автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Властная природа знака и субъективность в культуре

Текст диссертации на тему "Властная природа знака и субъективность в культуре"

/>*) у

(,.,/ сл..

Г /

ил?

Министерство Общего и профессионального образования Томский государственный университет

На правах рукописи

Филимонова Людмила Павловна

Властная природа знака и субъективность в культуре

Специальность 09.00.13. - "Философская антропология и философия

культуры ( по философским наукам)"

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель -доктор философских наук, профессор Петров Ю.В.

Томск -1998

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение.................................................................................................3

Глава 1. "Разрушение" субъекта в постклассическом дискурсе........18

1.1. Онтологизация воли к власти в постклассическом философском

дискурсе.............................................................................................18

1.2.0собенности осуществления воли к власти в социуме................29

1.3. Понятие и статус субъекта в дискурсе

постмодерна.......................................................................................50

Глава 2. "Возвращение" субъекта......................................................61

2.1. Возможности осуществления субъективности...........................61

2.2. Субъект и Текст........................................................................83

2.3. Субъект и Другой.....................................................................97

2.4. Субъект и Удовольствие.........................................................101

Заключение........................................................................................110

Библиографический список использованной литературы..............115

г'

Введение

Темой предпринятого диссертационного исследования является попытка прояснить особенности- статуса субъекта в современном философском дискурсе в связи с имеющей место в посттрадиционной философии онтологизацией воли к власти и специфически постклассическим взглядом на сущность языка, выраженном в постулировании властной природы знака. В свете утраты фундаментального разделения на субъект и объект в рамках постклассического философского дискурса современная философия обнаруживает парадокс дефицита субъекта, при котором в представлении познающего субъекта формируется дискурс, отрицающий и нивелирующий саму идею субъекта. Стремлением осмыслить и, по возможности, преодолеть этот парадокс, а также понять логику и стратегию сообщения субъективности внутри возможностей постклассики и является данная работа. В качестве основной проблемы данного исследования следует отметить выяснение возможности и границ субъективности внутри языковых практик, а также обоснование возможности неоппозиционного взаимодействия между Языком и Субъектом.

Современная критическая философия, в отличие от мышления классической эпохи, которое на различных этапах своего развития, независимо от способа определения основания сущего, полагало субъекта средоточием самообнаружения универсальных начал: воли, разума, материи и т. д., переосмысливает это фундаментальное положение традиционной философии таким образом, что универсальные начала проявляются в субъекте так, что он сам оказывается не в состоянии открыть в себе действия этих начал посредством исследования собственной субъективности. Сознание,

разум оказываются не в состоянии "справиться" с действием направленных на него сил. Таким образом, действие универсальных начал оказывается развернутым глубже, чем в сознании. В результате аналитическое усилие с необходимостью направляется на исследование под-сознания, поскольку действие сил, направленных на субъект и, в конечном счете, конституирующих его, может быть исследовано только извне самого субъекта.

Критика идеологии, каковой в целом можно охарактеризовать философский дискурс 20 века, может быть также определена как критика субъекта. Неклассический дискурс в философии подходит к отрицанию субъективности. Если классическая философия (Декарт) [37] полагает процесс самоопределения и самоидентификации субъекта как первичный по отношению к раскрытию всякого универсального начала, прежде всего "разума", то постклассическое философствование перекладывает роль инстанции,

конституирующей сам субъект познания, на институализированные науку, искусство и политику. Поскольку институты понимаются как полагающие досубъективное, принципиально нерефлектируемое субъектом знание об его истинной конституции, сам субъект познания определяется как функция этих институтов, определяемых далее как дискурсии, осуществляемые бесконечной языковой деятельностью. Классическое расположение субъекта в центре события не рассматривается больше как его истинное положение. Современный философский дискурс, вслед за Ницше, рассматривает его как экс-центричный, принципиально никогда не равный себе в единицу времени и не могущий удерживать себя в самотождественности субъект. Постклассический субъект всегда оказывается не совпадающим с "я", "субъектом", "бытием", "единым", однако постоянно представляет собой совокупность мельчайших

взаимоотношений самостоятельных сил и импульсов, обладающих собственной перспективой роста и не стремящихся к подчинению никакого рода внешним силам.

Язык, положенный в качестве Другого, наделенного волей и подлинной субъективностью, занимает место универсальной сущности, которую современный философский дискурс пытается описать как нечто абсолютно безличное, как некий объективный процесс, в котором субъективность говорящего не играет никакой роли, а субъективность, воплощенная в языке, выступает как анонимная. Эта позиция характерна как для структурализма, так и для постструктурализма, в котором также абсолютизируется утверждение о принципиальной непонятности и недоступности языка для субъекта. Понимание, смыслопорождение в установке постструктурализма есть такая же иллюзия, как и субъект.

Классическая философия понимает субъект как отличный от Иного (Другого), полагаемого как объективированная через субъект действительность. В то же время субъект непременно полагается как соединенный с истоком всего сущего. Таким образом понимаемый субъект, воплощающий в себе единство обособления и универсализации человека, обнаруживает себя в логоцентрическом мышлении и как субъект истинного познания. В отличие от этого постструктурализм и постмодернизм полагают независимую от субъекта, внешнюю по отношению к нему подсознательную игру знаковых отношений как бесконечность, в которую субъект помещен насильно. Отказ от поиска универсального основания сущего означает вымещение субъекта с его центрального места в структуре бытия, а в мышлении - утрату трансцендентального означаемого, на познавании которого возводила свое здание классическая философия. Это приводит к тому, что весь мир начинает пониматься

как игра означающих, отсылающих друг к другу и никогда к чему-то вне языка. Стремление придать языку статус трансцендентного, Другого, обусловливающего и задающего "Я" автоматически задает отношение к этому "я", к субъекту как к не подлинному, лишенному воли и имени. Следствием такого понимания ситуации субъекта становится его полная утрата и в качестве активного субъекта познавательной деятельности.

В дискурсе постмодернистской философии при рассмотрении проблемы взаимоопределения и взаимодействия языка и субъективности, понятой как свободное самополагание, речь заходит только о том, как субъективность рассеивается и разрушается, как сама знаковая природа языка трансформирует свое живое субъективное начало. Мы же считаем своей главной задачей, опираясь на неакцентируемые прежде положения и следствия постмодернистского описания действительности, обосновать возможности осуществления свободы и субъективности, выявить их предел и законы, связать с теми особенностями положения субъекта языка, которые обусловливают саму возможность проявления субъективности.

Суть указанного выше парадокса дефицита субъекта проявляется одновременно в нескольких планах и заключается в следующем. В мировоззренческом плане тезис о субъекте как о функции структур, провозглашенный постструктурализмом и постмодернизмом, вступает в явное противоречие с постулированной уникальностью и автономностью индивидуальности в западных обществах, провозглашением свободы личности, призыву быть своеобразным и независимым от чужой воли.

В плоскости эпистемологического рассмотрения также вскрывается явное противоречие. Оно заключается, во-первых, в

несовпадении между постмодернистским отрицанием субъекта и принятым в современной культуре оперированием концептом "авторства". Во-вторых, сама дискредитация традиции, выраженная в идее отрицания субъекта, в качестве одной из стратегий дискредитации так или иначе предполагает демонстрацию авторства, т.е. субъективных целей творцов критикуемого фрагмента традиции или дискурса. В-третьих, и критика традиции в качестве своего последующего этапа предполагает порождение новых идей, а значит, подразумевает акт творчества, который неизбежно связан с проявлением субъективности.

Следует заметить, что субъект в постклассической философии подпадает под власть языка и оказывается ограничен языком. Но, поскольку язык как описание также проблематизируем со стороны своей возможности, то, как кажется, таковой возможностью для него и является сам человек, субъект. Вывод, который возможен из данного положения - невозможность противопоставления языка и субъекта, их принципиальное взаимополагание и "сосуществование" в философии и культуре. Этот вывод вполне вписывается в ницшевскую концепцию власти и субъективности как непрерывного самополагания, основанного на несамотождественности и неотъемлемом от осуществления сущности полагании Другого. При этом сохраняется как множественность природы и функций языка, с необходимостью внешнего по отношению к субъекту, властного, осуществляющего подчинение, Чужого (Alien), так и свободное волеполагание субъекта, которое классическим философствованием полагается в качестве сущностной характеристики субъекта.

Следовательно, субъективность постоянно возникает как принципиально неустранимый момент в работе любого дискурса или любой традиции. Образно говоря, субъективность неизбежно

проявляется при определенных моментах работы дискурса как "событие". Однако вместе с этим концептуализируется парадокс "дефицита субъекта", который требует разрешения. Попытки разрешения данной проблематики невозможны в сферах, обходящих человеческое бытие в культуре. Поскольку, начиная с Ницше и далее, включая постмодернистов, субъективность понимается исключительно как феномен, проявляющийся и реализующийся в знаково-языковой, а следовательно, в культурной среде.

Описание языка в постклассическом дискурсе можно рассматривать как лежащее в двух плоскостях: язык рассматривается в качестве Другого, через осмысление которого возможно собственное осуществление субъекта, и в то же время как Чужой (Alien), угрожающий своим осуществлением сбыванию меня как собственного проекта бытия. Однако, применительно к проблеме субъекта и субъективности в современном философствовании усиливается внешний, "чужой", принудительный характер языка, что представляется не вполне справедливым и однозначно убедительным. Нам кажется возможным утверждать, что присутствующие в языке, слышимые усилия "сказать что-то свое", записать свое имя, порою оборачивающиеся иллюзией, и составляют самую сущность языка, то, без чего он утрачивает смысл как смыслообразующая деятельность. То есть, язык применительно к субъекту следует рассматривать как неотъемлемое от "я" Другое, полагание которого позволяет осуществиться самополаганию субъекта.

В связи с этим способы анализа языка, предпринятые постструктурализмом и постмодернизмом, несмотря на заявленную ими критику идеологии, в основном могут быть охарактеризованы как идеологизированные попытки придать языку трансцендентальный

характер через своеобразную абсолютизацию идеи Другого, создание метафизики отсутствия посредством отказа от идеи субъекта и критику присутствия. Необходимо подчеркнуть тот факт, что, несмотря . на самые радикальные попытки постмодерна отказаться от классического наследия, Другое (Иное) наиболее полно осмысляется им именно через анализ субъективности, а идея отсутствия - через отрицание метафизики присутствия, что позволяет предположить принципиальную неустранимость идеи субъекта в традиции философского вопрошания и в познании в целом, а также невозможность преодоления метафизических притязаний любого дискурса, в том числе полагающего в качестве собственного основания преодоление метафизики.

Обращение философии к языку разрушает иллюзию ее самодостаточности и автономности, позволяющую ей судить о мире так, как будто она находится над ним или вне его. Поэтому представляется возможным утверждать, что осуществленный в дискурсе постмодерна анализ субъективности, основанный на критике идеологии и воплощающий идею отсутствия, может быть также рассмотрен как еще одно самоописание, предпринимаемое субъективностью и вполне вписывающееся в традиционное философское вопрошание субъекта о самом себе. Кроме того, рассмотрение проблемы субъективности и анализ постклассической концепции языка, предпринятые в данной работе, позволяют утверждать принципиальную невозможность преодоления проблематики, связанной с субъектом и субъективностью как основополагающими сущностями в структуре бытия в целом и языка в частности, в рамках какого бы то ни было философского направления или концепции. Именно субъективность и связанная с ней проблематика выступают краеугольным камнем собственно

философского миросозерцания.

Несмотря на то, что нетрадиционные философские дискурсы не только объявляют субъект фикцией языка, грамматическим придатком, но и обесценивают сам процесс его поиска и полагания, смысл конституирования субъекта в языке остается непроясненным до конца так же, как и возможность языка без субъекта. Как результат возникает предположение автора о том, что поиск субъекта так же, как и оснований его самоопределения и самодифференциации, не следует осуществлять в анализе внешних ему процессов, как это делает постмодернистский дискурс. Описание субъекта следует понимать как изначально присущий субъекту "внутренний" процесс, конституирующий субъективность как таковую, принципиально осуществляемый как сущностный, фундаментально незавершенный вследствие конечности человеческого существования. Субъективность никогда не может быть измерена и описана как константа в связи с тем, что носит принципиально незавершенный характер подлинного бытия. То есть, всякую теорию, концепцию, в том числе и постмодернитскую, следует понимать как попытку самоописания субъекта, неотъемлемую от его сущности.

Язык полагается как сфера трансформации истины и порождения нового, а в качестве основания трансформирования с необходимостью выделяется субъективность описывающего субъекта. Деятельность по означиванию, описание, осуществляемое в языке, неотделимое от творческой, а значит, и от познавательной способности субъекта и является тем родом вечного возвращения, которое происходит не в сфере явлений, а в специфически человеческой сфере. Это возвращение есть повторение творческого акта при необходимом различии его результатов. В таком случае субъективность есть стратегия создания нового при неизбежном

сохранении общей стратегии, осуществляемой в языке.

Постмодернистская критика идеологии позволяет критиковать ее собственные выводы, опираясь на ее же принципиальные положения. Современная философия утверждает невозможность создания супертеории, которая описывала бы все возможные формы мышления, а в таком случае осуществляемая с данной точки зрения постмодерна критика субъекта есть не что иное, как очередная, актуальная, но не оригинальная для философии подстановка субъекта под вопрос, на котором строится вся философская традиция.

Таким образом, возникновение всякого рода теории, в том числе и такой, которая ставит под сомнение или отрицает сам субъект, может рассматриваться как принципиальное стремление субъекта к самодифференциации посредством создания множества теорий, ни одна из которых не является истиной субъекта. В основе самоописания, смыслом которого выступает указанная самодифференциация, лежит стремление к преодолению субъектом конечности и реализации свободы, заключенное в наслаждении творчеством самополагания.

Актуальность исследования взаимозависимости между властной природой языка и субъективностью обусловлена как минимум двумя причинами. Во-первых, прояснение статуса и возможности субъекта всегда содержит в себе некоторый мировоззренческий аспект, выступая как всегда актуальная проблема. Во-вторых, внутрифилософская актуальность данной пробл�