автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика дихотомии "внутреннее-внешнее" в характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика дихотомии "внутреннее-внешнее" в характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого"

Шамсутдннова Мнляуша Фаннловна

ПОЭТИКА ДИХОТОМИИ «ВНУТРЕННЕЕ-ВНЕШНЕЕ» В ХАРАКТЕРОЛОГИИ РАННЕГО ТВОРЧЕСТВА Л.Н. ТОЛСТОГО

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Бирск-2011

НАПР 2011

4843748

Диссертация выполнена на кафедре русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Стерлитамакская государственная педагогическая академия им. Зайнаб Биишевой»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Беглов Васялнй Алексеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Сысоева Нина Петровна (ГОУ ВПО «Оренбургский государственный университет»)

кандидат филологических наук, доцент Калимуллин Ирик Имангалеевич

(ГОУ ВПО «Бирская государственная социально-педагогическая академия»)

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Алтайская государственная

педагогическая академия»

Защита состоится «22» апреля 2011 года в 13 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.326.01 при Бирской государственной социально-педагогической академии по адресу: 453103, г. Стерлита-мак, пр. Ленина, 49, ауд. 205.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бирской государственной социально-педагогической академии и на сайте www.birsk.ru

Автореферат разослан «18» марта 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

Е.А. Бурцева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Исследование художественного наследия JI.H. Толстого как важнейшего явления отечественной и мировой культуры имеет богатую библиографическую и историографическую традицию. Изучать поэтику произведений художника - значит следовать за его экспериментирующей мыслью, раскрывать все новые и новые грани его поэтического мастерства.

В научных источниках неоднократно отмечалось, что в раннем творчестве писателя находятся истоки его эпических полотен более позднего периода. Сопоставление велось преимущественно в проблемно-тематической плоскости и с точки зрения формирования некоторых особенностей толстовского реализма.

Многостороннее исследование раннего творчества писателя представлено в классических статьях и монографиях Я.С. Билинкиса, Б.И. Бурсова, E.H. Купреяновой, Б.М. Эйхенбаума и др.

В поисках новых подходов, необходимых для осмысления феномена русской классики, ее нравственно-философских ценностей, особое внимание литературоведение последних лет уделяет анализу художественного текста сквозь призму парадигматики «внутреннее-внешнее», организующей любую картину мира, в том числе и художественную.

Мир художественного произведения можно осмыслить посредством пространственных моделей. Свойством любого текста культуры является способность образовывать «пространство» - универсальное множество элементов, соотнесенных друг с другом и формирующих картину мира по шкале «внутреннее-внешнее» (Ю.М. Лотман). Категория «внутреннее-внешнее» выступает своеобразным знаком, отсылающим к определенной системе ценностей. Пространственные оппозиции всегда включают в себя категорию этической оценки. Данный ракурс исследования, на наш взгляд, позволяет осмыслить своеобразие творческой манеры отдельного автора.

В настоящем исследовании использование семантической оппозиции не преследует задачи выявления структур, внеположенных самому тексту. Оппозиция «внутреннее-внешнее» выступает как своеобразный инструмент интерпретации, позволяющий понять смысловую стратегию художественного произведения. Соответственно в художественном произведении данная дихотомия может найти свое воплощение на разных уровнях организации текста. Для нас же особый интерес представляет реализация данной культурной универсалии «внутреннее-внешнее» в сфере изображения художественного характера. В рамках настоящего дискурса прочие уровни организации художественного текста рассматриваются по мере необходимости.

Актуальность представляемой темы заключается в том, что исследование характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого в аспекте соотношения «внутреннего» и «внешнего» дает возможность разносторонне раскрыть сложную структуру толстовского характера, динамику внутренней жизни персонажей.

Поэтика дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии раннего творчества Л.Н. Толстого в качестве предмета исследования анализируется в трех взаимодополняющих аспектах представления человеческих образов в художественной системе писателя: 1) пространственно-бытовое окружение героев (описание дома, сада); 2) внешний облик персонажей в коммуникационном процессе (портретная характеристика, жест); 3) окружающая персонажей среда, макромир, мироздание в целом.

Основная гипотеза диссертации основывается на том, что в художественных произведениях Л.Н. Толстого представленный внешний мир персонажей имплицирует их «внутреннее»:

- пространственно-бытовое окружение является первым пространством человека и природной основой для его становления. Это своего рода микромир человека. Поэтому именно здесь находится субстанциональный «код» человеческого существа;

- описание внешнего облика толстовских персонажей (портретная характеристика, жестовое поведение) является значимым для понимания их внутреннего мира. Акцент писателя в изображении человеческих характеров делается на естественные «внешние» проявления -телесное поведение героев;

- окружающий героев мир - макромир (природа, общество, мироздание) в произведениях Л.Н. Толстого становится не менее важным в раскрытии художественного характера. Внешний мир для персонажей - это не просто жизненная среда, но и своеобразное средство познания самого себя и своего рода способ постижения тайн бытия, смысла существования в целом.

Все эти уровни изображения человеческих образов в системе являют собой целостную картину о характерологии раннего творчества Л.Н. Толстого.

Выдвинутая нами гипотеза, а также имеющиеся историографические и библиографические источники в области теории и истории литературы, включая толстоведение, позволяют определить целью исследования составление целостного представления о художественной системе Л.Н. Толстого, проявившей себя - это и является объектом исследования - уже в произведениях 50-х - начала 60-х гг.

Цель диссертационного исследования реализуется посредством решения следующих задач:

- охарактеризовать творческие открытия молодого Толстого в области изображения человеческого характера в историко-литературной ретроспективе;

- рассмотреть художественную систему раннего творчества писателя в аспекте проблемы вербализации внутренней жизни;

-проанализировать пространственно-бытовое окружение персонажей сквозь призму парадигматики «внутреннее - внешнее»;

- выявить особенности поэтики портрета и жеста;

-раскрыть смысловой контекст изображения взаимоотношений человека и мира.

Методологическая основа исследования. Для достижения цели диссертационного исследования использовались общенаучные методы анализа, синтеза, обобщения и систематизации, а также возможности сравнительно-исторического, сравнительно-типологического методов, структурно-семантического метода литературоведческого анализа, мифопоэтического метода исследования, отдельные принципы и приемы филологического анализа текста.

Выбор методологических ориентиров осуществлялся с учетом концепций, предложенных М.М. Бахтиным, Б.О. Корманом, Ю.М. Лот-маном. При осмыслении категории «характер» в теоретическом аспекте особый акцент сделан на труды В.А. Беглова, С.Г. Бочарова, A.M. Левидова, A.B. Михайлова, A.A. Фаустова, В.Е. Халгоева.

В основу работы также легли результаты исследований о своеобразии раннего творчества Л.Н. Толстого Я.С. Билинкиса, Б.И. Бурсова, E.H. Купреяновой, Ю.В. Лебедева, Г.Л. Лесскиса, о принципах изображения толстовских характеров С.Г. Бочарова, В.Д. Днепрова, Г.Б. Курляндской, О.В. Сливицкой, Е.Г. Эткинда и др.

Научная новнзна диссертационного сочинения обусловлена выбранным ракурсом исследования и состоит в анализе ключевых текстов творчества Л.Н. Толстого 50-х - начала 60-х гг. - своеобразной творческой лаборатории художника - сквозь призму парадигматики «внутреннее-внешнее», представляющей собой универсальный базовый семантический конструкт в художественной системе писателя.

На обсуждение выносятся следующие положения:

1. Ранние дневники и неоконченный литературный опыт «История вчерашнего дня» Л.Н. Толстого отражают скрупулезную работу мысли художника, направленную на поиск «языка» для выражения «невыразимого» - глубинной, истинной сути человека. В толстовской эстетике складывается особое отношение к слову: поэтическая мысль писателя стремится приблизиться к постижению «несказуемого», обращаясь к «естественной», природной основе человека.

2. В автобиографической трилогии образ дома является доминирующей сюжетообразующей компонентой текста и выступает в смысло-порождающей роли. Характер главного героя раскрывается через «портрет» дома Иртеньевых, представленного в тексте в сложном смысловом соединении описаний «внутреннего» и «внешнего» в устройстве ряда домов (Валахиных, Корнаковых, Ив иных и Нехлюдовых).

3. Образ сада в «Семейном счастье» непосредственно или символически через «внутреннее» персонажей включен в событийную канву толстовского текста. Через мельчайшие детали сада обнажаются тайные импульсы «сердечных» переживаний главных героев. Сад становится точкой пересечения разных пространственно-временных измерений: природного и человеческого; реального и волшебного; прошлого, настоящего и будущего.

4. В ранних произведениях Л.Н. Толстого наблюдается особый интерес писателя к физиологии человека. Описание внешнего облика персонажей в «Двух гусарах», «Утре помещика» и «Трех смертях» особенно актуальным становится в аспекте «Я-Другие», то есть в коммуникационном процессе. Сказанное героем слово не всегда несет в себе объективную истину. И в таких моментах несовпадения между подлинным состоянием и волевым самообнаружением персонажей «язык» тела оказывается важнейшим «измерителем лжи» - средством обнажения скрытого «внутреннего».

5. Окружающий героев мир, происходящие в нем события в «Метели», «Люцерне» и «Казаках» рисуются писателем с их внутренней подоплекой: сущностным атрибутом персонажей является общительность. Человек в толстовском понимании по самой своей природе есть «бытие для Других». Герои художника всегда устремлены выйти за рамки самого себя, постичь личность «Другого» и осознать себя частью беспредельного мира - Всего.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что изучение проблемы в избранном направлении позволяет осмыслить все многообразие идейно-содержательного и сюжетно-композиционного уровней художественных произведений молодого Л.Н. Толстого как единую органичную систему. Кроме этого, изучение поэтики дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии раннего творчества писателя дает возможность не только наиболее адекватно осмыслить принципиальную сложность художественной организации толстовских текстов, но и описать амбивалентную основу идейно-эстетического и художественного мышления самого автора.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее положений и выводов в практике преподавания историко-литературных и теоретико-литературных курсов в вузе, а также

русской литературы в учреждениях образования различного уровня, при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены и обсуждались на международных конференциях «Язык и литература в условиях многоязычия» (г. Нефтекамск, 2010 г.), «Филология и образование: современные концепции и технологии» (г. Казань, 2010 г.), «Филологическое образование: история, современность, перспективы» (г. Стерлитамак, 2010 г.); на всероссийских конференциях «Проблемы диалогизма словесного искусства» (г. Стерлитамак, 2007 г.), «Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики» (г. Владикавказ, 2009); «Творческое наследие JI.H. Толстого: методологический и методический аспекты исследования» (г. Стерлитамак, 2011 г.), «Проблемы взаимодействия языка, литературы и фольклора и современная культура» (г. Уфа, 2011 г.), а также на ежегодных научно-практических конференциях молодых ученых Стерлитамакской государственной педагогической академии им. Зайнаб Биишевой.

Особенно значимыми для апробации результатов исследования стали публикации в рецензируемых научных изданиях, включенных в перечень ВАК («Вестник Башкирского университета», Уфа, 2010 г.; «Вестник Череповецкого государственного университета», Череповец, 2010 г.).

Структура работы: диссертационное сочинение состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 244 наименований. Объем диссертации составляет 191 страницу.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрывается степень изученности темы и обосновывается актуальность поставленной проблемы,, научная новизна диссертации, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и задачи, выдвигаются основные положения, выносимые на защиту, указываются методы исследования, называются теоретическая и практическая значимость.

Первая глава - «Характерология раннего творчества Л.Н. Толстого в историко-литературной ретроспективе» - состоит из трех разделов. В первом разделе - «Вопросы характера в современном научном освещении» - рассматриваются актуальные аспекты изучения понятия «характер». В современном литературоведении остро поставлен вопрос о необходимости терминологического разграничения понятий (родственных и нередко ошибочно употребляемых в литературоведческом обиходе на правах синонимов) «образ», «персонаж», «литературный герой», «характер». Данной проблеме посвящены работы Н.Д. Тамарченко, A.A. Фаустова, В.Е. Хализева, JI.B. Чернец и др.

Если исходить из термина «образ», персонаж, литературный герой и характер оказываются почти в равной мере образами.

Применительно к искусству, в частности, к литературе, в обиходе употребляется понятие «художественный образ» - категория эстетики, характеризующая результат осмысления автором (художником) какого-либо явления, процесса свойственными тому или иному виду искусства способами, объективированный в форме произведения как целого или его отдельных фрагментов, частей (JI.B. Чернец).

В литературоведении одним из видов образа общепринято различать образ-персонаж - изображенное в художественном произведении лицо. Персонаж — это либо плод чистого вымысла писателя; либо результат домысливания облика реально существующего человека; либо, наконец, итог обработки и достраивания уже известных литературных героев. В качестве синонимических термину «персонаж» ныне бытуют словосочетания «литературный герой» и «действующее лицо». Однако эти выражения несут в себе и дополнительные значения: слово «герой» подчеркивает позитивную роль, яркость, необычность, исключительность изображаемого человека, а словосочетание «действующее лицо» - тот факт, что персонаж проявляет себя преимущественно в совершении поступков (В.Е. Халгоев).

«Персонаж» и «характер» - понятия не тождественные. Согласно Н.Д. Тамарченко, «в отличие от персонажа как такового, характер -лицо самоопределяющееся, выбирающее собственную роль и в жизни в целом, и в качестве участника отдельного события. Такое самоопре-

деление, независимо от того, входит ли оно в сюжет в качестве события или включено в предысторию, всегда связано с признаваемой персонажем системой ценностей и представляет собою поэтому не просто стереотип поведения, а соотнесенную с ним и в той или иной степени осознанную жизненную позицию»1. Поэтому число характеров и персонажей в произведении обычно не совпадает: персонажей значительно больше. Есть лица, не имеющие характера, выполняющие лишь сюжетную роль. «Если персонажей в произведении обычно нетрудно сосчитать, то уяснение воплощенных в них характеров и соответствующая группировка лиц - акт интерпретации, анализа»2.

Вместе с понятием «характер» часто упоминается «тип», отграничиваемый от него как нечто менее индивидуализированное, менее способное к самоопределению. Тип, как и персонаж - функция, но не сюжета, а мироустройства или «среды». Характер же «определяет закономерное развертывание одного единственного сюжета, который, в свою очередь, полностью реализует характер»3.

Понятия «образ», «персонаж», «литературный герой», «характер», «тип» - своеобразные возможности художественного воплощения человека в литературном произведении, которые смешиваются везде, где за их общую основу принимается «образ человека в литературе» и различаются лишь в тех случаях, когда их соотносят с понятием «персонаж», принимая за исходное представление о действующем лице, имеющем определенные сюжетные функции.

Второй раздел - «Своеобразие художественной характерология JI.H. Толстого 50-х гг. в контексте литературного развития первой половины XIX века» - посвящен рассмотрению некоторых тенденций в развитии характерологии русской литературы начала XIX века. В центре внимания - творческие открытия A.C. Пушкина («Евгений Онегин»), М.Ю. Лермонтова («Герой нашего времени»), Н.В. Гоголя («Мертвые души»), наиболее ярко выразившие художественные искания русской классической литературы.

Созданные ими персонажи, как отмечают исследователи, являются образами, не до конца «уплотнившимися» в характеры. Иными словами, пока еще психологическая основа («внутреннее») характера не

1 Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройтман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. - М.: ИЦ «Академия», 2004. - С. 253.

1 Чернец Л. В. Персонаж // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: учеб. пособие / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев, А. Я. Эсалнек и др.; под ред. Л. В. Чернец -М.: Высшая школа, 2006. - С. 200.

3 Тамарченко Н. Д., Тюпа В, Я, Бройтман С. Н. Теория художественного дискурса... С. 256.

проясняется. В «Евгении Онегине» и в «Мертвых душах» основа психологии героя вообще остается загадочной: столь выраженный для реалистической литературы «пафос объяснения» здесь еще не захватывает сердцевину образа (В.М. Маркович). То же самое можно сказать и о печоринском характере, который оказывается «движущей тайной»: трагическое содержание образа перерастает любые мотивировки, уходя в какую-то неопределенную (и потому беспредельную) глубину.

Русская литература начала ХЕХ столетия в лице A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя открыла новые возможности в изображении человеческого характера. Однако она еще не стремилась к ясному решению проблемы характера, так как сама эта проблема, по-видимому, еще не вставала. Смысловые «пропуски» «неплотных» структур, типичных для раннего реализма, были заполнены новыми формами характера в художественных произведениях писателей середины XIX века, когда произошло открытие самосознания героя как основного предмета изображения.

Раннее творчество JI.H. Толстого представляет собой не простое продолжение творческих традиций A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя и М.Ю. Лермонтова. Развитое его предшественниками не только в русской, но и в мировой литературе эпическое начало в произведениях Толстого обретает новое качество.

Специфика характерологии ранней прозы Толстого обусловлена, прежде всего, устремленностью художественной мысли писателя к установлению истины. По Толстому, цель искусства заключается не в демонстрации красоты, а в изображении реалий, в открытии истинной сути явлений бытия. Приближение к истине в художественной системе писателя походит на снятие покровов скрывающей ее лжи. Истина трудно постижима и практически невысказываема. Она сокрыта, и задача художника заключается в том, чтобы приподнять эту завесу, подготовить читателя к восприятию высших таинств. Толстой чувствовал, что повседневный прозаический язык и дискурсивная речь непригодны для передачи ощущения правды. Поэтому язык произведений писателя сближается с пластическим образотворчеством.

В третьем разделе - «Мысль изреченная...» в творческой системе молодого Толстого (Дневники 50-х гг., «История вчерашнего дня») - исследуются дневники писателя 50-х гг. и неоконченное произведение Толстого «История вчерашнего дня» в аспекте проблемы вербализации внутренней жизни.

Многочисленные дневниковые записи художника отражают продолжавшуюся всю его жизнь борьбу с ограничениями возможности выразить через слово душевную жизнь. Поиски Л.Н. Толстого глубинной сути слова в контексте традиций русской культуры направлены к

целостному постижению бытия. Толстовские дневниковые записи (особенно первых лет) отличаются совершенной погруженностью автора в самого себя, в свои мысли, чувства и ощущения, в рассмотрение, изучение, придирчивый анализ своего «я» как со стороны внешнего поведения, так и со стороны внутренней организации. Через дневники Толстой чрезвычайно внимательно изучал тайны жизни человеческого духа в самом себе, что доставило ему не только возможность написать картины внутренних движений человеческой мысли, но и дало ему прочную основу для разгадывания людских характеров и изучения человеческого бытия вообще.

В толстовском представлении, процесс познания «отягощен» способностью человека оценивать себя, и, причем, делать это по уже сложившимся меркам, соотнесенным с его «миром». Дневник для художника - это своего рода уединение с самим собой, и, прежде всего, диалог со своим «я», направленный на поиск истины и смысла человеческого существования. Это возможность разобраться в своих мыслях, взглянуть на окружающий мир «изнутри» свободно, независимо от общественного мнения.

В «Истории вчерашнего дня» писатель очень тонко подметил и описал внутреннее движение человеческой души. Внешнее действие оттесняется на задний план тонкими психологическими описаниями. Толстой старался запечатлеть время, пережитое в микромире индивида, детально описывая глубинные процессы, происходящие в сознании человека. По наблюдениям художника, люди часто делают не то, что думают, и думают не то, что делают. Писатель стремится не только угадать взгляды и невольные жесты, но и углубиться в их тайные импульсы.

В дневниках молодой Толстой стремился сформулировать определенные нравственные правила, установить своеобразный моральный режим, которым можно было бы подчинить свою жизнь. Цель писателя - упорядочить свою рассеянную жизнь, понять свое предназначение. В «Истории вчерашнего дня» ставится сверхзадача передать «текучесть» жизни как таковой, преодолеть заложенные в словесной форме ограничения.

Подлинное невыразимо, но поэтическая мысль Толстого стремится найти «язык» для выражения «невыразимого». Писатель, чтобы приблизиться к постижению «несказуемого», обращается к истокам человеческой сути - его «естественной», природной основе.

В центре внимания второй главы - «Художественное воплощение дихотомии внутреннего мира героев и их пространственно-бытового окружения», которая состоит их двух разделов, - детали

пространственно-бытового окружения толстовских персонажей, несущие в себе глубинную суть людского бытия.

Поэтика ранней прозы писателя ориентирована на изображение простейших частиц душевной жизни человека, сопоставление и сцепление которых показывают единство людской природы. Толстовский характер как бы расщеплен и представлен читателю посредством описания мельчайших деталей, которые придают изображенным человеческим образам живость, динамику. Автор очень часто, замедляя повествовательный поток, концентрирует свое внимание на описаниях дома, усадьбы, пейзажа и т.д. Это своеобразный переход через «внешнее» в сферу сознания героя.

Образы дома и сада в толстовских произведениях раскрывают сложную структуру толстовских характеров, взаимопроникновения и взаимовлияния внутренней и внешней сторон человеческого бытия.

В первом разделе - «"Портрет" дома в автобиографической трилогии» - исследовательское внимание сосредотачивается на описании деталей «внешнего» и «внутреннего» в устройстве дома как своеобразного ключа к пониманию характеров героев.

В автобиографической трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность» дом становится полноправным участником сюжетного действия, с неповторимым обликом, то есть имеющим свое «лицо» (интерьер, описание усадьбы, внешний вид дома и т.д.) и соответствующий внутренний мир (люди, взаимоотношения между ними). При этом выделяются «портреты» домов нескольких семейств: Валахиных, Кор-наковых, Ивиных, Нехлюдовых; среди них центрообразующее звено -дом Иртеньевых.

Мы видим усадебную жизнь Иртеньевых во всех ее внешних и внутренних проявлениях, где подробнейшим образом описываются дом, комнаты, вещи, которые дают возможность ощутить домашний уют. Описание внутреннего убранства дома плавно перетекает к природным зарисовкам и изображению обитателей дома. Создается впечатление гармонии и безмятежности.

Внутренний мир дома Иртеньевых, характер взаимоотношений живущих в нем людей (членов семьи, слуг и т.д.), тонко, во всех мельчайших подробностях, передается через непосредственное детское ми-ровидение Николеньки, что позволяет уловить некоторые детали, которые взрослый взгляд просто бы не заметил.

Юный толстовский герой переживает сложнейшие жизненные ситуации, в частности, нарушение центральной ценности - семейного благополучия. Однако, несмотря на это, те духовные основы, которые были заложены в сердце мальчика еще в раннем возрасте, помогают Иртеньеву сохранить детскую непосредственность, внутреннюю сво-

боду, способность легко и свободно восстанавливать гармонию во взаимоотношениях с миром. В этом плане чувствуется роль и значение матери в жизни Николеньки. Именно от нее унаследовал Иртеньев любовь и особую чуткость к окружающему миру.

Образ отца не всегда представлен в положительном контексте. Авторское внимание особо акцентировано на таких его чертах, как публичность, позерство, самовлюбленность. Для старшего Иртеньева очень важно мнение окружающих, особенно влиятельных светских особ.

После смерти матери привычный уклад в семейной жизни ощутимо меняется, так как именно она была хранительницей домашнего уюта. Перемена сказывается как во внешнем облике дома, так и во внутреннем. Прекращаются традиционные семейные чаепития, торжественные обеды. Особенно болезненно переживает Иртеньев второй брак отца. В трилогии наблюдается нарушение традиций во внешнем составляющем дома Иртеньевых, но внутреннее наполнение этого понятия - символический аспект — для главного героя остается неизменным. Какие бы изменения в судьбе Иртеньева не произошли, главной нравственной опорой в его жизни является дом, который несет в себе светлую память о матери и воспоминания об ушедшем беззаботном детстве.

В автобиографической трилогии Л.Н. Толстого «портрет» дома Иртеньевых и характер главного героя раскрываются в сложном соединении описаний внешнего и внутреннего мира домов разных семейств. В «потрете» дома Иртеньевых угадываются черты каждого из изображенных в тексте домов: элементы лицемерия, позерства, «эффектного» выступления перед публикой Корнаковых и Валахиных, стремления демонстрировать свой социальный статус Ивиных зеркально отражаются, в основном, в образе отца, мачехи и уже более взрослого Николеньки (повесть «Юность»); естественность в движениях и действиях, чуткое понимание природы, искренняя любовь и доброта к ближним и окружающему миру Нехлюдовых перекликаются с образом матери, няни и самого юного Иртеньева.

Уже в трилогии имплицитно сформулирована главная сентенция толстовского миропонимания: люди и жизнь в целом прекрасны сами по себе, но, чтобы ощутить эту красоту и гармонию бытия необходимо перестать смотреть на себя и на все окружающее сквозь ложные представления о мире.

Дом, семья являются очень важными, по сути, основополагающими ценностями бытия человека. От содержания того смысла, который в них вкладывается, в немалой степени зависит формирование мироощущения человека и его адаптация к жизненным испытаниям. Дом в

автобиографической трилогии Толстого - это такое жизненное начало, которое оставляет свой «след» в судьбе человека, определяет его личность, биографию.

Во втором разделе «Образ сада как камертон бытия в "Семейном счастье"» исследовательское внимание направлено на раскрытие еще одного метаобраза - сада.

Толстой в «Семейном счастье» рисует начало и рост любви между Сергеем Михайловичем и Машей. В центре читательского внимания оказываются именно те момешы, в которых обнаруживаются все возможные повороты в развитии отношений между героями, зависящие не только от препятствий, но также от процесса взаимопознания и взаимопризнания. Художник тонкими психологическими штрихами описывает все фазисы нарастания этого чувства, где глубокой и совершенно уникальной содержательной значимостью обладает образ сада.

Описание сада в толстовском тексте придает «сердечным переживаниям» героев не просто некий эмоциональный тон, но и несет в себе определенную смысловую нагрузку. И поэтому, неудивительно, что образ сада появляется в тексте именно в ключевых моментах жизни героев романа, обнажая их внутренний мир.

Появление в жизни героини Сергея Михайловича заполняет ее серый, однообразный мир яркими красками, эмоциями. Ей трудно объяснить, что именно изменилось в ее жизни, но Маша ощущает, что в ее сердце зарождаются непонятные пока для нее чувства. И это ожидание «чего-то непонятного» находит отклик в пейзажном описании весеннего сада. Обновление сада сливается с изображением чувств главной героини.

Примечателен эпизод в саду, когда между Машей и Сергеем Михайловичем возникают определенные трудности при вербализации внутренних переживаний. Нехватка языковых средств для выражения своих чувств особенно остро ощущается у героев, оставшихся наедине. Ночной сад, поющие соловьи в нем и влюбленные - Маша и Сергей Михайлович - совмещаются в одном пространстве слуховых ощущений особой тональности, где заключена такая конкретность чувственной информации о «внутренних движениях» героев, которую очень трудно (практически невозможно) вербализовать. Боязнь услышать то, что может в одно мгновенье опровергнуть едва уловимое, только зарождающееся чувство, останавливает героев. Но вот в отличие от них, двум соловьям, поющим в саду, не нужны сцены объяснений. Они прекрасно понимают друг друга без слов, и поэтому «царственно-спокойно» раздаются их голоса. Автор противопоставляет героев, которые не могут открыться друг другу и передать свои чувства, природе с ее красотой, располагающей к миру, согласию и любви.

В финале «Семейного счастья» образ сада приобретает широкое смысловое наполнение. В нем через определенные детали фокусируются разные временные измерения. «Га самая скамейка», где произошло объяснение между Машей и Сергеем Михайловичем, символизирует былые романтические чувства героев. Это своего рода возврат в прошлое, которое как бы включает в себя и настоящее - момент осознания Машей «нового чувства любви» - любви к детям и к отцу ее детей, и будущее - появление в художественной канве текста сына Вани. Образ ребенка в данном контексте становится онтологическим стержнем, смысловым центром, выражающим толстовскую эстетику кругового восприятия жизни, времени, Бытия.

Через мельчайшие детали сада обнажаются человеческие переживания: снимается грань между «изображением» внешнего и «выражением» внутреннего. «Внешнее» и «внутренне» сливается в процессе непосредственного созерцания и переживания. Чем ближе герои Толстого находятся к усадебному саду, чем полнее и сознательнее они подчиняются его простейшим и «таинственным» законам, тем они нравственно чище и имеют непосредственный взгляд на мир.

В третьей главе - «"Внутренний человек" и его внешний облик в коммуникационном процессе: репрезентативные способы выражения "невыразимого"», включающий два раздела, исследуются особенности поэтики портрета и жеста.

В первом разделе «Портретная характеристика в повести "Два гусара"» рассматривается своеобразие толстовского портретирования. Внешний облик человека в произведениях писателя всегда динамичный, подвижный, «живой» и «зримый». Через «внешнее» персонажа проявляется работа его сознания («внутреннее»), имплицируется истинная сущность человека.

Портретная характеристика толстовских героев органично вплетена в сюжет, появляясь в нем фрагментарно, в различных своих подробностях. Портрет в художественной системе произведения выполняет не только изобразительную функцию, но и смыслообразующую. Черты характерологического портрета включены в динамику сюжета, что способствует постепенному раскрытию характера персонажа.

Приемы портретирования в «Двух гусарах» многообразны. Во-первых, портреты героев представлены в структуре художественного текста многоаспектно - через различные точки зрения (портрет младшего Турбина дается в вариациях повествователя и Лизы), что придает динамичность, «живость» образам. Во-вторых, художник широко применяет приемы контраста (обилие деталей в описании внешности старшего Турбина и лаконизм, схематизм в изображении внешнего облика Турбина-сына), ассоциации (портрет Лизы выписан в тесной

связи с природными зарисовками). В-третьих, в поэтике повести портретная деталь является не только проявлением характера отдельного персонажа, но и проекцией нравственно-этического облика целого поколения (детали портрета младшего Турбина характеризуют представителей молодого поколения века расчета и практицизма). В-четвертых, характерологические функции портрета раскрываются в определенных ситуациях (например, внешний облик Турбина-сына во время карточной игры).

Портрет, таким образом, органично вписывается в общую целостность художественного произведения и оказывается в сложном «лабиринте сцеплений», раскрывая человеческий характер и выражая особую смысловую ценность.

Второй раздел «Жестовое поведение героев в ранней прозе Л.Н. Толстого», состоящий из двух подразделов, посвящен изучению жестового поведения толстовских персонажей как значимого момента для понимания внутреннего мира, характера толстовских героев. Ки-ническая сторона поведения людей: жесты, знаковые движения рук, ног и головы, а также выражения лица, позы и знаковые телодвижения (движения корпуса), дистанция общения - приобретает важную роль в творчестве Л.Н. Толстого.

Произнесенное слово (намеренно или ненамеренно) не всегда соответствует истине. Поэтому акцент в изображении персонажей Толстой делает на естественные человеческие проявления - телесное поведение героев. Тем самым толстовская «правда тела» порой обесценивает статус словесной речи. Тело - это то, что соединяет «внутреннее» и «внешнее» в человеке, это место взаимопроникновения различных пространств в людском бытии.

Жестовые характеристики персонажей играют очень важную роль в характерологии Толстого. Особенно актуальным становится внимание писателя к телесному поведению героев при изображении человеческого общения — процессов понимания и взаимопонимания людей. Именно в свете этой проблемы исследуется «Утро помещика» Толстого в подразделе «Жестовый диалог в системе характеров рассказа "Утро помещика"». В рассказе крупным планом показаны четыре эпизода беседы помещика с крестьянами - Иваном Чурисом, Юхван-кой Мудреным, Давыдкой Белым, стариком Дутловым. Невербальная сторона их общения свидетельствует об отсутствии взаимопонимания между собеседниками, и даже в каких-то случаях оказывается своеобразным элементом, объясняющим причины возникшей ситуации непонимания в коммуникационном процессе: во-первых, у беседующих сторон разный социальный статус (барин-мужик); во-вторых, у мужиков выработана привычка не верить барину, они зависимы от своего

помещика; в-третьих, Нехлюдов - молод, неопытен, не умеет находить подход к мужикам; в-четвертых, крестьяне просто не желают менять привычный уклад жизни. Понимание как духовно-нравственная связь между «Я» и «Другим» в рассказе противопоставлено, в основном, вербальному общению. Поэтому Толстой в художественном рисунке «внутреннее» персонажей преимущественно выражает не языком слов, а языком тела - через жестовый диалог.

В поэтике Толстого естественные телесные проявления человека -не просто некий «измеритель лжи» или показатель уровня соответствия «внешнего» «внутреннему» в коммуникационном процессе, но своего рода способ идентификации человека. Об этом следующий подраздел - «Пластическое решение распознавания людской сущности в рассказе "Три смерти"». В толстовском рассказе человек и природа оказываются в одном ряду как носители живой жизни. Но, если человек отдаляется от природы и отъединяется от «всеобщего всего», то в нем стирается естественность — гармония «внутреннего» и «внешнего». Поэтому попытки героев рассказа (барыни, ее супруга, доктора) скрыть свои внутренние переживания обречены на борьбу с собственным телом, которому свойственна абсолютная искренность.

Итак, в ранней прозе Толстого описание внешнего облика персонажей - портретная характеристика, жест - своего рода «измеритель лжи», средство обнажения скрытого «внутреннего». Неадекватные внешние проявления несут истину о человеке.

Четвертая глава «Человек и мироздание: механизм сопряжения "всего со всем"», которая состоит из трех разделов, посвящена исследованию поэтики дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии ранней прозы писателя в контексте художественной реализации нравственно-этической «стратегии» Толстого.

Основной постулат мировоззрения художника есть мысль о том, что человек добр по своей природной сущности. Писатель стремится найти опору для нравственности в окружающем мире, в самой природе: в неразрывном единстве людей и сопряжении «всего со всем».

В первом разделе «Игра природных стихий с человеком в рассказе "Метель"» в центре исследовательского внимания - смысловой контекст включенности героев в водоворот событий. По стечению обстоятельств оказавшиеся в одной ситуации представители разных социальных слоев - барин и мужики - перед лицом смерти становятся равными. Природная стихия, ставя людей в пороговое состояние между жизнью и смертью, стирает все человеческие условности. Происходит как бы возвращение героев к своей природной первосути.

В «Метели» можно выделить разные ракурсы представления внутреннего мира главного героя: сознание путника в режиме реально-

го времени (повествование в тексте идет от первого лица «я»), в прошлом (воспоминания о былой жизни, реализованные в тексте как видения) и сон, где на подсознательном уровне раскрываются скрытые, сакральные, архетипические пласты человеческого сознания. В понимании характера главного героя-путника и в целом художественно-идейного плана произведения так же значимым становится мифопо-этическое содержание образов неба, земли, метели и круга, дающие возможность глубинного проникновения во внутреннее пространство -сознание рассказчика. Если небо и земля - основные полюса модели мира, указывающие на различные точки пространственной вертикали, то метель — своего рода некое связующее, промежуточное звено.

Особым символическим контекстом обладают воспоминания и сон рассказчика, где появляется образ круга, являющийся одним из центральных в поэтике Толстого. Во сне героя этот образ не случайно возникает: и на подсознательном уровне героя манифестируется идея о природном единстве всех людей.

Во втором разделе «Художественная модель мироустройства в рассказе "Люцерн"» поэтика дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии рассказа писателя исследуется в свете решения проблемы отчуждения.

Персонажи в толстовских произведениях постоянно находятся в контакте с внешним миром, в процессе «живого» общения с другими людьми. Утрата же этих основополагающих человеческих качеств приводит людей к разъединению между собой, отъединению от высших таинств.

Нехлюдов, оказавшись в центре Европы — в курортном городе Швейцергоф, где сконцентрировано «стерильное» великолепие архитектурных сооружений, парков, куда стекаются представители высшего сословия, знатные и состоятельные люди со всего мира, пытается, исходя го собственного опыта, осмыслить законы бытия, смысл существования на земле и устроить свое собственное благополучие.

Локализованный во времени эпизод о музыканте, осмысляется автором в общем контексте исторического движения человечества, и авторское сознание выходит за пределы реального, настоящего - в бесконечность, тем самым осуществляя вертикальную организацию пространства в рассказе. Личность Нехлюдова предстает в тексте как точка, где сходятся время и вечность, пересекаются вертикаль и горизонталь. Рассказчик осознает свою причастность бытию и вечности, свою онтологическую, вневременную сущность. Герой толстовского рассказа обретает смысл жизни только в процессе - в поиске Бога и Истины. Истина же по своей сути имеет двоякую основу: всякая мысль и ложна, и справедлива. Ложна односторонностью, по невозможности человека

обнять всей истины, и справедлива по выражению одной стороны человеческих стремлений. Именно Бог, Дух Вселенной выступает как Вечное, Единое. Истина трансцендентна, божественна и способна раскрыться только через человеческую личность посредством самосознания и саморефлексии.

В третьем разделе «Смена доминирующих парадигм в духовно-нравственном развитии Оленнна: "Я" - "Я-Другие" - "Мы" ("Казаки")» рассматриваются этапы духовно-нравственных исканий главного героя.

В толстовской эстетике человек всегда зависим от внешнего мира. Однако любое внешнее событие рисуется с его внутренней подоплекой. Человек выхватывает из внешнего мира то, что отвечает его мироощущению или психологическому состоянию, и чем крупнее личность, чем выше ее душевное состояние, тем больше богатства мира она вбирает в себя.

Путь исканий Оленина концептуально можно рассматривать как некую парадигму «Я» - «Я-Другие» - «Мы», представляющую собой три уровня-состояния в миропонимании героя.

Само сознание Толстой интерпретирует как антиномически-двойственное, разделенное на два вида сознаний: 1) «низшее сознание» -«сознание своей отделенности от Всего», образует, по Толстому, объективный, материальный мир, рассматриваемый как иллюзорный; 2) «высшее сознание» - «сознание своей причинности ко «Всему», образует, по Толстому, субъективный, духовный мир, рассматриваемый как истинно существующий. Если опираться на данную интерпретацию личности Толстого, то уровню «Я» соответствует «низшее сознание». На этом этапе поисков в сознании Оленина преобладает эгоистическое начало: он занят мыслями только лишь о себе и о своем благополучии. То есть мир в сознании Оленина представлен вокруг его «Я».

Второй этап в духовно-нравственном развитии героя - «Я-Другие» - можно назвать переходным к «высшему сознанию». Оказавшись среди казаков, Оленин пытается найти с ними общий язык, влиться в их мир. Это своего рода попытка героя проникнуть в «естественную» жизнь казаков.

И, наконец, третий уровень «Мы», соответствующий «высшему сознанию», в качестве отдаленной модели обнаруживается в миропонимании героя в лесу во время охоты, когда он явственно осознает себя частью беспредельного мира - Всего.

Этапы в духовном развитии Оленина, парадигматически сопряженные между собой, составляют «историю души» противоречивого и склонного к рефлексии молодого человека. Путь духовных исканий Оленина - это своего рода устремленность сознания героя к познанию

самого себя, своей истинной сущности. Это процесс постижения своего «Я» через диалог с «Другими», и осознание своей сопричастности ко Всему и представление своего «Я» как части Всего - «Мы».

В повести «Казаки» нет полной идеализации казацкого быта и резкого противопоставления Оленина Марьяне, Брошке, Лукашке и другим героям. У каждого героя своя правда. Оленин не нашел внутренней гармонии среди казаков, тем не менее на Кавказе, в обстановке дикой природы и патриархального казачьего быта, общаясь с Брошкой, под влиянием любви к Марьяне, он все чаще и чаще чувствовал пульс истинной жизни. Причина страданий Оленина - в его неспособности перестроить самого себя применительно к жизни, которую он считает идеальной. Оленин оказывается как бы на периферии: он чужд для казаков так же, как для него чужд тот мир, из которого он пришел. Поэтому он оказывается обреченным на вечный поиск ответов на непростые вопросы. В этом его драма, но здесь же — сопряжение с жизнью.

В Заключении отражены результаты исследования, обобщены итоги работы.

Искания молодого Толстого в сфере изображения человеческого характера явились новым словом в литературном развитии XIX века. Раннее творчество писателя, имевшее точку отчета в начале 50-х гг. XIX века, показало, сколь безграничен и неисчерпаем внутренний мир личности. Толстым был задан огромный масштаб изображения человека.

Характер в толстовских произведениях представлен многогранно, в сложных взаимоотношениях и взаимопроникновениях внутренней и внешней сторон его проявлений. Необходимой и обязательной предпосылкой духовного роста героев в толстовских произведениях становится соотнесенность с движением времени, в котором и воплощается осознание собственно «Я» в его сопричастности ко Всему - беспредельному таинству бытия.

Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях

Статьи в рецензируемых научных изданиях, включенных в перечень ВАК:

1. Шамсутдинова, М. Ф. «Портрет» дома в автобиографической трилогии Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность» [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Вестник Башкирского университета. Том 15. -2010. -№ 3. - С. 705-710 (0,4 пл.).

2. Шамсутдинова, М. Ф. «Мысль изреченная...» в творческой системе молодого Л.Н. Толстого (Дневники 50-х годов, «История вче-

рашнего дня») [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Вестник Череповецкого ГУ. - 2010. - № 4 (27). - С. 57-59 (0,2 пл.).

Публикации о иных изданиях:

3. Шамсутдинова, М. Ф. Поэтика портрета в повести JI.H. Толстого «Два гусара» [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Студенческая наука - в действии: сб. материалов 44-й научн. студ. конференции. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. академия, 2004. - С. 262263 (0,1 п.л.).

4. Шамсутдинова, М. Ф. Портрет героя и динамика его внутреннего мира в рассказе Л.Н. Толстого «Альберт» [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Труды Стерлитамакского филиала Академии наук Республики Башкортостан. Серия «Филологические науки». Выпуск 3. - Уфа: Гилем, 2006. - С. 103-105 (0,2 пл.).

5. Шамсутдинова, М. Ф. Поэтика жеста в рассказе Л.Н. Толстого «Три смерти» [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Молодежь. Прогресс. Наука: сб. материалов II межвуз. науч.-практ. конф. молодых ученых / отв. ред. А.Л. Галиев; зам. отв. ред. A.B. Малолеткова. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. академия, 2007. - С. 62-63 (0,1 пл.).

6. Шамсутдинова, М. Ф. Невербальный диалог в характерологии рассказа Л.Н. Толстого «Утро помещика» [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Проблемы диалоггома словесного искусства: сб. материалов / отв.ред. И.Е. Карпухин // Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. 18-20 октября 2007 г. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. акад., 2007. - С. 242-243 (0,1 пл.).

7. Шамсутдинова, М. Ф. Поэтика «внутреннего человека» в рассказе «Люцерн» Л.Н. Толстого [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики: межвуз. сб. научн. трудов. Вып. XI / под ред. Т.Ю. Тамерьян: Сев.-Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2009. - С. 334336 (0,2 пл.).

8. Шамсутдинова, М. Ф. Жест как способ распознавания сущности в рассказе «Три смерти» Л.Н. Толстого [Текст] / Язык и литература в условиях многоязычия: материалы IV Междунар. научн.-практ. конф. / под ред. O.K. Валитова, ответст. за выпуск Е.А. Будько. - Уфа: Баш-ГУ, 2010. - С. 199-204 (0,4 пл.).

9. Шамсутдинова, М. Ф. Образ сада как камертон бытия в «Семейном счастье» Л.Н. Толстого [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Филология и образование: современные концепции и технологии: материалы межд. научн. конф. (3-5 июня). - Казань: Изд-во МОиН РТ, 2010. -С. 483-485 (0,2 пл.).

10. Шамсутдинова, М. Ф. Мироустройство по собственному подобию (по рассказу «Люцерн» Л.Н. Толстого) [Текст] / М. Ф. Шамсутдинова // Филологическое образование: история, современность, перспективы: сб. материалов междунар. научн.-практ. конф. (19 ноября 2010 г.) / под общ. ред. М.В. Зайнуллина, отв. ред. З.И. Саляхова. -Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. акад. им. Зайнаб Биишевой, 2010.-С. 172-174 (0,2 пл.).

11. Шамсутдинова, М. Ф. Смена доминирующих парадигм в духовно-нравственном развитии Оленина: «Я» - «Я-Другие» - «Мы» («Казаки» Л.Н. Толстого) [Текст] / М. Ф, Шамсутдинова // Проблемы взаимодействия языка, литературы и фольклора и современная культура: материалы междунар. научн.-практ. конф. / отв. ред. Р.Х. Якубова, С. А. Салова. - У фа: РИД БашГУ, 2011. - С. 240-243 (0,3 пл.).

Шамсутдинова Миляуша Фаниловна

ПОЭТИКА ДИХОТОМИИ «ВНУТРЕННЕЕ-ВНЕШНЕЕ» В ХАРАКТЕРОЛОГИИ РАННЕГО ТВОРЧЕСТВА JLH. ТОЛСТОГО

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 14.03.2011 г. Бумага ксероксная. Печать оперативная. Формат 60x84¡/i6. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 80 / 11

Отпечатано в полиграфическом участке Стерлитамакской государственной педагогической академии им. Зайнаб Биишевой: 453103, г. Стерлитамак, пр. Ленина, 49.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шамсутдинова, Миляуша Фаниловна

Введение.

Глава первая. Характерология раннего творчества Л.Н. Толстого в историко-литературной, ретроспективе.

1.1. Вопросы характера в современном научном, освещении.

1.2. Своеобразие художественной характерологии Л.Н: Толстого'50-х гг. в контексте литературного развития первой половины XIX века.

1.3. «Мысль изреченная.» в творческой системе молодого Толстого

Дневники 50-х гг., «История вчерашнего дня»).

Глава вторая. Художественное воплощение дихотомии внутреннего мира героев и их пространственно-бытового окружения.

2.1. «Портрет» дома в автобиографической трилогии.

2.1.1. Вокруг сельской идиллии: «мы» (Иртеньевы).

2.1.2. Оппозиция: «я для себя - я для других», «я - ты», «мы -другие» (Валахины).

2.1.3. Театрализация (Корнаковы).

2.1.4. Монументализм (Ивины).

2.1.5. Гармония человеческого существования (Нехлюдовы).

2.2. Образ сада как камертон бытия в «Семейном счастье».

Глава третья. «Внутренний человек» и его внешний облик в коммуникационном процессе: репрезентативные способы выражения «невыразимого».

3.1. Портретная характеристика в повести «Два гусара».

3.2. Жестовое поведение героев в ранней прозе Л.Н. Толстого.

3.2.1. Жестовый диалог в системе характеров рассказа «Утро помещика».

3.2.2. Пластическое решение проблемы распознавания людской-сущности в рассказе «Три смерти».

Глава четвертая. Человек и мироздание: механизм сопряжения «всего со всем».

4.1. Игра природных стихий с человеком («Метель»).

4.2. Художественная модель мироустройства в рассказе «Люцерн».

4.3. Смена доминирующих парадигм в духовно-нравственном развитии Оленина: «Я» - «Я-Другие» - «Мы» («Казаки»).

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Шамсутдинова, Миляуша Фаниловна

Исследование художественного наследия JI.H. Толстого как важнейшего явления отечественной и мировой1 культуры имеет богатую библиографическую и историографическую традицию. Изучать поэтику произведений художника - значит следовать,за его неутомимой экспериментирующей мыслью, раскрывать все новые и новые5 грани его поэтического мастерства.

Толстоведы давно заметили, что в раннем творчестве писателя находятся истоки его эпических полотен более позднего периода. Сопоставление велось преимущественно в проблемно-тематической плоскости и с точки зрения формирования некоторых особенностей толстовского реализма.

Современники JI.H. Толстого, анализируя его первые произведения, отмечали редкую самобытность и зрелость молодого автора. Статья Н.Г. Чернышевского точно определила те качества таланта, которые отличали и последующее творчество писателя: «Особенность таланта графа Толстого состоит в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс, - и едва уловимые явления этой внутренней жизни, сменяющееся одно другим с чрезвычайною быстротою и неистощимым разнообразием, мастерски изображаются графом Толстым» [232, 220]. Критический анализ Н.Г. Чернышевского определяет специфику толстовского толкования нравственности, показывая, что нравственное чувство предстает у писателя не как результат длительных испытаний и борьбы, а «во всей юношеской непосредственности и свежести» [232, 220].

Начало творческой биографии Толстого A.B. Дружинин даже возводил в образец, утверждая свое отношение к искусству: «Будущим нашим беллетристам, которые бы увлеклись дидактическим настроением, мы постоянно станем указывать на графа Толстого, самого младшего по годам, но самого самостоятельного, самого энергического из наших талантливых повествователей <.> его строгое, блистательное оригинальное положение вне всяких литературных партий заставит задуматься ни одного начинающего литератора» [76, 136]. По мнению A.B. Дружинина, Толстой органически включен в современную литературу и является достойным продолжателем лучших традиций русской классической прозы начала XIX века.

В толстоведении имеется немало работ, в которых наследие раннего Толстого рассматривается как творческое развитие достижений и принципов художественного творчества отечественных и зарубежных писателей. Это, прежде всего, труды В.А. Ковалева [93], Е.А. Маймина [138], Н.В. Николаевой [157], М.Б. Храпченко [228] и др.

Многостороннее исследование раннего творчества писателя представлено в классических монографиях и статьях Я.С. Билинкиса [23], Б .И. Бурсова [34], E.H. Купреяновой [108], Ю.В. Лебедева [114], Б.М. Эйхенбаума [238] и др.

Б.М. Эйхенбаум впервые выявил проблему лиризации ранней толстовской прозы, поставил вопрос о творческих взаимоотношениях Толстого и Руссо. Ученый определяет истоки творчества молодого Толстого, полагая, что именно здесь выясняются основные особенности реализма Толстого. Б.М. Эйхенбаум считает, что молодой Толстой был противником романтических шаблонов; писателя интересовали проблемы формы, описание, а не повествование; сосредотачивался на деталях, которые придавали тексту особую достоверность, делали его самоценным, и первенствующее место занимали проблемы стиля, а не композиции и жанра. В связи с этим общим устремлением поэтики Толстого закономерно возникает вопрос о «генерализации», на фоне которого выступают детали душевной жизни. Литературовед тщательно исследовал процесс жанровых исканий писателя, в частности, факт возникновения замысла автобиографического «романа» и его эволюции [238].

Я. С. Билинкис исследовал специфику художественного мира толстовских произведений — так называемую «мотивную структуру» художественных текстов писателя, изучал вопрос о взаимосвязях его прозы с романтической традицией: Ученый пишет: «Человек,у Толстого больше, шире любых, внешних воздействий, любых установленных определений, каковы* бы они ни были, откуда бы.ни шли, он сам создает свои отношения с миром» [22, 6].

Исследованию художественного метода писателя посвящена работа E.H. Купреяновой «Эстетика JI.H. Толстого». В'* ней подчеркивается, что созданные Толстым характеры социальны и психологичны одновременно. Но до перелома его мировоззрения социальная типичность характеров конструировалась их психологической сущностью. «Изучение человека как атома общественной жизни и явилось ведущим, эстетически самым эффективным методом искусства, - пишет E.H. Купреянова, - методом психологической индукции, говоря словами Толстого, "суммования частностей", то есть методом умозаключения от человека к обществу» [108, 303].

Важной вехой в изучении творческого наследия писателя стали исследования Б.И. Бурсова, который определил два основных принципа поэтики Толстого. Во-первых, центром изображения всегда становится внутренний мир человека, во-вторых, этот мир изображается в его неполной разгаданности. Человек для художника «ценен своим личным, индивидуально неповторимым опытом. Поэтому его эстетика настаивает на изображении объективного, реального мира через субъективный, внутренний мир человека, а также на том, чтобы человек изображался не в законченности и отшлифованности своих понятий, взглядов, чувств и переживаний, но в становлении их, в смене одних другими, в угадывании самого себя, в предчувствиях следующего момента своей жизни <.>. Надо понять его (человека) не таким, каков он всегда, а таким, каков он сейчас, то есть как момент движения, в котором заключены» предпосылки перехода- в следующую стадию. Для этого необходимо отказаться от описания» [34, 66].

Существенный вклад в изучение творческого метода писателя внесла известная cтaтьяv С.Г. Бочарова «Л. Толстой и новое понимание человека. "Диалектика души"», в которой определяется своеобразие толстовской «диалектики души» в произведениях писателя разных периодов творчества. По мнению исследователя^ Толстому важно уловить и проанализировать те моментальные, быстро уходящие мгновения в нравственно-психологическом состоянии литературного героя, которые могут и отсутствовать в итогах, результатах психологического процесса, и никак не выразиться в его поведении [27, 227—308].

Таким образом, многие исследователи творчества Л.Н. Толстого опирались на наблюдения и заключения критиков-современников о психологизме писателя, о той присущей ему форме психологического анализа, которую он назвал «диалектикой души». В толстовских произведениях человек и внешний мир выступают в своей нераздельности как сложное противоречивое единство, отсюда психологизация повествовательного стиля Толстого. Изображение души под микроскопом - не простая формальная особенность художника, но следствие его определенного понимания человека, определенной его концепции.

Как пишет Г.Б. Курляндская, «внутренняя душевная жизнь героев-персонажей не только выявляется в их внутренних монологах, размышлениях, самоанализе, в поступках и действиях, но является предметом постоянных углубленных наблюдений самого писателя, всеведущего и всезнающего и все оценивающего с определенных позиций. Писатель открывает происходящие в глубинах подсознания психологические процессы, отличающиеся произвольностью и стихийностью» [109, 21].

Изучение поэтики ранней прозы художника, будучи включенным в разработку важнейших теоретических проблем современного литературоведения, не теряет своей актуальности и сегодня.

Так, Д. А. Абдуллина применяет аксиологический подход при анализе автобиографической трилогии Толстого, что позволило исследователю подойти к пониманию своеобразия характера центрального5 героя с позиций процессуальное™ литературного развития, а в постижении авторг ской концепции произведения и в,целом - выявить новое измерение в содержании автобиографической трилогии, которое условно можно назвать «аксиологическим подтекстом» [1].

В диссертационном исследовании О.О. Путило впервые с позиции синтеза литературоведения и психологии автором проанализирован моти-вационный комплекс поведения персонажей ранней прозы«Л.Н. Толстого с учетом диалектического единства борьбы эмоционального иррационального начал [179].

Интересные наблюдения содержатся в работе Е.В; Подарцева. Исследователь комплексно анализирует мир русской усадьбы в творческой системе Толстого. По мысли Е.В. Подарцева, через изображение мира усадьбы в произведениях художника реализуются основные темы и проблемы его творчества, формирование и становление личности, тема1 родовой памяти и осознание роли и долга дворянина в окружающем мире [172].

В поисках новых подходов,, необходимых для осмысления феномена русской классики, ее нравственно-философских ценностей, особое внимание литературоведение последних лет уделяет анализу художественного текста сквозь призму парадигматики «внутреннее-внешнее», организующей любую картину мира, в том числе и художественную. В этом, плане особый интерес для нас представляет работа Е.Г. Эткинда «"Внутренний человек" и внешняя речь»,-где автор проводит анализ художественных произведений (в основном, прозу) ряда авторов через соотношение понятий «мысль-слово». В; центре исследовательского внимания — выраженность мысли внешней речью. Иод термином «мысль» теоретик литературы понимает «не только логическое умозаключение (от причин к следствиям: или от следствий к причинам), не только рациональный; процесс понимания (от сущности к явлению или: обратно), но и всю совокупность внутренней жизни человека» [239, 18].

Согласно Ю.М. Лотману, мир художественного* произведения» осмысляется посредством пространственных моделей. По мысли исследователя, свойством: любого текста культуры является способность образовывать «пространство» — универсальное множество элементов, соотнесенных друг с другом и формирующих картину мира по шкале «внутреннее-внешнее» [135, 388-392]. «Фактически все пространство семиосферы пересечено границами: разных уровней, границами отдельных языков и даже текстов, причем внутреннее пространство каждой из этих субсемиосфер имеет некоторое свое семиотическое "я", реализуясь как отношение: какого-либо языка, группы текстов, отдельного текста (при учете топ^ что языки и тексты располагаются иерархически на разных уровнях) к некоторому их описывающему метаструктурному пространству. Пронизанность семиосферы частными границами создает многоуровневую систему. Определенные участки, семиосферы могут на разных уровнях самоописания образовывать семиотическое единство, некоторое непрерывное семиотическое пространство, ограниченное единой границей, или группу замкнутых пространств, дискретность которых будет отмечена границами между ними, или, наконец, часть некоторого более общего пространства, отграниченную с одной стороны фрагментом границы, а с другой открытую. Естественно, этому будет соответствовать иерархия кодов, активизируются: в единой реальности семиосферы разные уровни значимости» [136,263-264].

Противопоставление «внутреннее-внешнее» выступает своеобразным знаком, отсылающим к определенной системе ценностей. Поэтому пространственные оппозиции неизбежно включают в себя категорию этической оценки. Данный ракурс, на наш взгляд, помогает осмыслить индивидуальную картину мира конкретного писателя; при условии, что в этой картине мира можно обнаружить элементы,: свойственные уникальному идейно-художественному мировоззрению отдельного автора;

В настоящем исследовании использование семантической оппозиции не преследует задачи выявления структур; внеположенных самому тексту. Оппозиция- «внутреннее-внешнее» выступает как инструмент интерпретации, позволяющий увидеть смысловую стратегию художественного произведения.

При рассмотрении категории «внутреннее-внешнее» в структуре художественного произведения возникает необходимость обращения к базовым понятиям данной дихотомии - интериоризации и экстериоризации.

Как отмечают исследователи, «множественные формы изображения внутренних процессов условно сводятся к двум — эксплицитной, в виде несобственно-прямой речи (интериоризация), и имплицитной, через детали внешнего мира (экстериоризация)» [237,4].

Интериоризация и экстериоризация образуют базовую дихотомию произведений психологической направленности и отражают взаимодействие в них внутреннего и внешнего планов изображения. Интериоризация имитирует перемещение внешнего мира во внутренний (мир действительности осваивается персонажем «изнутри», посредством чувств и мыслей), а экстериоризация — внутреннего мира во внешний (мир действительности осваивается персонажем «извне», посредством поступков и слов).

В отличие от интериоризации экстериоризация не моделирует открытого «узрения внутрь». «Внутренний человек» экстериоризированных текстов изображается косвенно; опосредованно. Согласно основополагающей авторской интенции, отдельные компоненты, текста наделяются способностью указывать на чувство, не называя его, при этом детали, имплицирующие внутренний мир, принадлежат не внутриличностному, а внешнесобытийному ряду произведения. Подразумевая внутреннее, они называют внешнее. Объективируя субъективное (чувство), они объективируют само повествование. Степень экстериоризации чувства варьируется, а изучение её языковых механизмов позволяют исследователю приблизиться к пониманию авторской идеи в целом [237, 4].

Соответственно в художественном произведении данная семантическая оппозиция может найти свое воплощение на разных уровнях организации текста. Для нас же особый интерес составляет реализация данной культурной универсалии «внутреннее-внешнее» в сфере изображения художественного характера. В рамках настоящего дискурса прочие уровни организации текста рассматриваются по мере необходимости.

Актуальность представляемой темы заключается в том, что исследование характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого в аспекте соотношения «внутреннего» и «внешнего» дает возможность разносторонне раскрыть сложную структуру толстовского характера, динамику внутренней жизни персонажей.

Поэтика дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии раннего творчества Л.Н. Толстого в качестве предмета исследования анализируется в трех взаимодополняющих ракурсах представления человеческих образов в художественной системе писателя: 1) пространственно-бытовое окружение героев (описание дома, сада); 2) внешний облик персонажей в коммуникационном процессе (портретная характеристика, жест); 3) окружающая персонажей среда, макромир, мироздание в целом.

Основная гипотеза диссертации основывается на том, что в художественных произведениях Л.Н. Толстого представленный внешний мир персонажей имплицирует их «внутреннее»:

- пространственно-бытовое окружение является первым пространством человека и природной основой для его становления. Это своего рода микромир человека. Поэтому именно здесь находится субстанциональный' «код» человеческого существа;

- описание внешнего облика толстовских персонажей^ (портретная, характеристика, жестовое поведение) является значимым для понимания их внутреннего мира. Акцент писателя визображении человеческих характеров^ делается на естественные «внешние» проявления — телесное поведение героев;

- окружающий героев мир — макромир (природа, общество, мироздание) в произведениях Л.Н. Толстого становится не менее важным в раскрытии художественного характера. Внешний мир для персонажей - это не просто жизненная среда, но и своеобразное средство познания самого себя и своего рода способ постижения тайн бытия, смысла существования в-целом.

Все эти уровни изображения человеческих образов в системе являют собой целостную картину о характерологии раннего творчества Л.Н. Толстого.

Выдвинутая нами гипотеза, а также имеющиеся историографические и библиографические источники в области теории и истории литературы, включая толстоведение, позволяют определить целью исследования составление целостного представления о художественной системе Л.Н. Толстого, проявившей себя - это й является объектом исследования -уже в произведениях 50-х - начала 60-х гг.

Цель диссертационного исследования реализуется посредством решения следующих задач:

- охарактеризовать творческие открытия молодого Толстого в области изображения человеческого характера в историко-литературной ретроспективе;

- рассмотреть художественную систему раннего творчества писателя в аспекте проблемы вербализации внутренней жизни;

- проанализировать пространственно-бытовое окружение персонажей сквозь призму парадигматики «внутреннее - внешнее»;

- выявить особенности поэтики портрета и жеста;

- раскрыть, смысловой контекст изображения взаимоотношений человека и мира.

Методологическая- основа исследования. Для достижения цели диссертационного исследования использовались общенаучные методы анализа, синтеза, обобщения и систематизации, а также возможности сравнительно-исторического, сравнительно-типологического, мифопоэтиче-ского методов, структурно-семантического метода литературоведческого анализа, отдельные принципы и приемы филологического анализа текста.

Выбор методологических ориентиров осуществлялся с учетом концепций, предложенных М.М. Бахтиным, Б.О. Корманом, Ю.М. Лотманом. При осмыслении категории «характер» в теоретическом аспекте особый акцент сделан на труды В.А. Беглова; С.Г. Бочарова, A.M. Левидова, A.B. Михайлова, A.A. Фаустова, В.Е. Хализева.

В основу работы также легли результаты исследований о своеобразии раннего творчества Л.Н. Толстого Я. С. Билинкиса, Б .И. Бурсова, E.H. Купреяновой, Ю.В. Лебедева, Г.Л. Лесскиса, о принципах изображения толстовских характеров С.Г. Бочарова, В.Д. Днепрова, Г.Б. Курлянд-ской, О.В. Сливицкой, Е.Г. Эткинда и др.

Научная новизна диссертационного сочинения обусловлена выбранным ракурсом исследования и состоит в анализе ключевых текстов творчества Л.Н. Толстого 50-х - начала 60-х гг. - своеобразной творческой лаборатории художника - сквозь призму парадигматики «внутреннее-внешнее», представляющей собой универсальный базовый семантический конструкт в художественной системе писателя.

На обсуждение выносятся следующие положения:

1. Ранние дневники и неоконченный литературный опыт «История вчерашнего дня» Л.Н. Толстого отражают скрупулезную работу мысли художника, направленную на поиск «языка» для выражения «невыразимого» — глубинной, истинной сути человека. В толстовской эстетике складывается особое отношение к слову: поэтическая мысль писателя стремится приблизиться к постижению «несказуемого», обращаясь к «естественной», природной основе человека.

2. В автобиографической трилогии образ дома является доминирующей сюжетообразующей компонентой текста и выступает в смыслопо-рождагащей роли. Характер главного героя раскрывается через «портрет» дома Иртеньевых, представленного в тексте в сложном смысловом соединении описаний «внутреннего» и «внешнего» ряда домов (Валахиных, Корнаковых, Ивиных и Нехлюдовых).

3. Образ сада в «Семейном счастье» непосредственно или символически через «внутреннее» персонажей включен в событийную канву толстовского текста. Через мельчайшие детали сада обнажаются тайные импульсы «сердечных» переживаний главных героев. Сад становится точкой пересечения разных пространственно-временных измерений: природного и человеческого; реального и волшебного; прошлого, настоящего и будущего.

4. В ранних произведениях Л.Н. Толстого наблюдается особый интерес писателя к физиологии человека. Описание внешнего облика персонажей в «Двух гусарах», «Утре помещика» и «Трех смертях» особенно актуальным становится в аспекте «Я-Другие», то есть в коммуникационном процессе. Сказанное героем слово не всегда несет в себе объективную истину. И в таких моментах несовпадения между подлинным состоянием и волевым самообнаружением персонажей «язык» тела оказывается важнейшим «измерителем лжи» — средством обнажения скрытого «внутреннего».

5: Окружающий героев мир, происходящие в нем события в «Метели», «Люцерне» и «Казаках» рисуются писателем с их внутренней подоплекой: сущностными атрибутами персонажей .являются общительность. Человек в толстовском понимании по самой своей: природе есть «бытие для? Других». Герои художника всегда устремлены выйти за рамки самого . себя; постичь, личность «Другого» и осознать себя частью беспредельного мира — Всего.

Теоретическая значимость исследования, состоит в том,, что изучение проблемы, в избранном направлении позволяет осмыслить все многообразие идейно-содержательного и сюжетно-композиционного уровней художественных произведений молодого Л;Н. Толстого как единую органичную систему. Кроме этого, изучение поэтики дихотомии «внутреннее-внешнее» в характерологии раннего творчества писателя дает возможность не только наиболее адекватно осмыслить принципиальную сложность художественной организации толстовских текстов, но и описать амбивалентную основу идейно-эстетического и художественного мышления; самого автора.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее положений и выводов в практике преподавания историко-литературных и теоретико-литературных курсов в вузе, а также русской литературы в учреждениях образования различного уровня;, при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров.

Апробация результатов? исследования. Основные положения диссертации были представлены и. обсуждались на международных конференциях «Язык и литература в условиях многоязычия» (г. Нефтекамск, 2010 г.), «Филология и образование: современные концепции и технологии» (г. Казань, 2010 г.), «Филологическое образование: история, современность, перспективы» (г., Стерлитамак, 2010 г.); на всероссийских конференциях «Проблемы диалогйзма словесного искусства» (г. Стерлитамак,

2007 г.), «Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики» (г. Владикавказ, 2009); «Творческое наследие Л.Н. Толстого: методологический и методический аспекты исследования» (г. Стерлитамак, 2011г.), «Проблемы взаимодействия языка, литературы и фольклора и современная культура» (г. Уфа, 2011 г.), а также на ежегодных научно-практических конференциях молодых ученых Стерлитамакской государственной педагогической академии им. Зайнаб Биишевой.

Особенно значимыми для апробации результатов исследования стали публикации в рецензируемых научных изданиях, включенных в перечень ВАК («Вестник Башкирского университета», Уфа, 2010 г.; «Вестник Череповецкого государственного университета», Череповец, 2010 г.)

Структура работы: диссертационное сочинение состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 244 наименования. Объем диссертации составляет 191 страницу.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика дихотомии "внутреннее-внешнее" в характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Искания молодого Толстого в сфере изображения человеческого£ характера явились новым словом в литературном развитии XIX века. Раннее творчество писателя, имевшее точку отчета в начале 50-х гг. XIX века, показало; сколь безграничен и неисчерпаем" внутренний мир личности. Толстым был задан огромный масштаб изображения человека.

Анализ характерологии ранней прозы Л.Н. Толстого в свете парадигматики «внутреннее - внешнее» подводит нас к следующим выводам.

Характер в толстовских произведениях представлен многогранно, в сложных взаимоотношениях и взаимопроникновениях внутренней и внешней сторон его бытия.

Сложная структура толстовского характера обусловлена, прежде всего, устремленностью художественной мысли писателя к поиску истины.

По Толстому, цель искусства заключается не в демонстрации красоты, а в изображении реальной жизни, в открытии первородной сути явлений бытия. Приближение к истине в художественной системе писателя походит на снятие покровов скрывающей ее лжи. Истина трудно постижима и практически невысказываема. Правда сокрыта, и задача художника заключается в том, чтобы приподнять эту завесу, подготовить читателя к восприятию высших таинств.

Ранние дневники и неоконченный литературный опыт «История вчерашнего дня» Толстого отражают скрупулезную работу мысли писателя.

В дневниках он стремился упорядочить свою рассеянную жизнь, понять свое предназначение. В "Истории вчерашнего дня" же ставит целью передать жизнь как таковую, преодолевая заложенные в словесной форме ограничения. В толстовской эстетике оказывается недостаточным собственно слова для того, чтобы дать представление об Истине Бытия, которая является сокровенной частью человеческой души. Поэтому у Толстого особое отношение к поэтическому слову. Писатель чувствовал, что повседневный прозаический язык и дискурсивная речь непригодны для передачи ощущения- правды. Поэтому язык толстовских произведений сближается с пластическим образотворчеством.

Художник, чтобы приблизиться к постижению «несказуемого», обращается к «естественной», природной основе людской сущности. Субстанциональный же «код» человеческой сути находится, прежде всего, в его микросреде - пространственно-бытовом окружении. Поэтому в толстовских произведениях доминирующими сюжетообразующими компонентами текста становятся образы дома и сада в их смыслопорождающей роли.

В автобиографической трилогии характер главного героя раскрывается через «портрет» дома Иртеньевых, представленного в тексте в сложном смысловом соединении описаний «внутреннего» и «внешнего» ряда домов (Валахиных, Корнаковых, Ивиных и Нехлюдовых).

В «потрете» дома Иртеньевых угадываются черты каждого из изображенных в тексте домов: элементы лицемерия, позерства, «эффектного» выступления перед публикой Корнаковых и Валахиных, стремления, демонстрировать свой социальный статус Ивиных зеркально отражаются, в основном, в образе отца, мачехи и уже более взрослого Николеньки (повесть «Юность»); естественность в движениях и действиях, чуткое понимание природы, искренняя любовь и доброта к ближним и окружающему миру Нехлюдовых перекликаются с образом матери, няни и самого юного Иртеньева.

Дом в толстовском произведении — это такое основополагающее жизненное начало, которое оставляет свой «след» в судьбе человека, определяет его биографию. Поэтому дом - это своего рода зеркальное отражение истинной сущности личности.

Образ сада в «Семейном счастье» непосредственно или символически через «внутреннее» персонажей включен в событийную канву толстовского текста. Через мельчайшие детали сада обнажаются тайные импульсы «сердечных» переживаний главных героев. Сад становится точкой пересечения разных пространственно-временных измерений: природного и человеческого; реального и волшебного; прошлого, настоящего и будущего.

Сад в толстовском произведении, в глубинном смысле, являет собой внутреннюю сокровенную суть Мира и человеческой жизни. Совмещая в себе границы сакральной и профанной пространственно-временных областей, образ сада выходит за пределы индивидуального — к вечному и универсальному, становится вовлеченным в бесконечность и выражает невыразимую абсолютную реальность Бытия.

В ранних произведениях Толстого наблюдается особый интерес писателя к физиологии человека, обусловленный недоверием писателя к произнесенному слову. Исследование толстовских произведений «Два гусара», «Утро помещика» и «Три смерти» показало, что акцент писателя в изображении характеров делается на естественные человеческие проявления - телесное поведение героев (портретную характеристику и жест).

Портретная характеристика героев в «Двух гусарах» органично вплетена в сюжет, появляясь в нем фрагментарно, в различных своих подробностях. Портрет в художественной системе произведения выполняет не только изобразительную функцию, но и смыслообразующую. Черты характерологического портрета включены в динамику сюжета, что способствует постепенному раскрытию характера персонажа.

Описание внешнего облика персонажа особенно актуальным становится в аспекте «Я - Другие», то есть в коммуникационном процессе. Ска занное героем слово («внешнее») не всегда несет в себе объективную истину. И в таких моментах несовпадения между подлинным состоянием и волевым самообнаружением персонажей «язык тела» становится важнейшим «измерителем лжи» - средством обнажения скрытого «внутреннего»; Так, понимание как духовная связь между «Я» и «Другим» в рассказе «Утро помещика» противопоставлено, в основном, вербальному общению. Л.Н. Толстой в художественном рисунке «внутреннее» персонажей преимущественно выражает не языком слов, а языком тела - через жестовый диалог.

В рассказе «Три смерти» человек и природа представлены в одном ряду как носители живой жизни. Но, если человек отдаляется от природы и отъединяется от «всеобщего всего», то в нем стирается естественность— гармония «внутреннего» и «внешнего». Поэтому попытки героев рассказа (барыни, ее супруга, доктора) скрыть свои внутренние переживания обречены на борьбу с собственным телом, которому свойственна абсолютная искренность.

Внимание Толстого сосредоточено вокруг художественного характера как самостоятельной личности, обладающего уникальным внутренним миром, носителя индивидуального голоса, вступающего; в диалогические отношения с внешним миром - проблемной реальностью, и таким образом волей и поступками закладывающего фабулу повествования.

Окружающий героев мир, происходящие в нем события в толстовских произведениях насыщаются этическим содержанием, где всегда присутствует мотив поиска меры нравственности — важнейшего критерия оценки человеческого характера.

Исследование диалектики «внутреннего» и «внешнего» в характерологии ранней прозы писателя в контексте художественной реализации нравственно-этической «стратегии» Толстого выводит нас на уровень верификации точек зрения автора на большие проблемные комплексы: человек и история («Метель»), личность и толпа («Люцерн»), правда и истина («Казаки»).

В рассказе «Метель» размышления рассказчика, связанные с ожиданием исхода* «плутания», его воспоминаниями наконец, сон героя, обрамленные в. рассказе наиболее важными в содержательном отношении: описаниями «подвижности» мира природы (образы метели, неба и земли); сводятся к постижению глубинных связей между людьми — единства Мироздания.

Персонажи в толстовских произведениях постоянно находятся в контакте с внешним миром, в процессе «живого» общения с другими людьми. Утрата же этих основополагающих человеческих качеств приводит людей к отчуждению, разъединению. Именно в свете решения этой проблемы писатель раскрывает характер Нехлюдова — главного героя «Люцерна», который совершает попытку выступить против «толпы» и устроить мир по собственному подобию - через свой внутренний нравственно-этический опыт.

Понимание противоречивой, двойственной природы бытия приводит сознание героя к выводу о том, что все эти на поверхности далеко отстоящие друг от друга жизненные мотивы, в сущности, составляют Единое целое, которое сочетает в себе все реалии жизни с ее символико-онтологическим преломлением, переживанием и является-точкой скрещения ¡конечного и бесконечного, временного и вечного.

В-«Казаках» Толстого необходимой и обязательной предпосылкой духовного роста героев становится время, которое нравственно обогащает персонажей, ставя перед ними такие задачи, выдвигая такие вопросы, которые всякий раз могут создать для них драматическую или даже трагическую ситуацию.

Время — это своего рода двигатель, стимул для осознания своего «Я», его сопричастности ко Всему — беспредельному миру. Только лишь пройдя свой путь духовных исканий, можно прийти к «истинному счастью» - осознать свою причастность бесконечному универсальному Бытию. Именно так, по Толстому, открывается потенциальная эквивалентность человека Миру, вся полнота человеческой реальности как духовного микрокосма.

Изученце проблемы характера в избранном направлении позволило нам осмыслить все многообразие идейно-содержательного и сюжетно-композиционного уровней художественных произведений молодого Толстого как единую органичную систему, дало возможность не только наиболее адекватно осмыслить принципиальную сложность художественной организации толстовских текстов, но и описать амбивалентную основу идейно-эстетического и художественного мышления самого автора.

Список научной литературыШамсутдинова, Миляуша Фаниловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абдуллина, Д. А. Художественная аксиология в автобиографической трилогии Л. Н. Толстого Текст. : дис. . канд. филол. наук / Д. А. Абдуллина. Магнитогорск: [б. и.], 2005. - 208 с.

2. Альтман, М. С. Читая Толстого Текст. / М. С. Альтман. Тула: Приок. кн. изд., 1966.

3. Аристотель. Об искусстве поэзии Текст. / Аристотель. М.: Ху~ дож. лит, 1956. - 185 с.

4. Архангельская, Т. Н. В творческой лаборатории Л. Н. Толстого: источники, прообраз и образ, литературные связи Текст.: дис. канд. филол. наук / Т. Н. Архангельская. Орел: [б. и.], 2004. - 265 с.

5. Афанасьев, Э. С. Толстой Чехов: реализм классический и постклассический Текст. / Э. С. Афанасьев // ЛВШ. - 2009. - № 5. - С. 16-19.

6. Бабаев, Э. Г. Из истории русского романа XIX века: Пушкин, Герцен, Толстой Текст. / Э. Г. Бабаев. М.: Изд-во МГУ, 1984. - 268 с.

7. Бабаев, Э. Г. Лев Толстой и русская журналистика его эпохи Текст. / Э. Г. Бабаев. М.: Изд-во МГУ, 1978. - 295 с.

8. Бабаев, Э. Г. Очерки эстетики и творчества Л.Н. Толстого Текст. / Э. Г. Бабаев. М.: Изд-во МГУ, 1981. - 198 с.

9. Бахтин, M. М. Автор и герой: к философским основам гуманитарных наук Текст. / M. М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 332 с.

10. Бахтин, M. М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / M. М. Бахтин. -М.: Сов. Россия, 1979.-361 с.

11. Бахтин, М. М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи Текст. / М. М. Бахтин. — М.: Лабиринт, 2000: 624" с.

12. Бахтин; М. М. Эстетика словесного творчества Текст., / М. М. Бахтин. М1: Искусство, 1986. - 462 с.

13. Башкеева; В'. В: От живописного портрета к литературному : рус. поэзия и проза конца XVIII первой трети Х1Х в. Текст., / В. В". Башкеева. - Улан-Удэ: Бурят, гос. ун-т, 1999. - 259 с.

14. Беглов, В. А. Вокруг характера Текст. : монография / В.А.Беглов. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. академия,им. Зайнаб. Биишевой, 2008. - 202 с.

15. Беглов, В. А. Эпопея в.русской литературе Текст. / В. А. Беглов. М.: Изд-во МГУ, 2005. - 272 с.

16. Белецкий, А. И. Избранные труды по теории литературы Текст. / А. И. Белецкий. -М.: Просвещение, 1964. 479 с.

17. Белинский, В. Г. Похождения Чичикова, или «Мертвые души» Текст. // Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 3 т. / под общ. ред. Ф.М: Головенченко / В. Г. Белинский. М.: Гос.изд-во худож.лит., 1948. -Т. 2.-С. 280-293.

18. Белянин, М. Ю. Художественная антропология позднего Л. Н. Толстого .Текст. : автореф. дис. .канд. филол. наук / М. Ю. Белянин. М.: [б. и.], 2007. - 26 с.

19. Билинкис, Я. С. Лев Толстой и пути искусства в России Текст. : дис. д-ра филол. наук: в 2-х т. / Я. С. Билинкис. Л.: [б. и;], 1968.

20. Билинкис, Я. С. Новаторство.Л.Н. Толстого в трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность». Лекция в. спецкурсе по творчеству Л.Н. Толстого Текст. / Я. С. Билинкис. Л.: Гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена.-1973.-43 с.

21. Билинкис, Я. С. О творчестве Л.Н. Толстого. Текст. / Я. С. Билинкис. -Л.: Совет, писатель, 1959. -414'с.

22. Билинкис, Я: С. Так начинается Толстой Текст. / Я. С. Билинкис //Нева. 1978. 9. - С. 173-179.

23. Бирюков, П. И. Биография Л.Н. Толстого Текст.: В 2 т. / П. И. Бирюков. М.: Алгор, 2000.

24. Борев, Ю. Системно-целостный анализ художественного произведения Текст. / Ю. Борев // Вопр. лит. 1977. - № 7 - С. 119-142.

25. Бочаров, С. Г. Л: Толстой и новое понимание человека. «Диалектика души» Текст. / С. Г. Бочаров // Литература и новый человек: сб. ст., М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 227-308.

26. Бочаров, С. Г. Характеры и обстоятельства Текст. / С. Г. Бочаров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ. Метод. Характер. -М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 312-451.

27. Бретт, К. Самосознание в раннем творчестве Толстого: «История вчерашнего дня» в дарвинской перспективе Текст. / К. Бретт // Л.Н.Толстой в 1850-е годы: рождение художника: материалы межд. на-учн.конф. Тула, 2002. - С. 17-25.

28. Бродецкий, А. Я. Внеречевое общение в жизни и в искусстве. Азбука молчания Текст. / А. Я. Бродецкий. М.: ВЛАДОС, 2000. - 190 с.

29. Бурнашева Н. И. Литературный источник трилогии Л.Н. Толстого Текст. / Н. И. Бурнашева // Вопр. лит. 2000. — № 2. - С. 316-321.

30. Бурнашева Н. И. Раннее творчество Л.Н. Толстого: проблемы текстологии Текст.: дис. . д-ра филол. наук / Н. И. Бурнашева. — М.: [б. и.], 1999.-430 с.

31. Бур'нашева Н. И. Раннее творчество Л. Н. Толстого : Текст и время Текст. / Н. И. Бурнашева. М.: МГУ, 1993. - 144 с.

32. Бурсов, Б. И. Лев Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847-1862 Текст. / Б. И. Бурсов. М.: Худож. лит, 1960. - 406 с.

33. Бушканец, Е. Г. Дневник молодого Толстого: особенности жанра и стиля Электронный ресурс. / Е. Г. Бушканец // Молодой Толстой: сб. матер, научн. конф. Казань, 2001. — Режим доступа: htt://www.ksu.rll/miku/info/sob/konftolstoj/s3.htm

34. Бушканец, Е. Г. Молодой Л. Н. Толстой и культурная жизнь Казани 1840-х годов Текст. / Е. Г. Бушканец // Рус. лит. — 1988. № 2. -С. 150-154.

35. Бычков, С. П. Л. Н. Толстой: Очерк творчества Текст. / С. П. Бычков. М.: Гослитиздат, 1954. - 480 с.

36. Бялый, Г. А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову Текст. / Г. А. Бялый. Л.: Совет.писатель, 1990. - 637 с.

37. Бялый, Г. А. Тургенев и русский реализм Текст. / Г. А. Бялый. М., Л.: Сов. писатель, 1962. - 249 с.

38. Вайман, С. Т. Гармонии таинственная власть Текст. / С. Т. Вайман. М.: Сов. писатель, 1989. - 365 с.

39. Вайман, С. Т. Парасловесный диалог Текст. / С. Т. Вайман // Филологические науки. 1980. - № 2. - С. 37-44.

40. Венюкова, С. В. Герои Севастополя: страницы творческой биографии Л. Н. Толстого Текст. / С. В. Венюкова. М.: Просвещение, 1979. -127 с.

41. Вересаев, В. В. Живая жизнь: О Достоевском и Л. Толстом; Аполлон и Дионис (о Ницше) Текст. / В. В. Вересаев. М.: Политиздат, 1991.-336 с.

42. Вершинина, Н. Л. «К тихим семейственным радостям.»: Роман и* идиллия" в художественных исканиях Пушкина и Толстого Текст. / Н. Л. Вершинина // Русс, словесность. 1999. - №6. — С. 2-7.

43. Вершинина, Н. Л. Пушкинская, традиция в- творчестве Л. Н. Толстого » 1850-х — 1860-х годов: (К проблеме человек и история у Пушкина и Толстого)- Текст. : автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. Л. Вершинина. -М:: [б. и:], 1979. 16 с.

44. Виноградов, И. «Главнейшая из наук»: о нравственных исканиях' Л. Толстого Текст. / И. Виноградов // Лит. учеба. 1980. - № 5. — С. 157-168.

45. Волков, И. Ф. Теория литературы Текст.: учебное пособие для студентов и преподавателей / И. Ф. Волков. 1УС: Просвещение, 1995. -256 с.

46. Габель, М. О. Изображение внешности лиц Текст. / М. О. Га-бель // Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы / под общ. ред. Н. К. Гудзия. -М.: Просвещение, 1964. С. 149 - 169.

47. Гаджиева, Л. И. Мир казачества в изображении Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого,- М. А. Шолохова Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л. И. Гаджиева. М.: [б. и.], 2007. - 26 с.

48. Галаган, Г. Я. Л. Н. Толстой. Художественно-этические искания Текст. / Г. Я. Галаган. Л.: Наука, 1981. - 174 с.

49. Галанов, Б. Е. Живопись словом: Человек. Пейзаж. Вещь Текст. / Б. Е. Галанов. М.: Сов. писатель, 1974. - 343 с.

50. Гачев, Г. Д. Образ в русской художественной культуре Текст. / П. Д. Гачев. М.: Искусство, 1981.-246 с.

51. Гей, Н. К. Художественный мир Л. Н. Толстого Текст. / Н. К. Гей // Новый мир. 1978. - № 8. - С. 238-239.

52. Гинзбург, Л. Я. О литературном герое Текст. / Л. Я. Гинзбург. -Л.: Сов. писатель, 1979.-224 с.

53. Гинзбург, Л. Я". О психологической прозе Текст. / Л. Я. Гинзбург. Л: Худож. лит., 1977. - 448 с.

54. Гиршман, М; М: Литературное произведение: теория и практика анализа Текст.: учеб. пособие / М. М. Гиршман. М.: Высшая школа, 1991*. -160 с.

55. Гнюсова, И. Ф. Автопсихологизм как особый тип романного повествования У. М. Теккерея и- Л. Н. Толстого Текст. / И. Ф. Гнюсова // Вестник Том.ГУ. 2008. - № 309. - С. 7-11.

56. Головко, В. М. Кавказский контекст как фактор формирования системы художественно-информационных кодов раннего творчества Л. Н. Толстого Текст. / В. М. Головко // Вестник Ставропольск. гос. пед. ун-та. 2003. - № 35. - С. 8-15.

57. Горелов, И. Н. Невербальные компоненты коммуникации Текст. / И. Н. Горелов. М.: Наука, 1980. - 104 с.

58. Горелов, И. Н. Соотношение невербального и вербального в коммуникационной деятельности Текст. / И. Н: Горелов // Исследования речевого мышления в психолингвистике. М.: Наука, 1985. - С. 116-149.

59. Григорьева, С. А. Словарь языка русских жестов / С. А. Григорьева, Н. В. Григорьев, Г. Е. Крейдлин. М.: Языки русской культуры; Вена: Венский славистический альманах, 2001. - 254 с.

60. Гродецкая, А. Г. Специфика повествовательной формы в «Семейном счастии» Л.Н. Толстого Электронный ресурс. / А. Г. Гродецкая // Молодой Толстой: сб. матер, научн. конф. Казань, 2001. - Режим доступа: htt://www.ksu.пl/miku/info/sob/konftolstoj/sЗ .Мт

61. Громова-Опульская, Л. Д. Избранные труды Текст. / Л. Д. Громова-Опульская. М.: Наука, 2005. — 356 с.

62. Грызлова, И. Штрихи художественных приемов Лоренса Стерна в рассказе Л. Н. Толстого «Метель» Текст. / И. Грызлова // Л. Н. Толстой в 1850-е годы: рождение художника: материалы межд.научн.конф. -Тула, 2002. С. 90-96.

63. Гудзий, Н. К. Лев Толстой Текст.: критико-биографический очерк / Н. К. Гудзий. М.: Худож. лит., 1960. - 212 с.

64. Гуревич, П. С. Философская антропология Текст.: учебное пособие / П. С. Гуревич. М.: Вестник, 1997. - 443 с.

65. Гуреева, И. В. Сознательное и бессознательное в философской системе Л. Н. Толстого (на материале дневников и писем) Текст. / И. В. Гуреева // Вестник Челяб. гос. пед. ун-та. 2009. - № 7 (188). - С. 3841.

66. Гуреева, Н. В. Поэтика романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина»: бессознательное, художественное время, цветовая образность Текст.: дис. . канд. филол. наук / Н. В. Гуреева. Н. Новгород: [б. и.], 2006 - 166 с.

67. Гусев, H. Н. Л. Н. Толстой Текст.: материалы к биографии с 1828 по 1855 годы / H. Н. Гусев. М.: Изд-во АН СССР, 1954. - 253 с.

68. Гусев, H. Н. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого / H. Н. Гусев; ред. Л. Д. Опульская. М.: Худож. лит., 1960. - 916 с.

69. Давыдов, Д. В. Песня старого гусара («Где друзья минувших лет.») Текст. / Д. В. Давыдов // Песни русских поэтов: в 2 т. / вст. ст., биогр. справки, сост., подг. текстов и примеч. В.Е. Гусева. Л.: Сов. писатель, 1988. - ТI. - С. 237-238.

70. Дедюхина, О. В. Сны и видения в повестях и рассказах И. С. Тургенева (проблемы мировоззрения и поэтики) Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / О. В. Дедюхина. М.: [б. и.], 2006. — 30 с.

71. Днепров, В. Д. Искусство человековедения: из художественного опыта Л.Н. Толстого Текст. / В. Д. Днепров Л.: Сов. писатель, 1985. -288 с.

72. Днепров, В. Д. Толстой-художник: движение характеров Текст. / В. Д. Днепров // Вопр. лит. 1977. - № 8. - С. 152-177.

73. Добин, Е. С. Герой. Сюжет. Деталь Текст. / Е. С. Добин. М'., Л.: Сов: писатель, 19621 —408*с.

74. Дружинин; А. В. Прекрасное и вечное Текст. / А. В: Дружинин: М-.: Современник, 1988: - 543 с.

75. Еремина, Л. И." Рождение образа: О языке художественной прозы Льва Толстого Текст. / Л. И. Еремина. М.: Наука, 1983. - 233 с.

76. Есин, А. Б. Психологизм русской классической литературы Текст. / А. Б. Есин. — М.: Просвещение, 1988. — 176 с.

77. Жаравина, Л. В. К проблеме национального характера в поэме Гоголя «Мертвые души» Текст. / Л. В. Жаравина // Классическое наследие и современность. Л.: Наука, 1981. - С. 159 — 166.

78. Жуковский, В. А. Невыразимое (Отрывок) Текст. // Жуковский В. А. Собрание сочинений: в 4 т. / вст. ст. И. М. Семенко / В. А. Жуковский. -М.: Гос. изд-во худож. лит., 1959. — Т. 1. — С. 336 337.

79. Зарецкий, В. А. Петербургские повести Н. В. Гоголя. Художественная система и приговор действительности Текст. / В. А. Зарецкий. -Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1976. 88 с.

80. Ибатуллина, Г. М. Человек в параллельных мирах: художественная рефлексия в поэтике чеховской прозы Текст. / Г. М. Ибатуллина. — Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. академия, 2006. 200 с.

81. Изучение языка произведений Л. Н. Толстого Текст.: межвузовский сб. научн. трудов / Тульский.гос. пед. ин.-т им. Л. Н. Толстого. -Тула, 1987. 159 с.

82. Исакова, И. Н. «Люди»как.реки.»: О номинации персонажей-повести Л.Н. Толстого «Детство» Текст. / И: Н: Исакова // Русская' словесность. 1998. - № 6. - С.45-50.

83. Исакова, И. Н. На пути к пониманию (Рассказ «Утро помещика») Электронный ресурс. / Исакова И. Н. 2004. - Режим доступа: http://www.yasnaYapolyana■ш/museum/scientific/sb2Q04/06.pdf.

84. История русской литературы XI XIX веков Текст.: учебное пособие для студентов: в 2 ч. Ч. 2. / под ред. Л. Д. Громовой, А. С. Курило-ва. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС. - 2000. - 224 с.

85. Кагарманова, М. Ш. Идея исторического синтеза и ее художественное воплощение в романе-эпопее Л. Н. Толстого «Война и мир» Текст. : дис. . канд. филол. наук / М. Ш. Кагарманова. Уфа: [б. и.], 1998.-226 с.

86. Кантор, В. К. Л. Н. Толстой. «Руссоизм» и русская культура Текст. / В. К. Кантор, М. С. Киселева // Философские науки. 1991. - № 9. - С.30-43.

87. Ким, Ч. С. Проблема просветления героев в творчестве Л. Н. Толстого Текст.: дис. . канд. филол. наук / Ч. С. Ким. М: [б. и.], 2000.-165 с.

88. Клейтон, Н. О творческих истоках повести JI. Н. Толстого «Альберт» Текст. / Н. Клейтон // Проблемы филологии: язык и литература. -2010.-№ 1.-С. 51-64.

89. Ковалев, В. А. Поэтика Льва Толстого. Истоки. Традиции Текст. / В. А. Ковалев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. - 177 с.

90. Козлова, О. А. Личность и творчество Льва. Толстого в оценке демократической журналистики 70-80-х годов XIX века Текст.: дис. . канд. филол. наук / О. А. Козлова. Волгоград, 2004. - 215 с.

91. Козлов, Н. Гуманизм Льва Толстого: человек и люди Текст. / Н. Козлов // Здравый смысл. 1999 / 2000. - №4. - С. 65-71.

92. Кондратьева, В. В. Мифопоэтика пространства в пьесах А. П. Чехова 1890-х— 1900-х гг. Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / В. В. Кондратьева. Таганрог: [б. и.], 2007. - 23 с.

93. Корман, Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы Текст. / Б. О. Корман. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1992. - 235 с.

94. Корман, Б. О. Избранные труды. Теория литературы Текст. / Б. О. Корман; ред.-сост. Е. А. Подшивалова, И. А. Ремизова, Д. И. Чераш-няя, В. И. Чулков. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 2006. — 551 с.

95. Кормилов, С. И. Характер Текст. / С. И. Кормилов // Современный словарь-справочник по литературе / сост. и научн. ред. С. И. Кормилов. -М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000. С. 610-614.

96. Кочешкова, Л. Е. Художественная философия и поэтика «малой» прозы Л. Н. Толстого в свете проблемы целостности (от повести «Казаки» к рассказу «Алеша Горшок») Текст.: дис. . канд. филол. наук / Л. Е. Кочешкова. СПб.: [б. и.], 2005. - 214 с.

97. Краснов, Г. В. Л. Н. Толстой и русская литература 50-х-70-х гг. XIX века. К проблеме народного характера Текст.: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г. В. Краснов. Горький: [б. и.], 1966. - 25 с.

98. Краснощекова, Е. «Семейное счастье» в контексте русского «романа воспитания» (И.А. Гончаров и JI.H. Толстой) Текст. / Е. Краснощекова // Русс. лит. 1996. - №2. - С.47-65.

99. Крейдлин, Г. Е. Концептуализация частей тела в русском языке и в невербальных семиотических кодах Текст. / Г. Е. Крейдлин, А. Б. Летучий // Русский язык в научном освещении. 2006.- - № 2. — С. 80-115.

100. Кричевская, Л. И. Искусство портретной детали в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» Текст. / Л. И. Кричевская // ЛВШ. 1978. -№ 5. — С.70-74.

101. Кулешов, В. И. Русская критика XVIII XIX веков Текст.: хрестоматия / В. И. Кулешов. - М.: Просвещение, 1978. — 447 с.

102. Кулешов, Ф. И. Л. Н. Толстой: Из лекций по русской литературе XIX века Текст. / Ф. И. Кулешов. Минск: Изд-во БГУ, 1978. - 286 с.

103. Купреянова, Е. Н. Молодой Толстой Текст. / Е. Н. Купреяно-ва. Тула: Кн. изд-во, 1956. - 215 с.

104. Купреянова, Е. Н. Эстетика Л. Н. Толстого Текст. / Е. Н. Купреянова. М.: Наука, 1966. — 324 с.

105. Курляндская, Г. Б. Нравственный идеал героев Толстого и Достоевского Текст.: книга для учителя / Г. Б. Курляндская. М.: Просвещение, 1988. - 256 с.

106. Кущенко, 3. А. Народные рассказы Л. Н. Толстого (идейно-художественное своеобразие) Текст.: автореф. дис. .канд. филол. наук / 3. А. Кущенко. -М: [б. и.], 1972.-23 с.

107. Лакшин, В. Я. «К духовному солнцу»: По страницам дневника Л. Н: Толстого Текст. / В. Я. Лакшин // Юность. 1978. - № 9. - С. 72-79.

108. Лебедев; Ю. В. Л. Н. Толстой Текст. / Ю. В. Лебедев // Лебедев Ю. В'. Русская литература XIX века: Вторая половина.- М.: Просвещение, 1991.-509 с.

109. Лебедев, Ю. В. От «Севастопольских рассказов» к «Войне, и миру» Текст. / Ю. В. Лебедев // Лебедев Ю. В. В середине века: Историко-литературные очерки. М-.: Современник, 1988. - С. 116-141.

110. Лебедев; Ю. В. Судьба человека и смысл его жизни в мироощущении Л. Н. Толстого Текст. / Ю. В. Лебедев // ЛВШ. — 1991. № 1. — С. 2- 15.

111. Левидов, А. М. Автор образ - читатель Текст. / А. М. Леви-дов. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. - 352 с.

112. Леонтьев, Д. А. Психология смысла Текст.: дис. . д-ра пси-хол. наук / Д. А. Леонтьев. М.: [б. и.], 1999. - 535 с.

113. Лесскис, Г. Л. Лев Толстой (1852-1869). Вторая^ книга, цикла «Пушкинский путь в русской литературе» Текст. / Г. Л. Лесскис М.: ОГИ, 2000. -640 с.

114. Линков, В. Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина Текст. / В. Я. Линков. М.: Изд-во МГУ, 1989. - 174 с.

115. Лихачев, Д. С. Внутренний мир художественного произведения Текст. / Д. С. Лихачев // Вопр. лит. 1968. - № 8. - С. 74-87.

116. Лихачев, Д. С. Историческая поэтика русской литературы: Смех как мировоззрение и другие работы Текст. / Д. С. Лихачев. СПб.: Алетейя, 1999. - 508 с.

117. Лихачев, Д. С. Лев Толстой и традиции древней русской литературы Текст. / Д. С. Лихачев // Лихачев Д. С. Литература — реальность — литература. Л.: Сов. писатель, 1984.— С. 106-130.

118. Лихачев, Д. С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей Текст. / Д. С. Лихачев. Л.: Наука, 1982. - 343 с.

119. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970.-178 а

120. Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников Текст.: в 2 т. / ред. С. А. Макашин; сост., подгот. текста и коммент. Г. В. Краснова и Н. М. Фортунатова. — М:: Худож. лит., 1978.

121. Л. Н. Толстой в русской критике Текст.: сборник статей / вступ. ст. и примеч. С. П. Бычкова; научно-текстол. подготовка Л. Д. Опульской. М.: Совет. Россия, 1978. - 256 с.

122. Ломунов, К. Н. Жизнь Льва Толстого Текст. / К. Н. Ломунов. -М.: Худож. лит., 1981. -254 с.

123. Ломунов, К. Н. Лев Толстой в современном мире Текст. / К. Н. Ломунов. М.: Современник, 1975. - 493 с.

124. Ломунов, К. Н. Эстетика Л. Н. Толстого Текст. / К. Н. Ломунов. -М.: Современник, 1972.-248 с.

125. Лосев, А. Ф. Философия. Мифология. Культура Текст. / А. Ф. Лосев -М.: Политиздат, 1991. 525 с.

126. Лотман, Л. М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века: истоки и эстетическое своеобразие Текст. / Л. М. Лотман. Л.: Наука, 1974.-348 с.

127. Лотман, Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII нач. XIX вв.) Текст. / Ю. М. Лотман. - СПб.: Искусство - СПб, 2001. - 415 с.

128. Лотман, Ю. М. Истоки «толстовского направления» в русской литературе 1830-х годов Текст. // Лотман Ю. М. Собрание сочинений. Том 1: Русская литература и культура Просвещения / Ю. М. Лотман. — М.: ОГИ, 2000 — С. 253-325.

129. Лотман, Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь-Текст.: кн. для5учителя / Ю: М. Лотман — М.: Просвещение, 1988.-352 с.

130. Лотман, Ю. М. Семиотика пространства Текст. / Ю. М. Лотман// Лотман, Ю. М. Избранные статьи: в З т. Таллинн: Александра,. 1992.-Т. 1.-1992.-С. 386-479.

131. Лотман, Ю. М. Семиосфера Текст. / Ю. М. Лотман. СПб.: Искусство - СПб, 2000. - 704 с.

132. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста Текст. / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство - СПб, 1998.-С. 14-285.

133. Маймин, Е. А. Лев Толстой. Путь писателя Текст. / Е. А. Маймин. -М.: Наука, 1978. 122 с.

134. Мардов, И. Б. О «новом жизнепонимании» Льва Толстого Текст. / И. Б. Мардов // Вопросы философии. 1996. - № 9. - С.39-45.

135. Маркович, В. М. И. С. Тургенев и русский реалистический ро-манХ1Х века (30 50-е годы) Текст. / В. М. Маркович. - Л.: Изд-во Ле-нингр. ун-та, 1982.-208 с.

136. Маркович, В. М. О русском реализме XIX века Текст. / В. М. Маркович // Вопр. лит. 1978. - № 9. - С. 126-169.

137. Маркович, В. М. Человек в романах Тургенева Текст. / В. М. Маркович. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. - 152 с.

138. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа Текст. / Е. М. Мелетин-ский. М.: Издательская фирма «Восточная литература», 2000. — 407 с.

139. Меньчиков, Г. П. Духовная реальность человека: Анализ фило-софско-онтологических основ Текст.: дис. . д-ра филос. наук / Г. П. Меньчиков. Казань: [б. и.], 1999.-433 с.

140. Мифологический словарь / гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1991. — 736 с.

141. Михайлов; А. В! Из историшхарактера Текст."/ A; BlМихайлов // Михайлов А. Bi Языки культуры. М.: Языки русской культуры, —1997.-С. 176-212'.

142. Мостовская, H. Н. Личность художника у Гоголя и Толстого («Портрет» и «Альберт») Текст. / H. Н. Мостовская // Л. Н. Толстой и русская литературно-общественная мысль / под ред. Г. Я. Галаган, Н. И. Прудковой.-Л.: Наука, 1979. С. 99-112.

143. Мотылева, Т. Л. О мировом значении Л. Н. Толстого Текст. / Т. Л. Мотылева. -М.: Сов. писатель, 1957. 724 с.

144. Мураткина, Е. Л: Лев Толстой и Чарльз Диккенс Тёкст.: автореф. дисд-ра филол. наук / Е. Л: Мураткина:- СПб.: б. и., 2007. 48;с.

145. Недзвецкий, В. А. «Захватить все»: менталитет героя русского классического романа- XIX века Текст. / В. А. Недзвецкий // Вестник МГУ, сер. 9, филология. 1994. - № 3. - С. 48-57.

146. Недзвецкий, В. А. История русского романа XIX века. Неклассические формы. Курс лекций Текст. / В. А. Недзвецкий. М.: МГУ им.

147. M.В: Ломоносова; Стерлитамак: Стерлитамак.гос.пед. академия им. Зайнаб Биишевой, 2010.-144 с.

148. Недзвецкий, В. А. И. С. Тургенев: логика творчества и менталитет героя. Курс лекций Текст. / В. А. Недзвецкий. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова; Стерлитамак: Стерлитамак.гос.пед. академия им. Зайнаб^ Биишевой, 2008: - 232 с.

149. Николаева, Н. В. Стиль ранних произведений Л. Н. Толстого Текст. / Н. В. Николаева; М.: Московский ун-т, 1967 - 326 с.

150. Николаева, П. В. Проблема действенности слова в художественном мире Н. В. Гоголя Текст.: автореф. дис. .канд. филол. наук / П. В. Николаева. Иваново: [б. и.], 2008. - 25 с.

151. Овсянников, М. Ф. Эстетические взгляды Л. Н. Толстого Текст. / М. Ф. Овсянников // Вопр. философии. 1995. - № 10. - С. 120128.

152. Одиноков, В. Г. Принцип художественного ансамбля в раннем творчестве Л. Н. Толстого Текст. / Одиноков В. Г. Поэтика романов Л. Н. Толстого / В. Г. Одиноков. Новосибирск: Изд-во «Наука», 1978. — С. 9-53.

153. Опульская, Л. Д. Точность авторского слова Текст. / Л. Д. Опульская // Русская речь. 1988. - № 4. - С. 11-16.

154. Основы литературоведения Текст.: учебное пособие для студентов педагогических вузов / под общ. ред. В. П. Мещерякова. — М.: Дрофа, 2003.-416 с.

155. Панова, О. Б. Язык символов эпоса JI. Н. Толстого (Небо-Земля-Дверь-Круг) Электронный ресурс. / О. Б. Панова. — Режим доступа: http://www.lib.tsu.ru/mminfo/000349304/04/image/04-060.pdf

156. Панченко, О. От стихотворных истоков к прозаическому руслу: К предыстории повести JI. Н. Толстого «Казаки» Текст. / О. Панченко // Лит.учеба. 1987. -№ 2. - С. 170-174.

157. Паперный, В. М. К вопросу о системе философии Л. Н. Толстого Текст. / В. М. Паперный // Л. Н. Толстой: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент. и библиогр. К. Г. Исупова. СПб.: РХГИ, 2000. - С. 794 - 818 с.

158. Петровская, Е. В. Гете и Руссо в творческом самосознании молодого Л. Н. Толстого: «поэзия» и «правда» Текст. / Е. В. Петровская // Рус. лит. 2001. - № 1. с. 80-92.

159. Пиз, А. Язык разговора Текст. / А. Пиз, А. Гарнер; пер. Т. Новикова. М.: Эксмо, 2003. - 223 с.

160. Пиз, А. Язык телодвижений Текст. / А. Пиз. М.: Ай Кью, 1996.-257 с.

161. Писарев, Д. И. Три смерти. Рассказ графа Л. Н. Толстого Текст. / Д. И. Писарев // Л. Н. Толстой в русской критике: сб.ст. / вст.ст. и прим. С. П. Бычкова. -М.: Худож. лит., 1949. С. 74-87.

162. Плюханова, М. Б. Творчество Л.Н. Толстого. Лекция в духе Ю. М. Лотмана Текст. / М. Б. Плюханова // Л. Н. Толстой: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент. и библиогр. К. Г. Исупова. — СПб.: РХГИ, 2000. -С. 822-858.

163. Подарцев, Е. В. Мир русской усадьбы в творчестве Л. Н. Толстого Текст. : дис. канд. филол. наук / Е. В. Подарцев. -М.: [б. и.], 2008. -171с.

164. Попов, Г. А. Проблемы жизни и смерти в религиозно-философской антропологии Л. Н. Толстого Текст. : дис. . д-ра философ, наук / Г. А. Попов. М. : [б. и.], 2006. - 350 с.

165. Пруссакова, И. Л. Н. Толстой. За и против Текст. / И. Пруссакова //Нева. 1993. - № 9! -С. 266-275.

166. Поэтика русской литературы: К 70-летию профессора Юрия . Владимировича Манна Текст.: сборник статей. М.: Российск. гос. гума-нит. ун-т, 2001. - 366 с.

167. Поэтика Текст.: словарь актуальных терминов и понятий / гл. научн. ред. Н. Д. Тамарченко. Москва: Издательство Кулагиной : Intrada, 2008;-358 с.

168. Путало О. О. Рациональное и эмоциональное в прозе «молодого Толстого» Текст. / автореф. дис.канд; филол. наук / О. О. Путало. —

169. Волгоград : б. и., 2008. 27с.

170. Рсбель, F. М. Герои и жанровые* формы романов Тургенева и Достоевского (Типологические явления русской литературы XIX века)

171. Текст.: автореф. дисд-ра филол.наук / Г. М. Ребель. Ижевск: б. и.],2007.-45 с.

172. Седов, А; В. Соотношение внутреннего и внешнего мира в художественной структуре романа Жан 11оля «Титан» Текст.: автореф. дис. .канд. филол. наук / А. В; Седов. -М.: [б; и.], 2003. 26 с.

173. Сигаева, Т. Воскрешение детства: Л.Н. Толстой; «Детство»; «Отрочество», «Юность» Текст.;/ Т. Сигаева// Литература; 1999. -№3. -С. 5-7.

174. Скафтымов, А. П. Нравственные искания русских писателей» Текст. / А. П. Скафтымов. М.: Худож. лит., 1972. - 458 с.

175. Скафтымов, А. П. Поэтика художественного произведения Текст. / А. П. Скафтымов. — М.: Высшая школа; 2007. 533 с.

176. Сливицкая О. В. «Война и мир» Л. Н. Толстого: Проблемы человеческого общения Текст. / О: В. Сливицкая. Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1988.-192 с.

177. Сливицкая О. В; Фрактальный характер творчества молодого; Толстого. «Люцерн» Текст. / О. В. Сливицкая // Л: Н. Толстой в 1850-е годы: рождение художника: материалы: Международной научной конференции; Тбилиси, 4-9 июля 2002 г. Тула, 2002. - С. 9-17.

178. Сливицкая О. В. «Что такое искусство?»: бунинский-ответ на толстовский вопрос Текст. / О. В. Сливицкая // Русс. лит. 19981-№1. -С. 44-53.

179. Словарь литературоведческих терминов Текст. / сост. Л. И. Тимофеев, С. А. 'Гураев. М.: Просвещение, 1974. 509 с.

180. Созина, Е. К. Динамика художественного сознаниям русской; прозе 1830-1850-х годов и, стратегия письма классического реализма

181. Текст.: автореф. дис-----д-ра филол. наук/ Е. К. Созина. Екатеринбург:.б. и., 2002. 35 с.

182. Суровцева, М. Е. Л. Н. Толстой как религиозный философ Текст. / М. Е. Суровцева // Вестник ЦМО МГУ. 2009. - № 3. - С. 78-82.

183. Сысоева, Н. П. Русский стихотворный эпос второй трети XIX века Текст. / H¿ П. Сысоева. Оренбург: Изд-во ОГИУ, 2006. - 3 84,

184. Тарасов, А. Б. Феномен праведничества в художественной картине мира Л. Н; Толстого Текст.: дис. д-ра филол. наук / А. Б. Тарасов.-М.: [б. и.], 2006-388 с.

185. Тарасов, Б. Н. Дневники Л. Н. Толстого. Избранные страницы Текст. / Б. Н. Тарасов // ЛВШ. 1997. -. № 1. - С. 56-67.

186. Татьянина, А. Г. Проза молодого Л. Н. Толстого и проблема семейного романа Текст.: дисс . канд. филол. наук / А. Г. Татьянина. -М:: [б. и.], 2001 194 с.

187. Теория литературы Текст.: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений: в 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. — М.: Издательский центр «Академия», 2004.

188. Т. 1 : Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройтман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. 2004. - 512 с.

189. Т. 2 : Бройтман С. Н. Историческая поэтика. 2004. — 368 с.

190. Тимофеев, Л. И. Основы теории литературы Текст. / Л. И. Тимофеев. М., 1986. - 237 с.

191. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинений Текст. : в 100 т. Т2 : Произведения 1852-1856 гг. / под ред. Л. Д. Громовой-Опульской; коммент. Н. И. Бурнашевой. М.: Наука, 2002. - 596 с.

192. Толстой, Л. Н. Полное собрание сочинений Текст. : в 90 т. / Л. Н. Толстой ; под общ. ред. В. Г. Черткова. М.; Л.: Гос. изд.во, 1928 -1958.

193. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений Текст. : в 22 т. / Л. Н. Толстой ; гл. ред. М. Б. Храпченко. М. : Худож. лит., 1978 - 1985.

194. Толстой, Л. Н. Литература, искусство Текст. / Л. Н. Толстой / сост. О. Михайлов. М.: Современник, 1978. - 272 с.

195. Толстой, Л. Н. О литературе. Статьи. Письма. Дневники Текст. / Л. Н. Толстой. М.: Худож. лит., 1955. - 764 с.

196. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического Текст. : избранное / В. Н. Топоров. — М.: Издательская группа «Прогресс», 1995. — 624 с.

197. Туниманов, В. А. Война в повести Льва Толстого «Казаки» Текст. / В. А. Туниманов // Рус. лит. 2004. - № 4. - С. 127-133.

198. Тургенев, И.С. Полное собрание сочинений и писем Текст. : в 30 т. Письма в 18 т. М.: Наука, 1987. - Т. 4. - 532 с.

199. Тюпа, В. И. Характер Текст. / В. И. Тюпа // Литературный энциклопедический словарь / под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева.- М.: Совет, энциклопедия. 1987. - С. 481-482.

200. Удодов; Б. Т. Печорин: природное и социальное Текст. / Б. Т. Удодов // Классическое наследие и современность. Л.: Наука, 1981.- С. 151 -158.

201. Уртминцева, М. Г. Литературный портрет второй половины XIX века: Генезис, поэтика, жанр Текст. / М. Г/ Уртминцева. — Н. Новгород: Нижегород. гос. ун. им. Н. И. Лобачевского, 2005. — 232 с.

202. Фаст, Дж. Язык тела Текст. / Дж. Фаст. М.: Вече, 1997.432 с.

203. Фатюшина, Е. Ю. Повесть «Альберт» как художественный эксперимент Л. Н. Толстого Текст. : дис. . канд. филол. наук / Е. Ю. Фатюшина. М.: [б. и.], 2005. - 249 с.

204. Фаустов, А. А. Характер Текст. / А. А. Фаустов // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. научн. ред. Н. Д. Тамарченко.- М.: Изд-во Кулагиной, Intrada, 2008. С. 286-287.

205. Фесенко, Э. Я. Теория литературы Текст.: учебное пособие / Э. Я. Фесенко. М.: Едиториал УРСС, 2005. - 336 с.

206. Фомичева, А. «Семейная идея» в творчестве Л.Н. Толстого Текст. / А. Фомичева // Литература. 1995. - № 34. - С. 4-5.

207. Фортунатов, Н. М. Творческая лаборатория Л. Н. Толстого: Наблюдения и раздумья Текст. / Н. М. Фортунатов. М.: Сов. писатель, 1983.-319 с.

208. Фридлендер, Г. М. Поэтика русского реализма. Очерки о русской литературе XIX века Текст. / Г. М. Фридлендер. JL: Наука, 1971. -294 с.

209. Фрич, Е. В. Начало пути JI. Толстого и документальная автобиографическая проза конца XVIII I половины XIX вв. Текст. / Е. В. Фрич. - Л.: Наука, 1976. - 177 с.

210. Хайнади, 3. Автобиографичность Толстого Электронный ресурс. / 3. Хайнади. Режим доступа:http://hrcak.srce.hr/index.php?show=clanak&idclanakJ ezik=52071

211. Хайнади, 3. Искусство и метафизика смерти. Лев Толстой и Мартин Хайдеггер Текст. / 3. Хайнади // Вопросы литературы. — Сентябрь-октябрь 2009. С. 304 - 332.

212. Хализев, В. Е. Теория литературы Текст. : учебник / В. Е. Ха-лизев. М.: Высшая школа, 2000. - 398 с.

213. Храпченко, М. Б. Лев Толстой как художник Текст. / М. Б. Храпченко. М.: Худож. лит., 1978. - 704 с.

214. Черная, Т. К. Поэтика художественно-индивидуальных систем в литературном процессе первой половины XIX века: Пушкин, Лермонтов, Гоголь Текст.: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Т. К. Черная. Ставрополь [б. и.], 2005 - 52 с.

215. Чичерин, А\ В. Комментарии. Лев Толстой в начале пути Текст. / А. В. Чичерин // Толстой Л. Н. Собр.соч. : в 22 т. — Мл Худож. лит., 1978.-Т. 1.-С. 393-419:

216. Чуприна, И. В. Трилогия Л. Толстого «Детство», «Отрочество» и «Юность» Текст. / И. В. Чуприна. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1961. -191 с.

217. Шкловский, В. Б. Лев Толстой Текст. / В. Б. Шкловский. М.: Молодая гвардия, 1963. - 864 с.

218. Штейнгольд, А. М. Ранние произведения Толстого и литературно-критическая мысль 1850-х гг. Текст. / А. М. Штейнгольд // Л. Н. Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л.: Наука, 1979.-С. 133- 158.

219. Щирова, И. А. Психологический текст: деталь и образ'Текст. / И. А. Щирова. СПб.: СПГУ, 2003. - 120 с.

220. Эйхенбаум, Б. М. Молодой Толстой Текст. // Эйхенбаум Б. М. О литературе: работы разных лет / Б. М. Эйхенбаум. — М.: Сов. писатель, 1987.-С. 34-138.

221. Эткинд, Е. Г. Психопоэтика. «Внутренний человек» и внешняя речь Текст.: статьи и исследования / Е. Г. Эткинд — СПб.: Искусство -СПб, 2005.-453 с.

222. Эпштейн, М. Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы Текст. / М. Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 2006. - 559 с.

223. Юркина, Л. А. Портрет Текст. / Л. А. Юркина // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. М., 1999: - С. 296 - 307.

224. Ямпольский, И. Г. Поэты и прозаики: Статьи о русских писателях XIX начала XX вв. Текст. / И. Г. Ямпольский - Л.: Советский писатель, 1986.-348 с.

225. Янковский, Ю. 3. Патриархально-дворянская утопия: страница русской общественно-литературной мысли 1840-1850-х годов Текст. / Ю. 3. Янковский. М.: Худож. лит., 1981. - 370 с.

226. Янковский, Ю. 3. Человек и война в творчестве Л. Н. Толстого Текст. / Ю. 3. Янковский. Киев: Высшая школа, 1978. - 143 с.