автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Проблема обоснования эгалитаризма в постиндустриальном обществе

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Глухов, Андрей Петрович

Введение.

Глава 1. Обоснование легитимности идеи социального равенства: этико-психологическая и социально-интегративная перспективы.

Глава 2. Критический анализ социалистической и либеральной версий эгалитарного проекта модерна

2.1. Экспликация основных идей теории общественного договора и социалистического эгалитаризма.

2. 2. Либеральная критика социалистического эгалитаризма в перспективе ценности свободы.

2. 3. Критика социалистического эгалитаризма экономическим неолиберализмом в перспективе принципа экономической эффективности.

2. 4. Экспликация основных идей либерально-конкурентной модели и принципа либерального эгалитаризма из перспективы ценности социальной справедливости.

2. 5. Деквалификация модели «государства всеобщего благосостояния» из перспективы универсализма проекта модерна.

2. 6. Критика общих оснований эгалитарного проекта модерна с позиций социологического «реализма».

Глава 3. Постмодерные основания эгалитаризма: коммуникативно-синергетический подход.

3.1. Проблема несовместимости идеи эгалитаризма и структурно-функционального подхода к социальной системе

3. 2. Эгалитаризм из перспективы «двойной структурации» социальных отношений: классификация социального действия и структур интеграции социальной системы.

3. 3. Анализ стратегического действия и структуры игрового социального поля.

3. 4Анализ коммуникативного действия и дискурсивного синергегическою поля.

3. 5. Игровое и коммуникативное социальные поля постиндустриального общества в перспективе эгалитаризма.

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Глухов, Андрей Петрович

Важнейшей составляющей проекта модерна, во многом определившего эволюцию индустриального и появление постиндустриального общества, является эгалитарная идея. На протяжении всего 19 и 20 столетий вытекающий из универсалисткой установки принцип равенства определялся в качестве конституирующего и, так или иначе, реализовывался всеми гражданскими обществами, охваченными проектом модерна. В перспективе модерна человек впервые перестал связывать тождественность своего «я» с конкретными социальными ролями и получил рискованную возможность реализации своего жизненного проекта на основе личной автономии. Универсалисткие просветительские идеи неотчуждаемых прав человека пришли на смену партикуляризму принадлежности к закрытой социальной группе, общество, провозгласившее равенство - домодернисткому порядку, основанному на привилегиях. Современное общество, по выражению Талкотта Парсонса [54, с. 158], представляется «конечной станцией» длительного процесса отхода от таких древних партикуляристки-аскриптивных основ членства, как религия, этос, местожительство, а также наследственное положение в социальной стратификации. Но можно ли здесь говорить об исчерпанности эгалитарной составляющей модернисткого проекта? По мнению основателя теории коммуникативной рациональности Юргена Хабермаса проект модерна является незавершенным проектом [137].

В отношении эгалитарной составляющей данного проекта скорее можно говорить о неудаче его реализации. В рамках социалистической версии прокламируемое «равенство результатов» достигнуто не было, скорее, возникший социальный порядок покоился на архаичных домодернистких принципах фиксированного социального статуса и привилегий, продемонстрировав еще при этом свою несвободу и неэффективность.

Равенство возможностей», провозглашаемое в рамках либеральной версии, с самого начала было идеологическим блефом. Неравенство в обладании экономическим, культурным и социальным капиталами при капитализме детерминировало превосходство в жизненных шансах одних и неудачу других.

Изобретенное в целях компенсации потерь малоимущих и выравнивания доходов «государство всеобщего благосостояния» также не решает эгалитарной проблемы.

Многие западные исследователи отмечают, что современное демократическое «социальное государство» находится в кризисе. Его действия, направленные на перераспределение доходов через льготы, компенсации и пособия, приводят к снижению эффективности экономики. Система компенсационного перераспределения средств, не изменяя социального положения и не открывая возможностей повышения самоуважения и самооценки, лишь развращает малоимущих, приучая их к социальному иждивенчеству и восприятию себя в качестве клиентов (но не граждан) государства.

В развитых западных демократиях углубление пропасти между доминируемыми классами с низкими доходами и доминирующими классами, получающими сверхприбыли, с распадом «государства всеобщего благосостояния» вновь становится актуальной проблемой.

Как констатирует известный американский экономист Лестер Туроу в отношении мирового экономического лидера - США: «Вряд ли какая-нибудь страна, не испытывая революции, или военного поражения с последующей оккупацией, пережила когда-нибудь столь быстрый или столь масштабный рост неравенства в доходах, как это произошло в Соединенных Штатах за последние два десятилетия» [73, с.55].

Особенно актуальна данная проблема для России, отбросившей в качестве утопического ориентира недостижимое «равенство результатов», но даже и не пытающейся приблизиться к вполне реальной цели хотя бы формального «равенства возможностей».

Изначально реформы в России проходили под лозунгом борьбы с привилегиями, за большее социальное равенство. Однако пришедшими к власти либеральными реформаторами, эгалитарная идея была полностью дискредитирована как направленная на всеобщую унификацию и принесена в жертву идеалу ничем не ограниченной либеральной свободы. Результатом проведения реформ в соответствии с неолиберальными теориями явился невиданный нигде в развитом мире рост социального неравенства, ничем не обоснованный диспаритет богатства и доходов и, как следствие, нагнетание социального недовольства и напряженности в обществе.

Некоторые западные социальные иследователи (особенно неолибералы и консерваторы), да и их российские последователи, утверждают, что идея социального равенства изначально является утопичной. В современном сложно дифференцированном гетерогенном социуме нет места для реализации эгалитарных требований: социальная стратификация, исключающая эгалитаризм, является фундаментальной опорой всей социальной структуры общества.

Однако следует возразить, для того, чтобы сами институты демократии и рыночной экономики, в условиях постиндустриального, функционально предельно дифференцированного общества, где столь важна точная координация, выверенность и согласованность взаимодействий индивидов как внутри организаций, так и между ними, могли действовать эффективно, необходимо наличие «общественного капитала», - способности и готовности к интеракции, доверия между людьми. Доверие же и доброжелательность могут покоиться только на равноправных отношениях.

Очевидно, что современное общество нуждается в инкорпорации требований эгалитаризма в социальную структуру. Социальное равенство является важнейшим фактором поддержания стабильности социума, а, при переходе к постиндустриализму, и первейшим компонентом социальной интеграции общества. Задача модернизации эгалитарной составляющей проекта модерна остается актуальной. Насколько же разработана эта тема в современной социальной теории?

Анализ литературы показывает, что эгалитарная проблематика прямо или косвенно присутствует во многих трудах крупных представителей социального знания на протяжении всей истории гуманитарной мысли Запада. Но, в тоже время, почти нет основательных работ, особенно в рамках современного осмысления, посвященных всецело анализу бытийственных онтологических истоков требования равенства и, главное, обоснованию возможностей и способов его реализации в рамках современных постиндустриальных образований.

В современной западной традиции, помимо ортодоксальных левых течений, идеи дальнейшего внедрения эгалитарных принципов в социальную действительность последовательно отстаивают представители либерального и социал-демократического течений мысли. Консервативные социальные мыслители воспринимают либерально-эгалитарное движение как симптом упадка и предвестник гибели западной цивилизации (О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, А. Тойнби и многие др.). Восстание масс, спровоцированное проектом модерна, может разрушить сами основания культуры, творимой элитами. С позиций подобного элитизма эгалитаризм отождествляется с уравнительностью и неизбежно ведет к унифицирующему тоталитаризму. Итальянская консервативная школа элит (Вильфредо Парето [30], Гаэтано Моска [29], Р. Михельс и др.) подчеркивала, что существующие либеральные демократии являются всего лишь маскировкой господства элит, которые представляют собой неэлиминируемый жизненно важный элемент любого общественного организма.

Подобная негативная оценка либерально-эгалитарного движения не показывает, в то же время, жизнеспособных альтернатив порядку, построенному на основании проекта модерна. Корректировка модерна, в том числе и в плане его эгалитарной составляющей, эвристически более продуктивна, чем его полное отвержение.

Западный экономический неолиберализм, представленный именами Фридриха А. Хайека [75-77], Людвига Мизеса [74], Ми л то на Фридмана[791 и др., довольствуется уже достигнутым уровнем осуществления социального равенства - формальным равенством возможностей и равенством перед законом, считая, что любое дальнейшее движение в направлении осуществления принципов равенства ограничивает свободу и разрушает высокоэффективную капиталистическую «машину» экономического изобилия.

Указанный подход так же, как и социальный консерватизм, выходит за пределы универсализма модерна, поскольку принцип экономической эффективности здесь сознательно наделяется приоритетом перед ценностями социальной справедливости и равенства в правах.

Теоретические позиции осмысления вопросов эгалитаризма современными либералами и социал-демократами в чрезвычайно близки и различаются лишь в акцентах. Такие представители современной либеральной мысли как Дж. Дьюи, Дж. Кейнс, Дж. Гэлбрейт склоняются к классическому либерализму проекта модерна с его единством свободы, равенства и братства. Свобода в их концепциях имеет безусловный приоритет над другими ценностями, но не способна реализоваться без них. Без социального равенства не может быть свободы, низшие слои общества обладают лишь абстрактной возможностью осуществить свою свободу и, будучи неудовлетворенными существующей социальной ситуацией, способны, дестабилизировав ее, нанести удар по свободе.

Социал-демократически ориентированные мыслители, прежде всего Дж. Ролз, К.-О. Апель, Р. Дворкин и др., считают приоритетной социальную справедливость, но без свободы она не может быть достигнута.

В либеральных концепциях Дж. Кейнса, Дж. Гэлбрейта дается не только негативное определение свободы - как отсутствие каких-либо видов зависимости, но и позитивное определение - как способность человека улучшать свое существование.

В социал-демократических концепциях Дж. Ролза, Р. Дворкина, К.-О. Апеля и др. часть возможностей свободы принесена в жертву социальному равенству и справедливости. Свобода легитимирует возможность спонтанной деятельности, если соблюдается социальная справедливость, моральные нормы, достигается общее благо и другие важные общественные ценности. Рост социальных проблем делает, с точки зрения либеральных мыслителей, актуальным вопрос о равном старте, получении образования для всех членов общества. Социальное равенство интерпретируется ими как отсутствие препятствий развитию индивида на основе социального положения, возраста, пола, расы, этничности, национальности.

Теоретики социал-демократии совершенствуют свои программы в соответствии с постулатами социалистического идеала свободы и равенства, признавая при этом его регулятивный характер, практическую недостижимость в качестве состояния общества.

Дж. Ролз и другие представители социал-демократического направления мысли считают возможным использовать государство в социальных целях и регулировать рынок для достижения определенной меры равенства, справедливости и солидарности. Принцип дифференциации Дж. Ролза предполагает, что преимущества высших классов общества оправданы, если только они идут на пользу низшим классам: через систему государственных выплат социальная неудача доминируемых должна быть компенсирована.

Поскольку люди не равны по своим природным задаткам, способностям, потребностям, запросам, проблема равенства ставится социал-демократами не как вопрос о полной нивелировке индивидов, но о том, как достичь справедливого неравенства, то есть каким образом сделать различия между людьми справедливыми. Для этого предполагается определить, какая разница в благосостоянии и доходах допустима в этико-правовом аспекте. Согласно теории справедливости Джона Ролза это определяется принципом дифференциации [50], Рональд Дворкин вводит понятие «чувствительного к стремлениям и нечувствительного к одаренности» общественного распределения [87, с. 167], цель которого поощрять социально-экономические усилия индивидов и нейтрализовать преимущества, даруемые особыми способностями и талантами. Но, необходимо отметить, что реализация подобного рода социально справедливого перераспределения чрезвычайно затруднительна и чревата чрезмерным вмешательством государства.

На наш взгляд нет смысла подробно рассматривать советскую традицию по причине ее крайней идеологизированности в этом вопросе: в работах советских авторов утверждалось первоначально отсутствие классового расслоения в советском обществе, позднее по инициативе Сталина утверждается знаменитая «трехчленка» - наличие двух неантагонистических классов, - рабочего класса и трудового крестьянства и добавленной к ним в качестве «прослойки» интеллигенции; и все эти далекие от реальности схемы соседствовали с действительным социальным расслоением и достаточно высоким уровнем социальной стратификации. В теории утверждалось достижение реального социального равенства, тогда как на деле все социальное целое покоилось на принципах господства привилегий и иерархической социальной пирамиде.

Российская эгалитарная традиция в философии последних десятилетий, представленная В. В. Козловским, А. И. Уткиным, В. Г. Федотовой, В. И. Иноземцевым и другими [94, 103-106], под впечатлением обвальных реформ, резко понизивших уровень жизни большинства населения страны, характеризуется резкой критикой западных неолиберальных теорий М. Фридмана, А. Хайека и др., в русле которых проводились российские реформы. При этом российские исследователи не отличаются в критике неолиберализма особой оригинальностью и склоняются к позиции, близкой современному западному либерализму Дж. Кейнса, Дж. Гэлбрейта [55] и социал-демократической мысли Дж. Ролза [49], Р. Дворкина [84], К.-О. Апеля , стремящихся сблизить ценности свободы, социальной справедливости и эффективности.

Наконец, социально-философские концепции современных философов и футурологов, анализирующие возникновение нового постиндустриального информационного общества (следует назвать целый ряд имен - Дэниел Белл [68], Ал вин Тоффлер [71-72], Питер Друкер [70], Мануэль Кастельс [136], Фрэнсис Фукуяма [56], И. Масуда и многие другие) позволили определить, какое реальное преломление получат требования эгалитаризма во вновь возникающей общественной структуре.

Хотя направленность на последовательное проведение принципов эгалитаризма и социальной справедливости выгодно отличает новолиберальное и социал-демократическое направления мысли, однако, на наш взгляд, либеральный и социал-демократический подход нуждается в существенном дополнении и модификации в силу неизбежно присущих ему ряда недостатков.

Прежде всего, данный подход демонстрирует утерю общей универсалисткой перспективы проекта модерна.

Та модель общества, которую проектируют и осуществляют социал-демократы, строится не на всеобщих универсальных принципах, а на системе привилегий, причитающихся индивиду по признаку социальной или национальной принадлежности или уровня доходов. Социальная справедливость носит в данном случае недостаточный, компенсаторный характер, не будучи встроенной в основные экономические механизмы функционирования социума. В спорах об определении принципов справедливого равенства и мере справедливого перераспределения богатства представители социал-демократической мысли, впадая в схоластические тонкости, забывают о реальных основаниях функционирования социума, и, главное, не обращают должного внимания на изменение самой структуры современного общества под воздействием новых коммуникативных технологий и переход его в новую информационную постиндустриальную эру.

В целом, новолиберальный и социал-демократический подходы отличаются излишним натурализмом в трактовке социального равенства, редуцируя проблему к вопросам распределения основных общественных ресурсов. Даже Джон Ролз, отталкиваясь от этико-правового обоснования эгалитаризма, приходит к идее компенсации на основании принципа дифференциации социальной неудачи обездоленных слоев со стороны доминирующих.

Данная работа, ставящая перед собой цель переобоснования идей эгалитаризма, отправляясь от либерально-социал-демократического подхода Дж. Кейнса, Дж. Гэлбрейта, Дж. Ролза, Р. Дворкина и др. как некоего исходного пункта исследования, дополняет его некоторыми направлениями социальной теоретической мысли, позволяющими модернизировать идеи социального равенства.

Применение структурно-функционального подхода призвано исправить редукционистские тенденции ранелиберальных разновидностей проекта модерна и свойственный им социологический «номинализм» (приоритет социального субъекта над социальным объектом).

Концепции социальной стратификации как структурно необходимого каркаса строения любого социального организма, выдвинутые родоначальником данного направления исследований Питиримом Сорокиным [23-25] и такими известными функционалистами как Талкотт Парсонс [52-54], Уильям Барбер [90], Ральф Дарендорф [82], В. Мур и др., отрезвляют в плане осознания нереальности стремлений к достижению фактического «равенства результатов» и плоской структуры социальной организации.

Однако данные теории, исключая универсалистскую перспективу модерна, растворяют индивидуальность в партикуляристских социальных контекстах и не в состоянии объяснить присущие современным обществам индивидуализм, свободу и декларируемое «равенство возможностей».

Развивающее либеральную традицию истолкование Энтони Гидденсом и, особенно, Пьером Бурдье, социальной структуры как поля игры конкурентных притязаний, обогащает концепцию «равных возможностей» тщательным анализом условий осуществления конкурентного соревнования.

Детальное рассмотрение теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса и всей символически-интерактивной традиции выполняет в нашей работе роль тех строительных лесов, на основе которых оформляется наша собственная концепция. И в этом отношении идеи о коммуникативной природе человеческого сообщества и борьбе между инструментальной и коммуникативной рациональностью являются для данной работы важнейшим ориентиром.

Однако, на наш взгляд, всему герменевтическому направлению в современной социальной теории (в том числе и построениям Хабермаса, хотя и в наименьшей степени) свойственно, в противоположность структурному функционализму, невнимание к структурным аспектам социума как объективным ограничителям коммуникации.

Следует также отметить, что, несмотря на всю значимость проблемы эгалитаризма для современной социальной мысли, социально-философское обоснование идеи социального равенства носит явно устаревший, архаический характер в сравнении с уровнем развития социальной теории в других областях. Попытка переобоснования эгалитарных требований, предпринятая Джоном Ролзом [49], на основе теории общественного договора и философии практического разума Иммануила Канта, слишком уязвима для критики с различных сторон и, прежде всего, в перспективе структурно-функционального анализа.

Когнитивная оснастка современных эгалитарных теорий Дж. Ролза, Рональда Дворкина и др., попытки реанимации теоретических конструкций общественного договора, трансцендентального, отгороженного от социальных реалий «вуалью неведения» субъекта (понятие Дж. Ролза), распределения , «чувствительного к усилиям и не чувствительного к одаренности», свидетельствуют о дефиците категориально-познавательного аппарата теории эгалитаризма.

Социологический «номинализм» (когда онтологический статус первичной реальности придается автономному субъекту, конституирующему себя через свою самосоотнесенность в акте рефлексии, а не социальной коммуникации индивидов), унаследованный современным социал-демократическим и либеральным направлениями эгалитаризма неизбежно приводит к натуралистической трактовке социального равенства как проблемы распределения социальных благ. Проблема равенства в самой коммуникации, взаимного признания притязаний на значимость , удовлетворения фундаментальной потребности в признании со стороны других отодвигается на второй план вопросами распределения основных ресурсов.

Равнодушие современных эгалитарных теорий к исследованию структурных возможностей реализации эгалитаризма в сфере экономики, политики и гражданских ассоциаций, вытекающее из социального редукционизма проекта модерна, своей оборотной стороной имеет чрезмерные надежды на государство в качестве гаранта справедливого социального перераспределения. При этом игнорируется вытекающая из подобной трактовки государства как панацеи против социального неравенства гипертрофия бюрократических структур и движение в направлении тупика экономической неэффективности.

Давно назрела необходимость принципиально иной, не отягощенной коннотациями проекта модерна, тематизации указанной проблемы.

Идеи эгалитаризма нуждаются в модернизации средствами современной социальной теории. На наш взгляд ключом к успешной теоретической модернизации эгалитаризма могут послужить понятийный аппарат теории социального действия, разработанный в рамках понимающей социологии, символического интеракционизма и теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса, с одной стороны, и теории социальной структуры (или социального поля) структурно-функционального направления социальной теории - с другой.

Таким образом, в постановке эгалитарной проблематики желательно объединить противоположные подходы структурного функционализма, с присущим ему объективизмом и социологическим «реализмом», и проекта модерна, с наследующими ему теориями понимающей социологии и символического интеракционизма, со свойственными им социологическим «номинализмом» и субъективизмом.

Объектом нашего исследования, таким образом, являются социальные практики и социальная структура современного постиндустриального общества.

Предметом же рассмотрения станут эгалитарная направленность социального действия и эгалитарные интенции социальных полей (или социальных структур) современного социального порядка.

Переформулировка проблемы социального равенства в категориях современной социальной теории означает прежде всего отход от приоритета натуралистической трактовки эгалитаризма. Поэтому модернисткую постановку вопроса - как возможно достижение равного доступа к основным благам, - необходимо заменить другой проблемой: как возможно равное удовлетворение притязаний на значимость в социуме?

Определяющую проблему исследования можно сформулировать следующим образом: каковы условия возможности достижения равного социального признания значимости индивидов в ходе коммуникации в рамках постиндустриального общества?

Редукционизм модерна также должен быть преодолен. В перспективе требований эгалитаризма недостаточно порицать существующие социальные структуры и институты, призывая к их элиминации, необходимо преформировать их таким образом, чтобы они предполагали возможность органического инкорпорирования эгалитаризма в свое тело. В указанном отношении проблема преломляется в вопрос о структурных возможностях реализации социального равенства.

В перспективе применяемого нами метода «двойного структурирования» проблема определения условий возможности эгалитаризма дублицируется следующим образом:

1) какой характер должно носить социальное действие, чтобы включать в себя равноправие социальных акторов и взаимное признание притязаний на значимость?

2) Какой тип социального поля может создать структурные возможности для подобных социальных практик?

Цель исследования - новое постмодерное обоснование идеи эгалитаризма в постиндустриальном обществе в перспективе теории социального действия через анализ стратегического и коммуникативного типов социальных практик и соответствующих им игрового и синергетического социальных полей.

Цель достигается через постановку и решение следующих задач:

- обоснование легитимности требований социального равенства;

- критический анализ либеральной и социалистической версий эгалитарного проекта модерна;

- классификацию типов социального действия и соответствующих социальных структур по характеру их эгалитарности из перспективы «двойной структурации»;

- определение характера стратегического действия и структуры социального игрового поля в горизонте эгалитаризма;

- анализ коммуникативного действия и дискурсивного синергетического поля в перспективе эгалитаризма;

- рассмотрение последствий информационной революции и перехода к постиндустриализму применительно к реализации эгалитарной идеи.

Методологической основой данной работы послужил метод «двойного структурирования» Пьера Бурдье и сходный с ним прием рассмотрения «дуальности структуры» Энтони Гидденса, суть которых состоит в одновременном параллельном фиксировании внимания исследователя на социальном действии и соответствующей ему структуры или поля социальной практики, что позволяет избегать крайностей социологического «номинализма» и «реализма».

Важнейшую конструктивную роль в диссертации играет построение идеально-типических моделей, позволяющее аналитически отделить и рассмотреть автономно те структуры и элементы социальных практик, которые в реальности отделить друг от друга не представляется возможным.

Перспективизм в анализе социальных концепций и структур позволяет выявить на основе взаимной критики слабые места различных теорий и многозначно определить эгалитаризм на пересечении различных горизонтов виденья проблемы.

Наконец, синергетический подход позволяет рассматривать социум как самоорганизующуюся и самоинтегративную структуру, что служит аргументом в пользу предпочтительности равноправной коммуникации в противовес манипулятивной организации.

Научная новизна исследования состоит в тематизации эгалитарной проблематики на базе нового методологического подхода, состоящего в рассмотрении эгалитарной идеи одновременно в горизонте социального действия и социальной структуры, и в создании новой концепции эгалитаризма как особой направленности социальных практик на конкуренцию, либо партнерство с Другим, покоящихся на онтологически укорененной человеческой способности к симпатии («вчувствованию») и диалогу. Эвристически новым является также анализ специфической эгалитарной организации структуры социального поля, элиминирующей манипуляцию и предоставляющей возможности для равноправных отношений.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В противоположность архаичному трансценденталисткому в работе проводится более адекватное уровню современной социальной теории этико-психологическое и социально-интегративное обоснование легитимности требований социального равенства средствами символически-итерактивной социальной психологии и структурно-функциональной социальной модели.

2. Показано, что социологический «номинализм», натурализм и структурный редукционизм являются основными причинами несостоятельности и неудачи реализации эгалитарного проекта модерна.

3. Демонстрируется, что для того, чтобы уйти от негативных натуралистических импликаций в трактовке проблемы эгалитаризма проектом модерна, необходимо тематизировать эгалитаризм не как проблему распределения основных общественных ресурсов, но как вопрос о достижении равенства в процессе самой коммуникации. Постулируется, что теоретическая модернизация идей эгалитаризма возможна только на базе проведения анализа социального действия и соответствующих социальных структур из перспективы приоритета принципа равного удовлетворения притязаний на значимость.

4. Показано как анализ в горизонте эгалитаризма игрового социального поля в категориях социальных ставок и выигрыша, социальных правил и стратегий приводит к выводу о необходимости перманентной корректировки данной социальной структуры. Выводится, что условием возможности действительного осуществления «равенства возможностей» через достижение «равенства стартов» является разведение ставок и выигрышей социальной игры и, через гибкую диверсификацию правил игры, увеличение поля возможных стратегий, ведущих к социальному выигрышу.

5. Демонстрируется, что применительно к постиндустриальному обществу эгалитарная корректировка социального игрового поля означает:

1) в экономике - дальнейшее наращивание усилий по элиминации значения частной собственности как основного фактора производства и приданию приоритета информационному ресурсу, а также содействие равенству в получении образования как определяющей социальной стратегии, ведущей к реальному выравниванию возможностей;

2) в политике - движение в направлении перехода от представительской демократии, чрезмерно аккумулирующей политический капитал, к прямой демократии, предоставляющей равные шансы для всех, а также организацию неформальных политических движений, связанных через использование новейших информационных технологий, в противовес традиционным политическим партиям, в качестве новой стратегии, способствующей большему равенству на рынке политики.

6. Показано как анализ в горизонте эгалитаризма коммуникативного социального поля в категориях социального дискурса и синергетической координации приводит к выводу о необходимости отстаивания автономии сферы равноправной коммуникации от императивов манипулятивного экономического и политического вмешательства.

7. Демонстрируется, что применительно к постиндустриальному обществу автономия коммуникативного социального поля означает:

1) в экономике - замену «вертикального» бюрократического менеджмента линейно построенными предприятиями на новые организации, основанные на информации, с превалированием «горизонтальных» связей и отстаивание свободы коммуникации внутри них;

2) в политике - противостояние «вертикальному» манипулированию социальными коммуникациями, осуществляемому через средства масс-медиа и пиар, опираясь на альтернативные информационные технологии и «горизонтальную» коммуникацию аргументативного дискурса.

Структура работы определяется задачами исследования, последовательное решение которых отражает ход диссертации.

Первая глава посвящена новому обоснованию самой легитимности требований социального равенства средствами символически-интеракционисткой социальной психологии и стуктурно-функционального анализа через понятия «социального Я» и социальной интеракции.

Во второй историко-философской главе дан критический анализ социалистической и либеральной версий эгалитарного проекта модерна из их имманентной перспективы, а также критика общих оснований проекта модерна с позиций социологического «реализма».

Третья глава представляет собой поиск постмодерных оснований эгалитаризма из перспективы «двойной структурации» социальных отношений на базе коммуникативно-синергетического подхода. В ней исследуются стратегическое и коммуникативное действие и соответствующие им социальные поля из перспективы их эгалитарной составляющей, а также рассматривается переход к постиндустриализму в плане возможных последствий для реализации эгалитаризма.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема обоснования эгалитаризма в постиндустриальном обществе"

Заключениие.

В постановке основной проблемы исследования мы исходили из бесспорного, на наш взгляд, утверждения о том, что само осмысление эгалитарной проблематики сегодня нуждается в радикальной переориентации. Признаком неудовлетворительности социальных теорий, реанимирующих эгалитарный проект модерна является дефицит теоретических средств обоснования идей социального равенства (как, например, использование явно устаревшего понятия «общественного договора»),Модернизация идей эгалитаризма возможна только на базе современного категориально-познавательного аппарата, выработанного теориями социального действия и социальной структуры, и с помощью новых социологических методов.

Поэтому ьтелью исследования являлось новое постмодерное обоснование идеи эгалитаризма в возникающем постиндустриальном типе общества через использование современных теоретических и методологических социальных средств. Итогом чего и является создание новой концепции эгалитаризма, понимаемого не в смысле унификации и уравнивания всех индивидов путем тотальной регламентации всех сфер жизни общества. И не в качестве проблемы равного распределения основных социальных благ, но как особой эгалитарной направленности социальных практик, в рамках которой признается значимость Другого либо в качестве соперника в конкурентной игре, либо в качестве партнера по социальной кооперации. Причем равноправие отношений в социальном действии выводится из онтологически укорененной в самой социальной природе человека способности к симпатии («подстановке» себя на место Другого) и диалогу.

Отличающимся определенной теоретической новизной нам представляется и анализ специфической эгалитарной организации структуры социального поля, элиминирующей манипуляцию и предоставляющей возможности для равноправных отношений.

В общем виде результаты исследования могут быть представлены в следующей последовательности итоговых выводов:

Во-первых, даже само обоснование легитимности требований социального равенства проектом модерна нуждается в существенной доработке, поскольку носит, в некотором смысле, тавтологический характер: требования социального равенства покоятся либо на признании естественного равенства всех людей, либо на полагании равенства автономных субъектов в их ноуменальной природе.

Наш вывод противоположен: индивиды не равны ни в одном из вышеперечисленных аспектов, но сама природа социальности и социальной жизни требует признания такового равенства: в силу своего социального естества индивиды нуждаются в равном признании своих притязаний на значимость и равном к себе отношении в рамках социальных практик. Необходимость все более тесной социальной интеграции, солидарности членов общества в ходе эволюционного усложнения и дифференциации социальной структуры социума также имплицирует требования равноправных отношений.

Во-вторых, проект модерна в плане обоснования эгалитаризма, за исключением идеи отношения к индивиду из универсалисткой перспективы прав человека, на наш взгляд, исчерпал свой эвристический потенциал. Его понятийные средства утратили связь с современной социальной реальностью, а теоретические модели с самого начала постулировались в качестве неких идеальных конструкций, далеких от действительного обстояния дел. В построениях модерна явно ощущался недостаток социального реализма.

Проект модерна впервые тематизировавший эгалитарную проблему в горизонте принципа универсализма, имплицировал одновременно натуралистическое толкование самого понятия социального равенства как фактического уравнения индивидов в доступе к основным социальным благам. Из данной предпосылки родились все утопические проекты, направленные на унификацию индивидов посредством полной регламентации всех сфер жизнедеятельности и редукции сложной социальной структуры общества.

Современные социал-демократические «левые» движения, отказавшись от идеи осуществимости «равенства результатов», сохранили натуралистическую перспективу виденья эгалитаризма, поставив основной задачей частичное перераспределение уже полученных в результате действия либеральной экономической «машины» доходов.

Экономические неолибералы, опять-таки, помещают проблему социального равенства не в перспективу социального взаимодействия между индивидами, а в перспективу определения условий возможности формальной свободы доступа к основным общественным ресурсам.

Но такое натуралистическое понимание эгалитаризма заводит в тупик по причине своей фактической недостижимости.

Ключом к иному непротиворечивому толкованию требований равенства является, по нашему мнению, символически-интеракционисткий подход к проблеме. В его рамках эгалитаризм трактуется как проблема признания индивидами взаимных притязаний на значимость, а понятие «социального равенства» приобретает ментальный оттенок.

Понятие социального равенства или, напротив, социальной стратификации предполагают выстраивание в ментальной сфере нашего сознания некоего «социального пространства», где индивиды различаются более «высоким» или «низким» положением, различные же материальные блага и ресурсы выполняют, прежде всего, символическую функцию означивания положения в данной ментальной структуре.

В горизонте подобного толкования эгалитаризма важнейшее значение приобретает анализ социального действия, где и проявляется отношение индивидов друг к другу, на предмет его эгалитарности. Поскольку взаимодейстгие людей, где Другой наделяется определенного рода значимостью, сводится либо к кооперации, либо к конкуренции, возможны два типа эгалитарного действия - стратегическое или коммуникативное.

В-третьих, анализ стратегического социального действия и социального игрового поля в горизонте эгалитаризма показывает, сто в целях своего функционирования они нуждаются в постоянной корректировке: в противном случае данный тип социального действия и социального поля легко вырождается в манипулятивное действие и структуру принуждения.

В постоянном реформировании нуждается как структура социального поля в целях размыкания порочного круга между начальным стартовым капиталом игры (социальными ставками) и ее результатом (социальным выигрышем), так и правила социальной игры в плане либерализации возможности применения различных стратегий, ведущих к социальному успеху.

В отношении экономики постиндустриального общества это означает, что необходимо стремиться к дальнейшему обесценению частной собственности и богатства как специфической ставки в социальной игре, ведущей к гарантированному успеху. Приобретение информацией статуса ведущего экономического ресурса, оставляющего далеко позади значение денежного капитала, открывает для этого хорошие структурные возможности. Кроме того, новые образовательные стратегии достижения социального успеха также способствуют выравниванию социальных шансов.

В политической сфере постиндустриального общества применение новых информационных технологий позволяет, через внедрение форм прямого участия в принятии политических решений, элиминировать значение концентрации политического капитала должностными лицами, обеспечивающего им политический успех. Новые неформальные стратегии политических «движений участия» и «горизонтальная» синергетическая координация их членов обеспечивают им равные возможности действия в политической борьбе наряду с традиционным партийным политическим «истеблишментом».

В-четвертых, анализ коммуникативного социального действия и синергетического социального поля в горизонте эгалитаризма показывает, что хотя они и содержут в себе равноправие отношений в качестве своей имманентной перспективы и неотъемлемой предпосылки подлинной коммуникации, данный тип социального действия и социального поля подвержен постоянной угрозе искажения и вмешательства со стороны чужеродных ему императивов манипулятивного экономического и политического принуждения. Автономия равноправной коммуникации может быть сохранена посредством недопущения манипуляции в саму ткань интеракции и попыток скрытого «дирижирования» ею «сверху». Следует исключить все формы суггестии, неявного внушения, широко применяемого масс-медиа и пиаром, и до минимума ограничить возможности и саму необходимость системной интеграции социума «сверху» за счет расширения социальной интеграции «снизу», способом синергетической координации.

В отношении экономики постиндустриального общества это означает постепенную замену линейно выстроенных предприятий с превалированием армейской модели «вертикального» менеджмента и развитой бюрократией на новые организации, основанные на информации, с превалированием «горизонтальных» связей синергетической организации и принятием решений на самом первичном уровне.

В политической сфере постиндустриального общества подлинная коммуникация может отстоять свою автономию только путем постепенной замены институтов представительной демократии элементами прямой демократии обсуждения и непосредственного участия граждан в принятии решений: наличные коммуникативные технологии и средства связи уже содержат все структурные возможности для подобного перехода. Иначе механизм делегирования власти легко обратить в средство ее узурпирования и манипулирования массами с помощью масс-медиа и пиара.

В плане собственной оценки данной работы можно отметить, что на наш взгляд, эвристическая ценность исследования состоит, прежде всего, в новом подходе к проблеме эгалитаризма, фокусирующем внимание на стратегическом и коммуникативном типах социального действия с соответствующими им социальными полями. Значение работы заключается в демонстрации возможностей модернизации эгалитаризма новыми средствами. Эгалитарную же характеристику данных структур и возможностей их корректировки в целях более полной реализации идей социального равенства нельзя считать завершенной. Важнейшими задачами которые возникают здесь в перспективе дальнейших исследований является определение способов и форм модификации социальной структуры в экономике таким образом, чтобы нейтрализовать преимущества обладания экономическим капиталом и социальными связями в социальной игре, поиск и рассмотрение новых социальных стратегий, выравнивающих социальные шансы на успех.

В области политики первейшей задачей является поиск новых социальных форм и стратегий, позволяющих противостоять суггестивному политическому манипулированию, против которого люди оказались незащищенными, определение способов деконцентрации власти, распыления без ущерба для ее функционирования.

С продвижением к меритократическому обществу, основанному на заслугах, становится все более актуальной проблема преодоления или, наоборот, социального закрепления естественного неравенства людей в интеллекте, способностях и стремлении к достижениям.

Таким образом, область социального анализа проблемы эгалитаризма не является исчерпанной и открывает и открывает широкое поле для дальнейших исследований.

Список научной литературыГлухов, Андрей Петрович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Локк Джон. Два трактата о правлении // Локк Джон. Сочинения в 3-х томах, т. 2. - М.: «Мысль», 1988. - 668с.

2. Руссо Жан-Жак. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства // Руссо Жан-Жак. Трактаты. М.: «Наука», 1969. 704с.

3. Руссо Жан-Жак. Об общественном договоре или Принципы политического права // Руссо Жан-Жак. Трактаты. М.: «Наука», 1969. - 704с.

4. Тоббс Томас. Левиафан // Гоббс Томас. Сочинения в 2-х томах, т. 2. М.: «Мысль», 1991.-731с.

5. Юм Давид. О первоначальном договоре // Юм Давид. Сочинения в 2-х томах, т. 2.-М.: «Мысль», 1965. 928с.

6. Кант Иммануил. Основы метафизики нравственности //Кант Иммануил. Сочинения в 6-ти томах, т. 4, ч. 1. М.: «Мысль», 1965. - 544с.

7. Смит Адам. Теория нравственных чувств. М.: «Республика», 1997. - 352с.

8. Бентам Иеремия. Введение в основания нравственности и законодательства. М.: РОССПЭН, 1998. - 415с.

9. Мальтус Т. Опыт закона о народонаселении. М.: «Петроком», 1993. - 142с.

10. Милль Дж. Ст. Утилитарианизм. О свободе. Спб., 1882. - 390с.1.. Милль Дж. Ст. Основы политической экономии в 3-х томах, т. 1. М.: «Прогресс», 1980. 496с.

11. Прудон Пьер Жозеф. Что такое собственность? М.: «Республика», 1998. -367с.

12. Энгельс Фридрих. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 9-ти томах, т. 5. М.: Политиздат, 1986. - 779с.

13. Спенсер Герберт. Основания социологии в 2-х томах, т. 2. Спб., 1889. -710с.

14. Спенсер Герберт. Синтетическая философия. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1997. - 512с.

15. Дюркгейм Эмиль. О Разделении общественного труда. Метод социологии. -М.: «Наука», 1990.-575с.

16. Берк Эдмунд. Размышления о революции во Франции. М.: «Рудомино», 1993,- 144с.

17. Токвиль Алексис. Старый порядок и революция. М.: Московский философский фонд, 1997. - 252с.

18. Токвиль Алексис. Демократия в Америке. М.: «Прогресс», 1992. - 560с.

19. Зиммель Георг. Социальная дифференциация // Тексты по истории социологии 19-20 веков. М.: «Наука», 1994. - 384с.

20. Лебон Гюстав. Психология народов и масс. Спб.: «Прогресс-Традиция», 1995.-316с.

21. Хальбвакс Морис. Замечания к социологической постановке проблемы классов // Хальбвакс Морис. Социальные классы и морфология. М.: Институт экспериментальной социологии; Спб.: «Алетейя», 2000. - 509с.

22. Сорокин П. А. Система социологии в 3-х томах, т.2. М.: «Наука», 1993. -688с.

23. Сорокин Питирим. Проблема социального равенства // Сорокин Питирим. Человек. Цивилизация. Общество. М.: «Политиздат», 1992. - 543с.

24. Сорокин Питирим. Социальная стратификация и мобильность // Сорокин Питирим. Человек. Цивилизация. Общество. -М.: «Политизда т», 1992. 543с.

25. Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М.: «Пресса», 1991. - 640с.

26. Леонтьев Константин. Избранное. М.: «Рарочь», «Московский рабочий»,1993.-400с.

27. Кули Чарльз Холтон. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. - 320с. 104с.

28. Моска Гаэтано. Правящий класс // Антология мировой политической

29. Парето Вильфредо. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли в 5-ти томах, т. 2. М.: «Мысль», 1997. -830с.

30. Кроче Бенедетто. Либеральная концепция как концепция жизни // Антология мировой либеральной мысли. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. -696с.

31. Канетти Элиас. Масса и власть. М.: «Ad Marginem», 1997. - 528с.

32. Гобхауз Леонард. Либерализм // Антология мировой либеральной мысли. -М.: «Прогресс-Традиция», 2000. 696с.

33. Хабермас Юрген. О прагматическом, этическом и моральном употреблении практического разума // Хабермас Юрген. Демократия. Разум. Нравственность. М.: «Academia», 1995. - 245с.

34. Хабермас Юрген. Моральное сознание и коммуникативное действие. -Спб.: "Наука", 2000. 384с.

35. Хабермас Юрген. Примирение через публичное употребление разума. Замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии,1994, №10.

36. Фарман И. П. Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса. М.: ИФРАН, 1999.-244с.

37. Фливберг Б. Хабермас и Фуко теоретики гражданского общества // Социс, 2000, №2.

38. Гидденс. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас, Новосибирск: изд-во НГУ, 1995. - 120с.

39. Бурдье Пьер. Структуры, Habitus, Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: изд-во НГУ, 1995. - 120с. 34.

40. Бурдье Пьер. От правил к стратегиям // Бурдье Пьер. Начала. Choses dites. -М.: Socio-Togos, 1994. 288.

41. Бурдье Пьер. Социальное пространство и символическая власть // Бурдье Пьер. Начала. Choses dites. М.: Socio-Togos, 1994. - 288с.

42. Бурдье Пьер. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение // Бурдье Пьер. Социология политики. М.: Socio-Togos, 1993. -336с.

43. Бурдье Пьер. Социальное пространство и генезис «классов» // Бурдье Пьер. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. - 336с.

44. Бурдье Пьер. Политические позиции и культурный капитал // Бурдье Пьер. Социология политики, М.: Socio-Logos, 1993. - 336с.

45. Бурдье Пьер. Политическое представление: Элементы теории политического поля // Бурдье Пьер. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. 336с.

46. Бурдье Пьер. Делегирование и политический фетишизм // Бурдье Пьер. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. - 336с.

47. Бурдье Пьер. Политический монополизм и символические революции // Бурдье Пьер. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. ~336с.

48. Ролз Джон. Теория справедливости. Новосибирск: изд-во ИГУ, 1995. -536с.

49. Ролз Джон. Идеи блага и приоритет права // Современный либерализм. М.: «Прогесс-Традиция», 1998. - 248с.

50. Алексеева Т. А. Джон Роулс и его теория справедливости // Вопросы философии, 1994, № 10.

51. Парсонс Талкотт. Аналитический подход к теории социальной стратификации // Парсонс Талкотт. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. -880с.

52. Парсонс Талкотт. Новый аналитический подход к теории социальной стратификации // Парсонс Талкотт. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. - 880с.

53. Парсонс Талкотт. Система современных обществ. М.: «Аспект Пресс»,1998.-270с.

54. Гэлбрейт Дж. К. Справедливое общество // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.: Academia, 1999. - 640с.

55. Фукуяма Френсис. Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia,1999.-640с.

56. Этциони Амитаи. Новое золотое правило. Сообщество и нравственность в демократическом обществе // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999.-640с.

57. Гидденс Энтони. Последствия модернити // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. - 640с.

58. Турен Ален. Способны ли мы жить вместе? Равные и различные // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: Academia, 1999. - 640с.

59. Бергер Питер, Лукман Томас. Социальное конструирование реальности. -М.: «Медиум», 1995. 334с.

60. Бергер Питер. Капиталистическая революция. М.: «Прогресс» -«Универс», 1994. - 320с.

61. Арендт Ханна. Истоки тоталитаризма. М.: « Центр-Ком», 1996.- 672с.

62. Арендт Ханна. Ситуация человека // Вопросы философии, 1998, № 11.

63. Дебор Ги. Общество спектакля. М.: «Логос», 2000. - 184с.

64. Рорти Ричард. Случайность, ирония и солидарность. М.: Русское феноменологическое общество, 1996. - 282с.

65. Рорти Р. Обретая нашу страну: Политика левых в Америке 20 века. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. - 128с.

66. Дьюи Джон. Либерализм и социальное действие // Антология мировой либеральной мысли. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. - 696с.

67. Белл Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. М.: «Academia», 1999.-956с.

68. Янг М. Возвышение меритократии // Утопия и утопическое мышление. -М.: «Прогресс», 1991. 408с.

69. Друкер Питер Ф. Новые реальности: в правительстве и политике, в экономике и бизнесе, в обществе и мировоззрении. М.: «Бук Чембер Интернэшнл», 1994.-384с.

70. Тоффлер Элвин. Третья волна. М.: изд-во ACT, 1999. - 784с.

71. Тоффлер Алвин. Футурошок. Спб.: «Лань», 1997. - 464с.

72. Туроу Лестер. Будущее капитализма. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1999.-432с.

73. Мизес Людвиг. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность. М.: «Дело», 1993. 240с.

74. Хайек Фридрих Август. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. -М,: «Новости», 1992. 304с.

75. Хайек Фридрих Август. Индивидуализм истинный и ложный // антология мировой либеральной мысли. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. - 696с.

76. Хайек Фридрих Август. Дорога к рабству. М.: «Экономика», 1992. - 176с.

77. Шумпетер Иозеф. Капитализм, социализм и демократия. М.: «Экономика», 1995. - 540с.

78. Фридман Милтон. Свобода, равенство и эгалитаризм // Фридман и Хайек о свободе. Минск: «Полифакт-референдум», 1990. - 126с.

79. Берлин Исайя. Две концепции свободы // Современный либерализм. М.: «Прогресс-Традиция», 1998. - 248с.

80. Берлин Исайя. Стремление к идеалу // Вопросы философии, 2000, № 5.

81. Дарендорф Ральф. Фрагменты нового либерализма // Антология мировой политической мысли в 5-ти томах, т. 2. М.: «Мысль», 1997. - 830с.

82. Хеффе Отфрид. Политика. Право. Справедливость. — М.: «Гнозис», 1994. -328с.

83. Дворкин Рональд. Либерализм // Современный либерализм. М.: «Прогресс-Традиция», 1998. - 248с.

84. Уолдрон Джереми. Теоретические основания либерализма // Современный либерализм. -М.: «Прогресс-Традиция», 1998. -248с.

85. Тейлор Чарльз. Пересечение целей: спор между либералами и коммунитаристами // Современный либерализм. М.: «Прогресс-Традиция», 1998.-248с.

86. Кимлика Уилки. Либеральное равенство // Современный либерализм. М.: «Прогесс-Традиция», 1998. - 248с.

87. Маслоу Абрахам. Новые рубежи человеческой природы. М.: «Смысл», 1999.-425с.

88. Мэмфорд JI. Миф машины // Утопия и утопическое мышление. М.: «Прогресс», 1991. - 408с.

89. Барбер Бернард. Структура социальной стратификации и тенденции социальной мобильности // Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. М.: «Прогресс», 1972. - 394с.

90. Беккер Дирк. В обществе об обществе // Социо-логос. - М.: «Прогресс», 1991.-480с.

91. Луман Никлас. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо-логос. М.: «Прогресс», 1991. - 480с.1. Прогресс», 1986. 432с.

92. Зиновьев Александр. Феномен западнизма. М.: Центрополиграф, 1995. -461с

93. Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. Спб.: изд-во Спб. ун-та, 1995. - 280с.

94. История теоретической социологии в 5-ти томах, т.4. Спб.: РХГИ, 2000. -736с.

95. Култыгин В. П. Классическая социология. М.: «Наука», 2000. - 526с. История теоретической социологии в 5-ти томах, т. 2. - М.: «Магистр», 1997. -448с.

96. История социологии в Западной Европе и США. М.: НОРМА-ИНФРА, 1999.-576с.

97. Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. М.: «Аспект Пресс», 1996.-318с.

98. Ильин Илья. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция одного мифа. М.: «Интрада», 1998. - 256с.

99. Восленский М. Номенклатура. М.: «Советская Россия», 1991. - 624с.

100. Джилас Милован. Лицо тоталитаризма. М.: «Новости», 1992. - 544с.

101. Хэллоуэлл Джон. Моральные основы демократии. М.: 1111ГI, 1993. - 144с.

102. Иноземцев В. Л. Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества//Полис, 1999, № 5.

103. Иноземцев В. И. Классовый аспект бедности в постиндустриальных обществах // Социс, 2000, № 8.

104. Иноземцев В. И. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе // Социс, 2000, № 6.

105. Иноземцев В. И. Собственность в постиндустриальном обществе и исторической перспективе //Вопросы философии, 2000, № 12.

106. Трансформация современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество (материалы «круглого стола») // Вопросы философии, 2000, № 1.

107. Роджерс Э., Агравала-Роджерс. Коммуникация в организациях. М.: «Экономика», 1980. - 176с.

108. Цвылев Р. И. Постиндустриальное развитие. Уроки для России. М.: «Наука», 1996.-206с.

109. Ракитов А. И. Философия компьютерной цивилизации. М.: Политиздат, 1991,- 288с.

110. Соснин Б. А., Пойзнер Б. Н. Основы социальной информатики. -Томск: изд-во ТГУ, 2000,- 110с.

111. Пригожин Илья, Стенгерс Изабелла. Порядок из хаоса. М.:.

112. Моисеев Н. Н. Логика динамических систем и развитие природы и общества // Вопросы философии, 1999, № 4.

113. Бранский В. П. Теоретические основания социальной синергетики // Вопросы философии, 2000, № 4.

114. Зандкюлер. Демократия, всеобщность права и реальный плюрализм // Вопросы философии, 1999, № 2.

115. Сабелли Г. К., Карлсон-Сабелли Л. Социодинамика: применение процессуальных методов в социальных науках // Синергетика и психология: Тексты, вып. 2. Социальные процессы. М.: «Янус-К», 1999. 272с.

116. Николис Дж. Роль хаоса в коммуникативных системах // Синергетика и психология: Тексты, вып. 2. Социальные процессы. М.: «Янус- К», 1999. -272с.

117. Сулис Вильям. Коллективный интеллект // Синергетика и психология: Тексты, вып. 2. Социальные процессы. М.: «Янус-К», 1999. - 272с.

118. Хакен Герман. Можем ли мы применять синергетику в науках о человеке? // Синергетика и психология: Тексты, вып. 2. Социальные процессы. М.: «Янус-К», 1999.-272с.

119. Майнцер К. Сложность и самоорганизация. Возникновение новой науки и культуры на рубеже века // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. - 536с.

120. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетическое расширение антропного принципа // Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. -М.: «Прогресс-Традиция», 2000. 536с.

121. Козловски Петер. Культура постмодерна. М.: «Республика», 1997. - 240с.

122. Уолцер Майкл. Компания критиков: социальная критика и политические пристрастия 20 века. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. -360с.

123. Росси Ф. Дж. Общественный авторитет разума. Критика, изначальное зло и предназначение человечества // Вопросы философии, 2000, № 7.

124. Нэсбит Джон, Эбурдин Патриция. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции: Год 2000. М.: « Республика», 1992. - 415с.

125. Портнов А. Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии 19-20 веков. Иваново, 1994. - 370с.

126. Верч В. Дж. Голос разума. Социокультурный подход к опосредованному действию. М.: «Тривола», 1996. 176с.

127. Неретина С., Огурцов А. Время культуры. М.: РХГИ, 2000. - 344с.

128. Лифинцева Т. П. Философия диалога Мартина Бубера. М.: ИФРАН, 1999. - 133с.

129. Ситниченко JI. А. Человеческое общение в интерпретациях современной западной философии. Киев: «Наукова Думка», 1990. - 112с.

130. Рациональность на перепутье в 2-х книгах, кн. 1. М.: РОССПЭН, 1999. -368с.

131. Розов И. С. Структура социальной онтологии: по пути к синтезу макроисторических парадигм // Вопросы философии, 1999, № 2.

132. Бодякин В. И. Куда идешь, человек? Основы эволюциологии. Информационный подход. М.: СИНТЕГ, 1998. - 332с.

133. Бубер Мартин. Два образа веры. М.: «Республика», 1995. 464с.

134. Бахтин Михаил. Эстетика словесного творчества. М.: «Искусство», 1979. - 424с.

135. Касте л ьс Мануэль. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: «Academia», 1999. - 640с.

136. Хабермас Юрген. Модерн незавершенный проект // Вопросы философии, 1992, №4.

137. Милль Дж. Ст. О свободе // Антология мировой либеральной мысли. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. - 696с.

138. Сабо М. Социалистическая «рефеодализация» // Венгерский меридиан, 1991, № 1.

139. Энгельс Фридрих. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения в 3-х томах, т. 3. -М.: Политиздат, 1985. 639с.

140. Поппер Карл. Открытое общество и его враги в 2-х томах, т. 2. М.: «Феникс», 1992. -528с.

141. Роулс Джон. Теория справедливости // Вопросы философии, 1994, № 10.

142. Сэндел Дж. Либерализм и пределы справедливости // Современный либерализм. М.: «Прогресс-Традиция», 1998. - 248с.

143. Качоха Л. Проблема общего блага в современной демократии // Вопросы философии, 2000, № 9.

144. Туроу Лестер. Будущее капитализма // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: «Academia», 1999. - 640с.

145. Марков Б. В. Разум и коммуникация // Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Спб.: «Наука», 2000. - 384с.

146. Гадамер X. Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: «Прогресс», 1998. 704с.

147. Дракер Питер. Посткапиталистическое общество // Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: "Academia», 1999. - 640с.

148. Маслоу Абрахам. Новые рубежи человеческой природы. М.: «Смысл», 1999.-425с.

149. Уолцер Майкл. Компания критиков: Социальная критика и политические пристрастия 20 века. М.: «Идея-Пресс», Дом интеллектуальной книги, 1999. -360с.

150. Brzezinski. Zb. Between Two Ages. N. Y., 1970.

151. Galbreith J. K. The New Indastriai State. L., 1991.