автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Политические аспекты идеологии панмонголизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Политические аспекты идеологии панмонголизма"

На правах рукописи

ХАЛУДОРОВ Тимур Владимирович

ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИДЕОЛОГИИ ПАНМОНГОЛИЗМА

23.00.01 - Теория политики, история и методология политической науки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Москва-2005

Работа выполнена на кафедре мировой и российской политики философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Научный руководитель: доктор философских наук,

профессор Пащенко В.Я.

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Югай Г.А. кандидат политических наук Зверев АЛ.

Ведущая организация: Бурятский государственный университет

Защита состоится «16» ноября 2005 г. в 15 часов на заседании Диссертационного совета К 501.001.01 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, 1-й Гуманитарный корпус, философский факультет, 11-й этаж, ауд. 1161.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеки МГУ (1-й Гуманитарный корпус).

Автореферат разослан

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат политических наук

^^ гъзгчт

аззз

1

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В современных условиях глобализации, а значит, культурной нивелировки и активного распространения идеологии глобализма, которая использует тенденции мирового развития для обоснования политики лидерства и гегемонии Запада, все более возрастает роль локальных культур и идейных концепций, которые объективно противостоят распространению и утверждению «американской глобальной гегемонии»'. В этом контексте актуальным представляется интерес к Монголии. Она находится в центре Евразийского материка, обладает важным геостратегическим положением, а также обширной территорией с запасами полезных ископаемых. Данные обстоятельства обусловливают рост многостороннего интереса к этой стране различных сил, претендующих на лидерство в современном мире. «Прагматичные европейцы и американцы прекрасно понимают все более возрастающую геополитическую роль Евразии», - отмечает В.Я. Пащенко2. Улан-Батор поддерживает отношения с ведущими странами мира, участвует в региональной политике: в 2004 г. Монголия получила статус наблюдателя в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - одного из крупнейших и динамично развивающихся объединений в мире.

Монголия имеет долгую и богатую событиями историю. В 2006 г. исполняется 800 лет созданию государства, объединившего кочевые племена Центральной Азии3. Эпоха Чингисхана является началом монгольской истории, культуры и государственности. В силу исторических обстоятельств пути монгольских народов в ХУИ-ХУШ веках разошлись. Но самобытная культура, основанная на номадизме, совместный исторический опыт, а также религия способствовали возникновению в начале XX в. идейной концепции единства монгольских народов. Различные политические силы использовали идею единства монгольских народов в своих целях. В отечественной общественно-политической мысли термин «панмонголизм» был в немалой степени

1 Выражение 3. Бжезинского, см ■ Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство М, 2004.

2 Пащенко В.Я. Идеология евразийства. - М.. Изд-во МГУ, 2000 С 357.

3 Под термином «Центральная Азия» диссертант понимает территорию, расфф*ч?ную между, системами Хинган и Тянь-Шань, оз. Байкал и р Хуанхэ

'ЬНАЯ

дискредитирован, традиционно он связывается с деятельностью атамана Семенова и так называемого «Даурского правительства» в 1919 г. Но такой подход, по мнению современных исследователей, является несколько упрощенным: события 1919 г. являются лишь эпизодом всего многоаспектного интеграционного монгольского движения. Представляется справедливым применение определения «панмонголизм», «панмонгольская идеология» по отношению к идее единства монгольских народов. В настоящее время идея единства монгольских народов способствует сотрудничеству между монгольскими народами в деле сохранения монгольской традиционной культуры и национальной идентичности в целом.

В Советском Союзе панмонголизм оценивался однозначно как реакционная, буржуазно-националистическая идеология. Репрессии 1930-х гг. в Бурят-Монгольской АССР (БМАССР) и Монгольской народной республике (МНР) во многом прошли под предлогом борьбы с «панмонгольской организацией», якобы занимавшейся антисоветской повстанческой и шпионской деятельностью (позднее осужденные по «панмонгольскому делу» были полностью реабилитированы). Долгое время не только не исследовался феномен панмонголизма, но и сама тема интеграции монгольских народов в общественных науках СССР и МНР замалчивалась. Лишь с конца 1980-х гг. об этой проблеме стали говорить и писать открыто.

Представляется, что идея единства монгольских народов заслуживает более пристального внимания прежде всего политической науки, так как существующие исторические исследования, где данная тема рассматривается в комплексе с другими проблемами, недостаточно дополнены изучением политических аспектов этого вопроса. Все это определяет научную актуальность исследования идеологии панмонголизма в предметном поле отечественной политологии.

Объектом исследования является идеология единства монгольских народов - панмонголизм как паннациональная идеология.

Предметом исследования являются политические аспекты идеологии панмонголизма, рассмотренные в их историческом измерении.

Степень разработанности темы. Для освещения проблемы ключевое значение имеют исследования, заложившие общие теоретические основы изучения феномена идеологии: «Немецкая идеология» К. Маркса, «Идеология и утопия» К. Манхейма и др., а также современные работы: «Социодинамика идеологий» И.И. Антоновича, «Идеология партии будущего» A.A. Зиновьева, «Идеология евразийства» В.Я. Пащенко, и др. Идеологию единства монгольских народов автор рассматривает в ряду паннациональных идеологий. Это обстоятельство определило интерес к таким работам как «Восток, Россия и Славянство» К. Леонтьева, «Очерки истории пангерманизма в Австрии в конце XIX века» Н.Д. Ратнера, «Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри» Т.П. Тихоновой и др., в которых анализируются причины появления паннациональных идеологий, динамика их развития и степень влияния на политический процесс различных регионов.

Бурятский ученый и общественный деятель Ц. Жамцарано в 1907 г. употребил термин «культурный панмонголизм», под которым понималось взаимодействие монгольских народов в целях культурного развития. Первыми работами затрагивающими тему панмонголизма как политического феномена стали статьи И.М. Майского «Панмонгольское движение» («Современная Монголия», Иркутск, 1921 г.) и А.Ф. С-кого «Роль Японии в панмонгольском движении» («Новый Восток», 1922 г. № 2). Они были написаны на основе документальных сведений, полученных из архива МИД правительства адмирала A.B. Колчака (омские архивы были захвачены большевиками в Иркутске). В работах Майского и С-кого, несмотря на то, что они написаны на основе одного архива, имеются существенные расхождения. Но именно эти исследования стали основными источниками по панмонгольскому движению 1919 г., на их основе формировалась историография по данной проблеме.

В 1920-х гг. востоковед А. Каллиников констатировал, что в результате борьбы монголов против власти Пекина «к осени 1913 г. Монголия от Алтая до Хингана с запада на восток и до Ордоса на юге оказалась фактически

независимой от Китая и объединенной под властью ургинского Богдо-гэгэна»4. Общественный деятель и публицист первой трети XX в. Э-Д. Ринчино определял панмонголизм как общемонгольскую национальную идею, цель которой - «эмансипация монгольских племен»5. Ринчино выдвинул тезис об «этнографической» Монголии - территории, «лежащей между СССР, китайским Туркестаном, собственным Китаем и Маньчжурией»6.

Как отмечалось выше, для общественно-политической мысли СССР характерно было негативное отношение к идее монгольской консолидации. В советской публицистике 1920-30-х гг. панмонголизм подвергался острой критике и оценивался как идеология буржуазно-националистической интеллигенции7. Исследователь П.К. Варнавский отмечает, что «панмонголизм был превращен в главный символ враждебного (курсив - Варнавский)... Маркируя этим термином тех или иных социальных агентов, официальная власть получала возможность беспрепятственно их преследовать вплоть до физического уничтожения»8, что выразилось в репрессиях 1930-х гт.

Вышедшие после Великой отечественной войны исследования9, затрагивающие тему панмонголизма, воспроизводили традиционные для советской историографии тезисы. Идея объединения Монголии, отмечает исследователь Л.П. Попова, имела «патриотический характер», однако ее не нужно смешивать с «во многом инспирированным и поддержанным Японией движением пан-монголизма.. ,»10.

В результате господства идеологических клише и недостатка знания в истории панмонгольского движения образовалось множество «белых пятен».

4 Каллиников А Революционная Монголия М, 1925 С 66

5 Ринчино Э-Д о Монголии: сборник документов. Улан-Удэ, 1998. С 104.

6 Ринчино Э-Д К вопросу о национальном самоопределении Монголии в связи с задачами китайской революции. //Революционный Восток. М., 1927. № 2. С. 70.

См.- Жамбалон Д Как не следует ставить вопрос о национальном самоопределении II Революционный Восток М, 1928. № 3; Манжигинэ «Против пропаганды националистической идеологии в Бурято-Монголин и гнилого либерализма по отношению к ней» («Революционный Восток», 1932 г № 1 - 2) (13 - 14), Николаев И Период колчаковщины и семеновщины в Бурятии // От царской колонии до советской республики. Сб статей подред М.А Гудошншсова, А.И. Убугунэ Иркутск, 1933; и др

8 Бурятская этичность в контексте социокультурной модернизации (советский период) Кол. моногр / Сост T Д. Скрынникова - Улан-Удэ- Изд-во БНЦ СО РАН, 2004 С. 64

9 См Б.Д Цибиков Разгром унгерновщины. Улан-Удэ, 1947, История Бурят-Монгольской АССР, под ред А.П. Окладникова Улан-Удэ, 1951; И Я. Златкин Очерки новой и новейшей истории Монголии М., 1957, П T Хапгаев Бурятия в годы гражданской войны Улан-Удэ, 1967, Очерки истории Бурятской организации КПСС Улан-Удэ, 1970, История МНР М., 1983 и др

10 Попова Л П Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии». М, 1987. С. 133

Можно констатировать, что объективное научное исследование проблемы панмонголизма началось только в 90-е гг. XX в. Изменившиеся условия позволили многим исследователям ознакомиться с архивными данными, которые в советский период были недоступны, что, естественно, повысило качественный уровень работ и существенно расширило границы проблемы панмонголизма. Исследователи Б.В. Базаров, Е.А. Белов, Л.Б. Жабаева, A.C. Железняков, Ю.В. Кузьмин, Л.В. Курас, Е.И. Лишшванный, С.Г. Лузянин, С.К. Рощин, Ш.Б. Чимитдоржиев, И.Н. Шагдурова, Ю.П. Шагдуров, Л.А. Юзефович и другие, провели ряд исследований, позволяющих по-новому взглянуть на события политической жизни Центральной Азии в XX веке".

Оценки идеи монгольского единства различны. По мнению И.Н. Шагдуровой, панмонгольская идея в своем развитии прошла два этапа: первый - «культурный панмонголизм», второй - переход панмонголизма из сферы культуры в политическую область в 1919 г., выразившийся в панмонгольском движении12. Е.И. Лиштованный считает читинскую конференцию 1919 г. «своеобразным апогеем панмонгольской идеи в ее практическом отношении...»13. Эти точки зрения отражают сложившееся, но, по мнению диссертанта, не совсем верное представление: традицию видеть в преувеличенном масштабе события 1919 г., забывая о предшествовавшем движении за объединение Монголии 1912-1915 годов.

"См.: Базаров Б В Неизвестно? из истории панмонголизма Улан-Удз, 2002, Базаров Б В , Шагдуров Ю Г1 Панмонгольская организация 1937-1938 гг // Базар Барадин жизнь и деятельность Улан-Удэ, 1993, Белов Е.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М, 1999, Жабаева Л Б Элбек-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов Улан-Удэ, Издательство ВСГТУ, 2001; Железняков А.С Коминтерн и Монголия. И Восток Афро-азиатские общества история и современность. М., 1997 № 1, Курас Л.В., Бабаков В В Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века). // Вестник БГУ. Серия история. Улан-Удэ, 1997; Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии культура и общество (XIX в -30-е года XX вв) Улан-Удэ, 1998, Лузянин С.Г Россия - Монголия - Китай в первой половине XX века. Политические взаимоожошения в 1911-1946 гг. М.. Издательство "ОГНИ", 2003, Рощин С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг) М.. Институт Востоковедения РАН, 1999, Чимитдоржиев Ш.Б Панмонгольское движение - это общемонгольское общенациональное движение. // Монголоведные исследования. Выпуск 3. Улан-Удэ, 2000; Шагдурова И Н. История развития общественно-политической мысли Бурятии в первой четверти XX в. Дисс. канд ист наук Иркутск, 1995, Юзефович Л. А Начало паимонгольского движения и атаман Семенов !! Гуманитарная наука в России соросовские лауреаты М„ 1996, и др.

12 Шагдурова И.Н История развития общественно-политической мысли Бурятии в первой четверти XX в. Дисс канд. ист. наук. Иркутск, 1995 с 114

"Лиштованный Е И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии, культура и общество (XIX в -30-е годы XX вв.). Улан-Уда, 1998. С. 80.

Главной целью панмонголизма, по Е.А. Белову и С.Г. Лузянину (диссертант присоединяется к их мнению), была консолидация Внешней и Внутренней Монголии14. С.К. Рощин отмечает, что в 1920-30-х гг. официальная линия Коминтерна «исходила из нереальности объединения (Монголии - Х.Т.) и заключалась в неприятии панмонголизма»15. Справедливой представляется точка зрения Б.В. Базарова: «Идея панмонголизма, несмотря на ее патриотическую привлекательность и попытку применения в разные периоды и в разных субъектах центральноазиатского сообщества, обнаружила слабость, излишнюю мифологизацию политических мотивов, утопизм в определении перспектив политического устройства...»16. В настоящее время политическое объединение монгольских народов невозможно, историк-монголовед Ш.Б. Чимитдоржиев основную задачу видит в «восстановлении истинной многовековой истории, возрождении традиционной культуры, активизации связей между народами монгольского мира, прежде всего культурно-языковых, религиозных, экономических»17.

Издание на Западе ряда работ, посвященных политической истории Монголии, иллюстрирует определенное внимание к проблеме монгольского единства. Так, по мнению американского исследователя Р. Рупена, панмонголизм - это чувство (sentiment) общемонгольской солидарности18.

Итак, негативное отношение научной и публицистической мысли к идее монгольской консолидации эволюционировало вместе с политической ситуацией в СССР, России и мире. Исследования постсоветского периода восстанавливают имена и события, вычеркнутые из советской истории, вводят в оборот новые архивные данные. Но эти исторические работы, где данная тема рассматривается в комплексе с другими вопросами, недостаточно дополнены

14 Белов Е А. Лузяник С Г О концепции «монгольского вопроса» в «Истории Монгольской народной республики» // Восток. Афро-азиатские общества' история и современность M., 2000 № 1 С 47.

Рощин С К Политическая история Монголии (1921-1940 rr). M. Институт Востоковедения РАН, 1999 С 152

16 Базаров Б В Монгольские народы в двадцатом веке К проблеме социально-культурной и политической трансформации (в контексте центральноазиатского развития) '/ Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии T 2 - Улан-Уда. Изд-во БНЦ СО РАН, 2000 С 5.

" Чимитдоржиев Ш Б Бурят-монголы- история и современность (очерки) Раздумья монголоведа Улан-Удэ, 2000. С 90.

18 Rupen R Mongols of the twentieth century The Hague Mouton Bloomington, 1964. P. 105

изучением политических аспектов проблемы единства монгольских народов. По мнению профессора МГИМО (У) С.Г. Лузянина, панмонгольская проблема сегодня существует и «игнорировать ее было бы недальновидно»19. Монголовед из Института Востоковедения РАН М.И. Гольман считает, что «этот сложный вопрос практически не разработан в российском монголоведении и его полноценное освещение требует комплексного подхода и объединенных усилий историков, этнографов, экономистов, политологов, социологов»20. Итак, вопрос возникновения и эволюции идеи монгольского единства остается недостаточно исследованным. В рамках диссертационного исследования автор стремится восполнить этот пробел.

Цели и задачи исследования. Цель настоящего исследования заключается в анализе теории и практики идеологии единства монгольских народов (панмонголизма).

Достижение данной цели предполагает постановку следующих исследовательских задач:

• рассмотреть теории идеологии, разработанные отечественными и зарубежными исследователями;

• выделить характерные черты паннациональных идеологий, их генезис и влияние на политический процесс;

• проанализировать фундаментальные основы идеологии единства монгольских народов, причины ее возникновения, динамику развития;

• рассмотреть эволюцию и влияние идеологии панмонголизма на политический процесс Центральной Азии;

Теоретико-методологическая основа. Цель и задачи исследования потребовали рассмотрения явлений, связанных с проблемой формирования и развития данного феномена в его последовательном хронологическом развитии и обусловили применение исторического метода. Также были использованы

" Лузянин С.Г. Россия - Монголия - Китай в первой половине XX века Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М.: Издательство «ОГНИ», 2003 С.279.

^Гольман М.И К вопросу о национальной консолидации монголов // Опыт разделенных государств и отношения между двумя берегами Тайваньского пролива Материалы конференции. М , 1997. с 120

сравнительный, систематический, структурно-функциональный,

институциональный, общие методы политической науки и смежных наук.

Научная новизна исследования. В работе проведен комплексный анализ политических аспектов идеологии единства монгольских народов с использованием новых материалов, введенных в научный оборот исследователями-монголоведами с начала 1990-х гг.

Основные результаты исследования могут быть зафиксированы в следующих положениях, выносимых на защиту:

• Определенное неоднозначное влияние на политический процесс различных регионов мира оказывают паннациональные интеграционные идеологии. Период особенно сильного влияния этих идейных концепций наблюдался с сер. XIX по сер. XX вв. Идеология панмонголизма во многом идентична этим идеологическим концепциям, но имеет, естественно, свою специфику.

• Под панмонгольской идеологией следует понимать идеологию единства групп, отождествляющих себя с монгольской историей и культурой, объединенных под термином «монгольские народы». Фундаментом этой идеологии служит история Монголии, язык, письменность, буддийская религия, этнографические особенности монгольских народов, а также такой немаловажный фактор как номадизм - кочевой образ жизни.

• В Центральной Азии с древности существовала объединительная тенденция, которая приводила к возникновению государственных объединений кочевников. В начале XX в. тенденция к объединению кочевников вновь проявляется в форме движения за объединение Монголии или так называемого «панмонгольского движения», идейной основой которого является идеология единства монгольских народов.

• Панмонгольская идеология возникла в начале XX в. в Монголии, когда она входила в состав маньчжурской империи. Составными компонентами этой идеологии являлись идеи возрождения монгольской государственности и объединения монгольских народов - подданных династии Цин во главе с высшим иерархом монгольской буддийской церкви Богдо-гэгэном. С момента

возникновения панмонгольская идеология неизбежно включилась в контекст различных политических и социальных процессов, проходивших в Центральной Азии, вследствие чего возникали неоднозначные коллизии, так или иначе связанные с идеей единства монгольских народов.

• В настоящее время монгольские народы, пути которых с ХУП-ХУШ вв. разошлись, утратили многое из традиционной и самобытной культуры. Идея монгольского единства нацелена в первую очередь на сотрудничество монгольских народов в национально-культурной сфере, в этом контексте идеология панмонголизма способствует сохранению монгольской национальной идентичности.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретические положения, концептуальные разработки данной работы могут использоваться при подготовке семинаров, лекций, специальных и факультативных курсов по политической истории, политическому процессу и международным отношениям в Центральной Азии. Отдельные выводы настоящего исследования были бы полезны для дальнейшего изучения проблемы интеграции монгольских народов.

Апробация диссертационной работы. Отдельные положения и выводы диссертации нашли отражение в альманахе «Школа молодого автора», подготовленном Образовательно-исследовательским и издательским цен хром (ОИИЦ) «Вестник Евразии» в 2002 г.; в докладе на научно-практической конференции «Чингисхан и судьбы народов Евразии», проводившейся в Улан-Удэ в 2003 г.; в сборнике «Цивилизационные процессы на Дальнем Востоке: Монголия и ее окружение», подготовленном Институтом сравнительной политологии в 2005 г.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы исследования, выясняется степень ее исследованности, фиксируются цели и задачи работы, определяются ее теоретико-методологические основания и научная новизна.

Глава первая — «Теоретико-методологические аспекты изучения идеологии панмонголизма» - призвана дать общее представление о таких ключевых для исследования, определениях, как «политическая идеология», «паннациональная идеология» и «паннациональные движения». Раскрывается сущность идеологии панмонголизма, факторы, способствовавшие ее возникновению и основные компоненты этой идейной концепции.

Параграф первый - «Понятие «идеология»: проблемы методологии» -посвящен анализу взглядов разных исследователей на феномен идеологии.

Попытки дать определение термину «идеология» предпринимались много раз, и разброс мнений на этот счет очень велик. Термин «идеология» в научный оборот ввел А. Дестют де Траси в 1796 г. Он определил центральную проблему идеологии, которая, по словам исследователя Н.А. Косолапова, заключается в поисках причины интеллектуально-психологической притягательности одних идей, равнодушия к иным, и отторжения третьих21. Конфликт Наполеона с Дестют де Траси и его соратниками положил начало традиции негативного восприятия идеологии как ложного, искажающего реальность представления.

Вопросы идеологии на протяжении двух последних столетий были предметом исследований М. Вебера, Э. Дюркгейма, О. Конта, К. Манхейма, К. Маркса, Р. Мертона, Д. Милля, В. Парето, Т. Парсонса, Г. Спенсера, М. Шелера, Ф. Энгельса и других исследователей. В их трудах ставились вопросы соотношения идеологии и науки, идеологии и истины, природы идеологии, ценности и объективности познания.

В отличие от Дестют де Траси, К. Маркс и Ф. Энгельс под идеологией понимали не «науку об идеях», а систему взглядов на общество и его историю. По мнению К. Манхейма, идеологиями являются те трансцендентные бытию

21Богатуров АД Косолапое НА. Хрусталев МА Очерки теории политического анализа международных отношений М: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2002 С 230

представления, которые никогда не достигали реализации своего содержания. Утопии (одно из центральных понятий в исследованиях Манхейма) также трансцендентны бытию, т.к. они фиксируют поведение на элементы, не содержащиеся в данном реальном бытии. Идеология, считает У. Матц, представляет собой «эрзац-религию», т. к. она должна заполнить вакуум, образовавшийся с отходом религии из общества. Кроме ориентационного и мобилизационного потенциала, считает Матц, идеология несет в себе мощный онтологический заряд, который легитимизирует новую, провозглашаемую идеологией реальность, которая «трансцендентна» (утопична) по отношению к нынешнему бытию22. По мнению A.A. Зиновьева, к идеологии не применимы понятия истинности и ложности, она оценивается степенью адекватности той социальной реальности, в которой живут ее потребители23.

Таким образом, политическая идеология представляет собой систему взглядов, воззрений, которые являются идейным обоснованием какой-либо политической деятельности. Функции идеологии сводятся к овладению массовым политическим сознанием, к внедрению в него своих оценок истории и перспектив развития того или иного общества, к определению цели и задач, которые должны быть ориентирами в политике. Для идеологии характерно стремление к максимальному расширению и охвату наибольшего количества субъектов политики.

В параграфе втором - «Феномен панпациональных идеологий и движений» - рассматриваются различные иселедова1ельские подходы к проблеме паннационализма, генезис идейных концепций и движений, ставивших своей целью создание политических объединений.

Назначение национальных идеологий состоит в консолидации отдельных индивидов и социальных групп, воспроизводстве с этой целью общих ценностей и традиций. Паннационализм стремится к объединению нескольких отдельных групп в относительно общую целостность. Как и национализм,

22 Maro У. Идеологии как детерминанты политики в эпоху модерна. /I Полис: политические исследования 1992. №1-2. С. 131.

"Зиновьев А.А Идеология партии будущего M Алгоритм, 2003. С. 29

паннационализм обращается к языку, религии, историческому опыту, общности территории и т.д. Таким образом, паннационализм близок к этническому национализму. В исследовании феномена национализма справедливым представляется мнение Э. Смита, который выступает против социального конструктивизма и изобретения как надежных объяснительных категорий возникновения современных наций. Ситуация в Монголии в начале XX века в некоторых чертах тождественна польскому примеру, который приводит Э. Смит: польское государство 1918 г., не было ни простым «возрождением», ни «изобретением». Эта Польша заметно отличалась от Польши XVIII в., но она и не была совершенно новым образованием. Генетически Польша 1918 г. была тесно связана с прежним польским государством общими кодами, мифами и символами которые объединяли поляков24. Идея единства монгольских народов, выражаясь терминологией Смита, также «генетически» уходит в историю Монголии, коды, мифы и символы монгольских народов.

Возникновение паннациональных идеологий в Европе относится к 1-й пол. ХЕХ в. Особую активность паннационализм демонстрировал в конце XIX -начале XX вв. Масштабная перекройка политической карты Европы в 1919 г. прекратила деятельность паннационализма в Старом Свете. Паннационализм перемещается к народам, ведущим антиколониальную борьбу. Во 2-й пол. XX в. наблюдается общий спад паннационализма. В 1990-х гг. можно наблюдать возрождение паннационального движения на его родине в Европе. Диссертант считает, что в основе объединительных идеологий лежит стремление к политической эмансипации - достижение максимального влияния на политический процесс. Теоретической основой объединительных движений, или, диссертант использует термин «пандвижений», является идеология, которая консолидирует народы и/или стран по различным критериям. В «пандвижениях» доминирует пестрота принципов солидарности: «этнический» - объединение народов по этнолингвистическим признакам (панславизм, пангерманизм, пантюркизм, панарабизм); «религиозный» -

м Смит Э Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма (Серия

«Новая наука политики»), М., 2004 С. 244.

народов, исповедующих одну религию (панисламизм, панбуддизм и т.д.); «территориальный» (континентальный) - стран (панамериканизм, j панъевропеизм, паназиатизм); «расовый» - объединение по расовым признакам

(панафриканизм). На практике переплетались сразу несколько критериев: этнический и религиозный, региональный и религиозный и т.д.

»

Итак, основной задачей объединительных идеологий была консолидация ' различных малых политических акторов в более крупную единицу, которая

должна была обладать большим влиянием и силой в международной политике. Неоднозначность и противоречивость паннациональных идеологий проявляется в том, что они зачастую становились фундаментами различных идеологий империализма: идеи пангерманизма легли в основу нацизма, панамериканизм эволюционировал в идею «американской глобальной гегемонии» и т.д. Также нужно отметить, что идейные концепции паннациональных движений в разной степени теоретически разработаны, поэтому политически они являются расплывчатыми и не четкими. Фактически ни одно из них не достигло своих целей в политике.

В параграфе третьем - «Идеология панмонголизма: возникновение термина, предпосылки возникновения, основные компоненты» - автор анализирует эволюцию смысловой нагрузки определения «панмонголизм», особенности данной идейной концепции, ее основные положения.

Термин «панмонголизм» появился на рубеже XIX-XX вв. в русской философии благодаря B.C. Соловьеву, для обозначения гипотетической азиатской угрозы христианским Европе и России25. В 1907 г. термин «культурный панмонголизм» был употреблен Ц. Жамцарано. «Панмонголизм» в его понимании - это единство монгольских народов в целях национально-культурного возрождения26. В политическую сферу * понятие «панмонголизм» вошло в конце 1918 - начале 1919 гг.

25 См.: Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе, и конце всемирной истории, с включением краткой повести об Антихристе и с приложениями M., 1991.

26 Жамцарано Ц. Бурятское народническое движение и его критик. // Сибирские вопросы 1907 № 24 С. 16.

Панмонгольское движение 1919 г., было в большой степени инициировано представителями Японии, и в сознании российского общества этот процесс ассоциировался с «предсказаниями» B.C. Соловьева. В 1920-30-х гг. термин «панмонголизм» в советской общественно-политической мысли был тесно связан с противостоянием СССР и Японии. Дефиниция «панмонголизм» применялась также для обозначения возросшей в этот период политической активности монгольских народов. Во время репрессий 1930-40х гг. смысловая нагрузка термина менялась: «панмонголизм» - это антисоветская, прояпонская и т.д. деятельность потенциальных (по мнению руководства) коллаборационистов и националистов. В наши дни термины «панмонголизм», «панмонгольская идеология», «панмонгольское движение» применяются по отношению к идее единства монгольских народов и попыткам ее реализации.

Почвой для возникновения идеологии единства монгольских народов послужила традиция политической консолидации кочевников. «Общность языков, культуры, способов ведения хозяйства, генеалогические связи способствовали непрерывному существованию тенденции к объединению кочевников Центральной Азии, зародившейся еще в скифскую эпоху», отмечает археолог JI.A. Ельницкий27. Время от времени эта тенденция проявлялась, и тогда создавались кочевые объединения. Данная тенденция являлась мощным идеологическим ресурсом, легитимизирующим проекты создания государственных образований. Менялись критерии выбора объектов объединения: «народы, натягивающие лук», «люди, живущие за войлочными стенами», «исповедующие желтую веру», народы «монгольского корня», но суть оставалась одной - достижение политического единства

Последним в истории кочевых обществ примером проявления кочевой тенденции к объединению является империя Цин - она консолидировала под своей властью кочевые народы Центральной Азии в XVII-XVIII веках.

Диссертанту представляется, что в общих чертах, движение за объединение Монголии в 1911-1915 гг. во многом идентично тем

" Ельницкий Л.А. Скифия евразийских степей-историко-археологический очерк Новосибирск, 1977 С б

центростремительным тенденциям, которые создавали кочевые объединения древности. Когда в начале XX в. династия Цин была свергнута, монгольские народы совершают новую попытку консолидации под главенством иерарха монгольской буддийской церкви.

Итак, панмонгольское движение, возникшее в начале XX в., является новым оформлением центральноазиатской кочевой тенденции к политическому объединению. В фундаменте идеологии панмонголизма находились сильнейшие антикитайские настроения монгольского населения, вызванные колонизаторской политикой Пекина, а также чувство религиозного единства, во многом на основе которого формировалось национальное самосознание монгольских народов. Монгольская буддийская церковь сыграла решающую роль в идейной подготовке движения за консолидацию Монголии. Идеи независимости от власти Китая пропагандировались духовенством. Высший иерарх монгольской буддийской церкви Богдо-гэгэн Джебцзун-Дамба-хутухта признавался всеми монголами как неоспоримый лидер Монголии. Во многом авторитет Богдо-гэгэна способствовал процессу консолидации Монголии в начале XX в.

Глава вторая - «Идеология панмонголизма в политическом процессе Центральной Азии» - призвана осветить место и роль идеологии панмонголизма в политическом процессе Центральной Азии.

Параграф первый - «Объединительные тенденции в средневековой истории Монголии» - представляет собой краткий очерк монгольской государственности с XIII по XVIII века.

Проследив историю Монголии, можно наблюдать эпохи как политической консолидации: начало XIII - конец XIV вв. - объединение Чингисхана*, а также конец XV - середина XVI вв. - объединение Даян-хана; так и раздробленности: конец XIV - середина XV вв., и с середины XVI в. до установления в Монголии власти маньчжурской династии.

' Планы Чингиса выразились и в более широком проекте мировой империи (см Вернадский Г В Исгория России. Монголы и Русь М., 1997 и др) Исследование этой проблемы не входит в задачу данной работы

Во времена политической раздробленности и междоусобных войн в Центральной Азии постоянно существовала тенденция к политическому объединению. Этому противостояли внешние силы, вмешательство которых препятствовало интеграции кочевников. Зачастую давление внешних сил становилось решающим фактором: именно из-за маньчжурской интервенции хану Ойратского государства Галдану не удалось объединить под своим началом Монголию.

Но мнению историка И.Я. Златкина, в XVII — первой половине XVIII вв. в степях Центральной Азии столкнулись две противоположные тенденции: «стремление к объединению Монголии, которое было активно поддержано иерархами буддийской церкви и экспансионистская политика империи Цин, в свою очередь поддерживающая сепаратизм монгольской знати» . Диссертант полагает, что эти тенденции являются двумя сторонами одной целой, масштабной кочевой объединительной тенденции. Государства ойратов и маньчжуров появились почти одновременно, весь XVII в. они вели активную внешнюю политику в Центральной Азии. Оба государства опирались на авторитет буддийской церкви. Для обеспечения тыла маньчжуры и западные монголы - ойраты завоевали земледельческие регионы, соответственно Северный Китай и Восточный Туркестан.

Итак, цинские императоры и джунгарские ханы оспаривали между собой лидерство в Центральной Азии, действуя в русле одной объединительной тенденции. Империя Цин в начале своего правления защищала интересы кочевников и добилась полной лояльности монголов. Тенденция к объединению вновь проявилась в начале XX в., когда династия Цин исчерпала доверие своих кочевых подданных.

Глава вторая — «Движение за объединение Монголии в 1911-1915 гг.» -освещает новое проявление тенденции к объединению кочевых народов Центральной Азии в начале XX в. Движение монголов за объединение и

2'3латкин И Я. История Джунгарского ханства М , 1983 С 157.

независимость от Китая царское правительство стремилось использовать для формирования «буфера» вдоль своей границы с Поднебесной. Китай не признавал независимости Монголии в принципе. Япония использовала освободительное движение монголов как средство нажима на Китай.

В конце XIX в. империя Цин переживала системный кризис, одним из проявлений которого был нехватка земель. Правительство разрешило переходить крестьянам-ханьцам через Великую Стену, что ранее было строго, запрещено. Крестьяне распахивали целинные земли, реквизированные у кочевников, китайские предприниматели вели в степи хищническую торговлю. Монгольское население оттеснялось с лучших земель и беднело. Подобные действия Пекина вызывали недовольство кочевников*, в этот период возникает идея создания независимого от власти Китая государства, объединяющего монгольские народы - подданные маньчжурской династии.

Секретный русско-японский договор 1912 г. обозначил приоритетные зоны: Внешнюю Монголию и Северную Маньчжурию за Россией; Внутреннюю Монголию, Южную Маньчжурию и Корею за Японией. Этот договор стал определяющим фактором в политической жизни Центральной Азии до 1917 г.

Идея отделения от империи и объединения монгольских племен -подданных дома Цин в единое государство появилась в Монголии еще до падения маньчжурской династии. Заметную роль в ее укреплении сыграл Далай-лама, который находился в Монголии в 1904-1906 гг. Монголы обосновывали свое право на политическую независимость Китая наличием у них многовековой традиции государственности. Один из монгольских политических деятелей начала XX в. писал: «...Монголия не только не находилась в подчинении Китая, но и наоборот...более 1000 лет пограничные области Китая подчинялись Монголии. Вслед за тем, начиная от нашего предка Чингиса-Богдо более 10 государей в течение около 200 лет безраздельно владели всем Китаем.. ,»29.

" Что нашло отражение в повстанческой борьбе князя Тогтохо, а также в распространении легенды об Амарсане - борце с маньчжурами.

29 Попова Л.П. Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии» М, 1987 С 58

После провозглашения независимости северной части Монголии - Халхи в 1911 г. высший иерарх монгольской буддийской церкви Богдо-гэгэн был избран «Великим Ханом Монголии» - Богдо-ханом. Правительство Халхи развило активную деятельность по пропаганде идеи объединения всех монгольских народов империи Цин под главенством Богдо-хана. Во все концы Монголии командировались эмиссары с заданием вести агитацию за объединение. Призыв нашел отклик практически у всех монгольских народностей, ранее подчинявшихся маньчжурской династии.

Пришедшие к власти в Китае после Синьхайской революции республиканцы претендовали на территорию бывшей империи Цин. Китай стал именоваться «республикой пяти национальностей». Политика Богдо-хана, направленная на объединение Монголии, вызывала недовольство и противодействие китайского правительства.

Правительство Богдо-хана вооруженной силой поддерживало процесс консолидации Монголии в Кобдоском, Алтайском округах, в южной и Внутренней Монголии. Однако по условиям Кяхтинской конференции 1915 г. монгольские регионы оставались под сюзеренитетом Китая, Внешняя Монголия пользовалась широкой автономией, Внутренняя Монголия и другие регионы, населенные монголами, оставались под прямым китайским управлением. Богдо-гэгэн отрекся от титула «Великий хан Монголии», что означало отказ от идеи объединенной Монголии.

Итак, в период с 1911 г. и до Кяхтинских соглашений 1915 г. идея монгольской консолидации успешно воплощалась в жизнь: подданство Богдо-гэгэна приняли почти все регионы, населенные монгольскими народностями: от Хингана до р. Или и от Урянхая до Ордоса. Диссертант присоединяется к мнению историка Е.А. Белова: «Панмонгольское движение 1911-1915 гг. не носило реакционного характера. Разделенный народ, находящийся под властью другого государства, естественно, стремился к объединению и созданию своего

собственного независимого государства»30. После 1915 г. идея политического объединения Монголии частично утратила популярность.

Параграф третий - «Панмонгольское движение 1919 г.» - посвящен анализу попытки объединения Монголии, которая выразилась в создании так называемого «Даурского правительства»31.

После революций 1917 г. Россия временно свернула свое участие в политическом процессе Центральной Азии, что привело к «вакууму влияния», который стремились заполнить Китай и Япония. В Японии не было единства в понимании целей своей политики в Центральной Азии. Одни группы влияния выступали за осторожные действия, другие (военные), стремились любыми способами расширить зону влияния своей страны.

Недовольные итогами Кяхтинской конференции монголы - уроженцы Внутренней Монголии в 1916 г. подняли новое восстание. В 1917 г. повстанцы отступили к российской границе. В этот момент в бывшей Российской империи разворачивается гражданская война. В Забайкалье во главе антибольшевистского отряда встал есаул Г.М. Семенов. Он сумел привлечь монгольских повстанцев на свою сторону, в дальнейшем, они (наряду с отдельными представителями бурятского народа) станут участниками Читинской конференции и Даурского правительства.

Активное участие офицеров японской армии в панмонгольском движении 1919 г. подчеркивали исследователи советского периода, его подтверждают современные отечественные32, монгольские33, не отрицают японские исследователи. Официальный Токио открещивался от подобных инициатив: «министерство иностранных дел считало его (атамана Семенова - ХТ.) опасным авантюристом», он лишь поддерживал связь с «несколькими

30 Белов Е.А. Барон Унгерн фон Штернберг Биография Идеология. Военные походы 1920-1921 гг М . Аграф, 2003. С. 199.

" Названо по месту пребывания на ст Даурия в Забайкалье.

32См.: Белов Е.А Монгольская авантюра атамана Семенова (панмонгольское движение 1919 г) // Анналы Выпуск 2. М, 1995. С. 55 - 73; Он же, Россия и Китай в начале XX века М., 1997, Он же, Россия и Монголия (1911-1919 гг). М, 1999; Лузянин С Г Россия - Монголия - Китай в первой половине XX века Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг М Издательство "ОГНИ", 2003 и др.

33 Батбаяр Ц Монголия и Япония в первой половине XX в. Улан-Удэ: Издатсльско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2002.

японскими военными» - пишет японский историк Т. Наками34. Таким образом, в начале 1919 г. был созван «всемонгольский» съезд, который образовал Временное правительство. Главой правительства был избран Нейсе-гэгэн из Внутренней Монголии.

Авантюрный и конъюнктурный характер данного предприятия не вызывал сомнений у современников35. «Даурское» правительство не стало реальным субъектом политики - объединенное государство осталось на бумаге. Проект создания государства не был поддержан ядром монгольской государственности - Халхой. Через полгода стало ясно, что перспектив развития у Даурского правительства нет. Глава временного правительства Нейсе-гэгэн порвал с Семеновым и попытался уйти во Внешнюю Монголию, но был взят в плен китайским отрядом и расстрелян. Так закончилось панмонгольское движение 1919 г.

Возможно, причина неудачи панмонгольского движения 1919 г., кроме целого комплекса объективных факторов, кроется в самой природе идеи монгольского единства как паннациональной идеологии - они, как отмечалось выше (п. 1.2), не достигали своих целей в практической политике.

Описание событий 1919 г. в Забайкалье и Монголии, является очень сложным делом - какое-то количество неправды или полуправды, вероятно, содержится в документальных данных. По мнению диссертанта, вряд ли стоит принимать данные омских архивов (только по ним известна фактическая история панмонгольского движения 1919 г., существуют ли другие источники -неизвестно) как истинные. Разведка омского правительства, намеренно или нет, могла искажать информацию о событиях 1919 г. в Забайкалье и Монголии. Этот вопрос требует специального исследования.

Читинский съезд и «Даурское» правительство получили в прессе широкий резонанс. «Попав на перо» публицистики, деятельность атамана

'4 Наками Т. Семенов и монгольские войска // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т 4. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 123 - 127

35 Например, отказался от предложенного поста министра иностранных дел известный ученый и общественный деятель Ц. Жамцарано Р.Ф. Унгерн, командир «инородческих» частей в войсках атамана Семенова, известный своими симпатиями к монголам, относился к этому правительству резко отрицательно

Семенова и других «панмонголистов» стала широко известна, затмив предшествовавшее движение за объединение Монголии 1912-1915 гг.

В параграфе четвертом - «Проблема панмонголизма в советский период» - автор показывает влияние идеологии панмонголизма как этнополитического фактора на взаимоотношения Монгольской народной республики (Внешней Монголии до 1924 г.), Японии, Китая и СССР.

В начале 1920-х гг. Внутренняя Монголия и другие регионы, населенные монгольскими народностями, за исключением Внешней Монголии (с 1924 г. МНР) управлялись Китаем. Во Внешней Монголии к власти пришло народное правительство, которое ориентировалось на Советскую Россию. Новая власть при ведении внешней политики руководствовалась идеей объединения Монголии. Важнейшей целью деятельности созданной в 1921 г. Монгольской народной партии, было определено «объединение в дальнейшем всех монгольских племен в одно государственное целое»36. Руководствуясь идеей монгольского единства, лидеры МНР выражали готовность принимать мигрантов монгольского происхождения и предоставлять им гражданство.

Причиной негативного отношения советских дипломатов и работников Коминтерна к идее объединения монгольских народов было восприятие панмонголизма как идеологически чуждой революционному движению националистической идейной концепции, социальной базой которой являются «буржуазная интеллигенция» и «реакционная феодальная знать». Идея объединения в монгольских районах, не контролируемых МНР, в 1920-30-е гг. сохраняла популярность. Кроме революционных идей, во многом целями монгольской консолидации руководствовались участники так называемого «Баргинского восстания» 1928 г.

Отрицательному отношению к панмонголизму в Советском Союзе также способствовало противостояние СССР и Японии. В обстановке этого жесткого соперничества какая-либо политическая активность монголов (таким образом

36рощинС.К Политическая история Монголии (1921-1940 гг) М • Институт Востоковедения РАН, 1999 С 35

воспринимался руководством СССР и Коминтерна панмонголизм как национальное движение) не приветствовалось, считалось вредным и опасным.

В 1945 г. МНР предприняла попытку объединения Монголии путем интеграции освобожденных от японских войск районов Внутренней Монголии и Барги. И. Сталин, не желавший осложнять отношения с Китаем, и китайское руководство помешали X. Чойбалсану реализовать идею политической консолидации Монголии. Китай официально признал независимость МНР «в существующих границах», но другие регионы, населенные монгольскими народностями, остались в составе Поднебесной.

Тему объединения Монголии в составе КНР неоднократно поднимал Мао Цзэдун. Но позиция МНР и СССР была твердой: сохранение статуса-кво. Причиной такого единодушия было совпадение интересов безопасности Москвы и Улан-Батора. Идея объединения монгольских народов в 1960-80-х гг. из-за конфронтации СССР и КНР не поднималась на повестку дня.

В параграфе пятом - «Идея монгольского единства в настоящее время» - автор рассматривает развитие идеи единства монгольских народов в современных условиях.

На рубеже 1980-90-х гг. наблюдался всплеск общественного интереса к идее монгольского единства. Этому способствовали кардинальные социально-политические изменения в СССР и МНР. Проблемы истории панмонголизма, современное состояние этой идеи и перспективы развития нашли отражение в ряде публицистических и научных работ. Некоторые радикальные общественные организации выступали с призывами к политической консолидации монгольских народов. Однако их деятельность не получила массовой поддержки - политизированный вариант монгольской интеграции не вошел в политическую практику. Идея панмонголизма выразилась в сотрудничестве монгольских народов в национально-культурной сфере.

Реализацией идеи единства монгольских народов можно считать созыв в 1993 г. Всемирного форума монголов. Целью форума заключалась в установлении и развитии экономических и культурных связей. В Улан-Батор

прибыли делегаты из Монголии, КНР, РФ и монгольских диаспор других стран мира. Идея монгольского единства получила в результате работы Форума институциональное оформление в виде «Всемирной Ассоциации монголов» (ВАМ). Основными направлениями деятельности ВАМ были определены: сохранение и развитие культурного наследия, совместные исследования в области монгольской филологии и истории; создание единого информационного пространства и т.д.

В настоящее время участие Монголии в работе ШОС повышает ее международный авторитет и существенно расширяет возможности в деле налаживания межгосударственных контактов. Однако подавление Пекином уйгурского национального движения и позиция стран-участников ШОС в этом вопросе, отражают неуклонный рост политического влияния Китая на евразийском континенте и в целом в мировой политике, что, естественно, приносит мало выгод для Монголии.

Сегодня ряд исследователей критически относятся к идее политического единства монгольских народов - они утверждают, что в современной политической жизни необходимость в панмонголизме отпала. Они по своему правы, т.к. одной из целей идеологии панмонголизма было создание независимого государства, она была достигнута - на политической карте мира существует государство Монголия, член ООН с 1961 г.

Определенной долей популярности концепция монгольского единства будет пользоваться постоянно, так как она является стержневой, «этнообразующей» для монголов. Полное ее забвение, по мнению диссертанта, будет означать утрату воли к существованию и «конец истории» для монгольских народов. Единство и сотрудничество монгольских по происхождению народов в целях сохранения традиций, исторического наследия и развития национальной культуры, является отражением всеобщей тенденции к утверждению многообразия современной цивилизации.

В заключении подводятся основные итоги работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования идеологии монгольской консолидации как этнополитического фактора в политическом процессе Центральной Азии.

Опубликованные работы. Положения и выводы диссертационного

исследования отражены в следующих публикациях:

1. Халудоров Т.В. Панмонголизм - этнополитический фактор в «треугольнике» Россия-Монголия-Китай. / «Евразийское пространство глазами молодых». Альманах школы молодого автора / Ред. коллегия: H.A. Дидковская, О.Ф. Иванова, И.И. Митин, Ю.В. Никитин, Н.П. Рыжова, У.И. Сересова, Н.В. Форрат, H.A. Шиманская. Гл. ред. Ю.В. Никитин. - М.: Наталис, 2002. - 0,5 п.л.

2. Халудоров Т.В. Панмонголизм и Центральная Азия в XX веке. / Чингисхан и судьбы Евразии: Материалы международной научной конференции (3-5 октября 2002 г.). - Улан-Удэ. Издательство Бурятского госуниверситета, 2003. - 0,3 п.л.

3. Халудоров Т.В. Монгольская цивилизация и панмонголизм: проблема термина. / Цивилизационные процессы на Дальнем Востоке: Монголия и ее окружение: Материалы научных круглых столов / A.C. Железняков, К. Б.-М. Митупов (сопред.), М.Н. Балдано и др.; Ин-т сравнительной политологии. -М.: Вост. лит., 2005. - 0,4 п.л.

4. Халудоров Т.В. Панмонголизм: эволюция подходов. // Вестник Бурятского госуниверситета. Сер. 16: Политология, культурология. Вып. 2. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2005. - 0,7. п.л.

Принято к исполнению 12/10/2005 Исполнено 13/10/2005

Заказ № 1112 Тираж: 100 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Варшавское ш., 36 (095) 975-78-56 (095) 747-64-70 vAvw.autoreferat.ru

РНБ Русский фонд

2007-4 2393

4а'ли J-ftai •„ iiertpiftfr* ,

1

У

3d тъж

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Халудоров, Тимур Владимирович

Ф Введение.

Глава 1. Теоретико-методологические аспекты изучения идеологии панмонголизма.

§1.1. Понятие «идеология»: проблемы методологии.

§1.2. Феномен паннациональных идеологий и движений.

§1.3. Идеология панмонголизма: происхождение термина, кочевая тенденция к объединению, компоненты. ф

Глава 2. Идеология панмонголизма в политическом процессе Центральной Азии.

§2.1. Объединительные тенденции в средневековой истории Монголии.

§2.2. Движение за объединение

Монголии в 1911-1915. гт.

§2.3. Панмонгольское движение 1919 г.

§2.4. Проблема панмонголизма в советский период.

§2.5. Идея монгольского единства в настоящее время.

Введение диссертации2005 год, автореферат по политологии, Халудоров, Тимур Владимирович

Актуальность темы исследования. В современных условиях глобализации, а значит культурной нивелировки и активного распространения идеологии глобализма, которая использует тенденции мирового развития для обоснования политики лидерства и гегемонии Запада, все более возрастает роль локальных культур и идейных концепций, которые объективно противостоят утверждению «американской глобальной гегемонии»*. В этом контексте актуальным представляется интерес к Монголии. Она находится в центре Евразийского материка, обладает важным геостратегическим положением, а также обширной территорией с запасами полезных ископаемых. Данные обстоятельства обусловливают рост многостороннего интереса к этой стране различных сил, претендующих на лидерство в современном мире. «Прагматичные европейцы и американцы прекрасно понимают все более возрастающую геополитическую роль Евразии», - отмечает В.Я. Пащенко [Пащенко, с. 357]. Улан-Батор поддерживает отношения с ведущими странами мира, участвует в региональной политике: в 2004 г. Монголия получила статус наблюдателя в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - одного из крупнейших и динамично развивающихся объединений в мире.

Монголия имеет долгую и богатую событиями историю. В 2006 г. исполняется 800 лет созданию государства, объединившего кочевые племена Центральной Азии**. Эпоха Чингисхана является началом монгольской истории, культуры и государственности. В силу исторических обстоятельств пути монгольских народов в ХУП-ХУШ веках разошлись. Но самобытная культура, основанная на номадизме, совместный исторический опыт, а также религия способствовали возникновению в начале XX в. идейной концепции единства монгольских народов. Различные политические силы использовали Выражение 3. Бжезинского, см.: Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2004. Под термином «Центральная Азия» в работе понимается территория, расположенная между горными системами Хинган и Тянь-Шань, оз. Байкал и р. Хуанхэ. идею единства монгольских народов в своих целях. В отечественной общественно-политической мысли термин «панмонголизм» был в немалой степени дискредитирован, традиционно он связывается с деятельностью атамана Семенова и так называемого «Даурского правительства» в 1919 г. Но такой подход, по мнению современных исследователей, является несколько упрощенным: события 1919 г. являются лишь эпизодом всего многоаспектного интеграционного монгольского движения. Представляется справедливым применение определения «панмонголизм», «панмонгольская идеология» по отношению к идее единства монгольских народов. В настоящее время идея единства монгольских народов способствует сотрудничеству между монгольскими народами в деле сохранения монгольской традиционной культуры и национальной идентичности в целом.

В Советском Союзе панмонголизм оценивался однозначно как реакционная, буржуазно-националистическая идеология. Репрессии 1930-х гг. в Бурят-Монгольской АССР и Монгольской народной республике во многом прошли под предлогом борьбы с «панмонгольской организацией», якобы занимавшейся антисоветской повстанческой и шпионской деятельностью (позднее осужденные по «панмонгольскому делу» были полностью реабилитированы). Долгое время не только исследования феномена панмонголизма, но и сама тема интеграции монгольских народов в общественных науках СССР и МНР замалчивалась. Лишь с конца 1980-х гг. об этой проблеме стали говорить и писать открыто.

Представляется, что идея единства монгольских народов заслуживает более пристального внимания прежде всего политической науки, так как существующие исторические исследования, где данная тема рассматривается в комплексе с другими проблемами, недостаточно дополнены изучением политических аспектов этого вопроса. Все это определяет научную актуальность исследования идеологии панмонголизма в предметном поле отечественной политологии.

Степень изученности проблемы. Литература по вопросам теории идеологии очень обширна. Первые исследования появились в начале XIX века, одновременно с введением в научный оборот термина «идеология». # Работы Антуана Дестют де Траси, Карла Маркса, Вильфредо Парето не теряют своей актуальности в социологической и политической мысли наших дней. Для раскрытия нашей проблемы ключевое значение имеют как классические произведения, заложившие общие теоретические и методологические основы изучения феномена идеологии: «Немецкая идеология» К. Маркса, «Идеология и утопия» К. Манхейма и др. так и современные исследования: «Социальное конструирование реальности» П. Бергера, Т. Лукмана, «Социодинамика идеологий» И.И. Антоновича, «Идеология евразийства» В.Я. Пащенко, «Идеология как детерминанта ф политики в эпоху модерна» У. Матца, «Идеология партии будущего» A.A. Зиновьева, «Идеология: сущность, назначение, возможности» A.C. Майхровича и другие.

В нашем исследовании идеология консолидации монгольских народов (панмонголизм) рассматривается в ряду паннациональных идеологий (панславизм, пантюркизм, панарабизм и др.), ставивших своей целью политическое объединение народов (и/или стран) по тем или иным критериям. Вследствие чего возникает необходимость ознакомления с Ф работами, анализирующими причины появления, динамику развития и степень влияния на политический процесс этих идеологий. Это работы: «Восток, Россия и Славянство» К. Леонтьева, «Очерки истории пангерманизма в Австрии в конце XIX века» Н.Д. Ратнера, «Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри» Т.П. Тихоновой и др.

В дореволюционных работах обсуждались проблемы и пути развития монгольских народов. Бурятский ученый и общественный деятель Ц. Жамцарано, был убежденным сторонником идеи консолидации монголов, и в 1907 г. на страницах журнала «Сибирские вопросы» (№ 24. С. 15 - 20) ^ впервые употребил термин «культурный панмонголизм», под которым понималось сближение монгольских народов на основе, и для развития единой культуры.

Освящение проблемы панмонголизма как политического феномена началось с описания событий 1919 г. в Забайкалье и Монголии. В книге И.М. Майского «Современная Монголия» (Иркутск, 1921 г.) имеется статья под названием «Панмонгольское движение». Майский описывает конференцию в Чите, ее участников, провозглашение «Велико-Монгольского государства, долженствующего объединить всех монголов от Байкала до Тибета и от Маньчжурии до Восточного Туркестана» [Майский 1921, с. 261], создание правительства, отношения его с атаманом Г. М. Семеновым, японскими военными и правительством Богдо-гэгэна. Автор ссылается на сведения обнаруженного в Иркутске архива министерства иностранных дел правительства A.B. Колчака.

В 1922 г. в № 2 журнала «Новый Восток» вышла статья «Роль Японии, в панмонгольском движении», ее автор А.Ф. С-кий (Сперанский). Она написана, также как и работа И.М. Майского, по материалам Общего Архива Народного Комиссариата иностранных дел на основе документальных данных, добытых из архива Омского правительства. А.Ф. Сперанский особое внимание уделяет планам Японии «создать базис для установления владычества на азиатском материке» [Сперанский, с. 591]. В статье приводится донесение российского посланника в Китае министру иностранных дел омского правительства, о причинах возникновения «панмонгольского движения», посланник пишет: «мысль о создании Монгольского государства, объединяющего в себе все монгольские племена, давно уже зрела в умах монгольских и бурятских политических деятелей и волновала их в период заключения Тройного соглашения в Урге, когда и Внутренняя Монголия, Барга, и Западная Монголия ждали объединения их с Внешней Монголией и были разочарованы, когда ожидания их не исполнились.» [там же, с. 592].

Статья А.Ф. Сперанского впоследствии стала основным источником по панмонгольскому движению 1919 г. для историков советского периода, на основе данных представленных в этой работе сформировалась историография по проблеме панмонголизма. Именно с этой работы пошла традиция рассматривать панмонгольское движение 1919 г. исключительно как результат японских интриг. Нужно отметить, что в статьях И.М. Майского и А.Ф. Сперанского, несмотря на то, что они написаны на основе одного архива, имеются существенные расхождения.

Тезисы А.Ф. Сперанского повторял Г.Е. Грумм-Гржимайло в книге «Западная Монголия и Урянхайский край» (Л., 1926 Т. 2.), а также С. Шойжелов в статье «Национально-освободительное движение Монголии» (Новый Восток. № 6. М., 1924.). А. Каллиников, в работе «Революционная Монголия» ( М., 1925) констатировал, что в результате борьбы монголов «к осени 1913 г. Монголия от Алтая до Хингана с запада на восток и до Ордоса на юге оказалась фактически независимой от Китая и объединенной под властью ургинского Богдо-гэгэна» [Каллиников 1925, с. 66].

Бурятский политический деятель начала XX в. Элбек-Доржи Ринчино был активным участником панмонгольского движения 1919 г. В газете «Наш путь» (г. Чита) он выпустил статью «Великие державы и независимость Монголии», в которой утверждал, что государства - члены парижской мирной конференции 1919 г. поддержат стремление монголов к государственному суверенитету Монголии. Позднее, в советское время, им был написан очерк «К истории панмонгольского движения и роли в нем Э.-Д. Ринчино». В этой работе Ринчино определяясь с терминами, пишет: «употребляя термин «панмонголизм», мы не смешиваем его с «паназиатизмом», а имеем в виду исключительно стремление некоторых бурято-монгольских групп объединить в одно политическое целое всю этнографическую Монголию» [Ринчино 1998, с. 213]. Автор отмечал, что в работе А.Ф. Сперанского имеются неточности.

Ринчино в начале 1920-х гг. работал в МНР. В одной из работ этого периода он определял панмонголизм как на общемонгольскую национальную идею, ставящую своей целью «эмансипацию монгольских племен от гнета китайских, японских и других милитаристов» [там же, с. 104].

В 1927-1928 гг. на страницах журнала «Революционный Восток», вышли две работы, в «дискуссионном порядке» обсуждавшие международное положение МНР. Э.-Д. Ринчино в статье «К вопросу о национальном самоопределении Монголии в связи с задачами китайской революции», выдвинул тезис об «этнографической» Монголии: как страны, «лежащей между СССР, китайским Туркестаном, собственным Китаем и Маньчжурией». Автор утверждал, что все необходимые условия для «постановки вопроса о восстановлении прежнего монгольского государства в Ф его национальных (курсив - Ринчино) рамках» созрели [Ринчино 1927, с. 70]. Ринчино напоминал, что в борьбе монголов против маньчжурской династии, а затем против республиканского Китая, уже существовало «общемонгольское («пан-монгольское») правительство в Урге в которое вошли представители всех частей Монголии» [там же, с. 71].

В пику статье Э.-Д. Ринчино, в 1928 г. вышла работа Д. Жамболона «Как не следует ставить вопрос о национальном самоопределении Монголии». Подвергая критике Э.-Д. Ринчино за тезис об «этнографической

Монголии» и за вопрос о границах Монголии, Жамболон утверждал, что «лозунг национального объединения является не непосредственным лозунгом, и не есть конечная цель, а есть лозунг агитационный, подталкивающий на известной стадии развития национально-революционного движения массы на борьбу» [Жамболон, с. 236]. Комментарии излишни.

В 1930-е гг. нарастает напряженность на Дальнем Востоке в связи с экспансией Японии в северо-восточном Китае. В этот период идея консолидации монголов подвергается в советской печати особенно острой ® критике. В статьях наркома просвещения Б-М. АССР О. Дашидондобэ «Об одной вреднейшей антимарксистской теории (о панмонголизме)» (1931 г.), Д. Иванова «За развернутую борьбу с бурятской кондратьевщиной - против гнилого либерализма», М.Н. Ербанова (первого секретаря Бурят-Монгольского обкома партии) «10 лет социалистического строительства Б-М АССР», Манжигинэ «Против пропаганды националистической идеологии в Бурято-Монголии и гнилого либерализма по отношению к ней» («Революционный Восток», 1932 г. № 1 - 2), И. Николаева «Период колчаковщины и семеновщины в Бурятии» (сборник «От царской колонии до советской республики», Иркутск, 1933 г.).

Манжигинэ утверждал, что «последовательный бурятский национализм есть по существу панмонголизм», и «националистический уклон бурятской организации идейно смыкался с местным контрреволюционным национал-шовинизмом (т.е. открытым панмонголизмом)» [Манжигинэ, с. 251]. Николаев характеризовал панмонголизм как реакционное, контрреволюционное движение, и утверждал, что «было бы ошибочно думать, что панмонголизм привнесен извне в общественную жизнь Бурятии. как определенное политическое течение, с ярко выраженной националистической окраской продолжает быть историческим и логическим завершением бурятского национал-демократизма» [Николаев, с. 67]. Забегая вперед отметим, что этот вывод не подтверждается данными современных исследователей, историк-монголовед Института Востоковедения РАН Е.А. Белов по поводу происхождения панмонголизма как идеи объединения монгольских народов утверждает, что «эта фундаментальная идея принадлежала самим монголам. ее выдвинули в 1911 г. халхаские князья и ламы. Они провозгласили создание Великой Монголии» [Белов 1995, с. 177].

Таким образом, в 1930-х гг. в Советском Союзе окончательно утвердилась точка зрения на панмонголизм как на реакционную буржуазную националистическую идеологию. В ближайшее время после арестов «панмонголистов» в 1937-1938 гг. никаких работ касающихся темы интеграции монгольских народов не было. По всей видимости, считалось, что с «панмонголизмом» в Бурят-Монгольской АССР покончено.

Вышедшие после Великой отечественной войны работы, такие как: Б.Д. Цибиков Разгром унгерновщины. Улан-Удэ, 1947; История Бурят-Монгольской АССР, под ред. А.П. Окладникова. Улан-Удэ, 1951; 1-й том Истории Бурят-Монгольской АССР, Улан-Удэ, 1954; 2-й том Истории Бурят-Монгольской АССР, под ред. П.Т. Хаптаева, Улан-Удэ. 1959; Б. Ширендыб, Народная революция и образование МНР (1921 - 1924), М., 1956; И.Я. Златкин Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957; П.Т. Хаптаев Бурятия в годы гражданской войны. Улан-Удэ, 1967; Очерки истории Бурятской организации КПСС. Улан-Удэ, 1970; Бадмаев Ж. Деятельность Бурятской организации КПСС по идейному разгрому буржуазного национализма и интернациональному воспитанию трудящихся в период строительства социализма (1923-1937 гг.). Автореф. канд. наук. Иркутск, 1971; История МНР. М., 1983; и др., воспроизводили традиционные для советской историографии тезисы о японском инспирировании панмонгольского движения 1919 г., о «японском наймите» атамане Семенове и «буржуазной националистической интеллигенции», «давно носившейся с идеями панмонголизма». Эти исследования страдают тенденциозностью и вряд ли могут считаться наиболее полно и беспристрастно описывающими данный политический феномен.

Монголовед A.B. Бурдуков, который был современником переломных событий в истории Монголии первой четверти XX в., был сторонником активной политики России в Центральной Азии. Он считал, что в период 1911-1915 гг. нерешительные действия России и усиливающийся нажим Китая на Монголию подрывали веру монголов в идею объединения и создания независимого от власти Китая монгольского государства. «Правительство Богдо-гэгэна искало пути для воссоединения с Внутренней Монголией вплоть до трехстороннего Кяхтинского соглашения 1915 г. Оно пыталось убедить царскую дипломатию согласиться на объединение, но каждый раз наталкивалось на отказ и настоятельные рекомендации воздержаться от военных действий», отмечал A.B. Бурдуков [Бурдуков, с. 92].

До конца 80-х гг. прошлого века негативный взгляд на идею панмонголизма - объединения монгольских народов в советской историографии оставался неизменным. Идея объединения Монголии, пишет Л.П. Попова имеет патриотический характер, однако ее не нужно смешивать с «во многом инспирированным и поддержанным Японией движением панмонголизма.» [Попова, с. 133]. Попова отмечает, что идея национального объединения и создания независимого государств была доминирующей среди монгольских феодалов вплоть до подписания Кяхтинского соглашения. После 1915 г. «поскольку идею национального объединения не удалось претворить в жизнь, в феодальных кругах вновь усилились сепаратистские тенденции, сочетавшиеся в ряде случаев с антинациональными прокитайскими позициями» [там же, с. 60].

Качественно новый период в изучении проблемы консолидации монголов наступил на рубеже 1980-90-х гг. прошлого века. Возрос интерес к проблеме панмонгольского движения, исследователи Б.В. Базаров, Е.А. Белов, Л.Б. Жабаева, A.C. Железняков, Ю.В. Кузьмин, Л.В. Курас, Е.И. Лиштованный, С.Г. Лузянин, С.К. Рощин, Ш.Б. Чимитдоржиев, И.Н. Шагдурова, Ю.П. Шагдуров, Л.А. Юзефович и др. выпустили ряд работ, которые позволили по-новому взглянуть на события политической жизни XX века в Центральной Азии. Можно констатировать, что объективное научное исследование проблемы панмонголизма началось только с 1990-х гг.

Монголовед Ш.Б. Чимитдоржиев считает, что панмонгольское движение было патриотическим, национально-освободительным движением монголов. Панмонголизм он определяет как «движение за национальное самоопределение, возрождение монгольских народов (и политическое и культурно-этническое) и за образование самостоятельного государственного объединения» [Базар Барадин, с. 32]. В настоящее время о политическом объединении монгольских народов речь не идет, основную задачу Ш.Б. Чимитдоржиев видит в «восстановлении истинной многовековой истории, возрождении традиционной культуры, активизации связей между народами монгольского мира, прежде всего культурно-языковых, религиозных, экономических.» [Чимитдоржиев, Бурят-монголы., с.90].

И.Н. Шагдурова отмечает, что панмонгольская идея в своем развитии прошла два этапа: первый - «культурный панмонголизм» и второй - переход из панмонголизма сферы культуры в политическую в 1919 г. выразившийся в панмонгольском движении [Шагдурова, с. 114].

Идеи панмонголизма, как пишут исследователи из Иркутска Ю.В. Кузьмин и В.В. Свинин в своей статье «Панмонголизм» как национальная идея консолидации народов Центральной Азии в XX веке», активизировались в ситуации политических кризисов в России и Китае, но не имели массовой поддержки, вследствие чего «концепция «Великой Монголии» во многом носила умозрительный характер, дальше дискуссий и печатных выступлений дело не пошло» [Кузьмин, Свинин, с. 154]. С этим утверждением трудно согласиться, т.к. государственное образование, в правительство которого входили представители Внешней Монголии, Барги, Внутренней Монголии в 1912-1915 гг. было, об этом факте писали А. Калинников и Э.-Д. Ринчино в 1920-х гг. Панмонголизм в настоящее время, утверждают Ю.В. Кузьмин и В.В. Свинин, представляет собой сложное и неоднородное общественно-политическое течение: «для одних оно является способом остановить процесс денационализации монгольского этноса. Для других - это активизация процесса культурного взаимодействия народов монгольского этноса, заимствование культурных и научных достижений. Для третьих - наиболее радикальных - предполагается создание в перспективе единого государства всех монгольских народов» [там же, с. 155].

Справедливым представляется мнение Б.В. Базарова - «идея панмонголизма, несмотря на ее патриотическую привлекательность и попытку применения в разные периоды и в разных субъектах центральноазиатского сообщества, обнаружила слабость, излишнюю мифологизацию политических мотивов, утопизм в определении перспектив политического устройства, встретила динамичное противодействие России и Китая, за короткое время восстановивших свои мировые позиции» [Базаров 2000, с. 5].

Утопичность и иллюзорность идеи создания объединенного монгольского государства в 1919 г. отмечает исследователь Л.Б. Жабаева. Но тем не менее, «панмонгольские конференции (1919 г. - Х.Т.) в немалой степени активизировали борьбу за независимость, в какой-то мере сыграли прогрессивную роль, ибо подняли на новую ступень национальное сознание монгольских народов» [Жабаева 2001, с. 144].

Исследователь Л.А. Юзефович указывает на терминологическую проблему: «понятие «панмонгольское движение» на некую обобщенность и в этом качестве ложится в разного рода идеологические конструкции» [Юзефович 1996, с. 179]. Идея создания «Великой Монголии», по мнению Юзефовича, принадлежала японцам, однако «послушным орудием в руках японских политиков Семенов никогда не был» [там же, с. 180]. Юзефович отмечает, что даже когда японцы отказались от поддержки панмонгольского движения, атаман Г.М. Семенов продолжал действовать самостоятельно.

В своих мемуарах Г.М. Семенов практически не касается событий 1919 г., связанных с панмонгольским движением. Зато оставил замечание по поводу данных архивов правительства A.B. Колчака - он жалуется на представителей старой царской дипломатии, которые писали «доносы в Омск с усилиями очернить мои действия и придать им характер полной безответственности» [Семенов, с. 247]. Возможно, в материалах архивов имеются какие-либо неточности или/и искажения, а между тем, они являются основными источниками по истории панмонгольского движения 1919 г. Отмечая этот факт, Семенов пишет: «. большевики, составляя историю гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, использовали факты так, как им было выгодно, и, не ограничиваясь этим, не остановились даже перед явными подлогами и передержками» [там же, с. 156]. По версии Семенова, его деятельность по созданию монгольского государства на самом деле имела своей целью организацию антибольшевистского плацдарма: «Монголия должна была приобрести полную политическую самостоятельность и искать союза с Китайской империей для совместной с нами борьбы с коминтерном» [там же, с. 250]. Исследования Е.А. Белова затрагивают малоизвестные стороны борьбы за независимость Монголии и историю движения за монгольскую консолидацию до 1919 г. Две волны панмонгольского движения (в 1911-1915 гг. и 1919 г.) потерпели поражение, по его мнению, из-за того, что добиться успеха объединительное движение могло в двух случаях: «когда оно могло бы получить мощную поддержку извне, или когда оно вылилось бы во всенародную борьбу снизу» [Белов 1995, с. 179], ни первого, ни второго, как он считает, не произошло. Автор отмечает, что панмонгольское движение 1911-1915 гг. не носило реакционного характера, т. к. «разделенный народ, находившийся под властью другого государства, естественно стремился к объединению и созданию своего собственного независимого государства» [Белов 2003, с. 199]. Исследователь международных отношений в «треугольнике» Россия - Монголия - Китай С.Г. Лузянин определяет панмонголизм как «религиозно-политическое движение за объединение всех монголоязычных племен, создание Великой Монголии и возрождение традиций империи Чингисхана» [Лузянин 2003, с. 93].

Статья, написанная совместно Е.А. Беловым и С.Г. Лузяниным под названием «О концепции «монгольского вопроса» в «Истории Монгольской народной республики», привлекает внимание к новому видению проблемы панмонголизма. Панмонголизм, по Белову и Лузянину, это «исторически закономерное движение монгольских народов, оформившееся в начале XX в., направленное на объединение и создание единой, независимой Монголии из частей Внутренней, Внешней Монголии, Барги, Кобдоского, Алтайского округов, Тувы и Бурятии» [Белов, Лузянин, с. 47]. Главной целью панмонголизма была консолидация Внешней и Внутренней Монголии. Было предпринято несколько попыток объединить Монголию: в 1912-1915 гг.; в 1919 г.; в 1921 г.; и в 1925-1927 гг.

С.К. Рощин отмечает, что в 1920-30-х гг. официальная линия Коминтерна «исходила из нереальности объединения (Монголии - Х.Т.) и заключалась в неприятии панмонголизма» [Рощин, с. 152]. Е.И. Лиштованный считает читинскую конференцию 1919 г. кульминацией панмонголизма: «своеобразным апогеем панмонгольской идеи в ее практическом отношении явилась общемонгольская конференция.» [Лиштованный, с. 80]. Такой взгляд отражает сложившееся и, по нашему мнению, не совсем верное представление: традицию видеть в преувеличенном масштабе события 1919 г., хотя они несоизмеримы с интеграционным движением монголов в1912-1915гг.

Исследователь Г.С. Яскина, касаясь вопросов геополитики современной Монголии отмечает : «Монголия взяла на себя обязательство уважать суверенитет Российской Федерации и Китайской Народной Республики и не вмешиваться в их внутренние дела, т.е. продемонстрировала отказ от заинтересованности или намерения разыгрывать «монгольскую националистическую карту», дабы не подстрекать Китай и Россию к конфликту» [Яскина, с. 69].

Проблема панмонголизма затрагивается в работах «Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации» (Иркутск 2003, Улан-Удэ 2004). Исследователь П.К. Варнавский отмечает, что в Советском Союзе «панмонголизм был превращен в главный символ враждебного (курсив - Варнавский)., маркируя этим термином тех или иных социальных агентов, официальная власть получала возможность беспрепятственно их преследовать вплоть до физического уничтожения» [Бурятская этничность, 2004, с. 64].

Как и в советском монголоведении в монгольских общественных науках проблема панмонголизма не ставилась [Лузянин 2003, с. 27]. Переосмысление некоторых положений, которые в советскую эпоху были традиционными, началось в 1990-х гг. Историк С. Дамдинсурэн отмечает, что в результате давления России и Китая на монгольское руководство Кяхтинские соглашения 1915 г. юридически закрепили сложившее разделение страны [Дамдинсурэн, с. 44].

Роль Японии в панмонгольском движении 1919 г., ее политику в отношении МНР и Внутренней Монголии в 1920-30-х гг. описывает монгольский историк Ц. Батбаяр в монографии «Монголия и Япония в первой половине XX века». Исследователи Ц. Гурбадам и JI. Бат-Очир призывают разработать концепцию монгольского единства: «идея панмонголизма преследует стратегическую и долгосрочную цель осуществления неотъемлемого права всех монголов на создание общемонгольского дома» [Гурбадам, Бат-Очир, с. 166].

В США в послевоенный период были изданы работы Роберта Рупена касающиеся многих вопросов политической истории Монголии в XX в. Составной частью панмонголизма Р. Рупен видит «пан-буддизм», в этом проекте Тибет должен был объединиться с Монголией во главе с Далай-ламой. Панмонголизм по Р. Рупену - чувство (sentiment) общемонгольской солидарности. По его мнению, появление монгольского национального движения в начале XX в. было обусловлено изменением политики России и империи Цин по отношению к своим подданным - монголам: от поддержки буддийской религии и возможности самоуправления монголов к усилению административного контроля, заселения колонистами земель, принадлежащим коренным жителям [Rupen 1964, р. 105].

Можно констатировать, что отношение научной и публицистической мысли к идее консолидации монголов эволюционировало вместе с политической ситуацией в стране и мире. В публицистических работах 192030-х гг. складывается представление об идее консолидации монголов как о реакционной, буржуазной и националистической идеологии; в исследованиях послевоенного периода повторялась сложившаяся ранее точка зрения. Коренные изменения в подходах к изучению проблемы панмонголизма наблюдается в исследованиях постсоветского периода: восстанавливаются имена и события вычеркнутые из советской истории, оценки панмонголизма различны, от апологетики до неприятия и критики.

Объектом исследования является идеология единства монгольских народов - панмонголизм как паннациональная идеология.

Предметом исследования являются политические аспекты идеологии панмонголизма, рассмотренные в их историческом измерении.

Цели и задачи исследования. Цель настоящего исследования заключается в анализе теории и практики идеологии единства монгольских народов (панмонголизма).

Достижение данной цели предполагает постановку следующих исследовательских задач:

• рассмотреть теории идеологии, разработанные отечественными и зарубежными исследователями;

• выделить характерные черты паннациональных идеологий, их генезис и влияние на политический процесс;

• проанализировать фундаментальные основы идеологии единства монгольских народов, причины ее возникновения, динамику развития;

• рассмотреть эволюцию и влияние идеологии панмонголизма на политический процесс Центральной Азии;

Теоретико-методологическая основа. Цель и задачи исследования потребовали рассмотрения явлений, связанных с проблемой формирования и развития данного феномена в его последовательном хронологическом развитии и обусловили применение исторического метода. Также были использованы сравнительный, систематический, структурно-функциональный, институциональный, общие методы политической науки и смежных наук.

Научная новизна исследования. В работе проведен комплексный анализ политических аспектов идеологии единства монгольских народов с использованием новых материалов, введенных в научный оборот исследователями-монголоведами с начала 1990-х гг.

Основные результаты исследования могут быть зафиксированы в следующих положениях, выносимых на защиту:

• Неоднозначное влияние на политический процесс различных регионов мира оказывают паннациональные интеграционные идеологии. Период особенно сильного влияния этих идейных концепций наблюдался с сер. XIX по сер. XX вв. Идеология панмонголизма во многом идентична этим идеологическим концепциям, но имеет, естественно, свою специфику.

• Под панмонгольской идеологией следует понимать идеологию единства общностей, отождествляющих себя с монгольской историей и культурой, объединенных под термином «монгольские народы». Фундаментом этой идеологии служит история Монголии, язык, письменность, буддийская религия, этнографические особенности монгольских народов, а также такой немаловажный фактор как номадизм -кочевой образ жизни.

• В Центральной Азии с древности существовала объединительная тенденция, которая приводила к возникновению государственных объединений кочевников. В начале XX в. тенденция к объединению кочевников вновь проявляется в форме движения за объединение Монголии или так называемого «панмонгольского движения», идейной основой которого является идеология единства монгольских народов.

• Панмонгольская идеология возникла в начале XX века в Монголии, когда она входила в состав маньчжурской империи. Ее составными компонентами являлись идеи возрождения монгольской государственности и объединения монгольских народов - подданных династии Цин во главе с высшим иерархом монгольской буддийской церкви Богдо-гэгэном. С момента возникновения панмонгольская идеология неизбежно включилась в контекст различных политических и социальных процессов, проходивших в Центральной Азии, вследствие чего возникали неоднозначные коллизии, так или иначе связанные с идеей единства монгольских народов.

• В настоящее время монгольские народы, пути которых с ХУП-ХУШ вв. разошлись, утратили многое из традиционной и самобытной культуры. Сегодня идея монгольского единства нацелена в первую очередь на сотрудничество монгольских народов в национально-культурной сфере, в этом контексте идеология панмонголизма способствует сохранению монгольской национальной идентичности.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретические положения, концептуальные разработки данной работы могут использоваться при подготовке семинаров, лекций, специальных и факультативных курсов по политической истории, политическому процессу и международным отношениям в Центральной Азии. Отдельные выводы настоящего исследования были бы полезны для дальнейшего изучения проблемы интеграции монгольских народов.

Апробация диссертационной работы. Отдельные положения и выводы диссертации нашли отражение в альманахе «Школа молодого автора», подготовленном Образовательно-исследовательским и издательским центром (ОИИЦ) «Вестник Евразии» в 2002 г.; в докладе на научно-практической конференции «Чингисхан и судьбы народов Евразии», проводившейся в Улан-Удэ в 2003 г.; в сборнике «Цивилизационные процессы на Дальнем Востоке: Монголия и ее окружение», подготовленном Институтом сравнительной политологии в 2005 г.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Политические аспекты идеологии панмонголизма"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы. Панмонгольская идеология или идеология монгольского единства возникла в ф Монголии в начале XX века в условиях кризиса империи Цин. Целью этой идейной концепции было возрождение государственности Монголии, утраченной в ХУП-ХУШ веках и объединения монгольских народов -подданных маньчжурской династии в едином государстве, независимом от власти Китая. Возникновению панмонгольской идеологии способствовал целый комплекс факторов, но главным была активная экспансия китайской земледельческой цивилизации в степные пространства, заселенные представителями монголоязычной буддийской номадной культуры. Таким образом, панмонгольская идеология была направлена прежде всего на защиту этнокультурной и социально-экономической самобытности монголоязычных кочевников.

Инициативу в процессе отделения от власти Китая и организации монгольского государства взяла на себя буддийская церковь. Не будет преувеличением утверждение, что буддизм (в версии гелукпа), который исповедуют монгольские народы, является неотъемлемой и органичной частью идеологии единства монгольских народов. Религиозное единство на протяжении веков способствовало интеграции монголов. ф Идеология панмонголизма успешно реализовывалась в период с 1911 по 1915 гг., когда подданство высшего духовного иерарха Богдо-гэгэна, избранного Великим Ханом Монголии приняли практически все регионы бывшей империи Цин, населенные монгольскими народностями. Однако Кяхтинские соглашения 1915 г. не реализовали проект создания независимого монгольского государства. Но и после 1915 г. идеология панмонголизма оставалась востребованной.

С самого начала своего возникновения панмонгольская идеология оказалась втянутой в политический процесс Центральной Азии, стремление Ф монголов к независимости от власти Китая использовали различные политические силы оперировавшие в регионе, это неизбежно породило различные коллизии. В 1919 г. произошла еще одна попытка политического объединения Монголии.

Панмонгольское движение 1919 г. было авантюрным и провокационным предприятием, в создании которого участвовали японские военные и антибольшевистские силы во главе с Г.М. Семеновым. Поэтому несмотря на внешнюю патриотичность, «Даурское» правительство не пользовалось популярностью и поддержкой монгольских народов.

Со сменой общественно-политических парадигм трансформировалась и идея монгольского единства. Пришедшее к власти во Внешней Монголии после революции 1921 г. новое поколение монгольских политиков продолжало линию предшествовавшего правительства Богдо-гэгэна во Ф внешней политике и видело ее основную задачу в объединении монгольских народностей бывшей империи Цин и создании социалистического государства.

Негативному отношению советского руководства к идее объединения монгольских народов в 1930-х гг. способствовал фактор присутствия Японии в Центральной Азии. Аресты и уничтожение руководства, интеллигенции и духовенства в 1937-1938 гг. в Бурят-Монгольской АССР и Монгольской народной республике во многом прошли под предлогом борьбы с панмонголизмом» как с прояпонской ориентацией и были направлены на уничтожение потенциальных (по мнению высшего руководства) коллаборационистов.

Попытка реализации идеи объединения монгольских народов в рамках единого государства была предпринята в 1945 г. лидером МНР X. Чойбалсаном. Но в 1946 г. МНР была признана Китайской республикой в существовавших до 1945 г. границах. В 50-х гг. XX в. Пекин неоднократно поднимал вопрос об объединении монгольских народов в одну административную единицу в составе КНР. Однако СССР и МНР твердо ® придерживались линии сохранения статуса-кво в Центральной Азии.

После длительного периода замалчивания, в 90-х гг. прошлого века наблюдался всплеск общественного интереса к идее панмонголизма. Вышло множество различного рода работ, в которых обсуждались вопросы ф этнической истории, культуры и религии монгольских народов. В этот период радикальные национальные организации пропагандировали идею политической консолидации монгольских народов. Однако, несмотря на их усилия, эта идея не пользовалась массовой поддержкой.

Реализацией идеи единства монгольских народов можно считать созыв в 1993 г. Всемирного конгресса монголов. Цель этого мероприятия заключалась в установлении и развитии экономических и культурных связей между монголами различных стран. Идея монгольского единства получила институциональное оформление в виде «Всемирной Ассоциации монголов» -организации содействия и развития культурного наследия монгольских народов.

Можно констатировать, что часть идеологии панмонголизма -возрождение государственности, была реализована в создании Монгольской народной республики (с 1992 г. «Монголия») как субъекте мировой политики, принятой в 1961 г. в Организацию объединенных наций.

Сегодня панмонголизм - идея монгольского единства в первую очередь способствует сохранению этнокультурного наследия и религиозных связей ф монгольских народов. Определенной долей популярности идейная концепция монгольского единства будет пользоваться постоянно, так как она является стержневой, «этнообразующей» для монголов. Полное ее забвение, по нашему мнению, будет означать утрату воли к существованию и «конец истории» для монгольских народов. Единство и сотрудничество монгольских по происхождению народов в целях сохранения традиций, исторического наследия и развития национальной культуры, является отражением всеобщей тенденции к утверждению многообразия современной цивилизации.

143

Список научной литературыХалудоров, Тимур Владимирович, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Аварии В.Я. Колонизация и национальный вопрос в Маньчжурии.// Революция и национальности. М., 1931. № 4. С. 120 - 137.

2. Авдеев К.Е. Доктрина «испанидад» (социально-философский анализ). // Евразийские тетради № 1 (7). М., 2004.

3. Автономный район Внутренняя Монголия Китайской Народной Республики. М., 1980.

4. Алпатов В.М. Николай Николас Поппе. М., 1996.

5. Алпатов В.М. 150 языков и политика. 1917-2000. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М.: Крафт+, Институт востоковедения РАН, 2000.

6. Амагаев Г.М. Матвей Иннокентьевич Амагаев: Годы жизни и испытаний. 1897-1944 гг. Иркутск, 1997.

7. Антонович И.И. Социодинамика идеологий. М., 1995.

8. Антясов М.В. Панамериканизм: идеология и политика. М., 1981.

9. Арендт X. Истоки тоталитаризма. / Пер. с англ. И.В. Борисовой, Ю.А. Кимелева, А.Д. Ковалева, Ю.Б. Мушкенене, Л.А. Седова. Послесл. Ю.Н. Давыдова. Под. ред. М.С. Ковалева, Д.М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996.

10. Ашнин Д.Ф. Алпатов В.М. Дело славистов: 30-е годы. М., 1994.

11. Бабаков В.В. Проблемы национально-государственного строительства в Бурятии (1917-1923). // Историческое, культурное и природное наследие Бурятии. Выпуск 1. Улан-Удэ, 1996. С. 26 30.

12. Бадмаев Ж. Л. Деятельность Бурятской организации КПСС по идейному разгрому буржуазного национализма и интернациональному воспитанию. Автореф. канд. ист. наук. Иркутск, 1971.

13. Базар Барадин: жизнь и деятельность. Доклады и тезисы. Улан-Удэ, 1993.

14. Базаров Б.В. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев. Улан-Удэ, 2001.

15. Базаров Б. В. Неизвестное из истории панмонголизма. Улан-Удэ, 2002.

16. Базаров Б.В. Общественно-политическая жизнь 1920-1950 гг. и развитие литературы и искусства Бурятии. Улан-Удэ, 1995.

17. Базаров Б.В. Курас Л.В. Писатели Бурятии и дело «панмонгольской организации». // Банзаровские чтения. Тезисы и доклады научной конференции. Улан-Удэ, 1992.

18. Базаров Б.В., Шагдуров Ю.П. Панмонгольская организация 1937-1938 гг. // Базар Барадин: жизнь и деятельность. Улан-Удэ, 1993.

19. Баранов А.М. Барга (историческая справка). // Вестник Маньчжурии. Харбин, 1925. № 8 10. С. 16 - 26.

20. Бартольд В.В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. Подгот. к изд. С.Г. Кляшторный, отв. ред. А.Н. Кононов. -М.: Вост. лит., 2002.

21. Басаев Г. Д. Политическая история Республики Бурятия в 20-30-е гг. и роль в ней М.Н. Ербанова. Автореф. дисс. д-ра ист. наук. Иркутск, 1998.

22. Батбаяр Ц. Монголия и Япония в первой половине XX в. Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2002.

23. Батсайхан О. К вопросу о возможности альтернативного пути развития Монголии в 1920-1930-е гг. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 82 - 96.

24. Белов Е.А. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920-1921 гг. М.: Аграф, 2003.

25. Белов Е.А. Как была ликвидирована автономия Внешней Монголии. // Азия и Африка сегодня. 1997. №5.

26. Белов Е.А. Краткая история Синьхайской революции 1911-1913 гг. М., 2001.

27. Белов Е.А. Монгольская авантюра атамана Семенова (панмонгольское движение 1919 г.). // Анналы. Выпуск 2. М., 1995. С. 55-73.

28. Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX века. М., 1997.

29. Белов Е.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999.

30. Белов Е.А. Россия и панмонгольское движение 1911-1919 гг. // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. 1. Челябинск, 1995. С. 175 179.

31. Белов Е.А. Тогтохо деятель национально-освободительного движения монголов (1907-1915). // Владимирцовские чтения. М., 1995. С. 30 - 34.

32. Белов Е.А. Лузянин С.Г. О концепции «монгольского вопроса» в «Истории Монгольской народной республики». // Восток. Афроазиатские общества: история и современность. М., 2000. № 1. С. 40 -51.

33. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1993.

34. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Междунар. отношения, 2000.

35. Бжезинский 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2004.

36. Богатуров А.Д. Косолапов H.A. Хрусталев М.А. Очерки теории политического анализа международных отношений. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2002.

37. Богословский В.А. Москалев A.A. Национальный вопрос в Китае (1911-1949 гг.). М., 1984.

38. Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Верхнеудинск, 1926.

39. Бойкова E.B. Библиография по российскому монголоведению (19921997 гг.). М, 1997.

40. Бойкова Е.В. Некоторые проблемы советско-монгольских отношений в 1930-е годы. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 118 - 132.

41. Бурдуков A.B. В старой и новой Монголии. М., 1969.

42. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (конец XIX-первая треть XX вв.) П.К. Варнавский, Г.А. Дырхеева, Т.Д. Скрынникова. Иркутск: Оттиск, 2003.

43. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (советский период): Кол. моногр. / Сост. Т.Д. Скрынникова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004.

44. Бурятский буддизм: история и идеология. Улан-Удэ, 1997.

45. Ваксберг М.А. Конституция революционной Монголии. Иркутск, 1925.

46. Владимирцов. Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. Редкол.: В.М. Алпатов (пред.) и др.; Сост. Г.И. Слесарчук. -М.: Вост. лит., 2002.

47. Восьмой международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 5-12 августа 2002 г.). Доклады российской делегации. М.: «Гуманитарий» Академия гуманитарных исследований, 2002.

48. Выдающиеся бурятские деятели. Улан-Удэ, Т. 3. 1999; Т 4. 2003.

49. Высоцкая Н.И. Панафриканизм: теория и практика. Автореф. канд. ист. наук. М., 1969.

50. Ганжуров В.Ц. Россия Монголия (на трудном пути реформ). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997.

51. Геллнер Э. Нации и национализм. Пер. с англ. / Ред. и послесл. И.И. Крупника. -М.: Прогресс, 1991.

52. Гольман М.И. Западные авторы о взаимоотношениях России и Монголии в XX веке. // Россия и Монголия: новый взгляд на историювзаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 248 - 269.

53. Гольман М.И. Изучение истории Монголии на Западе XIII середина XX вв. М., 1988.

54. Гольман М.И. К вопросу о национальной консолидации монголов. // Опыт разделенных государств и отношения между двумя берегами Тайваньского пролива. Материалы конференции. М., 1997. С. 120 -127.

55. Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства. М., 1980.

56. Горошков Н.П. Процесс становления и развития пантюркизма. Дисс. канд. полит, наук. Воронеж, 1997.

57. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 2. Л., 1926.

58. Грумм-Гржимайло Г.Е. Конец панмонголизма. // «Арабески» истории. Выпуск 3-4. Русский разлив. Т. 2. М., 1996. С. 543 558.

59. Гурбадам Ц. Бат-Очир Л. Размышления об идее панмонголизма. // Монголоведные исследования. Выпуск. 4. Улан-Удэ, 2003.

60. Гуревич Б.П. Международные отношения в центральной Азии в XVII -первой половине XIX в. М., 1983.

61. Далай Ч. Монголия в XIII XIV веках. М., 1983.

62. Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири. XIX -начало XX века. Иркутск, 1986.

63. Дамдинов A.B. Агван Доржиев: дипломат, политический, общественный и религиозный деятель. Автореф. канд. ист. наук. Иркутск, 1996.

64. Дамдинсурен С. Монгольская национально демократическая революция 1921 года и российский фактор. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. - М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 43 - 70.

65. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: очерки русско-монгольских связей в конце XIX начале XX вв. Иркутск, 1994.

66. Дикарев А.Д. Демографические проблемы национальных меньшинств КНР. М., 1996.

67. Дэмбэрэл Колягийн Влияние международной среды на развитие Монголии: сравнительный анализ в историческом контексте XX века. -Иркутск: Оттиск, 2002.

68. Егунов Н.П. М.И. Амагаев. Улан-Удэ, 1974.

69. Елаев A.A. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. -М., 2000.

70. Ельницкий Л. А. Скифия евразийских степей: историко-археологический очерк. Новосибирск, 1977.

71. Ербанов М.Н. Вопросы национально-культурного строительства Бурятии. Верхнеудинск, 1926.

72. Ербанов М.Н. Пять лет автономии Бурятии. Верхнеудинск, 1926. :

73. Ербанов М.Н. Строительство красной Бурятии. Верхнеудинск, 1925.

74. Жабаева Л.Б. Об участии Э.-Д. Ринчино в панмонгольском движении. // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. 4. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 127 - 138.

75. Жабаева Л.Б. Элбек-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов. Улан-Удэ, Издательство ВСГТУ, 2001.

76. Жамаганова Д.В. Некоторые аспекты влияния политического фактора на трансформацию идеи панмонголизма. // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. 4. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 157 - 164.

77. Жамбалон Д. Как не следует ставить вопрос о национальном самоопределении (по поводу статьи тов. Ринчино). // Революционный Восток. М., 1928. № 3. С. 235 240.

78. Жамцарано Ц. Путевые заметки 1903-1907 гг. Улан-Удэ, 2001.

79. Жамцарано Ц. Бурятское народническое движение и его критик. // Сибирские вопросы. 1907. № 24. С. 15-20.

80. Железняков A.C. К вопросу об отношении Коминтерна к панмонголизму. // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996. С. 66 69.

81. Железняков A.C. Коминтерн и Монголия. // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. М., 1997. № 1. С. 157 161.

82. Железняков A.C. Монгольский коммунизм: внутренние мотивы. VII Международный конгресс монголоведов: // Доклады российской делегации. М., 1997.

83. Железняков A.C. Монголия в классификации цивилизаций Тойнби. // Владимирцовские чтения. М., 1995. С. 69 73.

84. Железняков A.C. Рождение монгольского коммунизма: 1920 год. // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 2000. №3.

85. Железняков A.C. Россия в монгольском треугольнике. // Политический журнал. № 8 (11), 9 марта 2004.

86. Жугдэр Ч. Развитие общественно политической и философской мысли в Монголии (XIX - начало XX вв.). Автореф. док. дисс. М., 1974.

87. Жуковская Н.JI. Буддизм в истории монголов и бурят: политический и культурный аспекты. // Буддийский мир. М., 1994.

88. Жуковская H.JI. Республика Бурятия: этнорелигиозная ситуация (1991 1993 гг.). Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1994. № 56.

89. Жуковская H.JI. Республика Бурятия: национальная религия и национальная идея (этапы взаимодействия). // Вестник Российского гуманитарного фонда: научный и культурно-просветительский журнал. М., 2000. С. 65 72.

90. Златкин ИЛ. История Джунгарского ханства. М., 1983.

91. Златкин И.Я. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957.

92. Зиновьев A.A. Идеология партии будущего. М.: Алгоритм, 2003.

93. Из истории спецслужб Бурятии. Улан-Удэ, 1997.

94. История Бурят-Монгольской АССР, Т. 1. Улан-Удэ, 1954.

95. История Монгольской народной республики. Под. ред. А.П. Окладникова, Ш. Бира. М., 1983.

96. История Тувы. Т. 1. М., 1964.

97. Каллиников А. Национально-революционное движение в Монголии. М.-Л., 1926.

98. Каллиников А. Революционная Монголия. М., 1925.

99. Каменский И.В. Панславизм, пангерманизм и панроманизм. Одесса, 1902.

100. Капица. М.С. На разных параллелях. Записки дипломата. М., 1996.

101. Кара-Мурза Г.С. К постановке национального вопроса в Китае. // Проблемы Китая. М., 1931. № 13. С. 46 141.

102. Кара-Мурза С.Г. Идеология и мать ее наука. М., 2002.

103. Клинов A.C. Проблема сохранения единства Китая (XX век). Майкоп, 2000.

104. Коваленко В.И. Интергративная идеология в России: основания, проблемы. Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 1994. №1.

105. Коваленко В.И., Костин А.И. Политические идеологии: история и современность. Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 1997. №2. С. 45 74.

106. Козьмин JI.B. 1905 г. и буряты. Иркутск, 1926.

107. Колесник В.И. Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках. М.: Вост. лит., 2003.

108. Котвич В. Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии. СПб., 1914.

109. Крянев Б.П. Бурятия политическая: политические партии, общественно-политические движения, блоки и организации (19901999). Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 1999.

110. Кузьмин C.JI. (сост.) Барон Унгерн в документах и мемуарах. М.: Товарищество научных изданий КМК. 2004.

111. Кузьмин Ю.В. «Монгольский и урянхайский вопросы» в общественно-политической мысли России (конец XIX-30-e гг. XX вв.). Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1997.

112. Кузьмин Ю.В. О панмонголизме 20-х гг. в Монголии: позиции Э. Ринчино Ц. Жамцарано. // Элбек-Доржи Ринчино и народно-демократическое движение в России и Центральной Азии в XX в.

113. Материалы международной научно-теоретической конференции. Улан-Удэ, 1998. С. 45-48.

114. Кузьмин Ю.В. Русско-монгольские отношения в 1911-1912 г. и позиция общественных кругов России. // Mongolica: из архивов отечественных монголоведов XIX начала XX вв. СПб., 1994. С. 75 -79.

115. Кузьмин Ю.В. Свинин В.В. Панмонголизм как национальная идея консолидации народов Центральной Азии в XX веке. // Восточносибирский регионализм: социокультурный, экономический, политический и международный аспекты. М., 2001.

116. Курас J1.B. Идеи панмонголизма в философских воззрениях Владимира Соловьева. // Тезисы и доклады Международной конференции "Базаровские чтения" посвященные 175-летию со дня рождения Д. Базарова. Улан-Удэ, 1997.

117. Курас JT.B. Идеи панмонголизма и воззрения М.Н. Богданова. // М.Н. Богданов: жизнь и деятельность. Материалы "круглого стола" посвященного 120-летию со дня рождения М.Н. Богданова. Улан-Удэ, 1999.

118. Курас JT.B., Бабаков В.В. Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века). // Вестник БГУ. Серия история. Улан-Удэ, 1997.

119. Курас JT.B. Панмонголизм и атаман Семенов. // Владимирцовские чтения IV. М., 2000. С. 70 71.

120. Кушелев Ю. Монголия и монгольский вопрос. СПб., 1912.

121. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997.

122. Кычанов Е.И. Повествование об ойратском Галдане Бошокту-хане. Элиста, 1999.

123. Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство. М., 1996.

124. Лхамсурэн Б. Внешняя среда и государственная независимость Монголии. // Восток. 1997. №2.

125. Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в.-30-е годы XX вв.). Улан-Удэ, 1998.

126. Ломакина И.И. Великий беглец. Документальная повесть. М.: «Дизайн. Информация. Картография», 2001.

127. Ломакина И.И. Голова Джа-ламы. Санкт-Петербург Улан-Удэ: Агентство ЭкоАрт, 1993.

128. Лузянин С.Г. Китай, Россия, и Центральная Азия: разграничение региональных интересов. / Китай в мировой политике. М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет); «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001.

129. Лузянин С.Г. Коминтерн, Монголия и китайская революция 1925-1927 гг.//Восток. 1996. №1.

130. Лузянин С.Г. Проблема возрождения монгольского государства и позиция России в 1911-1921 тт. II Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 17 - 30.

131. Лузянин С.Г. Россия Монголия - Китай в первой половине XX века. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М.: Издательство "ОГНИ", 2003.

132. Майский И.М. Современная Монголия (Отчет Монгольской экспедиции, снаряженной конторой Всероссийского Союза потребительских обществ "Центросоюз"). Иркутск, 1921.

133. Майский И. М. Монголия накануне революции. М., 1960.

134. Майхрович A.C. Идеология: сущность, назначение, возможности. Минск, 2001.

135. Малахов B.C. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М.: КДУ, 2005. - 320 с. - (Политический разум и практика политики / Отв. ред. Б.Г. Капустин).

136. Манжигинэ Против пропаганды националистической идеологии в Бурято-Монголии и гнилого либерализма по отношению к ней. // Революционный Восток. М., 1932. № 1 2 (13 - 14). С. 237 - 252.

137. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

138. Манхейм К. Идеология и утопия. М., 1992.

139. Марковчин В .В. Три атамана. — М.: Изд. дом «Звонница-МГ», 2003.

140. Маркс К. Немецкая идеология. П.с.с. Т. 3.

141. Материалы всебурятского съезда по консолидации и духовному возрождению нации (22-24 февраля 1991 г.). Улан-Удэ, 1996.

142. Матц У. Идеологии как детерминанты политики в эпоху модерна. // Полис: политические исследования. 1992. № 1 2. С. 130 - 142.

143. Миф и мифология в современной России. Сб. статей. М., 2000.

144. Моисеев В.А. Россия и Китай в Центральной Азии (вторая половина XIX в. 1917 г.). - Барнаул: АзБука, 2003.

145. Монголоведные исследования. Сб. статей. Улан-Удэ, 1996.

146. Монголоведные исследования. Выпуск. 3. Улан-Удэ, 2000.

147. Монгольские источники о Даян-хане. Введение, вступительная статья, комментарий Г. С. Гороховой. М., 1986.

148. Москалев A.A. Национальный вопрос в Китае: теоретические аспекты национальной политики (1912-1992 гг.). Автореф. д-ра ист. наук. М., 1994.

149. Москаленко Н.П. Этнополитическая история Тувы в XX веке. / Отв. ред. С.И. Вайнштейн; Инт-т этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая. -М.: Наука, 2004.

150. Наками Т. Семенов и монгольские войска. // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Т. 4. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. С. 123 - 127.

151. Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др. (Серия «Новая наука политики»), М., 2002.

152. Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг.: документы и материалы (составитель и научный редактор Б.Б. Батуев). Улан-Удэ, 1994.

153. Национально-освободительное движение бурятского народа: тезисы и материалы докладов и сообщений. Улан-Удэ, 1989.

154. Неизвестные страницы истории Бурятии (из архивов КГБ). Улан-Удэ, 1991.

155. Николаев И. Период колчаковщины и семеновщины в Бурятии. // От царской колонии до советской республики. Сб. статей под ред. М.А. Гудошникова, А.И. Убугунэ. Иркутск, 1933.

156. Ордосец. Национально-освободительное движение во Внутренней Монголии. // Революционный восток. М., 1927. № 2. С. 48-65.

157. Осокин Г. М. На границе Монголии: очерки и материалы к этнографии юго-западного Забайкалья. СПб., 1906.

158. Очерки истории Бурятской организации КПСС. Ред. коллегия: А.У. Хахалов (отв. редактор), Д.Д. Лубсанов, Б.М. Митупов (зам. отв. редактора), Ц.О. Очиров, Г.Л. Санжиев. Улан-Удэ, 1970.

159. Пащенко В.Я. Идеология евразийства. М.: Изд-во МГУ, 2000.

160. Першин Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак. Самара: Агни, 1999.

161. Петров В.И. Мятежное сердце Азии: краткая история народных движений и воспоминания. М.: Издательство «Крафт+», 2000.

162. Попова Л.П. Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии». М., 1987.

163. Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. М., 2002.

164. Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 4-е изд., стер. / Подгот. текста В.В. Целищева. Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2003.

165. Ратнер Н.Д. Очерки по истории пангерманизма в Австрии в конце XIX ф века. М., 1970.

166. Решетов A.M. Наука и политика в судьбе Ц. Жамцарано. // Orient. Альманах. Выпуск. 2-3. СПб., 1998. С. 5 55.

167. Ринчино Э-Д. Документы, статьи, письма. Улан-Удэ, 1994.

168. Ринчино Э-Д. К вопросу о национальном самоопределении Монголии в связи с задачами китайской революции. // Революционный Восток. М., 1927. № 2.

169. Ринчино Э-Д. о Монголии: сборник документов. Улан-Удэ, 1998.

170. Рощин С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М.: Институт Востоковедения РАН, 1999.

171. Рощин С.К. Уполномоченный Коминтерна Турар Рыскулов в Монголии. //Восток. 1996. №4.

172. Рыкин П.О. Создание монгольской идентичности: термин "монгол" в эпоху Чингисхана. / Евразия. Люди и мифы. (Сб. статей из журнала "Вестник Евразии"). / Сост., отв. ред. С.А. Панарин. М., 2003.

173. Сабиров Р.Т. О перспективах развития буддизма в Монголии. / Россия и Монголия в свете диалога евразийских цивилизаций. Материалыф международной научной конференции (Звенигород, 2-5 июня 2001 г.).

174. Москва, Институт востоковедения РАН, 2002. С. 313 319.

175. Санжиев Б.С. Общественно-политическая жизнь и национально-культурное строительство Советской Бурятии в канун и годы Великой отечественной войны. Иркутск, 1995.

176. Сафронова Е.А. Философские и социологические взгляды Зии Гёк Альпа (1876-1924 гг.) и обоснование тюркизма (к вопросу о формировании идеологии турецкого буржуазного национализма). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1965.

177. Ф 180. Седьмой международный конгресс монголоведов. Сб. статей. М., 1997.

178. Семенов Г. M. О себе: воспоминания, мысли и выводы. М.: ООО «Издательство ACT», 2002.

179. Смирнов H.H. Забайкальские казаки в системе взаимоотношений России с Китаем и Монголией. Волгоград, 1995.

180. Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. (Серия «Новая наука политики»), М., 2004.

181. Сокровенное сказание монголов. Перевод С.А. Козина. М., 2002.

182. Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе, и конце всемирной истории, с включением краткой повести об Антихристе и с приложениями. М., 1991.

183. Сперанский А.Ф. Роль Японии в "панмонгольском движении". // Новый Восток. № 2. М., 1922.

184. Строганова Е.А. Бурятское национально-культурное возрождение (конец 80-х середина 90-х гг. XX века, Республика Бурятия). М., -Иркутск, Наталис, 2001.

185. Тихонова Т.П. Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри. М., 1984.

186. Трепавлов В.В. Государственный строй монгольской империи XIII в.: проблема исторической преемственности. М., 1993.

187. Урбанаева Н.С. Монгольский мир: человеческое лицо истории. Улан-Удэ, 1992.

188. Урбанаева Н.С. Человек у Байкала и мир Центральной Азии: философия истории. Улан-Удэ, 1995.

189. Хамутаев В.А. Национальное движение в Бурятии (1985-1998 гг.). Дисс. канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2002.

190. Хандархаев К.Ю. Бурятская национальная интеллигенция в первой четверти XX в. Дисс. канд. ист. наук. Улан-Удэ, 1999.

191. Хаптаев П. Т. Бурятия в годы гражданской войны. Улан-Удэ, 1967.

192. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Элиста, 1991.

193. Хасаранов Б. Ч.-Ц. Национальное движение и развитие идеи бурятской национальной школы на рубеже XIX XX вв. // Вестник Бурятского государственного университета, серия 4: история. Улан-Удэ, 1998. С. 85-91.

194. Хезам Насер Мохамед Проблемы арабского единства 1960 1980-е гг. Автореф. канд. дисс. СПб., 1998.

195. Хишигт Н. Монголо-российское сотрудничество в военной области (1911-1916 гг.). // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 31-42.

196. Шагдурова И.Н. История развития общественно-политической мысли Бурятии в первой четверти XX в. Дисс. канд. ист. наук. Иркутск, 1995.

197. Шинкарев Л.И. Цеденбал и Филатова: Любовь, Власть, Трагедия. -Москва; Иркутск: Издатель Сапронов, 2004.

198. Ширапов Ю.С. Роберт Рупен и его сочинение "Бурятская интеллигенция". // Бурятский буддизм: история и идеология. Улан-Удэ, 1997. С. 28-54.

199. Ширапов Ю.С. Роль буддийского фактора в мировоззрении бурятской народнической интеллигенции. // Из истории философской и общественно-политической мысли стран Центральной и Восточной Азии. Улан-Удэ, 1995.

200. Ширендыб Б. Народная революция и образование Монгольской народной республики (1921-1924 гг.). М., 1956.

201. Шойжелов С. Национально-освободительное движение в Монголии. // Новый Восток. № 6. M., 1924. С. 245 254.

202. Шурхуу Д. Урянхайский вопрос в монголо-российских отношениях в первой четверти XX века. / Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 97 - 117.

203. Чимитдоржиев Ш.Б. Антиманьчжурская освободительная борьба монгольского народа (XVII первая половина и середина XVIII вв.). Улан-Удэ, 1974.

204. Чимитдоржиев Ш.Б. Бурят-монголы: история и современность (очерки). Раздумья монголоведа. Улан-Удэ, 2000.

205. Чимитдоржиев Ш.Б. Бурят-монголы и Центральная Азия. / IV Международный конгресс монголоведов. Ч. 1. М., 1992.

206. Чимитдоржиев Ш.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII XVIII вв. Улан-Удэ, 2002.

207. Чимитдоржиев Ш.Б. Панмонголизм. / Базар Барадин: жизнь и деятельность. Улан-Удэ, 1993.

208. Чимитдоржиев Ш.Б. Панмонгольское патриотическое движение. / VII Международный конгресс монголоведов. М., 1997.

209. Чимитдоржиев Ш.Б. Панмонгольское движение — это общемонгольское общенациональное движение. // Монголоведные исследования. Выпуск 3. Улан-Удэ, 2000.

210. Чимитдоржиев Ш.Б., Заятуев Г.Н. Цыбен Жамцарано просветитель. / Цыбен Жамцарано: жизнь и деятельность. Улан-Удэ, 1991.

211. Цибиков Б. Д. Разгром унгерновщины. Улан-Удэ, 1947.

212. Цибиков Б. Чимитдоржиев Ш. Цыбен Жамцарано. Улан-Удэ, 1997.

213. Цибиков Б. Ученый и просветитель Ц. Жамцарано. / Национально-освободительное движение бурятского народа. Улан-Удэ, 1989.

214. Ципкин Ю.Н. Планы создания панмонгольского государства белыми режимами в 1919-1921 гг. и их крах. / Вестник международного центра азиатских исследований. Иркутск, 1999 г. № 2. С. 74 79.

215. Цыбикдоржиев Д.В. Буддизм и история национального движения в Бурятии. Дисс. канд. ист. наук. М., 1999.

216. Цыганков П.А. Теория международных отношений: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2002.

217. Юзефович JI. А. Начало панмонгольского движения и атаман Семенов. //Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996.

218. Юзефович JI. А. Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерна-Штернберга. М., 1993.

219. Яскина Г.С. Монголия и внешний мир. М.: Институт востоковедения РАН, 2002.

220. Яскина Г.С. Россия и Монголия: новый этап взаимоотношений (1990-е годы начало первого десятилетия XXI века). / Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сборник статей. - М.: Институт востоковедения РАН, 2001. С. 201 — 219.

221. Friters G. Outer Mongolia and its international position. Baltimore, 1949.

222. Lattimore O. Nationalism and revolution in Mongolia. Leiden, 1955.

223. Rupen R. How Mongolia is really ruled: a political history of the Mongolian Peoples Republic, 1900-1978. Hoover institution press. Stanford University, 1979.

224. Rupen R. Mongols of the twentieth century. The Hague. Mouton. Bloomington, 1964.