автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Типология и стилевое родство коми и русских волшебных сказок

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типология и стилевое родство коми и русских волшебных сказок"

На правах рукописи

Коровина Надежда Степановна

ТИПОЛОГИЯ И СТИЛЕВОЕ РОДСТВО КОМИ И РУССКИХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК

Специальность 10.01.09 - фольклористика

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ижевск

Работа выполнена в отделе фольклора Института языка, литературы и истории Коми научного центра Российской академии наук.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

- доктор филологических наук, профессор |А. К. Микушев|

- доктор филологических наук, профессор

A. Н. Власов

- доктор филологических наук

B. А. Поздеев

- кандидат филологических наук Т. А. Шуклина

- Сыктывкарский государственный университет

Защита состоится << Д- 2004 г. в _ часов

на заседании диссертационного совета К 004.020.01 при Удмуртском институте истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук по адресу: 426004, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке УИИЯЛ УрО РАН.

Автореферат разослан

!« » ¿Ш^^иш г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук -

х

Л. Е. Кириллова

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В науке последних десятилетий активно разрабатываются вопросы сравнительного изучения фольклора. Из всего многообразия проблем на первый план в настоящее время выдвигается вопрос о типологии контактных связей в фольклоре в ее соотношении с типологией связи между этносами. Актуальность указанной проблемы становится все более значимой, поскольку в научный обиход включается многоязычный фольклорный материал, расширяется география фольклорных явлений в их многообразии и разностадиальности.

В этом контексте несомненными перспективами обладают исследования, основанные на анализе конкретных жанровых систем в самых широких межэтнических границах, с акцентированием внимания на общем, сходном и специфическом, отличном.

В исследовании процессов заимствования и освоения чужого фольклора особый интерес представляет сравнительное изучение коми и русских сказок. Анализ фольклорных произведений народов, не родственных этнически, но тесно общавшихся на протяжении длительного времени, может многое дать для уяснения границ и возможностей взаимодействия, степени проницаемости национального фольклора.

Объектом исследования в данной работе выбрана одна из жанровых разновидностей сказки - волшебная. Во-первых, она наиболее развита у коми, во-вторых, нюансы межнациональных отношений наглядны именно в этом прозаическом фольклорном жанре, для которого характерна большая проницаемость.

Цель и задачи исследования.

Цель настоящего диссертационного исследования: изучение роли русской сказочной традиции в формировании сюжетного состава и стилистической обрядности коми волшебной сказки.

Достижение цели предусматривает решение следующих задач:

- исследование типологии коми-русских сказочных связей в устной традиции;

- определение роли русской народной книги, в частности, лубочной, в формировании сюжетного состава коми сказки;

- анализ влияния севернорусской устной эпической традиции на формирование коми сказок о богатырях русского эпоса;

- выявление общих черт и своеобразия традиционных формул коми сказок в сопоставлении с русскими.

Методология и методы исследования. Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются труды ведущих российских фольклористов (М. К. Азадовский, В. П. Аникин, А. М. Астахова, Л. Г. Бараг, В. М. Гацак, К. Е. Корепова, Е. А. Костюхин, Н. В. Новиков, Ю. А. Новиков, Э. В. Померанцева, В. Я. Пропп, Б. Н. Путилов, К. В. Чистов), научные исследования финно-угорских ученых (Т. Г. Владыкина, В. Я. Евсеев, С. С. Сабитов, А. И. Маскаев, К. А. Четкарев, Т. А. Шуклина, Г. Н. Шушакова, Д. Я. Яшин), работы по изучению коми сказок (А. К. Микушев, Ф. В. Плесовский, И. А. Плоское, Ю. Г. Рочев).

Исходя из предмета и цели исследования, основополагающим принципом подхода к материалу является комплексный метод, включающий сравнительно-исторический, структурно-типологический. Функциональный и текстологический аспекты исследования коми сказочной традиции реализованы с учетом методов полевой фольклористики (метод «включенного наблюдения», опроса). В работе реализуются и диахронный, и синхронный подходы к анализу сказочного материала, поскольку изучение типологии контактных связей в фольклоре во всем многообразии и во всей сложности современной проблематики, невозможно без самого широкого и систематического анализа разновременных записей сказочных текстов, без соотнесения изучаемых явлений со сравнительными данными, без выявления и изучения фактов повторяемости, в конечном счете - без установления общих закономерностей и специфических особенностей.

Степень изученности проблемы и научная новизна.

Вопросы сравнительного изучения народных культур представляют в настоящее время значительный теоретический интерес и являются одной из важнейших в фольклористике. Данная проблема неоднократно являлась

предметом исследования отечественных ученых (работы Л. Г. Барага, В. М. Гацака, Б. П. Кербелите, Н. Ф. Онегиной, Э. В. Померанцевой и др.).

Проблемы коми-русских фольклорных связей наиболее обстоятельно проанализированы применительно к эпосу (А. К. Микушев); лирике (А. К. Микушев, В. В. Филиппова); устной прозе (П. Ф. Лимеров, В. М. Кудряшова).

Настоящая работа имеет целью обобщение результатов научных разработок по сравнительному изучению коми сказки. Новизна исследования определяется как новым материалом, так системно-концептуальным подходом к его осмыслению. В работе впервые:

- коми волшебные сказки систематизированы и подвергнуты всестороннему анализу; в научный оборот введен новый материал;

- рассмотрена роль русской народной книги в формировании сюжетного состава коми сказки;

- предметом специального исследования становится стилевая обрядность коми волшебной сказки.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Различные типы взаимодействия коми и русских сказочных сюжетов: интерференция, сотворчество, получившее реализацию в «синтезе встречных течений» (А. Н. Веселовский), контаминациях, способствовали пополнению коми сказочного фонда оригинальными сюжетными типами, региональными версиями интернациональных сюжетов.

2. В общем сказочном фонде коми народа имеется довольно большой пласт сказок, тесно связанных с русской книжной традицией. Широкому распространению печатных источников способствовали давние коми-русские культурные связи, двуязычие. Такой обмен духовными ценностями, большую роль в котором сыграла русская книга, привел к обогащению коми национального фонда новыми сюжетными типами и версиями сказочных сюжетов.

3. Значительную роль в обогащении коми сказочного фонда сыграли и сказки о богатырях русского эпоса. Одной из основных причин широкой их популярности на территории республики является, несомненно, соседство с богатой былинной традицией Русского Севера. Появлению сказок о былинных богатырях в репертуаре коми исполнителей способствовала также и книга.

4. Коми волшебная сказка и на позднем этапе бытования не утратила специфику и целостность стиля. Основу коми сказочной стереотипии составляют традиционные формулы, отличающиеся довольно большим разнообразием. Обусловлено это, в первую очередь, теснейшими культурными связями с Русским Севером, где особенно хорошо сохранились традиции сказочного эпоса восточных славян.

5. Анализ коми традиционных сказочных формул показывает, что они полистадиональны, сохраняют архаическую семантику, а их этнографические истоки опираются на те представления и оценки, которые бытовали в практической и духовной жизни коми народа.

Источники. Основной текстологической базой исследования послужили материалы, собранные автором в ходе фольклорных экспедиций по Республике Коми и в Коми-пермяцкий национальный округ в 1985-1996 гг. Источником диссертации послужили также материалы фольклорно-этнографических, лингвистических экспедиций в различные районы Республики Коми, хранящиеся в архивах Коми НЦ УрО РАН (85 ед. хр.), Национального музея (12 ед. хр.) и Национального архива (6 ед. хр.). В работе использованы публикации коми текстов из сборников Ю. Вихмана, А. К. Микушева, Ф. В. Плесовского, Ю. Г. Рочева, Т. Е. Уотилы, Д. Фокош-Фукса. В ходе архивных и полевых разысканий было выявлено и введено в научный оборот более 500 записей коми сказок.

Для сравнения использовались тексты русских сказок, опубликованные в сборниках А. Д. Григорьева, Д. К. Зеленина, Н. Е. Ончукова, А. Н. Афанасьева, Б. М. и Ю. М. Соколовых, И. В. Карнауховой, Н. Д. Комовской, Н. В. Новикова, К. Е. Кореповой, а также материалы из отдела редкой книги Российской государственной библиотеки (г. Москва).

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования получают реализацию в вузовской и школьной практике: подготовлена в соавторстве с В. В. Филипповой «Программа по коми фольклору» для учащихся 1-11 классов; издана хрестоматия «Коми фольклор» для учащихся и студентов; разработаны лекции, спецкурсы по коми сказкам, внедренные в учебный процесс финно-угорского факультета Сыктывкарского государственного университета. Результаты исследования могут использоваться при написании обобщающих работ по финно-пермской сказке, при подготовке

научного (академического) издания коми волшебных сказок, при чтении лекций и спецкурсов на факультете удмуртской филологии Удмуртского государственного университета, а также фольклористами северных регионов России (Архангельской области, в частности), при анализе русского локального сказочного репертуара.

Апробация работы. Основные положения и результаты работы были представлены в качестве докладов на VIII Международном конгрессе финно-угроведов (Ювяскюля, Финляндия, 1995); Международных конференциях: «Наследие В. Я. Проппа в современной науке» (Санкт-Петербург, 1995); «Рябининские чтения» (Петрозаводск, 1995); «Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственной культуры» (Сыктывкар, 1996); «Коренные этносы севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы» (Сыктывкар, 2000); I Всероссийской конференции финно-угроведов (Йошкар-Ола, 1994); Всероссийских конференциях: «Духовная культура: история и тенденции развития» (Сыктывкар, 1991); «Духовная культура Севера» (Сыктывкар, 1998); Февральских чтениях Сыктывкарского государственного университета (2001, 2002). Диссертационная работа обсуждена на заседании отдела фольклора Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН и рекомендована к защите.

По теме диссертации опубликовано 29 работ, подготовлена и издана хрестоматия «Коми фольклор» (в соавторстве).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, списка сокращений.

II. Основное содержание работы.

Во введении обоснована актуальность темы, сформулированы цель и основные задачи исследования, определены научная новизна и практическая значимость, методологические принципы и методы исследования, выявлена степень разработанности проблемы в историографии.

В первой главе «Коми-русские связи в устной традиции» особое внимание уделено выявлению и анализу основных типов взаимодействия в

сказках двух соседних народов, относящихся к разным языковым группам, но имеющих близкие культурные традиции.

В первом разделе главы предпринята попытка охарактеризовать сюжетно-тематический фонд коми волшебных сказок. В основу систематизации и классификации положен «Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка» (СУС).

Проведенный анализ показывает, что коми сказочный репертуар представлен в основном интернациональными сюжетами и довольно разнообразен. Идентификация по СУС показывает, что в нем представлены практически все тематические разделы, выделенные в указателе (всего выявлено 99 типов и подтипов).

Наиболее популярны сюжеты волшебно-героического характера из раздела «Чудесный противник» (26 типов), в центре которых борьба героя с чудовищем: «Звериное молоко» (СУС 315), «Чудесное бегство» (СУС 313 А, В. С), «Победитель змея» (СУС 300), «Медведь и три сестры» (СУС 311), «Три подземных царства» (СУС 301 А, В). В количественном отношении выделяется также раздел «Чудесный помощник» (21 тип), в том числе следующие сюжеты: «Сивко-Бурко» (СУС 530), «Кот в сапогах» (СУС 545 В), «Молодильные яблоки» (СУС 551), «Медный лоб» (СУС 502).

В коми сказочном фонде имеется довольно большое количество сказок о чудесном супруге или родственнике: «Муж - рак» (СУС 440), «Братец и сестрица» (СУС 450), «Благодарный мертвец» (СУС 507).

К числу популярнейших относятся и коми сказки о невинногонимых: «Мачеха и падчерица» (СУС 480, 480*), «Безручка» (СУС 706), «Чудесные дети» (СУС 707).

В сюжетно-тематическом фонде коми волшебных сказок встречаются и варианты, редкие даже для русской сказочной традиции: «Скорый гонец» -СУС 665 (в СУС зафиксировано - 4 варианта, у коми - 3), «Воспитанник лешего» - СУС 667 (в СУС - 2, у коми - 1).

Как показывает анализ, коми сказочный фонд по своему составу, разработке сюжетов близок к севернорусской традиции. Эта особенность в большей степени определяется его географическим местоположением - в данном случае, близость к Русскому Северу.

Во втором разделе главы предпринята попытка исследовать типы коми-русских контактов в жанре сказки. Одним из них, как показывает исследование, является интерференция. Приобретая в коми текстах характер закономерности, она проявляется не только на уровне стиля, но и сюжета. Значительная роль в этом процессе принадлежит коми-русскому двуязычию. Характерная черта многих коми текстов - многочисленные русские вставки в виде отдельных выражений, иногда целых или половины фраз. Твердо сохраняя основную сюжетную схему русской, коми сказка варьируется лишь во второстепенных деталях и эпизодах. Эти различия определяются национальными особенностями сюжета, зависят от индивидуального стиля того или другого сказочника, степени его мастерства, отношения к данному сюжету.

Оригинальные сюжетные типы и региональные версии интернациональных сюжетов появляются и в результате «сотворчества соседствующих этнических групп» (Б. Н. Путилов).

Второй тип взаимоотношений получает в коми сказках реализацию в «синтезе встречных течений», а также в контаминациях. Так, некоторые коми сюжеты, самостоятельно выполнявшие свою функцию в повествовании, встречаясь с синонимичными русскими сюжетами или же ассимилировались (коми сказки типа «Шомвуква») или же редуцировались, утрачивая те звенья, которые совпадали с присоединяемой сказкой, и таким образом превращались во вспомогательный сюжетный элемент для других сказок (коми сказки с мотивом «братья, застрявшие на деревьях»). Список таких сюжетов для каждой национальной традиции специфичен.

Довольно большая роль в появлении оригинальных сюжетных типов принадлежит контаминации. Соединение сюжетов - закономерный процесс в эволюции коми сказки. Обусловлена контаминация не столько личной инициативой сказочника, сколько самой традицией.

Довольно часто встречается в коми сказках общерусский тип соединения сюжетов: «Сивко-бурко» и «Свинка - золотая щетинка» (530 + 530 А); «Мальчик с пальчик» и «Конек-горбунок» (327 В + 531); «Чудесная корова» и «Золушка» (511 + 510 А); «Война птиц и зверей» и «Чудесное бегство» (222 В* + 313 А, В, С).

Некоторые сюжеты, созданные коми исполнителями, при частом исполнении закрепляются и становятся достоянием национальной традиции. Например, сказка, где соединяются сюжеты «Бегство от ведьмы с помощью чудесных предметов» и «Девушка на службе у ведьмы» (313 Н* +428), можно сказать, является традиционной для коми, так как имеются записи семи вариантов, сделанные в разных районах республики (в СУС подобная контаминация не отмечена). Немало также соединений, представленных в основном в единичных записях; не исключено, что каждая из них является творчеством лишь одного сказочника.

Как показывает анализ, наиболее традиционными для коми являются сказки двухсюжетные; довольно часто встречаются и многосюжетные. В них велика доля импровизации, высока степень индивидуального вклада сказочника.

Наибольшую «сочетательную активность» проявляют сюжетные типы «Чудесное бегство» (СУС 313 А, В, С) и «Звериное молоко» (СУС 315). К примеру, из 15 коми сказок сюжетного типа «Звериное молоко» только три не образуют соединений. Довольно активны в контаминациях сюжетные типы: «Победитель змея» (СУС 3001), «Три подземных царства» (СУС 301 А, В), «Борма-ярыжка» (СУС 485), «Незнайка» (СУС 532).

Анализ имеющегося коми сказочного материала показывает, что контаминации подвержены в основном сказки с волшебно-героическим и авантюрным сюжетом. Объясняется это, по-видимому, спецификой природно-хозяйственных условий бытования фольклора в данном регионе. Как известно, основным занятием у коми в прошлом были заготовка и сплав леса, охота, рыбная ловля, т.е. артельная работа. Сказки рассказывались вечерами, в свободное от работы время, в охотничьих избушках, где собиралось в основном мужское население, которых интересовали сюжеты с героическим, авантюрным характером. Именно эти обстоятельства, на наш взгляд, стали главными причинами, вызвавшими изменения в сюжетно-композиционной структуре коми сказки, именно они требовали от исполнителя приспосабливать известный материал к потребностям слушателя. Контаминация в этих условиях носит «характер сознательного творчества, предопределенного условиями бытования» (Р. П. Матвеева).

Наличие большого количества усложненных сюжетов свидетельствует и о развитом художественном мышлении носителей коми фольклора. Примером творческого мастерства могут служить произведения коми сказочников У. А. Косковой, М. Г. Филиппова, В. Н. Ивкиной, И. И. Игушева и др.

Во второй главе «Коми сказка н русская книжная традиция» на основе анализа конкретных сюжетных групп предпринята попытка выяснить роль лубочной литературы в формировании сюжетного состава коми сказок.

Лубочная литература появилась в России во II половине XVIII в. С этого периода развитие народной сказки в целом проходило под сильным ее влиянием. Исследователи фольклора неоднократно обращали внимание на необходимость изучения народной книги для правильной оценки современной устной сказки, подчеркивая, что без лубочной сказки нельзя понять творчество современных сказочников.

Являясь самой массовой и доступной, лубочная литература воздействовала на формирование репертуара не только русских сказочников. В общем сказочном фонде коми народа также имеется довольно большой пласт сказок, тесно связанных с русской книжной традицией. Однако книжные источники коми сказок еще ни разу не были темой специального исследования, хотя вопрос о них в той или иной мере поднимался не раз (работы А. А. Попова, Г. А. Федорова, Ф. В. Плесовского, Т. И. Орнатской).

В настоящем исследовании для выявления особенностей устной коми сказки, возникшей на основе книжного произведения, ее варианты сопоставляются с различными редакциями лубочных изданий, по возможности устанавливается непосредственный источник этих вариантов, выявляются особенности жанрового преобразования книжного текста в устную сказку.

Коми сказки, связанные с лубочной литературой, условно можно разделить на две группы. В первом разделе главы рассмотрена одна из них -тексты, в основе которых лежат сюжеты переводных рыцарских повестей и романов. Полевые записи 1946 г. известного коми писателя Г. А. Федорова свидетельствуют о том, что сказки подобного типа были чрезвычайно популярны у коми. Так, например, репертуар сказочника С. Н. Максарова состоял из таких сюжетов, как «Портупей-прапорщик», «Бова-королевич», «Еруслан Лазаревич». Сказки о Еруслане Лазаревиче знали также сказочники Н.

М. Пунегов, К. А. Кучменев, о Гуаке - В. С. Жилин, Д. Е. Сокерина. Остается только сожалеть, что ни одно из вышеперечисленных произведений не было записано. Встречаясь с повествованиями подобного рода, фольклористы в большинстве случаев ограничивались только сообщениями о них, записи таких сказок немногочисленны. Видимо, собиратели коми фольклора считали их чужеродным явлением, не отражающим национальную специфику. В настоящее время известны пять вариантов сказки о Бове-королевиче, три - о Еруслане Лазаревиче, семь - о Портупее-прапорщике, один - об Английском Милорде.

Вторую группу составляют народные сказки, опубликованные в переработанном виде в лубочных книжках и вновь «возвратившиеся» в фольклор - «Сивко-Бурко», «Царевна-лягушка», «Жар-птица». Рассмотрены они во втором разделе главы. Данная группа наименее изучена, хотя текстологический анализ именно этих сюжетов особенно необходим, так как научное собирание коми сказок началось с 50-х г. XX в., в пору всеобщей грамотности, поэтому вероятность «вторичности» текстов резко увеличивается.

Несмотря на те изменения, которые произошли в процессе фольклоризации книжного источника, протограф некоторых сюжетов можно еще определить, хотя и с большими трудностями.

О связи с книгой позволяют говорить, например, необычные имена героев, употребляемые в сказке, а также оригинальные эпизоды, сюжетные детали, не имеющие этнографических корней, не принадлежащие к общесказочной традиции. Так, в сюжете, записанном на Ижме, только имена персонажей, хотя и трансформированные (Лапа вместо Лапай; Крутик вместо Крутин; Рахиль, Ракфиль вместо Рафлей), позволяют определить источник -книгу В. Суворова «Сказка об Иване царевиче и сером волке» (М., 1882). Именно эпизод боя (Бова-королевич после неудачного удара мечом падает на землю, и добиться победы над Полканом ему помогает богатырский конь) позволяет установить, что сказка И. И. Игушева восходит к тексту Полной лубочной сказки из сборника «Дедушкины прогулки», так как во всех остальных лубочных вариантах Бова, по сведениям В. Д. Кузьминой, после первого неудачного удара мечом, поражает Полкана копьем и побеждает его.

Проведенный нами анализ коми сказок, в основе которых лежат лубочные сюжеты, показывает, что генетическое сходство с русскими

вариантами прослеживается в развитии действия, последовательности эпизодов, в типе героев, их характеристике. Вместе с тем в них наблюдается сокращение общего объема текста, выпадение отдельных эпизодов, их трансформация, модернизация.

Одна из характерных особенностей таких коми сюжетов - часто встречающаяся контаминация, включение в него мотивов из других сказочных произведений. К примеру, для коми сказок о Портупее-прапорщике, как и для большинства русских вариантов, характерна контаминация с сюжетом «Неверная жена» (СУС 318). В сказку «Емельян Кабакьевич», также на сюжет о Портупее-прапорщике, включены многие эпизоды из сказки «Борма-ярыжка» (СУС 485).

Своеобразие варианта сказки о Бове, рассказанного ижемским исполнителем Г. А. Ладановым, состоит в том, что он использует в нем мотивы из других популярных сюжетов, превращая тем самым рыцарскую сказку в волшебно-фантастическую. В текст произведения включены, например, мотивы из сказок «Чудесная дудка» (СУС 592), «Конек-горбунок» (СУС 531) в своеобразной интерпретации исполнителя.

При фольклорном освоении книжного произведения намного упрощается система образов. Перечень персонажей в коми сказках, по сравнению с лубочными произведениями, намного уменьшен. Многие из имен переиначиваются сказочниками на свой лад (дед Элегрим вместо старика-пилигрима, Буа вместо Бова и т.д.), в сюжет включаются более традиционные персонажи (Елена Прекрасная, Василиса Премудрая и т.д.).

Лубок в сказке не только фольклоризируется, но и меняется под влиянием индивидуальной манеры сказочника. Каждый из исполнителей творчески подходит к книжному материалу, переставляет или выбрасывает многочисленные мелкие детали, отдельные мотивы, часто по-новому переосмысливает их, заменяет на типичные для устных традиционных сказок эпизоды. К примеру, удорский сказочник В. С. Бажуков воспринял Еруслана Лазаревича как русского богатыря, сражающегося за святую Русь. В его сказке Еруслан, как и многие богатыри русского эпоса, освобождает царство Картауса от нашествия татар.

При усвоении книжного произведения большинство коми сказочников выдерживают сказочный стиль, тщательно сохраняют внешнюю обрядность,

обращая внимание на употребление общих мест, традиционных оборотов. Так, в соответствии с формулой роста, Бова у удорского сказочника И. И. Игушева растет «из часу в час, изо дня в день». Особенно излюбленным для исполнителя является прием трехкратного повторения эпизодов. Например, если в лубочной сказке мать Бовы пытается отравить сына только один раз, то в устном варианте, как того требует сказочная обрядность, описаны три таких случая. Три раза Элегричия приходит к Бове в темницу, пытаясь прельстить его своей красотой.

Книжный стиль, в свою очередь, проникает в фольклорные тексты. Герои сказок научились делать поклоны «по-ученому», появились витязи, новые обращения, типа «папаша», «мамаша» и т.д.

Лубочные сюжеты тесно взаимодействуют и с другими сказочными сюжетами. Эпизоды, мотивы, имена персонажей из книжных произведений можно встретить во многих коми текстах. Лукопер и Полкан - герои сказки о Бове-королевиче - действуют, например, в сказке «Канин cap» (Царь Канин) на сюжет «Медный лоб» (СУС 502). Коми сказочная традиция сохранила ряд интересных примеров взаимодействия лубочных произведений о Еруслане Лазаревиче со сказками на былинные сюжеты. В одном из вариантов, записанных на Удоре, Илья Муромец, подобно Еруслану Лазаревичу, встречается с тремя красавицами и спрашивает, есть ли кто на свете их краше, на что они отвечают, что краше их Настасья Вахрамеевна.

Образ Еруслана Лазаревича встречается даже в имянаречении. Во время экспедиции в Удорский р-н неоднократно приходилось слышать, что ребенку давали имя Еруслан, чтобы он рос таким же сильным, как Еруслан Лазаревич.

Влияние лубочной литературы было в основном, конечно, опосредованным, сюжет усваивался со слов другого сказителя, знавшего произведение по книге. Так, по словам И. И. Игушева из Удорского р-на, сказку о Еруслане Лазаревиче он перенял от коми исполнителя И. К. Федорова, который усвоил этот сюжет, прочитав книгу во время работы на лесопильном заводе с. Каменка Архангельской области.

Широкому распространению русских лубочных изданий в Коми крае способствовало, на наш взгляд, массовое распространение отходничества, которое было узаконено в северных губерниях в пореформенный период.

Немаловажную роль в усвоении сказок сыграло двуязычие (по сведениям исследователей, уже в XVIII в. коми население было реально двуязычным).

Однако нельзя исключить и возможность непосредственного усвоения грамотными исполнителями сказок из лубочных изданий, которые поступали в Коми край через офеней во время ярмарок, книгами наряду с другими товарами торговали купцы, их привозили возвращающиеся из отхожих промыслов крестьяне, студенты и учащиеся. Довольно точный пересказ сказок о Бове-королевиче и Еруслане Лазаревиче Ф. Е. Поповым предполагает и такой путь пополнения репертуара коми сказочников.

Среди путей проникновения книги в быт неграмотных коми крестьян положительную роль сыграла и традиция чтения вслух. Ее отголоски сохранились и до настоящего времени: слепому сказочнику И. И. Игушеву неоднократно читали вслух сказки из разных книг школьники.

Русская лубочная сказка органично вошла в коми устную фольклорную традицию. Широкому распространению лубочных изданий способствовали давние русско-коми культурные связи, двуязычие. Такой обмен духовными ценностями, большую роль в котором сыграла русская книга, привел к обогащению коми национального фонда новыми сюжетными типами и версиями сказочных сюжетов.

Третья глава диссертации «Коми сказки о богатырях русского эпоса» посвящена анализу одной из разновидностей волшебной сказки «с некоторыми специфическими особенностями» (А. М. Астахова).

В первом разделе главы предпринята попытка выявить своеобразие локальных сказочных сюжетов, их соотношение с севернорусской эпической традицией. Рассмотрена указанная проблема на основе исследования сказок, записанных на Удоре и Ижме, в маргинальных районах наиболее близко расположенных к былинным очагам (Мезень, Печора).

Как показывает анализ, формирование и развитие локальных традиций определяется совокупным воздействием многих факторов и обстоятельств, роль которых в разные периоды эволюции коми сказок о богатырях русского эпоса в разных районах была неравнозначной.

Например, на Удоре мы имеем усложненный и многообразный по составу и комбинациям мотивов тип сказок о былинных богатырях (каждая из сказок отражает 3-4 и более былинных сюжета). Ижемские сказки, в отличие от

удорских, более просты по композиции: только в двух из них объединены два былинных сюжета, остальные отражают только один. В данном случае нельзя, по всей видимости, не принять во внимание то, что, в отличие от печорской традиции, Мезень, по сведениям исследователей, резко выделялась из всех районов количеством былинных контаминаций. Данный факт конечно же сыграл, на наш взгляд, немаловажную роль в формировании сюжетного состава коми сказок.

Особенность удорских сказок состоит и в том, что в них, во-первых, довольно отчетливо видны следы мезенской эпической традиции. Рассмотрим для примера отражение былинного сюжета «Бой Ильи Муромца с сыном» в коми удорских сказках. По мнению А. М. Астаховой, особенность устных эпических произведений указанного сюжета состоит в том, что еще в начальную часть повествования включен предварительный рассказ о матери, ее любовной связи с Ильей Муромцем, рождении и детстве Сокольника (Подсокольника). Почти все варианты этой группы заканчиваются убийством Сокольником своей матери, только после него уже следует его покушение на отца. А, М. Астахова считает, что подобная разработка сюжета, имеющаяся в кулойско-мезенской традиции, в былинах других районов не встречается. Указанные детали местной разработки сюжета имеются в четырех из восьми коми сказок об Илье Муромце, записанных на Мезени.

Своеобразное отражение получил в коми фольклорной традиции и былинный сюжет «Смерть Святогора в гробу». Так, в сказке Е. П. Селиванова, в соответствии с мезенской эпической традицией, гроб для Свято гора делают мужики, которые затем оказываются ангелами (в обонежско-кенозерских записях, например, Илья и Святогор находят уже готовый гроб).

Былинный мотив, характерный для архангело-беломорской традиции (Илья получает часть силы умирающего Святогора, лизнув пену, которая пошла из гроба), стал традиционным для коми сказочной традиции. Он встречается в четырех сказках об Илье Муромце, записанных в Удорском р-не, а также в других устных текстах.

В настоящее время, конечно, трудно определить точный источник возникновения удорских и ижемских сюжетов, отразивших севернорусскую традицию. Возможно, они усвоены коми исполнителями из сложившейся уже устной сказочной традиции. Как известно, былин на русском языке на

территории Республики Коми записано не было, а на коми языке зафиксировано всего две (незначительное количество записей былин Ф. В. Плесовский объясняет, например, «слабо развернутой собирательской работой»), хотя свидетельств о бытовании данного эпического жанра у коми довольно много (Д. Д. Григорьев, Н. Е. Ончуков и др.).

Все сказанное, хотя и косвенно, показывает, что коми исполнители, проживая в районах, расположенных наиболее близко к крупным былинным очагам, могли, на наш взгляд, знакомиться с образцами русского эпоса непосредственно из устной традиции, слушая исполнение былин в их классической форме. Возможно, что знакомство удорских исполнителей с русскими эпическими произведениями, а также сказками и побывальщинами о русских богатырях до появления лубочных и других книжных изданий, способствовали сохранению на их родном языке таких былинных мотивов, которые не встречаются в вариантах, записанных от русских сказителей. Во-вторых, удорские сказочные сюжеты довольно мозаичны по своему составу и в контаминациях, и вне их, усложнены новыми добавочными мотивами, взятыми из книжных изданий (в основном из сказок о Еруслане Лазаревиче), а также из других устных сказок.

Конспективное, а в некоторых случаях фрагментарное изложение былинных сюжетов, отсутствие оригинальных мотивов и деталей, явная тенденция к более сниженным образам и языку затрудняет выявление источников усвоения ижемских сказок, хотя некоторые из них содержат детали, отражающие печорскую эпическую традицию. Отчасти это объясняется тем, что данные произведения были записаны в очень поздний период (так, временная разница между записями удорских и ижемских сказок составляет 11 лет), когда начался процесс угасания сказочной традиции.

Одной из основных причин широкой популярности на территории республики сказок о богатырях русского эпоса является, несомненно, соседство с богатой былинной традицией Русского Севера.

Данное устоявшееся представление требует в настоящее время некоторой корректировки. Это связано в первую очередь с тем, что мы располагаем очень поздними по времени записями (самая ранняя из них датирована 1945 г.), сделанными в пору всеобщей грамотности, когда резко увеличивается вероятность влияния книги.

Вот почему во втором разделе третьей главы предпринята попытка на основе анализа выявить зависимые от книги тексты, определить степень и характер этой зависимости.

В связи с поставленной проблемой несомненный интерес представляет репертуар удорского сказочника И. И. Игушева. Из четырех его сказок о былинных богатырях три сохранили относительно близкие связи с эпосом, одна из них сильно переоформлена и насыщена чисто сказочными ситуациями. Источниками его произведений стали не только русские издания, но и переведенные на коми язык былины из сборника «Русской богатыръяс» (Русские богатыри). Окончательное же их оформление, конечно же, принадлежит самому И. И. Игушеву, очень талантливому рассказчику, прекрасно владеющему сказочной обрядностью, сумевшему создать цельные, логически завершенные произведения. В целом же сказки удорского исполнителя сохранили и социальные мотивы эпоса, героическую и патриотическую направленность, не лишены они также и «эпической историчности». Возникновение сказок на основе былин, изданных в сборниках и хрестоматиях - один из путей возникновения коми сказок о богатырях русского эпоса.

Сказка И. М. Мезенцева из Троицко-Печорского р-на (самозапись 1941 г.) о старинном русском богатыре Илье Муромце построена на пересказе одиннадцати былинных сюжетов. Однако это объединение принадлежит не самому сказочнику. Источником его произведения является составленная неизвестным автором и изданная И.Д.Сытиным книга «Илья Муромец -набольший богатырь земли Русской», многократно переиздававшаяся без каких-либо изменений с 1890 по 1910 г.

О генетической зависимости текста И. М. Мезенцева от сытинского издания свидетельствует наличие в обеих сказках сюжета о Дюке Степановиче, который в сводных былинах об Илье Муромце, идущих от устной традиции, не встречается. В полном соответствии с тем, как это сделано в книге, компонует И. М. Мезенцев и другие части сказки, включая эпизоды и детали, не находящие прямого соответствия с былинными текстами и явно придуманные составителем. Например, развернута вступительная часть (сюжет об исцелении), где говорится о родителях Ильи Муромца, горюющих по поводу

своей бездетности. В обеих сказках имеются эпизоды, повествующие о жизни богатыря у родителей после совершения им ряда подвигов и т.д.

Отправляя в Союз писателей Республики Коми самозапись сказки об Илье Муромце, И. М. Мезенцев в сопроводительном письме указывает, что он читал ее в старой книге, когда ему было лет девять-десять. Вместе с тем, при всей композиционной и порой фразеологической близости - это не затверженный сказочником текст, а свободный пересказ в письменном виде когда-то полюбившегося исполнителю и освоенного им книжного произведения, о чем говорят привнесения новых эпизодов и мотивов, некоторые дополнения и изменения. При этом главным источником является сказка «Илья Муромец - набольший богатырь земля Русской», изданная И. Д. Сытиным. Непосредственное усвоение коми сказочниками из лубка уже готовых сюжетов - еще одна форма возникновения коми сказок о былинных богатырях.

Большим своеобразием, как было уже указано, отличаются удорские сказки о былинных богатырях. Они представляют собой своеобразный сплав прочитанного и услышанного, сложное переплетение сюжетных подробностей, восходящих и к книге, и устной традиции, то есть третий путь образования коми сказок о богатырях русского эпоса. Так, в сказку Е. П. Селиванова кроме мотивов, сохранивших следы мезенской традиции (передача Святоргом Илье своей силы не через дыхание, а через смертную пену и т.д.), включены эпизоды и детали из популярных изданий былин. Анализ текста позволяет высказать предположение, что источником, например, сказочного сюжета «Илья Муромец и Соловей-разбойник» является «Книга былин» В. П. Авенариуса. Имеются также факты сходства коми сказок о богатырях русского эпоса со сказаниями о Еруслане Лазаревиче (эпизод выбора коня, встреча с тремя девушками Бугригорьевками и т.д.).

Анализ коми сказок о богатырях русского эпоса в целом показывает, что они, как и русские сказки подобного типа, отличаются довольно широким охватом эпических сюжетов. Кроме сказок об Илье Муромце в них встречаются пересказы былин о Святогоре, Добрыне, Алеше Поповиче, Ставре Годиновиче, Микуле Селяниновиче.

Большинство из них сохранили довольно близкие связи с эпосом по своему конкретному содержанию, но есть сильно трансформированные тексты,

насыщенные чисто сказочными ситуациями, а также эпизодами, заимствованными из лубочных изданий.

Лучшие из сказок сохранили патриотическое и демократическое звучание эпоса, не полностью стерлась в них и специфическая былинная историчность: упоминается Киев, князь Владимир, Калин-царь и т.д.

Конечно же, большинство коми текстов были усвоены из сложившейся уже сказочной традиции, однако нельзя исключить и непосредственное влияние эпоса как источника коми сказок.

Немаловажную роль в появлении сказок о богатырях русского эпоса в репертуаре коми исполнителей сыграла и книга, которая в какой-то мере выполняла роль популяризатора русских былинных сюжетов в инонациональной коми среде. Многие сюжеты вместе с печатными изданиями проникали в те местности, где устная былинная традиция не была распространена, а в районах, близких к крупным былинным очагам (в таких, например, как Удорский, Ижемский), она поддерживала и расширяла «былинное знание».

Четвертая глава диссертации «Опыт сопоставления коми и русской сказки (стилистические аспекты)» посвящена исследованию стилевой обрядности коми волшебной сказки. Из многих аспектов, которые имеет данная тема, выбрана для изучения одна, представляющая в настоящее время значительный интерес - традиционные формулы. Исходя из поставленной задачи, в работе предпринята попытка выявить по возможности полный перечень традиционных формул, установлены основные их разновидности, определена роль в создании сказочных персонажей, их место в композиции сказки. Анализ проводится в сравнении с аналогичными средствами русских сказок, в ходе исследования привлекается также финно-угорский и другой фольклорно-этнографический материал.

В первом разделе главы рассматриваются инициальные формулы.

Как показывает анализ, в коми сказках, например, почти нет присказок, довольно мало формул недостоверности. Основное место принадлежит зачинам, констатирующим существование героев. Инициальная формула с копулятивным глаголом «олюны-вылюны» (жили-были) встречается наиболее часто.

Нужно отметить, что указанная часть речи в качестве типичной инициальной формулы встречается в сказках только пермских народов, хотя и имеет в финно-угорских языках праязыковое происхождение (в обско-угорских языках этот глагол не сохранился, а в прибалтийско-финских - употребляется спорадически в середине сказок).

Из других типов инициальных формул в зачинах коми сказок наибольшее распространение получили формулы времени. Их конструктивный принцип состоит из сочетания в различных вариациях слов: «коркб» (когда-то), «важбн» (давно), «бтчыд» (однажды), «коркб-некоркб» (букв.: когда-то-некогда-то).

В отличие от формул времени, формулы пространства встречаются реже, и они существенно отличаются от аналогичных русских. В волшебных сказках коми местом действия бывает обычно село, отличие которого от реального места жительства сказочников и его слушателей никак не подчеркивается. Иначе говоря, здесь сказочное место действия не противопоставляется реальному миру.

Топографические инициальные формулы встречаются в основном в сказках более позднего периода, претерпевших, на наш взгляд, влияние русского фольклора. Об этом свидетельствуют дословные переводы топографических формул, а также зачины, включенные в коми сказку без перевода.

Таким образом, специфика инициальных формул коми волшебной сказки состоит в том, что в подавляющем большинстве их не происходит переключения внимания слушателей на восприятие событий нереальных, невозможных в действительности. Зачины, переносящие слушателя в «ирреальный» сказочный мир, чрезвычайно редки. В целом же композиционная роль коми инициальных формул та же, что и в русской сказке - экспозиция сказочного повествования. Они вводят слушателя непосредственно в сказочное действие, содержат важную информацию о персонажах, о времени и месте действия.

Второй раздел главы посвящен анализу финальных формул коми сказок. Они также довольно своеобразны, в них выражаются этические и эстетические представления коми народа.

По частоте употребления на первом месте стоит формула - «И бш на кбнкб бура олбны» - «И сейчас еще где-то живут хорошо». Она призвана убедить слушателей в том, что герои сказок живут и по сей день. Нельзя отрицать, что подобное утверждение отражает ту стадию бытования сказки, когда народ верил в достоверность рассказанного. С течением времени формулы, безусловно, утратили связь с изначальным смыслом и превратились в поэтическое клише.

Следует заметить, что в коми традиции встречаются сказки и с необычной финальной формулой: «И важбн олбны-вылбны» - букв.: «И давно живут-поживают». Ее особенностью является то, что в формулу включено лексически немотивированное слово - важбн (давно). В некоторых случаях финальная формула конкретизируется двумя противоположными по смыслу словами - бш (сейчас) и важбн (давно): «И бш важбн олбны-вылбны» -«Издавна живут-поживают» (букв.: «И сейчас давно живут-поживают»).

Появление таких формул обусловлено, по-видимому, особенностями кольцевой композиции коми сказок. Возможно, поэтому некоторые коми сказки, начинаясь с формулы времени, которая наиболее часто встречается в зачинах коми сказок: «Важбн олюны-вылнжы... » - «Жили-были давно...», заканчивались финальной формулой: «И важбн олбны-вылбны» - «Издавна живут-поживают (букв.: «И давно живут-поживают»).

В современных сказках эти условия в большинстве своем не соблюдаются. В одних случаях сказка начинается с инициальной формулы «Важбн олюны-вылюны...» - «Жили-были давно...», но заканчивается традиционно: «И бш на олбны-вылбны» - «И сейчас живут-поживают»; в других случаях она начинается с формулы «Олюны-вылюны...» - «Жили-были...», а заканчивается не мотивированной лексически финальной формулой «И oнi важбн олбны-вылбны» - «И сейчас давно живут-поживают». На наш взгляд, слова - бш (сейчас) и важбн (давно), используются в современных формулах как стилевые синонимы и, скорее всего, подчеркивают метафоричность финала сказки.

Другой употребительной финальной формулой является формула пира. Принцип ее образования аналогичен русским и основан на варьировании слов, синонимической замене некоторых элементов. Особенность коми формул пира

состоит в том, что сказочники, используя традиционные модели русских стереотипов, создают свои оригинальные варианты.

Финальные формулы в коми волшебных сказках, как и в русских, играют «пограничную» роль, ими обозначается конец сказочного действия.

В третьем разделе главы рассматриваются медиальные формулы. Как в русских, так и коми волшебных сказках, они разделены на сюжетно не обусловленные и сюжетно обусловленные.

Сюжетно не обусловленные и не играющие роли в композиции произведения комментарии сказочника к описываемым событиям в коми сказках немногочисленны. Из формул этого типа наиболее часто встречаются переходные формулы, служащие как бы внешней связкой отдельных сюжетов, реже - мотивов.

Значительное место в коми сказках принадлежит сюжетно обусловленным медиальным формулам. Почти все важнейшие действия персонажей обобщены в этом типе формулы. Многие из них встречаются и в коми, и русских сказках. Н. Рошияну выделил 17 медиальных формул, общих для румынской и восточнославянской сказки: 1) быстрый рост будущего героя; 2) необыкновенное свойство коня выбрасывать из ноздрей огонь; 3) место, куда антагонист уносит предмет похищения; 4) царский приказ, сопровождаемый угрозой смерти; 5) упрек царевне (жене) или царевичу (мужу); 6) красота царевны; 7) диалог между конем и героем; 8) продолжительность пути (боя); 9) скорость (высота) перемещения героя; 10) диалог между дарителем и матерью (женой, сестрой); даритель чует по запаху присутствие нездешнего человека; 11) диалог между дарителем и героем; 12) открытие дверей избушки дарителя; 13) сообщение об испытаниях, которым подвергся герой; 14) вызов признательных животных; 15) пуск в ход волшебных предметов, полученных от дарителя; 16) диалог между героем и антагонистом; 17) диалог между воскресшим героем и спасителем.

Кроме формул 3,5,13 все остальные встречаются и в коми сказках.

В формировании стереотипов коми сказки существенно значение межжанровых стилистических связей. Они основаны на эмоциональной (песенные вставки) и дидактической (пословицы и поговорки) направленности.

Широкое распространение в коми сказках былинных формул обусловлено прежде всего популярностью сказок о богатырях русского эпоса среди местных исполнителей. Вместе с тем нельзя исключить и возможность их усвоения и из других русских сказок, а также книжных изданий.

Исследование коми сказок показывает, что в них используются несколько типов формул, имеющих русскую основу:

1) Формулы, включенные в сказку без перевода: «Сивка-бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой».

2) Формулы, представляющие дословный перевод русской формулы: «Быдмо оз лунбн, а чатон» (Рос не по дням, а по часам).

3) Формулы, появившиеся на основе типологической близости коми и русской фольклорных традиций: «Юр пыдбсыс - шонд^ кок пыдбсыс - тблысь» (букв.: макушка - солнце, пятки - луна).

В целом можно отметить, что художественные средства в коми сказках употребляются более экономно, чем, например, в восточнославянской сказке, но лаконичность и сдержанность повествования не исключают наличия в коми произведениях оригинальных стереотипов. Ее основу составляют традиционные формулы, отличающиеся довольно большим разнообразием. Обусловлено это, в первую очередь, теснейшими культурными связями коми народа с Русским Севером, где особенно хорошо сохранились традиции сказочного эпоса восточных славян. Однако заимствование русских поэтических формул не было процессом механическим. Проведенный анализ показывает, что коми сказочники имели достаточно полное представление о сказочной обрядности. Наиболее талантливые из них создавали свои оригинальные варианты поэтических формул, но не выдумывая их каждый раз заново, а выбирая из ряда возможностей, накопленных двумя традициями. Стилистические приемы русской сказки способствовали эстетическому совершенствованию коми сказок.

Вместе с тем, анализ традиционных формул показывает, что они полистадиальны, удерживают «досказочную» архаическую семантику, а их этнографические истоки, эстетические представления опираются на те представления и оценки, которые бытовали в практической и духовной жизни коми народа.

Однако, если в архаическом искусстве некоторые древнейшие представления, отраженные в коми традиционных формулах, скорее всего, были связаны с какими-то конкретными моментами обрядов, обычаев, то их реликтовые формы в современных сказочных стереотипах приобретают черты формально-поэтического приема и передают уже идею оценочно-эстетического характера (формулы «прозрачности» и т.д.).

Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что коми волшебная сказка и на позднем этапе бытования не утратила специфику и целостность стиля. Частично трансформируя свои художественные функции, традиционные формулы в ряду других поэтических средств способствуют сохранению волшебной сказки.

В заключении подводятся итоги исследований, аргументируется научная и практическая ценность результатов исследования, определяются перспективы изучения жанра сказки как важного компонента коми традиционной народной культуры.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора:

1. Современная волшебная сказка Удоры // Жанровое развитие коми фольклора и литературы на современном этапе: Сб. статей. Сыктывкар, 1988. С.62-72. (Тр. ИЯЛИ КНЦ УрО АН СССР; Вып.45).

2. Удораса мойдысьяс (Сказочники Удоры) // Войвыв кодзув (Северная звезда). 1989, № 12. С.54-57.

3. Сказки о богатырях русского эпоса в творчестве удорских сказителей // Рукоп. депонир. в ИНИОН АН СССР, №38370 от 13.06.89.

4. Устные сказки о Еруслане Лазаревиче в коми фольклорной традиции // Устные и письменные традиции в духовной культуре народа: Тез. докл. всесоюзн. науч. конф. Сыктывкар, 1990. Т.1. С.125.

5. Индивидуальный стиль и исполнит, мастерство коми сказочника И.И.Игушева // Этико-эстететические основы фольклора: Тез. всесоюзн. науч. конф. Свердловск, 1991. С.36-38.

6. Устные сказки о Бове-королевиче в коми фольклорной традиции // Общее и особенное в развитии жанров коми фольклора и литературы: Сб. статей. Сыктывкар, 1991. С.14-23. (Тр. ИЯЛИ КНЦ УрО АН СССР; Вып.48).

7. Сказки о богатырях русского эпоса в исполнении удорского сказочника И. И. Игушева // Фольклор народов РСФСР: Межвузовский науч. сб. Уфа, 1991. С.130-137.

8. Сказочная формула «чудесные дети» в коми фольклорной традиции // Духовная культура: проблемы и тенденции развития: Тез. всерос. науч. конф. Сыктывкар, 1994. С.95-96.

9. Традиционные формулы красоты в коми-зырянских сказках // Коми-пермяки и финно-угорский мир: Тез. междунар. конф. Сыктывкар, 1995. С. 116118.

10. Традиционные формулы финно-пермских сказок // Тез. междунар. конгресса финно-угроведов. Ювескюля, 1995. Т.Н. С.182-183.

11. Русский лубок и коми сказочная традиция // Тез. I всерос. финно-угорской конф. Йошкар-Ола, 1995. С.72-74.

12. Традиционные формулы финно-пермских сказок // Докл. междунар. конгресса финно-угроведов. Ювяскюля, 1995. Т.У1. С. 174-177.

13. Коми фольклор как источник для реконструкции обряда посвящения // Кунсткамера. Этнографические тетради. СПб, 1995. Вып.8-9. С.297-303.

14. Коми фольклор как источник для реконструкции обряда посвящения // Традиционное мировоззрение и духовная культура народов Европейского Севера: Сб. статей. Сыктывкар, 1996. С.30-39 (Тр. ИЯЛИ КНЦ УрО РАН; Вып.60).

15. Древние погребальные обычаи коми (по материалам фольклора) // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры: Матер, междунар. конф. Сыктывкар, 1996. Т.П. С. 124-131.

16. Отражение обряда посвящения в фольклоре коми-пермяцкого народа // Религия и церковь в культурно-историч. развитии Русского Севера: Матер, междунар. науч. конф. Киров, 1996. Т.Н. С. 148-151.

17. Финно-угор йбз фольклор (Фольклор финно-угорского народа): Методическое пособие. Сыктывкар, 1997.35 с. (в соавторстве).

18. Русская лубочная литература и коми сказка // Арт. 1999. № 3. С.84-93.

19. Коми сказка и русская книжная традиция // Мастер и народная художественная традиция Русского Севера: Докл. III междунар. науч. конф. «Рябининские чтения - 99». Петрозаводск, 2000. С. 121-132.

20. Сказитель // Республика Коми. Энциклопедия. Сыктывкар, 2000. ТЛИ. С.52.

21. Коми сборники фольклора // Республика Коми. Энциклопедия. Сыктывкар, 2000. Т.Ш. С.254.

22. Типология этнографических связей в коми сказках // Коренные этносы Севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы: Сб. статей. Сыктывкар, 2000. С. 153-154

23. Сказочный сюжет «Безручка» в коми фольклорной традиции // Фольклористика Коми: Сб. статей. Сыктывкар, 2002. С.38-50 (Тр. ИЯЛИ КНЦ УрО РАН; Вып.63).

24. Сказочная проза Удоры // Старообрядческий центр на Вашке. Устные и письменные традиции Удоры. Сыктывкар, 2002. С.129-146.

25. Коми сказка и русская книжная традиция // Духовная культура Севера: Итоги и перспективы исследования: Матер. всерос. науч. конф. Сыктывкар, 2003. С.76-83.

26. Коми фольклор: Хрестоматия для учащихся школ и студентов. Сыктывкар, 2002. 328 с. (в соавторстве).

27. Мойдкыв (Сказка) // Хрестоматия для учащихся школ и студентов. Сыктывкар, 2002. С.121-125.

28. Традиционные формулы красоты коми сказок // Арт. 2002. № 1. С.68-

75.

29. Коми сказки о богатырях русского эпоса и книжная традиция: Научный доклад на заседании Коми НЦ УрО РАН. Сыктывкар, 2004. 31с.

»21155

Отпечатано с оригинал-макета заказчика

Подписано в печать30.09.2004 Формат60X84/16 Тираж 100 экз. Заказ№ 1550.

Типография Удмуртского государственного университета. 426034, Ижевск,ул. Университетская, 1, корп. 4.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Коровина, Надежда Степановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Коми-русские сказочные связи в устной традиции.

1.1. Сюжетно-тематический фонд коми волшебных сказок (общая характеристика).

1.2. Типология взаимодействия коми и русских сказок.

ГЛАВА II. Коми сказка и русская книжная традиция.

2.1. Устные коми версии русских лубочных сказок.

2.1.1. Устные сказки о Бове-королевиче в коми фольклорной традиции.

2.1.2. Устные сказки о Еруслане Лазаревиче в коми фольклорной традиции.

2.2. Коми версии «вторично» фольклоризируемых сказок.

ГЛАВА III. Коми сказки о богатырях русского эпоса.

3.1. Специфика локальных традиций.

3.1.1. Коми сказки о богатырях русского эпоса в устной традиции Удоры.

3.1.2. Коми сказки о богатырях русского эпоса в устной традиции Ижмы.

3.2. Коми сказки и богатырях русского эпоса и книга.

3.2.2. Коми сказки о богатырях русского эпоса в творчестве сказочника И.И.Игушева.

3.2.3. Коми сказки о богатырях русского эпоса и лубок.

ГЛАВА IV. Опыт сопоставления коми и русской сказки стилистические аспекты).

4.1. Инициальные (начальные) формулы.

4.2. Финальные (заключительные) формулы.

4.3. Медиальные (серединные) формулы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Коровина, Надежда Степановна

Актуальность темы исследования

В науке последних десятилетий активно разрабатываются вопросы сравнительного изучения фольклора. Из всего многообразия проблем на первый план в настоящее время выдвигается вопрос о типологии контактных связей в фольклоре в ее соотношении с типологией связи между этносами. Актуальность указанной проблемы становится все более значимой, поскольку в научный обиход включается многоязычный фольклорный материал, расширяется география фольклорных явлений в их многообразии и разностадиальности.

В этом контексте несомненными перспективами обладают исследования, основанные на анализе конкретных жанровых систем в самых широких межэтнических границах, с акцентированием внимания на общем, сходном и специфическом, отличном.

В исследовании процессов заимствования и освоения чужого фольклора особый интерес представляет сравнительное изучение коми и русских сказок. Анализ фольклорных произведений народов, не родственных этнически, но тесно общавшихся на протяжении длительного времени, может многое дать для уяснения границ и возможностей взаимодействия, степени проницаемости национального фольклора.

Методология и методы исследования

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются труды ведущих российских фольклористов (М.К.Азадовский, В.П.Аникин, А.М.Астахова, Л.Г.Бараг, В.М.Гацак, К.Е.Корепова, Е.А.Костюхин, Н.В.Новиков, Ю.А.Новиков, Э.В.Померанцева, В.Я.Пропп, Б.Н.Путилов,

К.В.Чистов), научные исследования финно-угорских ученых (Т.Г.Владыкина, В.Я.Евсеев, С.С.Сабитов, А.И.Маскаев, К.А.Четкарев, Т.А.Шуклина, Г.Н.Шушакова, Д.Я.Яшин), работы по изучению коми сказок (А.К.Микушев, Ф.В.Плесовский, И.А.Плосков, Ю.Г.Рочев).

Исходя из предмета и цели исследования, основополагающим принципом подхода к материалу является комплексный метод, включающий сравнительно-исторический, структурнотипологический, текстологический, поскольку изучение типологии контактных связей в фольклоре, во всем многообразии и во всей сложности современной проблематики, невозможно без самого широкого и систематического сравнительного анализа, без соотнесения изучаемых явлений со сравнительными данными, без выявления и изучения фактов повторяемости, в конечном счете - без установления общих закономерностей и специфических особенностей.

Степень изученности проблемы

В настоящее время указанные выше методы можно считать широко признанными и глубоко освоенными отечественной фольклористикой.

Программной в сравнительно-историческом изучении сказки стала статья В.М.Жирмунского «К вопросу о международных сказочных сюжетах» [62]. Развивая тезис о разной проницаемости различных фольклорных жанров для международных влияний на разных ступенях исторического процесса, исследователь подчеркивает способность сказки "переходить от народа к народу и перевоплощаться в национальные формы, сохраняя международную структурную основу" [62, с.283]. Эти качества сказки обусловлены, "с одной стороны, занимательностью ее содержания, волшебного или анекдотического, отсутствием в ней специальных национально-исторических и географических приурочений. с другой стороны, ее прозаической формой, облегчающей пересказ с одного языка на другой и одновременно творческие подстановки, связанные с местным колоритом, с приспособлением к другой национальной среде" [Там же, с.284].

Большой вклад в теоретическое осмысление проблем сравнительного изучения фольклорных произведений был сделан Б.Н.Путиловым. Его монография "Методология сравнительно-исторического изучения фольклора" [146] посвящена выяснению роли и места сравнительно-исторического метода в современных исследованиях по фольклору. Основное внимание уделено в ней вопросам формирования историко-типологической теории изучения фольклора. Работа построена на основе обобщения теоретического опыта российской фольклористики последних десятилетий.

Проблемы изучения конкретно-национального и общего в фольклоре рассматриваются В.М.Гацаком [42]. В своей работе он справедливо указывает на опасность преждевременной типологизации и убеждает в необходимости большего внимания к особенному, неповторимому, отдельному.

В.М.Гацак, также как и В.М.Жирмунский и Б.Н.Путилов, подчеркивает историко-типологический характер сходных явлений: ". общность в фольклоре группы народов - явление историческое. Она способна объединять народы, не родственные в языковом, этническом отношении, что сказывается в появлении новых общностей в соответствующих условиях" [42, с. 192-193].

Наряду с изучением теоретических проблем сравнительной фольклористики в последнее время усилился интерес к исследованию типологии отдельных жанров, в том числе сказок.

Черты историко-типологической общности самой различной степени выявляются на разных уровнях сравнения - в сюжетике, образности, эстетике, жанровой специфике.

К примеру, статья Э.В.Померанцевой "К вопросу о национальном и интернациональном в народных сказках" [136] посвящена типологическому исследованию одного сказочного сюжета. Сказочный тип "Неверная жена" анализируется в работе через детальное рассмотрение нескольких национальных версий -русской сказки о Николе Дупленском, белорусской и украинской, западно- и южнославянских, индийских и др. Во всех случаях не просто выявляется национальная специфика этих версий, но показывается закономерность типологического развития, намечаются последовательные этапы складывания сказки на национальной почве. Автор работы на конкретном материале показывает, что интернациональное начало в каждой фольклорной традиции неизменно проявляется в сугубо национальных формах.

В статье "Молдавско-русско-украинские интерференции в сказке" [43] В.М.Гацак один из первых вводит в научный оборот понятие интерференции, как специфического типа фольклорных взаимосвязей. По мнению автора, интерференция чаще всего наблюдается "в зонах постоянного соприкосновения этносов, где взаимопроникновению культур в значительной мере способствует двуязычие" [43, с.47].

В статье "Сказка и типология культурных контактов" [87] Е.А.Костюхин выделяет три типа контактов, следствием которых оказывается взаимодействие сказок: между родственными народами, между соседями, принадлежащими к разным языковым группам, и между соседями, культурные традиции которых разнятся. Анализируя каждый из этих типов, на примере сказок о животных, исследователь приходит к выводу, что "сюжеты. не вступают между собой в изолированные контакты - взаимодействуют традиции и репертуары. При этом как раз и оказывается, что взаимодействие это бывает разных типов и по-разному реализуется: то в интенференции, то в сотворчестве, то в ассимиляции сюжетов в духе собственной традиции" [87, с. 13].

Изучение вопроса о типологии контактных связей в сказках требует в целом многостороннего подхода.

В известной работе «Сказительство и книга» М.К.Азадовский замечает: «. изучение многих генетических вопросов русской сказки успешно продвинется тогда, когда более отчетливо будет определен состав и характер этой, захваченной в позднейшем периоде сказки, т.е. когда более отчетливо будут определены все позднейшие наслоения и влияния. Одним из важнейших моментов в этом подлежащем исследованию цикле вопросов является проблема взаимоотношения сказки и книги. вопросы о книжных источниках» [3, с.26].

Проблеме типологии книжных заимствований в последние годы в русской науке уделяется достаточно большое внимание. Большое значение с точки зрения разработки методики перехода книжного сюжета в устную традицию представляют исследования В.Д.Кузьминой, Л.Н.Пушкарева.

Работы В.Д.Кузьминой [92, 93] посвящены выявлению национально-исторической, художественной специфики произведений древнерусской переводной литературы, в частности, повестей о Бове-королевиче, Петре Златых Ключей, о царевне Персике. Автором исследованы вопросы генезиса этих произведений, эполюции персонажей, стиля. В.Д.Кузьмина в своих работах не ограничилась анализом одной из форм бытования сказок литературного происхождения - письменной, но проследила жизнь этих сюжетов в рукописи, лубке, устной традиции.

Большой вклад в исследование литературной истории одного сюжета внес Л.Н.Пушкарев [149]. В центре его исследования -сказка о Еруслане Лазаревиче, зафиксированная в древних сказаниях, рукописных сборниках, в устной традиции (сказке, былине). Автор на большом фактическом материале проследил судьбу сказки с момента ее появления в рукописных сборниках начала XVII в. и до последних по времени записей (60 г. XX в.) устных вариантов, выявил как общие, так и частные ее особенности, определил национальную специфику. Рассматривая пути эволюции сказок о Еруслане Лазаревиче, Л.Н.Пушкарев выявляет сложные процессы взаимовлияния устной и литературной традиций. При этом важное место в его исследовании занимает вопрос о роли и месте лубка в истории русской литературы. Если ранее ученые рассматривали лубок как один из путей перехода книжного сюжета в устную традицию, то Л.Н.Пушкарев доказал, что этот путь -основной. Если все предыдущие исследователи лубка, как правило, давали ему однозначную оценку - положительную или отрицательную, то Л.Н.Пушкарев призвал подходить к этому явлению русской литературы дифференцированно, учитывая время его возникновения, среду распространения и т.д.

Широкий научный резонанс вызвала вышедшая в 1999 году монография К.Е.Кореповой «Русская лубочная сказка». Основное значение этого исследования состоит в том, что, используя методику текстологического анализа, исследовательница выявила основные редакции лубочных текстов наиболее популярных сказок, установила их генеалогическое соотношение, что позволило обнаружить многочисленные факты прямого влияния лубочных изданий на устную традицию, прежде всего - на творчество крупнейших мастеров-сказочников нового времени. Появляются работы, в которых проблема «Сказочник и лубочная книга» рассматривается на конкретном национальном материале (Н.Ф.Онегина - 124, И.В.Сабитова - 156).

Проблемы взаимовлияния былины и сказки давно стали предметом специального изучения (работы Ор.Миллера [109], Вс.Миллера [108]). О соотношении былинной и сказочной традиций на примере изучения былин сказочного происхождения писал В.Я.Пропп в монографии "Русский героический эпос" (1958). Вопросы взаимовлияния былинной и сказочной традиций неизменно остаются в поле зрения исследователей фольклора и в настоящее время. Этой проблеме посвящена специальная монография А.М.Астаховой [10]. Исследовательница подробно изучила идейно-художественную природу подобных сказок, которая, по ее мнению, неразрывно связана с такими вопросами теории и истории фольклора, как судьба былинных сюжетов, жанровая специфика, место и роль сказок о богатырях русского эпоса в общей поэтической культуре не только русских, но и многих других народов. Об особенностях карельских сказок на былинные сюжеты неоднократно писал В.Я.Евсеев [53, 54].

За последние годы появился целый ряд теоретических работ, посвященных былинной традиции, созданы новые методики исследований. К их числу можно отнести монографию Ю.А.Новикова «Сказитель и былинная традиция» (2000), а также подготовленный им же указатель «Былина и книга» (2001).

В последнее время все больший исследовательский интерес вызывает стилистическая стереотипия сказки. И хотя разработка данной проблемы уже имеет свою историю, она тем не менее продолжает интересовать исследователей и не утрачивает перспективности. Из всей стилистической стереотипии наиболее детально изучены формулы волшебной сказки. Самой крупной теоретической работой в этой области остается исследование Н.Рошияну [154]. На материале, главным образом, румынской сказки, а также сказок некоторых славянских, западно-европейских и восточных народов Н.Рошияну проанализировал состав формул (их элементы), определил их функции. Основное внимание исследователь уделил инвариантным моделям формул. Формулы русской сказки с точки зрения их структуры рассмотрела в своих работах Н.М.Герасимова [45, 46]. Много интересных наблюдений и замечаний о структуре, функциях, варьировании стилистических формул восточно-славянской сказки содержат исследования Л.Г.Барага [14], Н.В.Новикова [120]. Особенности функционирования системы стилистической стереотипии русской волшебной сказки рассмотрены в монографии И.А.Разумовой [150].

Что касается проблем коми-русских фольклорных связей, то следует отметить, что они наиболее обстоятельно проанализированы применительно к эпосу (А.К.Микушев); лирике (А.К.Микушев, В.В.Филиппова); устной прозе (П.Ф.Лимеров, В.М.Кудряшова).

Тем не менее эти вопросы остаются недостаточно изученными в жанре коми сказки, хотя особенности межнациональных отношений с особой наглядностью проявляются именно в этом прозаическом фольклорном жанре, характеризующегося высокой проницаемостью и наиболее развитом практически у всех народов, в том числе и у коми. Вот почему объектом данного исследования выбрана одна из разновидностей сказки - волшебная. и

В Научном архиве Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук (Коми НЦ УрО РАН) хранится более 500 текстов волшебных сказок, что составляет около 70% общего коми сказочного фонда. Собранный фольклорный материал свидетельствует о развитой сказочной традиции, наличии большого количества одаренных исполнителей народных произведений.

Впервые коми сказки были опубликованы в 1850 г. в приложении к «Грамматике зырянского языка» П.И.Савваитова. Из четырех опубликованных - одна волшебная. Называлась она «Олас-вылас cap гозъя» (Жил-был царь со своей женой). Еще три коми сказки (в т.ч. одна волшебная) были напечатаны в 1889 г. в книге Г.С.Лыткина «Зырянский край при епископах Пермских и зырянский язык».

Первый сборник коми сказок - «Коми мойдкывъяс» (Коми сказки) был подготовлен в 1913 г. энтузиастом-собирателем, усть-сысольским учителем А.А.Цембером. В 1914 г. им же был составлен еще один - «Коми мойдан и сьыланкывъяс» (Коми сказки и песни). В два его издания вошла 31 сказка, 11 из них - волшебные. Богатством сказочного материала отличаются сборники, подготовленные П.Г.Дорониным: «Фольклорной сборник» (Фольклорный сборник, 1938), «Важ коми мойдъяс» (Старинные коми сказки, 1950), а также Д.Фокошем-Фуксом [234, 235], Ю.Вихманом [236], Т.Уотилой [237].

Несмотря на то, что указанные издания не имеют научного комментария к текстам, во многих из них отсутствуют сведения о месте записи, об информаторах (сб. Цембера, Доронина), они важны как факт фиксации материала.

Важным событием в коми фольклористике XX в. стал выход в 1941 г. сборника И.А.Осипова «Висер вожса сьыланкывъяс да мойдкывъяс» (Песни и сказки Вишеры). Составлен он по географическому принципу и характеризует собой локальную традицию небольшой части Корткеросского р-на - поселений, расположенных по Вишере и Вычегде, включая села: Богородск, Болыпелуг, Сторожевск, Нившеру. Кроме песен и причитаний на правах отдельного раздела в нее включены 20 сказок (в т.ч. 9 волшебных).

Сборнику предпослана вступительная статья, подготовлен научный комментарий к текстам, указаны сведения об исполнителях. И.А.Осиповым было сделано все то, «что до него не удавалось ни одному коми фольклористу» [190, с.233]. Этот сборник остается одним из лучших и в настоящее время.

Неоценимый вклад в дело собирания и изучения коми сказки был внесен известным коми фольклористом Ф.В.Плесовским. Во время многочисленных фольклорных экспедиций им был собран уникальный сказочный материал, многое из которого вошло в сборники, подготовленные ученым: «Коми мойдъяс, сьыланкывъяс да пословицаяс» (Коми сказки, песни и пословицы, 1956), «Коми мойдъяс да сьыланкывъяс» (Коми сказки и песни, 1963), «Коми мойдъяс» (Коми сказки, 1966).

Сборник А.К.Микушева «Ипатьдорса фольклор» (Фольклор села Ипатово, 1980), посвященный творчеству талантливой коми сказительницы Анастасии Шуктомовой, является пока единственным коми изданием, где рассматривается мастерство отдельного исполнителя.

В 1991 г. вышел сборник «Коми мойдъяс» (Коми сказки), подготовленный Ю.Г.Рочевым. Из 51 сказок, включенных в нее, 40

- волшебные. Сборник отличается от других упомянутых публикаций хорошо подготовленным научным аппаратом: включенные в нее сказки идентифицированы по СУС, отмечены также их сюжетные особенности (наличие контаминации и т.д.).

К сожалению, надо признать, что издания претерпели литературную обработку составителей, и до настоящего времени нет пока ни одного научного (академического) издания текстов.

Первой коми сказковедческой работой принято считать магистерскую диссертацию К.Ф.Жакова «Народная словесность зырян и русская сказка», получившую в 1901 г. высокую оценку со стороны русских фольклористов - А.Соболевского и И.Жданова. В этой работе дана первая классификация коми сказкок. К.Ф.Жаков распределил их по четырем группам: 1) те, которые ярко выражают историю, занятия, природу местности; 2) сказки, заимствованные от тюркских племен; 3) сказки, заимствованные от русских; 4) те, которые рисуют народный взгляд зырян на «князя тьмы», на грешников божиих. Далее исследователь замечает, что «большинство зырянских сказок заимствовано, и они не могут выражать душу коми крестьянина, который ведет изолированную от общества жизнь в лесу» (АРГО. Р.53. Оп.1. Ед. хр. 91. Л.7-8). В основу этой классификации, по мнению коми ученых, «легла авторская концепция о соотношении реального и идеального, о преломлении природных условий быта в «мистицизме» древних создателей произведений фольклора» [73, с.22].

Выдвинутая К.Ф.Жаковым концепция так или иначе проявлялась и в других его фольклористических исследованиях, в частности, в еще одной сохранившейся рукописной работе ученого «О зырянских сказках» (АРГО. Р.53. оп.1. Ед.хр.118), а также в публикации «Зырянские сказки», изданной в журнале «Живая старина» за 1908 год.

Несомненно, сказочный материал был в поле зрения и таких известных исследователей, как А.Н.Грен [48], А.С.Сидоров [163], Г.А.Старцев [170]. Однако специальных исследований, посвященных изучению собственно коми сказки, у этих авторов нет.

Интерес представляет вступительная статья, написанная И.А.Осиповым к сборнику «Песни и сказки Вишеры», где отмечается, что большинство коми сказок имеют русские варианты, при этом автор утверждает, что даже в «переделках» и «переработках» заимствованных произведений выражается национальный характер. Составитель сборника также писал о лубочных сказках, о книжном происхождении некоторых текстов [190, с.11-16].

К специальным исследованиям по коми сказке относится кандидатская диссертация Ф.В.Плесовского «Сказки народа коми», защищенная им в 1951 г. Большое место уделяется в ней вопросам источниковедения: истории собирания и изучения фольклора народа коми, особенностям бытования сказок, затрагиваются проблемы исполнительского мастерства коми сказочников; рассматриваются в ней и вопросы «идейно-социального» содержания сказок (с поправкой на время). Одна из глав, например, называется «Отражение классовой борьбы в коми сказках». Однако следует отметить, что основные вопросы, которым посвящена работа, касаются проблем генезиса и истории фольклорных образов, актуальных в отечественной фольклористике в 50-60-х годах XX в., и особенно характерных для разработок ученого-сказковеда В.Я.Проппа и его школы. Именно в этом русле развивалась творческая мысль его ученика, о чем свидетельствуют дальнейшие его публикации [130, 131, 132], а также рукописная монография "Социальные основы волшебной сказки" (НА КНЦ. Ф.1. Оп.11. Д.280-284).

Анализ сказочных образов в этих работах проводится на широком этнокультурном фоне, привлекаются археологические материалы - например, предметы пермского звериного стиля (со сложными зооморфными и зооантропоморфными образами, запечатленными в художественном металическом литье). Однако теория происхождения некоторых сказочных образов столь привлекательная для фольклористов и этнологов, до настоящего времени остается в сфере гипотетических предположений. Так, материал других пермских народов не подтверждает однотипность эволюции одного из сказочных персонажей - Гундыра. Творческое наследие Ф.В.Плесовского требует в настоящее время глубокого осмысления и осторожного отношения к его окончательным выводам.

В последние 10-15 лет фольклористы обращались к различным аспектам коми сказки. В ряде работ рассматриваются вопросы историографии (А.К.Микушев - 111; Ю.Г.Рочев и И.А.Плосков -151; образной системы (И.А.Плосков - 133, 134); символики цвета (О.И.Уляшев - 178); анализируются сюжетные типы (Ю.Г.Рочев -152; В.М.Кудряшова - 91) коми сказок.

К числу неисследованных в полной мере можно отнести проблемы формирования сюжетного фонда коми волшебной сказки, ее стилевых особенностей.

Именно этим обусловливается цель настоящего диссертационого исследования: изучение роли русской сказочной традиции в формировании сюжетного состава и стилистической обрядности коми волшебной сказки.

Достижение цели предусматривает решение следующих задач:

- исследование типологии культурных контактов в сказках коми и русского народов не родственных этнически, но имеющих близкие культурные традиции. Решение этой задачи имеет ряд конкретных аспектов:

- определение и характеристика закономерностей коми-русских сказочных связей в устной традиции;

- определение роли русской народной книги, в частности, лубочной, в формировании сюжетного состава коми сказки;

- анализ влияния севернорусской устной эпической традиции на формирование коми сказок о богатырях русского эпоса;

- выявление общих черт и своеобразия традиционных формул коми сказок в сопоставлении с русскими.

Постановкой этих задач определяется и структура диссертации.

В первой главе особое внимание уделено выявлению и анализу основных типов взаимодействия традиционных сказочных сюжетов двух соседних народов, относящихся к разным языковым группам, но имеющих близкие культурные традиции.

Во второй главе диссертации рассматриваются две группы коми сказок, так или иначе связанных с русской книгой. В первом параграфе анализируются тексты, в основе которых лежат сюжеты переводных рыцарских повестей и романов (сказки о Бове-королевиче и Еруслане Лазаревиче), во втором - исследуются коми версии вторично фольклоризируемых сказок («Жар-птица», «Сивко-Бурко», «Царевна-лягушка»).

Для выявления особенностей устной коми сказки, возникшей на основе книжного произведения, ее варианты сопоставляются с различными редакциями лубочных изданий, по возможности устанавливается непосредственный источник этих вариантов, выявляются особенности при жанровом преобразовании лубочного текста в устную сказку.

В третьей главе диссертации на основе обследования коми сказок о богатырях русского эпоса предпринята попытка, во-первых, вычленить те элементы содержания, которые связаны с влиянием севернорусской устной эпической традиции (рассмотрен этот вопрос на основе удорских и ижемских сказок, поскольку в текстах, записанных именно в этих районах, следы влияния устной эпической традиции видны наиболее ярко), во-вторых, выявить зависимые от книги тексты, определить степень и характер этой зависимости (рассмотрена эта проблема на основе анализа творчества удорского сказочника И.И.Игушева и сказки И.М.Мезенцева из Троицко-Печорского р-на).

В четвертой главе диссертации предпринята попытка выявить общий перечень традиционных формул коми сказки, установить их разновидности, определить их роль в создании образов сказочных персонажей, их место в композиции сказки.

Источники

Основной текстологической базой исследования послужили материалы фольклорно-этнографических, лингвистических экспедиций в различные районы Республики Коми, хранящиеся в архивах Коми НЦ УрО РАН (85 ед.хр.), Национального музея (12 ед.хр) и Национального архива (6 ед.хр.). В работе использованы публикации коми текстов из сборников Ю.Вихмана, А.К.Микушева, Ф.В.Плесовского, Ю.Рочева, Т.Е.Уотилы, Д.Фокош-Фукса.

Источником диссертации послужил также материал, собранный автором в ходе фольклорных экспедиций по Республике Коми и в Коми-пермяцкий национальный округ в 1985-1996 гг. В ходе архивных и полевых разысканий было выявлено и введено в научный оборот более 500 записей коми сказок.

Для сравнения использовались тексты русских сказок, опубликованные в сборниках А.Н.Афанасьева, А.Д.Григорьева, Д.К.Зеленина, И.В.Карнауховой, Н.Д.Комовской, К.Е.Кореповой, Н.В.Новикова, Б. и Ю. Соколовых, Н.Е.Ончукова, а также материалы из отдела редкой книги Российской государственной библиотеки (г.Москва).

Научная новизна исследования. Настоящая работа имеет целью обобщение результатов научных разработок по сравнительному изучению коми сказки. Новизна исследования определяется как новым материалом, так системно-концептуальным подходом к его осмыслению. В работе впервые:

- коми волшебные сказки систематизированы и подвергнуты всестороннему анализу; в научный оборот введен новый материал;

- рассмотрена роль русской народной книги в формировании сюжетного состава коми сказки;

- предметом специального исследования становится стилевая обрядность коми волшебной сказки.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть полезны при написании обобщающих работ по коми фольклору, при подготовке научного (академического) издания коми волшебных сказок. Основные положения исследования использовались автором при чтении лекций и спецкурсов на финно-угорском факультете Сыктывкарского государственного университета.

Апробация работы. Основные положения и результаты работы были представлены в качестве докладов на Всероссийской конференции «Духовная культура: история и тенденции развития» (Сыктывкар, 1991); I Всероссийской конференции финно-угроведов (Йошкар-Ола, 1994); Международной конференции «Наследие В.Я.Проппа в современной науке» (Санкт-Петербург, 1995); VIII Международном конгрессе финно-угроведов (Ювяскюля, Финляндия, 1995); Международных Рябининских чтениях (Петрозаводск, 1995); Международной научной конференции «Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственной культуры» (Сыктывкар, 1996); Всероссийской научной конференции «Духовная культура Севера» (Сыктывкар, 1998); Международной научной конференции «Коренные этносы севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы» (Сыктывкар, 2000); Февральских Чтениях Сыктывкарского госуниверситета (2001, 2002). По теме диссертации опубликовано 29 работ, в том числе хрестоматия «Коми фольклор» для учащихся школ и студентов (в соавторстве).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типология и стилевое родство коми и русских волшебных сказок"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной диссертационной работе получили освещение вопросы, важные для понимания роли русской сказочной традиции в формировании сюжетного состава, а также поэтической системы коми волшебной сказки. Исследование текстов проводилось не изолированно, а в плане сопоставления двух (коми и русской) сказочных традиций, с привлечением фольклорного материала родственных финно-угорских народов.

Проведенный анализ показывает, что коми сказочный репертуар довольно разнообразен. Идентификация по СУС показывает, что в нем представлены практически все тематические разделы, выделенные в указателе (всего выявлено 99 типов и подтипов).

Коми сказочный фонд в целом по своему составу, разработке сюжетов, во многом близок к севернорусской традиции. Эта особенность в большей степени определяется географическим местоположением республики - в данном случае, ее территориальной близостью к Русскому Северу.

В диссертации была предпринята попытка исследовать типы коми-русских контактов в жанре сказки. Одним из них, как показывает анализ, является интерференция. Приобретая в коми текстах характер закономерности, она проявляется не только на уровне стиля, но и сюжета. Значительная роль в этом процессе принадлежит коми-русскому двуязычию.

Оригинальные сюжетные типы и региональные версии интернациональных сюжетов появляются и в результате «сотворчества соседствующих этнических групп».

Указанный второй тип взаимоотношений получает в коми сказках реализацию в «синтезе встречных течений», а также в контаминациях. Так, некоторые коми сюжеты, самостоятельно выполнявшие свою функцию в повествовании, встречаясь с синонимичными русскими сюжетами или же ассимилировались (коми сказки типа «Шомвуква») или же редуцировались, утрачивая те звенья, которые совпадали с присоединяемой сказкой, и таким образом превращались во вспомогательный сюжетный элемент для других сказок (коми сказки с мотивом «братья, застрявшие на деревьях»). Список таких сюжетов для каждой национальной традиции специфичен.

Довольно большая роль в появлении оригинальных сюжетных типов принадлежит контаминации. Соединение сюжетов -закономерный процесс в эволюции коми сказки. Обусловлена контаминация не столько личной инициативой сказочника, сколько самой традицией.

Анализ имеющегося коми сказочного материала показывает, что контаминации подвержены в основном сказки с волшебно-героическим и авантюрным сюжетом. Объясняется это, по-видимому, спецификой природно-хозяйственных условий бытования фольклора в данном регионе. Как известно, основным занятием у коми в прошлом были заготовка и сплав леса, охота, рыбная ловля, т.е. артельная работа. Сказки рассказывались вечерами, в свободное от работы время, в охотничьих избушках, где собиралось в основном мужское население, которых интересовали сюжеты с героическим, авантюрным характером. Именно эти обстоятельства, на наш взгляд, стали главными причинами, вызвавшими изменения в сюжетно-композиционной структуре коми сказки, именно они требовали от исполнителя приспосабливать известный материал к потребностям слушателя.

Наличие большого количества усложненных сюжетов свидетельствует и о развитом художественном мышлении носителей коми фольклора. Примером творческого мастерства могут служить произведения коми сказочников У.А.Косковой, М.Г.Филиппова, В.Н.Ивкиной, И.И.Игушева и др.

В общем сказочном фонде коми народа имеется довольно большой пласт сказок, тесно связанных с русской книжной традицией, в основном лубочной литературой. Являясь самой массовой и доступной, она воздействовала на формирование репертуара не только русских сказочников. Большая подвижность коми населения, массовое распространение отходничества, которое было узаконено в северных губерниях в пореформенный период, на наш взгляд, способствовали широкому распространению русских книжных изданий и в Коми крае.

Русская лубочная сказка органично вошла в коми устную фольклорную традицию. Широкому распространению лубочных изданий способствовали давние русско-коми культурные связи. Такой обмен духовными ценностями, большую роль в котором сыграла русская книга, привел к обогащению коми национального фонда новыми сюжетными типами и версиями сказочных сюжетов.

Проведенное в данной работе исследование показывает, что критическая проверка коми сказочных текстов необходима для того, чтобы не впасть в заблуждение, считая некоторые сюжетные ситуации и образы, не типичные для общесказочной традиции, проявлением творческой индивидуальности исполнителя или даже показателем национального своеобразия.

Значительную роль в обогащении коми национального сказочного фонда сыграли и сказки о богатырях русского эпоса. Республика Коми - один из немногих регионов России, где произведения подобного типа получили широкое распространение.

Одной из основных причин широкой популярности на территории республики сказок о богатырях русского эпоса является, несомненно, соседство с богатой былинной традицией Русского Севера. Данное устоявшееся представление требует в настоящее время некоторой корректировки, поскольку довольно значительную роль в появлении таких сказок в репертуаре коми исполнителей сыграла книга.

Пути возникновения коми сказок о богатырях русского эпоса на основе печатных источников довольно разнообразны. Один из них - возникновение сказок на основе былин, изданных в сборниках, хрестоматиях, второй - непосредственное усвоение готовых уже сказок из лубочных изданий, третий - сложное переплетение сюжетов, частично восходящих к книге, частично к устной традиции.

Книга в какой-то мере выполняла роль популяризатора русских былинных сюжетов в инонациональной коми среде. Многие сюжеты вместе с печатными изданиями проникали в те местности, где устная былинная традиция не была распространена, а в районах, близких к крупным былинным очагам (в таких, например, как Удорский), она поддерживала и расширяла «былинное знание».

Проведенный в данной работе анализ текстов свидетельствует о том, что взаимодействие устной традиции и книги - важная для коми фольклористики научная проблема, закономерно возникающая при изучении источников, повлиявших на формирование сюжетного состава коми сказки. Само количество текстов, генетически связанных с печатными изданиями, показывает, что обращение коми сказителей к книге отвечало определенным потребностям аудитории, а также и самих исполнителей.

Сильному влиянию русской сказочной традиции подверглась не только сюжетика, но и вся поэтическая система коми сказки. В целом, можно отметить, что художественные средства в ней употребляются более экономно, чем, например, в восточнославянской сказке, но лаконичность и сдержанность повествования не исключают наличия в коми произведениях разнообразных оригинальных формул, отличающихся довольно большим разнообразием. Обусловлено это, в первую очередь, теснейшими культурными связями коми народа с Русским Севером, где особенно хорошо сохранились традиции сказочного эпоса восточных славян. Однако усвоение русских поэтических формул не было процессом механическим. Проведенный анализ показывает, что коми сказочники имели достаточно полное представление о сказочной обрядности. Наиболее талантливые из них создавали свои оригинальные варианты поэтических формул, но не выдумывая их каждый раз заново, а выбирая из ряда возможностей, накопленных двумя традициями. Стилистические приемы русской сказки способствовали эстетическому совершенствованию коми сказок.

Вместе с тем, анализ традиционных формул показывает, что они полистадиальны, удерживают «досказочную» архаическую семантику, а их этнографические истоки, эстетические представления опираются на те представления и оценки, которые бытовали в практической и духовной жизни коми народа.

Однако, если в архаическом искусстве некоторые древнейшие представления, отраженные в коми традиционных формулах, скорее всего, были связаны с какими-то конкретными моментами обрядов, обычаев, то их реликтовые формы в современных сказочных стереотипах приобретают черты формально-поэтического приема и передают уже идею оценочно-эстетичесого характера (формулы «прозрачности» и т.д.).

Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что коми волшебная сказка и на позднем этапе бытования не утратила специфику и целостность стиля. Частично трансформируя свои художественные функции, традиционные формулы в ряду других поэтических средств способствуют сохранению волшебной сказки.

Русская сказка органично вошла в коми устную фольклорную традицию. Этому способствовали давние русско-коми культурные связи, наличие двуязычия. Такой обмен духовными ценностями привел к значительному обогащению коми национального сказочного фонда новыми сюжетными типами, а также региональными версиями интернациональных сюжетов. Большую роль в этом сыграли не только традиционные русские сюжеты, но и эпические произведения, лубочные издания. Проведенные в диссертации исследования еще раз подтверждают, что у каждого народа свой репертуар сказок, специфика которого в наличии оригинальных повествовательных типов, характерных версий, типичных контаминаций, свой неповторимый стиль сказок.