автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика книги стихов М. Кузмина "Сети"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Корниенко, Светлана Юрьевна

Введение.

Глава 1. К творческой истории книги стихов «Сети».

Глава 2. Мифопоэтические доминанты книги «Сети».

Глава 3. О «философской» программе книги «Сети».

Глава 4. Вокруг «Нездешнего вечера», или еще об одной неразделенной любви Цветаевой.

Глава 5. Михаил Кузмин в «Сетях» массовой культуры.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Корниенко, Светлана Юрьевна

С чего начать?" - эта строка из одноименного стихотворения М.Кузмина как нельзя лучше соответствует как, в определенной мере, поэтике Кузмина, всегда знавшего "цену прологу и эпилогу"1, по меткому утверждению В.Ф. Маркова, так и нашим собственным теоретическим посылкам, определившим "лицо" диссертационного сочинения.

Итак, творчество и персональный миф М.Кузмина в последние годы развития литературоведения уже достаточно хорошо изучены. Воссоздана творческая биография поэта (работы Н. Богомолова, А. Лаврова, Дж. Малмстада), вычленены основные интертекстуальные ходы (И. Паперно, В. Топоров, Р. Тименчик, Т. Цивьян), произведен ряд очень важных публикаций, как текстов "домашней письменности" -дневников (1921г., 1931г., 1934г.), писем и пр., так и неизвестных современному читателю художественных текстов (Н. Богомолов, А.Тимофеев, Дж.Малмстад), критических статей и эстетических трактатов2.

Таким образом можно заметить, что литературоведение последнего времени сконцентрировано вокруг насущного и действительно благого дела - спасения уцелевшего наследия. Поэтому-то такое пристальное внимание к изучению творчества и биографии поэта наблюдается прежде всего у фактологов и текстологов, то есть исследователей, чьи интересы связаны с реконструкцией текста и биографии.

Однако проблема связанная с пониманием феномена Кузмина, его знаковой и даже эпохальной функции для русской культуры начала века

1 Марков В.Ф. Поэзия Михаила Кузмина.// Марков В.Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное, СПб.: Издательство Чернышева, 1994.

В томском издательстве "Водолей" в 1998г. осуществили переиздание книги 1923г. "Условности. Статьи об искусстве". з осознается тогда, когда Кузмин, его персона и его поэтика, включается в широкое поле репрезентативных возможностей. Первым шагом в этом направлении можно считать монографию Н.Богомолова "Оккультизм и русская культура начала XX века", где поле влияний Кузмина и поле влияний на Кузмина значительно расширено, достойное место в этом репрезентационном поле заняло имя А. Минцловой действительно знаковой и даже зловещей фигуры последнего периода жизни М. Кузмина на "башне" Вяч. Иванова, Кузмина времени формирования книги "Сети" в качестве "Первой книги стихов".

Мы предполагаем, что филологическая работа по расширению этого "поля" может быть весьма плодотворной, ибо ее конечная цель -реконструкция литературной и культурной ситуации начала XX века. Эта реконструкция будет очень важна для понимания принципиального отличия литературных и культурных стратегий текста начала ХЖ и начала XX века.

Прежде всего к русской культуре начала века не приложим "магистральный подход" в изучении литературного процесса. Именно этот магистральный подход, заданный и в самих манифестах персон, формировавших ризоматическую структуру литературной ситуации Серебряного века, и в работах таких представителей современного "серебряному веку русской поэзии" литературоведения как Б. Эйхенбаум и В. Жирмунский, требует прояснения и уточнения, прежде всего потому, что мы внедряемся в сферу тотальной литературной и культурной игры, "вселенского карнавала". Остановимся на работах В.М. Жирмунского и Б.М. Эйхенбаума, выдвинувших две концепции "преодоления символизма", где Кузмин фигурирует в разных поэтических направлениях. В типологии Жирмунского поколений поэтов-символистов ("поэты-зачинатели" первого поколения -К.Бальмонт, В.Брюсов, второго - Вяч.Иванов, А.Белый, А.Блок), Кузмин фигурирует как единственный представитель третьего 4 поколения: "Мы можем назвать Кузмина последним русским символистом. Он связан с символизмом мистическим характером своих переживаний; но в стихи он не вносит этих переживаний, как непобежденного, смутного, трепещущего хаоса. Искусство начинается для него с того мгновения, когда хаос побежден: смысл жизни уже найден, есть абсолютное средоточие в мире, вокруг которого все и з предметы располагаются в правильном и прекрасном порядке .

Еще в 1916 году, утверждая, что новое поколение поэтов это поколение "в большей или меньшей степени преодолевшее символизм"4, Жирмунский сделал достаточно значимую оговорку о "двойственности" акмеистов по отношению к символистам - о притяжении и отталкивании.

К началу 20-х годов именно оговорка Жирмунского получила реальное подкрепление-оправдание на судьбах и поэтиках представителей нового "Цеха поэтов" (Н.Гумилев, Г.Иванов, Н.Оцуп), и особенно на движении Ахматовой от книги "Вечер", предисловие к которой писал М. Кузмин, к "Белой стае"(1917) и "Подорожнику"(1921). В работе 1924 года "Анна Ахматова. Опыт анализа" Б.Эйхенбаум, писал, что в "акмеизме, в том числе и в творчестве Ахматовой нельзя видеть нового направления", т.е. направления, противостоящего символизму: "Здесь - не "преодоление" символизма, а лишь отказ от некоторых тенденций, явившихся у поздних символистов и не всеми одобренных (Кузмин, Брюсов). Преодоление символизма принадлежит футуристам'0.

Итак, Кузмин - как последовательный и неизменный акмеист (эту позицию разделяли и в эмиграции), и Кузмин - как последовательный Л

Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.:Наука, 1977. С.107.

4 Жирмунский В.М. Указ .соч. С. 109.

5 Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. JL: Художественная литература, 1986. С.87. поздний символист". Причем, первая позиция прочно вошла даже в комментарии. Так, в известной книге современницы Кузмина Н.Берберовой "Курсив мой" в комментарии автора в лаконичном виде присутствуют все мифы о Кузмине, в частности, Кузмине - акмеисте: "Поэт-акмеист. Сюрреалист, декадент, сектант"6.

Кузмин не принадлежал к группе акмеистов. За 3 года до манифестов Гумилева и Городецкого Кузмин опубликовал свою знаменитую статью "О прекрасной ясности, где объявил себя "кларистом". Неизменность - остается общей характеристикой феномена Кузмина, при зачислении его как в акмеисты- "неоклассики" (В. Жирмунский), так и в символисты (Б. Эйхенбаум) и даже в футуристы (современный исследователь О.Клинг, убедительно показал связь поэтики Кузмина и Хлебникова). Нам представляется, что природа этой неизменности, ее содержательные пласты, специфика цитатности в тексте Кузмина нуждается в дальнейшем изучении - этим вопросам и будет посвящена наша работа. На этом пути уже много накоплено исследовательского материала, особенно в теме "Ахматова и Кузмин". Обстоятельно тема связей Ахматовой и Кузмина проанализирована в коллективной работе Р.Тименчика, В.Топорова и Т.Цивьян 1. Пожалуй, никто в русской поэзии первой половины XX века не был так связан с Кузминым как Ахматова последовательным чувством-сюжетом любви-вражды, преодолением кузминских моделей. В "Поэме без героя", итоговом ахматовском произведении", практически повторена ситуация прихода мертвецов последней поэмы Кузмина "Форель разбивает лед".

О необходимости комплексного подхода к изучению творчества Кузмина в частности и литературной ситуации начала XX века в целом подробно написано и в докторской диссертации О. Клинга. Мы

6 Берберова Н. Курсив мой. М.: Согласие, 1996. С.632.

7 См. работу: Тименчик Р.,Топоров В.И., Цивьян Т.В. Ахматова и

Кузмин // Russian literature, Амстердам, 1978, №1. С.21-45. 6 согласны с основными ее положениями. Действительно, не умаляя значение историко-литературных подходов к поэзии начала века, где мощно завила себя оппозиция символизма/постсимволизма (акмеизм, футуризм), "наступает время поэтики" (О.Клинг), с точки зрения которой символистская и постсимволистская поэзия представляется единым, хотя и противоречивым процессом: "Там, где участникам и первым интерпретаторам литературного процесса виделась борьба, столкновение разных течений и школ, ныне - особенно на уровне поэтики - открывается сходство эстетических систем, с одной стороны символизма и акмеизма, с другой - символизма и футуризма. <.> Русский символизм, будучи связующим звеном между веком XIX и XX, подготовил две главенствующие тенденции в развитии культуры на протяжении XX века: стремление к новизне, то, что можно назвать "синдромом новизны" или культом смены парадигмы" (Вяч. Вс. Иванов), и опрокинутость в прошлое (не обязательно это цитатность, хотя и она существенна), ориентация на по-новому понимаемые, но в основе "классические" традиции" 8.

Однако, первой и по настоящее время единственной работой, комплексно подходящей именно к поэтике книги "Сети", является объемная статья В. Маркова "Поэзия М. Кузмина", созданная для первого послевоенного "Собрания сочинений" поэта, изданного в Мюнхене в 1977г. В. Марков, давший первую антологию противоречивых оценок Кузмина как его современниками, так и исследователями, справедливо писал, что в ту парадигму описания русской поэзии, что сложилась в критике и литературоведении, Кузмин никак не попадает: "Вопреки Жирмунскому, Кузмин никогда не преодолевал символизм. Уже в "Сетях" направленность его поэзии символическая, и даже, если угодно, романтическая - от "булки" к g

Клинг О.Постсимволистские течения в русской поэзии. Автореф. дисс. д-ра филол. наук. МГУ. М., 1996. С.7. 7 вожатому" и к александрийскому прошлому. С другой стороны, все движение этой поэзии от "Сетей" к "Параболам" - это скорее обратное движение от пре-акмеизма к неосимволизму"9.

Именно состоянием современного кузминоведения обусловлена АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1) кроме работы В.Маркова комплексным подходом в изучении поэтики книги "Сети" более никто из исследователей не занимался. В то же время современный уровень освоения материала, последние биографические открытия Н. Богомолова и Дж. Малмстада, высокая степень опубликованности архивного материала, конечно, позволяет в некоторых случаях "прояснить" основные тезисы исследователя, в некоторых случаях, конкретизировать, а иногда (при определении композиционной перспективы книги "Сети", например) и оспорить основные тезисы В. Маркова.

2) К данной книге стихов еще не "примеряли" "скальпель" рецептивной эстетики. В то же время культурная ситуация начала XX века прежде всего определяет, самоосознает и в дальнейшем кристаллизует такие текстовые единства - как роман (Ф.Сологуб), новелла (С.Ауслендер), книга стихов (А.Блок, А.Белый, М.Кузмин) в ориентации на такой важнейший объект поэтической трансляции как фигура Читателя. Этот уровень текста, уровень читателя, внутреннего и внешнего, элитарного и массового, только сейчас, на современном уровне литературоведения и развития рецептивных методик, возможно изучить в полном объеме. Более того именно сейчас, при пристальном интересе литературоведения к теории и практике коммуникативных методик возможно и выявить важнейшую функцию такого уровня текста как уровень со-авторства. Именно так воспринимали своих читателей многие из литераторов того времени.

3) Во многом, публикационную политику нашего времени можно характеризовать как "издательский анархизм". "Расцикливаются", перегруппировываются в "Сборники стихов поэтов Серебряного века" (и т.п.) сложнейшие циклические единицы - "Книги стихов" А.Блока, А.Белого, Н.Гумилева, М.Цветаевой и многих других авторов. Такая позиция, заключенная в дублировании "массовым издателем" конца XX века массового читателя начала XX века (он, как раз демонстрировал подобный подход) и в присвоении себе функции со-авторства (по принципу, что "нравится" составителю, то и публикуем) разрушает метациклические, метакультурные и метасюжетные единства такой единицы литературы как Книга стихов, требующей особого жанрового обоснования и закрепления в качестве непререкаемой авторской воли. Если наша работа станет таким предостережением, то ее конечная цель будет достигнута.

Из основных положений "актуальности исследования" проистекает и ее НОВИЗНА.

1) В работе детально рассмотрены важнейшие коммуникативные стратегии Кузмина до этого находившиеся либо вне поля интересов исследователей, либо изученные отчасти. Первая проблема связана с важнейшим жанровым единством как "книга стихов", и с ее компонентным составом, прежде всего характеризуемом через стабильность / нестабильность текстовой структуры.

Заметим, что сам Кузмин в своей издательской стратегии всегда стремился к этой пресловутой "циклической стабильности". Об авторском сомнении в тексте сигнализирует, например, история с публикациями "Александрийских песен", переживших 2 "нестабильные" публикации до оформления в абсолютно стабильную структуру (в книге "Сети"). Данная проблематика станет сюжетообразующей для первой главы нашей работы.

2). Подробно нами "высвечен" и творимый Кузминым "персональный миф" о себе как "новом Антиное". Для обоснования выдвинутых тезисов мы ввели в научный оборот "книги воспоминаний", таких авторов как Г.Иванов, И.Одоевцева, Н.Берберова и др., часто определяющихся литературоведами как "не имеющие научного значения". "Нововведение" прежде всего объясняется необходимостью демаркации таких категорий как "реальная биография" , "автомиф" (миф созданный автором о самом себе) и "гетеромиф" (миф об авторе, созданный реципиентами). Заметим, что иногда между этими достаточно разными мифо- и миротворческими стратегиями очень сложно провести четкую демаркацию, что во многом объясняется экспансивной природой мифа.

3) В третьих, дальнейшего прояснения требует такая установка В.Маркова как "в "Александрийских песнях" как бы перемешаны эпизоды из разных романов"10. Подобное определение формального и сюжетного единства книги все-таки не может быть конечным. Прежде всего потому, что мы изучаем творчество поэта, утверждавшего "кларизм" и "аполлонический взгляд" на природу искусства. При помощи современных герменевтических методик а также вскрытия поля реальных философских предпочтений М.Кузмина, мы попытались "распутать" (по терминологии Р.Барта) систему цитатности Кузмина и утвердить ее принципиальную антихаотичность, в контексте "борьбы с хаосом" всегда присутствующим в любом акте мифотворения (этой проблематике посвящена 3 глава нашей работы).

4). Следующим "новым" в кузминоведении подходом будет "реанимация" массового читателя начала XX века. К сожалению, его действительно важная роль еще не была осознана (как в мифотворческом плане, решаемом судьбами русского символизма, так и в плане со-учавствования и оформления "внутреннего читателя" текста). Более того, в современном кузминоведении устойчивой осталась доминанта, заданная В.Марковым, в восприятии массового читателя, критика, сатирика как "литературного борзописца". "Реанимации" массового читателя как уникального феномена культурного диалога начала века посвящена 5-я глава нашей работы. ПРЕДМЕТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ являются:

1) Книга "Сети" М.Кузмина, ее различные публичные презентации (издания 1908, 1915 и 1921гг).

2) Автономные издания циклов, позднее вошедших в "Сети".

3) Архивные материалы: переписка М.Кузмина с В.Брюсовым, Г.Чулковым, С.Ауслендером и др., рукопись "Сетей", а также узуальные презентации отдельных циклов этой книги редакторам и издателям М.Кузмина 1907/1908гг.

4) Периодика начала XX века: литературно-художественные издания ("Весы", "Аполлон", "Золотое руно", "Перевал" и др.; юмористическое журналы - "Сатирикон", "Новый Сатирикон" , "Встреча", "Серый волк", "Юмористический альманах" и пр.

5) Тексты "контактеров" Кузмина 1906-1908гг.: новеллы С.Ауслендера, поэтические циклы А.Блока, роман Ф.Сологуба "Мелкий бес", опубликованная переписка, "Сводные тетради" М.Цветаевой. ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1)Выявить основные метасюжетные, метакультурные и метациклические ходы, позволившие Кузмину создать стабильную Книгу стихов.

2) Определить влияние фактора социального ожидания на текст самого поэта и на дальнейшую экспансию циклических и идеологических констант поэтики книги "Сети" в сферы элитарной и массовой культуры.

3)Вычленить константы индивидуальной "программы" Кузмина 1907/1908гг. и уровень ее экспансии в поэтику, с ориентацией на

10 Марков В.Ф. Указ.соч. С.66. и адекватность трактовки как "жизненным реалиям" поэта, так и его литературно-философским пристрастиям.

В основе МЕТОДА ИССЛЕДОВАНИЯ лежит комплексный подход к изучению поэтики "Сетей" с ориентацией на сферы "рецептивной эстетики", основной идеей которой считается, что художественный текст "возникает", "реализуется" в процессе встречи с читателем, который благодаря "обратной связи" также воздействует на текст. Поэтому в нашей работе, исходя из конкретных задач каждой главы и каждого параграфа, мы применяем следующие методы:

• герменевтические и феноменологические (для определения мифологических доминт)

• эмпирико-социологические (для выявления фактора "читательского вкуса" у первых рецензентов и первых авторов пародий на Кузмина)

• коммуникативно-теоретические методы (семиотические) - для выявления "темных мест" текста.

• психологические методы (гешталып-анализ, гендерные исследования) - для определения взаимоотношений таких категорий как "фигура" и "фон", "внутренний пол" и т.д.

НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ. Выводы и основные положения работы могут быть использованы как в изучении методологических вопросов истории русской культуры начала XX века, так и в качестве базиса для новой методологии, так как очевидно, культуре начала XX века неадекватен подход с операционным набором клише "анализа текста" века XIX. Также возможно использование работы при чтении курса лекций по истории русской литературы начала XX века и проведении семинарских занятий.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные идеи исследования представлены в опубликованных статьях, монографии, выступлениях на аспиранском семинаре, "Круглом столе" в рамках образовательной недели

Сибирской ярмарки" (Новосибирск, апрель 1999г.), на конференциях: "Конференции молодых филологов" (Новосибирск, апрель 1998г.), "Русская школа" (Москва, январь 1999г.), в докладе на летней школе "Коммуникативные стратегии культуры" (Новосибирск, 2000г.)

Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. Общий объем -162 стр. Сноски на художественную и критическую литературу а также сноски поясняющего характера находятся внизу соответствующих страниц. Цитаты из книги стихов "Сети" приводятся по изданию: Кузмин М.А. Избранные произведения. М.: "Художественная литература", 1990.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика книги стихов М. Кузмина "Сети""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертация была посвящена исследованию феномена текста 1907/08 года, в целом, и книге стихов "Сети", в частности. Прежде всего, необходимо оговорить, что определение "поэтика" в диссертационной работе было представлено в наиболее широком значении, исследованию была подвергнута не только "поэтика текста", но также и "поэтика персоны". Более того, нужно и даже необходимо утверждать, что в ситуации Серебряного века вообще, и в ситуации "слома парадигм" (1907г.) в частности, между этими двумя "поэтиками" невозможно провести четкую демаркацию. За основу "разбиения на главы" были взяты 5 мифолого-коммуникативных манифестаций поэта, представленных в эксплицитных (собственно "поэтика") и имплицитных (различного вида референтно-манипулятивные методы) стратегиях книги "Сети": издательская (данной проблематике была посвящена 1 глава работы), персонально-мифологическая (2 глава), философская (3 глава), гендерная (4 глава) и манипулятивно-коммуникативная, игра с "читательским мнением", (5 глава).

Итак, первая глава диссертации "К творческой истории книги стихов "Сети"" ориентировалась на изучение издательско-мифотворческих стратегий поэта и базировалась на анализе архивных сведений (архив РГБ) а также публикационных стратегиях поэта, представленных в композиционных решениях презентаций циклов "Любовь этого лета", "Александрийские песни", "Прерванная повесть" и др. в журналах "Весы", "Золотое руно", "Перевал" и т.д. Была "поднята" и проанализирована сопутствующая данным презентациям переписка М. Кузмина со своими издателями (прежде всего, В. Брюсовым, Вяч. Ивановым, Г. Чулковым). Необходимо отметить, что внедрение М. Кузмина в издательский мир совпало с кульминацией напряжения в конкуренции журнальной Москвы (В. Брюсов, "Весы") и журнального Петербурга (Г. Чулков, Вяч. Иванов, "Золотое руно", "Белые ночи"). В

154 нашей диссертации мы попытались реконструировать основные стратегии поэта по отношению к данной ситуации, усугубляющейся еще к тому же отсутствием эксклюзивных издательских договоров с конкретными изданиями и развернутую им же самим авто- мифо-издательской презентацией (= популяризации) в качестве "Пушкина гомосексуальной субкультуры" (см. стр. диссертации).

Характер переписки Кузмина прежде всего с Г. Чулковым и С. Ауслендером позволяет сделать вывод о том, что для массового издателя начала XX века фактор поэтики текста по отношению к М. Кузмину не учитывался, а на первое место выходил такой "кит" (определение А. Лаврова) поэтики персоны, как гомосексуализм, который, возможно, именно в актуальной для ситуации Серебряного века "проблемы пола" аккумулировал соцзаказ определенной среды. Однако вслед за В. Изером, одним из ведущих теоретиков рецептивной эстетики, мы утверждаем, что художественный текст является "вторжением в социальную среду", а не отражением ее. И интерес к М. Кузмину не был только типичным внутрисубкультурным явлением.

Появление персоны поэта в массовых не только литературных, но и сатирических журналах, говорит не столько об экспансивной природе гомосексуальной субкультуры по отношению к культуре общенациональной (хотя этот фактор нельзя не учитывать), сколько о резко меняющихся в ситуации "культа смены парадигм" (определение Вяч.Вс. Иванова) интересах массового читателя, предпочитающего мифотворчеству текста мифотворчество персоны. Во многом именно такая аккумуляция социального заказа определила как творческую эволюцию самого поэта, в частном случае, так и появление постсимволистских течений, базирующихся на автопрезентационном комплексе (китч и кэмп как основа поэтики акмеистов и футуристов частично были затронуты в небольшой статье В. Маркова "Можно ли получать удовольствие от плохих стихов, или о русском "Чучеле совы"").

Во второй главе диссертации "Мифопоэтические доминанты книги "Сети"" сделана попытка определить доминанты индивидуального мифа М. Кузмина и его репрезентации в художественном тексте, выявить различия между моделями мифо-, мироустроительства М. Кузмина и символистов (А. Блок, Вяч. Иванов и др.). Локальной целью данной главы являлось выяснение принципов формирования мифологической программы книги стихов "Сети", было введено понятие эксплицитной (стихотворение "Мои предки") и имплицитной (стихотворение "Из старых лет."^программы книги стихов.

И именно "Из старых лет.", несостоявшаяся "программа" "Сетей", абсолютно гетерогенный элемент в системе "Осенних озер", скорее соответствует блоковскому принципу формирования программного стихотворения: текст голограмматически верно моделирует основные пространственные, мифологические и даже эмотивные доминанты "Сетей" так же, как и "Вступление" является голограммой "Стихов о Прекрасной Даме". Принципиальным автор диссертации считает то, что Кузмин преодолел соблазн выстроить программное стихотворение по уже существующему блоковскому сценарию, заменив блоковски контрапунктную (в терминах неоплатонианства - несопричаствование) схему взаимоотношений героя - адресата на коагенсный (сопричаствование) типично кузминский ход ("вместе утром поедем на победы.").

1 При первой публикации в "Золотом руне" (№8, 1908г.) стихотворение "Из старых лет" оказалось "соседом" будущей "программы" "Сетей" -"Моих предков". Однако если "Мои предки" стали программным стихотворением "Сетей", то "Из старых лет." были поэтом завуалированы в практически параллельно формирующейся книге "Осенние озера", что позволило нам предположить о существующей у Кузмина методы апробации программы (уровень внедрения лексических

Детально была рассмотрена мифологическая автопрезентация Кузмина как нового воплощения "страдающего бога" - Антиноя - в пределах "поэтики персоны" и "поэтики текста" ("Сети", "Крылья", "Картонный домик" и т.д.). Сделан вывод о микшированной генетике данной автопрезентации: собственный этнографический интерес Кузмина к эллинистической культуре (Кузмин как и многие символисты старался строить свой текст по принципу, названному И. Паперно как "удвоение реальности и жизни") .очевидно не мог не коррелировать с основными идеями Вяч. Иванова, топографического соседа Кузмина того периода. Напомним лишь, что возведение культа Антиноя к универсальной матрице "страдающего бога" (здесь же, по идеям поздних символистов, находились Дионис, Адонис и даже Христос) не было оригинальным порождением Кузмина и вполне соотносилось с идеями богоискательства (в ситуации С.В. = богоотступничеству), актуальными для представителей ивановской "Башни".

В третьей главе "О "философской" программе книги стихов "Сети"" была подвергнута анализу существующая в кузминоведении установка на анализ книги стихов через "блоковские" (Г. Шмаков) либо дантовские (В. Марков) трихотомические модели. Несмотря на то, что подобный анализ имеет право на существование и даже подтверждается автономными изданиями IV части "Сетей" "Александрийских песен", все-таки необходимо заметить, что авторской волей поэта была установлена все-таки четверичная, а не троичная архитектоническая модель.

И результатом анализа архитектонического строя "Сетей", представленного в данной главе, может служить предложение автора диссертации все-таки архитектонику "Сетей" называть не "дантовским космосом" (В. Марков), а "преодолением дантовского космоса" (анализ доминант из данного стихотворения в книгу стихов "Сети" стал композиционным принципом 2 главы нашей работы).

157 числовой диаграммы "Александрийских песен" через дорогие для Кузмина неоплатонианские установки тому подтверждение). Также в данной главе делается замечание о том, что Кузмин не мог не осознавать непререкаемую взаимосвязь формы и содержания (для этого достаточно прочитать его знаменитый манифест 1910 г. "О прекрасной ясности") и не мог ощущать абсолютную этическую несхожесть собственной и дантовской вертикали. Поэтому, конечно, можно трактовать архитектонику первых трех частей как дантовскую, но только с определенным условием: самим наличием IV-й части "Сетей" -"Александрийских песен" эта модель была разрушена.

Четвертая и пятая главы диссертации характеризуются сменой "точки зрения" исследователя. Прежде всего, рефлексии подвергается уровень текстовой референции, представленной Кузминым, референции, направленной в сферы элитарной (тема "Кузмин и Цветаева" - 4 глава) и массовой (Кузмин и сатирическая печать 1907/08гг.) культуры. Локальной целью этих глав является определение и анализ культурного и субкультурного ландшафта, в условиях которого возможна контаминация и диффузия разных культур, а, следовательно, и диалог читателя начала и конца XX века с поэтическим единством как книги "Сети", и шире - со всем ансамблем текстовых единиц поэта, явленных миру в 1906/08гг.

Присутствие в тексте Кузмина различных коммуникативных установок, описанных в диссертации, позволяет говорить о нескольких типах читателя, причем, на каждый тип идет трансляция какого-нибудь одного уровня текста, понимаемого широко как культурного и бытового явления. Соответственно Кузмин апеллирует к двум типам читателя: элитарному и массовому.

Первый тип - читатель массовый, который воспринимает прежде всего фабулу. Массовый читатель не осознает, что "перед нами не реальность, а ее аналог, модель"2, и отождествляя автора и лирического героя, естественно пытается "развенчать" идеологию автора. Убеждением автора диссертации является тот факт, что провокатором подобного чтения был сам Кузмин. То, что за подобной маской может стоять личность, имеющая собственную идеологическую доктрину, "толпа" не понимала и не должна была понимать, ибо сама являлась воплотителем кузминского мифа. Позволяя себя развенчать, Кузмин поднимается на одну ступень к богу Дионису, т.е. на ступень мифотворения, а в придании культу развенчания массовости Кузмин, вероятнее всего, видел вселенский размах, так необходимый любому акту боговоплощения (именно по этой - глубинной линии - можно сопоставлять Кузмина с так внешне не похожими на него Есениным и Маяковским 10-х годов, отличающимися своей стратегией игры с массовым и элитарным читателем).

Кузминская модель мира, которую он воплотил в художественном тексте, оказалась невероятно успешной, так как, оставаясь моделью текста, она в то же время вышла во внетекстовое пространство, став моделью поведения целой субкультуры, включая и собственно автора. Примером могут послужить письма Нувеля к Кузмину, часто начинавшиеся с неизменного приветствия "Дорогой Антиной."

Мы рассмотрели основные типы контактеров поэта на примере взаимодействия как поэтических систем М. Цветаевой (цикл "Подруга) и М. Кузмина (книга "Сети") - условно "элитарный уровень" текстовых референции, так и, собственно, текстов Кузмина раннего периода его творчества и пародий на него же в сатирических журналах той эпохи (условно "массовый уровень" текстовых референции). Прежде всего такой анализ необходим для осознания достаточно высокой роли читателя как со-участника действа, понимания, что ситуация начала века

Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х томах. Таллин, 1992. Т.З. С.57.

159 кардинально, по уровню поэтического и мифотворческого воздействия, отличается от ситуации наших дней, поэтому-то и ее необходимо (в контексте "истории литературы"), реконструировать.

В то же время за рамками диссертации остались многие, не менее интересные аспекты поэтики и различного вида манифестаций книги "Сети". Итак, конечно, дальнейшей разработки требует тема "Феномен Михаила Кузмина и массовая культура начала XX века", требует как в интенсивном (степень абстрагированнности материала и качество владения филологическим инструментарием), так и в экстенсивном плане (объем исследуемого материала). В нашей работе мы сосредоточили внимание на узкой проблематике и узком материале ("Михаил Кузмин и сатирическая печать начала XX века"). В то же время автором диссертации уже накоплено некоторое количество материала, связанного с темой "Михаил Кузмин и опыты графоманства начала XX века. В качестве материала исследования привлечены ныне неизвестные авторы следующих журналов: "Журнал для начинающих", "Синий журнал", "Почтовый ящик" и т.д. Любопытно, что актуализация "домашнего Рима" (определение О. Мандельштама), воспринимаемая современными исследователями как "оригинальная концепция" М. Кузмина, несомненно, большого поэта, функционировала в провинциальных "журналах начинающих" с 1906г. Эта тематика в различных вариациях "всплывала" и в текстах неизвестной нам "Катюши" из Одессы, и некоего А. Горбунова из Саратова, и молодого Н. Гумилева, дебютировавшего в "Синем журнале".

Такое топографическое разнообразие "поэтов-символистов" во многом снимает представление о биполярном характере литературной ситуации начала XX века (Москва — В. Брюсов, Петербург — Вяч. Иванов). Авторы из Одессы и Саратова, возможно, никогда не слышавшие о петербургской и московской литературной богеме удивительно точно (несмотря на очевидно графоманскую природу письма), воспроизводят основную доминанту постсимволистских течений - экзегетическое представление о природе Слова (мифологическое сознание ранней античности и риторические конструкты барокко).

Следующая, требующая дальнейшей разработки, проблематика связана с издательскими стратегиями поэта. Несмотря на то, что определенный материал был накоплен автором диссертации ("поднята" частная переписка Михаила Кузмина со основными его издателями — Вяч. Ивановым и Н. Рябушинским ("Золотое руно")), В. Брюсовым и М. Ликиардопуло ("Весы"), Г. Чулковым ("Белые ночи")), огромный массив "неподнятого материала" остался. Прежде всего, анализ этого материала позволит более точно выявить основные конъюнктурные требования издателей начала XX века (принципы кодификации потенциальных авторов, гонорарные запросы последних), а также воспроизведения "идеальных текстов" (с точки зрения конкретных издателей).

Третья проблематика, решение которой не может быть признано окончательным, связана как с мифопоэтикой "Сетей", так и (шире) с текстовыми доминантами условно "второй генерации символистов". Некоторые признаки "нестабильной мифологической ситуации", послужившие причиной саморазрушения "Башни" (Вяч. Иванов), в биографическом аспекте уже прояснены (в качестве примера литературоведческой работы, разрабатывающей данную проблематику, можно назвать объемную статью Н.А. Богомолова "Anna Rudolf', посвященную роли А. Р. Минцловой в "распаде "Башни").

В то же время требует почти микроскопически культурологического рассмотрения и сама концепция Вяч. Иванова. К.-Г. Юнг в концептуальной работе "Дух Меркурий" убедительно доказал схожесть культа Диониса (в пределах концепции Вяч. Иванова и поэтики М.Кузмина = Антиною, Адонису, Христу) и культа Меркурия. Тема "профанности культа", проходящая через поэтики поэтов "второго поколения символистов", и у М.Кузмина находит свое воплощение (см., например, название одного из циклов "Сетей" — "Обманщик обманувшийся"). Кстати, у него же отмечается и доминантная среди символистов образная парадигма, восходящая к образной доминанте "снежного огня" (II и III части "Сетей"), основному метафорическому выражению "бога - обманщика"). Такая стратегия образования образных парадигм не может быть случайной.

Михаил Кузмин - поэт "ускользающего текста". "Прекрасная ясность -обманчивая легкость," -эту цитату из мемуаров Георгия Иванова мы не раз употребляли в тексте диссертации. Актуальна она и в финале работы.

Список научной литературыКорниенко, Светлана Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Кузмин М.А. Избранные произведения. Л.: Художественная литература, 1990. С.574.

2. Кузмин М.А. Александрийские песни // Весы, 1906, №7. С. 1-12.

3. Кузмин М.А. Дневник 1931г. // Новое литературное обозрение, 1994, №7. С. 170 -204.

4. Кузмин М.А. Дневник 1934г. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 1998. С.415

5. Кузмин М.А. Картонный домик // М.Кузмин. Проза. Berkley, 1990. Т.8. С.243-277.

6. Кузмин М.А. Крылья // Весы, 1906, №11.С.1-81.

7. Кузмин М.А. Любовь этого лета"// Весы, 1907, №2. С. 11-20.

8. Кузмин М.А. О прекрасной ясности // Аполлон, 1910, №4. С. 5-10.

9. Кузмин М.А. Подземные ручьи. Избранная проза. СПб.: Северо-Запад, 1994. С.764

10. Кузмин М.А. Прерванная повесть // Белые ночи: Петербургский альманах, 1907. С.209-219.

11. Кузмин М.А. Проза. Berkley, 1984. T.l. С.329.

12. Кузмин М.А. Ракеты // Весы, 1908, №2, С. 7-14

13. Кузмин М.А. Сети. Первая книга стихов. М.: Скорпион, 1908. С.102

14. Кузмин М.А. Сети. Первая книга стихов. СПб.: Издательство Семенова, 1915. С. 104

15. Кузмин М.А. Собрание стихов III. Несобранное и неопубликованное. Mimchen, 1977. С.452.

16. Кузмин М.А. Стихотворения. . СПб.: Академический проект, 1999. С. 832

17. Кузмин М.А. Условности. Статьи об искусстве. Томск: Водолей, 1996. С.160.1 f о

18. Аверинцев С.С. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С.105-126.

19. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука,1977. С.320.

20. Агриппа Неттесгеймский. Знаменитый авантюрист XIV в. Критико-биографический очерк Жозефа Орсье. Перевод Брониславы Рунт. Под редакцией с введением и примечаниями Валерия Брюсова. Томск: Водолей, 1996. С.96.

21. Адамович Г. Критическая проза. М.: Издательство Литературного института имени Горького, 1996. С.383.

22. Академические школы в русском литературоведении. М.: Наука, 1975. С.514.

23. Анненский И. О современном лиризме // Анненский И. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С.328-381.

24. Анненский И. Что такое поэзия // Анненский И. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С.201-207.

25. Аристотель. Риторика // Античные риторики. М.: Издательство МГУ,1978. С.15-166.

26. Аристотель. Большая этика // Аристотель. Сочинения: в 4-х томах. М.: Мысль, 1983. Т.4. С.830.

27. Арцыбашев М. Избранные произведения. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. С.445.

28. Ахматова А. Стихотворения и поэмы. Л.:Советский писатель, 1977. С.558.

29. Анна Ахматова в записях Дувакина. М.: Наталис, 1994. С.365.

30. Баевский B.C. История русской поэзии. 1730-1980. Компендиум. Смоленск: Русич, 1994. С.301.

31. Баевский B.C. Статистические модели в теории и истории стиха.// Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: в честь 60-летия М.Л.Гаспарова. М.: РГГУ, 1996. С. 17-34.

32. Барт Р. Избранные работы: Семиотика, Поэтика. М: Прогресс, 1989. С.616

33. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.:Наука, 1975. С.345.

34. Бахтин М.М. Риторика в меру своей лживости // М.Бахтин. Собрание сочинений. М.: Издательство ИМЛИ, 1996. Т.5. С.63-70.

35. Берберова Н. Курсив мой. М.: Согласие, 1996. С.734.

36. Барковская Н.В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург. : Издательство УГПУ, 1996. С.285.

37. Бирюков С.Е. Зевгма: Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма. М.: Наука, 1994. С.288.

38. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 томах. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1971.

39. Богомолов Н.А. Малмстад Дж. Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С.376

40. Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М.: Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. III, 1995. С.368

41. Богомолов Н.А. "Мы два огнем зажженнных ствола": Эротика в русской поэзии - от символистов до обэриутов// Литературное обозрение. 1991. №11. С.61-63.

42. Богомолов Н.А. Anna Rudolf // Новое литературное обозрение, 1998, №29. С. 142-222.

43. Бодрияр Ж. Система вещей. М., 1995. С. 168.

44. Брюсов В.Я. Русские символисты. // Брюсов В.Я. Собрание сочинений в 7 томах. М.: Правда,1975. Т.7. С. 23-29

45. Васюточкин Г.С. Ритмика "Александрийских песен" // Лингвистические проблемы функционального моелирования речевой деятельности. Л., 1976. Вып. 3. С.158-167.1.г ~

46. Вейдле В.В. Чистая поэзия // Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб.: Аксиома, 1996. С.55-84.

47. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств. СПб.: Мифрил, 1994. С.426.

48. Волошин М. "Александрийские песни" М.Кузмина. // Кузмин М.А. Подземные ручьи. Избранная проза. СПб.: Северо-Запад , 1994. С.718-724.

49. В Политехническом "Вечер поэзии". Стихи участников поэтических вечеров в Политехническом. 1917- 1923. Статьи. Манифесты. Воспоминания. М.: Московский рабочий, 1987. С.415.

50. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994. С.432.

51. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. С.704.

52. Гаспаров Б.М. Еще раз о прекрасной ясности. Эстетика М.Кузмина в зеркале ее символического воплощения в поэме "Форель разбивает лед" // Studies in the Life and Work of Mixail Kuzmin. Wien, 1989. C.85-115.

53. Гаспаров M.JI. Художественный мир Кузмина: тезаурус формальный и тезаурус функциональный // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.: Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. IV, 1995. С.34-67.

54. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М.: Издательская группа "Прогресс", 1992. С.224.

55. Гильденбрант О.Н. М.А. Кузмин // Лица: Биографический альманах. СПб., М., 1992. Вып. 1. С.262-290.

56. Гиндин С.И. "Александрийские песни Кузмина, "Песни" Метерлинка и семантическая теория стихосложения // Михаил Кузмин и русская культура XX века: Тезисы и материалы конференции 15-7 мая 1990г. Л., 1990. С.39-42.1.г г

57. Гинзбург Л .Я. О лирике. Л.Наука, 1974. С.384.

58. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990. С.381.

59. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл. Красноярск, 1988. С.154.

60. Делез Ж. Платон и симулякр // Новое литературное обозрение, 1993, №5. С.45-57.

61. Дионисий Галикарнасский. О соединении слов // Античные риторики. М.: Издательство Московского университета, 1978. С. 167221.

62. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. М.: Лабиринт, 1998. С.365.

63. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.:Наука, 1977. С.455.

64. Ермилова Е.В. О Михаиле Кузмине // Кузмин М. Стихи и проза. М.: Современник, 1989. С.3-22.

65. Иванов В.В. Дионис и прадионисийство. СПб.: Алетейя,1994. С.343

66. Иванов В.В. О веселом ремесле и умном веселии // Золотое руно, 1907, №5. С. 5-20.

67. Иванов В.В. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С.425.

68. Иванов Г. Петербургские зимы // Иванов Г. Собрание сочинений в 3-х томах. М.: Согласие, 1994. Т.З. С.717.

69. Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. Подготовка текста и комментарии Дж. Малмстада. М.: Культура, 1992. С.432.

70. Кессиди Ф. От мифа к Логосу. М.Наука, 1973. С.453

71. Клинг О. Постсимволистские течения в русской поэзии: Автореф. дис. д-ра филол. наук. МГУ. М.,1996. С.35.

72. Лавров А.В. "Другая жизнь" в стихотворении А. Блока "Было то в темных Карпатах." // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М. Лотмана. Тарту, 1992. С.347-359.1 /--Г

73. Лавров А.В. Золотое руно // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905-1917. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М.: Наука, 1984. С.137-174.

74. Лавров А. Тименчик Р. "Милые старые миры и грядущий век" // Кузмин М.А. Избранные произведения. Л.: Художественная литература, 1990. С.3-11.

75. Лосев А.Ф. Античные теории стиля в их историко-эстетической значимости. // Античные риторики. М.: Издательство Московского университета, 1978. С.5-12.

76. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. М.: Мысль,1983. С.206

77. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Из ранних сочинений. М.: Правда, 1990. С.393-699.

78. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М.: Искусство. С.603.

79. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. М.: ЧеРо, 1988. С.413.

80. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М.Искусство, 1994. С.657.

81. Лотман Ю.М. Природа киноповествования // Новое литературное обозрение. 1992. №1. С.42-53.

82. Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин, 1973. С.67.

83. Лотман Ю.М. Типология культуры // Материалы к курсу теории литературы. Вып.1. Тарту, 1970. С.45-78.1 /" о

84. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. С. 271.

85. Малмстад Дж. Mixail Kuzmin: a Chronical of His Life and Times // Кузмин М.А. Собрание стихов III. Несобранное и неопубликованное. Mimchen, 1977. С.7-119.

86. Мандельштам О. Разговор о Данте. Weimar, 1984. С. 165.

87. Марков В.Ф. О свободе в поэзии: статьи, эссе, разное. СПб.Издательство Чернышева, 1994. С.367.

88. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература. РАН, 1995. С.407

89. Минц З.Г. Блок и русский символизм. // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Книга первая. М.: Наука, 1980. С.98-172.

90. Минц З.Г. Владимир Соловьев поэт // Соловьев B.C. Стихотворения и шуточные поэмы. Л.: Советский писатель, 1974. С.5-58.

91. Мир и Эрос. Антология философских текстов о любви. М.: Издательство политической литературы, 1991. С.335

92. Михайлов А.В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи //

93. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественногосознания. М.:Наследие, 1994. С.326-392.

94. Михайлов А.В. Эстетические идеи немецкого романтизма // Эстетика немецких романтиков. М.: Искусство, 1987. С.7-43.

95. Морев Г.А. Из комментария к текстам Кузмина // Шестые Тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения. Рига; М., 1992. С.25-30.

96. Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. С.480.

97. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. От Анненского до Пастернака. М.: Издательство МГПУ, 1992. С.3541 S с\

98. ЮО.Мэнли П. Холл Энциклопедическое изложение масонской, герменевтической, каббалистической и розенкранцевой символической философии. СПб.: Спикс, 1994. С.792.

99. Ю1.0доевцева И. На берегах Невы. М.: Художественная литература, 1988. С.319.

100. Ю2.0рлицкий Ю.Б. Свободный стих в русской поэзии, критике и литературоведении (1890-1940). Материалы к библиографии // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: в честь 60-летия М.Л. Гаспарова. М.: РГГУ, 1996. С.203-220.

101. ЮЗ.Оцуп Н. Океан времени: статьи и воспоминания. СПб.: Северо-Запад, 1993. С.342.

102. Паперно И. "Двойничество и любовный треугольник: поэтический миф Кузмина и его пушкинская проекция // Studies in the Life and Work of Mixail Knzmin. Wien, 1989. C.47-64.

103. Переписка Г.И.Чулкова с А.А.Блоком. // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Книга четвертая. М.: Наука,1987. С. 143174.

104. Письма М.А.Кузмина к Блоку и отрывки из дневника М.А.Кузмина. Предисловие, публикация и комментарии К.Н.Суворовой // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Книга вторая. М.: Наука, 1981. С. 143-174.

105. Платон. Диалоги. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. С.502.

106. Плотин Сочинения. СПб.: Алетейя, 1995. С.669.

107. Полякова С. Закатные дни оны: Цветаева и Парнок. New York, 1982. С.74.

108. Ю.Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1996. С.365.

109. Ш.Пушкин А.С. Евгений Онегин // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. М.-Л.: Издательство Академии наук, 1950. Т.5 С.4-100.1 ТА

110. Рабинович Е. Ресницы Антиноя // Вестник новой литературы. 1992. №4. С. 189-204.

111. Рак И.В. Легенды и мифы Древнего Египта. СПб.: ТОО "Нева", "Университетская книга", 1997. С. 179.

112. Ратгауз М.Г. Кузмин кинозритель // Киноведческие записки. 1992, №13. С.23-31.

113. И5.Рейтблат А. От-Бовы к Бальмонту. Очерки по истории чтения в

114. России во второй половине XIX века. М.: МПИ, 1991. С.224. Пб.Розанов В.В. В мире неясного и нерешенного. М.: Республика, 1995. С.457

115. Розанов В.В. В темных религиозных лучах. М.: Республика, 1994. С.476.

116. Розанов В.В. Избранное. Munchen, 1979. С.365.

117. Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические разных лет. М.: Искусство, 1990. С.605.

118. Ронен О. Часы ученичества Марины Цветаевой // Новое литературное обозрение. 1992. №1. С.177-190.

119. Сазонова Л.И. Поэзия русского барокко. М.: Наука, 1991. С.261

120. Сапунов Н. Письма М.Кузмину. Публикация Дж.Малмстада // Studies in the Life and Work of Mixail Kuzmin. Wien, 1989. C.153 159.

121. Силантьев И.В. Семантическая структура повествовательного мотива // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Литературное произведение: Сюжет и мотив. Новосибирск: РАН, 1999. С. 10-28.

122. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике. Очерк историкографии. Новосибирск, 1990. С. 103.

123. Смирнов И.П. Барокко и опыт поэтической культуры начала XX века. // Славянское барокко. Историко-культурные проблемы эпохи. М.: Наука, 1979. С.335-361.

124. Смирнов И.П. Дискурс философской антропологии // Дискурс. 1997. №3/4. С. 11-20.

125. Смирнов И.П. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып.1, 1994. С.351.

126. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.: Наука, 1977. С.203.

127. Серебряный век. Мемуары. М.: Известия, 1990. С.672

128. Современное зарубежное литературоведение. Страны западной Европы и США. М.: Интрада, 1996. С.317.

129. Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. С.670.

130. Сологуб Ф. Мелкий бес. М.: Художественная литература, 1988. С,42 5.

131. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С.9-288.

132. Софронова JI.A., Морозов А.А. Эмблематика и ее место в искусстве барокко // Славянское барокко. Историко-культурные проблемы эпохи. М.: Наука, 1979. С. 13-38.

133. Степанов Ю.С. "В трехмерном пространстве языка". Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. С.335.

134. Степанов Ю.С. К построению общей модели русской речевой цепи и русского стиха // Язык: системы и подсистемы. М.: Наука, 1990. С.176-188.

135. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М.: Языки русской культуры, 1998. С.779

136. Тименчик Р., Топоров В.И., Цивьян Т.В. Ахматова и Кузмин // Russian literature. 1978, № I-IY. С.21-45

137. Тимофеев А.Г. Кузмин в полемике с Ф.М. Достоевским и А.П. Чеховым // Серебряный век в России. М.: Издательство ИМЛИ, 1993. С.211-220

138. Тимофеев А.Г. Михаил Кузмин и издательство "Петрополис" // Русская литература. 1991. №1. С.189-204.

139. Тимофеев А.Г. Семь набросков к портрету Кузмина // Кузмин М.А. Арена. СПб.: Северо-Запад, 1994.C.3-38.

140. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Культура, 1995. С.624.

141. Тороп П.Х. Перевод и культура // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979. С.2-78.

142. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. М.:Высшая школа, 1993. С.318.

143. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI-XIX вв.). М.: Гнозис, 1994. С.240.

144. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Искусство, 1992. С.365.

145. Ходасевич Вл. Некрополь. Воспоминания. М.: Согласие, 1997. С. 741.

146. Цветаева М.И. Неизданное. Сводные тетради. М.: Эллис-Лак, 1997. С.637.

147. Цветаева М.И. Неизданное. Семья: история в письмах. М.: Эллис-Лак, 1999. С.589.

148. Цветаева М.И. Письма // Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7-ми томах. М.: Эллис-Лак, 1995. Т.6. С.786.

149. Шепард Д. К вопросу о кризисе авторства // Дискурс, 1997. №3/4. С.61-64.

150. Шкловский В. Гамбургский счет. М.: ИскусствоД990. С.564.

151. Шмаков Г. Блок и Кузмин // Блоковский сборник. Тарту, 1972. Вып.2. С.341-361.

152. Шмаков Г. Михаил Кузмин и Рихард Вагнер // Studies in the Life and

153. Work of Mixail Kuzmin. Wien, 1989. C.31-46. 155.Эйхенбаум Б. О прозе. О поэзии. JL: Художественная литература, 1986. С.453.

154. Эйхенбаум Б.М. О прозе М.Кузмина. // Эйхенбаум Б.М. Олитературе. М.: Советский писатель, 1987. С.348-351. 157.Эткинд А. "Помнишь там, в Карпатах?" от Мазоха к Кузмину, или контекстуализация желаний // Новое литературное обозрение, 1995, №4. С.45-87.

155. Эткинд А. Содом и Психея. Очерки интеллектуальной истории

156. Серебряного века. М.: ИЦ Гарант, 1996. С.413. 159.Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб.: Медуза, 1993. С.463.

157. Юнг К.Г. Дух Меркурий. М.:Канон,1996. С.378.

158. Юнг К.Г. Ответ Иову. М.: Канон, 1995. С.375.

159. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. С.568.1. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ:

160. Ауслендер С.А. Письма В.Я. Брюсову. 1908г. РГБ. Ф.386. Оп.75. Ед.хр.17

161. Ауслендер С.А. Письмо М.А. Кузмину. 1907г. РГБ. Ф.109. Оп.11. Ед.хр.62.165."Золотое руно". Письма Г.И. Чулкову. 1907г. РГБ. Ф.371. Оп.З. Ед.хр.31.

162. Иванов В.И. Письма Н. Рябушинскому. 1906-1908гг. РГБ. Ф.109. Оп.32. Ед.хр.102.

163. Иванов В.И. Материалы к работе о Дионисе. РГБ. Ф.109. Оп.7. Ед. хр. 13.

164. Кузмин М.А. Александрийские песни. РГБ. Ф.386. Оп.57. Ед.хр.25.

165. Кузмин М.А. Письма В.Я. Брюсову. 1906г. РГБ Ф.386. Оп.91. Ед.хр. 11.

166. Кузмин М.А. Письма В.Я. Брюсову. 1908-1910гг. РГБ. Ф.386. Оп.91. Ед.хр. 13

167. Кузмин М.А. Письма В.И. Иванову. 1907 1912гг. РГБ. Ф.109. Оп.28. Ед.хр.29.

168. Кузмин М.А. Письма М. Замятниной. 1909г. РГБ. Ф.109. Оп.28. Ед.хр.30.

169. Кузмин М.А. Письма М.Ф. Ликиардопуло. 1906- 1909гг. РГБ. Ф.386. Оп.91. Ед.хр. 13.

170. Кузмин М.А. Письма Г.И. Чулкову. 1906-1914 гг. РГБ. Ф.371. Оп.4. Ед.хр.6.

171. Минцлова А.Р. Письма В.И. Иванову. 1906г. РГБ. Ф.109. Оп.ЗО. Ед.хр.29.

172. Рябушинский Н. Письмо Г.И. Чулкову. 1908г. РГБ. Ф.371. Оп.З. Ед.хр.31.

173. Списки посетителей "Ивановских сред", "Башенного театра". РГБ. Ф.109. Оп.8. Ед.хр.20.

174. Чулков Г.И. Письмо М.А. Кузмину. 1908г. РГБ. Ф.371. Оп.2. Ед.хр. 17.

175. САТИРИЧЕСКИЕ ЖУРНАЛЫ. 1907-1908гг.179. Встреча. 1908, №39. С.39.

176. Горе от ума. Сатирический альманах. 1908, №1. С.2.

177. Китаянка. Юмористический журнал. 1908, №41. С.10.

178. Костер. Юмористический журнал. 1908, №34. С.11

179. Матчиш. Юмористический журнал. 1908, №36. С.3-4

180. Пирог. Юмористический альманах. 1907, №3. С.2.

181. Проклятие зверя. Сатирический альманах. 1908, №2. С.6-7.

182. Пустоцвет. Юмористический альманах. 1908, №23. С.2.