автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя"

На правах рукописи

ЖУКОВ Александр Сергеевич

ии^054404

ПОЭТИКА ТРАГИЧЕСКОГО И УЖАСНОГО В ПОВЕСТЯХ Н.В. ГОГОЛЯ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара 2007

003054404

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Пензенского государственного педагогического университета имени В.Г.Белинского

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Щеблыкин Сергей Иванович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Демченко Адольф Андреевич;

кандидат филологических наук, доцент Ерёмин Максим Александрович

Ведущая организация:

Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина

Защита состоится «12» февраля 2007 года в 12 часов на заседании специализированного совета К 212.216.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443090, г. Самара, ул. Блюхера, 25.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного педагогического университета по адресу: г. Самара, ул. М. Горького, 65/67.

Автореферат разослан « 3 » иЫьЛсц^А___ 2007 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

доцент

О.И. Сердюкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Современная литературоведческая наука располагает огромным количеством работ, посвященных Н.В. Гоголю, что свидетельствует о неугасающем интересе к творческому наследию этого необычного художника, принадлежащего к тем писателям, творчество которых скрывало много тайн и загадок, возбуждающих воображение, вызывающих споры, никого не оставляющих равнодушными. Гоголевская поэтика содержит в себе множество элементов, которые ещё требуют своего научного объяснения. К их числу, несомненно, следует отнести трагическое и ужасное.

В последнее время в научной литературе о Гоголе всё более интенсивно разрабатывается религиозно-философская сторона его мировоззрения и творчества, что нашло отражение в работах В.В. Зеньковского, М.М. Дунаева, В.А. Воропаева, И.А. Виноградова, И.А. Есаулова, В.Ш. Кривоноса и других. Обращение к религиозно-философской направленности литературоведческой мысли открывает перед исследователями много нерешённых проблем, одной из которых является проблема художественного выражения трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя, которая ещё не была достаточно подробно рассмотрена в литературе о писателе, поскольку исследователи касались этой темы в основном частично, в связи с общей характеристикой творчества и мировоззрения художника.

Осмысление ужасного как своеобразной художественной стихии, свойственной многим произведениям Н.В. Гоголя, находим уже у А. Белого в книге «Символизм как миропонимание». Причём осмысление это осуществляется весьма специфическим образом: через постижение прежде всего природы гоголевского смеха, его наиболее характерных выразительных черт: «И самый страшный, за сердце хватающий смех, звучащий, будто смех с погоста, и всё же тревожащий нас, будто и мы мертвецы, - смех мертвеца, смех Гоголя»'.

Итак, смех Н.В. Гоголя, «страшный», «тревожащий», отражающий такие

стороны действительности, которые ассоциируются с чем-то неясным и даже

пугающим, относится к области ужасного. В самом деле, что может быть

красноречивее следующего определения: «Смех Гоголя переходит в „ .. ..2 трагическим рев, и какая-то ночь наваливается на нас из этого рева...» .

Постигая наиболее сложные поэтические стороны прозы Н.В. Гоголя, А. Белый, несомненно, понимал, что трагическое, а вместе с ним ужасное, занимало в творчестве писателя одно из центральных мест и, в конечном счете, определяло новаторский характер его творчества. Кроме того, А. Белый, судя по его эмоциональным и образным определениям, глубоко чувствовал ужасное как особую стихию, обладающую своими специфическими признаками, органически входящую в поэтику Гоголя-прозаика.

Значимость трагического и ужасного в формировании новаторских черт гоголевского творчества подчёркивалась и в целом ряде академических

1 Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 361. " Там же. С. 365-

исследований. Так, МБ. Храпченко в своей монографии о Н.В. Гоголе не обошёл вниманием этот вопрос: «Не во всех повестях «Вечеров» загадочное показано в юмористическом освещении. Иногда таинственное предстаёт здесь как источник драматических поворотов в жизни человека, становясь синонимом ужасного, трагического. (Курсив наш. - А.Ж.) В таком именно плане развёрнуты фантастические образы и в "Вечере накануне Ивана Купала", и в "Страшной мести"»'. Обращает на себя внимание мысль М.Б. Храпченко о том, что именно таинственное и загадочное, в конечном счете, становится «синонимом ужасного, трагического».

С. Машинский писал, что «комизм Гоголя оборачивается трагикомизмом, ибо в произведениях этого писателя мы постоянно ощущаем боль за унижение человека, за его обесчеловечивание. Юмор Н.В. Гоголя постоянно излучает трагизм. И потому так органично скрещивается в его поэтике смех и высокий трагический пафос»2. Отсюда вполне понятно, почему цикл повестей «Миргород» назван исследователем «трагической книгой»3. Истоки трагического С. Машинский видит в неправильном, несправедливом строе жизни. Именно это, по его мнению, «порождает те отклонения от нормы и трагические несообразности, с которыми повсеместно сталкивается человек»4. С этим нельзя не согласиться, однако это только одна сторона, объясняющая появление в творчестве Н.В. Гоголя трагических мотивов Другая, не менее важная, кроется в религиозном, христианском видении мира Н.В. Гоголя.

Мироустройство, порождающее бесконечные трагические конфликты и повсеместное зло, - это лишь внешняя сторона проблемы. Однако если исходить из того, что Н.В. Гоголь был православным человеком, можно сказать: трагическое в его прозе мотивировано отсутствием в людях христианского начала, страха перед Богом и Страшным судом. О религиозности Н.В. Гоголя в разные годы писали многие исследователи5. Их идеи, безусловно, необходимо учитывать при анализе произведений писателя. «Гоголь был православным христианином, и его православие было не номинальным, а действенным, - без учёта этого мы мало что поймём в его жизни и творчестве», - считает В.А. Воропаев6.

Среди работ, касающихся темы нашего исследования, следует указать статью Ю. Манна «Художник и "ужасная действительность"»7, в которой отмечены некоторые признаки поэтики ужасного.

1 Храпченко М.Б. Николай Гоголь Литературный путь, величие писателя //Храпченко М.Б. Собрание сочинений. В 4-х томах. М.: Худож. лит., 1980. Т. I. С. 135.

г Машинский С. Художественный мир Гоголя. М.. 1979. С 422.

3 Там же. С. 79.

4 Там же. С. 160.

3 См.: Мочульский К. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М., 1995; В.Зеньковский Н.В.Гоголь. YMCA-PRESS, Париж, б/г; Дунаев М- Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература. М.: Изд. Совет РПЦ, 2003; Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995; Воропаев В. Гоголь над страницами духовных книг. М.. 2002 и др.

й Воропаев В.А. Н.В.Гоголь в последнее десятилетие его жизни: новые аспекты биографии и творчества. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ, д-ра филол. наук. М., 1997. С. S.

' Манн Ю. Художник и «ужасная действительность» // Манн IO. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М., 1996.

Ю. Манн подчёркивает, что ужасная действительность и соответствующие ей приметы проявляются за определённой «чертой», за «границей»1. Иначе говоря, ужасное — это другая действительность, качественно иной мир образов и состояний, отличающихся ярко выраженными враждебными по отношению к человеку свойствами.

Кроме этого, автор обращает внимание на то, что данный переход за определённую «черту» совершается не по воле самого героя: в этом процессе есть что-то «вынужденное, принудительное». Враждебная человеку, не совсем ясная потусторонняя сила насильственным образом втягивает героя в стихию ужасного. Сама же эта стихия именуется Ю. Манном «бездонной пропастью». В этом исследователь видит общую особенность поэтики Н.В. Гоголя, имея в виду, прежде всего, повесть «Вий».

На трагедийные мотивы и драматические ситуации, которые так свойственны многим повестям Н.В. Гоголя, обращено внимание в известной книге И.П. Золотусского, посвященной жизненному пути и творческой эволюции писателя. И.П. Золотусский прямо не говорит об ужасном как о разновидности трагедийного, но логика первой главы третьей части книги подводит к мысли о художественной значимости трагедийных ситуаций во многих повестях Н.В. Гоголя. В частности, анализируя сюжетную коллизию «Записок сумасшедшего». И.П. Золотусский особое внимание обращает на то, что «смех Гоголя в этой повести резко отклоняется в сторону слёз»2. Это очень точное замечание, прямо указывающее на тот принципиально важный момент «отклонения» смеха не просто в сторону слёз, а, более того, - в сторону трагического.

Среди наиболее крупных работ новейшего времени, которые также имеют отношение к указанной нами проблеме, следует назвать Гоголевский сборник под редакцией Е.И. Анненковой, О.М. Буранка, С. А. Гончарова, B.III. Кривоноса3. Так, в статье В.Ш. Кривоноса «Портрет в «Портрете» Гоголя» обозначено весьма интересное направление исследования знаменитой гоголевской повести. По мнению автора, особую значимость приобретает «мифологическая семантика самого акта творчества»4. Учёный обратил внимание на то короткое мгновение, когда явно выразило себя «страшное лицо старика» - мистический, страшный и даже ужасный момент. В.Ш. Кривонос прибегает к оригинальному сравнению выходящего из рамы старика («Портрет») со встающей из гроба панночкой («Вий»). Что это - реальное или ирреальное? И то и другое имеет место, выражает особый духовный смысл, сводящийся к тому, что злое и враждебное реально и мистически постоянно присутствуют в человеке, проявляя себя в страшных, жутких, ужасных картинах.

К этому добавим, что отдельные черты ужасного, страшного и сверхъестественного постоянно привлекают современных исследователей

1 Понятия «черта» и «граница» в статье Ю. Манна заключены в кавычки.

" Золотусский И. Гоголь. - М., 1998. С. 165.

' Гоголевский сборник. Вып. 2 (4). СПб, Самара: Изд-во СТГТУ, 2005. - 360 с.

4 Кривонос В.Ш. «Портрет» в «Портрете» Гоголя // Гоголевский сборник. Вып. 2 (4). СПб, Самара: Изд-во СГПУ, 2005. С. 73.

H.B. Гоголя, рассматривающих его творчество в широком контексте художественного новаторства и своеобразия выражения идейно-тематического содержания1.

Необходимость специального исследования на эту тему назрела давно, о чём, как видим, свидетельствуют многие работы. И, таким образом, необходимо вывести всё это на уровень ясной и понятной художественно-эстетической категории с учётом опыта известных исследователей, в той или иной степени обращавшихся к данному вопросу.

Объект исследования — трагическое и ужасное в структуре повестей Н.В. Гоголя.

Предметом исследования является художественное выражение трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя.

Цель исследования сводится к тому, чтобы выявить своеобразие художественного выражения трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя.

В ходе реализации указанной цели решались следующие задачи:

1. Показать неразрывную связь гоголевской художественной системы с трагическим и ужасным.

2. Аргументировать правомерность выделения «ужасного» как теоретико-литературной категории, определив её художественные стороны.

3. Раскрыть связь трагического и ужасного с реалистическими сторонами творчества Н.В. Гоголя.

4. Показать роль трагического и ужасного в широком контексте развития стиля писателя.

5. Определить место и значение трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя в целом и в отдельных произведениях в частности.

Научная новизна диссертационной работы обусловлена тем, что трагическое и ужасное в поэтике повестей Н.В. Гоголя не являлись ранее предметом отдельного исследования.

Мы исходим из мысли, что трагическое и ужасное - способы осознания и художественного воплощения жизненных противоречий. Вот почему в нашей

1 Друбек-Майер >1. Украинские рассказчики Гоголя: «маски» и «образы автора»; Кривонос В.Ш. Портрет в «Портрете»; Киселёв B.C. Семантическое пространство «Петербургских повестей» и «Портрет» Гоголя // Гоголевский сборник. С-Пб.. Самара, 2005; Кривонос В.Ш. Сны и пробуждения в «Петербургских повестях» Гоголя // Гоголевский сборник. С-Пб., 1993. С. 85-100; Калашникова С.И. Гоголевский мотив «уныния» в контексте религиозно-учительной культуры // Гоголевский сборник. С.-Пб., !994. С. 142-154; Ефимова Е.С. Страх и дерзновение Хомы Брута: [к изучению повести «Вий»] // Литература в школе. - 1994. - №1. - С. 40-47; Нарушсвич Л.Г. Мотив превращения и языковые средства его воплощения в повест и «Вий» // Русский язык в школе. - 2001. - №3. - С. 5658; Пиманова О.В. Смешное и страшное г. «Вечерах...» Гоголя // Литература в школе. - 1998. - №3. -С. 75-58: Эшитейн М. Ирония стиля: Демоническое в образе России у Гоголя // Новое литературное обозрение. - 1996. - №19. - С. 129-147; Трофимова И.В- «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя: особенности аожетосложения и символика цикла: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 2001. 22 с,; Сокол Е.М. «Маленький человек» в творчестве русских писателей 1840-х годов в сеете христианской традиции (от Гоголя - к Достоевскому): Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 2003. 23 е.; Федулова О.В. Гоголь и Ирвинг: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Тверь, 2005. 26 с. и другие работы.

работе трагическое рассматривается, во-первых, как определённая форма авторского сознания, придающая творчеству писателя особые поэтические черты, и, во-вторых, как фактор, активно влияющий на образную, композиционную и сюжетную структуру его произведений.

Методологическую и теоретическую основу диссертационной работы составили исследования М.Б. Храпченко, В.И. Кулешова, Г.Н. Поспелова, Н.Л. Степанова, Г.А. Гуковского, Ю.М. Лотмана, Ю.В. Манна, В.М. Марковича, И.П. Золотусского, В.Ш. Кривоноса, В.А. Воропаева, И.А. Виноградова, О.М. Буранка и других. Диссертационная работа опирается на классические положения Аристотеля, Гегеля, Лессинга, В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевского, на теоретические труды М.М. Бахтина, Д.С. Лихачёва, В.Е. Хализева, С.Н. Бройтмана.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в определении главных поэтических черт ужасного как высшей формы трагического в повестях Н.В. Гоголя, а также в раскрытии особенностей той повествовательной манеры, которая связана со спецификой образного выражения трагического и ужасного непосредственно в характерах героев, в сюжете и ситуациях повестей Н.В. Гоголя.

На защиту выносятся следующие положения:

1« Трагическое и ужасное как высшая форма проявления трагедийного органически входит в общую структуру поэтики Н.В. Гоголя, сообщая ей неповторимое своеобразие. Трагическое и ужасное значительно оттеняют социально-критические аспекты прозы Н.В. Гоголя, обогащая её со стороны психологического анализа, удачно сочетаясь с гротеском и фантастикой.

2. Трагическое и ужасное в творчестве Н.В. Гоголя не противоречат принципам реализма и поэтике натуральной школы.

3. Трагическое и ужасное определяются в диссертации как значимые художественно-эстетические категории, органически входящие в поэтику Н.В. Гоголя и позволяющие писателю выходить на самый высокий уровень философско-религиозных обобщений, выражать идеи, относящиеся к области сакрального.

4. Всё то, что в творчестве Н.В. Гоголя относится к мистическому, религиозно-философскому, и соответственно - ужасному, в советский период рассматривалось преимущественно как «область заблуждений». Однако «область заблуждений» Н.В. Гоголя вмещает в себя огромное количество таких вопросов, решение которых требовало от автора глубокого знания в сфере религии, художественной эстетики и философской мысли.

5. Трагическое и ужасное рассматриваются в зависимости от творческого периода и имеют вследствие этого различную основу: народно-фольклорную, преобладающую в раннем творчестве («Сорочинская ярмарка», «Ночь перед рождеством», «Майская ночь, или утопленница» и другие повести), и философско-религиозную - в более поздний период, в частности, в петербургских повестях.

Апробация работы. Научные результаты исследования отражены в статьях, опубликованных в сборниках всероссийского и межрегионального значения и в «Известиях высших учебных заведений. Поволжский регион». Диссертация обсуждалась на кафедре русской и зарубежной литературы Пензенского государственного педагогического университета имени В.Г. Белинского. Отдельные положения были представлены в докладах на Международной научной конференции (Пенза, 2004), на ГУ-ой Международной научной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2005), на У-ой Всероссийской научной конференции (Пенза, 2006).

Практическая значимость диссертации обусловлена возможностью использования её материалов и результатов на лекционных и практических занятиях по истории русской литературы XIX века, при подготовке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных творчеству Н.В. Гоголя.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающей 218 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень разработанности проблемы, определяются цели и задачи исследования, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертационной работы.

В первой главе «Трагическое и ужасное в поэтической структуре прозы Гоголя как теоретическая проблема» рассматриваются теоретико-эстетические и художественные основы трагического и ужасного как значимой поэтической черты гоголевских повестей.

В § 1 «Теоретико-эстетические основы категории трагического» трагическое представлено как довольно сложная категория, отражающая различные конфликты социального, нравственного и этического порядка.

С теоретико-философской и эстетической точки зрения, трагическое -это форма драматического сознания, отражающая переживания человеком конфликта с силами, угрожающими не только его интересам, но и жизни в Челом. Эти силы активно вмешиваются в повседневную жизнь индивидуума, нарушая её стройность, становясь причиной болезненного волнения, а с другой стороны, активизируют стремление к борьбе против них. Враждебные силы ставят человека в позицию выбора между добром и злом. Они могут быть настолько могущественны, что способны довести человека до критического, катастрофического и ужасного состояния, когда герой не может найти выход из сложившегося конфликта, и ему ничего не остаётся, как уйти в мир одинокого существования или вообще погибнуть.

Для наиболее полного понимания проявления трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя мы обращаемся к философской мысли древности

(Аристотель), к классической философии (Лессинг, Гегель), к воззрениям отечественных эстетиков и критиков (В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский), а также к современным теоретикам литературы и эстетики (Ю.В. Борев, М.А. Лазарева, Г.Н. Поспелов, Л.С. Выготский, А.Ф. Лосев, В.Е. Хализев).

§ 2 «Трагическое и ужасное в литературоведческих исследованиях о Н.В. Гоголе» посвящен анализу наиболее крупных работ и отдельных статей, касающихся проблемы художественного выражения трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя.

В § 3 «Ужасное и художественные формы его выражения в прозе Н.В. Гоголя» подчёркивается необходимость исследовать это явление именно в широком контексте развития стиля писателя.

С точки зрения положений теории литературы, стиль может быть изучен на уровне идеологических пристрастий, тематического своеобразия, а также со стороны изобразительных средств. Трагическое и ужасное у Н.В. Гоголя как раз и сопрягаются со всеми уровнями, связаны с идеей, с тематикой, определяют характер изображаемого лица и, соответственно, подбор специфических изобразительных средств. Рассмотрение трагического и ужасного в контексте стилевого своеобразия творчества Н.В. Гоголя даёт возможность представить этот вопрос не как частный, отдельный, периферийный, а как вопрос наиважнейший с точки зрения глубокого понимания сущности самого явления и уяснения своеобразия гоголевской поэтики в целом. Таким образом, очевиден вывод, что трагическое и ужасное в творчестве Н.В. Гоголя выполняют очень важную стилеобразующую функцию.

Ужасное проявляет себя в различных ситуациях, связанных со стихией «путаницы», с «миром наоборот», сопровождающихся отвратительными картинами, представленными как деформированная конструкция бытия. Ужасное как раз-таки «хорошо» и «комфортно» себя «чувствует» в мире путаницы, лжи и подделки, там, где неправда выдаётся за правду, ложное за истину, доброе за злое. В петербургских повестях, да и в ранних произведениях, можно найти множество примеров, подтверждающих эту мысль.

В целом, ужасное, представляемое в литературе в виде разного рода дисгармонических и хаотических состояний, показывало абсолютную враждебность этих сущностей человеку. Они находятся с ним в состоянии антагонизма, полной непримиримости. Ужасное не соответствует нормальному течению жизни, оно губит, уродует, калечит жизнь, пародирует её, отражает не как правильное, ровное зеркало, но как зеркало кривое. Искажая жизнь, ужасное представляет бытие в иных плоскостях и тем самым «глумится» над идеей святости и гармонии.

Ужасное - жизнь, но жизнь другая, смещённая со своей изначально заданной оси. Это какая-то «сшибка» в развитии, в эволюции, сбой в системе, проявление различного вида уродств. В литературе всё это сопровождается в большинстве случаев элементами таинственности и загадочности. Так, у Н.В. Гоголя («Вий») ужасное оказывается непостижимым в полной мере. Эта таинственность вызывает в читателе чувство страха, растерянности перед

ужасным в силу того, что оно таинственно и непознаваемо до конца. Изображающий ужасное знает, что оно производит именно такое впечатление. Сам автор зачастую оказывается е положении недоуменного читателя, ибо тоже чувствует, что не может постигнуть тайну ужасного до конца. Читатель же, не догадываясь об этом, надеется на автора, что он, наконец-таки, объяснит ему тайну ужасного, но тот, как правило, этого не делает. Автор не помогает читателю постигнуть само это явление во всей полноте, оставляя читателя наедине с тяжёлыми мыслями и трудно переживаемыми эмоциями.

Выскажем предположение, что такого рода соотношения (автор-читатель) можно причислить к канонам данного жанра, который по своей художественной природе не должен абсолютно посвящать читателя в тайны представляемого ужасного явления. Ужасное в рамках художественного произведения не может быть постигнуто и объяснено в принципе, не должна быть раскрыта его тайна и загадочность. В противном случае произведения на подоб!гую тематику теряли бы свою художественную выразительность и силу эмоционального воздействия на читателя.

Отсюда логично поставить вопрос о пределах изображения ужасного. Нетрудно понять, что ужасное воспринимается таковым только в определённых границах, когда художнику не изменяет чувство меры, то есть когда ужасное сохраняет своё таинственное, загадочное, непостижимое. Ужасное, представляемое через безобразные и кошмарные картины, как бы не переступает свою грань. Если же эти картины безобразного множить до бесконечности, повторять их в различных вариантах, то такое ужасное перестаёт вызывать у читателя соответствующие эмоции, читатель начинает «привыкать» к нему, не «боится» его, а относится как к само собой разумеющемуся, необходимому в рамках данного жанра. В конечном счете, читатель теряет страх и трепет перед очередной неприглядной картиной. А если так, тогда исчезает и таинственность. Ужасное оказывается в определённой мере познаваемо, а его действия и поступки предсказуемы. Читатель уже интуитивным образом может чувствовать и предполагать, какая разновидность действия повторится в следующий раз.

Другая сторона проблемы состоит в том, что представляемые художником картины ужасного должны быть с определённой степенью глубины осмыслены им самим. Так, у Н.В. Гоголя было достаточно ясное представление о добре и зле, о божественном и противоположном божественному. Если же это убрать и представлять картины ужасного без всякой цели и смысла, увеличивать напряжённость диких сцен ради изображения самих сцен, то такое изображение безобразного в конечном счёте потеряет всякую цель к превратится в фарс.

Во второй главе «Художественное выражение трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя» показано, с помощью каких поэтических средств трагическое и ужасное воплощено в сюжеты, образы и ситуации гоголевских повестей.

В § 1 «Трагическое в художественно-философском и нравственном осмыслении Н.В. Гоголя» обобщён гоголевский опыт осознания трагического и

ужасного в художественно-философском и нравственном аспектах. Оно привело писателя к абсолютной мысли о том, что человека не просто окружает дурная действительность, но эту дурную действительность создаёт он сам. Постигнуть масштаб этого трагизма в полной мере, по убеждению Н.В. Гоголя, может и литература. Именно стихия литературного творчества как раз представлялась писателю той сферой, где художник, проявляя полную свободу может не только изобличать, но и предлагать положительные примеры, воздействуя на исправление нравов.

Н.В. Гоголь в определённый период своего творчества оставался на просвещенческих позициях и действительно верил в преображающую силу искусства. Это главное, на чём основана его эстетика. Трагическое и ужасное, представленное в его произведениях, с этой точки зрения, должно показать читателю свою действительно неприглядную сторону, вызвать чувство негодования и отвращения ко всему уродливому, искажённому и злому.

В ранних произведениях Н.В. Гоголя мы обнаруживаем другую поэтическую черту - контраст между ярким, красивым народным миром и миром ужасным, представленным в образах нечистой, лукавой силы, которая постоянно стремится навредить человеку. И хотя в сюжетах ранних произведений зло часто торжествует, однако нравственная победа остаётся за героями, символизирующими народную мудрость, ум, талант и достоинство («Вий», «Страшная месть»),

В «Вечерах...», например, ярко выражена авторская мечта желаемой победы добра над злом. Злое, ужасное примитивно, коварно, но этому коварству противопоставлена народная сноровка, бесстрашие и чистота помыслов. Так выражается нравственная позиция самого автора, сводящаяся к идее неизбежной победы добра над злом. За всем этим стоит светлая мечта автора о жизни естественной, праведной, где бы торжествовала красота, молодость и благие намерения. Вот почему в повестях Н.В. Гоголя так распространён мотив о весёлых парубках, которые довольно легко добиваются любви красивых девушек. Все эти сюжеты как бы противопоставлены другим ситуациям, где участвует лукавая нечистая сила, желающая навредить людям, разрушить их счастливый мир. Но сила эта не всегда торжествует. В конечном счёте, она не способна победить высокий народный дух.

В своё время на эту авторскую идею и её своеобразное выражение обратил внимание Г. А. Гуковский: «Есть в «Вечерах...» и другая «демонология», не забавная, а торжественно-поэтическая, образующая ужасы «Вечера накануне Ивана Купала» и «Страшной мести», здесь Гоголь особенно близок балладнику-Жуковскому. Его повести, построенные на поэзии ужаса, менее трагичны, чем красивы»1. Таким образом, Г.А. Гуковский считает, что ранние повести Н.В. Гоголя построены на «поэзии ужаса"», с чем нельзя

не согласиться. Однако автор верил в конечную победу добра над злом и ужасом, что явилось художественным выражением просветительской позиции в ранний период творчества. Всем этим ужасам противопоставлены

'Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М., Л., Гос. изд-ио худ. лит., 1953. С. 36.

И

положительные герои, представляющие собой довольно яркие личности. Однако эти личности представлены как совокупность определённой людской общности, объединённые едиными духовными ценностями. Так выражена великая мысль Н.В. Гоголя о том, что только в единении, в сплочении можно одолеть враждебные силы.

Для Н.В. Гоголя, скорее всего, был интересен не какой-то конкретный человек, а человеческая общность (народ), которой присуще человеческое достоинство. Эта идея человеческого достоинства является одной из центральных в творчестве Н.В. Гоголя. Она довольно ярко провозглашена, например, в «Тарасе Бульбе», а также в петербургских повестях («Шинель»). Униженный и оскорблённый человек вызывал у Н.В. Гоголя глубокое сочувствие, о чём свидетельствуют сюжеты петербургских повестей. За этим сочувствием скрыта не только печаль о нравственном падении человека, но и требование немедленных действий по его спасению. Это сближало Н.В. Гоголя в определённый период творчества с В.Г. Белинским, который провозглашал необходимость активной борьбы с проявлением зла, насилия и произвола в общественной жизни.

Н.В. Гоголь не просто фиксировал трагические факты действительности, но и пытался объяснить природу зла, в том числе природу ужасного, ибо прекрасно понимал, что, не постигнув существа этого явления, нельзя правильно определиться и в средствах борьбы с ним.

Итак, объяснение природы зла, а не только его изображение лежит в основе творческих устремлений Н.В. Гоголя. Особенно это относится к петербургским повестям, где так убедительно и ярко показана разрушительная сила зла.

Мы ясно видим, что Н.В. Гоголь пытался осмыслить зло по этим трём направлениям: через художественное (образы трагического и ужасного), философское (социальная сущность и социальные причины зла) и через нравственное (моральный, религиозный и эстетический уровни). Первое направление (художественное) развивало в Гоголе-художнике воображение и способствовало созданию выразительных картин и характеров, второе (философское) подвигло Н.В. Гоголя к необходимости обращения к жизни действительной, к изображению быта во всех подробностях, с использованием даже натуралистических средств для выявления социальной сущности противоречий и, наконец, третье (нравственное) направление проистекает из религиозных представлений Н.В. Гоголя о сущности мироздания и о роли христианского учения в исправлении человеческих пороков.

Таким образом, Н.В. Гоголь мыслил как категориями морали, так и категориями социальными, что позволило развернуть череду широких эпических обобщений, позволяющих всесторонне осмыслить проблемы этического, нравственного и общественного порядка.

§ 2 «Сюжетное, образное и смысловое выражение трагического и ужасного в цикле ранних повестей Н.В. Гоголя» построен на анализе конкретных художественных ситуаций повестей Н.В. Гоголя от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Миргорода».

Первоначально рассмотрен тот факт, что категория трагического в полном её масштабе и художественном выражении у раннего Н.В. Гоголя ещё не имела окончательного эстетического оформления. Сам Н.В. Гоголь говорил о том, что создавал свои первые произведения с целью «развлекать себя самого»: «Причина той весёлости, которую заметили в первых сочинениях моих... заключалась в некоторой душевной потребности... Чтобы развлекать самого себя, я придумывал себе всё смешное, что только мог выдумать. Выдумывал целиком смешные лица и характеры, поставлял их мысленно в самые смешные положения, вовсе не заботясь о том, зачем это, для чего это и кому от этого выйдет какая польза. Молодость, во время которой не приходят на ум никакие вопросы, подталкивала. Вот происхождение тех первых моих произведений...»

Путь от комического к трагическому, а от него к ужасному для Н.В. Гоголя был далеко не лёгким. Автор сам многое пережил, переосмыслил. Гоголевские представления об идеалах и ценностях изменялись, усложнялись на протяжении всего творческого пути. Это был не простой путь, в котором можно обозначить определённые последовательные «переходы», своеобразно отражающие творческую эволюцию автора. Н.В. Гоголь от картин весёлой, радостной, счастливой жизни обратился к противоположной стихии, к стихии трагического бытия. Но весь этот путь, каждый «переход» сопровождался «святой, чистой любовью к человечеству». Именно эта фраза из «Театрального разъезда» стада лейтмотивом ко всему творчеству Н.В. Гоголя.

§ 3 «Своеобразие поэтики трагического и ужасного в петербургских повестях Н.В. Гоголя» посвящён художественным особенностям поэтических средств и приёмов выражения трагического и ужасного в повестях петербургского цикла.

Слово ужасный повторяется в «Невском проспекте» многократно и, таким образом, несёт в себе достаточно определённый смысл. Пискарев оказался не просто в затруднительном положении, не просто в драматическом или трагическом, а в положении действительно ужасном, то есть таком, выхода из которого нет.

Теперь проследим за тем, как происходит это катастрофическое движение к пропасти, как осуществляется тотальное наступление «ужасного» на человека. Первый раз слово «ужасный» употреблено в момент, когда Пискарёв своими «изумлёнными глазами» буквально с ног до головы «мерил» прекрасную незнакомку. И здесь представлена весьма колоритная картина. Акцент же сделан на противоречии: с одной стороны, молодость и красота, с другой - порочная и неприемлемая ни с какой стороны сущность незнакомки: «Видно было, что ещё недавно настигнул её ужасный разврат». Глагол «настигнул», обладающий ярко выраженной экспрессией, выбран не случайно. Ужасное действительно настигает, оно беспощадно, безжалостно и вероломно, не оставляет ни малейшей возможности спасения для жертвы.

Как видим, «ужасное» в повести «Невский проспект» выполняет совершенно определённую художественную функцию, является оригинальным приёмом, сообщающим трагическую тональность этому произведению. В этой

связи есть смысл прибегнуть к следующей аналогии: образ Пискарёва чем-то напоминает одну из самых трагических фигур Достоевского - князя Мышкина. Оба они, Пискарёв и Мьппкин, оказываются в паутине лжи и пошлости, в лоне лицемерного и насквозь порочного общества, не принимающего их прекрасных, высоких, устремлений и воспринимающего таких людей как «идиотов», или как людей не от мира сего. Попав в эту паутину страшного мира, Мышкин и Пискарёв мыслят изменить его, но не понимают, что этот мир самодовольных, насквозь пропитанных пороками людей враждебен по отношению к ним. Герои не могут «приобщиться» к этому кругу, принять его «философию» - отсюда трагический финал неизбежен.

Не менее ярко и колоритно стихия ужасного проявляет себя в повести «Портрет». Здесь есть смысл даже говорить о своеобразном колорите «ужасного», которое зримо и практически реально проявляет себя в многочисленных эпизодах повести. Можно сказать, что «Портрет» даже перенасыщен этим колоритом, в чём следует видеть особую уникальность этой повести. Причём, «ужасное» в «Портрете» по качеству несколько иное, чем в «Невском проспекте», так как в большей мере проявляет себя мистически и таинственно. Если в «Невском проспекте» мистическая сторона «ужасного» не несёт явного выражения, то в «Портрете» «ужасное» выражается абсолютно мистически. Второе, на что необходимо обратить внимание: сам термин «ужасное» используется лишь в конце повести, а до этого оно выражается близким по смыслу, но другим словом - «страшный». Тем не менее, сам эффект воздействия на читателя остаётся практически таким же.

Художник Чартков впервые ощутил состояние ужаса, когда вдруг обратил внимание на два страшных глаза, которые, по выражению автора, буквально вперились в него. Он испугался настолько, что хотел даже вскрикнуть и позвать слугу. Художник, несомненно, обладал талантом и как личность эмоциональная сразу же заметил странное и неприятное чувство, когда смотрел на этот портрет. Страшное здесь сопрягается с таинственным и неразгаданным, а всё, что нельзя постичь, понять вселяет дикое чувство страха и ужаса.

Обратимся к повести «Шинель». Как правило, в оценке художественных достоинств этого произведения внимание сосредоточено на остросоциальном звучании представленной темы, на заедающей среде и, естественно, на трагической судьбе так называемого маленького человека. Всё это так, однако художественный колорит «Шинели» всё же шире тех привычных определений и характеристик, к которым обычно прибегают исследователи. На наш взгляд, следует исходить из одного важного положения, о том, что цепь событий и окружающая обстановка Петербурга, представленная в повести, создают особое гнетущее впечатление. Всё происходящее с Башмачкиным воспринимается как величайшая трагедия, несмотря на то, что главный герой повести маленький, ничтожный человек. По замыслу самого Н.В. Гоголя эта история, изначально представленная как частный случай, должна была разрастись до масштабов вселенской трагедии. Надо сказать, «этот замысел от жизни низшей до вселенской трагедии» полностью удалось осуществить автору. В этом

контексте история, произошедшая с Башмачкиным, воспринимается не как мелкий случай из жизни маленького человека, до крайности униженного и оскорблённого, а как история, отражающая абсурдность человеческой жизни вообще. Абсурд правит миром, владеет душами, он же доводит до трагизма и до его крайней степени - до ужаса. В принципе, сам сюжет выглядит как абсурд, досадная случайность, причём «злая» случайность, поскольку такого рода событие, как ограбление Башмачкина, не должно было бы произойти. Башмачкин - не тот объект, не объект для грабежа и насилия. Однако в мире абсурда он как раз и стал жертвой ужасного насилия, которое выбирает объект по случаю. Из этого контекста совершенно очевидно, что абсурд как раз и связан с трагизмом и ужасом.

Абсурд в повести «Шинель» имеет разные выражения. В том числе, в сценах, которые вроде бы не имеют прямого отношения к сюжетной канве повести. Абсурдной, и вместе с тем трагедийной, выглядит сцена, когда Акакий Акакиевич добивается аудиенции значительного лица. Что представляло собой это значительное лицо? Как отмечает автор, это был добрый в душе человек, но «генеральский чин совершенно сбил его с толку... он как-то спутался, сбился с пути». Иначе говоря, генеральский чин испортил в принципе нормального человека, а потому значительное лицо превратилось в свирепую бездушную личность, способную на отвратительные поступки. Что это, как не яркое проявление абсурдности человеческого бытия? Именно такого рода люди и создают ситуации, при которых возможны самые варварские преступления, в их отвратительной и жестокой форме. Всё это, на наш взгляд, вполне вписывается в контекст рассматриваемого вопроса о художественной роли «ужасного» в поэтике Н.В. Гоголя.

В заключении подведены итоги исследования, обозначены основные результаты, определены дальнейшие перспективы изучения поэтического своеобразия Гоголя-художника.

Наши усилия в основном были сосредоточены на малоизученной стороне гоголевской поэтики, связанной с художественным выражением трагического и ужасного в качестве высшей формы проявления трагедийного. Проделанный анализ показал, что трагическое занимает такое же важное место в поэтике Н.В. Гоголя, как комическое и сатирическое. Единство комического, сатирического и трагического, их гармоническое сочетание в повестях Н.В. Гоголя как раз и явилось отличительной чертой художественного новаторства писателя. Кроме того, в результате исследования стала очевидной органическая связь этого единства с реалистической стороной творчества Н.В. Гоголя, выразившаяся в принципах натуральной школы. Мы увидели, что трагическое и ужасное необходимо рассматривать в контексте всей художественной системы Н.В. Гоголя, определяющей своеобразие его стилевой манеры.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Жуков A.C. Двустихийность в творчестве Н.В.Гоголя как отражение проблемы трагического и ужасного // Известия ГТГПУ: Научн. и учебно-методич. вопросы. Сектор молодых учёных. Пенз. гос. пед. ун-т имени В.Г.Белинского / Под ред. М.Т. Генгина (Пенз. пед. ун-т им. В.Г.Белинского). - Ч. 2. - Пенза: ТТГПУ, 2005. - С. 28-30.

2. Жуков A.C. Трагическое в творчестве Н.В.Гоголя и М.Ю.Лермонтова // Лермонтовкий выпуск № 7: Материалы Международной научной конференции «Изучение творчества М.Ю.Лермонтова на современном этапе». - Пенза: ПГГТУ, 2004.-С. 161-168.

3. Жуков A.C. Категория ужасного в повести Н.В.Гоголя «Шинель» // Русское литературоведение в новом тысячелетии: Материалы VI-ой Международной конференции: В 2-х тт. Т. 1. М.: «Таганка», 2005. - С. 93-96.

4. Жуков A.C. Трагическое в творчестве Н.В.Гоголя // Общество. Культура. Цивилизация: Сборник научных трудов / Под ред. к.и.н., доц. H.A. Володиной - Пенза: ПГУАС, 2005. - С. 56-62.

5. Публикация в издании, рекомендованном ВАК: Жуков A.C., Иванов А.И. Петербургские «трагедии» Н.В.Гоголя // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Сер. «Гуманитарные науки». - 2006, № 3. - С. 219-225. (Авторский текст - 0,5 п.л.)

Подписано в печать 09.01.2007 Тираж 100 экз. Заказ № 004

Отпечатано с готового оригинал-макета в мини-типографии ООО КФ «Партнёр-ДелКон» г. Пенза, ул. Богданова. 2а. тел.: 52-58-60. 52-58-61 E-mail: p-audit@p-audit.ru, www .p-audit.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Жуков, Александр Сергеевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТРАГИЧЕСКОЕ И УЖАСНОЕ В ПОЭТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ПРОЗЫ ГОГОЛЯ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ

ПРОБЛЕМА

§ 1. Теоретико-эстетические основы категории трагического

§2. Трагическое и ужасное в литературоведческих исследованиях о Н.В. Гоголе

§3. Ужасное и художественные формы его выражения в прозе

Н.В. Гоголя

ГЛАВА II. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ТРАГИЧЕСКОГО И УЖАСНОГО В ПОВЕСТЯХ Н.В. ГОГОЛЯ

§1. Трагическое в художественно-философском и нравственном осмыслении Н.В. Гоголя

§2. Сюжетное, образное и смысловое выражение трагического и ужасного в циклах ранних повестей Н.В. Гоголя

§3. Своеобразие поэтики трагического и ужасного в петербургских повестях

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Жуков, Александр Сергеевич

Современная литературоведческая наука располагает огромным количеством работ, посвященных Н.В. Гоголю, что свидетельствует о неугасающем интересе к творческому наследию этого необычного художника. Произведения Н.В. Гоголя продолжают ставить на сцене, предлагаются различные их кинематографические версии, идёт достаточно активная работа по выявлению новаторских черт Гоголя-художника с учётом новых положений теории литературы, выработанных в последнее десятилетие.

Литературоведы XX века дали ряд интереснейших работ о творчестве Гоголя, среди которых отметим монографии М.Б. Храпченко, Г.Н. Поспелова, H.JI. Степанова, Ю.В. Манна, С.И. Машинского, Г.А. Гуковского, В.В. Ермилова, В.Ш. Кривоноса, А.А. Елистратовой и других1.

И, тем не менее, многое в творчестве Гоголя продолжает вызывать живой интерес, ибо Гоголь-художник, как принято говорить по отношению к авторам такого уровня, - писатель шекспировского масштаба. В самом деле, Н.В. Гоголь оказывается неисчерпаем с точки зрения вселенских и мировых идей, к которым он обращался. Его интересовали вопросы вечные, противоречивые, неразрешимые до конца. Произведения Н.В. Гоголя стоят в таком ряду, как «Гамлет» Шекспира, «Дон Кихот» Сервантеса, как творения Лопе де Вега, Гёте, Дефо, Свифта.

Храпченко М Б Николай Гоюль Литературный путь Величие писателя М ,1984, Поспелов Г Н I ворчество Н В Гоголя М ,1953; Степанов Н JI Гоголь Творческий путь М., 1955, Манн ЮВ Поэтика Гоголя Вариации к теме М,1996,его же Гоголь 1рудыидни 1809-1845 — М , 2004, Машинский С И Художественный мир Гоголя М , 1979, Гуковский ГА. Реализм Гоголя М , 1959, Грмилов В В Гений Гоголя М , 1959, Глистратова А А Гоюль и проблемы западноевропейскою романа М, 1972, Кривонос ВШ Проблема читателя в творчестве Гоголя Воронеж, 1981; его же Мотивы художественной прозы Гоголя С-Мб, 1999 и другие работы.

Давно признан сатирический дар писателя. Н.В. Гоголь как сатирик действительно велик, необычаен и неповторим. Причём сатира его в большинстве случаев рассматривается в контексте натуральной школы и в русле перспектив развивающегося реализма XIX века.

Д. Николаев в своей известной книге «Сатира Гоголя» настаивает как раз на этой мысли: «.Нужно со всей определённостью сказать, что он (Гоголь) был сатириком прежде всего, сатириком по преимуществу»1. При этом сатирическую линию Н.В. Гоголя исследователь связывает с важнейшими тенденциями историко-литературного процесса 30х-40х годов XIX века, и, прежде всего, конечно же, с традициями натуральной школы, которую, собственно говоря, Н.В. Гоголь создал и практически возглавил. Это важное положение указывает нам на действительно новаторский характер творчества писателя.

Основные усилия литературоведов, обращающихся к наследию Н.В. Гоголя, сводились преимущественно к тому, чтобы подчеркнуть реалистический характер творчества писателя, проявленный в самых различных жанрах. Авторы «Истории русской литературы XIX века. 18001830-е годы» указывают на то, что «в советском литературоведении Н.В. Гоголя долго рассматривали почти исключительно (курсив наш -А.Ж.) как реалиста»2. В самом деле, в большинстве работ, посвящённых Н.В. Гоголю, главной является мысль о близости писателя реалистической поэтике. Всё это так. Однако, как отмечают авторы указанного труда, «ряд сложных вопросов творчества Н.В. Гоголя до сих пор остаётся недостаточно исследованными и продолжают вызывать споры»3. В частности, ещё предстоит большая работа по изучению стиля и художественного мастерства писателя. В данном случае авторы считают

1 Николаев Д Сатира Гоголя М Художественная литература, 1984 С 3.

2 «История русской литературы XIX века 1800-1830-е годы» М Просвещение, 1989 С 380

3 Там же С 379 необходимым детальное рассмотрение своеобразия творческого метода Н.В. Гоголя и его связей с романтизмом. Согласимся с тем, что это необходимое и продуктивное направление.

Однако при рассмотрении своеобразия поэтики Н.В. Гоголя в целом нам представляется и ещё одно значимое направление, связанное со спецификой выражения у Н.В. Гоголя ужасного как крайней формы проявления трагического в исключительных с точки зрения эмоционального и экспрессивного воздействия образах.

И, тем не менее, следует указать ещё на одну малоизученную, но важную сторону гоголевской поэтики, органически присущую ей, -выражение трагического и ужасного в предельно яркой, эмоционально-образной форме, которую целесообразно рассматривать в следующем ряду: комическое (но комическое особенное - «смех сквозь слёзы»), сатирическое и, наконец, собственно трагическое. Причём трагическое в разных его проявлениях и, прежде всего, в виде сверхтрагического или ужасного.

В данном случае можно говорить о сложности художественных явлений подобного рода. Собственно творчество Н.В. Гоголя и символизирует переход к новой литературе (эта мысль была высказана ещё В.Г.Белинским в его статье «О русской повести и повестях г-на Гоголя»), литературе реалистического направления, получившей известное наименование «натуральная школа».

В этой связи необходимо сказать о новых тенденциях современной литературоведческой науки, когда мы касаемся сложных теоретических и историко-литературных вопросов. Так, авторы солидного труда «Освобождение от догм»1 предлагают новые подходы в решении вопроса о

1 Освобождение от догм История русской лигературы состояние и пути изучения Том первый М Наследие, 1997 - 312 с литературных направлениях и методах. В частности, петербургский исследователь В.М. Маркович склоняется к мысли об универсальности реалистического метода, который вбирает в себя самые различные явления окружающей действительности, художественно их переосмысливает и выдаёт в виде выразительных образов: «В кругозор русских реалистов-классиков (Гоголя, Достоевского, Толстого, Лескова) входит категория сверхъестественного, а вместе с ней и дореалистические по своему происхождению формы постижения запредельных реальностей -откровение, религиозно-философская утопия, миф»1. Кроме того, В.М. Маркович утверждает, что рядом с эмпирическим планом в реалистическом произведении может появится план мистериальный: «Общественная жизнь, история, метания человеческой души получают тогда трансцендентальный смысл, начинают соотносится с такими категориями, как вечность, высшая справедливость, провиденциальная миссия России, конец света, Страшный суд, царство Божие на земле» . На наш взгляд, это теоретически очень ценная, точная мысль, которая может быть применима и в объяснении трагической и ужасной сторон поэтики творчества Н.В. Гоголя.

В самом деле, «энергия духовного максимализма», так свойственная Н.В. Гоголю, действительно не просто отразилась в его произведениях, но нашла довольно удачное поэтическое сочетание с сатирическим, трагическим, а также ужасным и мистическим.

Поэтому отметим, что выводы, сделанные авторами указанного коллективного труда, необходимо учитывать в практике литературоведческого исследования и, в частности, в изучении творчества Н.В. Гоголя.

1 Освобождение от догм История русской литературы состояние и нуги изучения Гом первый. М. Наследие, 1997. С. 244.

2 1ам же

Таким образом, мы можем отметить существенный поворот в литературоведческой науке к новой методологии исследований, по которой заслуги наших авторов в развитии реалистического метода не могут быть сведены лишь только к констатации важности изображения действительного, реального и социально значимого, то, что в принципе органично входило в целом в реалистическую поэтику того или иного автора.

Если в советский период заслуги писателей часто рассматривались по известной схеме: «область достижений - область заблуждений» (Гоголь, а также Достоевский и Толстой, в этом случае являлись классическими примерами), то сейчас заметна тенденция к расширению исследовательского поля. «Область заблуждений» становится не просто интересным предметом изучения, а, порой, и необходимым звеном, где возможно, как ни парадоксально это будет звучать, найти средоточие истины. Не является ли «область заблуждений» Н.В. Гоголя как раз той сферой, где писатель достиг определённых вершин в поиске духовного смысла? Вопрос весьма непростой! Поиск же духовного мог получить своеобразное художественное выражение у Н.В. Гоголя, по нашему мнению, именно в форме трагического и ужасного.

В этом плане интересно отметить, что ещё Б.М. Эйхенбаум в статье, посвящённой гоголевской «Шинели» (1919), высказал мысль о том, что «композиция новеллы в значительной степени зависит от того, какую роль в её сложении играет личный тон (курсив Б.М. Эйхенбаума) автора, то есть является ли этот тон началом организующим»1. Под личным тоном Б.М. Эйхенбаум понимал манеру сказа, то есть повествовательную манеру. Личный тон, или повествовательная манера произведений Н.В. Гоголя, имеет различные выражения в зависимости от того, какую задачу ставит

1 Эйхенбаум Б.М. Как сделала «Шинель» Гоюля // Б М Эйхенбаум О npoje О поэзии Сборник сшей. J1 • Художественная литература, 1986 С 45 автор. Личный тон во многих произведениях Н.В. Гоголя обретает трагическое звучание, и эта трагичность во многих повестях писателя действительно становится организующим началом, то есть слагает сюжет, определяет характер лиц и выразительность образов. Наше внимание в данной работе будет как раз и сосредоточено на проблеме того, как личный трагедийный тон не просто «откладывает» своеобразный художественный отпечаток на то или иное произведение Н.В. Гоголя, но как этот личный тон в целом организует его, согласуясь с главной идеей автора. Это тем более важно отметить в связи с возросшим в последнее время вниманием к поэтике «художественной модальности», эстетической категории, привлекающей внимание современных теоретиков литературы1. Так, В.Е. Хализев считает, что трагическое является едва ли не важнейшей формой «эмоционального постижения и художественного освоения л жизненных противоречий» . Отсюда совершенно очевидна необходимость всестороннего рассмотрения специфики художественной модальности трагического и ужасного как наивысшей формы трагедийного.

Среди наиболее крупных работ новейшего времени, которые также имеют отношение к указанной нами проблеме следует назвать Гоголевский сборник под редакцией Е.И. Анненковой, О.М. Буранка, С.А. Гончарова, В.Ш. Кривоноса . Так, в статье В.Ш. Кривоноса «Портрет в «Портрете» Гоголя» дано весьма интересное направление исследования знаменитой гоголевской повести. По мнению автора, особую значимость приобретает «мифологическая семантика самого акта творчества»4. Учёный обратил внимание на то короткое мгновение, когда явно выразило себя «страшное лицо старика» - мистический, страшный и даже ужасный момент.

1 Броитман С Н. Историческая поэтика М , 2001. С 253-359

2 Хализев В Г Теория литературы М , «Высшая школа», 1999 С 74

3 Гоголевский сборник - Спб , Самара Изд-во СГПУ, 2003 - 284 с , Готлевский сборник Вып 2 (4) СПб, Самара Изд-во СГПУ, 2005 - 360 с

4 Кривонос В Ш. «Портрет» в «Портрете» Гоголя И Гоголевский сборник Вып 2 (4) СПб, Самара. Изд-во СГПУ, 2005. С 73

В.Ш. Кривонос прибегает к оригинальному сравнению выходящего из рамы старика («Портрет») с встающей из фоба панночкой («Вий»). Что это, реальное или ирреальное? И то и другое имеет место, выражает особый духовный смысл, сводящийся к тому, что злое и враждебное реальны и мистически постоянно присутствуют в человеке, проявляя себя в жутких, страшных, ужасных картинах.

Так, в последнее десятилетие в литературе о Н.В. Гоголе всё более интенсивно разрабатывается религиозно-философская сторона мировоззрения писателя и её отражение в творчестве автора. Причём отметим, что внимание к религиозным аспектам гоголевского творчества стало неотъемлемым элементом и современных монографических исследований1.

Актуальность работы. Н.В. Гоголь принадлежал к тем художникам, творчество которых скрывало много тайн и загадок, возбуждающих воображение, вызывающих споры, но никого не оставляющих равнодушными. Творческое наследие писателя в советское время литературоведческой наукой преимущественно толковалось с точки зрения значимости социально-обличительной стороны, что, конечно же, верно, но недостаточно. Гоголевская поэтика содержит в себе множество элементов (порой скрытых), которые ещё требуют своего научного объяснения. К их числу, несомненно, следует отнести ужасное как высшую форму трагического. Художественная значимость трагического и ужасного в поэтической структуре произведений Н.В. Гоголя не вызывает сомнений, однако этот вопрос не получил в

1 Виноградов И А Гоголь — художник и мыслитель христианские основы миросозерцания, М , 2000, Воропаев В А Духом схимник сокрушенный Жизнь и творчество Н В Гоголя в свете Православия, М , 1994, а также другие многочисленные работы этого авюра, Лазарева М Н Духовный опыт II В Гоголя - М ,1993, Дунаев М М Православие и русская литература 43 М, 2002; Гсаулов И А. Спектр адекватности в истолковании литературного прои ведения ("Миргород" II В Гоголя) - М , 1995, Кривонос В Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя С -Пб, 1999 и дру! ие работы литературоведческой науке необходимого объяснения, в особенности это относится к категории ужасного. Осмысление её сложной природы как раз и определяет актуальность диссертационного исследования.

Кроме того, глубокое и всестороннее изучение поэтической роли трагического и ужасного в произведениях Н.В. Гоголя, на наш взгляд, немыслимо без учёта религиозных воззрений писателя, которые давали ему возможность постигнуть всю катастрофическую сущность этого явления.

Гоголевская религиозная система взглядов на мир основана, как известно, на известных библейских заповедях. Писатель стремился как бы открыть глаза своим соотечественникам на их заблуждения, ещё раз напомнить о незыблемости нравственных истин. Однако попытки передать светской читательской публике подобные взгляды (иногда несколько прямолинейным образом) писателю не всегда удавались, так как его высокий идеал, причудливо скрывающийся за комическим содержанием (а читатель, как правило, в первую очередь воспринимал именно комическое содержание), порой был чужд и непонятен современникам1.

Противопоставление внешнего и внутреннего, мнимого и истинного, ничтожного и высокого, художественно выражающееся в разрыве между мечтой и действительностью, - это те цементирующие содержание повестей проблемы, которые находятся в центре внимания писателя. Герои Н.В. Гоголя тем или иным путем приходят к пониманию несовершенства бытия, чувствуют свою вину за сделанное.

Н.В. Гоголь в своём творчестве живописно представил широко распространённые предрассудки, страхи и острое ощущение несправедливости, опровергая то, что казалось приемлемой формой

1 Примером тому может служить выход в свет «Выбранных мест из переписки с друзьями» жизни, но в действительности не было ей, а представлялось прозябанием, безумием, жутким сном наяву, сном, который следовало во что бы то ни стало рассеять. Оттого во многих его произведениях ещё задолго до петербургских повестей, «Мёртвых душ», «Выбранных мест из переписки с друзьями» так сильно и ярко звучат полные трагизма слова: «Гром, грохот, песни слышались тише и тише. Смычок умирал, слабея и теряя неясные звуки в пустоте воздуха. Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит уже он грусть и пустыню и дико внемлет ему. Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему»1, «Грустно, мне заранее грустно!» (2, 6), «Скучно на этом свете, господа!» (2, 234) и т.д.

Иронизируя над наивным желанием людей принимать за чистую монету то, чем казалась окружающая жизнь, Н.В. Гоголь показывал, что смешное, трагическое, а вместе с тем и ужасное всегда уживаются рядом, составляя причудливое единство противоположностей, отражающее существо жизни действительной. Писатель отчётливо понимал, что земная человеческая жизнь - симбиоз добра и зла, но чаще всего зло действует куда эффективней и поэтому баланс сил не всегда возможен, а чаша весов непрестанно склоняется к трагическому, оставляя смешное позади себя.

Н.В. Гоголь разоблачает общество, в котором судьбы людей определяют те, кто хочет преуспеть и возвыситься, отрекаясь о г принципов справедливости, но, главное, от христианской морали. Тот, кто сам не сделался чудовищем, неизбежно окажется жертвой нечистой силы, которую Н.В. Гоголь изобразил с такой художественной

1 I оголь II В Собранно сочинений в восьми томах М «Правда», 1984 Т 1 С 91-92 В дальнейшем цитаты по этому изданию Ссылки даются в самом тексте в скобках с указанием тома и страницы убедительностью, показал современникам, что они находятся во власти самого дикого, зверского, чудовищного и мертвящего зла.

Становится совершенно очевидно, что по-человечески жить в таком обществе нельзя, а приспосабливаться к нему, служить ему гибельно. Но люди не воспротивились такому порядку вещей, ибо сами не ведали, где живут и с чем мирятся. Для Н.В. Гоголя это было очевидно, он познал действительное положение вещей. Это было, на наш взгляд, одной из причин обращения Гоголя к православию. Поэтому он с особой силой своего художественного воображения в своём творчестве «ужасал» читателей зрелищем мерзостей и унижений, иногда в гипертрофированном, фантастическом, гротескном виде. Тем самым, он хотел пробудить человечество от спокойного, безмятежного сна-жизни. Раскрывая мрачные тайны царства ночи, писатель лишал их ореола неприкосновенности. Озаряя людей светом знания того мира, где они прозябают, Н.В. Гоголь желал рассеять их страсти перед неведомым, непонятным, неуловимым. Поэтому совершенно справедливы слова В.Ш. Кривоноса о том, что «средством единения с читателем оказывается для Н.В. Гоголя проповедническое слово (курсив наш - А.Ж.), обличающее и наставляющее каждого отдельного человека, побуждающее его внутренне измениться и самосовершенствоваться»1.

К таким оценкам склоняются и другие исследователи, анализирующие творчество Н.В. Гоголя уже с чисто богословских позиций. По мнению М.М. Дунаева, Н.В. Гоголю «дан был особый дар: столь обострённое видение и ощущение мирового зла, какое редко кому даётся в мире. Это и дар - и испытание души, призыв свыше к внутреннему ратоборству с открывшимся человеку ужасом обострённого

1 Кривонос В Ш Проблема чигателя в творчестве Гоголя Воронеж, издагельаво Воронежского университета, 1981 С 18 видения и ведения»1. Это-то, возможно, и явилось причиной загадочности и трагичности Гоголя-художника и Гоголя-человека.

Известное высказывание Н.В. Гоголя о «смехе сквозь слёзы» есть образное выражение всей сложности и многогранности его поэтического credo. Всё, что относится к категории смеха и смешного, а соответственно и комического, нам достаточно ясно и понятно. А в отношении «слёз» требуются дополнительные объяснения.

Иначе говоря, «смех» - комическая сторона, связанная с сатирическим переосмыслением действительности, а «слёзы» представляют нечто иное, другую стихию, относящуюся уже к категории трагического.

Научная новизна исследования состоит в том, что трагические мотивы, трагизм и ужасное как особая художественная форма в творчестве Н.В. Гоголя не являлись ранее предметом отдельного исследования, а входили в труды литературоведов как составная часть общего анализа поэтики писателя, о чём будет сказано в первой главе.

Мы исходим из понимания, что трагическое и производное от него ужасное - один из способов осознания и художественного воплощения жизненных противоречий. Вот почему в нашей работе трагическое рассматривается, во-первых, как определённая форма авторского сознания, придающая творчеству писателя особые поэтические черты, и, во-вторых, как фактор, активно влияющий на образную, композиционную и сюжетную структуру его произведений.

Подчеркнём, что его знаменитая фраза о смехе и слезах высказана не случайно. Это есть своеобразный творческий, поэтический манифест самого Н.В. Гоголя - заявление о своих намерениях и художественных принципах, объявление открытия своего метода в литературе.

1 Дунаев М М Православие и русская литература 42 М : Христианская литература, 1996 С 97

Трагическое как явление эстетики и литературы вполне изучено, на этот счёт мы располагаем весьма солидными исследованиями1. Однако, считаем необходимым уточнить некоторые теоретические стороны проблемы, затронутые нами в исследовании. Для этого предлагается рассмотреть следующую группу вопросов:

1) трагическое как свойство мироощущения автора;

2) трагическое как стилеобразующий фактор;

3) связь трагического с категорией «ужасное».

Таким образом, очевидна необходимость всесторонне рассмотреть трагическое и ужасное как высшую форму трагического в качестве важной художественной константы поэтики писателя, определяющей творческую манеру Гоголя-художника в целом.

Освещение этих вопросов определяет цель исследования, сводящуюся к тому, чтобы выявить своеобразие художественного выражения трагического и ужасного.

В ходе реализации указанной цели решались следующие задачи:

1. Показать неразрывную связь гоголевской художественной системы с трагическим и ужасным.

2. Аргументировать правомерность понятия «ужасное» как теоретико-литературной категории, определив её художественные стороны.

3. Раскрыть связь трагического и ужасного с реалистическими тенденциями в творчестве Н.В. Гоголя.

4. Показать роль трагического и ужасного в широком контексте развития стиля писателя.

1 Поспелов ГН 1еория литературы М, 1978, Руднена HI. Пафос художественного произведения. М, 1977, Лазарева М А Трагическое в литературе М , 1983, Лосев АФ Тратическое // Философскии энциклопедический словарь 2 издание М , 1989, Волков И Ф Теория литературы М, 1995, Хализев В Г, Теория литературы М, 1999, Ьорев 10 Б Эстетика М,2002

5. Определить место и значение трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя в целом и в отдельных произведениях в частности.

Первая глава диссертации посвящена теоретической стороне проблемы, где раскрыта сущность трагического, его природа и разные формы художественного воплощения.

В этой связи важно подчеркнуть, что трагическое в своём художественном развитии имеет несколько ступеней или фаз. Соответственно, уровень трагического выражается самыми различными художественными формами. Крайним проявлением, ярко выраженной формой трагического является ужасное.

Мы рассматриваем ужасное как раз с позиции того, что трагическое в наивысшем развитии, в своей наивысшей концентрации обретает форму ужасного.

Но если явление трагического достаточно изучено с точки зрения эстетики, философии, литературоведения, что мы и показываем в первой главе на примерах развития воззрений на трагическое от Аристотеля до наших дней, то ужасное как художественная форма трагического теоретически не осмыслена с необходимой полнотой и глубиной. Хотя все исследователи, которые обращаются к трагическому, в той или иной степени касаются ужасного или упоминают об этой категории, но ужасное как таковое не являлось предметом специального рассмотрения в их работах.

К этому добавим, что ужасное и художественная форма его выражения в литературе, в том числе и у Н.В. Гоголя, не есть какие-то вспомогательные, дополнительные черты оживления действия или нагнетания обстановки. Ужасное как явление в творчестве II.В. Гоголя -это своеобразный конечный вариант развития трагических мотивов. С этой точки зрения, ужасное у Гоголя включает в себя разные элементы: религиозно-философские идеи и мотивы на самой высшей ступени их абстракции («Страшная месть», «Вий»). Во-вторых, ужасное в художественном сознании Н.В. Гоголя ассоциируется с хаотическим, апокалипсическим, с концом мира («Невский проспект», «Портрет»), с вопросом об историческом пути человечества («Выбранные места из переписки с друзьями»).

Следовательно, мы имеем дело не со второстепенным поэтическим приёмом, но с целой системой художественного осмысления греховного человеческого бытия в глобальном масштабе. Отсюда возникают самые разные нравственно-этические вопросы, требующие объяснения природы и сущности категории «ужасное» как явления не только художественного, но и духовного порядка.

Если иметь в виду Н.В. Гоголя, то логика его творчества такова: ужасное не просто игровой приём, рассчитанный на яркие внешние эффекты, а художественная категория, важная составляющая поэтики писателя. Осмысление этого явления с художественной точки зрения выводит нас и на глубокое понимание идейной позиции Н.В. Гоголя.

В нашей работе уделяется особое внимание разработке теоретических положений, касающихся ужасного как художественного явления в творчестве Н.В. Гоголя. Мы обратили внимание на то, что ужасное в литературе чаще всего передаётся в виде каких-то дисгармонических, кошмарных картин, выступает в роли некой таинственной, враждебной и агрессивной сущности по отношению к человеку. Причём, ужасное у Н.В. Гоголя проявляется достаточно активно, вмешивается в жизнь героев, калечит их души, повергает их в страх и трепет, или наоборот - представляет их жизнь в виде кривого зеркала, абсурда, хаоса, бессмыслицы. Кроме того, ужасное выполняет своеобразную ироническую роль. Оно иронизирует над человеческим обликом, мыслями, поступками. Ужасное зачастую проявляет себя в виде невидимого, незримого, но активно участвующего в событиях явления.

Объект исследования - трагическое и ужасное в структуре повестей Н.В. Гоголя.

Предметом исследования является художественное выражение трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя.

Исходя из сказанного, на защиту выносятся следующие положения:

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика трагического и ужасного в повестях Н.В. Гоголя"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наши усилия в основном были сосредоточены на малоизученной стороне гоголевской поэтики, связанной с художественным выражением трагического и ужасного в качестве высшей формы проявления трагедийного. Проделанный анализ показал, что трагическое занимает такое же важное место в поэтике Гоголя, как комическое и сатирическое. Собственно говоря, единство комического, сатирического и трагического, их гармоническое сочетание в поэтике произведений Гоголя, как раз и составляет черты художественного новаторства Н.В. Гоголя. Кроме того, проделанный анализ показывает органическую связь этого единства с реалистической стороной творчества Гоголя, выразившейся в том числе и в принципах натуральной школы. Мы увидели, что трагическое и ужасное необходимо рассматривать в контексте всей художественной системы Н.В. Гоголя, определяющей своеобразие его стилевой манеры.

Трагическое и производное от него ужасное в литературоведческой науке не являлись предметом специального рассмотрения, хотя в целом важность этого явления в общем контексте развития творческой эволюции Гоголя не отрицалось.

Стихия ужасного, как удалось нам показать, в немалой степени связана с мифологической, мистической, таинственной и загадочной стороной. Другой вывод касается того, что ужасное и мистическое в ранних повестях Гоголя развивалось на народно-фольклорной основе, тесно связанной с преданиями, поверьями и народными легендами. В этом смысле стихия ужасного соприкасалась с романтической стороной повестей указанного периода. В целом ряде произведений, таких, как «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала», «Страшная месть», «Вий» ужасное и мистическое сочеталось с романтическим, и даже героико-историческим («Тарас Бульба»).

Несколько иначе ужасное и мистическое проявляют себя в повестях петербургского цикла. Здесь уже не возникает ассоциаций с народными преданиями, фольклорными образами, здесь нет того ореола сказочности, который так отличает ранние повести. В «Невском проспекте», «Портрете», «Носе», «Шинели», «Записках сумасшедшего» ужасное «произрастает на другой почве», имеет другую основу. Здесь ужасное проистекает из анализа общественной жизни, критического отношения к противоречивым сторонам действительности, в данном случае, так скажем, оно уже проявляется на социальной основе. Однако, тайны, загадки и мистические образы не исчезают полностью. Мы пришли к выводу, что трагическое и производное от него ужасное как высшая форма трагедийного могут выступать своего рода организующим сюжет началом, выстраивающим систему образов и задающим повествовательный тон. Это ярко проявило себя в первой части «Портрета» (история художника Пискарёва).

Трагическое и ужасное сочетается ещё и с другим, своеобразно выражающим себя мотивом - мотивом абсурда, с тем, что представляет хаос, жизнь наоборот, в обратном порядке, в перевернутом виде. Чисто внешне абсурд выглядит комически, но если всмотреться в ситуацию, то она чаще представляется в виде аномалий, несёт в себе глубоко трагедийный смысл. Это хорошо видно на примере повести «Нос». Казалось бы, нелепая, комическая, но, в принципе, ужасная ситуация. Она ужасна, страшна, прежде всего, для жертвы этого абсурда. Как показал Гоголь, именно жертва абсурда и ощущает ужас своего положения. Пример с майором Ковалёвым достаточно красноречиво свидетельствует об этом.

Как удалось нам показать, ужасное имеет свои образные, яркие формы выражения. Ужасное всегда беспощадно, оно приобретает дикий, зверский, чудовищный облик, и безжалостно по отношению к жертве. Об этом свидетельствуют отдельные сцены из ранних повестей. Действительно, в ранних повестях отличительными свойствами ужасного являются крайняя жестокость и вероломство. Однако всё это облекается в форму сказки, мифов и преданий, поэтому и не производит на читателя столь гнетущего впечатления.

Что же касается ужасного в более поздних произведениях, то там оно не обладает такими зверскими чертами. Если в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» ужасное персонифицировано, то в повестях петербургского цикла эта персонификация отсутствует. Ужасное приобретает другой облик, выступает уже как стихия социально-организованная и страшно-враждебная по отношению к индивидууму, к маленькому человеку, который трагическим образом оказывается противопоставлен этой ужасной стихии. Если в ранних произведениях ужасное имеет преимущественно сказочный, фольклорный характер, то в поздних повестях за мистикой ужасного скрывается социальный смысл. В поздних повестях ужасное выступает в гротескном, фантастическом виде или в форме явлений искажённых, гипертрофированных. Читателя в этих повестях ужасают зрелища мелких мерзостей (унижение, оскорбление) и многочисленные натуралистические картины подчас отвратного характера.

Следующий вывод, к которому мы пришли в ходе исследования заключается в том, что в поэтике повестей трагическое и ужасное в широком смысле предстаёт как форма авторского сознания, проникающая в сюжеты, образы и ситуации.

Именно через эту форму драматического сознания происходит глубокое постижение сил, ставящих человека в позицию неизбежного выбора между добром и злом. Из анализа разнообразных сюжетов повестей Гоголя видно, насколько могущественны эти силы и как они могут довести человека, действительно, до катастрофического и ужасного состояния.

Кроме того, нам удалось установить, чго понимание трагического во многом определяется социально-историческим, а если говорить о Гоголе, то и религиозным типом мировоззрения, что получило широкое отражение в произведениях писателя.

Таким образом, трагическое и ужасное как высшая форма трагедийного в поэтике повестей Гоголя не просто игра (хотя в отдельных моментах игра имеет место), а целая череда художественных приёмов, отражающих как раз новаторские черты Гоголя-прозаика. Это тем более важно подчеркнуть, если иметь ввиду, что данная гоголевская стилевая манера не замкнулась только на его творчестве, а имела удачное продолжение во всей последующей литературе XIX века. Трагическое и ужасное гоголевского типа мы встретим и в последующей литературе. Скажем, в лесковских очерках («Леди Макбет мценского уезда» или «Очарованный странник»). Огромную, колоссальную роль трагическое и ужасное сыграли в поэтике Достоевского (во второй главе мы, насколько нам это удалось, показали определённые параллели: Поприщин и князь Мышкин). Возможно, имея ввиду именно это, Достоевский писал: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели».».

Таким образом, ярко представленное в повестях Н.В. Гоголя трагическое и ужасное впоследствии было понято, осмыслено и воплощено другими писателями. Анализируемые в диссертации категории поэтики Н.В. Гоголя это не просто отдельные стилистические черты, а важнейшие художественные константы его поэтической системы, выражающие, во-первых, мироощущение автора, во-вторых, ярко проявившиеся в колоритных образах, персонажах, различных по своему характеру ситуациях, и, наконец, связанные с последующим их развитием в русской литературе, выработкой той художественной системы, которая наиболее ярко проявила себя в литературе сатирического направления (Салтыков-Щедрин), в литературе духовно-мистического, обличительного плана (Лесков), литературе религиозно-философской направленности (Достоевский). Иначе говоря, поэтика трагического и ужасного в творчестве Н.В. Гоголя в исторической перспективе совпадала с магистральными линиями развития литературы XIX века.

Список научной литературыЖуков, Александр Сергеевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в восьми томах. — М.: «Правда», 1984.

2. Переписка Н.В. Гоголя в 2-х томах. Сост. А.А.Карпова, М.Н. Виролайнен. — М.: Худ. лит., 1988.

3. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. (Сост., подгот. текстов и комменг. В.А.Воропаева и И.А.Виноградова). — М., 1994.

4. И. Литературоведческие исследования, посвящённые творчеству Н.В. Гоголя и работы по истории русской литературы XIX века

5. Аверьянова М.А. От слова человеческого к Слову Божию. Служение Н.В.Гоголя // Христианские истоки русской литературы. Сборник научных трудов. — М.: Изд-во Московского пед. ун-та «Народный учитель», 2001. —С. 118-131

6. Агаева И.И. Нравственно-религиозный идеал Гоголя в контексте первой половины XIX века: Автореф. дис. . д-ра филол. наук / Азербайджанский пед. ин-т русского языка и литературы им. М.Ф.Ахундова. — Баку, 2000. — 46 с.

7. Агранович С.З., Саморукова И.В. Двойничество / Самарский гос. университет. Кафедра русской и зарубежной литературы. — Самара: Самарский ун-т, 2001. — 128 с.

8. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей — М.: Республика, 1994. — 591с.

9. Актуальные проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и в школе: Межвузовский сборник научных трудов. — Самара, 2000. — С.245-251.

10. Алленова Т.Ю. Категория ирреального ужасного и способы её выражения в художественном пространстве Гоголя: Автореф. дис. . канд. филол. наук / М., 2000 24 с.

11. Ю.Анненкова Е.И. "Размышления о Божественной Литургии" в контексте позднего творчества Н.В.Гоголя // Гоголевский сборник. / Под ред. С.А.Гончарова. — Спб., 1994. — С. 124-141.

12. Антощук Л.К. Концепция и поэтика безумия в русской культуре и литературе 20-30-х годов XIX века: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Томск, 1996-25 с.

13. Архипова Ю.В. Художественное сознание Гоголя и эстетика барокко: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Уральский гос. ун-т им. А.М.Горького. — Екатеринбург, 2004. 22 с.

14. Афанасьев Э.С. О художественности повести Н.В.Гоголя «Нос» // Литература в школе. — 2004. — № 4. — С. 13.

15. Барабаш Ю. Сладкий ужас мщенья, или Зло во имя добра? (Месть как религиозно-этическая проблема у Гоголя и Шевченко) // Вопросы литературы. — М., 2001. — Вып. 3. Май-Июнь. — С. 31 -65.

16. Барабаш Ю. Гоголь. Загадка "Прощальной повести" ("Выбранные места из переписки с друзьями". Опыт непредвзятого прочтения). — М., 1993. —267 с.

17. Барановская Е.П. "Homo scribens": антропологические аспекты письма в творчестве Н.В. Гоголя: От "Шинели" к "Размышлениям о Божественной Литургии": Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Омск, 2004. — 26 с.

18. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Художественная литература, 1973.— 269 с.

19. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса — М., 1990. — 540 с.

20. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу. — М.: Современник, 1984.— 592 с.

21. Белинский В.Г. Собрание сочинений в 3-х томах. — М.,1948.

22. Белый А. Мастерство Гоголя. — М.: МАЛТ, 1996. — 351 с.

23. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и примеч. Л.А. Сугай. — М.: Республика, 1994. — 528 с.

24. Бестужева-Лада С. Одинокий Гоголь // Смена. № 2. — С. 49-57.

25. Болкунова Н.С. Мотивы дома и дороги в художественной прозе Гоголя: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Саратов, 1999. — 19 с.

26. Бухаркин П.Е. Об одной евангельской параллели к "Шинели" Н.В.Гоголя (к проблеме внетекстовых факторов смыслообразования в повествовательной прозе) // Концепция и смысл. Сб-к статей в честь 60-летия проф. В.М.Марковича. — Спб., 1996.— С. 197-211.

27. Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. — М.: РГГУ, 2002. — 558 с.

28. Вересаев В.В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников.— М., 1990.— 638 с.

29. Ветловская В.Е. Творчество Гоголя сквозь призму проблемы народности // Русская литература. — СПб., 2001. №2. — С. 3-24.

30. Виноградов И.А. «Я брат твой». О повести Н.В.Гоголя «Шинель» // Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сборник научных трудов. — Вып. 3. — Петрозаводск, 2001. — С. 214-239.

31. Виноградов И.А. Художественное миросозерцание Гоголя второй половины 1840-х годов: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Российская АН. Ин-т мировой литературы им. А.М.Горького. — М., 1995. —24 с.

32. Виролайнен М.Н. «Миргород» Гоголя (проблема стиля): Автореф. дис. . канд. филол. наук / АН СССР. Ин-т русской литературы (Пушкинский Дом). — JI., 1980. — 25 с.

33. Волосков Н.В. Истоки религиозной философии Гоголя // Вестник МУ. Сер. 7. Философия. — 2002. — № 2. — С. 47-57.

34. Воропаев В.А. Виноградов И.А. Николай Гоголь: житие в мире (1809- 1852) //Гоголь Н.В. Собр. соч.: в 9 т. — М., 1994.— Т.1.— С.407-421.

35. Воропаев В.А. Гоголь в последнее десятилетие его жизни: новые аспекты биографии и творчества : Автореф. дис. . д-ра филол. наук / МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 1997. — 48 с.

36. Воропаев В.А. Гоголь над страницами духовных книг: Науч.-попул. очерки / В.А. Воропаев. — М.: Фонд по премиям памяти митрополита Моск. и Колом. Макария (Булгакова), 2002. — 205 с.

37. Воропаев В.А. Духом схимник сокрушенный.: Жизнь и творчество Н.В. Гоголя в свете православия. — М.: Моск. рабочий, 1994. — 159 с.

38. Воропаев В.А. Н.В. Гоголь: жизнь и творчество: В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002. — 125 с.

39. Воропаев В.А. Русская эмиграция о Гоголе // Русская речь. — 2003. — №3. —С. 11-17.

40. Гарин И.И. Загадочный Гоголь. — М.: Терра Кн. клуб, 2002. — 638 с.

41. Гоголевский сборник. — Спб.; Самара: Изд-во СГПУ, 2003. — 284 с.

42. Гоголевский сборник. Вып. 2 (4). СПб, Самара: Изд-во СГПУ, 2005.360 с.

43. Гоголевский сборник. Под ред. С.А. Гончарова. Спб., 1993.

44. Гоголь и мировая литература: Сборник статей. — М.: Наука, 1968. — 318с.

45. Гоголь как явление мировой литературы. Сборник статей по материалам международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня смерти Н.В. Гоголя. — Москва: ИМЛИ РАН, 2003.400 с.

46. Гоголь как явление мировой литературы: По материалам междунар. науч. конф., посвящ. 150-летию со дня смерти Н.В.Гоголя, 31 окт. 2 нояб. 2002 г. / Редкол.:. Ю.В. Манн (отв. ред.) и др.. — М.: ИМЛИ РАН, 2003. —393 с.

47. Гоголь Н.В. и православие: Сб. ст. о творчестве Н. В. Гоголя / Междунар. фонд единства православ. народов. — М.: К единству!, 2004, — 478 с.

48. Гоголь Н.В. и мировая культура: Вторые Гоголевские чтения: Сб. докл. Под общ. ред. В. П. Викуловой. — М.: Кн. дом "Университет", 2003. —248 с.

49. Гоголь Н.В. Материалы и исследования — М.,1995 —256 с.

50. Гоголь: История и современность. — М.: Сов. Россия, 1985. — 493 с.

51. Гончаров С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте: Монография. — СПб., 1997. — 340 с.

52. Гончаров С.А. Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры: Автореф. дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 Ин-т русской литературы. — СПб., 1998. — 43 с.

53. Гончаров С.А. Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры: Автореф. дис. д-ра филол. наук / Российский гос. пед. ун-т им. А.И.Герцена. — СПб., 1998. — 43 с.

54. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. — М., J1., Государственное издательство художественной литературы, 1953. — 532 с.

55. Гуревич П.Ю. Пластификация в раннем творчестве Гоголя // Филологические науки. — 2001. № 4. — С. 23-31.

56. Гус М. Живая Россия и «Мёртвые души». — М., 1981. — 336 с.

57. Дилакторская О.Г. Фантастическое в "Петербургских повестях" Н. В. Гоголя. — Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1986. — 204 с.

58. Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII—XX веках. — М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. — 1056с.

59. Дунаев М.М. Православие и русская литература. 4.2. — М., Христианская литература, 1996. — 316с.

60. Духовная проза / Н. В. Гоголь; Вступ. ст. В. А. Воропаева; Комментарий В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. — М. : Рус. кн., 1992. —557 с.

61. Ерёмин М.А. О границах внутреннего мира в драматургии Н.В. Гоголя // Парадигмы: Сборник статей молодых филологов. Тверь: ТГУ, 2003.-С. 160-166.

62. Ерёмина Л.И. О языке художественной прозы Н.В.Гоголя. — М., 1987.— 176 с.

63. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1995. — 287 с.

64. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. — М.: Кругъ, 2004. — 559 с.

65. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения: "Миргород" Н. В. Гоголя. — М.: РГГУ, 1997. — 100 с.

66. Ефимова Е.С. Страх и дерзновение Хомы Брута: к изучению повести «Вий». // Литература в школе. — 1994. — № 1. — С. 40-47.

67. Жук А.А. Русская проза второй половины XIX века. — М.: Просвещение, 1981. — 252с.

68. Застрожнова Е.М. "Маленький человек" в свете христианской традиции (от Гоголя к Достоевскому): Н.В. Гоголь, М.М. Достоевский, И.И. Панаев, М.Е. Салтыков, Е.П. Гребенка, А.Д. Галахов, С.П. Победоносцев, Я.П. Бутков, Ф.М. Достоевский. — М.: ТЕИС, 2004

69. Зеньковский В. Н.В. Гоголь. — Париж, YMCA-PRESS, б/г. — 264 с.

70. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. — Ленинград: МП «Эго»: Союзбланкоиздат, Ленинград, отделение; /М./: Прометей, 1991.

71. Золотусский И. Гоголь (3-е изд., испр. и доп.). — М., 1998. — 485 с. (Жизнь замечательных людей. Сер.биогр. Вып.751).

72. Золотусский И.П. Гоголь и Достоевский // Литература в школе. — 2004. —№4. —С. 2.

73. Золотусский М. Оправдание Гоголя //Литературная газета. — 1989. — 20 марта.

74. Иваницкий А.И. Гоголь. Морфология земли и власти: К вопросу о культурно-исторических основах подсознательного; Рос. гос. гуманитар, ун-т. — М.: Рос. гос. гуманитар, ун-т, 2000. — 185 с.

75. История русской литературы XIX века. 1800-1830-е годы. — М.: Просвещение, 1989. — 448 с.

76. История русской критики: в 11 тт. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958.

77. История русской литературы XIX — начала XX века. Библиографический указатель / Под ред. К.Д. Муратовой. — M.-JI.: Изд-во АН СССР, 1962. — 965с.

78. История русской литературы XIX века 40-60-х гг. / Под. ред. В.Н. Аношкиной и Л.Д. Громовой. — 2-е изд. — М.: Изд-во МГУ, 2001. — 505 с.

79. История русской литературы: в 2-х т.— 2-е изд. — М.: Гос. учпедгиз., 1963-1964.

80. Карасёв Л.В. Nervoso fasciculoso (о «внутреннем» содержании гоголевской прозы) // Вопросы философии. — 1999. № 9. — С. 4265.

81. Котельников В.А. О духовном пути Гоголя // Вестник МУ. Сер. 9. Филология. — 1996. № 2. — С. 146-150.

82. Котельников В.А. Православные подвижники и русская литература. На пути к Оптиной. — М.: Прогресс-плеяда, 2002. — 384 с.

83. Кривонос В.Ш. «Мертвые души» Гоголя и становление новой русской прозы. Проблемы повествования. — Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1985.— 159 с.

84. Кривонос В.Ш. Загадка эпилога «Шинели» Гоголя // Литература. — М, 2002. —№9. —С. 9-11.

85. Кривонос В.Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя. — Спб., 1999. —251 с.

86. Кривонос В.Ш. Проблема читателя в творчестве Гоголя. — Воронеж: издательство Воронежского университета, 1981. — 167 с.

87. Кривонос В.Ш. Хаос и космос в художественном сознании Гоголя // Динамика культуры и художественного сознания (философия, музыковедение, литературоведение). Сборник статей. — Самара, 2001.— С. 48-63.

88. Кривонос В.Ш. Художественная проза Н.В.Гоголя и проблема реалистического повествования: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук / Уральский гос. ун-т. — Свердловск, 1989. — 30 с.

89. Кривонос В.Ш. Экзистенциальные аспекты в «Риме» Гоголя // Гоголеведческие студии. — Нежин, 2001. — Вып. 7. — С. 50-55.

90. Крюков В.М. Гоголя зрящий глаз // Вопросы философии. — 1996. — №9. — С.23-38.

91. Кузнецов В., Нерушева Л. Поздний Гоголь. Гоголь и духовенство. // В кругу времён, 1998. — № 1. — С.43-47.

92. Лазарева А.Н. Духовный опыт Гоголя. РАН, Ин-т философии. — М.: ИФРАН, 1993. — 163 с.

93. Манн Ю. Диалектика художественного образа. — М., 1987. — 319с.

94. Манн Ю. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. — М., 1996. — 474 с.

95. Манн Ю.В. "Сквозь видный миру смех.": Жизнь Н. В. Гоголя. 1809; Вступ. ст. С. Бочарова. — М.: Моск. ин-т развития образоват. систем, 1994. —470 с.

96. Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809 — 1845. — М.: Аспект Пресс, 2004.— 813 с.

97. Манн Ю.В. Постигая Гоголя: учеб. пособие для старшеклассников и студентов вузов. — М.: Аспект Пресс, 2005. — 204 с.

98. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. — М., Худ. литература, 1978. — 398 с.

99. Машинский С. Художественный мир Гоголя. — М.: Просвещение, 1979. —432 с.

100. Мильдон В.И. Эстетика Гоголя. — М.: Изд-во ВГИК, 1998. — 127 с. Ю1.Мочульский К. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. — М.: Республика,1995. —606 с.

101. Набоков В.В. Николай Гоголь // Лекции но русской литературе: Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев. — М.,1996. —С. 31-134.

102. Нарушевич А.Г. Мотив превращения и языковые средства его воплощения в повести «Вий» // Русский язык в школе. — 2001. № 3.1. С. 56-58.

103. Недзведский В.А. Русская литературная критика XVI1I-XIX веков // Курс лекций. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 182с.

104. Ю5.Мочульский К.В. Духовный путь Гоголя. — М.: Наш дом, 2004. — 157 с.

105. Неизданный Гоголь / Рос. акад. наук. Ин-т мировой лик им. A.M. Горького, Рос. гос. арх. лит. и искусства; Подгот. И.А. Виноградов. — М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2001. — 598 с.

106. Николаев Д. Сатира Гоголя. — М.: Художественная литература, 1984, — 367 с.

107. Образы-символы Гоголя в контексте христианской традиции // Художественный язык русской литературы 20-х годов XX века. — Самара, 2001. —С. 208-217

108. Павлинов С.А. Путь духа: Николай Гоголь, — М.: Б.М., 1998. — 71 с.

109. Павлинов С.А. Философские притчи Гоголя: Петербургские повести.1. М.: 1997. —80 с.

110. Паламарчук П.Г. "Ключ" к Гоголю // Паламарчук П. Козацкие могилы. —М„ 1990. —С.336-422.

111. Пиманова О.В. Смешное и страшное в «Вечерах.» Гоголя // Литература в школе. — 1998. № 3. — С. 75-78.

112. Палиевский П.В. Русские классики. — М., 1987. — С. 103-116.

113. Православие и русская литература: материалы Всерос. науч.-практ. конф. "Православие и русская литература. Вазовский и школьный аспект изучения", Арзамас, 22-24 мая 2003 г. Сост.: Б. С. Кондратьев. — Арзамас: АГПИ, 2004.

114. Развитие реализма в русской литературе: в Зт. — М.: Наука, 1972 — 1974.

115. Ревякин А.И. История русской литературы XIX века. Первая половина. — М.: Просвещение, 1977. — 559 с.

116. Ремизов A.M. Огонь вещей: сны и предсонье: Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Достоевский. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2005. —363 с.

117. Розанов В. В. Собрание сочинений. Легенда о великом инкви шторе Достоевского. Т. 1. — М.: Республика, 1996. — 701 с.

118. Русская литература XIX века. 1800-1830. Источниковедческая хрестоматия. —М.: МПУ, 1993, —488 с.

119. Сергеев А.А. Николай Гоголь: история о писателе, которого современники считали "отцом русской прозаической литературы". — М.: Белый город, 2005. — 62 с.

120. Синявский А.Д. В тени Гоголя. "Ревизор" и "Мертвые Души". М.: Глобулус: Изд-во НЦ ЭНАС, 2005. 155 с.

121. Тамарченко Н.Д. Автор, герой и повествование (к соотношению «эпопейного» и «романного» у Гоголя) // Поэтика русской литературы: К 70-летию профессора Ю.В. Манна: Сборник статей. -М.: Российский гос. гуманитарный ун-т, 2001. С. 22-28.

122. Творчество Н. В. Гоголя: истоки, поэтика, контекст: Межвуз. сб. науч. тр. / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена, Рос. гос. гидрометеорол. ин-т; Под ред. Е. И. Анненковой, В. Д. Денисова. — СПб.: РГГМИ, 1997. —46 с.

123. Тонеев Ф. Знаем ли мы Гоголя? // Учительская газета. — 2002. — 9 апреля (№ 15). —С. 19.

124. Храпченко М.Б. Николай Гоголь. Литературный путь, величие писателя. — М.: Наука, 1993. — 637 с.

125. Христианские истоки русской литературы: Сборник научных трудов. Мин-во образовния РФ. Моск. пед. ун-т Редкол.: В.Н. Аношкина (отв. ред.). — М.: Нар. учитель, 2001.

126. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. — М.: Гослитиздат, 1953. — 423 с.

127. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. В 15-ти томах. — М.,1949.

128. Чижевский Д.И. Неизвестный Гоголь // Н.В.Гоголь. Материалы и исследования. — М., 1995. — С. 199-229.

129. Шагинян М. В творческой лаборатории Гоголя / Шагинян М. Соб. соч. В 9ти томах. Т. 8: Монографии, этюды о русских классиках. — М., 1989. —С. 666-673.

130. Штильман С. Под маской гротеска: О своеобразии гоголевскою «реализма» // Литература. — 2002. № 9 (март). — С. 2-3.

131. Щеблыкин И.П. Об одной распространённой ошибке в толковании поэмы Н.В. Гоголя «Похождения Чичикова, или Мёртвые души» // Литература в школе. — 2004. — № 4. — С. 6.

132. Эйхенбаум Б.М. Как сделала «Шинель» Гоголя. О прозе. О поэзии. Сборник статей — Л.: Художественная литература, 1986 —453 с.

133. Эйхенбаум Б.М. О литературе: работы разных лет. — М.: Сов. писатель, 1978. — 347с.

134. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии // Сборник статей. — Л: Худож. лит., 1986. —456с.

135. Pense R. The enigma of Gogol: An examination in writings of N.V.Gogol and their place in the Russian Literature tradition. — Cambridge, etc., 1981.

136. VtcE.-M. De Vogue. Le roman russe. — Paris, 1897.

137. I. Работы по теории литературы и творчеству отдельных писателей

138. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики — М.: Искусство, 1968, —654с.

139. МО.Бройтман С.Н. Историческая поэтика — М., 2001 —418 с.

140. Буранок О.М. Ораторская проза Феофана Прокоповича и историко-литературный процесс в России первой трети XVIII века: Монография. — М-во образования Рос. Федерации. Самар. гос. пед. ун-т. Самара: НТЦ, 2002. — 190 с.

141. Буранок О.М. Русская литература XVIII века: Петровская эпоха. Феофан Прокопович 2-е изд., доп. — Москва: Флинта: Наука, 2005. — 457 с.

142. МЗ.Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. —406 с.

143. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М.: Гослитиздат, 1959. — 656 с.

144. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы . — 2-е изд.— М.: Искусство, 1989. — 254 с.

145. Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение. — Нижний Новгород, 1997. — 127с.

146. Достоевский Ф.М. Об искусстве. Статьи и рецензии. — М.: Искусство, 1974. — 632с.

147. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. — М.: Просвещение, 1988.— 175с.

148. Гей Н.К. Художественность литературы: Поэтика, стиль. — М.: Наука, 1975.—471с.

149. Кирпотин В.Я. Типология русского романа // Вопросы литературы.1965. —№7. —С. 122.

150. Классика и современность. Под ред. П.А.Николаева, В.Е.Хализева.1. МГУ, 1991. —254 С.

151. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX

152. XX веков / Н.А. Кожевникова. — М.: Изд-во ИРЯ, 1994. — 333с.

153. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. — М.: Просвещение, 1972. — 112 с.

154. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе. — М.: Просвещение, 1982. — 224с.

155. Кулешов В.И. История русской критики XVIII-XIX веков. — 4-е изд. — М.: Просвещение, 1991.— 432с.

156. Левидов A.M. Автор. Образ. Читатель. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. 349 с.

157. Литературный энциклопедический словарь. — М.: Сов. энциклопедия, 1987. — 752с.

158. Лихачев Д.С. Земля родная. — М.: Просвещение, 1983. — 256с.

159. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. — 3-е изд. — М.: Наука, 1979.—359с.

160. Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века // Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения. — М.: Наследие, 1997. — Т. 1. — С. 241 -250.

161. Машинский С.И. Типологическое и конкретно-историческое исследование литературы // Проблемы типологии русского реализма. — М.: Наука, 1969. —С. 140-149.

162. Немцев В.И. Михаил Булгаков: становление романиста — Самара: Изд-во Саратовского ун-та. Самарский филиал, 1991. — 161с.

163. Немцев В.И. Трагедия истины. — Самара: Самарский научный центр РАН, 2003. 255 с.

164. Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения. Том первый —М.: Наследие, 1997. — 312 с.

165. Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения / Ответственный редактор Д.П. Николаев. — М.: Наследие, 1997.—'Т. I-II.

166. Палиевский П.В. Русские классики. Опыт общей характеристики. — М.: Худож. лит., 1987. — 239с.

167. Палиевский П.В. Литература и теория. — М.: Сов. Россия, 1979. — 284с.

168. Палиевский П.В. Пути реализма. Литература и теория. — М.: Современник, 1974. — 222с.

169. Переверзев В.Ф. У истоков русского реализма. — М., 1989. — С. 279-453.

170. Пинский Л.Е. Реализм эпохи Возрождения. — М., 1961.

171. Писарев Д.И. Литературная критика: в 3 т. — Л.: Худож. лит., 1981.

172. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики — М.: Советский писатель, 1978 —445 с.

173. Полякова J1.B. Периодизация как качественный критерий развития русской литературы //Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения. — М.: Наследие, 1997. — Т.2. — С. 151-162.

174. Полякова JI.B. Современное состояние отечественного литературоведения: уроки плюрализма // Вестник Тамбовского университета. — 2003. — № 3. — С.3-13.

175. Полякова J1.B. Учение Гегеля об эпическом и русская литература XX века. Перспектива оценок // Вестник Тамбовского университета. — 2003. — №4. — С.38-42.

176. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. — М.: Изд-во МГУ, 1983. —335с.

177. Поспелов Г.Н. Реализм и его разновидности в русск. лит. XIX века // Проблемы типологии русского реализма. —М.: Наука, 1964. — С. 123-133.

178. Поспелов Г.Н. Теория лигературы. — М., 1978.

179. Принципы анализа литературного произведения / Под ред. П.А.Николаева и А.Я. Эсалнек —М.: Изд-во МГУ, 1984. — 199с.

180. Проблема художественного метода, жанра, стиля в русской литературе / /Межвуз. сб. науч. ст./ Под ред. Ю.Г. Круглова. — М., 1995.— 172 с.

181. Родина Т.М. Натурализм и антиреализм // Вопросы эстетики. — 1971. —Вып. 9.

182. Руднева Е.Г. Пафос художественного произведения (из истории проблемы) / Е.Г. Руднева. — М.: Изд-во МГУ, 1977. — 165с.

183. Салтыков-Щедрин М.Е. Литературная критика. — М.: Современник, 1982. — 349с.

184. Сараскина Л.И. Фёдор Достоевский. Одоление демонов. — М.: Согласие, 1996 —462 с.

185. Словарь литературоведческих терминов / Редактор — составитель Л.И.Тимофеев и С.В.Тураев. — М.: Просвещение, 1974. — 509 с.

186. Сорокин В.И. Теория литературы. — М.: Учпедгиз, 1960. — 277с.

187. Сучков Б.Л. Исторические судьбы реализма. — М.: Сов. писатель, 1967. — 462с.

188. Томашевский Б.В. Теория литературы: поэтика. — М.: Аспект-Пресс, 2001. —334с.

189. Уэллек Р. и Уоррен О. Теория литературы. — М.: Прогресс, 1978. — 324с.

190. Фохт У.Р. Типологические разновидности русского реализма // Проблемы типологии русского реализма. — М.: Наука, 1969. — С. 39-81.

191. Хализев В.Е. Теория литературы. — М., «Высшая школа», 1999. — 398 с.

192. Хомяков А.С. О возможностях русской художественной школы // Московский литературный и учебный сборник на 1847 год. — М., 1847.

193. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. — 2-е изд. — М.: Сов. писатель, 1972. — 408с.

194. Храпченко М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. — М.: Сов. писатель, 1976. — 384 с.

195. Цейтлин А.Г. Вопросы психологии и творчества, культуры и техники писательского труда. — М.: Сов. писатель, 1962. — 500с.

196. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). — М.: Наука, 1965. — 317с.

197. Щеблыкин С.И. П.Д. Боборыкин. Логика романного творчества. — Тамбов: Изд-во ТГУ имени Г.Р. Державина, 2004. — 130 с.

198. Щеблыкин С.И. Романы Боборыкина в контексте русской прозы второй половины XIX века — Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р.Державина, 2002 -258 с.

199. Щенников Г.К. Русский натурализм и его уроки // Русская литература. — 1992. — № 2. — С. 11 -27.1.. Работы по философии и эстетике

200. Аристотель. Об искусстве поэзии. — М., 1957.

201. Афасижев М.Н. Эстетика Канта.— М.: Наука, 1975. — 134с.

202. Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. — М.:Наука, 1990.1. С. 224.

203. Бердяев Н. Собрание сочинений: В 4 т. — 3-е изд. — Париж: УМСАпресс, 1989.

204. Берк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного. — М., 1979.

205. Борев Ю.Б. Эстетика. — М.: Высшая школа, 2002. — 511 с.

206. Выготский Л.С. Психология искусства. — Ростов-на-Дону, 1998.

207. Гегель Ф.В. Эстетика: в 4 г. — М.: Искусство, 1968-1973.

208. Герцен А.И. О развитии революционных идей в России. — М., 1958.

209. Лазарева М.А. Трагическое в литературе. — М.: МГУ, 1983. — 119 с.

210. Лессинг Г.Э. Избранные произведения. — М, 1953. — 618 с.

211. Лосев А.Ф. Трагическое // Философский энциклопедический словарь. 2 издание. — М., 1989. — С.662-663.

212. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. — М.: Политиздат, 1991. — 524с.

213. Пушкин А.С. Собр. соч.: в 10 тт.— М.: Худож. лиг., 1974-1978.

214. Сёрен Кьеркегор Страх и трепет —М.: Республика, 1993 —383 с.

215. Сохряков Ю.И. И.А. Ильин — религиозный мыслитель и литературный критик. — М.: ИМЛИ РАН, 2004. — 249с.

216. Шеллинг Ф. Философия искусства. — М.: Мысль, 1966. — 496с.

217. Шестов Л.И. Философия трагедии. М.: ACT Харьков: Фолио, 2001

218. Яковлев Е.Г. Эстетика. — М.: Гардарики, 2000. — 463 с.