автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Портрет героя в поэтике романа Андрея Платонова "Чевенгур"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Портрет героя в поэтике романа Андрея Платонова "Чевенгур""

Богомолова Мария Валерьевна

ПОРТРЕТ ГЕРОЯ В ПОЭТИКЕ РОМАНА АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА «ЧЕВЕНГУР»

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 3 ОКТ 2011

Москва-2011

4857106

Работа выполнена в Отделе новейшей русской литературы

и литературы русского зарубежья Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН

Научный руководитель: член-корреспондент РАН

КОРНИЕНКО НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

БАРШТ КОНСТАНТИН АБРЕКОВИЧ

кандидат филологических наук СУМАТОХИНА ЛЮБОВЬ ВАЛЕРЬЕВНА

Ведущая организация: Литературный институт им. А. М. Горького

Защита состоится 27 октября 2011 г. в 15.00 на заседании Диссертационного совета Д. 002.209.02 при Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, 25а, ИМЛИ РАН, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН.

Автореферат разослан

¿6» аг/^лЛ&гы \ г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

О. В. Быстрова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Научное изучение литературного наследия Андрея Платонова продолжается около четырех десятилетий1, В последние годы в рамках исследования творчества и биографии писателя состоялось немало событий, имеющих важное значение для развития платоноведения.

В 2006 г. Институтом мировой литературы РАН был приобретен семейный архив Платонова, благодаря чему появилась возможность ввести в научный обиход неизвестные ранее тексты писателя, восстановить авторские редакции уже публиковавшихся произведений, «очистив» их от многочисленных редакторских правок. Стало также возможным реконструировать историю произведений Платонова, описать их источники, составить историко-литературный комментарий к ним, уточнить многие факты биографии писателя.

В последнее десятилетие вышел ряд монографий, целиком или частично посвященных Платонову (К. Баршт, Ф. Буллок, В. Вьюгин, Н. Злыднева, Н. Корниенко, X. Костов, С. Красовская, К. Лайверс, Н. Малыгина, М. Мухин, С. Семенова, Р. Ходел, Л. Юрьева, Е. Яблоков и др.), появилось много статей и публикаций о жизни и творчестве писателя. За это время в разных странах подготовлено более 60 кандидатских и докторских диссертаций по творчеству Платонова.

Одним из основных направлений платоноведения является сегодня архивная (текстологическая и источниковедческая) деятельность, сосредоточенная прежде всего в ИМЛИ РАН и в ИР ЛИ (Пушкинский дом) РАН.

С 1995 г. осуществляется публикация хранящегося в архиве Пушкинского дома рукописного наследия Андрея Платонова; важной частью. этой работы является издание материалов, связанных с историей романа «Чевенгур».

' Считается, что начало научному изучению творчества Платонова положила статья Л. Шубина «Андрей Платонов» (1967).

2 См.: Вьюгин В. Из наблюдений над рукописью романа «Чевенгур» (От автобиографии к художественной обобщенности) // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Библиография. - СПб, 1995. С. 128-145; Повесть А. Платонова «Строители страны»

3

В ИМЛИ РАН Платоновской группой под руководством Н. Корниенко ведется подготовка научного Собрания сочинений А. П. Платонова (первый том увидел свет в 2004 г.) и публикуются архивные материалы (в 2000 г. вышли «Записные книжки» А. Платонова, в 2009 г. - первая книга «Архива А. П. Платонова»), Большой вклад в архивные изыскания сделаны и другими исследователями, такими как Т. Лангерак, О. Ласунский, О. Алейников, Н. Малыгина, И. Матвеева и др.

Параллельно с текстологическими, биографическими изысканиями углубляется и изучение поэтики писателя, постепенно складываются представления о творческой личности Платонова, своеобразии художественного мира его произведений - в том числе и об особенностях портрета.

Наиболее распространенным стало мнение об отказе писателя от подробных, развернутых портретных описаний: «Андрей Платонов довольно редко дает описание внешности своих персонажей»3; «Платонов упускает не только внешние черты и приметы своих героев, но и психологический портрет»4 и др.; часто указывается на «неуловимость» зрительных образов платоновских персонажей: «Удивительны герои Платонова. Они словно из стекла: силуэты, контуры, которым недостает "плоти", например внешности, портретов; их трудно представить воочию»5; «у людей Платонова лиц нет»6 и т. д. Эта точка зрения отражена и в современных учебных пособиях, где проза Платонова приводится

(реконструкция фрагмента повести) / Публ., вступ. ст. и коммент. В. Вьюгина // Из творческого наследия русских писателей XX века. - М. Шолохов, А. Платонов, Л. Леонов. - СПб., 1995, с. 309-390; Въюгин В. Как писал Платонов (на материале рукописи «Чевенгура») // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. - М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 564— 602; и др.

Часть рукописей «Чевенгура» хранится в архиве ИМЛИ РАН - см. Корниенко Н. В. Между Москвой и Ленинградом. О датировке и авантексте романа «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. - М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 624-678.

3 Харитонов А. Система имен персонажей в поэтике повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. -М.: Наследие, 1995. С. 152.

4 Залыгин С. Сказки реалиста и реализм сказочника // Залыгин С. Литературные заботы. - М., 1982. С. 150.

5 Яблоков Е. А. Безвыходное небо // Платонов А. П. Чевенгур: [Роман] / Сост., вступ. ст., коммент Е. А. Яблокова. - М.: Высш. шк., 1991. С. 7.

6 Карасев Л, Вверх и вниз (Достоевский и Платонов) // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Выпуск 4. - М.: ИМЛИ РАН, 2000. С. 170.

как яркий пример отступления от «традиций» словесного портретирования - ср.: «Встречаются произведения, где нет подробных портретных характеристик. Их почти нет в прозе А. Платонова, потому что все его герои обитают в мире, лишенном интерьеров и милых подробностей <...> Портрет героя складывается из едва уловимых выражений (в поэтике Платонова отсутствует традиционный зрительный ряд)»7.

Несмотря на ощутимые результаты, достигнутые в рамках изучения платоновского наследия, остается пока неразрешенным ряд вопросов. Наряду с дальнейшими текстологическими исследованиями предстоит уточнение (а подчас и пересмотр) многих устоявшихся представлений о творчестве писателя. Актуальными представляются многие проблемы поэтики Платонова, связанные с изучением образной, мотивной структуры, системы персонажей, жанровой специфики, языка, нарратива и т. д. Еще не сформировано адекватное представление о сущности авторской позиции, продолжается выработка способов описания мировоззрения, философской системы Платонова. Дополнительного изучения требует вопрос о месте этого писателя в русской и мировой литературе и культуре. Недостаточно внимания уделяется исследованию читательского восприятия, аспектам идеологической рецепции платоновского творчества. К тому же относительно частные темы выводят исследователей на проблемы общефилологического характера: нередко. дают себя знать неоднородность, разнотипность методов анализа, терминологическая, понятийная несогласованность.

Актуальность темы диссертационного исследования определяется современным состоянием платоноведения: сегодня необходимым является обобщение исследовательского опыта и его применение для целостного, всестороннего изучения художественных текстов Платонова, поиск адекватной методики анализа его произведений.

Детальной, последовательной разработки требует антропологическая

7 Фесенко Э. Я. Теория литературы: учебное пособие для вузов/Изд. 3-е, доп. и испр. - М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. С. 111. !

5

составляющая в творчестве писателя. В этой связи важнейшее значение имеет изучение авторских способов изображения человека, в том числе особенностей портретизации.

Несмотря на устойчивое мнение о «необычности» портретных характеристик в прозе Платонова, тема портрета не становилась предметом специального исследования и потому остается актуальной в контексте понимания общих авторских взглядов, особенностей художественного мира произведений писателя.

Научная новизна диссертации заключается в том, что ней впервые целостно анализируются принципы поэтики портрета в творчестве А. Платонова, его место и функции в отдельном произведении (роман «Чевенгур») и в контексте платоновской поэтики в целом.

Основная цель исследования - выявление принципов и закономерностей построения и функционирования портретных описаний в поэтике романа «Чевенгур».

В связи с этим автор работы ставит перед собой следующие задачи:

1) изучить и систематизировать различные точки зрения на проблему портрета в литературе, научные подходы к анализу изображения человека в творчестве Платонова;

2) выделить в тексте романа «Чевенгур» фрагменты, содержащие портретные описания, систематизировать их;

3) выявить общие закономерности включения в текст элементов портрета, особенности их функционирования в структуре образа персонажа, в контексте романа «Чевенгур» и платоновской поэтики в целом.

Основным материалом исследования является роман «Чевенгур» (19271928/29 гг.).

Изучение романа началось более 40 лет назад с упомянутой работы Л. Шубина и было активно продолжено после первых публикаций «Чевенгура»

на Западе и в СССР8, Центральное место в кругу исследований, посвященных главному роману Платонова, занимает монография Е. Яблокова9. Она составлена по принципу комментария и охватывает разные аспекты художественного творчества: связи произведения с историко-культурным контекстом эпохи, мифологией, русской литературой XIX - начала XX века, мотивную и образную структуру произведения, язык и стиль писателя. Роману «Чевенгур» посвящено немало других работ (научных статей, архивных публикаций и пр.); значительная их часть сосредоточена в сборниках «Роман А. Платонова "Чевенгур"» (Воронеж, 2004) и «"Страна философов" Андрея Платонова» (Москва, 2005).

В рамках диссертационного исследования к анализу привлекались многие произведения писателя - разных периодов творчества, различных жанров (стихи, рассказы, статьи, повести и др.), что позволило выявить некоторые типологические закономерности платоновского портрета. /

Предметом исследования является поэтика романа «Чевенгур».

Объект исследования - словесный портрет как неотъемлемая часть поэтики романа. Анализ портрета, на наш взгляд, позволяет не только выявить некоторые универсальные черты идиостиля писателя, закономерности текстообразования в его произведениях, обусловленные' свойствами поэтики и художественного мышления. Способы изображения внешности во многом обусловлены образом человека в авторской концептуализации мира; поэтому изучение портрета является одним из важнейших условий реконструкции целостной авторской картины мира и человека.

8 Впервые роман вышел в 1972 г. в Париже (с предисловием М. Геллера), без первой части («Происхождение мастера»); в 1978 г. - в Лондоне (на английском языке); в 1988 г. - в СССР (в журнале «Дружба народов» и отдельным изданием). Из первых исследований о романе - см.: Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. - Париж, 1982; Семенова С. Мытарства идеала: К выходу в свет «Чевенгура» А. Платонова // Новый мир, 1988. № 5. С. 218-231; Васильев В. В. Национальная трагедия: утопия и реальность. Роман Андрея Платонова «Чевенгур» в контексте его времени // Наш современник. 1989. № 3. С. 172-182; Свителъский В. Испытание историей // Платонов А. Чевенгур: Путешествие с открытым сердцем. - Воронеж, 1989. С. 3-29; и др.

9 Яблоков Е. А. На берегу неба (роман Андрей Платонова «Чевенгур»), - СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001.

Основные положения, выносимые на защиту:

- своеобразие портрета как элемента поэтики Платонова обусловлено особенностями художественного мышления писателя, отражает авторскую концепцию мира и человека;

- вопреки мнению ряда исследователей, портрет является важной составной частью поэтики Платонова;

- писатель пользуется средствами портретизации, однако при этом происходит ослабление свойственных портрету функций (визуализация, индивидуализация, характеризация, оценка персонажа), его роли в создании образа персонажа;

- способы изображения внешности персонажей указывают на их существенное отклонение от «хрестоматийных» представлений о портрете в литературе.

Методы исследования. При решении исследовательских задач использовались различные методы анализа, в том числе структурно-семантический анализ художественного произведения, метод сопоставительного анализа, метод статистической обработки текста. В сочетании использовались имманентный и сравнительно-исторический подходы к анализу художественного произведения.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможном использовании его результатов в вузовском образовательном процессе (в курсах лекций по русской литературе XX века, спецкурсах по творчеству Андрея Платонова), а также в теоретико-литературных (в контексте изучения теории портрета) и лингвистических (в контексте изучения языка художественной литературы) исследованиях.

Апробация результатов исследования. Положения, представленные в работе, послужили основой выступлений на VII Международной научной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения А. Платонова (ИМЛИ РАН, 21-23 сентября 2009 г.); на международной конференции «Возвращаясь

к Платонову: прошлый и нынешний взгляд на страну философов» (Гент, 26-28 мая 2011 г.); а также обсуждались на заседаниях группы Собрания сочинений А. П. Платонова в ИМЛИ РАН (2010-2011 гг.); на заседании отдела новейшей литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН (6 июня 2011 г.).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка (197 наименований) и приложений. Объем диссертации - 209 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснованы выбор темы диссертации, ее актуальность, кратко охарактеризована специфика исследуемого материала, обозначены цели и задачи исследования, методологическая основа, практическая значимость работы.

В первой главе «Портрет в художественной литературе» освещается круг теоретических, методологических проблем изучения портрета в литературе. В первом параграфе «Понятие "портрет в литературе"» резюмируются базовые представления о теоретико-литературной категории «портрет»; выявляются некоторые проблемные области, связанные с определением «портрет -изображение внешности персонажа», основными признаками портрета («особая зрительная наглядность»10, принадлежность к лексико-тематическому полю «внешность человека», описательному типу речи).

«Портрет» в словесно-художественном творчестве - элемент художественного мира, участвующий в формировании визуального ряда произведения; при этом образ внешности персонажа, возникающий в воображении читателя, может быть обусловлен различными художественными средствами (портрет-деталь, портрет-метафора, портрет-сравнение и т. д.),

10 Литературная энциклопедия. В 11 т. Т. 9 / Ред. коллегия: Лебедев-Полянский П. И., Маца И. Л., Нусинов И. М., Фриче В. М.; Гл. ред. Луначарский А. В.; ученый секретарь Михайлова Е. Н. - М.: ОГИЗ РСФСР, Гос. ин-т. «Сов. Энцикл.», 1935. Стлб. 345.

а также описанием социального статуса героя, его характера, мыслей, поступков, чувств, запаха и т. п. - то есть минуя собственно визуальный аспект. В литературоведении в этой связи существуют разногласия по поводу «границ» портрета, главным образом в отношении разграничения «портрета» и «форм поведения» персонажа, статических портретных описаний и динамических признаков (основным критерием разграничения данных категорий является оппозиция «стабильность» - «вариативность»"; объединяет эти категории их непосредственная связь с образом внешности12).

Отмеченные особенности заставляют прежде всего «договориться о терминах»: под «портретом» мы будем понимать в первую очередь прямое указание на внешность персонажа (контексты, включающие «портретную» лексику -руки, глаза, губы, волосы, кожа, лицо, одежда, обувь, рост, возраст и т. д., включая синонимичные ряды). Периферийную область портрета формируют средства «косвенного» портретирования: описания поведения персонажей, мимика, пантомимика; проявляющиеся вовне устойчивые психологические состояния; этнические и этнокультурные, социальные и профессиональные признаки, косвенно дающие представления о внешности героев {машинист, аристократка, крестьянин, баба и т. п.). Опираясь на такое понимание портрета (отражающее наиболее распространенные в литературоведении представления о портрете), мы вместе с тем обращаем внимание на неустойчивость данной «ядерно-периферийной» модели - показателем является, в частности, проза

" Ср., например: «характеристики портретные и "поведенческие" находят в произведениях различное воплощение. Первые, как правило, однократны и исчерпывающи: при появлении персонажа на страницах произведения автор описывает его наружность, чтобы к ней уже не возвращаться. Поведенческие же характеристики обычно рассредоточены в тексте, многократны и вариативны. Они обнаруживают внутренние и внешние перемены в жизни человека» / Мартьянова С. А. Формы поведения // Хализев В. Е. Теория литературы: Учебник. - М.: Высш. шк., 2002. С. 223.

12 Ср. высказывание М. Бахтина: «манеры, походка, тембр голоса, меняющееся выражение лица и всей наружности в те или иные исторические моменты жизни человека, выражение необратимых моментов события жизни в историческом ряду ее течения, моменты постепенного роста человека, проходящего через внешнюю выраженность возрастов; образы юности, зрелости, старости в их пластически-живописной непрерывности - моменты, которые можно обнять выражением: история внешнего человека» / Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1986. С. 37.

Платонова, где отсутствует четкая граница между портретом и другими элементами образа персонажа (см. далее).

Во втором параграфе «Функции портрета в литературе» раскрываются свойственные портрету функции (изобразительная, характерологическая, оценочная и др.); доказывается, что при анализе портретных характеристик в художественном произведении, с одной стороны, необходимо учитывать их полифункциональность, одновременную включенность в разные сферы жизни (социальная, культурологическая, психологическая, онтологическая, историческая и др.). С другой стороны, выявление функций портрета в художественном произведении должно быть соотнесено с идейно-эстетической направленностью произведения, поскольку портрет служит лишь одним из многих способов реализации авторского замысла, средств создания образа персонажа, раскрытия его характера, выражения отношения автора к героям и т. д.

Приведенные в третьем параграфе «Проблемы классификации портрета» наблюдения позволяют сделать вывод об отсутствии в литературоведении общепринятой портретной типологии. Предлагаемые в разных научных, справочных, учебных изданиях классификации указывают на терминологическое разногласие, смешение разных уровней, компонентов художественного произведения («психологический», «лейтмотивный», «динамический» портрет, «портрет-впечатление» и т. д.). Затруднения, возникающие при классификации портрета, во многом связаны с многоаспектностью этого элемента, очевидными «взаимопересечениями» разных типов портретов: например, «портрет-восприятие» может одновременно являться «психологическим», отражая при этом состояние как наблюдателя (субъекта портретирования), так и наблюдаемого (объекта портретирования). Несмотря на отсутствие единых критериев выделения типов портрета, наиболее устойчивой, распространенной в литературоведении теоретической основой для этого служат такие категории поэтики, как композиция, точка зрения, тропы.

Четвертый параграф «Портрет в литературе и портретный жанр» показывает, что в литературоведении отсутствует четкое разграничение между портретом и портретным жанром. При этом некоторые представления о портретном жанре в изобразительном искусстве оказали очень существенное влияние на проблему изучения портрета в литературном произведении; из них наиболее явно сказались следующие:

1) портрет - элемент живописности, изобразительности, описательности. Данное положение справедливо, однако оно отражает лишь одну из многих - и не самую первостепенную - функций портрета в словесно-художественном произведении;

2) портрет - способ раскрытия духовной сущности человека, индивидуальности, неповторимой единичности отдельной личности. Этот признак закреплен в представлениях о классическом портрете в изобразительных видах искусств, но в целом история изображения человека знает множество случаев, когда требования раскрытия индивидуальности, внутреннего мира отступали на второй план (например, портреты-типы, отражающие общие представления об идеале). Раскрытие духовного мира человека - также одна из возможных функций портрета в литературе;

3) портрет - изображение человека. В истории культуры широко представлены случаи, когда изображение человека не обязательно подразумевает собственно человека, - прежде всего явления антропоморфизации, персонификации, когда принимать человеческий облик способен любой объект (природные явления, мир в целом, абстрактные понятия, ценностные категории и т. д.).

Приведенные в первой главе диссертации наблюдения свидетельствуют о том, что функции изображения внешности человека в литературном произведении могут быть весьма различными, зависят от эстетической установки автора. При этом сложившиеся в теории литературы представления о портрете дают лишь

самые общие ориентиры для работы филологов, не всегда обеспечивающие необходимый для изучения портрета теоретический фон.

Во второй главе «Проблемы изучения поэтики Андрея Платонова» проводится обзор разных подходов к изучению поэтики писателя, систематизируются сложившиеся в современном платоноведении основные представления об образе платоновского человека, резюмируются исследования, посвященные особенностям портрета у Платонова.

В цервом параграфе «Образ человека в творчестве А. Платонова» систематизированы общие представления об антропологических воззрениях писателя.

В исследованиях, ставящих в центр внимания (или затрагивающих по касательной) антропологическую проблематику, сформировался устойчивый круг тем, которые с той или иной степенью достоверности позволяют реконструировать авторскую картину мира и человека (человек - природа, человек - история, человек - сверхчеловек, человек - механизм, проблема смерти и бессмертия, проблема пола и др.). Ключевое значение приобретают представления о целостности мироздания13.

Наблюдения платоноведов позволили выявить наиболее характерную, всеохватывающую черту платоновской прозы - амбивалентность, неоднозначность авторской позиции. В произведениях писателя «отсутствуют авторитетные критерии» (О. Меерсон), позволяющие сделать выбор между разными смыслами; для них характерна «многомерность», допускающая

-14

множество различных, в том числе взаимоисключающих прочтении .

13 Ср., например, слова Н. Малыгиной: «Мотив слияния человека со вселенной проходит через все творчество писателя»; «В структуре платоновской утопии важную роль играла идея слияния человека с миром, в результате чего ожидалось возникновение качественно нового сверхорганизма, в котором человек, отказавшись от собственной личности, обретет иное состояние и бессмертие» // Малыгина Н. М. Андрей Платонов: поэтика «возвращения»: Науч. изд. -М„ 2005. С. 150,231.

14 Об амбивалентности, столкновении противоположных тенденций как одного из основополагающих принципов платоновской поэтики см.: Васильев В. В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. - 2-е изд. - М.: Современник, 1990. С. 47-48; Корниенко Н. В. В мысли о России (К истокам философско-исторической. концепции творчества Андрея

13

Двойственность становится основным структурообразующим принципом и романа «Чевенгур»: «Амбивалентность - главная черта всех зрелых произведений Платонова второй половины двадцатых годов - пронизывает все уровни "Чевенгура"»13.

Эта особенность проявилась и в образе платоновского человека, наиболее устойчивыми чертами которого, по наблюдениям платоноведов, являются:

- включенность во всеобщие природные процессы, слиянность человека и природы;

- оторванность человека от мира, от природы;

- нецелостность, разобщенность, дезинтеграция человека (образ тела, как совокупность разных, независимых друг от друга частей, процессов);

- цельность человека, связанность между собой разных его частей;

- неотождествление человека (сознания, духа, «я») со своим телом (с частями тела, процессами в теле);

- «прикованность» человека (сознания) к своему телу, к своему «я»;

- динамизм связей между человеком и окружающим его миром; направленность человека на мир (наружу) и на себя (внутрь).

Во второй параграфе «Итоги изучения портрета в творчестве Платонова» обобщается опыт изучения платоновского портрета. В наблюдениях исследователей выделяются следующие основные положения:

1. Платонов избегает изображения внешности - «внешней» стороны жизни; его интересует «внутреннее», «духовное», «сокровенное» (С. Бочаров, М. Михеев, X. Костов и др.).

2. Платонов лишает своих героев индивидуальных черт внешности (А. Вахтель, В. Ристер, А. Ливингстон и др.).

Платонова) // Русская литература. 1985, №1. С. 111-116; Толстая Е. Д. Мирпослеконца: Работы о русской литературе XX века. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002. С. 228-229, 238, 253, 277 и др.; Яблоков Е. А. Принцип художественного мышления А. Платонова «и так, и обратно» в романе «Чевенгур» // Филологические записки. Вып. 13. - Воронеж, 1999. С. 14-27; и др.

Лангерак Т. Андрей Платонов: Материалы для биографии. 1899-1929 гг. - Амстердам, 1995. С. 190.

3. Портрет у Платонова реализует «эстетику некрасивого»; писатель акцентирует внимание на физиологии, уродствах, физической истощенности, слабости, бедности, аскетичности персонажей (И. Спиридонова, М. Михеев, X. Костов и др.).

4. Портрет в прозе писателя обретает символический смысл (А. Харитонов, Г. Галасьева, И. Спиридонова и др.). У Платонова «место традиционного портрета в структуре персонажа занимает превращенная в символ портретная деталь»16. Портрет может давать представление и о внешности, и о внутреннем состоянии героев, но при этом «вырастает в символ», воплощает «идею образа»17.

5. В портретах платоновских персонажей отражены многие мифологические представления: изоморфность тела человека, жилища, города и других пространственных объектов; структурирование мира относительно «верха» и «низа»; уподобление человека растениям, животным, птицам; происхождение человека из почвы; и др. (Е. Толстая, Н. Кожевникова, Н. Малыгина, Ю. Пастушенко, М. Дмитровская, Е. Яблоков и др.).

6. Портрет реализует идею физического «тождества» человека и природы (Е. Толстая, К. Баршт, Е. Яблоков и др.).

7. Разные детали портрета героев Платонова соответствуют определенным типам героев: «головному», герою с «зародышевым сознанием», «аллегорическому воплощению утопической идеи» и т. д. (Г. Галасьева, И. Спиридонова, X. Костов и др.).

8. Портреты ряда героев обнаруживают сходные черты с внешностью самого Платонова (М. Михеев, Е. Яблоков, X. Костов и др.).

Обзор платоноведческих работ позволяет говорить о том, что портрет в платоновском творчестве охвачен исследователями достаточно широко, показаны многие идейно-эстетические особенности этого элемента. Вместе с тем

16 Харитонов А. Система имен персонажей в поэтике повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. - М.: Наследие, 1995. С. 152.

17 Спиридонова И. А. Портрет в художественном мире Платонова // Русская литература. -СПб., 1997. № 1.С. 179-181.

полученные результаты указывают на неразрешенность важных вопросов (является ли портрет средством характеризации персонажа? как влияет портрет на оценку персонажа? если портрет не наделяет персонажей индивидуальными чертами, то в чем заключаются его роль в создании образов персонажей? и др.) и необходимости дальнейшего целенаправленного, последовательного изучения портрета у Платонова.

Третья глава диссертации «Поэтика портрета в романе "Чевенгур"» посвящена собственно анализу портрета в романе «Чевенгур».

В первом параграфе «"Границы" портретной части в тексте романа» при обосновании принципов выделения объекта анализа констатируется невозможность четкого разграничения портрета и других элементов произведения. Для прозы Платонова характерно тесное взаимодействие конкретной и абстрактной сфер жизни. В силу особенностей словоупотребления зачастую невозможно разделить ментальную, психическую, акциональную, физиологическую, анатомическую области (например: «Сама личность спящего не имела особой красоты»; «Из этой женщины исходил медленный и прохладный душевный покой»; «в минуты сознания Дванов лежал пустой и засохший»; «по улице понеслась какая-то распущенная баба» и т. д.). При изображении персонажей тело, части тела человека у Платонова наделяются абстрактными, обобщенными признаками («ее старинное лицо», «международное лицо», «отрекающейся рукой» и т. д.); а внутренние состояния, свойства человека могут приобретать признаки конкретного, «овеществленного» объекта («стонал от грустного, почерневшего чувства забвения»; «- Там-то? - собеседник останавливался на своем слове и смотрел себе на грудь, стараясь разглядеть, что у него есть внутри. - Там у меня, Степан Ефимыч, одна печаль и черное место...»', «Кирей приник к Груше пониже горла и понюхал оттуда хранящуюся жизнь» и т. п.). Разграничить внешнее (визуально воспринимаемое) и внутреннее (недоступное визуальному восприятию) затруднительно также ввиду отсутствия устойчивых семантических связей между этими сферами, непротивопоставления

одушевленного и неодушевленного в художественном мире романа («Его большая голова ясно показывала какую-то первородную силу молчаливого ума, тоскующего в своем черепе»; «Грустный, иронический ум Сербинова вспоминал ему бедных, неприспособленных людей»; «Его сердце застучало, как твердое, и громко обрадовалось своей свободе внутри» и т. д.).

Подобные способы портретизации в романе Платонова, по сути, вынуждают анализировать пограничные явления, эффекты, возникающие «на стыке» описания внешности персонажа и других элементов образа персонажа.

Второй параграф посвящен выявлению «Специфики объектов портретирования». В романе «Чевенгур» портретами наделяются различные персонажи, в том числе мертвые, воображаемые, а также группы людей. Портреты главных героев при этом могут быть количественно представлены слабее, чем изображения внешности второстепенных, эпизодических персонажей; подчас образы персонажей полностью лишены деталей внешности.

Вместе с тем портретированию могут подвергаться самые разные объекты материального мира, животные, явления природы («ему нравился ровный, покатый против неба живот земли, вдыхающий в себя ветер и жмущийся под тяжестью пешехода»; «Паровоз стоял великодушный, громадный, теплый на гармонических перевалах своего величественного высокого тела»; «Он испугался погибнуть в больших теплых руках деревни» и т. д.). Наряду с антропоморфизацией, персонификацией, в романе обнаруживается и противоположная тенденция: признаки неодушевленных предметов, животных переносятся на другие объекты художественного мира, в том числе на человека (геоморфизация, вегетоморфизация, зооморфизация, машиноморфизация и т. п.): «Человек сидел на просохшем бугорке и тщательно выбирал ногтями грязь из расщелин тела»; «по одной жиле [о ногах Мавры Фетисовны], похожей на дерево, можно чувствовать, как бьется где-то сердце, с усилием прогоняя кровь сквозь узкие обвалившиеся ущелья тела» и т. п. Данная особенность указывает на тенденцию к смешению в прозе Платонова разных объектов портретирования,

отсутствие на уровне портрета четкой границы между человеком и не-человеком, персонажем и не-персонажем.

В третьем параграфе последовательно раскрываются «Принципы поэтики портрета в романе "Чевенгур"». Наблюдения над закономерностями построения и функционирования портретных характеристик позволили выявить в данном произведении следующие особенности и функции портрета:

1. В композиционном плане портреты персонажей отличаются рассредоточенностью, неравномерной распределенностью по всему пространству текста, тесной включенностью отдельных портретных деталей в повествовательные фрагменты. Наблюдается нарушение последовательности,

: «логичности» при построении портретов отдельных персонажей. Например, в портретном описании Чепурного сначала не фигурирует головной убор; но чуть позже Копенкин снимает с его головы и рассматривает «шапку» с характерными признаками («буржуазная шапка» с «засаленной потом старинной нашивкой: "Г. Г. Брейер, Лодзь"»); затем (но хронологически раньше) в портрете Чепурного появляется «головной убор со звездой» («Чепурный вычистил звезду на своем головном уборе»). Ввиду непоследовательности, немотивированности смены характеристик разрушается цельность образа, нарушается принцип тождественности персонажа самому себе. Помимо этого Платонов отказывается от «традиционной» препозиции внешности по отношению к другим средствам создания образа (нарушается литературный стереотип - «привычка» знакомиться с героем прежде всего визуально). Очевиден также авторский отказ от «фиксированных» ракурсов изображения внешности. Портретные детали моделируют «плавающую» точку зрения: автор стремится к изображению уже известных читателю персонажей по-новому - словно увиденных впервые, в результате чего создается эффект узнавания, «обновления» взгляда на мир.

2. В тексте произведения преобладают простые, неразвернутые портретные описания со слабой степенью детализированности. Такие портреты ограничиваются, как правило, использованием слов с широкой семантикой, они

не конкретизируют объект изображения и лишь косвенно - в самом общем виде -ассоциируются с визуальным представлением: «пришли четыре пожилых мужика»; «у одного молодого слесаря заболела жена»; «Двое маленьких детей и располневшая жена спали мирно и безотчетно» и т. д. Нечастые развернутые портретные описания характеризуются расфокусированностыо, слабой степенью подробности. Вместе с тем в платоновском портрете наблюдается тяготение к гиперболизированное™, нарочитому акцентированию подробностей; портрет при этом часто подчеркнуто натуралистичен - например: «она обнажила полную ногу в морщинах старости и материнского жира', на ноге были видны желтые пятна каких-то омертвелых страданий и синие толстые жилы с окоченевшей кровью, туго разросшиеся под кожей и готовые ее разорвать, чтобы выйти наружу».

3. Будучи внешне средством дифференциации персонажей по тому или иному внешнему признаку, портреты у Платонова тем не менее демонстрируют невыделенность персонажей из социума: «людей на кургане оказалось много <...> все разные на вид, хотя по необходимости одинаковые - сплошной пролетариат»; «явился обыкновенный товарищ Пашинцев - бурого цвета человек, лет тридцати семи»; «рыжеватый член коммуны с однообразным массовым лицом» и т. д.; из мира природы, материальных объектов: «Солнце с индивидуальной внимательностью осветило худую спину Чепурного, залезая во все потные щели и ущербы кожи»; «в теле Луя, действительно, не было единства строя и организованности - была какая-то неувязка членов и конечностей, которые выросли изнутри его с распущенностью ветвей и вязкой крепостью древесины» и т. п. Портрет участвует в создании образа человека, «не выделенного» из окружающего мира и вместе с тем ассоциирующегося с нецелостностью, разобщенностью, фрагментарностью.

4. Портретам многих героев в романе «Чевенгур» свойственна динамичность: портрет тяготеет к тому, чтобы отражать не устойчивые, а ситуационные признаки, сменяющие друг друга детали; В результате создается образ текучей, меняющейся, неуловимой внешности. Данный эффект усиливается

ввиду высокой частотности динамических признаков, выраженных причастиями (<<разбрасывающиеся руки», «шевелящийся язык», попущенные глаза», «обросшее горло», «часто останавливающиеся глаза» и т. д.) и особенностей синтаксической структуры романа, характерной чертой которой являются расширения валентности слова, «валентности» предложения (часто избыточные) - чем обозначается потенциал динамики (ср.: «нищенка приподнялась и покрыла свои оголенные ноги, в которых был запас полноты на случай рождения будущих детей»; «Каждое утро он мылся в пруду и ласкал горб ухватистыми надежнъши руками, способными на неутомимые объятия будущей жены»', «легкая юбка покрывала остальную полноту тела, уже разгоревшегося напряжением зрелой сдержанной жизни» и т. д.). Отраженная в портретах у Платонова подвижность, непрерывность движения отсылает к органически присущему состоянию мира -вне соотнесенности с жизнью или смертью человека (динамичность свойственна портретам как живых, так и мертвых персонажей); говорит об онтологической включенности человека во всеобщие бытийные процессы - показателем этого, в частности, является неразграничение в портрете признаков персонажа, которые относятся к моменту восприятия (частное, временное, оформленное) - и длительных изменений (всеобщее, цикличное, бесконечное): «Где-то в сыром воздухе ночи кашлял Копенкин, стареющий человек»; «-Мы-то? - произнес один старик, начавший от безнадежности жизни уменьшаться в росте»; «он чувствовал слабый запах пота из подмышек Софьи Александровны и хотел обсасывать ртом те жесткие волосы, испорченные потом»; «Она положила руки на стол и затем перенесла их на свои возмужавшие колени» и т. п.

5. Наряду с динамичностью обнаруживается противоположная тенденция: значительную часть портретов в романе формируют повторяемые детали и характеристики (эмблематический портрет); например, основу портрета Чепурного составляют следующие элементы: «шинель» - 13 употреблений, «худой» - 4, «маленький» / «малорослый» - 5, «голый» - 4. Акцентированные повторами элементы внешности имеют, как правило, обобщенный характер,

не конкретизируют объект изображения. В результате этого в ходе повествования не происходит ощутимого накопления деталей, «обогащения», конкретизации визуального образа. Такие детали внешности, как правило, не выделяют персонажей из ряда других героев (например, указанные детали портрета Чепурного не дифференцируют его на фоне этих же деталей в портретах других персонажей - всего в романе упоминается: «шинель» - 28 раз, «голый» - 29, «маленький» - 27, «худой» - 33,Е). С помощью данного приема у Платонова реализуется своеобразная модель «возвращения» - повторения определенных тем, идей, образов, мотивов (однако при этом не создается ощущения тождества персонажей).

6. Одни и те же детали внешности могут ассоциироваться с различными внутренними состояниями, свойствами человека, обнаруживая тенденцию к актуализации разных, в том числе противоположных смыслов («Редкие пришлые дети, которые иногда виднелись на прогалинах, были толстыми от воздуха, свободы и отсутствия ежедневного воспитания», «Пожилой большевик Жеев, потолстевший благодаря гражданской войне»', «ее маленькие черные глаза выражали терпение мучительной жизни», «Молодого человека [Прокофия] Копенкин сразу признал за хищника: черные непрозрачные глаза» и т. д.). Портрет у Платонова не превращается в устойчивую знаковую систему, не дает оснований для построения фиксированной системы оппозиций.

7. Способы изображения персонажей зачастую не позволяют разграничить объект восприятия (портретирования) и образ этого объекта в сознании воспринимающего (портретирующего), вызывают эффект неоднозначности статуса объекта изображения - который одновременно кажется непосредственно воспринимаемым (видимым) и вспоминаемым (воображаемым), реальным и ирреальным, существующим и несуществующим: «Он [Дванов] вспомнил сухую ветхость женских тел, которые он сейчас поддерживал для поцелуев, и как одна женщина сама прижалась к нему, слабая, словно веточка, пряча вниз привыкшее

18 В статистику включены номинации, указывающие только на внешность персонажей-людей - их рост/возраст («маленький»), отсутствие одежды («голый»), телосложение («худой»).

21

грустное лицо»; «Он глядел на волосы Розы и воображал их таинственным садом; затем он присмотрелся к ее розовым щекам и подумал о пламенной революционной крови, которая снизу подмывает эти щеки и все ее задумчивое, но рвущееся к будущему лицо» и т. п. Таким образом, портрет в «Чевенгуре» «участвует» в постановке философской проблемы познаваемости мира, отношения бытия и сознания.

Неразграничение субъекта и объекта портретирования отражает две противоположно направленные тенденции романа. С одной стороны, в произведении очевидно стремление героев к слиянию с миром, уподоблению ему; в отношениях между людьми (между человеком и миром) акцент сделан не на результате визуального наблюдения, а на самом процессе переживания чужой жизни: «он загляделся на Сашу с жадностью своей дружбы к нему»; «Карчук тоскующе оглядел Сербинова. / - Может, завтра пойду, - сказал он, - я его пока не чувствую»; «он испуганно видел, что человек с черной бородой ему очень мил и дорог» и т. д. Вследствие такого способа общения объект становится частью субъекта переживания, а наблюдение - средством освоения «чужого», уподобления «другому», уничтожения границы между «я» и «не-я»'9. С другой стороны, в ряде описаний подчеркивается значимость субъекта восприятия, выражен признак узнавания (познания) самого себя в другом: «Яков Титыч подошел к выбранной им женщине и потрогал ее за лицо, ему подумалось, что она похожа снаружи на него»; «Дванов испытывал болезненное неудобство, когда не мог близко вообразить человека и хотя бы кратко пожить его жизнью. Он с беспокойством присмотрелся к Гопнеру, пожилому и сухожильному человеку, почти целиком съеденному сорокалетней работой; его нос, скулья и ушные мочки так туго обтянулись кожей, что человека, смотревшего на Гопнера,

19 Эта идея получила широкое распространение (в разных вариациях) в текстах Платонова -

ср.: «Дружество и есть коммунизм. Он есть как бы напряженное сочувствие между людьми»

(«Че-Че-О») // Платонов А. П. Повести и рассказы: (1928-1934) / Сост., вступ. ст. и примеч. В. А. Чалмаева. - М.: Сов. Россия, 1988. С. 100; «Есть моменты, когда человек с человеком сливаются в одно своими сокровенными душами, и тогда бывает экстаз. Только через другую душу можно увидеть мир, а не через одну свою» («Невозможное») // Платонов А. П. Сочинения.-М.: ИМЛИРАН, 2004. Т. 1.Кн. 1.С, 193;идр.

22

забирал нервный зуд» и др. В подобных примерах вглядывание в другого (вчувствование) воспринимается как автопортретирование, способ визуализации той части «я», которая познается через объективацию. Весьма примечательную запись на эту тему мы находим в записных книжках Платонова (1931-1932 гг.): «Очень важно!! / Все искусство заключено в том, чтобы выйти за пределы собственной головы, наполненной жалким, жидким, усталым веществом. Субъективная жизнь - в объекте, в другом человеке. В этом вся тайна»20.

8. В сопоставлении портретов людей с описаниями природы и предметов обнаруживаются тенденция к антропоцентричности (природа, предметы наделяются свойствами человека) и, одновременно, отказ от антропоцентричности (природа, предмет и человек становятся метафорами друг друга, обнаруживают онтологическое единство). В портрете отражены две противоположно направленные интенции: активное освоение окружающего мира, природы (антропоморфизация, персонификация) и открытость, невмешательство человека в природные процессы (перенос признаков природных явлений и процессов на человека).

9. Портрет у Платонова актуализирует отдельные части человеческого тела: руки, ноги, голова, лицо и др. Принадлежа персонажу, они словно живут самостоятельной жизнью (ср.: «Наконец руки его замерли в испуге и удивлении»-, «глаза засосалисъ под лоб в усталом отречении ото всех живых»; «Прокофий в размышлении закинул назад свои эсеровские задумчивые волосы»; «Дванов <.,.> поцеловал его в сухие огорченные губы» и др.). Портрет реализует идею нецелостности человека - и в то же время его внутренней связанности, взаимосвязи с мировым целым (метонимические переносы, антропоморфизация, персонификация и др.).

10. Портрет у Платонова позволяет разграничить «женское» и «мужское», «юное» и «старое», «живое» и «мертвое», но одновременно проявляет тенденцию

20 Платонов А. П. Записные книжки. Материалы к биографии. Публикация

М. А. Платоновой. Составление, подготовка текста, предисловие и примечание

Н. В. Корниенко. 2-е изд. - М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 101-102.

23

к нивелированию данных оппозиций. Например, показательна частотность употребления в портретах возрастных характеристик «старый» - «молодой»21 (ср.: «старик» - 92, «мальчик» - 90, «старый» - 20, «молодой» - 28), которые при этом нивелируются: «Наставник вспомнил, где он видел эту тихую горячую тьму: это просто теснота внутри его матери, и он снова всовывается меж ее расставленных костей, но не может пролезть от своего слишком большого старого роста»-, «Но у Захара Павловича уже не было такой самозарастающей силы жизни: он был стар, а этот возраст нежен и обнажен для гибели наравне с детством»', «Родившись он удивился, и так прожил до старости с голубыми глазами на моложавом лице»\ «Приемыш стоял тут же и глядел на непонятное с искаженным постаревшим лицом» и т. д.

11. Значительное место в портрете занимают характеристики, указывающие на физическую истощенность, усталость, слабость, болезненность, бедность персонажей. Такие признаки, участвуя в структурировании разных характеров, социальных типов, одновременно включают персонажей в онтологический, мифологический планы произведения. Обнаруживая свойственную поэтике Платонова оценочную амбивалентность, они ассоциируются, с одной стороны, с разобщенностью, утратой жизненного потенциала, с образом «рассыпавшегося», «деградирующего» мира (ср.: «На склоне кургана лежал народ и грел кости на первом солнце, и люди были подобны черным ветхим костям из рассыпавшегося скелета чьей-то огромной и погибшей жизни»; «Мальчик <...> открыл глаза и увидел, что мать вынимает его за голову из сумки, где ему было тепло среди мягкого хлеба, и раздает отваливающимися кусками его слабое тело, обросшее шерстью от пота и болезни, голым бабам-нищенкам. / - Мать, - говорит он матери, - ты дура-побирушка, кто ж тебя будет кормить на старости лет? Я и так худой, а ты меня другим подаешь!»22); с другой - указывают на приближение

21 Эта оппозиция относится к образам персонажей-мужчин. Женщины представлены, в основном, «зрелым» состоянием (ср.: «женщина» - 175 употреблений, «мужчина» - 6).

22 Образ разобщенного, «ветхого», «усталого», «деградирующего» мира у Платонова (реализуемый, в том числе, в описаниях истощенных, слабых, покалеченных, обездвиженных,

больных героев) раскрыт в исследованиях многих платоноведов - см., например: Бочаров С. Г.

24

людей к состоянию слитности с миром, всеобщности: физическое истощение, «истоньшенность» материи приводит к ослаблению границы между людьми, человеком и миром, к утрате «формы» (значим прежде всего образ человеческого тела как носителя индивидуальных различий) - ср.: «Эти женщины не имели молодости или другого ясного возраста, они меняли свое тело, свое место возраста и расцвета на пищу, и так как добыча пищи для них была всегда убыточной, то тело истратилось прежде смерти и задолго до нее, поэтому они были похожи на девочек и на старушек - на матерей и на младших, невыкормленных сестер»; «Долгая работа жадно съедала, и съела, тело Гопнера -осталось то, что и в могиле долго лежит: кость да волос», «пролетариат на кургане не вставал на ноги, а еле шевелился ослабевшими силами <...> даже возраст прочих был неуловим» и т. п.23

12. Изображение физических признаков человека преобладает в романе над изображением одежды. Особое значение приобретают описания голых, полуголых персонажей. При этом в образах одежды и наготы обнаруживается символический смысл. В сопоставлении с женским началом одежда реализует идею сохранения жизни, защищенности (значим параллелизм образов одежда -утроба); образ обнаженного человека ассоциируется с образом сироты, оторванного от отцовско-материнской среды, от природы. Одновременно в акте обнажения просматривается оценочно противоположное значение, связанное с образом «нового» человека - имеющим библейские корни, с метафорой «голого человека на голой земле», которая под держивает основную идею произведения -построение новой жизни, «коммунизма» как «сверхъединства» людей (метафора

«Вещество существования» /У Бочаров С. Г. О художественных мирах. - М.: Сов. Россия, 1985. С. 253-267; Семенова С. Г. Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика - Видение мира - Философия. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001, с. 472^78; и др.

23 Мотив разрушения тела и последующего продолжения бытия отсылает к архаическим представлениям о загробной жизни, «потустороннем» существовании, об отсутствии границы между жизнью и смертью. Присутствие этих мифологических коннотаций в прозе писателя не раз отмечалось в работах платоноведов - см., например: Яблоков Е. А. На берегу неба (роман Андрей Платонова «Чевенгур»). - СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001. С. 151-154; ПастушенкоЮ. Поэтика смерти в повести «Котловал» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 2. - М.: «Наследие», 1995. С. 191-197; и др.

25

обнаженного существования реализована, как правило, в образах мужских персонажей).

В четвертом параграфе «Части тела как средство метафоризации» анализируются наиболее семантически акцентированные части тела - руки, глаза, ноги, лицо. Данные элементы активно участвуют в характеризации персонажей (прежде всего в связи с метонимически перенимаемыми ими внутренними, качествами, состояниями человека - «чуткие глаза», «горюющее лицо», «отвыкшие ноги» и т. д.). Вместе с тем наблюдения над закономерностями включения подобных деталей в текст, особенностями их функционирования позволяют говорить об их символической роли в романе.

Одним из важнейших элементов портрета у Платонова являются руки (показателем является наивысшая частотность этого элемента - 237 упоминаний). Большинство контекстов позволяет установить основные символические функции данной детали, отсылающие к двум противоположным аспектам в образе платоновского человека. С одной стороны, тактильные контакты ассоциируются с идеей соединения человека с миром, преодоления разобщенности между людьми; с другой - в образе рук человека реализуется идея «вездесущности» жизни, невыделенности человека из всеобщих природных процессов (накопление и трата сил, взаимопереходность энергий и т. д.): «Дванов с удивлением посмотрел на дома и плетни - сколько в них скрыто теплоты рабочих рук, сколько напрасно охлаждено жизней, не добравшихся до встречного человека, в этих стенах, накатах и крышах! И Дванов на время перестал изыскивать гвозди, он захотел сохранить себя и прочих от расточения на труд»; «Феклуша стирала свое вдовье добро, оголив налитые розовые руки»; «Машинист-наставник сжал руки в кулаки от прилива какой-то освирепевшей крепости внутренней жизни, похожей на молодость и на предчувствие гремящего будущего» и др.

Образ глаз в романе (129 упоминаний) приобретает особое значение в контексте мифологических представлений об их посреднической роли - значимы отмеченные платоноведами образы «ворот» между мирами (М. Дмитровская,

Б. Дооге и др.), «пропускного канала между миром видимостей и миром сущностей» (Е. Толстая), сакрального «глаза-света», «идеального мужского тела» (Н. Злыднева). В данной функции «глаза» реализуют идею объединения разных пространств («миров») - видимого и невидимого, светлого и темного, пустого и заполненного, внутреннего и внешнего, закрытого и открытого, «своего» и «чужого». Ключевую роль при этом приобретают: проницаемость / непроницаемость границы между «мирами» (открытые / закрытые, светлые / темные глаза), направленность взгляда («пустота», «люди», «видимое», «невидимое» и т. д.). В такой, объединяющей функции прослеживается двойственная авторская оценка: проницаемость границ, отсутствие преград между «мирами» ассоциируется одновременно с беззащитностью, нежизнеспособностью, угасанием физической жизни человека («- Режет... -объяснил красноармеец и сжал зубы, чтобы закрыть глаза. Но глаза не закрывались, а выгорали и выцветали, превращаясь в мутный минерал. В его умерших глазах явственно прошли отражения облачного неба - как будто природа возвратилась в человека после мешавшей ей встречной жизни, и красноармеец, чтобы не мучиться, приспособился к ней смертью»; «Сирота поел хлеба с молоком, потом отодвинулся и зажмурился от чужих людей. / Мавра Фетисовна поглядела на него и вздохнула: / - Новое сокрушение господь послал... Помрет недоростком, должно быть: глазами не живуч, только хлеб будет есть напрасно...»; «Копенкин приподнял голову и, оглядев белыми глазами позабытый мир, искренне заплакал»; «ребенок [умирающий] открыл белые, постаревшие глаза, подождал, пока насосется молока, и сказал как мог» и др.).

Особое значение приобретает образ ног человека (91 упоминание), связанный с идеей странничества, с платоновским типом персонажа, который соединяет в себе идею движения «вперед» (через смену жизненных циклов, идею цикличного существования) и «вверх» (в этом отношении важна семантика «устойчивости», «утверждения», «стояния» на ногах). Подобный образ движения

реализует идею «собирания» пространства и «сохранения» времени24, попытку платоновских героев слиться с миром, выйти из «горизонтальной» плоскости, из круговорота рождений и смертей. Реализации данной идеи служит объединение в образе ног, с одной стороны, семантики движения, земли/низа, женского начала, цикличного существования, а с другой - опоры, устойчивости, взросления. Инвариант этого символического знака отражен в следующем образе: «Колонны главного дома, в живой форме точных женских ног, важно держали перекладину, на которую опиралось одно небо <...> Ниже гравюры был латинский стих, данный рельефом по колонне: /Вселенная - бегущая женщина: / Ноги ее вращают землю <.. .> Дванов <.. .> снова оглядел колоннаду - шесть стройных ног трех целомудренных женщин. В него вошли покой и надежда, как всегда бывало от вида отдаленно-необходимого искусства. / Ему жалко было одного, что эти ноги, полные напряжения юности, - чужие, но хорошо было, что та девушка, которую носили эти ноги, обращала свою жизнь в обаяние, а не в размножение, что она хотя и питалась жизнью, но жизнь для нее была лишь сырьем, а не смыслом, - и это сырье переработалось во что-то другое, где безобразно-живое обратилось в бесчувственно-прекрасное».

Образ лица (118 упоминаний) - прежде всего память о прошлом, о времени, ибо лицо хранит «отпечаток» жизни человека. В этой связи показательна частотность признаков утомленности, усталости, старости, привычки, терпения и т. п. при описании лиц персонажей: «мужчинами в солдатских шинелях, с испещренными трудной жизнью лицами»; «женщину, лицо которой омрачено грустью бедности и старостью труда»; «с тем зорким и до грусти изможденным лицом» и т. д. Наряду с этим в образе лица прослеживаются

24 Исследователи связывают образ платоновского странника с идеей сохранения памяти о прожитом-пройденном, с попыткой «слиться» с миром - «вобрав» его в себя, с преодолением трагического разъединения с Космосом, природой, умершими предками, обществом - см. Корниенко Н. В. История текста и биография А. П. Платонова (1926-1946) // Здесь и теперь. М., 1993, № 1. С. 103-108; Малыгина И. М. Андрей Платонов: поэтика «возвращения»: Науч. изд. -М., 2005. С. 163-164; Яблоков Е. А. Безвыходное небо // Платонов А. П. Чевенгур. - М.: Высш. шк., 1991. С. 15-16; и др.

мифологические черты, связанные с функциями границы - защитными, охраняющими («Прокофий обернулся своим умным надежным лицом»; «Копенкин обернул сжатое похудевшее лицо: / - Стреляй, Дванов! Теперь - все будет наше!» и др.); выполняя данные функции, лицо одновременно способно скрывать истинную сущность человека (приобретая тем самым черты мифологической обрядовой маски): «Плотников понял характер Копенкина и нарочно нахмурился опущенным лицом, чтобы ясно выразить покорность и добровольное сожаление о своих незаконных действиях»; «Дванов стоял с угрюмым лицом - он стыдился своего излишнего чувства к Копенкину и боялся его выразить и ошибиться» и др. В связи с этой символической функцией лицо приобретает в романе двойственную оценку: положительную - как охраняющее, защищающее «свое» от «чужого»; и отрицательную - как скрывающее, прячущее или искажающее истину (ср.: «Никто не смотрит на спящих людей, но только у них бывают настоящие любимые лица; наяву же лицо у человека искажается памятью, чувством и нуждой»).

Анализ принципов изображения отдельных частей тела человека как составных элементов портрета подтверждает отмеченные платоноведами авторские представления о человеке как мифологизированном пространстве, способе мифологизации мироздания (М. Дмитровская, А. Жолковский, Л. Карасев, А. Кретинин, Ю. Пастушенко и др.). Портретные Детали (глаза, руки, ноги, лицо, голова и т. д.), являясь средством характеризации персонажей, превращаются в символические знаки, становятся средством формирования онтологического плана произведения на мифологической основе.

В пятом параграфе «Портрет в структуре образа персонажа» на примере разных героев романа (Александр Дванов, Прокофий Дванов, Чепурный, Степан Копенкин) показано, как портрет, участвуя в структурировании разных образов персонажей, одновременно реализует общие инвариантные значения, при этом ослабляет свою направленность на создание образа персонажа, меняет оценочные коннотации. Например, «черные непрозрачные глаза» Прокофия ассоциируются

с такими чертами в образе персонажа, как лицемерие, хитрость, расчетливость и т. п.; в то же время данная деталь портрета связана с отмеченной символикой «глаз» и в этом качестве актуализирует не только значение закрытости от мира, от людей, но и сохранения, сбережения жизни в «своем», защищенном пространстве. Таким образом, автор наделяет героев внешними признаками, которые могут являться основой для противопоставления их друг другу; однако на уровне инвариантных значений оппозиции нивелируются; портрет не дает оснований для построения фиксированной типологии персонажей,

В Заключении подведены итоги диссертационного исследования.

Проведенный анализ позволяет говорить о том, что своеобразие портрета в романе «Чевенгур» обусловлено общими свойствами поэтики писателя - такими как: неразграничение конкретного и абстрактного, частного и общего; нефиксированность точки зрения; нивелирование авторской оценочной позиции, нейтрализация оппозиций, акцент на пограничных, переходных состояниях и т. д.

Наиболее ярко проявилось в портрете соединение противоположных, амбивалентных тенденций: отказ от изображения подробностей и нарочитое акцентирование подробностей; динамичность и эмблематичность внешности; тенденция к разобщенности, дискретности, фрагментарности и стремление к невыделенности, слиянности части и целого. Очевидна также аксиологическая двойственность, неоднозначность отношения автора к изображаемому.

Наблюдения над способами изображения внешности человека в романе «Чевенгур» могут быть включены в общий корпус платоноведческих исследований, ориентированных на реконструкцию авторской картины мира и человека; они позволяют уточнить, дополнить наблюдения исследователей над различными - мифологическими, гносеологическими, онтологическими -аспектами в образе платоновского человека.

Проведенный анализ портрета позволяет утверждать, что способы изображения внешности персонажей у Платонова существенно противоречат «хрестоматийным» представлениям о портрете в литературе.

В результате использованных автором средств и приемов портретирования происходит нарушение свойственных портрету функций. Портрет препятствует формированию целостных зрительных образов персонажей. Характеристики внешности, которые должны служить средством идентификации и призваны дифференцировать персонажа, выделить его на фоне других героев, - в прозе писателя, по сути, препятствуют этому, отождествляя единицу и множество.

Портрет у Платонова лишь частично выполняет характерологическую функцию, участвует в создании образа персонажа: являясь средством характеристики героев, портретные детали одновременно способствуют формированию философского, мифологического планов произведения. Кроме того, существенно ослаблена оценочная функция портрета: он не становится средством выражения определенного отношения автора к персонажу как типу или характеру. Платоновский портрет также не представляет собой устойчивую знаковую систему, не дает оснований для построения фиксированной типологии персонажей на основе внешних признаков.

Очевидно, что предлагаемые теорией литературы ориентиры (понятие «портрет», его функции, типология и т. д.) могут быть применимы к творчеству Платонова лишь условно. Результаты исследования указывают на необходимость общефилологического изучения платоновского творчества.

По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Богомолова М. В. «Одинокие глаза, счастливые руки...» (Портрет в творчестве Андрея Платонова ) // Русский язык в школе. 2009. № 6. С. 5862 (ISSN 0131-6141).

2. Богомолова М. В. Одухотворенная книга (Рецензия на книгу: «Архив А. П. Платонова. Книга 1 / Отв. ред. Н. В. Корниенко. - М.: ИМЛИ РАН, 2009 - 496 е.») // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2010. № 1 (58). С. 282-286 (ISBN 1562-0484).

3. Богомолова М. В. Портрет в литературе и портретный жанр в искусстве (к постановке проблемы) // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2011. № 3 (116). С. 98-101 (ISSN 19985053).

4. Богомолова М. В. Своеобразие портрета в романе А. Платонова «Чевенгур» (к проблеме визуализации художественного мира писателя) // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. 2011. № 2 (37). С. 151-155 (ISSN 2076-7684).

5. Богомолова М. В. Портрет в прозе Андрея Платонова: итоги изучения и нерешенные проблемы // Platonov Revisited. Past and Present Views on the Land of the Philosophers / Возвращаясь к Платонову: прошлый и нынешний взгляд на страну философов. Books of Abstracts / Сборник тезисов. - Ghent, 2011. С. 31 (публикация на русском языке).

6. Богомолова М. В. Проблема портретных характеристик в прозе А. Платонова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2011. № 5 (59). С. 129-132 (ISSN 1815-9044).

7. Богомолова М. В. Ремарки и их функции в формировании авторской позиции («Шарманка») // «Страна философов» Андрея Платонова. Вып. 7. - М.: ИМЛИ РАН, 2011.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Богомолова, Мария Валерьевна

Введение.

1. ПОРТРЕТ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.

1.1. Понятие «портрет в литературе».

1.2. Функции портрета в литературе.

1.3. Проблемы классификации портрета.

1.4. Портрет в литературе и портретный жанр.

2. ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ПОЭТИКИ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА.

2.1. Образ человека в творчестве А. Платонова.

2.2. Итоги изучения портрета в творчестве Платонова.

3. ПОЭТИКА ПОРТРЕТА В РОМАНЕ «ЧЕВЕНГУР».

3.1. «Границы» портретной части в тексте романа.

3.2. Специфика объектов портретирования.

3.3. Принципы поэтики портрета в романе «Чевенгур».

3.3.1. Дисперсность, рассредоточенность портретных характеристик.

3.3.2. Немотивированность смены портретных характеристик, нарушение принципа цельности образа.

3.3.3. Тенденция к эскизности, отказу от изображения подробностей.

3.3.4. Тяготение к особому акцентированию подробностей.

3.3.5. Тенденция к динамическому изображению внешности.

3.3.6. Тенденция к повторяемости деталей, характеристик внешности

3.3.7. Неразграничение внешнего и внутреннего в портрете.

3.3.8. Неразграничение субъекта и объекта портретирования.

3.3.9. Неразграничение части и целого в человеке.

3.3.10. Акцент на аскетических признаках внешности.

3.3.11. Нераздельность человека и окружающего мира.

3.3.12. Тенденция к неразграничению индивидуального и типового в портрете.

3.3.13. Преобладание изображения физических признаков человека над изображением одежды - внешней оболочки тела.

3.4. Части тела как средство метафоризации.

3.4.1. Образ рук человека.

3.4.2. Образ глаз человека.

3.4.3. Образ ног человека.

3.4.4. Образ лица человека.

3.5. Портрет в структуре образа персонажа.

3.5.1. Александр Дванов.

3.5.2. Чепурный (прозвище «Японец»).

3.5.3. Прокофий Дванов.

3.5.4. Степан Ефимович Копенкин.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Богомолова, Мария Валерьевна

Научное изучение литературного наследия Андрея Платонова продолжается около четырех десятилетий1. В последние годы в рамках исследования биографии и творчества писателя состоялось немало событий, имеющих важное значение для развития платоноведения.

В 2006,. г. Институтом мировой^ литературы РАН был приобретен семейный архив Платонова, благодаря чему появилась возможность ввести в научный обиход неизвестные ранее тексты писателя, восстановить авторские редакции уже публиковавшихся произведений, «очистив» их от многочисленных правок, некогда сделанных редакторами- и цензорами. Стало также возможным реконструировать историю произведений Платонова, описать их источники, составить историко-литературный комментарий к ним, уточнить многие факты' биографии писателя.

Платоновскому наследию сегодня посвящаются международные конференции, семинары, чтения, круглые столы. В последнее десятилетие вышел ряд монографий, целиком или частично посвященных Платонову (К. Баршт, Ф. Буллок, В. Вьюгин, Н. Злыднева, Н. Корниенко, X. Костов, С. Красовская, К. Лайверс, Н. Малыгина, М. Мухин, С. Семенова, Р. Ходел, Л. Юрьева, Е. Ябло-ков и др.), появилось много статей и публикаций о жизни и творчестве писателя. Кроме того, за это время в разных странах подготовлено более 60 кандидатских и докторских диссертаций'по творчеству Платонова.

Одним из основных направлений платоноведения является сегодня архивная (текстологическая и источниковедческая) деятельность, сосредоточенная прежде всего в ИМЛИ РАН и в ИР ЛИ (Пушкинский дом) РАН.

С 1995 г. осуществляется публикация хранящегося в архиве Пушкинского

1 Считается, что начало научному изучению творчества Платонова положила статья Л. Шубина «Андрей Платонов» (1967). дома рукописного наследия Андрея Платонова; важной частью этой работы является издание материалов, связанных с историей романа «Чевенгур»". В ИМ-ЛИ РАН Платоновской группой (Л. Антонова, Н. Дужина, Д. Московская, Е. Роженцева, Л. Суровова, Н. Умрюхина) под руководством Н. Корниенко ведется подготовка научного Собрания сочинений А. П. Платонова (первый том увидел свет в 2004 г.), публикуются архивные материалы (в 2000 г. вышли «Записные книжки» А. Платонова, в 2009 г. - первая книга «Архива А. П. Платонова»). Большой вклад в архивные изыскания сделаны и другими исследователями, такими как Т. Лангерак, О. Ласунский, О. Алейников, Н. Малыгина, И. Матвеева и др.

Текстологические, источниковедческие исследования уже дали существенные результаты, позволили платоноведам выявить характерные особенности работы автора над художественными текстами, показать, как различные биографические, исторические реалии превращались в содержание его произведений, «откликаясь» в них не только темами, проблемами, но и отдельными сюжетами, эпизодами, событиями, деталями, типами персонажей. Платоноведы уточнили (и продолжают уточнять) датировку ряда произведений и периодизацию платоновского творчества в целом. В частности, исследователи указали на особый, циклический характер творческого пути писателя. Каждый цикл, как показала Н. Корниенко, определялся установкой на создание романа: «Чевенгур» (1925-1928/29 гг.), роман о Стратилате (1928-1932 гг.), текст которого не обнаружен, «Счастливая Москва» (1932-1936 гг.), утраченный роман «Путешествие из Ленинграда в Москву» (1937-1941 гг.) и неизвестный роман «Путешествие в человечество» (1940-е годы). Движение от идеи, романного замысла к роману осуществлялось поэтапно: сначала «идея романа», затем «первая

2 См.: [Вьюгин, 1995; «Строители страны»; Финал «Чевенгура»; Вьюгин, 2005; Ново-хоперск].

Часть рукописей «Чевенгура» хранится в архиве ИМЛИ РАН - см. [Корниенко, 2005].

3 См., например: [Лангерак; Малыгина, 2007; Малыгина, 2010; Ласунский, 2007; и др.]. проба», потом разработка замысла в разных формах (рассказ, повесть, драма, статья, письма), после чего происходил сплав, собирание воедино мотивов, образов персонажей, сюжетов из рассказов и повестей. На последнем этапе материал существенно перерабатывался, подчинялся новым законам. Эта особен ность проявилась и в работе над «Чевенгуром»: «В первой половине 1927 года Платонов пишет четыре повести, каждая из которых обращена к разным аспектам события в национальной жизни: культурологическим ("Эфирный тракт"), историческим ("Епифанские шлюзы"), социально-политическим ("Город Градов"), психологическим ("Сокровенный человек"). В рассказах, своеобразных сколках с повестей, отрабатываются самые разные пласты- содержания <.> Повести и рассказы 1927 года стали важными "кирпичами" в стремительной постройке Платоновым романа "Чевенгур"» [Корниенко, 19956, с. 314-316].

Параллельно с текстологическими, биографическими изысканиями углубляется и изучение поэтики писателя; постепенно складываются представления о творческой личности Платонова, своеобразии его художественного наследия, выявляются проблемы анализа его произведений. Многие из них были вскрыты на материале романа «Чевенгур».

Изучение романа началось более 40 лет назад с упомянутой работы Л. Шубина (1967) и было активно-продолжено после первых публикаций «Чевенгура» на Западе и в СССР4. Центральное место в кругу исследований, посвященных главному роману Платонова, занимает монография Е. Яблокова «На берегу неба (роман Андрей Платонова "Чевенгур")» (2001). Она составлена по принципу комментария и охватывает разные аспекты художественного творчества: связи произведения с историко-культурным контекстом эпохи, мифологией, русской литературой XIX — начала XX века, мотивную и образную структу

4 Впервые роман вышел в 1972 году в Париже (с предисловием М. Геллера), без первой части («Происхождение мастера»); в 1978 году — в Лондоне (на английском языке); в 1988 — в СССР (в журнале «Дружба народов» и отдельным изданием). Из первых исследований о романе-см.: [Семенова, 19886; Васильев, 1989а; Свительский, 1989; и др.]. ру произведения, язык и стиль писателя. Роману «Чевенгур» посвящено немало других работ (научных статей, архивных публикаций и пр.); значительная их часть сосредоточена в сборниках «Роман А. Платонова "Чевенгур"» (Воронеж, 2004) и «"Страна философов" Андрея Платонова» (Москва, 2005). Платоновский роман стал темой ряда диссертационных исследований5.

В платоноведческих работах, посвященных изучению поэтики «Чевенгура», освещаются различные аспекты, в частности выделяются наблюдения над жанровой спецификой этого произведения. Для его обозначения предлагаются такие определения, как утопия, антиутопия, эпос, философский роман, идеологический роман, роман воспитания, роман приключений, символистский роман-миф, сюрреалистический роман, мениппея, хождение, хроника, повесть и т. д. Условно роман делится на четыре части: первая часть этого произведения1

1 сближается с романом воспитания, вторая - приключением, путешествием, третья - утопией (или антиутопией); несколько особняком (стилистически, композиционно) стоит четвертая часть - «московский» эпизод романа6. Это деление, однако, очень условно: внутри каждой части персонажи, события, обстоятельства, оформляются в отдельные «истории», эпизоды, фрагменты, скрепленные между собой разными отношениями (причинно-следственными, хронологическими, лейтмотивными и др.7). Это разногласие может объясняться отмеченными особенностями становления платоновских романов (от идеи, замысла — .через «малые» формы - к «собиранию» их в. целое) и вместе с тем отражает V один из основополагающих принципов платоновской поэтики - амбивалент

1 ность, неоднозначность авторской позиции (Е. Толстая, В. Васильев, Т. с

Сейфрид, Е. Яблоков, Т. Лангерак, О. Меерсон, В. Вьюгин и др.).

Изучение поэтики Платонова неразрывно связано с проблемами языка и стиля писателя. Исследованию своеобразных языковых преобразований Плато

5 См. [Вьюгин, 1992; КиЬо; Юн; и др.].

6 Платонов не разделил роман на отдельные (нумерованные, именованные) части и главы.

7 См. [Яблоков, 2001, с. 15-16, 235-340]. нова, их функций в системе поэтики писателя, особенностей повествовательной структуры посвящены работы Л. Борового, М. Вознесенской, Б. Дооге, М. Дмитровской, И. Кобозевой, Н. Кожевниковой, Н. Лауфер,,Ю. Левина, М!.Ми-N хеева, Т. Радбиля, Е. Толстой, Р. Ходеля и др. Исследуя эту сторону творчества писателя, платоноведы указали на теснейшую связь платоновского языка с мировоззрением - философскими, социально-политическими, мифопоэтическими, естественнонаучными представлениями писателя. Особая роль языка Платонова при изучении его произведений была осознана уже давно. Еще в-конце 1970-х гг. Е. Толстая предложила проводить анализ текстов Платонова «сверху вниз»

- это позволило бы охватить все уровни »языка: «от регистрации нестандартных, возникающих в тексте коннотативных значений отдельных слов - к выявлению семантических и иных принципов'организации нестандартных сочетаний, и далее - к, описанию фрагментов авторской "картины мира" путем группировки семантических элементов и установлению между ними эквивалентностей, - а отсюда к выделению основных семантических оппозиций, лежащих в основе авторского "видения мира"» [Толстая, с. 227]. Исследовательница обозначила место языковых особенностей в общей иерархии идейно-художественных средств платоновских произведений: «В тексте, где сама фактура является портретом идеи, повышается статус этой именно идеи по отношению к другим

- идея, обернувшаяся стилистическим принципом, явно может считаться/идеологической доминантой, так как ее разлитость в тексте обеспечивает ей приоритет над локализованными в тексте элементами "идейного материала"» [Там же, 291]. На особый «идеологический» статус языка в поэтике Андрея Платонова указывает также характер творческой эволюции писателя: со второй половины 1920-х годов он практически перестал «прямо» выражать свои идеи, в публицистическом или научном стиле — «теоретические рассуждения переплавились и растворились в стихии говорения, в языке как таковом; "концептуальное" содержание оказалось в неразрывной, функциональной связи с формой выражения» [Яблоков; 2009, с. 254].

Современное изучение поэтики Платонова подтверждает и развивает ряд наблюдений прижизненной критики. Одним из наиболее ярких примеров является известная статья А. Гурвича «Андрей Платонов» (1937), пронизанная уничижительным, разоблачительным пафосом, однако точно указавшая на характерные особенности платоновской прозы; в их числе - особое внимание писателя к темам смерти, бедности, нищеты, беспомощности, одиночества человека; отказ от изображения реальной, «конкретной живой личности»; стремление изображать обобщенные образы: образ матери, которая описывается «с точки зрения тех, кто ее не знает, не видит»; образ «большевика» — «кроткого, нищего, освободившего свою душу от всего личного для всего чужого» и< т. д. [Гурвич, с. 358-413].

Многие из этих наблюдений нашли развитие в исследованиях современных литературоведов. В частности, в платоноведении утвердилась мысль, что Платонов не разрабатывает реальные, психологически достоверные характеры, а создает обобщенные образы - «характеры-концепции», «характеры-обобщения» (Н. Корниенко). Сложились относительно устойчивые представления и об особенностях портрета в произведениях Платонова. Наиболее распространенным из них стало мнение об отказе писателя от подробных, развернутых описаний внешности персонажей: «Андрей Платонов довольно редко дает описание внешности своих персонажей» [Харитонов, 1995, с. 152]; «Платонов упускает не только внешние черты и приметы своих героев, но и психологический портрет» [Залыгин, с. 150] и т. д.; часто указывается на «неуловимость» зрительных образов платоновских персонажей: «Удивительны герои Платонова. Они словно из стекла: силуэты, контуры, которым недостает "плоти", например внешности, портретов; их трудно представить воочию» [Яблоков, 1991а, с. 7]; «у людей Платонова лиц нет» [Карасев, 2000, с. 170] и т. д. Эти точки зрения отражены и в современных учебных пособиях, где проза Платою нова приводится как яркий пример отступления от «традиций» словесного портретирования - ср.: «Встречаются произведения, где нет подробных портретных характеристик. Их почти нет в прозе А. Платонова, потому что все его >герои обитают в мире, лишенном интерьеров и милых подробностей'<.> Портрет героя складывается из едва уловимых выражений (в поэтике Платонова отсутствует традиционный зрительный ряд). Для писателя* всегда важна не отдельная внешняя деталь, а внутренний смысл целого. Но изредка- появляющиеся у Платонова предметные подробности поражают своей смысловой наполненностью. Когда он сравнивает худенькую ручку маленькой Насти с "тонкой овечьей ножкой", то1 кроме трогательного образа измученной девочки возникает щемящее сострадание к этому "утихшему ребенку"» [Фесенко, с. 111].

Несмотря на ощутимые результаты, достигнутые в рамках изучения платоновского наследия, остается пока неразрешенным ряд- вопросов. Наряду с дальнейшими текстологическими исследованиями предстоит уточнение (а подчас и пересмотр) многих устоявшихся представлений о творчестве писателя. Актуальными представляются многие проблемы поэтики Платонова, связанные с изучением образной, мотивной структуры, системы персонажей, жанровой специфики, языка, нарратива и т. д. Еще не сформировано1 адекватное представление о сущности авторской позиции, продолжается выработка способов описания мировоззрения, философской системы Платонова. Дополнительного изучения требует вопрос о месте этого писателя в русской и- мировой литературе и культуре. Недостаточно внимания пока уделяется исследованию читательского восприятия, проблемам идеологической рецепции платоновского творчества. К тому же относительно частные темы выводят исследователей на проблемы общефилологического характера: нередко дают себя знать неоднородность, разнотипность методов анализа, терминологическая, понятийная несогласованность.

Актуальность темы диссертационного исследования определяется современным состоянием платоноведения: сегодня необходимым является обобщение исследовательского опыта, его применение для всестороннего изучения художественных текстов Платонова, поиск адекватной методики анализа его произведений.

Детальной, последовательной разработки требует антропологическая со

• л ставляющая в творчестве Платонова. Изучение авторских способов изображения человека, в том числе особенностей портретизации, в этой связи имеет важнейшее значение.

Несмотря на устойчивое мнение о «необычности» портретных характеристик в прозе Платонова, тема портрета не становилась предметом специального исследования и потому остается актуальной в контексте понимания общих авторских взглядов, особенностей художественного мира его произведений.

Научная новизна диссертации заключается в том, что ней впервые целостно анализируются принципы поэтики портрета в творчестве А. Платонова, его место и функции в отдельном произведении (роман «Чевенгур») и в контексте платоновской поэтики в целом.

Основная цель исследования — выявление принципов, закономерностей построения и функционирования портретных описаний в поэтике романа Пла • тонова «Чевенгур».

В связи с этим автор работы ставит перед собой следующие задачи:

1) изучить и систематизировать различные точки зрения на проблему портрета в литературе, научные подходы к анализу изображения человека в творчестве Платонова;

2) выделить в тексте романа А. Платонова «Чевенгур» фрагменты, содержащие портретные описания, систематизировать их;

3) выявить общие закономерности включения в текст элементов портрета, особенности их функционирования в структуре образа персонажа, в контексте романа «Чевенгур» и поэтики писателя в целом.

Основным материалом исследования является роман «Чевенгур» (1927-1928/29 гг.). К анализу привлекались и другие произведения писателя -разных периодов творчества, различных жанров (стихи, рассказы, статьи, повести и др.), что позволило выявить некоторые типологические закономерности платоновского портрета.

Текст романа «Чевенгур» еще не был критически выверен текстологами -более того, на сегодняшний день «дискуссия о текстологии "Чевенгура" еще даже не начиналась» [Корниенко, 2009а, с. 74]. Это обстоятельство указывает на необходимость уточнения, в дальнейшем, результатов диссертационного исследования8. Вместе с тем нерешенность ряда текстологических проблем не является препятствием для изучения портрета в романе, отчасти даже стимулирует его, поскольку результаты исследования, направленного на выявление закономерностей, универсальных черт поэтики писателя, могут быть полезны текстологам.

Предметом исследования является поэтика романа «Чевенгур».

Объект исследования — словесный портрет как неотъемлемая часть поэтики романа. Анализ портрета, на наш взгляд, позволяет не только выявить некоторые универсальные черты идиостиля писателя, закономерности текстооб-разования в его произведениях, обусловленные свойствами его поэтики и художественного мышления. Способы изображения внешности, во многом' обусловлены образом человека в авторской концептуализации мира; поэтому изучение портрета является одним из важнейших условий реконструкции целостной авторской картины мира и человека.

Основные положения, выносимые на защиту: своеобразие портрета как элемента поэтики Платонова обусловлено о

Диссертационное исследование проводится на материале текста произведения, впервые опубликованного в 1988 году (Платонов А. П. Чевенгур. М.: Худож. лит., 1988). особенностями художественного мышления писателя, отражает авторскую концепцию мира и человека;

- вопреки мнению ряда исследователей, портрет является важной составной частью поэтики Платонова;

- писатель пользуется средствами портретизации, однако при этом происходит ослабление свойственных портрету функций (визуализация, индивидуализация, характеризация, оценка персонажа), его роли в создании образа персонажа;

- способы изображения внешности персонажей указывают на их существенное отклонение от «хрестоматийных» представлений о портрете в литературе.

Методы исследования. При решении исследовательских задач использовались различные методы анализа, в том числе структурно-семантический анализ художественного произведения, метод сопоставительного анализа, метод статистической обработки текста. В сочетании использовались имманентный и сравнительно-исторический подходы к анализу художественного произведения.

Структура работы. Материал состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложений.

В первой главе проведен анализ теоретической базы исследования, выявлен ряд проблем теоретического, методологического характера.

Во второй главе представлен обзор разных подходов к изучению поэтики писателя, систематизированы сложившиеся в современном платоноведении основные представления об образе платоновского человека, подведены итоги исследования портрета в творчестве писателя.

Третья глава посвящена анализу поэтики портрета в романе А. Платонова «Чевенгур», выявлению принципов и закономерностей построения и функционирования портретных деталей в тексте произведения.

В заключении подводятся итоги исследования и делаются выводы, соответствующие целям и задачам работы; намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможном использовании его результатов в вузовском образовательном процессе (в курсах лекций по русской литературе XX века, спецкурсах по творчеству Андрея Платонова), а также в теоретико-литературных (в контексте изучения теории портрета) и лингвистических (в контексте изучения языка художественной литературы) исследованиях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Портрет героя в поэтике романа Андрея Платонова "Чевенгур""

Заключение

Выявленные в ходе проведенного анализа особенности платоновского портрета прежде всего позволяют говорить об инвариантности черт, поэтики писателя, стилевых доминантах, проявляющихся на разных уровнях произведения. Отмеченные черты отражают общие свойства поэтики писателя, традиционно выделяемые исследователями его творчества: неразграничение конкретного и абстрактного, частного и общего; нефиксированность точки зрения; нарушение логических, пространственно-временных связей; нивелирование авторской оценочной позиции, нейтрализация оппозиций, акцент на пограничных, переходных состояниях; использование многозначных, символичных, амбивалентных языковых единиц, семантика которых может актуализироваться сразу не нескольких уровнях; наличие амбивалентных, двойственных, противоt речивых явлений на разных уровнях текста; повторяемость одних и тех же элементов текста, «бедность и первичность словаря» (Е. Толстая); анимизм; использование фольклорных мотивов.

Наиболее ярко проявилось в портрете соединение противоположных, амбивалентных тенденций: отказ от изображения подробностей и усиление в изображении подробностей; тенденция к динамичности и эмблематичность портрета; тенденция к разобщенности, дискретности, фрагментарности и стремление к невыделенности, слиянности части и целого. Очевидна также оценочная амбивалентность, неоднозначность, двойственное отношение автора к изображаемому.

Наблюдения над способами изображения внешности человека могут быть включены в общий корпус платоноведческих исследований, ориентированных на реконструкцию авторской картины мира и человека; они позволяют уточнить, дополнить наблюдения исследователей над различными - мифологическими, гносеологическими, онтологическими — аспектами в образе платоновского человека.

Проведенный анализ портрета в романе «Чевенгур» позволяет утверждать, что способы изображения, внешности персонажей у Платонова существенно противоречат. «хрестоматийным» представлениям-о портрете в литературе.

В результате использованных автором средств и приемов портретирова-ния происходит нарушение; свойственных портрету функций - визуализация, индивидуализация, характеризация; оценка персонажей. Портрет препятствует формированию' целостных зрительных образов персонажей; Характеристики внешности, которые должны служить средством идентификации и призваны, дифференцировать персонажа, выделить его на фоне других' героев, — в- прозе . Платонрва, по сути, препятствуют этому, отождествляя единицу и.множество: .

Портрет в романе лишь частично выполняет характерологическую функцию,, участвует в создании образа персонажа: являясь средством характеристики героев, портретные детали одновременно способствуют формированию фи-лософского^ мифологического планов, произведения. Кроме того, существенно ослаблена оценочная функция;портрета:.он не становится средством выражения определенного отношения автора-к персонажу как типу или характеру. .

Портрет у Платонова также не представляет собой устойчивую знаковую: систему, не дает оснований для построения типологии персонажей на; основе внешних признаков. • . ,

Помимо этого портрет в прозе писателя противоречит распространенному в литературоведении представлению о портрете как об относительно целостном эстетическом явлении, противопоставленном по ряду признакам другим; компонентам художественного мира произведения. В случае с платоновским портретом исследователи сталкиваются, с одной стороны, с его невыделейностью (стилистической, образной, мотивной и т. д.) из текста, с другой — с неоднородностью, многогранностью этого явления, позволяющего усмотреть в нем признаки разных эстетических систем, традиций словесного портретирования. Наблюдения над портретом у Платонова подтверждают выводы ряда исследователей об условности сопоставления его творчества с различными течениями, жанрами, художественными системами.

Очевидно, что предлагаемые теорией литературы ориентиры (понятие «портрет», его функции, типология и т. д.) могут быть применимы к творчеству Платонова лишь условно. Результаты проведенного исследования указывают на необходимость общефилологического изучения платоновского творчества.

Список научной литературыБогомолова, Мария Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Алпатов М. Очерки по истории портрета. М.-Л., 1937. 60 с. Алпатов.

2. Андрей Платонов: Воспоминания современников. Материалы к биографии / Сост., подготовка текстов и прим. Н. В. Корниенко, Е. Д. Шубиной. М.: «Советский писатель», 1994. 496 с.

3. Андроникова М. И. От прототипа к образу. К проблеме портрета в литературе и в кино. М.: Наука, 1974. 200 с.

4. Антонова Е. Книги Андрея Платонова в критике 1927-1930 гг. // «Страна философов» Андрея Платонова. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 527546. Антонова.

5. Архив А. П. Платонова. Книга 1. Научное издание. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 696 с. Архив А. П. Платонова.

6. Баршт К. А. Поэтика прозы Андрея Платонова. 2-е изд., дополн. СПб.: Филологический факультет СПбГу, 2005. 480 с. — Баршт, 2005.

7. Баршт К. А. Семантика профессии в прозе А. Платонова (к вопросу о типологии платоновких персонажей) // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 121-143. — Баршт, 2004.

8. Басин Е. Я. К определению жанра портрета // Советское искусствознание. М.: 1986. Вып. 20. С. 175-195. -Басин, 1986.

9. Басин Е. Статьи об искусстве. М., 2010. 200 с. — Басин, 2010.

10. Бахтин M. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика еловесного творчества. М.: Искусство, 1986. 445 с. Бахтин.

11. Белокурова С. П. Словарь литературоведческих терминов. СПб.: Паритет, 2006. 320 с. — Белокурова.

12. Бочаров С. Г. «Вещество существования» // Платонов А. П. Чевенгур: Роман. / Сост., вступ. ст., коммент. Е. А. Яблокова. М.: Высш. шк., 1991. С. 451-488. Бочаров.

13. Бронникова Е. В. От памяти к беспамятству: к вопросу о типологии персонажей в романе А. Платонова «Чевенгур» // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 5 (143). Филология. Искусствоведение. Вып. 29. С. 13-16.

14. Васильев В. В. Национальная трагедия: утопия и реальность. Роман Андрея Платонова «Чевенгур» в контексте его времени // Наш современник. 1989. №3. С. 172-182. Васильев, 1989а.

15. Васильев В. В. Платонов наш современник // Платонов А. Живя главной жизнью / Сост., послесл. и прим. В.В. Васильева. М.: «Правда», 1989. 448 с. — Васильев, 19896.

16. Васильев В. В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. 2-е изд. М.: Современник, 1990. 287 с. Васильев, 1990.

17. Вознесенская М. М. Семантические преобразования в прозе А.Платонова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1995. 15 с. Вознесенская.

18. Вьюгин В. Ю. «Чевенгур» Андрея Платонова (к творческой истории романа). Авторефер. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1992. 21 с. — Вьюгин, 1992.

19. Вьюгин В. Из наблюдений над рукописью романа «Чевенгур» (От автобиографии к художественной обобщенности) // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1995. С. 128— 145 ,-Выогин, 1995.

20. Вьюгин В. Ю. Между двух молчаний: об иносказании Платонова // Русекая литература, № 4. 2004. С. 54-79. -Выогин, 2004а

21. Выогин В. Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки (Очерк становления и эволюции стиля). СПб.: РХГИ, 2004. 440 с. Выогин, 20046.

22. Вьюгин В. Как писал Платонов (на материале рукописи «Чевенгура») // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 564-602. Вьюгин, 2005.

23. Гарбичевский А. Г. Портрет как проблема изображения // Искусство портрета: Сборник статей. М., 1928. С. 53-76.

24. Гаврилова Е. Н. Андрей Платонов и Павел Филонов // Литературная учеба. М., 1990. № 1. С. \64-173.-Гаврилова.

25. Галанов Б. Е. Искусство портрета. М., 1967. 206 с.

26. Галанов Б. Е. Живопись словом. Портрет. Пейзаж. Вещь. М., 1974. 343 с.

27. Галасьева Г. В. Портрет и мир природы в советской прозе 1920-х годов // Портрет в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов. Пермский ун-т. Сыктывкар, 1987. С. 90-101. -Галасьева.

28. Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. Париж, 1982. 404 с. Геллер.

29. Герман М. Модернизм. Искусство первой половины XX века. СПб.: Азбука-классика, 2003. 480 с. Герман.

30. Гурвич А. Андрей Платонов // Андрей Платонов: Воспоминания современников. Материалы к биографии / Сост., подготовка текстов и прим. Н! В. Корниенко, Е. Д. Шубиной. М.: «Советский писатель», 1994. С. 358413. — Гурвич.

31. Дмитровская М. А. Проблема человеческого сознания в романе А. Платонова «Чевенгур» // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1995. С. 39-52. Дмитровская, 1995а.

32. Дмитровская М. А. Антропологическая доминанта в этике и гносеологии А. Платонова (конец 20-х середина 30-х годов) // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 2. М., 1995. С. 91-100. -Дмитровская, 19956.

33. Дмитровская М. А. Локус "Чевенгура" // Художественное мышление в литературе XVIII-XX веков. Калининград, 1996. С. 27-36. Дмитровская, 1996.

34. Дмитровская М. А. Мифопоэтические представления о связи души и дыхания у А. Платонова // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. С. 346-355. Дмитровская, 1999а.

35. Дмитровская М. А. Семантика пространственной границы у А. Платонова // Филологические записки. Вып. 13, 1999. С. 118-137. — Дмитровская, 19996.

36. Дмитровская М. А. Язык и миросозерцание А. Платонова : Дис. . д-ра филол. наук. М., 1999. 292 с. Дмитровская, 1999в.

37. Дмитровская М. Архаичная семантика зерна (семени) у А. Платонова // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4.

38. М.: ИМЛИ РАН, 2000. С. 362-368. -Дмитровская, 2000.

39. Домогацкий В. Н. Теоретические работы. Исследования, статьи. Письмаiхудожника. М.: Советский художник, 1984. 368 с. — Домогаг\кий.

40. Дооге Б. Творческое преобразование языка и авторская концептуализация мира у А.П. Платонова. Дис. д-ра филол. наук. Gent, 2007. 663 с. — Дооге, 2007.

41. Дооге Б., Некрасова Л. «Понять тайну волос»: запахи в художественном мире А. П. Платонова, Russian Literature, 62/2, 2007. P. 121—154. — Дооге, Некрасова.

42. Дужина Н. «Все, что видимо и что скрыто.» // Платонов А. Котлован. Избранная проза. М., 1988. С. 312-318.

43. Дужина Н. И. Творчество Андрея Платонова в политическом и культурном контексте: повесть «Котлован» и пьеса «Шарманка»: Дис. . канд. филол. наук. М., 2004. 313 с.

44. Дужина Н. Строители «общепролетарского дома» в контексте политической повседневности 1929-1930-х гг. // «Страна философов» Андрея Платонова. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 461-470.

45. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: Учебное пособие. М.: Флинта, Наука, 2002. 248 с. -Есин.

46. Желнина-Левченко М. Паровозы в прозе Андрея Платонова Studia Litteraria Polono-Slavica 3, SOW, Warszawa, 1999. С. 223-232. — Желнина-Левченко.

47. Жинкин Н. И. Портретные формы // Искусство портрета: Сборник статей. М., 1928. С. 7-53.

48. Жолковский А. Душа, даль и технология чуда (Пять прочтений «Фро») // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 373-396. — Жолковский.

49. Залыгин С. Сказки реалиста и реализм сказочника // Залыгин С. Литературные заботы. М., 1982. С. 134-175. — Залыгин.

50. Замятин Д. Н. Империя пространства: Географические образы в романе А. Платонова «Чевенгур» // Вопросы философии. 1999. № 10. С. 82-90. -Замятин.

51. Зингер Л. Портрет // Большая советская энциклопедия. В 30 т. Т. 20. М., «Советская Энциклопедия», 1975. С. 382-386. — Зингер, 1975.

52. Зингер Л. К определению портрета // Творчество. М., 1980, №10. С. 15— 16.-Зингер, 1980.

53. Зингер Л. С. Очерки теории и истории портрета. М., 1986. 328 с. — Зингер,1986.

54. Злыднева Н. В. Мотивика прозы Андрея Платонова. М.: Институт славя. новедения РАН, 2006. 224 с. Злыднева, 2006.

55. Злыднева Н. Изобразительный контекст прозы А. Платонов: дискурс 1920-х годов // Wiener Slavistischer Almanach 63 (2009)." С. 357-369. -Злыднева, 2009.

56. Кабо В. Круг и крест. Размышления этнолога о первобытной духовности. М.: Вост. лит., 2007. 328 с. -Кабо.

57. Казакова Н. А. Функция портрета в произведениях конца XIX начала XX веков по мотивам легенды о блудном сыне // Портрет в художественной прозе. Сыктывкар, 1987. С. 59-70.

58. Карасев JI. Знаки «покинутого детства». (Анализ постоянного у А. Платонова) // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 105-121 .-Карасев, 1994.

59. Карасев JI. Движение по склону (пустота и вещество в мире А. Платонова) // «Страна философов» А. Платонова: проблемы творчества. Вып. 2. М., 1995. С. 5-38. Карасев, 1995.

60. Карасев JI. В. Смех и стыд у Андрея Платонова // Карасев JI. В. Философия смеха. М., 1996. С. 155-166. -Карасев, 1996.

61. Карасев JI. Вверх и вниз (Достоевский и Платонов) // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М.: ИМЛИ РАН, 2000. С. 168-185. -Карасев, 2000.

62. Кобозева И. М., Лауфер Н. И. Языковые аномалии в прозе А. Платонова через призму процесса вербализации. // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 125-138.

63. Кожевникова Н. А. О словах «жизнь», «жить» в прозе А. Платонова // Стилистика и поэтика: Тезисы всесоюзной научной конференции (Звенигород, 9-11 ноября 1989 года). М.: ИРЯ АН СССР, МГИИЯ им. М. Тореза, 1989. Вып.1. С. 71-75. Кожевникова, 1989.

64. Кожевникова Н. А. Образная параллель «строение-человек» в русской литературе XIX—XX вв. // Художественный текст: единицы и уровни организации. Омск, 1991. С. 69-85.-Кожевникова, 1991.

65. Колесникова Е. И. Духовные контексты творчества Платонова // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 34-60. Колесникова.

66. Колесова Д. В. О семантико-синтаксической структуре фразы текста А. Платонова // Разноуровневые единицы языка и их функционирование в тексте: теоретический и методический аспекты. СПб: Санкт-Петербургский государственный университет, 1992. С. 42—48.

67. Колесова Д. В. Принципы организации текста в повести А. Платонова «Котлован»: Дис. . канд. филол. наук. СПб., 1995. 200 с.

68. Корниенко Н. В. В мысли о России (К истокам философско-исторической концепции творчества Андрея Платонова) // Русская литература. 1985, №1. С. 110-125. — Корниенко, 1985.

69. Корниенко Н. В. Человек и природа в прозе А. Платонова и М. Пришвина (к проблеме типизации характера в советской литературе) // Проблема характера в советской литературе. Челябинск, 1988. С. 41^49. — Корниенко, 1988.

70. Корниенко Н. В. История текста и биография А. П. Платонова (19261946) // Здесь и теперь. М., 1993, № 1. 320 с .-Корниенко, 1993.

71. Корниенко Н. В. Повествование Платонова: «автор» и «имплицитный читатель» в свете текстологии // Sprache und Erzhlhaltung bei Andrej Platonov. Bern, 1998. P. 183-206,-Корниенко, 1998.

72. Корниенко H. В. Между Москвой и Ленинградом. О датировке и авантек-сте романа «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 624-678. Корниенко, 2005.

73. Корниенко Н. В. Архив А. Платонова в ИМЛИ как филологическое событие // Текстологический временник. Русская литература XX века: Вопросы текстологии и источниковедения. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 67-80. -Корниенко, 2009а.

74. Костов X. Мифопоэтика Андрея Платонова в романе «Счастливая Москва». Helsinki, 2000. 328 с. Костов.

75. Краткая литературная энциклопедия. В 9 т. Т. 5. М.: «Советская Энциклопедия», 1968. 976 стлб. — Краткая литературная энциклопедия.

76. Кричевская Л. И. Портрет героя : пособие для учителей-словесников и студентов гуманит. вузов / Л. И. Кричевская. М.: АО «Аспект-Пресс», 1994.185 с.

77. Кубо X. Новое тело: коммунизм и телесность у Андрея Платонова // Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век. Воронеж, 2001. С. 23-29.-Кубо, 2001.

78. Кубо X. Трава как медиа: Андрей Платонов и Арсений Тарковский // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб:.

79. Наука, 2004. С. 144-163.-Кубо, 20046.

80. Кулагина А. Тема смерти в фольклоре и прозе А. Платонова // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М.: ИМЛИ

81. РАН, 2000. С. 345-357. Кулагина.

82. Лангерак Т. Андрей Платонов: Материалы для биографии. 1899-1929 гг. Амстердам, 1995. 274 с. Лангерак.

83. Ласунский О. Житель родного города. Воронежские годы Андрея Платонова. 1899-1926. 2-е изд., дополненное. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2007. 280 с. Ласунский.

84. Левин Ю. И. От синтаксиса к смыслу и далее ("Котлован" А. Платонова) // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998. С. 392417. — Левин.

85. Лепахин В. Икона в творчестве Платонова // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 61-82. Лепахин.

86. Ливингстон А. Христианские мотивы в романе «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2000. С. 556-561. -Ливингстон, 2000.

87. Ливингстон А. А. Гамлет, Дванов, Живаго // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб: Наука, 2004. С. 227-241.1. Ливингстон, 2004.

88. Литературный энциклопедический словарь (Под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева). М.: Сов. энциклопедия, 1987. 752 с. — Литературный энциклопедический словарь.

89. Локс К. Описание // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925. Т. 1. А-П. 314 с. -Локс.

90. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: «Искусство-СПб», 1998. 704 с. -- Лотман, 1998.

91. Лотман Ю. М. Портрет // Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства (Серия «Мир искусств»). СПб.: Академический проект, 2002. С. 349-375. -Лотман, 2002.

92. Лотман Ю. М. Чему учатся люди. Статьи и заметки. М.: Центр книги ВГБИЛ им. М. И. Рудомино, 2010. 415 с .-Лотман, 2010.

93. Любушкина Ш. Идеи бессмертия у раннего Платонова // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 158—179. — Любушкина.

94. Малыгина Н. М. Якутия в преобразовательных проектах А. Платонова // Полярная звезда, 1979, № 2. С. 95-97. Малыгина, 1979.

95. Малыгина Н. М. Эстетика Андрея Платонова. Иркутск, 1985. — Малыгина, 1985.

96. Малыгина Н. М. Художественный мир Андрея : учеб. пособие / Н. М. Малыгина ; Моск. пед. ун-т. М.: МПУ, 1995. 93 с. Малыгина, 1995.

97. Малыгина Н. М. Андрей Платонов: поэтика «возвращения»: Науч. изд. М., 2005. 334 с. Малыгина, 2005а.

98. Малыгина Н. М. Образы-символы и ключевые фрагменты творчества Платонова в романе «Чевенгур» // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 319-327. -Малыгина, 20056.

99. Малыгина Н. По заданию Москвы: Андрей Платонов организатор общественных мелиоративных работ в Воронежской губернии в 1924—1925 годах // Москва и «московский текст» в русской литературе XX века, М.,2007. Вып. А.-Малыгина, 2007.

100. Малыгина Н. «Истинного себя я еще никогда и никому не показывал.»: Материалы к биографии Андрея Платонова // Вопросы литературы. 2010. № 4. С. 130-154 Малыгина, 2010.

101. Мартьянова С. А. Формы поведения // Хализев В. Е. Теория литературы: Учебник. М.: Высш. шк., 2002. С. 221-230.-Мартьянова.

102. Меерсон О. «Свободная вещь». Поэтика неостранения у Андрея Платонова. Беркли. 1997. 140 е.-Меерсон.

103. Миф в культуре: человек не-человек / Ред. Л. А. Софронова, Л. Н. Титова. М.: Издательство «Индрик», 2000. 320 с.

104. Михеев М. Ю. Некоторые содержательные комментарии к тексту платоновского «Чевенгура» // Московский лингвистический журнал, т. 2: М., 1996. С. 262-290.

105. Михеев М. Ю. Портрет человека у Андрея Платонова // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. Москва, 1999. С. 356-366. -Михеев, 1999.

106. Михеев М. В мир Платонова через его язык. Предположения, факты, истолкования, догадки. М.: Изд-во МГУ, 2003. 406 с. — Михеев, 2003.

107. Никонова Т. А. Универсальный смысл пограничных ситуаций в прозе А.

108. Платонова // Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век. Воронеж, 2001.С. 115-121. -Никонова, 2001.

109. Никонова Т. А. «Чужое пространство» у А. Платонова // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 16-23.—Никонова, 2004а.

110. Новохоперск (реконструкция фрагмента) / Подготовка текста и вступ. ст. В. Вьюгина // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 603-623. Новохоперск.

111. Нонака С. Повтор сравнений в «Чевенгуре» (К постановке вопроса) // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 335-344. -Нонака, 2005.

112. Пастушенко Ю. Поэтика смерти в повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 2. М., 1995. С. 191197. — Пастушенко, 1995.

113. Пастушенко Ю. Мифологическое содержание романа «Чевенгур» и публицистика Андрея Платонова // Московский вестник: Журнал московских писателей и Литературного института. М., 1996. № 2. С. 203-214. — Пастушенко, 1996.

114. Пастушенко Ю. О мифологической природе образа у Платонова // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2000. С. 339-344. Пастушенко, 2000.

115. Платонов А. Размышления читателя: Статьи / Сост. М. А. Платоновой; вступ. ст. и коммент. Л. Шубина. М.: Сов. писатель, 1970. 231 с. — Платонов, 1970.

116. Платонов А. П. Повести и рассказы: (1928-1934) / Сост., вступ. ст. и примеч. В. А. Чалмаева. М.: Сов. Россия, 1988. 480 с. Платонов, 1988.

117. Платонов А. П. Государственный житель: Проза, ранние соч., письма / Сост. М. А. Платоновой; Предисл. В. А. Чалмаева. Мн.: Мает, лгг., 1990. 604 с. Платонов, 1990.

118. Платонов А. П. Чевенгур: Роман. / Сост., вступ. ст., коммент. Е. А. Ябло-кова. М.: Высш. шк., 1991. 654 с. — Платонов, 1991.

119. Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2004. Т.1. Кн.1. 646 с. -Платонов, 2004, кн. 1.

120. Платонов А. П. Сочинения. М.: ИМЛИ РАН, 2004. Т.1. Кн.2. 512 с. -Платонов, 2004, кн. 2.

121. Платонов А. П. Записные книжки. Материалы к биографии. Публикация М. А. Платоновой / Сост., подготовка текста, предисл. и прим. Н. В. Корниенко. 2-е издание. М.: ИМЛИ РАН, 2006. 424 с .-Платонов, 2006.

122. Повесть А. Платонова «Строители страны» (реконструкция фрагмента повести) / Публ., вступ. ст. и коммент. В. Вьюгина // Из творческого наследия русских писателей XX века. М. Шолохов, А. Платонов, JL Леонов. СПб., 1995, с. 309-390. — «Строители страны».

123. Полтавцева Н. Г. Философская проза Андрея Платонова / Н. Г. Полтавце-ва ; отв. ред. Г. А. Белая. Ростов н/Д : Изд-во Рост, ун-та, 1981. 141 с. -Полтавцева, 1981.

124. Полтавцева Н. Г. Текст и интертекст в детских рассказах А. Платонова 50-х годов // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 2. СПб: Наука, 2000. С. 41-57. Полтавцева, 2000.

125. Полтавцева Н. Г. Мотив сиротства как проблема культуры у Платонова и Джойса (Саша Дванов и Стивен Дедалус) // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 263-280. -Полтавцева, 2004.

126. Портрет в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов. Пермский ун-т. Сыктывкар, 1987. 146 с. -Портрет в художественной прозе.

127. Радбиль Т. Б. Достоевский и Платонов (Идеологемы Старого и Нового времени) // Слово Достоевского. М., 2001. С. 132-145.

128. Радбиль Т. Б. Языковые аномалии в художественном тексте : Дис. . д-ра филол. наук : 10.02.01. М., 2006. 496 с. Радбиль, 2006.

129. Ристер В. Имя персонажа у А. Платонова // Russian literature. Amsterdam. 1988, V. 23. № 2. С. 133-146. -Ристер.

130. Родкевич М. Символическая пластика в повести А. Платонова «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 1. М., 1994. С. 185-193. -Родкевич.

131. Роман А. П. Платонова «Чевенгур»: Авторская позиция и контексты восприятия. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 50-летию со дня смерти писателя. Воронеж: ВГУ, 2004. 224 с.

132. Рудаковская Э. Феномен языка Платонова (Исследовательская традиция и поиски новых решений) // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб: Наука, 2004. С. 281-295. Рудаковская.

133. Рудаковская-Борисова Э. Семиотика пищи в произведениях Андрея Платонова. Тарту, 2005. 179 с. — Рудаковская-Борисова.

134. Свирида И. И. Человек — не-человек в искусстве (о границах бытия) // Миф в культуре: человек не-человек / Ред. Л. А. Софронова, Л. Н. Титова. М.: Издательство «Индрик», 2000. С. 138-149. - Свирида.

135. Свительский В. А. Конкретное и отвлеченное в мышлении А. Платонова-художника // Творчество А. Платонова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1970. С. 726.

136. Свительский В. Испытание историей // Платонов А. Чевенгур: Путешествие с открытым сердцем. Роман. Воронеж, 1989. С. 3—29. — Свительский, 1989.

137. Свительский В. А. Андрей Платонов вчера и сегодня. Воронеж: Рус. словесность, 1998. 156 с.

138. Сейфрид Т. Писать против материи: о языке «Котлована» Андрея Платонова // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 303-319. Сейфрид.

139. Семенова С. «Идея жизни» у Андрея Платонова // Москва, 1988. № 3. С. 180-189. -Семенова, 1988а.

140. Семенова С. Мытарства идеала: К выходу в свет «Чевенгура» А. Платонова // Новый мир, 1988. № 5. С. 218-231. Семенова, 19886.

141. Семенова С. «В усилии к будущему времени.» (Философия Андрея Платонова) // Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе. М., 1989, 318-377. Семенова, 1989а.

142. Семенова С. Г. Сердечный мыслитель // Вопросы философии, 1989. № 3. С. 26-31. Семенова, 19896.

143. Семенова С. «Тайное тайных» Андрея Платонова (Эрос и пол) // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 122-153. Семенова, 1994.

144. Семенова С. Г. Русская поэзия и проза 1920—1930-х,годов. Поэтика — Видение мира Философия. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001. 590 с. -Семенова, 2001.

145. Семенова С. Религиозно-философский контекст и подтекст «Чевенгура» // Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 34-44. Семенова, 2005.

146. Спиридонова И. А. Портрет в художественном мире Платонова // Русская литература. СПб., 1997. № 1. С. 170-183. Спиридонова, 1997.

147. Спиридонова И. А. «Внутри воины» (поэтика военных рассказов А. Платонова). Петрозаводск: Изд-во ПетрГу, 2005. 212 с. Спиридонова, 2005а.

148. Спиридонова И. Эпитет «ветхий» в романе «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 303-318. Спиридонова, 20056.

149. Сырица Г. С. Филологический анализ художественного текста: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2005. 344 с. — Сырица.

150. Тагер Е. Б. Жанр литературного портрета в творчестве Горького // О художественном мастерстве Горького. М., 1960. С. 375-418. — Тагер.

151. Тарабукин Н. М. Портрет как проблема стиля // Искусство портрета: Сборник статей. М., 1928. С. 159-193. Тарабукин.

152. Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. \-А. СПб.: Наука, 1995-2008.

153. Толстая Е. Д. Мирпослеконца: Работы о русской литературе XX века. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002. 511 с. Толстая.

154. Толстая-Сегал Е. Литературный материал в прозе Андрея Платонова // Возьми на радость: То Honour Jeanne Van Der Eng-Lidmeier. Amsterdam, 1980. P. 193-205. Толстая-Сегал.

155. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1. М.: ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство ACT», 2000. 848 с. — Ушаков.

156. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996. 334 с.

157. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. 348 с.

158. Фарино Е. Введение в литературоведение: Учебное пособие. СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2004. 639 с. Фарино.

159. Федоров В. С. Гетевские мотивы в художественно-философской картине мира Платонова // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 251-263. Федоров.

160. Фесенко Э. Я. Теория литературы: учебное пособие для вузов. Изд. 3-е, доп. и испр. М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. 780 с. — Фесенко.

161. Финал «Чевенгура» (К творческой истории произведения) / публ. В. Вью-гина // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 2. СПб.: Наука, 2000. С. 166-253. Финал «Чевенгура».

162. Фоменко Л. П. Мотив железной дороги в прозе Платонова // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб: Наука, 2004. С. 144-163. Фоменко, 2004.

163. Хализев В. Е. Теория литературы: Учебник. М.: Высш. шк., 2002. 437 с. — Хализев.

164. Харитонов А. Система имен персонажей в поэтике повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. 1VL: Наследие. Вып. 2. 1995. С. 152-172. -Харитонов, 1995.

165. Ходел Р. Углоссия косноязычие, объективное повествование — сказ (К началу романа «Чевенгур»). Slavica Helvetica. Band 58, 1998. С. 149-159. — Ходел, 1998.

166. Ходел Р. Чевенгур и Роза Люксембург // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М.: ИМЛИ, «Наследие», 2000. С. 535-541. -Ходел, 2000.

167. Ходел Р. Платонов Кафка - Вальзер: Опыт подготовительного исследования // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Книга 4. СПб., 2008. С. 48-61. - Ходел, 2008.

168. Цирес А. Г. Язык портретного изображения // Искусство портрета: Сборник статей. М., 1928. С. 86-158.

169. Чалмаев В. А. Андрей Платонов как «языковая личность»: динамика мо-нологизма в «стратегических» фрагментах его повествований (Чевенгур) // Sprache und Erzahlhaltung bei Andrei Platonov. Bern, 1998. P. 55-74. -Чалмаев, 1998.

170. Шубин Л. Градовская школа философии // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 212-226. Шубин, 1994.

171. Эпштейн М. Язык бытия у Андрея Платонова // Вопросы литературы. М., 2006. № 2. С. 146-164. Эпштейн.

172. Юн Юн-Сун. Формы выражения авторской позиции в прозе А. П. Платонова (на материале романа «Чевенгур») : Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. М., 2005. 166 с .-Юн.

173. Яблоков Е. А. Художественная философия природы (творчество М. Пришвина и А. Платонова середины 20-х начала 30-х годов) // Советская литература в прошлом и настоящем. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 55-71. -Яблоков, 1990.

174. Яблоков Е. А. Безвыходное небо // Платонов А. П. Чевенгур: Роман. / Сост., вступ. ст., коммент Е. А. Яблокова. М.: Высш. шк., 1991. С. 5-22.к1. Яблоков, 1991а.

175. Яблоков Е. А. Комментарии // Платонов А. П. Чевенгур: Роман. / Сост., вступ. ст., коммент Е. А. Яблокова. М.: Высш. шк., 1991. С. 518-650. -Яблоков, 19916.

176. Яблоков Е. А. О философской позиции А. Платонова (проза середины 20-х начала 30-х годов) // Russian Literature XXXII (1992), North-Holland. P. 227-251. - Яблоков, 1992.

177. Яблоков Е. О типологии персонажей А. Платонова // «Страна философов» Андрея Платонова : проблемы творчества. М.: Наследие, 1993. С. 194— 203 .-Яблоков, 1993.

178. Яблоков Е. А. Принцип художественного мышления А. Платонова «и так, и обратно» в романе «Чевенгур» // Филологические записки. Вып. 13. -Воронеж, 1999. С. 14-27. -Яблоков, 1999а.

179. Яблоков Е. «Царство мнимости» в произведениях А. Платонова и В. Набокова начала 30-х годов // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 3. М.: ИМЛИ, «Наследие», 1999. С. 332-342. -Яблоков, 19996.

180. Яблоков Е. А. На берегу неба (роман Андрей Платонова «Чевенгур»). СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001. 376 с. — Яблоков, 2001.

181. Яблоков Е. А. Падающая башня (о художественном пространстве Платонова) // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Кн. 3. СПб.: Наука, 2004. С. 6-15. -Яблоков, 2004.

182. Яблоков Е. А. Нерегулируемые перекрестки: О Платонове, Булгакове и многих других. М., 2005. 248 с. — Яблоков, 2005.

183. Яблоков Е. А. Платонов и литература // Wiener Slavistischer Almanach 63 (2009). С. 251-264. Яблоков, 2009.

184. Dhooge В. Прием языковой деформации. Платонов, Хармс, Хлебников // Wiener Slavistischer Almanach 63 (2009). С. 283-325.

185. Hansen-Lôve Aage A. «Антисексус» Платонова и антигенеративная утопия // Wiener Slavistischer Almanach 63 (2009). С. 167-190. -Hansen-Lôve Aage.

186. Hoffman E. Мотив коллективного тела в романе «Счастливая Москва» // Wiener Slavistischer Almanach 63 (2009). С. 191-22в.-Hoffman.

187. Heller L. Les chemins des artisans du temps: Filonov, Platonov, Hlebnikov et quelques autres. // Cahiers du monde russe et soviétique. 1984. V. 25. № 4. -Heller.

188. Kubo H. Andrei Platonov's «Chevengur» and its cultural background. Hokkaido, 2002. Kubo.

189. Seifrid T. Andrei Platonov: Uncertainties of Spirit. Cambridge, New York: Cambridge University Press, 1992. 292 c. Seifrid.

190. Wachtel A. Meaningful voids: facelessness in Platonov and Malevich // Russian literature, modernism and the visual arts. Kelly, Catriona & Stephen Lov-ell (eds.). Cambridge: Cambridge University Press. 2000. P. 250-277.1. Wachtel.