автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Проблема свободы: логико-методологический анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема свободы: логико-методологический анализ"

На правах рукописи

ЛОБАСТОВ ЮЛИЙ ГЕННАДЬЕВИЧ

ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ: ЛОГИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

09.00.01 - Онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

25ФЕВ 2015

Москва - 2014

005559434

Работа выполнена на кафедре философии НАЧОУ ВПО Современная гуманитарная академия

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор,

Мареев Сергей Николаевич

Официальные оппоненты:

Черезов Александр Евгеньевич - доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии ГБОУ ВПО города Москвы «Московский городской педагогический университет»

Понюовкина Ирина Федоровна - кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии ФГБОУ ВПО «Российский экономический университет имени Г.В.Плеханова»

Ведущая организация:

ФГОУ ВПО «МАТИ - Российский государственный технологический университет имени К.Э. Циолковского»

Защита состоится 18 марта 2015 г. в 14:30 час. на заседании диссертационного совета Д 521.003.01 на базе Современной гуманитарной академии по адресу: 109029, Москва, ул. Нижегородская, д.32, стр.4 ауд. 352 -зал заседаний диссертационных советов.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на сайте Современной гуманитарной академии www.muh.ru.

Автореферат разослан _февраля 2015 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

Черепанова Наталья Владимировна

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Исследование феномена свободы представляет не только научный интерес, но и имеет большое практическое значение. Сама постановка этой темы с самого начала проблематизирует три «вещи»: феномен свободы в действительности; образы свободы в общественном сознании (в искусстве, морали, праве, политике, философии, религии) и, наконец, теоретическое выражение этого феномена в науке.

Образы свободы в сознании, казалось бы, должны совпадать с феноменом свободы в действительности. На самом деле между сознанием и действительностью существуют сложные отношения. Сознание философа-теоретика обязано найти способы различения бытия, данного в сознании, и бытия, данного за его рамками - в предметно-преобразовательной деятельности. Поэтому необходим анализ условий этого различения, условий формирования адекватной оценки феномена свободы в бытии и в сознании.

Проблема свободы не является новой. В зону пристального внимания она попала вместе с вхождением в жизнь насилия, т.е. такого определения общественных отношений, где порабощение одного становится формой бытия другого. Раб испытывает на себе свободное действие господина, и его противодействие выступает борьбой за свою свободу. Образ этой свободы, как идеал его борьбы, не выходит за рамки общих представлений эпохи, в которой господство и подчинение являются определяющей формой общественных отношений. От Аристоника и Спартака через Великую Французскую буржуазную революцию до Великой социалистической тема свободы была ведущей, и она свою силу противопоставляла соответствующим формам насилия. Поэтому особые общественные отношения той или иной эпохи задают и образы свободы, за которые борются те или иные общественные силы.

Но какими бы эти общественные отношения ни были, идея, идеал, цель активного действия этих сил вырастают из соответствующих этим отношениям противоречий. И конкретный образ результата всегда представляется через определенность сторон этих отношений.

В обоснование актуальности темы следует указать на особенность употребления термина «свобода» в современном общественном сознании, где

этому термину придаются самые различные смыслы. Понятия, к которым научно-теоретическое сознание подходит строго и однозначно, журналистами, публицистами, политологами и т.д., которые в значительной мере конституируют общественные представления и формируют способ ориентации индивида в мире, - эти понятия лишь номинально могут претендовать на действительное выражение сути дела. Поэтому философия как наука, рефлектирующая связи и отношения действительности и выражение их в мышлении, должна быть внимательна в отношении этих представлений. Размытое неотчетливое сознание имеет, к сожалению, всеобщий характер, и в него поэтому легко вклиниваются сознательно-ложные представления, направленные на извлечение материальных ценностей и политических дивидендов. Как раз такая форма манипуляции сознанием лишает человека свободы и еще более отчетливой делает необходимость теоретического сознания как условия свободного бытия.

Степень научной разработанности проблемы

О свободе существует многочисленная литература - как прямо тематизированная, так и включающая в исследования различного содержания эту проблематику. Любой анализ социально-исторической действительности по существу своему является одновременно анализом свободы: специальные философские произведения, анализирующие проблему свободы, в той или иной мере осуществляют рефлексию общественных отношений, через которые существует и выражает себя свобода как объективный феномен, как специфический способ человеческого бытия. Особенность философской позиции прямо и непосредственно сказывается на трактовке свободы, толкуя ее то как абсолютный и изначальный момент (божественного или человеческого) бытия, то как выбор, то как иллюзию сознания.

Общефилософская трактовка свободы сводится к отношению самопричинения. Причинное отношение является фундаментальным отношением, лежащим в основании научного знания вообще. Но свобода - это факт не менее точный и определенный, нежели причинность. Третья антиномия чистого разума у Канта итожит эту проблему. Но одновременно ставит целый ряд вопросов логико-методологического характера. Вопросы эти далеко не

всегда решаются в рамках анализа проблемы свободы, но всегда их предполагают.

Вся совокупность общественно-исторических наук исследует содержание и формы движения исторического бытия как в целом, создавая концепции исторического процесса, концепции человека как субъекта этого процесса, в котором осуществляется свобода, так и в частностях, исследуя отношения (взаимодействия) тех или иных общественных образований. В 19-ом веке возникает социология как попытка выстроить теорию и методологию анализа локально-конкретных форм бытия человека, выстраивая эту методологию по форме естественных (позитивных) наук. Вся действительная философская проблематика здесь сознательно элиминируется (а потому, по существу, остается скрытой предпосылкой всех социологических анализов), и свобода начинает трактоваться до примитивности просто - как выбор. Как такое отношение, которое легко эмпирически фиксируется, не требует объяснения и может количественно измеряться. Такое представление получает развитие в экзистенциализме (от Ф.М.Достоевского до Хайдеггера) и по существу продолжается в постмодернизме (Ж.Бодрийяр, Ж.Делез, Ф.Гватгари). В философии жизни (Ф.Ницше, В.Дильтей, Г.Зиммель, О.Шпенглер, А.Бергсон) свобода начинает пониматься как иррациональный момент человеческого бытия.

Разумеется, выбор (или свобода выбора) является фактом. Хотя в позитивистском анализе этот факт можно распространить и за рамки общественно-человеческого бытия. В той же физике элементарной частице легко приписать свободу выбора «отверстия» для своего пролета. Физика Эпикура отклонением атома от заданной траектории обосновывала свободу как принцип действительности. Лапласовский детерминизм, наоборот, придает причинному отношению однозначный и прямолинейный характер, чем лишает свободу своего статуса.

Все эти сюжеты достаточно широко и глубоко проработаны в философской и социально-политической литературе, отражая собой целые направления в умонастроениях и мировоззренческих принципах, которые прямо и непосредственно совпадают с практической позицией активно действующего

субъекта. Проблематика свободы находит отражение и в анализах властных отношений, правовой и социально-экономической литературе.

Все указанные аспекты проблемы свободы нашли свое отражение в контексте истории философии, начиная, пожалуй, с произвольного, недетерминированного отклонения атома Эпикура, ищущего предельные основания для объяснения самоконструкции мира, в пределе - для объяснения меры свободно-произвольного поведения человеческого индивида. Изменение общественной ситуации меняет и представления людей на свободу. Философия каждый раз и по-разному ставит эту проблему. Монадология Лейбница -своеобразная попытка отразить феномен свободы в новой ситуации буржуазного мира. Выразить свободу через необходимость было серьезной диалектической попыткой Спинозы. В рамках этой же идеи Гегель выражает тождество понятия и субъекта как основной принцип исторического развития человеческой свободы - субъективно-человеческой деятельности на основе понимающей действительность мысли. Марксово понимание свободной индивидуальности связано с историческим развитием человека в контексте снятия разделения труда и преодоления отчуждения.

Специальные исследования, непосредственно анализирующие проблему человеческой свободы, с разной степенью полноты восходят к этим философским основаниям, но так или иначе воспроизводят те аспекты этой проблемы, которые указаны нами выше. В первую очередь, это реальные основания свободы, связь ее с необходимостью, с общественно-политической жизнью, с психологией личности. Эти же аспекты проблемы в качестве отправной точки исследования берем и мы, - чтобы попытаться, отталкиваясь от достаточно представительных суждений, поставить и обсудить самые общие проблемы логики и методологии анализа свободы.

Научная задача заключается в том, чтобы раскрыть содержание понятия свободы, выявить ее всеобщую форму и показать как она реализуется в зависимости от реальных условий бытия индивидов в конкретном обществе.

Объект исследования - свобода и ее представления в научном сознании.

Предмет исследования - логика и методология исследования свободы.

Цель исследования - определить логику понятия свободы и ее реализацию в общественной жизни.

Основная гипотеза - логика и методология исследования свободы, преследующая адекватный ее образ, должна быть выстроена на диалектических принципах познания.

Задачи исследования:

1. Проанализировать представления о свободе в философском сознании.

2. Обосновать, что адекватное понятие свободы строится только на основе выведения . (реконструкции генезиса) этой способности из содержания предметно-практической деятельности.

3. Раскрыть положение, что свобода осуществляет себя через насилие. Дать сравнительный анализ понятий насилия и свободы. Показать, что выход насилия за рамки внутренней логики действительности выступает как произвол.

4. Показать, что адекватное понимание свободы всегда содержит в себе момент единства и тождества всеобщих культурно-исторических форм и индивидуально-субъективных способностей.

5. Обосновать, что свобода в человеческой истории существует не только как способ деятельности индивида, но и как объективная общественная форма, получающая выражение в различных общественных институтах.

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляют классические философские представления, восходящие к античной диалектике и получившие развитие в трудах Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Декарта, Спинозы, Канта, Фихте, Гегеля, Маркса и др.

Научная новизна исследования:

1. Обосновано, что адекватное понятие свободы строится только на основе выведения (реконструкции генезиса) ее из содержания предметно-практической преобразовательной деятельности человека.

2. Впервые показано, что свобода осуществляет себя через насилие, мера которого соответствует сопротивлению преобразуемого объекта. Выход насилия за рамки внутренней логики действительности выступает как произвол.

3. Свобода проанализирована как тождество всеобщих культурно-исторических форм и индивидуально-субъективных способностей.

4. Показано, что свобода в человеческой истории существует не только как способ деятельности индивида, но и как объективная общественная форма, получающая выражение в различных общественных институтах.

Достоверность результатов обеспечена последовательным проведением логико-методологического анализа свободы - как реального феномена человеческого бытия и как его отражения в философском сознании; обеспечена опорой на взаимосвязь фактического, научного и философского содержания в исследовании феномена свободы; опорой на методологические принципы единства эмпирического и теоретического, исторического и логического.

Личный вклад автора в исследовании проблемы свободы заключается в получении научных результатов, изложенных в диссертации и в опубликованных работах: в разработке и обосновании следующих положений:

- понятие свободы строится только на основе реконструкции генезиса общественной предметно-преобразовательной деятельности и предстает в сознании как диалектическая форма;

- логические условия истинного знания свободы дают возможность разумно использовать ее понятие в развитии социальной действительности и духовной сферы человека;

- свобода осуществляет себя в различных формах, в том числе и через насилие, мера которого соответствует сопротивлению преобразуемого объекта;

- свобода есть тождество всеобщих культурно-исторических форм и индивидуально-субъективных способностей;

- свобода в человеческой истории существует не только как способ деятельности индивида, но и как объективная общественная форма, получающая выражение в различных общественных институтах и формах общественного сознания - нравственной и правовой.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Адекватное понятие свободы формируется только на основе выведения этого феномена из содержания предметно-практической деятельности.

2. Свобода осуществляет себя через насилие, мера которого соответствует сопротивлению преобразуемого материала. Выход насилия за рамки внутренней логики действительности выступает как произвол.

3. Адекватное понимание свободы содержит в себе момент единства и тождества всеобщих культурно-исторических форм и индивидуально-субъективных способностей.

4. Свобода в человеческой истории существует не только как способ деятельности индивида, но и как объективная общественная форма, получающая выражение в различных общественных институтах. В нравственном, художественном и правовом сознании свобода выражается в той мере, в какой эти формы сознания вписаны в содержательный смысл общественных отношений.

5. Понятие «свободы вообще» выступает идеальным образом формы деятельности человека, на который он (сознательно и бессознательно) ориентируется в рамках целеполагания и целеосуществления. Эта форма проявляется в любой особенной сфере деятельности человека.

Теоретическая значимость. Проведенный методологический анализ, заключающийся в выявлении всеобщей формы свободы и механизма ее взаимосвязи с реальным содержанием действительности, взаимосвязи ее с практически-преобразовательной деятельностью и др. позволяет научно-теоретическому сознанию более глубоко и адекватно войти в содержание свободы как способа человеческой деятельности. С другой стороны, разработанные в тексте диссертации методологические проблемы исследования свободы дают возможность оценить содержание научных и обыденных представлений о свободе и осуществить их критический анализ.

Практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что ее результаты, в первую очередь разработанные методологические проблемы исследования и понимания свободы, могут быть использованы в самых различных практических областях человеческой деятельности, поскольку дают возможность адекватного понимания реальных свобод, - в организационной сфере (в любой области), в управлении производственными коллективами, государственными структурами, политическими организациями. Особое значение проведенный анализ проблем свободы имеет для образовательной деятельности, где формируется содержание субъективных представлений. Здесь понятие свободы оказывается ориентиром организационной, методической и непосредственно , содержательно-учебной деятельности. Материалы диссертации могут быть органично включены в курсы по теоретической философии, педагогике и психологии, политологии, социологии.

Апробация результатов исследования была осуществлена в рамках ряда международных научно-теоретических конференциях: 3-ий Российский Философский конгресс (16-20 сентября 2002 г.). - Ростов-на-Дону. - 2002; Ильенковские чтения - 2001, Москва, апрель 2002; Ильенковские чтения, 2009. -Москва, Зеленоград, май 2009 г.; Ильенковские чтения - 2013. - Москва, 28 - 29 марта 2013 года, М., СГА; 2-ая Международная научно-теоретическая конференция «Актуальные проблемы развития мировой философии» - Астана, 2013; 15-ая Международная конференция «Гуманизм. Человек. Экзистенция. Октябрь, 2013. - Дрогобыч, Украина; Международный философско-методологический семинар «Проблема человека: история и современность». Март, 2013. - Усть-Каменогорск-Москва. По материалам исследования опубликовано девять статей в различных изданиях общим объемом 5,95 п.л. Диссертация прошла обсуждение на кафедре философии НАЧОУ ВПО Современной гуманитарной академии.

Структура диссертации

Диссертация состоит из Введения, двух глав, включающих в себя одиннадцать параграфов, Заключения и библиографического списка (173 источника). Общий объем диссертации - 126 страниц.

П. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

В первой главе «Свобода как способ человеческого бытия» дается критический анализ основных позиций в понимании свободы и выявляются методологические условия адекватной трактовки ее понятия. В первом параграфе «Свобода в призме современной научно-философской мысли» показано, что для субъективного сознания, в анализах которого фактически замыкает себя современная философия, в частности, постмодернизм, трудовая основа общественного бытия все дальше удаляется от эмпирического содержания жизни. И тем самым от обыденного сознания индивида. Это создает иллюзию самодостаточности сознаваемых и несознаваемых мироощущений. Более того, сам мир, объективная реальность в этой ситуации перестает быть значимой. Он больше кажется иллюзией, чем даже создаваемые объективным процессом симулякры - продукты симулятивной деятельности, не затрагивающей реальную действительность.

Этот отрыв деятельности от реальных оснований жизненного процесса порождает и особое ощущение свободы, поскольку человек все больше оказывается замкнутым в «виртуальную» среду, в которой зависимости его поведения перестают мыслиться зависимостями от объективной реальности.

Отчуждение труда и самоотчуждение человека здесь приобретает такой характер, что не только реальность исчезает из сознания, но и сам человек превращается в симулякр.

Поэтому и представления о свободе замыкаются в субъективный мир сознания, потерявшего смысл (не обретшего его), и признавшего иллюзии и миражи нормой своего бытия.

Свобода здесь явно видится за рамками сферы необходимости. Поэтому и отделение, вывод себя за рамки объективности есть и условие и форма свободного поведения. Маркс в свое время отмечал, что подлинная свобода по самой природе «лежит по ту сторону сферы собственно материального производства» (К.Маркс). Получается, что там, где Маркс видит условия для полного развития свободы, философия постмодернизма увидела одинокого, заброшенного, «деконструированного» субъекта, запутавшегося в симулякрах, порожденных его симулятивной деятельностью.

Проведенный в данном параграфе анализ позволяет заключить, что проблема, на которую наталкивается и экзистенциализм, и постмодернизм, восходит к логике, к трактовке самих логических форм. Непонимание их не позволяет мышлению методологически выстроить себя в процессе познания действительности. Отсюда и действительность постоянно разваливается на две половинки: объективность и субъективность; необходимость и случайность; необходимость и свобода; законы природы и свобода сознания и т.д.

Во втором параграфе «К проблеме логического начала в исследовании свободы» показано, что опора на чувство и эмпирически данное содержание -неосознанный «методологический» ход даже там, где субъективно ориентируются на теоретическое исследование. Известное утверждение, что «свобода возникает в обществе», объективно ставит вопрос, что такое общество. Потому что общество само есть «вещь» возникающая, оно имеет начало. И это обстоятельство требует разобраться в его исходной клеточке - природе общественной связи как таковой. Если эта связь возникает как некая

объективная необходимость, то возникает и интересующий нас вопрос, каким образом эта необходимость общественного бытия порождает свободу. Свобода есть, и ее надо объяснить. Если она не дана богом или природой, то, естественно, это «общественный дар», ибо «четвертой субстанции», на которую мысль могла бы опереться, человечество пока не знает.

Любая картина, представляющая содержание свободы через ее бытие в различных сферах человеческой действительности, сколь бы богатой она ни казалась, остается всего лишь в сфере представления, в сфере позитивистского (это можно вполне определенно сказать) анализа эмпирического содержания. Такая картина опирается, как это в позитивизме всегда и происходит, на невыявленные основания, включающие в себя и иррациональный момент. Но позитивизм, разумеется, не оставляет эти основания невыявленными. Он как раз, на всех своих стадиях, занят именно выявлением их, обнаружением того предельного момента, который, как мы знаем, ищет любая наука и на который она хочет опереться. Позитивизм ищет общий принцип для всех наук, отталкиваясь от истории этих наук и обосновывая этой историей истинность здравого смысла, противопоставленного объективному содержанию вещей.

Такое описательно-эмпирическое движение осуществляется практически во всех областях гуманитарного знания, - и это происходит только потому, что исследующая мысль не может удержаться в рамках той абстракции, которая (если она выявлена) лежит в основании разумного методологического движения. Мысль постоянно выпадает в эмпирическое содержание. Это значит, что она не может найти опору в самой себе, а ищет ее в содержании эмпирии, которая - а после Канта это банальный трюизм - никогда не может дать всеобщего и необходимого знания.

Требование материалистически объяснить те или иные факты должно найти свое обоснование в самом этом объяснении. Свобода возникает вместе с возникновением общества, общественной связи, с возникновением орудийной преобразовательной деятельности, труда. В материальном труде свобода не только возникает, но и обосновывает себя.

В третьем параграфе «Субстанция и причина как методологические принципы познания свободы» анализируются проблемы понимания свободы

внутри причинно-следственного отношения и внутри субстанциальных отношений.

Сказать, что нечто возникает внутри чего-то другого, значит допустить это другое существующим до из него (внутри него) возникающей вещи. И здесь возникает задача изучить связь этой возникшей вещи с ее основаниями, ближайшими порождающими причинами, их характером и отдаленными определениями целого, внутри которого она теперь существует. Решение этой задачи связано с демонстрацией того, что не внутри общества порождается свобода, а само общество не возникает и не существует вне свободы. Свобода -атрибутивное определение общества. Она возникает вместе с общественным бытием. Обыденное же сознание мыслит такие атрибутивные определения обособленно от субстанции и поэтому их выводит из субстанции и мыслит их онтологически возникающими и бытующими после этой субстанции. Там, где атрибутивные определения выводят из субстанции, их не понимают как атрибутивные. Поэтому свобода может мыслиться как вообще не связанная с общественным бытием по своей природе, а общество представляется только как внешне-модифицирующее обстоятельство, условие. И здесь, конечно, можно с полным правом утверждать, что свобода всегда общественна, что нельзя быть свободным от общества, что общество ставит в зависимость личность и т.д.

Методологически понятно, что нельзя отрывать атрибуты от их модусов, если говорить языком Спинозы, всеобщее от особенного - если языком Гегеля и Маркса. Здесь нет причинно-следственного отношения, и будет нелогичным говорить, что общество порождает свободу. В анализе свободы необходимо выявить субстанциальные, всеобще-исходные определения, так как они в любой фазе развития вещи имеют статус определяющих, удерживающих пределы ее. Поэтому они представлены и в ближайшей причине и в определенном виде входят в ее следствие, т.е. в содержание и форму возникающей вещи, которая подвергается исследованию. И потому же, если мы эти субстанциальные определения не знаем, то по необходимости впадаем в эмпирическое описание.

Причинно-следственное отношение является опорой всякой науки, оно дает возможность выявить связи вещей. Но оно никогда не отвечает нам на вопрос о природе этой связи. Выход за рамки научной причинно-следственной парадигмы не значит простое отрицание причинно-следственных отношений,

что в истории философии, разумеется, не могло не иметь места (Д. Юм). Это значит снять ее в понимании отношений более глубокого рода. Предельная форма такого отношения есть свобода.

Поэтому, сколь подробно бы мы ни описывали феномены свободы, любые ее проявления в различных сферах общественной действительности, этот анализ останется некритичным в отношении своих собственных методологических оснований. Методологически оправданного анализа свободы тут не будет. Например, начинают говорить, что, если свобода определяется обществом, то ее и нет, ибо она всегда зависима от общества. И начинают искать «лакуны» ее бытия, в которых ничто не мешает быть беспредметному произволу. Либо ограничиваются общей фразой, что она только в обществе и может быть. Но как общественные определения входят в ее состав и что это такое «общественное определение» и, далее, какова его, этого определения, внутренняя логика, единственно делающая осмысленным весь процесс понимания общественной свободы, - всего этого нет, все это остается на уровне обыденного представления, втянутого в контекст якобы научной мысли.

В четвертом параграфе «Всеобщая форма свободы: понятие и действительность» в форме антитезы утверждения «Абстрактной свободы не существует, свобода всегда конкретна и относительна» анализируется «факт» философского сознания, привыкшего думать, что за абстракцией ничего не лежит, - кроме абстрагирующей способности ученой головы. Что, следовательно, она, абстракция, есть продукт сознания и существует только в сознании. В реальности эта абстрагированная особенность предмета остается существовать объективно как свойство этого предмета, неотделимое от него. Будучи продуктом субъективного сознания, абстракция, тем не менее, отражает некое объективное свойство, аспект действительности.

Что такая ситуация, мысленное отвлечение, имеет место в человеческой действительности, никто не спорит. На нее даже опираются как на всеобщий и необходимый факт познавательной деятельности. Но такая «субъективная» абстракция выглядит всеобщей и единственной абстрагирующей формой мышления лишь в трактовках созерцательного материализма.

Во-первых, для того, чтобы такую абстракцию создать, уже должна быть абстрагирующая способность сознания. Откуда она? Если мы не теряем позиции

последовательного материализма, мы обязаны любое образование сознания, любую его действующую способность понять как отражение действительности.

Во-вторых, прежде чем абстрагировать некоторую характеристику объективной действительности, абстракция должна иметь место в самой этой действительности - как независимый от сознания объективный процесс. Только отразив это обстоятельство и превратив его в схему своей собственной деятельности, сознание может работать в смысловом пространстве предмета под своими собственными (логическими) условиями - работать с предметом, но вне реального предмета, расчленять его так, как он на самом деле может быть и нерасчленим. Человеческое сознание видит его в формах своей деятельности, которые суть формы реальной предметно-преобразующей деятельности.

В преобразовании предмета человек вполне реально какие-то его свойства от него отделяет, а какие-то формирует. Скажем, создание орудия труда есть процесс выявления в нем (или привнесения в него извне) таких характеристик, которые в нем, в предмете, в естественном виде не встречались. Иначе говоря, одни предметные свойства исключаются из реального предметно-объективного бытия, другие - присоединяются. И происходит это в практической деятельности, где свойства предметов обособляет совсем не ученая голова, а руки трудящегося человека. «Схема» этого отвлечения и становится схемой отвлеченной деятельности сознающей головы. Эта отвлеченная от предметной деятельности схема сознания в смысловом поле последнего и производит любые отвлечения от данного в знании предмета.

Поэтому исследование свободы должно извлечь из состава соответствующей действительности ее чистую форму и рассмотреть ее в этом чистом виде - в отвлечении, в абстракции от действительности, в поле всеобщих смыслов, эту действительность отражающих. Такой анализ осуществляет философия.

Формируя всеобщее понятие свободы, в чистой форме удерживающее ее сущность, философия создает субъективно-человеческое условие практической деятельности - внутри той самой действительности, где свобода - как некая реальность - имеет место быть. Это условие существует в форме субъективной способности. Но не только. Она есть общественно-практическая, культурно-

историческая способность человека вообще. Способность, которая отражает не объект, а способ практической деятельности человека. Сознание отражает не вещественно-природное бытие непосредственно, а общественную форму бытия человека («сознание есть осознанное бытие» - К. Маркс) внутри природной действительности.

Абстрактный труд, например, возникает в общественной истории. Но не вместе с ней, не в ее начале, в а определенных общественных условиях разделения и развития труда, трудовых отношений. И наука должна показать необходимые и достаточные условия такого возникновения. Так же обстоит дело и с абстрактной свободой (система моральных принципов, система права), она возникает в определенных условиях общественного развития. Свобода исторически развивается, каждый раз принимая ту или иную форму. Форма эта выражает реальный характер общественных отношений и всегда такова, каковы эти отношения.

В пятом параграфе «Абсолютное и относительное в понимании свободы» показано, что там, где утверждают относительное, просто абсолютное не эксплицируют. Относительность легко бросается в глаза в любом эмпирическом анализе. Методология эмпирического исследования эти ходы познавательной деятельности пытается обосновать и показать их практическую разумность.

Обыденное сознание, мыслящее идеал свободы в форме абсолютной независимости, достижение реальной свободы вынуждено понимать как ограничение зависимости от бытийных условий. Логический предел такого мышления - это религиозное сознание с его образом потустороннего мира.

Образ абсолютного вырабатывается в человеческой культурной жизнедеятельности. Значит, он там представлен и реально. В логическом анализе абстрактно понятая абсолютная свобода, в конечном счете, принимает образ полной зависимости от условий бытия. И приходится признать, что никакой свободы нет. Свобода совпадает с необходимостью. «Свобода есть познанная необходимость». Такая вырванная из текстов Спинозы мысль представляет собой абстрактное отвлечение - в данном случае от особого содержания исторической мысли. В имеющихся анализах свободы эти исторические попытки выявить и развернуть форму понимающего мышления и

по ней выстроить свое понимание исследуемого явления фактически отсутствуют. Поэтому как связаны свобода и необходимость в философии Спинозы и как они представлены в философии Маркса - судить на основе эмпирической методологии нельзя.

Свобода вне реальных условий потому и представляется как абсолютная свобода, и потому же как недостижимая, ибо безусловная свобода (свобода без условий) не реальна и потому немыслима. От реальных обстоятельств бытия уйти нельзя. Поэтому ее и мыслят лишь в относительной форме - как действие, отвлеченное, умеющее себя поставить в независимую позицию относительно тех или иных условий.

Шестой параграф «К поискам меры свободы» посвящен методологическому анализу измерений свободы.

Когда мы начинаем судить о свободе, приписывая ей различные предикаты, полученные в ее обнаружениях, мы о ней как о свободе еще ничего не говорим. Потому что те же самые предикаты мы легко обнаруживаем в других явлениях бытия. Чтобы измерить вещь, ее надо измерить мерой своей собственной природы. Любая наука именно такие меры и ищет. И любая мера, коль скоро она выявляется из отношения, схватывает некую общую характеристику соотносящихся вещей.

Чем мы измеряем свободу? Если мы фиксируем ее природу в общественном бытии, то и измерять ее должны общественными отношениями. Здесь заключена как мера свободы, так и мера необходимости. И, в конечном счете, требуется определить эти меры, меру свободы и меру необходимости, как меру единую. Свобода - это мера деятельности человека в такой же степени, в какой мерой этой деятельности является необходимость. И лишь абстрактная противоположность, утвердившаяся как схема нашего мышления, не дает увидеть в каждой из них, в свободе и необходимости, свою собственную противоположность.

В конечном счете, можно было бы сказать, что человеческая природа и сущность являются предельно-всеобщими мерами любого общественно-исторического феномена. Ведь смысл всего, что есть в человеческой культуре, измеряется идеалом человеческого исторического развития. А, в конечном счете, меры отношений между людьми. Через эти образования выражаются

отношения человека к человеку, человека к самому себе. Поэтому как бы получается, что человек измеряет себя созданной им культурой, т.е. сама человеческая мера исторически изменяется, и это изменение - дело рук самого человека. И здесь рассудок не может не впадать в противоречия, и, пытаясь их разрешить, ищет общие меры для различного и противоположного.

Во второй главе «Свобода и насилие» исследуются методологические проблемы взаимосвязи свободы и насилия. В первом параграфе «Свобода как выражение общественных отношений» показано, что свобода как общественное явление осуществляет себя только через отношение людей друг к другу и в своей действительности есть выражение этих отношений. Общественные отношения не столь прозрачны, чтобы легко определить контуры той свободы, которая мыслится как способ разрешения противоречий наличного бытия. Высшая форма развития свободы - это изменение формы общественных отношений как непосредственных условий более свободного действия. Конкретный образ освобождающей деятельности всегда видится через конкретные условия бытия - видится как присвоение возможности осуществления своих целей, т.е. возможностей свободной деятельности. Найти сознанием определяющие условия этого освобождения не персонально для себя (индивидуальная свобода), а целых общественных групп и классов, в конечном счете, для всего общества - это ввести в себя принцип сознательности. То есть принцип, который означает способность со знанием всех необходимых условий развития общественного бытия определять цели любых конкретных действий. Это значит индивидуальное видеть через общественное, через целое, понимать, что условие самоосвобождения есть освобождение всех.

Свобода как общественная форма выражает собой те отношения, которые объективно, вне сознания человека, положены его собственной деятельностью. Следовательно, в этих отношениях проявилась зависимость человека от этой своей деятельности, от ее результата и продукта.

С логической точки зрения тут возникает противоречие: если в каком-то объективном отношении нечто зависит от субъекта, то это одновременно означает, что в том же самом отношении субъект свободен. Человек, освобождая себя, творит себя как основание зависимости. Человек освобождается, создавая и расширяя круг зависимостей. Освобождение одного

оборачивается зависимостью другого. Чтобы снять с себя зависимость, освободиться, необходимо другого поставить в зависимость от себя. Чтобы посредством него осуществлять свои цели, чтобы определять его бытие характером своей свободной деятельности. Так возникает позиция раба и господина (Гегель).

Человек сам, формируя свои общественные отношения, создает для себя и меру свободы, и меру зависимости. И, как легко видеть, это одна и та же мера, только выраженная относительно разных субъектов отношения. Индивиды здесь взаимозависимы друг от друга и в такой же мере друг от друга свободны. Категорический императив Канта мог появиться только в таких условиях. Но и здесь же лежит мысль Гегеля, что правовая система выражает собой меру развития свободы.

Свободная деятельность - это деятельность, определяемая субъектом. В нем, в субъекте, последняя причина и основание свободной деятельности. Если за его действиями лежит нечто другое, чем его собственный мотив и цель, эта деятельность уже принадлежит не ему.

А кому-то другому. Маркс показывает, что этот другой есть другой человек. Не бог и не природа. Природа не осуществляет насилия, не осуществляет насилия и бог. Насилие осуществляет другой человек. Насилие - это форма такого воздействия, которой разрушается природа того, на что воздействуют, -во имя сохранения себя, субъекта этого насилия.

Культурный мир человека развивается через свои внутренние противоречия, через противоречия господства и рабства, свободы и необходимости, истины и заблуждения, красоты и безобразия, добра и зла, насилия и справедливости и т.д. Поэтому понять, что такое самозависимость человека, порождаемая его трудом, и его самоосвобождение, в этом же труде осуществляющееся, - понять это можно только через диалектическую форму мышления.

Во втором параграфе второй главы «Индивидуальная свобода. Свобода как выбор» показано, что проблема свободы как выбора может мыслиться только как эмпирически-поверхностное отношение. И человек, живущий в рамках этого отношения, по необходимости есть и должен быть поверхностно-примитивным. Ведь он не может выбирать между частью и целым, не разрушая

организации бытия. Ведь часть можно, выбрав, потреблять только как часть. Разрушаю я ее в этом потреблении или развиваю в ее собственных особенных определениях, так или иначе, но я соотношу ее только с собой, с тем принципом, на основе которого этот выбор был осуществлен. В обоих случаях я не соотношу свою деятельность с целым, и в так понимаемой свободе я объективно, действуя в отношении целого, не согласую это действие с логикой целого. Я вмешиваюсь в объективные процессы, и это вмешательство никак не видит своих последствий.

Здесь осуществляется детерминация бытия целого через индивидуальную свободу, которая однако «субъективно слепа». Но индивидуальная свобода становится необходимым элементом определения поведения человека. Зависимость этого поведения от целого существует через форму свободы. И такая свобода уже не иллюзия сознания, а по необходимости форма выбора внутри предлагаемых и навязываемых стереотипов поведения - во всех сферах бытия индивида.

Свобода определена историческим развитием общества, уровнем этого развития. В чьих руках сосредоточены эти условия, в тех руках находится и свобода. Потому что эти условия принадлежат действующему субъекту. А в философском выражении свободы условия либо сразу включены в состав субъектных сил, либо им, субъектом, порождаются, либо присваиваются.

Поэтому когда свобод нет, они завоевываются. Способы этого завоевания тоже достаточно разнообразны и зависят от конкретных исторических условий. Свобода несвободна в определении своих действий. Они определяются свободой противоположных сил. Поскольку есть действие завоевания, т.е. борьба противоположных сил. Здесь и в самом деле «свобода одного ограничивается свободой другого».

Это и есть буржуазные свободы, где само принуждение (насилие) элиминируется из сознания, и сознание само себя мыслит началом. В самом себе видит конечную причину, причиняющую весь от него зависящий ряд событий. Борьба за буржуазные свободы - это борьба не за частное владение свободой в условиях равенства прав, прописываемых конституцией. А за свободу в специфических формах применять насилие и удерживать в этих рамках насилия «свободного носителя креативных способностей».

В третьем параграфе второй главы «Насилие в истории: деструктивное и конструктивное начало> показано, что насилие проявляется и как масштабный общественный феномен, осуществляющий изменения в историческом процессе, и как форма проявления человеческого индивида, несущего в себе различные «начала» агрессивного поведения. Но в обоих случаях оно выступает под образом проявления и утверждения свободы.

Вся история человечества связана с насилием в той или иной его форме. Начиная с античности, где практически каждое общественное образование было основано на рабстве, разрешение общественных антагонизмов и разногласий между государствами достигалось с помощью насилия. Отсюда насилие провозглашается причиной социального и политического устройства.

Насилие, по мнению Маркса, является неотъемлемым элементом существования и гражданского общества, и политического государства. Более того, само государство понимается как организованная форма насилия. Поэтому и политическое насилие им мыслилось как исторически преходящая форма развития общественного бытия.

Насилие в своем истоке никогда не есть самоцель, а всегда средство целого, носителя активности самосохранения. Это - средство самоопределения. Следовательно, средство свободы. Свобода осуществляет себя через насилие только потому, что сталкивается с сопротивлением того материала, через который она живет.

Насилие, будучи по своему бытию чем-то бесчеловечным и нравственно неприемлемым, выражает собой нечто другое, а именно человеческую форму бытия, способ жизни человека, его способности, поражающие, удивляющие и ужасающие самого человека.

В четвертом параграфе «Война как форма насилия» анализируется война как форма выражения общественных отношений. Человек с самого начала своей истории объективно занят преобразованием (организацией и переорганизацией) своих производственных отношений. Особая роль здесь принадлежит войне. Маркс войну называет первой формой труда. Общественная сила как сила здесь проявляется в организации коллективного субъекта и становится предметом сознания и деятельности. Война - это выражение отношения человека к человеку и разрешение противоречий этих отношений. В войне преобразуются

не только реальные условия существования (расширение, например, пространства бытия, захват материально-вещественной культуры и др.), но и сам человек.

Но война всегда разрушает, поэтому она однозначно может быть охарактеризована как насилие. Потому что насилие есть такое отношение, в котором противоположная сторона разрушается. Война мобилизует людей, интенсифицирует их труд в тылу, предельно вынуждает развивать средства нападения и защиты, средства разрушения и сохранения и т.д., выявляет нравственные пределы человечества. Человек здесь являет себя самому себе.

И война же может выступить средством непосредственного преобразования общественных отношений. Это гражданская война. По ее поводу сегодня культивируется представление как о войне самой страшной, самой бесчеловечной, где, якобы, свой убивает своего, сын отца, отец сына, брат брата и т.д., русский русского, чеченец чеченца и т.д. Как будто бы противоположное вполне естественно: русский убивает чеченца, чеченец русского. Эта плачущая идеология направлена, разумеется, на сохранение статус-кво наличных общественных отношений как внутренних условий реального господства господствующих классовых сил.

Разумеется, революционная форма преобразования общественных отношений не обязательно должна осуществляться с помощью орудий насилия. Но любая революция разрушает старую общественную форму. Это особая форма труда, изменяющая, преобразующая определенную действительность в форму, удовлетворяющую потребность человека. Определенная действительность здесь - это действительность самого человека, понятого -совершенно по Марксу\ - как совокупность общественных отношений. Революционная деятельность, труд революции, в какой бы форме история нам его ни обнаруживала, в конечном счете, всегда использует адекватные этому труду средства. Можно «вырубить» весь господствующий класс, но он все равно прорастет другими головами, если не сняты условия его бытия. Противоречие должно быть разрешено, и история уже давно обнажила логику этого разрешения.

Социалистическая революция вырастала из противоречий частной собственности и ставила цель формирования человеческой личности (нового

человека). В конкретных условиях она искала конкретные возможности осуществления этого процесса преобразования человека. Хорошо понимая, что человек есть тотальность общественных отношений. Столь же последовательна и буржуазная революция, ликвидируя личностное развитие как задачу и направляя образовательные усилия лишь на формирование профессиональных способностей.

Именно эта ситуация проблематизирует как феномен свободы, так и феномен насилия, - как в теоретическом плане, так и в общественно-историческом их существовании.

В пятом параграфе «Биологические, психологические и социологические трактовки насилия» дается абрис современных представлений феномена насилия в науке.

Современная наука, исследующая феномены насилия, усматривает за ними целый ряд причин биологического, психологического и социального рода. В различных философско-этических концепциях эти основания насилия представлены не только в чистом виде, но и в комбинированных формах.

Объективное выражение содержания насилия во внутренней логике его развития и внутренних связях с полнотой жизненных обстоятельств позволяет обособить феномен насилия и увидеть его как самодовлеющую форму. Его достаточно легко обозначает для себя нравственное сознание.

Способность индивида к насилию вырастает из условий самой действительности. За насилием как формой действия лежат не только объективные социально-исторические обстоятельства, но и субъективные особенности личностных форм развития индивида. В тексте рассматривается состав и развитие представлений на природу насилия с целью раскрыть истоки и сущность этих представлений.

Одно из таких представлений опирается на психологический феномен агрессивности. Агрессивность человека - явление настолько сложное, что, как утверждает один из наиболее известных в мире исследователей агрессивного поведения Э. Мегарджи, его невозможно объяснить с помощью какой-нибудь одной теории. Агрессия - результат взаимодействия многих индивидуальных и социальных факторов, и они, по выражению Э. Мегарджи, образуют «алгебру агрессии».

По З.Фрейду, борьба двух инстинктов (танатос и эрос) приводит к замещению объекта деструктивного начала, к смещению агрессивности с самого индивида на других людей.

Автор этологического подхода КЛоренц утверждает, что люди унаследовали от животных «инстинкт драчливости», благодаря которому обеспечивается сохранение собственного вида. Например, новейшие данные антропологической науки говорят о том, что человекообразные обезьяны, прежде всего шимпанзе, иногда убивают особей своего вида. Это происходит и в тех случаях, когда потенциальные жертвы не представляют опасности для нападающих. Этологи предполагают, что люди унаследовали подобную разновидность «инстинкта драчливости».

Эволюционное объяснение основ агрессивного поведения связано с именем Р.Ардри. С момента своего появления человеческий род с самого начала вынужден был добывать средства к существованию умерщвлением животных. Этот факт послужил основанием для выдвижения гипотезы об «инстинкте охоты» у человека. Преимущественно коллективный характер охоты, по мнению Р. Ардри, способствовал развитию особой системы коммуникации, ключевым элементом которой явилось символическое оформление и закрепление существующего разделения на «мы» и «они», «друг» и «враг» и т.д. В жизнь широко вошла охота на людей, естественно, оставив свой след в менталитете человечества.

Социобиологическое объяснение агрессивного поведения человека является конкретизацией положений, выдвинутых К.Лоренцем и Р.Ардри. Социобиологи полагают, что агрессия животных и человека - это, прежде всего, инстинктивное поведение, задаваемое необходимостью воспроизводства и сохранения собственного рода.

Но следует, однако, заметить, что так называемая биологическая склонность к нарушению норм есть не более, чем биологическая невозможность действия по человеческим нормам. Способность человека к насилию есть лишь «сырой» материал, который сознательно или бессознательно используется самими людьми в реальных ситуациях социального конфликта.

Важным социальным фактором, порождающим насилие, является лишение человека каких-либо необходимых ему условий. В склонности применять

насилие в реальной действительности важную роль играет его непосредственное социальное окружение. (Такая позиция как раз присуща «деконструированному» субъекту философии постмодернизма). Помимо биологических и социальных факторов, обусловливающих применение индивидом насилия в межличностных отношениях, существует целый ряд психологических особенностей, оказывающих аналогичное влияние.

Формы насилия - от тонко-психологических до натурально-животных -становятся предметом активного отражения в художественных образах. Искусство их вписывает в рамки свободы, или, наоборот, свобода вписывается в обнажаемые формы насилия.

В Заключении подведены основные итоги исследования и намечены перспективы дальнейшего теоретического исследования темы свободы.

Понятие свободы формируется только на основе выведения этого феномена из содержания предметно-практической деятельности. Свобода как объективное явление основанием своим имеет предметно-преобразовательную трудовую деятельность.

Свобода осуществляет себя через насилие, мера которого соответствует сопротивлению преобразуемого материала. Выход насилия за рамки внутренней логики действительности выступает как произвол.

В понятии свободы всегда удерживается момент единства и тождества всеобщих культурно-исторических форм и индивидуально-субъективных способностей. Свобода в культурной истории существует не только как способ деятельности, но и как его обособленный момент, выражающий себя в объективных общественных формах, получающих фиксацию в различных общественных институтах.

Понятие «свободы вообще» выступает идеальным образом формы деятельности человека, на который он (сознательно и бессознательно) ориентируется в рамках целеполагания и целеосуществления. Эта форма проявляется в любой особенной сфере деятельности человека.

Философский, анализ должен показать (и мы попытались это сделать) всеобщие и необходимые условия проявления свободы в любой возможной и действительной сфере человеческого бытия. Такой анализ дает возможность адекватной оценки истинности проводимых исследований явлений, связанных

со свободой, в биологии, социологии, психологии, этике, эстетике, правоведении, религиоведении и т.д. Все эти проблемы логико-методологического плана объективно ставят задачу дальнейшего исследования феномена свободы как он раскрывается в бытии и мышлении. Изменение общественной ситуации меняет и представления людей на свободу. Философия каждый раз и по-разному ставит эту проблему. Это, с одной стороны, побуждает к дальнейшему логико-методологическому анализу проблемы, а с другой, - дает возможность более продуктивно в этом анализе учесть все содержательные особенности проблемы.

Ш. ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Научные статьи, опубликованные в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ:

1. Лобастов, Ю.Г. Проблема насилия в искусстве и действительности [Текст] / Ю.Г. Лобастов // Свободная мысль. - 2009. - № 12 (1607). - С. 101-112. -1 п.л.

2. Лобастов, Ю.Г. Диалектика свободы [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Свободная мысль. - 2014. - № 1 (1643). - С. 147-157. - 0,75 п.л.

3. Лобастов, Ю.Г. Свобода как форма общественных отношений [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Научное мнение. - 2014. - № 3. - С. 46-50. - 0,4 п.л.

Публикации в других журналах и сборниках:

4. Лобастов, Ю.Г. Насилие и свобода [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Ильенковские чтения-2009. Э.В.Ильенков и перспективы развития гуманистической мысли. XI Международная научная конференция (Москва, Зеленоград, май 2009 г.) Ч. 2. Материалы конференции. - М. - 2009. - 0,5 п.л.

5. Лобастов, Ю.Г. Свобода и отчуждение [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Актуальные проблемы развития мировой философии. Материалы 2-ой Международной научно-теоретической конференции 14-16 февраля 2013 года. Т. 2. - Астана. - 2013. - 0,5 п.л.

6. Лобастов, Ю.Г. Насилие в истории: деструктивное и конструктивное начало [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Проблема истории в творчестве Э.В.Ильенкова Материалы XV Международной научной конференции «Ильенковские чтения -2013» (Москва, 28 - 29 марта 2013 г.) - М., СГА. - 2013. - 0,35 п.л.

7. Лобастов, Ю.Г. К поискам меры свободы [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Гумашзм. Людина. Екзистенщя: Материи 25-х Шжнародних людинознавчих фшософсышх читань (Дрогобич, 2013 р.) /Ред. колет: B.C. Возник (головний редактор), O.A. Ткаченко, В. В. Шмонченко. - Дрогобич: Редакцшно-видавничий вщдш Дрогобицького державного педагогичного ушверситету ¡меш 1вана Франка. - 2013. - 0,7 п.л.

8. Лобастов, Ю.Г. Постмодернизм и свобода [Текст] / Ю.Г. Лобастов II IcTopifl фшософй як школа думки: Зб1рник на пошану професора Степана Михайловича Возняка (до 85-р1ччя з дня народження). - Дрогобич: Редакцшно-видавничий ввддш ДДПУ 1меш 1вана Франка. - 2013. - 0,5 п.л.

9. Лобастов, Ю.Г. Логика и эстетика [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Ильенковские чтения - 2000-2001. Материалы 2-ой (24-25 марта 2000) и 3-ей (16-17 февраля 2001). Ч. 1. - М„ РГИИС. - 2002. - С. 165-169. - 0,25 п.л.

10. Лобастов, Ю.Г. К определению понятия маргинальное™ [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Ильенковские чтения - 2000-2001. Материалы 2-ой (24-25 марта 2000) и 3-ей (16-17 февраля 2001). Ч. 2. - М., РГИИС. - 2002. - С. 172-186. - 0,9 п.л.

11. Лобастов, Ю.Г. Феномен насилия в искусстве [Текст] / Ю.Г.Лобастов // Рационализм и культура на пороге третьего тысячеления. Материалы 3-го Российского Философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). В 4 т. Т. 4. -Ростов-на-Дону. - 2002. - С. 280-281. - 0,1 п.л.

Общий объем публикаций по теме диссертации - 5,95 п.л.

Отпечатано в ООО «Издательство Спутник+» ' ПД № 1 -00007 от 26.09.2000 г. Подписано в печать 28.11.2014 г. Тираж 100 экз. Усл. п.л. 1,5 Печать авторефератов (495)730-47-74,778-45-60