автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Полюса личностной позиции в художественном мире романа Ф. М. Достоевского "Бесы"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Полюса личностной позиции в художественном мире романа Ф. М. Достоевского "Бесы""

На правах рукописи ^ \ ^ /

Постникова Екатерина Георгиевна

ПОЛЮСА ЛИЧНОСТНОЙ ПОЗИЦИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ РОМАНА Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО «БЕСЫ»

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Магнитог орск - 2000

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы Магнитогорского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор А.П.Власкин

Официальные оппоненты — доктор филологических наук,

профессор В.В.Борисова доктор филологических наук,

профессор С.Л.Слободнюк Ведущая организация - Уральский государственный

университет им. А.М.Горького

Защита состоится 28 декабря 2000 г. в _ часов на заседали!

диссертационного совета К 113.72.02 по защите диссертаций на соисканш ученой степени кандидата филологических наук в Магнитогорском государственном университете по адресу:

455043 г.Магнитогорск, пр.Ленина, 114, ауд.237-а

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Магнитогорского государственного университета.

Автрореферат разослан «<?!&» ноября 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор

Общая характеристика работы

В литературоведении издавна предпринимались попытки прояснить обрисовку личности б художественном мире Достоевского. При этом акцент делался преимущественно на индивидуальных качествах героев, на неповторимости каждого нз них. Однако и в неповторимости существуют свои нюансы — как эстетические, так и идеологические.

Большинство исследователей «антропологии Достоевского» так или иначе выходят на проблему, которую мы в данной работе решаемся поставить в центр внимания. Это проблема альтернативы личностной позиции, с ориентацией ее по двум очень неоднозначным полюсам — пассивности и активности.

Актуальность предпринятого исследования продиктована следующими соображениями. Почти хрестоматийным является положение, что герои Достоевского активно проявляют себя. Но активность рассматривалась преимущественно как социальное качество, без необходимой дифференциации ее выражений. Что касается пассивности, то этот полюс личностной позиции в его возможной многозначительности тем более остается до сих пор обойденным вниманием. И саму альтернативу активности/пассивности исследователи не склонны были интерпретировать как центральную характеристику личностной позиции героев Достоевского. А между тем такой подход должен дать дополнительный материал для осмысления и уточнения наших представлений о своеобразии и содержательности художественного мира Достоевского, о направленности и интенсивности его писательских исканий. Мы видим в этом достаточное основание для того, чтобы предпринять собственное исследование в указанном направлении.

В более общем виде актуальность работы обеспечена неизбывным читательским и научным интересом к «человековедению» Достоевского. Опыт его идеологических и художественных исканий всегда оказывается по-новому востребован в переходные эпохи. Тем более сегодня, в кризисный момент отечественной истории, важно услышать все возможные предупреждения и

*

советы, учесть весь опыт, выработанный и сконцентрированный отечественной культуре и вошедший в сокровищницу культуры мирово! Поэтому любая новая возможность вступить в контакт с опытом Достоевской глубже интерпретировать, реализовать или хотя бы учесть этот опы «обречена» на актуальность.

Наряду с этим необходимо систематизировать в свете обозначенной тем] многое из богатого и пестрого научного опыта, наработанного в последни десятилетия в ходе заинтересованных интерпретаций творчества Достоевскогс В самом литературоведении при этом уже утрачена «чистота подходах сочетаются и входят в противостояние традиции академизма ] публицистичности. Но параллельно идут еще интенсивные исследования философии и психологии, имеющие прямое отношение (и зачастую на том ж материале) к художественной антропологии Достоевского. Очевидно, чт< назрела необходимость привести по-возможности в соответствие методологии и итоговые результаты смежных научных исследований и попытатьс выработать системный, комплексный подход. Наш скромный научный опы следует в русле этих общих задач, чем также обусловлена его актуальность.

Объект исследования — идеологическое наполнение и художественно* выражение разнообразных личностных ориентаций в образной систем! Достоевского.

Предметом исследования избирается роман «Бесы». В принципе да; нашей темы это не «эксклюзивный» художественный материал, но все-таю такой выбор не случаен. Именно в этом романе нашло, на наш взгляд, само! яркое воплощение убеждение художника в нравственной ответственносп человека за свою жизненную позицию и за реализацию своей личности. В то ж( время интерпретация воплощенной в «Бесах» авторской концепции личносп должна идти в соотнесенности с другими романами пятикнижия (о: «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых»),

Целью работы является разобраться в вариациях личностных позицш героев Достоевского и в логике соотношений этих вариаций.

В задачи исследования входит:

— рассмотрение общего комплекса личностных свойств и качеств, как они понимаются и выражены у Достоевского;

— дифференциация всего разнообразия личностных позиций героев романа «Бесы» по двум полюсам (в алгоритме активности/пассивности);

— выявление для каждого случая логики выбора героем той или иной позиции;

— прояснение динамики переходов между позициями разного качества и соотношения их с изменением статуса личности в художественном мире;

— уточнение представлений об авторской идеологической концепции человека.

Теоретическую и методологическую базу исследования составляют труды отечественных ученых — литературоведов, философов и психологов. В основу исходного понимания нами проблемы личностного самоопределения героев Достоевского легли идеи М.М.Бахтина. Они же являются для нас эталоном продуктивного соотношения методов классической филологии и философских изысканий.

Специфика объекта исследования потребовала широкого использования метода «медленного чтения» и философского комментария.

Идеологическая направленность исканий Достоевского предопределила общий план работы над диссертационной темой и подсказала ее внутреннюю логику. Вслед за писателем приходится идти «от противного», начиная с выявления того, что не является в его художественном мире подлинной свободой и активностью, то есть с выявления вариантов пассивной позиции личности. Только после этого можно определиться в том, какие именно герои занимают активную позицию, в чем состоит логика личностного выбора и . перехода с одной позиции на другую. .

Научная новизна работы обусловлена тем, что идейно-художественное содержание романа «Бесы» впервые интерпретируется в .свете предлагаемых .

здесь критериев, по алгоритму активности/пассивности, который реально организует образную систему этого произведения и его идейный строй. Существенно обновлены в работе бытующие представления о характерах героев романа и логике их судеб. Такие принципиальные для художественных исканий Достоевского понятия, как «юродство», «самозванство», «революционность», «подвижничество», — получили новое объяснение и впервые представлены во взаимосвязи, в свете единства авторского поиска.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы при изучении курса истории русской литературы, философии и психологии в высшей школе, а также для спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Достоевского.

Апробация работы отражена в списке публикации. Наряду с этим отдельные идеи и материалы диссертации вошли в учебный оборот - получили отражение в альтернативном курсе русской литературы, прочитанном в 1999/2000 уч.году в Магнитогорском государственном университете.

Структура и объем диссертации: введение, две главы (пять параграфов в каждой), заключение и библиография, включающая 156 наименований. Общий объем — 192 стр.

Краткое содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, определяется основная научная проблема исследования, которая обусловливает постановку ряда конкретных задач. С учетом специфики объекта и предмета исследования уточняется, какая методологическая база будет наиболее целесообразна для решения поставленных научных задач. Намечается логика хода исследования, определяются необходимые этапы работы. Здесь же дается краткая история вопроса.

Глава 1. Проблема пассивности личности в постановке Достоевского. Вводная часть главы посвящена выявлению смысла понятий "активность" и "пассивность", проясняется их особая значимость в философской системе

Достоевского. Обращение к двум первым романам пятикнижия — "Преступлению и наказанию" и "Идиоту" - позволяет выяснить, что именно здесь писатель остро ставил проблемы личности и истории, человека и толпы, которые прямо выводят на проблему активности личности.

§ 1. Человек и его миф: образ Степана Трофимовича Верховенского. С образом Степана Трофимовича Верховенского связана проблема «самомифологизации» человека (человек как он есть и как он себя представляет). Противопоставленными оказываются две концепции: жизнь как данность, или мифологическая судьба, — и жизнь как открытая стезя, свободно творимая история себя. Выбор той или другой определяется уровнем активности личности.

У Достоевского «ученому» Степану Трофимовичу присущ мифологический способ мышления. Вся его жизнь есть подражание некоему архитипическому образцу: «гсрою»-вольнодумцу, «либералу идеалисту». В представлениях такого типа лишь «герои» наделены активной творческой энергией, правом на рисковый поступок, на установление новой нормы. Жизнь же простого человека сводится к ритмизованному, циклическому повторению действий, установленных законом. Для архаического человека действие имеет смысл, только если оно воспроизводит прадействие, повторяет мифический образец (календарный круг). Жизнь Степана Трофимовича есть непрерывное повторение действий, открытых другими, внешнее следование принятой схеме; написать вольнодумное произведение; быть изгнанным; иметь врагов; быть сосланным в провинцию; жить под угрозой наказания.

Культурой мифологического типа не было усвоено понятие личной истории как ответственного и свободного движения в мире, утвержденное позднее христианством. Избегая ответственной активности, Степан Трофимович отказывается от христианства, маскирует свою внутреннюю пассивность внешними формами мнимо—активных действий. Для Достоевского подлинная активность генетически связана с христианским самоощущением и соответствующей ориентацией личности. Процесс

индивидуализации мыслится писателем как изживание собственного мифа (навязанного человеку царством данности) в пользу поступательного движения, утверждения своей единственности. Жизнь в таком случае есть ответственный поступок свободной личности.

В образе Степана Трофимовича автор показал внутреннее движение от пассивности к личностной активности. Герою удается отказаться от собственного мифа-маски и через осознание личной ответственности, через ощущение «вины» за мир прийти к пониманию жизни как подлинно христианского творчества.

§ 2. Эстетизм и творчество: Образ Кармазинова. От религиозного аспекта творческой активности переходим к традиционному, эстетическому аспекту. В "Бесах" много героев пишущих, эстетствующих: наряду с тем же Степаном Верховенским, это писатель Кармазинов, губернатор Лембке. Но их творчество сковано одержимостью внешними формами и собственной душевной завершенностью. Это самооформленные личности, как бы люди-эмблемы: "почти государственного ума человек" (Кармазинов) ."чиновник от правительства" (Лембке), "либерал - идеалист" (Верховенский). Их творчество поневоле подражательно, им доступно «искусство» по канону, которое является лишь декорацией в отношении к миру данностей, В связи с этим примечателен принципиальный отказ хроникера в «Бесах» от подобной же эстетически-красивой позиции ("по неумению своему"). В принципиальном отступлении от принятого канона проявляется его активная, на внутренние ресурсы сориентированная позиция личности.

Размышления хроникера о "господах талантах средней руки" имеют параллелью философское исследование явления "административного восторга", предпринятое Степаном Трофимовичем. Суть этого явления в остановке внутреннего развития личности (активности) при внешнем самозванстве позы. Принимающие себя "за гениев", эти господа ничем не отличаются от "ничто", "смотрящего на вас Юпитером". В результате творческий восторг свободного художника подменяется "административным восторгам" самозванного

сановника от искусства.

"Господам талантам средней руки" хроникер противопоставляет действительно талантливых писателей, подлинных творцов, явивших новое слово. По Достоевскому, только «свое слово» может бьггь «новым». "Свое слово" как идущая изнутри личности спонтанная активность (зроШе-я сам) — единственно творческое слово. Более того, только «свое слово» делает говорящего выразителем национальной идеи.

Для Достоевского наиболее значимым и ценным является не столько эстетическое творчество, сколько творчество в жизни. При этом поступок человека понимается как его творческий акт. Творческий рост - это личностный рост человека. «Муки творчества» следует понимать как мучительное преодоление своей инфантильности, инертности (внутренней пассивности) в пользу активного движения; переход с позиции невмешательства на позицию любовного вмешательства в жизнь людей; с позиции "алиби в бытии" (выражение Бахтина) на позицию своего "неалиби в бытии". В таком случае творческая свобода, данная человеку Богом, - это свобода творить себя самого.

§ 3. Человек и закон: образ губернатора Лембкс. Проблема «человек и закон» — одна из сквозных для творчества Достоевского. Взаимоотношения человека с законом во многом зависят от степени развития его личности. Принципиально активную позицию можно обозначить так: не мир (закон) мною, пассивным, овладевает, а я в нем активно действую. Личная ответственная позиция предполагает творческое отношение к закону уже существующему и к божьим заповедям.

Внутренняя активная либо пассивная позиция определяет выбор, который делает человек между законом творческим, внутренним, и формальным, внешним законопослушанием. В художественном мире Достоевского степень развития личности зависит от ее отношения к свободе: либо это закошюе требования свободы (активность вне Бога, по своему плану), либо свободное принятие закона (активность в Боге, по божественному плану). «Большинство» же отказывается от собсгвешюй свободы, прячется от нее под

защиту закона-нормы (пассивность).

Пассивная позиция личности выражается в формальном, внешнем законопослушании при неспособности отстоять свои принципы. В таком случае человек не действует в мире, а только реагирует на внешние раздражители Губернатор Лембке является тем законником, который закон понимает правильно, послушно, но не переживает его личностно. Человеку, которыЕ живет только снаружи, для совершения поступка требуется внешнее же воздействие, указание "сверху". Единственно доступный тип активности дк него — ' бешеная активность но телеграфу». В представительстве Лембке, в егс уповании на "указующий перст" — осознанная, принципиально пассивная позиция личности.

. В мире "Бесов" власть, как показал ее Достоевский, перестала брать на себя роль .активно-творческой силы. Она живет по законам, когда-то и кем-тс выработанным; она их не творит активно, а только «припоминает» усвоенное. В таком припоминании она. выразительно пассивна. Русская чиновная власть дискредитировала себя пассивным исполнением буквы закона, т.е. как бы поддалась дьявольскому искушению стать формальной.. Власть в "Бесах' бессильна и ответственна за свое бессилие.

По Достоевскому, неучастная позиция человека в бытии чревата опасностью соучастия в бесовстве. Правильное, но пассивное понимание Лембке закона подготавливает почву для пляски «бесов». Достоевский приводит читателей к выводу, что пассивное отношение к закону, людскому и божьему, недопустимо.

§ 4. Норма п "ненормальность": образы Ставрогнна, Хромоножки и Тихона. У Достоевского парадоксальным образом ценностно меняются местами понятия нормы и ненормальности. Человек нормальный в смысле его приспособляемости добивается признания за счет отказа от личностной инициативы. Поведение, всегда адекватное социальному статусу, четкое знание своего места — черты пассивности. Активным же героям приходится отстаивать свое право быть самим собой. Способность человека

и

спонтанно проявлять себя, сопротивляться собственному «амплуа» определяет степень его нормальности / ненормальности.

В состоянии борьбы со своей маской находится Николай Ставрогин. Его образ может служить примером драматического характера, который как бы «синтезирует два противоположных аффекта - аффект нормы и аффект нарушения» (Л.Выготский). В его дерзких и вызывающих поступках при первом появлении в городе (таскание за нос Гаганова, кусание губернаторского уха) видится попытка выпадения го нормы.

Достоевский показывает, как общество навязывает герою приемлемый для благополучного социума тип поведения, подозревая в нем «конфиденциального чиновника». И все же герой до конца остается загадкой. Его внутренняя "еще-неоформленность" (выражение М. Бахтина) даже «бесом» Петрушей Верховенским воспринимается как красота. Красота Ставрогина — в искренности его страдания за мир и за себя в нем. В искренности Ставрогина еще жива его свобода, его внутренняя активность.

Внутренняя борьба Ставрогина за право быть самим собой проливает свет на загадку его женитьбы на Хромоножке. В этом поступке просматривается личностный поиск правды, попытка очиститься, приобщиться к источнику непосредственной активности, которым и является для Ставрогина Мария Лебядкина.

Любимейшие герои Достоевского — "идиот" Мышкин и "юродивая" Хромоножка — ненормальны, потому что движимы спонтанной активностью. Болезнь юродивых героев совмещает в себе «нарушение нормального состояния» и одновременно «ощущение высшего бытия, красоты и молитвы». Больны, «мучаются» этим миром многие активные герои Достоевского. (Мышкин и Хромоножка, Кириллов близок к эпилепсии) именно потому, что для спонтанной активности «втягиваться» в мир данности - процесс болезненный. Автор подчеркивает выпадение юродивых героев из такого мира. Это даже не нарушение норм, а принципиальная анти—нормальность. Поведете Хромоножки носит, например, как бы "обратный миру" характер.

Ее спонтанные поступки (прозрения, пророчества) являются юродскими жестами. В них внутренняя активность задает свою собственную, новую норму.

Таким образом, в странном браке Ставрогина и Хромоножки происходит грозовое столкновение двух влекомых друг к другу полюсов: остановившейся нормированности как данности и динамичной вненормативной заданности. Для Достоевского понятие «активность» предполагает способность личности к вненормативному проявлению себя.

§ 5. Самозванство как тип оформлепности личностного бытия. Человек, каким его показал Ф. М. Достоевский, изначально содержит в себе две ипостаси — в нем и данность, и задалность. Самозванец - это человек, более не развивающийся внутренне, самодостаточный и самодовольный, окончательно «сформулировавший» и мир, и себя. А самозваная идея - это внутренне умершая, остановившаяся в своей окончательной формулировке, переставшая сомневаться пассивная идея ("коротенькая мысль", как сказал Степан Трофимович), претендующая на роль "единственной", "вечной" истины.

Самозванцем в собственной жизни становится Ставрогин. Его внутреннее самозванство проявляется в несвободе поступков, в оглядке на внешнее мнение о себе, в тяге к статичному бытию (мечта поселиться «раз и навсегда)) в Швейцарии), в остановке внутреннего развития (самооформление в преступника-сладострастника). Хромоножка разоблачает в Ставрогине самозванца, а Петр Верховенский, напротив, навязывает ему эту роль.

По Достоевскому, причиной самозванства является неверие человека в возможность собственного перерождения. Начинается же самозванство с добровольного ограничения себя. Но отказ ог внутреннего роста неизбежно перерастает в раздувание себя до размеров необъятных. Обособленная единица начинает ощущать себя единственной. Претензия на истинность, окончательность приводит героев к самозванству на роль бога. Достоевский показывает, что добровольный отказ от собственной внутренней активности как еще-заданности неизбежно приводит человека к самозванству, богоборчеству и гибели.

Двойники в «Бесах» — это также формы осуществления самозванства (Ставрогин - Верховенский; Ставрогии - Кириллов; Ставрогин - Шатов). Характерна ситуация, когда пассивные герои, приживаясь к чему-либо или кому-либо, имеют в виду стать чем-то большим, активной стороной, несмотря на свою объективную зависимость (Лебедев-Мышкин, Ставрогин-Верховенский, Иван Карамазов - Смердяков).

Ф. М. Достоевский стоял на позициях гетеростаза в своем взгляде на активность личности, и считал продуктивным только то движение, которое совершается во внутреннем мире человека и продиктовано стремлением к самосовершенствованию. Внешнее же движение, даже действия по насильственному переустройству мира, не есть доказательство активной жизненной позиции личности. Характерное свойство наличного бытия - быть стихийно активным. Именно такую стихийную, беспорядочную и разрушительную активность Достоевский изобразил в своем романе, очень точно определив ее суть как «беснование».

Глава 2. Выражение активности личностной • позиции в мире Достоевского. Ф. М. Достоевский в своем творчестве показал два направления деятельности для личности, обретающей самостоятельность. Человек может направить свою активность на утверждение себя единственного (уровень своевольной активности) либо на утверждение единственности и неповторимости ближнего (уровень активности во Христе).

§ 1. Идеологическая активность личности. Личность в романном мире Достоевского определяется по ее способности самостоятельно мыслить. Пассивное большинство «Бесов» отличается склонностью к заимствованию неглубоких по существу, но законченных по форме чужих идей (идеи Степана Верховенского, Лембке, Кармазинова). Активность в мире идей предполагает, по Достоевскому, новую форму идеи (формулировку), эмоционально-волевую ее окраску, личностное ее пережиг,анис, а также обязательную проверку идеи на практике через ответственный поступок.

Идеологи "Бесов" берут нз мира отвлеченных теорий одну — идею

"человекобога". Их творческое новаторство проявляется в том, какую форму они придают общезначимому суждению. Шатов, Кириллов, Верховенский, исходя из своего атеизма, на место отвергнутого бога поставили идею о "внешнем мире", идею человекобога. Причем все ее варианты сформулированы в мыслительной активности Сгаврогина. Но этот «генератор идей» сам являет пример утонувшего в теоретических измышлениях и не занявшего личной ответственной позиции мыслителя. Его мысль остается неинкарнированной, действие - невоплощенным. Идея остается пустой возможностью.

В мире Достоевского подлинная идейная активность — эхо не столько яркие логические построения, сколько личностное переживание идеи, когда теряются границы между философией и верой. Активно мыслить — значит "чувствовать" мысль. (Активное мышление - это, по М.Бахтину, «участное мышление»). Идеологи "Бесов" чувствуют в себе потенциальную силу для привнесения в мир "нового" слова, но при этом заявляют претензию на окончательную "истинность" этого слова. И в этом стремлении окончательно оформить свою идею как единственно верную - их ошибка. Определиться во внутреннем бытии, оформиться окончательно, дать ответ на все вопросы — значит стать пассивным в понимании Достоевского.

В художественном мире Достоевского можно различать три уровня идеологической активности: 1. Пассивность б мышлении. Мыслительная активность героев при этом ограничивается тем, что они "пристают" к уже существующей, популярной на данный момент идее. 2. Своевольная безбожная активность. Она предполагает высокую степень участности, интонированности, ответственности мышления. При этом реальна опасность одержимости личности единственной, "окончательной" идеей, претендующей на роль высшей истины. 3. Мыслительная активность, соотнесенная с вечной божественной истиной. Для героев-носителей христианского сознания есть только одна великая идея, перед которой следует преклониться: "если есть бог, то я бессмертен".

§ 2. Революционность как форма активности. Излишняя внешняя активность «бесов» выдается ими за революционность. Но среди героев романа нет ни одного подлинно революционного характера. Решающие на своих заседаниях судьбы мира «наши» - либо бунтари, либо фанатики. Бунтарей в них выдает направление внутренней активности: против власти существующей - за власть собственную. Фанатиков в них выдает идолопоклонство («Иван-Царевич» для Петра Верховенского).

У Достоевского революционность предполагает не столько воспеваемое «бесами» разрушение старого, сколько преодоление этого старого во имя построения нового. Акцент при этом делается на созидание, на построение, на свободно творимую новизну. Модное, якобы революционное, движение «наших» скрывает в себе страх перед новым, непредопределенным, стремление скрыться от неизвестного, затеряться в толпе: не отвечать, не выбирать, не быть личностью.

Революционность же предполагает внутреннюю свободу личности. Революционер как активно- творящая личность должен быть свободным человеком. Причем, эта свобода - не только свобода «от» (мнения большинства, авторитетов), но, главным образом, свобода «для» (созидания). Отрицающие этот мир «наши» парадоксальным образом зависят от него.

По Достоевскому, обязательным признаком истинно революционного характера является ориентация личности на жизнь. В случае внутренней ориентации на смерть деятель становится носителем разрушительной энергии. Трагедия героев «Бесов» основывается на неуважении ими жизни (Ставрогин, Верховенский, Корнилов).

Для Достоевского христианский подвижник - более революционер (чем любой втянутый во внешнее движение заговорщик) именно в силу его уважения к человеческой личности. По мысли писателя, идеальным носителем творческой активности был Иисус Христос. Герой «Идиота» князь Мышкин привносил в мир что-то качественно новое, индивидуально свое. Общение с ним оставляло неизгладимый след в душе каждого, знавшего его. В этом

смысле Мышкин- более революционер, чем все герои «Бесов» вместе взятые.

Таким образом, для Достоевского революционность - это выпадающая из ритма, устанавливающая свою новую норму действия, внутренне свободная заданность. Революционность есть жизнеутверждающая активность, совершенно отсутствующая в героях «Бесов».

§ 3. Подвижничество как форма внутренней активности. Единственной альтернативой внешнему «чрезмерному» движению бесов («революционному героизму», по С. Булгакову) является движение внутреннее - подвижничество. Активная жизненная позиция личности предполагает внутреннюю убежденность человека в своей незаменимости, необходимости в мире. Быть активным, по Достоевскому, значит быть инициатором собственных ответственных поступков, а не послушным исполнителем чужой воли. Только в этом случае поступок человека будет свободным, рисковым, будет «действительным причащением» (выражение М. Бахтина). «Действительным причащением» для активных героев Достоевского стали их своевольные акты: убийство старухи процентщицы для Раскольникова, самоубийство для Кириллова и Ставрогина, убийство Шатова для Верховенского. Эти поступки объединяет сопровождающее их ощущение безысходности, непоправимости содеянного. В них - осуществление решения, последний итог, окончательный вывод. Непоправимость этих деяний объясняется окончательным выбором «верной» идеи, то есть внутренней остановкой героев.

Только любовное утверждение «извне» лежащего мира делает поступок человека действительно созидающим, творящим новое поступком. Поступок по активному утверждению нуждающегося в миловании мира Достоевский определил как «подвиг деятельной любви». Подвижнический характер носят поступки влюбленного в Лизу Маврикия Николаевича. Это действия по любовному утверждению чужой личности, поэтому они «неожиданны» и вызывают «болезненный эффект» в «нормальном» обществе.

Все герои пятикнижия, способные на спонтанные поступки, воспринимаются окружающими как юродивые (Соня Мармеладова, Мышкин,

Алеша Карамазов, Зосима). Их смиренно-активные поступки задают свою собственную «правду», задают новую норму, являются действительным, а не только пространственным продвижением. В художественном мире Достоевского не существует законченно-верных норм, но есть нравственная личность, творческая активность которой через любовное милование другого устанавливает каждый раз новую норму. Творящая добро христианская норма обречена быть всегда новой, ибо в ней вечное внутреннее движение, непредопределенность, творчество.

§ 4. Личность и проблема выбора позиции. Активность как «бремя». В художественном мире Достоевского активность — качество не «нейтральное», а определяющее личность. И напротив, пассивность безлична, в ней нет индивидуального. Личностью человек становится в момент его «первого» активного действия («первый шаг» Раскольникова). Личность - это человек, живущий внутренней активностью. Направление же его деятельности указывает на степень развития личности: либо это эгоистическое утверждение бунтующего Я (Кириллов, Ставрогин и др.), либо это самопожертвование Я нуждающемуся миру (положительно—прекрасные герои, в которых писателем явлены примеры «высочайшего» развития личности).

Активная жизненная позиция определяется в «Бесах» как способность личности нести «бремя». Для Кириллова и Шагова их «бремя» - это внешняя для них, но страстно ими воспринятая и «пламенно переиначенная» идея. Свою активность герои демонстрируют, превращая идею в ответственный поступок. «Бремя» в таком случае есть ответственность человека за реализацию своих потенциальных возможностей. В «Бесах» показано, что формальное соответствие «слова и дела» может быть саморазрушительным для личности, если в ней нет ориентации на Бога. Для Достоевского активная позиция личности - это не просто «идейная принципиальность, последовательность в отстаивании своих взглядов, единство слова и дела», а способность порождать нечто своё и принимать перед Богом ответственность за свое творение. Такая позиция включает в себя самопроверку идеалом - Иисусом Христом.

В художественном мире Достоевского личность не есть величина постоянная, в ней реализуется заданное от Бога внутреннее развитие, идет процесс бесконечного самосовершенствования. Личность - это человек в его противоречиях и непредсказуемости (Ставрогин). Качественный этап личностного роста — это момент отказа человека от привычного себя, момент возрождения (судьбы Раскольникова и Степана Верховенского).

Движущей силой внутреннего развития человека, по Достоевскому, является искание Бога. Отсюда такая заинтересованность героев вопросами веры (кирилловское «меня всю жизнь Бог мучил», шатовское «я буду веровать в Бога»),

§ 5. Религиозные формы активной пол шип личности: совесть н сострадание. Для Достоевского не единственно возможным, но важнейшим измерением для оценки позиции личности являлись религиозные формы — степень осознанности веры в Бога, развитость чувства личной греховности, отношение к страданию, царящему в мире.

В художественном мире Достоевского принцип «всякий человек за всех и вся виноват» (принцип активной совести) проводится в жизнь положительно прекрасными героями — князем Мышкиным, старцами Тихоном и Зосимой. Но наряду и рядом с ними показаны как бы переходные характеры-звенья, в которых активная совесть — в стадии становления. Например, к осознанию личной ответственности за беснование «молодого поколения» приходит «либерал 40-х», пассивно верующий Степан Верховенский. Проснувшееся и развившееся в нем чувство жгучей «вины за всех» и за собственные слова и поступки в корне меняет личностный статус его образа в романс.

Своевольные герои Достоевского, переиначивая христианский принцип активной совести, зачастую сами наказывают себя. Писатель был убежден, что человек не имеет права приговаривать себя, окончательно оформляя в «подлеца» (Кириллов), «бездарность» (Петр Верховенский) или «преступника» (Ставрогин), ибо тем самым он гасит в себе потенциальную активность, возможность развития и перерождения. Безнадежность приговора усугубляется

неверием в воскресение личное и Христово.

Историческая культура нового времени пришла к трагическому выводу о гом, что страдание бессмысленно. Отсюда отчаяние, окончательный приговор целому миру — как «подлому», и приговор самому себе - самоубийство. В «Бесах» неучастной позиции пассивного большинства противостоит сверхучастная позиция Кириллова, взвалившего на свои плечи непосильную ношу быть одиноким в истории, за все отвечать самому. Только христианство придает страданию смысл, не оправдывая его. Христианин к страданию стремится ради его спасительных свойств. Сострадание, по Достоевскому, есть высшее проявление участной активности личности через соучастие в жизни ближнего.

Следуя новозаветной традиции, Достоевский считал, что атеизм («холодность») все же предпочтительнее пассивности в вере - «светского равнодушия» («только теплоты»), В таком случае своевольная активность вне Бога есть промежуточная, но не обязательная стадия развития личности на путях от детской инфантильности к религиозно насыщенной свободе. Последняя в понимании Достоевского является истинной и бесконечной активностью, потому что в ней нет внутреннего предела. Во внешнем мире можно найти только дурную бесконечность, цикл, ритм.

Достоевский убежден, что личностная активность является действительно целесообразной и оправданной только при условии внутренней ориентации человека на идеал - Иисуса Христа. Активность в Боге не знает внутреннего предела: впереди бесконечность движения к идеалу, бесконечная работа над собственным несовершенством и над несовершенным миром. Это свое убеждение писатель воплощает в образах, чтобы передать его читателям — через сопереживание эстетическое и соучастие нравственное.

Заключение. Подводятся итоги исследования, проясняется взаимозависимость у Достоевского его идеологических исканий и реализованных в художественном мире эстетических решений.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Характеристика личности в художественном мире Достоевского (Степан Трофимович Верховенский в «Бесах») / «Благославенны первые шаги...»: Сб. работ молодых исследователей / Под ред. С. Г. Шулежковой. -Магнитогорск: МГПИ, 1999. - Вып. 2. - С. 14-20.

2. К проблеме идеологической активности личности у Достоевского («Бесы») / НАУКА - ВУЗ - ШКОЛА: Сб. науч. тр. молодых исследователей. -Мапшгогорск: МГПИ, 1999. - Вып. 5. - С.278-284.

3. К проблеме самозванства в «Бесах» /' «Блаюсловенны первые шаги...»: Сб. работ молодых исследователей / Под ред. С. Г. Шулежковой. -Магнитогорск: МГПИ, 2000. - Вып. 3. - С.23-30.

Изд. лиц. ЛР X» 020072 от 20.01.97 г. Подписано в печать 24.11.2000 г. Формат 60x84 'Л6. Бумага тип. № 1. Печать офсетная. Усл. иеч. л. 1,0. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 429. Бесплатно.

Издательство Магнитогорского государственного университета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина, 114 Типография МаГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Постникова, Екатерина Георгиевна

Введение.

Глава 1. Проблема пассивности личности в постановке Достоевского.

1.1. Человек и его миф: образ Степана Трофимовича Верховенского.

1.2. Эстетизм и творчество: Образ Кармазинова.

1.3. Человек и закон: образ губернатора Лембке.

1.4. Норма и "ненормальность": образы Ставрогина, Хромоножки и Тихона.

1.5. Самозванство как тип оформленности личностного бытия.

Глава 2. Выражение активности личностной позиции в мире Достоевского.

2.1. Идеологическая активность личности.

2.2. Революционность как форма активности.

2.3. Подвижничество как форма внутренней активности.

2.4. Личность и проблема выбора позиции.

Активность как «бремя».

2.5. Религиозные формы активной позиции личности: совесть и сострадание.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Постникова, Екатерина Георгиевна

Ф. М. Достоевский так определил основную задачу своего литературного творчества: "При полном реализме найти человека в человеке" (1, т.27, С. 65). Большинство исследователей творчества Достоевского сходятся во мнении, что главным объектом внимания писателя-философа является человеческая личность, главной темой - человек и общество. На наш взгляд, важнейшим положением в системе взглядов художника на мир было его убеждение во внутренней свободе человека, в необходимости для него реализации своих потенциальных возможностей в процессе становления личности. На христианскую идею о возможности возрождения "падшего" опирается вера писателя в достижение человечеством "высшего и последнего развития личности", самоотдающейся миру "безраздельно и беззаветно" (см. т. 20, С.172).

По замечанию Р. Г. Назирова, "творчество Достоевского антропоцен-трично, и правильное понимание его концепции человека имеет исключительное значение при исследовании принципов его романного искусства" (104, С.28). Приоритетность этой проблематики в творчестве Достоевского задает необходимость для литературоведения детальнее исследовать неповторимую авторскую теорию личности.

В литературоведении предпринимались попытки прояснить обрисовку личности в художественном мире Ф. М. Достоевского. По целому ряду соответствующих исследований заметно, что их авторы, говоря о личности в произведениях Ф. М. Достоевского, делают акцент, как правило, на индивидуальных качествах, которые отличают одного героя от другого и обосновывают единственность и неповторимость каждого. Такие индивидуальные качества личности образуют в каждом случае некий "непреодолимый стержень человеческого я" (см. об этом 95, С.135), "нравственное ядро личности" (79, С. 134). Без нравственного ядра человек безличен. Подчеркивается также - и совершенно справедливо - свойственный Ф. М. Достоевскому "принцип исключительности каждой личности" (104, С.32).

В науке особо оговаривается несовпадение понятий "человек" и "личность". Понятие "личность", как категория ценностная, отграничивается от более широкого и всеобъемлющего понятия "человек". Человек должен осуществить себя, пройдя через сложный процесс становления личности. Достоевский изображал именно процессы пробуждения личности (индивидуализации) и ее отчаянной борьбы за свои права, за свою "самость" ( См. об этом работу Л. А. Колобаевой - 84, С 14-15).

Соотношение понятий "личность" и "характер" также привлекало внимание литературоведов. Согласно С. Аскольдову, личность отличается от характера, типа и темперамента, которые обычно служат предметом изображения в литературе, своей исключительной внутренней свободой и совершенной независимостью от внешней среды (цит. по кн. М. М. Бахтина - 12, С. 15). По мнению С. Г. Бочарова, "характер - это единство всеобщих сил и индивидуального действия, общего и индивидуального в художественной личности" (27, С.325).

Рассмотрение степени изученности на данный момент этих вопросов привело нас к выводу, что у каждого литературоведа есть свой к ним подход, продиктованный во многом субъективными взглядами на мир и человека. Речь идет скорее об индивидуальных теориях личности. При этом каждый исследователь выступает в роли теоретика-персонолога. В силу этого возможна условная дифференциация литературоведческих концепций личности по следующим положениям: свобода - детерминизм; проактивность - реактивность; изменяемость - неизменяемость; гомеостаз - гетеростаз; познаваемость - непознаваемость. (По таким положениям принято анализировать теории личности в психологии.(см Л.Хьелл, Д. Зиглер. Теории личности - 147, С. 40-49). Условность такой дифференциации связана с тем, что объектом литературоведческого исследования является личность как художественный образ, а не как конкретный реальный человек. Но все же считаем этот подход достаточно продуктивным и оправданным.

Что касается проблемы свободы или детерминированности личности в художественном мире Достоевского, то большинство ученых сходятся на том, что писатель был прежде всего певцом свободы человека. Сильную приверженность Достоевского положению свободы отмечали еще русские философы, считавшие религию Достоевского "самой свободной религией, какую видел мир" ( См об этом кн.: Н. Бердяев "Миросозерцание Достоевского" — 18, С.40). Всем своим творчеством Достоевский боролся против теорий, объясняющих поведение человека воздействием "среды", то есть не признавал детерминированности личности. Писатель стоял на позиции христианства, которое, "вполне признавая давление среды и провозглашая милосердие к согрешившему, ставит, однако же, нравственным долгом человеку борьбу со средой, ставит предел тому, где среда кончается, а долг начинается" (1, Т. 21, С. 16).

Для советского литературоведения характерно признание свободы личности у Ф. М. Достоевского с некоторой оговоркой по поводу ее социальной обусловленности. Так, Н. Кашина пишет: "Достоевский в понимании "природной" детерминации, так же как детерминации социальной, исходил из идеала. В идеале человек должен и может преодолеть и внешнее давление, и свой характер, если то или другое направляет его к дурному, вредоносному для других людей поведению" ( 79, С. 91). Но далее утверждается, что Достоевский стремится снять вину с Раскольникова, потому что своеволие его "не так уж свободно и самопричинно, а детерминировано рядом внешних обстоятельств" (79, С. 190). В. Днепров, в свою очередь, замечает о романном мире Достоевского: "Личность берется в нем не столько в зависимости от обстоятельств, как определяемое, сколько в ее виновности и ответственности, в ее действительной или кажущейся самостоятельности и инициативе - как определяющее" (49, С.366). И затем следует замечание, что социальные границы личности "дают себя знать на каждом шагу" (49, С.368). Таким образом, есть основания видеть определенную тенденцию в отечественной науке о Ф. М. Достоевском предыдущих десятилетий: за "личностью" признается средняя степень свободы, свобода с оговоркой.

Критерий проактивность-реактивность по своей сути очень близок к положению свободы-детерминизма в теории личности. Исследователи, придерживающиеся положения проактивности, ищут истоки поведения внутри самой личности. Для них герои Достоевского больше поступают и действуют из себя, чем реагируют. Иллюстрацией может служить следующее утверждение Г. К. Щенникова: "Достоевскому важно, чтобы человек осознал: характер зависит не только от внешних влияний и инстинктов (.), но и от опыта внутренних реакций, от степени свободы в поступках, от нравственных установок. Пафос раскрепощения личности от неосознанного и сознательного подчинения среде и инстинктам пронизывает всю антропологию Достоевского" (153, С.6). Другие исследователи придерживаются положения реактивности во взгляде на природу человека и, соответственно, трактуют поступки героев как их реакцию на внешний мир. Правда, подобное понимание чаще встречалось в советском литературоведении 50-х годов.

Следует заметить, что большинство подходов так или иначе выводит исследователей на проблему, которую мы в данной работе решаемся поставить в центр внимания. Это ПРОБЛЕМА центральной альтернативы личностной позиции с ориентацией ее по двум очень неоднозначным полюсам - пассивности и активности. Интерпретация личностной позиции героев Достоевского в свете двух основных критериев - активности/пассивности - представляется нам важнейшей, многое проясняющей характеристикой как отдельных образов, так и авторской концепции. Определенный опыт в этом отношении в науке наработан, но он требует систематизации.

Актуальность предпринятого исследования продиктована следующими соображениями.

Почти хрестоматийным для науки является положение, что герои Достоевского активно проявляют себя. Быть личностью, в варианте Достоевского, значит бороться с внешними влияниями за свою индивидуальность. Вот как выразил эту мысль Г. М. Фридлендер : "Он (герой - Е.П. ) рожден для того, чтобы стать личностью, а это означает, что ему не подобает уступать пассивно воздействию среды." (141, С.9.). Более развернуто сказано об этом у Р. Г. Назирова: "Он (Достоевский - Е. П. ) не отрицал воздействия среды на человека, но считал для человека унизительным пассивно подчиняться обстоятельствам. Преувеличивая силу среды и драматически подчеркивая нравственную необходимость активного деяния, Достоевский приходил к трагическому представлению о жизни и положении человека в мире" (104, С.31). В. Д. Днепров о романном мире Достоевского замечает: "Социальное изображается не столько в моменте страдательности, сколько в моменте активности, отношения между коллективностью и индивидуальностью сдвинуты в сторону индивидуальности" (49, С.4). С. М. Нельс в исследовании, посвященном образу приживальщика у Достоевского, утверждает: ".Везде у Достоевского приживальщик активен. .У Достоевского шут и приживальщик активно заявляет о себе" (106, С. 126). При этом под активностью понимается не свойство личности, а положение героя в романном мире, где нет незначительных, пустых персонажей, каждый герой несет на себе определенную смысловую нагрузку.

Таким образом, активность до сих пор рассматривалась преимущественно как социальное качество, без необходимой дифференциации ее выражений. Что i касается пассивности, то этот полюс личностной позиции в его возможной многозначительности тем более остается до сих пор обойденным вниманием. И саму альтернативу активности/пассивности исследователи не склонны были интерпретировать как центральную характеристику личностной позиции героев Достоевского. А между тем такой подход должен дать дополнительный материал для осмысления и уточнения наших представлений о своеобразии и содержательности художественного мира Достоевского, о направленности и интенсивности его писательских исканий. Мы видим в этом достаточное основание для того, чтобы предпринять собственное исследование в указанном направлении.

В более общем виде актуальность работы обеспечена неизбывным читательским и научным интересом к «человековедению» Достоевского. Опыт его идеологических и художественных исканий всегда оказывается по-новому востребован в переходные эпохи. Тем более сегодня, в кризисный момент отечественной истории, важно услышать все возможные предупреждения и советы, учесть весь опыт, выработанный и сконцентрированный в отечественной культуре и вошедший в сокровищницу культуры мировой. Поэтому любая новая возможность вступить в контакт с опытом Достоевского, глубже интерпретировать, реализовать или хотя бы учесть этот опыт — «обречена» на актуальность.

Наряду с этим необходимо систематизировать в свете обозначенной темы многое из богатого и пестрого научного опыта, наработанного в последние десятилетия в ходе заинтересованных интерпретаций творчества Достоевского. В самом литературоведении при этом уже утрачена «чистота подхода», сочетаются и входят в противостояние традиции академизма и публицистичности. Но параллельно идут еще интенсивные исследования в философии и психологии, имеющие прямое отношение (и зачастую на том же материале) к художественной антропологии Достоевского.

В современной психологии и философии вопросам динамизма жизненной позиции личности (именно в аспекте "активности/пассивности") придается заведомо большее значение, чем в литературоведении. Правда, интерес этот носит специфический характер, и это естественно.

Например, американский психолог Эрих Фромм, обосновывая свои представления о позитивной свободе, в которой человек "свободен, но не одинок; критичен, но не подавлен сомнениями", приходит к выводу, что человек может ее достигнуть, только реализуя свою личность. "Свобода состоит в спонтанной активности всей целостной личности человека", - считает ученый (145, С.215). Термин "активность" (пассивность) в трудах Фромма относится не только к деятельности, но и к внутренней установке или состоянию ума человека (145, С.215). А. Адлер в свое время утверждал, что люди обладают творческой силой, которая обеспечивает возможность распоряжаться своей жизныо; свободная осознанная активность является определяющей чертой человека (147, С. 166).

Очевидно, что назрела необходимость привести по возможности в соответствие методологию и итоговые результаты смежных научных исследований и попытаться выработать системный, комплексный подход. От нас здесь требуется особый научный такт в процессе переориентации "чужого" методологического опыта.

Научная новизна работы обусловлена тем, что идейно-художественное содержание романа «Бесы» впервые будет интерпретировано в свете предлагаемых здесь критериев, по алгоритму активности/пассивности, который реально организует образную систему этого произведения и его идейный строй. Это даст возможность существенно обновить бытующие представления о характерах героев романа и логике их судеб. Такие принципиальные для художественных исканий Достоевского понятия, как «юродство», «самозванство», «революционность», «подвижничество», должны получить новое объяснение и предстать в необходимой взаимосвязи, в свете единства авторского поиска.

Объект исследования — идеологическое наполнение и художественное выражение разнообразных личностных ориентаций в образной системе Достоевского.

Предметом исследования избирается роман «Бесы». В принципе для нашей темы это не «эксклюзивный» художественный материал, но все-таки такой выбор не случаен. Именно в этом романе нашло, на наш взгляд, самое яркое воплощение убеждение художника в нравственной ответственности человека за свою жизненную позицию и за реализацию своей личности. В то же время интерпретация воплощенной в «Бесах» авторской концепции личности должна идти в соотнесенности с другими романами пятикнижия (от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых»),

В частности, для прояснения значения понятий активность/ пассивность мы посчитали целесообразным обратиться к двум первым произведениям пятикнижия: "Преступлению и наказанию" и "Идиоту". Именно в этих романах, предшествующих "Бесам", автором были поставлены проблемы личности и истории, человека и толпы, в решении которых становятся особенно актуальными категории активности/пассивности личности. Кроме того, в них были показаны возможные типы личностной активности: от пассивности "ординарного большинства", через своевольное самоутверждение личности, отрицающей Бога (Раскольников), к идеалу личностной активности (жертвенной по своей сути) в лице подвижника Мышкина, - нашедшие свое продолжение в героях "Бесов", "Подростка" и "Братьях Карамазовых".

Целью работы является разобраться в вариациях личностных позиций героев Достоевского и в логике соотношений этих вариаций.

В задачи исследования входит: рассмотрение общего комплекса личностных свойств и качеств как они понимаются и выражены у Достоевского; дифференциация всего разнообразия личностных позиций героев романа «Бесы» по двум полюсам (в алгоритме активности/пассивности); выявление для каждого случая логики выбора героем той или иной позиции; прояснение динамики переходов между позициями разного качества и соотношения их с изменением статуса личности в художественном мире; уточнение представлений об авторской идеологической концепции человека.

Теоретнчеасую и методологическую базу исследования составляют труды отечественных ученых — литературоведов, философов и психологов. Специфика объекта исследования потребовала широкого использования метода «медленного чтения» и философского комментария.

В основу исходного понимания нами проблемы личностного самоопределения героев Достоевского легли идеи М.М.Бахтина. Они же являются для нас эталоном продуктивного соотношения методов классической филологии и философских изысканий.

Этому ученому суждено было стать, может быть, крупнейшим отечественным филологом XX века, тогда как большинство его идей были, как известно, гораздо шире и глубже того прикладного значения, которое в них оказывалось востребовано при его жизни. У Бахтина оппозиция активность / пассивность также выступает в качестве широчайшей, почти универсальной философской категории. Она внутренне связана с оппозициями заданность-данность, свобода-детерминизм, творчество-ритм, занимающими центральное место в философии ученого.

Активность/пассивность как своеобразная альтернатива самоопределения человека изначально заложена в формуле "я есмь". По мысли М. Бахтина, "здесь неслиянно и нераздельно даны и момент пассивности и момент активности: я оказался в бытии (пассивность) и я активно ему причастен: и мне данное и заданное (.): я есмь действительный, незаменимый и потому должен осуществить свою единственность" (10, С.45). Осуществить свою единственность человек может через ответственный поступок. Согласно Бахтину, активность личности становится действительно существенной только при условии осознания ею своей долженствующей единственности, своей причастности бытию. В таком случае отказ человека от активного осуществления себя через ответственные поступки, "жизнь на основе своего алиби в бытии" выдают пассивную позицию личности.

В книге М. Бахтина "Автор и герой в эстетической деятельности" понятие "активность" приобретает характер эстетической категории. Жизнь человека, по мнению философа, есть художественное произведение, по отношению к которому он является автором, но ни в коем случае не героем. "Я сам - условие возможности моей жизни, но не ценный герой ее. (.) Мое время и мое пространство - время и пространство автора, а не героя, в них можно быть только эстетически активным по отношению к другому, которого они объем-лют, но не эстетически пассивным, эстетически оправдывать и завершать другого, но не себя самого", - отмечает ученый (11, С.71). В таком случае моя активность по отношению к вне лежащему (пассивному) миру есть формулирующая, завершающая и утверждающая активность. Но возможна ситуация, когда человек сознательно отказывается от собственной активности, "отпадает в бытие" и становится темным стихийно-пассивным участником в нем. По М. Бахтину, пассивность есть определенность внутреннего бытия, данность, завершенность (11, С.83). Форму бытия пассивной данности философ определил как ритм.

В работе нами используются такие часто встречающиеся у Бахтина понятия, как участное (интонированное) мышление, долженствующая единственность, ответственный поступок, а также неповторимо авторские оппозиции: ритм - риск, "алиби в бытии"- "не алиби в бытии", "еще-предстояние себе" -"уже-оформленность внутреннего бытия", "еще-заданность" - "уже- данность", — и всё это, по мере возможности, в том значении, которое подразумевал под ними сам философ.

Работая над исследованием проблемы личности в романном мире Достоевского, мы не могли не учесть философские взгляды самого художника, выраженные в "Дневнике писателя", в записной тетради, в публицистических статьях и материалах. Это также придает нашей методологии определенную — и вполне закономерную — окраску. В общих чертах концепция писателя относительно перспектив развития общества и человека выглядит следующим образом.

Достоевский выделяет в этом развитии три стадии (или ступени). Состояние человека доисторического, по Достоевскому, есть "непосредственное", непротиворечивое погружение его в недра доличностного бытия, где он обусловлен внешними законами. Второй, "переходный" этап характеризуется развитием личного сознания, созданием формы собственного "я". На этом этапе человек обретает своевольную свободу, но теряет "источник живой жизни", отказываясь от авторитетного закона "всех", от идеи Бога. Человек цивилизации, по Достоевскому, есть личность отрицающая. На последнем этапе человек достигает высшей формы развития индивидуального "я" - личности, жертвующей себя миру, живущей во Христе. Важно, по мысли художника, что без второго этапа третий невозможен: отказаться от себя может только человек, осознавший свою единственность, достигший "полного могущества сознания и развития" (Т. 20, С. 191 - 194).

Философы признают, что Достоевский рассматривал человечество и человека как аналогичные сущности, а историческое развитие человечества считал аналогичным развитию отдельного человека (см. об этом Лаут Р. Философия Достоевского в системном изложении - 90, С.388). Отсюда с очевидностью следует, что человек в процессе индивидуализации проходит те же стадии, что и человечество: отказавшись от пассивного доличностного существования, пройдя через стадию своевольной, все отрицающей активности, он может развить в себе личность высокую, способную на творческое исхождение из себя ради активного утверждения вовне лежащего мира.

Эти идеи Достоевского впоследствии оказали большое влияние на русскую религиозную философию. Так, Н.О.Лосский, опираясь на наследие Достоевского, рассматривал мир как царство свободно деятельных существ, способных к самостоятельному творчеству, перед которыми поставлена задача свободно осуществлять высочайшее добро (См. об этом Лосский Н. О. Достоевский и его христианское миропонимание - 95, С.86). Согласно Лосскому, каждый субстанциальный деятель, стремясь к абсолютной полноте бытия, избирает свой путь жизни самостоятельно, при этом "некоторые из них (деятелей - Е. П.) проявляют бескорыстную любовь к совершенству в Боге и, став членами царства Божьего, приобщаются к полноте бытия его путем деятельности, согласной с ним (.) Наоборот, другие деятели задаются целью достигнуть абсолютной полноты бытия вполне или отчасти вне Бога, путем деятельности по своему плану и самочинному избранию" (Лосский Н. О. - 96, С.275). По мысли философа, в идеале всякое проявление деятеля должно иметь характер активного соучастия в соборном творчестве. Активность же в личных целях, без ориентации на Бога есть активность мнимая, пустая, повторяющаяся, которая ведет к эволюции, но не творит новое прекрасное. (96, С. 276-286). Мы можем сделать вывод, что и Н. Лосский рассматривал историю человечества как путь человека от его бессознательного, безразличного состояния через осознание себя к познанию божественного.

Параллельно с теорией Н. Лосского свою философию свободы, не без оглядки на Достоевского, разрабатывал Н.Бердяев. По мысли Бердяева, природный, райский человек получил свободу в момент совершения первого своевольного акта: в момент грехопадения. Свобода Адама была свободой избрания Добра и Зла. Человечество же в своем развитии должно сделать выбор в пользу свободы в Добре, свободы во Христе. "Истина делает человека свободным, но человек должен свободно принять Истину, он не может быть приведен к ней насильственно (.). Христос дает человеку последнюю свободу, но человек должен свободно принять Христа", - утверждает философ (18, С.58). Понимание личностью свободы и определяет тип ее активности. Свобода, понимаемая как своеволие, определяет отрицающий, бунтующий тип активности. Свобода в Добре и Боге придает активности личности созидательный характер.

Мы приходим к выводу, что история человечества, как ее понимал Достоевский, а за ним и русские религиозные философы, есть движение человеческого духа от несвободы - через свободу в добре и зле - к свободе в добре; от райской неосознанности - через свободу Адама - к свободе Христа. Активность человека развивается по схеме: от пассивности — через активность в избрании добра и зла, активность вне Бога - к активности в добре, в Боге.

Эта схема определила для нас план работы над диссертацией, ее внутреннюю логику. Исследовать проблему активности личности в конкретном художественном произведении, на наш взгляд, следует с применением метода "от противного", начиная с выявления того, что в понимании писателя не является подлинной свободой и подлинной активностью, - то есть с выявления сути пассивной позиции личности. Далее следует определиться в том, какие именно герои занимают активную позицию в бытии, совершая поступки, вмешиваясь в жизнь других людей. Очевидно, что активность несовместима с позицией вне-находимости, и все же не всякое активное вмешательство в жизнь следует считать положительным и продуктивным. На выявлении разницы между активностью своевольной и действительно созидательной в понимании Достоевского следует остановиться особо. И, наконец, следует определиться, в чем именно видит автор выражения идеальной активности личности, достигшей "высшего развития".

Согласно указанной логике, ход исследования конкретно распределился по следующим этапам.

Первая глава диссертации посвящена выявлению причин, внешних проявлений и внутренней сути пассивной позиции личности. В "Бесах" пассивное мироощущение характерно, по крайней мере, для трех персонажей: Степана Трофимовича Верховенского, губернатора Андрея Антоновича Лембке и писателя Кармазипова. Каждый из этих образов, объединенных одним миропониманием, все же несет в себе особую смысловую нагрузку.

Так, образ Степана Трофимовича выводит нас на проблему человека и его мифа (человека как он есть и как он себя представляет) и позволяет различить две концепции: жизни как данности, мифологической судьбы и жизни как за-данности, свободно творимой истории. Процесс индивидуализации в таком случае оказывается внутренне связаным с процессом демифологизации.

С образом писателя Кармазипова связана проблема творчества и эстетики. Очевидно, что активность предполагает творческое исхождение из себя. Возможно, что полюса личностной активности у Достоевского разведены по признаку степени свободы творчества.

Образ губернатора Лембке позволяет выйти на проблему человека и закона, одну из центральных для творчества Достоевского. Вероятно, внутренняя активная либо пассивная позиция определяет выбор человека между законом творческим, внутренним и формальным, внешним законопослушанием. В художественном мире Достоевского степень развития личности зависит от ее отношения к свободе: либо это законное требования свободы (активность вне Бога, по своему плану), либо свободное прш!ятие закона (активность в Боге, по божественному плану), "большинство" же отказывается от собственной свободы, прячется от нее под защиту закона-нормы (пассивность).

Возможно, что полюса личностной активности соотносятся между собой как остановившаяся нормальная данность и вечно движущаяся вненормативная заданность. Выявлению ценностной сущности понятий "нормы" и "ненормальности" у Достоевского в их взаимосвязи с активностью / пассивностыо посвящен 4 параграф первой главы. В 5 параграфе, следуя внутренней логике исследования, мы посчитали необходимым подробнее остановиться на явлениях самозванства и двойничества. На наш взгляд, эти явления внутренне связаны с проблемой активности / пассивности личности и раскрываются с такой точки зрения по-новому.

Глава вторая нашего исследования посвящена проблеме активности личности в "Бесах". Ф. М. Достоевский в своем творчестве показал два направления деятельности личности, отказавшейся от пассивности и начавшей действовать самостоятельно. Человек может направить активность на утверждение «себя единственного» (уровень своевольной активности) либо на утверждение единственности и неповторимости ближнего (уровень активности во Христе).

Исследование проблемы активности личности в художественном мире писателя мы начнем с анализа теоретических исканий его героев. Действительно, личность в романном мире Достоевского определяется по ее способности самостоятельно мыслить. И в I параграфе мы попытаемся ответить на вопрос: что же значит быть активным идеологом по Ф. М. Достоевскому и в чем именно проявляется мыслительная активность его героев.

В философской системе Достоевского понятия "активность / пассивность" соотносятся между собой как внутреннее содержание и внешняя форма. Сопоставлению двух видов активности: безбожного героизма и религиозного подвижничества - будут посвящены 2 и 3 параграфы второй главы. Здесь же мы рассмотрим проблему поступка—подвига в "Бесах".

В 4 параграфе мы попытаемся дать определение личности в художественном мире Достоевского на основе анализа жизненных позиции его героев. В 5 параграфе ("Религиозное измерение позиции личности в художественном мире Достоевского") мы рассмотрим такие активные стороны христианского мироотношения, как совесть, сострадание и вера.

В заключении будут подведены итоги диссертационного исследования и дана оценка индивидуально-авторской теории личности Ф. М. Достоевского по положениям гомеостаза-гетеростаза, познаваемости-непознаваемости, проак-тивности- реактивности, свободы- детерминизма.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Полюса личностной позиции в художественном мире романа Ф. М. Достоевского "Бесы""

Заключение.

Изучив индивидуальную теорию личности великого русского писателя Ф. М. Достоевского, мы можем утверждать, что он имел оптимистический взгляд на природу человека. Оптимизм его философии заключается в вере художника в потенциал позитивного роста, заложенный в человеке от бога. Человеческая жизнь, по мысли Достоевского, есть активное стремление к совершенству, есть непрерывное движение в направлен™ личностного роста и развития. Люди обладают творческой силой, которая обеспечивает им возможность распоряжаться собственной жизнью. Свободная, осознанная активность является определяющей чертой личности, как понимал ее художник. Внутренняя активность личности направлена на самосовершенствование, которое есть «не начало только всему, но и продолжение и исход» (см. Т. 26, С. 166).

В ходе исследования мы убедились в приверженности Достоевского положению проактивности во взгляде на человека. Личность в теории Достоевского не просто реагирует на внешние стимулы, а активно творит «из себя». Причинность поведения героев его романов находится внутри их личности и ни в коем случае не объяснима «теорией среды». Более того, писатель считал обязательным для личности преодоление собственной инфантильности, пассивности в пользу активного созидания в жизни. Человек в ответственности за самого себя и имеет право на свободу выбора, на рисковый поступок и даже на ошибку.

Важным мотивом, движущим личностью, является стремление к превосходству. На первом этапе развития личности человек стремится к превосходству над окружающим, пассивным, с его точки зрения, миром, к самоутверждению над ближним. Окружающие становятся «материалом» для утверждения собственной своевольной свободы (вспомним Р. Расколышкова, Петра Верхо-венского, Шигалева, и наконец, Великого Инквизитора). На втором этапе человеческой истории, на уровне «высочайшего развития личности» человек движим стремлением к превосходству над несовершенным собой. «Победить себя, овладеть собой до того, чтобы мог наконец достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя» (1, Т. 14, С.26) - вот к чему стремятся старец Зосима, князь Мышкин, Алеша Карамазов, Макар Долгорукий.

Проактивная, динамическая сила, лежащая в основе человеческой активности - это поиск совершенства, поиск Бога, причем «непременно своего» Бога (определение Шатова). Более того, как показал то Достоевский в «Бесах», только при условии личностного участного богоискания человека может миновать опасность остановки внутренней активности, воцарения в нем пассивной уже-данности. Способность человека отказываться от собственной пассивности в пользу активного участия в бытии, при условии ориентации деятеля на законы божьи, Достоевский определил как способность «перерождаться», «воскрешать». Его любимые герои: Родион Раскольников, Степан Трофимович Верхо-венский, Митя Карамазов - прошли через такое «воскресение».

В художественном мире Достоевского человек естественным образом стремится к риску и новым возможностям личностного роста. Поступки «развитой» личности, как понимал ее автор, продиктованы стремлением не снять напряжение, а усилить и преодолеть его. Поиск главными героями его романов «нового», «единственно верного слова», их стремление совершить тот самый «первый шаг», свободный поступок, их способность к активному исхождению из себя, невозможно объяснить теорией гомеостаза. Личностный рост его героев не ограничивается простым накоплением впечатлений жизни. Есть все основания утверждать, что во взгляде Достоевского на личность прослеживается сильная приверженность к положению гетеростаза.

В этом смысле сам автор был главным оппонентом своего героя Великого Инквизитора, согласно которому «спокойствие и даже смерть человеку дороже свободного выбора добра и зла» (1, Т. 14, С.232). Достоевский же, который видел в человеке внутреннюю, от Бога данную направленность на развитие, на поиск новых стимулов и самореализацию, является продолжателем христианской традиции. Всем своим творчеством Достоевский стоял за человека творящего, рискующего, пусть ошибающегося, но проявляющего себя активно, против человека приспосабливающегося; за создание напряжения против его снятия; за борьбу и поиск против состояния покоя; за движение против статики.

В его художественном мире идет диалог между героями, спор индивидуальных теорий личности, каждая из которых декларирует осознанно выбранную человеком позицию в бытии. Все активные герои Достоевского, занимающие «участную» позицию в жизни, своими своевольными действиями, ответственными поступками спорят с позицией невмешательства, характерной для героев слабосильных. Так, Раскольников спорит с Мармеладовым; Мыш-кин с Лебедевым; Кириллов, Шатов, и даже Верховенский не приемлют отстраненность от реального бытия-события равнодушного Ставрогина, так и искренний отклик Алеши на факт существования в мире страдания невинного ребенка («расстрелять») - разбивает теоретические доказательства своего «алиби в бытии», утверждаемые Иваном Карамазовым.

Герои Достоевского, осознавшие свою долженствующую единственность, поддерживают и утверждают собственным примером мнение Великого Инквизитора, заявлявшего, что человек изначально «был устроен бунтовщиком» (1, Т. 14, С.229), то есть награжден свободой и правом проявлять свою активность. Но не все они согласны с его убеждением в «слабосилии» этих «вечно порочных» и «вечно неблагодарных» бунтовщиков, история которых «кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим» (см. Т. 14, С.230).

Сам же Достоевский считал, что вся история как человечества, так и каждого человека отдельно есть «беспрерывность процесса достижения» (Т. 5, С. 118), «есть только развитие, борьба и стремление» (Т.20, С. 172), цель которого - саморазвитие каждого индивидуума до уровня «высшего» проявления личности, личности, самоотдающейся миру. По мнению писателя, человечество, как и человек, движется вперед, словом, «проактивируется». Оптими-стичность философии Ф. М. Достоевского проявляется в его вере в возможность свободного самосовершенствования человека, без вмешательства со стороны, без насильственного осчастливливания «подлого» человечества «избранными», будь то Великий Инквизитор, самозванец Петр Верховенский или «фанатик человеколюбия»Шигалев.

Список научной литературыПостникова, Екатерина Георгиевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 тт. - J1. : «Наука», 1972-1990г.

2. Аверинцев С. С. Бахтин, смех и христианская культура // М. М. Бахтин как философ. -М.: «Наука», 1992. С. 3-17.

3. Ален Л. «Кроткая» и самоубийцы в творчестве Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000. - Т. 15. - С. 228-227.

4. Альми И. Л. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского (Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000.-Т. 15.-С. 264-272.

5. Андо А. К истории создания образа Петра Верховенского ( «Бесы») // Достоевский : Материалы и исследования. вып.7. - Л. : «Наука», 1987.1. С. 174-193.

6. Анненский И. Достоевский в художественной идеологии // Анненский И. Книги отражений. М.: Наука, 1979. - С. 181-201.

7. Аскольдов С. А. Психология характеров у Достоевского // Ф. М. Достоевский . Статьи и материалы. / сб. под ред. А. С. Долинина. -Ленинград: Изд-во «Мысль», 1925. сб.2. - С. 5 - 30.

8. Аскольдов С. А. Религиозно- этическое значение Достоевского // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. / сб. под ред. A.C. Долинина. М.: Изд-во «Мысль», 1922. - Сб. 1. - С.5 - 31.

9. Балашов Н. И. Путь Достоевского от «Бесов» к «Подростку» // Контекст -1985.-М., 1986. С.21-48.

10. Бахтин М. М. К философ™ поступка // Бахтин М.М. Человек в мире слова / Сост., предисл., примеч. О. Е. Осовского. -М.: Изд-во Российского открытого у н-та, 1995. С. 22 -67.

11. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Человек в мире слова /Сост., предисл., примеч. О. Е. Осовского. М.: Изд-во Российского открытого ун-та, 1995. - С. 67 — 94.

12. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского / Издание второе. М.: Сов. писатель, 1963. - 364с.

13. Бахтин М. М. Человек у зеркала // Собр. Соч. в 7 т. М.: «Русские словари», 1996. - Т.5 - С.71.

14. Бахтин М. М. К вопросам самосознания и самооценки // Собр. Соч. в 7 т. -М. : Русские словари, 1996. Т. 5 - С.72-80.

15. Белик Б. К спорам о «Бесах» (Ф. М. Достоевского): полемические заметки // Вопросы литературы. 1983. - 31. - С. 136-176.

16. Белопольский В. Н. Достоевский и философская мысль его эпохи : концепция человека. Ростов -на- Дону, 1987. - 230 с.

17. Бем А. Л. Эволюция образа Ставрогина // Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. М.,1996. - С. 638-662.

18. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. О русской философии / Сост., вступ. Ст. и примеч. Б. В. Емельянова, А. И. Новикова. -Ч. 1. Свердловск : Изд-во Урал. Ун-та, 1991. - С.26-148.

19. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Изд. «Правда», 1989. - 607с.

20. Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря / Сост. и послесл. П. В. Алексеева; Подгот. текста и примеч. Р. К. Медведевой. М.: Республика, 1995. -383 с.

21. Бердяев Н. А. Судьба России. М.: Изд-во М Г У, 1990. - 256 с.

22. Бердяев Н. А. Ставрогин // Наше наследие. 1991. - № 6 - С. 76-79.

23. Бердяев Н. А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. М.: Искусство, 1994. -Т.2. - С.140-150.

24. Бицилли П. К вопросу о внутренней форме романа Достоевского // Годишник на Софийския университет: Историко-филологический факультет. -София, 1946. Т. 24. - С.20-31.

25. Блюменкранц М. А. Путь личности через демонизм и ничто / Опыт внутренней биографии Н. Ставрогина // Философская и социологическая мысль, 1990. № 9. - С. 35-46.

26. Богданов А. В. Идея вседозволенности: от Достоевского к Андрееву и Камю // Классика и современность. М.: Изд-во МГУ, 1991. - С. 217-228.

27. Бочаров С. Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М. : АНСССР, 1968. - С.312-451.

28. Бродский Н. Л. Угасший замысел // Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. М., 1996. - С.560-567.

29. Буданова Н. Ф. Творчество и спасение. Ставрогин в интерпретации Николая Бердяева // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 1994. -Т. 11.- С.145-155.

30. Буданова Н. Ф. Достоевский о Христе и истине // Достоевский. Материалы и исследования. Спб. : «Наука», 1992. - Т.10 - С. 21-29.

31. Буданова Н. Ф. О некоторых источниках нравственно- философской проблематики романа «Бесы» // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1988 -Т. 8. - 93- 106.

32. Буданова Н. Ф. Заметки о Достоевском и Пушкине // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000г. - Т. 15. - С. 214- 227.

33. Булгаков С. Героизм и подвижничество // Вехи. Сб. статей о русской интеллигенции. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, !991. - С. 26 - 68.

34. Булгаков С. Н. Русская трагедия // Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. М., 1996. - С.489-508.

35. Ветловская В. Е. «Идеал Мадонны» в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000. - Т. 15. -С. 305-326.

36. Власкин А. П. Идеологический контекст в романе Ф. М. Достоевского. -Челябинск : ЧГПИ, 1987. 80 с.

37. Власкин А. П. Искания Ф. М. Достоевского в 1980-е годы : Учебное пособие. Магнитогорск, Изд-во МГПИ, 1991,- 118 с.

38. Власкин А. П. Творчество Ф. М. Достоевского и народная религиозная культура. Челябинск : 41 ИИ; Магнитогорск : Изд-во МГПИ, 1994. - 204 с.

39. Володин Е. Ф. Вызов и ответ ( идеологические альтернативы «Бесов» ) // Сб.: «Контекст»-1988. М.: Наука, 1989. - С. 10-38.

40. Выготский JT. С. Психология искусства. — 3-е изд. М.: «Искусство», 1986. -573 с.

41. Гачев Г. Д. Космос Достоевского // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, Морд, ун-т., 1973. - С. 110-124.

42. Гершензон М. О. Творческое самосознание // Вехи. Сб. статей о русской интеллигенции. Свердловск : Изд-во Урал. Ун-та, 1991. - С. 69-93.

43. Гессен С. И. Трагедия зла (Философский смысл образа Ставрогина) // Достоевский Ф. М. Бесы . «Бесы» : Антология русской критики. М.,1996. - С. 668-683.

44. Галаган Г. Я. Сад Федора Павловича Карамазова // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000. Т. 15. - С. 327.

45. Гиголов М. Г. Лермонтовские мотивы в творчестве Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука». 1985. -Т.6. - С. 64-72.

46. Гудов В. А. М Горький и Ф. М. Достоевский: концепция личности / Диссертация на соискание уч. степ. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1997. -218 с.

47. Гург М. Опыт анализа речи Ставрогина («Чужое» слово и его контекстуализация в процессе создания идеологии персонажей) // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1991. - Т. 9. - С.117-123.

48. Давыдов Ю. Две концепции нигилизма / Достоевский против Сартра и Камю // Давыдов Ю. Этика любви и метафизика своеволия. М.: Наука, 1989. -гл. З.-С. 160-253.

49. Днепров В. Д. Идеи, страсти, поступки : Из художественного опыта Достоевского. Л.: Сов. писатель, 1978. - 384с.

50. Долинин А. С. Последние романы Достоевского. М. -Л. : Советский писатель, 1963. - 375с.

51. Долинин А. С. Тургенев в «Бесах» // Долинин A.C. Достоевский и другие. -Л., 1989.-С. 163-187.

52. Долинин А. С. «Исповедь Ставрогина» II Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. М.,1996. - С. 534-559.

53. Дрыжакова Е. Н. Достоевский и Герцен. (У истоков романа «Бесы») II Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1974. - Т. 1. -С. 219-239.

54. Дуганов Р. В. Гоголь Достоевский - Блок в перспективе «русского мифа» // Рос. литературоведческий журнал. - 1994. - №5-6. - С. 39-55.

55. Дудкин В. В. Достоевский Ницше (Проблема человека). - Петрозаводск: КГПИ, 1994. -153 с.

56. Евин Ф. Е. «Бесы» II Творчество Ф. М. Достоевского. М., 1959. -С.215-264.

57. Евлампиев И. И. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблема бессмертия II Вопросы философии. 1988. -№> 3. - С.18-34.

58. Егоренкова Г. И. Проблема общественной психологии в романе Достоевского «Бесы». II Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1978. - Т.37. - № 6 . - С.483-496.

59. Ермакова М. Я. «Двойничество» в «Бесах» // Достоевский : Материалы и исследования. Л. : «Наука», 1976. - Т.2 - С. 113-119.

60. Есаулов И. А. Идеи права и благодати в поэтике Достоевского (((Братья Карамазовы») // Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. - С. 117-134.

61. Захаров В. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце 20 века / Сб., сост. К. А. Степанян. М.: Классика плюс, 1996. - 621с. - С. 137-147.

62. Злочевская А. В. К проблеме «самостоятельности» героя в художественном мире Достоевского // Вест. Моск. ун-та, сер.9, Филология. 1980. - № 2. -С.23-33.

63. Злочевская А. В. Образ антигероя в повестях и рассказах Достоевского // Филологические науки 1983. - № 2. - С. 22 - 29.

64. Золотоносов М. А. Концепция личности и принцип изображения положительного героя у Ф. М. Достоевского // Русская литература 1876 1896 годов. Эстетика и метод. - Свердловск, 1987. - С. 86-95.

65. Иванов В. В. Безобразие красоты. Достоевский и русское юродство : Монография. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1993. - 152с.

66. Иванов В. В. Юродивый герой в диалоге иерархий Достоевского // Евангельский текст в русской литературе 19 20 в. - Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского ун -та, 1994. - С.201-209.

67. Иванов В. И. Основной миф в романе «Бесы» // Достоевский Ф.М. Бесы. "Бесы" : Антология русской критики. — МД996. С. 508-513.

68. Иванова А. А. Философия открытия Ф. М. Достоевского. М.,1995.

69. Игнатов А. Черт и сверхчеловек : предчувствие тоталитаризма. Достоевский и Ницше // Вопросы философии. 1993. - №4. - С. 35-46.

70. Ильин В. «Так и кончился пир их бедою.»( Сокр. Текст ст. «Психоанализ «Бесов» Достоевского в багровых отсветах русской революции» ) // Слово. -1991.-№11.-С. 2-6.

71. Кайгородов В. И. Развитие как структурный принцип романа Ф. М. Достоевского «Бесы» // Достоевский и современность. Тезисы выступлений на Старорусских чтениях. Новгород, 1992. - ч. 2. - С. 68-70.

72. Камю А. Миф о Сизифе; Бунтарь / Пер. с фр. О. И. Скуратович; Худ. обл. М. В. Медведко. -Мн.: ООО «Попурри», 1998. 544 с.

73. Кантор В. К. Карнавал и бесовщина: ( О трактовке романа Ф. М. Достоевского «Бесы») // Вопросы философии. 1997. - № 5. - С. 44-57.

74. Карасев Л. В. О символах Достоевского // Вопросы философии. 1994.-№10. - С.90-112.

75. Карякин Ю. Достоевский и канун 21 века. -М.: Сов. писатель, 1989. 656с.

76. Касаткина Т. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского // Достоевский в конце 20 в / Сост. К. А. Степанян. М. : «Классика плюс», 1996. - С. 67 -137.

77. Касаткина Т. А. Эмоционально-ценностная ориентация иронии и ее воплощение в романе «Бесы» Ф. М. Достоевского (образ Н. Ставрогина) // Филологические науки. 1993. - №2. - С. 69-80.

78. Кашина Н. В. Проблема идеала в творчестве Достоевского // Философские науки.- 1981. №6.-С.109-121.

79. Кашина. Н. В. Человек в творчестве Ф. М. Достоевского. М.: Изд-во «Художественная литература», 1986. - 317 с.

80. Кедров К. «Восстановление погибшего человека». К вопросу о положительном идеале у Достоевского // Новый мир. 1981. - №10. -С.210-218.

81. Клюс Эдит. Образ Христа у Достоевского и Ницше II Достоевский в конце 20 в / Сост. К. А. Степанян. М. : «Классика плюс», 1996. - С. 471 - 501.

82. Ковсан М. Л. Художественное время в романе Ф. М. Достоевского «Бесы» // Филологические науки. 1982. - №5. - С. 24-30.

83. Кокшаров В. Л. Как мыслят герои Достоевского (номинации психологических состояний) // Новые аспекты изучения Достоевского. -Петрозаводск, изд-во Петрозаводского ун-та, 1994. С.130-144.

84. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе 19 20 в. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - 336с.

85. Комарович В. Л. Неизданная глава романа «Бесы» II Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. -М., 1996. С. 567-573.

86. Кондаков И. В. Роль индивидуальной ситуации в психологизме Достоевского // Ученые записки Пермского университета. Пермь, 1970. -№ 241 - С.242 -268.

87. Кудрявцев Ю. Г. Три круга Достоевского. Событийное, социальное, философское. М.: Изд-во МГУ, 1991. - 400с.

88. Кунильский А. Е. Проблема «Смех и христианство» в романе Достоевского «Братья Карамазовы» // Евангельский текст в русской литературе 19 20 в. -Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского ун-та, 1994. - С. 192-200.

89. Куриченко В. А., Куриченко 10. А. Достоевский: восхождение к свободе // Философские науки. 1994. - №3-4. - С. 40-48.

90. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении / Под ред. А. В. Гулыги; Пер. с нем. И. С. Андреевой. М.: «Республика», 1996. - 447с.

91. Левидов А. М. Автор образ - читатель. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1977. - 368 с.

92. Лепахин В. Икона в творчестве Достоевского («Братья Карамазовы», «Кроткая», «Бесы», «Подросток», «Идиот») // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 2000. - Т. 15. - С.237-263.

93. Лихачев Д. С. В поисках выражения реального // Достоевский. Материалы и исследования. Л. : «Наука», 1974. - Т. 1. - С. 5-13.

94. Лосский Н. О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М.: Политиздат, 1991. - 368с.

95. Лосский Н. О. Достоевский и его христианское миропонимание // Лосский Н. О. Бог и мировое зло / Сост. А. П. Поляков, П.В. Алексеев, А. А. Яковлев. -М.: "Республика", 1994. С.10-248.

96. Лосский Н. О. Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей // Лосский Н. О. Бог и мировое зло / Сост. А. П. Поляков, П. В. Алексеев, А. А. Яковлев. -М.: «Республика», 1994. С. 250-315.

97. Лосский Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция // Сост. А. П. Поляков ; Подгот. текста и примеч. Р. К. Медведевой. М.: «Республика», 1995.-400с.

98. Лотман Л. М. «Село Степанчиково» Достоевского в контексте литературы второй половины 19 века // Достоевский : Материалы и исследования. Л.: «Наука»,1987. -Т. 7. -С.152-164.

99. Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский // Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. — М.: «Республика», 1995. 616 с.

100. Мережковский Д. С. Гоголь и черт (исследование) // Мережковский Д. С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: Советский писатель, 1991.-С. 213-309.

101. Михшокевич В. А. Русский фольклор в художественной системе Ф. М. Достоевского. Челябинск : Изд-во Челябинского ун-та, 1994. - 313 с.

102. Мочульский К. В. Достоевский. Жизнь и творчество // Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. - С. 219-549.

103. Назиров Р. Г. Петр Верховенский как эстет. // Вопросы литературы. № 10 - 1979. -с.231-249.

104. Назиров Р. Г. Творческие принципы Ф. М. Достоевского. Саратов : Изд-во Саратовского Ун-та, 1982. -159 с.

105. Назиров Р. Г. О прототипах некоторых персонажей Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. — Л.: «Наука», 1974. Т. 11. С. 202-219.

106. Нельс С. М. «Комический мученик» ( к вопросу о значении образа приживальщика и шута в творчестве Достоевского) // Русская литература. -1972. №1. - СЛ25-133.

107. Никитина Н. С. «Бесы». О заглавии романа и эпиграфах к нему // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1983. - Т.5. -С. 230-233.

108. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла / Пер. Н. Поликова // Ницше Ф. Соч. в 2-х т. М.: «Мысль», 1990. - Т.2. - 829 с.

109. Одиноков В. Г. Типология образов в художественной системе Достоевского. Новосибирск : «Наука», 1981. - 145 с.

110. Плимак Е. «Трагедия гения». Достоевский и «нигилизм» в России // Свободная мысль. 1993. - № 17-18. - С.77-90.

111. Поддубная Р. Н. Двойничество и самозванство // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», !994. - Т. 11 - С.28-41.

112. Полонский В. Ставрогин в «Бесах» // На литературные темы. М.: 1968. -С. 69-101.

113. Полякова Е. Г. «Былое и думы» А. И. Герцена как объект полемики в «Бесах» Достоевского: К вопросу о прототипах Степана Трофимовича Верховенского // Вестн. Моск. ун-та, Сер 9, Филология. 1989. - № 3. -С.73-77.

114. Психология. Словарь / Под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 2-е изд., испр. и доп. - М. : Политиздат, 1990. - 494 с.

115. Пушкарев А. А. Система высказываний в поэтике романа Ф. М. Достоевского «Бесы» // Филологические науки. 1991. - № 6 - С.30-37.

116. Розенбшом Л. М. Творческие дневники Достоевского. М.: «Наука», 1981. -288с.

117. Савченко Н. К. Сюжетосложение романов Достоевского: Пособие по спецкурсу. М. : Изд-во МГУ, 1982. - 122с.

118. Савченко Н. К. О нраввственно- философской. концепции романа Достоевского «Бесы» // Филологические науки. 1971. - №5. - С.15-26.

119. Сараскина Л. «Бесы» : роман предупреждение. - М.: Сов. писатель, 1990. -479с.

120. Селезнев Ю. И. В мире Достоевского. М. : Современник, 1980. - 376с.

121. Сердюченко В. Л. Проблема личности у Н. Г. Чернышевского и Ф. М. Достоевского // Филологические науки. 1986. - №6. - С.21-26.

122. Симфония к синодальному изданию Библии / изд. первое. Корнталь, «Свет на Востоке», 1995. — 1310 с.

123. Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М. : Худ. литература, 1972. - 364 с.

124. Словарь русского языка: в 4-х т./ АН СССР, Ин-т рус.яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981.

125. Смирнов И. П. Древнерусские источники «Бесов» Достоевского // Русская и грузинская средневековые литературы. Л., 1979. - С. 212-220.

126. Соина О. С. Моралист ( опыт этической характеристики) // Человек. №4. - 1995.-С. 53-65.

127. Соловьев В. С. Чтения о богочеловечестве. М. : Изд-во «Правда», 1989. -317с.

128. Степанян К. А. К пониманию «реализма в высшем смысле» // Вестник Московского университета. Серия 9. - Филология. - 1997. - №2. - С.19-27.

129. Степун Ф. А. Миросозерцание Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.-М., 1990.-С. 332-351.

130. Степун Ф. А. «Бесы» и большевистская революция // Достоевский Ф. М. Бесы. «Бесы» : Антология русской критики. М., 1996. - С.683-695.

131. Сухарев Ю. А. Религиозно- нравственная проблема свободы личности в творчестве Достоевского // Философия и общество. 1999. - №3. - С. 94-109.

132. Тарасов Б. Вечное предостережение: «Бесы» и современность ( об одноименном романе Ф. М. Достоевского) // Новый мир. 1991. - № 8. -С.234-247.

133. Тихомиров Б. Н. К вопросу о «прототипах образа идеи» в романах Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1992. -Т. 10 - С.42-56.

134. Тихомиров Б. Н. О христологии Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: «Наука», 1994. - Т. 11. - С.102-121.

135. Туниманов В. А. Рассказчик в «Бесах» Достоевского // Исследования по поэтике и стилистике. Л., 1972 - с.87-162.

136. Федоренко Б. В. Из творческой истории романа Ф. М. Достоевского «Бесы» // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского ун-та. 1994. - С. 165-295.

137. Философский энциклопедический словарь / Главная редакция: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев. М.: «Советская энциклопедия», 1983. - 840с.

138. Флоренский П. Столп и утверждение истины. М.: «Правда», 1996. - 490с.

139. Флоровский Г. В. Русская философия как задача. Об изучении Достоевского II Путь. 1994. - №6. - С.244-287.

140. Франкл В. Человек в поисках смысла / Сб., общ. ред. Л. Я. Гозмана и Д. А. Леонтьева. -М.: «Прогресс», 1990. 368 с.

141. Фридлендер Г. М. Достоевский в эпоху нового мышления // Достоевский : Материалы и исследования . Л. : «Наука», 1991. - Т.9 - С.3-10.

142. Фридлендер Г. М. Достоевский и мировая литература. М.: Худ. литература,1972. -388 с.

143. Фромм Э. Из книги «Догма о Христе» // Фромм Э. Психоанализ и этика / Сб., сост. П. С. Гуревич, С. Я. Левит. М. : «Республика», 1993. - С. 192-217.

144. Фромм Э. Революция надежды // Фромм Э. Психоанализ и этика / Сб., сост. П. С. Гуревич, С. Я. Левит. М.: «Республика», 1993. - С. 218-357.

145. Фромм Э. Бегство от свободы. М. : «Прогресс», 1995. - 256 с.

146. Хоц А. Н. Пределы авторской оценочной активности в полифоническом «самосознании» героя Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1991. - С.22-38.

147. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности Спб. : Издательство «Питер», 2000. - 608 с. - (Серия «Мастера психологии»).

148. Чирков Н. М. О стиле Достоевского. М. : «Наука», 1967. - 288 с.

149. Чичерин А. В. Ранние предшественники Достоевского // Достоевский и русские писатели. М., 1971. - С. 355-374.

150. Шестов Л. И. О «перерождении» у Достоевского // Русская лит. 1991. -№3.-С. 51-65.

151. Шкловский В. Б. За и против: Заметки о Достоевском. М.: Советский писатель, 1957. -258 с.

152. Щенников Г. Н. Художественное мышление Достоевского. Свердловск : Средне - Уральское книжное изд-во, 1978. -188с.

153. Щенников Г. К. Мысль о человеке и структура характера у Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: «Наука», 1976. - Т. 2. - С.3-10.

154. Щенников Г. К. Достоевский и русский реализм. Свердловск: Изд. Урал, ун-та, 1987.-349 с.

155. Элиаде М. Миф о вечном возвращении ( архетипы и повторение) // Элиаде М. Космос и история / Избр. работы под ред. И. Р. Григулевича, М. Л. Гаспарова. М.: «Прогресс», 1987. - С. 27-145.

156. Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени: Пер. с нем. / Предисл. А. В. Брушлинского. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. - 336с.- íji • '' ' 1rOÓYfc.'Hv.- j1. ЧбЯКЛ'Ш» Jin ¿0S84 4 - OL