автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Лирика И.С. Рукавишникова в контексте поэзии русского символизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лирика И.С. Рукавишникова в контексте поэзии русского символизма"

Санкт-Петербургский государственный университет

ЛАЛЕТИНА Ольга Сергеевна

ЛИРИКА И. С. РУКАВИШНИКОВА В КОНТЕКСТЕ ПОЭЗИИ РУССКОГО СИМВОЛИЗМА

10.01.01 - Русская литература 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 0ЯНВ2011

Санкт-Петербург 2010

004619323

Диссертация выполнена на кафедре истории русской литературы Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Хворостьянова Елена Викторовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Грачева Алла Михайловна

доктор филологических наук, профессор Лятна Лариса Евгеньевна

Ведущая организация: Московский государственный университет

им. М. В. Ломоносова

30

Защита состоится « /У» 02* 2011 года в /7 часов на заседании совета Д 212.232.26 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу:

199^34, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, Филологический факультет, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9.

Автореферат разослан «2А}> 1

2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

С. Д. Титаренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В русской литературе начала XX в. Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930) сыграл заметную роль. Его имя встречается в мемуарах А. Белого, В. Ходасевича, М. Цветаевой, В. Шершеневича и мн. др. Рецензии на книги Рукавишникова писали наиболее авторитетные критики эпохи - В. Брюсов, Н. Гумилев, А. Измайлов. Творческое наследие писателя составляет более 20 томов сочинений, вышедших в период с 1896 по 1925 г. Среди них - 10 книг оригинальных стихотворений, переводы украинских поэтов, драматургия, афоризмы и философские размышления, прозаические произведения разных жанров, стилизации народного стиха. Помимо этого Рукавишников написал более '40 статей в «Литературной энциклопедии» 1925 г., читал курс стиховедения в Высшем литературно-художественном институте им. В. Брюсова, в 1919-1921 гг. возглавлял Дворец Искусств в Москве. Воспоминания, рецензии, письма и другие документы первой трети XX в. свидетельствуют о том, что Рукавишников несомненно был значимой фигурой своей эпохи и пользовался большой популярностью у читающей публики.

Историко-литературная и теоретическая актуальность работы. Исследование стихотворных сборников Рукавишникова имеет существенное значение для изучения истории русской лирики. В литературоведении распространена тенденция характеризовать эпохи в истории литературы, литературные направления и стили через писателей первой величины. Но, как неоднократно отмечали еще формалисты в 1910-1920-е гг., черты направления, эпохи, дух времени зачастую гораздо более ярко проявляются в произведениях писателей второго и третьего ряда, в настоящее время известных только специалистам. К тому же, в отдельные периоды именно творчество так называемых «эпигонов» и «дилетантов» определяло характер дальнейшего развития литературы. При исследовании русского модернизма эта проблема является особенно важной, поскольку логика развития литературного процесса начала XX в. в значительной степени определяется именно спецификой взаимодействия различных школ и направлений. Для того чтобы получить корректное

описание этого периода в истории литературы, необходимо существенно расширить материал исследования, включив в него не только творчество крупнейших авторов эпохи, но и тех писателей, которые пользовались популярностью у современной читающей публики, оказывали влияние на своих современников, но в силу разных причин остались неизвестными читателям второй половины XX - начала XXI в. С этой точки зрения исследование творчества Рукавишникова представляется особенно важным. Оно позволит восполнить существенный пробел в истории русской литературы и даст необходимый материал для изучения литературных направлений модернизма и их сложного взаимодействия друг с другом.

Исследование поэзии Рукавишникова способствует решению одной из наиболее сложных проблем современного литературоведения -проблемы выработки научно корректной типологии форм стиха. В диссертации охарактеризованы основные подходы к изучению маргинальных метрических и строфических форм - логаэдов, расшатанных структур, имитирующих народный и молитвословный стих, сверхмикрополиметрии, «сдвоенных» и цепных строф, строф сквозной рифмовки и др. На основе анализа лирики Рукавишникова теоретически обоснованы новые принципы их описания и квалификации.

Степень разработанности проблемы. Рукавишников относится к числу тех авторов начала XX в., о которых читатели и исследователи литературы знают очень мало. После его смерти был переиздан только роман «Проклятый род» (Нижний Новгород, 1996) и несколько стихотворений, вошедших в антологии поэзии Серебряного века. Исследований, посвященных целостному описанию художественной системы писателя, до сих пор не существует. Единственная концепция его творчества предложена А, М. Грачевой в статье словаря «Русские писатели 1800-1917 гг.» (М., 2007). В рамках статьи исследователем намечены основные направления эволюции творчества Рукавишникова и указаны наиболее важные для понимания его произведений литературные контексты. Очевидно, что следующим шагом на пути к описанию поэтики писателя должно быть определение специфических черт его художественного мира. В историко-литературных работах о поэзии и прозе конца XIX - начала XX в. произведения Рукавишникова рассматриваются крайне редко. Таким образом, исследование поэтического творчества автора по существу еще не начато. В литературоведении не только не

изучен, но даже не поставлен вопрос о специфике его индивидуальной поэтической системы, не охарактеризована связь. стихотворных произведений с прозой, не определено место писателя в контексте сложных и противоречивых творческих течений русского модернизма. До настоящего времени лирика Рукавишникова интересовала, пожалуй, только стиховедов. В то же время, ограничиваясь указаниями на отдельные эксперименты поэта, они никогда не ставили перед собой задачу описать его стих как целостную систему. Поэтому черты, определяющие специфику стихотворной системы Рукавишникова в контексте стиха Серебряного века, до сих пор не были выявлены и сопоставлены с данными по стиху других поэтов эпохи.

В диссертационном исследовании лирика Рукавишникова рассматривается в контексте поэзии русского символизма. О том, что писателю были близки идеи этого литературного движения, свидетельствует целый ряд фактов. Он печатался во многих символистских журналах и альманахах, принимал активное участие в литературно-художественных вечерах, собраниях, кружках символистов в Москве и Петербурге. Критические статьи начала XX в. свидетельствуют о том, что для современников Рукавишников являлся типичным представителем крупнейшего литературного течения модернизма. На близость поэта к старшим символистам указывали историки литературы и стиховеды. Однако предметом специального литературоведческого анализа проблема взаимосвязи Рукавишникова и русского символизма до настоящего времени не становилась.

Объектом исследования в диссертационной работе является лирика Рукавишникова.

Предмет исследования - поэтическая система Рукавишникова и ее место в контексте поэзии русского символизма.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении специфических особенностей поэтики лирического текста Рукавишникова и определении роли, места и значения поэтического творчества автора в литературном движении русского символизма.

Этим определяются основные задачи исследования:

- описание способов реализации важнейших принципов эстетики и поэтики русского символизма в лирике Рукавишникова;

- анализ метрики и строфики поэта; выявление этапов эволюции его стиха; сопоставление полученных данных с данными по стиху других поэтов начала XX в. (в первую очередь, символистов);

- исследование эволюции системы образов и мотивов, жанрового репертуара лирики Рукавишникова в контексте поэзии символизма.

Поскольку научного издания стихотворений Рукавишникова не существует, основным материалом изучения являются прижизненные публикации писателя. Абсолютное большинство его поэтических произведений были опубликованы в 20-тт. собрании сочинений (Рукавишников И. С. Сочинения: В 20 кн. СПб.; М., 1901-1925). Кроме этого в описание включены поэтические произведения, которые не вошли ни в один из сборников собрания сочинений и были опубликованы либо до выхода из печати первого сборника Рукавишникова, либо после того, как были напечатаны его последние книги. Основной материал рассматривается в культурно-историческом и литературном контексте символизма.

Характер материала, цель и задачи его анализа и интерпретации определяют методологическую базу исследования. В диссертационной работе в качестве взаимодополняющих используются сравнительно-исторический и типологический подходы. Для описания поэтики лирического текста Рукавишникова применяется структурно-семантический метод, разработанный в трудах М. Ю. Лотмана, В. Н. Топорова, 3. Г. Минц и других представителей московско-тартуской семиотической школы, а также статистический метод, оформившийся в работах А. Белого, Б. В. Томашевского, Б. И. Ярхо, К. Ф. Тарановского, М. Л. Гаспарова. Методологическая основа исследования эволюции стихотворной системы Рукавишникова и выявления ее специфики в контексте поэзии символизма определяется сочетанием методов историко-литературного и историко-культурного анализа..

Основные положении диссертации, выносимые на защиту:

1. Рукавишников активно разрабатывал идеи жизнетворчества. Им была предложена концепция творческого преобразования действительности поэтом-мистиком. В ее основу был положен универсальный миф о мире, который развертывали «тексты жизни» и «тексты искусства». Результатом реализации жизнетворческой программы Рукавишникова стал автобиографический миф. Наиболее полное воплощение он получил в образе лирического героя. Этот образ был

сформирован во взаимодействии двух существующих в рамках символизма традиций изображения поэта-пророка,. наделенного магическими способностями.

2. Основополагающим принципом образной системы Рукавишникова, определяющим специфику поэтики лирического текста, является символ. Разработка принципов символизации образов, сюжетов и мотивов поэтических произведений составляла одно из главных направлений экспериментов на протяжении всего творческого пути писателя.

3. Для Рукавишникова характерно стремление дать в своей поэзии образцы использования самых разных экспериментальных метрико-строфических форм и тем самым, с одной стороны, выявить скрытые возможности русского стиха, а с другой стороны, опробовать принципиально новые для русского стихосложения формы, которые получили массовое распространение только у поэтов следующего поколения. К числу наиболее важных характеристик, определяющих уникальность стихотворной системы Рукавишникова, относится высокая доля строчных логаэдов, а также наличие расшатанных структур, разработанных поэтом специально для имитации народного речитативного стиха.

4. В творчестве Рукавишникова выделяется пять периодов, отчетливо противопоставленных друг другу по интенсивности творчества, средней длине произведения и репертуару стиховых форм.

5. Динамика метрико-строфического репертуара сопряжена с эволюцией системы образов, мотивов и жанров. В раннем творчестве (1896-1904 гг.) основное внимание поэта сосредоточено на создании лирической трилогии, которая повествует об этапах духовного становления его автобиографического героя. В начале 1900-х гг. Рукавишниковым были предприняты и первые эксперименты с жанром баллады, достигшие наибольшей интенсивности в 1909-1915 гг. Путь развития и обновления жанра, предложенный поэтом, был связан с усилением эпического начала и наделением балладного персонажа чертами автобиографического лирического героя. Особенности поэтики сборника «Сто лепестков цветка любви...» (1916 г.) определяются установкой на стилизацию женской лирики Серебряного века. Стилизация выступает в качестве формы рефлексии и позволяет реконструировать представления писателя о дальнейшем развитии женского творчества.

В 1917-1922 гг. главным направлением поэтических исканий становятся эксперименты, направленные на реализацию семантической функции формы триолета.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования определяются полученными результатами. В работе впервые предложена целостная концепция поэтического творчества Рукавишникова; выявлены специфические особенности его стихотворной системы, дана периодизация творчества писателя, определены роль, место и значение его поэзии в литературном и культурно-историческом контексте русского символизма. Результаты исследования восполняют существенные лакуны в истории русской литературы и русского стиха, а также дают необходимый материал для изучения эстетики и поэтики русского символизма. Кроме того, они имеют существенное значение для выработки корректных принципов описания маргинальных форм русского стиха.

Практическая значимость работы обусловлена тем, что ее результаты могут быть использованы в основных и специальных ВУЗовских курсах по «Теории литературы» и «Истории русской литературы XX в.», а также при подготовке к изданию и комментировании поэзии и прозы И. С. Рукавишникова.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на международных научных и научно-практических конференциях: «Русская литература XX—XXI веков: проблемы теории и методологии изучения» (2008, Москва), «Культура и культуры» (научная сессия «XII Невские чтения») (2010, Санкт-Петербург), «Современные пути изучения литературы» (2010, Смоленск), «Отечественное стиховедение: 100-летние итоги и перспективы развития» (2010, Санкт-Петербург); межвузовских научно-практических конференциях преподавателей, аспирантов и студентов (2005-2010, Санкт-Петербург); расширенном заседании стиховедческого семинара ИФИ СПбГУ (2007, Санкт-Петербург); а также в форме презентаций на I и II Выставках научно-образовательных ресурсов Факультета филологии и искусств СПбГУ (2009, 2010). Результаты исследования представлены в 15 статьях.

Структура диссертации. Диссертационное исследование изложено на 473 страницах и состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, который включает 413 наименований, списка сокращений и приложения.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность и научная новизна темы диссертации, характеризуется степень изученности творческого наследия Рукавишникова, формулируются цели и задачи работы, объясняется выбор материала, а также дается описание структуры диссертационного исследования.

Первая глава «Символизм И. С. Рукавишникова: поэзия и позиция писателя» ставит своей задачей выявление связи индивидуальной поэтической системы Рукавишникова с эстетикой и поэтикой русского символизма. В §1 «Жизиетворчество И. С. Рукавишникова» на основе исследования автобиографий поэта и воспоминаний, оставленных о нем современниками, реконструируется автобиографический миф Рукавишникова. Согласно этому мифу, действительность представляет собой зашифрованный текст, доступный для понимания лишь избранным. Его расшифровка позволяет правильно разгадать будущее и предотвратить вселенскую трагедию - победу темных сил над силами света в борьбе за судьбу мира. Миссия постичь тайный смысл бытия и сообщить обретенное знание людям возложена на поэтов. Миф о поэте-пророке Рукавишников последовательно воплощал в своем внешнем облике, поведенческом рисунке и художественном творчестве.

Установка на создание легенды о собственной личности определила целый ряд существенных особенностей поэтики Рукавишникова. Проблема соотношения «текстов жизни» и «текстов искусства» писателя рассматривается в § 2 «Автобиографический миф в поэзии И. С. Рукавишникова» на материале лирических произведений. Основное внимание уделяется описанию образа автобиографического лирического героя, поэта, который отчетливо ощущает собственную избранность и считает своей главной задачей преображение земного мира. Способность пересоздавать действительность, преодолевать любые пространственные и временные границы сближает героя с магом. Творчество в стихотворениях Рукавишникова осмысляется как результат иррационального познания действительности, прозрения, наступившего в процессе взаимодействия

человека с потусторонними силами. Поэтический дар позволяет герою сообщить обретенное сакральное знание людям, поэтому свое, творчество он воспринимает как пророчество.

Анализ образа автобиографического героя свидетельствует о том, что в поэзии Рукавишникова вступают в сложное взаимодействие друг с другом и истолковываются в соответствии с автобиографическим мифом обе существующие в рамках символизма традиции изображения поэта-пророка, обладающего магическими способностями. С авторами «младшего поколения» поэта сближает вера в возможность преодолеть границы земной действительности и приблизиться к идеальному миру, который характеризуется с помощью символов Божественного света, а также изображение героя-поэта, способного сообщить свое знание людям. В то же время восприятие действительности как темного замкнутого пространства, а также ярко выраженный скепсис - неуверенность поэта в собственных силах, его неспособность с успехом противостоять своему «диаволическому двойнику» - объединяют Рукавишникова с декадентами и старшими символистами.

В § 3 «Символ в поэзии И. С. Рукавишникова» исследуется основной принцип образной системы лирики. Предложенное описание символа основано на работах Д. Е. Максимова, 3. Г. Минц, Ю. М. Лотмана, С. С. Дверинцева, Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топорова, А. Ф. Лосева, А. Ханзена-Леве, И. П. Смирнова, А. В. Лаврова, Л. Силард и др., в которых сформулирована концепция художественного символа как основополагающего принципа образной системы, определяющего специфику поэтики текста. Как и все символисты, Рукавишников уделял большое внимание разработке принципов символизации образов, сюжетов и мотивов произведений. Магистральным направлением экспериментов в этой области стало переосмысление значения символов, известных русской поэзии: каждый из них в творчестве писателя становится знаком всех существующих культурных традиций и в конечном счете восходит к инвариантному первообразу.

Рукавишниковым было предложено несколько способов воссоздания символов действительности в художественном тексте. Все они были опробованы в начале 1900-х гг., и продолжали использоваться на протяжении всего творческого пути поэта. В ряде стихотворений символический потенциал образа или мотива раскрывается благодаря особому принципу построения сюжета. На каждом новом этапе его

развития актуализируются новые значения образа (или мотива). Наложение целого ряда значений открывает бесконечную смысловую перспективу, благодаря чему образ (или мотив) становится символом. Вторым способом символизации стал перенос свойств и качеств с одних образов на другие, в результате которого дифференциальные признаки перестают выполнять функцию смыслоразличения и становятся общими для целого ряда явлений. Третьим способом выявления символического смысла, наиболее характерным для поэзии Рукавишникова, следует считать введение отсылок к мифологическим, сказочным, библейским, историческим, легендарным и литературным сюжетам. В описании ситуаций поэт отмечает детали, которые актуализируют культурные контексты, как правило, предельно далекие друг от друга. Связующим звеном между разными культурными парадигмами становится какое-либо конкретное явление действительности, которое получает несколько одинаково возможных вариантов истолкования, диалектически взаимодействующих друг с другом. Четвертый принцип символизации основан на связи стихотворений с помощью ключевых образов, мотивов и сюжетов. Они выступают в качестве «инвариантов» и получают различное словесное воплощение в отдельных произведениях. Без знания контекста творчества писателя читатель постигает только верхний смысловой пласт «герметичного» текста, а его подлинное содержание остается не понятым.

Вторая глава диссертации «Метрика и строфика И. С. Рукавишникова в контексте русского стиха начала XX в.» посвящена описанию стихотворной системы поэта. Лирика в данной главе рассматривается в контексте творчества автора (в материал исследования включены стихотворные драматические и эпические тексты) и широком контексте поэзии Серебряного века. Первые четыре параграфа описывают материал в синхроническом аспекте. В § 1 «Метрический репертуар И. С. Рукавишникова» на основе характеристики наиболее существенных особенностей метрики делается вывод о том, что Рукавишников относится к числу тех авторов начала XX в., которые уделяли большое внимание разработке метрических форм, неупотребительных в русской классической поэзии. Он активно использовал экзотические разновидности силлабо-тонических размеров, а также предпринимал эксперименты в области неклассического стиха. При этом чисто-тонические метры поэт применял довольно редко, в отличие от всех своих современников отдавая предпочтение логаэдам.

Два следующих параграфа конкретизируют данное описание репертуара размеров. § 2 «Особенности логаэдических размеров в поэзии И. С. Рукавишникова» ставит своей задачей выявление специфики подхода поэта к проблеме расширения репертуара логаэдов в русской поэзии. В лирике Серебряного века преобладали стопные логаэды, созданные на основе «канонизации» определенных ритмических форм классических или неклассических размеров. В отличие от современников Рукавишников активно разрабатывал строчные логаэды, которые представляли собой последовательности стихов разных метров (классических и неклассических) или стихов одного метра, но с изменением одного или двух междуиктовых интервалов за счет усечения или наращения прицезурных слогов.

В § 3 «Имитации народного стиха И. С. Рукавишникова: принципы организации ритмической структуры» исследуются стилизации фольклорной поэзии. В каждой из них Рукавишников последовательно реализует два принципа ритмической организации. Первый из них - принцип «стереоскопичности» - определяет многократную метаморфозу одних и тех же стиховых форм по мере развертывания текста. В изолированном виде эти формы легко опознаются читателем, знакомым с русской поэтической традицией, через аналогию с формами литературного стиха. Но в контексте стилизации их однозначная интерпретация оказывается невозможной, а все варианты интерпретации -равнозначными. Вторым конструктивным принципом стиха имитаций является несовпадение или размывание границ ритмически обособленных звеньев. На их границах поэт использует строки, которые одновременно обладают характеристиками, противопоставляющими данные звенья. Применение указанных принципов позволило Рукавишникову создать уникальную, не находящую аналогов в русской поэзии Серебряного века ритмическую структуру, которая максимально точно передает подвижность народного речитативного стиха.

§ 4 «Строфический репертуар И. С. Рукавишникова» содержит описание строфики. Полученные результаты показывают, что основное направление поисков поэта в области строфики аналогично направлению его экспериментов с метрикой. Наибольшее внимание Рукавишников уделял разработке оригинальных строфических форм, не употреблявшихся в русской классической поэзии, - как урегулированных (тождественные строфы разных типов, в том числе и редкие в русской поэзии I

нечетностишные, «сдвоенные» и «счетверенные» строфы, фигурный стих, различные рефренные формы), так и расшатанных (асгрофический стих вольной рифмовки с чередованием клаузул всех 4-х видов, нетождественные строфы разных типов).

Наконец, в § 5 «Эволюция метрики и строфики И. С. Рукавишникова» на основе описания метрико-строфического репертуара в диахроническом аспекте предлагается периодизация творчества писателя. Особенности лирики I периода (1896-1904 гг.) определяются влиянием поэзии XIX в. и стремлением создавать сложные стиховые конструкции, полностью оставаясь в рамках классического стиха. Во II периоде (1906 г.) метрика, строфика и рифмовка произведений становятся более свободными, но Рукавишников по-прежнему использует преимущественно силлабо-тонические размеры. Освоение неклассического стиха начинается на следующем этапе творческой эволюции (1909-1915 гг.). В это же время поэт активно разрабатывает разные строфические формы, экспериментирует с неравносложными рифмами. После 1915 г. стиховая система становится более традиционной. В каждом из сборников IV периода творчества (1916-1922 гг.) Рукавишников сосредоточивает внимание на отдельных направлениях поэтических экспериментов, и важнейшей задачей для него становится то стих, то стиль произведений. Принципиально новый путь развития метрики и строфики, связанный с экспериментами по имитации народного стиха, был найден писателем в 1920-х гг. и положил начало последнему, V периоду его творческой эволюции.

Результаты описания метрико-строфического репертуара свидетельствуют о том, что Рукавишников относится к числу наиболее активных экспериментаторов начала XX в. Важнейшей особенностью его стихотворной системы является предельное разнообразие метрических и строфических форм: на каждую новую модель в творчестве поэта приходится в среднем всего 1,4 произведения (звена), то есть практически для каждого произведения и звена он находит уникальную метрико-строфическую структуру. Сопоставление полученных данных с данными по метрике и строфике поэтов конца XIX - начала XX в., опубликованными в работах П. А. Руднева, М. Ю. Лотмана, Л. Е. Ляпиной, В. С. Баевского, М. Л. Гаспарова, Дж. Бейли, Б. П. Шерра и др., позволяет сделать вывод об абсолютной творческой независимости поэта в выборе стиховых форм.

В третьей главе «Эволюция системы образов, мотивов и жанров в лирике И. С. Рукавишникова» характеризуются основные направления развития поэтической системы автора. § 1 «Становление лирического героя в поэзии И. С. Рукавишникова» посвящен описанию поэтической трилогии 1901-1904 гг., объединенной образом автобиографического героя, становление и развитие которого происходит по ходу развертывания сюжета. В первом сборнике герой предстает молодым человеком, который страдает от несовершенства мира и собственной личности и не способен постичь подлинный смысл бытия. Во второй книге определяется цель жизненного пути героя: понять значимость собственного «я», преодолеть свою смертную природу и с помощью творчества указать путь к совершенству. Эта цель задает направление эволюции центрального образа: герой наделяется чертами сверхчеловека. Его отношение к действительности становится резко отрицательным. В то же время резкое неприятие мира осмысляется как необходимый этап к совершенствованию действительности и имеет своей целью искоренение пороков. Средством пересоздания жизни являются творчество и любовь. С их помощью герой стремится изменить свою земную возлюбленную. На следующем этапе духовной эволюции, который изображен в третьей книге, целью героя-поэта становится совершенствование всего человечества. Именно в этом сборнике окончательно складывается образ лирического героя Рукавишникова.

В § 2 «Жанровая специфика баллад И. С. Рукавишникова»

исследуется субъектно-образная структура, система мотивов, логика развертывания сюжета в стихотворениях балладного жанра, написанных в 1901—1915 гг. В балладах Рукавишникова заметно усилено эпическое начало, по жанровой и стиховой форме они близки к поэме или повести. Основное внимание поэта сосредоточено на разработке баллад, повествующих о событиях, которые произошли с его автобиографическим героем.

Предметом изображения в стихотворениях Рукавишникова становится не само страшное событие, а его переживание. Главным сюжетообразующим мотивом является мотив страха. Непреодолимость страха подчеркивается и усиливается многократным повторением ситуаций, в которых герой подвергается опасности. Повествуя о переживаниях одного и того же героя, баллады Рукавишникова формируют сюжет о жизненном пути одинокого поэта. С этим сюжетом

соотносится сюжет каждой баллады. Таким образом преодолевается фрагментарность балладного повествования, обусловленная и мотивированная тем, что рассказ о событиях ведет их непосредственный участник, который испытал переживание ужаса и сохранил его в своей памяти во всей остроте и подробности.

Задачей § 3 «Сборник И. С. Рукавишникова "Сто лепестков цветка любви...": к проблеме литературной стилизации как формы авторефлексни» является исследование стихотворений, включенных в сборник 1916 г. Особенности его поэтики объясняются стилизаторской установкой автора, которая отсылает к женской лирике Серебряного века. В противоположность всем ранним сборникам, объединенным образом автобиографического лирического героя, «Сто лепестков...» написаны от лица героини, земной женщины; главным и по существу единственным предметом изображения в книге являются любовные переживания. Специфика женских любовных переживаний, по мнению Рукавишникова, состоит в их противоречивости. Поэтому главным принципом построения стилизаторского сборника становится контраст: он реализуется на уровне мотивов, определяет специфику персонажного мира и стиля. Средством создания стилизации «песен женской души» является и подчеркнутая консервативность метрико-строфического репертуара.

Стилизация рассматривается в работе как форма рефлексии поэта над феноменом современного ему женского творчества. Результаты исследования позволяют сказать, что Рукавишников видел потенциал для дальнейшего развития женской лирики в поэзии символизма, поэтому главным направлением его творческих исканий стала разработка новых принципов сочетания слов, образов, мотивов, традиционных и экспериментальных метрико-строфических форм, характерных для символистов.

Материалом исследования в § 4 «Композиция триолетов И. С. Рукавишникова» послужили триолеты, написанные в 1917-1922 гг. Анализ метрики и строфики показал, что многократное обращение к твердой форме было обусловлено индивидуальными особенностями стиха и стиля поэта, сделавшего повтор конструктивным фактором стиха. Культивируя «правильный» триолет, Рукавишников уделял основное внимание экспериментам с сюжетом. В его творчестве твердая форма была связана с серьезной философской проблематикой. Исходная ситуация в большинстве случаев задается в 1-й или 1-й и 2-й строках, которые

представляют собой синтаксически завершенное высказывание и имеют вид афористической формулы. По ходу развертывания сюжета происходит прояснение и / или изменение смысла первых двух строк, которые, повторяясь в финале стихотворения, наделяются символическим значением. Сюжет в триолетах Рукавишникова развивается не последовательно, а «скачкообразно»: новые мотивы каждый раз кардинально перестраивают смысл сказанного ранее. Связав твердую форму с определенным комплексом мотивов и типом развертывания сюжета, поэт реализовал ее семантическую функцию, сделал отчетливо ощутимой ее жанровую природу.

В «Заключении» представлены основные выводы, полученные в ходе исследования и свидетельствующие о том, что поэтическая система Рукавишникова реализует важнейшие принципы эстетики и поэтики русского символизма. Как и для всех авторов этого направления, для Рукавишникова была в высшей степени актуальна идея жизнетворчества. Ее реализацией стал автобиографический миф, который поэт последовательно воплощал во внешности, поведении, художественном творчестве. Специфика жизнетворческой программы определила особенности поэтики Рукавишникова, которые со всей очевидностью свидетельствуют о близости поэта символизму. К ним относится, прежде всего, индивидуализм, проявившийся в формировании и воплощении легенды о собственной личности в поэтических произведениях. Второй чертой, демонстрирующей символистскую ориентацию Рукавишникова, является мистицизм поэзии - ее насыщенность образами, мотивами, сюжетами, идеями, отсылающими к философским идеалистическим системам, религиозным учениям, языческим культам и т. д. Третья особенность, выявляющая связь Рукавишникова с символизмом, состоит в сознательной «герметизации» текстов. Подлинная сущность действительности, по мнению поэта, может быть раскрыта в художественном слове только при помощи символа. Именно он становится основным принципом построения образа и определяет специфику поэтики лирического текста писателя. В качестве главного способа символизации образов, сюжетов и мотивов Рукавишников использует отсылки к предельно далеким друг от друга и при этом слабо маркированным в стихотворении культурным контекстам. Таким образом расшифровка смысла текста уподобляется процессу постижения тайны мира. Наконец,

Рукавишникову присуще и свойственное всем символистам повышенное внимание к форме стиха.

Более чем за 30 лет творческой деятельности Рукавишникова его поэтическая система претерпела серьезную эволюцию. Однако активно экспериментируя с различными уровнями ритмического целого, писатель неизменно оставался в русле символизма. Направление его поэтических исканий в значительной степени определялось особенностями автобиографического мифа. Первый поэтический эксперимент Рукавишникова был связан с созданием лирической трилогии 19011904 гг., в которой изображены несколько этапов духовной эволюции автобиографического лирического героя. Параллельно с усложнением внутреннего мира персонажа усложняется структура стиха: возрастает доля изысканных урегулированных конструкций. В сборнике 1906 г. (И период) герой позиционирует себя как сверхчеловека; на уровне метрики, строфики и рифмы это изменение в характеристике персонажа маркировано резким возрастанием расшатанных форм. Изображение героя-мага, который способен вступить в контакт с потусторонними силами, обусловило интерес Рукавишникова к жанру баллады; максимум экспериментов в этой области приходится на 1909-1915 гг. (III период). Поэтические эксперименты IV периода были связаны с разработкой лапидарных стиховых форм. В сборнике 1916 г. Рукавишников предпринял попытку стилизовать женскую поэзию начала XX в. Однако радикально изменив стиль, субъектно-образную структуру, стиховой строй лирики, поэт остался верен принципам символизма. Культивирование триолета (1917-1922 гг.) также было связано с разработкой символа. Триолет осмыслялся Рукавишниковым как особая стиховая форма, которая дает поэту возможность оставляя неизменным исходное положение, сформулированное в рефренных строках, актуализировать разные компоненты его значения и придать ему статус «высшей истины» в заключительных афористичных строках. На завершающем этапе творческого пути интерес Рукавишникова к лирике резко ослабевает. Главной сферой реализации творческого потенциала становятся стилизации народной эпической поэзии, в которых разрабатывается символика, характерная для фольклора. Таким образом, Рукавишникова можно без преувеличения назвать одним из самых последовательных поэтов-символистов.

Среди писателей, принадлежавших к различным направлениям, существовавшим в рамках русского символизма, Рукавишников занимает особое место. Ряд особенностей поэтики свидетельствует о близости Рукавишникова к символизму старшего поколения. К их числу относятся обращение к различным культурным традициям для построения образов и сюжетов стихотворений; культивирование экспериментальных стиховых форм; интерес к переводам и стилизациям. В то же время художественная система Рукавишникова испытала на себе существенное воздействие поэтики декадентства. К декадентской традиции восходит пафос богоборчества, «сверхчеловеческая» природа героя, его уверенность в собственной избранности и исключительности, а также вера в возможность преображения мира усилиями одного человека. Вместе с тем, в основополагающей для писателя концепции преображения жизни обнаруживается близость к младшим символистам. Жизнетворческая программа Рукавишникова, оказавшая столь существенное влияние на его поэзию, реализует идеи теургии, которые в это же время активно разрабатывали Белый, Иванов, Блок и другие младосимволисты. Индивидуальная поэтическая система Рукавишникова, таким образом, строится на основе творческого переосмысления и органического сочетания принципов поэтики всех трех направлений русского символизма. Этим фактом, на наш взгляд, и определяется ее уникальность в контексте поэзии Серебряного века.

«Приложение» включает таблицы, в которых содержатся дифференцированные данные по метрике и строфике Рукавишникова, а также алфавитный указатель произведений поэта, исследованных в диссертационной работе.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Публикации в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Лалетина О. С. Эксперименты «эпигона»: эволюция стиха И. С. Рукавишникова // Вестник молодых ученых. Филологические науки. 2006. № 2. С. 3-9. (0,8 а. л.).

2. Лалетина О. С. Жанровая специфика баллад И. С. Рукавишникова // Русская литература. 2010. № 2. С. 128-135. (0,7 а. л.).

Другие публикации:

Ъ. Лалетина О. С. Поэтика ранних стихотворных сборников И. С. Рукавишникова (1901-1905) // VIII межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 11- 15 апреля 2005 г. Санкт-Петербург. СПб., 2005. С. 140-141. (0,1 а. л.).

4. Лалетина О. С. Поэтика сборника И. С. Рукавишникова «Сто лепестков цветка любви...»: ролевая лирика в контексте творчества поэта // IX межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 10-14 апреля 2006 г. Санкт-Петербург. СПб., 2006. С. 202-203. (0,1 а. л.).

5.Лалетина О. С. Жанр баллады в раннем творчестве И. Рукавишникова // X межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 9-14 апреля 2007 г. Санкт-Петербург. СПб., 2007. С. 159-160.(0,1 а. л.).

6.Лалетина О. С. «От нерешенных дум, от черных сновидений...»: становление лирического героя в поэзии И. С. Рукавишникова // Rossica Petropolitana Júniora: Сборник научных работ молодых ученых в области русистики. СПб., 2007. С. 47-59. (0,6 а. л.).

7. Лалетина О. С. Метрика и строфика М. В. Ломоносова // Петербургская стихотворная культура: Материалы но метрике, строфике и ритмике петербургских поэтов. СПб., 2008. С. 64-122. (3,1 а. л.) (В соавторстве с Е. В. Хворостьяновой).

8. Лалетина О. С. Метрика и строфика И. С. Рукавишникова // Там же. С. 176-360. (7,2 а. л.).

9. Лалетина О. С. Метрика и строфика А. С. Кушнера // Там же. С. 517-634. (4,5 а. л.) (в соавторстве с И. В. Луцюк, К. Ю. Тверьянович).

10. Лалетина О. С. Имитации русского народного стиха И. С. Рукавишникова: принципы организации ритмической структуры // Русская литература XX-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения: Материалы Третьей международной научной конференции 45 декабря 2008 г. М., 2008. С. 277-281. (0,25 а. л.).

11. Лалетина О. С. Композиция триолетов И. С. Рукавишникова // Проблемы изучения русской литературы первой половины XX века: Материалы XXXVIII международной филологической конференции 1620 марта 2009. Санкт-Петербург: Сб. статей. Серия «Литературные направления и течения». Вып. 30. СПб., 2009. С. 12-20. (0,5 а. л.).

12. Лалетина О. С. К вопросу об эксплицитных и имплицитных формах репрезентации литературных источников в теоретических

концепциях русских формалистов // Актуальные проблемы современной науки (Материалы международных научно-практических конференций Научной сессии «XII Невские чтения» (21-23 апреля 2010 г,)). СПб., 2010. С. 67-69 (0,15 а. л.).

13. Лалетина О. С. Словарь языка М. В. Ломоносова. Материалы к словарю. Вып. 2. Метрико-строфический справочник к произведениям М. В. Ломоносова. СПб., 2010. - 340 с. (9,8 а. л.). (В соавторстве с Е. В. Хворостьяновой).

14.Лалетина О. С. «Сто лепестков цветка любви» И. Рукавишникова: к проблеме литературной стилизации как формы авторефлексии // Судьбы литературы серебряного века и русского зарубежья. Сборник статей и материалов: (Памяти Л. А. Иезуитовой: к 80-летию со дня рождения). СПб., 2010. С. 310-320. (0,6 а. л.).

15. Лалетина О. С. Логаэды в поэзии И. С. Рукавишникова // Отечественное стиховедение: 100-летние итоги и перспективы развития: материалы Международной научной конференции: 25-27 ноября 2010 г. СПб., 2010. С. 261-269. (0,5 а. л.).

Подписано в печать 17.12.2010. Формат 60Х84'/16 Объем 1,25 п. л. Тираж 100 экз. Заказ 154. Отпечатано в Лаборатории оперативной печати факультета журналистики Санкт-Петербургского государственного университета 199004, Санкт-Петербург, В. О., 1-я линия, д. 26

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лалетина, Ольга Сергеевна

Список сокращений.

Введение.

Глава 1. Символизм И. С. Рукавишникова: поэзия и позиция писателя.

§ 1. Жизнетворчество И. С. Рукавишникова.

§ 2. Автобиографический миф в поэзии И. С. Рукавишникова.

§ 3. Символ в поэзии И. С. Рукавишникова.

Глава 2. Метрика и строфика И. С. Рукавишникова в контексте русского стиха начала XX в.

§ 1. Метрический репертуар И. С. Рукавишникова.

§ 2. Особенности логаэдических размеров в поэзии И. С. Рукавишникова.

§ 3. Имитации народного стиха И. С. Рукавишникова: принципы организации ритмической структуры.

§ 4. Строфический репертуар И. С. Рукавишникова.

§ 5. Эволюция метрики и строфики И. С. Рукавишникова.

Глава 3. Эволюция системы образов, мотивов и жанров в лирике И. С. Рукавишникова.:.

§ 1. Становление лирического героя в поэзии И. С. Рукавишникова.

§ 2. Жанровая специфика баллад И. С. Рукавишникова.

§ 3. Сборник И. С. Рукавишникова "Сто лепестков цветка любви.": к проблеме литературной стилизации как формы авторефлексии.

§ 4. Композиция триолетов И. С. Рукавишникова.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Лалетина, Ольга Сергеевна

В русской литературе начала XX в. Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930)1 сыграл заметную роль. Его имя встречается в мемуарах А. Белого, В. Ходасевича, М. Цветаевой, В. Шершеневйча и» мн. др. Рецензии на книги Рукавишникова писали крупнейшие деятели той эпохи — В. Брюсов, Н. Гумилев, А. Измайлов. Мнения критиков были очень разноречивы. Одни считали Рукавишникова графоманом,1 эпигоном, который «свыше всякой меры увлекся декадентством, да так и застыл в этом увлечении, передекадентив всех своих учителей»1, и рассматривали его стихотворения как неудачные подражания знаменитым поэтам того времени (К. Бальмонту, 3. Гиппиус, Л

Ф. Сологубу) . Другие, напротив, писалщ что Рукавишников несомненно обладает поэтическим талантом, и отмечали его удачные эксперименты со стиховой формой3. Таким образом, в критике начала XX в. произведения писателя получали разные, нередко полярные оценки.

Творческое наследие автора составляет более 20 томов сочинений, вышедших в период с 1896 по 1925 г. Среди них - 10 книг оригинальных стихотворений, переводы украинских поэтов, драматургия, афоризмы и философские размышления, прозаические произведения разных жанров, стилизации народного стиха. Помимо этого Рукавишников написал более 40 статей ¡в «Литературной энциклопедии» 1925 г., читал курс стиховедения в

1 Кранихфелъд В. Купеческий декаданс // Современный мир. 1912. № 9. С. 276. л

См., например: [Б. п.] И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 2 // Русская мысль. 1903. №11. Отд. III. С. 379; Измайлов А. Неврастенический век и неврастеническая литература (Стихи И. С. Рукавишникова) // Новая иллюстрация. 1907. № 8. С. 62; Гудаш [Морозов М. В.] На высях вздора// Всеобщий ежемесячник. 1910. № 1. С. 153.

3 См., например: Позняков Н. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 2 // Литературный вестник. 1902. № 7. С. 229; Аврелий [Брюсов В. Я.] И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 3 // Весы. 1904. № 4. С. 62.

Высшем* литературно-художественном институте им. В. Брюсова, в 1919— 1921* гг. возглавлял Дворец Искусств в Москве. Воспоминания, рецензии, письма1, и- другие документы первой трети XX в, (программы, поэтических вечеров, отчеты О'заседаниях Дворца" искусств и т. д.) свидетельствуют о том, что*- Рукавишников? несомненно был значимой- фигурой своей эпохи . и пользовался большой- популярностью у читающей публики.

Историко-литературная и теоретическая актуальность работы. Исследование стихотворных сборников Рукавишникова- имеет существенное значение для изучения истории русской лирики. В* литературоведении распространена тенденция' характеризовать эпохи в истории литературы, литературные направления и стили через писателей первой величины. Но, как неоднократно отмечали еще формалисты в 1910-1920-е гг.," черты-направления; эпохи,- дух времени зачастую гораздо более ярко проявляются в произведениях писателей- второго и третьего ряда, в настоящее время известных только специалистам. К тому же, в отдельные- периоды именно творчество так называемых «эпигонов» и «дилетантов» определяло характер дальнейшего развития, литературы. При исследовании русского» модернизма эта проблема является особенно важной; поскольку логика развития литературного процесса начала XX в:, в значительной^ степени определяется именно спецификой взаимодействия*,* различных школ и направлений. Для того чтобы получить корректное описание этого периода' в истории литературы, необходимо существенно расширить материал исследования; включив в него не' только творчество крупнейших авторов эпохи, но и тех писателей, которые пользовались популярностью у современной читающей публики, оказывали влияние на своих современников, но в силу разных причин остались неизвестными читателям второй половины XX - начала XXI в. С этой точки зрения исследование1 творчества Рукавишникова представляется особенно важным. Оно позволит восполнить существенный пробел в истории русской литературы и даст необходимый- материал для? изучения литературных направлений модернизма и их сложного, взаимодействия друг с другом;

Исследование поэзии? Рукавишникова - способствует решению' одной" из. наиболее; сложных-; проблем; современного литературоведения; — проблемы, выработки- научно! корректной типологии»; форм стиха: В диссертации охарактеризованы основные подходы" к изучению маргинальных- метрико-строфических форм; и- теоретически? обоснованы, новые принципы-; их описания и квалификации.

Степень разработанности проблемы. Рукавишников относится к числу тех авторов начала XX в., о которых; читатели- и исследователи литературы; знают очень мало. После его смерти был переиздан, только роман; «Проклятый? род»4 и несколько стихотворений, вошедших, в антологии поэзии Серебряного века?. Исследований, посвященных; целостному описанию; художественной системы Рукавишникова, до сих пор не существует. Единственная концепция творчества писателя; предложена А. М. Грачевой; в статье биобиблиографического словаря: «Русские писатели 1800-1917 гг.»6. По; мнению исследователя^ «приближаясь, то к реалистам; то к модернистам;. Рукавишников; не- принадлежал полностью- ни к одному из литературных; лагерей»7. Свою; творческую деятельность он начал как писатель-реалист. Первое произведение автора - повесть «Семя, поклеванное птицами» (1896 г.) — было «слабым подражанием; реалистической литературе: 1880-х гг., особенно прозе М. Альбова»^. Затем Рукавишников сблизился;с символистами; и до конца

4 См .-.Рукавишников И. С. Проклятыйрод. Нижний Новгород, 1996.

5 См., например: Рукавишников И. Скоморошья//Русская поэзия «серебряного века»: 18901917 г.: Антология / сост. И. Багдасарян и др; М., 1993. С. 383-385.

6 Грачева А. М. Рукавишников Иван Сергеевич // Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. Т. 5: М., 2007. С. 384-386.

7 Там же. С. 386.

8 Там же. С. 384.

1900-х гг. оставался «в кругу символистских тем и поэтики»9: на его ранние лирические книги оказала влияние поэзия К. Бальмонта, В. Брюсова, 3. Гиппиус, Ф: Сологуба. В 1910 г. в творчестве писателя начался второй период, который продлился до 1917 г. В это время Рукавишников-интересовался эзотерическими темами, много работал над созданием прозаических произведений (романы «Проклятый род»10, «Аркадьевка», сборники рассказов «Сны»11, «Близкое и далекое»), а также активно экспериментировал со стихом и образным строем стихотворений. Последний период творчества (1917-1926 гг.) характеризуется резким снижением творческой активности: в эти годы Рукавишников занимался стиховедческими исследованиями и общественной деятельностью. Таким образом, в рамках словарной статьи А. М. Грачева намечает основные направления эволюции творчества писателя и указывает на наиболее важные для понимания его произведений литературные контексты. Очевидно, что следующим шагом на пути к описанию поэтики Рукавишникова должно быть определение специфических черт его художественного мира.

В историко-литературных работах о поэзии и» прозе конца XIX-началаХХв. произведения Рукавишникова рассматриваются крайне редко. Нам известны только три научные статьи, в которых наряду с романами и повестями И. Бунина, М. Горького, И. Новикова и А. Серафимовича исследуется роман Рукавишникова «Проклятый род». Это статьи

9 Там же. С. 385.

10 Роман «Проклятый род», в котором «дано историко-мистическое осмысление судьбы рода Рукавишниковых», А. М. Грачева считает самым значительным произведением писателя. (Там же).

11 А. М. Грачева отмечает, что в стилистике прозы этого сборника «ощутимо влияние оккультных произведений В. Крыжановской, в особенности ее романа "Эликсир жизни"». (Там же).

К. Д. Муратовой, Л. М. Грачевой и Н. К). Толмачевой о семейных хрониках12. В§ них «Проклятый? род» охарактеризован; как. типичное: произведение эпохи модернизма, в котором дано; конкретно-социальное • и мистическое, символически? обобщенное истолкование; событий? семейной жизни- волжских купцов-миллионеров:

Постановкевопросаоважноститеософскихидейдлятворчестваписателя посвящена статьям Л. В. Степановой «М. Горький и Иван/ Рукавишников (к проблеме творческих связей и параллелей)»13. По мнению исследователя, Рукавишников воспринимает мистический опыт как предостережение человечеству от духовной гибели - изображение картин ужасного должно помочь людям? осознать» возможные, последствия; отказа от духовных, моральных ценностей. Для того1 чтобы аргументировать свою- мысль, Л. В. Степанова подробно? рассматривает отдельные: рассказы; 1910-1914 гг. и только упоминает ранние стихотворения автора- и сборники триолетов.,Поэтому не будет преувеличением: сказать, что исследование поэтического творчества* Рукавишникова по существу еще не начато. В литературоведении не только не изучен, но> даже не1 поставлен: вопрос о специфике его индивидуальной поэтической системы, не охарактеризована связь стихотворных произведений с прозой, не- определено место писателя в контексте сложных и противоречивых творческих; течений русского модернизма. До- настоящего времени лирика.

12 Грачева,Ж,М.Семейные хроники'начала;.ХХ века // Русская литература., М., 1982; № 1.

С. 64-75; Муратова К. Д. Роман.; 1910-х годов. Семейные хроники'. // Судьбы« русского; реализма начала XX века. Л., 19721. С. 123-126; Толмачева Н. 10. Купечество? в, повести М. Горького «Фома Гордеев» и в романе И. Рукавишникова «Проклятый; род» // Творчество Максима Горького в социокультурном контексте эпохи. Горьковские чтения 2004 г.: Материалы международной:конференции. Нижний Новгород, 2006. С. 349-359. ■3 Степанова Л. В, М. Горький и Иван. Рукавишников (к проблеме творческих связей и параллелей) // М.Горький и литературные искания XX столетия; Международные Горьковские чтения-2002. Материалы международной конференции. Нижний Новгород, 2004. С. 600-606.

Рукавишникова интересовала, пожалуй, только стиховедов. В то же время, ограничиваясь указаниями, на. отдельные* эксперименты поэта с тактовиком, неравносложными и разноударными рифмами, триолетом, фигурными стихотворениями14, они никогда не ставили- перед собой' задачу описать его стих как целостную систему. Поэтому черты, определяющие специфику стихотворной .системы Рукавишникова в контексте стиха Серебряного века, до сих пор не1 были выявлены и сопоставлены с данными'по стиху других поэтов эпохи.

В диссертационном исследовании лирика Рукавишникова рассматривается в контексте поэзии русского символизма. О том, что Рукавишникову были близки идеи этого литературного движения* свидетельствует целый ряд фактов. Сразу после переезда из Нижнего Новгорода в Петербург В' 1900 г. - на самом первом этапе своего творческого пути - Рукавишников становится одним из авторов символистских журналов и альманахов («Весы», «Золотое руно» и др.). В* 1914 г. он предпринимает попытку организовать новое символистское издание, чтобы сплотить разрозненных кризисом писателей, и только из-за войны этот замысел остался неосуществленным15. Находясь в Петербурге и Москве, Рукавишников принимал активное участие в литературно-художественных вечерах, собраниях, кружках символистов: в частности, присутствовал на «Вечерах» и «Вечеринках» Сологуба, неоднократно посещал организованное Брюсовым

14 См., например: Бейли Дж. Развитие строгого акцентного стиха в русской литературной поэзии с 1890 по 1920 г. // Бейли Дж. Избранные статьи по русскому литературному стиху. М., 2004. С. 252-279; Гаспарое М. Л. 1) Очерк истории русского стиха. М., 2000. С. 231, 242, 249, 254, 257, 262; 2) Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001. С. 56-57, 197199,280; 3) Эволюция русской рифмы // Проблемы теории стиха. J1., 1984. С. 3-36.

15 Об этом Рукавишников сообщает, в частности, в письмах к Ф. Сологубу (См.: ИРЛИ. Ф. 264. От 3. № 598. ЛЛ. 39^0).

Общество свободной эстетики» и т.д.16 Для современников Рукавишников также являлся типичным представителем символистов. Так, анонимный рецензент «Русской мысли» с иронией замечал, что писатель «с отменным прилежанием усвоил себе все специфические, внешние черты современных поэтов так называемого символистского направления»-17; А. Измайлов рассматривал лирические книги Рукавишникова в одном ряду со сборниками Вяч. Иванова, Бальмонта, Сологуба^ Гиппиус, Брюсова, считая их яркими

1Я образцами «неврастенической литературы» нового века ; наконец, Брюсов в обзорной статье «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» упоминал сборник триолетов Рукавишникова 1922* г. в качестве характерного примера позднего символизма19.

Историки литературы и стиховеды также не раз указывали на близость Рукавишникова к старшим символистам. М. JL Гаспаров-писал о поэте: «.по темам и настроениям - вульгаризатор Ф. Сологуба» ; «Стиль его - результат скрещивания поэтики Сологуба и Бальмонта: с неопределенным ужасом тоски, смерти, мрака, с гипнотически повторяющимися рефренами»21. Ощутимое влияние поэзии символистов на Рукавишникова отмечала и А. М1. Грачева:

16 См., например: Шруба Манфред. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890— 1917 годов. Словарь. М., 2004. С. 223, 247, 249; Фидлер Ф. Ф. Из мира литераторов: Характеры и суждения. М., 2008. С. 451, 572, 594; Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография: В 6 т. Т. 1: В 2 ч. Ч. 1. Москва и Петроград. 191-7-1920 гг. М., 2005. С. 394, 503, 550 и др.

17 См.: [Б. п.] Иван Рукавишников. Стихотворения. Книга III // Русская мысль. 1904. № 10. С. 321.

1Я

См.: Измайлов А. Неврастенический век и неврастеническая литература. (Стихи И. С. Рукавишникова) // Новая иллюстрация. 1907. № 8. С. 62- 64.

19 См.: Брюсов В. Я. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии // Брюсов В. Я. Среди стихов. 1894-1924. Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990. С. 586.

20 Гаспаров М Л. Русский стих начала XX века в комментариях. С. 280.

УА Гаспаров М. Л. Иван Рукавишников // Русская поэзия «серебряного века»: 1890-1917 г. С.383. по ее мнению, наибольшее. воздействие на писателя, особенно на его раннее творчество, оказали Бальмонт,, Гиппиус, Сологуб и Брюсов22. Однако предметом специального литературоведческого анализа? проблема: взаимосвязи Рукавишникова и русского символизма до настоящего времени не становилась.

Объектом* исследования* в диссертационной работе является-: лирика; Рукавишникова:

Предметисследования - поэтическая^система Рукавишникова5шее место-в контексте поэзии русского символизма. .

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении специфических особенностей' поэтики лирического текста? Рукавишникова! и; определении.: роли; места и значения поэтического1 творчества автора в литературном,движении?русского символизма.

Этим определяются основные задачшисследования:

- описание способов реализации важнейших принципов эстетики и поэтики русского; символизма; в лирике Рукавишникова;

- анализ метрики и строфики поэта; выявление: этапов; эволюции его стиха;, сопоставление полученных данных с данными по стиху других поэтов начала XX в. (в первую очередь, символистов);

- исследование эволюции системы образов и мотивов; жанрового1 репертуара лирики Рукавишникова в контексте поэзии символизма.

Поскольку научного издания стихотворений Рукавишникова не: существует, основным, материалом изучения: являются; прижизненные; публикации писателя. Абсолютное большинство его поэтических произведений были опубликованы в 20-тт. собрании сочинений (Рукавишников И. С. Сочинения: В 20 кн.

СПб.; М., 1901-1925) . Кроме этого в описание включены

22 См.: Грачева А. М. Рукавишников Иван Сергеевич. С. 384.

23 В дальнейшем для указания на это издание используется1 сокращение СС; римской цифрой обозначается номер тома, арабской — номер страницы; номера звеньев полиметрических композиций и сводных форм обозначаются римскими цифрами в квадратных скобках. поэтические произведения, которые не вошли ни в один из сборников собрания сочинений и были опубликованы либо до выхода из печати первого сборника Рукавишникова, либо после того, как были напечатаны его последние книги (последний сборник стихотворений был издан в 1919 г., последний сборник триолетов - в 1922 г., сборник имитаций народного стиха - в 1925 г.). Основной материал рассматривается в культурно-историческом и литературном контексте символизма.

Характер материала, цель и задачи его анализа и интерпретации определяют методологическую базу исследования. В диссертационной работе в качестве взаимодополняющих используются сравнительно-исторический и типологический подходы. Для описания поэтики лирического текста Рукавишникова применяется структурно-семантический метод, разработанный в трудах М. Ю. Лотмана, В. Н. Топорова, 3. Г. Минц и других представителей московско-тартуской семиотической школы, а также статистический метод, оформившийся в работах А. Белого, Б. В. Томашевского, Б. И. Ярхо, К. Ф. Тарановского, М. Л. Гаспарова. Методологическая основа исследования1 эволюции стихотворной системы Рукавишникова и выявления ее специфики в контексте поэзии символизма определяется сочетанием методов историко-литературного и историко-культурного анализа.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Рукавишников активно разрабатывал идеи жизнетворчества. Им была предложена концепция творческого преобразования действительности поэтом-мистиком. В ее основу был положен универсальный миф о мире, который развертывали «тексты жизни» и «тексты искусства». Результатом реализации жизнетворческой программы Рукавишникова стал автобиографический миф. Наиболее полное воплощение он получил в образе лирического героя. Этот образ был сформирован во взаимодействии двух существующих в рамках символизма традиций изображения поэта-пророка, наделенного магическими способностями.

2. Основополагающим принципом образной системы Рукавишникова, определяющим специфику поэтики лирического текста, является- символ. Разработка, принципов символизации образов, сюжетови мотивов'поэтических произведений- составляла одно из. главных направлений экспериментов на протяжении всего творческого пути писателя.

3: Для Рукавишникова* характерно стремление дать в- своей поэзии-' образцы использования самых разных экспериментальных метрико-строфических форм и тем самым, с одной стороны, выявить скрытые возможности русского стиха, а с другой* стороны, опробовать принципиально новые' для русского* стихосложения формы, которые получили* массовое распространение только у поэтов- следующего поколения. К числу наиболее важных характеристик, определяющих уникальность стихотворной системы, Рукавишникова^ относится высокая доля строчных логаэдов, а также'наличие расшатанных структур, разработанных поэтом* специально для имитации народного речитативногостиха.

4. В' творчестве Рукавишникова выделяется* пять периодов, отчетливо противопоставленных друг другу по интенсивности творчества, средней длине произведения и репертуару стиховых форм.

5. Динамика метрико-строфического репертуара' сопряжена с эволюцией-системы* образов, мотивов и жанров. В раннем творчестве (1896-1904 гг.)' основное внимание поэта сосредоточено1 на создании лирической трилогии, которая повествует об этапах духовного становления его автобиографического героя. В начале 1900-х гг. Рукавишниковым были предприняты и первые эксперименты с жанром баллады, достигшие наибольшей интенсивности в 1909-1915 гг. Путь развития и обновления жанра, предложенный поэтом, был связан с усилением эпического начала и наделением балладного персонажа чертами автобиографического лирического героя. Особенности поэтики сборника «Сто лепестков цветка любви.» (1916 г.)* определяются установкой на стилизацию женской лирики Серебряного века. Стилизация выступает в качестве формы рефлексии и позволяет реконструировать представления писателя о дальнейшем развитии женского творчества. В 1917-1922 гг. главным направлением поэтических исканий становятся эксперименты, направленные на реализацию семантической функции формы триолета.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования определяются полученными результатами. В работе впервые предложена целостная концепция поэтического творчества Рукавишникова; выявлены специфические особенности его стихотворной системы, дана периодизация творчества писателя, определены роль, место и значение его поэзии в литературном и культурно-историческом контексте русского символизма. Результаты исследования восполняют существенные лакуны в истории русской литературы и русского стиха, а также дают необходимый материал для изучения эстетики и поэтики русского символизма. Кроме того, они имеют существенное значение для выработки корректных принципов описания маргинальных форм русского стиха.

Практическая значимость работы обусловлена тем, что ее результаты могут быть использованы в основных и специальных ВУЗовских курсах по «Теории литературы» и «Истории русской литературы XX в.», а также при подготовке к изданию и комментировании поэзии и прозы И. С. Рукавишникова.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на международных научных и научно-практических конференциях: «Русская литература XX-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения» (2008, Москва), «Культура и культуры» (научная сессия «XII Невские чтения») (2010, Санкт-Петербург), «Современные пути изучения литературы» (2010, Смоленск), «Отечественное стиховедение: 100-летние итоги и перспективы развития» (2010, Санкт-Петербург); межвузовских научно-практических конференциях преподавателей, аспирантов и студентов (2005-2010, Санкт-Петербург); расширенном заседании стиховедческого семинара ИФИ СПбГУ (2007, Санкт-Петербург); а также в форме презентаций на I и II Выставках научно-образовательных ресурсов Факультета филологии и искусств СПбГУ (2009, 2010). Результаты исследования представлены в 15 статьях.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, который включает 413 наименований, списка сокращений и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лирика И.С. Рукавишникова в контексте поэзии русского символизма"

Результаты исследования поэтики лирического текста свидетельствуют о том, что индивидуальная поэтическая система Рукавишникова реализует важнейшие принципы эстетики и поэтики русского символизма. Как и для всех авторов этого направления, для Рукавишникова была в высшей степени актуальна—идея—жизнетворчества^-Ее реализацией стал автобиографический миф, который поэт последовательно воплощал и в «текстах жизни», и в «текстах искусства» - во внешности, поведении, художественном творчестве. Согласно этому мифу, ответственность за судьбу, мира несет поэт, наделенный чертами пророка и мага. С помощью своего творчества он должен постичь тайну вселенной и указать человечеству путь к спасению. Специфика жизнетворческой программы определяет особенности поэтики Рукавишникова, которые со всей очевидностью свидетельствуют о близости поэта символизму. К ним относится, прежде всего, индивидуализм, проявившийся в формировании и воплощении легенды о собственной личности в поэтических произведениях: лирические книги Рукавишникова представляют собой единый текст, повествующий об отношениях автобиографического героя и мира. Второй чертой, демонстрирующей символистскую ориентацию Рукавишникова, является мистицизм поэзии - ее насыщенность образами, мотивами, сюжетами, идеями, отсылающими к философским идеалистическим системам, религиозным учениям, языческим культам и т. д. Третья особенность, выявляющая связь Рукавишникова с символизмом, состоит в сознательной «герметизации» текстов. Подлинная сущность действительности, по мнению поэта, может быть раскрыта в художественном слове только при помощи символа. Именно он становится основным принципом построения образа и определяет специфику поэтики лирического текста писателя. В качестве главного способа символизации образов, сюжетов и мотивов Рукавишников использует отсылки к предельно далеким друг от друга и при этом слабо маркированным в, стихотворении культурным контекстам. Таким-образом .расшифровка, смысла текста уподобляется* процессу постижения тайны мира и> требует от читателя* сотворчества, становится/ для него- стимулом к самосовершенствованию: Наконец, Рукавишникову присуще- и свойственное всем, символистам повышенное внимание к форме стиха. Убеждение в том, что смысл стихотворения не «задан», а «дан», «явлен» в форме,- обусловливает непрерывные и разнонаправленные экспериментыпоэта сметрикой- и строфикой-, направленные- на1 поиск уникальной' стиховой структуры для-выражения» смысла каждого стихотворения.

Более чем за 304 лет творческой деятельности, Рукавишникова, его поэтическая система претерпела серьезную эволюцию. На основе диахронического1 анализа метрики и строфики в творчестве поэта было выделено 5 периодов, отчетливо противопоставленных друг другу. Динамика метрико-строфического репертуара в творчестве Рукавишникова сопряжена с эволюцией системы образов,, мотивов^ и жанров. Однако активно экспериментируя с различными уровнями ритмического целого, писатель неизменно оставался в русле символизма. Направление его поэтических: исканий« в значительной- степени определялось особенностями автобиографического мифа. Первый поэтический- эксперимент Рукавишникова1 был связан с созданием лирической трилогии 1901-1904'гг. В-ней изображены» несколько этапов духовной эволюции автобиографического лирического героя; -который проходит путь от неуверенного в себе молодого человека до пророка, готового вступить в борьбу с темными силами ради того, чтобы спасти мир. Параллельно с усложнением внутреннего мира персонажа усложняется-метрико-строфическая структура стихотворений: возрастает доля изысканных урегулированных конструкций. В сборнике 1906 г. (II период) герой позиционирует себя как сверхчеловека; на уровне метрики, строфики и рифмы это изменение в характеристике персонажа маркировано резким возрастанием расшатанных форм. Изображение героя-мага, который способен преодолеть границы действительности и вступить в контакт с потусторонними; силами, обусловило; интерес Рукавишникова к жанру , баллады; максимум; экспериментов в этой области приходится на 1909-1915 гг. (III период). Подход Рукавишникова к; разработке1 лиро-эпического жанра, на наш взгляд, также определила специфика героя. Основное внимание поэт уделял экспериментам с балладами, написанными от лица автобиографического героя, который; являлся непосредственным: участником произошедших событий. Благодаря1эхому баллада1 принимала вид автобиографической поэмы, в которой главным предметом; изображения; являлось не само страшное событие, а его переживание. Поэтические эксперименты IV периода были связаны с разработкой лапидарных стиховых форм. В сборнике 1916 г. Рукавишников предпринял попытку стилизовать женскую поэзию начала XX в.: все стихотворения книги были написаны от лица героини; и объединены сюжетом, повествующим о ее жизненном пути. Однако радикально изменив-- стиль, субъектно-образную структуру, стиховой строй лирики, поэт остался, верен принципам4 символизма. Стилизация; стала для него формой рефлексии над феноменом; женской: поэзии. Потенциал для ее дальнейшего развития« Рукавишников; видел в-творчестве символистов, поэтому основное направление его поэтических опытов состояло в разработке новых принципов сочетания,, слов, образов, мотивов; традиционных и экспериментальных стиховых! форм, характерных для символистов.

Культивирование триолета (1917; 1922 гг.) также было связано с разработкой принципов воссоздания символов действительности в поэтическом тексте. Триолет осмыслялся: Рукавишниковым как особая стиховая форма, которая дает поэту возможность оставляя неизменным (или минимально изменяя) исходное положение, сформулированное в рефренных строках, актуализировать разные компоненты его значения и придать ему статус «высшей истины» в заключитёльных афористичных строках. Иными словами, символический смысл рефренных стихов раскрывается за счет рассмотрения их в разных, далеких друг от друга контекстах, которые вводятся/ в неповторяющихся строках триолета.- На завершающем этапе творческого; пути (в 1920-е гг.); интерес Рукавишникова к лирике резко ослабевает; Главной сферой; реализации: творческого потенциала автора становятся стилизации народной: эпической поэзии, в которых разрабатывается символика, характерная; для фольклора.

Таким образом, Рукавишникова можно без преувеличения назвать одним-из самых: последовательных поэтов-символистов: принципы символистской эстетики и поэтики; остаются для него релевантными на всех этапах творческого путщ в том числе и длительное время после кризиса крупнейшего литературного течения: модернизма? наступившего в 1910 г. Это обстоятельство; служит одним из г аргументов* в,пользу утверждения о том, что символизм был для Рукавишникова не простым- следованием, литературной моде, но выражением принципиальной позиции поэта.

Среди писателей, принадлежавших к различным направлениям, существовавшим в рамках русского символизма, Рукавишников занимает особое место. Вопреки предположению исследователей, его нельзя; назвать-подражателем старших символистов. Ряд особенностей поэтики, действительно; свидетельствует о* близости Рукавишникова к символизму старшего поколения. К их числу относятся- обращение' к различным культурным традициям (фольклорным, мифологическим, сказочным, оккультным, литературным, историческим и т. д.); для. построения; образов и сюжетов стихотворений; культивирование экспериментальных, усложненных метрико-строфических форм; интерес к опытам со сменой своего творческого голоса, проявившийся в стилизациях женской лирики и народной; поэзии, а также в переводах украинских авторов. В то же время художественная система Рукавишникова испытала на себе существенное воздействие поэтики декадентства, в русле которого она была сформирована. К декадентской традиции в лирике Рукавишникова восходит пафос богоборчества,

I 250 сверхчеловеческая» природа героя, его уверенность в собственной избранности и исключительности, а также вера в возможность преображения мира усилиями одного человека. Вместе с тем в основополагающей для писателя концепции преображения жизни обнаруживается близость к младшим символистам. Жизнетворческая программа Рукавишникова, оказавшая столь существенное влияние на его поэзию, реализует идеи теургии, которые в это же время активно разрабатывали Белый, Иванов, Блок и другие, младосимволисты.

Индивидуальная поэтическая система Рукавишникова, таким образом, строится на основе творческого переосмысления и органического сочетания принципов поэтики всех трех направлений русского символизма. Этим фактом, на наш взгляд, и определяется ее уникальность в контексте поэзии Серебряного века.

Заключение

•г

Список научной литературыЛалетина, Ольга Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Рукавишников И. С. Автобиография // Фидлер Ф. Ф. Первые -литературные шаги. М., 1911.С.88-91.

2. Рукавишников И. С. Автобиография. 7/ Альманах молодых. Вып. 1. СПб., 1908. С. 20-23.

3. Рукавишников И. С. Античные строфы // Две зари (Стихи). М., 1927. С. 30.

4. Рукавишников И. С. Беда. Ярило. Две песни из поэмы (Стих напевный)// Круг. Альманах артели писателей. М.; Л., 1925. Кн. 5. С. 21-22.

5. Рукавишников И. С. Брюсов (Стих напевный) // Новые стихи. М., 1926. Сб. 1.С. 52-53.

6. Рукавишников И. С. В мае родиться век маяться // Мы. М., 1920. С. 42.

7. Рукавишников И. С. Венок (На гроб М. М. Лебедевой) // Нижегородский листок. 1897. №23. С. 3.

8. Рукавишников И. С. Верь, люби, надейся // Нижегородский листок. 1896. №349. С. 3.

9. Рукавишников И. С. Возрождение // Нижегородский листок. 1896. №353. С. 1.

10. Рукавишников И. С. Воспоминания о М. Горьком. // О Горьком -современники: Сб. воспоминаний и статей. М., 1928. С. 31-46.

11. Рукавишников И. С. Гекзаметры // Волжский вестник. 1897. № 221. С. 2.

12. Рукавишников И. С. Два напева // Нижегородский листок. 1896. № 322. С. 3.

13. Рукавишников И. С. Друзьям // Нижегородский листок. 1897. № 74. С. 2.

14. Рукавишников И. С. «Если есть в нашем мире сомнений и слез.» // Нижегородский листок. 1896. № 311. С. 1.

15. Рукавишников И. С. «Есть Да. Есть Нет. Но-есть и Но.» // Лирика. Неоклассики. Стихи. Сб. третий. Тверь, 1925. С. 26.

16. Рукавишников И. С. И у меня есть друг // Звезда. 1897. № 21. С. 3.

17. Рукавишников И. С. Из поэмы «Ярило». Песня II. Купала. Стих напевный // Стык. Первый сборник стихов Московского цеха поэтов. М.,1925. С. 118-122.

18. Рукавишников И. С. Искусство // Нижегородский листок. 1897. № 41. С.З.

19. Рукавишников И. С. Кликуша // Звезда. 1897. № 24. С. 3.

20. Рукавишников И. С. Кошмар // Нижегородский листок. 1896. № 332. С. 1.

21. Рукавишников И. С. Крестьянское // Ленин. Тамбов, 1924. С. 44-45.

22. Рукавишников И. С. Ледоход // Новая Россия. 1926. № 3. С. 59-60.

23. Рукавишников И. С. Маленькая трилогия // Волжский вестник. 1897. № 92. С. 3.

24. Рукавишников И. С. Набат (Ярило. Две песни из поэмы. Стих напевный)// Круг. Альманах артели писателей. М.; Л., 1925. Кн. 5. С. 23-25.

25. Рукавишников И. С. Наш рай // Нижегородский листок. 1897. №. 87. С. 2.

26. Рукавишников И. С. «Не расцвел отцвел. Повалился ~ сгиб.» // Памяти Есенина. М., 1926. С. 205-207.

27. Рукавишников И. С. «Незрячие встречаются.»IIМы. М., 1920. С. 41.

28. Рукавишников И. С. Нет! не одни печали. // Кормчий. 1897. № 7. С. 109.

29. Рукавишников И. С. «Осенний ветер. А сердце весеннее.» // Наши дни. Художественные альманахи. № 2. М., 1922. С. 247.

30. Рукавишников И. С7 Ответ ЖГ Симону // Нижегородский листок. 1897. №237. С.З.

31. Рукавишников И. С. Первомайская веселая // Фонарь. Сборник стихотворений. М., 1929. С. 3-4.

32. Рукавишников И. С. Первомайская детская // Фонарь. Сборник стихотворений. М., 1929. С. 3.

33. Рукавишников И. С. Песня про нашу деревню // Россия. Общественно-литературный журнал. 1925. № 4 (13). С. 204.

34. Рукавишников И. С. Песня разбойная // Красная новь. 1927. № 9. С. 163164.

35. Рукавишников И. С. Письмо в редакцию. // Нижегородский листок. 1911. №24. С. 2-3.

36. Рукавишников И. С. «Помнишь: уже вечерело.» // Самарская газета. 1897. № 166. С. 2.

37. Рукавишников И. С. Предисловие. // Марьянова М. Сад осени. Стихотворения в прозе. М., 1922. С. 3-4.

38. Рукавишников И. С. Пугачевщина. Две песни из поэмы (Стих напевный). Дума Пугача // Новые стихи. Сб. 2. М., 1927. С. 71-73.

39. Рукавишников И. С. Пугачевщина. Две песни из поэмы (Стих напевный). Степь-воля //Новые стихи. Сб. 2. М., 1927. С. 69-71.

40. Рукавишников И. С. Пугачевщина (Клич колодникам) // Ковш. Литературно-художественные альманахи. Книга третья. Л., 1925. С. 141— 142.

41. Рукавишников И. С. Пугачевщина. Песня тринадцатая. Бой. Стих напевный // Литературный особняк. Второй сб. М., 1929. С. 41-43.

42. Рукавишников И. С. Раб // Звезда. 1897. № 16. С. 3.

43. Рукавишников И. С. «Росою ног твоих, прошедших по лугам.» // Наши дни. Художественные альманахи. № 2. М., 1922. С. 247.

44. Рукавишников И. С. Русская зима // Нижегородский листок. 1897. № 354. СГ2-37 - "

45. Рукавишников И. С. Семя, поклеванное птицами. Повесть. М., 1896.

46. Рукавишников И. С. Сердцу // Нижегородский листок. 1896. № 346. С. 2.

47. Рукавишников И. С. «Скоро сохнет слеза.» // Мы. М., 1920. С. 41.

48. Рукавишников И. С. Слезы // Нижегородский листок. 1896. № 327. С. 1.

49. Рукавишников И. С. Собр. соч.: В 20 кн. СПб.; М., 1901-1925.

50. Рукавишников И. С. Сонет // Московские поэты. Сборник стихотворений. Великий Устюг, 1924. С. 34.

51. Рукавишников И. С. Траурный марш // Ленин. Тамбов, 1924. С. 68.

52. Рукавишников И. С. «Ту, кого любишь, в нимб одиночества.» // Поэты наших дней. Антология. М., 1924. С. 79.

53. Рукавишников И. С. Хандра // Нижегородский листок. 1896. № 300: С. 1.

54. Рукавишников И. С. Lagi di Como-Maggiore (Картинка). Посвящается Т. Л. // Нижегородский листок. 1896. № 360. С. 2.

55. Рукавишников И. С. Morituri // Нижегородский листок. 1896. № 325. С. 1.

56. Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л., 1959.

57. Бальмонт К. Д. Стихотворения. Л., 1969.

58. Белый А. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1966.

59. Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1960.

60. Брюсов В'. Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1973-1975.

61. Венский Е. Мое копыто. СПб., 1911.

62. Галина Г. Предрассветные песни. СПб., 1906.

63. Герцык А. К. Из круга женского: Стихотворения. Эссе. М., 2004.

64. Гиппиус 3. Н. Стихотворения. СПб., 1999.

65. Гумилев Н. Собр. соч.: В 4 т. М., 1991.

66. Добролюбов А. М. Из книги невидимой. М., 1905.

67. Добролюбов А. Собрание стихов. М., 1900.

68. Добролюбов A. M. Natura naturans. Natura naturata. СПб., 1895.

69. Дон-Аминадо Поезд на третьем пути. М., 2000.70: Есенин С. А. Полн: собр: соч.: В"7 т. М., 1995-2002.

70. Иванов Вяч. И. Собр. соч.: В 3 т. Bruxelles, 1971-1979.

71. Иванов Г. В. Собр. соч.: В 3 т. М., 1994.

72. Измайлов А. А. Кривое зеркало: Книга пародии и шаржа. СПб., 2002.

73. Каменский В. Три поэмы. Степан Разин. Емельян Пугачев. Иван Болотников. Л., 1935.

74. Крандиевская Н. Стихотворения. М., 1913.

75. Кузьмина-Караваева Е. Скифские черепки. Стихи. СПб., 1912.

76. Львова И. Старая сказка. Изд. 2-е, доп. посмертными стихами. М., 1914.

77. Мысль, вооруженная рифмами: Поэтическая антология по истории русского стиха / сост. В. Е. Холшевников. СПб., 2005.

78. Надсон С. Я. Поли. собр. стихотворений. Л., 1962.

79. Поэты 1880-1890-х годов. Л., 1972.

80. Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 16 т. М.; Л., 1937-1959.

81. Рудич В. Пятый сборник стихов. СПб., 1914.

82. Русская поэзия «серебряного века»: 1890-1917 г.: Антология / сост. И. Багдасарян и др. М., 1993.

83. Русская стихотворная пародия (XVIII начало XX в.) / вст. ст., подг. текста и примеч. А. А. Морозова. Л., 1960.

84. Русские символисты. Вып. 1-3. М., 1894-1895.

85. Современная баллада и жестокий романс / сост. С. Б. Адоньева, Н. М. Герасимова. СПб., 1996.

86. Соловьев Вл. С. Стихотворения и шуточные пьесы. Репринт издания: М., 1922. Мюнхен, 1968.

87. Сологуб Ф. К. Собр. соч.: В 12 т. СПб., 1909-1913.

88. Сто одна поэтесса Серебряного века. Антология / сост. и биогр. ст. М. Л. Гаспарова, О. Б. Кушлиной, Т. Н. Никольской. СПб., 2000.

89. Толстой А. Н. За синими реками. Стихи. М., 1911.

90. Цветаева М. И. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994.2561. Архивные материалы

91. Рукавишников И. С. Автобиография. Июль 1923 г. // ИР ЛИ. Ф. Р I. Оп. 24. Ед. хр. 83. ЛЛ. 1-2.

92. Рукавишников И. С. Письма к К. И. Диксону. 1911 г. // ИРЛИ. Ф. 123. Оп. 2. Ед. хр. 129. ЛЛ. 1-2.

93. Рукавишников И. С. Письма к M. М. Гаккебушу. 1913-1915 гг. // ИРЛИ. Ф. 549. Ед. хр. 57. ЛЛ. 1-5.

94. Рукавишников И. С. Письма к Л. Ф. Грамматчиковой (Кони). 19081909 г.//ИРЛИ. Ф. 11. 036/XVII с. 13. ЛЛ. 1-4.

95. Рукавишников И. С. Письма к Е. С. Зарудной-Кавос. 1906 г. // ИРЛИ. Ф. 445. Ед. хр. 238. ЛЛ. 1-3.

96. Рукавишников И. С. Письма к А. А. Измайлову. 1915-1916 гг. // ИРЛИ. Ф. 115. Оп. 9. Ед. хр. 285. ЛЛ. 1-5.

97. Рукавишников И. С. Письма к В. П. Кранихфельду. 1910-1914 гг. // ИРЛИ. Ф. 528. On. 1. Ед. хр. 311. ЛЛ. 1-13.

98. Рукавишников И. С. Письма к В. С. Миролюбову. 1913-1915 гг. // ИРЛИ. Ф. 185. On. 1. Ед. хр. 1018. ЛЛ. 1-8.

99. Рукавишников И. С. Письма к Ф. К. Сологубу. 1909-1926 гг. // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 598. ЛЛ. 1-80.

100. Рукавишников И. С. Письма к А. Н. Чеботаревой. 1907-1917 гг.; без ~ даты"// ИРЛИ7 Ф. 289. 0п. 5: Ед. хр. 250. ЛЛ. 1-37. ~ "

101. Рукавишников И. С. Письмо к М. В. Аверьянову с приложением списка книги рассказов. 1913 г. //ИР ЛИ. Ф. 428. Оп. 1. Ед. хр. 84. ЛЛ. 1-3.

102. Рукавишников И. С. Письмо к П. Н. Медведеву. 7 июня 1924 г. // ИР ЛИ. Ф. РI. Оп. 24. Ед. хр. 85. ЛЛ. 1-4.

103. Рукавишников И. С. Письмо к В. В. Муйтелю. 29 марта 1914 г. // ИР ЛИ. Ф. 123. Оп. 2. Ед. хр. 340. ЛЛ. 1-2.

104. Рукавишников И. С. Письмо к А. Н. Сальникову. 1 февраля.Л901г. // ИРЛИ. Ф. 357. Оп. 5. Ед. хр. 97. ЛЛ. 1-5.

105. Научная и критическая литература

106. Аверинцев С. С. Весть и судьба О. Мандельштама // Мандельштам О. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1990.

107. Аверинцев С. С. Поэзия Вячеслава Иванова // Вопросы литературы. 1975. № 8.

108. Аврелий Брюсов В. Я. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 3, СПб., 1904 // Весы. 1904. № 4. С. 62-63.

109. Автоинтерпретация: Сб. ст. СПб., 1998.

110. Адрианов С. А. Критические наброски // Вестник Европы. 19117 № 10. С. 340-349.

111. Александр Блок: Pro et contra. СПб., 2004.

112. Альми И. Л. Баллады Б. Л. Пастернака // Известия АН СССР. Сер. лит. и языка. Т. 49. № 5. М., 1990. С. 420-431.

113. Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998.

114. Андрей Белый: Проблемы творчества. М., 1988.

115. Анна Ахматова: Pro et contra. СПб., 2001.

116. Анненский И. Книга отражений. М., 1979.

117. АннёнскийИГ О-современном лиризме // Аполлон. 1909. № 1. С. 12-42; № 2. С. 3-29.

118. Ауслендер С. И. Рукавишников. Сны, кн. 8, СПб., 1910 // Речь. 1910. №265. С.З.

119. Ахматова А. О стихах Н. Львовой // Русская мысль. 1914. № 1. Отд. III. С. 28.

120. Б. п. И. Рукавишников. Близкое и далекое. Рассказы, М., 1914 // Русское богатство. 1914. № 8. С. 306-307.

121. Б. п. И. Рукавишников. Молодая Украина // Против течения. 1910. № 2. С. 4.

122. Б. п. И. С. Рукавишников [Некролог] // Литературная газета. 1930. № 15 (52). С. 3.

123. Б. п. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 2 // Русская мысль. 1903. № 11. Отд. III. С. 378-379.

124. Б. п. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 3, СПб., 1904 // Русская мысль. 1904. № 10. Отд. III. С. 321-322.

125. Баевский В. С. Гумилев мастер стиха // Николай Гумилев: Исследования и материалы. СПб., 1994. С. 75-103.

126. Баран X. Поэтика русской литературы XX века. М., 1993.

127. Белый А. Арабески. М., 1911.130: Белый А. Будем искать мелодии // Белый А. После разлуки. Берлинский песенник. Пб.; Берлин, 1922. С. 9-16.

128. Белый А. Глоссалолия. Поэма о звуке. Берлин, 1921.

129. Белый А. Жезл Аарона (О слове в поэзии) // Скифы. Сб. I. СПб., 1917. С. 155-212.

130. Белый А. Луг зеленый. М., 1910.

131. Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания: В 3 кн. М., 1989.

132. Белый А. Ритм как диалектика и «Медный всадник». Исследование. М., 1929.136: Белый А. СимволизмгМ;,1910; ~ ~ -----

133. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.138.139.140.141.142.143.144.145.146.147,148,149,150151152153

134. Бейли Дж. Избранные статьи по русскому литературному стиху. М., 2004.

135. Блок. Литературное наследство. Т. 92: В 5 кн. М., 1980-1993. Бобрицких Л. Я. Сюжетно-композиционные особенности баллад Н. Гумилева // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. Вып. 17. Воронеж, 2001. С. 252-259.

136. Бобров С. П. Записки стихотворца. М, 1916. .

137. Бобров С. П. Новое о стихосложении-А. С. Пушкина. М., 1915. Богатырев П. Г. Знаки в театральном искусстве // Труды по знаковым системам. Т. 7. Ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1975. Вып. 365. С. 7-16.

138. Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999.

139. Богомолов Н. А. Русская литература первой трети XX века. Томск, 1999.

140. Божидар Распевочное единство. М., 1916.

141. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999.

142. Бройтман С. Н. Поэтика русской классической и неклассической лирики.1. М., 2008.

143. Брюсов В. Я. Левизна Пушкина в рифмах // Брюсов В. Я. Мой Пушкин. Статьи, исследования, наблюдения. М.; Л., 1929. С. 248-263. Брюсов В. Новые сборники стихов // Весы. 1907. № 1. С. 72.

144. Брюсов В. Я. Об одном вопросе ритма (по поводу книги Андрея Белого «Символизм») //Аполлон. 1910. № 11. С. 52-60.

145. БрюсовВ. Я. Основы „стиховедения.Курс.В.У.З.Части.1 иЛ1.Общеевведение. Метрика и ритмика. М., 1924.

146. Брюсов В. Я. Среди стихов. 1894-1924. Манифесты. Статьи. Рецензии. М., 1990.

147. Брюсов В. Я. Стихотворная техника Пушкина // Брюсов В. Я. Мой Пушкин. Статьи, исследования, наблюдения. М.; Л., 1929. С. 129-166.

148. Будникова Л. И: Творчество К. Д. Бальмонта в контексте русской синкретической культуры конца XIX начала XX века. Челябинск, 2006.

149. Вакуленко А. Г. Эволюция «страшной» баллады в творчестве русских поэтов-романтиков XIX начала XX веков (от В. А. Жуковского до Н. С. Гумилева). Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1996.

150. Валерий Брюсов: исследования и материалы. Ставрополь, 1986.

151. Валерий Брюсов. Литературное наследство. Т. 80. М., 1976; Т. 98: В2 кн. М., 1991-1994.

152. Василевский1 И. М. В будуаре. Берлин, .1923.

153. Василевский И. М. Героиня нашего времени. Памфлет («Ключи счастья» и «Дух времени» А. Вербицкой). Пг., 1918.

154. Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. Избранные труды. М., 1976.

155. Вишневский К. Д. Архитектоника русского стиха XVIII -начала XIX веков // Исследования по теории стиха. Л., 1978. С. 48-67.

156. Вишневский К. Д. Балладная строфа // Поэтика и стиховедение: Межвузовский сборник научных трудов. Рязань, 1984. С. 10-29.

157. Вишневский К. Д. Введение в строфику // Проблемы теории стиха. JI., 1984. С. 37-57.

158. Вишневский К. Д. Нетождественные строфы в русской поэзии XVIII-XIX вв. Классификация и функции // Онтология стиха: Сб. ст. памяти

159. B. Е. Холшевникова. СПб., 2000. С. 51-62.

160. Вишневский К. Д. Разнообразие формы русского сонета // Russian Vers ------Theory-. Columbus, Ohio,-1989. .С. 455=471

161. Вишневский К. Д. Структура неравностопных строф // Русский стих: В честь 60-летия М. Л. Гаспарова. М., 1996. С. 81-92.

162. Владимирова П. Поэзия в дни войны // Лукоморье. 1916. № 38. С. 18.

163. Владимирова П. И. Рукавишников. Аркадьевка. Роман, М., 1914 // Новая жизнь. 1914. № 3. С. 151-152.

164. Владимирова П. И. Рукавишников. Близкое и далекое. Рассказы, М., 1914 // Свободный журнал. 1914. № 9. С. 121-122.

165. Выгодский Д. Поэзия и поэтика (из итогов 1916) // Летопись. 1917. Кн. 1.1. C. 250.

166. Вячеслав Иванов: Исследования и материалы: Сб. ст. Вып. 1. СПб., 2010.

167. Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996.

168. Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической Академии 1909 г. //Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 89-105.

169. Гаспаров М. Л. Метр и смысл: Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999.

170. Гаспаров М. Л. Избранные труды: В 3 т. М., 1997.

171. Гаспаров М. Л. Записи и выписки. М., 2001.

172. Гаспаров М. Л. Метр и смысл: Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999.

173. Гаспаров М. Л. Об одном неизученном типе рифмованной прозы // Finitis XII lustis: Сб. статей к 60-летию проф. Ю. М. Лотмана. Таллинн, 19827 С. 154-159.

174. Гаспаров M. JI. Очерк истории русского стиха. М., 2000.

175. Гаспаров М. Л. Рифма и жанр в стихах Бориса Пастернака // Русская речь. М., 1990. № 1. G. 17-22'.186: Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001.

176. Гаспаров М. Л. Современный русский стих. М., 1974.

177. Гаспаров М. Л. 1905- год и метрическая эволюция Блока, Брюсова, Белого // Ученые записки Тартуского государственного университета.

178. Вып. 735. Тарту, 1986: С. 25-31.

179. Гаспаров М. Л. Эволюция метрики,Мандельштама // Жизнь и творчество-О. Э. Мандельштама. Воронеж, 1990. С. 336-346.

180. Гаспаров М. Л. Эволюция русской рифмы // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С. 3-36.

181. Гаспаров М. Л. Эволюция, стиха Пастернака // Standfort Slavic Studies. IV. 2. Standford. UP, 1992. С. 137-155.

182. Гаспаров M. Л., Скулачева Т. В. Статьи о лингвистике стиха. М., 2004.

183. Гвоздев А. Литературная летопись // Северные записки. 1915. № 9. С. 103104.

184. Гидони А. В рубище. В золоте. (О Рукавишникове) // Студенчество. 1906. №4. С. 29-31.

185. Гизетти А1. Три души (Стихотворения Н. Львовой, А. Ахматовой, М: Моравской)//Ежемесячный журнал. 1915. №-12. С. 149-154.

186. Гиндин С. И. Брюсовское описание русской силлабо-тоники в свете типологии, лингвистических описаний // Брюсовские чтения 1971 г. Ереван, 1973. С. 605-617.

187. Гиндин С. И. Взгляды В. Я. Брюсова на языковую приемлемость стиховых систем и судьбы русской силлабики (по рукописям 90-х годов) // Вопросы языкознания. 1970. №2. С. 99-109.

188. Гиндин С. ИГ" Неосуществленный"" замысел Брюсова // "Вопросы литературы. 1970. № 9. С. 189-203.• 263 • ;

189. Грачева А. М. Семейные хроники начала XX века // Русская литература. М., 1982. № 1. С. 64-75. ;

190. Гречишкин С. С., Лавров А. В. Биографические источники романа Брюсова «Огненный ангел» // Wiener Slawisticher Almanach. Bd. 1. 1978; Bd. 2. 1979.

191. Гречишкин С. С., Лавров А. В. О стиховедческом наследии Андрея Белого // Ученые запискш Тартуского государственного университета. Вып. 15. Структура и семиотика художественного текста. Труды; по знаковым ei 1С гемам. Вып. 12. Тарту, 1981. С. 97-146.

192. Гроссман Л. П. Собр. соч.: В 4 т. М., 1928. .

193. Грякалова Н. Ю. От символизма к авангарду. Опыт символизма и русской литературы 1910-1920-х гг.: (Поэтика. Жизнетворчество. Историософия): Автореферат. СПб., 1998.210: Гудаш Морозов М. В:. На высях вздора // Всеобщий ежемесячник. 1910.1.С. 152-154. ;

194. Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М., 1990.212: Гумилев II. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 6 // Гумилев Н. Письма о русской поэзии. Пг., 1923. С. 66-67.

195. Евстигнеева А. Л. Особняк на Поварской (Из истории Московского; .Дворца Искусств) // Встречи с прошлым. Вып. 8. М., 1996. С. 116-164.

196. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика.Л., 1977.

197. Жирмунский В. М; Теория стиха. Л., 1975.

198. Зобниш Ю; В: Воля к балладе (Лирогэпос в акмеистической- эстетике Гумилева) // Гумилевские чтения. СПб., 1996. С. 111-119.

199. Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1916.

200. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство.' Баку, 1923;219; Иванов- Вяч; К проблеме звукообраза у Пушкина. // Московский пушкинист. Вып. 2. М„ 1930. С. 94-105. . '• • "220; Иванов Вяч; О лиризме Бальмонта //Аполлон. 1912. № 3—4; .■.'•

201. Иванов Вяч; И. О новейших теоретических исканиях в области художественного слова; // Научные известия. Сб. 2. Философия. Литература. Искусство. М., 1922. С. 164-181,

202. Иванов Вяч. По звездам. СПб., 1909.

203. Измайлов; А. Литературные заметки (Стихи И. Рукавишникова) // Биржевые ведомости. 1907. № 9798. С. 3.

204. Измайлов А. Неврастенический век и неврастеническая литература (Стихи И. С. Рукавишникова)//Новая иллюстрация. 1907. № 8. С. 62.

205. Измайлов А; Непомерные претензии // Новая иллюстрация. 1903; № 6. С. 46-48; № 8. С. 61-63.

206. Иорданская М. К. Новый table-talk // Новое литературное обозрение. М., 1994. Ж 9. С. 192-2327

207. История русской литературы: В 4 т. Т. 4. Литература конца XIX -начала XX века. Л., 1993.

208. Карманова О. А. Строфический репертуар В. Я. Брюсова. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1995.

209. Казанский Н. Н. Соположение ударных в русском- стихе как особый! размер // Онтология стиха: Сб. ст. памяти В. Е. Холшевникова. СПб.,2000. С. 275-287. „

210. Ковалева Т. В. Метрический репертуар поэзии Вл. Соловьева // Проблемы стиховедения и поэтики. Алма-Ата, 1990. С. 29-34.

211. Коллонтай А. Новая женщина // Современный мир. № 9. С. 151-185.

212. Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века: Межвузовский сборник научных трудов Вып. 1-7. Иваново, 1993-2006.

213. Корш Ф. Е. О русском народном стихосложении. Вып. 1: Былины // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Т. I. Кн. 1. СПб., 1896. С. 1-45; Т. II. Кн. 2. СПб., 1897. С. 429-504.

214. Кранихфельд В. Купеческий декаданс // Современный мир. 1912. №9. С. 275-290.

215. Крусанов А. В. Русский авангард: 1907-1932 (Исторический обзор): В 3 т. Т. 2: В 2 кн. Кн. 1. Футуристическая революция (1917-1921). М., 2003.

216. Кузмин М. А. Дневник 1905-1907. СПб., 2001.

217. Кузмин М. А. Заметки о русской беллетристике // Аполлон. 1910. № 8. С. 55-59.

218. Куприяновский П. В., Молчанова Н. А. К. Д. Бальмонт и его литературное окружение. Воронеж, 2004.

219. Куприяновский П. В., Молчанова H.A. Поэт Константин Бальмонт. Биография. Творчество. Судьба. Иваново, 2001.

220. Лавров А. В: Русские символисты: Этюды и разыскания. М., 2007.

221. Лапшина Н: В:, Романович И. К., Ярхо Б. И. Метрический справочник к стихотворениям; А. С. Пушкина: Л:, 1934:

222. Лйлли И; Динамика русского стиха. М:, 1997.

223. Литературная жизнь России 1920-х годов. События: Отзывы, современников; Библиография: В 6 т; Т. 1: В 2 ч. Ч. 1. Москва и Петроград: 1917-1920 гг. М., 2005.

224. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995.

225. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

226. Лотман М. Ю. Метрический репертуар И. Анненского // Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1975. Вып. 24. 122-147.-261.- Лотман Ю^М^Лекциипо структурной поэтике.Тарту,„1964.

227. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000.

228. Львов В. Рогачевский В. Л. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 6 // "Современный-мир. 1909. № 10. Отд. II. С. 125-127.

229. Львова Н. «Холод утра (несколько слов о женском творчестве) // Жатва. 1914. №5. С. 249-256.

230. Ляпина Л. Е. Метрический и строфический репертуар К. Д. Бальмонта // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С. 179-192.

231. Ляпина Л. Е. Сверхдлинные размеры в поэзии К. Д. Бальмонта // Исследования по теории стиха. Л., 1978. С. 118-125.

232. Магомедова Д. М. Автобиографический миф в творчестве А. А. Блока. М., 1997.

233. Максимов Д. Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969.

234. Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975.

235. Максимов Д. Е. Русские поэты начала века. Л., 1986.

236. Малишевский М. Несколько слов о напевном стихе // Альманах артели писателей «Круг». Т. III. М.; Л., 1924. С. 133-138.

237. Мандельштам10. Слово и культура. М., 1987.

238. Манифесты и программы русских футуристов. Мюнхен, 1967.

239. Марков В. Ф. Можно ли получать удовольствие от плохих стихов, или о русском «чучеле совы» // О свободе поэзии. СПб., 1994. С. 285-286.

240. Марков П. История моего театрального современника // Театр. 1969. № Ю. С. 94-105.

241. Мережковский Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. СПб., 1893.277.' Мерилай А. Вопросы теории баллады. Балладность // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 879. Тарту, 1990. С. 3-21.

242. Микешин А. М. К вопросу о жанровой структуре русской романтической баллады // Из истории русской и зарубежной литературы XIX-XX вв. Кемерово, 1973. С. 3-29.

243. Минц 3. Г. Александр Блок и русские писатели. СПб., 2000.

244. Минц 3. Г. Поэтика Александра Блока. М., 1999.

245. Минц 3. Г. Поэтика русского символизма. СПб., 2004,

246. Минц 3. Г., Безродный М. В., Данилевский А. А. «Петербургский текст» и русский символизм // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 664. Труды по знаковым системам. Т. 18. Тарту, 1984. С. 78-92.

247. Мой век, мои друзья и подруги. Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М., 1990. С. 417-646.

248. Московский Парнас: Кружки, салоны, журфиксы Серебряного века (1890-1922). М., 2006.

249. Муратова К. Д. Роман 1910-х годов. Семейные хроники // Судьбы русского реализма начала XX в. Л., 1972. С. 123-126.

250. Н. И. Рукавишников. Аркадьевка, М., 1914 // Современный мир. 1914. № 4. Отд. II. С. 186.

251. Немировский А. И., Уколова В. И. Свет звезд, или последний русский розенкрейцер. М., 1994.

252. Никольская Т. Л. А. Блок о женском творчестве // Блоковский сборник. Тарту, 1991. Вып. 10. С. 32-40:

253. Обатнин Г. В. Иванов-мистик: Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919): М:, 2000. " "

254. Опришко Е., Н. трансформация романтической поэтики в балладах А. А. Фета // Проблемы развития жанров в русской литературе XVIII-XX веков: Сборник научных трудов. Днепропетровск, 1985. С. 64-75.

255. Орлов В. Жизнь Блока: Гамаюн, птица вещая. М., 2001.

256. Орлов В. Перепутья. Из истории русской поэзии начала XX века. М., 1976.

257. Орлова М. А. Поэтика триолета начала 20х века в контексте идиостиля Ф. Сологуба. // VII межвузовская научная конференция студентов-филологов. Тезисы. 12-16 апреля 2004 г. Санкт-Петербург. СПб:, 2004. С. 147-148.

258. Орлицкий Ю. Б. Динамика стиха и прозы в русской словесности. М., 2008:

259. Павлова М. М. Метрический и строфический репертуар Саши Черного // Проблемы теории стиха. Л., 1984. С. 193-207.

260. Пайман А. История русского символизма: М.,1998.

261. Папюс. Магия деревенская. Магия и гипноз. Нальчик, 1994.

262. Папюс, Лермина, Агриппа. Магия белая и черная. Практическая-магия. Нальчик, 1994. •

263. Переписка Г. И. Чулкова с Блоком // Литературное наследство. М., 1987. Т. 92. Кн. 4. С. 406—407.'

264. Перо И. Рукавишников Книга первая, СПб., 1901 // Новое время. 1901. № 9112. Приложение. С. 12.

265. Петербургская стихотворная культура: Материалы по метрике, строфике и ритмике петербургских поэтов. СПб., 2008.

266. Позняков Н. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 2, СПб., 1902 // Литературный вестник. 1902. № 7. С. 228-229.

267. Предсказательное таро. Воронеж, 1993.

268. Ройзман МТ Все, что помню о Есенине. М., 1973.

269. Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002.

270. Руднев П. А. Из истории метрического репертуара русских поэтов XIX — начала XX в. (Пушкин. Лермонтов, Некрасов, Фет, Брюсов, Блок) // Теория стиха. Л., 1968. С. 107-144.

271. Руднев П. А. Метрический репертуар А. Блока // Блоковский сборник. Вып. 2. Тарту, 1972. С. 218-267.

272. Руднев П. А. Метрический репертуар В. Брюсова // Брюсовские чтения.1. Ереван, 1971. С. 309-349.

273. Руднев П. А. Метрический репертуар Некрасова // Труды по русской и славянской филологии. Вып. 24. Тарту, 1975'. С. 93—121.

274. Русская литература и журналистика начала XX века. 1905-1917. М., 1984.

275. Русская литература конца 19 начала 20 века: В 4 т. М., 1968-1975.

276. Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов): В 2 кн. М., 2001.

277. Русская литература XX века: Исследования американских ученых: Сб. ст. СПб., 1993.

278. Русский футуризм: теория, практика, критика, воспоминания. М., 1999.

279. Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: Сб. ст.: В честь 60-летия М. Л. Гаспарова. М., 1996.

280. Русское стихосложение XIX века: Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979.

281. Р-н Вас. Раппопорт В. А. Откровения «молодых». У И. С. Рукавишникова //Петербургская газета. 1908. № 211. С. 2.

282. Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1997.

283. Серебряный век в России: Сб. ст. М., 1993.

284. Савченко Т. Хлебников и Заболоцкий (к проблеме метрического своеобразия) // Русская и зарубежная литература. Алма-Ата, 1971. Вып. 2. С. 55-61.

285. Садовской Б. И. Рукавишников. Стихотворения, кн. 6, СПб,- 19097/ Весы. 1909. №8. С. 68-71.

286. Священная книга Тота. Великие арканы таро: Абсолютные Начала Синтетической Философии Эзотеризма / Опыт комментария Владимира, Шмакова. М., MCMXVI.

287. Серпинская Н. Я. Флирт с жизнью (Мемуары интеллигентки двух эпох).1. М., 2003.

288. Силард JI. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002.

289. Сильман Т. И. Заметки о лирике. Л., 1977.

290. Славинский М. И. Рукавишников. Молодая Украина. СПб, 1909 // Вестник Европы. 1909. № 6. С. 870-873.

291. Славянский стих. VIII: Стих, язык, смысл. М., 2009.

292. Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика (Материалы международной конференции). М., 2001.

293. Смирнов И. П. Авангард и символизм (элементы постсимволизма в символизме) // Russian Literature. 1988. XXIII. P. 147-168.

294. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977.

295. Смит Дж. Взгляд извне. Статьи о русской поэзии и поэтике. М., 2001.

296. Соловьев Вл. С. Литературная критика. М., 1990.

297. Степанова Л. В. М. Горький и И. Рукавишников (к проблеме творческих связей и параллелей) // М. Горький и литературные искания XX столетия. Международные Горьковские чтения 2002. Материалы международной конференции. Нижний Новгород, 2004. С. 600-606.

298. Страшнов С. Л. Жанр баллады в литературном процессе 1920-х гг. // Творчество писателя и литературный процесс. Жанрово-стилевые проблемы. Иваново, 1987. С. 6-22.3357 ~Тарановски К. Руски дводелшГритмови.'Београд, 1953.

299. Тарановски К. Руски четверостипни ^амб у первим двема деценщама XX века // 1ужнословенски филолог. XX. 1955-1956.

300. Тараиовский К. Ф. О поэзии и поэтике. М., 2000.

301. Тарановекий К. Ф. Стихосложение Осипа Мандельштама (с 1908 по 1925 год) // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1962. № 5. P. 97-123.

302. Тарланов E. 3. Жанр баллады в поэзии К. М. Фофанова // Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1988. С. 117-125.

303. Тверьянович К. Ю. Поэтика Б. К. Лившица: Система стиха. СПб., 2008.

304. Тименчик Р. Д. «Поэтика Санкт-Петербурга» эпохи символизма^ / постсимволизма // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 664. Труды по знаковым системам. Т. 18. Тарту, 1984. С. 117-124.

305. Тимофеев Л. И. Очерки теории и истории русского стиха XVIII-XX веков. М., 1958.

306. Тимофеев Л. И. На пути к истории русского стихосложения // Известия АН СССР. Сер. лит. и языка. М., 1970. Т. 29. № 5. С. 442-443.

307. Тимофеев Л. И. Слово в стихе. М., 1982.

308. Томашевский Б. В. Избранные работы о стихе. СПб., 2008.

309. Томашевский Б. В. Стих и язык: Филологические очерки. М., 1959.

310. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996.349: Топоров В: Н: Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.

311. Тынянов Ю. Н. Проблема поэтического языка. Статьи. М., 1965.

312. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

313. Тяпков С. Русские прозаики рубежа 19-20 вв. в< литературных пародиях современников. Иваново, 1986.

314. Тяпков С. Русские символисты в литературных пародиях современников. Иваново, 1980.

315. Федотов.О. И. Понятие строфы и ее типология // Онтология стиха: Сб. ст. памяти В. Е. Холшевникова. СПб., 2000. С. 63-78.

316. Фидлер Ф. Ф. Из мира литераторов: Характеры и суждения. М., 2008.

317. Ханзен-Леве А. Мифопоэтический символизм. СПб., 2003.

318. Ханзен-Леве А. Русский символизм. СПб., 1999.

319. Ханзен-Леве А. Русский формализм. М., 2001*.

320. Хворостьянова Е. В. Условия ритма: Историко-типологические очерки русского стиха. СПб., 2008.

321. Хелемский Я. Неуступчивая муза // Вестник. 2003. № 9 (320). С. 52-80.

322. Ходасевич В. Ф. Белый коридор (из кремлевских воспоминаний) // Ходасевич В. Ф. Перед зеркалом. М., 2002.

323. Холл Мэнли П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. М., 2007.

324. Холшевников В. Е. Основы стиховедения: Русское стихосложение. СПб.; М., 2002.

325. Холшевников В. Е. Стиховедение и поэзия. Л., 1991.

326. Царькова Т. С. Метрический репертуар Н. А. Заболоцкого // Исследования по теории стиха. Л., 1978. С. 126-151.

327. Цветаева А. И. Воспоминания о писателе И. С. Рукавишникове // Неисчерпаемое. М., 1992. С. 53-67.

328. Чебучева Е. П. Метрико-строфический репертуар В. Ф. Ходасевича // Тверьянович К. Ю., Чебучева Е. П. Поэтика сборника Б. К. Лившица

329. Флейта Марсия». Метрико-строфический репертуар В. Ф. Ходасевича. СПб., 2004. С. 25-43.

330. Чеботаревская А. Проклятый род. Роман И. Рукавишникова // Новая жизнь. 1912. № 6. С. 256-267.

331. Чуковский К. Революция и литература. О Валерии Брюсове // Свобода и жизнь. 1906. № 10. С. 2.

332. Шенгели Г. А. Иван-Рукавишников // Шенгели Г. А. Иноходец. М.„ 1997. С. 276-277.

333. Шенгели Г. А. О «напевном стихе» // Альманах артели писателей «Круг». Т. III. М.; Л., 1924. С. 129-132.

334. Шенгели Г. А. Техника стиха. М., 1960.

335. Шерр Б. П. Скрытое новаторство: метрика, ритмика и строфика В. А. Комаровского // Онтология стиха: Сб. ст. памяти В. Е. Холшевникова. СПб., 2000. С. 228-244.

336. Шерр Б. П. Строфика Бродского // Поэтика Бродского: Сб. ст. Tenafly, New Jersey, 1986. С. 97-120.

337. Шерр Б. П. Строфика. Метрика и «чувство концовки» в стихах Л. Лосева // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы международной конференции: М., 2001. С. 233-245.

338. Шиян Л. И. Иван Рукавишников и его роман «Проклятый род» // Рукавишников И. С. Проклятый род: роман. Н. Новгород, 1999. С. 5-12.

339. Штокмар М. П. народно-поэтические традиции в творчестве Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43-44. М., 1941. С. 289-308.

340. Шуб Э. Жизнь моя кинематограф. М., 1972.

341. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969.

342. Эллис Кобылинский Л. Л. Русские символисты. Константин Бальмонт. Валерий Брюсов. Андрей Белый: Сб. ст. М., 1910.

343. ЭткиндЕ. Г. Материя стиха. Париж, 1985.

344. Эткинд Е. Г. Разговор о стихах. М., 1970.

345. Эткинд Е. Г. Симметрические композиции у Пушкина. Париж, 1988.

346. Эткинд Е. Г. Там Внутри. О русской поэзии XX в. СПб., 1995.

347. ЭфронI А. С. 1 мая 1919 года // Эфрон А. С. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. М., 1989: С. 73-80.*386: Ю-н (ВентцельН. Н:) И. Рукавишников, кн. 4 // Новое время. 1906. № 11047. Приложение. С. 10-11.

348. Ю-н (Вентцель Н. Н.) Стилистические упражнения // Новое время. 1914.13761. Приложение. С. 9-10.

349. Янтарев Е. Иван Рукавишников. Стихотворения. Книга четвертая // Перевал. 1907. № 10. С. 52-53.389. -ий. Рукавишников. Книга IV // Образование. 1907. № 1. Отд. II. С. 131132.

350. Bailey J. Literary Usage of a Russian folk song meter // Slavic and East-European Journal. Vol. 14. № 4. 1970. P. 436-452.

351. Lauwers L. Benedikt Livshic, The Hamlet of Russian Futurism. Metrical Typology // Slavica Gandensia. 19. 1992. P. 145-156.

352. Lauwers L. The metrical typology of Igor'-Severjanin's Poetry // International Journal of Slavic Linguistics and Poetic. XXVIII, 1983. P. 67-108.

353. Nivat G. Trois correspondants d'Alèksandr Kusikov // Cahiers du Monde Russe et Soviétique. Paris, 1974. Vol. XV, 1-2. P. 201-219.

354. Thomson R. D. B. The Metrical and Strophic Inventiveness of Tsvetaeva's First Two Books // Canadian Slavonic Papers. XXX. 1998. №. 2. P. 220-244.1. Справочная литература

355. Владиславлев И. В. Русские писатели. Опыт библиографического пособия по русской литературе Х1Х-ХХ столетия. Л., 1924.

356. История русской литературы конца XIX начала XX в. Библиографический указатель. М.; Л., 1963.

357. Квятковский А. П. Поэтический словарь. М., 1966.

358. Квятковский А. П. Словарь поэтических терминов. М., 1940.

359. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М., 1962-1978.

360. Литература Великого десятилетия. 1917-1927. Т. 1. М.; Л., 1928.

361. Литературная энциклопедия. Т. 1-9, 11. М., 1929-1939.

362. Литературная энциклопедия. Словарь литературных терминов: В 2 т. М.; Л., 1925.

363. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

364. Мифологический словарь. М., 1992.

365. Писатели современной эпохи. Биобиблиографический словарь русских писателей XX в. Т. 1. М., 1928.

366. Полная симфония на канонические книги Священного Писания. СПб., 2006.

367. Русские писатели 1800-1917 гг. Т. 1-5. СПб., 1989-2007.

368. Русские писатели XX века. Биобиблиографический словарь: В 2 ч. М., 1998.

369. Саплин А. Ю. Астрологический энциклопедический словарь. М., 1994.

370. Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М.; Харьков, 2007.41.3. Шруба М. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов. Словарь. М., 2004.