автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика Д. Хармса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика Д. Хармса"

00346776Ь

На правах рукописи

САБЛИНА Елена Евгеньевна

ПОЭТИКА Д. ХАРМСА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Астрахань - 2009

003467765

Работа выполнена В ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет»

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Смирнова Альфия Исламовна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Егорова Ольга Геннадьевна (Астраханский государственный университет);

кандидат филологических наук, доцент Калашников Сергей Борисович (Волгоградский государственный университет).

Ведущая организация - Волгоградский государственный

педагогический университет.

Защита состоится 15 мая 2009 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.11 по присуждению ученой степени доктора и кандидата наук по специальностям 10.01.01 - Русская литература и 10.02.01 - Русский язык в ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу: 414056, г.Астрахань, ул. Татищева, 20 а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет».

Автореферат разослан «•//» ¿Си/СиД^ 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук

Е.Е. Завьялова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество Даниила Хармса продолжалось чуть более пятнадцати лет, но за столь короткую литературную жизнь он написал произведения, которые умещаются в шести томах (включая записные книжки), не считая текстов, которые не дошли до нас.

Хармс создал свой художественный мир, запечатлевший действительность в ее сложности, противоречивости и неподражаемой органике, - мир по-своему организованный, целостный и завершенный. В искаженной реальности этого мира хармсовским персонажам существовать трудно. По словам B.C. Воронина, они изобретают «вывихнутую» форму поведения, которая обеспечивает спасение1. A.A. Кобринский обратил внимание на то, что «цикл "Случаи" -своеобразная попытка воссоздания картины мира с помощью особой логики искусства»2. Так, в произведениях Хармса «предметы живут ... такой же жизнью, как и люди»3. И совершенно прав Я.С. Друскин, раскрывающий специфику художественного метода писателя: для обэриута «бессмысленность и алогизм ситуаций ... так же, как и юмор, были средством обнажения жизни, выражения реальной бессмыслицы автоматизированного существования, некоторых реальных состояний, свойственных каждому человеку»4.

История вопроса.

Первыми исследователями творчества обэриутско-чинарского круга были сами его участники: они воспринимали свою деятельность как продолжающееся художественное открытие, а свои тексты (за исключением Н. Олейникова, да и он, видимо, не составлял исключения) -как новые органы чувствования и осмысления ситуации и человека в мире. Одним из наиболее глубоких интерпретаторов творчества обэриутов стал Яков Друскин, заложивший основы научного осмысления их наследия.

Первыми исследователями творчества Д. Хармса в новом поколении (в 1960-е годы) стали М. Мейлах и А. Александров. Вскоре последовали работы В. Глоцера, Изучение параллельно шло и за пределами СССР - в первую очередь следует назвать публикаторскую деятельность Дж. Гибиана и Ж.-Ф. Жаккара. Превосходные интерпретаторские работы последнего были обобщены в его докторской диссертации «Даниил Хармс и конец русского авангарда» (1991).

' Воронин B.C. Взаимодействие фантазии и абсурда в русской литературе первой трети XX в.: Символисты, Д. Хармс, М. Горький. - Волгоград, 2003. - С. 157.

2 Кобринский A.A. Цикл Хармса «Случаи» как единое целое // Материалы XXVI Всесоюзной научной

студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». - Новосибирск, 1988. - С. 64-69. ' Токарев Д.В. Д. Хармс: философия и творчество // Русская литература. - 1995. - №4. - С. 73.

4 Друскин Я.С. Д. Хармс // Д. Хармс. О явлениях и существованиях. - СПб., 2000. - С. 3'54.

М. Мейлах и поэт Вл. Эрль стали редакторами первого Собрания произведений Д. Хармса, четыре тома которого вышли в 1978—80 (1-й-З-й) и 1988 (4-й) годах в Бремене; издание прекратилось по причинам, не зависящим от публикаторов. Были опубликованы произведения и других участников обэриутско-чинарского круга; труднее всего пока дело обстоит с публикацией текстов Я. Друскина и Л. Липавского, но и их тексты постепенно выходят - хотя и небольшими тиражами.

Во второй половине 1980-х годов научный интерес к творчеству обэриутско-чинарского круга возрастает, выходит целый ряд серьезных исследований А. Герасимовой, А. Кобринского, Л. Карабут, Д. Московской, А. Никитаева, В. Сажина, С. Сигея, А. Устинова и др.

В. Сажин подготовил к печати новое четырёхтомное «Полное собрание сочинений» Д. Хармса, затем вышли еще два тома дневников писателя.

В диссертационных исследованиях в качестве основных проблем изучения творчества Д. Хармса рассматриваются такие проблемы, как художественный метод алогизма в прозе Хармса (А. Кобринский), проблема смешного в раннем творчестве Хармса (А. Герасимова), эволюция взаимодействия автора и текста (И. Кукулин), творчество Хармса как заключительный этап русского авангарда (Ж.-Ф. Жаккар).

В научных статьях, опубликованных с 1988 по 2008 год, осмысливаются частные проблемы творчества писателя: проблема чуда в творчестве Д. Хармса (А. Герасимова, И. Кукулин), ОБЭРИУ и искусство абсурда (М. Мейлах, Т.Цивьян, В.Воронин, Д. Токарев, Я. Шенкман), религиозное сознание Д. Хармса (Л. Кацис, В. Топоров), место Д. Хармса в русском литературном процессе начала XX века и сопоставительный анализ с творческими принципами писателей этого периода (В. Сажин, А. Александров, И. Кукулин, В. Симина), философия творчества Хармса (В. Подкольский, Д. Токарев), театр абсурда (Е. Красильникова, С. Лиеде), специфика «неправильного» письма (А. Кобринский, М. Шапир). Причем целью большинства статей является анализ «фрагментов поэтики» произведений Д. Хармса.

Актуальность темы диссертационной работы определяется необходимостью изучения искусства авангарда в целом, и творчества обэриутов в частности, а также вниманием сегодняшнего литературоведения к поэтике абсурда, в том числе и к творчеству Д. Хармса как типичного представителя литературного авангарда. Наряду с этим представляется важным исследовать прозу, поэзию и драматургию Д. Хармса как структурно-целостное единство. В контексте современного развития науки и с учетом специфики художественного мира писателя актуальным является комплексное осмысление произведений писателя.

Научная новизна исследования обусловлена прежде всего тем, что художественный мир Д. Хармса рассматривается в единстве составляющих

его сторон» а тексты писателя анализируются как метатекст. Несмотря на то, что появились работы, посвященные некоторьм особенностям поэтики Д. Хармса (В.В. Подкольского, В.Д. Токарева, И.Е. Лощилова), в целом его поэтика на материале всего творчества не изучена. Впервые предпринимается попытка структурно-целостного рассмотрения творчества писателя в единстве авторского сознания, мира хармсовских персонажей, системы мотивов и жанровых модификаций. Наряду с лиро-драматическими и прозаическими формами мы обращаемся к жанрам драматургии и драматургическому принципу как одному из структурообразующих в поэтике Д. Хармса.

Объект диссертационного исследования - творчество Д. Хармса. Предметом же изучения стали реализованные в нем художественные стратегии автора, его поэтика.

Методологической основой диссертации явились принципы исследования, выработанные отечественным литературоведением: историко-функциональный, типологический, принцип целостного анализа художественного произведения.

Эти методологические установки согласуются с целью и задачами диссертации.

Цель диссертации - исследование своеобразия художественного мира Д. Хармса и описание механизмов создания этого мира, выработки собственной поэтики.

Задачи исследования:

- рассмотреть образы персонажей в произведениях Хармса;

- проанализировать образ автора в прозе писателя;

- выявить сквозные мотивы в творчестве Хармса и определить их художественную функцию;

- раскрыть жанровое своеобразие произведений писателя.

Важность выделенных нами задач видится в том, что их решение

позволит ответить на вопрос принципиального свойства: что составляет основу поэтики обэриутов, и Хармса как наиболее яркого их представителя, - творчески созидательное или деструктивное начало. Сошлемся на высказывание В. Подороги: «Читая их (обэриутов - Е.С.) тексты, мы не в силах совладать с потоком бессмысленного... Тексты обэриутов потому и выглядят такими «бессмысленными», что не содержат в себе никакой тайны, т.е. скрытого смысла, они бессмысленны в принцип е»5. В диссертационном исследовании доказывается обратное данному высказыванию - текст Д. Хармса содержит определенное закодированное послание, которое можно расшифровать в первую очередь при помощи выявления и анализа структурообразующих элементов, какими являются сквозные мотивы и персонажи, «сквозные сюжеты», как

5 Беседа с В. Полорогой. К вопросу о мерцании мира // Логос. - 1993. - Х»4. - С. 140.

их называет М.Б. Ямпольский. Целостность произведения держится на грамматических связях, на повторениях мотивов, на ассоциациях, многие из которых восходят к архетипам и, пожалуй, не всегда осознаются самим автором.

Теоретическая значимость работы связана с той исследовательской моделью, которая положена в основу изучения творчества писателя-обэриута, осмысления его как структурно-целостного единства.

Теоретической основой исследования послужили труды по поэтике (работы по общей поэтике М.М. Бахтина, В.Е. Ветловской, Г.Д. Гачева, Н.К. Гея, А.К. Жолковского, Ю.М. Лотмана, H.H. Михайлова, А.Я. Эсалнек, Н.Д. Тамарченко, Р. Барта, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова; по поэтике мотива - труды А.Н. Веселовского, В .Я. Проппа, Б.М. Гаспарова, Г.В. Краснова, И.В. Силантьева, А.П. Скафтымова; по поэтике жанра - исследования И.К. Кузьмичева, H.JI. Лейдермана О.М. Фрейденберг, Л.В. Чернец, С.Я. Гончаровой-Грабовской), проблеме автора - работы В.В. Виноградова, И.П. Ильина, Б.О. Кормана и др.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что результаты исследования могут быть применены в вузовской системе преподавания в качестве материала для составления учебных программ, пособий, лекционных курсов и спецкурсов по истории русской литературы XX века и теории литературы. Материалы диссертации могут учитываться при разработке элективных курсов, спецсеминаров как в высшем учебном заведении, так и в среднем.

Положения, выносимые на защиту:

1. Специфика художественного мира Д. Хармса такова, что его изучение традиционными методами малопродуктивно. Так, если количество персонажей можно подсчитать, выявить повторяемость их имен, то типологический подход к ним вряд ли возможен. Персонажи произведений Д. Хармса ведут самостоятельные партии, они не объединяются автором в группы, связанные различными взаимоотношениями с остальными лицами. Их характеры отличает графическая четкость рисунка при минимуме художественных средств. Именно поэтому нами вводится понятие «персонаж» как условное обозначение действующих лиц в текстах обэриута.

2. Своеобразие хармсовских персонажей приводит к усилению роли автора в тексте. На основе выявления его отношения к персонажам правомерно говорить об особой роли автора в организации мира персонажей, он структурирует этот мир. Образ автора в произведениях Д. Хармса представлен повествователем (повествование от 3-го л.), рассказчиком (повествование от 1-го л.), автобиографическим повествователем (в трактатах, рассуждениях, дневниках).

3. Наряду с образом автора единое пространство художественного мира писателя организуется и структурируется сквозными мотивами, пронизывающими большинство его произведений (окно, вода /текучесть/, история, сон, чудо, ноль, полет, «битва со смыслами», случай). Переходя из текста в текст, из лирики в прозу и драму, мотивы в творчестве Д. Хармса «обрастают» все новыми смыслами, комбинации же мотивов в тексте дают совершенно новое смысловое наполнение их.

4. Одной из характерных особенностей поэтики Д. Хармса является принцип «драматургичности», реализуемый не только в драматургии, но и в лирике, и в прозе, в которых автор использует способы и приемы построения драматургического произведения для недраматургического. Драматургичны тексты не только по форме (ролевые реплики, ремарки, сценические эффекты), но и по своей цели - изображение личности в действии, в конфликте.

5. Отличительным свойством поэтики Д. Хармса является ярко выраженная тенденция синтезировать различные формы, что проявляется прежде всего в жанровом синтезе, причем не только внутри литературных родов, но и в рамках взаимосвязи разных видов искусства: музыкальные жанры соединяются с литературными (симфония, пассакалья), жанр цирк -с прозаическим текстом. В этом отношении Д. Хармс продолжает традицию писателей серебряного века. Он синтезирует элементы разных родов литературы.

Апробация работы: материалы и результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре русской литературы и фольклора Московского городского педагогического университета и на научных конференциях. Основные положения диссертации отражены в 8 научных публикациях: в сборниках по материалам конференций, проходивших в Москве (2005), Волгограде (2006), Елабуге (2007); в двух ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК: «Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований» (Астрахань, 2009) и «Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина» (СПб., 2009).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении освещается история вопроса, обосновываются актуальность исследования, научная новизна, определяются предмет, объект, цель, задачи и методологические основы работы.

Глава 1 «Мир персонажей Д. Хармса» состоит из двух параграфов: §1.1 «Персонажи» и § 1.2 «Образ автора».

В первом параграфе дается теоретическое определение понятия «персонаж»: персонаж - любое лицо (с антропоморфными существами включительно), которое получает в произведении статус объекта описания (в литературном тексте), изображения (в живописи), демонстрации (в драме, спектакле, фильме).

Яков Друскин называет персонажа Хармса «недочеловеком», подчеркивая тем самым узость мышления и бедный духовный мир этого персонажа. Однако это обозначение («недочеловек») не полностью вскрывает специфику данного художественного типа. В стороне остается, во-первых, желание персонажа безраздельно править, властвовать, во-вторых, пародийность его изображения.

Ф.В. Кувшинов в статье «"Тело" Д.И. Хармса» характеризует хармсовского персонажа, замечая при этом, что в художественном мире писателя «экзистенция Тела принимает феноменологический характер, в том смысле, что при всей психической и психологической бедности хармсовского Персонажа, последний испытывает все напряжения и удары со стороны логики художественного мира, феноменологически ощущает их»6. Исследователь называет персонажей произведений Хармса «Телами», отказывая им в каких-либо индивидуальных качествах. Нам представляется, что не все персонажи безлики, в шеренге «фигур» («тел», как их называет Ф.В. Кувшинов) встречаются и персонажи-характеры.

Положение, выдвинутое Ф.В. Кувшиновым, верно в некоторых конкретных случаях. Когда для писателя не важна личность персонажа, а на первый план выступает ситуация или происшедшее с ним. Например, во фрагменте «У Колпакова...» за человека никто не заступается, не обращает на него внимания, а за собаку способны убить. Для Д. Хармса не имеют большого значения имена персонажей, т.к. ему более важно поднять какую-либо проблему, поэтому его произведения столь коротки, но в каждом есть намек на что-то актуальное.

У Д. Хармса есть несколько текстов, в которых у персонажа неожиданно изменяется имя (или отчество, фамилия). Переменой имени персонажа такое явление можно назвать лишь условно, потому как в хармсовской поэтике соотношение персонаж/имя довольно специфическое. Одних персонажей Д. Хармс наделяет только фамилиями, другим дает полные имена, а третьих называет лишь местоимениями или словосочетаниями типа «один человек». В подобных фрагментах важна не личность персонажа, а та ситуация, в которую он попадает. Это персонажи-типы. Например, грандиозное изобретение оказалось никчемным («Некий инженер...»), безнадежны мечты о прекрасном

6 Кувшинов Ф.В. «Тело» Д. Хармса // ЬКр,.//хагт5.Ире(8к.гиЛех15/киуЗ.(ат1.

будущем («Мы жили в двух комнатах...»), писатель испытывает муки творчества («Утро») и т.д. Жизнь, по Д. Хармсу, бессмысленна, ничтожна, в ней «грех от добра отличить трудно», нужно во что-то верить, а веры нет.

Во фрагменте «На набережной нашей реки ...» рассказывается о том, что человек тонет, а его никто не спасает. «Тогда толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Озерный переулок», где из окна вываливались старухи («Кассирша»). Во фрагменте «Помеха» описывается случай, типичный для 30-х годов: подъезжает черный воронок и арестованного увозят навсегда (так случилось и с самим Хармсом). В «Победе Мышина» персонаж, лежа на полу, борется за свои права, и даже представитель правопорядка бессилен ему помочь.

В. Сажин подсчитал количество повторяющихся персонажей в произведениях Д. Хармса: имя Иван писатель использует в двадцати шести текстах, Козлов, Окнов, Петраков встречаются в пяти текстах, Мотыльков - в трех, Бобров - в шести, Петров - в девяти, имя Федор - в одиннадцати. Этот список можно продолжить и указать любимые писателем имена: Иван, Наташа, Фома, Николай, Петр, Комаров, Серпухов. Иван - наиболее повторяющееся имя у Хармса, что можно объяснить и увлечением писателя творчеством Н.В. Гоголя, для которого имя Иван является наиболее употребительным при именовании персонажей.

Реально существующие лица также становятся героями его произведений, но стоит оговаривать степень вымышленное™ происходящих с ними историй. Несомненно, по количеству употреблений лидируют A.C. Пушкин, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, JI.H. Толстой, затем следуют современники и друзья Д. Хармса - А. Введенский, JI. Липавский, В. Хлебников, жена Марина, упоминается «полупоэт» Б. Пастернак.

Писатель затрагивает философские вопросы веры и безверия («один человек лег спать верующим...»), любви, справедливости, существования. «О явлениях и существованиях» - заглавие данного текста отсылает к «Критике чистого разума» И. Канта. Игру с этими кантовскими понятиями (и, главное, с их содержанием) Хармс ведет в написанном также в 1934 году «Оптическом обмане» и тексте 1937 года «Был один рыжий человек...». В соответствии со своими представлениями о «явлениях и существованиях» писатель утверждает реальность ирреального и мнимость того, что выдает себя за подлинно реальное.

Д. Хармс в своих минипроизведениях изображает остановившиеся моменты современной ему жизни. Это и толпа зевак при аварии, и попойки с последующими драками, и зарисовки из жизни прохожих, и фантазия на тему «когда жена уезжает». Перед читателем возникает своего рода мозаика, каждый фрагмент которой - эпизод действительности, часто абсурдной и алогичной. Тексты Хармса являются фрагментами,

составными частями одного метатекста, который Д. Хармс писал всю жизнь.

£ 1.2 Образ автора. Во вступительной части излагаются основы теории автора. Мы обращаемся к работам В.В. Виноградова, М.М. Бахтина, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Кормана, Р. Барта, И.П. Ильина. Автор - это центр художественно-речевого мира, выражающий эстетическое отношение к содержанию собственного текста. Образ автора и автор-творец качественно разные категории. Образ автора понимался В.В. Виноградовым7 как главная и многозначная стилевая характеристика отдельно взятого произведения и всей художественной литературы как отдельного целого. Принципиально другой концепции образа автора придерживался М.М. Бахтин, который полагал, что автор в тексте «должен находиться на границе создаваемого им мира как активный творец его, вторжение в этот мир разрушает его эстетическую устойчивость»8. По М.М. Бахтину, автор пользуется языком как материей и преодолевает его как материал, выражая новое содержание.

Традиционно автор присутствует внутри текста и выступает как повествователь, ведущий рассказчик или персонаж; автор во внутритекстовом воплощении есть художественный образ пишущего. Внутритекстовые проявления дают основания исследователю обнаруживать различные формы присутствия автора в художественном тексте. Эти формы зависят от родовой и жанровой принадлежности произведения. Более четко авторское присутствие проявляется в сильных позициях текста: названии, посвящении, эпиграфе, начале и финале произведения. На основании анализа этих компонентов текста можно характеризовать образ автора, размышлять об авторском замысле, авторской концепции, авторской субъективности.

Есть и другая форма присутствия автора - внетекстовая, где автор биографический, личность существующая, находящаяся в реальности, имеющая собственную биографию. Тогда автор выступает как устроитель, воплотитель и выразитель эмоционально-смысловой целостности, единства художественного текста, как автор-творец. Здесь он создатель другой, художественной реальности, которой сам не принадлежит.

Собственные биография, внутренний мир во многом служат для писателя исходным материалом, но этот исходный материал, как и всякий другой, подвергается переработке и лишь тогда обретает общее значение, когда становится фактом искусства. В основе художественного образа автора (как и всего произведения в целом) лежат, в конечном счете, мировоззрение, идейная позиция, творческая концепция писателя. Реалии из жизни самого Д. Хармса.

' Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. -М., 1961.

' Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979.-С. 166.

В прозе Д. Хармса выделяется повествователь (повествование от 3-го л.), рассказчик (повествование от 1-го л.), автобиографический повествователь (в трактатах, рассуждениях, дневниках).

В произведениях, написанных от третьего лица, автор не высказывает своей точки зрения, но при анализе всего корпуса текстов, они оказываются объединенными тематически, знаменуя неравноправие человека в современной автору действительности, персонажи - это «маленькие люди». Герои почти всех рассказов Хармса - его современники, с такими же условиями жизни (часто место действия -коммунальная квартира), проблемами («Один человек, не желая более питаться сушеным горошком...»), живущие в таком же городе (по рассказам Хармса можно вполне восстановить топографию тогдашнего Ленинграда), в то же, что и он, время (такие атрибуты времени, как очереди, грубость продавцов и трамвайных кондукторов, аресты и пр.). Установка на «живую, часто даже прямо злободневную современность» Д. Хармсу необходима, чтобы сократить расстояние между ним и читателем, чтобы последний легче включился в диалог с автором и героями.

В текстах, написанных от первого лица, Хармс создаег своего рода пародию на классические произведения, в которых авторское слово является частью повествования, а оценки однозначны. Для поэтики обэриута характерен прием квазиавтобиографичности, приписывание автору-рассказчику неавтобиографичных сведений, благодаря чему писатель создает нового персонажа своих текстов. При обращении к творчеству обэриутов нужно постоянно помнить их установку на игру во всем не только в искусстве, но и в жизни. Высказывания, принадлежащие Даниилу Хармсу, можно вычленить в трактатах и дневниках.

В трактате «Мыр» Д. Хармс пишет: «Я и есть мир. Но мир — это не я»9. Суть этого высказывания, на наш взгляд, в следующем: человек вмещает в себя Вселенную, являясь ее точной копией, в то же время вселенная - понятие более емкое, чем внутренний мир человека. Не только человек копирует Космос, но и мелкая ракушка сходна формой с завитками галактики, полосы зебры и барханы пустыни, шестиугольники змеиной чешуи, пчелиных сот и молекулярных решеток. Для каждого индивида характерно свое собственное мироощущение, которое он может называть по-другому, отлично от общепринятого «мир» - это может быть «мур», «мор», «мар» и т.д. Таким образом, «мыр» - это не что иное, как представление писателя о мироустройстве.

Вторая глава «Поэтика мотива» состоит из двух параграфов: §2.1 «Сквозные мотивы в произведениях Д. Хармса» и $ 2.2 «Мотивы и их связь в повести Д. Хармса "Старуха "».

9 Хармс Д.И. «Мыр» И Полное собрание сочинений: В 4т. - СПб., 1999. -12. - С. 307.

К мотивам в творчестве Хармса обращаются многие исследователи, но анализируют их выборочно. В нашем диссертационном исследовании подвергается мотивному анализу все творчество Хармса. Для его произведений характерно то, что мотивы «кочуют» не только из произведения в произведение, но и из стихотворений в прозу и драму и обратно.

Опираясь на труды Ж.-Ф. Жаккара «Д. Хармс и конец русского авангарда» (1995) и М.Б. Ямпольского «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» (1998), в работе последовательно разбираются сквозные мотивы в лирике, драме и прозе Д. Хармса. Мы выделяем девять сквозных мотивов: окно, вода/текучесть/, история, сон, чудо, ноль, полет, «битва со смыслами», случай, а также анализируем взаимодействие мотивов в повести «Старуха».

Окно - один из сквозных мотивов в творчестве Д. Хармса. М.Б. Ямпольский называет окно необычным оптическим «прибором», «преобразователем имени в пространственную, геометрическую структуру и геометрической схемы - в буквы»10. Окно действует как транслятор образов в слова, слов в образы. Также исследователь обращает внимание, что окно становится местом «дефигурации»11. Именно в нем происходят неожиданные подстановки и перемещения лиц.

Хармс много размышляет об окне, мы находим записи в дневнике и в письмах, где он придумывает специальный символ, имеющий эротический акцент (оно связано с женским началом).

Вода в произведениях обэриута предстает как некая вездесущая субстанция, которой подвластно все: время, пространство, Знание. Чтобы быть гармоничным, по представлению писателя, нужно перенять некое свойство воды - текучесть (плавность, соразмеренность, всепроникновение). Художник познал мир без границ и разделений. Он видит соразмерность, гармоничность, плавность, «текучесть» всех форм, как проявление высшего Знания.

История, по Д. Хармсу, это некое событие, эпизод, в которое писатель вкладывает значение «происходящего», отличное от традиционного представления о минувшем. Прошлое обрастает какими-то новыми деталями, смешивается с настоящим, перефразируется, т.е. «живет», изменяется, «течет».

Сон у писателя это некое безмятежное состояние, спокойствие, покой, поэтому в большинстве произведений персонажи не могут погрузиться в сон, т.к. их обуревают тревоги и сомнения, которые они не в силах прогнать. Зачастую момент засыпания мыслится как процесс умирания, как переход из реального мира в мир ирреальный. В то же время

10 Ямпольский М. Беспамятство как исток. (Четая Хармса). - М., 1998. - С. 42.

"Там же.-С. 53.

смерть - это смерть марионетки, ничего не меняющая в общем устройстве мира.

Мотив чуда чрезвычайно важен для Д. Хармса и должен рассматриваться в связи с христианскими суждениями писателя, по которым чудо не самоценно, более того, не исполнение чуда, а вера в его осуществимость есть главная ценность; такая концепция чуда ближе всего к аналогичной в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского.

«Да ничего и не должно было измениться в моей комнате.

Должно измениться что то во мне» (курсив наш - Е.С.)12.

Эта ключевая фраза в понимании чуда писателем, потому что самое главное чудо - это изменение в душе человека.

Хармс считает, что символ ноля - круг, и называет его «... наиболее совершенной фигурой» («О круге»).

Ноль для Хармса всегда начало, всегда шаг в неизвестное. Обэриут утверждает, что в каждой совершенной вещи всегда остаётся нечто минимальное, непостижимое для понимания. В противном случае, если бы это было не так, то и оно как понятое свойство было бы отвергнуто.

«Борьба с тяготением» (полет) чаще всего проявляется в виде метафоры - стремления взлететь. Реализация этого стремления всегда сопряжена с риском. Полет, по Д. Хармсу, это «брошенная перчатка» окружающим, вызов на дуэль «смыслового» противника.

Случай - важный элемент поэтики произведений Хармса, который в разные годы создает рассказы, объединяемые затем им в цикл «Случаи». У Хармса он является синонимом некоего события, истории. Мы рассматриваем сквозной мотив случайности, внезапности. Неожиданность в большинстве текстов Д. Хармса отрицательно маркирована, для всего его творчества характерен «черный юмор», авангардное восприятие действительности. Но встречаются и счастливые случайности. Случайное приобретает характер закономерного - в абсурдной действительности не может быть по-другому, катастрофизм возводится в принцип.

В § 2.2 рассматривается связь мотивов в повести Д. Хармса «Старуха».

Мотив смерти (исчезновения) пронизывает все произведение, т.к. повествуется о мертвой старухе, которая, по мнению героя, «похожа на мертвую лошадь»13, сама смерть у Д. Хармса обнаруживает свою многоликость и беспорядочность.

Мотив времени. Насыщенность текста временными отметками сбивает хронологию происходящих событий, следовательно, происходит смешение времени, места действия. Движение времени отмечается постоянными провалами, которые Д. Хармс, определяет как провалы в сон.

12 Хармс Д.И. «Утро» // Полное собрание сочинений: В 4т. - СПб, 1999. - T.2. - С. 30.

" Там же. - С. 162.

Во сне, по мнению писателя, может произойти чудо. Герой пытается заснуть, у него не получается, и в этот момент приходит желание написать задуманный рассказ, он вскакивает с кровати и бросается к столу. Важным остается пробуждение, так как что-то должно измениться, но не в окружающей среде, а во внутреннем мире. Но в повести «Старуха» герой просыпается, а изменения не происходит, разве только начинает двигаться мертвая старуха.

Через окно приходит прозрение, вдохновение, божественные мысли, не зря герой смотрит на часы, затем садится около окна в кресло, пытается успокоиться и написать рассказ о чудотворце (здесь переплетаются мотивы времени, окна и чуда). Когда в квартире появляется старуха, она также садится у окна, и поток энергии, идущий из него, прекращается, она перекрывает вдохновение. Когда герой едет в поезде, он смотрит в окно, пытаясь отрешиться от пассажиров. Чемодан со старухой пропал, и персонаж обращается с молитвой к Богу, создается впечатление, что помощь пришла через окно.

Согласно древнейшим мифическим представлениям, из беспорядочной материи, неорганизованной стихии родилось все существующее. Из Хаоса образовался Космос. Область незакономерного, алогичного всегда интересовала человека, она противостояла стремлению мира у упорядоченности, структурности и системности, но уже древние поняли, что порядок и беспорядок (космос и хаос) - тесно связанные между собой характеристики окружающей действительности. Модель мира, создаваемого Д. Хармсом, строится на взаимодействии этих составляющих, что вполне соответствовало окружающей его действительности начала XX века.

В третьей главе «Поэтика жанра» рассматриваются жанры лирики, прозы и драмы, в том числе и «авторские».

Во вступительной части параграфа дан обзор трудов по поэтике жанра А.Н. Веселовского, Ю.Н. Тынянова, Б.В. Томашевского, М.М. Бахтина, В.Я. Проппа, Н.К. Гея, Г.Н. Поспелова, Н.Л. Лейдермана, Л.В. Чернец, И.К. Кузьмичева, Н.Д. Тамарченко. По справедливому замечанию ученых, жанры с трудом поддаются систематизации и классификации, что объясняется следующим: во-первых, их много и в каждой художественной культуре жанры специфичны (к примеру, хокку, танка, газель в литературах стран Востока), во-вторых, они имеют разный исторический объем, в-третьих, жанры либо универсальны (например, жанр басни от Эзопа до Михалкова), либо исторически локальны (например, моралите).

§3.1 «Принцип «драматургичности» в стихотворениях Д. Хармса». В данном параграфе рассматриваются в первую очередь те стихотворения, которые строятся как драматические, т.е. поделены самим автором на сцены или реплики, или имеют ремарки. Таких произведений

насчитывается тридцать два, кроме незавершённых или отвергнутых самим автором. Под принципом «драматургичности» в работе понимаются способы и приемы построения драматического произведения. В своих текстах Д. Хармс пытается синтезировать принципы создания лирического и драматического произведений.

В изучение драмы сформировалось три основных подхода. Во-первых, Аристотель в своей «Поэтике» говорил о том, что драма как произведение создает особого рода переживание события и судьбы героя читателем-зрителем. Это переживание обозначается понятиями катастрофы и катарсиса. С данной точки зрения рассмотрены стихи «Часовой - Теперь я окончательно запутался...», «Окно», «Он и мельница» и др.

Отмерзают руки, ноги, снежный ком вползает в грудь. Помогите, люди, боги, помогите как-нибудь!14

Во-вторых, от немецкой философской эстетики рубежа ХУШ-ХК вв. (Гегель, Гете) до XX века включительно развивалась теория драмы, использующая понятия конфликта и сюжета. Этот подход продуктивен и сегодня. Проанализированы стихи «Полёт в небеса», «Ехал доктор из далёка...», «Идет высокий человек и ловко играет на гармоне...» и др.

Исходное равновесие - Вася живет с мамой - нарушается; возникает конфликт, когда:

Вася взмыл беря метлу и садясь в неё верхом он забыл свою светёлку улетел и слеп и хром.15.

Несмотря на предостережения Хора, который в большинстве произведений Д. Хармса исполняет роль Всевидящего Ока, Вася все-таки «застрял на небесах».

И, наконец, в-третьих, в современном литературоведении особенное внимание стали уделять драматическому слову. В.Е. Хализев замечает, что «в драматических произведениях пропорции между повествованием и речевыми действиями персонажей резко смещены в пользу последних. Преобладает прямая речь. Слова не комментируются и не обсуждаются каким-либо сторонним наблюдателем, можно говорить лишь об элементах повествования как вспомогательных компонентах. Повествование присутствует в самих словесных действиях персонажей, а также в

14 Хармс Д.И. «Часовой - Теперь я окончательно запутался...» // Полное собрание сочинений: В 4т. -СПб., 1999. - Т. 1,- С. 240.

15 Там же. - С. 84.

авторских обращениях к публике, «поручаемых» кому-либо из действующих лиц, так называемые реплики в сторону, и в ремарках»16.

Элементы «словесного действия» в лирических произведениях Д. Хармса выделяются в репликах персонажей, в авторских обращениях, в ремарках.

1. В репликах персонажей они проявляются, например, в стихотворении «Окнов и Козлов». В нем в форме диалога сталкиваются разум и вне (за) разумное. Победа остается за «форточкой возвышенных умов» (если это можно считать победой):

Я внезапно растворилось Я дыра в стене домов Мне всё на свете покорилось Я форточка возвышенных умов17.

2. Элементы «словесного действия» присутствуют в авторских обращениях к публике, «поручаемых» персонажу. Например, стихотворение «Откуда я?..» начинается рядом вопросов:

Откуда я? Зачем я тут стою? Что вижу я? Где же я?18

Эти вопросы являются основополагающими для Д. Хармса.

3. «Словесное действие» можно встретить в ремарках. В стихотворении «Искушение» значительно словоизменение

девки-► девицы.

Данная трансформация в ходе номинации героинь происходит после того, как:

Говорил тогда полковник глядя вслед и горячо ты взойди на этот холмик обнажи своё плечо19.

Таким образом, Д. Хармс синтезирует лирическое и драматическое начала, привнося в лирику драматургические принципы построения сюжета и конфликта, тем самым создавая новую жанровую форму. И.К. Кузьмичев формулирует эту закономерность следующим образом: в литературе XX века происходит «синтез родовых и дифференциация внутриродовых, или жанровых форм»20. Конечно, в творчестве Д. Хармса эта тенденция проявилась исключительным образом: намечается переход лирического произведения в лирико-драматическое.

16 Хализев В.Е. Драма как род литературы (Поэтика, генезис, функционирование). -М., 1986. -С. 42.

17 Хармс Д.И. «Окнов и Козлов» // Полное собрание сочинений: В 4т. - СПб., 1999. - Т.1. - С. 191.

"Там же.-С.93.

''Там же.-С.70.

30 Кузьмичев И. К. Введение в общее литературоведение XXI в. - Нижний Новгород, 2001.-С. 292.

§3.2 «Драматургия Д. Хармса и ее жанры».

Д. Хармс дает своим драматургическим произведениям специфические жанровые обозначения: комедия («Комедия города Петербург», «Елизавета Бам»); мистерия («Бог Подарил Покой»); водевиль («Обезоруженный, или Неудавшаяся любовь», «Бытовая сценка»); дидаскалия («Грехопадение, или Познание добра и зла»); опера («Бесстыдники»); балет («Балет трех неразлучников», «Дедка за репку»); цирк («Цирк Шардам»),

По словам Л.В. Чернец, у опытного читателя авторское жанровое обозначение вызывает целый круг литературных ассоциаций, именно поэтому особое внимание мы уделяем тем жанровым обозначениям, которые даны самим писателем. Последовательно рассмотрев драматургические произведения, мы выявили их жанровое своеобразие: от комедии и водевиля до жанра дидаскалии, который не встречается в русской литературной традиции.

Комедия у Д. Хармса отдает фарсом и абсурдом, мистерия приобретает новое содержание, несмотря на то, что Д. Хармс остается верен библейскому сюжету, в данном жанре полностью отсутствует второй план - интермедии. В балет драматург вводит речь, что совершенно недопустимо. Происходит «сдвиг» формы при сохранении традиционного жанрового содержания. Водевиль драматизируется, несмотря на то, что основные принципы жанра соблюдены. Жанр дидаскалии у Д. Хармса «рождается» заново, автор берет за основу древнегреческий протокол, вводит библейский сюжет и интерпретирует Святое писание. Опера представляет собой пародию, а цирк являл собою модель мира (для нового содержания эта «форма» оказывалась наиболее адекватной).

Нельзя не согласиться с Г.Д. Гачевым, который заметил: «Давно подтверждено опытом, что новые, т.е. "странные" пока истины и проблемы открываются с помощью поначалу непривычных, "странных" способов и жанров мышления»21. Что совершенно справедливо применительно к Хармсу.

В § 3.3 «Проза Д. Хармса как способ самовыражения» рассматриваются прозаические тексты писателя, в частности, его законченные произведения. В первую очередь, обращается внимание на их малый объем (порой до нескольких строк) и отсутствие заглавий (в большинстве случаев). Его проза лаконичная, не обремененная детализацией, словесной архаикой или городским жаргоном. А. Александров называет ее «биноклем, направленным на отдельные явления жизни»22.

21 Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм: Эпос. Лирика. Театр. - М., 1963. - С. 93.

н Александров А. Чудодей // Хармс Д.И. Полет в небеса. - Л., 1988. - С. 21.

Нами рассмотрено более ста двадцати прозаических текстов Д. Хармса. При систематизации материала мы учитывали характер сюжетной ситуации и наличие/отсутствие имени персонажа.

Для обозначения жанра прозаических текстов Д. Хармса наряду с понятием «миниатюра» мы использовали понятие «фрагмент», так как, исходя из принципа метатекстуальности художественного мира писателя, закономерно, что все сочинения автора являются частями одного метатекста.

Прозаические тексты Д. Хармса мы объединили в три группы. В первую включены фрагменты, в которых повествуется о персонажах с именем или без. Это самая объемная группа, которую разделили на подгруппы:

- фрагменты о персонажах, которые не имеют имен («один монах», «один толстый человек», «некий инженер», «у одной маленькой девочки» и подобные);

- фрагменты о персонажах, которые названы по имени (Сенька и Федька во фрагменте «Грязная личность», Понтопасов в «Истории», Алексей Алексеевич Алексеев в «Рыцаре», Серпухов во фрагменте «О равновесии» и др.).

Несмотря на наличие имени, Д. Хармс дает либо описание персонажа и ничего более («В одном городе...» приведен портрет Фомы Петровича Пепермалдеева, во фрагменте «Иван Григорьевич Кантов шел...» рассказывается о дороге на рынок Кантова и Пономарёва), либо лаконично повествует, как это происходит во фрагменте «Рыцарь», в котором вся жизнь Алексеева излагается на нескольких страницах. На этом основании мы причисляем подобные прозаические тексты к данной группе.

Во вторую группу входят фрагменты, в которых появляется рассказчик («Мы жили в двух комнатах...», «Теперь я расскажу...», «Я родился в камыше...» и подобные).

У Д. Хармса имеются произведения, которые не входят в две первые группы, это трактаты и рассуждения («В бывшей Архангельской губернии...», «Можно ли до Луны докинуть камнем...», «Прежде, чем притти к тебе...» и др.). Мы их объединяем в третью группу, т.к. в них раскрывается более последовательно философская концепция автора, его размышления о русском языке.

Одной из характерных черт хармсовской поэтики является синтетичность, она также проявляется на жанровом уровне. Во-первых, это синтез лирики и драмы. Нами были рассмотрены стихотворения, в которых присутствуют сцены и реплики. Хармс привносит в лирику драматургический принцип построения сюжета и конфликта, создавая тем самым новую жанровую форму. Во-вторых, писатель синтезирует не только жанры разных родов литературы, но и разных видов искусства.

Драматические произведения пестрят алогичными ситуациями, странными поступками, заумью, но семантика не утрачивается благодаря наличию сквозных образов-символов, становится проще понять художественный мир пьес Хармса, т.к. они служат своего рода «эзотерическим ключом».

Проза Хармса отличается самобытностью. В ней встречаются статьи (известна неопубликованная статья Хармса о творчестве А. Белого), письма, молитвы, трактата. В диссертации не случайно употребляется применительно к прозе термин фрагмент, на наш взгляд, он наиболее полно указывает на соотношение частей (текстов) внутри целого (метатекста).

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Саблина, Е.Е. Фрагментарность как способ мышления в прозе Д. Хармса [Текст] / Е.Е. Саблина // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии: Межвузовский сборник научных статей. -Тамбов: Грамота, 2006. - Вып. 1. - С. 443-444.

2. Саблина, Е.Е. Хаос и космос в художественной модели мира (по повести Д. Хармса «Старуха») [Текст] / Е.Е. Саблина II Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах: Материалы международной научной конференции (г. Волгоград, 12-15 апреля 2006). - Волгоград: Издательство ВолГУ, 2006. - С. 584-588.

3. Саблина, Е.Е. Поэтика Д. Хармса: драматургическое начало и жанр [Текст] / Е.Е. Саблина И Межвузовский сборник научных трудов. 9 Виноградовские чтения: Вопросы истории и теории русской литературы XX века. - М.: Издательство МГПУ, 2007. - С. 174-183.

4. Саблина, Е.Е. Цирк Хармса [Текст] / Е.Е. Саблина И Альманах современной науки и образования. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. Межвузовский сборник научных трудов: в 3 ч. - Ч. 2. - Тамбов: Грамота, 2007. - С. 243-245.

5. Саблина, Е.Е. «Я хоть и один, а думаю ТЕКУЧЕ» (мотив воды в творчестве Д. Хармса) [Текст] / Е.Е. Саблина // Материалы 31 Зональной конференции литературоведов Поволжья: в 3 ч. (Елабуга, 16-17 мая, 2008). - Елабуга, 2008. - Ч. 2. - С. 313-316.

6. Саблина, Е.Е. Аллюзии иллюзиониста Д. Хармса [Текст] / Е.Е. Саблина // Филологические науки. Вопросы теории и практики: в 2 ч. - Ч. 1. - Тамбов: Грамота, 2008. -№ 1. - С. 286-288.

Статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

7. Саблина, Е.Е. «Когда сон бежит от человека...» (Мотив сна в творчестве Д. Хармса) [Текст] / Е.Е. Саблина // Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань: Издательство АТУ, 2009. - № 1.

8. Саблина, Е.Е. Драматургическое начало в поэзии Д. Хармса [Текст] / Е.Е. Саблина // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. - СПб.: Издательство ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2009. - № 1. - С. 45-53.

Подписано в печать 08.04. 2009 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 720.

Волгоградское научное издательство 400011, Волгоград, ул. Электролесовская, 55.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Саблина, Елена Евгеньевна

Ведение

Глава I. Мир персонажей Д. Хармса

1.1 Персонажи

1.2 Образ автора

Глава II. Поэтика мотива

2.1 Сквозные мотивы в произведениях Д. Хармса

2.2 Мотивы и их связь в повести Д. Хармса «Старуха»

Глава III. Поэтика жанра

3.1 Принцип «драматургичности» в стихотворениях Д. Хармса

3.2 Драматургия Д. Хармса и ее жанры

3.3 Проза Д. Хармса как способ самовыражения 130 Заключение 142 Список использованной литературы

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Саблина, Елена Евгеньевна

Феномен писателя, зарабатывающего на жизнь талантливыми детскими произведениями и в то же время день за днем создающего — безо всякой надежды на опубликование — блестящие стихи, прозу, драмы, был определен реалиями коммунистического диктата в нашей стране в 20-х - 30-х годах XX века. «Второе рождение» Д. Хармса, начавшееся через двадцать пять лет после его смерти, продолжается до сих пор.

Первые поэтические произведения писателя обусловлены влиянием заумной поэзии А. Туфанова, объявившего себя наследником идей В.Хлебникова. В марте 1925 года Туфанов создал «Орден заумников ОЭО», который просуществовал до начала 1927 года и распался после выхода из него А. Туфанова. Однако уже в начале 1926 года Д. Хармс и А. Введенский организовали в составе «Ордена заумников» мини-группу «Чинари», подчеркивая тем самым свое независимое в нем положение. Под влиянием А. Введенского Д. Хармс переходит от «чистой» зауми, представленной в стихотворениях 1925 — начала 1926 годов («Землю, говорят, изобрели конюхи», «СЕК», поэма «Михаилы»), к произведениям, ориентированным на «семантическую» заумь («Ваньки-Встаньки», «Случай на железной дороге» и др.). 5 марта 1927 года, как отмечает в дневнике писатель1, рождается «Академия Левых Классиков», которая осенью этого же года получила свое окончательное название ОБЭРИУ. Таким образом, несмотря на собственное ироническое предостережение о невозможности «ловить эпоху»2, Д. Хармс, при всей его изолированности, занял в ней свое место.

По замыслу организаторов, ОБЭРИУ должно было состоять из пяти групп: литературной, изобразительной, театральной, кино и музыкальной - и сконцентрировать вокруг себя основные силы ленинградского левого

1 Дневниковые записи Д Хармса / Минувшее: Исторический альманах. - М.; СПб., 1992. - Кн.11. - С. 444.

2 Хармс, Д.И. Полет в небеса. Стихи. Проза. Драмы. Письма. - Л., 1988. - С. 448. о .3 искусства. В литературную секцию, кроме вышеперечисленных поэтов, вошли К. Вагинов и Б. Левин, а также к ней примыкали, не являясь формальными членами, поэты Н. Олейников и Ю. Владимиров. Секцию кино составили А. Разумовский и К. Минц. На участие в изобразительной секции поначалу дал согласие сам К. Малевич, но дальше этого сотрудничество не пошло. Музыкальная секция так и не была создана, а вот театральная по составу почти совпадала с литературной, за исключением К. Вагинова.

В 1928 году во втором номере журнала «Афиши Дома печати» была опубликована знаменитая декларация ОБЭРИУ, в которой еще раз провозглашается полный и окончательный разрыв с заумью, а ОБЭРИУ объявляется «новым отрядом левого революционного искусства»:

Нет школы более враждебной нам, чем заумь. Люди реальные и конкретные до мозга костей, мы - первые враги тех, кто холостит слово и превращает его в бессильного и бессмысленного ублюдка. В своем творчестве мы расширяем и углубляем смысл предмета и слова, но никак не разрушаем его . Мы - поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы — творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов . Конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства . Вы как будто начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни? Подойдите поближе и потрогайте его пальцами. Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты. Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты "не-реальны" и "не-логичны "? А кто сказал, что "житейская" логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героини и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать»3.

3 ОБЭРИУ/Афиши Дома печати, - 1928.- №2. -С. 12.

Д. Хармс родился 17 (30) декабря 1905 года. Склонность к фантазиям, мистификациям, сочинительству отмечены были еще в его раннем детстве. В четырнадцатилетнем возрасте он составил тетрадь из семи рисунков (пером, тушью), содержание которых до сих пор еще остается непроясненным. Но в них очевидны уже те мотивы, которые будут присутствовать в его словесном творчестве: астроном, чудо, колесо; заметна склонность к шифровке, вуалированию прямых значений предметов и явлений4.

Яков Друскин вспоминает: «Из всех наших учителей, школьных и университетских, наибольшее влияние на А. Введенского, Л. Липавского и меня оказал наш школьный преподаватель русского языка и литературы [Леонид Владимирович Георг - Е. С.] . Я не помню, учил ли он нас грамматике, но помню, что он учил нас истории русского языка - учил, например, как произносились юс большой и юс малый, рассказывал, что в слове "волк " в древнерусском языке вместо буквы "о" писали твердый знак, а в болгарском - и сейчас так пишут. Он учил нас не только правильно писать, но и понимать, чувствовать и любить русский язык. Здесь уже я перехожу к русской литературе. Мы проходили и былины, и "Слово о полку Игореве", причем читали не в переводе, а в подлиннике, и затем уже переводили с его помощью. Если сейчас Н.В. Гоголя, A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова я люблю и считаю их лучшими писателями XIX века не только русской, но и мировой литературы, то обязан этим Георгу»5.

Д. Хармс также был учеником Л.В. Георга. И здесь нельзя не отметить особо эту поистине выдающуюся личность, потому что именно школьный учитель привил любовь к истории русского языка и научил тонко чувствовать и понимать его. Детская заинтересованность Дани русским языком переросла в удивительные наблюдения за ним и эксперименты в его позднем творчестве.

4 Впервые опубликованы А. А. Александровым: Слово и дело. 1992. 23-29 декабря; подробную интерпретадшо см.: Ершов, Г. Семь дней творения Даниила Ювачева // Хармсиздат представляет: Сборник материалов. - СПб., 1995.-С. 20-33.

5 Друскин, Я.С. Чинари // Аврора. - 1988. -№6. - С. 104-105.

Первый известный литературный текст Д. Хармса написан в Л 922 году и имеет подпись ДСН, и из этого очевидно, что в то время Даниил Ювачев уже избрал себе не только судьбу писателя, но и псевдоним. В дальнейшем он станет его на разные лады варьировать и вводить новые, доведя их общее число почти до двадцати. О значении литературного имени — Хармс — существует несколько версий. По мнению А. Александрова, в основе французское charm — обаяние, чары. Но отец, судя по сохранившимся сведениям, знал о провоцирующем негативном значении этого имени: «Вчера папа сказал мне, что пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды» (запись в записной книжке от 23 декабря 1936 года). Действительно, по воспоминаниям художницы А, Порет, Даниил объяснял ей, что по-английски это означает несчастье. Однако, именно «Хармс» с его амбивалентностью наиболее точно отражало сущность отношения писателя к жизни и творчеству: он умел травестировать самые серьезные вещи и находить весьма невеселые моменты в самом, казалось бы, смешном. Точно такая же амбивалентность была характерна и для личности самого Д. Хармса: его ориентация на игру, на веселый розыгрыш сочетались с подчас болезненной мнительностью, с уверенностью в том, что он приносит несчастье тем, кого любит. Однако писателю было свойственно вуалировать (или размывать) прямые значения слов, действий, поступков, поэтому В. Сажин ищет расшифровки его псевдонима в других языках6. Прежде всего это санскритское Dharma — «религиозный долг» и его исполнение, «праведность», «благочестие». Д. Хармс мог знать от отца, что псевдоним Миролюбов, под которым выходили его проповеднические книги и статьи, тот изображал двумя написанными по-древнееврейски словами «мир» и «любовь»; по аналогии с этим (да и из собственных занятий ивритом) он мог ассоциировать свой псевдоним со словом hrm (herem), что означает отлучение (от синагоги), запрещение, уничтожение.

6 Зажечь беду вокруг себя. Конспект биографии Хармса//Д. Хармс Собрание сочинений: В 3 т. — Т.1: Авиация превращений. - СПб., 2000. - С. 9.

Впервые в скандальном контексте имя Д. Хармса попало на страницы печати после его выступления 28 марта 1927 года на собрании литературного кружка Высших курсов искусствоведения при Государственном институте истории искусств.

24 января 1928 года состоялся вечер «Два левых часа», по которому отсчитывается история ОБЭРИУ. Д. Хармс читал стихи в первом отделении, а во втором была поставлена его пьеса «Елизавета Бам». Разгромная статья Л. Лесной осталась памяткой об этом событии, помогающей немного представить атмосферу вечера: «Вчера в "Доме печати" происходило нечто непечатное. Насколько развязны были Обереуты (расшифруем: "объединение реального искусства"), настолько фривольна была и публика. Свист, шипенье, выкрики, вольные обмены мнений с выступающими»,.

Выступления Д. Хармса с друзьями происходили вплоть до весны 1930 года. К этому времени он уже зарекомендовал себя детским писателем - с 1928 года в журнале «Еж», затем Госиздате, потом «Чиже» стали печататься его стихотворения и рассказы для детей. Гораздо больше было написано «взрослых» вещей, но, кроме двух мимолетных публикаций в коллективных сборниках, ничего напечатать не удавалось. Настоящая катастрофа для ОБЭРИУ настала весной 1930 года и была связана с их выступлением в общежитии студентов Ленинградского университета. На это выступление отозвалась «Смена» статьей Л. Нильвича с хлестким заглавием: «Реакционное жонглерство (об одной вылазке литературных хулиганов)». После таких агрессивных нападок ОБЭРИУ существовать не могло. Через полтора года - 10 декабря - Д. Хармса арестовали. Его приговорили к трем годам лагерей, но заменили короткой ссылкой; он избрал местом пребывания Курск и пробыл там (вместе с точно так же осужденным А. Введенским) вторую половину 1932 года. В конце 1930-х годов, по воспоминаниям его последнего друга

7 Лесная, Л. ЫТУЕРЕБО // Красная газета: (веч. вып.). - 1928.-25 января. 7

Я.О. Друскина8, писатель часто повторял слова из , книги «Искатель непрестанной! молитвы, или .Сборник изречений и примеров из; книг Священного Писания»: «Зажечь беду вокруг себя». Его темпераменту и психическому складу были близки эти слова: порывистая искренность и презрение. к мнению окружающих людей руководили им всегда. Жертвенность была, по его понятиям,' одним из основополагающих принципов: творения искусства: ' • '

Он не стеснялся в оценках надвигающейся войны и как будто предвидел свою < судьбу. Применяя переработанные положения поэтики ОБЭРИУ, Д{ Хармс:добился значительного признанияшменно как детский писатель, тогда о его;' «недетских» произведениях мало кто подозревал. Однако эта «экологическая ниша», какой была для многих писателей* и . художников ; в 1930-е годы; детская литература, оказалась ненадежной и опасной. Аполитизм, деятельность в стороне от главных дорог новой;жизни стали важными чертами мировоззрения Д. Хармса. . .

23 августа 1941 года Д. Хармс был; арестован в последний? раз; При обыске, который проводился в квартире, архив не изъяли. Он хранился у жены писателя, М. Малич, которая»; передала; его на хранение другу поэта Я.С. Друскину. В1! дальнейшем; чемоданчик; с архивом- Д. Хармса и личным архивом Друскина (в котором находились также произведения А. Введенского и Н. Олейникова) хранился в их семье:

В конце 1950-х годов Яков Семенович приступил к разбору рукописей Д. Хармса. К этому времени; уже; появились; упоминания1 имени писателя в статьях- и воспоминаниях о ленинградской детской; литературе9. Первая публикация «взрослого» наследия состоялась в сборнике «День поэзий-65». С 1978 года Я.С. Друскин начал передачу' архива в тогдашнюю-Публичную

8 Друскин, Я. С. «Чинари» // «.Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях. - М., 2000. - С. 57. •

9 Например, книга Халатова, Н. Из прошлого детской литературы. - М.,1957. (Хармсу посвящены С. 24-61). В 1962 году Л. Чуковская выпустила после 22-летнего перерыва детскую книжку Д. Хармса, которая называлась «Игра», в нее вошло 10 детских произведений. библиотеку им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (ныне — Российская национальная библиотека), отделив автографы детских произведений и передав их на хранение в Институт русской литературы (Пушкинский дом). После разборки архива в Публичной библиотеке с 1986 года архив Д. Хармса стал общедоступен и с тех пор его материалы энергично публикуются.

Исследователи литературную группу ОБЭРИУ соотносят с футуристами, символистами, постмодернистами, гр. Хвостовым. Вот как представители этой группы сами определяли предназначение своего творчества: «В поэзии — столкновение словесных смыслов выражает этот предмет с точностью механики . Посмотрите на предмет голыми глазами.»10. Обращает на себя внимание тот момент, что существует связь между предметом и словом: предмет загрязнен не только «обиходной», но и «литературной шелухой»; очищению предмета от этих связей соответствует очищение слова, которое начинает выражать глубинный смысл, идею, «столкновение» словесных смыслов как бы заново рождает предмет.

И. Канунникова считает, что творчество обэриутов и футуристов разнится своей эстетической направленностью: «футуристическое движение было одержимо идеей революции (социальной или художественной), и эта одержимость придавала движению невероятную энергию и устремленность в будущее, которое нужно найти, обрести, . завоевать. . Обэриутам подобная устремленность в будущее . была органически несвойственна. Их мировосприятие глубоко трагедийно»11. Это их сближает с русским символизмом.

12

М.Б. Мейлах полагает, что термин «обэриутская поэтика» неточен, т.к. период ОБЭРИУ не исчерпывает творчество писателей. Но он и содержателен,

10 Хармс, Д. Собрание произведений: В 2 т. - М., 1994. -Т.2. С. 280-281.

11 Канунникова, И. Путь в Дамаск (Ф. Сологуб и А. Введенский: мотив смерти как доминанта художественного мира) // Виноградовские чтения. - М., 2004. - С. 73.

12 Мейлах, М Б. Шкап и колпак: фрагмент обэриугской поэтики // Тыняновский сборник. - Рига, 1990. - С. 181194. т.к. многие писатели после распада группы продолжали создавать произведения, используя те же приемы и стиль.

Дневниковые записи Д. Хармса - важная часть его наследия и существенная в том смысле, что в большей мере лишена литературной стилизации, которой Хармс сопровождал свою эпистолярию, превращая письма в особый вид творчества. Доля автобиографизма в дневниках превосходит художественные особенности жанра. Сам писатель четко разграничивал свою деятельность на «записи» и «вещи». Первые были констатацией его ежедневной жизни, со всеми бытовыми и личными бедствиями, а литературное наследие являлось художественным отображением происходящего в Ленинграде 1930-х годов, именно в Ленинграде, жестко определенной новой географической точке, с которой Хармс имел мало общего. Он жил в Петербурге, как он неизменно называл улицы, площади, каналы города. Вряд ли возможно интерпретировать «вещи» Хармса вне «Петербургского текста» русской литературы.

Первыми исследователями творчества обэриутско-чинарского круга были сами его участники: они воспринимали свою деятельность как продолжающееся художественное открытие, а свои тексты (за исключением Н. Олейникова, да и он, видимо, не составлял исключения) - как новые органы чувствования и осмысления ситуации и человека в мире. Одним из наиболее глубоких интерпретаторов творчества обэриутов стал Яков Друскин, заложивший основы научного осмысления их наследия.

Первыми его исследователями в новом поколении (в 1960-е годы) стали М. Мейлах и А. Александров. Вскоре последовали работы В. Глоцера. Изучение творчества Д. Хармса параллельно шло и за пределами СССР — в первую очередь следует назвать публикаторскую деятельность Дж. Гибиана и Ж.-Ф. Жаккара. Превосходные интерпретаторские работы последнего были обобщены в его докторской диссертации «Даниил Хармс и конец русского авангарда» (1991).

М. Мейлах и поэт Вл. Эрль стали редакторами первого Собрания произведений Д. Хармса. Четыре тома которого издания вышли в 1978 — 80 (1-й - 3-й) и 1988 (4-й) годах в Бремене; издание прекратилось по причинам, не зависящим от публикаторов. Были опубликованы произведения и других участников обэриутско-чинарского круга; труднее всего пока дело обстоит с публикацией текстов Я. Друскина и Л. Липавского, но и их тексты постепенно выходят - хотя и небольшими тиражами.

Во второй половине 1980-х годов научный интерес к творчеству обэриутско-чинарского круга возрастает, выходит целый ряд серьезных исследований А. Герасимовой, А. Кобринского, Л. Карабут, Д. Московской,

A. Никитаева, В. Сажина, С. Сигея, А. Устинова и др.

В. Сажин подготовил к печати новое четырёхтомное «Полное собрание сочинений» Д. Хармса, затем вышли еще два тома дневников писателя.

В диссертационных исследованиях в качестве основных проблем изучения творчества Д. Хармса рассматриваются такие проблемы, как художественный метод алогизма в прозе Хармса (А. Кобринский), проблема смешного в раннем творчестве Хармса (А. Герасимова), эволюция взаимодействия автора и текста (И. Кукулин), творчество Хармса как заключительный этап русского авангарда (Ж.-Ф. Жаккар).

В научных статьях, опубликованных с 1988 по 2008 год, осмысливаются частные проблемы творчества писателя: проблема чуда в творчестве Д. Хармса (А. Герасимова, И. Кукулин), ОБЭРИУ и искусство абсурда (М. Мейлах, Т. Цивьян, В. Воронин, Д. Токарев, Я. Шенкман), религиозное сознание Д. Хармса (Л, Кацис, В. Топоров), место Д. Хармса в русском литературном процессе начала XX века и сопоставительный анализ с творческими принципами писателей этого периода (В. Сажин, А. Александров, И. Кукулин,

B. Симина), философия творчества Хармса (В. Подкольский, Д. Токарев), театр абсурда (Е. Красильникова, С. Лиеде), специфика «неправильного» письма

А.Кобринский, М. Шапир); Причем целью большинства; статей является: анализ «фрагментов поэтики» произведений Д. Хармса.'

Н. Гладких в электронной версии; книги «Проза Даниила , Хармса: Вопросы эстетики и поэтики» (2000) предлагает использовать применительно к поэтике: писателя понятие отклонение, восходящее, к самому автору. Также исследователь дает «приблизительную» классификацию отклонений - и это уточнение немаловажно,, т.к. творчество писателей авангардного направления трудно поддается классификации.

Н. Гладких стремится охватить, основные.аспекты творчества Д. Хармса -жанр, интертекстуальные связи, мотивы, сюжет и др; Ученый1 затрагивает обширный круг вопросов, т.к. его? интересует «чинарский» контекст,, который формировался на протяжении полутора десятилетий, пока были живы все его участники; Во второй половине 1920-х годов художественное творчество «чинарей» имело свое: «экзотерическое» выражение: в формах1 литературных организаций; самой известной-1 из; которых было Объединение реального искусства^ (ОБЭРИУ), и в создании; литературы для детей (большинство «чинарей»-обэриутов работало в детских журналах «Еж» и «Чиж»). Произведения Д. Хармса имеют своего рода «эзотерический; ключ» -определенный объем малоизвестной информации, без знания:, которого адекватное и полное понимание этих произведений затруднено.,'Таким ключом является;, прежде ; всего, философия: «чинарей» - ближайшего творческого окружения, в котором жил: и> писал Д. Хармс практически с момента своего литературного'дебюта в 1925 году до смерти в 1941 году. Вполне вероятно, что какие-то части ближайшего- философского контекста творчества писателя уже не могут быть восстановлены. Но в принципе, ключ сохранился в- виде текстов Я. С. Друскина и Л. С. Липавского, в записях разговоров «чинарей», сделанных Л. С. Липавским, в трактатах самого Хармса и А. Введенского. В своей работе Н. Гладких рассматривает главным образом экзотерическую сторону творчества Д. Хармса. «Писатели продолжали создавать "взрослые" произведения и - несмотря на отсутствие читателя за пределами "чинарского" круга — "экзотерический" аспект их творчества не исчез. Он трансформировался, а в случае с Хармсом принял даже более выпуклые формы»13. Переход Хармса к систематическому писанию прозы был связан с обретением нового качества текста — в определенном смысле его произведения стали «проще», но эта «простота» иллюзорна.

Также ученый говорит о дискурсе писателя: «в большой мере дискурс агрессивный, как в тематическом плане, так и в стремлении потрясти читателя, освобождая силу, заложенную в словах. Это, в общем-то, самоочевидно. Концентрация этой агрессии отличает Д. Хармса от таких собратьев по перу, как А. Введенский, Н. Олейников, Н. Заболоцкий, и от кого-либо еще в русской литературе»14.

По мнению Н. Гладких, термин «абсурд» применительно к творчеству Д. Хармса неудобен по ряду причин, во-первых, в нем не расчленены абсурдность как характеристика образа мира и абсурд как способ развертывания текста, во-вторых, он тесно связан с другим, хотя и частично сходным, контекстом - «театр абсурда», в-третьих, в нем просматривается отрицательная оценочность. По нашему мнению, также не подходит к определению творчества Хармса понятие «алогизм», поскольку многие странности, с которыми мы сталкиваемся у писателя, не связаны с нарушением логики.

Ж.-Ф. Жаккар в монографии «Даниил Хармса и конец русского авангарда» (1995), являющейся его докторской диссертацией, цель своего исследования видит «в выявлении эволюции этой системы как в процессе анализа текстов, так и изучения непосредственного окружения поэта — интеллектуального и артистического»15. Исследователь делит творчество Хармса на два этапа. Произведения первого периода относятся к 1925-1932

13 Гладких, Н. Проза Д. Хармса: Вопросы эстетики и поэтики // \у\у\у.§1ас!кееН.Ьоош ш/КЬапт.

14 Там же.

15 Жаккар, Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. - СПб , 1995. - С. 9.

13 годам, когда поэт пытался создать такую поэтическую систему, которая может не только познать мир, но и выразить его во всей целостности. Этот период, пишет ученый, неразрывно связан с авангардом. И именно связь с авангардом, который в 20-е годы фактически переживает кризис, определила «крах рассматриваемой поэтической системы»16 и переход к «поэтике разрыва и самоуничтожения» (термин Ж.-Ф. Жаккара). Швейцарский литературовед считает, что «тяжелый экзистенциальный кризис. объясняет прогрессивный переход к типу литературы, предпосылки которой во многом близки литературе

1 7 абсурда» . С ним согласен М. Левитин: «Эта литература — не просто предтеча: лет на двадцать она опередила так называемую литературу абсурда»18.

Второй период в творчестве Д. Хармса начинается после того, как он возвращается из ссылки в 1933 году, и продолжается до смерти писателя. В это время Д. Хармс все чаще обращается к прозе и все реже к стихам (и поэтика стихов трансформируется тоже). Его проза, как представляется, продолжает основные метафизические мотивы и установки, характерные для первого периода, отмеченного увлечением поэзией. Но в прозе появилось качество, которое вывело писателя за рамки литературного авангарда. Общей интенцией авангарда было создание нового языка, творящего новую реальность, а не «отражающего» и не «копирующего» реальность уже существующую (Объединение реального искусства вполне закономерно развивало эту линию).

Ж.-Ф. Жаккар практически ставит знак равенства между «реальным искусством» обэриутов и европейским театром абсурда (в этом смысле показательно заглавие его статьи «Театр абсурда — реальный театр») и начинает говорить, например, об общем для пьес Хармса и Э. Ионеско принципе нарушения постулатов нормальной коммуникации. Д. Хармс, таким образом, как, впрочем, и остальные обэриуты, в этой трактовке оказывается поэтом прежде всего трагическим и абсурдным.

16 Там же. С. 11.

17 Там же.

18 Левитин М. Обэриуты -это спасение // Театр. - 1991 -№ 11. - С. 61.

А. Кобринский в кандидатской диссертации «Проза Даниила Хармса» (1992) высказывает другое мнение: неверно отождествлять Д. Хармса с литературой абсурда (особенно западноевропейской) - у него другие задачи. Проза обэриута творит деформированный мир, а не просто антибытие, как это делает литература абсурда: «В рассказах Д. Хармса мы видим логику — иную по сравнению с привычной, деформированную, но всё же логику. Здесь явный алогизм, но об абсурде говорить не приходится»19. Он всегда строит систему. Эта система (а точнее — поэтика) основана на алогизме как варианте логики, но не на ее отсутствии. При этом А.Кобринский показывает, что абсурд у Д. Хармса всегда отрицательно маркирован, а алогизм может быть и со знаком «+» и со знаком «—». В частности, одним из проявлений алогизма является чудо, которое одновременно и спасает человека, и выявляет его сущность.

А. Кобринский рассматривает творчество Д. Хармса и с точки зрения эволюции: обэриутская заумь, первоначально господствующая в тексте, впоследствии включается в него в качестве компонента. В стихах появляется эпический сюжет и эпические персонажи. И как следствие: стихи прозаизируются. Исследователь отмечает, что после 1931 года удельный вес прозы становится все больше, а после 1939 года Д. Хармс пишет только рассказы. Причем в стихах методом познания действительности был прежде всего анализ - разложение действительности на «элементы» (согласно декларации ОБЭРИУ). В прозе же Д. Хармса осуществляется синтез — моделирование в тексте человеческого бытия и самого человека. А. Кобринский в отличие от Ж.-Ф. Жаккара выделяет три периода творчества писателя. Первый - обэриутский. Воплощением принципов второго периода являются цикл «Случаи» и повесть «Старуха» - самое большое его прозаическое произведение. Это расцвет поэтики алогизма. Третий период фактически только начался в 1940-41 годах (до 23 августа, когда писателя арестовали). В поэтике появляется гротеск и меняется функция чуда: избежать

19 Кобринский, А. Проза Даниила Хармса: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. - СПб., 1992. - С. 37

39. жизненного хаоса (бытийного алогизма, по терминологии А. Кобринского) с помощью вмешательства чуда (алогизма высшего порядка) теперь невозможно.

Идеи А. Кобринского получают поддержку у И. Кукулина в диссертации и монографии «Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Д.И. Хармса». Во-первых, он вписывает творчество Д. Хармса в определенный литературный контекст. Здесь важно отметить следующий факт: И. Кукулин обращает внимание на то, что для Ж.-Ф. Жаккара Д. Хармс заканчивает традицию русского авангарда, вопрос о дальнейшей перспективе, о том, как писатель связан с последующей - русской — традицией исследователь не затрагивает. И. Кукулин же считает, что Д. Хармс повлиял на литературный андеграунд, на «подпольную культуру». Он говорит о принципиально новом авторе, возникшем в произведениях и обэриутов, и самого поэта. Для

И. Кукулина творчество Д. Хармса тоже «путь мучительного

20 самоопровержения, путь постепенного изживания романтического героизма» , что привело к становлению нового типа литературного сознания, получившего наиболее полное воплощение в произведениях андеграунда. Для Д. Хармса оказалось возможным «перенести внимание на отношения между авторским повествованием и внеположенными ему законами повествования»21. Так, например, в «Старухе» возникает новый тип повествователя: «образ автора произведения, который становится персонажем мифа и прототипом литературного персонажа именно в силу своего авторства»22. И. Кукулин пишет, что «это привело к построению образа такого текста, который демонстрирует свою ограниченность, который демонстрирует, что он именно

23 литературный текст» , и для него Д. Хармс - не только авангардист, так как его поэтическое творчество — это мистическое делание, которое изменяет человека и структуру его жизни. В повести «Старуха» ставится проблема зависимости и свободы воли автора, проблема взаимоотношений автора и текста. Искусство

20 Кукулин, И. Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Хармса. - М., 1997. - С. 17.

21 Там же. С. 129.

22 Там же. С. 179.

23 Там же. С. 17. как жизнетворчество органически входит в контекст «нового мифологизма» XX века. Поэтому исследователь закономерно анализирует тексты с точки зрения их мифологизма (исторической поэтики) и сознательного манипулирования писателем готовыми знаковыми системами в культуре, вписывая их в более широкий культурный и философский контекст. Такая точка зрения представляется наиболее продуктивной, так как она, наряду с функциональным анализом поэтики, позволяет уточнить место и роль Д. Хармса в литературном процессе.

В диссертации Д. Токарева «Философские и эстетические основы поэтики Д. Хармса» особое внимание уделяется анализу метафизико-поэтической концепции, разработкой которой Д. Хармс занимался особенно интенсивно на рубеже 1920-1930-х годов, при этом ее базовые положения возводятся к доминировавшим в первой половине XX века философским, религиозным, оккультным доктринам, а также рассматриваются в контексте увлечения поэта изобразительным искусством.

Д.Б. Токарев в монографии «Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Д. Хармса и С. Беккета» (2002) дает определение термину «бессмыслица», которым оперируют как сами чинари, так и исследователи их творчества, этот термин слишком часто ассоциируется с понятием абсурда, нонсенса, и используется чинарями для отражения божественного смысла, поиски которого лежали в основе чинарского видения мира и искусства. Представляется, что наиболее адекватно выразить этот прорыв к трансцендентному через внутреннее очищение с помощью поэтического слова мог бы термин «алогическое», трансцендирующий оппозицию «логическое — нелогическое». В сущности, само понятие реального («Объединение реального искусства») смыкается в поэзии Д. Хармса и А. Введенского с понятием алогического: реальное не значит ни реалистическое, ни фантастическое; реальное - это путешествие в сферу чудесного с целью максимально полного постижения «первой», «чистой» реальности.

М.Б. Ямпольский посвятил книгу «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» выявлению краеугольной для Д. Хармса стратегии - разрыву всех связей текста с областью денотатов (подразумеваемых за текстом реалий). Текст реален сам для себя. Он строится в некоем автономном смысловом пространстве, приближающемся к «полному смысловому вакууму»24.

Как отмечает исследователь: «остановка времени у Хармса прежде всего фиксируется через постоянно повторяющийся сюжет — забывания, отсутствия всякого предшествования литературному дискурсу, творения от нуля, от ничего, монограмматизма и т. д.»25.

Литературовед объясняет кризис 1930-х годов скукой, которая входит в жизнь Д. Хармса и является следствием осознания неизбежности существования во времени. Поэт теперь уже не старается, как раньше, проникнуть в суть явлений предметного мира, очищая и приводя их в порядок; напротив, его взгляд, не в состоянии охватить весь мир, сосредоточивается на отдельных деталях и фрагментах действительности.

Многие исследователи делят произведения Д. Хармса на «детские» и «взрослые». А. Кобринский, М. Мейлах и В. Эрль в статье «Даниил Хармс: К проблеме обэриутского текста» отмечают: «Его детские произведения составляют особую область, имеющую очень малое отношение к тому, что мы называем Хармс» . Но А. Герасимова высказывает противоположное мнение (в том числе и в статье «Он так и остался ребенком»): «Для Хармса детскость была не чертой, а всем его существом». Цель его поэзии - «шокировать "взрослое" сознание». Хармс мешал «детские» и «недетские» кубики,

97 препарируя тем самым механизмы смысла» . К позиции А. Герасимовой присоединяется А. Стригалев: «Желание отделить «Хармса для детей» от «Хармса для взрослых» провоцируется разницей их судеб - прерывистой

24 Ямпольский, М.Б. Беспамятство как исток (Читая Хармса). - СПб., 1998. -С. 378.

25 Там же. С. 246.

26 Кобринский, А., Мейлах, М., Эрль, В. Д. Хармс: К проблеме обэриутского текста // Вопросы литературы -1990.-№6.-С. 251.

27 Герасимова, А. Он так и остался ребенком: Заметки о детской поэзии Д.Хармса // Детская литература. - 1988. -№4. - С. 32-34. полуразрешенностью первого, при полной запретности, а потому и полной

28 неизвестности до самого недавнего времени, второго» . Вторая точка зрения представляется более обоснованной. Вряд ли сотрудничество Д. Хармса в детских журналах «Ёж» и «Чиж» было всего лишь ремесленничеством и попыткой заработать на жизнь, в противном случае он мог писать что-нибудь более официозное. К тому же детские произведения писателя и тематикой и поэтикой тесно связаны с другими его произведениями, иногда дублируя их. В 1991 году вышел одиннадцатый номер журнала «Театр», посвященный творчеству обэриутов. Внимание этого журнала свидетельствует о признании театральности, сценичности, а значит, игрового начала обэриутского (и хармсовского) творчества, что в большей степени отвечает требованиям детской литературы.

Свидетельством того, что интерес к творчеству Д. Хармса не угасает, служит официальный сайт, на котором выкладываются произведения, новости, статьи о творчестве писателя. 24-26 июня 2005 года состоялась Международная конференция в Санкт-Петербурге, приуроченная к 100-летию со дня рождения писателя. Начиная с 1990-х годов произведения Д. Хармса активно издаются и переиздаются.

До сих пор в публикации хармсовских текстов существуют разночтения. Они печатаются как хармсоведами в научно выверенных изданиях сочинений Д. Хармса, снабженных разного рода комментариями, с приведением в комментариях черновых вариантов и т.д., так и «не-хармсоведами». Хармсоведы, как правило, публикуют тексты по авторскому архиву, стремясь в полном соответствии текста напечатанного тексту написанному. «Не-хармсоведы» же, издающие тексты Д. Хармса по причине их «продаваемости», печатают эти тексты по ущербным первым советским публикациям, которые подвергались жесточайшей цензуре и редакторской правке.

28 Стригалев, А. Во-первых - Хармс, во-вторых - Татлин // Театр. - 1991. - №11. - С.68.

19

Можно сказать, что писатель создал свой театр и свою поэзию, поэзию «очищенного» слова, которое органично воспринимается в его текстах, но выглядит необычно и разрушено в рамках классической литературы. Он создал свою литературу, и поэтому его произведения могут быть истолкованы двояко: со стороны общепринятых понятий и с авторской точки зрения. Поэтому понятие «незавершенность», «незаконченность» к произведениям Даниила Хармса следует употреблять чрезвычайно осторожно. Его театр алогичен, парадоксален, в странных пропорциях в нем сочетаются чудо и обыденность. При помощи неожиданного начала и внезапного прекращения сценического действия Д. Хармс раскрепощает наше воображение, освобождает его от давления утилитарного порядка.

Произведение в эстетической системе Д. Хармса может быть завершенным и в то же время, следуя традиционным канонам, казаться оборванным, незаконченным, «остановленным» в кульминационной точке сюжетостроения. Анализ различных произведений этого автора позволит познакомиться с некоторыми особенностями его метода и понять проблемы, встававшие перед ним как драматургом.

В. По дорога в своем интервью заявил следующее: «Читая их (обэриутов -Е. С.) тексты, мы не в силах совладать с потоком бессмысленного . Тексты обэриутов потому и выглядят такими "бессмысленными", что не содержат в себе никакой тайны, т.е. скрытого смысла, они бессмысленны в принцип е»~ . Мы своей работой хотим доказать обратное данному высказыванию - текст Д. Хармса содержит определенное закодированное послание, которое можно расшифровать при помощи структурообразующих элементов, какими являются сквозные мотивы и персонажи, «сквозные сюжеты», как их называет М.Б. Ямпольский. Целостность произведения держится на грамматических связях, на повторениях мотивов, на ассоциациях,

29 Беседа с В. Полорогой К вопросу о мерцании мира / Логос. - 1993. - №4 - С. 140.

20 многие из которых восходят к архетипам и, пожалуй, не всегда осознаются самим автором.

П. Болотов в статье «Опыт патографического анализа» исследует творчество Д. Хармса с точки зрения психиатрии и утверждает, что «тема "нелюбви к детям" проходит через многие произведения Д. Хармса. Причины этого явления нужно искать в детстве самого писателя, по-видимому, Д. Хармс не может принять свой детский образ, в связи с какими-то неприятными воспоминаниями и ассоциациями, и переносит свою неприязнь на детей вообще» . На наш взгляд, нельзя так буквально интерпретировать художественный текст, ведь писатель надевает на себя маску, и все, что написано от первого лица, является не словами самого реально существующего автора, а некой мистификацией - образом. Д. Хармс еще пользуется приемом квазиавтобиографичности, он даже выдумал себе брата приват-доцента Петербургского университета и сам сфотографировался в его образе. Все, что касается личности писателя, должно быть рассмотрено через призму мистификации, т.к. Хармс и в жизненных принципах ориентировался на фантазию и игру.

П. Бологов приводит воспоминания современника: «Д. Хармс терпеть не мог детей и гордился этим. Да это и шло ему. Определяло какую-то сторону его существа. Он, конечно, был последним в роде. Дальше потомство пошло бы совсем уж страшное»31. Правда исследователь не указывает источника, из которого взята данная цитата.

Хармсовская проза 1930-х годов имеет последовательно саморазрушительный характер. Об этом пишут многие исследователи: Нил Корнвелл говорит о «неустанных поисках Д. Хармсом средств к подрыву собственного повествования или же созданию саморазрушающихся структур» ; А. Герасимова определяет прозу Хармса как «своеобразную

30 Болотов, П. Опыт патографического анализа// www.psychiatry.ru/library/ill/charms.html.

31 Там же.

32 Daniii Kharms and the Poetics of the Absurd: Essays and Materials / Ed. Cornwell Neil. N.Y., 1991. - P. 15.

21 гносеологическую пародию, точнее, автопародию познающего сознания» . Если еще учесть, что (как считают те же исследователи) Хармс непрерывно проблематизирует в своей прозе саму структуру языковой коммуникации, нередко превращая обыденный языковой жест в особого рода иероглиф, то можно сказать, что через пародию и травестию Хармс обнажает не столько даже механизм художественного творчества, сколько условия бытия-в-языке, по отношению к которому литературное творчество выступает лишь как частный случай. Семантическая функция этих приемов связана с «общей утратой стабильности, с чувством всеобщей фантастичности и нереальности, с тотальной путаницей значений» (Э. Анемоне), с размытостью и неопределенностью таких фундаментальных категорий, как жизнь/смерть, сон/пробуждение, тождество/различие (Р. Айзлвуд), с «релятивизацией и ниспровержением доминирующих социальных дискурсов» (Г. Роберте). Саморазрушение - один из основных принципов поэтики Д. Хармса, поэтому и возникает полемика среди хармсоведов: относить творчество обэриута к писателям модернистам или авангардистам, говорить об абсурдности его произведений или об алогичности.

Лучше всего о связи саморазрушения с метапрозаической проблематикой у Хармса, на наш взгляд, сказал Ж.-Ф. Жаккар: «следует рассматривать творчество Хармса не как неудавшуюся попытку выразить невыразимое, что входило в замысел модернизма, но как успешную попытку выразить ограниченность и невозможность этого предприятия. Хармс, таким образом, относится к той обширной категории писателей, которые, для того, чтобы ответить на великие экзистенциальные вопросы, задавались целью узнать, что сказано тем, что сказано, и которые в своей поэтической практике отважились с тоской ответить: ничего»34.

Актуальность темы диссертационной работы определяется необходимостью изучения искусства авангарда в целом, и творчества

33 Герасимова, А. ОБЭРИУ (Проблема смешного) // Вопросы литературы, - 1988. -№ 4. - С. 75.

34 Жаккар, Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. - СПб., 1995. - С. 257.

22 обэриутов в частности, а также вниманием сегодняшнего литературоведения к поэтике абсурда, в том числе и к творчеству Д. Хармса как типичного представителя литературного авангарда. Наряду с этим представляется важным исследовать прозу, поэзию и драматургию Д. Хармса как структурно-целостное единство. В контексте современного развития науки и с учетом специфики художественного мира писателя актуальным является комплексное осмысление произведений писателя.

Объект диссертационного исследования — творчество Д. Хармса. Предметом же изучения стали реализованные в них художественные стратегии автора, его поэтика.

Теоретической основой исследования послужили труды по поэтике (работы по общей поэтике М.М. Бахтина, В.Е. Ветловской, Г.Д. Гачева, Н.К. Гея, А.К. Жолковского, Ю.М. Лотмана, H.H. Михайлова, А.Я. Эсалнек, Н.Д. Тамарченко, Р. Барта, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова; по поэтике мотива - труды А.Н. Веселовского, В.Я. Проппа, Б.М. Гаспарова, Г.В. Краснова И.В. Силантьева, А.П. Скафтымова; по поэтике жанра - исследования И.К. Кузьмичева, Н.Л. Лейдермана О.М. Фрейденберг, Л.В. Чернец, С.Я. Гончаровой-Грабовской), проблеме автора — работы В.В. Виноградова, И.П. Ильина, Б.О Кормана и др.

Методологической основой диссертации явились принципы исследования, выработанные отечественным литературоведением: историко-функциональный, типологический, принцип целостного анализа художественного произведения.

Эти методологические установки согласуются с целью и задачами диссертации.

Цель диссертации — исследование своеобразия художественного мира Д. Хармса и описание механизмов создания этого мира, выработки собственной поэтики.

Задачи исследования:

- рассмотреть образы персонажей в произведениях Хармса;

- проанализировать образ автора в прозе писателя;

- выявить сквозные мотивы в творчестве Хармса и определить их художественную функцию;

- раскрыть жанровое своеобразие произведений писателя.

Научная новизна исследования обусловлена прежде всего тем, что художественный мир Д. Хармса рассматривается в единстве составляющих его сторон, а тексты писателя анализируются как метатекст. Несмотря на то, что появились работы, посвященные некоторым особенностям поэтики Д. Хармса (В.В. Подкольского, В.Д. Токарева, И.Е. Лощилова), в целом его поэтика на материале всего творчества не изучена. Впервые предпринимается попытка структурно-целостного рассмотрения творчества писателя в единстве авторского сознания, мира хармсовских персонажей, системы мотивов и жанровых модификаций. Наряду, с лиро-драматическими и прозаическими формами мы обращаемся к жанрам драматургии и «драматургическому» принципу как одному из структурообразующих в поэтике Д. Хармса.

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика Д. Хармса"

Заключение

В нашем исследовании мы попытались как можно шире охватить все творчество Д. Хармса. За столь короткую литературную жизнь (1925-1941) писатель оставил произведения, которые умещаются в четырех томах (прибавить к этому два тома дневниковых записей), к счастью, лишь незначительная часть художественного наследия утрачена. Нами было выявлено своеобразие художественного мира Д. Хармса и описаны механизмы создания этого мира

В работе придерживаемся сложившегося мнения о двух периодах творчества Д. Хармса - первый — обэриутский, воплощением принципов второго периода являются цикл «Случаи» и повесть «Старуха» - самое большое его прозаическое произведение. Это расцвет поэтики алогизма.

Характерными свойствами поэтики Д.Хармса в обэриутский период являются такие, как: часть отделяется от целого и приобретает автономность («Заболоцкого рука / по комнате бежит»), алогичные сравнения (дом, похожий на горох) и т.д. Но, конечно, на первый план выходят языковые эксперименты: с местоимениями («сажусь направо от себя»), семантические перегрузки («в дверь стучу кулак»), несочетаемость («молчит в живот», «хозяину смеюсь») и др.

Характерны и алогичные изменения мотиваций действия персонажей: они забывают, кто они такие и зачем явились («Сдыгр аппр»). Все это -характерные черты обэриутской поэтики, опробованной Хармсом еще в «Елизавете Бам».

На рубеже 1920-1930-х годов поэтика Хармса претерпевает серьезные изменения. Вместо прежних заумных экспериментов, экспериментов с синтаксисом в его произведения начинают проникать значительные и серьезные смысловые пласты, которые, однако, взаимодействовали с заумью — от нее Хармс еще не был готов окончательно отказаться.

Произведения! же второй половины 30-х годов составляет проза, для которой характерен принцип алогизма.

На протяжении творческого пути Д. Хармса выявляется определенная эволюция его художественного метода: от лирики к прозе, от языковых экспериментов (заумь) к «УКР» («упражнениям в классических размерах»), от «внешнего» абсурда к внутреннему надрыву, от эпатажа к невозможности существовать онтологически.

За последнее десятилетие «мода на Хармса» не только не прошла, но и с усилилась. Его герои стали поистине мифологическими, фразы, словечки, ситуации Хармса «вошли в< пословицу». В течение четырех лет в Петербурге* проходили Хармс-фестивали, посвященные и самому Даниилу Ивановичу, и другим поэтам его круга, создан сайт, посвященный творчеству писателя, книжные полки пестрят сборниками стихов, рассказов, произведений для детей и «стилизациями под Хармса».

В своем исследовании мы приходим к выводу, все тексты Д. Хармса в< совокупности составляют единый метатекст, поскольку они связаны между собой сквозными мотивами, персонажами, повторяющимися именами, принципами монтажа, «драматургичности», интертекстуальности и др. Сквозные мотивы в творчестве писателя (ноль, смерть, бесконечность, крест, время, окно и др.) варьируются из текста в текст, «обрастая» новыми смыслами.

Кроме того важное значение для исследователей имеют записные книжки писателя, из которых можно узнать о литературных пристрастиях поэта, об истории создания произведений и жизненных обстоятельствах писателя. Благодаря дневникам создается целостное представление о жизни и творчестве Д. Хармса, следовательно, они также являются частью метатекста и могут рассматриваться как своеобразное продолжение его произведений.

Исследователи обэриутских текстов, как и многочисленные постановщики спектаклей по произведениям обэриутов, говорят о жизненности, об огромном энергетическом потенциале' их текстов, которые привлекают детей далеко не-нагнетанием трагических эмоций.

Для выдуманного мира, предстающего перед нами со страниц произведений Д. Хармса, характерно свое «устройство» с обилием персонажей, с персонификацией не только людей, но и предметов, с антропологизацией животных. При попытке сопоставления сквозных персонажей, становится понятно, что данные герои всего лишь «однофамильцы». Конечно, любовь писателя к игре в псевдонимы переносилась и на его многоликих персонажей, коих он наделял индивидуальными чертами, поэтому исследователи творчества > Д. Хармса не обошли данный аспект стороной.

Одна из наиболее ярких черт хармсовской поэтики: совершенная конкретность «предмета». Конкретность предмета выражается в том, что он является чем-то материальным. В такой ситуации совершенно особое значение приобретает «имя». «Имя» указывает на «предмет», заклинает его, но не выражает его смысла. «Имя» у Хармса чаще всего подчеркнуто бессмысленно.

Необязательность имен, их семантическая пустота делают их в итоге почти эквивалентными местоимениям. Поскольку за именем нет «предмета», придающего имени смысл, оно произносится и сейчас же вытесняется точно таким же новым именем. Накопление имен - это не движение смыслов, не интеллектуальный процесс, а нечто подобное метанию карт из колоды. Каждая новая карта накрывает предыдущую. Каждое новое имя просто стирает старое. Забывание, амнезия распространяется' прежде всего на область имен, но не «предметов»

В связи с проблемой автора в творчестве обэриута возникает необходимость четкого разграничения автора как реально существующего писателя (например, в дневниках), так и автора в качестве персонажа своих произведений.

В произведениях Хармса образ автора представлен повествователем (повествование от 3-го л.), рассказчиком (повествование от 1-го л.), автобиографическим повествователем (в трактатах, рассуждениях, дневниках).

В произведениях, написанных от третьего лица, автор не высказывает своей точки зрения, но при анализе всего корпуса текстов, они оказываются объединенными тематически — неравноправие человека в современной автору действительности, это «маленькие люди». Герои1 почти всех рассказов Хармса — его современники, с такими же условиями жизни (часто место действия — коммунальная квартира), проблемами (вспомним рассказ «Один человек, не желая более питаться сушеным горошком.»), живущие в таком же городе (по-рассказам! Хармса можно вполне восстановить топографию тогдашнего Ленинграда), в то же, что и он, время (такие атрибуты времени, как очереди, грубость продавцов и трамвайных кондукторов, аресты и пр.). Установка на «живую, часто даже прямо злободневную современность» Д. Хармсу необходима, чтобы, сократить расстояние между ним и читателем, чтобы последний легче включился в диалог с автором и героями.

В текстах, написанных от первого лица, Хармс создает своего* рода пародикг на классические произведения, в которых авторское слово является частью повествования, а оценки отличаются однозначностью. Для поэтики обэриута характерен прием квазиавтобиографичности, т.е. приписывание автору-рассказчику неавтобиографичных сведений, благодаря чему писатель создает нового персонажа своих текстов. При обращении к творчеству обэриутов нужно постоянно помнить их установку на игру во всем не только в искусстве, но и в жизни. По-настоящему, высказывания, принадлежащие Даниилу Хармсу, можно вычленить в трактатах и дневниках.

Поэтика мотива у Д. Хармса выявляется нами при рассмотрении сквозных мотивов: окно, вода (текучесть), история, сон, чудо, ноль, полет, «битва со смыслами», случай, которые структурируют, организуют единое пространство художественного мира писателя.

Абсурдная форма соответствует алогичности жизненного содержания, и наг наш взгляд, писатель закономерно обращается в начале своего литературного* пути к абсурду. В своих ранних пьесах («Елизавета Бам», «Комедия города Петербург») драматург ставит перед собой, и читателем (зрителем)' проблемы современной действительности (становится; поистине, страшно от происходящего* в - 20-30-е годы): Но Д. Хармс дает возможность актеру, режиссеру, зрителю или читателю; достраивать, додумывать, дорисовывать его картины; по-своему составлять фрагменты; метатекста писателя.

По словам Ж.-Ф. Жаккара, «если; предмет окончен; его. замкнутость, является в действительности лишь суммой запретов, предназначенных для того; чтобы определить границы. А между тем реальность, бесконечна, и: не терпит разделения. Бог, таким образом, возникает как некое'высшее освобождение от:

1 ПА всех земных сил, которые, беспощадно тянут человека вниз» . Продолжая^ мысль исследователя; скажем; что Д. Хармс гак строит свои произведения, что они не только не завершены,- но? и могут продолжать друг друга, — в рамках гипертекста. Таким образом, если текст не окончен — нет запретов — он становится бесконечностью (по Ж.-Ф. Жаккару, сливается с реальностью).

Одной из особенностей, художественного мышления Д. Хармса становится принцип «драматургичности», благодаря чему сюжет лирического произведения насыщается «драматическими» признаками: портретно-жестовые и пейзажные описания используются в той мере, в; какой они укладываются в высказывания персонажей и ремарки; но в силу синтетического характера произведения не может быть у Д. Хармса усложненных сюжетов, свойственных^ драме с ее сюжетными перипетиями.

Таким образом, Д. Хармс синтезирует лирическое и драматическое начала, привнося в лирику драматургические принципы построения сюжета и конфликт, тем самым создавая новую жанровую форму. И.К. Кузьмичев

174 Жаккар, Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. - М., 1995. - С. 76. формулирует эту закономерность следующим образом: в литературе XX века происходит «синтез родовых и дифференциация внутриродовых, или жанровых

1 75 форм» . Конечно, в творчестве Д. Хармса эта тенденция проявилась исключительным образом: намечается переход лирического произведения в лирико-драматическое.

Художественный синтез — один из принципов поэтики группы ОБЭРИУ, т.к. писатели смотрели на предмет «голыми глазами», в результате разнообразных преобразований и сочетаний рождались оригинальные, новые по сути, жанровые формы, например, пьеса «Моя мама вся в часах», написанная Д. Хармсом в соавторстве с А. Введенским.

Нами были рассмотрены те драматические произведения Д. Хармса, жанр которых определен самим автором, что способствует пониманию жанрового мышления автора. Погрешность в написании названия выражает особый взгляд Д. Хармса на жанр, а не является формальным признаком. Он по-своему интерпретирует тот или иной жанр; отступая от литературных канонов, изменяет их. Таким образом, жанровые формы, с которыми экспериментирует писатель, можно разделить на три группы:

1. жанры, претерпевающие незначительную модификацию (комедия, водевиль, пассакалья);

2. жанры, реализующие игровое начало в поэтике Д. Хармса (мистерия, балет, опера, симфония, сказка);

3. заново осмысленные жанры (дидаскалия, цирк).

Цирк» - это особый взгляд писателя на жизнь, он даже называет одно из своих драматических произведений «Цирк Шардам» (Шардам - один из его псевдонимов). Жизнь осмысливается писателем в системе образов и в последовательности сцен, что в совокупности воссоздает модель мира.

175 Кузьмичев, И. К. Введение в общее литературоведение XXI в - Нижний Новгород, 2001. - С. 292.

147

Д. Хармс в своих ранних стихотворениях ощущает и передает динамику и конфликтность мира через динамику слова-жеста и интонации, через скрытый динамизм слова. В драматургии эта свобода игры воплощается в свободе буквальной игры с театральными образами.

Театр Д. Хармса алогичен, парадоксален, при помощи неожиданного начала и внезапного прекращения действия драматург раскрепощает наше воображение, освобождает его от давления утилитарного порядка.

Прозаические же произведения Д. Хармса настолько малы по форме, что требуется специальное обозначение для них. На наш взгляд, их правомерно называть фрагментами. Мы классифицируем прозу Д. Хармса по характеру сюжетной ситуации, учитывая тип героя:

1. фрагменты, главным героем которых является персонаж (он может быть назван или не иметь имени);

2. фрагменты, в которых представлен персонаж-повествователь;

3. трактаты и рассуждения.

Фрагментарность, или «осколочность» прозаических текстов является особым взглядом писателя на мир, он отказывается от морализаторства и обнажает человеческие пороки.

В целом, мы "можем отметить метафизический характер произведений Д. Хармса, на каждой странице его текст, начиная с первых лет, обнаруживаем желание выразить Вселенную во всей ее целостности. И текучесть, и борьба со смыслами, и сабля, и круг, и ноль, и небольшая погрешность, и препятствия являются способами постижения этого глобального мира. Перечисленные выше сквозные мотивы в текстах писателя, структурируют и целостно организуют его художественный мир.

Записные книжки составляют значительную часть наследия Д. Хармса. Несмотря на обращение к ним исследователей как к важному корпусу фактов и текстов уже в первых статьях об ОБЭРИУ , они до сих пор более известны в качестве цитат в работах М.Б. Мейлаха и В. Эрля. Притом, что записные книжки в большей своей части уцелели и интересны для изучения, т.к. дневники приоткрывают завесу тайны над творчеством и личностью Д. Хармса, помогают понять ключевые моменты.

Во все, что я делаю, я вкладываю сознание, что я творец мира»177, - так писал Д. Хармс о себе, так следует воспринимать его творчество.

176 Большинство положений ранних статей A.A. Александрова основано на материалах записных книжек.

177 Хармс, Д. Письмо к К.В. Пугачевой от 16.10.1933г.// Хармс, Д.И. Полет в небеса. - Л., 1988. - С. 483.

Список научной литературыСаблина, Елена Евгеньевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Художественные тексты

2. Дневниковые записи Д. Хармса Текст. // Минувшее: Исторический альманах. М.-СПб., 1992. - Кн. 11.

3. Хармс, Д. Повесть. Рассказы. Молитвы. Текст. / Д. Хармс. М.: Кристалл, 2000.

4. Хармс, Д. Полет в небеса. Стихи. Проза. Драмы. Письма. Текст. / Д. Хармс.-Л., 1988.

5. Хармс Д. Полное собрание сочинений Текст. / Д. Хармс // под ред.

6. B. Сажина. СПб.: Академический проект,* 1999-2003. - Т. 1-4.

7. Хармс, Д. Собрание сочинений: В 3 т. Текст. / Д. Хармс. СПб.: Азбука, 2000.1.. Литература об авангарде и творчестве обэриутов

8. Daniii Kharms and the Poetics of the Absurd: Essays and Materials Text. / Ed. Cornwell Neil. N.Y.: St. Martin Press, 1991.

9. Александров, А. Игра и творчество Текст. / А. Александров // Нева. 1968.-№9.-С. 197-198.

10. Александров, А. Учитель, ученик. Текст. / А. Александров // Детская литература. 1984. - №2. - С. 42-45.

11. Александров, А. Об одном стихотворении Д. Хармса: К 80-летию со дня рождения Текст. / А. Александров // Детская литература. 1985. - №12.1. C. 37-39.

12. Александров, А. «Столбцы» и «Разговоры» Д. Хармса Текст. / А. Александров // День поэзии 1986. - Л., 1986. - С. 378-381.

13. Александров, А. Чудодей: Личность и творчество Д. Хармса Текст. / А. Александров // Д.Хармс. Полёт в небеса: Стихи. Проза. Драмы. Письма. Л., 1988.-С.7-48.

14. Александров, А. Место смерти Д. Хармса ? Текст. / А. Александров // Литературная газета. — 1990. - 21 февр. -№8. - С. 5.

15. Александров, А. Эврика обэриутов Текст. / А. Александров // Ванна Архимеда: Сборник. Л., 1991. - С.3-34.

16. Александров, А. Неоконченные драматические произведения Д. Хармса Текст. / А. Александров // Театр. 1991. -№11. - С. 39-45.

17. Александров, А. «Первое отделение на земле, второе под водой.» Текст. / А. Александров // Современная драматургия. — 1992. №1. — С. 223— 226.

18. Александров, А. О первых литературных опытах Хармса Текст. / А. Александров // Русская литература. 1992. - №3. - С. 155-158.

19. Александров, А. «Я гляжу внутрь себя.»: О психологизме повести Д. Хармса «Старуха» Текст. / А. Александров // Петербургский текст. СПб., 1996.-С. 172-184.

20. Арндт, М. ОБЭРИУ Текст. / М. Арндт // Грани. 1971. - №81. -С. 45-64.

21. Бабаева, Е. Грамматика абсурда и абсурд грамматики Текст. / Е. Бабаева, Ф. Успенский // Русский авангард в кругу европейской культуры. — М., 1993.-С. 145-151.

22. Беленькая, Л.Н. Мастер из «солнечной системы» Текст. / Л.Н. Беленькая // Проблемы детской литературы. Петрозаводск, 1984. - С. 99— 110.

23. Беренштейн, Е.П. Авангард как жертва Даниила(у) Хармса(у) Текст. / Е.П. Беренштейн // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. — Тверь, 1998. — №4. — С. 131-142.

24. Блюм, A.B. Поэт под цензурным прессом Текст. / A.B. Блюм // Звезда. 1998.-№7.-С. 107-113.

25. Богатырева, Е.Д. Хармс: парадоксы артистизма Текст. / Е.Д. Богатырева// Метаморфозы артистизма. — М., 1997. — С. 97—107.

26. Богомолов, H.A. Заметки о русском модернизме Текст. / H.A. Богомолов // Новое литературное обозрение. 1997. — №24. — С. 246—255.

27. Боковня, А. Темпоральная структура пьесы Д. Хармса «Елизавета Бам» Текст. / А. Боковня // Слово молодым филологам. СПб., 1999. - С. 17— 22.

28. Болотов, П. Опыт патографического анализа Электронный ресурс. / П. Бологов // Режим доступа: www.psychiatry.ru/library/ill/charms.html, свободный. — Загл. с экрана.

29. Борисов, С.Б. Эстетика «черного юмора» в российской традиции Текст. / С.Б. Борисов // Из истории русской эстетической мысли. — СПб., 1993. -С. 139-152.

30. Боярский, JI. Сверхэстетика Д.Хармса Текст. / JI. Боярский // КОН: Культура, общество, наука. Тюмень, 1992. -№1. - С. 14-27.

31. Васильев, И.Е. Взаимодействие метода, стиля и жанра в творчестве обэриутов Текст. / И.Е. Васильев // Проблемы взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1990. - С. 52-60.

32. Васильев, И. Е. Русский поэтический авангард XX века Текст. / И.Е. Васильев. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1990.

33. Вишневецкий, И. О «Комедии города Петербурга» Текст. / И. Вишневецкий // Театр. 1991. - №11. - С. 58-62.

34. Внучкова, Т.Н. «Живая Этика» и поэзия Д. Хармса в культуре начала XX в. / Т.Н. Внучкова // Культура и текст. СПб.; Барнаул, 1997. - Вып.1: литературоведение. —4.2. - С. 70-71.

35. Волкова, Н. Коммуникативный анализ текстов Д. Хармса Текст. / Н. Волкова // Текст как объект многоаспектного исследования. — СПб., 1998. — Вып.З. -4.2. С. 112-118.

36. Воронин, B.C. Структура абсурда и не-для-нас бытие в творчестве Д. Хармса и Петрушевской> Текст. / B.C. Воронин // Русский постмодернизм. -Ставрополь, 1998.-4.1.-С. 141-145.

37. Воронин, B.C. Неантропные художественные миры Д. Хармса Текст. / B.C. Воронин // Вестник ВолГУ. Сер.8. 2001. - Вып.1. - С. 43-50.

38. Воронин, B.C. Взаимодействие фантастики и1 абсурда в русской литературе 1-ой трети XX в.: Символисты, Хармс, Горький Текст. / B.C. Воронин. Волгоград, 2003.

39. Герасимова, А. Он так и остался ребёнком Текст. / А. Герасимова // Детская литература. М., 1988. - №4. с. 32-34.

40. Герасимова, А. Обэриу: (Проблема смешного) Текст. /

41. А. Герасимова // Вопросы литературы. 1988. - №4. - С. 48-79.i

42. Герасимова, А. Проблема смешного в творчестве Обэриу Текст. / А. Герасимова. -М., 1988.

43. Герасимова А. Д. Хармс как сочинитель Текст. / А. Герасимова // Новое литературное обозрение. 1995. - №16. - С. 129-139.

44. Герасимова, А. Как сделан «Врун» Д. Хармса Текст. / А. Герасимова // Седьмые тыняновские чтения. — Рига; М., 1996. — С. 200-208.

45. Герасимова, А. Хармс и «Голем» Текст. / А. Герасимова, А. Никитаев // Театр. 1991. - №11. - С. 36-50.

46. Герасимова, А. (Д. Хармс «Лапа») Текст. / А. Герасимова, А. Никитаев // Театр. - 1991". - №11. - С. 26-27.

47. Гернет, Н. О Хармсе: (Заметки к вечеру памяти Д.И. Хармса, Москва, 1976) Текст. / Н. Гернет // Нева. 1988. - №2. - С. 202-204.

48. Герчаков, Е. «Если хочешь жить надо играть Хармса» Текст. / Е. Герчаков // Театр. - 1991. - № 11. - С. 22-24.

49. Гирба, Ю. Элементы драматического в раннем творчестве Д. Хармса Текст. / Ю. Гирба // Театр. 1991. - № 11. - С. 51 -52.

50. Гирба, Ю. «Движение — неизвестного путешественника». Текст и пластика в поэтике театра ОБЭРИУ Текст. / Ю. Гирба // Поэзия и живопись. -М., 2000.-С. 604-618.

51. Гладких, Н.В: Границы смешного Текст.;/Н.В. Гладких// Проблемы; литературных жанров: Материалы 9'между нар. науч. конференц; посвящен. 120-лет. . со дня основания Томск. Государственного! Университета, 8-10 дек. 1998. Томск, 1999.-4.2.-С. 174 176.

52. Гладких;. Н. Проза Д. Хармса: Вопросы эстетики и поэтики , Электронный ресурс. / Н. Гладких, // Режим. доступа:www.gladk.eeh.boom.ru/Kharms, свободный. -Загл. с экрана.

53. Гласность и госбезопасность: Беседа с начальником управления КГБ СССР по Ленинградской области Пруликовым В.М. Текст.: // Ленинградская правда. 1988. -№229. - 4 окт. - С. 2-3.

54. Глоцер, В. «.И ему в рот залетела кукушка»: (Из прозы и поэзии Д. Хармса) Текст. / В. Глоцер // Вопросы литературы: — 1987. №8. - С. 262275. ' \

55. Глоцер, В. «Мои творенья, сыновья и дочери мои .» Текст. / В. Глоцер // В мире книг. М;, 1987. - №12. - С. 83-84.

56. Глоцер, В. «Я думал, о. том; как прекрасно все первое!» Текст. / В: Глоцер//Новый мир. 1988;-№4;-С. 129-132.

57. Глоцер, В. Хармс собирает книгу Текст. / В. Глоцер // Русская литература.- 1989.-№1. С. 206-212.

58. Глоцер, В. К истории/последнего ареста и гибели Д.Хармса Текст. / В. Глоцер // Русская литература. 1991. - №1. - С. 204-209.

59. Глоцер, В. Об одной букве у Д. Хармса Текст.'/В. Глоцер//Русская литература. 1993. - № 1. - С. 240-241.154

60. Глоцер, В. Жена Хармса Текст. / В. Глоцер // Литературная газета. — 1996.-№52.-С. 6.

61. Глоцер, В. «Даниил Иванович.уехал к Николаю Макаровичу»: Письмо Т.А. Липавской к А.И. Введенскому и Г.Б. Викторовой Текст. / В. Глоцер // Русская литература. 1996. - №1. — С. 262—265.

62. Глоцер, В. Не то, не так, не там. Текст. / В. Глоцер // Литературная газета. 1997. -№38. - С. 12.

63. Глоцер, В. Марина Дурново: Мой муж Д. Хармс Текст. / В. Глоцер // Новый мир. 1999. -№10. - С. 98-159.

64. Данилов, С.Ю. Языковые «игры» Д. Хармса Текст. / С.Ю. Данилов // Структурно-семантический анализ единиц речи. — Тула, 1995. — С. 23-31.

65. Добрицын, A.A. Две заметки о Хармсе Текст. / A.A. Добрицын // Philologika. Moscow; London, 1998.-Т.5.-№11/13.-С. 177-188.

66. Друскин, Я.С. Чинари Текст. / Я.С. Друскин // Аврора. 1988. - №6. -С. 103-115.

67. Друскин, Я.С. Хармс Текст. /Я.С. Друскин // Д. Хармс. О явлениях и существованиях. СПб., 2000. - С. 363-369.

68. Друскина, Л. Было такое содружество. Текст. / Л. Друскина // Аврора. 1989. - №6. - С. 100-102.

69. Дурново, М. Мой муж Д. Хармс. Текст. / М. Дурново // Литературная газета. 1999. -№37. - С. 11.

70. Елизавета Ивановна Грицина вспоминает Текст. / Литературная запись Вишневецкой М. и Герасимовой А. // Театр. — 1991. -№11. С. 39-45.

71. Жаккар, Ж.-Ф. «Д. Хармс и ссылка» Текст. / Ж.-Ф. Жаккар // Русская мысль. Париж, 1988. — 24 июня. —№3730. (Литературное приложение. — №6. — С. 11).

72. Жаккар, Ж.-Ф. «Да, я поэт, забытый небом» Текст. / Ж.-Ф. Жаккар // Русская мысль. 1988. — 24июня - №3730. (Литературное приложение. — №6. -С. 11-12).

73. Жаккар, Ж.-Ф. Полет без полета Текст. / Ж.-Ф. Жаккар // Русская мысль. 1989. - 24июня. - №3781. (Литературное приложение. - №8. - С. 11).

74. Жаккар, Ж.-Ф. Д. Хармс: театр абсурда — реальный театр: Прочтение пьесы «Елизавета Бам» Текст. / Ж.-Ф. Жаккар // Театр. 1991. - №11. — С. 18— 26.

75. Жаккар, Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда Текст. / Ж.-Ф. Жаккар //Пер. с франц. Ф.А.Перовской. Научн. ред. В.Н.Сажин. СПб.: Академический проект, 1995.

76. Жукова, Л. Обэриуты Текст. / Л. Жукова // Театр. 1991. - №11. -С. 8-9.

77. Захариева, И. Конструктивизм и проза Д. Хармса Текст. / И. Захариева // Болгарская русистика. София, 1994. - №2. - С. 9-17.

78. Злобина, А. Случай Хармса, или Оптический обман Текст. / А. Злобина // Новое литературное обозрение. 1999. - №2. - С. 183-191.

79. Зубец, О.П. «.Жизнь в своем нелепом проявлении» Текст. / О.П. Зубец // Философия возвращенной литературы. М., 1990. - С. 34-57.

80. Кавин, Н. Чтобы быть счастливым Текст. / Н. Кавин // Енисей. -Красноярск, 1988. №5. - С. 49-50.

81. Калашникова, Р.Б. Обэриуты и В. Хлебников: Звуковая организация стиха Текст. / Р.Б. Калашникова // Проблемы детской литературы. — Петрозаводск, 1984. С. 90-98.

82. Калашникова, Р.Б. Школа и «антишкола» Д. Хармса Текст. / Р.Б.Калашникова // Проблемы детской литературы. Петрозаводск, 1987. — С. 38-49.

83. Калашникова, Р.Б. Д. Хармс и народная считалка Текст. / Р.Б. Калашникова // Проблемы детской литературы. — Петрозаводск, 1989. -С. 24-33.

84. Канунникова, И. Путь в Дамаск (Ф. Сологуб и А. Введенский: мотив смерти как доминанта художественного мира) Текст., / И. Канунникова // Виноградовские чтения. М., 2004. — С. 73-82.

85. Кацис, Л.Ф. Пролегомены к теологии ОБЭРИУ: Д. Хармс и А. Введенский в контексте Завете Св. Духа Текст. / Л.Ф. Кацис // Литературное обозрение. 1994. -№3/4. - С. 94-101.

86. Кацис, Л.Ф. Эротика 1910-х и эсхатология обэриутов» Текст. / Л:Ф. Кацис // Литературное обозрение: — 1994. №9/10. - С. 57-63.

87. Кацис, Л.Ф. Истоки беспамятства Текст. / Л.Ф. Кацис // Л.Ф. Кацис. Русская эсхатология и русская литература. — М., 2000: С. 599-609.

88. Кобринский, A.A. Цикл Хармса «Случаи» как единое целое Текст. / A.A. Кобринский // Материалы 26 Всесоюзной науч. студ. конференции

89. Студент и научно-технический прогресс». Новосибирск, 1988. — Филология.>-С. 64-69.

90. Кобринский,-A.A. Хармс сел на кнопку, или Проза абсурда Текст. / A.A. Кобринский // Архитектура СССР. Mi, 1990. - №6. - С. 68-70.

91. Кобринский, А. Проза Даниила Хармса: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 Текст. / A.A. Кобринский. СПб., 1992.

92. Кобринский, A.A. «Вольный каменщик бессмыслицы», или Был ли граф Д.И. Хвостов предтечей обэриутов Текст. / A.A. Кобринский // Литературное обозрение. 1994. — №9/10. — С. 64-68.

93. Кобринский, A.A. Проза А. Платонова и Д. Хармса: К проблеме порождения алогического художественного мира Текст. / A.A. Кобринский // Филологические записки. 1994. — №3. - С. 82—94.

94. Кобринский, A.A. «Без грамматической ошибки.»?: Орфографический «сдвиг» в текстах Д. Хармса Текст. / A.A. Кобринский // Новое литературное обозрение. 1998. - №3. - С. 186-204.

95. Кобринский, A.A. Неудачный спектакль Текст. / A.A. Кобринский, М. Мейлах // Литературное обозрение. 1990. - №9. - С. 81-85.

96. Кобринский, A.A. Д. Хармс: К проблеме обэриутского текста Текст. / A.A. Кобринский, М. Мейлах, В. Эрль // Вопросы литературы. 1990. - №6. — С. 251-258.

97. Кондаров, И.В. «Ничего тут не поймешь!» Текст. / И.В. Кондаров // Общественные науки и современность. 2004. - №23. - С. 154-165.

98. Корнуэл, Н. Черты Д. Хармса Текст. / Н. Корнуэл // Поэзия и живопись. М., 2000. - С. 619-628.

99. Кошмал, В. Новелла и сказка: событие, случай, случайность Текст. /

100. B. Кошмал // Русская новелла. СПб., 1993. - С. 235-248.

101. Красильникова, Е.Г. «Вишневый сад» Чехова и театр абсурда обэриутов Текст. / Е.Г. Красильникова // Литература в школе. — 1998. — №4. —1. C. 52-60.

102. Красильникова, Е.Г. Драматургия обэриутов. Текст. / Е.Г. Красильникова. Пенза, 1998.

103. Красильникова, Е.Г. Русская авангардистская драма: человек отчужденный Текст. / Е.Г. Красильникова // Русская литература. 1998. — №3. - С. 57-67.

104. Кувшинов, Ф.В. Социум художественного мира Д.И. Хармса Электронный ресурс. / Ф.В. Кувшинов // Режим доступа: http://xarms.lipetsk.ru/texts/kuv4.html, свободный. -Загл. с экрана.158

105. Кувшинов, Ф.В. «Тело» Д.Хармса Электронный ресурс. / Ф.В. Кувшинов // Режим доступа: http://xarms.lipetsk.ru/texts/kuv3 .html, свободный. — Загл. с экрана

106. Кукулин, И. «Двенадцать» А. Блока, жертвенный козел и сюжетосложение у Д. Хармса Текст. / И. Кукулин // Новое литературное обозрение. 1995.-№16.-С. 147-153.

107. Кукулин, И. Рождение постмодернистского героя по дороге из Санкт-Петербурга через Ленинград и дальше Текст. / И. Кукулин // Вопросы литературы. 1997. - №4. - С. 62-90.

108. Кукулин, И. Эволюция взаимодействия автора и текста в творчестве Хармса. Текст. / И. Кукулин. -М., 1997.

109. Курганов, Е. Хармс и Пушкин Текст. / Е. Курганов // Дом Остроухова в Трубниках. -М., 1995. С. 164-169.

110. Курганов, Е. Из наследия Д. Хармса: Материалы к очерку о Пушкине Текст. / Е. Курганов // Дом Остроухова в Трубниках. М.-СПб., 1998. - Вып.2. -С. 140-142.

111. Лавлинский, С. П. Литературная стратегия «обучения у чудовища»: «Уроки» Д. Хармса, Э.Ионеско, Ю. Мамлеева Текст. / С.П. Лавлинский // Стратегии личности в современной культуре. Кемерово, 1999. - С. 19-30.

112. Левина, Л.А. «Новый Иов» в творчестве Ф.М. Достоевского и в русской культуре XX в. Текст. / Л.А. Левина // Достоевский Ф.М: Материалы и исследования. СПб., 1994. - Т. 11. - С. 204-220.

113. Левитин, М. Обэриуты это спасение Текст. / М. Левитин // Театр. — 1991.-№ И.-С. 60-61.

114. Лекманов, О. «Молодой человек (господин), удививший сторожа»: (Заметки к теме «Хармс и Хлебников») Текст. / О. Лекманов // Даугава. — 1997. -№1. С. 116-117.

115. Ш.Лекманов, О. Об одном источнике «Анекдотов из жизни Пушкина» Д. Хармса Текст. / О. Лекманов // Пушкинские чтения в Тарту. Тарту, 2000. — С. 244-247.

116. Масленникова H.A. Поэтика Д. Хармса (лирика и эпос) Текст. / H.A. Масленникова. — Самара, 2000.

117. Материалы о Д. Хармсе и стихи его в фонде В. Н. Петрова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1990г. СПб., 1993. — С. 184-213.

118. Мейлах, М. О «Елизавете Бам» Хармса Текст. / М. Мейлах, В. Эрль // Родник. 1988. - №5. - С. 28-29.

119. Мейлах, М. Шкап и колпак: фрагмент обэриутской поэтики Текст. / М. Мейлах // Тыняновский сборник. Рига, 1990.

120. Мейлах, М. Русский довоенный театр абсурда Текст. / М. Мейлах // Ново-Басманная, 19. -М., 1990. С. 356-365.

121. Мейлах, М. Продолжение спектакля Текст. / М. Мейлах // Литературное обозрение. 1991. -№10. - С. 95-96.

122. Мейлах, М. Девять посмертных анекдотов Д. Хармса Текст. / М. Мейлах // Театр. 1991. - №11. - С. 76-79.

123. Мейлах, М. Заметки о театре обэриутов Текст. / М. Мейлах // Театр. -1991.-№11.-С. 173-179.

124. Мейлах, М. «Лишь мы одни поэты, знаем дней катыбр»: Поэзия Д. Хармса Текст. / М. Мейлах // Д. Хармс. Дней катыбр. - М., 1999. - С. 15-52.

125. Минц, К. ОБЭРИУТЫ Текст. / К. Минц // Вопросы литературы. -2001.-№1.-С. 277-294.

126. Московская, Д. В поисках Слова: «странная» проза 20-30-х г.г. Текст. / Д. Московская // Вопросы литературы. 1999. -№6. - С. 31-65.

127. Неопубликованный Харме // Русский курьер. — 1993. №1. — С. 15— 17.: . . ' . ••; :■.' •■ ' ■". - ■ V' • •■. ■■■ ' : •

128. Никитаев, А. Тайнопись Д.' Хармса: Опыт дешифровки Текст. / А. Никитаев//Даугава.-1989. №8.-С. 95-99.

129. Никитаев, А. Ученым соседям Текст. / А. Никитаев // Литературное обозрение. 1991. -№4.-С. 106-107.

130. Никитаев, А. Обэриуты и футуристическая традиция Текст. / А. Никитаев // Театр. 1991. - № 11. - С. 4-7.

131. Никитаев, А. «Пушкин и Гоголь»: Об источнике сюжета Текст. / А. Никитаев // Литературное обозрение. 1994: - №9/10: - С. 49-51;

132. Николаев, С.И. «Пасха мертвецов» Д. Хармса, Текст. / С.И. Николаев // Пути и миражи русской культуры. — СПб., 1994. С. 509-511.

133. ОБЭРИУ Текст.:/ Афиши Дома печати; 1928.,- №2. С. 12.130.' Обэриутов год V/ Искусство Ленинграда. Л., 1990. -№2. - С. 79-91.

134. Остроухова, Е;Н. Об именах персонажей Д. Хармса Электронный ресурс. / E.H. Остроухова // Режим доступа: http ://xarms.lipetsk.ru/texts/ostr3.html, свободный. Загл. с экрана.

135. Пантелеев, Л. Из ленинградских записей Текст. / Л. Пантелеев // Новый,мир. 1965. - №5. - С. 149.

136. Печорская, Т.И. Литературные старухи Д. Хармса, Текст. / Т.И. Печерская // Дискурс. Новосибирск, 1997. - №3/4. - G. 65-70.

137. Порет, А. Воспоминания о Д. Хармсе Текст. 7 А. Порет // Панорама искусств.-М., 1980.-№3.- G. 345-359.

138. Пьянов, А. Возвращение Д. Хармса Текст. / А. Пьянов // Д. Хармс. Случаи: Рассказы и сцены. М., 1989. - С. 2-3.

139. Рауш-Гернет, Э. М: Хармс в кругу друзей Гернет Текст. 7 Э. Рауш-Гернет // Нева. 1999. - №9. - С. 218-221 .

140. Рогачев, В. Своеобразие поэтики Обэриутов Текст. / В. Рогачев / //Проблемы детской литературы. Петрозаводск, 1979. — С. 38-46.

141. Руднев, В. Прочь от реальности Текст. / В. Руднев. М.,2000. -С. 279-286.

142. Ревзина, О. Семиотический эксперимент на сцене. Нарушение постулата нормального общения как драматургический прием Текст./ О. Ревзина, И. Ревзин // Труды по знаковым системам. — 1971. Т.5. - С. 232— 254.

143. Сажин, В.Н. Литературные и фольклорные традиции в творчестве XX в. Текст. / В.Н. Сажин // Литературный процесс и развитие русской культуры ХУШ-ХХ вв. Таллин, 1985.- С. 57-61.

144. Сажин, В.Н. Читая Д. Хармса Текст. / В.Н. Сажин // Даугава. Рига, 1986. — №10. - С. 110-115.

145. Сажин, В.Н. Чинари литературное объединение 1920-30-х г.г. Текст. / В.Н. Сажин // Тыняновский сборник. 4-ые Тыняновские чтения. -Рига, 1988.-С. 23-24.

146. Сажин, В.Н. «.Сборище друзей, оставленных судьбою» Текст. / В.Н. Сажин //Тыняновский сборник. Рига, 1990. - С. 194-201.

147. Сажин, В.Н. Наказание Хармса Текст. / В.Н. Сажин // Новый мир. -1992.-№7.-С. 233-235.

148. Сажин, В.Н. Тысяча мелочей Текст. / В.Н. Сажин // Новое литературное обозрение. 1993. — №3. - С. 198-201

149. Сажин, В.Н. Блок у Хармса Текст. / В.Н. Сажин // Новое литературное обозрение. 1995. - №16. - С. 140-146.

150. Сажин, В.Н. Судьба литературного наследия Хармса Текст. /

151. B.Н. Сажин // Д. Хармс. Полное собрание сочинений. СПб., 1997. - Т.1.1. C. 5-18.

152. Сажин, В.Н- Приближение к Хармсу Текст. / В.Н. Сажин // Д. Хармс: Цирк Шар дам. СПб., 1999. - С. 5-10. '

153. Семенов, Б.Ф. ДгИ. Хармс Текст. / Б.Ф. Семенов // Б.Ф. Семенов. Время моих друзей.JI., 1982. — С. 258-277. ,

154. Сигей-;С.,Заумь абсурд - драма: Текст.,/ С. Сигеи // Литературное обозрение. - 1994. -№>9/10. - С. 55-56.153; Симина, В. Хармс и Белый: Предварительные замечания Текст. / В1Симина //Литературное обозрение.-19941- №9/10. .- С. 52^-53;

155. Сливкин, Е. Авторитеты бессмыслицы и классик галиматьи: (обэриуты как наследники графа Хвостова) Текст. / Е. Сливкин // Вопросы литературы. 1997.,- №41- С; 333—340.

156. Соколов, Д.Н. К. Прутков и Д. Хармс: К проблеме литературных истоков русского авангарда. Текст. / Д.Н. Соколов // Внутренние и внешние границы филологического знания. Калининград, 2001. — С. 158-162.

157. Сорокина, В. Эволюция новеллы: К вопросу об отношениях жанра и архетипа Текст. / В. Сорокина;// Русская филология. — Тарту, 1998". №9. -С. 181-191.

158. Сорокина^ В: Эволюция новеллы:' К вопросу о рецепции жанра в текстах Хармса Текст. / В. Сорокина // Дискурс. Новосибирск, 2000. - №8/9. -С. 161-164.

159. Сперанская, А.Н. Анекдоты о Пушкине Д. Хармса и феномен обыденного сознания Текст. / А.Н. Сперанская // Национальный, гений ^^ и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, Набоков в к. XX в. Омск,. 1999: -№!. -С. 102-104.

160. Спивак, С. Фисгармония Жидмейера: Сумбур вместо музыки Текст. / С. Спивак // Даугава. 1993. - №2. - С. 146-150.

161. Стригалев, А. Во-первых, Хармс, во-вторых, - Татлин Текст. / А. Стригалев // Театр. - 1991. - № 11. - С. 68-75.

162. Строганова, E.H. Из ранних лет Д. Хармса: Архивные материалы Текст. / E.H. Строганова// Новое литературное обозрение. —1994. —№6. -С. 67— 80.

163. Су, H.JI. Чеховский водевиль и "театр абсурда" Текст. / Н.JI. Су // Чеховские чтения в Ялте: Чехов и XX в. М., 1997. - №9. - С. 89-99.

164. Токарев, Д.В. Д. Хармс: философия и творчество Текст. / Д.В. Токарев // Русская литература. 1995. - №4. - С. 68-93.

165. Токарев, Д.В. Апокалипсические мотивы в творчестве Д. Хармса Текст. / Д.В. Токарев // Россия, Запад, Восток. СПб., 1996. - С. 176-197.

166. Токарев, Д.В. Существует ли литература абсурда? Текст. / Д.В. Токарев // Русская литература. 1999. - №4. - С. 26-54.

167. Токарев, Д.В. Поэтика насилия: Хармс в мире женщин и детей. Текст. / Д.В. Токарев // Национальный эрос и культура в 2 т. Т. 1. - М., 2002. -С. 345-403.

168. Токарев, Д.В. Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Д. Хармса и С. Беккета Текст. / Д.В. Токарев. М., 2002.

169. Токарев, Д.В. «Старуха» Д. Хармса как объект «пристального чтения» Текст. / Д.В. Токарев // Русская литература. 2004. - №2. - С. 259262.

170. Токарев Д.В. Философские и эстетические основы поэтики Д. Хармса Текст. / Д.В. Токарев. СПб., 2006.

171. Устинов, А. Дело Детского сектора Госиздата 1932г. Предварительная заметка Текст. / А. Устинов // М.Кузьмин и русская культура XX в. Тезисы и материалы конференц. 15-17мая 1990г.-Л., 1990.-С. 125-136.

172. Уфлянд, В. Хармс лонгус, вита брэвис Текст. / В. Уфлянд // Литературная газета. — 1996. — №3. С. 6.

173. Фиртич, Н. Через ноль в беспредельность: А. Белый, К. Малевич и Д. Хармс Текст. / Н. Фиртич // Русский авангард. Пути развития: Из истории русского авангарда XX в. - СПб., 1999. - С. 57-62.

174. Халатов, Н. Из прошлого детской литературы Текст. / Н. Халатов. — М., 1957.-С. 24-61.

175. Хармсиздат представляет: Сборник материалов. СПб., 1995.

176. Хейнонен, Ю. Библейские мотивы в «Старухе» Д. Хармса Текст. / Ю. Хейнонен // Литературоведение XXIв.: Тексты и контексты в русской литературе. СПб., 2001. - С. 232-249.

177. Хейнонен, Ю. Это и то в повести «Старуха» Д. Хармса Текст. / Ю. Хейнонен. Helsinki, 2003.

178. Цвигун, Г. «Смерть сюжета» в поэтике Д. Хармса Текст./ Г Цвигун, А. Черняков // Балтийский филологический курьер. Калининград, 2000. - №1. -С. 97-106.

179. Цивьян, Т.В. Об одном из смыслов, заключенных в понятии «граница» Текст. / Т.В. Цивьян // Современное славяноведение. М., 1991. -№1. - С. 37-41.

180. Цивьян, Т.В. Предмет в обэриутском мироощущении и предметный опыты Магритта Текст. / Т.В. Цивьян // Русский авангард в кругу европейской культуры: Материалы международн. конфер. -М., 1993. С. 151-157.

181. Чекоданова, К.К. Существование по Д. Хармсу Текст. / К.К. Чекоданова // Жизнь. Смерть. Бессмертие. СПб., 1993. - С. 90-91.

182. S1 Черненко, Г. «Я ему был рад так,. как и он мне» Текст. / F. Черненко // Хармсиздат представляет советский эрос 20-30-х г.г. - СПб.,, 1997. - С. 15-19.

183. Чертков, JI; Обэриуты Текст. / Л. Чертков // Краткая литературная энциклопедия. -М., 1975. -Т.5.- С. 375.

184. Чумаков; O.Hl Галчиньский и Хармс:. о природе .сходного» художественного явления'Текст.; / G.H. Чумаков // Гексг и контекст: русско-зарубежные литературные связи Х1Х-ХХ вв. — Тверь, 1992. С. 83-96.

185. Шанина, H Н. Прагматическая интерпретация аномального текста Текст. / H.H. Шанина // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 1994.-С. 114-120. ' :■ ';. " .

186. Шапир, М. Между грамматикой и поэтикой1 Текст.: / М. Шапир // Вопросы литературы. 1994. -№3 . -е: 328-332. . v

187. Шенкман, Я. Логика абсурда: Хармс: отечественный текст и »мировой контекст Текст. / Я. Шенкман // Вопросы литературы; 1998. — №4. - G. 54-80.

188. Ямпольский, , М. Окно Текст. / М. Ямпольскиш // Новое литературное обозрение. 1996.-№21. - С. 34-58.

189. Ямпольский, М. Беспамятство как исток: (Читая Хармса) Текст./ М. Ямпольский. М., 1998;

190. Янгиров, P.M. Д: Хармс: «лицом' , к национальностям»: О несуществующем издании стихотворения «Миллион» Текст. / Р:М; Янгиров // Новое литературное обозрение. 1997. -№27. - G. 279-283.1.L Теоретические работы

191. Faryno, J. Введение в литературоведение Text. / J. Faryno. 4.1. -Warszawa, 1991.

192. Бальбуров, Э.А. Мотив и канон Текст. / Э.А. Бальбуров //. Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. — Вып.2. Сюжет и мотив в контексте традиций. Новосибирск, 1998- - С. 6-20.

193. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика Текст. / Р. Барт. — М., 1989.

194. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования ранних лет Текст. / М.М. Бахтин. М., 1975.

195. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин. -М., 1979.

196. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи Текст. / М.М. Бахтин. -М., 1986.

197. Богатырев, П.Г. Функции лейтмотива в русской былине Текст. / П.Г. Богатырев // П.Г. Богатырев. Вопросы теории народного искусства. — М., 1971.

198. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика Текст. / А.Н. Веселовский. -Л., 1940.

199. Ветловская, В.Е. Анализ эпического произведения. Проблемы поэтики Текст. / В.Е. Ветловская. СПб., 2002.

200. Виноградов. В.В. Проблема авторства и теория стилей Текст. / В.В. Виноградов. М., 1961.

201. Виноградов, В.В. Сюжет и стиль Текст. / В.В. Виноградов. М.,1963.

202. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы Текст. / Б.М. Гаспаров. — М., 1994.

203. Гастон, Б. Избранное: Поэтика пространства Текст. / Б. Гастон. -М.,2004.

204. Гачев, Г.Д. Содержательность художественных форм: Эпос. Лирика. Театр Текст. /Г.Д. Гачев. -М., 1968.

205. Гей, Н. К. Художественность литературы (Поэтика. Стиль) Текст. / Н.К. Гей. — М., 1975.

206. Гинзбург, JI. О литературном герое Текст. / Л. Гинзбург. Л., 1979.

207. Гончарова-Грабовская, С.Я. Комедия в русской драматургии 19801990-х годов. (Жанровая динамика и типология) Текст. / С.Я. Гончарова-Грабовская. Минск, 1999.

208. Грехнев, В.А. Словесный образ и литературное произведение: Книга для учителя Текст. / В.А. Грехнев. Нижний Новгород, 1997.

209. Жирмунский, В.М. Байрон и Пушкин Текст. / В.М. Жирмунский. — Л., 1978.

210. Жолковский, А.К. Работы по поэтике выразительности Текст. / А.К. Жолковский, Ю.К. Щеглов. М., 1996.

211. Егоров, Б.Ф. Проблема избыточности в интерпретации художественных произведений Текст. / Б.Ф. Егоров // Критика и семиотика. -Вып.3-4. Новосибирск, 2001. - С. 172-174.

212. Есин, А.Б. Время и пространство Текст. / А.Б. Есин // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. -М., 1999.-С. 47-62.

213. Ильин, И.П. Нарративная типология Текст. / И.П. Ильин // Современное зарубежное литературоведение. М., 1996. - С. 61-74.

214. Кожинов, В.В. Сюжет, фабула, композиция Текст. / В.В. Кувшинов // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1964. - С. 408-485.

215. Корман, Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора Текст. / Б.О. Корман. Ижевск, 1982.

216. Корман, Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы Текст. / Б.О. Корман. Ижевск, 1992.

217. Кубасов, A.B. Рассказы Чехова: Поэтика жанра Текст. / A.B. Кубасов. Свердловск, 1990.

218. Кузьмичев, И.К. Введение в общее литературоведение XXI в. Текст. / И.К. Кузьмичев. — Нижний Новгород, 2001.

219. Лейдерман, Н.Л. Движение времени и законы жанра Текст. / Н.Л. Лейдерман. Свердловск, 1982.

220. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста Текст. / Ю.М. Лотман. -М., 1970.

221. Медведев, П.Н. Формальный метод в литературоведении. (Бахтин под маской. Маска вторая) Текст. / П.Н. Медведев. М., 1999.

222. Михайлов, А. В. Несколько тезисов о теории литературы Текст. /

223. A.B. Михайлов // Литературоведение как проблема: Труды научного совета «Наука о литературе в контексте5 наук о культуре». — М.: Наследие, 2004. — С. 224-279.

224. Михайлов, H.H. Теория художественного текста Текст. / H.H. Михайлов. М., 2006.

225. Поспелов, Г.Н. Типология литературных родов и жанров Текст. / Г.Н. Поспелов // Г.Н. Поспелов. Вопросы методологии и поэтике: Сб. статей. — М., 1983.

226. Пропп, В.Я. Морфология сказки Текст. / В.Я. Пропп. Л., 1928.

227. Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки Текст. /1. B.Я. Пропп.-Л., 1986.

228. Руднев, В. Структурная поэтика и мотивный анализ Текст. / В. Руднев // Даугава. 1990. -№1. - С. 99-101.

229. Руднев, В. Прочь от реальности Текст. / В. Руднев. М., 2000.

230. Силантьев, И.В. Семантическая структура повествовательного мотива Текст. / И.В. Силантьев // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. — Вып.З. Литературное произведение — сюжет и мотив. — Новосибирск, 1999. С. 10-28.

231. Силантьев, И.В. Мотив в системе художественного повествования Текст. / И.В. Силантьев. — Новосибирск, 2001.

232. Силантьев, И.В. Поэтика мотива Текст. / И.В. Силантьев. -М., 2004.

233. Смирнов, И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем Текст. / И.П. Смирнов. М.: Наука, 1977.

234. Тамарченко, Н.Д. Теория литературы. В 2 т. Текст. / Н.Д. Тамарченко, С.Н. Бройтман, В.И. Тюпа. М., 2007.

235. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б.В. Томашевский. — М.,1996.

236. Тынянов, Ю.Н. История литературы. Поэтика. Кино Текст. / Ю.Н. Тынянов. -М., 1977.

237. Тюпа, В.И. Аналитика художественного Текст. / В.И. Тюпа. — М.,2001.

238. Тюпа, В.И. Анализ художественного текста Текст. / В.И. Тюпа. -М., 2008.

239. Тюпа, В.И. Литературное произведение: проблемы теории и анализа Текст. / В.И. Тюпа, Л.Ю. Фуксон, М.Н. Дарвин. — Кемерово, 1997.

240. Федоров, В.В. О природе поэтической' реальности Текст./ В.В. Федоров. -М., 1984.

241. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности Текст. / О.М. Фрейденберг. М., 1978.

242. Фрейденберг, О.М. Система литературного сюжета Текст. / О.М. Фрейденберг// Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. -М., 1988.

243. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра 1936. [Текст] / О.М. Фрейденберг. М., 1997.

244. Хализев, В.Е. Драма как род литературы (Поэтика, генезис, функционирование) Текст. / В.Е. Хализев. -М., 1986.

245. Хализев, В.Е. Теория литературы Текст. / В.Е. Хализев. М., 2002.

246. Чернец, JI.B. Литературные жанры Текст. / Л.В. Чернец. -М., 1982.

247. Чернец, Л.В. О функциях литературного жанра Текст. / Л.В. Чернец // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1979. - Т.38. - №6.

248. Шмид, В. Проза как поэзия: Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард Текст./ В. Шмид. СПб., 1998.

249. Эсалнек, А .Я. Основы литературоведения. Анализ художественного произведения Текст. / А.Я. Эсалнек. М., 2004.

250. Юнг, К.Г. О современных мифах Текст. / К.Г. Юнг. М., 1994.1.. Справочники. Словари.

251. The Longman Dictionary of Poetic Terms Text. / By J. Myers, M. Simms.-New-York, 1998.

252. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов Текст. / И.П. Ильин. -М.: Интрада, 2001.

253. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Гослитиздат, 1966.

254. Литературоведческие термины: Материалы к словарю. Коломна,1997.

255. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Сост. А.Н. Николюкин. М., 2001.

256. Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. — Вып. 1. От сюжета к мотиву. Новосибирск, 1996.

257. Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. — Вып. 2. Сюжет и мотив в контексте традиции. Новосибирск, 1998.

258. Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. — Вып. 3. Литературное произведение: сюжет и мотив. Новосибирск, 1999.

259. Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. -Вып. 4. Сюжеты и мотивы русской литературы. — Новосибирск, 2002.

260. Советские детские писатели: Библиографический словарь. 1917— 1957.-М., 1961.а. Современное зарубежное литературоведение: Энциклопедический справочник / Ред.-сост. И.П. Ильин, Е.А. Цурганова. М., 1996.

261. Театральная энциклопедия / Под ред, С.М. Мокульского. М., 19611963.

262. Хрестоматия по истории западноевропейского театра / Под ред. С.М. Мокульского: В 2 т. М; Л., 1953.