Бурятская диаспора в Монголии: этапы формирования и развития

Ринчинова, Оюуна Санжимитуповна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Бурятская диаспора в Монголии: этапы формирования и развития

Год: 2011
Автор научной работы: Ринчинова, Оюуна Санжимитуповна
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Улан-Удэ
Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Диссертация по истории на тему 'Бурятская диаспора в Монголии: этапы формирования и развития'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Бурятская диаспора в Монголии: этапы формирования и развития"

4858774

РИНЧИНОВА Оюуна Санжимитуповна

БУРЯТСКАЯ ДИАСПОРА В МОНГОЛИИ: ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ

Специальность 07.00.03 — всеобщая история

-ЗНОЯ 2011

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Улан-Удэ-2011

4858774

Работа выполнена в Центре восточных рукописей и ксилографов Учреждения Российской академии наук Института монголоведения, будцологии и тибетологии Сибирского отделения РАН

Научный руководитель: Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Ванникова Цымжпт Пурбуевна доктор исторических наук, профессор Балдано Марина Намжиловна;

Ведущая организация:

кандидат исторических наук, доцент Бороноева Дарима Цыбнковна

ФГБОУ ВПО «Иркутский государственный университет»

Защита состоится 18 ноября 2011 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д 003.027.01 при Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, будцологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, б.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке БНЦ СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

Автореферат разослан 17 октября 2011 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета ' Ж&Л__ Д" С' Жамсуева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Бурятская диаспора в Монголии -понятие, которое недавно вошло в научный оборот. Исследование процесса формирования и развития бурятской диаспоры в Монголии как самостоятельного исторического и социокультурного явления призвано восполнить пробел в изучении истории бурятского народа в целом. Изучение особенностей современного состояния бурятского социума в Монголии позволит определиться в применимости термина «диаспора» по отношению к этому явлению.

Оно уникально тем, что буряты Монголии, принадлежа к монгольской метаэтннческой общности и имея родственных по языку и культуре соседей, не утратили этническое самосознание, институализируя свою этничность в форме культурных, общественных, научных организаций.

Актуальность темы обусловливается также и тем, что в последнее время растет взаимный интерес бурят по обе стороны российско-монгольскойграницы,восстанавливаютсяпрерванныесвязи-родственные, культурные, общественные, во многом искусственно прерванные в годы репрессий в 1930-1940-х гг. в МНР и СССР.

Изучение социально-экономических, политических причин эмиграции бурят в Монголию имеет важное значение для осмысления исторического пути бурятского народа, а также для решения проблем дальнейшего его развития, сохранения ценностей этнической культуры, традиций и обычаев. Современное положение монгольских бурят, которые находятся на стадии активной ассимиляции господствующим этносом халха-монголов, свидетельствует о возможной угрозе утраты традиционной культуры и этничности в целом. В таком контексте проблемы и задачи, стоящие перед бурятской диаспорой Монголии созвучны проблемам бурят России и Китая, и их изучение имеет большое научное значение.

Историография проблемы. Для разработки проблемы бурятской диаспоры использована 1) русскоязычная литература, которую можно условно разделить на две основные тематические группы и 2) монголоязычная литература.

1. К первой относятся исследования, в той или иной степени затрагивающие интересующую нас проблематику формирования и развития бурятской диаспоры в Монголии.

Агинской волости» (издана в газете «Кооперативное слово» в 1915 г.), «Очерки истории бурят-монгольского народа» (Верхнеудинск, 1926 г.). К числу пионерских для рассматриваемой темы можно отнести и работу И. М. Майского «Современная Монголия» (Иркутск, 1921 г.).

В советский период общепринятой стала практика умолчания по отношению к бурятскому эмигрантскому движению начала XX в. Эта проблема находила лишь косвенное, отрывочное отражение в ряде работ, посвященных истории и этнографии советских бурят, таких авторов как Б. Н. Багоров, Б. В. Вампилов, JI. Линховоин, Ж. Т. Тумунов и др.

Кроме того, в круг важнейших общественно-политических проблем встала задача национального возрождения, восстановления традиционной культуры, заполнения «белых пятен» в истории народов. Исследователи получили доступ к архивным материалам, в том числе ранее закрытым, свободу в выражении своих мыслей. Упростилось и проведение полевых исследований в местах компактного проживания бурят в Монгольской Республике и КНР. В этот период новое освещение получили такие проблемы, как политические и социально-экономические причины бурятской эмиграции, национально-демократическое движение бурятского народа, этнография бурят зарубежья.

Исследованием этнодемографических проблем бурятского народа, в том числе и его проживающей за рубежом части, занимались Б. С. Санжиев, Д. Д. Нимаев, В. С. Ханхараев и др.

Деятельность бурятских общественных деятелей в Монголии в контексте российско-монгольских взаимоотношений нашла отражение в исследованиях Б. Б. Батуева, Е. М. Даревской, Е. И. Лиштованного, Л. П. Поповой, Ш. Б. Чимитдоржиева и др.

Другой аспект изучения деятельности бурятских национальных лидеров в Монголии связан с национально-демократическим движением монгольских народов. Важными для исследования стали работы Б. Б. Батуева, М. Н. Балдано, Л. Б. Жабаевой, К. М. Герасимовой, А. А. Елаева, Е. И. Лиштованного, А. В. Сушко, которые сосредоточили

свой исследовательский интерес на деятельности представителей бурятской интеллектуальной элиты первой четверти XX в.

С изучением вопросов национально-демократического движения бурятского народа тесно переплетаются и исследования, посвященные влиянию на него идеологии панмонголизма. Эта проблема нашла подробное освещение в работах Б. В. Базарова, Л. В. Кураса, С. К. Рощина, Ш. Б. Чимитдоржиева, Ю. В. Кузьмина, А. С. Железнякова и др.

Надо отметить, что на протяжении 1990-х гг. проблематика бурятских диаспор в исследованиях российских авторов в целом не рассматривалась вне контекста общей истории и культуры бурятского народа и не становилась предметом специального изучения.

Первый в российской историографии опыт специального научного исследования проблемы бурятских диаспор сделан Д. Ц. Бороноевой. Ее труды, посвященные шэнэхэнскнм бурятам, проживающим в Эвенкийском хошуне Хулун-Буирского округа Автономного района Внутренняя Монголия (КНР), представляют собой всесторонний комплексный анализ этой малой части бурятского народа. Ценность историко-антропологического исследования Д. Ц. Бороноевой трудно переоценить. Благодаря ее усилиям сформировалось новое комплексное междисциплинарное направление в бурятоведении, в котором бурятские диаспоры стали предметом самостоятельного изучения.

За прошедшее десятилетие наблюдается значительный прогресс в исследованиях бурятской диаспоры в Монголии. Опубликован ряд работ, посвященных бурятам, проживающим в Монголии, выполненные С. Ж. Балдановым. Д. Ц. Бороноевой, Д. Д. Нимаевым, М. Н. Балдано, Л. Л. Абаевой, К. Ш. Збигневом, В. В. Номогоевой, Д. В. Дашибаловой, С. Д. Тубчиновым, Д. В. Цыбикдоржиевым, Л. В. Бадмаевой, М. Г. Цыреновой, И. Г. Аюшиевой, С. Б. Намсараевой и др. Во многом этот прогресс связан с тем, что российские авторы начали привлекать в своих исследованиях капитальные труды монгольских коллег, вышедшие за последние десять лет, активизировали полевые исследования, инициировали ряд совместных с монгольской стороной проектов.

Вторая тематическая группарусскоязычныхлитературныхисточников связана с теоретико-методологическим рассмотрением вопросов диаспо-ральности в российской историографии.

Основные подходы к определению термина «диаспора», отраженные в литературе, использованной автором в методологических целях, можно условно разделить на три группы: «конструктивистский», «этнический» и «соци ологи ческий».

Сторонники «конструктивистского» подхода, наиболее ярким представителем которой является известный российский этнолог В. А. Тишков, рассматривают диаспору как политическое явление, как продукт сознательного конструирования со стороны элит.

Более традиционным в российской историографии является «этнический» подход (его последователи - В. С. Агеев, 3. И. Левин, А. Ю. Милитарев, Ю. И. Семенов), в рамках которого ключевым моментом принадлежности к диаспоре выделяется сохранение этнического самосознания или чувства принадлежности к определенному этносу. Внешне это проявляется в форме самоназвания или этнонима, внутреннее содержание составляет противопоставление «мы - они», представление об общности происхождения и исторических судеб, связь с «родной землей» и «родным языком». Этнос в этой концепции рассматривается как объективно существующее явление.

Концентрированное выражение «этнический» подход находит в позиции С. А. Арутюнова: «Диаспора бывает не у государства, не у страны, а у этносоциальных организмов, живущих... в своем этническом доме, где идет процесс его дальнейшего развития».

Исследователи, придерживающиеся «социологического» подхода, важнейшим условием, дающим право этническим и религиозным группам, проживающим за пределами своей родины, именоваться диаспорой, называют наличие в них социальных институтов. Методология этого подхода хорошо прослеживается в статье Ж. Т. Тощенко и Т. И. Чаптыковой «Диаспора как объект социологического исследования», где дается определение диаспоры как устойчивой совокупности людей единого этнического происхождения, живущей за пределами своей исторической родины (вне ареала расселения своего народа) и имеющей социальные институты для развития и функционирования данной общности.

Среди теоретически значимых трудов в рамках социологического подхода пристальное внимание привлекают работы и М. А. Аствацатуровой.

Практически все исследователи феномена «диаспора» отмечают, что нет универсального его определения, и современные исследователи зачастую выбирают ту или иную дефиницию термина в зависимости от контекста своего исследования. В. И. Дятлов отмечает, что «...излишняя жесткость при построении исследовательских схем здесь вряд ли пойдет на пользу», «общим местом при рассмотрении диаспор является обязательное наличие исключений из правил, промежуточных, переходных вариантов, «серых зон», уникальность каждого конкретного случая».

2. Работы на монгольском языке, посвященные проблемам формирования н функционирования бурятской диаспоры.

Историографическое значение литературы на монгольском языке и ее вклад в разработку проблемы определяется тем, что монгольские авторы в 1990-2000-е гг. провели глубокие исторические, этнографические и краеведческие исследования, предметом которых является эмигрантская община бурят в Монголии, и создали значительную источниковую базу.

В монгольской историографии по названной проблеме также можно выделить несколько крупных тематических групп.

В начале 1990-х гг. основной разрабатываемой темой были вопросы этнографии. В этой связи значительную роль в историографии бурятоведения Монголии играет работа X. Нямбуу «Монголын угсаатны зуйнудиртгал>>(«Введенневмонгольскуюэтнографию>>,Улаанбаатар, 1990), в которой впервые приводятся статистические данные, характеризующую демографическую динамику бурятского меньшинства в Монголии. Там же приводятся ценная обзорная информация этнографического характера, в частности, указывается родовой состав бурятского населения в Монголии в привязке к территории расселения.

Демократизация общественной жизни вызвала среди монгольских исследователей интерес к проблеме политических репрессий в Монголии, которая до сих пор остается существенной для общественного сознания бурятского народа. Среди многих работ, посвященных этой трагической теме, нас интересовал и, прежде всего, те, что связаны с бурятской диаспорой. Основополагающими в этом аспекте проблемы являются монографии Ц. Цэрэна «Буриадуудын дурвэлт, «Лхумбийн хэрэг» гэгчид тэднийг хол-богдуулан хэлмэгдуулсэн нь» («Бурятская эмиграция, репрессированные по «Делу Лхумбэ». - Улаанбаатар, 2007) и Д. Дашдавы «Монгол дахь улс терийн х э л м э гд у у л з л тэд буриад зон ертсен нь» («Буряты, подвергшиеся репрессиям в Монголии» - Улаанбаатар, 2008), которые вводят в научный и общественный оборот бесценные архивные материалы, раскрывающие страшные страницы истории.

Много ценной информации об обыденной жизни бурятского общества, адаптации к условиям жизни в ином государстве можно почерпнуть из краеведческих работ, выполненных выходцами из бурятских сомонов Монголии Т. Галсаном, Чулуунбаатаром, С. Ишбалжиром, Ч. Дондогом, и др. В большинстве этих работ, помимо сведений этнографического характера, приводятся биографии выдающихся земляков, также являющихся ценным материалом для реконструкции жизни бурятского социума.

Важным обобщающим трудом о бурятской диаспоре в Монголии явилась работа А. Оюунтунгалаг «Монгол улсын буриадууд» («Буряты Монголии», Улаанбаатар, 2004), в которой рассмотрены причины и этапы эмиграции бурят в Монголию, описана их хозяйственная деятельность, исследованы вопросы духовной культуры и детально описаны особенности материальной культуры бурят. На сегодня эта работа, ввиду широты охвата тем и глубокой их проработки, является наиболее востребованным источником по разным аспектам бытования бурятской общины в Монголии среди российских исследователей.

Большой интерес вызывают работы, посвященные демократическим преобразованиям в Монголии и роли бурят в становлении демократии. Наибольшую ценность представляет обстоятельная работа Б. Ширнэна «Ерэн оны есен Сар. Монголчуудын нийгэм, улс терийн ту\тан тэмдэглэл» («Девятый месяц 90-го года», 2010), где анализируется роль бурятской интеллигенции в становлении демократической Монголии. Этот труд особо важен также тем, что в нем приводится детальная информация о современном состоянии бурятской диаспоры.

Таким образом, ознакомление со значительным объемом исследований, в том или ином аспекте затрагивающих проблему эмиграции бурят в Монголию и бытования бурятской общины в сопредельной стране, историографический анализ отечественной и монгольской литературы по этой проблеме в целом, позволяют сделать следующие выводы:

1) история эмиграции бурят в Монголию, вопросы формирования и развития бурятской диаспоры еще не были предметом специального комплексного научного исследования в российской историографии;

2) теоретико-методологические вопросы в изучении диаспор продолжают исследоваться; для решения вопроса о типологии бурятской общины в Монголии необходимо специальное исследование.

Цели исследования - осуществить комплексный научный анализ и показать целостную картину формирования, становления и развития бурятской диаспоры в Монголии (начало XX в. - 2010 г.).

Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:

• охарактеризовать исторические условия и важнейшие факторы эмиграционного движения бурят;

• проследить ход миграций бурят в Монголию, установить хронологические рамки и этапность этого процесса;

• выявить формы правового и административного оформления бурятского сообщества в монгольском государстве;

• проанализировать основные мотивы и ход репрессий против бурятского населения в Монголии; оценить их влияние на бурятское общество;

• исследовать типологические черты бурятского сообщества в Монголии на предмет их соответствия понятию «диаспора»;

• показать современные организационные формы бурятской диаспоры, осветить деятельность бурятских организаций.

Объектом исследования является этническая группа бурят, проживающих на территории Монголии.

Предметом исследованияявляются история формирования бурятской диаспоры в Монголии, история институализации бурятского сообщества в Монголии, определение социально-экономических, этнокультурных, демографических процессов, сформировавших общность монгольских бурят.

Хронологические рамки охватывают период с начала XX в. до 2010 г.

Территориальные рамки исследования ограничены территорией Монголии, в частности, районами компактного проживания бурят: Дорнодский, Хэнтэйский, Хубсугульский, Селенгинский аймаки, г. Улан-Батор.

Методологическая н теоретическая основа исследования. Диссертационная работа основывается на принципе историзма при рассмотрении истории бурятской диаспоры в разных исторических условиях в контексте событий, явлений, процессов, происходивших в разные периоды в России и Монголии. Она базируется на принципе объективности, требующего изучения истории монгольских бурят с точки зрения объективных закономерностей социально-экономического и политического развития России и Монголии, объективного анализа и оценки фактов.

Для решения поставленных задач в исследовании использовались следующие методы:

• исторический метод, способствовавший воспроизведению исторических процессов в хронологическом аспекте, позволивший выявить общие закономерности развития диаспоры;

• общенаучные методы индукции и дедукции, явившиеся основой для умозаключений от конкретного к абстрактному, от абстрактного к конкретному;

• системный метод, необходимый для рассмотрения динамики развития бурятской диаспоры в Монголии.

Для характеристики истоков формирования и дальнейшего функционирования бурятской диаспорной группы использованы историко-

ретроспективный, историко-этнологический, историко-социологический методы анализа действительности.

Источниковая база диссертации представлена как опубликованными, так и неопубликованными архивными источниками. При работе над диссертационным исследованием были использованы 1) архивные материалы, 2) статистические издания, 3) полевые материалы, 4) материалы периодической печати и других видов СМИ, 5) материалы личного происхождения.

1. В диссертационном исследовании использовались 5 фондов Национального архива Республики Бурятия, 6 фондов Монгольского государственного национального архива (Монгол улсын ундэсний тов архив) и 7 фондов Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН.

Дела, протоколы собраний Бурятского национального комитета представлены в фондах: НАРБ. Ф. Р-305 «Народная дума бурят-монголов Восточной Сибири (Бурнардума). Перечень документов 1917-1922 гг.» включает в свой состав протоколы, письма, телеграммы по вопросам земельных конфликтов бурятского населения с русскими крестьянами, о тяжелом положении реквизируемых бурят и т.д.; НАРБ. Ф. 483 «Бурятский национальный комитет, 1916-1921 гг.» содержит протоколы, письма, телеграммы, повестки, распоряжения административных организаций по вопросам мобилизации бурятского населения, о налоговых повинностях, о причинах миграции бурят, о проблемах эмигрировавших бурят в Монголии.

Значительную часть источниковой базы составляют материалы из фондов Монгольского государственного национального архива (Монгол улсын ундэсний тев архив). Фонд УТА. Ф. - 48 содержит данные по количественной характеристике бурятского народа, материальной и духовной культуре. Фонд УТА. Ф. - 37 содержит официальные документы по советско-монгольской переписке по бурятскому вопросу. Фонд УТА. ф. - А-4, включает в себя переписку периода 1914-1918 гг. между бурятскими лидерами, принимавшими участие в создании Бурятского комитета в Урге, с монгольскими органами власти; содержит информацию по делам переселенцев, их обустройстве и проблемах; также содержится материал о деятельности барона Унгерна и связи бурят с семеновцами.

Фонд У ТА. Ф. 1. содержит ценные материалы по процессу переселения и расселения бурят в Монголии, документы об организации и деятельности Бурятского хурала (протоколы, письма, распоряжения и постановления). Фонд УТА. Ф. А-29 содержит материалы по истории организации бурятских хошунов, в том числе их статистические данные. Фонд УТА. Ф. А-3 содержит документы по строительству бурятскими эмигрантами дацанов на территории Монголии.

2. В ходе работы над темой были учтены относящиеся к теме исследования опубликованные статистические данные, в первую очередь материалы Всесоюзных переписей населения 1926 г., 1979г., 1989г.;данные переписи Монголии 2000 г. («2000 оны хун ам, орон сууцны тооллого»), С их помощью представлены динамика численности и демографические особенности бурятского социума в исследуемый период.

3. Были использованы собственные полевые материалы, полученные в ходе проведенных экспедиционных выездов в Монголию (г. Улан-Батор) и Агинский Бурятский округ в 2006-2008 гг.: фотографии событий, людей, дневники полевых наблюдений. Помимо записи устных рассказов информаторов, было проведено анкетирование 37 человек в Улан-Баторе в 2006 г. Результаты исследования позволили ответить на некоторые вопросы по самоидентификации монгольских бурят, степени их ассимиляции.

Было проведено интервьюирование участников из Монголии во время фестиваля «Алтаргана» летом 2006 г. в г. Улан-Удэ, общее число опрошенных - 30 человек. В ходе бесед был поднят широкий спектр вопросов: история бурятских семей в Монголии, причины и предпосылки переселения, особенности социальной, экономической и культурной адаптации к новым условиям проживания, сохранность языка, традиций и обычаев.

В ходе экспедиционных выездов в Дульдургинский район Агинского бурятского округа (села Дульдурга, Узон, Чиндалей, Токчин) были проведены беседы с информаторами, получены ценные сведения об исходе бурят в Монголию, о родовом составе и ареале их проживания до эмиграции и после.

4. Важной частью в работе автора стало использование материалов, опубликованных в печатных российских и монгольских СМИ, в сети Интернет, которая становится традиционным источником информации для современных исторических исследований. Их несомненным достоинством является оперативность. Диссертантом использовались сведения, размещенные на страницах электронных СМИ, русско- и монголоязычных общественно-политических сайтах, а также официальных сайтах государственных учреждений Монголии и России.

5. Документы личного происхождения включают в себя мемуары и воспоминания бурятских деятелей Монголии, которые содержат ценную личностную оценку происходивших событий и условий, в которых развивалась бурятская диаспора.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в работе впервые проанализированы этапы формирования и развития бурятской диаспоры Монголии, дана оценка социально-экономическим процессам, сформировавшим общность монгольских бурят, выявлены основные аспекты современного состояния и развития бурятского сообщества в Монголии. На основе анализа различных подходов к определению термина «диаспора» впервые установлены понятийный аппарат этого термина и обоснованность его применения по отношению к бурятскому населению Монголии.

Анализ наиболее важных сторон формирования и развития бурятской диаспоры Монголии позволил получить следующие результаты:

• установлены основные причины миграции бурят в Монголию и Китай в начале XX в. - социально-политический, экономический кризисы и военные события на территории этнической Бурятии;

• определены хронологические рамки, основные этапы и количественные характеристики миграции бурят в Монголию;

• подробно исследованы история взаимодействия бурятских эмигрантов с принимающим государством, формы адаптации бурятского населения, деятельность представительных организаций и административно-территориальное устройство бурят;

• обобщены мотивы и масштабы репрессий, проведенных в 1930-х гг. в Монголии, показано их воздействие на самосознание и общественное самочувствие бурятского населения;

• выявлены причины и предпосылки возникновения бурятских организаций в современной Монголии, освещены основные направления их деятельности.

• вводятся в научный оборот неопубликованные ранее архивные источники и материалы, раскрывающие особенности формирования и развития бурятской диаспоры в Монголии.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Формирование бурятской диаспоры на территории Монголии происходило в несколько последовательных этапов, связанныхс социально-экономическими, общественно-политическими трансформациями в России и Монголии первой трети XX в. При этом было велико значение идеологического фактора - панмонгольских настроений среди элит монгольских народов. 12

2. Формирование и развитие бурятской диаспоры в Монголии в рамках исторического исследования необходимо рассматривать через создание и становление диаспоральных социальных институтов — представительных органов, органов самоуправления, религиозных и культурных организаций.

3. Создание диаспоральных институтов явилось результатом целенаправленной деятельности бурятских элит: в начале XX в. - лидеров национально-демократического движения, в 1990-х гг. - деятелей культуры и научной интеллигенции.

4. Одним из главных факторов, повлиявшим на формирование диас-порного сознания у локальных групп бурят в условиях эмиграции, является их компактное территориальное расселение в восточных и северных аймаках Монголии. Административно-территориальное устройство, предложенное Бурятским хуралом и поддержанное монгольским правительством в 1923—1924 гг., способствовало закреплению таких черт бурятской общины, как высокий уровень внутренних социальных связей и способность к самоорганизации.

5. Трагические последствия массовых репрессий, которым подверглось бурятское население Монголии, также явились значимым фактором формирования диаспорального сознания бурят, составляя важную часть коллективной памяти.

6. Возникновение общественных организаций, национально-культурных объединений на современном этапе обусловлено ростом этнического самосознания бурят на фоне демократизации общественной жизни в Монголии.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что в нем проведен комплексный анализ процесса формирования и становления бурятской диаспоры в Монголии. В связи с чем работа вносит определенный вклад в разработку проблем миграций, межнационального взаимодействия. Результаты исследования могут представлять интерес для специалистов, занимающихся вопросами российско-монгольских отношений. Фактические материалы и результаты исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории Бурятии, Монголии. Выводы и материалы исследования могут быть востребованы при чтении общего и специального курсов отечественной и всеобщей истории, при разработке и публикации учебных пособий по истории, культурологии.

Апробация работы осуществлялась на международных и региональных научно-практических конференциях (2007, 2010, 2011 гг.). Основные

положения диссертации отражены в 6 публикациях, в том числе, в одном журнале, включенном в список ВАК (ВестникБурятского государственного университета, 2008). Общий объем публикаций - 3 п.л.

Структура диссертации. Диссертация в соответствии с целью и задачами состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений.

Первая глава «История формирования бурятской общины в Монголии» представляет собой общую характеристику миграции бурят на территорию Монголии в начале XX в., и освещает начальный этап формирования бурятской диаспоры в Монголии, административное устройство, и проблемы адаптации.

Вторая глава «Современное состояние и перспективы бурятской общины Монголии» посвящена изучению характерных черт диас-поральности бурятского сообщества Монголии, также в этой главе рассматривается ряд вопросов, связанных с возникновением и деятельностью социальных, культурных, научных объединений бурят.

Общий объем работы составляет 170 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность работы, сформулированы цель, задачи, объект, предмет, методология исследования, определены научная новизна и практическая значимость, хронологические рамки диссертации, дан анализ историографической и источниковой базы.

В первой главе «История формирования бурятской диаспоры в Монголии (начало XX в. - 1934 г.)» рассмотрены проблемы эмиграции бурятского населения в Монголию и становление бурятской диаспоры.

В параграфе 1.1. «Причины и основные этапы эмиграции бурятского населения в Монголию» выявлены этапы переселенческой активности бурят в первой трети XX в., миграция бурят разделена на три этапа.

Первый этап большого миграционного процесса начался с 1900 г., в связи с изменениями политики царского правительства, продиктованными законами «Главные основания поземельного устройства крестьян и инородцев Забайкальской области» (1900) и «Об устройстве общественного управления и суда кочевых инородцев Забайкальской области» (1901), существенно подорвавшими традиционное хозяйство бурят и национальное самоуправление. Кроме того, царское правительство игнорировало вопросы развития национальной культуры и языка, не

позволяло создавать общенациональные социокультурные институты. Правительство придерживалось политики русификации восточных районов.

Начавшаяся в 1905 г. первая русская революция, сопровождаемая беззаконием и беспорядками, еще более усугубила положение бурят и стала еще одной причиной их переселения на территорию Монголии.

Вторая волна была связана с объявлением в 1911 г. автономии Внешней Монголии - предтечи появления независимого монгольского государства. Известно, что национально ориентированная бурятская интеллектуальная и политическая элита восторженно приняла получение Монголией политической автономии. По мнению бурятских лидеров автономия открывала новые возможности для культурного и социально-политического роста бурятского народа и развития монгольского единства, поэтому на проводимых по их инициативе съездах и собраниях эти идеи активно пропагандировались.

Мощным фактором усиления миграции в этот период было решение царского правительства о мобилизации инородцев на тыловые работы в прифронтовые районы европейской части России во время Первой мировой войны.

Третья волна массовой миграции бурят была связана с революцией 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войной. С падением Российской империи обострились актуальные проблемы бурят, связанные с земельными вопросами, с административным управлением. Можно сказать, в сознании кочевого бурята с исчезновением государства исчезла и государственная граница.

Кроме мощного внешнего давления, бурятское общество в этот период переживало и внутреннее гражданское противостояние, расколовшись по политическим взглядам. Часть бурят поддерживала власть большевиков, часть выражала свое неприятие новой власти вступлением в войсковые соединения атамана Семенова и барона Унгерна, сотрудничеством с гражданской администрацией белых.

Существенную роль сыграли идеологические предпосылки к эмиграции в контексте влияния ианмонголизма на умонастроения в бурятском обществе. Мысль о необходимости переселения в Монголию в умах простого бурятского народа возникала не только из соображений сохранения жизни и имущества, на настроения масс повлияло и движение бурятской интеллигенции за интеграцию всех монгольских народов в единое государство, возникшее на волне объявления суверенитета

Внешней Монголией в 1911 г. В условиях социальной и политической нестабильности идеи панмонголизма приобрели большую популярность в среде бурятской элиты. В 1919 г. в Чите состоялся съезд панмонголистов, на котором было организационно оформлено панмонгольское движение.

Эти настроения послужили мощным толчком к миграции с территории России в сопредельные страны. Буряты в этот период смогли относительно беспрепятственно перемещаться в пределах Монголии и Барги, не испытывая противодействия местных властей, находившихся в той или иной степени под влиянием панмонгольской идеологии.

Параграф 1.2. «Становление диасиоральных институтов в 19201930-х гг.» посвящен изучению проводимых бурятской интеллигенцией мероприятий по получению бурятами прав и гражданства Монголии.

В 1918 г. бурятская интеллигенция предприняла первые попытки формирования представительного органа для упорядочивания жизни переселенцев, сохранения их связи с родиной, активного диалога с правительством Монголии. Было принято решение о создании Бурятского Комитета в Урге, призванного упорядочить жизнь бурятским переселенцам.

После победы революции 1921 г. и провозглашения народной власти, монгольское правительство начало обращать внимание на проблемы этнических меньшинств, в том числе бурят-эмигрантов.

22 января 1921 г. в Урге состоялся так называемый Первый бурятский съезд, на котором попытались решить проблему расселения эмигрантов, формирования для них отдельных административных единиц. В результате съезда была создана комиссия, имевшая своей целью ознакомиться с ситуацией бурятских переселенцев, установить их точное число и количество скота, имевшегося в их собственности.

5 февраля 1922 г. состоялось первое заседание Бурятского Хурала в столице Монголии. На этом заседании обсуждались вопросы, связанные с образованием бурятских хошунов со своим административным устройством, предоставлением бурятам равных с монголами прав, в том числе права на ведение сельского хозяйства и т. д.

7 сентября 1923 г. вышло Постановление Монгольского правительства о согласии предоставить подданство бурятским переселенцам из России. К 1929 г. монгольское гражданство было получено 9243 семьями общей численностью 35517 человек.

На основе решения Великого Народного Хурала, согласно Уставу об организации административных единиц, было решено создать по три бурятских хошуна в Хан-Хэнтэйском и Богдоханульском аймаках.

Бурятский Хурал, выполнив задачи по установлению гражданских и юридических прав бурят, проживающих теперь в шести созданных хошунах, в апреле 1925 г. прекратил свою работу.

Изначально было учреждено шесть бурятских хошунов. Эг-Селенгинский хошун образован в 1923 г., но вскоре после образования был упразднен из-за дисперсного расселения населения. Ероогольский бурятский хошун в 1923 г. состоял по одним данным из 541 семьи, по другим - из 222 семей (1016 чел.). В 1931 г. этот хошун переименовали в сомон Ероо Селенгинского аймака, он получил известность как центр земледелия Монголии. При образовании в 1923 г. Улзгольский бурятский хошун насчитывал 901 двор, 4439 чел. В состав Улзгольского хошуна входили сомоны Баян-Уул, Баяндун, Дашбалбар, Цагаан Овоо, Гу рванзагал, Чулуун Хороот нынешнего Дорнодского аймака. Ононгольский хошун был образован в 1923 г. из 12 сомонов. Здесь насчитывалось около 1 ООО дворов, около 3000-3500 чел. В 1931 г. на базе расформированного Ононгольского хошуна были образованы сомоны Балж, Баян, Дадал, Биндэр.

Хэрлэнгольский бурятский хошун был создан в 1923 г. объединил 311 бурятских семей, 1216 чел. Буряты этого хошуна сейчас проживают в сомоне Менгенморьт нынешнего Центрального аймака и в некоторых сомонах Хэнтэйского аймака.

В конце 1923 г. был организован Халх-Номрогский хошун с 3 сомонами из 450 дворов, около 1800 чел. С 1931 г. население проживало в различных сомонах Дорнодского аймака - Буйр, Тумэндэлгэр, Хулстай, Эрдэнэцагаан. В 1939 г. был образован новый сомон Цагаан Овоо, туда и переселили всех бурят бывшего Халхномрогского хошуна.

В параграфе 1.3. «Дело Лхумбэ» - как пример политических репрессий против бурятского народа в Монголии» рассматривается один из наиболее сложных и трагичных этапов в жизни бурятской диаспоры в Монголии.

После обретения Монголией независимости в 1921 г. Советская Россия стала активно вмешиваться во внутренние дела Монголии, в том числе и в политическую жизнь страны. Политическое влияние СССР на Монголию было абсолютным.

В Монголии, по разным данным, были репрессированы по политическим делам от 36 тыс. до 56 тыс. человек, из них 18 тыс. погибших относились к буддийскому духовенству.

При этом буряты, проживающие на монгольской территории, в первую очередь, рассматривались как неблагонадежные элементы. Сталинским режимом бурятские эмигранты за массовое бегство от Октябрьской револю-

ции рассматривались как враги и контрреволюционеры, их называли не иначе как «белоэмигранты».

9-18 января 1933 г. состоялось совещание представителей аймачных органов власти, на котором прозвучала характеристика бурят как японских пособников.

Г1о сфабрикованному «делу Лхумбэ» в первую очередь были арестованы сотрудники партийного и государственного аппарата, которые так или иначе были связаны с Ж. Лхумбэ, он на тот момент был секретарем ЦК МНРП, председателем ЦСПС. Он обвинялся в связях с контрреволюционной бурятской эмиграцией.

Всего по этому делу было привлечено 317 человек: 53 были расстреляны, 136 - заключены в тюрьмы, 126 - сосланы в СССР. Членами «повстанческого движения» были признаны 1500 человек.

«Дело Лхумбэ» стало первой массовой расправойнад представителями бурятской диаспоры в Монголии. После него в течение нескольких лет властями было инициировано еще несколько волн репрессий, от которых в первую очередь пострадало бурятское население.

Монгольские историки, изучив проблему политических репрессий 1930-х годов, едины во мнении, что буряты пострадали в результате них более всех остальных этнических гру пп. Согласно сведениям ру ководителя Столичного отделения Национального Совета по репрессированным Д. Дашдавы: «Большинство монгольских бурят проживали в Хэнтэйском и Дорнодском аймаках, на 1934 г. их насчитывалось 17,4 тыс. человек, мужского взрослого населения было около 6000 человек, из них 5368 человек подверглись репрессиям. Таким образом, из 10 взрослых мужчин 9 пострадали от репрессий. По данным 1944 г., 95 % бурятских семей этих местностей оказались без главы семейства. При этом во время репрессий лишь 2 из 10 халха-монголов подверглись гонениям».

Во второй главе «Развитие бурятской диаспоры на современном этапе (1990 - 2010 гг.)» проведен анализ методологических подходов в изучении бурятской диаспоры в Монголии и изучено ее современное состояние.

В параграфе 2.1. «Феномен бурятской диаспоры: теоретическое обоснование» проведен анализ различных подходов к определению термина «диаспора». Основополагающей чертой бурятского социума в Монголии, которая позволяет характеризовать ее как диаспору, является факт вынужденной миграции в первой трети XX в. Несомненно то, что при этом наблюдался групповой характер трансграничных перемещений. Это во многом объясняется консервативностью социально-административного уклада бурятского общества, наблюдавшегося вплоть до начала XX в.

Следующим ключевым моментом принадлежности к бурятской диаспоре является сохранение этнического самосознания или чувства принадлежности к определенному этносу. Монголия является многоэтничным государством, хотя большинство этнических групп Монголии - это находящиеся в языковом и культурном родстве с доминирующими халхасами монголоязычные этносы и субэтносы. Для большинства из них (по нашему мнению, в том числе и для бурят) этническая идентичность является второстепенной по отношению к национальной идентичности осознания себя монголами. Это связано с несколькими факторами.

Во-первых, современная монгольская нация сложилась в МНР в условиях репрессивного подавления этнического при коммунистическом режиме. Она стала, по существу, многоэтничной гражданской нацией, вобравшей в себя все проживающие на территории Монголии этнические группы монгольского и немонгольского (казахи, тувинцы) происхождения.

Во-вторых, следует отметить и весьма высокую толерантность основного населения страны - халха-монголов - к представителям других этносов. В Монголии сравнительно развит «гражданский национализм»: осознание и готовность активно отстаивать политические и экономические интересы монгольского народа как совокупности граждан страны вне зависимости от их этнической принадлежности.

Вместе с тем, этничность в культурном аспекте, в аспекте идентичности остается актуальной для бурят. Это связано с тем, что, хотя история и культура бурят издревле была связана с Монголией, а протобурятские племена совместно с другими монгольскими группами на протяжении веков составляли тесную этнокультурную общность, историческая судьба бурят оказалась связана с Россией. Трехвековое пребывание в составе Российского государства не могло не наложить отпечаток на социокультурный облик бурят, во многих аспектах духовной и материальной культуры заметно отличающихся от прочих монгольских групп.

Еще одной отличительной чертой диаспоры является существование определенной границы, отделяющей ее от главенствующего этноса и часто возводимой со стороны последнего. Это явление описано В. А. Тиш-ковым так: «Идеология диаспоры предполагает, что ее члены не верят в то, что они есть интегральная часть и возможно, никогда не смогут быть полностью приняты обществом проживания и по этой причине хотя бы частично чувствуют свое отчуждение от этого общества. Чувство

отчужденности, прежде всего, связано с социальными факторами, особенно с дискриминацией и приниженным статусом представителей той или иной группы».

Одним из средств преодоления осознаваемого ущербным статусаинди-вида является сокрытие им этнической принадлежности. Для монгольских бурят в течение длительного периода это была распространенная практика.

Автор солидарен с мнением Ж. Т.Тощенко, Т. И. Чаптыковой, которые в качестве одного из важнейших признаков, позволяющих считать ту или иную этническую общность диаспорой, выдвигают «наличие у этнической общности определенных организационных форм ее существования, начиная от такой формы, как землячество, и кончая наличием общественных, национально-культурных и политических движений».

Не последнюю роль в формировании этнического самосознания имеет текущая политическая ситуация в Монголии и России, характеризующаяся демократизацией политической системы и либерализацией общественной жизни, что способствует актуализации дискурса бурятской диаспоральности.

Таким образом, анализ подходов к решению проблем диаспоралыюсти и их приложение к исторически существующей в Монголии бурятской общине, дает нам возможность заключить, что бурятская община Монголии вполне соответствует наиболее распространенным диаспоральным критериям.

В параграфе 2.2. «Статистические характеристики бурятской диаспоры» приведены количественные показатели бурятского сообщества в Монголии на современном этапе и их динамика.

До сих пор не существует однозначной оценки численности бурят в Монголии в современное время. Разные источники указывают разные цифры, что обусловлено сокрытием своего этнического происхождения по разным причинам, из которых наиболее сильной является историческая память о годах репрессий.

По данным переписи за 2010 г. бурятами себя назвали 48450 человек, что составляет те же 1,7% от численности населения Монголии, которое было равно 2 805 825 человек. По данным веб-энциклопедии Wikipedia, в 1998 г. в Монголии и насчитывалось 70 тыс. бурят.

В настоящее время буряты живут в основном в пяти северных аймаках. По данным переписи 2000 г., самое большое число бурят насчитывается в Дорнодском аймаке (17196 человек), причем компактно они проживают в сомонах Баян Уул, Баяндун, Баянтумэн, Булган, Дашбалбар,

Гурванзагал, Матад, Халхгол, Хеленбуйр, Сэргэлэн, Цагаан-Овоо, Чулуун-хороот, в г. Чойбалсан.

В соседнем Хэнтэйском аймаке буряты общей численностью 9728 человек обитают в Батширээтском сомоне, расселены компактно в Биндэре, Дадале, Норовлине, Цэнхэрмандале и Баян-Адарге.

В Булганском аймаке они составляют сплоченную общину в сомоне Тэшиг численностью в 590 человек. В Селенгинском аймаке большинство бурят проживают в сомонах Ероо, Худэр, Мандал, г. Сухэ-Баторе, всего 1347 человек. В Центральном аймаке группа бурят живет в сомоне Монгонморьт, Эрдэнэт, их число равно 416 человек. В Хубсугульском аймаке буряты проживают прежде всего в сомоне Цагаан-Yyp, Мерен (705 человек). 11200 человек проживает в г. Улан-Батор.

В параграфе 2.3. «Организационные структуры бурятской диаспоры» рассмотрены организационные формы функционирования бурятской диаспоры. Это прежде всего такие организации как: «Совет бурятского землячества», «Фонд по развитию бурятской культуры и традиций в Монголии» («Монголой буриадай ев соёл сэргээн хугжуулэх сан»), который инициировал создание фестиваля «Алтаргана» в 1994 г., ставшего своеобразным национально-культурным движением, молодежная организация «Тоонто». По нашему мнению, именно наличие неистребимого внутреннего импульса, потребности к этническому самосохранению вызывает возникновение подобных организаций.

Если землячество - это традиционная форма проявления диаспораль-ности, то сейчас бурятская община Монголии использует новые формы, такие как Академия бурятоведения (Буриад Судлалын Академи), созданная в 2008 г. Целью создания бурятской академии стало проведение научно-исследовательской работы по бурятоведению, установление международного академическогосотрудничества,иривлечениезарубежных исследователей в эту проблемную область.

Представители бурятской общины занимают видные позиции и в современном монгольском истеблишменте. В установлении демократии в Монголии активное участие принимали буряты, до 40% основателей Монгольской демократической партии были бурятами. Бурятское население в аймаках Хевсгел, Хэнтий, Дорнод оказало всестороннюю поддержку становлению демократии в стране. Во многом это связано с тем, что в 1930— 40 гг. жители именно в этих аймаках более всех пострадали от диктаторского коммунистического режима. Деятельность бурят не ограничивается только лишь политической активностью, есть немало известных людей в разных областях.

На фоне этих позитивных изменений, нельзя забывать и о проблемах, стоящих перед бурятским сообществом Монголии, таких как неизбежный процесс ассимиляции, утрата многих обычаев и традиций, снижение роли и значения родного языка для молодого поколения.

Вышеперечисленные общественные, культурные, научные организации монгольских бурят успешно выполняют основные диаспоральные функции, среди которых наиболее важны поддержание как социальных, так и духовных контактов с бурятами России и Китая.

В Заключении подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы.

История формирования бурятской эмигрантской диаспоры в Монголии неразрывно связана с социально-политическими процессами в России и сопредельных странах первой трети XX в. Именно в результате рядапоследовательныхэтаповкоренной ломки социально-экономического, традиционного уклада бурятского общества произошла массовая миграция бурят на территорию Монголии.

Историю переселения бурят в Монголию можно условно разделить на три периода, характеризующиеся особыми социально-экономическими и политическими признаками. Изучение побудительных мотивов к эмиграции, взаимоотношений мигрантов и принимающей стороны позволяет сделать вывод о значительном влиянии на миграционные процессы идеологии панмонголизма, в той или иной степени владевшей умами политической и интеллектуальной элиты монгольских народов.

Несмотря на неоднозначное отношение советских властей к бурятам-переселенцам (в конце концов утвердилось отношение к ним как к белоэмигрантам и антисоветчикам), монгольское государство в первые годы пребывания бурят на его территории осуществляло политику сохранения социально-экономического уклада эмигрантов, регулируя в этом направлении административную практику в отношении бурятского населения. Власти Монголии предприняли значительные усилия по упорядочиванию жизни эмигрантов; наиболее важным являлось установление юридического статуса переселенцев.

Бурятская элита сыграла в этот момент ключевую роль, проявив большую активность в деле упорядочивания правового статуса бурят, в получении ими полных гражданских прав.

В 1922 г. был создан представительный орган бурятской эмигрантской общины - Бурятский хурал, на который были возложены задачи изучения положения бурят в Монголии, взаимодействия с правительственными органами, в том числе формирования позиции монгольской стороны

на советско-монгольских переговорах, содействия в организации жизнеобеспечения, административного устройства эмигрантов. За три года, в течение которых действовал Хурал, был решен целый ряд важных проблем.

Создание Бурятского хурала свидетельствует о высокой активности бурятских лидеров, которые смогли организовать институт управления бурятской общиной, внесший огромный вклад в социально-экономическое развитие бурятского сообщества в Монголии.

Одним из главных факторов, повлиявшим на формирование диаспорного сознания у локальных групп бурят в условиях эмиграции, является их компактное территориальное расселение в восточных и северных аймаках Монголии. Это позволило в значительной степени на самом раннем и трудном этапе жизни в другом государстве избежать угрозы ассимиляции, растворения среди доминирующего на этой территории халхасского населения, сохранить сложившуюся социальную и производственную среду, заложило гарантии сохранения этнической самобытности на последующие периоды.

составляющие потенциальную угрозу национальной безопасности.

Реализацией этой новой политики руководства МНР явилось «Дело Лхумбэ», одно из тех, что были сфабрикованы органами внутренних дел и породившее первую волну массовых репрессий бурятского населения. В его ходе было осуждено 317 человек, 53 из которых расстреляны. В ходе последующих волн репрессий в той или иной степени пострадали, по оценкам монгольских исследователей, до 90% мужского населения бурятского происхождения.

Политические репрессии 1930-50-х гг., оказали сильное негативное влияние на бурятский народ, трагично сказались и продолжают сказываться на состоянии общественного сознания.

Демократизация 1990-х гг. вызвала кжизни новые формы организации бурятского социума в Монголии. Буряты заявили о своем существовании организацией культурных мероприятий, участием в демократическом движении Монголии. Создание земляческих структур было направлено, прежде всего, на сохранение и развитие этнической культуры, развитие связей с бурятами России и Китая, формирование единого культурного пространства бурятского народа.

В современном сообществе бурят в Монголии наблюдается усиление этнического самосознания, многие стали открыто заявлять о своей этнической принадлежности и проявлять активность в деятельности национальных организаций. Это дает основание полагать о возникновении новой волны в процессе формирования бурятской диаспоры в Монголии, переходу на иной качественный уровень.

В Приложениях приведены некоторые материалы полевых исследований диссертанта, воспроизведены тексты ряда важных архивных документов из фондов НАРБ.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи в рецензируемых изданиях из списка ВАК:

1. Ринчинова О. С. О бурятской диаспоре в Монголии / О.С. Рин-чинова // Вестник Бурят, гос. ун-та: Сер. Философия, социология, политология, культурология. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2008. -Вып. 6.-С. 103-108.

Статьи в других изданиях:

2. РинчиноваО. С. Исходбурятв Монголию глазами нашихсовременни-ков / О.С. Ринчинова // Диаспоры в современном мире: материалы междунар. кругл, стола, г. Улан-Удэ (15 октября 2007) - ХулунБуир (13 декабря 2007) - Улан-Удэ : Изд-во Бурятского госуниверситета, 2007. -С.90-97.

3. Ринчинова О. С. Буряты в Монголии / О.С. Ринчинова // Мир Байкала: научно-популярный журнал. - Улан-Удэ : Издательский дом «Экое».-2010,-№2.-С. 12.

4. Ринчинова О.С. Политическиерепрессии против бурятского народа в Монголии / О.С. Ринчинова // Народы Сибири в составе российского государства: история и современность. Материалы региональной молодежной конференции. - Улан-Удэ: Изд-во ВСГТУ, 2011. - С. 471-479.

5. Ванчикова Ц.П., Ринчинова О.С. Бурятская диаспора в Монголии / О.С.Ринчинова//ВестникБурятскогонаучногоцентраСибирскогоотделения Российской академии наук. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. - 2011. -№ 3. -С. 63-71.

6. Ринчинова О.С. О религиозной ситуации в Монголии среди бурят-переселенцев первой половине XX в. / О. С. Ринчинова // Мир буддийской культуры. Материалы всероссийской научно-практической конференции «Потенциал буддийской культуры России в решении социальных проблем». - Чита, 2011. - С. 39-43.

Подписано в печать 17.10.2011. Формат 60x84 716. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз.

Издательство «Бэлиг», 670047, г. Улан-Удэ, ул. Павлова, 68 Типография издательства «Бэлиг»

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ринчинова, Оюуна Санжимитуповна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ БУРЯТСКОЙ ДИАСПОРЫ В МОНГОЛИИ (НАЧАЛО XX В. - 1934 Г.)

1.1. Причины и основные этапы эмиграции бурятского населения в Монголию

1.1.1. Этапы переселенческой активности бурят в первой трети XX в.

1.1.2. Идеологические предпосылки к эмиграции.

1.2. Становление диаспоральных институтов в 1920-1930-х гг.

1.2.1. Деятельность представительных органов бурятской диаспоры.

1.2.2. Административно-территориальное устройство бурятского населения.

1.3. «Дело Лхумбэ» как пример политических репрессий против бурятского народа в Монголии.

ГЛАВА 2. РАЗВИТИЕ БУРЯТСКОЙ ДИАСПОРЫ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ (1990 - 2010 ГГ.).

2.1. Феномен бурятской диаспоры: теоретическо-методологические подходы.

2.2. Статистические характеристики бурятской диаспоры.

2.3. Организационные структуры бурятской диаспоры.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Ринчинова, Оюуна Санжимитуповна

Актуальность проблемы. Историческая судьба бурятского народа сложилась таким образом, что он оказался рассечен государственными и административными границами. В настоящее время основная масса бурят проживает на территории трех субъектов Российской Федерации, крупные бурятские диаспоры сложились в соседних Монголии и Китае. Процесс их формирования, спровоцированный бурными политическими событиями в России и Восточной Азии первой трети XX в., был длительным и многофакторным.

На протяжении почти 70 лет в Советском Союзе тема бурят, проживающих за рубежом, была закрыта для общества по идеологическим и политическим причинам. И сегодня, спустя почти 20 лет после ослабления идеологического и силового давления, ситуация с их изучением все еще далека от желаемого. Хотя за последние годы в российской науке многое было сделано в освещении истории бурятской колонии в Шэнэхэне (АРВМ КНР), но такое сложное явление, как бурятская община в Монголии, все еще остается малоизученным.

Бурятская диаспора в Монголии - понятие, которое только входит в научный оборот. Исследование процесса формирования и развития бурятской диаспоры в Монголии как самостоятельного исторического и социокультурного явления призвано восполнить пробел в изучении истории бурятского народа в целом. Изучение особенностей современного состояния бурятского социума в Монголии позволит определиться в применимости термина «диаспора» по отношению к этому явлению.

Оно уникально тем, что буряты Монголии, принадлежа монгольской метаэтнической общности и имея родственных по языку и культуре соседей, не утратили этническое самосознание, институализируя свою этнич-ность в форме культурных, общественных, научных организаций.

Актуальность темы обусловливается также и тем, что в последнее время растет взаимный интерес бурят по обе стороны российско-монгольской границы, восстанавливаются прерванные связи - родственные, культурные, общественные, во многом искусственно прерванные в годы репрессий в 1930 - 1940-х гг. в МНР и СССР.

Изучение социально-экономических, политических причин эмиграции бурят в Монголию имеет важное значение для осмысления исторического пути бурятского народа, а также для решения проблем дальнейшего его развития, сохранения ценностей этнической культуры, традиций и обычаев. Современное положение монгольских бурят, которые находятся на стадии активной ассимиляции господствующим этносом халха-монголов, свидетельствует о возможной угрозе утраты традиционной культуры и этнично-сти в целом. В таком контексте проблемы и задачи, стоящие перед бурятской диаспорой Монголии созвучны проблемам бурят России и Китая, и их изучение имеет большое научное значение.

Историография проблемы. Для разработки проблемы нами проанализирован и использован широкий круг научных трудов на русском и монгольском языках.

Использованную русскоязычную литературу можно условно разделить на несколько тематических групп. К первой относятся исследования, в той или иной степени затрагивающие интересующую нас проблематику формирования и развития бурятской диаспоры в Монголии.

Впервые в российской историографии проблема эмиграционной активности бурят в начале XX в. была поставлена в работах известного общественного деятеля М. Н. Богданова «Хозяйство инородцев Агинской волости» (издана в газете «Кооперативное слово» в 1915 г.), «Очерки истории бурят-монгольского народа» (Верхнеудинск, 1926 г.). Опираясь на материалы статистики, среди причин массового переселения в Монголию,

М. Н. Богданов во главу угла поставил экономическую - нехватку земель для скотоводческого хозяйства бурят.

К числу пионерских работ для рассматриваемой темы можно отнести и работу И. М. Майского «Современная Монголия» (Иркутск, 1921 г.), в которой указывается на другие категории бурятской эмиграции - интеллигенцию и квалифицированных работников, работавших в соседней стране после объявления автономии Внешней Монголии в 1911 г. При этом И. Майским в качестве основных мотивов этого движения названы этническое и культурное родство монгольских народов. Кроме того, автор указывает на то, что буряты несли определенную культуртрегерскую миссию, приобщая население Монголии к достижениям западной цивилизации.

В советский период общепринятой стала практика умолчания по отношению к бурятскому эмигрантскому движению начала XX в. Эта проблема находила лишь косвенное, отрывочное отражение в ряде работ, посвященных истории и этнографии советских бурят, таких авторов как Б. Н. Баторов, Б. В. Вампилов, Л. Линховоин, Ж. Т. Тумунов и др.1

Важной фактологической и информационной базой для изучения вопросов, связанных с социально-экономической и политической обстановкой начала XX в., на фоне которого происходили миграции бурятского населения, являются обобщающие исследования по истории и культуре Сибири, Бурятии, изданные в советский период. Это, прежде всего, фундаментальные труды «История Бурят-Монгольской АССР» под редакцией А. П. Окладникова (1951 г.), 1-й том «Истории Бурят-Монгольской АССР» (1954 г.) и 2-й том «История Бурятской АССР» (1959 г.) под редакцией Баторов Б. Н. О проведении в жизнь ленинского декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» / Б. Н. Баторов // Строительство социализма и утверждение научно-материалистического мировоззрения (в регионах распространения ламаизма). - М., 1981. — С. 25 -31; Вампилов Б. Н. От Алари до Вьетнама / Б. Н. Вампилов. - М.: Наука, 1980. - 238 е.; Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят / Л. Линховоин. - Улан-Удэ: Бур. кн. из-во, 1972. - 102 е.; Тумунов Ж. Т. Очерки из истории агинских бурят / Ж. Т. Тумунов. - Улан-Удэ, 1988 - 176 е.; Тумунов Ж. Т. Ага и агинцы (1917-1990) /Ж. Т. Тумунов. - Улан-Удэ, 1993. - 192 с. 5

П. Т. Хаптаева, «История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5 томах» под редакцией А. П. Окладникова, В. И. Шункова (1968 г.).

После снятия идеологических табу с проблемы «белоэмиграции» (а именно в таком аспекте рассматривалось бурятское переселенческое движение в советское время) в конце 1980-х - 1990-х гг., тема зарубежных бурятских общин стала пользоваться значительным интересом со стороны российских исследователей. Это было обусловлено реалиями того периода: в постсоветский период начали восстанавливаться родственные и культурные связи бурят разных стран, разорванные при коммунистических режимах в СССР, МНР и КНР. Кроме того, в круг важнейших общественно-политических проблем встала задача национального возрождения, восстановления традиционной культуры, заполнения «белых пятен» в истории народа. Исследователи получили доступ к архивным материалам, в том числе ранее закрытым, свободу в выражении своих мыслей. Упростилось и проведение полевых исследований в местах компактного проживания бурят в Монгольской Республике и КНР.

В этот период новое освещение получили такие проблемы, как политические и социально-экономические причины бурятской эмиграции, национально-демократическое движение бурятского народа, этнография зарубежных бурятских общин.

Публикации того периода, такие как «Актуальные проблемы истории Бурятии» (Улан-Удэ, 1990); «Неизвестные страницы истории Бурятии. (Из архива КГБ)» (Улан-Удэ, 1992); «История Бурятии в вопросах и ответах» (Улан-Удэ, вып. 1-3); «История Бурятии (конец XIX в. - 1914 г.) Часть 1» (Улан-Удэ, 1993); «Буряты» (Москва, 2004) предложили новый взгляд на исторические события, связанные с проблемой массовой эмиграции бурят. Было показано пагубное влияние социально-экономических реформ царского правительства и политических катаклизмов начала XX в. на состояние бурятского общества, что вызвало ответную реакцию в виде активного переселенческого движения2.

Исследованием этнодемографических проблем бурятского народа, в том числе и его проживающей за рубежом части, занимались Б. С. Санжиев, Д. Д. Нимаев, В. С. Ханхараев. В частности, Б. Санжиевым было указано на значительное снижение официальных демографических показателей бурятского народа в период конца XIX - первой четверти XX в., и этот факт был увязан им с массовой эмиграцией .

Другой аспект изучения деятельности бурятских национальных лидеров в Монголии связан с национально-демократическим движением мон

2 Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990. - 92 е.; Неизвестные страницы истории Бурятии. (Из архива КГБ). - Улан-Удэ, 1991. - 52 е.; История Бурятии в вопросах и ответах. - Улан-Удэ, вып. 1-3; История Бурятии (конец XIX в. - 1914 г.) Часть 1. - Улан-Удэ, 1993. - 80 е.; Буряты / Л. Л. Абаева, Н. Л. Жуковская и др. - М.: Наука, 2004. - 633 с.

3 Санжиев Б. С. Изменение в численном составе бурятского народа в дореволюционную и советскую эпохи / Б. С. Санжиев // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития. Материалы научно-практ. конфер. - Улан-Удэ, 1996. - Вып. 2. - С. 40; Нимаев Д. Д. Буряты: этногенез и этническая история / Д. Д. Санжиев. - Улан-Удэ, 2000. - 191 е.; Нимаев Д. Д. Этнодемо-графические процессы в Бурятии в XIX - начале XX вв. / Д. Д. Нимаев // Бурятия в XVII - начале XX вв. Экономика и социокультурные процессы. - Новосибирск, 1989. - С. 69 - 84; Ханхараев В. С. Современная демографическая ситуация у бурят: основные тенденции и особенности / В. С. Ханхараев // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития. Материалы научно-практической конференции. - Улан-Удэ, 1996. - Вып. 2. - С. 45 - 48.

4 Батуев Б. Б. Мария Михайловна Сахьянова. Страницы политической биографии / Б. Б. Батуев.

Улан-Удэ, 1992. - 83 е.; Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в. - 30-е гг. XX в.) / Е. И. Лиштованный. - Улан-Удэ, 1998. - 173 е.; Даревская Е. М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX - начале XX веков / Е. М. Даревская. - Иркутск, 1994. - 398 е.; Чимитдоржиев Ш. Б. Россия и Монголия / Ш. Б. Чимитдоржиев. - М., 1987. - 235 е.; Попова Л. П. Общественная мысль в Монголии в эпоху «пробуждения Азии» / Л. П. Попова - М., 1987. - 156 с. 7 гольских народов. Важными для исследования стали работы Б. Б. Батуева, М. Н. Балдано, К. М. Герасимовой, Л. Б. Жабаевой, А. А. Елаева, Е. И. Лиштованного, которые сосредоточили свой исследовательский интерес на деятельности представителей бурятской интеллектуальной элиты первой четверти XX в.5

С изучением вопросов национально-демократического движения бурятского народа тесно переплетаются и исследования, посвященные влиянию на него идеологии панмонголизма. Эта проблема нашла подробное освещение в работах Б. В. Базарова, А. С. Железнякова, Ю. В. Кузьмина, Л. В. Кураса, С. К. Рощина, Ш. Б. Чимитдоржиева и др.6

5 Батуев Б. Б. К вопросу о характере национального движения в Бурятии / Б. Б. Батуев // Октябрьская революция и гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке. - Улан-Удэ, 1993. - С. 40 -55; Балдано М. Н. Бурятские национальные демократы о политическом объединении монгольских народов / М. Н. Балдано // Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в XX в. - Улан-Удэ, 2008. - С. 315 - 323; Герасимова К. М. О бурятской «буржуазной интеллигенции» начала XX века / К. М. Герасимова // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. -Улан-Удэ, 1995. - С. 38 - 51; Жабаева Л.Б. Элбек-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов / Л. Б. Жабаева. - Улан-Удэ, 2001. - 335 е.; Елаев А. А. Бурятский народ: становление, развитие, соопределение / А. А. Елаев. - М, 2000; Лиштованный Е. И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: Культура и общество (XIX в. — 30-е гг. XX в.) / Е. И. Лиштованный. - Улан-Удэ, 1998; Лиштованный Е. И. Лидеры монгольской революции: возвращенные имена / Е. И. Лиштованный // Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в XX в. - Улан-Удэ, 2008. - С. 215 - 218.

6 Базаров Б. В. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев / Б. В. Базаров // Историческое, культурное и природное наследие. - Улан-Удэ, 1997. - Вып. 2. - С. 51 - 54; Базаров Б. В. Неизвестное в истории панмонголизма / Б. В. Базаров. - Улан-Удэ, 2002. - 67 е.; Железняков А. С. К вопросу об отношении Коминтерна к панмонголизму / А. С. Железняков // Гуманитарная наука в России: Соросовские лауреаты. - М., 1996. - С. 66 - 69; Кузьмин Ю. В. О панмонголизме 20-х гг. в Монголии: позиции Э-Д. Ринчино и Ц. Жамцарано / Ю. В. Кузьмин // Междунар. научно-теор. конференция. - Улан-Удэ, 1998. - С. 45 - 48; Курас Л. В. О переходе бурят в Монголию / Л. В. Курас // Байкал. - Улан-Удэ, 1991. - С.128 - 130; Курас Л. В. Очерки истории органов государственной безопасности Республики Бурятия / Л. В. Курас. - Улан-Удэ-Иркутск, 1998. - 201 е.; Курас Л. В., Бабаков В. В. Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века) / Л. В. Курас, В. В. Бабаков // Вестник Бурятского университета. - Серия 4. История. - Вып. 1. - Улан-Удэ, 1997. - С. 8

Вопросы, касающиеся этногенеза, мировоззренческих ценностей бурятского народа получили освещение в работах ведущих востоковедов Бурятии - Д. С. Дугарова, Б. Р. Зориктуева, П. Б. Коновалова, Т. Д. Скрынниковой и др.7

Первый в российской историографии опыт специального научного исследования проблемы бурятских диаспор сделан Д. Ц. Бороноевой. Ее труды, посвященные шэнэхэнским бурятам, проживающим в Эвенкийском хошуне Хулун-Буирского округа Автономного района Внутренняя Монголия (КНР), представляют собой всесторонний комплексный анализ этой малой части бурятского народа. Важным является то, что автор, открывая о для читателя историю формирования бурятской диаспоры в Китае, стре

31 - 32; Курас Л. В. Идеи панмонголизма в философских воззрениях Вл. Соловьева / Л. В. Курас // Тезисы и доклады Международной научно-теоретической конференции «Банзаровские чтения -2». -Улан-Удэ, 1997. - С. 160 - 162; Курас Л. В. Харбинская белая эмиграция в освещении спецслужб СССР (конец 20-х - начало 30-х годов) / Л. В. Курас // Из истории спецслужб Бурятии. Материалы научно-практической конференции, посвященной 80-летию ВЧК - ФСБ. - Улан-Удэ, 1997. - С.45 -49; Рощин С. К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.) / С. К. Рощин. - М., 1999. -327 е.; Чимитдоржиев Ш. Б. Панмонгольское движение - это общемонгольское национальное движение / Ш. Б. Чимитдоржиев // Монголоведные исследования. - Улан-Удэ, 2000. - Вып. 3. - С. 12 -30.

7 Дугаров Д. С. О происхождении этнонима «бурят» / Д. С. Дугаров // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. - Новосибирск, 1995. - Т. 1. - С. 94 - 96; Зориктуев Б. Р. Прибайкалье в середине VII начале XVII века / Б. Р. Зориктуев. - Улан-Удэ, 1997. - 83 е.; Коновалов П. Б. К истокам этнической истории тюрков и монголов / П. Б. Коновалов // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск, 1993. - С. 5 - 29 ; Скрынникова Т. Д. Этничность в самоидентификации бурят / Т. Д. Скрынникова // Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (конец XIX - первая четверть XX вв.). - Иркутск, 2003. - С. 22 - 89. мится дать оценку и анализ диаспоральных проблем, стоящих перед бурятским народом в целом на новой методической базе8.

Ценность историко-антропологического исследования Д. Ц. Бороное-вой трудно переоценить. Благодаря ее усилиям сформировалось новое комплексное междисциплинарное направление в бурятоведении, в котором бурятские диаспоры стали предметом самостоятельного изучения.

На сегодняшний день приходится признать, что явление бурятской диаспоры в КНР изучено и реконструировано гораздо более глубоко, чем бурятская община в Монголии. Исследование последней является сложной задачей из-за большого масштаба самого явления и связанного с этим объемом исторического материала, гораздо более сложных взаимоотношений эмигрантов и их потомков и принимающего государства как в историческом, так и социокультурном аспектах. Тем не менее, за прошедшее десятилетие в этой сфере научных исследований наблюдается значительный прогресс. Опубликован ряд работ, посвященных бурятам, проживающим в Монголии, выполненные С. Ж. Балдановым, Д. Ц. Бороноевой, К. Ш. Збигневом, В. В. Номогоевой, С. Д. Тубчиновым,

Д. В. Цыбикдоржиевым и др.9 Во многом этот прогресс связан с тем, что о

Бороноева Д. Ц. Буряты Внутренней Монголии КНР: К проблеме взаимосвязи внутрикультурных парадигм / Д. Ц. Бороноева // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: материалы междунар. конф. - Улан-Удэ, 2000. - С. 297 - 301; Бороноева Д. Ц. Очерки истории и культуры бурят Внутренней Монголии КНР / Д. Ц. Бороноева. - Улан-Удэ, 2000. - 34 е.; Бороноева Д. Ц. Специфика образа этнической самоидентификации бурят Внутренней Монголии КНР / Д. Ц. Бороноева // Феноменологии традиционности и современности. - Улан-Удэ, 2001. - С. 103 -114; Бороноева Д. Ц. Буряты и монгольский мир в контексте идентификационной функции этнонима / Д. Ц. Бороноева. - Улан-Удэ, 2007. - 152 е.; Бороноева Д.Ц. Бурятское зарубежье: описание и анализ / Д. Ц. Бороноева // Диаспоры в современном мире: материалы междунар. круглого стола. -Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2007. - С. 21 - 29.

9 Балданов С. Ж. Причины эмиграции бурят и их современное положение в Монголии и Китае / С. Ж. Балданов // Диаспоры в современном мире. - Улан-Удэ, 2007. - С. 3 - 9; Бороноева Д. Ц. Буряты и монгольский мир в контексте идентификационной функции этнонима / Д. Ц. Бороноева. - Улан-Удэ, 2007. - 152 е.; Збигнев К. Ш. Бурятская диаспора в Монголии. Вопрос идентичности / К. Ш. Збигнев // Диаспоры в современном мире. - Улан-Удэ, 2007. - С. 75 - 90; Номогоева В. В. Специфи

10 российские авторы начали привлекать в своих исследованиях капитальные труды монгольских коллег, вышедшие за последние десять лет, активизировали полевые исследования, инициировали ряд совместных с монгольской стороной проектов.

Среди работ последнего времени заслуживают внимания публикации омского исследователя А. В. Сушко, посвященные разным аспектам формирования бурятской общины в Монголии, в частности, освещению роли бурятской интеллигенции в панмонгольском движении и бурятско-русским конфликтам на территории Забайкалья в период революции и гражданской войны10.

Научный интерес к бурятам Монголии возрастает с каждым годом. Институтом монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН систематически проводятся экспедиции, которые наряду с этнографическими, фольклорными, лингвистическими исследованиями уделяют большое внимание проблемам истории бурятских диаспор в Китае и Монголии. В 2009 г. институтом был реализован проект «Мигранты во Внутренней Азии: механизмы и формы адаптации, экономические и социальные практики» («Шэнэхэнские буряты в России» и «Буряты в Монголии»), посвященный изучению социальных проблем бурятских сообществ в сопредельных государствах. Результаты, полученные в ходе таких экспедиций существенна эмиграционного движения бурят в Монголию в период существования Дальневосточной Республики / В. В. Номогоева // Вестник Бурятского госуниверситета. - Серю 4: История. Вып. 9. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госуниверситета, 2004. - С. 41 - 57; Тубчинов С. Д. Миграция бурят в Монголию и места их расселения (конец XIX - первая треть XX вв.) / С. Д. Тубчинов // Диаспоры в современном мире. - Улан-Удэ, 2007. - С. 97 - 104; Цыбикдоржиев Д. В. Буряты КНР и Монголии как возможные участники программы возвращения соотечественников / Д. В. Цыбикдоржиев // Власть. -2009. - № 3 - С. 4.

10 Сушко А. В. К вопросу о роли бурят-монгольского национализма в панмонгольском движении / А. В. Сушко // Вестник ДВО РАН. - 2008. - № 2. - С. 73 - 79; Сушко А. В. Особенности бурято-русских межэтнических конфликтов на почве землепользования в годы революции и Гражданской войны в Сибири / А. В. Сушко // Известия Алтайского гос. ун-та. - 2009. - № 4-2. - С. 202 - 205. но пополняют информационную базу исследований (руководитель М. Н. Балдано).

Бурятский государственный университет осуществил ряд экспедиции в Эвенкийский хошун Хулунбуирского аймака Внутренней Монголии КНР в рамках реализации программы РГНФ «Буряты в третьем тысячелетии: социально-экологический аспект» (2004-2006 гг.). В результате была издана монография «Локальные особенности бурятской этнической общины Внутренней Монголии Китайской Народной Республики» (2005). Проблемы теории и практики бурятских диаспор, его признаки и характеристики раскрываются в сборнике статей «Диаспоры в контексте современных этнокультурных и этносоциологических процессов» (2006) и материалах международного круглого стола «Диаспоры в современном мире» (2007).

В 2010 г. Бурятским государственным университетом совместно с Улан-Баторским государственным университетом, Институтом истории АН Монголии, Центром по изучению политических репрессий Монголии был реализован международный образовательный проект «Политические репрессии в России и Монголии: историческая память». Полученные результаты студенческих экспедиций изложены в монографии".

Вторая тематическая группа русскоязычных литературных источников связана с теоретико-методологическим рассмотрением вопросов диаспоральности в российской историографии.

Проблема дефиниций диаспоральных терминов остается предметом жаркой дискуссии в отечественной и зарубежной историографии. На ее важность и значимость в современных исторических и социальных исследованиях указывает издание специализированного журнала «Диаспоры: независимый научный журнал», который выходит в свет в Москве с 1999 г.

11 Цыренова М. Г., Аюшиева И. Г. Политические репрессии в России и Монголии: историческая память (по материалам III Международного образовательного проекта) / науч. ред. О. Ю. Стрелова. - Улан-Удэ: Изд-во Бур. гос. ун-та, 2011 г. - 118 с.

В концепции диаспоральности, предложенной В. А. Тишковым, особое внимание уделяется интерпретации терминов «историческая родина», характеристикам диаспоры, идеологии, коллективной связи и др. Согласно

В. Тишкову, «диаспора - это стиль жизненного поведения, а не жесткая

12 демографическая и тем более этническая реальность» . Отказывая понятию «этнос» в самостоятельном значении, исследователь настаивает не на этнической, а политической основе формирования диаспоры. Для него ключевым моментом диаспорообразования является не этническая общность, а так называемое национальное государство: «Диаспору объединяет и сохраняет нечто большее, чем культурная отличительность. Культура может исчезнуть, а диаспора - сохранится, ибо последняя как политический проект и жизненная ситуация выполняет особую по сравнению с эт-ничностью миссию. Это - политическая миссия служения, сопротивления, борьбы и реванша»13.

12 Тишков В. А. Исторический феномен диаспоры / В. А. Тишков // Этнографическое обозрение. -2000,-№2.-С. 50.

13 Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / В. А. Тишков. - М., 2003. - С. 451. сознания или чувства принадлежности к определенному этносу. Внешне это проявляется в форме самоназвания или этнонима, внутреннее содержание составляет противопоставление «мы-они», представление об общности происхождения и исторических судеб, связь с «родной землей» и «родным языком»14. Этнос в этой концепции рассматривается как объективно существующее явление.

3. И. Левин характеризует диаспору так: «. диаспора - это этнос или часть этноса, проживающая вне своей исторической родины или территории обитания этнического массива, сохраняющая представление о единстве своего происхождения и не желающая потерять стабильные групповые характеристики, заметно отличающие ее от остального населения страны пребывания»15.

Концентрированное выражение «этнический» подход находит в позиции С. А. Арутюнова: «Диаспора бывает не у государства, не у страны, а у этносоциальных организмов, живущих. в своем этническом доме, где идет процесс его дальнейшего развития»16.

14 Агеев В. С. Стереотипизация как механизм социального восприятия // Общение и оптимизация совместной деятельности / под ред. Г. М. Андреевой, Я. Яноушека. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. -С. 177

13 Левин 3. И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ) / 3. И. Левин. - М., 2001.-С. 5.

16 Арутюнов С. А. Диаспора - это процесс / С. А. Арутюнов // Этнографическое обозрение. - М., 2000.-№2.-С. 78. ареала расселения своего народа) и имеющей социальные институты для развития и функционирования данной общности17.

Среди теоретически значимых трудов в рамках социологического подхода пристальное внимание привлекают работы М. А. Аствацатуровой, в ее работах выявляются основные тенденции в эволюции диаспоральных процессов. По ее мнению, группа сохраняет свою идентичность, в основном, благодаря институциональной структуре, каковой является этническая общность: «Стабильность диаспоры как многоуровневой системы определяется тем, насколько сохраняется, эволюционизирует и модернизируется ее этничность как социально значимый фактор внутри- и межэтнического взаимодействия»18.

Практически все исследователи феномена «диаспора» отмечают, что нет универсального его определения, и современные исследователи зачастую выбирают ту или иную дефиницию термина в зависимости от контекста своего исследования. В. И. Дятлов отмечает, что словом «диаспора» сегодня пытаются объединить все возможные процессы размежевания, его используют по отношению к любым группам мигрантов, по тем или иным причинам оказавшимся вне страны своего происхождения: этническим меньшинствам, беженцам, трудовым мигрантам и т.д.19 Он же подчеркивает, что «.излишняя жесткость при построении исследовательских схем здесь вряд ли пойдет на пользу», «общим местом при рассмотрении диаспор является обязательное наличие исключений из правил, промежуточ

17 Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования // Социологические исследования. - 1996. — № 12. - С. 37.

18 Аствацатурова М. А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление. - Ростов-на-Дону, 2002. - С. 48.

19 Дятлов В. И. Диаспора: попытка определиться в термине и понятии // Диаспоры. - 1999. - № 1; Дятлов В. И. Диаспора: экспансия термина в общественную практику современной России // Диаспоры. - 2004. - № 3. ных, переходных вариантов, «серых зон», уникальность каждого конкретного случая»20.

Работы на монгольском языке, посвященные проблемам формирования и функционирования бурятской диаспоры.

В начале 1990-х гг. основной разрабатываемой темой были вопросы этнографии. В этой связи значительную роль в историографии бурятоведе-ния Монголии играет работа X. Нямбуу «Монголын угсаатны зуйн удирт-гал» («Введение в монгольскую этнографию», Улаанбаатар, 1990), в которой впервые приводятся статистические данные, характеризующую демографическую динамику бурятского меньшинства в Монголии. Там же приводится ценная обзорная информация этнографического характера, в частности, указывается родовой состав бурятского населения в Монголии в привязке к территории расселения.

В исследованиях, посвященных истории монгольской революции 1921 г., национально-освободительного движения, деятельности Коминтерна в Монголии, политических событий первой половины XX в. справедливо подчеркивается роль бурятских общественных и политических деятелей.

Эта тема подвергнута обстоятельному анализу в трудах Ш. Нацагдоржа, Б.

Ширендыба, Д. Даша, Д. Дашжамца и др. Важные данные об историче

20 Дятлов В. И. Диаспора: попытка определиться в термине и понятии // http://archipelag.ru/rumir/rm-diaspor/proposition/diatlov/.

21 Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX - XX вв. - Улаанбаатар, 1963. - 518 е.; Нацагдорж Ш. Ар Монголд гарсан ардын хеделгеен (Народные движения в Монголии). - У-Б, 1956. - 230 е.; его же.

16 ской роли бурят в становлении Монгольского государства содержит и более современная Д. Дамдинжава «Монголын буриад зон» («Буряты Монголии», Улаанбаатар, 2002).

Демократизация общественной жизни вызвала среди монгольских исследователей интерес к проблеме политических репрессий в Монголии, которая до сих пор остается существенной для общественного сознания братского народа. Среди многих работ, посвященных этой трагической теме, нас интересовали прежде всего те, что связаны с бурятской диаспорой. Основополагающими в этом аспекте проблемы являются монографии Ц. Цэрэна «Буриадуудын дурвэлт, «Лхумбийн хэрэг» гэгчид тэднийг хол-богдуулан хэлмэгдуулсэн нь» («Бурятская эмиграция, репрессированные по «Делу Лхумбэ». - Улаанбаатар, 2007) и Д. Дашдавы «Монгол дахь улс терийн хэлмэгдуулэлтэд буриад зон ортсон нь» («Буряты, подвергшиеся репрессиям в Монголии». - Улаанбаатар, 2008), которые вводят в научный и общественный оборот бесценные архивные материалы, раскрывающие страшные страницы истории.

Монголии Т. Галсаном, Чулуунбаатаром, С. Ишбалжиром, Ч. Дондогом, и

22 др. В большинстве этих работ, помимо сведений этнографического характера, приводятся биографии выдающихся земляков, также являющиеся ценным материалом для реконструкции жизни бурятского социума.

Халхын туух (История Халхи). - У-Б, 1963. - 190 е.; Даш Д. Монгол тумний телее зутгэсэн анд нехед (Друзья которые боролись за монгольский народ). - У-Б, 1967. - 287 е.; Дашжамц Д. Распространение и утверждение идей марксизма-ленинизма в Монголии. - М., 1978. - 214 с.

22 Дондог Ч. Улз голын цуурай (Эхо реки Улз)- Улаанбаатар, 1988. - 199 е.; Галсан Т. Баян-Уул су-мын ойрын тухийн тойм (Исторический обзор сомона Баян-Уул). — Чойбалсан, 1994. - 176 е.; Галсан Т., Чулуунбаатар. Дорнод аймгийн Баян-уул Сум (Сомон Баян-уул Дорнодского аймака). - Улаанбаатар, 2004. - 272 е.; Ишбапжир С. Миний Баяндун (Мой Баяндун). - Улаанбаатар, 2005. - 268 с.

Процессы развития бурятской диаспоры, анализ деятельности административных единиц нашли отражение в таких работах, как «Монголын буриад ардын амьдралын зарим асу уд ал» Р. Рэгзэндоржа («Некоторые вопросы по жизнедеятельности бурят», Улаанбаатар, 2003); «Орос дахь монгол угсаатны хумуус» А. Нямаа («Российские люди монгольского происхождения», Улаанбаатар, 2002); «Монголд дагаар орсон буриадын товч туух» Д- Дамдинжава («Краткая история бурят, прибывших в Монголию», Чойбалсан, 2000); «Буриадууд цагааны оргодол гэж УУ?» Д- Бадамняма («Буряты - белогвардейские шпионы?», Улаанбаатар, 2000); «Буриад мон-голчуудын угсаа-туухийн зарим асуудал» («Некоторые вопросы по монгольским бурятам», Улаанбаатар, 2000); «Буриад тумний гарал, туух, угсаатны онцлог» Д. Бямбасурэна («Этногенез бурят и история», Улаанбаатар, 2003).

Важным обобщающим трудом о бурятской диаспоре в Монголии явилась работа Аюушийн Оюунтунгалаг «Монгол улсын буриадууд» («Буряты Монголии», Улаанбаатар, 2004), в которой подробно рассмотрены причины и этапы эмиграции бурят в Монголию, описана их хозяйственная деятельность, исследованы вопросы духовной культуры и детально описаны особенности материальной культуры бурят. На сегодня эта работа, ввиду широты охвата тем и глубокой их проработки, является наиболее востребованным источником по разным аспектам бытования бурятской общины в Монголии среди российских исследователей.

Большой интерес представляют работы, посвященные демократическим преобразованиям в Монголии и роли бурят в становлении демократии. В этом ключе интерес вызвала обстоятельная работа Б. Ширнэна «Ерэн оны есен Сар. Монголчуудын нийгэм, улстерийн туухэн тэмдэглэл» («Девятый месяц 90-го года», 2010), где анализируется деятельность бурятской интеллигенции в становлении демократической Монголии. Этот труд интересен также тем, что в нем приводится важная информация о современном состоянии бурятской диаспоры.

Б. Ширнэн является одним из основателей общественной организации «Буриад судлал академи» (Академии бурятоведения), которая выпускает журнал «Буриад судлал». В этом многоязычном периодическом издании публикуются статьи разных авторов, занимающихся бурятской проблематикой. Особо ценными для нашего исследования являются материалы, касающиеся современного состояния бурятского социума в Монголии, его проблем и перспектив развития.

2) теоретико-методологические вопросы в изучении диаспор являются предметом острых дискуссий; для решения вопроса о типологии бурятской общины в Монголии необходимо специальное исследование;

3) имеющаяся литературная база создает основу для дальнейших обобщающих исследований по вопросам истории бурятской диаспоры в Монголии и основных направлений ее развития.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

• охарактеризовать исторические условия и важнейшие факторы эмиграционного движения бурят;

• проследить ход миграций бурят в Монголию, установить хронологические рамки и этапность этого процесса;

• выявить формы правового и административного оформления бурятского сообщества в монгольском государстве;

• проанализировать основные мотивы и ход репрессий против бурятского населения в Монголии; оценить их влияние на бурятское об-щество;

• исследовать типологические черты бурятского сообщества в Монголии на предмет их соотвествия понятию «диаспора»

Объектом исследования является этническая группа бурят, проживающих на территории Монголии.

Предметом исследования являются история формирования бурятской диаспоры в Монголии, история институализации бурятского сообщества в Монголии, определение социально-экономических, этнокультурных, этнодемографических процессов, сформировавших общность монгольских бурят.

Хронологические рамки охватывают период с начала XX в. до 2010 г.

Территориальные рамки исследования ограничены территорией Монголии, в частности, районами компактного проживания бурят: Дор-нодский, Хэнтэйский, Хубсугульский, Селенгинский аймаки, г. Улан-Батор.

Методологическая и теоретическая основа исследования Диссертационная работа основывается на принципе историзма при рассмотрении истории бурятской диаспоры в разных исторических условиях в контексте событий, явлений, процессов, происходивших в разные периоды в России и Монголии. Она базируется на принципе объективности, требующего изучения истории монгольских бурят с точки зрения объективных закономерностей социально-экономического и политического развития России и Монголии, объективного анализа и оценки фактов.

Для решения поставленных задач в исследовании использовались следующие методы:

• системный метод, необходимый для рассмотрения динамики развития бурятской диаспоры в Монголии.

Для характеристики истоков формирования и дальнейшего функционирования бурятской диаспорной группы использованы историко-ретроспективный, историко-этнологический, историко-социологический методы анализа действительности.

Источниковая база диссертации представлена как опубликованными, так и неопубликованными архивными источниками.

При работе над диссертационным исследованием были использованы: 1) архивные материалы; 2) статистические издания; 3) полевые материалы; 4) материалы периодической печати и дургих видов СМИ; 5) материалы личного происхождения.

1) В диссертационном исследовании использовались 5 фондов Национального архива Республики Бурятия, 3 фонда Монгольского государственного национального архива (Монгол улсын ундэсний тев архив) и 7 фондов Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН.

Материалы, посвященные миграционным проблемам бурятского населения хранятся в Национальном архиве Республики Бурятия в фондах: Ф. 250. On. 1. Д. 66; Ф. 278. On. 1. Д. 38; Ф. 248.; Ф. 250. Оп.1. Д. 66; Ф.

278. Оп. 1. Д. 38; Ф. 248. В делах перечисленных фондов содержатся прежде всего ценные количественные данные, освещающие как масштабы, так и направления миграций бурят в конце XIX - начале XX вв. Дела, протоколы собраний Бурятского национального комитета, представлены в следующих фондах: Ф. Р-305 «Народная дума бурят-монголов Восточной Сибири (Бурнардума). Перечень документов 1917-1922 гг.» включает в свой состав протоколы, письма, телеграммы по вопросам земельных конфликтов бурятского населения с русскими крестьянами, о тяжелом положении реквизируемых бурят и т.д.; Ф. 483 «Бурятский национальный комитет, 1916-1921 гг. » содержит протоколы, письма, телеграммы, повестки, распоряжения организации по вопросам мобилизации бурятского населения, о налоговых повинностях, о причинах миграции бурят, о состоянии эмигрировавших бурят в Монголии.

Ценными для диссертационного исследования являются материалы, содержащие данные по этнографии, культуре бурятского населения Монголии, полученные в ходе экспедиций отечественных ученых в советское время. Они хранятся в архивных фондах ЦВРК ИМБТ СО РАН: ОФ. 381. «Материалы этнолого-лингвистической экспедиции АН СССР по исследованию Монголии, фольклорные и этнографические записи (1928 г.)»; ОФ. 1997. «Материалы историко-этнографической экспедиции отдела Зарубежного Востока в Селенгинский аймак МНР (1963 г.)»; ОФ. 2287. «Материалы искусствоведческой экспедиции в МНР (1976)»; ОФ. 2295 «Материалы фольклорной экспедиции в МНР. Легенды, предания, песни (1977)»; ОФ. 2329 «Материалы научной командировки Г. Галдановой в МНР (1983)»; ОФ. 2344 «Материалы фольклорной экспедиции в МНР (1983)»; ОФ. 2348 «Материалы фольклорной экспедиции в МНР (1986)».

Значительную часть источниковой базы составляют материалы из фондов Монгольского государственного национального архива (Монгол улсын ундэсний тев архив). Фонд УТА, Ф. 48 содержит данные по количественной характеристике бурятского народа, материальной и духовной культуре. Фонд УТА. Ф. 37 содержит официальные документы по советско-монгольской переписке по бурятскому вопросу. Фонд УТА. Ф. А-4, включает в себя переписку периода 1914-1918 гг. между бурятскими лидерами, принимавшими участие в создании Бурятского комитета в Урге, с монгольскими органами власти; содержит информацию по делам переселенцев, их обустройстве и проблемах, также содержится материал о деятельности барона Унгерна и связи бурят с семеновцами. Фонд УТА. Ф. 1 содержит ценные материалы по процессу переселения и расселения бурят в Монголии, документы об организации и деятельности Бурятского хурала (протоколы, письма, распоряжения и постановления). Фонд УТА. Ф. А-29 содержит материалы по истории организации бурятских хошунов, в том числе их статистические данные. Фонд УТА. Ф. А-3 включает в себя документы по строительству бурятскими эмигрантами дацанов на территории Монголии.

2) В ходе работы над темой учтены относящиеся к теме исследования опубликованные статистические данные, в первую очередь, материалы Всесоюзных переписей населения 1926 г., 1979 г., 1989 г.; переписи Монголии 2000 г. («2000 оны хун ам, орон сууцны тооллого»). С их помощью представлены динамика численности и демографические особенности бурятского социума в исследуемый период.

3) Были использованы собственные полевые материалы, полученные в ходе проведенных экспедиционных выездов в Монголию (г. Улан-Батор) и Агинский Бурятский округ в 2006-2008 гг.: фотографии событий, людей, дневники полевых наблюдений. Помимо записи устных рассказов информаторов, было проведено анкетирование 37 человек в Улан-Баторе в 2006 г. Результаты исследования призваны ответить на некоторые вопросы по самоидентификации монгольских бурят, степени их ассимиляции. Респондентами выступили жители столицы Монголии.

Кроме этого, было проведено интервьюирование во время фестиваля «Алтаргана» летом 2006 г. в г. Улан-Удэ среди гостей из Монголии, общее число опрошенных составило 30 человек. В ходе бесед был поднят широкий спектр вопросов: история бурятских семей в Монголии, причины и предпосылки переселения, особенности социальной, экономической и культурной адаптации к новым условиям проживания, сохранность языка, традиций и обычаев. Во время интервьюирования был сделан акцент на степени поддержания родственных связей между бурятами, являющихся гражданами двух государств - Монголии и России.

В ходе экспедиционных выездов в Дульдургинский район Агинского Бурятского округа (села Дульдурга, Узон, Чиндалей, Токчин) проведены беседы с информаторами, получены ценные сведения об исходе бурят в Монголию, о родовом составе и ареале их проживания до эмиграции и после.

4) Важной частью в работе автора стало использование материалов, опубликованных в печатных российских и монгольских СМИ, в сети Интернет, которая становится традиционным источником информации для современных исторических исследований. Их несомненным достоинством является оперативность. Диссертантом использовались сведения, размещенные на страницах электронных СМИ, русско- и монголоязычных общественно-политических сайтах, а также официальных сайтах государственных учреждений Монголии и России.

5) Документы личного происхождения включают в себя мемуары и воспоминания бурятских деятелей Монголии, которые содержат ценную личностную оценку происходивших событий и условий, в которых развивалась бурятская диаспора.

Таким образом, анализ и систематизация выявленных опубликованных и неопубликованных источников в совокупности с историографическим обзором позволили, по нашему мнению, осуществить комплексное исследование проблем, поставленных в диссертации.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в работе впервые проанализированы этапы формирования и развития бурятской диаспоры Монголии, дана оценка социально-экономическим процессам, сформировавшим общность монгольских бурят, выявлены основные аспекты современного состояния и перспективы развития бурятского сообщества в Монголии. На основе анализа различных подходов к определению термина «диаспора» впервые установлены понятийный аппарат этого термина и обоснованность его применения по отношению к бурятскому населению Монголии.

Анализ наиболее важных сторон формирования и развития бурят-ской диаспоры Монголии позволил получить следующие результаты:

• установлены основные причины миграции бурят в Монголию и Китай в начале XX в. - социально-политический, экономический кри-зисы и военные события на территории этнической Бурятии;

• обобщены мотивы и масштабы репрессий, проведенных в 1930-х гг. в Монголии, показано их воздействие на самосознание и обще-ственное самочувствие бурятского населения;

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Формирование бурятской диаспоры на территории Монголии происходило в несколько последовательных этапов, связанных с социально-экономическими, общественно-политическими трансформациями в России и Монголии первой трети XX в. При этом было велико значение идеологического фактора - панмонгольских настроений среди элит монгольских народов.

2. Формирование и развитие бурятской диаспоры в Монголии в рамках исторического исследования необходимо рассматривать через создание и становление диаспоральных социальных институтов - представительных органов, органов самоуправления, религиозных и культурных организаций.

4. Одним из главных факторов, повлиявшим на формирование диас-порального сознания у локальных групп бурят в условиях эмиграции, является их компактное территориальное расселение в восточных и северных аймаках Монголии. Административно-территориальное устройство, предложенное Бурятским хуралом и поддержанное монгольским правительством в 1923-1924 гг., способствовало закреплению таких черт бурятской общины, как высокий уровень внутренних социальных связей и способность к самоорганизации.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что в нем проведен комплексный анализ процесса формирования и сатнвовления бурятской диаспоры в Монголии, в связи с чем работа вносит определнный вклад в разработку проблем миграций, межнационального взаимодействия. Результаты исследования могут представлять интерес для специалистов, занимающихся вопросами российско-монгольских отношений. Фактические материалы и результаты исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории Бурятии, Монголии. Выводы и материалы исследования могут быть востребованы при чтении общего и специального курсов отечественной и всеобщей истории, при разработке и публикации учебных пособий по истории, культурологии.

Апробация работы осуществлялась на международных и региональных научно-практических конференциях (2007, 2010, 2011 гг.). Основыне положения диссертации отражены в 6 публикациях, в том числе, в одном журнале, включенном в список ВАК (Вестник Бурятского государственного университета, 2008). Общий объем публикаций - 3 п.л.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН.

Структура диссертации. Диссертация в соответствии с целью и задачами состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Бурятская диаспора в Монголии: этапы формирования и развития"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Комплексное исследование историко-культурных аспектов формирования и функционирования бурятской диаспоры Монголии в контексте российской и монгольской истории позволило сделать следующие выводы.

История формирования бурятской эмигрантской диаспоры в Монголии неразрывно связана с социально-политическими процессами в России и сопредельных странах первой трети XX в. Именно в результате ряда последовательных этапов коренной ломки социально-экономического, традиционного уклада бурятского общества произошел вынужденный массовый исход бурят на территорию Монголии.

Историю переселения бурят в Монголию можно условно разделить на три периода, характеризующиеся особыми социально-экономическими и политическими признаками.

Первый период начался на рубеже XIX - XX вв. и продолжался до 1911 г. - социально-экономическая миграция. Это был период усиления колониальной политики Российской империи на восточных рубежах, ее интенсивного военно-политического и хозяйственного натиска в Восточную Сибирь и Забайкалье, на Дальний Восток, в Северо-Восточный Китай. В области внутренней политики в отношении бурятского населения этот период характеризовался осуществлением административной и земельной реформ, которые имели тяжелые последствия для бурятского общества: было ликвидировано самоуправление бурят, существовавшее в виде степных дум, а изъятие земель в пользу аграрных переселенцев нанесло непоправимый ущерб традиционному скотоводческому хозяйству.

Второй период имеет временные рамки с 1911 по 1917 гг. и связан, в основном, с провозглашением независимости Внешней Монголии, что послужило причиной роста панмонгольских настроений в бурятском обществе. Таким образом, возникли определенные идеологические предпосылки для новых волн интенсивных миграций. Мощным фактором для этого послужила кампания мобилизации («реквизиции») бурят на тыловые работы в годы Первой мировой войны.

Третий период (1917-1922 гг.) связан с чередой революционных событий и последовавшей за этим Гражданской войны, в течение которых последовал наиболее массовый исход бурят за пределы России в первой трети XX в. В этот период велика была роль политических факторов, таких как гражданское противостояние российского общества, контрреволюционное движение, наиболее сильное в Забайкалье, деятельность бурятских национальных организаций.

Анализ статистических данных, представленных в результате переписей населения проведенных в России в 1897, 1926 гг. и т.д., данные монгольских правительственных комиссий 1920-х гг., занимавшихся делами переселенцев, позволяют оценить масштабы переселенческой активности бурят. Очевидно, что политические, социально-экономические трансформации начала века больно сказались на состоянии бурятского общества. Непосильные поборы, захват земель переселенцами, тяготы Русско-японской и Первой мировой войн, давление со стороны белых и красных во время Гражданской войны, развернувшиеся в советское время кампании коллективизации и репрессий послужили главными причинами ухода бурят за пределы своей родины.

Изучение побудительных мотивов к эмиграции, взаимоотношений мигрантов и принимающей стороны позволяет сделать вывод о значительном влиянии на миграционные процессы идеологии панмонголизма, в той или иной степени владевшей умами политической и интеллектуальной элиты монгольских народов. Эти идеи транслировались в умы аратства, аппели-руя к сознанию о великом прошлом Монгольского государства. Благодаря идее объединения монгольских народов массовое переселение бурят было воспринято властями и населением Монголии, в целом, дружелюбно. Но за бурятами закрепился имидж «панмонголистов», что сыграло трагическую роль во времена репрессий.

Хотя проект создания единого монгольского государства, предложенный националистически настроенными деятелями Бурятии и Внутренней Монголии, не нашел ни международного признания, ни поддержки со стороны автономной Внешней Монголии, будучи лишь одной из альтернатив трансформации политического пространства на обломках Российской и Цинской империй, его можно считать показателем настроений, бытовавших среди существенной части бурятского общества, а также результатом их рационализации и институализации. Эти настроения служили мощным толчком к миграции с территории России в сопредельные страны. При общей неудаче реализации панмонгольского проекта создания «государства всех монголов», он имел и некоторые последствия: созданные в его рамках вооруженные силы сыграли решающую роль в изгнании китайских интервентов с территории Внешней Монголии и реставрации режима Богдо-гэгэна (под командованием Р. Ф. Унгерна). Буряты смогли относительно беспрепятственно перемещаться в пределах Монголии и Барги, не встречая противодействия местных властей, находившихся в той или иной степени под влиянием панмонгольской идеологии.

Переселение такой большой группы людей поставило власти Монголии перед необходимостью решать множество проблем; наиболее важным являлось установление юридического статуса переселенцев, большинство которых прежде являлись бывшими российскими подданными.

Бурятские переселенцы, в первую очередь в лице своих лидеров, многие из которых не были эмигрантами и находились в стране в силу служебных обязанностей, были заинтересованы в получении полных гражданских прав в новом монгольском государстве при сохранении самобытности и традиционного хозяйственного уклада, и проявляли большую активность в деле упорядочивания своего правового статуса. Это вылилось в создание в 1922 г. представительного органа бурятской эмигрантской общины - Бурятского хурала, на который были возложены задачи изучения положения бурят в Монголии, взаимодействия с правительственными органами, в том числе формирования позиции монгольской стороны на советско-монгольских переговорах, содействия в организации жизнеобеспечения, административного устройства эмигрантов. За три года, в течение которых действовал Хурал, был решен целый ряд важных проблем. Во-первых, в результате межправительственных соглашений был решен вопрос о предоставлении бурятам монгольского гражданства. Во-вторых, осуществлено административно-территориальное устройство бурятской общины, в результате чего были созданы национальные административные единицы -хошуны и сомоны.

По результатам анализа деятельности этого первого представительного органа бурятской общины можно сделать вывод о том, что монгольские власти предприняли значительные усилия по упорядочиванию жизни эмигрантов. Создание Бурятского хурала свидетельствует о политической активности переселенцев, которые смогли организовать институт управления своей общиной, внесший огромный вклад в социально-экономическое развитие бурятского сообщества в Монголии.

Таким образом, проводимая властями административная политика в отношении бурят в целом способствовала сохранению их консолидированного состояния, политической и социальной мобильности, не препятствуя, впрочем, достаточно прочной интеграции с другими монгольскими группами и, в первую очередь, этническим большинством - халха. В этот период были созданы этнотерриториальные административные единицы -хошуны, в которых буряты селились компактно. Это позволило в значительной степени на самом раннем и трудном этапе жизни в другом государстве избежать угрозы ассимиляции, растворения среди доминирующего на этой территории халхасского населения, сохранить сложившуюся социальную и производственную среду, заложило гарантии сохранения этнической самобытности на последующие периоды, которые отнюдь не были легкими для бурятского населения Монголии. И хотя в 1930-х гг. монгольское правительство на официальном уровне отказалось от этнотерритори-ального принципа местного самоуправления, сохранилась традиция считать бурятскими вновь созданные административные единицы - сомоны в составе северных аймаков Монголии, где буряты сохранили численное большинство. Впрочем, такая же ситуация характерна и для других малых национальностей Монголии.

Позднее, по мере «советизации» внутренней политики и обострения внешнеполитической обстановки, монгольским властям был навязан взгляд на бурят-эмигрантов как на контрреволюционеров и антисоветчиков. Они стали рассматриваться как проводники враждебной прояпонской идеологии, потенциальная угроза национальной безопасности. В этой связи репрессии, обрушенные на бурятскую общину, в глазах монгольского руководства и советских кукловодов выглядели правомерными.

Реализацией этой новой политики руководства МНР явилось «дело Лхумбэ», одно из тех, что были сфабрикованы органами внутренних дел и породившее первую волну массовых репрессий бурятского населения. В его ходе было осуждено 317 человек, 53 из которых расстреляны. В ходе последующих волн репрессий в той или иной степени пострадали, по оценкам монгольских исследователей, до 90% мужского населения бурятского происхождения.

Политические репрессии 1930-50-х гг., развязанные коммунистическими режимами как в СССР, так и в Монголии, оказали сильное негативное влияние на бурятский народ. Их последствия очень болезненно переживаются обществом до сих пор. Уничтожение под надуманными предлогами первых поколений бурятской интеллигенции, выдающихся просветителей, политических и общественных деятелей, стоявших у истоков национального движения бурят, больно сказались и продолжают сказываться на состоянии общественного сознания.

Репрессии, помимо ощутимого снижения демографических показателей бурятской общины в Монголии, тяжело сказались на ее общественном самочувствии. Репрессивный характер внутренней политики по отношению к бурятам в 1930-1950-х гг. усилил процесс ассимиляции и интеграции бурят в монгольское общество, имевший во многом насильственный характер. Из-за страха перед преследованиями буряты перестали признаваться в своей этнической принадлежности, носить национальную одежду, употреблять бурятский язык в общественных местах. Истребление бурятских мужчин вызвало значительный рост халха-бурятских браков, что в результате привело к ускоренной ассимиляции. Бурятская интеллигенция понесла наибольший урон в лице самых образованных и мыслящих людей, признанных «контрреволюционерами».

Таким образом, масштабные репрессии стали не только политико-экономическим ударом по бурятской общине в Монголии, но привели к значительным изменениям в формировании этнических черт у общности.

Демократизация 1990-х гг. вызвала к жизни новые формы организации бурятского социума в Монголии. Буряты заявили о своем существовании организацией культурных мероприятий, участием в демократическом движении Монголии. Создание земляческих структур было направлено, прежде всего, на сохранение и развитие этнической культуры, развитие связей с бурятами России и Китая, формирование единого культурного пространства бурятского народа.

Двойственная этническая идентификация, присущая современным бурятам в Монголии, объясняется общностью культур и истории бурятского и монгольского народов. Этническая культура бурят в значительной степени имеет общемонгольские черты. Процесс формирования бурятской диаспоры в Монголии проходит одновременно в условиях усиленной ассимиляции бурят в языковом, культурном аспектах. Тем не менее, бурят объединяет историческая память об общем происхождении, истории переселения, пережитых репрессий и исторической судьбе в целом.

Ключевой проблемой формирования бурятской диаспоры является проблема конструирования этнической идентичности. Бурятская диаспора Монголии - многоплановое явление, она состоит из представителей разных поколений из различных районов этнической Бурятии. В связи с этим наблюдается различная степень этнической идентификации монгольских бурят, которая зависит от многих социальных, культурных и исторических факторов.

Основной задачей создаваемых национальных организаций является консолидация бурятского населения Монголии. В качестве самых мощных консолидирующих мотивов выдвигается тема национального культурного возрождения. Под национальным возрождением понимается, в первую очередь, возвращение в сферу обыденного употребления соционорматив-ных стереотипов и языка. Политический фактор отступает на второй план ввиду ряда причин, среди которых малочисленность и разобщенность бурятской диаспоры.

Одним из важных направлений в работе бурятских организаций является налаживание связей с исторической родиной и бурятами, живущими в Китае.

В условиях активизации контактов между бурятами трех стран, появления новых способов коммуникации, у монгольских бурят, несомненно, есть перспективы сохранения этнической идентичности и формирования общности бурят, гармонично существующей в рамках монгольского многонационального государства.

Список научной литературыРинчинова, Оюуна Санжимитуповна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Национальный архив Монголии: материалы бурят-монгольского национального комитета. Фонд 37. - Д. 1. - ХН-27. - Стр. 1-4. (Перевод на рус. Б. Нацагдоржа).

2. Литература на русском языке

3. Абаева Л. Л., Жуковская Н. Л. Буряты / Л. Л. Абаева, Н. Л. Жуковская и др. М.: Наука, 2004. - 633 с.

4. Аблажей Н. Н. Эмиграция бурят в Монголию и реэмиграция в 1920-е годы / Н. Н. Аблажей // Вестник НГУ. Новосибирск, 2005. -С. 71-76.

5. Агеев В. С. Стереотипизация как механизм социального восприятия / В. С. Агеев // Общение и оптимизация совместной деятельности / под ред. Г. М. Андреевой, Я. Яноушека. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. -С. 175- 179.

6. Актуальные проблемы истории Бурятии. Улан-Удэ, 1990. - 92 с.

7. Аманжолова Д. А. Историография изучения национальной политики / Д. А. Аманжолова // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М.: АИРО-ХХ, 1996. - С. 308-332.

8. Ю.Ананян Ж., Хачатурян В. Армянские общины в России / Ж. Ананян,151

9. В. Хачатурян. Ереван, 1993. - 119 с.

10. Андреев Ч. Г. Социальная активность народов Сибири в XIX начале XX вв. / Ч. Г. Андреев // Из истории Бурятии (социально-философские аспекты). - Улан-Удэ, 1999. - С. 3-22.

11. Арутюнов С. А. Диаспора это процесс / С. А. Арутюнов // Этнографическое обозрение. - 2000. - № 2. - С. 74 - 78.

12. Архинчеев И. Бурят-Монгольская автономная область / И. Архин-чеев // Жизнь национальностей. М., 1923. - Кн. 1. - С. 129 - 135.

13. Аствацатурова М. А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление / М. А. Аствацатурова Ростов-на-Дону, 2002. - С. 48

14. Базар Барадин: жизнь и деятельность (Улан-Удэ, 1993). 144 с.

15. Базаров Б. В. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев / Б. В. Базаров // Историческое, культурное и природное наследие. Улан-Удэ, 1997. - Вып. 2. - С. 51 - 54.

16. Базаров Б. В. Неизвестное в истории панмонголизма / Б. В. Базаров. Улан-Удэ, 2002. - 67 с.

17. Базаров Б.В. Историческое место национальных демократов в формировании национальной государственности / Б. В. Базаров // Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в XX в. Улан-Удэ, 2008. - С. 6 - 16.

18. Балдано М. Н. Трансграничные аспекты панмонголизма / М. Н. Балдано // Вестник БГУ. Улан-Удэ, 2008. - № 7. - С. 47-53.

19. Балдано М., Дятлов В. Шэнэхэнские буряты: из диаспоры в диаспору? / М. Балдано, В. Дятлов // Диаспоры. 2008. - № 1. - С. 164 - 193.

20. Балдано М.Н. Бурятские национальные демократы о политическом объединении монгольских народов / М. Н. Балдано // Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в XX в. Улан-Удэ, 2008. - С. 315 - 323.

21. Балданов С. Ж. Причины эмиграции бурят и их современное положение в Монголии и Китае / С. Ж. Балданов / С. Ж. Балданов // Диаспоры в современном мире : материалы между нар. круглого стола. Улан-Удэ : Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2007. - С. 3 - 9.

22. Барадин Б. Б. Бурят-Монголы. Краткий исторический очерк оформления бурят-монгольской народности / Б. Б. Барадин. Верхне-удинск, 1927. -98 с.

23. Барон Унгерн в документах и мемуарах / сост. и ред. С. Л. Кузьмин.-М., 2004.-661 с.

24. Бартанова А. А. Образование Бурятской АССР / А. А. Бартанова. -Улан-Удэ, 1964.- 132 с.

25. Басаева К. Д. Семья и брак у бурят (вторая половина XIX начало XX вв.) Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук / К. Д. Басаева. - Улан-Удэ : Бур. кн. изд-во, 1991. - 192 с.

26. Батуев Б. Б. К вопросу о характере национального движения в Бурятии / Б. Б. Батуев // Октябрьская революция и гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке. Улан-Удэ, 1993. - С. 40 - 55.

27. Батуев Б. Б. Мария Михайловна Сахьянова. Страницы политической биографии / Б.Б. Батуев. Улан-Удэ, 1992. - 83 с.

28. Богданов М. Н. Очерки истории бурят-монгольского народа / М. Н. Богданов. Верхнеудинск, 1926. - 229 с.

29. Богданов М. Н. Хозяйство инородцев Агинской волости / М. Н. Богданов // Кооперативное слово. 1915. - Март; перевод статьи М. Н. Богданова на старомонгольский (НАРБ. Ф. 131, оп. 1 (доп.), д. 670, 64 л.).

30. Большой энциклопедический словарь. -М., 1991.-Т. 1.-С.388.

31. Бороноева Д. Ц. Бурятское зарубежье: описание и анализ / Д. Ц. Бороноева // Диаспоры в современном мире: материалы между нар. кругл, стола. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2007. - С. 21-29.

32. Бороноева Д. Ц. Буряты Внутренней Монголии КНР: К проблеме взаимосвязи внутрикультурных парадигм / Д. Ц. Бороноева // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: материалы междунар. конф. Улан-Удэ, 2000. - С. 297 - 301.

33. Бороноева Д. Ц. Буряты Монголии социальная память и идентичность / Д. Ц. Бороноева // Власть, 2008. С. 74.

34. Бороноева Д. Ц. Этническая идентичность монгольских мигрантов в Японии / Д. Ц. Бороноева // Чингисхан и судьбы народов Евразии: материалы междунар. науч. конфер. Улан-Удэ, 2002. - С. 391 - 401.

35. Бороноева Д. Ц. Буряты и монгольский мир в контексте дентифи-кационной функции этнонима: монография / Д. Ц. Бороноева. Улан-Удэ, 2007.- 152 с.

36. Бороноева Д. Ц. Очерки истории и культуры бурят Внутренней Монголии КНР / Д. Ц. Бороноева. Улан-Удэ, 2000. - 34 с.

37. Бороноева Д. Ц. Специфика образа этнической самоидентификации бурят Внутренней Монголии КНР / Д. Ц. Бороноева // Феноменологии традиционности и современности. Улан-Удэ, 2001. - С. 103 - 114.

38. Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса / Ю. В. Бромлей. М.: Либ-роком, 2009. - 440 с.

39. Бурятские летописи / Сост. Ш. Б. Чимитдоржиев, Ц. П. Ванникова. -Улан-Удэ, 1995.- 198 с.

40. Вампилов Б. Н. От Алари до Вьетнама / Б. Н. Вампилов. М. : Наука, 1986.-238 с.

41. Ванникова Ц. П., Бураев С. В. Памятники письменности как основа историко-культурного наследия народов Бурятии: Стратегии сохранения И трансляции / Ц. П. Ванникова // Гуманитарный вектор. 2010. - № 4. - С. 111-117.

42. Бартанова А. А. Образование Бурятской автономной Советской социалистической республики / А. А. Бартанова. Улан-Удэ, 1964. - С. 66. - 132 с.

43. Витте С. Ю. Избранные воспоминания 1849-1911 / С. Ю. Витте. -М., 1991.-351 с.

44. Галданова Г. Р. Закаменские буряты: Историко-этнографические очерки / Г. Р. Галданова. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1992. - 174 с.

45. Герасимова К. М. Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства / К. М. Герасимова. Улан-Удэ, 1964. - 179 с.

46. Герасимова К. М. О бурятской «буржуазной интеллигенции» начала XX века / К. М. Герасимова // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1995. - С. 38 - 51.

47. Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период / Л. П. Гумилев.-М., 1990.-297 с.

48. Дамешек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX начало XX века) / Л. М. Дамешек. - Иркутск, 1986. - 164 с.

49. Даревская Е. М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX начале XX веков / Е. М. Даревская. - Иркутск, 1994. -398 с.

50. Даржаев С. Ю. Степные думы органы самоуправления бурят в Российском государстве (1822-1904 гг.) / С. Ю. Даржаев. - Улан-Удэ, 2001. - 139 с.

51. Даржаев С.Ю. Реквизиция бурят в годы Первой мировой войны в контексте имперской этнической политики Российского государства / С. Ю. Даржаев //Монголын терт ёсны туухэн уламжлал. Улаанбаатар, 2011. -С. 137- 140.

52. Дашибалова Д. В. Фольклорные традиции бурят Монголии / Д. В. Дашибалова // Диаспоры в современном мире. Улан-Удэ, 2007. - С. 106 — 109.

53. Дугаров Д. С. О происхождении этнонима «бурят» / Д. С. Дугаров // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. -Новосибирск, 1995. Т. 1. - С. 94 - 96.

54. Дятлов В. И. Диаспора: попытка определиться в термине и понятии / В. И. Дятлов (http: // archipelag.ru / rumir/ rm-diaspor/proposition/diatlov).

55. Дятлов В. И. Диаспора: экспансия термина в общественную практику современной России / В. И. Дятлов // Диаспоры. 2004. - № 3. - С. 126-138.

56. Егунов Ж. П., Андреев Ч. Г. Национально-освободительное движение в Бурятии в начале XX века / Ж. П. Егунов, Ч. Г. Андреев // Национально-освободительное движение бурятского народа: тезисы и материалы докл. и сообщ. Улан-Удэ. - С. 10-16.

57. Егунов Н. П. Колониальная политика царизма и первый этап национального движения в Бурятии в эпоху империализма / Н. П. Егунов. -Улан-Удэ, 1963.-316 с.

58. Елаев А. А. Бурятия: путь к автономии и государственности / А. А. Елаев,- М., 1994.- 176 с.

59. Елаев А. А. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение / А. А. Елаев. М., 2000. - 349 с.

60. Елаев А. А. Некоторые вопросы развития этнических культур в Бурятии / А. А. Елаев // Возрождение традиционных культур народов Бурятии. Улан-Удэ. - С. 9-12.

61. Елаева И. Э. Этничность бурят в постсоветский период / И. Э. Елаева // Сибирь: этносы и культуры. Традиции и инновации в этнической культуре бурят. -1999. Вып. 5. - С. 48-69.

62. Жабаева Л. Б. Элбек-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов / Л. Б. Жабаева. Улан-Удэ, 2001,- 335 с.

63. Жалсанова Б. Ц. Реквизиция бурят в годы Первой мировой войны (1916-1917 гг.) / Б. Ц. Жалсанова // Угай зам. 2007. - № 19. - С. 4.

64. Жамцарано Ц. Бурятское народническое движение и его критик / Ц. Жамцарано // Сибирские вопросы. 1907. - № 24. - С. 15-20.

65. Жамцарано Ц. Буряты и освободительное движение / Ц. Жамцарано // Сибирские вопросы. 1907. - № 7. - С. 3-10.

66. Жамцарано Ц. О правосознании бурят (к предстоящим реформам) / Ц. Жамцарано // Сибирские вопросы. 1905. - № 2. - С. 167-184.

67. Жамцарано Ц. Путевые дневники 1903-1907 гг. / Отв. ред. Ц. П. Ванникова. Сост. : В. Ц. Лыксокова, Ц. П. Ванчикова, И. В. Кульганек. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. С. 145.

68. Железняков А. С. К вопросу об отношении Коминтерна к панмон-голизму / А. С. Железняков // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996. - С. 66 - 69.

69. Жуковская Н. Л. В поисках бурятской национальной идеи / Н. Л. Жуковская // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Улан-Удэ, 2000. - Т. 4. - 287 с.

70. Замула И. Ю. О численности и жизни бурят в Верхнеудинске в XIX веке / И. Ю. Замула // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций. Улан-Удэ, 2000. - Т. 4. - С. 66-68.

71. Зандраева А. Б. Этническая история бурят в свете этнодемографи-ческих процессов / А. Б. Зандраева // Вестник Томского гос. ун-та, 2007. -№295.-С. 130-131.

72. Збигнев Ш. Бурятская диаспора в Монголии. Вопрос идентичности / Ш. Збигнев // Диаспоры в современном мире. Улан-Удэ, 2007. - С. 75 -90.

73. Зориктуев Б. Р. Прибайкалье в середине VII начале XVII века / Б. Р. Зориктуев. Улан-Удэ, 1997. - 83 с.

74. Илларионова Т. С. Этническая группа: генезис и проблемы самоидентификации (теория диаспоры) / Т. С. Илларионова. М., 1994. - 167 с.

75. История Бурятии (1941 г. начало 1990 г.) Часть 2. - Улан-Удэ, 1994.-96 с.

76. История Бурятии (конец XIX в. 1914 г.). - Улан-Удэ, 1993. -Часть 1.-80 с.

77. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. 1. Улан-Удэ, 1990.72 с.

78. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. 2. Улан-Удэ, 1991. -126 с.

79. История Бурятии в вопросах и ответах. Вып. 3. Улан-Удэ, 1992122 с.

80. История Бурятии. Век XX. (Конец XIX в. 1941 г.) - Улан-Удэ, 1993.-Ч. 1.-94 с.

81. История Бурят-Монгольской АССР Улан-Удэ, 1954. - Т. I. - 496с.

82. История Бурятской АССР.- Улан-Удэ, 1959. Т. 2. - 640 с.

83. История и культура бурятского народа / под ред. Т. М. Михайлова. -Улан-Удэ, 1999.-248 с.

84. История Сибири с древнейших времен до наших дней: в 5 томах / Гл. ред. А. П. Окладников, В. И. Шунков Л.: Наука, 1968. - 495 с.

85. Колягийн Д. Влияние международной среды на развитие Монголии: сравнительный анализ в историческом контексте XX века / Д. Колягийн. Иркутск, 2002. - 122 с.

86. Коновалов П. Б. К истокам этнической истории тюрков и монголов / П. Б. Коновалов // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1993. - С. 5 - 29.

87. Конструирование этничности. Этнические общности. СПб., 1998. -303 с.

88. Котов О. В. Осколки этносов / О. В. Котов // Этнос и его подразделение. М. 1992. - С. 85 - 86.

89. Кудрявцев Ф. А. История бурят-монгольского народа / Ф. А. Кудрявцев. М.; Л., 1940. - 242 с.

90. Кузьмин Ю. В. О панмонголизме 20-х гг. в Монголии: позиции Э-Д. Ринчино и Ц. Жамцарано / Ю. В. Кузьмин // Междунар. научно-теор. конференция. Улан-Удэ, 1998. - С. 45 - 48.

91. Куклина В. В. Локальные сообщества Южной Сибири в полиэт-ничной среде: культурно-географический срез / В. В. Куклина. Новосибирск: Изд-во Сиб. отд-ния РАН, 2006. - 117 с.

92. Курас Л. В. Атаман Семенов и «еврейский вопрос» / Л. В. Курас // История «белой» Сибири. Кемерово, 1997. - С. 46 - 50.

93. Курас Л. В. Атаман Семенов и панмонгольское движение / Л. В. Курас // Сибирь: век XX. Кемерово, 2001. - С. 53.

94. Курас Л. В. Идеи панмонголизма в воззрениях М. Н. Богданова / Л. В. Курас // М.Н. Богданов: жизнь и деятельность. Материалы «круглого стола», посвященного 120-летию со дня рождения М. Н. Богданова. -Улан-Удэ, 1999.-С. 41.

95. Курас Л. В. Идеи панмонголизма в философских воззрениях Вл. Соловьева: тезисы и доклады междунар. науч.-теорет. конфер. «Банзаров-ские чтения 2» /Л. В. Курас. - Улан-Удэ. 1997. - С. 160 - 162.

96. Курас Л. В. О переходе бурят в Монголию / Л. В. Курас // Байкал. 1991.-№ 5. - С. 128- 130.

97. Курас Л. В. Очерки истории органов государственной безопасности Республики Бурятия / Л. В. Курас. Улан-Удэ-Иркутск, 1998. - 201 с.

98. Курас Л. В. Представители белой государственности в монгольской революции 1921 г. / Л. В. Курас // Власть. 2009. - № 11. - С. 32.

99. Курас Л. В., Бабаков В. В. Панмонголизм как социокультурный фактор (первая четверть XX века) / Л. В. Курас, В. Вю Бабаков // Вестник Бурят, гос. ун-та. Улан-Удэ, 1997. - Серия 4. История. - Вып. 1. - С. 31 -32.

100. Kypac JI.В. Харбинская белая эмиграция в освещении спецслужб СССР (конец 20-х начало 30-х годов) / Л. В. Курас // Из истории спецслужб Бурятии: материалы науч.-практ. конфер., посвященной 80-летию ВЧК - ФСБ. - Улан-Удэ, 1997. - С. 45 - 49.

101. Левин 3. И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ) / 3. И. Левин. -М., 2001. С. 5.

102. Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят / Л. Линховоин. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1972. - 102 с.

103. Лиштованный Е. И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в. 30-е гг. XX в.) / Е. И. Лиштованный. - Улан-Удэ, 1998. - 173 с.

104. Лиштованный Е. И. Лидеры монгольской революции: возвращенные имена / Е. И. Лиштованный // Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в XX в. Улан-Удэ, 2008.-С. 215-218.

105. Локальные особенности бурятской этнической общины Внутренней Монголии Китайской Народной Республики, (2004) / М. С. Васильева Улан-Удэ, 2005. - 71 с.

106. Лузянин С. Г. Россия Монголия - Китай в первой половине XX века. Политические взаимоотношения в 1911-1946 годах / С. Г. Лузянин. - М., 2000. - 268 с.

107. Майский И. М. Современная Монголия / И. М. Майский. Иркутск, 1921,- 128 с.

108. Мангатаева Д. Д. Население Бурятии: тенденции формирования и развития / Д. Д. Мангатаева. Улан-Удэ: БНЦ, 1995. - 130 с.

109. Мангутов Н. Р. Аграрные преобразования в Советской Бурятии (1917-1933 гг.) / Н. Р. Мангутов. Улан-Удэ, 1960. - 214 с.

110. Махакова А. С-Д., Балданов С. С. Из истории Будды Рабданова / А. С-Д. Махакова, С. С. Балданов // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1995. - С. 93 - 98.

111. Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах / отв. ред. В. А. Тишков. М., 1996. - 238 с.

112. Милитарев А. О содержании термина «диаспора» к выработке его определения / А. Милитарев // Диаспоры. 1999. - № 1. - С. 24 - 35.

113. Милитарев А. Ю. О содержании термина «диаспора» (к разработке дефиниции) / А. Ю. Милитарев // Диаспоры. 2005. - № 3. - С. 8 - 18.

114. Михайлов Т. М. Из истории складывания этнического самосознания и менталитета / Т. М. Михайлов // Современное положение бурятского народа и перспективы его развития: материалы науч.-практ. конфер. Улан-Удэ, 1996. - С. 18 - 26.

115. Михайлов Т. М. К вопросу о духовной жизни и идеологии у бурят в конце XIX начале XX веков / Т. М. Михайлов // Национально-освободительное движение бурятского народа: тезисы и материалы докл. и сообщ. - Улан-Удэ, 1989. - С. 26 - 31.

116. Михайлов Т. М. О старой и новой интеллигенции / Т. М. Михайлов // Национальная интеллигенция и духовенство: история и современность. Улан-Удэ, 1994. - С. 14-19.

117. Михалев А. В. Этнополитическая ситуация в постсоциалистической Монголии / А. В. Михалев // Известия Алтайского гос. ун-та, 2010. -С. 158- 165.

118. Мосейкина M. Н., Мелихов Г. В. Российская диаспора в XIX -XX вв.: выживание или исчезновение / M. Н. Мосейкина, Г. В. Мелихов // Отечественная история. 2000. - № 1. - С. 208 - 209.

119. Национальная интеллигенция и духовенство : история и современность: тезисы и материалы докладов Респ. научно-практ. конф./ РАН СО БНЦ. Улан-Удэ, 1994. - 133 с.

120. Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг.: документы и материалы / Сост. и науч. ред. Батуев Б. Б. Улан-Удэ: Сибирь, 1994. -197 с.

121. Национально-освободительное движение бурятского народа. Тезисы и материалы докл. и сообщ. Улан-Удэ, 1989. - 105 с.

122. Неизвестные страницы истории Бурятии. (Из архива КГБ). -Улан-Удэ, 1991.-52 с.

123. Николаев И. Период колчаковщины и семеновщины в Бурятии / И. Николаев // От свержения царизма к автономии Бурят-Монгольской АССР // От царской колонии до советской республики. М.; Иркутск, 1933.

124. Нимаев Д. Д. Бурятские диаспоры / Д. Д. Нимаев // Диаспоры в современном мире. Улан-Удэ, 2008. - С. 9 - 21.

125. Нимаев Д. Д. Буряты : диалектика этнического и государственного Д. Д. Нимаев / Д. Д. Нимаев // Народы Сибири: права и возможности. Новосибирск, 1997. - С. 8-19.

126. Нимаев Д. Д. Буряты: этногенез и этническая история / Д. Д. Нимаев. Улан-Удэ, 2000. - 191 с.

127. Нимаев Д. Д. Этнодемографические процессы в Бурятии в XIX -начале XX вв. / Д. Д. Нимаев // Бурятия в XVII начале XX вв. Экономика и социокультурные процессы. - Новосибирск, 1989. - С. 69-84.

128. Образование Бурятской АССР. Сборник архивных материалов. -Улан-Удэ, 1964.-270 с.

129. Окладников А. П. Очерки из истории западных бурят-монголов / А. П. Окладников. Л., 1937. - 424 с.

130. Очерки истории культуры Бурятии: в 2-х т. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во. 1974. - Т. 2. - Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1974 - 647 с.

131. Очиров Б. Аца-Мензын алалсаан / Б. Очиров // Тайны Бурятии.2006.-№ 1 (12).-С. 12.

132. Патаева В. Д. Языковая традиция и менталитет бурятской диаспоры в Монголии и Китае / В. Д. Патаева // Диаспоры в современном мире: материалы между нар. кругл, стола. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та,2007.-С. 57-62.

133. Попков В. Д. «Классические» диаспоры: к вопросу о дефиниции термина / В. Д. Попков // Диаспоры. М., 2002. - №1. - С. 6-22.

134. Попков В. Д. Некоторые основания для типологии диаспор / Попков В. Д. (http://Iib.socio.msu.rU/l/library).

135. Попков В. Д. Феномен этнических диаспор / В. Д. Попков. -Москва: ИС РАН, 2003. 340 с.

136. Попова Л. П. Общественная мысль в Монголии в эпоху «пробуждения Азии» / Л. П. Попова. -М., 1987. 156 с.

137. Проблемы истории и культурно-национального строительства в Республике Бурятия. Материалы респ. науч.-практ. конференции, поев.75-летию образования Республики Бурятия. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1998.-216 с.

138. Рощин С. К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.) / С. К. Рощин М., 1999. - 327 с.

139. Рупен Р. А. Монголы двадцатого века / пер. с англ. А. 3. Хамар-ханова. Улан-Удэ, 2004. - Ч. 1. - Гл. 1 и 2. - 81 с.

140. Рыбаков С. Е. Философия этноса / С. Е. Рыбаков. М., 2001. -360 с.

141. Санжиев Г. JI. Формирование и развитие бурятской национальной интеллигенции / Г. JI. Санжиев // Национальная интеллигенция и духовенство : история и современность. Улан-Удэ, 1994. - С. 1-8.

142. Семенов Ю. И. Этнос, нация, диаспора / Ю. И. Семенов // Этнографическое обозрение. 2000. - № 2. - С. 64.

143. Скворцов Н. Г. Этничность и трансформационные процессы / Н. Г. Скворцов // Этничность, национальные движения, социальная практика. -СПб., 1995.-С. 8-25.

144. Скрынникова Т. Д. Традиционная потестарно-политическая культура и современная самоидентификация бурят / Т. Д. Скрынникова // Сибирь: этносы и культуры. Традиции и инновации в этнической культуре бурят. 1999. - Вып. 5. - С. 4 - 29.

145. Скрынникова Т. Д. Этничность в самоидентификации бурят / Т. Д. Скрынникова // Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (конец XIX первая четверть XX вв.). - Иркутск, 2003. - С. 22 -89.

146. Сушко А. В. К вопросу о роли бурят-монгольского национализма в панмонгольском движении / А. В. Сушко // Вестник ДВО РАН. 2008.- № 2. С. 75.

147. Сушко А. В. Особенности бурято-русских межэтнических конфликтов на почве землепользования в годы революции и Гражданской войны в Сибири / А. В. Сушко // Известия Алтайского гос. ун-та. 2009. -№4-2.-С. 202-205.

148. Тишков В. А. Исторический феномен диаспоры / В. А. Тишков // Этнографическое обозрение. 2000. - № 2. - С. 43-63.

149. Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России / В. А. Тишков. М., 1997. - 532 с.

150. Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / В. А. Тишков. М.: Изд-во «Наука» РАН, 2003.- 544 с.

151. Тишков В. А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе / В. А. Тишков // Вопросы социологии. -1993.-№ 1-2.-С. 3-38.

152. Тощенко Ж. Т., Чаптыкова Т. И. Диаспора как объект социологического исследования / Ж. Т. Тощенко, Т. И. Чаптыкова // Социологические исследования. 1996. - № 12. - С. 33 - 42.

153. Тубчинов С. Д. Миграция бурят в Монголию и места их расселения (конец XIX первая треть XX вв.) / С. Д. Тубчинов // Диаспоры в современном мире. - Улан-Удэ, 2007. - С. 97 - 104.

154. Тумунов Ж. Т. Ага и агинцы (1917-1990) / Ж. Т. Тумунов. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1993. 192 с.

155. Тумунов Ж. Т. Очерки из истории агинских бурят / Ж. Т. Тумунов. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1988. - 176 с.

156. Хаптаев П. Т. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Бурятии / П. Т. Хаптаев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1964.- 335 с.

157. Цибиков Б. Д. Бурятские ученые национал-демократы / Б. Д. Цибиков. Улан-Удэ: БНЦ, 2004. - 250 с.

158. Цибиков Б. Д. О малоизвестных исторических работах Ц. Жам-царано / Б. Д. Цибиков // Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 1995. - С. 89 - 93.

159. Цибиков Б. Д. Цыбен Жамцарано. К 80-летию со дня рождения / Б. Д. Цибиков // Труды Бурятского комплексного научно-исследовательского института. Улан-Удэ, 1962. - Вып. 10. Сер. историческая. -С. 121 - 141.

160. Цибиков Б., Чимитдоржиев Ш. Цыбен Жамцарано / Б. Цыбиков, Ш. Чимитдоржиев. Улан-Удэ, 1997. - 40 с.

161. Цыбикдоржиев Д. В. Буряты КНР и Монголии как возможные участники программы возвращения соотечественников / Д. В. Цыбикдоржиев // Власть, 2009. № 3. - С. 4.

162. Цыдендамбаев Ц. Б. Бурятские исторические хроники и родословные, как источники по истории бурят / Ц. Б. Цыдендамбаев. Улан-Удэ, 2001.-256 с.

163. Цыденова Т. Б. Буряты Китая в российской историографии / Т. Б. Цыденова // Вестник Бурятского гос. ун-та, 2010. № 8. - С. 258 - 261.

164. Цыренова М. Г., Аюшиева И. Г. Политические репрессии в России и Монголии: историческая память / М. Г. Цыренова, И. Г. Аюшиева. -Улан-Удэ, 2011.- 118 с.

165. Чеснов Я. В. Лекции по исторической этнологии / Я. В. Чеснов. -М., 1998.-400 с.

166. Чимитдоржиев Ш. Б. Панмонгольское движение это общемонгольское национальное движение / Ш. Б. Чимитдоржиев // Монголоведные исследования. - Улан-Удэ, 2000. - Вып. III. - С. 12-30.

167. Чимитдоржиев Ш. Б. Россия и Монголия / Ш. Б. Чимитдоржиев. -М., 1987.-235 с.

168. Шагдаров Л. Д. Формирование и развитие национального языка у бурят / Л. Д. Шагдаров // Исследования по истории монгольских языков. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1993. - С. 11-37.

169. Шаракшинова Н. О. Мифы бурят / Н. О. Шаракшинова. Иркутск, 1980.-167 с.

170. Шулунов Н. Д. Становление Советской национальной государственности в Бурятии / Н. Д. Шулунов. Улан-Удэ, 1972. - 492 с.

171. Элбек-Доржи Ринчино о Монголии. Улан-Удэ, 1998. - 76 с.

172. Этнос и политика: хрестоматия / авт.-сост. А. А. Празаускас. -М., 2000. -400 с.

173. Юзефович Л. А. Начало панмонгольского дви жения и атаман Семенов / Л. А. Юзефович // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты, 1996.-С. 179-180.

174. Литература на монгольском языке184. 2000 оны хун ам, орон сууцны тооллого. Улаанбаатар, 2001. -С. 130

175. Аюушийн Оюунтунгалаг. Монгол улсын буриадууд / Оюунтун-галаг Аюушийн Улаанбаатар, 2004. - 264 с.

176. Бадамням Д. Буриадууд цагааны оргодол гэж уу / Д. Бадамням. -Улаанбаатар, 2000. 243 с.

177. Бадарша С. Буряты Монголии / С. Бадарша / пер. с монг. М-Ж. Очирова // Саяны. 1996. - 23 авг.

178. Батбаяр Ц. Монголия и Япония в первой половине XX века / Ц. Батбаяр. Улан-Удэ, 2002. - 198 с.

179. Бямбасурэн Д. Буриад тумний гарал, туух, угсатны онцлог / Д. Бямбасурэн. Улаанбаатар, 2003. - 232 с.

180. Галсан Т. Баян-Уул сумын ойрын тухийн тойм / Т. Галсан. -Чойбалсан, 1994.- 176 с.

181. Галсан Т., Чулуунбаатар Ж. Дорнод аймгийн Баян-Уул Сум / Т. Галсан, Ж. Чулуунбаатар. Улаанбаатар, 2004. - 272 с.

182. Дамдинжав Д. Монголд дагаар орсон буриадын товч туух / Д. Дамдинжав. Чойбалсан, 2000.

183. Дамдинжав Д. Монголын буриад зон /Д. Дамдинжав. Улаанбаатар, 2002. - 200 с.

184. Даш Д. Монгол тумний толоо зутгэсэн анд ноход (Друзья которые боролись за монгольский народ). У-Б, 1967. - 260 с.

185. Дашдаваа Д. Монгол дахь улс торийн хэлмэгдуулэлтэд буриад зон ертсен нь / Д. Дашдаваа. Улаанбаатар, 2008.

186. Дондог Ч. Улз голын цуурай / Ч. Дондог. Улаанбаатар, 1988. -153 с.

187. Ишбалжир С. Миний Баяндун / С. Ишбалжир. Улаанбаатар, 2005.-268 с.

188. Монгол улсын угсаатны зуй Улаанбаатар, 1995. - II боть. - С. 147-148.

189. Нацагдорж Ш. Ар Монголд гарсан ардын хедолгоон (Народные движения в Монголии). У-Б, 1956. - 279 с.

190. Нацагдорж Ш. Халхын туух (История Халхи). У-Б, 1963. - 276

191. Нямбуу X. Монголын угсаатны зуйн удиртгал / X. Нямбуу. -Улаанбаатар, 1992.- 199 с.

192. Одмандах М. Монгол дахь буриад судлалын енеегийн байдал, цаашдын чиг хандлага / М. Одмандах // Буриад судлал. Улаанбаатар, 2008.-№ 1.-С. 9- 16.

193. Олзийбаатар Д. Яагаад 1937 он? Улаанбаатар, 2004. - 309 с.

194. Оюунтунгалаг А. Монгол улсын буриадууд / А. Оюунтунгалаг. -Улаанбаатар, 2004. 264 с.

195. Пунсалдулам Б. Монгол дахь Буриадын хурал (1921-1925) / Б. Пунсалдулам // Эрдэм шинжилгэний бичиг. № 188 (14). - Улаанбаатар, 2002-С. 51 - 60.

196. Рэгзэндорж Р. Монголын буриад ардын амьдралын зарим асуу-дал / Р. Рэгзэндорж. Улаанбатар, 2003. - С. 45.

197. Цэрэн Ц. Буриадуудын дурвэлт, «Лхумбийн хэрэг» гэгчид тэд-нийг холбогдуулан хэлмэгдуулсэн нь. Улаанбаатар, 2005. - 123 с.

198. Чимиддорж М. Нэрээ хугалснаас ясаа хугал / М. Чимиддорж // Миний Баяндун. Улаанбаатар, 2005. - С. 95 - 108.

199. Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX XX вв. - Улаанбаатар, 1963.-518 с.

200. Ширнэн Б. Буриадын нуудэл-хэл, аялгуны учир / Б. Ширнэн. -Улаанбаатар, 2005. 162 с.

201. Ширнэн Б. Буриадын хун ам, миграц / Б. Ширнэн // Буриад судлал. Улаанбаатар, 2008. -№1. - С.145 - 146.

202. Ширнэн Б. Ерэн оны есен cap. Монголчуудын нийгэм, улстерийн туухэн тэмдэглэл / Б. Ширнэн. Улаанбаатар, 2010. - 1000 с.с