автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Проблема исторической теории в когнитивной практике и методологической рефлексии в XX столетии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема исторической теории в когнитивной практике и методологической рефлексии в XX столетии"

о

На правах рукописи

ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ В КОГНИТИВНОЙ ПРАКТИКЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ В XX СТОЛЕТИИ

Специальность 09.00.03 - история философии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва - 2005

Работа выполнена на кафедре философии факультета социологии, экономики и права Московского педагогического государственного

университета

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор МУРАВЬЕВ Юрий Алексеевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор КОШЕ ЛЕВ Михаил Иванович

кандидат философских наук, доцент ПУШКАРЕВ А Татьяна Витальевна.

Ведущая организация - Московский физико-технический институт (государственный университет)

Защита состоится « 21 » /// 2005 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д212.154.06 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119571, г. Москва, просп. Вернадского, д. 88, ауд. 818.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Mill У по адресу: 119882, г. Москва, ул. М. Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «ff » ^ 2005 г. Ученый секретарь

диссертационного совета [ихайлов В.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Для исторического сознания истекшее двадцатое столетие стало временем напряженных размышлений над собственными основаниями, временем, когда историкам пришлось озаботиться проблемой научного статуса истории, отвечая на вопрос: действительно ли история - наука. Напряженность этим поискам придали два обстоятельства. Во-первых, для всякой науки обострился вопрос о критериях научности - о том, на каких основаниях то или иное знание можно считать научным. Во-вторых, начиная со второй половины двадцатого века, сама история существенно меняется: она расширяет собственное предметное поле, активно взаимодействует с социальными дисциплинами, у которых заимствует базовые концептуальные метафоры и методы исследования. Однако столь серьезные трансформации предмета для любой науки чреваты познавательным кризисом. Главная черта кризиса, который историческая наука переживает в настоящее время, -фрагментация, измельчение исторических исследований. Эти реальные трансформации самого содержания исторического познания в методологии истории отразились в форме споров о том, как разрешить две фундаментальные контроверзы - контроверзы категорий «структура -субъект» и «единичное - всеобщее». И та, и другая контроверзы имеют общенаучный характер и разрешаются в пределах философии науки. Но в исторической науке или, точнее, в методологии истории они проявляют себя специфически.

Теоретическая специфика разрешения первой контроверзы состоит в том, что история заимствует объяснительные модели у общественных наук, в то время как эти науки верифицируют те же самые объяснительные модели на историческом материале, что создает ситуацию порочного круга в оценке релевантности теоретических схем. Вторая контроверза проявляется в познавательном разрыве философии истории, ориентированной на построение теории исторического процесса и исторической эмпирии, ограничивающей себя исследованием конкретно-исторических реалий. Эта контроверза стала стимулом к созданию исследовательского проекта последних десятилетий в исторической науке - микроистории с ее попытками обнаружить новые способы обобщений в истории. На этой почве и возникает проблема исторического синтеза, способного предотвратить дальнейшую фрагментацию исторической науки. Современная историческая наука остро нуждается, во-первых, в синтетической теории общества, и, во-вторых, в глобальной теории мирового исторического процесса. Именно эти реальные познавательные потребности заставляет историков пересмотреть сложившееся внутри

прямо негативное

дисциплины осторожное, а в

одоторых

Ы:' ; .о ГсК\

2Ш'

»ЦРК

отношение к так называемым «большим теориям» и начать поиск методологических средств обеспечения связи между теоретическим абстракциями философии истории и эмпирической конкретикой.

Встречное движение в этой сфере со стороны методологии научного познания и философии науки, осуществлявшееся на протяжении почти всего XX века, - особое и пока не исследованное поле в историко-философской картине истекшего исторического этапа. Именно потому столь актуален анализ узловых моментов дискуссий методологов истории о природе исторического знания с целью выявления теоретически значимых результатов работы философской мысли над проблемой теории в истории. На этом пути возможна серьезная переоценка некоторых сторон процесса, лишь недавно ставшего предметом исследования для истории философии.

Историческая реконструкция сложной траектории мыслительного освоения проблемы теории в историческом познании, совмещавшей параллельное движение исторической науки и методологии истории и моменты пересечения и взаимного влияния когнитивной практики историков и философской рефлексии методологов, может позволить по-новому взглянуть на традиционную для философии науки проблему эмпирического и теоретического уровней научного знания применительно к науке в целом. Так в тематическом поле проблемы теории в исторической науке особое место занимает вопрос об эпистемологическом статусе истории. Этот ракурс проблемы конституируется противостоянием натурализма и антинатурализма в философии науки. При этом наличие теоретического уровня в научном знании считается показателем развитости науки. Если парадигматическим образцом теории считается естественнонаучная математизированная теория, имеющая дедуктивную структуру и формулирующая основополагающие законы, то следует признать, что в исторической науке нет теории, а значит, сама история еще не достигла или в принципе не может достигнуть статуса зрелой науки. Если же история обладает собственными способами построения теории, то следует скорректировать представления о природе научной теории.

Наконец, особый интерес историка философии вызывает специфика осмысления в конце XX века в рамках исторической теории центральных эпистемологических категорий истины и объективности. Постпозитивстский тезис о теоретической нагруженности фактуального базиса науки и ее эквивалент в рамках гуманитаристики -постмодернистская доктрина науки как одной из форм создания литературного «эффекта реальности» в знании, неустранимо пронизанном идеологией, сформировали концептуальную основу философского «вызова» объективности научного знания. Постмодернистский «вызов» расколол историков на два лагеря: традиционалистов - сторонников

стандартного взгляда на историю как науку о том, что было «на самом деле» и новаторов - приверженцев идеи конструктивной природы познавательных средств историка. Философские баталии реалистов и конструктивистов происходили параллельно размыванию в самой истории границ научности и не оказывали практически никакого влияния на этот процесс. Снижение требований к научности, истинности и достоверности данных исторического исследования и составило негативный эффект постмодернизма для исторического познания.

Такое понимание новейшего этапа историко-философского процесса, возможно, позволит в дальнейшем самим историкам отойти от наивно реалистического обоснования объективности исторического знания и приблизиться к такому обоснованию, которое смогло бы окончательно преодолеть постмодернистский релятивизм. Все это и делает проблему исторической теории и методологической рефлексии в истории столь актуальной для современного историко-философского познания.

Степень разработанности проблемы. Всесторонний анализ столь обширной, включающей в себя множество специальных вопросов и проблем темы, требует знакомства со всем массивом существующей литературы по проблеме исторической теории - задача не осуществимая в рамках одного исследования, и диссертант, конечно, далек от того, чтобы ставить перед собой такую задачу. Поэтому в рамках настоящего исследования, диссертант в выборе материала ограничивает себя определенным кругом проблем и рядом определенных дискуссий.

В процессе исследования для обзора и характеристики значимых этапов в развитии исторической науке во второй половине XX столетия привлекались работы отечественных и зарубежных авторов. Так, о социологическом повороте в исторической науке, появлении в ней новых методов и возникновении научного направления «квантитативная история» (клиометрия) - работы Дж.Клабба, И.Д.Ковальченко, В.К.Финна, Ф.Фюре К.В.Хвостовой, У.Р.Уотерс, ШИаню.

Появление и развитие исторического направления «социальная история» прослеживается по работам таких исследователей, как Ф.Барт, Дж.Д.Кол, К.Райтсон, Дж.Рениер, Л.Стоун, Дж.М.Тревельян, Дж.Хейл, К.Шорске.

Об антропологическом повороте в истории и о месте исторической антропологии в контексте современной историографии писали В.П.Алексеев, Ю.Л.Бессмертный, А.Бюргер, К.Гинзбург, М.Дингес, Ж.Дюби, С.Г.Ким, М.Кром, Л.П.Репина, В.В.Согрин, Р.Шартье. В этой связи одним из важных является вопрос о преемственности и соотношении таких значимых в развитии исторической науки второй половины XX века направлений, как «история ментальностей» и «историческая антропология». Об этом исследования Ф.Арьеса, Ю.Л.Бессмертного, М.Блока, П.Брауна, А.Я.Гуревича, Ж.Делюмо, Ж.Ле Гоффа, Р.Мандру,

Г.Маршала, Ж.Ревеля, Л.Февра, Ж.-К.Шмита; взгляд с точки зрения критической теории отражен в работах Г.В.Плеханова и А.Лабриолы.

Так же в диссертации используются работы самих, если можно так сказать, классиков исторической антропологии - П.Бёрка, К.Гинзбурга, Р.Дарнтона, Н.З.Дэвис, Э.Ле Руа Ладюри, Э.П.Томпсона.

Кроме того, в диссертации получает освещение ныне лидирующее направление исторических исследований - «микроистория» и «Alltagsgeschichte» (история повседневной жизни). В этом отношении интересны работы К.Гинзбурга, Э.Гренди, А.В.Курьяновича, Дж.Леви, А.Людтке, С.В.Оболенской, Х.Медика, Ж.Ревеля, Д.У.Сэбиана, С. Черутти.

Анализ теоретических проблем исторической науки, сделанный непосредственно самими историками, осуществляется с учетом работ М.Блока, Ф.Броделя, А.Я.Гуревича, П.Загорина, Э.Карра, Н.Е.Копосова, А.Про, Ю.А.Семенова, Р.Тоунея, Дж.Тоша, Дж.Хекстера, Э.Хобсбаума, Г.Элтона. Особое внимание в диссертации уделено американской исторической теории и непосредственно работам авторов А.Апплби, П.Новик, Л.Хант, ДжЛкоб.

Собственно философский анализ проблем исторической теории рассматривается диссертантом и на примере ряда работ континентальных философов, прежде всего это Р.Арон и П.Вен, но главное место отводится аналитической философской традиции, причем в ее североамериканском варианте - это исследования Гардинера П., Гемпеля Д., Гэлли У., А.Данто, У.Дрея, Д.Дэвидсона, М.Мандельбаума, Э.Нагеля, Х.Патнема, Д.Серла, П.Уинча, У.Уолша, Дж.Уоткинса. Также привлекались работы отечественных авторов, таких как И.А.Гобозов, М.И.Кошелев, А.Ф.Грязнов, М.А.Кукарцева, А.А.Порк, А.С.Уйбо, Н.С.Юлина.

Обращаясь к общим вопросам теории познания, диссертант следует традициям, отраженным в работах В.А.Лекторского, А.Л.Никофорова, Ю.И.Семенова, В.С.Швырева; анализ проблемы истины и интерпретации проводится в русле исследований Х.-Г.Гадамера, Ю.А.Муравьева и Х.Патнема.

При анализе постмодернистского взгляда на историческую науку используются работы Ф.Анкерсмита, Ж.Деррида, Ж.-Ф.Лиотара, Х.Уайта, Д.Робертса, Р.Ф.Берхофера. Критика постмодернистского понимания истории содержится в исследованиях П.Загорина, Р.Шартье, У.Дрея, Н.Кэрролла, Б.Бэйлина.

Кроме того, в связи с необходимостью исследования проблемы теоретических понятий в истории на примере понятия «память», привлекались исследования по проблемам исторической и коллективной памяти Д.Белла, П.Джедловски, Ф.Клампина, К.Клейна, Д.Леви, П.Нора, М.Полляка, Т.В.Пушкаревой, А.Руссо, Т.Тодорова, Дж.Уинтера, К.Уэста, П.Фассела, М.Хальбвакса, С.Шамы, Н.Шнайдера, Р.Шотта.

Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования - выявление исторических этапов становления и перспектив решения проблемы теоретического уровня знания в исторической науке на базе историко-философской реконструкции логики развертывания данной проблемы в познавательной практике историков и методологической рефлексии философов в XX столетии. Достижение данной цели требует решения ряда задач, главные из которых:

- анализ истоков и негативных эффектов современной ситуации фрагментации знания в исторической науке и показ необходимости синтетической теории исторического процесса с целью преодоления внутридисциплинарной раздробленности истории;

- выявление логики движения философской рефлексии над историческим познанием от нормативизма аналитической традиции к постмодернистскому релятивизму и скептицизму, фиксация значимых результатов рефлексии и показ ограниченности обеих позиций как теоретико-методологических платформ критики исторического знания;

- уточнение специфических черт постановки проблемы эмпирического и теоретического уровней научного знания применительно к историческому знанию сквозь призму споров философов англосаксонской и континентальной традиций о природе исторического объяснения;

- исследование исторических особенностей функционирования теоретических конструкций в исторической науке на примере концепта «историческая память».

Теоретико-методологические основания исследования. Анализ проблемного поля диссертации осуществляется в рамках марксистской философской традиции в ее современной версии, которую можно обозначить как «трансмарксизм». Важнейшей характеристикой трансмарксизма является интенция к преодолению моментов заблуждения в самой марксистской теории при сохранении и преумножении всего ценного, что дает марксистская теория для философского анализа с одновременным усвоением реальных достижений всей постмарксистской философской мысли. В диссертации последовательно проводится эссенциалистский взгляд на природу научного знания как теоретико-методологическая установка, имманентно присущая марксизму.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена попыткой реализации нового взгляда на новейшие и во многом не исследованные стороны историко-философского процесса в XX веке. В связи с этим элементы теоретической новизны усматриваются уже в самой постановке вопроса об этапах теоретического осмысления исторического процесса. Дело, однако, не ограничивается постановкой вопросов. Диссертант впервые осуществляет историко-философский анализ того, как протекал процесс философского осмысления реальной фрагментации

исторического знания в XX веке, а также того, на какой философской основе осуществлялся поиск теоретического синтеза в историческом познании. Диссертант подводит первые итоги движения исторического сознания по пути постмодернизма и выдвигает ряд нетривиальных гипотез относительно сценариев будущего «послепостмодернистского» развития исторического познания. Наконец, диссертацию характеризует новый взгляд на проблему исторической памяти - ключевую проблему и своеобразный мировоззренческий итог развития исторического сознания в XX столетии.

Теоретическая и практическая значимость результатов

обусловлена возможностью применения выводов работы к дальнейшему исследованию роли теории в историческом исследовании, природы исторического факта, проблемы соотношения факта и теории, проблемы исторической памяти. Результаты исследования получили применение в процессе преподавания курсов культурологии и социологии в Московском городском педагогическом университете, в Московском государственном техническом университете гражданской авиации, в Московском социально-гуманитарном институте.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора, в ряде докладов и выступлений на научных конференциях, в частности, на международной конференции «Пушкин и мировая культура» в Московском государственном социальном университете (Москва, 21 апреля 1999 г.), в докладе на научно-теоретической конференции студентов и аспирантов Российской академии предпринимательства (диплом первой степени) и др.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, характеризуется степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, указываются его теоретико-методологические основания, определяется научная новизна диссертации, теоретическая и практическая значимость полученных результатов.

В первой главе («Историческая наука и философия истории во второй половине XX века: два пути выявления противоречий исторического познания») определяются и анализируются наиболее важные этапы в развитии исторической науки, философии истории и историко-философского процесса в заданных хронологических рамках; исследуются причины свойственного этому этапу тотального недоверия со стороны историков к общим теориям, обосновывается необходимость

рассмотрения этого периода в истории философии с учетом движения к построению синтетической теории исторического процесса, показывается, как работает в этот период аналитическая философия истории в качестве методологии, обозначаются проблемы, поставленные перед исторической наукой постмодернизмом.

В первом параграфе («Итоги исторического познания второй половины XX века в эпистемологической перспективе») устанавливается, что прогрессирующие фрагментация и измельчание поля исторического исследования и его предмета стали одной из главных характеристик кризисного состояния современной исторической науки. История раскалывается на множество специальных дисциплин, каждая из которых исследует свой объект. В поле интересов современных историков оказывается индивидуальное, уникальное и особенное. В результате за множеством историй теряется представление об общем ходе исторического процесса. Преодоление раздробленности в исторических исследованиях, а также неизбежно вытекающего из нее мировоззренческого релятивизма, исторически протекало как реализация программы создания синтетической теории исторического процесса.

Историческая наука во второй половине истекшего столетия по-новому взаимодействует с другими социальными дисциплинами, заимствуя из них новые методы и расширяя свой предмет и поле исторического исследования. В первую очередь, речь здесь идет о методологически значимом сближении истории и социологии в рамках так называемого социологического поворота. Интерес историков к социологии породил в исторической науке новое направление - социальную историю, которая широко использует методы социального анализа, заимствованные из социологии. Потребность в новых методах исследования в истории была вызвана необходимостью упорядочения и обобщения большого количества данных по социально-экономической и политической истории. Благодаря социологии в истории появились и новые объекты исследования - общественное, групповое сознание, общественная психология, ментальности, идеология; историки смогли углубить и детализировать исследования, распространить их на более мелкие и сложные структуры и явления: семью, общину, цех, различные маргинальные группы и прослойки и т. д. Появляются и новые направления в исторической науке, типология которых уточнена в диссертации с опорой в первую очередь на известные работы Э.Хобсбаума и Дж.Тоша. В этом разделе диссертации характеризуются такие направления социальной истории, как история социальных проблем (бедность, невежество, сумасшествие, болезни); история повседневной жизни; история низов («простых людей» или трудящихся классов). Помимо открытия новых горизонтов исследования с социологическим поворотом связано выявление статистического

характера проявления исторических законов, тенденций и закономерностей.

Своеобразной реакцией на социологический поворот, связанный с господством позитивизма в исторической науке, стало обращение истории к антропологии. Взаимодействие антропологии и истории имело как положительный, так и отрицательный эффект для последней. Историки смогли существенно расширить проблематику своих исследований и ■включить в нее такие темы, как отношение людей к жизни и смерти, болезням, возрастным периодам. Кроме того взаимодействие двух дисциплин наиболее активно осуществлялось в эпоху деколонизации, что способствовало освобождению истории от прямолинейного евроцентризма, ставившего под сомнение представления об универсальности и унилинейности движения человечества по пути прогресса. Характерная черта исследований в рамках антропологического поворота - тенденция к обнаружению «другого», направленная на исследование новых объектов. Немаловажную роль в исследовании новых объектов сыграл нонконформизм и активная политическая позиция самих историков. Именно эти факторы определяли исследовательский интерес знаменитых историков - Мишеля Вовеля, Э.П. Томпсона, Питера Берка, Карло Гинзбурга, Натали С. Девис и многих других - к таким процессам, как борьба за права женщин и национальных меньшинств в странах Западной Европы и Америки, к явлениям, сопровождающим деколонизацию.

Поворотные пункты в развитии исторического познания второй половины XX века - социологический и антропологический повороты -можно представить как два этапа в реализации стремления исторической науки к синтезу. С социологическим поворотом связано появление социальной и квантитативной (количественной) истории и стремление к исследованию объектов на разных уровнях в их взаимосвязи. С антропологическим поворотом также связано стремление рассматривать общество как целостный объект (Жак Ле Гофф считал, что историческая антропология - это общая теория исторического процесса, а история ментальностей - изучение «автоматических» форм сознания и поведения). И к шму, и к другому направлению можно отнести знаменитую «школу Анналов», поскольку и Марк Блок и Люсьен Февр (первое поколение школы) находились под влиянием социологии, идей Видаль да Лабанша и Франсуа Симиана, а также Эмиля Дюркгейма и его учеников, прежде всего Мориса Хальбвакса. Вместе с тем, если задаться вопросом о соотношении истории ментальностей, развивавшейся последующими поколениями «школы Анналов», и исторической антропологии, то станет ясно, что, по сути, это лишь разные названия одного и того же направления в истории.

Таким образом, один из главных итогов развития исторической науки во второй половине XX века - все более прогрессирующая

фрагментация поля исторического исследования и его предмета. Начинается этот процесс с поворота к исследованию феномена другого, альтернативного в истории, представляя собой реакцию на позитивизм, вошедший в историческую науку вместе с социологическими методами и клиометрией. В тоже время это и своеобразное стремление к синтезу, стремление к пониманию того, что осталось за рамками обобщений и статистических закономерностей: синтез социальной истории и истории культуры, создающий «ситуацию диалога» между людьми разных эпох для лучшего понимания этих эпох. Так и возникла парадоксальная ситуация, когда историки стремятся к синтезу, но стремление это уводит их все дальше по пути к «индивидуальному» и «уникальному», свидетельством чего оказывается гипертрофированный интерес к исследованиям в рамках микроистории. Вспомним, что сам термин «микроистория» использовался еще в 50-х - 60-х годах (например, Ф.Броделем, и писателем Реймоном Кено) с негативным или ироническим подтекстом, и служил синонимом истории, занимающейся пустяками.

Итак, выход из кризисной ситуации может быть найден в создании синтетической теории исторического процесса. Такая постановка проблемы требует осуществления анализа причин традиционно скептического отношения историков к «большим», то есть общим теориям. На основании такого анализа, осуществленного на материале работы М.Мандельбаума «Анатомия исторического знания», диссертант показывает те трудности, с которыми сталкиваются историки в познавательном процессе и которые как раз и заставляют их с недоверием относиться к общим теориям. Речь идет, во-первых, о том, что объекты исторического исследования, то есть события прошлого, локализованы во времени, и, во-вторых, о случайном, по крайней мере, на первый взгляд, характере произошедших событий. Отсюда и крайняя релятивистская форма отрицания возможности получения объективного знания о прошлом - утверждения о том, что данные исторических источников недостаточны для получения достоверной информации о прошлом, и что любые теоретические представления об исторической реальности произвольны, о чем свидетельствует наличие альтернативных представлений, основанных на одних и тех же источниках.

Во втором параграфе («Философия истории в XX веке: от нормативизма к скептицизму») развитие историософских (в смысле Ю.И.Семенова) взглядов в конце XX века рассматривается как движение от «нормативизма» (исследования норм, определяющих правила работы историков) к скептическому отношению к исторической теории в целом, порожденному постмодернизмом. Здесь дается примерная типология способов аналитического теоретизирования и осуществляется анализ последствий проникновения постмодернизма в историческую науку, а также раскрывается роль философии истории в преодолении

постмодернистских вызовов. Именно в результате вторжения постмодернистского скептицизма в область исторической науки историки оказались перед необходимостью заново задуматься о философских основаниях своей дисциплины, хотя ответы историков на вызовы постмодернизма всё еще выглядят неубедительно. Необходимо изменить отношение историков к исторической теории - таков вывод из логического анализа процесса исторической рефлексии в конце XX века.

Основные способы теоретических рассуждений в аналитической философии истории целесообразно рассматривать в традиции изучения аналитической философии истории, сложившейся в отечественной науке и представленной такими именами, как А.Ф.Грязнов, М.А. Кукарцева, А.А.Порк, А.С.Уйбо, и др. Основные темы дискуссий в аналитической философии истории во второй половине XX века - это дискуссии между сторонниками «подводящей теории» - Д. Гемпель, К. Поппер, Э. Нагель, и сторонниками аналитической герменевтики - У. Дрей, П. Гардинер, П. Уинч; дискуссии о нарративе как возможной теории исторического объяснения с участием А. Данто, У. Уолша, У. Гэлли, М. Мандельбаума.

Аналитическая философия 60-х - 80-х годов следовала по пути познания так называемых «нарративных свойств мира» и на основании этих законов пыталась сконструировать объяснительную теорию для исторического процесса как последовательности событий. Кроме того, с точки зрения аналитических философов, абстрактные законы должны дополняться разного рода моделями, описаниями, аналогиями процессов, лежащих в основе этих законов. Диссертант, следуя существующей традиции интерпретации аналитической философии истории, выделяет несколько типов аналитического теоретизирования. Среди них -метаисторические схемы или собственно философия и история идей; аналитические схемы, строящиеся на основе категорий, предположительно обозначающих ключевые свойства объекта исследования; пропозициональные схемы, состоящие из суждений, связывающие переменные свойства мира друг с другом; моделирующие схемы, включающие понятия, и показывающие природу связей между ними.

Существенное внимание в этой части диссертационной работы уделено анализу представлений самих историков о философских проблемах исторической науки, на примере дискуссии американских историков о проблеме объективности исторического знания (развивавшейся параллельно с обсуждением этой темы философами). В диссертации дается анализ взглядов ученых на этот вопрос по материалам исследований известного американского историка П.Новика, рассматривающего, в общем, идею объективности исторического знания как иллюзорную мечту и подчеркивающего, что американским историкам необходимо переосмыслить основания своей дисциплины, и здесь им ничего не остается, кроме того, чтобы исследовать философские основания

своей дисциплины. Вместе с тем американские историки, несмотря ни на что в целом остаются преданными идеалу объективности и полагают, что возможно, по крайней мере, приближение к этому идеалу, и что правильно понятая объективность, чьи границы определены - не химера, а необходимый элемент исторического разума, некая цель или норма, которая не может быть просто отброшена.

На смену спорам об объективности приходит постмодернизм со своим радикальным релятивизмом. Существует два противоположных взгляда историков на постмодернистские вызовы их научной дисциплине. Во-первых, оценка постмодернизма как нового вида нигилизма, угрожающего самому существованию истории как интеллектуальной практики. Среди тех, кто придерживается подобного взгляда, историки - Б. Палмер, Н.Кларк и др. Во-вторых, точка зрения, согласно которой постмодернизм открывает новые пути для понимания природы истории, в силу чего практика современных исторических исследований должна решительно измениться. Такой точки зрения придерживаются, в частности, Фрэнк Анкерсмит, Ханс Келлнер, Дэвид Д. Роберте, Роберт Ф. Берхофер-Мл. и др. Но при этом, как отмечает диссертант, большинство историков, сочувствующих идеям постмодернизма относительно исторической науки, далеко не всегда до конца следуют его теоретическим положениям. Такая позиция выражена в работах Джона Тоуса и Габриэллы Спигель, Джойса Эпплби, Линн Хант и Маргарет Якоб, а также в исследованиях Георга Иггерса и Ричарда Дж.Эванса.

Конкретный анализ постмодернистской критики исторического нарратива удобно осуществлять на примере нарративистской концепции Хейдена Уайта. Постмодернистская теория языка, как известно, является в значительной степени порождением неверного толкования работ швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра. Суть постмодернистского понимания исторического нарратива заключается в том, что постмодернизм устраняет различие между историческими и вымышленными нарративами и, следовательно, отрицает историографию как род истинного знания о прошлом. Уайт утверждает, что когда события или факты включаются в последовательные исторические нарративы, они должны быть собраны в повествование, которое имеет начало, середину, и конец, по принципу литературного повествования. Однако остается неясным, как конструкционизм Уайта может быть совмещен с принятием существования сингулярных событий прошлого в качестве независимых объектов знания.

Теория Уайта подвергалась критике как со стороны философов, -таких, как Уильям Дрей и Ноэль Кэрролл, - так и со стороны историков, -таких, например, как Роже Шартье.

Аналитические философы истории задолго до появления постмодернизма проявляли значительный интерес к роли нарратива в

истории, но при этом не смогли избежать неустранимого крайнего скептицизма. Цель аналитических философов состояла в том, чтобы объяснить функции нарратива и показать, какое место он занимает в историческом объяснении. Тем не менее, большинство философов как в Соединенных Штатах, так и в Великобритании остаются приверженцами аналитической традиции, которая формирует общие представления о философии с 1940-х годов, - традиции, которая в своей устремленности и направленности к логике и анализу исторических языка и понятий следует стандартам ясности и определенности в суждениях, а так же уважению к фактам, в отличие от защитников постмодернизма. По мнению Хилари Патнэма, одного из ведущих современных американских философов, обычно причисляемых к числу аналитиков, американские философы на проблемы континентальной философии вообще никак не откликнулись. Точно так же почти все известные философы в США и Великобритании, из числа тех, кто внес самый большой вклад в развитие философии и теории истории в течение прошлых сорока лет - М. Манделбаум, У. Дрей, У. Уолш, П. Гардинер, М. Уайт - были практически совершенно безразличны к нападкам постмодернистов на историографию.

Пусть интересы аналитических философов в области философии истории были довольно ограниченными (они были сосредоточены в основном на проблеме исторического объяснения, также их можно упрекнуть в пренебрежении событийной стороной истории), но в любом случае нельзя не отдать должное роли, которую сыграла аналитическая философия в преодолении словесной путаницы, порожденной постмодернизмом в разговорах о теоретических проблемах истории, и ее настойчивому требованию ясности и логической строгости в теоретизировании, а также тому, что благодаря ей в конце концов были установлены те стандарты научного мышления, которые и посейчас столь важны для историков и философов.

Многие историки, не относящиеся в полной мере критически к философии постмодернизма, иногда отмечали некоторые положительные ее стороны. Среди них и Ричард Дж.Эванс, выдающийся британский ученый, историк, и Томас Хаскелл, представитель американской исторической школы, которые не без известного резона отмечают, что постмодернизм породил интерес к эпистемологическим проблемам гуманитарных наук. Однако учитывая весь опыт взаимоотношений исторической науки и постмодернистских теорий, мы вправе задать вопрос, а не была ли цена, заплаченная за упомянутые выгоды, слишком высока? Постмодернизм стал причиной большого замешательства в умах представителей некоторых гуманитарных дисциплин. Ситуация была усложнена еще и тем, что идеи постмодернизма достаточно легко проникали в массовое сознание, что способствовало в значительной

степени и росту недоверия к академической науке и популярности исторической фантастики и просто лжеисторической литературы.

Во второй главе диссертации («Эмпирия и теория в истории: к переосмыслению структуры научного знания») осуществляется историко-философский анализ генезиса проблемы исторической теории, прослеживаются способы и варианты постановки проблемы исторического объяснения в философии истории в XX веке. Концептуально-аналитический экскурс в историю проблемы исторического объяснения подчинен задачам прояснения смысла понятий «эмпирическое» и «теоретическое» применительно к историческому знанию и выявления структуры исторического знания, что должно стать основой для нового подхода к природе научного факта и научной теории. Особенности функционирования теоретических конструкций в исторической науке демонстрируются на примере концепта «память», активно используемого современными историками в исследованиях различных форм социальной идентичности. Предпринимается попытка наметить перспективы создания новых форм исторического синтеза на базе эссенциалистской теоретико-методологической платформы.

В первом параграфе «Факт и интерпретация: споры о природе исторического объяснения» диссертант проводит анализ узловых моментов споров философов континентальной и англосаксонской традиций о природе исторического объяснения с целью определения современного состояния проблемы теории в исторической науке. Историческая теория как специфическая форма систематизации знания была впервые проблематизирована, как известно, в работах В.Дильтея и представителей баденской школы неокантианства В.Виндельбанда и Г.Риккерта в виде идеи о существовании особой познавательной процедуры, адекватной предмету истории как науки и когнитивным интересам историков и отличной от методологических процедур естественных наук. Базовыми операциями придания интеллигибельности исторической реальности были признаны описание и понимание. Различие познавательных целей естествоиспытателя и гуманитария пролегает в отношении к единичному событию: для первого оно - всего лишь экземпляр всеобщего, для второго оно самоценно. Но, оставаясь на уровне единичного и конкретного и ограничиваясь протоколированием уникальностей с помощью индивидуализирующих понятий, история оказывается обреченной на экстенсивное развитие, то есть на все более подробное описание событий. Уникальное не поддается генерализации, так как в обобщении утрачивается суть уникального как неповторимого, поэтому никакие законы и никакая теория как единая и общая схема для разных исторических эпох в исторической науке невозможна. Таким образом, история как описательная наука навечно приговаривается оставаться на уровне эмпирии. Принимая неокантианскую аргументацию,

многие историки выступают как яростные противники теоретических конструкций. В таком случае теория рассматривается как генерализация конкретного через законы, то есть за образец берутся способы построения теории в науках о природе.

Отсутствие структурного сходства между историческим знанием и знанием естественнонаучным может означать как когнитивную «недоразвитость» истории и необходимость подражания когнитивной практике естественных наук для изменения эпистемологического статуса, так и ее когнитивную специфичность, включая способы построения теории. Первый вариант обозначенной альтернативы получил развитие в различных версиях философского натурализма - доктрины, принимающей за образец естественные науки, прежде всего в трех изводах позитивизма. Второй вариант - в антинатуралистических концепциях исторического знания: в баденском неокантианстве, философской герменевтике, феноменологии, этнометодологии и др.

Фактическое состояние современной западной теории науки и отечественной философии истории в целом таково, что от разрешения этого противоречия в духе трансмарксисткой диалектики истины и заблуждения, в которой исторический факт трактуется как элементарная форма существования истины в науке, на основе обновленной версии материалистического понимания истории, эставфетно-стадиальной теории общественного развития в работах Ю.И.Семенова, Ю.А.Муравьева, М.И.Кошелева и др. отечественных философов, западная теоретическая мысль еще довольно далека, хотя первые шаги в этом направлении она уже делает. Имеет смысл напомнить своего рода теоретическое завещание одного из крупнейших британских исторических мыслителей, который незадолго до своей кончины обратил внимание на необходимость тщательного изучения работ Ю.И.Семенова в области философии истории западными учеными для того, чтобы поставить точку в множестве споров по указанному поводу.

Другая сторона философских проблем исторического сознания представлена во втором параграфе второй главы («Концепт «память» в современном историческом исследовании: к проблеме теоретических понятий в истории»). Здесь отмечается, что в проблеме исторической памяти, которая переросла в наши дни пределы чисто научной проблемы, явившись жгуче острым скрещением глобальных проблем экономики, политики, права и морали, особенно значим голос историка, который ставит проблему именно так: лишь тогда «время, все расставит на свои места», когда посредником между объективной логикой исторического процесса и субъективным взглядом на него исторически ограниченного общественного сознания станет творческая работа коллективной памяти, которая не позволяет значимое историческое содержание вычеркнуть из истории.

К таким выводам автор приходит на основе анализа прошедшей в девяностых годах прошлого столетия дискуссии в британском журнале «Теория и история» (Theory & History). Начало дискуссии положили яркие выступления Дункана С.Белла по вопросам исторической памяти и национальной идентичности. В своих статьях Дункан Белл стремится бросить вызов доминирующим способам осмысления отношений между памятью и национальной идентичностью, и тем аналитически усовершенствовать понимание динамики формирования национальной идентичности. При попытках объяснить распространяющиеся влияние и мощь национализма систематическое использование понятия коллективной памяти не просто очень важно, но необходимо и неизбежно, если мы хотим проникнуть в суть националистического сознания. Белл настаивает на том, что понятие «коллективная память» в этом контексте обычно используется неправильно. Взамен этому в историческом теоретизировании следует использовать подход «социального действия» ('social agency' approach). Благодаря такому подходу историческая память, считает Белл, может быть в своих границах понята гораздо более четко и убедительно. Это значит, что важно различить память и мифологию: то и другое существенно для понимания национальной идентичности, поскольку, как само собой понятно, они не только просто различны, но могут также приходить в столкновение друг с другом. Белл вводит понятие «стержень мифов» ('mythscape'), во времени и пространстве расширяя дискурсивную сферу, в которой мифы нации постоянно переделываются, передаются, проговариваются, и восстанавливаются заново. Белл убежден в том, что посредством использования идеи «ствол мифа» можно сочетать память и мифологию друг с другом теоретически плодотворным образом.

Несмотря на то, что такой взгляд встречает возражения по частностям, похоже, что его основная мысль о законах исторической памяти совершенно верна и нуждается в усвоении и развитии.

В «Заключении» подведены итоги диссертации и рассмотрены возможные пути развития ее идей не только в сфере историко-философской проблематике, но и в других областях философского знания.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Аверюшкин А.Н. История и ум: к вопросу о природе исторической ментальности // Социальные процессы и социальные отношения современной России: тезисы выступлений 25-26 ноября 2004 года на IV Международном социологическом конгрессе. Т.З. М., Изд-во РГСУ, 2004. - С.50-54 0,4 п.л. (тезисы).

2. Аверюшкин А.Н. Ментальности и мышление историка // Философия. Культура. Философия культуры. Сборник трудов кафедры

философии и гуманитарных дисциплин Московского социально-гуманитарного института. Вып.1. М., 2004. - С.160-167; 0,5 п.л. (статья)

3. Аверюшкин А.Н. Пространственное восприятие А.С.Пушкина // А.С.Пушкин и мировая культура. Материалы международной конференции (МГСУ, 21 апреля 1999 г.). М., 2001. - С.243-245; 0,2 п.л. (тезисы).

4. Аверюшкин А.Н. Проблема исторических ментальностей и философия истории // Материалы конференции по итогам научно-исследовательской работы докторантов, аспирантов и соискателей за 2003 г. М., 2004. - С. 124-140; 1 п.л. (статья).

I

1

и

Подл, к печ. 14.02.2005 Объем 1.0 п.л. Заказ №. 51 Тир 100 экз.

Типография МГТГУ

■ I

РНБ Русский фонд

2005-4 41827

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Аверюшкин, Александр Николаевич

3) Введение

14) Глава I. Историческая наука и философия истории во второй половине XX века: два пути выявления противоречий исторического познания

14) §1. Итоги исторического познания во второй половине XX века в эпистемологической перспективе

50) §2. Философия истории в XX веке: от нормативизма к скептицизму

78) Глава II. Эмпирия и теория в истории: к переосмыслению структуры научного знания

78) §1. Факт и интерпретация: споры о природе исторического объяснения

95) §2. Концепт «память» в современном историческом исследовании: к проблеме теоретических понятий в истории (120) Заключение

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Аверюшкин, Александр Николаевич

Актуальность темы исследования. Для исторического сознания истекшее двадцатое столетие стало временем напряженных размышлений над собственными основаниями, временем, когда историкам пришлось озаботиться проблемой научного статуса истории, отвечая на вопрос: действительно ли история - наука. Напряженность этим поискам придали два обстоятельства. Во-первых, для всякой науки обострился вопрос о критериях научности — о том, на каких основаниях то или иное знание можно считать научным. Во-вторых, начиная со второй половины двадцатого века, сама история существенно меняется: она расширяет собственное предметное поле, активно взаимодействует с социальными дисциплинами, у которых заимствует базовые концептуальные метафоры и методы исследования. Однако столь серьезные трансформации предмета для любой науки чреваты познавательным кризисом. Главная черта кризиса, который историческая наука переживает в настоящее время, - фрагментация, измельчение исторических исследований. Эти реальные трансформации самого содержания исторического познания в методологии истории отразились в форме споров о том, как разрешить две фундаментальные контроверзы — контроверзы категорий «структура — субъект» и «единичное - всеобщее». И та, и другая контроверзы имеют общенаучный характер и разрешаются в пределах философии науки. Но в исторической науке или, точнее, в методологии истории они проявляют себя специфически.

Теоретическая специфика разрешения первой контроверзы состоит в том, что история заимствует объяснительные модели у общественных наук, в то время как эти науки верифицируют те же самые объяснительные модели на историческом материале, что создает ситуацию порочного круга в оценке релевантности теоретических схем. Вторая контроверза проявляется в познавательном разрыве философии истории, ориентированной на построение теории исторического процесса и исторической эмпирии, ограничивающей себя исследованием конкретно-исторических реалий. Эта контроверза стала стимулом к созданию исследовательского проекта последних десятилетий в исторической науке - микроистории с ее попытками обнаружить новые способы обобщений в истории. На этой почве и возникает проблема исторического синтеза, способного предотвратить дальнейшую фрагментацию исторической науки. Современная историческая наука остро нуждается, во-первых, в синтетической теории общества, и, во-вторых, в глобальной теории мирового исторического процесса. Именно эти реальные познавательные потребности заставляет историков пересмотреть сложившееся внутри дисциплины осторожное, а в некоторых случаях и прямо негативное отношение к так называемым «большим теориям» и начать поиск методологических средств обеспечения связи между теоретическим абстракциями философии истории и эмпирической конкретикой.

Встречное движение в этой сфере со стороны методологии научного познания и философии науки, осуществлявшееся на протяжении почти всего XX века, - особое и пока не исследованное поле в историко-философской картине истекшего исторического этапа. Именно потому столь актуален анализ узловых моментов дискуссий методологов истории о природе исторического знания с целью выявления теоретически значимых результатов работы философской мысли над проблемой теории в истории. На этом пути возможна серьезная переоценка некоторых сторон процесса, лишь недавно ставшего предметом исследования для истории философии.

Историческая реконструкция сложной траектории мыслительного освоения проблемы теории в историческом познании, совмещавшей параллельное движение исторической науки и методологии истории и моменты пересечения и взаимного влияния когнитивной практики историков и философской рефлексии методологов, может позволить по-новому взглянуть на традиционную для философии науки проблему эмпирического и теоретического уровней научного знания применительно к науке в целом. Так в тематическом поле проблемы теории в исторической науке особое место занимает вопрос об эпистемологическом статусе истории. Этот ракурс проблемы конституируется противостоянием натурализма и антинатурализма в философии науки. При этом наличие теоретического уровня в научном знании считается показателем развитости науки. Если парадигматическим образцом теории считается естественнонаучная математизированная теория, имеющая дедуктивную структуру и формулирующая основополагающие законы, то следует признать, что в исторической науке нет теории, а значит, сама история еще не достигла или в принципе не может достигнуть статуса зрелой науки.

Если же история обладает собственными способами построения теории, то следует скорректировать представления о природе научной теории.

Наконец, особый интерес историка философии вызывает специфика осмысления в конце XX века в рамках исторической теории центральных эпистемологических категорий истины и объективности. Постпозитивстский тезис о теоретической нагруженности фактуального базиса науки и ее эквивалент в рамках гуманитаристики - постмодернистская доктрина науки как одной из форм создания литературного «эффекта реальности» в знании, неустранимо пронизанном идеологией, сформировали концептуальную основу философского «вызова» объективности научного знания. Постмодернистский «вызов» расколол историков на два лагеря: традиционалистов - сторонников стандартного взгляда на историю как науку о том, что было «на самом деле» и новаторов - приверженцев идеи конструктивной природы познавательных средств историка. Философские баталии реалистов и конструктивистов происходили параллельно размыванию в самой истории границ научности и не оказывали практически никакого влияния на этот процесс. Снижение требований к научности, истинности и достоверности данных исторического исследования и составило негативный эффект постмодернизма для исторического познания.

Такое понимание новейшего этапа историко-философского процесса, возможно, позволит в дальнейшем самим историкам отойти от наивно реалистического обоснования объективности исторического знания и приблизиться к такому обоснованию, которое смогло бы окончательно преодолеть постмодернистский релятивизм. Все это и делает проблему исторической теории и методологической рефлексии в истории столь актуальной для современного историко-философского познания.

Степень разработанности проблемы. Всесторонний анализ столь обширной, включающей в себя множество специальных вопросов и проблем темы, требует знакомства со всем массивом существующей литературы по проблеме исторической теории — задача не осуществимая в рамках одного исследования, и диссертант, конечно, далек от того, чтобы ставить перед собой такую задачу. Поэтому в рамках настоящего исследования, диссертант в выборе материала ограничивает себя определенным кругом проблем и рядом определенных дискуссий.

В процессе исследования для обзора и характеристики значимых этапов в развитии исторической науке во второй половине XX столетия привлекались работы отечественных и зарубежных авторов. Так, о социологическом повороте в исторической науке, появлении в ней новых методов и возникновении научного направления «квантитативная история» (клиометрия) - работы Дж.Клабба, И.Д.Ковальченко, В.К.Финна, Ф.Фюре К.В.Хвостовой, У.Р.Уотерс, П.Шаню.

Появление и развитие исторического направления «социальная история» прослеживается по работам таких исследователей, как Ф.Барт, Дж.Д.Кол, К.Райтсон, Дж.Рениер, Л.Стоун, Дж.М.Тревельян, Дж.Хейл, К.Шорске.

Об антропологическом повороте в истории и о месте исторической антропологии в контексте современной историографии писали В.П.Алексеев, Ю.Л.Бессмертный, А.Бюргер, К.Гинзбург, М.Дингес, Ж.Дюби, С.Г.Ким, М.Кром, Л.П.Репина, В.В.Согрин, Р.Шартье. В этой связи одним из важных является вопрос о преемственности и соотношении таких значимых в развитии исторической науки второй половины XX века направлений, как «история ментальностей» и «историческая антропология». Об этом исследования Ф.Арьеса, Ю.Л.Бессмертного, М.Блока, П.Брауна, А.Я.Гуревича, Ж.Делюмо, Ж.Ле Гоффа, Р.Мандру, Г.Маршала, Ж.Ревеля, Л.Февра, Ж.-К.Шмита; взгляд с точки зрения критической теории отражен в работах Г.В.Плеханова и А.Лабриолы.

Так же в диссертации используются работы самих, если можно так сказать, классиков исторической антропологии - П.Бёрка, К.Гинзбурга, Р.Дарнтона, Н.З.Дэвис, Э.Ле Руа Ладюри, Э.П.Томпсона.

Кроме того, в диссертации получает освещение ныне лидирующее направление исторических исследований — «микроистория» и «Alltagsgeschichte» (история повседневной жизни). В этом отношении интересны работы К.Гинзбурга, Э.Гренди, А.В.Курьяновича, Дж.Леви, А.Людтке, С.В.Оболенской, Х.Медика, Ж.Ревеля, Д.У.Сэбиана, С. Черутти.

Анализ теоретических проблем исторической науки, сделанный непосредственно самими историками, осуществляется с учетом работ М.Блока, Ф.Броделя, А.Я.Гуревича, П.Загорина, Э.Карра, Н.Е.Копосова, А.Про,

Ю.А.Семенова, Р.Тоунея, Дж.Тоша, Дж.Хекстера, Э.Хобсбаума, Г.Элтона. 8

Особое внимание в диссертации уделено американской исторической теории и непосредственно работам авторов А.Апплби, П.Новик, Л.Хант, Дж.Якоб.

Собственно философский анализ проблем исторической теории рассматривается диссертантом и на примере ряда работ континентальных философов, прежде всего это Р.Арон и П.Вен, но главное место отводится аналитической философской традиции, причем в ее североамериканском варианте - это исследования Гардинера П., Гемпеля Д., Гэлли У., А.Данто, У.Дрея, Д.Дэвидсона, М.Мандельбаума, Э.Нагеля, Х.Патнема, Д.Серла, П.Уинча, У.Уолша, Дж.Уоткинса. Также привлекались работы отечественных авторов, таких как И.А.Гобозов, М.И.Кошелев, А.Ф.Грязнов, М.А.Кукарцева, А.А.Порк, А.С.Уйбо, Н.С.Юлина.

Обращаясь к общим вопросам теории познания, диссертант следует традициям, отраженным в работах В. А. Лекторского, А.Л.Никофорова, Ю.И.Семенова, В.С.Швырева; анализ проблемы истины и интерпретации проводится в русле исследований Х.-Г.Гадамера, Ю.А.Муравьева и Х.Патнема.

При анализе постмодернистского взгляда на историческую науку используются работы Ф.Анкерсмита, Ж.Деррида, Ж.-Ф.Лиотара, Х.Уайта, Д.Робертса, Р.Ф.Берхофера. Критика постмодернистского понимания истории содержится в исследованиях П.Загорина, Р.Шартье, У.Дрея, Н.Кэрролла, Б.Бэйлина.

Кроме того, в связи с необходимостью исследования проблемы теоретических понятий в истории на примере понятия «память», привлекались исследования по проблемам исторической и коллективной памяти Д.Белла,

П.Джедловски, Ф.Клампина, К.Клейна, Д.Леви, П.Нора, М.Полляка, Т.В.Пушкаревой, А.Руссо, Т.Тодорова, Дж.Уинтера, К.Уэста, П.Фассела, М.Хальбвакса, С.Шамы, Н.Шнайдера, Р.Шотта.

Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования -выявление исторических этапов становления и перспектив решения проблемы теоретического уровня знания в исторической науке на базе историко-философской реконструкции логики развертывания данной проблемы в познавательной практике историков и методологической рефлексии философов в XX столетии. Достижение данной цели требует решения ряда задач, главные из которых:

- анализ истоков и негативных эффектов современной ситуации фрагментации знания в исторической науке и показ необходимости синтетической теории исторического процесса с целью преодоления внутридисциплинарной раздробленности истории;

- выявление логики движения философской рефлексии над историческим познанием от нормативизма аналитической традиции к постмодернистскому релятивизму и скептицизму, фиксация значимых результатов рефлексии и показ ограниченности обеих позиций как теоретико-методологических платформ критики исторического знания;

- уточнение специфических черт постановки проблемы эмпирического и теоретического уровней научного знания применительно к историческому знанию сквозь призму споров философов англосаксонской и континентальной традиций о природе исторического объяснения;

- исследование исторических особенностей функционирования теоретических конструкций в исторической науке на примере концепта «историческая память».

Теоретико-методологические основания исследования. Анализ проблемного поля диссертации осуществляется в рамках марксистской философской традиции в ее современной версии, которую можно обозначить как «трансмарксизм». Важнейшей характеристикой трансмарксизма является интенция к преодолению моментов заблуждения в самой марксистской теории при сохранении и преумножении всего ценного, что дает марксистская теория для философского анализа с одновременным усвоением реальных достижений всей постмарксистской философской мысли. В диссертации последовательно проводится эссенциалистский взгляд на природу научного знания как теоретико-методологическая установка, имманентно присущая марксизму.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена попыткой реализации нового взгляда на новейшие и во многом не исследованные стороны историко-философского процесса в XX веке. В связи с этим элементы теоретической новизны усматриваются уже в самой постановке вопроса об этапах теоретического осмысления исторического процесса. Дело, однако, не ограничивается постановкой вопросов. Диссертант впервые осуществляет историко-философский анализ того, как протекал процесс п философского осмысления реальной фрагментации исторического знания в XX веке, а также того, на какой философской основе осуществлялся поиск теоретического синтеза в историческом познании. Диссертант подводит первые итоги движения исторического сознания по пути постмодернизма и выдвигает ряд нетривиальных гипотез относительно сценариев будущего «послепостмодернистского» развития исторического познания. Наконец, диссертацию характеризует новый взгляд на проблему исторической памяти — ключевую проблему и своеобразный мировоззренческий итог развития исторического сознания в XX столетии.

Теоретическая и практическая значимость результатов обусловлена возможностью применения выводов работы к дальнейшему исследованию роли теории в историческом исследовании, природы исторического факта, проблемы соотношения факта и теории, проблемы исторической памяти. Результаты исследования получили применение в процессе преподавания курсов культурологии и социологии в Московском городском педагогическом университете, в Московском государственном техническом университете гражданской авиации, в Московском социально-гуманитарном институте.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора, в ряде докладов и выступлений на научных конференциях, в частности, на международной конференции «Пушкин и мировая культура» в Московском государственном социальном университете (Москва, 21 апреля 1999 г.), в докладе на научно-теоретической конференции студентов и аспирантов Российской академии предпринимательства (диплом первой степени) и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема исторической теории в когнитивной практике и методологической рефлексии в XX столетии"

Заключение

В диссертации определены и проанализированы наиболее важные этапы в развитии исторической науки, философии истории и историко-философского процесса в заданных хронологических рамках; осуществлено исследование причин свойственного историкам тотального недоверия к общим теориям, так же обосновывана необходимость рассмотрения этого периода в истории философии и исторической науки второй половины XX столетия с учетом движения к построению синтетической теории исторического процесса; показано, как работает в этот период аналитическая философия истории в качестве методологии, обозначены проблемы, поставленные перед исторической наукой постмодернизмом.

Диссертант устанавливает, что прогрессирующие фрагментация и измельчание поля исторического исследования и его предмета стали одной из главных характеристик кризисного состояния современной исторической науки. История раскалывается на множество специальных дисциплин, каждая из которых исследует свой объект. В поле интересов современных историков оказывается индивидуальное, уникальное и особенное. В результате за множеством историй теряется представление об общем ходе исторического процесса. Преодоление раздробленности в исторических исследованиях, а также неизбежно вытекающего из нее мировоззренческого релятивизма, исторически протекало как реализация программы создания синтетической теории исторического процесса.

Кроме того диссертант анализирует развитие историософских (в смысле Ю.И.Семенова) взглядов в конце XX века рассматривая их как движение от «нормативизма» (исследования норм, определяющих правила работы историков) к скептическому отношению к исторической теории в целом, порожденному постмодернизмом, и выстраивая примерную типологию способов аналитического теоретизирования и осуществляя анализ последствий проникновения постмодернизма в историческую науку, а также раскрывая роль философии истории в преодолении постмодернистских вызовов. Именно в результате вторжения постмодернистского скептицизма в область исторической науки историки оказались перед необходимостью заново задуматься о философских основаниях своей дисциплины, хотя ответы историков на вызовы постмодернизма всё еще выглядят неубедительно. Необходимо изменить отношение историков к исторической теории - таков вывод из логического анализа процесса исторической рефлексии в конце XX века.

Диссертант также осуществил историко-философский анализ генезиса проблемы исторической теории, проследив способы и варианты постановки проблемы исторического объяснения в философии истории в XX веке.

Концептуально-аналитический экскурс в историю проблемы исторического объяснения подчинен задачам прояснения смысла понятий «эмпирическое» и теоретическое» применительно к историческому знанию и выявления структуры исторического знания, что должно стать основой для нового подхода к природе научного факта и научной теории. Особенности

121 функционирования теоретических конструкций в исторической науке продемонстрированы на примере концепта «память», активно используемого современными историками в исследованиях различных форм социальной идентичности. Предпринята попытка наметить перспективы создания новых форм исторического синтеза на базе эссенциалистской теоретико-методологической платформы.

Список научной литературыАверюшкин, Александр Николаевич, диссертация по теме "История философии"

1. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 1988. 287с.

2. Автономова Н.С., Караулов Ю.Н., Муравьев Ю.А Культура, история, память: о некоторых тенденциях новейшей французской историко-методологической мысли // Вопросы философии. 1988, N.3. С. 71-87.

3. Аналитическая философия. Избранные тексты / Пер. с англ. М., 1993 -181с.

4. Анкерсмит Ф. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков. / Пер. с англ. М., 2003. 360с.

5. Анналы на рубеже веков Антология. / Пер с фр. М., 2002. - 284с.

6. Антипов В.Г. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск, 1987.-243с.

7. Арон Р. Избранное. Введение в философию истории. / Пер. с фр. М., 2000.-531с.

8. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке. / Пер. с фр. Екатеринбург, 1999.-234с.

9. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. / Пер с фр. М., 1992. 436с.

10. Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. / Пер. с нем. М., 2004.- 368с.

11. Барг М.А. Историческое сознание как проблема историографии // Вопросы истории. N.12, 1982. С. -49-66.

12. Барг М.А. Категории и методы исторической науки. М., 1984. - 412с.

13. Барг М.А. Становление историзма. М., 1987. 350с.

14. Барг М.А. Эпохи и идеи: становление историцизма. М., 1987. 340с.

15. Барнз, Р.Общественная психология в США и СССР 20-30-х годов в свете теории потребления // Вопр. истории. N.2., 1995. С.133-137.

16. Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Собр. соч. в 4-х т. Т.1. М., 1992.-С. 160-316.

17. Бессмертный Ю.Л. «Анналы»: Переломный этап? // Одиссей -1991.Человек в истории. Культурно-антропологическая история сегодня. М., 1991. С.5-18.

18. Бессмертный Ю.Л. Коллизия микро- и макроподходов и французская историография 90-х годов.// Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого. Доклады и выступления на конференции 5-6окгября 1998 г. М., 1999.-С.12-14.

19. Бессмертный Ю.Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории // Одиссей 1995, 1996. М., 1996.-С.5-19.

20. Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973. 232с.

21. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993. 440с.

22. Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность //И.С.Кон (ред.). Философия и методология истории. / Сборник переводов. М., 1977.-С. 115-142.

23. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. 4.1,2. М., 2003.

24. Вартовский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М., 1988. 320с.

25. Вен П. Как пишут историю. Опыт эпистемологии. М., 2003. 394с.

26. Вжозек В. Историография как игра метафор: судьбы «новой исторической науки»' // Одиссей. 1991, 1992. С. 60-74.

27. Вригт Г.Х. фон-. Логико-философские исследования: Избранные труды. М., 1986.-546с.

28. Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып 1- М.: 1989.

29. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. 576с.

30. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. М., 1980. 270с.

31. Гегель Г.ГФ. Лекции по философии истории. СПб., 1993. 468с.

32. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: В 2-х тт. Т. 2. М., 1971. 434с.

33. Гемпель К.Г. Логика объяснения. М.,1998. 237с.

34. Гемпель К. Мотивы и «охватывающие» законы в историческом объяснении //И.С.Кон (ред.). Философия и методология истории / Сб. статей. М., 1977.-С. 72-93.

35. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. 570с.

36. Герье В.И. Философия истории от Августина до Гегеля. М., 1915. -283с.

37. Гобозов И.А. Введение в философию истории. М., 1993. 370с.

38. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия. Проблемы и дискуссии последних лет // Вопросы философии. N.9, 1997. С.82-95.

39. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия и проблема понимания культурно-исторических феноменов // Философские науки. N.3, 1989. С.36-46.

40. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия и проблема практики // Новейшие тенденции в современной аналитической философии. М., 1985. -С.70-90.

41. Грязнов А. Постмодерн взбодрил аналитическую философию // Логос. Вып. 8(18). 1999.-С. 42-47.

42. Гудмен, Н. Факт. Фантазия и предсказание. Способы создания миров. Сатьи. М.,2001.-376с.

43. Гулыга A.B. История как наука // A.B. Гулыга, Ю.А.Левада (ред.). Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С. 7-50.

44. Гулыга A.B. О характере исторического знания // Вопросы философии. 1962. №9. -С. 28-38.

45. Гулыга A.B. Эстетика истории. М., 1974. 245с.

46. Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей-1996. М., 1996. С. 5-10.

47. Гуревич А .Я. Жак Ле Гофф и «новая историческая наука» во Франции // Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С.3-17.

48. Гуревич А.Я. «Путь прямой, как Невский проспект», или Исповедь историка //Одиссей-1992: Человек в истории. М., 1994. С.45-67.

49. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. №3. С.35-47.

50. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. -256с.

51. Гуревич А.Я. История и сага. М., 1972. 274с.

52. Гуревич А.Я. История историка. М., 2004. 288с.

53. Гуревич А.Я. Предисловие // Анналы на рубеже веков антология. М., 2002.-С.7-10.54.- Гуревич А.Я. Представления о времени в средневековом обществе // История и психология. М., 1971. С. 159-198.

54. Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии //Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып. 1. М., 1989 С. 75-89.

55. Гуревич А.Я., Вовель М., Рожанский М. Ментальность // 50-50: Опыт словаря нового мышления. М., 1989. 200-207.

56. Далин В.М. Французские историки XX века (Судьбы школы «Анналов») // В.М.Далин Историки Франции XIX XX веков. М., 1981. -150-167.

57. Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение. М., 1998. 540с.

58. Данто A.C. Аналитическая философия истории. М., 2002. 289с.

59. Декомб В. Современная французская философия. М., 2000. 344с.

60. Дьяконов И.М. Пути истории. М., 1994. 315с.

61. Дюби, Ж. Развитие исторических исследований во Франции после 1950 года //Одиссей-1991. Человек в истории. Культурно-антропологическая история сегодня. М., 1991. С.86-100.

62. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.-320с.

63. Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: Проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей -1996. М., 1996. С. 11-24.

64. Зелдин Т. Социальная история как история всеобъемлющая // THESIS. 1993. М. Вып. 1.-С. 154-162.

65. Зенкин С. Критика нарративного разума // Новое литературное обозрение. N.59. 2003. С.524-534.

66. Зидер Р. Что такое социальная история? Разрывы и преемственность в освоении «социального» // THESIS. 1993. М. Вып. 1. С. 163-181.

67. Зиммель Г. К вопросу о философии истории // Г.Зиммель Избранное: В 2-х тг. Т. 1. / Пер. с нем. М., 1996. - С. 532 - 537.

68. Зиммель Г. Проблемы философии истории // Г.Зиммель Избранное. В 2-х тг. Т. 1 / Пер. с нем. М., 1994-С. 530-531.

69. Иванов Г.М., Коршунов A.M., Петров Ю.В. Методологические проблемы исторического познания. М., 1981. 234с.

70. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991. 420с.

71. К новому пониманию человека в истории: Очерки развития современной западной исторической мысли. Томск, 1994. 170с.

72. Келле И.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история (Проблемы теории исторического процесса). М., 1981.

73. Кобрин В.Б. Кому ты опасен, историк? М., 1992. 224с.

74. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. — 355с.

75. Козеллек Р. Случайность как последнее прибежище в историографии //THESIS. 1994. Вып. 5.-С. 171-184.

76. Койре А. Очерки истории философской мысли: о влиянии философских концепций на развитие научных теорий. М., 1985. 330с.

77. Кокка Ю. Социальная история: между структурной и эмпирической историей // THESIS. 1993. Вып. 2. С. 174 - 189.

78. Колеватов В.А. Социальная память и познание. М., 1984. 376с.

79. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. 485с.

80. Философия и методология истории / Сборник переводов. М., 1977. -330с.

81. Кон И.С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. М., 1963.-254с.

82. Колосов Н.Е. Как думают историки. М., 2001. 326с.

83. Кун Т. Структура научных революций. М., 1998. 300с.

84. Кукарцева М.А. Современная философия истории США. Иваново, 1998. -215с.

85. Лабриола А. Исторический материализм. Очерки материалистического понимания истории. Л., 1925. 115с.

86. Лавабр М.К. Память и политика: о социологии коллективной памяти //Психоанализ и науки о человеке. М., 1995 С. 233-244.

87. Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001. 470с.

88. Ле Гофф Ж. Существовала ли французская историческая школа «Анналов» //Французский ежегодник-68. М., 1970. С. 170-187.

89. Ле Гофф Ж. Является ли все же политическая история становым хребтом истории? // THESIS. 1994. Вып. 4. С. 177-192.

90. Ле Руа Ладюри Э. Застывшая история // THESIS. 1993. Вып. 2. С. 153-173.

91. Ле Руа Ладюри Э. Застывшая история // THESIS. 1993. Вып. 2. С. 153-173.

92. Левада Ю.А. Историческое сознание и научный метод // Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С. 186-224.

93. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера — история. М., 1996. - 460с.

94. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. 272с.

95. Лотман Ю.М Память в культурологическом освещении // Ю.М.Лотман. Избранные статьи в 3-х томах. Т. 1. Таллинн, 1992. С. 200-202.

96. Лощилин А.Н. Историзм и творчество. Ч. 1,2. М., 1990.

97. Макеева Л.Б. Проблема понимания и обьяснения в англоязычной аналитической философии // Обьяснение и понимание в специальных общественных науках. М., 1989. С. 151-170.

98. Медик X. Микроистория // THESIS. 1994. Вып.4 С. 193 -202.

99. Межуев В.М. Культура и история. М., 1977.

100. Мило Д. За экспериментальную, или веселую, историю // THESIS. 1994. Вып. 5.-С. 185-205.

101. Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973. 255с.

102. Московичи С. Предпосылки объяснения в социальной психологии // Соц. и гуманит. науки. Отеч. и зарубеж. лит.: РЖ. Сер. 11, Социология. N.3. М., 1995. С.91-107.

103. Нора П. Франция память. / Пер. с франц. СПб., 1999. - 328с.

104. Остин, Д. Избранное / Пер. с англ. М.,1999. 329с.

105. Пап А. Семантика и необходимая истина. Исследование оснований аналитической философии. / Пер. с англ. М., 2002. 418с.

106. Патнем X. Разум, истина и история. / Пер. с англ. М., 2002. 296с.

107. Плеханов Г.В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю // Избранные философские произведения. Т.1. М., 1956. С.507-731.

108. Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии. / Пер. с англ. М., 1985. 285с.

109. Полляк М. Память, забвенье, молчанье // Психоанализ и науки о человеке. М., 1995.-С. 191-216.

110. Поппер К. Логика и рост научного знания / Избранные работы. М., 1983.

111. Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993. 126с.

112. Порус В.Н. "Научный реализм", "несоизмеримость" и научная рациональность // Новейшие тенденции в современной аналитической философии. М.,1985. С.91-98.

113. Про А. Двенадцать уроков по истории. М., 2000. 336с.

114. Пружинин Б.И. Преемственность и диалектика исторической деятельности //Проблемы материалистической диалектики как теории познания. М., 1979.-С. 321-353.

115. Райл Г. Понятие сознания. М.,2000. 406с.

116. Ракитов А.И. Историческое познание: системно-гносеологический подход. М, 1982. -325с.

117. Рассел Б. Человеческое познание: Его сфера и границы. / Пер. с англ. М., 2001.-560с.

118. Рикер П. Время и рассказ. Т. 1. СПб., 1998.-313с.

119. Рикер П. Память, история, забвение. / Пер с франц. М., 2004. 728с.

120. Рикер П. Человек как предмет философии // Вопросы философии. N2. 1989.-С. 41-50.

121. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Пер. с нем. СПб., 1911. -244с.

122. Риккерт Г. Философия истории / Пер. с нем. СПб., 1908. 1 40с.

123. Роговин М.С. Философские проблемы теории памяти. М., 1966. 333с.

124. Савельева И.М., Полетаев A.B. История и время. М., 1997. 275с.

125. Семенов Ю.И. История (историология) как строгая наука // Ланглуа Ш.-В., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. М., 2004. С.5 67.

126. Семенов Ю.И. Философия истории. От истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. М., 1999. 380с.

127. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: (Очерки по истории философии и культуры). М., 1991.-466.

128. Таран Л. Теория «исторического синтеза» Анри Берра // Французский ежегодник. 1968. М., 1970.-С. 364-376.

129. Томпсон П. Устная история. / Пер. с англ. М., 2003. 368с.

130. Тош Дж. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. / Пер! с англ. М., 2000. 296с.

131. Трельч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории. / Пер. с нем. М., 1994. 719с.

132. Уайт X. Метаистория. Екатеринбург, 2002. 527с.

133. Уваров А.И. Гносеологический анализ теории в исторической науке. Калинин, 1973.-213с.

134. Февр Л. Бои за историю. М., 1991. 629.

135. Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М., 1992.

136. Философия истории: Антология. М., 1994. 540с.

137. Философские проблемы исторической науки. М., 1969. 370.C

138. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996. 208

139. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977. 356.

140. Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. М., 2000. 324с.

141. Хаттон П. История как искусство памяти. СПб., 2003. 423с.

142. Хвостова К.В., Финн В.К. Проблемы исторического познания в свете современных междисциплинарных исследований. М., 1997. 284с.

143. Хейзинга И. Осень средневековья: Исслед. форм жизнен, уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах: Сочинения в 3 т. М., 1995.

144. Шацкий Е. Утопия и традиция. / Пер. с польск. М., 1990. 456с.

145. Шелер М. Человек и история // THESIS. 1993. Вып.З. С. 132-154.

146. Шкуратов В.А. Историческая психология. Ростов н/Д., 1994. 322с.

147. Юлина Н.С. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999. 304с.

148. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. 433с.

149. Anderson D. What is Realistic about Putnam's Internal Realism // Philosophical Topics. Vol. 20 (1992).-P. 177-191.

150. Ankersmit F. R., Historicism: An Attempt at Synthesis // History and Theory. Vol. 35. (Oct.). 1995. P.235- 245.

151. Ankersmit F. R., Reply to Professor Iggers // History and Theory. Vol. 35. (Oct.). 1995.-P.193-201.

152. Ankersmit F. R., The Sublime Dissociation of the Past: Or How to Be(come) What One Is No Longer // History and Theory. Vol. 40. (Oct.). 2001. P. 173-189.

153. Applby A., Hunt L., Jakob M., Telling the Truth about History. New York. 1994.-415p.

154. Barrera J. С. В., Making History, Talking about History // History and Theory. Vol. 40. (May). 2001. P. 15-26.

155. Benson L. Toward the Scientific Study of History, Lippincontt, 1972. 270p.

156. Beards A., Reversing Historical Skepticism: Bernard Lonergan on the Writing of History// History and Theory. Vol. 33. (May). 1994. P. 133-147.

157. Bevir M., Objectivity in History // History and Theory. Vol. 33. (Oct.). 1994. 180-195.

158. Braembussche A. A. Van Den, Historical Explanation and Comparative Method: Towards a Theory of the History of Society // History and Theory. Vol. 28. (Feb.). 1989. P.30-52.

159. Carr E.H. What is History? London, 1987. 448p.

160. Carter J. A., Telling Times: History, Emplotment, and Truth // History and Theory. Vol. 42. (Feb.). 2003. P.55-70.

161. Cole G.D.H., A Short History of the British Working-Class Movement, 1789-1947. London, 1948. 555p.

162. Connell-Smith G., Lloyd H.L., The Relevance of History, 1972. 344p.

163. Demos J., Entertaining Satan, New York, 1982. 300.

164. Eley G., Hance Rosenberg and The Grea Depression of 1873-1896: Politics and Economics in Resent German Historiography // From Unification to Nazism: Interpreting the German Past. New York. 1992. P.344-360.

165. Elton G.R., The Practice of History, Oxford, 1969. 480p.

166. Erikson E., Young Man Luter: A Study in Psychoanalysis and History. New York. 1958.-443p.

167. Evans R.J., In Defense of History, New York, 1997. 523p.

168. Gay P. Freud for historians, New York, 1985. 370p.

169. Gillis J. For Better, For Worse: British Marriages, 1600 to the Present, Oxford, 1985.-412p.

170. Hale J.R., Renaissance Europe, 1480-1520, New York, 1971. 367p.

171. Hexter J.H., On Historians, London, 1979. 530p.

172. Hexter J.H., Reappraisal in History, London, 1961. 456p.

173. Himmerfalb G. The New History and the Old Harvard, Harvard, 1987. -290p.

174. Hobsbawn E., Ranger T. The invention of tradition. Cambridge, 1983. -355p.

175. Hutton P. H., The Role of Memory in the Historiography of the French Revolution // History and Theory. Vol. 30. (Feb.). 1991. P.57-69.

176. Iggers G. G., Comments on F. R. Ankersmit's Paper, "Historicism: An Attempt at Synthesis"// History and Theory. Vol. 35. (Oct.). 1995. P.240-253.

177. Jenkins K. ReThinking History, New York, 1991.- 245p.

178. Kämmen M., Mystic Chords of Memory. New York. 1991. 290p.

179. Kansteiner W., Finding Meaning in Memory: A Methodological Critique of Collective Memory Studies // History and Theory. Vol. 41. (May). 2002. P. 123-145.

180. Kripke S., Wittgenstein on Rules and Private Language. Cambridge. 1988. -421p.

181. Le Goff J., History and Memory. New York. 1992. 435p.

182. Margolis G., Comparing Dummetts and Putnams Realism // Philosophical Quarterly. Vol. 14. 1994. -P.334-356.

183. Marwick A., Two Approaches to Historical Study: the Metaphysical (including "Postmodernism") and the Historical // Journal of Contemporary History, XXX, 1995. -P.336-358.

184. Mccloskey D. N., History, Differential Equations, and the Problem of Narration // History and Theory. Vol. 30. (Feb.). 1991. P.40-50.

185. Mccullagh C. B., Bias in 'Historical Description, Interpretation, and Explanation // History and Theory. Vol. 39. (Feb.). 2000. P.38-51.

186. Mccullagh C. B., The Truth of Historical Narratives // History and Theory. Vol. 27. (Dec.). 1987. P.388-400.

187. Mey T. De, Weber E., Explanation and Thought Experiments in History // History and Theory. Vol. 42. (Feb.). 2003. P.28-41.

188. Meyerhoff H. History and Philosophy: An Introduction // Philosophy of History in Our Time, London; New York, 1959. 113-167.

189. Namier L.B. Avenues of History, New York, 1952. 421p.

190. Norman A. P., Telling it Like it Was: Historical Narratives on Their Own Terms // History and Theory. Vol. 30. (May). 1991. P. 120-133.

191. Novick P., That Noble Dream: The "Objectivity Question" and the American Historical Profession. New York. 1988. 544p.

192. D'Oro G., Reenactment and Radical Interpretation // History and Theory. Vol. 43. (May). 2004.-P.122-135.

193. Pieters J., New Historicism: Postmodern Historiography between Narrativism and Heterology // History and Theory. Vol. 39. (Feb.). 2000. P.78-89.

194. Postan M.M. Fact and Relevance, Cambridge, 1970. 354p.

195. Putnam H., Meaning and the Moral Sciences, L., 1978. 322p.

196. Putnam H. Realism and Reason, Cambridge, 1983. 430p.

197. Rabinowits P., Wreckage upon Wreckage: History, Documentary, and the Ruins of Memory // History and Theory. Vol. 32. (May). 1993. P. 103-120.

198. Renier G.J., History: Its Purpose and Method, Oxford, 1950. 3 80p.

199. Rorty R., Putnam and the Relativist Menace // Journal of Philosophy. Vol. 90. 1993. -P.444-470.

200. Schorske C.E., Fin-de-Siecle Vienna: Politics and Culture. New York. 1980. 290p.

201. Sobchack V., The Insistent Fringe: Moving Images and Historical Consciousness // History and Theory. Vol. 36. (Dec.). 1997. P.322-340.

202. Stannard D.E., Shrinking History: On Freud and the Failure of Psychohistory, Oxford, 1980.-389p.

203. Stone L., The Causes of the English Revolution, 1529-1642, London. 1972. -478p.

204. Tawney R.H., History and Society, Oxford, 1978. 280p.

205. Thompson E.P. The Poverty of Theory, Oxford, 1978. 425p.

206. Trevelyan G.M., English Social History, Oxford, 1944. 305p.

207. Topolski J., Historical Narrative: Towards a Coherent Structure // History and Theory. Vol. 27. (Dec.). 1987. P.299-311.

208. Wachtel N., Memory and History: An Introduction // History and Anthropology. N.2. 1986. P. 130-141.

209. Zeldin T. Social and Total History // Journal of Social History, X, 1976 -P.100-I20.

210. Zeldin Theodore, Ourselves as we see us // Times Literary Supplement, 31 Dec. 1982. P.280-287.