автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Постклассическая и постмодернистская философия языка в Германии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Постклассическая и постмодернистская философия языка в Германии"

С а I! 1ст- П сте р 6 у р г с к и й государственный университет

Посткласспческая и постмодернистская философия языка

в Германии

09.00.03 - история философии

автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

На правах рукописи

Соболева Майя Ег"---------

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре современной зарубежной философии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный консультант— доктор философских наук,

профессор Анатолий Сергеевич Колесников

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор Борис Васгиьевич Маркое,

доктор философских наук,

профессор Владимир Иванович Медведев,

доктор философских наук,

профессор Сергей Александрович Чернов

Ведущая организация- Российский Государственный

Гуманитарный Университет, г. Москва

Защита состоится «<Ап » 2005 года в часов на

заседании Диссертационного совета Д 212.232.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан « » ОиТ' 2005

года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор философских наук, доцент С. И. Дудник

Общин характеристика работы Лкгуалмша ь темы исследования

Понятие «философии языка». Язык находите« в центре внимания современных гуманитарных наук. Связанная с ним проблематика так пли иначе присутствует почти во всех их построениях - идет ли речь о теории познания или теории науки, об этике, о закономерностях эстетического восприятия, о теориях коммуникации или искусстве!того интеллект, о принципах педагогики, о теории действии, об этнологии, сем mm же к т.д. При этом само слово «язык» понимается достаточно широко: это 'и естественные этнические языки, и искусственные символические языки пауки, и язык как средство коммуникации между людьми, и «язык вообще» как отличительный признак homo sapiens.

13 такой ситуации возникает вопрос о том, имеет ли смысл выделять «философию языка» и качестве специального направления и если да, то в чем состоят его основные задачи? То, что «философия языка» de l'acki существует, никто не оспаривает. Проблема заключается в том, что до сих пор отсутствует единое мнение относительно того, что следует под ней понимать. 13 доказательство этого утверждения приведем следующие высказывания:

«Сегодня трудно сказать, где "философия языка" начинается п где она заканчиваете«. Причины этого лежат, во-первых, в размытом и постоянно изменяющемся разграничении между "языкознанием", "пен холощен языки", "критикой языка", "философией языка"; во-вторых, » значительной неясности и неедмнообрлзии в точках зрения именно тех работ, которые именуют себя "теорией языка", относительно вопроса, допускаю)' ли они отличную от теории языка "философию языка", помещают ли они теорию языка иод или над, или рядом с философией языка».1

«Перед ■ лицом большого количества философских устремлений и направлений, которые объединяются иод названием философия >пыка% не удивительно, что это название не имеет точного и определенного содержания».3

Перечень подобных высказываний можно продолжать неограниченно долго, все они свидетельствуют о безнадежности положения с определением статуса и предмета «философии языка». Тем не менее, попытки дать определение философии языка не прекращаются па всем протяжении двадцатого века. Одной из них является предложение Дж, Ссрла разграничить лингвистическую философию (linguistic philosophy) и философию языка (philosophy of language). Лингвистическую философию «и понимал как метод, служащий для решения философских проблем

' 11. Wein, Sptiio]ipliilos(r|>!iic der liege л war!. den Шнц, IW>3. S, I. ' t;, v. Kifischcr«, Spciit h pbi kxsoph (с. МП »die it. 1975, ,S. 1.1,

путем «анализа значения слов и анализа логических отношений между словами в естественных языках». Философия языка мыслилась мм как самостоятельная философская дисциплина, » круг задач которой должно »ходить исследование »»лепим, связанных с языком как таковым (а не тем или иным конкретным языком).

11елыи ряд попыток определить содержание философии языка основывался па понимании языка как антропологического признака, отличающего человека от других органических существ. Сложность в данном случае заключается в том, что в поле зрения попадают все аспекты языка, имеющие значение для жизни человека. Желание дать определение философии языка, основываясь на антропологическом фундаменте и помещая в центр рассуждений человека говорящего, при помощи языке) устанавливающею отношение к физическому и социальному мирам, а также к самому себе, неизбежно приводит к пониманию ее как ; универсальной дисциплины с практически неограниченной предметной областью.'Типичной и этом отношении является дефиниция А- Келлера: «философия языка есть наука, которая исследует значение языка для человека как человека)).'1 Существенным для антропологического подхода является то, что язык интерпретируется здесь мшроко как некое отношение ко всем возможным отношениям, в которые человек может быть включен в процессе жизни.

Философии языка как «критика языка». Однако одно из таких отношений традиционно считается приоритетным: в данном случае речь идет о значении языка для познания. Роль языка в познании мира представляет собой еще одну точку отсчета для попыток .определения области действия и задач философии языка. Ориентированная па проблемы, связанные с познаппем, философия языка нацелена, во-первых, па исследование природы и законов функционирования самого языка. Во-вторых, признание языка обусловливающим познание фактором ставит вопрос о том, почему и насколько формы языка влияют на формирование и организацию познавательного опыта, т.е. па вид и способ познания действительности. В-третьих, рассмотрение языка как конкретно-исторического феномена с необходимостью ведет к размышлениям о его социокультурной обусловленности, а также о его взаимодействии с другими жизнеобеспечивающими системами человека. Таким образом, если выделить и.связать друг с другом такие ключевые понятия, как «язык», «мышление)), «познание», «действительность», то полученная система координат позволит соединить антропологическое измерение рассуждений о языке с рассуждениями о нем с позиций теории познания и отдельных опытных наук. Тем самым возможно достижение комплексного осмысления языка одновременно из двух перспектив: «снаружи» - в качестве одного из элементов, интегрированных в общий процесс жизни

' A. Keller, Sprat hphilosopliic, ГгчлЫнц, Miliiclion, (9Rl). S, 12-13. (iiqn«ii: iimmtic - 1979 г.).

человека, и «изнутри» - как самостоятельной системы. При этом философия языка сохраняет свое философское значение, т.к., объединяя такие области, как теория познания, онтология, антропология и социология познания и др., она удовлетворяет важнейшему принципу, сформулированному Э. Хайнтелем, а именно «имплицирует философское исследование оснований и, со своей стороны, снова участвует и копститунроваппн философской системы как интегрирующая часть них исследований«.4 Поскольку фундаментальным постулатом философии языка, ориентированной на теорию познания, является постулат о неразрывной связи и взаимообусловленности языка и мышления, то се можно рассматривать в качестве наследницы традиционной теории познания, базирующемся па философии сознания. Таким образом, вместо «критики ршуми» можно говорить о «.критикеязыка».

Степень разработанности темы

Поток литературы по философии языка необычайно пели к* н разнообразен, а интерес к этой теме постоянно возрастает. Мри этом следует отметить, что интерес отчествениых исследователей либо сосредоточивается на исследовании отдельных авторов, либо ограничивается рассмотрением отдельных проблем. Успешно работают в данной области н в смежных с ней областях такие ученые, как II. II. Гайдешсо, П. U. Мотрошилова, В. С. Стенин, И. С. Днтономова, JI. А. Микеипша, М. С. Козлова, А. Ф. Грязной, 3. Л. Сокулер, Д. С. Колесников, В. 11. Марков, >1. Л. Слннин, Ю. В. Псров, Ь. В. Бирюков, Р„ Д. Смирнова, И, Д. Михайлов, П. Д. Куренной, В. И. Поетовалова, О. Д. Радченко, Д. Д. Кравченко, М. И. Безлепкин, 13. И. Фуре, Б. Г. Соколов, Е. С. Черепанова и др. Работы этих авторов широко использованы в тексте диссертации.

Обобщающие работы по данной тематике в отчествеипой литературе практически отсутствуют, поэтому основной акцепт при изучении подходов к систематизации в рамках философии языка в па сю ятей работе был сделан на исследованиях западных ученых.

Подходы к систематизации внутри философии тыки. Подходы к пониманию предмета и метода философии языка разнообразны н подчас несовместимы друг с другом, что существенно затрудняет ориентацию в соответствующей литературе. Поэтому неудивительно, что уже с начала двадцатого века предпринимаются попытки классификации и систематизации материала по теме «язык». В немецкоязычной литературе среди них можно выделить следующие подходы: I. хронологическая систематизация; 2. систематизация по личностям; 3. систематизация по проблемам; 4. систематизация по направлениям; 5. систематизация смешанного типа.

' 1С. Ikinlel, r.inllllinnig i» (tic S|>r;ichp!i¡losopllie. IJ;innst;nlt, 1472. S. W.

XfKMKWWWCKtin noàxoô обычно НрИМСНЯСТСИ IHM, где пытаются представить историю философских учений о языке. Как правило, начинают с античности, с учений Платона и Аристотели о языке, и заканчивают современными концепциями, которые выбираются » кшпеимоети от суG(.скгииных соображений аитора, Среди работ такого рода по философии языка можно отметить, например, монографии X. Арене или '.'), Косериу.5

Дополнением к хронологическому подходу служит систематизация материала по личностям. В качестве примера данного подхода в области философии языка можно назвать объемное и обстоятельное пособие справочно-энциклопедического характера «Классики философии языки», вышедшее иод редакцией 'Г. liopute/'

Систелшишчафм по проблемам представляет собой и области философии языка наиболее распространенный случай- Данный подход характерен прежде всего для разнообразных «Введений» и ->ту область, среди которых следует отметить работы Ф. фон Кутчеры (1971), О. Хашпеля (1972), А. Келлера (1979), М. Хартига (1978), Й. Симона ( 19ÜI ) и tl. 11рехтля ( 1999).7

Среди общих признаков этих работ отметим, во-первых, что все они » большей или меньшей мере ориентированы на англо-американскую 'анали тическую философию, а во-вторых, что » них не проводи тся строгою разграничения между специфически философской проблематикой языка и лингвистикой.

Систематизмом по отдельным направлениям внутри философии языка предпринималась в Германии такими исследователями, как О. Фуике (1927), Й. Хешшгфельд (1982) и Э. Браун (1996).* Так, Функе » своих очерках выделяет три направления а современной ему философии языка: во-первых, «романтическую группу»,, вдохновляемую идеями 11. фон Гумбольдта, представителями которой являются Э. Кассирер, Л. Вайсгербер и П. 11орциг. Во-вторых, « •эстетически-идеалистическое направление», которое сложилось иод влиянием эстетических идей Ii. Кроме и и рамках которого рассматриваются взгляды К. Фосслера. В-третьих, «омнирически-пснхологичсскую группу», к которой принадлежат X. Пауль, Ф. Брентаио, А. Марти и К. Бюлер.

Работа Э. Брауна имеет справочный характер. Па тридцати носим и страницах он дает краткую характеристику таких направлений

1 П. Artus. Sprach wissctwclvifl. Ott (iung ihrer Гп( wicklung von tier Antike bis mr <icyottw;nt. ¡ teilниц.

Müiiclie». I9f>(i; К. Coscriu, Hin lutin m g in itrc dllgcmeiiie Sprac h w i ssc use 1 la it, Tubingen, 1988, '' T. Horse lie (I Ig,). Klassiker der Splitt lijihiloswph le. München. IЧЧ6.

1 Ссылки Iii» pafïotw Кутпсры, Келлера ц Хашпспя см. выше. Также tM,: M. il<ir%. Ilmfiltinini: in <lic .Spraehphiluxopliii;. Stullgiirt, lÎL'rlin, Köln. Mainz. I97K; J, Sintitn, Spntcbpltihtsoplii«. I'tcilntrj;, Mitnelieii. ! ад I ; Г, Predni. Sprat hph i tnsop h i e, Sumgait, Weimar. 1ЧЧ9.

4 О. lÀniku, Stwiie« zur Oese hieb te tier Spraclisiîiik>s.oplù«. item, H,»27; J, llcnniglbld. Oie Sprathpiiilnso|ihki tk'4 2(t. J it Ii г I mmlcr In. ClruiuliHisilioiwn unJ IV >hc lerne. Berlin. 1У82; Il tir an n, Der ('¡(rattignK'nwcchscI in tier SpMctiphilosophic, DarnisUitll, t<J'W>.

современной философии языка, как: I) прагматизм иа примерах учений Ч. Пирса и Ч. Морриса; 2) аналитическая философия, включая философию идеального языка Г, Фреге, Б, Рассела, Дж. Мура, Л. Витгенштейна, Р. Кармана, философию обыденного языка Г. Райла, «позднею» Л. Витгенштейна, Д. Остина, Д. Серла, П. Строееопа; 3) структуралистская лингвистика Ф. до Соссюру, 11. Хомского и К. Ьюлера; 4} трансцендентальная философия Р. Хенигсвальда, Э. Кассирера, Т. Липа п Хеш мел я; 5) экзистенциальная герменевтика М. Хайдеггера; (>) герменевтика языка Х.-Г. Гадамера; 7) 1'ермеиевтнческая логика X. Лпписа; 8) диалогическая логика П. Лорепцепа и К, Лоренца; У) холистическая концепция языка У. КуаЙпа, Д, Дэвидсона и I*. Рортн; 10) универсальная прагматика Ю. Хабермаса; 11) трансцендентальная прагматика К.-О. Апеля,

Снапелититп/нп смешанного типа характерны преимущественно для справочио-знциклопедических пособий, в которых сначала внимание уделяется истории вопроса, а затем имеет место рубрикация по принципу выделения отдельных проблем. В качестве примеров можно назвать справочник «Философия языка» под редакцией Э. Альбрехта и двухтомную международную энциклопедию «Философия языка» иод редакций М. Даскала.''

Обзор имеющейся систематизирующей литературы но философии языка показывает, что, во-первых, отсутствуют работы, которые бы составили портрет какого-либо одного направления в рамках философии языка либо в интернациональном, либо в национальном ракурсе; во-вторых, до сих пор не существует обобщающей работы, посвященной истории философии языка в Германии; в-третьих, практически отсутствуют исследования, посвященные немецкой философии языка «иосташшитического периода», т.е. конца двадцатого века.

Как писал еще в 1971 г. Г.-И. Клерен: «До сих пор история философии языка представляет собой только желаемое и до сих пор существуют лишь разрозненные и часто не совместимые друг с другом намеки па отдельные способы размышлений и па тематические подходы к философии языка » области повой европейской философии».1" Можно смело утверждать, что с тех пор ситуация в этом отношении существенно не изменилась, несмотря на то, что философия языка прошла еще через один этап своего развития. Настоящая работа стремится восполнить имеющийся дефицит за счет представления немецкой «критической философии языка» девятнадцатою и двадцатого веков в историческом и систематическом аспектах.

):. ЛНиссЫ, ¿фгж:11рЫ1<>м»рЫ<;. НсгНи. 1V!; М. О. Сн:гЬ;ш1и,ч Ьрчи'ИрЫЬчорЫс, Все)!«.

>'«гк. 1492. 19%.

И,-.!. ('1ттси (1РЬЛгжорЫс Й!ч Ь|1пк.Т>кп1)к ¡т IV. ¿аМштк-г). ТихишкжлМ. I. Ц;н11'итЫ;пН.

1971. й. У.

Цсл1> и задачи исследовании

Целью данной работы является историко-философское исследование «.критики тыка» в Германии в 19-м и 20-м веке. Под «криппеон языка» понимаются философские концепции, ориентированные на проблемы теории познания и рассматривающие язык в качестве необходимого условия возможности познания, т.е., фактически, в качестве его априорного фактора. Исследование нацелено ' на выбор наиболее репрезентативных для данного направления философии теорий. Полому его логика основывается на следующей схеме: рассматриваются учения тех авторов, в творчестве которых критика познания, понимаемая как критика языка, занимает ведущее место. При этом отбор концепций для анализа осуществляется таким образом, чтобы были представлены концепции аналитической, неаналитической направленности и являющиеся синтезом этих двух направлений; в рамках аналитической парадигмы - направленные па анализ естественного языка и па создание искусственного языка; в рамках пеаналитнческой направленности - как идущие от понятия к языку, так и признающие язык трансцендентальным фактором познания.

13 соответствии с целью исследования определяются следующие чаОач их

- показать, что «критика языка» представляет собой самостоятельное направление в философии со своей постановкой проблем, своими задачами и методами;

- выявить характерные особенности этого направления в целом;

- проанализировать тенденции и этапы развития данного направления;

- раскрыть специфику отдельных точек зрения в рамках данного направления;

- исследовать взаимосвязи данного направления с другими ф и л ософс к и м и теч ей и я м и;

- определить вклад данного направления в развитие общетеоретической базы философии. .

Методологически с основании исследовании

Методологическая основа диссертационного исследования определяется его целями и задачами. Основным методом исследования является ¡шкоиструкцчоипый анализ материала, нацеленный, во-первых, на систематическое представление взглядов отдельных философов по проблемам, охватываемым понятием «критики языка»; во-вторых, на воссоздание по возможности целостной картины становления «критики

языка» как особого направления (философии в Германии и девятнадцатом и двадцатом веке.

Историческим подход сочетается в диссертации с системным анализом, что позволяет избежать односторонности в представлении материала и соединить преимущества этих двух методов, так что историческая реконструкция одновременно предстает как логическая.

При анализе взглядов отдельных авторов применяются герменевтические методы с тем, чтобы избежать ошибочных интерпретации. С этой же целыо, а также для передачи особенностей научной аргументации и языка конкретных авторов в работе используется цитирование.

Метод экземплярного анализа (анализа отдельных концепции) дополняют компаративные методы, позволяющие выявить и зафиксировать различия и сходства в анализируемых концепциях, а тюке обнаружить взаимосвязи данного направления с другими философскими течениями.

Метод ел собственно философского анализа (понятийный анализ, проблемный подход) используются при оценке теоретического вклада даннсн о направления в развитие философского знания в целом.

Результаты исследовании и их иаучнан ношпна

I

Научная повита диссертационной работы состой !' в том, что и нем впервые в мировой и отечественной философии осуществлена историческая н логическая реконструкция «критики языка» в Германии как самостоятельного направления философской мысли; определено ее теоретическое своеобразие на общефилософском фоне; проанализированы наиболее репрезентативные парадигмы, демонстрирующие возможности дискурса в рамках данного направления; показана эволюция взглядов внутри данного направления; установлен вклад данного направления в развитие общефилософского знания.

Полученные результаты позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту,

- Диагноетицировапный Р. Рорти в 1967 г. «лингвистический поворот» к философии языка имел место не в двадцатом, а в девятнадцатом веке с тех пор, как «критика языка» благодаря К. Л, Рейнгольду, О. Ф. Группе, К. Германцу, Г. Герберу, Ф, М. Мюллеру, Ф. Ницше и Ф. Маутиеру утвердилась в качестве особого проекта теории познания, направленной па реконструкцию познающего разума;

— Сущность предлагаемого в рамках «критики языка» проекта теории познания заключается в радикальном переосмыслении принципов классического мышления: преодолении солипсистской «модели сознания»

и ориентации на язык и коммуникативные процессы взаимопонимания, т.е. на модель иитерсубъсктивпого, диалогичного разума;

- Определяющим фактором развития «критики языка» является противоречие между пониманием ее как метода решения философских проблем, нацеленного на «преодоление языка» (концепции аналитической направленности типа Ф. Маутнера), и как системы основоположений, признающей язык в качестве необходимого условия возможности познания мира (например, ХаЙдеггер, Гадамер);

- «Критика языка» развивалась до шестидесятых годов двадцатого века в двух направлениях: в направлении аналитизма (сюда относятся концепции, пронизанные духом позитивизма, ориентированные па познавательные идеалы, характерные для точных наук, п концентрирующиеся прежде всего на проблеме значения и истинности высказываний, например, концепции О. Группе, Г. Фреге). Второе направление составляют «спекулятивные» концепции» типичным признаком которых можно считать тематизнроваиие языка и познания в их соотнесенности с целостностью человеческого бытия, так что «критика языка» и познания сопряжена в них с глобальной критикой культуры (например, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер);

- «Прагматический поворот» в философии, а также произошедший в шестидесятых годах синтез аналитической и герменевтической традиций привели к появлению целого, ряда концепций, таких, например, как трансцендентальная прагматика К.-О. Апеля и универсальная прагматика К). Хабермаса, которые подвергли ревизии традиционное для Запада сциентистское понятие рациональности и заложили основы нового миропонимания, базирующегося на понятиях действия (включая речевое) и коммуникативного взаимодействия и утверждающего коммуникативный практический разум в качестве фундамента всех прочих видов рациональности;

- «Критика языка» в значительной мере способствовала изменению облика современной философии, превратив се в междисциплинарную пауку, тесно связанную с практической деятельности» человека, В частности, благодаря ей теория познания расширила свои горизонты в направлении антропологии и социологии познания (ярким примером в данном случае является критическая социальная теория Ю. Хабермаса, рассматривающая-общество в качестве познавательного фактора); был преодолен разрыв между сферами теоретического и практического разума, свидетельством чему является разработка Апелем и Хабермасом лики дискурса, где истина и нравственность не являются более независимыми друг от друга величинами, п которая претендует па рациональное обоснование моральных норм и выдвигает консенсус в качестве императива практической деятельности;

- Разрабатывая моги л языка как «самоднфференци рующегося единого логоса человечества», ответственного за возникновение различных форм социальной жизни и познания, «критика языка» внесла спой вклад в смену научных парадигм от модерна к постмодерну.

Теоретический и практическая значимость полученных результатов

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования заключается, во-первых, в том, что оно дает картину возникновения и развития, а также вскрывает особенности и значение «критики языка» как специфического направления в философии, оказавшего существенное влияние па становление современного философского дискурса. Тем самым оно вносит вклад в формирование общего облика западной философии. Во-вторых, в исследовании предложен способ решения основных вопросов 'теории познания, в частности о соотношении языка и мышления, понимании субъекта познания, механизме формирования представлений о действительности, в научной парадигме «критики языка». В-третьих, разработаны теоретические И методологические основания иолидисциплинарною подхода к важнейшим проблемам онтологии, антропологии и социологии знания.

Практически результаты могут быть с успехом использованы для широкого спектра исследований в различных областях философии, таких как теория познания, онтология, философия языка, этика; для культурологических и междисциплинарных исследовании; для составления справочных изданий по философии; в маучно-псдагогической практике для разработки лекционных курсов, семинарских занятий и написания учебных пособий.

Апробации работы

Результаты исследования были апробированы в ходе выступлений с докладами на научных конференциях, в том числе: «Научная рациональность и структуры повседневности» (СПб. 1999), «Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации» (СПб. 2000); «Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века» (СПб. 2001); Третий Российский философский конгресс (Ростов и/Д. 2002); «Философская антропология: традиции, проблемы и перспективы» (СПб. 2003); Международная конференция «Капг между Западом и Востоком» (IX Кантовскне чтения) (Калининград. 2004); Международный каптовскии конгресс (М. 2004); «Философия естественных н гуманитарных наук Э. Кассирсра и современность» (М, 2004); «История философии как наука» (СПб. 2004).

Литор выступал с докладами па заседаниях теоретических семинаром о Высшей религиозно-философской школе г. Санкт-Петербурга и при обсуждении его монографий «Философия сиполических форм D. Кассирер: генезис, основные понятия, контекст» и «Философия как "критика языка" в Германии» для печати на кафедре современной зарубежной философии СМОГУ.

Па базе материалов диссертации были разработаны и прочитаны в 1998 - 2003 гг. спецкурсы по зарубежной философии языка в Высшей религиозно-философской шкоде, в Институте иностранных языков и в Государственном институте психологии и социальной работы Санкт-Петербурга.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры, современной зарубежной философии философского факультета Санкт-1 [етербургского универси тета 17 февраля 2005 г.

Структура диссертации

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем диссертации 353 стр.

Основное содержание диссертации

*

Во Введении обосновывается актуальность темы, , раскрывается степень ее разработанности, формулируются цель и задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

Глава нерван посвящена произошедшему в девятнадцатом веке «повороту к языку» теорий познания, основывающихся на восходящих к Канту принципах трансцендентализма. Здесь проводится анализ данных концепций, уточняется понятие «критики языка»,

В нервом разделе первой главы «От "критики разума" к "критике языка"», который называется «"Апокрифическая" философия языка девятнадцатого века», рассматриваются концепции практически забытых п известных лишь узкому кругу специалистов авторов, таких как К. Л. Рейнгольд (1757-1823), О. Ф. Группе (1804-1876), К. Гсрмани (Ш9-Ш7), Г. Гербер (I 820-1901), Ф. М. Мюллер (1823-1900).

Основная задача данного раздела состоит в том, чтобы представить репрезентативный спектр мнений тех немецких философов девятнадцатого века, в центре внимания которых стояли проблемы теории познания и которые, находясь в оппозиции к Канту, не учитывавшему в своем обосновании возможности познания фактор обусловленности мышления языком, п Гегелю (за исключением Рейнгольда), лотка науки которого основывается па «схоластическом» дедуктивном выведении одних абстрактных понятий из других, смогли подойти к их разрешению

позитивистски, т.е. ориентируясь па методы и требования -эмпирических наук. Концепции данных авторов, которые можно считать прототнпическими но отношению к современной аналитической философии, позволяют прояснить и уточнить содержание понятия «критика языка».

Анализ работ указапых авторов наглядно свидетельствует о том, что «лингвистический поворот» к философии языка имел место не в двадцатом веке, а почти на сто лет раньше. По крайней мере, само выражение «поворот философии», фиксирующее в этой науке переход от спекулятивной системы к позитивистскому методу, в основание которого положен анализ языка, встречается уже в 1834 г. у О. Ф. Группе. Вслед за ннм, в 1887 г. Ф. М. Мюллер говорит о «полной революции в философии», заключающейся в том, что язык становится приоритетным объектом теории познания, а также о том, что «вся будущая философия етапет иеключительпо философией языка».

Анализируемые тексты показывают, что философия языка лого времени утверждала себя в двух направлениях. С одной стороны, она была нацелена па разработку философской теории языка; с другой, -использовала анализ языка для решения вопросов теории познания и, в конце концов, для исследования взаимоотношения между философией и языком. В нервом случае круг решаемых проблем охватывает прежде всего сущность языка, его происхождение и развитие, вопросы о психологическом, социальном и культурно-антропологическом основании естественных языков, а также функции языка. Во втором случае можно говорить о «критике языка» как о критике познающего разума.

Фундаментальной проблемой и абсолютной точкой отсчета для «критики языка», предпринимаемой в рамках теории познания, является каптовская трансцендентальная постановка вопроса об условиях возможности познания. Пытаясь дать на пего свои собственные ответы, «критика языка», с одной стороны, продолжила традицию: признание языка в качестве априорного условия возможности и значимости всего познания лишь изменяет угол зрения и вводит новые данные для философской рефлексии, ие затрагивая формальную сторону дела -отправной точкой остается размышление разума о самом себе, о своих предпосылках. С другой стороны, ориентация па язык и утверждение его центральной роли в познании объективно способствовали разрушению сложившихся метафизических схем и подходов и требовали введения нового инструментария, позволяющего работать с новым материалом: «критика языка» становилась в буквальном смысле методом решения философских проблем. В результате наметилась смена парадигмы трансцендентальной философии с «критики чистого разума» па «критику языка», а критический анализ языка утвердился в качестве одного из

легальных методов теории познания, направленной на реконструкцию познающего разума.

В диссертации показывается, что анализируемые тексты можно рассматривать в качестве несомненных свидетельств того, что основные темы кри тической философии языка, разрабатывавшиеся в двадцатом веке, были сформулированы уже в предшествующем ему столетни. Среди важнейших тем можно отметить:

- обсуждение мести языка « теории познания: здесь в центре внимания находились проблемы языка как необходимого априорного условия познания, историчности обусловленного языком познания, взаимообусловленности языка и познания, а также проблемы пределов познания;

~ вопросы взаимосвязи логики и языка', в этом отношении ин тересна не только высказываемая всеми без исключения шпорами критика аристотелевской силлогистики, но и новаторские идеи о логическом синтаксисе языка (Гсрмаии), диалектическом изменении семантики понятий (Гербер, Группе), новая постановка проблемы истинности высказываний и правильности умозаключений как проблемы их верификации (Группе); прагматическое понимание истины как регулятивной идеи познания;

- вопросы языка и онтологии: в данный круг попадают среди прочих проблемы отношения языка к; вещам и фактам мира, т.е. проблемы обозначения и референции; понимание действительности : не как ее непосредственного отражения в мышлении, а как символической реальности; проблемы структурирования языка и мира (Гермаии, Мюллер); вопрос о существовании независимой от субъекта реальности н о доступе к ней (Гербер);

- обилие чаконы развития обусловленного языком мышления: в. этой сфере можно отмстить снятие оппозиции логического и риторического пли метафорического (Группе, Гербер), положение о поэтическом и образном характере языка, воздействующем на мышление (Гербер), постановку герменевтической проблемы предпопимапия как языковой традиции (Гермаии, Мюллер).

Целый ряд идей, высказанных теми или иными рассматриваемыми авторами и утвердившихся позже в современной критической философии языка в качестве парадигматических, были для своего времени новыми и оригинальными. Среди них выделим следующие:

- присущее всем рассмотренным концепциям понимание языка, с одной стороны, в качестве предмета эмпирического исследования, а с другой, - в качестве трансцендентального основания и масштаба разумного суждения и аргументирования;

- понимание языка не как набора произвольных знаков, служащих вспомогательными средствами выражения мысли, что характерно для его

ипструмеиталистских концепций, а как особой, автономной, пнтерсубъективной символической реальности, отражающей коллективный опыт познания мира, опосредующей отношение человека к миру и влияющей па способы его познания;

- восприятие языка как фактора, формирующего преднопимание или предварительное знание, па котором основывается все дальнейшее познание. Экспликация предпонимаиия считается приоритетной задачей современной философии языка, особенно ее герменевтической ветви;

- осознание того, что метафорическое и мифическое составляют сущность языка, а, следовательно, даже позитивные науки сохраняют элементы метафизики (Гербер). В данном высказывании предвосхищен тезис У. КуаЙиа о том, что любые антиметафизические построения всегда привязаны к некой онтологии, т.е. что метафизика всегда сохраняется в них в скрытой форме;

- понимание языка как иитерсубъективиого феномена, конституированного за счет консенсуса в языковом сообществе (Гербер);

~ понимание языка как речевого действия, направленного на поиск адекватных способов выражения мысли, в основе которого лежат психологические причины (Гербер). Такое восприятие »зыка предвосхищает современный взгляд па него как на выражение универсальной прагматически-семантической предрасположен иости человека к мышлению и действию, которая реализуется в многообразии культурно-обусловленных языковых техник;

- полагаиие образного характера языка и его культурно-антропологической обусловленности в качестве источника псевдозпаипя н мнимых философских проблем. Поскольку при познании формулирование и решение проблем происходит внутри сферы языка, то в арсенал методов обоснования знания входят: применение своего рода верификационного принципа для отделения осмысленных предложений от бессмысленных; использование лингвистического анализа для прояснения смысла понятии и предложений; использование философии не как системы, а как метода, как терапевтической деятельности, направленной на решение проблем, вызванных принципиальной многозначностью языковых знаков. Таким образом, очевидно, что по сути здесь предвосхищаются многие положения неопозитивизма и аналитической философии;

- утверждение всеми авторами относительности обусловленного языком познания и прямые указания Гербера на неизбежность возникновения ошибок в процессе позиаиия, а также па относительный характер истины предвосхищают тезис о принципиальной фаллпбельпости суждений, т.е. их подвержен)Iости ошибкам, высказываемый некоторыми современными философами, например, К). Хабермасом, и широко дискутирующийся в литературе;

- критику метафизики, нацеленная па ее деструкцию; увязывание возможности «излечения» философии от метафизики и превращения се в пауку как с усовершенствованием философского языка, так и с ее взаимодействием с опытными науками. И. наконец, предвешеиие исчезновения философии в том случае, если будет прояснен се язык -здесь Мюллер, выдвинувший пот тезис, выступает как предшественник Витгенштейна.

Таким образом, диссертационное исследование включает в научный оборот критическое наследие немецкой философии языка девятнадцатого иска, что представляется цепным не только в историческом отношении, по и в систематическом для анализа и уточнения понятия о критической философии языка аналитической направленности.

Во втором разделе нервом главы «У истоков "спекулятивном" критики языка» анализируются идеи <1*. Ницше, касающиеся критики познания и критики языка. В диссертации показано, что в качестве характеристической черты рассуждений Ницше о .познании можно выделить то, что проблемы познания он рассматривает не как узкоспециальные проблемы одной конкретной дисциплины, а как общие проблемы культуры, которые должны решаться интердисциилпиарпо. Познание для пего - элемент комплексной жизни человека, тесно связанный с другими элементами и выполняющий наряду с ними определенные функции. Поэтоцу оно должно быть осмыслено в широком контексте культуры как се важнейшая составляющая с учетом таких его аспектов, как происхождение и эволюция, виды и способы познания и их взаимоотношения, общественные функции и ценность, значение для индивидуума, взаимосвязь с другими подсистемами жизни и проч.

базируясь па этих принципах, практикуемый им подход к исследованию познания через критику языка идет не по пути аналитизма, остающегося в рамках философии языка, а перерастает в глобальную' критику культуры. Проведенное исследование доказывает, что I 1ии.ше позволительно считать одним из основоположников « с/1 скулят и в но и » критики ялика, в качестве типичного признака которой можно установить темшпизированне языка н полшния в их соотнесенности с целостностью человеческом бытия.

Одним из следствий критического отношения Ницше к метафизике и организованной па метафизических принципах пауки является его нигилизм, отрицающий основополагающие принципы западной культуры, прежде всего се логоцептризм и абсолютизацию ценностей, а также предвещающий эпоху «полифонии» различных стилен искусства, различных видов и ступеней морали, традиций, культур. Осуществленная посредством критики языка деструкция метафизики и новое видение культуры как эпохи «экуменического» сосуществования различных форм символизации мира сущпостно связаны друг с другом. Ведь именно

открытие языка как фундамента познания освобождает место для повои стратегии мышления - стратегии интерпретации, а открытие его имманентной риторичности разбивает иллюзию философии и пауки об обладании абсолютной истиной и приводит к разрушению традиционного представления об иерархической ценности различных форм духовной культуры. Таким образом, аптиметафнзпческое мышление, возникновение которого обычно связывают с каптовской заменой «структуры мира па структуры духа», в критике познания Ницше приходит к спецификации духа как совокупности различных символических систем.

Использование Ницше критики языка для критики культуры предзнаменовало новое направление в философии, по которому она стала развиваться в двадцатом веке. Это обстоятельство может служить дополнительным аргументом (помимо его идей о воле к власти, сверхчеловеке, «вечном возвращении» и т.д.) в пользу того, чтобы считать его провозвестником философии постмодерна.

В третьем разделе нерпой главы «Немецкие, "родоначальники" аналитической философии языка» анализируются концепции критики языка Ф. Маутиера (1849-1923), считающегося основоположником той традиции в аналитической философии языка, которая нацелена на решение философских проблем посредством исследования естественно,'<> >nt>it«i, п Г. Фреге (1848-1925), который считается не только родоначальником современной формальной логики, но и инициатором формальнологических исследований в области философии языка, нацеленных па сочОание идеал иного ялика.

Позицию Маутиера по отношению к языку можно охарактеризован» как позицию крайнего скептицизма, поскольку, по его мнению, язык непригоден ни в качестве средства общения, ни в качестве средства познания. Осуществленный им трансцендентальный поворот к Кашу (на это указывает уже само название его главного.труда - «Статьи к критике языка») своеобразно продолжил и ради кал изо вал основную идею последнего об ограниченности разума — теперь язык тематизируется как априорное «условие невозможности познания».

Тем пе менее, все человеческое познание и общение происходит, согласно Маутнеру, посредством языка, что требует основательного изучения последнего в двух направлениях - в направлении «критики понятий» и «истории слов». В диссертации показано, что маутиероиская философия языка не является исключительно негативной и не служит единственно разрушению философской традиции, даже если она выступает в одеждах критики. Отвечая на вопрос о предпосылках познания и исследуя роль языка в познавательном процессе, она пе только развенчивает многие из очевидностсй, на которых до тех пор основывалась теория познания, по и предлагает для нее новый трансцендентальный фундамент.

Именно благодаря запасу позитивных идей критика языка Маутпера выжила, несмотря на то, что долгое время она сохранялась только «как муха в янтаре» (по выражению Л, Лютехауза). 1< таким идеям относятся следующие: язык можно идентифицировать с мышлением: философия не должна создавать систем; философия или, по крайней мере, теория познания должна быть попята как позитивистская критика языка; логика должна быть нацелена на исследование языка; границы языка суть границы мира; язык живет только благодаря его использованию; язык есть собрание «дуальных» языков как категорий языковой игры но определенным правилам; желание попять язык требует учитывать как языковые, так и впеязыковые контексты. Диссертационное исследование показывает, что в рамках своей «критики языка» Маутнер у си ел высказать соображения практически по всем ключевым проблемам философии языка: они затрагивают и теорию речевых актов, и когнитивную семан тику, и герменевтику, и логику. Таким образом, значение философии языка Маутнера нельзя видеть лишь в том, что она оказала влияние па Витгенштейна и предвосхитила «деструкцию метафизики неопозитивистами Венского кружка», его вклад еще ждет своей адекватной оценки.

Критика языка Фреге тесно связана с проблематикой получения «истинного» познания. При этом он следует традиции Декарта и Лейбница в направлении создания искусственного символического языка, Мпуиа с1ии*ас1епса, и исчисления понятий, сакЫиэ пЦюеипПог. 13 работе указывается па взаимосвязь логики и анализа естественного языка у Фреге: логика выступает органоном и фундаментом научного познания, а кри тика языка - важнейшим средством па пути к созданию чисто логического языка науки, который отражал бы онтологическую структуру мира.

Диссертационное исследование выявляет три уровня анализа предложения у Фреге: семантический, синтаксический (или формальнологический) и прагматический. К семантическому уровню относится анализ таких понятий, как значение, смысл, представление. Этот вид анализа можно рассматривать в качестве философского фундамента для последующих логических исследований. Он закладывает важнейшие методологические принципы критического исследования языка, такие как антнпсихологизм и аналитизм. Он открывает язык в качестве источника познания в силу его трехсторонней взаимосвязи с миром вещей - через нсрнфпиирусмость значений предложений, е миром идей - посредством смысла, и с внутренним миром человека — посредством представлений. Синтаксический или формальнологический анализ языка нацелен на вскрытие наиболее распространенных случаев логических ошибок, обусловленных грамматикой. Речь здесь идет об ошибках, возникающих ири анализе экзистенции, идентичности, соотношения имени и понятия, подведения предмета под понятие и т.д. Прагматический анализ

предложений направлен на отделение выражаемой ими чистой мысли от «побочных» действий говорящего, что важно при использовании языка для целей познания.

И диссертации реконструируется терапевтическая программа Фреге относительно естественного языка и рассматриваются философские принципы, положенные им в основу создания символического языка пауки.

Во второй главе диссертационного исследования «Спекулятивная критика языка в двадцатом веке» рассматриваются и сравниваются между собой концепции критики языка Э. Кассирера, М. Хайдеггера и Х.-Г. Гадамера, которые противопоставили свое «спекулятивное» понимание языка распространяющейся благодаря эмпириокритицизму и неопози тивизму сциентистской тенденции, сводящей теорию познания к теории пауки. 'Здесь раскрываются важнейшие понятия «критики языка», характеризуются ее ключевые проблемы.

13 нервом разделе »юрой главы предметом исследования является критика познания Кассирера и развитые им в ее рамках представления о языке. Основным источником служит его «Философия символических форм». В результате анализа основных положении критики познания Кассирера устанавливается, что его лишь с трудом можно квалифицировать как философа языка. Скорее можно сказать, что он продолжает кашповскую традицию философии сознания^ расширяя при этом действие понятия и распространяя его на все области культуротворческой деятельности человека. Учение о понятии он рассматривает в качестве «кардинальной проблемы систематической философии».'В работе показано, что философию символических форм нельзя назвать философией языка, во-первых, потому, что язык не является в ней фундаментальной формой, через призму которой исследуются все прочие акты символической объективации мира. Во-вторых, Касснреру чуждо характерное для философов языка отождествление языка и мышления. В-третьих, философию языка Кассирера можно адекватно понять только при условии рассмотрения ее в контексте разработанной им феноменологии познания.

Основная роль языка, согласно ему, заключается в том, что он представляет собой особую форму познания, функционирующую но собственным законам. В то же время его можно считать специфической формой объективации мира, в которой понятие достигает уровня конституирования чувственного представления. При этом язык представляет собой лишь одну из символических форм, наряду с другими, которая манифестирует особое направление понятийной деятельности сознания.

Исследование языка имеет целью реконструировать ставшее парадигматическим для современной науки субъект-объектное разделение

мира, повлекшее за собой проблемы обоснования реальности внешнего мирЛ и объективности получаемых о нем знаний. Разработанная Касснрером критика познания охватывает последовательно сферы непосредственного чувственного восприятия, опосредованного языком созерцания и логического суждения. Она исходит из того, что, будучи разделенными аналитическим мышлением, эти сферы в действительности не существуют в качестве независимых друг от друга данностей сознания, а составляют в совокупности единство духа. При этом все составляющие сознания, па которых основывается тот или иной способ объективации мира, соотнесены как друг с другом, так и с общей нацеленностью духа на нозиание. В результате этого каждый более сложный уровень содержит в себе более простой, а более поздний - более ранний и является раскры тием тех потенций, которые уже содержались в более простом'и''генетически более раннем как его реальная возможность.

Каждой из сфер соответствует особый род познания, например, миф па своих ранних стадиях является, по сути, доязыковым знанием. Li го особенностью является то, что смысловые системы выражаются и передаются в нем не посредством языка, а при помощи ритуалов, которые визуализируют значимые фигуры-смыслы, содержащие

основополагающие высказывания, обращенные к данному социуму. Основной тезис современной «визуальной антропологии», занимающейся интерпретацией видимого в чужих культурах, заключается, с точки зрения теории познания, в том, что там, где смысл передается путем образов, анализ языка оказывается недостаточным. Этот тезис был предвосхищен Касснрером в его анализе мифа.

Наука, как и миф, имеет лишь опосредованное отношение к языку. Несмотря на то, что язык подготавливает почву для понятийного анализа, современную науку отличает скепсис в отношении истин языка. I фактически, она придерживается позиции языкового номинализма и видит в понятиях языка лишь «логические вопросы». Научное познание можно охарактеризовать, в целом, как пост-языковое познание в том смысле, что, во-первых, не речь, а текст становится основным носителем информации. Во-вторых, научный текст, как правило, состоит из универсальных, понятийно определенных терминов и символов с жестко фиксированным значением. В-третьих, паука является преимущественно сферой действия логического суждения и умозаключения; прочие виды высказывании играют в пей подчиненную роль.

Признание Касснрером доязыкового характера мифа и мост-языкового характера науки объясняют, почему ои не разработал свою концепцию познания в виде «критики языка», а сохранил ориентацию на философию сознания. Ограничение области влияния языка миром повседневной жизни человека и формированием «естественного миропонимания» не помешало ему, однако, произвести его анализ на уровне, вполне соответствующем

уровню подобных исследований того времени. Более того, признание языка и качестве особой формы жизни человека и отражения той формы понимания, которая непосредственно связана с прагматиком его деятельности, явилось предвосхищением идей, которые позже были развиты в философской герменевтике и философии языка постапалитического периода.

Второй раздел шорой главы «Философия языка Мартина Хайдеггера» состоит из двух подразделов. Первый подраздел посвящен кри тике языка в «1»ытни и времени» (1927 г.). Здесь анализируются основные концепты, такие как настрой (Befindlichkeit), понимание и речь, которые конституируют Dasein как «бытие-в», Раскрываются «как-структура» и «предструктура» понимания; исследуется хайдегеройская процедура выработки значений, которая представляет собой герменевтический круг; рассматриваются взаимоотношения между речью и языком, анализируется язык как «несобственный модус» бытия речи.

В данном подразделе систематизированы основные пункты хайдегеровской критики языка, которая заключается в том, что оптические признаки «языка-в-ирактнке», интерпретируемого как «толки», свидетельствуют о том, что язык перестал быть речью, а также о том, что человек утратил свои главенствующие позиции как продуцент смысла но сравнению с анонимным и автономным языком. «Овеществление» высказываний в языке привело (с тому, что они перестали бы ть продуктом индивидуума, а приобрели собственное независимое существование в качестве общей собственности говорящих на нем людей.

Язык, отделенный от своего носителя, стал основным предметом исследования в современной Хайдеггеру философии н лингвистике. Однако такой лингвистический анализ не учитывает того, что иитенцнональиый мир языковых значений, опосредующий н направляющий как познание, так и действия людей, сначала должен бы ть создан. Эта творческая роль принадлежит, согласно Хайдеггеру, конкретному индивидууму (этот мотив позже будет разрабатываться им как тема иоэзиса). Поэтому к сущностному определению языка относится его связь с речью, которая отражает индивидуальные усилия индивидуума, направленные па понимающее истолковыванне самого бытия, а не на репродукцию созданной языком действительности.

Намеченная Хайдеггером задача в исследовании языка заключается в том, чтобы, исходя из современного состояния языка, реконструировать его генезис. Это значит, что интерсубьективиая значимость языка должна быть понята па основе рефлексии о структурах субьектшшоети, которые предопределяют его характер и законы его функционирования. Онтология Dasein как учение о конституирующих его экшетеициалах должна предоставить методологический базис для онтологии языка. В этом смысле Хайдеггср, с одной стороны, продолжает традиции трансцендентальной

философии». С другой, новаторство его идеи заключается в том, что в качестве масштаба критики языка он выдвигает конечное человеческое «Я», основным назначением которого является понимание бы тия.

Втором подраздел посвящен критике языка «позднего» Хайдеггера. Характерным признаком хаидеггеровских размышлений о языке в поздний период также является то, что он перешагнул рамки собственно философии языка и обратился к проблеме его онтологии. Кардинальной задачей, которую он поставил перед собой, была попытка «осмысления языка из пего самого, в результате чего должен быть найден ответ на вопрос о его «чтойностн», т.е. о том, чем является язык по своей сути. Методологической предпосылкой такой постановки задачи послужило различение Хайдеггером бытия как «бытия сущего» (наличие) и бытия как «бытия в перспективе собственного его смысла, т.е. его истины».

В диссертации показано, что в своих поздних работах Хайдеггер различает две формы мышления — поэтическое и рационально-понятийное и, соответственно, выделяет различные функции языка. 11оэтнческое мышление лежит в основе создания языка и конституирования мира, в то время как рационально-понятийное мышление обслуживает повседневное протекание жизни и науку; язык оно использует инструмен тально.

Таким образом, если в «Бытии и времени» понятиями, структурирующими дискурс о языке, были экзистенциальная речь и язык («толки»), то в поздних хаЙде(ггсровских работах эту роль выполняют поэтический праязык и язык «в употреблении». Причем речь н праязык являются онтологическими понятиями, которые призваны прояснить вопрос о сущности языка; область лингвистических исследований естественных языков объявляется для достижения этой цели недостаточной.

Итак, вопрос о сущности языка у «раннего» и «позднего» Хайдеггера решается по-разному. В «Бытии и времени» язык (как речь) понимается как экзистенциал, который конституирует сущность Dasein как «бытия-в»; в поздних работах язык представляет собой атрибут самого бытия, licjin в «Бытии и времени» условием возможности естественного языка была человеческая речь, то в поздний период в качестве такого условия выступает праязык как язык самого бытия, согласно формуле «бытие говорит».

Отныне не онтология Dasein, а фундаментальная онтология бытия должна ответить на вопрос о существе языка и, следовательно, во-первых, осознать язык в его «бытийио-историческом существе» как «осуществляемый» имеющим свою историю бытием и обусловленный его характером (а); во-вторых, продумать определение человека как конечного существа, обитающего вблизи бытия и выполняющего функцию его «хранителя» (б).

а) Ьытийио-иеторнческая сущность языки заключается, согласно Хайдегтеру,: и том, что он «учреждает бытие» и таким образом оказывается местом свершения истины. Истину при лом следует -понимать как герменевтическую, а не :>н истоми чес кую категорию. Это означает, что истины языка невозможно подвергнуть эмпирическому или формальнологическому анализу, ибо они сами являются условием возможности всех прочих видов истины. Кроме того, истина языка диалектична, поскольку ее содержание, исчерпывающееся констатацией «это есть сущее», впервые дает возможность сделать это сущее объектом дальнейшего позпаппя, в том числе научного. Тем самым она является условием не только других возможных истин, по и возможных «lie-истин», ошибок и заблуждений.

б) Понимание человека как «хранителя бытия» приводит к определению его в качестве существа, сущность которого покоится в языке. Постулируемая Хайдеггером абсолютность языкового опыта человека превращает тем самым язык в трансцендентальный феномен, в необходимое условие любого понимания, включая самопоннманнс. Однако его утверждение о том, что сущность языка покоится не в человеке, имеет следствием то, что утрачивается связь между человеческим Dasein и повседневным языком, а значит, также со сферой поступков н решений человека. Тем самым важнейшее ан тропологическое измерение Dasein исчезает из поля зрения.

Характеризуя хайдеггеровскую критику языка в целом, можно сказать, что, осуществляясь в рамках анализа бытия, она окончательно признала язык трансцендентальным условием возможности последнего. При этом ряд сформулированных в пей идей дал импульс для последующего развития философской герменевтики языка. П частности, получили разви тие идеи Хайдеггера о том, что I) анализ языка не должен концентрироваться па предложении как своем исходном уровне, поскольку язык сам имеет обосновывающие его априорные предпосылки; 2) «разговор» является конститутивным элементом всего понимания и познания, т.е. что коммуникативная и когнитивная функции языка взаимосвязаны; 3) связанное с языком понимание представляет собой исходную ситуацию для всех видов познания; 4) любое понимание имеет свою «предетруктуру», т.е. происходит в рамках «герменевтической ситуации», и осуществляется по модели «герменевтического круга» (последняя основана на переходе от предпоннмання (не всегда артикулированного) к пониманию, изменяющему при этом самоноинмание и тем самым начальные условия для следующего процесса понимания); 5) условием формирования языковых значений является практическая деятельность людей. Наконец, актуальным остается и учение Хайдеггера о структуре конечного. Dasein как «бытия-в» прежде всего в том аспекте, что укорененность человека в мире представляет собой конкретно-историческое, т.е. ограниченное, изменяющееся во времени и

обусловленное своеобразием культур Арпоп познания. Это учение способствовало появлению прагматически ориентированных концепции герменевтики, в которых на смену постулату об универсальности разума пришел тезис о плюрализме изменяющихся «жизненных миров», каждый из которых воплощает собой особую форму рациональности.

Трети» раздел второй главы посвящен критике языка Гадамера. Показано, что важнейшая цель, которую последний поставил перед герменевтической философией, заключалась прежде всего в том, чтобы достигнуть теоретического признания абсолютности обусловленного языком герменевтического опыта и противопоставить «логике исследований», получившей широкое распространение в теории иозиапия, редуцированной в двадцатом веке к теории науки, диалектику герменевтического понимания целостного бытия человека.

И работе рассматриваются понятия герменевтического опыта с сю базовыми структурными составляющими, такими как понимание, истолкование и применение (аппликация); роль и значение языка как условия формирования иред-поппмания, являющегося фундаментом познания; значение философской герменевтики языка для теории иозиапия; вопрос об универсальности герменевтики, выдвинутый па повестку дня в связи с проблемой возможности «эмансипирующей рефлексии», поставленной К,-О. Апелем. Большое внимание уделено гадамсровской критике формально-логических концепций языка.

В диссертации показано, что «трансцендентальный ирагмагически-гермеиевтический поворот», совершенный Гадамером, характеризуется тем, что вопрос о возможности целокупиого опыта познания мира стави тся здесь как вопрос о возможности понимания, а предструктуру понимания, обусловленную языком, предлагается считать универсальным базисом для всех форм познания, включая общественное самопознание. С точки зрения методологии познания, герменевтический опыт включает в себя две фундаментальные структуры, позволяющие легитимировать его «теоретическое» значение для познания: во-первых, независимый от человека «объективный мир-в-себе» и специфически человеческое «мировидеиие»; во-вторых, «единство разума» н «множество форм миропонимания», свойственных различным формам жизни. Заложенная в этих структурах соотнесенность единого и многого, общего и особенного выражает конечность человеческого духа в его соотнесенности с бесконечным единством абсолютного бытия и оправдывает его опыт в познавательном отношении.

Основные результаты герменевтической онтологии, важные с точки зрения теории иозиапия, заключаются в следующем: прежде всего в.пей преодолевается традиционное противопоставление субъекта и объекта за счет введения понятия об обусловленном языком герменевтическом опыте, который в качестве иредзнапия формирует базис для пауки. Здесь

подчеркивается «сопринадлежность субъективного и объективного» в познавательном процессе.

Современная теория представляет собой конструктивное средство, позволяющее обобщать имеющийся опыт н создающее возможность овладения этим опы том путем дистанцирования от пего, его объективации и элиминирования субъективных моментов познания. Однако любой теоретической установке предшествует конституирующий опыт практически-прагматический интерес, рассматривающий все происходящее в свете собственных намерений и целей познающего. В силу этого в каждой форме познания сознательная тенденция к понятийной всеобщности связана и противостоит присущей естественному языку бессознательной тенденции, ориентированной па прагматическое значение вещей. Таким образом, опредмечивающие и объективирующие методы познания не могут быть избавлены полностью от субъективного компонента.

Это обстоятельство подготавливает второй важнейший вывод герменевтической онтологии, а именно, что научная истина соотнесена с определенным отношением к миру и не может претендовать па абсолютность. Достижение истины связано не только с применением «метода», но и подразумевает использование «дисциплины спрашивания и исследования», т.е. разговора, в который должны быть включены все формы познания. Тот факт, что в осуществляемом ученым познании участвует также и собственное бытие познающего, ставит границу «методу». Это не означает дискредитации пауки, а вскрывает ее ограниченную природу и призывает ее изучать свои собственные основания и закономерности функционирования. Таким образом, вопрос об истине решается Гадамером релятивистски: утверждая, что истина всегда связана с аппликативным пониманием и вследствие этого обладает относительным характером, он рассматривает ее скорее как прагматически-герменевтическую, а не эпистемологическую категорию.

Смысл неисчерпаем для понятийного понимания, поэтому собственно проблемы рационального познания представляют собой лишь частный случай герменевтической проблематики, которая составляет «универсальный аспект философии»,

В третьей главе «Критика языка иостаналитического периода» исследуются иемейкая критическая философия языка постаналитического периода, т.е. начиная с 60-х гК двадцатого века, отличительным признаком которой является осуществляемый сю синтез континентальной, прежде всего герменевтической, и аналитической англо-американской философии. Здесь анализируется развитие семантики основных понятий «критики языка», изменения в постановке основных проблем теории познания, повлеките за собой изменение облика современной философии в целом. Показывается, что возникший в результате этого синтеза новый

философский стиль позволяет, с одной стороны, сгладить редукционистские тенденции в постановке вопросов, присущие аналитизму, который концентрировался преимущественно на вопросе о чпанспнн и истинности высказываний. С другой стороны, использование его методов приводит к тому, что для решения традиционных для теории познания вопросов стали широко применяться данные эмпирических паук, в частности, лингвистики.

Синтез герменевтики и аналитической философии свидетельствует о преодолении скепсиса в отношении к языку как средству и продукту познания, и признания его в качестве важнейшего онтологического фактора, что открывает новые перспективы в осмыслении проблем теоретической и практической философии. Типичными представителями нового'стиля можно считать трансцендентальную прагматику К,-О. Лиеля и универсальную прагматику Ю. Хабермаса.

Мерный раздел третьей главы, посвященный трансцендентальной прагматике Лпеля, состоит из следующих подразделов: необходимость признания языка как априорного фактора познания; лингвистическая и коммуникативная компетенция как условия функционирования языка; язык и рефлексия; значение трансцендентальной прагматики для теории познания; роль философии.

При этом конкретизируется смысл осуществленной Лнелем «трансформации трансцендентальной философии»; анализируются источники трансцендентальной прагматики и ее основные положения, включая понятия об идеальном и реальном языковых сообществах, их роль как условий возможности познания, идею о трансцендентальной рефлексии как философском методе, направленном на «окончательное» обоснование возможности нознания. '

Исследуется вклад трансцендентальной прагматики в теорию нознания, который состоит, прежде всего, в следующем:

1) В признании языка в качестве априорного условия возможности познания: язык представляет собой, с одной стороны, условие познания в качестве его реальной среды, поскольку он семантически структурирует эмпирическое пространство познания и выступает как его исгорико-нрагматичсскос Арпоп. С другой стороны, язык необходим и универсален в качестве средства познания, позволяющего достигать соглашения относительно иитсреубьективпой значимости результатов. В этом аспекте он выступает в качестве идеального средства взаимопонимания в идеальном коммуникативном сообществе и может рассматриваться как диалогически-прагматическое условие познания.

2) В понимании знания как системы высказываний, по поводу которых имеется консенсус в соответствующем сообществе. Парадигма консенсуса нацелена на то, чтобы исключить «идеи» или «ментальные образы» в качестве логического принципа идентичности, лежащего в

основе значений слов. Согласно ей, значения формируются в ходе «трансцендентального синтеза интерпретации» и выработки соглашений о «нечто» в коммуникативном, сообществе. Понятие консенсуса не только указывает на нормативный характер познания, но и используется для обоснования понятия истины. Идея истины, трактуемой как* достигаемое в «языковой игре аргументации» а ходе бесконечного по времени процесса познания «окончательное убеждение» в неограниченном сообществе экспериментаторов и интерпретаторов, предлагается здесь в качестве регулятивной. идеи познания. За этой идеей стоят представления о неисчерпаемости реальности и бесконечности познания, направленного на поиск истины.

3) В признании «ангажированности» исследователя, т.е. его включенности в реальную языковую игру и обусловленности познания интересами.

4) В разоблачении языкового реализма и деконструкции папино-позитивистских картин мира, предлагаемых различными версиями сциентизма; во вскрытии субъективпо-иитерсубъективпых механизмов возникновения и функционирования самой научной картины мира; обнажении риторических * стратегий; разоблачении идеологических конструктов; анализе природы научности, се бессознательных кодов; анализе механизмов легитимации и нормирования знания, установления его ин терсубьективиой значимости.

В работе отмечается, что аиелеиская концепция трансцендентальной прагматики была направлена на «конкретизацию понятия разума с позиций философии языка», что придало новый импульс трансцендентализму постапалитнческого периода. Интерпретация языка как сиптаксически-ссмантическп-прагматической знаковой системы, выступающей в качестве априорного условия возможности познания, позволила переосмыслить понятие о трансцендентальном субъекте познания как о «коммуникативном» интсрсубъсктивиом разуме. Последнее, в свою, очередь, привело к расширению представлений о рациональности и способствовало выработке общей системы априорных условии возможности как теоретического, так и практического познания.

Второй раздел третьей главы посвящен анализу универсальной прагматики Хабсрмаса. В связи с этим в центр рассмотрения выдвигаются такие понятия, как речевой акт, коммуникативное действие, аргумеитационпый дискурс, коммуникативная рациональность, консенсус, «идеальная ситуация речи», а также проблематика взаимодополнительности коммуникативного действия и жизненного мира.

В работе показывается, что речь, исследованная с позиций теории речевых актов и с позиций феноменологической герменевтики, открывает доступ к трем ключевым проблемам философии: к «метатеоретпчсской» проблеме рациональности вообще; к «методологической» проблеме

понимания смысла, затрагивающей внутренние отношения между значением и значимостью языкового выражения, рассмотрение которых позволяет выявить внутреннюю связь между концепцией «понимающей» социологии и герменевтикой; к «эмпирической» проблеме описания процессов модернизации общества под углом зрения рационализации культурной и общественной жизни. Тем самым устанавливаются отношения между языком и реальностью; языком, познанием, пониманием и интересом; языком, коммуникацией и социальным взаимодействием.

Адекватная интерпретация всего этого круга вопросов возможна только при учете взаимосвязи и взаимообусловленности двух фундаментальных категорий в концепции Хабермаса — герменевтической категории взаимопонимания и мстафилософской категории рациональности. Взаимопонимание выступает одновременно как условие н идеал коммуникативной рацпопалыюсти. Коммуникативную рациональность, с точки зрения формальной прагматики, можно трактовать как совокупность структур, позволяющих прийти к взаимопониманию. Среди этих формальных структур в работе выделяются и анализируются следующие: I. структуры субъекта; 2. структуры действия (коммуникативное действие и аргумептацноипый дискурс); 3. структуры интерсубъективиости (диалогичный характер

коммуникативного разума); 4. структуры ситуации (жизненный мир как коррелят к процесам взаимопонимания и формальный концепт .объективного мира как гарант возможности преодоления этноцентризма языковых картин мира).

В работе показывается, что архитектоника разработанного Хабсрмасом учения основывается па признании основополагающей связи между основными прагматическими функциями языка (выражение, представление, коммуникация) и соответствующими им сферами рациональности. С функцией представления коррелирует когнитивная форма рациональности; функция выражения обосновывает закономерности внутреннего мира. Коммуникативная рациональность рассматривается как условие возникновения представлении о реальности, составными частями которой являются объективный, социальный и внутренний миры, так и этики.

Подчеркивается, что с точки зрения исследования процессов взаимопонимания, важной является идея Хабермаса об изначальном единстве присущих языку аспектов представления, коммуникации и действия. В акте взаимопонимания некто договори вается с О русым относительно чего-либо в мире. Выполняя в ходе этого действия функции представления и коммуникации, язык одновременно указывает в двух направлениях: в направлении мира и адресата. Учет . этой особой двунаправленной интенциональности языка дает возможность совместить

герменевтический и аналитический подходы к его анализу, что характерно для универсальной прагматики,

В отличие от герменевтики, которая ограничивается зачастую лишь интерпретацией семантики символических конструктов, универсальная прагматика концентрируется па изучении глубинных структур символической действительности и пытается реконструировать систему правил, лежащую в основании способности субъекта к символическом деятельности. От эмпирически-аналитических дисциплин универсальную прагматику отличает в первую очередь то, что она направлена прежде всего па экспликацию, а не на фальсификацию и критику дотеоретического знания.

Горизонтальная реконструкция фундамента коммуникативной компетенции и вертикальная реконструкция reíicthческой логики се развития составляют два стратегических направления, которые разрабатывает универсальная прагматика. С учетом этих двух аспектов, она предстает одновременно как нормативная и как критическая теория, продолжающая традиции классической теории познания.

В третьем разделе третьей главы проводится сравнительный анализ трансцендентальной и универсальной прагматики. Предлагается рассматривать концепцию Хабермаса как «слабую версию» трансцендентализма, концепцию А пел я - как его «сильную версию». В основу такого противопоставления кладется различное понимание обоими философами термина «трансцендентальный».

Концепция Анеля, разработанная им как «философия трансцендентальной языковой игры неограниченного коммуникативного сообщества», нацелена то, чтобы посредством метода трансцендентальной рефлексии показать, что язык и коммуникация представляют собой априорные и, следовательно, общие и необходимые условия возможности всех видов интсрсубъективно значимого познания. Реконструкция лих условий возможна, по мнению Анеля, при объединении усилий не только логических синтаксиса и семантики, по и прагматики, которая получает в его концепции трансцендентальный статус. Стремление Анеля за семантикой и синтаксисом отдельных языков увидеть общи с и необходимые трансцендентальные прагматические условия «идеальной языковой игры неограниченного коммуникативного сообщества» означает, что он пытается не только реконструировать условия познания, обусловленные конкретным языком в конкретной ситуации, а открыть в кан говском смысле единые условия возможности познания.

В отличие от него Хабермас ставит на место кантовского «чистого сознания» «ставшую детрансцеи дентальной иптерсубьектнвпость жизненного мира». Таким образом, эмпирический, т.е. конкретно-исторический, локализованный в пространстве и времени, «жизненный мир» с составляющими его онтологическими структурами тематизируется

в универсальной прагматике как емыслообразующая система. Условия возможности познания обеспечивают здесь фоновые ресурсы взаимопонимания, предоставляемые исторически ограниченными формами жизненного мира, воспроизводящегося благодаря коммуникативному действию. Акцент в данном случае, смещается, как видно, в сторону выявления нормативного характера познания.

«Квази-трансцендентальный» статус условий возможности познания приобретают в этой концепции «эмпирически всеобщие», т.е. инвариантные для любых форм жизни, структуры, «характеризующие их строение как таковое». Признание данных факторов в качестве априорных условий возможного опыта имеет, однако, характер гипотезы, требующей эмпирической проверки. Как только утверждение об их необходимости и универсальности будет опровергнуто, они перестанут считаться трансцендентальными.

Далее показывается, что «сильная» и «слабая» версии трактовки понятия «трансцендентальный» формируют различное отношение к проблеме фаллибилизма (принципиальной подверженности разума ошибкам) в отношении познания. Апель отдает приоритет принципу «окончательного обоснования» перед принципом фаллибилизма, а фаллибилизм интерпретирует как принцип «критической проверки аргументов». В отличие от него, Хабермас убежден в том, что принцип фаллибилизма универсален, т.е, имеет неограниченную сферу применения и распространяется не только на высказывания опытных наук, но и на философские высказывания.

В диссертации исследуется также «поворот» «позднего» Хабермаса в сторону трансцендентализма и показывается, что поздние работы Аиеля и Хабермаса свидетельствует о наличии в них большого количества конвергентных черт. Можно сказать, что обоснование теории познания «сверху», предложенное Апелем, в значительной степени может быть дополнено разработками Хабермаса, идущими «снизу». Так, основное внимание трансцендентальной прагматики уделяется доказательству того, что невозможен рациональный выход индивидуума из ситуации аргументационного дискурса. В признании существования априорных, а, значит, необходимых и универсальных предпосылок аргументации заключается «окончательное» обоснование возможности всего познания. Обнаружение того, в чем конкретно заключаются априорные предпосылки аргументации, является задачей реконструкции имплицитных правил, на которых основываются действия людей. В этом смысле важной оказывается концепция универсальной прагматики Хабермаса, указавшая на жизненный мир как на структуру, предоставляющую не только ресурсы для конституирования смысла предметов, но и механизмы для оправдания значимости приобретенного знания. Эмпирические исследования форм жизненного мира, под которыми понимается совокупность различных

типов регулируемых правилами действии, могут внести вклад в реконструкцию нормативных предпосылок, обосновывающих познание, а дальнейшая разработка теории аргумептационного дискурса может прояснить понятия истины и объективности.

В заключении подводятся некоторые выводы, в частости показывается, что критика языка продолжает утвержденные Кантом традиции трансцендентальной философии. При этом:

- Отличительной чертой послекаптовского и, в особенности, современного трансцендентализма является то, что он ие связывается более исключительно с философией сознания. Настоящее исследование показывает, что наряду, например, с феноменологией, его законной представительницей можно считать «критику ячыки», которая уже в девятнадцатом веке утверждает себя в качестве тенденции в философских рассуждениях о природе и характере разумною познания, а в философии, двадцатого века язык уже безоговорочно признается априорным фактором познания.

Определяющим фактором развития «критики языка» до так называемого «лингвистического поворота», окончательно произошедшего в двадцатом веке, является понимание ее как метода решения философских проблем. При этом язык признается неустранимым фактором познавательных процессов, по основные усилия нацелены па его «преодоление» (концепции , аналитической направленности типа Маутпера). После «лингвистического поворота» язык безоговорочно признается априорным фактором познания. Его необходимость в качестве такового связывается, во-первых, с его двойственностью. Язык идеален и реален: в первом смысле он выступает как единый «самодиффсрспцирующийся "общий логос" человечества»; во тором -как совокупность естественных языков (об этом пишут Гадамер, Лнель. Заметим, что уже в девятнадцатом веке эта же мысль отчетливо была сформулирована Гсрмапиом). Акцепт па исследовании универсальных свойств языка ставится в логико-семантических теориях, истоки которых восходят к теориям Фреге, Кассирера. Концепции герменевтического толка концентрируются па исследовании индивидуальности языка, обусловленной его субъективной, чувственной природой и включенностью в коитекст жизнедеятельности человека. 13 данном отношении показательна, например, концепция Гадамера, тсматизирующая, в сущности, те же вопросы, которые служили предметом размышлений еще для Ницше и Маутпера.

Во-вторых, язык априорен в том смысле, что он выступает средством познания, включая научное, но при этом сам в значительной мере предопределяет условия донаучного понимании мира и научного дискурса. Особые заслуги в тематизироваиии языка как источника и фундамента

всего познания имеет философская герменевтика Хай доггера, Гада мера, Апеля, универсальная прагматика Хабермаса.

Поворот трансцендентальной философии к языку привел к тому, что основные кантонские понятия были подвергнуты значительной модификации.

- Прежде всего изменяется представление о познающем субъекте, который из «чистого сознания вообще» превращается сначала в конкретный исторический субъект действия (например, у Мюллера, Хандеггсра, Гадамера), а затем заменяется на различные формы иптерсубъективпости, например, на «коммуникативное сообщество» у Апсля или «жизненный мир» у Хабермаса, С открытием «коммуникативного разума» на смену трансцендентальной философии субъективности приходит трансцендентальная философия ишперсубъскииишосши.

- Признание коммуникации и деятельности в современных теориях языка в качество априорных (¡1 а кто рои познания привело к либерализации понятия знания. Под пнм понимаются не только строго обоснованные и подтвержденные сведения, т.е. собственно научные факты и теории, но н мнения, взгляды, представления повседневной жизни, сохраняемые и передаваемые языком (это встречается уже к Германца и Ницше). Это привело к тому, что в отличие от кантовской теории познания, которая в вопросе об опыте коиституироваиия действительности объединяет вопрос об условиях его возможности с вопросом о его объективной значимости, современная теория познания должна разграничивать условия возможности интерпретативног о коиституироваиия предмета от условии иптерсубъективнои значимости (т.е. объективности) суждений познания (Аиель, Хабермас). Поэтому современная критика познания часто различает «контекст открытия», связываемый с действием языка, н «контекст оправдания» знания, связанный с обоснованием его истинности. Научное познание трактуется здесь как эволюционный переход от фактов языка к {истинам фактам. Отношения между смыслом и истиной высказываний опосредует аргументационпый дискурс, который, несмотря на различия в его понимании, принимается многими концепциями, включая концепции Апеля и Хабермаса. При этом научное знание все чаще интерпретируется либо как «обоснованная вера», либо как «рационально акцептируемые утверждения».

- Следующая важная черта современного трансцендентализма, связанная прежде всего с переосмыслением понятия о трансцендентальном субъекте, заключается в том, что кантовскому понятию об априорном как логически всеобщем противопоставляется понятие о нем как о прагматически всеобщем. Как известно, Кант к априорному относил пространство и время как априорные формы чувственности, категории как априорные формы рассудка и идеи как чистые понятия разума. Тем сам 1,1м

дз

он пытался обнаружить условия копституировапня предметности исключительно в сознании. Кантовской стратегии понимания априорного как логически всеобщего придерживались, например, Рейнгольд, Фреге и Кассирер.

Иптерсубъективные концепции трансцендентализма, признавая язык в. качестве априорного условия возможности гюзпаипя, выступают против ограничения исследования условий возможного опыта логико-синтаксическим и логико-семантическим анализом языковых систем. Они исходят из того, что разумная деятельность сознания возможна только благодаря участию субъекта в языковых играх, в которых языковая деятельность переплетена с практической. Несмотря на то, что, например, трансцендентальная прагматика связывает возможность опыта с участием в идеальной языковой игре неограниченного коммуникативного сообщества, а универсальная прагматика - с рациональной практической деятельностью людей и сопровождающей ее коммуникацией в рамках эмпирических языковых игр, именно прагматически понятый иитереубьективпый опыт становится в них конституирующей составляющей познания.

Тем самым выявляется еще одно отличие современного трансцендентализма от кантовского. Для Канта «априорное» означало наряду с прочим «доопытное» и противопоставлялось «« роМеп'ог/». В современных концепциях эта оппозиция стирается. Характерными в этом отношении являются прежде всего теории Хабермаса и Лпеля, согласно которым теоретическое научное знание представляет собой своего рода «надстройку» над дотеоретической практикой, которая образует ее «базис» и органично входит в состав первого, создавая условия его возможности.

- Следующей особенностью современного трансцендентализма является то, что изменение характера субъекта познания и утверждение социальности и историчности разума приводит к тому, что «критика чистого разума» постепенно преобразуется в антропологию и социологию познания. Реконструируя предпосылки возможного знания, они вскрывают различные типы обосновывающих его «материальных Арпоп», под которыми имеются в виду некогнитивные по своей природе факторы, оказывающие влияние на ход и результат познавательных процессов. В качестве примеров можно назвать: во-первых, особенности человека как биологического вида (заметим, что о «физиологических» предпосылках познания говорили уже Ницше и Маутнер). Во-вторых, обусловленность познания специфическими практическими интересами человека, которые лежат в основе формирования языковых значений и возникновения селективных «картин мира» (это положение признается практически всеми авторами, концепции которых рассматривались в данной. работе). В-третьих, наличие имплицитных правил, регулирующих жизнедеятельность

внутри языкового сообщества в пределах жизненного мира - об этом говорит, например, универсальная прагматика.

- Таким образом, в рамках критики языка переосмысляется и расширяется система априорных условий познания, что позволяет обосновать объективность знания в ситуации плюрализма условий познания и их динамики. Причем в зависимости от того, как именно решается вопрос об «эмпирически-трансцендентальной двойственности» человеческого познания — в пользу априорного в «слабом» или в «сильном» смысле, соответственно различаются представления о .характере самого •лития — его принципиальной относительности, принципиальной подверженности ошибкам и лишь в силу договоренности объективной значимости (такую позицию представляет, например, Хабсрмас), или о его универсальной истинности (позиция Лпеля).

- Понимание языка как действия приводит к тому, что научное знание перестает рассматриваться как система предложений и начинает рассматриваться как система утверждении. Признание.познания одним из видов деятельности человека влечет за собой расширение сферы научной рациональности и преодоление разрыва между сферами теоретического и практического разума. Это означает, что претензии на истинность, содержащиеся в когнитивных высказываниях, не должны отделяться от комплекса других значимых претензий, сущиостно присущих речевому акту - претензий па правильность, правдивость и понятность. Тем самым создается базис для этики дискурса, где истина и нравственность не являются более независимыми от друга величинами (типичными в этом отношении являются концепции Алеля, Хабермаса). Кроме того, этические нормы дискурса предстают как одно из необходимых условий формулирования истинных когнитивных высказываний. Следовательно, коммуникативная рациональность обосновывает здесь научную рациональность.

В заключение отметим, что в отличие от Канта, для которого в центре трансцендентальной проблематики находились вопросы о том, как возможны априорные синтетические суждения, как возможны чистая математика, чистое естествознание, а также метафизика как наука, в современном трансцендентализме спектр трансцендентальных вопросов значительно расширился: в него попадают все вопросы, связанные с возможностью и организацией как естествснио-языковых, так и теоретических картин мира. Общие законы их возникновения н функционирования, а также взаимообусловленность донаучных и научных представлений составляют основной предмет трансцендентального исследования. Расширение проблемного поля современной философии, признающей опосредованную языком коммуникативную практику в качестве базиса теоретического и практического знания, меняет се облик:

она приобретает практическую направленность и превращаете» " действенный фактор общественном жизни.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии:

1. Философия как «критика языка» « Германии. СПб.; Изд-im СПбГУ. 2005. (23,9 п.л.)

2. Философия символических форм Э. Кассирера, Генезис. Основные понятия. Контекст. СПб.: Изд-во СПбГУ. 2001, 150 С. (7,9 и.л.)

.4, Очерки по истории философии языка. СПб,: Аксиома. 1999. 120 С. (0,6.п.л.)

Cum,и н материалы пыступлешш и» научных конференциях (и обратном хронологическом порядке):

4. Интеицнопальность - коммуникации - язык. Проблема последовательности// Вопросы философии. № I. 2005, С. 132-146. (1,3 п.л.)

5. Материалы к истории аналитической философии языка в Германии. «Апокрифическая» критика языка девятнадцатого иска// Вопросы языкознания. № 2. 2005, С. 116-142. (2,6 п.л.)

6. Некоторые аспекты сравнения трансцендентальном и универсал ышй прагматики// А. С. Колесников (Ред.). Позиции современной философии. Альманах, Выи, 3: Современная философия в Германии. 2005. СПб. (2,9 пл.)

7. Фритц Маутнер// Логос, №2. (47). 2005, С. 79-96. (1 п л.)

К, О некоторых подходах к отологической проблематике в современной немецкой философии// Историко-философский ежегодник 2003. М. 2004, С. 291-314. (1,5 и,л.)

9. Виды трансцендентализма в современной немецкой философии (Arten des Trans/'.eudentalisnms in der modernen deutschen Philosophie)// Международный кантонский конгресс 24-2K мая 2004. Материалы. M. (0,5 п.л.)

10. Transzendentale Erkenntnis in der gegenwärtigen deutschen Philosophie// Материалы Международной конференции «Кант между 'Западом и Востоком» (ÎX Кантовские чтения). Калнннград, 2004. С. 3 1. (0,04 п.л.)

11. Is Metaphysic Possible in the Postmodern Age? On K.-O. Ape IS Conception of Transcendental Pragmatism// Russian Studies in Philosophy. Winter 2003/2004. Vol.42. No. 03. Postmodernism. S. 52-69. (t,l н,л.)

12. Философия языка Ницше// Материалы конференций и круглого стола «Философская антропология: традиции, проблемы, перспективы», «Ницше - Семинар XV»; материалы круглого стола «Чувство вкуса и мышлении и экзистенции». СПб. 2004.С. 143-155. (0,6 и.л.)

13. «Трансцендентальный прагматизм» К.-О. Апсля. Проблема языка// Вопросы философии. № 12. 2003. С. 162-176. (1,2 и.л.)

14. Онтологические позиции внутри философии языка. Три взгляда на проблему// А, С. Колесников (Ред.), Рабочие тетради по компаративистике. Гуманитарные пауки, философия и компаративистика. СПб, 2003. С. 87-92. (0,7 п.л.)

15. Apriori языка и рационалистическое обоснование этики К.-О, Апслем// Философские науки. № 7. 2003. С. 118-142. (1,4 ц.л.)

16. К концепции философии языка Юргсна Хабермаса// Логос, №

2. 2002. С. 97-1 19. (1,7 и.л,)

17. Возможна ли метафизика в эпоху постмодерна? К концепции трансцендентального прагматизма Карла О тто Апсля// Вопросы философии. № 7. 2002. С. 143-154. (1,1.п.л.)

18. «Кризис» онтологии в эпоху постмодерна?// Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.) в 3 т. Г, 1. Ростов н/Д. 2002. С. 246. (0,04 и.л.)

19. /иг pfnlosopUischen Hcrmcnculik Н. Oassiieis// Pltíinomenologisclie Forscliungen. 2001. 1-2. S. 281-294. (0,8 н.л.)

20. Система и метод в философии символических форм О. Кассирера// Вопросы философии. № 2. 2000. С. 87-101, (0,8 п.л.)

21. Современность, прошлое, будуаре в философии А". Бергсона и

3. Кассирера// Всстиик СПбГУ. Сер. 6. СПб. 2000. С. 49-52. (0,4 и.л.)

22. Метод и система в современной западной философии// А. С. Колесников (Ред.), Позиции современной философии. Альманах, Выи. 1: Новые образы в философии XX века. СПб. 1999. С. 197-203. (0,2 пл.)

Подписано в печать 28.05.05. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,09. Тираж 100 экз. Заказ № 16.

Типография Издательства СПбГУ. 199061, С-Петербург. Средний пр., 41.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Соболева, Майя Евгеньевна

Введение

Глава первая. От «критикиразума» к «критике языка»

Апокрифическая» философия языка девятнадцатого века

У истоков «спекулятивной» критики языка

Немецкие «родоначальники» аналитической философии языка

Глава вторая. Спекулятивная критика языка в двадцатом веке

Философия языка Эрнста Кассирера

Философия языка Мартина Хайдеггера

Критика языка Ханса-Георга Гадамера

Глава третья. Критика языка постаналитического периода

Трансцендентальная прагматика Карла-Отто Апеля

Универсальная прагматика Юргена Хабермаса

Трансцендентальная прагматика vs. универсальная прагматика

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Соболева, Майя Евгеньевна

Понятие «философии языка». Философия языка как «критика языка». Язык находится в центре внимания современных гуманитарных наук. Связанная с ним проблематика так или иначе присутствует почти во всех их построениях - идет ли речь о теории познания или теории науки, о понимании действительности и формировании представлений о ней, об этике, о теориях коммуникации или искусственного интеллекта, о принципах педагогики, о закономерностях эстетического восприятия и концепциях искусства, о теории действия, об этнологии, семиотике и т.д. При этом само слово «язык» понимается достаточно широко: это и естественные этнические языки, и искусственные символические языки науки, и язык как средство коммуникации между людьми, и «язык вообще» как отличительный признак homo sapiens.

В такой ситуации возникает вопрос о том, имеет ли смысл выделять «философию языка» в качестве специального направления и если да, то в чем состоят его основные задачи. То, что «философия языка» de facto существует, никто не будет оспаривать. Проблема заключается в том, что до сих пор отсутствует единое мнение относительно того, что следует под ней понимать. В доказательство этого утверждения приведем несколько высказываний, расположив их в хронологической последовательности:

К странным парадоксам философии относится то, что она сама снова и снова сомневается в действительности своего предмета. Существует ли вообще язык? Не является ли "язык" лишь абстракцией научной грамматики? Или в лучшем случае некой сущностью, производной из совокупности всего сказанного?» [195, 11].

Сегодня трудно сказать, где "философия языка" начинается и где она заканчивается. Причины этого лежат, во-первых, в размытом и постоянно изменяющемся разграничении между "языкознанием", психологией языка", "критикой языка", "философией языка"; во-вторых, в значительной неясности и неединообразии в точках зрения именно тех работ, которые именуют себя "теорией языка", относительно вопроса, допускают ли они отличную от теории языка "философию языка", помещают ли они теорию языка под или над, или рядом с философией языка» [267, 1].

Состояние исследования в области философии языка оказывается при ближайшем рассмотрении запутанным и беспомощным. Ориентация в этой области трудна, она в известном отношении едва возможна [.] Философия языка как дисциплина почти не определена и только приблизительно отграничена от других дисциплин [.] Пока не существует никакой систематизации или систематического представления о философии языка (по крайней мере, никакого удовлетворительного) ни со стороны философов, ни со стороны лингвистов» [157, 1].

За обозначением "философия языка" не скрывается ни единое теоретическое образование, ни единогласие в постановке вопросов» [234, !]•

Перечень подобных высказываний можно продолжать неограниченно долго, все они свидетельствуют о безнадежности положения с определением статуса и предмета «философии языка». Иногда скепсис заходит так далеко, что он приводит к суждениям следующего вида: «Философия языка не является самостоятельной дисциплиной, а затрагивает также целое всей философии. Подразделение философии на различные "дисциплины" имеет только ограниченную значимость. Его легальность состоит в том, что можно выдвинуть на передний план один единственный аспект и обратиться преимущественно к определенным комплексам вопросов» [186, 6].

Тем не менее, попытки дать определение философии языка не прекращаются на всем протяжении двадцатого века. Одной из них является предложение Дж. Серла разграничить лингвистическую философию (linguistic philosophy) и философию языка (philosophy of language). Лингвистическую философию он понимает как метод, служащий для решения философских проблем путем «анализа значения слов и анализа логических отношений между словами в естественных языках» [250, 1]. Философия языка мыслится им как самостоятельная философская дисциплина, в круг задач которой должно входить исследование явлений, связанных с языком как таковым (а не тем или иным конкретным языком). Например, предметом ее анализа могут быть полагание, референция, истина, верификация, речевой акт, логическая необходимость и т.д. При этом философия языка может использовать методы лингвистической философии.

Несмотря на то, что предложение Серла получило широкое признание и в известной мере способствовало самопониманию аналитической философии, его все же можно считать неудачным. Во-первых, здесь не удалось однозначно разграничить сферы действия лингвистической философии и философии языка, поскольку первая часто понимает себя не только как вспомогательное техническое средство, но и претендует на то, чтобы решать задачи философии языка. Во-вторых, ограничение области философии языка логико-лингвистическим анализом привело к «трансформации нашего понимания философских вопросов в сторону неизменности их лингвистического недопонимания или превращения их в фактически научные, обличенные в различные проблемные маски» [110, 458]. Это вызвало глубокий кризис в аналитической философии языка, связанный с тем, что метод повлиял на теоретический концепт и способствовал его научной несостоятельности: «Как это часто бывает в истории философии, программная мечта не осуществляется, но не под напором внешней критики, а совсем наоборот, из-за своих противоречий, которые становятся явными благодаря их внутреннему развитию» [110, 463].

Целый ряд попыток определить содержание философии языка основывался на понимании языка как антропологического признака, отличающего человека от других органических существ. Сложность в данном случае заключалась в том, что в поле ее зрения попадают все аспекты языка, имеющие значение для жизни человека. Так, среди представителей антропологии культуры М. Шелер тематизировал язык преимущественно как выражение человеческого духа; Г. Плеснер развивал тему языка как условия формирования способности человека к саморефлексии и как фактора, обеспечивающего особое эксцентрическое положение человека в мире; А. Гелена язык интересовал в его антропо-биологической функции как средство психологической разгрузки человека через символизацию избытка раздражений; Э. Кассирер рассматривал язык как одну из символических форм, в которой слиты воедино познание и жизнь, и которая, наряду с другими, выявляет специфику человека как homo symbolicus. В экзистенциальной философии М. Хайдеггера и К. Ясперса тема языка разрабатывалась из перспективы Dasein, специфически человеческой формы экзистенции, которая в свою очередь давала ключ к решению вопроса о бытии как таковом. В феноменологии М. Мерло-Понти внимание уделяется, с одной стороны, генезису языкового поведения, исходя из телесных возможностей выражения человека, с другой -лингвистическому опыту человечества, позволяющему как выявить «перцептивное родство» человека с миром, так и разработать «конкретную теорию духа». Психоанализ от 3. Фрейда до Ж. Лакана рассматривал язык как средство выражения индивидуальности человеческой личности и средство ее связи с окружающей действительностью.

Желание дать определение философии языка, основываясь на антропологическом фундаменте и помещая в центр рассуждений человека говорящего, при помощи языка устанавливающего отношение к физическому и социальному мирам, а также к самому себе, неизбежно приводит к пониманию ее как универсальной дисциплины с практически неограниченной предметной областью. Типичной в этом отношении является дефиниция А. Келлера: «философия языка есть наука, которая исследует значение языка для человека как человека» [199, 12-13].

Существенным для антропологического подхода является то, что язык интерпретируется здесь широко как некое отношение ко всем возможным отношениям, в которые человек может быть включен в процессе жизни. Однако одно из отношений традиционно считается приоритетным: речь идет в данном случае о значении языка для познания. Роль языка в познании мира представляет собой еще одну точку отсчета для попыток определения области действия и задач философии языка. Приведем типичные для этого подхода суждения:

Философия языка «рассматривает общее здание понятийного познания и пытается при этом выразить его структуры, пытается определить общие для всех форм понятийного конструирования интеллектуальные и эмпирические методы и выявить принципы, согласно которым можно отличать истинные когнитивные утверждения от неистинных и несубстанциальных» [198, 12].

Философию языка мы можем поэтому понимать как науку, которая посредством анализа языка может объяснить наше знание о структуре человеческого мышления» [181, 11].

Философия языка как "первая философия" осмысляет (besinnt sich), почему мы, как владеющие языком существа, вообще способны правильно ставить вопросы теории познания, онтологии или практической философии [.] Она обращается к языку, но не для того, чтобы обсуждать его как специальный предмет, а для того, чтобы, отталкиваясь от языка, дать объяснение нашему мышлению в его отношении к бытию» [252, 34 -35].

Ориентированная на проблемы, связанные с познанием, философия языка нацелена, во-первых, на исследование природы и законов функционирования самого языка. Ход размышления здесь направляют вопросы о том, в каком отношении язык находится к таким ментальным способностям человека, как восприятие и мышление; каким образом язык способен устанавливать отношение к предметам внешнего мира; благодаря чему язык способен выражать истинное знание и каковы могут быть критерии истинности высказываний; каким образом связаны между собой коммуникативная и когнитивная функции языка и проч. Во-вторых, признание языка обусловливающим познание фактором, ставит вопрос о том, почему и насколько формы языка влияют на формирование и организацию познавательного опыта, т.е. на вид и способ познания действительности. В-третьих, рассмотрение языка как конкретно-исторического феномена с необходимостью ведет к размышлениям о его социокультурной обусловленности, а также о его взаимодействии с другими жизнеобеспечивающими системами человека.

Таким образом, если выделить и связать друг с другом такие ключевые понятия как «язык», «мышление», «познание», «действительность», то полученная система координат позволит соединить антропологическое измерение рассуждений о языке с рассуждениями о нем с позиций теории познания и отдельных опытных наук, например, языкознания. Тем самым возможно достижение комплексного осмысления языка одновременно из двух перспектив: «снаружи» - в качестве одного из элементов, интегрированных в общий процесс жизни человека, и «изнутри» - как самостоятельной системы. При этом философия языка сохраняет свое философское значение, т.к., объединяя такие области, как теория познания, онтология, антропология и социология познания и др., она удовлетворяет важнейшему принципу, сформулированному Э. Хайнтелем: «Философские дисциплины отличаются от отдельных наук тем, что они неразрывно связаны с фундаментальной систематикой философии. В противоположность относительной самостоятельности и историческому процессу отделения различных наук от "общей матери философии" их отличает именно то, что каждая из них имплицирует философское исследование оснований и, со своей стороны, снова участвует в конституировании философской системы как интегрирующая часть этих исследований» [183, 95].

Необходимо отметить, что фундаментальным постулатом философии языка, ориентированной на теорию познания, является тезис о неразрывной связи и взаимообусловленности языка и мышления, который следует понимать так, что не только язык есть проявление мышления, но и мышление обусловлено языком и достигает в нем своего полного выражения. Это позволяет рассматривать ее в качестве наследницы традиционной теории познания, базирующейся на философии сознания. Таким образом, вместо «критики разума» можно говорить о «критике языка». При этом «критика языка» не ограничивается рамками аналитической философии, а приобретает разнообразные формы в рамках различных философских направлений: она может практиковаться, например, на базе герменевтики или феноменологии.

Степень разработанности темы

Поток литературы по философии языка необычайно велик и разнообразен, а интерес к этой теме постоянно возрастает. При этом следует отметить, что в отчественных изданиях интерес исследователей сосредоточивается на исследовании либо отдельных авторов, либо ограничивается рассмотрением отдельных проблем. Успешно работали и работают в данной области и в смежных с ней областях такие ученые, как

П. П. Гайденко, Н. В. Мотрошилова, М. С. Козлова, А. Ф. Грязнов, Л. А. Микешина, 3. А. Сокулер, Н. С. Автономова, Я. А. Слинин, Ю. В. Перов, Б. В. Марков, А. С. Колесников, Б. В. Бирюков, И. А. Михайлов, К. А. Свасьян, В. И. Постовалова, О. А. Радченко, А. А. Кравченко, В. С. Степин, Е. Д. Смирнова, Е. С. Черепанова, Н. И. Безлепкин, В. И. Молчанов и др.

Так, о конкретных немецких авторах, разработавших собственные концепции языка, имеется следующая отечественная литература:

Анализу философии языка В. ф. Гумбольдта посвящены исследования О. А. Радченко «Лингвофилософские опыты В. фон Гумбольда и постгумбольдианство» ( Вопросы языкознания. № 3. 2001) и

B. И. Постоваловой «Язык как действие. Попытка интерпретации концепции В. фон Гумбольдта» (М. 1982). Концепции языка неогумбольдианцев, таких как X. Штейнталь, В. Вунд, К. Фосслер, Л. Вайсгербер, также являются объектом исследования О. А. Радченко. Их она рассматривает в своем двухтомном труде «Язык как миросозидание. Концепции философии языка неогумбольдтианцев» (М. 1997).

Важные положения критики языка Ф. Маутнера раскрываются в работе

C. Л. Фурмановой «Ф. Маутнер и его лингвокритическая концепция» (Вайсгерберовские чтения. Сборник научных трудов Московского городского педагогического университета. М. 2000). В историко-философском аспекте идеи Маутнера освещаются в работе Е. С. Черепановой «Философский регион "Австрия": от теории предмета к экологической катастрофе» (Екатеринбург. 1999).

Логическим исследованиям Г. Фреге посвящена огромная отечественная литература. Особо следует упомянуть работы Е. Д. Смирновой «Логика и философия» (М. 1996) и Б. В. Бирюкова «Феноменология в контексте философии математики: Гуссерль - Фреге

Беккер - Вейль» (Филос. науки. 1989. № 2), которые имеют отношение к теме диссертационного исследования.

Творчество Э. Кассирера становится все более популярным в нашей стране. Монографические исследования о нем, в которых, правда, его философии языка уделяется лишь небольшое внимание, опубликованы К. А. Свасьяном «Философия символических форм Кассирера» (Ереван. 1989), А. А. Кравченко «Логика гуманитарных наук Э. Кассирера. Кассирер и Гете» (М. 1999) и М. Е. Соболевой «Философия символических форм Э. Кассирера. Генезис. Основные понятия. Контекст» (СПб. 2001). Сравнение философии языка Хайдеггера и Кассиера проведено Б. В. Марковым (Материалы конференции «Философия естественных и гуманитарных наук Э. Кассирера и современность». М. 2004).

На общую оценку творчества Хайдеггера нацелены монография С. Н. Ставцева «Введение в философию Хайдеггера» (СПб. 2000) и коллективное исследование под редакцией Н. В. Мотрошиловой «Философия М. Хайдеггера и современность» (М. 1991). Происхождение взглядов Хайдеггера и их развитие рассматривается в работе И. А. Михайлова «Ранний Хайдеггер: Между феноменологией и философией жизни» (М. 1999).

Исторические аспекты герменевтики Гадам ера раскрыты в работах С. М. Маркова «Герменевтика - ее дилеммы и противоречия в исследовании истории общественной мысли» (Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. М. 1977) и В. С. Малахова «Концепция исторического понимания Г.-Г. Гадамера» (Историко-философский ежегодник - 87. М. 1987); «Понятие традиции в философской герменевтике Г.-Г. Гадамера» (Познавательные традиции: философско-методологический анализ» (М. 1989) и др. Лингвистические аспекты творчества Гадамера рассматриваются в работе М. М. Кузнецова

Проблема соотношения философии и языка в философской герменевтике Х.-Г. Гадамера» (Философская и социологическая мысль. 1991. № 6).

Общая характеристика проделанной К.-О. Апелем на почве «поворота к языку» «трансформации философии» дается в статье А. В. Назарчука «Язык в трансцендентальной прагматике К.-О. Апеля» (Вопросы философии. № 1. 1997).

Анализ теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса проведен В. Н. Фурсом в монографиях «Контуры современной критической теории» (Минск. 2002) и «Философия незавершенного модерна Ю. Хабермаса» (Минск. 2000).

Что касается отдельных проблем, рассматривающихся в данном диссертационном исследовании, то по ним также имеется разнообразная отечественная литература. Так, взаимоотношение языка и сознания исследуется в таких работах, как: А. Н. Портнов «Язык и сознание: основные парадигмы исследования философии Х1Х-ХХ вв.» (Иваново. 1994); В. В. Петров «От философии языка к философии сознания (новые тенденции и истоки)» (Философия, логика, язык. М. 1997); В. И. Молчанов «Парадигмы сознания и структуры опыта» (Логос. 1992. № 3) и «Одиночество сознания и коммуникативность знака» (Логос. 1997. № 2); а также в коллективном сборнике под редакцией Т. А. Кузьмина «Проблема сознания в современной западной философии» (М. 1989).

Проблематика рациональности во всей ее широте и заостренности ставится в исследованиях П. П. Гайденко «Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века» (М. 1997), «Рациональность на перепутье» (М. 1999) и вышедшем под ее руководством двухтомном сборнике «Исторические типы рациональности» (М. 1995).

Вопросы конституирования научного знания являются предметом исследования В. С. Степина в монографиях «Становление научной теории» (Мн. 1976) и «Теоретическое знание» (М. 2000). Роль языка при формировании донаучного и научного знания изучается в работах М. С. Козловой «Философия и язык» (М. 1972), А. Сокулер «Проблема обоснования познания» (М. 1988), В. Калиниченко «Язык и трансценденция» (Логос. № 6. 1995), Ю. С. Степанова «Изменчивый "образ языка" в науке XX века» (Язык и наука 20 века. М. 1995), Л. А. Микешиной и М. Ю. Опенкова «Новые образы познания и реальности» (М.

Анализу утвердившихся в двадцатом веке новых способов философствования, в частности, герменевтике, посвящены монография А. А. Михайлова «Современная философская герменевтика» (Минск. 1984) и коллективная монография «Герменевтика: история и современность. Критические очерки» (М. 1985). Коммуникативные аспекты языка анализируются Е. И. Чубуковой в работе «Язык и коммуникация: генезис и тенденции исследования проблемы в западной философии» (СПб. 2003).

В методологическом отношении важной является работа Н. И. Безлепкина «Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии» (СПб. 2002), в которой представлена обширная картина становления и развития философии языка в России. Знакомство с методами и важнейшими проблемами философии языка дает серия «История лингвистических учений», издававшаяся на протяжении многих лет Академией наук под ред. А. В. Десницкой и И. А. Перельмутера.

Современные историко-философские изыскания невозможно представить без применения компаративных методов, в частности, тех процедур, которые разрабатываются под руководством проф. А. С. Колесникова на кафедре современной зарубежной философии Санкт-Петербургского государственного университета (двухтомная «История современной зарубежной философии. Компаративный подход». СПб.

Следует отметить, что обобщающие работы по зарубежной философии языка в отчественной литературе практически отсутствуют, поэтому основной акцент при изучении подходов к ее систематизации был сделан на использовании исследований западных ученых.

Подходы к систематизации внутри философии языка. Подходы к пониманию предмета и метода философии языка разнообразны и подчас несовместимы друг с другом, что значительно затрудняет ориентацию в соответствующей литературе. Поэтому неудивительно, что уже с начала двадцатого века предпринимаются попытки классификации и систематизации материала по теме «язык». В немецкоязычной литературе среди них можно выделить следующие подходы: 1. хронологический; 2. систематизация по личностям; 3. систематизация по проблемам; 4. систематизация по направлениям; 5. систематизация смешанного типа.

Хронологический подход обычно применяется там, где пытаются представить историю философских учений о языке. Как правило, начинают с античности, с учений Платона и Аристотеля о языке, и заканчивают современными концепциями, которые выбираются в зависимости от субъективных соображений автора. Среди работ такого рода по философии языка можно отметить, например, монографии X. Арене, Е. Косериу [138, 157].

Дополнением к хронологическому подходу служит систематизация материала по личностям. В качестве примера данного подхода в области философии языка можно назвать диссертацию А. Мюллера (1938 г.), рассматривающего философские учения о языке, возникшие в Германии в двадцатых и тридцатых годах двадцатого века [227]. Речь в ней идет об идеях таких ученых как М. Бубер, К. Фосслер, Г. Ипсен, Л. Вайсгербер, О. Функе, К. Бюлер, М. Хайдеггер, П. Ханкамер, Р. Хенигсвальд, Ф. Кайнц и др. Важным пособием справочно-энциклопедического характера является объемное и обстоятельное издание «Классики философии языка», вышедшее под редакцией Т. Борше [148].

Систематизация по проблемам представляет собой в области философии языка наиболее распространенный случай. Данный подход характерен прежде всего для разнообразных «Введений» в нее, среди которых следует отметить работы Ф. фон Кутчеры (1971), Э. Хайнтеля (1972), А. Келлера (1979), М. Хартига (1978), Й. Симона (1981) и П. Прехтля (1998) [209, 183, 199, 181, 252, 234]. Кутчера, например, полагает, что тремя основными проблемами философии языка являются проблема грамматического деления и синтеза языковых выражений, проблема их значения и проблема значения языка для опыта. Поскольку эти же проблемы относятся, по его мнению, к основным проблемам общего языкознания как основополагающей лингвистической дисциплины, то это вызывает «многократные пересечения исследований философии языка и языкознания. Их невозможно строго отделить друг от друга» [109, 13-14]. Данное обстоятельство обусловливает то, что в его книге наряду с теориями грамматики и теориями значения рассматриваются проблемы отношения языка к действительности, в частности то, в какой степени язык предопределяет интерпретационные схемы для опыта восприятия действительности. Особое внимание здесь уделяется работам JI. Витгенштейна, Р. Карнапа, Ч. Морриса, У. Куайна, В. фон Гумбольдта.

Среди общих признаков этих работ отметим, во-первых, то, что все они в большей или меньшей мере ориентированы на англо-американскую аналитическую философию. Во-вторых, в них не проводится строгого разграничения между специфически философской проблематикой языка и лингвистикой.

Систематизация по отдельным направлениям внутри философии языка предпринималась в Германии такими исследователями, как О. Функе (1927), Й. Хеннигфельд (1982), Э. Браун (1996) [170, 186, 150].

Функе в своих очерках выделяет три направления в современной ему философии языка: во-первых, «романтическую группу», вдохновляемую идеями В. фон Гумбольдта, представителями которой являются Э. Кассирер, В. Порциг, Л. Вайсгербер. Во-вторых, «эстетически-идеалистическое направление», которое сложилось под влиянием эстетических идей Б. Кроче. Здесь рассматриваются взгляды К. Фосслера. В-третьих, «эмпирически-психологическую группу», к которой принадлежат X. Пауль, Ф. Брентано, А. Марти, К. Бюлер.

Й. Хеннигфельд выделяет четыре основные направления, репрезентативные для философии языка: «язык и логика», «язык и анализ языка», «язык и антропология», «язык и экзистенция». В рубрике «язык и логика» речь идет о формальной логике и герменевтической логике X. Липпса. Среди проблем формальной логики рассматриваются ее взаимоотношения с естественным языком, а также ставятся вопросы о границах возможной редукции естественных языков, об истине и о свойственном для формальной логики понятии языка как знаковой системы. Раздел «язык и анализ языка» посвящен аналитической философии языка в лице таких авторов как Г. Райл, П. Строссон, Д. Остин. В разделе «язык и антропология» обсуждаются концепции языка М. Шелера, Г. Плесснера, А. Гелена. Рубрика «язык и экзистенция» исследует теории языка М. Хайдеггера, К. Ясперса, М. Мерло-Понти.

Работа Э. Брауна имеет справочный характер. На тридцати восьми страницах он дает краткую характеристику таких направлений современной философии языка, как: 1) прагматизм на примерах учений Ч. Пирса и Ч. Морриса; 2) аналитическая философия, включая философию идеального языка Г. Фреге, Б. Рассела, Дж. Мура, Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, и философию обыденного языка Г. Райла, «позднего» Л. Витгенштейна, Д. Остина, Д. Серла, П. Строссона; 3) структуралистская лингвистика Ф. де Соссюра, Н. Хомского и К. Бюлера; 4) трансцендентальная философия Р. Хенигсвальда, Э. Кассирера, Т. Литта и Э. Хайнтеля; 5) экзистенциальная герменевтика М. Хайдеггера; 6) герменевтика языка Х.-Г. Гадамера; 7) герменевтическая логика X. Липпса; 8) диалогическая логика П. Лоренцена и К. Лоренца; 9) холистическая концепция языка У. Куайна, Д. Дэвидсона и Р. Рорти; 10) универсальная прагматика Ю. Хабермаса; 11) трансцендентальная прагматика К.-О. Апеля.

Систематизации смешанного типа характерны преимущественно для справочно-энциклопедических пособий, в которых сначала внимание уделяется истории вопроса, а затем рубрикация происходит по принципу выделения отдельных проблем. В качестве примеров можно назвать справочник «Философия языка» под редакцией Э. Альбрехта и международную энциклопедию «Философия языка» под редакций М. Даскала [133, 161].

Помимо данных пособий, попытка такой систематизации материала была предпринята Г. Ипсеном (1930 г.) [195]. В своем обзоре по философии языка он сначала рассматривает принципы истории языка X. Пауля, основы этнической психологии В. Вундта, «новый идеализм» К. Фосслера, особенности языка как знаковой системы у Ф. де Соссюра, понятие языка у Э. Гуссерля, Э. Кассирера и Л. Вайсгербера. Затем он переходит к рассмотрению отдельных проблем языкознания, таких, как языковая форма и значение, внутренняя форма языка, происхождение языка. Заканчивается раздел обсуждением следующих вопросов: метафизика языка в философском мышлении современности; язык и поэзия; язык и наука; язык и познание; язык и общество.

Смешанный принцип классификации материала положен в основу «Введения в философию языка» Э. Хайнтелем. Репрезентация позиций В. фон Гумбольдта, Э. Гуссерля, К.-О. Апеля сочетается здесь с общими размышлениями о сущности языка, его функциях, о предмете философии языка, о понятии «критики языка», о проблеме языковых универсалий и т.д. Так что в целом создается впечатление, что работа состоит из отдельных, слабо связанных друг с другом очерков и только намечает ряд возможных проблем в философии языка.

Обзор имеющейся систематизирующей литературы по философии языка показывает, что, во-первых, нет работ, которые бы скрупулезно составили портрет какого-либо одного направления в рамках философии языка либо в интернациональном, либо в национальном ракурсе; во-вторых, до сих пор не существует обобщающей работы, посвященной истории философии языка в Германии; в-третьих, практически отсутствуют исследования, посвященные обзору немецкой философии языка «постаналитического периода»,1 т.е. конца двадцатого века.

Как писал еще в 1971 г. Г.-Й. Клерен: «До сих пор история философии языка представляет собой только желаемое и до сих пор существуют лишь разрозненные и часто несовместимые друг с другом намеки на отдельные способы размышлений и на тематические подходы к философии языка в области новой европейской философии» [30, 9]. Можно утверждать, что с тех пор ситуация в этом отношении существенно не изменилась, несмотря на то, что философия языка прошла еще через один этап своего развития. Данная работа стремится восполнить имеющийся дефицит за счет представления немецкой «критической философии языка» девятнадцатого и двадцатого веков в историческом и систематическом аспектах.

Цель и задачи исследования

Целью данной работы является историко-философское исследование «критики языка» в Германии в 19-м и 20-м веке. Под «критикой языка» понимаются философские концепции, ориентированные на проблемы

1 Термин заимствован у Ю. Трабанта [263,12]. теории познания и рассматривающие язык в качестве необходимого условия возможности познания, т.е., фактически, в качестве его априорного фактора. Исследование нацелено не на охват возможно большего количества точек зрения, а на выбор наиболее репрезентативных для данного направления философии теорий, которые оказали значительное влияние на формирование современного философского дискурса. Поэтому его логика основывается на следующей схеме: рассматриваются учения тех авторов, в творчестве которых критика познания, понимаемая как критика языка, занимает ведущее место. При этом отбор концепций для анализа осуществляется таким образом, чтобы были представлены концепции аналитической, неаналитической направленности и являющиеся синтезом этих двух направлений; в рамках аналитической парадигмы - направленные на анализ естественного языка и на создание искусственного языка; в рамках неаналитической направленности - идущие от понятия к языку и признающие язык трансцендентальным фактором познания.

В соответствии с целью исследования определяются следующие задачи:

• показать, что «критика языка» представляет собой самостоятельное направление в философии со своей постановкой проблем, своими задачами и методами;

• выявить характерные особенности этого направления в целом;

• проанализировать тенденции и этапы развития данного направления;

• раскрыть специфику отдельных точек зрения в рамках данного направления;

• исследовать взаимосвязи данного направления с другими философскими течениями;

• определить вклад данного направления в развитие общетеоретической базы философии.

Методологические основания исследования

Методологическая основа диссертационного исследования определяется его целями и задачами. Основным методом исследования являетсяреконструщионный анализ материала, нацеленный, во-первых, а системное представление взглядов отдельных философов по проблемам, охватываемым понятием «критики языка»; во-вторых, на воссоздание по возможности целостной картины становления «критики языка» как особого направления философии в Германии в девятнадцатом и двадцатом веке.

Исторический подход сочетается в диссертации с системным анализом, что позволяет избежать односторонности в представлении материала и соединить преимущества этих двух методов, так что историческая реконструкция одновременно предстает как логическая.

При анализе взглядов отдельных авторов применяются герменевтические методы с тем, чтобы избежать ошибочных интерпретаций. С этой же целью, а также для передачи особенностей научной аргументации и языка конкретных авторов в работе используется цитирование.

Метод экземплярного анализа (анализа отдельных концепций) дополняют компаративные методы, позволяющие выявить и зафиксировать различия и сходства в анализируемых концепциях, а также обнаружить взаимосвязи данного направления с другими философскими течениями.

Методы собственно философского анализа (понятийный анализ, проблемный подход) используются при оценке теоретического вклада данного направления в развитие философского знания в целом.

Структура работы

Список научной литературыСоболева, Майя Евгеньевна, диссертация по теме "История философии"

1. Х.-Г. Гадамер, Истина и метод. М.: Прогресс. 1988. 700 С.

2. В. фон Гумбольдт, Язык и философия культуры. М.: Прогресс. 1985. 249 С.

3. И. Кант, Сочинения в шести томах. Т.З. М.: Мысль. 1964. 799 С.

4. Э. Кассирер, Философия символических форм с трех томах. М., СПб.: Университетская книга. 2002. Т. 1. 272 С.

5. Э. Кассирер, Философия символических форм. Т. 3. М. СПб.: Университетская книга. 2002. Т. 3. 398 С.

6. Э. Кассирер. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика. 1998. 779 С.

7. М. Мюллер, Наука о мысли. СПб. 1891. 125 С.

8. М. Мюллер, Наука о языке. Воронеж. 1868. 78 С.

9. Ф. Ницше, Сочинения в двух томах. М.: Мысль. 1990. Т. 1. 829 С.,

10. Ф. Ницше, Сочинения в двух томах. М.: Мысль. 1990.Т. 2. 829 С.

11. Ф. Ницше, О пользе и вреде истории для жизни. Минск: Харвест. 2003. 384 С.

12. М. Хайдеггер, Бытие и время. М.: Ас! Ма^тет. 1997. 451 С.

13. М. Хайдеггер, Время и бытие. М.: Республика. 1993. 447 С.

14. М. Хайдеггер, Язык. СПб.: Ленинград, союз ученых. 1991. 22 С.

15. М. Хайдеггер, Работы разных лет. М.: Гнозис. 1993. 464 С.

16. K.-0. Apel, Transformation der Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 2 Bde. 1973. Bd. 1.378 S.

17. K.-O. Apel, Transformation der Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 2 Bde. 1973. Bd. 2. 446 S.

18. K.-O. Apel, Zur Idee einer transzendentalen Sprach-Pragmatik // J. Simon (Hg.), Aspekte und Probleme der Sprachphilosophie. Freiburg, München: Alber. 1974. 338 S., S. 283-326.

19. K.-O. Apel, Die Erklären: Verstehen-Kontroverse in transzendentalpragmatischer Sicht. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1979. 355 S.

20. K.-O. Apel, Sprechakttheorie und transzendentale Sprachpragmatik zur Frage ethischer Normen// in: K.-O. Apel (Hg.), Sprachpragmatik und Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1982. 487 S., S. 10-173.

21. K.-O. Apel, Grenzen der Diskursethik? Versuch einer Zwischenbilanz // in: Zeitschrift für philosophische Forschung. 40 (1986). S. 3-33.

22. K.-O. Apel, Auseinandersetzungen in Erprobung des transzendentalpragmatischen Ansatzes. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1998. 865 S.

23. E. Cassirer, Zur Theorie des Begriffs // E. Cassirer, Erkenntnis, Begriff, Kultur. Hamburg: Meiner. 1993. 325 S.

24. E. Cassirer, Die Kantischen Elemente in Wilhelm von Humboldts Sprachphilosophie // E. Cassirer, Geist und Leben. Schriften zu den Lebensordnungen von Natur und Kunst, Geschichte und Sprache. Leipzig: Reclam. 1993. 250 S., S. 236-174.

25. E. Cassirer, Philosophie der symbolischen Formen. 1. Teil. Die Sprache (1923). Darmstadt: Wiss. Buchges. 2001. 330 S.

26. E. Cassirer, Philosophie der symbolischen Formen. 3. Teil. Phänomenologie der Erkenntnis (1929). Darmstadt: Wiss. Buchg. 2002. 598 S.

27. E. Cassirer, Die Bedeutung des Sprachproblems für die Entstehung der neueren Philosophie // E. Cassirer, Geist und Leben. Schriften zu den Lebensordnungen von Natur und Kunst, Geschichte und Sprache. Leipzig: Reclam. 1993. 250 S., S. 274-287.

28. E. Cassirer, Die Sprache und der Aufbau der Gegenstandswelt // Cassirer E. Symbol, Technik, Sprache: Aufsätze aus den Jahren 1927-1933. Hamburg: Meiner. 1985. 222 S., S. 125-151.

29. E. Cassirer, Der Einfluß der Sprache auf die Entwicklung des wissenschaftlichen Denkens // E. Cassirer, Geist und Leben. Schriften zu den Lebensordnungen von Natur und Kunst, Geschichte und Sprache. Leipzig: Reclam. 1993. 350 S, S. 287-317.

30. H. J. Cloeren (Hg.), Philosophie als Sprachkritik im 19. Jahrhundert. Textauswahl. I. Stuttgart Bad Cannstadt: Frommann-Holzboog. 1971. 244 S.

31. G. Frege, Begriffsschrift und andere Aufsätze. Darm Stadt: Wiss. Buchges. 1964.124 S.

32. G. Frege, Logische Untersuchungen. Göttingen: Vandenpoeclc & Ruprecht 1966.142 S.

33. G. Frege, Kleine Schriften. Darmstadt: Wiss. Buchges. 1967. 434 S.

34. G. Frege, Schriften zur Logik und Sprachphilosophie. Hamburg: Meiner. 1978. 224 S.

35. H.-G. Gadamer, Hermeneutik und die Wissenschaften. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1985. 487 S.

36. H.-G. Gadamer, Kleine Schriften III. Tübingen: Mohr. 1967. 230 S.

37. H.-G. Gadamer, Hermeneutik im Rückblick. Tübingen Mohr. 1995. 479 S.

38. G. Gerber, Die Sprache und das Erkennen // S. J. Schmidt (Hg.), Philosophie als Sprachkritik im 19. Jahrhundert. Textauswahl. II. Stuttgart Bad Cannstadt: Frommann-Holzboog. 1971. S. 19-60.

39. H.-G. J. Habermas, Vorbereitende Bemerkungen zu einer Theorie der kommunikativen Kompetenz // J. Habermas, N. Luhman, Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1971. 404 S.

40. J. Habermas, Faktizität und Geltung. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1972. 666 S.

41. J. Habermas, Der Universalitätsanspruch der Hermeneutik // K.-O. Apel (Hg.), Hermeneutik und Ideologiekritik. Frankflirt am Main: Suhrlcamp. 1975. 316 S.

42. J. Habermas, Was heißt Universalpragmatik? // K.-O. Apel (Hg.), Sprachpragmatik und Philosophie. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1976. 487 S., S. 174-272.

43. J. Habermas, Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bde. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1981. Bd. 1. 533 S.

44. J. Habermas, Vorstudien und Ergänzungen zur Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt am Main: Suhkamp. 1984. 605 S.

45. J. Habermas, Entgegnung, in: A. Honneth, H. Joas (Hgg.), Kommunikatives Handeln. Frankfurt am Main: Suhrlcamp. 1986. 419 S., S. 327 405.

46. J. Habermas, Nachmetaphysisches Denken. Philosophische Aufsätze. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1988. 285 S.

47. J. Habermas, Wahrheit und Rechtfertigung. Philosophische Aufsätze. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1999. 336 S.

48. J. Habermas, Kommunikatives Handeln und detranszendentalisierte Vernunft. Stuttgart: Reclam. 2000. 87 S.

49. J. G. Hamann, Metakritik // Ders., Sämtliche Werke. III. Bd. Schriften über Sprache, Mysterien, Vernunft. Wien: Herder. 1951. 493 S.

50. M. Heidegger, Sein und Zeit. Tübingen: Niemeyer. 1963. 437 S.

51. M. Heidegger, Unterwegs zur Sprache. Pfullingen: Neslce. 1959. 269 S.

52. M. Heidegger, Hölderlin und das Wesen der Dichtung // M. Heidegger, Erläuterungen zu Hölderlins Dichtung. Frankfurt am Main: Klostermann. 1963.144 S.

53. M. Heidegger, Der Ursprung des Kunstwerkes // M. Heidegger, Holzwege. Frankfurt am Main: Klostermann. 1963. 345 S.

54. J. G. Herder, Verstand und Erfahrung. Eine Metakritik zur Kritik der reinen Vernunft // Ders., Sämmtliche Werke. Bd. 21. Berlin: Weidmannsche Buchhandl. 1881. 344 S.

55. C. Hermann, Philosophische Grammatik // H. J. Cloeren (Hg.), Philosophie als Sprachkritik im 19. Jahrhundert. Textauswahl. I. Stuttgart Bad Cannstadt: Frommann-Holzboog. 1971. S. 209- 242.

56. W. v. Humboldt, Schriften zur Sprachphilosophie. Darmstadt: Wiss. Buchges. 1972. 762 S.

57. F. Mauthner, Beiträge zu einer Kritik der Sprache. Bd. 1: Zur Sprache und zur Psychologie. Frankfurt am Main, Berlin, Wien: Ullstein. 1982. 713 S.

58. F. Mauthner, Beiträge zu einer Kritik der Sprache. Bd. 2: Zur Sprachwissenschaft. Frankfurt am Main, Berlin, Wien: Ullstein. 1982. 718 S.

59. F. Mauthner, Beiträge zu einer Kritik der Sprache. Bd. 3: Zur Grammatik und Logik. Frankfurt am Main, Berlin, Wien. 1982. 663 S.

60. F. Mauthner, Die drei Bilder der Welt. Erlangen: Verlag der philospischen Akademie. 1925. 170 S.

61. F. Mauthner, Wörterbuch der Philosophie. Bd. 1. Leipzig: Meiner. 1923. 661 S.

62. F. Mauthner, Wörterbuch der Philosophie. Bd. 3. Leipzig: Meiner. 1924. 560 S.

63. F. Mauthner, Die Sprache. Frankfurt am Main: Keip. 1974. 119 S.

64. F. M. Müller, Das Denken im Lichte der Sprache. Leipzig: W. Engelmann. 1888.265 S.

65. F. M. Müller, Das Denken im Lichte der Sprache // S. J. Schmidt (Hg.), Philosophie als Sprachkritik im 19. Jahrhundert. Textauswahl. II. Stuttgart -Bad Cannstadt: Frommann-Holzboog. 1971. S. 61 146.

66. F. Nietzsche, Werke in drei Bänden. Hg. v. K. Schlechta. München: Carl Hanser. 1966. Bd. III. 1476 S.

67. F. Nietzsche, Werke in sechs Bänden. Hg. v. K. Schlechta. München: Carl Hanser. 1980. Bd. II. 1279 S.

68. F. Nietzsche, Werke in sechs Bänden. Hg. v. K. Schlechta. München: Carl Hanser. 1980. Bd. III. 566 S.

69. F. Nietzsche, Werke in sechs Bänden. Hg. v. K. Schlechta. München: Carl Hanser. 1980. Bd. IV. 1267 S.

70. F. Nietzsche, Kritische Studienausgabe. Hg. v. G. Colli, M. Montinari. Berlin, New York: de Gruyer. 1988. Bd. VII. 840 S.

71. F. Nietzsche, Werke. Berlin, New: de Gruyer. 1995. Bd. 11.4. VorlesungsAufzeichnungen 1871/72-1874/75. 637 S.

72. S. J. Schmidt (Hg.), Philosophie als Sprachkritik im 19. Jahrhundert. Textauswahl. II. Stuttgart Bad Cannstadt: Frommann - Holzboog. 1971. 251 S.Дополнительная литература:

73. H. И. Безлепкин, Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии.СПб.: Искусство-СПб. 2002. 270 С.

74. Б. В. Бирюков, Феноменология в контексте философии математики: Гуссерль Фреге - Беккер - Вейль // Филос. науки. 1989. № 2. С. 108114.

75. П. П. Гайденко (ред.), Исторические типы рациональности. М.: ИФ РАН. 1995. 599 С.

76. П. П. Гайденко, Рациональность на перепутье. М.: Роспэн. 1999. 378 С.

77. П. П. Гайденко, Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века. М.: Республика. 1997.495 С.

78. А. Ф. Грязнов, Эволюция философских взглядов JI. Витгенштейна: критический анализ. М.: Изд-во МГУ. 1985. 172 С.

79. А. Ф. Грязнов, Язык и деятельность: Критический анализ витгенштеанства. М.: Изд-во МГУ. 1991. 139 С.

80. А. Ф. Грязнов, И. С. Вдовина, Философия XX века. М.: Изд-во МГУ. 1999.446 С.

81. В. Калиниченко, Язык и трансценденция. Логос. № 6. 1995. С. 7 46.

82. Т. А. Кузьмин (ред.), Проблема сознания в современной западной философии. М.: Наука. 1989. 250 С.

83. Э. Гуссерль, Идеи к чистой феноменологии и феноменологическойфилософии. Т. 1. М. 1999. 336 С. 88.А. С. Колесников (ред.), История современной зарубежной философии. Компаративный подход. 2 тт. СПб.: Лань. 1998.

84. М. С. Козлова, Философские идеи Л. Витгенштейна. М.: ИФ РАН. 1996. 168 С.

85. А. А. Кравченко, Логика гуманитарных наук Э. Кассирера. Кассирер и Гете. М.: Диалог-МГУ. 1999. 333 С.

86. А. Н. Круглов, Понятие трансцендентального у И. Канта в критический период // Вопросы философии. № 4. 2000. С. 158-174.

87. М. М. Кузнецов, Проблема соотношения философии и языка в философской герменевтике Х.-Г. Гадамера // Философская и социологическая мысль. 1991. № 6. С. 23-35.

88. В. С. Малахов, Концепция исторического понимания Г.-Г. Гадамера // Историко-философский ежегодник 87. М. 1987. ???С.

89. В. С. Малахов, Понятие традиции в философской герменевтике Г.-Г. Гадамера // Познавательные традиции: философско-методологический анализ. М. 1989. 27- 44 С.

90. С. М. Марков, Герменевтика ее дилеммы и противоречия в исследовании истории общественной мысли // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. М. 1977. 32-56 С.

91. М. Мерло-Понти, Феноменология восприятия. СПб: Ювента, Наука. 1999.606 С.

92. Л. А. Микешина, М. Ю. Опенков, Новые образы познания и реальности. М.: Роспэн. 1997. 239 С.

93. А. А. Михайлов, Современная философская герменевтика. Минск. 1984. 234 С.

94. И. А. Михайлов, Ранний Хайдеггер: Между феноменологией и философией жизни. М.: Прогресс-Традиция. 1999. 284 С.

95. В. И. Молчанов, Парадигмы сознания и структуры опыта // Логос. 1992. №3. С. 7-36.

96. В. И. Молчанов, Одиночество сознания и коммуникативность знака //Логос. 1997. №2. С. 5-24.

97. Н. В. Мотрошилова (Ред.), Философия М. Хайдеггера и современность. М.: Наука. 1991. 253 С.

98. А. В. Назарчук, Язык в трансцендентальной прагматике К.-О. Апеля //Вопросы философии. № 1. 1997. С. 69-75.

99. В. В. Петров (Ред.), Философия, логика, язык. М.: Прогресс. 1987. 331 С.

100. А. Н. Портнов, Язык и сознание: основные парадигмы исследования философии XIX-XX вв. Иваново: ИВГУ. 1994. 367 С.

101. М. В. Поздняков, О событии («Vom Ereignis») М. Хайдеггера // Вопросы философии № 7. 1999. С. 140 157.

102. В. И. Постовалова, Язык как действие. Попытка интерпретации концепции В. фон Гумбольдта. М. 1982. 312 С.

103. О. А. Радченко, Язык как миросозидание. Концепции философии языка неогумбольдтианцев. 2 ТТ. М. 1997.

104. О. А. Радченко, Лингвофилософские опыты В. фон Гумбольда и постгумбольдианство П Вопросы языкознания. № 3. 2001.

105. Н. Решер, Взлет и падение аналитической философии II А. Ф. Грязнов (Ред.), Аналитическая философия: становление и развитие. М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-традиция. 1998. 526 С.

106. К. А. Свасьян, Философия символических форм Кассирера. Ереван: Из-во АН АрмССР. 1989. 237 С.

107. Е. Д. Смирнова, Логика и философия. М.: Росспэн. 1996. 299 С.

108. М. Е. Соболева, Философия символических форм Э. Кассирера. Генезис. Основные понятия. Контекст. СПб.: Изд-во СПбГУ. 2001. 152 С.

109. M. E. Соболева, Возможна ли метафизика в эпоху постмодерна? К концепции трансцендентального прагматизма Карла Отто Апеля // Вопросы философии. № 7. 2002. С. 143-154

110. M. Е. Соболева, Apriori языка и рационалистическое обоснование этики К.-О. Апелем // Философские науки. № 7. 2003. С. 118-142.

111. M. Е. Соболева, О некоторых подходах к онтологической проблематике в современной немецкой философии // Историко-философский ежегодник 2003. М. 2004. С. 291-314.

112. M. Е. Соболева, Интенциональность коммуникация - язык. Проблема последовательности // Вопросы философии. № 1. 2005. С. 132-146.118. 3. А. Сокулер, Проблема обоснования познания. М.: Наука. 1988. 175 С.

113. С. Н. Ставцев, Введение в философию Хайдеггера. СПб.: Лань. 2000. 188 С.

114. Ю. С. Степанов (Ред.), Язык и наука конца 20 века. М.: Изд. Центр РГГУ. 1995. 420 С.

115. Ю. С. Степанов, Язык и метод: К современной философии языка. М.: Язык русской культуры. 1998. 779 С.

116. В. С. Степин, Философская антропология и философия науки. М.: Высшая школа. 1992. 188 С.

117. В. С. Степин и др. (Ред.), Новая философская энциклопедия в четырех томах. М.: Мысль. 2000-2001.

118. В. С. Степин, Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция. 2003. 743 С.

119. С. JI. Фурманова, Ф. Маутнер и его лингвокритическая концепция, в: Вайсгерберовские чтения. Сборник научных трудов Московского городского педагогического университета. М. 2000. 15-29 С.

120. В. Н. Фуре, Философия незавершенного модерна Ю. Хабермаса. Минск: Экономпресс. 2000. 221 С.

121. В. Н. Фуре, Контуры современной критической теории. Минск: ЕГУ. 2002.163 С.

122. Е. С. Черепанова «Философский регион "Австрия": от теории предмета к экологической катастрофе», Екатеринбург: Рос. акад. наук, Ур. отд. 1999. 140 С.

123. С. А. Чернов, Субъект и субстанция: трансцендентализм в философии науки. СПб: Изд-во СПбГУ. 1993. 258 С.

124. Е. И. Чубукова, Язык и коммуникация: генезис и тенденции исследования проблемы в западной философии. СПб.: Роза мира. 2003. 154 С.

125. Н. Albert, Traktat über kritische Vernunft. Tübingen: Mohr. 1968. 284 S.

126. H. Albert, Transzendentale Träumereien. K.-O. Apels Sprachspiele und sein hermeneutischer Gott. Hamburg: Hoffmann und Campe. 1975. 154 S.

127. E. Albrecht, Sprachphilosophie. Berlin. 1991. 494 S.

128. E. Albrecht, Bestimmt die Sprache unser Weltbild? Frankfurt am Main: Verlag Marxist. 1972. 184 S.

129. E. Albrecht, Weltanschauung, Methodologie, Sprache. Berlin: AkademieVerlag. 1979. 107 S.

130. E. Albrecht, Sprache und Erkenntnis: logisch-linguistische Analyse. Berlin: Deutscher Verlag der Wissenschaften. 1967. 328 S.

131. E. Albrecht, Sprache und Philosophie. Berlin: VEB Deutscher Verl. der Wiss. 1975. 327 S.

132. H. Arens, Sprachwissenschaft. Der Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis zur Gegenwart. Freiburg, München: Alber. 1969. 816 S.

133. Y. Bar-Hiller, On Habermas' Hermeneutic Philosophy of Language // Synthese 26 (1973). S. 1-12.

134. H. M. Baumgartner, Geltung durch Antizipation? // W. Kuhlmann, D. Böhler (Hgg.), Kommunikation und Reflexion. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1982. 785 S, S. 48-53.

135. W. Benkewitz, Bedeutung, Geist und Ontologie: Aspekte der Sprachphilosophie. München: Ludwig-Maximilians-Universität. 1990. 277 S.

136. R. Bensch, Sprachphilosophie. Düsseldorf: Patmos-Verlag. 1980. 171 S.

137. Ch. Bermes, Philosophie der Bedeutung Bedeutung als Bestimmung und Bestimmbarkeit. Eine Studie zu Frege, Husserl, Cassirer und Hönigswald. Würzburg: Königshausen & Neumann. 1997. 241 S.

138. Ch. Bermes (Hg.), Sprachphilosophie. Freiburg, München: Alber. 1999. 216 S.

139. G. W. Bertram, Das Denken der Sprache in Heideggers Sein und Zeit // Allgemeine Zeitschrift für Philosophie. Jahrgang 26. 2001. Heft 3. S. 177198.

140. F. Bolclc (Hg.), G. Frege: Zur Aktualität seines Werkes. Jena: Friederich-Schiller-Univ. 1976. 79 S.

141. M. Bondeli, Das Anfangsproblem bei K. L. Reinhold. Eine systematische und entwicklungsgeschichtliche Untersuchung zur Philosophie Reinholds in der Zeit von 1789 bis 1803. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1995. 269 S.

142. T. Borsche (Hg.), Klassiker der Sprachphilosophie. München: Beck. 1996.548 S.

143. R. B. Brandom, Heideggers Kategorien in «Sein und Zeit» // Deutsche Zeitschrift für Philosophie 54 (1997), S. 531-549.

144. E. Braun, Der Paradigmenwechsel in der Sprachphilosophie. Darmstadt: Wiss. Buchges. 1996. 329 S.

145. R. Bubner, Handlung, Sprache und Vernunft. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1976. 318 S.

146. R. Bubner (Hg.), Hermeneutik und Dialektik. 2 Bde. Tübingen: Mohr. 1970. Bd. 2 380 S.

147. W. Carl, Sinn und Bedeutung: Studien zu Frege und Wittgenstein. Königstein: Hain. 1982. 233 S.

148. W. Carl, Frege's theory of sence and reference: its origins and scope. Cambridge: Univ.press. 1995. 220 S.

149. H. J. Cloeren, Philosophie als Sprachkritik bei K. L. Reinhold // KantStudien 63. 1972. S. 223 -236.

150. H. J. Cloeren, Historisch orientierte Sprachphilosophie im 19. Jahrhundert // Borsche T. (Hg.). Klassiker der Sprachphilosophie. München: Beck. 1996. 548 S., S. 144-161.

151. E. Coseriu, Die Geschichte der Sprachphilosophie von der Antike bis zurGegenwart. 2 Bde. Tübingen: Narr. Bd. 1. 1972. 191 S., Bd. 2. 1975. 244 S.

152. E. Coseriu, Einführung in die allgemeine Sprachwissenschaft. Tübingen: Francke. 1988. 329 S.

153. M. Dammit, Frege: Philosophy of Language. Cambridge, Mass.: Harvard. Univ. Press. 1981. 708 S.

154. M. Dammit, The Interpretation of Frege's Philosophy. London: Duck Worth. 1981.621 S.

155. M. Dascal, D. Gerhardus (Hg.), Sprachphilosophie. Berlin, New York: de Gruyer. 1992. 872 S.

156. U. Demmer, F. Heidemann, Wenn die Götter sichtbar werden. DFGForschung. 1. 2003. S. 12-15.

157. Ch. Demmerling, Die Transzendentalpragmatik in der Diskussion // Philosophische Rundschau. 46 (1999) Heft 3. S. 193-205.

158. Ch. Demmerling, Sinn, Bedeutung, Verstehen. Untersuchungen zur Sprache und Hermeneutik. Paderborn: Mentis. 2002. 267 S.

159. H. Fahrenbach (Hg.), Wirklichkeit und Reflexion. Festschrift für W. Schulz. Pfullingen: Neske. 1973. 414 S.

160. E. Fiesel, Die Sprachphilosophie der deutschen Romantik (1927). Hildesheim, New York: Olms. 1973. 259 S.

161. Forum für Philosophie (Hg.), Intentionalität und Verstehen. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1990. 321 S.

162. D. Freundlieb, Zur Wissenschaftstheorie der Literaturwissenschaft. Eine kritilc der transzendentalen Hermeneutik. München: Fink. 1987. 150 S.

163. J. Friedmann, Kritik konstruktivistischer Vernunft: zum Anfangs- und Begründungsproblem bei der Erlanger Schule. München: Fink. 1981. 251 S.170. 0. Funke, Studien zur Geschichte der Sprachphilosophie. Bern: Franke. 1927. HOS.

164. G. Gabriel, Logik und Sprachphilosophie bei Frege. Zum Verhältnis von Gebrauchsprache, Dichtung und Wissenschaft // G. Frege, Schriften zur Logik und Sprachphilosophie. Hamburg: Meiner. 1978. 224S., S. XI-XXX.

165. U. Gaier, Herders Sprachphilosophie und Erkenntniskritik. Stuttgart-Bad Cannstadt: Frommann-Holzboog. 1988. 220 S.

166. M. Gerhardt, Linguistik und Sprachphilosophie. München: List. 1974. 315 S.

167. H. Gipper, Sprache als Voraussetzung menschlichen Denkens und Erkennens. Stuttgart-Bad Cannstatt: Frommann- Holzboog. 1987. 328 S.

168. Th. Göller, Ernst Cassirers kritische Sprachphilosophie. Würzburg: Königshausen und Neumann. 1986. 169 S.

169. J. Grondin, Einfuhrung zu Gadamer. Tübingen: Mohr. 2000. 262 S.

170. J. Grondin, Von Heidegger zu Gadamer. Unterwegs zur Hermeneutik. Darmstadt: Wiss. Buchges. 2001. 167 S.

171. J. Habermas, Nachwort // F. Nietzsche, Erkenntnistheoretische Schriften. Frankflirt am Main: Suhrkamp. 1968. 264 S., S. 237-261.

172. J. Habermas, Zu Nietzsches Erkenntnistheorie // J. Habermas, Kultur und Kritik. Frankflirt am Main: Suhrkamp. 1977. 400 S.

173. I. Haclcing, Die Bedeutung der Sprache für die Philosophie. Königstein: Hain. 1984. 180 S.

174. M. Hartig, Einführung in die Sprachphilosophie. Stuttgart, Berlin, Köln, Mainz: Kohlhammer. 1978. 170 S.

175. H. Hatzfeld, Einführung in die Sprachphilosophie. München: Rösl. 1921. 150 S.

176. E. Heintel, Einführung in die Sprachphilosophie. Darmstadt: Wiss. Buchgesellsch. 1972. 239 S.

177. R. Heckmann, Intentionalität, Kommunikation, Sprache in welche Reihenfolge? // Philosophisches Jahrbuch. Jg. 107. (2000) 2. Halbband. S. 482-498.

178. W. Henne, Ch. Kaiser (Hgg.), Fritz Mauthner Sprache, Literatur, Kritik: Festakt und Symposion zu seinem 150. Geburtstag. Tübingen: Niemeyer. 2000. 185 S.

179. J. Hennigfeld, Die Sprachphilosophie des 20. Jahrhunderts. Grundpositionen und Probleme. Berlin: de Gruyter. 1982. 374 S.

180. A. Honneth, H. Joas (Hgg.), Kommunikatives Handeln: Beiträge zu J. Habermas' «Theorie des kommunikativen Handelns». Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1986. 419 S.

181. R. Hönigswald, Philosophie und Sprache. Problemkritilc und System. Basel 1937. Nachdruck Darmstadt: Wiss. Buchges. 1970. 461 S.

182. D. Horster, Habermas zur Einführung. Interview mit J. Habermas am 23. März 1979 in Stranberg. Hamburg: Junius. 1995. 157 S.

183. V. Hösle, Die Transzendentalpragmatik als Fichteanismus der Intersubjelctivität // Zeitschrift für philosophische Forschung. 40 (1986). S. 235-252.

184. V. Hösle, Die Krise der Gegenwart und die Verantwortung der Philosophie. München: Beck. 1994. 273 S.

185. Ch. Hubig, Dialektik und Wissenschaftslogik. Eine philosophisch-handlungstheoretische Analyse. Berlin: de Gruyer. 1978. 274 S.

186. H. Hülsmann, Zur Theorie der Sprache bei E. Husserl. München: Pustet. 1964.255 S.

187. E. Husserl, Logische Untersuchungen. Bd. 2. I. Teil. Halle: Niemeyer. 1993.508 S.

188. G. Ipsen, Sprachphilosophie der Gegenwart. Berlin: Junker und Dünnhaupt. 1930. 32 S.

189. K. Jaspers, Von der Wahrheit. München: Piper. 1983. 1102 S.

190. H. Junker, Sprachphilosophisches Lesebuch. Heidelberg: Karl Winter Universitätsverlag. 1948. 302 S.

191. J. Katz, Philosophie der Sprache. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1969. 290 S.

192. A. Keller, Sprachphilosophie. Freiburg: Alber. 1979. 192 S.

193. J. Kopperschmidt, H. Schanze (Hgg.), Nietzsche oder «Die Sprache ist Rhetorik». München: Fink. 1994. 266 S.

194. M. Krieg, F. Mauthners Kritik der Sprache. Eine Revolution der Philosophie. München: G. Müller. 1914. 197 S.

195. H. Rrings (Hg.), Handbuch philosophischer Grundbegriffe. München: Kösel. 1973. 1874 S.

196. J. M. Krois, E. Cassirers Semiotilc der symbolischen Formen // Zeitschrift für Semiotik. 1984. 6. S. 433-444.

197. J. M. Krois, Problematik, Eigenart und Aktualität der Cassirerschen Philosophie der symbolischen Formen // H.-J. Braun, Über E. Cassirers Philosophie der symbolischen Formen. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1988. 305 S.,S. 15-45.

198. W. Kuhlmann, D. Böhler (Hgg.), Kommunikation und Reflexion. Zur Diskussion der Transzendentalpragmatik. Antworten auf K.-O. Apel. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1982. 785 S.

199. W. Kuhlmann, Reflexive Letzbegründung. Untersuchungen zur Transzendentalpragmatik. Freiburg, München: Alber. 1985. 346 S.

200. J. Kühn, Gescheiterte Sprachkritik. Fritz Mauthners Leben und Werk. Berlin, New York: de Gruyer. 1975. 379 S.

201. F. v. Kutschera, Gottlob Frege. Berlin, New York: de Gruyer. 1989. 207 S.

202. F.v. Kutschera, Sprachphilosophie. München: Fink. 1975. 368 S.

203. Ch. Lafont, Sprache und Welterschließung. Zur linguistischen Wende der Hermeneutik Heideggers. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1994. 392 S.

204. Ch. Lafont, Die Rolle der Sprache in «Sein und Zeit» // Zeitschrift für philosophische Forschung. 47 (1993), 41-59.

205. E. Leinfellner-Rupertsberger, F. Mauthner // M. Dascal, D. Gerhardus. (Hg.), Sprachphilosophie. Berlin, New York: de Gruyer. 1992. 872 S., S. 495-509.

206. E. Leinfellner, H. Schleichert (Hgg.), F. Mauthner. Werk eines kritischen Denkers. Wien: Bohlau. 1995. 423 S.

207. U. G. Leinsle, Vom Umgang mit Dingen: Ontologie im dialogischen Konstruktivismus. Augsburg: Maro-Verlag. 1992. 287 S.

208. A. Linkenbach, Opake Gestalten des Denkens. J. Habermas und die Rationalität fremder Lebensformen. München: Fink. 1986. 313 S.

209. M. Lippenmeyer, Konstruktion und Nonn oder «Ethik» der Erlanger Schule. Marburg: Philipps-Universität. 1979. 144 S.

210. H. Lipps, Die Verbindlichkeit der Sprache. Arbeiten zur Sprachphilosophie und Logik (1944). Frankfurt am Main: Klostermann. 1977. 239 S.

211. H. Lipps, Untersuchungen zu einer hermeneutischen Logik. Frankfurt am Main: Klostermann. 1976. 142 S.

212. J. Lohmann, Philosophie und Sprachwissenschaft. Berlin: Duncker & Humblot. 1975. 297 S.

213. W. Luther, Sprachphilosophie als Grundwissenschaft. Ihre Bedeutung für die wissenschaftliche Grundlagenbildung und die sozialpolitische Erziehung. Heidelberg: Quelle & Meyer. 1970. 454 S.

214. V. Mayer, G. Frege. München: Beck. 1996. 175 S.

215. V. Mayer, Semantischer Holismus. Berlin: Alcad. Verlag. 1997. 262 S.

216. Th. McCarthy, Kritik der Verständigungsverhältnisse. Zur Theorie von J. Habermas. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1980. 643 S.• 225. Ch. Möckel, Einführung in die transzendentale Phänomenologie.München: Fink. 1998. 329 S.

217. J. Mittelstraß (Hg.), Enzyklopädie Philosophie und Wissenschaftstheorie. 4 Bde. Mannheim. 1995-2000. Bd. 1 1980. 835 S., Bd. 2 1984. 1105 S., Bd. 3 1995. 866 S., Bd. 4 1996. 872 S.

218. A. Müller, Betrachtungen zur neuen deutschen Sprachphilosophie. Gießen: Universität. 1938. 56 S.

219. E. W. Orth, Bedeutung, Sinn, Gegenstand: Studien zur Sprachphilosophie E. Hussels und R. Hönigswalds. Bonn: Bouvier. 1967. 269 S.

220. E.W. Orth (Hg.), Studien zur Sprachphänomenologie. Phänomenologische Forschungen. Bd. 8. Freiburg, München: Alber. 1979. 186 S.

221. E.W. Orth (Hg.), Sprache. Wirklichkeit. Bewußtsein. Studien zur Sprachproblem in der Phänomenologie. Phänomenologische Forschungen. Bd. 21. Freiburg, München: Alber. 1988. 198 S.

222. E. W. Orth, Von der Erkenntnistheorie zur Kulturphilosophie: Studien zu E. Cassirers Philosophie der symbolischen Formen. Würzburg: Königshausen & Neumann. 1996. 326 S.

223. H. Paetzold, Realität der symbolischen Formen: Die Kulturphilosophie E. Cassirers im Kontext. Darmstadt: Wiss. Buchges. 1994. 189 S.

224. W. Porzig, Das Wunder der Sprache. Probleme, Methoden und Ergebnisse der modernen Sprachwissenschaft. München: Lehnen. 1950. 414 S.

225. P. Prechtl, Sprachphilosophie. Stuttgart,Weimar: Metzler. 1998. 260 S.

226. L. B. Puntel, Grundlagen einer Theorie der Wahrheit. Berlin: de Gruyer. 1990.408 S.

227. L. B. Puntel, Wahrheitstheorien in der neueren Philosophie. Darmstadt: Wiss. Buchges. 1978.248 S.

228. A. Razeev, Rezepzion der Phänomenologie in Rußland, в: Д. Разеев (ред.), Между метафизикой и опытом. Санкт-Петербург. 2001. 251 С., С. 188-204.

229. W. Reese-Schäfer, К.-О. Apel zur Einführung. Hamburg: Junius. 1990. 176 S.

230. E. Runggaldier, Zeichen und Bezeichnetes. Sprachphilosophische Untersuchungen zum Problem der Referenz. Berlin: de Gruyer. 1985. 360 S.

231. G. Säße, Sprache und Kritik. Untersuchungen zur Sprachkritik der Moderne. Göttingen: Vandenhoeclc & Ruprecht. 1977. 280 S.

232. A. Schaff, Sprache und Erkenntnis. Wien, Frankfurt, Zürich: EuropaVerlag. 1964.222 S.

233. B. Schlieben-Lange (Hg.), Sprache und Wissen. Göttingen: Vandenhoeclc & Ruprecht. 1986. 139 S.

234. H. Schnädelbach (Hg.), Philosophie der Gegenwart Gegenwart der Philosophie. Hamburg: Junius. 1993. 392 S.

235. H. Schnädelbach, Phänomenologie und Sprachphilosophie // L. Wingert, K. Günter (Hgg.), Die Öffentlichkeit der Vernunft und die Vernunft der Öffentlichkeit. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 2001. S. 243-270.

236. H. Schnädelbach, Nietzsche und die Metaphysik des 20. Jahrhunderts // Deutsche Zeitschrift für Philosophie. Jg. 49. (2001) Heft 1. S. 3-19.

237. F. Schneider, Der Typus der Sprache. Eine Rekonstruktion des Sprachbegriffs Wilhelm von Humboldts auf der Grundlage der Sprachursprungsfrage. Münster: Nodus-Publ. 1995. 388 S.

238. H. Schnelle, Sprachphilosophie und Linguistik. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt. 1973. 328 S.

239. J. R. Searle (ed.), The Philosophy of Language, Oxford: Univ. Press. 1971.148 S.

240. J. Simon (Hg.), Aspekte und Probleme der Sprachphilosophie. Freiburg, München: Alber. 1974. 338 S.

241. J. Simon, Sprachphilosophie. Freiburg, München: Alber. 1981. 296 S.

242. J. Simon, Philosophie des Zeichens. Berlin: de Gruyer. 1989. 320 S.

243. H. Simonis, Die Sprachphilosophie 0. F. Gruppes und G. Gerbers nach ihrer Bedeutung für die Erkenntnistheorie. Diss. Bonn. 1959. 180 S.

244. M. Soboleva, Zur philosophischen Hermeneutik E. Cassirers, in: Phänomenologische Forschungen. 2001. 1-2. S. 281-294.

245. J. Speck (Hg.), Grundprobleme der großen Philosophen. Göttingen: Vandenpoeck & Ruprecht. 1985. 354 S.

246. H. Steinthal, Kleine sprachtheoretische Schriften. Hildesheim: Olms. 1970. 637 S.

247. M. Sukale, Moderne Sprachphilosophie. Hamburg: Hoffmann und Campe Verlag. 1976. 232 S.

248. M. Sukale, Denken, Sprechen, Wissen. Tübingen: Mohr. 1988. 325 S.

249. M. Sukale, Sprache, Theorie und Wirklichkeit. Frankfurt am Main: Lang. 1990. 309 S.

250. H. Tetens, Geist, Gehirn, Maschine. Philosophische Versuche über ihren Zusammenhang. Stuttgart: Reclam. 1994. 174 S.

251. A. Therien, Die Sprache als Sagbarkeit der Bedeutsamkeit der Welt. Untersuchungen zur Deutung der Sprache bei Heidegger und Gadamer. Tübingen: Eberhard-Karls-Univ. 1992. 238 S.

252. J. Trabant (Hg.), Sprache denken. Positionen aktueller Sprachphilosophie. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag. 1995. 335 S.

253. J. Trabant, Artikulationen: Historische Anthropologie der Sprache. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1998. 221 S.

254. E. Tugendhat, Der Wahrheitsbegriff bei Husserl und Heidegger. Berlin: deGruyer. 1967.415 S.

255. L. Weisgerber, Grundformen sprachlicher Weltgestaltung. Köln: Westdt. Verlag. 1963. 56 S.

256. H. Wein, Sprachphilosophie der Gegenwart, den Haag: Martinus Nijhoff. 1963. 84 S.

257. J. Wenzel (Hg.), Vom ersten und letzten Positionen der Metaphysik in der .Gegenwartsphilosophie. Frankfurt am Main: Fischer. 1998. 304 S.

258. B. Whorf, Sprache, Denken, Wirklichkeit. Hamburg: Rowohlt. 1971. 157 S.

259. R. Wiehl, Metaphysik und Erfahrung. Frankfurt am Main: Suhrkamp. 1996. 399 S.

260. D. Wunderlich (Hg.), Linguistische Pragmatik. Frankfurt am Main: Athenäum. 1972. 413 S.

261. A. Wüstehube, Rationalität und Hermeneutik. Würzburg: Königstein & Neumann. 1988. 218 S.

262. J. Zimmermann, Sprache und Welterfahrung. München: Fink. 1978. 335