автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Прецедентное имя как средство выражения субъективной оценки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Прецедентное имя как средство выражения субъективной оценки"

На правах рукописи

КОСИЧЕНКО Елена Федоровна

ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ИМЯ КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ СУБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКИ

Специальность 10.02.19 - Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре общего и сравнительного языкознания Государственного образовательного учреждения высшего

профессионального образования «МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Научный руководитель - кандидат филологических наук, профессор

Страхова Вера Сергеевна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Ноздрина Людмила Александровна

- кандидат филологических наук, доцент Чижова Лариса Алексеевна

Ведущая организация - Московский городской

педагогический университет

Защита диссертации состоится -с, 2006г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 212.135.02 при ГОУ ВГТО «МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» по адресу: 119992, Москва, ГСП-3, ул. Остоженка, д.38

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном читальном зале библиотеки ГОУ ВПО «МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Автореферат разослан « / ». 2006г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Страхова В.С.

Реферируемая работа посвящена рассмотрению прецедентного имени как средства выражения субъективной оценки.

Теория прецедентности как самостоятельная исследовательская область в рамках лингвистики сложилась совсем недавно и с полным правом может считаться теорией XXI века. Действительно, первые - и пока весьма немногочисленные - публикации Ю.Н. Караулова, В.В. Красных, Д.Б. Гудкова, И.В. Захаренко появились в самом конце 90-х гг. XX века, но большей частью - после 2000г. Вместе с тем, уже сейчас хорошо просматриваются истоки данной теории, в разработку которой огромный вклад внесли Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин и др.

Прецедентный текст был первым из прецедентных феноменов, попавшим в поле зрения ученых. Затем были выделены и подключены к исследованию прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные имена.

В предлагаемой диссертации прецедентные имена представлены как лингвокогнитивные явления, которые реализуются в именах собственных и являются хранилищем культурной информации. В этой связи использование данных феноменов в тексте рассматривается, в первую очередь, как средство выражения культурно обусловленных и национально-детерминированных оценок и отношений. Вместе с тем, относительно единые взгляды представителей разных лингвокультурных сообществ на базовые человеческие потребности, сводимые, в конечном счете, к понятиям добра и зла, плохого и хорошего, вынуждают принимать во внимание и универсальную составляющую, являющуюся при определенной степени редукции единой для различных культур.

Наиболее существенной для данного исследования особенностью прецедентных имен выступает возможность их использования с целью выражения субъективной оценки, сформировавшейся, тем не менее, под воздействием ценностей, господствующих в данной культуре. Это

! Р"(" И \ЦИОИЛЛЬ!!ДЯ I Г-И Б.'! К О"! 1У\

( -П. т^лЛ. о»

обусловлено тем, что именно субъект оценки выбирает для своих целей конкретное прецедентное имя из числа возможных средств выражения отношения к предметам и явлениям действительности. Таким образом, оценочные суждения, включающие прецедентные имена, отражают как личные взгляды и отношения автора к характеризуемому объекту, так и стереотипные оценочные представления, принятые в данном лингвокультурном сообществе.

Актуальность диссертации определяется недостаточной изученностью прецедентности как когнитивного и лингвокультурного явления. Вместе с тем современная лингвистика характеризуется когнитивным подходом к языку, предполагающим решение задачи установления и объяснения связи между структурами языка и структурами знания. Прецедентные имена, будучи лингвокогнитивными феноменами и выступая в этом качестве как компоненты когнитивной базы лингвокультурного сообщества, оказываются в центре внимания лингвистики и когнитологии, что требует их тщательного изучения.

Целью диссертационного исследования является определение роли ПИ в формировании оценочности высказывания.

В соответствии с целью исследования выдвигаются следующие задачи:

• определение лингвистического статуса прецедентного имени в свете двойственности его природы;

• разграничение между прецедентными именами, именами собственными, а также именами нарицательными, образованными от имен собственных;

• установление роли прецедентных имен в формировании когнитивной базы лингвокультурного сообщества;

• анализ коннотативного аспекта семантики прецедентных имен;

• обоснование возможности использования прецедентных имен как средства выражения авторской субъективной оценки;

• выявление особенностей функционирования прецедентных имен в тексте как компонентов поля оценочности.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней:

- впервые проводится комплексный анализ одной из групп прецедентных феноменов - прецедентных имен с точки зрения выражения ими эмоциональной оценки;

- впервые прецедентные имена рассматриваются как средства выражения авторской субъективной оценки, основанной на стереотипных оценочных представлениях;

предпринимается попытка разграничения прецедентных имен, имен собственных и имен нарицательных, образованных от имен собственных;

- прецедентные имена рассматриваются как вербальные явления, выступающие в роли маркеров когнитивных феноменов, входящих в когнитивную базу лингвокультурного сообщества.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что исследования феномена прецедентности в отечественной науке о языке обобщены и представлены как одно из направлений в рамках современной лингвокогнитивной парадигмы; прецедентные имена рассматриваются как элементы поля оценочности, выступающие средством выражения субъективной оценки и одновременно формой хранения оценочно-характеризующей информации в когнитивной базе сообщества, что вносит определенный вклад в изучение семантики оценки; прецедентные имена интерпретируются как языковые единицы, напрямую связанные с когнитивными структурами, отражающими особенности национального менталитета и специфику этнического лингвокультурного пространства.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования полученных результатов в курсе общего языкознания, в спецкурсах по лингвострановедению, лингвокультурологии и лингвистике текста в языковых вузах. Список прецедентных имен, представленный в

виде краткого словаря, может быть использован как на семинарских занятиях по указанным курсам, так и при изучении русского языка как иностранного.

Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и сравнительного языкознания МГЛУ в 2003-2005 годах, а также получили отражение в публикациях автора.

В диссертации использовались следующие методы исследования: метод сплошной выборки, контекстуальный анализ, дефиниционный анализ, сопоставительный анализ.

В качестве материала исследования использовались содержащие ПИ тексты разного жанра, представленные в основном произведениями художественной литературы, а также газетно-журнальными статьями на русском и английском языках.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечиваются комплексным подходом к изучаемому вопросу, объемным теоретическим и обширным практическим материалом, включающим анализ 160 прецедентных имен, отобранных из произведений русскоязычной и англоязычной художественной литературы и периодических изданий.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех Глав, Заключения, Библиографии и Приложения.

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, научная новизна теоретическая и практическая значимость, а также формулируются цели и задачи исследования.

В Главе 1 рассматривается проблема прецедентное™ в современной лингвистике, понятие и классификация прецедентных феноменов, а также обосновывается возможность изучения прецедентных имен в рамках национального лингвокультурного пространства с позиций когнитивной лингвистики и лингвокультурологии. В этой связи определяется место лингвокультурологии как самостоятельной области научного исследования,

что обусловливает необходимость рассмотрения также понятийно-терминологического аппарата данной научной дисциплины.

Глава 2 посвящена прецедентным именам как особой группе лингвокогнитивных явлений, которые отграничиваются от имен собственных и имен нарицательных. В отдельном разделе главы рассматривается роль прецедентных имен в формировании национально-культурных стереотипов, а также предлагается их классификация на основе дифференциации уровней прецедентности.

В Главе 3 рассматривается роль ПИ в формировании оценочности высказывания. Приводятся различные точки зрения на понятие оценки, ее виды, а также соотношение понятий оценки и коннотации. На материале художественных произведений русской и английской литературы ПИ трактуются как сущности, способные служить средством выражения субъективной оценки, сформированной под воздействием ценностей, господствующих в данной культуре, а также являющихся способом реализации устойчивых морально-этических норм членов данного социума.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования и намечаются возможные пути дальнейших исследований.

Библиография включает перечень цитированной и использованной при написании текста диссертации научной литературы.

Кроме того, диссертация содержит Список произведений художественной литературы, послуживших источником отбора прецедентных имен, а также Список сокращений.

Приложение представляет собой краткий словарь, содержащий выявленные в ходе исследования прецедентные имена со всеми необходимыми комментариями.

Содержание диссертации

В ГЛАВЕ I «Национальное лингвокультурное пространство и его репрезентанты» дается краткий очерк становления лингвокультурологии,

понимаемой как интегративная область знания, изучающая язык как феномен культуры и являющаяся, наряду с когнитивной лингвистикой, продуктом антропоцентрического подхода к языку, а также рассматриваются основные категории этой науки.

Изучение связи языка и культуры имеет давнюю традицию, восходящую к трудам Ф.И. Буслаева, A.A. Потебни, В.А. Аврорина, В.З. Панфилова, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В. Гумбольдта, Э. Сэпира, Б. Уорфа, К. Леви-Стросса и др. Начиная с 90-х гг. XX в. формируется лингвокультурология как самостоятельное направление в лингвистике, опирающееся на труды В.Н. Телия, Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, В.В. Воробьева, В.А. Масловой, А.Т. Хроленко, В.Н. Карасика и др.

Вследствие новизны лингвокультурологии рамки этой области научного исследования еще не определены и понятийно-терминологический аппарат не сформирован окончательно, уточняются объект и предмет исследования, терминология и методология. Однако уже сейчас можно сделать вывод о том, что лингвокультурология изучает, в том числе, «окультуренные» языковые знаки и стоящую за ними культурную информацию, которая хранится в сознании носителей языка и культуры на уровне бессознательного и впитывается по мере того, как человек познает мир.

Носители языка воспринимают эти знаки как нечто само собой разумеющееся, в то время как у носителей других культур могут возникнуть затруднения в понимании.

«Из штаба Крюков вернулся злой, как Сталин с Семнадцатого съезда»

(Бр. Аловы «Опер Крюк). Семнадцатый съезд, «Съезд победителей», проходил в январе 1934 г. в обстановке полного единодушия и восхваления Сталина. Но в конце съезда, при тайных выборах Центрального Комитета, около четверти делегатов подали голоса против Сталина. Официально же объявили, что Сталин получил шесть

голосов «против», столько же, сколько и С. М. Киров. Таким образом, съезд показал, что в рядах партии сохранялась оппозиция Сталину, и его авторитет не был прочным. Все это привело Сталина в ярость, и он развязал массовые репрессии, начав с убийства Кирова. Для раскрытия эмоционального состояния Крюкова автор использует прецедентную ситуацию, связанную со стереотипной реакцией злобы и мести.

К числу базовых понятий лингвокультурологии относятся культурное пространство, ментальностъ и менталитет, культурный концепт, культурная коннотация, культурная универсалия, прецедентные имена, когнитивная база и др.

Говоря о национально-культурном пространстве и когнитивной базе как важнейших понятиях лингвокультурологии, невозможно избежать обращения к таким устоявшимся в когнитивной лингвистике терминам, как концепт, картина мира, фрейм и др., которые рассматриваются в данной главе. Национально-культурное пространство, соотносимое с когнитивным пространством, понимается как «форма существования культуры в человеческом сознании» (Гудков 2003, 90). Единицами, формирующими культурное пространство, являются все существующие и потенциально возможные представления о культурных вещах, хранящиеся в сознании носителей данной культуры. Репрезентантами национального культурного пространства, «овеществленными» в знаках языка, выступают знания, представления (прецедентные феномены, стереотипы) и концепты (Красных 2003, 257).

Когнитивная база - «ядро» культурного пространства, определенным образом структурированная совокупность знаний и представлений, которыми обладают все члены того или иного национально-лингвокультурного сообщества.

Так, в сознании советского человека Колыма и Соловки являлись не просто географическими названиями, за ними стоит целый пласт истории

нашей страны, связанный с местами, где были расположены сталинские лагеря:

«Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три на

Соловки! - совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич» (М

Булгаков «Мастер и Маргарита»),

« - Будете у нас на Колыме, милости просим. - Нет, уж лучше вы к

нам!» (к/ф «Бриллиантовая рука»).

Владение знаниями и представлениями, входящими в когнитивную базу, позволяет индивиду ориентироваться в культурном пространстве. Индивидуальные представления могут отличаться от инвариантов восприятия имен, хранящихся в когнитивной базе, но знание этих инвариантов является непременным условием успешной коммуникации в рамках одного лингвокультурного сообщества. Иностранцу приведенные выше географические названия, как правило, ни о чем не говорят.

Особое место в исследовании уделяется еще одной лингвокультурологической категории - ментальности. Будучи трудноопределимым как понятие, ментальность, тем не менее, явно проявляется при сравнении одного народа с другим. «Ментальность - это «общий тонус» долговременных форм поведения и мнений индивидуумов в пределах группы. Ментальность проявляется во всем, о чем думает человек, что и как оценивает в жизни, как соотносит быт и бытие» (Хроленко 2004, 4546).

Репрезентантами культурного пространства являются также прецедентные феномены (ПФ). Прецедентные тексты и ситуации хранятся в когнитивной базе лингвокультурного сообщества и актуализируются в речи посредством прецедентных высказываний и прецедентных имен. В романе «Пелагия и черный монах» Б. Акунин обращается к ПИ Кулибины, за которым стоит понятие «изобретатель-самоучка», что и является минимизированным представлением о прецедентной ситуации.

«Стоит деревянный павильон, и в нем хитроумные машины, изобретение местных Кулибиных» (Б. Акунин «Пелагия и черный монах»).

Прецеденты можно определить как образцы, содержащие в себе общественный и культурный опыт, в соответствии с которым оцениваются все характеристики или поступки. Как справедливо указывает О.С. Иссерс, «мышлению, а следовательно, и языку свойственно сведение разнообразных ситуаций к стандарту, в котором воплощен предшествующий опыт человека» (Иссерс 2003, 18).

Согласно мнению Д.Б. Гудкова, прецеденты - это факты, служащие образцом для деятельности, которые выступают как некий образцовый пример характеристик и / или поступков, задающих модели поведения, того, что нужно / не-нужно делать (Гудков 2003). Другими словами, прецеденты во многом детерминируют поведение членов конкретного лингвокультурного сообщества, влияют на восприятие или оценку поведения и реализуются на языковом уровне при помощи прецедентных феноменов.

К прецедентным феноменам относят, как правило, прецедентный текст (ПТ), прецедентную ситуацию (ПС), прецедентное высказывание (ПВ) и прецедентное имя (ПИ). Прецедентное имя мы вслед за Д.Б. Гудковым понимаем как «индивидуальное имя, связанное 1) с широко известным текстом, относящимся, как правило, к числу прецедентных, или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная, или 3) имя-символ, указывающее на некоторую эталонную совокупность определенных качеств» (Гудков 2003, 108).

Специфика прецедентных феноменов заключается в том, что из прецедентной ситуации или прецедентного текста вычленяется лишь несколько значимых моментов, а все сопутствующие факты отсутствуют в сознании носителей языка. Никто не помнит дословно содержания Библии, мало кто знает детали подвига Ивана Сусанина, тем не менее это

прецедентные явления, возможно, по-разному воспринимаемые в разных культурах. Таким образом, следует признать, что за каждым прецедентным феноменом стоит особое представление, которое можно назвать национально-детерминированным минимизированным представлением (НДМП). «Без владения НДМП, стоящим за ПФ, невозможно правильно интерпретировать смысл того или иного фрагмента коммуникативного акта... Простого знания ПФ, энциклопедической информации недостаточно для правильной интерпретации высказываний собеседника...» (Гудков 2003, 138). Данную мысль наглядно иллюстрирует следующий пример:

«Шутки шутками, но сытому в Бонапарты труднее вскарабкаться, чем голодному, ибо наполненный желудок располагает не к юркости, но к философствованию и мирной дреме» (Б. Акунин «Пелагия и черный монах»).

Из контекста становится очевидной ассоциативная связь имени Бонапарт с концептом «величие», характерная для русского лингвокультурного сообщества. Однако, согласно исследованиям В.В. Красных, для француза Наполеон связан в первую очередь с подвигами на любовном поприще.

Зачастую незнание информации, стоящей за прецедентными феноменами, приводит к коммуникативным неудачам даже в рамках одного лингвокультурного сообщества, примером чего может служить следующий отрывок:

« - Дорогой мой. Знали бы вы мою биографию Куда там Дюма. Литагент отвечает без энтузиазма:

- Не знаю, с Дюма я не работал » (М. Веллер «Легенда о соцреалисте»).

Совершенно очевидно, что литературный агент не знаком с именем Дюма, а, следовательно, не способен воспринять обращенное к нему высказывание. Автор высказывания, в свою очередь, не учел возможность

коммуникативной неудачи, поскольку справедливо полагал, что данное имя хорошо известно практически любому более или менее образованному человеку. Данный пример наглядно иллюстрирует мысль о зависимости процесса общения от психологии коммуникантов, также от их социально-культурного, идеологического и лингвистического тезауруса. С другой стороны, заметим, что отличительной чертой прецедентных имен является именно их широкая известность как минимум среди членов одного лингвокультурного сообщества, и данная особенность как бы снимает ответственность за коммуникативную неудачу с автора высказывания.

Таким образом, прецедентные феномены, в частности прецедентные имена представляют особый интерес, поскольку выступают как единицы и языкового и когнитивного планов, отражающие коллективный опыт носителей одной культуры, составляющие ядро концептуальной картины мира, а также являющиеся обязательными для всех членов одного лингвокультурного сообщества.

ГЛАВА И «Прецедентное имя: лингвистический статус и аспекты изучения» посвящена рассмотрению только одного из прецедентных феноменов - прецедентного имени.

Прежде всего, мы попытались отграничить прецедентные имена как от имен собственных, так и от имен нарицательных. Существует несколько версий происхождения имен собственных - как от имен нарицательных, так и в результате одновременного развития этих двух классов имен. Однако не подлежит сомнению, что имена собственные характеризуются ослабленной связью с понятием и усиленной связью с именуемым объектом. Тем не менее, нельзя утверждать, что все личные имена семантически ущербны и лишены коннотации. Кроме того, значение имен собственных культурно обусловлено, и именно национально-культурная составляющая значения имени является главной трудностью при переводе имен с одного языка на другой.

Имена нарицательные обладают значением, именуя предметы и явления окружающего мира, и в этом плане отличаются от имен собственных. Особую группу составляют имена нарицательные, образованные от имен собственных (например, рентген, вольт, ом).

Прецедентные имена, безусловно, связаны как с именами собственными, которыми они когда-то были, так и с именами нарицательными, поскольку для ПИ характерна генерализация характеристик обозначаемого «культурного предмета». Например, Дон Жуан как прецедентное имя - не обозначение конкретного господина с таким именем, а указание на любого мужчину, отличающегося ярко выраженной симпатией к прекрасному полу.

Имена Ом, Мессершмитт, Кольт, Калашников изначально являлись именами собственными, однако, по мере того, как носители этих имен приобретали популярность, имена закреплялись в когнитивной базе различных лингвокультурных сообществ, что способствовало их переходу, с одной стороны, в разряд прецедентных имен, а с другой стороны, в разряд имен нарицательных. Следует особо отметить, что прецедентными названные имена являются в наши дни, главным образом, для специалистов, тогда как вещи, берущие названия от этих имен, известны гораздо более широкому кругу людей.

В отдельном разделе главы рассматривается роль прецедентных имен в формировании национально-культурных стереотипов. Культурные стереотипы выступают как стабилизирующий фактор, который позволяет, с одной стороны, хранить и трансформировать некоторые доминантные составляющие данной культуры, а с другой - проявить себя среди «своих» и одновременно опознать своего. Стереотипные представления зачастую не имеют под собой объективной основы и изображают реальность в искаженном виде. «Несоответствие стереотипа реальному опыту связано, прежде всего, с тем, что в сознании возникает не реальное отражение действительности, а ее образ» (Прохоров 2003, 73).

Стереотипы - явления двойственные. Они могут характеризоваться как устойчивостью, так и изменчивостью. Эрих Соловьев указывает, что до Реформации немцы считались самой ленивой европейской нацией, склонной к безалаберности и злоупотреблению алкоголем. В пример им, как правило, ставили итальянцев, отличавшихся дисциплинированностью и искусностью в ремеслах. К концу XVII в. Европа забыла про ленивого Ганса Колбасника, она все чаще говорит о редком трудолюбии и самодисциплине немецкого работника (Соловьев 2004, 586).

Прецедентные имена тесно связаны со стереотипами, но не тождественны им, так как за стереотипами не стоит единственный уникальный предмет. Например, стереотипное представление о русском Иване - добродушном, несколько ленивом и медлительном, но страшном во гневе, - не относится к конкретной личности, а ПИ Александр Матросов обозначает реального человека, совершившего героический подвиг во время Великой Отечественной войны, и поэтому ставшего известным всем гражданам страны. Кроме того, ПИ входят в когнитивную базу, тогда как стереотипы являются компонентами национального культурного пространства и формируются под влиянием ПИ, задавая модели поведения.

Поскольку прецедентные имена чрезвычайно разнообразны и неоднородны, их классифицируют в соответствии с уровнями прецедентности. Обычно выделяются четыре уровня сознания индивида и четыре уровня прецедентности: авто-прецедентный, социумно-прецедентный, национально-прецедентный и универсально-прецедентный. Однако среди ученых нет единого мнения по поводу того, сколько групп прецедентных феноменов можно выделить в соответствии с названными уровнями прецедентности. В диссертации выделяются три группы прецедентных имен: социумно-прецедентные, национально-прецедентные и универсально-прецедентные.

Социумно-прецедентные имена - это имена, которые известны только представителям определенного социума и значимы в рамках данного социума.

Это могут быть имена ученых с мировой известностью, например, Фердинанд Соссюр, Вильгельм Гумбольдт, знакомые каждому лингвисту I

(но не широкой аудитории!) и т.п.

Прецедентные имена национального уровня прецедентности составляют ядро знаний и представлений, формирующих культурную компетенцию. Сюда относятся, в первую очередь, имена реальных исторических лиц, так как в них запечатлены социальные мифы, имплицирующие относительно устойчивые представления данного общества {Сталин, Разин, Петр Г). Кроме того, к этому уровню прецедентности относятся и персонажи художественной литературы (Хлестаков, Анна Каренина, Евгений Онегин)

Наибольшие трудности связаны с выделением ПИ, которые мы относим к универсально-прецедентному уровню. Очевидно, эта группа должна охватывать такие ПИ, которые известны практически любому современному человеку и входят в когнитивное пространство всего человечества. Основная сложность, связанная с отнесением ПИ к этому уровню прецедентности, заключается в многообразии культур и религий, поэтому даже такие широко известные в христианском мире имена, как Иисус Христос или Иуда могут и не быть известны всем представителям других конфессий.

Тем не менее, к универсально-прецедентным относятся имена библейских и мифологических персонажей, персонажей художественной литературы, а также реальных исторических лиц:

«Пускай теперь любезный друг Ипполит, мерзавец, Иуда, ищет со своими прихвостнями "Эразмуса фон Дорна" по вокзалам и портам»

с

( Б.Акунин «А зазель») «That Tartuffe has immigrated to England and opened a shop» (O Wilde «The picture of Dorian Gray»).

В результате анализа многочисленных примеров в диссертации делается вывод о том, что классификация прецедентных имен во многом носит условный характер, поскольку ПИ могут переходить из одной группы в другую, а совокупность ПИ национального уровня с течением времени меняется, и ее состав пополняется новыми именами.

В ГЛАВЕ III «Аксиологический аспект функционирования прецедентных имен» рассматривается роль прецедентных имен в формировании оценочности высказывания.

На современном этапе научных исследований становится все очевидней необходимость изучения оснований и механизмов формирования мнений и оценок, а также тех факторов, которые способствуют пониманию оценочных высказываний. Всплеск интереса к проблеме оценочности обусловлен, в частности, стремлением исследователей взглянуть на языковые процессы под углом зрения культурологии. Подобный подход наводит на мысль о том, что положительная или отрицательная оценка определяется типом ценностных отношений, господствующих в той или иной культуре, а не конкретными качествами и свойствами объектов и явлений действительности. С другой стороны, существует целый ряд понятий, связанных с позитивной или негативной оценкой, важных для всех культур, например: добро, зло, свобода, истина, любовь, предательство и другие, что вынуждает принимать во внимание не только идиоэтническую, но и универсальную составляющую оценки.

Проблема оценки, помимо прочих, может быть рассмотрена и в аспекте прецедентное™. Прежде всего, прецедентные имена всегда связаны с определенными культурными и поведенческими стереотипами, имеющими оценочный характер. Кроме того, совокупность ПИ является хранилищем культурной памяти народа, выступая в качестве посредника между носителями языка и прецедентными текстами и ситуациями, входящими в когнитивную базу

этноса и ставшими во многом морально-этическими ориентирами для коллектива носителей данного языка.

Поскольку в задачи нашего исследования входит описание лингвистического отражения философской категории ценности, являющейся составной частью картины мира, мы обращаемся к ПИ как средству выражения * этой категории и пришли к выводу о том, что ПИ могут служить средством выражения этических, эстетических и интеллектуальных оценок.

В основе этических оценок лежат представления о добре и зле, сложившиеся в процессе развития человечества и являющиеся универсальными сущностями. Вместе с тем, в понимании добра и зла человек, как правило, исходит из личных представлений, то есть добро и зло - понятия одновременно субъективные.

Анализ произведений художественной литературы показал, что эталонное представление о добре и терпимости возможно выразить в ПИ Иисус Христос, а о зле - в ПИ Сатана. Интересно, что число прецедентных имен, служащих средством реализации концепта «добро», довольно ограничено, во всяком случае, их гораздо меньше, чем прецедентных имен, при помощи которых выражаются различные отрицательные характеристики. Очевидно, это связано с тем, что добро и добродетель либо не являются чем-то выдающимся, а только нормой, либо не могут быть признаны истинной частью человеческой природы, отдельные же проявления этих концептов в поведении - следствие соблюдения правил. Так, эталоном сострадания и доброты можно считать Мать Терезу, а эталоном благородства, со множеством оговорок, мушкетеров из произведений А. Дюма.

Напротив, эталоном скупости можно признать Гобсека, Плюшкина, • Кощея Бессмертного; эталоном лживости - Барона Мюнхгаузена, эталоном жестокости - Гитлера, Ивана Грозного, а распутства - Фальстафа, Мессалину.

Эстетические оценки имеют характер отличный от этических, хотя связь между этими областями научного познания может быть признана довольно

тесной. Категориями эстетики являются прекрасное, безобразное, возвышенное, низменное, комическое и трагическое. Мы остановились более подробно на прекрасном как наиболее универсальной категории. Оказалось, что эстетические оценки одновременно являются непостоянными и устойчивыми. Так, критерии красоты или стереотипные представления о красоте сменяются в обществе приблизительно каждые 30-50 лет, к тому же, в разных культурах они могут быть разными даже в плане синхронии. Например, в начале XX века в России красивой считалась полная женщина, тогда как худоба была свидетельством плохого здоровья. Это подтверждают картины Б.М. Кустодиева - такие, как «Русская Венера», изображающая пышнотелую обнаженную девушку, «Красавица», «Купчиха» и другие. Со временем на смену этим представлениям пришли радикально противоположные, и в наше время эталоном красоты выступают стройные, если не сказать худые, женщины.

С другой стороны, существуют стереотипные представления о красоте, которые характеризуются устойчивостью и являются эталонными на протяжении тысячелетий {Венера, Аполлон, Афродита). Эталоном красоты могут являться и исторические персонажи (Клеопатра, Эмма Гамильтон).

Интеллектуальные оценки характеризуют умственные способности человека и представлены самым большим количеством ПИ. Данный вид оценки характеризуется, как минимум, тремя особенностями. Во-первых, ПИ, с которыми соотносится та или иная интеллектуальная способность человека, принадлежат выдающимся в том или ином плане личностям. Во-вторых, одному понятию, с этой точки зрения, соответствует несколько ПИ, например, человека, склонного к философствованию, можно сравнить с Аристотелем, Спинозой, и т.д, а человека, наделенного музыкальными способностями с Моцартом, Чайковским и т.д. В-третьих, наиболее важной особенностью является то, что талантливый человек зачастую не является морально или эстетически совершенной личностью. Напротив, во многих сферах человеческой

деятельности, таких как, например, политика, военное дело, требуются хитрость, изворотливость, жесткость, умение льстить и др.

Таким образом, если в случае с этическими и эстетическими оценками добро и красота - это хорошо, а зло и уродство - это плохо, в случае с интеллектуальными оценками такого однозначного решения не существует. л Поэтому применительно к группе прецедентных имен, служащих средством выражения интеллектуальной оценки, общая оценка по шкале «хорошо -плохо» может определяться количеством и качеством отдельно взятого признака, а не по совокупности разных признаков.

Далее в диссертации рассматривается соотношение субъективного и объективного в оценке. Наиболее подробно структуру оценки рассматривает Е.М. Вольф, называющая соотношение субъективного и объективного основной проблемой, вокруг которой разворачиваются споры о природе оценочных суждений. Важнейшей особенностью оценки, считает Е.М. Вольф, является то, что в ней всегда присутствует субъективный фактор, предполагающий положительное или отрицательное отношение субъекта оценки к ее объекту.

Вместе с тем, мы бы не стали категорически отрицать, что предметы и явления действительности содержат определенные, существующие помимо сознания людей, характеристики, влияющие, в конечном счете, на формирование мнений и оценок. Так, имеются общепризнанные стандарты, или стереотипные представления, в соответствии с которыми и происходит оценка.

С другой стороны, устойчивые оценочные стереотипы могут использоваться отдельным индивидом для выражения его личностного, сугубо индивидуального отношения к фактам действительности. Мы полагаем, что сказанное выше позволяет связать воедино категорию оценочности, выраженную ' в нашем случае ПИ, с категорией субъективной модальности, смысловую основу которой и составляет понятие оценки. Говоря о субъективной модальности, мы подразумеваем оценку в широком смысле слова, включающую «не только логическую квалификацию сообщаемого, но и разные виды эмоциональной

реакции» (ЛЭС, 303). Отметим, что в модальной логике рассматривается несколько видов модальных понятий, одно из которых лежит в основе аксиологической характеристики с использованием понятий «хорошо», «безразлично», «плохо» (Ивин 1973, 27-28).

Е.М. Вольф особенно подчеркивает, что «оценочная модальность определяется высказыванием в целом, а не отдельными его элементами, и является компонентом высказывания» (Вольф 2002, 11). Таким образом, в понятие субъективной модальности мы будем вкладывать как оценку говорящим предмета высказывания, так и его эмоциональный настрой, своеобразную эмоциональную коннотацию в процессе оценивания.

Например, рассматривая реакцию на обсуждаемую на заседании правительства проблему, корреспондент телевидения В. Кондратьев замечает следующее:

«Греф разбушевался, словно Фантомас» (На заседании правительства

РФ 30.06.05).

Совершенно очевидно, что данное сравнение выражает общую отрицательную оценку, основанную на отношении осуждения со стороны субъекта оценки. С другой стороны, данное высказывание носит иронический характер и , как нам кажется, некоторый призыв угомонить не в меру разошедшегося министра.

ПИ обладают выраженным коннотативным значением, однако их функционирование в тексте является в большинстве случаев культурно детерминированным. Как следствие этого, можно ожидать, что коннотации, связанные с тем или иным именем, не будут полностью совпадать в различных лингвокультурных сообществах. Так, с одной стороны, можно утверждать, что в европейских странах коннотация, связанная с ПИ Гитлер, будет отрицательной, с другой стороны, степень отрицательности будет разной у русских, финнов, евреев, швейцарцев и самих немцев.

Указанная особенность ПИ позволяет употреблять их с целью оценочной характеризации объекта, причем это употребление может быть как

экстенсиональным, так и интенсиональным, и создает предпосылку для постановки вопроса об оценочной концептуализации мира, под которой в широком смысле можно понимать общность взглядов и отношений представителей одного лингвокультурного сообщества, а в более узком смысле - ценностное отношение к миру конкретного индивида. л

Подтверждая культурную детерминированность оценочной концептуализации мира, И.Г. Ольшанский проанализировал концепты «труд» и пришел к выводу, что для англичан в работе главное - результат, для немцев -старательность, для русских - желание трудиться. Анализ концепта «поведение» показал, что англичане и немцы считают, что следует вести себя умно и уважительно, а для русских главное - вести себя красиво (Ольшанский 2000).

Оценочная концептуализация мира - многоплановое понятие, не сводимое к специфическим особенностям системы ценностей, характерных для одного лингвокультурного сообщества, хотя именно национально-этническое зачастую является определяющим в формировании взглядов как сообщества в целом, так и отдельного индивида.

Последний раздел третьей главы посвящен особенностям функционирования ПИ в поле оценочности.

Проводится разграничение частной и общей оценки. Е.М. Вольф называет частнооценочными прилагательные типа «увлекательный», «талантливый», «скучный», «бездарный». Прилагательные с общеоценочным значением - это прилагательные «хорошо», «плохо», к которым в итоге и сводятся частные оценки. Обратимся к ПИ Штирлиц, за которым будет скорее закреплена положительная оценка, сложившаяся в русском ЛКС под воздействием частных оценок (умный, преданный интересам родины, заботливый и т.д.), несмотря на 1 негативную семантику слова «шпион». На способность частных оценок менять узуально закрепленные оценки указывает также Т.В. Писанова (Писанова 1997, 56).

Однако, при сравнении ПИ с частнооценочной лексикой нельзя игнорировать ряд особенностей, характерных для ПИ, одной из которых является то, что при оценке посредством данных феноменов исходят из нормы или стандарта, но ориентируются на эталон или идеал, поскольку ПИ всегда занимают крайнюю точку на шкале оценок. Другими словами, при оценке, выраженной с помощью ПИ, прямой связи со стандартом, отсылки к норме, не происходит. Идет апелляция не к норме, а к эталону, представляющему собой «крайнюю точку» на шкале оценки, наиболее полно воплощающую то или иное качество (Гудков 1999, 124). Эта особенность сближает ПИ с аффективной лексикой, т.е. такими словами, как прекрасно, великолепно, отвратительно и др., которые также занимают крайнюю позицию на шкале оценок.

ПИ могут также употребляться с целью характеристики целой эпохи, а не одного человека. Безусловно, за некоторыми политиками прочно закрепляется тот или иной стереотип. Петр I известен как реформатор, Сталин - как тиран, Горбачев - как инициатор перестройки и т.д. По мнению С.М. Пака, за стереотипно воспринимаемыми именами стоят «свернутые» мифы. Рассмотрим пример:

«Американцы, не нами сказано, сущие дети, не понимают, что сами же г-на Буша-младшего президентом нанимали, а не оракулом Он что им -Шойгу, чтобы все знать заранее7 («Независимая газета» от 20 09 05) Комментируя события в Новом Орлеане, вызванные ураганом Катрина, журналист обращается к экстренным ситуациям, имевшим место в России и развивавшимся по сценарию «чрезвычайная ситуация - Шойгу». Несмотря на иронию, высказываемую корреспондентом, совершенно очевидно, что имя Шойгу стало своего рода прочно закрепленным в сознании русского лингвокультурного сообщества мифом, согласно которому последствия разного рода крупномасштабных бедствий могут быть устранены только лично министром по чрезвычайным ситуациям.

Оценка редко бывает нейтральной с точки зрения выражения эмоций. Можно одобрять или осуждать что-то, не проявляя при этом никаких чувств, но как правило, оценка содержит и дополнительную информацию о чувствах, переживаемых субъектом.

Ученые определяют эмотивность с разных позиций, но в любом случае л это понятие сводится к языковому выражению эмоционального отношения субъекта оценки к объекту оценки.

Выступая как средство выражения эмотивной оценки, ПИ могут фиксировать в языке различные чувства - от иронии и презрения до восторга.

«Много ты знаешь об эволюции, - сказал грубый Корнеев. - Тоже мне

Дарвин'» (А Стругацкий, Б Стругацкий «Понедельник начинается в

субботу»).

В данном отрывке из произведения братьев Стругацких налицо эмоционально окрашенные чувства иронии и презрения.

Эмоциональность неразрывно связана с экспрессией. ПИ, как мы уже указывали, соотносятся с эталоном, а это означает, что они всегда усиливают признак обозначаемого, кроме того, эти феномены будят воображение и подключают ассоциативно-образное мышление, что, в конечном счете, позволяет признать их средствами выражения экспрессии.

В заключение отметим, что предпринятое нами исследование, безусловно, не является исчерпывающим. Во многом это объясняется новизной проблематики, отсутствием устоявшихся точек зрения по поводу спорных вопросов, относительно ограниченным объемом рассмотренного языкового материала, а также сложностями инвентаризации корпуса ПИ по причине его динамики и «разноуровневости» входящих в него единиц. Вместе с тем, • очевидны дальнейшие перспективы исследования. Так, не разработанным на сегодняшний день является стилистический аспект функционирования ПИ в тексте Наибольший интерес с этой точки зрения могут представлять газетно-публицистические тексты. Кроме того, анализ газетных статей и заголовков

может способствовать выявлению наиболее употребительных на современном этапе ПИ, а также показать, насколько устойчивой и изменчивой является когнитивная база лингвокультурного сообщества. С позиций стилистического анализа, важно также обратиться к ПИ как средству выражения эмотивной оценки и придачи тексту экспрессивности.

Таким образом, прецедентные имена выступают как многогранная и малоизученная область исследования, и представляется, что дальнейшее изучение данных феноменов внесет значительный вклад в современную теорию языка.

***

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Косиченко Е.Ф. Прецедентные имена в свете категории

субъективной оценки. Статья // Современные гуманитарные исследования. №4 (5). - М.: Изд-во «Компания Спутник +», 2005г. - 0,5 п.л.

2. Косиченко Е.Ф. Социально-культурные стереотипы как основа оценочности прецедентных имен. Статья // Современные гуманитарные исследования. №4 (5). - М.: Изд-во «Компания Спутник +», 2005г. -0,6 п.л.

3. Косиченко Е.Ф. Прецедентные имена и уровни прецедентное™. Статья // Вестник МГЛУ. Язык и культура: Сб. науч. тр., вып. 510. - М.: МГЛУ, 2006. - 0,7п.л.

Для заметок

Заказ № 3/05/06 Подписано в печать 28 04 2006 Тираж 100 экз Уел пл 1

/„^ ООО "Цифровичок", тел (495) 797-75-76, (495) 778-22-20 ч ' у www.cfr.ru , е-таИ:т/о@с/г.ги

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Косиченко, Елена Федоровна

Введение

Глава I. Национальное лингвокультурное пространство и его репрезентанты.

1.1. Лингвокультурология как новый этап в изучении языка и культуры.

1.2. Национальное культурное пространство и понятие когнитивной базы.

1.3. Менталыюсть как лингвокультурологическая категория.

1.4. Понятие прецедентности в лингвокультурологическом аспекте.

1.4.1. Проблема прецедентности в современной лингвистике.

1.4.2. Классификация прецеденых феноменов.

Выводы по главе

Глава II. Прецедентное имя: лингвистический статус и аспекты изучения.

2.1. Прецедентное имя как лингвокогнитивный феномен.

2.1.1. О соотношении понятий «прецедентное имя» и «имя собственное».

2.1.2. Имена собственные и имена нарицательные в свете понятия прецедентности.

2.1.3. Прецедентные имена и их роль в формировании национально-культурных стереотипов.

2.2. Прецедентные имена и уровни прецедентности.

Выводы по главе

Глава III Аксиологический аспект функционирования прецедентных имен.

3.1. Понятие оценки и ее виды.:.

3.2. Соотношение субъективного и объективного в оценке.

3.3. Коннотация и оценка.

3.4. Оценочная концептуализация мира.

3.5. Особенности функционирования прецедентных имен в поле оценочности.

3.5.1. Выражение общей и дискретной оценки.

3.5.2. Эмотивный компонент оценочности прецедентных имен.

Выводы по главе.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Косиченко, Елена Федоровна

Понятие прецедентное™ сравнительно недавно вошло в научный обиход, однако очень быстро заняло заметное место в терминологической парадигме современно лингвистики. Обращение к проблеме прецедентное™ было обусловлено бурным развитием когнитивной лингвистики и, как следствие, становлением лингвокультурологии в качестве самостоятельной области научного исследования, нацеленной на раскрытие ментальности народа и его культуры через язык.

Изучение языка с позиций культуры народа, а также стремление познать культуру через язык привело исследователей к мысли о существовании в каждом языке весьма ограниченного, постоянно меняющегося и обязательного для всех членов этого лингвокультурного сообщества набора сведений, обеспечивающих понимание между носителями данного языка и культуры. Эти знания фиксируются в языке посредством афоризмов, крылатых фраз, безэквивалентной лексики и других культурно-языковых явлений, в частности, прецедентных феноменов.

Прецедентными могут быть не только широко известные тексты художественной литературы или цитаты из них, но также мифы, предания, устно-поэтические произведения, виды устной народной словесности (притчи, анекдоты, сказки). Некоторые исследователи считают прецедентными популярные фильмы, имена киногероев или их реплики, названия произведений искусства (скульптуры, куртины), уникальные архитектурные сооружения и т.п. Прецедентные тексты - это своего рода хрестоматийные тексты, знание которых является обязательным для всех членов одного культурного сообщества. При этом, «знание прецедентных текстов есть показатель принадлежности к данной эпохе и культуре, тогда как их незнание, наоборот, есть предпосылка отторженности от соответствующей культуры» (Караулов 1987,216).

Другими словами, это такие тексты, которые фиксируют культуру и исторический опыт носителей языка, являются обязательными в познавательном плане, и на основе которых строятся модели поведения членов данного лингвокультурного сообщества.

Как и другие прецедентные феномены, рассматриваемые нами прецедентные имена (ПИ), входят в когнитивную базу лингвокультурного сообщества, что определяет их важность в построении как языковой, так и концептуальной картин мира, и позволяет говорить о них как о необходимом условии формирования культурно-языковой компетенции.

Особенностью ПИ является их способность опредмечивать образы и представления, посредством которых осуществляются мыслительные процессы, и фиксировать их в языке. Данный процесс языковой фиксации может быть представлен как кодирование культурной информации, которая впоследствии легко разгадывается членами культурного сообщества. Таким образом, изучение функционирования ПИ в текстах и дискурсе позволяет изучать культуру через язык, что, в конечном счете, дает возможность комплексного описания языка как системы «окультуренных языковых знаков» (Телия 2002).

Другая особенность ПИ, а именно их способность выступать как средство языковой фиксации опыта народа, а также формировать морально-этические нормы, задавая, тем самым, модели поведения членов лингвокультурного сообщества, делает возможным изучение данных феноменов как единиц поля оценочности. С этой точки зрения важно понять, каким образом ПИ, будучи феноменами языкового и когнитивного планов, участвуют в формировании отношения народа к действительности и каким образом они фиксируют материальные и духовные ценности данного лингвокультурного сообщества.

С другой стороны, прецедентное имя может выступать и как средство выражения субъективной оценки, сформированной под воздействием ценностей, господствующих в данной культуре. Это обусловлено тем, что именно автор оценочного суждения выбирает для своих целей конкретное прецедентное имя из числа возможных средств выражения отношения к предметам и явлениям действительности. Таким образом, оценочные суждения, выражаемые при помощи прецедентных имен, могут отражать как личные взгляды и отношения субъекта оценки, так и мнения определенного лингвокультурного сообщества.

Важно подчеркнуть, что при этом на передний план выдвигается такое свойство прецедентных имен, как способность выражать точку зрения субъекта оценки на обозначаемый прецедентным именем «культурный предмет», выступающий в качестве эталона для целого класса подобных объектов. Другими словами, прецедентное имя выступает как средство выражения субъективной оценки, сформированной под воздействием ценностей, господствующих в данной культуре. Это обусловлено тем, что именно автор оценочного суждения выбирает для своих целей конкретное прецедентное имя из числа возможных средств выражения отношения к предметам и явлениям действительности. Таким образом, оценочные суждения, выражаемые при помощи прецедентных имен, отражают личные взгляды и отношения субъекта оценки, к характеризуемому объекту, сформированные на основе сложившихся в данном лингвокультурном сообществе стереотипов и нормативных представлений о социуме и человеке, о его качествах и свойствах.

Оценка, выраженная через употребление того или иного прецедентного имени, не рациональна, а эмоциональна, она подчеркнуто эмотивна, следовательно, субъективна.

Актуальность диссертации определяется недостаточной изученностью прецедентности как когнитивного и лингвокультурного явления. Вместе с тем современная лингвистика характеризуется когнитивным подходом к языку, предполагающим решение задачи установления и объяснения связи между структурами языка и структурами знания. Прецедентные имена, будучи лингвокогнитивными феноменами и выступая в этом качестве как компоненты когнитивной базы лингвокультурного сообщества, оказываются в центре внимания лингвистики и когнитологии, что требует их тщательного изучения.

Целью диссертационного исследования является определение роли ПИ в формировании оценочности высказывания. ® В соответствии с целью исследования выдвигаются следующие задачи:

• определение лингвистического статуса прецедентного имени в свете двойственности его природы;

• разграничение между прецедентными именами, именами собственными, а также именами нарицательными, образованными от имен собственных;

• установление роли прецедентных имен в формировании когнитивной базы лингвокультурного сообщества;

• анализ коннотативного аспекта семантики прецедентных имен;

• обоснование возможности использования прецедентных имен как средства выражения авторской субъективной оценки;

• выявление особенностей функционирования прецедентных имен в тексте как компонентов поля оценочности.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней:

- впервые проводится комплексный анализ одной из групп прецедентных феноменов - прецедентных имен с точки зрения выражения ими эмоциональной оценки;

- впервые прецедентные имена рассматриваются как средства выражения авторской субъективной оценки, основанной на стереотипных оценочных представлениях;

- предпринимается попытка разграничения прецедентных имен, имен собственных, а также имен нарицательных, образованных от имен собственных;

- прецедентные имена рассматриваются как вербальные явления, # выступающие в роли маркеров когнитивных феноменов, входящих в когнитивную базу лингвокультурного сообщества.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что исследования феномена прецедентное™ в отечественной науке о языке обобщены и представлены как одно из направлений в рамках современной лингвокогнитивной парадигмы; прецедентные имена рассматриваются как элементы поля оценочности, выступающие средством выражения субъективной оценки и одновременно формой хранения оценочно-характеризующей информации в когнитивной базе сообщества, что вносит определенный вклад в изучение семантики оценки; прецедентные имена интерпретируются как языковые единицы, напрямую связанные с когнитивными структурами, отражающими особенности национального менталитета и специфику этнического лингвокультурного пространства.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования полученных результатов в курсе общего языкознания, а также в спецкурсах по лингвострановедению, лингвокультурологии и лингвистике текста в языковых вузах. Список прецедентных имен, представленный в виде краткого словаря, может быть использован как на семинарских занятиях по указанным курсам, так и при изучении русского языка как иностранного.

В диссертации использовались следующие методы исследования: метод сплошной выборки, контекстуальный анализ, дефиниционный анализ, сопоставительный анализ.

В качестве материала исследования использовались содержащие ПИ тексты разного жанра, представленные в основном произведениями художественной литературы, а также газетно-журнальными статьями на русском и английском языках.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечиваются комплексным подходом к изучаемому вопросу, объемным теоретическим и обширным практическим материалом, включающим анализ 160 прецедентных имен, отобранных из произведений русскоязычной и англоязычной литературы и периодических изданий.

Структура диссертации.

Работа состоит из Введения, трех Глав, Заключения, Библиографии и Приложения.

Во Введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, научная новизна теоретическая и практическая значимость, а также формулируются цели и задачи исследования.

В Главе 1 рассматривается проблема прецедентности в современной лингвистике, понятие и классификация прецедентных феноменов, а также обосновывается возможность изучения прецедентных имен в рамках национального лингвокультурного пространства с позиций когнитивной лингвистики и лингвокультурологии. В этой связи определяется место лингвокультурологии как самостоятельной области научного исследования, что обусловливает необходимость рассмотрения также понятийно-терминологического аппарата данной научной дисциплины.

Глава 2 посвящена прецедентным именам как особой группе лингвокогнитивных явлений, которые отграничиваются от имен собственных и имен нарицательных. В отдельном разделе главы рассматривается роль прецедентных имен в формировании национально-культурных стереотипов, а также предлагается их классификация на основе дифференциации уровней прецедентности.

В Главе 3 рассматривается роль ПИ в формировании оценочности высказывания. Приводятся различные точки зрения на понятие оценки, ее виды, а также соотношение понятий оценки и коннотации. На материале художественных произведений русской и английской литературы ПИ трактуются как сущности, способные служить средством выражения субъективной оценки, сформированной под воздействием ценностей, господствующих в данной культуре, а также являющихся способом реализации устойчивых морально-этических норм членов данного социума.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования и намечаются возможные пути дальнейших исследований.

Библиография включает перечень цитированной и использованной при написании текста диссертации научной литературы.

Кроме того, диссертация содержит Список произведений художественной литературы, послуживших источником отбора прецедентных имен, а также Список сокращений.

Приложение представляет собой краткий словарь, содержащий выявленные в ходе исследования прецедентные имена со всеми необходимыми комментариями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Прецедентное имя как средство выражения субъективной оценки"

Выводы по главе

Таким образом, прецедентные имена широко употребляются для выражения эмотивной оценки, а также с целью придать тексту экспрессивность, что обусловлено рядом фактором, главным из которых является, по нашему мнению, наличие коннотативного аспекта в представлении, стоящим за ПИ. Благодаря коннотациям образы, хранящиеся в нашем сознании, являются эмоционально окрашенными, и в результате восприятия ассоциативно-образного представления, возбуждаемого данным ПИ, вызывают соответствующую, зачастую стереотипную, эмоциональную реакцию.

Изложенное в настоящей главе позволяет сделать вывод о возможности и необходимости рассмотрения категории оценки в аспекте прецедентности. Прецедентные имена следует признать элементами поля оценочности, поскольку, будучи сущностями когнитивного плана, эти феномены хранятся в сознании в виде образов и представлений и всегда являются эмоционально окрашенными. Эта особенность ПИ позволяет использовать их с целью выражения субъективной оценки, под которой подразумевается личностное отношение субъекта оценки, основанное, тем не менее, на стереотипном, культурно детерминированном и, в определенном смысле, обязательном отношении всех членов одного лингвокультурного сообщества к конкретной прецедентной ситуации или прецедентному тексту, выражением которых служит данное имя. Кроме того, поскольку ПИ функционируют в текстах, и их употребление является, таким образом, ситуативно обусловленным, данные феномены можно также рассматривать и как средство выражения субъективной модальности.

Следует также отметить возможность употребления ПИ как интенсионально, так и экстенсионально. При экстенсиональном употреблении прецедентных имен на первый план выступают их номинативные свойства, способность именовать тот или иной объект, а при интенсиональном употреблении на первый план всегда выступают коннотации, закрепленные за представлением, стоящим за ПИ, вследствие чего, высказывание, содержащее ПИ, становится эмотивным, а также экспрессивно окрашенным и выражает точку зрения субъекта оценки.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Целью представленного диссертационного исследования было изложить взгляд на проблему прецедентных имен как единиц, имеющих двойственную лингвокогнитивную природу и обосновать важность их дальнейшего изучения как сущностей, способных не только кодировать, хранить и актуализировать культурную информацию, но также служить средством выражения субъективной оценки.

Интерес лингвистического сообщества к прецедентности как явлению лингвокогнитивной сферы, а также к отдельным прецедентным феноменам, в том числе и к прецедентным именам, возник не случайно, а был обусловлен достижениями в различных областях научного знания. Однако постановка и решение таких проблем стали возможными сравнительно недавно благодаря становлению лингвокультурологии как науки, возникшей на стыке лингвистики и культурологии и исследующей проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке, в том числе роль культуры в формировании и организации мысли языковой личности, а также в реализации одно из фундаментальных функций языка - быть орудием создания, развития, хранения и трансляции культуры. К числу базовых понятий лингвокультурологии относятся и прецедентные имена, поскольку анализ данных феноменов выявляет специфику национального менталитета и культуры народа.

Теория прецедентности как самостоятельная исследовательская область в рамках лингвистики возникла совсем недавно и с полным правом может считаться теорией XXI века. Действительно, первые - и пока весьма немногочисленные — публикации Ю.Н. Караулова, Ю.А. Сорокина, В.В. Красных, Д.Б. Гудкова, И.В. Захаренко появились в самом конце 90-х XX века, но большей частью - после 2000г. Вместе с тем, уже сейчас хорошо просматриваются истоки данной теории, в разработку которой огромный вклад внесли Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин и др.

Ю.Н. Караулов был первым, кто в 1987г. в монографии «Русский язык и языковая личность» поставил вопрос о таком явлении, как прецедентный текст. Таким образом, прецедентный текст был первым из прецедентных феноменов, попавших в поле зрения ученых. Затем были выделены и подключены к исследованию прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные имена.

Принципиально важным для любой теории, особенно находящейся в процессе становления, является вопрос о ее понятийно-терминологическом аппарате, который на сегодняшний момент не сформировался окончательно, но ключевые понятия уже получили свои дефиниции.

Поскольку данная диссертация посвящена исследованию прецедентных имен, трактовка именно этого термина имела для нас первостепенное значение.

В рамках данной работы мы придерживались определения ПИ, предложенного Д.Б. Гудковым, согласно которому прецедентным именем может называться «индивидуальное имя, связанное 1) с широко известным текстом, относящимся, как правило, к числу прецедентных, или 2) с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная, или 3) имя-символ, указывающее на некоторую эталонную совокупность определенных качеств» (Гудков, 2003, с. 108). Однако, мы толкуем данное понятие широко и полагаем, что целесообразно считать прецедентными все без исключения широко известные имена как в интенсиональном, так в экстенсиональном употреблении.

Важное место в настоящем исследовании отводилось выявлению сущности интересующих нас феноменов, их уникальности как явлений, представленных на языковом уровне именами собственными. Поэтому были разграничены имена собственные и прецедентные имена, а также имена нарицательные, образованные от имен собственных, и прецедентные имена. Принципиальным моментом в данном случае является то, что имена собственные и имена нарицательные, в основе которых лежат имена собственные, - это в первую очередь единицы языкового плана, тогда как прецедентные имена - это знаки как языкового, так и когнитивного плана, которые реализуются в именах собственных и являются хранилищем культурной информации.

Трудности, возникающие при выделении прецедентных имен, и их разнородность обусловила необходимость их дифференциации. В диссертации принята трехуровневая классификация, в соответствии с которой выделяются группы социумно-прецедентных, национально-прецедентных и универсально-прецедентных имен. Социумно-прецедентными называются имена, известные представителям определенного социума и значимые в рамках этого социума. Прецедентные имена национального уровня прецедентности известны любому среднему представителю лингвокультурного сообщества и входят в когнитивную базу этого сообщества. Данные феномены составляют ядро знаний и представлений, формирующих культурную и коммуникативную компетенцию, и являются единицами, фиксирующими ценности и взгляды народа. Группа универсально-прецедентных имен охватывает такие ПИ, которые известны практически любому современному человеку независимо от национальной принадлежности и входят в когнитивное пространство всего человечества.

Что касается автопрецедентов, то поскольку феномены данного уровня прецедентности значимы для одного человека или очень узкого круга людей и за ними не стоят широко известные тексты, мы предлагаем признать имена автопрецедентного уровня псевдопрецедентами и не рассматриваем их.

Важно подчеркнуть весьма условный характер отнесения того или иного ПИ к одной из трех предлагаемых групп, неопределенность и подвижность границ между ними, связанные с возможностью перехода

ПИ из одной группы в другую, а также динамику национального корпуса прецедентных имен.

Настоящее исследование проводилось на материале двух языков, что позволило определить не только доминирующую национально-культурную основу данных феноменов, но также выявить универсальную базу некоторых групп ПИ. Расширение объема рассматриваемого материала за счет привлечения других, в том числе не индоевропейских, языков может дать в будущем интересные сопоставительные результаты.

С целью рассмотрения ПИ как средства выражения субъективной оценки была выявлена роль данных феноменов в формировании национально-культурных стереотипов. Следует особо подчеркнуть, что стереотипы и прецеденты не являются тождественными понятиями. За стереотипами, в отличие от прецедентных имен, не стоит один уникальный предмет. Прецедентные феномены входят в когнитивную базу, тогда как стереотипы являются репрезентантами культурного пространства. Прецедентные феномены могут носить социумный, универсальный и национальный характер, стереотипы -всегда национальны. Однако ПИ, в том числе пришедшие из других культур, являются образцами того, как следует или не следует поступать, задавая тем самым модели поведения и влияя на формирования национально-культурных стереотипов.

Центральная, третья, глава исследования посвящена возможности изучения оценки в свете прецедентное™. Подробное рассмотрение функционирования прецедентных имен в художественном тексте дает основание считать их элементами поля оценочности, посредством которых возможно осуществлять характеризацию разного рода. Возможность привлечения ПИ с целью оценки обусловлена рядом факторов: во-первых, каждое ПИ служит средством выражения прецедентной ситуации или прецедентного текста, входящих в редуцированном виде в когнитивную базу лингвокультурного сообщества и являющихся носителями эмоционально окрашенной информации; во-вторых, представления, стоящие за прецедентными именами, содержат, по нашему мнению, также коннотативный аспект, проявляющийся всякий раз, когда ПИ реализуется в речи, независимо от интенции автора, а коннотация, как неоднократно отмечалось специалистами, имеет субъективную природу.

В этой связи ПИ рассматриваются как средство выражения культурно обусловленных и национально детерминированных оценок и отношений. Тем не менее, относительно единые взгляды представителей разных лингвокультурных сообществ на базовые человеческие потребности, сводимые, в конечном счете, к понятиям добра и зла, плохого и хорошего, вынуждают принимать во внимание и универсальную составляющую, являющуюся при определенной степени редукции единой для различных культур.

Новым в диссертации является рассмотрение ПИ как средства выражения авторской субъективной модальности, основанной, тем не менее, на стереотипных оценочных представлениях, господствующих в данной культуре. Указанное направление в изучении ПИ представляется весьма перспективным, поскольку важным является установить и классифицировать различные оттенки модальных значений, выражаемые при помощи ПИ, и вскрыть механизмы их формирования.

Предпринятое нами исследование, безусловно, не является исчерпывающим. Во многом это объясняется новизной проблематики, отсутствием устоявшихся точек зрения по поводу спорных вопросов, относительно ограниченным объемом рассмотренного языкового материала, а также сложностями инвентаризации корпуса ПИ по причине его динамики и «разноуровневое™» входящих в него единиц. Вместе с тем, это открывает новые перспективы исследования. Так, не разработанным на сегодняшний день является стилистический аспект функционирования ПИ в тексте. Очевидно, что употребление ПИ в текстах разных жанров стилистически маркировано. Наибольший интерес с этой точки зрения могут представлять тексты периодических изданий. Кроме того, анализ газетных статей и заголовков может способствовать выявлению наиболее употребительных на современном этапе ПИ, а также показать, насколько устойчивой и изменчивой является когнитивная база лингвокультурного сообщества. С позиций стилистического анализа, важно также обратиться к ПИ как средству выражения эмотивной оценки и придачи тексту экспрессивности.

Таким образом, ПИ выступают как многогранная и малоизученная область исследования, и представляется, что дальнейшее изучение данных феноменов внесет значительный вклад в современную теорию языка.

Список научной литературыКосиченко, Елена Федоровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Авдеева В.И. и др. Эстетика: учебное пособие для вузов. - М.: Центр,1998.-237с.

2. Авентьева Л.А., Бакастова Т.В., Скляренко A.M. Изоформизм имени собственного и имени нарицательного в языке и тексте // Семантика целого текста. Тезисы выступлений на совещании. М.:Наука, 1987.

3. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. Новосибирск., Наука. Сиб. Отд-ие, 1989. -197с.

4. Апресян Н.Д. Избранные труды, том II Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995.-767с.

5. Апресян Ю.Д. Толкование лексических значений как проблема теоретической семантики. Изд. АН. СССР, ОЛЯ, 1969, т. XXVIII

6. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Л.: Просвещение, 1973.-303с.

7. Арутюнова Н.Д. Сравнительная оценка ситуаций // СЛЯ, том 42, N 4. М.: «Наука» «Известия АН СССР, Серия литературы и языка», 1983.

8. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. -АН СССР, Институт Языкознания, М.: «Наука» 1988 341с.

9. Арутюнова Н.Д. Оценка в механизмах жизни и языка // Язык и мир человека. -М.: Языки славянской культуры, 1999.

10. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: «Языки русской культуры»,1999. I-XV. - 896 с.

11. Арутюнова Н.Д. Истина и правда // Язык и мир человека. М.: Языки славянской культуры, 1999.

12. Арутюнова Предложение и его смысл. М.: Едиториал УРСС, 2003. -384с.

13. П.Баженова И.С. Эмоции, прагматика, текст. Монография М.: Изд. «Менеджер», 2003. - 392с.

14. Баксанский О.Е., Кучер Е.Н. Когнитивные науки: от познания к действию. -М.: Ком. КНИГА, 2005.

15. Беляевская Е.Г. К проблеме делимости когнитивных структур // Русское слово в русском мире: сб. статей М.: МГЛУ - Калуга: ИД «Эйдос», 2004.

16. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Языки славянской культуры, 2002.-416с.

17. Васильев В.П. Концепт в единстве его содержания и формы выражения. Метеоним роса // Вопросы когнитивной лингвистики. -Тамбов, 2005, № 2.

18. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. -416с.

19. Вежбицкая А. Семантические универсалии в описании языков. М.: «Языки русской культуры», 1999. -1 - XII, 780с.

20. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. -М.: Языки славянской культуры, 2001.

21. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение и преподавание русского языка иностранцам. — М.: «Русский Язык», 1976.-232с.

22. Верещагин Е.М. Психолингвистическая и методологическая характеристика двуязычия (Билингвизм) М., МГУ, 1969 - 320с.

23. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., «Русский язык», 1980. - 320с.

24. Виноградова В.Н. Языковые приемы создания абсурдной картины мира в сатире М.Е. Салтыкова-Щедрина // Русское слово в русском мире: сборник статей М.: МГЛУ - Калуга: ИД «Эйдос», 2004.

25. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., «Наука», 1980 - 237с.

26. Владимирова Е.В. Фоновые знания как семантическая категория в коммуникативно-прагматическом аспекте. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. -Москва-2003.

27. Вольф Е.М. Варьирование в оценочных структурах // Семантическое и формальное варьирование. М., 1979.

28. Вольф Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо / плохо» // ВЯ. М.: «Наука», 1986.

29. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Едиториал УРСС, 2002.-280с.

30. Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // Логический анализ языка. Избранное. 1988 1995. - М.: Индрик, 2003.

31. Воробьев В.В. О статусе лингвокультурологии // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999, Москва, 1999.

32. Гачев Г. Ментальности народов мира. М.: Изд-во Эксмо, 2003. — 544с.

33. Гогова С. современные китайцы с этнолингвистической точки зрения // Этнопсихолингвистические аспекты преподавания иностранных языков. М., 1996.

34. Гудков Д.Б. Прецедентные имена и парадигма социального поведения // Лингвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации. М., 1998. - Вып. 4.

35. Гудков Д.Б. Прецедентные имена в языковом сознании и дискурсе // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999, Москва, 1999.

36. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 288 с.

37. Гудков Д.Б. К вопросу о словаре прецедентных феноменов // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. — М.: Языки славянской культуры, 2004.

38. Гудков Д.Б. Прецедентное имя. Проблемы денотации, сигнификации // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. — «Филология», М., 1997.

39. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - 400с.

40. Даниленко В.П. Основы духовной культуры в картинах мира. -Иркутск: ИГУ, 1999. 538с.

41. Демьянков В.З. Личность, индивидуальность и субъективность в языке и речи // «Я», субъект, «индивид» в парадигмах современного языкознания. Сб. научно-аналитических обзоров. ИНИОН РАН, М., 1992.

42. Дроздова Т.В. Проблемы понимания научного текста. Астрахань: изд-во Астрах, гос. техн. ун-та, 2003. - 224с.

43. Ермолович Д.И. Англо-русский словарь персоналий. 2-е изд., стереотип. - М.: Рус. Яз., 1999. - 336с.

44. Ермолович Д.И. Основания переводческой ономастики. Диссертация на соискание уч. ст. доктора филол. наук. - М., 2004.

45. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи: Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия. Ярославль, 1990. - 81с.

46. Залевская А.А. Национально-культурная специфика членения мира и различные подходы к ее исследованию // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей. М.,2000.

47. Залевская А.А. Концепт как достояние индивида // Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002.46.3алевсая А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: избранные труды. М.: Гнозис, 2005. - 543с.

48. Зализняк Анна А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005.

49. Захаренко И.В. Прецедентные высказывания и их функционирование в тексте // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. Москва, Филология, 1997.

50. Захаренко И.В. , Красных В.В. Лингвокогнитивные аспекты функционирования прецедентных высказываний // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. — Москва, Филология, 1997.

51. Захаренко И.В. Прецедентное высказывание как объект лингвокогнитивного анализа // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. — Братислава, 1999, Москва, 1999.51.3вегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-248с.

52. Зеев Авив Бен. Эти странные израильтяне. М.: Эгмонт Россия Лтд., 2002. - 80с.

53. Ивин А.А. Основания логики оценки. — М.: Московский университет, 1970.-230с.

54. Ивин А.А. Логика норм. М., Московский университет, 1973. - 122с.

55. Ильин В.В. Язык Понимание - Культура // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова. - М.: Языки славянской культуры, 2002.

56. Иная менталыюсть / В.И. Карасик, О.Г. Прохвачева, Я.В. Зубкова, Э.В. Грабарова. М.: Гнозис, 2005. 352с.

57. Ирисханова O.K. О лингвокреативной деятельности человека: отглагольные имена. М.: Изд-во ВТИИ, 2004. - 352с.

58. Ирисханова O.K. О теории концептуальной интеграции // Известия РАН, Серия литературы и языка, -т.60, N3. М.: Наука, 2001.

59. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. — М.: Едиториал УРСС, 2003. 284с.

60. История Европы Т.5. От французской революции конца XVIII века до первой мировой войны. - М., «Наука», 2000. - 667с.

61. Калашников А.В. Перевод значимых имен собственных. -Автореферат диссертации на соискание уч. ст. канд. филол. наук, Москва, 2004.

62. Карасик В.И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. - 390с.

63. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: «Наука», 1987.- 264с.

64. Караулов Ю.Н. Этнокультурные исследования языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей, отв. редактор Н.В. Уфимцева. М.,2000.

65. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Изд. 2-е. М.: Едиториал УРСС, 2002. 264с.

66. Караулов Ю.Н. Предисловие к сборнику статей Русское слово в русском мире: сборник статей М.: МГЛУ - Калуга: ИД «Эйдос», 2004.

67. Кашичкин А.В. Имплицитность в контексте перевода. Диссертация на соискание уч. степени канд. филол. наук. - М. - 2003.

68. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: «Наука», 1975. - 231с.

69. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Едиториал УРСС, 2005. - 128с.

70. Комаров Е.Н. Ценностные ориентиры в заголовках французских и российских средств массово информации. Автореферат диссертации на соискание уч. ст. канд. филол. наук. -Волгоград, 2003.

71. Коноваленко Л.И. Семантико-синтаксические средства выражения оценочно модальности в русском и английском языках. Автореферат диссертации на соискание уч. ст. канд. филол. наук. Краснодар, 1997.

72. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. 3 изд., испр., доп. - СПб. «Златоуст», 1999. -320с.

73. Кравченко А.В. Изменения в общественном сознании в зеркале языковых изменений // Номинация. Предикация. Коммуникация.: Сб. ст. к юбилею проф. JI.M. Ковалевой. Иркутск: изд-во ИГЭА, 2002.

74. Красных В.В. Стереотипы: необходимая реальность или мнимая необходимость. // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999, Москва, 1999.

75. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. - 270с.

76. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284с.

77. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375с.

78. Красных В.В. Анализ дискурса в свете концепции фрейм-структур сознания // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004. —1. С. 243-250.

79. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996. 246с.

80. Кронгауз М.А. Изменения в современном речевом этикете // Жизнь языка. Сб. статей М.: Языки славянской культуры, 2001.

81. Кубрякова Е.С. Проблема представления значений в языке // Структура представления знаний в языке. М.: ИНИОН РАН, 1994.

82. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХв. (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца 20 века. — М.: Изд-во РГУ, 1995.

83. Кубрякова Е.С. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» // Лингвистика и межкультурная коммуникация. -Вестник Воронежского гос. ун-та. — 2001, N1.

84. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира // Рос. Академия наук. Ин-т языкознания. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560с.

85. Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики, 2004, N 1.

86. Культурология. XX век: Словарь: Университетская книга, 1997. 632с.

87. Курилович Е. Очерки по лингвистике. Сб. статей. М.: Изд. Иностранной литературы, 1962. - 456с.

88. Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. М.: Гнозис, 2005.

89. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. 3-е изд. - М.: Смысл; СПб.: Лань, 2003.-287с.

90. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. Изд. 3-е. М., 1972. 575с.

91. Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС) — Изд. «Советская энциклопедия», М., 1990

92. Лотман М.Ю. Семиотика культуры и понятие текста // Труды по знаковым системам, 12. Тарту, 1981, вып. 515.

93. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек. Текст. Семиосфера. История. Ю.М. Лотман Внутри мыслящих миров. Человек — текст-семиосфера- история. М.: «Языки русской культуры», 1999. - 448с.

94. Лукьянова Н.А. Экспрессивность в системе, словаре и речи -Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности М. РАН, М.: Наука, 1991.

95. Макаров М. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозиз», 2003. -280 с.

96. Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: ACADEMIA, 2001. - 204с.

97. Мифологический словарь — Изд. «Советская энциклопедия», М., 1991.

98. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск: Тетра Система, 2005.-256с.

99. Никитин М.В. Метафора: уподобие vs. интеграция концептов // С любовью к языку: сб. науч. трудов. Москва - Воронеж: ИЯ РАН, Воронежский государственный университет, 2002.

100. Николаева Т.М. Качественные прилагательные и отражение «картины мира» // Славянское и балканское языкознание. М., «Наука», 1983.

101. Ницше Фридрих. Злая мудрость. М., Триада Файн, 1993.

102. Новоселова А.А. Метафорическая концептуализация сознания в английском и русском языках. Автореферат диссертации па соискание уч. ст. канд. филол. наук. - Уфа, 2003.

103. Ноздрина Л.А. Языковые средства делимитации текста коротких рассказов// Лингвистика текста: сб. науч. тр., вып. 141.-М., МГПИИЯ им. Мориса Тореза, 1979.

104. Ноздрина Л.А. Грамматическая интерпретация художественного текста // Синтаксические структуры в акте коммуникации: сб. науч. тр., вып. 313.-М., МГПИИЯ им. Мориса Тореза, 1988.

105. Ноздрина Л.А. Взаимодействие категорий как основной принцип построения текста // Материалы международной конференции, посвященной научному наследию профессора М.Д. Степановой и его дальнейшему развитию. М., 2001.

106. Ноздрина Л.А. Поэтика грамматических категорий: Курс лекций по интерпретации художественного текста. М.: ТЕЗАУРУС, 2004. — 212с.

107. Новиков А.И. Смысл как особый способ членения мира в сознании // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей. М.,2000.

108. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., Изд. «Советская энциклопедия», 1964.

109. Ольшанский И.Г. Лингвокультурология в конце XX в.: итоги, тенденции, перспективы. // Лингвистические исследования в конце XX в. : Сб. обзоров / исследований. Отдел языкознания, Редколл.: Березин Ф.М., отв. ред. и др. М., 2000.

110. Опарина Е.О. Прецедентный текст и его роль в культурно-языковом социуме // Социолингвистика вчера и сегодня: Сб. обзоров. РАН, ИНИОН. М.: 2004.

111. Основы теории коммуникации. Под ред. проф. Василика М.А. — М.: Гардарики, 2005.

112. Пак С.М. Личное имя как культурный символ: Стереотипы и мифы // Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования: Сб. науч. тр. Рязань, 2002.

113. Пименов М.В., Кондратьева О.Н. Субсфера «артефакты» как источник концептуализации внутреннего мира человека (диахронический аспект) // Вопросы когнитивной лингвистики. Тамбов, 2005, №1.

114. Писанова Т.В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики. Эстетические и этические оценки. М.: Изд. ИКАР, 1997. -320с.

115. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер» - 2001. - 656с.

116. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. Изд. 3-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2003. 224с.

117. Рассел Бертран. Почему я не христианин. Избранные атеистические произведения. М., Издательство политической литературы, 1987. - 334с.

118. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: вып.первый. М.: «Гнозис», 2004. - 318с.

119. Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект // РАН. Ин-т языкознания. М.: ACADEMIA, 2005. - 640с.

120. Садохин А.П. Межкультурная коммуникация: Учебное пособие. М.: Альфа М; ИНФРА - М., 2004. - 288с.

121. Серебренников Б.А., Кубрякова Е.С., Постовалова В.И. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. -216с.

122. Славянская мифология / Авт.- сост. Е.Ф. Конев. — Минск: ООО «Харвест», 2005. 256с.

123. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. Волгоград: перемена, 2004. 328с.

124. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты ПТ в сознании и дискурсе // От текста к символу. М.: Academia, 2000. - 128с.

125. Советский энциклопедический словарь Изд. «Советская энциклопедия», М.,1980.

126. Соловьев B.C. Сочинения в 2т. 2-е изд. М.: Мысль, 1990. -822с.

127. Соловьев Э. Пуританизм и протестантская этика // Энциклопедия для детей. Том 21. Общество. Ч. 2. Культуры мира. М.: Аванта +, 2004.

128. Сорокин Ю.А. Что такое прецедентный текст? // Семантика целого текста. М., 1987.

129. Сорокин Ю.А., Михалева И.М. Прецедентный текст как способ фиксации языкового сознания // Язык и сознание: пародоксальная рациональность. М., ИЯ РАН, 1993.

130. Сорокин Ю.А. Человек говорящий в его модусах и отношениях (обзор-дискуссия) // Массовая культура на рубеже XX XXI веков: Человек и его дискурс. Сб.н.тр. - М. Азбуковник, 2003.

131. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. - 990с.

132. Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Константы мировой культуры: Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М.: Наука, 1993.- 158с.

133. Стернин И. А. Семантика номинативных единиц языка — Воронежский государственный университет, Воронеж, 1987. — 305с.

134. Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения // НЗЛ, вып. 16.-М.: «Прогресс», 1985.

135. Страхова B.C. О роли прецедентных текстов в лингвистическом дискурсе // Проблемы межкультурной коммуникации. Вестник МГЛУ вып. 468. Москва 2002.

136. Страхова B.C. Прецедентный текст и прецедентное имя // Дискурсивный потенциал грамматического компонента в различных сферах человеческого общения. Вестник МГЛУ, вып. 482. Москва, 2004.

137. Страхова B.C. Особенности функционирования прецедентных имен в художественном тексте (на материале романа Т. Толстой «Кысь») // Вестник МГЛУ. Язык и культура: Сб.науч.тр., вып.510. М., МГЛУ, 2006.

138. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М.: «Наука» , 1973. - 365с.

139. Суперанская А.В. Имя через века и страны. М.: Наука, 1990. — 192с.

140. Суперанская А.В. Возвращаясь к теории имени собственного // Номинация. Предикация. Коммуникация. Сб. статей к юбилею профессора Л.М.Ковалевой. - Иркутск. Изд. ИГЭА, 2002.

141. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. -М.: Прогресс, Универс, 1993.

142. Тань Аошуан. Китайская картина мира: язык, культура, ментальность. М.: Языки славянской культуры, 2004. — 240с.

143. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация: виды наименований. -М.: «Наука», 1977.

144. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: «Наука», 1986. 143с.

145. Телия В.Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее прагматическая ориентация // Человеческийфактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности РАН - М.: Наука, 1991.

146. Телия В.Н. Фразеология в контексте культуры // Языки русской культуры. М.: Ин-т языкознания, 1999.

147. Телия В.Н. Культурно-языковая компетенция: ее высокая вероятность и глубокая сокровенность в единицах фразеологического состава языка // Культурные слои во фразеологизмах и дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004.

148. Толстой Н.И., Толстая С.М. Имя в контексте народно культуры // Язык о языке: Сб. статей. М.: Языки славянской культуры, 2000.

149. Тороп П.Х. Проблема интекста // Труды по знаковым системам. 14, Тарту, 1981, вып. 567.

150. Тугарина Н.С. Семантика личных имен в произведениях А.Н. Островского // Проблемы фразеологической и лексической семантики. Материалы международной научной конференции. М.: ООО «ИТИ ТЕХНОЛОГИИ», 2004.

151. Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян. // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей, отв. редактор .В.Уфимцева. М.,2000.

152. Философский энциклопедический словарь (ФЭС) Изд. «Советская энциклопедия», М., 1989

153. Хант Кен. Эти странные австралийцы. М.: Эгмонт Россия Лтд., 2000. - 72с.

154. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии: Учебное пособие. -М.: Флинта: Наука, 2004. 184с.

155. Хроленко А.Т., Бондалетов В.Д. Теория языка. М., «Флинта», «Наука», 2004.

156. Хэар P.M. Дескрипция и оценка // H3JI, вып. 16, ред. Арутюновой Н.Д., Падучевой Е.В. М.: «Прогресс», 1985.

157. Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы. М.: Ком. Книга, 2005.

158. Черданцева Т.З. Эталоны и стереотипные ситуации во фразеологизмах различных типов // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. М.: Языки славянской культуры, 2004.

159. Чижова JI.A. Морфемный анализ и классификация глагольных парадигм русского языка. Автореферат диссертации на соискание уч.ст.канд.филол.наук, Москва, 1973.

160. Чижова JI.A. Заметки об однокоренных синонимах // Общее и сопоставительное языкознание. М., 1986.

161. Шахнарович A.M. Общая психолингвистика: Учебное пособие. -М.: Изд-воРОУ, 1995.-96с.

162. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе // Автореферат диссертации на соискание уч. ст. доктора филол. наук, Москва, 1988. 39с.

163. Шаховский В.И. Эмотивность фразеологии как лингвокультурный феномен // Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках. -М.: Языки славянской культуры, 2004.

164. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. М.: Языки славянской культуры, 2002.

165. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. -М.: Языки славянской культуры, 2002.

166. George К.Е.М. Forenames as Common Nouns in English and French // Studia Neophilologica. A journal of Germanic and Romanic Languages and Literature. Vol/ LVIII.No. 1.1986.

167. Hare R.M. The Language of Morals. Oxford University Press, N.Y., 1964.-202 p.

168. Hirsch, Eric Donald Cultural Literacy: What Every American Needs to Know. Boston: Houghton Miffin Company, 1987. -251 p.

169. Pike K.L. Talk, Thought and Thing. The emic road toward conscious Knowledge. Dallas: Summer Institute of Linguistics,1993.-86p.

170. George Lakoff , Mark Johnson. Metaphors We Live by. The University of Chicago Press, Chicago, 2003. - 276 p.

171. George Lakoff , Mark Johnson. Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and Its Challenge to Western Thought. New York: A Member of the Perseus Books Group, 1999. - 624 p.

172. Stevenson Ch. L. Ethics and Language. New Haven, Yale University Press, 1960. - 338 p.

173. СПИСОК ПРОИЗВЕДЕНИЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

174. Акунин Б. Статский советник. Москва, Изд. Захаров, 2000.

175. Акунин Б. Пелагия и черный монах. М.: ООО «Издательство ACT»; ООО «Издательство Астрель», 2001.

176. Акунин Б. Азазель. -М.: Захаров, 2000.

177. Акунина Б. Чайка. Санкт-Петербург: Издательский дом «Нева», 2001.

178. Акунин Б. Пелагия и белый бульдог. — М.: ООО «Издательство ACT»; ООО «Издательство Астрель», 2001.

179. Акунин Б. Коронация. Москва, Изд. Захаров, 2003.

180. Акунин Б. Шпионский роман. М.: ACT, 2005.

181. Бо Цзюй-и. Лирика. -М.: «Художественная литература», 1965.

182. Бр. Аловы. Опер Крюк. Чеченский рейд. М.: Олма-пресс, 2002.

183. Булгаков М. Записки юного врача.-М.Художественная литература, 1992.

184. Булгаков М. Записки покойника (Театральный роман). — М.: Художественная литература, 1992.

185. Булгаков М. Мастер и Маргарита. М.Художественная литература, 1992.

186. Веллер М. «Легенда о заблудшем патриоте», «Легенда о соцреалисте», «Танец с саблями», Санкт-Петербург, Изд. «Пароль», 2003.

187. Веллер М. Представления. Санкт-Петербург: Фолио, 2003.

188. Грибоедов А.С. Горе от ума. М.: Правда, 1971.

189. Домбровский Ю. Факультет ненужных вещей. М.: Художественная литература, 1989.

190. Драгунский В. Слава Ивана Козловского. Москва, изд. «Малыш», 1984.

191. Ильф И., Петров Е. «Двенадцать стульев». Москва, «Художественная литература», 1974.

192. Ильф И., Петров Е. «Золотой теленок». Москва, «Художественная литература», 1976.

193. Маяковский В. Сочинения в двух томах. Москва, изд. «Правда», 1987.

194. Никитин Н. «Потерянный Рембрандт». Советский рассказ 20-х — 30-х годов. М.: «Правда», 1990.

195. Платонов А. Чевенгур. -М.: Высш. шк., 1991.

196. Пушкин А.С. «Евгений Онегин». Сочинения в трех томах, т.2., Москва, «Художественная литература», 1986.

197. Стругацкий А., Стругацкий Б. «Понедельник начинается в субботу». Избранное. T.l. -М.: Моск. рабочий, 1989.

198. Стругацкий А., Стругацкий Б. «За миллиард лет до конца света». Избранное. Т.2. -М.: Моск. рабочий, 1989.

199. Стругацкий А., Стругацкий Б. «Отягощенные злом или сорок лет спустя». Избранное. Т.2. М.: Моск. рабочий, 1989.

200. Стругацкий А., Стругацкий Б. «Град обреченный». Избранное. Т.2. М.: Моск. рабочий, 1989.

201. Эко Умберто. «Баудолино». Санкт-Петербург. «Симпозиум», 2003. «Яшмовые ступени. Из китайской поэзии эпохи Мин». - М.: Наука, 1989.

202. Cronin A. "The Green Years". Москва, «Глосса», 1997.

203. Fitzgerald F.S. "The Diamond as big as the Ritz". Penguin Popular Classics, 1996.

204. Hemingway Ernest "To have and have not". Москва, «Международные отношения», 1979.

205. Henry О. «The Gift of the Magi», «The enchanted Profile», «The Last Leaf». -Сборник рассказов. M. «Издательство Менеджер», 1999.

206. Lawrence D.H. "England, my England", "The Lovely lady" M., Изд. «Прогресс», 1977.

207. Maugham W.S. "Theatre". Москва. Высшая школа, 1985.

208. Wilde О. «The picture of Dorian Gray». M., Изд. «Прогресс», 1979