автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Поминальные комплексы позднего этапа таштыкской культуры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поминальные комплексы позднего этапа таштыкской культуры"

На правах рукописи

ПОСЕЛЯНИН Александр Иванович

ПОМИНАЛЬНЫЕ КОМПЛЕКСЫ ПОЗДНЕГО ЭТАПА ТАШТЫКСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Новосибирск-2009

003468703

Работа выполнена на кафедре археологии и этнографии ГОУ ВГТО «Новосибирский государственный университет»

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Худяков Юлий Сергеевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Нестеров Сергей Павлович

Учреждение Российской академии наук Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН кандидат исторических наук, доцент Мандрыка Павел Владимирович ФГОУ ВПО «Сибирский федеральный университет»

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Защита состоится «2» июня 2009 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 003.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте археологии и этнографии Сибирского отделения РАН по адресу: 630090, г. Новосибирск, проспект Академика Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук ИАЭТ СО РАН.

Автореферат разослан апреля 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

С- В. Маркин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Тадггыкская археологическая культура оставлена племенами, обитавшими в середине 1-го тыс. н.э. в бассейне Среднего Енисея в пределах Минусинской котловины. Несмотря на длительный период научного исследования, среди археологов нет единого мнения относительно ее происхождения, абсолютной и относительной хронологии, этнической принадлежности таштыкского населения. Наименее изученным является поминальный обряд таыггыкцев. Настоящая работа посвящена исследованию поминальных сооружений, расположенных на могильниках позднего этапа таштыкской культуры.

Несмотря на то, что поминальники имеют важное значение для реконструкции ряда сторон материальной и духовной культуры таштыкского населения долины Минусинской котловины, они еще не изучались как самостоятельный вид археологических источников, не подвергались комплексному научному анализу. Это было обусловлено, с одной стороны, отсутствием до последнего времени достаточно широкой источниковедческой базы, с другой - кажущейся малой информативностью поминальников и, как следствие, неразработанностью их научной атрибуции как памятников особого типа. К настоящему времени сплошной площадью полностью или большей частью раскопаны 5 таштыкских могильников со склепами и поминальниками. Они стали основой проведения комплексного анализа и получения статистически достоверных результатов классификации наземных и внутриямных конструкций поминальников, найденных в них сосудов и жертвенной пищи. Появилась возможность выяснить, насколько поминальники отражают локально-территориальные особенности заупокойной обрядности, социальную дифференциацию таштыкского общества и мировоззрение таштыкцев.

Объектом исследования является поминальный обряд таштыкского населения, обитавшего в степных и лесостепных районах Минусинской котловины в середине I тыс. н. э., т. е. на завершающем этапе существования данной культуры.

Предметом исследования являются поминальные памятники таштыкской культуры в виде наземных и внутриямных конструкций, найденные в них остатки жертвенной пищи, посуда, иные предметы, имеющие отношение к материальной и духовной культуре. Важным аспектом нашей работы является изучение поминальников с точки зрения реконструкции социальной дифференциации таштыкцев и семантики поминов с остатками трупо-сожжений.

Цель исследования - характеристика поминальников как особого типа археологических памятников, способных стать полноценными источниками по изучению поминального обряда, локально-территориальных особенно-

сгей культуры, социальных процессов у оставившего их таштыкского населения.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- анализ и обобщение материалов всех изученных к настоящему времени на территории распространения таштыкской культуры поминальников указанного времени;

- обобщение закономерностей и особенностей расположения поминов в контексте ландшафта: относительно водных источников, гор, таштыкских погребальных сооружений; создание археологической карты локальных районов распространения таштыкских поминальных памятников;

- проведение систематизации и разработка типологии наземных и внут-риямных конструкций, керамической посуды и наборов мясной жертвенной пищи;

- реконструкция особенностей социальной структуры таштыкского населения на основе поминальных памятников и традиции сооружения поминов с трупосожжениями;

- комплексное исследование и реконструкция поминальных циклов после погребения человека до последних поминок с целью выявления культурных и локально-территориальных особенностей поминальных памятников таштыкской культуры.

Территориальные рамки исследования охватывают центральные и южные районы Минусинской котловины по лево-правобережью Среднего Енисея, где расположены изученные поминальники, достоверно отнесенные к позднему этапу таштыкской культуры. Исключается территория северной части котловины, так как самые северные из раскопанных поминальников находятся к югу от Солгонского хребта.

Хронологические рамки исследования охватывают период существования в Минусинской котловине могильников со склепами, т. е. с V по VII вв. н.э. Вопросы хронологии и периодизации таштыкской культуры не входят в рамки данной работы. Следы похоронных или поминальных тризн прослеживаются еще на раннем этапе таштыкской культуры, но они мало раскопаны и плохо изучены. На всех могильниках с захоронениями в склепах, характерных для второго этапа таштыкской культуры, выявлены специально отведенные для поминальных тризн места. В области хронологии диссертация основывается на работах Э.Б. Вадецкой, согласно которым изученные поминальники датируются до рубежа VII в. н.э. включительно.

Источниками исследования являются неопубликованные материалы изучения поминальников: Белый Яр 3 (152 помина) и Быстрая 2 (47 поминов), раскопанных автором в 1991-2000 гг., Маркелов Мыс 1 (94 помина) и Староозначенская Переправа 1 (42 помина), раскопанных Ю.В. Тетери-ным в 1988-2004 гг., Маркелов Мыс 2 (122 помина) раскопанных O.A. Митько в 1990-200бгг. В качестве дополнительных материалов ис-

пользовались сведения об археологических разведках и наиболее полно раскопанных поминальниках, которые опубликованы в специальной литературе. Таким образом, для исследования привлекается всего 618 поминальных объектов из 13 поминальников. Кроме археологических, использовались материалы архивных и этнографических источников, а также музейные коллекции.

Методологической основой исследования является диалектический метод и системный подход. На базе единства исторического и логического фиксируется диалектическое, т. е., внутренне противоречивое единство общего и единичного, «родовых» и «видовых» свойств поминальных комплексов таштыкской эпохи, раскрывается не только их конкретно-историческая природа, но и создается возможность стратификации и классификации поминальников данной археологической культуры.

Археологические раскопки таштыкских могильников сплошной площадью, включая как участки, где расположены поминальники, так и склепы, позволяют определить соотношение тех и других, а также разных ямок с тризнами в составе поминальника. Поэтому в процессе исследования применены характерные для археологических работ методы сравнительного анализа, классификации и типологии ямок с мясными тризнами и керамикой, статистики посуды и принесенных в жертву животных и их частей, планиграфический (метод горизонтальной стратиграфии). Помимо этого, использованы картографический метод, методика остеологических определений, методы экстраполяции этнографических наблюдений для характеристики отдельных фактов в составе материалов археологии. Разработана методика реконструкции формы и размера разрушенных сосудов по имеющимся параметрам дна и высоты придонной части. Для уточнения характеристик сосудов привлекались дополнительные признаки: форма дна, толщина стенок, цвета и фактура поверхности, наличие или отсутствие органического нагара на сохранившемся фрагменте сосуда.

В качестве основных признаков, по которым шли сравнения и классификация материала, использован ряд параметров. 1. Размещение поминальника в ландшафтной среде (приуроченность к реке или господствующей вершине). 2. Местоположение поминальника относительно погребальных сооружений-склепов таштыкской культуры и других археологических памятников. 3. Площадь поминальника. 4. Количество и планиграфия - характер размещения поминов на площади поминальника (рядная или смешанная планировка объектов, группировка в локальные скопления или сплошные массивы). 5. Особенности наземных сооружений и внутренних конструкций. б. Размеры поминальных стел и ямок. 7. Состав поминальных тризн (жертвенные кости, посуда, дополнительный инвентарь), а также наличие человеческих скелетов, их частей или пепла.

Поминальный памятник изучался на трех уровнях: на микроуровене (анализ конструктивных особенностей и состава жертвенных приношений отдельного объекта-помина); на уровне целого памятника (поминальник как отражение сезонно-бытовых и социальных традиций создавшей его родовой группы); на макроуровене (поминальник в системе синхронных памятников, локальных групп или типов). Материалы, полученные в ходе составления основных характеристик поминальников, сведены в «рабочие» сводные таблицы. Параллельно проводилось несколько сравнительных процедур. Типологическое сравнение поминальников велось по их основным параметрам. Были выделены: класс, группа, подгруппа, тип, подтип, вид, подвид, вариант. Проведен также типологический анализ и корреляция существенных признаков поминов — жертвенных выкладок и ямок со стелами и составом тризн.

В научной литературе утвердилось следующее понимание термина: поминальник - это место, где по истечении определенного срока после похорон совершались поминальные тризны. Соглашаясь с предложенными определениями и суммируя сказанное, мы называем таштыкским помином сооружение в виде ямки с остатками тризны, под различными перекрытиями, дополненное стелой, или различные комбинации этих объектов.

Научная новизна заключается в том, что представленное исследование является первой сводной работой по поминальным сооружениям; в ней вводятся в научный оборот неопубликованные материалы, полученные в ходе полевых исследований автора, с привлечением аналогичных материалов из раскопок О. А. Митько, Ю. В. Тетерина и С. Г. Скобелева (выражаю благодарность за предоставленную возможность использовать в диссертации материалы из их раскопок). На основе монографически раскопанных поминальников и наиболее полно изученных материалов тризн впервые предложена типология конструкций поминальных ямок, керамики из поминов, выделена столовая и хозяйственная посуда, разработана методика реконструкции разрушенных сосудов, определен характер тризн, выявлены как социальные, так и локально-территориальные их отличия.

Практическая значимость. Разработанная в исследовании методика комплексного анализа жертвенных тризн из таштыкских поминальников даст возможность значительно расширить представления о локально-территориальных особенностях и социальной структуре таштыкцев, в будущих научных исследованиях осуществлять достоверные реконструкции элементов поминальной обрядности таштыкского населения. Результаты обобщений и интерпретации отдельных категорий археологических находок увеличат эффективность их использования в музейно-выставочной работе, позволят обращаться к данному исследованию как к справочному источнику по тематике поминальной обрядности таштыкской культуры. Полученные результаты могут быть использованы при подготовке обобщающих работ

и учебных курсов по древней истории Хакасии и Южной Сибири для учебных заведений разного уровня. Они представляют интерес для анализа традиционной культуры, этногенеза хакасов и иных народов Саяно-Алтая.

Апробация результатов работы. Основные выводы и отдельные положения диссертации изложены в одиннадцати статьях, 1 из которых опубликована в рецензируемом журнале, рекомендованном ВАК, а также представлены на рассмотрение и обсуждение специалистов в виде докладов на конференциях регионального и международного уровня в гг. Абакане, Красноярске, Минусинске, Новосибирске, Санкт-Петербурге (20002008 гг.).

Структура работы соответствует цели наиболее полного изложения имеющихся материалов и осуществления их исчерпывающего анализа. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, справочного и иллюстративного приложения.

Автор выражает благодарность Э.Б. Вадецкой, Ю.С. Худякову, М.Г. Гу-сакову за помощь и высказанные замечания в ходе написания работы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава 1 «История изучения поминальников таштыкской культуры».

Представляет собой сводный очерк истории изучения поминальников позднего этапа таштыкской культуры. Эта проблема все еще слабо изучена, поэтому пока отсутствуют работы, посвященные непосредственно теме настоящего исследования. Тем не менее, определенный круг вопросов в литературе освещен, что необходимо учитывать и использовать.

В первом параграфе «История археологических раскопок таштыкских поминальников и проблемы их изучения» подробно излагаются все сведения о раскопках поминов, при этом отмечается, что материалов, отражающих эволюцию понимания памятников, немного. Во время одних из первых раскопок на могильнике Уйбат 2 в 1936 г. М.М. Герасимовым и в 1938 г. C.B. Киселевым помины были приняты за могилы своими конструкциями, хотя никаких остатков костей человека не содержали, а содержали единичные кальцинированные косточки или только горшки и куски мясной пищи, представленные костями животных. Исключение составляет одна яма, где очень небольшая кучка сожженных косточек положена у стенки отдельно от посуды и мяса. На этом основании C.B. Киселев выделил особый переходный этап от таштыкской эпохи к последующей эпохе чаатас. Данный переходный тип могил позволил, как он полагал, «проследить зарождение новых особенностей, которые станут характерными в следующую эпоху кыргызской (хакасской) культуры». В 1951 г. на могильнике Изыхский чаатас JI.P. Кызласов раскопал аналогичные ямки с тризнами под каменными выкладками, дал им название «камешковские» и подтвердил дату не ранее IV-V вв. н.э.

Ямки с тризнами раскопаны в 1960-80 годах: на окраинах могильников Мысок, Тепсей 3 и 4, Койбальский чаатас, Суханиха. Самые крупномасштабные исследования проведены под горой Тепсей, где раскопано сплошной площадью 100 ямок с тризнами. В результате поминальники около склепов были окончательно выделены в отдельный тип археологических памятников. М.П. Грязнов предложил каждую ямку с приношениями называть «помин», что сейчас принято всеми исследователями.

Комплексные исследования поминальников начались в конце 1980-х годов новосибирскими и абаканскими археологами: так Ю.В. Тетерин в 19882000 гг. на поминальниках могильника Маркелов Мыс 1 исследовал площадь более 2000 м2, могильника Староозначенская Переправа 1 - 800 м2; O.A. Митько в 1989-2006 гт. на поминальнике могильника Маркелов Мыс 2- 5000 м2; А.И. Поселянин в 1991-2000 гт. на поминальнике Белый Яр 3 вскрыл площадь в 4500 м2 и Быстрая 2 - 500 м2. Во всех указанных случаях раскопаны склепы, поминальники, памятники предыдущих и последующих эпох.

Можно подвести некоторые итоги полевых исследований таштыкских поминальников. Ученые в XIX - начале XX вв. не ставили целью выделение таштыкских поминальных сооружений в самостоятельный тип памятников, так как еще не имели достаточных оснований для постановки этого вопроса. Монографические раскопки поминальников во второй половине XX века, позволили определить новые задачи исторического порядка. Если М.П. Грязновым были намечены определенные закономерности в составе жертвенного мяса и инвентаря в поминах, то теперь их можно установить на массовом материале. Это вопросы, касающиеся проблем социальной дифференциации, выделения локальных особенностей поминальников и иные. В дальнейшем перед археологами встала задача не только тщательно раскопать все объекты на той или иной территории, но и выделить из них помины, относящиеся к таштыкской культуре.

Второй параграф «Проблемы изучения таштыкских поминальников» посвящен анализу публикаций теоретического и практического характера, в которых затрагивались проблемы научного атрибутирования, классификации топографических, конструктивных особенностей и состава тризн таштыкских поминальников.

В 1980-е гг. Э.Б. Вадецкая подробно изучила архивные материалы, относящиеся ко всем раскопанным памятникам таштыкской культуры. В частности, ею просмотрены полевые чертежи и фотографии, которые сопоставлены с дневниковыми записями, касающимися неопубликованных ямок могильника Уйбат 2, где нет пепла, либо присутствуют единичные кальцинированные косточки под костями животных. В результате она пришла к выводу, что выделенные на основе этих памятников С.В. Киселевым «переходные могилы» и JI.P. Кызласовым могилы «камешковского этапа» при-

надлежат к «жертвенно-поминальным комплексам, исследованным на многих таштыкских кладбищах». Таким образом, по ее мнению, это были не могилы, а ямки с жертвенными приношениями. Все материалы раскопанных до 1990-х гг. поминальников опубликованы Э.Б. Вадецкой по архивным данным. Ею высказано предположение о трех вариантах поминальников, главным отличием которых является обозначение ямок с тризнами стелами или крупными каменными выкладками на поверхности земли.

Проведение в конце 1990-х годов крупномасштабных раскопок поминальников сплошной площадью позволило поставить новые задачи исторического порядка, в частности, касающиеся проблем выделения локально-территориальных групп поминальников и социальной структуры таштык-ского общества. Поскольку ямки с тризнами оказались разнообразными по размеру, конструкциям, характеру и составу приношений, причем изредка в них обнаружены единичные кальцинированные косточки (возможно, человека), появились новые и различные интерпретации таких объектов. Одни авторы считают, что во время поминального обряда в ямки укладывали небольшое количество пепла, которым символически заменяли усопшего человека. Когда пепла не было, его могли заменять части тела или другие вещи из органических материалов, не сохранившиеся до современности (Ю.В. Тетерин). Другие исследователи предполагают, что характер поминальных сооружений гораздо сложнее, а семантика намного глубже тех представлений, что сложились в современной научной литературе. Ставится вопрос о выделении нового типа погребальных памятников таштык-ской культуры наряду с грунтовыми могилами, склепами и поминами (О.А. Митько). Согласно третьей точке зрения такие ямки характеризуются как временные захоронения для последующего размещения кальцинированных косточек в склепы. Не исключено, что ямки, из которых извлекали пепел, затем превращали в поминальники (А.И. Поселянин). К сожалению, часто ямки с пеплом не имеют вещей и их принадлежность к таиггыкской эпохе полностью не доказывается.

Существует некоторая путаница в интерпретации двух групп каменных таштыкских стел. Одни вкопаны по краю более ранних грунтовых могильников и около них нет тризн. Другие, установленные позже около склепов, обозначали ямку с тризной. Эти разные группы стел не должны смешиваться при систематизации топографических признаков поминальников позднего этапа таштыкской культуры, поскольку первые из них таковыми не являются.

В большинстве работ, посвященных таштыкской культуре, керамика поминальников либо не рассматривается специально, либо анализируется суммарно с керамикой из склепов. Обобщенную характеристику керамики дают и те исследователи, которые выявляют ее генезис. Имевшаяся в литературе терминология таштыкской посуды носила визуальный, описатель-

ный характер. Одну и ту же форму сосуда исследователи именовали по разным основаниям: горшки с горлом - бомбовидными или сферическими, а баночные сосуды - банкой, бочонком или корчагой.

Остатки тризн в виде костей животных, наряду с керамикой, встречаются практически на всех поминальниках. К сожалению, остеологические материалы, как правило, имеют обобщенные описания, что затрудняет их привлечение для анализа.

Как видно из приведенных материалов, специальной работы, посвященной разработке классификации таштыкских поминальников, нет. Наблюдения исследователей сделаны на ограниченном материале, и классификации поминальников как таковой выполнено не было. Этот пробел должна частично заполнить данная работа. Подробный анализ раскопанных сплошной площадью поминов и предлагается в последующих главах.

Глава 2 «Характеристика таштыкских поминальных памятников». Посвящена описанию исследованных в последние годы поминальников и изложению результатов впервые проанализированных материалов их раскопок. В следующих шести параграфах приводится описание поминальников, которое дано по одинаковому плану: географическое расположение могильника, места размещения склепов, детских могил и поминальника, особенности конструкций и состава тризны.

Поминальник Белый Яр 3 находится в 4,3 км к ЮВ от с. Белый Яр, в 3,5 км от левого берега р. Абакан, на вершине пологого степного увала. Таштыкский комплекс состоял из склепа сложной конструкции (котлован 5,7 х 5,8 м, обставленный тыном, к которому примыкает сруб-клеть в 3 венца), 18-ти одиночных могил для младенцев и детей до 8 лет, а также из 152 ямок с тризнами, размещенных с восточной и южной стороны от склепа на расстоянии 5-15 м.

В склепе, на полу, полатях и венцах сруба установлены головы погребальных кукол с пеплом кремированных покойников. Для их изготовления часть пепла от человека запаковывалась в туески, мешочки и обертывалась стеблями травы, а поверх обшивалась кожей. Вся голова, кроме затылка, облицовывалась гипсом как маской и крепилась к гипсовым, а иногда глиняным дисковидным подставкам.

Поминальник состоит из 8 локальных групп. В каждой поминальной ямке, иногда на берестяном полу, обнаружено от 1-3 до 4-5 и 11 сосудов, всего 362 сосуда. Преобладают банки, горшки двух типов. К единичной посуде относятся вазовидные горшки с высоким узким горлом, обломки деревянных мисок и блюд. По составу жертвенной пищи помины делятся на три вида. Первый - это ямки с богатыми или обильными тризнами: в крупных ямках, ставилось до 4-7-11 сосудов и клалось мясо от 2-4 овец и коров. Сосуды были разных форм, размеров, богато орнаментированные. Второй -помины с наиболее распространенными тризнами: среднего размера ямки, с

1-2 горшками и кусками мяса от 1-2 овец. Посуда баночных форм, мало орнаментированная. И третий - помины со скудными тризнами: малых размеров ямки, с 1-2 горшками и куском мяса, либо их различные комбинации.

Встречаются необычные ямки: крупных размеров, с оригинальными вещами (костяными ложечками, бронзовыми зеркалом и пряжкой), с совершенным в них загадочным ритуалом. Так, в одну поставлен ларь-срубик со злаками. В другой - отчлененные кисть и стопа человека. Еще в одну, помимо пищи, положен младенец. Поминальник датируется по керамике, схожей отдельными чертами с древнетюркской У-УН вв.

Поминальник Маркелов Мыс 1 находится на левом берегу Енисея, в 1 км от Красноярского водохранилища, в 16 км к С от пос. Новоселово. Таштык-ский комплекс состоит из двух склепов, детских могил, поминальника и расположенных поблизости древнетюркских курганов.

Конструкции склепов одинаковые - это котлованы (6x6 м), укрепленные тыном и клетью в 2-3 бревна. На дне обоих - остатки травы и хвороста для сожжения склепов. Но разрозненные скопления пепла с вещами были только в одном. Другой склеп представлял собой либо коллективный кенотаф без каких либо следов погребений, либо он был по какой-то причине сожжен еще до помещения сюда погребенных.

На площади (28x50 м) поминальника - 84 ямки, образующие две группы, различающиеся местоположением относительно склепа, планировкой и особенностями наземных сооружений. В южной группе лишь 10 из 38 ямок были с тризнами - либо с костями овцы и коровы, либо с сосудом. Преобладали пустые ямки или содержащие по 4-10 мелких кальцинированных косточек. Лишь в двух ямках были и кости животных, и пепел. На восточном участке этой группы - наибольшее число ямок неизвестного времени с пеплом. В северной группе, напротив, только в нескольких (из 46 ямок) были косточки, а в остальных - остатки мяса и небольшого размера баночки. Ямки перекрыты жердями или широкими плитами, поверх сооружены каменные кладки. Еще 10 поминальных объектов в виде каменных стел находились отдельно, к юго-западу от склепа.

Поминальник Маркелов Мыс 2 находится на южном скалистом склоне одноименной горы, в 1 км от берега Красноярского водохранилища и в 15,5 км к С от пос. Новоселово. Состоит из 3-х склепов, детских могил и поминальника. Склепы простой конструкции: котлованы (от 4,2 х 4,2 м до 6,6 х 6,8 м), обставленные плитами, которыми -на дне прижаты срубы в 1-2 венца. В склепах - пепел людей и лишь в одном - единичные вещи, обломки маски и 7-ми сосудов баночной и кубковидной форм.

На западной окраине двумя группами расположены 113 ямок под каменными выкладками. Только 31 из них оказались с тризной: либо с костями от кусков мяса (15 ямок), либо с 1-2 горшками (12 ямок), в 4 ямках было и то,

и другое. Преобладали закрытые широкодонные банки разных объемов. Горшки были малого размера, широкогорлые, с крутыми плечиками и короткой отогнутой шейкой. В 73 ямках не было следов тризны, но встречались в заполнении единичные жженые косточки, а изредка на дне - скопления пепла мощностью 3-6 см, еще в 11 ямках пепел совмещался с тризной. Эти объекты можно было бы отнести к временным захоронениям, если бы единичные косточки не встречались вместе с тризнами. Отдельно от поминальных ямок располагались еще 9 каменных стел.

Поминальник «Быстрая 2» находится в 7 км к С от г. Минусинск, в 2,5 км к СЗ от с. Быстрая, на высоком мысовидном выступе, в 1 км от правого берега р. Енисей. Раскопаны 1 склеп, 3 детские могилы и 47 ямок с тризнами и ритуальными захоронениями.

Котлован склепа (4,2x4 м) со срубом в 2 венца, пол из плах и бересты. От погребальных кукол остались кучки пепла, обернутые травой и материей, здесь же 10 скелетов от человеческих жертвоприношений. Керамика: банки, горшки, а также фляги.

С северной стороны склепа раскопано 47 поминов, расположенных в 4-5 параллельных рядов. Около 28 ямок вкопаны плиты. По окраине поминальника под каменными выкладками в 5 неглубоких ямах захоронен пепел. Помины с богатыми тризнами: в больших ямках - с 2-3 сосудами и частями туш от 1-2 жертвенных животных. Помины с наиболее типичными тризнами имели 1-2 сосуда, куски мяса от одной особи. Помины со скудными приношениями представлены маленькими ямками или ящиками с одним горшком или его обломком. Преобладает посуда баночной формы, но есть редкой формы: имитация кожаной фляги и толстостенная банка с носиком-сливом и ручками на тулове.

Поминальник «Староозначенская Переправа 1» находится в 5 км к Ю от с. Саянское, на второй надпойменной террасе правого берега Енисея. Таш-тыкский могильник состоит из 28 грунтовых могил, поверх которых сооружен склеп и 9 из 42 ямок с тризнами и временными захоронениями. Камера склепа (6,5x8 м) со срубом. На дне - кучки пепла весом от 150 до 600 г и два баночных сосуда.

Помины расположены в 5 рядов. В ямках одного ряда на дне или в глиняных горшках находились только кальцинированные косточки. Еще в двух рядах в ямках были либо отдельно единичные косточки (пепел), либо они сопровождались горшками и мясом. В остальных ямках были следы только тризны. Около некоторых из них вкопаны плиты или деревянные столбы.

В главе дается обзор и восьми ранее раскопанных поминальников, имеющих 161 поминальный объект, изученных на площади могильников Тепсей 3, Тепсей 4, Суханиха, Георгиевская, Уйбат 2, Кек-Оба, Изыхский и Койбальский чаатасы. Указываются размеры раскопанных площадей, количество поминальных ямок, их конструкция, число найденных в них сосу-

дов. Дана характеристика конструкции поминов и керамики, состава костей животных.

Глава 3 «Систематизация и типология поминальных комплексов».

Посвящена анализу различных признаков поминальников тапггыкского населения Минусинской котловины. Исходными источниками для исследования послужили материалы вышеописанных пяти полностью раскопанных поминальников - всего 457 поминальных объектов, и восьми, раскопанных частично - всего 161 поминальных объектов. Таким образом, исследовано 13 поминальников и 618 поминальных объектов, в виде ямок, стел, их комбинаций. Корреляция основных признаков позволила выделить отдельные: классы - группы - подгруппы - типы - подтипы - виды - подвиды - варианты поминальников.

В первом параграфе: «Классификация и типология топографических признаков поминальников» исследуются вопросы закономерностей расположения поминов в контексте ландшафта, их планировка и размещение относительно погребальных сооружений - склепов. Первый уровень классификации подразумевает разделение поминальников по классам. Под «классом» мы понимаем содержание обрядовой функции археологического объекта. Выделяются 2 класса ритуальных памятников: 1 класс - таштыкские склепы или коллективные курганы, 2 класс - поминальные объекты, устроенные поблизости от склепов.

Под «типом» поминальника подразумеваются различия их географического положения или особенности размещения на местности. Первый тип (I) - «надпойменный или долинный». Второй тип (И) - «холмистый или вершинный». В результате 6 поминальников отнесены к I типу (надпойменные) и 5 - ко II типу (холмистые); у 2-х это не установлено.

По принципам группировки поминальных объектов на территории памятника все поминальники разделены натри «вида»: с «рядной» планировкой (вид 1) - 6, со «свободной» планировкой (вид 2) - 5, со «смешанной» или «комбинированной» планировкой (вид 3) - 2 шт. Критерием для выделения «подвида» выбрано расположение поминов вокруг склепа относительно сторон света: восточная диспозиция (подвид А), южная (подвид Б), западная (подвид В), северная (подвид Г). Поминальники расположены преимущественно с западной, реже с юго-западной стороны от склепа, что соответствует традиции устройства входа в склеп именно с запада. По категориям типа, вида и подвида произведена корреляция всех 13 поминальников, анализирующихся в работе. По поводу планиграфии поминальников со свободной планировкой можно сделать два предположения:

1. Помины первоначально сооружали в направлении от склепа к периферии, размещая их в ряды, а в дальнейшем пространство между рядами бессистемно заполняли дополнительными ямками; поэтому в настоящее время

невозможно установить какую-то определенную закономерность в размещении поминальных ямок;

2. Первоначально каждая семейная группа помины сооружала произвольно, на обособленном участке; затем вокруг этих центральных поминов устраивали следующие ямки и по рядному, и, возможно, радиальному принципу.

Во втором параграфе «Систематизация признаков поминальных конструкций» рассматриваются наземные и внутриямные конструкции поминов. Первоначально помины разделяются по «группам», на основе различия структуры поминальных объектов. Выделено 3 группы: ямки с тризной или без ее следов, под перекрытием любой конструкции (группа I); ямки и вкопанные рядом каменные стелы или деревянные столбики (группа II); отдельные каменные стелы, установленные в виде поминальных объектов (группа III). В результате - 618 поминов всех поминальников распределились: группа I - 483 помина, группа II - 94 помина, группа III - 41 помин.

Под категорией «тип» понимается различие строительных материалов, использованных для перекрытия ямки: покрытие в виде жердей с берестой (тип 1); каменная выкладка из плиток или валунов (тип 2); комбинированное перекрытие из жердей в нижнем горизонте и каменной выкладки в верхнем (тип 3); конструкции не выявлены (тип 4). Помины с различными наземными конструкциями распределились следующим образом: тип 1 -125, тип 2 - 288, тип 3 - 46, тип 4-119 объектов. Несколько поминов имели основательные бревенчатые покрытия: Белый Яр 3 - помин № 145, Изыхский чаатас - помины № 1,7, 8,10,12.

По признакам различия внутренней конструкции помины разделяются на четыре «подтипа»: фунтовая ямка (подтип А); каменный ящик (подтип Б); сруб из тонких бревен, в единичных случаях, вертикальные столбики (подтип В). Статистические данные указывают на значительное распространение традиции сооружения подтипа А - 520 объектов. Помины подтипа Б (39) имели большее распространение на юге котловины, чем в ее северных районах. Помины подтипа В, с впущенными на дно 1-2- венновыми, а в единичных случаях 4-венцовыми срубами (17 объектов), выявлены на поминальниках Изыхский чаатас и Уйбат 2. Деревянные сооружения с l-3-мя вертикальными столбиками высотой от 0,25 до 0,4 м по углам ямок находятся на поминальниках Изыхский чаатас, Белый Яр 3, Староозначенская Переправа 1.

Выявлены 4 «вида» покрытия дна ямки: отсутствует покрытие (вид а), береста (вид б), плахи (вид в), плитки (вид г). Все помины распределились следующим образом: вид а - 538, вид б - 21, вид в - 6, вид г - 11 объектов. Можно сделать вывод, что большинство составляют помины, у которых нет или не сохранилось покрытия дна. Среди поминов, имевших покрытие, преобладают ямки с берестяным полом. Такие найдены преимущественно

в поминальнике Белый Яр 3 - 18 объектов. Для комплексного анализа поминальных конструкций мы систематизировали размеры площади дна поминальных ямок, которые распределились на 6 «вариантов». Площади ямок варьируют от очень малых (варианты один, два и три - 0,1-1,4 м2) и средних размеров (вариант четыре - 1,5-2 м2) до очень больших (варианты пять и шесть - 3-10 м2). Значительно преобладают ямки малых размеров -от 0,1 до 1,1 м2, которые составляют почти 60 % от общего числа, помины размером от 1,2 до 2,1 м2 - около 25 %, остальные ямки -больших размеров от 2,2 до 10,8 м2 (около 15 %).

В третьем параграфе «Характеристика и систематизация форм керамической посуды из таштыкских поминальников» рассматривается многочисленный керамический материал. К анализу привлекается 685 сосудов, из которых 598 - обладают полноценной археологической информацией. Сюда же вошли 83 разрушенных горшка, у большинства из них сохранились придонные части (61 шт.). Реконструкция формы и размеров разрушенных сосудов, прежде всего комплекса Белый Яр 3, сделана на основе закономерностей абсолютных и относительных показателей формы, характерных для выделенных типов сосудов.

Сделано системное описание и классификация форм по принципам методики изучения морфологии керамики, разработанной В. Ф. Генингом (анализ относительных величин, полученных при определении соотношений восьми параметров сосуда). Кроме этого, учтены замечания, внесенные группой новосибирских ученых под руководством Л.Н Мыльниковой для расчета объема керамической посуды.

По особенностям контура дна выделен «класс» сосудов. Вся посуда входит в категорию класса «плоскодонные». На основе конструктивных особенностей формы выделено 2 категории «группы» керамических сосудов:

1 группа - баночной формы; 2 группа - горшковидной формы.

Внутри групп на основе относительных показателей формы выделены «типы» и «подтипы». У баночных сосудов 3 типа и по 2 подтипа: 1 тип -широкогорлые банки Б1: подтип 1 - с коротким и отвесным плечиком, диаметр тулова расположен в верхней 1/3 сосуда и подтип 2-е высоким пологим плечиком и диаметром в средней части тулова; 2 тип - узкогорлые банки Б2: подтип 1- диаметр венчика превышает на 1/4 диаметр дна и подтип

2 - диаметр венчика незначительно превышает диаметр дна; 3 тип - миски, высота тулова в 1,3 раза меньше его диаметра У горшковидных сосудов 4 типа и по 2 подтипа: 1 тип - широкогорлые горшки Г1: подтип 1- шейка плавно сливается с плечом и подтип 2 - шейка образует ребро в месте перехода к плечику; 2 тип - узкогорлые горшки Г2: подтип 1 - длинное пологое плечико и подтип 2 - удлиненное слегка отвесное плечико; 3 тип -вазовидные горшки ГЗ; 4 тип - фляга, сосуд с высоким горлом и овальным горизонтально расположенным туловом.

Особенности наклона верхнего среза венчика образуют три «вида»:

1 вид - симметричный венчик; 2 вид- внешне асимметричный; 3 вид -внутренне асимметричный. Пространственное положение внешнего и внутреннего борта венчика образует 5 «подвидов»: подвид 1 - острый, подвид

2 - приостренный, подвид 3 - прямой, подвид 4 - скошенный, подвид 5 -овальный.

По наличию налепных деталей на тулове, сосуды подразделяются на три «варианта»: вариант 1 - налепной носик; вариант 2 - ручки; вариант 3 -поддон.

Декорированы 413 из 598 горшков всей серии керамики поминальников с целой, либо восстановленной формой тулова. На горшках выявлено более ста орнаментальных мотивов. Разнообразие декоративных элементов потребовало более пристального внимания к рассмотрению этого аспекта глиняной посуды. На основе признака систематичности размещения штампов или фигур в орнаментальном пояске выделяется 2 «группы»: группа 1 -сплошной пояс; группа II - дискретный пояс. По содержанию мотива орнаментальной композиции выделены 4 «типа»: тип 1 - простой пояс, тип 2 -фигурный пояс, тип 3 - комбинированный, тип 4 - сосуд без орнамента.

Типологическая категория «вид» применяется для горшков, которые в составе орнаментальных композиций имеют фигурный пояс. Систематизация орнаментальных композиций на основе формы фигуры привела к выделению видов 1-9: прямоугольник; лопасть; треугольник; зигзаг; розетка; волюта; спираль; овал; орнитоморфное изображение. Но основе различия техники нанесения оттисков или фигур выделено 2 «подвида»: подвид 1- углубленный, подвид 2 - налепной. Анализ негативов штампов, оставленных на стенках различными предметами при украшении сосудов, дает 18 «вариантов».

По размерам объема посуды выделено 6 групп сосудов: 1 л - 1 группа (60); 2 л - 2 группа (120); 3-4 л - 3 группа (192); 5-6 л - 4 группа (117); 710 л - 5 группа (85); 11-16 л - 6 группа (24 шт.). У 87 горшков показатель объема не установлен.

Согласно корреляции размера сосудов с их формой можно предполагать существование хозяйственно-бытовой специализация посуды разных объемов. Столовая посуда для индивидуального пользования имела объемы 1-2 и до 3 л. В этом интервале совмещаются с банками и горшками редкие формы - миски и вазовидные горшки, емкости для употребления жидкой пищи и напитков, все малого размера (нельзя исключать и двойное назначение мисок в качестве крышек для горшков). Хозяйственная посуда предназначалась для термической обработки пищи. В нее входили банки и горшки емкостью 3-4 и 5-6 л. На внутренних стенках 74 таких сосудов находился органический нагар (как следствие воздействия высоких температур на содержимое сосуда). Посуда объемом 7-10 л и 11-16 л предназнача-

лась, в основном, для хранения продуктов, реже для варки пищи. Среди больших сосудов (7-10 л) с нагаром выявлено 18, а среди более крупных -только 4 экземпляра

Анализ соотношения посуды всех типов свидетельствует о преобладании банок над горшками. Их количество составляет 2/3 всей посуды. Большинство банок представлены широкогорлыми и только 13 % - узкогорлыми сосудами. Горшки составляли 1/3 всей посуды. Сферические узкогорлые горшки в поминах встречались в 2 раза чаще, чем горшки тюльпановидные широкогорлые. Сосуды других форм (горшки вазовидные, кубки, миски, фляги) встречались в единичных экземплярах и не имели, видимо, широкого распространения. Они пока обнаружены только в одном микрорайоне междуречья рек Енисея и Абакана.

Четвертый параграф «Классификация жертвенных наборов с мясом животных» посвящен систематизации многочисленных костей животных найденных в поминах. Вся жертвенная пища из поминов по составу разделена натри «класса»: класс 1 - мясная пища, представленная костями животных; класс 2 - жидкая или вязкая пища, которая находилась в керамических сосудах; класс 3 - растительная пища. Нам не удалось восстановить с помощью химических анализов характер жидкой и вязкой пищи. Скорлупа пернатых и растительная пища в виде злаков дикого проса и конопли обнаружена в единичных ямках. Однако проведен исчерпывающий анализ костей животных из поминальных ямок, представляющих наиболее многочисленный вид жертвенной пищи.

В поминах жертвенные приношения содержали части туши от одного до двух-пяти животных, включая сочетания овцы с коровой, в единичных случаях с лошадью и мелкими хищниками. По признаку количества животных, размещенных в одной ямке, все помины можно разделить на 2 «группы»: группа 1- одно жертвенное животное, группа 2 - два-пять жертвенных животных. Распределение ямок с разным количеством животных следующее: группа 1 - 235 поминальных ямок, группа 2-90 ямок, из них с двумя - 75, с тремя - 11, с четырьмя — 3, с пятью особями - 1 помин. Таким образом, в 325 ямках находилось мясо от 435 особей различных животных.

При формировании тризны из жертвенного набора, как правило, исключали некоторые кости животного: хвостовую часть позвоночника, концы передней и задней конечностей, но дополняли частями туши, не имевшими большого гастрономического значения: таранными костями-альчиками и черепом. Вероятно, состав мясной тризны регулировался не только пищевыми традициями, но и религиозными нормами. Нами были составлены классификационные таблицы и графические рисунки-пиктограммы, отображающие различные наборы костей в поминальных ямках. Корреляция основных признаков позволила выделить пять отдельных «типов» жертвенных наборов: типы I—IV - мясо от одной до четырех конечностей живот-

ного, тип V - только мясо от туловища и полное отсутствие ног; девять «видов»: виды 1-7 - разные комбинации костей от одной-двух-трех передних или задних конечностей, вид 8 - части от всех четырех конечностей, вид 9 -разные комбинации частей туловища - осевого скелета животного; пять «подвидов», которые уточняют состав частей туловища в жертвенном наборе: подвид А - позвоночник; подвид Б - ребра, подвид В - тазовые кости, подвид Г - черепа или альчики, подвид Д - их отсутствие. Комбинации нескольких подвидов обозначены конкретными индексами.

Обобщенный анализ распределения жертвенных наборов по типам позволяет сделать определенные выводы. Так, таштыкцы укладывали в поминальные ямки, в основном, 1-2 ноги - тип I (31 %) и тип II (25 %) или только части от туловища животного - тип V (25 %). Тризны с мясом ног животных дополнялись кусками грудины-ребер и поясничными позвонками -подвиды А и Б. На эти 3 категории типа жертвенных наборов приходится около 80 % всей мясной пищи. Очевидно, что в этом случае половина или большая часть мяса животного не помещалась в ямку в качестве дара усопшему, а употреблялась его сородичами в пищу на поминальном пиру.

Жертвенные наборы типов III и IV (3 или 4 ноги) составляли, соответственно, 8 и 11 %, а в суммарном выражении не более 20% от всех мясных наборов. Ямки с обильной мясной пищей дополнялись большим количеством напитков в глиняных горшках и чаще занимали обособленное место в поминальниках. В них находят считавшиеся у тюркских кочевников почетными части туши - подвиды А и Г (поясничные позвонки с крестцом и черепа овец). Возможно, такие помины сооружались для знатных людей. На территории некоторых поминальников количество положенного мяса зависело от расположения ямки в той или иной группе. В целом, в них сохранилась общая тенденция преобладания типов I, II, V. Однако на одних могильниках преобладали ямки с костями ног - типы I, II, а на других ямки без костей - тип V.

В полный комплект костей жертвенного животного входило: 2 кости от передних ног - лопатка с плечом; 2 кости от задних ног - бедро с голенью; части туловища - позвонки поясничные (6 шт.), грудные (13 шт.). шейные (7 шт.), ребра (26 шт.), тазовые кости (4 шт.). Но только в некоторых поминах положены куски мяса, состоящие из полного набора, а чаще в них находились мясные наборы, у которых не доставало от первоначальной туши некоторых кусков мяса. Дополнительно выделенная категория «вариант» позволяет учесть полные (вариант а) и неполные (вариант б) комплекты жертвенного набора из конечностей или туловища.

Мясо клали на берестяных и деревянных мисках, блюдах, корытцах. Об этом свидетельствуют компактное размещение в ямках 1-2 кучек костей, а также сохранившиеся в 3 ямках не менее 14 деревянных блюд (диаметром до 30 см, или длиной до 50-80 см) и выявленные в 12-ти поминах скопле-

ния костей, уложенные на полотнах бересты. По размещению кучек костей в ямках можно полагать, что чаще мясо клали на одно блюдо (62 %) в середине и изредка около стенки ямки. Реже мясо клали на два блюда (25 %), которые ставили под разными стенками, либо в центре и у стенки. Лишь в 21 ямке мясо уложено 3-5 скоплениями.

Глава 4 «Поминальники как источник для реконструкции культурно-локальных особенностей и социальной структуры таштыкцев». Посвящена обобщенной характеристике различных частей поминального обряда, выявляемых на основе проведенных исследований.

В первом параграфе «Корреляция конструктивных особенностей поми-нов и состава жертвенных тризн» на основе проведенной систематизации существенных признаков поминов (наземных и подземных конструкций, состава мясных наборов, глиняной посуды) представлена обобщенная характеристика, которая позволяет, с одной стороны, уточнить их разнообразие в пределах одного поминальника, а, с другой стороны, произвести сравнительный анализ поминальников разных могильников. Все 618 поминальных объектов распределились на 5 «Групп».

Группа 1-238 ямок без посуды или дополненных мясом от одного, реже двух животных. Отличительные признаки: значительное количество «пустых» поминов, без посуды и мяса (66,4 %); преобладание ямок малых размеров (92,4 %); большое количество поминов с пеплом в заполнении или на дне ямок (38,7 %); общая скудость тризн в виде половины туши, 1-2 ног животного и редких ямок с мясом от 2 животных; значительная часть (38,5 %) всех поминов были совсем без посуды, и имели всего 23 % от 435 жертвенных животных, найденных во всех поминальниках. Большинство таких поминов сосредоточенно в северных районах Минусинской котловины на поминальниках Маркелов Мыс 1 и 2.

Группа II - 123 объекта, ямки в составе с одним керамическим сосудом различной формы, с 1-2 жертвенными животными или без них, и разнообразным составом жертвенных мясных наборов. Данная группа имеет характерные признаки: преобладание ямок малого размера (57,7 %), увеличение количества поминов с мясными тризнами (66,2 %) по сравнению с группой 1; преобладание скудных тризн с кусками мяса от 1-2 ног и туловища животных (56,9 %); только в единичных поминах обнаружен пепел; составляя 19 % всех поминов, они имели 20 % мясных тризн и 18% всей посуды. Поминальники с одним горшком относительно равномерно распределялись по всем районам Минусинской котловины.

Группу III - 134 помина, составляют объекты с 2 сосудами с жертвенным мясом от 2-3 животных или без него. Отличительные особенности: количество ямок средних и больших размеров повышается до 18 %; выявлен важный признак, связанный с повышением числа животных до 3 в одной ямке; увеличивается до 26 % количество ямок с обильными тризнами - от 3-4 ног

животного (по сравнению с 2-мя предыдущими группами, имевшими показатель 2,4 и 5,7 %); составляя 21,7 % общего количества, помины III группы включали 39 % посуды и 31 % - всех мясных тризн; небольшое количество ямок без мясных тризн - 22,4 %. Большинство поминов концентрируется в центральных и южных районах котловины, из них 55 % - в поминальнике Белый Яр 3, и только 7 % - в северных районах - Маркелов Мыс 1 и 2.

Группа IV - это 82 объекта, имеющих 3-11 сосудов, мясо от 2-5 животных. Можно выделить несколько характерных для них особенностей: сосредоточение всех ямок больших размеров (от 3 до 10 м2); увеличение количества животных в одной ямке до 3-5 особей; безусловное преобладание обильных тризн с мясом от 3-4 конечностей (31,7 %); составляя всего 13 % от общего количества, помины 4 группы включали 42,9 % посуды и 25,3 % всего мяса; незначительное количество ямок без жертвенного мяса - 22.0 %. Более 60 % поминов сосредоточены в поминальнике Белый Яр 3 и небольшое количество - в поминальниках Суханиха, Тепсей 3, Уйбат 2 и Старооз-наченская Переправа 1, единичные - в поминальнике Изыхский чаатас, Маркелов Мыс 1, 2 и Кек-Оба. Сохраняется тенденция, выявленная в поми-нах Ш-ей группы, когда ямки с обильными тризнами концентрируются к югу от Батеневского хребта.

Группа V-41 объект, представляют каменные стелы различных размеров без видимых остатков жертвенной пищи в виде посуды или костей животных. Большинство из них несут следы разрушения и обломаны. Их высота в современное время варьирует от 0,1 до 0,4 реже до 1,5 м и восстановить первоначальные размеры не представляется возможным

Различия между поминальниками объясняются, в первую очередь, видимо, региональными факторами. Так, в северных районах Минусинской котловины (севернее Батеневского кряжа) не находит широкого распространения традиция совмещения каменных стел и ямок с жертвенной пищей. Различия поминальных конструкций и состава тризн внутри отдельных поминальных комплексов объясняются социальными причинами. Хозяйственные и сезонные факторы также оказывали воздействие на поминальный культ и его материальные остатки, но их влияние установить гораздо сложнее.

Во втором параграфе «Социальная дифференциация таштыкского населения» рассматриваются особенности социального устройства общества, находившие свое отражение в поминальных действиях. Все исследователи единодушны в том, что в период бытования склепов таштыкское общество имело сложную этно-социальную структуру. Исследования полностью раскопанных поминальных комплексов позволяют расширить представления о социальной дифференциации таштыкского общества.

Для подавляющего большинства членов рода в помины укладывали 12 горшка и, в зависимости от сезона года, несколько кусков мяса передней

или задней частей туши от 1-2-х овец или коров. Вероятно, для обедневших сородичей существовала другая форма поминального обряда. На периферии поминальных комплексов дислоцировались ямки малых размеров, включавшие единичные кости 1-2 ног или туши животных и один горшок, либо пустые ямы. Иногда посуда представлена фрагментами расколотых горшков. В честь представителей старшего поколения - геронтократии, создавались, по нашему мнению, поминальные объекты средних и больших размеров, без стел или со стелами, с большим количеством посуды (от 3-4 до 511 горшков) и обильным составом жертвенной пищи (в виде 3-4 конечностей от 2-5 животных, в том числе с поясничными позвонками и крестцом). Они занимают центральные, иногда обособленные места на территории поминальника. В некоторых из богатых поминов найдены атрибуты служителей культа. С выполнением их функций можно связать такие необычные для данных археологических памятников предметы, как бронзовое зеркало, костяные ложечки и диски, горшки с резными фигурками птичек, астрагалы с гравировками. Эти вещи, вероятно, служили амулетами, фетишами, обладавшими священными свойствами, и использовались для отправления обрядов.

Известно, что во многих склепах имелись человеческие жертвоприношения, в том числе в сравнительно недавно раскопанных памятниках (в склепе на Быстрой 2 обнаружены женские деформированные скелеты с признаками насильственной смерти и отдельная отчлененная стопа). В одном из поминов Белого Яра 3 были также найдены отчлененные кисть и стопа. Человеческие жертвоприношения зафиксированы М.П. Грязновым на поминальнике под горой Тепсей. Можно предполагать, что у таштыкцев существовали и низшие слои населения, возможно, пленные, которые приносились в жертву при исполнении поминальных ритуалов.

В третьем параграфе «Семантика поминов с остатками трупосожже-ний» дается характеристика ямок с кальцинированными косточками, преимущественно обозначенных каменными выкладками. Наряду с типичным набором жертвенного мяса и посуды для напитков или каши, в них находят кальцинированные кости человека Чаще всего в ямках оставалось только несколько таких косточек, т. е. малая часть от целого трупосожжения.

Объяснить эти находки в ямках, предназначенных для приношений усопшим родственникам, можно тем, что, вероятно, после кремации таш-тыкцы на особом месте кладбища, поблизости от склепа, временно захоронивши собранный в мешочки или туески пепел. Это могло быть частью обряда, либо связано со сложным процессом подготовки умершего к окончательному погребению, требующему изготовления куклы для пепла, лепки на ней маски, сооружения склепа, заготовки ритуальных предметов и жертвенного мяса. Этот процесс зависел и от времени года. В ходе последующего перезахоронения пепла (в куклу, маску-урну, в склеп) часть косточек

из упаковки могла просыпаться, а ямка уже без пепла использовалась для поминальной тризны.

В четвертом параграфе «Реконструкция поминальной обрядности таш-тыкцев» на основе анализа поминальных объектов восстанавливаются этапы поминального обряда позднего этапа таштыкской культуры. Методологической основой послужили исследования структуры погребально-поминального обряда, проведенные B.C. Ольховским на основе археологических и этнографических источников. Поминальный обряд таштыкцев представлял совокупность религиозно-мифологических воззрений и практических действий, совершаемых с умилостивительной целью, а поминальный памятник является его материальным воплощением. Монографические раскопки таштыкских могильников со склепами позволяют выделить три этапа поминального обряда, которые наполняются внутренним содержанием и отличаются процессуальными особенностями.

Первый этап связан с подготовкой к поминальным действиям. Определялся состав тризны, подготавливались пищевые продукты и инвентарь для отправления поминального ритуала. Производилась заготовка строительных материалов: жердей, бересты, песчаниковых плиток для покрытия пола ямки, создания ящика и сооружения насыпи. Вырубали монументальные каменные блоки, если поминальный обычай предполагал сооружение стел около ямок с тризнами. Заготавливалось топливо для поминального костра. Все необходимые материалы, видимо, переносились на место постройки поминальных объектов.

Возможно, производилось оповещение родственников о времени и месте поминок. Сезон и время проведения обряда, в свою очередь, определялись хозяйственными циклами и религиозными нормами данной родоплеменной группы.

Второй этап включал создание поминального сооружения. Комплекс этих работ выполняли, видимо, люди, которые имели полномочия для размещения поминальника относительно склепа при первых поминках, и выбора места помина относительно соседних ямок, при последующих. Сооружение некоторых ямок очень большой площади и установка стел из крупных каменных блоков были трудоемким процессом и требовали значительных затрат времени.

Наземные сооружения в виде каменной стелы или деревянного столба, которые устанавливали рядом с ямкой, по нашему мнению, представляли заменителя души покойника. Традиции символического обозначения умершего сородича, в виде каменного антропоморфного изображения, стелы с эпитафией, крестовины из жердей с навешанной одеждой и т. д., были широко распространены у народов Сибири и Средней Азии в средние века и в этнографическое время.

В процессе третьей фазы происходило отправление поминальных действий, направленных на общение с душами умерших. Можно определенно говорить о том, что неотъемлемой частью обряда являлось приготовление пищи. Состав остатков тризны свидетельствует, что одну часть поминальной пищи вкушали на поминальном пиру сами родственники, а другую долю, чаще меньшую, подносили усопшему, помещая ее в специальную ямку. Состав тризны свидетельствует о существовавших культурно-локальных и социальных различиях таштыкцев. Поминальные обряды, на наш взгляд, совершались до двух раз в году, о чем свидетельствует различный состав тризн из поминов: кости животных, скорлупа яиц пернатых, злаки в ящиках, жидкая пища в глиняных горшках или пища, которая укладывалась на деревянных блюдах, но не сохранившаяся до современности. Возможно, поминальный пир сопрововдался разнообразными состязаниями: конными скачками, стрельбой из лука, борьбой и другими играми. После окончания поминальных акций возводилось наземное сооружение над поминальной ямкой.

В заключении подводятся основные итоги исследования. Введение в научный оборот большого количества новых материалов из ямок с приношениями, детализация и классификация их признаков, позволили анализировать и сопоставлять поминальники по сходству и различию. Определены особенности размещения поминальных комплексов в географической среде: в долинах рек, на надпойменных террасах; на вершинах и склонах степных увалов и речных гряд. Выявлены 3 принципа планиграфической организации поминов: «рядный» - со структурированием объектов в ряды, «свободный» - с отсутствием какой-либо видимой системы планировки, «смешанный» или «комбинированный». Первоначально ямки выкапывали в направлении от склепа к периферии, размещая их в ряды. В дальнейшем пространство между рядами либо бессистемно заполняли новыми ямками, либо каждая семейная группа ранние помины сооружала произвольно на обособленном участке. Затем вокруг центральных поминов устраивали последующие помины по рядному и, возможно, радиальному принципам, что в конечном итоге приводило к комбинированной планировке.

Систематизация деталей поминов показала большое разнообразие наземных и внутриямных конструкций поминов и используемых строительных материалов. Предложена первая классификация поминальной посуды (по форме, размерам, объему) и ее орнаментации.

Унифицирован разнообразный состав жертвеннцх наборов из ямок. Созданная классификационная схема позволила все многообразие остеологических материалов свести к пяти типам и девяти видам жертвенных наборов мяса.

В составе поминальников ряда могильников можно выделить ямки, существенно отличающиеся от других большими размерами, конструкциями

и составом тризн. Предположительно, они являются местом поминовения особо важных людей или отражают высокие заслуги отдельных усопших. Сами поминальники, видимо, в отдельные периоды своего существования, были местом проведения жертвоприношений при коллективных родовых или сезонных обрядах.

На основе анализа поминальных объектов восстановлено три этапа практической сферы поминального обряда. Первый этап включал оповещение родственников, заготовку поминальной пищи, строительных материалов и доставку последних к будущему поминальнику. На втором этапе определяли выбор места и сооружали помин - выкапывали котлованы для больших по площади ямок и устанавливали поминальные стелы. Третий этап включал выполнение символических и реальных действий, направленных на «общение» с душами умерших сородичей. Готовилась жертвенная тризна, часть ее укладывали в поминальные ямки. Возможно, поминальные обряды включали состязания и игры в честь умерших сородичей. После окончания поминок завершали сооружение поминальных объектов.

Проделанная в настоящем исследовании работа открывает путь к дальнейшему изучению этих интересных памятников раннесредневековой истории обширного региона Северной Азии.

Список основных работ, опубликованных по теме диссертации

(общий авторский вклад - 9,66 п. л.)

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:

1. Поселянин А.И. К вопросу о социальной дифференциации таштык-ского общества (по материалам погребально-поминальных комплексов Белый Яр 3 и Быстрая 2) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та, 2005. - Т. 4. Вып. 5: Археология и этнография. - С.76-80. (0,6 п. л.)

Статьи в сборниках научных трудов:

2. Поселянин А.И., Зубков B.C. Таштыкский погребальный комплекс Белый Яр 3 в Хакасии // Материалы по археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. - Абакан, 1993. - С. 24-26. (авторский вклад -0,1 п. л.)

3. Поселянин А.И. Таштыкская культура // Археология Хакасско-Мину-синского края / Под ред. Бутанаева В.Я. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2003. - Ч. IV. Гл. 3. - С.176-204. (авторский вклад - 1,75 п. л.)

4. Поселянин А.И. Некоторые аспекты изучения социальной структуры и мировоззрения таштыкского рода (по материалам поминальных памятников) // Вестник Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф.Катанова. Серия 3: История.

Право. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2005. -Вып. 4. - С. 36-43. (0,75 п. л.)

5. Поселянин А.И. К вопросу об изучении таштыкских поминальников с остатками трупосожжений // Западная и Южная Сибирь в древности. -Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2005. - С. 111 -116. (0,3 п. л.)

6. Поселянин А.И. Керамический комплекс таштыкского поминальника Белый Яр 3 на юге Хакасии. // Таштыкские памятники Хакасско-Минусин-ского края: Сб. науч. тр. / Под ред. С.П. Нестерова. - Новосибирск, 2007. -С. 89-125. (4 п. л.)

Публикации в сборниках материалов конференций:

7. Поселянин А.И. Таштыкский погребально-поминальный комплекс Быстрая 2 на Енисее // Степи Евразии в древности и средневековье: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. - СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2003. -Кн. И. - С. 274-278 . (0,2 п. л.)

8. Поселянин А.И. Поминальные памятники таштыкской культуры (основные этапы изучения и некоторые итоги) // Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий: Материалы международной научно-практической конференции. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2005. - С. 36-42. (0,76 п. л.)

9. Поселянин А.И. Животные в поминальном культе таштыкской культуры (по материалам могильника Белый Яр 3) // Актуальные проблемы истории Саяно-Алтая и сопредельных территорий: Материалы международной научно-практической конференции. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2007. - Вып. 3. Ч. 2. - С. 231 -237. (0,35 п. л.)

10. Поселянин А.И. Тризны в таштыкских поминальниках. // Труды «И (XVIII) Всероссийского Археологического съезда в Суздале. - М., 2008. - Т. II. - С. 274-277. (0,3 п. л.)

11. Поселянин А.И. Топография и конструктивные особенности таштыкских поминальных сооружений. // Материалы международной научно-практической конференции «Открытие и изучение орхоно-енисейской письменности». - Абакан: Хакасское книжное изд-во, 2008.- С.140-148. (0,55 п. л.)

Подписано в печать 22.04.2009. Формат 60x90/16. Усл.печл. 1,6. Заказ 22/04 - 09. Тираж 100 экз.

Отпечатано в типографии ООО «ДиалогСибирь-Абакан», Российская Федерация, Республика Хакасия, г. Абакан, ул. Советская, 75, тел. (390 2) 22-81-00

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Поселянин, Александр Иванович

Введение

Глава 1. История изучения поминальных памятников таштыкской культуры

1.1. История археологических раскопок таштыкских поминальников

1.2. Проблемы изучения таштыкских поминальников

Глава 2. Характеристика таштыкских поминальных памятников

2.1. Белый Яр

2.2. Маркелов Мыс

2.3. Маркелов Мыс

2.4. Быстрая

2.5. Староозначенская Переправа

2.6. Обзор материалов поздних таштыкских поминальников, ранее введенных в научный оборот

Глава 3. Классификация и типология поминальных комплексов

3.1. Топографические признаки поминальников

3.2. Систематизация признаков поминальных конструкций

3.3. Характеристика и систематизация форм керамической посуды

3.4. Классификация жертвенных наборов с мясом животных

Глава 4. Поминальники как источник для реконструкции локально-территориальных особенностей и социальной структуры таштыкцев

4.1. Корреляция конструкций поминов и состава жертвенных тризн

4.2. Социальная дифференциация таштыкского рода

4.3. Семантика поминов с остатками трупосожжений

4.4. Реконструкция поминальной обрядности таштыкцев

Введение диссертации2009 год, автореферат по истории, Поселянин, Александр Иванович

Актуальность исследования. Таштыкская археологическая культура оставлена племенами, обитавшими в первой половине 1-го тыс. н.э. в бассейне Среднего Енисея в пределах Минусинской межгорной котловины. Вот уже более 100 лет данная археологическая культура подвергается научному исследованию. Но, несмотря на многолетний период ее изучения, среди археологов нет единого мнения относительно происхождения этой культуры, её абсолютной и относительной хронологии, этнической принадлежности населения. Наименее изученным является поминальный обряд таштыкцев.

Настоящая работа посвящена исследованию поминальных сооружений Минусинской котловины, расположенных на таштыкских могильниках V-VII веков. Эти сооружения представляют собой важный источник для изучения поминальных обрядов оставившего их населения, а также истоков формирования некоторых сторон традиционной культуры и этнической истории коренного народа Хакасии. Начинаясь при погребении умершего и продолжаясь после окончательного захоронения, поминальные обряды таштыкцев были составной частью умилостивительных (пропициальных) культов по подготовке к загробной жизни и почитания предков.

Несмотря на то, что поминальники являются полноценным историческим источником для реконструкции ряда сторон материальной и духовной культуры таштыкского населения долины Среднего Енисея, они еще не изучались как самостоятельный вид археологических источников, не подвергались комплексному научному анализу. Это было обусловлено, с одной стороны, отсутствием до последнего времени достаточно широкой источниковедческой базы, с другой - относительной внешней простотой, кажущейся малой информативностью поминов и, как следствие, неразработанностью их научной атрибуции как особого типа памятника. Для проведения полноценного анализа и получения статистически достоверных результатов необходимо было расширение источниковедческой базы по таштыкским поминальникам. После чего встала проблема их классификации, изучения наземных и подземных конструкций, анализ найденных в них жертвенной пищи и предметов. На основе последних можно определить признаки поминальников, отражающие локально-территориальные особенности их создателей и социальную дифференциацию таштыкских племен.

Объектом исследования является поминальный обряд таштыкского населения, обитавшего в степных и лесостепных районах Минусинской котловины в середине I тыс. н. э., т. е. на завершающем этапе существования данной культуры.

Предметом исследования являются поминальные памятники таштыкской культуры в виде наземных и внутриямных конструкций, найденных в них остатков жертвенной пищи и посуды, а также других предметов материальной и духовной культуры. При этом представляется необходимость проанализировать археологический материал, проверить его возможности отражать локально-территориальные особенности населения. Важным аспектом нашей работы является изучение поминальников с точки зрения реконструкции социальной дифференциации таштыкцев и семантики поминов с остатками трупосожжений.

Цель исследования — характеристика поминальников как особого типа археологических памятников, способных стать полноценными источниками по изучению поминального обряда, локально-территориальных особенностей культуры, социальных процессов у оставившего их таштыкского населения.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи: анализ и обобщение материалов всех изученных к настоящему времени на территории распространения таштыкской культуры поминальников указанного времени;

- обобщение закономерностей и особенностей расположения поминов в контексте ландшафта: относительно водных источников, гор, таштыкских погребальных сооружений;

- создание археологической карты локальных районов распространения таштыкских поминальных памятников;

- проведение систематизации и разработка типологии наземных и внутриямных конструкций, керамической посуды и наборов мясной жертвенной пищи;

- реконструкция особенностей социальной структуры таштыкского населения на основе поминальных памятников и традиции сооружения поминов с трупосожжениями;

- комплексное исследование и реконструкция поминальных циклов после погребения человека до последних поминок с целью выявления культурных и локально-территориальных особенностей поминальных памятников таштыкской культуры.

Территориальные рамки исследования охватывают центральные и южные районы Минусинской котловины, по лево-правобережью Среднего Енисея, в пределах расположения поминальников, которые раскопаны и достоверно отнесены археологами к позднему этапу таштыкской культуры. По характеру рельефа и структурному плану Минусинская межгорная впадина или котловина подразделяется на второстепенные котловины: Назаровскую, с севера ограниченную хребтом Арга; Чулымо-Енисейскую или Северо-Минусинскую, расположенную между Солгонским и Батеневским кряжами; Сыдо-Ербинскую или Средне-Минусинскую, окруженную массивами Восточного Саяна и Батеневского кряжа; Абакано-Минусинскую или Южно-Минусинскую, с юга ограниченную Западным Саяном [Средняя Сибирь., 1964, с. 365-366; Зятькова, 1977, с. 47-53; Растительный покров Хакасии., 1976, с. 14-16].

Исключается Назаровская котловина, так как самые северные из раскопанных поминальников (далее пом.): Маркелов Мыс 1 и Маркелов Мыс 2 находятся к югу от Солгонского хребта, в междуречье рек Енисей и Чулым. Основная часть таштыкских поминальников дислоцируется южнее, в долине реки Абакан это пом.: Уйбат 2, Изыхский и Койбальский чаатасы,

Белый Яр 3, Кек-Оба. Западной границей служат отроги Кузнецкого Алатау и Абаканского хребта. На востоке территория распространения поминальников ограничена отрогами Восточного Саяна, в частности долиной правого берега р. Енисей и нижним течением его притока р. Туба, где располагаются пом. Тепсей 3, Тепсей 4, Быстрая 2, Суханиха, Георгиевская. Самый южный таштыкский пом. — Староозначенская Переправа 1 находится у подножия отрогов Западного Саяна. Таким образом, территориальные рамки исследования включают в основном степные и в меньшей степени лесостепные районы центральной и южной части Минусинской котловины. В силу природно-климатических условий данный регион широко использовался в качестве среды обитания таштыкскими племенами и другими этническими общностями, вовлеченными в их этнополитические и хозяйственные процессы [Вадецкая, 1986, с. 3-4, 146-156].

Хронологические рамки исследования охватывают период существования в Минусинской котловине могильников со склепами, т.е. с V по VII вв. н.э. Вопросы хронологии и периодизации таштыкской культуры не входят в рамки данной работы. Можно отметить, что следы похоронных или поминальных тризн прослеживаются еще на раннем батеневском этапе таштыкской культуры (по периодизации М.П. Грязнова), но они мало раскопаны и плохо изучены. На всех могильниках с захоронениями в склепах, характерных для второго тепсейского этапа таштыкской культуры, выявлены специально отведенные для поминальных тризн места. Данные раскопок из северных районов Минусинской котловины, полученные Э.Б. Вадецкой, указывают на локальность содержания керамического материала батеневского этапа. Материалы исследований, проведенных новосибирскими археологами О.А. Митько и Ю.В. Тетериным, также свидетельствуют о. том, что, возможно, территориальные особенности керамической традиции из этого региона были приняты за хронологические различия. В частности календарный возраст поминальника Маркелов Мыс 2 соответствует 440-640 гг. н.э., «. что в историческом контексте может быть связано с финальной стадией таштыкской культуры и началом распространения культуры енисейских кыргызов, памятники которых ранее VII в. практически не выявлены» [Митько, 20066, с. 166-168]. В целом не вызывает возражения предложенный Э.Б Вадецкой, вслед за А.К. Амброзом, на основе анализа пряжек перенос верхней даты таштыкской культуры до рубежа VII в. н.э. включительно.

Источниковую базу исследования составили вышеуказанные неопубликованные поминальники: Белый Яр 3 (152 п.) и Быстрая 2 (47 об.), раскопанные автором в 1991 - 2000 гг.; Маркелов Мыс 1 (94 об.) и Староозначенская Переправа 1 (42 об.), раскопанные Ю.В. Тетериным в 1988-2004 гг.; Маркелов Мыс 2 (122 об.), раскопанный О.А. Митько в 19902006 гг. В качестве дополнительных материалов использовались сведения об археологических разведках и наиболее полно раскопанных и опубликованных в литературе 8 поминальников: Тепсей 3, Тепсей 4, Суханиха, Изыхский чаатас, Койбальский чаатас, Георгиевская, Уйбат 2, Кек-Оба. Таким образом, для исследования привлекается всего 618 поминальных объектов из 13 поминальников [Кызласов JI.P., 1960; Грязнов, 1979; Вадецкая, 1986, 1999; Скобелев, 2000].

Кроме археологических, использовались материалы архивных и этнографических источников, а также музейные коллекции. В целом существует достаточная обеспеченность источниками.

Методологической основой исследования является диалектический метод и системный подход. На этой основе фиксируется диалектическое, т.е. внутренне противоречивое единство общего и единичного, «родовых» и «видовых» свойств поминальных комплексов таштыкской эпохи, раскрывается не только их конкретно-историческая природа, но и появляется возможность стратификации и классификации поминальников данной археологической культуры [Ковальченко, 2003, с. 178-208].

Для процесса познания важны такие принципы работы с археологическим материалом, как целостность и историзм. Целостность предполагает рассмотрение отдельных фрагментов, обнаруженных при раскопках, только в общем контексте археологической культуры. Целостный подход даёт возможность предположить, а затем и выявить скрытые компоненты культуры в виде мировоззренческих и духовных составляющих, осмыслить экологический аспект духовно-психологического взаимодействия человека и социо-культурной среды. При этом необходимо учитывать, что любая знаковая система существует благодаря различиям между её элементами, вне системного смысла элемент просто перестаёт существовать, а значит, перестаёт существовать и система. Этот уровень исследования способствует осознанию включённости предмета исследования в социально-исторический контекст культуры в целом. В таком случае, он осваивается как феномен, «живущий» в культуре, несущий на себе отпечатки такого способа существования [Буров, 2008, с. 19-25, 67-71].

Археологические раскопки могильников сплошной площадью, включая как участки, где расположены поминальники, так и склепы, позволяют определить соотношение тех и других, а также разных ямок с тризнами в составе поминальника. В процессе исследования применены характерные для археологических работ методы сравнительного анализа, классификации и типологии ямок с тризнами и керамикой, статистики посуды и принесенных в жертву животных и их частей, планиграфический (метод горизонтальной стратиграфии). Помимо археологических наблюдений использованы остеологические определения и этнографические наблюдения.

В качестве основных признаков, по которым шли сравнение и классификация материала, выбраны следующие параметры:

1. Размещение поминальника в ландшафтной среде (приуроченность к реке или господствующей вершине);

2. Местоположение поминальника относительно погребальных сооружений-склепов таштыкской культуры и других археологических памятников;

3. Площадь поминальника;

4. Количество и планиграфия - взаимное размещение поминов на площади поминальника (рядная или смешанная планировка объектов, группировка в локальные скопления или сплошные массивы);

5. Особенности наземных сооружений и внутренних конструкций;

6. Размеры поминальных стел и ямок;

7. Состав поминальных тризн (жертвенные кости, посуда, дополнительный инвентарь), а также наличие человеческих скелетов, их частей или пепла.

Изучение поминального памятника анализировалось на трех уровнях: на микроуровне (анализ конструктивных особенностей и состава жертвенных приношений отдельного объекта - помина); на уровне целого памятника (поминальник как отражение хозяйственно-бытовых и социальных традиций создавшей его родовой группы); на макроуровне (поминальник в системе синхронных памятников (локальные группы или типы).

Материалы, полученные при изучении основных характеристик поминальников, сведены в «рабочие» сводные таблицы (см. прил. 1). Параллельно проводилось несколько сравнительных процедур. Выполнено типологическое сравнение поминальников по основным параметрам и были выделены: класс, группа, подгруппа, тип, подтип, вид, подвид, вариант. Проведены также типологический анализ и корреляция существенных признаков поминов - жертвенных выкладок, ямок со стелами, состава тризн.

Необходимо отметить, что применение некоторых из перечисленных методов сопряжено с целым рядом объективных трудностей, вытекающих из специфики материалов таштыкских поминальников. В отличие от поздних погребальных памятников - склепов, хорошо различаемых на поверхности, поминальные комплексы, за исключением объектов с каменными стелами, практически не видны с уровня дневной поверхности. Применение в этих условиях топографического и планиграфического методов для определения последовательности строительства поминов в пределах одного памятника, выявления закономерностей в планиграфии поминальников до проведения археологических раскопок оказывается малоэффективным.

Использование типологического и статистического методов для анализа поминальных конструкций, площади ямок, элементов поминального обряда и керамического инвентаря также затруднено. Например, большинство конструкций являются стандартными для всего периода их существования и представлены ямками или ямками, дополненными стелами, а сами поминальные объекты - в виде простых грунтовых ямок, реже каменных ящиков или срубов. Подсчеты их количественного соотношения отражают не объективную картину сходства и различия локальных групп поминальников, а особенности географического положения и близость к лесным, либо скальным массивам. Следует учесть, что определенная часть поминальников (конструкции, состав тризн) подвергалась техногенным разрушениям.

Сходная ситуация прослеживается в отношении керамического материала. Большинство орнаментальных мотивов и приемов оформления посуды из поминальников является стандартным и имеет одинаковые признаки с материалами из склепов. Некоторые из них формируются еще на начальной стадии таштыкской культуры и существуют до конца хуннской эпохи в Южной Сибири. Декорирование посуды поясками треугольных, овальных, ямочных, скобочных и полулунных штампов постоянно присутствует в традиции орнаментации таштыкской керамики. Варьирует количество или группировка элементов, что определяется, видимо, индивидуальными предпочтениями мастеров, но не несет хронологической нагрузки. Хронологически значимыми признаками являются фестончатые мотивы и сосковидные налепы, синхронные позднему этапу таштыкской культуры. Также встречаются поминальники рядом со склепами, в которых отсутствует по разным причинам погребальный инвентарь, что дополнительно усложняет проблемы датирования. Поэтому > при исследовании используются качественные показатели, указывающие на и наличие или отсутствие какого-либо признака, без указания количественного соотношения.

Для более полного использования внутренних информативных возможностей керамического комплекса поминальников разработана методика реконструкции формы и размера разрушенных сосудов (черепков) из закрытых керамических комплексов по имеющимся параметрам: диаметру дна, тулова и высоте придонной части. Для уточнения характеристик сосудов привлекались дополнительные признаки: форма дна, толщина стенок, цвет и фактура поверхности черепка, наличие или отсутствие органического нагара на сохранившемся черепке от сосуда.

В научной литературе утвердилось следующее понимание термина: поминальник — это место, где по истечении определенного срока после похорон совершались поминальные тризны. Соглашаясь с предложенным определением и суммируя сказанное, мы называем таштыкским помином сооружение в виде ямки с остатками тризны, под различными перекрытиями, дополненное стелой, или различные комбинации этих объектов [Грязнов, 1979; Вадецкая, 1971; Кызласов И.Л., 1975].

Научная новизна заключается в том, что представленное исследование является первой сводной работой по поминальным сооружениям; в ней вводятся в научный оборот неопубликованные материалы, полученные в ходе полевых исследований автора, с привлечением аналогичных материалов из раскопок О. А. Митысо, Ю. В. Тетерина и С.Г. Скобелева. На основе монографически раскопанных поминальников и наиболее полно изученных материалов тризн впервые предложена типология конструкций поминальных ямок, керамики из поминов, выделена столовая и хозяйственная посуда, разработана методика реконструкции разрушенных сосудов, определен характер тризн, выявлены как социальные, так и локально-территориальные их отличия.

Практическая значимость. Разработанная в исследовании методика комплексного анализа жертвенных тризн из таштыкских поминальников даст возможность значительно расширить представления о локально-территориальных особенностях и социальной структуре таштыкцев, в будущих научных исследованиях осуществлять достоверные реконструкции элементов поминальной обрядности таштыкского населения. Результаты обобщений и интерпретации отдельных категорий археологических находок увеличат эффективность их использования в музейно-выставочной работе, позволят обращаться к данному исследованию как к справочному источнику по тематике поминальной обрядности таштыкской культуры. Полученные результаты могут быть использованы при подготовке обобщающих работ и учебных курсов по древней истории Хакасии и Южной Сибири для учебных заведений разного уровня. Они представляют интерес для анализа традиционной культуры, этногенеза хакасов и иных народов Саяно-Алтая.

Апробация результатов работы. Основные выводы и отдельные положения диссертации изложены в одиннадцати статьях, одна из которых опубликована в рецензируемом журнале, рекомендованном ВАК, а также представлены на рассмотрение и обсуждение специалистов в виде докладов на конференциях регионального и международного уровня в гг. Абакане, Красноярске, Минусинске, Новосибирске, Санкт-Петербурге (2000-2008 гг.).

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, списка сокращений и приложений.

Во введении формулируются актуальность, научная новизна и практическая значимость работы, ее цели и решаемые задачи, хронологические и территориальные рамки. Также дается краткий обзор состояния изученности проблемы, приводятся данные об апробации ряда материалов, вошедших в данную работу, определяется и обосновывается ее структура.

Первая глава представляет историографический обзор проблемы. В ней рассматривается история археологических раскопок поздних таштыкских поминальников. Выделяются основные этапы исследования и история накопления материалов по поминальным памятникам (1.1). Второй параграф посвящен обзору основных проблем, которые последовательно рассматривала южносибирская археология в ходе векового изучения таштыкских поминальников. Главные из них — культурная атрибуция поминов, разработка абсолютной хронологии и типологии поминальников и поминов, семантика поминальных ямок и каменных стел (1.2).

Во второй главе, в качестве основы для исследования, дается обобщенная характеристика пяти монографически исследованных поминальных памятников (2.1—2.5) и материалов еще восьми памятников (2.6), ранее исследованных учеными, также привлекаемых для анализа поминального обряда таштыкской культуры.

Третья глава посвящена системному описанию и классификации признаков в целом таштыкских поминальников (3.1), систематизации и типологии конструкций ямок со стелами (3.2), поминальных тризн в виде многочисленной керамической посуды (3.3) и частей туш жертвенных животных (3.4).

В четвертой главе на основе представленных материалов предлагается обобщенный анализ и корреляция признаков поминальных конструкций и тризн. Во-первых, выделяются локальные группы среди поминальников и отдельных поминов и объясняются их различия по территориальным и социальным признакам (4.1). Во-вторых, выполняется реконструкция социальной дифференциации таштыкского общества на основе различий конструкций и размеров поминальных объектов и состава поминальных тризн (4.2). В-третьих, рассматривается проблема поминов с остатками трупосожжений и предлагается их семантика (4.3). В-четвертых, выполнена реконструкция поминальных циклов после погребения человека до последних поминок с целью выявления локальных особенностей поминальных памятников таштыкской культуры (4.4).

В заключении подведены итоги исследования поставленных в работе проблем, определен уровень решения задач и охарактеризована степень достижения главной цели исследования - описания и систематизации признаков поминальных объектов, выявления локальных и социальных факторов их различия; выполнения реконструкции поминального обряда на позднем этапе таштыкской культуры.

Работа дополняется списком использованной литературы и источников. Для статистического и иллюстративного подтверждения теоретических построений и основных выводов исследования к работе прилагается два приложения — таблицы и альбом иллюстраций.

Автор выражает благодарность Э.Б. Вадецкой, Ю.С. Худякову, М.Г. Гусакову, С.Г. Скобелеву, О.А. Митько, Ю.В. Тетерину за помощь и высказанные замечания в ходе написания работы.

15

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поминальные комплексы позднего этапа таштыкской культуры"

Общие выводы о способах организации ямок на площади поминальника показывают, что первоначально объекты сооружали в направлении от склепа к периферии, размещая их в ряды. А в дальнейшем пространство между рядами бессистемно заполняли дополнительными ямками, либо каждая семейная группа хронологически ранние помины сооружала на обособленном участке. Затем вокруг центральных поминов скученно устраивали последующие помины, что в конечном итоге приводило в комбинированной планировке.

Систематизация структуры поминов показала, что существует большое разнообразие наземных и внутриямных конструкций. По составу объектов выделено 3 группы: ямки с тризной (группа I); ямки с вкопанной рядом стелой или деревянным столбиком (группа II); вертикальные плиты или деревянные столбы, установленные в виде поминальных объектов (группа III). Выявлены различные строительные материалы при сооружении перекрытия поминальной ямки: жерди с берестой (тип 1); каменная выкладка из плиток или валунов (тип 2); комбинированное перекрытие из жердей в нижнем горизонте и каменной выкладки в верхнем (тип 3); конструкции не выявлены (тип 4). Существовали различные внутренние конструкции: грунтовая ямка (подтип А), каменный ящик или обкладка стенок плитками (подтип Б), облицовка стенок срубиком из тонких бревен или жердей. В единичных случаях вертикальные столбики вдоль стенок (подтип В). Также выявлены различия в покрытии дна ямки: отсутствует покрытие дна (вид а), - береста (вид б), плахи (вид в), песчаниковые плитки (вид г).

Анализ поминальных конструкций позволяет сделать несколько важных наблюдений. Общий вывод заключается в том, что среди всех таштыкских поминальников значительно преобладают простые по составу помины группы I - в виде ямки под перекрытием с остатками жертвенных тризн или без таковых. Сложившаяся картина в соотношении поминов разных групп указывает на то, что таштыкцы, по разным причинам, в 5 раз меньше возводили сложные поминальные сооружения группа II (ямки со стелой) и еще реже создавали объекты в виде каменных стел и, возможно, деревянных столбов (группа III).

В качестве поминальной тризны в ямках была поставлена жидкая пища в глиняной посуде. К анализу привлекается 685 сосудов, из которых 598 сосудов обладают полноценной археологической информацией. Основные материалы из недавно раскопанных поминальников - 438 сосуда. Сюда же вошли 83 горшка с разрушенными горловинами, 61 горшок из которых восстановлены с учетом закономерностей формы, характерных для выделенных типов сосудов.

На основе системного описания и классификации форм по принципам методики изучения морфологии керамики, разработанной В.Ф. Генингом, и замечаний, внесенных JI.H. Мыльниковой, создана база для уточнения границ типов глиняной посуды из таштыкских поминальников: банок и горшков, кубков и фляг. Выполнена классификация орнаментов. На основе различия объема выделено 6 категорий групп сосудов: 1 л (60 шт.); 2 л (120 шт.); 3-4 л (192 шт.); 5-6 л (117 шт.); 7-10 л (85 шт.); 11-16 л (24 шт.). У 87 горшков показатели объема не установлены.

Согласно корреляции объема сосудов с их формой можно предполагать существование специализации посуды разных объемов. Столовая посуда для индивидуального пользования имела объемы 1-2 л, возможно, до 3 л. В этом интервале совмещаются с банками и горшками редкие формы - миски, посуда для приема жидкой и вязкой, термически обработанной пищи, и вазовидные горшки, емкости для употребления напитков. Хозяйственная посуда предназначалась для термической обработки пищи. В нее входили 3-4 и 5-6-литровые банки и горшки. Дополнительным аргументом может служить органический нагар на внутренних стенках 74 хозяйственных сосудов, как следствие воздействия высоких температур на содержимое сосуда. Посуда объемом 7-10 л и 11-16 л предназначалась в основном для хранения продуктов, реже для варки пищи. Среди больших сосудов (7-10 л) с нагаром выявлено 18 шт., а еще крупнее — только 4 шт.

Анализ соотношения посуды всех типов свидетельствует о преобладании сосудов баночных форм над горшками. Ее количество составляет 2/3 части всей посуды. Горшки составляли примерно 1/3 посуды. Горшков сферических (Г2) в поминах встречалось в 2 раза больше, чем горшков тюльпановидных (Г1). Некоторые подтипы сосудов - встречались в единичных экземплярах и не имели, видимо, широкого распространения: вазовидные горшки, кубки, миски, фляги, Они пока обнаружены только в одном микрорайоне слияния рек Енисей и Абакан.

Следы тризн в виде костей животных также являются неотъемлемой частью поминальников позднего этапа таштыкской культуры. Поминальные ямки по количеству животных, размещенных в одной ямке, можно разделить на 2 группы: одно жертвенное животное - 235 ямок, два-пять животных — 90 ямок, из них с двумя из них с двумя - 75, с тремя - 11, с четырьмя - 3, с пятью особями - 1 помин. Таким образом, в 325 ямках находилось мясо от 435 особей различных животных. Созданная классификационная схема позволила все многообразие остеологических материалов свести к 5 типам и 9 видам, которые описывают разнообразный состав жертвенных наборов из ямок.

Установлено, что в поминальные ямки укладывали в основном куски мяса от 1-2 конечностей и от туловища одной овцы, реже коровы, в единичных случаях лошади и мелких хищников. На эти категории жертвенных наборов приходится около 80 % всей мясной пищи. Возможно, это связано с традицией закалывать для тризны одно животное. Наши наблюдения за размерами жертвенных тризн привели к нескольким выводам. Во-первых, половину или чаще большую часть жертвенного животного не помещали в ямку в качестве тризны умершему, а употребляли на поминальном пиру, видимо, сами сородичи усопшего. Во-вторых, куски мяса размещали на дне ямки как одной, так и несколькими кучками. Особенности компактного размещения мяса на дне в виде 1—2-х кучек позволяют сделать вывод о том, что чаще всего мясо помещалось в помин на куске бересты или в деревянной посуде (миске или корытце). В-третьих, в подавляющем большинстве памятников, в 8 из 13-ти, имеющих жертвенные наборы с 2 животными, преобладает традиция равного совмещения в одном помине мяса овцы с коровой.

На уровне отдельных поминов в основном сохранилась общая-тенденция преобладания типа I (1 нога), типа II (2 ноги), типа V (части от туловища). Возможно, подобные ямки создавали для рядовых таштыкцев. Жертвенные наборы с 3 или 4 конечностям (тип III и IV) составляли в суммарном выражении не более 20 % от всех мясных наборов. Ямки с обильной мясной пищей дополнялись большим" количеством напитков в глиняных горшках и чаще занимали обособленное место в поминальниках. В них находят считавшиеся у тюркских кочевников почетные части туши: черепа овец и поясничные позвонки с крестцом. Возможно, такие помины сооружались для представителей вождества. Общий вывод заключается в том, что в поминальниках позднего этапа таштыкской культуры наиболее распространенным видом поминальной тризны были куски мяса от 1 особи, чаще овцы, реже коровы, в единичных случаях лошади или мелких хищников.

Обобщенная характеристика и сравнительный анализ признаков поминов позволили выявить особенности поминальников Хакасско-Минусинской котловины. Выявлена тенденции укладывать жертвенные наборы (тип I) с одной конечностью в ямки, малого и среднего размера. Вторая особенность связана с корреляций мясных тризн с посудой. Именно в поминах без посуды или с 1-2 горшками преобладали жертвенные наборы типа I. И только ограниченное количество тризн с 1 ногой от жертвенного животного располагались в ямках с 3 сосудами и ни одного случая с 4 и более горшками.

Аналогичная картина складывается с наборами в составе с двумя ногами от жертвенного животного - тип II. Общим выводом для этих поминов, является то, что таштыкцы предпочитали класть в ямки жертвенные наборы в составе с 1-ой передней и 1-ой задней ногой, что условно составляет половину туши животного(вид 5).

Жертвенных наборов с мясом от 3 конечностей - тип III выявлено меньше всех. Они совсем отсутствовали в 5 поминальниках и еще в 5-ти представлены по одному жертвенному набору, в 2-х по 3-4 тризны с мясом от 3 ног животного. Две трети всех тризн типа III сконцентрировано в поминальнике Белый Яр 3. Здесь прослеживается иная тенденция — наибольшее количество таких тризн сконцентрировано в ямках с 2 и 3 горшками.

Корреляция тризны от 4 ног животного (тип IV) с количеством посуды и размером ямок в целом сохраняет сложившуюся картину, как и в других категориях жертвенных наборов. В группах со средними и малыми размерами ямок сосредоточено не менее 70 % жертвенных наборов. Следующая особенность проявилась в том, что половина всех тризн типа IV встречалась в поминах с 2 и 3 горшками и еще около 1/5 части - в ямках с 48 горшками,

Выявлены очень крупные по площади памятники, под которые преднамеренно отводились большие участки. Это поминальники: Белый Яр 3, Маркелов Мыс 1 и Маркелов Мыс 2. К ним, видимо, примыкают Уйбат 2, Изыхский чаатас и, возможно, Кек-Оба. На основе анализа имеющихся материалов в составе поминальников можно выделить ямки, существенно различающиеся размером поминальных конструкций и составом жертвенных тризн. Из них выделяются 2 поминальника: Белый Яр 3 и Уйбат 2 с поминами больших размеров и разнообразными тризнами. Во-первых, можно отметить особый статус таких памятников, как место поминовения вождевых кланов или отражавших высокие заслуги отдельных усопших, которым были посвящены обильные тризны. Во-вторых, мог оказать влияние коллективный характер организации поминальной тризны в честь усопших, выразившийся в значительных материальных затратах сородичей, вынужденных пойти на высокие непроизводительные затраты для приготовления обильной поминальной тризны. В-третьих, поминальники в отдельные периоды своего существования могли быть местом проведения жертвоприношений при коллективных родовых или сезонных обрядах (сезонные обряды, связанные с культом плодородия, почитание родового предка или святого).

Комплексный анализ существенных признаков позволил помины распределить их на 5 групп. В северных и центральных районах Минусинской котловины (севернее Батеневского кряжа) преобладают л помины первой группы (238 об.): это ямки малых размеров (от 0,1 до 1,4 м ); без сопровождения керамической посуды; с частями туши от 1 конечности овцы или коровы; с кальцинированными косточками в заполнении или на дне ямки. В этом регионе не находят широкого распространения традиции совмещения каменных стел и ямок с жертвенной пищей. Обилие ямок с остатками пепла, возможно, указывает на влияние хронологического фактора, когда под влиянием кыргызского культурного компонента происходила ассимиляция таштыкцев. Помины второй группы (123 об.): также малых размеров, с одним горшком и жертвенными наборами с 1-2 конечностями от одного, реже двух жертвенных животных; относительно равномерно распределяются по всем районам распространения поминальников. Поминальные объекты третьей группы (134 об.): ямки малого и среднего размеров (до 2 м ); с жидкой пищей помещенной в 2 горшках и с большей часть туши (3-4 ноги) от одного-двух, реже трех животных. Большинство поминов сконцентрировано на юге котловины. В поминах четвертой группы (82 об.): преобладают средние и большие ямки (до 3-10 м ); в них установлены от 3-4 до 11 горшков; положена мясная тризна в составе от двух до пяти особей. Выявлена их наибольшая концентрация в южных районах, в частности в поминальниках Уйбат 2, Белый Яр 3 и Староозначенская Переправа 1. Помины пятой группы (41 об.) в виде отдельно стоящих каменных стел без видимых остатков тризны не имели широкого распространения на позднем этапе таштыкской культуры.

Восстановлено три этапа практической сферы поминального обряда. Первый этап включал оповещение родственников, заготовку поминальной пищи, строительных материалов и доставку последних к месту проведения ритуала. По нашему мнению, поминальные обряды, могли совершаться в отношении умершего человека до двух раз, в разные хозяйственные или природные сезоны. На втором этапе определяли выбор места и сооружали помин - выкапывали котлованы для больших по площади ямок и устанавливали поминальные стелы. Третий этап включал выполнение символических и реальных действий, направленных на «общение» с душами умерших сородичей. Готовилась жертвенная тризна, часть ее укладывали в поминальные ямки. Возможно, поминальные обряды включали состязания и игры в честь умерших сородичей. После окончания поминок завершали сооружение поминальных объектов.

Дальнейшее изучение таштыкских поминальников будет плодотворным с привлечением методики естественных наук. Для выявления на дне поминальных ямок разложившихся остатков растительной, молочной и мясной пищи необходимо применение биохимических методов. На основе привлечения методик анализа ДНК возможно уточнение возрастных и физиологических характеристик жертвенных животных. Это позволит уточнить биоклиматические особенности обитания домашних животных и условия ведения хозяйства в древности. Также интересными являются вопросы выявления факторов, влиявших на выбор сезонной пищи, и в частности формирование традиции поминальной пищи. Перспективными могут быть исследования для определения относительной датировки поминальников, и в том числе поминов внутри одного закрытого комплекса, на основе особенностей состава пищи, возрастных характеристик костей животных и астроархеологических признаков поминальных объектов.

Заключение

Основой для сравнительных исследований послужили 5 раскопанных сплошными площадями поздних таштыкских могильников с поминальниками и дополнительно привлекались материалы 8 памятников, всего для работы использовано 618 поминальных сооружений. Полученный достаточно большой материал обработан и систематизирован для проведения анализа. Создана база данных, куда вошли сведения как по 13 поминальникам в целом, так и отдельным поминальным объектам. На основе этих материалов сделана классификация поминальников. В результате получены признаки, которые позволили анализировать и сопоставлять поминальники по их сходству и различию.

Поминальники позднего этапа таштыкской культуры, которые картографированы и раскопаны на данный момент, расположены в центральных и южных районах Минусинской котловины. Корреляция основных признаков позволила выделить отдельные: классы, группы, подгруппы, типы, подтипы, виды, подвиды, варианты признаков поминальников. Установлено, что существовало два способа размещения поминальных комплексов в географической среде: в долине рек, на надпойменных террасах (тип 1); на вершинах и склонах степных увалов речных гряд (тип 2). Однако сравнительные процедуры не выявили доминирования какого-то одного типа. Выявлено 3 принципа планиграфической организации поминов: «рядный» - со структурированием объектов в ряды (вид 1), «свободный» — с отсутствием какой-либо видимой системы планировки (вид 2), «смешанный» или «комбинированный» (вид 3). Преобладает рядный принцип планировки поминов, меньше четверти всех изученных поминальников имели свободное и комбинированное размещение ямок относительно друг друга. Подавляющее большинство поминальников было расположено с западной стороны от склепа. Такая диспозиция, видимо, связана с преднамеренным выбором места для поминальников напротив дромосов, расположенных в западной стенке таштыкских склепов.

Список научной литературыПоселянин, Александр Иванович, диссертация по теме "Археология"

1. Полевые отчеты:

2. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 1988 г. Новосибирск, 1989. - 19 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

3. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 1989 г. Новосибирск, 1990. - 66 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

4. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 1990 г. Новосибирск, 1991. - 57 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

5. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 1991 г. Новосибирск, 1992. - 72 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

6. Митько О.А. Отчеты о работе Красноярского археологического отряда в 1993 г. Новосибирск, 1994. - 25 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

7. Митько О.А. Отчеты о работе Красноярского археологического отряда в 1998 г. Новосибирск, 1999а. - 46с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

8. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 2000 г. Новосибирск, 2001.- 125 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

9. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 2002 г. Новосибирск, 2003. - 19 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

10. Митько О.А. Отчет о работе Красноярского археологического отряда в 2003 г. Новосибирск, 2004а. - 24 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

11. Митько О.А. Отчеты о работе Красноярского археологического отряда в 2004 г. Новосибирск, 2005. - 17 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

12. Митько О.А. Отчеты о работе Красноярского археологического отряда в 2005 г. Новосибирск, 2006а. - 145 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

13. Митько О.А. Отчеты о работе Красноярского археологического отряда в 2006. Новосибирск, 2008. - 246 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

14. Поселянин А.И. Отчеты об археологических раскопках Белоярского археологического отряда в 1991 г. — Абакан, 1992. — 112 с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

15. Поселянин А.И. Отчеты об археологических раскопках Белоярского археологического отряда в 1992 г. Абакан, 1993. — 123 с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

16. Поселянин А.И. Отчеты об археологических раскопках Белоярского археологического отряда в 1993 г. Абакан, 1994. — 88 с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

17. Поселянин А.И. Отчет об археологических исследованиях у с. Быстрая Минусинского района Красноярского края в 1998 г. Абакан,1999. 78 с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

18. Поселянин А.И. Отчет об археологических исследованиях у с. Быстрая Минусинского района Красноярского края в 1999 г. Абакан,2000. 115 с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

19. Поселянин А.И. Отчеты об археологических исследованиях у с. Быстрая Минусинского района Красноярского края в 2000 г. Абакан,2001. 67. с. (Архив ЛА НИЧ ХГУ)

20. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 1989 г. Новосибирск, 1990. - 25 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

21. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 1990 г. Новосибирск, 1991. - 19 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

22. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 1991 г. Новосибирск, 1992. - 34 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

23. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 1992 г. Новосибирск, 1993. - 27 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

24. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 1994 г. Новосибирск, 1995. - 39 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

25. Тетерин Ю.В. Раскопки в Новоселовском районе Красноярского края в 1996 году. Новосибирск, 1999. - 17 с. (Архив ЛГИ НИЧ НГУ)

26. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 2000 г. Новосибирск, 2001. - 92 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

27. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 2002 г. Новосибирск, 2003а. - 57 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)

28. Тетерин Ю.В. Отчет об археологических исследованиях на юге Красноярского края в 2003 г. Новосибирск, 2004. - 115 с. (Архив ЛГИ НИЧНГУ)1. Литература:

29. Баялиева Т.Д. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе: Изд-во «Илим», 1973. - 123 с.

30. Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы. — М., 1978. — 172 с.

31. Бобринский А.А. О методике изучения форм глиняной посуды из археологических раскопок // Культура Восточной Европы I тысячелетия: межвузовский сборник статей. Куйбышев: Изд-во Куйбышевского гос. ун-та, 1986. — С.137—155.

32. Белецкий С.В. К вопросу о возможностях статистического изучения лепной керамики // Новое в применении физико-математических методов в археологии: материалы совещания 28 ноября 1978 г. -М.: Наука, 1979. С. 88-96.

33. Буров В.Ф. «Живое» право этноса (Опыт теоретико-методологического исследования). Абакан: Хакасское книжное изд-во, 2008.-250 с.

34. Бутанаев В.Я. Социально-экономическая история хакасского аала (конец XIX- начало ХХв.) Абакан: Хакасское отд. Красноярского книж. изд-ва, 1987. - 176 с.

35. Бутанаев В. Я. Погребально-поминальный обряд хакасов в XIX -начале XX вв. // Историко-культурные связи народов Южной Сибири. -Абакан: ХакНИИЯЛИ, 1988. С. 107-132.

36. Бутанаев В.Я. Этническая история хакасов // Материалы к серии «Народы Советского Союза: Хакасы». М., 1990. - Вып. 3. - 274 с.

37. Бутанаев В.Я. Традиционная культура и быт хакасов. Абакан, 1996.-224 с.

38. Бутанаев В. Я. Этническая культура хакасов. Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 1998. - 352 с.

39. Вадецкая Э.Б. Поминальные камни таштыкских могильников // КСИА.- 1971. -Вып. 128.-С. 33-36.

40. Вадецкая Э.Б. Участие хуннов в сложении таштыкской культуры // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий Омск, 1984. - С. 80-84.

41. Вадецкая Э.Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л., 1986. - 180 с.

42. Вадецкая Э.Б. Таштыкская культура // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо сарматское время. Серия Археология СССР. М., 1992а.-495 с.

43. Вадецкая Э.Б. Атрибуты служителей культа по древним погребениям Енисея // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. — СПб., 19926.-С. 46-50.

44. Вадецкая Э.Б. Таштыкский могильник «Соколовский Разъезд» // Южная Сибирь в древности. СПб., 1995. - С. 163-172

45. Вадецкая Э.Б. Таштыкская эпоха в истории Южной Сибири. -СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1999. 440 с.

46. Вадецкая Э.Б. Маски-урны (по материалам склепа Белый Яр III) // Теория и практика археологических исследований. Барнаул, 2005. — Вып. 1.-С. 145-147.

47. Вайнштейн С.И. Мир кочевников центра Азии. М., 1991. -294 с.

48. Виноградов А.В. Интуитивная типология таштыкской керамики // Археологическая типология. Л., 1991. - С. 21-26.

49. Виноградов А.В. Этюд о таштыкской керамике // Археологическая типология / под ред. Л.С. Клейна Л., 1991. - С. 248256.

50. Воробьева Г.А., Бердникова Н.Е. Картография для археологов: учебное пособие по работе с крупномасштабными топографическими картами и созданию пояснительных записок для территорий исследования. Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2007. - 100 с.

51. Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье: хозяйство, материальная культура / под ред. Б.А. Литвинского — М.: Изд. Фирма «Восточная литература», 1995, 523 с.

52. Генинг В.Ф. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок // СА. 1973. - № 1. — С. 114-136.

53. Генинг В.Ф. Древняя керамика. Методы и программы исследования в археологии. Киев: Наукова думка, 1992. - 188 с.

54. Глушков И.Г. Керамика как исторический источник. — Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1996. 328 с.

55. Гомбаев Г. Примечание на письмо Н.И. Ильминского к П.Н. Савельеву // Известия Императорского Археологического общества. СПб, 1881. - Т.2 - С. 176-180.

56. Городцов В.А. Типологический метод в археологии / Антология Советской Археологии (1917-1933). М., 1995. - Т. 2. - С. 27-30.

57. Горюнова О.И., Савельев Н.А. Опыт разработки понятий для описания форм сосуда неолитической и раннебронзовой керамики Восточной Сибири // Описание и анализ археологических источников. -Иркутск, 1981.-С. 115-126.

58. Господинов Г.В., Сорокин В.В. Топография. М, 1974. - 360 с.

59. Грязнов М.П. Техника графической реконструкции формы и размеров глиняной посуды по фрагментам // С А. — 1946. № VIII. -С. 306-318.

60. Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе и Монгун-Тайге. (Полевой сезон 1958 г.) // Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции. Л., 1960. - Т. 1. - С. 73-150.

61. Грязнов М.П. Классификация, тип, культура // Теоретические основы археологии. — Л., 1969. -С. 18—22.

62. Грязнов М.П. Миниатюры таштыкской культуры. Из работ красноярской экспедиции 1968г. // АСГЭ. 1971. — Вып. 13. - С. 94106.

63. Грязнов М.П. Бык в обрядах и культе древних скотоводов // Тезисы докладов на сессии и пленумах, посвященных итогам полевых исследований в 1971 г. Москва, 1972. - С. 24-29.

64. Грязнов М.П. Таштыкская культура // Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. — Новосибирск: Наука, 1979. — С. 89-146.

65. Гудим-Левкович А.Н. Методологические проблемы типологического метода в археологии // РА. — 1994. — № 2. С. 71-80

66. Гусаков М. Г. Гончарная метрология по материалам зарубинецкой культуры // Московское общество испытателей природы (МОИП). Естественные науки и археология в изучении древних производств. -М., 1982.-С. 115-122.

67. Данилов С.В. Животные в погребальных обрядах ранних кочевников Забайкалья // По следам древних культур Забайкалья. -Новосибирск, 1983.-С. 107-112.

68. Данилов С.В. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен // Древнее Забайкалье и его культурные связи. — Новосибирск, 1985. С. 86-90.

69. Деопик Д.В., Митяев П.Е. Методика анализа керамического декора // Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье (история и культура). М.: Изд-во Восточная литература, ,1981. — С. 122-150.

70. Дьяконова В.П. Археологические раскопки на могильнике Кокэль в 1966 г. // Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции. Л., 1970а. - Т. 3. - С. 210-238.

71. Дьяконова В.П. Большие курганы кладбища на могильнике Кокэль (по результатам раскопок за 1963, 1965 гг.) // Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции. Л., 19706. — Т. 3.-С. 80-209.

72. Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л.: Наука, 1975. — 164 с.

73. Журавлева А. Д. Методологические проблемы исследования древней керамики // Проблемы средневековой археологии Южной Сибири и сопредельных территорий / под. ред. Ю.С. Худякова, С.Г. Скобелева. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1991. - С. 158-176.

74. Зданович Г.Б., Малютина Т.С. Керамика Аркаима: опыт типологии // РА. 2004. - № 4. - С. 67-82.

75. Зятькова Л.К. Структурная геоморфология Алтае-Саянской горной области. Новосибирск: Наука, 1977. - 215 с.

76. Ильминский Н.И. Древний обычай распределения кусков мяса, сохранившийся у киргизов // Изв. Императорского Археол. об-ва. — СПб., 1881.-Т. 2-С. 164-176.

77. Катанов Н.Ф. О погребальных обрядах у тюркских племен Центральной и Восточной Азии // Избранные труды о Хакасии и сопредельных территориях / сост. С.А. Угдыжеков — Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова, 2004. 260 с.

78. Каменецкий И.С. К вопросу о понятии типа в археологии // Тезисы докладов на секциях, посвященных итогам полевых исследований 1971 г. -М., 1972. С. 354-357.

79. Каменецкий И.С., Маршак Б.И., Шер Я. А. Анализ археологических источников (Возможности формализованного подхода). -М., 1975.- 173 с.

80. Каменецкий И.С. Математические методы в археологии // Природа.-1976.-№9.-С. 51-59.

81. Каменецкий И.С., Узянов А.А. О правилах построения гистограмм // Археологические исследования на Урале и в Западной Сибири. Свердловск, 1977. - С. 38-49.

82. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. // МИА. М.: Наука, 1949. - Вып. 9. - 364 с.

83. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1951. - 643 с.

84. Клейн JI.C. Археологическая типология // Ленинградский филиал Центра научно-технической деятельности, исследований и социальных инициатив, Ленинградское научно-исследовательское археологическое объединение. — Л., 1991. 447 с.

85. Кулемзин A.M. Некоторые факты разложения родовых отношений в раннетагарском обществе // Скифо-сибирское культурно-историческое единство: материалы I Всесоюзной археологической конференции. Кемерово, 1980.-С. 156-164.

86. Кызласов И.Л. Поминальные памятники таштыкской культуры // СА. 1975. - № 2. - С. 30-47.

87. Кызласов И.Л. Таштыкские рыцари // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. -М., 1990. С. 182-191.

88. Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины (I в. до н. э. V в. н. э). - М., 1960а. - 117 с.

89. Кызласов Л.Р. Хакасская археологическая экспедиция 1958 г. (предварительное сообщение) // Учен. зап. ХакНИИЯЛИ Абакан, 19606.-Вып. VIII.-С. 163-168.

90. Кызласов Л.Р. Хакасская археологическая экспедиция 1959 г. (предварительное сообщение) // Учен. зап. ХакНИИЯЛИ Абакан, 1963.-Вып. IX.-С. 156-164.

91. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969. - 141 с.

92. Кызласов Л.Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М., 1979. -156 с.

93. Кызласов Л.Р., Мартынов С.В. Из истории производства посуды в Южной Сибири в VI-IX вв. // Восточный Туркестан и Средняя Азия в системе культур древнего и средневекового Востока. М.: Наука, 1986.-С. 183-211.

94. Кызласов Л.Р., Король Г.Г. Декоративное искусство средневековых хакасов как исторический источник. М., 1990 - 216 с.

95. Лесман Ю.М. К применению методики распознавания образов для анализа керамического комплекса // Новое в применении физико-математических методов в археологии: материалы совещания 28 ноября 1978 г. М.: Наука, 1979. - С. 107-114.

96. Липский А.Н. Некоторые вопросы таштыкской культуры в свете сибирской этнографии // Краеведческий сборник. — Абакан: Хакасское книжное издательство. — 1956. — № 1. — 158 с.

97. Мандельштам A.M., Стамбульник Э.У. Гунно-сарматский период на территории Тувы // Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Сер. Археология СССР. М., 1992. - С. 169-206.

98. Мартынов А.И., Шер Я. А. Методы археологического исследования. М., 1989. - 223 с.

99. Мартынов С.В. Глиняная посуда на Среднем Енисее в железном веке (хронологическая классификация форм): Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1988.-20 с.

100. Митько О.А., Журавлева А. Д. Древнетюркская керамика Среднего Енисея // Кузнецкая старина. Новокузнецк, 1999. - Вып. 4. - С. 85-99.

101. Митько О.А. Таштыкская кремация и мумификация // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Новосибирск, 20046. -Вып. 3. — Парадоксы археологии. — С. 164-180.

102. Митько О.А. Исследование могильника Маркелов Мыс 2 // АО 2004. М. Наука, 20056. - С. 469-471.

103. Митько О. А. Раскопки могильника Маркелов Мыс 2 в Новосёловском районе Красноярского края // АО 2005. — М. Наука, 2007.-С. 492-493.

104. Мыльникова JI.H. Методы изучения археологической керамики. Учебно-методическое пособие. — Новосибирск, 2007. — 80 с.

105. Никитина Г.Ф. Систематика погребального обряда племен Черняховской культуры. — М., 1986. — 209 с.

106. Никитина Г.Ф. Типология трупоположений в погребальном обряде Черняховской культуры // РА. 1993. - № 4. - С. 145-159.

107. Никитина Г.Ф. Классификация и типология с позиций практика // РА. 1994. - № 2. - С. 93-97.

108. Обломский A.JL Культурно-типологические группы позднезарубинских памятников Подесенья и их взаимоотношение с деснинским вариантом киевской культуры // Культуры Восточной Европы I тысячелетия. — Куйбышев, 1986. — С. 39-67.

109. Обряды в традиционной культуре бурят / отв. ред. Т.Д. Скрынникова-. М.: Изд-во вост. лит., 2002. - 222 с.

110. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий // СА. — 1986. — № 1. — С. 65- 76.

111. Ольховский B.C. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (VII III вв. до н.э.). - М.: Наука, 1991. -256 с. "

112. Ольховский B.C. Погребальная обрядность (содержание и структура) // РА. 1993. - № 1. - С. 78-93.

113. Ольховский B.C. Погребальная обрядность и социологические реконструкции // РА. 1995. - № 2. - С. 85-98.

114. Панкова С.В. Подвесные сосуды в памятниках таштыкской культуры на Енисее // Древние культуры и технологии. Новые исследования молодых археологов Санкт-Петербурга. — СПб., 1995. — Археологические изыскания. Вып. 34. - С. 56-63.

115. Панкова С.В. О памятниках "камешковского" этапа таштыкской культуры // Курган: историко-культурные исследования и реконструкции. Тезисы докладов тематической научной конференции. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - С. 41^13.

116. Панкова С. В. О соотношении таштыкской и кыргызской керамических традиций // Пятые исторические чтения памяти М. П. Грязнова: ТД всероссийской научной конференции. — Омск: ОмГУ, 2000. С. 96-97.

117. Петренко А.Г. Древнее и средневековое животноводство среднего Поволжья и Предуралья / отв. ред. П.Н. Старостин М.: Наука, 1984.- 174 с.

118. Поселянин А.И., Зубков B.C. Таштыкский погребальный комплекс Белый Яр 3 в Хакасии // Материалы по археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. Абакан, 1993. - С. 24-26.

119. Поселянин А.И. Охранные раскопки у села Белый Яр // АО 1993. -М.: Наука, 1994.-С. 183-184.

120. Поселянин А.И. Таштыкская культура // Археология Хакасско-Минусинского края / под ред. В.Я: Бутанаева — Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н:Ф. Катанова, 2003; — Ч. IV, Гл. 3. С. 176204.

121. Поселянин А.И. К вопросу об изучении таштыкских поминальников с остатками трупосожжений // Западная- и Южная Сибирь в древности. Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2005: — С. 111-116.

122. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. М.: Изд-во Наука, 1969.-402 с.

123. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. — Л.: Изд-во Наука, 1991. — 321 с.

124. Растительный покров Хакасии / под ред. А.В. Куминовой — Новосибирск: Наука, 1976. — 424 с.

125. Розенфельд И.Г. Керамика дьяковской культуры // Дьяковская культура. -М., 1974. С. 189-197.

126. Русанова И.П. Один из методов классификации раннеславянской керамики//КСИА.- 1976.-Вып. 148.-С. 31-35.

127. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. — Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. — 180 с.

128. Семенов Вл. А. Суглуг-Хем и Хайыркан могильники скифского времени в Центрально-тувинской котловине. - СПб.: Центр «Петерб. Востоковедение», 2003. —240 с.

129. Семейная обрядность народов Сибири (опыт сравнительного анализа) / отв. ред. И.С. Гурвич М.: Изд-во Наука, 1980. - С 108-113.

130. Симченко Ю.Б., Смоляк А.В., Соколова З.П. Календари народов Сибири // Календарь в структуре народов мира. — М.: Наука, 1993. — 272 с.

131. Смирнов Ю.А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. М., 1997. - 272 с.

132. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Серия Археология СССР. М., 1992. - 495 с.

133. Средняя Сибирь. Природные условия и естественные ресурсы СССР / под ред. Герасимова И.П. М.: Наука, 1964. - 480 с.

134. Теплоухов С. А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края // Антология Советской Археологии (1917-1933).-М, 1995.-Т. 1.-С. 86-89.

135. Тетерин Ю. В. Исследование могильника Староозначенская Переправа 1 // Научно-практическая конференция посвященная 250-летию Шушенского и 50-летию Шушенского района: материалы выступлений 27-28 января 1994 г. Шушенское, 1994. - С. 19-23.

136. Тетерин Ю. В. Исследования в Новоселовском районе Красноярского края // АО 1998. М. Наука, 2000а - С. 341-342.

137. Тетерин Ю. В. Раскопки таштыкских погребений на юге Красноярского края // Обозрение результатов полевых и лабораторныхисследований археологов и этнографов Сибири и Дальнего Востока в 1994-1996 гг. Новосибирск, 20006. - С. 74-77.

138. Тетерин Ю. В. Раскопки могильника Маркелов Мыс 1 // АО 2000. -М. Наука, 2001. С. 255-256.

139. Тетерин Ю. В. Таштыкские склепы могильника Маркелов Мыс 1 // Степи Евразии в древности и средневековье: материалы междунар. науч. конф., поев. 100-летию со дня рождения М. П. Грязнова. СПб., 20036. - Кн. 2. - С. 282-285.

140. Типы в культуре. М., 1979. - 182 с.

141. Толеубаев А.Т. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (XIX- нач. XX в) — Алма-Ата, 1991. — 215 с.

142. Толыбеков С.Е. Кочевое общество казахов в XVII- начале XX века (Политико-экономический анализ). — Алма-Ата: «Наука» АН КазССР, 1971.-663 с.

143. Троицкая Т.Н., Бородовский А.П., Болыпереченская культура лесотстепного Приобья. Новосибирск:, Наука, 1994. — 184 с.

144. Тугутов И.Е. Материальная культура бурят. — Улан-Удэ, 1958. — 215 с.

145. Федоров-Давыдов Г.А. Статистические методы в археологии — М.: Высшая школа, 1987. — 216 с.

146. Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала XX века / отв. ред. Б.Х. Кармышева, С.С. Губаева. — М.: Наука, 2002. 300 с.

147. Хазанов A.M. Социальная история скифов. -М., 1975. -343 с.

148. Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1986 - 269 с.

149. Худяков Ю. С. О вооружении таштыкского воина // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 164— 169.

150. Худяков Ю. С. Образ воина в наскальном искусстве Южной Сибири и Центральной Азии // Антропоморфные изображения. -Новосибирск, 1987. С. 181-190.

151. Худяков Ю. С. Таштыкский поминальник у горы Тепсей // Хакассия: история и современность: учен. зап. ХакНИИЯЛИ -Новосибирск, 2000. Вып. XXI. - С. 49-73.

152. Цалкин В.И. Домашние и дикие животные Северного Причерноморья в эпоху раннего железа // МИА. — М.: Наука. 1961. — №53.-С. 6-109.

153. Шаниязов К.Ш. К этнической истории узбекского народа (Историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента) Ташкент: Изд-во «Фан» Узбекской ССР, 1974. - 196 с.

154. Шишло Б.П. Среднеазиатский тул и его сибирские параллели // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М., 1975. — С. 248-261.

155. Щапова Ю.Л. Естественнонаучные методы в археологии: Учебное пособие. М.: Изд-во Московского ун-та, 1988. - 151 с.

156. Щапова Ю.Л. Описание, классификация и эволюционные закономерности в развитии древних вещей // РА. 1994. - № 2. -С. 81-92.

157. Щапова Ю.Л. Еще раз о типологическом методе в археологии, типах и типологиях // Историческая археология. Традиции и перспектива. М., 1998. -С. 378-386.

158. Юденичев Ю.Ф., Дегтярев В.В., Хонин Г.А. Сравнительная анатомия домашних животных. Оренбург-Омск, 1997. - С. 343.