автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Поэтика романа-монтажа

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика романа-монтажа"

На правах рукописи

ДРАЧ ИННА ГЕННАДЬЕВНА

ПОЭТИКА РОМАНА-МОНТАЖА (на материале американской, немецкой и русской литератур)

Специальность 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

7 ФЕВ 2013 005049397

Москва - 2013

005049397

Работа выполнена на кафедре теоретической и историческом поэтики Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук Махов Александр Евгеньевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Миловидов Виктор Александрович кандидат филологических наук Холиков Алексей Александрович

Ведущая организация:

ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет»

Защита состоится « г/ » февраля 2013 года в ^^"часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.04 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу: ГСП-3, 125993 Москва, Миусская пл., д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан «_ января 2013 года

Ученый секретарь совета,

доктор филологических наук, доцент

С.С. Бойко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Термин «роман-монтаж» достаточно часто употребляется в отечественных литературоведческих исследованиях. Но частота употребления термина связана, в первую очередь, не с тем, что к жанру романа-монтажа относится богатый художественный материал -выступающие источниками данного исследования романы Б. Пильняка «Голый год», Дж. Дос Пассоса «Манхэттен», А. Дёблина «Берлин, Александерплац» (а также трилогия «США» Дос Пассоса, романы В. Кёппена, К. Селы, А. Весёлого). Скорее играет роль кажущаяся понятность термина, из-за которой круг обозначаемых им литературных явлений неизбежно расширяется.

За использованием определения «роман-монтаж» не всегда кроется ясное представление о природе жанра. Иногда, пользуясь этим термином, исследователи фактически обозначают не жанр, а скорее повествовательные особенности романов, и тем самым понятия «роман-монтаж» и «роман с монтажной техникой» (пусть даже монтажной техникой, играющей особую роль в поэтике романа) становятся синонимичными. Рядом исследователей роман-монтаж рассматривается в контексте кинематографичной литературы, в то время как в действительности этот жанр не настолько кинематографичен (в трактовке И.А. Мартьяновой), как может, на первый взгляд, свидетельствовать кинематографическое понятие «монтаж» в его названии.

Зародившийся в немецком литературоведении, термин «роман-монтаж» обозначал подвид модернистского романа, в котором воплотился один из главных художественных принципов культуры XX в. - монтажный характер художественного целого. В XX в. монтаж в литературе - не тот художественный прием, который уже давно ею использовался (о чем, например, свидетельствуют анализы русской классической литературы С.М. Эйзенштейном), а один из аспектов ломки традиционного художественного языка, которая, в свою очередь, сопровождала кризис эпохи «гуманизма». Как отмечает A.M. Зверев в статье «Монтаж»1, в модернистской литературе подрывается вера в художественный вымысел: человек не в состоянии целостно представить себе реальный мир, искусство перестает быть инструментом его познания, отражая действительность в ее раздробленности и хаотичности. И главным способом такого ее отражения становится монтаж.

Таким образом, романы, в которых монтажная повествовательная техника может не просто использоваться, но составлять основу повествования, отграничиваются нами от романов-монтажей парадигматически: как произведения, употребление монтажной техники в

1 Зверев АМ. Монтаж // Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 507 - 522.

которых мотивировано иными художественными причинами, чем ее употребление в романе-монтаже, относящемся к модернистской литературе. Это, в частности, относится к постмодернистским романам с монтажной техникой: в их речевой структуре манифестирована «постмодернистская чувствительность», в основе столкновения монтажных фрагментов лежит представление о произведении как интертексте - в постструктуралистской трактовке термина, а само столкновение разнородных монтажных фрагментов иронически обесценивает их самостоятельную значимость.

С другой стороны, подход (преимущественно немецких исследователей), при котором роман-монтаж рассматривается как «квинтэссенция» модернистского романа, интегрирует его в контекст модернистской литературы. Поэтому целью настоящей работы является описание инварианта жанра романа-монтажа, позволяющее отграничить его от других романов с монтажной техникой в пределах парадигмы неклассической художественности. Предметом исследования выступает роман-монтаж как жанр, объектом — его конкретные образцы.

Постановка цели потребовала решения задач, связанных как с изучением исследовательской традиции, так и с собственным анализом произведений. Было необходимо:

1) проанализировать тенденции в употреблении термина «роман-монтаж» в отечественной и зарубежной традиции и исследования, в которых реализации жанровой модели романа-монтажа относят к другим жанрам, на предмет выявления тех общих черт поэтики исследуемых романов, которые могут входить в инвариант романа-монтажа;

2) рассмотреть исследования, в которых роман-монтаж отграничивается от других подвидов жанра романа в пределах парадигмы модернизма;

3) определить различия между техниками монтажа в литературе и в кино, которые позволяют избежать переоценки влияния кинематографа на поэтику исследуемого жанра;

4) на основании проведенного анализа литературоведческой традиции, сформулировать основные предположения о поэтике романа-монтажа и проверить их на основе анализа «вершинных» образцов жанра: романов Дж. Дос Пассоса «Манхэттен», А. Дёблина «Берлин, Александерплац», Б. Пильняка «Голый год» - с привлечением текстов других романов-монтажей;

5) после проведенного сопоставления дать окончательную характеристику инварианту жанра романа-монтажа, описав его «внутреннюю меру».

Научная новизна исследования связана с тем, что в нем впервые поставлена проблема инварианта жанра романа-монтажа (определения его «внутренней меры»). Не только в западном, но и в отечественном

литературоведении понятие внутренней меры для характеристики разновидностей романа как неканонического жанра широко не используется. Понятие же инварианта более распространено, но при изучении романа-монтажа и проблема инварианта этого жанра специально не ставится ни в западном, ни в отечественном литературоведении. Также в работе раскрывается то, в чем состоит кинематографичность романа-монтажа и как она может переоцениваться в научной литературе.

Актуальность исследования, в котором реконструируется теоретическая модель жанра романа-монтажа, обусловлена тем, что природа жанра еще не охарактеризована систематически, в то время как термин «роман-монтаж» часто используется отечественными литературоведами, в немецких работах существует традиция его употребления, а конкретные романы-монтажи вызывают большой исследовательский интерес.

Степень разработанности темы. Немецкие литературоведы посвящают жанру романа-монтажа отдельные работы начиная с 1980-х гг. Они дают роману-монтажу подробную характеристику (работы О. Келлера, М. Прангеля, Ю. Петерсена, X. Кизеля), но не ставят проблему инварианта жанра и чаще подчеркивают общность романа-монтажа с модернистским историко-литературным контекстом и скорее изучают проявления характерных черт модернизма в романе-монтаже, чем выделяют специфические особенности романа-монтажа внутри модернистского романа.

Отечественные литературоведы многократно рассматривали конкретные образцы романа-монтажа в своих исследованиях: в контексте поэтики их создателей (Н.С. Павлова, В.П. Скобелев, JI.H. Анпилова, В.В. Котелевская, И.И. Профатило, JI.C. Кислова), соотношения литературы и кино (М.Е. Сальцина), с точки зрения парадигм художественности (Н.С. Лейтес, В.И. Бернацкая, A.M. Фурсенко, JI.H. Анпилова), нарративной техники монтажа (A.M. Зверев), мифопоэтики (И.И. Профатило, Л.С. Кислова, В.В. Котелевская). Рассматриваются они и с точки зрения их жанровой природы (А.З. Лежнев, Л.Н. Анпилова, О.М. Кагирова). Но термин «роман-монтаж» при этом используется редко или не используется вовсе: исключения составляют работы Н.Д. Тамарченко и Н.Т. Рымаря , в которых, кроме того, есть предпосылки для характеристики инварианта жанра3. В то же самое время отечественные литературоведы часто

2 Тамарченко Н.Д. «Голый год» Б. Пильняка как художественное целое // Борис Пильняк. Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. -Коломна, 1991. - С. 16 - 26. Вып. 1. Рымаръ Н.Т. Роман XX века // Литературоведческие термины: Материалы к словарю / ред.-сост. Г.В. Краснов. -Коломна: Коломенский пединститут, 1999. - Вып. 2. - С. 64.

3 Разграничение трех типов романа XX в. Н.Т. Рымарем дает представление о том, как можно отделить некоторые романы-монтажи от романов с монтажной техникой в

определяют этим термином жанровую природу интересующих нас романов, не проясняя его суть.

Из работ, посвященных поэтике романа-монтажа, компаративный аспект исследования последовательно затрагивался в названных исследованиях Н.Д. Тамарченко и Н.Т. Рымаря. Однако нельзя не обратить внимание на те сравнительные исследования, авторы которых - вероятно, интуитивно - сближали именно (преимущественно) романы-монтажи: это работы К. Комар о «мультилинейном» романе («Манхэттен» Дос Пассоса, «Берлин, Александерплац» Дёблина, «Голуби в траве» Кёппена, «Когда я умирала» Фолкнера), К. Льюис о репрезентации социального пространства в романе на примере романов Дос Пассоса «Манхэттен», Дёблина «Берлин, Александерплац» и Пильняка «Голый год», В.В. Котелевской о сближении романов Дос Пассоса «Манхэттен» и Дёблина «Берлин, Александерплац» с точки зрения их мифологического подтекста.

Методологическими и теоретическими основаниями исследования служат работы по теории жанра и по теории романа М.М. Бахтина, в которых жанр рассматривается как трехмерная структура, а роман - как неканонический жанр4. Рассматривая роман-монтаж в этом качестве, мы пользуемся понятием «внутренней меры», которое употребляется для характеристики инварианта русского классического романа XIX в. Н.Д. Тамарченко5 и других разновидностей жанра романа некоторыми отечественными исследователями (В.Б. Зусевой-Озкан, О.О. Рогинской). Мы также опираемся на работы ВЛ. Проппа, О.М. Фрейденберг и М.М. Бахтина, в которых проводится анализ инварианта. Помимо классических исследований инвариантов сюжета и сюжетных схем, принимаются во внимание работы, в которых охарактеризованы инварианты конкретных разновидностей романа как трехмерного целого (например, работы В.Я. Малкиной, Е.Ю. Козьминой). При изучении повествовательных особенностей романов мы обращаемся к отечественным традициям нарратологического анализа и к подходам

контексте модернизма: исследователь выделяет роман-монтаж (роман с «авторским сюжетом»), роман, в котором повествование строится только на точке зрения героя, и «поэтологический» роман. Очевидно, что в последнем случае имеется в виду метароман, который не ограничивается рамками модернизма или XX в.; см. монографию: Зусева-Озкан В.Б. Поэтика метаромана / Зусева-Озкан В.Б. - М.: РГГУ, 2012. Тем не менее, в нашей работе осмысливается классификация Н.Т. Рымаря, в которой такой роман с монтажной техникой, как «Назову себя Гантенбайн» М. Фриша, отнесен к «поэтологическому» роману, а романы У. Фолкнера - к романам, строящимся наточке зрения героя.

4 Бахтин М.М. Роман, как литературный жанр // Собрание сочинений. Т. 3: Теория романа (1930 - 1961 гг.) - М.: Языки славянских культур, 2012. - С. 608 - 643.

Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX в. Проблемы поэтики и типологии жанра / Тамарченко Н.Д. - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1997.

мировой нарратологии (Б.А. Успенский, Ю.М. Лотман, В.И. Тюпа; Ж. Женетт, С. Четмэн, В. Шмид, Ф. Штанцель).

Положения, выносимые на защиту:

1. Влияние кинематографа на развитие жанра романа-монтажа нельзя переоценивать. В кинематографе монтажная техника - средство рассказывания истории, то есть создания нарративности. Перенесенное на почву других видов искусств, понятие монтажа постепенно меняет коннотацию: именно в литературном монтаже модернистского романа отражается ощущение царящего в реальности хаоса, абсурдности бытия. Это специфически литературная анарративная монтажная техника. В нарративной стороне монтажа отражаются приемы, подобные приемам киномонтажа (параллельный, линейный монтаж), но и в этом случае возникают специфически литературные средства создания целостности (например, закономерности в расположении эпизодов). Роман-монтаж только отчасти принадлежит «кинематографичной прозе» — хотя его создателей, безусловно, мог вдохновлять кинематографический опыт.

2. Роман-монтаж и роман с монтажной техникой - не синонимичные понятия. Роман-монтаж обладает инвариантной структурой, основные характеристики которой следующие:

2.1. Субъектпо-речевая структура:

Роль повествователя в романе - двойственная. Его кругозор то максимально сужается (звучит голос современника героев), то расширяется, и повествователь становится всеведущим. Двойственна и функция речи и точки зрения героя, которые контаминируются с речью и точками зрения других героев, персонажей, повествователя и в то же время выделяются среди них (например, количественное выделение внутренних монологов и потоков сознания героя).

2.2. «Рассказанное» событие:

1) Анарративность монтажа в романе-монтаже, объясняемая функцией монтажной техники как неклассического художественного языка, диалектически восполняется нарративностью: существует строгая закономерность в построении эпизодов.

2) Анализ пространственно-временных особенностей и мотивов позволяет увидеть, как связываются внешне почти несоотносимые события с участием героев и с участием персонажей (в том числе однократным). Мир моделируется как хаос на историческом пространственно-временном уровне. Мифический же уровень - это философско-мифологический подтекст, в котором представлен мир в кризисный момент его развития и авторская интерпретация возможного выхода из этого кризиса. Этот подтекст соотносится с индивидуально-авторской системой мотивов в романе и обусловливает связь событий сюжетной линии героя / героев и сюжетных линий персонажей (и связь между событиями с участием последних).

3) Двойственность роли героя также принципиальна: с одной стороны, он выделен среди других персонажей, с другой стороны, он один из многих, о ком могла бы вестись речь. Это связано не с падением ценности жизни отдельного человека, сколько, напротив, с принципиальной невозможностью ее измерить по какой-либо шкале. Выделяются две ценностные установки героя: на индивидуалистический путь и на единение с другими людьми — и авторская позиция чаще сближается со второй.

2.3. Граница между миром автора п читателя и миром героя:

1) Мир героя и мир автора, с одной стороны, принципиально смыкаются, о чем свидетельствуют, в частности, документально-репортажные вставки; в романе изображается кризисная эпоха, современная его автору. С другой стороны, эпоха, изображенная в романе, становится частным воплощением той философско-мифологической модели мира, которую воссоздает автор, что разводит мир автора и мир героя. Читателю же это позволяет идентифицировать себя не с представителем конкретной исторической эпохи, а с ролью человека, живущего в период ценностного кризиса.

2) Читатель романа-монтажа также оказывается в двойственном положении: ему дается право самому интерпретировать хаос событий и «повествовательный хаос» — и он же постигает авторскую философию, обращая внимание на закономерности в построении сюжета и распознавая его философско-мифологический подтекст.

3) Мы предполагаем, что в двойственности, которая проявляется на всех уровнях структуры художественного целого романа-монтажа и определяет его внутреннюю меру, состоит суть жанра как модернистского, с одной стороны, но опосредующего опыт классического реализма XIX в., с другой. Так, очень показателен вывод Н.Д. Тамарченко о романе-монтаже «Голый год»: его смысловые итоги связывают роман, модернистский по форме, с традициями русской классики XIX в., поскольку рубеж эпох - период не только хаоса, но и поиска новых основ для единства мира.

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в преподавании вузовских курсов по теории литературы, истории зарубежной и отечественной литературы, а также при разработке спецкурсов по литературе XX в.

Исследование прошло апробацию в форме докладов на ежегодной международной конференции «Белые чтения», проводимой Институтом филологии и истории Российского государственного гуманитарного университета (2010, 2011, 2012 гг.) и на второй международной конференции Европейского нарратологического сообщества «Working with

Stories: Narrative as a Meeting Place for Theory, Analysis and Practice». Положения работы обсуждались на специальном семинаре Н.Д. Тамарченко.

Структуру диссертации составляют введение, три главы, заключение и список источников и научной литературы. Роман «Манхэттен» анализуется в работе первым, во второй главе, а затем с ним сопоставляются романы Дёблина и Пильняка, рассматриваемые в третьей главе. Это связано с тем, что «Манхэттен» был создан раньше других западных романов-монтажей, некоторые из них были своего рода ответом на него. «Голый год» написан раньше всех остальных романов-монтажей, но в силу и большего количества зарубежных образцов жанра, и большего количества работ, посвященных специфике их структуры, мы завершаем им анализ романов. Это позволяет приобщить «Голый год» к уже существующим тенденциям в анализе образцов романа-монтажа.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обозначается круг рассматриваемых в диссертации проблем, объясняется, в чем состоят актуальность и научная новизна исследования, конкретизируются художественный материал и теоретико-методологическая основа. Формулируются цель и задачи исследования.

Первая глава диссертации - «Роман-монтаж как предмет исследования: проблема инвариантной жанровой структуры». В первом параграфе «Роман-монтаж в контексте историко-литературных исследований» описываются несколько тенденций рассмотрения романа-монтажа и его образцов в историко-литературном контексте. Эти тенденции объединены тем, что, как правило, при таком рассмотрении используется интегрирующий подход. Как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях образцы романа-монтажа изучаются в рамках разных парадигм и субпарадигм художественности. Так, немецкие литературоведы уделяют внимание роману-монтажу как наиболее характерному образцу модернистского романа: роман-монтаж как «эпос модерна» рассматривает О. Келлер, М. Прангель изучает роман-монтаж в свете деперсонализации и кризиса рациональности. X. Кизель сопоставляет в контексте модернизма эпический, драматический и лирический типы монтажа: в романе А. Дёблина «Берлин, Александерплац», драматических произведениях Б. Брехта, лирической поэзии Г. Бенна. Наряду с историко-литературным контекстом, роман-монтаж также интегрируется в философский, в том числе может рассматриваться в свете философии существования самого Дёблина.

В отечественной историко-литературной традиции образцы жанра изучаются в контексте наследия реалистической парадигмы художественности и натурализма; в контексте «новой деловитости»;

экспрессионизма; орнаментальной прозы. Это позволяет распознать отдельные черты инварианта, но не природу жанра в целом. Из историко-литературных исследований, которые также проливают свет на инвариант изучаемого жанра, мы выделяем исследование романа XX в. Н.Т. Рымарем, которое рассматривается в параграфе об отечественном опыте изучения романа-монтажа.

Во втором параграфе «Монтаж как основная нарративная техника в исследуемом жанре» анализируются роль воздействия кинематографа на природу жанра и истоки литературной монтажной техники в романе-монтаже. Доказывается, что в отношении романа-монтажа речь скорее может идти об обновлении некоторых отдельных приемов под воздействием кинематографа, чем об адаптации литературой кинематографического монтажа.

В концепции С.М. Эйзенштейна принцип монтажа - это столкновение двух поставленных рядом фрагментов, соединяющихся в принциально новое представление. Эйзенштейн видел монтажный принцип организации художественного целого не только в кино, но и в других видах искусствах. В более поздних гуманитарных исследованиях термин обретает новую коннотацию: используемый в других видах искусства, в частности, в литературе, монтаж прежде всего ассоциируется с раздробленностью, фрагментарностью (как, например, отмечает В.Е. Хализев). Поэтому нам представляется, что природа монтажа в романе-монтаже не столько связана с расцветом кинематографа, сколько обусловлена исторически: монтаж в литературе XX в. отражает кризис эпохи гуманизма, невозможность целостного восприятия мира (и построения целостного художественного мира). Поэтому основная проблема, которая ставится и решается в следующих параграфах, - это отграничение романа-монтажа от романов с модернистской монтажной техникой.

В исследованиях образцов романа-монтажа может акцентироваться как раздробленность его повествовательной техники, так и внутренняя целостность произведений. В 1ретьем параграфе «Роман-монтаж и смежные с ним жанры» мы обращаем внимание и на случаи отнесения образцов романа-монтажа к другим жанрам: при этом исследователи могут анализировать не только раздробленность интересующих нас романов, но и целостность, и даже их взаимодополнительность. Кроме того, сопоставление образцов романов-монтажей, даже в целях раскрытия их иной жанровой природы, может прояснить природу инварианта жанра.

В подпараграфе 3.1. «Кинематографический роман» рассматриваются случаи отнесения романа-монтажа к жанру кинематографического романа. Подчеркивается размытый характер термина как в западной, так и в отечественной традициях употребления. В отечественном литературоведении существуют прецеденты, когда образцы романа-монтажа относят к кинематографическому роману, и при этом

жанровая природа кинематографического романа фактически сближается с природой романа-монтажа. Представляется целесообразным рассматривать не вполне ясный феномен кинематографического романа в контексте кинематографичной прозы и, таким образом, отграничить жанры друг от друга. В кинематографичном романе монтажная техника ориентирована на создающий нарративность язык кино и может анализироваться с помощью адаптированной кинематографической терминологии (как это делает И.А. Мартьянова). В романе-монтаже монтажная техника, с одной стороны, анарративна, с другой, и ее нарративная сторона связана не только с приемами повествовательного монтажа, подобного кино (параллельный, последовательный), но и со специфически литературными средствами (расположение эпизодов). Поэтому жанры лишь частично совпадают в своих характеристиках.

В подпараграфе 3.2. «Особенности пространства как критерий жанровой характеристики» обращается внимание на то, как, во многом интуитивно, именно ромапы-монтажи сближаются друг с другом в аспекте пространственной организации их художественного мира.

Преимущественно речь идет об исследованиях образцов романа-монтажа как примеров романа о большом городе («Манхэттен» Дос Пассоса, «Берлин, Александерплац» Дёблина, «Голуби в траве» В. Кёппена). Безусловно, часто имеется в виду не жанр, а тематика, и образцы романов-монтажей вписываются в контекст модернистской или натуралистической традиций, что расширяет жанровые границы. Так же часто критики акцентируют внимание на изображенном хаосе городской жизни, а не на внутреннем единстве романов. В числе концепций романов о большом городе обращает на себя внимание термин Б. Гелфант «синоптический роман», которым она обозначает роман Дос Пассоса: в таком романе город становится героем - враждебным по отношению к населяющим его персонажам. Исследовательница анализирует символику, указывающую на изначальную порочность жизни города.

В подпараграфе 3.3. «Американская литературоведческая традиция: роман-трагедия и мультилинейный роман» рассматривается подход Т. Циолковски к роману Дёблина как к роману-трагедии и, более подробно, анализируется книга «Порядок и хаос. Дос Пассос, Дёблин, Фолкнер и Кёппен» К. Комар, в которой также сопоставляются характерные образцы жанра романа-монтажа как примеры так называемого мультилинейиогоромана (в том числе «Манхэттен», «Берлин, Александерплац», «Голуби в траве»). Исследовательница поясняет, что, отказываясь от фигуры всеведущего повествователя, автор избирает иные художественные средства, благодаря которым можно говорить о «порядке» в художественной структуре романов. Хаос же присущ жизни как предмету изображения в мультилинейном романе. Таким образом, исследовательница акцентирует внимание на закономерностях в

расположении эпизодов и сходстве деталей, то есть анализирует целостность романов. Из работы явствует, что стилистическое начало в романах также хаотично (и это восполняется обнаруживаемыми закономерностями), но акцент внимания — на многолинейном сюжете, а не на взаимодополнительности нарративности и анарративности.

В подпараграфе 3.4. «Роман-монтаж в немецком литературоведении» анализируются подходы немецких исследователей к жанру романа-монтажа. Сам термин (Montageroman) зарождается именно в немецкой традиции. Особенностью немецких исследований является то, что в них накоплен огромный опыт анализа образцов жанра романа-монтажа, но сама проблема жанра ставится гораздо реже, и при ее постановке речь скорее идет о повествовательных особенностях, а не о художественном целом. Так, например, в исследовании Ю. Петерсена «Немецкий роман эпохи модерна», фактически, анализируются модернистские романы с монтажной техникой, а не романы-монтажи.

Термин «роман-монтаж» чаще всего применяется к роману А. Дёблина «Берлин, Александерплац» — но, чтобы выявить инвариант жанра, необходим компаративный аспект исследования, который в немецких работах не очень популярен. С другой стороны, и при рассмотрении только одного романа Дёблина как романа-монтажа может проливаться свет на природу жанрового инварианта, как происходит в исследовании X. Кизеля «История литературного модерна». Оно содержит наблюдения о двойственности в структуре романа, а двойственность, как доказывается в нашей работе, вообще характеризует инвариант романа-монтажа. X. Кизель пишет о роли двойного заглавия (указывающего на взаимодополнительность нарративности и анарративности в романе) и о двух пластах повествования — истории человеческой жизни и аллегорическом подтексте.

В четвертом параграфе «Отечественный опыт исследования жанра романа-монтажа» характеризуются основные отечественные подходы к проблеме жанра образцов романа-монтажа. Подчеркивается редкость употребления термина «роман-монтаж» для характеристики жанровой природы романов даже в тех случаях, когда дается широкий обзор традиции жанрового анализа. Так, показательно не то, что в более поздних исследованиях жанра романа Б. Пильняка исследователи не ссылаются на статью Н.Д. Тамарченко «"Голый год" Б. Пильняка как художественное целое» (1991), в которой роман получает жанровую характеристику романа-монтажа и намечаются пути анализа его инварианта, — а то, что в исследовании, где перечисляются соотносимые с поэтикой романа жанры, статья приводится как пример раскрытия организации художественного целого - но жанровая характеристика его остается незамеченной. Это тем более интересно, что есть и противоположный пример - В.П. Скобелев, анализируя роман «Голый год», акцентирует внимание именно на его

характеристике как романа-монтажа, цитируя указанную выше статью.

Концепция Н.Т. Рымаря, сформулированная, в частности, в указанной выше статье «Роман XX в.», становится еще одной, где намечается инвариант романа-монтажа. Н.Т. Рымарь не ставит прямо своей целью разграничить несколько жанров — разновидностей романа XX в., но фактически он делает именно это, говоря о поиске новой художественной целостности в ситуации кризиса традиционных ценностей и «авторства». В этом поиске роман обретаег три основные формы: «поэтологический» роман, роман, который целиком строится на точке зрения героя, и роман, организующее начало которого - «авторский сюжет», «концептуальная организация разнородных фрагментов текста». Третий тип - это, очевидно, роман-монтаж, о котором говорится в той же статье — он смонтирован из разнородных фрагментов, и смысл его открывается в пространстве композиции.

Разнородные фрагменты текста организуются композиционно; композиционные закономерности связаны с возникновением «авторского сюжета». Логика событий в таком сюжете - не фабульная, она связана с «движением авторской мысли». Читателю это движение авторской мысли задает ориентир - и одновременно читатель сам интерпретирует, «собирает» произведение, поскольку монтажные стыки и склейки не могут предполагать только одну трактовку. Авторская воля, таким образом, с одной стороны, доминирует, а с другой — самоустраняется. Можно сделать вывод, что Н.Т. Рымарь пишет не только о фрагментарности и не только о целостности романа-монтажа, но о том, как они уравновешивают друг друга, причем обращается к разным сторонам художественного целого жанра, а это дает предпосылки для характеристики его внутренней меры. Кроме того, эти разные стороны художественного целого показаны в их взаимосвязи.

Пятый параграф «Инвариант романа-монтажа: основа исследования и проблемные вопросы» делится на два подпараграфа: подпараграф 5.1. «Теоретико-методологические основания работы» и подпараграф 5.2. «Роман-монтаж и роман с монтажной техникой».

В подпараграфе 5.1 дается представление о теоретической и методологической основах исследования. Характеризуется традиция разграничения канонических и неканонических жанров, подход М.М. Бахтина к роману как неканоническому жанру и трехмерному художественному целому "и его использование в работах Н.Д. Тамарченко: употребление понятия «внутренней меры» для характеристики полярных особенностей каждого из трех аспектов художественного целого романа. Учитывается подход к жанру романа Н.Т. Рымаря. Помимо исследований инвариантов конкретных разновидностей романа как трехмерного целого (В.Я. Малкиной, В.Б. Зусевой-Озкан, ЕЛО. Козьминой), мы ориентируемся на классические работы, в которых изучается инвариант сюжета и

сюжетных схем (В.Я. Проппа, О.М. Фрейденберг).

При анализе повествовательных особенностей понятия мы обращаемся к подходам Ж. Женетта, Б.А. Успенского, В.И. Тюпы, В. Шмида. Концепция кинематографичной прозы И.А. Мартьяновой используется при адаптации языка кино к языку литературы. Выделяя такую коннотацию монтажа в литературе, как прерывистость изображения, раздробленность, мы опираемся на понимание литературной монтажной техники В.Е. Хализевым.

В подпараграфе 5.2 формулируются основные предположения о поэтике жанра романа-монтажа. Большую роль играет понимание сложной природы монтажа в исследуемом жанре. Если в кинематографе техника монтажа - средство создания нарративности, то в романе-монтаже эта техника — и средство создания анарративности (специфически литературное), и средство создания нарративности, уподобляемое киномонтажу, и способ создания нарративности опять же только литературными средствами (закономерности расположения эпизодов). Таким образом, речевую структуру романа отличает взаимодополнительность раздробленности и целостности; связь событий в романе-монтаже абсурдна, лишена логики — и в то же время объясняется «авторским сюжетом»; читатель становится главным интепретатором событий романа - и, с другой стороны, ему предлагается авторское осмысление художественной действительности. Автор же, с одной стороны, современник событий, изображенная реальность близка к его реальности - и в то же время, осмысляя и интерпретируя ее хаос, он дистанцируется от изображенного мира.

На основании этого разграничиваются роман с монтажной техникой и роман-монтаж. Монтаж в романе может уподобляться кинематографическому, а этим роман-монтаж не исчерпывается. Он может характеризоваться анарративностью - но роман-монтаж определяется не ею, а тем, что она восполняется нарративностью, связанной с жесткой волей «концепированного автора», которая «цементирует» произведение монтажными закономерностями в устройстве текста.

Вторая глава - «Роман Дж. Дос Пассоса "Манхэттен" как роман-монтаж». В первом параграфе «Исследователи о раздробленности и целостности в романе» анализируются основные взгляды исследователей на то, как организован художественный мир романа и его язык.

Сопоставляются три позиции. Исследователи, придерживающиеся первой, обычно акцентируют внимание на раздробленности в структуре романа. Так, в книге И. Колли подчеркивается бессистемный характер взаимодействия персонажей: «броуновское движение». Вторая позиция -это взгляд на роман как структуру, которой свойственна не только внутренняя целостность, но и жесткая организация повествования, чреватая неполнотой характеров персонажей в романе: так, как отмечает

A.M. Зверев, героям романа тесно в авторских состыковках планов.

Отметим, что в обоих случаях не рассматривается взаимодополнительность раздробленности в структуре романа и его целостности, а каждый феномен анализируется по отдельности. Третья позиция — синтез таких подходов. Роман Дос Пассоса сопоставляется с романом Дёблина, чаще всего в исследовательской литературе именуемым романом-монтажом, но сам по себе редко относим к этому жанру. Поэтому, говоря о синтезе подходов, мы не имеем в виду описание его как трехаспектного художественного целого или как романа-монтажа, поскольку, видимо, таких попыток не предпринималось; мы имеем в виду те случаи, когда роман «Манхэттен» увиден как единство целостности и раздробленности.

Это, в частности, наблюдения К. Комар: фиксируя ослабевшую роль аукториального повествователя, она обращает внимание на повторы, структурирующие произведение: повторяются детали, мотивы. Ею прослеживаются закономерности в расположении эпизодов. Выводы исследовательницы учитываются нами в собственном анализе, который представлен вторым, третьим и четвертым параграфами главы.

Во втором параграфе «Субъсктно-рсчевая структура романа» обозначаются основные особенности речи повествователя и героя. Повествователь в романе, с одной стороны, сохраняет черты аукториального нарратора, с другой, стремится к самоустранению (передавая свои функции речи героя). Среди характеристик повествователя как аукториального - наличие оценочных комментариев, характеристик внутреннего состояния персонажей. Но в романе также происходит слияние голосов повествователя и героя: голос повествователя переходит в голос героя в тех случаях, когда требуется сообщить о мыслях и чувствах последнего («остранение» функции аукториального повествователя, по выражению В.В. Котелевской).

В третьем параграфе «Особенности "рассказанного" события» анализируется пространственно-временная и сюжетная структура романа.

В подпараграфе 3.1. «Параллельное развитие сюжетных линий» характеризуется параллельное и одновременное развитие сюжетных линий, способствующее целостности сюжета. Предварительно отмечается, чем же мотивируется его раздробленность: в романе шесть героев, персонажей, которые встречаются хотя бы в двух эпизодах - сорок один, упомянутых один раз за повествование — более пятидесяти. Сюжетные линии, связанные с героями, начинаются в разное время; связанные с персонажами второго типа - могут распространяться на одну часть или главу; эпизодов, в которых фигурируют только персонажи третьего типа, одиннадцать (из общего количества — ста сорока пяти). Такое количество персонажей и соотносимых с ними сюжетных линий, а также наличие внешне не связанных с остальным текстом романа эпизодов, безусловно,

вносит вклад в раздробленность сюжета романа.

С другой стороны, можно отметить сходства в развитии сюжетных линий героев. Это как раз та нарративная сторона монтажа, которая сближает монтаж в литературе и в кино и позволяет A.M. Звереву говорить о «полифонном монтаже» в романе. Так, в первой части возникают параллели в развитии судеб героев Джимми и Эллен. В следующих эпизодах их сюжетные линии начинают пересекаться и наконец сливаются, чтобы затем снова разойтись. Крахом самого искреннего чувства в жизни Эллен (любви к Стэну) открыватся ряд финальных, апокалиптических, параллелей в жизни героев.

В этом же подпараграфе обращается внимание на наличие сюжетных линий или эпизодов, которые уточняют сюжетную линию героя или показывают ее альтернативное развитие (мотив двойничества).

В подпараграфе 3.2. «Пространственно-временные особенпостн и мотивы. Характеристика сюжета романа» обращается внимание на то, что в романе совмещены два пространственно-временных плана: исторический и мифический. Мифологический подтекст романа воплощен в двух видах хронотопа: хронотопе «проклятого города», наследника Вавилона и Ниневии, с которым связана кумулятивная сюжетная схема (собы тия, происходящие в рамках города, являют собой накопление бед и ipexoB Манхэттена), - и хронотопах героев, пересекающих границу Манхэттена, - с ними связана циклическая сюжетная схема.

С кумулятивной схемой романа соотносится ряд мотивов, обозначающих греховность и обреченность города и его жителей: мотивы болезни, несчастного случая, смерти, аборта и отказа от материнства, беспомощности перед Нью-Йорком (символом которого становится небоскреб). С ней соотносятся и мотивы, отсылающие нас к Библии: мотив наследования древним городам (Вавилону и Ниневии), апокалиптический мотив пожара, апокалиптический мотив Вавилонской блудницы.

Страх выделяется нами как отдельный мотив, который входит в обе сюжетные схемы. Циклическая сюжетная схема образуется благодаря сочетанию четырех мотивов: страха, успеха или отказа от него, пересечения границы Манхэттена, спасения или гибели — и это сочетание соотносится только с сюжетной линии Джимми Хёрфа (сюжетной параллелью - мотив двойничества — также является линия Конго). Все остальные мотивные сочетания в сюжетных линиях героев связаны с накоплением грехов Нью-Йорка.

Мотив спасения ассоциируется с Джимми благодаря особому расположению эпизодов. Сюжетная линия Джимми проясняется линиями Конго и Бада Корпнинга. Сопоставление сюжетной линии героя со второй из названных позволяет предположить, что Бад выступает заместительной жертвой городу.

Четвертый параграф - «Выводы из анализа романа.

Характеристика границы между изображенным миром и действительностью автора и читателя».

Анализ романа позволяет дополнительно выявить закономерности в расположении эпизодов, которые, вместе с «полифонным монтажом», компенсируют раздробленность в сюжете романа. Такая же взаимодополнителыюсть обнаруживается в речевой структуре романа. Предполагается, что сюжетная целостность мотивируется авторским мифологическим подтекстом. Близость авторской позиции, автобиографичность героя, в целом свойственные романам Дос Пассоса, отличают Джимми. Он делает ценностный выбор, но, как герой-индивидуалист, обречен (если интерпретировать его уход из города как поражение).

Исторические время и пространство, безусловно, наиболее тесно смыкаются с реальностью автора, а автор и герой становятся современниками; мифологический подтекст дистанцирует автора от героя. Читатель примеряет на себя роль героя — Джимми, перед которым стоит проблема нравственного выбора.

Третья глава — «Раздробленность и целостность в романах-монтажах А. Дёблина "Берлин, Александерплац" и Б. Пильняка "Голый год"».

В первом параграфе «Целостность романа "Берлин, Александерплац" в контексте существующих литературоведческих подходов» рассматриваются основные подходы к роману Дёблина, ставшему объектом многочисленных литературоведческих наблюдений. В первых немецких рецензиях на роман обозначились следующие тенденции: в романе видели не новую форму, а кризис старой; новая форма прежде всего связывалась с тематикой романа - жизнью большого города; монтаж в романе рассматривался с точки зрения его связи с поэтикой кино; наметились пути сопоставления романа с «Манхэттеном» Дос Пассоса.

Первая тенденция полностью уступает место противоположному осмыслению романа Дёблина в контексте литературы модернизма как наиболее яркого примера модернистского романа. Именно немецкими исследователями начинает использоваться термин «роман-монтаж» (Montageroman) - в отношении романа Дёблина. Структуре романа Дёблина посвящен ряд подробных немецких исследований (О. Келлера, X. Иэнера, К. Дунца), в особенности анарративной стороне монтажа. В то же время роман скорее интегрируется в контекст модернизма, а не выделяется внутри него, кроме того, «роман-монтаж» и «Берлин, Александерплац» в некоторых работах становятся синонимами. Наконец, если «Берлин, Александерплац» сопоставляется с другими романами, то, как правило, только с немецкими, компаративный аспект исследования чаще всего не затрагивается.

Целостность романа рассматривают американские литературоведы Т. Циолковски и К. Комар. Т. Циолковски видит целостность романа в жанровой структуре романа-трагедии. Анализ К. Комар, как и в случае с романом Дос Пассоса, отличается особой тщательностью, и все наблюдения направлены на выявление закономерностей монтажной структуры романа. Она настаивает на необходимости дополнить исследования тех критиков, которые, признавая, что структура играет в романе важную роль, удовлетворились тем, что восприняли форму романа как воплощение хаоса жизни города.

В отечественных исследованиях жанр помещается в историко-литературный контекст экспрессионизма, рассматриваются его повествовательные особенности. Мы обращаем внимание на статью «Роман А. Дёблина "Берлин - Александерплац" (К типологической характеристике жанровой формы)» Л.С. Тамарченко, в которой намечены черты инварианта романа: совмещение двух планов, социального и всемирно-исторического, роль прозрения героя как осознания причастности к жизни других. Даются предпосылки для разграничения романа с другими модернистскими романами.

Второй параграф - «Структура романа "Берлин, Александерплац"». Несмотря на то что роман Дёблина — это первое произведение, которое рассматривалось литературоведами как роман-монтаж, по характеру монтажа роман отличается и от рассмотренного во второй главе «Манхэттена», и от таких романов, как, например, «Улей» К. Селы или «Голуби в траве» В. Кёппена. Тем не менее, мы предполагаем, что все эти романы принадлежат к одному жанру, воплощая разные возможности его внутренней меры.

Подпараграф 2.1. «Речевая структура романа». Речевая структура романа «Берлин, Александерплац», как и романа «Манхэттен», строится на соотношении нарративных и анарративных элементов. Но роман-монтаж Дёблина, как уже отмечалось литературоведами, парадоксально совмещает в себе крайние варианты обеих тенденций: к принципиальной объективности и принципиальной необъективности нарратора (и автора).

Голос нарратора не доминирует над другими голосами, и, вероятно, весь роман может быть охарактеризован как двуголосое слово: в практически любом высказывании, приписанном повествователю, встречаются голоса двух субъектов (и сталкиваются разные точки зрения). В этом проявляется и хаотическое стилевое начало, и все то же «остранение» функции аукториального повествователя, сливающего свой голос с голосами героев и персонажей. Это еще более подчеркнуто тем, что внутренние монологи героев часто даются без кавычек и также воспринимаются как двуголосое слово. Внутренние монологи, поток сознания приписываются не только герою, но и любым персонажам. Речь героя здесь выделяется количественно и, кроме того, диалогами с

повествователем и близкими ему повествовательными инстанциями.

То, что роман Дёблина отличается разноречием, в понимании этого термина М.М. Бахтиным, отмечают и отечественные, и зарубежные исследователи, так, X. Кизель пишет, что роман «Берлин, Александерплац» иллюстрирует положения Бахтина о многоголосии в романе. С другой стороны, роман Дёблина характеризуется авторитарным словом нарратора, которое появляется в предисловиях к главам, в названиях главок, в отдельных фрагментах повествования. Это слово, восходящее к жанровым традициям притчи.

Подпараграф 2.2. «"Берлин, Александерплац" как роман-монтаж с центральной сюжетной линией». В романе «Манхэттен» четко, графически, выделяются эпизоды, и наибольшие когнитивные усилия читателя направлены на соотнесение их друг с другом, поскольку они связаны с большим количеством сюжетных линий. В романе «Берлин, Александерплац» сюжетная линия одна, и она включает в себя большинство эпизодов. Но от этого роман не становится менее анарративен. В отличие от романа «Манхэттен», в котором эпизодов с анонимными персонажами очень мало, или от романа «Улей», в котором они единичны, в романе «Берлин, Александерплац» их значительно больше. Графически они не отделяются от эпизодов, в которых участвует Франц Биберкопф. Это - иллюстрация положения Дёблина о принципиальной объективности нарратора, которая проявляется и в романе «Манхэттен», но с помощью других средств. Вне зависимости от того, интересует автора один герой и связанная с ним сюжетная линия или несколько героев, остается принципиальной невыделенность эпизодов, связанных с героем (героями): она создает «шум времени».

Подпараграф 2.3. «Границы художественного мира романа». Как и в случае с романом «Манхэттен», обращает на себя внимание то, что художественная реальность максимально приближена к миру автора (а Дёблин был сторонником документальности в повествовании). С другой стороны, она дистанцирована от него в силу мифологического подтекста романа. Наконец, нужно отметить, что, в отличие от романа «Манхэттен», герой не носит ярких автобиографических черт, напротив, он противопоставлен в своей манере поведения, профессии, воспитании и ценностных установках автору. Вероятно, это связано с тем же, что и внешнее неразграничение героев и персонажей в романе-монтаже: невозможно определить, какой человек «лучше» или «хуже», любой человек способен к саморазвитию.

Подпараграф 2.4. «Экранизация Р.В. Фассбиндера "Берлин, Алексапдерплац" и внутренняя мера романа-монтажа».

Экранизация романа Дёблина Р.В. Фассбиндера недаром сравнивается немецкими литературоведами с лекцией. В фильме тщательно сохранены все те особенности речи повествователя и героев, которые в принципе

можно сохранить в экранизации. Благодаря такому подходу режиссера отличия в речи героев романа и кинофильма позволяют увидеть особенности реализации жанровой модели романа-монтажа в романе Дёблина.

1) «Расщепление» двуголосого слова. Если двуголосое слово, слияние речи повествователя и персонажей, находится на одном полюсе речевой структуры романа-монтажа, то разграничение слова автора и слова героя, восходящее к традиционному повествованию, находится на другом. В кинофильме «двуголосое слово» сохранить практически невозможно, и в параграфе прослеживается, как «гибридные высказывания» романа актуализируются в речи героев кинофильма.

2) Герой в романе и фильме и связь с нарративными особенностями. Поскольку Франц Биберкопф произносит текст, принадлежавший слову авторитарного (и более образованного) нарратора, его образ интеллектуализуется: это библейские тексты, в частности, притча об Иове; «двуголосая» фраза из романа об Иерусалиме: «...И превращу Иерусалим в груду камней и жилище шакалов, и опустошу города Иудеи, чтобы никто в них не жил»; пророческие слова «Есть жнец, Смертью зовется он...». Рейнхольд становится еще более инфернальной личностью: слова Смерти приписываются (в том числе) ему. Нарративная структура фильма, фактически, является упрощенной нарративной структурой романа, и можно увидеть ее сходство с романом Дос Пассоса, в котором символы, использующиеся в речи повествователя и авторском тексте, вводятся в речь героя, а сам герой интеллектуально близок автору.

В третьем параграфе «Роман Б. Пильняка "Голый год": основные тенденции анализа» обозреваются анализы отечественного образца жанра романа-монтажа, появившегося ранее рассмотренных выше. Отечественные исследователи романа «Голый год» условно делятся на две группы: литературоведы, которые видят в романе только фрагментарность и, соответственно, оценивают в качестве полноценного художественного материала только фрагменты, а не весь текст романа, и исследователи, видящие в романе внутреннюю целостность. Роман «Голый год» критиковался за повествовательную раздробленность; характерно наблюдение Тынянова о романе как о «стилистической метели». В ряде современных исследований делается попытка определить жанр романа, тем самым объясняются законы его художественного целого (у Л.Н. Анпиловой - «симфонический роман»). Одна из важных работ - статья Н.Д. Тамарченко «"Голый год" Б. Пильняка как художественное целое», поскольку в ней рассматривается внутренняя целостность романа и он анализируется как роман-монтаж; описывается его взаимосвязь с русской классической традицией. В этом же параграфе описаны позиции зарубежных исследователей, позволяющие лучше охарактеризовать инвариант жанра (например, взгляд Г. Браунинга на двуплановость

времени в романе, П. Йенсена на большое количество и особую роль повторов в тексте).

Четвертый параграф - «Роман "Голый год" как роман-монтаж» -анализ структуры романа.

Подпараграф 4.1. «Субъекгно-речевая структура». Речь героев и их точка зрения, с одной стороны, принципиально акцентированы, с другой -смешаны с речью и точкой зрения нарратора. В целом же в «Голом годе» аукториальный нарратор устраняется в большей мере, чем в двух других рассмотренных романах. В параграфе обращается внимание на композиционную форму речи, которая могла бы быть приписана аукториальному повествователю, но выделяется тире - как будто принадлежит еще одной повествовательной инстанции, близкой повествователю, или является его монологом. Это одновременно способствует и раздробленности романа, и его целостности (если учитывать информативность фрагментов, приписанных этой инстанции).

Подпараграф 4.2. «Развитие сюжетных линий и закономерности в построении сюжета». Роман «Голый год» становится другим полюсом, к которому тяготеет поэтика жанра романа-монтажа в плане развития нескольких сюжетных линий, в сравнении с романом Дёблина. В нем нет ни одного героя, на котором было бы сконцентировано внимание повествователя так, как в «Берлин, Александерплац». Как и в романе «Манхэттен», в нем есть несколько сюжетных линий, связанных с определенными персонажами. Но взаимодействие между персонажами из разных эпизодов еще менее ощутимо, чем в «Манхэттене»: отдельно существуют эпизоды, связанные с товарищем Лайтисом и Оленькой Кунц, отдельно — эпизоды о Наталье и археологе Баудеке и отдельно — эпизоды о доме Ордыниных и о коммуне анархистов.

Нелогичность в построении сюжета романа отмечается в очень многих работах; мы обращаем внимание на закономерности устройства эпизодной структуры («зеркальное» расположение эпизодов и глав). Логика построения романа прослеживается и на уровне детализации: как частный случай, мы наблюдаем совпадение имен персонажей.

Подпараграф 4.3. «Пространство и время, сюжет. Проблема героя».

Название романа акцентирует внимание на семантике времени. Время в романе, с одной стороны, историческое, с другой стороны, мифическое, вечное. Приобщение к вечному временному пласту достигается героями, с которыми связан циклический сюжет в романе: Глебом Ордыниным и Андреем Волковичем (в их сюжетной линии стадии преображения нет); Архиповым, Натальей. С кумулятивной схемой связаны в первую очередь Оленька Кунц, товарищ Лайтис, Ордынины.

Кумулятивный сюжет вбирает в себя все те события, которые ведут к катастрофе (мотивы смерти, болезни, голода, пожара, наследования древним цивилизациям). Кумулятивную схему образуют, фактически, те

же мотивы греховности и бед, что и в романе «Манхэттен». Героев и циклический сюжет можно выделить, во-первых, по частотности связанных с героями эпизодов, во-вторых, по расположению этих эпизодов в сюжетном целом.

В подпараграфе 4.4. «Граница между миром героя и миром автора и читателя» проводится мысль о том, что автор, ставя героев перед нравственным выбором, также ставит перед выбором читателя. Благодаря авторскому философскому подтексту, в романе можно проследить традиции русского реалистического романа XIX в., для которого были актуальны вопросы ценностных ориентиров. Нарратор (или близкая ему нарративная инстанция) прямо обращает к читателю вопрос о том, могли ли нравственно поменяться герои романа Андрей Волкович или Глеб Ордынин(«Вопросодин,-по-достоевски,- вопроси к»).

В заключении подводятся итоги исследования, дается окончательная характеристика инварианту романа-монтажа (содержащаяся в положениях, выносимых на защиту). Намечаются перспективы исследования.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Статья, опубликованная в издании, рекомендованном ВАК:

1. Роман Джона Дос Пассоса «Манхэтген»: формы монтажа и художественное целое // Вестник РГТУ. Серия «Филологические науки. Литературоведение и фольклористика». - 2011. — № 7. - С. 41-58.

Другие публикации:

1. Жанр романа-монтажа в литературоведении // Новый филологический вестник. - 2010. - № 4. — С. 15 - 22.

2. Montage Techniques in the Novel Berlin Alexanderplatz by A. Dôblin and the Film Berlin Alexanderplatz (the Director - R. W. Fassbinder) // Working with Stories. Narrative as a Meeting Place for Theory, Analysis and Practice: Proceedings from the 2nd ENN Conférence / Изд. подг. Европейским нарратологическим сообществом (ENN). - Kolding 2011. - Режим доступа: http://www.narratology.net/sites/\vww.narratology.net/files/proceedings.pdf. -С. 54-61.

3. Техники монтажа в романе А. Дёблина «Берлин, Александрплац» и кинофильме «Берлин, Александрплац» Р.В. Фассбиндера: сравнительный анализ // Западная литература и современные арт-медиа - 1. Материалы научно-образовательного проекта. / Под ред. О.А. Джумайло, В.В. Котелевской. - Ростов-на-Дону: Foundation, 2011. — С. 31 - 39.

4. Раздробленность и целостность в композиции эпизодов и сюжете романа Д. Дос Пассоса «Манхэтген» // Новый филологический вестник. -2012,-№2.-С. 42-53.

Подписано в печать: 14.01.2013

Заказ № 8057 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11 -й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Драч, Инна Геннадьевна

Введение.

Глава 1. Роман-монтаж как предмет исследования: проблема инвариантной жанровой структуры.

§ 1. Роман-монтаж в контексте историко-литературных исследований.

§ 2. Монтаж как основная нарративная техника в исследуемом жанре.

§ 3. Роман-монтаж и смежные с ним жанры.

3.1. Кинематографический роман.

3.2. Особенности пространства как критерий жанровой характеристики.

3.3. Американская литературоведческая традиция: роман-трагедия и мультилинейный роман.

3.4. Роман-монтаж в немецком литературоведении.

§ 4. Отечественный опыт исследования жанра романа-монтажа.

§ 5. Инвариант романа-монтажа: основа исследования и проблемные вопросы

5.1. Теоретико-методологические основания работы.

5.2. Роман-монтаж и роман с монтажной техникой.

Глава 2. Роман Дж. Дос Пассоса «Манхэттен» как роман-монтаж.

§ 1. Исследователи о раздробленности и целостности в романе.

§ 2. Субъектно-речевая структура романа.

§ 3. Особенности «рассказанного» события.

3.1. Параллельное развитие сюжетных линий.

3.2. Пространственно-временные особенности и мотивы. Характеристика сюжета романа.

§ 4. Выводы из анализа романа. Характеристика границы между изображенным миром и действительностью автора и читателя.

Глава 3. Раздробленность и целостность в романах-монтажах А. Дёблина

Берлин, Александерплац» и Б. Пильняка «Голый год».

§ 1. Целостность романа «Берлин, Александерплац» в контексте существующих литературоведческих подходов.

§ 2. Структура романа «Берлин, Александерплац».

2.1. Речевая структура романа.

2.2. «Берлин, Александерплац» как роман-монтаж с центральной сюжетной линией.

2.3. Границы художественного мира романа.

2.4. Экранизация Р.В. Фассбиндера «Берлин, Александерплац» и внутренняя мера романа-монтажа.

§ 3. Роман Б. Пильняка «Голый год»: основные тенденции анализа.

§ 4. Роман «Голый год» как роман-монтаж.

4.1. Субъектно-речевая структура.

4.2. Развитие сюжетных линий и закономерности в построении сюжета

4.3. Пространство и время, сюжет. Проблема героя.

4.4. Граница между миром героя и миром автора и читателя.

Введение диссертации2013 год, автореферат по филологии, Драч, Инна Геннадьевна

Первые романы-монтажи появляются в 1920-е - 1930-е гг.: «Голый год» Б. Пильняка - в 1920 г., «Манхэттен» Дж. Дос Пассоса - в 1925 г., трилогия «США» («42-я параллель, «1919», «Большие деньги») Дж. Дос Пассоса - в 1930-х гг., «Берлин, Александерплац» А. Дёблина - в 1929 г., «Россия, кровью умытая» А. Весёлого - в 1932 г. «Вторая волна» романов-монтажей приходится на послевоенный период: «Голуби в траве» В. Кёппена - 1951 г., «Улей» К. Селы- 1951 г.

Произведения, относимые нами к жанру романа-монтажа, иследованы отечественными литературоведами во многих своих аспектах, однако сам жанр остается практически не изученным. Конкретные произведения, такие, как романы «Голый год», «Берлин, Александерплац», трилогия «США» и роман «Манхэттен» - предмет многочисленных литературоведческих анализов. Они рассматриваются с точки зрения художественных направлений (Н.С. Лейтес, В.И. Бернацкой, A.M. Фурсенко, JI.H. Анпиловой)1, в контексте поэтики их создателей (Н.С. Павловой, В.П. Скобелевым, JI.H. Анпиловой, В.В. Котелевской, И.И. Профатило, JI.C. Кисловой) , соотношения литературы и

1 Анпилова JI.H. Проза Б. Пильняка 20-х годов: поэтика художественной целостности. Диссертация . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002. Бернацкая В.И. Эксперимент в американской прозе 20-х гг. XX в. (У. Фолкнер, Д. Дос Пассос, Г. Стайн): диссертация . канд. филол. наук. М. 1976. Лейтес Н.С. Эволюция жанра романа в немецкой литературе 1918 - 1945 гг.: диссертация. канд. филол. наук. Пермь, 1972. Фурсенко A.M. Роман А. Дёблина «Берлин - Александерплац» и литературная ситуация в Германии кон. 20 - нач. 30-х гг. Новосибирск. 1989.

2 Кислова Я. Динамика художественной прозы Б. Пильняка: диссертация . канд. филол. наук. Тюмень, 1997. Котелевская В.В. Повествовательная структура романов А. Дёблина: диссертация . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2002. Павлова Н.С. Эпическое начало в романах Альфреда Дёблина // Дёблин А. Берлин Александрплац. М., 2011. С. 479-508. Профатило И.И. Художественный мир прозы Б. Пильняка, диссертация . канд. филол. наук. М., 2006. Скобелев В.П. Поэтика русского романа 1920-х - 1930-х гг. Самара, 2001. кино (М.Е. Сальциной)3, с точки зрения повествовательной техники монтажа4 (A.M. Зверевым), мифопоэтики (И.И. Профатило, JI.C. Кисловой, В.В. Котелевской5).

Рассматриваются они и с точки зрения их жанровой природы (JI.H. Анпилова, О.М. Кагирова, А.З. Лежнев)6, но термин «роман-монтаж» при этом используется редко или не используется вовсе: исключения составляют работы Н.Д. Тамарченко и Н.Т. Рымаря7. Но отечественные литературоведы часто им пользуются как базовым жанровым определением интересующих нас романов (в том числе в вышеперечисленных исследованиях романов в разнообразных о Q контекстах). Термин встречается в работах A.M. Зверева , В.П. Скобелева , В.В. Котелевской10 и др.

Из этой двойственной ситуации можно заключить, что, на самом деле, при кажущейся понятности термина, отсылающего нас к общности литературы и кино, заключающейся в технике монтажа, - ясного представления о природе жанра романа-монтажа в отечественном литературоведении нет. Глубоко исследованы его конкретные воплощения, в большей мере - «Голый год» Б.

Салъцина М.Е. Американский роман 1920-1930-х гг. Литература и мир кино (мотивы, сюжеты, художественные ходы, изобразительный язык): диссертация . канд. филол. наук. М., 2001.

4 Зверев A.M. Монтаж // Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. М., 2002. С. 517-520.

5 Котелевская В. В. Трансформация общего сюжета и мифологических моделей в романах А. Дёблина и Дж. Дос Пассоса // Филол. вестн. РГУ. 2000. № 2. С. 18-25.

6 Кагирова О.М. Принципы организации романного целого в творчестве Бориса Пильняка 1920-х годов: диссертация . канд. филол. наук. Ижевск, 2006. Лежнев А.З. Художественная литература революционного 10-летия //Лежнев А.З. О литературе. М., 1987.

7 Тамарченко Н.Д. «Голый год» Б. Пильняка как художественное целое // Борис Пильняк. Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. Коломна, 1991. С. 16-26. Рымарь Н.Т. Роман XX века // Литературоведческие термины: Материалы к словарю / ред.-сост. Г.В. Краснов. Коломна, 1999. Вып. 2. С. 63-67.

8 Зверев A.M. Американский роман 20-х -30-х годов. М., 1982. С. 179-188.

9 Скобелев В.П. Поэтика русского романа 1920-х - 1930-х годов. Очерки истории и теории жанра. Самара, 2001.

10 Котелевская В.В. Повествовательная структура романов А. Дёблина: диссертация. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2002.

Пильняка и «Берлин, Александерплац» А. Дёблина, в меньшей - «Манхэттен» Дж. Дос Пассоса. Они часто описываются термином «роман-монтаж». Но работы, в которых бы предпринимались попытки описать роман-монтаж как тип художественного целого, практически отсутствуют, а рецепция их последующей литературоведческой традицией носит очень выборочный характер.

Немецкие исследователи посвящают жанру романа-монтажа специальные работы начиная с 1980-х гг. Они дают роману-монтажу подробную характеристику (работы О. Келлера, М. Прангеля, Ю. Петерсена, X. Кизеля), но она не становится исчерпывающей. Проблема теоретической модели жанра в этих работах не ставится, а в некоторых работах по поэтике романа-монтажа существующий литературный прецедент становится фактически равным жанру, то есть теоретический конструкт оказывается неотделимым от самого произведения (например, в работе О. Келлера «Роман-монтаж Дёблина как эпос эпохи модерна»).

Если исследователи абстрагируются от одного романа, возникают хронологические описания произведений, принадлежащих к жанру романа-монтажа11. Но этот жанр всегда рассматривается в контексте модернизма. Роман.-монтаж, действительно, развивается в русле этой" художественной парадигмы. Но исследователи чаще подчеркивают общность романа-монтажа с историко-литературным контекстом, называют его «квинтэссенцией модернистского романа» и скорее изучают проявления наиболее характерных черт модернизма в романе-монтаже, чем выделяют его отличия от этого контекста, специфические особенности романа-монтажа внутри модернистского романа. Cm.: Petersen J. Der deutsche Roman der Moderne. Grundlegung - Typologie - Entwicklung. Stuttgart, 1991.

Наконец, следует обратить внимание на компаративный аспект исследований. Среди известных нам специальных работ по поэтике романа-монтажа мы не можем назвать на данный момент ни одной, где было бы предпринято изучение жанра романа-монтажа в разных национальных литературах: не только в немецкой (в контексте которой особое внимание уделено роману Дёблина «Берлин, Александерплац»), но и в русской, американской или испанской.

Хотя, с точки зрения отечественной жанрологии, проблема инварианта не освещается немецким литературоведением, в нем с употреблением термина «роман-монтаж» связана исследовательская традиция, в то время как употребление термина в отечественных работах иногда носит едва ли не интуитивный характер. Актуальность исследования, в котором -реконструируется теоретическая модель жанра романа-монтажа, обусловлена тем, что природа жанра еще не охарактеризована систематически, в то время как термин «роман-монтаж» часто используется отечественными литературоведами, в немецких работах существует традиция его употребления, а конкретные романы-монтажи вызывают большой исследовательский интерес.

Научная новизна исследования связана с новизной подхода: ни в западном,-ни-в отечественном литературоведении "проблема инварианта и, тем более, проблема внутренней меры романа-монтажа специально не ставилась. Понятие внутренней меры в принципе не используется широко для характеристики разновидностей романа как неканонического жанра, не только в западном, но и в отечественном литературоведении. Понятие же инварианта более распространено, но при изучении романа-монтажа оно также не применяется. Кроме того, поскольку в исследовательской литературе часто идет речь о кинематографичности романа-монтажа, в работе раскрывается то, в чем она состоит и как может переоцениваться в научной литературе. Это также обусловливает новизну исследования.

Предметом исследования становится поэтика романа-монтажа, объектом выступают конкретные образцы жанра, а целью настоящей работы становится описание инварианта жанра романа-монтажа как трехмерного художественного целого и как неканонического жанра, то есть определение его «внутренней меры», позволяющее отграничить его от других романов с монтажной техникой в пределах парадигмы модернизма.

Из задач, которые определяются целью диссертационного исследования, выделяются следующие:

1) проанализировать тенденции в употреблении термина «роман-монтаж» в отечественной и зарубежной традиции и исследования, в которых реализации жанровой модели романа-монтажа относят к другим жанрам, на предмет выявления тех общих черт поэтики исследуемых романов, которые могут входить в инвариант романа-монтажа;

2) рассмотреть исследования, в которых роман-монтаж отграничивается от других подвидов жанра романа в пределах парадигмы модернизма;

3) определить различия между техниками монтажа в литературе и в кино, которые позволяют избежать переоценки влияния кинематографа на поэтику исследуемого-жанра;

4) на основании проведенного анализа литературоведческой традиции, сформулировать основные предположения о поэтике романа-монтажа и проверить их на основе анализа «вершинных» образцов жанра: романов Дж. Дос Пассоса «Манхэттен», А. Дёблина «Берлин, Александерплац», Б. Пильняка «Голый год» - с привлечением текстов других романов-монтажей;

5) после проведенного сопоставления дать окончательную характеристику инварианту жанра романа-монтажа, описав его «внутреннюю меру».

Материалом исследования выступают романы Дж. Дос Пассоса «Манхэттен», А. Дёблина «Берлин, Александерплац» и Б. Пильняка «Голый год», а также ряд других романов: «Улей» К. Селы, «Голуби в траве» В. Кёппена, «42-я параллель» Дж. Дос Пассоса и др. «Вершинные» образцы жанра выбраны для анализа потому, что инвариантные черты его поэтики предстают в них в наиболее сложных комбинациях, то есть анализируется все то многообразие форм, в которых может воплотиться инвариант жанра. Выбирая текст, который, как представляется, легче было бы проанализировать досконально, исследователь ограничивает свои возможности. Придерживаясь такой точки зрения, мы ориентируемся на уже сложившуюся позицию научной

I ^ школы Н.Д. Тамарченко

Роман «Манхэттен» анализуется в работе первым, а затем с ним сопоставляются романы Дёблина и Пильняка. Это связано с тем, что роман был написан Дос Пассосом раньше других рассматриваемых нами западных романов-монтажей, некоторые из них были своего рода ответом на него: таков «Улей» К. Селы, - и он упоминается литературоведами13 в числе возможных художественных влияний на автора «Берлин, Александерплац». Роман Пильняка написан раньше других, но в силу и большего количества зарубежных романов-монтажей, и большего количества работ, посвященных специфике их структуры, мы завершаем им анализ романов. Это позволяет приобщить «Голый год» к уже существующим тенденциям в анализе образцов романов-монтажей.

Теоретико-методологической основой работы служат исследования по теории жанра и по теории романа М.М. Бахтина, в которых жанр рассматривается как трехмерная структура, а роман - как неканонический

12 См., например: Малкина В.Я. Поэтика исторического романа: Проблема инварианта и типология жанра. Тверь, 2002. Зусева-Озкан В.Б. Поэтика метаромана. М., 2012.

13 См., например: Kiesel Н. Geschichte der literarischen Moderne. München, 2004. жанр14. Рассматривая роман-монтаж в этом качестве, мы пользуемся понятием «внутренней меры», которое используется для характеристики инварианта русского классического романа XIX в. Н.Д. Тамарченко15 и других разновидностей жанра романа некоторыми отечественными исследователями16. Также мы опираемся на работы В.Я. Проппа, О.М. Фрейденберг и М.М. Бахтина, в которых проводится анализ инварианта. Помимо классических исследований инвариантов сюжета и сюжетных схем, мы принимаем во внимание работы, в которых исследуются инварианты конкретных разновидностей романа как трехмерного целого: на исследование русского классического романа XIX в. Н.Д. Тамарченко, исторического романа В.Я.

17

Малкиной, готического романа A.A. Поляковой и др. При изучении повествовательных особенностей романов мы обращаемся к отечественным традициям нарратологического анализа и к подходам зарубежной нарратологии (Б.А. Успенский, Ю.М. Лотман, В.И. Тюпа; Ж. Женетт, С. Четмэн, В. Шмид, Ф. Штанцель).

При создании теоретической модели романа-монтажа нас будут интересовать те полярные свойства каждого из трех аспектов художественного целого этого жанра, которые образуют его внутреннюю меру. Существующие специальные исследования по роману-монтажу, даже несмотря на отсутствие в них теоретической модели жанра, работы, в которых романы-монтажи

14 Бахтин М.М. Роман, как литературный жанр // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 3: Теория романа (1930 - 1961 гг.). М., 2012. С. 608-643. Бахтин М.М. Формальный метод в литературоведении. М., 2003. Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX в. Проблемы поэтики и типологии жанра. М., 1997.

16 См., например: Зусева-Озкан В.Б. Поэтика метаромана. М., 2012.

17 Козъмина Е.Ю. Поэтика романа-антиутопии: на материале русской литературы XX века: диссертация . канд. филол. наук. М., 2005. Рогинская О.О. Эпистолярный роман: поэтика жанра и его трансформация в русской литературе: диссертация . канд. филол. наук. М., 2002. Угрехелидзе В.Г. Поэтика социально-криминального романа: западноевропейский канон и его трансформация в русской литературе XIX века: «Большие надежды» Ч. Диккенса и «Подросток» Ф.М. Достоевского: диссертация . канд. филол. наук. М., 2006. рассматриваются в контексте различных художественных парадигм, взаимоотношений кино и литературы, литературного монтажа, и работы, в которых образцы романа-монтажа относят к другим типам романов, - это огромный теоретический материал. Его, с одной стороны, отличают стремления поместить роман-монтаж в более широкий контекст разнообразных литературных явлении ; с другой стороны, в нем же скрыто или явно содержатся указания на те противоположности, в которых реализуется внутренняя мера романа-монтажа.

Конечно, эти указания совсем необязательно встречаются в специальных работах по роману-монтажу. Поэтому мы даем обзор и тех работ, в которых романы «Манхэттен», «Берлин, Александерплац» и «Голый год» (и другие романы, рассматриваемые нами в качестве примеров романа-монтажа) причисляются к другим жанрам. Можно насчитать около десятка терминов, которыми описывается жанровая природа исследуемых произведений: кинематографический роман, роман о большом городе, «синоптический» роман как его подвид, роман-коллаж, роман-репортаж, «гибридный» роман, роман-трагедия, мультилинейный роман, роман с разорванной конструкцией или динамический, симфонический роман. Мы также учитываем то, как романы рассматриваются с точки зрения художественных парадигм и тенденций эпохи. Это касается и модернистской природы романа-монтажа, и границ возможного влияния на его поэтику кинематографа.

Для нас также важны те ранние критические (негативные) отзывы, которые впоследствии не встретили поддержки у других литературоведов. Стремление осмыслить новую форму возникло сразу же, своей нестандартной формой и тематикой романы привлекают к себе внимание критиков: см.,

О необходимости для построения теоретической модели жанра поиска дифференцирующих, а не «интегрирующих» признаков см.: Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX в. Проблемы поэтики и типологии жанра. М., 1997. С. 18. например, работы А. Рашковской и Д. Лутохина о «Голом годе»19,

Современные рецензии» в «Материалах по Альфреду Дёблину», изданных М.

20

Прангелем . Но с самого начала исследователи романов пошли разными путями, и в первую очередь это выразилось в разной оценке художественной полноценности произведений. В ранних отзывах чаще всего акцентируется раздробленность романов, отсутствие единой логики их построения. Если анарративные черты поэтики романов-монтажей не позволили исследователям увидеть в них художественную целостность, значит, это наиболее характерные черты, которые должны диалектически дополняться другими - нарративными, вскрытие которых требует более глубого проникновения в текст. Подобная диалектическая взаимодополнительность анарративности и нарративности указывает на одно из тех соотношений полярных свойств, которыми определяется внутренняя мера исследуемого жанра.

Теоретическое значение исследования связано с тем, что выявление инварианта романа-монтажа позволяет отграничить его от родственных ему по разным признакам жанров: от других подвидов модернистского романа, от романа о большом городе, от кинематографического романа. Традиция исследования смыкающихся с романом-монтажом жанров также рассматривается в теоретической части работы.

Структура работы. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение и список литературы. В первой главе рассматривается западная и отечественная традиции изучения романа-монтажа и его конкретных воплощений и формулируются основные предположения об инварианте жанра. Во второй главе рассматривается роман-монтаж Дж. Дос Пассоса «Манхэттен»

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика романа-монтажа"

Заключение

Анализ романов Дж. Дос Пассоса «Манхэттен», А. Дёблина «Берлин, Александерплац» и Б. Пильняка «Голый год», а также некоторых других романов-монтажей, позволил выявить следующую инвариантную структуру жанра романа-монтажа:

1. Субъектно-речевая структура

1) Роман-монтаж характеризуется двойственной ролью повествователя. Его кругозор то максимально сужается: звучит голос современника героев, неспособного объять мыслью хаос происходящих событий, - то расширяется, и повествователь становится всеведущим. Это очень точно выражено наблюдением Н.С. Павловой о романе «Берлин,

Александерплац» А. Дёблина: «Голос повествователя то почти теряется в шуме

210 действительности, то звучит с отлета»

2) Столь же двойственна функция речи и точки зрения героя в романе. С одной стороны, его речь выделяется рядом особенностей (например, количественно выделяются внутренний монолог и поток сознания героя) и в то же время контаминируется с речью других героев, персонажей, нарратора; с точки зрения героя часто ведется повествование, но она частично обесценивается столкновением с множеством иных точек зрения.

2. «Рассказанное» событие

1) Анарративность монтажа эпизодов в романе-монтаже, объясняемая функцией монтажной техники как неклассического художественного языка, диалектически восполняется нарративностью. В построении эпизодов, при их внешней разобщенности, существует строгая закономерность, связанная как с техникой полифонного монтажа,

210 Павлова Н.С. Типология немецкого романа (1918 - 1945). М., 1982. С. 125. сопоставимого с киномонтажом, так и со специфически литературной монтажной техникой (например, симметрия в расположении эпизодов).

2) На первый взгляд, кажется, что различимый в романе-монтаже сюжет связан только с историей героя (героев). Именно так скромно формулируется замысел романа «Берлин, Александерплац» А. Дёблина: «Перед вами повесть о бывшем цементнике и грузчике Франце Биберкопфе». События с участием персонажей выглядят не связанными друг с другом и с сюжетной линией героя (героев). Их соотношение позволяет выявить анализ пространственно-временных особенностей и мотивов. Мир моделируется как хаос на историческом пространственно-временном уровне; мифический же уровень - это философско-мифологический подтекст, в котором представлены мир в кризисный момент его развития и авторская интерпретация возможного выхода из этого кризиса. Этот подтекст соотносится с индивидуально-авторской системой мотивов в романе и обусловливает связь событий сюжетной линии героя / героев и сюжетных линий персонажей (и связь между событиями с участием последних). В случае сюжетной линии героя перед нами циклическая сюжетная схема, во втором случае - кумулятивная.

3) Двойственность роли героя также принципиальна: с одной стороны, он выделен среди других персонажей, с другой стороны, он один из многих, о ком могла «пойти повесть». Это связано не столько с падением ценности жизни отдельного человека, сколько, напротив, с принципиальной невозможностью ее измерить по какой-либо шкале. Проведенный анализ романов-монтажей свидетельствует о том, что из двух ценностных установок героя - на индивидуалистический путь или на единение с другими - авторская позиция скорее сближается со второй.

3. Граница между миром автора и читателя и миром героя

1) Мир героя и мир автора, с одной стороны, принципиально смыкаются. Одна из черт поэтики романа-монтажа - документальность входящих в него пространственных описаний, цитат из прессы, названий фильмов и т.д. Эти репортажные вставки обусловливают анарративность. Смыкаются мир героя и автора и в более широком смысле: в романе изображается кризисная эпоха, современная его автору.

С другой стороны, изображенная эпоха становится частным воплощением философско-мифологической модели мира, возникающей в романе благодаря авторскому осмыслению кризиса, которое придает роману внутреннюю целостность. Так разводятся мир автора и действительность героя. Читателю же это позволяет идентифицировать себя не с представителем конкретной исторической эпохи, а с ролью человека, живущего в период ценностного кризиса.

2) Читатель романа-монтажа также оказывается в двойственном положении. С одной стороны, ему дается право самому интерпретировать хаос событий и «повествовательный хаос»: ведь автор манифестирован в тексте, в том числе, как нарратор с максимально узким кругозором. В то же самое время читатель постигает авторскую философию, обращая внимание на закономерности в построении сюжета и распознавая его философско-мифологический подтекст.

3) Мы предполагаем, что в двойственности, которая проявляется на всех уровнях структуры художественного целого романа-монтажа и определяет его внутреннюю меру, состоит суть жанра как модернистского, с одной стороны, но опосредующего опыт классического реализма XIX в., с другой. Так, очень показателен вывод, сделанный Н.Д. Тамарченко в его статье о романе-монтаже «Голый год»211. Смысловые итоги романа, связывающие его с традициями русской классики XIX в., сочетаются с модернистской формой романа-монтажа благодаря тому (курсив наш - И.Д.), что рубеж веков и эпох

211 Тамарченко Н.Д. «Голый год» Б. Пильняка как художественное целое // Борис Пильняк. Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. Коломна, 1991. С. 25. не только период хаоса, но и период выбора человеком будущего - то есть способа упорядочения хаоса. Это отражается в художественном поиске единства мира, породившем жанр романа-монтажа.

Роман «Голый год», в силу разнообразия его композиционных форм речи и голосов, разветвленной системы персонажей и связанных с ними сюжетных линий, которые реже всего, в сравнении с другими романами-монтажами, пересекаются друг с другом, представляет собой воплощение внутренней меры исследуемого жанра, характеризующееся наибольшей анарративностью (и в этом смысле оправданы те характеристики в научной литературе, которые акцентируют внимание на нецелостности его структуры). Другую крайность являет собой роман «Берлин, Александерплац» - в силу того, что в нем заявлена одна главная сюжетная линия, и заявлена она уже в подзаголовке романа. Некий «средний» вариант внутренней меры жанра представляет собой роман Дж. Дос Пассоса «Манхэттен». Большое количество внешне не связанных сюжетных линий, соотносимых с разными героями и персонажами, вносит вклад в анарративность романа. Нарративность, компенсирующая анарративность, возникает благодаря кинематографической стороне монтажа -монтажу параллельных сюжетных линий. Кроме того, в романе «Манхэттен» эти линии частично пересекаются. Собственно литературное средство создания нарративности при монтаже - логика расположения эпизодов - было детально проанализировано во второй главе диссертации.

Продолжением исследования может стать подробное рассмотрение структур других романов-монтажей, в частности, «Улея» К. Селы и «Голубей в траве» В. Кёппена. По количеству героев и персонажей, сюжетных линий и характеру их соотношения, особенностям речи нарратора и героев эти романы также приближаются к «среднему» варианту внутренней меры жанра. Но, при том что в них сохраняется то же соотношение между анарративностью и нарративностью в сюжете и речевой структуре, что и в более ранних романахмонтажах, в них возрастает роль кинематографичное™. Более подробный анализ ее функции также представляется перспективным, как и в целом дальнейший поиск характеристик, сближающих роман-монтаж с кинематографичной прозой, и характеристик, отличающих его от нее.

Список научной литературыДрач, Инна Геннадьевна, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Весёлый А. Россия, кровью умытая / А. Весёлый. - М.: Эксмо, 2011. -638 с.

2. Дёблии А. Берлин Александрплац. История о Франце Биберкопфе / Альфред Дёблин: пер. с нем.; изд. подгот. A.B. Маркин, Н.С. Павлова, Т.А. Баскакова. М.: Ладомир: Наука, 2011. - 634 е.: ил. (Литературные памятники).

3. Дёблин А. Берлин, Александерплац. Повесть о Франце Биберкопфе. Пер. с нем. Г. Зуккау под ред. Н. Португалова / А. Дёблин. СПб.: Амфора, 2000.-571 с.

4. Дос Пассос Дж. 42-я параллель. 1919. Пер. с англ. И. Кашкина («42-я параллель»), В. Стенича («1919») / Дж. Дос Пассос; вступ. ст. В.И. Бернацкой. М.: НФ «Пушкинская библиотека», ACT, 2004. - 761, 7. с.

5. Дос Пассос Д. Манхэттен. Пер. с англ. В. Стенича / Д. Дос Пассос. -М.: Издательство имени Сабашниковых, 1992. 384 с.

6. Кёппен В. Голуби в траве. Пер. с нем. К. Азадовского // Избранное: Сборник. Пер. с нем.; вступ. ст. Р. Самарина / В. Кёппен. М.: Прогресс, 1980. -С. 16-197.

7. Пильняк Б. Голый год // Человеческий ветер. Романы, повести, рассказы / Б. Пильняк; вступ. ст. Б. Андроникашвили-Пильняка. Тбилиси: Ганатлеба, 1990. - С. 21-138.

8. Села К.Х. Улей / К.Х. Села; пер. с исп. Е. Лысенко. М.: ACT: Астрель, 2010. -318, 2. с.

9. Döblin А. Berlin Alexanderplatz. Die Geschichte vom Franz Biberkopf / A. Döblin. München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2000. - 457 s.

10. Dos Passos J. Manhattan Transfer / J. Dos Passos. New York: Harper & Brothers, 1926. -404 p.

11. Dos Passos J. Manhattan Transfer / J. Dos Passos. Boston, New York: Mariner Books, 2000. - 342 p.

12. Dos Passos J. U.S.A.: The 42nd Parallel / 1919 / The Big Money / J. Dos Passos. New York: Library of America, 1996. - 1312 p.

13. Koeppen W. Tauben im Gras / W. Koeppen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2004. - 236 s.1. Научная литература

14. Анпилова Л.Н. Проза Б. Пильняка 20-х годов: Поэтика художественной целостности: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.01 /Л.Н. Анпилова. Екатеринбург, 2002. - 177 с.

15. Анпилова Л.Н. Проза Бориса Пильняка 1920-х годов. Опыт русского экспрессионизма / Л.Н. Анпилова. Екатеринбург: ИФИОС УрО РАО «Словесник»; ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т», 2008. - 162 с.

16. Базен А. Что такое кино? / А. Базен. М.: Искусство, 1972. - 384 с.

17. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. М.: Художественная литература, 1975. - 504 с.

18. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. -Изд. 4-е. М.: Советская Россия, 1979. - 320 с.

19. Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 3: Теория романа (1930 -1961 гг.) / М.М. Бахтин. Ред. тома: С.Г. Бочаров, В.В. Кожинов. М.: Языки славянских культур, 2012. - 880 с.

20. Бернацкая В.И. Эксперимент в американской прозе 20-х гг. XX в. (У.Фолкнер, Д. Дос Пассос, Г. Стайн): диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.05 / В.И. Бернацкая. М., 1976. - 190 с.

21. Берковский Н.Я. Статьи и лекции по зарубежной литературе / Н.Я. Берковский. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 478, 1. с.

22. Веселовский А.Н. Избранное: Историческая поэтика / А.Н. Веселовский; сост., вступ. ст. и комм. И.О. Шайтанова. М.: РОССПЭН, 2006. -688 с.

23. Веронский А.К. Искусство видеть мир: Портреты и статьи / А.К. Воронский. Сост. Г.А. Воронская и И.С. Исаев. Вступ. ст. Г. Белой. М.: Советский писатель, 1987. - 704 с.

24. Голубков М.М. Русская литература XX в.: После раскола: Уч. пособие для вузов / М.М. Голубков. М.: АспектПресс, 2001. - 267 с.

25. Горинова С.Ю. Проблемы поэтики прозы Б. Пильняка 20-х годов: диссертация . кандидата филологических наук / С.Ю. Горинова. СПб., 1995.- 195 с.

26. Гращенкова И.Н. Кино Серебряного века. Русский кинематограф 10-х годов и кинематограф Русского послеоктябрьского зарубежья 20-х годов / И.Н. Гращенкова. М., 2005. - 432 е.: ил.

27. Грякапова Н.Ю. От символизма к авангарду. Опыт символизма и русская литература 1910 1920-х годов: Поэтика. Жизнетворчество. Историософия: автореферат диссертации . доктора филологических наук: 10.01.01 / Н.Ю. Грякалова. - СПб., 1998.-36 с.

28. Губер П. Рец. Бор. Пильняк. Роман. Изд. З.И. Гржебина. Петербург Берлин. 1922 // Литературные записки. - Т. 2. - Петроград, 1922. -С. 12.

29. Зверев A.M. Американский роман 20 30-х годов / A.M. Зверев. -М.: Художественная литература, 1982. - 256 с.

30. Зусева-Озкан В.Б. Поэтика метаромана: «Дар» В. Набокова и «Фальшивомонетчики» А. Жида в контексте литературной традиции / В.Б. Зусева-Озкан. М.: РГГУ, 2012.-232 с.

31. Жепетт Ж. Фигуры: Работы по поэтике: пер. с фр.: в 2 т. / Ж. Женетт. М.: Издательство имени Сабашниковых, 1998. - Т. 1. - 472 е.; Т. 2. -472 с.

32. Кагирова О.М. Принципы организации романного целого в творчестве Бориса Пильняка 1920-х годов: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.01 / О.М. Кагирова. Ижевск, 2006. - 178 с.

33. Кислова Л.С. Динамика художественной прозы Б. Пильняка: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.01 / JI.C. Кислова. -Тюмень, 1997.- 174 с.

34. Козъмина Е.Ю. Поэтика романа-антиутопии: На материале русской литературы XX века: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.08 / Е.Ю. Козьмина. М., 2005. - 222 с.

35. Котелевская В.В. Повествовательная структура романов А. Дёблина: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.03 / В.В. Котелевская. Ростов-на-Дону, 2002. - 220 с.

36. Котелевская B.B. Трансформация общего сюжета и мифологических моделей в романах А. Дёблина и Дж. Дос Пассоса // Филол. вестн. РГУ. 2000. - № 2. - С. 18-25.

37. Крючков В.П. Проза Б.А. Пильняка 1920-х годов (мотивы в функциональном и интертекстуальном аспектах) / В.П. Крючков. Саратов: Научная книга, 2005.-356с.

38. Лежнев А.З. О литературе: Статьи / А.З. Лежнев; вступ. ст. Г.А. Белой, комм. М.Г. Коминарской. М.: Сов. писатель, 1987. - 429, 2. с.

39. Лейтес Н.С. Немецкий роман 1918 1954 годов: Эволюция жанра: Учеб. пособие по спецкурсу / Н.С. Лейтес. - Пермь: Пермский гос. ун-т, 1975. -324 с.

40. Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Избр. статьи: В 3 т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллинн: Александра, 1992. - С. 224-242.

41. Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики / Ю.М. Лотман. Таллин: Ээсти Раамат, 1973.-138с.:ил.

42. Лотман Ю., Цивъян Ю. Диалог с экраном / Ю. Лотман, Ю. Цивьян. Таллинн: Александра, 1994. - 216 с.

43. Лутохин Д.А. Литературный молодняк // Вестник литературы. -1920.-№ 8.-С. 7-8.

44. Малкина В.Я. Поэтика исторического романа: Проблема инварианта и типология жанра; на материале русской литературы XIX начала XX века: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.08 / В.Я. Малкина. - М., 2001.-216 с.

45. Малкина В.Я. Поэтика исторического романа: Проблема инварианта и типология жанра / В.Я. Малкина; прил. к сер. изд. «Лит. текст: проблемы и методы исслед.». Тверь: Твер. госуниверситет, 2002. - 140, 4. с.

46. Мартен М. Язык кино / М. Мартен; вступ. ст. и ред. С. Юткевича; пер. с фр. Е.М. Шишмаревой. М.: Искусство, 1959. - 292 с.

47. Мартьянова И. А. Киновек русского текста: Парадокс литературной кинематографичности / И.А. Мартьянова. СПб.: САГА, 2002. - 240 с.

48. Махов А.Е. Музыкальность // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. - С. 595-600.

49. Монтаж: литература, искусство, театр, кино / отв. ред. Б.В. Раушенбах; сост. М.Б. Ямпольский. М.: Наука, 1988. - 240 с.

50. Павлова Н.С. Типология немецкого романа: 1900 1945 / Н.С. Павлова. - М.: Наука, 1982. - 278 с.

51. Павлова Н.С. Эпическое начало в романах Альфреда Дёблина // Дёблин А. Берлин Александрплац. История о Франце Биберкопфе. М.: Ладомир: Наука, 2011. - (Литературные памятники). - С. 479-508.

52. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. -Л.: Издательство Ленинградского университета, 1986. 365 с.

53. Пропп В.Я. Морфология сказки / В.Я. Пропп. Л.: Academia, 1928. - 152 с.

54. Профатило И.И. Художественный мир прозы Б.А. Пильняка: диссертация. кандидата филологических наук: / И.И. Профатило. М., 2006. -184 с.

55. Рашковская А. Восходящие силы литературы: 1. Борис Пильняк // Петроград. Литературно-художественный альманах. Кн. 1. - Петроград, М., 1923. - С. 146-158.

56. Рогинская О.О. Эпистолярный роман: поэтика жанра и его трансформация в русской литературе: диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.08 / О.О. Рогинская. -М., 2002. -237 с.

57. Рымаръ Н.Т. Роман XX века // Литературоведческие термины: Материалы к словарю. Коломна: Коломенский пединститут, 1999. - Вып. 2. -С. 63-67.

58. Рымаръ Н.Т. Поэтика романа / Н.Т. Рымарь; под ред. С.А. Голубкова. Куйбышев: Изд-во Сарат. ун-та, Куйбышев, фил., 1990. - 252, 2. с.

59. Салъцина М.Е. Американский роман 1920 1930-х гг.: Литература и мир кино (мотивы, сюжеты, художественные ходы, изобразительный язык): диссертация. кандидата филологических наук: 10.01.03 / М.Е. Сальцина. - М., 2001.-208 с.

60. Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 296 с.

61. Скобелев В.П. Поэтика русского романа 1920 1930-х годов: Очерки истории и теории жанра / В.П. Скобелев. - Самара: Самарский университет, 2001. - 152 с.

62. Соколов А.Г. Монтаж: телевидение, кино, видео. Часть 1 / А.Г. Соколов. М.: А.Г. Дворников, 2000. - 242 с.

63. Тамарченко Л.С. Роман А. Дёблина «Берлин Александерплац» (К типологической характеристике жанровой формы) // Литературное произведение как целое и проблема его анализа. - Кемерово: КГУ, 1979. - С. 75-85.

64. Тамарченко Н.Д. «Голый год» Б. Пильняка как художественное целое // Борис Пильняк. Исследования и материалы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. - Коломна: Коломенский педагогический институт, 1991.-С. 16-26.

65. Тамарченко Н.Д. Принцип кумуляции в истории сюжета: к постановке проблемы // Бройтман С.Н. Историческая поэтика: Хрестоматияпрактикум: Учеб. пособие. М.: Издательский центр «Академия», 2004. - С. 231-237.

66. Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX в. Проблемы поэтики и типологии жанра / Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 1997. - 203 с.

67. Тюпа В. И. Нарратив и другие регистры говорения Электронный ресурс. // Нарраториум. Электрон, журнал. - 2011. - № 1 - 2. - Режим доступа: http://narratorium.rgmi.rii/article.html?id=2027584, свободный. - Загл. с экрана.

68. Трубима Л. А. К вопросу о природе антиномии Россия Запад в историософской концепции Бориса Пильняка // Б.А. Пильняк. Исследования и материалы. - Вып. 3 - 4. - Коломна: Коломенский педагогический институт, 2001.-С. 67-73.

69. Успенский Б.А. Поэтика композиции / Б.А. Успенский. СПб.: Academia, 2000. - 352 с.

70. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / О.М. Фрейденберг; подг. текста и общ. ред. Н.В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. - 449 с.

71. Фрейлих С.И. Теория кино: от Эйзенштейна до Тарковского / С.И. Фрейлих. М.: Академический Проект, Альма Матер, 2005. - 508 с.

72. Фурсенко A.M. Роман А. Дёблина «Берлин Александерплац» и литературная ситуация в Германии конца 20-х - начала 30-х гг.: диссертация . кандидата филологических наук: 10.01.05. - Л., 1984. - 215 е.: ил.

73. Ханзен-Лёве Оге А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения / О.А. Ханзен-Лёве; пер. с нем. С.А. Ромашко. М.: Языки русской культуры, 2001. - 672 с.

74. Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века: Сборник / Редкол.: А.Б. Базилевский и др. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 566, 1. с.

75. Шайтанов И. Когда ломается течение: Исторические метафоры Б. Пильняка // Вопросы литературы. 1990. - № 7. - С. 35-72.

76. Шкловский В.Б. За сорок лет. Статьи о кино / В.Б. Шкловский. М.: Искусство, 1965. -451 с.

77. Шмид В. Нарратология. 2-е изд., испр. и доп. / В. Шмид. - М.: Языки славянской культуры, 2008. - 304 с.

78. Эйзенштейн С.М. Избранные статьи / С.М. Эйзенштейн. М.: Искусство, 1956. - 456 с.

79. Эйзенштейн С.М. Монтаж / С.М. Эйзенштейн. М.: Музей кино, 2000. - 592 с.

80. After the Genteel Tradition. American Writers 1910 1930 / Ed. by M. Cowley. With a préfacé by H. T. Moore. - Carbondale: Southern Illinois Univ. Press, 1967,- 10,210 p.

81. Bekes P. Alfred Döblin, Berlin Alexanderplatz: Interpretation / P. Bekes. -München: Oldenbourg, 1995. 158 S.

82. Biedermann W. Die Suche nach dem dritten Weg: linksbürgerliche Schriftsteller am Ende der Weimarer Republik ; Heinrich Mann, Alfred Döblin, Erich Kästner / W. Biedermann. Frankfurt am Main: Univ., Diss., 1981. - 255 S.

83. Browning G. Boris Pilniak: Scythian at a Typewriter / G. Browning. -Ann Arbor: Ardis Publishers, 1985. 259 S.

84. Chatman S. Story and Discourse. Narrative Structure in Fiction and Film / S. Chatman. Ithaca & London: Cornell University Press, 1978. - 277 p.: ill.

85. Colley I. Dos Passos and the Fiction of Despair / I. Colley. Totowa, N.J.: Rowman and Littlefield, 1978. - 170 p.

86. Dollenmayer D. An Urban Montage and Its Significance in Döblin's Berlin Alexanderplatz // The German Quarterly. Vol. 53. - No. 3. - May, 1980. -Pp. 317-336.

87. Dollenmayer D. The Berlin Novels of Alfred Döblin / D. Dollenmayer. -Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1988. 216 S.

88. Dunz C. Erzähltechnik und Verfremdung: die Montagetechnik und Perspektivierung in Alfred Döblin, „Berlin Alexanderplatz" und Franz Kafka, „Der Verschollene" / C. Dunz. Bern u.a.: Lang, 1995. - 198 S.

89. Düsing W. Döblins „Hamlet oder die lange Nacht nimmt ein Ende" und der Novellenroman der Moderne // Internationale Alfred-Döblin-Kolloquien Münster 1989 Marbach a. N. 1991. - Hrsg. von W. Stauffacher. - Bern: Lang, 1993. - S. 271-282.

90. Fries M. The City as Metaphor for the Human Condition: Alfred Döblin's Berlin Alexanderplatz (1929) // Modern Fiction Studies. 24:1. - 1978: Spring. - Pp. 41-64.

91. Gelfant B.H. The American City Novel / B.H. Gelfant. Norman, Okla: University of Oklahoma Press, 1954. - 289 S.

92. Goldsmith A.L. The Modern American Urban Novel: Nature as "Interior Structure" / A.L. Goldsmith. Detroit, Michigan: Wayne State University Press, 1991.- 179 p.

93. Grevel L. Franz Biberkopf, ein Beispiel unter anderen. Individuum und Kommunikation in Alfred Döblins Roman „Berlin Alexanderplatz" / Der Deutschunterricht 44. 1992. - H. 3. - S. 37-54.

94. Hansen-Löve A. Der russische Formalismus. Methodologische Rekonstruktion seiner Entwicklung aus dem Prinzip der Verfremdung / A. Hansen-Löve. Wien: Verl. der Österr. Akad. der Wiss., 1978. - 636 S.

95. Hoock B. Modernität als Paradox: der Begriff der „Moderne" und seine Anwendung auf das Werk Alfred Döblins (bis 1933) / B. Hoock. Tübingen: Niemeyer, 1997.-335 S.

96. Jang S.-H. Chaotic Diversity and Secret Connection in Berlin Alexanderplatz\ an Interpretation in the Light of Döblin's Philosophy of Existence // Neophilologus 82. 1998. - Pp. 607-616.

97. Jähner H. Erzählter, montierter, soufflierter Text. Zur Konstruktion des Romans „Berlin Alexanderplatz" von Alfred Döblin / Jähner H. Frankfurt am Main; Bern; New York; Nancy: Lang, 1984. - 199 S.

98. Jensen P. Nature as Code. The Achievement of Boris Pilnjak, 1915 — 1924 / P. Jensen. Copenhagen: Rosenkilde and Bagger, 1979. - 359 S.

99. Jentsch T. Franz Karl Biberkopf als Zein-zum-Tode. Das „Lied des Todes" in Alfred Döblins Berlin Alexanderplatz als vorlaufendes Todesbewusstsein Heideggers // Neophilologus 84. 2000. - Pp. 423-442.

100. Keller O. Brecht und der moderne Roman. Auseinandersetzung Brechts mit den Strukturen der Romane Döblins und Kafkas / O. Keller. Bern: Francke, 1975.-94 S.

101. Keller O. Döblins „Berlin Alexanderplatz". Die Großstadt im Spiegel ihrer Diskurse / O. Keller. Bern (u. a.): Lang, 1990. - 171 S.

102. Keller O. Döblins Montageroman als Epos der Moderne / O. Keller. -München: Wilhelm Fink Verlag, 1980. 283 S.

103. Kellman S. The Cinematic Novel: Tracking a Concept // Modern Fiction Studies. Volume 33. - Number 3. - Fall 1987. - Pp. 467-477.

104. Kiesel H. Geschichte der literarischen Moderne: Sprache, Ästhetik, Dichtung im zwanzigsten Jahrhundert / H. Kiesel. München: Beck, 2004. - 640 S.

105. Kiesel H. Döblin und das Kino. Überlegungen zur „Alexanderplatz"-Verfilmung // Internationale Alfred-Döblin-Kolloquien Münster 1989 Marbach a. N. 1991. - Hrsg. von W. Stauffacher. - Bern: Peter Lang, 1993. - S. 284-297.

106. Komar K.L. Technique and Structure in Döblin's "Berlin Alexanderplatz" II German Quarterly. 54:3. - 1981: May. - Pp. 318-334.

107. Komar K.L. Pattern and Chaos. Multilinear Novels by Dos Passos, Döblin, Faulkner and Koeppen / K.L. Komar. Columbia, South Carolina: Camden House, 1983.- 150 p.

108. Komar K.L. A Multilinear Novel: A Structural Analysis of Novels by Dos Passos, Döblin, Faulkner, and Koeppen: Ph.D. dissertation / K.L. Komar. Ann Arbor, Mich.: University Microfilms Int., 1977. - 183 p.

109. Koopman H. Der klassisch-moderne Roman in Deutschland: Thomas Mann, Alfred Döblin, Hermann Broch / H. Koopman. Stuttgart, Berlin, Köln, Mainz: Kohlhammer, 1983.- 188 S.

110. Koopman H. Der Schuß des Romans „Berlin Alexanderplatz" eine Antwort auf Thomas Manns „Zauberberg"? // Internationale Alfred-Döblin-Kolloquien Münster 1989 - Marbach a. N. 1991. - Hrsg. von W. Stauffacher. - Bern: Peter Lang, 1993. - S. 179-191.

111. Kort W. Alfred Döblin / W. Kort. New York: Twayne, 1974. - 165 p.

112. Kuhn M. Erzählsituationen in Literatur und Film. Der Roman „Berlin Alexanderplatz" und seine filmischen Adaptionen. Ein medienübergreifender narratologischer Vergleich / M. Kuhn. Hamburg, Univ., Magisterarbeit, 2003. -136 S.

113. Leventhal J.H. Echoes in the Text: Musical Citation in German Narratives from Theodor Fontane to Martin Walser / J.H. Leventhal. New York (u.a.): Lang, 1995.-260 p.

114. Lewis KB. The Representation of Social Space in the Novel: Manhattan Transfer, Naked Year and Berlin Alexanderplatz / K.B. Lewis. Ph.D. dissertation. -The University of Iowa, 1976. - 160 p.

115. Lubbock P. The Craft of Fiction / P. Lubbock. London: Cape, 1926. -276 p.

116. Materialien zu Alfred Döblin „Berlin Alexanderplatz" / Hrsg. von M. Prangel. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1975. - 270 S.

117. Mizener S.F. Manhattan Transients: A Critical Essay / S.F. Mizener. -Hicksville, N.Y.: Exposition Press, 1977. 48 p.

118. Möbius H. Montage und Collage: Literatur, bildende Kunst, Film, Fotografie, Musik, Theater bis 1933 / H. Möbius. München: Fink, 2000. - 498 S.

119. Narratology in the Age of Cross-Disciplinary Narrative Research / Ed. by Sandra Heinen, Roy Sommer. Narratologia. - Vol. 20. - Berlin - New York: Walter de Gruyter, 2009. - 309 p.

120. Palmer R.B. Eisensteinian Montage and Joyce's Ulysses: The Analogy Reconsidered. Mosaic. - 18: 3. - 1985: Summer. - Pp. 73-85.

121. Petersen J.H. Der deutsche Roman der Moderne: Grundlegung, Typologie, Entwicklung / J.H. Petersen. Stuttgart: Metzler, 1991. - 424 S.

122. Pleimling D. Film als Lektüre. Rainer Werner Fassbinders Adaptation von Alfred Döblins „Berlin Alexanderplatz" / D. Pleimling. München: Meidenbauer, 2010. - 151 S.

123. Prangel M. Überlegungen zum Roman als Beispiel einer Romanpoetologie des Modernismus II Internationales Alfred-Döblin-Kolloquium Strasbourg 2003. Hrsg. von Ch. Maillard und M. Mombert. - Bern: Peter Lang, 2006.-S. 11-30.

124. Schärf C. Alfred Döblins „Berlin Alexanderplatz". Roman und Film. Zu einer intermedialen Poetik der modernen Literatur / C. Schärf. Mainz, Stuttgart: Akad. der Wiss. und der Literatur u.a., 2001. - 46 S.

125. Moderne in der deutschen und der tschechischen Literatur / Hrsg. von K. Schenk. Tübingen, Basel: Francke, 2000. - 234 S.

126. Schmidt J. Narration in Film // Handbook of Narratology. Ed. by P. Hülm, J. Pier, W. Schmid, J. Schönert. Narratologia. - Vol. 19. - Berlin - New York: Walter de Gruyter, 2009. - Pp. 212-227.

127. Schramm A. Die frühen Romane B.A. Pil'njaks / A. Schramm. -München: Fink, 1976. 187 S.

128. Schreurs M. Procedures of Montage in Isaak Babel's Red Cavalry / M. Schreurs. Amsterdam u.a.: Rodopi, 1989. - XII, 212 S.

129. Schuhmann K. „Zertrümmerung der Person". Galy Gay (Brecht) und Franz Biberkopf (Döblin) im Vergleich // Internationales Alfred-Döblin-Kolloquium Leipzig 1997. Bern, Berlin (u. a.), 1999. - S. 97-104.

130. Sontag S. Worauf es ankommt: Essays / Susan Sontag. Aus dem Amerikan. von Jörg Trobitius. München: Hanser, 2005. - 453 S.

131. Stanzel F. Narrative Situations in the Novel: Tom Jones; Moby-Dick; The Ambassadors; Ulysses / F. Stanzel. Bloomington and London: Indiana University Press, 1971. - 186 p.

132. Stühler F. Alfred Döblin, „Berlin Alexanderplatz", Wolfgang Koeppen, „Tauben im Gras". Der moderne deutsche Großstadtroman / F. Stühler. Hollfeld: Beyer, 1996.- 131 S.

133. The German Novel in the Twentieth Century: beyond Realism / ed. by D. Midgley. Edinburgh: Edinburgh Univ. Press u.a., 1993. - VI, 199 p.

134. Tiche L., Jr. Döblin and Dos Passos: Aspects of City Novel // Modern Fiction Studies. -17:1.-1971: Spring. Pp. 125-135.

135. Tomczak F. Mythos und Alltäglichkeit am Beispiel von Joyces „Ulysses" und Döblins „Berlin Alexanderplatz". Ein Versuch zur Rekonstruktion moderner Poetiken / F. Tomczak. Frankfurt a. M., Bern (u. a.): Lang, 1992. - 296 S.

136. Tyson P.K. Berlin Alexanderplatz: Brecht/Döblin/Fassbinder: in Search of Synthesis // Neophilologus. Vol. 96. - Issue 2. - April 2012. - Pp. 287-300.

137. Wrenn J.H. John Dos Passos / J.H. Wrenn. New York: Twayne, 1961. -208 p.

138. Ziolkowski T. Strukturen des modernen Romans: deutsche Beispiele und europäische Zusammenhänge / T. Ziolkowski. München: List, 1972. - 358 S.

139. Zmegac V. Alfred Döblins Poetik des Romans // Deutsche Romantheorien. Hg. von R. Grimm. - Bd. 1. - Frankfurt am Main: Athenäum Fischer Taschenbuch Verlag, 1968. - S. 297-320.1. Справочная литература

140. Азбука кино / Под ред. И.В. Вайсфельда. М.: Киноцентр, 1990.64 с.

141. Бройтмаи С.Н. Историческая поэтика: Хрестоматия-практикум: Учеб. пособие / С.Н. Бройтман. М.: Издательский центр «Академия», 2004. -352 с.

142. Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Изд-во Кулагиной: Intrada, 2008. - 358 с.

143. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: Хрестоматия-практикум: Учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / Н.Д. Тамарченко. -М.: Издательский центр «Академия», 2004. 400 с.

144. Теория литературы: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Издательский центр «Академия», 2008. - Т. 1. - 512 е.; Т.2. - 368 с.

145. ТюпаВ.И. Анализ художественного текста / В.И. Тюпа. М.: Издательский центр «Академия», 2008. - 336 с.

146. Хализев В.Е. Теория литературы: Учебник / В.Е. Хализев. 4-е изд., испр. и доп. -М.: Высш. шк., 2004. -405 с.

147. Handbook of Narratology / Edited by Peter Hülm, John Pier, Wolf Schmid, Jörg Schönert. Berlin - New York: Walter de Gruyter, 2009. - 468 p.

148. Wilpert G. von. Deutsches Dichterlexikon: biographischbibliographisches Handwörterbuch zur deutschen Literaturgeschichte / G. von Wilpert. Stuttgart: Kröner, 1988. 900 S.

149. Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur / G. von Wilpert. -Stuttgart: Kröner, 1989. 1054 S.