автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Приютинское братство как феномен интеллектуальной культуры России последней трети XIX - первой половины XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Приютинское братство как феномен интеллектуальной культуры России последней трети XIX - первой половины XX вв."



На правах рукописи

ииаи57554

Еремеева Светлана Анатольевна

ПРИЮТИНСКОЕ БРАТСТВО КАК ФЕНОМЕН ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ РОССИИ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX вв.

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва - 2007

003057554

Работа выполнена на кафедре истории и теории культуры факультета истории искусства Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Г.И.Зверева доктор философских наук, профессор Г.М.Пономарева доктор исторических наук, профессор А.Д.Степанский

Ведущая организация:

Центр интеллектуальной истории Института всеобщей истории РАН

Защита состоится ......2007 г. в......... часов на

заседании диссертационного совета Д.212.198.06 в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125993, Москва, ГСП-3. Миусская площадь, д.6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета по адресу: 125993, Москва, ГСП-3, Миусская площадь, д.6.

Автореферат разослан г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат культурологии Е.Г. Лапина-Кратасюк

Г. Общая характеристика работы

Актуальность темы. В середине 80-х годов XIX века в стенах Петербургского университета сложился кружок, назвавший себя Приютинским братством. Он включал в себя вчерашних студентов и будущих ученых - Д.И. Шаховского (1861-1939), В.И. Вернадского (1863-1945), Ф.Ф. Ольденбурга (1861-1914), С.Ф. Ольденбурга (18631934), И.М. Гревса (1860-1934), А .А. Корнилова (1862-1925). Появление подобного союза было вполне типичным для своего времени и места. Однако нетипичная долговременность его существования и общность судьбы его участников заставляют отнестись к нему с особым вниманием. Всей своей жизнью члены братства продемонстрировали способ существования в значительной мере независимый от социальных катаклизмов и власти. Возникшее в русле общей тенденции поиска выхода из системного мировоззренческого кризиса интеллигенции конца XIX века, Приютинское братство на общий вопрос дало свой ответ.

В области своей профессиональной деятельности члены братства проявили себя не просто как незаурядные ученые. Их отличало своеобразие отношений с наукой: широта интересов, недогматичность сознания, умение переключаться не просто с одной проблемы на другую, а уходить под влиянием внутренних или внешних причин в смежные (иногда и вовсе ненаучные) области, а затем снова возвращаться к прежним занятиям, активное вовлечение в поле своих интересов окружающих, сохранение творческого потенциала до глубокой старости.

Актуальность изучения именно этого локального опыта задается уже его принадлежностью к тому многообразшо культуры соответствующего периода России, который еще недавно представлялся лишь в парадигме борьбы революционного и реакционного. Но дело не только в принадлежности Приютинского братства определенному контексту. Объединения представителей интеллигенции на началах, декларируемых как общинные, не единичны в это время. Но Приютинское братство представляет собой единственный известный нам пример конструирования подобного типа отношений в ситуации, когда члены братства остаются в своей профессиональной деятельности интеллектуалами, добивающимися значительных успехов в научной работе и карьере. Подобный способ построения межличностных отношений среди людей науки и взаимовлияние профессионального и жизненного контекста

представляет интерес для понимания того интеллектуального пространства, в котором формируется продуктивное научное мышление.

Объектом исследования является Прйютинское братство - дружеский союз интеллектуалов, ставший для своих членов жизнестроительным объединением, и потому определяющий необходимый контекст разговора о персоналиях, значимых для истории и культуры России. Личная жизнь человека является одной из специфических форм культурного творчества: «Наряду с искусством, наукой, политикой, философией и прочими формами нашей культурной жизни существует, очевидно, в некой структуре духа некая особая область, как бы отграниченная, специфическая форма творчества, содержание которой составляет не что иное, как личная жизнь человека»1. Это жизненное творчество проходит у членов Братства в автономном эмоциональном и духовном пространстве, которое они сами создают для себя. Реконструкция этой сферы межличностного общения оказывается в центре внимания данной работы.

Приютинское братство существовало как идеальная структура, коллективная (общая) по определению, проявляющаяся в пространстве общения. Но то, что оно складывалось как сообщество интеллектуалов, во многом задает ракурс рассмотрения объекта. Предметом исследования является связь Братства с интеллектуальной культурой своего времени. Члены Братства привыкли продумывать жизнь, рассматривая и окружающий мир как предмет для осмысления. Но их размышления принадлежат определенному мыслительному пространству с определенными параметрами. «У мировых идей бывает специфическая местная окраска, при всей важности межкультурного обмена и перевода они, мигрируя из одной культуры в другую, получают или теряют те или иные свои черты и/или по-разному развиваются на старой и новой почве. Таким образом, вопрос об интеллектуальной культуре, культуре мышления той или иной страны (или эпохи, социальной группы и т.д.) оказывается оправданным»2. Подходя к Приютинскому братству с этой точки зрения, нужно отметить, что интеллектуальная культура включает в себя не только способ мыслить (как), но и что мыслят - каталог тем с определенными приоритетами, и тех, кто мыслит, интеллектуалов, занимающих определенное место в общественном мнении и самооценке. Соотношение общего, группового и индивидуального способов присутствия в мыслительном пространстве плодотворны для реконструкции смысла и истории Братства.

1 Винокур Г.О. Биография и культура // Винокур Г.О. Биография и культура. Русское сценическое произношение. - М.: Русские словари, 1997. - С.18.

2 Зенкин С.Н. Введение // Республика словесности. Франция в мировой интеллектуальной культуре. - М.: НЛО, 2005.-С.5.

Цель исследования - проанализировать опыт построения межличностных отношений в интеллектуальном сообществе, именующим себя Приютинским братством. Для достижения этой цели необходимо было решить следующие задачи:

- установить социокультурный контекст, в котором формируется Приютинское братство;

- исследовать историю возникновения и возможные трансформации Приютинского братства;

- реконструировать модель Приютинского братства на момент его становления, выявить «коннективную» (связующую) структуру братства в разные моменты его существования и описать элементы системы отношений внутри Приютинского братства;

- определить характер связи Приютинского братства с «внешней» (прежде всего профессиональной) деятельностью его членов, место идеи братства в интеллектуальной культуре своего времени и место Приютинского братства в социальной культуре своего времени.

Степень разработанности темы исследования. Каждая из интересующих нас фигур по отдельности в большей или меньшей степени обеспечена биографической и исследовательской литературой. В большей, очевидно, В.И.Вернадский, в меньшей, столь же очевидно, Ф.Ф.Ольденбург. Исследовательская литература, как правило, относится к нескольким последним десятилетиям. Д.И.Шаховской был репрессирован, С.Ф.Ольденбург умер в опале, Л.Л.Корнилов стойко ассоциировался с либеральным движением, И.М.Гревс был одним из многих "старых профессоров", которых помнили только ученики; даже имя Вернадского до середины 60-х годов не было пропагандируемым. Это были фигуры не то, чтобы враждебные власти, но очевидно не вписывающиеся в канон. Они не были, вероятно, официально или неофициально запрещены, их просто как бы не было. Достаточно слабая разработанность каждой фигуры (за исключением Вернадского и Корнилова) подтверждается тем, что большинство публикаций о них носят очень частный характер.

Д.И.Шаховскон описывается обычно или как общественный и политический деятель (будь то работа в земстве, либеральное движение, участие в I Думе, кооперативное движение), что позволяет дать вариант линейкой и последовательной его биографии, или, гораздо реже, как исследователь творчества и философии Чаадаева. Публикации о нем стали появляться лишь в 1990-х гг. и монографических работ, посвященных Шаховскому, не существует. В 2002 году вышел том его статьей и писем периода становления братства, однако письма откомментированы очень скупо, а большая

вступительная статья носит не исследовательский, а компилятивный характер. С.Ф.Ольденбург характеризуется как ученый-востоковед или как непременный (и бессменный в течение 25 лет) секретарь АН, в этих двух измерениях и описывается обычно его биография. Единственный пример комплексного исследования - свежая монография Б.С.Кагановича об Ольденбурге, заявляющая себя в самом названии как опыт биографии. Но она построена в основном на материалах, собиранных второй женой С.Ф.Ольденбурга Е.Г.Ольденбург, весьма пристрастно относившейся к первой половине жизни своего мужа и к его друзьям: поэтому Приютинскому братству там не уделено много внимания.

И.М.Гревсу посвящены работы, представляющие его, прежде всего, как профессора университета, для многих ставших учителем не только истории, но и жизни (лучшей и наиболее полной из этих публикаций до сих пор остается полувековой давности очерк Е.Ч. Скржинской), или как историка-урбаниста и краеведа. Совсем недавно появилась посвященная Гревсу книга весьма неопределенного жанра (автор-составитель О.Б.Вахромеева): книга-коллаж — огромная по фактическому материалу и носящая иллюстративный характер.

A.А.Корнилову повезло больше: посвященная ему монография А.А.Левандовского, вышедшая в 1982 году, и вступительная статья того же автора в переизданном в 1993 году (после 75-летнего перерыва) «Курса истории России XIX века» А.Корнилова, демонстрируют целостный подход к личности героя, в котором трудно отделить историка от общественного деятеля и политика от исследователя: все это оказывается не отдельными ипостасями, а гранями одной и той же личности

B.Юернадский, как самая известная фигура, обеспечен литературой лучше всех других «приютинцев». Существует несколько более или менее популярных и более или менее научных его биографий. Одно из самых интересных исследований принадлежит американскому профессору Бейлсу. Бейлс, много работавший в советских архивах, знает про Пршотинское братство, упоминает его, но особого значения ему не придает. Тем интереснее, что Бейлс предлагает сопоставление Вернадского и Бахтина как людей свободного диалога, в котором вырабатывается собственное мнение каждого: в этом он видит их противоречие монологичной советской системе, где доминирующим был голос власти.

Личность Вернадского предстает в разных контекстах: смена их зависит от нужд того или иного времени и порождает соответствующие публикации из его обширного и разнообразного наследия. В 1980-е годы он был востребован пробуждающимся экологическим сознанием, в конце 1980-х-начале 1990-х оказался

одним из представителей русского космизма, в сер 90-х стал преобладать интерес к политической и общественной позиции ученого.

Наибольший интерес для нас представляют, несомненно, работы, где члены Приютинского братства (вне зависимости от того, упоминается ли это слово или нет) представлены принадлежащими некой общности. Первой по времени такой работой была статья А.А.Левандовского 1977 года, в которой автор впервые зафиксировал такой культурный феномен, как кружок духовно близких людей, ориентированный на общественную деятельность. Прослеживая эволюцию кружка, Левандовский доходит как раз до образования братства, но, в соответствии с заявленной темой, ограничивается характеристикой его как одного из источников русского либерализма. Спустя 15 лет тот же автор приходит к более определенным выводам относительно роли братства в жизни его участников: «Наиболее яркие из них, однако, не растворились в русском либерализме, составив в нем особую общность, которую они сами называли "братством". Целями "братства" были "взаимопомощь и постоянное духовное взаимодействие" его членов. И, действительно, Корнилов, Шаховской, братья Ольденбурги, Вернадский до конца жизни сохраняли и поддерживали очень трогательные отношения друг с другом, которые нельзя назвать просто дружескими. Принадлежность к "братству" во многом определила судьбу каждого из них...»

В 1980-е годы на кружок обратили внимание другие исследователи, занимавшиеся отдельными персоналиями. Частые упоминания, становящиеся общим местом, свидетельствуют о том, что факт наличия братства был зафикирован.

Наконец, в 1988 году появилась статья Г.П.Аксенова, посвященная непосредственно Братству как «яркой странице в истории науки» и как «характерному проявлению духовной жизни русской интеллигенции». И хотя автор понимает Братство больше как внешнюю структуру, характерно признание ценности этого образования: «Братство осталось редким опытом социальной жизни русской интеллигенции в конце XIX - начале XX вв.» Тогда же в первый раз прозвучал казавшийся парадоксальным вывод о связи Приютинского братства и учения о ноосфере Вернадского.

Аргументированная концепция Братства, обоснованная богатыми архивными источниками, появилась в 1990 году в статье В.М. Борисова, Ф.Ф. Перченка и А.Б. Рогинского. По мнению авторов, ситуация Братства была уникальной во многих отношениях: это касалось и стихийного создания «в процессе постоянного этически окрашенного и социально ориентированного общения» общего интеллектуального фонда.

К мысли о связи Братства и идеи ноосферы Ф.Ф.Перченок возвращался и позже, но самой заметной работой по Приютинскому братству стала точно подобранная и блестяще откомментированная публикация 1992 года из архива Д.И.Шаховского «Письма о братстве» (Ф.Ф.Перченок, А.Б.Рогинский, М.Ю.Сорокина). В предисловии подчеркивалась социальная ориентированность братства - «прежде всего их волновали поиски живого конкретного общего дела, которое они могли бы делать вместе - немедленно, сейчас». Однако цементирующей силой для этой группы людей все-таки признавалась именно особая внутренняя духовная связь.

В 1990-е годы появляются важные для нашей темы статьи Б.С.Кагановича, одна из которых непосредственно посвящена братству.

С увеличением количества публикаций все очевидней отсутствие единства мнений по поводу Братства - сроках его существования и влияния на жизнь и судьбу каждого участника. А.В.Лубков для своей богатой по материалу, но, к сожалению, не слишком тщательной архивной публикации, отбирает, в соответствии с замыслом, ранние письма, и вопрос о длительности существования Братства не поднимает. С точки зрения О.Б.Вахромеевой Братство оказывается локализовано в промежутке 1884-1889 годов, хотя сам же приведенный ею материал этому противоречит. Совсем другую позицию занимает Т.Г.Лобова в статье о Д.И.Шаховском, считающая Братство ключом к пониманию личности и судьбы своего героя в целом.

Ощущение многообразия и неопределенности не только временных рамок, но и тех культурных контекстов, в которых Приютинское братство существовало, остается неизменным. Это очевидно, например, при обращении к книге И.А.Гордеевой, которая упоминает Приютинское братство в контексте коммунитарного движения, но места ему там определить не может. То есть в поле зрения гуманитарного знания Приютинское братство как феномен уже, несомненно, попало. Но предметом специального анализа пока еще не стало.

Основная гипотеза исследования заключается в том, что относительно герметичное интеллектуальное сообщество, построенное на принципах мировоззренческой близости, общей картины мира и науки, создавая место идентификации, дает возможность продуктивной и долговременной научной работы в сравнительной независимости от внешних обстоятельств. Этому способствует ориентация в принятии решений на референтную группу (Братство), а не на более широкие и далекие контексты социальной и политической действительности. А поддерживающей и порождающей средой в этом случае оказывается особое

коммуникативное поле, постоянно создаваемое и возобновляемое членами сообщества.

Источниковая база. Характер поставленных задач, во многом связанных с проблемами межличностных отношений, определяет обращение к источникам личного происхождения: переписке и мемуарам. По мере необходимости использовались также и печатные работы членов Братства

Для раннего периода истории Братства приоритетным источником является переписка между его участниками. При этом надо отметить, что переписка - не эрзац живого общения (хотя на нее во времена становления братства так смотрят тогда и сами корреспонденты); она переводит общение в какой-то другой модус, фиксирующий порой неочевидные стороны обсуждаемых вещей - что делает ее привилегированным материалом для исследовательского анализа. Нужно иметь в виду, что в переписке раннего времени Братства (1885-1895) важны не только задаваемые Братству параметры - каким оно должно быть, но и сам факт вынесения Братства в зону будущего: обсуждаемая модель носит перспективный характер.

Для времени зрелого Братства релевантным материалом представляется мемуаристика, позволяющая выстроить ретроспективный образ братства. Воспоминания оказываются полем конструирования не только другого, но и себя; мемуары становятся способом самопознания и дают возможность подведения неких итогов на пути строительства личности. Сам же процесс этого строительства фиксируется в биографии (как истории индивидуальной жизни личности) человека, представляющей собой идентификацию самого себя во времени и обстоятельствах.

Помимо опубликованных писем и мемуаров членов братства, была использована также неопубликованная переписка членов братства, из архивных фондов В.И.Вернадского (АРАН. Ф.518), С.Ф.Ольденбурга (ГАРФ. Ф.581), Д.И.Шаховского (ГАРФ. Ф.635), Г.В.Вернадского (ГАРФ. Ф.1137), А.А.Корнилова (ГАРФ. Ф.5102).

Теоретические основы исследования. Ж.Батай выявил оппозицию двух способов отношения к действительности: внутреннего опыта и проекта. Первый соотносится с бытийными, ценностными структурами и проявляется на уровне мировоззрения, второй - с решением актуальных проблем и осуществляется на уровне действия. Внутренний опыт использует проекты и отчасти реализуется в них, но понимает их ограниченность. Это два уровня существования, различные по глубине. Ж.Батай предполагает возможность сообщества, главным объектом которого является опыт. «Не может быть ни познания без сообщества исследователей, ни внутреннего

опыта без сообщества тех, кто им живет. Но сообщество следует понимать при этом в ином смысле, нежели оно понимается в Церкви или в ордене. Индийские саньясины имеют между собой гораздо меньше формальных связей, нежели «исследователи» Хайдеггера. И все же присутствие, определяемой в них йогой, ни в чем не уступает присутствию сообщества, сообщение - это не то, что добавляется к присутствию, это то, что его составляет»3. По нашему мнению, именно этот редкий тип отношений и представляет Приютинское братство.

Найти основания связи Приютинского братства - то, что делает его не собранием, а сообществом, — значит зафиксировать одну из основных его характеристик. Тесная внутренняя связь, к которой стремились члены братства, нуждалась в неком порядке поддержки - в том, что называется связующей (коннективной) структурой. Это понятие вводит немецкий историк Ян Ассман, определяя коннективную структуру как способ установления связи внутри определенной культуры. Коннекшвная структура имеет два измерения: социальное и временное - оба они создают контекст идентичности. «Как "символический мир смысла" (Бергер/Лукман) она связывает человека с его современниками, образуя общее пространство опыта, ожиданий и деятельности, чья связующая и обязующая сила устанавливает взаимное доверие и возможность ориентации [...]. Но она связывает также вчера и сегодня, формируя и удерживая в живой памяти существенные воспоминания и опыт, сдвигая в сдвигающийся вперед горизонт настоящего образы и истории иного времени и порождая тем самым надежду и память. [...} Оба аспекта: нормативный и нарративный, аспект поучения и аспект рассказа создают принадлежность, или идентичность, дают отдельному человеку возможность говорить "мы". То, что связывает индивидуумов в такое "мы", и есть "коннективная структура" общего знания и представления о себе, которое опирается, во-первых, на подчинение общим правилам и ценностям, во-вторых, на сообща обжитое прошлое»4.

Приютинское братство может быть адекватно описано в этих двух взаимосвязанных системах координат.

Первая структура связи - социальная (мир смысла, нормативный аспект, организованное настоящее) наиболее ясно проявляется в период становления братства и декларируется в перспективных построениях, чему посвящена обширная переписка членов братства.

' Батай Ж. Внутренний опыт / Пер. с франц., послесловие и комментарии СЛ.Фокина. - СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997. -С.56.

4 Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности/ пер. с нем. М.М.Сокольской. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 15-16.

10

Вторая - временная - структура связи (нарративная, переосмысленное прошлое), фиксируется в воспоминаниях.

Я.Ассман воскрешает теорию социального конструирования памяти, предложенную французским социологом первой половины XX века М.Хальбваксом: память, которая по природе своей коллективна и социальна, живет в процессах коммуникации (соответственно, в I руине) и прекращается вместе с прекращением коммуникации. Связь между группой и памятью носит обязательный характер, и поскольку она не может быть передана произвольно, то «кто участвует в ней, свидетельствует тем самым свою принадлежность к группе. Поэтому ей свойственны не только пространственная и временная конкретность, но и, если можно так выразиться, идентификационная конкретность»5. Постольку, поскольку человек обладает сознанием и воображением и живет в мире с определенными параметрами, он склонен использовать свое прошлое для утверждения этого мира: «Хальбвакс... утверждал относительно прошлого: оно является социальной конструкцией, формируемой духовными потребностями и контекстом каждого данного настоящего. Прошлое не вырастает естественным путем, оно является продуктом культурного творчества»6. Таким образом, исследование конструкции прошлого дает возможность ответить на многие вопросы, касающиеся не внешней истории, а содержания предмета, препарируемого памятью.

Ассман «работает» с большими по объему общностями людей и долговременными пространствами памяти, но, похоже, его наблюдения оказываются точными и для микрогрупп с соответствующей им "микропамятью". Именно в процессе коммуникации в Приютинском братстве вырабатываются смыслы и ценности, которые приобретают статус безусловных, в два этапа становясь прошлым: сначала как прошлое, которое существует до поры до времени в неоформленном потоке настоящего и как «живое воспоминание», не требующее определенной фиксации, затем как общезначимое прошлое мемуаров, претендующее на вхождение в культурную память своего времени. Мечты о Приютинском братстве спустя несколько десятков лет оборачиваются воспоминаниями о нем. Эти две проекции: в будущее и прошлое - совпадают между собой далеко не во всем. Ретроспективный образ, формирующийся через механизмы памяти, сложнее и неоднозначнее, чем первоначальная «перспективная» модель. Но сходства и различия между ними позволяют выделить постоянные и меняющиеся элементы структуры.

5 Ассман Я. Цит. соч. С.41.

6 Там же. С.50.

Приютинское братство складывается как место формирования идентичности своих членов. Эта идентичность носит идеальный и умозрительный характер - она возникает из конструируемых представлений о должном, из совместно вырабатываемых норм, следование которым и определяет возможность членства в Братстве. Поэтому для описания самого феномена очевидно необходимо выяснение тех параметров, которые оказываются его внутренним каркасом.

Научная новизна исследования состоит в опыте целостной реконструкции основ и истории становления Приютинского братства с использованием неопубликованных источников, впервые вводимых в научный оборот.

Сравнение двух систем описания объекта - «перспективной» и «ретроспективной» - позволяет выявить сущностные характеристики объекта и проследить их развитие во времени. Построение такой «динамической» модели может оказаться продуктивным для исследования интеллектуальных сообществ, учитывая сложность фиксации параметров, относящихся к сфере представлений и ценностей, не закрепленных в однозначных формулировках и предписаниях.

Теоретическая и практическая значимость работы. Подходы, базирующиеся на концепциях М.Ханьбвакса и Я.Ассмана, продемонстрировали свою функциональность на материале России к. XIX - н. XX вв. При этом применение гипотезы Я.Ассмана о культурной памяти к другому уровню социума, уровню микрогруппы, показало возможность и перспективность такого использования. Подобный ракурс прочтения мемуарных материалов делает достижимой реконструкцию не только событийной истории, зафиксированной в воспоминаниях, но и взаимоотношений авторов и героев воспоминаний в разные периоды времени.

Результаты исследования могут быть использованы в исследованиях по истории культуры и истории науки России XIX - XX вв., а также при разработке лекционных курсов по истории культуры и истории науки России, учебных и методических пособий и пр. Кроме того, опыт Приютинского братства в той или иной мере может быть учтен при создании научных исследовательских групп.

Апробация результатов исследования. Изложенные в диссертации основные положения и результаты исследования нашли отражение в публикациях автора и выступлениях на научных форумах и конференциях, таких как научно-теоретическая конференция «Искусство как сфера культурно-исторической памяти» (РГГУ, 2004), всероссийская научная конференция «Историческое знание: теоретические основания и коммуникативные практики» (КГУ, ИВИ РАН, РОИИ, Казань, 2006) и др.

Работа также обсуждалась на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета в 2006 г.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Приютинское братство было не только дружеским союзом людей одного поколения, но и жизнестроительной структурой, внутри которой вырабатывались основные личностные ценности его членов. Братство не регламентировало характер социальной и научной деятельности его членов, но задавало грашщы возможного и невозможного и определяло отношение к этой деятельности. Связующей структурой Братства было особое коммуникативное поле, постоянно создаваемое и возобновляемое членами этого сообщества, выраженное не только в личном общении, но и в таких практиках письма как переписка и воспоминания;

2. Приютинское братство оформилось как герметичное автономное сообщество, построенное в первую очередь на принципах мировоззренческой близости, общей картины мира и науки. Оно создало место для личностной идентификации, и оказалось местом формирования референтной группы, оказывающей влияние на принятие жизненных решений;

3. Идея Приютинского братства по природе своей утопична, но это тот случай, когда утопическая форма сознания является продуктивной, а утопия самосовершенствования личности - реализованной;

4. Приютинское братство принадлежит своему времени и культуре по поставленным задачам и способам их описания, но оно уникально по их решению. Опыт братства невозможно репродуцировать, как невозможно репродуцировать межличностные отношения в отличие от социальных институтов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, насчитывающего более 200 пунктов, и приложения.

II. Основное содержание диссертации

Первая глава, «Прнютнпское братство: возникновение сообщества», посвящена Приютинскому братству как социальному образованию. Приютинское братство описывается с внешней стороны - как явление, существовавшее в определенном социокультурном контексте, и изнутри - с точки зрения его участников, пытающихся определить значение и смысл Братства для себя.

Первый параграф, «Братства в России К.Х1Х - н. XX вв.: многообразие возможностей», представляет существовавшие в это время в культуре России опыты братских объединений. Во-первых, это братства религиозные, возникавшие на проблемных с точки зрения православия территориях: с сильным влиянием католичества и унии, старообрядцев, сектантов, язычников. Во-вторых, это братства мирские, появлявшиеся в рамках коммунитарного движения (альтернативного проекта общественного устройства, основанного на жизни в общине). Российский коммунитаризм вылился в весьма специфический социальный опыт организации земледельческих «интеллигентных общин», призванных решить, прежде всего, этические проблемы их насельников. Братства же как форма организации представляют собой (при общих причинах возникновения) более строгие по обязательствам и более закрытые структуры, чем общины. Расцвет «братского движения» приходится на кризисные постреволюционные годы, когда в эмиграции братства становятся «конуркой духовной», а в России - центрами поддержки друг друга и гонимого православия.

Во всех этих случаях братство понималось как особая духовная среда, дающая возможность своим участникам жить по тем принципам, которые они находят истинными. Это касается не только личной практики следования определенным этическим формулам, но и подразумевает попытки построения реальной общей жизни, соответствующей избранной этике.

Во втором параграфе, «Становление Приютинского братства», произведена реконструкция начального этапа Приютинского братства на основании анализа понимания слова и формирования образа братства в представлениях его участников, приводящая к выводу, что уже Приютино (хронологически предшествующая Братству форма самоорганизации) при попытках его осуществления, было не место, а ситуация и ситуация вполне конкретная. Становление самого Братства опирается на программный документ - письмо Д.И.Шаховского «Что нам делать и как нам жить» (1886). В своем письме Шаховской обозначает место Братства среди существующих объединений как новый опыт, противопоставленный и опыту существующих

радикальных движений, направленных на пересоздание мира и изменение внешних условий, и индивидуалистической концепции личности, исповедуемой интеллигенцией. Задачей Братства объявляется пересоздание своих членов путем внутреннего изменения, хотя способы решения этой задачи неочевидны.

Переписка членов Приютинского братства раннего периода показывает постоянные попытки установить некие константы понимания, и свидетельствует о том, что в первое время образования Братства главная работа его членов происходит внутри самого Братства; она направлена на выработку концепции идеальной личности, которая должна послужить образцом в дальнейшей жизни. Группа концентрируется не вокруг цели, а вокруг определенных (точнее, неопределенных, но интуитивно принимаемых и разделяемых) представлений о человеке. Это выдает сугубо субъективную природу Братства, определяющую его способ существования и характерную особенность: оно может быть и не быть одновременно, воплощаясь и развоплощаясь в сознании его участников (и необязательно одновременно), существуя вне и помимо конкретных дел, которые сопутствуют практике Братства, но не являются целью его. Пытаясь уточнить наполнение слов «Приютино» и «Братство» для членов Братства, мы разбираем представления о братстве на основании писем 1887 года, когда все корреспонденты отвечали на один набор вопросов по поводу Братства и Приютина. Разброс мнений по поводу конкретного устройства будущей жизни позволяет, во-первых, вычленить моменты влияния существующего культурного опыта на отдельных членов Братства, а во-вторых, констатировать возможность существования самого Братства в поле противоречивых представлений его членов.

В третьем параграфе, «Переписка как способ организации сообщества», описывается роль переписки в создании внешней связи, объединяющей членов Братства. Переписка, понимаемая не только как замена личного общения в силу физической удаленности членов Братства друг от друга, но и как труд - социальный, душевный и духовный - объявляется главным делом Братства в период его становления. В переписке вырабатываются и закрепляются те нормы и ценности, которые и составляют основу социальной идентичности «приютинцев». Переписка оказывается материальным выражением той связующей («коннективной» по Ассману) структуры, которая даст возможность Братству существовать многие годы.

Будучи распространенной культурной практикой своего времени, переписка как замена живого общения могла бы представляться эквивалентом бесконечных разговоров интеллигенции о жизни, привычку к которым фиксируют как свидетели, так и исследователи, например, коммунитарных общин. Но в Приютинском братстве

переписка выполняет именно роль инструмента строительства отношений, что подтверждается ее регламентированным и принудительным характером, а также статусом безусловной ценности в глазах членов Братства. Рефлексия периода становления Братства по этому поводу специально рассмотрена на примере переписки четы Вернадских, а понимание переписки как адекватного материала для описания личности и межличностного общения во времена зрелости Братства показано на материале книги А.Корнилова.

Во второй главе, «Реализация идеи Приютннского братства: структуры отношений», Братство описывается с точки зрения каждого из его членов, размышляющих о внутренних основаниях Братства и о связи его с внешним миром. Система отношений, названная Приютинским Братством, строилась группой молодых людей осознанно и последовательно. Период строительства Братства совпал по времени с процессом их социализации и выходом в «настоящую» жизнь. И эти два практически одновременных и пересекающихся движения определили жизнь вчерашних студентов на много лет вперед.

Формулирование смысла Братства происходило в развитие и в противопоставление идеи Приютина - имения для летнего отдыха и общения, которое предполагалось купить в складчину. Первый параграф, «От Приютина к братству», позволяет уточнить координаты этого движения для каждого из членов Братства и выделить обшее и индивидуальное в развитии идей.

Второй параграф «Идейно-семейный союз» акцентирует внимание на одном из принципиальных отличий Приютинского братства от Приютина: это характер Братства как идейно-семейного союза, что с необходимостью ставит вопрос об отношениях между мужчинами и женщинами, а также родителями и детьми в этом союзе.

В третьем параграфе, «Проблема "настоящей жизни"», рассматривается связь этического и социального контекстов для членов Братства. Братство - структура достаточно определенная и даже принудительная по отношению к личности каждого из его участников, но удивительно гибкая по отношению к ним же, как к представителям социума. Братство формирует представления о должном, но при этом не указывает сферу их применения. Все участники имеют возможность остаться при университете, но не все этой возможностью пользуются: выбор научного поприща -лишь одна из сознательных альтернатив, основанных не столько на внутреннем ощущении призвания, сколько на интуитивном признании науки вероятным местом наиболее полной реализации себя. Наука - это способ помыслить человечество

вообще, помыслить широко и свободно, причем убеждение в том, что это - уникальная возможность с течением времени у посвятивших себя науке лишь укрепляегся и передается другим членам Братства.

Третья глава, «Трансформация образа Приютинского братства: структуры памяти», посвящена изучению процесса кристаллизации смысла Братства и создания новой (временной) связующей структуры Братства для повзрослевших и социально определившихся его членов. Состоявшиеся люди вновь подтверждают статус Братства как места создания своей идентичности и актуализируют прежние смыслы его через общее припоминание и фиксацию его в воспоминаниях, написанных и опубликованных в 10-е годы XX века.

Формирование желанного прошлого как идеальной модели оказывается необходимым моментом трансформации живого воспоминания (разделяемого группой переживания) в культурную память, имеющую значение и для тех, кто в рамки непосредственной сопричастности этому воспоминанию не входит. Коммуникативная память - память поколения - оказывалась уже недостаточной связью, и мемуары как определенная культурная практика переводили часть прошлого в новый регистр -регистр мифа начала. Само Приютинское братство при этом представлялось как несомненная культурная ценность.

Прошлое всегда работает на настоящее, и сам факт появления мемуаров Приютинского братства свидетельствовал о жизнеспособности идеалов и надежде их распространения. Непосредственный анализ воспоминаний Д.И.Шаховского, В.И.Вернадского, А.А.Корнилова и И.М.Гревса, которому посвящен первый параграф, «Воспоминания: общие места», дает возможность выделить тот комплекс событий и мотивов, который представлялся обязательным для понимания Братства.

Проецируемая из настоящего в прошлое оценка несомненно подтверждает, что «настоящая жизнь» состоялась: по мере выхода мемуаров это становится все более очевидным. Общая память формируется постепенно, и наиболее полный ее вариант можно увидеть в последних по времени написания воспоминаниях Гревса. Здесь становятся очевидными некоторые принципиальные моменты, лишь обозначенные в предыдущих опытах. Гревсом сформулирована и формула «особости» Братства: причастность науке и «идейный интерес».

Ретроспективный образ Приютинского братства становится предметом анализа во втором параграфе, «Общее прошлое - условие общего настоящего». Этот образ закрепляется нарративом мемуаров и создает миф начала, с одной стороны, а с другой - дает новый вариант связующей («коннективной») структуры: членов Братства

теперь связывает согласованное и конвенциональное общее прошлое. Воспоминания создаются в очередной переломный момент жизни членов Братства и адаптируют прошлое к новой действительности и новому опыту. Это не только обращение к прошлому, это и осмысление последних 25 лег.

Различия между ретроспективной и «перспективной» версией событий дают возможность зафиксировать константные и преходящие элементы братства.

Создание воспоминаний о Приютинском братстве, выявившее возможность трансформации образа и оформления его в иной риторике, показало, насколько это Братство для его членов являлось реальным. Воспоминания заменяют в определенный период традиционные ритуальные формы коммуникации и оказываются связующим звеном между двумя периодами деятельности жизни Братства. К новому моменту активности, к 1920-м годам, члены Братства приходят с общим согласованным прошлым, а значит - с общим пониманием ценностей и приоритетов.

Третий параграф, «Идея братства как утопия человеческой самореализации», определяет мыслительное пространство, в котором существует братство, - пространство утопии: в интеллектуальной культуре России интересующего нас времени несомненно присутствует утопия - и как одна из своеобразных форм общественного сознания, и как способ мышления. И рассмотрение основ братства с этой точки зрения представляется продуктивным.

Опыт Приютинского братства остается единственной известной нам попыткой реализации подобного типа межличностных отношений именно в поле интеллектуальной культуры. Однако социальные эксперименты подобного рода, реализованные прежде всего в коммунитарном движении, дают полный список проблем, с которыми утопическое сознание сталкивается в реальности. И список этот оказывается неожиданно показательным для Приютинского братства. Именно на фоне многочисленных неудач создания интеллигентских общин успех Приютинского братства, действительно создавшего среду для возрастания личности и реализации ее в научном творчестве, оказывается очевидным. Однако этот опыт остался известным лишь очень узкому кругу лиц.

Интеллигенты, уходившие в поисках смысла жизни в земледельческие общины, отказывавшиеся от главной задачи интеллигенции - «осмысливания жизни» (Д.И.Шаховской), становились маргиналами в поле интеллектуальной культуры. Члены Приютинского братства, реализовавшие свои представления об устройстве мира, оставаясь в сфере науки, становились профессионалами, интеллектуалами в современном смысле слова. Они оставались в границах своего времени - их отличал не

столько другой (по сравнению с современниками) набор культурных форм, сколько другая иерархия, точнее, другое распределение их в мыслительном и ценностном поле. Но одновременно они и выходили за границы времени: в своем понимании того, что человек свободен прежде всего в пространстве мысли, а социальная ниша пространства мысли - наука. Пытаясь соответствовать доминирующим представлениям о необходимости социальной работы, распространенным в среде интеллигенции, члены братства надолго уходили в политическую и общественную деятельность, но, в конце концов, неизбежно возвращались в науку - в ту среду, в которой Пртотинское братство обеспечивало эффективность существования своим членам.

Таким образом, структура данной работы определяется ракурсом рассмотрения Приютинского братства в контексте интеллектуальной культуры своего времени. Первая глава сосредоточена на проблеме: что мыслится. Вторая глава посвящена тем, кто составляет Братство, кто мыслит и в соответствии со своими замыслами строит его. В третьей главе отслеживается процесс постепенной кристаллизации смыслов Братства, закрепленных в воспоминаниях. Описание того как, каким образом мыслится предмет дает представление о его месте не только в жизни участников Братства, но и в интеллектуальной культуре своего времени. В Заключении сведение этих линий: что, кто и как - позволяет констатировать уникальность такого образования, как Приютинское братство, при одновременной несомненной принадлежности его культуре своего времени. Попытки Приютинского братства вписать себя в существующие практики идейных и дружеских союзов, их стремление объяснить себя на понятном своему времени языке оказываются тщетными. Приютинское братство представляется, скорее, как сообщество, построенное на внутреннем опыте: на общности его и взаимной поддержке в постижении его. С одной стороны, это постоянное движение обеспечивало насыщенность и полноту жизни каждому из членов сообщества, с другой - неповторимость этого пути сделало Приютинское братство уникальным фактом культуры России к.Х1Х - н.ХХ вв.

Публикации по теме диссертации:

1. Еремеева С. Приютинское братство // Высшее образование в России. -2007.-№1,-С. 157-166 (0,8 п.л.)

2. Еремеева С. "Утопическое сознание в России конца XIX - начала XX века и "приютинское братство" // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. гос. ун-т культуры и искусств — Электрон, журн. — М.: МГУКИ, 2006 — . — № гос. регистрации 0420600016. — Режим доступа: http://www.e-culture.ru/Articles/2006/Yeremeeva.pdf, свободный — Загл. с экрана. (0,8 п.л.)

3. Еремеева С.А. Братья и сестры. «Приютинское братство» как союз мужчин и женщин // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. Под ред. Л.П.Репиной. - №10. - М.: ИВИ РАН, 2005. - С. 112-139. (1,5 п.л.)

4. Еремеева С.А. Приютинское братство: встречи с самим собой // Историческое знание: теоретические основания и коммуникативные практики. Материалы научной конференции. / Отв. ред. Л.П.Репина -М.: ИВИ РАН, 2006. - С. 116-118. (0,2 п л.)

Заказ №719. Объем 1 п.л. Тираж 109 экз.

Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москве, ул. Палнха-2а, тел. 250-92-06 www.postator.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Еремеева, Светлана Анатольевна

Введение

Гл.1. Приютинское братство: возникновение сообщества

1.1. Братства в России к. XIX - н. XX вв.: многообразие возможностей

1.2.Становление ПриюIинского братства

1.3.Переписка как способ организации сообщества

Гл.2. Реализация идеи Приют инского братства: структуры отношений

2.1. От Прию гина к братству

2.2. Идейно-семейный союз

2.3. Проблема «настоящей жизни»

Гл.З. Трансформации образа Приюшнского братспш: структуры памяти

3.1. Воспоминания: общие места

3.2.0бщее прошлое - условие общего настоящего

3.3 Идея братства как утопия человеческой самореализации

Введение диссертации2007 год, автореферат по культурологии, Еремеева, Светлана Анатольевна

Акгуальность темы. В середине 80-х годов в стенах Петербургского университета сложился дружеский кружок, назвавший себя Приютинским братством. Он включал в себя вчерашних студентов и будущих ученых -Д.И. Шаховского1, В.И. Вернадскою2, Ф.Ф. Ольденбур1 а3, С.Ф. Ольденбурга', И.М. Гревса5, A.A. Корнилова6. Появление подобного союза было вполне типичным для своего времени и места. Однако нетипичная долговременность его существования и общносп» судьбы его членов заставляют отнестись к нему с особым вниманием. Всей своей жизнью члены Братства продемонстрировали способ сущее 1вования в значительной мере независимый от социальных катаклизмов и власти. Возникшее в русле общей тенденции поиска выхода из системного мировоззренческого кризиса интеллш енции конца XIX века, Приютинское братство на общий вопрос дало свой ответ.

В области своей профессиональной деятельности члены братства проявили себя не просто как незаурядные ученые. Их отличало своеобразие отношений с наукой: широта интересов, недогма1ичность сознания, умение переключаться не просто с одной проблемы на другую, а уходить под влиянием внутренних или внешних причин в смежные (иногда и вовсе

1 Шаховской Дмитрии Иванович 1861 - 1939 Выпускник историко-филологического факультета, отказавшийся остаться на кафедре для подготовки к профессорскому званию, омской деятель в 80 х годах и один из создателей конституционно-демократической партии несколько позже, член Временного правительства (в мае-июле 1917 г - Министр государственного призрения), в послереволюционное время -исследователь творчества П Я Чаадаева, обнаруживший и подготовивший к публикации все 8 философических писем В июле 1938 г арестован, в анрече 1939 г - расстрелян

2 Вернадский Вчадимир Иванович 1863-1915 Ьиогеохпмик, кристаллограф Профессор Московского универешета и 1898-1911 г Академик Петербургской АН с 1912 г Первый презнченг АН УССР (1919 г) Организатор и директор Радиевого института (1922-1939), Биогеохимической габораюрии (с 1929 г)

3 Очьденбург Федор Федорович 1861-1914 Фи ioioi Печаюг, деятечь наро шою образования - в течение 27 лет руководил у чительскои семинарией им Максимовича в Твери, земской леяте п.

4 Ольденбург Сергеи Федорович 1863-1934 Историк, востоковеч, профессор Петербургского (Ленинграчского) университета, акачемик (1900), непременный секретарь Петербургской (затем -Российской) Акачемни На>к (1904-1929), активный чтец качетсной партии, чепутат I ос> чарсгвениои Думы, министр народного просвещения во Временном правительстве (шоп. август 1917)

5 Гревс Иван МихаГпович 1860-1941 Исгорик-мечиевист, профессор Петербургского университета Посте ревочюции бьп отстранен от приючаваиия Организатор Петрограчскою наупю-иссчедоватсльскот экскурсионного института (1921) и ииошг краеведческого движения, расцвеппего в России 20-х готов В 30-е готы возвращается к преподаванию в Ленингра чеком университете ь Корнилов Алексащр Ачексанчрович 1862-1925 Юрист, историк, профессор Нстрограчского Почитемшческого института, один из организаторов качетскои партии и ее секретарь в 1905-1908 и 19151917 гг ненаучные) области, а затем снова вошраща1ься к прежним занятиям, активное вовлечение в поле своих интересов окружающих, сохранение творческого потенциала до глубокой старости.

Актуальность изучения именно этого локальною опыта задается уже его принадлежностью к тому многообрашю культуры соответствующего периода России, который еще недавно представлялся лишь в парадигме борьбы революционного и реакционного. Но дело не только в принадлежности Приютинскою братства определенному контексту. Объединения представителей интеллигенции на началах, декларируемых как общинные, не единичны в это время. Но Приютинское братство представляет собой единственный известный нам пример конструирования подобного типа отношений в ситуации, когда члены Брагсгва остаются в своей профессиональной деятельности интеллектуалами, добивающимися значительных успехов в научной работе и карьере. Подобный способ построения межличностных отношений среди людей науки и взаимовлияние профессионального и жизненного контекста преде 1авляе1 интерес для понимания тою интеллектуального пространства, в котором формируется продуктивное научное мышление.

Объектом исследования является Приютинское братство. Попытки локализовать Приютинское братство во времени и пространстве оборачиваются не просто неудачей, а постепенным осознанием ненужности подобной операции. Братство - идеальная структура, коллективная (общая) по определению, и эта струкгура проявляется в пространстве общения, в пространстве диалога и полилога, который постоянно ведут участники братства. Интерес к группе ученых, связанных между собой дружескими отношениями особого характера на протяжении столь долгого времени и декларировавших эти отношения жизненно важными для себя, приводит к необходимости анализа именно этих ошошений.

Приютинское братство, бывшее для своих членов жизнестроительной структурой - необходимый контекст разювора о персоналиях, значимых для истории и культуры России. Личная жизнь вписана не только в сферу приватного, она концешрирусм в себе определенный культурный опыт. «Наряду с искусством, наукой, политикой, философией и прочими формами нашей культурной жизни существует, очевидно, в некой сфуктуре духа некая особая область, как бы отграниченная, специфическая форма творчества, содержание которой сос1авляе1 не чго иное, как личная жизнь человека»1. Это жизненное творчество проходит у членов Приютинского братства в автономном эмоциональном и духовном пространстве, которое они сами создают для себя.

То, что Приюти некое братство складывайся как сообщество интеллектуалов, во многом задает ракурс рассмотрения объекта. Предметом исследования является связь Бра1ства с ингеллек1уальной культурой своею времени. Члены Братства привыкли продумывать жизнь, рассматривая и окружающий мир как предмет для осмысления. Анализ юкстов, связанных с Приютинским братством, показывает «включенность» Братства в культуру своего времени: в постановке и описании задач члены братства пользовались не только риторическими, но и мыслительными шаблонами современности. И те, и другие принадлежат интеллектуальной культуре своего времени. «Понятие "интеллектуальная культура" не имеет широкою хождения в современной науке и может показаться странным, даже противоречивым. Действительно, в идее "культуры", как ее понимают ныне, заложено начало множественности - "культурной относительности", "мультикульгурализма". Напротив того, "интеллект", разум традиционно мыслшся как всеобщая, априорная способность человека, превосходящая местные и исторические вариации, которые она способна принимать. Однако история учит иному: у мировых идей бывает специфическая местная окраска, при всей важности межкультурного обмена и перевода они, мигрируя из одной культуры в другую, получают или теряют те или иные свои черты и или по-разному

Винок)р ГО Ьиография и к>.пы>ра /' Вшшь)р I О Ьтмрафия и к)и.т>ра Р>сское сценическое произношение -М Р>сскиесювари, 1997 -С 18 развиваются на старой и новой почве. Таким образом, вопрос об интеллектуальной культуре, культуре мышления той или иной страны (или эпохи, социальной группы и т.д.) оказывается оправданным».1 Но интеллектуальная культура включает в себя не только способ мыслить (как), но и что мыслят - каталог тем с определенными приоршешми, и тех, кю мыслит, интеллектуалов, занимающих определенное место в общественном мнении и самооценке. Соотношение общекульгурною, групповою и индивидуального способов присутствия в мысли!ельном пространстве плодотворны для реконструкции смысла и истории Братства.

Цель исследования - анализ опыта построения межличностных отношений в интеллектуальном сообществе, именующим себя Приютинским братством. Для достижения этой цели необходимо было решить следующие задачи:

- установить социокультурный контекст, в котором формируется Приютинское братство;

- исследовать историю возникновения и возможные трансформации Приютинского братства;

- реконструировать модель Приютинскою бра1С1ва на момент его становления, выявить «коннекгивную» (связующую) структуру Братства в разные моменты его существования и описать элемешы системы отношений внутри Приютинского братства;

- определить характер связи Приютинского бра1спш с «внешней» (прежде всего профессиональной) деятельноеп>ю ею членов, место идеи Братства в интеллектуальной кулыуре своею времени и место Приютинскою братства в социальной кулыуре своею времени.

Степень разработанности темы исследования. Каждая из интересующих нас фигур по отдельности в большей или меньшей степени обеспечена биографической и исследовательской литературой. В большей,

1 Зенкин СИ Введение // Рсси>блнка сювесности Франция в мироиои шие пикт) альмой к>льт>ре - М НЛО, 2005 - С 5 очевидно, В.И.Вернадский, в меньшей, столь же очевидно, Ф.Ф.Ольденбург. Исследовательская литерагура, как правило, 01 носится к нескольким последним десятилетиям. Д.И.Шаховской был репрессирован, С.Ф.Ольденбург умер в опале, А.Л.Корнилов стойко ассоциировался с либеральным движением, И.М.Гревс был одним из мно1их "старых профессоров", которых помнили только ученики, даже имя Вернадского до середины 60-х годов не было пропагандируемым. Это были фигуры не то, чтобы враждебные власти, но очевидно не вписывающиеся в канон. Они не были, вероятно, официально или неофициально запрещены, их просто как бы не было. Между смертью каждого из них и началом изучения жизни и деятельности существует временная дистанция, не позволяющая без специальных усилий реконструировать конкретную личность в конкретной жизни, даже если это ставится специальной задачей. Достаточно слабая разработанность каждой фигуры (за исключением Вернадского и Корнилова, которому повезло иметь собственного серьезного исследователя) подтверждается тем, что большинство публикаций носят очень частный характер.

Д.И.Шаховской описывается обычно или как общественный и политический деятель1 (будь ю работа в земстве, либеральное движение, участие в I Думе, кооперативное движение), что позволяет дать вариант линейной и последовательной его биографии2, или, гораздо реже, как исследователь творчества и философии Чаадаева3. Публикации о нем стали появляться лишь в 1990-х годах и монофафических работ, посвященных Шаховскому, не существует. В 2002 году вышел том его статьей и писем

1 См например Аксенов Г П «Концы с концами еще свяжутся » О попитическом деятеле Д Шаховском, 1861-1939 //Открытая поштика -1997 -,Ч'1/2 , Лубков А И , Лубкова V Я Князья Шаховские и русское освободительное движение II Научные тр> ил Московскою печаютческою юсу тарственного университета Серия социально-исторические науки -М Прометей, 1998 Шеюхаев В В Дмитрий Иванович Шаховской II Отечественная история - 2001 - Л': 5

3См напр. Зтатопоиская А Д И Шаховской и II Я Чаатаев II Сфинкс -1991 - №2 , Меленевская М 10, Метеневская ЬС Д И Шаховской "фитософические письма" к новом) покотению о сучьбах России, ее ин1е<пигенции II Русская усадьба Сборник общества изучения русской усатьбы - М Изд-во "Жираф", 1998 - Вып 4 периода становления бракчва1, однако письма откомментированы очень скупо, а большая вступительная сшгья носи1 не исследовательский, а компилятивный характер.

С.Ф.Ольдеибург характеризуется как ученый-востоковед2 или как непременный (и бессменный в 1счение 25 ле!) секретарь АН\ в этих двух измерениях и описывается обычно его биография4. Заметен перерыв в интересе к этой фигуре с середины 30-х годов (момента смерти) но начало 80-х: в этот период появлялись только редкие публикации но специальным вопросам и даже 100-летний юбилей ученого в 1964 году журнал Народы Азии и Африки отметил заметкой в 1 сграницу. Только в 1986 году вышел первый сборник статей, посвященных Ольденбургу5. Единственный пример комплексного исследования - недавно появившаяся монография Ь.С. Кагановича6, заявляющая себя в самом названии как опыт биографии. Но она построена в основном на материалах, много лет собиравшихся второй женой С.Ф.Ольденбурга Е.Г.Ольденбург, весьма пристрастно относившейся первой половине жизни своего мужа и к ею друзьям: поэтому Приютинское братство там едва упоминается.

И.М.Грсвсу посвящены работы, представляющие ею, прежде всего, как профессора универсшеш, для мно!их ставших учителем не только истории, но и жизни7 (лучшей и наиболее полной и* эшх публикаций до сих

1 Шаховской ДИ Избранные статьи и письма 1881-1895 / сост, нет статья АВЛубкова / подготовка текста и комментарии С А Данилина, И И Кузьминой, А В Лубкова - M Прометей, 2002

2 См например Айни КС, Мальцев ЮС Видный советский востоковед и организатор науки п Таджикистане (К 120-летию со дня рождения академика С Ф Ольденбурга) // Известия АН Тадж ССР Отделение обществ наук - 1984 - №4 , Бонгард-Левин Г M СФОльденбург как индолог и булдолог// Вестник АН СССР - 1984 -N.9

3 Алпатов ВМ, Сидоров MA Дирижер академического оркестра // Вести Рос АН - 1997 - I 67 №2, Серебряков И Д Непременный секретарь АН академик Сергеи Федорович Ольденбург // Новая и новейшая история -1994 -Х>1 , Скрябин Г К Вьпаюшийся организатор науки// Вестник АН СССР - 1984 -ЛГ'9

4 Кальянов В И Академик С Ф Ольденбург - ученый и общественный деятель // Вестник АН СССР - 1982 -№1 , Серебряков И Д По страницам архива акалемика С Ф Ольденбурга // Сергей Федорович Ольденбург -M Наука, 1986, "Молчать далее нельзя "(Из эпистолярного наследия академика С Ф Ольленбурга) / Публ и прим M Ю Сорокиной И Вопроси истории естествознания и техники -1995 -JV'3

5 Серки Федорович Ольденбург Ученпй-востоковел Сборник -М Наука, 1986

6 Каганович Б С Сергеи Федорович Ольденбург Опыт биографии -СГ1П Феникс, 2006

Вахромеева ОБ К вопросу о творческом наследии ИМГрсвса основные направления научно-обшестпеннон деятельности ученою // Университетские Петербургские чтения Санкт-Петербург -Петрограл - Ленинград 1903-2002 - СПб, 2002, Вялова СО К творческой биографии профессора И M Гревса И Из истории рукописных и старопечатных изданий - Л , 1979 , Скворцова 1 H ИМ Гревс как ученик и учитель Н Российские университетм в XVIII-XX веках Сб нлучн статей - Воронеж Изл-во пор остается полувековой давности очерк Б.Ч. Скржинской1) или как историка-урбаниста2 и краеведа3. Совсем недавно появилась посвященная Гревсу книга весьма неопределенного жанра'. Это книга-коллаж, которая представляет собой «биографию И.М.Гревса, составленную в соответствии с подробным планом его автобиографии, в виде публикации мемуарных и эпистолярных источников»5. Офомная по фактическому материалу, книга носит иллюстративный характер6.

A.А.Корнилову повезло больше: посвященная ему монография A.A. п

Левандовского , вышедшая в 1982 году, и его же вступительная статья в переизданном в 1993 году (после 75-летнею перерыва) «Курса истории России XIX века» А.Корнилова, демонстрируют целостный подход к личности героя, в котором трудно отделиib историка oi общественною деятеля и политика от исследователя: все это оказывается не отдельными ипостасями, а гранями одной и той же личности.

B.И.Вернадский, как самая известная фигура, обеспечен литературой лучше других приютинцев. Существует несколько более или менее о популярных и более или менее научных его биографий . Одно из самых интересных исследований принадлежит американскому профессору Бейлсу,

Воронежскою юс ун-та, 2000 -Вып5 , Яаребицкая А Л У истоков культурно-антропологической мысли в России // Российская историческая мыси, Из эписточярного нас 1едия Л II Карсавина Письма И М Гревсу (1906-1916)/Сост Клементьева С , К иментьев А - М , 1994 'Скржинская С Ч Иосчесловие III репс И М Тацит - М ,Л , 1946

2См например Каганович Б С И М Гревс - историк средневековой городской кучьтуры // Городская культура Средневековье и начало нового времени - Л, 1986

3 См например Рыженко В Г И М Гревс - кучыурочо!, педагог, рочиновед // Мир историка идеалы, традиции, творчество - Омск, 1999 - С 250-269, I енисаретскии О И Хож шние к святыням фиюсофия путешественности Ивана Михайчовнча I ревса // Эстетическое воспитание и жочогия культуры - М , 1988

4 Человек с открытым сердцем Автобиографические и эпистолярное насчедие Ивана Михайчовича Гревса (1860 -1941) / Антор-составитель О Б Вахромива - СПб, 2004

Указ соч С7

6 И даже с этой задачей справляется плохо См рец Горфункеи АХ Пюды бештветствипшсти и невежества//Средние века - М Наука, 2006 - Выи 67

7 Левандовский А А Из истории кризиса русской буржуазной либерадыюи историофафии А Корнилов -М, 1982 с

Баландин РФ Вернадский жншь, мысчь, бессмертие -VI Знание, 1979 2-е изд 1988, Гумилевский Л И Вернадский (1863-1945) -М Мочочая тардия, 1961 2-е изд 1967 3-е шл 1988, Мочалов И И Вчадпмир Иванович Вернадский - М Наука, 1982 вышедшее в свет в 1990 юду, уже после смерш автора1. Бейлс, мною работавший в советских архивах, знает про Приюгинское братство, упоминает его, но особого значения этму факту не придает (публикации на эту тему к моменту написания книги еще не начались). Тем интереснее, чго Бейлс предлагает сопоставление Вернадской) и Бахтина как людей свободного диалога, в котором вырабатывается собственное мнение каждого: в этом он видит их ирошворечие монолошчной еове!Ской системе, где доминирующим был голос власти.

Во времени публикации о Вернадском располагаются крайне неравномерно - с его смерти в 1945 юду и до 1963 года (100-летие со дня рождения) появляются редкие статьи по профессиональным вопросам, с середины 1960-х годов наблюдается рост интереса к нему, взрыв активности приходится на 125-летний юбилей (1988), после чего интерес остается уже устойчиво высоким.

Личность Вернадскою предстает в разных контекстах: профессия (география, кристаллография, биохимия, минерало1ия, био1еохимия)2, история науки3, политическая, публициешческая и общественная деятельность4. С начала 90-х годов Вернадский представлен как оригинальный философ5. И, может быть, наибольшее количество

1 Bailes Kendall Е Science and russian culture in age of revolutions V I Vemadsky and His Scientific School, 1863-1945 - Indiana University l'rcss, 1990

2 Помимо огромного количества специальных публикаций, риулярно появляются статьи, объясняющие Вернадского-ученого неспециалистам - см например ЗабежнИ Помпеи гениального ума «Размышления натуралиста" В И Вернадскою и современная наука II Новый мир - 1979 - К4

3См например Микулинскнй С Вериачскии - историк на>ки // Наука и жизнь 1980 -№8 ,Микулинский С О понятии ноосферы // Вопросы истории, естествознания и техники - 1983 - №3 , Микулинский С Пробчемы анализа истории науки и тру чах В И Верначекою // Вопросы фичософии - 1979 - №5 , Орлова ТВ Наука, фичософия и репигия в учении В И Верначекою // Ичишое наедете русской фиюсофии -СПб Летний сад, 2000

4 Вочков В Кадет Верначскии (О почитической деятечьности В И Верначекою) // Нева - 1992 - №11/12, Козиков И А В И Вернадский ноосфера и российская пивнчизация II Социач-полнтнческин журнал - 1995 - -N".4 , Леонова Л С "Я не могу уйти в очну пауку " Общественно-политические взгчячы В И Вернадскою • СПб Ачетеия, 2000 , Ясман 3 Д К правозащитной деятечыюстп В И Верначекою // Вопросы истории -1995 - №1

5 Аксенов ГП "Личность есть лраюценнеишая, величайшая ценность" В И Вернадский ноосфера, творчество, нравственность - М Знание, 1990 , Аксенов ГП О научном одиночестве Верначекою // Вопросы философии -1993 - N.6 , Аксенов Г П Третни синтез космоса//Фпчософия русскою космизма -М , 1996 , Мочалов И И Вчадимир Иванович Верначскии и религия -М Знание, 1991 -Ч I XIX век На пути к неконфесснональпой речигиошостн, Быховскпи А На пути к глобальной этике Религиозно-нравственные искания В И Верначекою И Наука и речнгия - 1989 - ЛОМ, Яншина ФТ Развитие философских пречетавчений U И Верначекою - М Наука, 1999 публикаций, особенно в последнее время, связано с учением Вернадского о ноосфере1. Здесь возможны странные сближенья, демонстрирующие фантастическое 6oiaiciBo введенною ученым в русскую культуру и науку у понятия". Смена контекстов, в которых рассматривается личность и деятельность Вернадского, зависит oí нужд того или иною времени и порождает соответствующие публикации из его обширною и разнообразного наследия. В 1980-е юды он был восфебован пробуждающимся экологическим сошанием, в конце 1980-х-начале 1990-х оказался одним из представителей русскою космизма, в середине 1990-х стал преобладать интерес к политической и общественной позиции ученого. Неким итогом стало появление кнши В.И.Вернадский: pro et contra: Антология литературы о Вернадском за сто лет (1898-1998)3.

Наибольший интерес для нас представляют, несомненно, работы, где члены Приютинского бра1ства (вне зависимости от ioio упоминается это слово или нет) представлены как члены некой общности. Первой но времени работой была статья А.А.Лсвандовскою*, в которой автор впервые зафиксировал такой культурный феномен, как кружок духовно близких людей, ориентированный на общественную деятельность. Рассматривая это образование с позиций поли1ического движения, автор говорит об

1 Будько Н II, Федорон В М Учение о биосфере, научная картина мира и мобальные пробчемы современности К 125-летию со дня рождения В И Верначского // Вестник Моек ун-та Сер 7 Философия -198В - №1, Казначеев В II Учение В И Вернадской) о биосфере и ноосфере / Отв ред В К Шумный -Новосибирск, 1989; Кузнецов ИВ Естествознание, философия и становление ноосферы (О работе В И Вернадского "Научная мысль как планетарное явление") // Вопросы философии - 1974 - №12, Кузнецов М А Учение В И Вернадского о ноосфере перспективы развития человечества // Вопросы философии -1988 -№3 , Учение В И Вернадской) о ноосфере Научно-аналитич обзор -М ИНИОН, 1989

2 Курсакии С Концепция мироздания на основе биосферной концепции В И Верначскою и философии Общего дела Н Ф Фечорова // Философия бессмертия и воскрешения по материалам VII Федоровских чтений 8-10 декабря 1995 roía - М , 1996 - Вин 1 , Ноосфера и художественное творчество Сб ст - М Наука, 1991 , Медведь А 11 Идеи В И Вернадского и научное творчество JI Н Гумилева'/ Вопросы истории естествознания и техники -1994 - №3 , Оииников 10 В 80-е готы - разработка проблем цивилизации и ноосферы у Верначского (1еорешческис основы прирокшо п.зовання в свете шеи Верначского // Общественные науки - 1988 - N:2, Цивичизацня и ноосфера (В И Верначскни и современность) // Цивилизация теория, история, современность -М, 1989 , Яншин AJI Н К Рерих и В И Вернадский И Рериховскне чтения (1997, Москва) материалы мел чу нар обществ-паучн конференции 1997 - .М,1999, Ноосфера и художественное творчество Сбст -М Наука, 1991 В И Вернадский pro et contra Анточогня литературы о Верначском за сто тег (1898-1998) / Авт вступст и сост ЛапоАВ - СПб Изд-во Рус Христан гуманнг ип-та, 2000

4 Леванчовскни А А Кружок Ф Ф Ольченбурга (из истории либерачьного движения 80-х тчов XIX века) // Проблемы истории СССР -М Изч-во Моек Ун-та, 1977 - Вып 6 отличительно черю этою кружка: о поиске "треп.его nyiH" между революцией и реакцией. Прослеживая эволюцию кружка, А.А.Левандовский доходит как раз до образования BpaiciBa, но, в соотве1сгвии с заявленной темой, ограничивается характеристикой ею как одного из источников русского либерализма. При эюм он замечает: «Нужно сказать, что их "братство" продолжало свое существование очень долго, вплоть до Октябрьской революции: члены его вели самую оживленную переписку, поддерживали друг друга в тяжелых обстоятельствах, а, главное, сохранили удивительную общность своих идей, своею мировоззрения»1. Спустя 15 лег, занимаясь все это время одним из членов кружка - А.А.Корниловым, А.А.Левандовский приходит еще к более радикальным выводам относительно времени существования и роли в жизни участников кружка: «Наиболее яркие из них, однако, не растворились в русском либерализме, составив в нем особую общность, которую они сами называли "братством". Целями "братства" были "взаимопомощь и постоянное духовное взаимодействие" его членов. И, действительно, Корнилов, Шаховской, братья Ольденбурги, Вернадский до конца жизни сохраняли и поддерживали очень трогательные отношения друг с друюм, которые нельзя назвать просто дружескими. Принадлежность к "братству" во мноюм определила судьбу каждою из них.»2

В 80-е годы кружок был замечен дру1ими исследователями, занимавшимися отдельными персоналиями. «История кружка единомышленников, окрестивших в 1885 году свое общество "Братством" примечательна - их дружба не ослабевала почти 60 лет»3. Подобные частые замечания, становящиеся общим местом, свидетельствуют о том, что эта точка зрения стала распространенной. Крагство чаще всего в это время привязывается к фшуре Вернадского и возникает в контекстах, связанных с

Левандовскии А А Кружок Ф Ф Oibieii6>pra (из истории тиберальнот движения 80-х готов XIX века) // Проблемы истории СССР -М Изт-во Моек Ун-та, 1977 - Ныл 6 - С 180

2Леваитовскнй А А Поспетнии pjccuiíí К)рс русской истории и tro автор '' Корнилов A A Kjpc истории России XIX века -M Высшая шкота, 1993 -С 5

Ульянова I Н Формирование обществиию-ио штическич ил 1ятов И И 1крн.пского в I шповине 1880-х готов // Общественное движение в России XIX вика Сб статьи - М, 1986 - С 138 ним.

Наконец, в 1988 юду появилась статья Г.П.Аксенова1, посвященная непосредственно Братству как «яркой странице в истории науки» и как «характерному проявлению духовной жтни русской ишеллигенции». И хотя автор понимает Братство больше как внешнюю структуру, характерно признание ценности этою образования: «Братство осшлось редким опытом социальной жизни русской интеллигенции в конце XIX - начале XX вв.» Тогда же в первый раз прозвучал казавшийся парадоксальным вывод: «Не имея реального продолжения в жизни, братство отразилось в учении Вернадского о ноосфере . Умственная жизнь русской ингеллшенции, феномен русской культуры конца прошлого сюлетия, мировую ценность которой Вернадский неоднократно подчеркивал и частью которой было братство с его этическими позициями и общественной ангажированностью, стали для Вернадскою основой представления о духовной энергии как силе формирования не только социальной дейавюельности, но и окружающей природной среды»2.

Аргументированная концепция Братства, обоснованная богатыми архивными источниками, появилась в 1990 году3. «Это была не обычная дружба - и не студенческий кружок. но духовная общнос[ь совершенно особого рода. Кружок умирает, достигнув намеченных целей или под ударами извне; братство существует, пока живы его члены»1. Порождающей матрицей этого Братства, но мнению авшров статьи, является традиция отечественной философской мысли: ранние славянофилы, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, В.С.Соловьев, Н.Ф.Федоров, дополненная опытом английских и американских коммун В.Фрея. «Приюгинцы на пракшке попытались осуществить идеал соборности: в истории русской нецерковной интеллигенции - попытка единственная, да к тому же продолжавшаяся до 30

Аксенок Г П Сила братства //Природа -1988 -.N".>2

3Аксенон Г Г1 Указ соч С 93

Борисов ВМ, Псрчеиок ФФ, Ногинский АН О социально-психологических источниках >чення В И Верначского о ноосфсре // Мсханипп I к>.нл)рп - М, 1990

4Борисов В М Указ соч С 232 х годов включительно»1. По мнению авторов, ситуация была уникальной во мно[их отношениях, в гом числе, и в стихийном создании - в процессе постоянного этически окрашенного и социально ориенжрованного общения - общего интеллектуальною фонда. Братство еще по-прежнему «примеряется» именио к Вернадскому (он достшае! в эти годы пика популярности и объявлялся одним и* с юл нов русскою космизма и человеком, могущем спасги цивилизацию): «братство оказалось предчувствием социальной организации ноосферы»2.

К мысли о связи Братства и идеи ноосферы Ф.Ф.11ерченок возвращался и позже3, но самой заметной его работой (совместно с А.Б.Рогинским и М.Ю.Сорокиной) по Приютинскому братству стала тщательно подобранная и блестяще откомментированная публикация из архива Шаховского «Письма о братстве»4. В предисловии к эгой публикации подчеркивается социальная ориентированность Брагства - «прежде всего их волновали поиски живою конкретною общего дела, которое они могли бы делап> вместе - немедленно, сейчас»5. Однако цементирующей силой для этой группы людей при этом признается именно особая внутренняя духовная связь.

В 1990-е годы появляются важные для нашей темы публикации Б.С.Кагановича, одна из которых непосредственно посвящена Братству6. Автор придерживается концепции «долгого» Братства, которое просуществовало до конца жизни последнего члена. Каганович не занимается доказательством этой идеи, он из нее исходит. Это заметно и в п другой публикации , посвященной С.Ольденбур|-у, где Братство оказывается тем необходимым контекаом, которым непростая личность героя

1 Ьорисов В М Указ соч С 231 'Борисов В М Указ соч С 241

ФФПерченок К вопросу об интерпретации понятия «ноосфера» (В И Нернааскии, П А Флоренский,

И М Гревс)//П А Флоренский Философия, на>ка, техника - Л , 1989

41Паховской Д Письма о братстве / Публикация Ф Ф Перченка, А К Рогинскою, М Ю Сорокиной // Звенья

М-СПб Феникс -АТНСМС11М, 1992 -Ньш2 'Шаховской Д Указ соч С.178

6Ка[анович Б С Люди и судьбы Л И Шаховской, С Ф Опьденбург, В И Вернадский, И М Гр(.пс но их [прописке 1920-1930-х годов//Знепа - 1992 №5-6

Каганович Ь С 1994 Каганович 1> С Начало трагедии (Академия Наук п 1920-е юлы по материалам архива СФОчьденбури)//Звезда - 1994 №12 -С 124-144 определяется и объясняется1.

Чем больше появляется публикаций, тем неочевидней становится единство мнений по поводу Братства - сроках его существования и влияния на жизнь и судьбу каждого. А.В.Лубков2 для своей богатой по материалу, но, к сожалению, не слишком хорошо подготовленной архивной публикации, отбирает, в соответствии с замыслом, ранние письма и вопрос о длительное 1 и существования Братства не поднимает. О.Б.Вахромеева (автор-составитель кни1и о Гревсе), объясняя принцип подбора материала, ссылается на сохранившийся в архивах замысел самою 1ероя. Но заполнение чужой ментальной матрицы (план автобиографии) внешним по отношению к ней материалом (отрывками из мемуаров, писем и публикаций) создает совершенно произвольную картину. С точки зрения О.Б.Вахромеевой Братство оказывается локализовано в промежутке 1884-1889 годов, хотя сам же приведенный материал этому противоречит. Совсем другую позицию занимает Т.Г.Лобова в статье о Д.И.Шаховском3. «То непонятное, на первый взгляд, мучительное терзание, сомнения и некоюрое недовольство своими мыслями и действиями, которое демонстрирует своими письмами Шаховской, - иная действительная сторона Брагства, отражающая то, что может быть названо внутренним духовным поиском, благодаря которому и стало возможным осуществление этого "внутреннецельного союза" (слова Гревса). Тогда оправдано обращение к Приютинцам не только как к общественным деятелям, но и как к носителям и выразителям некоторого явления "общественного бытия", обозначающим себя как раз через идею

1 Эю характерная черта публикаций, посвященных отдельным чинам братства - даже еепп они рассматриваются автономно, то кр>г знакомых имен обязательно созтает эюг соаерлатепьный контекст, пне которого нешнмолно их объясните См например Неаионпанская 1$ И» писем В И Верналскот Н Что с нами происходит'' Записки современников -М Ип-но 'Современник", 1989 - Внп 1 или "Молчать далее нельзя "(Из эпистолярного наследия акалемика С Ф Ольденбурга)' Пуб I и прим М 10 Сорокиной // Вопросы истории естествознания и техники - 1995 - №3 Лубков А В К истории "Братства Приютина" Письма Ф Ф Опыснбуры, В И Вернадского, И М Гревса и А А Корнилова о проекте организации Братства "Приютно" (усадьбы для местопребывания кружка) / Публ и ком А В Лубкова// И1СЙное наслечие русской философии - СПб, 2000

3 Лобова Т Г Лобова Т Г Братство как условие самою себя Д И Шаховской п поисках начала // Вестник Омского университета -2003 - Выи 4 (30)

Братства»1.

Показательно то, чю дальнейший интерес к данной теме потребовал решения более общих вопросов, и в январе 2006 юда в Омском университете Т.Г.Лобовой была защищена работа «Социально-онтологическое обоснование идеи братства (в русской философской мысли)»2. Ощущение многообразия и неопределенности тех культурных контекстов, в которых Приют ииское братство существовало, остается неизменным. Это очевидно, например, при обращении к книге И.А,Гордеевой\ которая упоминает Приютинское братство в контексте коммунитарною движения, но места ему там определить не может. То есть в иоле зрения ишереса гуманитарного знания Приютинское братство как феномен уже, несомненно, попало. Но предметом специальною анализа пока еще пе стало.

Основная гипотеза исследования заключается в том, что относительно герметичное интеллектуальное сообщество, построенное на принципах мировоззренческой близости, общей картины мира и пауки, создавая место идентификации, дает возможность продуктивной и долювременной научной работы в сравнительной независимости от внешних обсюятельств. Этому способствует ориентация в принятии решений на референтную группу (Братство), а не на более широкие и далекие кошексты социальной и политической действительности. Л поддерживающей и порождающей средой в этом случае оказывается особое коммуника1ивпое иоле, постоянно создаваемое и возобновляемое членами этого сообщества.

Источииковая база. Характер поставленных задач, во многом связанных с проблемами межличностных отношений, определяет обращение к источникам личною происхождения: переписке и мемуарам. По мере необходимости использовались также и печатные работы членов Братства. Лобова I Г Укат соч С 66 Лобова ТГ Социалыю-онтотогическое обоснование men братства (в р>сской фтософской мысти) Автора}) дне кант фиюс на)к Омск, 2005 Гордиева И А «Забытые люди» История российскою комм>mirapnoiо ишления -М АИРО-ХХ, 2003

Для раннего периода истории Брата ва приоритетным источником является переписка между ею участниками. При -ном надо отметить, что переписка - не эрзац живого общения (хо1я на нее во времена ааиовления Братства так смотрят иногда и сами корреспондеты), она переводит общение в какой-то другой модус, фиксирующий порой неочевидные стороны обсуждаемых вещей - что делаа ее привилегированным материалом для исследовательского анализа. Нужно иметь в виду, что в переписке раннего времени (1885-1895) важны не только задаваемые Братству параметры - каким оно должно бьпь, но и сам факт вынесения Братства в зону будущею: проектируемая модель носит перспективный характер.

Для времени зрелою бра1ства релевантным материалом представляется мемуаристика, позволяющая выстроить ретроспективный образ Братства. Воспоминания оказываются полем конструирования не только другого, но и себя; мемуары становятся способом самопознания и оборачиваются возможностью подведения неких итогов на пути строительства личности. Сам же процесс фиксируется в биографии человека, представляющей собой идентификацию самого себя во времени и обстоятельствах. «Биография, в противовес обычному пониманию, есть проблема не психологическая, а кулмурно-историческая, и имеет своим предметом историю индивидуальной жизни личности, включая в иоле своего изучения все признаки (интеллектуальные, психоло1ические, психофизические и т.н.), с которыми личность вообще дана в истории культуры»1.

Помимо опубликованных писем и мемуаров членов Братства, была использована также неопубликованная переписка из следующих архивных фондов:

1 Винок>р ГО Пиография как наушая проби-ма (шзисп ткплъч) '/ Винок)р ГО Ьиография и к>льт>ра Р>сское сценическое произношипи -VI Русские с твари, 1997 - СП

Архив Российской Академии Паук. Ф.518 - личный фонд В.И.Вернадского. (Оп.З.Д.252-281, 458- 464, 814, 815, 1194- 1198, 1834-1843, 1965, 1831,2029, 2030, 2039, 2040)

Государственный Архив Российской Федерации. Ф.581 - личный фонд С.Ф.Ольденбурга (Д.230, 253, 270)

Государственный Архив Российской Федерации. Ф.635 - личный фонд Д.И.Шаховскою (Д.278, 293-295, 297,422, 424, 444, 498, 499, 502) Государственный Архив Российской Федерации.Ф.1137 - личный фонд Г.В.Вернадского (Д. 182,183, 200-206, 224, 225, 329-325, 365, 366, 375, 392, 421-428, 432, 433, 438,442, 443, 450,468, 469, 474, 503, 506, 619-626) Государственный Архив Российской Федерации. Ф.5102 - личный фонд А.А.Корнилова (Оп.1.Д.347, 352, 354, 355, 359, 466-471, 519, 528, 529, 581, 626-629, 651, 735-737, 743, 744, 824-826, 947, 948, 1093, 1139, 1149, 1154, 1161, 1175, 1 195, 1201, 1209, 1277-1282, 1296, 1297. Оп.2. Д.5, 23-25, 30, 60, 61,89,90, 92, 115, 116, 125-128)

В тех случаях, когда документы микрофильмированы, как правило, невозможно указать листы дела, проставленные карандашом.

Теоретические и основы исследовании. Ж.Батай выявил оппозицию двух способов отношения к действительности: внутреннего опыта и проекта. Первый соотносится с бытийными, ценностными структурами и проявляется на уровне мировоззрения, второй - с решением ак1уальных проблем и осуществляется на уровне действия. Внутренний опьп использует проекты и отчасти реализуется в них, но понимает их ограниченность. Это два уровня существования, различные но глубине. Ж.Батай предполагает возможность сообщества, главным объектом которою являе1ся опьп. «Не может быть ни познания без сообщества исследователей, ни внуфеннет опыта без сообщества тех, кто им живет. Но сообщество следует понимать при этом в ином смысле, нежели оно понимается в Церкви или в ордене. Индийские саньясины имеют между собой гораздо меньше формальных связей, нежели «исследователи» Хайдеггсра. И все же присутствие, определяемой в них йогой, ни в чем не уступает присутствию сообщества; сообщение - это не то, что добавляется к присутствию, это то, что его составляет»1. По нашему мнению, именно к этому типу относится Приют инское братство.

Выявить основания связи Приют инского братства - то, чк> делает ею не собранием, а сообществом, - значит зафиксирован, одну из основных его характеристик. Тесная внутренняя связь, к которой стремились члены братства, нуждалась в пеком порядке поддержки - в том, что называется связующей (коннективной) структурой. Это понятие вводит немецкий историк Ян Ассман, определяя коннекгивную структуру как инструмент установления связи внутри определенной культуры. Коннективная структура имеет два измерения - социальное и временное: оба они создают контекст идентичности. «Как "символический мир смысла" (Нерюр/Лукман) она связывает человека с его современниками, образуя общее пространство опыта, ожиданий и деятельности, чья связующая и обязующая сила устанавливает взаимное доверие и возможность ориентации [.]. Но она связывает также вчера и сегодня, формируя и удерживая в живой памяти существенные воспоминания и опыт, сдвигая в сдвигающийся вперед юризопт настоящего образы и истории иною времени и порождая тем самым надежду и память. [.] Оба аспекта: нормативный и нарративный, аспект поучения и аспект рассказа создают принадлежность, или идентичность, дают отдельному человеку возможность тоиорить "мы". То, что связывает индивидуумов в такое "мы", и есть "коннективная структура" общего знания и представления о себе, которое опирается, во-первых, на подчинение общим правилам и ценностям, во-вторых, на сообща обжитое прошлое»2.

Приютинское братство может быть адекватно описано в этих двух взаимосвязанных системах координат.

Первая структура связи - социальная (мир смысла, нормативный аспект, организованное настоящее) наиболее ясно проявляется в период

1 БатаП Ж Внутренний опыт / Пер с франк, послестовие и комментарии С Л Фокина - СПб Аксиома, Мифрил, 1997 - С 56

2Ассман Я Культурная память Письмо, память о прошлом и попишчсская ичентичность в высоких куитурах древности/пер с нем М М Сокольской - М Языки славянской к у тьтуры, 2004 -С 15-16 становления братства и декларируется в перспективных построениях, чему посвящена обширная переписка членов братства.

Вторая - временная - струюура связи (нарративная, переосмысленное прошлое), фиксируется в воспоминаниях.

Мечты о Приютинском братстве спустя несколько десятков лет оборачиваются воспоминаниями о нем. Проекции: в будущее и прошлое -совпадают между собой далеко не во всем. Ретроспективный образ, формирующийся через механизмы памяти, сложнее и неоднозначнее перспективной модели. Но сходсгва и различия между ним позволяют выделить постоянные и меняющиеся элементы струк1уры.

Образ, формирующийся в воспоминаниях, подвернет собьпия трансформации: прошлое определяет меру и границы ее возможности, настоящее - направление. Результат имеет опосредованное отношение и к тому, и к другому. Казалось бы, отбор ма1ериала прерогатива памяти личной, но есть еще более широкий контекст памяти коллективной, определяющей роль мемуаров как инструмента, которым письменная культура пытается сохранить то, что считает нужным, и, возможно, забыть то, что считаег ненужным. Время появления мемуаров (не только как жанра, а как конкретных текстов) далеко не спонтанно. Работа памяти - и личной, и коллективной - подчиняется определенным закономерностям.

Я.Ассман первым противопоставил живому воспоминанию культурную память. «Понятие "культурная память" подразумевает одно из внешних измерений человеческой памяти. Со словом "память" ассоциируется в первую очередь чисто внутреннее явление, локализованное в мозгу индивида, - феномен, подлежащий ведению физиологии мозга, неврологии и психологии, а не исторической культурологии. Однако содержательное наполнение памяти, организация ее содержаний, сроки, которые в ней может сохраняться го или другое, - все это определяется в очень большой степени не внутренней вместимостью и контролем, а внешними, т.е. социальными и культурными рамками»1.

Оппозиция Я.Ассмаиа «живое воспоминание - культурная память» дополняет оппозицию М.Хальбвакса «личная памягь - фупповая память». «Воспоминания могут выстраиваться двумя разными способами: они или выстраиваются вокруг определенного человека, рассматривающего их со своей собственной точки зрения, или распределяются по большому или малому сообществу, становясь ею частичными отображениями. Другими словами, индивиду досгунны два типа памяти. По в зависимости от того, соотносится ли он с той или другой из них, он занимает две совершенно разные и даже противоположные позиции. С одной стороны, его воспоминания вписываюгся в рамки его личности или ею личной жизни, и даже те и з них, которые он разделяет с друг ими, рассматриваются им лишь с той стороны, с которой они затрагивают ею в его огличии от других. С другой стороны, в определенные моменты он способен вести себя просто как член группы, вызывая в памяти и поддерживая безличные воспоминания в той мере, в какой они затрагивают ею группу»2. Для Я.Ассмана культурная память - то, что наступает (или не наступает) за живым воспоминанием, они не существуют одновременно, культурная память как бы «окультуривает» прошлое, к которому уже нельзя вернуться в непосредственной форме (живого воспоминания), как нельзя вернуться к куску мрамора, из которою высечена скульптура. Кулыурная память отчуждена от человека. Личная и групповая память М.Хальбвакса одновременно уживаются в одном человеке; совершив интеллектуальное усилие, или, скорее, попав в ту или иную ситуацию воспоминания, человек вспоминает так или иначе, ибо принадлежащее ему прошлое пластично. Однако личная память пластична в большей степени, поскольку, во-первых, не всегда до конца вербализуема (наедине с собой человек может грезить о прошлом), во-вторых, обращается

1 Ассман Я Указ соч С 19

1 Хальбвакс М Копективная и историческая намять / Пер с фр М Г// Неприкосновенны!! запас - 2005

2-3 (40-41) - С 8 каждый раз к конкретному адресату и этим адресатом определяется (и одно и то же воспоминание, обращенное к разным слушателям, может звучать по-разному). Групповая память всегда выражается в слове и обращена если не к безличному, то к неопределенно-личному адресату. Согласуя версии своих носителей, она принимает на себя обязательства конвенциональное™ и ответственности.

Я.Ассман воскрешае1 ¡еорию социальною конструирования иамяти М.Хапьбвакса: память, которая но природе своей коллективна и социальна, живет в процессах коммуникации (соответственно, в группе) и прекращается вместе с прекращением коммуникации. Связь между группой и памятью носит обязательный характер, и поскольку она не может быть передана произвольно, то «кто участвуе1 в ней, свидетельствуе1 тем самым свою принадлежность к группе. Поэтому ей свойственны не только пространственная и временная конкретность, но и, если можно так выразиться, идентификационная конкретность»1. Постольку, поскольку человек обладает сознанием и воображением и живет в мире с определенными параметрами, он склонен использован* свое прошлое для утверждения этого мира. И это главное открытие: «Хальбвакс. утверждал относительно прошлого: оно является социальной конструкцией, формируемой духовными потребностями и контекстом каждого данного настоящего. Прошлое не вырастает естественным путем, оно является продуктом культурного творчества»2.

Так что же в воспоминаниях о прошлом принадлежи I непосредственно вспоминающему? В ситуации отшельника - все, в реальной жизни - выбор социума, о котором и для коюрого воспоминание производится (го есть -для кого строить мост с прошлым, к какому берегу насюящею он должен вести). В момент создания воспоминаний, мы оказываемся в точке, где естественная по возникновению в социуме групповая память может перейти

1 Ассман Я Указ соч С 41

2 Ассман Я Указ соч С 50 в искусственную культурную. Пересекаются две системы координат. То есть культурная память, несомненно, также групповая, но не всякая фупповая память становится культурной. Поскольку фупповая память о недавнем прошлом носит коммуникативный характер, то, существуя и постоянно обновляясь в межличностном общении, она постепенно «стареет» вместе со своими носителями, утрачивая актуальность и теряя участников коммуникации. Для того чюбы стать памятью культурной - значимой для более широкою сообщества и для дру1их поколений - память должна сделать некий скачок, преодолеть разрыв, выйти на другой уровень. Для этого выработаны соответствующие культурные пракгики. Одна из них -письменная фиксация воспоминаний и обнародование их в надежде увеличить идентификационную группу. Интенция мемуаров - с одной стороны - внутренняя: не забыть, с другой стороны - внешняя: не забывать! С какой-то точки зрения - акт отчаяния.

Я.Ассман «работает» с большими по объему общностями людей и долговременным пространством памяти, но кажется, его наблюдения оказываются точными и для микрофупп с соответствующей им «микропамятыо». Именно в процессе коммуникации вырабатываются смыслы и ценности в Приютинском братстве, которые приобретают статус безусловных, в два этапа становясь прошлым: сначала как прошлое, которое существует до поры до времени в неоформленном потоке настоящего и как «живое воспоминание» не требующее определенной фиксации, затем как общезначимое прошлое мемуаров, прекчщующее на вхождение в культурную память своего времени.

Приютинское братство определяется как место формирования идентичности своих членов. Эта идентичность носит идеальный и умозри1ельный характер - она складывается из конструируемых представлений о должном, из совмесшо вырабатываемых норм, следование которым и определяет возможность членства в Брагспю. Поэтому для описания самого феномена этого Братства очевидно необходимо выяснение тех параметров, которые оказываются его внутренним каркасом.

Научная новизна исследования состой i в опыте целостной реконструкции основ и истории становления Приютинского братства с использованием неопубликованных иа очников, впервые вводимых в научный оборот.

Сравнение двух систем описания объекта - «перспективной» и «ретроспективной» - позволяет выявить сущностные характеристики объекта и проследить их развитие во времени. Построение 1акой «динамической» модели может оказаться продукшвным для исследования интеллектуальных сообществ, учитывая сложность фиксации параметров, относящихся к сфере представлений и ценностей, не закрепленных в однозначных формулировках и предписаниях.

Теоретическая и практическая значимое п, работы. Подходы, базирующиеся на концепциях М.Хальбвакса и Я.Ассмана, продемонстрировали свою функциональность на материале России к. XIX -н. XX вв. При этом применение гипотезы Я.Ассмана о культурной памяти к другому уровню социума, уровню микрогруппы, показало возможность и перспективность такого использования. Подобный ракурс прочтения мемуарных материалов делает достижимой реконструкцию не только событийной истории, зафиксированной в воспоминаниях, но и отношений авторов и героев воспоминаний в разные периоды времени.

Результаты исследования могу! быть использованы в исследованиях по истории культуры и истории науки XIX - XX вв., а также при разработке лекционных курсов по истории культуры и истории науки России, учебных и методических пособий и пр. Кроме тою, опыт Приютинского братства в той или иной мере может быть учтен при создании научных исследовательских групп.

Апробации результате исследования. Изложенные в диссертации основные положения и результаты исследования нашли отражение в публикациях автора и выступлениях на научных форумах и конференциях, таких, как научно-теоретическая конференция «Искусство как сфера культурно-исюрической памяти» (РГГУ, 2004); Всероссийская научная конференция «Историческое знание: 1еоретические основания и коммуникативные практики» (КГУ, ИВИ РАН, РОИИ, Казань, 2006) и др. Работа также обсуждалась на кафедре истории и теории культуры Российского юсударственною гуманитарного университета в 2006 г.

Основные положении, ныпосимые па защиту:

1. Приютинское братство являлось не только дружеским союзом людей одного поколения, но и жи шестроительной структурой, внутри которой вырабатывались основные личноешые ценности ею членов. Братство не регламентировало характер социальной и научной деятельности ею членов, но задавало границы возможного и невозможною и определяло отношение к этой деятельности. Связующей структурой Бра1ства было особое коммуникативное поле, посюянно создаваемое и возобновляемое членами этого сообщества, выраженное не только в личном общении, но и в таких практиках письма как переписка и воспоминания;

2. Приютинское братство оформилось как герметичное автономное сообщество, построенное на принципах в первую очередь мировоззренческой близости, общей картины мира и науки. Оно создало локальное место личностной идентификации, и оказалось местом формирования референтной группы, оказывающей влияние на принятие жизненных решений;

3. Идея Приютинскою братства по природе своей уюнична, но это тот случай, когда утопическая форма сознания является продуктивной, а утопия самосовершенствования личности - реализованной;

4. Приютинское братство принадлежит своему времени и культуре по поставленным задачам и способам их описания, но оно уникально по решению. Опыт Братства невозможно репродуцировать, как невозможно репродуцировать межличностные отношения в отличие от социальных институтов.

Структура. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, насчитывающего более 200 пунктов, и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Приютинское братство как феномен интеллектуальной культуры России последней трети XIX - первой половины XX вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволило подтвердить выдвинутую гипотезу о том, что Приютинское братство оказалось не только дружеским союзом, но и довольно быстро определилось как гермежчное автономное сообщество, построенное на принципах мировоззренческой близости, общей картины мира и науки у его членов. Оно создало локальное место идентификации, и оказалось местом формирования репрезентативной группы для членов братства, оказывающей влияние на принятие ими жизненных решений.

Интерес к вариантам общественного устройства в России в к.Х1Х века был шире спора вокруг концепций, объединенных идеей экономической детерминированности социальной жизни. Своеобразной попыткой ответа на этот спор стала теория и практика утопических образований. «Ведь мы, как это нам уже известно, граждане двух миров. И если мы посмотрим на материальный мир с точки зрения второго мира, то он представится нам совсем в другом свете, чем раньше. Он не импонирует нам больше своей величиной и силой, так как мы видим, что его власть не простирается дальше его собственных границ. Ею несвобода совсем не касайся внутренней сущности, так как последняя стоит вне его пределов и над ним. И с этой точки зрения ясно и отчетливо видно, что любимый и ненавидимый, желанный и страшный капитал вовсе не имеет того универсального значения, какое ему приписывает материалистическое мировоззрение. Он не цель, а средство. Он не господствует, а служит!»1

В области подобных представлений и шло формирование Приютинского братства. На уровне риторики и идеологии в момент своею возникновения оно не представляло из себя чего-то безусловно оригинального. Жизнестроительная и миссионерская деятельность религиозных братств, просвещенческие порывы народничества,

1 ФоигтЛ Социальные утопии/пер с нем ВФ - СПб изд Брокгауза и Сфрона, 1906 - С 108 декларируемые цели самосовершенствования личности в совместном труде и общении коммунитарнот движения безусловно находят свое отражение в идеологии и практике этого братства. Однако Приютинское братство, как оказывается при ближайшем рассмо фении, эхом откликаясь на существующие контексты времени, не принадлежит ни к одному из них. Впрочем, члены братства, пытаясь объяснить себя привычными словами «внешним» по отношению к их кругу людям, сами, с самого начала, знают о своей особости и обсуждают ее в переписке - т.е. во внутренних документах, доступных только «своим» (однако бережно хранимых).

Внешне этот союз может напоминать церковное братство - союз людей, объединенных преде явлениями о существовании истины и строящих свою жизнь на служении этой высокой идее. Но церковное братство снисходит к миру, обертона избранничества (не обязательно присутствующие лично в каждом из его членов) наличествуют в деятельности таких братств: здесь истину знают, а не ищут. Это не имеет отношения к Приютинскому братству - вся его жизнь определена именно напряженным и неустанным поиском ответов на вопросы - Какие ценности являются безусловными? Как в соответствии этим должна строиться жизнь?

Может напоминать это объединение и коммунитарную общину -тесный кружок единомышленников, значимых друг для друга. Но если для коммунитариев сам кружок оказывался целью, местом спасения, то для приютинцев это всего лишь средство. В братство их «загнал» не кризис идентичности, связанный с переоценкой ценностей и неприятием мира. Они действительно совместно ведут поиски идентичности, но это путь здоровой социализации: мотив отказа никогда не был движущим для них. У приютинцев не было отторжения от мира, не было отчуждения и ощущения ничтожества, не было недоверия к миру, внутренний и внешний мир не противопоставлялись друг другу. Намерениями приютинцев двигала пусть и неясно формулированная, но позитивная программа - не кардинально изменить свою жизнь (то есть отказаться от прежней жизни), а правильно построить ее. Объединиться не чтобы выжить, а чтобы жить. Полноценно жить и полноценно работать. Труд на земле воспринимался большинством насельников интеллигентных коммун как добровольная епигимья и противопоставлялся духовной жизни человека. При этом именно физический труд объявлялся тем полем, на котором можно вырастить нравственные совершенства. Приютинцы, молодые и здоровые люди, готовы были летом посвятить некоторое время сельхозработам, но смысла жизни в этом не видели. Совпадая с коммунитариями в постановке задач, они искали совсем другие способы решения их. Способы, адекватные своему месту в мире.

Идея Приютинского братства, которую подчеркивали сами братья - это целостность братского мировоззрения, которое представляется некой попыткой построения холисжческой точки зрения на мир. Здесь немаловажна и социальная юмогенность Приютинскою братства: равенство происхождения, образования, социальною опыта, возраста, намерений -всего того, что давало возможность равномерного духовного и интеллектуального развития.

Те последовательные усилия, которые предпринимают члены Приютинского братства, вписывая себя в свое время, достойны специального внимания. Им важно самим определить свое место: с одной стороны, они ощущают свою особость, с другой - свою связь с социумом. Родственность генезиса Приютинского братства и с кружковым движением интеллигенции XIX века, и с церковными братствами, и с коммунитарными общинами несомненна. Но сюль же несомненно и отличие его от всех этих образований. Именно вписывая их в соответствующие культурные практики, можно заметить - насколько они не вписываются. Изменяя риторику, приютинцы сами пытаются описать себя на понятном времени языке, соотнести с существующим опытом, но это, скорее, попытка через понятное объяснить непонятное.

Собственно говоря, выход за рамки предоставляемых своим временем культурных и социальных практик и выдает совсем иную породу

Приютинского братства. Ж.Батай противопоставил два способа отношения (освоения) к действительности: внутренний опыт и проект. Внутренний опыт соотносится у него с бытийными структурами, проект - с вопросами решения локальных проблем. Проект принадлежит своему времени, внутренний опыт находится вне времени. Внутренний опыт использует проекты и отчасти реализуется в них, но при этом он всегда осошает ограниченность таких отношений с действительностью. «Действие» находится в полной зависимости от «проекта». И что серьезнее, рассуждающая мысль сама по себе связана с модусом существования проекта. Рассуждающая мысль происходит от человека, связанного действием, она проистекает из его проектов, она развертывается как рефлексия над этими проектами. Проект -это не только модус существования, предполагаемый действием, необходимый для него, это парадоксальная манера быть во времени: откладывание существования на потом»1 Как проект Приютинское братство принадлежит времени, своему времени - что и определяет риторику. Но при этом Приютинское братство оказывается проектом на пути постижения внутреннего опыта и здесь из-под власти своего времени выходит.

Оставаясь в рамках социальности, человек строит проекты. Это единственная возможность материализовать идеи. Батай предполагает возможность объединения некоего сообщества, которое не имеет иного объекта, кроме опыта. «Не может быть ни познания без сообщества исследователей, ни внутреннего опыта без сообщества тех, кто им живет. Но сообщество следует понимать при этом в ином смысле, нежели оно понимается в Церкви или в ордене. Индийские саньясины имеют между собой гораздо меньше формальных связей, нежели «исследователи» Хайдеггера. И все же присутствие, определяемой в них йогой, ни в чем не уступает присутствию сообщества; сообщение - это не то, что добавляется к

1 Батай Ж Внутренний опыт / Пер с франц, послесловие и комментарии С Л Фокина - СПб Аксиома, Мифрил, 1997 - С 91 присутствию, это то, что сю составляет»1. Такой редкий тип отношений, судя по всему, и представляет из себя Приютинское братство.

Споры о братстве и жизнь по законам, самим над собою признанным, определенным образом структурировали жизнь его членов. Первый этап -определение этической системы координат своей жизни - для членов Приютинского братства закончился в начале 90-х гг. XIX в. Постоянная связь дела и Дела, наиболее отчетливо артикулированная Вернадским, умение выстраивать ценностные иерархии были в определенном смысле целью и результатом периода строительства братства. До начала 90-х Делом было строительство именно самого братства, и именно на это базе формировалось отношение к профессиональной деятельности. Была выработана определенная «цельность духа» (Вернадский), которая давала теперь возможность эффективно реализовать силы. Исчезновение строительства Приютинского братства как Дела воспринимается рано или поздно почти всеми как кризис; но с течением времени становится очевидно, что это -переход на новый уровень, не внешний, но глубоко внутренний (для тех, кто сумел перейти) и реализация его в профессиональной работе. В ретроспективе понятно, что в 90-е годы все уже случилось. Братство состоялось и сформировалось. Окончательно определился состав. Исчезла мечта о Приютине как конкретном месте рая на земле. Братство стало пониматься как внутренняя структура духовно и интеллеюуально близких равномасштабных людей. Выработались имплицитные представления о норме личности. Определились приоритет свободы личности и творческое поле, на котором она могла быть прежде всего реализована - это наука (даже для тех, пожалуй, кого чувство долга вело пока по другому пути - для Шаховского, Корнилова и Федора Ольденбурга).

Осознанные базовые ценности уже не обсуждались - из них исходили. Они становятся постепенно не целью, а условием существования. Что же теперь выходит на место цели? Умение правильно думать. Умение

1 Батаи Ж Указ соч С 56 обеспечивать себе возможность производства мысли. Все чаще и чаще встречаются рассуждения об лом в переписке. Это становится жизненной задачей.

Приют инское братство довольно быстро определилось как герметичное автономное сообщество, построенное на принципах мировоззренческой близости, общей картины мира и науки. Оно создало локальное место идентификации, и оказалось местом формирования репрезентативной группы, оказывающей влияние на принятие решений его членами.

Возвращаясь, спустя четверть века, к начальному этапу в воспоминаниях, члены брате та вступают в диалог с письмами, современными моменту становления. Тогда задавались вопросы. Теперь даю гея ответы. Мысль о том, чго «настоящая жизнь» состоялась, по мере чтения воспоминаний становится очевидной. Очевидным становится и момент переосмысления прошлого. Братство в момент создания осознавало себя как идейно-семейный союз. Теперь, в воспоминаниях, именно наука (и как поле интеллектуальной практики вообще, и как социальный институт) предстает точкой отсчета общности. Наука не является одной из частностей жизни, занятия наукой определяют способ жить вообще, слово «свобода», которое оказывается ключевым словом мемуаров Гревса, постепенно находит объект (науку), к которому оно будет словно прикреплено намертво. Наука рассматривается как оптимальная среда для строительства личности, а этически определенный тип человека внутри науки - как идеальный. Последние по времени, подводящие как бы итог десятилетию воспоминаний мемуары Гревса, включающие ссылки на все уже вышедшие воспоминания, совершенно очевидно прописывают формулу «особости» братства: причастность науке и «идейный интерес». Наука при этом понимается, как способ помыслить человечество вообще, помыслить широко и свободно, причем убеждение в том, что это - уникальная возможность, с течением времени у посвятивших себя науке лишь укрепляется. Наука же, как социальный институт, в идеале и существует как общность, и именно о такой науке и мечтают члены Приюшнского братства.

Такое понимание науки как зоны свободы и приоритетной области раскрытия личности, как свидетельствует вся жизнь членов братства, оказалось продуктивным по отношению к самой науке. Наука, в конце концов, осознается всеми, как наиболее эффективная сфера реализации себя. В последние юды перед своей неожиданной смертью в 1914 году, Федор Ольденбург, проведший все свои годы в Твери, начинает читать лекции в Политехническом институте Петербурге. После многих лет государственной службы и профессиональной политической деятельности обращается в 10-е годы к преподавательской и научной деятельности Корнилов, выпустивший книгу о Бакунине и первый курс истории России XIX века. Отлученный не только от политической, но и кооперативной деятельности Шаховской после революции становится исследователем наследия Чаадаева, обнаружившим все 8 его философических писем. Что говорить о тех, кю посвятил себя науке с самого начала? Ольденбург 25 лет служит Непременным секретерам Академии Наук. Вернадский сохраняет творческую работоспособность до последних дней своей долгой жизни. Гревс на склоне лет, в конце 30-х, возвращается к заброшенной в начале века докторской диссертации.

На фоне многочисленных неудач создания интеллигентских общин успех Приютинского братства, действительно создавшего среду для возрастания личности и реализации ее в научном творчестве, остался не то, чтобы незамеченным, но известным лишь очень локально. Чем объяснялся этот успех? И - одновременно - этот неуспех?

Интеллигенты, уходившие в поисках смысла жизни в земледельческие общины, отказывавшиеся от главной задачи интеллигенции - «осмысливания жизни» (по Шаховскому), становились маргиналами в поле интеллектуальной культуры. Члены Приютинского Братства, реализовавшие свои представления об устройстве мира в поле науки, становились профессионалами, интеллектуалами в современном смысле слова. Создание братства - было только началом пути поисков, а не окончанием его. Они оставались в границах своей эпохи и среды по поставленным ими вопросам. Но даваемые ими ответы были или за пределами их времени, или за пределами возможностей «среднего» человека. Они нашли способ быть свободными в любой ситуации. Их позиция: граждан двух миров, их выбор: жить, а не выживать - определили в свое время невозможность их эмиграции, хотя революция никем из них принята не была. В эмиграции было еще меньше шансов духовно выжить и свободно жить в пространстве интеллектуальной культуры. Встретившие революцию уже пожилыми людьми, они оказались перед нелегким выбором. И они его сделали. Сергей Ольденбург старался спасти, сохранить именно как зону свободы, академические структуры. Вернадский, оценивавший реальность эффективной работы в России и за рубежом, использовал свой авторитет, чтобы получить от советской власти возможности и гарантии свободной работы. Гревс, как и все историки в 20-е годы отставленный из университета, становится идеологом краеведческого движения - широкой инициативы интеллигенции, направленной на сохранение прошлою на местном уровне. Их выбор и назывался Приютинским братством и состоялся на самом деле задолго до этого.

Время показало, что проблемы, волновавшие Приюгинское братство, не были случайными. В конце XX века на западе возникнет спор о соотношении коммунитарных и либеральных ценностей. «В споре либералов и коммунтариев формулируется главная проблема - откуда должно возникнуть чувство общности и обязательств внутри общества: на фундаменте традиции, культуры и истории, поделенных между всеми, или же на основе абстрактной справедливости правового государства. Для объединения обществ это имеет совершенно различные последствия: в первом случае общество держится на определенных ценностях, во втором на ценностно-нейтральных рамочных условиях и процедурах»1. Говоря о процессах, происходящих в развитых современных западных государствах, К.Пеппель утверждает, «что теневой стороной модернизации было ощущение потери общности, реакцией на которое стала госка по сообществу. Сообщества в век модернизации и глобализации должны дать дополнительное чувство ориентации в мире, смысл и уверенность»2. Члены Приютинского братства осознали это гораздо раньше. И предложили такую модель отношений между людьми, которая решала эту проблему. И невозможность репродуцирования этого опыта была неочевидна для них -они не принимали в расчет тог необходимый изначальный уровень личности, который делал подобные отношения возможными. Братство снова подтвердило свой смысл как объединение избранных: людей не только к чему-то готовых, но и нодтювленных. «Пустячное дело - хотеть быть человеком, которого несет течением, который никогда не загоняет себя в угол, не припирает к стенке; так становятся пособником инертности. Странно, однако, то, что, покидая себя, упускаешь из виду взятую на себя ответственность: нет ничего более удручающего, эго неискупимый грех -увидеть возможность и оставить ее ради чечевичной похлебки хоть какой-нибудь жизни. Возможность безмолвствует, не утрожает, не проклинает, но тот, кто из страха смерти позволяет ей умереть, будет всего лишь обманщиком - вроде облака, которое обманывает долгое ожидание солнца»3.

Пеппель К Коммунитаризм и либерализм, или чем объединяется общество II Труды института европейских Культ>р Вып I Современные стратегии кутьтурологическнх исследований / пер Р Зсмсковой - М , 2000 - С 28

2Пенпель К Указ соч С 30

3 Батай Ж Указ соч С 75-76 источники

1. Вернадский В.И. «Основою жизни - искание истины» // Новый мир. -1988. - №3. - С.200-221.

2. Вернадский В.И. Из прошлого (Отрывки из воспоминаний об А.Н.Краснове) // Вернадский В.И. Очерки и речи. Т.П. - Пг., 1922 . -С.98-109.

3. Вернадский В.И. Из студенческих работ // Прометей. - Вып. 15. - М., 1988. -С.271-283.

4. Вернадский В.И. Письма Н.Е.Вернадской (1886-1889) - М.: Наука, 1988. -304 с.

5. Вернадский В.И. Письма П.Е.Вернадской (1889-1892) - М.: Наука,1991. -320 с.

6. Вернадский В.И. Письма Н.Е.Вернадской (1893-1900) - М.: Техносфера, 1994. - 368 с.

7. Гревс И. В годы юности. (За культуру) // Былое. - 1921. - №16. - СЛ37-166.

8. Гревс И. Из университетских лет. "Студенческое 11аучно-Литературное общество" В Петербурге в 1880 годы // Былое. - 1918. - №12. - С.45-88.

9. Гревс И.М. История средних веков. Лекции, читанные на СПБ Высших Женских Курсах. В 1892-93 году. Составлены слушательницами LLI курса. Авторизованы. 4.1-2. - СПб., 1892. - 566+308+252+375 с.

Ю.Корнилов А. Воспоминания о юности Федора Федоровича Ольденбурга//Русская мысль. - 1916. - Кн.VIII. - С.49-86.

11.Корнилов A.A. Молодые годы Михаила Бакунина. - М.: Издание М. и С.Сабашниковых, 1915. - 718 с.

12.Неаполитанская В. Из писем В.И.Вернадского // Что с нами происходит? Записки современников. Вып.1. - М., 1989. - С.308-340.

13.Письма Ф.Ф.Ольденбурга, В.И.Вернадского, И.М.Гревса и А.А.Корнилова о проекте организации Братства "Приютино" (усадьбы для местопребывания кружка) / Публ. и ком. А.В.Лубкова // Идейное наследие русской философии. - СПб., 2000. - С. 149-174. 14.Человек с огкрьпым сердцем. Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса (1860 -1941) / Автор-составигель О.Б.Вахромеева. - СПб., 2004 - 372 с.

15.Шаховской Д.И. Избранные статьи и письма. 1885-1895. - М.: Прометей, 2002.-320 с.

16.Шаховской Д.И. Письма о братстве / Публ. Ф.Ф.Перченка, А.Б.Рогипского, М.Ю.Сорокиной // Звенья. - М.-СПб: Феникс -ATHENEUM, 1992. - Вып.2. - С. 174 - 318.

17.«Я не могу уйти в одну науку.» Из писем В.И.Вернадского к И.Е.Вернадской // Прометей. Т. 15. - М., 1988. - С. 104.

ААН. Ф.518 - личный фонд В.И.Вернадского ГАРФ.Ф.581 - личный фонд С.Ф.Ольдеибур1 а ГАРФ. Ф.635 - личный фонд Д.И.Шаховскою ГАРФ. Ф.1137-личный фонд Г.В.Вернадского ГАРФ. Ф.5102 - личный фонд А.А.Корнилова

Список научной литературыЕремеева, Светлана Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Авдасев В.Н. Трудовое братство Н.Н.Неплюева. Его история и наследие. -Сумы: РИО "АС-Медиа", 2003. - 64 с.

2. Айни К.С., Мальцев Ю.С. Видный советский востоковед и организатор науки в Таджикистане (К 120-летию со дня рождения академика С.Ф.Ольденбурга) // Известия АН Тадж.ССР. Отделение обществ, наук. -1984. №4. - С. 99-101.

3. Акишина A.A. Письмо как один из видов текста // Русский язык за рубежом. 1982. - №2. - С.57-63.

4. Аксенов Г.11. "Концы с концами еще свяжутся." О политическом деятеле Д.И.Шаховском, 1861-1939 // Открытая политика. 1997. - №1/2. - С. 106114.

5. Аксенов Г.П. "Личность есть драюценнейшая, величайшая ценность". В.И.Вернадский: ноосфера, творчество, нравственность. М.: Знание, 1990.-62 с.

6. Аксенов Г.П. О научном одиночестве Вернадского // Вопросы философии. 1993. - №6. - С. 74-87.

7. Аксенов Г.П. Сила братства// Природа. 1988. - №2. - С.82-93.

8. Аксенов Г.П. Третий синтез космоса // Философия русского космизма. -М., 1996,- С.181-196.

9. Александров Д.А. Историческая антропология науки в России // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. - №4. - С. 3-21.

10. Ю.Алпатов В.М., Сидоров, М.А. Дирижер академического оркестра // Вестн.

11. РАН.-1997. Т.67. №2. - С. 164-173.

12. И.Арнаутова Ю.А. Memoria: "тотальный социальный феномен" и объектtисследования // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени / Огв. ред. и сост. Л.П.Репина. М.: Изд-во "Кругъ", 2003. - С.19-37.

13. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Сер. лит-ры и языка. 1981. - Т.40. №4. - С.356-367.

14. Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М.М.Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 368 с.

15. М.Балина М."Какой-то непроявленный жанр": мемуары в литературе соцреализма// Советское богатство. Статьи о культуре, литературе и кино. К 60-летию Ханса Гюнтера. СПб.: Академический проект, 2002. - С.241-258.

16. Баландин Р.Ф. Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие. М.: Знание, 1979. - 176 с.

17. Батай Ж. Внутренний опыт / Пер. с франц., послесловие и комментарии С.Л.Фокина. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997. - 336 с.

18. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. -Киев: "ЫехГ, 1994. С.9-68.

19. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.-423 с.

20. Белунова Н.И. Дружеские письма творческой интеллигенции конца XIX -начала XX в. Жанр и текст писем. СПб.: Изд-во СПБУ, 2000. - 140 с.

21. Бердяев II.А. О земном и небесном утопизме// Русская мысль. 1913.-№9. - С.46-54 (3-я пагинация).

22. Бетузия П. Особенности текстов эпистолярного жанра // Русский язык за рубежом. 1984.-ЖЗ.-С.81-84.

23. Бонгард-Левин Г.М. С.Ф.Ольденбург как индолог и буддолог // Вестник АН СССР. 1984. - №9. - С. 118-127.

24. Борисов В.М., Перченок Ф.Ф., Рогинский А.Б. О социально-психологических источниках учения В.И.Вернадского о ноосфере // Механизмы культуры. М., 1990. - С.231-247.

25. Бугров Д.В. В ожидании иного: социокультурный феномен журнала «Идеальная жизнь» // Известия Уральского Государственного университета. Гуманитарные науки. Вып.9. История. 2005. - №35 -С.247-265.

26. Будько Н.Г1., Федоров В.М. Учение о биосфере, научная картина мира и глобальные проблемы современности: К 125-летию со дня рождения

27. B.И.Вернадского // Вестник Моск. ун-та. Сер.7. Философия. 1988. - №11. C. 16-24.

28. Булгаков В. Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л.Н.Толсто!о. М., 1919.-С. 144.

29. Булгакова Jl.А. Мемуары как источник по истории университетов дореформенной России // Вспомогательные исторические дисциплины. -Л.: Наука, 1985. Т. 16. - С. 189-202.

30. Быховский А. На пути к глобальной этике: Религиозно-нравственные искания В.И.Вернадского // Наука и религия. 1989. -№11.- С.8-11.

31. Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница. -СПб.: Посев, 1908.-133 с.

32. Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница: К истории искания общественных форм идеальной жизни. СПб.: Посев, 1908. - 133 е.; Рец.: Рецензия. // Русское братство. - 1908. - №.12. - С. 166-169.

33. Вахромеева О.Б. К вопросу о творческом наследии И.М.Гревса: основные направления научно-общественной деятельности ученого // Университетские Петербургские чтения: Санкт-Петербург Петроград -Ленинград. 1903-2002. - СПб., 2002. - С. 189-200.

34. Вахромеева О.Б. «Незабываемые» годы студенчества. С.Ф.Ольденбурга // Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т. 1. CI16.: Изд-во СПБУ, 2002. - С. 124-139.

35. Вахромеева О.Б. Размышления о женском образовании в России (по материалам автобиографических записок и писем И.М.Гревса) // Мавродинские чтения. СПб., 2002. - С.275-280.

36. Вернадский Г. Из воспоминаний // Новый журнал. 1970. - №100. - С. 196221.

37. Вехи: pro et contra. Антология СПб.: РХГИ, 1998. - 856 с.

38. Винокур Г.О. Биофафия как научная проблема (тезисы доклада) // Винокур Г.О. Биофафия и культура. Русское сценическое произношение. М.: Русские словари, 1997. - С. 11-13.

39. Винокур Г.О. Биофафия и культура // Винокур Г.О. Биофафия и культура. Русское сценическое произношение. М.: Русские словари, 1997. - С.15-88.

40. Винокур Г.Культура языка. М.: Работник просвещения, 1925. - 216 с.

41. Вишленкова H.A. Публичная и частная жизнь университетского человека Казани XIX века // Адам и Ева. М., 2004. - Вып.7. - С. 172-200.

42. Волков В. Кадет Вернадский: (О политической деятельности В.И.Вернадского) // Нева 1992. - №11/12. - С.307-320.

43. Вольфсон С.Б. Письма И.В.Турчанинова и его жены к А.И.Герцену и методика источниковедческого изучения писем // Источниковедческие исследования. М., 2004. - Вып.2. - С. 194-218.

44. Вялова С.О. К творческой биографии профессора И.М.Гревса // Из истории рукописных и старопечатных изданий.-JI., 1979.-С. 123-141.

45. Галай Ю.Г. Братство во имя Александра Невского при Федоровском Городецком монастыре // Городецкие чтения: материалы научно-практической конференции. Городец, 2000. - Вын.З. - С.69-75.

46. Генисаретский О.И. Хождение к святыням: философия путешественности Ивана Михайловича Гревса // Эстетическое воспитание и экология культуры. М., 1988. - С.220-241.

47. Гиндин С.И. Биография в структуре писем и эпистолярного поведения // Язык и личность. М.: Наука, 1989. - С. 63-77.

48. Гинзбург Л. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. - 416 с.

49. Глуховцев В.О. Социально-этические взгляды В.И.Вернадского (концепция, идеал, нравственная практика). Автореф. дис. . канд. филос. наук. М., 1997.-26 с.

50. Горбунов A.B. Личная переписка как источник для изучения социальной психологии революционеров-разночинцев 70-х годов XIX века (По материалам процесса "193") // Проблемы истории СССР. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1978. - Вып.VII. - С. 116-127.

51. Гордеева И.А. «Забытые люди». История российского коммунитарного движения. М.: АИРО-ХХ, 2003. 240 с.

52. Гумилевский Л.И. Вернадский.( 1863-1945). М.: Молодая гвардия, 1961. -319с.

53. Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 5. Спец. выпуск: историческая биография и персональная история. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-400 с.

54. Доманова С.А. Переписка А.Ф.Кони как исторический источник. Автореф. дис. .канд. исюр. паук. М., 1999. 30 с.

55. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Пуп. моей жизни: Воспоминания. -М.: Моск.рабочий, ВПМД, 1994.-621 с.

56. Егоров Б.Ф. Русские кружки // Из истории русской культуры. Т.5. (XIX век). М.: «Языки русской культуры», 1996. - С.504-517.

57. Елизаветина Г."Последняя грань в области романа."(Русская мемуаристика как предмет литературоведческого исследования) // Вопросы литературы. 1982. - №1. - С. 147-171.

58. Еще раз о мемуарах // Новый мир. 1964. - № 12. - С. 195-212.58.3абелин И. Помпеи гениального ума. «Размышления натуралиста"

59. Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: проблемы саморефлекси новой интеллектуальной истории // Одиссей. Человек в истории. 1996. М., 1996. - С. 11-24.

60. Историческая биография. Сборник обзоров. М., 1990. - 228 с.

61. История через личность: историческая биография сегодня / под ред. Л.П.Репиной. М.: Круг, 2005. - 720 с.

62. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники русской истории. Уч. пособие. М.: РГГУ, 1998. - 702 с.

63. Источниковедение истории СССР. Учебник / Под ред. И.Д.Ковальченко. -М.: Высшая школа, 1981. 496 с.

64. Источниковедение истории СССР XIX начала XX в. Уч. пособие. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. - 470 с.

65. Каганович Б.С. И.М.Гревс историк средневековой городской культуры // Городская культура. Средневековье и начало нового времени. - Л., 1986. -С.216-235.

66. Каганович Б.С. Люди и судьбы: Л.И.Шаховской, С.Ф.Ольденбург, В.И.Вернадский, И.М.Гревс по их переписке 1920-1930-х тдов // Звезда. 1992.-№5-6.-С. 160-170.

67. Каганович Б.С. Начало трагедии (Академия Наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф.Ольденбурга) // Звезда. 1994. - №12. - С. 124-144.

68. Каганович Б.С. О генезисе идеологии «Ольденбурговского кружка» и «Приютина братства» // Русская эмиграция до 1917 года лаборатория либеральной и революционной мысли. - СПб., 1997. - С.90-103.

69. Каганович Б.С. Сергей Федорович Ольденбург. Опыт биографии. СПБ.: Феникс, 2006. - 248 с.

70. Казначеев В.П. Учение В.И.Вернадского о биосфере и ноосфере / Отв. ред. В.К.Шумный. Новосибирск, 1989. - 245 с.

71. Калиничева З.В. К анализу причин краха земледельчески-трудовых идеалов толстовства // ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXIX Герценовские чтения. Научный атеизм, этика, эстетика: Науч. докл. Л., 1976. - С. 18-23.

72. Калиничева З.В. К вопросу о возникновении толсювства // ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXVII Герценовские чтения. Научный атеизм, этика, эстетика: Научные докл. Л., 1974. - С. 56-63.

73. Калиничева З.В. К вопросу о социальной сущности идей толстовства // ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXVIII Герценовские чтения. Научный атеизм, этика, эстетика: Науч. докл. Л., 1975. - С. 53-59.

74. Калмыков 11.11. Утопия и жизнь (полемические заметки) // Общественная мысль в контексте культуры: Сб. в честь А.ЭЛПтекли. М.: Наука, 2004. -С.404-414.

75. Кальянов В.И.Академик С.Ф.Ольденбург ученый и общественный деятель // Вестн. АН СССР. - 1982. - №10. - С. 97-10.

76. Катанян В. О сочинении мемуаров (Заметки на полях) // Новый мир. -1964. №5. - С.227- 236.

77. Козиков И.А. В.И.Вернадский: ноосфера и российская цивилизация // Социал.-политический журнал. 1995. -№4. - С. 43-61.

78. Колеров М.А. Не мир, но меч. Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех» 1902-1909. СПб.: «Алтейя», 1996. - 375 с.

79. Котеровский А.// Приход, община, братство, церковь: Сб. материалов ежегодной встречи Преображенского братства (17-19 августа 1991 г.). Изд.2-е, испр. М., 1994. - С.4-8.

80. Краева Т.В. Мемуары как источник по теории представлений. Образ русской революции в воспоминаниях В.Сержа // Документ. Архив. История. Современность. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та. 2005. -Вып.5,- С. 308-313.

81. Кретова И.В. Письма Н.С.Тургенева к брату как биографический источник // Спасский вестник. Вып.6. - Тула, 2000. - С.42-50.

82. Колесов B.B. "Жизнь происходит от слона." СПб.: "Златоуст", 1999. -368 с.

83. Кузнецов И.В. Естествознание, философия и становление ноосферы (О работе В.И.Вернадского "Научная мысль как планетарное явление") // Вопросы философии. 1974.-№12.-С. 128-138.

84. Кузнецов М.А. Учение В.И.Вернадского о ноосфере: перспективы развития человечества // Вопросы философии. 1988. - №3. - С.39-48.

85. Кулиш П.А. История возсоединения Руси. Т.З. М.: Издание товарищества "Общественная польза", 1877. - 374 с.

86. Купайгородская A.II. Прав был ученый, считавший, ню царство его идей еще впереди. В.И.Вернадский // Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербур1Скот университета. Т.1. СПб.: Изд-во СПБУ, 2002.-С. 140-155.

87. Курсакин С. Концепция мироздания на основе биосферной концепции В.И.Вернадского и философии Общего дела 11.Ф.Федорова // Философия бессмертия и воскрешения: по материалам VII Федоровских чтений 8-10 декабря 1995 года. Вып.1. М., 1996. - С.92-102.

88. Кучина Т.Г. К вопросу об изучении эволюции эпистолярных источников второй половины XIX начала XX в. // Проблемы источниковедения истории СССР и специальных исторических дисциплин. - М.: Наука, 1984. - С.40-48

89. Левандовский A.A. Из истории кризиса русской буржуазной историографии. А.Корнилов. М., 1982. - 256 с.

90. Левандовский A.A. Кружок Ф.Ф.Ольденбурга (из истории либерального движения 80-х годов XIX века) // Проблемы истории СССР. М.: Изд-во Моск. Ун-та.,1977. - Вып.6. - С. 166-183.

91. Левандовский А.А.Последний русский курс русской истории и его автор // Корнилов A.A. Курс истории России XIX века. М.:Высшая школа, 1993. -С.3-16.

92. Летопись. Православное братство святителя Филарета Московского. М., 1996. -б.с.99Леонова JI.C. "Я не могу уйти в одну науку." Общественно-политические взгляды В.И.Вернадского. СПб.: Алетейя, 2000. - 393 с.

93. Лобова Т.Г. Братство как условие самого себя: Д.И.Шаховской в поисках начала // Вестник Омского универсшета. 2003. - Вып.4 (30). -С.63-66.

94. Лобова Т.Г. Социально-онтологическое обоснование идеи братства (в русской философской мысли): Автореф. дис. канд. философ, наук. Омск, 2005. 23 с.

95. Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры // Лотман Ю.М.Избранные статьи в трех томах. Т.1. Таллинн: "Александра", 1992. - С.76-89.

96. Лубков A.B. Д.И.Шаховской: путь русского либерала // Д.И.Шаховской. Избранные статьи и письма. 1881-1885. М.: Прометей, 2002. - С.9-52.

97. Лубков A.B. К истории "Братства Приютина" // Идейное наследие русской философии. СПб., 2000. - С. 146-148.

98. Лубков A.B., Лубкова Е.Я. Князья Шаховские и русское освободительное движение // Научные труды Московского педагогического государственного университета. Серия: социально-исторические науки. М.: Прометей, 1998. - С. 52-57.

99. Мавлютова Г.Ш. Обдорское миссионерское братство во имя святителя Гурия, архиепископа Казанскою и Свияжского чудотворца // Тюменский исторический сборник. Тюмень: Изд-во ТГУ, 2000. - Вып.4. - С.121-131.

100. Малюгин А. Сочинение с ошибками (Заметки на полях мемуаров А.Штейна) // Новый мир. -1964. №12. - C.206-211.

101. Марасинова E.H. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века. (По материалам переписки). М.:РОССПЭН, 1999. - 302 с.

102. Медведь А.Н. Идеи В.И.Вернадского и научное творчество Л.Н.Гумилева // Вопросы истории естествознания и техники. 1994. - №3. -С. 119-121.

103. Меленевская М.Ю., Меленевская Е.С. Д.И.Шаховской: "философические письма" к новому поколению о судьбах России, ее интеллигенции // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. М.: Изд-во "Жираф", 1998. - Вып.4. - С.204-212.

104. Мелешко Е.Д. Толстовство как социальпо-эшческий феномен // Л.Н. Толстой и традиции ненасилия в двадцатом веке. М., 1996. - С. 13-17.

105. Мемуары на сломе эпох // Вопросы литературы. 1999. - №1. - С.3-55.

106. Мемуары на сломе эпох: круглый стол // Вопросы литературы. 2000. -№1. - С.3-43.

107. Меньшиков М.О. В чем братство? // Неделя. 1900. - №1 (1 января). -С. 26-30; №2 (9 января). - С. 61-68; № 3 (16 января). - С. 107-110.

108. Микулинский С. Вернадский историк науки // Наука и жизнь. - 1980.-№8.-С. 52-57.

109. Микулинский С. О понятии ноосферы // Вопросы истории, естествознания и техники. 1983. - №3. - С. 43-49.

110. Микулинский С. Проблемы анализа истории науки в трудах В.И.Вернадского // Вопросы философии. 1979. - №5. - С. 106-118.

111. Милевская Т.Е. Мемуары перекресток трех наук (история, литературоведение, лингвистика) // История и филология: проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий. -Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 2000. - С.229-234.

112. Минц С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий аспект историко-психологического исследования. СПб.: Нестор, 1998. -260 с.

113. Минц С.С. Об одном из способов изучения сознания но материалам мемуарных источников // Комплексные методы в изучении исторических процессов. Сб. статей. М., 1987. - С. 182-194.

114. Минц С.С. Об особенностях эволюции источников мемуарного характера (К постановке проблемы) // История СССР. 1979. - №6. - С. 5570.

115. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.). Генезис личности, демократического семьи, гражданского общества и правового государства. Т.2. СПБ.: «Дмитрий Буланин», 1999. - 568 с.

116. Миронова И.А. Методика изучения мемуаров XIX века. Уч. пособие. -М., 1988.-50 с.

117. Мочалов И.И. Владимир Иванович Вернадский. М.: Наука, 1982. - 488 с.

118. Мочалов И.И. Владимир Иванович Вернадский и религия. Ч. 1. XIX век. Па пути к неконфессиональной религиозности. М.: Знание, 1991. -59 с.

119. Мочалов И.И. Л.Н.Толстой и В.И.Вернадский // Русская литература. -1979.-№3.-С. 193-204.

120. Наумов Е.Ю. Семейная и дружеская переписка Чичериных как источник изучения их эпистолярной культуры // Источниковедческие и историографические аспекты русской кулыуры. Сб. ст. / Отв. ред. Л.Н.Пушкарев. М., 1984. - С.83-105.

121. Нора Г1. Между намягыо и исюрией. Пация-иамягь. Как писать историю Франции? Эра коммемораций//Франция-память / Пер. с фр. Д.Хапаевой. СПб.: Изд-во СПБУ, 1999. - С. 15-148.

122. Ножкина Э.М. Языковая личность в письменном тексте // Вопросы стилистики. Саратов, 1996. - Вып.26. - С.53-63.

123. Ноосфера и художественное творчеаво. Сб. ci. М.: Наука, 1991. - 279 с.

124. Одиссей. Человек в истории. Исследования по социальной истории и истории культуры. 1989. М.: Наука, 1989. - 195 с.

125. Олейников 10.В. 80-е юды разработка проблем цивилизации и ноосферы у Вернадского (Теоретические основы природопользования в свете идей Вернадского) // Общественные науки. - 1988. - №2. - С.95-108.

126. Опыт ненасилия в XX столетия: Социально-этические очерки / Под ред. Р.Г. Апресяна. М.: Аслан, 1996. - 288 с.

127. Орлова Т.В. Наука, философия и религия в учении В.И.Вернадского // Идейное наследие русской философии. СПб.: Летний сад, 2000. - С. 129134.

128. Паперно И.А. О двуязычной переписке пушкинской эпохи // Тартуский государственный университет. Ученые записки. Вып.358. Труды по русской и славянской филологии. XXIV. Литературоведение. Тарту, 1975. - С.148-156.

129. Пеппель К. Коммунитаризм и либерализм, или чем объединяется общество//Труды института Европейских Культур. Вып. 1. Современные стратегии культурологических исследований / пер. Е.Земсковой М., 2000.-С. 17-40.

130. Переписка славистов как исторический источник. Тверь, 1995. - 144 с.

131. Перченок Ф.Ф. К вопросу об интерпретации понятия «ноосфера» (В.И.Вернадский, П.А.Флоренский, И.М.Гревс) // П.А.Флоренский: Философия, наука, техника. Л., 1989. - С.29-31.

132. Перченок Ф.Ф., Рогинский А.Б., Сорокина М.Ю. Предисловие / Шаховской Д.И. Письма о братстве. // Звенья. М.-СПб., 1992. - Вып.2. -С.174-183.

133. Перченок Ф.Ф., Рогинский А.Б., Сорокина М.Ю. Примечания / Шаховской Д.И. Письма о братстве. // Звенья. Вып.2. М. - СПб., 1992. -С.288-318.

134. Пешё М. Что значит читать архивный документ сегодня? // Квадратура смысла. М.: Прогресс. 1999. - С.291-302.

135. Прийма Ф.И. Пушкин и кружок А.П.Оленина // Пушкин: исследования и материалы /АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский Дом). Т.2 M.-J1.: Изд-во АН СССР, 1958. - С.229-246.

136. Проблемы биографического жанра в советской исторической науке. Научно-аналитический обзор. М., 1988. - 28 с.

137. Проблемы идеализма. Сб. ст. 1902. М.: Модест Колеров и «Три квадрата», 2002. - 896 с.

138. Прометей: Ист.-био1р.альм. сер. "Жизнь замечательных людей". Т. 15. /Сост.Г.Аксенов / Науч. ред. И.И.Мочалов. М.: Мол.гвардия, 1988. - 352 с.

139. Профессионализм историка и идеологическая конъюнктура. Проблемы источниковедения советской истории / Отв. ред. А.К.Соколов. М.: ИРИ РАН, 1994.-400 с.

140. Пругавин A.C. Неприемлющие мира. Очерки религиозных исканий. Анархические течения в русском сектантстве. М.: Задруга, 1918. - 182 с.

141. Пругавин A.C. О Льве Толстом и о толстовцах: Очерки, воспоминания, материалы. М., 191 1. - 323 с.

142. Пругавин A.C. Раскол вверху: Очерки религиозных исканий в привилегированной среде. СПб.: Т-во Общественная польза, 1909. - 267 с.

143. Пругавин A.C. Раскол внизу и раскол вверху. Очерки современного сектантства: В 2 вып. М.: Посредник, 1906. - 428 с.

144. Репина Л.II. Коллективная память и мифы исторического сознания // Сотворение истории: Человек память текст: Цикл лекций / Отв. Ред. Е.А.Вишленкова. Казань: Мастер-Лайн, 2001. - С. 321-343.

145. Репина Л.П. Образы прошлого в памяти и истории // Образы прошлого и коллективная идентичность в Европе до начала Нового времени / Отв. ред. и сост. Л.П.Репина. М.: Изд-во "Круп,", 2003. - С.9-18.

146. Рикёр П. Память, история, забвение / Пер. с фр.Блауберг И.И. и др. -М.: Изд-во гуманитарной литературы, 2004. 728 с.

147. Россов В.А. В.И.Вернадский и русские востоковеды. Мысли -Источники Письма. - СПб, 1993.- 144 с.

148. Рыженко В.Г. И.М.Гревс культуролог, педагог, родиновед // Мир историка: идеалы, традиции, творчество. - Омск, 1999. - С.250-269.

149. Сапожникова 1I.B. Эпистолярное акмэ К.П.Победоносцева: личность Обер-прокурора и его эпистолярное наследие // Тюменский исторический сборник. Тюмень: Изд-во "Вектор Бук", 2004. - Выи.УН. - С.57-66.

150. Сарыч М. Братский привет братьям и .сестрам карпаторуссам, живущим в пределах Карпатских гор и в Америке. - СПб.: Синодальная типография, 1893. - 88 с.

151. Свентоховский А. История утопий. / вст. ст. А.Р.Ледницкого / пер. с польск. Е.Загорского. М.: Тип. В.М.Саблина, 1910. - XXI+427 с.

152. Святловский В.В. Каталог утопий. М.-Г1г.: Гос. Издательство, 1925. -100 с.

153. Сергей Федорович Ольденбург: Ученый-востоковед: Сборник. М.: Наука, 1986.- 157 с.

154. Серебряков И.Д. Непременный секретарь АН академик Сергей Федорович Ольденбург // Новая и новейшая история. 1994. - №1. - С. 217-238.

155. Серебряков И.Д. По страницам архива академика С.Ф.Ольденбурга // Сергей Федорович Ольденбург. М.: Наука, 1986. - С. 101-112.

156. Скворцова Т.Н. И.М.Гревс как ученик и учитель // Российские университеты в XVIII-XX веках. Сб. научн. статей. Воронеж: Изд-во Воронежского ГУ, 2000. - Вып.5. - С. 183-200.

157. Скржинская Е.Ч. Послесловие // Гревс И.М.Тацит. M.-JI., 1946. -С.223-248.

158. Скрябин Г.К.Выдающийся организатор пауки // Вестник АН СССР -1984. №9.-С. 108-114.

159. Слэттер Дж. Переписка П.А.Кропоткина как исторический источник // Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А.Кропоткина. Вып.4. М., 2002. - С. 158-178.

160. Соловьев Е.А. В раздумье: Очерки и рассказы из жизни русской интеллигенции. СПб., 1892,- 156 с.

161. Солодовник Н.С. Воздвиженское Трудовое братство. H.H. Неплюев: Воздвижепское Трудовое братство локальная модель будущего бесконфликтного общества социальной справедливости: [Теория, практика, печальный финал]. - М., 1994. - 289 с.

162. Сорокина М. Предисловие // Корнилов А.А.Воспоминания / Публ. М.Сорокиной // Минувшее: Исторический альманах. 11. М., СПб.: Atheneum: Феникс, 1992. - С.9-14.

163. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика и историческое сознание XIX века. М.: "Археографический центр", 1997.- 358 с.

164. Теннис Ф. Общность и общество // Социологический журнал. 1998. -№3/4. - С.206-229.

165. Тимофеев JI.B. В кругу друзей и муз. J1.: Лениздат, 1983. - 288 с.

166. Толстая С.М. Братство "по Богу" в славянской народной традиции // Славянские народы: общность истории и культуры. К 70-летию члена-корреспондента РАН В.К.Волкова/ Огв. ред. Б.В.Носов. М.: Индрик, 2000. - С.44-52.

167. Тотомианц В.Ф., Устинов В. М. Утопии. (Социальный рай на земле). -М.: «Революция и культура», 1917. 120 с.

168. Туган-Барановский М.И. Величайшая в мире коммунистическая организация (община духоборов). М.: Всерос. центр, союз потреб, о-в, 1918.-40 с.

169. Туган-Барановский М.И. Социалистические общины нашего времени // Вестник Европы. 1913.-№3.-С. 170-193.

170. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. - 574 с.

171. Ульянова Г.П. Формирование общественно-политических взглядов В.И.Вернадского в I половине 1880-х годов // Общественное движение в России XIX века. Сб. статей. М., 1986. - С. 138.

172. Учение В.И.Вернадского о ноосфере: Научно-аналитич. Обзор. -М.:ИНИОН, 1989.-55 с.

173. Фойгг JI. Социальные утопии / пер. с нем. В.Ф. СПб: изд. Брокгауза и Ефрона, 1906,- 108 с.

174. Цивилизация и ноосфера (В.И.Вернадский и современность) -Цивилизация: теория, история, современность. М., 1989. - С. 121-135.

175. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память / Пер. с фр. М.Г. // Неприкосновенный запас. 2005. - №2-3 (40-41). - С.8-27.

176. Хёйзинга Й. Задачи истории культуры// Хёйзинга Й. Homo ludens; Статьи по истории культуры / Пер., сост. и вступ.ст. Д.В.Сильвестрова. -М.: Прогресс-Традиция, 1997. С.216-272.

177. Цысь О.П. Приходское Сретенское братство г.Тобольска в начале XX в.// Западная Сибирь: история и современность. Краеведческие записки. Тюмень: Мандр и К, 2004. Вып. IV. - C.7I-76.

178. Чернец JI.B. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). -М.: Изд. Моск. ун-та, 1982. 192 с.

179. Шайтанов И. "Непроявленный жанр" или литературные заметки о мемуарной форме // Вопросы литературы. 1979. - №2. - С.50-77.

180. Шацкий Е. Утопия и традиция / Пер. с польск. / Общ. ред. и послесл. В.А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1990. - 456 с.

181. Шелохаев В.В. Дмитрий Иванович Шаховской // Отечественная история. 2001. - №5. - С. 107-120.

182. Шкаровский М.В. Александро-Певское братство. 1918-1932 годы. -СПб., 2003 -272 с.

183. Шкловский В. Память и время //11овый мир. 1964. - №12. - С.201-206.

184. Чаликова В. Послесловие // Шацкий Е. Утопия и традиция: пер. с польск. /общ.ред. и послесл. В.А.Чаликовой М.: Прогресс, 1990. - С.436-448.

185. Чудакова М. Беседы об архивах. М.: Молодая гвардия, 1980. - 224 с.

186. Энгельгардт H.A. Буковский интеллигентный поселок: (Очерк из истории культурных колоний) // Повое слово. 1895. №3 (декабрь). - С. 17-35; 1896. №4 (январь). - С. 11-30.

187. Яншин А.Л. Н.К.Рерих и В.И.Вернадский //Рериховские чтения (1997, Москва): материалы междунар. обществ.-научн. конференции. 1997. М., 1999.-С.9-17.

188. Яншина Ф.Т. Развитие философских представлений В.И.Вернадского. -М.: Наука, 1999.-141 с.

189. Ясман З.Д. К правозащитной деятельности В.И.Вернадского // Вопросы истории. 1995. №1. - С.174-175.

190. Ясман З.Д. Частная переписка как исторический источник // История СССР. 1968. №2. -С.224.

191. Ястребицкая А.Л. У истоков культурно-антропологической мысли в России // Российская историческая мысль: Из эпистолярного наследия