автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Поэтика Хосе Асунсиона Сильвы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика Хосе Асунсиона Сильвы"

Р Г Б ОД

На правах рукописи

"ПОЭТИКА ХОСЕ АСУНСИОНА СИЛЬВЫ" 1ЕВЯКИНА Елена Станиславовна

Специальность: 10.01.05._ - Литература народов

Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

МОСКВА - 1995

Работа, выполнена на кафедре зарубежной литературы Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор С.П.Мамонтов

кандидат филологических наук Т.Н.Ветрова

Ведущая организация: Институт Латинской Америки

Защита состоится "_" _ 1995 г. в 16 часов

на заседании диссертационного Совета Д 053.05.13 при Филологическом факультете МГУ по адресу: 119899, Москва, Воробьевы горы, 1-ый гуманитарный корп. МГУ.

С диссертацией.можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан "_" _ 1995 г.

Ученый секретарь Совета доцент

— А.В.Сергеев

Хосе Асунсион Сильва (1865-1896) - один из самых выдающихся писателей прошлого столетия. Его творчество стоит у истоков обновления литературы Латинской Америки и всего испаноязычного мира. Возникнув на рубеже веков, искусство, получившее название

I *

модернизма,' создало предпосылки для творческого эксперимента в современной поэзии и прозе освобожденного континента. Новаторство Сильвы представляется не менее ценным, чем вклад таких хорошо изученных первооткрывателей и в то же время вершин нового стиля, как Рубен Дарио или Хосе Марта. Им написаны поэтический сборник "Откровения", куда вошли наиболее ранние произведения, а также сборники "Горькие капли", "Книга стихов" и "Разное". В целом насчитывается около девяноста стихотворений с доказанным авторством. Кроме того, важнейшей частью наследия Сильвы является проза, снискавшая ему меньшую славу, но заслуживающая не меньшего внимания и высокой оценки, чем его лирика, даже по сравнению с вошедшим во все классические антологии испаноязычной поэзии "Ноктюрном". Речь идет и о романе "Вечеря", о литературных эссе и, е первую очередь, о серии литературных портретов ("Зонтик отца Леона", "Граф Лев Толстой", "Анатоль Франс", "Рафаэль Нуньес"), хотя не менее значительны "Пролог к поэме Риваса Фраде "Счастливы те, кто плачет", эссе "Транспозиции", "Протест музы". Несомненной художественной ценностью обладают и письма, адресованные, превде всего, к 5&шлю Коллю и Бальдомеро Санин Кано.

Творчество Сильвы - уникальный пример художественного синтеза национальных и европейских традиций. Высота духовных запросов молодого художника, энциклопедичность его знаний, противоречивость и трагизм миросозерцания, глубокая вера в конечное торжество добра и мировой гармонии делают Сильву одним из интереснейших писателей не только своего континента, но и своего времени. Его поэтика - одно из замечательных явлений мировой литературы, поз-

волящее говорить о том, что диалог Латинской Америки с культурой европейских стран может приводить к тесному взаимопониманию.

Актуальность диссертации определяется значением самого предмета исследования, тем, что он не изучен в рамках отечественного литературоведения, а такчсе тем, что интерес к творчеству Сильвы не только не пропадает, но, напротив, становится все ощутимее по мере переоценки "модернистского" вклада в мировую литературу и формирования новых представлений об этом явлении. Термин "модернизм", введенный в обиход самым крупным представителем этого направления Рубеном Дарио, стал обозначать художественное новаторство, возникшее под влиянием французской литературы, эстетики парнасиев и символистов. Среди наиболее значительных фигур, создававших новый язык, такие, как Мануэль Гутъеррес Нахера, Амадо Нерво, Мануэль де Отон, Хулиан дель Касаль, Хосе Марта, Гильермо Валенсия, Леопольдо Лугонес. На разных этапах формирования своей поэтики они разными гранями сближались с явлением "модернизма", которое может быть понято не только как часть историко-литературного процесса, но и как эстетическая система. В этом смысле на фоне серьезного вклада культурно-исторической школы Запада (Д.Г.Браверстон, Педро Энрикес Уренья, Окта-вио Пас, Джордж К)цисе) наибольших успехов достигло отечественное литературоведение, глубоко раскрывшее многие существенные и проблемные аспекты в творчестве разных "модернистов" (Ю.М.Гирин, Т.Н. Ветрова, Т.И.Межиковская).

Новизна данного исследования связана не только с тем, что оно развивает и частично пересматривает взгляды зарубежных филологов на творчество Сильвы, но и с тем, что оно пытается уточнить место его наследия в истории мировой литературы в характерном для отечественной науки ключе - в свете структурно-типологи-

ческого освещения литературы и ее понимания как определенной системы знаков - как произведения искусства,''' существующего во времени и пространстве. Именно на этой основе мы и попытались прояснить своеобразие и характер переосмысления Сильвой литературных и других художественных традиций, понять, в чем именно заключается его новаторская роль.

В западном литературоведении существует немало статей, затрагивающих творчество Сильвы, хотя количество этих публикаций значительно меньше, чем работ о других крупнейших фигурах"модернизма" В центре внимания незамолкающей литературной полемики, а она носит большею частью эссеистический колорит , остается проблема значения творчества Сильвы и его вклада в обновление художественных тенденций на континенте. С этим тесно связана проблема типологической принадлежности авторского наследия. Среди исследователей, которые внесли особую лепту в понимание новаторства Сильвы, его неповторимого своеобразия - Рафаэль Майа, Бальдомаро Санин Кано, Эктор Орхуэла, а также испанский писатель, философ и ученый Мигель де Унамуно. Именно Унамуно принадлежит заслуга открытия художественного мира колумбийского писателя для звропейских читателей. Монографии Альберто Мирамона, Эктора Ор-хуэлы, Эдуардо Камачо Гисадо, Хуана Карлоса Чиано и Бетти Осиек, имеющие (за исключением монографии Мирамона) достаточно четкую проблемную ориентацию, содержат сопоставительный текстологический анализ, позволяющий открыть многие закономерности в творчестве Сильвы, определить черты стилистического своеобразия. Вместе с тем}в этих работах, особенно в работах Чиано, Гисэдо и Ор-хуэлы заметны следы некоторой тенденциозности, обусловленной

1 Жирмунский В.М., Задачи в поэтике, Теория литературы. Поэтика. Стилистика, Л., Наука, 1977, с. 15.

стремлением объяснить творчество Сильвы, его близостью к той ивд иной литературной традиции, к определенным идейно-художественным нормам.

В отечественном литературоведении традиция изучения творчества Сильвы отсутствует вовсе, если не считать отдельных ссылок и двух критических обзоров информативного характера. Это краткая статья в энциклопедическом справочнике в двух томах "Латинская Америка" (М., 1982), а также гораздо более обширная - в "Истории литератур Латинской Америки" (М., 1994), выпущенной Институтом мировой литературы им. Горького. В большой степени эти обзоры опираются на устаревшие тезисы о "пессимизме" и декадентской настроенности писателя, что в "Истории литератур" связывается со " "

спецификой чисто модернистского взгляда на мир, но и с архе-•шшчвской задонностыэ латиноамериканского сознания, весьма отчетливо проявленного в "модернизме".

На этом фоне исследование ставит своей задачей рассмотреть творчество Сильвы как явление самоценное, но в го же время как явление переходного и ассимилятивного характера, в чем именно расходится Сильва с классическим романтизмом и в каких пластах поэтики проявляется новый художественный взгляд, как это выражается в системе образов, в композиции и стиле его произведений.

Научное и практическое значение работы определяется тем, что ее выводы можно учитывать при дальнейшем изучении творчества Сильвы, при подготовке лекционного и справочного материала пс данному вопросу.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении представлен обзор мнений вокруг творчества Сильвы со времени появления первых публикаций. Анализируются проблемы, определившие настоятельную потребность в пересмотре

II н

многих маргинальных воззрений на эстетику модернизма и на поэтику Сильвы как основоположника столь значительного литературного направления.

В первой главе исследования "Символ - соответствие в поэтике Х.А.Сильвы" аргументируется вывод о том, что поэтика изучаемого автора, основанная на характерном для символизма и "модернизма" жанровом синкретизме, раскрывает концепцию личности, вызревшую не столько в недрах романтизма, сколько в лоне новой художественной традиции, зародившейся на европейской почве под влиянием новых философско-эстетических веяний. В этом смысле для Сильвы, как и для его французских предшественников, оказались чрезвычайно важными взгляды Ницше, его концепция о свободе воли, о "сверхчеловеке" и, конечно же, эстетика импрессионизма. Именно она обусловила обновление и развитие отдельных принципов романтической поэтики,и что самое главное,- новый подход к пониманию и изображению человеческой личности. Осваивая новую литературную традицию Европы, Сильва проявил свой,в известном смысле,"экзотический" взгляд. На основе литературных традиций и мифологических представлений он создал характерный именно для Латинской Америки трагический образ художника как творца, демиурга вселенной. Он открыл новый литературный типаж, потерявший свое чисто импрессионистское начало, пафос абсолютной свобода воли, жизни "через ощущения" и приблизил его к романтической трактовке человека как сосуда Добра и Красоты. Вместо "символизации действительности" писатель заставляет увидеть жизнь только как игру воображения самого богоизбранного художника, находится в поиске мистических "соответствий", что отвечало эстетике символистов и, прежде всего, Шарля Бодлера. В диссертации показано, что у Сильвы этот поиск ведется одновременно в двух направлениях - по линии раскрытия этического облика богоизбранной личности, его духовной 3-ЮМI

"сверхприроды" и по линии ее воплощения в литературно-художественных традициях (вопрос об "имитациях" или стилизациях).

В первой главе основное внимание уделяется изучению различных смысловых вариаций на тему "жития" в миру и "вознесения" По-эга-жреца. Эти вариации, преломляясь в трех пространственно-временных измерениях, определяют своеобразие творческого подхода Сильвы в "модернистском" контексте. Обоснован вывод о том, что с этим контекстом образный мир писателя связан, прежде всего, системой противопоставлений, "необарочных" контрастов. Однако сама попытка раскрыть и по-разному осмыслить идеальное начало, заключенное в душе Поэта в грех параллельных мирах, а также вариативность созданных на этой основе "масок", - черты сугубо индивидуальные. Основная часть первой главы посвящается рассмотрению отдельных архетипических черт, составляющих лик Поэта, наиболее полно воплощенный в "Книге стихов". Они создают достаточно своеобразный для "модернизма" образ. Поэт не просто демиург, как, например, в творчестве Хосе Марти, но настоящий Спаситель цивилизации, своего рода мессия. В го же время избирательное использование этих черт в различных произведениях и их фрагментах позволяет писателю создать бесчисленное количество "масок" и "двойников" Поэта, своеобразных зеркал, отражающих те проявления духовной жизни героя, которые требуют знания общего подтекста для постижения их мистического смысла. Это и особое самосознание избранников, и их мистическое понимание Любви и Дружбы как духовной субстанции, уводящей к Богу, но главное - жертвенное начало, путь страданий, открывающий врата к ритуальной смерти. Жреческое предназначение Поэта и его "двойников" нередко раскрывается благодаря использованию образов врачей-психоаналитиков, священников. Среди "святых" или служителей "религии идеала", составляющих круг мистического общения Поэта, фигурируют не только "дру-

зья", интеллектуальные подобия, но и Прекрасная Дама, главный двойник и зеркало души, а также характерные для поэтики символизма образы детей и стариков, воплощающие разные стадии развития Духа.

Эти черты, имеющие скользящий и вариативный характер, тяготеют к проявлению в мирах природы и искусства. Образы словно оживают, превращаясь в подлинные "пейзажи души", когда грань между внутренним и внешним становится зыбкой и проницаемой, а все "вещи" мыслятся хрупкими сокровищницами духовности. Внутренняя сущность Поэта отражается в трех неравнозначных по своей утешительной силе мирах - памяти, искусства и запредельного. Сделан вывод о том, что этот уникальный для "модернизма" источник смысловой неоднородности "масок" в большой степени связан именно с оригинальным осмыслением образа Поэта и стадий освобождения его духа. Если в мире воспоминаний к радостным эмоциям часто примешивается тревога и боль, то в искусстве, где уже более отчетливо намечается путь к вознесению, суггестивный мотив мученичества порой ослабевает. Идея полного очищения, связанная с надеждой на восстановление утраченной гармонии, сопрягается в творчестве Сильвы с потусторонним миром, явно отдаляя писателя и созданный им "мoдepниcтcкиíí, космос от "гуманистической эсхатологии" 'Модернизма1.

Во второй главе "Параллелизм и система предзнаменований в поэтике Х.А.Сильвы" исследован вопрос о том, как смысловая неоднородность "масок" влияет на композиционные построения отдельных произведений, включая такие сложные,как цикл' "Потерянные ноты", роман "Вечеря" и поэтический сборник "Книга стихов". Сделан вывод о том, что Сильве удается создать оригинальные композиционные решения за счет того, что он использует цепочки сквозных образов, символизирующие не только противостояние миру зла, как у других "модернистов", но и связь с различными измерениями во

времени и пространстве (воспоминания, искусство и запредельное). Таким способом он всюду создает очень цельные и слаженные "партитуры" на тему временного и полного духовного освобождения.

Особенность таких "партитур", использующих принцип фрагментарности, восходящий не к романтической, а к импрессионистской эстетике, - это привнесение в них системы предзнаменований. Сильва использует чисто индивидуальные способы оповещения, такие, как чередование открытых и замкнутых пространств, употребление светомузыкальных эффектов и других иллюзий, а также целого ряда эмблематических реалий, символизирующих вход в иной мир.

В самых крупных произведениях Сильвы с наиболее изощренной полифонией (в романе "Вечеря" и в сборнике "Книга стихов"), одинаково построенных в жанре лирической исповеди "Христа" о путях спасения человечества, на характер параллелизма влияют не только особенности развития сюжета. "Двух" или "трехголосье" в этих произведениях, вступающее в контрапункт с темой "хаоса", по-разному ощущается эмоционально. Двойники Поэта и Дамы, создающие "отголоски" внутри основных тем, видоизменяются в различных мирах. Внутри одной темы могут развиваться сквозные мотивы, созданные чередованием одних и тех же "масок", а также побочные прерывистые, созданные отдельными, сменяющими друг друга изображениями.

Особенностью построения "Книги стихов", а также романа "Вечеря", является использование композиционной рамки, представляющей собой план реальности, которая держит в плену душу Поэта. В обоих случаях текст внутри рамки - его исповедь - помогает показать внутреннюю борьбу. В "Книге стихов" эта борьба оканчивается победой веры в гармонию запредельного. Такая структура буквально повторяет построение отдельных стихотворений Сильвы на основе гораздо оолее развитой системы параллелизма. Характер изображенных в плане реальности сцен отвечает смыслу каждого из этих про-

изведений.

Созданное в романе полифоническое переплетение трех мотивов отличается тем, что ведущая роль в развитии темы искусства отводится соединяющему все миры изображению Прекрасной Дамы. Оно находит свои мистические подобия в мире прошлого и в мире зла. Важным для развития темы"искусства оказывается образ Поэта и образы его двойников, в которых доминируют не второстепенные архети-пические черты любви и дружбы, но их особое самосознание. Каждый из этих образов олицетворяет человеческий гений и путь культуры, к Спасению через теософическое понимание мира. В отличие от образа Дамы,"жрепы" вычерчивают множество "отголосков" внутри данной мелодии - четыре серии отчетливо проявленных и более слабых взлетов воображения. Что же касается темы воспоминаний, то она не представляет отчетливого пути к спасению и характеризуется бедностью представленных в ней отражений, а их проявления достаточно редки. Эта линия создана как бы отдельными штрихами, напоминающими резкие диссонансы в общем "звучании", когда прекрасное прошлое вдруг становится неожиданным проблеском надежды. В основном,это образы соотечественников, друзей и родственников главного героя романа, проходящие в "реальной" действительности и всплывающие в его воображении. Все эти персонажи формируют своеобразную свиту Прекрасной Дамы и, напоминая о навсегда утраченной чистоте души, служат в то же время и оповещением о предстоящем открытии.главного мира. В этих образах проявляются только бытовые черты Поэта - его жертвенная любовь к людям, визионерство. Тема "хаоса", которая заставляет умолкнуть голос искусства и в которой тонут явления добрых вестников, создана при помощи двух лжекумиров, пародирующих истинную красоту Дамы (это первая серия "отголосков", в основном предвосхищающая посвящение главного героя в розенкрейцеры), а также с помощью целого ряда "двой-

ников" Поэта, воплощающих идею ложного священства. Их вариаши многообразны, но большинство из них объединяется под "маской" "врачейт-психоаналитиков". Тема "хаоса", усиленная многократным появлением персонажей - трикстеров, затрагивает своими вторжениями и мир искусства. Это образы Нордау и Зверя, которые предпосланы главным семантическим обрывам, обозначенным при помощи суггестивного мотива смерти (смерть Башкирцевой и Елены).

В "Книге стихов" характер полифонии несколько изменяется. Определяющим становится уже не союз его души с посланниками из различных миров, теми, что и формируют "звучание""голосов", но сюжет о прощании уже сложившегося Поэта-мессии со своими друзьями. За всеми "мистическими свиданиями", возникающими в атом произведении, стоит уже не столько последнее упование, сколько повесть об уже свершившейся утрате веры в самую жизнь. Мечты о прошлом - о детстве и о любви приходят и почти безвозвратно исчезают уже в первых двух из четырех циклов "Книги". Это циклы "Детство" и "Ноктюрны". Мир искусства находит свое полное воплощение в цикле "Пространства", а тема "хаоса", составленная из пародийных и откровенно ужасающих изображений Смерти, доминирует в заключительном цикле "Прах". Такое чередование осложняется системой напоминаний и оповещений. Тема воспоминаний почти незаметно вторгается в ткань художественного повествования в начале и в конце цикла "Пространства", в последнем стихотворении сборника. И в то же время возможность утешения в искусстве обозначена уже в цикле "Детство" и в "Ноктюрнах", так что образы, связанные с искусством, еще не порывают с мечтою о детстве и о любви - здесь же возникает и навсегда исчезает проблеск надежды на обретение духовного эгрегора. Однако главное отличие "Книги" от романа заключается в том, что в ней доминирующее значение приобретает тема запредельного. Во второй главе сделан вывод о том, что влия-

ние импрессионизма на композиционную структуру произведений Сильвы оказалось очень существенным. Писатель использует не прежнее романтическое, но новаторское понимание фрагментарности, основанное на интуитивном, чувственном постижении своего "я" с помощью множества смысловых и зрительно воспринимаемых суггестий.

В третьей главе работы "Принципы художественной "имитации" в поэтике Хосе А.Сильвы" было исследовано своеобразие образной системы, созданной при помощи ряда "имитационных" средств. В поэтике символизма и "модернизма" они усиливают семантическую нагрузку образов и глубину их суггестивной взаимосвязи с различными искусствами - литературой, живописью и музыкой.

Был сделан вывод о том, что эта черта, одинаково характерная для поэтики символизма и "модернизма", находит в творчестве Сильвы не менее изощренное воплощение, чем развитие различных видов полифонии, что свидетельствует о многослойноети импрессионистских влияний.

Здесь рассмотрены условные формы соприкосновения с литературными традициями, позволяющими увидеть в поэтике Сильвы многогранную литературную игру, когда любое авторское слово неизбежно мыслится как ответ на "чужое", потому что в "модернизме" символ изначально принадлежит к сфере внутреннего восприятия. Можно утверждать, что речь идет о традиционном литературном приеме, известном под названием стилизации, когда автор умышленно обыгрывает чужой стиль, художественные приемы. Однако теперь этот частный случай интертекстуальной связи превращается в главный способ для формирования поэтического образа, лишенного прямой опоры в действительности. Поэтому все, что кажется "характерной" приметой какого-то стиля, свидетельством литературного влияния, оказывается доказательством новой художественной специфики. С этой точки зрения явление стилизации приобретает в поэтике Силъ-

вы очень сложную и разветвленную форму. Диалог с традицией сориентирован одновременно на многие культурные пласты, проявлен на разных уровнях, выражения. Презде всего, это подражание романтическим жанрам, что выступает как примета начального этапа развития "модернизма". Она создает коварную иллюзию жанрово-тематических ответвлений в общей лирической канве. В разрозненном виде многие стихотворения могут быть оценены, например, как любовная, социальная, гражданская поэзия и т.д. Эту иллюзию у Сильвы усиливает отсутствие ярких фантаси ческих мотивов, черты подробного бытописания, особенно в прозе. К этим формам литературной игры примешивается и вольная интерпретация "слова" у отдельных авторов, таких, как М.Башкирцева, Ф.Ницше. Делая все же акцент на "имитации" стиля целых литературных направлений, Сильва обращается с разной степенью открытости к традиции. Он использует как историко-литературные реалии, так и более актуальные, связанные с латиноамериканской и особенно французской действительностью того времени.

Опорный пласт стилизации - это обращение к Евангелию, которое иногда в поэзии и в прозе проступает в виде отдельных сюжетов и образов. Отдельными вкрашшниямивысгупают сюжеты и образы из куртуазной лирики и античной культуры. В то же время языковая стихия, создающая колорит стилизаций, достаточно униформирована, хотя в отдельных случаях намечается введение "чужого" слова" языковыми средствами, когда обнаруживается особенно близкая связь между новым произведением и романтической риторикой. Характер этой связи может быть очень гонким и сохранять истинные красоты романтического слога, а может переходить в резко пародийное русло.

В этой главе сделан вывод о том, что живописные и музыкальные "имитации" Сильвы - виды так называемого "вторичного отражения" или "транспозиции", согласно латиноамериканской терминоло-

гии, служат в поэтике Сильвы той же' цели, что и стилизация, стремясь передать ирреальность "реального" бытия и представляя собой ту же форму художественного сознания. В этой связи они имеют не менее многослойный и большей частью скрытый характер, когда соприкосновение с традицией происходит в различных формальных аспектах, так что обращение к различным культурным пластам сочетается с ориентацией на конкретные произведения искусства.

И в живописи и в музыке Сильву явно привлекает не старина, а современность, возможность использовать те художественные приемы, которые под влиянием импрессионизма открыли для себя новаторские направления в искусстве, например, оптическое смешение тонов, интерес к световоздушной стихии и т.д. Кроме того, для него важны отдельные черты стиля, композиции, цветописи, уже нашедшие свое отражение в живописи,, по-своему воплотившей символистское миропонимание (искусство прерафаэлитов, Пюви де Шаванн). Иными словами,"транспозиции" Сильвы, "Красота, запечатленная в уже созданных произведениях искусства", - это, прежде всего, тяготение не к конкретности, а к использованию определенного изобразительного канона. В отношении живописи писатель также использует дополнительные "имитационные" наслоения, такие как изобразительная техника углем и пастелью. Вышеупомянутые художественные стили (прерафаэлиты, Пюви де Шаванн) по сравнению с подражанием импрессионистскому видению натуры - это также вкрапления, помогающие воссоздать иконографический облик "святых". Это дополнительное средство для создания "масок", подключаемое время от времени как особый опознавательный код, имеющий отношение, прежде всего, к образу Дамы.

Кроме того, писатель склонен использовать и описания конкретных произведений искусства, приобретающие под его пером характер ложных "транспозиций". Это живописные полотна, а "транспози-иий", связанных с подражанием конкретным произведениям искусства,

только две. Достигнутое впечатление от живописных "имитаций" Сильвы усиливается и параллельно материализуется как бы в другом измерении, когда, например, черты человека сравниваются с предметами искусства, явлениями природы.

Та же ориентация на импрессионизм, на техническую сторону искусства в сочетании с обилием ложных "транспозиций" - описанием несуществующих звучаний - характерна и для музыкальных "имитаций" художника. Гармонические звучания срываются, диссонируют, многократно используется музыкальная синкопа. А гармония музыки, звуковые эффекты отзываются в человеческом слове и, наоборот, слово, шумы находят продолжение в искусстве, создавая иллюзию единого потока звуковой суггестии. Эти особенности музыкальных "транспозиций" проявляются в более скрытой форме - через использование "вторичных факторов" ритмизации в области синтаксиса и фонетики, через семантический повтор на различных уровнях выражения. Это явление постепенно вытесняет строго метрическое начало в поэзии, но только в знаменитом "Ноктюрне" оно переходит в эмпирическую реальность стиха - верлибр, тогда как в прозе всюду обретает отчетливое стремление к ритмизации. Усиление внутрисин-таксичегаих связей проявляется у Сильвы в широком использовании внутренних видов рифмы, аллитераций и благодаря приемам поэтической речи, позволяющим создать разные виды повтора, асиндектону и полисинтентону. В то же время Сильва использует синтаксис и фонетические богатства слова в том же духе, что и музыкальные образы, передавая с их помощью особенности импрессионистского звучания, делая ритм зыбким и летучим.

Наконец, еще один важный "имитационный" прием в поэтике Сильвы - это синестезия, которая позволяет воспринять все художественные образы как бы в едином потоке непосредственных ощущений, оживляя живописные иллюзии музыкальностью и наоборот.

Изощренность использования этого художественного приема проявляется в том, что писатель прибегает к смешению самых тонких ощущений, неизменно сохраняющих и свое эмблематическое значение входа в иной мир, и все это несмотря на то, что синестезия и есть способ раскрытия символических образов. Особенности синестезий у Сильвы определяются тем, что ощущения могут быть вызваны реалиями внешнего и внутреннего миров. В них чувствуется тяготение к смешению иллюзий, составляющих большие живописные полотна. Сильва всегда стремится к "имитации" различных средств художественного выражения, обнаруживая особенно глубокие связи с импрессионизмом.

В заключение сделан вывод о том, что именно влияние импрессионистской эстетики позволило колумбийскому писателю отказаться от прежней ориентации на классический романтизм и натурализм, которые в ту эпоху еще главенствовали в литературе континента. Их эстетические требования объективного видения и тяготение к типизации и историзму в условиях нарастающего духовного кризиса не позволяли художникам создать вдохновляющий образ, воспеть высоту национального самосознания и характера. И только "модернизм", окрыленный мифологией и историей мировой литературы, обратившийся к совершенно новым направлениям европейской мысли, возвысил латиноамериканскую литературу и открыл широкие перспективы ее развития. Преобразуя на национальной основе магический язык символов, Сильвз стал одним из первых и вместе с тем одним из самых сложных новаторов своего времени, предвосхитивших многие открытия двадцатого века. Героическая личность, созданная в поэтике Сильвы, отличается величайшим трагизмом и душевной красотой. Для нее характерно не просто переживание вселенской катастрофы, как для французских новаторов, но и вера в торжество прекрасного вопреки смерти. Поэтому можно сказать, что Сильва вливается в широкое русло неоромантической литературы рубежа веков. Его вклад

в историю мировой литературы трудно переоценить, несмотря на присутствие отдельных черт ученичества и экзотизма. Творчество Сильвы - ни с чем не сравнимая вариация той злободневной тематики, которая волновала европейские умы.

Поэтика Сильвы, испытавшая глубокое, ко неоднородное воздействие импрессионизма в самых различных пластах представляет собою интереснейшую грань "модернизма" как особого эстетического канона или художественного метода. Она обнаруживает глубокую содержательную близость к романтизму, к его стремлению воспеть трагический конфликт и противоречия "прекрасной души" романтиков. Однако в ней уже чувствуется особое стремление к религиозно-этическому осмыслению человеческой личности, к мифопоэтическому пониманию вещей. Именно такой подход и становится в творчестве Сильвы причиной использования новаторского языка, основанного на утонченной суггестии.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Прагматическая метафора в поэтике Хосе А.Сильвы, Материалы всесоюзной конференции "Прагматические аспекты функционирования языковых единиц", АН СССР, Институт языкознания, Воронежский госуниверситет, 1991.

2. Лингвистическое новаторство в поэзии раннего символизма в Латинской Америке (по материалам творчества Хосе А.Сильвы). Материалы конференции "Теория и практика перевода", Свердловский дом науки и техники, Свердловск, 1990.

3. Поэтический мир Хосе А.Сильвы и традиции модернизма, ИНИОН АН СССР, Я 45381 от 30.09.91.

4. Сквозные мотивы в поэтике Хосе А.Сильвы. ИНИОН АН СССР, » 45742 от 12.12.91.

5. Проблема модернизма. Традиции и современность. М.: Диа-

пазон, 1991, № 3, с. 51-54.

6. Споры о модернизме и постмодернизме в испаноязычной периодике РЕ АН СССР, Литературоведение, 1990, № 5.

7. Значащая деталь и синестезия в поэтике Хосе А.Сильвы. Тезисы докладов научной конференции по итогам научно-исследовательской работы профессорско-преподавательского состава и аспирантов за 1992 г. Центросоюз РЗ, УНКПК, 1992, ч. II, с. 125.

8. Проблема метода в творчестве Хосе А.Сильвы. Сборник "Классика и современность", Пединститут, Оренбург, 1995.

Типография ордена "Знак Почета" издательства МГУ 119899, Москва,'Ленинские горы Заказ № Тираж /Й5> экз.