автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Политика Российской империи в польском вопросе в 1880-1890-е гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Политика Российской империи в польском вопросе в 1880-1890-е гг."

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В. Ломоносова ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правах рукописи

4ВЧэи 1«

Лопатина Елена Борисовна

ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПОЛЬСКОМ ВОПРОСЕ В 1880-1890-Е ГГ.

Раздел 07.00.00 - Исторические науки Специальность 07.00.03 - Всеобщая история (новое и новейшее время)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 2 МАЙ 2011

Москва - 2011

4845016

Диссертация выполнена на кафедре истории южных и западных славян исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

кандидат исторических наук, доцент Юрий Аркадьевич Борисёнок (МГУ им. М.В. Ломоносова)

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Светлана Михайловна Фалькович (Институт славяноведения РАН)

Ведущая организация:

кандидат исторических наук, доцент Андрей Анатольевич Левандовский (МГУ им. М.В. Ломоносова)

Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Пермский государственный университет»

Защита состоится «18 » мая

/й

2011 года в /Ь часов на заседании Диссертационного Совета Д.501.002.12 по всеобщей истории при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова.

Адрес: 119992, г. Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4, Исторический факультет МГУ, ауд. Л lío.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ им. A.M. Горького (г. Москва, Ломоносовский проспект, д. 27)

Автореферат разослан Л títyít/sSmx г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета кандидат исторических наук, доцент

Т.В. Никитина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Проблема реформирования системы управления национальными окраинами применительно к потребностям центра была и остается актуальной для многонациональных государств. В 7090-е гг. XIX века региональные реформы такого рода проходили не только в Российской империи, но и в ряде европейских государств, в том числе в Германии и Австро-Венгрии. Данная работа посвящена изучению процесса интеграции польских земель в рамках Российской империи, который осуществлялся в рамках общеимперского проекта унификации национальных окраин.

Для польских подданных Российской империи символом консервативной политики администрации Александра III стала деятельность И. В. Гурко на посту генерал-губернатора Привислинского края и командующего войсками Варшавского военного округа в 1883-1894 гг., а также А. Л. Апухтина в роли попечителя Варшавского учебного округа с 1879 по 1897 гг. В историографии взгляды и деятельность обоих администраторов как правило объединяют, хотя есть различия и в датах их службы в провинции, и во взглядах на ряд ключевых проблем.

Именно в 1880-1890-е гг. были проведены в жизнь ряд мер по унификации польских земель в составе Российской империи: ослаблены социально-экономические позиции польских помещиков, усилено преподавание и роль русского языка, под предлогом «очищения» богослужения от налета католицизма продолжалась борьба с униатской церковью, завершившаяся ее фактической ликвидацией, католическая церковь была подчинена Католической коллегии в Петербурге.

Стоит отметить, что мероприятия, как эпохи Александра II, так и правления Александра III как нельзя лучше соответствовали правительственному курсу по интеграции национальных окраин в составе Российской империи. Интеграция Царства Польского в Империю была необходима российским властям для удержания данной территории и

обеспечения стабильности западной границы государства. Сама логика существования империи предполагала ее расширение и рост ее могущества, и Российская империя в этом смысле не отличалась от остальных держав -Англии, Пруссии и т.д. И чем полнее была бы интеграция, тем прочнее и сильнее империя: мировая история наглядно доказала, что государство прочнее, если оно едино, а различия в законодательстве и административном делении на местном уровне неизбежно ведут к сепаратизму на национальной или региональной основе.

Предпринимавшиеся в годы правления Александра III меры по укреплению «русского начала» в Привислинском крае были частью более общей политики реформирования империи в ответ на вызовы все заметнее менявшейся ситуации в стране и мире. Изучение результатов этого проекта укрепления сплоченности многонационального государства имеет важное не только научное, но и практическое значение. Ведь Россия и сегодня не является мононациональным государством, ей и сегодня угрожают сепаратистские проявления. Именно эти мотивы, наряду с чисто профессиональными, обусловили выбор данной темы диссертационного исследования.

Историографический обзор. Первые попытки проанализировать правительственный курс в Привислинском крае эпохи Гурко и Апухтина в историографическом ключе относятся к началу XX века. Для российской историографии этого периода характерна если не откровенно отрицательная, то, по крайней мере, настороженная оценка внутренней политики администрации Александра III, которая, особенно у либеральных историков, ассоциировалась с курсом контрреформ и реакции и в центральных губерниях, а не только на национальных окраинах. В увидевшем свет в 1903 г. коллективном труде «Россия и ее западные окраины «Ответы на очередные вопросы в Царстве Польском» известные деятели польского консервативного лагеря в Петербурге В. Спасович и Э. Пильц обратили внимание на смену курса в системе образования после 1867 года (основное его содержание -

обязательное преподавание на русском языке), а вместе с этим и общий поворот политической линии в сторону усиления контроля над регионом'.

Из обобщающих трудов этого периода стоит отметить «Историю России в XIX веке» издательства А. и И. Гранат2. Показательно, что информация о мероприятиях администрации Александра III приводится здесь в разделе о польском вопросе, в подразделе, посвященном русификации. Направление мысли авторов достаточно прозрачно - политика 1880-1890-х гг., по их мнению, была жестким навязыванием русских традиций и языка в нерусских губерниях и, в частности, в Привислинском крае. В таком же духе рассуждает известный историк Погодин М. П. в труде «Исследования, замечания и лекции о русской истории»3.

В трудах же польских историков, издававшихся за пределами Российской империи накануне и в период Первой мировой войны, политика Александра III неизменно оценивалась однозначно отрицательно. В. Студницкий, прямо называя русских врагами, утверждал, что «нейтральная» политика русских властей в 1860-е годы была временной мерой, а когда власти решили, что восстание уже не возродится, началась открытая русификация4. Ш. Аскенази излагал краткую историю Царства Польского таким образом, что главная тема - русификация - находится в центре повествования, и через эту призму ведется даже рассказ о реформах 1860-х гг., которые, по нашему мнению, явно выбиваются из череды жестких мер российской администрации5.

Стереотипы о необоснованной жесткости внутренней политики российской администрации сохранились и укрепились в межвоенную эпоху.

1 Россия и ее западные окраины. Ответы на очередные вопросы в Царстве Польском. Под ред. В. Спасовича и Э. Пильца. Киев. 1903. С. 142-144.

2 История России в XIX веке. Изд-во А. и И. Гранат. Т. 6. СПб. 1907.

3 Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции о русской истории. Т. 5-7. М. 1846-1857.

' Studnicki W1 Sprawa polska. Poznan. 1910. С. 464.

5 Askienazy S. Sto lat zarz^du w Królestwie Polskim 1800-1900. Lwow. 1901.

В подобном стиле строили свои исследования В. Неджведский6, А. Войтковский7, Т. Мантейфель8.

Советские историки занимались в основном экономикой и общественной мыслью польских земель в избранный нами период. Мероприятия администрации Александра III рассматривались ими с точки зрения отсталости и реакционности политических структур царского режима, а соответственно, невозможности проводить здравую и рациональную внутреннюю политику. Например, А. Я. Манусевич в «Очерках по истории Польши» дал крайне негативную оценку действиям правительства Александра III. «Удушение национальной культуры»9, - таков, по мнению этого историка, общий лозунг проводимой политики. Аргументация автора строится на введении русского языка сначала в местной администрации (в губернаторском управлении, затем в финансовых институтах), позже в сферу образования. Все это были свидетельства жестокой, антинациональной политики. Примерно в том же духе строится концепция внутренней политики в Привислинском крае и в трехтомной академической «Истории Польши»10, и в «Истории южных и западных славян», увидевшей свет в 1969 г.".

В ПНР количество исследований, нацеленных на анализ ситуации 1880-1890-х гг. именно в Царстве Польском, или Привислинском крае, было достаточно велико. Это касается как обобщающих трудов12, так и работ по конкретной тематике (среднее и высшее образование13, проблемы формирования национальной интеллигенции14, региональная

6 Niedzwiedski W. Rusyfikacja a Apuchtin u ñas// PrzegM Pedagogiczny. 1922. XLI. S. 197-199.

7 Wojtkowski A. Dziaíalnosc Pmskiej Komisji Kolonizacyjnej. Toruñ. 1932.

8 Manteuffel T. Centralne wíadze oswiatowe na terenie b. Królestwa Kongresowego (1807-1915). Warszawa. 1929.

9 Манусевич А. Я. Очерки по истории Польши. М., 1952. С. 188.

10 История Польши. В 3-х тт. Т.2. М. 1955.

11 История южных и западных славян. М. 1969.

,2PoIska XIX wieku: pañstwo, spoíeczeñstwo, kultura. Warszawa. 1982; Brodowska H. Historia Polski dmgiej polowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolistycznego. Lodz ; Warszawa. 1962.

13 Staszyñski E. Polityka oswiatowa caratu w Królestwie Polskim. Warszawa. 1968.

14 Zurawicka J. Inteligencja warszawska w koñcu XIX wieku, Warszawa. 1978; Inteligencja polska XIX i XX wieku. Studia, pod red. R. Czepilis-Rastenis. Т. 1- 4. Warszawa. 1978-1991; Fita S. Pokolenie Szkoly Glównej Warszawa. 1980; Sadowski L. Polska inteligencja prowincjonalna i jej ideowe dylematy na przelomie XIX i XX wieku. Pañstwowe wydawnictwo naukowe. Warszawa. 1988.

административная политика в Варшаве15, экономическая политика российских властей16).

В 1950-1960-е гг. в Польше, как и в СССР, появляются монографии, написанные в идеологизированном ключе - причем для характеристики эпохи Александра III стереотипы межвоенной и даже дореволюционной эпохи менять было не нужно. Стоит отметить, что оценки работы К. Войчеховского 1954 г. по интересующей нас проблематике весьма похожи на мнения известных в межвоенную эпоху историков, а затем эмигрантов Вл. Побуг-Малиновского, М. Кукеля и Я. Кухажевского17. Кукель, к примеру, рассуждал в стереотипном ключе, не чуждом марксизму: «Царство Польское было для Российской империи завоеванной колонией, которую можно и нужно эксплуатировать при минимальных финансовых затратах...»18.

Для историков эпохи ПНР было характерно внимание прежде всего к отрицательным сторонам внутренней политики царских властей, хотя к концу 1980-х гг. анализ материала становится более взвешенным по сравнению с предыдущим периодом. Однако и в 1990-х гг. встречаются субъективные и неоправданно резкие оценки имперской политики. Например, достаточно резки суждения Е. В. Борейши: «Долгие десятилетия поколения поляков жили в атмосфере безнадежности. Исключением были, пожалуй, только те польские земли, которые входили в Австрийскую империю, однако и там до конца XIX века не было возможности восстановить польскую государственность...»19. Автор рассматривал ситуацию в Привислинском крае с точки зрения возможности восстановления польской государственности, альтернативные же варианты развития польских земель Борейша расценивал крайне негативно.

ls Kieniewicz St. Warszawa w latach 1795-1914. Warszawa. 1976.

16 Brodowska H. Historia Polskí drugiej potowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolisiycznego. Lodz; Warszawa. 1962.

17 Wojciechowski K. Oswiata ludowa 1863-1905 w Królestwie Polskim i Galicji. Warszawa. 1954; Pobóg-Malinowski W1. Najnowsza historia polityczna Polski, 1864-1945. Т. 1; Kucharzewski J. Od bialego caratu do czrwonego. Triumf reakcji. Pod redakcjqnaukowq A. Szwarca i P. Wieczorkiewicza. T. 7. Warszawa. 2000.

" Kukiel M. Dzieje Polski porozbiorowej, 1795-1921. Paris. 1983. S. 453.

" Borejsza 1. W. Pifkny wiek XIX. Warszawa. 1990. S. 256.

С 1990-х годов в российской историографии появляется устойчивый интерес к проблемам функционирования империи и взаимоотношений центрального имперского аппарата с национальными окраинами. В современной российской историографии можно выделить два основных направления: изучение стереотипов в восприятии одного народа другим47 и исследование национальной политики России, проблемы русификации. В большинстве монографий российская политика в Царстве Польском рассматривается исключительно через призму национальной политики в целом. Отечественные специалисты подхватили основной побудительный мотив исследования известного западного специалиста А. Каппелера -«создать общую картину России как многонациональной державы»20. В отечественной науке подобный подход начал реализовывать В. С. Дякин в своем незавершенном труде «Национальный вопрос во внутренней политике царизма»21.

На современном этапе развития науки круг интересов историков-полонистов широк - это и административная, и образовательная, и судебная, и финансовая деятельностью правительства Российской империи. Современные российские исследователи пытаются преодолеть устоявшиеся концепции и перейти на новый уровень анализа исторической ситуации в XIX столетии, характеризующийся комплексным подходом к фактам и событиям. В этом плане интересны работы Л. Е. Горизонтова22, А. И. Миллера23 и М. Д. Долбилова24, А. А. Комзоловой25. Ценные наблюдения содержатся в исследованиях С. М. Фалькович, опубликованных в последние

20 Каппелер А. Россия - многонациональная империя: Возникновение, история, распад. М. 2000. С.7 .

21 Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма II Вопросы истории. 1995. № 9. С. 130-134; 1996. № 11-12. С. 39-72.

22 Горизонтов Л.Е. Поляки и польский вопрос во внутренней политике Российской империи, 1831 - начало 20 века: Ключевые проблемы. Автореферат дис. ... д.и.н. М. 1999. С. 34-35. Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М. 1999. С. 14-15.

23 Миллер А. И. Империя Романовых и национализм. М. 2006; Миллер А. И. Тема центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России //Новое литературное обозрение. 2001. № 52. С. 7596.

2Л Западные окраины Российской империи / ред. М. Долбилов, А. Миллер. М. 2006. М. Долбилов. Русский край, чужая вера: этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М. 2010.

25 Комзолова А. А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М. 2005.

«

годы. Прежде всего следует назвать ее работы, посвященные проблемам развития польской нации и национального самосознания в конце XVIII-начале XX века26, а также роли восстания 1863-1864 г. в процессе складывания национального стереотипа поляков в сознании русских27.

Для новейшей польской историографии свойственен более глубокий, чем у предыдущего поколения исследователей, подход к историческим проблемам XIX столетия. Авторы обращаются к общеисторическому контексту, пытаясь выявить закономерности и тенденции. Отметим, что современные польские историки интересуются и новыми проблемами, ранее казавшимися неперспективными, - например, подробностями жизни губернаторов и их ближайших подчиненных. Таким образом, исследователи пытаются выяснить, кто же в действительности управлял польскими землями. Л. Химяк дает общую характеристику губернаторов Царства Польского и Привислинского края по следующим признакам: происхождение, социальная принадлежность, земельная собственность губернаторов, пенсии и привилегии, вероисповедание и происхождение предков. Автор приходит к выводу, что, подбирая кадры высшей администрации, «царские власти обращали внимание в основном на то, чтобы кандидат в губернаторы принимал политическую линию правительства. От кандидатов... не всегда требовалось знание реалий жизни Царства»28. Интересный круг проблем рассматривает в своих монографиях А. Хвальба29. Он пишет об отношениях чиновников-поляков и чиновников-россиян к власти и между собой. Его рассуждения созвучны выводам А. И.

26 Фалькович С.М. Исторические, культурные, языковые, религиозные традиции как фактор развития нации и национального самосознания в условиях отсутствия национальной государственности (на материалах истории Польши конца XVIII - начала XX вв.) // Феномены истории. М. 2005.

27 Фалькович С.М. Роль восстания 1863 г. в процессе складывания национального стереотипа поляков в сознании русских // Polacy a Rosjanie. Warszawa. 2000.

2! Chimiak L. Gubematorzy rosyjscy w Krolestwie Polskim 1863-1915. Szkic do portretu zbiorowego. Wroclaw, 1999.S. 88.

29 Chwalba A. Imperium korupcji w Rosji i w Krolestwie Polskirn w latach 1861-1917. Krakow. 1995; Chwalba A. Polacy w stuzbie moskali. Warszawa; Krakow. 1999.

Миллера об «обоюдной русификации»30, или частому содействию со стороны поляков мероприятиям по русификации региона.

К вопросу о региональных особенностях губернского управления на рубеже Х1Х-ХХ вв. обращаются А. Гурак31 и К. Лятавец32 на примере Люблинской губернии. Исследователи подмечают интересные социально-политические, демографические и экономические аспекты управления Люблинской губернией. Что же касается вопросов, касающихся организации управления Привислинским краем в целом, то авторы уделяют им гораздо меньше внимания. В частности, Лятавец обращается к проблеме положения россиян разных профессий в Люблинской губернии, на что и указывает во вступлении к своей монографии33. Рассуждения об общем направлении имперской политики в Привислинском крае ограничиваются уже известными утверждениями, как, например: «Стало ясно, что после подавления Январского восстания школьная система края стала одним из орудий обрусения польских земель»34. В монографии Гурака также наряду с показательной информацией регионального характера присутствуют штампы, касающиеся периода управления Привислинским краем И. В. Гурко, которого автор монографии не раз называет «самым решительным и умелым русификатором»35.

Стереотипные подходы к истории конца XIX века все еще живы, что видно по прочтении учебника по истории Польши, вышедшего в 2004 г. и переведенного на русский язык. На страницах издания читаем: «Уже с 1883 года начался период жестокой реакции...Генерал-губернатором в Королевстве Польском стал Гурко, который вместе со своими приспешниками, в особенности при содействии попечителя Варшавского

30 Миллер А. Империя Романовых и национализм. М. 2006. С. 63-65.

31 Gôrak A. Kancelaria Gubernatora i Rzqd Gubemialny Lubelski (1867-1918). Lublin. 2006.

32 Latawiec K.. W shizbie imperium. Structura spoïeczno-zawodowa ludnosci rosyjskiej na teretùe gubemi Lubelskiej w latach 1864-1915. Lublin. 2007.

33Ibid. S. 14-15.

34 Ibid. S. 118.

"GorakA. Op. cit. S. 83,210.

учебного округа Апухтина, всячески способствовал процессу русификации»36.

Еще дальше пошел польский исследователь А. Менцвель, чья работа увидела свет в сборнике «Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание»: «Угроза утраты национального самосознания, которая... была реально и как нельзя более ощутима в последней четверти XIX века... времен Хурки (так в тексте. - Е. Л.) и Апухтина... Потеря национального самосознания из-за чуждого образования, бывшего на самом деле невежеством, ужасна, и этот ужас был изведан в полной мере»37. Это уже не просто концепция врага, но врага ужасного и чудовищного. Характерно, что генерал Гурко усилиями переводчика и редакторов сборника А. В. Липатова и И. О. Шайтанова превратился в некоего «Хурку», идентифицировать которого в именном указателе не представилось возможным.

Политика администрации Российской империи также занимает значимое место в англоязычной и франкоязычной историографии. Работы 1950-1970-х годов грешат однобокостью представлений о принципах управления губерниями в Российской империи38. В монографиях Дж. Армстронга, например, присутствуют сравнения основ функционирования имперских институтов с основами организации управления советским государством в духе жесткого подчинения окраин центру в ущерб поступательному развитию губерний39. Другой американский исследователь, Дж. Яни делает такой вывод о сути имперской политики в западных регионах: «Российская социальная политика была прогрессивной (например, крестьянская реформа),

36 История Польши. Под ред. Тымовского М., Кеневича Я., Хольцера Е. М. 2004. С. 352.

37 Менцвель А. Отношение к России: взаимопереплетение или насилие? // Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М. 2000. С. 49.

38 Zyzniewski J. S. Russian policy in the Congress Kingdom of Poland 1863-1881. Massachusetts. 1956; WalkinJ. The rise of demokracy in the pre-revolutionary Russia: political and social institutions under the last tzars. New York. 1963.

39 Armstrong J. A. Tsarist and Soviet elite adminisrators// Slavic Review. 31. Seattle. March 1972.; Idem. Old-regime governors; bureaucratic and patrimonial attributes. // Comparative Studies in Sosiety and History. T. 14. January 1972. №48.

образовательная же политика была антилиберальной... Русификация школ достигла апогея при генерал-губернаторе Гурко и кураторе Апухтине»40.

Что касается современной западноевропейской и американской историографии, то центральным в изучении реформ администрации второй половины XIX века и последовавших затем контрреформ 1880-х годов является вопрос о причинах, характере и следствиях изменения системы административных институтов. Если суммировать взгляды большинства западных историков по данной проблеме, то можно констатировать, что основной причиной этих преобразований 1860-х годов они считают особенности процесса модернизации России, который носил догоняющий характер. На этой концепции строятся рассуждения М. Раева41, Д. Ливена42, Р. Роббинса43, во многом объясняющие характерные черты русской истории, дающие возможность по-новому подойти к интерпретации административных преобразований, перестройке институтов и учреждений.

По концепции Р. Роббинса, назначение более компетентных чиновников в провинциальную администрацию не означало смягчения отношений между правительством и обществом, как и не гарантировало спокойного функционирования бюрократической машины. Напротив, казалось, достигался противоположный результат. Поскольку губернаторы становились более опытными в сфере государственного управления, они были более склонны идти на конфликт с земствами и городскими думами (если речь идет о центрально-европейских губерниях Российской империи), которые также старались определять политическую линию в своих областях. Более того, опыт и знания высших провинциальных управленцев снижал возможности Петербурга напрямую руководить их деятельностью в провинциях. Профессионализм губернаторов, по мысли Роббинса, скорее

40 Yaney G. L. The systematization of Russian Government: Social evolution of the domestic administration of Russia, 1711-1905. Urbana. University of Illinois Press. 1973. P. 79.

41 Raeff M. Comprendre l'ancien regime russe. Etat et société en Russe imperial. Paris. 1982.

42 Lieven D. Russian Rulers under the Old Regime. New Heaven. 1989.

" Robbins R. Choosing the Russian governors: the professionalization of the gubernatorial corps. // Slavonic and East European Review. T. 58. 1980, №4; Robbins R. The Tsar's viceroys: Russian provincional governors in the last year's of the Empire. New York. 1987.

препятствовал, чем способствовал проведению основных преобразований в русском обществе центральным правительством44.

В обобщающих работах, посвященных высшей администрации в провинции45, образовательной46 и социально-экономической47 политике российских властей, содержится мало конкретной информации о политике Апухтина и Гурко в Царстве Польском.

В отличие от польской историографии, западноевропейские исследователи оценивают преобразования в Привислинском крае не только с точки зрения их полезности для поляков, но и относительно интересов других национальных меньшинств Российской империи. Особенно часто западные историки обращались к вопросу сравнения положения поляков и евреев в Царстве Польском48. Но, как и польские исследователи, их западноевропейские коллеги отнюдь не были склонны сравнивать положение национальных меньшинств Российской империи с положением русского населения, к примеру, тех регионов империи, где русские не являлись большинством.

Суммируя все сказанное выше о состоянии историографии, можно констатировать, что правительственная политика в Привислинском крае в

1880- 1890-е гг. в отечественной историографии исследована на данный момент далеко не в полной мере. Изучение этих вопросов в значительной степени оттеснено на второй план исследованиями, касающимися территорий современных Украины и Белоруссии, а также Прибалтики49. Польскую историческую науку отличает гораздо более глубокая разработка проблем административного управления, образования и экономики в

44 Robbins R. Op. Cit. P. 560.

4Î Armstrong J. A. Op. cit; Whelan H. Op cit.; Rogger Hans. Russia in the age of modernization and revolution,

1881-1917. London. 1983.; Seton-Watson H. The decline of Imperial Russia. 1855-1914. Colorado. 1985. Kappeler A. La Russie Empire multiethnique. Paris. 1994.

Besançon A. Éducation et sosieté en Russie dans le second tiers du XIXe siècle. Paris. 1974; Idem. Etre russe en XIX siècle. Paris. 1974.

47 Acton E. Russia. The tsarist and soviet legacy. New York. 1995.

48 Corrsin S. D. Warsaw before the First World War: Poles and Jews in the third city of the Russian Empire, 18801914. New York. 1989; Zimmerman J. D. Poles, Jews and the politics of nationality. The University of Wisconsin Press. 2004.

49 См., напр., вышеупомянутую коллективную монографию «Западные окраины Российской империи», а также другие работы А.И. Миллера. См. также: Комзолова А.А. Указ. соч.

Привислинском крае в интересующий нас период, однако, наряду с часто встречающейся субъективностью польских историков, следует отметить значительную поляризацию мнений в их исследованиях. Для большинства исследователей характерна, в большей или меньшей степени, антироссийская направленность повествования. Англоязычная и франкоязычная историография обнаруживает некоторый набор разрозненных мнений -британских, американских и французских ученых больше привлекают общероссийские проблемы, и непосредственно Привислинский край лишь изредка попадает в фокус их исследований.

Исходя из состояния историографии, были определены объект, предмет, цель и задачи исследования.

Объектом исследования является преобразовательный процесс в Привислинском крае и обусловленность этого процесса меняющейся ситуацией в империи и в регионе, а также пониманием властью государственных потребностей.

Предмет данного диссертационного исследования - система административных преобразований в Привислинском крае, изменивших основы провинциального управления краем, внесших коррективы в систему начальных, средних и высших учебных заведений региона, а также уточнивших положение католической церкви в Российской империи.

Особое внимание в работе уделено вопросу о социально-политических преобразованиях в Привислинском крае и русификации в провинциальной администрации, а также на всех уровнях системы государственного образования.

Целью исследования является изучение процесса интеграции Привислинского края в состав Российской империи в 1880-1890-е гг., а также оценка возможностей центрального правительства эффективно проводить преобразования в крае.

Для достижения данной цели были сформулированы следующие исследовательские задачи:

1) краткий сравнительный анализ основополагающих принципов управления польскими территориями правительствами государств, участвовавших в разделах Речи Посполитой;

2) на основе этого анализа - оценка возможностей российского правительства осуществлять необходимые реформы по проведению политики государственной унификации западных национальных окраин в составе Российской империи;

3) выяснение вопроса о том, насколько государственная законодательная база по провинциальному администрированию была продумана и подготовлена для реализации преобразований в крае;

4) исследование процесса преобразований в административном управлении Привислинского края с позиций соответствия системы управления краем единому общеимперскому образцу;

5) определение уровня согласованности преобразовательных решений администрации Привислинского края в вопросах провинциального управления, начального, высшего и среднего образования, а также в конфессиональном вопросе.

Хронологические рамки работы охватывают временной отрезок с 1879 по 1897 гг. Отправной точкой исследования является назначение А. Л. Апухтина по пост попечителя Варшавского учебного округа, что стало началом преобразований в администрации и управлении польскими землями в составе Российской империи. Хронология исследования завершается 1897 годом - отставкой Апухтина из администрации Привислинского края, что было формальным завершением этапа в управлении краем, который в историографии до настоящего времени называют «политикой Гурко-Апухтина».

Методологическая основа исследования. Диссертация написана с учетом современных методик исторических исследований. Используемые методы исследования соответствуют целям и задачам работы. Ключевое значение имеют историко-генетический метод, дающий возможность

проследить изучаемые явления в динамике, а также сравнительно-исторический, позволивший определить основные черты сходства и различия систем управления польскими землями в трех империях, участвовавших в разделах Речи Посполитой, а также выделить основные аспекты развития системы провинциального администрирования в Царстве Польском в 18801890-е гг. Частично был использован метод лингвистической компаративистики, позволяющий проследить некоторые аспекты взаимовлияния национальных языков. Комплексный подход к изучению правительственной политики на польских землях позволяет пролить свет на цели и задачи русских властей в управлении национальными окраинами и на особенности их реализации в условиях прессинга со стороны соседних держав и в условиях ограниченного финансирования - то есть ответить на основные вопросы, поставленные в работе.

Обзор источников. Для написания работы был привлечён разнообразный источниковый материал. Его условно можно разделить на три группы: 1) источники документального характера - законодательные акты и официальная документация; 2) периодика и публицистика; 3) источники мемуарно-дневникового и литературного характера.

Особую ценность представляют неопубликованные документы из российских и зарубежных архивов. Основной массив архивных документов по интересующей нас теме - это документы, связанные с деятельностью двух высших сановников в Привислинском крае - И. В. Гурко и А. Л. Апухтина. Полезные для исследования избранной темы документы содержатся в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге (РГИА), Государственном архиве Российской Федерации в Москве (ГАРФ), а также в Главном архиве древних актов в Варшаве (АОАО).

Документы, исходящие из центрального административного аппарата империи, использовались в работе не случайно. Именно такой источник позволяет адекватно определить стратегию руководства имперской администрации в отношении региональной политики.

Важные для данного исследования документы хранятся в фонде ГАРФ «Хозяйственный департамент министерства внутренних дел» - отчеты о реальных финансовых вложениях правительства в проект поддержки чиновников среднего звена в отдаленных губерниях Российской империи. В частности, значительный интерес представляет дело «О расходах на пенсии и единовременные выплаты пособия лицам, перешедшим на службу из империи в Царстве Польском»50 (1878-1882 гг.). Информация, содержащаяся в документе, противоречит материалам другого дела, часто цитируемого в современной историографии - «О даровании чиновникам русского происхождения, служащих в Царстве Польском, прав на привилегии»128 (1883-1884 гг.) При тщательном изучении обоих документов и привлечении дополнительных материалов" удалось выяснить, что факт активной финансовой помощи правительства региональным чиновникам русского происхождения явно преувеличивается в имеющейся историографии.52

Для нас также имели значение документы, созданные в центральных имперских учреждениях, занимающихся вопросами начального, среднего и высшего образования, поскольку одной из задач исследования является рассмотрение особенностей школьной политики центрального правительства с точки зрения общей преобразовательной концепции в империи. При изучении данных дел удалось выявить интересную закономерность -противоречия между И. В. Гурко и A. JI. Апухтиным носили системный характер - это было одной из причин, ослаблявших позиции центральных властей в регионе53. В имеющейся же историографии по вопросу исследования действия двух руководителей обычно объединяются. Они часто представляются единым целым, одной командой, работавшей согласованно по заранее намеченному центральными властями плану54. На

50 РГИА. Ф.1287. Оп. 35. Д. 1385.

51 РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 1215; РГИА. Ф. 560. Оп. 18. Д. 590.

" См. Например: DajnowiczM. Op. cit. S. 124-125; KozlowskiJ. Op. cit. S. 83.

53 См.: РГИА. Ф. 733. On. 194. Д. 373. Л. 1-2., РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 221. Л. 8-9, РГИА. Ф. 1604. On. 1. Д. 272. Л. 13 (об) -14. AGAD. F. Kancelaria Generala-Gubematora Warszawskiego.W. 1. Ref. 2. № 45. S. 6.

54 Манусевич А. Я. Указ. Соч. С. 180; История Польши. В 3-х тт. T.2. М. 1955; Staszynski Е. Op. Cit.; Borejsza J. W. Op. Cit. S. 258.; Dybiec S. Op. Cit.

наш взгляд, если и соединять эти фамилии в контексте событий конца XIX века, то с оговоркой, что каждых из названных сановников являлся самостоятельной фигурой55.

Ценным для нас было то, что большая часть документов, если и привлекалась исследователями для исторического анализа, то для рассмотрения иных аспектов положения Привислинского края в составе Российской империи. Например, для исследования истории формирования и эволюции классового движения на польских землях, что, как известно, было популярно среди историков в 1950-1960-е гг., однако эта информация почти не привлекалась к анализу административной политики Российской империи в Привислинском крае в 1880-1890-е гг.

Крупнейшим комплексом опубликованных законодательных актов является «Полное собрание законов Российской империи»56. При написании работы использовалось 3-е собрание, освещающее законодательную деятельность эпохи Александра III.

В работе также использовались источники, связанные с административной деятельностью правительства, но не являющиеся в полном смысле слова законодательными актами - «Общий обзор деятельности Министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III»57 и «Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902»58.

Кроме того, для анализа привлекались официальные статистические данные о количестве учебных заведений в Привислинском крае59. Несмотря на возможные неточности, присущие статистике как таковой, а официальным

55 Лопатина Е. Б. Апухтин против Гурко. Противоречия имперских администраторов // Родина. 2011. № 3.

56 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. Т. 1-5. СПб. 1885.

57 Обший обзор деятельности Министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III. СПб. 1902.

58 Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 18021902 СПб. 1902.

59 Народное образование в 10 губерниях Царства Польского за 90 лет, 1816-1906, его успехи и развитие за последнее сорокалетие. Низшие, средние и высшие школы, университет, (под ред. В.В. Есипова). // Труды Варшавского статистического комитета. 1907. Вып. XXVIII.

сведениям в особенности (возможны фальсификации в интересах властей),

60

указанные данные признаны и используются историками .

Если на основании приведенных источников можно выявить основной вектор государственной политики в Привислинском крае, то в том, как реально работали эти законы, помогает разобраться массив источников мемуарного характера.

В работе использовались как польские, так и русские дневники и воспоминания. Из польских авторов в плане избранной нами проблематики выделяются К. Бейлин61, Ф. Хёсик62, С. Стемповский63, К. Микошевский64, А. Залеский65 и Т. Червиньский66. Эти источники тем интереснее, что представляют точки зрения совершенно разных людей - принадлежащих разным социальным группам, с разным образованием и жизненным опытом. Хёсик и Залеский - варшавские интеллигенты, Бейлин - светская дама, имеющая знакомых по всей Варшаве, Стемповский - радикал, Микошевский и Червиньский - ксендзы. Все они были современниками Гурко и Апухтина, на их глазах разворачивались исторические события царствования Александра III, подробностями которых авторы мемуаров делятся с читателями.

Примечательно, что точку зрения польских мемуаристов полностью разделил в своих мемуарах «Путь русского офицера» один из вождей Белого движения генерал А. И. Деникин. По мнению уроженца Варшавской губернии, полуполяка (по матери), во времена его обучения в реальном училище в 1880-е гг. проводилась «тяжелая, нелепая и обидная для поляков русификация»67.

60 См., напр.: Wroczynski R. Op. cit. S. 132.

61 Beylin К. Dni powszednie Warszawy w latach 1880-1900. Warszawa. 1967.

61 Hoesik F. Powiesc mojego zycia. Pamiçtniki. Wroclaw. 1959.

63 Stempowski S. Pamiçtniki, 1870-1914. Wroclaw. 1953.

64 Mikoszewski K. Pamiçtniki. Warszawa. 1987.

65 Zaleski A. Towarzystwo Warszawskie. Listy do przyjaciôlki przez Baronowq, oprac. R. Koiodziejczyk. Warzawa. 1971.

66 Cxerwinski T. Pamiçtniki. Kielce. 1931.

67 Деникин А. И. Путь русского офицера. M. 1990. С. 12.

Несколько особняком в ряду привлеченных к теме исследования мемуарных источников стоят работы Ориона68, Н. Дубровского69 и В.И. Гурко70: они помимо личных впечатлений предлагают и попытки анализа политики Александра III в Царстве Польском. Во многом контрастной по сравнению с первыми двумя является работа Владимира Иосифовича Гурко -одного из сыновей И. В. Гурко, - написана совершенно в другом ключе. В своем социально-политическом очерке Гурко-младший обозначает задачи русской власти в Привислянье. Этого мемуариста правильнее всего охарактеризовать как «государственника». С его точки зрения все сословные и классовые интересы в «русской Польше» должны быть подчинены общей задаче - обеспечению мощи и процветания России в целом.

Научные (в плане стиля скорее научно-популярные) труды A. J1. Апухтина полезны в том смысле, что по ним можно проследить взгляды автора как профессионального педагога. Результатом педагогической деятельности Апухтина, в течение нескольких лет возглавлявшего школу межевых топографов, а затем Константиновский Межевой институт, стали две книги: «Очерк истории Константиновского Межевого института»71 и «Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии»72.

На основании научных трудов Апухтина (исследователи к ним, кстати, практически не обращались) можно утверждать, что будущий попечитель Варшавского учебного округа являлся разносторонним человеком, получившим серьезное техническое и гуманитарное образование. Со знанием дела и в доступной форме он рассуждает о сильных и слабых сторонах европейского и отечественного инженерного образования и о том, как можно улучшить устройство российских учебных заведений технического профиля.

Наконец, в качестве одного из источников исследования привлекалась периодическая печать. Это синтетический материал, включающий в себя

68 Orion. Charakterystika rz^döw Alexandra III w ziemiach polskich (1881-1894). Lwöw. 1895.

69 Дубровский H. Официальная наука в Царстве Польском (Варшавский университет по личным воспоминаниям и впечатлениям). СПб. 1908.

70 Гурко В. И. Очерки Привислянья. М. 1897.

71 Апухтин А. Л. Очерк истории Константиновского Межевого института. СПб. 1879.

72 Апухтин А. Л. Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии. СПб. 1893.

самую разнообразную по жанру, происхождению и характеру информацию: официальные сообщения и документы, публицистику, письма, хронику, всевозможную газетную информацию (заметки-отчеты, репортажи, интервью и пр.). В настоящем диссертационном сочинении использованы материалы из следующих польских периодических изданий: «Курьер Варшавски», «Курьер поранны», «Газета Польска», «Глос» - (все издавались в Варшаве), «Час» (в Кракове), и «Край» (СПб). Газетные материалы послужили источником дополнительных сведений о том, как те или иные события в Привислинском крае интерпретировались общественностью. Большинство из этих изданий представляли проправительственную точку зрения на происходившие преобразования. Исключениями, пожалуй, были газета «Глос», редакторы которой допускали к печати аналитические статьи, негативно оттеняющие политику российских властей в вопросах условий труда, преобразований в школах и др., а также газета «Час», издававшаяся в Кракове и представлявшая интересы консервативного крыла польской общественности.

Можно утверждать, что в прессе не было высказано продуманного мнения по поводу политики российских властей в Царстве Польском, в большой степени из-за усиленного контроля над прессой в Привислинском крае. Аналитика по ключевым вопросам политического и социального характера представляет собой ряд разрозненных мнений. По мнению известного исследователя польской прессы, на наш взгляд, логичному, «не последнюю роль играло и желание [владельцев газет] получить коммерческую прибыль. Владельцы газет, пытаясь сделать бизнес как можно более прибыльным, избегали открытой критики властей, поскольку это могло повлечь за собой репрессии и даже закрытие».73

В целом указанный комплекс источников можно считать релевантным при анализе реальных действий правительства в Привислинском крае, а следовательно, соответствующим целям и задачам данной работы. Архивные

73 ICmiecik Z. Op. cit. S. 29.

источники, многие из которых привлекаются нами к исследованию впервые в историографии, позволяют открыть новые грани в управлении Привислинским краем в 1880- 1890-е гг. Обширный комплекс официальных документов позволяет воссоздать формально-теоретическую базу преобразований в Привислинском крае; материалы периодической печати и источники личного происхождения дают возможность нарисовать в общих чертах реальную картину происходившего.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационного сочинения могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории Польши и по отечественной истории XIX века, особенно с уклоном в социально-политические аспекты. Также исследование может быть полезно для лингвистов, изучающих процессы русификации и взаимовлияния русского языка и языков различных окраин Российской империи. Вместе с этим материалы диссертации могут быть использованы историками права для изучения правовых основ функционирования провинциальной администрации в национальных окраинах Российской империи в конце XIX века на примере Привислинского края.

Апробация результатов исследования. Ряд проблем, проанализированных в диссертации, апробирован в опубликованных автором статьях. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории южных и западных славян исторического факультета Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова и рекомендована к защите.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В соответствии с целями и задачами исследования диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Введение содержит обоснование актуальности темы диссертации, формулировку целей и задач исследования, определение хронологических рамок. Оно также включает обзор источников и историографии,

характеристику избранных методов исследования, определение его научной новизны и практической значимости.

Первая глава, «Административная политика Российской империи в Привислинском крае в 1880-1890 гг.», представляет особенности регионального управления в империи Романовых на примере польских земель.

В первом параграфе рассматривается общее направление политики Российской империи в польских землях в сравнении с польской политикой Австро-Венгерской и Германской империй во второй половине-конце XIX века. В результате сравнения систем управления национальными окраинами, которые применялись в Австро-Венгрии, Пруссии и России - соответственно, в отношении Галиции, Познани и Царства Польского - выясняется, что у российского правительства были как серьезные предпосылки для упрочения своей власти в регионе, так и значимые препятствия реализации программы интеграции польских земель в Империю. Объективная картина была такова, что с самого начала присоединения польских земель к Российской империи было очевидно, как сложно придется удерживать под контролем и обеспечивать стабильность в западных приграничных областях. Опираясь на это сравнение, можно также сделать выводы о возможных сильных сторонах позиции российского правительства, к чему, по логике, должны были стремиться российские администраторы при формировании концепции управления Привислинским краем. Проблема была в том, насколько эффективно применялись, в частности, экономические рычаги регионального управления - потенциально успешные для российских администраторов. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, во-первых, иметь четкое представление о должностных обязанностях ответственных администраторов и их подчиненных, во-вторых, исследовать частные аспекты введения в жизнь мер, обозначаемых в правительственных документах. Законодательные и административные вопросы эпохи губернаторства И. В. Гурко рассмотрены во втором параграфе.

В результате анализа общетеоретических вопросов о региональном законодательстве и административном управлении на местах мы приходим к выводу, что в Привислинском крае, в том числе, по объективным причинам отсутствия качественной селекции кадров, существовал стереотип невежественного и грубого русского чиновника, который впоследствии и подтверждался в глазах коренного населения края поведением и действиями чиновников разных рангов. Чтобы понять, насколько фактор селекции регионального чиновничества был важен в проведении административных преобразований в Привислинском крае, необходимо обратиться к анализу деятельности И. В. Гурко в качестве генерал-губернатора в исследуемый период времени и к тому, что и как было реализовано в то время, когда он возглавлял исполнительную власть в регионе.

Именно эти вопросы рассмотрены в третьем параграфе. Изучение общих и частных инструментов и методов воплощения в жизнь концепции слияния центральных губерний и Привислинского края позволяет говорить об ошибках, допущенных на всех уровнях реализации управленческой программы в ее социально-экономическом и культурном разделах. В частности, была явно не продумана экономическая политика в отношении польских помещиков - издавна сложившаяся система получения прибыли помещиками за счет аграрного сектора была разрушена, а новой эффективной системы создано не было, в связи с чем увеличилась вероятность возникновения очага социальной нестабильности именно в среде крупных и средних землевладельцев. Более того, отмечались недостатки в политике правительства в области культуры - большинство промахов было связано с давней для империи Романовых проблемой неэффективного финансирования ключевых проектов и нецелевого расходования средств.

Во второй главе, «Образовательная политика российского правительства в Привислинском крае», проанализирована правительственная политика в сфере образования.

Первый параграф главы освещает основные моменты деятельности А.Л. Апухтина на посту попечителя Варшавского учебного округа. Анализ законодательных документов по провинциальному управлению в Российской империи показывает, что успех деятельности попечителя учебного округа, если не напрямую, то косвенно зависел от согласованности его действий с политикой, проводимой генерал-губернатором, и наоборот. Представляется, что такое соотношение властных полномочий генерал-губернатора и попечителя учебного округа усиливало бюрократическую громоздкость системы управления в регионе и тормозило проведение в жизнь любых сколько-нибудь значимых преобразований. Для совместной работы губернатора и попечителя должны были быть созданы соответствующие механизмы. Однако на практике мы видим, что действовать сообща высшим провинциальным чиновникам было затруднительно в связи с нечеткостью системы подчинения и разделения функций между генерал-губернатором и попечителем учебного округа: генерал-губернатор, высшее должностное лицо в крае, фактически не мог эффективно воздействовать на ключевую область - сферу просвещения. Спорные моменты по ключевым вопросам переправлялись в высшие инстанции - в министерства, и через них - к императору, от императора решения спускались в нижестоящие ведомства, что, конечно, тормозило процесс принятия и проведения в жизнь нужных решений.

Второй параграф представляет государственную политику в области начального и среднего образования. Основным направлением политики правительства в сфере начального и среднего образования была попытка унификации национальных окраин через унификацию программ обучения и введение преподавания на русском языке. С одной стороны, в этом прослеживается последовательность в политике русской администрации в 1880-1890-е гг., с другой - переоценка собственных сил в плане возможности выполнения поставленных задач. Недопонимание, которое наметилось между генерал-губернатором и попечителем Варшавского учебного округа,

негативно сказывалось на исполнении в жизнь правительственной программы по укреплению «русского начала» в Привислинском крае с помощью усовершенствования образовательной системы в регионе.

В фокусе третьего параграфа находится политика администрации Привислинского края в сфере высшего образования как возможное средство т.н. русификации региона. Можно констатировать, что процесс русификации Привислинского края не оказал такого воздействия на польскую культуру и язык, какое оказывал процесс онемечивания. При этом не стоит отрицать усиление воздействия русской культуры на польскую в конце XIX века, что было частью политики центральных властей. Однако имидж власти был подпорчен непродуманностью кадровой политики в регионе, непоследовательностью законодательной базы и недостаточностью финансирования ключевых проектов.

В третьей главе, «Конфессиональная политика российского правительства в Привислинском крае в 1880-1890-е гг.», анализируется политика центральной администрации в конфессиональном вопросе.

Первый параграф освещает политику в отношении католической церкви. Общее направление административных преобразований по отношению к костелу было выдержано в ограничительно-запретительном духе, что должно было ослаблять позиции католического духовенства, особенно той его части, в которой господствовали антиправительственные настроения, и это было безусловным раздражителем для католического религиозного большинства Привислинского края.

Помимо чисто административных рычагов регулирования конфессионального вопроса, был еще один, казалось бы, не менее действенный инструмент влияния на настроения в среде людей католического вероисповедования - это школа.

Именно вопросу о преподавании религии в государственной школе посвящен второй параграф главы. Очевидно, что школьный вопрос становился еще более серьезным и запутанным, когда к нему примешивалась

религия, а раскоординированносгь действий высших сановников Привислинского края только осложняла решения вопросов первостепенной важности. Громоздкость бюрократической машины Российской империи и медлительность в решении даже, казалось бы, бытовых вопросов, как, например, о порядке чтения молитв, оказывались несовместимыми с успешной реализацией целей российского правительства в ГТривислинском крае и лишний раз раздражали жителей региона.

Положению православной церкви в Привислинском крае и политике правительства по отношению к униатам посвящен третий параграф. Можно констатировать, что конфессиональная политика российских властей в Царстве Польском, нацеленная на усиление позиций православия в регионе, была малоэффективной. Основными причинами таких неутешительных результатов были традиционная сила католицизма на польских землях, громоздкость бюрократической машины Российской империи, переоценка финансовых и миссионерских возможностей православия.

В данном аспекте правительственной политики в Привислинском крае, осуществляемой генерал-губернатором И. В. Гурко и попечителем Варшавского учебного округа А. Л. Апухтиным, мы видим, что объединение усилий этих двух сановников если и имело значение, то не решающее. Этому было несколько причин. Во-первых, вклиниваться во внутреннюю структуру католической церкви правительственным органам было невозможно. Следовательно, приходилось действовать опосредованными методами -посредством школ, а также административными приемами. Но ввиду ограниченности этих методов быстрый успех конфессиональной политики изначально был маловероятен. Во-вторых, не было скоординированности в проведении в жизнь задумок центрального правительства Российской империи, что тормозило реализацию принципиальных преобразований не только в Привислинском крае, но и в других регионах Империи.

В заключении сформулированы основные выводы и результаты исследования. В рамках данного исследования ключевое значение имел

следующий аспект, совершенно обойденный вниманием в предшествующей историографии. А именно, политика в Привислинском крае времен Гурко и Апухтина не была жесткой и мрачной по своей сути, на чем основывались авторы подавляющего большинства предшествующих работ в отечественной и особенно польской историографии. Суть в том, что реализация имперских проектов Петербурга в «русской Польше» в 1880-е-1890-е гг. проходила в условиях недостаточной законодательной базы в части определения функций высших провинциальных администраторов, неудовлетворительного финансирования и частых проявлений непрофессионализма чиновников в Варшаве и на местах. Это давало в руки козыри тем оппозиционным силам, которые по разным причинам хотели представить в негативном свете политику российского правительства в конце XIX века, а отнюдь не объективно проанализировать всю сложность преобразовательного процесса в административном управлении национальными окраинами Российской империи. Более того, вряд ли возможно говорить о «политике Гурко-Апухтина» как таковой, поскольку между генерал-губернатором Привислинского края и попечителем Варшавского учебного округа существовали значимые противоречия по ключевым вопросам управления краем, а следовательно, вся система предпринимаемых в крае мер носила ситуативный и несистемный характер.

Как указано в работе, было оформлено нечеткое распределение функций между генерал-губернатором и попечителем учебного округа, в итоге региональная вертикаль власти была фактически раздвоена - с одной стороны, осуществлялось административное подчинение по линии министерства внутренних дел, с другой - по линии министерства народного просвещения. Это было слабым моментом в организации региональной администрации в Российской империи в целом и в Привислинском крае в частности.

Политика, проводимая Гурко и Апухтиным, по своей общей направленности являлась сочетанием мер запретительного характера с

мерами, дающими некоторую свободу действий гражданским и духовным администраторам. Однако в обязанности властей входило не только составить качественные программы преобразований, но и проследить за их надлежащим исполнением. Огромную роль играл профессионализм чиновников на местах. В данном аспекте позиции провинциальной администрации времен Александра III были уязвимы, поскольку, как подчеркнуто в диссертационном исследовании, не было создано эффективно работающего класса среднего и низшего чиновничества.

Красной нитью в мероприятиях администрации Привислинского края в эпоху Александра III проходят усилия, связанные с расширением сферы применения русского языка в общественной жизни региона. Как следует из официального направления региональной политики имперской администрации, расширение применения русского языка в делопроизводстве, а соответственно, усиление его преподавания в высшей и средней школе были обусловлены снижением издержек и соображениями эффективности работы бюрократии, то есть подчинялись общегосударственным интересам.

Свободное владение официальным языком империи было практическим навыком, который позволял продвигаться по службе и реализовываться в общественной жизни. Поэтому те жители национальных окраин, которые хотели «найти себя» в масштабах империи, осваивали русский язык и общеимперские культурные модели. Причем это не приводило к смене национальной идентичности, а напротив, скорее культурно обогащало - это верно даже в отношении такого политического деятеля, как лидер национал-демократов Роман Дмовский (1864-1939), который, как известно, именно при Александре III окончил в Привислинском крае русскую гимназию и русский университет.

Итак, конструктивность идей, заложенных в основу политики времен Александра III, сводилась на нет нечеткостью, заложенной в законодательстве Российской империи, отсутствием эффективной финансовой системы, противоречиями между представителями центральной

власти в регионе, и, как следствие, не стихала критика российской администрации со стороны польской общественности. Это снизило результативность проводимого курса, а наступившая после 1897 г. и особенно после 1905 г. очередная корректировка имперской политики в «русской Польше» еще больше ослабила эффект от рассмотренных в диссертационном исследовании преобразований.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях (журнал «Родина» входит в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, выпускаемых в РФ, в которых рекомендуется публикация основных результатов диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата исторических наук):

1. Лопатина Е. Б. «Сблизить... с общеимперской жизнью». Установки генерала Гурко по управлению Царством Польским в 1880-е годы // Родина. 2010. № 7. С. 52-53.

2. Лопатина Е. Б. Гурко против Апухтина. Противоречия между высшими чиновниками Привислинского края // Родина. 2011. № 3. С. 6971.

3. Лопатина Е. Б. Проблема взаимоотношений губернатора и общественности в Привислинском крае в конце XIX века. // Мир в Новое время. СПб. 2009. С. 150-152.

4. Лопатина Е. Б. Административная политика Российской империи в польском вопросе // Сборник материалов научной конференции КубГУ. Краснодар. 2009. С. 101-103.

Подписано в печать: 14.04.2011 Объем: 1,5 усл.п.л. Тираж: 75 экз. Заказ № 765 Отпечатано в типографии «Реглет» 119526, г. Москва, Ленинградский пр-т, д.74, корп.1 (495) 790-47-77; www.reglet.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Лопатина, Елена Борисовна

Введение.

Историографический обзор.

Обзор источников.

Глава 1 Административная политика Российской империи в

Привислинском крае в 1880-1890 гг.

§ 1. Общее направление политики Российской империи в польских землях в сравнении с польской политикой Австро-Венгерской и Германской империй во второй половине-конце XIX века.

§ 2. Законодательные аспекты губернаторской власти. Особенности положения чиновников в Привислинском крае.

§ 3. Назначение И. В. Гурко. Суть административных преобразований в середине 1880-х - 1890-х гг.

Глава 2. Образовательная политика российского правительства в

Привислинском крае.

§1. Назначение А. Л. Апухтина и начало его деятельности на посту попечителя Варшавского учебного округа.

§2. Государственная политика в сфере начального и среднего образования в Привислинском крае в 1880-1890-е гг.

§3. Государственная политика в сфере высшего образования в

Привислинском крае в 1880-1890-е гг.

Глава 3. Конфессиональная политика российского правительства в

Привислинском крае в 1880-1890-е гг.

§1. Административная политика в отношении католической церкви в

Привислинском крае.

§2. Преподавание религии в государственных школах Привислинского края.

§3. Положение православной церкви в Привислинском крае и политика правительства по отношению к униатам.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Лопатина, Елена Борисовна

Актуальность темы исследования. Проблема реформирования системы управления национальными окраинами применительно к потребностям центра была и остается актуальной для многонациональных государств. В 70-90-е гг. XIX века региональные реформы такого рода проходили не только в Российской империи, но и в ряде европейских государств, в том числе в Пруссии и Австро-Венгрии. Данная работа посвящена изучению процесса интеграции польских земель в состав Российской империи, который осуществлялся в рамках общеимперского проекта унификации национальных окраин.

Время правления Александра III часто называется периодом контрреформ в Российской империи, основной направленностью которых был «пересмотр» или «исправление» реформ 1860-1870-х годов. Однако существует и альтернативная точка зрения (А. Н. Боханов и др.)1, согласно которой? политика Александра III была направлена не в пику преобразованиям его отца, а являлась корректировочной и проводилась с л целью упрочить единство империи . Как известно, в 1880-е годы самодержавию удалось провести ряд существенных мероприятий консервативного толка в сословном вопросе, в области просвещения- и печати, в сфере местного самоуправления.

Для жителей польских земель в составе Российской империи символом реакционной политики администрации Александра III стала деятельность И. В. Гурко на посту генерал-губернатора Привислинского края4 и командующего войсками Варшавского военного округа в 1883-1894 гг. и А. Л. Апухтина в роли попечителя Варшавского учебного округа с 1879 по 1897 гг. В историографии взгляды и деятельность обоих администраторов5 как правило объединяют6, хотя есть различия и в датах их службы в провинции, и во взглядах на ряд ключевых проблем.

После польского восстания 1863-1864 гг. традиционным стало соединение административных функций главы Царства Польского7 с военными, что означало одновременное назначение генерал-губернатора на пост главнокомандующего войсками, расположенными на польских землях. Этот факт сам по себе свидетельствовал о намерении властей империи усилить контроль над «мятежным краем», изменить региональную политику в Привислинском крае в сторону ее ужесточения.

Отдельный вопрос, остро беспокоивший жителей Царства Польского, был связан с положением польского языка в империи. Русификация образования — введение обязательного преподавания основных предметов в средней и высшей школе Царства Польского на русском языке — заставляла задуматься о судьбе родного языка. Не без оснований образовательная политика 1880-1890-х годов ассоциировалась с именем «энтузиаста о обрусения» (но при этом ученого-педагога) А. Л. Апухтина .

Стоит отметить, что все перечисленные мероприятия, как эпохи Александра II, так и правления Александра Ш как нельзя лучше соответствовали правительственному курсу по интеграции национальных окраин в составе Российскою империи. Интеграция Царства Польского в Империю была необходима российским властям для удержания данной-территории и обеспечения стабильности западной границы государства.* Сама логика существования- империи предполагала ее расширение и рост ее могущества, и Российская империя, в этом смысле не отличалась от остальных держав — Англии, Пруссии и т.д. И чем полнее была бы интеграция, тем прочнее и сильнее империя: мировая история наглядно доказала, что государство прочнее, если оно едино, а различия в законодательстве и административном делении на местном уровне неизбежно ведут к сепаратизму на национальной или региональной основе. Однако интеграция требует подчинения новой территории всем требованиям империи. Присоединенным народам, в нашем случае полякам, предписывается отказаться от тех элементов устройства (административного, законодательного, военного и т.д.), которые противоречат общеимперским.

Впрочем, абсолютная унификация всего населения империи была бы не только невозможной, но даже ненужной: всегда5 существуют как различия, мешающие взаимопониманию- и взаимодействию, так и просто черты, составляющие национальное или местное своеобразие и никак не влияющие на безопасность и функционирование государства. Проблема заключается в том, что в ряде случаев не существует единого мнения по поводу того, к какой группе относится та или иная сторона жизни присоединенных народов.

Таким образом, предпринимавшиеся в годы правления Александра III меры по укреплению «русского начала» в Царстве Польском были частью более общей политики реформирования империи в ответ на вызовы все заметнее менявшейся ситуации в стране и мире. Изучение результатов этого проекта укрепления- сплоченности многонационального государства имеет важное не только научное, но и практическое значение. Ведь Россия и сегодня не является мононациональным государством, ей и сегодня грозят сепаратистские проявления, особенно на Кавказе. Именно эти мотивы, наряду с чисто1 познавательными, обусловили выбор данной темы диссертационного исследования.

Историографический- обзор. Первые попытки проанализировать правительственный курс в Привислинском крае эпохи Гурко и Апухтина в историографическом ключе относятся к началу XX века. Интерес к данной теме был обусловлен возраставшим недовольством поляков жесткими действиями русских властей в западном регионе. Это недовольство проявлялось, в частности, в их активном участии в забастовочном и революционном движении (студенческая забастовка в Варшаве в 1905' году, поддержка многих требований первой русской революции). Понять и объяснить причины массового недовольства, определить возможные пути выхода из кризиса - именно такие задачи ставили перед собой первые исследователи интересующей нас проблемы.

В увидевшем свет в 1903 г. коллективном труде «Россия и ее западные окраины «Ответы на очередные вопросы в Царстве Польском» известные деятели польского консервативного лагеря в Петербурге В. Спасович и Э. Пильц обратили внимание на смену курса в системе образования после 1867 года (основное его содержание — обязательное преподавание на русском языке), а вместе с этим и общий поворот политической линии в сторону усиления контроля над регионом. Как отмечали Спасович и Пильц, после смены курса вместо рациональных политических и здравых педагогических целей в школах утвердилось «начало репрессии»10. Система управления, сложившаяся после 1864 г. вызывала у них отдельные возражения, хотя авторы и пытались найти оправдания жесткому курсу.

Русской политике в Привислинском крае посвящена и работа видного либерального историка A.A. Корнилова. Автор являлся противником насильственной русификации, как в культурной, так и в административной сфере. Он в целом позитивно оценил реформы 1860-х гг. в Царстве Польском, особенно в сравнении с последующим более жестким курсом и отсутствием всякого стремления к поиску политического компромисса в сложном западном регионе империи Романовых. Согласно Корнилову, любое сопротивление реформам, отмечавшееся в Царстве Польском в конце 1860-х годов, злило реформаторов, и они постепенно пришли к выводу, что полякам нельзя доверять, вследствие чего и началась борьба с «полонизмом»11.

Вопросы внутренней политики России в Привислинском крае нашли отражение и в обобщающих работах по истории XIX века. Из подобных сочинений стоит отметить «Историю России в XIX веке» издательства А. и И. Гранат12. Показательно, что информация о мероприятиях администрации Александра III приводится здесь в разделе о польском вопросе, в подразделе, посвященном русификации. Направление мысли авторов достаточно прозрачно^ - политика 1880-1890-х гг., по их мнению, была жестким навязыванием русских традиций и языка в нерусских губерниях и, в частности, в Привислинском крае.

Итак, для, российской историографии начала, XX века характерна если не откровенно- отрицательная, то, по- крайней мере, настороженная- оценка внутренней политики администрации Александра III, которая, особенно у либеральных историков, ассоциировалась с курсом контрреформ и реакции и в центральных губерниях, а не только на национальных окраинах. Свое мнение они высказывают, имея в виду мероприятия предыдущего правления, когда были сделаны попытки достигнуть компромисса с населением западных окраин империи путем проведения административных и образовательных реформ.

В трудах же польских историков, издававшихся за пределами Российской империи накануне и в период Первой'мировой1 войны, политика Александра III неизменно оценивалась однозначно отрицательно. В. Студницкий, прямо называя русских врагами, утверждал, что «нейтральная» политика русских властей в 1860-е годы была временной мерой, а когда власти решили, что восстание уже не возродится, началась открытая;

1 ^ русификация . ИТ. Аскенази излагал краткую* историю Царства Польского таким образом, что главная тема» - русификация - находится! в центре повествования, и через, эту призму ведется-даже-рассказ о реформах 1860-х гг., которые, по нашему мнению, явно выбиваются из череды жестких мер российской администрации14.

Стереотипы о необоснованной жесткости внутренней- политики российской администрации сохранились и укрепились в межвоенную эпоху.

Так, В. Неджведский занялся анализом образовательной политики времен

Апухтина. Он обращал внимание на то, что даже во время разработки устава

Варшавского университета центральные власти старались, прежде всего, расширить свое влияние на учащуюся молодежь путем все большего 8 внедрения русского языка и русской системы преподавания15. Эта политика соответствовала представлениям автора о насильственной культурной русификации национальных окраин. А. Войтковский в свою очередь рассматривал проблемы германизации- прусской части польских земель с точки зрения политики колонизации, проводимой германским правительством. Сосредоточившись вокруг проблем Герцогства Познанского, Войтковский указывал на чрезмерную жесткость режима Бисмарка16.

1 7

В обобщающем труде 1929 г. Т. Мантейфеля по образовательной политике российских властей на польских землях проводится мысль о том, что в 1880-е — 1890-е гг. правительство последовательно проводило в жизнь меры, препятствующие поступательному развитию польской национальной культуры через усиление позиций русского языка.

Таким образом, польская историография межвоенного периода в основном продолжила историографические традиции начала XX века, последовательно проводила мысль, что притеснения со стороны* держав, разделивших Речь Посполитую, препятствовали успешному культурному и политическому развитию польских земель.

Советские историки-полонисты в основном интересовались проблемами экономического развития, а также изучением общественной мысли- в польских земель в интересующий нас период. Мероприятия администрации Александра III рассматривались ими для демонстрации отсталости и реакционности политических структур царского режима, а соответственно, невозможности проводить здравую и рациональную внутреннюю политику.

А. Я. Манусевич в «Очерках по истории Польши» дал крайне негативную оценку действиям правительства Александра III. «Удушение национальной культуры»18, - таков, по мнению этого историка, общий лозунг проводимой политики. Аргументация автора строится на введении русского 9 языка сначала в местной администрации (в губернаторском управлении, затем в финансовых институтах), позже в сфере образования, что трактуется им как свидетельства жестокой, антинациональной политики. Примерно в том же духе строится концепция изложения внутренней политики в Привислинском крае и в трехтомной академической «Истории Польши»19, и в «Истории южных и западных славян», увидевшей свет в 1969 году .

Дополняют представление о концепции советских историков относительно внутренней политики Александра III фундированные и л | лл обстоятельные работы В. Г. Чернухи , Н. П. Ерошкина и П. А. Зайончковского , где, правда, лишь вскользь и в традиционном ключе упоминается о ситуации на польских землях. Основной упор в этих работах делается на общий отход от реформаторско-либеральных начинаний 1860-х гг. Характерными для работ заслуженных советских историков являются, например, утверждения такого типа: «Национальная политика в указанный период (1880-1890-е годы) характеризовалась решительной русификацией и угнетением нерусских национальностей [.] Великодержавный шовинизм находил свое проявление, с одной- стороны, в гонении на национальную культуру, с другой - в. национальных ограничениях и преследованиях и, наконец, в- насильственной русификации путем обращения в православие инаковерующих»24.

В- ПНР количество исследований, нацеленных на анализ ситуации 1880-1890-х гг. именно в Царстве Польском, или Привислинском крае, было

О ^ достаточно- велико. Это касается1 как. обобщающих трудов , так и работ по конкретной тематике (среднее и высшее образование26, проблемы формирования национальной интеллигенции27, региональная административная политика в Варшаве28, экономическая политика российских властей29).

В статье И. Игнатовича очень подробно рассматривается положение

Варшавского университета в системе высшего образования Российской ю империи. Исследователь также анализирует этапььпревращения.Варшавского университета в «русский университет», что было, по его мнению, частью политики правительства по< русификации Царства Польского30. В монографии того же автора, посвященной социальной структуре польского-общества конца XIX- начала XX в. , развивается мысль об изменении общественной структуры Привислинского края в результате проводимой в регионе политики русификации национальных меньшинств.

В 1950-1960-е гг. в Польше, как и в СССР, появляются монографии, написанные в идеологизированном ключе - причем для характеристики эпохи Александра III стереотипы межвоенной и даже дореволюционной эпохи менять было не нужно. Стоит отметить, что оценки работы К. Войчеховского 1954 г. по интересующей нас проблематике весьма похожи на мнения известных в межвоенную эпоху историков, а затем эмигрантов Вл. Побуг-Малиновского, М. Кукеля и Я. Кухажевского32. Кукель, к примеру, рассуждал в стереотипном ключе, не чуждом марксизму: «Царство Польское было для Российской империи завоеванной колонией, которую можно и

33 нужно эксплуатировать при минимальных финансовых затратах.» . Я. Войтасик, также в традиционном для советской историографии ключе, рассматривал эволюцию политического-строя Привислинского края в 18801890-е гг. сквозь призму классовой борьбы34.

Среди работ этого периода есть и такие, в которых приводится сравнение политических методов управления польскими землями в трех империях, участвовавших в разделе Речи Посполитой. С этой точки зрения о г интересна монография Э. Трынишевского , который, создавая биографическое описание жизни известного польского журналиста А.

Осуховского, попутно сравнивает условия жизни в Познани и Варшаве.

Основная угроза для поляков исходит со стороны западного соседа» , констатировал автор, но при этом не забыл упомянуть о «курсе быстрой русификации в администрации, образовании и судах Царства Польского.

11 власти стремились к унификации края- с остальной империей» . Тему сравнения условий развития польской государственности времен разделов в рамках трех империй продолжили Е. Фельдман38, С. Гродский39, К.

Гжибовский40, JI. Тшечяковский41. Заметим, что в указанных монографиях политика держав рассматривалась преимущественно с позиций усиления^ классовой и национальной борьбы за освобождение от имперского гнета, в таком же духе анализировались преобразовательные меры в Привислинском краев 1880-1890-е гг.42

В работе эмигрировавшего в США польского историка М.

Бончковского присутствует идея, свойственная скорее американской историографии, о колонизаторских замашках имперского и советского правительств, чем и объяснялась, по мнению исследователя, жесткость административного управления на национальных окраинах, и не только в отношении польского меньшинства, но и в отношении украинцев, белорусов, литовцев, финнов и др.43

В дальнейшем в польской исторической литературе наблюдается тенденция интерпретировать мероприятия имперского правительства в эпоху

Александра III не столь односторонне. С. Кеневич в 1976 г. указывал на то, что политику 1880-1890-х гг. не стоит воспринимать стереотипно отрицательно. На примере Варшавы, этот авторитетный специалист показывает, что это был период сильных контрастов: с одной стороны, это время постоянного политического давления, подчинения всех сторон жизни города правительству Российской империи, с другой, - именно в этот период происходит экономический и демографический подъем Варшавы44.

Можно констатировать, что и при анализе польскими историками мероприятий имперского правительства в 1880-1890-е гг. в сфере образования господствующими были и до сих пор являются устоявшиеся представления о консерватизме внутренней политики правительства.

Например, Р. Врочиньский в своем обобщающем труде по вопросам

12 просвещения выдвинул на передний план традиционный набор упреков: преподавание на русском языке препятствует развитию польской культуры, уровень знаний- учениками средних школ общеобразовательного материала снижается, затрудняется! развитие начального- образования, поскольку крестьяне не хотят отдавать своих детей в русские школы45. Однако здесь же автор добавляет, что политика русских властей волнообразна: попытки реформ в духе усиления национальной польской школы сменялись мероприятиями по усилению господства русского образования. В связи» с этим необходимо задаться вопросом, были ли эти изменения произвольным желанием центрального правительства или они обуславливались внутренней ситуацией на польских землях?

Итак, стоит отметить, что для историков эпохи ПНР было характерно внимание прежде всего к отрицательным сторонам внутренней политики царских властей, хотя к концу 1980-х гг. анализ материала становится более взвешенным по сравнению с предыдущим периодом. Больше внимания уделяется провалам и ошибкам собственно в польской среде в> период после восстания 1863-1864 года, что во многом и определило изменение политики имперского правительства в Привислинском крае в, последующий период.

Однако и в* 1990-х гг. встречаются/ субъективные и неоправданно резкие оценки имперской политики. Например, достаточно резки суждения^ Е. В.

Борейши: «Долгие десятилетия поколениям поляков жили в атмосфере безнадежности. Исключением были, пожалуй, только те польские земли, которые входили в Австрийскую империю, однако и- там до конца XIX века не было возможности восстановить польскую государственность. Самые темные времена наступили на польских землях в Российской' империи, особенно это касается первого двадцатилетия после восстания. Изменения могла внести только война, тем временем, после франко-прусской войны

1870-71 гг. в Европе в течение 44 лет не было открытого военного конфликта между великими державами»46. Автор рассматривал ситуацию в

13

Привислинском крае с точки зрения возможности восстановления польской государственности, альтернативные же варианты развития польских земель Борейша расценивал крайне негативно.

С 1990-х годов в российской историографии появляется устойчивый^ интерес к проблемам функционирования империи и взаимоотношений центрального имперского аппарата с национальными окраинами. В современной российской историографии можно выделить два основных направления: изучение стереотипов в восприятии одного народа другим47 и исследование национальной политики России, проблемы русификации.

Правда, в «Краткой истории Польши» ситуация на польских землях в 1880-1890-х гг. рассматривается в русле традиционного советского подхода к истории - с точки зрения общественно-политической борьбы в л О

Привислянском крае . Однако в более поздних учебниках мероприятия правительства, Александра III анализируются в новом ключе - с позиций имперских, интересов и эффективности национальной- политики российских властей в, регионах49. В 1995 и .1998 гг. увидели свет два обобщающих исследования, посвященных национальной политике Российской империи, но интересующие нас проблемы не нашли у их авторов, сколько-нибудь новых решений; Также к обобщающим трудам по интересующей нас проблематике можно отнести коллективную монографию под редакцией В.

В: Черкесова?0. В фундированной двухтомной работе прослеживается эволюция принципов регионального управления в Российской империи с начала XVIII до начала XX века. Труд охватывает всю историю института генерал-губернаторства, но носит скорее очерковый характер: приведено перечисление в хронологическом порядке руководителей всех регионов за указанный период и очерчивается основной круг проблем, которые решало правительство на региональном уровне. Институту генерал-губернаторства в

Царстве Польском за весь период его существования посвящено всего семь страниц в первом томе (231-238). Личности И. В. Гурко посвящена всего

14 одна фраза (он охарактеризован как «непопулярный в польском обществе»

51 52 чиновник ), политика же 1880-1890-х гг. отсутствует как таковая .

Стоит заметить, что в большинстве монографий российская политика в Царстве Польском рассматривается исключительно через призму национальной политики в целом. Отечественные специалисты подхватили основной побудительный мотив исследования известного западного специалиста А. Каппелера - «создать общую картину России как многонациональной державы»53. В отечественной науке подобный подход начал реализовывать В. С. Дякин в своем незавершенном труде «Национальный вопрос во внутренней политике царизма».54

Примечательно, что некоторые современные исследователи призывают пересмотреть устоявшееся негативное восприятие мероприятий российского правительства в 80-е — 90-е гг. XIX века. Например, в фундаментальном труде А. Н. Боханова об Александре III- прослеживается мысль о том, что смысл И' направление преобразований этого периода времени заключались в постепенном преодолении «отсталости и несуразностей». По его мнению, «в эпоху Александра III происходило формирование национально-государственного политического курса, преследовавшего цель защитить национальные, религиозные и культурные интересы^ и ценности основной« православной массы жителей империи, составлявших около 80%»55. А. Н. Боханов обращается и к вопросу о политике Александра ИГ на национальных окраинах, однако рассуждения исследователя о конкретных преобразованиях в Прибалтийских губерниях или в Привислинском крае не сопровождаются информацией о том, кто руководил в это время указанными регионами и как конкретные администраторы реализовывали правительственную программу. В случае с Привислинским краем это, возможно, связано с тем, что имена Гурко и Апухтина устойчиво ассоциируются с излишне агрессивными действиями властей в сфере национальной политики, а значит, не сочетаются с общей концепцией книги.

Рассуждения А. И. Миллера о политике властей эпохи Александра III в большей степени теоретизированы, однако, они в значительной степени созвучны,мнению А. Н. Боханова. МиЛлер указывает на то, что-политику на национальных окраинах при Александре III также нужно воспринимать в новом ключе - с позиций позитивных намерений' властей, и при этом не стоит пугаться имен Апухтина и Гурко, реализовавших правительственную программу. Автор ссылается на то, что часто нерусское население становилось активным участником процесса русификации, включалось в него по собственным соображениям. Таким образом, этот процесс становился обоюдным и выгодным для обеих сторон56.

Высоко оценивает имперскую политику в Царстве Польском, не

СП называя при этом имен Апухтина и Гурко, и А. Ю. Бахтурина . Она отмечает такие ее'черты, как последовательность и успешность, особенно в сравнении с ситуацией начала XX в. Исследователь даже заключает, что «в целом с 1875 г. в распространении русского языка в Царстве Польском были достигнуты колоссальные успехи»58. В чем конкретно выразилась «колоссальность» успехов, в работе не раскрывается, а из дальнейшего изложения явствует, что это не вывод самой Бахтуриной; а точка зрения, министра* юстиции И: Г. Щегловитова, озвученная ншзаседании Совета министров 5 ноябряТ914 г.59

Примечательно, что ни одной» польскоязычной работы в» разделе, посвященном польскому вопросу в империи, исследовательница, не использовала.

На современном этапе развития науки круг интересов историков широк

- это и административная, и образовательная, и судебная, и финансовая деятельностью правительства Российской империи. Вопросы, связанные с просвещением, М. Е. Нигалатий (Корнаухова) рассматривает в смысле эволюции взглядов центрального правительства от убеждения в необходимости постепенного ослабления влияния польских традиций и костела на национальные меньшинства до целенаправленной политики

16 усиления «русского начала» в преподавании на всех уровнях60. На уровне элементарного образования подобный поворот образовательной политики мог привести к тому, что крестьяне предпочли бы отдавать своих детей в нелегальные школы, организуемые священниками или просто грамотными польскими крестьянами. Однако, согласно выводам М. А. Крисань, подобные факты, если и имели место быть, то в незначительной степени61. В целом, деятельность Апухтина на посту попечителя Варшавского учебного округа рассматривается в контексте ограниченного использования национального языка и главенства во всех сферах общественной жизни языка русского62.

В работах Л. Е. Горизонтова интерес представляет, прежде всего, новый подход к оценке правительственной политики в польских землях в составе Российской империи. Автор призывал «отказаться от безоговорочного осуждения представителей власти на том лишь основании, что они руководствовались национально-государственными интересами в понимании своего времени. Реализовать последние могла система управления, ориентированная не на методы подавления, а на широкую реформаторскую перспективу, способную обеспечить параллельное развитие Центра и национальных окраин»63. Это можно трактовать таким образом, что жесткая политика времен Александра III - это новый этап во внутренней* политике российских императоров, начатый как альтернатива реформам, не имевшим ожидаемого успеха.

Интересно, что некоторые историки пытаются найти общие и различные тенденции в развитии западных окраин, включая и

Привислинский край, как, например, авторы монографии «Западные окраины

Российской империи»64. О том, как опыт управления Северо-Западным краем использовался при формировании программы мероприятий в других западных губерниях, подробно пишет в своей монографии А. А. Комзолова65.

По мнению автора, стремление к централизации и укреплению империи определяло действия правительства в западных губерниях после восстания

17

1863-1864 гг. Этими же соображениями руководствовались имперские власти при назначении ключевых фигур в губернских администрациях66.

Таким образом, современные российские исследователи пытаются преодолеть устоявшиеся? концепции и перейти, на новый уровень анализа исторической ситуации в XIX столетии, характеризующийся комплексным подходом к фактам и событиям.

Для новейшей польской историографии свойственен более глубокий, чем у предыдущего поколения исследователей, подход к историческим' проблемам XIX столетия. Авторы обращаются к общеисторическому контексту, пытаясь выявить закономерности и тенденции.

Однако стереотипные подходы к истории конца XIX века все еще живы, что видно-по прочтении учебника по истории Польши, вышедшего в 2004' г. и переведенного на русский' язык. На- страницах издания читаем: «Уже с 1883 года начался период жестокойреакции. Генерал-губернатором в Королевстве Польском стал Гурко, который* вместе со своими приспешниками, в особенности при содействии попечителя. Варшавского учебного округа Апухтина, всячески способствовал процессу русификации» .

Еще дальше пошел польский исследователь А. Менцвель, чья работа увидела свет в сборнике «Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание»: «Угроза утраты национального самосознания, которая. была реально и как нельзя более ощутима в*последней четверти

XIX века. времен Хурки (так в тексте. - Е. Л.) и Апухтина. Потеря1 национального самосознания из-за чуждого образования, бывшего на самом

68 деле невежеством, ужасна, и этот ужас был изведан в полной мере» . Это уже не просто концепция врага, но врага ужасного и чудовищного. Характерно, что генерал Гурко усилиями переводчика и редакторов сборника А. В. Липатова и И. О. Шайтанова превратился в некоего «Хурку», идентифицировать которого в именном указателе не представилось возможным.

Отметим, что» современные польские историки интересуются и новыми проблемами, ранее казавшимися1 неперспективными, - например, подробностями* жизни губернаторов и их ближайших подчиненных. Таким образом исследователи пытаются выяснить, кто же в действительности управлял польскими землями. Л. Химяк дает общую характеристику губернаторов Царства Польского и Привислинского края по следующим признакам: происхождение, социальная принадлежность, земельная собственность губернаторов, пенсии и привилегии, вероисповедание и происхождение предков. Автор приходит к выводу, что, подбирая кадры высшей администрации, «царские власти обращали^ внимание в основном на то, чтобы кандидат в губернаторы принимал политическую линию правительства. От кандидатов. не всегда требовалось знание реалий жизни Царства»69. Что касается образовательного уровня, то он, по мнению Химяка, был достаточно высок, однако «это не была задуманная линия царского правительства, такая ситуация-- связана с тем, что в среде элитарных

70 общественных кругов высшее образование было, все более популярно» . Стоит отметить, что автор посвящает отдельную главу повседневной'жизни губернаторов: описывает резиденцию губернатора-и ее благоустройство^ его участие в общественной жизни, хобби и интересы, отдых, религиозную жизнь.

Интересный круг проблем рассматривает в своих монографиях А. Хвальба71. Он пишет об отношениях чиновников-поляков и чиновников-россиян к власти и между собой. Его рассуждения созвучны выводам А. И. Миллера об «обоюдной русификации», или частому содействию со стороны поляков мероприятиям по русификации региона. «Можно ли было полякам гордиться русскими мундирами- или, напротив, стыдиться своей причастности к русской администрации - это вопрос, который еще нужно

19 исследовать. Почему поляки шли на службу к русским властям? - Одни говорили о трудностях нахождения какой-либо работы, т.е. это была вынужденная, с экономической точки зрения, мера. Другие прибегали к двоякому патриотическому объяснению, подчеркивая, что нужно удерживать управление в польских руках»72. Таким образом, часто знание русского языка и традиций позволяло продвигаться по службе и реализовываться в общественной жизни, что подвигало многих жителей Западных губерний по собственному желанию осваивать официальный язык Российской империи.

В монографии М. Дайнович продолжается анализ вопросов, связанных с глубиной и размахом административной русификации в Привислинском крае73. По мнению исследовательницы, именно административная русификация края была ключевой частью программы российского правительства на польских землях: «Центральные власти старались ускорить процесс деполонизации различных служб, что являлось частью политики административной русификации. насколько сильно два мира, польский и российский, подвергались взаимным влияниям, настолько бойкот россиян поляками' и наоборот был средством, защищавшим от русификации с одной стороны и от полонизации с другой»74. Автор подчеркивает, что два процесса

- русификации-и полонизации - шли параллельно и могли быть одинаково-успешны в случае скоординированности действий со стороны администраторов, проводивших в жизнь преобразования в Привислинском крае.

Я. Козловский добавляет живости теме административной политики российских властей. Он расширяет портретные характеристики высших чиновников Привислинского края. Однако основная* мысль его исследования

- анализ отношения власти к чиновникам-полякам: «Политические условия сформировали отношения царской власти к чиновникам- полякам, служащим в Царстве Польском. Получение повышения, денежного вознаграждения или прибавки к жалованию зависели не столько от профессиональных навыков и

20 знаний, сколько от лояльности по отношению к царским властям и усердия при выполнении программы центрального правительства. Впрочем, и в самой империи компетенция представителей администрации была на втором

75 плане . Итак, Я. Козловский уже не первый исследователь, кто подвергает сомнению компетенцию высшего российского чиновничества, что могло быть одной из причин неудач административной политики российского правительства.

К вопросу о региональных особенностях губернского управления на рубеже Х1Х-ХХ вв. обращаются А. Гурак76 и К. Лятавец77 на примере

Люблинской губернии. Исследователи подмечают интересные социальнополитические, демографические и экономические аспекты управления

Люблинской губернией. Что же касается вопросов, касающихся организации управления Привислинским краем в целом, то авторы уделяют им гораздо меньше- внимания. В* частности, Лятавец обращается к проблеме положения россиян разных профессий в Люблинской губернии, на что и указывает во вступлении к своей монографии78. Рассуждения' об общем направлении имперской политики в Привислинском крае ограничиваются уже известными утверждениями, как, например: «Стало ясно, что после подавления'

Январского восстания' школьная* система края стала, одним из орудий обрусения польских земель»79. В монографии Гурака также наряду с показательной информацией регионального характера присутствуют штампы, касающиеся периода управления Привислинским краем И. В.

Гурко, которого автор монографии не раз называет «самым решительным и умелым русификатором»80. Вопросу о положении чиновников в губерниях

81

Привислинского края также посвящены статьи и монография Г. Смыка , где автор в русле известной традиции подчеркивает, что Гурко и Апухтин оо совместно проводили политику обрусения народов Российской империи .

Полицейскую сторону административного управления Привислинским краем затрагивает С. Вех83. Он пишет о реорганизации жандармерии, которая

21 повлекла за собой изменения в системе управления Царством Польским и повлияла на стратификацию польского общества. По мнению исследователя, российские власти рассматривали- польское общество с точки зрения выявления потенциальных врагов и союзников; К первой категории он; относил католическое духовенство'; помещиков и революционеров, ко второй?

84

- крестьян, униатов, этнических русских . Именно исходя из социальной структуры Привислинского края, по мнению историка, строилась политика российских властей. Новейшая его работа посвящена политике П. Альбединского на польских землях85. В ней нашли отражение вопросы о концепции преобразований в Привислинском крае, в связи с изменением которой произошла смена руководства провинции. При этом автор отметил расхождение во взглядах на образовательную политику в Царстве Польском у Альбединского и Апухтина; обоснованное принципиально разными позициями, двух сановников на место и роль края в Российской империи86.

Отдельный вопрос, которым тщательно занимается польская историография на современном этапе - это- цензура и пресса в Привислинском крае, что представляет для? нас интерес в» плане характеристик, даваемых авторами относительно внутренней; политики российских властей; на польских землях. Исследователи снова активно оперируют термином1 «русификация», имея в виду культурное и политическое притеснение польского народа в Российской империи87. Показательна цитата о влиянии имперской политики в Привислинском крае на польскую публицистику. «Полным ходом шла русификация школ, символ которой А. Апухтин. Прессе нельзя затрагивать вопросы политические, национальные, поэтому до 1905 года трудно найти публицистические материалы по теме польской идентичности и проблемам, связанным с этим. Ограничения коснулись также- католического костела и польского по духовенства.» .В фундаментальном труде по истории газеты «Варшавский курьер» 3. Анцулевич также делает акцент на том, что темы и политическая

22 ориентация газеты - это лакмусовая бумажка смены цензоров*» начальников

89 края .

Значимая часть работ современных польских исследователей посвящена вопросам! образования и просвещения в Привислинском- крае в конце XIX века. Обобщающий характер носит монография < Н. Томашевского90. Автор затрагивает вопрос эволюции национального самосознания поляков в исторических условиях отсутствия собственной государственности. Тему развития польского национального самосознания продолжают И. Шиллер91 и Е. Мизёлек92, которые рассматривают культурную русификацию в Привислинском крае как значимый фактор эволюции польского самосознания. «Русификация, в том числе русификация школ . была неотъемлемым фактором развития польских земель в этот период.» , - пишет Шиллер в своем, фундаментальном труде по истории Варшавского университета.

Кукульский в обобщающем труде по истории Царства Польского уделил значительное внимание проблемам административной - и культурной русификации польских земель, в XIX веке94. По его мнению, среди проблему осложнявших управление краем, было: «недостаточное развитие русской школы, в том числе из-за недостатка учителей; преданных своей профессии, а не стремящихся получить льготы на военной- службе. Более того. не хватает зданий для школ, не хватает средств. Польские крестьяне и униаты избегали отдавать своих детей в школы, с русским языком. Первые из-за опасения русификации, вторые - из-за боязни утверждения у молодого поколения православия»95. К числу же аспектов управления, эффективных в деле русификации, Кукульский относит военную службу: «.большей пользой в плане русификации была военная служба. По возвращении домой военные часто хорошо говорят и пишут по-русски и по-польски. Что касается школьного образования, то часто школу не посещают из-за плохой погоды, паводков, а также отсутствия теплой одежды. Если еще учитывать летние

23 каникулы, то на учебу остается совсем мало времени. И даже те навыки, которые приобретаются в короткие месяцы зимней учебы, быстро забываются из-за отсутствия практики, книг и учебников. В семьях часто не говорят по-русски и не разрешают этого детям»96. Показательно, что Кукульский едва ли не единственный польский исследователь, который оценивает имперскую политику не только с точки зрения ее полезности для поляков, но и с позиций интересов других национальных групп Царства (русских, белорусов, литовцев.), а также рассматривает Российскую империю как державу с определенными обоснованными государственными интересами. Но такая позиция скорее исключение для польской историографии.

Как отмечалось, в современной польской исторической науке гораздо больше радикальных, не вполне обоснованных суждений об основах внутренней политики администрации Александра 1111 Например, Ю. Дыбец сводит свои рассуждения к тезису об основном направлении борьбы поляков - борьбы за сохранение языка, противостоянию германизации в Австрийской империи и Пруссии, русификации в Российской империи. При этом автор не пытается разобраться в позитивных тенденциях этих же процессов97. Напротив, профессор Варшавского университета А. Шварц упоминает и- о тенденциях к примирению между властью и обществом во время правления Александра III98.

Радикализм суждений присущ и Е. Едлицкому, часть работ которого вышла на английском языке. Автор определяет негативное последствие русификаторской политики русских властей, состоящее в том, что она стала препятствием для успешной интеграции польской и западноевропейской интеллектуальных элит. «Русификация - это второе, после восстания 1863 года, несчастье, постигшее Царство Польское. Для польской интеллигенции это было угрозой материального благополучия в связи со сложностью нахождения работы, связанной с преподаванием на разных уровнях»99.

24

Едлицкий делает акцент на антипольскую политику властей в области культуры, образования и религиозного воспитания100. Конечно, формально процесс «деполонизации» в школах шел: все школы уже после 1873 г. были реорганизованы по единому образцу, принятому в Российской империи. С другой стороны, важно отметить, что польские историки относятся к этому процессу крайне негативно и в большинстве случаев не принимают к рассмотрению тезис о том, что обучение на государственном языке в пределах одного государства — это нормальное явление.

Политика администрации Российской империи также занимает значимое место в англоязычной и франкоязычной историографии.

Работы 1950-1970-х годов грешат однобокостью представлений о принципах управления* губерниями в Российской империи101. В работах Дж. Армстронга, например, присутствуют сравнения основ функционирования имперских институтов с основами организации управления советским государством в духе жесткого подчинения окраин центру в ущерб

1П9 поступательному развитию губерний . Другой американский исследователь, Дж. Яни. делает такой вывод о сути имперской политики в западных регионах: «Российская социальная* политика была прогрессивной (например, крестьянская реформа); образовательная же политика была антилиберальной. Русификация школ достигла апогея« при генерал-губернаторе Гурко и кураторе Апухтине»103. Глава о политическом развитии* Российской империи у этого автора начинается со слов: «Новый царь, Александр- III, был убежденным автократом и радикальным консерватором»104. В духе антидемократизма административной политики на национальных окраинах Российской империи написана статья В. Конолли105, об антидемократизме по отношению к национальном меньшинствам в Империи писал еще один американский исследователь В. Аспатурян106.

Что касается современной западноевропейской и американской историографии, то центральным в изучении реформ администрации второй

25 половины XIX века и последовавших затем контрреформ 1880-х годов является вопрос о причинах, характере и следствиях изменения системы административных институтов. Если суммировать, взгляды, большинства западных историков по данной проблеме, то можно; констатировать, что основной причиной этих преобразований- 1860-х годов они считают особенности процесса модернизации России, который носил догоняющий характер. На этой концепции строятся рассуждения М. Раева107, Д. Ливена108, Р. Роббинса109, во многом объясняющие характерные черты русской истории, дающие возможность по-новому подойти к интерпретации административных преобразований, перестройке институтов и учреждений. Канадский историк Д; Шиммельпеннинк еще в 1994 г. заявил, что «говорить о времени Александра III только как об* эпохе контрреформ; неправильно -это был замечательный период в истории« российского, общества»110 (стоит заметить, что эта точка зрения во многом созвучна взглядам А. Н. Боханова).

Из теоретических вопросов особое место в англоязычной историографии занимает анализ понятия «русификация», который помогает разобраться в основах управления Российской империей. Э; Таден предложил свою? классификацию русификации- и« выделил: спонтанную русификацию элит, свойственную» для более раннего периода; административную; русификацию и насильственную культурную русификацию111. Т. Вике дополнил рассуждения: Тадена, добавив в этот ряд понятие национализма как: одной из неотъемлемых проблем многонациональных государств и их правительств112.

Отдельной' темой, представляющей интерес для»: американских исследователей, является вопрос о том,- какие политические силы и государственные институты держали в своих руках реальную власть в государстве и как строились их отношения с императором . Например, X.

Хелан обращает внимание на взаимодействие при решении административных вопросов между Государственным Советом и

26 императором. Он пишет, что «парадоксальная ситуация, в которой оказался Государственный Совет к концу XIX века состояла в том, что при сильном правителе [Александре III] с широкой программой контрреформ это государственное учреждение работало удивительно эффективно.Напротив, при слабом правителе [Николае II] без четкой программы действий Государственный Совет стал домом призрения для пенсионеров»114. Это утверждение позволяет сделать вывод о том, что, на взгляд американского исследователя, какие бы действия ни предпринимались местной администрацией при Александре III, то они были продуманными и шли от высшего чиновничества и от самого царя.

Практические исследования западноевропейской историографии концентрируются на вопросах уровня подготовки царских чиновников, степени готовности к исполнению своих обязанностей в столь, важных с точки зрения стабильности государственных границ-западных губерниях.

Материал, представленный в статье Роббинса, показывает, что в конце XIX века император назначал на посты губернаторов тех людей, которые были подготовлены образованием и предыдущей службой к исполнению столь ответственных обязанностей. Хотя фаворитизм еще продолжал существовать, образование и опыт становились более весомыми факторами при назначении на ответственный пост115.

Образовательный уровень царских управленцев постоянно возрастал в течение XIX века116. Продолжая эту мысль, интересное мнение высказывает

Роббинс. С его точки зрения, назначение более компетентных чиновников в провинциальную администрацию не означало смягчения отношений между правительством и обществом, как и не гарантировало спокойного функционирования бюрократической машины. Напротив, казалось, достигался противоположный результат. Поскольку губернаторы становились более опытными в сфере государственного управления, они были более склонны идти на конфликт с земствами и городскими думами

27 если речь идет о центрально-европейских губерниях Российской империи), которые также старались определять политическую линию, в своих областях. Более того, опыт и знания высших провинциальных управленцев снижал возможности Петербурга напрямую руководить их деятельностью в провинциях. Профессионализм губернаторов, по мысли Роббинса, скорее препятствовал, чем способствовал проведению основных преобразований в, русском обществе центральным правительством117. Напротив, о недостаточном, по его мнению, профессионализме русских чиновников по объективным причинам пишет В. Мосс118.

В обобщающих работах, посвященных высшей администрации в провинции119, образовательной120 и социально-экономической121 политике российских властей содержится мало конкретной информации о политике Апухтина и Гурко в Царстве Польском. Больше внимания уделяется рассуждениям на тему, какие политические силы и- государственные институты играли основную роль в определении внутренней политики Империи, каковы были их интересы, их прошлое и каковы, убеждения высших чиновников этих государственных институтов. Правда, в фундированной монографии-™ истории России122 содержатся'комментарии к вопросу о русификации национальных окраин Российской' империи в XIX веке: «Русификация окраин как способ сохранить империю . кончается .XIX век, а вместе с ним приходят в.упадок и все великие империи, и ищут любые возможности сохранить свое былое могущество. «политика систематической дискриминации населения» - лишь один-из. способов»123. Однако информация по интересующему нас региону здесь довольно скудна.

В отличие от польской историографии, западноевропейские исследователи оценивают преобразования в Привислинском крае не только с точки зрения их полезности для поляков, но и относительно интересов других национальных меньшинств Российской империи. Особенно часто западные историки обращались к вопросу сравнения положения поляков и

28 евреев в Царстве Польском124. Но, как' и польские исследователи, их западноевропейские коллеги отнюдь не были склонны сравнивать положение национальных меньшинств Российской империи* с положением русского населения, к примеру, тех регионов империи, где русские не являлись большинством.

Таким образом, в последнее время и в западной историографии имеет место отход от сложившихся стереотипов межнациональных и межэтнических отношений в границах Российской империи. Авторы переосмысливают понятие русификации, но этот процесс еще далек от завершения125.

Суммируя все сказанное выше о состоянии историографии, можно констатировать, что стереотипное представление о реакционной и мрачной политике Гурко-Апухтина появилось в дореволюционный период в среде русских либеральных историков и польских исследователей, мечтавших о восстановлении независимого польского государства. В последующее время этот стереотип только усиливал свои позиции, поскольку был выгоден для объяснения исторических реалий в контексте советской идеологии. В этой связи как российских, так и польских историков интересовали мельчайшие антиправительственные кружки > и объединения, подтверждавшие развитие классового и национального движения, в то время как действительные цели и задачи правительства и средства их реализации оставались за кадром. Впоследствии не было сделано серьезных попыток преодолеть сложившие стереотипы в историографии.

В целом, правительственная политика в Привислинском крае в 18801890-е гг. в отечественной историографии исследована на данный момент далеко не в полной мере. Изучение этих вопросов в значительной степени оттеснено на второй план исследованиями, касающимися территорий современных Украины и Белоруссии, а также Прибалтики126.

Польскую историческую науку отличает гораздо более глубокая I разработка проблем административного управления, образования и экономики в Привислинском крае в интересующий нас период, однако, наряду с часто встречающейся субъективностью польских историков, следует отметить значительную поляризацию мнений в их исследованиях. Для большинства исследователей характерна, в большей или меньшей^ степени, антироссийская направленность повествования.

Англоязычная и франкоязычная историография обнаруживает некоторый набор разрозненных мнений - британских, американских и французских ученых больше привлекают общероссийские проблемы, и непосредственно Привислинский край лишь изредка попадает в фокус их исследований.

Исходя из состояния историографии, были определены предмет, объект и задачи исследования.

Предмет данного диссертационного исследования - система административных преобразований в Привислинском крае, изменивших основы провинциального управления краем, внесших коррективы в систему начальных, средних и высших учебных заведений региона, а также уточнивших положение католической церкви в Российской империи.

Объектом исследования является преобразовательный процесс в Привислинском крае и обусловленность этого процесса меняющейся ситуацией в империи и в регионе, а также пониманием властью государственных потребностей:

Особое внимание в работе уделено вопросу о социально-политических преобразованиях в Привислинском крае и русификации в провинциальной администрации, а также на всех уровнях системы государственного образования.

Задачи исследования включают в себя:

1) краткий сравнительный анализ основополагающих принципов управления польскими территориями правительствами государств, участвовавших в разделах Речи Посполитой;

2) на основе этого анализа - оценку возможностей российского правительства осуществлять необходимые реформы по проведению политики государственной унификации западных национальных окраин в составе Российской империи;

3) выяснение вопроса о том, насколько государственная законодательная база по провинциальному администрированию была продумана и подготовлена для реализации преобразований в крае;

4) исследование процесса преобразований в административном управлении Привислинского края с позиций соответствия системы управления краем единому общеимперскому образцу;

5) определение уровня согласованности преобразовательных решений администрации Привислинского края в вопросах провинциального управления, начального, высшего и среднего образования, а также в конфессиональном вопросе.

Хронологические рамки работы охватывают временной отрезок с 1879 по 1897 гг. Отправной-точкой исследования является назначение A. JI. Апухтина по пост попечителя Варшавского учебного округа, что стало началом преобразований в администрации и управлении польскими землями в составе Российской-империи. Хронология исследования завершается 1897 годом — отставкой Апухтина из администрации Привислинского края, что было формальным завершением этапа в управлении краем, который в историографии до настоящего времени называют «политикой Гурко-Апухтина».

Методологическая основа исследования

Диссертация написана с учетом современных методик исторических исследований. Используемые методы исследования соответствуют целям и

31 задачам работы. Ключевое значение имеют историко-генетический метод, дающий возможность проследить изучаемые явления в динамике, а также сравнительно-исторический, позволивший определить основные черты сходства и различия систем управления польскими.землями в трех империях, участвовавших в разделах Речи Посполитой, а также выделить основные аспекты развития системы провинциального администрирования в Царстве Польском в 1880-1890-е гг. Частично был использован метод лингвистической компаративистики, позволяющий проследить некоторые аспекты взаимовлияния национальных языков. Комплексный подход к изучению правительственной политики на польских землях позволяет пролить свет на цели и задачи русских властей в управлении национальными окраинами и на особенности их реализации в-условиях прессинга со стороны соседних держав и в условиях ограниченного финансирования - то есть ответить на основные вопросы, поставленные в работе.

Обзор источников

Для написания работы был привлечён разнообразный- источниковый материал. Его условно можно разделить на три группы: 1) источники документального характера - законодательные акты и официальная документация; 2) периодика и публицистика; 3) источники! мемуарно-дневникового и литературного характера.

Что касается- законодательного массива источников периода правления Александра III; то он весьма обширен. В связи с этим были выбраны наиболее важные и интересные документы, характеризующие основные направления административно-законодательной деятельности властей империи в регионах в указанный период.

Особую ценность представляют неопубликованные документы из российских и зарубежных архивов. Основной массив архивных документов по интересующей нас теме - это документы, связанные с деятельностью двух высших сановников в Привислинском крае - И. В. Гурко и А. Л. Апухтина.

32

Полезные для исследования избранной темы документы содержатся в

Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге

РГИА), Государственном.архиве Российской Федерации в Москве (ГАРФ), а также в Главном архиве древних актов в Варшаве (АСАХ)).

Основные массивы документов сосредоточены в РГИА, где есть целый ряд фондов, непосредственно связанных с особенностями управления

Привислинским краем в 1880-90-е гг. («Комитет по делам Царства

Польского» - фонд 1270, «Канцелярия министра внутренних дел» - Фонд

1282, «Департамент народного просвещения» - Фонд 733, «Делянов Иван

Давыдович» - фонд 1604 и др.). Дополнительные сведения, проливающие свет на административную деятельность генерал-губернатора и его ближайшего окружения, содержатся1 в ГАРФ, особенно в фонде «Канцелярия

Варшавского генерал-губернатора» (фонд 215), и в АОАЕ), в фонде с аналогичным названием.

К числу документов, связанных с деятельностью варшавского генералгубернатора, относятся: записки; о состоянии, дел в крае, заключения императора по поводу этих записок, дела о поступлении« на- службу и перемещении чиновников Царства Польского^ разъяснение правил об особых преимуществах русских чиновников § в- отдаленных губерниях, записки варшавского обер-полицеймейстера; о внутренней ситуации'в крае, на- имя генерал-губернатора. ^

Документы, исходящие из центрального административного аппарата империи, использовались в работе не случайно. Именно' такой источник позволяет адекватно определить стратегию руководства имперской^ администрации в отношении региональной политики:

Важные для данного исследования документы хранятся в фонде ГАРФ

Хозяйственный департамент министерства внутренних дел» - отчеты о реальных финансовых вложениях правительства в проект поддержки чиновников среднего звена в отдаленных губерниях Российской империи. В зз частности, значительный интерес представляет дело «О расходах на пенсии и единовременные выплаты пособия лицам, перешедшим на службу из империи в.Царстве Польском»127 (1878-1882 гг.). Информация, содержащаяся в документе, противоречит материалам другого дела, часто цитируемого в современной историографии - «О даровании чиновникам русского происхождения, служащих в Царстве Польском, прав на привилегии»128 (1883-1884 гг.) При тщательном изучении обоих документов и привлечении дополнительных материалов129 удалось выяснить, что факт активной финансовой помощи правительства региональным чиновникам русского происхождения явно преувеличивается в имеющейся историографии.

К числу документов, определяющих образовательную деятельность властей в Привислинском крае и связанных с личностью-А. Л. Апухтина, относятся письма попечителя Варшавского учебного округа на имя министра просвещения, отчеты об осмотре учебных заведений края, о наборе сотрудников на ключевые преподавательские позиции, дела о волнениях студентов. Варшавского университета. Большая часть документов по этим вопросам содержится в РГИА, в фонде «Департамент народного просвещения».

Для? нас имели значение документы, созданные в центральных имперских учреждениях, занимающихся вопросами начального, среднего и высшего образования, поскольку одной из задач исследования является рассмотрение особенностей школьной политики центрального правительства с точки зрения общей преобразовательной концепции в империи. Из знаковых документов этой серии можно выделить следующие: «Письма попечителя варшавского учебного округа Апухтина А. Л. Делянову И. Д»,ш«Об осмотре учебных заведений Варшавского учебного округа» (Отчет

1 Я?

А. Апухтина И. Делянову, 1883 г.) , «О посещении их императорских

Величеств некоторых учебных заведений варшавского учебного округа»133

1884 год), «Переписка с МВД, начальником варшавской жандармерии и

34 попечителем варшавского учебного округа о деятельности варшавского цензурного комитета, о вопросе преподавания на польском языке в начальных училищах Царства' Польского».134 При изучении данных дел удалось выявить интересную закономерность - противоречия между И. В. Гурко и А. Л. Апухтиным носили системный характер — это было одной из причин, ослаблявших позиции центральных властей в регионе . В имеющейся же историографии по вопросу исследования действия двух руководителей обычно объединяются. Они часто представляются единым целым, одной командой, работавшей согласованно по заранее намеченному центральными властями плану136. На наш взгляд, если и соединять эти фамилии в контексте событий конца XIX века, то с оговоркой, что каждых из названных сановников являлся самостоятельной^фигурой.

Дополнительно привлекались материалы по особенностям конфессиональной политики российских властей и по вопросам жандармского управления краем, исходящие из центральной администрации и служащие материалом для исследования имперской концепции урегулирования конфессионального вопроса в крае и способа осуществления контролирующих функций полицейских институтов в польском обществе.137

Ценным для нас было то, что большая часть, документов, если и привлекалась исследователями для исторического анализа, то. для рассмотрения иных аспектов положения Привислинского края в составе Российской империи. Например, для исследования истории формирования и эволюции классового движения на польских землях, что, как известно, было популярно среди историков в 1950-1960-е гг., однако эта информация почти не привлекалась к анализу административной политики Российской империи в Привислинском крае в 1880-1890-е гг.

Крупнейшим комплексом опубликованных законодательных актов является «Полное собрание законов Российской империи»138. При написании работы использовалось 3-е собрание, освещающее законодательную деятельность эпохи Александра III.

Сборник циркуляров и распоряжений Министерства внутренних дел, относящихся до губернаторов.»139 определяет компетенции высших чиновников местной администрации. Его составление было начато еще при Александре II, однако зафиксированные в документах постановления были актуальны и при Александре III. Особо интересными для раскрытия нашей темы стоит признать следующие циркуляры: «О пределах власти губернаторов» (12 октября 1866 г.), «О служебной деятельности и обязанностях губернаторов» (31 мая 1866 г.).

Рапорты варшавских обер-полицмейстеров» (1892-1913)»140 представляют собой ценный документальный источник, освещающий деятельность варшавских обер-полицмейстеров, призванных следить за порядком в столице Привислинского края. Во время правления Александра III Канцелярия Варшавского обер-полицмейстера была достаточно разветвленной - состояла из 7 отделов. Это позволяло царским чиновникам жестко контролировать польское общество. «Рапорты» являются ценным, хотя и субъективным5 источником по общественной, экономической и политической истории« города. Это были?1 отчеты, предназначенные для императора и его окружения, а следовательно, должны были в наилучшем свете представлять главу полицейских сил'города, его заботы о порядке и мероприятиях, проводимых в интересах центральных властей.

В работе также использовались, источники, связанные с административной деятельностью правительства, но не являющиеся в полном смысле слова законодательными актами - «Общий обзор деятельности Министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III»141 и «Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902»142.

В «Общем обзоре деятельности Министерства внутренних дел.» содержится ценная информация о внутренней политике центрального правительства, о ряде преобразований* и корректировок внутренней политики, предпринятых во время правления Александра III. Следующие положения касаются непосредственно Царства Польского: «Меры по полицейской части», «Духовные дела иноверцев», «Ограничительные t постановления для лиц польского происхождения на приобретение прав на недвижимость в западных губерниях»^ «О субсидии Варшавским правительственным театрам».

Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902» - это очерк C.B. Рождественского, содержащий биографические сведения о лицах, стоявших во главе министерства, обзор законодательства и перечень важнейших административных распоряжений по ведомству народного просвещения. В обзоре на основании официальных документов излагается суть мероприятий в образовательной сфере. Характерно, что в очерке отдельно говорится'о преобразованиях в регионах, и практически не содержится оценочных моментов.

Кроме того, в работе использовались официальные статистические данные о количестве учебных заведений в Привислинском крае, для характеристики видимых успехов и провалов политики российского

1 4 7 правительства в регионе . Несмотря на возможные неточности, присущие ? статистике как таковой, а официальным сведениям в особенности (возможны фальсификации в интересах властей), указанные данные признаны и

144 используются историками .

Рассмотренный выше комплекс документов отражает ряд интересных вопросов: как функционировала региональная административная система, какими способами правительство Александра III пыталось унифицировать политику в отношении национальных окраин империи и как осуществлялся контроль за исполнением существующих законов. Тот факт, что в работе

37 задействованы неопубликованные ранее материалы, которые, более того практически не использовались современными исследователями, позволяет по-новому интерпретировать, и* оценить политику российских властей в Привислинском крае.

Если на основании приведенных источников можно выявить основной вектор государственной политики в Привислинском крае, то в том, как реально работали эти законы, помогает разобраться массив источников мемуарного характера. ; $

В работе использовались как польские, так и русские дневники и воспоминания.

Из польских авторов в плане избранной* нами проблематики выделяются Каролина* Бейлин145, Фёрдинанд Хёсик146, Станислав Стемповский147, Кароль Микошевский!48, А. Залеский149 и Т. Червиньский,150. Эти источники тем- интереснее, что представляют точки зрения совершенно, разных людей - принадлежащих разным1 социальным группам, с разным образованием и жизненным опытом. Хёсик и Залеский, — варшавские интеллигенты, Бейлин - светская дама, имеющая знакомых по всей Варшаве, Стемповский - радикал, Микошевский и Червиньский - ксендзы; Все они были современниками Гурко и Апухтина, на их глазах разворачивались исторические события царствования Александра III, подробностями* которых авторы мемуаров делятся с читателями.'

Микошевский и Червиньский делают акцент на, конфессиональных притеснениях католиков со стороны правительства, Стемповский- пишет о перспективе единения русских и^ поляков против несправедливого правительства. Стиль Бейлин на этом фоне достаточно нейтрален. Как пишет автор во вступлении, цель написания её книги — показать Варшаву и ее жителей с бытовой точки зрения, а также указать культурные и архитектурные достижения этого города151.

Примечательно, что точку зрения польских мемуаристов полностью разделил в своих мемуарах «Путь русского офицера» один из вождей Белого движения генерал А. И. Деникин. По мнению уроженца Варшавской губернии, полуполяка (по матери), во времена его обучения в реальном училище в 1880-е гг. проводилась «тяжелая, нелепая и обидная для поляков русификация».152

Воспоминания Н. И. Кареева153 - известного историка и русского профессора Варшавского университета - по своей тональности противоположны всем предыдущим. Если польские мемуаристы склонны искать негативные последствия любых начинаний имперской администрации, то Кареев, напротив, указывает на то, что в череде образовательных мероприятий российской администрации можно и нужно найти здравое зерно. Точка зрения Кареева определяется, с одной стороны, либеральностью его политических взглядов, с другой — в целом благожелательным отношением к полякам.

Несколько особняком в ряду привлеченных к теме исследования мемуарных источников стоят работы Ориона154, Н. Дубровского155 и В.И. Гурко156: они помимо личных впечатлений предлагают и попытки анализа политики Александра III в Царстве Польском.

Очерки Дубровского и Ориона - своего рода памфлеты против fijJEgj£■> царской власти на польских землях. Пшиый автор черпает негативные примеры из сферы высшего и среднегог ^разования, второй- (характерно издание его работы в 1895 году в Львове на польском языке) обличает местную и высшую администрацию.

Во многом контрастной по сравнению с первыми двумя является работа Владимира Иосифовича Гурко - одного из сыновей И. В. Гурко, написана совершенно в другом ключе. В своем социально-политическом очерке Гурко-младший обозначает (задачи русской власти в Привислянье.

Этого мемуариста правильнее всего охарактеризовать как

39 государственника». С его точки.зрения все сословные и классовые интересы в «русской Польше» должны быть подчинены общей задаче - обеспечению мощи и, процветания России в целом. Отталкивается- Гурко в своих рассуждениях от наблюдений* над «инородческой окраиной» империи, где ему довелось начать служебную карьеру, заставляющих задумываться над проблемами геополитического порядка. Автор дает высокую оценку профессиональным качествам своего отца, которому удалось добиться покорности поляков». По мнению автора очерка, проведение самой жесткой внутренней политики требует рациональности и благоразумия. Наряду с этим, по мысли В. И. Гурко, нужно усилить контроль над регионом, для чего поднять авторитет военной службы и усилить позиции армии.

При использовании мемуарных источников важно. принять во внимание тот факт, что-их не следует воспринимать прямолинейно, нужно учитывать субъективизм, присущий современникам тех или иных событий.

Если анализировать точки зрения сразу нескольких владеющих ситуацией наблюдателей, то можно составить мозаику различных мнений и более объективно оценить.исторические события.

К числу источников в стиле публицистики; привлекаемых длянаписания диссертационного сочинения, относится общественно1 политический роман Н. Ланской «Обрусители» и научные труды А. Л. Апухтина.

Роман Ланской^ интересен тем, что автор анализирует современную ей действительность (особенности «русского господства» в Привислинском крае) и в иносказательной форме - через посредство литературных приемов представляет видение проблем конца XIX века с точки зрения исконных жителей польских земель в составе Российской империи.

Научные (в плане стиля скорее научно-популярные) труды А. Л.

Апухтина полезны в том смысле, что по ним можно проследить взгляды автора как профессионального педагога. Результатом педагогической

40 деятельности Апухтина, в течение нескольких лет возглавлявшего школу межевых топографов, а затем Константиновский Межевой институт, стали две книги: «Очерк истории Константиновского Межевого института»158 и «Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии»159.

Очерк истории Константиновского Межевого института» был составлен по поручению попечителя института В. К. Ржевского к празднованию 100-летнего юбилея этого учебного заведения. Апухтин при составлении очерка использовал дела писцового архива Межевой канцелярии, протоколы совета института и устные свидетельства современников. Изложение истории сделано в хронологическом порядке, по годам, что, по мнению Апухтина, «нагляднее знакомит с жизнью заведения, чем изложение по отделам»160.

Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии» было написано Апухтиным как отчет о заграничной командировке, целью которой было изучение административно-учебной части в учебных заведениях Германии, Бельгии и Франции. В конце XIX века это были страны с развитой* и современной системой образования, поэтому считалось необходимым познакомиться1 с их опытом и перенять лучшее.

На основании научных трудов Апухтина (исследователи к ним, кстати, практически не обращались) можно- утверждать, что» будущий попечитель Варшавского учебного округа являлся разносторонним, человеком, получившим серьезное техническое и гуманитарное образование. Со знанием дела и- в доступной форме он рассуждает о сильных и слабых сторонах европейского и отечественного инженерного образования и о том, как можно улучшить устройство российских учебных заведений технического профиля.

Наконец, в качестве одного из источников исследования привлекалась периодическая печать. Ее специфическое свойство — многоплановость. Это синтетический материал, включающий в себя самую разнообразную по жанру, происхождению и характеру информацию: официальные сообщения и

41 документы, публицистику, письма, хронику, всевозможную газетную информацию (заметки-отчеты, репортажи, интервью и пр.), объявления, беллетристику, некрологи и т. д. Публицистика призвана выражать мнение какой-либо социальной группы, по общественно значимой проблеме.

Отличительной особенностью публицистики России является то, что ее значительная (подавляющая) часть разделяется на проправительственную и антиправительственную, в отличие, например, от европейской публицистики, представлявшей различные социальные силы, боровшиеся за политическую власть или, по крайней мере, за влияние на власть.

Всего в 1864-1918 гг. на территории Российской империи выходило 2419 польских периодических изданий, из них 1728 в Варшаве. В Австрийской империи выходило 1672 (в Львове и> Кракове), в Пруссии, 580, из них в Познани 271161. В настоящем диссертационном сочинении использованы- материалы, из следующих польских периодических, изданий: «Курьер Варшавски», «Курьер поранны», «Газета Польска», «Глос» - (все издавались в Варшаве), «Час» (в Кракове), и «Край» (СПб). Газетные материалы послужили источником^ дополнительных сведений о том; как те или иные события, в Привислинском< крае интерпретировались общественностью. Большинство из этих изданий: представляли проправительственную- точку зрения*, на происходившие преобразования. Исключениями, пожалуй, были газета «Глос», редакторы, которой допускали к печати аналитические статьи, негативно оттеняющие политику российских властей в вопросах условий-труда;, преобразований, в школах и др., а также газета «Час», издававшаяся в Кракове и, представлявшая интересы консервативного крыла польской общественности.

Среди периодической печати Царства Польского выделялся «Курьер

Варшавски», который с 1883 г. издавался крупным тиражом в 20 ООО экземпляров, в сравнении с 1868 г., когда печаталось только 4000 1 экземпляров . В газете поднимались вопросы о ситуации в мире (у газеты

42 были собственные корреспонденты в Париже, Праге и- Вене); об экономическом положении края, о культурных событиях. Для. нас наиболее важными1 были статьи-с комментариями по поводу образовательных реформ 1880-1890-х гг. и в связи с деятельностью.А. Апухтина и И. Гурко?63.

Аналогично проправительственного содержания были материалы в газетах «Курьер поранны» и «Газета Польска», где также печатались всякого рода сенсации бытового характера и был литературный раздел. Для нас представляли интерес статьи, связанные с тем, как сложившаяся система образования в Привислинском крае влияла на повседневную жизнь жителей региона164.

В газете «Глос» затрагивались вопросы, социально-политической и-общественно-экономической тематики; печатались, знаменитые фельетоны Поплавского. Материалы, данной газеты были либерального характера, а авторы статей защищали интересы широкого круга трудящегося населения: уделялось внимание вопросам организации труда» социальных- льгот, доступности образования165. Однако- газета была закрыта в 1894 году. Непосредственным поводом ее закрытия стало участие главного редактора К. Потоцкого в патриотической! манифестации, посвященной'сотой'годовщине восстания* Т. Костюшко. С 1895 г. «Глос» печатался, но в обновленном виде, уделяя внимание в основном теоретическим вопросам воспитания и образования.

Газета- «Час» являлась органом печати консервативного толка. В ней распространялись материалы, главная» идея которых - восстановление польского государства и борьба с имперскими замашками России, Пруссии и Австро-Венгрии. Что показательно, газета издавалась в Кракове, в Австрийской империи, чья политика в польских, землях, в Галиции, считалась наиболее либеральной, среди государств, участвовавших в разделах.

Наконец, «Край» - это польская газета консервативного направления, печаталась в 1882-1909 гг. в Санкт-Петербурге. Главными ее редакторами были В. Спасович и Э. Пильц, сама же газета - орган польской умеренной партии, стремящейся к сохранению и развитию польской национальности, согласованному с русской государственностью. Следовательно, статьи данного издания по своему содержанию были нацелены на поддержку всех ключевых мероприятий российского правительства в Привислинском крае. Хотя поверхностная критика неключевых преобразований или их отсутствия все же допускалась. В частности, критические высказывания по поводу отсрочек начала действия касс помощи семьям учащихся с низким доходам1б6.

В общем, можно утверждать, что в прессе не было высказано продуманного мнения по поводу политики российских властей в Царстве Польском, в большой степени из-за усиленного контроля над прессой в Привислинском крае. Аналитика по ключевым вопросам политического и социального характера представляет собой ряд разрозненных мнений. По мнению известного исследователя польской прессы, на наш взгляд, логичному, «не последнюю роль играло и желание [владельцев газет] получить коммерческую прибыль. Владельцы газет, пытаясь сделать бизнес как можно более прибыльным, избегали открытой критики властей, поскольку это могло повлечь за собой репрессии и даже закрытие».167

В целом указанный комплекс источников можно считать релевантным при анализе реальных действий правительства в Привислинском крае, а следовательно, соответствующим целям и задачам данной работы. Архивные источники, многие из которых привлекаются нами к исследованию впервые в историографии, позволяют открыть новые грани в управлении

Привислинским краем в 1880- 1890-е гг. Обширный комплекс официальных документов позволяет воссоздать формально-теоретическую базу преобразований в Привислинском крае; материалы периодической печати и

44 источники личного происхождения дают возможность нарисовать в общих чертах реальную картину происходившего.

Научная новизна исследования

Данная работа является попыткой восполнить пробел, существующий в отечественной историографии по проблеме административного управления Привислинским краем в 1880-1890-е гг. Критический анализ польской национальной историографии, а также ряда источников как русского, так и польского происхождения, способствует формированию нового взгляда на данную проблему. Проведенное исследование позволяет внести вклад в создание объективной картины событий того времени, а также в новом ключе осветить проблемы польско-русских взаимоотношений конца XIX века, что стало основой дальнейшего взаимодействия впоследствии независимых государств и повлияло на современные межгосударственные отношения России и Польши. Той же цели служит соединение в рамках одного исследования анализа законодательной базы, источников личного происхождения и материалов периодической печати, а также привлечение архивных документов, не введенных ранее в научный оборот. Архивные источники позволили сделать вывод об условности определения «политика Гурко-Апухтина» и выявить не отраженные ранее в историографии серьезные противоречия между двумя известными имперскими администраторами.

Основные положения диссертации апробированы в ходе выступлений на международной научной конференции «Мир в Новое время» в Санкт-Петербурге, проходившей в марте 2009 года, а также на конференции в Краснодаре в начале 2009 года. Основные аспекты диссертационной работы представлены в ряде научных публикаций, в том числе в рецензируемом научном журнале «Родина», входящем в перечень ВАК Министерства л образования и науки РФ .

Практическая значимость исследования

Материалы диссертационного сочинения могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории Польши и по отечественной истории XIX века, особенно с уклоном в социально-политические аспекты. Также исследование может быть полезно для лингвистов, изучающих процессы русификации и взаимовлияния .русского языка и языков различных окраин Российской империи. Вместе с этим материалы диссертации могут быть использованы историками права для изучения правовых основ функционирования провинциальной администрации в национальных окраинах Российской империи в конце XIX века на примере Привислинского края.

Структура исследования

Данное диссертационное сочинение состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Во введении обозначается основной круг проблем, которые будут рассматриваться в исследовании. В первой главе анализируются особенности административного управления Привислинским крае; в фокусе второй главы правительственная политика в области образования; наконец, в третьей главе рассматривается конфессиональная политика Российской империи на польских землях. В заключении даются основные выводы по теме исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Политика Российской империи в польском вопросе в 1880-1890-е гг."

Выводы польских исследователей относительно конфессиональной политики в Привислинском крае сводились к обозначению основных ее целей, таких как: уменьшение земельного владения католической церкви, увеличение сборов в пользу государства389. «То, что напрямую интересовало российские власти - это получение полного контроля над доходами монастыря в плане пожертвований, безвозмездной передачи собственности»390. В том же стиле интерпретировалась локальная политика российских властей в Ченстохове: «С помощью аппарата контроли и репрессий удавалось ограничить распространение ясногорского культа. Еще одной попыткой начала идеологической войны с приверженцами культа Божьей матери Ченстоховской стали меры по основанию на Ясной горе центра православия. Это проявление общей тенденции, политики разделов,

391 »-» цель которой - русификация польского народа» , - делает вывод польскии исследователь Владислав Палюс. По нашему мнению, идея примирения двух христианских традиций - католической и православной - с помощью ч

Ясногорского культа — это разумный шаг, нацеленный на интеграцию и мирное сосуществование двух конфессий, с другой» стороны, это, конечно, затрагивало самолюбие более многочисленной в крае католической общины.

Неудивительно, что реакцией на проводимую в 1880-е годы политику в отношении костела были постоянные, скрытые или явные протесты католического духовенства. Поступали, различные жалобы от епископов, в частности, о несовместимости обязательных для выполнения католическими священниками канонических правил с некоторыми распоряжениями правительства392. На эти жалобы правительство неизменно отвечало таким образом, что в Российской империи «каноны католической церкви действительны постольку, поскольку они не противоречат государственным

393 законам» .

Радикально антиправительственно настроенные жители польских земель интерпретировали конфессиональную политику администрации Гурко в духе ненависти к режиму и отрицания позитивной программы правительства в этом вопросе. Например, Орион в своем памфлете против русских властей писал о том, что притеснение католиков и главенство' православной церкви, осуществление церковного управления на русском языке являлось подтверждением господства духа деспотизма и произвола в

394 политике .

На наш взгляд, подобные радикальные оценки деятельности российского правительства в регионе были, безусловно, преувеличены. Однако нельзя отрицать, что общее направление административных преобразований по отношению к костелу было выдержано в ограничительно-запретительном духе, что должно было ослаблять позиции католического духовенства, особенно той его части, в которой господствовали антиправительственные настроения, и это было безусловным раздражителем для католического религиозного большинства Привислинского края.

Помимо чисто административных рычагов регулирования конфессионального, вопроса, был еще один, казалось бы, не менее действенный инструмент влияния на настроения в среде людей католического вероисповедования - это школа.

§2. Преподавание религии в государственных школах Привислинского края.

Связь религии и образования в XIX веке была несомненна. Особенно явно эта связь прослеживалась в начальном образовании, где значимая часть учебного времени приходилась на занятия по Закону Божьему.

В соответствии с программой общего образования, действовавшей в центральных губерниях и положенной в основу школьного преподавания в

142 национальных окраинах, на Закон Божий приходилось 6,5 % учебного времени395. В то время как «на русский язык с церковнославянским и словесностью - 12% учебного времени, на латинский язык - 24 %, на греческий язык - 17%, на математику - 18%, на историю - 6 %, на географию -5 %, на французский и немецкий языки - 9 %, на чистописание - 2 %, на основания логики - 0,5 %»396. В Царстве Польском за счет сокращения часов преподавания латинского и греческих языков шло обучение польскому языку, что по количеству часов сравнимо с преподаванием французского или немецкого.

Таким образом, религиозному воспитанию уделялось значимое время, большее, чем географии или истории. Более того, в центральных губерниях в сфере начального образования в 1880-е гг. начался переход народных школ в ведомство православного исповедания, или, иначе, Священного Синода. В 1884 году изданы правила о церковно-приходских школах и школах грамоты, замененные подробными правилами 1891 года. В 1894 году образовано Высшее управление церковными школами при Синоде. В состав местной организации входили епархиальные училищные советы и-уездные отделения. В'связи* с этими изменениями увеличилось »финансирование начальных школ. «Ассигнования государственного казначейства. на! начальные школы, состоящие в ведении духовенства, достигли 4,9'млн. руб., а с 1 января 1900т. к этой сумме добавлено еще 1,8 млн. руб.»397. Показательно, что из этой' суммы на финансирование начальных школ в западных губерниях

398 приходилась минимальная доля .

В Привислинском крае важным аспектом учебного процесса в начальных школах был вопрос об участии, ксендзов в» преподавании. В том числе и по инициативе А. Л. Апухтина, в 1880-е гг. ксендзы отстранялись от преподавания в связи с подозрениями в антирусской и антиправительственной агитации со стороны католического духовенства в школе.

Комментарий И. В. Гурко, данный в отчете о своей деятельности на посту генерал-губернатора Привислинского края, состоял в следующем. «Обращаясь к делу народного образования, в местностях с чисто польским населением, остановлю внимание на- участии в нем. римско-католического' духовенства. Отстранение ксендзов от преподавания' Закона Божьего в народных школах следует допускать лишь в самых исключительных случаях. ксендзы, не допущенные до школы, вредят ей гораздо более ксендза, которому вверено преподавание в ней своей веры, поскольку они всячески пытаются если не открыто восстать против нее, то при случае бросить в нее камень, что достаточно, чтобы вселить недоверие к ней со стороны темного сельского люда»399.

Но за последнее время, - продолжал отчет Гурко, - учебное ведомство систематически удаляет ксендзов от преподавания в народных школах.в девяти десятых из них преподавание Закона Божьего поручено светским лицам, иногда не католического вероисповедания. Это сказалось на посещении школы детьми - с каждым годом все менее.»400. В' итоге генерал-губернатор предлагал «.насколько возможное допущение римско-католического духовенства к обучению правилам веры в народных сельских училищах»401. Однако эта мера не была полностью реализована, поскольку вопрос об антирусской агитации ксендзов в школе был деликатным, и российские власти предпочитали использовать запретительные меры. Сам же Гурко, будучи генерал-губернатором Царства Польского, с опаской говорил о возможном влиянии католического духовенства, на местное население: «Нужно продолжать контролировать духовенство, т.к. оно может отрицательно влиять на умы прихожан»402.

Итак, контролирование на государственном уровне католического духовенства в школьном вопросе было серьезным поводом для недовольства ксендзов.

Еще один вопрос в преподавании, который болезненно воспринимался польским обществом - вопрос о чтении предклассных молитв, которые для большего удобства регламента учебного процесса читались для всех одинаково - как для православных. Только в середине 1890-х гг. по инициативе генерал-губернатора было издано следующее предписание:

1) Прекратить обязательное посещение учениками-иноверцами православного богослужения по табельным дням;

2) Общую для всех учеников-христиан предклассную молитву в тех открытых учебных заведениях гражданского ведомства, где имеется* значительное число иноверцев, заменить отдельной молитвой по

403 исповедям .

Комментарии со стороны генерал-губернатора были следующие: «Эти два пункта должны действовать и в Царстве Польском, однако там остается в силе прежний порядок чтения молитвы. Такое промедление в исполнении закона вызвало в польском обществе серьезное недовольство, которое готово перейти в громкий протест. Мне ежедневно поступают жалобы частных лиц на «угнетение» их детей низшими органами учебной администрации, якобы игнорирующей даже распоряжения верховной власти. Польская пресса выступила с целым рядом статей, написанных в том же протестующем тоне. Статьи не допущены мною к печати. Вспыхнувшее в польском обществе брожение может принимать крайне нежелательные формы, прежде всего отражаясь самым пагубным образом на воспитании подрастающего поколения. Попечитель Варшавского учебного округа ответил, что исполнение п. 1 и п. 2 встретило массу практических трудностей, следовательно, исполнение закона может затянуться на неопределенное

404 время» .

Новый генерал-губернатор, кн. Имеретинский, продолжал ратовать за проведение данного преобразования, и подкреплял свою мысль логичными, на наш взгляд, рассуждениями. «Предклассная молитва, - писал

145

Имеретинский взаписке на имя министра просвещения, - не должна читаться на русском языке. Предклассная молитва, как и всякая молитва вообще, входит в область религиозных верований человека, и следовательно, не может быть рассматриваема как элемент преподавания, которое происходит и, конечно; должно происходить только на языке русском»405.

Этот же вопрос обсуждался на страницах польских газет. Для польской общественности было, несомненно, важно чтение предклассной молитвы именно по католическому образцу и на родном языке. Автор статьи в газете «Глос», утверждал, что этот технический момент может быть легко изменен одним распоряжением попечителя Варшавского учебного округа. Тот же факт, что все остается на своих местах, свидетельствует о пренебрежительном отношении российских властей к национальному и религиозному чувству польского населения.406 Похожая мысль прослеживается у автора статьи по вопросам образовательной политики в крае в «Курьере Варшавском».407 А именно, невнимание властей к небольшим, но важным вопросам школьного дела, затрагивающим религиозные чувства польских жителей, может пагубно сказаться на посещаемости школ и на эффективности школьного дела в регионе в

408 целом.

Таким образом, школьный вопрос становился еще более серьезным и запутанным, когда к нему примешивалась религия. Как видим, раскоординированность действий, высших сановников Привислинского края только осложняла решения вопросов первостепенной важности. Громоздкость бюрократической машины Российской империи и медлительность в решении даже, казалось бы, бытовых вопросов, как, например, о порядке чтения молитв, оказывались несовместимыми с успешной реализацией целей российского правительства в Привислинском крае и лишний раз раздражали жителей региона.

Однако, возможно, положение православной церкви в Привислинском крае в 1880-90-е гг. улучшилось настолько, что дополнительные меры по стабилизации конфессионального вопроса в польских землях Российской империи уходили на второй план?

§3. Положение православной церкви в Привислинском крае и политика правительства по отношению к униатам.

В действительности положение православной церкви в Привислинском крае было не столь устойчивым, как это хотели бы видеть власти. Чтобы привлекать на свою сторону верующих, в том числе из числа униатов, было необходимо демонстрировать мощь православной церкви. При этом вопрос о положении униатов рассматривался отдельно.

Униаты, как известно, - это последователи Брестской церковной унии, заключенной в 1596 году409. Согласно унии, происходило слияние исповеданий православного и католического, причем, с одной' стороны, признавалось главенство папы, чистилище, нахождение Св. Духа от Сына, с другой — допускался брак белого» духовенства и богослужение на родном языке, с сохранением византийских обрядов410. Хотя в феврале 1839 года состоялся собор в Полоцке во главе с епископом Иосифом Семашко, на котором униаты Западных губерний были «воссоединены» с православием, в некоторых районах Привислинского края и на территории австро-венгерской Галиции униатские общины продолжали существовать в том же режиме, как и было до собора 1839 года. При этом униаты Царства Польского не спешили переходить в лоно православной церкви.

Конечно, на польских землях Российской империи традиции православия исторически не были сильны. Во-первых, позиции православной церкви были изначально слабы, и количество православных верующих было невелико (497000 -«незначительный процент», по словам Имеретинского411),

147 а более или менее сплошные массы* православных проживали только в Седлецкой, Сувалкской и Люблинской губерниях (показательно, что на эти же регионы, приходилась основная доля униатов): Во-вторых, финансовые вложения, которые были в первую очередь необходимы для- усиления позиций православия, если и осуществлялись, то менее необходимого объема. Использование же административного ресурса для привлечения верующих было, безусловно, недостаточным фактором для укрепления православия.

Центральным властям ничего не оставалось, как снова действовать запретительными мерами. При Александре III на территории Российской империи закрыли двадцать костелов и пять часовен в «целях ограждения русской народности» от влияния католицизма; По мнению1 властей, католичество наиболее опасно в районах православно-католического пограничья, где распространено униатство'и возможен массовый переход в

412 католицизм при умелом! воздействии ксендзов .

Вопрос о послаблении надзора за теми униатами, которые посещали католический костел и постепенно переходили в католичество; если и ставился, то не имел решающего значения для жителей Привислинского края. «Народ к послаблениям?никак не относится, - писал русский-, служащий • в'Привислинском^крае, - ибо не замечает их, а если и замечает, что его уже не так остро преследуют, когда он * идет в костел, то объясняет это тем; что, видно, стражникам надоело его караулить. На мой^ вопрос о послаблениях чаще всего отвечали недоуменным взглядом и не понимали, в чем дело? Оказывается, что волнения, происходившие на поверхности моря, еще не дошли до глубины пучины - там все спокойно. и обстоит благополучно».413

Возможной мерой воздействия на детей униатов в плане мотивации принятия православия была школа, что могло быть особенно действенным в районе под названием русское Забужье, где число униатов было наибольшим. Отчет И. В. Гурко, написанный в 1890 году, содержал такую

148 мысль. «Цель политики в Русском Забужье - присоединить к православной церкви бывших униатов. Здесь обязательное обучение детей школьного возраста; - наш якорь спасения, для окончательного искоренения унии. Однако школа эта должна быть обязательно светская, лишь с участием в ней православного священника, но отнюдь.не духовная, могущая лишь обострить положение униатского дела и явиться? таким пугалом для народа, каким? являются некоторые наши миссионеры»414.

И. В. Гурко предлагал и способы решения этого вопроса: «Необходимые меры, - писал он, - введение всеобщего обязательного обучения в русском Забужье с постепенным распространением его на другие части края»415. Еще. одной мерой, которую активно предлагал Гурко для усиления мотивации униатов переходить- в православие — назначать на административные и; судебные должности в Сувалкской и Люблинской губерниях «только« исключительно православных»416.

Однако планируемые результаты были с трудом достижимы. Как читаем в отчете Гурко, написанным вскоре после его назначения- на должность генерал-губернатора: «Состояние; православия: малоутешительно. Бывшие^ униаты-; не исполняют, духовных треб- по православному обряду. Почти; треть униатов не желает духовно слиться с православными»417. Мы видим, генерал-губернатор констатировал^ что? успешных результатов; по привлечению на сторону православия' униатов; добиться не удалось.

Одним из важных моментов демонстрации финансовой силы православной церкви было строительство православных храмов, однако даже вопрос; о; строительстве православной церкви в; Варшаве откладывался в долгий ящик по причине отсутствия финансирования. Князь Имеретинский напрямую? говорил об убогости православных храмов, и необходимости строить церкви в Привислинском крае418.

В отчете А. К. Имеретинского, написанном сразу после его назначения на должность генерал-губернатора, читаем следующее: «До 1890 года ежегодно из казны выделялись по 100 ООО на церковно-строительные нужды, которые обеспечивались под руководством генерал-губернатора. С 1890 года духовное ведомство выделило всего 211000 на последующие 6 лет»419.

В том же отчете Имеретинский упоминает о судьбе православного храма в Варшаве. «Храм в Варшаве, задуманный Гурко. Первые два года собраны около 500 000 пожертвования от крестьян и мещан со всей России плюс ежегодно выделялось по 50 000 из казны. Но этого . мало»420. Хотя, согласно выводам польского исследователя А. Шварца, интенсивное строительство православных церквей шло в течение всего XIX века. Например, новые церкви возводились в Люблине и в Калише. В 1894-1912 гг. был воздвигнут собор св. Александра Невского на Саксонской площади (р1ас 8аБк1421) в Варшаве422.

Наконец, один из русских служащих в Привислинском крае констатировал неутешительное положение православной церкви в Царстве Польском и невозможность какого бы то ни было соперничества православной церкви с костелом за униатскую паству. «Мало-помалу благодаря усилиям католического духовенства православный элемент стал слабым и, наконец, слился с католичеством в так называемой унии, причем униатская церковь сделалась достоянием исключительно только крестьянского населения. Шляхта же, которая исповедовала ранее православную веру, приняла католичество»423. Более того, продолжает свою записку чиновник, «православные церкви по-прежнему пусты, а католические по-прежнему полны»424. В данном случае мы снова видим, что успехи российского правительства по усилению позиций православия были минимальны.

Таким' образом, конфессиональная политика российских властей в Царстве Польском, нацеленная на усиление позиций православия в регионе, была малоэффективной. Основными причинами таких неутешительных результатов были традиционная сила католицизма на польских землях, громоздкость бюрократической машины Российской империи, переоценка финансовых и миссионерских возможностей православия.

В данном аспекте правительственной политики в Привислинском крае, осуществляемой генерал-губернатором И. В. Гурко и попечителем Варшавского учебного округа А. Л. Апухтиным, мы видим, что объединение усилий этих двух сановников если и имело значение, то не решающее. Этому было несколько причин. Во-первых, вклиниваться во внутреннюю структуру католической церкви правительственным органам было невозможно. Следовательно, приходилось действовать, опосредованными методами — посредством школ, а также административными приемами. Но ввиду ограниченности этих методов быстрый- успех конфессиональной политики изначально был маловероятен. Во-вторых, не было скоординированности в проведении в жизнь задумок центрального правительства Российской империи, что тормозило реализацию принципиальных преобразований не только в Привислинском крае, но и в других регионах Империи.'

Надо признать, что перед российскими властями в 1880-1890-е гг. стояли задачи, ' трудновыполнимые в короткий промежуток времени. Двадцатилетний период был недостаточен для структурных изменений в управлении национальными окраинами, в том числе Царством Польским. Преобразовательная работа велась на долгую перспективу.

Как, следует из сказанного выше, просматривались позитивные тенденции в вопросах преобразований в школе, в администрации, в реорганизации униатской церкви и в вопросах изменений позиций православной церкви в Привислинском крае. В центре и на местах принимались логичные и правильные решения, исполнение которых, однако,

151 часто тормозилось медленностью и непоследовательностью их реализации. Предпосылки этому были заложены в неповоротливости и разветвленности структуры бюрократического аппарата Российской империи, которые не могли быть преодолены в короткий промежуток времени и которые не способствовали энергичному ходу преобразовательных процессов в империи.

Заключение

Исследование административной, образовательной и конфессиональной политики^ правительства Российской империи в Привислинском крае в 1880-1890-е гг. позволяет сделать следующие выводы. Идея слияния Царства Польского с империей, проводившаяся в жизнь с 1864 года, продолжала реализовываться центральным правительством и в 18801890-е гг. Политика унификации Привислинского края выражалась в системе административных, социальных, кадровых, конфессиональных и других преобразований.

Нацеленность на слияние центральных областей империи с национальными окраинами была вызвана беспокойством правительства Александра III относительно степени благонадежности жителей окраинных областей и, в частности, Привислинского края. Варшавский обер-полицмейстер в отчете за 1892 год приводит такие соображения. «Исключительное положение вверенного моему управлению города, как ближайшего к западноевропейским государствам торгового4 и промышленного центра, в коем деятельность полицейских органов значительно осложняется, с одной стороны, известной склонностью сплотившегося еврейского населения к нарушениям1 законного порядка, а с другой - вследствие разнообразия национальностей в составе прочего населения с преобладающим в нем польским' элементом, сохранившим поныне традиции своей народности и готовым при малейших осложнениях послужить источником возникновения не только отдельных беспорядков административного характера, но и народной смуты в здешнем крае, вызвало необходимость согласования всех мероприятий и распоряжений со всеми этими разнообразными условиями»425. В масштабе всего Привислинского края проблемы, отмеченные варшавской жандармерией, усиливались.

С точки зрения безопасности империи было необходимо выработать эффективную государственную программу по управлению окраинными областями. Первые попытки в этом направлении делались еще в конце XVIII века, когда польские земли только вошли в состав Российской империи. Именно в конце XVIII - начале XIX века появились первые проекты по обеспечению взаимодействия Российской империи и польских земель в рамках одного государства (заключение личной унии, предоставление Конституции Царству Польскому). Однако с течением времени механизмы унификации имперских окраин менялись.

По мнению JI. Е. Горизонтова, сущность польского вопроса во внутренней политике России заключалась «во всеобъемлющей интеграции бывших земель Речи Посполитой в имперский, организм и превращении поляков в верноподданных правящей династии. Воплощение в жизнь этих установок, принимало разные формы - от серьезных уступок во имя обеспечения политической лояльности поляков до не менее серьезных w « 426 т т поползновении к ассимиляции миллионов людей» . На наш взгляд, такая точка зрения представляет процесс излишне обобщенно, необходимы более конкретные подходы к политике Российской империи* в- польских землях, в частности, в последние десятилетия XIX столетия.

Так» называемая* «политика Гурко - Апухтина» в Привислинском крае была направлена на воплощение в жизнь государственных интересов в- том смысле, как это понималось в конце XIX века. А именно, как следует из официальной документации, правительство считало необходимым максимально приблизить окраинные регионы к исконно русским областям в плане административного управления и в культурно-образовательном смысле при условии принятия факта национального и сословного разнообразия регионов Российской империи.

Стереотипным в историографии является представление о национальной политике эпохи Александра III как о политике «русификации»

154 в негативном смысле, ,то есть как насаждении элементов русскости вопреки желанию местных элит и в ущерб местной национальной культуре. Под этим углом зрения анализировалась и «политика Гурко-Апухтина» в Привислинском крае.

Известную новизну в исследования по проблеме управления* национальными окраинами внесли работы А. И. Миллера427, который предложил определить критерии формирования оценочных суждений, связанных с понятием «русификация», и ясно различать, когда оцениваются интенции властей, а когда предполагается изложение «объективного» содержания процесса. В этом случае будет возможно выделять как позитивные, так и негативные аспекты правительственной политики.

Итак, политика российской администрации в, регионах была направлена- на развитие основ имперской государственности во имя слияния окраин с «коренной Россией» и укрепления государственного единства. Следить за исполнением правительственной программы в, сферах гражданского и военного управления в Привислинском крае должен был генерал-губернатор; за образовательную, " политику в регионе нес ответственность попечитель Варшавского учебного округа.

Однако< в такой системе разделения полномочий' между главными представителями власти в,1 регионе были заложены противоречия. Как показала практика, нельзя было осуществлять общее управление краем« без реального участия в решении-вопросов образования в регионе. Тем не менее, на законодательном уровне было предложено осуществлять управление именно таким способом. Как указывалось в работе, было оформлено нечеткое распределение функций между генерал-губернатором и попечителем учебного округа, а именно региональная вертикаль власти была как бы раздвоена - с одной стороны, шло подчинение по линии министерства внутренних дел, с другой — по линии министерства просвещения.

Возможно, в . идеальном варианте: две структуры: должны были дополнять друг друга и осуществлять согласованное управление территорией, однако на практике в условиях Привислинского края конца XIX века такая структура провинциального управления создавала предпосылки для внутреннего соперничества, между высшими представителями центральной власти в регионе. Как видим, в случае с И1 В. Гурко и A. JI; Апухтиным так и происходило. Безусловно, это было слабым моментом в организации региональной администрации в Российской империи.

Что касается реальных действий администрации Гурко - Апухтина, то в течение 1880-х - начала 1890-х гг. были приняты и проведены в жизнь следующие меры властей: ограничение прав на владение землей в Западном регионе лицам польского) происхождения; льготы жителям внутренних областей Российской империи, решившим переселиться в Привислинский край с целью укрепления «русских основ» в регионе; сервитутное право; ограничение влияния католической»церкви - законодательно ограничивалась деятельность католических гимназий и «латинских» религиозных братств^ вводился» надзор за? расходованием, денежных средств католической церкви на; территории- Российской; империи-. В то же время- принимались законы,, упрощавшие административное:функционирование католической церкви и ее сношения с панской курией.

Политика в: области образованиям была; направлена на: подчинение образовательной сферы Привислинского края общеимперской системе. С этой целью основные положения университетского устава 1884 года; были перенесены и в Варшавский университет, «Правила о студентах» 1885 года признавали студентоб «отдельными посетителями университета» и не разрешали легально организовывать студенческие организации, не носящие научного характера. Система средних учебных заведений, уже подчиненная общим уставам гимназий и реальных училищ, подвергалась некоторым изменениям в сторону улучшения материального обеспечения и привлечения

156 в среду преподавания как можно большего числа русских. Также было проведено в жизнь постановление об увеличении денежных средств Варшавского университета для улучшения материального благосостояния наиболее достойных его профессоров.

Для 1880-х годов характерно усиление контроля над деятельностью учебных заведений - в 1885 году введен пост инспектора начальных школ для выполнения надзорных функций. В остальном политика правительства относительно начального образования осталась прежней, соответствующей указу «О начальных училищах в Царстве Польском» 1864 года. Это означало запрет на преподавание в народных школах католическим священникам, привлечение в качестве учителей политически благонадежных, т.е. прорусски настроенных кандидатов, возможность получения начального образования на родном языке.

Итак, политика, проводимая .Гурко и Апухтиным, по своей общей' направленности являлась сочетанием мер запретительного характера с мерами, дающими некоторую свободу действий гражданским и духовным администраторам. Однако в обязанности властей входило не только составить качественные программы преобразований; но и проследить за их надлежащим* исполнением. Огромную, роль, играл профессионализм чиновников на местах. И мы видцм, что в данном аспекте позиции провинциальной администрации времен Александра III были заведомо слабы, поскольку, как указывалось в диссертационном исследовании, не было создано эффективно работающего класса среднего и низшего чиновничества. Даже в большей степени это касалось провинциального чиновничества, поскольку добросовестный чиновник центральной России, у которого были все возможности для получения повышения по службе, никогда не решился бы перевестись в отдаленную губернию, которая к тому же слыла недоброжелательным отношением к русским. Требовалась дополнительная мотивация со стороны правительства. Как указывалось выше, она была недостаточной.

Красной нитью в мероприятиях администрации Привислинского края в эпоху Александра III проходят постановления, связанные с расширением сферы применения русского языка в общественной жизни региона. Этот факт можно использовать для подтверждения тезиса о насильственной русификации региона, если вкладывать в него смысл, связанный с нивелированием польской национальной культуры, языка и традиций. Однако, как следует из официального направления региональной политики имперской администрации, расширение применения русского языка в делопроизводстве, соответственно, усиление его преподавания в высшей и средней t школе было обусловлено снижением издержек и соображениями эффективности работы бюрократии, то есть подчинялось государственным интересам.

Свободное владение официальным языком империи было практическим навыком, который позволял продвигаться по службе и реализовываться в общественной жизни. Поэтому те жители национальных окраин, которые хотели «найти себя» в масштабах империи, осваивали русский язык и общеимперские культурные модели. Причем, это не приводило^ к смене национальной идентичности, а напротив^ скорее культурно обогащало - это верно даже в отношении такого политического деятеля, как лидер национал-демократов Роман Дмовский, который, как известно, именно при Александре III окончил в Привислинском крае русскую гимназию и русский университет. Но говорить вслед за министром юстиции И. Г. Щегловитовым о «колоссальных успехах русского языка в Царстве Польском» следует крайне осторожно - можно вспомнить хотя бы слова I мемуариста Т. Червиньского, утверждавшего, что Апухтин «обещал, что через 10 лет польские няньки будут петь новорожденным русские песни. А тем временем, и через 18 лет польские дети и их няни кем были, тем и

158 остались.» . Как утверждалось выше, А. Л. Апухтина скорее можно упрекать в том, что он не слишком усердно насаждал русское начало в образовании, чем обвинять его в самых страшных грехах, на самом деле не существовавших.

Территория-Привислинского края была составной частью Российской империи. Культурный уровень польского народа вполне позволял воспринимать не только элементарные сведения, как чтение или счет, но и другие языки, науки, и, в конечном счете, знакомиться с культурой других народов. Отсутствие же каких бы то ни было сведений об империи в целом неминуемо создавало у ученика, а впоследствии и взрослого подданного империи, ощущение принадлежности исключительно региональной. Целью же российских властей было воспитание лояльности населения Царства, и необходимым условием для этого было наличие в самосознании населения элемента принадлежности к более обширному образованию — Российской империи в целом.

На наш взгляд, вполне логичен вывод М. Е. Нигалатий (Корнауховой), определяющий закономерности использования политики! унификации и русификации в Царстве Польском с 1860-х гг. Как указывает исследовательница, «историческая практика показывает, что существование двойного» самосознания — принадлежности^ государству и одновременно к какому-либо более узкому административному образованию, например, к одной из республик в составе федерации, - вполне может быть основой лояльности. Другое дело, что местный, региональный элемент самосознания обычно преобладает над общегосударственным, что чревато сепаратистскими устремлениями. Именно поэтому полной гарантией территориальной целостности государства может быть только полная идентичность самосознания (относительно государственной принадлежности) всех граждан»429. С этой точки зрения политика русификации и унификации окраин в Российской империи напрямую связана

159 с сохранением целостности государства как одного- из стратегических приоритетов.

Таким образом, несмотря на то, что в течение всего XIX века не было выработано единой и последовательной имперской> политики в Царстве Польском, прослеживается закономерность и конструктивность мер, осуществляемых в эпоху Александра III в Привислинском крае, явившихся продолжением политики 1860-1870-х гг. Это были меры в духе усиления «русского начала» на западных окраинах империи.

Если говорить об эффективности политики, проводимой в эпоху Гурко и Апухтина, то, как известно, стабильность той или иной административно-политической системы определяется тем, насколько она способна в экстремальных условиях реформ или корректировочных преобразований избежать конфликта, организовать консенсус или даже добиться сотрудничества с обществом в лице его просвещенных слоев. В конечном счете, это во многом определяет успех или неуспех проводимых преобразований.

Как видим, конструктивность идей, заложенных в основу политики» времен Александра III, сводилась на нет нечеткостью, заложенной в законодательстве Российской империи, отсутствием эффективной финансовой системы, противоречиями между представителями центральной власти в регионе, й, как следствие, не стихала критика российской администрации со стороны польской просвещенной общественности. Это и снизило результативность проводимой при Александре III политики, а наступившая после 1897 г. и особенно после 1905 г. очередная корректировка имперского курса в «русской Польше» еще больше ослабила эффект от рассмотренных нами преобразований.

Однако в рамках данного исследования ключевое значение имел следующий аспект, совершенно обойденный вниманием в предшествующей историографии. А именно, политика в Привислинском крае времен Гурко и

160

Апухтина не была жесткой и мрачной по своей сути, в чем нас пыталась убедить имеющаяся на сегодняшний день историография. Суть в том, что ее реализация проходила в условиях слабой законодательной базы в части определения функций высших провинциальных администраторов, недостаточного финансирования и непрофессионализма чиновников на местах. Это давало в руки козыри тем оппозиционным силам, которые по разным причинам хотели представить в негативном свете политику российского правительства в конце XIX века, а отнюдь не объективно проанализировать всю сложность преобразовательного процесса в административном управлении национальными окраинами Российской империи. Более того, вряд ли возможно говорить о «политике Гурко-Апухтина» как таковой, поскольку между генерал-губернатором Привислинского края и попечителем Варшавского учебного округа существовали противоречия по ключевым вопросам управления краем, а следовательно, вся система предпринимаемых в крае мер носила ситуативный и несистемный характер.

Список научной литературыЛопатина, Елена Борисовна, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Архивные материалы

2. Российский государственный исторический архив (РГИА) — Санкт-Петербург:

3. Фонд 560 Общая канцелярия министра финансов. Оп. 22. Д. 141. Фонд 733 - Департамент народного просвещения, 1803-1917. Оп. 165. Д. 902; Оп. 194. Д. 150-152, 195, 254, 373, 420, 468, 478, 479, 646, 713, 1215, 1236, 1392.

4. Фонд 1270 Комитет по делам Царства Польского, 1864-1881. Оп. 1. Д. 1484, 1485, 1486.

5. Фонд 1274 Департамент общих дел министерства внутренних дел, 1811-1917. Оп. 223. Д. 221, 243.

6. Фонд 1282 Канцелярия министра внутренних дел, 1802-1917. Оп. 3. Д. 239

7. Фонд 1287 Хозяйственный департамент министерства внутренних дел, 1802-1917. Оп. 35. Д. 1385; Оп. 46. Д. 2761.

8. Фонд 1405 Канцелярия департамента министерства юстиции, 18021917. Оп. 534. Д. 1315.

9. Фонд 1604 Делянов Иван Давыдович, 1818-1897. Оп. 1. Д. 272, 362,417.

10. Государственный Архив Российской Федерации ГАРФ, Москва:

11. Фонд 215 Канцелярия Варшавского генерал-губернатора. Оп. 1. Д. 1, 5, 8, 87-89, 93, 278, 299', 301, 406, 411, 882, 924, 1024, 1025.

12. Archiwum Glöwny Akt Dawnych AGAD, Warszawa. F. Kancelaria Generala-Gubernatora Warszawskiego

13. Sygn.: 1745, 1750-1760, 1761-1764, 1765-1766, 1770, 1775, 1781, 1784, 1790,1801, 1800,1810, 1905.1. Официальные документы

14. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. Т. 1-5. СПб. 1885.

15. Общий обзор деятельности министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III. СПб. 1902.

16. Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. СПб. 1902.

17. Пресса и периодические издания

18. Источники личного происхождения

19. Апухтин А. Л. Очерк истории Константиновского Межевого института. СПб. 1879.

20. Апухтин А. Л. Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии. СПб. 1893.

21. Гурко В. И. Очерки Привислянья. М. 1897.

22. Деникин А. И. Путь русского офицера. М. 1990.

23. Дубровский Н. Официальная наука в Царстве Польском (Варшавский университет по личным воспоминаниям и впечатлениям). СПб. 1908.

24. Ланская Н. Обрусители. Роман из общественной жизни Западного края. Издание 2-е, исправленное. СПб. 1887.

25. Beylin К. Dni powszednie Warszawy w latach 1880-1900. Warszawa.1967.

26. Czerwinski T. Pami^tniki. Kielce. 1931.

27. Hoesik F. Powiesc mojego zycia. Pami^tniki. Wroclaw. 1959.

28. Raporty warszawskich oberpolicejmajsteröw (1892-1913), oprac. H. Kiepurska, Z. Pustula. Wroclaw. 1971.

29. Kariejev M. I. Wspomnienia Mikalaja Kariejeva о Uniwersytecie Warszawskim, oprac. Aksienkowa // Przegl^d Historyczny. T. LXIX. 1978. Zesz. 3.

30. Mikoszewski K. Pami^tniki. Warszawa. 1987.

31. Orion. Charakterystika rz^döw Alexandra III w ziemiach polskich (1881-1894). Lwöw. 1895.

32. Stempowski S. Pami^tniki, 1870-1914. Wroclaw. 1953.

33. Zaleski A. Towarzystwo Warszawskie. Listy do przyjaciólki przez Baronow^ oprac. R. Kolodziejczyk. Warszawa. 1971.1. Монографии и статьи

34. Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны. М. 2004.

35. Боханов А.Н. Александр III. М. 1998.

36. Горизонтов JI.E. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М, 1999.

37. Горизонтов JI.E. Поляки и нигилизм в России. Споры о национальной природе «разрушительных сил» // Автопортрет славянина. М. 1999.

38. Горизонтов JI. Е. Поляки и польский вопрос во внутренней политике Российской империи, 1831 начало 20 века: Ключевые проблемы. Автореферат дис. . д.и.н. М. 1999.

39. Горизонтов JI. Е. «Польская цивилизованность» и «русское варварство»: основания для стереотипов и автостереотипов // Миф Европы в литературе и культуре Польши и России. М. 2004.

40. Губернии российской империи. История и руководители. 17081917. М. 2003.

41. Дмитриев М. В. Между Римом и Царьградом. Генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М. 2002.

42. Долбилов М. Д. Превратности кириллизации: Запрет латиницы и бюрократическая русификация литовцев в Виленском генерал-губернаторстве в 1864-1882 // Ab Imperio. 2005. № 2. С. 255-296.

43. Долбилов М. Д. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М. 2010.

44. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма//Вопросы истории. 1995. №9. С. 130-134; 1996. № 11-12. С. 39-72.

45. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М. 1983.

46. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. М. 1978.

47. Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-90-х годов). М. 1970.

48. Западные окраины Российской империи / ред. М. Долбилов, А. Миллер. М. 2006.

49. Зырянов П. Н. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861-1914) // Исторические записки. Т. 107. 1982.

50. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. Под ред. В. В. Черкесова. Т. 1-2. СПб. 2001-2003.

51. Истомин В. А. Очередные вопросы в Привислянском крае. СПб.1903.

52. История Польши. В 3-х тт. Т. 2. М. 1955.

53. История Г1олыпи. Под ред. Тымовского М., Кеневича Я., Хольцера Е. М. 2004.

54. История России в XIX веке. Изд-во А. и И. Гранат. Т.6. СПб.1907.

55. История России XIX начала XX века. Под ред. В. А. Федорова. М. 2002.

56. История южных и западных славян. М. 1969.

57. История южных и западных славян. В 2-х тт. Т. 1. М. 2001.

58. Каппелер А. Россия многонациональная империя: Возникновение, история, распад. М. 2000.

59. Комзолова А. А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М. 2005.

60. Корнаухова М. Е. Реформа системы образования в Царстве Польском в 1864-1867 гг. //Вопросы истории. №7. 2006. С. 98-108.

61. Корнилов А. А. Русская политика в Польше со времени разделов до начала XX века. Петроград. 1915.

62. Костюшко И.И. Крестьянская реформа 1864 г. в Царстве Польском. М. 1962.

63. Краткая история Польши. М. 1993.

64. Крисань М. А. Цивилизационные изменения рубежа 19-20 вв. в восприятии крестьян Царства Польского. Автореф. диссерт. к. и. н. М. 2005.

65. Лаптева Л. Е. Региональное и местное управление в России (вторая половина 19 века). М. 1998.

66. Лаптева Л. П. История славяноведения в России в XIX в. М. 2005.

67. Лопатина Е. Б. Административная политика Российской империи в польском вопросе // Сборник материалов научной конференции КубГУ. Краснодар. 2009. С. 101-103.

68. Лопатина Е. Б. Гурко против Апухтина. Противоречия, между высшими чиновниками Привислинского края // Родина. 2011. № 3. С. 69-71.

69. Лопатина Е. Б. «Сблизить. с общеимперской жизнью»\\ Родина №7. 2010. С. 52-53.

70. Лопатина Е. Б. Проблема взаимоотношений губернатора и общественности в Привислинском крае в конце XIX века. \\ Мир в Новое время. СПб. 2009. С. 150-152.

71. Манусевич А. Я. Очерки по истории Польши. М. 1952.

72. Миллер А. И. Империя Романовых и национализм. М. 2006.

73. Миллер А. И. Тема центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России // Новое литературное обозрение. 2001. № 52. С. 75-96.

74. Национальная политика России: история и современность. М. 1995.

75. Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М. 1998.

76. Нигалатий М. Е. Правительственная политика в области образования Царстве Польском в 60-е- сер. 70-х гг. XIX века: начальное и среднее образование. Автореферат дис. . к.и.н. М. 2009.

77. Пирсон Р. Привилегии, права и русификация (перев. с англ.) // АЬ Imperio. 2003. № 3. Казань. 2003

78. Правил как завещал отец? («Круглый стол» об эпохе Александра III) // Родина. 1994. № 11. С. 40-46.

79. Россия и ее западные окраины. Ответы на очередные вопросы в Царстве Польском. Под ред. В. Спасовича и Э. Пильца. Киев. 1903.

80. Россия Польша. Образы и стереотипы в литературе и культуре. М. 2002.

81. Степанов В. JI. Бунге Н. X. Судьба реформатора. М. 1998.

82. Суни Р. Империя как она есть: имперская Россия, «национальное» самосознание и теории империи (перев. с англ.) // АЬ Imperio. 2001. № 1-2. Казань. 2001.

83. Чернуха В. Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х годов 19 века. Ленинград. 1978.

84. Acton Е. Rússia. The tsarist and soviet legacy. New York. 1995.

85. Anculewicz Z. Swiat I ziemie polskie w oczach redaktorów i wspólpracowników «Kuriera Warszawskiego» w latach 1868-1915. Warszawa. 2002.

86. Armstrong J. A. Old-regime governors; bureaucratic and patrimonial attributes. // Comparative Studies in Sosiety and History. T. 14. January 1972. № 48.

87. Armstrong J. A. Tsarist and Soviet elite adminisrators. // Slavic Review, 31. Seattle. March 1972.

88. Askienazy S. Sto lat zarz^du w Krôlestwie Polskim 1800-1900. Lwôw. 1901.

89. Aspaturian V. V. The Non-Russian peoples. New York. 1968.

90. Baczkowski M. Pod czarno-zôltymi sztandarami. Galicja i jej mieszkaricy wobec austo-wçgierskich struktur militarnych 1868-1914. Krakow. 1998.

91. Baszkiewicz J. Powszechna historia ustrojôw panstwowych. Gdansk.2001.

92. Baczkowski W. Russian colonializm: the Tzarist and Soviet Empires. New York. 1958.

93. Berstein S., Milza P. L'Allemagne 1870-1987. Masson. Paris. 1988.

94. Besançon A. Éducation et sosieté en Russie dans le second tiers du XIXe siècle. Paris. 1974.

95. Besançon A. Etre russe en XIX siècle. Paris. 1974.

96. Borejsza J. W. Piçkny wiek XIX. Warszawa. 1990.

97. Borodziej L. Pruska polityka oswiatowa na ziemiach poslkich w okresie Kulturkampfu. Warszawa. 1972.

98. Brodowska H. Historia Polski drugiej polowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolistycznego. Lodz ; Warszawa. 1962.

99. Busch Moritz. Our Chancellor -sketches for a historical picture. Transi. W. Betty-Johnson. L. 1884.

100. Caban W. Cenzura w Krôlestwie Polskim w latach 1815-1915. // Granice wolnosci slowa. Materialy konferncji naukowej. Kielce, 4-5 maja 1995 r. Kielce; Warszawa. 1999. S. 9-18.

101. Chamot M. Entuzjazm I zw^tpienie. Obraz wlasny polakow w wybranej publicyce prasowej trzech zaborow w latach 1864-1914. Torun. 2003.

102. Chimiak L. Gubernatorzy rosyjscy w Krolestwie Polskim 1863-1915. Szkic do portretu zbiorowego. Wroclaw. 1999.

103. Chwalba A. Imperium korupcji w Rosji i w Krolestwie Polskim w latach 1861-1917. Krakow. 1995.

104. Chwalba A. Polacy w sluzbie moskali. Warszawa; Krakow. 1999.

105. Conolly Violet. The „nationalities question" in the late phase of Tsardom. //. New York. 1971. P. 160-164.

106. Corrsin S. D. Warsaw before the First World War: Poles and Jews in the third city of the Russian Empire, 1880-1914. New York. 1989.

107. Czubinski A. Mi^dzy Niemcami a Rosjq,. Instytut historii UAM. Poznan. 1998.

108. Dajnowicz M. Orientacje polityczne ludnosci polskiej polnocno-wschodniej cz^sci Krolestwa Polskiego na przelomie XIX i XX wieku. Bialystok. 2005.

109. Dmowski R. Niemcy, Rosja i kwestia polska. Instytut wydawniczy Pax. Warszawa. 1991. i

110. Dumala K. Rusifikacja Warszawy w dobie zaborow. // Mowi^. wieki. 1996. Nr. 3. S. 13-17.

111. Dybiec J. Mecenat naukowy i oswiatowy w Galicji 1860-1918. Wroclaw. 1981.

112. Dybiec J. Nie tylko szabl^. Nauka i kultura polska w walce o utrzymanie tozsamosci narodowej, 1795-1918. Krakow. 2004.

113. Dzieje Poznania, t. II: 1793-1918, red. J. Topolski, L. Trzeciakowski. Warszawa-Poznan. 1994.

114. Engelmann B. Prusy. Kraj nieograniczonych mozliwosci. Poznan.1984.

115. Evtunow C. Stites R. A History of Russia. Peoples, legends, events, forces since 1800. Mifflin Company. Boston- New York. 2004.

116. Feldman J. Bismark a Polska. Panstwowy Instytut wydawniczy. Warszawa. 1980.

117. Fita S. Pokolenie szkofy Glownej. Warszawa. 1980.

118. Geracy R. Window on the East. National and imperial Identities in Late Tsarist Russia. Ithaca; London. 2001.

119. Gorizontow L.E. Aparat urz^dniczy Krolestwa Polskiego w okresie rz^clow Paskiewicza // Przegl^d Historiczny. 1994, №1.

120. Gorak A. Kancelaria Gubernatora i Rz^d Gubernialny Lubelski (18671918). Lublin. 2006.

121. Grodski S. W Krolestwie Galicyi i Lodomerii. Krakow. 1976.

122. Grzybowski K. Galicia (1848-1914). Wroclaw. 1959.

123. Hann Ch., Magocsi P. R. Galicia: A Multicultured Land. Toronto.2005.

124. Ihnatowicz I. Spoleczenstwo polskie, 1864-1914. Warzawa. 1988.

125. Ihnatowicz I. Uniwersytet Watszawski w latach 1869-1899 // Dzieje Uniwersytetu Warszawskiego 1807-1915, pod red. S. Kieniewicza. Warszawa. 1981.

126. Imperial Russia. State, society, opposition, 1700-1917. Essays in honor of Marc Raeff. Illinois. 1988.

127. Inteligencja polska XIX i XX wieku. Studia, pod red. R. Czepilis-Rastenis. T. 1- 4. Warszawa. 1978-1991.

128. Jaskiewicz L. Carat i sprawy polskie na przelomie XIX i XX wieku. Puhusk. 2001.

129. Jokobczyk W. Pruska Komisja Osadnicza, 1886-1919. Poznan. 1976.

130. Jedlicki J. A suburb of Europe. Budapest. 1999.

131. Jedlicki J. Jakiej cywilizacji Polacy potrzebuj%. Studja z dziejow idei i wyobrazni XIX wieku. Warszawa. 1988.

132. Kappeler A. La Russie Empire multiethnique. Paris. 1994.

133. Karas H. Rusycyzmy slownikowe w polszczyznie okresu zaborow (na podstawie prasy warszawskiej z lat 1795-1918). Warszawa. 1996.

134. Karas H. Rusycyzmy slownikowe w polszczyznie ogolnej historia i" wspolczesnosc // Poradnik J^zykowy. 2007. N 5/ S. 25-43.

135. Kassow S. D. Students, professors and the state in Tsarist Russia. University of California Press. Berkeley and Los Angeles. 1989.

136. Kieniewicz St. Warszawa w latach 1795-1914. Warszawa. 1976.

137. Kieniewicz, St. To be a Pole under Foreign Domination, in Finland and Poland in the Russian Empire. A Comparative Study. London. 1995.

138. Klariska M. Daleko od Wiednia. Galicja w oczach pisarzy niemieckojezycznych 1772-1918. Krakow. 1991.

139. Kmiecik Z. Praca polska w latach 1864-1918. Warszawa. 1976.

140. Kosicka-Pajewska A. Zachowawcza mysl polityczna w Galicji w latach 1864-1914. Poznan 2002.

141. Kucharzewski J. Od bialego caratu do czrwonego. Triumf reakcji. Pod red. naukow^A. Szwarca i P. Wieczorkiewicza. T. 7. Warszawa. 2000.

142. Kukiel M. Dzieje Polski porozbiorowe, 1795-1921. Paris. 1983.

143. Kukulski J. Sto lat Rosji wKrolestwie Polskim (1815-1915). Piotrkow Trybunalski. 2005.

144. Latawiec K. W sluzbie imperium. Structura spoleczno-zawodowa ludnosci rosyjskiej na terenie guberni lubelskiej w latach 1864-1915. Liublin. 2007.

145. Lazuga W. "Rz^dy polskie" w Austrii. Gabinet Kazimierza hr. Badeniego 1895-1897. Poznan 1991.

146. Lieven D. The Russian Empire and its rivals. Yale University Press.2001.

147. Lieven D. Russian Rulers under the Old Regime. New Heaven. 1989.

148. Likowski E. Dzieje Kosciola unickego na Litwie i Rusi w 18 i 19 wieku. Warszawa. 1906.

149. Lojek J., Myslinski J., Wladyka W. Dzieje prasy polskiej. Warszawa.1988.

150. Markovits A. S., Sysyn Fr. E. Nation building and the Politics of Nationalism: Essays on Austrian Galicia. Cambridge. 1982.

151. Malecki J. Zarys dziejow Polski. 1864-1939. Znak. Krakow. 1991.

152. Manteuffel T. Centralne wladze oswiatowe na terenie b. Krôlestwa Kongresowego (1807-1915). Warszawa. 1929.

153. Martuszewski E. Polscy i nie polscy Prusacy: szkice z historii Mazur i Warmii. Olsztyn. 1974.

154. Miziolek J. Uniwersytet Warszawski, dzieje i tradycja. Warszawa.2005.

155. Mémoires politique, correspondance officielle et documents inédits relatifs a l'histoire de règne d'Alexandre III. Paris. 1927.

156. Morrow I. D. The Prussianization of the Poles. // Slavonic and East European Review. XV. 1936. P. 153-164.

157. Mosse W. E. Russian provincional Governors at the end of the XIX century // The Historical Journal. T. 27. 1984. №1.

158. Myslinski J. Ziemie polskie w dobie popowstaniowej, 1864-1915. Kielce. 1864-1915.

159. Niedzwiedski W. Rusyfikacja a Apuchtin u nas// Przegl^d Pedagogiczny. 1922. XLI. S. 197-220.

160. Paczkowski A. Prasa Polonijna w latach 1870-1939. Warszawa. 1977.

161. Paszkiewicz P. Pod berle,m Romanowôw. Sztuka rosyjska w Warszawie 1815-1915. Warszawa. 1991.

162. Palus W. Jasna Gôra w latach 1864-1904. \\ Z dziejôw Polski XIX i XX wieku. Redakcja naukowa T. Dublicki, T. Panecki. Czçstochowa. 2004. S. 183-194.

163. Pobôg-Malinowski Wl. Najnowsza historia polityczna Polski, 18641945. T. 1.

164. Polska XIX wieku: panstwo, spoleczenstwo, kultura. Warszawa. 1982.

165. Procesy akulturacji/asymilacji na pograniczu polsko-niemieckim w XIX i XX wieku. red. W. Molik. R. Traba. Poznan. 1999.

166. RaeffM. Comprendre l'ancien régime russe. Etat et société en Russe imperial. Paris. 1982.

167. Robbins R. Choosing the Russian governors: the professionalization of the gubernatorial corps. // Slavonic and East European Review. T. 58. 1980. №4.

168. Robbins R. The Tsar's viceroys: Russian provincional governors in the last years of the Empire. New York. 1987.

169. Rodkiewicz W. Russian nationality policy in the western provinces of the Empire (1863-1905). Lublin. 1998.

170. Rogger Hans. Russia in* the age of modernization and revolution, 1881-1917. London. 1983.

171. Rutkowski M. Zmiany strukrulne w Krolestwie Polskim wczesniej epoki paskiwiczowskiej. T. I. Wyd.2. Rzeszow.2007.

172. Sadowski L. Polska inteligencja prowincjonalna i jej ideowe dylematy na przelomie XIX i XX wieku. Warszawa. 1988.

173. Salmonowicz S. Prusy. Dzieje panstwa i spoleszenstwa. Wydawnictwo Ksi^zka i Wiedza. Warszawa. 1998.

174. Schiller J. Koncepcja rosyjskiego uniwersytetu, 1856-1917. Warszawa. Universitos Rossica. 2008.

175. Seton-Watson H. The decline of Imperial Russia. 1855-1914. Westview Press. Colorado. 1985.

176. Smyk G. Rusyficacja obsady personalnej organow zarz^du gubernialnego Krolestwa Polskiego w latach 1867-1915. Czasopismo Prawno-historyczne. T. 51. 1999.

177. Smyk G. Korpus urz^dnikow cywilnych w Guberniach Krolestwa Polskiego w latach 1867-1915. Lublin. 2004.

178. Staszynski E. Polityka oswiatowa caratu w Krolestwie Polskim. Warszawa. 1968.

179. Studnicki Wl. Sprawa polska. Poznan. 1910.

180. Szwarc A. Architektura i polityka. Rusificacja przestrzeni miejskiej po powstaniu styczniowym. //Mowi^wieki. 2010. N 5. S. 10-15.

181. Szwarc A. Od Wielopolskiego do Stronnictwa Polityki Realnej. Warszawa. 1996.

182. Taborski R. Polacy w Wiedniu. Wroclaw; Warszawa; Krakow. 1992.

183. Thaden E. C. Russifikation in Tsarist Russia // Edward C. Taden with collaboration of Marianna Foster Thaden. Interpreting History: Collective Essays on Russian's Relations with Europe. New York. 1990. P. 211-220.

184. Tomaszewski N. B. Zrodfa narodowosci. Powstanie i rozwoj polskiej swiadomosci w II polowie XIX i na poczqtku XX wieku. Wroclaw. 2006.

185. Tryniszewski E. Antoni Osuchowski. Zarys biograficzny. Olsztyn.1985.

186. Treciakowski L. The Kulturkampf in Prussian Poland. Boulder Colo.1990.

187. Trzeciakowski L. Pod pruskim zaborem. 1850-1918. RZG. Rzeszow.1973.

188. Tuszynska A. Rosjanie w Warszawie. Paryz. 1990.

189. Tuszynska A. W oczach polakow. Polacy i rosjanie. Zycie codzienne w Warszawie w latach 1865-1905. // Zeszyty Historyczne. T. 81. 1987. S. 3-20.

190. Walkin J. The rise of demokracy in the pre-revolutionary Russia: political and social institutions under the last tzars. New York. 1963.

191. Wandycz P. S. The lands of partitioned Poland, 1795-1918. London.1974.

192. Weeks T. R. Nation and State in Late Imperial Russia. Nationalizm and Russification on the Western frontier 1863-1914. De Kalb. Illinois. 1996.

193. Weeks T. R. Defining Us and Them: Poles and Russians in the "Western Provinces" 1863-1914 // Slavic Review, 53. 1994. № 1. P. 26-40.

194. Weeks T. R. Religion and Russification: Russian language in the Catholic Churches of the Northwest Provinces after 1863 // Kritika. 2001. Vol. 2. №1.

195. Wereczyriski H. Historia polityczna Polski, 1864-1918. Wroclaw.1990.

196. Whelan H. Alexander III and the State Council: bureaucracy and the counter-reformation in late imperial Russia. New York. 1982.

197. Wiech St. Dyktatura serca na zachodnich rubiezach cesarstwa Rosyjskiego. Dzieje kariery wojskowo-urz^dniczej Piotra Albiedyriskiego (18261883). Kielce. 2010.

198. Wiech St. Spoleczenstwo Krolestwa Polskiego w oczach carskiej policji politycznej (1866-1896). Kielce. 2002.

199. Witaszek-Samborska M. Wyrazy obcego pochodzenia we wspolczesnej polszczyznie : na podstawie slownikow frekwencyjnych / Malgorzata Witaszek-Samborska. Poznan. 1992.

200. Wojciechowski K. Oswiata ludowa 1863-1905 w Krolestwie Polskim i Galicji. Warszawa. 1954.

201. Wojtasik J. Idea walki zbrojnej o nepodleglosc Polski, 1864-1907. Warszawa. 1987.

202. Wojtkowski A. Dzialalnosc Pruskiej Komisji Kolonizacyjnej. Torun.1932.

203. Wroczynski R. Dzieje oswiaty polskiej, 1795-1945. Warszawa. 1980.

204. Wybory wartosci. Inteligencja polska w schylku XIX i XX wieku. Redakcja naukowa Elzbieta Reklajtis. Lublin. 1996.

205. Yaney G. L. The systematization of Russian Government: Social evolution of the domestic administration of Russia, 1711-1905. Urbana. University of Illinois Press. 1973.

206. Zdrada J. Historia Polski, 1795-1914. Warszawa. 2007.

207. Zimmerman J. D. Poles, Jews and the politics of nationality. The University of Wisconsin Press. 2004.

208. Zwinogrodska W. Przypadki bojkotu w zyciu teatralnym warszawy drugiej polowy XIX stulecia. // Z domu niewoli. Sytuacja polityczna a kultura literacka w drugiej polowie XIX wieku. Pod red. J. Maciejewskiego. Warszawa. 1988. S. 81-101.

209. Zurawicka J. Inteligencja warszawska w koricu XIX wieku. Warszawa. 1978.

210. Zyzniewski J. S. Russian policy in the Congress Kingdom of Poland 1863-1881. Massachusetts. 1956.1. Примечания

211. См. Правил как завещал отец? // Родина. 1994. № 11. С. 43; Боханов А. Н. Александр III. М. 1998.

212. Боханов А. Н. Указ. соч. С. 425.

213. Подробнее об этом см.: Borejsza J.W. Pi^kny wiek XIX. Warszawa. 1990. S. 265-270.

214. О этом см.: Chimiak L. Gubernatorzy rosyjscy w Krölestwie Polskim. Szkic do portretu zbiorowego. Wroclaw. 1999. S. 42-43.

215. Губернии Царства Польского: Варшавская, Калишская, Петроковская, Радомская, Келецкая, Люблинская, Седлецкая, Плоцкая, Ломжинская и Сувалкская.

216. См. напр.: Borejsza J. W. Pi^kny wiek XIX. Warszawa. 1990; Kieniewicz St. Warszawa w latach 1795-1914. Warszawa. 1976.

217. Полное собрание законов Российской империи, собрание 3-е (далее ПСЗРИ-З). Т. 1. СПб. 1885. С. 261-265.

218. Россия и ее западные окраины. Ответы на очередные вопросы в Царстве Польском. Под ред. В. Спасовича и Э. Пильца. Киев. 1903. С. 142.

219. Корнилов А. А. Русская политика в Польше со времени разделов до начала XX века. Пг. 1915. С.90.

220. История России в XIX веке. Изд-во А. и И. Гранат. Т. 6. СПб. 1907.

221. Studnicki Wl. Sprawa polska. Poznan. 1910. С. 464.

222. Askienazy S. Sto lat zarz^du w Królestwie Polskim 1800-1900. Lwow.1901.

223. Niedzwiedski W. Rusyfikacja a Apuchtin u nas// Przegl^d Pedagogiczny. 1922. XLI. S. 197-199.

224. Wojtkowski A. Dzialalnosc Pruskiej Komisji Kolonizacyjnej. Toruñ.1932.

225. Manteuffel T. Centraine wladze oswiatowe na terenie b. Królestwa Kongresowego (1807-1915). Warszawa. 1929.

226. Манусевич А. Я. Очерки по истории Польши. М., 1952. С. 188.

227. История Польши. В 3-х тт. Т.2. М. 1955.

228. История южных и западных славян. М. 1969.

229. Чернуха В. Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х годов 19 века. JI. 1978. С. 10-15.

230. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М. 1983.

231. Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце 19 столетия (политическая реакция 80-90-х годов). М. 1970. С. 83-93; Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке. М. 1978. С. 202-210.

232. Зайончковский П. А. Российское самодержавие. С. 117-118. 25Polska XIX wieku: pañstwo, spoleczeñstwo, kultura. Warszawa. 1982;

233. Brodowska H. Historia Polski drugiej polowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolistycznego. Lodz ; Warszawa. 1962.

234. Staszyñski EJ. Polityka oswiatowa caratu w Królestwie Polskim. Warszawa. 1968.

235. Kieniewicz St. Warszawa w latach 1795-1914. Warszawa. 1976.

236. Brodowska H. Historia Polski drugiej polowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolistycznego. Lodz ; Warszawa. 1962.

237. Ihnatowicz I. Uniwersytet Watszawski w latach 1869-1899 // Dzieje Uniwersytetu Warszawskiego 1807-1915, pod red. S. Kieniewicza. Warszawa.1981.

238. Ihnatowicz I. Spoleczeñstwo polskie, 1864-1914. Warzawa. 1988.

239. Kukiel M. Dzieje Polski porozbiorowej, 1795-1921. Paris. 1983 .S. 453.

240. Wojtasik J. Idea walki zbrojnej o nepodleglosc Polski, 1864-1907. Wydawnictwo ministerstwa obrony narodowej. Warszawa. 1987. S. 106-155.

241. Tryniszewski E. Antoni Osuchowski. Zarys biograficzny. Olsztyn. 1985.36 Ibid. S. 28.37 Ibid. S. 37.

242. Feldman J. Bismark a Polska. Pañstwowy Instytut wydawniczy. Warszawa. 1980.

243. Grodski S. W Królestwie Galicyi i Lodomerii. Kraków. 1976.

244. Grzybowski K. Galicia (1848-1914). Wroclaw. 1959.

245. Trzeciakowski L. The Kulturkampf in Prussian Poland. Boulder Colo. 1990; Trzeciakowski L. Pod pruskim zaborem. 1850-1918. Rzeszow. 1973.

246. Grodski S. Op.cit. S. 76-77.; Trzeciakowski L. Op. Cit. S. 150-152.

247. B^czkowski W. Russian colonializm: the Tzarist and Soviet Empires. New York. 1958. P. 35-36.

248. Kieniewicz St. Op. cit. S. 179.

249. Wroczynski R. Dzieje oswiaty polskiej, 1795-1945. Warszawa. 1980. S. 250-259.

250. Borejsza J. W. Pi?kny wiek XIX. Warszawa. 1990. S. 256.47См., напр.: Россия Польша. Образы и стереотипы в литературе и культуре. М. 2002.

251. Краткая история Польши. М. 1993. С. 183-188.

252. История России XIX начала XX века. Под ред. В. А. Федорова. М. 2002. С. 249-302; История южных и западных славян. В 2-х тт. Т. 1. М. 2001. С. 552-567.

253. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. Под ред. В. В. Черкесова. Т. 1-2. СПб. 2001-2003.51 Там же. С. 236.

254. Каппелер А. Россия многонациональная империя: Возникновение, история, распад. М. 2000. С.7 .

255. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма //Вопросы истории. 1995. № 9. С. 130-134; 1996. № 11-12. С. 39-72.

256. Боханов А. Н. Указ. соч. С. 437.

257. Миллер А. Империя Романовых и национализм. М. 2006. С. 63-65.1. I 1

258. Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны. М. 2004.58 Там же. С. 15-16.

259. Там же. С. 41.60 Корнаухова М. Е. Реформа системы образования в Царстве

260. Польском в 1864-1867 гг. // Вопросы истории. № 7. 2006. С. 98-108. Нигалатий М. Е. Правительственная политика в области образования Царстве Польском в 60-е сер. 70-х гг. XIX века: начальное и среднее образование. Автореферат дис. . к.и.н. М. 2009.

261. Крисань М. А. Цивилизационные изменения рубежа 19-20 вв. в восприятии крестьян Царства Польского. Автореф. дис. . к. и. н. М. 2005.

262. Горизонтов JI. Е. Поляки и польский вопрос во внутренней политике Российской империи, 1831 начало 20 века: Ключевые проблемы. Автореферат дис. . д.и.н. М. 1999. С. 34-35.

263. Западные окраины Российской империи / ред. М. Долбилов, А. Миллер. М. 2006.

264. Комзолова А. А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М. 2005.66 Там же. С. 38-50.

265. История Польши. Под ред. Тымовского М., Кеневича Я., Хольцера Е. М. 2004. С. 352.

266. Менцвель А. Отношение к России: взаимопереплетение или насилие? // Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М. 2000. С. 49.

267. Chimiak L. Gubernatorzy rosyjscy w Krölestwie Polskim 1863-1915. Szkic do portretu zbiorowego. Wroclaw, 1999.S. 88.70 Ibidem. S. 97.

268. Chwalba A. Imperium korupcji w Rosji i w Krölestwie Polskim w latach 1861-1917. Krakow. 1995; Chwalba A. Polacy w sluzbie moskali. Warszawa; Krakow. 1999.72 Chwalba A. Polacy. S. 52.

269. Dajnowicz M. Orientacje polityczne ludnosci polskiej pölnocno-wschodniej cz^sci Krolestwa Polskiego na przelomie XIX i XX wieku. Bialystok. 2005.74 Ibid. S. 13.

270. Gorak A, Kancelaria Gubernatora i Rz^d Gubernialny Lubelski (18671918). Lublin. 2006.

271. Latawiec K. W sluzbie imperium. Structura spoleczno-zawodowa ludnosci rosyjskiej na terenie guberni Lubelskiej w latach 1864-1915. Lublin. 2007.78 Ibid. S. 14-15.79 Ibid. S. 118.

272. Gorak A. Op. cit. S. 83, 210.

273. Smyk G. Korpus urzçdnikôw cywilnych. S. 130-131.

274. Wiech St. Spoleczerïstwo Krölestwa Polskiego w oczach carskiej policji politycznej (1866-1896). Kielce. 2002.84 Ibidem. S. 49, 255.

275. Wiech St. Dyktatura serca na zachodnich rubiezach cesarstwa Rosyjskiego. Dzieje kariery wojskowo-urzçdniczej Piotra Albiedynskiego (18261883). Kielce. 2010.86 Ibid. S. 258-259.

276. Anculewicz Z. Swiat i ziemie polskie w oczach redaktoröw i wspôlpracownikôw «Kuriera Warszawskiego». w latach 1868-1915. Warszawa. 2002. S. 26-27.

277. Tomaszewski N. B. Zrödla narodowosci. Powstanie i rozwôj polskiej swiadomosci w II polo wie XIX i na pocz^tku XX wieku. Wroclaw. 2006.

278. Schiller J. Koncepcja rosyjskiego uniwersytetu, 1856-1917. Warszawa.2008.

279. Miziolek J. Uniwersytet Warszawski, dzieje i tradycja. Warszawa. 2005.

280. Schiller J. Op. cit. S. 25-26.

281. Kukulski J. Sto lat Rosji w Krolestwie Polskim (1815-1915). Piotrköw Trybunalski. 2005.95 Ibid. S. 271.

282. Kukulski Jerzy. Op. Cit. S. 278.

283. Dybiec J. Nie tylko szabl^. Nauka i kultura polska w walce o utrzymanie tozsamosci narodowej, 1795-1918. Krakow. 2004.

284. Szwarc A. Od Wielopolskiego do Stronnictwa Polityki Realnej. Warszawa. 1996. S. 159-211.

285. Jedlicki J. A suburb of Europe. Budapest. 1999. P. 177.

286. Cm. Idem. Jakiej cywilizacji Polacy potrzebujq. Studja z dziejôw idei i wyobrazni XIX wieku. Warszawa. 1988.

287. Zyzniewski J. S. Russian policy in the Congress Kingdom of Poland 1863-1881. Massachusetts. 1956; Walkin J. The rise of demokracy in the pre-revolutionary Russia: political and social institutions under the last tzars. New York. 1963.

288. Armstrong J. A. Tsarist and Soviet elite adminisrators // Slavic Review. 31. Seattle. March 1972.; Idem. Old-regime governors; bureaucratic and patrimonial attributes. // Comparative Studies in Sosiety and History. T. 14. January 1972. № 48.

289. Yaney G. L. The systematization of Russian Government: Social evolution of the domestic administration of Russia, 1711-1905. Urbana. University of Illinois Press. 1973. P. 79.104 Ibid. P. 131.

290. Conolly V. The „nationalities question" in the late phase of Tsardom. New York. 1971. P. 160-164.

291. Aspaturian V. V. The Non-Russian peoples. New York. 1968.

292. RaeffM. Comprendre l'ancien régime russe. Etat et société en Russe imperial. Paris. 1982.

293. Lieven D. Russian Rulers under the Old Regime. New Heaven. 1989.

294. Правил как завещал отец? // Родина. 1994. № 11. С. 42.

295. Thaden Е. С. Russifikation in Tsarist Russia // Edward С. Taden with collaboration of Marianna Foster Thaden. Interpreting History: Collective Essays on Russian's Relations with Europe. New York. 1990. P. 211-220.

296. Armstrong J. A. Tsarist and Soviet elite adminisrators. // Slavic Review, 31, Seattle, March 1972; B^czkowski W. Russian colonializm: the Tzarist and Soviet Empires. New York. 1958.

297. Whelan H. Alexander III and the State Counsil: beuraucracy and the counter-reformation in late imperial Russia. New York. 1982.

298. Robbins R. Choosing the Russian governors. P. 542.

299. Более подробно об этом см.: Зайончковский П. А. Правительственный аппарат.; Armstrong J. A. Op. cit. P. 16-17.

300. Robbins R. Op. Cit. P. 560.

301. Mosse W. E. Russian provincional Governors at the end of the XIX century. //The Historical Journal. T. 27. 1984. Nr.l.

302. Besançon A. Éducation et sosieté en Russie dans le second tiers du XIXe siècle. Paris. 1974; Idem. Etre russe en XIX siècle. Paris. 1974.

303. Acton E. Russia. The tsarist and soviet legacy. New York. 1995.

304. Evtunow C., Stites R. A History of Russia. Peoples, legends, events, forces since 1800. Boston; New York. 2004.123 Ibidem. P. 153.

305. Corrsin S. D. Warsaw before the First World War: Poles and Jews in the third city of the Russian Empire, 1880-1914. New York. 1989; Zimmerman J. D. Poles, Jews and the politics of nationality. The University of Wisconsin Press. 2004.

306. См., напр., вышеупомянутую коллективную монографию «Западные окраины Российской империи», а также другие работы А.И. Миллера. См. также: Комзолова А.А. Указ. соч.

307. РГИА. Ф.1287. Оп. 35. Д. 1385.

308. РГИА. Ф. 733. Оп. 165. Д. 902.

309. РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 1215; РГИА. Ф. 560. Оп. 18. Д. 590.

310. См. Например: Dajnowicz М. Op. cit. S. 124-125; Kozlowski J. Op.tcit. S. 83.

311. РГИА. Ф. 1604. On.l. Д. 362.

312. РГИА. Ф. 733. On. 194. Д. 373.

313. РГИА. Ф. 733. On. 194. Д. 478.

314. Г АРФ. Ф. 215. On. 1. Д. 301.

315. Манусевич А. Я. Указ. Соч. С. 180; История Польши. В 3-х тт. Т.2. М. 1955; Staszynski Е. Op. Cit.; Borejsza J. W. Op. Cit. S. 258.; Dybiec J. Op. Cit.

316. AGAD. F. Kancelaria Generala-Gubernatora Warszawskiego.Sign 1766. W. 1. Ref.2. N 563, N 561, N 559, N 558; ГАРФ. Ф. 215. On. 1.Д. 1.

317. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. Т. 15. СПб. 1885.

318. Raporty warszawskich oberpolicejmajströw (1892-1913), oprac. H. Kiepurska, Z. Pustula. Wroclaw. 1971.

319. Общий обзор деятельности Министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III. СПб. 1902.

320. Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. СПб. 1902.

321. См., напр.: Wroczynski R. Op. cit. S. 132.

322. Beylin К. Dni powszednie Warszawy w latach 1880-1900. Warszawa.1967.

323. Hoesik F. Powiesc mojego zycia. Pamiçtniki. Wroclaw. 1959.

324. Stempowski S. Pamiçtniki, 1870-1914. Wroclaw. 1953.

325. Mikoszewski K. Pamiçtniki. Warszawa. 1987.

326. Zaleski A. Towarzystwo Warszawskie. Listy do przyjaciölki przez Baronow^, oprac. R. Kolodziejczyk. Warzawa. 1971.

327. Czerwinski T. Pamiçtniki. Kielce. 1931.151 Beylin K. Op. cit. S. 5.

328. Деникин А. И. Путь русского офицера. М. 1990. С. 12.

329. Kariejev M. I. Wspomnienia Mikalaja Kariejeva o Uniwersytecie Warszawskim, oprac. Aksienkowa // Przegl^d Historyczny. T. LXIX 1978. Zesz. 3.

330. Orion. Charakterystika rz^dów Alexandra III w ziemiach polskic^ (1881-1894). Lwow. 1895.

331. Дубровский H. Официальная наука в Царстве Польском (Варшавский университет по личным воспоминаниям и впечатлениям). СПб. 1908.

332. Гурко В. И. Очерки Привислянья. М. 1897.

333. Ланская Н. Обрусители. Роман из общественной жизни Западно!*0 края. Издание 2-е, исправленное. СПб. 1887.

334. Апухтин А. Л. Очерк истории Константиновского МежевоГ0 института. СПб. 1879.

335. Апухтин А. Л. Описание некоторых учебных заведений Франций' Бельгии и Пруссии. СПб. 1893.

336. Апухтин А. Л. Очерк истории. С. 3.

337. Lojek J., Mysliñski J., Wladyka W. Dzieje prasy polskiej. Warszav/^--1988. S. 53.

338. Kmiecik Z. Praca polska w latach 1864-1918. Warszawa. 1976. S. 16.

339. См. например: Kurier Warszawski. 1882. № 37, 1883.№ 81, 105.

340. См. Kurier Poranny. 1883. № 1-2., Gazeta Polska. 1881. № 108, 110.

341. Glos. 1883. № 25. 1892. № 39.

342. Kraj (SPb). 1882. № 12. S. 3.

343. Kmiecik Z. Op. cit. S. 29.

344. Gediga В. Atlas historyczny Polski. Warszawa. 1996. S. 18.

345. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедия. Т. 24. С. 55-56.170 Там же. С. 75-78.

346. Gediga В. Op. cit. S. 55-57.

347. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедия. Т.22; История России XIX-начала XX вв. Ред. В. А. Федоров. М. 2002. С. 339.

348. Цит. по: Grzybowski К. Galicia (1848-1914). Wroclaw. 1959. S. 102. 176Taborski R. Polacy w Wiedniu. Wroclaw; Warszawa; Kraków. 1992. S.56.57.

349. Подробнее см.: Lazuga W. "Rz^dy polskie" w Austrii. Gabinet Kazimierza hr. Badeniego 1895-1897. Poznan. 1991.

350. См. Например: Dybiec J. Mécénat naukowy i oswiatowy w Galicji, 1860-1918. Wroclaw. 1981.

351. Morrow I. D. The Prussification of the Poles. // Slavonic and East European Review. XV. 1936. P. 161-162.181 Ibidem.

352. Trzeciakowski L. Pod pruskim zaborem. 1850-1918. Rzeszow. 1973. S.63.65.

353. Wojtkowski A. Dzialalnosc Pruskiej Komisji Kolonizacyjnej. Torun. 1932. S. 12-14.

354. Конституционная хартия 31 января 1850 г. изменена и пополнена позднейшими законами и германской имперской конституцией 16 апреля 1871 г.

355. См. AGAD. F. Kancelaria Generala-Gubernatora Warszawskiego. Sign 1764 W. 1. Ref.2. N 561.; Idem. N 556.; ГАРФ. Ф. 215. On. 1.Д. 1.

356. РГИА. Ф. 1270. On. 1. Д. 1484. Л. 9.190 Там же. Л. 10.191 Там же. Л. 11.192 Там же. Л. 7.

357. Glos. 1883. №25. 1888. № 2.; Czas. 1888. №211.

358. РГИА. Ф. 1604. On. 1. Д. 272. Л. 4.195 Там же. Л. 5.

359. Kmiecik Z. Praca polska w latach 1864-1918. Warszawa. 1976. S. 29.

360. Gazeta Polska, Kurier poranny.

361. Kurier warszawski, Варшавский дневник.199 Glos. 1888. №2. S. 5.200 Glos. 1882. №3. S. 2.

362. РГИА. Ф. 1604. Он. 1. Д. 272. Л. 8.

363. РГИА. Ф. 1287. Он. 46. Д. 2761. Л. 8.

364. Свод Законов Российской Империи. В пяти книгах. Кн. 1. Т. 1. СПб. 1912. С. 254-256.204 Там же. С. 332-334.205 Там же. С. 334-336.206 Там же. С. 336-337.

365. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 22.

366. РГИА. Ф. 1604. Оп. 194. Д. 420. Л. 1.

367. Robbins R. Choosing the Russian governors: the professionalization of the gubernatorial corps. // Slavonic and East European Review. T. 58. 1980. № 4. P. 540-545.

368. Chimiak L. Gubernatorzy rosyjscy w Krolestwie Polskim 1863-1915. Szkic do portretu zbiorowego. Wroclaw. 1999. S. 88.

369. Правила от 30 июля 1867 года о правах и преимуществах чиновников русского происхождения.

370. РГИА. Ф. 1287. Оп. 35. Д. 1385. Л. 36 об.

371. РГИА. Ф. 560. Оп. 18. Д. 590. Л. 12-14.214 Там же.

372. Кн. Имеретинский сменил на посту генерал-губернатора Привислинского края П. Шувалова (1894-1896) и занимал этот пост в 18961900 гг.

373. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. Л. 162.

374. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. Л. 163.

375. И. А. Вышнеградский занимал этот пост с 1887 г. по 1892 г., сменив Н. X. Бунге и предшествовав С. Ю. Витте.

376. РГИА. Ф. 560. Оп. 18. Д. 590. Л. 24-25.

377. Ланская Н. Обрусители. Роман из общественной жизни Западного края. Издание 2-е, исправленное. СПб. 1887. С. 9.221 Там же. С. 10.

378. Ланская Н. Обрусители. Роман из общественной жизни Западного края. Издание 2-е, исправленное. СПб. 1887. С. 11.

379. РГИА. Ф.1270. On. 1. Д. 1484. Л. 2.

380. Zaleski A. Towarzystwo Warszawskie. Listy do przyjaciólki przez Baronow^, oprac. R. Kolodziejczyk. Warszawa. 1971. S. 111.

381. Beylin K. Dni powszednie Warszawy w latach 1880-1900. Warszawa. 1967. S. 85.226 Ibid. S. 122.

382. Orion. Charakterystyka rz^dów Alexandra III w ziemiach polskich (1881-1894). Lwow. 1895. S. 1.

383. Beylin K. Op. cit. S. 119.229 Ibid. S. 120.

384. Гурко В. И. Очерки Привислянья. М. 1897. С. 16.

385. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 2.

386. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 3.

387. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 11.

388. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 13.

389. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 6-8.

390. Гурко В. И. Указ. соч. С. 23.239 Там же. С. 28.

391. РГИА. 1270. Оп. 1. Д. 1474. Л. 3.241 Там же. Л. 12.

392. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. Л. 144-145.

393. Свод Законов Российской Империи. В пяти книгах. Кн. 2. Т. 5. СПб. 1912. С. 450-455. ,244 Там же. С. 455.

394. Гусаков А. К вопросу о теории сервитутного права. \\ Журнал гражданского и уголовного права. 1884. № 8—9. С. 12-16.246 Там же.

395. РГИА. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 25. Л. 2-3.

396. РГИА. Ф. 1270. Оп. 1. Д. 1484. Л. 13.

397. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 29-30.250 Там же. Л. 5.

398. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. Л. 144.

399. АвАЕ). Капсе1апа §епега1^иЬегпа1;ога \Varszawskiego. \У. 1. Яе. 2. N 20. 8.71.

400. Подробнее см. Костюшко И.И. Крестьянская реформа 1864 г. в Царстве Польском. М. 1962.

401. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 185. Л. 16.

402. РГИА. Ф. 1604. On. 1. Д. 185. Л. 22-23.256 Там же. Д. 272. Л. 26.257 Там же. Л. 1.258 Там же. Л. 2.259 Там же. Л. 2об.260 Там же. Л. 23.

403. РГИА. Ф. 1604. On. 1. Д. 272. Л.4об.

404. Согласно Училищному уставу, утвержденному 24 января 1803 г., Российская империя делилась на шесть учебных округов: Московский, Виленский, Дерптский, Санкт-Петербургский, Казанский и Харьковский.

405. Муравьев M. Н. (1796-1866) генерал-губернатор СевероЗападного края в 1863-1865 гг.

406. Комзолова А. А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М. 2005. С. 166.

407. Апухтин А. Л. Очерк истории Константиновского Межевого ,< института. СПб. 1879. С. 244.

408. Апухтин А. Л. Описание некоторых учебных заведений Франции, Бельгии и Пруссии. СПб. 1893. С. 190-191.267 Там же. С. 5.

409. Beylin К. Dni powszednie Warszawy w latach 1880-1900. Warszawa. 1967. S. 94.

410. Kariejev M. I. Wspomnienia Mikalaja Kariejeva о Uniwersytecie Warszawskim, oprac. Aksienkowa // Przegl^d Historyczny. T. LXIX. 1978. Zesz. 3. S. 264.270 Beylin K. Op. cit. S. 95.271 Ibid. S. 96.

411. Kariejev M. I. Op. cit. S. 265.273 Ibid. S. 264.274 Ibid. S. 266. '

412. Корнаухова М. Е. Реформа системы образования в Царстве Польском в 1864-1867 гг. // Вопросы истории. 2006. № 7. С. 99.276 Там же. С. 108.

413. AGAD. Kancelaria general-gubernatora Warszawskiego. W. 1. Re. 2. N 20. S. 85.

414. Wroczynski R. Dzieje oswiaty polskiej, 1795-1945. Warszawa. 1980. S. 255-258.

415. Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. СПб. 1902. С. 684.280РГИА. Ф. 1561. On. 1. Д. 25. Л. 10.281 Там же. Л. 8.

416. Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения, 1802-1902. СПб. 1902. С. 684.

417. В апреле 1882 года назначен министром внутренних дел.

418. С марта 1882 года министр народного просвещения.285 ПСЗРИ 3. Т. 5. № 2792.

419. Свод зак. изд. 1893 г. Т. XI. Ч. I. Свод уставов ученых учреждений и учебных заведений ведомства министерства народного просвещения. Ст. 14.287 Там же. ст. 34.

420. Рождественский С. В. Указ. соч. С. 695.

421. Рождественский С. В. Указ. соч. С. 625-626.

422. РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 373. Л. 1-2.291 Там же. Л. 6-7.292 Там же. Л. 7. Об.

423. AGAD. F. Centraine wladze oswiatowe. W. 1. Ref. 2. № 45. S. 5.294 Ibid. S. 6.295 Ibid. S. 7-8.296 Ibid. S. 4, 7, 9.

424. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 221. Л. 8-9.

425. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 272. Л. 13 (об) -14.299 Там же. Л. 9.

426. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедия. Т. 24. С. 283-284.

427. Правил как завещал отец? // Родина. 1994. № 11. С. 45.

428. Менцвель А. Отношение к России: взаимопереплетение или насилие? // Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М. 2000. С. 49.

429. См.: Крисань М. А. Цивилизационные изменения рубежа 19-20 вв. в восприятии крестьян Царства Польского. Автореф. дис. к.и.н. М. 2005. С. 6.

430. Wiech St. Ор. cit. S. 286.305 Ibid. S. 270-277.

431. См. Крисань M. А. Указ. соч.

432. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 272. Л. 10.308 Там же. Л. 12-13.

433. Гурко В. И. Очерки Привислянья. Гл. 17 // Русское обозрение. 1896. № 12.

434. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 362. Л. 5.

435. Сборник постановлений по министерству народного просвещения. VII, № 928. VIII № 166, 198, 235.

436. Czerwiñski Т. Ор. cit. . S. 46.

437. Czerwiñski Т. Pami^tniki. Kielce. 1931. S. 10.314 Ibid. S. И.

438. Деникин А. И. Путь русского офицера. М. 1990. С. 12.316 Там же. С. 25.317 Там же. С. 27.

439. РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 478. Л. 6-7.319 Там же. Л. 8.320 Там же. Л. 9.

440. РГИА. Ф. 1604. On. 1. Д. 362. Л. 3-4.

441. W sprawie opieki szkol srednich. // Kurier Warszawski. 1882. № 31. S.

442. Sprawa pomocy materialnej dla ucz^cej siç mlodziezy. // Kurier Warszawski. 1882. № 125. S. 1.

443. Г АРФ. Ф. 215. On. 1. Д. 278. Л. 2-4.325 Там же. Л. 6.326 См. Приложение 2.

444. Kurier Poranny. 1883. № 1. S. 3., Glos. 1883. № 25. S. 2.

445. Kurier Warszawski. 1883. № 15. S. 2-3.

446. Kurier Warszawski. 1879. № 103.331 Ibid. S. 1.332 Ibid.

447. Kurier Warszawski. 1892. №. 75. S. 2.

448. РГИА. Ф. 1282. On. 3. Д. 239. Л. 150-152.

449. Zurawicka J. Op. cit. S. 155.

450. Миллер A. Империя Романовых и национализм. М. 2006. С. 62.

451. А именно, облегчалось получение научных званий, увеличивались пенсии по окончании службы.

452. Рождественский С. В. Указ. соч. С. 588.339 Там же. С. 563.340 Там же. С. 673-678.

453. Подробнее об устройстве высшего образования в Российскойимперии в соответствии с новым уставом см.: Рождественский С. В. Указ.

454. Цит по: Рождественский С. В. Указ. соч. С. 619.

455. AGAD. W. 1. Ref. 2. N 551. S. 9.344 Ibid. S. 10-11.

456. Рождественский С. В. Указ. соч. С. 619.

457. Доктор русской словесности, с 1883 г. ректор Варшавского университета, с 1890 г. попечитель Юрьевского (Дерптского) учебного округа.

458. Рождественский С. В. Указ. соч. С. 620.

459. Kurier Warszawski. 1882. № 125. S. 1.

460. AGAD. W. 1. Ref. 2. N551. S. 11.351 Ibid. S. 9.

461. Kurier Warszawski. 1883. № 81. S. 1.

462. Kurier Warszawski. 1883. № 105. S. 2.

463. Hoesik F. Powiesc mojego zycia. Pamiçtniki. Wroclaw. 1959. S. 173.

464. AGAD. W. 1. Ref. 2. N 551. S. 19.

465. Kariejew M. I. Op. cit. S. 268.357 Ibid. S. 269.

466. Zurawicka J. Inteligencja warszawska w koñcu XIX wieku. Warszawa. 1978. S. 137-139,

467. Ihnatowicz I. Uniwersytet Warszawski w latach 1869-1899 // Dzieje Uniwersytetu Warszawskiego 1807-1915, pod red. S. Kieniewicza, Warszawa. 1981. S. 416, 419, 421,450.

468. Chwalba A. Polacy. S. 149.

469. Цит. по.: Chwalba A. Op. cit. S. 149.

470. Zurawicka J. Op. cit. S. 137; Borejsza J. W. Piçkny wiek XIX. Warszawa. 1990. S. 254-255; Ihnatowicz I. Uniwersytet Warszawski. S. 420-425.

471. Schiller J. Op, cit. S. 123-124.

472. Miziolek J. Op. cit. S. 95-96.

473. Лаптева Л. П. История славяноведения в России в XIX в. М. 2005. С. 745-747.

474. Миллер А. Империя Романовых и национализм. М. 2006. С. 62.

475. Karas H. Rusycyzmy slownikowe w polszczyznie ogólnej historia i wspólczesnosc // Poradnik Jçzykowy. 2007. Nr 5. S. 25-43.

476. Witaszek-Samborska M. Wyrazy obcego pochodzenia we wspólczesnej polszczyznie : na podstawie slowników frekwencyjnych. Poznan. 1992. S. 125126.

477. Karas H. Rusycyzmy slownikowe w polszczyznie okresu zaborów (na podstawie prasy warszawskiej z lat 1795-1918). Warszawa. 1996. S. 82-89.

478. Общий обзор деятельности Министерства внутренних дел за время царствования императора Александра III. СПб. 1902. С. 202.

479. Procesy akulturacji/asymilacji na pograniczu polskq-niemieckim w XIX i XX wieku. red. W. Molik. R. Traba. Poznañ. 1999. S. 102-106.

480. Гурко В. И. Указ. соч. С. 45.374 Там же. С. 200.375 Там же. С. 51.

481. Общий обзор деятельности министерства внутренних дел. С. 207.

482. AGAD. W. 1. Ref. 2. N. 581. S. 9-10.378 Ibid. S. 11-12.379 Ibid. S. 25.

483. ГАРФ. Ф. 215. Оп.1. Д. 406. С. 10-11.381 Wiech St. Op. cit. S. 78.

484. Brodowska H. Historia Polski drugiej polowy XIX wieku. Okres kapitalizmu przedmonopolistycznego. Lodz Warszawa. 1962. S. 184.

485. Общий обзор деятельности министерства внутренних дел. С. 213.

486. Корнилов А. А. Русская политика в Польше со времени разделов до начала XX века. Пг. 1915. С.112.

487. Общий обзор деятельности министерства внутренних дел. С. 212.386 Там же. С. 203.

488. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 35. 388AGAD. W. 1. Ref. 2. N. 581. S. 31.

489. Malecki J. Zarys dziejów Polski. 1864-1939. Znak. Kraków. 1991. S. 125-126.

490. Palus W. Jasna Góra w latach 1864-1904. // Z dziejów Polski XIX i XX wieku. Czçstochowa. 2004. S. 186.391 Ibid. S. 189-190.

491. Mikoszewski K. Pamiçtniki. Warszawa. 1987. S. 92.

492. Общий обзор деятельности Министерства внутренних дел. С.394 Orion. Op. cit. S. 22.

493. РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 151. Л. 13.396 Там же. Л. 14.397ГАРФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 87. Л. 5-6.398 Там же. Л. 6.

494. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 272. Л. 17.400 Там же. Л. 20.

495. РГИА. Ф. 16Ö4. Оп. 1. Д. 272. Л. 22.

496. РГИА. Ф. 1274. Оп. 223. Д. 243. Л. 40.

497. ГАРФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 89. Л. 2. 404ГАРФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 89. Л. 3-4.405 Там же. Д. 92. Л. 7.406 Glos. 1883. №25. S. 2.

498. Kurier Warszawski. 1883. № 81. S. 2.408 Ibid.

499. Подробнее см.: Дмитриев М. В. Между Римом и Царьградом. Генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг. М. 2002.

500. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедия. Т. 25. С. 238-239.

501. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. С. 145.

502. Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М. 1999. С. 177-178.

503. AGAD. W. 1. Re.2. N 20. S. 75.

504. РГИА. Ф. 1604. Оп. 1. Д. 272. Л. 15.415 Там же. Л. 22.

505. РГИА. Ф. 1284. Оп. 223. Д. 242. Л. 17.417 Там же. Д. 243. Л. 56.

506. РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 239. Л. 145-146.419 Там же. Л. 146.420 Там же. Л. 147.

507. В настоящее время название площади изменено на площадь Пилсудского.

508. Szwarc A. Architektura i polityka. Rusificacja przestrzeni miejskiej po powstaniu styczniowym. // Mowi^ wieki. 2010. № 5. S. 10-15. Paszkiewicz P. Pod berlem Romanowow. Sztuka rosyjska w Warszawie 1815-1915. Warszawa. 1991.

509. AGAD. W. 1. Re. 2. N20. S. 58.424 Ibid. S. 80.

510. Raporty warszawskich oberpolicejmajsteröw (1892-1913), oprac. H. Kiepurska, Z. Pustula. Wroclaw. 1971. S. 6.

511. Горизонтов JI. E. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М. 1999. С. 23.

512. Миллер А. Империя Романовых и национализм. М. 2006. С. 55-57.

513. Czerwinski Т. Pami^tniki. Kielce. 1931. S. 46