Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики

Дубровина, Ирина Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики

Год: 2004
Автор научной работы: Дубровина, Ирина Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Ульяновск
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики"

На правах рукописи

ДУБРОВИНА ИРИНА В ЛАДИМИРОВНА

Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики.

Специальность 10.02.19 - теория языка

Автореферат

Диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ульяновск 2004

Работа выполнена на кафедре английской лингвистики и перевода

ГОУ ВПО

Ульяновский государственный университет

Научный руководитель - кандидат филологических наук, доцент Борисова Светлана Александровна

Официальные оппоненты: Рахилина Екатерина Владимировна,

доктор филологических наук Карнаухова Марина Владимировна, кандидат филологических наук, доцент

Ведущая организация - Московский государственный

областной университет

Защита состоится 19 декабря 2004. в часов на заседании регионального диссертационного совета КМ 212.278.04 при Ульяновском государственном университете по адресу: г.Ульяновск, ул. Набережная реки Свияги, 1, ауд. 701.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ульяновского государственного университета (ул.Набережная реки Свияги, 1)

Автореферат разослан 9 ноября 2004г.

Отзывы на автореферат просьба присылать по адресу:

432700, г.Ульяновск, ул.Л.Толстого, 42, научный отдел

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент £ ^ С.А. Борисова

Реферируемая работа посвящена применению методологического аппарата когнитивной грамматики конструкций Ч. Филлмора к материалу русского языка. В работе рассматривались две группы предложных конструкций, первая их которых обладает базовым пространственным значением, а вторая не имеет пространственного компонента: бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвин.. Когнитивное направление предоставляет новые возможности описания, поскольку ему присущи синтез синтаксиса и семантики и понимание сути механизмов взаимодействия значений, при этом конструкции рассматриваются как группы единиц с фиксированной структурой, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных элементов. Грамматика конструкций обладает огромными теоретическими возможностями, но в аспекте этой теории были исследованы в основном факты европейских языков, преимущественно английского. С этой точки зрения материал русского языка представляет особый интерес по причине существования богатой русской лингвистической традиции, которую также необходимо учитывать и при обращении к новым теориям.

Актуальность работы заключается в том, что применение аппарата грамматики конструкций позволяет выявить ограничения, которые конструкция накладывает на семантику своих компонентов.

Научная новизна состоит в том, что в работе предлагается методика для описания семантики квазисинонимичных предложных конструкций русского языка.

Объектом исследования является применимость терминологического аппарата грамматики конструкций к материалу русского языка.

Предметом исследования являются две группы предложных конструкций русского языка: бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвин..

В основу работы была положена гипотеза о том, что предложные конструкции русского языка имеет смысл рассматривать как особые сложные единицы с фиксированной структурой взаимозависимых элементов, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных компонентов.

Целью работы было выявление тех ограничений, которые конструкция накладывает на семантику своих компонентов, и выявление семантических различий между квазисинонимичными конструкциями.

- проанализировать примеры употребления рассматриваемых конструкций, найденные в Национальном корпусе русского языка;

- выявить глаголы, способные встраиваться в данные конструкции;

- выделить классы существительных, способных заполнять вторую валентность глаголов, встраивающихся в данные конструкции;

- выявить типы субъектов, способных встраиваться в ту или иную конструкцию;

- обобщить данные, полученные для каждой конструкции;

- сопоставить данные, полученные для квазисинонимичных конструкций.

Цели и задачи настоящего исследования определили то, что методом исследования стал метод Ю. Д. Апресяна, использовавшийся им при составлении Нового объяснительного словаря синонимов русского языка, который был адаптирован к исследованию и сопоставлению квазисинонимичных конструкций.

В качестве материала были использованы примеры из Национального корпуса русского языка, расположенного на сайте Ьйр//%г№№.гшсогрога.ги, и тематические списки слов базы данных «Лексикограф: Предметные имена», которая разрабатывалась в Отделе лингвистических исследований ВИНИТИ РАН.

Теоретическая значимость работы для когнитивной грамматики, общей семантики и русистики заключается в применимости когнитивного аппарата грамматики конструкций к предложным конструкциям русского языка, что позволяет выявить существующие ограничения на семантику их компонентов.

Практическая ценность работы связана с выявленными семантическими различиями между квазисинонимичными конструкциями.

Достоверность и обоснованность полученных результатов и выводов обеспечивается проработанностью обширного материала по проблеме исследования и анализа широкого корпуса примеров.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Конструкции являются сложными языковыми единицами, семантика которых складывается из значений их взаимозависимых компонентов.

2) Грамматика конструкций позволяет выявить ограничения, которые конструкция накладывает на семантику своих компонентов.

3) Рассматриваемые,в реферируемой работе предложные конструкции русского языка близки, но не тождественны. Грамматика конструкций

выявляет семантические различия между такими квазисинонимичными конструкциями.

Апробация работы. Основные результаты диссертации обсуждались:

на заседаниях кафедры английской лингвистики и перевода Ульяновского государственного университета; на Российской научной конференции «Смысл и выражение: контроверзы современного гуманитарного знания» (Самара. 2001); на региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики, транслятологии, межкультурной коммуникации и лишъодидактики» (Ульяновск, 2003); на региональной конференции «Проблемы развития гуманитарных наук в России начала XXI века» (Ульяновск, 2003); на Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы теории и практики перевода» (Пенза, 2004).

Структура работы определяется логикой развития основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Содержание работы.

Во введении раскрываются цели и задачи исследования, обосновывается научная новизна и актуальность работы, определяются теоретическая и практическая значимость, описываются материал и методы исследования.

В первой главе рассматриваются различные подходы к описанию предлогов и предложных конструкций.

Во-первых, это русская традиция, которая включает в себя классическое описание значений предлогов в [Русская грамматика 1980], а также в работах В. В. Виноградова и А. М. Пешковского; глаголоцентричный подход к предложным конструкциям, свойственный «Русской грамматике» и работам Г. А. Золотовой; описание пространственного компонента значений предлогов в [Всеволодова, Владимирский 1982]; а также толкования Московской семантической школы: анализ значения предлогов для я ради Ю. Д. Апресяна, описание значений предлога по Л. Л. Иомдина, подход Л. Н. Иорданской и И. А. Мельчука к значению русских причинных предлогов.

Во-вторых, это когнитивный подход, отмечающий особую роль пространства в концептуализации мира. Дело в том, что «именные падежные системы (в тех языках, где они есть) или пространственные предлоги / послелоги, управляющие существительными, в значительной степени берут на себя функцию показателей ориентации, выражая как локализацию, так и ролевые характеристики локативных аргументов» [Плунгян 2002: 71].

Вопросы выражения пространственных представлений человека в языке занимали и занимают особое место среди лингвистических исследований разных направлений, о чем, в частности, говорит существование многочисленных сборников по проблемам отображения пространства в языке: [Логический анализ языка: языки пространств 2000], [Логический анализ языка: языки динамического мира 1999], [Spatial Orientation 1983], [Continuity in Linguistic Semantics 1994] и другие. Как отмечает А.Е.Кибрик, «конечной целью в идеале должно быть построение такой пространственной модели, которая бы единообразным способом описывала все конкретные реализации систем пространственных значений в естественных языках» [Кибрик 1970: 113]. Эта проблема остается актуальной, поскольку, согласно С.Г.Татевосову, «исследование семантики пространственных показателей, по крайней мере на том уровне проработанности, который мы имеем сегодня, не сулит методологического прорыва в скором будущем» [Татевосов 2000:27].

В рамках когнитивной лингвистики существует подход, признающий в качестве прототипического компонента семантики языкового элемента пространственное значение [Langacker 1999], [Janda 2000], [Smith 1989]. Однако при трактовке семантики русских предлогов особое значение имеет функциональный подход. Он представлен исследованиями Е.В.Рахилиной, В.АЛлунгяна, Д.Пайара, А.Вежбицкой. В русле данного подхода выполнены также работы [Ганенков, Мерданова 2002], [Кириченко 2002]. При таком подходе центральным значением признается не пространственное, а определенное функциональное значение единицы языка.

Непосредственно в когнитивной грамматике рассматривались различные, морфологические и синтаксические, способы выражения пространственных отношений в языке, в частности, в сборниках [Conceptualizations and Mental Processing in Language 1989], [Topics in Cognitive Linguistics 1988], [Observations and Speculations on Subjectivity 1985]: предложный, предложно-падежный, падежный, конструкция N+N, где первое существительное обозначает часть человеческого тела и в основе которой лежат такие явления, как метафора и метонимия (этот способ является типичным для одного из языков мексиканских индейцев [Langacker 1999]), приставочный, когда значительная доля информации содержится в приставке глагола (типичный для языка кора), дейктический, передача расположения при помощи наречий (справа, слева), с помощью ссылки на стороны света (этот способ типичен для австралийского языка Guugu Yimithirr [Langacker 1999]).

Как отмечает В.А. Плунгян, «стандартным способом выражения локативных (как, впрочем, и других семантических) ролей в языках мира являются (пространственные) падежи или предлоги / послелоги» [Плунгян 2002: 66]. Это связано с тем, что «в содержательном отношении ориентация ... характеризует прежде всего (или даже исключительно) объекты реального мира» [Плунгян 2002: 71].

В первой главе рассматривается терминологическая база когнитивной лингвистики, а также описания конкретных предлогов, выполненные Р. Лангакером, А. Херсковиц, Дж. Лакоффом и К. Бругман, Б. Хокинсом в русле когнитивного направления. Кроме того, здесь рассматривается русская когнитивная традиция описания предлогов (подход В. А. Плунгяна и Е. В. Рахилиной к значению предлога под; описание значений предлога над Д. Пайара и В. А. Плунгяна; анализ семантической структуры предлога на О. Н. Селиверстовой).

В-третьих, в первой главе рассматривается грамматика конструкций как элемент описания, поскольку именно в ее аспекте представляется наиболее удобным описать свойства конструкций бить в Хвин. / бить по Хдат., а также говорить о Хпредл. /говорить про Хвин.. При этом необходимо учесть свойства всех элементов данных конструкций, из которых складывается поведение всей конструкции в целом. Подобное описание наиболее близко к трактовке конструкции let alone ('не говоря о') в работе [Fillmore, Kay & O'Connor 1988]. В рассматриваемой работе, так же как и в работе [Goldberg 1995] под конструкциями понимаются группы единиц с фиксированной структурой, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных элементов.

В когнитивной лингвистике существованию конструкций предлагается некоторое психологическое объяснение. Так Р. Лангакер в работе [Langacker 1991] отмечает важность для языка некоторых концептуальных архетипов, с помощью которых мы структурируем мир. Под архетипами понимаются повторяющиеся аспекты нашего опыта.

В работе [Goldberg 1995] А. Голдберг отмечает, что в семантике понятию конструкции соответствует понятие сцены. Она выдвигает так называемую Гипотезу кодирования сцен, согласно которой «конструкции, которые соотносятся с базовыми типами предложений, кодируют в качестве своего основного содержания те типы событий, которые являются базовыми для человеческого опыта» [Goldberg 1995: 39]. (Scene Encoding Hypothesis:

Constructions which correspond to basic sentence types encode as their central senses event types that are basic to human experience.)

При употреблении в различных контекстах глагол может быть связан с разными участниками ситуации. В рамках глаголоцентристского подхода следовало бы постулировать существование нескольких различных глаголов с различными моделями управления. Однако представляется нецелесообразным признавать существование нескольких разных глаголов из-за различий в модели управления, тем более что все они сохраняют общий семантический компонент. В рамках грамматики конструкций приобретаемые глаголом дополнительные актанты трактуются как привносимые данной конструкцией. Нужно отметить, что при взаимодействии глагола с конструкцией выбирается то значение глагола, которое соответствует условиям данной конструкции. Поэтому невозможно трактовать предложения, исходя только из семантики глагола. В работе [Goldberg 1995] рассматриваются четыре конструкции английского языка. Это конструкция вынужденного движения, дитранзитивная конструкция, результативная конструкция и конструкция интранзитивного движения. В конкретных конструкциях глаголы могут приобретать несвойственные им актанты. А. Голдберг приводит следующие примеры:

1) Pat sneezed the napkin off the table. Пэт чихнула так, что сдула салфетку со стола.

2) She baked him a cake. Она испекла ему пирог.

3) Dan talkedhimselfblue in theface. Дэн говорил до посинения.

В рамках грамматики конструкций подобные примеры трактуются как конструкции, в рамках которых глагол приобретает соответствующие актанты, реализующиеся в данной конструкции. Например, для понимания примера (1) необходима информация о том, что процесс чихания включает в себя выдыхание воздуха с некоторой силой. Подобное свойство делает возможным употребление глагола sneeze 'чихать' в конструкции вынужденного движения, семантику которой можно описать следующим образом: 'X заставляет Y передвигаться из/в Z'. При взаимодействии данного глагола и конструкции вынужденного движения возникает значение: 'X заставляет Y передвигаться из Z путем чихания'.

Глагол bake 'печь' также не имеет актанта, позволяющего присоединить бенефицианта, но в дитранзитивной конструкции он может приобрести

соответствующий актант. В [Goldberg 1995] дитранзитивная конструкция описывается следующим образом: 'X каузирует Y иметь Z', поэтому значение данного глагола, употребленного в рассматриваемой конструкции, можно описать как X заставляет Y иметь Z путем выпекания'.

Пример (3) представляет собой реализацию результативной конструкции. В [Goldberg 1995] ей приписывается следующее значение: 'X заставляет Y стать Z'. Поэтому глагол talk 'говорить' в этой конструкции приобретает значение 'X заставляет Y стать Z путем говорения'.

При описании конструкции анализируются условия, накладываемые на ее компоненты. Некоторые глаголы более свойственны какой-либо конкретной конструкции, например, трехвалентные глаголы feed 'кормить' и give 'давать' являются прототипическими для дитранзитивной конструкции. Но, если семантика какого-либо другого глагола позволяет ему употребляться в данной конструкции, он также будет иметь три актанта. Согласно А. Голдберг, принципиально важным условием для данной конструкции является наличие у глагола признака констролируемости.

Встречается и более сложное взаимодействие между актантами глагола и актантами конструкции. А. Голдберг приводит конструкцию, в которой количество ролей зависит от употребленного глагола.

4) No sneezing occured. (один участник) Никто не чихнул.

5) No kicking occured. (два участника) Никто ни по чему не ударил.

6) No giving occured. (три участника) Никто никому ничего не дал.

Таким образом, грамматика конструкций хорошо подходит для описания конструкций английского языка. В задачу данной работы входит применение этой модели при описании предложных конструкций русского языка.

Во второй главе «Конструкции с базовым пространственным значением бить в и бить по» показаны и проанализированы результаты применения терминологического аппарата грамматики Ч. Филлмора и А. Голдберг к данным предложным конструкциям русского языка.

В современной лингвистике существует взгляд на значение лексемы бить, согласно которому этот глагол означает, что «процесс - дискретный и являющийся проявлением силы - облечен в пространственно временную форму» [Добрушина, Меллина, Пайар 2001: 190]. Он способен описывать три формы, воплощающие действие силы. Во-первых, это видимое

проявление силы: бьет ключ. Во-вторых, это звуковое проявление силы: бьет гром. В-третьих, сила может воплощаться в трансформации, происходящей с объектом, на который она направлена: бить посуду. Число возможных при этом глаголе прямых дополнений ограничено, так как они должны обозначать объекты, которые способны подвергаться определенному воздействию при применении к ним силы. Объекты должны обладать восприятием или хрупкостью. Поэтому прямыми дополнениями при данном глаголе не могут становиться слова, обозначающие такие объекты, про которые не ясно, что может с ними произойти: *бить стену, *бить барабан, *бытъ клавиши.

Но ситуация меняется при взаимодействии значения данного глагола со значением предлогов по и в: бить в стену/по стене, бить в барабан, бить по клавишам. Следствием такого взаимодействия является то, что действие сводится к жесту, связанному с определенной точкой попадания, но вопрос о воздействии на точку уже не вкладывается в семантику глагола. Итак, предлоги в и по вводят точку попадания. Причем эта точка попадания обладает иными свойствами по сравнению с точкой попадания при переходном глаголе. Так в качестве предложного дополнения при данном глаголе могут употребляться слова, обозначающие часть тела или, как уже отмечалось выше, некоторые неподверженные воздействию объекты.

Итак, некоторые лексемы способны употребляться в сочетании с обоими предлогами (бить по стене/в стену), а некоторые - только с определенным предлогом (бить в барабан, бить по клавишам).

В «Русской грамматике» отмечается существование управляемой формы винительного падежа с предлогом в, реализующейся, в частности, в таких сочетаниях, как ударить в стену, стучать в дверь [Русская грамматика, т. 2, 1980: 30]. Кроме того, существует форма дательного падежа с предлогом по, которая реализуется в таких сочетаниях, как стучать по стене, ударить по врагу, стрелять по окопам [Русская грамматика, т. 2, 1980: 30]. Различия в значениях этих конструкций в данной работе не рассматриваются.

В «Синтаксическом словаре» Г.А.Золотовой данные конструкции с предлогом по и дательным падежом определяются как «связанные синтаксемы с объектным значением» [Золотова 2001: 152]. К группе глаголов, которые способны образовывать подобную конструкцию, относятся бить, ударять, стучать, барабанить, стрелять и т.п.:

Конструкции с предлогом в и винительным падежом рассматриваются как глагольные сочетания, в которых предмет или его часть понимается как

«объект, локализующий контактно-направленное действие» [Золотова 2001: 178]:

Такое разведение пространственных значений этих двух конструкций позволяет выявить ряд различий между такими сочетаниями, как бить в стену и бить по стене, то оказывается недостаточным для объяснения многих непространственных реализаций.

В работе [Всеволодова, Владимирский, 1982] группе в Хвин. приписывается значение 'финиш' [Всеволодова, Владимирский, 1982: 96]. Форма в Хвин. предметных имен выступает при глаголах ударить, ткнуть, нанести удар, стрелять и др. Здесь наблюдается «нарушение корреляции в группах 'финиш' [Всеволодова, Владимирский, 1982:103].

Относительно формы по Хдат. указывается только, что в этой форме актуализируется значение «пространство, совпадающее с путем движения лишь в какой-то своей части», которое «конкретизируется в двух подзначениях: 1) трасса - пугь сообщения; 2) трасса - преодолеваемое пространство» [Всеволодова, Владимирский, 1982:112].

Таким образом, вопрос о различиях между двумя синонимичными конструкциями не получил разрешения в рамках русской традиционной школы. Обратимся к исследованиям Московской семантической школы.

Л. Л. Иомдин в работе «Словарная статья предлога по» приписывает рассматриваемой конструкции X по Y-y следующее значение: Y выражает валентность пациенса предикатного слова X. Относительно сочетаемости Л. Л. Иомдин отмечает, что в качестве X выступают глаголы и существительные либо с деструктивным значением (выпустить торпеду по крейсеру, палить по крепости из всех орудий, открыть огонь по штабам, залп по Зимнему), либо со значением физического воздействия (стукнуть кулаком по столу, дать по шее, схлопотать по физиономии). В статье отмечается существование синонимичной конструкции с предлогом в и существительным в винительном падеже, но проблема различий этих двух конструкций не рассматривается.

Обратимся к интерпретациям отдельных компонентов этих конструкций.

Д. С. Ганенков, основываясь на типологических исследованиях, рассматривает конструкции, подобные сочетанию данной лексемы с предлогом по, как грамматикализацию показателя пролатива. Под пролативом понимается «несколько различных значений, семантика которых содержит компонент 'ориентир-участок пространства включает траекторию движения объекта'». [Ганенков 2002: 39]. В семантике данной семантической

роли возможно выделение трех компонентов: движение по заданной траектории (идти по дороге), движение по замкнутому пространству (идти по лесу) и промежуточный этап (пройти через дверь). Первый компонент чаще всего используется при грамматикализации показателя пролатива, причем «динамика ... семантического развития определяется результатом метафоризации исходного пространственного компонента - функциональной идеей соответствия» [Ганенков 2002: 47]. Достаточно частым случаем грамматикализации пролативного показателя является прибретение им значения 'точки приложения': ударить по столу. Такое употребление характерно не только для русского, но и для лакского языка, как указывает Д.СГаненков. Использование пролатива здесь возможно, поскольку воздействие на пациенса понимается как воздействие на ограниченный участок поверхности. Здесь следует также отметить, что, как указывают А. Е. Кибрик и С. В. Кодзасов, в одном из дагестанских языков значения «ударить» и «класть» выражаются одной лексемой [Кибрик, Кодзасов 1988: 102]. Итак, в рассматриваемой здесь конструкции значение пролатива, выраженное предлогом TIG, сочетается с дательным падежом, имеющим Б качестве прототипического значения значение реципиента.

Причем во многих языках участник с семантикой точки попадания рассматривается как конечный пункт движения и оформляется директивом. В русском языке такое употребление также возможно. К этому случаю можно отнести сочетание данной лексемы с предлогом в и винительным падежом, прототипическим значением которого, согласно когнитивной сети Л. Янды [Janda 2000: 22], является представление о достижении: бить в стену, бить в барабан. При этом необходимо учитывать, что в когнитивной сети определенной лексемы «произвольное употребление слова может точно отражать смысл, содержащийся в том или ином семантическом блоке, но может и попадать в пространство между блоками» [Рахилина 2000b: 268],

Рассмотрим сочетания с глаголом бить с позиции грамматики конструкций.

Конструкция V в Хвин. может рассматриваться как направительная конструкция, что определяется семантикой предлога. В качестве прототипической можно рассматривать конструкцию с семантикой направления: войти I внести в комнату, где V задает направление движения, а Хвин. является объектом с полостью. Однако в данном случае происходит сдвиг параметров участников, чтобы сохранить контакт, подразумеваемый глаголом бить. Таким образом, здесь имеет место механизм

перепрофилирования. Если учитывать глаголы, близкие по значению к бить, такие как стучать, хлопать, барабанить, колотить, то мы имеем 2 подтипа конструкции:

1) конструкция, где непрофиль становится профилем (контакт): бить, стрелять, ударять.

2) конструкция, в которой к представлению о контакте добавляется представление о звуке: стучать, барабанить, колотить.

Следовательно, подструктурой Хвин. становится не полость, а плоскость, ее закрывающая, или точка.

Квазисинонимичная конструкция V по Хдат. подразумевает меньше направления, больше контакта. В качестве прототипической может рассматриваться конструкция ходить по лесу, содержащая представление о контакте, своеобразной обработке поверхности, в профиле которой нет направления движения. При этом Хдат. рассматривается как конечный пункт, а не нечто, ведущее к полости (как в случае с предлогом в и существительным в винительном падеже), это поверхность или пшурообразный объект.

Итак, данные конструкции накладывают ограничения на семантику косвенного дополнения. Рассмотрим классы существительных, способных встраиваться как в первую, так и во вторую конструкцию.

Если говорить о конструкции бить в, то в нее могут встраиваться:

1) существительные, обозначающие части тела и содержащие при этом представление о полости: в лицо, в глаза, в зубы, в нос, в живот, в ухо, в ладонь, «почва бьет в ноздри: пахнет весной» (В.Маканин), било в нос краской, в рожу, в грудь, в виски, било в голову, в челюсть, в уши, струя била в бороду; в душу. При этом те существительные, которые не содержат представление о полости, в данную конструкцию встраиваться не могут: бить в руку, в кисть, в ладонь, в локоть, в талию, в шею, в хвост, в ногу, в подбородок, в рот, в щеки, в макушку, в лысину, в палец, в бедро, в колено.

2) существительные, обозначающие предметы, полость которых является функциональной: в стену, в стекло, в дверь, в окно (но не «по окну»), в створку шкафа (Асар Эппель), бил в пол кулаком (В. Маканин), ветер, бьющий в паруса; вода била в небо, бить в воздух, «джазовые синкопы бьют в землю» (В. Аксенов), «бил в жизнь на лету» (Э. Володарский), «в холодном настойчивом ветре он бил в крыши и стены товарных вагонов» (А. Солженицын), «...увидел, как бьют в дно теплые

стремительные стрелки, как пузырится на дне, а новые струйки попадают в пузыри» (В.Шукшин), «он падает на драгоценный камень, дойдет до его сердца и оттуда ответным сиянием бьет в стороны, озаряя ... своей красотой» (Антоний (Блум), митрополит Сурожский), солнце бьет в листву, танки били в подвалы, волны били в лодку. Однако те существительные, полость которых не является функциональной, в эту конструкцию встраиваться не могут. Это предметы мебели: бить в диван, в койку, в кресло, в кровать, в кушетку, в лавку, в парту, в полку, в спальню, в стол, в стул, в табуретку, в этажерку, ?в буфет, ?в гардероб, ? в шкаф'', и названия некоторых емкостей: бить в аквариум, в бочку, в ванну, в ведро, в корзину, в коробку, в корыто, в кузов, в банку, в бокал, в кофейник, в кружку, в кубок, в кувшин, в миску, в рюмку, в солонку, в стакан, в чайник, в чашку, в тарелку, в бак, в бидон, в ковш, в лейку, в термос, в чернильницу, в шкатулку; ?в трубу, ?в сундук.

3) Существительные, обозначающие цель и направление, при этом глагол бить приобретает значение, близкое к значению глагола стрелять: Бить в «яблочко», в суть, в эту позицию, «Бью в роли знаменитого сказочника» (Кичин Валерий), в «десятку», в сторону кого-либо, в точку, в цель, ?«бъет в сердцевину чиновной гущи» (А.Архангельский).

4) Существительные, обозначающие музыкальные инструменты, которые производят звук за счет полости: в барабан, в набат, в колокол, «в колокольцы» (Нина Садур), в ладоши, в литавры, бить в Иванов колокол, в барабаны, в красный бубен, в тамтамы.

Что касается конструкции стрелять в, то тут возможны многие существительные, обозначающие части тела, невозможные в конструкции бить в (в руку, в ногу), поскольку предмет концептуализируется не как плоскость, закрывающая полость, а как точка. По этой же причине возможны многие существительные, невозможные в первой конструкции, обозначающие предметы, например, предметы мебели и емкости. Кроме того, в нее могут встраиваться существительные, обозначающие группы людей / животных (в людей, в демонстрацию, в толпу, в дирижера).

Если говорить о конструкции ударять в, то в нее могут встраиваться те же существительные, что и в конструкцию бить в, но, кроме того, существительные, обозначающие группы людей / животных (в публику, в

1 Вопросительным знаком помечаются случаи сомнительного употребления лексем в данных конструкциях.

гущу стаи) и абстрактные понятия (боль ударила в сознание (Ф.Горенштейн)).

В конструкцию стучать в способны встраиваться 3 класса существительных: 1) части тела, 2) предметы; 3) музыкальные инструменты. Ограничения те же, что и с глаголом бить.

С глаголом барабанить в Национальном корпусе русского языка найден 1 пример: барабанить в дверь.

В конструкцию колотить в встраиваются 3 класса существительных: 1) части тела, 2) предметы; 3) музыкальные инструменты. Ограничения те же, что и с глаголом бить.

Таким образом, в конструкцию V в Хвин. не способны встраиваться существительные, обозначающие:

1) объекты, не имеющие полости, исключение при этом составляет конструкция стрелять в, поскольку предмет концептуализируется не как плоскость, закрывающая полость, а как точка.

2) объекты, полость которых в данном случае не функциональна: крыша, ииКШ1.

Однако встречаются и периферийные примеры: Дождь бил в крышу. Такое употребление возможно, поскольку подчеркивается резкость и направленность движения.

Если говорить о конструкции бить по, то в нее могут встраиваться следующие классы существительных:

1) части тела:

по рукам, по уху, по животу, по паху, по лицу, по нервам, по ногам, по зубам, каждый монтажный стык бьет по глазам (В. Катанян), по мозгам, по спине, по голове, по головам, военные «бьют по хвостам», по ребрам. При этом невозможно употребление тех существительных, которые обозначают части тела, не концептуализирующиеся как поверхность: *по боку, по глазу, порту.

2) предметы:

тарелке по столу, по камню, по подоконнику, по воздуху, право бить по монетам (А. С. Козлов,, по клюшкам, по воде, дождь мягко бил по стеклу. Они били по двери топором, сильные фары грузовика били по полю до . дальнего леса (П.Алешковский), бить по наковальне, по косяку, солнце бьет по крышам машин, артиллерия била по гусеницам, кресалом бьют по кремнию, добывая огонь (В.Шукшин); стал бить по тарелке, крошить, дробить ее кулаком; по волнам, по клавишам вычислительных машин, по

воротам (в футболе), по мячу, только корни его языками пламени били по синеве (С.Козлов).

Однако в эту конструкцию не могут встраиваться некоторые существительные, обозначающие постройки: ?бить по амбару, по бане, по башне, по беседке, по будке, по гаражу, по дому, по избе, по флигелю, по хижине, по особняку, по дворцу, по замку, по храму, по церкви, по гостинице. Но при этом допустимо: по конуре. Причина состоит в том, что верхняя поверхность не функциональна во многих случаях. Исключение составляет следующее выражение: Дождь бил по ...

3) музыкальные инструменты: бить по клавишам.

4) (группы) людей, животных:

Принципиальность больно била по левой творческой интеллигенции (А. С. Козлов), один конец бил по правонарушителям (В. Баранец), по населению, по России.

5) Абстрактные существительные с чувственно-оценочной характеристикой:

По самолюбию, по престижу, по авторитету, порепутации. Разыгравшийся скандал бил по авторитету министра обороны. (В. Баранец)

6) абстрактные понятия:

по здоровью, по последствиям, по причинам, по Конституции, по ВВП, по карману, по рынку.

Что касается глагола стрелять, то в конструкцию с этим глаголом могут встраиваться существительные, обозначающие:

1) (группы) людей;

2) предметы, причем здесь возможно многое, невозможное с бить. Глагол ударять сочетается с теми же классами существительных, что и

бить.

С глаголом стучать сочетаются следующие классы существительных:

1) части тела (исключения те же, что и с глаголом бить);

2) предметы (исключения те же, что и с бить). Интересен следующий пример:

Ей не на флейте надо чирикать, ей надо стучать по барабану (Г. Щербакова)

Данное употребление подчеркивает бессмысленность действия, поэтому барабан рассматривается не как музыкальный инструмент, а как предмет.

Что касается конструкции барабанить по, то в нее способны встраиваться 3 класса существительных:

1) части тела;

2) предметы;

3) музыкальные инструменты: по клавишам.

Глагол колотить образует сочетания с двумя классами существительных:

1) части тела;

2) предметы.

Таким образом, в конструкцию Vno Хдат. не способны встраиваться существительные, обозначающие:

1) части тела, которые не концептуализируются как поверхность: бок, рот, глаз;

2) некоторые постройки, верхняя поверхность которых в данном случае не функциональна: замок, амбар и т. п..

Однако существуют и периферийные употребления, например: Дождь бич по амбару. Здесь подчеркивается движение сверху вниз.

Итак, данные конструкции накладывают ограничения на Семашику существительного, заполняющего вторую валентность.

В третьей главе «Говорить о и говорить про — семантика конструкций» рассматривается применение аппарата грамматики Ч. Филлмора при описании семантики данных непространственных предложных конструкций. В рамках конструкции "говорить о" выделяются как минимум три значения: 'иметь предметом обсуждения или осмысления' (говорить 1), 'сообщать' (говорить 2), 'свидетельствовать' (говорить 3).

1) Маша говорила о жирафах.

2) Письмо говорило о встрече.

3) Отпечатки пальцев говорят о его участии в преступлении.. Необходимо отметить, что первое значение реализуется также и в конструкции с предлогом про, второе в подобной конструкции нежелательно, но возможно в разговорной речи, а третье - невозможно.

4) (3) Это говорит о многом.

Но и первое значение образует ряд сочетаний, в которых говорить про представляется невозможным или нежелательным.

5) Не говоря о (*про)

6) Говоря о (?про)

7) Если говорить о стратегии (?про)

8) говорить о главном

9) говорить о чем-либо как о (?про) '0) Можно ли сейчас говорить орусской школе дрессуры? (*про)

Вместе с тем первое значение глагола говорить встраивается в конструкции, где невозможно употребление предлога о: '')Говори про себя. ... Личноя ее неуважаю. (И.Грекова)2 '2) ...женщину, про которую говорят, про которую кричат "она".

Проблема, формулируемая при рассмотрении данных примеров, сводится к тому, каковы правила сочетаемости глагола говорить с предлогами о и про.

О конструкции с предлогом о и предложным падежом говорится, что в ней «возникают отношения объектные или восполняющие» [Русская грамматика 1980, т. 2: 29]. Конструкция с предлогом про и винительным падежом рассматривается как вариант конструкции с предлогом о и предложным падежом [Русская грамматика 1980, т. 2: 38]. При этом различия в семантики двух конструкций не рассматриваются.

Г. А. Болотова в работе «Синтаксический словарь» описывает конструкцию с предлогом о и предложным падежом как сочетание «глаголов рече-мыслительного действия с делиберативной синтаксемой о+Предл, называющей содержание процесса речи, мысли» [Золотова 2001: 374]. Конструкция с предлогом про и винительным падежом определяется как сочетание «глаголов рече-мыслительного действия с делиберативной синтаксемой про+Вин.» [Золотова 2001: 366]. Таким образом, вопрос о семантических различиях между двумя конструкциями не получил разрешения в традиционной лингвистике. Обратимся к исследованиям Московской семантической школы.

В работе «Словарная статья глагола говорить» Анна А. Зализняк выделяет 4 группы значений этого глагола. Первая группа содержит 4 значения: 'сообщать', 'утверждать', 'велеть', 'иметь предметом обсуждения'. Вторая группа включает 3 значения: 'произносить осмысленный текст', 'произносить звуки', 'употреблять выражение'. Третья группа представлена значением 'общаться'. Четвертая группа содержит 3 значения: 'передавать смысл', 'быть источником информации', 'означать'. Необходимо отметить, что глагол сказать рассматривается в работе Анны А. Зализняк как вариант глагола говорить. Базовое толкование глагола говорить сводится к следующему: 'Человек X произносит созданный им текст, содержащий смысл для того, чтобы У воспринял смысл При этом способностью встраиваться в сочетание говорить+о+Предл. обладают следующие

Ср. также фразовую конструкцию: говорить про себя (не вслух).

значения: 1.1. 'сообщать'; 1.2. 'утверждать'; 1.4. 'иметь предметом обсуждения'; 2.3. 'употреблять выражение'; 3. 'общаться'; 4.2. 'быть источником информации'; 4.3. 'означать'. Способностью встраиваться в сочетание говорить+про+Вин. обладает меньшее число значений, а именно: 1.1. 'сообщать'; 1.4. 'иметь предметом обсуждения'; 3. 'общаться'. Таким образом, в работе [Анна А. Зализняк 1991] подробно исследуется семантика глагола говорить и его модели управления, но рассмотрение различий в употреблении говорить о +Предл. и говорить про +Вин. в задачи данной работы не входило.

В «Новом объяснительном словаре синонимов русского языка» под общим руководством Ю. Д. Апресяна глагол говорить рассматривается как синоним глаголу сообщать 1. При этом указывается, что глагол сообщать 1 отличается от глагола говорить тем, что он предполагает передачу не любой информации, а лишь информации о новых и актуальных событиях. Синонимический ряд глаголов включает также глаголы информировать, извещать, уведомлять, осведомлять, докладывать 2, доносить 2, объявлять 1, оповещать, предупреждать 2 и имеет следующее толкование 'говорить адресату о событиях и фактах, которые, по мнению субъекта речи, ему неизвестны'. Отмечается, что все синонимы ряда имеют валентность субъекта, адресата и содержания сообщения. Валентность содержания выражается 1) предложно-именной группой о чем-либо и 2) конструкцией (о том), что +ПРЕДЛОЖЕНИЕ. Глагол сообщать имеет также валентность темы. Как и валентность содержания, она выражается предложно-именной группой о чем-либо, но при этом обязательно должна быть заполнена и валентность содержания с помощью прямого дополнения, придаточного предложения или прямой речи: 13) Яуже сообщил об этом все, что знал.

Таким образом, в «Новом объяснительном словаре синонимов русского языка» под общим руководством Ю. Д. Апресяна исключается возможность употребления про при данных глаголах, хотя, как показывают данные Национального корпуса русского языка, такое употребление все же возможно в разговорной речи.

В работе «Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов» М. Я. Гловинская рассматривает такие глаголы как перформативные, при этом анализ их модели управления в задачи работы, безусловно, не входит.

С. Сахно в работе, посвященной русским предлогам о и про ^акЬпо 2002], рассматривает их семантику в сочетании с глаголами речи с точки зрения их

корреляции с соответствующими глагольными приставками: думать об этом - обдумать это, думать про это - продумать это, при этом С. Сахно отмечает существование подобных языковых фактов в латинском языке.

Рассмотрим сочетаемость глагола говорить в аспекте грамматики конструкций. Дело в том, что сочетания глагола говорить! с предлогами о и про не всегда бывают синонимичными. Здесь мы имеем 2 конструкции

1) говорить о: Хагент. V валентность темы

2) говорить про: Хагент. V валентность темы + валентность содержания

При этом необходимо отметить, что термины «валентность темы» и «валентность содержания» употребляются не в смысле Ю. Д. Апресяна. Валентность темы рассматривается как основная валентность, а валентность содержания - как дополнительная.

Проанализируем некоторые примеры. Так в примере (11) существует не только валентность темы, заполняемая местоимением "себя", но и валентность содержания, заполняемая из контекста. Дело в том, что речь идет скорее не о собеседнике говорящего, а о «ней». В примере (12) валентность темы заполняется местоимением "которую", а валентность содержания - местоимением "она", при этом данное предложение явно имеет негативный подтекст.

А в примерах (5) - (10), напротив, заполняется только валентность темы. Рассмотрим следующие примеры.

14) Расскажи о Париже.

Имеются в виду любые факты непосредственно о Париже; заполяется только валентность темы.

15)Расскажи про Париж.

Скорее имеется в виду какая-то ситуация, ассоциирующаяся с пребыванием кого-либо в Париже. Ср.: Расскажи, как вы съездили в Париж. Здесь заполняется не только валентность темы, но и валентность содержания. Однако если ситуация не конкретизируется, то возможна синонимия.

То же самое различие характерно и для конструкций с прямым местоименным дополнением.

16) Я все о тебе расскажу.

Имеется в виду сообщение любых релевантных фактов. Заполняется только валентность темы.

17)Явсе про тебя мамерасскажу.

Имеется в виду какой-то конкретный, скорее всего негативный, факт. Здесь заполняются валентности темы и содержания, наблюдается характерный для предлога про сниженный регистр речи.

Существуют и другие глаголы, способные встраиваться как в конструкцию с предлогом о, так и в конструкцию с предлогом про:

1)глаголы, близкие по значению к глаголу говорить: сказать, рассказывать. Необходимо отметить, что Анна А. Зализняк рассматривает глагол сказать как вариант глагола говорить.

2)глаголы, конкретизирующие значение глагола говорить:

лепетать, бубнить, бормотать, кричать, толковать, рассуждать, заикнуться, петь.

3)другие глаголы, содержащие презумптивный компонент: знать, ведать, думать, помнить, напоминать, размышлять, задуматься, судить, спорить.

Существуют также близкие по значению глаголы, не способные сочетаться с про, поскольку речь идет о будущем, которое неизвестно, и поэтому заполнение дополнительной валентности содержания невозможно: мечтать, гадать, помышлять, подумывать.

Таким образом, заполнение валентности содержания связано с наличием презумптивного компонента глагола.

Итак, относительно конструкций Хагент.+У+о+Предл. и Хагент.+У+про+Вин. можно сделать следующий вывод: у глагола есть признак контролируемости, следовательно, субъект должен быть агентивным, способным сделать выбор, будет ли заполняться только валентность темы, или валентности содержания и темы.

Рассмотрим конструкцию с говорить2. Хнеагент. V валентность темы Хнеагент.+У+о+Предл. (поверхностная структура) Здесь замена о на про нежелательна, но возможна в разговорной речи.

Заполняется только валентность темы. Это связано с тем, что глагол не обладает признаком контролируемости, следовательно, субъект является неагентивным, т.е. не может сделать выбор между темой и содержанием и темой, но он ассоциируется с агентивным субъектом, что делает возможным употребление про в разговорной речи. Близкие по значению глаголы:

1)глаголы, где употребление про в принципе возможно, но нежелательно: сообщать, объявить, предупреждать, докладывать, заявить.

При них возможен и агентивный субъект, и неагентивный субъект, ассоциирующийся с соответствующим агентивным. Пример: ЩМаша сообщала о встрече. '9) Письмо (Маши) сообщало о встрече.

Как уже отмечалось выше, в «Новом объяснительном словаре синонимов русского языка» под общим руководством Ю. Д. Апресяна исключается возможность употребления про при данных глаголах, хотя, как показывают данные Национального корпуса русского языка, такое употребление все же возможно в разговорной речи, что связано с характерным для про сниженным регистром речи и с ассоциацией с соответствующим агентивным субъектом, при наличии которого возможно заполнение валентности содержания наряду с валентностью темы.

2)Глаголы, характерные для официальной речи, при которых употребление про невозможно: информировать, уведомить, извесьтитъ, оповестить, утверждать, просветить, отчитаться.

В семантике этих глаголов заложено представление об определенном факте, что делает невозможным заполнение дополнительной валентности содержания наряду с валентностью темы.

Рассмотрим конструкцию с говоритъЗ. Хнеагент. V валентность темы Хнеагент.+У+о+Предл. (поверхностная структура)

Другим близким по значению глаголом является глагол свидетельствовать. При нем возможен агентивный субъект, но заполнение валентности содержания наряду с валентностью темы невозможно, поскольку в его семантике заложено еще более четкое представление об определенном факте, чем у глаголов рассмотренной выше группы.

Таким образом, семантика данных синонимических конструкций лучше всего описывается в терминах грамматики конструкций, которая способна выявить и обосновать ограничения на выбор предлога и тип субъекта.

В заключении делаются некоторые обобщения и излагаются следующие выводы:

- Исследование двух групп предложных конструкций русского языка бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвин. в

аспекте грамматики конструкций позволяет выявить их семантические различия и ограничения на семантику их компонентов.

- При таком подходе данные конструкции рассматриваются как группы единиц с фиксированной структурой, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных элементов. При взаимодействии глагола с конструкцией выбирается то значение глагола, которое соответствует условиям данной конструкции. При описании конструкции анализируются условия, накладываемые на ее компоненты.

- Конструкция V в Хвин. может рассматриваться как направительная конструкция, что определяется семантикой предлога. В качестве прототшшческой можно рассматривать конструкцию с семантикой направления: войти I внести в комнату, где V задает направление движения, а Хвин. является объектом с полостью. Однако в данном случае происходит сдвиг параметров участников, чтобы сохранить контакт, подразумеваемый глаголом бить. Таким образом, здесь имеет место механизм перепрофилирования. Следовательно, подструктурой Хвин. становится не полость, а плоскость, ее закрывающая, или точка.

В конструкцию V в Хвин. не способны встраиваться существительные, обозначающие:

а) объекты, не имеющие полости, исключение при этом составляет конструкция стрелять в, поскольку предмет концептуализируется не как плоскость, закрывающая полость, а как точка.

б) объекты, полость которых в данном случае не функциональна: крыша, бокал.

В конструкцию ^о Хдат. не способны встраиваться существительные, обозначающие:

а) части тела, которые не концептуализируются как поверхность: бок, рот, глаз;

б) некоторые постройки, верхняя поверхность которых в данном случае не функциональна: замок, амбар и т. п..

Однако существуют и периферийные употребления, например: Дождь бил по амбару. Здесь подчеркивается движение сверху вниз.

Итак, данные конструкции накладывают ограничения на семантику существительного, заполняющего вторую валентность.

- В случае с глаголом говорить можно постулировать существование четырех конструкций. Относительно конструкций Хагент.+У+о+Предл. и Хагент.+У+про+Вин. можно сделать следующее утверждение: у глагола есть признак контролируемости, следовательно, субъект должен быть агентивным, способным сделать выбор, будет ли заполняться только валентность темы, или валентности содержания и темы. При этом употребление предлога о подразумевает заполнение преимущественно только валентности темы, а предлога про - как валентности темы, так и валентности содержания.

В конструкции Хнеагент.+У+о+Предл. замена о на про нежелательна, но возможна в разговорной речи. Здесь заполняется только валентность темы. Это связано с тем, что глагол не обладает признаком контролируемости, следовательно, субъект является неагентивным, т.е. не может сделать выбор между темой и содержанием и темой, но он ассоциируется с агентивным субъектом, что делает возможным употребление про в разговорной речи.

В конструкции Хнеагент.+У+о+Предл. заполняется только валентность темы. Это связано с тем, что глагол не обладает признаком контролируемости, следовательно, субъект является неагентивным, т.е. не может сделать выбор между темой и содержанием и темой.

Таким образом, исследование показало, что семантика данных квазисинонимичных конструкций лучше всего описывается в терминах грамматики конструкций, которая способна выявить и обосновать ограничения на выбор предлога и тип субъекта.

Основные положения диссертации приведены в следующих публикациях:

1. Дубровина И. В. Теория валентности в когнитивной грамматике

Р.Лангакера. // Труды молодых ученых УлГУ. Ульяновск, 2000. С. 143-145.

2. Дубровина И. В. Знак и значение в знаковой теории языка А.Ф.Лосева и в когнитивной грамматике РЛангакера. // Смысл и выражение: контроверзы современного гуманитарного знания. Самара. 2001. С. 164-174.

3. Дубровина И. В. Понятие субъекта и шкала субъективности/объективности в когнитивной грамматике Р.Лангакера. // Ученые записки УлГУ. Субъект; личность, коллектив, общество.Сер. Гуманитарные науки и социальные технологии. Вып. 1(6).Ульяновск, 2002. С.17-19.

4. Дубровина И. В. Концептуализация пространственных отношений в семантике винительного и предложного падежей русского языка. // Проблемы развития гуманитарных наук в России начала XXI века. Ульяновск, 2003. С. 11-13.

5. Дубровина И. В. Когнитивная модель винительного и предложного падежей русского языка и роль пространственных представлений человека в этой модели. // Актуальные проблемы лингвистики, транслятологии, межкультурной коммуникации и лингводидактики. Материалы региональной научно-практической конференции (15 мая 2003г.; г.Ульяновск). Под ред. Проф. А.И.Фефилова. Ульяновск: УлГУ, 2003. С. 45-49.

6. Дубровина И. В. Когнитивная модель винительного и предложного падежей русского языка и определение роли пространственных представлений человека в этой модели. // Ученые записки УлГУ. Теоретические и прикладные аспекты языкознания. Сер. Лингвистика. Вып. 1(8). Ульяновск, 2003. С. 71-73.

7. Дубровина И. В. Проблема адекватности перевода предлога в на английский язык в терминах когнитивной модели. // Вопросы теории и практики перевода. Пенза, 2004. С. 56-58.

Подписано в печать 4.11.04. Формат 60x84/16. Гарнитура Times New Roman. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ №167/932

Отпечатано с оригинал-макета в Лаборатории оперативной полиграфии Ульяновского государственного университета 432700, г.Ульяновск, ул. Л.Толстого, 42

р2 2 3 2 7

РНБ Русский фонд

2005-4 21609

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Дубровина, Ирина Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Предложные конструкции в лингвистическом описании.

1. Описание предложных конструкций в отечественной лингвистике.

2. Когнитивный подход к описанию значений предлогов.

3. Грамматика конструкций как инструмент описания.

I ГЛАВА ВТОРАЯ. Конструкции с базовым пространственным значением бить в и бить по.

2.1. Проблема синонимичности конструкций бить в и бить по.

2.2. Ограничения на семантику компонентов конструкций бить в и бить по.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Семантика конструкций говорить о и говорить про. 79 ф 3.1. Конструкции говорить о и говорить про как квазисинонимические конструкции.

3.2. Ограничения на тип субъекта в составе конструкций.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Дубровина, Ирина Владимировна

Данная работа посвящена применению методологического аппарата когнитивной грамматики конструкций Ч. Филпмора к материалу русского языка. В работе рассматривались две группы предложных конструкций, первая их которых обладает базовым пространственным значением, а вторая не имеет пространственного компонента: бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвин,. Когнитивное направление предоставляет новые возможности описания, поскольку ему присущи синтез синтаксиса и семантики и понимание сути механизмов взаимодействия значений, при этом конструкции рассматриваются как группы единиц с фиксированной структурой, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных элементов. Грамматика конструкций обладает огромными теоретическими возможностями, но в аспекте этой теории были исследованы в основном факты европейских языков, преимущественно английского. С этой точки зрения материал русского языка представляет особый интерес по причине существования богатой русской лингвистической традиции, которую также необходимо учитывать и при обращении к новым теориям.

Актуальность работы заключается в том, что данное исследование выполнено в русле когнитивного направления, которое занимает особое место в современной лингвистике. Применение аппарата грамматики конструкций позволяет выявить ограничения, которые конструкция накладывает на семантику своих компонентов.

Предметом исследования являются две группы предложных конструкций русского языка: бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвин.

Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:

- выявить глаголы, способные встраиваться в данные конструкции;

- выявить типы субъектов, способных встраиваться в ту или иную конструкцию;

- обобщить данные, полученные для каждой конструкции;

- сопоставить данные, полученные для квазисинонимичных конструкций.

В качестве материала были использованы примеры из Национального корпуса русского языка, расположенного на сайте Ьйр//\у\¥\¥.ги8согрога.га, и тематические списки слов базы данных «Лексикограф: Предметные имена», которая разрабатывалась в Отделе лингвистических исследований ВИНИТИ РАН.

На защиту выносятся следующие положения:

2) Грамматика конструкций позволяет выявить ограничения, которые Л конструкция накладывает на семантику своих компонентов.

3) Рассматриваемые в реферируемой работе предложные конструкции русского языка близки, но не тождественны. Грамматика конструкций выявляет семантические различия между такими квазисинонимичными конструкциями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Предложные конструкции в аспекте когнитивной грамматики"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Данная работа была посвящена применимости методологического аппарата когнитивной грамматики конструкций Ч. Филлмора к материалу русского языка.

Исследование двух групп предложных конструкций русского языка бить в Хвин. / бить по Хдат. и говорить о Хпредл. / говорить про Хвип. в аспекте грамматики конструкций позволяет выявить их семантические различия и ограничения на семантику их компонентов.

При таком подходе данные конструкции рассматриваются как группы единиц с фиксированной структурой, изучать которые следует в целом, а не как набор отдельных элементов. При взаимодействии глагола с конструкцией выбирается то значение глагола, которое соответствует условиям данной конструкции. При описании конструкции анализируются условия, накладываемые на ее компоненты.

Конструкция V в Хвин. может рассматриваться как направительная конструкция, что определяется семантикой предлога. В качестве прототипической можно рассматривать конструкцию с семантикой направления: войти / внести в комнату, где V задает направление движения, а Хвин. является объектом с полостью. Однако в данном случае происходит сдвиг параметров участников, чтобы сохранить контакт, подразумеваемый глаголом бить. Таким образом, здесь имеет место механизм перепрофилирования. Следовательно, подструктурой Хвин. становится не полость, а плоскость, ее закрывающая, или точка.

В конструкцию V в Хвин. не способны встраиваться существительные, обозначающие: а) объекты, не имеющие полости, исключение при этом составляет конструкция стрелять в, поскольку предмет концептуализируется не как плоскость, закрывающая полость, а как точка. б) объекты, полость которых в данном случае не функциональна: крыша, бокал.

В конструкцию Vno Хдат. не способны встраиваться существительные, обозначающие: а) части тела, которые не концептуализируются как поверхность: бок, рот, глаз', б) некоторые постройки, верхняя поверхность которых в данном случае не функциональна: замок, амбар и т. п.

В случае с глаголом говорить можно постулировать существование четырех конструкций. Относительно конструкций Хагент.+У+о+Предл. и Хагент.+У+про+Вин. можно сделать следующее утверждение: у глагола есть признак контролируемости, следовательно, субъект должен быть агентивным, способным сделать выбор, будет ли заполняться только валентность темы, или валентности содержания и темы. При этом употребление предлога о подразумевает заполнение преимущественно только валентности темы, а предлога про ~ как валентности темы, так и валентности содержания.

В конструкции Хнеагент.+У+о+Предл. замена о на про нежелательна, но возможна в разговорной речи. Здесь заполняется только валентность темы. ^ Это связано с тем, что глагол не обладает признаком контролируемости, следовательно, субъект является неагентивным, т.е. не может сделать выбор между темой и содержанием и темой, но он ассоциируется с агентивным * субъектом, что делает возможным употребление про в разговорной речи.

Список научной литературыДубровина, Ирина Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры. 1995.

2. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М.: Языки русской культуры. 1995.

3. Арутюнова Н.Д. Время: модели и метафоры. // Логический анализ языка: язык и время. М.: Индрик. 1997

4. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Ред. Н.Д.Арутюнова, Т.Е.Янко. М.: Языки русской культуры. 1998.

5. Баринова И.В. // Исследования по семантике предлогов. М., Русские словари, 2000.

6. Богуславский Н.М. Сфера действия лексических единиц. М.: Языки русской культуры. 1996.

7. Бэбби Л. Нестандартные стратегии выбора падежа, задаваемого синтаксическим контекстом. // Вопросы языкознания. 2/1994.

8. Вежбицка А. Дело о поверхностном, падеже. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 15. М. Прогресс. 1985.

9. Ю.Всеволодова М.В., Владимирский Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М.: Русский язык. 1982.

10. Гак В.Г. Пространство времени. // Логический анализ языка: язык и время. Ред. Н.Д.Арутюнова, Т.Е.Янко. М.: Индрик. 1997

11. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры. 1998.

12. Ганенков Д.С. Типология падежных значений: семантическая зона пролатива. // Исследование по теории грамматики. Вып. 2: Грамматикализация пространственных значений в языках мира. / Ред. В.А.Плунгян. М.: Русские словари, 2002. С. 35 - 56.

13. Зализняк A.A. О понимании термина «падеж» в лингвистических описаниях

14. Ильчук Е.В. Некоторые типы восприятия в английской языковой картине мира. // Лингвистика на рубеже эпох. М.: РГГУ. 2001.

15. Кибрик А.Е. К типологии пространственных значений (на материале падежных систем дагестанских языков). // Язык и человек. М.: МГУ. 1970. С. 110-156.

16. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.: МГУ. 1992.

17. Кириченко A.C. Семантическая структура предлога между. Исследование по теории грамматики. Вып. 2: Грамматикализация пространственных значений в языках мира. / Ред. В.А.Плунгян. — М.: Русские словари, 2002. С. 183 198.

18. Кобозева И.М. Грамматика описания пространства. // Логический анализ языка. Языки пространств. Отв. Ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М.: Языки русской культуры. С. 152 - 162.

19. Кобозева Й.М. Лингвистическая семантика. М.: УРСС, 2000.

20. Кошелев А.Д. Еще раз о значении имени существительного. // Логический анализ языка. Языки пространств. Отв. Ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М.: Языки русской культуры. С. 38 -46.

21. Кронгауз М.А. 1998. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. М.: ЯРК. 1998.

22. Кронгауз М.А. Семантика. М.: РГГУ. 2001.

23. Крейдлин Г.Е. Метафора семантических пространств и значение предлога. //Вопросы языкознания. 1994. № 5.

24. Крылов С.А. «Русское именное словоизменение» А.А.Зализняка 30 лет спустя: Опыт ретроспективной рецензии с позиции неоструктуралистской морфологии.

25. Кустова Г.И. Тип концептуализации пространства и семантические свойства глагола (группа попасть). // Логический анализ языка. Языки пространств. Отв. Ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М.: Языки русской культуры. С. 4? - 56.

26. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем.// Язык и методы социального взаимодействия. М.: Благовещенский гуманитарный колледж. 1998.

27. Лангакер Р. Модель, основанная на употреблении. // Вестник Московского университета. Серия 9. Вып.4/1997.

28. Лангакер Р. Природа грамматической валентности. // Вестник Московского университета. Серия 9. Вып.5/1998.

29. Линднер С. То, что движется вверх (up), не обязательно может следовать вниз (down): сопоставление in и out. // Исследования по семантике предлогов. М., 2000.

30. Мазурова Ю.В. Наречия верха и низа в русском языке. // Исследования по семантике предлогов. M., Русские словари, 2000.

31. Маляр Т.Н. О метафоризации пространственных отношений. // Лингвистика на рубеже эпох. М.: РГГУ. 2001.

32. Маляр Т.Н. Пространственные концепты в семантике английских предложно-наречных слов и сочетаний in front (of), ahead (of), behind, beyond. // Исследования по семантике предлогов. M., Русские словари, 2000.

33. Новиков А.Н., Ярославцева, Е.И. Семантические расстояния в языке и тексте. М.: Наука. 1990.

34. Падучева Е.В. Семантические исследования. М.: языки русской культуры. 1996.

35. Пайар Д. К вопросу о значении предлога sur. // Исследования по семантике предлогов. M., Русские словари, 2000.

36. Пайар Д, Плунгян В.А. Предлог над: факты и интерпретации. // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари. 2000.

37. Плунгян В.А. 2002а. К семантике русского локатива («второго предложного» падежа). // Семиотика и информатика. Вып. 37. M.: Русские словари. 2002.

38. Плунгян В.А. 1999. К типологии глагольной ориентации. // Арутюнова Н.Д., Шатуновский Й.Б. (ред.). Логический анализ языка: языки динамического мира. Дубна: Международный университет природы, общества и человека «Дубна». 1999. С.205 223.

39. Плунгян В.А. 2000.0бщая морфология: введение в проблематику. М.; УРСС. 2000.

40. Плунгян В.А. 1998а. Перфектив, комплетив, пунктив: терминология и типология. // Черткова, М.Ю. (ред.). Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: ЯРК. 1998. С. 370 381.

41. Плунгян В. A. 1998b. Проблемы грамматического значения в современных морфологических теориях. // Семиотика и информатика. Вып. 36.М.: Русские словари. 1998. С. 324 386.

42. Плунгян В.А., Рахшшна Е.В. 1994. О некоторых направлениях современной французской лингвистики. // Вопросы языкознания. 1994. №5.

43. Плунгян В.А., Рахшшна Е.В. 1998. Парадоксы валентностей.// Семиотика и информатика. Вып. 36. М.: Русские словари, 1998. С. 108 -119.

44. Плунгян В.А., Рахилина Е.В. 2000. По поводу «локалистской» концепции значения: предлог под. // Исследования по семантике предлогов. М., 2000.

45. Плугнян В.А., Рахилина Е.В. 1996. Полисемия служебных слов: предлоги через и сквозь. // Русистика сегодня. 1996. №3.

46. Подлесская В.Й., Рахилина Е.В. «Лицом к лицу» // Логический анализ языка. Языки пространств. Отв. Ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. -М.: Языки русской культуры. 448 с. С. 98 107.

47. Рахилина Е.В. 2000а. «Без конца и без края». // Исследования по семантике предлогов. М. Русские словари. 2000.

48. Рахилина E.B. 2000b. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари. 2000.

49. Рахилина Е.В. 1998. Когнитивная семантика: персоналии, идеи, результаты, // Семиотика и информатика. Вып.36. М.: Русские словари. 1998. С. 274-323.

50. Рахилина Е.В. 1997. Основные идеи когнитивной семантики. // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М.: Издательство Московского университета. 1997. С. 370-389.

51. Рожанский Ф.И. 2000. Направление движения (типологическое исследование). // Логический анализ языка. Языки пространств. Отв. Ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М.: Языки русской культуры. 2000. С. 56-66.

52. Селиверсгова О.Н. Семантическая структура предлога па. П Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000.

53. Селиверстова О.Н. Семантические типы предикатов. М, Наука, 1982.

54. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М.: Наука, 1985.

55. Тапми Л. Отношение грамматики к познанию. // Вестник Московского университета. Серия 9. Вып. 1/1999,4/1999.

56. Татевосов С.Г. Метафизика движения в грамматике естественного языка: глагольная префиксация в северокавказских языках. // Вестник Московского университета, сер. 9: Филология, № 6. С. 14 29.

57. Типология вида: проблемы, поиски, решения. Черткова М.Ю. (ред.). М.: ЯРК. 1998.

58. Филипенко М.В. Проблемы описания предлогов в современных лингвистических теориях. // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000.

59. Филлмор Ч. 1999. Дело о падеже. // Зарубежная лингвистика. Т.З. М.: Прогресс. 1999.

60. Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.

61. Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М.: Издательство Московского университета. 1997. 455 с.

62. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике. Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М.: Издательство Московского университета. 1997. С. 340 369.

63. Ченки А. Современные когнитивистские подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях. // Вопросы языкознания. М., 1996, N2.

64. Черткова М.Ю. Грамматическая категория вида в современном русском языке. М.: Издательство Московского университета. 1996.

65. Шатуновский И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М.: Языки русской культуры. 1996.

66. Якобсон P.O. К общему учению о падеже. // Якобсон P.O. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985,133-175.

67. Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и* русский глагол. // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1957,95-113.

68. Anderson, J.M. The Grammar of Case: towards a Localistic Theory. Cambridge: 1971.

69. Casad, E.H. Conventionalization of Cora Locationals. // Rudzka-Ostyn (ed,), 1988.

70. Clausner, T; Croft, W. Domains and Image Schemas. // Cognitive Linguistics 10, t-33.1999.

71. Dabrowska, Ewa. 1994. Dative and Nominative Experiencers: Two Folk Theories of the Mind. // Linguistics 32,1029-1054.

72. Dabrowska, Ewa. 1997. Cognitive Semantics and the Polish Dative. If Cognitive Linguistics Research 9. Berlin and New York.

73. Fillmore, Charles J. 1988. The Mechanisms of «Construction Grammar». // Proceedings of the Annual Meeting of the Berckeley Linguistics Society. 14.35-55.

74. Haiman, John. 1980. Dictionaries and Encyclopedias. Lingua 50.329-357.

75. Haley, M.C. Metaphor, Mind, and Space: What Peirce Can Offer Lakoff. // The Peirce Seminar Papers, v. 4. New York/Oxford. 1999. 417-440.

76. Hawkins, B.W. The Natural Category MEDIUM: An Alternative to Selection Restrictions and Similar Constructs. If Topics in Cognitive Linguistics, ed. B.Rudzka-Ostyn, Amsterdam: Benjamins, 1988.

77. Herskovits, A. Spatial Expressions and the Plasticity of Meaning. // Topics in Cognitive Linguistics, ed. B.Rudzka-Ostyn, Amsterdam: Benjamins, 1988.

78. Jackendoff, R. Semantics and Cognition. Cambridge (MA): The MIT Press 1990.

79. Janda, L. 2000. A Cognitive Model of the Russian Accusative Case. // Труды международной конференции Когнитивное моделирование. №4, часгьЛ. Ред. Р.ЬСПотапова, В.Д.Соловьев, В.Н.Поляков, М.: MISIS, 2043.

80. Janda, L. 1993. A Geography of Case Semantics: The Czech Dative and the *

81. Russian Instrumental. Berlin and New York, 1993.

82. Janda, L. 1990. The Radial Network of a Grammatical Category Its Genesis and Dynamic Structure. // Cognitive Linguistics, 1990, v.l, No. 3.

83. Janda, L. 1999. Peircean semiotics and cognitive linguistics: a case study of the Russian genitive. // The Peirce Seminar Paper, ed. By M.Shapiro. New York/Oxford, 1999.

84. Johnson M. 1987. The Body in Mind. Chicago and London: University of Chicago Press.

85. King,.R. Spatial Metaphor in German Causative, Constructions. // Rudzka-Ostyn (ed.), 1988.

86. Klein, W. Deixis and Spatial Orientation in Route Directions. II Spatial Orientation. Ed. H.Pick, L.Acredolo. Plenum Press, 1983.

87. LakofF, G. The Contemporary Theory of Metaphor. // Metaphor and Thought. Cambridge. 1993,202-251.

88. Lakoff, G. 1990. The Invariance Hypothesis: Is Abstract Reason Based on Image-schemas? // Cognitive Linguistics 1.

89. LakofF, G. 1987. Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal About the Mind. Chicago and London: University of Chicago Press.

90. Langacker, Ronald W. 1990. Concept, Image, and Symbol: The Cognitive Basis of Grammar. Berlin: Mouton de Gruyter.

91. Langacker, R.W. Foundations of Cognitive Grammar. Vol.1: Theoretical Prerequisites. Stanford: Stanford University Press. 1987.

92. Langacker, R.W. Foundations of Cognitive Grammar. Vol.2: Descriptive Application. Stanford: Stanford University Press. 1991.

93. Langacker, R.W. The Limits of Continuity: Discreteness in Cognitive Semantics. // Continuity in Linguistic Semantics. Amsterdam, 1994.

94. Langacker, R.W. Nouns and Verbs. Language 63. 53-94.

95. Langacker, Ronald W. 1985. Observations and Speculations on Subjectivity. Haiman, 1985. P. 109-150.

96. Langacker, R.W. An Overview of Cognitive Grammar. // Topics in Cognitive Linguistics, ed. B.Rudzka-Ostyn, Amsterdam 1988, p.3-48.

97. Langacker, R.W. Grammar and Conceptualisation. If Cognitive Linguistics Research 14. Berlin and New York. 1999.

98. Langacker Ronald W. Raising and Transparency. // Language. Vol.7 l.Number 1 (1995).

99. Langacker Ronald W. A Study in Unified Diversity: English and Mixtec Locatives. // Rask. March 1999.

100. Langacker Ronald W. A View of Linguistic Semantics. // Topics in Cognitive Linguistics, ed. B. Rudzka-Ostyn, Amsterdam, 1988. 49-90.

101. Rosch, Eleanor. 1978. Principles of Categorisation. // Cognition & Categorisation, ed. by Eleanor Rosch & Barbara B. Lloyd, Hillsdale, N.J.: Erlbaum.

102. Rudzka-Ostyn, B. Semantic Extensions into the Domain, of Verbal Communication. // Topics in Cognitive Linguistics, ed. B.Rudzka-Ostyn, Amsterdam: Benjamins, 1988.

103. Smith, M. Cases as conceptual categories: Evidence from German. // Conceptualizations and Mental Processing in Language. Berlin: Mouton, 1989.

104. Smith, M. Event chains, Grammatical Relations, and the Semantics of Case in German. // Papers from the Regional Meetings. Chicago Linguistic Society 21.1. 388-407.

105. Talmy, L. How Language Structures Space. Spatial Orientation: Theory, research, and application. Ed. H.Pick, L.Acredolo. New York, London: Plenum Press, 1983.

106. Talmy, L. Semantics and syntax of motion. // J.Kimball (ed.). Syntax and semantics, vol. 4. N.Y.: Academic Press. P. 181 238.

107. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996.

108. Энциклопедический словарь "Языкознание". М.: Большая российская энциклопедия, 1998.