автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Послания и поучения Феодосия Печерского. Проблемы поэтики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Послания и поучения Феодосия Печерского. Проблемы поэтики"

На правах рукописи

Никищенкова Галина Викторовна

Послания и поучения Феодосия Печерского. Проблемы поэтики

Специальность 10.01.01 Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 5 НОЯ 2010

Орел-2010

004614423

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы Х1-Х1Х вв. филологического факультета ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»

доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы XI-XIX вв. ГОУ ВПО «Орловский государственный университет» Антонова Мария Владимировна доктор филологических наук, профессор Рождественская Мшена Всеволодовна (Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург)

кандидат филологических наук, доцент Терешкина Дарья Борисовна (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Великий Новгород)

Ведущая организация: Псковский государственный педагогиче-

ский университет

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Защита диссертации состоится 9 декабря 2010 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.183.02 при Орловском государственном университете по адресу: 302026, г. Орел, ул. Комсомольская, д.41, ОГУ, филологический факультет, аудитория 318.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Орловский государственный университет».

Автореферат разослан rt^ L/

Ученый секретарь .

диссертационного совета ^ifeeZLfcC/yöaf A.A. Вельская

Феодосий Печерский (ум. 3 мая 1074 г.) является одним из первых известных науке древнерусских книжников. Как отмечает В. Н. Топоров, «литературная деятельность Феодосия и его сочинения - важнейшая страница из начального этапа русской духовной литературы и уже поэтому существенна и в более широком плане истории русской литературы, духовности, просвещения».

Актуальность предлагаемого исследования определяется необходимостью проанализировать ранние древнерусские сочинения, имеющие ясно выраженную прагматическую коммуникативную направленность, в аспекте выявления общих принципов, на которые ориентировался их автор, и того своеобразия, которыми они отличались, поскольку данные сочинения Феодосия Печерского, в свою очередь становясь образцовыми, авторитетными, имея широкое бытование не только на русской почве, но и в рамках литературы 81а\аа Ог-Аоёоха, оказывали несомненное влияние на последующие эволюционные процессы.

Произведения пера Феодосия Печерского были открыты и введены в научный оборот только в середине ХГХ в.

В 40-х годах XX века были опубликованы результаты текстологических исследований И. П. Еремина, в которых, по выражению В. Н. Топорова, обозначено «ядро» текстов Феодосия Печерского, то есть те его сочинения, атрибуция которых на данный момент является бесспорной. В настоящем диссертационном исследовании мы не будем пытаться оценить достоверность атрибуций, предложенных в предшествующих научных работах, и примем за основу тот корпус текстов Феодосия Печерского, который был предложен И. П. Ереминым.

Мы сознательно оставляем за пределами рассмотрения Молитвы к Богу, усвояемые Феодосию Печерскому, а также произведения, атрибуция которых до настоящего времени остается неоднозначной. Таким образом, материалом для настоящего исследования служат:

— Послание к князю Изяславу Ярославичу «о неделе»;

— Послание к князю Изяславу Ярославичу «о вере латинской»;

— Поучение о терпении и о любви;

— Поучение о терпении и о любви и о посте;

— Поучение о терпении и милостыни;

— Поучение о терпении и о смирении;

— Поучение о хождении к церкви и о молитве;

— Поучение (слово) к братии о душевной пользе;

— Поучение о пользе душевной;

— Поучение к келарю.

Объектом исследования являются содержательные и поэтические особенности сочинений Феодосия Печерского: основные темы и идеи, специфика жанра, «поэтика уподобления» (О. В. Панченко), система образов, принцип диалогизма и пр.

Основная цель исследования состоит в установлении жанровых признаков сочинений с прагматической коммуникативной направленностью - посланий и поучений (проповедей) - на этапе формирования системы поэтики древнерусской литературы на примере творческого наследия Феодосия Печерского.

Для достижения данной цели полагаем необходимым решить следующие задачи: — исследование структурных особенностей посланий и поучений Феодосия Печерского;

— рассмотрение системы образов в посланиях и поучениях преподобного в соотношении с проблемой диалогизма;

— изучение жанровой специфики поучений и посланий Феодосия Печерского;

— осмысление места сочинений Феодосия Печерского в кругу произведений древнерусской литературы Киевского периода

Положения, выносимые за защиту.

1. Послания и поучения Феодосия Печерского, имея ярко выраженную коммуникативную направленность, представляют собой диалогические структуры, в которых одной стороной является автор, а другой - читатель (или слушатель). Ситуации общения в текстах различаются в связи с разницей письменного и устного типа коммуникации.

2. Поучения и послания Феодосия Печерского, являясь первыми опытами жанра, «открывают» традицию дидактической проповеди и учительного эпистолярного сочинения, в связи с чем фиксируется размытость жанровых признаков на уровне формы. В то же время сочинения преподобного обладают определенным единством архитектоники и стилевых приемов, а комплекс его поучений можно рассматривать как целостное сочинение объединяющего жанра.

3. Диалогизм как сущностное качество поучений и посланий Феодосия Печерского реализуется при помощи системы образов («я» - «ты / вы», «мы» - «ты / вы», «мы» - «они»), которые нахоятся в соположении, диктуемом законами того или иного жанра. В то же время образ автора, включая иные жанрообусловленные признаки, существенным образом модицифируется, что оказывается следствием реализации индивидуальных, личностно обусловленных черт.

4. Поучения и послания Феодосия Печерского входят в тематическуюпарадигму средневековой отечественной книжности, способствуя созданию семантического поля древнерусской литературы в целом, где идеи любви, смирения, милосердия становятся знаковыми.

Научная новизна работы определяется целостным поэтическим анализом произведений Феодосия Печерского коммуникативного характера (посланий и поучений), выявлением специфики творческого индивидуального подхода к разработке актуальных нравственных и канонических вопросов, определением места и значения книжного наследия преподобного.

Методологической основой данного исследования послужили труды ряда отечественных и зарубежных медиевистов, в которых были сформулированы основные принципы, характерные для поэтики средневековой литературы вообще и древнерусской в частности (Д. С. Лихачев, И. П. Смирнов, П. М. Бицилли, И. П. Еремшт, В. Н. Топоров, О. В. Панченко, Н. В. Понырко и др.). В работе использованы историко-литературный, сравнительно-исторический и историко-генетический методы исследования.

Теоретическая значимость диссертационной работы проявляется в том, что ее результаты углубляют научные представления об эволюции жанров древнерусской книжности, о специфике отражения индивидуального авторского начала в средневековой литературе.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в практике вузовского преподавания курса истории русской литературы, в специальных курсах и семинарах.

Апробация работы проводилась в форме выступлений на международных научных конференциях: УП Международной научной конференции «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения») (Новгород Великий, 2008 г.); II Междуна-

родной научно-практической конференции «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2009 г.); «Славянских чтениях» (Орел, 2010 г.). Работа обсуждалась на заседаниях кафедры истории литературы XI-XIX вв. Орловского государственного университета, секциях итоговых научных конференции ОГУ в 2008 и 2009 гт., в процессе работы аспирантского объединения.

Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка литературы, включающего 131 наименование. Общий объем работы 215 страниц.

Содержание работы

Во Введении обоснована актуальность исследования, раскрыты его объект и предмет, сформулированы цели и задачи, представлены выносимые на защиту положения, охарактеризованы методологическая и теоретическая основы, определена источниковая база, приведены сведения о научной новизне и практической значимости исследования.

Глава 1 «Художественные особенности посланий Феодосия Печерского». В первом параграфе «Послания Феодосия Печерского в отечественной медиевистике» представлен аналитический обзор исследований посланий Феодосия Печерского со времени их открытия в середине XIX в. и до настоящего времени. Проанализированы работы еп. Макария (Булгакова), Ф. И. Буслаева, Е. Е. Голубинского, А. А. Шахматова, А. Н. Попова, А. Павлова, А. И. Лященко, В. А. Чаговца, Г. П. Бельченко, М. Д. Приселкова, И. П. Еремина, Н. К. Гудзия, Н. В. Понырко, Г. Подскальски и др. в аспектах споров об атрибуции рассматриваемых посланий, истории текста и идейного содержания.

Значение посланий для построения истории развития русской духовной культуры было признано многими исследователями. Тем не менее, анализ содержания эпистол Феодосия Печерского практически у всех исследователей XIX-XX вв. сводился к перечислению тем и пересказу. Что касается Послания о латинской вере, то, кроме того, это произведение широко использовалось для сопоставления с другими антилатинскими сочинениями на русской почве (см. работы А. Н. Попова (1875), А. Павлова (1878), Г. Подскальски (1996).

К сожалению, литературные достоинства посланий Феодосия Печерского практически не анализировались. Ряд соображений содержится в работе В. Н. Топорова «Святость и святые в русской духовной культуре» (1995). В частности, он отмечает наличие параллелизмов, повторов, противопоставлений, которые помогают Феодосию Печерскому раскрыть тему обличения латинства и возвеличивание православия. Н. В. Понырко, усилиями которой было осуществлено современное научное издание посланий Феодосия Печерского, тем не менее, не уделяет особого внимания проблеме архитектоники этих произведений, ограничиваясь в предисловии к работе формулировкой общих положений. Обращение к художественным принципам поучений Феодосия Печерского находим в исследованиях М. В. Антоновой. Анализируя послания Феодосия Печерского, она останавливает свое внимание на структуре произведений: особенностях формуляра и композиции. Интерес также представляет статья В. А. Петровой «"Истинная" и "ложная" вера в "Слове" игумена Феодосия», посвященная анализу коммуникативной структуры Послания о вере латинской.

В параграфе втором «Теоретические основы изучения древнерусского послания» на основании исследований В. А. Сметанина, Д. М. Буланина, Т. А. Миллер, Дж. Беркофф, Д. Фрейданка, Г. Штурма и др. показало, что основные эпистолярные правила древнерусская книжность заимствовала из византийской практики, которая в свою очередь опиралась на традиции античного и ближневосточного письма.

В Древней Руси, вслед за христианской эпистолографией, длительное время не существовало собственно дружеского послания, однако, вполне очевидно, развивалась жанровая разновидность учительного послания. Эпистолярная схема и топика присутствовали в сочинениях Киевского периода (Феодосий Печерский, Кирилл Туровский, Климент Смоля-тич, митрополит Никифор, Владимир Мономах и др.), активно функционировал рассматриваемый жанр в ХУ-ХУП вв. Исследователи (Дж. Беркофф, Д. М. Буланин, Н.В. Понырко, М. В. Антонова) обнаруживают в древнерусских посланиях ряд эпистолярных формул и топосов, соотносимых с античными и византийскими. Тем не менее следует подчеркнуть, что древнерусское послание обладает рядом существенных особенностей, которые к настоящему времени еще не осмыслены в полном объеме.

Практически все исследователи сходятся во мнении, что древнерусское послание является своего рода «пограничным» жанром и в «беспримесном виде» на Руси не существует (Д. М. Буланин, В. В. Калугин, М. В. Антонова). Жанровая форма древнерусского послания может быть признана размытой, причинами этой размытости, как правило, становится содержательный аспект, наличие или отсутствие определенной тематики и пафоса. Тем не менее, точная жанровая квалификация сочинения вполне возможна на основании наличия не только признаков формуляра, но и определенной системы взаимоотношений между корреспондентами.

Параграф третий «Особенности формуляра посланий Феодосия Печерского». Послания Феодосия Печерского к князю Изяславу Ярославичу нельзя считать образцовыми с точки зрения соблюдения эпистолярных правил. Однако в целом с точки зрения формуляра эти тексты обладают необходимыми признаками, которые могут служить отличительными признаками оформления сочинений данного жанра. Для них характерно специфическое трехчастное деление на прескрипт, семантему и клаузулу, причем вполне в соответствии с общими тенденциями развития эпистолы на Руси, внешний адрес и прескрипт совпадают и представляют собой фактическое самоназвание текста.

Поскольку древнейшие сохранившиеся списки относятся к концу XIV - второй половине XV в. (РНБ, Киршхло-Белозерское собрание, №4/1081. Конец XIV - начало XV вв. Лп. 21-39об.; РНБ, Софийское собрание, №1285. Вт. пол. XV в. Ли. 100-102об.), то изменения в начальной части текстов, возникшие в течение длительной истории их переписывания, выглядят вполне естественно. В Послании о неделе прескрипт и внешний адрес явно подверглись объединению в процессе бытования: «Въспрашанье Изяславле князя, сына Ярославля, внука Володимеря, игумена Федосья Печеръскаго монастыря». Как ввдим, здесь есть указания на адресата и адресанта, причем в соответствии с правилами этикета имя получателя названо ранее имени отправителя. В Послании о вере латинской самоназвание в сборнике Софийского собрания называет автора и адресата, но избегает жанрового определения текста: «Того же Феодосиа к тому же Изяславу». В сборнике Кирилло-Белозерского собрания сочинение именуется «словом», в самоназвании сохраняется указание на авторство Феодосия. Обращенность к некоему князю определяется первой же фразой основного текста, в которой мы обнаруживаем, в том числе, и комплиментарное обращение к адресату: «Слово святаго Федосья, игумена Печерьскаго монастыря, о вере крестьянской и о латыньскои. Господи благослови. Слово ми есть к тоб'Ь, княже боголюбивыи». Отсутствие ярко выраженного прескрипта приводит к тому, что в анализируемых посланиях нет обязательного приветствия, адресованного корреспонденту. В какой-то мере эту недостачу компенсирует обращение к князю в самом начале основного текста.

Послания Феодосия Печерского начитают древнерусскую эпистолярную традицию. Особенности, характерные для их формуляра, впоследствии обнаруживаются в более поздних посланиях Киевского периода (см. сочинения Иоанна II, Климента Смолятича, Даниила Юрьевского, Кирилла Туровского и Иакова Черноризца).

Определенной спецификой обладает в древнерусских посланиях Киевского периода и начало семантемы. Особо следует указать на используемую рядом книжников манеру открывать послание самохарактеристикой, что, вероятно, есть отражение влияния деловых грамот. Эта особенность имеет место не только в Послании о вере латинской Феодосия Печерского, но и в Поучении к чадам Владимира Мономаха.

В Послании о неделе Феодосия Печерского в начальной части семантемы использован ряд формул (или мотивов), характерных для жанра послания. К таковым относятся 1) именование адресата, которое имеет вид первичного обращения (термин М. В. Антоновой) и 2) указание на получение некоего сообщения и определение его содержания. Обратим внимание на то, что первичное обращение имеет обязательный эпитет, отсылающий нас к филофронетическому мотиву в модифицированной форме: князь именуется «боголюбивым» в обоих посланиях (причем в Послании о вере латинской этот эпитет имеется только в рукописи Кирилло-Белозерского собрания). Мы полагаем, что здесь выражается идея «любви», но не взаимной между корреспондентами, а «любви о Христе», что наиболее характерно для древнерусской эпистолографии. В Послании о вере латинской по рукописи Софийского собрания в начале семантемы эпистолярные формулы отсутствуют, произведение начинается с собствешю сообщения (араг^еНа). Можно считать, что мотив стимула составления послания выражен имплицитно, поскольку автор сознает пастырскую ответственность за умонастроения князя, что и побуждает его прибегнуть к проповеди (слову) или ответить на поставленный вопрос. Сравнение с другими посланиями Киевского периода показывает, что подобная редукция обязательных эпистолярных формул в средневековой русской книжности XI-ХШ вв. впоследствии стала нормой.

Клаузула в Послании Феодосия Печерского о неделе весьма краткая: «Бог мира буди с вами. Аминь». В Послании о вере латинской клаузула отсутствует. Очевидно, в процессе бытования была утрачена и обязательная формула «Аминь» в конце данного текста. Повторим, что послания Феодосия Печерского «открывают» древнерусскую эпистолярную традицию. Хотя сохранившаяся клаузула в Послании о неделе, скорее, соответствует любому сочинению учительного содержания (проповеди, поучению, слову), но в ней в лапидарной форме сконцентрирована идея божьей благодати и защиты, что станет устойчивым эпистолярным мотивом завершающей части посланий на русской почве в Киевский период.

Параграф четвертый «Структура семантемы и проблема диалогизма посланий Феодосия Печерского». Эпистолярный жанр в эпоху античности состоял в тесном родстве с диатрибой и диалогом, в эллинистическую эпоху письмо пришло в определенном смысле на смену диалогу в философской литературе. Тип письма в форме вопросов и ответов утвердился и в христианской книжности в наследии Василия Великого, Григория Нисского, Феодора Студита и пр.

Послание о неделе Феодосия Печерского имеет самоназвание «Въспрашанье Изяславле князя, сына Ярославля, внука Володимеря, игумена Федосья Печеръскаго монастыря». Еще Д. С. Лихачев подчеркивал особое внимание древнерусских книжников к называнию своего сочинения, их стремление к максимальной точности. В данном случае послание не случайно имеет самоназавание «вопрошание». Это не только подчеркивает наличие автора и адресата и указывает на конкретную цель - ответ на поставленный адресатом вопрос. По-

добное самоназвание подчеркивает еще и характер коммуникации, возникающий в самом произведении.

Как правило, коммуникативная связь между сторонами общения в послании выражена имплицитно, она отчасти односторонна, поскольку вторая сторона коммуникации (адресат) реализуется в тексте, только благодаря творческому воображению автора. Присутствие адресата маркировано специальными эпистолярными формулами, в частности формулой приветствия, формулой констатации получения письма, формулой восхищения адресатом, похвалой или критикой письма, полученного от адресата, формулой «парусии», создававшей ощущение близости адресата и т.п. В рассматриваемом послании Феодосия Печерско-го перечисленные эпистолярные устойчивые элементы формуляра отсутствуют. Тем не менее сшуация эпистолярного общения задается в первых же строках: «Что возмыслиль еси, боголюбивыи княже, воспрашати мене, некнижна и худа...»

Структура Послания о неделе организуется воспроизведением четырех вопросов, которые исходят от адресата - князя Изяслава (возможно, они были заданы при личном устном общении) и последовательных ответов на них Феодосия. Это наличие вопросов создает иллюзию личного присутствия адресата, беседы с ним. В конкретных списках состав вопросов несколько отличается, ответы же в целом идентичны. Структура вопросов и ответов предполагает разделение текста, по крайней мере, на четыре смысловых блока. Первый вопрос определяет общую тему послания. За ним следует разъяснение, касающееся наименования дней недели и происхождения воскресного дня. Второй вопрос о существовании недели в дохристианские времена позволяет автору обратиться к проблеме различия иудаизма и «правоверия». Третий вопрос связан с позицией отказа от «разрешения» от поста в среду и пятницу, высказанной князем. Феодосий объясняет, что это противоречит Священному Писанию и христианин не может сам наложить на себя подобный обет. И, наконец, четвертый вопрос, который в своем построении теснейшим образом связан с ответом, трактует освобождение от возложенного на себя неправильного обета.

Послание о вере латинской имеет более сложное диалогическое строение, уже не связанное с вопросно-ответной структурой. Несомненно, имело место письменное общение как часть диалога между автором и адресатом, что характерно для эпистолярного жанра вообще. Это послание, вероятно, вкладывалось в более широкий диалог между преподобным и князем Изяславом. Исследователи отмечают злободневность интереса обеих сторон переписки к данной проблеме (В. Н. Топоров). Собственно доверительная пастырская беседа Феодосия Печерского и князя Изяслава оказываются диалогической «рамой» послания. В нее вкладываются несколько дополнительных диалогических ситуаций.

Позднейшие переписчики и редакторы прекрасно понимали заложенный в послании диалогический потенциал, поэтому и произошло, очевидно, то изменение жанровой специфики, которое выразилось в появлении всех разновидностей второй редакции, тексты которых начинаются с описания ситуации личной беседы князя и преподобного, когда Изяслав формулирует вопрос, а Феодосий дает весьма пространный ответ. Мы полагаем, что в послании можно выделить три логико-семантические части, имеющие в диалогическом отношении сходное строение. Каждая из них начинается как обращение к припоминаемому поучению родителей (отца) и переходит, достаточно неощутимо, к ситуации диалогического общения, поучения адресата. Начинается послание с самоименования автора и ввода в первую диалогическую ситуацию, отнесенную к детству и юности автора: «Азъ, Федосъ, худый мнихъ, рабь еемь пресвятой Троиц-Ь, Отца и Сына и Святаго .Духа, въ чиегкй и въ правоп+.р1г1;й в-Ьр-1; роженъ еемь и въепиганъ добр-й въ закогН; правов-Ьрнымъ отцемь и ма-

терью християною». Доброе воспитание «въ закон -к» и предполагает постоянные отеческие наставления. Начиная каждую часть с фраз типа «рече ми отець», Феодосий, оттолкнувшись от непререкемого родительского авторитета и поучений, обращенных лично к нему, далее расширяет аудиторию, включая в нее в первую очередь своего адресата-князя.

Вторая часть вновь начинается с припоминашм диалогической ситуации отеческого наставления: «Мн-1; же рече отець». На наш взгляд, в рамках данной части в плане развития диалогической ситуации происходит то же самое, что и в первой. Постепенно источник сообщения - отец - «размывается», и рекомендации, входящие в лопяеекое построение раздела, воспринимаются как собственно авторские.

Построение последней части несколько сложнее. Начинается она также с отсылки к беседе с отцом: «Рече ми отець». Рекомендации вступать в спор с «н-Ькими инов-крными», которые пытаются соблазнить своими речами неких несведущих «верных», сменяются воображаемым прением с латинами. Таким образом в двойную раму диалогической сшуащш вставляется третья: общение автора и адресата - общение автора и его отца - общение верного и неверного.

Параграф пятый «Система образов посланий Феодосия Печерского». В Послании о неделе в прескрипте автор именует себя: «въпрашати мене, некнижьна и худа», «мене въпрашал недостойного», что вполне соответствует эпистолярной ритуальной ситуации общения, когда отправитель сообщения сознательно принижает себя. В соответствии с этим же правилом используются обращения к адресату «боголюбивьш княже», «благородие», «княже мои», поскольку получатель сообщения в иерархии образов должен занимать более высокую позицию. Аналогично самоименование автора в начале Послания о вере латинской: «худыи мнихъ, рабъ еемь Пресвятой Троиц-Ь, Отца и Сына и Святаго Духа». Однако какой-либо аттестации «второй стороны» эпистолярного общения в данном сочинении не обнаруживается.

В первых же строках обоих посланий намечается тенденция к усложнению и модификации образа автора. Поскольку целью письменной коммуникации является объяснение ряда канонических вопросов, то, кроме собственно эпистолярной, в послании присутствует учительная интенция. Основной темой собственно сообщения в Послании о неделе является толкование недели и дня воскресного и правил соблюдения поста в среду и пяток, а в Послании о вере латинской - обличение «вин» католической церкви и поучение в правилах общения с «кривоверными». В связи с этим традиционный образ эпистолографа фактически замещается образом духовного отца, учителя, обращающегося к духовному чаду с увещеваниями и наставлениями.

В Послании о неделе эта особенность образа автора реализуется через специфику ком-мушпеащш с адресатом, который ищет в общении с Феодосием Печерским поучения в соблюдении определенных правил поведения христианина. Преподобный, занимая учительную позицию, тем не менее, не противопоставляет себя адресату даже в том случае, если поведение последнего выходит за рамки нормативов и установлений. Несмотря на заявленное в начале произведения противопоставление светских и духовных лиц, автор и адресат последовательно объединяются как христиане на протяжении всего текста. Во всех рекомендациях князю Феодосий Печерский сохраняет максимально доброжелательный тон.

Характер образа автора в Послании о вере латинской сложно признать типично эпистолярным. Во-первых, в сохранившихся списках первой редакции отсутствуют признаки эни-столярного формуляра, а формулу авторского самоуничижения следует рассматривать как общекнижную. Во-вторых, тип взаимоотношений автора и адресата, скорее, соответствует

жанру учительного слова (поучения, беседы), что и отразилось во всех вариантах второй редакции при переделке текста.

Оба послания Феодосия Печерского тяготеют к открытости, чему способствует не только собственно общеинтересное содержание, но и те изменения, которые претерпевает образ адресата Если в Послании о неделе на протяжении текста мы неоднократно встречаем обращения к князю (то есть здесь имеет место социальная характеристика корреспондента), то в Послании о вере латинской именование адресата по социальной характеристике, а тем более по имени отсутствует. Впрочем, последнее, вероятнее всего, есть отражение работы редакторов, а не самого Феодосия Печерского. Тем не менее, вне зависимости от того, на каком этапе произошла утрата имени корреспондента-князя, это свидетельствует о процессе деконкретизации образа адресата. В речах «отца» мы находим обращение «чадо», что, с одной стороны, отражает, казалось бы, реальную ситуацию родительского наставления отроку Феодосию. Но с другой стороны, не будем забывать, что в Послании о посте отмечается противопоставление светских и духовных лиц, причем первые находятся в положении поучаемых, а вторые - учителей, наставников. В результате обращение «чадо» приобретает дополнительные коннотации - не просто сын, но сын духовный. В таком случае речи «отца» в равной мере обращены к Феодосию, князю-адресату, любому читателю. Именно установка создателя посланий на широкую аудиторию («шгь кто прочеть», говоря словами Владимира Мономаха) делает их открытыми, размыкает во времени в будущее.

Существенный интерес в посланиях Феодосия Печерского представляет образ адресата. В Послании о неделе мы видим перед собой реальную фигуру благоверного князя. Именно он задает вполне конкретные вопросы, он совершает оплошности не из злостных еретических убеждений, а «от сердца», по незнанию и из-за желания быть «праведней праведного». Его разрешает от излишнего обета Феодосии Печерский, заботу о его душе он берет на себя. Открытость в данном случае достигается не расширенным толкованием адресата (он все-таки конкретен), а обращением к типичной ситуации, изображение которой может быть полезно многим: и совремнникам, и православным христианам в будущем.

В Послании о вере латинской адресат как бы удваивается: это и сам Феодосий, и непосредственный читатель, который также мыслится неоднозначно. Из самоназвания мы узнаем, что сочинение адресовано Изяславу Ярославичу, но в самом тексте имя не названо ни разу. Конечно, отсутствие формальных признаков еще не означает сознательной деиндиви-дуализации послания, но в данном случае это не результат действий, например, составителя письмовника: вполне возможно, так реализуется определенная позиция автора, который, адресуя сочинение конкретному князю, тем не менее создавал его и для современности, и для вечности.

Система образов посланий Феодосия Печерского имеет довольно четкое распределение в соответствии с оппозицией «свое - чужое», раскрывающейся в противопоставлении христианского и «жидовского» (Послание о неделе) или правоверия и «кривоверия» (Послание о вере латинской). В произведениях создается обобщенный образ «мы» - православных (правоверных) христиан, чье поведение вполне соответствует нормативным образцам. В Послании о неделе знаком принадлежности к образу «мы» становится верное понимание дня недельного, почитание воскресенья, соблюдение постов в среду и пяток и отвержения «жидовских» обычаев, касающихся субботы. В Послании о вере латинской «правоверные» также объединены комплексом нормативного поведения, которое определяется через «отрицательный кодекс» отношения к латинам, чужой вере, а также через позитивные характеристики, в частности, проявление милосердия.

Вторая сторона оппозиции - «они» - реализуется также как некая общность, признаками которой являются отступления от правил. В Послании о неделе к таковым относятся «жидовствующие», а в Послании о вере латинской - приверженцы католичества. Несомненно, такое противопоставление «мы» и «они» отражает жизненную ситуацию. Вспомним, что споры о соблюдении постов в среду и пяток по Господским, Апостольским и Богородичным праздникам были актуальны во времена Феодосия Печерского.

Если «мы» реализуется в посланиях Феодосия Печерского через перечисление или описание норм поведения, то образ «они» характеризуется через описание анти-поведешя, которое также обладает признаками нормативности, или лучше сказать - антинормативности. «Мы» и «они» (то есть «не мьг») в посланиях Феодосия Печерского, несомненно, и противопоставлено, и сопоставлено по принципу «свое - чужое», «правильное -неправильное». Соответственно, если «мы» есть образ нормы, то «они» - образ «антинормы». Несомненно, автор-эпистолограф, выступающий в роли учителя, проповедующий соблюдение норм, является не только самостоятельным образом посланий, но и частью образа «мы». Однако эта «включенность» в определенный круг лиц, объединенных общностью в первую очередь миропонимашга и поведения, характерна не только для адресанта, но и для адресата, хотя положение образа последнего в этой системе сложнее. Обращение с учительными посланиями мотивировано сомнениями и вопросами корреспондента, не вполне точным с его стороны пониманием правил и соблюдением их. Тем не менее, автор не обличает своего адресата за анти-поведение, но наставляет его на путь истинный, будучи уверенным в том, что в целом он относится к правоверному миру. Однако частные отступления позволяют предполагать некоторую нетвердость адресата в вере. Он как бы балансирует на грани нормы и анти-нормы, правоверия и «кривоверия» / «жидовствования». В целом, включая адресата в образ «мы», Феодосии Печерский, тем не менее, не проводит решительной границы между своим корреспондентом и образом «они», но стремится своими наставлениями эту границу укрепить.

Параграф шестой «Специфика жанра посланий Феодосия Печерского» посвящен рассмотрению тех параметров, на основании которых данные сочинения можно квалифицировать именно как послания. Учитывая точку зрения Д. М. Буланина и объективные данные о том, что собственно дружеского послания в средневековой Руси не существовало вплоть до XVI в., следует подчеркнуть, что анализируемые тексты относятся к иному типу посланий, а именно к посланиям учительным, которые развивались в христианской книжности под влиянием ближневосточной традиции.

Нами уже было отмечена крайняя скудость использования в Послании о неделе формальных элементов, характерных для эпистолографии. Что касается Послания о вере латинской, то таковые попросту отсутствуют. В первом случае в самоназвании книжник, скорее, подчеркивает коммуникативную направленность на собеседника, чем на собственно адресата послания («Въпрошанье»). Во втором сочинении самоназвания списков первой редакции вообще не учитывают возможность жанровой квалификации как послания: «Того же Феодосиа к тому же Изяславу» не имеет жанрового именования в заглавии, в других случаях употребляется именование «слово». При отсутствии должного формулярного вида этого текста отнесение его к жанру послания становится в определенной мере отражением исследовательской традиции: ни один из ученых и публикаторов прошлого, даже атрибутируя данные сочинения другому лицу, не усомнился в справедливости жанровой характеристики. Несомненно, к этому есть определенные показания.

Во-первых, данные тексты имеют ряд специфических черт, отражающих сложившиеся, вероятно, доверительные отношения между автором и адресатом - Феодосием Печерского и князем Изяславом. Вероятно, не следует удивляться тому факту, что личные беседы с духовным чадом продолжались с форме письменного общения, заключавшего в себе подробные разъяснения и наставления по тем или иным вопросам. Эти сочинения посвящались темам общеинтересным, общеполезным, имеющим значение не только для непосредственного адресата, что способствовало их восприятию как открытых и закреплению в письменной традиции.

Во-вторых, в данных сочинениях, несмотря на незначительное число собственно эпистолярных формул, реализуется обязательное для посланий качество системы образов, а именно: в иерархии взаимоотношений автора и адресата, как и предполагается в эпистоле, адресат находится «выше», чем автор, или, по крайней мере на той же самой ступени. И в формальном, и поэтическом плане это «правильное» требование исполняется в обоих текстах, поскольку автор этикетно называет себя «некнижным и худым» или «худым мнихом», а адресата «боголюбивым князем».

В-третьих, Феодосии обращается к князю Изяславу в письменной форме, и это в том числе позволяет говорить об определенном жанровом выборе автора.

Тем не менее, несмотря на письменную форму и все отмеченные эпистолярные черты (не столь уж многочисленные!), основной доминантой содержания становится поучение, обращенное к князю Изяславу. В этом смысле анализируемые сочинения Феодосия Печерского сближаются с несомненно известными ему образцами апостольских посланий и посланий отцов церкви, которые не только ограничивались констатацией «любви о Христе», обращенной к адресату, но и могли быть лишены этого мотива, однако включали в себя поучение, наставление, полемику, обличение и пр., то есть реализовали в своем содержании и форме элементы иных жанров средневековья. То же самое происходит и с посланиями Феодосия Печерского: в свое содержание они включают элементы дидактики и полемики, что и приводит к возникновению особого типа посланий - учительного, которое было в большое степени характерно для средневековой русской литературы.

Однако характерные черты жанра в произведениях Феодосия Печерского еще не кристаллизовались, не сложились окончательно. С нашей точки зрения, об этом свидетельствует особое жанровое именование Послания о неделе - вопрошание, в котором отражается двоякость восприятия представленной коммуникативной ситуации: сочинение Феодосия может трактоваться как письменный ответ на вопрос, прозвучавший в процессе личного общения, и как фиксация устного ответа на общеинтересный вопрос. Это своего рода «полудиалог», одна половина диалога. Думается, что восприятие Послания о неделе как части беседы преподобного и князя вызывало определенный рефлекс восприятия и второго сочинения, обращенного к тому же князю. Оно тоже рассматривалось как часть диалога, что и отразилось во второй редакции данного памятника.

Жанровая интерпретация исследователями второго сочинения, обращенного к князю Изяславу как послания (Послание о вере латинской), по существу базируется только на том, что это прямая речь, направленная к одному конкретному лицу. Данную коммуникативную ситуацию также можно двояко трактовать: как письменное «слово» и как устное слово (речь), произнесенное в процессе диалога.

Последнее замечание, разумеется, не противоречит общему представлению о послании как о части диалога. Однако в древнерусской традиции бытования Послания о вере латинской эта «двоякость» коммуникативной ситуации привела к жанровой трансформации про-

изведения в целом. Вспомним о том, что И. П. Еремин (как и предшествующие исследователи) выделяет вторую редакцию памятника, включающую в себя четыре разновидности. Все они по аналогии с Посланием о неделе имеют самоименование «Вопрошание», однако эпистолярная ситуация (или письмишая коммуникативная ситуация) в данных вариантах полностью ликвидирована. Переработка вызвана, с нашей точки зрения, внутренними потенциями самого произведения, которое, будучи дидактическим по содержанию и не имея достаточного числа эпистолярных устойчивых, черт, тяготело к изменению жанровой природы.

В параграфе седьмом «Послания Феодосия Псчерского в контексте учительной литературы Киевского периода» осуществлена попытка сравнения ряда сочинений сходной полемической и учительной направленности. К анализу привлечены «Исповедание веры» в составе Повести Временных лет, Послание митрополита Иоанна П антипапе Клименту ГП, Вопрошании Кирика, послания митрополита Киевского Никифора к Владимиру Мономаху против латинян.

Средневековая эпистолография могла носил, не только частный, но и открытый характер. В большинстве своем древнерусские авторы стремились создать произведения, которые имели не только сиюминутное значение, но и поднимали общешгтересные вопросы, были адресованы широкому кругу читателей и обладали непреходящим воспитательным значением. К такого рода сочинениям, несомненно, относятся и «воирошания» Феодосия Печерского.

Две темы неизменно волновали человека в Древней Руси - забота о своей душе и взаимоотношения с другими христианскими конфессиями. Послания Феодосия Печерского, имеющие ярко выраженную учительную направленность, обращают читателя именно к этим проблемам.

Послшше о вере латинской одним из первых в русской книжности трактует вопрос об отношении к католицизму. Оно входит в достаточно обширный корпус древнерусских антилатинских сочинений. В Послании о вере латинской Феодосия Печерского, как в предшествующих, современных и последующих сочинениях этой тематики, дается перечисление «вин» католической церкви, причем реальные отступления от канонических правил зачастую смешиваются с фантастическими домыслами: «ядять сь пьсы и сь кошьками, пьють бо свои сьчь и ядять жьлвы, и дик-Ьи кони, и осьлы, и удавленину, и мертвьчину, и медв-Ьдину, и бобровину, и хвостъ бобровый ядять...». В содержательном отношении обвинения против латинян в предшествующих и последующих сочинениях отличаются незначительно, хотя количество «вин» в перечислении может существенно разниться. Произведение печерского игумена, несмотря на наличие перечисления «вин», по общей идейной направленности отличается от собственно антилатинских трактатов, поскольку для их сочинителей все-таки основным вопросом является церковная полемика. Феодосий же сосредотачивает свое внимание на поучении о нравственном поведении корреспондента: необходимо знать грехи латинян, избегать общения с ними, как то было заповедано автору правоверными отцом и матерью, однако следует и проявлять милосердие к католикам, если они оказываются в беде; в то же время нельзя «хвалить» чужую веру, нужно уметь вести полемику и уметь обличить неправую веру. Контрапунктом послания Феодосия Печерского становится идея заботы о душе: и отвержение чужой веры, и проявление милосердия к кривоверным, и полемика с ними должны положительно сказываться на душе не только конкретного адресата, но и любого читателя.

Послание о неделе Феодосия Печерского посвящено также весьма актуальной для русича-неофита теме - соблюдение поста. С одной стороны, содержание данного сочинения имеет утилитарное значение: в нем трактуется ряд практических вопросов соблюдения православных правил (объясняются различия между христианскими и еврейскими обычаями, правила соблюдения поста и разрешения от него). С другой стороны, автор послания, несомненно, обращается не только к богословской или бытовой проблематике, его волнуют вопросы нравственного порядка. С точки зрения Феодосия, правильно соблюдаемый пост, как то заповедано святыми апостолами, приносит духовную пользу.

Несомненно, послания Феодосия Печерского стоят у истоков традиции обращения духовного отца к чаду и наставительных посланий церковных иерархов, обращенных к правителям. Заметим, что более поздние послания митрополита Никифора, адресованные князю Владимиру Мономаху, имеют тематику, сходную с посланиями Феодосия. Но есть и существенные отличия: оба они по сути представляют собой теологические трактаты.

Сочинения Феодосия Печерского проникнуты пастырской теплотой и заботой о воспитании души своего корреспондента - великого князя, а вместе с ним и иных возможных читателей. Излагая достаточно сухую проблему различий между Восточной и Западной церквами в Послании о вере латинской, поясняя, как следует общаться с латинянами и вести с ними спор, преподобный разворачивает, как мы показали в предшествующем разделе, ряд диалогических ситуаций, который делают наставление не только зримым, но и более убе-доггельным. В Послании о неделе бытовая частная проблема становится поводом не только для канонического наставления, но и для милосердной заботы о спасении души адресата.

Глава 2. «Художественная специфика поучений Феодосия Печерского».

Параграф первый «Поучения Феодосия Печерского в отечественной медиевистике» обращен к истории изучения поучений Феодосия Печерского. Рассмотрение работ

A. X. Востокова, еп. Макария (Булгакова), еп. Антония (Вадковского), Е. Е. Голубинского, Н. К Никольского, А. В. Чаговца, Г. П. Бельченко, И. П. Еремина, Н. К. Гудзия,

B. Н. Топорова показывает, что в основном интересы исследователей второй половины XIX- начала XX вв. были связаны с решением вопросов атрибуции ряда поучений Феодосия Печерского и их соотношения с сочинениями Феодора Сгудита. В немногочисленных трудах ставилась проблема художественных особенностей и оригинальности поучений преподобного. Следует отметить, что И. П. Ереминым балы решена задача научной публикации исследуемых текстов. Однако собственно художественные особенности данных сочинений на сегодняшний день рассмотрены далеко не в должной мере глубоко и полно. Следует указать лишь на диссертацию В.Н. Кары, посвященную языку и стилю поучений Феодосия, и обращение В. Н. Топорова к анализу нескольких его поучений. Тем не менее не только содержание, но и воплощение его в поучениях Феодосия Печерского, одного их первых национальных писателей, говоря словами В. Н. Топорова, требует «соответствующей оценки».

В параграфе втором «Теоретические основы изучения древнерусских проповедей»

отмечается, что, несмотря на длительную историю развития жанра гомилетики и его актуальность, в настоящее время научное изучение его особенностей в рамках древнерусской книжности нельзя считать полным и всесторонним. Гомилетика как наука в дореволюционный период носила преимущественно прикладной характер, крупные теоретические работы в конце XIX - начале XX вв. были скорее исключением (В. Ф. Певницкий, Г. И. Булгаков), чем правилом. Духовное содержание и предназначение проповеди обусловило долгое забвение самого жанрового наименования проповеди в отечественной светской

медиевистике советского периода. Сочинения этого рода изучались в основном с точки зрения исторической и текстологической. Возрождение интереса к данному явлению реализовалось в диссертационном исследовании Л. В. Левшун «Проповедь как жанр средневековой литературы (на материале проповедей в древнерусских рукописных и старопечатных сборниках» (1992), в котором утверждается, что «в основу восточнославянского проповедничества легла византийская харизматическая традиция», опирающаяся на традиции отцов церкви.

Рассматривая в целом принципы составления и духовные основания христианской проповеди ученые-гомилеты XIX века мало внимания уделяли развитию этого жанра на Руси. В качестве образцовых предлагались сочшюния отцов церкви, проповедников XVIII века и современников и крайне редко упоминались оригинальные русские сочзшения. В частности, Ю. Самарии пишет, что от раннего периода нашей литературы дошли только проповеднические сочинения, которые по стилю и содержанию составляют «как бы отрасль греко-византийской литературы».

К концу XIX века, когда были накоплены определенные знания о древнерусском периоде развития русской книжности, появляются попытки их хронологического упорядочения и классификации. Например, в работе М. А. Поторжинского «История русской церковной проповеди в биографиях и образцах пастырей-проповедников» (1891) предлагается периодизация развития русской проповеди с XI по XVIII вв. и опьгг классификащш византийской проповеди, в соответствии с которой выделяются две разновидности сочинений. С одной стороны, это проповеди усложненные, риторически украшенные, отличающиеся нарочитой растянутостью речи и отсутствием практического характера. С другой стороны -проповеди с нравственно-практическим содержанием, кратким и простым изложением мысли, доступные и понятные необразованным слушателям. Аналогичная классификация предложена в сочинении архиепископа Антония (Банковского) «Из истории христианской проповеди» (1895). Определив церковную проповедь как особый «литературный тип», автор сближает ее с ораторским искусством и выделяет два параллельно сосуществующих литературно-проповеднических течения: учительное [совещательное] и торжественное, которые на Руси находились под византийским влиянием. Учительное красноречие, несмотря на известный ряд цфковных писателей (Феодосий Печерский, митрополит Никифор, Се-рапион Владимирский и пр.), а также наличие специальных сборников (Златоструй, Златоуст, Измарагд), было по преимуществу компилятивным и находилось в сильной зависимости о византийских образцов. Концепцию о сближении церковной проповеди с двумя видами светского красноречия развивал И. П. Еремин, рассматривавший Киевский период как золотой век древнерусского красноречия. Произведения Феодосия Печерского исследователь относит к дидактическому красноречию, поскольку они невелики по объему, безыскусственны, написаны простым языком без риторических украшений, преследуют чисто практическую цель: напомнить о том или ином правше поведешш, убедить братьев в соблюдении предписаний Студийского монастыря. Из этой же концепции исходит и исследователь торжественного красноречия Ю. К. Бегунов, который также выделяет два под-жанра: торжественное и учительное красноречие.

Вопрос, поставленный в параграфе третьем «Логико-семантическая структура поучений Феодосия Печерского», представляет значительный интерес, поскольку выявление структурных частей текста, исследование их внутреннего строения, соотношения друг с другом и средств связи между ними дает возможность приблизиться к пониманию способа художественного мышления средневекового автора.

Рассмотрение поучений преподобного имеет смысл проводить в том порядке, как они расположены в Румянцевском сборнике (РГБ, собрание Румянцева, №406), то есть начиная с текстов, которые в исследовательской традиции некоторое время приписывались Феодо-ру Студиту, а именно с так называемых поучений о душевной пользе. Нам представляется, что в таком случае будет соблюдена общая логика развития авторской мысли, поскольку первое из комплекса поучений Феодосия приурочено ко вторнику третьей недели Великого поста, а последнее к пятку (пятнице) той же недели.

Поучение (или слово) «угЬшно къ братии о душевной полЗ'Ь» начинается с формулы, представляющей самого автора: «Азъ, гр-Ьшный и л-Ьнивый, погр-Ьбый таланть свой в земли. ..», которое по своей форме соотносится с теми формулами самоименования, которые были нами отмечены в посланиях и грамотах. Поучение является начальным и, мы полагаем, представляет собой объяснение причин, по которым Феодосий решил обратиться к пастве с наставлением. Основную часть текста можно разделить на три логико-семантических блока. В первом Феодосий обращается к анализу своего греховного поведения, которое выразилось в небрежении пастырским долгом. То, что он не всегда находился вместе с братией, то есть отлучался из монастыря, лишало иноков его пастырского попечения. Во втором блоке мы обнаруживаем объяснение дальнейшего поведения Феодосия. После осознания своего греховного поведения он по милости Бога возродился, прозрел и осознал глубину своего падения. В последней логико-семантическом блоке преподобный выражает свою радость по поводу отношения любви, усердия и послушания брат ии, которая не гнушается его поучениями и настолько ревностно выполняет монашеский долг, что это способствует избавлению игумена от его греховной лености.

Начало второго поучения «о польз-Ь душевней», приуроченного к среде Великого поста, возвращает нас к содержанию предшествующего, именно в нем объяснены причины обращения Феодосия к братии с письменным наставлением и мольбой. В основной части поучение также можно разделить на три логико-семантических блока, различных по объему. Первый, самый краткий, представляет собой призыв соблюдать монастырский устав и «преданья» Феодора Студийского. Во втором автор обращается к своим слушателям с проповедью монашеского терпения и послушания, соблюдения христианских заповедей. И последний, наиболее обширный блок, посвящен именно «душевной пользе», поскольку трактует монашеское «покорение», монашеское страдание ради имени Божия как способ спасения души.

Поучение о терпении и о любви начинается с риторического вопроса: «Что внесемъ, любимици мои, в миръ съй или что имам изнести?», в котором заключается идейный смысл всех последующих рассуждения автора. Если инок хранит заповеди Господа, то и Господь возлюбит его. Эти мысли подтверждаются и доказываются при помощи целой серии евангельских цитат, что и составляет первый логико-семантический блок поучения. Во втором блоке преподобный, обращаясь непосредственно к слушателям, призывает их исполнять свой долг инока. Логика развития мысли в данном разделе оказывается тричастной. В первой часта автор при помощи серии риторических вопросов и восклицаний утверждает совершившийся акт спасения человечества вообще и конкретных иноков-слушателей Господом. Вторая часть представляет собой доказательство выдвинутого тезиса при помощи серии цитат и евангельских примеров. И, наконец, в третьей части, которая завершает развитие мысли поучения в целом, автор при помощи аллегорического образа подчеркивает, что человек не может противиться воле Бога, ему подчиняется и он сам, игумен-проповедник, и его паства. Последнее наставление к слушателям молиться беспрестанно «за весь миръ» и

тем самым снискать Царство Небесное можно рассматривать в качестве заключения (клаузулы) данного сочине1гия.

В Поучении о терпении и о любви и о посте мы не обнаруживаем начальной «сильной» фразы, в которой формулировалась бы основная мысль всего сочинения. Однако здесь имеется обширное вступление, которое как бы «задает» тричастность строения и всех последующих частей и смысловых блоков. В первом из них автор указывает на необходимость трудиться, кормить странствующих и убогих, а не пребывать в праздности. Во втором смысловом блоке Феодосий Печерский призывает подавать другим, а не удерживать что-либо для себя из посылаемого мирянами. В третьем смысловом блоке автор, предупреждая братию об опасности этого греха, уподобляет некоторых из иноков, тайно склонных к сребролюбию, Иуде. Заканчивая свое поучение, автор молится, просит за паству и в заключение приводит слова Давида, призывая к смирению и терпению. В каждом смысловом блоке прослеживаются идентичные логические принципы. Во вступлении поучения, первом и втором смысловых блоках можно выделить такие части, как: 1) тсзис; 2) ссылка на авторитет; 3) повествовательная часть (притча, пересказ в качестве негативного или позитивного примера).

Поучение о терпении и милостыни начинается призывом выслушать некую «притчу», в данном случае - ссылки на примеры терпения, которые были явлены «пророками». В целом сочинение можно разделить на два логико-семантических блока. В первом и представляются обозначенные выше «притчи», однако в самом обобщенном виде. Тем не менее в логико-семантическом смысле эти рассуждение можно разделить на три составляющие. Второй смысловой блок имеет уже содержашге, касающееся конкретно положения дел во вверенной Феодосию обители. Он тоже может быть разделен на три части. Первая представляет собой молитвенное обращение к братии с просьбой обратиться к идеалам для подражания, что можно рассматривать в качестве тезиса, который в дальнейшем получит свое доказательство. Во второй части Феодосий обличает иноков в отступлении от своих обетов. В третьей части иноки получают наставления в праведной жизни. Одолевший же зло, «стерпевший», примет славу вечную и сподобится чести неизреченной. Таким образом, доказывается тезис, прозвучавший в начале второго логико-семантического блока, и провозглашается необходимость подчиняться монастырскому уставу, поскольку исполнение его требований дает возможность приблизиться к Царствию Небесному.

Поучение о терпении и о смирении вновь начинается с призыва, в котором выражается главная мысль, развиваемая далее. Во вступительной части Феодосий Печерский призывает своих духовных братьев встретить Христа с любовью, послушанием, кротостью и смирением. В первом смысловом блоке автор объясняет, как нужно вести себя, что чувствовать, о чем думать до богослужения и с какими мыслями приходить на ночную службу в церковь или монастырь. Во втором смысловом блоке автор отмечает правила поведения во время следующего этапа богослужения. В третьем смысловом блоке проповедник подчеркивает состояние души человека, его готовность к псаломскому пению, а затем описывает правила поведения, которые нужно соблюдать во время псаломского пения. Содержание поучения может быть охарактеризовано как каноническое: в нем иноки получают разъяснения относительно правил поведения в церкви перед проведением богослужения и во время него. Каждому этапу (подготовка к службе — совершение заутрени и канона - псаломское пение) соответствует смысловая часть. Однако Феодосий Печерский не только описывает правила, но и дает толкование их обязательности и душеполезности с точки зрения христианского вероучения, сопровождая эти поучения подобающими сравнениями. В связи с этим, по на-

шим наблюдениям, внутреннее композиционное построение смысловых блоков схоже. В каждом из них Феодосий Печерский описывает, кроме собственно канонического поведения, должное состояние души человека, его мысли, чему обязательно находится параллель в Священном Писании или Предании.

Поучение о хождении к церкви и о молитве начинается со ссылки на Священное писание (Иез.З:17-19), в которой центральной мыслью является утверждение неизбежности наказания в случае небрежения божественными заповедями. Следующая затем евангельская цитата (Матф.18:15) призывает обличать согрешивших братьев во Христе, то есть выполнять свой долг учителя и проповедника. Именно так и поступает автор поучения по отношению к нерадивым братьям своего монастыря. Собственно эту часть можно рассматривать как вступление анализируемого сочинения. По своему строению данное поучение также тричастно. Первый небольшой по объему смысловой блок представляет собственно обличение неправедного поведения братии. Следующий логико-семантический блок - собственно призыв пастыря к братии изменить свое отношение к монашеским обязанностям. Последний логико-семантический блок возвращает нас к объяснению мотивов написания Феодосием своих произведений, мотиву моления «любимых чад» восстать «от съна л-Ьностного» и призыву к покаянию и трудам, которые должны привести к обретению Царства Небесного.

Надо сказать, что требование к структуре проповеди, которая должна включать в себя пять обязательных частей (тема, экзордиум, пропозиция, наррация, конклюзия), в сочинениях Феодосия Печерского не выполнено. Тем не менее, с точки зрения логико-семантической структуры каждого из поучений, можно утверждать, что они имеют строго упорядоченное трехчастное строение. В большинстве из них можно выделить вступление и три логико-семаптических блока, зачастую также имеющих три логические части. Завершаются поучения краткой традиционной клаузулой, характерной для любого жанра древнерусской книжности.

Таким образом, семь поучений Феодосия Печерского можно рассматривать как комплекс текстов, который связан определенной внутренней логикой развития мысли и единством строения текстов.

Поучение (слово) к келарю (Нач.: «Брате, се от рукы Христовы ми от престола славы его приемлеши сию службу») стоит несколько особняком от проанализированного комплекса и в тематическом смысле, и в композиционном. Это подтверждается еш активным самостоятельным бытованием в качестве чина поставления эконома. Краткость текста не позволяет выделить в нем логико-семантические блоки. Однако текст строго художественно организован, что было великолепно показано в анализе, проведенном В. Н. Топоровым.

Параграф четвертый «Система образов поучений Феодосия Печерского и проблема диалогизма». Проповедь, поучите как дидактический жанр, несомненно, имеет коммуникативную направленность, предполагая акт общения проповедника, учителя и его паствы, учеников. Если послания можно с уверенностью назвать частью диалога, то поучения заслуживают этой характеристики в еще большей степени, поскольку их диалогичностъ выражена явно: проповедническая литература предполагает непосредственное устное общение автора и адресата речи.

Что касается поучений Феодосия Печерского, то сохранившиеся агиографические свидетельства прямо указывают нам на ситуацию произнесения проповедей: «.. .прихожааше къ братии и, ставъ въ двьрьхъ цьркьвьныихъ, учааше вься и утЬшая, подвига ради и лощения ихъ...»(см.: Житие Феодосия Печерского).

В структуре коммуникации в поучениях Феодосия Печерского выделяются две стороны, реализующиеся как образ проповедника (автора) и образ слушающих проповедь (адресата). Подобная система образов характерна и для послания как коммуникативного жанра. Сравнение обращений к пастве (адресату поучения) и самоименований автора в дидактических сочинениях Феодосия Печерского позволяет говорить о том, что, на первый взгляд, иерархия образов выстраивается наподобие эпистолярной. Адресат («любимици мои») мыслится как стоящий на более высокой ступени, чем автор («грешный и недостойный рабъ вашь»). Конечно, самоуничижительные характеристики автора соответствуют общехристианскому канону выражения авторского самосознания. Но, вкупе с отсутствием позитивных самоаттестаций, это входит в противоречие с известной книжной традицией. Однако более глубокий анализ соотношения образов автора и слушателя позволяет сделать ряд уточнений. Действигельно, на уровне традиционных самохарактеристик (при всей их ма-лочислешюсти) и комплиментарных обращений автор оказывается на более низкой ступени, чем его аудитория. Конечно, в этом нельзя видеть ни проявление механически воспринятой традиции, ни реально низкую самооценку Феодосия Печерского. Указанные явления входят в довольно сложную поэтическую систему, позволяющую создать образы участников коммуникативного акта (проповеди).

Степень выраженности оппозиции образа автора и слушателя в поучениях Феодосия Печерского различна и имеет разное семантическое наполнение. Так, в Поучении о терпении и о любви мы обнаруживаем лишь один случай наличия сопоставления образов «я» и «вы». Единична эта оппозиция также в Поучении о терпении и о милостыни. Однако в данном поучении имеются и другие случаи реализации образов «я» и «вы», но их сопровождает образ «мы», который значительно меняет соотношение первых двух. В Поучении о терпении и о любви по сути дела автор выражает если не самоуничижение, то скромность, подчеркивая, что его проповедь лишь повторяет заповеди Христа, хорошо известные его пастве. В Поучении о терпении и о милостыни Феодосий Печерский передает свои душевные муки по поводу небрежения иноков, не исполняющих свои обязанности. Так что в Поучении о терпении и о любви оппозиция по суш дела отсутствует, корреспонденты иерархически уравниваются, а в Поучении о терпении и о милостыни автор выступает как носитель более высоких качеств, обличитель, возвышающийся над паствой.

Ситуация общения проповедника-обличителя и учеников воспроизводится и в конце Поучения о терпении и о смирении. Своеобразие оппозиции «я» - «вы» в данном эпизоде состоит в том, что автор, сближая себя в греховности с адресатом, тем не менее возвышается над ним, возлагая на себя обязанность учителя ради спасения учеников.

Более характерен и широко употребителен в вышеназванных поучениях образ «мы», при помощи которого автор объединяет себя со слушателями. Адресатами учительного слова Феодосия Печерского являются не только «братиа и отни», но и он сам. В связи с этим самоуничижительные характеристики приобретают дополнительное значение, являясь не просто данью общехристианской книжной традиции, но и реализуя взгляд преподобного на самого себя, демонстрируя его положительные качества - смирение, терпение, любовь во Христе и пр.

Использование приема противопоставления и объединения автора и слушателя становится в поучениях Феодосия Печерского особым способом коммуникационной организации текста. Так, Поучение о терпении и милостыни и Поучение о терпении и о смирении в этом смысле имеют сходное строение. Начинаются оба текста с фраз с ярко выраженной оппозицией «я» - «вы», что подчеркнуто введением прямого обращения к пастве. Сразу же

после этих вводных фраз, обозначающих ситуацию произнесения проповеди, возникает образ «мы», за счет которого автор выступает как равноправный член монастырской братии, как часть человечества, обладающий теми же пороками и добродетелями, что и прочие иноки или иные люди. В конце Поучения о терпении и милостыни вновь появляется оппозиция «я» - «вы», которая в завершающих фразах сменяется авторским «мы». В заключении же Поучения о терпении и о смирении также обнаруживаем противопоставление «я» и «вы», правда, без возвращения к образу «мы».

В поучениях Феодосия Печерского довольно часто встречаются молитвенные обращения к слушателям, в которых сочетается противопоставление «я» и «вы» и образ «мы». Автор от своего имени обращается к слушателям с наставлением («молю вы»), что практически во всех случаях поддерживается обращением. Однако само содержание следующего за тем поучения адресовано «нам», то есть не только адресату, но и объединяющему себя с ним автору.

Необходимо отметить две немаловажные особенности поучений Феодосия Печерского. Во-первых, весьма редко встречается императивная позиция автора: он не обращается к пастве с прямыми приказами и наставлениями. Во-вторых, (и это вытекает из первой особенности) поучения практически лишены оппозиции «свой» - «чужой», которая была одной из смыслообразующих в посланиях Феодосий Печерского.

Соединение «я» и «вы» в едином образе «мы» в поучениях преподобного говорит о высокой степени сопереживания автором тех морально-этических проблем, которые стоят перед его учениками. Но в то же время образ «я» не растворяется в «мы», он вполне автономен и даже в ряде случаев настолько ярок и активен, что можно говорить о наличии лирического начала в анализируемых сочинениях. Особенно определенно это начало реализовано в Поучении к братии о душевной пользе.

Выявленные нами в поучениях Феодосия Печерского образы «я», «вы» и «мы», а также соответствующие им формы авторской модальности в рамках данной коммуникативной системы обладают общими особенностями. Все рассмотренные образы являются амбивалентными, то есть совмещают в себе противоположные качества. Во-первых, автор мыслит и изображает самого себя как учителя, обладающего высокими качествами и в то же время испытывающего мучения от невозможности должным образом воспитать монахов и от своего бессилия. Во-вторых, паства совмещает в себе высокие качества и порочность. В-третьих, собирательный образ «мы» также соединяет в себе положительное стремление к богоугодной жизни и греховное поведение, свидетельствующее об уклонении от заповедей Господних и монастырского устава.

Возвращаясь к вопросу о диалошзме поучений Феодосия Печерского, обратим внимание на то, что зачастую в рамках ситуации общения автор (проповедник) - слушатель (паства) возникают дополнительные диалогические элементы или эпизоды. Это происходит, как правило, при введении цитат, пересказе притч и ссылках на отцов церкви. С одной стороны, автор активизирует ситуацию общения своего рода отсылками к знанию, имеющемуся у иноков, например: «Слышасте бо Павла, глаголюща...»; «Слышасте бо притчю о десяти д-Ьвахъ...». С другой стороны, цитирование Евангелия становится своеобразной репликой в диалоге автора и адресата, например: «Луче бо, - рече апостол, - даяти, нежели взимати». Высказывания персонажей приводятся при пересказе библейских и евангельских сюжетов.

Обращение к проблеме, рассматриваемой в параграфе пятом «Образ автора и авторское поведение: Поучения Феодосия Печерского и Феодор Студит», связано с необхо-

димостью современной трактовки текстуальных перекличек сочинений древнерусского автора и византийского отца церкви. С нашей точки зрения, ориентацию Феодосия Печерско-го на авторитетный образец Феодора Студита как в книжной практике, так и в его трудах основателя обители и пастыря следует рассматривать в аспекте современных научных представлений об эстетике уподобления в средневековом искусстве.

Подражание Феодору Студиту проявлялось и во введении в Киево-Печерском монастыре Студийского устава, который «быстро стал распространяться и по другим старым русским монастырям». По словам В. Н. Топорова, «в тружническом подвиге Феодосия его писательская, проповедническая, учительная деятельность занимает большое и очень важное место. Несомненно, она органическая часть всего его тружничества».

В поучениях Федосия Печерского немало отсылок к самому Феодору Студиту и к его текстам. Выявление параллельных мест и прямых заимствований вполне может стать предметом специального текстологического исследования. Но нас в данном случае интересует в большей степени то сходство образов авторов и авторского поведения, которое было верно подмечено еще первыми исследователями.

Тема соблюдения правил монашеской жизни, как мы знаем, является одной из важных в поучениях Феодосия Печерского. В первую очередь, это касается поучений «о терпении и милостыни», «о терпении и о смирении», «о хождении к церкви и о молитве», а также к келарю. Особенно, с нашей точки зрения, показательно соотношение Поучения 4-го Феодора Студита «О любви во Христе, и о том, чтобы быть тщательными во всех псалмопениях и службах церковных» и поучения Феодосия Печерского «о терпении и смирении». Мы не найдем точного текстуального совпадения, однако Феодосии Печерский следует примеру своего авторитетного предшествии гика и дает наставления братии в соблюдении монастырского устава, отчасти прибегая к их пересказу.

Поучения Феодора Студита адресованы в основном к людям, которые нуждаются в христианском просвещении, постоянными мотивами становятся проповедание послушания, смирения, любви во Христе, трудничества, воздержания, благодарного перенесения скорбей, отвержения уныния, благочиния и пр. По существу те же темы при составлении своих проповедей избирает и Феодосий Печерский: любовь во Христе, терпение, смирение, милосердие, благочиние.

Феодор относится к своим слушателям как к любимым чадам, он терпеливо и настойчиво внушает им, что монах есть настоящий мученик, для которого уготован на небесах венец Те же идеи находим в поучениях Феодосия Печерского.

Любой случай в жизни монастыря или страны дает тему для поучений Феодора Студита: церковный праздник, наступление поста, смерть брата, уход монаха из монастыря, наступление весны, явление посланцев от кесаря. Постоянно преподобный прибегает к цитированию авторитетных источников, в первую очередь, библейских книг. Конечно, наставления в первую очередь связываются с идеей соблюдения монастырского устава, что способствует заботе о своей душе. Поэтому, возможно, столь часты мотивы ожидания смерти, будущего суда, ада, царствия небесного. Но эти темы волновали и волнуют не только монашествующих, но и мирян, поэтому проповедание Феодора Студита изначально имеет широкого адресата.

Теми же чертами обладает автор и в поучениях Феодосия Печерского: он добр и внимателен к своим ученикам-инокам, он заботится об их духовном здоровье и неукоснительно требует соблюдения устава монашеской жизни, поскольку это позволит братии прийти к спасению и обрести жизнь вечную. Мысль автора сосредоточена, с одной стороны, на про-

блемах, связанных с жизнью обители. Катехизические поучения были весьма полезны и необходимы именно для иноков Печерското монастыря в эпоху преподобного Феодосия, поскольку христианские идеалы необходимо было утверждать и проповедовать не только в среде мирян, необходимо было научать основам христианского вероучения и правильного поведения и монахов, которые по сути своей были неофитами. Поэтому, повторим, такова тематика и проблематика Феодосиевых проповедей: возлюби ближнего своего, будь милосерден и милостив, принимай странных и убогих, терпеливо переноси тяготы монашеской жизни, вовремя и без лени становись на молитву и т.п. Но, с другой стороны, следует отметить, что проблематика поучений Феодосия также, как и у Студийского игумена, оказывается общеинтересной и обращенной не только к современникам, но и к будущим читателям, ибо любовь, милосердие, вера, ревность о Боге, нерадение, леность и прочие добродетели или грехи - вечные спутники человечества, которое постоянно нуждается в наставлении, под держке или обличении.

Перечислим некоторые общие для Феодора Студита и Феодосия Печерского черты авторского поведения.

Во-первых, Феодор Студит и Феодосии Печерский в своих проповедях в соответствии в христианской книжной традицией используют формулы самоуничижения. Конечно, это черта общая для средневековой книжности вообще, но тем не менее на этапе формирования оригинальной древнерусской проповеди, очевидно, следует учитывать, что для Феодосия Печерского именно писания студийского игумена послужили образцом для подражания. Во-вторых, характерной чертой авторского поведения Феодора Студита и вслед за ним Феодосия Печерского становится использование «мы-» и «вы-позиций», которые могут сосуществовать в одном тексте. В-третьих, для авторского поведения Феодора Студита характерно использование ряда риторических приемов, которые в своей совокупности могут характеризовать его манеру нравоучительной речи. К таковым относятся: нагнетание риторических вопросов и восклицаний, обращение к пастве с молением и вопросно-ответная форма беседы со слушателями. Два из этих приемов, а именно риторические вопросы и восклицания и обращение к молением к слушателям - характеризуют и творческую манеру Феодосия Печерского.

В то же время авторитетный образец не подавлял творческой самостоятельности автора. При «полном проникновении ученика духом своего учителя» и признании того факта, что Феодосий Печерский «сроднился с мыслями» Феодора Студита, следует признать, что первые дошедшие до нашего Бремени в истории русского проповедания оригинальные дидактические поучения отличались оригинальностью решения традиционных для монастырской проповеди проблем, высоким мастерством в изложении. Ценность же их в системе средневекового искусства заключалась еще и в том, что Феодосию Печерскому удалось усвоить и воспроизвести модель авторского поведения христианского проповедника.

Параграф шестой «Специфика жанра поучений Феодосия Печерского» представляет собой попытку определить особенности жанра древнерусского поучения (проповеди) на раннем этапе его формирования. Древнерусские книжника, будучи лишенными по объективным причинам специальных пособий по проповеданию и вообще по риторике или эпи-столографии, естественно ориентировались, как уже было сказано выше, на авторитетные образцы, которые сами по себе уже содержали в себе некоторые отклонения от правил. В то же время, нельзя отрицать тот факт, что Феодосии учился на выдающихся примерах христианской книжности, в частности, для него примером для подражания явились сочинения Феодора Студита. Однако слепого подражания данным образцам в творческой практике

русских книжников вообще и конкретно Феодосия Печерского, разумеется, не было. Еще В. А. Чаговец указывал, что в ряде своих поучений Феодосий то удалялся от катехизических поучений Фсодора Студита, то приближался к ним. Другая особенность поучений Феодосия Печерского была отмечена еще еп. Макарием (Булгаковым) — это совмещение обличения и поучения. Данные замечания важны для нас, так как не только подчеркивают ориентацию печерского игумена на авторитетный образец, но и задают некоторые жанровые параметры.

Справедливым представляется суждение Л. В. Левшун о том, что в книжности Киевского периода по преимуществу развивалась харизматическая проповедническая традиция. Несомненна его искрешмя убежденность Феодосия Печерского в истинности проповедуемого. Слова его одушевлены глубоким религиозным чувством. Глубокая убежденность и вера, искреннее человеческое сострадание и сопереживание сливаются у Феодосия с использованием ряда риторических приемов, которые помогают оказать необходимое воздействие на слушателей. Так, с одной стороны, моление, риторические восклицания, обращения, определенным образом организуют речь с точки зрения риторики, а с другой - являются выражением личного чувства автора. С одной стороны, поучения Феодосия достаточно строго логически организованы, а с другой - представляют собой искренний, глубоко эмоциональный монолог. Диалогическое начало у Феодосия Печерского является принципиальной авторской установкой, что также может рассматриваться как одна из примет жанра проповеди. Речь Феодосия проста и доступна, она не изобилует стилистическими фигурами и тропами, сложными для понимания иноков-неофитов. В то же время тематика поучений не замыкается кругом интересов отдельно взятого монастыря, их содержание является поучительным не только для иноков вообще, но и для мирян. Необходимо отметить также и непреходящую актуальность поучений Феодосия Печерского, поскольку как практические вопросы соблюдения монастырского устава, так и духовные темы воспитания и спасения своей души являются общеингересными, так что анализируемые сочинения оказываются «разомкнутыми» в вечность.

Несомненно, свои сочинения Феодосий мыслил как проповеди, то есть как устное обращение к инокам своей обители с наставлением и поучением. Тем не менее мы не рискуем в жанровом отношении однозначно квалифицировать данные сочинения именно как проповеди.

Известно, что свои проповеди Феодосий Печерский писал дня последующего произнесения, а возможно, и прочтения иноками своей обители, находясь в затворе. В принципе в этом нет ничего удивительного, так как проповедь должна быть именно прочувствована проповедником, осмыслена, составлена, написана, а затем произнесена. Так что акт создания проповеди, очевидно, представляет собой в равной степени книжное творчество (в процессе ее написания) и драматическое действо (в процессе ее произнесения). Основным здесь следует признать акт говорения, поскольку именно в этот момент происходит непосредственное общения пастыря и пасомого и проповедь достигает своей цели.

Однако в поучениях Феодосия Печерского мы обнаруживаем выражения, которые свидетельствуют о том, что акт письменного выражения мыслей также является для него весьма важным. Мы можем утверждать, что проповеди печерского игумена именно писались, и, вероятно, факт их книжного существования и воздействия на читателя был для проповедника не менее важен, чем непосредственное влияние на паству во время произнесения. Сочинения Феодосия Печерского в своем бытовании связаны именно с чтением - индивидуальным шш совместным, во время личных душеполезных занятий или во время бого-

служения, что позволяет отнести их к жанру дидактического поучения в широком смысле (включающего в себя и собственно проповедь).

Сочинения Феодосия Печерского, несомненно, имеют характер ораторской прозы и могут быть соотнесены с дидактическим (учительным) красноречием (по И. П. Еремииу и Ю. К. Бегунову). С нашей точки зрения, в содержательном отношении они не одномерны и представляют собой органичное соединение по крайней мере двух разновидностей по классификации Ю. К Бегунова, а именно: «катехизические поучения или беседы, содержащие изложение элементарных основ христианской веры или морали» и «нравоучительные и нравообличительные поучения или беседы на темы нравственно-этических основ христианской веры»

Жанровую природу поучений Феодосия Печерского осложняет является ярко выраженное лирическое начало. Молитвенное начало как лирическое характерно для большинства поучений преподобного. Феодосий по преимуществу не приказывает братии, но молит, не обличает, но сокрушается. Причем, особенностью его обращений к слушателям является то, что он сам не выделяет себя из иноческого сообщества, но обращает слова нравоучения и наставления и к самому себе. В то же время мы обнаруживаем в его поучениях примеры неподдельного лирического переживания, связанного с осознанием собственного несовершенства.

Важно для понимания жанровой природы поучений Феодосия Печерского, с нашей точки зрения, то обстоятельство, что они являют собой не разрозненные, написанные в разное время сочинения, но единый комплекс. Все его части-поучения были созданы в период Великого поста, приурочены к разным дням третьей недели (одно ко вторнику, два к среде, два к четвергу, два в пяток). Выбивается из этой системы только Поучение к келарю. Если мы посмотрим на данный комплекс текстов в их естественном расположении в Румянцев-ском сборнике, то примечательным оказывается, что первое из поучений начинается с авторской самопрезентации: «Азъ, грешный и .тЬнивый <.. .> Нын-Ь же нужею им-Ью глаго-лати, и глаголю...» В этом произведении объясняются причины, побудившие Феодосия обратиться к инокам с рядом поучений. Свои отлучки из монастыря автор рассматривает как грехопадение, ибо он оставил братию своим попечением, слишком озаботившись иными проблемами. Теперь же, находясь в затворе в дни Великого Поста, игумен исполняет свой долг, составляя проповеди, которые провозглашаются в определенное время перед собравшимися. Именно поэтому во втором из поучений о душевной пользе, приуроченном уже к среде, мы обнаруживаем указание на письменное обращение к аудитории.

Завершает комплекс Поучение о хождении к церкви и о молитве, приуроченное к пятнице. Интересно, что в нем снова возникает мотив собственного спасения. Учительное слово, обращенное к пастве, к сожалению, не приносит нужного воспитательного эффекта: «Колико възв'Ьщаль есть о томъ, и н-Ьсть послушающаго ни единаго же». В связи с этим усиливаются личные страдания преподобного, который не может молчать и не стонать, который готов ежедневно и ежечасно, припадая к коленам своих учеников, умолять их о соблюдении иноческих обетов. Завершается же это поучение и весь комплекс молитвенным обращением к пастве.

В параграфе седьмом «Поучения Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода» проводится сравнение поучений Феодосия Печерского с рядом дидактических поучений Киевского периода, а именно: с Поучением к братии Луки Жидяты и Поучением Илии-Иоанна Новгородского.

На первый взгляд, сочинения новгородских святителей и Феодосия Печерского не подлежат тематического сопоставлению, поскольку они имеют различных адресатов, обращены к разной аудитории. Лука Жидята обращал свое поучение к пастве вообще, Иоанн Новгородский - к белому духовенству, Феодосий Печерский - к инокам своего монастыря. Тем не менее все эти сочинения сближаются по следующему тематическому признаку. В той или иной мере данные сочинения трактуют правила христианского поведения, стало быть, их можно, весьма условно, но отнести к «правильным». Поучение Луки Жидяты посвящено общим проблемам веры и нравственного поведения неофита. В архипастырском послании Иоанна Новгородского, которое исследователи, как правило, относят к разряду канонического права, разбираются нормы поведения священника, отправления треб и обрядов, общения с прихожанами, духовными лицами. В поучениях Феодосия Печерского при определенном тематическом разнообразии также разъясняются правила монастырской жизни, на что обращают внимание практически все исследователи.

Но в сочинениях Феодосия Печерского наличествуют темы и идеи, расширяющие их смысл. Мы имеем в виду постоянные обращения автора к братии с призывом к терпению, милосердию, любви, сердечному смирению, истинному служению Господу и заботе о собственной душе. С одной стороны, как мы показали выше, эти мотивы могут быть расценены как проявление эстетики уподобления и ориентации Феодосия Печерского в своих писаниях на авторитетный образец личности и поучений Феодора Студита. Но с другой стороны, Феодосий, как один из первых христианских писателей Древней Руси сам оказывается родоначальником определенной традиции.

Во-первых, это традиция проповеди милосердия и любви о Христе, которая звучит не только в поучениях, но и в посланиях печерского игумена. Во-вторых, это традиция создания образа автора поучения, который должен составить образец для духовного подражания. Пожалуй, мы не знаем более ранних сочинений, в которых бы так отчетливо было сказано о необходимости проявлять христианские качества любви, смирения, терпения и милосердия. Думается, что это провозглашенное Феодосием понимание христианского служения не могло не оказать влияния на русскую книжность вообще и на новгородскую, в частности. Что касается Луки Жидяты, который, очевидно, был «природным новгородцем», то по причине скудости точных биографических данных, мы можем лишь с осторожностью предположить его возможные связи с печерянами. Однако содержание его Поучения показывает, что епископ вполне проникся своим долгом пастыря и наставлял своих слушателей в христианских добродетелях истинно в духе проповедей своего младшего современника Феодосия Печерского. Относительно влияния поучений Феодосия Печерского на Иоанна Новгородского наши предположения имеют больше оснований. Вспомним, что автор архипастырского поучения к братии, находился в весьма тесных взаимоотношениях с архиепископом Нифонтом. Исследователи предполагают, что одним из авторов «Вопрошания Нифонта» был именно Иоанн, в то время еще Илия, приходской священник церкви святого Власия на Волосовой улице Софийской стороны. Нифонт же был выходцем из Киево-Печерского монастыря и не мог быть не знаком со сложившейся там учительной традицией. Собственно в «Вопрошании Кирика» в ответах архиепископа весьма отчетливо звучат мотивы любви и милосердия. Столь же явственны эти мотивы в архипастырском поучении Иоанна Новгородского.

Разумеется, приведенными примерами не исчерпываются образцы ранней древнерусской проповеднической литературы, но мы постарались обратить внимание только на те тексты, которые строго можно отнести к дидактическим сочинениям. Как видим, огмеча-

ются определенные переклички, свидетельствующие об общности тенденций развития учительной литературы Киевского периода. Мы оставили за пределами нашего анализа творчество, например, Кирилла Туровского и Владимира Мономаха, поскольку сочинения первого соответствуют иной жанровой линии эволюции проповеди, а второго, несмотря на точку зрения И. П. Еремина об отношении «Поучения к чадам» к дидактической ораторской прозе, явно выходит за рамки данного жанра вообще. Тем не менее, следует подчеркнуть, что не только поучения Феодосия Печерского, Луки Жидягы, Иоанна Новгородского, но и многие иные сочинения объединяются разработкой тем, связанных с нравственным обликом читателя или слушателя. Это позволяет говорить о возникновении своеобразного общего семантического поля древнерусской литературы вообще, где идеи любви, смирения, милосердия становятся знаковыми. И немаловажную роль в этом процессе сыграли поучения Феодосия Печерского.

В Заключении содержатся основные выводы исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Никищенкова Г.В. Особенности структуры Поучения о терпении и смирении Феодосия Печерского II Известия Российского государственного педагогического университета им. АЛ. Герцена. №101: Научный журнал. - СПб.: -2009. -С.172-175.

2. Никищенкова Г.В. О диалогической организации «Послания о неделе» Феодосия Печерского // Ученые записки Орловского государственного университета. Научный журнал. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - Орел, 2008. №1. С.162-164.

3. Никищенкова Г.В. Послания Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода // Духовно-нравственные основы русской культуры: материалы международной научно-практической конференции. Кострома, 2009. - С.27-30.

4. Никищенкова Г.В. Специфика жанра послания Феодосия Печерского // Славянский сборник. Орел: ОГИИК, 2010. С.22-26.

ООО ПФ «Картуш» г. Орел, ул. Васильевская, 138. Тел. (4862) 74-11-48, тел./факс (4862) 74-11-52. www.kartush-orel.ru, e-mail: kartush@orel.ru Лицензия ПД № 8-0023 от 25.09.2000 г.

Формат 60x80 '/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ № 386.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Никищенкова, Галина Викторовна

Введение

Глава 1. Художественные особенности посланий Феодосия Печерского

§ 1. Послания Феодосия Печерского в отечественной медиевистике

§ 2. Теоретические основы изучения древнерусского послания

§ 3. Особенности формуляра посланий Феодосия Печерского

§ 4. Структура семантемы и проблема диалогизма посланий Феодосия

Печерского

§ 5. Система образов посланий Феодосия Печерского

§ 6. Специфика жанра послания Феодосия Печерского

§ 7. Послания Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода

Глава 2. Художественная специфика поучений Феодосия Печерского

§ 1. Поучения Феодосия Печерского в отечественной медиевистике

§2. Теоретические основы изучения древнерусских проповедей

§3. Логико-семантическая структура поучений Феодосия Печерского

§4. Система образов поучений Феодосия Печерского и проблема диалогизма

§5. Образ автора и авторское поведение: поучения Феодосия

Печерского и Феодор Студит

§ 6. Специфика жанра поучений Феодосия Печерского

§ 7. Поучения Феодосия Печерского в контексте учительной литературы Киевского периода

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Никищенкова, Галина Викторовна

Феодосий Печерский (ум. 3 мая 1074 г.) является одним из первых известных науке древнерусских книжников. «Только два русских писателя, -замечает по этому поводу еп. Макарий (Булгаков), - несколько упредили его по времени: это Новгородский епископ Лука (с 1035г.), которому приписывали весьма краткое поучение, и Иларион Митрополит Киевский (с 1051 г.), от которого сохранилось три небольших сочинения. Следовательно, Феодосий в хронологическом списке наших писателей занимает третье место».1

Ближайшими по времени современниками и последователями Феодосия оказываются также книжники-агиографы — составители анонимных житийных сочинений о Борисе и Глебе, первых версий русского летописания и, несомненно, рядом с ними возвышается грандиозная фигура Нестора, придавшего окончательный вид Повести Временных лет и создавшего первые канонические жития на русской почве — Бориса и Глеба и самого Феодосия Печерского. Однако обращение к жанру проповеди и послания после Феодосия Печерского в Киевский период известно только уже в XII веке.

Как отмечает В. Н. Топоров, «литературная деятельность Феодосия и его сочинения — важнейшая страница из начального этапа русской духовной литературы и уже поэтому существенна и в более широком плане истории русской литературы, духовности, просвещения».2

1 Макарий, еп. (Булгаков). Преподобный Феодосий Печерский как писатель // Исторические чтения о языке и словесности в заседаниях II Отделения Имп. АН, 1854 и 1855 гг. СПб., 1855. С.232.

Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1: Первый век христианства на Руси. М., 1995. С.769.

В связи с этим представляется важным обращение к монографическому анализу посланий и поучений Феодосия Печерского, которые, подобно сочинениям, митрополита Илариона и Луки Жидяты, стоят у истоков древнерусской книжности.

Актуальность предлагаемого исследования определяется необходимостью проанализировать ранние древнерусские сочинения, имеющие прагматическую выраженную коммуникативную направленность, в аспекте выявления общих принципов, на которые ориентировался их автор, и того своеобразия, которыми они отличались, поскольку данные сочинения Феодосия Печерского, в свою очередь становясь образцовыми, авторитетными, имея широкое бытование не только на русской почве, но и в рамках литературы 81аУ1а СМИоёоха, оказывали несомненное влияние на последующие эволюционные процессы.

Известно, что Феодосий Печерский, родившийся в Васильеве под Киевом в семье «служилого великокняжеского человека»,1 переехал вместе с семьей в Курск. Как свидетельствует агиограф, с ранних лет он имел склонность к аскезе, проявляя качества, характерные для святого дитяти, «душею влекомъ на любъвь Божию, и хожаше по вся дьни въ цьркъвь Божию, послушая божьствьныхъ книгъ съ встЬмь въниманиемь»." Решение постигать грамоту ребенок принимает сам и уговаривает родителей отдать его в учение: «Къ симъ же и датися веля на учение божьствьныхъ книгъ единому от учитель».3 В соответствии с агиографическим каноном, возможно, отразившем в данном случае реальную действительность, отрок Феодосий «въскор-Ъ извыче вся граматикия, и якоже вскмъ чюдитися о премудрости и разума Д'ктища и о скоромь его учении».4

1 Голубинский Е. История русской церкви. Т.1. Период первый, Киевский или домонгольский. Вторая половина тома. М., 2002. С.574.

Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1: XI-XII века. СПб., 2004. С.356.

3 Там же.

4 Там же.

Хорошо известна драматическая история борьбы Феодосия за право выбора своего жизненного пути с матерью, которая, в конце концов, увенчалась его пострижением в Киево-Печерский монастырь (приблизительно в возрасте 18-20 лет около 1055-56 гг.).1

Е. Голубинский по поводу выражения «извыче вся граматикия» указывает, «что под этими граматикиями должно разуметь одну грамоту и более ничего».2 Однако есть все основания полагать, что к моменту своего поступления в монастырь Феодосий Печерский имел достаточно прочные знания в божественном писании, поскольку не просто сам посещал церковь, но и во время второго побега из дома некоторое время прожил у священника в соседнем городе, где, вероятно, выполнял обязанности дьячка. Позднее, вновь возвращенный матерью домой, юноша был взят «властелином того града» (Курска) к себе в дом, «да пребываеть у него въ цьркви.».1 Е. Голубинский предполагает, что Феодосий выполнял обязанности так называемого «крестового дьяка» в домовой церкви курского посадника.5 Нельзя сомневаться в том, что, служа в церкви, постоянно посещая богослужения, для успешного совершения которых гоноша долгое время занимался печением просфор, Феодосий глубоко постиг и принял в сердце своем христианское учение, в том числе Святое Евангелие.

В Киево-Печерском монастыре Феодосий достаточно быстро зарекомендовал себя как благочестивый инок и «поставлен бысть презвутеръмь повел^шиемь преподобьнааго Антония».6 Агиограф отмечает, что преподобный совершал службу «съ всякыимь съмткрениемь, бяше бо кротъкъ нравъмь, и тихъ съмыслъмь, и простъ умъмь, и духовьныя всея

1 Голубинский Е. История русской церкви. Т.1. Вторая половина тома. С.578-579.

2 Там же. С.575.

3 Там же. С.577.

4 Житие Феодосия Печерского. С.360, 362.

5 Голубинский Е. История русской церкви. Т.1. Период первый, Киевский пли домонгольский. Вторая половина тома. С.577-578.

6 Житие Феодосия Печерского. С.374. мудрости испълненъ».1

По подсчетам исследователей Феодосий Печерский был поставлен в игумены в весьма молодом возрасте - от 25 до 30 лет, еще при жизни Антония, удалившегося с небольшим числом учеников в новую пещеру. Он сменил на этом, посту Никона, который отбыл в Тьмутаракань «для устроения монастыря. Е. Голубинский справедливо замечает, что сам факт поставления Феодосия в игумены в столь молодые годы свидетельствует о наличии у него выдающихся качеств организатора - «знаменитого возградителя монастыря, каким он явился на самом деле»." При Феодосии Киево-Печерский монастырь не только превратился в обширное (около 100 иноков) экономически успешное хозяйство, не только приобрел политический вес, но и получил устав, признанный в христианском мире и имевший широкое распространение и значение законного установления на Руси. Речь идет об уставе Студийского монастыря, который был Феодосием обретен у некоего грека, пришедшего в Киев вместе с митрополитом Георгием (по о свидетельству летописи). Агиограф (Нестор) более подробно объясняет происхождение списка Студийского устава, принесенного в Киево-Печерский монастырь. Он был переписан Ефремом, постриженником монастыря, удалившемся ранее в Константинополь, и передан Феодосию.4

Несомненно влияние Студийского устава на развитие христианского просвещения на Руси. Дело не только в том, что данный устав определял правила монашеского общинножительства в плане организации хозяйствования или отправления церковных служб. Он предписывал инокам неустанно изучать божественное писание, в связи с чем, как свидетельствует летописец, Феодосий настоятельно рекомендовал инокам заниматься

1 Там же.

Голубинский Е. История русской церкви. Т.1. Вторая половина тома. С.582.

3 Повесть Временных лет // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1: Х1-ХПвека. СПб., 2004. С.200.

4 Житие Феодосия Печерского. С.378. чтением книг.1 Вряд ли следует сомневаться в том, что стараниями насельников монастыря в нем составлялась библиотека четьих книг, частью которой стало и учительное наследие самого Феодосия Печерского.

0 склонности преподобного к учительству и писательскому труду мы получаем неоднократные свидетельства летописания и агиографии. Так, в Житии отмечено, что Феодосий Печерский обращался с обличительными посланиями к князю Святославу, который, изгнав своего старшего брата Изяслава, захватил великокняжеский престол.2 И летопись, и Житие описывают обычай преподобного вести индивидуальные учительные беседы с иноками, затворяться в пещере на время Великого поста до Вербной недели, а в пятницу обращаться к пастве с проповедью/ Изложение содержания этих поучений мы обнаруживаем на страницах Повести Временных лет.5

Произведения пера Феодосия Печерского были открыты и введены в научный оборот только в середине XIX в. Как отмечает И. П. Еремин, «в сравнительно короткое время ему было приписано свыше двадцати произведений. Когда эпоха «открытий» закончилась и началось критическое изучение собранного материала, положение изменилось: из числа приписываемых Феодосию произведений одно за другим стали отсеиваться те, которые были усвоены ему без достаточных к тому оснований».0

Наиболее полный перечень текстов, когда-либо атрибутировавшихся Феодосию Печерскому, обнаруживаем в «Материалах для повременного списка русских писателей и их сочинений (Х-Х1 вв.)» Н. К. Никольского (1906). Ко времени составления списка за более чем 50-летнюю историю изучения личности и произведений Феодосия Печерского ряд наиболее

1 Повесть Временных лет. С.222.

2 Житие Феодосия Печерского. С.420.

3 Там же. С.382.

4 Там же. С.380; Повесть Временных лет. С.224.

5 Там же. С.222.

6 Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского // ТОДРЛ. Т.5. М., Л.,1947. С.159. сомнительных атрибуций был отвергнут (тем не менее, все эти точки зрения и спорные тексты нашли отражение в труде Н. Никольского).1

Уже первые исследователи предпринимали опыты разделения корпуса сочинений Феодосия Печерского на разряды с учетом их характера и жанра. Так,, еп: Макарий (Булгаков) делил наследие преподобного на 4 «класса»: Г) два поучения, «обращенных к народу русскому»; 2) девять, поучений, «сказанных собственно Киево-Печерским инокам»; 3) два послания князю л

Изяславу; 4) две молитвы к Богу. Публикуя сочинения Феодосия исследователь фактически присовокупляет еще один «класс» — 4 отрывка из поучений и посланий, обнаруживаемые в летописи и Житии. Впрочем, отнесение последних к корпусу собственно сочинений Феодосия было справедливо оспорено на том основании, что здесь отсутствует подлинный текст, содержание передается составителем Нестором «своими словами»3 и «изучение их вне контекста, в котором они читаются, невозможно».4

Активизировались споры о творческом наследии Феодосия Печерского в самом начале XX в., когда развернулась упорная полемика между В. А. Чаговцем, Г. П. Бельченко и А. Лященко о принадлежности преподобному двух поучений и одного из посланий.5 Более подробно точки зрения исследователей будут представлены в соответствующих разделах основного текста диссертации. Здесь же мы отметим, что в книге В. А. Чаговца были поименованы и исследованы сочинения, которые бесспорно входят в корпус текстов Феодосия Печерского. Ученый вслед за еп. Макарием (Булгаковым) выделяет 4 группы произведений преподобного,

1 Никольский Н. Повременной список русских писателей и их сочинений (Х-Х1 вв.). СПб., 1906. С.157-195:

Макарий, еп. (Булгаков). Преподобный Феодосий Печерский как писатель. С.233.

3 См. по этому поводу, например: Антоний, арх. (Вадковский). Из истории христианской проповеди. СПб., 1895. С.279-280.

4 Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского. С.168.

5 См.: Лященко А. Заметка о сочинениях Феодосия, писателя XII века. СПб., 1900; Чаговец В.А. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения. Историко-литературный очерк. Киев, 1901; Бельченко Г.П. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения: (по поводу книги В.А. Чаговца). Одесса, 1902. однако он, решительно возражая против усвоения- Феодосию - двух так называемых поучений народу («О казнях Божиих» и «О чашах тропарных»), настаивает на его авторстве относительно двух поучений о пользе душевной, надписанных именем Феодора Студита, а также Послания о вере латинской, которое пытались присвоить книжнику XII века.Феодосию Греку.1

В 40-х годах XX века были опубликованы результаты текстологических исследований И. П. Еремина, в которых, по выражению В. Н. Топорова, обозначено «ядро» текстов Феодосия Печерского, то есть те его сочинения, атрибуция которых на данный момент является бесспорной." Однако споры о корпусе литературного наследия преподобного не стихают до сих пор. В 1963 году Н. К. Гудзий выражал сомнение в атрибуции двух посланий Феодосию Печерскому.3 Той же точки зрения относительно одного из них придерживается и Г. Подскальски в наши дни.4 В. Н. Топоров, в целом принимая список И. П'. Еремина как «ядро» текстов Феодосия, признавая возможность «делать заключение о значении трудов Феодосия в нравоучительной литературе на основании этого ядра»,5 призывает тем не менее к рассмотрению всего, что «усвоялось как «Феодосиево», приписывалось ему и ходило под его именем». «При существующих до настоящего времени многочисленных неясностях в разработке проблемы литературного наследия Феодосия, - продолжает исследователь, - при многих пробелах в эдиционно-текстологической стороне этого наследия и явном дефиците в исследованиях текстов Феодосия и работах, посвященных ему <.> в последние 70 лет, наиболее целесообразным и «осторожным» подходом можно было бы считать такой, при котором учитывалось бы все

1 См.: Чаговец В.А. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения. Историко-литературный очерк. Киев, 1901.

2 Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского. С. 159-184.

3 Гудзий Н.К. О сочинениях Феодосия Печерского // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. Сборник статей к 70-летию акад. М.Н. Тихомирова. М.,1963. С.65.

4 Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1999. С.297-301.

5 Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1. С.769. приписываемое Феодосию, но любой вывод, сделанный на всем массиве условно-«Феодосиевых» текстов, понимался бы относительно».1 Предложенный подход В. Н. Топоров и реализует в своем исследовании, рассматривая наряду с сочинениями, строго атрибутируемыми преподобному, приписываемые ему тексты поучений «О казнях Божиих»" и о

О тропарях» (или о тропарной чаше).

В настоящем диссертационном исследовании мы не будем пытаться оценить достоверность атрибуций, предложенных в предшествующих научных работах, и примем за основу тот корпус текстов Феодосия Печерского, который был предложен И. П. Ереминым.

Основной целью нашего исследования является установление жанровых признаков сочинений с выраженной прагматической коммуникативной направленностью — посланий и поучений (проповедей) - на этапе формирования системы поэтики древнерусской литературы на примере творческого наследия Феодосия Печерского.

Для достижения данной цели полагаем необходимым решить следующие задачи:

1. Исследование структурных особенностей посланий и поучений Феодосия Печерского;

2. Рассмотрение системы образов в посланиях и поучениях преподобного в соотношении с проблемой диалогизма;

3. Изучение жанровой специфики поучений и посланий Феодосия Печерского;

4. Осмысление места сочинений Феодосия Печерского в кругу произведений древнерусской литературы Киевского периода.

Мы сознательно оставляем за пределами, рассмотрения Молитвы к Богу, усвояемые Феодосию Печерскому, а также произведения, атрибуция которых

1 Там же.

2 Там же. С.787-789.

3 Там же. С.790. до настоящего времени остается неоднозначной. Таким образом, материалом для настоящего исследования служат:

1. Послание к князю Изяславу Ярославичу «о неделе»;

• 2. Послание к князю Изяславу Ярославичу «о вере латинской»;

3. Поучение о терпении и о любви;

4. Поучение о терпении и о любви и о посте;

5. Поучение о терпении и милостыни;

6. Поучение о терпении и о смирении;

7. Поучение о хождении к церкви и о молитве;

8. Поучение (слово) к братии о душевной пользе;

9. Поучение о пользе душевной;

10.Поучение к келарю.

Более подробно история изучения и вопросы текстологии будут рассмотрены в специальных разделах. При анализе перечисленных произведений мы будем использовать существующие научные издания, подготовленные И. П. Ереминым и Н. В. Понырко.

Объектом исследования послужат содержательные и поэтические особенности сочинений Феодосия Печерского: основные темы и идеи, специфика жанра, «поэтика уподобления» (О. В. Панченко), система образов, принцип диалогизма и пр.

Научная новизна работы определяется целостным поэтическим анализом посланий и поучений Феодосия Печерского, выявлением специфики творческого индивидуального подхода к разработке актуальных нравственных и канонических вопросов, определением места и значения книжного наследия преподобного.

Методологической основой данного исследования послужили труды ряда отечественных и зарубежных медиевистов, в которых были сформулированы основные, принципы, характерные для поэтики средневековой литературы вообще и древнерусской в частности (Д. С. Лихачев, И. П. Смирнов, П. М. Бицилли, И. П. Еремин, В. Н. Топоров, О. В. Панченко, Н. В. Понырко и др.). В работе использованы историко-литературный, сравнительно-исторический и историко-генетический методы исследования.

Теоретическая значимость диссертационной работы проявляется в том, что ее результаты углубляют научные представления об эволюции жанров древнерусской книжности, о специфике отражения индивидуального авторского начала в средневековой литературе.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в практике вузовского преподавания курса истории русской литературы, в специальных курсах и семинарах.

Апробация работы проводилась в форме выступлений на международных научных конференциях: VII Международной научной конференции «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения») (Новгород Великий, 2008 г.); II Международной научно-практической конференции «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2009 г.); «Славянских чтениях» (Орел, 2010 г.).

Работа обсуждалась на заседаниях кафедры истории литературы Х1-Х1Х вв. Орловского государственного университета, секциях итоговых научных конференций ОГУ в 2008 и 2009 гг., в процессе работы аспирантского объединения.

Основное содержание диссертации нашло свое отражение в 4 публикациях, в том числе 1 статье, помещенной в научном журнале, рекомендованном ВАК РФ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Послания и поучения Феодосия Печерского. Проблемы поэтики"

Заключение

Послания и поучения Феодосия Печерского являются одними из первых опытами функционирования данных жанров на русской почве в их национальной версии. Имея ярко выраженную коммуникативную направленность, они представляют собой диалогические структуры, в которых одной стороной является автор, а другой - читатель (или слушатель).

Ситуации общения в посланиях и поучениях Феодосия Печерского различаются в связи с разницей письменного и устного типа коммуникации. В то же время трудно провести между ними четкую границу: послания могут рассматриваться и как письменный ответ на вопрос, прозвучавший в личной беседе («полудиалог»), и как фиксация устного ответа; поучения же изначально составлялись в письменном виде, а затем оглашались перед паствой в качестве проповедей, что, впрочем, не исключало возможности их прочтения как письменного текста.

Поучения Феодосия Печерского представляют собой один из первых примеров дидактической проповеди, в которой автор обращается к инокам с пояснениями относительно правил исполнения Студийского устава и соблюдения нравственных христианских норм. Послания же «открывают» традицию учительных эпистолярных сочинений в литературе Киевского периода. Жанровые черты в сочинениях преподобного еще недостаточно кристаллизовались и конституировались. В связи с этим фиксируется размытость жанровых признаков на уровне формы. Так, в посланиях Феодосия Печерского отмечаются совпадение инскрипта и прескрипта, в прескрипте и семантеме использовано фактически лишь несколько формул (именование автора и адресата, восхваление адресата, совмещенное с мотивом любви и Христе, формула получения вопроса / стимула составления письма), наличествует традиционная общекнижная клаузула. В то же время следует отметить, что перечисленные формулы, встречаясь в Послании о неделе, оказываются наиболее устойчивыми в эпистолографии Киевского периода. Первая фраза Послания о вере латинской соотносится'с началом деловой грамоты, оно вовсе лишено эпистолярных формул, и его принадлежность к жанру определяется по иным параметрам.

В поучениях Феодосия Печерского не удается выделить обязательные элементы строения проповеди (тема, экзордиум, пропозиция, наррация, конклюзия), однако они обладают четкой логико-семантической структурой. В каждом из них, кроме вступления, выделяются три логико-семантических блока, зачастую также обладающие трехчастностью. Поучения Феодосия Печерского от первого (о душевной пользе, приуроченного ко вторнику третье недели Великого поста) до последнего (о хождении к церкви и о молитве, произносимого в пяток той же недели) суть единый комплекс, начальный текст которого демонстрирует духовно-нравственные переживания автора и раскрывает причины и обстоятельства, побудившие его к составлению данных сочинений, а заключительный пассаж последнего - молитвенное обращение к пастве. Основное же содержание всех прочих поучений состоит в «правильных» наставлениях инокам и сетованиях автора по поводу несовершенства паствы. По существу поучения Феодосия Печерского можно рассматривать как целостное сочинение объединяющего жанра. Особенности первого поучения о душевной пользе, в том числе и на уровне формуляра (начало с именованием автора), позволяют сблизить его с жанром послания. Модифицируют жанр дидактического поучения также большое количество молитвенных обращений к слушателям. Стоящее несколько особняком Поучение келарю, бытовавшее в качестве чина поставления эконома, несмотря на малый объем, также имеет четкое логическое строение, что проявляется в том числе и через особенности синтаксиса.

Логико-семантические блоки выделяются и в семантемах посланий

Феодосия Печерского, в чем выражается особенность художественного мышления книжника. Коммуникация автора и адресата посредством письменной речи в Послании о вере латинской включает в себя воспроизведение, помимо «рамочной», нескольких внутренних диалогических ситуаций, в которых происходит смена участников реальной/воображаемой коммуникации. Деление семантемы на логико-семантические части в Послании о неделе соответствует этапам «полудиалога», то есть ответам на заранее поставленные и теперь воспроизводимые вопросы.

Диалогизм, как сущностное качество поучения и послания, реализуется в сочинениях Феодосия Печерского и при помощи системы образов. С одной стороны, образы автора и адресата (читателя или слушателя) находятся в соположении, диктуемом законами того или иного жанра. Автор в посланиях занимает более низкое положение, нежели адресат. В поучениях их соотношение иное: автор выше адресата, притом, что образ автора и поучений, и посланий включает в себя общекнижные черты смиренного и худого инока. С другой стороны, образ автора существенным образом модифицируется, включая иные жанрообусловленные черты, связанные с реализацией задач, не свойственных «беспримесным» (термин Д. М. Буланина) посланиям и поучениям. Так, в посланиях в облике автора появляются черты учителя и проповедника, а в поучениях - черты кающегося грешника. Причем, в этом не проявляется смешение разных шаблонов. Появление несвойственных избранному жанру черт есть следствие реализации индивидуальных, личностно обусловленных черт автора. В посланиях Феодосий Печерский действительно по отношению к князю Изяславу выступает в качестве доброго наставника и милосердного духовного отца. А особенностью поучений оказывается ярко выраженное лирическое начало, проявляющееся в передаче интимных переживаний собственной греховности и молитвенных обращений к пастве.

В систему образов посланий и поучений входят также образы «мы» и вы»/ «они». «Мы» в посланиях включает в себя весь православный мир, в поучениях - всех насельников Киево-Печерского монастыря. «Они» в посланиях - образ, вопрощающий анти-поведение («жидовствование» или «латинство»). «Вы» в поучениях — это та же самая паства, к которой обращается проповедник с наставлениями и обличениями. Автор в равной мере объединяет себя с «мы» и «вы» в поучениях, подчеркивая свою слитость с насельниками монастыря, общие проблемы нравственного самоусовершенствования. В посланиях же адресат в равной степени объединяется с «мы» и «они», поскольку в нем обнаруживаются как позитивные, так и обличаемые качества. Автор же соотносится с адресатом только в положительном аспекте. Отмеченные особенности функционирования образа автора модифицируют жанровые качества, поскольку послания воспроизводят модель поучений, а поучения — отчасти модель посланий.

И в посланиях, и в поучениях Феодосия Печерского, несмотря на наличие сведений о ситуациях и участниках коммуникации, происходит деконкретизация их образов в связи с тем, что в данных сочинениях рассматриваются общеинтересные, значимые для последующих поколений темы и воспроизводятся типичные ситуации духовно-нравственных исканий. Тем самым деконкретизация образов в посланиях и поучениях Феодосия Печерского «размыкает» их в «вечность».

В связи с отсутствием на русской почве в Киевский период руководств по риторике Феодосий Печерский в своем оригинальном творчестве мог только ориентироваться на авторитетные модели, что является воплощением принципа «поэтики уподоблений». В своем жизненном подвиге преподобный, несомненно, стремился подражать Феодору Студиту, чей Устав был им введен в Киево-Печерском монастыре. Книжная деятельность Феодосия есть отражение того же , стремления. Ориентация на катехизические проповеди Феодора ясно сказалась поучениях печерского игумена на уровне тематики и ряда риторических приемов. Однако образец не подавлял творческой самостоятельности автора. В посланиях принцип «уподобления» используется в качестве художественного приема: как ссылка на непререкаемый авторитет старшего поколения.

Поучения и послания Феодосия Печерского, будучи в жанровом отношении «пионерскими» для национальной книжности, входят в тематическую парадигму древнерусской литературы Киевского периода. В них рассматриваются обладающие злободневностью проблемы употребления мяса в пяток, противостояния «кривоверным» латинянам, исполнения монашеских обязанностей. Однако сравнение в другими сочинениями подобной или сходной тематики показывает, что Феодосий всегда особое внимание обращает на нравственные проблемы: для него главными вопросами всегда являются не полемика и обличение, как таковые, чего бы он не касался, а наставление в милосердии, смирении, доброте, забота о душе своей паствы или духовного чада и собственно проявление самим автором сострадательного и милосердного отношения к адресату.

Список научной литературыНикищенкова, Галина Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Вопрошание Кирика, Саввы и Илии, с ответами Нифонта, епископа Новгородского и др. иерархических лиц // Русская историческая библиотека. Т.6: Памятники древнерусского канонического права. СПб., 1880. 4.1. Стлб. 165-203.

2. Грамота новгородского князя Всеволода // Русские достопамятности, издаваемые Обществом Истории и Древностей Российских. М., 1815. 4.1. С.76-81.

3. Даниил Юрьевский. Послание о повинных // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI-XII1: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С.56-58.

4. Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1: XI-XII века. М., 2004. С.352-433; 532-534.

5. Иоанн, митрополит. Послание папе римскому Клименту II // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI-XIII: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С.30-35.

6. Канонические ответы митрополита Иоанна II // Русская историческая библиотека. Т.6: Памятники древнерусского канонического права. СПб., 1880. 4.1. Стлб. 1-20.

7. Кирилл Туровский. Послание о схиме // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI-XIII: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С. 166-170.

8. Лука Жидята. Поучение к братии // Русские достопамятности. М., 1815. 4.1. С.155-156.

9. Никифор, митрополит. Послание Владимиру Мономаху о посте. Послание Владимиру Мономаху о вере латинской // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI-XIII: Исследования,тексты, переводы. СПб., 1992. С.66-73.

10. Повесть Временных лет // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1: Х1-ХП века. СПб.,2004. С.62-315; 488-525.

11. Послание Иакова Черноризца // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. Х1-Х1П: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С. 199-202.

12. Послание Климента Смолятича // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. Х1-ХШ: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С.124-137.

13. Послание Черноризца Иакова к великому князю Изяславу // Макарий, еп. История русской церкви. Т.2. СПб., 1868. С.338-341.

14. Н.Владимир Мономах. Поучение к чадам // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1. Х1-ХП век. СПб., 2004. С.456-475; прим.: С.538-542.

15. Поучение Новгородского архиепископа Луки-Иоанна (XII в.) // Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып. 3. СПб.,1897. С.240-250;321-322.

16. Феодосий Печерский. Послание о неделе. Послание о вере латинской // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. Х1-ХШ: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С. 14-18.

17. Феодор Студит, преп. Огласительные поучения и Завещание. Репринт издания 1896 г. М.,1998.

18. Феодосий Печерский. Поучения // Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского // ТОДРЛ. Т.5. М., Л., 1947. С. 173184.1. ИССЛЕДОВАНИЯ

19. Антоний, еп. (Вадковский). Из истории христианской проповеди.1. СПб., 1892.

20. Антонова М.В. Древнерусское переводное послание Х1-ХШ веков: Формальные модели. Орел, 1998.

21. Антонова M.B. Древнерусское послание XI-XIII веков: Поэтика жанра: Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. докт. филол. наук. М., 1998.

22. Антонова М.В. Древнерусское послание Киевского-периода. Орел, 2001.

23. Антонова М.В. Жанровая поэтика древнерусского послания // www/rusist.od.ua/ fails/241.rar

24. Баранкова Г.С. Творчество Киевского митрополита Никифора: Проблемы авторства и перевода его произведений // Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 12. М.,2005. С.317-339.

25. Барсов Н.И. К учению о существе или природе христианской литургийной проповеди. СПб., 1897.

26. Бегунов Ю.К. Проблемы изучения торжественного красноречия южных и восточных славян IX-XVI веков (К постановке вопроса) // Славянские литературы. VII Международный съезд славистов. Варшава, август1973 г. Доклады советской делегации. М.,1973. С.380-399.

27. Бельченко Г.П. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения: (по поводу книги В.А. Чаговца). Одесса, 1902.

28. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. — СПб., 1995:

29. Буланин Д.М. Античные традиции в древнерусской литературе XI-XVI вв. München, 1999.

30. Буланин Д.М. Переводы и послания Максима Грека. Л., 1984.

31. Булгаков Г.И. Русская гомилетическая хрестоматия. Курск, 1915.

32. Булгаков Г.И. Теория православно-христианской пастырской проповеди. Курск, 1916.

33. Буслаев Ф. Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из XV рукописей Московской Синодальной библиотеки // Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских. М.,1855. С.23-29.

34. Буслаев Ф.И. Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языков. М.,1861.

35. Високватый К. К вопросу об авторе и времени написания «Слова к Изяславу о Латинех». Slavia. 1939. Roc. 16. Ses. 4. С.535-567.

36. Владимиров П.В. Древняя русская литература Киевского периода. Киев, 1900.

37. Георгиевский Г.П. Христианство в понимании русских людей в домонгольский период. М.,1893. Приложения. С. 1-3.

38. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т.1: Период первый, 1-я половина тома; 2-я половина тома. М.,2002.

39. Гранстрем Е.Э. Почему митрополита Климента Смолятича называли «философом»? // ТОДРЛ. T.XXV. Л., 1970. С.20-28.

40. Гудзий Н.К. О сочинениях Феодосия Печерского // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М.,1963. С.62-66.

41. Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского // ТОДРЛ. Т.5. М., Л.,1947. С.159-184.45 .Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древнерусской литературы. Л., 1987.

42. Еремин И.П. Литература древней Руси. (Этюды и характеристики). М., Л., 1966.

43. Жебелев С. А. Апостол Павел и его послания. Пг.,1922.

44. Записки Наукового Товариства 1м. Шевченка. Т.ХХУ. Кшв,1893. Кн.У.49.3дравомыслов К.Я. Иерархи Новгородской епархии от древних времен до настоящего времени. Новгород, 1897.

45. Ицкович Т.В. Православная проповедь как тип текста. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2007.

46. Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный: (Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя). М., 1998.

47. Кара Н.В. Особенности цитирования традиционных текстов в поучениях Феодосия Печерского (XI в.) // Вестник ЛГУ. 1983. №8. История, язык, литература. Вып.2. С.64-68.

48. Кара Н.В. Язык и стиль поучений Феодосия Печерского.

49. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол.наук. Л., 1983.

50. Кубарев А. Нестор, первый писатель российской истории церковной и гражданской // Русский исторический сборник. М., 1841. Кн.4. С.394-408.

51. Левшун Л.В. История восточнославянского книжного слова XI-XVII веков. Минск, 2001.

52. Левшун Л.В. Проповедь как жанр средневековой литературы (на материале прнповедей в древнерусских и старопечатных сборниках). Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. М., 1992.

53. Лихачев Д.С. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136г. // Исторические записки. 1948. №25.1. С.240-265.

54. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. М., Л., 1979.

55. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков: Эпохи и стили. Л., 1973.

56. Лихачев Д.С. Система литературных жанров Древней Руси // Лихачев Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986.

57. Лихачев Д.С. Человек в литературе древней Руси. М., 1958.

58. Лопарев Хр. Византийские жития святых VIII-IX веков // Византийский временник. Т. XVII (1910 г.). СПб., 1911.

59. Лященко А.И. Заметки о сочинениях Феодосия, писателя XII века // Jahresbericht der Reformierten Kirchenschule für 1899-1900. СПб., 1900.

60. Макарий, еп. (Булгаков). Преподобный Феодосий Печерский как писатель // Исторические чтения о языке и словесности II Отделения Императорской Академии наук, 1854 и 1855 гг. СПб., 1856. С.232-261.

61. Макарий, еп. (Булгаков). Сочинения преподобного Феодосия Печерского в подлинном тексте // Ученые записки II Отделения Императорской Академии наук. СПб.,1856. Кн.2. Вып.2. С.193-224.

62. Миллер Т.А. Античные теории эпистолярного стиля // Античная эпистолография. Очерки. М., 1967.

63. Мончева Л.Н. Апостольское письмо в средневековом становлении художественно-эстетической традиции средневековой литературы // ТОДРЛ. Т.42. Л., 1985. С. 188-196.

64. Нахов И.М. Эстетические и литературные взгляды киников // Вопросы классической филологии. М.,1969.

65. Неборский Ю.М. Феодосий Печерский и антилатинская полемика в Древней Руси // http://www.gorod.cn.ua/city720.html

66. Никольский Н. Материалы для повременного списка русскихписателей и их сочинений (X-XI вв.). СПб., 1906.

67. Никольский Н. Сербский список поучений о хождении к церкви и о молитве, приписываемый св.Феодосию Печерскому // Библиографическая летопись. СПб., 1915. Т.2. Отд.2. С.68-71.

68. Павлов А. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878.

69. Павлов A.C. Неизданный памятник русского церковного права XII века // Журнал Министерства народного просвещения. 1890.1. Октябрь. С.275-300.

70. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы / Под ред. проф. А. И. Пономарева. СПб., 1894. Вып.1. С.26-46.

71. Панченко A.M. Топика и культурная традиция // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.,1986.

72. Панченко О.В. Поэтика уподоблений (к вопросу о «типологическом» методе в древнерусской агиографии, эпидейктике и гимнографии) // ТОДРЛ. Т. LIV. СПб., 2003. С. 491534.

73. Певницкий В.Ф. Из истории гомилетики. Первая самая древняя гомилетика. Киев, 1892.

74. Певницкий В.Ф. Церковное красноречие и его основные законы.СПб., 1908.

75. Певницкий В.Ф. Из истории гомилетики. Средневековые гомилетики. Киев, 1895.

76. Петров Н. Подлинность поучений преп. Феодосия Печерского опитии и чашах тропарных и о казнях божиих // Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. СПб., 1897. Т.2. Кн.З. С.783-785.

77. Петрова В.А. «Истинная» и «ложная» вера в «Слове» игумена Феодосия // Человек верующий в культуре Древней Руси. Материалы международной научной конференции 5-6 декабря 2005 года. СПб., 2005. С.33-38.

78. Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1999.

79. Полянский С.М. Религиозно-философская проблематика в «Послании о посте» митрополита Никифора // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М.,2000.

80. Полянский С.М., Богословско-философские взгляды митрополита Никифора // Древняя Русь. 2001. №4. С.97-108.

81. Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. Х1-ХШ: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992.8 8. Попов А.Н. Историко-литературный обзор древнерусских полемических произведений против латинян: (Х1-ХУ вв.). М., 1875.

82. Порфирьев И.Я. Почитание среды и пятницы в древнерусском народе // Православный собеседник. 1859. №1. С.181-185.

83. Поторжинский, М.А. История русской церковной проповеди в биографиях и образцах пастырей проповедников с IX XIX вв. Киев, 1891.

84. Преображенский В., свящ. Преподобный Феодор Студит и его время (759-826). М., 1896.

85. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси Х-ХП вв. СПб., 1913.

86. Робинсон А.И. Литература Древней Руси в литературном процессе средневековья 11-13 вв. М., 1980.

87. Самарин Ю. Стефан Яворский и Феофан Прокопович какпроповедники. М.,1844.

88. Славяно-русские рукописи В. М. У идольского, описанные самим составителем и бывшем владельцем собрания с №1 по 579-й. М., 1870. Стб.437-438.

89. Сметанин В.А. Эпистология поздней Византии, проэлевсис. (Конкретно-историческая часть) // Античность и Средние века. Вып. 15. Свердловск, 1978. С.60-82.

90. Сметанин В.А. Эпистолография. Свердловск, 1970.

91. Смирнов И.П. О древнерусской культуре, русской национальной специфике и логике истории // Смирнов И.П. Мегаистория. К исторической типологии культуры. М., 2000. С. 197-275.

92. Смирнов С. Древнерусский духовник: (Исследование по истории церковного быта) // ЧОИДР. 1914. Кн.2. Отд.З.

93. Смирнов С.И. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины: Тексты и заметки. М., 1912.

94. Сперанский М.М. Правила высшего красноречия. Спб.,1844.

95. Сперанский М.Н. К истории взаимоотношений русской и югославянских литератур // Известия Отделения русского языка и словесности АН за 1921 г. Пг., 1923. С. 159-161.

96. Срезневский И.И. Источник поучения, внесенного в Повесть Временных лет и приписанного препод. Феодосию Печерскому // Сборник Отделения русского языка и словесности АН. СПб., 1867. Т.1. С.34-43.

97. Сухомлинов М.И. О древней русской летописи как памятнике литературном // Ученые записки II Отделения Императорской Академии наук. СПб., 1857. Кн.З. С. 1-230.

98. Тареев М.М. По вопросам гомилетики. Критические очерки. Сергиев Посад, 1903.

99. Творогов О.В. Иоанн (в миру Илия) // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.1: XI первая половина XIV в.1. Л.,1987. С.208-210.

100. Творогов O.B. Лука Жидята // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI — первая половина XIV в. Л. 1987. С.251-253.

101. Творогов О.В. Нифонт // Словарь книжников и книжности

102. Древней Руси. Вып. 1: XI первая половина XIV в. Л., 1987. С.281282.

103. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1: Первый век христианства на Руси. М.,1995.

104. Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до к. XVIII в.) (в соавторстве с Ю.М. Лотманом) // Успенский Б.А. Избранные труды: В 3 т. Т. 1. М., 1996. С. 338 380.

105. Федотова М.А. Эпистолярное наследие Димитрия Ростовского. Исследования и тексты. М., 2005.

106. Филарет, еп. (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. СПб.,1857. С.11-14.

107. Чаговец В.А. Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения. Киев, 1901.

108. Шахматов A.A. «Повесть Временных лет» и ее источники Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. Л., 1940. T.IV. С.795-844.

109. Шахматов A.A. Киево-Печерский патерик и Печерская летопись. СПб., 1897.1-II.

110. Шевырев С. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. М., 1850. Т.2.

111. Шевырев С.П. История русской словесности, преимущественнодревней. M., 1846. T.l. 4.2. C.45-47.

112. Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси XI-XII вв. М.Д 978.

113. Яцимирский А.И. Их славянских рукописей: Тексты и заметки. М.Д898. С.1-30.

114. Auf Gottes Geheiß sollen wir einander Briefe schreiben: Altrussische Epistolographie. / Übersetzungen, Kommentare und eine einfuhrende Studie von D. Freydank, G. Sturm, J. Harney, S. und D. Fahl.1. Wiesbaden, 1999.

115. Bercoff G.B. Cri turcs d'étude de l'épistolographie russe médiévale // Studia slavica mediavalia et humanistica Riccardo Picchio dicata. Roma, 1986. Vol.l.

116. Bercoff G.B. L'epistolografia russa antica e il suo rapporto con quella bizantina // Mondo slavo e cultura italiana. Contributi italiani al IX Congresso Internazionale degli Slavisti, Kiev, 1983. Roma, 1983. P.5577.

117. Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd.l. München, 1978.

118. Karlsson G. Idéologie et cérémonial dans l'épistographie Byzantine. Textes du X1 siècle analyses et commentés. Novelle édition, revue et augmentée. Uppsala, 1962.

119. Sykutris J. Epistolographie // Paulis Real-Encyclopfldie der classischen Altertumswissenschaft, Supplementbd V. Stuttgart, 1931. Col. 186-216.

120. Ziemann F. De epistularum Graecarum formulis sollemnibus questiones selectae // Dissertationes philologicae Haienses. Vol. XVIII. Halis, 1911. S.253-269.