автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Проблема трансформации человека в философии культуры XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема трансформации человека в философии культуры XX века"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

СВЕТЛОВА ИРИНА ИВАНОВНА

ПРОБЛЕМА ТРАНСФОРМАЦИИ ЧЕЛОВЕКА В ФИЛОСОФИИ КУЛЬТУРЫ XX ВЕКА

Специальность 09.00.13 -религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

На правах рукописи

Санкт-Петербург 2009

003471245

003471245

Работа выполнена на кафедре теоретической и прикладной культурологии факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Соколов Евгений Георгиевич доктор философских наук Бабаева Анна Владимировна доктор философских наук Саврасов Леонид Викторович кандидат философских наук Санкт-Петербургский торгово-экономический институт

Защита состоится «

а се

_2009 года в

в на заседании Совета

Д.212.232.11 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д.5, факультет философии и политологии, ауд. ^ & 7

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке им.А.М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета

С ОС

Автореферат разослан «_£.» 2009 года

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

Л.Е. Артамошкина

Общая характеристика работы

Актуальность исследования.

Трансформации человека связаны не только с изменением его психофизиологических параметров, они имеют непосредственное отношение к практикам осмысления и конституирования самого понятия «человек» в той или иной культуре. Мы можем констатировать сущностные коррекции, которые претерпевает концептуальное осмысление самого феномена человека. Прежде всего, речь идет о переориентации статуса концепта субъекта, в рамках которого происходило осмысление этого феномена в европейской традиции. Можно утверждать, что в Х1Х-ХХ вв. субъект, целостность которого в классическом мышлении удерживалась сознанием, подвергся деструкции. Именно поэтому в течение всего XX века в философском дискурсе вообще, в философской антропологии и в философии культуры в частности, не прекращался «поиск» человека: одно из свидетельств этого - антропологический поворот в гуманитарном знании. Мы полагаем, что в современной культурной ситуации произошло смещение существовавших ранее структурных и конститутивных ориентиров, в том числе феномена человека, который отныне занимает центральное место лишь номинально. Поэтому представляется необходимым особенно тщательно рассмотреть проблему конституирования «целостного субъекта» сквозь призму гуманистически ориентированных концепций философии культуры. Существовавшее в классической философии центрированное внимание на сознании, которое являлось ядром целостности субъекта, по сути дела создавало искусственную «конструкцию», при которой человек во всей совокупности его чувственных форм был утрачен. Разрыв между сознанием и экзистенциальной целостностью человека, существовавший в классической традиции, не в меньшей мере наблюдается и у ряда авторов постмодернистской традиции, поскольку в ней человек становится одновременно «субъектом» и «объектом» интеллектуальных манипуляций, к тому же попадая в «плоскость одномерности». Обретение себя в «зонах смысла» и поиск таких зон, становится его, человека, главнейшей потребностью, при этом далеко не единственной. Ряд культурфилософских концепций минувшего века (феноменология, экзистенциализм, психоанализ и др.) занимался поиском «целостного субъекта», но в результате получались лишь варианты трансформаций «классического субъекта». Такую невозможность тотального означи-

вания можно объяснить тем, что, во-первых, человек в рамках ряда культурно-антропологических исследовательских программ понимается как постоянно изменяющаяся система, а во-вторых, наделяется характеристиками, имеющими принципиально различную природу, несводимую к одному основанию. Поэтому главной задачей «поисков утраченного субъекта» становится стремление выделить фундаментальное основание целостности, удерживающее «субъекта», а также включающее «основополагающие потребности» человека, трансформирование которых в той или иной культурной ситуации повлекло бы его распад. В своей совокупности эти характеристики и составляют «мозаичного субъекта» философии культуры XX века, очевидная расщепленность которого объяснима и неизбежна. Поэтому категория целостности в диссертационной работе понимается как стратегия конституирования субъекта, противоположная ситуации, когда несколько составляющих сведены вместе рефлективной волей авторов.

Таким образом, актуальность данного исследования проблемы трансформации человека вызвана положением, сложившимся в философии культуры XX века, при котором человек воспринимается не как «целостный субъект», а как «расколотый объект». Осуществляемые попытки создать образ «новой субъективности», «собрать» человека на новом основании, приводят к возникновению многочисленных моделей человека, акцентирующих ту или иную его составляющую. Исследование тех основных концептуально-мыслительных маршрутов, по которым осуществлялся анализ и синтез человека в философии культуры XX века, дает возможность вскрыть причины, по которым «нового целостного субъекта», сопоставимого по значимости с «классическим субъектом», на сегодняшний день так создать и не удалось, а все предложенные варианты следует расценить как искусственные версии соединения разрозненных частей.

Степень научной разработанности проблемы.

Без преувеличения можно утверждать, что все философские течения XX века, так или иначе, обращались к проблеме человека. Предлагаемые ими модели «нового субъекта» были вызваны стремлением преодолеть ситуацию кризиса субъекта и «потери человека». Поскольку же понятие субъекта подвергалось тотальной критике, усилия по преодолению «картезианской парадигмы», в рамках которой и осуществлялось ранее конституирование субъекта, прилагались в различных направлениях. Так,

например, для феноменологической традиции центральной позицией в субъекте выступает «чистое сознание» в единстве его рефлексивных и дорефлексивных процессов, интенциональные установки которого способны вносить индивидуальный смысл в бытие объектов. Своеобразие «субъекта» познания в неклассических и постклассических философских системах связано с представлением о его, субъекта, детерминированности целым рядом внерациональных и некогнитивных факторов (например, идеологии, языка, бессознательного). Вопрос о трансформациях человека ставили такие известные философы, как М.Хайдеггер, Э.Кассирер, М.Шелер, К.Ясперс, А.Камю; в пространстве культурориентрованных мыслителей мы можем выделить Э.Тайлора, Дж.Фрэзера, Б.Малиновского, Л.Леви-Брюля, М.Элиаде, К.Леви-Стросса, И.Хейзингу, М.Мосса и др.

Современный человек живет в том пространстве, основные векторы которого во многом определяются господством техники и технологии. А потому сам образ человека, («новый субъект»), создаваемый философией культуры XX века, содержит в себе целый спектр проблем, исходящих из важнейшей характеристики современной культуры - технологического развития. Рядом авторов (такими как О.Шпенглер, Л.Мамфорд, М.Хоркхаймер, Т.Адорно, Ю.Хабермас, Х.Ортега-и-Гассет и др.) была пересмотрена сугубо позитивная и восторженная оценка научно-технического прогресса. Критики технологического детерминизма и технократизма справедливо указывают на амбивалентность воздействия техники на человека, подчеркивая следующее: история современной технической цивилизации показывает, что рациональное планирование техники, если оно оторвано от гуманистических целей и ценностей, способно порождать иррациональные последствия, разрушающие основы человеческого бытия.

Разработке проблемы целостности/расколотости человека, его идентификации, самоопределения, самоактуализации, самореализации и самосовершенствования посвящены работы следующих представителей психоаналитической традиции: З.Фрейда, К.Г.Юнга, В.Райха, Г.Салливена, А.Маслоу, К.Уилсона, Т.Рейка, А.Уоттса, Э.Эриксена и др. Феноменологическая психиатрия, «экзистенциальный анализ» Л.Бинсвангера, «экзистенциальный психоанализ» Ж.-П.Сартра стали основными источниками для теоретиков движения «антипсихиатрии», возникшего в 60-х гг. XX в. в Великобритании, идеи которого, в частности, «революции в психиатрии» и «револю-

ции безумия», развивали в своих работах Д.Купер, А.Эстертон, Ф.Базалья и особенно Р.Д.Лэнг. Во Франции близким по духу антипсихиатрии стал М.Фуко, проводивший исследования феномена безумия, ставивший вопрос о проблеме единства человека.

Во второй половине XX века человек оказался в ситуации перехода к информационной эпохе и неизбежного влияния глобальных экономических и социокультурных изменений. Изменения, которые претерпевал человек в пространстве информационной культуры, анализировались такими теоретиками информационного общества как Д.Белл, Дж.К.Гэлбрейт, Ж.Эллюль, Р.Коэн, А.Турен, Ж.Бодрийар, П.Вирильо и др. Данные авторы особенное внимание уделяли изменению понимания и восприятия таких основополагающих для культуры категорий как пространство, время и скорость.

Не менее важными для тематики диссертационной работы являются отдельные положения и концепты крупнейших мыслителей второй половины XX века, таких как Л.Витгенштейн, Ж.Батай, Ж.Лакан, Р.Барт, Ж.Делез, Ю.Кристева, Ф.Гваттари, Ф.Лиотар, Ж.Бодрийар, Ж.Деррида, П.Рикер, С.Жижек.

В современных отечественных публикациях проблема человека и культуры анализируется такими авторами как П.С.Гуревич, В.М.Дианова, С.Н.Иконникова, М.С.Каган, A.C.Кармина, Л.К.Круглова, М.К.Мамардашвили, Б.В.Марков, А.А.Пелипенко, В.А.Подорога, В.И. Полищук, В.В.Прозерский, Е.Г.Соколов, Ю.Н.Солонин, В.Ю.Сухачев, Т.И.Фролов, А.Г.Черняков. Отдельно следует отметить работы Суровой Е.Э., в которых исследован вопрос о кризисе субъекта в европейской метафизике, осуществлен поиск новой модели человека, проведен подробный анализ важнейших для изучения трансформации человека оппозиций Собственное-Чуждое, Внутреннее-Внешнее, а также проблемы идентификации человека. Цели и задачи исследования.

Общая цель настоящего исследования состоит в выявлении важнейших стратегий осмысления трансформации человека в философии культуры XX века, а также реконструкция наиболее репрезентативных моделей «нового субъекта».

В соответствии с данной целью автор ставит следующие задачи: 1. Продемонстрировать, что целостность человека могла состояться лишь в досубъек-тивный период (до артикуляции субъекта как такового), и достигалась посредством символической деятельности, включающей телесность, свободной от диктата различ-

ных «мегамашин»

2. Выявить причины возникновения дискурса «расколотого» субъекта в философии культуры XX века

3. Проанализировать варианты трансформаций человека в философских концепциях индустриальной культуры, технократической культуры, информационной культуры

4. Выделить характерные признаки «расколотости», причины ее возникновения и пути преодоления в психоаналитических концепциях культуры

5. Реконструировать наиболее показательные для философии культуры XX века модели целостного человека

Методология исследования.

Основой исследования является целый комплекс методологических практик, позволяющий выявить закономерности формирования нового субъекта в философии культуры XX века. В ходе работы применялись основополагающие исследовательские принципы гуманитарных наук, с помощью которых была осуществлена дискурсивная экспертиза основных направлений философско-антропологического исследования человека. Так, системно-комплексный подход позволил представить проблему конструирования субъекта в ее целостности и выявить специфику различных интерпретаций человека; сравнительный анализ дал возможность вычленить общее и отличное в философских и антропологических концепциях XX века; критическо-аналитический метод реконструкции культуры и принцип историзма позволили проследить взаимосвязь различных «модусов новой субъективности» в ситуации смены культурно-философских контекстов. Источниковедческая база исследования.

Корпус источников, на которых основывается диссертационная работа, можно разделить на несколько групп. Первая группа содержит классические философские тексты, в которых были артикулированы категории «Субъекта» и «Трансцендентального Субъекта», а также была осуществлена критика этих понятий в философии XIX-XX веков: Р.Декарт, И.Кант, Г.Гегель, К.Маркс, Ф.Ницше, З.Фрейд и др.

Во вторую группу входят работы, посвященные вопросам формирования де-центрированного субъекта в философии культуры XX века. Прежде всего, это тексты Г.Маркузе, Х.Ортеги-и-Гассета, Г.Лебона. Не меньшее значение для диссертации имеют работы психоаналитически ориентированных мыслителей, таких как Э.Фромм,

К.Хорни, Р.Лэнг, Д.Бьюдженталь и др. При анализе человека в культуре постиндустриального и информационного общества основополагающими были идеи, высказанные М.Мак-Люэном, Э.Тоффлером, М.Кастельсом, Г.Рейнгольдом, Т.Эриксеном и др.

В третью группу были включены труды О.Шпенглера, А.Швейцера, И.Хейзинги, М.Блока, Л.Февра, Ф.Броделя, а также принципиальные для диссертации малоисследованные отечественной гуманитарной наукой и непереведенные на русский язык работы Л.Мамфорда «Трансформации человека» («The Transformations of Man»), «Техника и цивилизация» («Technics and Civilization»), «История утопий» («The Story of Utopias»), «Культура городов» («The Culture of Cities»).

И, наконец, последнюю группу источников составляют работы отечественных авторов, указанных в разделе «Степень научной разработанности». Результаты диссертационной работы.

- Осуществлен анализ наиболее характерных для философии культуры XX века стратегий монтажа человеческой целостности

- Исследованы модусы «новой субъективности»: человек фрагментарный, человек одномерный, человек модульный

- Доказано, что предложенные варианты «целостного» человека являются искусственными конструктами, составленными из разрозненных и подчас «несостыкующих-ся» друг с другом частей

- Установлено значение культурных контекстов в концептуализации «новой субъективности»

Научная новизна исследования.

- Представлен анализ наиболее показательных для философии культуры XX века моделей «расколотого» человека

- Установлено, что поиск идеальной целостности является сквозной темой философской рефлексии означенного периода

- Проанализированы предлагаемые философией культуры пути выхода из ситуации «потерянного» человека

- введены в научный оборот малоисследованные отечественными авторами работы Л.Мамфорда

На защиту выносятся следующие положения:

- В ситуации кризиса классического субъекта отчетливо просматривается тенденция

поиска «новой субъективности», сценарно и конструктивно повторяющего классический субъект.

- Конституирование «нового субъекта» проходило по пути выделения одной составляющей в качестве доминирующей и основополагающей.

- Характерной чертой «нового субъекта» является его фрагментарность, одномерность, мозаичность, то есть расколотость, проходящая по различным основаниям.

- Опыты фиксаций изменений в человеке происходили в зависимости от культурных контекстов, тем не менее, расколотость остается концептуальной и неизменной константой.

- Фрагментарный, одномерный человек является необходимо детерминативом индустриализации как таковой.

- Наиболее аффектированной моделью субъекта, а потому получившей распространение вне философского дискурса, является «невротическая личность»

- Вариантом расколотого субъекта в эпоху информационной культуры является модульный, кластерный человек

Теоретическое и практическое значение диссертации.

Осуществленный в диссертации анализ философских концепций позволяет более полно представить эволюцию взглядов на проблему целостности человека в течение XX века.

Теоретические положения диссертации могут быть использованы при дальнейших культурфилософских исследованиях проблемы человека. Результаты диссертационного исследования могут служить основой для подготовки курсов по философии культуры и философской антропологии. Апробация работы.

Основные положения диссертации были изложены в ходе выступлений на научных и научно-практических конференциях и семинарах, в том числе на теоретическом семинаре аспирантов кафедры теоретической и прикладной культурологи факультета философии и политологии СПбГУ. Выводы и материалы исследования были использованы при разработке и чтении курса «Этнология» для студентов Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Диссертационная работа обсуждена на кафедре теоретической и прикладной культурологии факультета философии и политологии СПбГУ, одобрена и рекомендована к защите. По теме дис-

сертации было сделано 4 публикации общим объемом 1 п.л.

Структура диссертации

Структура диссертационной работы построена в соответствии с основной целью и поставленными задачами. Основное содержание диссертационного исследования состоит из введения, 4-х глав, заключения и списка литературы. Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень ее научной разработанности, формулируются цели и задачи исследования, определяется теоретико-методологическая база, излагается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы и основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Субъект децептрированнын» посвящена анализу ситуации, в которой «классический субъект» утрачивает центр (сознание) и становится «децен-трированным», а также рассмотрению различных моделей «децентированного субъекта».

В 1-ом параграфе «Кризис субъекта» выявляются основные причины распада «классического субъекта» и, как следствие, необходимость построения нового целостного субъекта. Классическое понятие познающего субъекта, как известно, было сформулировано Декартом, поместившим мыслящую субстанцию в основание «Я». Концептуальный стержень новоевропейской классической философской традиции образует понятие трансцедентального субъекта. Субъект мысли, взятый в качестве трансцедентального, предсталяет собой самопрозрачное «Я», лишенное пространственных и временных характеристик. С помощью ряда интеллектуальных рефлективных процедур из сознания последовательно вымываются все элементы чувственности и тем самым все его связи с миром. Таким образом, в классической концепции познающего субъекта «мышление», по сути дела, заслонило «бытие», оставив его неопределенным и непроясненным. Осознание того факта, что мыслящий субъект должен быть существующим субъектом, внесло иные акценты в философско-антропологическую проблематику. Даже «деконструкция» Марксом классического понятия познающего субъекта, постулировавшим, что такой субъект должен доказывать мощь и имманентность своего мышления не созерцательно, а в практике, ничего концептуально не изменила, но лишь усилила и сделала наглядным существовавший и ранее разрыв. Классический субъект фактически уже был расколот, так как с одной стороны - сознание, с другой - все остальное, то есть целостность его была номи-

налыюй. Поэтому практика отчуждения, которую Маркс диагностировал в экономической практике, была фундирована дискурсивными практиками субъекта (отчужденного субъекта). Поэтому классический субъект, не являвшийся монолитным органичным образованием никогда, с такой сравнительной легкостью и распался. В XX веке формируются различные дискурсы о человеке, но неизменным остается стремление воссоздать, а, по сути дела, создать, целостность. Так поиски фундаментального основания целостности приводят, в частности, к актуализации проблематики телесности как способа показа неэлиминируемости чувственности из сознания и «невозможности «чистого акта» мысли: нет мышления вообще, есть типы мышления, за которыми скрываются определенные типы чувственности.

Во 2-ом параграфе «Одномерный человек» анализируется сложившаяся в философии культуры ситуация утраты человеком многомерности, и, как следствие, появление одномерного человека. Как известно, нормативным для философии культуры XX века является практика рассмотрения человека сквозь призму влияний различных культурных контекстов, одним из которых является индустриальное общество. Основной тенденцией роста индустриальной цивилизации можно считать исчезновение оппозиций при измерении культуры и перемещение критической составляющей «фигур протеста», изначально располагавшейся на периферии, внутрь общества; вследствие чего культура становится «одномерной». Закономерно и появление модели «одномерного» человека, у которого трансформируются мышление, воображение и потребности. Сведение всего многообразия составляющих человека к единственной плоскости становится также возможным вследствие изменения содержания понятия «свобода» - одной из основополагающих категорий в измерении человеческого бытия. Понятие «внутренней свободы» обозначает личное пространство, в котором человек имеет возможность оставаться самим собой. Если справедливо, что человек состоит из двух противоположных секторов существования: частного и общественного, а его потребности соответственно из индивидуальных и социальных, то очевидно, что технический аппарат производства индустриального общества подчиняет себе не только социальные потребности человека (определяя социально необходимые профессии, умения и установки), но и формирует личные (внутренние) потребности, ценности и устремления, тем самым стирая границу между общественным и индивидуальным и порождая одно общее измерение человека-продукта тоталитарной культуры. Человек при этом является

объектом всеобъемлющего администрирования, поскольку, присвоив (инвестировав) несвойственные ему, человеку, потребности, он затем уже спонтанно их воспроизводит, что лишний раз свидетельствует о глубине и эффективности форм контроля. Главная уловка индустриальной цивилизации состоит в том, что человек, настроенный на определенную заданную волну, получает из нее «свое истинное» и достаточное для самоудовлетворения («умиротворенное существование», «жизнь без страха»), даже не подозревая о наличии удовольствий другого рода. Боязнь потерять такое «умиротворение», экспортированное внутрь усилием социальной прагматики, лежит в основании «одномерного» человека: угроза лишиться тех благ, которые он имеет, ведет неизбежно к самоутрате, поскольку человек абсолютно идентифицирует себя с ними. Поэтому в «одномерном» обществе люди становятся одинаковыми, и, в свою очередь, похожими на окружающие и любимые ими вещи - удобными, предсказуемыми, простыми. Индустриальная цивилизация осуществляет тотальный контроль над человеческой личностью, используя уже новые формы контроля: не с помощью репрессий - подавления влечений и потребностей, а формируя стандартные, ложные, «репрессивные» потребности, привязывающие индивида к «благам современности», лишая его тем самым и онтологической, и моральной основ, единственно из которых он мог бы развивать автономию, и тем более противостоять обществу. Поэтому основные качества человека, которые должны быть восстановлены, это личная автономия, независимость мысли и право на оппозиционность.

Итак, ситуация утраты человеком многомерности возникает вследствие осуществления скрытого контроля со стороны индустриального общества. Тем самым конструируется модель идеального целостного человека: многомерного человека, в основании которого лежит индивидуальность, порождающая сложность и отличие от других людей; у которого существуют отличные от других желания, потребности, интересы и стремления, а также собственное понимание подлинного и ложного, необходимое для реализации свободы, что в совокупности и может в итоге сделать общество многомерным.

В 3-ем параграфе «Постклассический субъект» сопоставляются различные постклассические модели децентрированного субъекта, в которых фрагментарное «Я» постулируется в качестве нормативного, обусловленного неопределенностью и моза-ичностью самой культуры, ориентированной на оказиональную ситуационность.

Во второй половине XX века стало очевидно доминирование вещи-объекта. В такой ситуации «избытка вторичного» равноприемлемыми оказались три стратегические модели: стремление субъекта контролировать объект, мыслительная власть субъекта над объектом, «соблазн», при котором субъект переходит на сторону объекта. Тем самым, параноидального субъекта индустриальной эпохи «стирает» новый субъект-шизофреник.

В контексте традиции преодоления классического субъекта (в качестве трансцендентального) обиходным становится понятие телесности. Если ранее феномены телесного подвергались вытеснению, либо представляли собой лишь умозрительную фиксацию произвольных чисто формальных, а потому и «пустых» характеристик, то введение телесности в структуру мышления, что можно наблюдать в ряде неклассических и постклассических философско-ангропологических концепций, разрушает идеал самоопредслснностн субъекта, наделяя его «местом» и демонстрируя наличие в пространстве образований, не поддающихся рефлективному контролю. Тем самым формулируется установка, исходя из которой конституирование целостной модели человека, а также способность синтезировать в ней рефлексивные (философские и научные) интенции, становятся в принципе невозможными.

Отсюда - «классическая», «постклассическая» максима смерти субъекта (в самых различных модификациях) и распыление его по витальным, техническим и семантическим процедурам. Такая ситуация с неизбежностью предваряет следующие варианты реконструкции субъективности, связанные с новым обликом культуры и философии конца XX - начата XXI веков. Стала отчетливо проявляться стратегия «воскрешения субъекта», то есть «выявление субъекта» в контексте вербальных практик, где первичной становится именно дискурсивная среда, а субъект вторичен. Также в центре внимания оказывается стремление преодолеть феномен, обозначенный Д.Уардом как «кризис идентификации», Одним из вариантов является формирование коммуникационного вектора, смещающего акцент с текстологической реальности на реальность коммуникативную и центрирующуюся вокруг понятия Другого. Представляет интерес и введение понятия «эффект-субъект», где субъект понимается как результат определенной дискурсивной практики, а внимание фокусируется на социокультурных механизмах конституирования субъективности как конкретно-исторической. Итогом можно признать появление более или менее общей, то есть

признаваемой большинством теоретиков постклассики, модели «процессуального субъекта», в котором фрагментарность производится работой инстинктивных влечений, а результирующее оформление «говорящего субъекта» предстает как сложный процесс, включающий несколько определенных стадий.

Вторая глава «Психологические модели человека» посвящена анализу наиболее репрезентативных вариантов децентрированного человека психоаналитической традиции.

В 1-ом параграфе «Расколотое Я» внимание сосредоточено на ситуации, когда происходит утрата человеком своего субъектного бытия: «субъективного переживания» и «субъективного осознания». В психоаналитических концепциях отводится центральное место «внутреннему миру» человека, трактуемому как «психическое». Необходимость осмыслить такие парадоксальные явления, как сосуществование в рамках одного психологического субъекта нескольких персон или «я», поставившее под вопрос традиционные представления относительно единого «я», способствовала активизации исследований в области философских проблем психологии и психиатрии, а также оформлению пограничного между философией и психопатологией направления исследований общих проблем сознания и бессознательного в социокультурном контексте. Под целостностью здесь понимается «подлинная» природа человека (рассматриваемого в «чувственной модальности»), которая трактуется как переживание и осознание необходимости соединить свой разум, чувства, духовность и телесность в органическое и целостное многообразие «внутренней жизни». Целостность в данном случае является внутренним единством перечисленных составляющих, тем самым и достигается собственная идентичность человека. Чувства и «внутренняя жизнь» - это базисные антропологические константы, при этом человек презентиру-ется, прежде всего, в модусе чувственности.

Итак, свою природу человек может выявить только при наличии свободного доступа к своему «подлинному центру». Только в этом случае он является «живым». Человека, не имеющего контакта со своим «внутренним центром», можно назвать «духовным инвалидом», «искалеченным человеком, поврежденным в своей жизненности», чья природа несет нереализованный потенциал, чье внутреннее зрение, «экзистенциальное чувство», «чувство бытия» - чувства, дающие ориентацию, позволяющие постоянно осознавать, насколько наш внешний опыт соответствует нашей внут-

ренней природе - утрачены. Поэтому для обретения подлинности (стать полностью живым), необходимо, прежде всего, открыть свое «внутреннее чувство», «внутреннее переживание», осознать его и «удерживать с ним контакт». Множество различных причин затрудняет доступ человека к своему «внутреннему переживанию», к отчуждению его от себя и от других, к искажениям и омертвению. Поэтому подлинной, настоящей жизнью считается возможность раскрыть индивидуальный потенциал, получить доступ к новым возможностям, и личностное развитие и рост: быть живым -значит постоянно развиваться, бесконечно изменяться. Целостная личность (целостный субъект) возможна лишь при неизменном расширении экзистенциальных горизонтов. Сужение же его, то есть горизонта, экзистенциальных возможностей, приводит к внутреннему расщеплению, при котором «истинное, внутреннее я» становится скрытым не только от окружающих, но и от его обладателя, а «ложное, внешнее я» выходит на поверхность.

Во 2-ом параграфе «Невротическая личность» проблема целостно-сти/расколотости субъекта рассматривается сквозь призму психоаналитической концепции невроза как специфического варианта адаптации, конкурирующего с самоактуализацией. Основными характеристиками целостного субъекта в ряде психоаналитических теорий, понимаемого как процесс, являются конструктивные ориентации, личностный рост, самореализация. Деструктивная же тенденция - невроз и его виды как форма существования человека в современном мире, которые становятся показателем расщепленности.

«Реальное Собственное Я» - заложенные в человека способности - это «субъективное ядро», внутренняя сила, направленная на самореализацию. В результате воздействия травмирующих факторов появляется «базальная тревога», что ведет к ослаблению целостности человека. Таким образом, невротический процесс отнимает у человека конструктивную энергию, ибо все его силы уходят на преодоление внутренних конфликтов. Если здоровым человеком движет потребность в самореализации, то невротика - потребность в актуализации своего «идеализированного Я». Стремление достичь идентичности, идентифицироваться с самим собой ведет к созданию идеального образа, который и интегрируется человеком в качестве самости. Воображение создает идеальный образ себя самого, так как больше всего самоотчужденному человеку нужно ощущение идентичности; и тогда он может прийти к идентификации самого себя со своим идеальным интег-

рированным образом. Для того, чтобы уменьшить напряжение, невротик использует следующие средства: отчуждение от себя; вынесение вовне внутренних переживаний (экс-тернализация); автоматический контроль чувств для поддержания рассыпающейся на части личности; признание превосходства разума и противопоставление его чувствам, телу, Собственному Я (создание еще одной двойственности); психическая фрагментарность: невротик «переживает себя по кускам», его части изолированы друг от друга, но он заинтересован в этой раздробленности.

Отчуждение от себя существует при любом виде невротического развития. Этот процесс обезличивания - фундаментальное преобразование (маркер субъективной трансформации). Существуют разные способы маскировки отчужденности от себя самого. В процессе отчуждения «реальное Собственное Я» утрачивается, и происходит дистанцирование от своих чувств, желаний, верований, сил и, в конечном итоге, интерес смещается с «реального Собственного Я» на «идеальное Собственное Я».

Итак, результатами невротического процесса являются следующее: переключение жизненной энергии в русло псевдо-индивидуальности и подмена «реального Я» «идеализированным». Идеализированный образ постепенно становится жизненной перспективой и критерием самоценки, воображение создает иллюзию неограниченных возможностей, что делает человека незаинтересованным в процессе реального совершенствования и ведет к прогрессирующему разрыву между «идеализированным Я» и реальными возможностями.

В З-ем параграфе «Деформированный человек» проводится анализ тех факторов современной культуры XX века, которые ведут к трансформациям человека; здесь же демонстрируется, что многие социокультурные обстоятельства приводят к внутренним конфликтам здорового человека и повышают степень внутреннего неблагополучия невротической личности.

Современная наука и техника создали изобильный мир легко достижимых вещей, однако «человеческим составляющим» зачастую не находится места в технократической культуре общества потребления, что с неизбежностью ведет к невыносимой для человека экзистенциальной раздвоенности и, следовательно, порождает стремление установить единство с самим собой, природным и социальным окружением. Деформируются экзистенциальные потребности человека: «кибернетическое общество» стимулирует в человеке стремление приобретать все большее количество вещей либо ориентирует его в сто-

pony социальности. Тем самым нарушается «внутренний баланс» (целостность): самоидентификация достигается посредством окружающего вещного мира или акцентированной социальностью. В обоих случаях равновесие между внешним и внутренним, необходимое для целостности, нарушается, субъективность не восстанавливается, но замещается субъектностью («новой субъективностью»).

Культура индустриального общества препятствует производству своего «единого подлинного Я». Вариантами экзистенциально неукорененного деформированного человека являются, например, деструктивная личность и получившая большое распространение в минувшем веке некрофильская личность. Конструктивная энергия, таким образом, оборачивается деструктивными импульсами, направленными как вовне, так и на себя самого, а позитивные потенции перепрофилируется. Субъективные переживания индивида уже не объективируются в форме креативных жестов. Поэтому увеличение количества вещей, которыми владеет человек, равно как и социальная гиперактивность, не способны восстановить «экзистенциальное ядро» и подчинность.

В третьей главе «Влияние техники на человека» представлен критический анализ моделей человека в концепциях технократической культуры.

В 1-ом параграфе «Целостный человек архаической культуры» демонстрируется, что подлинная целостность человека достижима лишь в последний период «архаической» культуры совокупностью таких факторов, как развитие символической деятельности, признание телесности, а, следовательно, чувственных модусов, и свободой человека от различных мегамашин. На следующих этапах развития культуры телесность будет вытесняться, например, машиной цивилизации, преобладанием духовного аспекта в культуре «осевых» религий, и, наконец, первичностью мышления и сознания в классической философии и в эпоху сциентизма. Формирование символической системы человека включает сновидения, ритуалы, речь, социальное взаимодействие и общественное устройство, устойчивое накопление носителей смысла, опыта и традиций благодаря языку и символам. Именно в период архаической культуры сформировались такие качества человека, как потребность в символической деятельности, самореализации, оформлении сакральной сферы, языка и речи, структурировании внешней жизни и внутренней. В этот период освоения окружающего мира и познания самого себя человек, несмотря на свою погруженность в природу, создает сферу собственно человеческого; вырываясь из инстинк-

тивного существования, он остается в гармоничных, непосредственных отношениях с природным миром. Архаический период является очень важным этапом, поскольку именно здесь человек наиболее приближен к целостности, то есть к реализации основополагающих человеческих интенций, и еще не порабощен тотальностью безличных систем и машины власти.

Во 2-ом параграфе «Фрагментарный человек» реконструируются различные типы мозаичного субъекта: человек «цивилизованный», «осевой», «механизированный», «постисторический». Философские концепции культурно-исторических типов констатируют, что хотя каждая новая культурная эпоха приводила к трансформации человека, но неизменным оставался облик «частичного», «фрагментарного» и «расколотого» человека, а его полнота приносилась в жертву порядку. Таким образом, можно говорить лишь о гипотетическом субъекте, характеристики которого никогда не были полностью репрезентированы ни одной из выделяемых культур.

В эпоху зарождения и расцвета древних цивилизаций властью была создана первичная мегамашина, состоящая из человеческих рабочих звеньев, позволяющая выполнять работы огромного масштаба и ставшая прообразом всех последующих машин, и, как следсвтие, появление модели «двойной трансформации»: порабощенный человек, с одной стороны, и индивидуализированный (фигура правителя) с другой. Непременным условием развития механической организации общества и атрибутом цивилизации стало подавление жизненной энергии, всех человеческих функций и самостоятельности. Цивилизованный человек, перестав понимать, чем он отличается от других, обезличился. Признав внешние требования абсолютными, он прекратил жить в целостном мире, что и привело к «расколотости».

Результатом бунтов «внутреннего человека против внешнего, духа против оболочки» (Мамфорд) стало появление «осевых» религий и нового типа человека. Внутреннее и бестелесное обрело смысл и ценность. Это внутреннее было даже более жизнеспособным, чем у «примитивного» человека, оно возвращало сущность человека к ее самозначимости. Пытаясь достигнуть полноты, «внутренний» человек отделил себя от «внешнего», лишающего свободы. По сравнению с обретением единого Бога внешний мир утратил значимость. В Европе, на Ближнем Востоке и в Азии появлялись «осевые» пророки, которые стремились вернуть жизнь к деревенскому масштабу и первичной человеческой мере. Произошел отказ и от общепринятых обычаев циви-

лизации, и от архаических сексуальных культов. «Осевые» пророки признавали главенство личности и побуждали вернуться к собственному «я». Тем самым акцент сместился с механической организационное™ на взаимопомощь.

Однако «осевая» религиозно-этическая переориентация хоть и привела к упразднению рабства, но ускорила процесс изобретения альтернативных энергетических систем и машин и, тем самым, способствовала воскрешению мегамашин. «Архаический» человек в союзе с магическими силами был уверен в себе; «постисторический» человек, поддерживаемый всеми мощными научными ресурсами, напротив себя утратил. Технические инновации, понимаемые как абсолют, трансформировали физическую силу в человеческую слабость. Максимальная свобода от природных ограничений привела к неспособности человека реализовать свои экзистенциальные потенции. Возникает парадокс: чем более рациональным становится производство, тем иррациональнее человек.

Итак, можно сформулировать главную особенность целостного субъекта: это личность, имеющая повышенное осознание своих собственных, еще не исчерпанных ресурсов, и способная к самоформированию. Соответственно человеческая интерпретация включает многомерность феноменальной наличности, а также глубинность внутренних измерений, синтезированных на уровне высшего акта мышления. Серьезной угрозой этому является технократия: поглощенный мегатехникой человек не может функционировать автономно, контролируемый и ограничиваемый безличностью организации как таковой.

В четвертой главе «Человек в пространстве информационной культуры» проводится критический анализ моделей человека в культуре постиндустриального общества.

В первом параграфе «Модульный человек» анализируются изменения, произошедшие в осмыслении человека в контексте таких особенностей постиндустриального общества как «ускоренное» время и непостоянство культуры, нелинейный способ видения мира, дискретность в мышлении, демассификация культуры, трансформация межличностных отношений, двойственность свободы.

Ключевыми для философии культуры постиндустриального общества являются высокая скорость перемен и новизна. Это находит свое выражение не только в технологических, но и в социальных изменениях, ибо человеку приходится жить в ускоренном темпе и в незнакомом окружении. Проблема достижения идентичности в информацион-

ной культуре сводится, по сути дела, к задаче создания некого «конфигуративного, модульного я», сложенного из «мозаики» по своему усмотрению. Тем самым человеку предлагается «собрать самого себя из деталей конструктора, но без инструкции» (Т.Эриксен), поскольку современность лишена конкретного облика, а время - это не более чем «один момент». При этом конечный результат не будет неизменным: человек должен все время выстраивать себя, постоянно подправляя, иногда начиная с фундамента. Проблемой каждого человека становится уже не выживание в условиях жесткого режима и стандартизации, а конституирование себя в ситуации выбора (сверхизобилие выбора «я»). Осуществление самоидентификации через субкультуру приводит к появлению феномена «серийного я», поскольку быстрая смена субкультур вынуждает менять стиль жизни. В такой ситуации человек уже не может ответить, что остается неизменным в структуре его «я» - отсюда кризис идентичности. Возникает и временность в межличностных отношениях. Характерным для эпохи становится «модульный человек»: отношения между людьми - кратковременны и фрагментированы, поэтому не возможно «глубоко войти в целостную личность каждого индивида», но лишь подключиться, чисто функционально, к одному из модулей другого. Таким образом, каждый человек может быть представлен как некая универсальная конфигурация из тысяч модулей.

Отличительной чертой человека информационной культуры становится состояние, получившее название: «шок будущего». В ситуации тотального ускорения человек не имеет времени на паузы и остановки, тем самым, лишаясь необходимой отстраненности от своих действий и общего представления о ситуации в целом, он тонет в деталях и теряет перспективу. Самым редким видом собственности становится свободное время: современные технологии привели к тому, что, во-первых, человек в постоянном доступе для других, а во-вторых, каждое свободное мгновение заполняется до предела, количество событий в один отрезок времени увеличивается, и время уплотняется, сжимается. Часто свободное время превращается в «гонку потребления». Так, «быстрое время» поглощает неспешность, цельность и внутреннюю связанность. Создается фрагментиро-ванный, ассоциативный и поэтический образ мысли, больше похожий на мышление до-письменных цивилизаций, чем на линейное, логическое мышление индустриального общества. Таким образом, целостность чувств, свойственная дописьменным обществам, а также целостность мышления, характерная для индустриальной цивилизации, в информационной культуре полностью утрачивается. Гибкий график рабочего времени, гео-

графическая мобильность, необходимость постоянно совершенствоваться, обновляться, менять стратегию поведения, то есть быть подвижным, приводит к тому, что современный человек не может удовлетворить важнейшую потребность в связном, последовательном мышлении, уверенности и предсказуемости.

Во втором параграфе «Человек в культуре «реальной виртуальности» очерчиваются контуры последней на сегодняшний день модели человека, обусловленной повсеместным распространением компьютерной и виртуальной реальности. Основными характеристиками человека становятся сверхинтеллектуальность и «мультимодальная мобильность» (как стиль жизни).

В философских концепциях культуры рубежа ХХ-ХХ1 века человек представлен как объект, формирующийся с помощью различных внешних манипуляций, в результате чего формируется «человек среды». Вследствие неопределенности, характерной для интерпретации среды во второй половине XX века, а также размытости границы между «собственно индивидным составом» и обусловленностью человека от социокультурного окружения, «личностный» состав человека остается незафиксированным, тем самым окончательно утрачиваются любые «качества субъективности». Доминирующими становятся «модульность» и «серийное я», а стиль жизни выступает единственным средством достижения идентичности. В современной культуре информационного общества на человека воздействуют, прежде всего, информационные технологии, мобильная связь и повсеместная компьютеризация. Тем самым создается предельно сегментированное среда-общество, включающая различные образования (например, «умные толпы» вообще, «киборговое сообщество» и «поколение текстинга» в частности), стартующие в реальность из виртуальности. Новая коммуникационная культура охватывает едва ли не всю сферу социальной активности человека. Идентификация себя с «топосом», формирующимся под воздействием компьютерных и информационных технологий, еще больше осложняет обретение «собственно человеческого». Например, оснащенность мобильными техническими аппаратами, такими, как портативный компьютер, беспроводной интернет, смартфоны, и окружение "включенными" в такой образ жизни другими людьми, неизбежно приводит чуть ли не к тотальной утрате свободы и практически к ликвидации приватности, что в свою очередь дает возможность всеобщего и всеохватного контроля и надзора Сегодня можно наблюдать отчетливо проявляющееся противостояние унифицированных сетевых систем и индивидуальности. Причем именно глобализация распро-

странения культуры виртуальной реальности и развитие технологии порождает нарастание самобытности. С другой стороны, не менее важно и то, что новая Интернет-экономика ведет к индивидуализации трудовых отношений, поскольку она делает ставку прежде всего на высокообразованных и инициативных работников, способных быстро отыскивать, обрабатывать и использовать информацию. Они-то и рассматриваются главным источником инновационного потенциала во всех видах деятельности. Самым большим антропологическим достоинством становятся навыки манипуляций информационными потоками. Поскольку знания и информация постоянно растут и изменяются, тяготея к режиму «он-лайн», то человек вообще и его качественные характеристики оцениваются, в первую очередь, по его способности лавировать в пространстве мультимо-дальной мобильности. Таким образом, сам человек уже монтируется из виртуальных, информационных, мобильных и мультимодапьных сегментов, выступающих вариантами идентичности, а по сути дела, ликвидирующих и последнюю.

В Заключении подводятся итоги исследования и формулируются выводы.

Публикации.

Основные положения диссертации нашли отражения в следующих научных публикациях автора:

Публикации в изданиях, рецензируемых ВАК:

1. Светлова И.И. Проблема трансформаций человека в философии культуры

Л. Мамфорда// Научно-технические ведомости СП6ГПУ-2006.6-Т.З. 0,4 п.л. В других изданиях:

1. Светлова И.И. Человек в мире маркетинговой культуры // Философия XX века: школы

и концепции. Материалы работы секции молодых ученых «Философия и жизнь». Материалы научной конференции 21 ноября 2000 г.- СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 0,2 п.л.

2. Светлова И.И. Проблема трансформации человека в работах Карен Хорни // Россия в глобальном мире. Социально-теоретический альманах №5. Часть 2. Приложение к журналу для ученых «Клио». СПб.: «Нестор», 2003. 0,3 п.л.

3. Светлова И.И. Преображение человека в первобытной культуре (в работах Лыоиса Мамфорда) // Россия в глобальном мире. Социально-теоретический альманах №10. Приложение к журналу для ученых «Клио». СПб.: «Нестор», 2006. 0,2 п.л.

Подписано в печать 28.04.2009 г. Заказ № 32.

1,19 п. л. Тираж 100 экз.

Отпечатано на факультете философии и политологии СПбГУ. 199034, С.-Петербург, Менделеевская лин. д. 5.