автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Повести о богатырях в "Русских сказках" В.А. Лёвшина: сказочно-историческая модель повествования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повести о богатырях в "Русских сказках" В.А. Лёвшина: сказочно-историческая модель повествования"

На правах рукописи

Курышеаа Любовь Александровна

Повести о богатырях в «Русских сказках» ВА. Левшяна: сказочно-историческая модель повествования

Специальность 10.01.01 -русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Барнаул -2004

Работа выполнена

в секторе литературоведения Института филологии ОИИФ СО РАН

Научный руководитель:

член-корреспондент РАН

Елена Константиновна Ромодановская

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Ольга Борисовна Лебедева

кандидат филологических наук, доцент

Ирина Николаевна Островских

Ведущая организация:

Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

Зашита состоится 22 апреля 2004 г. в «_» часов на заседании диссертационного совета

К 212.005.03 в Алтайском государственном университете (656049, г.Барнаул, пр. Ленина, 61)

С диссертацией можно ознакомиться

в научной библиотеке Алтайского государственного университета

Автореферат разослан «_» марта 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Общая характеристика работы

Литературная деятельность В А Лёвпшяа (1746-1826) связана с «фольклорным» направлением в русской литературе конца ХУН1 в., представленным также именами М.Д. Чулкова и М.И. Попова1. Созданный им сборник «Русские сказки» (1780—1783), необычайно пестрый по составу, по замыслу автора, должен был объединить традиции национального фольклора (былевого и сказочного) с европейскими жанрами волшебно-рыцарского романа и новеллы.

Разница в подходах исследователей к решению проблемы жанрового обозначения повестей сборника обусловлена их исходными позициями в вопросе источников Левшина. Одна группа исследователей стремится к четкому обозначению жанровой принадлежности повестей сборника. Отмечая большую или меньшую взаимосвязь с фольклорной сказкой, рад ученых относит повести «Русских сказок» к литературной сказке, которая как жанр начинает формироваться в русской литературе в конце ХУГН в. (М.Н. Сперанский, Н.В. Новиков, ОЛ. Калашникова, О.И. Киреева, О.К. Герлован, О. Воеводина, О.И. Тиманова и др.). Ряд исследователей рассматривают повести сборника с точки зрения тяготения к какому-либо жанровому подвиду романа, в частности, повести

0 богатырях - как волшебно-рыцарский роман (В.В. Сиповский, СВ. Савченко, В.Б. Шкловский, С.Ф. Елеонский, В.П. Царева, Л.В. Омелько и др.). Другая группа исследователей отказалась от конкретных жанровых дефиниций и определяет специфику повестей о богатырях через характеризацию типа повествования, созданного Чулковым, Поповым и Левшиным. Этот тип повествования назван исследователями «условно-исторической повествовательной прозой» (И.З. Серман), «псевдоисторической беллетристикой» (В.П. Степанов), «сказочно-историческим повествованием о древности» (В.Ю. Троицкий). Отмечая интерес этих авторов к исторической тематике, к историческим и легендарным источникам по русской истории, исследователи в то же время подчеркивают условную, сказочную сторону созданного типа повествования. Речь идет об определенной повествовательной модели, которая обладает рядом устойчива черт сюжетики и поэтики. Эта и другие исследователи относят произведения трех представителей «фольклорного» направления к началам исторической прозы (ВА. Западов, ЕА Костюхин, Л.В. Омелько, Т.Е. Автухович). Особенная роль в становлении исторической беллетристики отводится сборнику Левшина, который осуществил введение в печатную литературу русского эпоса в качестве исторического и художественного материала. В качестве рабочего термина мы предполагаем использовать предложенное В.Ю. Троицким обозначение повествовательной модели как «сказочно-исторической».

Помимо вопроса о жанровой специфике повестей сборника, перед исследователями стоит проблема определения литературных источников Левшина. Начало было положено В.В. Сиповским: он указал на схожие с богатырскими повестями Левшина сюжеты и мотивы в русских рукописных повестях, западноевропейских рыцарских романах и поэмах, сказках типа «Тысячи и одной ночи». Вопросам заимствований Левшина посвящены немногие специальные статьи (М.П. Алексеев, Е.А. Тудоровская, Д.М. Шарыпкин). Представляется перспективным изучение вопроса об историографическом контексте повестей Левшина, в частности - о его исторических и легендарных источниках.

Актуальность темы. Рассмотрение особенностей повествовательной модели богатырских повестей Левшина позволит выйти за рамки соотнесения этих повестей с топикой только рыцарского романа и расширить историко-литературный контекст их

1 См : Степанов В П. Чулков и «фольклорное» направление в литературе // »усайР^А^Ц^М^ЛЬМ^Я (Х1-ХУШ вв) Л, 1970. С. 226-247. I БИБЛИОТЕКА

!

создания, определяемый уровнем исторического знания XVIII в. До сих пор не предпринималось попытки установить поэтологические черты богатырских повестей Левшина, что позволяет по-новому характеризовать жанровые поиски в литературе ХУШ в. »

Исходя из научных проблем, существующих вокруг богатырских повестей сборника Левшина, мы формулируем цель и задачи нашего исследования.

Целью нашей работы является рассмотрение сказочно-исторической повествовательной модели В А. Левшина.

Основу нашей работы составили пять повестей о богатырях из сборника Левшина: «Повесть о Добрыне Никитиче», «Повесть о Чуриле Пленковиче», «Повесть об Алеше Поповиче», «Повесть о дворянине Заолешанине» и «Повесть о богатыре Булате».

Повествовательная модель богатырских повестей обладает рядом устойчивых черт, которые будут проанализированы в аспектах сюжетики, поэтики и образа автора. Синтез традиций прозы обусловливает обращение к широкому литературному, историографическому и идеологическому контексту. Предполагается решение следующих задач:

1) рассмотрение создания сборника «Русских сказок» в контексте дискуссии о ценности эпоса и средневекового рыцарского романа в европейской и русской культуре второй половины ХУШ в.;

2) описание круга дискуссионных вопросов отечественной исторической науки и анализ идеологем, которые нашли отклик в повестях В.А. Левшина;

3) рассмотрение трансформации русских и западноевропейских традиционных сюжетов на разных стадиях их бытования (героический эпос, волшебно-рыцарский роман) в богатырских повестях В.А. Левшина;

4) уточнение и дополнение списка уже известных литературных источников;

5) выяснение принципов работы В.А. Левшина с фольклорным, легендарным и историческим материалом;

6) характеризация особенностей левшинского нарратива;

7) определение черт поэтики богатырских повестей и особенностей образа автора в повествовании В.А. Левшина.

Для решения этих задач нами были привлечены русские исторические сочинения и перевбдные книги по мировой истории XXVIII в., ранние публикации исторических источников; былины и древнерусские рукописные повести XVI-XVUI вв.; переводы рыцарских поэм Боярдо, Ариосто и Тассо и левшинский перевод «Библиотеки немецких романбв»; философское сочинение В.А. Левшина и его историко-географическсе описание Тульской губернии.

Осознавая проблему воссоздания наиболее полного литературного контекс а левшинского произведения, мы встали перед необходимостью ограничить привлекаемый материал. За рамками нашего исследования остались: проблема целостности сборника, соотнесение богатырских повестей с остальными повестями на сюжетном и поэтологическом уровне, и проблема связей левшинского повествования со сборниками его предшественников - М.Д. Чулкова и М.И. Попова.

Методологической основой исследования стало сочетание сравнительно-исторического, структурно-типологического подходов и метода мотивного анализа. Решение проблемы соотношения в повествовании Левшина романных и эпических структур осуществлено с опорой на работы М.М. Бахтина, Е.М. Мелетинского, АД. Михайлова и МЛ. Андреева; для раскрытия темы преобразования архаических и позднеэпических моделей в повестях Левшина привлечены исследования Б.Н. Путилова, H.A. Криничной и Д. Фрэзера. Отправной точкой в вопросах историографических проблем XXVIII в. послужили труды М.А. Барга, А.Н. Робинсона, АЛ. Шапиро, Е.А. Косминского. Решение вопросов, связанных с проблемой образа автора в

повествовании, осуществлено с опорой на работы Б.О. Кормана, Ю.В. Манна и некоторые других исследователей.

Научная новизна данной работы определяется тем, что впервые богатырские повести сборника Левитана рассматриваются в широком литературном и историко-идеологическом контексте; анализ представленной в них сказочно-исторической модели повествования, обладающей рядом устойчивых черт, позволяет определить место сборника Левшина в динамике литературного процесса конца ХУШ - начала XIX вв.

Практическая ценность результатов исследования заключается в более четком представлении о путях развития русской прозы конца ХУШ в. Диссертационный материал может быть использован при подготовке общих и специальных курсов и семинаров по истории русской литературы ХУШ в., в проведении уроков, факультативных занятий по литературе в средней школе, в подготовке комментариев к публикациям сочинений В.А. Левшина.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах на ежегодных литературоведческих конференциях молодых ученых (Институт филологии СО РАН, 1998, 1999, 2001, 2002, 2003); на семинаре по сюжетам и мотивам при секторе литературоведения Института филологии СО РАН; на ГХ Международной научной конференции, посвященной 120-летию со дня основания Томского государственного университета (1998); на научной конференции молодых ученых «Вопросы славянорусского наследия» (Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН, 1999); на Кирилло-Мефодиевских чтениях в Новосибирском государственном - педагогическом университете (2002); на научно-методической конференции молодых ученых (Томский государственный университет, 2003); на заседаниях сектора по изучению литературы ХУШ века Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (1999, 2003). По теме диссертации опубликовано 7 работ (2,5 п.л.).

Положения, выносимые на защиту.

1. Несмотря на то, что непосредственным толчком к созданию сборника было знакомство Левшина с «Библиотекой немецких романов», в «Русских сказках» прослеживается влияние русской научной дискуссии о достоверности исторического предания, о соотношении в нем «истины» и «баснословия». В обосновании Левшиным обращения к сказочному и былинному эпосу совместилось несколько точек зрения на ценность фольклорного материала - он и носитель «духа народа», и возможный источник исторических реконструкций.

2. Сказочно-исторический сюжет строится на общих для русского эпоса и волшебно-рыцарского романа сюжетах, восходящих к арсеналу традиционных эпических образов и схем (змееборчество, богатырский поединок, чудесное рождение, добыча оружия и коня, поиск невесты). Процесс трансформации эпического материала затрагивает все уровни повествования, начиная, с сюжетной схемы и заканчивая типом героя, мотивами* его поведения и характером фантастики. Описание приемов трансформации былинного материала в романный можно свести к следующему: усложнение сюжетной схемы дополнительными мотивами, не свойственными былинному эпосу, детализация и драматизация повествования, психологизация хероя, преобразование эпического, героя в рыцаря или плута. Сохраняя канву волшебно-рыцарского романа, Левшин вносит изменения в смысловое наполнение сюжета о рыцарском странствии: ведущей здесь становится сквозная идея Провидения и терпения. Мы наблюдаем также трансформацию рыцарского кодекса, который получает дополнительную нравственную мотивировку рыцарского поведения (следование добродетели), которую условно можно назвать «интериоризацией» поведенческого кодекса богатыря.

3. В основу левшинской картины древней России положены идеологемы о Золотом веке русской истории - временах правления князя Владимира и легендарных князей Руса и Славена. Автор находит им подтверждение в национальном эпосе и династических легендарных сюжетах. Вкрапления исторического материала сопровождены

«романизацией» исторических событий, а легендарный материал предлагается им к прочтению в символическом ключе. Левшин основывает свое повествование на востребованных русской культурой конца ХУШ в. темах и образах, истоки которых восходят к дискуссионным вопросам русской исторической науки ХУШ в.

4. Установление некоторых литературных источников богатырских повестей, в частности эпизода «Остров Альцины» из поэмы Ариосто, и его сравнение с левшинской вариацией позволяет сделать выводы об особенностях сюжетосложения у Левшина. К особенностям левшинского нарратива относятся: ветвление сюжета, нарушение сюжетной инерции, многократное варьирование и повторение сюжетов, в том числе в героическом и комическом варианте.

5. Ведущим принципом поэтики повестей о богатырях является акцентуация вымышленности повествования и, одновременно, обозначение его достоверности. Этот принцип реализуется на всех уровнях повествовательной структуры: персонажном, пространственно-временном, сюжетном; среди других поэтологических особенностей повествования Левшина следует назвать принципы вариативности,- повтора и детализации.

6. Образу автора принадлежит роль объединяющего начала разности левого и разножанрового повествования Левшина. В сказочно-исторической повествовательной модели автор выступает одновременно в качестве «реконструктора» и «деконструктора» героического прошлого. Ирония по отношению к традиционным сюжетам и образам, приемы иронического остранения подчеркивают в левшинском повествовании фикциональность художественного мира.

Структура работы. Объем основной части диссертации, состоящей из введения, трех глав и заключения, - 143 страницы. Библиография содержит 186 наименований.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность и новизна избранной темы, определяются цели и задачи работы, дан историографический обзор проблемы.

В первой главе «"Русские сказки" В.А. Левшина. в контексте дискуссии о ценности средневекового рыцарского романа и эпоса в европейской и русской культуре XVIII в.», состоящей из двух параграфов, замысел «Русских сказок» рассматривается в контексте просветительского и предромантического отношения к сказочному и героическому эпосу. Принимается во внимание тот факт, что рыцарский роман воспринимался европейской культурой XVII-XVIII вв. в ряду эпического народного творчества. Учитываются особенности русской дискуссии о достоверном в исторических источниках и легендах.

В первом параграфе «"Русские сказки" как подражание "Библиотеке немецких романов"» левшинский замысел сопоставляется с его западноевропейским образцом -«Библиотекой немецких романов»: выясняется разница авторских установок, определяются цели, задачи, принципы отбора материала, а также степень оригинальности В. А. Левшина.

Сборник «Русские сказки» был задуман В.А. Левшиным по образцу немецкий «Bibliothek der Romane» (1778-1781), три тома которой он перевел незадолго до того. В русском переводе она называлась «Библиотека немецких романов» (1778-1779). В свою очередь, немецкие составители подражали французским изданиям «Bibliotheque universelle des romans» (1775-1789) и «Bibliotheque Bleue». В составе издаваемых Библиотек почетное место занимают старинные рыцарские романы и народные книги. В интересе к национальному эпосу, собственным народным книгам и романам выразилась общая для всех народов Европы последней трети XVIII в. тенденция к осознанию самобытности своей культуры. Наряду с народной песней, эпосом, преданием старинный

рыцарский роман был отнесен европейской культурой к носителям «духа, времени». ВА Левшин включает в эту сферу жанр сказки, в том числе - «сказку богатырскую» (былину), находя в ней аналогию европейскому рыцарскому роману.

Проведенное нами сопоставление предисловий сборника Левшина и его немецкого образца показывает, что Левшин во многом подражал издателям «Библиотеки немецких романов», вплоть до прямого заимствования мотивировок собирания старинных народных романов. Он почти дословно повторяет слова немецкого издателя о жанре романа как отпечатке нравов древних народов («вернейшие начертания каждой страны народов и обыкновений», I, 3 нн.2). Однако автор русского сборника не включает в предисловие к своему сборнику мысли немецкого издателя о воспитательной роли романа («нравоучительные картины /sinnbildliche Gemaelde/, где истина скрывается под покрывалом выдумки /Erdichtung/») и формулирует мысль, источником которой стало высказывание Виланда о соотношении правды и вымысла в романах о короле Артуре (Bibliothek der Romane, Т. 1; S. 78). Левшин дословно повторяет это суждение, относя проблему к русскому материалу - к былинам: «Должно думать, что сии приключения богатырей русских имеют по себе отчасти дела бывшие, и если совсем не верить оным, то надлежит сумневаться и во всей древней истории, коя по большей части основана на оставшихся в памяти сказках; впрочем, читатели, если похотят, могут отличить истину от баснословия, свойственному древнему обыкновению в повествованиях» (1,3-5 нн.). Истина в «Русских сказках» через соотнесение ее с баснословием выступает в значении исторической достоверности. Последнее обстоятельство обусловило рассмотрение сборника Левшина в контексте российской научной дискуссии о ценности фольклора, о соотношении истины и баснословия в летописях.

Второй параграф «"Русские сказки" в контексте некоторых проблем отечественной историографии». У читателей были основания для восприятия авторских повестей о богатырях в качестве издания подлинных памятников русской старины. В том, что перед читателями переложенная «в нынешнее наречие» подлинная русская старина, призваны были убедить и обещание автора обозначать кавычками цитаты из «подлинных российских поем», и сопровождение текста аппаратом примечаний этнографического и лексикографического характера. Все это сообщало изданию некий налет подлинности — задача сбора, публикации и критики исторических источников была для отечественной исторической науки чрезвычайно актуальной (ср. предложения Г.Ф. Миллера, В.Н. Татищева, опыты Н.И. Новикова).

В академической полемике 50л-60-х гг. ключевым был «вопрос об исторически достоверном в народных преданиях и легендах» (В.П. Степанов). Некоторыми историками отчасти была признана информативно-историческая ценность эпоса (Г.Ф. Миллер, В.Н. Татищев). В 70-е гг. наметилась новая тенденция отношения к древним свидетельствам, быть может, лишенным достоверности, но ценным как отражение национального характера народа. Фольклор («романы и сказки»), прежде находившийся на периферии ценностного поля русской культуры, приравнивается Левшиным к историческому документу и объявляется предметом интереса и собирания. Подражая публикаторам исторических документов, В Л. Левшин формулирует задачу собирания «российских древностей» и обращается к читателям с просьбой поддержать и продолжить его начинание. В «Известии», написанном Левшиным от лица «издателя», совмещено несколько точек зрения на ценность фольклорного материала (сказочного и былинного эпоса): он и возможный источник для исторических реконструкций, относящихся х древнему периоду русской истории, и носитель «духа народа». Подражая во многом позиции собирателя древностей, историка, Левшин, в тоже время, отказывается

2 Левшин В А. Русские сказки, содержащих древнейшия повествования о славных богатыри, сказки народны* и прочие оставшаяся 4peá пересказывание в лашпя приключения. М., Униз. тип. Н. Новикова, 1780-1783.4.1-10. Здесь и далее ссылки на издание «Русских сказок" даются 1 тексте с указанием в скобках тома - римскими, страниц - арабскими цифрами.

от поиска истины, под штандартом которой трудится историк. Левшин перекладывает эту задачу сначала на читателя - он предлагает разобраться читателям самим, что в его повестях является вымыслом, а что - достоверным известием, а затем полностью дискредитирует эту возможность: «...впрочем, читатели, если похотят, могут различить истину от баснословия, свойственного древнему обыкновению, в чем, однако, никто еще не успел-» (I, 5 нн.) Сравнение с высказываниями историографов (например, М.М. Щербатов: «...я потщусь... лживое с истинною различить») позволяет нам предположить, что Левшин, таким образом, сформулировал отличительную позицию свою в качестве романиста от позиции историка: для художественного дискурса проблема достоверности нерелевантна, хотя может быть заявлена в качестве игровой стороны текста.

Во второй главе «Трансформация русских и западноевропейских традиционных сюжетов в богатырских повестях В.А. Левшина», состоящей из трех параграфов, рассматривается сюжетика богатырских повестей, в которых Левпшным были переосмыслены традиционные русские и западноевропейские сюжеты. В первом параграфе «"Вступление" к сборнику: подходы к созданию сказочно-исторического сюжета» дается характеристика принципов создания сказочно-исторического сюжета у Левшина, которые нашли отражение в предисловии, и выявляются связи с русской историографической традицией.

В основу «Вступления» положены три идеологемы о Золотом веке русской истории: просвещенный государь - князь Владимир, расцвет наук и искусства в Киевской Руси, военное превосходство русских. Подтверждение им автор находит в национальном эпосе. В А. Левшин выстраивает возможный исторический сюжет на тему «князь Владимир и его богатыри на арене мировой истории», который строится им на основе эпических схем: богатырь борется в одиночку с войском неприятеля; обладает необыкновенным конем и оружием, которые помогают ему одержать победу; он также способен преодолеть в короткий срок дальнее расстояние и посмеяться над Александром Македонским, притачав его к седлу. Противниками русских выступают народы, основавшие европейскую культуру, и притом признанные воины, - греки, персы, римляне. Эпический мир как нельзя лучше отвечает повествовательному заданию Левшина -воспеть русскую старину.

Образ повествователя, чьи черты вырисовываются во «Вступлении», - это «певец» русской славы; мы полагаем, что Левшин подражает риторической установке ломоносовского исторического сочинения - «наблюдать праведную славу целого отечества». Левшин основывает свое повествование на востребованных русской культурой конца ХУШ в. темах и образах, истоки которых восходят к дискуссионным вопросам русской исторической науки.ХVШ в., некоторые из них, перейдя в разряд априорных положений, стали основой художественных образов и построений.

Во втором параграфе «Трансформация эпического сюжета в богатырских повестях цервой части "Русских сказок" на материале трех повестей первой части сборника рассматривается процесс преобразования эпического сюжета в романный.

Наиболее полно и последовательно Левшин воплотил свой замысел в первой повести сборника — «Повести о славном князе Владимире киевском солнышке Всеславьевиче и о сильном его могучем богатыре Добрыне Никитиче» - как по части использования былинного сюжета в качестве .повествовательной основы, так и в отношении языкового, синтеза. В основу сюжета повести положено эпическое змееборчество. Добрыня Никитич выступает в присущей ему роли змееборца, Левшиным сохранены основные звенья былинного сюжета. Однако присущую эпическому роду лаконичность, смысловую стянутость, кажущуюся немотивированность событийного ряда Левшин стремится восполнить дополнительными объяснениями. Так, эпическая ситуация пира, с которого начинается действие повести, разрушается чужеродным вкраплением, носящим характер исторической конкретизации, - пир в память победы над греками

Эпическая сюжетная схема в повести Левшина усложнена двумя вставными повестями, которые посвящены историям двух противников - Тугарина и Добрыни - от самого их рождения до появления под стенами Киева. Мотив преследования красавицы чародеем, характерный для сюжетного фонда волшебно-рыцарской поэмы, соединен Левшиным с эпическим змееборством. Другая вставная повесть содержит рассказ о рождении, воспитании и первых подвигах Добрыни Никитича. Свойственные ему необыкновенная сила и храбрость эпического героя дополнены воинским и куртуазным воспитанием будущего рыцаря. В Добрыне Никитиче соединены черты богатыря (получение силы через купание в росах) и рыцаря (воинское воспитание). Последнее находит параллельные места с «Влюбленным Роландом» Боярдо (рус. изд. 1777-1778). Подобно рыцарю, Добрыня отпущен в странствие на поиски предназначенного ему оружия и для свершения подвигов. Эпизод, в котором герой наезжает богатырскую голову на поле брани и находит под ней ключ от кладовой с оружием, восходит к рукописной «Повести о Еруслане Лазаревиче»: как выясняется впоследствии, это голова самого Еруслана Лазаревича. Нам представляется возможным указать еще один литературный источник эпизода погребения богатыря - воздание должного телу убитого татарского князя Агрикана во «Влюбленном Роланде» Боярдо. Имя Агрикана также фигурирует в повести Левшина. Выскажем предположение, что автор дает читателям повести возможность отождествить Еруслана Лазаревича с героем рукописной повести, а славянина Агрикана - с героем стихотворного романа Боярдо. Левшин намеренно воспроизводит некоторые детали, связующие его текст и предшествующую литературную традицию.

Положив в основу своей повести о Добрыне Никитиче эпическую тему борьбы со змеем, Левшин вначале идет по пути кумулятивного приращения сюжета (утроение змееборчества в первой вставной повести). Для восполнения такой характерной для русского эпоса черты, как краткость формы, несклонность к циклизации, ВА. Левшин привлекает топяку рыцарского романа, на основе которой и создается обширное повествование. Им используются общие для эпоса и рыцарского романа мотивы - борьба с чудовищами и захватчиками, добыча коня и оружия. Эпический герой, преобразившись в рыцаря, получает внутренний побудительный мотив к совершению подвига -следование добродетели. Образ его противника сохраняет черты фантастического чудовища, хотя и смыкается с образом чародея.

Эпический сюжет на тему змееборчества был исчерпан уже в первой" повести сборника Левшина. В следующих повестях о богатырях эпическая тема защиты «своего» мира (единоборство с фантастическим противником, отражение вражеского нашествия) находится на периферии богатырских деяний и уступает место приключению (мотив, знакомый эпическому миру, но ставший ведущим в рыцарском романе).

Отправная точка развитая сюжета «Повести о сильном богатыре Чуриле Пленковиче» сходна с героической сказкой о Никите Кожемяке - отроке, мнущем шкуры. Чурило Пленкович начинает свою службу у князя Владимира с победы над змеем, однако основное содержание повести приходится на его рыцарское странствие. Сюжет третьей повести - «Повести об Алеше Поповиче - богатыре, служившем князю Владимиру» -развивается сообразно закрепившейся в эпосе репутации Алеши Поповича как задорного и лукавого богатыря. Эпический мотив чудесного рождения и героического детства переосмыслен Левшиным в комическом варианте; для завязки или разрешения сюжетных коллизий Левшин привлекает схемы русских былин (30 лет нехоженая дорога в приключении с паном Твердовским, приторачивание к седлу богатыря Ареканоха - как образец обращения с побежденным врагом). Встреча с девой-богатыркой, которая входит в эпическую тему героического сватовства, в описании приключений Алеши Поповича приобретает гривуазные черты; в основу некоторых его приключений положены сюжеты бытовой сказки (два эпизода - встреча с разбойниками и шутки с супругами), а сам образ Алеши Поповича приближается к образу плута.

В третьем параграфе «Переосмысление жанра волшебно-рыцарского романа в последних частях сборника» устанавливается, какого рода изменения вносит Левшин в традиционный сюжет о рыцарском странствии, дается источниковедческий анализ некоторых сюжетов, и характеризуются особенности левшинского нарратива в целом.

С именем героя «Повести о дворянине Заолешанине - богатыре, служившем князю Владимиру» в русской фольклорной и рукописной традиции не связано никакого самостоятельного сюжета, хотя дворянин Залешенин упоминается в числе богатырского посольства в Царьград в «Сказании о семи богатырях». Идея постоянного присутствия Провидения в судьбе человека и конечного вознаграждения добродетели покоем и благополучием составляет нравственный урок повести: «Вы... заслужили милость боге з, укрепясь в добродетели. Держитесь оной навсегда и почитайте промысл небес, которыя, не взирая на свою благость, подвергают нас бедствиям, дабы мы чрез оныя очищались от пороков» (VI, 142). Именно поэтому, помимо обычных рыцарских добродетелей -воинской сноровки, храбрости и великодушия (V, 123), в степень необходимого возводятся и другие качества: постоянство и приверженность добродетели, терпение в испытаниях судьбы. Сюжет повести складывается как испытание героя на обозначенные качества и, одновременно, как свершение воли Провидения. Требование терпения к испытаниям, посылаемым свыше, неразрывно связана с темой тайны, скрытого от героя до поры значения событий в его судьбе. Нередко развитие сюжета последних повестей осуществляется через нарушение сюжетной инерции.

Комическое воплощение мотива тайны и постепенного открытия правды реализовано во вставной повести, посвященной приключениям помощника Звенислава Слогана. Литературным источником приключений Слогана на волшебном осторове В.В. Сиповский считал .новеллу Казотга «Повесть о хромоногом бесе» (1763). На наш взгляд, имеется большее сходство с сюжетом из «Неистового Роландо» Л. Ариосто, условно называемым «Остров Альцины» (соответствует VI и VII песням). Левшин, сохраняя основу сюжета о волшебнице с фальшивой красотой, которая волхвованием заманивает мужчин, усложняет ариостовский сюжет неожиданными поворотами, они сводятся к многократному повторению мотива обмана и открытия правды, которая, в свою очередь, оказывается обманом.

Высказанным в «Повести о дворянине Заолешанине» мыслям автора о нравственном совершенствовании, о восхождению к добродетели как главному назначению человека, мы находим параллели в написанном им в те же годы философском сочинении - «Письме, содержащем некоторые рассуждения о поэме г. Вольтера на разрушение Лиссабона» (1788): «Все приключения и самые бедствия, нами претерпеваемые, суть наилучшие средства, чтобы довести нас до истинного благополучия» .

Завершающая ряд повестей о богатырях «Повесть о богатыре Булате», в отличие «Повести о дворянине Заолешанине» с ее пафосом личного пути, целиком строится на пафосе государственного становления. Предметом нашего интереса стала часть повествования, посвященная двум святыням - венцу и золотому сосуду, в основу которой Левшиным были положены два источника - летописная легенда о прародителях Русе и Славене и цикл повестей о получении царских регалий («Сказание о Вавилоне-граде», «Сказание о царских венцах» и «Сказание о князьях владимирских»). В наши задачи входило рассмотрение особенностей левшинской интерпретации династического сюжета.

Представляется весьма значимым то, что Левшин объединил два сюжета (об основателях рода Русе и Славене и получении символов власти) в один, отнеся, таким образом, возникновение государственности и установление закона о должном отношении государя к своим обязанностям к древнейшим временам российской истории, хотя бы и в вымышленном повествовании. Эпизод спускания золотой короны с неба на голову Руса,

1 Левшин В Л. Письмо, содержащее некоторы» рассуждения о поэме г. Вольтера на разрушение Лиссабона, писанное Лвшкм к прюггелю его господину З»«« //Мысли о душе. Русская метафизика XVIII веха. СПб.,

инсценировка которого предназначена для народа, восходит, по нашему мнению, к скифской легенде о золотых вещах с неба, которую пересказывал Татищев, а затем использовал в «Славенских древностях» Попов. Формула счастливого, цветущего государства заключается в соединении двух концепций власти - в глазах народа власть дается божественным соизволением, а властитель помнит о своей ответственности перед подданными (на венце написано: «Монарх! Коли хочешь быть достойным, забудь себя и будь лишь отец, страж и слуга твоего народа», IX, 37). Рус в повести Левшина выступает одновременно и как глава рода, и - на символическом уровне - как персонификация этноса. Таким образом, получение им атрибутов власти и наказа - знак божественного благоволения к народу и залог процветания отечества.

В обеих рассмотренных нами повестях заключительных частей сборника осуществлен сюжет о рыцарском странствии. И хотя движущим мотивом странствия дворянина Заолешанина в первой повести является поиск возлюбленной, а во второй на богатыря Булата возложена миссия спасения отечества, оба героя совершают подвиги во имя человечества и общим для них лейтмотивом является осуществление воли Провидения.

Третья глава «Поэтика и образ автора в сказочно-историческом повествовании Левшииа» посвящена особенностям сказочно-исторической повествовательной модели Левшина в аспектах поэтики и образа автора. В первом параграфе «Смешение "истины" и "баснословия" как основной принцип поэтики повестей о богатырях» выявляется ведущий поэтологический принцип повествования, который был обозначен самим Левшиным в предисловии к сборнику. Автор явственно расставляет в своем тексте сигналы достоверности и, одновременно, вымышленности повествования. Обозначенный принцип проявляется на всех текстовых уровнях: в системе персонажей, в сочетании географических реалий и исторических сведений с авантюрным сюжетом (героическим и комическим); особенную тему на страницах повестей составляют волшебства и фольклорная фантастика.

Исходную точку сюжета образуют герои русского эпоса и персонажи, чьи имена не связаны с какой-либо литературной или фольклорной традицией. Однако существеннее место занимают персонажи, которые носят имена, знакомые читателям по фольклорной волшебной сказке, рукописным повестям и переводам рыцарских романов XVIII в. (Усыня, Дубыня, Горыня, Змиулан, Еруслан Лазаревич, Агрикан). Часто имя и история персонажа имеют коннотации с уже известным сюжетом, и создается эффект обрастания известной биографии героя дополнительными деталями. Судьбы левшинских героев причудливо переплетены с именами легендарных и исторических деятелей (Александр Македонский, Асан, Авесхасан, Великосан, Рус, Славен, Аспарух, Стеркатер, князь Святослав Игоревич, и др.). Эпический князь Владимир у Левшина подчеркнуто соотнесен с Владимиром, крестившим Русь. Так, первая повесть сборника открывается описанием языческого быта князя Владимира: «Во времена неверия Владимир имел множество жен, между которыми была у него одна болгарыня, именем Милолика... предпочел ее всем женам своим и освободил всех 800 наложниц, заключаемых для него в Вышграде» (I, 13-14). Летопись Нестора (издана в 1767 г.) дает именно такие сведения о наложницах Владимира: «...а наложьниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 в Белгороде, а 200 на Берестове в селци». В повести Левшина исторические факты (Вышград, 800 наложниц, жена-болгарыня) соединяются с художественным вымыслом: автором придумано имя жены Владимира - Милолика и все остальные обстоятельства их встречи (спасение от разбойников). Вразрез историческим источникам и историграфической традиции Левшин предлагает романическую версию событий: именно любовь к Милолике, а не крещение подвигает князя Владимира отпустить наложниц (ср. у В.Н. Татищева: «Владимир вскоре по кресчении упрошен бе отпусти жены от себе, яко обесча...»). Другим примером романизации исторических событий может послужить сюжет о приключениях римского полководца Камилла в Русской земле («Повесть о

богатыре Булате»). Между двумя известными точками биографии полководца (взятие ?. Вейи и возвращение на родину после изгнания) Левшин вписывает свой сюжет об осаде римским войском города и войне за невесту.

» Особое внимание автор уделяет фантастике, источником которой послужил русский фольклор, древнерусская повесть или летописная легенда. Помимо романной трансформации (былинные бумажные крылья Тугарина), Левшин прибегает к рационализации волшебного (крылатые змеи и гигантский змей вокруг города, знакомые русскому читателю по «Повести о Вавилоне-граде», оказываются флотом под парусами и искусно сделанной стеной). Историческая наука того времени сходным образом поступала с фантастикой предания. Поиск рациональной основы, вычленение «реального субстрата "басни"» (А.С. Мыльников) ведется в направлении очищения от иносказательности и реконструкции исторического события на основе представления о вероятном, могущем случиться с позиций здравого смысла. Другой способ преобразования фольклорной фантастики обозначился в последних повестях сборника - легенда прочитывается в символическом ключе и именно таким образом продолжает жить в романной структуре.

Более сложное, менее проявленное отношение к фантастическим известиям, которые оставили потомкам «древние повествователи», мы можем наблюдать в повестях первых частей сборника. Некоторые из примечаний, сопровождающие повести о богатырях, несут в себе явную игровую функцию. Эти примечания указывают топонимы современной ,России, соотнося их с географией богатырских приключений, и отмечены словами «.поньше», «днесь». Они смыкают романное вымышленное пространство с реальным географическим пространством России. Например, к эпизоду о кургане над могилой Агрикана следует примечание: «Сей курган, или холм, виден поднесь и находится верстах в трех от Оренбурга, в правой стороне, едучи к сему городу от Казани» (I, 108, прим.). Эти примечания, казалось бы, призваны склонить читателя в пользу достоверности событий, разворачивающихся на страницах повестей о богатырях. Чтобы показать особенности позиции Левитана как создателя сказочно-исторического повествования, мы сравнили его примечание о Чертовом городище с непосредственным источником - сочинением Н.П. Рычкова. Левшин ограничивается простым пересказом предания, не выказывая своего отношения к фантастике, в то время как Рынков дистанцируется от легенды («по известиям», «будто бы», «по преданиям»). Автор как бы свидетельствует руинами в ландшафте современной России («знаками истории») и приглашает читателя удостовериться самому в правдивости описываемых приключений, в то же время он всегда оставляет логический зазор между фантастическими приключениями прошлого и свидетельствами истории в настоящем.

Вр втором параграфе «Образ автора и его роль в организации повествования» анализируется образ автора как организующего начала сказочно-исторического повествования, затрагиваются вопросы авторской иронии и расслоения повествовательской позиции.

В повествовательной структуре богатырских повестей образ автора имеет тенденцию к расслоению: в «Известии» автор сборника принимает на себя роль издателя, а в самом тексте богатырских повестей он выступает под маской исторического повествователя - певца русской славы, русской истории. Одновременно автор выказывает шутливое, ироничное отношение к роли «певца». Ироническое остранение достигается при помощи новой фигуры повествования - «древнего повествователя», чьи повести якобы пересказываются. Расслоение повествовательской позиции подчеркивает временную дистанцию, которая разделяет современность и события минувшего времени. Таким образом, автор выступает в роли не только «реконструктора» российской историл, «многие деяния и приключения» которой покрыты «мраком забвения» (М.В. Ломоносов), но, одновременно, в роли «декояструктора» героического прошлого. Неоднократно звучащая жалоба автора на «насильство времени», уничтожившего исторические свидетельства, ставит под сомнение и саму возможность реконструкции, и достоверность

уже описанных героических приключений. Нередко автод отсылает читателя к вымышленным источникам, существование которых, впрочем, дискредитируется: «Больше неизвестно о подвигах славного богатыря сего. Насильство времени лишило нас дальнейших о нем сведений... Слышал я, что есть отрывки о победах его, учиненных во услужении Владимировом, в летописях косожских и угрских, но сии не пощажены также древностию, и сказывают, что листы в них все сгнили» (1,247-248).

Авторская ирония реализуется как на сюжетном, так и на внсфабульном уровнях повествования. Помимо поединков с опасными противниками немалую часть повестей о богатырях составляют комические поединки, потешные бои. К гротесковым приемам, которые используются Левпшным на внефабульном уровне повествования, относится пародирование эпических повествовательных приемов - эпического зачина, обозначения темы и «призывания» Музы с просьбой о вдохновении. Ирония по отношению к традиционным сюжетам и образам, приемы иронического остранения подчеркивают условность художественного мира Левшина.

В заключении - подводятся итоги работы и обозначаются перспективы дальнейшего исследования темы. Высказывается предположение, о путях решения проблемы жанровой специфики повестей «Русских сказок». Характерной чертой любой переходной литературной эпохи всегда выступает смешение жанровых форм (Е.К. Ромодановская). Разрушение классицистической жанровой системы привело к поискам в сфере жанровых контаминации, жанровой полифонии, к использованию жанров и текстов в широком диапазоне (от фольклорного и литературного высокого эпоса до фольклорных и литерагурных смеховых жанров) в рамках одного произведения (О.Б. Лебедева). Такие же процессы происходили в маргинальном до определенного времени жанре романа. Левшин пересказывает на различные лады традиционный авантюрный сюжет в героическом и комическом варианте. Разнообразие фольклорных и литературных жанров и источников, привлеченных Левшиным при создании повестей о богатырях, позволяет отнести его произведение также к типу жанров - щнтаминаций.

Созданный представителями «фольклорного» направления сказочно-исторический тип повествования оказал влияние на становление волшебно богатырской оперы, лиро-эпической поэмы и исторической повести в конце ХУ111 -начале ХГХ вв. В исследовательской литературе наиболее разработан вопрос взаимосвязей пушкинского творчества и литературных традиций XVIII в., в частности поэмы «Руслан и Людмила» и богатырских повестей Чулкова, Попова и Левшина. В качестве «следов» влияния исследователи указывают на сюжетные параллели, отмечают развитый план автора, который реализуется через авторскую иронию, авторские отступления, диалог с читателем и игровую функцию примечаний, указывают на сочетание различных жанровых традиций и стилистических планов.

Проведенный нами анализ особенностей работы Левшина с историческим документальным и легендарным материалом открывает перспективы для изучения темы возникновения и развития в русской литературе исторической беллетристики. Сопоставление принципов включения документального материала в повествование, особенностей решения проблемы исторической стилизации, понимания соотношения правды художественной и исторической позволит восстановить картину эволюции исторической прозы, даст возможность перекинуть мостик от реалистической школы исторического повествования к началам исторической прозы, представленной сказочно-историческим повествованием М.Д. Чулкова, М.И. Попова и В А. Левшина.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. К вопросу об источниках «Русских сказок» В Л. Левшина // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Вып. 2: Сюжет и мотив в контексте традиции. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1998. С. 101-110.

2. «Русские сказки» В.А. Левшина в контексте некоторых проблем отечественной историографии XXVIII в. // Проблемы литературных жанров: Материалы DC Международной научной конференции, посвященной 120-летию со дня основания Томского государственного университета. 8-10 декабря 1998 г. Ч. 1. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. С. 74-77.

3. Легенда о Русе и Славене в «Русских сказках» В А. Левшина П Традиция и литературный процесс. Новосибирск: Издательство СО РАН, Научно-издательский центр ОИГГМ СО РАН, 1999. С. 50-55.

4. Трансформация эпического сюжета в «Русских сказках» В.А. Левшина // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Вып. 5: Сюжеты и мотивы русской литературы. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2002. С. 53-69.

5. Влияние ирои-комичесхой поэмы на повести о богатырях сборника В.А. Левшина «Русские сказки» // Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики: Материалы научно-методической конференции молодых ученых 12-13 апреля 2003 г. Ч. 1. Лингвистика и литературоведение. Томск, 2003. С. 104-107.

6. Добродетель терпения как сюжетообразующий мотив «Повести о дворянине Заолешанине» В. А. Левшина//Гуманитарные науки в Сибири. 2003. № 4. Сер.: Филология. С.28-32.

7. 0 некоторых принципах создания сказочно-исторического сюжета в «Русских сказках» В А. Левшина // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов. Вып. 6. (в печати) 0,5 п.л.

Подписано в печать 04.03.2004 Формат 60x84 1/16 Печл. 1

Заказ № 36 Бумага офсетная, 80 ^/м2 Тираж 100

Отпечатано на полиграфическом участке издательского отдела Института катализа им. Г.К. Борескова СО РАН 630090, Новосибирск, пр. Академика Лаврентьева, 5

í-52 О 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Курышева, Любовь Александровна

Введение.3

Глава 1. «Русские сказки» В.А. Левшина в контексте дискуссии о ценности средневекового рыцарского романа и эпоса в европейской и русской культуре XVIII в.16

§ 1. «Русские сказки» как подражание «Библиотеке немецких романов».16

§2. «Русские сказки» в контексте некоторых проблем отечественной историографии.25

Глава 2. Трансформация русских и западноевропейских традиционных сюжетов в богатырских повестях

В.А. Левшина.34

§1. «Вступление» к сборнику: подходы к созданию сказочно-исторического сюжета.34

§2. Трансформация эпического сюжета в богатырских повестях первой части «Русских сказок».49

§3. Переосмысление жанра волшебно-рыцарского романа в последних частях сборника.79

Глава 3. Поэтика и образ автора в сказочно-историческом повествовании Левшина.112

§ 1. Смешение «истины» и «баснословия» как основной принцип поэтики повестей о богатырях.112

§2. Образ автора и его роль в организации повествования.137

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Курышева, Любовь Александровна

Литературная деятельность Василия Алексеевича Лёвшина (17461826) связана с «фольклорным» направлением в русской литературе конца XVIII в., представленным также именами М.Д. Чулкова и М.И. Попова. В рамках этого направления возросший интерес к национальной старине вылился в осознанное обращение к фонду народно-поэтического творчества при создании литературных произведений1.

Круг литературных интересов В.А. Левшина был необычайно широк: его перу принадлежат многочисленные переводы и оригинальные сочинения, в их число входят комические оперы, басни, романы (от волшебно-рыцарского до сентиментального), собрания исторических анекдотов, а также сочинения сельскохозяйственного и домоводческого назначения2. Однако

1 См.: Степанов В. П. Чулков и «фольклорное» направление в литературе // Русская литература и фольклор (XI-XVIII вв.). Л., 1970. С. 226-247. Первые опыты биографии В.А. Левшина содержат некрологи и статьи в биографических словарях, посвященных р>сским писателям: Московский телеграф. 1826. Ч. X. № 14. С. 264; [Без подписи]. В.Л. Левшин. Некролог //Северная пчела. 1826. № 105,4 сентября. С. 3-4; [Без подписи]. Левшин В.А. // Русский биографический словарь. Т. 10 («Лабазина-Лященко»). СПб., 1914. С. 160-163. См. так же: Пухов В.В. Левшин В.А. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 2 (К-П). СПб., 1999. С. 198-201; Куртов A.C. Василий Алексеевич Левшин // Русская словесность. 1997. № 1. С. 13-16; Присенко Г.П. Просветитель В.А. Левшин. Тула, 1990. Наиболее полная научная биография В.А. Левшина была воссоздана в диссертации Л.В. Омелько, в ней впервые в научный оборот были введены новые материалы по биографии писателя, в том числе его письма: Омелько Л.В В.А. Левшин и его «Русские сказки»: Дис. . канд. филол. наук. Л. 1991. (Из содерж.: Гл. 1. § 1. «Жизнь и деятельность В.А. Левшина»).

2 Библиографию его трудов см.: История русской литературы XVIII века: Библиографический указатель / Сост. Ю.В. Стенник, В.П. Степанов. Л., 1968. С. 290292. Очерк Г.П. Присенко содержит список сочинений и переводов писателя «по части хозяйственной»: Присенко Г.П. Указ. соч. С. 88-92. Помимо исследовательского интереса к творчеству писателя в контексте «фольклорного» направления, в последнее время наметился рост интереса к Левшину-драматургу: Ливанова Т.Н. Русская музыкальная культура XVIII в. в ее связи с литературой, театром и бытом. М., 1953. Т. 2. С.150-159; Присенко Г.П. Указ. соч. С. 39-55; Омелько Л.В. В.А. Левшин и его «Русские сказки»: Дис. (Из содерж.: Гл. 1. § 4. «Драматургия В.А. Левшина»); Кукушкина Е.Д. Комедиография В.А. Левшина// XVIII век. Сб. 19. СПб., 1995. С. 86наиболее значительным вкладом в русскую литературу был признан его сборник «Русские сказки», который выдержал несколько изданий еще при жизни автора3. Как писал М.К. Азадовский, «сборник Левшина пользовался огромной популярностью. затмил все прежние опыты в этом направлении, вроде чулковского "Пересмешника", и послужил образцом для дальнейших подражаний»4. Новаторство Левшина состояло в том, что впервые в качестве литературного материала был использован былевой эпос. По замыслу Левшина, повествование должно было объединить традиции национального фольклора (былины и сказки) и европейских жанров волшебно-рыцарского романа и новеллы.

Пестрота состава сборника5, сочетание литературных и фольклорных традиций обусловили возникновение проблемы обозначения его жанровой специфики. Разница в подходах исследователей к решению этой проблемы обусловлена исходными позициями в вопросе источников Левшина.

101; Немировская И.Д. В.А. Левшин и традиции русского музыкального театра// Филол. науки. 1998. № 5/6. С. 114-121.

3 Левшин В.А. Русские сказки, содержащий древнейшия повествования о славных богатырях, сказки народныя и прочие оставшияся чрез пересказывание в памяти приключения. М., Унив. тип. Н. Новикова, 1780-1783. 4.1-10; изд. 2-е. М., тип.

А. Решетникова, 1807. Ч. 1-4; изд. 3-е. М., тип. В. Селивановского, 1820. Ч. 1-6; изд. 4-е. М., 1829. Ч. 1-6.

4 Азадовский М.К История русской фольклористики. М., 1958. Т. 1. С. 66.

5 Последовательность повестей в первом издании сборника такова: три богатырские повести - «Повесть о богатыре Добрыне Никитиче», «Повесть о богатыре Чуриле Пленковиче», «Повесть о богатыре Алеше Поповиче» (1-я часть) сменялись тремя бытовыми сказками о ворах - «Сказка о воре Тимошке», «Сказка о цыгане», «Сказка о племяннике Фомке» - и двумя восточными повестями - «Повесть о маврокарском королевиче Абакае», «Приключения Гассана Астраханского» (2 и 3 части), за ними следовали две сатирические повести «Повесть о новомодном дворянине», «Два брата-соперника» (4 часть); за «Повестью о Василии Богуслаевиче» и «Повестью о дворянине Заолешанине» (5 часть) следовал сентиментальный роман «Приключения Просвета» и сатирическая повесть «Досадное пробуждение» (6 часть); завершали сборник любовно-авантюрное повествование «Приключение Любомира и Гремиславы» (7 и 8 части), «Повесть о богатыре Булате» и восточный роман «Приключения Баламира, государя уннов» (9 и 10 части). Число повестей, вошедших в последующие издания «Русских сказок», было сокращено: в третье издание не вошли две восточные повести, сентиментальный роман и одна сатирическая повесть. Кроме того, в третьем издании, вышедшем в шести частях, была изменена очередность повестей.

Одна группа исследователей стремится к четкому обозначению жанровой принадлежности повестей сборника. Среди них ряд ученых относят повести к жанру литературной сказки, другие - к тому или иному жанровому подвиду романа. Историки фольклора рассматривают сборник в ряду первых записей и публикаций памятников народного творчества, оценивая его повести с точки зрения близости к былинному и сказочному эпосу. Мнения этих исследователей сходятся в том, что Левшин, очевидно, был хорошо знаком с устной поэзией и использовал в композиции отдельные былинные ситуации, а в стиле - традиционные выражения и приемы, однако связь повестей сборника с народным эпосом осталась чисто внешней6; в целом, они отмечают слабую связь левшинских повестей с русской народной сказкой7, хотя признают наиболее близкими к фольклору три сказки о ворах из первой о части сборника и «Повесть о сильном богатыре и старославенском князе Василии Богуслаевиче»9. Фольклористы приходят к выводу о том, что в сборнике Левшина представлена «литературная сказка на основе фольклорной»10.

Отмечая влияние западноевропейских литературных сказок, М.Н. Сперанский также определяет жанр повестей сборника Левшина как литературную сказку11. Авторы работ по истории литературной сказки и некоторые исследователи прозы XVIII в. - О.Л. Калашникова, О.И. Киреева,

6 Астахова A.M., Митрофанова В.В. Былины и их пересказы в рукописях и изданиях XVII-XVIII вв. // Былины в записях и пересказах XVII-XVIII веков. М.; Л., 1960. С. 7374; Азадовский М.К. Указ. соч. С. 67-68; Новиков Н.В. Русская сказка в ранних записях и публикациях // Русские сказки в ранних записях и публикациях: (XVI-XVIIIbb.). Л., 1971. С. 23.

7 Савченко C.B. Русская народная сказка. (История собирания и изучения). Киев, 1914. С. 1Ъ\Лупанова И.П. Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX в. Петрозаводск, 1959. С. 23-24; Померанцева Э.В. Судьбы русской сказки. М., 1965. С. 60.

8 Новиков Н.В. Указ. соч. С. 271-272.

9 Азадовский М.К. Указ. соч. С. 68; Астахова A.M., Митрофанова В.В. Указ. соч. С. 74.

10 Новиков Н.В. Указ. соч. С. 23.

11 Сперанский М.Н. Рукописные сборники XVIII в.: Материалы для истории русской литературы XVIII в. М., 1963. С. 77, 126.

O.K. Герлован, О. Воеводина и О.И. Тиманова - придерживаются такого же взгляда на жанр повестей Левшина12, признавая, вместе с тем, сложность и неоднозначность понятия «сказка» в XVIII в., ее спаянность с жанром романа, в частности волшебно-рыцарского13.

Начало рассмотрению сборника с точки зрения тяготения к какому-либо жанровому подвиду романа было положено В.В. Сиповским. Отметив, что произведения, входящие в сборник, делятся на «героические» и «комические», Сиповский сосредоточился на анализе повестей о богатырях, рассматривая их как созданный на русском материале вариант волшебно-рыцарского романа14. Вслед за В.В. Сиповским определяют жанр богатырских повестей как волшебно-рыцарский роман C.B. Савченко, В.Б. Шкловский, С.Ф. Елеонский, В.П. Царева15.

Статья В.В. Пухова, посвященная «комическим», по терминологии В.В. Сиповского, повестям сборника, рассматривает три «народные сказки» о ворах вместе с «сатирико-бытовыми» повестями сборника под общим наименованием «сатирических произведений»16.

12 Калашникова O.JI. Русский роман 1760-1770-х годов. Днепропетровск, 1991. С. 140; Киреева О.И. Становление русской литературной сказки (вт. пол. XVIII - перв. пол. XIX в.): Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб, 1995; Герлован O.K. Русская литературная сказка XVII - нач. XIX в. (Понятие. Истоки. Типология): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1996. С. 18-20; Воеводина О. О жанровой структуре «Русских сказок» В.А. Левшина // Русская проза эпохи Просвещения. Новые открытия и интерпретации. Lodz, 1996. С. 97-101; Тиманова О.И. Феномен иронии в русской литературной сказке // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Самара, 2001. С.157-161.

13 Герлован O.K. Понятие о сказке в России XVIII - нач. XIX века // Филологические науки. 1996. № 1. С. 95-103. См. также: Елеонский С.Ф. Сказки в быту и рукописной литературе XVIII в. // Учен. зап. МГорПИ им. В.П. Потемкина. М., 1954. Т. 34. Вып. 3. С. 85-113.

14 Сиповский В.В. Очерки по истории русского романа. СПб., 1910. Т. 1. Вып 2. С.1 -365. Сиповский ошибочно приписывал «Русские сказки» М.Д.Чулкову.

15 Савченко C.B. Указ. соч. С. 73-74; Шкловский В.Б. Чулков и Левшин. Л., 1933. С. 156; Елеонский С.Ф. Указ. соч. С. 106; Царева В.П. Становление романа в русской литературе 60-90-х гг. XVIII. Автореф. дис. канд.филол. наук. Л., 1978. С. 13.

16 Пухов В.В. Сатирические произведения в «Русских сказках» В.А. Левшина // Учен, зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А.И. Герцена. 1967. Т. 321. С. 264-271.

Наиболее полный анализ повестей сборника с точки зрения влияния различных прозаических жанров представлен в диссертации Л.В. Омелько: «сказки богатырские» рассмотрены как волшебно-рыцарский роман; в трех «сказках народных» прослеживаются черты бытовых сатирических сказок и сатирических повестей XVII в.; отдельно от них рассматриваются четыре сатирические повести, в которых прослеживается влияние журнальной сатирической прозы; в особую группу выделены «восточные» повести и роман «Приключения Любомира и Гремиславы», соединивший черты сентиментального, сатирического и любовно-авантюрного повествования в рамках одного произведения17. Исследовательница задается вопросом, насколько повести соответствуют жанровому канону; анализ повестей завершается выводами о соответствии повестей Левшина топике обозначенных прозаических жанров.

Компромиссное мнение относительно жанрового тяготения повестей «Русских сказок» содержит статья И.А. Колесницкой, которая, анализируя состав русских сказочных сборников конца XVIII - начала XIX вв., пришла к выводу, что сборником Левшина было положено начало двум типам сборников: первый тяготеет к жанрам волшебно-рыцарского романа и литературной сказки, второй - характеризуется близостью к народной

1 о сказке .

Другая группа исследователей отказывается от конкретных жанровых дефиниций и определяет специфику повестей о богатырях через характеризацию типа повествования, созданного Чулковым, Поповым и Левшиным. Этот тип повествования назван исследователями «условно-исторической повествовательной прозой» (И.З. Серман), псевдоисторической беллетристикой» (В.П. Степанов), «сказочно

17 Омелько Л.В. В.А.Левшин и его «Русские сказки»: Дис. канд. филол.наук. Л., 1991.

18 Колесницкая И.А. Русские сказочные сборники последней четверти XVIII в. // Уч. зап. ЛГУ. 1939. №33. Сер. филологические науки. Вып. 2. С. 189-218. историческим повествованием о древности» (В.Ю. Троицкий)19. Отмечая интерес этих авторов к исторической тематике, к историческим и легендарным источникам по русской истории, исследователи в то же время подчеркивают условную, сказочную сторону созданного типа

ЛЛ повествования . Речь идет об определенной повествовательной модели, которая обладает рядом устойчивых черт сюжетики и поэтики. Авторы монографий, посвященных прозе XVIII в. и истории русского романа, относят начала исторической прозы именно к сочинениям М.Д. Чулкова, 1

М.И. Попова и В.А. Левшина , отмечая при этом, что «историческая действительность» была осмыслена ими при помощи «жанра авантюрного романа» . Особенная роль в становлении исторической беллетристики отводится сборнику Левшина, который «осуществил введение в печатную литературу русского эпоса в качестве исторического и художественного материала»23.

Рассмотрение особенностей повествовательной модели богатырских повестей Левшина позволило бы выйти за рамки простого соотнесения этих повестей с топикой рыцарского романа и проанализировать их в более

19 Серман 11.3. Зарождение романа в русской литературе XVIII века // История русского романа. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 53; Степанов В.П. Чулков и русская проза 1750-1770-х годов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1972. С. 23; Троицкий В.Ю. Предромантические веяния // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982. С. 311.

20 Серман КЗ. Указ. соч. С. 53; Степанов В.П. Указ. соч. С. 19; Троицкий В.Ю. Указ. соч. С. 307-310.

Л 1

Стенник Ю.В., Степанов В.П. Литературно-общественное движение конца 1760-х-1780-х годов // История русской литературы: в 4 т. Л., 1980-1983. Т. 1. С. 604; Серман КЗ. Указ. соч. С. 53; Западов В А. Русская литература последней четверти XVIII в.: Хрестоматия. М., 1985. С. 410; Он же. Литературные направления в русской литературе XVIII в. СПб., 1995. С. 50; Троицкий В.Ю. Указ. соч. С. 311; Костюхин Е.А. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских витязей: Из русской беллетристики XVIII века. М.; Л., 1988. С. 20; Омелъко Л.В. В.А. Левшин и его «Русские сказки»: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1991. С. 16.

22 Автухович Т.Е. Риторика и русский роман XVIII в.: Взаимодействие в начальный период формирования жанра. Гродно, 1995. С. 132.

23 Омелъко Л.В. «Русские сказки» В.А. Левшина и проблема становления русского романа// Художественная традиция в историко-литературном процессе. Л., 1988. С. 5. широком контексте. До сих пор не предпринималось попытки установить поэтологические черты богатырских повестей Левшина: исследователи ограничивались лишь отдельными замечаниями, например, о желании автора придать своим повестям национальный колорит при помощи славянской мифологии и этнографических сведений или - достоверность повествованию при помощи псевдоисторических примечаний24. В качестве рабочего термина мы предполагаем использовать предложенное Ю.В. Троицким обозначение повествовательной модели как «сказочно-исторической».

Помимо вопроса о жанровой специфике повестей сборника, перед исследователями стоит проблема определения литературных источников Левшина. Как отметил С.Ф. Елеонский, Левшин «пересказывал свои. источники настолько свободно и так самостоятельно комбинировал заимствованные мотивы. что стоило бы большого труда распутать отдельные генетические нити, собравшиеся тут в один клубок»25. Начало было положено В.В. Сиповским: он указал на схожие с богатырскими повестями Левшина сюжеты и мотивы в русских рукописных повестях, западноевропейских рыцарских романах и поэмах, сказках типа «Тысячи и одной ночи»26. Вопросам литературных заимствований Левшина посвящены

ОТ немногие специальные статьи и страницы монографий по прозе XVIII в. Представляется перспективным изучение вопроса об историографическом контексте повестей Левшина, в частности - о его исторических и легендарных источниках. Помимо общих замечаний о хорошем знакомстве представителей «фольклорного» направления с историческими сочинениями

24 Сиповский В.В. Указ. соч. С. 219-221; Серман КЗ. Указ. соч. С. 53; Степанов В.П. Указ. соч. С. 14; Троицкий В.Ю. Указ. соч. С. 303; Омелько Л.В. В.А. Левшин и его «Русские сказки»: ДисС. 103,162,181; Костюхин Е.А. Указ. соч. С. 11-12.

25 Елеонский С. Ф. Старинные переводные повести в русских народных пересказах // Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та. М., 1959. Т. 94. С. 9, сноска.

26 Сиповский В.В. Указ. соч. С. 223-231.

27 Назовем основные: Алексеев МП. Славяно-романо-германские параллели. 2. К сказаниям о пане Твардовском в русской литературе // Славянские литературные связи.

ХУИ-ХУШ вв. - Синопсисом, «Историей» М.В. Ломоносова, трудом Ш. Роллена, существует лишь одна специальная статья - об использовании Левшиным «Истории Датской» Гольберга28.

Исходя из научных проблем, существующих вокруг богатырских повестей сборника Левшина, мы формулируем цель и задачи нашего исследования.

Целью нашей работы является рассмотрение сказочно-исторической повествовательной модели В.А. Левшина.

Основу нашей работы составили пять повестей о богатырях из сборника Левшина: «Повесть о Добрыне Никитиче», «Повесть о Чуриле Пленковиче», «Повесть об Алеше Поповиче», «Повесть о дворянине Заолешанине» и «Повесть о богатыре Булате».

Повествовательная модель богатырских повестей обладает рядом устойчивых черт, которые будут проанализированы в аспектах сюжетики, поэтики и образа автора. Синтез традиций прозы обусловливает обращение к широкому литературному, историографическому и идеологическому контексту. Предполагается решение следующих задач:

1) рассмотрение создания сборника «Русских сказок» в контексте дискуссии о ценности эпоса и средневекового рыцарского романа в европейской и русской культуре второй половины XVIII в.;

2) описание круга дискуссионных вопросов отечественной исторической науки и анализ идеологем, которые нашли отклик в повестях В.А. Левшина;

3) рассмотрение трансформации русских и западноевропейских традиционных сюжетов на разных стадиях их бытования (героический эпос, волшебно-рыцарский роман) в богатырских повестях В.А. Левшина;

Л., 1968. С. 186-194; Тудоровская Е.А. Сказка о Борме Ярыжке (Вавилонское царство) // Русский фольклор. М.-Л., 1976. Т. 16. С. 173-185.

28 Шарыпкин Д.М. Сказочная повесть Левшина «О исполине Стеркатере» // XVIII в. Сб. 10. Русская литература XVIII в. и ее международные связи. Л., 1975. С. 220-225.

4) уточнение и дополнение списка уже известных литературных источников;

5) выяснение принципов работы В.А. Левшина с фольклорным, легендарным и историческим материалом;

6) характеризация особенностей левшинского нарратива;

7) определение черт поэтики богатырских повестей и особенностей образа автора в повествовании В.А. Левшина.

Для решения этих задач нами были привлечены русские исторические сочинения и переводные книги по мировой истории XVIII в., ранние публикации исторических источников; былины и древнерусские рукописные повести ХУ1-ХУШ вв.; переводы рыцарских поэм Боярдо, Ариосто и Тассо, левшинский перевод «Библиотеки немецких романов»; философское сочинение В.А. Левшина и его историко-географическое описание Тульской губернии.

Осознавая проблему воссоздания наиболее полного литературного контекста левшинского произведения, мы встали перед необходимостью ограничить привлекаемый материал. За рамками нашего исследования остались: проблема целостности сборника, соотнесение богатырских повестей с остальными повестями на сюжетном и поэтологическом уровне, и проблема связей левшинского повествования со сборниками его предшественников - М.Д. Чулкова и М.И. Попова.

Цель и задачи работы определили структуру диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей 186 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повести о богатырях в "Русских сказках" В.А. Лёвшина: сказочно-историческая модель повествования"

Заключение

Богатырские повести сборника В.А. Левшина «Русские сказки», в которых осуществился синтез фольклорных и литературных традиций, представляют собой сложное в жанровом отношении образование. Однозначное решение жанровой принадлежности этой группы повестей уводит в сторону от определения их места в литературном процессе конца XVIII - начала XIX вв. Рассмотрение богатырских повестей с позиций особенностей авторской установки и образа повествователя в тексте, поэтики и сюжетики позволяет обозначить их повествовательную модель как «сказочно-историческую».

Повествование о русской старине создается на основе авантюрного сюжета с привлечением фольклорного, легендарного и исторического материала. В предисловии к сборнику Левшин обосновывает свое обращение к национальному эпосу как возможному источнику сведений о древнейшем периоде русской истории и, шире, носителю духа народа, отражению его характера. Такой взгляд был обусловлен меняющимися общеевропейскими представлениями о ценности старинных песен, эпоса, рыцарских романов и народных книг. к

Помещенный в псевдоисторическую рамку сюжет представляет собой восходящий к эпике археосюжет, явленный в повествовании в своих разных стадиальных вариантах - от эпоса и рыцарского романа до эпопеи и ирои-комической поэмы. Левшин использует героические и комические версии авантюрного сюжета, эпического и сказочного: необыкновенное рождение и воспитание героя, поиск коня и оружия, единоборство с противником, змееборчество, поиск невесты. Мы наблюдаем трансформацию фольклорных структур на всех уровни повествования, начиная с сюжетной схемы и заканчивая типом героя, мотивами его поведения и характером фантастики. Эпическая схема распространяется при помощи романных структур: вводятся несвойственные эпосу мотивировки, повествование детализируется и драматизируется диалогами и постановочными сценами. Мы наблюдаем трансформацию рыцарского кодекса, который получает дополнительную нравственную мотивировку рыцарского поведения (следование пути добродетели), которую условно можно назвать «интериоризацией» поведенческого кодекса богатыря.

Установление непосредственных литературных источников богатырских повестей и анализ изменений, которые вносит автор, позволяет подойти к раскрытию особенностей левшинского нарратива. Установление эпизода «Остров Альцины» из поэмы Ариосто «Неистовый Орландо» в качестве претекста по отношению к вставной повести о Слотане в «Повести о дворянине Заолешанине» позволило сделать выводы о тенденциях повествования к многократному варьированию и повторению сюжетов, к ветвлению и детализации сюжета, нарушению сюжетной инерции.

Использование исторических источников (современных исторических сочинений, публикаций летописей и др.) сопровождается в повестях о богатырях «романизацией» исторических событий. Характеристика исторических и легендарных персонажей, описание состояния русского государства (расцвет торговли и искусств в Киевской Руси, просвещенном князь Владимир, военное превосходство русских) восходит к идеологемам, востребованным русской культурой конца XVIII в. На смену данастическим сюжетам, возводящим государственную власть к Рюрику или Августу, приходит сюжет о получении Русом с неба символов власти, в котором концепция власти соединяет идею ответственности государя и идею божественного ее происхождения. Используя при создании повестей легендарный материал и переосмысливая архаический династический сюжет, Левшин придал сюжету о рыцарском странствии актуальный идеологический заряд в соответствии с потребностями эпохи (потребность в историко-легендарных сюжетах о началах русской истории, связанная с подъемом национального самосознания).

Игровая установка автора по отношению к проблеме достоверного в легендарном и эпическом материале обусловлена сознанием невозможности однозначного решения этого вопроса. Как романист, Левшин, в отличие от историописателя, не ставит своей задачей отделить вымысел и и правды, более того - он предлагает читателю разрешить эту задачу самостоятельно, а поэтика повестей о богатырях строится на баллансировке между неправдоподобием и указаниями на достоверность. «Аффектация вымышленности» повествования (Ю.В. Манн) и, одновременно, обозначение его достоверности составляет поэтологический принцип Левшина и реализуется на всех повествовательных уровнях: персонажном, пространственно-временном, сюжетном. Автор соединяет в пределах одного повествования исторических, легендарных, фольклорных и литературных персонажей; при соблюдении топонимической маркировки пространства повествование намеренно анахронично; развитие авантюрного сюжета помещено в псевдоисторическую событийную рамку, отдельные эпизоды которой соответствуют событиям русской и мировой истории. С помощью «топографических» примечаний, соотносящих события минувшего с современным ландшафтом России, автор сохраняет дистанцию между руинами, знаками истории в сегодняшнем дне и фантастикой описываемых событий. Фольклорная фантастика в повествовании Левшина подвергается преобразованию в романную или рационализируется; она так же имеет тенденцию осмысляться как иносказание, что находится в русле общих культурных течений эпохи.

Помимо поэтологическими особенностей повествования, в сказочно-историческом повествовании фикциональность художественного мира подчеркивается авторской иронией и приемами повтора и многократного варьирования «общих мест» на разных уровнях повествования. Повествовательная структура имеет тенденцию к расслоению: издатель древностей, ироничный современный повествователь, восторженный «певец» героического прошлого России, наивный древний повествователь. Таким образом, в сказочно-исторической повествовательной модели автор выступает одновременно в качестве того, кто реконструирует историческое прошлое, и того, кто демонстрирует невозможность подлинной реконструкции древности, «покрытой мраком веков». Ирония по отношению к традиционным сюжетам и образам, приемы иронического остранения подчеркивают условность художественного мира Левшина.

Решение проблемы жанровой специфики повестей «Русских сказок» лежит, на наш взгляд, в учете тенденций развития русской литературы конца XVIII века. Характерной чертой любой переходной литературной эпохи всегда выступает «смешение» жанровых форм1. Поиски Левшина находятся в сфере жанровых контаминаций, возникновением которых отличается литературный процесс 1770-1780-х гг. Разрушение классицистической жанровой системы привело к поискам в сфере жанровой полифонии, к использованию жанров и текстов в широком диапазоне (от фольклорного и литературного высокого эпоса до фольклорных и литературных смеховых жанров) в рамках одного произведения . Такие же процессы происходили в маргинальном до определенного времени жанре романа. Левшин пересказывает на различные лады традиционный авантюрный сюжет в героическом и сниженном, комическом, варианте. Разнообразие фольклорных и литературных жанров и источников, привлеченных Левшиным при создании повестей о богатырях, позволяет отнести его произведение также к типу жанров-контаминаций.

Созданный представителями «фольклорного» направления сказочно-исторический тип повествования оказал влияние на становление волшебно-богатырской оперы, лиро-эпического жанра и исторической повести в конце XVIII - начале XIX вв. В исследовательской литературе наиболее разработан вопрос взаимосвязей пушкинского творчества и литературных традиций XVIII в., в частности поэмы «Руслан и Людмила» и богатырских повестей Чулкова, Попова и Левшина. В качестве «следов» влияния исследователи указывают на сюжетные параллели3; отмечают развитый план автора,

1 Ро.иодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994. С. 179.

Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII в. N1., 2000. С. 207 и далее.

3 Владимиров П.В. Происхождение «Руслана и Людмилы» Пушкина // Университетские известия. Киев, 1899. № 6; Он же. A.C. Пушкин и его предшественники в русской литературе. Киев, 1899; Сиповский В.В. «Руслан и Людмила». (К литературной истории поэмы) // Пушкин и его современники. Материалы и исследования. СПб., 1906. Вып. IV. С, который реализуется через авторскую иронию, авторские отступления, диалог с читателем и игровую функцию примечаний; отмечают сочетание различных жанровых традиций и стилистических планов4.

Проведенный нами анализ особенностей работы Левшина с историческим документальным и легендарным материалом открывает перспективы для изучения темы возникновения и развития в русской литературе исторической беллетристики. Сопоставление принципов включения документального материала в повествование, способов придания «национального колорита», выявление особенностей решения проблемы исторической стилизации, понимания соотношения правды художественной и исторической позволят восстановить картину эволюции исторической прозы. Уже существующие исследования на эту тему5 дадут возможность перекинуть мостик от реалистической школы исторического повествования к началам исторической прозы, представленной сказочно-историческим повествованием М.Д. Чулкова, М.И. Попова и В.А. Левшина.

61-81; Телешова Н.К. Архаические истоки поэмы A.C. Пушкина «Руслан и Людмила» // Русская литература. 1999. №2. С. 10-26.

4 Назовем лишь некоторые работы: Гуменная Г.Л Заметки об авторской иронии в «Евгении Онегине» // Болдинские чтения. Горький, 1977. С. 46-55; Гуменная Г.Л. Пушкин и шутливые поэмы XVIII века. (К проблеме «двупланового» повествования) // Болдинские чтения. Горький, 1982. С. 135-146; Гуменная Г.Л. Ирония и сюжетосложение шутливой поэмы Пушкина («Руслан и Людмила») // Болдинские чтения. Горький, 1983. С. 169-179; Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» // Болдинские чтения. Горький, 1974. С. 58-72; Лотман Ю.Н. Структура диалогического текста в поэмах Пушкина (проблема авторских примечаний к тексту) // Учен. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 434. Псков, 1970; Никифорова ЛЛ. Примечания в стиховых произведениях (18141825 гг.) // Метод, стиль, поэтика. Вып. 1. Пржевальск, 1972; Грехнев В А. Диалог с читателем в романе Пушкина «Евгений Онегин» // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1979. Т. IX. С. 100-109; Проскурин O.A. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М., 1999. С. 15-26; Рейтблат А.И. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М., 2001. С. 58.

5 Петров С.М. Русский исторический роман XIX в. М., 1964; Левкович Я.Л. Принцип документального повествования в исторической прозе пушкинской поры // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Реализм Пушкина и литература его времени. Л., 1969. С. 171-196; Иезуитова Р.В. Пути развития романтической повести // Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра. Л., 1973. С. 77-88; Левкович Я.Л. Историческая повесть // Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра. Л., 1973. С. 108-134; Тойнбин И.М. Вопросы историзма Пушкина и художественная система Пушкина 1830-х гг. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Реализм Пушкина и литература его времени. Л., 1969. С. 35-59.

Список научной литературыКурышева, Любовь Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л.: Сер. «Лит. памятники», 1965.

2. Ариосто Л. Неистовый Роланд: В 2 т. М., 1993.

3. Библиотека немецких романов. Переведена с берлинскаго издания 17781779 гг. ВСЛ.ЛВШНМ. М., 1780. Ч. 1-3.

4. Библиотека российская историческая, содержащая древния летописи и всякия записки, способствующий к объяснению истории и географии российской древних и средних веков. При Императорской Академии наук. Ч. 1. СПб., 1767.

5. Болтин И.И. Ответ генерал-майора Болтина на письмо князя Щербатова, сочинителя Российской Истории. СПб., 1789.

6. Боярдо М.М. Влюбленный Роланд / Пер. Я.И. Булгакова с прозаического французского переложения А.Р. Лесажа. СПб., 1777-1778. Т. 1-3.

7. Гердер И.Г. Из старого предисловия к сборнику народных песен. // Гердер И.Г. Избранные произведения. М.; Л., 1959. С. 83-87.

8. Гердер И.Г. О сходстве средневековой английской и немецкой поэзии и о прочем, отсюда следующем // Гердер И.Г. Избранные произведения. М.; Л., 1959. С. 60-70.

9. Древняя Российская вивлиофика. СПб., 1773-1775. Ч. 1-10.

10. История еже о начале руския земли // Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994. С.203-210.

11. Книга степенная царского родословия // Полное собрание русских летописей. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908.

12. Козицкой Г. О пользе мифологии // Трудолюбивая пчела. Январь. 1759.

13. Ломоносов М.В. Древняя Российская История // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч.: В 10 т. М; Л., 1952. Т. 6.

14. Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию Миллера репорт в канцелярию Академии наук 16 сент. 1749 г. //Ломоносов М.В. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.;Л., 1952. Т. 6.

15. Ломоносов М.В. Краткий Российский летописец // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.; Л., 1952. Т. 6.

16. Миллер Г.Ф. Краткое известие о начале Новагорода и о произхождении российского народа// Ежемесячные сочинения. 1761. Месяц июль. № 1.

17. Московские ведомости. 1783. 18 октября, № 83.

18. Новиков Н.И. Повествователь древностей российских, или Собрание разных достопамятных записок, служащих к пользе Истории и Географии Российской. Ч. 1. № 1. СПб., 1776.

19. Повесть временных лет. СПБ., 1996.и

20. Повесть о Еруслане Лазаревиче // Памятники литературы Древней Руси: XVII век. М., 1988. С. 301-322.

21. Попов М.И. Славенския Древности, или Приключения Славенских Князей. Ч. 1-3. СПб., 1770-1771.

22. Роллен Ш. Древняя история об египтянах, о карфагенянах, об ассирианах, о вавилонянах, о мидянах, персах, о македонянах и о греках. Преведена с фр. В.Тредиаковским. Т. 1-Х. СПб., 1749-1762. T. VI. Кн. 15.

23. Рычков Н.П. Журнал, или Дневныя записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям российскаго государства, 1769 и 1770 году. СПб., 1770.

24. Санктпетербургский вестник. 1781. VII, апрель.

25. Синопсис, или краткое описание от различных летописцев. СПб., 1810.

26. Сказание о князьях владимирских // Дмитриева Р.П. Сказание о князьяхвладимирских. М.; Л., 1955. С. 171-178.t

27. Тассо Т. Освобожденный Иерусалим, ироическая поема италианского стихотворца Тасса, переведена с французского Михайлом Поповым. СПб., 1772. 4.1-2.

28. Татищев В.Н. История Российская: В 7 т. М.; Л, 1962. Т. 1.

29. Тредиаковский В.К. Три разсуждения о трех главнейших древностях российских. СПб, 1773.

30. ЧулковМ.Д. Пересмешник, или Славенские сказки. Сочинены в Санктпетербурге. Ч. 1-3. СПб., 1766-1768.

31. Штриттер И. Известия византийских историков, объясняющие Российскую историю древних времен и преселения народов. СПб., 1770. Ч. 1.

32. Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1770. Т. 1.

33. Эмин Ф.А. Российская история. СПб., 1767. Т. 1.

34. Bibliothek der Romane (hzsg. v. Heinz. Aug. Ottokar Reichard u. A.) 21 Bd. Berlin, Chrn. Friedr. Himburg, 1778-81. u. Riga, Hartkonoch, 1782-1794.

35. Абрамзон Т.Е. «Досадное пробуждение» В. Левшина и «Шинель» Н. Гоголя : (Опыт сопоставительного анализа) // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 2000. Вып. 9. С. 324-328.

36. Автухович Т.Е. Риторика и русский роман ХУЩ в: Взаимодействие в начальный период формирования жанра. Гродно, 1995. 186 с.

37. Азадовский М.К. История русской фольклористики. М., 1958. Т. 1.362 с.

38. Алексеев М.П. Славяно-романо-германские параллели. 2. К сказаниям о пане Твардовском в русской литературе // Славянские литературные связи. Л., 1968. С. 186-194.

39. Алексидзе А.Д. Мир греческого рыцарского романа (XIII XIV вв.). Тбилиси, 1979.322 с.

40. Андреев М.Л. Рыцарский роман в эпоху Возрождения. М., 1993.255 с.

41. Апсит Т.Н. Повесть о Францеле Венециане памятник русской литературы первой трети XVIII в.: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1985.17 с.

42. Астахова А.М., Митрофанова В.В. Былины и их пересказы в рукописях иизданиях XVII XVIII вв. // Былины в записях и пересказах XVII-XVIII вв. М.; Л., 1960. С. 7-75.

43. Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М., 1987. 348 с.

44. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 121-290.

45. Бахтин М.М. Эпос и роман. (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000. С. 194-232.

46. Бегунов Ю.К. Сказания о чернокнижнике Твардовском в Польше, на Украине и в России и новонайденная «История о пане Твердовском» // Советское славяноведение. 1983. № 1. С. 78-90.

47. Бедлицкий К. Калужский театр // 175 лет Калужского театра (1777-1952). Калуга, 1952. С. 58-59.

48. Без подписи. Левшин В.А. // Русский биографический словарь. Т. 10 («Лабазина- Лященко»). СПб, 1914. С. 160-163.

49. Без подписи. В.А. Левшин. Некролог // Северная пчела. 1826. № 105,4 сентября. С. 3—4.

50. Без подписи. Московский телеграф. 1826. Ч. X. № 14. С. 264.

51. Берков П.Н. Ломоносов и фольклор // Ломоносов. Сб. статей и материалов. Т. И. М.-Л., 1946. С. 116-126.

52. Билинкис М.Я. Русская проза XVIII века: Документальные жанры, Повесть. Роман. СПб., 1995.104 с. »

53. Владимиров П.В. A.C. Пушкин и его предшественники в русской литературе. Киев, 1899.

54. Владимиров П.В. Происхождение «Руслана и Людмилы» Пушкина // Университетские известия. Киев, 1899. № 6.

55. Воеводина О. О жанровой структуре «Русских сказок» В.А. Левшина// Русская проза эпохи Просвещения. Новые открытия и интерпретации / Под ред. Э. Малек. Lodz, 1996. С. 97-101.

56. Герлован O.K. Понятие о сказке в России XVIII нач. XIX века // Филологические науки. 1996. № 1. С. 95-103.

57. Герлован O.K. Русская литературная сказка XVIII нач. XIX в. (Понятие. Истоки. Типология): Автореф. канд. филол. наук. М., 1996.27 с.

58. Горохова Р.М. Ариосто в России // Ариосто Л. Неистовый Роланд. Т. 1. (ПесниXXVI-ХЬУ1). М., 1993. С. 457-461.

59. Грабарь-Пассек М.Е. Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе. М., 1966. 319 с.

60. Грехнев В.А. Диалог с читателем в романе Пушкина «Евгений Онегин» // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1979. Т. IX. С. 100-109.

61. Грин М. Екатерина, Херасков и Моцарт: масонский эпизод // Синтез культурных традиций в художественном произведении. Н. Новогород, 1999. С. 14-17.

62. Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы XVIII века. Дворянская фронда в литературе 1750-1760-х гг. М.; Л., 1936. 239 с.

63. Гуменная Г.Л Заметки об авторской иронии а «Евгении Онегине» // Болдинские чтения. Горький, 1977. С. 46-55.

64. Гуменная Г.Л. Ирония и сюжетосложение шутливой поэмы Пушкина («Руслан и Людмила») // Болдинские чтения. Горький, 1983. С. 169-179.

65. Гуменная Г.Л. Пушкин и шутливые поэмы XVIII века. (К проблеме «двупланового» повествования) // Болдинские чтения. Горький, 1982. С.135-146.

66. Елеонский С.Ф. Сказки в быту и рукописной литературе XVIII в. // Учен, зап. МгорПИ им. В.П. Потемкина. 1954. Т. 34. Вып. 3. С. 85-113.

67. Елеонский С.Ф. Старинные переводные повести в русских народных пересказах // Учен. зап. МгорПИ им. В.П. Потемкина. 1959. Т. 94. Вып. 8. Русская литература. С. 3-45.

68. Ермоленко Г.Н. Психея Душенька - Людмила: (К вопросу о жанрообразующей роли пародии в комической поэме). Смоленск, 1987.

69. Ермоленко Г.Н. Французская комическая поэма ХУП-ХУШ вв. Литературный жанр как механизм и организм. Смоленск, 1998. 166 с.

70. Жирмунская Н.А. Историко-философская концепция И.Г. Гердера и историзм Просвещения // ХУШ в. Сб. 13. Проблемы историзма в русской литературе конца XVIII начала XIX в. Л., 1981. С. 91-101.

71. Жирмунский В.М. Жизнь и творчество Гердера // Гердер И.Г. Избранные произведения. М.; Л., 1959. С. VII-LIX.

72. Западов В.А. Литературные направления в русской литературе XVIII в. СПб., 1995. 80 с.

73. Западов В. А. Проблема изучения и преподавания русской литературы XVIII века. Статья 3-я. Сентиментализм и предромантизм в России // Проблемы изучения русской литературы XVTII века. Л., 1983. С, 140-149.

74. Западов В.А. Русская литература последней четверти XVIII в.: Хрестоматия. М., 1985. С. 410-422.

75. Зеленин Д.К. Великорусские сказки Пермской губернии. Пг., 1914. LIII, 656 с.

76. Ильин O.A. История развития «восточной повести» в русской литературе

77. XVIII в.: Автореф. дис. . канд. фштол. наук. М., 1989. 18 с.

78. История французской литературы. М.-Л., 1946. Т. 1. С древнейших времен до революции 1789 г. 810 с.

79. Иезуитова Р.В. Пути развития романтической повести // Русская повесть

80. XIX века: История и проблематика жанра. Л., 1973. С. 77-88.

81. Калашникова О.Л. Русский роман 1760-1770-х годов. Днепропетровск, 1991. 160 с.

82. Киреева О.И. Становление русской литературной сказки (вторая половина XVIII первая половина XIX в.): Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб., 1995.21 с.

83. Козыро Л.А. У истоков типа «маленького человека»: (Повесть В. Левшина «Досадное пробуждение») / Калуж.гос.пед.ин-т им.К.Э. Циолковского. Калуга, 1987. 19 с.

84. Колесницкая И.А. Русские сказочные сборники последней четверти XVIII в. // Учен. зап. ЛГУ. 1939. № 33. Сер. Филологические науки. Вып. 2.1. С. 189-218.

85. Корман Б.О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень) // Проблема автора в художественной литературе. Вып. 1. Ижевск, 1974. С. 219-224.

86. Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени) // Проблема жанра в литературе средневековья. М., 1994. 393 с.

87. Косминский Е.А. Историография средних веков.(V в. середина XIX в.). М., 1963. 430 с.

88. Костюхин Е.А. Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции. М.,1972. 189 с.

89. Костюхин Е.А. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских витязей: Из русской беллетристики XVIII века. М.; Л., 1988. С. 5-20.

90. Криничная H.A. Персонажи преданий: Становление и эволюция образа. Л., 1988. 192 с.

91. Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. Бова, Петр Златых Ключей. М., 1964.355 с.

92. Кукушкина Е.Д. Комедиография В.А. Левшина// XVIII век. Сб. 19. СПб., 1995. С. 86-101.

93. Курилов A.C. Василий Алексеевич Левшин // Русская словесность. 1997. № 1.С. 13-16.

94. Курилов A.C. Международная научная конференция «Русская литература второй половины XVIII: пути развития, жанры, поэтика»: (К 250-летию со дня рождения В.А. Левшина) // Филол. науки. М., 1997. N 4. С. 126-128.

95. Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII в. М., 2000.415 с.

96. Левин Ю.Д. Начало 1760 середина 1780-х гг.: Просветительство // История русской переводной художественной литературы. Древняя Русь. XVIII в. СПб., 1995. Т. 1. Проза. С. 142-212.

97. Левкович Я.Л. Историческая повесть // Русская повесть XIX века: История и проблематика жанра. Л., 1973. С. 108-134.

98. Левкович Я.Л. Принцип документального повествования в исторической прозе пушкинской поры // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Реализм Пушкина и литература его времени. Л., 1969. С. 171-196.

99. Ливанова Т.И. Русская музыкальная культура XVIII в. в ее связи с литературой, театром и бытом. М., 1953. Т. 2. С. 150-159.

100. Литературные манифесты западноевропейских классицистов / Под ред. Н.П. Козловой. М., 1980. 617 с.

101. Лотман Ю.М. Структура диалогического текста в поэмах Пушкина (проблема авторских примечаний к тексту) И Учен. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 434. Псков, 1970. С. 101-110.

102. Лукичева З.В. С. Образ издателя в русской сатирической журналистике эпохи классицизма // Проблемы изучения русской литературы XVTII в. Художественный метод и поэтика. Л., 1990. С. 66-75.

103. Лупанова И.П. Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX века. Петрозаводск, 1959. 504 с.

104. Макогоненко Г.П. Из истории формирования историзма в русской литературе // XVIII в. Сб. 13. Проблемы историзма в русской литературе конца XVIII начала XIX в. Л. 1981. С. 3-65.

105. Малэк Э. Несколько замечаний о повествовании и повествователе в русской популярной прозе второй половины XVTII в. // Proza rosyjska epoki Oswiecenia (nowe otkrycia i interpretacje). Lodz, 1995. C. 41-42.

106. Малэк Э. «Неполезное» чтение в России XVII-XVIII веков. Warszawa-Lödz, 1992. 123 с.

107. Манн Ю.В. Автор и повествователь // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 431— 480.

108. Мезин С.А. Н.М. Карамзин и историческое сознание русского общества второй половины XVIII первой четверти XIX века // Исторические воззрения как форма общественного сознания. Саратов, 1995. Ч. 1.

109. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1986. 320 с.

110. Мелетинский Е.М. Средневековый роман: Происхождение и классические формы. М., 1983. 300 с.

111. Мильчина В. Поэтика примечаний // Вопросы литературы. 1978. №11. С. 229-247.

112. Михайлов A.B. Античность как идеал и культурная реальность XVIII-XIX вв. // Античность как тип культуры. М., 1988. С. 308-324.

113. Михайлов A.B. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 326-391.

114. Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе. М., 1976. 351 с.

115. Моисеева Г.Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII в. Л., 1980. 261 с.

116. Мыльников A.C. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы: Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI начала XVIII века. СПб., 1996. 320 с.

117. Немировская И.Д. В.А. Левшин и традиции русского музыкального театра // Филол. науки. 1998. № 5/6. С. 114-121.

118. Никифорова Л.П. Примечания в стиховых произведениях (1814-1825 гг.) // Метод, стиль, поэтика. Вып. 1. Пржевальск, 1972.

119. Николаев Н.И. Смеховое начало в поэме В.И. Майкова «Елисей, или Раздраженный Вакх» // Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. М., 1986. № 5. С. 77-79.

120. Новиков Н.В. Русская сказка в ранних записях и публикациях // Русские сказки в ранних записях и публикациях: (XVI-XVIII вв.). Л., 1971. С. 3-39.

121. Омелько JI.В. «Русские сказки» В.А. Левшина и проблема становления русского романа // Художественная традиция в историко-литературном процессе. Л., 1988. С. 3-11.

122. Омелько Л.В. В.А. Левшин и его «Русские сказки»: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1991. 17 с.

123. Омелько Л.В. В.А. Левшин и его «Русские сказки»: Дис. . канд. филол. наук. Л., 1991.

124. Омелько Л.В. Масонские идеи в прозе В.А. Левшина 1780-х годов // Масонство и русская литература XVIII нач. XIX вв. / Под ред. В.И. Сахарова. М., 2000. С. 53-65.

125. Омелько Л.В. Эволюция образа автора в русской прозе второй половины XVIII века. (К вопросу о становлении поэтики предромантизма) // Проблемы изучения русской литературы XVIII в. Л., 1990. С. 97-107.

126. Орловска А. В кругу масонской мистики. Повесть Михаила Хераскова «Золотой прут» // Proza rosyjska epoki Oswiecenia (nowe otkrycia i interpretacje). Lodz,' 1995. C. 14-15.

127. Пекарский П.П. История Императорской Академии наук. СПб., 1870. Т. 1. 774 с.

128. Петров С.М. Русский исторический роман XIX в. М., 1964. 439 с.

129. Пештич С.Л. «Синопсис» как историческое произведение // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 15. С. 284-298.

130. Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Л., 1971. Ч. III. 173 с.

131. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995. 336 с.

132. Померанцева Э.В. Судьбы русской сказки. М., 1965. 220 с.

133. Присенко Г.П. Просветитель В.А. Левшин. Тула, 1990. 93 с.

134. Пропп В.Я. Мотив чудесного рождения // Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М., 1976. С. 378-386.

135. Проскурин O.A. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М., 1999. 462 с.

136. Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность. JL, 1988.224 с.

137. Путилов Б.Н. Русский и южнославянский героический эпос. Сравнительно-типологическое исследование. М., 1971. 315 с.

138. Пухов В.В. Левшин В.А. // Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 2 (К-П). СПб., 1999. С. 198-201.

139. Пухов В.В. Сатирические произведения в «Русских сказках» В.А. Левшина // Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А.И. Герцена. 1967. Т. 321. С. 264-271.

140. Пушкарев Л.Н. Сказка о Еруслане Лазаревиче. М., 1980. 183 с.

141. Рейтблат А.Н. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М., 2001.336 с.

142. Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974. 407 с.

143. Робинсон А.Н. Историография славянского Возрождения и Паисий Хилендарский. Вопросы литературно-исторической типологии. М., 1963. 143 с.

144. Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге Нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994. 232 с.

145. Руднева О.Н. Лирика М.М. Хераскова и русское нравоучительное масонство // Русская классика: проблемы интерпретации. Липецк, 2001. С. 3-10.

146. Рымарь Н.Т. Пародирование и деятельностная природа искусства // Проблемы изучения литературного пародирования. Самара, 1996. С. 3241.

147. Савченко C.B. Русская народная сказка. (История собирания и изучения). Киев, 1914. IX, 542 с.

148. Сахаров В.И. Русская проза XVIII-XIX веков. Проблемы истории и поэтики. Очерки. М., 2002.216 с.

149. Серман И.З. Зарождение романа в русской литературе XVIII века //

150. История русского романа. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 40-65.

151. Серман И.З. Становление и развитие романа в русской литературе середины XVIII века // Из истории русских литературных отношений XVIII-XX вв. М.; Л., 1959. С. 82-95.

152. Сиповский В.В. «Руслан и Людмила». (К литературной истории поэмы) // Пушкин и его современники. Материалы и исследования. СПб., 1906. Вып. IV. С. 61-81.

153. Сиповский В.В. Очерки из истории русского романа. СПб., 1910. Т. 1. Вып. 2 (XVIII век). С. 1-365.

154. Сказание о Словене и Русе // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1998. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 3. С. 444-447.

155. Скобелев В.П. О структурно-семантических первоосновах поэтики литературного пародирования // Проблемы изучения литературного пародирования. Самара, 1996. С. 41-61.

156. Смирнов Ю.И., Смолицкий В.Г. Былины о Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче // Добрыня Никитич и Алеша Попович. М.: Сер. «Лит. Памятники». 1974. 448 с.

157. Сперанский М.Н. Рукописные сборники XVIII в.: Материалы для истории русской литературы XVIII в. М., 1963. 267 с.

158. Стеблин-Каменский М.И. Фольклор и литература и проблема литературного прогресса // Стеблин-Каменский М.И. Историческая поэтика. Л., 1978. С 128-143.

159. Стенник Ю.В. Идея «древней» и «новой» России в литературе XVIII в. (М.В. Ломонсов) // Литература и история. СПб., 1992. С. 6-31.

160. Стенник Ю.В. Православие и масонство в России XVIII века: (К постановке проблемы) // Русская литература. 1995. № 1. С. 76-92,

161. Стенник Ю.В. Эстетическая мысль в России XVIII в. // Русская литература XVIII века в ее связях с искусством и наукой. Д., 1986. С. 3751.

162. Стенник Ю.В., Степанов В.П. Литературно-общественное движение конца 1760-х-1780-х годов // История русской литературы: В 4 т. Л., 19801983. Т. 1.С. 491-522.

163. Степанов В.П. М.Д. Чулков и русская проза 1750-1770-х годов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1972. 24 с.

164. Степанов В.П. Чулков и «фольклорное» направление в литературе // Русская литература и фольклор (XI-XVIII вв.). Л., 1970. С. 226-247.

165. Телетова Н.К. Архаические истоки поэмы A.C. Пушкина «Руслан иу

166. Людмила» // Русская литература. 1999. № 2. С. 10-26.

167. Тиманова О.И. Феномен иронии в русской литературной сказке // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Самара, 2001. С. 157-161.

168. Тихомиров М.Н. Развитие исторических знаний в России второй половины XVIII в. // Очерки истории исторической науки. Т. 1. М., 1955. С. 169-244.

169. Тойнбин И.М. Вопросы историзма Пушкина и художественная система Пушкина 1830-х гт. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Реализм Пушкина и литература его времени. Л., 1969. С. 35-59.

170. Троицкий В.Ю. Предромантические веяния // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982. С. 301-320.

171. Тудоровская Е.А. Сказка о Борме Ярыжке (Вавилонское царство) // Русский фольклор. М.-Л., 1976. Т. 16. С. 173-185.

172. Тынянов Ю.Н. О пародии // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 284-310.

173. Феррацци М. «Письма Эрнеста и Доравры» Ф. Эмина и «Юлия, или Новая Элоиза» Ж.-Ж. Руссо: подражание или самостоятельное произведение? //XVIII в. Сб. 21. СПб., 1999. С. 162-172.

174. Формозов A.A. Классики русской литературы и историческая наука. М., 1995. 160 с.

175. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985. 511 с.

176. Царева В.П. Становление романа в русской литературе 60-90-х гг. XVIII в. Автореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1978. 19 с.

177. Чернышев В.И. Русские сказки в изданиях и записях XVIII в. // Академия наук СССР С.Ф. Ольденбургу. Л., 1934. С. 585-609.

178. Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» // Болдинские чтения. Горький, 1974. С. 58-72.

179. Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен по XVIII в. Курс лекций. Л., 1982. 239 с.

180. Шарыпкин Д.М. Сказочная повесть Левшина «О исполине Стеркатере» // XVIII в. Сб. 10. Русская литература XVIII в. и ее международные связи. Л., 1975. С. 220-225.

181. Шкловский В.Б. Чулков и Левшин. Л., 1933. 264 с.

182. Юсупов Т.Ж. Развитие русской прозы XVIII века: (Проблематика, поэтика, восточные мотивы). Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1995. 32 с.

183. Янушкевич A.C. Русский прозаический цикл: нарратив, автор, читатель // Русская повесть как форма времени: Сб. статей. Томск, 2002. С. 97-107.