автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Правящая элита Лондона XIV-XVI веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Правящая элита Лондона XIV-XVI веков"

На правах рукописи

ЧЕРНОВА ЛАРИСА НИКОЛАЕВНА

ПРАВЯЩАЯ ЭЛИТА ЛОНДОНА Х1У-Х\1 ВЕКОВ (олдермены в политической, экономической и социальной жизни

города)

Специальность 07.00.03 - всеобщая история (средние века)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Саратов - 2006

Работа выполнена на кафедре истории средних веков Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор Репина Лорина Петровна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук,

ведущий научный сотрудник Винокурова Марина Владимировна

доктор исторических наук, профессор Эльфонд Ирина Яковлевна доктор исторических наук, профессор Креленко Наталия Станиславовна

Ведущая организация:

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится _ мая 2006 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета Д.212.243.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского по адресу: 410012, Саратов, ул. Астраханская, 83, исторический факультет, корпус XI, ауд. 515.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета, читальный зал № 3, ул. Университетская, 42.

Автореферат разослан «_» _ 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор

А.А. Герман

I. Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Феномен города традиционно был и остается предметом живого интереса, острых дискуссий и неоднозначных оценок. И это не случайно. Город - явление историческое: он не только видоизменялся сам в ходе цивилизациопных процессов, но и воздействовал, прямо или косвенно, на их динамику. В силу этой его природы, и роли в развитии цивилизаций проблема города выступает как одна из фундаментальных проблем современной науки.

Сказанное особенно актуально применительно к переходным эпохам,. в частности Х1У-ХУ1 вв., когда старые, устоявшиеся отношения и связи сталкивались и переплетались с повыми, когда город, как особая социальная структура, в этом противоречивом единстве достиг наибольших успехов и сыграл выдающуюся роль в эволюции Западной цивилизации. В разных странах и городах данные процессы, происходившие в различных сферах общественной жизни, протекали не одновременно и имели свою специфику, не отменяя, однако, общих закономерностей развития.

Заявив о себе на рубеже ХУШ-Х1Х вв., проблема города Средних веков вызвала неиссякаемый интерес, в полной мере сохраняющийся и приумножающийся сегодня. При этом каждое последующее поколение исследователей, со своими концепциями и своим видением истории, снова и снова обращается к урбанистической тематике. Благодаря ' этому медисвистическая урбанистика, ее проблематика и источниковый материал являют собой гигантское «опытное поле», на котором уже не первое столетие пересматривается и совершенствуется арсенал познавательных средств и приемов исторической науки. Все принципиальные методологические изменения, имевшие место на протяжении XX в., не обошли стороной и урбанистику, где появились новые, перспективные научные направления. Среди таковых - проблема власти в городе, ее природы, механизмов и способов властвования, повседневной практики муниципальных учреждений, судеб конкретных представителей правящей элиты, которые всегда оказывали социально значимое влияние на общество, обладая способностью и возможностью в своих интересах определять цели и направления деятельности других социальных субъектов, распоряжаться материальными, информационными и прочими ресурсами, формировать и навязывать правила и нормы поведения, предоставлять полномочия, услуги, привилегии. Все эти вопросы еще не стали предметом специального критического осмысления и обобщения ни в зарубежной, ни в отечественной урбанистике.

Хронологические рамки исследовании. Выбранные хронологические рамки заслуживают изучения, по меньшей мере, с трех точек зрения. Во-первых, ХГУ-ХУ1 вв. в истории Англии (и Европы) - это период наивысшей зрелости средневековых институтов и начала их упадка; во-вторых, - это время зарождения в недрах старого общества новых, раннекапиталистических, отношений; в-третьих, это особый переходный период, когда старое и новое

сосуществовало, уживалось вместе в том или ином виде1. Вследствие этого правящая городская элита предстает, с одной стороны, в наиболее завершенном, развитом виде, с другой, - неизбежно переживает внутренние изменения, ярко отражая всю противоречивость эпохи. Поэтому период XIV-XVI вв. позволяет дать не только сущностные характеристики, свойственные данному городскому слою, но и проследить изменения, происходившие с ним на протяжении трех рассматриваемых столетий.

Объектом исследования выбрана правящая элита Лондона, представленная олдерменами, олицетворявшими городскую власть. Поэтому все вопросы, связанные с их происхождением, объемом полномочий, политическими, деловыми и иными интересами представляют несомненный научный интерес. Закономерно также обращение к изучению правящей элиты именно Лондона - самого крупного и богатого города Англии, центра общенационального и международного значения, не имевшего внутри страны сколько-нибудь серьезных конкурентов, наиболее полно и ярко выражавшего ведущие тенденции развития страны2.

Степень научной разработки проблемы. Существует довольно значительный пласт исследований, написанных представителями разных школ и направлений, прежде всего - тесно связанных в британской историографической традиции «локальной» и «социальной», или «новой социальной» истории, в которых в том или ином объеме, под тем или иным углом зрения рассматриваются как отдельные аспекты, так и общие тенденции социальной жизни Лондона ХГУ-ХУ1 вв.3. Авторы обращаются к разработке

1 См.: Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. М., 1990. С. 3.

2 См.: Яброва М. М. Зарождепие раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV - начала XVI вв.). Саратов, 1983. С. 35.

3 См.: Barron С. М. Richard Whittington: the man behind the myth // Studies in London History / Ed. by A. Hollaender and W. Kellaway. L., 1969. P. 197-248; SmithA. Dictionary of City of London street names. N.Y., 1970; Bebbington G. London Street names. L., 1972; Russell J. Medieval Regions and their Cities. L,, 1972; Warnicke R. M. William Lambarde. Elizabethan Antiquary, 1536-1601. L.; Chichester, 1973; Lander J. R. Government and Community. England 1450-1509. L„ 1980; Thomson J.A.F. The Transformation of medieval England. 1370-1529. N.Y.,' 1983; Briggs A. A Social History of England from the Romans to Mrs Thatcher. L., 1985; Hanham A. The Celys and their world. An English merchant family of the fifteenth century. Cambridge, 1985; Johnson P. A History of the English people. N.Y.; Cambridge, Philadelphia, 1985; Rowley T. The High Middle Ages. 1200-1550. L.; N.Y., 1986; FrydeE. B. William de la Pole. Merchant and King1 s banker. L.; Ronceverte, 1988; The English Medieval Town. A Reader in English Urban History 1200-1540 / Ed. by R. Holt and G. Rosser. L.; N.Y., 1990; Britnell R Я The Commercialisation of English Society, 1000-1500. Cambridge, 1993; O'Connor S. Adam Fraunccys and John Pyel: Perceptions of status among merchants in Fourteenth-Century London // Trade, devotion and governance. Papers in later medieval history / Ed. by D. Clayton, R. Davies and P. McNiven. Stroud, 1994. P. 17-35; Sheppard F. London. A History. Oxford. 1998; Patterson C. F. Urban Patronage in early Modern England, Corporate Boroughs, the Landed Elite, and the Crown, 1580-1640. Stanford, California, 1999; Inwood S. A History of London. L., 2000; The Oxford Companion to Local and Family History / Ed. by D. Hey. Oxford, 2002; Smith S. Underground London. Travels beneath the City Streets. L., 2004.

исследовательских парадигм «глобальной» истории и к микроанализу как конкретному историческому методу системного изучения локальных социальных идентичностей. На качественно новом уровне происходит изучение частного во всем многообразии его проявлений для воссоздания целостной тсартины прошлого. В центре исследовательского внимания оказывается междисциплинарная проблема «человек в обществе».

С последней четверти XX в. и отечественная историческая наука переживает важные изменения. Дискуссии медиевистов о традициях и новациях в изучении истории Средних веков, в целом завершившиеся к середине 1990-х гг., вызвали и продолжают вызывать к жизни новые направления в российской урбанистике. Среди них — проблема места и роли элитарных групп4, в числе которых важное место принадлежит городскому патрициату - слою, наиболее концентрированно отразившему экономические, социальные и политические противоречия городской истории.

Отдельные сюжеты по проблеме английского городского патрициата можно обнаружить еще в работах У. Кеннингема5 и Ч. Гросса6 - ведущих представителей историко-экономического направления в позитивистской историографии Великобритании и США рубежа XIX-XX вв. В центре внимания этих исследователей — вопрос о самой возможности существования патрициата в городах Англии. Оба автора склонны считать, что такого социального слоя здесь не могло сложиться, по меньшей мере, до конца XV в. Среди факторов, препятствовавших образованию патрициата в городах Англии, У. Кеннингем называл явно преувеличенное им засилье иностранного купечества в торговле королевства и отсутствие в силу этого слоя богатых английских купцов -главной социальной основы патрицианского слоя7. Ч, Гросс, идеализируя городскую социальную действительность, добавил наличие устойчивой «демократической традиции» и сильной королевской власти, которая в корне пресекала любые социальные конфликты и появление олигархической формы правления в городах8.

Точке зрения У. Кеннингема и Ч. Гросса можно противопоставить мнение исследователей, с именами которых связаны первые шаги английской урбанистики, предпринятые в русле того же историко-экономического направления. Прежде всего, это Ч. Колби, в конце XIX в. отметивший, что еще в XIV в. ни о какой «демократии» в английских городах не могло быть и речи9.

4 См.: Сванидзе А. А. Элиты в контексте этнокультурного взаимодействия // Элита и этнос средневековья / Отв. ред. А А. Сванидзе. М., 1995. С. 6.

5 См.: Cunningham W. The Growth of English industry and commerce in Early and Middle Ages. L., 1890. Рус. пер.: Кеннингем У. Рост английской промышленности и торговли в ранний период и средние века. М., 1903.

6 Grnss Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History: in 2 v. Oxford,

1890.

7 См.: Кеннингем У. Рост английской промышленности и торговли в ранний период и средние века. С. 290-294.

8 Gross Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History. V. 1. P. 106.

9 См.: Colby Ch. W. The growth of oligarchy in English Towns // The English Historical Review. L., 1890. No. 20. P. 639-642,648-651.

А также А. Грин, показавшая, что уже в начале XIV в. Городской совет и должностные лица выбирались из «класса магнатов», развившегося из узкого круга богатейших купцов, образовавших «аристократию» городов Англии10.

Дж. Ануин, продолжатель историко-экономического направления в английской историографии начала XX в., обратился к лондонскому материалу. Он подметил, что уже в конце XII в. олдермены - купцы, землевладельцы и королевские чиновники - консолидировались и укрепили свою власть, осуществляя управление Лондоном «исключительно в корыстных целях»11.

Начиная с послевоенного периода, проблема английского городского патрициата исследуется представителями «социальной», а с 1960-х гг. — «новой социальной истории» в Великобритании и США, развивающейся под сильным влиянием различных школ «локальной истории» и «истории семьи», исторической географии, социальной и культурной антропологии. Причем это характерно как для немарксистской12, так и марксистской13 историографии.

В целом, оценивая состояние разработанности поставленной проблемы в историографии второй половины XX — начала XXI вв., следует отметить следующее. Во-первых, британские и американские исследователи признают, что в середине ХШ-ХГУ вв., и особенно в ХУ-ХУ1 вв., лондонское самоуправление носило олигархический характер: власть принадлежала олдерменам и мэру - олигархии наиболее состоятельных лондонских горожан из числа богатейшего купечества, осуществлявшего контроль над всеми сферами жизни города. Это была элитарная группа купцов, занятых преимущественно в сфере оптовой торговли, тесно связанных с «Большими ливрейными компаниями».

Во-вторых, особо подчеркивается, что в Лондоне, единственном из всех городов Англии, развивался исключительно «купеческий патрициат»

' 10 См.: Green А. К. Town Life in the Fifteenth Century: in 2 v. L., 1907. V. 1. P. 35-124; V. 2. P. 266-268.

11 См.: Umvin G. The Guild and companies of London. L., 1925. P. 55.

12 См., например: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago, 1948; Mitchell R. J., Leys M. A History of London Life. L.;N.Y., 1958; McKisackM. The Fourteenth Century. 1307-1399. Oxford, 1959; Jacob E. F. The Fifteenth Century. 1399-1485. Oxford, 1961; Baker T. Medieval London. N.Y.; Washington, 1970; Clark P., Slack P. English Towns in Transition, 1500-1700. Oxford, 1976; Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. Oxford, 1977; Gray R. A History of London. L., 1978; Piatt C. The English Medieval Town. L.; N.Y., 1979; Fox S. Londoners. L., 1987; Rappaport S. Worlds within worlds: structures of life in Sixteenth centrny London. Cambridge, 1989; Keen M. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. L., 1990; Archer I. W. The pursuit of stability. Social relations in Elizabethan London. Cambridge; N.Y.; Sydney, 1991; Barron С. M. London in the Later Middle Ages. Government and People 1200-1500. Oxford, 2004.

13 См.: Uibbert A. B. The origins of Medieval Town Patriciate // The Past and Present. Cambridge, 1953. No. 3. P. 15-27; Foster F. F. The politics of stability. A portrait of the Rulers in Elizabethan London. L., 1977; Miller E. English Town Patricians, c. 1200-13S0 // Gerarchie Economiche e Gerarchie Sociali secoli XII-XVII / A cura di Annalisa Guarducci. Serie 11.12. Firenze, 1990. P. 217-240; Hilton R. Status and class in the Medieval Town // The Church in the Medieval Town/Ed. by T. R. Slater and G. Rosser. Aldershot, 1998. P. 9-19.

(«mercantile patriciate»), находившийся на одном уровне с аналогичным слоем крупнейших городов Фландрии и Италии. -

В-третьих, историки, принадлежащие к марксистскому направлению в современной историографии Великобритании, особое внимание уделили анализу взаимосвязи экономического роста города и эволюции городского патрициата. В частности, Э. Хибберт и Р. Хилтон выделили два этапа в развитии патрициата ряда провинциальных английских городов. Примерно до XIII в. экономическую основу могущества этой социальной группы составляла преимущественно земля. С конца XIII - начала XIV вв. на фоне активного развития городов, торговли и ремесел на первый план в структуре доходов патрициата выходят поступления от собственно «городских» занятий, напрямую с землевладением не связанных. С этого времени, считают исследователи, можно говорить о существовании «правящей купеческой группы» - «probi homines», или «worthy men». Для ее обозначения в разных английских городах употреблялись похожие по смыслу термины, за которыми скрывалось одно - «купеческая элита» («the mercantile élite»)14. Ценно, что авторами признается необходимость изучения данной группы в контексте истории конкретного города, с учетом «городской индивидуальности»15.

В-четвертых, с 1970-х гг. для англо-американских исследований становится характерной постановка новых проблем, связанных с функционированием городской власти. Это - структура муниципального управления, состав должностных лиц, избирательные процедуры, повседневная практика органов власти. Авторы стали проявлять интерес к персоналиям, к судьбам отдельных представителей правящей элиты Лондона и их семьям, что связано, в том числе с введением в научный оборот ранее не известных источников в контексте интенсивного развития «новой социальной истории».

В-пятых, на фоне обогащения проблематики произошел постепенный отказ от применения термина «патрициат» в пользу другого - «элита» - при фактической идентичности их содержания. X. Суонсон прямо пишет о том, что «правящая элита и есть патрициат английских городов»16. Признается, что за терминами «патрициат» и «элита» скрывается, по сути, одинаковый набор характеристик, которые можно рассматривать в качестве критериев, определявших принадлежность к данному социальному слою. Это - богатство, полученное, прежде всего, от торговли, а также от использования недвижимости, в том числе земли в городах и графствах; фактически наследственная передача власти, которая удерживалась в узком кругу нескольких десятков фамилий, «патрицианских династий» («patrician dynasties»); тесные родственные и дружеские отношения, пронизывавшие правящую элиту и властные структуры и создававшие дополнительные возможности для успеха в деловой и политической сферах; связь с королевской властью, привлекавшей представителей городской верхушки к службе;

14 Cm.: Hilton R. Status and class in the Medieval Town. P. 13-14.

15 Miller E. English Town Patricians, c. 1200-1350. P. 217.

16 Swanson H. Medieval British Towns. N.Y., 1999. P. 91.

стремление породниться с дворянством, иметь собственный герб и фамильное захоронение наподобие дворянских, желание подражать дворянам в поведении и частной жизни.

В-шестых, важно подчеркнуть, что практически все упомянутые нами авторы не ставили перед собой целью специально изучить олдерменскую элиту Лондона. Как правило, олдермены представлены лишь в общем контексте жизнедеятельности лондонского купечества, которое и является главным предметом интереса большинства исследователей, которые лишь тезисно касаются характеристики отдельных признаков и аспектов деятельности этой группы городского сообщества. Единственным исключением можно считать опубликованную в 2004 г. моно1рафшо К. Бэррон17, представляющую собой первое наиболее полное исследование по проблеме муниципального управления Лондона в ХШ-ХУ вв., написанное в русле современной социальной истории. Автор рассматривает структуру городского управления и состав должностных лиц (в том числе, олдерменов, мэров и шерифов), показывает, как и кем они избирались, каким образом в их деятельности сочетались подчас противоречивые интересы города и короны, какова была повседневная практика органов городского управления в сфере градостроительства, обустройства города и благотворительности. Однако автор не стремилась дать олдерменам всеобъемлющую характеристику. За пределами ее внимания остались вопросы экономических основ власти олдерменов в городе, их социальные контакты и взаимодействия, матримониальные интересы и весь спектр внутрисемейных и дружеских отношений, элементы повседневной жизни. Подчеркнем также, что исследование К. Бэррон охватывает ХШ-ХУ вв., по не касается XVI столетия.

В-седьмых, необходимо признать, что исследовательский интерес историков сосредоточен преимущественно на ХШ-ХУ вн. и в гораздо меньшей степени на XVI в. - времени, когда английское королевство столкнулось с целым рядом новых и необычайно сложных проблем экономического, социального и политического свойства, которые в первую очередь и в наибольшей степени затронули Лондон. Представляется чрезвычайно важным проследить, как реагировали на происходившие в различных сферах общественной жизни изменения представители властной столичной элиты.

Многие современные британские авторы признают недостаточную степень изученности проблемы городской правящей элиты в Англии и связывают ее разрешение с дальнейшим изучением социальной структуры, как на локальном уровне, так и в русле компаративной истории18.

Уточнению социального облика правящей элиты во многом способствовали работы, написанные в русле «новой социальной истории» и посвященные проблеме миграций, социальной мобильности и обновления состава городского населения, особенно в XIV в. Авторы подчеркивают

17 Cm.: Barron C. M. London in the Later Middle Ages. Government and People 1200-1500.

18 Cm.: Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. P. 67-68; Miller E. English Town Patricians, c. 1200-1350. P. 217.

существование и укрепление на протяжении ХГУ-ХУ вв. тесных деловых и родственных связей между семьями наиболее преуспевающих лондонцев и джентри, активное взаимопроникновение этих социальных групп, что во многом объясняется общностью их хозяйственных интересов. В динамичности правящей городской элиты Англии и, прежде всего Лондона, в ее укреплявшихся коммерческих и семейных связях с иными социальными общностями, в первую очередь - с джентри, исследователи справедливо усматривает важнейшие проявления специфики именно английского городского патрициата".

Тем не менее, приходится признать, что представление о высокой степени социальной мобильности, характерной для английского и, в частности, лондонского общества Х1У-ХУ вв., необходимо подкрепить конкретно-историческими исследованиями, представив более полную и, возможно, детализированную картину взаимоотношений различных социальных групп и общностей. Кроме того, процессы данного ряда, протекавшие в XVI в., остаются практически не затронутыми в работах зарубежных авторов.

В отечественной историографии вопрос об английской правящей городской элите - городском патрициате до настоящего времени остается мало исследованным. Хотя в целом изучение проблемы средневекового городского патрициата - его критериев, разнообразия путей формирования данного социального слоя, видов его экономической деятельности, взаимоотношений с другими категориями горожан и социальными слоями - имеет устойчивую историографическую традицию: с 60-х гг. XX в. она рассматривалась преимущественно на материале городов континентальной Европы: Германии, Фландрии, Южной Франции, Швеции, Далмации20.

19 См.: Piatt К. The English Medieval Town. P. 124-125; Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. P. 163; Thomson J. The Transformation of medieval England. 1370-1529. P. 125; Keen M. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. P. 127; MillerE. English Town Patricians, c. 1200-1350. P. 222-223, 236-240; O'Connor S. Adam Fraunceys and John Pyel." Perceptions of status among merchants in Fourteenth-Century London. P. 17-18; Johnson P. A History of the English people. P. 137.

20 См.: Стоклицкая-Терешкович В, В. Основные проблемы истории средневекового города X-XV веков. М., 1960; С там С. М. Об одном реакционном течении в современной французской историографии средневекового города и о проблеме городского патрициата // Средние века. М., 1964. Вып. 25. С. 299-310; Он же. Тулузский патрициат в ХП-ХШ вв. // Там же. М., 1969. Вып. 32. С. 156-182; Ои же. Экономическое и социальное развитие раннего города (Тулуза XI-XIII веков). Саратов, 1969. Гл. IV; Он же. Складывание социальной структуры средневекового города (XI-XIII вв.) И Стам С. М. Избранные труды. Средние века: город, ереси, Возрождение, Реформация. Саратов, 1998. С. 73-93; Осипов В. И. Складывание патрициата в Монпелье в XII-XIII вв. // Средневековый город. Саратов, 1968. Вып. 1. С. 94-110; Негуляева Т. М. Складывание городского патрициата в средневековом Страсбурге. ХП - начало XIV вв. // Там же. Саратов, 1974. Вып. 2. С. 81-110; Никулина Т. С. Любекский патрициат во второй половине XV - первой половины XVI в. // Классы и сословия средневекового общества. М., 1988. С. 198-203; Она же. Социально-корпоративный строй ганзейсхого Любека: патрициат в XIV веке // Средневековый город. Саратов, 1998. Вып. 13. С. 58-67; Она же. Купец-патриций XV в. и корпоративный строй ганзейского Любека // Город в средневековой цивилизации Западной Европы / Отв. ред.

Самую общую характеристику английскому городскому патрициату дали Я. А. Левицкий2 и Е. В. Гутнова22. Специально данной проблеме посвящены исследования А. А. Кирилловой, появившиеся в момент становления урбанистической традиции в советском англоведении23. Как и британские историки-марксисты, она рассматривала возникновение и эволюцию патрициата, его характерные черты сквозь призму имущественного расслоения и социальной дифференциации в городах Англии Х1У-ХУ вв. Автор считала, что уже в ХШ в. городское самоуправление Лондона было олигархическим по своему характеру, поскольку выборы мэра проводились не собранием всех горожан, а узким кругом наиболее зажиточных и почтенных бюргеров. К XIV в. здесь сложился патрициат: оформившаяся группа горожан, выделявшихся своим богатством, получавших дворянское звание, роднившихся с семьями английских дворян и превратившихся в своего рода дворян-землевладельцев, получавших немалый доход со своих рыцарских держаний. Аналогичная городская верхушка сформировалась и в других городах24. А. А. Кириллова выдвинула тезис о том, что основным богатством патрициев являлись крупные земельные владения, хотя они владели и товарами, лавками, деньгами. Представляется, что это утверждение не следует распространять на патрициат

А. А. Сванидзе: Б 4 т. М., 1999. Т. 2. С. 95-101; Она же. Совет, бюргерская общииа и церковь Любека в Реформации (к вопросу о «городской Реформации») // Средневековый город. Саратов, 2002. Вып. 15. С. 106-120; Солод кова Л. И. Ранний Кельн: социально-экономическое развитие и освободительная борьба горожан Х1-ХШ вв. Саратов, 1991. С, 115-132; Она оке. Формирование кельнского патрициата. Х1-ХШ века // Средневековый город. Саратов, 1991, Вып. 10. С. 3-12; Фрейденберг М. М Патрициат далматинских городов ХН-Х1У вв. По данным Задара Я Трогира // Славянские исследования. Матер. Великолукской межвуз. конф. по истории славянских стран. Л., 1966. С. 10-62; Сванидзе А. А. Механизм патрицианской олигархии в средневековом шведском городе // Средние века. М., 1991. Вып. 54. С. 72-95; М., 1992. Вып. 55. С. 50-72; Она же. Стратегия удержания власти: к вопросу о «демократии» в средневековом городе XV века // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 3. С. 80-86; Мананчикова Я. Я. Структура власти в Дубровнике Х1У-ХУ веков: От коммуны к республике // Там же. С. 50-57; Подопригорова Н. Н. Дубровник: структуры власти и правящая элита (вторая половина XIII -первая половина XV вв.). Воронеж, 2003.

21 Левицкий Я. А. Английский средневековый город. Лекция 2: Формирование и развитие городов в Англии И Левицкий Я. А. Город и феодализм в Алглии. М., 1987. С. 270.

22 См.: Гутнова Е. В. Городское представительство в английском парламенте конца

XIII - начала XIV века // Средние века. М., 1953. Вып. 4. С. 103-123; Она же. Города и сословные собрания // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 4. С. 29-45.

23 См.: Кириллова А. А. К вопросу об образовании городского патрициата в английских городах Х1У-ХУ вв. // Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции ХШ-ХУП вв. М„ 1960. С. 30-48; Она же. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XIV в. /I Учен. зап. МГПИ им. В.И, Ленина. М., 1969. Вып. 321: Вопросы социальной и классовой борьбы в английских городах ХГУ-ХУ вв. С. 3-253.

24 См.: Кириллова А. А. К вопросу об образовании городского патрициата в английских городах XIV-XV вв. С. 32-48; Она же. Классовая борьба в городах Восточной Англии в

XIV в. С. 86-106.

всех городов Англии, а вопрос о получении лондонскими патрициями «немалых доходов со своих рыцарских держаний» нуждается в уточнении.

Говоря о социальном статусе патрициата, А. А. Кириллова отметила, что такой слой создавался из наиболее богатых горожан, связанных с ведущими отраслями торговли или производства того или иного города. Таким образом, автор справедливо предложила рассматривать английский городской патрициат «индивидуально», выявляя его специфику в каждом конкретном городе, условия развития которого накладывали зримый отпечаток на социальный облик правящей элиты.

Работы А. А. Кирилловой не представляют собой глубокого исследования проблемы городского английского патрициата: это, скорее, штрихи к социально-экономическому портрету городской правящей элиты, попытка осмысления вопросов, связанных с особенностями происхождения и развития городского патрициата, в целом специфики социального облика этого слоя горожан в Англии. Но для своего времени сама постановка этих вопросов была большим достижением отечественной урбанистики.

В конце 1970-х гг. Л. П. Репина поставила под сомнение правомерность применения термина «патрициат» в приложении к реалиям английских городов25. По ее мнению, выделившейся внутри городского сословия высшей группе крупнейшего купечества был присущ ряд признаков, характерных для патрициата континентальных городов. Однако, считает автор, некоторые специфические особенности данного слоя горожан в Англии не укладываются в устоявшийся в исторической литературе смысл термина «патрициат»26. Эти особенности, отмечает Л. П. Репина, состоят в следующем. Во-первых, в целом значительная мобильность социальной структуры Лондона в начале XIV в. и мобильность высшей группы горожан, в частности27. Однако, представляется вполне естественным, что некоторые патриции в условиях интенсивного развития городской товарной экономики и рыночной конкуренции опускались вниз по социальной лестнице и отстранялись от власти. В то же время другие быстро богатели, добивались власти и пополняли состав патрициата. И это не было исключительной особенностью Лондона и прочих английских городов. Необходимо напомнить также существование высокой смертности в средневековых городах, когда естественная убыль населения не покрывалась за счет рождаемости, а требовала притока извне.

23 См.: Репина Л. П. Городское сословие в английском парламенте XIV в. // Средневековый город. Вып. 4. С. 60-73; Она же. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. М., 1979; Она же. Ро^тюгсБ и теНогез Лондона в начале XIV в. // Средние века. М., 1981. Вып. 44. С. 225-228; Она же. Городское сословие средневековой Англии: основные проблемы и этапы истории // Проблемы Британской истории. М., 1984. С. 158-172; Она же. Лондонские землевладельцы в начале XV века (по данным налогового списка 1412 г.) // Городская жизнь в средневековой Европе. М., 1987.

С. 199-219; Она же. Английский средневековый город // Город в средневековой

цивилизации Западной Европы. М., 1999. Т. 1. С. 92-106.

26 См.: Репина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. С. 80-81.

27 См.: Репина Л. П. Рлепйогея и теНогсз Лондона в начале XIV в. С. 227.

Второе, Л. П. Репина считает, что купеческая верхушка, захватив уже в конце XIII в. контроль над органами городского самоуправления, не обладала какими-либо особыми правами и привилегиями в городской общине, «о фиксации права наследственной передачи статуса и говорить не приходится»28. Видимо, речь должна идти, скорее, не о формальных признаках патрициата, а о фактических, реально отграничивавших представителей этой социальной группы от всех прочих категорий городского населения.

И третье обстоятельство: экономическая основа существования ро(епйогез и теНогез Лондона, считает Л. П. Репина, не ограничивалась крупной торговлей, ростовщичеством, землевладением и другими характерными для патрициата сферами деятельности, а охватывала также ремесленное производство и мелкую розничную торговлю. В состав ро1егиюгез и теНогея начала XIV в. входили представители не только высшей и средней, но и низшей имущественной категории. Сами термины «ро1еп1:юге8» и «теПогсБ» служили лишь условным обозначением достаточно широкой, чрезвычайно аморфной и текучей по своему составу группы фрименов Лондона, наиболее способных в данный момент нести материальные затраты, ■ связанные с обязательствами города перед королем29. Однако, как данное положение согласуется с наличием в составе ро1сп1югсз и шсПогсз лиц из низшей имущественной группы, остается не ясно. Представляется также, что не следует полностью отождествлять лондонский патрициат с рМепйогез и теНогев: финансовые обязательства перед короной имели не только патриции, которые занимались, в том числе раскладкой налогов среди горожан.

Л. П. Репина отмечает, что и зарубежные, и отечественные историки часто используют термин «патрициат» для того, чтобы подчеркнуть то общее, чем характеризовалась верхушка горожан в Англии и в странах континентальной Европы; но в этом случае пропадают специфические черты, имеющие существенное значение в рамках исследования городского сословия Англии30. Думается все же, что изучение особенностей патрициата английских городов не обязательно связывать с отрицанием самого факта существования там такого социального слоя. На наш взгляд, вполне правомерно применение термина «патрициат» в качестве условного обозначения городской правящей элиты, которой принадлежало «политическое и социальное лидерство, основанное на сочетании богатства, престижа и власти»31.

Аналогичного мнения придерживается Т. В. Мосолкина. Говоря о Бристоле Х1У-ХУ вв., она отмечает, что уже к началу XIV в. в этом городе существовал узкий слой людей, монополизировавших все высшие должности в городском самоуправлении. В первой половине XIV в. господствующее положение занимали оптовые торговцы продовольствием, а со второй половины столетия лидерство перешло к экспортерам сукна, в число которых вошли и

28 Репина Л. П. Английский средневековый город. С. 104.

29 См.: Репина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. С. 10.

30 См.: Репина Л. П. Рогепиогеэ и теПогез Лондона в начале XIV в. С. 227.

31 Уваров П. Ю. Община горожан: структуры и конфликты // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 11.

представители семей, торговавших зерном, рыбой, вином. Высокий имущественный ценз и определенные социальные ограничения при избрании на высшие административные должности способствовали превращению правящей элиты города в относительно замкнутую группу, проникнуть в которую было достаточно трудно32.

Как видим, внимание отечественных специалистов сосредоточилось преимущественно на обсуждении дискуссионного вопроса о самом существовании патрициата в английском городе. Многие аспекты многогранной проблемы правящей элиты в городах Англии, в частности Лондона, требуют либо дополнительного изучения и уточнения, как, например, вопрос о критериях, факторах социальной идентичности патрициата, экономических основах его возникновения и эволюции; либо специального исследования с учетом тематики и перспектив «новой социальной истории»: проблемы социального и политического взаимодействия, механизмов властвования и практики осуществления властных полномочий, разнообразных аспектов повседневной жизни. Необходимо также признать, что интерес специалистов сконцентрирован на изучении правящей элиты английских городов, в том числе Лондона, преимущественно ХШ-ХЗУ вв., в меньшей степени XV в. и совсем не затрагивает XVI столетие.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы комплексно изучить и представить облик лондонской правящей элиты и проследить динамику ее развития, выявив специфику и основные тенденции в эволюции па протяжении XIV-XVI вв.; определить место и роль олдерменов Лондона в политической, экономической и социальной жизни города.

В рамках реализации этой главной цели необходимо поставить и решить следующие задачи:

- «вписать» лондонских олдерменов в контекст истории города, проследив развитие Лондона и его городской общины на протяжении Х1У-ХУ1 вв. и охарактеризовав социальный статус олдерменов;

- исследовать место и роль олдерменов Лондона в системе властных отношений в городе и во взаимоотношениях с короной;

- выявить принципы формирования и функционирования органов городского самоуправления в связи с участием в этих процессах олдерменов;

- проанализировать экономические основы власти лондонских олдерменов; проследить динамику в экономической сфере их деятельности на протяжении Х1У-ХУ1 столетий и на этой основе попытаться представить эволюцию отдельных аспектов социального облика правящей элиты Лондона;

- охарактеризовать место и роль олдерменов Лондона в системе социальных связей и отношений, в пространстве жизненного мира отдельных представителей этой общественной группы; выявить социальные «корни» и матримониальные предпочтения олдерменов, акцентируя внимание на

32 См.: Мосолкина Т. В. Город Бристоль в Х1У-ХУ вв. Экономика, общественные отношения, социальная психология. Саратов, 1997. С. 181.

городских истоках и интересах, с одной стороны, и на проблемах «городского джентри», социальной мобильности и аноблирования, - с другой;

- проанализировать некоторые социально-этические представления олдерменов (прежде всего их отношение к торговле и богатству), практику их повседневной жизни в аспекте обыденных запросов и проведения досуга, во взаимоотношениях внутри семьи;

- представить правящую элиту Лондона системно, как цельный, внутренне взаимосвязанный комплекс, не сводя характеристику и определение ее места и роли в обществе, экономике и системе властных отношений к одной из возможных составляющих.

Источпиковая база исследования. Задачи работы требуют сопоставления и анализа большого количества разнородных по типу и характеру материалов: законодательных, документальных, нарративных.

В числе законодательных источников были привлечены парламентские статуты Х1У-ХУ1 вв.33, королевские распоряжения и хартии Х1У-ХУ1 вв. (крайне редко и лишь отрывочно используемые специалистами)34, а также относящиеся к концу XV — началу XVI вв. прокламации35. Эти источники проливают свет на важнейшие аспекты политики правительства и парламента в отношении Лондона и королевства, позволяют проследить расширение прав и полномочий городской общины в сфсрс финансов, налогообложения, администрации и самоуправления в целом, выявить динамику взаимоотношений города и монархии.

Наиболее разнообразными являются документальные источники, опубликованные по материалам архивов Лондона и включающие самые разные публичные и частные акты в составе так называемых Городских книг. Прежде всего, это городские обычаи, законы, клятвы должностных лиц лондонского магистрата, опубликованные в знаменитой «Белой книге» Лондона36 и позволяющие проанализировать механизмы формирования столичного муниципалитета, роль в этом процессе олдерменов, мэров, шерифов и прочих оффициалов, а также их функциональные обязанности и сферу полномочий. Важно, что в этом издании содержатся действительно полные публикации, а не изложение основного смысла источников, что не является редкостью в англоамериканских изданиях.

33 См.: Statutes of the Realm: in 12 v. L., 1810. V. 1-2,4.

34 См.: The Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London / Ed. by W. G. Birch. L., 1887. P. 1-131; British Borough Charters, 1042-1216 / Ed. by A.Ballard. Cambridge, 1913; Select charters and other illustrations of English Constitutional History from the earliest times to the reign of Edward the first / Ed. by W. Stubbs. Oxford, 1929; British Borough Charters, 1307-1660 / Ed. by M. Weinbaum. Cambridge, 1943.

35 См.: Tudor Royal Proclamation. V. 1. The early Tudors (1485-1553) / Ed. by P. L. Hughes and J.F. Larkin. New Haven; L., 1964.

36 См.: Liber Albus, Liber Custumarum, et liber horn // Munimenta Gildhallae Londoniensis / Ed. by Th, Riley. V. 1. Part 1-2. L., 1859-1862. Появление «Белой книги» исследователи относят примерно к 1419 г. Ее главным автором-составителем является городской клерк -Джон Карпентер.

Широко распространенными и представленными в диссертационном исследовании являются различные частноправовые акты. В первую очередь, это завещания, до сих пор остающиеся недостаточно изученными. «Завещания лондонских купцов и мастеров» были опубликованы Р.Шарпом в 1889 г. и охватывают период с середины ХШ до конца XVII вв. . Из огромного количества завещаний, имеющихся в сборниках публикаций Р. Шарпа, нами были отобраны и проанализированы только те, что составлены лондонскими олдерменами и их ближайшими родственниками на протяжении XIV-XVI вв. Таких завещаний оказалось 221, из которых 73 относятся к XIV, 116 - XV и 32-XVI вв.

Завещания лондонцев, составленные, как правило, по единой формуле, содержат ценные сведения об имуществе купцов, о структуре их собственности, порядке наследования, что позволяет характеризовать, в том числе родственные связи и отношения завещателя с получателями наследства. Важно, что в завещаниях речь идет о таком виде собственности как земля, которая находилась не только в Лондоне и его предместьях, но и в английских графствах. Данных о размерах земельных владений олдерменов почти нет, но есть возможность выявить их качественный состав, структуру и местонахождение, иногда - характер использования. Несомненно важны содержащиеся в завещаниях сведения о торговой и кредитной деятельности представителей олдерменства. На этот счет имеется богатая информация, позволяющая оценить величину их денежных средств, находящихся в обороте, сопоставить ее с инвестициями, вложенными в недвижимость, в ряде случаев определить масштабы и широту деловых связей ряда лондонских олдерменов. Кроме того, завещания содержат много данных, позволяющих судить об образе жизни и быте влиятельных лондонцев Х1У-ХУ1 вв.

Неоценимое значение при написании данной работы имели многочисленные грамоты дарений, договоры аренды, купли-продажи, залога и пр., из которых можно извлечь сведения о некоторых формах участия олдерменов в управлении городом и их взаимоотношениях с короной, структуре и движении их собственности, финансовых операциях, торговых связях и деловых партнерах, практике разрешения имущественных споров, а также об отдельных деталях бытовой обстановки и внутрисемейных отношений в XIV-XV вв. Большинство из них помещено и зарегистрировано в «Книгах записей», или «Памятных книгах Лондона»38, и «Описях исков и памятных

37 Cm.: Calendar of vails proved and enrolled in the court of Husting, London. A. D. 1258-16S8 / Ed. by R. Sharper in 2 v. L., 1889.

38 Cm.: Calendar of Letter-Books preserved among the archives of the corporation of the City of London at the Guildhall I Ed. by R. Sharpe. Letter-Book E. A. D. 1312-1337. L., 1903; LetterBook F. A.D. 1337-1352. L., 1904; Letter-Book G. A. D. 1352-1374. L., 1905; Letter-Book I. A. D. 1400-1422. L„ 1909; Letter-Book K. A. D. 1422-1461. L-, 1911; Letter-Book L. A. D. 14611497.1-, 1912.

событий Лондона», или «Свитках»39. Из огромного множества такого рода документов нами проанализировано более 500:285 - от XIV в. и 220 - от XV в.

В 1993 г. усилиями С. Дж. О'Коннора были опубликованы материалы, имеющие непосредственное отношение к двум богатейшим представителям лондонского купечества - Адаму Фронсису и Джону Пайелу, олдерменам XIV в.40. Это картулярии - сборники актов и грамот, касающихся, главным образом, владельческих прав этих олдерменов и членов их семей на земли, находившиеся в столице и в графствах Англии. Необходимо особо подчеркнуть, что данные источники еще не введены в научный оборот отечественными исследователями, а британские авторы делают лишь первые шаги в этом направлении41.

Картулярий Адама Фронсиса имеет четкую структуру, содержащиеся в нем документы (1286 актов и грамот периода 1285-1369 гг.) сгруппированы по хронологическому и топографическому (с описанием владений в конкретных манорах) принципам. Картулярий Джона Пайела (255 актов и грамот за период 1348-1369 гг.) полностью не систематизирован: материал сгруппирован только хронологически, в остальном его структура довольно хаотична.

Во многих отношениях оба картулярия уникальны. Прежде всего, ценно то, что они позволяют четко выявить структуру и масштабы земельных комплексов двух лондонских олдерменов, имена и статус их деловых партнеров, с которыми заключались многочисленные сделки, и, что особенно важно, детализируют представления о способах приобретения и иногда -методах использования земель могущественными лондонцами XÏV в. Кроме того, картулярии предоставляют редкую возможность воссоздать и сопоставить социальные портреты и историю жизни двух лондонских современников, теснейшим образом связанных друг с другом деловыми узами, а также реконструировать этапы их карьерного роста, их социальные устремления.

Любопытные сведения о семействе Фронсисов удалось обнаружить в публикации архивных материалов Йоркского собора, осуществленной в 1993 г. Н. Дж. Трингэмом42. Это, прежде всего, грамоты, фиксирующие сделки с недвижимостью между клириками и горожанами, в числе которых за период 1274-1395 гг. обнаружены шесть представителей фамилии Фронсисов.

При написании диссертации привлекались разнообразные нарративные источники: памятники эпистолярного творчества, хроники, описания, исторические сочинения.

39 Cm.: Calendar of Plea and memoranda rolls (1364-1381) of the city of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge, 1929; Calendar of Plea and memoranda rolls (1413-1437) of the city of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge, 1943; Calendar of Plea and memoranda rolls (14371457) of the city of London / Ed. by Ph.E.Jones. Cambridge, 1954; Calendar of Plea and memoranda rolls (1458-1482) of the city of London / Ed. by Ph. E. Jones. Cambridge, 1961.

40 Cm.: Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys / Ed. by S. J. O'Connor. L., 1993. Camden fifth series. V. 2. P. 101-433.

41 Cm,: Barron C. M. London in the Later Middle Ages. Government and People 1200-1500. 41 Cm.: Charters of the vicars choral of York Minster: City of York and its suburbs to 1546 /

Ed. by N. J. Fringham. Leeds, 1993. Record Series. V. 14S, 396 p.

Среди эпистолярных комплексов необходимо назвать официальную переписку мэров и членов городского Совета Лондона с муниципальными властями другими английских и ряда континентальных городов в 13501370 гг.43. «Письма» позволяют определить районы и сферы проникновения столичного купеческого капитала, степень влияние лондонских олдерменов, масштабы их деятельности. Немаловажно, что «Письма» дают возможность оценить политику лондонской мэрии и магистрата в отношении торгово-кредитной деятельности столичного купечества, в том числе олдерменов, за период 1350-1370 гг.

Много полезной информации по разным аспектам жизнедеятельности лондонских олдерменов можно извлечь из охватывающей вторую половину XV столетия семейной переписки Сели - лондонских купцов, входивших в состав компании стапелыциков Кале44. Данный эпистолярный комплекс (247 писем) может дать представление не только об основных направлениях торговли, ее объеме, финансовых операциях, внешних связях семейного объединения, но и позволяет выявить особенности повседневной жизни, внутрисемейных и дружеских отношений.

Для воссоздания политических событий общенационального масштаба, к которым непосредственное отношение имели олдермены, был привлечен ряд наиболее известных общеанглийских и лондонских хроник, содержащих материалы Х1У-ХУ вв.45.

С. Кингсфорд, редактор классического издания хроник Лондона, отмечает, что они были составлены кем-то из состоятельных граждан города около 1496 г.46. В любом случае, независимо от авторства, хроники предоставляют обширный фактологический материал, позволяющий реконструировать реалии социально-политической жизни Лондона ХР/-ХУ вв., участниками которых были и олдермены. Эти сведения важны как для воссоздания событий, имевших место непосредственно в столице, где позиции олдерменов, их политические симпатии проявлялись особо выпукло, так и для характеристики взаимоотношений представителей правящей элиты Лондона и королевской власти на разных этапах политической истории Англии. Исключительно ценным в контексте современных методологических подходов является то, что

43 См.: Calendar of letters from the mayors and corporation of the City of London. A. D. 1350-1370 / Ed. by R. Sharpe. L„ 1885.

44 См.: The Cely Letters, 1472-1488 I Ed. by Alison Hanham. Oxford, 1975. Публикацию значительной части этого источника на русском языке подготовила MAL Яброва (см.: Яброва M. М. Введение Н Купцы-складчики Кале. Деловая переписка семейной компании Сели (XV в) / Пер. со староангл., прим.. и вступ. ст. M. М. Ябровой. Саратов, 1998).

45 Fabian R. The New chronicles of England and France / Ed. by H. Ellis. L., 1811. P. 669670; William Gregory's chronicle of London // The Historical Collections of a citizen of London in the Fifteenth century / Ed. by J. Gairdner. "Westminster, 1876. P. 55-240; Chronicles of the reigns of Edward I and Edward II. Roll Series. № 76. V. 1. L., 1882; Documents touching John of Northampton and Sir Nicholas Drembre // A Book of London English, 1384-1425 / Ed. by R. W. Chambers and M. Daunt. Oxford, 1931. P. 18-33; Chronicles of London / Ed. with introd. and notes by C. L. Kingsford. Glous., 1977.

46 См. : Chronicles of London. P. XVI.

хроники «оживляют» историю, наполняя ее реальными персонажами, помогают приблизить эпоху, отделенную от нас несколькими веками. В результате многие олдермены, имена которых упоминаются в хрониках, воспринимаются пе только как абстрактные представители правящей верхушки, но и как реально действующие люди, со своими интересами, симпатиями и страстями, что во многом помогает лучше понять мотивацию тех или иных их поступков.

Для реконструкции социально-хозяйственного облика Лондона XV-XVI вв. были привлечены его описания47.

Отдельные штрихи к портрету английского общества середины и конца XVI. в, содержат также нарративные источники: фрагменты проповеди Т, Левера, касающейся проникновения богатых горожан в аграрную сферу,48 и трактата Т. Вильсона «Государство Англия в 1600 г.», посвященного проблемам управления страной4, опубликованные в переводе на русский язык О. В. Дмитриевой.

Дополнительным нарративным источником послужило историческое сочинение родоначальника английского материализма Ф. Бэкона «Исторш правления короля Генриха VII»50 - блестящий образец ренессансной историографии на английской почве, созданный в первой четверти XVII в.

Кроме перечисленных источников и публикаций был проанализирован разнообразный материал XIV-XV вв., находящийся в сборниках хрестоматийного характера51.

Исключительно ценные сведения об олдерменах (биографического, имущественного, социального и политического характера), которые невозможно отнести к какому-либо определенному типу источников, содержит издание «Олдермены Лондона со времен Генриха Ш до 1912 г.», опубликованное А. Бивеном в 1908-1913 гг.52.

Не менее важный материал, извлеченный из архивов и проливающий свет на, землевладение, имущественный и социальный облик лондонских олдерменов, их взаимоотношения с представителями городских и дворянских Кругов Англии XIV-XV вв., опубликован в качестве «Приложений» в книге о

47 См.: Mancini Dominic. From The Usurpation of Richard the Third: Concerning the Situation of the Town of London//London 3066-1914: Literary Sources and Documents / Bd. and with Introductions by X. Baron. Mountfield, 1997. V. 1: Medieval, Tudor, Stuart and Georgian London. 1066-1800. P. 77-79; Hiomas Platter's Travels in England // Ibid. P. 188-197.

48 См.: Проповедник Т. Левер о горожанах-фермерах (1550) // Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. С. 85-86.

49 См.: Вильсон Т. Государство Англия в 1600 г. // Там же. С. 77-84.

50 См.: Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII / Общ. ред. М. А. Барга. Пер. с аягл. В. Р. Рокитянского, Н. А. Федорова, Ф. Э. Яврумяна. М., 1990. С. 5-148.

51 См.: English Historical Documents. 1189-1327 / Ed. by H. Rothwell. L., 1975. V. 3; English Historical Documents. 1327-1485 / Ed. by A. R. Myers. L., 1969. V. 4; Documents illustrating the History of civilization in Medieval England (1066-1500) / Ed. by R. T. Davies. N.Y., 1969.

" См.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London: in 2 v. L., 1908. V. I. P. 200-489; 1913. V. 2. P. 1-39.

купечестве С. Трапп53. Эти данные хронологически дополняют архивные сведения, опубликованные в «Приложении» в исследовании Дж. Уиллана о Московской компании 1555 г.54. Неоценимые по важности данные о территориальпо-географическом происхождении лондонских олдерменов МУХУ! вв., содержатся в публикации архивных материалов в работе Э. Эквелла55.

По характеру содержащихся сведений к перечисленным публикациям примыкает материал, собранный и изданный Дж. Рилом в 1975 г.56.

В качестве дополнительного был использован литературный источник -«Кентерберийские рассказы» Дж. Чосера57, предоставивший интересный и полезный материал по повседневной жизни богатейшего купечества, его отношению к торговле и богатству.

Каждый из используемых нами источников представляет ценность сам по себе, но значительно важнее, что они дополняют друг друга и дают возможность для комплексного исследования на основе принципа историзма и системно-сравнительного анализа. Весь круг источников охватывает довольно длительный период — Х1У-ХУ1 вв., что позволяет исследовать правящую элиту Лондона не только в статике, что, безусловно, важно, но и в динамике, определяя основные тенденции в ее эволюции на протяжении трех столетий.

Методологическая основа и принципы исследования. Данное диссертационное исследование выполнено в русле «новой социальной истории» с присущими ей основополагающими принципами и методами.

В основу комплексного анализа правящей элиты Лондона, ее социального облика, места и роли в системе власти, экономических и социальных отношений были положены следующие принципы. Принцип объективности, требующий анализировать изначально присущие данному явлению черты, качества, свойства и в этом же русле изучать его сущность. Принцип историзма, поскольку все в объективном мире пребывает в процессе непрерывного изменения и развития. Данный принцип позволяет рассмотреть олдерменскую элиту Лондона с точки зрения возникновения и эволюции этой социальной группы, с позиций ее дальнейших исторических судеб.

Важнейшими методами исследования стали следующие. Исторический и логический методы, выступающие в своем диалектическом единстве и противоположности, позволяют исследовать объекты реальности и синхронно, и диахронно, т. е., в пространственном и временном выражении. Именно эти методы дают возможность изучить олдерменскую элиту Лондона в статике,

53 См.: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendixes. P. 321-369.

54 См.: Willan J. S. The Muscovy Merchants of 1555. Manchester, 1953. Appendix. P. 75130.

55 См.: Ekwall E. Studies on the population of medieval London. Stockholm, 1956. Appendix. P. 1-316.

56 См.: Reel J. V. Index to biographies of Englishmen, 1000-1485, found in dissertations and theses. L„ 1975. P. 431-689.

57 См.: ЧосерДж. Кентерберийские рассказы / Пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера. М.,

1980.

выявляя ее сущностные черты и характеристики, и в эволюции, прослеживая возможные изменения па протяжении трех рассматриваемых столетий. Эту непростую задачу помогает решить и историко-сравпительный метод, позволяющий вскрывать сущность изучаемых явлений и по сходству, и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и времени.

Особое место в данном исследовании занимает системный подход. Ведущим конкретным методом системных исследований является структурно-функциональный анализ, призванный раскрыть структуру, функции и развитие системы (в данном случае — правящую элиту Лондона) и характеризующийся целостностью и комплексностью58. Структурно-функциональный анализ особенно эффективен при исследовании олдерменской элиты в системе власти и в контексте ее социальных связей и предпочтений.

Немаловажное значение в диссертационном исследовании имеют квантитативные методы, позволяющие подвергнуть статистической обработке имеющийся в нашем распоряжении количественный материал из источников. Особенно эффективньм оказался просопографический метод, суть которого — в постановке перед всеми индивидуумами - олдерменами, входящими в данную социальную группу, комплекса стандартных вопросов (время и место рождения, происхождение, время избрания и пребывания на тех или иных должностях в городском муниципалитете, количество должностей, занимаемых поочередно или одновременно и т. д.). Исходя из них, можно, в частности, проследить роль этой группы в общественно-политических процессах.

При анализе доступных нам источников были использованы приемы микроанализа, позволившие интенсифицировать аналитические процедуры за счет концентрации внимания на сравнительно небольших исследовательских объектах (одна или несколько генеалогических групп, отдельная семья или индивид). Это способствовало всестороннему изучению личных контактов отдельных олдерменов, имея в виду контакты, обусловленные не только их хозяйственными обязанностями или социальным положением, но и родством, свойством, личными пристрастиями и т. п. Предмет исторического анализа, хотя и минимизировался, стал гораздо более многоплановым. Микроистория помогла увидеть на исторической сцене не анонимных исполнителей слепых закономерностей, но живых людей, действовавших под воздействием определенных мотивов и стимулов.

Научная новизна работы определяется тем, что в ней на базе широкого круга разнообразных по типу источников впервые в отечественной и зарубежной историографии в русле «новой социальной истории» проведен системный анализ места и роли олдерменов - правящей элиты Лондона периода ХГ/-ХУТ вв.

Впервые на материале английского города предпринята попытка комплексного исследования патрицианско-олигархической системы власти,

58 См.: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 2003. С. 179,199.

выявления ее характерных черт, особенностей и тенденций развития на протяжении трех столетий (Х1У-ХУ1 вв.). -

Изучение широкого спектра общественно-политической жизни позволило в значительной степени расширить, углубить или уточнить научные представления о городском самоуправлении Лондона и роли в нем олдерменов, о сложном и противоречивом характере взаимоотношений правящей элиты английской столицы и королевской власти. Впервые в историографии сделан существенный шаг в комплексном исследовании экономических основ власти лондонских олдерменов — торговли, финансов и кредита, вложения инвестиции в недвижимость, внесены дополнения и уточнения в их характеристику.

Предпринята попытка проследить изменения в характере и структуре занятий олдерменов на протяжении ХГУ-ХУ1 вв., и воздействие этих изменений на социальный облик и административную активность представителей правящей элиты Лондона.

Социальный портрет лондонских олдерменов впервые представлен в нескольких измерениях — в городском социуме; в системе общественных связей и отношений с дворянством, церковью и королевской властью; в повседневной практике, важнейшей составной частью которой является семья. Привлечение разнообразного материала источников позволило углубить и конкретизировать представления по нескольким научным проблемам: «союза верхушки горожан и дворянства» в Англии, «городского джентри», социальной мобильности и аноблирования.

В диссертации впервые исследована проблема внутрисемейных отношений олдерменов не только в социальном, но и в социально-психологическом, историко-демографическом и историко-правовом аспектах.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена также вовлечением в научный оборот ранее не использовавшихся отечественными специалистами научных исследований и источниковых материалов, в том числе выявленных в результате работы в библиотеках Оксфордского университета59.

Практическая значимость. Содержащийся в диссертации материал может быть использован при дальнейшем исследовании процессов, происходивших в европейском обществе в ХГУ-ХУ1 вв., особенно — в позднесредневековом английском и континентальном городе, а также реализован в практике учебной работы вузов, в процессе подготовки и преподавания общих лекционных курсов по истории Средних веков и истории города, для постановки и чтения специальных курсов по истории Англии и Европы ХЗУ-ХУ1 вв. Вовлеченные в оборот источники могут быть привлечены в работе специальных семинаров, при подготовке дипломных и диссертационных исследований.

59 Cm.: The Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London; LetterBook I. A. D. 1400-1422; Letter-Book K. A. D. 1422-1461; Letter-Book L. A. D. 1461-1497; Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys; Charters of the vicars choral of York Minster: City of York and its suburbs to 1546; William Gregory's chronicle of London; Documents touching John of Northampton and Sir Nicholas Brembre; Thomas Platter's Travels in England.

Апробация исследования. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите кафедрой истории средних веков Саратовского Государственного университета. По теме диссертации опубликованы монография и серия статей. Основные сюжеты работы также излагались автором в докладах и сообщениях, представленных на научных чтениях, конференциях, семинарах и круглых столах.

Структура исследования. Структура диссертационного исследования подчинена его цели и задачам и выстроена в соответствии с его методологическими основами и принципами. Работа состоит из введения, трех частей, включающих в общей сложности восемь глав, большинство их которых делится на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

II. Основное содержание работы

Во Введении определены актуальность темы исследования, его предмет, объект, цель, задачи и научная новизна, дана общая характеристика источников и историографической разработанности проблемы.

В части первой «Лондонские олдермены в системе властных отношений Х1У-ХУ1 вв.» рассматриваются три блока проблем. Во-первых, положение олдерменов в городском сообществе Лондона Х1У-ХУ1 вв. Во-вторых, место и роль олдерменов в городском самоуправлении этого периода. В-третьих, их участие в важнейших социально-политических событиях, охватывавших как Лондон, так и другие английские города, и королевство в целом. •

В главе первой «Олдермены в городском сообществе» характеризуется социальный статус олдерменов, выявляются и анализируются критерии, необходимые для избрания на должность олдермена, на конкретно-историческом материале рассматривается проблема «открытости» правящей элиты Лондона Х1У-ХУ1 вв.

В первом параграфе «Социальный статус и должностные критерии» представлены основные этапы формирования олдерменской группы как особой социально-политической общности Лондона. Отмечается, что ее оформление, напрямую связанное с развитием самого города, его социально-политических институтов и привилегий, произошло в начале XIII в.

Городское законодательство Лондона предъявляло ряд требований к желающим занять должность олдермена. Первое - принадлежность к сообществу полноправных горожан - фрименов, которые, помимо прочих привилегий, единственные могли участвовать в городском управлении и выборах должностных лиц города. Второе - членство в одной из «Двенадцати Больших ливрейных компаний», купеческих по своей сути. Причем олдермены входили в узкую, но самую богатую и влиятельную, часть компании — верхушку ливреи, представители которой осуществляли преимущественно оптовую торговлю. Третье - наличие имущественного ценза в одну тыс. ф. ст. «в товарах и кредитах» с конца XIV в. и 1,5 тыс. ф. ст. «в товарах, кредитах и

землях или усадьбах» с 1525 г.60. Данное требование имело ключевое значение, закрепляя, с одной стороны, специфически городское богатство - деньги, товары и кредиты, а, с другой, - недвижимость. Владение таким имуществом и его величина служили своеобразным водоразделом между олдерменским кругом и прочими даже очень состоятельными бюргерами. Четвертое - в 1413 г. зафиксирован еще один критерий: быть урожденным англичанином. Очевидно, что перечисленные должностные критерии выделяли олдерменов в особую социальную группу, отграничивали ее, придавая ей в определенной мере замкнутый характер.

Во втором параграфе «К проблеме «открытости» правящей элиты Лондона» показано, что замкнутость олдерменской общности XIV-XVI вв. была далеко не абсолютной: ее состав активно пополнялся выходцами из самых разных социальных страт. Среди них обнаруживаются лондонские купцы и купцы из различных городов.

Для начала успешной деловой карьеры в столице провинциальному купцу необходимо было владеть значительным начальным капиталом и уже быть известным в мире внешней торговли человеком. Распространенным способом закрепиться в Лондоне являлось также членство в одной из лондонских торговых компаний, для чего было необходимо иметь товаров, в среднем, па 40-50 фунтов. Высшая ступень, на которую мог подняться купец, -проникновение в так называемый фамильный бизнес. Яркий тому пример — семейное объединение купцов Сели XV в. Однако подняться до такого уровня в Лондоне могли далеко не все: начальный капитал, по подсчетам С. Трапп, должен был соответствовать запасу товаров па 1100 фунтов61. Лишь очень немногие прибывавшие в столицу купцы были настолько обеспечены. Та же С. Трапп установила, что большинство из них владело значительно меньшим капиталом - от 20 до 200 ф. ст.; в некоторых случаях к этому добавлялась земельная собственность, расположенная в их родном городе. Обладая такими средствами, можно было попытаться начать дело совместно с лондонскими купцами: в этом случае «иногородние» вносили пай в 10 фунтов62. Важно было найти надежных компаньонов, для чего могли понадобиться определенные связи в деловом сообществе Лондона. Объективные условия для этого складывались достаточно благоприятные. Хотя объединение средств, возникновение малых компаний происходило в Англии позже, чем в некоторых других странах, особенно Средиземноморского региона63, тенденция к такого рода объединению прослеживается уже со второй половины XIII в. В XIV-XVI вв. были распространены как внутригородские, так и межгородские торговые компании6.

60 См.: BeavenA. В. Aldermen oflhe City of London. V. 2. P. XXXIX.

61 См.: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). P. 104.

62 См.: Ibid.

63 См.: Рутенбург В. И. Очерк из истории раннего капитализма в Италии. Флорентийские компании XIV в. М.; Л., 1951.

64 См.: Яброва М. М. Зарождение раннскапиталистических отношений в английском городе. С. 53-86.

Состав столичных олдерменов пополнялся и за счет представителей различных землевладельческих, как правило, дворянских фамилий. В город чаще всего уходили младшие сыновья мелких дворян, стремившиеся обеспечить свою жизнь и вынужденные искать для этого иные, нежели наследственные земли, источники доходов. Следует принять во внимание, что, по меньшей мере, с XIV в. английские мелкие и средние вотчинники (так называемое «новое дворянство» — джентри) были широко и повсеместно втянуты в товарно-денежные отношения.

Наибольшее число олдерменов, связанных своим происхождением с землевладельческими семьями, приходится на XIV-XV вв., в XVI в. их удельный вес резко снижается. Отчасти это можно объяснить относительным замыканием олдерменского крута, нарастанием недовольства городских властей и городской корпорации Лондонского Сити массовым притоком иммигрантов из-за опасения конкуренции и обострения социальных конфликтов. Необходимо учитывать также увеличение цены на землю в XVI в., что способствовало ее сохранению и приобретению землевладельцами, особенно теми, кто сумел перестроить свое хозяйство на развивавшихся раннебуржуазных принципах. Это обстоятельство должно было в определенной мере уменьшить дворянский миграционный поток в направлении города.

Для значительной части выходцев из землевладельческих фамилий различных графств деятельность в Лондоне начиналась с прохождения ученичества в той или иной ливрейной компании.

В региональном отношении преобладали выходцы из графств, традиционно экономически связанных со столицей. В целом можно констатировать, что олдерменская общность Лондона пополнялась за счет жителей почти из всех регионов Англии.

Постоянный приток свежих сил из провинциальных английских городов и графств благотворно сказывался на качественном состоянии олдерменской элиты Лондона, в значительной степени обновляя ее состав, а, в конечном счете, усиливая позиции олдерменов в городском сообществе и городских органах власти.

В главе второй «Олдермены в городском управлении Лондона» анализируются структура и функции столичного муниципалитета; должностные лица магистрата, их персональный состав, обязанности и социально-профессиональный статус; принципы и механизм формирования и деятельности городских органов власти, включая процедуры выборов и замещения вакантных должностей, сроки пребывания на том или ином официальном посту, концентрацию власти (количество должностей, занимаемых одновременно или последовательно), представительство в муниципалитете выходцев из отдельных олдерменских фамилий. Важно, что практически все эти вопросы исследуются применительно к Х1У-ХУ1 вв., обращается внимание, как на устойчивые явления, так и на происходившие изменения.

В первом параграфе «Структура, функции и должностные лица магистрата» характеризуются основные - органы городской власти, состав должностных лиц лондонского муниципалитета и их полномочия.

Высшими городскими оффициалами были мэр (Mayor), осуществлявший общее руководство городской корпорацией Сити и избиравшийся фрименами только из числа олдерменов65; шериф (Sheriff), избиравшийся полноправными горожанами из «лучших и достойнейших людей», предпочтительно -олдерменов66; а также рикордер (Recorder of London)6 ; чемберлен, или городской казначей (City Chamberlain); коронер (Coroner) и городской клерк (Common Clerk). Кроме них в городе имелись: сборщики пошлин, констебли, сержанты-приставы и другие мелкие чиновники. В отличие от некоторых высших муниципальных должностей служба чиновников среднего и низшего уровня изначально оплачивалась из городской казны68.

Все упомянутые высшие должностные лица и мелкие служащие заполняли лондонский муниципалитет, структура и функции которого оформились, скорее всего, в течение XII — первой трети XIII вв. и представляются следующими. «Совет олдерменов» (23-26 олдерменов и мэр), осуществлявший судебную и исполнительную власть, утверждавший избрание олдерменов, мэра, шерифов и назначение рикордеров, коронеров и прочих судейских чиновников, рассматривавший вопросы, связанные с законностью выборов на различные муниципальные должности. Как исполнительный орган пользовался правом осуществления расходов из городской казны и в связи с этим утверждал в должности городского казначея, контролировал действия полиции. «Совет избранных» (мэр, олдермены и 150-212 советников) обладал законодательной властью: имел право вносить изменения в обычаи и законы Лондона. Кроме того, ему принадлежало право контроля над поступлением и расходованием всех денежных средств города; в его ведении находились городские земельные владения и городская печать. «Совет Ассамблеи горожан» (мэр, олдермены, шерифы и, примерно, 70 «гильдейских старшин», носивших ливрею), чья деятельность была связана с избранием чемберлена и выдвижением кандидатов на должности мэра и шерифов69. Обычным местом проведения заседаний «Советов» был Гилдхолл (Guildhall или Hall of Guilds) - городская ратуша, впервые упомянутая в хартии 1127 г.

Администрация города была непосредственно связана с судебной властью. В городе с XII в. действовали Суд мэра (этот чиновник не имел права подавать судебный иск «ни в какой другой городской суд, кроме своего собственного»70) и Суд шерифа. Примерно в первые десятилетия XIII в. в Лондоне появляется

65 Cm.: Fourth Charter of King John // The Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London. P. 18.

66 Cm.: Charter of Henry I // Ibid. P. 3; British Borough Charters. 1307-1660. P. 74.

67 Cm.: The London Encyclopeadia / Ed. by B. Weinreb and Ch. Hibbert. L., 1984. P. 639.

68 Cm.: British Borough Charters, 1307-1660. P. 75.

69 Cm.: Liber Albus. P. 12-34; Thomas G. II. Town Government in the sixteenth century. L., 1933. P. 16.

70 British Borough Charters, 1307-1660. P. 74-75.

Суд 24-х (позднее, после 1394 г., - 25-ти и в XVI в. - 26-ти) олдерменов, «поклявшихся всегда и во всем поступать в согласии с мэром»71. Суды олдерменов и шерифа, как правило, рассматривали дела, связанные с имущественными, торговыми и всякого рода спорными вопросами материального характера. В городе функционировали также Суды округов во главе с олдерменами, их компетенция распространялась на проблемы организации защиты административных районов и обеспечения их общественной безопасности и санитарного состояния72. Помимо этих судов с 1032 г. в Лондоне действовал так называемый Court of Husting (дословно — «судебная ассамблея в помещении», в противоположность англосаксонскому Folkmoot - «народному собранию на открытом воздухе»). С XII в., когда Лондон получил статус графства, Court of Husting приобрел значение Суда графства, который рассматривал спорные вопросы о долгах, торговле и недвижимости7 . В качестве высших судейских чиновников на этих заседаниях обязательно присутствовали шесть олдерменов, которые фактически контролировали рассмотрение дел и принятие решений.

Таким образом, олдермены, возглавлявшие административные районы города, принадлежавшие к самой богатой части фрименов «Двенадцати Больших ливрейных компаний», служили важнейшим социальным и административным источником для комплектования и пополнения учреждений муниципальной власти и должностных лиц, прежде всего, высшего уровня — мэра, шерифов и т. д. Именно олдерменам, как городской элите, принадлежала власть в Лондоне XIV-XVI вв.

Во втором параграфе «Принципы и механизмы формирования органов муниципальной власти» отмечается, что власть в Лондоне XIV-XVIbb., осуществлявшуюся представителями олдерменской группы, можно квалифицировать как элитарно-олигархическую. Для нее были характерны:

1. Формирование городских органов власти и состава высших служащих, как правило, не путем подлинных выборов, а, по сути, путем кооптации на протяжении всех трех столетий74.

2. Сосредоточение в одних руках нескольких важнейших постов (от 3 до 9 последовательно, 3-4 одновременно) на протяжении длительного времени при постепенном падении в XV-XVI вв. престижа должностей административно-полицейского характера и, напротив, возрастание интереса, особенно у олдерменов XVI столетия, к финансово-хозяйственным должностям75.

3. Пожизненное, как правило, пребывание во власти олдерменов, зачастую перерастающее в пожизненно-наследственное участие в муниципальных

71 The London Encyclopeadia. P. 12-13.

72 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 392-403; V. 2. P. XVII-XIX; Thomas G. H. Town Government in the sixteenth century. P. 16.

73 Cm,: ImvoodS. A History of London. P. 43-44, 59; SheppardF. London. A History. P. 79; Barron C. London in the Later Middle Ages: Government and People 1200-1500. P. 128.

74 Cm.: Letter-Book I (1400-1422). P. 18; Friedrichs Ch. The Early Modern City, 1450-1750. L.; N.Y., 1995. P. 46-47.

75 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 171-369; V. 2. P. 2-39.

властных структурах представителей определенных олдерменских семсй76. Нарушить данный принцип могли лишь исключительные обстоятельства (неподобающее поведение олдерменов, невыполнение или превышение ими должностных обязанностей). Однако иногда, не желая тратить время, усилия и средства на службу в муниципалитете, отдельные олдермены отказывались от должности, даже идя на выплаты солидных штрафов. Наиболее отчетливо это проявилось в XVI в. в связи с расширением и усложнением торговли и финансовых операций. Однако нельзя говорить об отказе олдерменов от должности как о сложившейся практике — речь идет лишь об отдельных случаях.

4. Очевидно прорисовывающиеся деловые связи между правящими фамилиями, а также многоплановые и разветвленные узы родства и свойства, пронизывающие олдерменскую среду. Фактически принцип пожизненного пребывания в должности перерастал в пожизненно-наследственный, обеспечивая представителям определенных олдсрмснских семей (речь может идти о 20-30 фамилиях) постоянное участие во властных структурах Лондона.

5. Существование довольно тесных взаимоотношений между представителями олдерменской элитой и короной: мэр и шериф, избиравшиеся из числа олдерменов, официально рассматривались не только как городские, но и королевские чиновники. Кроме того, отдельные олдермены находились непосредственно па службе у короля, являясь в XIV в. королевскими виночерпиями, казначеями и коронерами (King's Butler, Chamberlain and Coroner); королевскими виночерпиями и коронерами (King's Butler and Coroner), выполняя обязанности Главного судьи Казначейства (Chief Baron Exchequer). В XV-XVI вв. два олдермена входили в состав Тайного совета. В XVI в. отмечен олдермен, бывший казначеем кардинала Уолси77.

6. Относительная замкнутость состава, определяющаяся принадлежностью к высшей имущественной и социально-правовой группе (фримены, обладающие, по меньшей мере, одной тыс. ф. ст. в XIV-XV вв. и 1,5 тыс. ф. в XVI в. и входящие в состав крупнейших ливрейных компаний) при общей высокой социальной мобильности городского населения и состава самой элиты.

Обращает на себя внимание, с одной стороны, определенное ужесточение в XVI в. критериев для олдерменов, нашедшее отражение в первую очередь в повышении имущественного ценза и имевшее целью, в том числе, затруднить доступ в элитарную среду, сделать ее более закрытой. С другой стороны, именно в XVI в. наблюдается наивысшая степень мобильности олдерменской группы и обновления ее состава при сохранении основного элитарного «ядра» олдерменов, которое становится более заметным и ярко выраженным на фоне усилившейся социальной динамики.

Скорее всего, правящая городская элита Лондона XIV-XVI вв. не была однородной по своему составу. Видимо, речь должна идти о существовании так

76 Cm.: British Borough Charters, 1307-1660. P. 76; Beaven A. B, Aldermen of the City of London. V. 1. P. 392-402; V. 2. P. 2-39.

77 Cm.: Beaven A. B. The Aldermen of the City of London. V. 1. P. 470.

называемой «около олдерменской» группы лондонских фрименов, из которой по административным округам во главе с олдерменами и под их контролем выбирались советники, пополнявшие, в свою очередь, сообщество олдерменов, составлявших высшую или собственно городскую элиту. Вероятно, советники были немаловажным резервом для избрания и назначения низших должностных лиц муниципалитета. Но и такое деление элитарного слоя Лондона, на наш взгляд, еще не определяет и далеко не исчерпывает всей его структуры. Очевидно, что и сама олдерменская элита не представляется монолитно единой и безусловно сплоченной. Положение тех или иных семей и даже группировок в се составе было различным как в экономической (хотя бы их принадлежность к разным ливрейным компаниям со всеми вытекающими из этого факта последствиями), так и политической сферах.

В главе третьей «Олдермены в социально-политических коллизиях ШУ-ХИ вв.» детализируется одна из характерных черт элитарно-олигархической системы управления Лондоном, а именно - связь олдерменов с государственной, королевской, властью. При этом отмечается, что взаимоотношения олдерменов и короны в рассматриваемый период были многоплановыми и противоречивыми. Лондон как столичный город занимал в этих процессах особое место. Он находился под так называемым «смешанным» управлением и формально значительно зависел от короля. Однако па практике, чем дальше, тем больше он превращались в весьма важную политическую силу, с которой корона была вынуждена всерьез считаться.

С XIV в. сфера взаимоотношений короля и правительства с верхушкой лондонских горожан значительно расширяется, контакты между ними становятся регулярными, а связи более сложными.

Можно говорить о том, что лондонские олдермены стали постоянными представителями укреплявшейся городской общины в парламенте. Удалось подсчитать, что в XIV в. олдерменов — депутатов парламента было 109 человек (из 274, т. е., около 39,8%), в XV - 67 (из 181, т. е., около 37%), в XVI столетии - 39 (из 274, т. е., около 14,2%)78. При этом, если в Х1У-ХУ вв. представительство олдерменов в парламенте оставалось, примерно, на одном уровне, хотя уже намечается тенденция к его снижению, то в XVI в. процент олдерменов, участвовавших в заседаниях парламента, резко уменьшается. Возможно, это связано с сокращением политической активности самих олдерменов, их нежеланием лишний раз отвлекаться от торговли в условиях возрастания ее масштабов и объемов. В этот период произошло общее снижение значения парламента на фоне укрепления абсолютной монархии в Английском королевстве79. Видимо, оба эта фактора могли повлиять на позицию олдерменской элиты Лондона в отношении ее парламентской деятельности.

78 См.: BeavenA. В. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 392-402; V. 2. P. 2-39.

79 См.: Loach J. Parliament under the Tudors. Oxford, 1991; Кондратьев С. В. Политика и политические элиты в предреволюционной Англии // Англия XVII века: социальные группы и общество / Под ред. С. Е. Федорова. СПб., 1994. С. 17-32.

На протяжении всего рассматриваемого периода наблюдается немало случаев переизбрания одних и тех же лиц в парламенты нескольких созывов: от 2-х до 11-ти. Таким образом, при общем снижении парламентской активности олдерменов в XVI в. доля тех, кто неоднократно избирался в парламент, существенно возрастает - до 90% (против 78,1% в XIV и 78,5% в XV вв.), что может свидетельствовать о концентрации данной сферы деятельности в руках довольно узкого круга олдерменской элиты.

Отдельные олдермены представляли в парламенте не только Лондон, но и другие английские города (Халл, Йорк, Ньюкасл-на-Тайпе, Солсбери, Ярмут и пр.) и графства (Дербишир, Ланкашир, Нортумберленд, Нортхэмптоншир, Эссекс и пр.)80. По-видимому, в таких городах и графствах лондонские олдермены были людьми известными и влиятельными и играли там далеко не последнюю роль.

В контексте исторического развития страды анализируются взаимоотношения правящей верхушки Лондона с королевской властью на разных этапах политического развития, участие лондонских олдерменов в социально-политических конфликтах. Особое внимание уделяется событиям, связанным с баронской оппозицией и государственными переворотами 13261327 и 1399 гг., восстанием Джека Кэда 1450 г. и Войнами Роз. В этих событиях наглядно проявилась неоднородность самой олдерменской элиты Лондона, внутри которой постоянно давали о себе знать серьезные трения, перераставшие подчас в бескомпромиссные и даже весьма драматичные конфликты. Постоянно повторяемой хронистами фразой становится: «Сити, как обычно, разделился во мнениях»81. Основу такого рода непримиримых противоречий составляло, как правило, не только столкновение интересов различных «партий», к которым неизбежно, в силу социально-политических реалий того времени, принадлежали олдермены, но и жесткая конкуренция на рынке, в хозяйственно-экономической сфере в целом. Не стоит забывать, что подавляющее большинство олдерменов Х1У-Х^ столетий - это круппейшие купцы. Необходимо принять во внимание и то обстоятельство, что королевская власть находилась в существенной зависимости от финансовой поддержки со стороны крупнейших финансистов из олдерменской среды Лондона и вынуждена была считаться с их деловыми и политическими интересами. Это создавало хорошую основу для отстаивания олдерменами собственной линии поведения, для осуществления ими более или менее самостоятельной и независимой от монарха политики в Лондоне. Хотя, приходится признать, что корона зачастую злоупотребляла своей властью, нарушая уже достигнутые договоренности и отказываясь возвращать кредиты, порождая, таким образом, серьезные противоречия в отношениях с представителями богатейшей столичной элиты. И все же, имея в своем распоряжении столь мощный организм и своеобразный рычаг давления как Лондон, располагая немалыми финансовыми ресурсами, олдерменская правящая элита вынуждала королей считаться со своими потребностями. «Великое богатство Сити» создавало подобную реальность.

80 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. i. P. 383, 384; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1S00). Appendix. P. 335, 359, 361, 368.

81 Cm.: Chronicle of the reign of Edward I and Edward II. V. 2. P. 519.

Во второй части «Социально-экономические основы властвования олдерменов Х1У-ХУ1 вв.» исследуются вопросы, связанные с торговой, финансово-кредитной деятельностью столичных олдерменов, их инвестициями в недвижимость, включая землю, в городе и вне его территории, анализируется также отношение представителей олдерменской элиты к торговле и богатству.

В главе первой «Сфера торговли и кредита» рассматриваются важнейшие экономические занятия олдерменов - торговля и финансово-кредитные операции.

В первом параграфе «Общие явления и тенденции в торговле олдерменов XIV-XVI вв.» анализируется участие олдерменов в торговле с акцентом на те общие моменты, которые были характерны для нее на протяжении трех столетий.

Основополагающим элементом в разнообразном комплексе занятий олдерменов, безусловно, являлась торговля, прежде всего внешняя, оптовая, поскольку именно она приносила, невзирая на колоссальный риск, наиболее высокие прибыли. Входя в. состав крупнейших ливрейных компаний, купеческих по своему характеру, олдермены осуществляли крупномасштабную торговлю самыми разными товарами (в том числе шерстью в XIV в., шерстяными тканями и различным сукном, особенно в ХУ-ХУ1 вв.), как в Лондоне и Англии вообще, так и за ее пределами (Брюгге, Венеции, Флоренции, Генуе, городах Испании, Франции и пр.), как правило, действуя через своих представителей - факторов82.

Торговля разнообразными товарами (при приоритетном значении шерсти и сукна) открывала возможности для проникновения олдерменов в профессионально чуждые корпорации, а также приводила к членству в нескольких компаниях одновременно и переходам из одних компаний в другие, более влиятельные и богатые83. Таким образом, профессиональный принцип в компаниях Лондона все больше отодвигался на второй план - значительно важнее было иметь первоначальный капитал.

Кроме ливрейных компаний олдермены создавали и другие формы для организации и осуществления торговли. Это - семейные объединения, компании купцов-авантюристов, купцов-стапелыциков Кале, а также ряд новых компаний, созданных на паевых принципах в XVI в.: Московская, Левантийская, Ост-Индская и пр. Важно подчеркнуть, что торговые компании объединяли (либо привлекали к сотрудничеству) не только олдерменов, но и других наиболее известных лондонских и провинциальных купцов и даже представителей дворянства и церкви. Это способствовало вовлечению в торговую сферу значительного числа выходцев из разных социальных групп и их взаимодействию на фоне расширения торговли и увеличения ее объемов. Поскольку олдермены были среди наиболее крупных пайщиков, то и главные выгоды, прибыли от такой торговли получали тоже они. Активное участие олдерменов в самых выгодных отраслях торговли в значительной степени способствовало их обогащению, ускоряло рост крупных состояний и усиливало

82 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 382, 386, 390, 391,404; V. 2. P. 7; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 332, 359, 360,354,333, 372; Calendar of wills. V. 2. P. 39, 721-722. Calendar of Plea (1413-1437). P. 2-5.

83 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 388, 391; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 323, 333; Calendar of wills. V. 2. P. 462,466,467.

концентрацию собственности в руках городских богачей, приводя, в конечном счете, к достаточно четкому выделению узкого круга богатейших представителей купеческого капитала, в который входили и лондонские олдермены.

Во втором параграфе «Новые черты в торговле олдерменов XVI в.» исследуется торговля олдерменов на фоне стремительного экономического развития Лондона, в первую очередь, его зарубежных торговых связей84. Конкурируя с торговцами из провинциальных городов, лондонские купцы, в том числе олдермены, пользовались уже не только и не столько географическими преимуществами - аккумуляция богатств в городе обеспечивала появление необходимых финансовых ресурсов, особенно с начала XVI в.85.

В XVI в. ярко проявилось расширение масштабов и сферы торговли олдерменов, что стало отражением общей тенденции в хозяйственном развитии раннекапиталистической Англии. Капиталы, которыми располагали олдермены, позволяли им участвовать в торговле трех-четырех, а то и пяти-шести компаний. Дополнительные возможности для такой многоплановой деятельности некоторым олдерменам предоставляли сами внешнеторговые объединения второй половины XVI в., так называемые компании общего капитала (joint-stock), основанные на паевом принципе: он был характерен для Московской, Испанской, Левантийской, частично Ост-Индской компаний.

Вероятно, можно говорить и о связи отдельных представителей правящей элиты Лондона XVI в. с процессом становления нового, организованного на раннебуржуазных принципах, производства. Английские купцы, в том числе олдермены Лондона, не только широко экспортировали изделия национальной промышленности, но и снабжали привозным сырьем целые отрасли, возникавшие на капиталистических принципах (сукноделие, хлопчатобумажное производство, кораблестроение, горнодобывающая и металлургическая промышленность), а также участвовали капиталами в различных пиратских и колониальных предприятиях второй половины XVI в., имевших большое значение для будущего превращения Англии в мировую державу и империю. Связь значительного числа лондонских олдерменов с развитием раннего капитализма можно рассматривать как специфическую черту и важную характеристику правящей элиты Лондона XIV-XVI вв.

В третьем параграфе «Кредитно-финансовые операции» показывается, что могущество и влияние лондонских олдерменов XIV-XVI вв. основывалось и на их активном участии в финансово-кредитной сфере.

В условиях нехватки наличных средств олдермены широко предоставляли товарный и денежный кредиты, и сами пользовались ими. Социальное поле для взаимодействия в этой области было весьма широким: кредитные операции (как и торговля) связывали олдерменов с представителями самых разных социальных групп. В первую очередь они ссужали деньгами столичных купцов, принадлежавших к ливрейным компаниям (торговцев предметами роскоши, бакалейщиков, торговцев рыбой); мастеров, провинциальных купцов (из

" Myers A, A. England in the late middle ages. L„ 1991. P. 225; Nightingale P. The growth of London in the Medieval English economy // Progress and problems in medieval England: Essays in honour of Edward Miller / Ed. by R. Britaell and J. Hathcr. Cambridge, 1996. P. 89.

8S Britnell R. The closing of the Middle Ages? England, 1471-1529. Oxford, 1997. P. 217218.

Глостера, Оксфорда, Бристоля), церковников, а также английское дворянство и королевскую власть86. Это отражало не только уровень благосостояния и экономического могущества олдерменов Лондона, но и степень развития хозяйственных связей между различными городами Англии, а также характер социального взаимодействия. По роду своей профессиональной деятельности олдермены имели тенденцию к вступлению в диалог с окружающим миром и людьми разных сословных и внутрисословных общностей.

Олдерменам было свойственно многообразие видов коммерческой деятельности, что являлось необходимым условием успеха их профессиональной карьеры. Выгоды и богатства, проистекавшие от внешнеторговых операций и внутренней торговли, от кредитования представителей самых разных общественных сил и субсидирования короны, несомненно, становились основой экономического могущества лондонских олдерменов и их политического влияния.

В четвертом параграфе «Восприятие олдерменами коммерции и богатства» анализируются некоторые аспекты отношения представителей городской правящей элиты к торговле и проистекавшему от участия в ней богатству.

Олдермены, как следует из деловой переписки Сели, именно торговлю воспринимали как достойное, благородное и богоугодное дело, требовавшее напряжения воли, практичности, расчетливости, осмотрительности, деловой активности, умения ориентироваться в сложных ситуациях и принимать быстрые решения, полагаясь в основном на собственные силы. Купцы-олдермены ясно представляли, что целью их деятельности является получение дополнительных материальных средств — именно к этому они сознательно стремились, несмотря на то, что, с точки зрения церковных идеалов, это считалось греховным. Поскольку стремление к прибыли было важнейшим, если не определяющим, мотивом купеческой деятельности олдерменов, то нажитое богатство стало показателем их социальной ценности. Однако отсюда проистекал специфический для профессиональной психологии лондонских купцов-олдерменов «конфликт сознания»: материальная прибыль - собственно профессиональная цель, нажитое имущество — свидетельство успеха и достигнутого социального положения, но именно это приводило представителей олдермеиской элиты к конфликту с церковным законом и элементами христианского сознания. Этот конфликт и общепринятые способы его разрешения через широко распространенную практику «посмертных дарений» красноречиво отражают многие завещательные акты олдерменов.

В главе второй «Землевладение лондонских олдерменов» исследуются вопросы, связанные с инвестициями средств олдерменов в сферу недвижимости, включая собственно земельные владения в городе и за его пределами, в английских графствах.

В первом параграфе «Некоторые аспекты историографии» дается характеристика степени исследованности проблемы землевладения английских горожан в современной отечественной историографии87. Отмечается, что ее

86 См.: Calendar of letters. P. 57, 76; Beavm A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P..387, 389; V. 2. P. 5; Calendar of wills. V. I. P. 171-172.

87 См.: Левицкий Я. А, Английский город в XI в. (к вопросу о происхождении английского средневекового города) // Левицкий Я А. Город и феодализм в Англии. С. 25147; Кириллова А. А. Свободное земельное держание, в городах Англии ХШ века // Учен. зап.

постановка тесно связана с вопросом о социальной природе средневекового города, который и сегодня остается одним из наиболее дискуссионных, а также с проблемой «городского джентри»88.

Во втором параграфе «Недвижимость в городской черте» исследуются структура и территориальная локализация недвижимости, условия владения различными объектами, а также причины интереса олдерменов к городской земле в условиях ХГУ-ХУ1 вв.

Олдермены предстают как владельцы земельных участков и самой разнообразной недвижимости в Лондоне: жилых домов, усадеб, лавок, таверн, верфей, гостиниц, пивоварен, погребов и т. д. . Причем находились они в наиболее богатых, торговых, районах: вдоль берега Темзы, на востоке Лондона и в его западной части. Отмечается тенденция к возрастанию интереса олдерменов к особнякам и усадьбам, особенно в XVI в., что может свидетельствовать об их возросшем благосостоянии, о стремлении к более комфортным и престижным условиям жизни. Значение недвижимой собственности - земли и усадеб - как критерия политического веса горожан повышается на протяжении XIV-XVI вв. Проникали олдермены и за пределы столицы: не только в Саутуорк, Рочестер, Кентербери и Оксфорд, но^ и в Ипсвич, Норич, Нортхэмптон, Ярмут, Бостон и даже Бсрик-на-Твиде и Йорк. Важно, что объекты городской недвижимости интересовали их, прежде всего, как производственные помещения и товарные склады, которые зачастую сдавались в аренду на выгодных условиях представителям торгово-ремесленных кругов города. Поражают размах и разнообразие деятельности олдерменов: бакалейщики сдавали в аренду верфи, суконщики - таверны и пивоварни, торговцы железными изделиями - винные погреба и т. д. Отдельные олдермены XVI в., стремясь извлечь дополнительные доходы, использовали в собственных интересах острейшую проблему бедности, буквально захлестнувшую Лондон в этом столетии. Можно утверждать, что одним из источников доходов олдерменов ХГУ-ХУ1 вв. являлась сдача в аренду жилых домов и торгово-производственных помещений, получение рент с горожан. В условиях мелкого производства, узости рынка, необеспеченности торгово-кредитных операций рента представляла собой надежный и регулярный источник дохода. Однако в действительности имело место не только вложение купеческого капитала в недвижимость, но и инвестирование в торговлю доходов от рент. Часто инвестиции в земельную собственность являлись лишь временным помещением свободного капитала, который, в

МГПИ им. В. И. Ленина. М., 1954. Т. 68. Вып. 4. С. 59-90; Репина Л. П. Лондонские землевладельцы начала XV века (по данным налогового списка 1412 года). С. 199-219; Она же. Феодалы в английском городе от «Книги Страшного Суда» до «Великого мятежа» // Феодалы в городе: Запад и Русь. С. 18-19; Золотое В. И. Операции с недвижимостью и социальные ориентиры английского бюргерства и купцов в первой половине XV века // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. С. 289-293.

88 См.: Horrox R. Е. The urban gentry in the fifteenth century // Towns and townspeople in the fifteenth century / Ed. by J. A. Thomson. Gloucester, 1988. P. 22.

89 См.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 202-404; V. 2. P. 2-39; ThruppS. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 321-369; WillanT. The Muscovy Merchants of 1555. Appendix. P. 75-130; The Cartulary of John Pyel. P. 101-102.

случае необходимости, мог быть вновь мобилизован в сферу торговли и предпринимательства.

Структура городской недвижимости лондонских олдерменов XIV-XVI столетий и характер ее использования, когда, по сути, преобладает коммерческое домовладение, свидетельствуют о том, что они были неразрывно связаны с городским хозяйством, с товарной экономикой, бурное развитие которой выдвинуло на первый план значение денег. И немалая часть лондонских олдерменов сумела распознать новые тенденции и использовать их в целях приумножения денежных средств.

Однако олдермены не были единственными владельцами недвижимости в городе. В их числе — также король, дворяне, церковь и монастыри, отдельные церковники и монахи, которые не упускали возможности получения дополнительных доходов в городе, не гнушались доходной недвижимостью, составляя определенную конкуренцию бюргерам, в том числе олдерменам, стремившимся расширить масштабы городской недвижимости для собственных торговых и производственных нужд. Олдермены брали земли и прочие объекты недвижимости на разных условиях. Это мог быть феод, который в Лондоне XIV - начала XV вв. может быть приравнен к городскому держанию, право на которое лондонцы получили от короля еще в XII в. Широко распространенными являлись аренда и частная собственность. Очевидно, что эволюция поземельных отношений в Лондоне представляет собой движение от феодального землевладения через свободное городское держание и аренду к полной частной собственности, которая утверждается в Лондоне, видимо, к XIV в. и укрепляется на протяжении ХУ-ХУ1 вв. Частнособственнические отношения, давно сложившиеся в торгово-ремеслешюй сфере деятельности горожан, пробились и в поземельную сферу, что отражает общую тенденцию трансформации феодальных отношений в раннекапиталистические.

Основными путями приобретения олдерменами городской недвижимости в собственность были покупка, наследование и женитьба на богатых наследницах.

Социальное поле для взаимодействия столичных олдерменов в сфере землевладения было достаточно широким, включая представителей различных категорий горожан (купцы, мелкие торговцы, ремесленные мастера), дворянства, церкви и монастырей. При этом хотелось бы отметить, что олдермены отчасти сами создавали для себя довольно опасных конкурентов, особенно в лице церкви и монастырей. Ведь они сами, осуществляя многопрофильную и масштабную торговлю в городе и далеко за его пределами, выступая в роли кредиторов, остро нуждались в денежных средствах, им самим были крайне необходимы верфи, товарные склады, многочисленные лавки, винные погреба, жилые помещения и прочие имущества. Отсюда, на наш взгляд, проистекают причины неизбежного конфликта между церковниками, монахами и столичными олдерменами. И конфликт этот в значительной мере проявил себя уже со второй трети XVI в., когда богатейшие купцы, кредиторы и собственники - олдермены Лондона - активно включились в широкомасштабные мероприятия королевской власти по распродаже секуляризованных церковных и монастырских городских владений . Для олдерменов важнее было получить дополнительные ресурсы и возможности

90 Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 2. P. 2-19; Calendar of wills. V. 1. P. 475-476; V. 2. P. 706; Willan T. The Muscovy Merchants of 1555. Appendix. P. Ill,

для увеличения богатств, для расширения торговли. В любом случае на первый план вышли именно профессиональные интересы богатейшего столичного купечества.

В третьем параграфе «Внегородское землевладение» исследуются структура и территориальное расположение земли и прочей внегородской недвижимости, условия владения различными объектами, а также причины, побуждавшие олдерменов к приобретению земли на протяжении ХГУ-ХУТ вв. Олдермены Лондона проникали практически повсюду, даже в самые отдаленные графства. Наибольший же интерес для них на протяжении трех столетий представляли графства Кент, Миддлсекс, Эссекс, Суррей, Хартфоршир, Кембриджшир, Нортхэмптон, Норфолк и Бакингемшир, которые традиционно «кормили» Лондон. Чаще всего представителям правящей элиты Лондона принадлежали целые маноры (от одного до двух с лишним десятков), участки пахотных земель, луга, леса, пустоши, сады, а также усадьбы, жилые дома, постройки хозяйственного предназначения и некие сдаваемые в аренду строения91.

В XVI в. в структуре внегородской недвижимости олдерменов появляются качественно новые явления: «пастбища», «огороженные пастбища», «фермы». Очевидно, что представители крупного купечества стремились выгодно использовать земли для получения прибыли от передового в техническом отношении земледелия, тесно связанного с рынком и специализировавшегося либо на поставках шерсти для суконной промышленности, либо на товарном производстве зерна, мяса, сыра, молока и других продуктов и организованного на капиталистических фермерских началах. Стремясь к получению новых прибылей, которые в то время давало, прежде всего, овцеводство, фермеры-купцы, среди которых встречаются и имена отдельных олдерменов XVI в., включались в огораживания наряду с «новым дворянством». Трудно определить масштабы, сферу распространения новых форм производства, их место и значение в структуре занятий олдерменов, но сам факт их существования не вызывает сомнений.

Размеры олдерменского землевладения в графствах сильно различались. Это могли быть: 190 акров земли; 250 акров земли с лугами и лесом; 350 акров; 300 акров пахотной земли, 100 акров лугов, 40 акров леса, 160 акров пустоши, 28 участков сада, 40 полных крестьянских наделов и всего 6,5 акров земли92. Следовательно, заинтересованность представителей столичной купеческой элиты в земле за пределами города не была одинаковой. Видимо, необходимо принимать во внимание масштабы и успешность коммерческой деятельности того или иного олдермена, величину его богатства, степень социальных амбиций.

Можно выделить три категории владельческих прав олдерменов на внегородскую недвижимость: крайне редко встречавшийся в XIV - начале XV вв. феод, приобретавшийся у дворян; укреплявшие свои позиции на протяжении Х-ГУ-ХУ! вв. аренда (как правило, олдермены арендовали

91 Cm.: Calendar of wills. V. 2. P. 476-479, 611, 625, 630-631, 651-652, 668-669, 728-729; WiUan T. The Muscovy Merchants of 1555. Appendix. P. 79, 92, 97-98, 102, 119; Reel J. Index to biographies of Englishmen, 1000-1485. P. 264; Eeaven A. B. Aldermen of the City of London. V.2.P. 19; TkruppS. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 321.

92 Cm.: Calendar of Plea (1413-1437). P. 6-7; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 233-234; Calendar of wills. V. 2. P. 677.

недвижимость у представителей дворянства) и частная собственность, которую, как и в городе, приобретали посредством наследования, женитьбы на богатых наследницах из дворянских семей, покупки у дворян и крестьян. В XVI в. отдельные олдермены покупали и продавали бывшие церковно-монастырские владения: не только держания, но и целые маноры, и значительные комплексы недвижимости, включившись в земельные спекуляции.

В главе третьей «Олдермены-дворяне: к проблеме аноблирования правящей городской элиты» анализируются формы и масштабы аноблирования олдерменов Лондона. Отмечаются такие явления, отражавшие процесс проникновения богатейшего купечества в дворянское сословие, как фактическая покупка рыцарского звания; посвящения в рыцари и в кавалеры рыцарских орденов: Подвязки и Бани, как правило, осуществлявшиеся короной и связанные с ее стремлением пополнить казну и увеличить социальную опору своей власти.

Олдермены осознавали, что звание рыцаря (при всей обременительности его покупки) обеспечивало высокую степень престижа и уважения в обществе. Благодаря институту рыцарства многие купеческие фамилии продвигались в верхние ряды джентри, занимали отнюдь не последнее место в социальной иерархии. Пополняя ряды рыцарей, эсквайров и джентльменов, олдермены способствовали не только количественному росту, но и качественному изменению данного дворянского слоя. Немаловажно, что в рыцарскую среду в наибольшем количестве входили олдермены из самых могущественных и влиятельных ливрейных компаний: торговцев предметами роскоши, суконщиков, бакалейщиков, галантерейщиков, торговцев готовым платьем. По мнению Е. А. Косминского, и горожане, и рыцари представляли в феодальном обществе «элементы буржуазного брожения, зародыши капиталистического развития»93. Союз этих двух социальных сил во многом определил последующее интенсивное развитие раннего капитализма в Англии.

Однако абсолютизировать степень аноблирования столичного олдерменства не следует. Далеко не все олдермены и их потомки, получая дворянские титулы и основывая дворянские фамилии, полностью порывали с городом. Думается, что реальность была значительно сложнее и многообразнее.

Сравнительно легкое проникновение богатых и влиятельных горожан в дворянское сословие обеспечивалось тем, что последнее не составляло в Англии замкнутого наследственного сословия: доступ в него был не только открыт, но и обязателен для свободных людей, обладавших определенным доходом. Факт происхождения из «благородного» сословия играл в Англии гораздо меньшую роль, чем на континенте: прагматичным англичанам был чужд идеал «благородной бедности», они предпочитали, чтобы благородство выступало в обрамлении соответствующего состояния, а доспехи, увенчанные славой, дополнялись тугим кошельком94.

В третьей части «Повседневная жизнь лондонских олдерменов XIV-XVI вв.» рассматриваются различные вопросы, связанные с повседневной

93 Косминский К А. Исследования по аграрной истории Англии ХШ века. М.; Л., 1947. С. 455.

94 См.: Coss P. Knight in Medieval England 1000-1400. Dover, 1996. P. 127-128; Дмитриева О. В. Английское дворянство XVI - начала XVII в.: границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: Границы сословия / Отв. ред. В. А. Ведюшкин. М., 1997. С. 24.

практикой олдерменов, неотъемлемой частью которой являлась, в том числе семья.

В главе первой «Повседневные запросы и досуг» анализируются условия жизни представителей оддерменской элиты, включая ритм жизни, структуру питания, особенности одежды и жилища, некоторые формы проведения досуга в обычные и праздничные дни.

В главе второй «Брак, семья и внутрисемейные отношения» исследуются проблемы выбора брачной партии и отношения к браку в олдерменской среде Лондона Х1У-ХУ1 вв., эмоциональные и правовые (наследование имущества) взаимоотношения между членами семьи.

В первом параграфе «Историографические аспекты проблемы» дается характеристика степени исследованности проблемы брака и семьи горожан в современной британской95 и отечественной96 историографии. Выделяются и характеризуются сложившиеся в зарубежной историографической традиции подходы в изучении истории семьи: демографический, эмоционально-психологический, экономический, правовой и социологический (исследование системы родственных связей).

Во втором параграфе «Матримониальные предпочтения олдерменов» выясняется, с представителями каких социальных групп и почему стремились заключать браки олдермены Лондона и члены их семей; каким образом матримониальные' интересы олдерменов влияли на их социальный статус, место и роль в обществе.

Прежде всего, многие олдермены женились на дочерях, вдовах и других родственницах своих «коллег» по должности в муниципалитете, а детей своих стремились отдавать в олдерменские же ссмьи. Нередко дети от таких браков, спустя определенное время, пополняли состав правящей элиты города, становясь олдерменами. Заключение браков между представителями олдерменских фамилий служило мощным стимулом для сплочения и консолидации правящей элиты Лондона, придания ей, как особой социальной

95 См., например: Household and Family in Past Time: Comparative Studies in the Size and Structure of the Domestic Group over the Last Three Centuries in England, France, Serbia, Japan and Colonial North America, with further materials from Western Europe / Ed. by P. Laslett and R. Wall. Cambridge, 1972; Family life and Illicit love in Earlier Generations: Essay in Historical Sociology. Cambridge, 1972; Shorter E. The Making of the Modern Family. L., 1976; Wrigley E., Schofield R. The Population History of England 1541-1871: A Reconstruction. L., 1981; Anderson M. Approaches to the History of the Western Family, 1500-1914. Cambridge, 1995; Coster W. Family and kinship in England, 1450-1800. Harlow, 2001; Семья, дом и узы родства в истории / Под общ. ред. Т. Зоколла, О. Кошелевой, Ю. Шлюмбома. СПб., 2004.

96 См., например: Абдуллабеков В. О. Представления о браке и брачности в Пизе начала XV в. // Женщина, брак, семья до начала нового времени: Демографические и социокультурные аспекты / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный. М., 1993. С, 88-105; Абрамсон М. Л. Супруги, их родные и близкие в южноитальянском городе Высокого Средневековья (Х-ХП1 вв.) // Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 1996. С. 103-135; Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в средние века: Очерки демографической истории Франции. С. 54-207; Краснова И. А. Брак и семья в городе: Флоренция XTV-XV веков // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 213-219; РепинаЛ.П. Тендерная асимметрия в браке и семье // Репина Л. П. Женщины и мужчины в истории: Новая картина европейского прошлого. М., 2002. Ч. I. С. 60-72.

группе, большей социально-экономической и административно-политической устойчивости и относительной замкнутости.

Однако говорить о полном замыкании олдерменской элиты Лондона не приходится. Можно констатировать наличие определенной, четко выраженной и в значительной мере реализованной тенденции к замкнутости столичной правящей верхушки на фоне довольно высокой в условиях Лондона мобильности ее состава. Это наглядно проявилось в заключении брачных союзов между семьями олдерменов и неолдерменского купечества, как столичного (из «Двенадцати Больших ливрейных компаний»), так и из провинциальных городов7. Такого рода брачные соглашения не только способствовали укреплешпо делового сотрудничества между правящей элитой столицы и прочими английскими купцами, но и были одним из средств для проникновения богатых и, надо думать, энергичных и предприимчивых купцов в управленческую верхушку Лондона.

Многие семьи олдерменской элиты Лондона были связаны брачными узами с представителями английского дворянства разного уровня. Это -нетитулованные дворяне, составившие основу джентри, рыцари и даже титулованное дворянство, аристократия98. Данные факты могут свидетельствовать о значительном интересе немалой части олдерменов к социально иному, более престижному в условиях Х1У-ХУ1 вв., сообществу, о желании проникнуть в него посредством заключения брачных союзов, что, несомненно, отвечало их социальным амбициям. Не последнюю роль при заключении купеческо-дворянских союзов играла земля, поскольку в обществе XIV-XVI вв. и социальный престиж, и личные связи, и власть основывались на обладании земельной собственностью в том или ином виде. Но и представители дворян, включая титулованную знать, зачастую оказывались не прочь стать родственниками богатейших столичных купцов-олдерменов. Хотя мотивы такого матримониального поведения дворян разных категорий, как правило, различались. Применительно к бракам олдерменов и членов их семей с «новым дворянством» речь должна идти, прежде всего, о близости в рассматриваемый период хозяйственных и социально-политических позиций двух важнейших социальных страт английского общества - крупнейшего купечества и джентри. В Англии, как ни в одной другой стране, вторжение дворян, прежде всего джентри, в сферу бюргерской экономики было открытым, массовым и, что немаловажно, общественно признанным явлением. Аристократы в основном стремились поправить свое финансовое положение, вернуть утраченное благополучие за счет браков с богатыми купеческими наследницами и вдовами. Причем желание это возрастало из века в век пропорционально усугублявшемуся материальному положению представителей знати и приводило к поразительным результатам, тем более что многие олдермены, мечтавшие о дворянском титуле, с нескрываемой готовностью (хотя, как мы видели, были и яркие исключения) отвечали на такое стремление. Вспомним,

97 Cm.: Calendar of wills. V. 1. P. 421, 586; BeavenA. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 382,404; V. 2. P. 12, 15,19; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (13001500). Appendix. P. 327,339, 342.

Cm.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London. V. 1. P. 403; V. 2. P. 14, 18; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 332, 350, 374; Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys. P. 95; Willan J. The Muscovy Merchants of 1555. Appendix. P. 78.

если в XIV в. лишь треть (хотя и это немало!), а в XV в. - уже половина дочерей лондонских олдерменов выходила замуж за дворян, представителей знати, то во второй половине XVI в. две трети аристократов искали партию вне своего круга, в том числе в купеческих семьях.

Заключение браков между олдерменами и их детьми, - с одной стороны, и представителями дворянских сообществ, - с другой, не только способствовало установлению тесных родственных и деловых связей купеческой верхушки Лондона с английским дворянством (в первую очередь, с джентри), но и продемонстрировало реализацию тенденции к аноблированию, существовавшей, в столичной олдерменской среде, по меньшей мере, с середины XIV в.

В третьем параграфе «Отношение к браку в олдерменской среде» рассматриваются различные вопросы, позволяющие реконструировать некоторые аспекты восприятия брака олдерменами.

Олдермены и члены их семей со всей ответственностью подходили к вопросам брака. Об этом свидетельствует и вполне зрелый возраст заключения первого брака (в среднем, 25-26 лет), и та тщательность, с которой осуществляли поиск подходящей брачной партии: обращалось внимание на здравомыслие и привлекательные внешние данные (для женщин), и, что гораздо важнее, на материальное благополучие и социальный статус семьи избранницы/избранника9 . Брак олдерменов, их детей и прочих родственников решал, прежде всего, меркантильные и социально-политические задачи: укрупнение и консолидация семейной собственности, упрочение финансов и положения в торговой сфере, укрепление позиций в экономике, городском социуме и управлении, реализация замыслов, связанных с социальным престижем, социальными амбициями.

В четвертом параграфе «Олдермены, га родственники и близкие» исследуются разные аспекты внутрисемейных отношений: завещательные принципы распределения имущества, предпочтения в выборе наследников, психологический фон в семье (восприятие женщины - матери, супруги, дочери, детей, родственников и других домочадцев).

Можно выделить три «круга» родственных отношений, характерных для семей олдерменов. К самому тесному из родственных объединений принадлежали потомки до второго колена одной супружеской пары. Именно этот круг родственников обычно и скрывается под термином «малая семья». Отношения ее членов были значительно более интенсивными, чем контакты с более дальними родственниками, В рамках малой семьи всемерная поддержка — денежная, правовая, эмоциональная и пр. - считалась не только нормальной, но и необходимой. Следующим по интенсивности родственных отношений был, очевидно, круг родственников до третьего-четвертого колена, включавший в себя кузенов, кузин, дядей, племянников и т. п., которые также включались в число наследников и на поддержку которых в трудных ситуациях, скорее всего, рассчитывали. Можно говорить и о существовании круга еще более дальних родственников, а также слуг.

В Заключении диссертации подведены основные итоги, сделаны выводы и обобщения.

99 См.: Letter-Book L (1461-1497). Р. 54, 58, 62, 63, 65, 69, 72; Calendar of wills. V. 2. P. 707-708; Letter №№ 83, 117 // The Cely Letters. P. 73-74, 76-79,106-107.

Формирование института олдерменов как правящей элиты Лондона происходило параллельно с развитием города. Очевидно, говорить об олдерменстве как о сложившемся городском явлении следует с начала XIII в. В Х1У-ХУ1 вв. олдермены Лондона, как и сам город, предстают в наиболее зрелом виде, ярко отражая сущностные черты и основополагающие тенденции в развитии городской жизни.

Городская власть концентрировалась в муниципалитете Лондона, зримым материальным олицетворением которого с XV в. стало здание Гилдхолла. Четкого разделения властных полномочий на сегодняшний день не выявляется. В целом структура муниципальной власти Лондона Х1У-ХУ1 вв. представляется следующей: «Совет олдерменов», «Совет избранных», «Совет Ассамблеи горожан». Эти административные органы были непосредственно связаны с судебной властью: Судом мэра, Судом олдерменов, Судом шерифа и Судами округов во главе с олдерменами.

Наиболее важными из оффициалов были именно олдермены, избиравшиеся по административным округам города, возможно, из числа советников. Фактически вся власть в городе - исполнительная, судебно-административная, законодательная — находилась в руках олдерменов и избиравшихся из их круга муниципалиев, включая высших. Исходя из этого, можно говорить об олдерменах как о правящей элите Лондона в ХПА-Х\П вв., а власть, осуществлявшуюся ими, характеризовать как элитарно-олигархическую. Ей были присущи следующие неотъемлемые черты.

Как правило, пожизненно-наследственное пребывание олдерменов в должности. Далее, определенная юридическая отграничснность олдерменского круга, относительная замкнутость его состава, определявшаяся принадлежностью к высшей имущественной и социально-правовой группе и обеспеченная рядом закрепленных городским законодательством критериев для избрания олдерменами. Социально значимым фактором консолидации правящей элиты Лондона, закрепления ее корпоративной замкнутости было заключение браков между представителями олдерменских фамилий.

Однако замкнутость олдерменской общности Х^-Х\Т вв. была именно относительной. Ее состав постоянно пополнялся за счет выходцев из самых разных социальных слоев и общностей. Благодаря этому происходило значительное и более или менее постоянное обновление состава олдерменской элиты за счет энергичных и предприимчивых социальных элементов. Все это, в конечном счете, укрепляло позиции олдерменов в городских органах власти.

Одним из важнейших инструментов реализации характерной для правящей элиты Лондона тенденции к диалогу с окружающим социальным миром можно считать заключение брачных союзов с выходцами из иных социальных групп: неолдерменского купечества, дворянства, как нетитулованного, составлявшего основу джентри, так и рыцарей и даже аристократии. Важную роль при этом играло переплетение самых разных интересов и социальных амбиций.

Наивысшая степень социальной мобильности олдерменской группы наблюдается в XVI в., но при этом, как и в Х1У-ХУ вв., сохраняется основное элитарное «ядро» олдерменов, которое становится более заметным и ярко выраженным на фоне усилившейся общественной динамики.

Формирование городских органов власти и состава высших служащих происходило не путем подлинных выборов, а, по сути, путем кооптации. Более того, наблюдается сосредоточение в одних руках нескольких важнейших постов на протяжении длительного времени при постепенном снижении в XV-

XVI вв. престижа административно-полицейских должностей и, напротив, возрастание интереса, особенно у олдерменов XVI в., к должностям финансово-хозяйственным характера.

Правящая элита Лондона Х1У-ХУ1 вв. не была однородной по своему составу. Видимо, речь должна идти о существовании низшей группы (советники) и элитарного слоя (олдермены), внутри которого необходимо выделить «средний» уровень и «высшую» элиту, имея в виду такой критерий, как «степень муниципальной активности» или «концентраций должностей». Именно «высшая» элитарная группа составляла верхушку муниципального аппарата, была носителем муниципальной политики и, связующим звеном между всем бюргерством и властью вообще. Это отчетливо проявилось, в том числе в парламентской деятельности значительного числа олдерменов, фактически монопольно представлявших городскую общину в парламенте.

Еще одной характерной чертой элитарно-олигархической власти Лондона можно считать тесную, хотя и весьма противоречивую по" своему характеру, связь олдерменов с королевской властью. Важнейшие городские должности рассматривались одновременно и как королевские. Олдермены занимали должности и непосредственно на придворной службе, взаимодействовали с короной в парламенте, а также принимали активное участие в субсидировании короны, став примерно с середины XIV в. ее главными кредиторами.

Экономическая основа власти олдерменов была сложной и отражала амбивалентную природу самого города ХГУ-ХУ1 вв. Приоритетное значение имела торговля, преимущественно заморская, оптовая, а также финансово-кредитные операции и землевладение, связывавшие олдерменов с представителями самых разных социальных групп.

В XVI в, четко обозначилась тенденция, наметившаяся еще в Х1У-ХУ вв., -к буржуазному перерождению части столичного оддермеяства. И это - одна из важнейших особенностей эволюции лондонской олигархии ХГУ-ХУ1 вв.

Наряду с этим нельзя не признать наличия отчетливо обозначившейся тенденции к аноблированию лондонской правящей элиты, преувеличивать степень которой все же не следует, тем более что дворянство не составляло в Англии замкнутого сословия с юридически закрепленными правами и привилегиями, резко отграниченного от других социальных групп.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии:

1. Чернова Л. Н. Правящая элита Лондона XIV-XVI веков: олдермены в контексте экономической, социальной и политической практики. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005,26,5 п. л.

Статьи:

2. Чернова Л. Н. Церковь и городская жизнь в Англии XIV-XV веков (на материале Лондона) // Феодалы в городе: Запад и Русь / Под ред. А. А. Сванидзе. М.: ИВИ РАН, 1996. 0,5 п. л.

3. Чернова Л. Н. Благотворительная деятельность лондонского купечества XIV-XV вв. // Благотворительность и милосердие. Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во СГТУ, 1997. 0,75 п. л.

4. Чернова Л.Н. XVI век в жизни лондонского патрицианского купечества // Нобили и парии средневекового общества. Межвуз. сб. статей / Отв. ред. С. В. Кондратьев. Тюмень: Изд-во ТГУ, 1997. 0,75 п. л.

5. Чернова Л. Н. Городская недвижимость лондонских олдерменов XIV-XVI веков: структура и использование // Средневековый город. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. Вып. 12. 0,5 п. л.

6. Чернова Л. Н. Городская недвижимость лондонских олдерменов XTV-XVI вв.: условия владения // Средневековый город. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. Вып. 13. 0,5 п. л.

7. Чернова Л. Н. Средневековый Лондон и его олдермены // Лондонские олдермены XIV-XVI веков. Завещания, договоры, описи имущества. Сборник документов / Пер. с англ., вступ. ст. и прим. Л. Н. Черновой. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998.1,5 п. л..

8. Чернова Л. Н. О самосознании купеческой элиты Лондона XIV-XV веков // Город в средневековой цивилизации Западной Европы / Отв. ред. А. А. Сванидзе: В 4 т. М.: ИВИ РАН, 2000. Т. 3.0,5 п. л.

9. Чернова Л. Н. Лондонские олдермены в системе городской общины XTV-XVI вв. Н Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. Вып. 15. 0,5 п. л.

10. Чернова Л. Н. Купеческая элита Лондона: повседневная жизнь и нравы (XIV-XVI вв.) // Междисциплинарные подходы к изучению прошлого / Под ред. JL П. Репиной. М.: Аспект Пресс, 2003. 1,5 п. л.

11 . Чернова Л.Н. Business-women средневекового города (на материале Лондона XIV-XVI вв.) // Адам и Ева. Альманах гендерной истории / Под ред. Л. П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2003. № 6. 1 п. л.

12. Чернова Л. Н. Олдермены и власть в Лондоне XIV-XV веков // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. Вып. 16. 1 п. л.

13. Чернова Л.Н. Олдермены Лондона и английское дворянство в XIV-XVI вв. // Известия Самарского научного центра Российской Академии Наук. Спец. вып. Самара: Изд-во СНЦРАН, 2006. 1 п. л.

14. Чернова Л. Н. Экономические основы власти правящей элиты Лондона XIV-XVI вв. // Власть. М., 2006. № 2. 0,5 п. л.

Материалы выступлений на конференциях: .

15. Чернова Л. Н. К вопросу об историческом содержании понятия «олдермен» (на материале Англии IX-XV веков) // Декада науки. Матер. 57-й науч. конф. Сарат. гос. техн. ун-та. Тезисы докл. Саратов: Изд-во СГТУ, 1994. Вып. 2. 0,25 п. л.

16. Чернова Л. Н. Деловой облик лондонского олдерменства XIV-XV вв. Н Декада науки. Матер. 58-й науч. конф. Сарат. гос. техн. ун-та. Тезисы докл. Саратов: Изд-во СГТУ, 1996. Вып. 3. 0,25 п. л.

17. Чернова Л. Н. Некоторые источники по проблеме лондонского патрициата XIV-XV вв. // Проблемы философии, истории, культуры. Межвуз. науч. сб. Тезисы докл. Саратов: Изд-во СГТУ, 1996.0,3 п. л.

'18: Чернова Л. Н. Место и роль олдерменов в городской общине и самоуправлении Лондона XIV-XVI вв. // История. Общество. Личность. Матер.

науч. конф. гуманитариев г. Смэатова (26-З^марта 1998 г.) / Отв. ред. Г. В. Лобачева: В 2 ч. Саратов: 4?во СГТУ, ЯШ: Ч. 1. 0,2 п. л.

19. Чернова Л. Н. «Отцы города»: интересы корпоративные и частные (на материалах средневекового Лондона) // Индивидуальное и коллективное в истории. Матер. Межд. конф. (24-27 сентября 2001 г.) / Отв. ред. В. С. Мирзеханов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. 0,5 п. л.

20. Чернова Л. Н. Наследство и наследники в правовых традициях средневекового Лондона (XIV-XVI вв.) // Historia Animata. Сб. статей. Матер. Всерос. науч. чтений памяти О. И. Варьяш. Москва, ИВИ РАН (1-3 октября 2003 г.): В 3 ч. М.: ИВИ РАН, 2004. Ч. 2. 1 п. л.

21. Чернова Л. Н. Лондонские олдермены и королевская власть во второй половине XIII-XV веках // Городской социум: политические и социокультурные элиты прошлого и настоящего: Межвуз. сб. науч. тр. Матер. Всерос. науч. семинара. (Саратов, март 2004 г.). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. 1 и. л.

Чернова Лариса Николаевна

Правящая элита Лондона Х1У-ХУ1 веков (олдермены в политической, экономической н социальной жизни города)

Специальность 07.00.03 - всеобщая история (средние века) АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 14.03.2006 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура «Тайме». Усл.-печ. л. 2,0. Уч.-изд. л. 2,0. Заказ№78. Тираж 100.

Отпечатано в издательском центре Саратовского госуниверситета «Темпус» 410060, Саратов, Астраханская, 83.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Чернова, Лариса Николаевна

ВВЕДЕНИЕ

ЧАСТЬ I. ЛОНДОНСКИЕ ОЛДЕРМЕНЫ В СИСТЕМЕ ВЛАСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ XIV-XVI ВВ.

Глава 1. ОЛДЕРМЕНЫ В ГОРОДСКОМ СООБЩЕСТВЕ

1.1 Социальный статус и должностные критерии

1.2 К проблеме «открытости» правящей элиты Лондона

Глава 2. ОЛДЕРМЕНЫ В ГОРОДСКОМ УПРАВЛЕНИИ ЛОНДОНА

2.1 Структура, функции и должностные лица магистрата

2.2 Принципы и механизмы формирования органов муниципальной влас ги

Глава 3. ОЛДЕРМЕНЫ В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ КОЛЛИЗИЯХ XIV-XVI ВВ.

ЧАСТЬ II. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВЛАСТВОВАНИЯ ОЛДЕРМЕНОВ XIV-XVI ВВ.

Глава 4. СФЕРА ТОРГОВЛИ И КРЕДИТА

4.1 Общие явления и чепденции в торювле олдерменов XIV-XVI вв.

4.2 Новые черты в торговле олдерменов XVI в.

4.3 Кредитно-финансовые операции

4.4 Восприятие олдерменами коммерции и богатства

Глава 5. ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ЛОНДОНСКИХ ОЛДЕРМЕНОВ

5.1 Некоторые аспекты историографии

5.2 Недвижимость в городской черте

5.3 Внегородское землевладение

Глава 6. ОЛДЕРМЕНЫ-ДВОРЯНЕ: К ПРОБЛЕМЕ АНОБЛИРОВАНИЯ ПРАВЯЩЕЙ ГОРОДСКОЙ ЭЛИТЫ

ЧАСТЬ III. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ЛОНДОНСКИХ ОЛДЕРМЕНОВ XIV-XVI ВВ.

Глава 7. ПОВСЕДНЕВНЫЕ ЗАПРОСЫ И ДОСУГ

Глава 8. БРАК, СЕМЬЯ И ВНУТРИСЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

8.1 Историографические аспекты проблемы

8.2 Матримониальные предпочтения олдерменов

8.3 Отношение к браку в олдерменской среде

8.4 Олдермены, их родственники и близкие

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Чернова, Лариса Николаевна

Феномен города был и остается предметом живого интереса, подчас острых дискуссий и неоднозначных оценок. И это не случайно. Город -явление историческое: он не только менялся сам в ходе цивилизационных процессов, но и воздействовал, прямо или косвенно, на их динамику1. Именно в силу этой его природы и роли в развитии цивилизаций проблема города выступает как одна из фундаментальных проблем современной науки.

Сказанное особенно актуально в отношении Средневековья - эпохи, когда сложилась собственно городская европейская система, когда город, как особая социальная структура, достиг наибольших успехов и сыграл поистине выдающуюся роль в эволюции Западной цивилизации2. В этой связи изучение городского развития в Средние века приобретает исключительное значение для уяснения механизмов движения истории на одном из ключевых ее этапов, связанных с развитием Европейской цивилизации - ее хозяйственных, социальных, политических основ, этнокультурного, духовного облика и регионального своеобразия. Во всех этих процессах роль города неоспорима. Задача современной науки состоит в раскрытии этой конкретно-исторической роли, ее осмыслении и выработке для этого адекватных подходов.

Средневековый город - не только одна из важнейших, но и традиционная область исследования в исторической науке -отечественной и зарубежной. Заявив о себе на рубеже XVIII-XIX вв., проблема города Средних веков вызвала неиссякаемый интерес, в полной мере сохраняющийся и приумножающийся сегодня. При этом каждое

1 См.: Ястребицкая A. JI. Средневековая культура и город в новой исторической науке. М., 1995. С. 15; Галямичев А. Н. Экономическое и социальное развитие раннего чешского города. Прага X - начала XIII века. Саратов, 1995. С. 3.

2 См.: Сванидзе А. А. Средневековые города Западной Европы: некоторые общие проблемы // Город в средневековой цивилизации Западной Европы / Отв. ред. А. А. Сванидзе: В 4 т. М., 1999. Т. 1: Феномен средневекового урбанизма. С. 10-11. последующее поколение исследователей, со своими концепциями и своим видением истории, снова и снова обращается к урбанистической тематике, подвергая пересмотру, казалось бы, незыблемые положения. Благодаря этому медиевистическая урбанистика, ее проблематика и источниковый материал являют собой гигантское «опытное поле», на котором уже не первое столетие пересматривается и совершенствуется арсенал познавательных средств и приемов исторической науки. Принципиальные методологические изменения, имевшие место на протяжении XX в., не обошли стороной и урбанистику.

Проблематика истории английского города эпохи Средневековья на сегодняшний день является наиболее интенсивно и динамично развивающейся в британской и англоязычной историографии в целом1. Феномен города изучается представителями разных научных школ и направлений, наиболее признанными и перспективными из которых представляются «локальная история» («local history») и «социальная», или «новая социальная история» («social», or «new social history»).

Становление «локальной истории» в Великобритании исследователи относят к 1948 г., когда в университете города Лестера была учреждена Кафедра английской локальной истории во главе с У. Дж. Хоскинсом2. Сегодня локальную историю изучают во многих университетах Британии

1 См.: The English Medieval Town. A Reader in English Urban History 1200-1540 / Ed. by R. Holt and G. Rosser. L.; N.Y., 1990 P. 1.

2 В 1951 г. У. Хоскинс переехал в Оксфорд (где пробыл до 1965 г.) и на посту председателя Кафедры его сменил X. Финберг, а затем, в 1968 г., - А. Эверитт. В настоящее время Лестерский университет занимает особое место, распола1ая уникальной библиотекой по «local history» всей Англии и Уэльса. В силу этого библиотечные фонды и исследования специалистов этого университета имеют не только региональное, но и общенациональное значение. На аналогичном уровне находится университет Оксфорда, знаменитая Бодлеанская библиотека которою содержит обширные собрания манускриптов, официальных и личных документов, памфлетов и церковных архивов почти со всей Англии (см.: English local history at Leicester, 1948-1978. A Bibliography of writings by members of the Department of English Local History, University of Leicester / Compiled by A. Everitt and M. Tranter. Leicester, 1981. P. XI-XVII; Campbell-Keasc J. A companion to local history research. Sherborne, 1989. P. 349-350).

- Восточной Англии1, Йорка2, Кента, Ланкастера и Ливерпуля3, Лидса и Манчестера4, Халла5, Шеффилда6 и др. Интересы «локальных» историков в настоящее время выражает созданная еще в 1982 г. «Британская Ассоциация локальной истории» с центром в Чичестере, которая проводит конференции в различных регионах страны, публикует бюллетени и известия7.

Исследовательское поле «local history» весьма обширно. Это не только история отдельного города или деревни, но и история различных локальных сообществ, рассматриваемых как целостная система, и история ландшафта, топографии и пр. Важно, что локальные исследования не замыкаются исключительно на воссоздании истории отдельной семьи, отдельной отрасли производства или торговли местного значения, либо какого-то одного института, будь то, например, манор или школа. Благодаря комплексному анализу локальный материал, касающийся «частного», так называемой «локальной автономии», способствует более полной и адекватной реконструкции тех или иных аспектов, явлений и о проблем провинциального и национального развития Британии . Уже к началу 1980-х гг. многочисленные локальные исследования подготовили

1 Обширная подборка рукописей из фондов этого университета касается, прежде всего, «культурной активности» - местных праздников и фестивалей, деятельности разного рода ассоциаций, поэтических объединений и г. д.

2 Институт Босуика в составе этого университета с 1953 г. специализируется на изучении преимущественно административной и юридической истории церковных институтов.

3 Здесь имеются коллекции документов, позволяющие исследовать региональные особенности истории городской планировки и архитектуры.

4 В библиотеках этих университетов собраны многочисленные коллекции семейной переписки и генеалогий с XII по XX вв. из четырех графств - Дербишира, Йоркшира, Йорикшира и Чешира.

5 Здесь изучают, главным образом, историю труда и социалистических идей.

6 Библиотека этого университета содержит несколько коллекций документов по истории шрикультуры и в целом аграрной сферы, а также культурных традиций -фольклорных несен, танцев, домашних промыслов и прикладного искусства.

7 См.: 1Ъе Oxford Companion to Local and Family History / Ed. by D. Hey. Oxford, 2002. P. 48-49.

8 См.: Hveritt A. Ways and means in local history. Oxford, 1971. P. 5-6; Phythian-Adams Ch. Re-thinking English Local History. Leicester, 1991. P. 1-14. обновленную и гораздо более совершенную основу для обобщений на национальном уровне1.

Яркий пример - исследование известного британского историка Кита Л

Райтсона об английском обществе 1580-1680 гг. . Созданная им теоретическая модель охватывает три элемента - семью, включая взаимоотношения между супругами, родителями и детьми, локальную общность и систему социальных отношений и основополагающих тенденций социальных изменений. Центральное место в данной конструкции отведено локальной общине, включающей в свой «силовой контур» и семью, и элементы социально-классовой структуры, и иные проявления социального целого. Показательно, что предложенная К. Райтсоном обобщенная модель ориентирована на максимальный учет всех региональных вариантов в их специфической связи с национальным целым.

Изучение городской истории уже с начала 60-х гг. XX в. является одним из важнейших и стремительно развивающихся направлений «локальной истории»3. Можно выделить несколько наиболее значимых проблем в урбанистической тематике локальных исследований, опирающихся, прежде всего, на методы микроанализа: поливариантность генезиса городов4, городская топография и планировка, история улиц5, зданий, церковных приходов в определенном географическом ареале, а также история отдельных отраслей производства и торговли, транспорта и образования, институтов городского самоуправления, социальных групп и

1 См.: Репина JI П., Зверева Г. И., Парамонова М. Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М., 2004. С. 240.

2 См.: Wrightson К. English Society 1580-1680. L., 1982.

3 См.: The Oxford Companion to Local and Family History. P. 280-285,466-469.

4 См.: Russell J. Medieval Regions and their Cities. L., 1972.

5 См.: Smith A. Dictionary of City of London street names. N.Y., 1970; Bebbington G. London Street names. L., 1972; Smith S. Underground London. Travels beneath the City Streets. L., 2004. сообществ, включая городскую семью1. Однако уже с 1970-х гг. в полной мере проявилась тенденция к комплексному анализу феномена урбанизма на основе междисциплинарных и компаративных исследований в русле «локальной истории»2. Показательны в этом отношении работы, посвященные изучению семей известных лондонских купцов (Сели)3 или отдельных, наиболее ярких представителей торгового сообщества и правящей элиты английской столицы XIV-XVI вв. (Ричарда Уиттингтона, Уильяма де ля Поля, Адама Фронсиса, Джона Паейла, Джона и Уильяма Лэмбардов)4. Через их судьбы авторы воссоздают основополагающие тенденции развития города - его экономику, социальные и политические отношения, деловые и личные контакты внутри купечества и основные проявления его диалога с иными сообществами (в первую очередь - с джентри). Иными словами, казалось бы, локальные исследования оказываются теснейшим образом связанными с довольно широкими обобщениями, присущими историкам социального направления. Такая взаимосвязь между «local history» и «social history» становится еще очевидней при рассмотрении последней.

Понимание истории как социального взаимодействия людей проявлялось в разные времена в специфических формах, обусловленных особенностями их исторического бытия5. При этом социальная история

1 Необходимо заметить, что в последнее время «family history» все чаще рассматривается в качестве самостоятельного исследовательскою направления, на характеристике которого мы подробнее остановимся в части III данной работы.

2 См.: The Oxford Companion to Local and Family History. P. 281.

3 См.: Hanham A. The Celys and their world. An English merchant family of the fifteenth century. Cambridge, 1985.

4 См.: Barron С. M. Richard Whittington. the man behind the myth // Studies in London History / Ed. by A. Hollaender and W. Kellaway. L., 1969. P. 197-248; Warnicke R. M. William Lambarde. Elizabethan Antiquary, 1536-1601. L.; Chichester, 1973; Fryde E. B. William de la Pole. Merchant and King's banker. L.; Ronceverte, 1988; O'Connor S. Adam Fraunceys and John Pyel: Perceptions of status among merchants in Fourteenth-Century London // Trade, devotion and governance. Papers in later medieval history / Ed. by D. Clayton, R. Davies and P. McNiven. Stroud, 1994. P. 17-35.

5 Основателем социальной истории в Великобритании по праву считают Джорджа Маколея Тревельяна (1876-1962) Создавая свою знаменитую «Социальную историю Англии» (см.: Тревельян Дж. М. Социальная история Англии. Обзор шести столетий от благодаря открытости другим областям знания отличается удивительной подвижностью и способностью адаптироваться к радикальным изменениям в динамично развивающейся современной историографии1.

Возникновение «новой социальной истории» связано с интеллектуальным движением второй половины XX в., направленным на создание аналитической полидисциплинарной истории, обогащенной теоретическими моделями и исследовательской техникой общественных наук и выдвинувшей задачу интерпретации исторического прошлого в терминах социальности, которые описывают внутреннее состояние общества, его отдельных групп и отношений между ними . В становлении и развитии «новой социальной истории» можно выделить последовательные этапы, на которых она испытывала влияние различных общественных наук. В 1960-е - начале 1970-х гг. стремление к изучению социальных отношений проявлялось в рамках историко-социологических исследований, а в понимании самой социальной истории доминировали идеи тотальности, ориентированные на изучение общества как целостности. В 1970-е - начале 1980-х гг. значительно расширилось само понятие социальной истории: наряду с классами, сословиями и иными большими группами людей она сделала предметом своего изучения социальные микроструктуры - семью, общину, приход, прочие общности и корпорации, столь распространенные в доиндустриальную эпоху.

Чосера до королевы Виктории / Пер. с англ. М., 1959), он исходил из понимания тою, что «без социальной истории экономическая история бесплодна и политическая история непонятна» (Там же. С. 3) При этом сферу социальной истории исследователь определил довольно широко: «она охватывает как общечеловеческие отношения, так и экономические отношения разных классов друг к другу, характер семейных отношений, домашний быт, условия труда и отдыха, отношение человека к природе, культуру каждой эпохи, возникшую из этих общих условий жизни и принимавшую непрестанно меняющиеся формы в религии, литературе и музыке, архитектуре, образовании и мышлении» (Там же. С. 4).

1 См.: Репина Л. П., Зверева В. В., Парамонова М. 10. История историческою знания. С. 231-232.

2 См.: Fairburn М. Social History. Problems, strategies and methods. L.; N.Y., 1999. P. 1, 15-16; Репина JI П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия (Обзор) // XX век: Методологические проблемы исторического познания. Сб. обзоров и рефератов / Отв. ред. А. Л. Ястребицкая: В 2 ч. М., 2001. Ч. 1. С. 71.

Классовому подходу была противопоставлена более сложная картина социальных структур, позволявшая «тоньше нюансировать» характер социальных противоречий, политики государства, роли религии и церкви, различных форм идеологии. Важнейшей исходной установкой стал взгляд на общество как целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей. С 80-х гг. XX в. под воздействием культурной антропологии происходит очевидный сдвиг интересов социальных историков от исследования объективных структур и процессов к изучению обыденного сознания людей прошлых эпох, их ментальных представлений и психологических установок, стереотипов восприятия и моделей поведения1. Таким образом, вслед за социологическим в современной историографии произошел антропологический поворот, а «новая социальная история» из «золушки» (по выражению JI. П. Репиной) превратилась в самую привлекательную и влиятельную область зарубежных исторических исследований, «в королеву, претендующую на самодержавное правление»2.

Необходимо подчеркнуть, что развитие социальной истории в разных странах имело определенную специфику, отражавшую особенности соотношения различных традиций в национальных историографиях. В Великобритании «новая социальная история» складывалась под воздействием нескольких факторов. Во-первых, это авторитет и активность социальных историков марксистского направления (A. J1. Мортон, Э. Хосбоум. К. Хилл, Р. Хилтон), сформировавшегося в британской историографии в первой половине XX в. Во-вторых, вековые традиции различных школ локальной истории и исторической географии. В-третьих, мощное влияние английской социальной антропологии и демографии; и, наконец, непреходящая популярность истории семьи,

1 См.: Репина JI. П., Зверева В. В., Парамонова М. 10. История исторического знания. С. 232-237.

2 Согрин В. В , Зверева Г. И., Репина JI. П. Современная историография Великобритании. М., 1991. С. 103. родной деревни, прихода, города и прочей краеведческой тематики и их включение в контекст так называемой «народной истории» (или «социальной истории снизу»)1.

В настоящее время в «новой социальной истории» доминируют два направления: историко-социологическое, сосредоточившееся на исследовании разнообразных социальных структур и институтов, функционирующих на протяжении большой исторической длительности; и историко-антропологическое, изучающее умонастроения, психологию, морально-этические нормы, поведение различных социальных групп в определенном пространственно-временном ареале2.

Социальная история» разрабатывается как на макро-, так и на микроуровне3. Параллельно с изучением социальных структур в масштабах страны историки детально исследуют локальные сообщества в пределах графства, города, сельского прихода и т. д. Таким образом, изучение состояния общества ведется с разных точек зрения: и «сверху» -сквозь призму социальных структур4, и «снизу» - через быт, поведение и сознание людей в местных сельских и городских сообществах5.

1 См.: Согрин В. В., Зверева Г. И., Репина JI. П. Современная историография Великобритании. С. 89; Репина JI. П., Зверева В. В., Парамонова М. Ю. История исторического знания. С. 238.

2 См.: Репина JI. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998. С. 103. Питер Берк перечислил составные компоненты «социальной истории» в следующей последовательности: отношение общества к его природному окружению; структуры общественного целого и социальных взаимоотношений; история повседневной жизии; история частной жизни; история общественных классов; история социальных групп, взятых в качестве самостоятельных единиц и в их взаимосвязи (см.: Burke P. Sociology and History. L., 1980. P. 13, 30-31). Заметим, что в данном случае для нас особенно важен последней элемент. С аналогичных позиций определяет структуру социальной истории Э. Брипс (см.: Briggs A. A Social History of England. L., 1983. P. 8).

3 См.: Соколов А. Б. Введение в современную западную историографию Ярославль, 2002. С. 37.

4 См., например, исследования П. Ласлетта, JI. Стоуна, Э. Эверитта, К. Бэрроп, Я. Арчера и пр.

5 См., например, работы Д. Хея, II. Корфилда, JI. Пикард и др. Ярким представителем направления «новой социальной истории», в значительной степени объединившим макро- и микроуровни в своих исследованиях, является ф К. Б. МакФарлейн, основатель научной школы по изучению английского дворянства преимущественно XV в. (см.: McFarlane К. В. The Nobility of later medieval England.

Работы, относящиеся к «новой социальной истории», исключительно разнообразны по методам (квалитативный и квантитативный, компаративный, макро- и микроанализ и т. д.1) и тематике исследований. Это - история различных общностей, в том числе история семьи2 и медицины3, ландшафтная история, предметом которой является эволюция окружающего человека физического мира и происходящая непрерывно под влиянием человеческой деятельности4, и пр. При всем многообразии и тематической разноплановости современных исследований англоязычных авторов по социальной истории выделим лишь некоторые из них, имеющие непосредственное отношение к проблематике английского города эпохи Средневековья.

Это, прежде всего, работы по истории Лондона, принадлежащие перу Роберта Грэя5, Фрэнсиса Шеппарда6 и Стивена Инвуда7, а также п исследование Колина Платта об английских средневековых городах ,

Oxford, 1973; а также см.: Payling S.J. Social mobility, demographic change, and landed society in late Medieval England // Economic History Review. 1992. No. XLV. P. 51-73).

Характеристике методов социальных исследований посвящено немало работ, среди которых, например, см.: Fairburn М. Social History. Problems, strategies and methods. P. 2-5, 309-312; Bryman A. Social research methods. Oxford, 2001. P. 501-506; Neuman W. L. Basics of social research. Qualitative and quantitative approaches. Boston, 2004. P. 354-363; Wysocki D. K. Readings in social research methods. Wadsworth, 2004. P. 300-305.

2 Это направление «новой социальной истории» ярко представлено в исследовании JI. Стоуна об Англии 1500-1800 гг. (см.: Stone L. The Family, Sex and Marriage in England 1500-1800. L., 1990). Автор исследовал динамику форм брачных связей, взаимоотношений между родителями и детьми, характер сексуального поведения, как в высших слоях общества, так и в низах.

3 Историю или «новую историю медицины», когда история медицины анализируется в связи с социальными явлениями и процессами, считают одной из ветвей «новой социальной истории». Среди наиболее значимых исследований см.: Porter R. Disease, Medicine and Society in England, 1550-1860. Cambridge, 1993; Dobson M. Contours of Death and Disease in Early Modern England. Cambridge, 1997.

4 Одним из примеров наиболее интересных работ, написанных в русле «ландшафтной истории», является исследование К. Бакера и Р. Кэйна «Карты и история в Юго-Западной Англии», сопровожденное большим количеством карт, используемых в качестве источника для изучения истории (см.: Maps and History in South-West England / Ed. by K. Barker and R. Cain. Exeter, 1991).

5 См.: Gray R. A History of London. L, 1978.

6 См.: Sheppard F. London. A History. Oxford. 1998.

7 См.: Inwood S. A History of London. L., 2000.

8 См.: Piatt C. The English Medieval Town. L.; Toronto; Sydney; N.Y., 1979. которые являют собой весьма удачные попытки представить полную картину исторической жизни города во взаимодействии собственно исторических, историко-географических, историко-демографических, социально-политических и экономических факторов.

К «новой социальной истории» с полным правом можно отнести и исследование Дж. Ландера, рассматривающего политическую историю, структуры власти и реальную политику английского королевского правительства 1450-1509 гг., в том числе в отношении городов, в связи с социальными и экономическими процессами и явлениями, а также ролью и психоисторическими особенностями личностей монархов - Ричарда II, Эдуарда IV, Ричарда III, Генриха VII1.

Представителем данного направления, затронувшим многие аспекты городской жизни, является также Дж. Томсон, комплексно исследовавший социально-политические, правовые структуры, экономико-географические, историко-демографические процессы и их изменения в Англии 13701529 гг., роль личностей королей - Эдуарда III, Ричарда II, Генриха VI, Эдуарда IV, Генриха VII2.

Книга Трэвора Роули характеризует несколько уровней социальной жизни в Англии в 1200-1550 гг.: король и знать в контексте их повседневной жизни в условиях замков и дворцов; сельские жители в связи с развитием агрикультуры и особыми ландшафтными зонами (луга, леса, парки); средневековые горожане в системе производства, торговли и коммуникаций; а также церковь и ее функции в обществе3.

Монография Селины Фокс посвящена изучению лондонского населения и многообразных условий его жизнедеятельности: численность и социально-профессиональная структура, торговля, финансы и

1 См.: Lander J. R. Government and Community. England 1450-1509. L., 1980.

2 См.: Thomson J. A. F. The Transformation of medieval England. 1370-1529. N.Y., 1983. В аналогичном ключе написаны исследования А. Бршгс и П. Джонсона (см.: Briggs A. A Social History of England from the Romans to Mrs Thatcher. L., 1985; Johnson P. A History of the English people. N.Y.; Cambridge, Philadelphia, 1985).

3 См.: Rowley T. The High Middle Ages 1200-1550. L.; N.Y., 1986. землевладение, семья и нравственные установки, образование и культура1. Хотя необходимо признать, что это исследование представляет некую обобщенную картину жизни лондонцев.

В таком же русле написана работа Мэрайи Кин об английском обществе 1348-1500 гг., однако, наряду с прочим, автор акцентирует внимание на взаимодействии социальных и политических, социальных и культурных факторов в контексте городской истории, особо останавливаясь на разных аспектах жизнедеятельности Лондона и его общества2.

Исследование ведущего английского специалиста по социальной истории Яна Арчера посвящено острейшей проблеме социальных отношений в Лондоне при Елизавете I, правительство которой столкнулось с невиданным ранее притоком населения в столицу, с ужасающей бедностью и пауперизацией общества3. Автор показывает, как эти «социальные вызовы» отразились на лондонском обществе, в предместьях и в самом Сити, отдельных его районах и приходах. Подчеркивая всеохватывающий характер социального кризиса в Лондоне конца XVI в., Я. Арчер ставит проблему взаимосвязи социальных изменений и локальных сообществ и выясняет, как на происходящее реагировали городские власти на уровне муниципалитета, территориальных округов и ливрейных компаний. Говоря об «ответственной социальной политике» властей, он отмечает ее ярко выраженную направленность на смягчение социальных противоречий и конфликтов за счет принятия специальных мер в отношении огромной массы городской бедноты. Прежде всего, это создание госпиталей и приютов не только муниципальных, но и частных, а

1 См.: Fox S. Londoners. L., 1987. См. также: Britnell R. Н. 'lhe Commercialisation of English Society, 1000-1500. Cambridge, 1993; Patterson C. F. Urban Patronage in early Modern England. Corporate Boroughs, the Landed Elite, and the Crown, 1580-1640. Stanford, California, 1999.

2 См.: Keen M. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. L., 1990. ф 3 См.: Archer I. W. The pursuit of stability. Social relations in Elizabethan London.

Cambridge; N.Y.; Port Chester; Sydney, 1991. также ужесточение наказаний за бродяжничество и совершение преступлений.

Уже в работе Я. Арчера, на наш взгляд, просматриваются не только особенности британской «новой социальной истории», но и тенденция к синтезу двух ведущих исследовательских направлений в англоамериканской историографии - «локальной» и «новой социальной истории», хотя сам он однозначно позиционирует себя в качестве «социального историка»1.

Еще более заметна такая тенденция в исследовании о лондонском управлении и обществе XIII-XV вв., принадлежащем перу авторитетного британского социального историка, ведущего специалиста по истории средневекового Лондона Каролины Бэррон2. Автор не только представляет картину взаимоотношений Сити и короны, их реальные потребности и претензии друг к другу на протяжении трех столетий, не только показывает условия и возможности экономического процветания Лондона (как производящего и распределяющего центра внутри королевства и во внешней торговле) и выявляет структуру его самоуправления, но и анализирует практику муниципального управления, в том числе в отношении городского строительства, подробно описывая историю возведения и архитектурные особенности городских стен, тех или иных зданий, каналов, садов и парков, а также отдельные этапы благоустройства пространства, занятого под производственные нужды и используемого для отдыха горожан.

Таким образом, в исследованиях Я. Арчера и, особенно, К. Бэррон отчетливо проявляются элементы нового подхода к изучению исторического прошлого Лондона, нередко дополняющие друг друга

1 Именно так доктор Яи Арчер, действительный член Совета и научного общества колледжа Кибл в Оксфорде, главный редактор изданий Королевского историческою общества библиографии Британской и Ирландской истории, определил свое научное кредо в личных беседах с автором данной диссертации.

2 См.: Barron С. М. London in the Later Middle Ages. Government and People 12001500. Oxford, 2004. принципы «новой социальной» и «локальной истории». Авторы обращаются к разработке исследовательских парадигм целостной, «глобальной» истории и к микроанализу как конкретному историческому методу системного изучения локальных социальных идентичностей, производства и репроизводства социального. На тесную взаимосвязь и взаимозависимость «local history» и «social history» обратил внимание ведущий специалист в области социальной истории Чарльз Фитиан-Адамс, отметивший, что мозаичное панно английского общества, созданное усилиями «локальных историков», необходимо обобщить, систематизировать и превратить в «разнообразное единство», для чего требуются усилия, в том числе и «социальных историков»1.

Можно констатировать, что сегодня на качественно новом уровне происходит изучение частного, локального во всем разнообразии и многообразии его проявлений для воссоздания целостной картины прошлого. По сути, кардинально меняются принципы, цели, методы и структура современной исторической науки. Основой нового видения истории постепенно становится признание сущностного единства субъективного и объективного, материального и духовного, целого и частного, коллективного и индивидуального в историческом процессе2. В данном контексте и городская история Средневековья становится, особенно с начала 1970-х гг., одной из важнейших областей, где развернулась отработка новых методов структурно-системного анализа, историко-демографических, культурно-антропологических исследований и микроанализа, к которым обратились медиевисты. Главным достоинством нового подхода к изучению средневековой городской истории на Западе, по мнению A. JI. Ястребицкой, постепенно становится «принципиальное

1 Phythian-Adams Ch. Re-thinking English Local History. P. 19-26,43-45.

2 Некоторым аспектам этой проблемы была, в частности, посвящена международная конференция «Индивидуальное и коллективное в истории», проходившая в Саратовском государственном университете 24-27 сентября 2001 г. (см.:

9 Индивидуальное и коллективное в истории: Матер, междунар. конф. / Огв. ред.

В. С. Мирзеханов. Саратов, 2004). расширение горизонта наших представлений о городе как историческом феномене и одной из форм общественного существования»1 в средневековой Европе. Однако при очевидных достижениях новые подходы и направления в изучении истории европейского города, накопленный материал и возможности, которые открываются для более глубокого понимания сущности городского феномена в средневековой Европе и современной ему социально-экономической и социально-культурной системы в целом, не стали еще предметом специального критического осмысления и обобщения в зарубежной науке. Сегодня задача заключается в дальнейшей разработке сравнительной истории европейского города, исходящей из целостного представления о нем и одновременно раскрывающей широкие взаимосвязи разнообразных факторов, определяющих многообразие локальных форм и конкретно-историческое своеобразие «городских индивидуальностей»2.

С последней четверти XX в. и в отечественной исторической науке происходят важные изменения. История приобретает иной облик, получает новую оценку. Это переосмысление в той или иной степени затрагивает весь исторический процесс и методологию исторического познания. Смещаются интересы историков: профессиональная практика и жизненная необходимость ставят их перед новыми проблемами, меняя также ракурс рассмотрения старых3. Дискуссии медиевистов о традициях и новациях в деле изучения истории Средних веков, в целом завершившиеся к середине 90-х гг. XX в., вызвали и продолжают вызывать к жизни новые направления в развитии российской урбанистики, рассматривающей город, как своеобразный микро- и макромир одновременно, основывающийся на

1 Ястребицкая A. JI. Средневековая культура и город в новой исторической науке. С. 53.

2 Там же. С. 17,54.

3 См.: Гуревич А. Я. Историк конца XX века в поисках метода. Вступительные замечания // Одиссей. Человек в истории. Ремесло историка на исходе XX века. М., 1996. С. 5.; Хачатурян Н. А. Запретный плод. или новая жизнь монаршею двора в отечественной медиевистике // Двор монарха в средневековой Европе: Явление. Модель. Среда / Под ред. Н. А. Хачатурян. М.; СПб., 2001. Вып. 1. С. 7. сложной системе специфических взаимосвязей, на диалектическом взаимодействии между индивидами и общностями, материальными условиями и культурными силами, между нормами и реальной практикой1. В рамках такого подхода город предстает «как комплексный объект в единстве своих многообразных (хозяйственных, организационных, административно-политических, военно-стратегических и др.) функций и одновременно - как элемент включающей его целостности, как пространственное воплощение ее социальных связей и культурной л специфики» . Это позволяет определить новые темы и подходы, поставить новые проблемы3 в русле «новой социальной истории». Среди таковых -этническая история городов и городская демография4, социально-профессиональная структура населения городов (в том числе проблема «среднего звена» - бюргерства и ранней буржуазии), история семьи, политико-правовая история5, микроструктуры, непосредственно связанные

1 См.: Ястребицкая A. JI. Средневековая культура и город в новой исторической пауке. С. 13.

2 Репина JI. П. «Новая историческая наука» и социальная история. С. 18-19.

3 См.: Бессмертный Ю. Л. Несколько вводных замечаний // Историк в поиске: Микро- и макроподходы к изучению прошлого: Докл. и выст. на конф., 5-6 октября 1998 г. / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный. М., 1999. С. 7.

4 Введение в изучение города «демографического» измерения, по мнению А. Л. Ястребицкой, является одним из решающих моментов в формировании медиевистической урбанистики именно как социально-исторической дисциплины. Обращение к историко-демографическому анализу принципиально расширяет и обогащает ее источниковую базу, тематику, исследовательский инструментарий, вскрывает важность изучения юродских социальных микроструктур и микрогрупп. Одновременно обозначается и новый круг ключевых сегодня проблем, в частности, касающихся взаимосвязи микро- и макроистории - истории семьи, повседневности, материальной жизни и системных хозяйственных, социокультурных, политических процессов (см.: Ястребицкая А. Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке. С. 145).

5 Можно назвать лишь некоторые работы, появившиеся в последние десятилетия Сванидзе А. А. Суд и право в шведских городах XIII-XV вв. // Средневековый i ород. Саратов, 1978. Вып. 4. С. 20-44; Негуляева Т. М. Условия возникновения средневекового городскою права // Там же. 1989. Вып. 9. С. 3-18; Она же. Городское право Страсбурга XII-XIII веков: датировка и характер // Там же. 2000. Вып. 14. С. 4349; Она же. Зарождение правосознания и чувства личности у немецких бюргеров в XII-XIII веках // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 3: Человек внутри городских стен. С. 254-259; Солодкова Л. И. К истории городского права средневекового Кельна // Средневековый юрод. Саратов, 1983. Вып. 7. С. 127131; Рогачевский A. JI. Меч Роланда: правовые взгляды немецких горожан XIIIс человеком, кругом и формами его общения, принципами поведения и повседневной жизнью, а также конкретными судьбами людей1.

Важно, что в течение нескольких последних десятилетий в сфере анализа социальных отношений происходят серьезные изменения, связанные с разработкой проблемы сословной стратификации общества и смещением научного интереса от классов к сословиям, к общности и л человеческой личности , обнаруживает себя тенденция к конструированию «социальной ткани» - составляющих ее множественных, подверженных изменениям социальных идентичностей - «малых» групп и общностей3. Специальный интерес к ним в теоретическом и конкретно-историческом плане перерос в изучение более широкой проблемы средневекового корпоративизма, в реализации которой особое место заняли исследования социальных общностей эпохи Средневековья: семейно-родственных, профессиональных, религиозных, локально-территориальных, этнических4.

Самостоятельным и весьма перспективным направлением в системе научных исследований проблемы социальных общностей является изучение места и роли элит в обществе периода Средних веков, что позволяет иначе посмотреть на уже ставшие традиционными для

XVII вв. СПб., 1996; Право в средневековом мире. Сб. статей / Отв. ред. О. И. Варьяш. М., 1996. Вып. 1; СПб., 2001. Вып. 2-3; Варьяш О. И. Городское право и право в городе как фактор единения // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 232-254; Historia Animata: В 3 ч. Ч. 1-2: Право в средневековом мире. М., 2004.

1 См.: Сванидзе А. А. Средневековые города Западной Европы: некоторые общие проблемы. С. 14-15,18.

2 См.: Репина J1. П. Средневековый человек в системе социальных коммуникаций: новые подходы и методы исследования // Общности и человек в средневековом мире. М.: Саратов, 1992. С. 23-25.

3 В литературе нет единого мнения по вопросу о соотношении понятий «группа» и «общность». Как правило, социологи различают их лишь по количественному показателю: социальные общности - это «большие социальные группы» (см.: Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. М., 1996. С. 18). Но чаще данные понятия рассматривают как тождественные и определяют как «социальные классы, слои и другие крупные единицы макросоциалыюй структуры Bcei о общества, а также единицы мезосоциальной структуры территориальных общностей» (Там же. С. 16).

4 См.: Хачатурян Н. А. Феномен корпоративизма // Общности и человек в средневековом мире. С. 17. медиевистики темы и поставить новый круг проблем1. По мнению А. А. Сванидзе, изучение элитарных групп в каждой стране и круге общения, критериев и проявлений их элитарности открывает новые подходы к общественной пирамиде, социальному взаимодействию между стратами иерархии и внутри них, в конечном счете - к управляющему механизму общества2. Здесь еще далеко недостаточно изучена природа власти и способы властвования, повседневная практика судебных и муниципальных учреждений . Между тем, разгадка феномена власти, приращение всякого нового знания о ней является едва ли не самой актуальной задачей современной науки. Ведь власть и ее конкретные носители всегда оказывали социально значимое влияние на жизнь любого общества, поскольку обладали способностью и возможностью в своих интересах определять цели и направления деятельности других социальных субъектов, распоряжаться материальными, информационными и статусными ресурсами общества, формировать и навязывать правила и нормы поведения, предоставлять полномочия, услуги, привилегии4. В данном контексте особое значение приобретает опыт, накопленный в ходе развития европейских средневековых городов, ставших важнейшим фактором цивилизационного своеобразия Западной Европы.

В современных социально-философских теориях можно обнаружить не менее десятка определений элиты. Это и наиболее активная в политическом отношении часть общества, ориентированная на власть и обладающая формальной властью в институтах, определяющих социально-политическую жизнь общества; и те, кто имеет в обществе наиболее

1 См.: Международные медиевистическне центры. Центр Западноевропейского Средневековья ИВИ РАН // Бюлл. Всерос. Ассоциации медиевистов и историков раннего нового времени. М., 1997. № 7. С. 26.

2 См.: Сванидзе А. А. Элиты в контексте этнокультурного взаимодействия // Элита и этнос средневековья / Отв. ред. А. А. Сванидзе. М., 1995. С. 6.

3 См.: Хачатурян Н. А. Достижения, потери и перспективы отечественной медиевистики (по материалам направления политической истории западноевропейского средневековья) // Бюлл. Всерос. Ассоциации медиевистов и ф историков раннею нового времени. М., 1995. № 6. С. 9.

4 См.: Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. С. 30-31. высокий престиж, статус и богатство. В любом случае элиты - это высшие или «избранные» общественные группы, выдвинувшиеся вследствие своей родовитости, богатства, власти или иных свойств, чаще всего, в их сочетании, и обладающие наибольшим политическим весом и престижем в масштабах каждого общества или его отдельных структур1.

В. В. Радаев обоснованно полагает, что исходное понятие «элиты» проявляется в трех дополняющих друг друга определениях: 1. Элита - это верхние слои общества, группы, занимающие в нем высшие или ведущие позиции (властные, экономические, профессиональные и пр.). 2. Это совокупность относительно замкнутых групп, доступ в которые ограничен и реализуется механизмом достаточно жесткого отбора. Во всяком обществе элита стремится монополизировать свои позиции и передать их своим потомкам, стремится к превращению в наследственную касту. 3. Это группа, обладающая особыми культурными ориентациями и менталитетом, образом жизни и действия, которые отделяют ее от прочего населения, поддерживая с ним ощутимую социальную дистанцию2. Первое определение фиксирует элиту как номинальную статистическую группу. Второе высвечивает ее институциональные рамки в виде корпоративной организации, регулирующей процессы социальной мобильности. Третье предполагает определенное единство норм и ценностей как основу поведения.

Исследователи выделяют различные элиты: политическую, экономическую (земельную, купеческую и пр.), административную,

1 См.: Сванидзе Л. Л. Элиты в контексте этнокультурного взаимодействия. С. 6. Многочисленные подходы к понятию «элита» можно условно разделить на две основные группы - властные и меритократические (от «меритократия» - «заслуга»). В соответствии с первыми, элитой являются те, кто обладает в данном обществе решающей властью (классическая формула, описывающая эту позицию, предложена Гаэтано Моска (1858-1941) в 1939 ь). А в соответствии со вторыми, - те, кто обладают некими особыми достоинствами и личными качествами, независимо от тою, распола1ают ли они властью или нет (Вильфредо Парето (1848-1923), Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955), Райт Миллс (1916-1962)).

2 См.: Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. С. 166-167,169. военную, религиозную, интеллектуальную, научную, культурную и т.д.1. Можно сказать, что существует столько элит, сколько есть областей социальной жизни. Но следует обратить внимание на то, что какую бы сферу мы ни взяли, элита - это меньшинство, противостоящее остальной части общества. При этом положение элиты как высшей общности, высшего сословия или касты может закрепляться формальным законом или религиозным уложением, а может достигаться совершенно неформальным образом.

Среди элитарных групп средневекового общества важное место принадлежит городскому патрициату - слою, в котором наиболее концентрированно отразились основные этапы, экономические, социальные и политические процессы и противоречия городской истории. Патрициат представляет собой непосредственное детище средневекового города, формируясь и эволюционируя вместе с развитием самого города, в полной мере впитывая в себя и отражая всю неоднозначность, дуалистичность его экономической и социально-политической структуры. По замечанию A. JI. Ястребицкой, социально-административные особенности города, «еще более амбивалентны, чем экономические. и самый яркий показатель - патрициат» . Таким образом, изучение «запущенной» (по выражению А. А. Сванидзе) проблемы городского патрициата позволяет прояснить центральный и до настоящего времени дискутируемый в медиевистике аспект, без которого невозможно понять значение средневекового урбанизма, - это социальная природа города, его место в феодальной системе.

Вопрос о существовании патрициата в средневековых городах Англии был поднят еще в конце XIX в. в работе умеренного либерала Уильяма

1 См.: Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. С. 167.

2 Ястребицкая A. JI. Средневековая культура и город в новой исторической науке. С. 49.

Кеннингема (1849-1919)', одного из ведущих представителей историко-экономического направления2, в течение долгих лет возглавлявшего кафедру истории в Кембриджском университете. Значительное внимание У. Кеннингем уделил истории городов, ремесел и торговли (последнюю он считал главным источником возникновения городов и дальнейшего их развития). Приоритетное значение, отводившееся автором торговле, межгородской и внешней, определило и его отношение к самой возможности существования патрицианского слоя в городах Англии: по его мнению, в XUJ-XIV вв. здесь не было патрициата, поскольку отсутствовал слой богатых купцов. Сравнивая английскую действительность с немецкой, автор отмечал, что в городах Германии уже в XII в. была немногочисленная купеческая группа, занимавшаяся торговлей с другими странами. Впоследствии именно эти купцы заняли главенствующее положение в городе и, захватив власть, эксплуатировали основную массу городского населения. В Англии же, полагал У. Кеннингем, внешняя торговля находилась в руках иностранцев, поэтому она не могла способствовать образованию богатого английского купечества, а, следовательно, и патрициата. В лучшем случае они могли

1 См.: Cunningham W. The Growth of English industry and commerce in Early and Middle Ages. L, 1890. Рус. иер.: Кеннишем У. Рост ашлийской промышленности и торговли в ранний период и средние века. М., 1903.

2 Основателем этого направления в Англии был Дж. Э. Т. Роджерс (1823-1890), окончивший Оксфордский университет и на протяжении длительного времени работавший там на кафедре политической экономии (см.: Роджерс Дж. Э. Т. История труда и заработной платы в Ашлии с XIII по XIX в. СПб., 1899). Еще один крупный представитель данного направления - У. Дж. Эшли (1860-1927), одно время также преподававший в Оксфордском университете, затем работавший в Канаде и США, а по возвращении в Англию в 1901 г. ставший профессором Бирмингемского университета (см.: Ashley W.J. An Introduction to English Economic History and Theory: in 2 v. L., 1886. Рус. пер.: Эшли У. Дж. Экономическая история Англии в связи с экономической теорией. М., 1897). По своим общеметодоло1 ическим воззрениям У. Кепнишем может быть причислен к позитивистской историографии, однако, в отличие от Дж. Э. Т. Роджерса и У. Дж. Эшли, он отводил экономическому фактору в истории лишь подчиненную роль и стремился доказать, что экономическое развитие общества вне изучения прочих «равноправных факторов» не имеет самостоятельного значения. появиться в XV в., когда стали создаваться компании купцов-авантюристов, и управление городами приняло олигархический характер1.

Мнение о том, что вплоть до середины XIV в. английские, в том числе лондонские, купцы не выходили далеко за пределы собственного государства, что внешняя торговля почти целиком находилась в руках иноземных купцов, в первую очередь флорентийцев, довольно устойчиво в исторической литературе . Скорее всего, речь может идти только об относительном и временном преобладании иностранного купечества, осуществлявшего экспортную торговлю, прежде всего английской шерстью: уже в конце ХШ в. английским купцам принадлежала примерно треть этой торговли3.

Точку зрения У. Кеннингема разделял профессор Гарвардского университета, один из основателей историко-экономического направления в позитивистской историографии США Чарльз Гросс (-1909). Получив образование в Геттингенском университете в Германии, он посвятил свои главные исследования истории специфически английского средневекового института - «Торговой гильдии» (Gild Merchant). Именно с этой темой связан опубликованный им в 1890 г. двухтомный труд4, основанный на тщательном анализе архивных материалов и высоко оцененный в Англии. Основное внимание автор уделил правовой истории гильдии, однако осветил и некоторые аспекты экономической (отводя решающую роль торговле) и социально-политической жизни английского города, особенностью которого считал то, что «в Англии не было коммун, как это

1 См.: Кеннингем У. Рост английской промышленности и торговли в ранний период и средние века. С. 290-294.

2 См.: Ramsey P. D. English overseas trade during the centuries of Emergens. L., 1957. P. 97; Carus-Wilson E. M. Medieval Merchant Venturers. Collected studies. L., 1967. P. XXV, 275.

3 См.: Carus-Wilson E. M. Medieval Merchant Venturers. P. XXVI. Айлин Пауэр считает, что господство итальянцев в сфере торговли шерстью закончилось во втором -третьем десятилетиях XIV в.: именно с этого времени ведущая роль начинает переходить к англичанам (см.: Power I. The wool trade in the Fifteenth Century // Studies in English Trade in the Fifteenth Century. N.Y., 1933. P. 55).

Gross Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History: in 2 v. Oxford, 1890. было во Фландрии, но не было и таких острых, бурных конфликтов между патрициатом и ремесленниками, как это было в Нидерландах или в Германии»1. Сильная королевская власть, по мнению Ч. Гросса, в корне пресекала такие конфликты. Отсутствие всякой социальной борьбы в городах между ремесленниками и торговыми гильдиями он объяснял и тем, что в английском городе никогда не существовало олигархической формы правления. Лишь в XIV в. управление городом стало постепенно переходить из рук городской общины к узкому кругу бюргеров, но и тогда ремесленники продолжали принимать участие в городском самоуправлении2. Тезис о существовании в городах Англии даже в XIV в. демократической формы управления позволил Ч. Гроссу отрицать активную роль и значение городского патрициата, существование которого также ставится им под сомнение.

Представляется, что утверждение Ч. Гросса о социальной гармонии в английских средневековых городах противоречило истинному положению вещей, нашедшему отражение в исторических хрониках, сборниках городских постановлений, протоколах городских судов и других источниках этого периода, материалы которых не позволяют говорить о мирном, идиллическом городском развитии.

Точке зрения У. Кеннингема и Ч. Гросса можно противопоставить мнение исследователей, с именами которых связаны первые шаги английской медиевистики в области истории средневековых городов, предпринятые в русле того же историко-экономического направления.

Чарльз Колби в конце XIX в. отметил, что если ХШ столетие - это «время демократических тенденций» в самоуправлении английских городов (заметим, что данное утверждение не совсем соответствует действительности и нуждается в серьезном уточнении), то в XIV в. ни о какой «демократии» не может быть и речи. Доказательство этому автор

1 Gross Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History. V. 1. P. 106.

2 См.: Ibid. P. 108,110,112-114. видел в протестах бедных горожан против узурпации их прав и притеснений со стороны городской верхушки и муниципалитета. Хотя он оговорился, что узурпация прав основной части горожан еще не доказывает наличия ярко выраженной олигархии, но свидетельствует о переходе к ней. Ч. Колби обратил внимание на то, что постепенно должность мэра в ряде городов становится пожизненной, так как сроки переизбрания отодвигаются из года в год. При этом он ссылался на факты из истории Беверли, Бристоля, Херефорда, Ипсвича, Линна, Винчестера, Шрусбери и других английских городов1. В течение всего XIV в., отметил Ч. Колби, создавался узкий круг людей, «тесная корпорация» внутри городов, группа городских богачей, которая, захватив в свои руки власть, утверждала и расширяла свои права на протяжении XIV в. и последующих столетий.

Ирландский историк национально-либерального толка Алиса Грин (1847-1929), автор капитального для своего времени труда о городской жизни в XV в.2, рассматривала ее основные аспекты в исторической перспективе, начиная с XIII, а иногда с XII в. Центральной проблемой в исследовании А. Грин является организация городского управления и борьба городов за муниципальные вольности с королем, светскими и церковными сеньорами. В связи с эти автор уделила значительное место социальной структуре английских городов XIV-XV вв. - положению купечества, торговой гильдии, цехам и их взаимоотношениям с муниципалитетом, соотношению городской «демократии» и «олигархии». А. Грин показала, что вовсе не следует ждать XV в., чтобы обнаружить олигархическую форму управления: она была в готовом виде уже в начале XIV в., а отдельные ее проявления можно отыскать пятьюдесятью годами ранее. Городской Совет и должностные лица, отметила А. Грин, выбирались из «класса магнатов», постепенно формировалась особая

1 См.: Colby Ch. W. The growth of oligarchy in English Towns // The English * I Iistorical Review. L, 1890. No. 20. P. 639-642,648-651.

2 См.: Green A. K. Town Life in the Fifteenth Century: in 2 v. L, 1907. каста», которая очень быстро развилась из узкого круга купцов, образовавших «аристократию» средневековых городов Англии XIV в. Такая картина была характерна не только для Лондона, но и для Глостера, Иорка, Кембриджа, Линкольна, Линна, Оксфорда, Сандвича и других городов1.

Дж. Ануин, несомненный продолжатель историко-экономического направления в английской историографии, работы которого, написанные в первые два десятилетия XX в., отличает привлечение большого числа источников и широта постановки проблем, обратился к лондонскому материалу. Он полагал, что уже в конце XII в. «класс олдерменов под руководством мэра, ими самими выбранного», консолидировался и укрепил свою власть, осуществляя управление Лондоном «исключительно в корыстных целях». Этот правящий «класс», отметил Дж. Ануин, был не только купеческим по своему составу: олдермены являлись также землевладельцами, что служило основой их социально-политических привилегий. В то же самое время, по мнению автора, олдермены стали и королевскими чиновниками: монетчиками, городскими управляющими, поставщиками вин, откупщиками налогов, что значительно укрепило их позиции2.

В исследовании Дж. Ануина обращают на себя внимание некоторые моменты. Прежде всего, применительно к Лондону речь идет о конце XII в. как о времени формирования патрициата, представленного олдерменами. В провинциальных английских городах, как было отмечено выше, таким рубежом служил XIII в. Возможно, в условиях лондонской действительности процесс становления муниципальной власти со всеми ее атрибутами, консолидация правящей группы проходили быстрее и завершились раньше, чем в других английских городах. Показательно также, что автор, обозначая социальный статус олдерменов,

1 См.: Green А. К. Town Life in the Fifteenth Century: V. 1. P. 35-124; V. 2. P. 266268.

2 См.: Unwin G. The Guild and companies of London. L., 1925. P. 55. монополизировавших муниципальное управление Лондона, в первую очередь называет их купцами и лишь затем говорит о землевладельческой компоненте. Это, очевидно, должно подчеркнуть приоритетное значение купеческой компоненты в составе олдерменской группы, доминирующую роль торговли в структуре занятий столичных олдерменов уже в конце XII столетия.

Начиная с послевоенного периода, проблема патрициата английских средневековых городов, активно изучается как немарксистской, так и марксистской историографией «социальной», а с 1960-х гг. - «новой социальной истории» в Великобритании и США. Остановимся подробнее на характеристике некоторых наиболее важных исследований.

В 1948 г. была опубликована работа о лондонском купечестве XIV-XV вв. американской исследовательницы Сильвии Трапп1, одного из ярких представителей социальной истории, сформировавшейся в послевоенный период. Необходимо признать, что и сегодня, в том числе в британской историографии, исследование С. Трапп, написанное на основе разнообразного и ранее неопубликованного архивного материала, отличающееся исключительным фактологическим богатством и тщательностью анализа, считается во многих отношениях непревзойденным2.

Круг проблем, в той или иной мере рассматриваемых автором, достаточно широк: состав лондонского населения, его имущественная и социальная гетерогенность, социально-экономическое положение купечества, капиталовложения в торговлю и предпринимательство,

1 См.: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago,

1948.

2 Об этом, в частности, пишет К. Бэррон, являющаяся наиболее авторитетным специалистом по истории средневекового Лондона в современной английской медиевистике (см.: Barron С. М. London in the Later Middle Ages. Government and People 1200-1500. P. 1). В отечественной медиевистике высокую оценку монографии американской исследовательницы дала в 1960 г. Е. В. Гутнова (см.: Гутнова Е. В. Некоторые проблемы социальной истории средневековой Англии в современной англоамериканской медиевистике // Средние века. М., 1960. Вып. 18. С. 79-103). кредитные операции, землевладение, ренты, образ жизни купцов, включая образование, морально-этическое воспитание, отношение к религии и церкви, взаимоотношения купечества и джентри.

С. Трапп не склонна идеализировать лондонское самоуправление XIV-XV столетий. Она убедительно показывает, что все попытки цеховой массы демократизировать управление городом посредством организации представительства от ремесленных гильдий в городском Совете, неоднократно предпринимавшиеся во второй половине XIII и в XIV вв., в конечном счете, не увенчались успехом. И в XIII-XIV, и особенно в XV вв., лондонское самоуправление носило олигархический характер и находилось в руках того же самого купечества, которое занимало господствующее положение в экономической жизни города1. Это была элитарная группа купцов, осуществлявших оптовую торговлю, владевших крупными мастерскими и лавками, раздававших сырье ремесленникам и скупавших готовую продукцию2.

Необходимо, однако, отметить, что С. Трапп особо не выделяет олдерменов и не рассматривает их в качестве специфической группы. Они представлены лишь в общем контексте жизнедеятельности лондонского купечества, которое и является главным предметом ее исследовательского интереса.

Как «исключительно олигархическое», представленное мэром и олдерменами - «знатными горожанами из числа крупнейших купцов», определяют управление в Лондоне XIV-XV вв. Р. Митчелл и М. Лэйс. Они особо подчеркивают, что такая форма организации власти была свойственна и прочим английским городам, но «именно в Лондоне «степень олигархизации» была наивысшей в силу особого экономического и политического положения этого города»3. К сожалению, авторы лишь констатируют этот факт, не раскрывая его сути. Тезис о «наивысшей

1 См.: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). P. 60-84.

2 См.: Ibid. P. 6,8-12,109.

3 Mitchell R. J., Leys M. A History of London Life. L.; N.Y., 1958. P. 52. степени олигархизации» управления в средневековом Лондоне, на наш взгляд, заслуживает пристального внимания и конкретизации с привлечением серьезной источниковой базы, а его развитие и наполнение должно стать одним из перспективных исследовательских направлений.

Мэй МакКизак считает, что к началу XIV в. древние права городской общины Лондона уже давно «атрофировались», остались далеко в прошлом. Реальная же власть принадлежала олдерменам и мэру -«олигархии наиболее состоятельных лондонских горожан из числа богатейшего купечества, осуществлявшего контроль над всеми сферами жизни города»1. Существование олигархической власти в английских городах уже с середины ХШ в. отмечает и Э. Джекоб .

Сьюзен Рэйнолдс, более того, полагает, что в Лондоне, единственном из всех городов Англии, развивался так называемый «купеческий патрициат» («mercantile patriciate»), «находившийся на одном уровне с аналогичным слоем крупнейших городов Фландрии и Италии»3. И, с точки зрения автора, олдермены являлись «лучшими кандидатами» в «патриции». Или, говоря другими словами, представляли «доминирующую группу», с XII в. связанную с торговлей, землей и гражданской службой. Можно констатировать, отмечает С. Рэйнолдс, что уже в начале XIII в. в Лондоне имелась «относительно замкнутая и связанная общими торговыми и политическими интересами группа «патрицианских династий» («patrician dynasties»), ставшая к XIV в. «процветающей элитой» («prosperous elite»), отгороженной от прочих горожан богатством, политическим влиянием, социальным престижем»4.

Р. Грэй отмечает в своем исследовании, что к XIV в. лондонские олдермены превратились в «самоизбираемую клику крупнейших купцов»

1 McKisack М. Ihe Fourteenth Century. 1307-1399. Oxford, 1959. P. 376-382.

2 См.: Jacob E. F. The Fifteenth Century. 1399-1485. Oxford, 1961. P. 365-367, 387390,395.

3 Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. Oxford, 1977.

P. 78.

4 Ibidem. a self-elected clique of great merchants), и именно они составляли городскую олигархию1.

К. Платт полагает, что, в сущности, не было никаких условий, препятствующих формированию «английским городским классом городского патрициата, аналогичного патрицианским фамилиям континента»2. Среди признаков лондонского патрициата автор называет богатство, полученное, прежде всего, от торговли; фактически наследственную передачу власти, которая удерживалась в узком кругу нескольких десятков фамилий олдерменов3; связь с королевской властью, которая привлекала представителей верхушки «городского класса» к службе; стремление породниться с дворянством - рыцарями и баронами, иметь собственный герб и фамильное захоронение4.

С. Фокс, говоря о существовании олигархии в средневековом Лондоне, отмечает непосредственную связь власти, находившейся в руках мэра и олдерменов, с ливрейными компаниями, с торговлей и финансовыми операциями, с инвестированием средств в недвижимость, в том числе в землю, а также указывает на тесные родственные и дружеские связи и отношения, пронизывавшие правящую элиту и властные структуры и создающие дополнительные возможности для успеха в деловой сфере и на поприще гражданской службы5.

Своего рода итог этим рассуждениям подводит М. Кин в исследовании об английском обществе середины XIV-XV вв. Она пишет: «нет ничего удивительного в том, что городское управление Лондона имело олигархическую направленность»6: «небольшая правящая элита

1 См.: Gray R. A History of London. P. 113.

2 Piatt К. The English Medieval Town. P. 119.

3 Тимоти Бэйкер полагает, что в XIII в. Лондоном управляли 16 фамилий, связанных деловыми и родственными отношениями (см.: Baker Т. Medieval London. N.Y.; Washington, 1970. P. 166).

4 См.: Piatt К. The English Medieval Town. P. 121-122. 5 См.: Fox S. Londoners. P. 94.

6 Keen M. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. P. 98. богатейших купцов1, принадлежащих в то же время к известным «Большим ливрейным компаниям», монополизировала высшие городские должности - мэра, шерифов и олдерменов из различных округов» .

В 2004 г. была опубликована монография К. Бэррон, представляющая собой первое наиболее полное исследование по проблеме муниципального управления Лондона в XIII-XV вв.3, написанное в русле современной социальной истории. Автор рассматривает структуру городского управления и состав должностных лиц (в том числе, олдерменов, мэров и шерифов), показывает, как и кем они избирались, каким образом в их деятельности сочетались подчас противоречивые интересы города и короны, какова была повседневная практика органов городского управления в сфере градостроительства, обустройства города и благотворительности. Для нас в данном случае важно весьма авторитетное мнение К. Бэррон по поводу характера власти в Лондоне XIII-XV столетий. Она показывает, что уже к XIII в. лондонское управление находилось в руках probi homines - олдерменов, из числа которых избирались мэры, а часто шерифы и другие оффициалы. Причем на протяжении трех рассматриваемых автором столетий городское управление Лондона имело явную тенденцию к дальнейшему усилению олигархизации, что во многом было связано с углублением социальной дифференциации и поляризации городского общества на фоне интенсивного и порой противоречивого развития городской экономики.

С середины XX в. сложилась устойчивая традиция изучения проблемы патрициата историками, принадлежащими к марксистскому направлению в социальной и «новой социальной» истории Великобритании. В начале 1950-х гг. Э. Хибберт на основании материалов

1 М. Кип пишет о «купеческих капиталистах» («merchant capitalists») и «капиталистической элите» («capitalist elite») (Keen М. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. P. 117,120).

2 Ibid. P. 117.

3 См.: Barron С. M. London in the Later Middle Ages. Government and People 1200

1500. из истории Линкольна и Кембриджа пришел к выводу, что в этих городах «имела место олигархия богатых и влиятельных горожан, которую можно определить как патрициат»1. В ХШ в. этот слой имел землевладельческий и рантьерский характер. Экономическое положение такой группы было тесно связано с владением землей. В то же время патриции использовали любую возможность для укрепления своего могущества и власти: сдавали в аренду земли и строения, захватывали прилавки на рыночных местах, отдавали в рост значительные денежные суммы, брали на откуп пошлины, вкладывали капиталы в торговлю и предпринимательство. С развитием города, с укреплением его экономики влияние этой части горожан все больше становилось зависимым от их рыночной активности, от степени участия в торговле и финансовых операциях. Таким образом, Э. Хибберт фактически выделяет два этапа в развитии патрициата ряда провинциальных английских городов. До XIII столетия экономическую основу могущества этой социальной группы составляла преимущественно земля. Примерно с конца XIII - начала XIV вв., на фоне активного развития городов, торговли и ремесел, на первый план в структуре доходов патрициата выходят поступления от собственно «городских» занятий, напрямую с землевладением не связанных.

Как отмечает Э. Хибберт, представители патрициата Линкольна и Кембриджа не только занимали городские должности, передавая их по наследству, но и служили при дворе короля и крупных магнатов, отчасти вливаясь в состав феодальной знати. По сути, исследователь предлагает несколько критериев принадлежности к патрицианскому слою в городах провинциальной Англии: богатство, созданное благодаря торговле, ростовщичеству, землевладению; фактически наследственная власть в городе, основанная на таком богатстве; связь с королевской властью; частичное аноблирование.

1 Hibbert А. В. 1 he origins of Medieval Town Patriciate // The Past and Present. Cambridge, 1953. No. 3. P. 15-27.

Проблеме патрициата английских городов посвящена весьма содержательная статья социального историка-марксиста Эдуарда Миллера1. Автор основывает свое исследование на традиционном определении патрициата как «наиболее богатых бюргеров, игравших главную роль в городском управлении», и признает необходимость изучения данной группы в контексте истории конкретного города2. Привлекая материал из архивов Йорка, Кембриджа, Лестера, Линкольна, Ньюкасла, Оксфорда и Саутгемптона, Э. Миллер дает характеристику правящей верхушке этих городов в XIII - первой половине XIV столетий. Он отмечает, что это была небольшая, довольно закрытая группа, состоявшая из высших муниципальных должностных лиц (мэров, олдерменов, бейлифов и пр.), тесно связанная родственными отношениями, представители которой нередко привлекались на королевскую службу. Источниками богатства городских патрициев служили торговля, городское землевладение и ренты. Таким образом, Э. Миллер в дополнение к критериям патрициата, изложенным в статье Э. Хибберта, предлагает еще один - наличие тесных родственных связей, пронизывавших патрицианскую среду и делавших ее более устойчивой и сплоченной.

Темы городского «правящего класса» касается в своей статье известный историк-марксист Родни Хилтон3. Он полагает, что, примерно, XIII в. в правящих структурах городов Англии наибольшим влиянием пользовались, в первую очередь, землевладельцы, располагавшие собственностью как в городской черте, так и за ее границами. Однако автор обращает внимание на то, что еще к XII в. наблюдается очевидное усиление «торговых элементов» и постепенный рост их политического

1 См.: Miller Е. English Town Patricians, с. 1200-1350 // Gerarchie Economiche e Gerarchie Sociali secoli XII-XVII / A cura di Annalisa Guarducci. Serie 11.12. Firenze, 1990. P. 217-240.

2 Ibid. P. 217.

3 См.: Hilton R. Status and class in the Medieval Town // The Church in the Medieval Town / Ed. by T. R. Slater and G. Rosser. Aldershot, 1998. P. 9-19. могущества, приведшие к тому, что в XIII в. именно такие социальные силы доминируют во всех сферах городской жизни, включая управление городом1. С этого времени, считает Р. Хилтон, можно говорить о существовании «правящей купеческой группы» - «probi homines», или «worthy men» («достойные люди»). Для ее обозначения в разных английских городах употреблялись похожие по смыслу термины: «самые достойные горожане» («the more worthy citizens») - в Ньюкасле-на-Лайме, «лучшие», «благороднейший народ» («the better sort», «the greater people») -в Херефорде, «благороднейшие и богатейшие» («the greater and healthier») -в Кентербери и Шрусбери. И за всеми этими названиями скрывалось одно л

- «купеческая элита» («the mercantile elite»).

Отдельно необходимо остановиться на исследованиях, посвященных городскому управлению в Англии XVI столетия, хотя сразу заметим, что на фоне работ, затрагивающих аналогичную проблематику более раннего периода, их число относительно невелико.

XVI в. был временем, когда английское королевство столкнулось с целым рядом новых и чрезвычайно сложных проблем. В их числе изменения в характере и организации производства, стремительный рост уровня цен и численности населения, эпидемии, религиозные столкновения, пауперизация и безработица, резкое ухудшение криминальной ситуации3. Все это в первую очередь затронуло Лондон, где политическая власть, как и прежде, принадлежала небольшой группе богачей-олдерменов, «олигархам», по терминологии Стивена Раппапорта4.

Олигархический характер городского управления в столице и других английских городах в это время справедливо признают многие социальные

1 См.: Hilton R. Status and class in the Medieval Town. P. 11,12.

2 См.: Ibid. P. 13-14.

3 См.: Barron С. M. London in the Later Middle Ages. Government and People 12001500. P. 307.

4 Rappaport S. Worlds within worlds: structures of life in Sixteenth century London. Cambridge, 1989. P. 165. и локальные исследователи1. Они же констатируют тот факт, что на протяжении XVI в. городская элита Лондона и провинциальных городов Англии значительно консолидировалась, сплотилась, стала еще более недоступной, замкнутой по своему составу, чем прежде. Это наблюдение британских специалистов, несомненно, нуждается в дальнейшем исследовании на конкретно-историческом материале, в серьезном фактологическом наполнении.

В целом, оценивая состояние разработанности проблемы городского патрициата в англо-американской историографии второй половины XX -начала XXI вв., следует отметить следующее. Во-первых, британские и американские исследователи признают, что в середине XIII-XIV вв., и, особенно, в XV-XVI вв. лондонское самоуправление носило олигархический характер: власть принадлежала олдерменам и мэру -олигархии наиболее состоятельных лондонских горожан из числа богатейшего купечества, осуществлявшего контроль над всеми сферами жизни города. Это была элитарная группа купцов, занятых преимущественно в сфере оптовой торговли, тесно связанных с «Большими ливрейными компаниями». Во-вторых, особо подчеркивается, что в Лондоне, единственном из всех городов Англии, развивался исключительно «купеческий патрициат», находившийся на одном уровне с аналогичным слоем крупнейших городов Фландрии и Италии. В-третьих, историки, принадлежащие к марксистскому направлению в современной историографии Великобритании, особое внимание уделили анализу взаимосвязи экономического роста города и эволюции городского

1 См.: Dyer A. D. The City of Worcester in the Sixteenth century. Leicester, 1973. P. 224-226; Hoskins W. G. The Age of Plunder. King Heniy's England, 1500-1547. L., 1976. P. 100-104; Clark P., Slack P. English Towns in Transition, 1500-1700. Oxford, 1976. P. 129; Foster F. F. The politics of stability. A portrait of the Rulers in Elizabethan London. L., 1977. P. 97-100; Phythian-Adams Ch. Desolation of a City. Coventry and the Urban Crisis of the Late Middle Ages. Cambridge, 1979. P. 271-272; Rappaport S. Worlds within worlds: structures of life in Sixteenth century London. P. 173; Swanson H. Medieval artisans. An # Urban class in Later Medieval England Oxford, 1989. P. 150; Archer I. W. The Pursuit of

Stability. Social relations in Elizabethan London. P. 18,40-49. патрициата, выделив два этапа в развитии данного социального слоя ряда провинциальных английских городов в зависимости от значения доходов, извлекаемых от эксплуатации либо земли, либо торговли и ремесла. Рубежным в этом отношении можно считать конец XIII - начало XIV вв., когда на фоне интенсивного развития городов и городской жизни приоритетную роль в структуре доходов патрициата стали играть поступления /«городских» занятий, напрямую с землевладением не связанных. С этого времени, считают исследователи, можно говорить о существовании «правящей купеческой группы» в городах Англии. Ценно, что авторами признается необходимость изучения данной группы в контексте истории конкретного города, с учетом «городской индивидуальности». В-четвертых, с 1970-х гг. для англо-американских исследований становится характерной постановка новых проблем, связанных с функционированием городской власти. Это - структура муниципального управления, состав должностных лиц, избирательные процедуры, повседневная практика органов власти. Авторы стали проявлять интерес к персоналиям, к судьбам отдельных представителей правящей элиты Лондона и их семьям, что связано, в том числе с введением в научный оборот ранее не известных источников в контексте интенсивного развития «новой социальной истории». В-пятых, на фоне обогащения проблематики произошел постепенный отказ от применения термина «патрициат» в пользу другого - «элита» - при фактической идентичности их содержания. X. Суонсон прямо пишет о том, что «правящая элита и есть патрициат английских городов»1. Признается, что за терминами «патрициат» и «элита» скрывается, по сути, одинаковый набор характеристик, которые можно рассматривать в качестве критериев, определявших принадлежность к данному социальному слою. Это -богатство, полученное, прежде всего, от торговли, а также от использования недвижимости, в том числе земли в городах и графствах;

1 Swanson Н. Medieval British Towns. N.Y., 1999. P. 91. фактически наследственная передача власти, которая удерживалась в узком кругу нескольких десятков фамилий, «патрицианских династий» («patrician dynasties»); тесные родственные и дружеские отношения, пронизывавшие правящую элиту и властные структуры и создававшие дополнительные возможности для успеха в деловой и политической сферах; связь с королевской властью, привлекавшей представителей городской верхушки к службе; стремление породниться с дворянством, иметь собственный герб и фамильное захоронение наподобие дворянских, желание подражать дворянам в поведении и частной жизни. В-шестых, важно подчеркнуть, что практически все упомянутые нами авторы не ставили перед собой целью специально изучить олдерменскую элиту Лондона. Как правило, олдермены представлены лишь в общем контексте жизнедеятельности лондонского купечества, которое и является главным предметом интереса большинства исследователей, которые лишь тезисно касаются характеристики отдельных признаков и аспектов деятельности этой группы городского сообщества. Единственным исключением можно считать монографию К. Бэррон (2004 г.)1. Однако автор не стремилась дать олдерменам всеобъемлющую характеристику. За пределами ее внимания остались вопросы экономических основ власти олдерменов в городе, их социальные контакты и взаимодействия, матримониальные интересы и весь спектр внутрисемейных и дружеских отношений, элементы повседневной жизни. Подчеркнем также, что исследование К. Бэррон охватывает XIII-XV вв., но не касается XVI столетия. В-седьмых, необходимо признать, что исследовательский интерес историков сосредоточен преимущественно на XIII-XV вв. и в гораздо меньшей степени на XVI в. - времени, когда английское королевство столкнулось с целым рядом новых и необычайно сложных проблем экономического, социального и политического свойства, которые в первую очередь и в

1 См.: Barron С. М. London in the Later Middle Ages. Government and People 12001500. наибольшей степени затронули Лондон. Представляется чрезвычайно важным проследить, как реагировали на происходившие в различных сферах общественной жизни изменения представители властной столичной элиты.

Многие современные британские авторы признают недостаточную степень изученности проблемы городской правящей элиты в Англии и связывают ее разрешение с дальнейшим исследованием социальной структуры, как на локальном уровне, так и в русле компаративной истории1.

Уточнению социального облика городской элиты во многом способствовали работы, написанные в русле «новой социальной истории» и посвященные проблеме миграций, социальной мобильности и обновления состава городского населения.

К. Платт затронул тему миграции горожан в сельскую местность и пришел к выводу о существовании тесных связей между семьями наиболее преуспевающих лондонцев и джентри, об активном взаимопроникновении этих социальных групп, что во многом объясняется, с его точки зрения, общностью их хозяйственных интересов . И С. Рэйнолдс подметила существование интенсивных контактов между «высшим классом» Лондона и джентри, нараставших от XIV к XV вв.3.

В 1983 г. было опубликовано исследование Джона Томсона о качественных изменениях в средневековой Англии, где отмечалось, что «социальная стратификация английского общества не была жестко закрепленной»4, «связи между аристократией и «купеческим классом» не исчерпывались браками между ними, но были, возможно, более тесными и регулярными, чем их связи с рыцарями и джентри»5.

1 См.: Reynolds S An Introduction to the History of English Medieval Towns. P. 67-68; Miller E. English Town Patricians, c. 1200-1350. P. 217.

2 См.: Piatt K. The English Medieval Town. P. 124-125.

3 См.: Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. P. 163.

4 Thomson J. The Transformation of medieval England. 1370-1529. P. 125.

5 Ibid. P. 129.

Исследования по проблеме социальной мобильности вызвали к жизни дискуссию об открытости британской элиты в Позднее Средневековье и Раннее Новое время. Начало дискуссии (Оксфорд, 1984 г.) было положено работой о землевладельческой элите, принадлежащей перу известного английского историка JI. Стоуна, написанной в соавторстве, «Открытая элита? Англия, 1540-1800»'. К этой дискуссии вскоре присоединились и историки, занимающиеся изучением средневековой городской элиты. В частности, П. Джонсон применительно к XIV-XV вв. заметил, что «английская аристократия, жадная и реалистичная, никогда не испытывала угрызений совести по поводу размывания своей социальной чистоты: цена вопроса решала все и давала право на все»2.

С. О'Коннор, отмечая высокую степень социальной мобильности, особенно в XIV в., называет и ее причины. Это, прежде всего, сокращение численности населения вследствие «Черной смерти»; рост земельного рынка в условиях, когда лендлорды и прочие собственники земли столкнулись с серьезными экономическими трудностями, с нерентабельностью хозяйства при старых методах его ведения; увеличение числа людей, включая мелких землевладельцев, юристов, всякого рода администраторов, купцов, способных извлекать доходы от земель, используемых по-новому; а также влияние Столетней войны, послужившей, по мнению автора, мощным катализатором социальной динамики3.

М. Кин констатирует отсутствие четких границ между «правящей элитой» Лондона и рыцарством. В рассматриваемый ею период преуспевшие купцы покупали земли (иногда целые поместья) в графствах, заключали межсословные браки (в XV в. треть олдерменов, по ее мнению, находила себе жен в семействах рыцарей из графств), а через некоторое

1 См.: Stone J., Stone L. An Open Elite? England 1540-1800. Oxford, 1984.

2 Johnson P. A History of the English people. P. 137.

3 См.: O'Connor S. Adam Fraunceys and John Pyel: Perceptions of status among merchants in Fourteenth-Century London. P. 17-18. время либо они сами, либо их ближайшие потомки оказывались вне города, пополняя ряды сельских джентри1.

Э. Миллер отмечает характерную для патрициата английских городов в XIII - первой половине XIV вв. высокую социальную мобильность. Его состав постоянно обновлялся за счет представителей разбогатевшего преимущественно на экспортной торговле купечества, а также джентри. В динамичности, подвижности городской элиты Англии, в ее тесных деловых и родственных связях с джентри автор справедливо усматривает важнейшие проявления специфики именно английского городского патрициата2.

Таким образом, в англо-американской историографии утвердилось мнение о значительной социальной подвижности, характерной для английского и, в частности, лондонского общества XIV-XVI вв. Однако данный вывод необходимо подкрепить конкретно-историческими исследованиями, представить реальную, возможно, детализированную картину взаимоотношений различных социальных групп и общностей. Исследователи же в большинстве своем склонны лишь констатировать наличие тесных связей, взаимопроникновения и обновления городской элиты и дворянства, прежде всего - джентри.

В отечественной историографии вопрос об английской городской элите - городском патрициате до настоящего времени остается мало исследованным. Хотя в целом изучение проблемы средневекового городского патрициата - его критериев, разнообразия путей формирования данного социального слоя, видов его экономической деятельности, взаимоотношений с другими категориями горожан - имеет устойчивую историографическую традицию: с 60-х гг. XX в. она рассматривалась

1 См.: Keen М. English Society in the Later Middle Ages. 1348-1500. P. 127.

2 См.: Miller E. English Town Patricians, c. 1200-1350. P. 222-223,236-240. преимущественно на материале городов континентальной Европы: Германии, Фландрии, Южной Франции, Швеции, Далмации1.

Как известно, начало исследованию английского города в советской медиевистике положил Я. А. Левицкий. Однако следует иметь в виду, что он избрал объектом своего изучения ранний город, патрициат же охарактеризовал в самом общем виде: «во главе городов стоял патрициат -наиболее богатые купцы, ростовщики, землевладельцы, тесно связанная с

1 См.: Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы истории средневекового юрода X-XV веков. М., 1960; СтамС. М. Об одном реакционном течении в современной французской историографии средневекового города и о проблеме городского патрициата // Средние века. М., 1964. Выи. 25. С. 299-310; Он же. Возникновение городского патрициата средневековой Тулузы // Экономическое развитие и классовая борьба в средние века и в античности. Саратов, 1968. С. 35-73; Он же. Тулузский патрициат в XII-XIII вв. // Средние века. М., 1969. Вып. 32. С. 156182; Он же. Экономическое и социальное развитие раннего города (Тулуза XI

XIII веков). Саратов, 1969. Гл. IV; Он же. Складывание социальной структуры средневекового города (XI-XIII вв.) // Стам С. М. Избранные труды. Средние века: город, ереси, Возрождение, Реформация. Саратов, 1998. С. 73-93; Осипов В. И. Складывание патрициата в Монпелье в XII-XIII вв. // Средневековый i ород. Саратов, 1968. Вып. 1. С. 94-110; Негуляева Т. М. Складывание городского патрициата в средневековом Страсбурге. XII - начало XIV вв. // Средневековый город. Саратов, 1974. Вып. 2. С. 81-110; Никулина'Г. С. Любекский патрициат во второй половине XV - первой половины XVI в. // Классы и сословия средневекового общества. М., 1988. С. 198-203; Она же. Социально-корпоративный строй 1анзейского Любека: патрициат в

XIV веке // Средневековый город. Саратов, 1998. Вып. 13. С. 58-67; Она же. Купец-патриций XV в. и корпоративный строй ганзейского Любека // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 1999. Т. 2: Жизнь города и деятельность горожан. С. 95-101; Она же. Совет, бюргерская община и церковь Любека в Реформации (к вопросу о «городской Реформации») // Средневековый город. Саратов, 2002. Вып. 15. С. 106-120; Солодкова Л. И. Ранний Кельн: социально-экономическое развитие и освободительная борьба горожан XI-XIII вв. Саратов, 1991. С. 115-132; Она же. Формирование кельнского патрициата. XI-XIII века // Средневековый город. Саратов, 1991. Вып. 10. С. 3-12; Фрейденберг М. М. Патрициат далматинских юродов XII

XIV вв. По данным Задара и Трогира // Славянские исследования. Матер. Великолукской межвуз. конф. по истории славянских стран. Л., 1966. С. 10-62; Сванидзе А. А. Механизм патрицианской олигархии в средневековом шведском юроде // Средние века. М., 1991. Вып. 54. С. 72-95; М., 1992. Вып. 55. С. 50-72; Она же. Стратегия удержания власти: к вопросу о «демократии» в средневековом городе

XV века // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 80-86; Мананчикова Н. П. Структура власти в Дубровнике XIV-XV веков: От коммуны к республике // Там же. С. 50-57; Подопригорова II. Н. Дубровницкий патрициат XIV -первой половины XV века // Средневековый город. Вып. 15. С. 42-52; Она же. Дубровник: структуры власти и правящая элита (вторая половина XIII - первая половина XV вв.). Воронеж, 2003. королевской властью олигархия, сформированная из верхушки фрименов»1.

Проблему патрициата в английском городе отчасти затронула Е. В. Гутнова2. Анализируя социальный состав городских представителей в парламенте Англии конца ХШ - начала XIV вв., она пришла к выводу, что «это была городская олигархия, состоявшая, очевидно, из купцов-монополистов, нечто вроде наследственной городской аристократии, представленной мэрами и олдерменами, которые фактически монопольно избирались в парламент»3.

Специально английскому городскому патрициату посвящены исследования А. А. Кирилловой, появившиеся в момент становления урбанистической традиции в советском англоведении4. Как и британские историки-марксисты А. А. Кириллова рассматривала возникновение и эволюцию патрициата, его характерные черты сквозь призму имущественного расслоения и социальной дифференциации в городах Англии XIV-XV вв. Она писала о том, что уже в ХШ в. городское самоуправление Лондона было олигархическим по своему характеру, поскольку выборы мэра проводились не собранием всех горожан и даже не собранием гильдий, а узким кругом наиболее зажиточных и почтенных бюргеров. Автор считала, что в Лондоне XIV-XV вв. имелась оформившаяся группа горожан, выделявшаяся своим богатством,

1 Левицкий Я. А. Английский средневековый город. Лекция 2: Формирование и развитие городов в Англии // Левицкий Я.А. Город и феодализм в Англии. М., 1987. С. 270.

2 См.: Гутнова Е. В. Городское представительство в английском парламенте конца XIII - начала XIV века // Средние века. М., 1953. Вып. 4. С. 103-123; Она же. Города и сословные собрания // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М., 2000. Т. 4: Extra muros: город, общество, государство. С. 29-45.

3 Гутнова Е. В. Городское представительство в английском парламенте конца XIII-началаXIV века. С. 122.

4 См.: Кириллова А. А. К вопросу об образовании городского патрициата в английских городах XIV-XV вв. // Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции XII1-XVII вв М., 1960. С. 30-48; Она же. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XIV в. // Учен зап. МГПИ им. В.И. Ленина. М., 1969. Вып. 321: Вопросы социальной и классовой борьбы в английских городах XIV-XV вв. С. 3-253. владевшая домами, лавками, деньгами, поместьями, получавшая дворянское звание, роднившаяся с семьями английских дворян и превратившаяся в своего рода дворян-землевладельцев, получавших немалый доход со своих рыцарских держаний, т. е., к XIV в. сложился патрициат Лондона. И он не стал исключением: аналогичная городская верхушка сформировалась также в Ковентри, Линкольне, Линне, Честере и других городах1. А.А.Кириллова выдвинула тезис о том, что основным богатством патрициев являлась земля, крупные земельные владения, хотя они в то же время владели товарами, лавками, деньгами.

Представляется, что последнее утверждение не следует распространять на патрициат всех городов Англии, а вопрос о землевладении лондонской правящей верхушки, о получении патрициями «немалых доходов со своих рыцарских держаний» необходимо уточнить и более тщательно аргументировать, привлекая значительный фактический материал из источников2.

Говоря о социальном статусе патрициата, А. А. Кириллова отметила, что такой слой создавался из наиболее богатых горожан, связанных с ведущими отраслями торговли или производства того или иного города. Правящий слой Ковентри сформировался преимущественно из членов гильдии суконщиков, поскольку сукноделие являлось главной отраслью производства в этом городе в XIV столетии. В большинстве торгово-ремесленных центров Англии доминирующим было купечество, специализировавшееся в основном на торговле, как в Линкольне, либо на торговле и ростовщичестве, как в Линне; порою в составе патрициата

1 См.: Кириллова А. А. К вопросу об образовании городского патрициата в английских городах XIV-XV вв. С. 32-48; Она же. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XIV в. С. 86-106.

2 Некоторые аспекты вопроса о городском землевладении представителей правящей верхушки Лондона XIV-XVI вв. рассматривались автором дайной диссертации в ряде статей (см.: Чернова Л. Н. Городская недвижимость лондонских олдерменов XIV-XVI веков: структура и использование // Средневековый город. Саратов, 1998. Вып. 12. С. 94-103; Она же. Городская недвижимость лондонских олдерменов XIV-XVI вв.: условия владения //Там же. Вып. 13. С. 76-86). оказывались не только купцы, но и представители других профессий, в частности, ремесленники, как в Честере1. Таким образом, автор совершенно справедливо предлагает рассматривать английский городской патрициат «индивидуально», выявляя его специфику в каждом конкретном городе, условия развития которого непременно накладывали зримый отпечаток на социальный облик правящей элиты2.

Заметим, что работы А. А. Кирилловой не представляют собой полномасштабного и глубокого исследования проблемы городского английского патрициата: это, скорее, лишь штрихи к социально-экономическому портрету городской правящей элиты, попытка осмысления вопросов, связанных с выяснением особенностей происхождения и развития английского городского патрициата, выяснения в целом специфики социального облика этого слоя горожан. Но для своего времени сама постановка этих вопросов была большим достижением отечественной урбанистики.

В конце 1970-х гг. JI. П. Репина поставила под сомнение правомерность применения термина «патрициат» в приложении к реалиям английских городов3. По ее мнению, даже в целом ряде континентальных

1 См.: Кириллова А. А. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XIV в. С. 97,100.

2 Важным и сохраняющим актуальность в паши дни представляется и наблюдение В. В. Стоклицкой-Терешкович относительно того, что «богатство, удельный вес и роль патрициата в жизни города зависели в первую очередь от экономического развития юрода, от развития в нем ремесла и торювли, от размера сбыта ремесленной продукции. Они зависели также и от характера государственного строя той страны, в которой находился город» (см.: Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы истории средневекового города X-XV веков. С. 244). Исходя из этого, считает автор, наибольшего значения достиг патрициат фландрских городов с их исключительно развитым шерстоткацким производством и широким рынком сбьгга. Большое, но несравненно меньшее, чем во Фландрии, значение приобрел патрициат крупных немецких имперских городов, чему в немалой степени способствовала децентрализация империи. Патрициат же северофранцузских и английских юродов не играл той роли, которую история отвела патрициям Германии и, особенно, Фландрии. Главную причину этого исследователь справедливо усматривает в определенном «политическом принижении» городов Северной Франции и Англии, в результате чего относительно «приниженным» оказалось и положение патрицианского слоя (см.: Там же. С. 244-245).

3 См.: Репина Л. П. Городское сословие в английском парламенте XIV в. // Средневековый юрод. Вып. 4. С. 60-73; Она же. Сословие горожан и феодальное городов наличие данного социального слоя нуждается в дополнительном обосновании, поскольку и там его существование ограничивалось только крупнейшими городами, зависевшими, главным образом, от торговли на дальние расстояния или являвшимися важными центрами экспортного производства и обладавшими широкой автономией, включая политическую. Именно в таких городах, считает автор, появилась замкнутая правящая наследственная каста, монополизировавшая политическую власть в городе и захватившая полный контроль над городским хозяйством и финансами. Привилегированное положение этой группы было юридически оформлено, она образовывала особую правовую категорию и может быть выделена в самостоятельную сословную группу внутри горожан1.

Что же касается городов Англии, то, по мнению JI. П. Репиной, «выделившаяся внутри городского сословия высшая группа, состоявшая из представителей крупнейшего купечества, заняла прочные позиции в городском управлении и парламентском представительстве, имела значительные земельные владения, родственные связи с дворянством, то есть, этой купеческой верхушке был присущ ряд признаков, характерных для патрициата континентальных городов. Однако некоторые специфические особенности данного слоя горожан в Англии не укладываются в устоявшийся в исторической литературе смысл термина «патрициат»2. государство в Англии XIV в. М., 1979; Она же. Potentiores и meliores Лондона в начале

XIV в. // Средние века. М., 1981. Вып. 44. С. 225-228; Она же. Городское сословие средневековой Англии: основные проблемы и этапы истории // Проблемы Британской истории. М., 1984. С. 158-172; Она же. Лондонские землевладельцы в начале XV века (по данным налогового списка 1412 г.)// Городская жизнь в средневековой Европе. М., 1987. С. 199-219; Она же. Английскии средневековый город // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 92-106.

1 См.: Репина Л. Г1. Городское сословие средневековой Англии: основные проблемы и этапы истории. С. 168; Она же. Лондонские землевладельцы в начале

XV века (поданным налогово! о списка 1412 г.). С. 218.

2 Ренина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. С. 80-81.

Эти особенности, как отмечает Л. П. Репина, состоят в следующем. Во-первых, в целом значительная мобильность социальной структуры Лондона в начале XIV в. и мобильность высшей группы горожан, в частности: в условиях быстрого развития ремесленного производства и городской торговли типичным явлением было быстрое обогащение и возвышение в городе вчерашнего мелкого сельского землевладельца, однако в течение нескольких десятилетий он и его потомки покидали город и вновь появлялись в сельской округе уже в качестве представителей титулованного дворянства1.

Представляется вполне естественным, что некоторые патриции в условиях интенсивного развития городского товарного производства и обращения, в условиях рыночной конкуренции теряли часть своих средств, опускались вниз по социальной лестнице и отстранялись от власти. В то же время другие купеческие фамилии, используя благоприятную для них рыночную конъюнктуру и собственные предпринимательские навыки, быстро богатели, добивались власти и пополняли состав патрициата. Следует принять во внимание и замечание К. Платта о том, что распространенной практикой для старшей линии процветающих лондонских фамилий была миграция в графства, но в столице оставалась младшая ветвь - сыновья занимали место отцов . И это не являлось исключительной особенностью Лондона и прочих английских городов. Средневековый городской патрициат повсеместно оставался частично открытой социальной группой, доступ в которую был относительно свободен для разбогатевших горожан. Хотя некоторые знатные фамилии могли держаться у власти довольно долго (в некоторых городах Германии, например, в Нюрнберге или Кельне, патрицианские династии насчитывали по два-три столетия своей истории), определенная ротация патрициата наблюдалась всегда. В большинстве случаев век патрициаского линьяжа

1 См.: Репина JI. II. Potentiores и meliores Лондона в начале XIV в. С. 227; Она же.

Ашлийский средневековый юрод. С. 104.

2 См.: Piatt К. The English Medieval Town. P. 121-122. был недолог, что связано и с естественным пресечением, и с социальной деградацией, а также с уходом в сельскую местность, слиянием с дворянством, со службой монарху или князю. В любом случае, на место выбывающих патрицианских родов приходили новые семьи крупных купцов или, значительно реже, разбогатевших ремесленников.

Неустойчивость и мобильность социальной структуры средневекового города, не только английского, но немецкого и итальянского, объясняется и еще одним фактором, на который обратила внимание Т. В. Мосолкина: наследственные фамилии медленно приживались среди горожан, и даже использование фамилии двумя поколениями не могло помешать представителям третьего изменить ее. Поэтому исчезновение фамилии еще не означало вымирания семьи или выбывания из рядов торгового сословия в связи с разорением. Может быть, просто была изменена фамилия, но даже при такой неустойчивости наследственных фамилий представители некоторых семей встречаются среди высших должностных лиц города на протяжении 100 лет и более1.

Необходимо напомнить также существование высокой смертности в средневековых городах, когда естественная убыль населения не покрывалась за счет рождаемости, а требовала притока новых сил извне.

Второе, на чем останавливается Л. П. Репина, ставя под сомнение существование патрициата в английском городе. Она считает, что купеческая верхушка, захватив уже в конце XIII в. контроль над органами городского самоуправления, не обладала какими-либо особыми правами и привилегиями в городской общине, «о фиксации права наследственной передачи статуса и говорить не приходится»2. Видимо, права и привилегии патрициев были обусловлены их богатством, в том числе, существовавшим имущественным цензом и самой системой власти, которой они обладали в городе. Речь должна идти, скорее, не о формальных признаках патрициата,

1 См.: Мосолкина Т. В. Город Бристоль в XIV-XV вв. Экономика, общественные отношения, социальная психология. Саратов, 1997. С. 162-163.

2 Репина JI. П. Английский средневековый юрод. С. 104. а о фактических, реально отграничивавших представителей этой социальной группы от всех прочих категорий городского населения. Обратим внимание на то, что далеко не всегда и не везде городской патрициат был формально юридически отграничен от других слоев и категорий бюргерства1.

И третье обстоятельство: экономическая основа существования potentiores и meliores Лондона, считает Л. П. Репина, не ограничивалась крупной торговлей, ростовщичеством, землевладением и другими характерными для патрициата сферами деятельности, а охватывала также ремесленное производство и мелкую розничную торговлю. В состав potentiores и meliores начала XIV в. входили представители не только высшей и средней, но и низшей имущественной категории. Сами термины «potentiores» и «meliores» не имели социально-правового характера; совокупность лиц, которую они обозначали, не представляла собой нечто однородное и обособленное. Эти термины, отмечает Л. П. Репина, служили лишь условным, техническим, обозначением достаточно широкой, чрезвычайно аморфной и текучей по своему составу группы фрименов, полноправных горожан Лондона, наиболее способных в данный момент нести материальные затраты, связанные с обязательствами города перед королем2. Однако, как данное положение согласуется с наличием в составе potentiores и meliores лиц из низшей имущественной группы, остается не

1 Дискуссионным оказался и вопрос о критериях определения патрициата немецкого города Любека в XIV-XVI вв., исследованию которого посвящены работы Т. С. Никулиной. Некоторые немецкие историки (А. Фон Брандт, К. Фридленд) сомневались, можно ли вообще говорить об элите североганзейских городов и Любека, в особенности, как о патрициате, «поскольку там отсутствовал формально закрепленный и замкнутый круг привилегированных родов» (Никулина Т. С. Купец-патриций XV в. и корпоративный строй ганзейского Любека. С. 95). Критерий «формального закрепления» не представляется Т. С. Никулиной определяющим. Признавая, что правящий элитарный слой Любека следует считать патрициатом, она концентрирует свое внимание па выявлении «механизмов фактической отграниченности» данной группы от других социально-корпоративных общностей юрода и господства над ними. И такой подход представляется более перспективным и научно плодотворным.

2 См.: Репина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. С. 10, Она же. Potentiores и meliores Лондона в начале XIV в. С. 228. ясно. Представляется также, что не следует полностью отождествлять лондонский патрициат с potentiores и meliores: финансовые обязательства перед короной имели не только патриции, которые занимались, в том числе, раскладкой налогов среди горожан.

JI. П. Репина отмечает, что и зарубежные, и отечественные историки часто используют термин «патрициат» для того, чтобы подчеркнуть те общие черты, которыми характеризовалась верхушка горожан в Англии и в странах континентальной Европы; но в этом случае пропадают специфические черты, имеющие существенное значение в рамках исследования городского сословия Англии'. Думается все же, что исследование особенностей патрициата английских городов не обязательно связывать с отрицанием самого факта существования там подобного социального слоя. Будем исходить из того, что сам термин «патрициат», которым историки по традиции обозначают городскую элиту, в достаточной мере условен. «Средневековье не знало его, как. собирательного обозначения городской верхушки»2. На наш взгляд, вполне правомерно его применение в качестве именно условного обозначения городской правящей элиты, своеобразной «фракции бюргерства», которой принадлежало «политическое и социальное лидерство, основанное на сочетании богатства, престижа и власти»3.

Аналогичного мнения придерживается Т. В. Мосолкина. Говоря о Бристоле XIV-XV вв., она отмечает, что уже к началу XIV столетия в этом городе существовал узкий слой людей, монополизировавших все высшие должности в городском самоуправлении. В первой половине XIV в. господствующее положение занимали оптовые торговцы продовольствием, а со второй половины столетия лидерство перешло к экспортерам сукна, в число которых вошли и представители семей, торговавших зерном, рыбой

1 См.: Репина J1. П. Potentiores и meliores Лондона в начале XIV в. С. 227.

2 Уваров П. Ю. Община горожан: структуры и конфликты // Город в ф средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 11.

3 Там же. или вином. Высокий имущественный ценз и определенные социальные ограничения при избрании на высшие административные должности способствовали превращению правящей элиты города в относительно замкнутую группу, проникнуть в которую было достаточно трудно1. Однако, на выяснении сути такого рода «трудностей» автор специально не останавливается.

Как видим, проблему правящей городской элиты Англии эпохи Средневековья нельзя считать абсолютно не изученной. Хотя надо признать, что внимание отечественных специалистов сосредоточилось преимущественно на обсуждении дискуссионного вопроса о самом существовании патрициата в английском городе. Многие аспекты многогранной проблемы правящей элиты в городах Англии, в частности Лондона, требуют либо дополнительного изучения и уточнения, как, например, вопрос о критериях, факторах социальной идентичности патрициата, экономических основах его возникновения и эволюции; либо специального исследования с учетом тематики и перспектив «новой социальной истории»: проблемы социального и политического взаимодействия, механизмов властвования и практики осуществления властных полномочий2, разнообразных аспектов повседневной жизни.

1 См.: Мосолкина Т. В. Город Бристоль в XIV-XV вв. Экономика, общественные отношения, социальная психология. С. 181.

2 В этой связи особое значение приобретают перечисленные выше исследования А. А. Сванидзе о патрицианской олигархии в шведском городе XV в. Автор включила проблему патрицианско-олигархического режима в русло «новой социальной истории», что представляет перспективную новацию в медиевистической урбанистике. А. А. Сванидзе прояснила целый ряд принципиальных вопросов, связанных с механизмом формирования и удержания власти, с особенностями стоящего у власти социальною контингента: кто допускался к власти, какими методами власть доставалась, осуществлялась, удерживалась и использовалась? Тщательное изучение разнообразных источников по всем поставленным вопросам позволило автору сделать важнейшие выводы. Шведский юродской патрициат имел вполне типичные социальные параметры: принадлежность к высшему имущественному Kpyiy бюргерства, крупномасштабная торгово-иредпринимательская деятельность, владение недвижимостью в городе и вне его, в том числе с целью извлечения феодальной земельной ренты. Вполне типичной была и тенденция правящих кругов бюргерства к

0 интеграции в господствующий слой общества - дворянство. При этом А. А. Сванидзе замечает, что интеграция дворян в господствующие слои бюргерства, характерная для

Необходимо также признать, что интерес специалистов сконцентрирован на изучении правящей элиты английских городов, в том числе Лондона, преимущественно XIII- XIV вв., в меньшей степени XV в. и лишь незначительно XVI столетия.

Выбранные хронологические рамки исследования заслуживают изучения, по меньшей мере, с трех точек зрения. Во-первых, XIV-XVI столетия в истории Англии (и Европы) - это период наивысшей зрелости средневековых институтов и начала их упадка; во-вторых, - это время зарождения в недрах старого общества новых, раннекапиталистических, отношений1; в-третьих, это особый переходный период, когда ни одно явление не существовало в чистом виде, когда все в ряда европейских стран, в Северной Европе была, видимо, многократно слабее, при том, что сами коммерческие занятия были для феодалов весьма характерны. Автор выделяет и еще одну особенность: уровень общественной элитарности стокгольмского городского патрициата был ниже, чем патрициата, например, богатых немецких городов. Это проявлялось и в имущественном положении советников, и в степени замкнутости этой среды: ни абсолютной вертикальной, ни горизонтальной замкнутости Совета не было (см.: Сванидзе А. А. Механизм патрицианской олигархии в средневековом шведском городе // Средние века. Вып. 55. С. 69). Обобщая обширный фактический материал, А. А. Сванидзе намечает и некоторые признаки патрицианско-олигархическо1 о режима: 1. Относительная узость, келейность, замкнутость состава.

2. Формирование юродских органов власти и состава высших служащих путем кооптации. 3. Сращивание с верхушкой исполнительного аппарата, образование единой муниципальной среды». 4. Пожизненно-наследственное пребывание у власти или около власти представителей одних и тех же семей. 5. Сосредоточение в одних руках нескольких ключевых постов, в том числе, связанных с казенными фондами. 6. Связь между правящими семьями по линии личного бизнеса. 7. Неразрывные и многоплановые узы родства и свойства, буквально пронизывающие эту среду.

8. Тесные родственные и деловые связи между патрицианскими кругами разных городов страны, позволяющие i оворить о едином элитарном слое бюргерства. 9. Связь с учреждениями и людьми из высшего эшелона государственной власти (см.: Там же. С. 71-72).

1 Подробно об этом см.: Яброва М. М. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV - начала XVI вв.). Саратов, 1983; МосолкинаТ. В. Город Бристоль в XIV-XV веках. Экономика, общественные отношения, социальная психология; Стам С. М. К проблеме генезиса капитализма в Западной Европе // Средневековый город. Вып. 13. С. 87-100; Крелепко Н. С.

Восточные» мотивы в европейской культуре XVII-XIX веков (к вопросу о «Диалоге культур» // Новая и новейшая история. Саратов, 1999. Вып. 18. С. 79-81. экономике и социальной жизни было неустойчиво и подвижно, когда старое и новое сосуществовало, уживалось вместе в том или ином виде1.

И для английского города это было время, «когда переплеталось то, что тянуло назад к средневековью, и то, что вело вперед к новому времени, л порождая неожиданные явления в различных сферах жизни» . Вследствие этого городская правящая элита данного периода предстает, с одной стороны, в наиболее завершенном, развитом виде, с другой, - неизбежно переживает внутренние изменения, ярко отражая всю противоречивость эпохи. Поэтому период XIV-XVI вв. позволяет дать не только какие-то сущностные характеристики, свойственные указанному слою городского населения, но и проследить изменения, происходившие с ним на протяжении трех столетий.

В качестве объекта исследования выбрана правящая элита Лондона, представленная олдерменами, олицетворявшими городскую власть, оказывавшими огромное социально значимое влияние на жизнь столичного общества и Англии в целом. Поэтому все вопросы, связанные с их происхождением, объемом полномочий, политическими, деловыми и прочими интересами представляют несомненный интерес.

Закономерно также обращение к изучению правящей элиты именно Лондона - самого крупного и богатого города Англии, центра общенационального и международного значения, не имевшего внутри страны сколько-нибудь серьезных конкурентов и колоссально влиявшего на экономическую и социально-политическую жизнь королевства. Вследствие этого, как справедливо замечает М. М. Яброва, изучение различных аспектов жизни Лондона имеет не локальное, а общеанглийское

1 См.: Дмитриева О. В, Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. М., 1990. С.З.

2 Мосолкина Т. В. Основные проблемы истории английского города XIV-XV вв. // Новая и новейшая история. Вып. 18. С. 31. Это весьма убедительно показал В. А. Евсеев в своем исследовании о городах Англии XVI - начала XVII вв. (см.: щ Евсеев В. А. Английский город в Тюдоровскую эпоху: Регионы и города. Иваново,

1995). значение «не в том смысле, что остальные города развивались точно так же, а в том, что, опережая их, Лондон наиболее полно и ярко выражал ведущие тенденции развития страны»1. На таком фоне до настоящего времени фактом остается очевидное несоответствие огромного объема научной информации о развитии Лондона эпохи Средневековья, содержащейся в необозримом множестве публикаций историков разных поколений, с одной стороны, и опытов целостного осмысления ведущих тенденций этого развития и, прежде всего, правящей элиты английской столицы, - с другой.

Следует также обратить внимание на оценку, данную Лондону С. Трапп: уже к началу XIV в. он был более схож с крупнейшими городскими центрами континентальной Европы, чем с прочими английскими городами . Это дает возможность выявить как общие черты лондонского патрициата и патрициата континентальных городов, так и специфику его состава, видов деятельности и проявлений повседневной жизни, положения в обществе, в тенденциях развития.

Источниковая база исследования. Благодаря деятельности архивных обществ Лондон располагает немалым количеством опубликованных материалов, в разной степени имеющих отношение к рассматриваемой проблеме. Вместе с тем, необходимо сразу же оговориться, компактных источников по интересующим нас вопросам не существует: сведения приходится выбирать, за редким исключением, из большого числа разнородных по типу и характеру материалов: законодательных, документальных, нарративных.

В числе законодательных источников были привлечены парламентские статуты, королевские хартии, распоряжения и прокламации.

Парламентские статуты XIV-XVI вв., содержащие обширный

1 Яброва М. М. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV - начала XVI вв.). С. 35.

2 См.: 'Ihrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). P. 1. материал по вопросам функционирования и регулирования финансов, торговли, суда, администрации и т. д., проливают свет на некоторые важнейшие аспекты социально-экономической и административно-правовой политики королевского правительства и парламента, имеющих непосредственное отношение как к королевству в целом, так и к Лондону и его муниципалитету. Большинство таких документов опубликовано в изданном в 1810 г. в Лондоне своде статутов парламента1.

Королевские распоряжения и хартии, пожалованные Лондону на л протяжении XIV-XVI вв. , позволяют проследить расширение прав и полномочий городской общины в сфере финансов, налогообложения, администрации и самоуправления в целом; выявить динамику взаимоотношений города и монархии, а также характер и специфику политики короны в отношении крупнейшего хозяйственного и административно-политического центра Англии.

Применительно к концу XV - началу XVI вв. немаловажное значение имеют королевские прокламации3, представлявшие собой опубликованные обращения к народу, подкрепленные и заверенные Большой печатью, подтверждавшие или аннулировавшие действие того или иного акта или парламентского статута. Издавались прокламации, как правило, королем (королевой) по самым актуальным вопросам социальной, экономической или политической жизни королевства.

Наиболее разнообразными являются документальные источники, опубликованные по материалам архивов Лондона и включающие самые разные публичные и частные акты в составе так называемых Городских

1 См.: Statutes of the Realm: in 12 v. L., 1810. V. 1-2,4.

2 См.: The Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London / Ed. by W.G. Birch. L, 1887. P. 1-131; British Borough Charters, 1042-12HW Ed. by A. Ballard. Cambridge, 1913; Select charters and other illustrations of English Constitutional History from the earliest times to the reign of Edward the first / Ed. by W. Stubbs. Oxford, 1929; British Borough Charters, 1307-1660 / Ed. by M. Weinbaum. Cambridge, 1943.

3 См.: Tudor Royal Proclamation. V. 1. The early Tudors (1485-1553) / Ed. by P. L. Hughes and J. F. Larkin. New Haven; L., 1964. книг, хранившихся вместе с важными муниципальными документами и городской печатью в помещении магистрата - Гилдхолле.

Прежде всего, необходимо отметить городские обычаи, законы, клятвы должностных лиц лондонского магистрата, опубликованные в знаменитой «Белой книге» Лондона1 и позволяющие проанализировать механизм формирования столичного муниципалитета, роль в этом процессе олдерменов, мэров, шерифов и прочих оффициалов, а также их функциональные обязанности и сферу полномочий. Важно, что в этом издании содержатся действительно полные публикации, а не изложение основного смысла источников, что не является редкостью в англоамериканских изданиях. Появление «Белой книги» исследователи относят примерно к 1419 г. Ее главным автором-составителем является городской л клерк - Джон Карпентер . Любопытно, что его труд был по достоинству оценен: 13 февраля 1429 г. мэр Лондона Уильям Эстфелд от лица «всей Общины Лондона» назначил Джону Карпентеру пожизненную ежегодную л ренту в 10 фунтов .

Широко распространенными и представленными в данном диссертационном исследовании являются различные частноправовые акты.

В первую очередь это завещания, до сих пор остающиеся недостаточно изученными. Между тем, этот источник содержат богатую и разнообразную информацию о многих сторонах жизнедеятельности средневековых горожан. Ценность завещаний как источника на

1 См.: Liber Albus, Liber Custumarum, et liber horn // Munimenta Gildhallae Londoniensis/Ed. byTh. Riley. V. 1. Part 1-2. L., 1859-1862.

2 Джон Карнентер был поистине примечательной личностью. Известно, что родился он, скорее всего, в конце правления Эдуарда III, получил юридическое образование, поступил на службу в Лондонский Сити, и в апреле 1417 г. был избран городским клерком. В 1436 и 1439 гг. Джои Карпентер представлял Сити на парламентских сессиях. Судя по завещанию, он владел лавками и другими строениями в Лондоне, которые оставил для нужд образования. Именно блаюдаря завещанному

Джоном Карпентером имуществу в последней четверти XV в. была основана Лондонская школа Сити, существующая и поныне.

9 3 Calendar of Letter-Books preserved among the archives of the corporation of the City of London at the Guildhall / Ed. by R. Sharpe. Letter-Book K. 1422-1461. L., 1911. P. 108. английском материале показала А. А. Кириллова1, а применительно к Л истории немецкого города - Т. С. Никулина .

Завещания лондонских купцов и мастеров» были опубликованы Реджинальдом Шарпом в 1889 г. и охватывают период с середины ХШ до конца XVII вв.3. Из огромного количества завещаний, имеющихся в сборниках публикаций Р. Шарпа, нами были отобраны и использованы только те, что составлены лондонскими олдерменами и их ближайшими родственниками на протяжении XIV-XVI вв. Таких завещаний оказалось 221, из которых 73 относятся к XIV в., 116 - к XV в. и 32 - к XVI в.

Завещания лондонцев, как правило, составлены по единой формуле: они начинаются с имени завещателя и указания его профессиональной принадлежности. Затем следуют распоряжения о похоронах, на проведение которых выделяется некоторая сумма. Вслед за этим обычно идет перечисление пожертвований различным церквам, монастырям и монашеским орденам, бедным и больным. Но главной целью завещаний все же является обеспечение семьи и близких, которые выступают в качестве наследников лондонских олдерменов. Эта часть текста завещаний позволяет характеризовать родственные связи и отношения завещателя с получателями наследства.

Завещания содержат ценные сведения об имуществе купцов, о структуре их собственности. Важно, что в завещаниях речь идет и о таком виде собственности как земля, которая находилась не только в Лондоне и его предместьях, но и в английских графствах. Данных о размерах земельных владений олдерменов почти нет, но есть возможность выявить

1 См.: Кириллова А. А. Завещание как источник по истории средневекового английскою города XIV-XV вв. // Из истории западноевропейскою средневековья. М., 1972. С. 21-43.

2 См.: Никулина Т. С. Бюргерские завещания как источник по социально-культурной истории средневекового города (на материалах Любека) // Средневековый город. Вып. 10. С. 138-148.

3 См.: Calendar of wills proved and enrolled in the court of Husting, London.

A.D 1258-1688 / Ed. by R. Sharpc: in2v.L., 1889. качественный состав, структуру и местонахождение земель, иногда -характер их использования.

Несомненно важны содержащиеся в завещаниях сведения о торговой и кредитной деятельности представителей олдерменства. На этот счет имеется богатая информация, позволяющая оценить величину их денежных средств, находящихся в обороте, сопоставить ее с инвестициями, вложенными в недвижимость, в ряде случаев определить масштабы и широту деловых связей ряда лондонских олдерменов.

Значение завещаний как исторического источника не исчерпывается сведениями социально-экономического характера. Они содержат много данных, позволяющих судить об образе жизни, быте влиятельных лондонцев XIV-XVI вв., их одежде, жилище, мебели, украшениях и пр.

Неоценимое значение при написании данной работы имели также многочисленные грамоты дарений, договоры аренды, купли-продажи, залога и пр., из которых можно извлечь сведения о занятиях олдерменов, структуре и движении их собственности, финансовых операциях, торговых связях и деловых партнерах, практике разрешения имущественных споров в XIV-XV столетиях.

Большинство из них помещено и зарегистрировано в «Книгах записей», или «Памятных книгах Лондона»1, и «Описях исков и памятных л событий Лондона», или «Свитках» . Из огромного множества такого рода документов нами проанализировано более 500: 285 - от XIV в. и 220 - от XV столетия.

1 См.: Letter-Book Е. A.D. 1312-1337. L., 1903; Letter-Book F. A.D. 1337-1352. L., 1904; Letter-Book G. A.D. 1352-1374. L., 1905; Letter-Book I. A.D. 1400-1422. L., 1909; Letter-Book K. A.D. 1422-1461; Letter-Book L. A.D. 1461-1497. L, 1912.

2 См.: Calendar of Flea and memoranda rolls (1364-1381) of the city of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge, 1929; Calendar of Plea and memoranda rolls (1413-1437) of the city of London / Ed. by А. НЛ homas. Cambridge, 1943; Calendar of Plea and memoranda rolls (1437-1457) of the city of London / Ed. by Ph. E. Jones. Cambridge, 1954; Calendar of

0 Plea and memoranda rolls (1458-1482) of the city of London / Ed. by Ph. E. Jones.

Cambridge, 1961.

Памятные книги Лондона» велись в английской столице с 1275 г. Здесь, пожалуй, наиболее полно отразилась деятельность городского магистрата, обладавшего судебными, исполнительными, а зачастую и законодательными функциями и действовавшего как нотариальная контора, оформляя купчие, закладные, дарственные и прочие акты, связанные с движением имущества, проводя по ним расследования и взыскания.

Описи исков и памятных событий Лондона» представляют собой отдельную серию из 102 свитков, относящихся к периоду с 1298 по 1485 гг. Первоначально «Свитки» задумывались как официальный регистр, но уже с 1326 г. записи стали приобретать самый общий характер. Большинство документов, включенных в «Свитки», посвящено судебному разбирательству дел, связанных с нарушением условий сделок лондонцев. Рассматриваются также многочисленные имущественные споры, возникавшие в среде горожан. Важно, что в этих случаях дается описание имущества лиц, участвовавших в судебном процессе в качестве оспаривающих то или иное право сторон.

Содержащиеся в «Памятных книгах» и «Свитках» редчайшие сведения об олдерменах предоставляют возможность охарактеризовать их имущественное положение и социальный статус, выявить некоторые формы их участия в управлении городом и взаимоотношений с короной, а также проанализировать состав и перемещение их собственности, степень деловой активности и специфику деятельности, отдельные детали бытовой обстановки и внутрисемейных отношений.

В 1993 г. усилиями С. Дж. О'Коннора были опубликованы любопытнейшие материалы, имеющие непосредственное отношение к двум богатейшим представителям лондонского купечества - Адаму Фронсису и Джону Пайелу, олдерменам XIV в.1. Это картулярии щ 1 См.: Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Traunceys / Ed. by

S. J. O'Connor. L., 1993. Camden fifth series. V. 2. P. 101-433. сборники актов и грамот, касающихся, главным образом, владельческих прав этих олдерменов и членов их семей на земли, находившиеся в столице и в графствах Англии. При этом основной земельный комплекс Адама Фронсиса располагался (помимо Лондона) преимущественно в Эссексе и Миддлсексе, Джона Пайела - в Нортхэмптоншире. Необходимо особо подчеркнуть, что данные источники еще не введены в научный оборот отечественными исследователями, а британские авторы делают лишь первые шаги в этом направлении1.

По справедливому замечанию С. М. Стама, подготовившего к публикации на русском языке один из редких комплексных памятников истории средневекового города2, «городские картулярии - явление не частое. Даже в наиболее значительных городах средневековой Западной Европы подобные сборники актов появляются, как правило, не ранее конца XIII века и становятся устойчивым явлением только в XIV и XV веках»3. Применительно к истории Лондона (как и английского города в целом) и истории семей отдельных лондонских горожан эпохи Средневековья обнаружение такого рода источников, в силу относительно низкой сохранности архивных материалов из-за частых и разорительных пожаров, - большая удача для исследователей. Хотя, по признанию С. О'Коннора, картулярии были весьма популярны среди богатых горожан, стремившихся приобрести земли и, соответственно, повысить свой социальный статус. Цель создания таких сборников заключалась в том, чтобы собрать воедино копии важнейших документов о владельческих правах, поскольку их оригиналы в нужный момент могли оказаться

См.: Barron С. М. London in the Later Middle Ages. Government and People 12001500. л

См.: Картулярий Тулузскою консулата (XII-XIII века) / Пер. с лат. JI. М. Лукьяновой. Вступ. ст., ред., примеч. С. М. Стама. Саратов, 1998.

3 Стам С. М. Окно в мир средневекового города // Там же. С. 17. недоступными по разным причинам: привлечения в судебных разбирательствах, порчи или утраты1.

Рукопись картулярия Адама Фронсиса была обнаружена в архиве Роберта Сесила, первого герцога Солсбери в начале XVII в.2. По всей видимости, она перешла к этой фамилии вместе с манором Эдмонтон (в Миддлсексе), который был конфискован короной после известных событий 1485 г., а в конце XVI в. приобретен Уильямом Сесилом, лордом Беркли. Создание картулярия было начато в 1362 г., когда Адам Фронсис I приобрел манор Эдмонтон, а завершено в 1369 г. Манускрипт состоит из 112 пергаменных свитков, написанных на латинском и французском языках, содержит 1286 актов и грамот периода 1285-1369 гг.3, которые были проанализированы нами и привлечены при написании данной работы. Картулярий имеет четкую структуру, содержащиеся в нем документы сгруппированы по хронологическому и топографическому (с описанием владений в конкретных манорах) принципам.

Рукопись картулярия Джона Пайела с 1684 г. является частью обширной коллекции манускриптов College of Arms и представляет собой 120 бумажных свитков, содержащих 255 актов и грамот за период 13481369 гг., написанных на латыни и французском языке4; все они детально проанализированы в данном диссертационном исследовании. Первые 17 свитков касаются собственности в Лондоне, приобретенной Джоном Пайелом совместно с Адамом Фронсисом; остальные связаны с владениями Пайела в Нортхэмптоне. В отличие от картулярия Адама

1 См.: O'Connor S.J. The Cartularies: the Cartulary tradition // Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys. P. 75, 77.

2 Этот архив не представляет единого комплекса. Одна его часть хранится в Хатфилде, другая - в Государственном Архиве Великобритании, третья - в Британской библиотеке, четвертая, самая обширная часть коллекции, находится в архиве Вестминстерского аббатства.

3 В переводе на английский язык все они опубликованы С. О'Коннором (см.: Calendar of the Cartulary of Adam Fraunceys // Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys P. 193-433).

4 4 Все они также в переводе на английский язык представлены в публикации

С. О'Коннора (см.: Calendar of the Cartulary of John Pyel // Ibid. P. 101-192).

Фронсиса этот памятник полностью не систематизирован. Содержащийся в нем материал сгруппирован только хронологически, в остальном же его структура довольно хаотична.

Во многих отношениях оба картулярия уникальны. Прежде всего, ценно то, что они позволяют четко выявить структуру и масштабы земельных комплексов двух лондонских олдерменов, имена и статус их деловых партнеров, с которыми заключались многочисленные сделки, и, что особенно важно, детализируют представления о способах приобретения и иногда методах использования земель могущественными лондонцами XIV столетия. Кроме того, картулярии предоставляют редкую возможность воссоздать и сопоставить социальные портреты и историю жизни двух лондонских современников, теснейшим образом связанных друг с другом деловыми узами, а также реконструировать этапы их карьерного роста, их социальные устремления. По оценке самого публикатора, картулярии позволяют составить «персонифицированное представление о городском среднем классе, стремительно набиравшем силу и влияние»1.

Любопытные сведения о семействе Фронсисов удалось обнаружить в публикации архивных материалов Йоркского собора, осуществленной в 1993 г. Н. Дж. Трингэмом2. Это, прежде всего, грамоты, фиксирующие сделки с недвижимостью между клириками и горожанами, в числе которых нами обнаружены шесть представителей фамилии Фронсисов: в 1274-1395 гг. они владели в Иорке и его предместьях землями, усадьбами и разнообразными строениями3.

При написании диссертации нами привлекались разнообразные нарративные источники: памятники эпистолярного творчества, хроники, описания и исторические сочинения.

1 Calendar of the Cartularies of John Pyel and Adam Fraunceys. P. 1.

2 См.: Charters of the vicars choral of York Minster: City of York and its suburbs to * 1546 / Ed. by N. J. Tringham. Leeds, 1993. Record Series. V. 148.

3 См.: Ibid. P. 9,27,138,141,195-198,259.

Среди эпистолярных комплексов в первую очередь необходимо назвать официальную переписку мэров и членов городского Совета Лондона с муниципальными властями другими английских и ряда континентальных городов в 1350-1370 гг.1. Как правило, такие послания направлялись после судебных разбирательств о долговых обязательствах и нарушениях условий контрактов для урегулирования отношений между отдельными купцами, в том числе олдерменами, или же группами купцов. «Письма» позволяют определить районы и сферы проникновения столичного купеческого капитала, степень влияние лондонских олдерменов, масштабы их деятельности. Немаловажно, что «Письма» дают возможность оценить политику лондонской мэрии и магистрата в отношении торгово-кредитной деятельности столичного купечества, в том числе олдерменов, за период 1350-1370 гг.

Много полезной информации по разным интересующим нас аспектам жизнедеятельности лондонских олдерменов можно извлечь из источников личного происхождения. В данном случае это охватывающая вторую половину XV в. семейная переписка Сели - лондонских купцов, входивших в состав компании стапелыциков Кале2. Данный эпистолярный комплекс состоит преимущественно из писем членов семейного объединения (большинство принадлежит перу Ричарда-старшего, отца семейства) и их корреспондентов из числа лиц, теснейшим образом связанных с этой семьей.

Как замечает М. М. Яброва, подготовившая публикацию на русском языке значительной части данного источника, эти письма весьма неординарны как по содержанию, так и по их количеству - 247 писем3. Их тщательный анализ может дать представление не только об основных

1 См.: Calendar of letters from the mayors and corporation of the City of London. A.D. 1350-1370/Ed. by R. Sharpe. L, 1885.

2 См.: The Cely Letters, 1472-1488 / Ed. by Alison Hanham. Oxford, 1975.

3 См.: Яброва M. M. Введение // Купцы-складчики Кале. Деловая переписка # семейной компании Сели (XV в) / Пер. со староангл., прим. и вступ. ст. М. М. Ябровой.

Саратов, 1998. С. 10,18. направлениях торговли, ее объеме, финансовых операциях, внешних связях семейного объединения, но и позволяет выявить особенности повседневной жизни, внутрисемейных и дружеских отношений1.

Необходимо сказать несколько слов об общей видовой специфике эпистолярных комплексов XV столетия2. Анализ семейной переписки Сели позволяет предположить, что начало складывания такого вида источников, как частная переписка, в Англии может быть отнесено к XV в. В письмах семейной компании Сели есть ряд черт, благодаря которым их можно отнести к данному виду источников, но присутствует и ряд особенностей, характерных, скорее, для официальных документов .

1 См.: Яброва М. М. Введение // Купцы-складчики Кале. С. 11.

2 Этот вопрос, применительно к семейным эпистолярным комплексам джентри XV в., был исследован Е, Д. Браун (см.: Браун Е. Д. Особенности семейных архивов и частной переписки в Англии XV в. (на материалах семейных архивов Пастонов, Стоноров и Пламптопов) // Делопроизводство: Информационно-практический журнал. М., 2001. № 1.С. 69-72).

3 Прежде всего, следует упомянуть о том, что дошедшие до нас письма еще не могут быть названы частной перепиской в полном смысле этого слова, поскольку они не обладают всеми отличительными особенностями данного вида источников. В современном российском источниковедении существует мнение о том, что источники личного происхождения как особый тин сформировались в Европе в XVI-XVII вв. (см.: Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Источниковедение: Теория. История. Метод Историки российской истории. М., 1998. С. 319). Ряд черт сближают письма Сели с официальными документами. В данный период письма, за редким исключением, писали не просто из желания общения; поводом для написания письма была необходимость сообщить корреспонденту информацию, имеющую существенное значение для автора письма или его адресата, либо для них обоих. Основными темами писем Сели были перипетии, связанные с торговлей, финансовыми операциями, хозяйственными вопросами, брачными отношениями или политическими катаклизмами. Корреспонденты, как правило, выделяют те вопросы, которые, по их мнению, заслуживают особого внимания. Необходимо также подчеркнуть, что сведения, предоставляемые перепиской, по достоверности зачастую превосходят документальный материал. Не случайно, когда после смерти Ричарда-старшего между братьями Сели началась тяжба из-за наследства, именно данная переписка явилась основным документом для юристов и тяжущихся сторон (см.: Яброва М. М. Введение // Купцы-складчики Кале. С. 11).

С другой стороны, письма Сели отличает ряд черт, присущих частной переписке. То обстоятельство, что оии писали письма, как правило, по существенным поводам, не мешало им добавить к основному содержанию письма личную информацию. В письмах Сели встречаются упоминания о состоянии здоровья корреспондентов, их опасениях, надеждах, переживаниях и т. д. От официальных документов эти письма отличает также их стиль. Практически он представляет собой зафиксированную на бумаге устную речь, со всеми ее повторами и междометиями. Необходимо также отметить, что

Специфика эпистолярного наследия Сели позволяет предложить следующий подход к этим относительно недавно (1975 г.) введенным в научный оборот источникам. Переписка семейного объединения купцов Сели может рассматриваться как своего рода автопортрет элитарного купечества. Как уже было сказано выше, в своих письмах Сели и их корреспонденты сообщали друг другу лишь ту информацию, те сведения и оценки, которые они сами были готовы обнародовать. То есть, мы имеем дело с дошедшим до нас в текстовом выражении представлением социальной группы о самой себе и современном ей обществе.

Для воссоздания политических событий общенационального масштаба, к которым непосредственное отношение имели олдермены, был привлечен ряд наиболее известных общеанглийских и лондонских хроник, содержащих материалы, относящиеся к XIV-XV вв.1.

С. Кингсфорд, редактор классического издания хроник Лондона, отмечает, что они были составлены кем-то из состоятельных граждан города около 1496 г.2. В частности, некоторые исследователи полагают, что одним из авторов мог быть Уильям Грегори, меховщик и мэр Лондона 1451 г. Однако этот факт не принадлежит к числу достоверно установленных. Возможно, что одну из известных лондонских хроник

Сели, как правило, не утруждали себя изложением известных им деталей, поэтому их письма изобилуют намеками и недомолвками.

Следует указать также на ту особенность писем Сели, которая значительно увеличивает ценность указанных источников, - они сами и их корреспонденты зачастую не скрывали своего отношения к событиям, о которых упоминали (хотя, в известной мере, рассчитывали на публику). Оценочный момент в этом эпистолярном комплексе выражен достаточно ярко, но о полной откровенности в данном случае речь идти все же не может.

1 Fabian R. The New chronicles of England and France / Ed. by H. Ellis. L., 1811. P. 669-670; William Gregory's chronicle of London // The Historical Collections of a citizen of London in the fifteenth century / Ed. by J. Gairdner. Westminster, 1876. P. 55-240; Chronicles of the reigns of Edward I and Edward II. Roll Series. № 76. V. I. L., 1882; Documents touching John of Northampton and Sir Nicholas Brembre // A Book of London English, 1384-1425 / Ed. by R.W.Chambers and M. Daunt. Oxford, 1931. P. 18-33; fr Chronicles of London / Ed. with introd. and notes by C. L. Kingsford. Glous., 1977.

2 См.: Chronicles of London. P. XVI. написал не этот человек или не только он1. Но в любом случае, независимо от авторства, хроники предоставляют обширный, прежде всего, фактологический материал, позволяющий реконструировать реалии социально-политической жизни Лондона XIV-XV столетий, участниками которых были и олдермены. Эти сведения важны как для воссоздания событий, имевших место непосредственно в столице, где позиции олдерменов, их политические симпатии проявлялись особо выпукло и наглядно, так и для характеристики взаимоотношений представителей правящей элиты Лондона и королевской власти на разных этапах политической истории Англии. Исключительно ценным является то, что хроники «оживляют» историю, наполняя ее реальными персонажами, помогают приблизить эпоху, отделенную от нас несколькими веками. В результате многие олдермены, имена которых упоминаются в хрониках, воспринимаются не только как абстрактные представители правящей верхушки, но и как реально действующие люди, со своими интересами, симпатиями и страстями, что во многом помогает лучше понять мотивацию тех или иных их поступков.

Для воссоздания социально-хозяйственного облика средневекового Лондона были привлечены его описания. Это, в первую очередь, датируемое 1175 г. «Описание Лондона» Уильяма Фиц-Стефена (ок. 1140-1191)2, лондонца, автора «Жития» Фомы Бекета, а затем (несмотря на лояльность, проявленную в отношении опального архиепископа) шерифа о

Глостера и важного чиновника в правление Генриха II и Ричарда I .

1 См.: William Gregory's chronicle of London. P. III.

2 См.: FitzStephen W. Description of London // London 1066-1914: Literary Sources and Documents / Ed. and with Introductions by X. Baron. Mountfield, 1997. V. 1: Medieval, Tudor, Stuart and Georgian London. 1066-1800. P. 53-60. Характеристику этому источнику дала Н. А. Богодарова, осуществившая также перевод на русский язык значительной его части (см.: Фиц-Стефен У. Описание благороднейшего города Лондона / Пер. и коммент. II. А. Богодаровой // Городская жизнь в средневековой

W Европе. С. 147-156).

3 См.: London 1066-1914: Literary Sources and Documents. V. 1. P. 52.

Кроме того, нами было использовано описание Лондона, составленное в 1483 г. итальянским монахом-августинцем Доминико Манчини (14341500)', посланником архиепископа Вены Анжело Като, советника французского короля Людовика XI. Манчини оказался в Лондоне в конце правления Эдуарда IV, наблюдал приход к власти, а затем и падение Ричарда III, результатом чего и стала написанная им «Узурпация Ричарда III», куда входит словесный портрет английской столицы2. В торжественно-официальном стиле Манчини описывает важность стратегического и географического расположения Лондона, преимущества его торговли, ремесел, обращает внимание на внешний вид лондонцев, большое количество дворцов и церквей.

Очень интересное описание главного города Английского королевства оставил Томас Платтер (1574-1628), посетивший Лондон в период между 18 сентября и 20 октября 1599 г. во время своего путешествия по Англии и Франции, которое он воспринимал как необходимый элемент своего культурного образования4. Лондон был выбран далеко не случайно. Возрастание могущества и влияния Англии в европейской экономике и политике в конце XVI столетия сделало ее столицу исключительно популярной для самых разных посетителей5. Спустя шесть лет после

1 См.: Mancini Dominic. From The Usurpation of Richard the Third: Concerning the Situation of the Town of London // London 1066-1914: Literary Sources and Documents P. 77-79.

2 См.: Ibid. P. 77.

3 Томас Платтер был младшим сыном также Томаса Платтера из Базеля, который обучался вместе с Эразмом Роттердамским и был его университетским другом. Его старший брат Феликс был хорошо известным доктором и одним из первых начал преподавать медицину в Базельском университете. Томас Платтер тоже стал профессором ботаники, анатомии и практической медицины (см.: London 1066-1914: Literary Sources and Documents. P. 187).

4 Это отвечало общеепринятой в интеллектуальной среде того времени практике -ио завершении молодыми людьми образования на родине отправлять их в длительное путешествие за границу для «шлифовки» манер, иностранно1 о языка, наконец, просто для расширения кругозора (см.: БаргМ. Л., Авдеева К. Д. Or Макиавелли до Юма: становление историзма. М., 1998. С. 88).

5 Достаточно отметить, что в среде интеллектуальной элиты того времени Лондон воспринимался в качестве обязательною пункта посещения образованными посещения появились его «Путешествия по Англии», значительная часть которых посвящена описанию Лондона1.

Томас Платтер провел в английской столице пять недель, посмотрел основные наиболее значимые достопримечательности города - Темзу, Лондонский мост, Тауэр, Уайтхолл, Гилдхолл, театры в Саутуорке и Ислингтоне, собор св. Павла и Вестминстерское Аббатство - и оставил их весьма подробное описание с передачей собственных, довольно сильных, впечатлений. Путешественник обратил внимание на особенности лондонской топографии и структуры населения, в том числе купцов и банкиров, счел нужным дать характеристику торговле и различным производствам, коснулся структуры управления и положения мэра, а также некоторых деталей быта лондонцев конца XVI столетия.

Отдельные штрихи к портрету английского общества середины и конца XVI в. содержат также нарративные источники: фрагменты проповеди Т. Левера, касающейся проникновения богатых горожан в аграрную сферу, и трактата Т. Вильсона «Государство Англия в 1600 г.», 7 посвященного проблемам управления страной, опубликованные в переводе на русский язык О. В. Дмитриевой.

Дополнительным нарративным источником послужило историческое сочинение родоначальника английского материализма Ф. Бэкона «История правления короля Генриха VII»4 - блестящий образец ренессансной историографии на английской почве, созданный в первой четверти XVII в. М. А. Барг, оставивший общую и источниковедческую характеристику трудов Ф. Бэкона, оценил интересующее нас произведение следующими европейцами. В нем побывали Леопольд ван Ведель - в 1584 г., Фредерик, герцог Вюртембергский - в 1592 г., Пауль Хенцнер и барон Вальдштейн - в 1598 г.

1 См.: Thomas Platter's Travels in England // London 1066-1914: Literary Sources and Documents. P. 188-197.

2 См.: Проповедник Т. Левер о горожанах-фермерах (1550) // Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. С. 85-86.

3 См.: Вильсон Т. Государство Англия в 1600 г. // Там же. С. 77-84. р 4 См.: Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII / Общ. ред. М. А. Барга.

Пер. с ашл. В. Р. Рокитянскою, Н. А. Федорова, Ф. Э. Яврумяна. М., 1990. С. 5-148. словами: «. мастерская сводка наличного к тому времени историографического материала, освещенного выдающимся государственным умом и обработанного высоким литературным талантом»1.

Кроме перечисленных источников и публикаций нами был использован разнообразный материал XIV-XV вв., включающий королевские распоряжения по самым разным вопросам, в том числе касающимся городов и горожан, фрагменты городских хартий, обычаев и постановлений муниципалитетов городов Англии, хроник, преимущественно общеанглийских по своему содержанию, находящийся в сборниках хрестоматийного характера - «Английских исторических документах»2 и «Документах, иллюстрирующих историю цивилизации средневековой Англии»3.

Исключительно ценный материал, который невозможно отнести к какому-то определенному типу источников, содержит двухтомное издание «Олдермены Лондона со времен Генриха Ш до 1912 г.», опубликованное Альфредом Бивеном в 1908-1913 гг.4. По самым разным архивам автор сумел составить практически полные погодные списки лондонских олдерменов с 1220 по 1912 гг., о некоторых из представителей столичной правящей верхушки собрал свидетельства биографического, имущественного, социального, а отчасти и политического характера. Благодаря этой публикации, материалы которой могут быть подвергнуты статистической обработке, появилась во многом уникальная возможность в хронологической последовательности восстановить имена олдерменов, выяснить, какие должности и в какое время они занимали в органах

1 Барг М. А. Историзм Фрэнсиса Бэкона // Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII. С. 249.

2 См.: English Historical Documents. 1189-1327 / Ed. by H. Rothwell. L., 1975. V. 3; English Historical Documents. 1327-1485 / Ed. by A. R. Myers. L., 1969. V. 4.

3 См.: Documents illustrating the History of civilization in Medieval England (10661500) / Ed. by R. T. Davies. N.Y., 1969.

4 См.: Beaven A. B. Aldermen of the City of London: in 2 v. L., 1908. V. 1. P. 200-489; 1913. V. 2 P.1-39. городского самоуправления, каков был их имущественный и социальный статус. Приводимые А. Бивеном сведения позволяют проследить семейно-родственные связи представителей некоторых олдерменских фамилий, в отдельных случаях выявить социальное и территориальное происхождение олдерменов, их взаимоотношения с английским дворянством и королевской властью.

Не менее важный аналогичный материал, извлеченный из архивов, опубликован в качестве «Приложений» в книге о купечестве американской исследовательницы С. Трапп1. Она включила в них значительное количество извлечений из документов, проливающих свет на землевладение городской верхушки, что позволяет полнее восстановить имущественный и социальный облик лондонских олдерменов, их взаимоотношения с представителями городских и дворянских кругов Англии XIV-XV столетий.

Эти данные дополняют архивные сведения, опубликованные в исследовании Дж. Уиллана о Московской компании 1555 г.2. В «Приложение» к работе он включил самую разнообразную информацию о купцах Московской компании, среди которых представлены и олдермены Лондона. Материалы, опубликованные Дж. Уилланом, касаются происхождения отдельных олдерменов XVI в., их семейно-родственных связей, имущественной и социальной характеристики, видов экономической деятельности, структуры и движения собственности.

Неоценимые по важности данные о территориально-географическом происхождении лондонских олдерменов XIV-XVI вв., содержатся в публикации архивных материалов в работе Э. Эквелла3.

1 См.: Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Appendix. P. 321-369.

2 См.: WillanJ. S. The Muscovy Merchants of 1555. Manchester, 1953. Appendix. P. 75-130.

3 См.: Ekwall E. Studies on the population of medieval London. Stockholm, 1956. Appendix. P. 1-316.

По характеру содержащихся сведений к перечисленным публикациям примыкает материал, собранный и изданный Дж. Рилом в 1975 г.1.

В качестве дополнительного привлечен литературный источник -«Кентерберийские рассказы» Дж. Чосера , предоставивший интересный и полезный материал по повседневной жизни богатейшего купечества, его отношению к торговле и богатству.

Каждый из используемых нами источников представляет ценность сам по себе, но значительно важнее, что они дополняют друг друга и дают возможность для комплексного исследования на основе принципа историзма и системно-сравнительного анализа. Весь круг источников охватывает довольно длительный период - XIV-XVI вв., что позволяет исследовать правящую элиту Лондона не только в статике, что, безусловно, важно, но и в динамике, определяя основные тенденции в ее эволюции на протяжении трех столетий.

Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы комплексно изучить и представить облик лондонской правящей элиты и проследить динамику ее развития, выявив специфику и основные тенденции в эволюции на протяжении XIV-XVI столетий; определить место и роль олдерменов Лондона в социальной, политической и экономической жизни города и королевства.

В рамках реализации этой главной цели необходимо поставить и решить следующие задачи:

- «вписать» лондонских олдерменов в контекст истории города, проследив развитие Лондона и его городской общины на протяжении XIV-XVI вв. и охарактеризовав социальный статус олдерменов;

- исследовать место и роль олдерменов Лондона в системе властных отношений в городе и во взаимоотношениях с короной;

1 См.: Reel J. V. Index to biographies of Englishmen, 1000-1485, found in dissertations and theses. L., 1975. P. 431-689. p 2 См.: Чосер Дж. Кентерберийские рассказы / Пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера.

М., 1980.

- выявить принципы формирования и функционирования органов городского самоуправления в связи с участием в этих процессах олдерменов;

- проанализировать участие лондонских олдерменов в экономической жизни города и королевства в целом, охарактеризовать материальные основы власти и могущества олдерменской элиты; проследить динамику в хозяйственно-экономической сфере деятельности лондонских олдерменов на протяжении XIV-XVI столетий и на этой основе попытаться представить эволюцию отдельных аспектов социального облика правящей элиты Лондона;

- охарактеризовать место и роль олдерменов Лондона в системе социальных связей и отношений, в пространстве жизненного мира отдельных представителей этой общественной группы; выявить социальные «корни» и матримониальные предпочтения олдерменов, акцентируя внимание на городских истоках и интересах, с одной стороны, и на проблемах «городского джентри», социальной мобильности и аноблирования, - с другой;

- проанализировать некоторые социально-этические представления олдерменов (прежде всего их отношение к торговле и богатству), практику их повседневной жизни в аспекте обыденных запросов и проведения досуга, во взаимоотношениях внутри семьи;

- представить правящую элиту Лондона системно, как цельный, внутренне взаимосвязанный комплекс, не сводя характеристику и определение ее места и роли в обществе, в экономике, в системе власти и политических процессов к одной из возможных составляющих.

Методологическая основа и принципы исследования. Данное диссертационное исследование выполнено в русле «новой социальной истории» с присущими ей основополагающими принципами и методами.

В основу комплексного анализа правящей элиты Лондона, ее * социального облика, места и роли в системе власти, экономических и социальных отношений были положены следующие принципы. Принцип объективности, требующий анализировать изначально присущие данному явлению черты, качества, свойства и в этом же русле изучать его сущность. Поскольку все в объективном мире пребывает в процессе непрерывного изменения и развития, постольку принцип историзма имеет общее научное значение. Этот принцип позволяет рассмотреть олдерменскую элиту Лондона с точки зрения возникновения и эволюции этой социальной группы, с позиций ее дальнейших исторических судеб.

Важнейшими методами исследования стали следующие. Исторический и логический методы, выступающие в своем диалектическом единстве и противоположности, позволяют исследовать объекты реальности и синхронно, и диахронно, т. е., в пространственном и временном выражении. В этом плане исторический метод показывает движение объекта в интервалах времени «по вертикали», позволяет познавать реальность посредством изучения ее истории. Логический метод демонстрирует движение объекта преимущественно в пространстве, «по горизонтали», раскрывая суть явления путем анализа данного его состояния. Именно эти методы позволяют исследовать олдерменскую элиту Лондона в статике, выявляя ее сущностные черты и характеристики, и в эволюции, прослеживая возможные изменения на протяжении трех рассматриваемых столетий. Эту непростую задачу помогает решить и историко-сравнительный метод, который дает возможность вскрывать сущность изучаемых явлений и по сходству, и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение в пространстве и времени. Он позволяет выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям и параллелям.

Особое место в данном исследовании занимают системный подход, позволяющий изучать правящую элиту Лондона XIV-XVI вв. как некую, внутренне взаимосвязанную, общественную систему, обращенную также и ф во внешний окружающий ее мир. Ведущим конкретным методом системных исследований является структурно-функциональный анализ, призванный раскрыть структуру, функции и развитие системы (в данном случае - правящую элиту Лондона) и характеризующийся целостностью и комплексностью1. Изучаемая система рассматривается не столько со стороны ее отдельных аспектов и свойств, а как целостная, качественная определенность с комплексным учетом ее собственных основных черт и ее места и роли в иерархии других, более широких или узких, общественных систем. Структурно-функциональный анализ особенно эффективен при исследовании олдерменской элиты в системе власти и в контексте ее социальных связей и предпочтений.

Немаловажное значение в диссертационном исследовании имеют квантитативные методы, позволяющие подвергнуть статистической обработке имеющийся в нашем распоряжении количественный материал из источников. Особенно эффективным оказался просопографический метод, суть которого - в постановке перед всеми индивидуумами -олдерменами, входящими в данную социальную группу, комплекса стандартных вопросов (время и место рождения, происхождение, время избрания и пребывания на тех или иных должностях в городском муниципалитете, количество должностей, занимаемых поочередно или одновременно и т. д.). Исходя из них, можно, в частности, проследить роль этой группы в общественно-политических процессах.

При анализе доступных нам источников были использованы приемы микроанализа. Это позволило в определенной мере интенсифицировать аналитические процедуры за счет концентрации внимания на сравнительно небольших исследовательских объектах (одна или несколько генеалогических групп, отдельная семья или индивид). Это помогло всестороннему изучению личных контактов отдельных личностей, имея в виду контакты, обусловленные не только хозяйственными обязанностями р 1 См.: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 2003. С. 179,

199. или социальным положением, но и родством, свойством, личными пристрастиями и т. п. Предмет исторического анализа, хотя и минимизировался, стал гораздо более многоплановым. Прояснились сложные сети социальных взаимосвязей, в которые был включен каждый из исследуемых представителей интересующей нас общественной группы. Микроистория помогла увидеть на исторической сцене не анонимных исполнителей слепых закономерностей, но живых людей, действующих под воздействием определенных мотивов и стимулов.

Научная новизна работы определяется тем, что в ней на базе широкого круга разнообразных по типу источников впервые в отечественной и зарубежной историографии в русле «новой социальной истории» проведен системный анализ места и роли олдерменов - правящей элиты Лондона периода XIV-XVI вв.

Впервые на материале английского города предпринята попытка комплексного исследования патрицианско-олигархической системы власти, выявления ее характерных черт, особенностей и тенденций развития на протяжении трех столетий (XIV-XVI вв.).

Изучение широкого спектра общественно-политической жизни позволило в значительной степени расширить, углубить и уточнить научные представления о городском самоуправлении Лондона и роли в нем олдерменов, о сложном и противоречивом характере взаимоотношений правящей элиты английской столицы и королевской власти.

Впервые в историографии сделан существенный шаг в комплексном исследовании экономических основ власти лондонских олдерменов -торговли, финансов и кредита, вложения инвестиции в недвижимость, внесены дополнения и уточнения в их характеристику. Предпринята попытка проследить изменения в характере и структуре занятий олдерменов на протяжении XIV-XVI вв., и воздействие этих изменений на социальный облик и административную активность представителей правящей элиты Лондона.

Социальный портрет лондонских олдерменов впервые представлен в нескольких измерениях - в городском социуме; в системе общественных связей и отношений с дворянством, церковью и королевской властью; в повседневной практике, важнейшей составной частью которой является семья.

Привлечение разнообразного материала источников позволило и конкретизировать представления по нескольким актуальным научным проблемам: «союза верхушки горожан и дворянства» в Англии, «городского джентри», социальной мобильности и аноблирования.

В диссертации впервые в историографии исследована проблема внутрисемейных отношений олдерменов не только в социальном, но и в социально-психологическом, историко-демографическом и историко-правовом аспектах.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена также вовлечением в научный оборот ранее не использовавшихся отечественными специалистами научных исследований и источниковых материалов, в том числе выявленных в результате работы в библиотеках Оксфордского университета1.

Практическая значимость. Содержащийся в диссертации материал может быть использован при дальнейшем исследовании процессов, происходивших в европейском обществе в XIV-XVI вв., особенно - в позднесредневековом английском и континентальном городе, а также реализован в практике учебной работы вузов: в процессе подготовки и преподавания общих лекционных курсов по истории Средних веков и

1 См.: 'Ihe Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London; Letter-Book I. A.D. 1400-1422; Letter-Book K. A.D. 1422-1461; Letter-Book L. A.D. 14611497; Calendar of the Cartularies of John Fyel and Adam Fraunceys; Charters of the vicars choral of York Minster: City of York and its suburbs to 1546; William Gregory's chronicle of # London; Documents touching John of Northampton and Sir Nicholas Brembre; Thomas

Platter's Travels in England. истории города, для постановки и чтения специальных курсов по истории Англии и Европы XIV-XVI вв. Вовлеченные в оборот источники могут быть привлечены в работе специальных семинаров, при подготовке дипломных и диссертационных исследований.

Структура исследования. Структура диссертационного исследования подчинена его цели и задачам и выстроена в соответствии с его методологическими основами и принципами. Работа состоит из введения, четырех частей, включающих восемь глав, большинство из которых делится на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Правящая элита Лондона XIV-XVI веков"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Формирование института олдерменов как правящей элиты Лондона происходило параллельно с развитием города, становлением его основных социальных и политических функций. Очевидно, существенной была роль олдерменов уже с конца IX в., хотя говорить об олдерменстве как о сложившемся городском явлении, видимо, не следует ранее конца XII в., а, скорее всего, начала XIII столетия. Именно к этому времени Лондон занял общепризнанные позиции ведущего экономического центра, официальной столицы королевства и приобрел статус самого привилегированного, с максимально возможными тогда социально-политическими правами, города Англии.

В период XIV-XVI вв. олдермены Лондона, как и сам город, предстают в наиболее зрелом виде, ярко отражая сущностные черты и основополагающие тенденции в развитии городской жизни Позднего Средневековья.

Городская власть в Лондоне концентрировалась в муниципалитете, зримым материальным олицетворением которого с XV в. стало здание Гилдхолла. Однозначной и абсолютной властной иерархии, четкого разделения ее функций и полномочий на сегодняшний день не выявляется. Но в целом структура муниципальной власти Лондона XIV-XVI столетий представляется следующей: «Совет олдерменов» в составе 23-26 человек (в зависимости от количества административных округов) и мэр; «Совет избранных», комплектовавшийся за счет мэра, олдерменов и 150200 советников, избиравшихся по административным округам; «Совет Ассамблеи горожан», состоявший из мэра, олдерменов, шерифов и, примерно, 70 «гильдейских старшин», занесенных в списки фрименов и носивших ливрею одной из «Двенадцати Больших ливрейных компаний». Администрация города была непосредственно связаны с судебной властью, представленной Судом мэра, Судом олдерменов и Судом шерифа, рассматривавших дела об имущественных, торговых и всякого рода финансовых спорах. Имелись также Суды округов во главе с олдерменами, компетенция которых распространялась на вопросы организации защиты административных районов, обеспечения их общественной и противопожарной безопасности и санитарного состояния.

Реально самыми важными должностными лицами в городе были олдермены - «достойные люди», избиравшиеся по административным округам, возможно, из числа советников. Последние, как нам представляется, вполне могли рассматриваться в качестве ближайшего резерва для пополнения состава органов муниципальной власти и служить базовым, основополагающим звеном, с которого начинался карьерный рост.

Олдермены имели значение не только сами по себе, но и в связи с тем, что мэры, возглавлявшие муниципалитет Лондона, избирались только из их числа, и шерифами становились преимущественно тоже олдермены. Они же в основном пополняли состав рикордеров, чемберленов, городских клерков и прочих служащих. Следовательно, вся власть в городе -исполнительная, судебно-административная, законодательная -находилась в руках олдерменов и избиравшихся из их круга муниципалиев, включая высших. Исходя из этого, можно говорить об олдерменах как о городской правящей элите Лондона в рассматриваемый период.

Власть, осуществлявшуюся представителями лондонской олдерменской группы на протяжении XIV-XVI вв., можно, на наш взгляд, характеризовать как патрицианско-олигархическую, или элитарно-олигархическую.

Отмечается, как правило, пожизненное пребывание олдерменов в должности. Нарушить данный принцип, согласно законодательству, могли лишь исключительные обстоятельства, связанные с неподобающим поведением олдерменов, невыполнением или превышением ими своих должностных обязанностей. Хотя необходимо заметить, что иногда возникала иная ситуация, когда некоторые олдермены сами отказывались от должности, даже идя на выплаты солидных, в несколько сот фунтов, штрафов. Служба в муниципалитете, по всей видимости, требовала слишком много времени и материальных затрат, что негативно сказывалось на деловой сфере деятельности определенной группы олдерменов, отдававших предпочтение коммерции во всех ее проявлениях, приносившей немалые дивиденды. Наиболее отчетливо это проявилось в XVI в. в связи с расширением и усложнением торговли и финансовых операций богатейших лондонских купцов. Однако нельзя говорить об отказе олдерменов от должности как о сложившейся практике - речь идет лишь об отдельных случаях.

Закрепленные городским законодательством критерии для избрания олдерменами были следующими. Прежде всего, это принадлежность претендентов на должность к сообществу фрименов - полноправных горожан, которые, помимо прочих привилегий, единственные имели право участвовать в выборах должностных лиц города и формировании органов городского управления. Далее, предусматривалось их обязательное членство в одной из «Двенадцати Больших ливрейных компаний» Лондона - торговцев предметами роскоши, бакалейщиков, суконщиков, торговцев рыбой, ювелиров, меховщиков, торговцев готовым платьем, галантерейщиков, торговцев железными изделиями, вином, солью, пряностями, сукноделов и торговцев шерстью. При этом важно учесть, что олдермены входили в ограниченную по составу, самую богатую и влиятельную часть компании - верхушку ливреи. Фактически должность олдермена оставалась в руках именно таких богатейших купцов. Значение «Двенадцати Больших ливрейных компаний» на протяжении рассматриваемых трех столетий менялось, отражая изменения в экономике и социальном облике Лондона и королевства в целом. Одни из них отходили на второй план или вовсе исчезали, как это случилось с компаниями торговцев шерстью и торговцев пряностями, к XV в. поглощенными суконщиками и бакалейщиками. Другие, напротив, возвышались и укрепляли свое положение в муниципалитете: XV-XVI вв. принесли усиление влияния таких компаний как торговцы готовым платьем, галантерейщики, торговцы железными изделиями, торговцы солью. В XVI столетии в лондонском муниципалитете впервые появились олдермены из компании сукноделов; а вот компании торговцев рыбой и особенно торговцев вином, судя по представительству олдерменов из их состава, сдали свои позиции по сравнению с XIV столетием. Но почти неизменно на первых местах оставались торговцы предметами роскоши, бакалейщики, суконщики, ювелиры и меховщики. Олдермены именно из этих ливрейных компаний постоянно и наиболее интенсивно пополняли состав лондонского муниципалитета.

В-третьих, для избрания олдерменами существовал определенный имущественный ценз: в одну тыс. фунтов «в товарах и кредитах» в XIV-XV вв. и в 1,5 тыс. ф. ст. «в товарах, кредитах и землях» в XVI столетии. И последнее: в 1413 г. был зафиксирован еще один критерий - олдерменом Лондона мог стать только урожденный англичанин.

По сути, закрепление в городских документах данных требований, ужесточившихся в XVI в., позволяет говорить об определенной юридической отграниченности олдерменского круга в Лондоне, об относительной замкнутости его состава, определявшейся принадлежностью к высшей имущественной и социально-правовой группе.

Дополнительным, но значимым фактором сплочения и консолидации правящей элиты Лондона, придания ей необходимой устойчивости и закрепления ее корпоративной замкнутости было заключение браков между представителями олдерменских фамилий, чему придавалось очень важное значение и к чему относились со всей ответственностью. Фактически принцип пожизненного пребывания в должности, присущий олдерменам, перерастал в пожизненно-наследственный, обеспечивая представителям определенных олдерменских семей постоянное участие во властных структурах Лондона. Однако необходимо признать, что характер источников, которыми мы располагаем, не позволяет достоверно определить точное количество таких семейств. По-видимому, речь может идти о 20-30 фамилиях, имевших многоплановые и разветвленные узы родства и свойства В олдерменской среде отчетливо прорисовываются деловые связи между правящими фамилиями в сфере торговли, финансово-кредитных операций, инвестирования средств в недвижимость и ее коммерческом использовании. Семейная солидарность представляется важнейшим инструментом реализации политического и экономического господства городской элиты.

Однако замкнутость олдерменской общности XIV-XVI вв. не была абсолютной. Ее состав постоянно пополнялся за счет выходцев из самых разных социальных слоев и общностей. Среди них - лондонские купцы и купцы из различных городов и городков Англии, обладавшие немалыми денежными ресурсами и хорошей репутацией в деловой, купеческой, среде. А так же, как правило, младшие сыновья из дворянских фамилий джентри самых разных графств Англии, стремившиеся обеспечить свою жизнь благодаря непосредственному вовлечению в торговлю, которая, по меньшей мере, с XIV в. была хорошо известной им сферой деятельности.

Широкий и систематический приток свежих сил из графств и провинциальных английских городов, надо полагать, положительно сказывался на качественных характеристиках олдерменской общности Лондона. Происходило значительное и более или менее постоянное обновление ее состава за счет энергичных и предприимчивых социальных элементов, стремившихся добиться успеха, карьерного роста, полагаясь, прежде всего, на собственные силы, способности и возможности. Все это, безусловно, укрепляло экономическое могущество крупных лондонских купцов и межсословные взаимосвязи, а, в конечном счете, усиливало позиции олдерменов в городском сообществе и городских органах власти.

Одним из важнейших инструментов реализации определенной открытости олдерменской элиты Лондона, характерной для нее тенденции к диалогу с окружающим социальным миром можно считать заключение брачных союзов с выходцами из иных, по сравнению с олдерменской общностью, социальных групп и слоев. Матримониальные интересы олдерменов охватывали представителей неолдерменского купечества, как столичного, так и из провинциальных городов. Очевидно, что такие браки способствовали не только укреплению делового сотрудничества между правящей элитой столицы и прочими английскими купцами, но и являлись одним из немногих средств для проникновения богатых и предприимчивых купцов в управленческую верхушку Лондона. Многие семьи столичных олдерменов были связаны брачными узами с английскими дворянами разного уровня, как нетитулованными, составлявшими основу джентри, так и рыцарями и даже титулованным дворянством, аристократией. Это обстоятельство, на наш взгляд, может свидетельствовать о существенном интересе немалой части олдерменов к социально более престижному в условиях XIV-XVI вв. сообществу, о желании проникнуть в него посредством заключения брачных союзов, что соответствовало их социальным амбициям. И представители дворян нередко оказывались не прочь породниться с богатейшим и могущественным столичным купечеством из числа олдерменов. Важную роль в определении именно такого матримониального поведения дворян играла близость в рассматриваемый период хозяйственных и социально-политических позиций крупнейшего купечества и джентри, а также стремление ряда аристократов поправить свое финансовое положение.

Наивысшая степень мобильности олдерменской группы наблюдается в XVI в., но, важно подчеркнуть, что при этом, как и в XIV-XV вв., сохраняется основное элитарное «ядро» олдерменов, которое становится более заметным и ярко выраженным на фоне усилившейся социальной динамики.

На протяжении всего рассматриваемого периода мы сталкиваемся с тем, что формирование городских органов власти и состава высших служащих происходило не путем подлинных выборов, а, по сути, путем кооптации. Более того, наблюдается сосредоточение в одних руках нескольких важнейших постов (от 3 до 9 последовательно, 34 одновременно) на протяжении длительного времени при постепенном снижении в XV-XVI вв. престижа должностей административно-полицейского характера и, напротив, возрастание интереса, особенно у олдерменов XVI столетия, к финансово-хозяйственным должностям.

Можем констатировать рост числа олдерменов, избиравшихся главой лондонского муниципалитета на протяжении XIV-XVI вв. Но при этом отмечается определенное снижение степени концентрации этой важнейшей должности в XV-XVI вв. по сравнению с XIV столетием. Хотя должность мэра оставалась исключительно привилегией олдерменов, лишь очень немногие из них в XV-XVI вв. избирались на нее дважды, не говоря уже о четырех или девяти возможностях переизбрания, встречавшихся в XIV в. Это могло быть связано с более пристальным вниманием королевской власти к соблюдению избирательных процедур в Лондоне, а, возможно, и с изменением позиции самих олдерменов в отношении степени и уровня своего участия во властных структурах в условиях расширения масштабов их коммерческой деятельности.

Обращает на себя внимание заметный рост интереса олдерменов к должности шерифа на протяжении всего рассматриваемого периода. Причем в XVI в. лондонские олдермены становились шерифами не только столицы и графства Миддлсекс, но и ряда других английских графств. Эти факты могут свидетельствовать, на наш взгляд, как о возрастании могущества и значимости столичных олдерменов, так и об укреплении сотрудничества представителей купеческой верхушки Лондона и королевской власти, чьи интересы в графствах, в первую очередь, должны были защищать шерифы, в том числе из олдерменской среды.

Обратим внимание и на то, что зачастую именно олдермены представляли городскую общину в парламенте, фактически монополизировав эту сферу деятельности. При этом отношение представителей правящей элиты Лондона к парламентскому представительству менялось. Если в XIV-XV вв. представительство олдерменов в парламенте оставалось, примерно, на одном уровне, хотя уже наметилась некоторая тенденция к его снижению, то в XVI в. процент олдерменов Лондона, участвовавших в заседаниях парламента, резко сокращается. Возможно, это связано с уменьшением политической активности самих купцов, их нежеланием лишний раз отвлекаться от своего главного занятия - торговли - в условиях возрастания ее масштабов и объемов. Можем предположить также, что в этот период произошло общее понижение значения парламента на фоне укрепления абсолютной монархии в Английском королевстве. Думается, что оба эти фактора в значительной мере повлияли на позицию олдерменской элиты Лондона в отношении ее парламентской деятельности. Тем не менее, при общем снижении парламентской активности олдерменов в XVI столетии доля тех, кто неоднократно избирался в парламент, существенно возрастает, что может свидетельствовать о концентрации данной сферы деятельности в руках довольно узкого круга олдерменской элиты.

Можем отметить, что правящая элита Лондона XIV-XVI вв. не была однородной по своему составу. Видимо, речь должна идти о существовании так называемой «около олдерменской» группы лондонских фрименов, из которой по административным округам во главе с олдерменами и, скорее всего, под их контролем выбирались советники, пополнявшие, в свою очередь, олдерменскую среду, которая непосредственно составляла правящую элиту. Вероятно, советники были и немаловажным социально-административным резервом для избрания и назначения низших должностных лиц муниципалитета.

Но и такое деление правящего элитарного слоя Лондона, на наш взгляд, еще не исчерпывает всей его структуры. Очевидно, что и сама олдерменская элита не была монолитной. Положение тех или иных семей и отдельных группировок в ее составе было различным как в экономической (принадлежность к разным ливрейным компаниям со всеми вытекающими из этого факта последствиями), так и в социально-политической сферах. Вполне возможно, что именно противоречия социально-экономического характера, столкновение торгово-финансовых интересов во многом обостряли отношения внутри олдерменской элиты и даже приводили к конфликтам на почве замещения вакантных должностей и, следовательно, пополнения и неизбежного обновления состава муниципалитета и самой элиты. Нельзя упускать из вида и явление так называемого «бастардного феодализма», нашедшие свое выражение, в том числе в формировании различных «партий» во главе с могущественным и влиятельным лидером из числа, прежде всего, английской аристократии. В такие «партии» вполне могли входить и лондонские олдермены, многие из которых происходили из графств, имели там близких и дальних родственников. И в подобной ситуации противоречия внутри круга столичных олдерменов могли обуславливаться и их принадлежностью к разным «партиям», а не только личными политическими симпатиями и пристрастиями, финансовыми и хозяйственными интересами. Данный сюжет в полной мере может и должен стать предметом специального исследования.

Таким образом, структура городской элиты Лондона в рассматриваемый период представляется, по крайней мере, трехуровневой. Низшая группа - советники; элитарный слой - олдермены, внутри которого необходимо выделить «средний» уровень и «высшую» элиту, имея в виду такой общепризнанный критерий, как «степень муниципальной активности» или «концентрации должностей». Именно «высшая» элитарная группа составляла верхушку муниципального аппарата, была носителем муниципальной политики и связующим звеном между всем бюргерством и властью вообще. Однако данный вопрос нуждается в более тщательном и детальном исследовании с привлечением, возможно, дополнительных источников.

Следует сказать еще об одной характерной черте элитарно-олигархической власти Лондона, а именно о связи олдерменов, ее олицетворявших, с государственной, королевской властью. Необходимо напомнить, что важнейшие городские должности одновременно рассматривались и как королевские: мэр не только возглавлял лондонский муниципалитет, но был и королевским чиновником. В еще большей мере сказанное относится к шерифам, в деятельности которых служба королю должна была выступать в качестве приоритетной.

Лондонские олдермены занимали должности и непосредственно на королевской службе, а также принимали активное участие в субсидировании короны, став, примерно, с середины XIV в. ее главными кредиторами.

Однако необходимо иметь в виду противоречивый характер взаимоотношений богатейшей и влиятельной городской верхушки с королевской властью. Располагая крупными финансовыми и социальными ресурсами, представители правящей элиты Лондона вынуждали королей считаться с собственными социально-политическими и хозяйственными интересами, принимая непосредственного участие, и далеко не всегда на стороне короны, в наиболее значимых политических событиях XIV-XVI вв. Помимо этого отношение олдерменов к определенному монарху могло определяться противоречиями и соперничеством внутри самой олдерменской элиты, а также упоминавшимися выше явлениями «бастардного феодализма» - возможной принадлежностью того или иного олдермена к некой «партии» во главе с лидером из числа известных дворян-аристократов.

Экономическая основа власти лондонских олдерменов была сложной и отражала противоречивую, амбивалентную социально-экономическую природу самого города XIV-XVI столетий.

Прежде всего, олдермены осуществляли широкомасштабную торговлю самыми разными товарами, как в Лондоне и Англии вообще, так и за ее пределами. Можем констатировать, что именно торговля, воспринимаемая как достойное, благородное и богоугодное дело, занимала важнейшую часть сознания олдерменов, требовала от них проявления рационализма, здравого смысла, деловой активности, профессионализма, осознания того, что целью их деятельности является получение дополнительных материальных средств. Богатство, которое стало мерилом достигнутого олдерменами успеха и социальной значимости, одновременно породило сложнейший конфликт с отдельными элементами христианского сознания. Как распорядиться богатством, чтобы не гореть в «геенне огненной», но и обеспечить свою семью, близких - проблема, которую стремились разрешить олдермены в своих завещаниях. Понимание риска, сопутствовавшего профессии, и желание обеспечить свою безопасность также толкали олдерменов к поискам заступничества у Всевышнего и святых, выражением чего служит широко распространенная практика пожертвований, зафиксированная в завещаниях. Фактически речь идет о том, что в среде олдерменского купечества был выработан новый тип религиозности, объединявший веру в Бога и страх перед загробными карами с коммерческим подходом к так называемым «добрым делам», приносящим успех на этом и вознаграждение на том свете.

Большие возможности для торговли и получения доходов предоставляли ливрейные, купеческие по характеру, компании, в состав которых олдермены входили. Необходимо отметить, что зачастую представители правящей элиты Лондона, располагая крупными материальными ресурсами и не ограничивая себя ассортиментом товаров, проникали в профессионально чуждые торговые корпорации, а также оказывались среди членов нескольких ливрейных компаний одновременно.

Ливрейные компании не были единственной формой организации и осуществления торговли столичными олдерменами. Помимо них наши источники зафиксировали существование в XIV-XVI вв. семейных объединений, компаний купцов-складчиков Кале и купцов-авантюристов, а также ряд новых корпораций, возникших и функционировавших на паевых принципах в XVI - начале XVII вв. (Московская, Левантийская, Ост-Индская и пр.). Важно, что все они объединяли или привлекали к сотрудничеству не только лондонских олдерменов из самых разных ливрейных компаний, но и других купцов, столичных и провинциальных, а также представителей английского дворянства и церкви. Это приводило к вовлечению в торговую сферу значительного числа выходцев из разных социальных групп и их взаимодействию на фоне расширения торговли и увеличения ее объемов. Поскольку олдермены были среди наиболее крупных пайщиков, то и главные выгоды, прибыли от такой торговли получали тоже они.

Особенно наглядно это проявилось в XVI в., когда произошло значительное расширение масштабов и сферы торговли лондонских олдерменов. Применительно к данному столетию есть веские основания говорить о связи отдельных представителей правящей элиты Лондона с процессом становления нового, организованного на раннекапиталистических принципах, производства. Столичные олдермены не только широко включились в экспорт изделий английской промышленности, но и снабжали привозным сырьем целые ее отрасли, возникавшие на раннебуржуазных основах: сукноделие, хлопчатобумажное производство, кораблестроение, горнодобывающая и металлургическая промышленность. Кроме того, отдельные олдермены второй половины XVI в. принимали участие в организации различных пиратских предприятий и колониальных экспедиций, вкладывая в них немалые средства, но и извлекая колоссальные прибыли.

Не менее важной сферой экономической деятельности лондонских олдерменов XIV-XVI вв. были финансово-кредитные операции, связывавшие их с представителями самых разных социальных групп. Олдермены ссужали деньгами купцов из ливрейных компаний и ремесленных мастеров столицы, а также провинциальных купцов, церковников, дворян и королевскую власть. Столь широкие социальные коммуникации не только отражают степень финансового могущества олдерменов, что, безусловно, важно, но и показывают уровень развития хозяйственных связей между городами и регионами Англии, а также характер и масштабы социального взаимодействия разных сословных и внутрисословных общностей. С какой бы целью ни приходилось олдерменам действовать и в Лондоне, и за его пределами, им обязательно надо было устанавливать контакты с купцами, дворянами, служителями церкви, так или иначе связанными с деловым миром.

Признавая приоритетное значение торгово-финансовой деятельности в структуре хозяйственных занятий олдерменов Лондона XIV-XVI вв., необходимо отметить, что многие из них были также владельцами земли и разнообразной недвижимости в городе и различных графствах Англии. На протяжении рассматриваемых столетий капиталы, полученные от торговли, богатейшее лондонское купечество активно вкладывало в приобретение земли и прочей недвижимой собственности. Это было вызвано разными факторами: особым значением именно земельной собственности в условиях XIV-XVI вв., соображениями социального престижа, необходимостью уменьшить экономические риски и обеспечить поступление гарантированных доходов, продуктов питания и сырья.

Есть все основания говорить о том, что применительно к городу речь должна идти, скорее, о преимущественно коммерческом по своему характеру домовладении. В частности, олдермены арендовали не столько участки земли, сколько помещения, приносившие в городе значительный доход, - лавки, гостиницы, жилые дома, мастерские, верфи. Земля же в случае аренды использовалась, чаще всего, под застройку.

Владельческие права олдерменов на недвижимость в городе и графствах были в основном трех видов. Это - феод (фактически приравненный к городскому держанию), аренда (олдермены сдавали в аренду и сами арендовали объекты городской недвижимости у дворян, монастырей и бюргеров: купцов и мастеров) и частная собственность, укреплявшая свои позиции на протяжении XIV-XVI вв. Основными методами приобретения недвижимой собственности олдерменами и в городе, и за его пределами в течение всего рассматриваемого периода были наследование, покупка и заключение браков с богатыми наследницами из дворянских семей.

Сделки в сфере землевладения, заключавшиеся столичными олдерменами, охватывали широкий социальный спектр: представителей различных категорий горожан (купцов, мелких торговцев, ремесленных мастеров), дворянства, церкви и монастырей. При этом олдермены не только укрепляли свое положение в городском хозяйстве, но отчасти создавали для себя довольно опасных конкурентов, особенно в лице церкви и монастырей, и неизбежно вступали в зону конфликта с ними. В полной мере этот конфликт проявился во второй трети XVI в., когда олдермены Лондона активно включились в широкомасштабные мероприятия королевской власти по распродаже секуляризованных церковных и монастырских имуществ.

В XVI столетии в структуре внегородской недвижимости олдерменов появляются качественно новые явления: «пастбища», «огороженные пастбища», «фермы». Очевидно, что представители крупного купечества стремились выгодно использовать земли для получения прибыли от передового в техническом отношении земледелия, тесно связанного с рынком и специализировавшегося либо на поставках шерсти для суконной промышленности, либо на товарном производстве зерна, мяса, сыра, молока и других продуктов и организованного на капиталистических фермерских началах. Стремясь к получению новых прибылей, которые в то время давало, прежде всего, овцеводство, фермеры-купцы, среди которых встречаются и имена отдельных лондонских олдерменов XVI в., включались в огораживания наряду с «новым дворянством». Трудно определить масштабы, сферу распространения новых форм производства, их место и значение в структуре занятий олдерменов, но сам факт их существования не вызывает сомнений.

В XVI столетии, на наш взгляд, отчетливо проявила себя тенденция, наметившаяся еще в XIV-XV вв., - тенденция к буржуазному перерождению части столичного английского олдерменства как элитарной группы лондонского купечества. Олдермены в значительной своей массе оказались теснейшим образом связанными с новыми процессами, происходившими в английском обществе вообще и лондонском в частности, они, как правило, сумели войти в эти новые условия, и использовать их в своих интересах и, безусловно, в интересах динамично и подчас противоречиво развивающихся раннебуржуазных отношений. И в этом, на наш взгляд, заключается одна из важнейших особенностей эволюции лондонской олигархии.

Наряду с этим нельзя не признать наличия отчетливо проявлявшейся тенденции к аноблированию лондонской правящей элиты. Следует принять во внимание и неоднократно упоминавшееся постановление мэрии от 1525 г., не только увеличившее имущественный ценз при выборах олдерменов, но и закрепившее возросшее значение земельной собственности в структуре имущества лондонской олигархии. Это тем более удивительно на фоне активизации олдерменов в сфере крупномасштабной торговли. Видимо, богатейшие купцы стремились застраховать себя на случай неудачного хода дел, вкладывая средства в недвижимость. Не стоит забывать, что именно земля обеспечивала общественное признание и право на власть. Можно предположить также, что, возводя дворцы и приобретая усадьбы, олдермены были склонны подчеркнуть свою возросшую социальную значимость, что отражает определенные ценностные установки представителей правящей элиты.

Помимо приобретения земельной собственности олдермены стремились всячески подчеркнуть благородство своего рода, обзаводились фамильными часовнями, гербами, изображение которого помещали на щитах, одежде, особо ценных кубках, блюдах и чашах. Кроме того, лондонские олдермены и их родственники стремились не отстать от дворян в роскоши одежды, в убранстве жилища, в некоторых элементах поведения (например, пристрастие к охоте).

Тенденция к аноблированию проявилась и в получении олдерменами рыцарского звания, в посвящении в рыцарское достоинство, что способствовало не только повышению социального статуса представителей купечества, но и пополнению «нового дворянства» за счет наиболее богатых и влиятельных горожан.

Многие олдерменские семьи Лондона были связаны брачными узами с представителями английского дворянства. Это способствовало установлению тесных родственных и деловых связей между столичными олдерменами и английским дворянством (прежде всего с джентри), служило реализацией тенденции к аноблированию, существовавшей в олдерменской среде Лондона, по меньшей мере, с середины XIV в. Нельзя игнорировать того, что сыновья и внуки некоторых олдерменов покидали город, основывали дворянские фамилии в графствах и пополняли локальные сообщества джентри. Данный аспект проблемы взаимодействия купечества и джентри еще ждет серьезного исследования.

Представляется, однако, что преувеличивать степень аноблирования лондонской правящей элиты не следует. Далеко не все олдермены и их потомки, получая дворянские титулы и основывая дворянские фамилии, полностью порывали с городской экономикой. В столь динамичном обществе, как лондонское, границы между различными сословиями оказывались размытыми, а одни и те же фамилии имели возможность неоднократно переходить из одного сословия в другое. Тем более что дворянство не составляло в Англии замкнутого наследственного сословия с юридически закрепленными правами и привилегиями, резко отграниченного от других социальных групп. Доступ в него был не только открыт, но и обязателен для свободных людей, обладавших определенным доходом. Факт происхождения из «благородного» сословия играл в Англии гораздо меньшую роль, чем на континенте. Думается, что проблема взаимодействия городской правящей элиты и джентри, как и проблема так называемого «городского джентри», должны стать одним из перспективных научных направлений современных «локальных» и «социальных» исследований.

Список научной литературыЧернова, Лариса Николаевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Источники Законодательные памятники:

2. British Borough Charters, 1042-1216 / Ed. by A. Ballard. Cambridge: Univ. Press, 1913.375 р.

3. British Borough Charters, 1307-1660 / Ed. by M. Weinbaum. Cambridge: Univ. Press, 1943.427 р.

4. Select charters and other illustrations of English Constitutional History from the earliest times to the reign of Edward the First / Ed. by W. Stubbs. Oxford: Univ. Press, 1929. 875 p.

5. Statutes of the Realm of England. L.: Mackie and Co., 1810: in 12 v. V. 12,4

6. The Historical Charters and Constitutional Documents of the City of London/Ed. by W. G. Birch. L.: Whiting, 1887.P. 1-131.

7. Tudor Royal Proclamation: in 3 v. V. 1: The early Tudors (1485-1553) / Ed. by P. L. Hughes and J. F. Larkin. New Haven; L.: Yale Univ. Press, 1964. 642 p.1. Документальные источники:

8. Calendar of early Mayor's Court Rolls (1298-1307) / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge: Univ. Press, 1924. 348 p.

9. Calendar of Plea and memoranda rolls (1364-1381) of the City of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge: Univ. Press, 1929. 359 p.

10. Calendar of Plea and memoranda rolls (1413-1437) of the City of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambridge: Univ. Press, 1943. 369 p.

11. Calendar of Plea and memoranda rolls (1437-1457) of the City of London / Ed. by Ph. E. Jones. Cambridge: Univ. Press, 1954. 293 p.

12. Calendar of Plea and memoranda rolls (1458-1482) of the City of London / Ed. by Ph. E. Jones. Cambridge: Univ. Press, 1961. 217 p.

13. Calendar of the Select Pleas and Memoranda of the City of London / Ed. by A. H. Thomas: in 6 v. Cambridge: Univ. Press, 1926-1961. A. D. 1381-1412. L., 1939.369 p.

14. Calendar of wills proved and enrolled in the court of Husting, London. A. D. 1258-1688 / Ed. by R. Sharp: in 2 v. L.: John Edward Francis, 1889. 786 p.

15. Memorials of the Holies Family. 1493-1656 / Ed. by G. Holies. L.: University College London, 1936. Camden third series. V. 55. P. 22-23.

16. The Acts of Court of the Mercer's Company, 1453-1527 / Ed. by L. Lyell and F. D. Watney. Cambridge: Univ. Press, 1936. 328 p.

17. Устав гильдии ковровщиков 1331 года, г. Лондон // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина / Под ред. В. Ф. Семенова. М, 1949. Т. 59. Вып. 3. С. 6566.1. Нарративные источники:

18. Calendar of letters from the mayors and corporation of the City of London. A.D. 1350-1370/Ed. by R. Sharpe. L.: Whiting, 1885. 185 p.

19. Chronicles of London / Ed. with introd. and notes by C. L. Kingsford. Glouschester: Alan Sutton, 1977. 368 p.

20. Chronicles of the reigns of Edward I and Edward II: in 2 v. Roll Series. № 76. V. 1. L.: Whiting, 1882. 463 p. V. 2. 528 p.

21. Documents touching John of Northampton and Sir Nicholas Brembre // A Book of London English, 1384-1425 / Ed. by R. W. Chambers and M. Daunt. Oxford: The Clarendon Press, 1931. P. 18-33.

22. Fabian R. The New chronicles of England and France / Ed. by H. Ellis. L.: Whiting, 1811. P. 669-670.

23. FitzStephen W. Description of London // London 1066-1914: Literary Sources and Documents / Ed. and with Introductions by X. Baron: in 2 v. Mountfield: Helm Information, 1997. V. 1: Medieval, Tudor, Stuart and Georgian London. 1066-1800. P. 52-60.

24. Hugh Alley's caveat: The Markets of London in 1598 / Ed. by I. Archer. L.: London Topographical Society, 1988. 105 p.

25. Mancini Dominic. From The Usurpation of Richard the Third: Concerning the Situation of the Town of London // London 1066-1914: Literary Sources and Documents. V. 1. P. 77-79.

26. The Cely Letters, 1472-1488 / Ed. by A. Hanham. Oxford: Univ. Press, 1975. 349 p.

27. Thomas Platter's Travels in England // London 1066-1914: Literary Sources and Documents. V. 1. P. 188-197.

28. William Gregory's chronicle of London // The Historical Collections of a citizen of London in the fifteenth century / Ed. by J. Gairdner. Westminster: Nicholas and Sons, 1876. P. 55-240.

29. Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII / Общ. ред. М. А. Барга. Пер. с англ. В. Р. Рокитянского, Н. А. Федорова, Ф. Э. Яврумяна. М.: Наука, 1990. С. 5-148.

30. Вильсон Т. Государство Англия в 1600 г. // Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 77-84.

31. Купцы-складчики Кале. Деловая переписка семейной компании Сели (XV в) / Пер. со староангл., прим. и вступ. ст. М. М. Ябровой. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. С. 21-159.

32. Проповедник Т. Левер о горожанах-фермерах (1550) // Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI веке. С. 85-86.

33. Фиц-Стефен У. Описание благороднейшего города Лондона / Пер. и коммент. Н. А. Богодаровой // Городская жизнь в средневековой Европе / Отв. ред. Е. В. Гутнова. М.: Наука, 1987. С. 147-156.

34. Эразм Роттердамский. Похвала Глупости / Сост., вступ. ст., примеч. А. Л. Субботина. М.: Сов. Россия, 1991. С. 98.

35. Источники хрестоматийного характера и прочие: Beaven А. В. Aldermen of the City of London. L.: Whiting.: in 2 v. 1908. V. 1.489 p.; 1913. V. 2. 486 p.

36. Documents illustrating the History of civilization in Medieval England (1066-1500)/Ed. by R. T. Davies. N.Y.: Barnes and Noble, Inc., 1969. 510 p.

37. Ekwall E. Studies on the population of medieval London. Stockholm: Kungl. Vitterhets Histories och Antikvitets Academiens Handlingar Filologisk-Filosofiska, 1956. Appendix. P. 1-316.

38. English Historical Documents: in 6 v. V. 3: 1189-1327 / Ed. by H. Rothwell. L.: Eyre and Spottiswoode, 1975. 1032 p.

39. English Historical Documents: in 6 v. V. 4: 1327-1485 / Ed. by A. R. Myers. L.: Eyre and Spottiswoode, 1969. 1236 p.

40. Johnson A. The History of the worshipful company of Drapers of London. Oxford: The Clarendon Press, 1914: in 3 v. V. 1. Appendix. P. 349-521.

41. Reel J. V. Index to biographies of Englishmen, 1000-1485, found in dissertations and theses. L.; Westport: Greenwood Press, 1975. 689 p.

42. Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago: Univ. Press, 1948. Appendix. P. 321-369.

43. Willan T. S. The Muscovy Merchants of 1555. Manchester: Univ. Press, 1953. Appendix. P. 75-130.

44. Чосер Дж. Кентерберийские рассказы / Пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера. М.: Правда, 1980. 558 с.1. Литература

45. Монографические исследования:

46. Авдеева К. Д. Внутренняя колонизация и развитие феодализма в Англии в XI-XIII вв. Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. Н. Герцена, 1973. 167 с.

47. Барг М. А. Великая Английская революция в портретах ее деятелей. М.: Мысль, 1991.397 с.

48. Он же. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М.: Наука, 1973. 230 с.

49. Он же. Исследования по истории английского феодализма в XI-XIII вв. М.: АН СССР, 1962. 368 с.

50. Барг М. А., Авдеева К. Д. От Макиавелли до Юма: становление историзма. М.: ИВИ РАН, 1998. 307 с.

51. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. Н. Р. Никоновой. 2-е изд. М.: Изд-во МГУ; Издательская группа ИНФРА • М НОРМА, 1998. 624 с.

52. Бессмертный Ю. JI. Жизнь и смерть в средние века: Очерки демографической истории Франции. М.: ИВИРАН, 1991. 207 с.

53. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка / Пер. Е.М.Лысенко. Примеч. А.Я. Гуревича. 2-е изд., доп. М.: Наука, 1986. 254 с.

54. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм: ВЗт. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986. 622 е.; Т. 2. Игры обмена. М.: Прогресс, 1988. 632 е.; Т. 3. Время мира. М.: Прогресс, 1992. 679 с.

55. Он же. Средиземное море и Средиземноморский мир в эпоху Филиппа II / Пер. с франц. М. А. Юсима: В 3 ч. Ч. 1. Роль среды. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

56. Виноградов П. Г. Исследования по социальной истории Англии в средние века. СПб.: Типография О. Н. Попова, 1887. 479 с.

57. Винокурова М. В. Мир английского манора. По земельным описям Ланкашира и Уилтшира второй половины XVI начала XVII в. М.: Наука, 2004.494 с.

58. Галямичев А. Н. Экономическое и социальное развитие раннего чешского города. Прага X начала XIII века. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1995. 168 с.

59. Глебов А. Г. Англия в раннее средневековье. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1998. 224 с.

60. Гнейст Р. История государственных учреждений Англии / Пер. с нем. под ред. С. А. Венгерова. М.: Типография К. Т. Солдатенкова, 1885. 858 с.

61. Грановский Т. Н. Лекции по истории Средневековья / Сост. С. А. Асиновская. М.: Наука, 1986. 427 с.

62. Гуго К. Новейшие течения в английском городском самоуправлении / Пер. с нем. под ред. Д. Протопопова. СПб.: Типография О.Н. Попова, 1898. 379 с.

63. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.318 с.

64. Он же. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М.: Искусство, 1989. 367 с.

65. Гутнова Е. В. Возникновение Английского парламента (Из истории английского общества и государства XIII в.). М.: Изд-во МГУ, 1960. 576 с.

66. Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М.: РГГУ, 1998. 702 с.

67. Дмитриева О. В. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в. М.: Изд-во МГУ, 1990. 99 с.

68. Евсеев В. А. Английский город в Тюдоровскую эпоху: Регионы и города. Иваново: Изд-во Иванов, гос. ун-та, 1995. 153 с.

69. Золотов В. И. Английское общество накануне «Войны Роз». Брянск: Брянский гос. пед. ун-т, 1996. 108 с.

70. Иванов В. Г. История этики средних веков. JI.: Изд-во ЛГУ, 1984. 280 с.

71. Иванов К. А. Многоликое Средневековье. М.: Алетейа, 2001. 432 с. Кеннингем У. Рост английской промышленности и торговли в ранний период и средние века / Пер. с англ. и предисл. Н. В. Теплова. М.: Печатня С. П. Яковлева, 1904. 592 с.

72. Кириллова А. А. Классовая борьба в городах Восточной Англии в

73. XIV в. // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. М.: Изд-во МГПИ, 1969. Вып. 321: Вопросы социальной и классовой борьбы в английских городах XIV1. XV вв. С. 3-253.

74. Клаут X. История Лондона / Пер. с франц. Е. Д. Мурашкинцевой. М.: Изд-во «Весь мир», 2002. 160 с.

75. Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. 2-е изд. М.: Наука, 2003.486 с.

76. Косминский Е. А. Исследования по аграрной истории Англии XIII века. М.; Л.: АН СССР, 1947. 484 с.

77. Он же. Проблемы английского феодализма и историографии средних веков. М.: АН СССР, 1963. 456 с.

78. Краснова И. А. Деловые люди Флоренции XIV-XV вв.: В 2 ч. М.; Ставрополь: Изд-во СГПУ, 1995. Ч. 1. 108 с. Ч. 2. 162 с.

79. Кром М. М. Историческая антропология: Пособие к лекционному курсу. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. 78 с.

80. Кузнецов Е. В. Общественно-политическая борьба в Англии второй половины XV в. (к проблеме возникновения английского абсолютизма). М.: АН СССР, 1958.274 с.

81. Левицкий Я. А. Города и городское ремесло в Англии в X-XII вв. М.; Л.: АН СССР, 1960.298 с.

82. Он же. Город и феодализм в Англии / Под ред. Е. В. Гутновой. М.: Наука, 1987.285 с.

83. Ле Гофф Ж. Другое Средневековье: Время, труд и культура Запада / Пер. с франц. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. 326 с.

84. Он же. Цивилизация средневекового Запада / Пер. с франц. Общ. ред. Ю. Л. Бессмертного. М.: Издательская группа Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. 376 с.

85. Майоров Г. Г. Этика в Средние века. М.: Знание, 1986. 64 с. Минеева Т. Г. Политика и власть: Англия трех Генрихов (1399-1471). Н. Новгород: Изд-во НГУ им. Н.И. Лобачевского, 2001. 190 с.

86. Митрофанов В. П. Крестьяне и государство в Англии второй половины XVI первой трети XVII веков. Н. Новгород: Изд-во НГУ им. Н. И. Лобачевского, 2000. 204 с.

87. Мортон А. Л. История Англии / Пер. с англ. Н. Чернявской. Ред. и вступ. ст. А. Самойло. М.: Иностранная литература, 1950. 462 с.

88. Мосолкина Т. В. Город Бристоль в XIV-XV веках. Экономика, общественные отношения, социальная психология. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1997.216 с.

89. Оттокар Н. П. Опыты по истории французских городов в средние века. Пермь: Типография Губерн. земства, 1919. 258 с.

90. Петрушевский Д. М. Восстание Уота Тайлера. Очерки из истории разложения феодального строя в Англии. М.: Соцэкгиз, 1937. 488 с.

91. Он же. Очерки из истории английского государства и общества в средние века. М.: Соцэкгиз, 1937. 221 с.

92. Подопригорова Н. Н. Дубровник: структуры власти и правящая элита (вторая половина XIII первая половина XV вв.). Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2003. 222 с.

93. Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. М.: Аспект Пресс, 1996.318 с.

94. Репина J1. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.: ИВИ РАН, 1998.278 с.

95. Она же. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. М.: Наука, 1979. 222 с.

96. Репина Л. П., Зверева В. В., Парамонова М. Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М.: Дрофа, 2004. 288 с.

97. Романов А. К. Правовая система Англии. М.: Дело, 2000. 344 с.

98. Рутенбург В. И. Очерк из истории раннего капитализма в Италии. Флорентийские компании XIV в. М.; Л.: АН СССР, 1951. 227 с.

99. Савин А. Н. Английская секуляризация. М.: Печатня С. П. Яковлева, 1906.559 с.

100. Сванидзе А. А. Средневековый город и рынок в Швеции XIII-XV вв. М.: Наука, 1980. 360 с.

101. Семенов В. Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI в. М.; Л.: АН СССР, 1949.369 с.

102. Смирин М. М. К истории раннего капитализма в германских землях (XV-XVI вв.). М.: Наука, 1969. 407 с.

103. Согрин В. В., Зверева Г. И., Репина Л. П. Современная историография Великобритании. М.: Наука, 1991. 245 с.

104. Соколов А. Б. Введение в современную западную историографию. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2002. 132 с.

105. Солодкова JI. И. Ранний Кельн: социально-экономическое развитие и освободительная борьба горожан XI-XIII вв. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991. 148 с.

106. Стам С. М. Избранные труды. Средние века: город, ереси, Возрождение, Реформация. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. 344 с.

107. Он же. Экономическое и социальное развитие раннего города (Тулуза XI-XIII веков). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1969. 429 с.

108. Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы истории средневекового города X-XV веков. М.: Соцэкгиз, 1960. 348 с.

109. Таланов А. А. Война Роз: Йорки и Ланкастеры. М.: Рейттаръ, 2001.64 с.

110. Тревельян Дж .М. Социальная история Англии. Обзор шести столетий от Чосера до королевы Виктории / Пер. с англ. М.: Иностранная литература, 1959.521 с.

111. Федорова Е. В. Англия: Тысячелетия и люди от каменного века до башни королевы Виктории. М.: Новый ключ, 2002. 176 с.

112. Фрейденберг М. М. Дубровник и Османская империя. М.: Наука, 1989.284 с.

113. Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах / Пер. Д. В. Сильвестрова. Отв. ред. С. С. Аверинцев. М.: Наука, 1988. 539 с.

114. Чернова Л. Н. Правящая элита Лондона XIV-XVI веков: олдермены в контексте экономической, социальной и политической практики. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005.440 с.

115. Штокмар В. В. История Англии в средние века. Л.: Высшая школа, 1973.309 с.

116. Она же. Очерки истории Англии XVI в. Л.: Изд-во ЛГУ, 1957. 159 с. Она же. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета. Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. 155 с.

117. Эшли У. Дж. Экономическая история в связи с экономической теорией / Пер. с англ. И. Муравьева. Под ред. Д. М. Петрушевского. М.: Типография М. И. Водовозова, 1897. 815 с.

118. Яброва М. М. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV начала XVI вв.). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1983.229 с.

119. Ястребицкая А. Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке. М.: Итерпракс, 1995.416 с.

120. Anderson М. Approaches to the History of the Western Family 1500-1914. Cambridge: Univ. Press, 1995. 321 p.

121. Archer I. W. The pursuit of stability. Social relations in Elizabethan London. Cambridge; N.Y.: Cambridge Univ. Press, 1991. 307 p.

122. Armstrong Ch. A. England, France and Burgundy in the fifteenth century. L.: The Hambledon Press, 1983. 431 p.

123. Baddeley J. J. The Guildhall of the City of London. Colchester: Univ. Press, 1939.217 р.

124. Baker Т. Medieval London. N.Y.; Washington: Praeger, 1970. 260 p. Barron С. M. London in the Later Middle Ages: Government and People 1200-1500. Oxford: Univ. Press, 2004. 472 p.

125. Bebbington G. London Street names. L.: The Hambledon Press, 1972. 244 p.

126. Bennett J. M. Women in the Medieval English Countryside: Gender and Household in Brigstock befor the Plague. N.Y.; Oxford: Univ. Press, 1987. 322 p.

127. Betjeman J. City of London. Churches. Andover: Jarrold Publishing, 2004.29 p.

128. Brenner R. Merchants and Revolution. Commercial change, political conflict, and London's overseas traders, 1550-1653. Cambridge: Univ. Press, 1993. 734 p.

129. Bridbury A. R. Economic Growth of England in the later Middle Ages. N.Y.: Barnas a. Noble, 1975. 115 p.

130. Briggs A. A Social History of England from the Romans to Mrs Thatcher. L.: Penguin Books, 1985. 320 p.

131. Britnell R. H. The closing of the Middle Ages? England 1471-1529. Oxford: Univ. Press, 1997. 286 p.1.em. The Commercialisation of English Society, 1000-1500. Manchester; N.Y.: Manchester Univ. Press, 1996. 281 p.

132. Bryman A. Social research methods. Oxford: Univ. Press, 2001. 540 p. Campbell M. English Borough: Studies on its origins and Constitutional History. Manchester: Univ. Press, 1936. 297 p.

133. Campbell-Kease J. A companion to local history research. Sherborne: Alphabooks Ltd., 1989. 384 p.

134. Carus-Wilson E. M. Medieval Merchant Venturers. Collected Studies. L.: Methuen, 1967.314 р.

135. Clarkson L. A. The Pre-industrial economy of England, 1500-1750. L.: Batsford, 1971.268 p.

136. Collins H. The Order of the Garter 1348-1461. Chivalry and Politics in Late Medieval England. Oxford: The Clarendon Press, 2000. 327 p.

137. Coss P. Knight in Medieval England, 1000-1400. Dover: Alan Sutton Publishing inc., 1996. 191 p.

138. Coster W. Family and kinship in England, 1450-1800. Harlow: Longman, 2001. 155 p.

139. Denholm-Young N. The Country Gentry in the Fourteenth Century. Oxford: Univ. Press, 1969. 253 p.

140. Dyer Ch. Standards of living in the later Middle Ages social change in England, 1200-1520. Cambridge: Univ. Press, 1990. 297 p.

141. English local history at Leicester, 1948-1878. A Bibliography of writings by members of the Department of English Local History, University of Leicester / Compiled by A. Everitt and M. Tranter. Leicester: University of Leicester, 1981.87 p.

142. English Privateering Voyages to the West Indies, 1588-1595 / Ed. by K. R. Andrews. Cambridge: Univ. Press, 1959. 421 p.

143. Fairburn M. Social History. Problems, strategies and methods. Basingstoke; L; N.Y.: Macmillan Press Ltd., St. Martin's Press, 1999. 325 p.

144. Fleming P. Family and household in medieval England. Basingstoke: Palgrave, 2001. 162 p.

145. Foster F. F. The politics of stability. A portrait of the Rulers in Elizabethan London. L.: Royal Historical Society, 1977. 209 p.

146. Fox S. Londoners. L.: Thames a. Hudson, Cop., 1987. 272 p.

147. Friedrichs Ch. The Early Modern City, 1450-1750. L.; N.Y.: Longman, 1995.381 p.

148. Fryde E. B. William de la Pole. Merchant and King' s banker. L.; Ronceverte: The Hambledon Press, 1988. 250 p.

149. Gillingham J. The Wars of the Roses: Peace and conflict in fifteenth-century England. Baton-Rouge: Louisiana State Univ. Press, 1981. 274 p.

150. Girouard M. The English Town: A History of Urban Life. New Haven; L.: Yale Univ. Press, 1990. 320 p.

151. Goldberg P.J. Women in England c. 1275-1525. Manchester; N.Y.: Manchester Univ. Press, 1995. 425 p.

152. Goodman A. The new monarchy. England, 1471-1534. Cambridge: Blackwell, 1989. 89 p.

153. Gray R. A History of London. L.: Hutchinson, 1978. 352 p.

154. Green A. K. Town Life in the Fifteenth Century: in 2 v. L.: Adam a. Black, 1907. 875 p.

155. Gross Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History. Oxford: Univ. Press: in 2 v., 1890. 498 p.

156. Hanham A. The Celys and their world. An English merchant family of the fifteenth century. Cambridge: Univ. Press, 1985. 472 p.

157. Heal F., Holmes C. The Gentiy in England and Walls, 1500-1700. Stanford: Univ. Press, 1994. 473 p.

158. Hey D. Family history and local history in England. L.; N.Y.: Longman, 1987. 276 p.

159. Hill J. W. Tudor and Stuart Lincoln. Cambridge: Univ. Press, 1956. 254 p. Holmes G. A. The Estates of the Higher Nobility in fourteenth century England. Cambridge: Univ. Press, 1957. 180 p.

160. Hunt E. S., Murray J. M. A History of Business in Medieval Europe, 12001550. Cambridge: Univ. Press, 1999. 342 p.1.wood S. A History of London. L.: Macmillan Publishers Ltd., 2000. 1111 p.

161. Jacob E.F. The Fifteenth Centuiy. 1399-1485. Oxford: The Clarendon Press, 1961.375 p.

162. Jenkins D. E. God, miracle and the church of England. L.: Arnold, 1987. 238 p.

163. Jewell H. M. Women in medieval England. Manchester; N.Y.: Manchester Univ. Press, 1996.210 р.

164. Johnson P. A History of the English people. N.Y.; Cambridge; Philadelphia: Cambridge Univ. Press, 1985. 325 p.

165. Ekwall E. Studies on the population of medieval London. Stockholm: Kungl. Vitterhets Histories och Antikvitets Academiens Handlingar Filologisk-Filosofiska, 1956. Appendix. P. 1-316.

166. English Historical Documents: in 6 v. V. 3: 1189-1327 / Ed. by H. Rothwell. L.: Eyre and Spottiswoode, 1975. 1032 p.

167. English Historical Documents: in 6 v. V. 4: 1327-1485 / Ed. by A. R. Myers. L.: Eyre and Spottiswoode, 1969. 1236 p.

168. Johnson A. The History of the worshipful company of Drapers of London. Oxford: The Clarendon Press, 1914: in 3 v. V. 1. Appendix. P. 349-521.

169. Reel J. V. Index to biographies of Englishmen, 1000-1485, found in dissertations and theses. L.; Westport: Greenwood Press, 1975. 689 p.

170. Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago: Univ. Press, 1948. Appendix. P. 321-369.

171. WillanT. S. The Muscovy Merchants of 1555. Manchester: Univ. Press, 1953. Appendix. P. 75-130.

172. Чосер Дж. Кентерберийские рассказы / Пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера. М.: Правда, 1980. 558 с.1. Литература

173. Монографические исследования:

174. Авдеева К. Д. Внутренняя колонизация и развитие феодализма в Англии в XI-XIII вв. Л.: Изд-во ЛГПИ им. А. Н. Герцена, 1973. 167 с.

175. БаргМ. А. Великая Английская революция в портретах ее деятелей. М.: Мысль, 1991.397 с.

176. Он же. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М.: Наука, 1973. 230 с.

177. Он же. Исследования по истории английского феодализма в XI-XIII вв. М.: АН СССР, 1962. 368 с.

178. БаргМ. А., Авдеева К. Д. От Макиавелли до Юма: становление историзма. М.: ИВИ РАН, 1998. 307 с.

179. Morris Т. A. Europe and England in the sixteenth century. L., N.Y.: Routledge, 1998.359 р.

180. Myers A. R. England in the late middle ages. L.: Penguin Books, 1991. 285 p.

181. Neuman W. L. Basics of social research. Qualitative and quantitative approaches. Boston: Allyn and Bacon, 2004. 391 p.

182. Nightingale P. A Medieval Mercantile Community. The Grocers' Company and the politics and trade of London. New Haven; L.: Yale Univ. Press, 1995. 640 p.

183. Patterson C. F. Urban Patronage in early Modern England. Corporate Boroughs, the Landed Elite and the Crown, 1580-1640. Stanford, California: Stanford Univ. Press, 1999. 297 p.

184. Phythian-Adams Ch. Re-thinking English Local History. Leicester: Univ. Press, 1991.58 р.

185. Picard L. Elizabeth's London: Everyday life in Elizabethan London. L.: Phoenix, 2004. 389 p.

186. Piatt C. The English Medieval Town. L.; Toronto; Sydney; N.Y.: Mc Kay, 1979. 292 p.

187. Pollard A. J. The Wars of the Roses. N.Y.: Macmillan, 1988. 138 p. PostanM. M. Medieval trade and finance. Cambridge: Univ. Press, 1973. 382 p.

188. Rabb Т. K. Enterprise and Empire: merchant and gentry investment in the expansion of England, 1575-1630. Cambridge: Harvard Univ. Press, 1967. 420 p.

189. Ramsey P. D. Tudor Economic Problems. L.: Gollancz, 1966. 192 p. Rappaport S. Worlds within worlds: structures of life in Sixteenth century London. Cambridge: Univ. Press, 1989. 449 p.

190. Reynolds S. An Introduction to the History of English Medieval Towns. Oxford: Univ. Press, 1977. 234 p.

191. Richardson J. The Annals of London. A Year-by-Year Record of a Thousand Years of History. Berkeley; Los Angeles: Univ. of California Press, 2000. 430 p.

192. Rigby S. H. English society in the later middle ages. Class. Status. Gender. L.: Macmillan, 1995.408 р.

193. Rogers C. D., Smith J. H. Local family history in England, 1538-1914. Manchester; N.Y.: Manchester Univ. Press, 1991. 217 p.

194. Rowley T. The High Middle Ages. 1200-1550. L.; N.Y.: Routledge a. Kegan Paul, 1986. 248 p.

195. Russell J. London. N.Y.: Abrams, 1994. 256 p.1.em. Medieval Regions and their Cities. L.: Indiana Univ. Press, 1972. 215 p.

196. Sheppard F. London. A History. Oxford: Univ. Press, 1998. 442 p. Shorter E. The Making of the Modern Family. L.: Collins, 1976. 369 p. Smith A. Dictionary of City of London Street names. N.Y.: Arco Publishing Company, 1970. 219 p.

197. Smith S. Underground London. Travels beneath the City Streets. L.: Little, Brown Book, 2004.390 p.

198. Stone J., Stone L. An Open Elite? England, 1540-1800. Oxford: Univ. Press, 1984.367 p.

199. Stone L. The Family, Sex and Marriage in England 1500-1800. L.: Longman, 1990. 447 p.

200. Swanson H. Medieval British Towns. N.Y.: St. Martin's Press, 1999. 161 p.

201. The Oxford Companion to Local and Family History / Ed. by D. Hey. Oxford: Univ. Press, 2002. 517 p.

202. The peopling of Britain. The shaping of a Human Landscape / Ed. by P. Slack and R. Ward. Oxford: Univ. Press, 2002. 295 p.

203. Thomas I. H. Town Government in the Sixteenth century. L.: Methuen, 1933. 190 p.

204. Thomson J. A. The Transformation of medieval England. 1370-1529. N.Y.: Longman, 1983.432 р.

205. Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago: Univ. Press, 1948. 385 p.

206. Unwin G. The Guild and companies of London. L.: Methuen, 1925. 397 p. Veal E. M. The English Fur Trade in the Later Middle Ages. Oxford: The Clarendon Press, 1966. 251 p.

207. Warnicke R. M. William Lambarde. Elizabethan Antiquary, 1536-1601. L.; Chichester: Phillimore and Co., 1973. 188 p.

208. Willan T. S. Studies in Elizabethan foreign trade. Manchester: Univ. Press, 1959.349 p.1.em. The Muscovy Merchants of 1555. Manchester: Univ. Press, 1953. 141 p.

209. Williams G. A. Medieval London. From Commune to Capital. L.: The Athlone Press, 1963.377 p.

210. Williamson J. A. The Tudor Age. L.; N.Y.; Toronto: Longmans, Greem and Co., 1953.448 p.

211. Wrightson K. English Society 1580-1680. L.: Hutchinson, 1982. 259 p. Wysocki D. K. Readings in social research methods. Wadsworth: Thomson, 2004. 318 p. Статьи:

212. Абдуллабеков В. О. Представления о браке и брачности в Пизе начала XV в. // Женщина, брак, семья до начала нового времени: Демографические и социокультурные аспекты / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный. М.: Наука, 1993. С. 88-105.

213. Абрамсон М. Л. Семья в реальной жизни и в системе ценностных ориентаций в южноитальянском обществе X-X1II вв. // Там же. С. 38-56.

214. Она же. Супруги, их родные и близкие в южноитальянском городе Высокого Средневековья (X-XIII вв.) // Человек в кругу семьи. Очерки поистории частной жизни в Европе до начала нового времени / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М.: РГГУ, 1996. С. 103-135.

215. Аникеев А. А. Мир и структура повседневности // Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001. С. 5-9.

216. Барг М. А. Историзм Фрэнсиса Бэкона // Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII. С. 200-249.

217. Он же. Некоторые вопросы генезиса капитализма в Западной Европе в современной буржуазной историографии // Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве. М.: Наука, 1965. С. 12-51.

218. Барг М. А., Авдеева К. Д. Дворянское землевладение в Англии XIV века // Средние века. М.: Наука, 1981. Вып. 44. С. 157-196.

219. Бессмертный Ю. Л. Демографическое поведение и демографические процессы во Франции IX-XV вв. // Женщина, брак, семья до начала нового времени: Демографические и социокультурные аспекты. С. 7-13.

220. Он же. Несколько вводных замечаний // Историк в поиске: Микро- и макроподходы к изучению прошлого / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный. М.: РГГУ, 1999. С. 3-9.

221. Он же. Частная жизнь: стереотипное и индивидуальное. В поисках новых решений // Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. С. 11-19.

222. Браун Е. Д. Особенности семейных архивов и частной переписки в Англии XV в. (на материалах семейных архивов Пастонов, Стоноров и Пламптонов) // Делопроизводство: Информационно-практический журнал. М., 2001. № 1.С. 69-72.

223. Варьяш О. И. Городское право и право в городе как фактор единения // Город в средневековой цивилизации Западной Европы / Отв. ред. А.А.Сванидзе: В 4 т. М.: Наука, 2000. Т. 3: Человек внутри городских стен. С. 232-254.

224. Винокурова М. В. Имущественные права женщин в средневековой Англии // Адам и Ева. Альманах тендерной истории / Под ред. Л. П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2001. № 1.С. 101-128.

225. Глебов А. Г. Некоторые проблемы городского развития Англии в ранний англосаксонский период (VII-IX вв.) // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. Вып. 15. С. 13-27

226. Горелов М. М. Этнополитическая идентичность и традиции историописания в Англии XI-XII вв. // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала нового времени / Отв. ред. Л. П. Репина. М.: Кругъ, 2003. С. 115-131.

227. Гуревич А. Я. Историк конца XX века в поисках метода. Вступительные замечания // Одиссей. Человек в истории. Ремесло историка на исходе XX века. 1996. М.: Coda, 1996. С. 5-10.

228. Он же. Средневековый купец // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М.: Наука, 1999. Т. 2: Жизнь города и деятельность горожан. С. 46-79.

229. Гусарова Т. П. Быт европейских стран в эпоху Возрождения // Культура Западной Европы в эпоху Возрождения / Под ред. Л. М. Брагиной. М.: Мосгорархив, 1996. С. 360-384.

230. Гутнова Е. В. Английское феодальное государство в XIV-XV вв. // Средние века. М.: Наука, 1987. Вып. 50. С. 58-76.

231. Она же. Влияние экономической эволюции на изменения в социальной иерархии в Англии XIV-XV вв. // Средние века. М.: Наука, 1983. Вып. 46. С. 27-52.

232. Она же. Город, бюргерство и феодальная монархия // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М.: Наука, 2000. Т. 4: Extra muros: город, общество, государство. С. 8-29.

233. Она же. Города и сословные собрания // Там же. С. 29-45.

234. Она же. Городское представительство в английском парламенте конца XIII начала XIV века // Средние века. М.: Наука, 1953. Вып. 4. С. 103-123.

235. Гутнова Е. В. Некоторые проблемы социальной истории средневековой Англии в современной англо-американской медиевистике // Средние века. М.: Наука, 1960. Вып. 18. С. 79-103.

236. Дмитриева О. В. Английское дворянство в XVI начале XVII вв.: границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: Границы сословия / Отв. ред. В. А. Ведюшкин. М.: ИВИ РАН, 1997. С. 11-34.

237. Евсеев В. А. Повседневная жизнь английских горожан в Тюдоровскую эпоху (рабочий день и досуг на примере Ковентри и Лондона) // Человек

238. XVI столетия / Под ред. А. А. Сванидзе и В. А. Ведюшкина. М.: ИВИ РАН, 2000. С. 212-220.

239. Ермолаев В. А. Город и церковь в Германии XIV-XVI веков (борьба экономических интересов) // Средневековый город. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. Вып. 12. С. 123-138.

240. Он же. Городское землевладение на территории Нюрнбергского бургграфства в XV веке // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1968. Вып. 1.С. 77-93.

241. Золотов В. И. Операции с недвижимостью и социальные ориентации английского бюргерства и купцов в первой половине XV века // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. С. 289-293.

242. Он же. Политический кризис в Англии в 1425-1426 гг. // Англия XIV

243. XVII вв. Проблемы генезиса капитализма. Горький: Изд-во Горьков. гос. ун-та, 1974. Вып. 2. С. 91-107.

244. Илларионов С. А. Некоторые данные о торговле Кельна с Англией в XIII-XIV вв. // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1978. Вып. 4. С. 207-215.

245. Кириллова А. А. Завещание как источник по истории средневекового английского города XIV-XV вв. // Из истории западноевропейского средневековья. М.: Наука, 1972. С. 21-43.

246. Она же. Из социальной истории городов Англии XIII в. (К вопросу о социально-экономическом содержании «свободы» и «полноправия» ванглийском городе XIII в.) // Средние века. М.: Наука, 1958. Вып. 13. С. 2740.

247. Кириллова А. А. К вопросу об образовании городского патрициата в английских городах XIV-XV вв. // Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции XIII-XVII вв. М.: Изд-во МГПИ им. В. И. Ленина, I960. С. 30-48.

248. Она же. Самоуправление английских городов XIII в. // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. М.: Изд-во МГПИ, 1957. Т. 104. С. 45-65.

249. Она же. Социально-психологическая характеристика английского купечества в XV-XVI вв. // Генезис капитализма в позднее средневековье в Англии и Германии. М.: Наука, 1979. С. 3-31.

250. Кондратьев С. В. Политика и политические элиты в предреволюционной Англии // Англия XVII века: социальные группы и общество/Под ред. С. Е. Федорова. СПб.: Образование, 1994. С. 17-32.

251. Косминский Е. А. Были ли XIV и XV века временем упадка европейской экономики? // Средние века. М.: Наука, 1957. Вып. 10. С. 257271.

252. Краснова И. А. Брак и семья в городе: Флоренция XIV-XV веков // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М.: Наука, 1999. Т. 1. Феномен средневекового урбанизма. С. 213-219.

253. Креленко Н. С. «Восточные» мотивы в европейской культуре XVII-XIX веков (к вопросу о «Диалоге культур» // Новая и новейшая история. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. Вып. 18. С. 79-98.

254. Крылова Ю. П. Игры и развлечения горожан // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 319-337.

255. Кузнецов Е. В. Лондонская гильдия торговцев тканями в XV- начале XVI в. (Из истории купеческого капитала в феодальной Англии) // Средние века. М.: Наука, 1968. Вып. 31. С. 219-236.

256. Леонова Т. А. Рост церковного землевладения в Англии с 1350 по 1377 гг. // Проблемы истории античности и средних веков. М.: Наука, 1978. С. 48-65.

257. Она же. Собственность и доходы английской церкви во второй половине XIV века//Средние века. М.: Наука, 1985. Вып. 48. С. 214-232.

258. Майорова Н. О. Палата общин английского парламента первой половины XV века как профессиональная организация // Общности и человек в средневековом мире / Отв. ред. А. А. Сванидзе. М.; Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1992. С. 153-155.

259. Макаров А. А. Складывание городских органов управления в Ковентри в XII-XIV вв. // Средневековый город. Вып. 15. С. 35-41.

260. Мананчикова Н. П. Городская община Дубровника XIII-начала XV вв. по данным его статута // Общности и человек в средневековом мире. С. 6568.

261. Она же. Структура власти в Дубровнике XIV-XV веков: От коммуны к республике // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 50-57.

262. Маркова С. П. Йоркская компания мерсеров и купцов-авантюристов в XV-XVI вв. (К истории торгового капитала в Англии) // Средние века. Вып. 44. С. 252-272.

263. Она же. Понятие «мерсеры» и его значение для изучения истории Английских торговых компаний средневековья // Проблемы истории Западной Европы развитого и позднего феодализма. Иваново: Изд-во Иванов, гос. ун-та, 1986. С. 10-18.

264. Мосолкина Т. В. Английские горожане и церковь в XIV-XV веках // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 130-136.

265. Она же. Основные проблемы истории английского города XIV-XV вв. // Новая и новейшая история. Вып. 18. С. 31-40.

266. Мосолкина Т. В. Повседневная жизнь средневекового города: Бристоль XIV-XV веков // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 288-294.

267. Она же. Традиции самоуправления в городах Англии // Средние века. М.: Наука, 2002. Вып. 63. С. 185-194.

268. Негуляева Т. М. Возникновение свободной земельной собственности в Страсбурге и ее судьбы в XIII начале XIV века // Средневековый город. Вып. 1. С. 61-76.

269. Она же. Городское земельное владение держание в средневековом Страсбурге (XII начало XIV вв.) // Экономическое развитие и классовая борьба в средние века и в античности. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1968. С. 74-94.

270. Она же. Зарождение правосознания и чувства личности у немецких бюргеров в XII-XIII веках // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 254-259.

271. Она же. Складывание городского патрициата в средневековом Страсбурге (XII начало XIV вв.) // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1974. Вып. 2. С. 81-110.

272. Она же. Учреждение и продажа ренты с недвижимости в Страсбурге XIII начала XIV века // Там же. 2004. Вып. 16. С. 27-34.

273. Никулина Т. С. Бюргерские завещания как источник по социально-культурной истории средневекового города (на материалах Любека) // Там же. 1991. Вып. 10. С. 138-148.

274. Она же. Купец-патриций XV в. и корпоративный строй ганзейского Любека // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. С. 95-101.

275. Она же. Любекский патрициат во второй половине XV первой половины XVI в. // Классы и сословия средневекового общества. М.: Наука, 1988. С. 198-203.

276. Никулина Т. С. Совет, бюргерская община и церковь Любека в Реформации (к вопросу о «городской Реформации») // Средневековый город. Вып. 15. С. 106-120.

277. Осипов В. И. Складывание патрициата в Монпелье (Х11-ХШ вв.) // Там же. Вып. 1.С. 94-110.

278. Петрова С. П. Социальный состав магистрата Норка в XIV-XVI вв. (По материалам Йоркских городских регистров) // Там же. 1975. Вып. 3. С. 96-106.

279. Писарев Ю. И. Магнаты и корона в Англии XIV в. // Средние века. М.: Наука, 1980. Вып. 43. С. 77-104.

280. Он же. Место служилого рыцарства в социально-политической жизни Англии XIV в. // Средние века. М.: Наука, 1973. Вып. 37. С. 82-107.

281. Питулько Г. Н. Английское купечество XVII столетия: его место в жизни общества // Англия XVII века: социопрофессиональные группы и общество / Под ред. С. Е. Федорова. СПб.: Образование, 1997. С. 136-184.

282. Полховская Е. Ю. Проблемы истории средневекового города в отечественной медиевистике последнего десятилетия // Средневековый город. Вып. 15. С. 153-162.

283. Репина Л. П. Английский средневековый город // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 92-106.

284. Она же. Взаимоотношения государства и купечества в области торговли и финансов в Англии XIV в. // Средние века. Вып. 37. С. 230-249.

285. Она же. Выделение сферы частной жизни как историографическая и методологическая проблема // Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. С. 20-32.

286. Она же. Тендерная асимметрия в браке и семье // Репина Л. П. Женщины и мужчины в истории: Новая картина европейского прошлого. Очерки. Хрестоматия. М., 2002. Ч. 1. С. 60-72.

287. Она же. Городское сословие в английском парламенте XIV в. // Средневековый город. Вып. 4. С. 60-73.

288. Репина JI. П. Демографические характеристики средневекового города // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 169-213.

289. Она же. Комбинация микро- и макроподходов в современной британской и американской историографии: несколько казусов и опыт их прочтения // Историк в поиске: Микро- и макроподходы к изучению прошлого. С. 22-29.

290. Она же. Лондон столица и мегаполис // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 341-348.

291. Она же. Лондонские землевладельцы в начале XV века (по данным налогового списка 1412 г.) // Городская жизнь в средневековой Европе. С. 199-219.

292. Она же. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия // XX век: Методологические проблемы исторического познания. Сб. обзоров и рефератов / Отв. ред. А. Л. Ястребицкая: В 2 ч. М.: РГГУ, 2001. Ч. 1.С. 70-100.

293. Она же. Potentiores и meliores Лондона в начале XIV в. // Средние века. Вып. 44. С. 225-228.

294. Она же. Социальная история и историческая антропология: новейшие тенденции в современной британской и американской медиевистике // Одиссей. Человек в истории. М.: Coda, 1990. С. 167-181.

295. Она же. Средневековый человек в системе социальных коммуникаций: новые подходы и методы исследования // Общности и человек в средневековом мире. С. 23-29.

296. Она же. Феодалы в английском городе от «Книги Страшного суда» до «Великого мятежа» // Феодалы в городе: Запад и Русь / Под ред. А. А. Сванидзе. М.: ИВИ РАН, 1996. С. 17-24.

297. Сванидзе А. А. Датчане в XVI веке // Человек XVI столетия. С. 159176.

298. Она же. Живые общности, общество и человек в средневековом мире Европы // Общности и человек в средневековом мире. С. 9-16.

299. Сванидзе А. А. Кредитно-долговые отношения и городское законодательство в средневековой Швеции XIII-XIV века // Средневековый город. Вып. 3. С. 54-78.

300. Она же. Механизм патрицианской олигархии в средневековом шведском городе // Средние века. М.: Наука, 1991. Вып. 54. С. 72-95; М.: Наука, 1992. Вып. 55. С. 50-72.

301. Она же. Средневековые города Западной Европы: некоторые общие проблемы // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. С. 9-41.

302. Она же. Стратегия удержания власти: к вопросу о «демократии» в средневековом городе XV века // Там же. Т. 3. С. 80-86.

303. Она же. Элиты в контексте этнокультурного взаимодействия // Элита и этнос средневековья. М.: ИВИ РАН, 1995. С. 6-8.

304. Солодкова JI. И. Борьба горожан Кельна с архиепископами и рождение городских свобод // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 86-100.

305. Она же. Проблема «Феодалы в городе» в современной отечественной медиевистике // Средневековый город. Вып. 15. С. 162-173.

306. Она же. Формирование кельнского патрициата. XI-XIII века // Там же. Вып. 10. С. 3-12.

307. Стам С. М. Возникновение городского патрициата средневековой Тулузы // Экономическое развитие и классовая борьба в средние века и в античности. С. 35-73.

308. Он же. К проблеме генезиса капитализма в Западной Европе // Средневековый город. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1998. Вып. 13. С. 87-100.

309. Он же. Об одном реакционном течении в современной французской историографии средневекового города и о проблеме городского патрициата// Средние века. М.: Наука, 1964. Вып. 25. С. 299-310.

310. Стам С. М. Тулузский патрициат в XII-XIII вв. // Средние века. М.: Наука, 1969. Вып. 32. С. 156-182.

311. Тушина Е. В. Городское землевладение // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. С. 279-289.

312. Уваров П. Ю. Община горожан: структура и конфликты // Там же. Т.З.С. 8-40.

313. Он же. Социальное единство и социальный контроль внутри городских стен // Там же. С. 166-192.

314. Ульянов Ю. Р. Новая вотчина в Англии XIV-XV вв. (Постановка проблемы и некоторые результаты исследований) // Аграрная история эпохи феодализма. Ижевск: Изд-во Удмурт, ун-та, 1983. С. 28-43.

315. Он же. Образование и структура маноров Биртон и Сток в XVI в. // Средние века. М.: Наука, 1978. Вып. 43. С. 49-83.

316. Он же. Образование и эволюция структуры манора Стонор в XIV-XV вв. // Средние века. М.: Наука, 1971. Вып. 34. С. 117-144; 1972. Вып. 35. С. 154-173.

317. Он же. Рост нового дворянства в Англии XV в. (по материалам «The Paston letters») // Из истории средневековой Европы. М.: Изд-во МГУ, 1957. С. 131-151.

318. Фрейденберг М. М. Патрициат далматинских городов XII-XIV вв. По данным Задара и Трогира // Славянские исследования. Материалы Великолукской межвузовской конференции по истории славянских стран. Л.: Изд-во ЛГУ, 1966. С. 10-62.

319. Она же. Феномен корпоративизма // Общности и человек в средневековом мире. С. 17-23.

320. Чернова Л. Н. Business-women средневекового города (на материале Лондона XIV-XVI вв.) // Адам и Ева. Альманах тендерной истории / Под ред. Л. П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2003. № 6. С. 75-95.

321. Она же. Городская недвижимость лондонских олдерменов XIV-XVI веков: структура и использование // Средневековый город. Вып. 12. С. 94-103.

322. Она же. Городская недвижимость лондонских олдерменов XIV-XVI вв.: условия владения // Там же. Вып. 13. С. 76-86.

323. Она же. Купеческая элита Лондона: повседневная жизнь и нравы (XIV-XVI вв.) // Междисциплинарные подходы к изучению прошлого / Под ред. Л. П. Репиной. М.: Аспект Пресс, 2003. С. 19-50.

324. Она же. Лондонские олдермены в системе городской общины XIV-XVI вв. // Средневековый город. Вып. 15. С. 59-70.

325. Она же. Лондонские олдермены и королевская власть во второй половине XIII-XV веках // Городской социум: политические и социокультурные элиты прошлого и настоящего: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. С. 24-50.

326. Она же. Наследство и наследники в правовых традициях средневекового Лондона (XIV-XVI вв.) // Historia Animata. Сб. статей: В 3 ч. М.: ИВИ РАН, 2004. Ч. 2. С. 87-109.

327. Она же. Олдермены и власть в Лондоне XIV-XV веков // Средневековый город. Вып. 16. С. 64-81.

328. Она же. О самосознании купеческой элиты Лондона XIV-XV веков // Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. С. 312-318.

329. Она же. Церковь и городская жизнь в Англии XIV-XV веков (на материале Лондона) // Феодалы в городе: Запад и Русь. С. 25-34.

330. Чернова JI. Н. XVI век в жизни лондонского патрицианского купечества // Нобили и парии средневекового общества. Межвуз. сб. статей / Отв. ред. С. В. Кондратьев. Тюмень: Изд-во ТГУ, 1997. С. 56-70.

331. Чистозвонов А. Н. Амстердам в XVI-XVII вв.: социально-экономическое развитие и повседневная жизнь // Средние века. М.: Наука, 1997. Вып. 60. С. 37-50.

332. Яброва М. М. Зачаточные формы капиталистического производства в Лондоне XIV первой половины XV века // Средневековый город. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1983. Вып. 7. С. 36-50.

333. Она же. Из истории семейных торговых компаний в Англии XV века (семья Сели) // Там же. 1987. Вып. 8. С. 105-116.

334. Она же. Крупные торговые объединения и купеческая семья в Англии XV века // Общности и человек в средневековом мире. С. 74-77.

335. Она же. Лондонские ливрейные компании и внешняя торговля (вторая половина XVI в.) // Средневековый город. Вып. 3. С. 181-203.

336. Она же. Лондонские ливрейные компании и так называемый процесс амальгамации // Там же. Вып. 2. С. 146-173.

337. Она же. Некоторые особенности структуры английских семейных компаний конца XV века // Там же. Вып. 10. С. 129-137.

338. Она же. Развитие коммерческого кредита в Англии XIV-XV вв. // Там же. 1978. Вып. 5. С. 39-50.

339. Она же. Торговля и этика (на материалах Англии XV века) // Средневековый город. Саратов: Изд-во «Научная книга», 1997. Вып. 11. С. 77-84.

340. Ястребицкая А. Л. О культур-диалогической природе историографического: взгляд из 90-х // XX век: Методологические проблемы исторического познания. Ч. 1. С. 8-52.

341. Она же. Проблемы взаимоотношения полов как диалогических структур средневекового общества в свете современногоисториографического процесса // Средние века. М.: Наука, 1994. Вып. 57.1. C. 126-136.

342. Astill G. Archaeology and the late-medieval urban decline // Towns in decline, A.D. 100-1600 / Ed. by T. R. Slater. Andershot: Ashgate, 2000. P. 214234.

343. Beier A. L. Social problems in Elizabethan London // The Tudor and Stuart town. A Reader in English Urban Histoiy, 1530-1688 / Ed. by J. Barry. L.; N.Y.: Longman, 1990. P. 121-138.

344. Bradley H. The Datini Factors in London, 1380-1410 // Trade, devotion and governance. Papers in later medieval history / Ed. by D. Clayton, R. Davies and P. McNiven. Stroud: Alan Sutton, 1994. P. 55-79.

345. Bridbury A. R. English provincial towns in the later middle ages // The Economic History Review. 2nd Ser. 1981. Vol. XXXIV. No. I. P. 1-24.

346. Campbell M. English Goldsmiths in the Fifteenth Century // England in the Fifteenth Century proceedings of the 1986 Harlaxton symposium / Ed. by

347. D. Williams. Suffolk, 1987. P. 43-52.

348. Childs W. The English export trade in cloth in the fourteenth century // Progress and problems in Medieval England: Essays in honour of Edward Miller / Ed. by R. Britnell and J. Hather. Cambridge: Univ. Press, 1996. P. 136-137.

349. Colby Ch. W. The growth of oligarchy in English Towns // The English Historical Review. L., 1890. No 20. Oct. P. 633-652.

350. Dyer A. «Urban decline» in England, 1377-1525 // Towns in decline, A.D. 100-1600. P. 266-288.

351. Given-Wilson C. Wealth and Credit, Public and Private: The Earls of Arundel 1306-1397 // The English Historical Review. 1991. Vol. CVI. No. CCCCXVIII. Jan. P. 1-26.

352. Gray H. L. English Foreign Trade from 1446 to 1482 // Studies in English Trade in the fifteenth century / Ed. by E. Power and M. Postan. N.Y.: Barnes a. Noble, 1933. P. 1-38.

353. Hanawalt B. The Widow's Mite: Recovery of Dower in Late Medieval London // Upon my Husband's Death: Widows in the literature and history of Medieval Europe / Ed. by L. Mirrer. L.: Ann Arbor, 1992. P. 21-45.

354. Hatcher J. A Diversified Economy: Later Medieval Cornwall // The Economic History Review. 2nd Ser. 1969. No. XXII. P. 208-227.1.em. Mortality in the Fifteenth Century: Some New Evidence // Ibid. 1986. Vol. XXXIX. No. I. P. 19-38.

355. Hibbert A. B. The origins of Medieval Town Patriciate // Past and Present. A Journal of Scientific Historia. 1953. No 3. February. P. 15-27.

356. Hilton R. Status and class in the Medieval Town // The Church in the Medieval Town / Ed. by T.R. Slater and G. Rosser. Aldershot: Ashgate, 1998. P. 9-19.

357. Holmes G. A. Anglo-Florentine Trade in 1451 // The English Historical Review. 1993. Vol. CVIII. No. 427. April. P. 374-375.

358. Horrox R. E. The urban gentry in the fifteenth century // Towns and townspeople in the fifteenth century / Ed. by J. A. Thomson. Gloucester: Alan Sutton, 1988. P. 22-44.

359. Keene D. London from the post-Roman period to 1300 // The Cambridge Urban History of Britain. V. 1. 600-1540. P. 187-216.

360. Kellaway W. The Coroner in Medieval London // Studies in London History. P. 75-91.

361. Miller E. English Town Patricians, c. 1200-1350 // Gerarchie Economiche e Gerarchie Sociali secoli XII-XVII / A cura di Annalisa Guarducci. Serie II. 12. Firenze, 1990. P. 217-240.

362. O'Connor S. Adam Fraunceys and John Pyel: Perceptions of status among merchants in Fourteenth-Century London // Trade, devotion and governance. Papers in later medieval history. P. 17-35.

363. Payling S. J. Social mobility, demographic change, and landed society in late medieval England // The Economic History Review. 1992. Vol. XIV. No. I. P. 51-73.

364. Rigby S. H. Urban «Oligarchy» in Late Medieval England // Towns and townspeople in the fifteenth century. P. 62-86.

365. Rohrkasten J. The origin and early development of the London mendicant houses // The Church in the Medieval Town. P. 76-99.

366. Thrupp S. The Grocers of London: a study of distributive trade // Studies in English Trade in the fifteenth century. P. 247-292.

367. Диссертационные исследования и авторефераты:

368. Баранов Ю. В. Иностранные купцы и их привилегии в Англии при Эдуардах (1272-1377): Дис. .канд. истор. наук. М., 1992. 316 с.

369. Браун Е. Д. Джентри в эпоху Войн Роз: опыт социокультурного анализа: Дис. .канд. истор. наук. М., 2003.

370. Леонова Т. А. Церковь и государство в Англии во второй половине

371. XIV века: Автореф. дис. .канд. истор. наук. М., 1982. 24 с. Мосолкина Т. В. Социально-экономическое развитие Бристоля в XIV

372. XV вв.: Автореф. дис. .докт. истор. наук. Саратов, 1997. 38 с. Негуляева Т. М. Эволюция поземельных отношений в средневековомгороде (на материалах Страсбурга XI начала XIV в.): Дис. .канд. истор. наук. Саратов, 1969. 204 с.

373. Никулина Т. С. Социально-экономическое развитие Любека во второй половине XV первой половине XVI вв. и движение Вулленвевера: Дис. .канд. истор. наук. Саратов, 1982. 248 с.

374. Осипов В. И. Социально-экономические отношения в Монпелье в XII

375. XIV веках и особенности его муниципального развития: Автореф. дис. .канд. истор. наук. Саратов, 1967. 15 с.

376. Полховская Е. Ю. Основные теоретические и методологические подходы к истории европейского города в отечественной медиевистике XX века: Автореф. дис. .канд. истор. наук. Тюмень, 2002. 24 с.

377. Романовская В. Б. Законодательство английского парламента XIII

378. XV веков (к вопросу формирования и развития сословно-представительной монархии в Англии): Дис. .канд. юрид. наук. М., 1990. 182 с.

379. Румянцев А. Г. Английская социальная элита в XV веке. Демографические проблемы: Автореф. дис. .канд. истор. наук. СПб., 2003. 21 с.

380. Чернова Л. Н. Лондонский патрициат в XIV-XV веках: Дис. .канд. истор. наук. Саратов, 1993. 202 с.

381. Чхартишвили Г. Е. Некоторые вопросы истории городов Англии XII-XIII вв.: Ремесло, торговля, самоуправление: Автореф. дис. .канд. истор. наук. Тбилиси, 1967. 23 с.