автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Происхождение грамматических категорий глагола

Полный текст автореферата диссертации по теме "Происхождение грамматических категорий глагола"

На правах рукописи Поленова Галина Тихоновна

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГРАММАТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ ГЛАГОЛА (на материале енисейских языков)

10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Таганрог - 2003

Работа выполнена на кафедре немецкого языка Таганрогского государственного педагогического института

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Г.К. Вернер доктор филологических наук, профессор А.П. Володин доктор филологических наук, профессор П.В. Чесноков

Ведущая организация - Лаборатория языков Сибири Томского

государственного педагогического

университета

Защита состоится 22 октября 2003. г. в_ч._мин.

на заседании диссертационного совета Д 212.206.01 при Ростовском государственном педагогическом университете по адресу: 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, ауд.202.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ростовского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан 18 сентября 2003 г.

Ученый секретарь у

специализированного совета доцент Григорьева

\hj7j

Реферируемая работа посвящена проблеме происхождения общеязыковых грамматических категорий глагола, решаемой на материале енисейских языков. Енисейцы г носители очень древнего языка, возраст которого определяется многими тысячелетиями.

Енисейские языки - группа языков, вплоть до Х1Хв. распространенная в Сибири вдоль Енисея. Из живых языков этой группы остался только кетский язык, на котором говорят кеты, проживающие во многих поселках Туруханского района Красноярского края. Большинство примеров в работе приводятся из этого языка. Субьектно-обьектные отношения в глаголе выражаются аффиксами, которые могут находиться в середине, начале и конце слова; внутренняя флексия сочетается с агглютинативным принципом.

За время исследования енисейских языков и их внешних связей установлены типологические сближения с древними языками самых различных' ареалов и типов, например: с языками Центральной Азии (Дульзон 1968); с индоевропейскими и урало-алтайскими (он же 1971); бурушаски (Торогоу 1971); северо-кавказскими (Старостин 1982); дравидийскими (Вернер 1973); шумерским (Филимонов 1999); с ностратическими языками (Вернер 1977; Поленова 1977) и др.

Вслед за О.А.Осшювой, мы считаем, что «столь разительные типологические и материальные совпадения не могут быть простой случайностью» (Осипова 1981:14).

Отсутствие письменности у енисейцев не дает возможности проследить развитее языка по литературным памятникам, и нам представляется наиболее приемлемым контенсив-но-типологический подход к исследованию данных кетского, коттского и югского языков.

В своей работе мы руководствуемся доводом, что если в древней истории человеческого общества сменяются эпоха за эпохой, то это присуще и истории разэй^Щ^Щ^^ЖЖЙ6™ как

i библиотека

| с. Петербург

1 _ОЭ т^лктРр

средство общения наиболее наглядно отражает то, что происходит в соответствующем обществе, включая ступени развития мыслительной деятельности, и, прежде всего, ту картину мира, которая сложилась в представлениях соответствующего древнего общества.

Актуальность исследования определяется тем, что проблема развития языка способствует решению важных вопросов современного языкознания. Енисейская глагольная система даёт возможность рассмотреть ее становление и развитие на фоне представлений древнего общества о картине мира.

Енисейские языки являются ключом к решению многих проблем, например, таких, как проблема древнейшего родства енисейцев и тибетцев по языковым данным; проблема языка азиатских и европейских гуннов; проблема генетического родства в треугольнике «Тибет - Енисей - Северный Кавказ»; проблема древнейших генетических связей между Центральной Азией и индейским миром Северной Америки.

Научная новизна работы заключается в следующем. Впервые осуществлена глубинная реконструкция енисейского языкового состояния. Это дало возможность судить о развитии языка вообще, отражающего все, что имеет место в общественной жизни, и прежде всего ту картину мира, которая сложилась в представлениях древнего общества. В работе материал енисейских языков представлен как сохранивший архаизмы и различные реликтовые явления, восходящие к древнему состоянию языка вообще, что доказывается его многочисленными типологическими сравнениями с материалом вымерших древних языков Передней Азии, африканских, семито-хамитских, изолированных кавказских, тюркских, финно-угорских, урало-алтайских, протоиндоевропейского и других языков. Обосновывается гипотеза о существовании определенных тенденций в обществе, вызвавших стадиальное развитие языка.

Целью работы является исследование и выяснение на материале енисейских языков закономерностей процесса развития и становления грамматических категорий глагола, а затем на основе анализа этих категорий обоснование положения о том, что данные енисейских языков отражают этапы развития языка и человеческого общества в целом: нейтральный, классный и раннеактивный строй языка (матриархат); активный, посессивный и эргативный (патриархат); номинативно-аккузативный (современное общество).

Цель работы определяет ее задачи: 1. Реконструировать доисторические черты енисейских языков, а через них и языка как системы, выяснив причины ' и признаки бинаризма грамматической системы глагола в енисейских языках:

• выяснить ход преобразования значения классных показателей и выработки категории класса енисейского глагола;

• проследить путь становления категории лица енисейского глагола;

• выявить исходный материал показателей множественного числа енисейских имени и глагола;

• определить статус категории состояния в енисейской глагольной системе;

• рассмотреть енисейские категории способа действия и вида с точки зрения их происхождения;

• установить место и роль посессивного и эргативного строя в контенсивной типологии енисейских языков;

• уточнить содержание и способы выражения категории версии в енисейском глаголе;

• доказать на енисейском материале сравнительно позднее формирование категорий времени и залога;

• проанализировать развитие енисейского императива как древнейшей формы косвенного наклонения.

2. Установить связь особенностей развития языка со сменой

социальных формаций.

3. Показать фрагмент древнего состояния языка на основе ис-

тории развития глагола-предиката

Объектом исследования являются наиболее древние простые глаголы енисейских языков, прежде всего кетского, югского и коттского языков. Это глаголы с одной корневой морфемой.

Предметом исследования является анализ в диахроническом аспекте следующих категорий глагола: класса, лица, числа, состояния, способа действия, вида, времени, наклонения, версии и залога.

Материал исследования составили записи, сделанные Е.А.Крейновичем, АПДульзоном, Г.К.Вернером и другими кетологами. Помимо опубликованных данных использованы материалы наших экспедиций к кетам Курейки (1974 г.), Ело-гуя (1981) и Бакланихи (1989). Нашими информантами были кеты старшего (довоенного) поколения, которые еще хорошо владели своим родным языком: СерковаЕ.А. (1890г.р.), Серко-ваН.Е. (1920 г.р.), СерковаН.Ф.'(1949 г.р.), БальдинаК.Х.(1934 г.р.), БальдинаГ.Х. (1941 г.р.), Тыганов С.А.(1930 г.р.), Коротких Т.М.(1931 г.р.), Кусамина А.Я.(1915 г.р.), Максунов В.Ф.(1927 г.р.), Ириков М.М. (1951 г.р.), ИриковаН.А (1949 г.р.), Ирикова Л.К. (1948 г.р.), Максунова З.С. (1942 г.р.), Бальдина К.Х.(1930 г.р.), Дибиков Ю.С. (1936 г.р.), Пешкин И.П. (1949 г.р.), ЛамбинаЕ.Ф. (1924 г.р.),КозловаЕ.И. (1916 г.р.), Серкова Н.П. (1936 пр.).

Методы исследования. Основными методами исследования являются метод структурно-семантического анализа, кон-тенсивно-типологический и сравнительно-исторический.

На защиту выносятся следующие положения: 1. Для древнего состояния языка характерна недифференци-

рованность глагола и имени.

2. Бинарная грамматическая система глашла восходит к класс-

ному строю:

• две группы субъекгно-объектных показателей глагола отражали древние понятая отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности;

• категории рода предшествовала категория класса и выражала сначала оппозицию: «одушевленный/неодушевленный», затем: «активный/инактивный» и наконец: «мужской/женский/вещный»;

• категория лица была представлена первоначально оппозицией: «я/ты», затем: «говорящий/неговорящий» и лишь потом: 1-е/2-е/3-е лицо;

• категория числа возникла сравнительно поздно, в период активного строя языка, на базе классных показателей;

• параллельно категории числа формировалась категория способа действия;

• появлению категории способа действия предшествовала дихотомия «действие/состояние»;

• категория состояния была древнейшей предикативной формой;

• категории времени предшествовала категория вида, возникшая на базе бывших классных показателей способа действия;

• древнейшей формой косвенного наклонения был императив;

• исторически в языке можно проследить две диатезы: направленность действия от субъекта (агенса) - центробежная версия - и направленность действия на субъект (агенс) - центростремительная версия.

3. Енисейские языки содержат и в современном состоянии

элементы всех типов строя языка по стадиальной теории: нейтрального, классного, активного, посессивного, эргативного, номинативно-аккузативного.

4. История развития языка отражает ступени развития мыслительной деятельности человека и ту картину мира, которая сложилась в представлениях соответствующего древнего общества

Теоретическая значимость диссертации. На основе разностороннего анализа истории развития ведущих категорий глагола на материале енисейских языков удалось представить значительный фрагмент древнейшего состояния языка в целом, получить новые сведения об основных этапах его развития; проследить становление важнейшего компонента предложения - глагола от слов - синкретов до самостоятельной многогранной грамматической системы.

Практическая ценность. Полученные данные могут быть использованы при исследовании других древних языков, а также при составлении учебников и учебных пособий по соответствующим курсам, при чтении вузовских теоретических курсов по истории языка, теоретической грамматике, общему языкознанию и типологии.

Апробация работы. Основные положения работы были изложены на международных конференциях: «Проблемы изучения дальнего родства языков на рубеже третьего тысячелетия», Москва, 2000 и «22-е Дульзоновские чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур», Томск, 2000, а также на ежегодных научных конференциях преподавателей кафедры немецкого языка Таганрогского государственного педагогического института (1990 - 2003г.г).

В работе используются термины, принятые в контен-сивной типологии. Под контеисивиой типологией мы понимаем типологическое исследование, в котором формальная сторона языка рассматривается в непосредственной связи с выражаемым этими формами содержанием, т.е. это содержательно ориентированная лингвистическая типология (Г.А.Климов), доказывающая, что языковое значение влияет на языковую фор-

му. Согласно этой теории диахронически выстраивается ряд по степени приспособленности к передаче субъектно-объекгных отношений: классный-активный-эргативно/посессивный-номи-нативно-аккузативный типы. Все эти системы представлены в материалах енисейских языков.

Для классной системы характерно распределение именного словаря по содержательно характеризующимся группам, а также соответствующие классные аффиксы в глагольной морфологии: от множества таких аффиксов до бинарной оппозиции одушевленного и неодушевленного. Категория класса диахронически предшествовала категории рода.

Если род - это морфосинтаксическая грамматическая категория, которая находит свое выражение в различных деклина-ционных моделях, то класс маркируется посредством согласовательного механизма в целом, причем в случае енисейских языков - преимущественно и наиболее последовательно в системе глагольного спряжения. В 3-м лице глагола вместо личных окончаний выделяются классные показатели, уточняющие классную принадлежность обозначаемого субъекта или объекта.

Активный строй языка предполагает ориентацию его поверхностных характеристик на особую глубинную структуру - семантическую детерминанту языка, противопоставляющую не собственно субъектное и объектное, а те отношения, которые существуют во внеязыковой действительности между активным и инактивным актантами. У субстантивов противопоставляются активный и инактивный классы, глаголы выражают оппозицию: активный/стативный, действие/состояние.

Версия - это диатеза незалогового характера. Центробежная версия обозначает распространение действия за пределы активного актанта, центростремительная версия - замкнутость действия на актанте.

"-.ссивная конструкция связана с понятием отчуждаемой и неотчуждаемой собственности, которое отразилось в

грамматике притяжательными приставками, как в имени, так и в глаголе.

Эргативная конструкция характеризуется особым обозначением субъекта переходного действия при форме его объекта, совпадающей с формой субъекта непереходного действия. В енисейских языках переходный глагол изменяется по грамматическим классам объекта, а непереходный - субъекта

Под термином «денотат» (от лат. denotatum - обозначаемое) мы подразумеваем обозначаемый предмет, объект действительности, т.е. мы используем его как эквивалент термину «референт».

Термин «бинаризм» употребляется как противопоставление по лично-субъекгным показателям двух групп глаголов -группы В и группы D.

Структура работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложения.

Основное содержание работы

Во Введении дается обоснование выбора темы и актуальности исследования бесписьменных языков как свидетелей доисторического развития языка; дается краткий обзор истории научного изучения енисейских языков и енисейского глагола, в частности; перечисляются источники анализируемого материала; определяются цель и основные задачи исследования, его новизна, теоретическая и практическая значимость.

Морфологические категории рассматриваются (вслед за многими исследователями) как системы противопоставленных друг другу рядов морфологических форм с однородным содержанием в пределах определенной части речи (см., например, Бондарко 1976:10-11); признается, что изолированная форма с

изолированным значением категории не образует (Булыгина 1968:125-131).

В первой главе прослеживается развитие категории лица в енисейских языках от нейтрального и классного строя до современного состояния.

Свидетелями нейтрального и классного строя мы считаем следы синкретизма имени и глагола в енисейских языках. В енисейских языках одни и те же основы, снабженные соответствующими грамматическими показателями, выступают то в роли имени существительного, то в роли глагола. Как, например, кет.: ко( 'плакать, плачь!'; с1э$' 'ругаться, ругань, драка'; И' 'петь', 'песня', 'певчий' (/'?/ 'душа, дыхание'); ¿й/у, <№, сЬ: 'кричать,крик'; ср.: Шс1 оуоп кп/ке( изка сИтЬез 'этотушедший охотник назад вернулся' и Ш<1 ка]Ш оуоп"этсгг охотник ушёл". Одна и та же словоформа оуоп выполняет разные функции, в зависимости от порядка слов.

Личные формы кетского глагола могут принимать падежные аффиксы существительного. В'то же время в позиции сказуемого лично-предикативными показателями оформляются инфинитивы, прилагательные, наречия места, имена существительные в местном падеже и местоимения в этом же падеже. Например: Ш цт 'ке]еН 'я в чуме' ^иэ' 'чум'; -Ы] - показатель местного падежа; -предикативный показатель); \ddagejM 'я в этом (чуме)' -\kida -указательное местоимение; -показатель местного падежа; -<И - предикативный показатель]; Ш йЦак 'я иду' (глагол: (й- личный показатель первого лица); 0 ах1сиЦ 'я хороший' (ах1а 'хороший'; -гй -предикативный показатель 1-го лица) и т.п.. В первом и втором лицах единственного числа совпадают показатели родительного падежа личных местоимений, притяжательных префиксов имен и глагольных показателей группы В. Ср.: а.Ьа Ы:т 'моя жена'; Ьор 'мой отец'; Ьа-у'15$а1 'я переночую'; кор 'твой отец'; ик эе:!' 'твой олень'; ки-1-ит) 'тебя-видит'; /см-;ш.т/ 'ты-переночуешь'.

Суффикс -ет/-ат (югск-е) является предикативным показателем, прежде всего имен прилагательных, согласуемых с субъектом вещного класса. Но в кетском языке имеется целый ряд слов, функционально являющихся глаголами, с тем же суффиксом. Ср.: кет. at itpedam 'я знаю', и itkum 'ты знаешь', bu itelam 'он знает', bu daitlam 'оназнает'. Или: s'es ' todam 'речка мелка', d/1 Atajam 'жить можно', aks ' barjt и:s 'am 'что у меня есть', югск. кап ' u:s ' i:s ' 'там есть рыба', кет. ипат 'скользко', tik toram 'снег мелкий', at Шпат 'я беру'. Приведем пример прилагательного с личными предикативными показателями и непереходный глагол с идентичными субъектными показателями: '

at axtadi 'я добр' at ditoot 'я сплю'

и œctaku 'ты добр' и kutoot 'ты спишь' .

bu axtadu 'он добр' bu dutoot 'он спит'

bu axtada 'она добрая' bu datoit 'она спит' Разница, как видим, только в позиции показателей в словоформе.

Таким образом, в енисейских языках синкретизм имени и глагола, выявленный в большинстве древних языков, обнаруживается на современном этапе. В них-и ныне все слова лишены показателей соответствующей им части речи.

Во втором разделе первой главы мы проследили развитие категории класса в енисейском глаголе. Эта категория признана лексико-грамматической, т.к. с одной стороны, наблюдается классная дифференциация лексики (именные классы), а с другой - грамматическое выражение классов (грамматические классы); «strict semantic systems» и «morphological systems», по Г.Корбелу.

Именные классы - это семантическая категория, т.к. в структуре самих существительных в форме основного падежа почти нет ее формальных показателей. К классу одушевленных относятся, например, такие названия объектов и явлений при-

роды, как: i 'солнце', qip 'луна', ba? 'земля', bej 'ветер', s'es' 'река', haj 'кедр', ej 'сосна', din 'ель', alai 'деревянное изображение духа', tap' 'обруч для чума, бубна'; bol 'va 'гриб', hu "сердце", ej 'язык' и др.

На лексическом уровне классная дифференциация проявляется в особой сочетаемости местоимений, прилагательных и других разрядов лексики с существительными. Так, каждому именному классу соответствует свое вопросительное местоимение. Ср.: кет. bes's'a 'кто' (жен. кл.), bits'e/bis's'e 'кто' (муж.кл), as'а 'что' (неодуш. кл.), югск. anejt 'кто' (муж. кл.), aseda 'кго-'(жен. кл.), assa 'что' (неодуш. кл.); кет. ana 'кто'(о человеке), akus'/aks' "что'(о вещи); котт. as'ix 'кто', sina/sena 'что'; ср. числительное «один»: кет. qok i:s' 'одна рыба' (живая), qus' i:s' 'одна рыба' (сушеная, соленая и т.д.). .

Наиболее полное выражение грамматических классов имеет глагольная система в лично-субъектных и лично-объектных показателях 3-го лица В показателях единственного числа выражены мужской, женский и неодушевленный классы. А в показателях множественного числа выражены вещный и невещный классы: живой : неживой, одушевленный : неодушевленный.

В кетском языке имеется ряд глаголов, которые нам представляются бывшими классными. У них отсутствуют современные личные показатели.

Глагол «говорить»*: mana 'я (женщина) говорю' nima 'я (мужчина)говорго"

кита 'ты говоришь' mana 'она говорит' пита 'он говорит'

bada 'он говорит' (как нам кажется - более поздняя форма) gimta! 'говори!'

'* Этот uiaiwji сопровождает прямую или косвенную речь и может соответствовать глаголам 'сказать, говорить, полагать, думать, считать, приказывать, просить, спрашивать, ругать, побуждать и т.п.', см. примеры Г.К.Вернера (Werner 1995 : 169).

Ряд супплетивных глаголов, совсем не имеющие категории лица, тоже восходят к классному строю: has'а 'я режу' / hal'a 'я резал'; s 'i 'я ем' / sil'а 'я ел', diba 'я ем' / bil'a 'я ел'. Глагол «становиться» состоит из двух бывших классно-дейкги-ческих частиц, ср.:

dija 'я стану' din'а 'я стал'

kuja 'ты станешь' кип 'а 'ты стал'

duja 'он станет' dun 'а 'он стал' . >

ddja 'она станет' ddn 'а 'она стала'

Кетский язык довольно прозрачно демонстрирует связь грамматических элементов со словообразовательными. Так, примеры словообразования дают личные, притяжательные, вопросительные и указательные местоимения. Ср.: ad 'я', ab 'мой', и 'ты', ик 'твой', bu 'он,она', buda 'его', budi 'ее', dt'мы', dtna 'наш', Эк 'вы', Эк?а 'ваш', Ан^'они', Ьидпа 'их', ana? 'кто?'(о человеке вообще), bis's'e?,KToT (о мужчине), bes'e?'KToT(o женщине); кет. as'? 'что?', югск. assa? 'что?'; кет. anda? (мужской класс) 'чей?', añdi? (женский класс) 'чей?', as'is'? 'какой?', bil'a? 'как?'; кг 'этот', tu 'тот' (недалеко), qa 'тот' (далеко).

Сгруппировав форманты, служащие как для слово- так и формообразования имени и глагола, мы получили двухфонем-ные элементы: bi-bu-ba/bo, ib-ub-ab/*ob, di-du-da/*do, id-ud-aáV *od, ti-tu-ta/*to; ji-ju-ja/jo, ij-uj-aj/oj; *ig-*ur}-aT/oi), *im-*um-am/om; ki-ku-ka/*ko, iV-ul'-aVfoV, ni-*nu-na/no, in-*un-an/on, l'i-*l'u-l'a/*Vo, s4-*s'u-s'a/*s'o, mi-*mu-ma/*mo, rji-rju-rp/ip, is'-us '-as '/*osgi-gu-ga/*go.

Мы предполагаем наличие всех приведенных частиц в праенисейском языке, учитывая, что человеческая речь на ранней стадии ее развития стремилась выразить любое отношение в терминах места и пространства. Локальными уточнителями были гласные: i/e-u-a/o. А согласные элементы отражали классность. Слова имели структуру CV или VC в метатезе.

Гласные а/о, i/e, и выступали в праязыке, как мы полагаем, в виде самостоятельных полисемичных основ. Одним из их значений бьшо значение лица говорящего и лица собеседника: *а 'я', и "ты*, ср. котт. аи 'ты'.

Наличие нескольких показателей для одного и того же класса в сфере глагола свидетельствует о том, что в нынешних классах - мужском, женском и вещном - совпали исторически самые различные семантические группы, характеризовавшиеся другим набором дифференцирующих признаков. Совпадение показателей женского и вещного классов в группе В позволяет предполагать, что исторически вещный класс вообще не отражался показателями группы В. И соответствующие действия могли соотноситься только с одушевленными или социально значимыми актантами.

Показатели группы D отражают те же классы, что и показатели группы В, но в отличие от них показатели группы D четко выражают вещный класс, фактически отсутствующий в рядах показателей группы В.

Согласно нашим выводам, субъектные аффиксы группы D, ряда du- da-b, восходят к классному и раннеактивному строю.

В раннеактивный период формы глагола носят классно-личный характер. Реликтом той поры следует считать глагол 'говорить', см. выше.

Субъектные аффиксы группы В, ряда a-i-ay-e (центростремительная версия), и ряда o-u-otj (центробежная версия), восходят к активному строю.

Объектные аффиксы группы В, ряда a-i-ag-e, и объектные аффиксы группы В, ряда о-и-од, - это бывшие показатели соответственно центростремительной и центробежной версий, приобретших значение объектной версии в конце активного строя (см. схему №2).

~Г_„.гные аффиксы группы D, ряда a/o-i-b/v-at/oi), выражают современную объектную версию.

В кетском языке категория числа глагола имеет двучленную структуру: единственное число и множественное. Эта оппозиция представлена в ряду лично-субъектных и в ряду лично-объектных показателей, а также общим выражением числа субъекта действия в структуре глагольной словоформы. В последнем случае единственное число выражено нулевым аффиксом, а множественное число - аффиксом -п.

Зарождение категории числа следует отнести к периоду активного строя. Наличие в кетском языке двух основных показателей множественного числа, -п и -д, позволяет предположить, что в праениеейском, подобно многим языковым семьям (Гранде 1972: 124, Тронский 1967: 64), различались понятия раздельной множественности и собирательной, выразителями которых и были -п и -д, которые, кстати, представлены в числительных уп 'два' и(Л)#'три\

Первыми получили формы множественного ?исла субъектные показатели группы В. В этом, видно, и состояла разница в оформлении активного и инактивного глагола: активные глаголы с субъектными показателями группы В имели формы множественного числа, а инактивные глаголы с субъектными показателями группы В не имели их.

Субъектно-обьектные показатели множественного числа группы Б появились в результате выравнивания по активным глаголам в конце активного периода развития языка.

Особо рассматривается нами статус 3-го лица в енисейских и других языках. Сначала существовала оппозиция первого лица второму и третьему вместе как лицам неговорящего. В то же время формы 3-го лица противостоят первому и второму лицу по целому ряду признаков.

Субъектные показатели группы Б перед объектными формантами группы В в 1-ми 2-м лице, как правило, отсутствуют, в 3-м лице они обязательны, ср.: Ьауаг'о 'он на меня смотрит', киуаг'о 'он на тебя смотрит', но: с1-а-уаг'о 'он на него смотрит', й-Ь-уаг 'о' 'он на нее смотрит'.

В структуре кетских непереходных глаголов со значением процессов, происходящих не по воле человека, появляется префикс da-, материально совпадающий с показателем субъекта действия 3-го лица единственного числа класса женщин и класса вещей. Этот префикс имеется перед глаголами независимо от того, выражено ли подлежащее существительным мужского, женского или вещного класса, следовательно, его функция равносильна немецкому безличному es, ср.: das 'ul 'ajboks 'а 'я-краснею', das'ulajkuks'a 'ты-краснеешь', das'ul'ajoks'a 'он-краснеет', das'ul'ajuks'a 'она-краснеет', ср. нем. es rötet mich, es rötet dich, es rötet ihn, es rötet es. В неправильных глаголах формы 3-го лица значительно отличаются от форм 1-го и 2-го лица, например:

s 'it-di 'я просыпаюсь' s 'itn-di 'я проснулся'

s 'it-ku 'ты проснешься' s'itn-gu 'ты проснулся' . s 'it-a-je 'он просыпается' s 'it-o-ne 'он проснулся' 5 'it-i-je 'она проснется' s 'it-d-i-t-nz 'она проснулась' Особый статус 3-го лица отмечается и на синтаксическом уровне.

Выводы по первой главе. В общеенисейском языке глагол и имя были синкретичными. Основным типом связи между словами было примыкание, а главным грамматическим средством - порядок слов. Это были нейтральный и классный строй языка.

• При классном и раннеактивном строе лицо выражалось классными показателями в сочетании с дейксисами, выражающими оппозицию «говорящий/неговорящий», «женский/неженский» - дейксисы: а - говорящий; и - неговорящий. При активном строе отражалась оппозиция «мужской/немужской». При развитом активном строе дейксисы сопровождались классными показателями, от-~Г"°~лими бинарное противопоставление «одушевленный/неодушевленный», « активный/инактивный».

• Категория множественного числа получила свои формы при активном строе языка. При классном строе понятие множественности выражалось классными показателями и супплетивными формами.

• Категория третьего лица получила свое грамматическое выражение в конце активного периода у глаголов с показателями группы В.

• При классном строе категория лица представлена оппозицией «я/ты»; при активном строе выражена оппозиция - «говорящий /неговорящий», вырабатывается категория 3-го лица ед. числа; при эргативном строе в формы пре-зенса активных глаголов (с показателями группы В) внедряется показатель объекта В дальнейшем появляются показатели объекта 1-го и 2-го лица в формах перфекта, в то время как словоформы с объектным показателем 3-го лица хранят еще следы предикативного оформления. В современном енисейском глаголе категория лица представлена формами 1-го, 2-го и 3-го лица ед. и мн. числа. Формы 3-го лица ед.числа различают одушевленный (мужской, женский) и неодушевленный (вещный) классы, а формы 3-го лица мн. числа г- одушевленный и неодушевленный классы.

Вторая глава посвящена развитию категории аспекту-альности в енисейских языках. Первой в этой главе рассматривается категория состояния как наиболее древняя форма предикативности. В современном кетском языке агенс состояния выражен в глаголе для класса одушевленных показателями ряда di-d.ii*, а для класса неодушевленных - показателем -Ы- ср.: dutл^' 'он мерзнет' и ' ка-ЪЫа 'чум стоит'.

Показатели рядов и (ИчИ повторяются и во множественном числе, т.е. показатели этих рядов не имеют категории числа, а это говорит об их древности. И именно показатели ряда

* По формантам 1-го («И-) и 3-го (йи-) лица мужского класса. 18

di-du полностью совпадают с предикативными показателями имени с той только разницей, что у имен они суффигируются, а у глагола префигируются. Некоторые примеры в югском язьпсе позволяют думать, что в глаголе показатели ряда di-du занимали вначале позицию суффиксов, а не префиксов. Ср.: to: retdu 'он спал, лежал' ad budarja aqtada 'я ему нравлюсь' torretku 'ты спал, лежал' и aqtuyu 'ты нравишься' to.retda 'она лежала', bu aqtudu 'он нравится'

bu aqtada 'она нравится' Для современных кетского и югского языков отмечены случаи образования синонимичных форм глагола с предикативными суффиксами, как у имени, и с личными показателями субъекта ряда di-du. Ср.: югск.

si:j-di или di-si:j 'я-ем' si:j-ku или k-si:j/ gi-si:j 'ты-ешь' si:j-da или da-si:j 'она- ест' si:j-du или t-si:j / di-si:j (du-si:j) 'он -ест' и т.д. Реликтовым является глагол состояния 'отдыхать', совмещающий в своей словоформе безличный показатель состояния -ат и личные показатели ряда di-du. Ср.:

addu:s 'ат 'я отдыхаю' ad duol 'ат 'я ащохнул'

и ku:s 'ат 'ты отдыхаешь' и kuol'am 'ты отдохнул' bu du:s 'ат 'он отдыхает' bu duol'am 'он ощохнул' bu da u:s 'ат 'она отдыхает' bu da uol 'ат 'она отдохнула' Мы приходим к выводу, что идею состояния передавали в общеенисейском языке различные консонантные классные показатели в сочетании с вокалическим дейксисом.

Показатели ряда <ti-/du- оформляют в современном языке не только глаголы состояния, но и действия, и это следующий этап в развитии этих показателей: приобретение субъектной функции. Верными категории состояния остались безличные аф^— -ат и -s'i. Ср.: bu' s 'atij ayabins 'ат 'ему стыдно стало', bu kotn ayabins'i 'он испугался (испуган)'.

Безличные предикативные аффиксы имени встречаются у глаголов, аномальных с точки зрения современного состояния енисейских языков. Это глаголы состояния и verba sentiendi. Ср. duls'a 'я мокну' - dul'na 'я вымок'; has'а 'я (ты, он, она) режу'- haVa 'я (ты, он, она) резал'; kaja 'я резну'-копа 'резнул', abarp axtam 'мне нравится'.

Мы делаем вывод, что в кетском языке зафиксирована стадия, когда бывшие классные показатели предикативности, характерные для периода синкретизма частей речи, переходят в глагольные связки, а затем в личные показатели субъекта Идею состояния передавали в общеенисейском языке различные консонантные классные показатели в сочетании с вокалическим дейксисом. Исконная связка (копула) представляла собой сочетание любого согласного (х)-классного показателя- с дейксисом: xi/xe-xu-xa/xo, а также в метатезе: ix/ex-ux-ax/ox.

Вторая ступень в развитии категории аспектуальности -это категория способа действия, под которой мы понимаем степень длительности и кратность действия (количественная характеристика).

Категория способа действия представлена в енисейских языках однократным, многократным, мгновенным, начинательным и терминативным способом действия. Синтетические формы способа действия (однократный, многократный, мгновенный) образуются посредством аффиксов; аналитические формы (инхоатив, ингрессив и терминатив) посредством вспомогательных глаголов. Признаки непротиворечащих способов действия могут сочетаться в одной и той же словоформе.

Инхоатив, ингрессив и терминатив образуют свои формы с помощью служебных или вспомогательных глаголов, которые восходят к наиболее древним значимым глаголам.

В енисейских языках (кетском и югском) вспомогательными глаголами являются: -bet 'делать', -tet 'бить', -git /-yit/ -kit 'мазать', -aq 'ходить', -don ' 'обдирал,', -tar) 'тянуть, тащить',

-do 'тесать' и др. Сравним.: diî'uks 'ibet 'я сломаю это', tobayatet 'он поймает меня', Mtayit 'я солю'. Ингрессивное значение имеют также глаголы di:ja/dina 'делаться, становиться' (самостоятельный глагол) и bimba/bimna 'проходить' (о времени), например: ко: hatij bins 'ад 'лед стал ломаться', a qosikrjdija (dina) 'мне 60 лет исполнится (исполнилось); bímba 'это пройдет', Ьгтпа 'это прошло' (о времени).

Формы инхоатива, или начинательного способа действия, состоят из определяющей подосновы с лексическим значением, стоящей в препозиции, и служебного глагола, стоящего в постпозиции. Эти глагольные формы могут быть непредельными (служебные глаголы bagayan/bagoyon, batayan/batoyon) или предельными (служебные глаголы bataq/batonaq, s'itaq/s 'itonaq - безличная форма).

Терминативными являются служебные глаголы -boks 'а/ -bol'a, например: das'ul'ajboks'a 'я краснею', das'ul'ajbol'a 'я покраснел'. Смена компонента -к- на -t- дает мгновенность действия - служебный комплекс -bats'af-batl'a, например: kutolijbats 'а "он мне свистнет".

Терминатив образуется также при помощи самостоятельного глагола bimbiyut/binyut 'кончится это'/'кончилось это', например: ab udo bimbiyuí cajas ' 'я напьюсь чаем'.

По личным показателям рассматриваемые образования явно восходят к активному строю: личные показатели ha/a : Ьо/bu передают представление об активном действии, связанном с лицом говорящего непосредственно, а показатели di'du соотносятся с инактивным действием, происходящим'без участия говорящего (см. примеры выше). Следующие за личным показателем форманты - это: -ga-, -ta-, -ja, -ks'a, -ts'a (последние правильнее представить как -k-s 'a, -t-s 'а). Первый из них выражает развитие действия-процесса, а второй - предельность, статичность, ср.: qus' hapta "чум стоит", boyatn 'иду', ga 'идти'.

Категория числа и категория способа действия формировались в енисейских языках одновременно, причем более древними представляются супплетивные формы однократного и многократного способов действия глаголов 'дать', 'давать', 'взять', 'класть', 'дневать', 'ткнуть', 'поднимать', 'резать', 'рубить'. Наиболее продвинутой ступенью в развитии категории способа действия (однократного : многократного) является чередование суффиксов -k/-q: -д. Это чередование выражает морфологически рассматри-ваемую категорию и восходит к классным показателям единичности и неединичности. Однократный способ действия получил свое морфологическое оформление после многократного (длительного) способа действия.

Остальные способы действия: мгновенный, инхоатив, ингрессив и терминатив, оформились значительно позднее первых двух, в эпоху раздельного развития глагольной и именной систем, причём формы мгновенного способа действия являются переходными от синтетического формообразования к аналитическому.

Последней стадией развития категории аспекгуальности в енисейских языках является категория вида, выделение которой сопряжено с определенными трудностями. Проще было бы говорить только о категории времени на синхронном уровне. Енисейские языки демонстрируют такое состояние, когда грань между этими двумя категориями довольно зыбка. Если в языках с хорошо развитой категорией времени существуют совершенно определенные показатели каждой формы, то в кетском языке таких показателей довольно много, ср.: boksit 'разожгу огонь' -Ъоупа 'разжёг огонь' - Ьоупа! 'разожги огонь!'. Если отбросить в первой форме аффикс -i, выражающий однократный способ действия, то получаем чередование формантов -si: -па.

Еще примеры: has'а 'режу' - hal'a 'резал', s'i 'ем' - s 'il'a 'ел', dibo 'заплетаю' - bino: 'плел' - ana 'заплети', kaja 'резнет' - копа 'резнул'. В приведенных примерах чередуются морфе-

мы, представленные отдельными фонемами. Формант -л- выражает предельность действия, сопряженного с кратковременностью и активностью деятеля (глаголы действия); -/- связан с непредельностью, длительностью процесса и инактивностью деятеля (глаголы состояния). Видо-временной маркер -и- принимают лишь такие формы глагола, которые означают переход в новое качество, в новое состояние, например: di:joyo/di: по 'умираю/умер', dija/dina 'сделается/сделалось, случилось'. Императивы с -it- обычно означают 'соверши' (приведи в состояние), а императивные формы с -/- 'делай' (продолжай, совершай).

Нам представляется, что на этапе синкретизма частей речи предикативные показатели несли информацию о классе денотата, потом о лице. На этапе формирования категории лица и глагола как части речи происходит размежевание в грамматическом значении бывших классных показателей. В постпозиции они показывают в глагольной словоформе способ действия, а затем или параллельно - вид. Причем енисейский вид - это не то же самое, что вид в русском языке. Енисейский вид это скорее выражение оппозиции предельность/непредельность, ср. кет. adkadden' 'я сажусь' - konden' 'я сел'; addibyV 'я пою' - ad bil'il' 'я пел'.

В кетском языке восстанавливаются как показатели предельного вида < однократного способа действия: -j-/-n'~ (-п-)/-t- и показатели непредельного вида < многократного способа действия: ~s'~ (s-)/-V-(-l-).

Отдельно рассмотрен в диссертации результате. Резуль-татив выражается с помощью устранения префиксального субъектного показателя или с помощью аффиксов результати-ва, которые были подразделены нами на три группы: 1) -aj, -aja-, -а-, -bet, -ta; 2) -(y)ut/-(y)ot; 3) -s' (s'i), -от. По-разному ведут себя результативы в отношении категории времени: ре-зультативы с показателями -aj, -aja, -am категории времени не

имеют, ср.: sujat has 'q/aj 'рубашка выкроена' (н.-б. вр.) и tarn aks' digtan' has 'ajaj 'на нем было вырезано что-то' (прош. время). Комплекс bim- -bet в словоформе bimbabet фактически тоже не имеет категории времени, т.к. встречается только в этом виде. Результативы с суффиксом -yutZ-yot имеют в настоящем времени показатель -s-, а в прошедшем--1в то время как у глагола действия соответственно —s- и -и-. Ср.: asl'inyg daggisit 'лодку я привяжу' - as 'linygaggisyut 'лодка привязана' и asi 'inyg daggina 'лодку я привязал' - asi 'inyg aggilyut 'лодка была привязана'.

Все показатели результатива безразличны к категории числа, за исключением суффикса -{уJut, принимающего во множественном числе следующий вид: -tamin /-damin, ср.: tip' agaysut, 'собакапривязана' - tap' адуп 'aggistamin 'собаки привязаны'.

Аффиксы результатива полностью совпадают с аффиксами стагива (категории состояния), ср.: kurgom Ьадкоуат 'кругом земля, тишина', / 'amal' us 'ka tabut 'дверь открыта', aq tabot 'дрова сложены', sa?kdases'ta oks 'dagt 'белка сидит на дереве', a tun oj sig ben tolyut 'я так крепко здесь ведь спала (лежала)'. Таким образом, результата® и статив можно различить только по значению.

Приведенные аффиксы представляют собой первичные дейктические частицы: *aj, *ja, *ta, *ut, *ot, *s'i, *am. Аффикс —yut/—yot восходит к служебному глаголу (b)oyot 'идти'. О его довольно поздней по сравнению с другими аффиксами грамматикализации говорит наличие формы множественного числа, правда супплетивной, и категории времени. Выводы по второй главе: • Категория состояния предшествовала категориям способа действия, вида, времени и числа Предикативные показатели были общими для глагола и имени. В енисейских языках зафиксирована стадия перехода бывших

классных показателей предикативности периода синкретизма частей речи в глагольные связки, выражавшие способ существования субъекта Они были предвестником категории способа действия.

• Категории способа действия и числа формируются в енисейских языках одновременно при активном строе языка. Наиболее древними являются супплетивные формы однократного и многократного способов действия, восходящие к классным показателям единичности и неединичности. Вспомогательные глаголы, выражающие способы действия восходят к позднеактив-ному строю, к эпохе раздельного развития глагольной и именной систем.

• Категория вида формируется на базе категории способа действия. На начальных стадиях формирования глаголов постпозитивная дейктическая частица несет с помощью классного показателя (согласный) информацию о способе действия, а с помощью дейксиса (гласный) -об актуальности этого действия для говорящего. Продвижение классных показателей внутрь глагольной словоформы изменяет их значение. Они выражают непредельность, длительность процесса и инактивность агенса (глаголы состояния); кратковременность, предельность и активность агенса (глаголы действия) и постоянство, стабильность или повторяемость действия.

В третьей главе рассматривается развитие категории времени.

Здесь мы анализируем парадигмы четырех групп енисейских простых глаголов: глаголы; восходящие к классному строю; непереходные глаголы с субъектными показателями группы Б (ряд сИ/ёи), восходящие к первичным собственно глагольным формам (активный строй); глаголы с показателями группы В (ряды Ьа/а, Ьа/Ьи и Ъо/о, Ьо/Ьи); переходные глаголы,

образованные при помощи показателей группы D, восходящие к позднеактивному периоду. Анализ структуры этих глаголов показал, что их словоформы сохранили следы дономинативно-го состояния енисейских языков. И именно эти глаголы позволяют проследить становление категории времени енисейского глагола.

Супплетивные глаголы не имеют категории времени. А их предикативные показатели представляют собой сочетание дейксиса с классным показателем, указывающим на способ выполняемого действия и на актуальность/неактуальность этого действия для говорящего, ср. чередования: -ja- : -па.-, -s'a- : -l'a-, -s'a- :-na-, -Ъо- : -по, -Ъа- : -па-. Глагол "есть'1 чередует 0 : -l'a.

Глагол 'проснуться' (приведен выше) имеет в настоящем времени в 1 -м лице суффикс -di, во 2-м лице -ки, в 3-м лице -ja; в прошедшем времени 1-е и 2-е лицо не выражены совсем, а в 3-м лице предикативным показателем является -па. Этот глагол является реликтом переходного состояния классной структуры к классно-личной. Его можно считать памятником этапа становления глагола как части речи, его обособления от имени. Категория времени еще отсутствует.

Обобщая материал проанализированных глаголов и данные А.Кастрена по коттскому языку, мы выделили реликтовые предикативные показатели: -та, -da, -na,ja, -Ъа, -s'a, -Va, -s'i, -am, -di, -ku, -du, котт. -lo, -по, -та, -то, -ru и т.д., т.е. сочетание согласных -m-, -d-, -n-rj-, -h-, -s'-, -V-, -к-, -r-, -s- с гласными -a-/-o-, -i, -u-.

Глаголы, оформленные по типу предикативных имен, бесспорно древнейшие. Если глагол 'говорить' (комментатив) - реликт классного строя, то остальные глаголы этого типа отражают разные ступени активной формации.

Раннеакгивный период характеризовался наличием двух форм у одного и того же глагола: формы действия и формы со-

стояния. Причем сначала эти формы имело только 3-е лицо (класс живого, затем мужской и женский классы), позже добавляется форма вещного класса, первоначально совпадавшая с женским классом. Третье лицо выражалось классными и деистическими показателями, ср. глагол - 'говорить': кет. bada 'он говорит', югск. пита "он говорит'. Сравним также глагол 'есть, имеется': us'am югск. иs'a и глагол 'знать': itpadam, югск. itpada.

Следующая ступень - специализация предикативных показателей -la и -па для выражения категории состояния, не актуального для говорящего. Причем -1а означало состояние-процесс, а -па - состояние-факт.

Классный показатель -s'- передавал идею длительного, актуального для говорящего действия. Ему противостоял классный показатель -/'-, выражавший длительное неактуальное для говорящего состояние. .Т передавало представление о быстром действии, актуальном для говорящего. Показателю -j- соответствовал показатель состояния-факта -и-.

Следующий этап можно назвать периодом оглаголива-ния предикативных словоформ: выражение активности/статав-ности, действия/состояния берут на себя личные показатели в препозиции: показатели группы В оформляют активные глаголы (глаголы действия), а группы D - инактивные глаголы (глаголы состояния), ср. глагол 'смотреть':

diyado'я смотрю' baysuyo 'я смотрю'

kuyado 'ты смотришь' kugsuyo 'ты смотришь'

duyado 'он смотрит' bugsuyo 'он смотрит'

dayado 'она смотрит' dabur/suyo 'она смотрит'

Причем оглаголиванию подверглись в первую очередь формы 1-го и 2-го лица единственного числа, получившие четкие личные показатели и инфигировавшие видовой показатель состояния -/'-. А в 3-м лице долго сохраняется чередование классных предикативных показателей -ja-: -Va-.

Продвижение -V- и -п- внутрь глагольной словоформы изменило и их значение. Они стали выражать соответственно аорист и перфект; т.е. -Г- - длительное действие или состояние (ср. глагол 'хромать'), а -я- - результат действия.

Признаки номинативно-аккузативной типологии приобретают глаголы движения. Категория времени у них уже сложившаяся категория, т.е. чередование -у-: -V- отражает «оппозицию настояще-будущее время : прошедшее время». Глагол 'идти' дает пример первичных показателей категории времени у бывших активных глаголов: -а- - настояще-будущее время, -о- - прошедшее, ср. ЬоуМ 'я' 'я пойду, иду' : Ьоуоп' 'я пошел, шел'. Глаголы, выражающие состояние, имеют один маркер -Ь- в обеих временных формах, ср.: глагол 'нести ветром': Настоящее время Прошедшее время

¿оАу'йе/ 'меня несет ветром' ЬоПЬе] 'меня несло ветром' кикйЧЪе] 'тебя несет ветром' киПЪе] 'тебя несло ветром' окхЧЬе] 'его несет ветром' оПЬе] 'его несло ветром'

икзЧЬе7 'ее несет ветром' иПЬе) 'ее несло ветром'

Выводы по третьей главе.

Категория времени в енисейских языках, как и номина-тивно-аккузативная типология в целом,-находится в стадии становления и характерна для сложных глаголов и глаголов позднейшего образования. Древние же глаголы, или первичные, отражают признаки активной типологии и даже классной.

• Наиболее древними являются супплетивные формы глаголов, которые мы относим к классному строю. Их предикативные показатели представляют собой сочетание дейксиса с классным показателем, указывающим на способ выполняемого действия и на актуальность/неактуальность этого действия для говорящего. Статические глаголы, сохранившие древнейшую формацию, ближе всего к предикативным именам. Категория времени при классном и раннеактивном строе отсутствует.

• Следующий этап можно назвать периодом «оглаголива-ния» предикативных словоформ. «Оглаголиванию» подверглись в первую очередь формы 1-го и 2-го лица единственного числа, получившие четкие личные показатели и инфигировавшие видовой показатель.

• В более поздних глаголах видовой показатель выражает перфект. Настоящее время выражено 0.

• В конце активного периода глагольные словоформы выражают оппозиции «настоящее время: перфект» или «настоящее время: аорист».

• Затем вырабатывается категория времени с показателями аЛ : оЛ, соответственно настоящее : прошедшее время.

В четвертой главе мы рассматриваем развитие номинативно-аккузативной конструкции в енисейских языках. Как переходный этап от активного строя к номинативно-аккузатив-ному воспринимаются эргативная и посессивная конструкции. Использование в кетском и югеком языках одних и тех же показателей группы О, восходящих исторически к форме основного падежа личных местоимений, в качестве субъектных у глаголов непереходной семантики и в качестве объектных у глаголов переходной семантики напоминает эргативную конструкцию типа абхазской и абазинской. В то же время эргативную конструкцию образуют глаголы, получающие личные показатели группы В. Это обстоятельство говорит о том, что эргативная конструкция возникла тогда, когда была снята оппозиция активный/инактивный, и показатели обеих групп получили субъектно-объектное значение.

Еще при классном строе вырабатываются понятия отчуждаемой (показатель «й») и неотчуждаемой принадлежности (показатель «Ь»).

В зависимости от места в словоформе одни и те же грамматические показатели Ьа (1-е л.), ки (2-е л.), йа, <# (3-е л.) вы-

полняют разные функции. Как посессивные префиксы они стоят в препозиции, а в качестве формантов генитива в постпозиции, ср.: op-da 'отцов, отцу принадлежащий', am-di 'матери принадлежащий', в то время как da-op 'его отец', bop 'мой отец', bam 'моя мать' (b < ba), t-hu?n' 'ее дочь' (t < di). Формы ba, ки в значении 'мой', 'твой' еще встречаются в фольклорных текстах. В связи с отсутствием границ между частями речи глагол и имя получали одни и те же показатели посессивности.

В глаголах действия посессивная конструкция приобретает характер эргативной.

Из категории наклонения мы рассматриваем только императив, так как в формах енисейского глагола может быть выражено только одно модальное значение - побудительное значение императива

Морфологически енисейский императив представляет довольно сложную систему, так как каждый тип спряжения имеет свои формы повелительного наклонения.

В большинстве случаев формы императива образуются от форм индикатива прошедшего времени 2-го лица единственного и множественного числа путем устранения аффикса субъекта D и замены аффикса прошедшего времени -о— на темпоральный аффикс настоящего времени -а-.

Первичной формой побуждения, по нашим выводам, была аналитическая форма с qan \ В этой частице заложена модель будущей синтетической формы императива: q - выразитель центробежной версии и 2-го лица, а - маркер действия в настоящем и будущем; п' - показатель перфективности. Побудительной частице qan' противостоит запретительная частица atn\

Следующая стадия, а возможно, параллельная первой, в развитии императива - это формы, одинаковые с формами аориста Сравним императив неправильных глаголов, например: кита 'ты говоришь' - qan'guma! 'скажи!' (букв, пусть ты ска-

жешь!), а также: китаМ guта! (глагол классной формации); ке:,у'/' 'ты кричишь' - Ае.5 'о1 'у 'ты кричал' - М ке:$ 'И 'не реви!'

Далее подключается видовой показатель, ср.: ка.я'а 'режу, пилю, стригу' - ЪаГа 'пилил, резал, стриг (я, ты, он)' -каЛ'а! 'пили, режь, стриги!', т.е. форма императива омонимична форме былого перфекта.

Затем глаголы, выражающие инактивное состояние с субъектными показателями ряда сй-й^и-йл/йэ, меняют аффикс прошедшего времени -о — на -/-, например: ки-М:1' 'ты мерзнешь' - к-ОШЛ:Г 'ты замерз' - тЫ:1'! 'замерзай!' Глаголы, выражающие активное состояние, получают показатель -а- в императиве, ср.: киШд 'ты видишь' - Ы'ид 'видел (я, ты, он)' -ш1'ад! 'смотри!'

Показатель центростремительной версии -Ъ- сменяется показателем центробежной версии -/-у—, а показатель неодушевленности -Ь- опускается ср.: киЬЬак 'ты найдёшь это' -киЫп ак 'ты нашёл это' - тп ^лк! 'найди это!'

На следующем этапе в формах императива, где предполагается активность агенса, вводится аффикс -Л-/-Г-, классный показатель одушевленного деятеля, например: ки~уад "ты выходишь" - к-о1 'ад "ты выходил" - а-г '-ад! "выходи!" Мы склонны думать, что и -у в императиве является классным показателем, получившим сему перфективности.

Отдельно рассматриваются кетские «детерминативы» (термин Е.А. Крейновича).

Нам представляется, что форманты кетского глагола Ь и q являются в тех случаях, где их грамматическое, а тем более лексическое значение не объясняются на синхронном уровне, реликтовыми уточнителями версии. А именно: Ъ ~ V — т выражает центростремительность, замкнутость действия на^ктив-ном актанте-субьекте, т.е. что оно (действие) выполняется для него (субъекта) или принадлежит ему, внутренне присуще ему, сосредоточено в нем; формант g ~ у ~к указывает на рас-

пространенность действия за пределы ее носителя, например, глагол "выйти", см. выше, или: Ъо-yevitn 'я выбегу, убегу'.

Согласные к-, t-, q-, неся информацию о классе денотата в своей первичной функции, приобрели значение уточнителя степени удаленности от центра ситуации. Сам же этот центр выражался звуком «Ь». Так позволяет думать сравнение местоимения bin 'сам' и fci 'этот'. Схематично это можно предста-

При таком подходе к проблеме детерминативов становится понятной закономерность замены детерминатива «Ъ» на детерминатив q—g—к в формах императива.

Формант Я ~ Е ~ у ~ к прошел следующий путь: классный показатель со значением «не-я, чужой, другой, ты» ^показатель инактивности > уточнитель центробежной версии > показатель каузатива.

Каузируюгцую функцию морфемы q ~ у ~ g следует считать вторичной, развившейся с появлением категории переходности/ непереходности в енисейском глаголе, с выражением <убъектно-объектных отношений в енисейском синтаксисе.

Для форманта «Ь» вырисовывается такая эволюция его семантики: классный показатель, восходящий к слову со значением 'тело, лицо' (без различия мужчин и женщин) показатель центростремительной версии > классный показатель женщин > классный показатель вещей > уточнитель объектной версии.

«Детерминатив» -1- выражал значение направленности действия к говорящему, значение бенефактивности в глаголе.

В современных енисейских языках фиксируются такие диатезы, как актив, рефлексив, каузатив, медий, результатив-пассив.

«ТОГ» fci ЛЭГОТ»

вить следующим образом:

Кетские каузативные глаголы - это переходные глаголы, выражающие опричиненное субъектом состояние или действие объекта. Каузатив является сложной глагольной формой. С определяющей подосновой связана лексическая сторона каузативных: глаголов, выраженная именем или глаголом (инфинитив). Вторая часть представляет собой сложившийся комплекс аффиксов, образующих определенные парадигматические ряды по временам и видам. Создаётся впечатление, что это служебные глаголы. Они выполняют только грамматическую функцию. Первым аффиксом является у/к, выражающий внешнее воздействие на субъект; каузатор, постороннее воздействие, отдаленное от лица субъекта, ср.: бак. Ш Уст'и(ка цл] допа, Ъи Ълп оуоп 'Я Ванютку идти заставляла, он не пошёл'. Каузативное значение глагола ярко выражено при одушевлённом объекте.

При неодушевлённом объекте передаётся воздействие субъекта на объект с целью изменить его признак, его состояние. Это вполне объясняется семантическими причинами, ср.: Ш' ИлШ^-у-И 'я буду шить это', но (Ьи Ш') -чр -г-И

'(он меня) шить заставит' (V-'это' в первом примере; г>й-'меня' во втором примере).

Рефлексивные глаголы отличаются от непереходных глаголов наличием прямого объекта и именно поэтому они сближаются с переходными глаголами. Как и переходные, возвратные глаголы имеют два ряда личных показателей - один в начале глагольной формы, другой - в её середине. Разница состоит в направленности действия на субъект, ане на объект; т.е. субъект выступает в роли как агенса, так и пациенса.

Глаголами непроизвольного действия в кетском языке названы глаголы, имеющие значение становления или завершения признака, который развивается помимо воли человека, часто по «юилгным для него причинам, в самом человеке или в

природе. —_____

/ РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ I БИБЛИОТЕКА I С. Петербург < 09 300 акт I

Формальным выразителем субъекта, фактически отсутствующего в предложении, является формант «da» - личный показатель неопределённого лица, совпадающий с субъектным аффиксом женского класса По форме эти глаголы переходные, а по значению - непереходные, ср.: da-tug-ba-ts 'ij 'я нервничаю', da-ba-yaRan 'я пьянею', da-il'di-tig 'меня закрутило'.

Результатов весьма развит в кетском языке и имеет свою систему аффиксов для глаголов различных структур (см. выше), причём он охватывает и одушевлённые предметы. А пассив пока мыслим лишь для вещного класса, ср.: dun'ig daverij qimna l'agyn 'as' 'дымокуры положены женскими руками', но: burn oldiga tovlerak anat' axta dajjavet 'он вспомнил, как она была хороша' (anat' axta dajjavet - букв, «раньше хорошо сделана»); t9gd-a-v-ro "волосы стригу" - tdga-v-a-ro "волосы острижены".

В работе подробно анализируются диатезные тийы ре-зультативов:

1) субъектный, 2) объектный, 3) посессивный, 4) субъектно-нео-пределенно-личный, а также: оштаксические функции резуль-татива и verba habendi.

В енисейских языках, как и в языках активного строя, нет специальных глаголов обладания. Их значение передается конкретным построением с инкорпорированием предмета обладания, ср.: кет. tet-di-vet 'у меня есть муж' (tet 'муж').

По структуре и по типологии древнейшими кетскими словами для выражения обладания являются кет. us'am, us'ад, b9s'am, bos'ад.

Глаголы обладания с аффиксами ряда di-a/o-i выражают состояние обладания субъектом каким-то предметом или лицом.

Конструкции с личными показателями ряда ba-a-i/o, выражающие обладание, являются результативом, типа: bogdombajabet 'я снабжен ружьем'.

Итак, при активном строе категория залога отсутствовала. В активном глаголе функционировала незалоговая диатеза, противопоставлявшая центробежную и нецентробежную версии. К реликтовым признакам активного строя в енисейских языках мы добавили категорию центростремительной версии (выразитель - морфема «Ь»), категорию центробежной версии (морфема Ч ~ У ~ к ~ категорию нейтральной версии (морфема-в').

Классные показатели версий всюду сопровождали вокалические дейксисы: а -1 - и/о.

Версионные показатели появились до оформления категории времени и показателей 3-го лица единственного числа прямого дополнения группы Б. Версия была связана с наличием одушевлённых актантов.

Переходный глагол в рассматриваемый период развития языка был активным и оформлялся только показателями группы В, и только в этих глаголах существовала категория центробежной/нецентробежной версии. .

Нейтральная версия могла быть представлена как в ста-тивных, так и в активных глаголах.

С появлением показателей группы Б в препозиции в роли субъектных формантов внутри глагола возникает субъектная версия, выражаемая морфемой «б». Если субъект вещной, то субъектная версия представлена в глаголе показателем «Ь ~ Ы».

Центростремительная версия «Ь» при номинативном строе превратилась в объектную с функцией подчёркивания, выделения объекта, представленного в глаголе показателями группы В.

Со становлением субъектно-объектной конструкции появляются залоговые отношения.

Выводы по четвертой главе.

Г.Локие языки, сохранив все, что было накоплено в течение тысячелетий, развивают систему номинативно-аккуза-

тивных языков. Так, енисейский глагол хранит в себе наряду с признаками классного строя и активного строя языка признаки как посессивной, так и эргаггивной типологии.

• Посессивная конструкция сформировалась с появлением понятий «отчуждаемая принадлежность» и «неотчуждаемая принадлежность».

• Эргативная конструкция возникла тогда, когда была снята оппозиция активный/ин активный и когда личные показатели обеих групп - глаголов действия (активных) и глаголов состояния (инактивных) - получили субъектно-обьектное значение.

• Первичной формой косвенных наклонений были класс-но-дейктические частицы. Первой грамматической формой императива являлись формы 2-го лица глагола (ран-неактивный строй). В активный период форма императива была омонимична форме аориста или перфекта. Характерным признаком императива стал показатель центробежной версии

• Атрибутом активного строя в енисейских языках была категория версии. Центростремительная и центробежная версии выражались только при наличии одушевлённых актантов. Нейтральная версия могла быть представлена как в стативных, так и в активных глаголах.

• При эргативно-посессивном строе внутри глагола возникли субъектная и объектная версии.

• Категория версии (центростремительной и центробежной) стала предшественницей категории залога Медий, развившийся на базе центростремительной версии, явился первой оппозицией активу. Енисейский рефлексив стал одной из форм проявления медия.

• На базе центробежной версии развился каузатив. Кетс-кие каузативные глаголы - это переходные глаголы, выражающие опричиненное субъектом состояние или действие объекта

• В современном кетском языке фиксируются такие залоги, как актив, медий, каузатив и пассив-результатиз. Настоящее состояние енисейских языков отражает переход от выражения состояния как оппозиции действию через выражение состояния как результата действия к пассиву - результативу.

В пятой главе доказывается, что стадиальное развитие грамматических категорий является следствием изменений социальных отношений людей.

Енисейцы сохранили следы материнского рода.. В пользу такого мнения говорит обилие в кетском пантеоне женских божеств, которые все содержат в конце своего имени слово ат 'мать', их гораздо больше, чем мужских духов: Ноз'айат, Тотат, Воо1ат, КоШаяат. Кеты называют землю матерью Ъа-у-ат (Ьад "земля"): В образе матерей представлялись также вода и1' и огонь Ьок. Земле отводится роль прародительницы, она -первопричина жизни и смерти человека, мать 'земляных' зверей и птиц (ср. Алексеенко1999: 60). Богиней земли является Хоседам, женаЕся ('бог', 'небо').

На небе, по представлениям кетов, живут невидимые рядовым людям существа. Большинство из них являются олицетворением природных явлений. Само небо олицетворяется в образе одноименного верховного начала Еся (Ея'). В целом на небе находятся есьденг (ез'йед) - духи-помощники шамана, все они мужского класса (см. Алексеенко: 2001:22). Отсюда развиваются строевые элементы: е$'Лв'-ая'-ш'; я'е/йЧ-х'а-з'и,т.е. они выражают объективную сущность, не связанную с конкретным iego,. 'быть, существовать', в то время как с рядами аЫЪ-оЬ-иЬ; Ъа-Ы-Ьо-Ьи ассоциировалась связь с агенсом, его телом, с землей. Согласно нашим выводам, -Ь- является показателем земли, а неба и бога, ср.: е$Ча Ьок 'северное сияние' (букв, 'божий или небесный огонь').

хю 1.г5.Гамкрелидзе и Вяч.Вс.Иванову, дифференциальный семантический признак 'небесный' ~ 'земной' является

древнейшим признаком, по которому противопоставляются 'люди' и 'боги'; 'бессмертный' и 'смертный' (Гамкрелидзе, Иванов 1984: 476). Сравним: хет. siu- 'бог', др.-инд. devá- 'бог', лат. deus 'бог', др.-ирл. (На, род. пад. dé 'бог', греч. Zeúg 'Зевс', 'Бог Ясного Неба'; а класс 'людей' *тапи, ср.: др.-инд. mánufs] - 'человек', 'предок человека', гот. таппа 'человек'.

Мы полагаем, что ряд енисейских деистических частиц di-du-da связан с духовной жизнью*, а Ъа-Ъо-Ьи-Ы - с телом. Отсюда вытекает объяснение двух форм личного местоимения 1-го лица: ad и ab {ad - 'я от Бога'; ab 'я от Земли, от Матери'), а также грамматизация частиц di-du-da как показателей лица состояния или процесса {di следует понимать: 'живой здесь, сейчас'), ср. diba 'я ем' (di- 'я', -Ь- 'тело', -а процесс).

Местоимение 1-го лица, таким образом, восходит к матриархату, т.к. имеет в своей словоформе дейксис „а", как и am 'мать', котт. ama, кетский звательный падеж: ama, в то время как для мужского класса показателем звательного падежа является звук -о, ср.: obo! 'отец!. Параллельно в глаголе употребляется первичный императив на -а, типа: hal'a! 'режь!', Ьоупа! 'разожги огонь!'

Дейктическая частица da (метатеза от ad 'я') занимает среди показателей группы D (ряд di-du-da) самую твердую позицию, т.к. она никогда не элиминируется. Метатеза объясняется древней тональностью енисейских языков. В указательных местоимениях предикативный аффикс женского класса -da стоит под ударением, в то время как форма мужского класса имеет ударение на корневом гласном, ср.: kidu 'этот' - kidá 'эта'. Выстраивается цепочка: ad - ab - am - при дейксисе «а» три классных показателя: d - состояние, b - агентивность, эргатив-ность; т - первозданность (ср. mam 'грудь', mamat 'кормить

* Ср. и.-е. *<№,1еи-Н/з ~ *с1ми-Н/5 с первоначальным значением 'дуть*, 'выдыхать', 'задыхаться', 'удушье', 'дух', 'дыхание', например: ст.слав. (1ус1тй 'дышать', (ква 'дыхание', 'душа' (ср. Гамкрелидзе, Иванов 1984:466).

грудью'). Суффикс -ат вошел в грамматику как предикатив-, ный показатель, не связанный с временем и пространством, ср. глагол ¡файат 'я знаю' /'я знал'.

Исконным, безусловно, является показатель 2-го лица ки* (в метатезе и-к), состоящий из и (0и-0е1х15, по КБругма-ну) и к, классного показателя для 'другого', 'не-я'.

Наряду с оформлением 2-го лица употреблялось императивная словоформа qan'! Все остальные дейктические частицы относились к Вег-ОегаБ, т.е. точка отсчета «я» (дейксис а), собеседник (дейксис и), все остальное - классифицированный Вег-Вешэ, представленный в енисейских языках тоже звуком «и», ср. котт. и/и 'он', и/а 'она', т.е. в первобытном енисейском обществе категория лица имела бинарную оппозицию: а /и.

Звук «а» выражал также действие вообще, безотносительно ко времени, обычное вневременное, всеобщее презенс (ср. (Зеог^еу 1975: 11), ср.: кет. и!-а-Ш 'идет дождь', Ьес1-а-Ш 'идет снег'.

Категории времени в это время не существовало, был только инъюктив и способ действия. Формы глагола были супплетивными и формировались из первичных деистических частиц.

Не было и категории числа Множественное число выражали классные показатели. Расплывчата была граница между частями речи.

С концом матриархата закончился классный строй языка.

Смена материнского рода отцовским зафиксирована в фольклоре. Есь ('старик') ссорится с женой Хоседам ('старухой') и сбрасывает ее 'вниз'. Старуха говорит: 'Теперь я внизу богом буду, а ты вверху богом будешь' (Николаев 1985: 82). Хоседам становится отрицательной альтернативой Еся, олицетво-

* Мы ьг..1>ч. ___.лтско-югские формы, т.к. считаем, что именно эти языки сохранили праенисейские реликты, особенно северокетский диалект. Коттский язык рано подвергся сильному тюркскому влиянию, см. работы Тимониной Л.Г.

рением темных сил. Она живет на западе или на севере, под землей, к ней стекаются все реки, она хозяйка мира мертвых. Злые духи находятся у нее в подчинении (см. Алексеенко 1967: 171; 2001; 23).

В период патриархата дейксис важности и активности «а» переходит к.мужчине, возникает разделение по полу. Женщина получает показатель «i», ср. пример А.П.Дупьзона: сев.-Kerr.ar'àqim 'его жена', ir 'à tet 'еемуж'(> '>d). Это пример первичной грамматизации дейктической частицы da, она выражает еще идею человека вообще (а и i здесь выполняют роль местоимений 3-го лица). Параллельно употребляются и дейксисы «о» (мужск. кл.) и «и» (жен. кл.) как выразители центробежной версии. Поскольку женщина перешла в неактивный класс, то ее показатели используют и неодушевленные предметы в группе В.

С окончательным утверждением показателя женского класса «i» он грамматикализуется, и появляются сегодняшние показатели родительного падежа местоимения 3-го лица и имени: -da (мужской класс) и -di (женский класс).

Звук «Ь», обозначая по-прежнему тело человека, приобретает еще значение предметности, «неживого», вещей, ср.: кет. Ъот) 'покойник', заняв свое место в ряду показателей группы D, в группе В различаются только классы мужской/немужской.

В первом значении «Ъ» выражает центростремительную версию, выразителем центробежной версии становится классный показатель 2-го лица «к», а версии нейтральной «s».

Вырабатываются понятия отчуждаемой (показатель «d») и неотчуждаемой принадлежности (показатель «Ъ»), что мы связываем с появлением понятия собственности в обществе.

В связи с отсутствием границ между частями речи глагол и имя получали одни и те же показатели посессивности ср. Ыл 'я пахну', ku:t 'ты пахнешь', daï.t 'он пахнет', di:t 'она пахнет', вероятно, можно перевести эти слова и как 'мой, твой,

его, ее запах'. К посессивным конструкциям мы относим и «безличные» глаголы непроизвольного действия с показателем da-, который мы считаем по происхождению аффиксом родительного падежа от es', который превратился в неопределенно-личный показатель субъекта, ср.: da-s'ul'ej-a-q-ir'it "я краснею" (кто-то на меня так действует, что я краснею).

В глаголах действия посессивная конструкция приобретает характер эргативной.

Личные показатели Ъа/а : Ьо/о : ba/bu : bo/bu ( дейкти-ческая частица bu утверждается как основное местоимение для 3-го л. класса одушевленности) передают представление об активном действии. А показатели di/du соотносятся с инактив-ным действием, ср. дуплетные глаголы: di~yar 'о (ряд di-du-da) и ba-gsuRo (ряд ba-bu-bu) "смотрю", en-di-s 'ик и en-ba-s 'ик 'забываю'.

Действие или процесс выражает дейксис «а», а состояние - «i».

Зарождается категория числа для активного класса, показателями которой становятся -п и -д. Показателем родительного падежа имени во множественном числе становится дейк-тическая частица -па.

Все грамматические категории вырабатываются вначале только для активного класса

В обществе нейтрализуются понятия «матриархат» и «патриархат».

Дейкеисы «a», «i» начинают выражать настоящее время, при этом а ассоциируется с длительным или многократным действием, a i - с однократным.

Категория времени, как и все грамматические категории енисейского глагола, оформляется сначала только в глагольных словоформах с показателями группы В, затем в 1-м и 2-м лице глахт^с^ " * оказателями группы D и в последнюю очередь - в формах 3-го лица глаголов с показателями группы D, уже после

того, как стали возникать сложные глагольные конструкции. Последнее обстоятельство объясняет тот факт, что объектные аффиксы 3-го лица группы Б, в отличие от аффиксов 1-го и 2-го лица занимают другую позицию в глагольной форме: они находятся обычно перед аффиксами времени и вида, в то время как аффиксы 1-го и 2-го лица им следуют.

О более позднем оглаголивании словоформ с показателями группы Б по сравнению с формами, снабженными показателями группы В, свидетельствует тот факт, что только аффиксы группы О могут замещаться инкорпорированными именами.

С появлением регулярных парадигм глагола в прошедшем времени бывший классный показатель й приобретает грамматическое значение субъекта действия, процесса и состояния одушевленного агенса. Этим объясняется отсутствие полных показателей в прошедшем времени.

Центростремительная версия, выражаемая показателем Ъ, приобретает дополнительно функцию объектной версии в глаголах с показателями группы В, а й - субъектной для живых актантов. В непереходных глаголах сохраняются существовавшие ранее конструкции.

Бывшие классные показатели внедряются в глаголы с активными показателями (группа В) в качестве детерминативов. Этот термин Е. А.Крейновича для формантов, занимающих место после лично-субъектных показателей группы В, очень точен, и его следует употреблять без кавычек.

Здесь можно уже говорить о диатезе, т.е. о той позиции, которую занимает субъект по отношению к действию, передаваемому глагольным корнем: относится это действие к самому субъекту или нет. Речь идет о медиальных формах и об активе. В енисейских языках мы включаем в медиальные формы: • все возвратно-реципрокные глаголы; глаголы с реликтовой субъектной версией, выражаемой интерфиксом -Ъ-\

• глаголы с показателями ряда ba-a-i; di-a и Ъа-Ьщ

• глаголы непроизвольного действия с безличным показателем da-;

• глаголы с показателем bim-,

• субъектный результатив;

• посессивный результатив;

• субъектно-неопределенно-личный результатив. Глаголы состояния индифферентны к диатезе.

На современном этапе развития енисейских языков следует добавить в категорию залога каузатив и пассив-результа-тив.

В пятой главе мы рассматриваем также контакты енисейских языков.

Выводы по пятой главе:

• енисейские языки хранят много в высшей степени архаичных явлений очень глубокой древности;

• стадиальное развитие енисейского языка обусловлено изменениями в социальных отношениях людей;

• описанный в работе путь становления грамматических категорий в енисейских языках подтверждает догадки индоевропеистов о происхождении грамматических категорий и дает ответ на вопросы, на которые невозможно ответить, не выходя за рамки индоевропейских языков;

• праенисейский язык имел, по меньшей мере, контакты или даже генетические связи с ностратическими языками (индоевропейской, семитохамитской, уральской, алтайской, картвельской и дравидийской семьями), языками Древней Передней Азии, северо-кавказскими, сино-тибетскими, чукотско-камчатскими и языками американских индейцев.

Г —„¿точении приведены общие результаты работы: 1. Енисейские языки сохранили формы глаголов, восхо-

дящих к классному строю, когда все отношения к денотатам выражались классными показателями.

2. Для классного строя характерна недифференцирован-ность имени и глагола. Классные аффиксы получал не только глагол, но и имя, которые были синкретичны при нейтральном строе, а при классном строе грамматический класс отдельного слова определялся синтаксическим контекстом. Эта слова имели структуру СУ или УС в метатезе.

3. Первичные енисейские глагольные словоформы выражали оппозицию «женский/нежерский» при классном и ран-неактивном строе и оппозицию «мужской/немужской» при активном строе, что соответствовало общеязыковой оппозиции «активный/инактивный». В современном состоянии языка в единственном числе глагола представлена оппозиция «мужской/ женский /вещный», а во множественном числе - «одушевленный /неодушевленный».

4. При классном строе категория лица была представлена оппозицией «я/ты»; при активном строе бьша выражена оппозиция - «говорящий/неговорящий». В конце активного периода вырабатывается категория 3-го лица ед. числа При эрга-тивном строе в формы презенса активных глаголов (с показателями группы В) внедряется показатель объекта В дальнейшем появляются показатели объекта 1-го и 2-го лица в формах перфекта, в то время как словоформы с объектным показателем 3-го лица хранят еще следы предикативного оформления.

В современном енисейском глаголе категория лица представлена формами 1-го, 2-го и 3-го лица единственного и множественного числа

5. В праенисейском языке, различались понятия раздельной и собирательной множественности, выразителями которых были классные показатели числительных «два» и «три» -п и -д.

6. Наиболее древней формой предикативности является категория состояния. Енисейские языки зафиксировали стадию

перехода бывших классных показателей предикативности периода синкретизма частей речи в глагольные связки, а затем в личные показатели субъекта

Категории способа действия и числа формировались одновременно. Наиболее древними являются супплетивные формы однократного и многократного способов действия, выраженные бывшими дейктическими частицами.

Мгновенный способ действия, инхоатив, ингрессив и терминатив оформились значительно позднее первых двух, в эпоху раздельного развития глагольной и именной систем. Формы мгновенного способа действия являются переходными от синтетического формообразования к аналитическому.

Категория вида формировалась на базе категории способа действия

7. Категория времени при классном и раннеактивном строе отсутствует. Исконно енисейцы связывали со звуками [а] : [о] действие, а со звуком /?/ - состояние. При активном строе форманты I' и п стали выражать соответственно непредельность/предельность. Первыми временными формами были аорист и перфект, которым противостояла форма настоящего времени с нулевым показателем. К концу активного строя вырабатывается категория времени с показателями а: о, соответственно: настоящее и прошедшее время для активных глаголов.

8. Первичными формами косвенных наклонений (императив, экзортатив, ирреалис) были классно-дейкшческие частицы. Первые грамматические формы императива - это формы, одинаковые с формами 2-го лица глагола (раннеактивньш строй). В активный период форма императива омонимична форме аориста или перфекта Характерным признаком императива является показатель центробежной версии -ц—/-у—.

9. Реликтовым признаком активного строя в енисейских язьи^л ..^ьяется категория версии: центростремительной, центробежной и нейтральной.

10. При активном строе категория залога отсутствовала. В активном глаголе функционировала незалоговая диатеза, противопоставлявшая центробежную и нецентробежную версии.

На базе центростремительной версии развился медий, составивший оппозицию активу. Енисейский рефлексив является одной из форм проявления медия.

На базе центробежной версии развился каузатив. В современном кетском языке фиксируются такие залоги; как актив, медий, каузатив и пассив-результатив.

11. Енисейский глагол хранит в себе наряду с признаками классного и активного строя языка признаки эргативного и посессивного строя. В связи с отсутствием границ между частями речи в праязыке глагол и имя получали одни и те же показатели посессивности: показатели отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности. В глаголах действия посессивная конструкция приобрела характер эргативной. Эргативная конструкция возникла тогда, когда была снята оппозиция активный/ин активный, и показатели обеих групп получили субьектно-объект-ное значение.

12. Грамматическая структура енисейского глагола хранит в себе признаки всех стадий развития языка

Стадиальное развитие грамматических категорий енисейского глагола отражает картину мира енисейцев и те изменения, которые происходили в структуре древнего общества.

Енисейские языки относятся к древнейшим языкам мира и мо1ут дать представление об общих принципах развития языка в целом.

Описанный в работе путь становления грамматических категорий в енисейских языках подтверждает догадки индоевропеистов о происхождении грамматических категорий.

Типологические и даже материальные сближения с нос-тратическими языками (индоевропейской, семитохамитской, уральской, алтайской, картвельской и дравидийской семьями),

языками Древней Передней Азии, северо-кавказскими, сино-тибетскими, чукотско-камчатскими и языками американских индейцев говорят о широких контактах праенисейцев.

Полученные данные открывают простор для исследования происхождения каждой отдельной грамматической категории енисейского глагола, а также для выяснения путей развития грамматических категорий всех языков, обнаруживающих сближения с енисейскими языками.

В библиографии приведены 287 наименований научной литературы, упоминаемых или цитированных в диссертации (244 на русском языке и 43 на иностранных языках, главным образом, на немецком языке).

В приложении приводятся две схемы. Первая отражает генетическое родство бореальных языков, по ЛПалмайтису. Вторая обобщает наши выводы по проведенному исследованию (мы ее приводим).

Транскрипция

а - гласный среднего ряда, низкого подъема языка; а - гласный переднего ряда, низкого подъема языка; е - открытый гласный переднего ряда и среднего подъема языка; е - закрытый гласный переднего ряда и среднего подъема языка; / - гласный переднего ряда и высокого подъема языка; у - гласный среднего ряда и высокого подъема языка; э - закрытый гласный среднего ряда и среднего подъема языка; л - открытый гласный среднего ряда и среднего подъема языка; и - лабиализованный гласный заднего ряда и высокого подъема языка;

о - закрытый лабиализованный гласный заднего ряда и среднего подъема языка;

О - открытый лабиализованный гласный заднего ряда и среднего подъема языка;

? - ларингальный смычный звук; (') - палатализация; () - полудолгий звук;

(:) - долгий звук; $ - альвеолярный шипящий звук; с, с - аффрикаты; ''

к&Тг^д - велярные, постдорсальные согласные; д&Л - увулярные постдорсальные согласные; к - зевный звук, НаисЫаЩ; 1М/* - нумерация слоговых тонов, по Г.К.Вернеру.

Публикации по вопросам, затронутым в диссертации:

1. Кетские грамматические показатели местоименного происхождения // Языки и топонимия, вып.2. - Томск: Университет, 1976.

2. Признаки синкретизма имени и глагола в кетском языке // Вопросы строя енисейских языков. - Новосибирск: СО РАН, 1979.

3. К характеристике классной системы в енисейских языках//ВЯ, 1981, №5.

4. К структуре кетского глагола (вторичные предикаты) // Ш городская научная конференция молодых учёных и специалистов.-Таганрог, 1981.

5. Грамматическое выражение предикативности в енисейских языках // Исследования по языкам Сибири. - Новосибирск: Наука, 1982.

6. Конструкции с предикативными актантами // Категории глагола и структура предложения. - Л.: Наука, 1983.

7. Личные глагольные показатели в енисейских и кавказских языках // Проблемы типологии и контрастивного описания языков. - Новосибирск: Наука, 1984.

8. К проблеме залога в кетском языке // Структура самодийских и енисейских языков. - Томск: Университет, 1985.

9. Кетский результатив // Исследования по грамматике и лексике енисейских языков. - Новосибирск: Наука, 1986.

10. Вопросы генезиса некоторых формантов кетского глагола // ВЯ 1987, №4.

11. Показатель категории времени и дейксис в енисейских языках // Тезисы докладов конференции аспирантов и молодых сотрудников. - М.: Наука, 1988.

12. Глагол «быть» в кетском языке // Тезисы докладов Международной конференции «Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока». - М.: Наука, 1989.

13. Структурно-типологические параллели енисейских и кавказских языков в области местоименных грамматических показателей // Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции «Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов» - Грозный: Чечено-ингушский университет, 1989.

14. Глагольное словообразование в енисейских и кавказских языках // Тезисы докладов ХШ Региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказ-ских языков. - Майкоп: Адыгейский НИИ экономики, языка и истории, 1990.

15. Версионные реликты в кетском глаголе // Лексика и грамматика агглютинативных языков. - Барнаул: БГПИ, 1990.

16. Исторические контакты енисейских языков - Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции «Проблемы языкового контактирования в конкретных полизтни-ческих регионах СССР». - Махачкала: Дагестанский научный центр АН СССР, 1991.

17. О некоторых традициях и фольклоре кетов // Тезисы докладов I Международной конференции «Традиционные культуры и среда обитания». - М., 1993.

18. Местоименные грамматические показатели в енисейских и кавказских языках // Языки народов Сибири. Томск: ТГПИ, 1995.

19. К вопросу о происхождении форманта «п» в имен-

ных формах германских глаголов // Тезисы докладов ХШ Международной конференции «Контрастивная лингвистика; типология языков. Методика обучения иностранным языкам». - Ростов-на-Дону: РГУ, 1997.

20. К истокам индоевропейских и енисейских личных глагольных показателей // Проблемы изучения дальнего родства языков на рубеже третьего тысячелетия. Доклады и тезисы международной конференции. - Москва: Pl i У, 2000.

21. Генезис личных окончаний глагола на базе данных енисейских языков // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. Доклады и тезисы международной научной конференции XXII Дульзоновские чтения. -Томск: ТГПУ, 2000.

22. К вопросу о происхождении грамматической категории лица в немецком языке. Сравнительно-исторический анализ (на немецком языке) - Дас Ворт. Германишес Ярбух 2000/

2001.-Бонн: ДААД.

23. Категория состояния в кетском языке //Международная конференция «23 Дульзоновские чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур». -Томск: 1ГПУ, 2002.

24. Кавказские и енисейские языки. Что общего? // Известия высших учебных заведений, Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Приложение №1. - Ростов-на-Дону,

2002.

25. Происхождение грамматических категорий глагола (на материале енисейских языков). Монография. - Таганрог, 2003.

26. Происхождение безличных конструкций в немецком языке в свете типологических данных. // Россия - Германия: диалог культур. Сборник научных трудов. Таганрог, 2003.

Схема № 2. Развитие грамматических категорий глагола

Матриархат

Классный строй Кат. класса Кат. даца Кат. числа Кат. состой на. Категория ваклонсамя Кат. залога

синкретизм ниенк м глагол*- классиые показатели женсккй/нежсасшм классы «Агы < дейксисы массные покюаюш, суши, формы прешшпапше показатели класса»-дейстнческне частицы и форма 2-го л. как выператна аарсиа > дейксисы, классн. показателя: цнпроетрашпевиаа, центробежная, нейтральна«

Патриархат

Актины*, носмсшмыам зогегпшИ строе Кат. кпятта Кат. лица Кат. числа Кат. свое. действ. и вида Категории иаклоиеия Кат. млога

разделение личных показателей по признаку актиавоспАиактяав.; отчуждУнеотчужд. щжнадяежяости; родкт. падеж а рада эогатт мужской/шнужской; подосине класса неодушеаленносг* говорящей/не-гоаорапшй < ■гршпппне показатели офоривенив ми. швилмш глаголов суффиксами чаелкгедшых одножрЛпюгокр.: дурахва/ворвст/пер-фокг частицы и аорист как шпсратив субъектвах, обмктааа н нейтральна« версии; актив/меднй

Нейтрализация понятий «матриархат» и «лапша пхат»

Соар. строй языка Кат. класса Кат. лица Кат.чмсла Кат. со. даМст, мяинииаа Категория иаклонмшя Кат. залога

киассиаадаиаши. посессивная, эрлтпнал в иомивапано-кцзтшншруща ■ оя. ч.: хужск., женск., аещн.; »о мн.ч. одушУ неодушевленный показатели 1-го, 2-го и 3-го лапа а од. ныв. числе аффиксы мя. числа гуффиксы, служебные глаголы; »довременные показател! мфикы императиия мод.частяцы др. носа, наклонений актнв/медн*/ /квузатна/пассиа-реаулиатиа

Подписано в печать 29.08.2003. Формат 60x84 1/16. Объем 3,25 ус.п.л. Гарнитура Urnes. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Тираж 100. Зак. 188.

Отпечатано в типографии Ю.Д. Кучма Адрес: 347926 гТаганрог, пер.Тургеневский, 43

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Поленова, Галина Тихоновна

Введение.

Глава первая. Развитие категории лица в енисейских языках.

1.1. Следы синкретизма имени и глагола — свидетели нейтрального строя и классного строя языка.

1.2. Категория класса - отражение классного строя языка.

1.2.1. Класс одушевленности: женский/неженский — классный, раннеактивный строй; мужской/немужской — активный строй.

1.2.2. Класс неодушевленности, получивший свой грамматический показатель в конце активного периода.

1.3. Категория числа - продукт активного строя языка.

1.4. Категория лица, прошедшая в своем развитии все стадии - от дейксисов персональности до субъектно-объектных личных показателей глагола.

1.4.1. Третье лицо, получившее свой статус в конце активного строя.

1.5. Процесс развития категории лица в енисейских языках от классного строя до современного строя.

Выводы.

Глава вторая. Развитие категории аспектуальности.

2.1. Категория состояния как наиболее древняя форма предикативности.

2.1.1. Глагол «быть» в качестве связки.

2.1.2. Глагол «быть» как самостоятельный глагол.

2.2. Категория способа действия — вторая ступень в равитии категории аспектуальности.

2.2.1. Формирование показателей способа действия.

2.2.2. Вспомогательные глаголы, выражающие категорию способа действия

2.3. Категория вида —последняя стадия развития категории аспектуальности.

2.3.1. Эволюция видовых инфиксов, бывших показателей способа действия

2.3.2. Результатив как переходная ступень от категории состояния к категории результата действия

Выводы.

Глава третья. Развитие категории времени.

3.1. Глаголы, восходящие к классному строю.

3.1.1. Глаголы, не имеющие личных субъектных показателей.

3.1.2. Глаголы с первичными личными субъектными показателями.

3.2. Непереходные глаголы с субъектными показателями группы D, восходящие к первичным собственно глагольным формам активный строй).

3.2.1. Глаголы, не имеющие категории лица в прошедшем времени.

3.2.2. Каузативные вспомогательные глаголы.

3.2.3. Глаголы, имеющие в прошедшем времени субъектные показатели ряда d-/d

3.2.4. Вспомогательные глаголы «делать» и «бить».

3.3. Глаголы с показателями группы В, восходящие к активному строю.

3.3.1. Непереходные глаголы (ряды ba/a, ba/bu).

3.3.2. Переходные глаголы (ряды ba/a, ba/bu).

3.3.3. Глаголы, образованные при помощи личных показателей группы В (ряды Ьо/о и bo/bu) - центробежная версия.

3.3.4. Вспомогательные глаголы, выражающие способ действия.

3.4. Переходные глаголы, образованные при помощи показателей группы D, восходящие к позднеактивному периоду.

3.4.1. Глаголы, не имеющие категории лица в прошедшем времени:.

3.4.2. Глаголы, образованные при помощи двух рядов личных показателей группы D

Выводы.

Глава четвертая. Развитие номинативно-аккузативной конструкции в енисейских языках.

4.1. Эргативная и посессивная конструкции в енисейских языках как переходный этап от активного строя к номинативно-аккузативному строю.

4.2. Категория наклонения, отражающая стадиальное развитие енисейских языков.

4.3. Кетские детерминативы - бывшие классные показатели, часть которых стала показателями категории версии активного строя.

4.4. Категория залога.

4.4.1.Переходные глаголы в енисейских языках.

4.4.2. Категория версии как предшественница категории залога.

4.5. Развитие залоговых отношений.

4.5.1. Медий

4.5.2 Пассив-результатив

4.5.3. Формирование каузатива 221 Выводы.

Глава пятая. Отражение в енисейских языках древнейшего состояния общества и его представлений о мире.

5.1. Матриархат - классный строй языка.

5.2. Патриархат - активный строй.

5.3. Нейтрализация понятий «матриархат» и «патриархат» - современный строй.

5.4. Контакты енисейских языков.

Выводы.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Поленова, Галина Тихоновна

Предлагаемая работа посвящена проблеме происхождения общеязыковых категорий глагола, решаемой на материале енисейских языков. Енисейцы -носители очень древнего языка, возраст которого определяется многими тысячелетиями. За время исследования енисейских языков и их внешних связей установлены типологические сближения с древними языками самых различных ареалов и типов, например: с языками Центральной Азии (Дульзон 1968); с индоевропейскими и урало-алтайскими (он же 1971); бурушаски (Toporov 1971); северо-кавказскими (Старостин 1982); дравидийскими (Вернер 1973); шумерским (Филимонов 1999); с ностратическими языками (Вернер 1977; Поленова 1977) и др.

Вслед за О.А.Осиповой, мы считаем, что "столь разительные типологические и материальные совпадения не могут быть простой случайностью" (Осипова 1981: 14).

Проблема развития языка была и остаётся одной из основных проблем науки о языке*, основной и самой трудной, к тому же наименее разработанной. В предлагаемой монографии мы попытаемся внести свой вклад в её решение, рассмотрев вопрос происхождения грамматических категорий глагола на материале енисейских языков.

Как известно, индоевропеисты, например, по многим аспектам реконструкции праязыка не могут придти к какому-то решению именно потому, что данных одних индоевропейских языков недостаточно и необходим выход за рамки этих языков, как справедливо заметил О.Семереньи: "Es gibt aber auch Falle, in denen die intralinguale Untersuchung zu keiner Erleuchtung fuhrt, wo Belehrung nur auGerhalb der Sprache, vielleicht sogar auBerhalb der Sprachfamilie zu finden ist, also in extralingualen Betrachtungen und Materialien" (Szemerenyi 1985 : 521; cp. Мейнгоф 1963: 5). См. Николаева 1996.

Енисейские языки - группа языков, вплоть до XIX в. распространенная в Сибири вдоль Енисея. Из живых языков этой группы остался только кетский язык, на котором говорят кеты, проживающие во многих поселках Туруханского района Красноярского края. Большинство примеров в работе приводятся из этого языка. Субъектно-объектные отношения в глаголе выражаются аффиксами, которые могут находиться в середине, начале и конце слова; внутренняя флексия сочетается с агглютинативным принципом.

В енисейских языках именно в глагольной словоформе отражаются все элементы предложения или "пропозиции", по Э.И.Белимову (Белимов 1991: 75 и сл.). В енисейском глаголе, как и в глаголе эскимосского языка "заложена вся необходимая информация о предложении: о характере высказывания с точки зрения его цели, модальности, наклонения, о лице и числе субъекта действия, о способе, виде, времени и прочее самого действия, о лице, числе и семантических характеристиках объектов действия и т.д." (Бахтин 1975: 36).

В состав енисейской глагольной словоформы могут входить до 7 и более морфем, их минимум равен двум*. Никакие формы глагола не могут состоять только из корня. Енисейским языкам свойственно обилие способов словоизменения и словообразования глагола: префиксация, инфиксация, перегласовка, изменение ударения. А.П.Володин включил енисейские языки в группу агглютинирующих языков американского типа, к которой также относятся языки следующих ареалов: пиренейский ареал (баскский язык); кавказский ареал; каракорумский ареал (бурушаски) и чукотско-камчатско-курильский ареал (см. Володин 2001: 131).

Исследование енисейских языков, основоположником которого считается М.А.Кастрен, продвинулось значительно за последнее время в плане синхронного описания различных сторон енисейских языков (прежде всего кетского и югского). Большой вклад в исследование енисейского глагола внесли Г.К.Вернер По Л-П.Володину, енисейские языки, как и чукотско-корякские характеризуются моделью (m) + (г)+ R + (т), где т- морфема, г -второй корень, R - первый корень (Володин 2000: 26).

1994; 1995; 1996; 1997; 19971; 19972); Э.И.Белимов (1991); М.Н.Валл и И.А.Канакин (1988; 1990); Э.Вайда (1998а; 19986; 1999а; 19996).

Диахроническое исследование кетского глагола, тоже начатое М.А.Кастреном (Castren 1858), было продолжено К.Боудой (Bouda 1957). Очень важны труды А.П.Дульзона (1968) и Е.А.Крейновича (1968). Реликтовые черты активного строя обнаружил в енисейском глаголе Г.К.Вернер (1974, 1984, 1989, 1990, Werner 1995 : 183). Отдельные моменты глагольной диахронии рассмотрены Р.С.Гайер (1973), Э.И.Белимовым (1973), В.Г.Шабаевым (1984), а также в ряде наших статей (Живова-Поленова 1979, Поленова 1985, 1987). Синхронии и диахронии енисейского глагола посвятил свою кандидатскую диссертацию К.Ю.Решетников (Решетников 2000). Однако многообразие глагольных форм вызывает различный подход к их анализу, каждый из которых оставляет очень много вопросов без ответа.

Между тем енисейская глагольная система даёт возможность для типологического толкования енисейского материала как исходного для классного, активного, эргативного и номинативного строя языка, согласно контенсивной типологии языков.

Поскольку генетические связи енисейских языков, несмотря на немалые их поиски в работах А.И.Дульзона и др. кетологов, не установлены, а отсутствие письменности у енисейцев не дает возможности проследить развитие языка по литературным памятникам, то нам представляется наиболее приемлемым контенсивно-типологический подход к исследованию данных кетского, коттского и югского языков. Мы разделяем точку зрения Э.И.Белимова, что исследование нужно вести "в направлении от формы к содержанию, от средства кодирования к выявлению функции, какой бы необычной и причудливой она нам не казалась" (Белимов 1991).

Внутри енисейской языковой общности исторически сложились три близкородственные группы языков: кетско-югская, арино-пумпокольская и ассано-коттская (Вернер 1973), но по арино-пумпокольскому глаголу данных нет, поэтому исследовать приходится материалы живых кетского и югского и коттского, ныне мертвого, но зафиксированного М.А.Кастреном языка. На югском языке, правда, говорят уже единицы в посёлках Ярцево и Ворогово. Носителей кетского языка около 800 человек.

Енисейские языки сохранили, по общему мнению кетологов, наиболее архаичные черты языка в целом. Особенно, если признать наличие общих закономерностей в развитии каждого языка и если учесть, что «в системе каждого языка наличествуют элементы отмирающие, т.е. лексические и грамматические архаизмы, которые либо уже находятся на грани исчезновения, либо обретают специализированное, функционально-стилистически обусловленное использование» (Ярцева 1987: 6). Кетский язык, последний живой енисейский язык, являясь языком номинативного строя, сохранил реликты как классного, так и активного строя, (ср. Климов 1977).

В центре внимания в настоящем исследовании находится глагол, так как глагол и в типологическом плане, и непосредственно в кетском языке занимает центральное место в предложении и к нему очень подходит высказывание С.Д.Кацнельсона: «В содержательном плане глагольный предикат это нечто большее, чем просто лексическое значение. Выражая определенное значение, он в то же время содержит в себе макет будущего предложения. Предикат имеет 'места' или 'гнезда', заполняемые в предложении словами, категориальные признаки которых находятся в соответствии с категориальным признаком 'гнезда'» (Кацнельсон 1972: 88).

В кавказских языках глагольное сказуемое оказывается «рангом первой величины» среди остальных компонентов предложения (Климов 1978: 36).

Известный советский монголовед Г.Д.Санжеев, касаясь вопроса о грамматическом управлении в монгольских языках, пишет: «.тот факт, что в монгольских языках все грамматическое управление находится в распоряжении глагола почти монопольно, определяет исключительно большую роль глаголов в этих языках» (Санжеев 1963: 8).

В самодийских языках сказуемое представляет, как бы конспект предложения и может передавать законченное высказывание при отсутствии, как подлежащего, так и прямого дополнения (Терещенко 1967: 294).

И даже в индоевропейском германском языке английском, глагол способен называть не только само действие, но и всю ситуацию целиком и предсказывать всех участников этого действия, этой ситуации (Долинина 1982: 68).

В кетском языке глаголу отводится особенно важная роль. Глагол выражает уже сам по себе субъектно-объектные отношения и представляет собой элементарное предложение. Глагольная словоформа содержит грамматические компоненты, отражающие различные грамматические категории. Граница между формо- и словообразованием часто расплывчата (ср. Werner 1997: 148).

Учитывая столь огромную роль глагола в языке, можно полагать, что исследование эволюции структурных элементов енисейского глагола, выражающих его категории, будет способствовать выяснению закономерностей формирования внешних по отношению к глагольному сказуемому компонентов предложения.

Грамматическая категория, по определению М.М.Гухман, является единицей языка как определённой системы (кода). Она соотнесена с парадигматической осью и представляет собой "модель, объективно отражающую, однако, факты речи" (Гухман 1968: 117). Вслед за А.В.Бондарко, мы понимаем по грамматическими категориями «определенные системы рядов грамматических форм, которые являются признаками частей речи» (Бондарко 1976:9).

Отвечая на свой вопрос: "Существует ли общий принцип образования грамматической категории?", И.Бехерт пишет: "Язык нуждается в средствах, которые указывали бы на о т н о ш е н и я (разрядка наша - Г.П.) между лицами, предметами, процессами, качествами и т.д. Некоторые из этих отношений выражаются специфическими знаками словаря - союзами, предлогами и т.п., тогда как другие отношения считаются, по-видимому, настолько важным и (разрядка наша - Г.П.), что выражаются посредством грамматических категорий" (Бехерт 1982).

Морфологические категории мы рассматриваем вслед за многими исследователями как системы противопоставленных друг другу рядов морфологических форм в пределах определенной части речи с однородным содержанием (см. например, Бондарко 1976: 10-11), изолированная форма с изолированным значением категории не образует (Булыгина 1968: 125-131).

В кетском языке глагольные формы делятся на простые и сложные. К.Ю.Решетников считает сложными глаголами в енисейских языках те, основа которых характеризуется наличием модификатора (Решетников 2000: 5). Под модификатором он понимает второй корень. Конструкции с модификаторами К.Ю.Решетников описывает как результат инкорпорации ( ср. Werner 19971: 5962; 1997: 41-44; Буторин 1995: 71). Остальные глаголы являются простыми. Мы разделяем это мнение.

Особое внимание уделено простым глаголам, по общему признанию кетологов, наиболее древним. На их базе мы и будем строить свое исследование. У простых глаголов одна корневая морфема, у сложных глаголов- две.

Состав и количество грамматических категорий енисейского глагола являются предметом дискуссии кетологов. По А.П.Дульзону, кетский глагол имеет категории рода процесса, залога, вида, наклонения, переходности, времени, лица и числа (Дульзон 1968: 140-143); по Е.А. Крейновичу: лица, числа, класса, времени, способа действия, наклонения, переходности и залога (Крейнович 1968: 9-40); по Б.А.Успенскому: лица, числа, залога, вида, наклонения (Успенский 1968: 197-204); по М.Н.Валл и И.А.Канакину: лица, числа, залога, одушевлённости, вида, наклонения и роли (Валл/ Канакин 1988; 1990); по Г.К.Вернеру: лица, числа, класса, субъектной версии, наклонения, времени, вида, пассива-результатива, транзитивности и каузатива (Werner 19971: 183). Э.Вайда считает, что в кетском глаголе есть только три категории: времени, наклонения и согласования с логическим субъектом и объектом по лицу, классу и числу (Вайда 2000: 23).

Поскольку нас интересуют общеязыковые грамматические категории глагола в диахроническом аспекте, то мы рассмотрим такие категории, как категория лица, числа, состояния, способа действия, вида, времени, наклонения, версии и залога.

В своей работе мы руководствуемся доводом, что если в древней истории человеческого общества сменяются эпоха за эпохой, то это присуще и истории развития языка, который как средство общения наиболее наглядно отражает то, что происходит в соответствующем обществе, включая ступени развития мыслительной деятельности, но прежде всего ту картину мира, которая сложилась в представлениях древнего общества.

Актуальность исследования определяется тем, что проблема развития языка способствует решению важных вопросов современного языкознания. Енисейская глагольная система даёт возможность рассмотреть ее становление и развитие на фоне представлений древнего общества о картине мира.

Енисейские языки являются ключом к решению многих проблем, например, таких, как проблема древнейшего родства енисейцев и тибетцев по языковым данным; проблема языка азиатских и европейских гуннов; проблема генетического родства в треугольнике "Тибет - Енисей - Северный Кавказ"; проблема древнейших генетических связей между Центральной Азией и индейским миром Северной Америки.

Научная новизна работы заключается в следующем. Впервые осуществлена глубинная реконструкция енисейского языкового состояния. Это дало возможность получить новые сведения о развитии языка, отражающего все, что имеет место в общественной жизни, и прежде всего ту картину мира, которая сложилась в представлениях древнего общества. В работе материал енисейских языков представлен как сохранивший архаизмы и различные реликтовые явления, восходящие к древнему состоянию языка. Это доказывается многочисленными типологическими сравнениями с материалом вымерших древних языков Передней Азии, африканских, семито-хамитских, изолированных кавказских, тюркских, финно-угорских, урало-алтайских, протоиндоевропейского и других языков. Обосновывается гипотеза о существовании определенных тенденций в обществе, вызвавших стадиальное развитие языка.

Целью работы является реконструирование доисторических черт енисейских языков, выяснение причин и признаков бинаризма грамматической системы енисейских имени и глагола, исследование на материале енисейских языков закономерностей процесса развития и становления грамматических категорий глагола, а затем на основе анализа этих категорий обоснование положения о том, что данные енисейских языков отражают этапы развития языка и человеческого общества в целом: нейтральный, классный и раннеактивный строй языка (матриархат); активный, посессивный и эргативный (патриархат); номинативно-аккузативный строй (современное общество).

Цель работы определяет ее задачи:

1. Реконструировать доисторические черты енисейских языков, а через них и языка в целом, выяснив причины и признаки бинаризма грамматической системы глагола в енисейских языках:

• выяснить ход преобразования значения классных показателей и выработки категории класса енисейского глагола;

• проследить путь становления категории лица енисейского глагола;

• выявить исходный материал показателей множественного числа енисейских имени и глагола;

• определить статус категории состояния в енисейской глагольной системе;

• рассмотреть енисейские категории способа действия и вида с точки зрения их происхождения;

• установить место и роль посессивного и эргативного строя в контенсивной типологии енисейских языков;

• уточнить содержание и способы выражения категории версии в енисейском глаголе;

• доказать на енисейском материале сравнительно позднее формирование категорий времени и залога;

• проанализировать развитие енисейского императива как древнейшей формы косвенного наклонения.

2. Установить связь особенностей развития языка со сменой социальных формаций.

3. Показать фрагмент древнего состояния языка на основе истории развития глагола-предиката.

Объектом исследования являются наиболее древние простые глаголы енисейских языков, прежде всего кетского, югского и коттского языков. Это глаголы с одной корневой морфемой.

Предметом исследования является анализ в диахроническом аспекте следующих категорий глагола: класса, лица, числа, состояния, способа действия, вида, времени, наклонения, версии и залога.

Материал исследования составили записи, сделанные Е.А.Крейновичем, А.П.Дульзоном, Г.К.Вернером и другими кетологами. Помимо опубликованных данных [Белимов 1991; Балл, Канакин 1988, 1990; Вернер 1990; Дульзон 1968; Живова-Поленова 1978, 1979, 1980; Крейнович 1968; Поленова 1986, 1987; Шабаев 1984, 1985, 1987, 1990; Werner 1994, 1997] использованы материалы наших экспедиций к кетам Курейки (1974г.), Елогуя (1981г.) и Бакланихи (1989г.). Нашими информантами были кеты старшего (довоенного) поколения, которые еще хорошо владели своим родным языком: Серкова Е.А. (1890г.р.), Серкова Н.Е. (1920 г.р.), Серкова Н.Ф. (1949 г.р.), Бальдина К.Х.(1934 г.р.), Бальдина Г.Х. (1941 г.р.), Тыганов С.А.(1930 г.р.), Коротких Т.М.(1931 г.р.), Кусамина А.Я.(1915 г.р.), Максунов В.Ф.(1927 г.р.), Ириков М.М. (1951 г.р.), Ирикова Н.А. (1949 г.р.), Ирикова Л.К. (1948 г.р.), Максунова З.С. (1942 г.р.), Бальдина К.Х.(1930 г.р.), Дибиков Ю.С. (1936 г.р.), Пешкин И.П. (1949 г.р.), Ламбина Е.Ф. (1924 г.р.),

Козлова Е.И. (1916 г.р.), Серкова Н.П. (1936 г.р.).

Методы исследования. Основными методами исследования являются метод структурно-семантического анализа, контенсивно-типологический и сравнительно-исторический методы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для древнего состояния языка характерна недифференцированность глагола и имени.

2. Бинарная грамматическая система глагола восходит к классному строю:

• две группы субъектно-объектных показателей глагола отражали древние понятия отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности;

• категории рода предшествовала категория класса и выражала сначала оппозицию: "одушевленный/неодушевленный", затем: "активный/ин-активный" и наконец: "мужской/женский/вещный";

• категория лица была представлена первоначально оппозицией: "я/ты", затем: "говорящий/неговорящий" и лишь потом: 1-е/2-е/3-е лицо;

• категория числа возникла сравнительно поздно, в период активного строя языка, на базе классных показателей;

• параллельно категории числа формировалась категория способа действия;

• появлению категории способа действия предшествовала дихотомия "действие/состояние";

• категория состояния была древнейшей предикативной формой;

• категории времени предшествовала категория вида, возникшая на базе бывших классных показателей способа действия;

• древнейшей формой косвенного наклонения был императив;

• исторически в языке можно проследить две диатезы: направленность действия от субъекта (агенса) — центробежная версия- и направленность действия на субъект (агенс) - центростремительная версия.

3. Енисейские языки содержат и в современном состоянии элементы всех типов строя языка по стадиальной теории: нейтрального, классного, активного, посессивного, эргативного, номинативно-аккузативного.

4. История развития языка отражает ступени развития мыслительной деятельности человека и ту картину мира, которая сложилась в представлениях соответствующего древнего общества.

Теоретическая значимость диссертации. На основе разностороннего анализа истории развития ведущих категорий глагола на материале енисейских языков удалось представить значительный фрагмент древнейшего состояния языка в целом, получить новые сведения об основных этапах его развития; проследить становление важнейшего компонента предложения - глагола - от слов-синкретов до самостоятельной многогранной грамматической системы.

Практическая ценность. Полученные данные могут быть использованы при исследовании других древних языков, а также при составлении учебников и учебных пособий по соответствующим курсам, при чтении вузовских теоретических курсов по истории языка, теоретической грамматике, общему языкознанию и типологии.

Апробация работы. Основные положения работы были изложены на международных конференциях: "Проблемы изучения дальнего родства языков на рубеже третьего тысячелетия", Москва, 2000 и "22-е Дульзоновские чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур", Томск, 2000, а также на ежегодных научных конференциях преподавателей кафедры немецкого языка Таганрогского государственного педагогического института (1990 - 2003г.г).

Структура и содержание работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложения.

Во введении дается обоснование выбора темы и актуальности исследования бесписьменных языков как свидетелей доисторического развития языка; дается краткий обзор истории научного изучения енисейских языков и енисейского глагола, в частности; перечисляются источники анализируемого материала; определяются цель и основные задачи исследования, его новизна, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе прослеживается развитие категории лица в енисейских языках от нейтрального строя через классный, активный, посессивно/эргативный к номинативному; от оппозиции «я/ты» через оппозицию «говорящий/неговорящий» к оппозиции «1-е, 2-е/З-е лицо ед. и мн. числа».

Вторая глава посвящена развитию категории аспектуальности в енисейских языках, восходящей к категориям состояния и способа действия.

В третьей главе осуществляется структурный анализ древнейших енисейских глаголов с целью выяснения эволюции классных и дейктических показателей, приведшей к формированию категории времени, характерной для сложных глаголов и глаголов позднейшего образования.

Глава четвертая посвящена развитию номинативно- аккузативной конструкции в енисейских языках. В ней рассматриваются признаки эргативной и посессивной конструкций, статус категории наклонения и путь развития императива, анализируется эволюция категорий версии и залога.

В пятой главе доказывается, что стадиальное развитие грамматических категорий является следствием изменений социальных отношений людей.

В заключении приведены основные выводы.

Библиография содержит 286 наименований, из них 243 на русском языке и 43 на иностранных языках.

В приложении приводятся две схемы. Первая отражает генетическое родство бореальных языков, по Л.Палмайтису. Вторая обобщает наши выводы по проведенному исследованию.

В работе используются термины, принятые в контенсивной типологии. Под контенсивной типологией мы понимаем типологическое исследование, в котором формальная сторона языка рассматривается в непосредственной связи с выражаемым этими формами содержанием, т.е. это содержательно ориентированная лингвистическая типология (Климов 1983: 4), доказывающая, что языковое значение влияет на языковую форму. Согласно этой теории диахронически выстраивается ряд по степени приспособленности к передаче субъектно-объектных отношений: классный-активный-эргативно/посессивный-номинативно - аккузативный типы. Все эти системы представлены в материалах енисейских языков.

Для классной системы характерно распределение именного словаря по содержательно характеризующимся группам, а также соответствующие классные аффиксы в глагольной морфологии: от множества таких аффиксов до бинарной оппозиции одушевленного и неодушевленного. Категория класса диахронически предшествовала категории рода.

Если род - это морфосинтаксическая грамматическая категория, которая находит свое выражение в различных деклинационных моделях (ср. Папмайтис 1979: 86-98), то класс* маркируется посредством согласовательного механизма в целом, причем в случае енисейских языков - преимущественно и наиболее последовательно в системе глагольного спряжения. В 3-м лице глагола вместо личных окончаний выделяются классные показатели, уточняющие классную принадлежность обозначаемого субъекта или объекта.

Активный строй языка предполагает ориентацию его поверхностных характеристик на особую глубинную структуру — семантическую детерминанту языка, противопоставляющую не собственно субъектное и объектное, а те отношения, которые существуют во внеязыковой действительности между активным и инактивным актантами. У субстантивов противопоставляются активный и инактивный классы, глаголы выражают оппозицию: активный/стативный, действие/состояние. Принципиальной разницы в этих терминах нет Corbett 1991:146). Мы пользуемся термином «класс» сточки зрения диахронии.

Версия — это диатеза незалогового характера. Центробежная версия обозначает распространение действия за пределы активного актанта, центростремительная версия - замкнутость действия на актанте.

Посессивная конструкция связана с понятием отчуждаемой и неотчуждаемой собственности, которое отразилось в грамматике притяжательными приставками как в имени, так и в глаголе.

Эргативная конструкция характеризуется особым обозначением субъекта переходного действия при форме его объекта, совпадающей с формой субъекта непереходного действия. В енисейских языках переходный глагол изменяется по грамматическим классам объекта, а непереходный — субъекта.

Под термином «денотат» (от лат. denotatum — обозначаемое) мы подразумеваем обозначаемый предмет, объект действительности т.е. мы используем его как эквивалент термину «референт».

Термин «бинаризм» употребляется как противопоставление по лично-субъектным показателям двух групп глаголов — группы В и группы D.

Сегодняшняя морфология есть вчерашний синтаксис»

Гивон, цит. поЛЭС 1990:135).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Происхождение грамматических категорий глагола"

Выводы

На основе изложенного в пятой главе мы приходим к следующим выводам: енисейские языки хранят много в высшей степени архаичных явлений очень глубокой древности; стадиальное развитие енисейского языка обусловлено изменениями в социальных отношениях людей; описанный в работе путь становления грамматических категорий в енисейских языках подтверждает догадки индоевропеистов о происхождении грамматических категорий и дает ответ на вопросы, на которые невозможно ответить, не выходя за рамки индоевропейских языков; праенисейский язык имел, по меньшей мере, контакты или даже генетические связи с ностратическими языками (индоевропейской, семитохамитской, уральской, алтайской, картвельской и дравидийской семьями), языками Древней Передней Азии, северо-кавказскими, сино-тибетскими, чукотско-камчатскими и языками американских индейцев.

Заключение

Подводя итог, мы далеки от мысли, что нам удалось решить проблему происхождения языка, но поставленные цели и задачи выполнены. Мы проследили развитие грамматических категорий енисейского глагола в типологическом сопоставлении с данными древнейших языков. Анализ структуры енисейских простых глаголов показал следующее:

1. Енисейские языки сохранили формы глаголов, восходящих к классному строю, когда все отношения к денотатам выражались классными показателями.

2. Для классного строя характерна недифференцированность имени и глагола. Классные аффиксы получал не только глагол, но и имя, которые были синкретичны при нейтральном строе, а при классном строе грамматический класс отдельного слова определялся синтаксическим контекстом. Эти слова имели структуру CV или VC в метатезе.

3. Первичные енисейские глагольные словоформы выражали оппозицию «женский/неженский» при классном и раннеактивном строе и оппозицию «мужской/немужской» при активном строе, что соответствовало общеязыковой оппозиции «активный/инактивный». В современном состоянии языка в единственном числе глагола представлена оппозиция «мужской/женский /вещный», а во множественном числе - «одушевленный /неодушевленный».

4. При классном строе категория лица была представлена оппозицией «я/ты»; при активном строе была выражена оппозиция - «говоря-щий/ неговорящий». В конце активного периода вырабатывается категория 3-го лица ед. числа. При эргативном строе в формы презенса активных глаголов (с показателями группы В) внедряется показатель объекта. В дальнейшем появляются показатели объекта 1-го и 2-го лица в формах перфекта, в то время как словоформы с объектным показателем 3-го лица хранят еще следы предикативного оформления.

В современном енисейском глаголе категория лица представлена формами

1-го, 2-го и 3-го лица единственного и множественного числа.

5. В праенисейском языке, подобно многим языковым семьям, различались понятия раздельной и собирательной множественности, выразителями которых были классные показатели числительных «два» и «три» -п и -д.

В сфере 3-го лица при классном строе формировались личные предикативные показатели множественного числа слов-синкретов, нейтрализуя разделение классов на женский и неженский, имевшее место в 3-м лице единственного числа. Первыми получили формы множественного числа субъектные показатели группы В при активном строе сначала только для 1-го и 2-го лица и лишь позже также для класса одушевленных 3-го лица, когда произошло отделение от класса вещей женского класса, объединившегося во множественном числе с мужским классом. Субъектно-объектные показатели множественного числа группы D (инактивные глаголы) появились в результате выравнивания по активным глаголам в конце активного периода развития языка.

6. Наиболее древней формой предикативности является категория состояния, существовавшая еще при классном строе. Енисейские языки зафиксировали стадию перехода бывших классных показателей предикативности периода синкретизма частей речи в глагольные связки, а затем в личные показатели субъекта. Исконная связка (копула) выражала способ существования и ситуации субъекта. Она была предвестником категории способа действия.

Категории способа действия и числа формировались одновременно. Наиболее древними являются супплетивные формы однократного и многократного способов действия, выраженные бывшими дейктическими частицами.

Морфологическое выражение однократного и многократного способов действия восходит к классным показателям единичности и неединичности. Мгновенный способ действия, инхоатив, ингрессив и терминатив оформились значительно позднее первых двух, в эпоху раздельного развития глагольной и именной систем. Формы мгновенного способа действия являются переходными от синтетического формообразования к аналитическому.

Категория вида формировалась на базе категории способа действия Продвижение классных показателей внутрь глагольной словоформы изменило их значение. Они стали выражать непредельность, длительность процесса и инактивность агенса (глаголы состояния); кратковременность, предельность и активность агенса (глаголы действия) и постоянство, стабильность или повторяемость действия.

7. Категория времени при классном и раннеактивном строе отсутствует. Исконно енисейцы связывали со звуками [а] : [о] действие, а со звуком [i] -состояние. При активном строе форманты Г и п стали выражать соответственно непредельность/предельность. Первыми временными формами были аорист и перфект, которым противостояла форма настоящего времени с нулевым показателем. К концу активного строя вырабатывается категория времени с показателями а : о, соответственно: настоящее и прошедшее время для активных глаголов.

8. Первичной формой косвенных наклонений были классно-дейктические частицы. Первые грамматические формы императива - это формы, одинаковые с формами 2-го лица глагола (раннеактивный строй). В активный период форма императива омонимична форме аориста или перфекта. Характерным признаком императива является показатель центробежной версии -q-/-y-.

9. К реликтовым признакам активного строя в енисейских языках мы добавили категорию версии: центростремительной, центробежной и нейтральной. При эргативно-посессивном строе внутри глагола возникают субъектная и объектная версии.

10. При активном строе категория залога отсутствовала. В активном глаголе функционировала незалоговая диатеза, противопоставлявшая центробежную и нецентробежную версии. На базе центростремительной версии развился медий, составивший оппозицию активу. Енисейский рефлексив является одной из форм проявления медия.

На базе центробежной версии развился каузатив. В современном кетском языке фиксируются такие залоги, как актив, медий, каузатив и пассив-результатив. В енисейских языках отражен переход от выражения состояния как оппозиции действию, через выражение состояния как результата действия к пассиву - результативу.

11. Енисейский глагол хранит в себе наряду с признаками классного и активного строя языка признаки эргативного и посессивного строя. В связи с отсутствием границ между частями речи в праязыке глагол и имя получали одни и те же показатели посессивности: показатели отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности. В глаголах действия посессивная конструкция приобрела характер эргативной. Эргативная конструкция возникла тогда, когда была снята оппозиция активный/инактивный, и показатели обеих групп получили субъектно-объектное значение.

12. Грамматическая структура енисейского глагола хранит в себе признаки всех стадий развития языка.

Стадиальное развитие грамматических категорий енисейского глагола отражает картину мира енисейцев и те изменения, которые происходили в структуре древнего общества.

Енисейские языки относятся к древнейшим языкам мира и могут дать представление о развитии языка в целом.

Типологические и даже материальные сближения с ностратическими языками (индоевропейской, семитохамитской, уральской, алтайской, картвельской и дравидийской семьями), языками Древней Передней Азии, северокавказскими, сино-тибетскими, чукотско-камчатскими и языками американских индейцев говорят о широких контактах праенисейцев.

Полученные данные открывают простор для исследования происхождения каждой отдельной грамматической категории енисейского глагола, а также для выяснения путей развития грамматических категорий всех языков, обнаруживающих сближения с енисейскими языками.

Сокращения

АР - аффикс результатива др.инд. - древнеиндийский арин. - аринский язык др.русск. - древнерусский язык абх. - абхазский язык др.-сл. -древнеславянский язык англ. - английский язык ед.ч. - единственное число ассан. - ассанский язык ел. - елогуйский говор бак. - бакланихинский говор енис. - енисейский язык вещ.кл. - вещный класс ж.кл. - женский класс вор. - вороговский говор и.-е. - индоевропейский язык груз. - грузинский язык кет. - кетский язык двн. - древневерхне- котт. - коттский язык немецкий язык кур. - курейский говор лат. - латинский язык пумп. - пумпокольский язык м.кл. - мужской класс сев.кет. - северо-кетский говор мн.ч. - множественное число сул. - суломайский говор н.-б.вр. - настоящее-будущее сург. - сургутихинский говор время тадж. - таджикский язык нем. - немецкий язык ульч. - ульчский язык

Транскрипция а гласный среднего ряда, низкого подъема языка а гласный переднего ряда, низкого подъема языка е открытый гласный переднего ряда и среднего подъема языка е закрытый гласный переднего ряда и среднего подъема языка i гласный переднего ряда и высокого подъема языка у гласный среднего ряда и высокого подъема языка

Э закрытый гласный среднего ряда и среднего подъема языка

А открытый гласный среднего ряда и среднего подъема языка и лабиализованный гласный заднего ряда и высокого подъема языка о закрытый лабиализ. гласный заднего ряда и среднего подъема языка

Э открытый лабиализ. гласный заднего ряда и среднего подъема языка ларингальный смычный звук палатализация полудолгий звук долгий звук s альвеолярный шипящий звук с, с аффрикаты k,g,Y,x,r) велярные, постдорсальные согласные q,G,R увулярные постдорсальные согласные h зевный звук, Hauchlaut ^ ч i нумерация слоговых тонов, по Г.К.Вернеру

Список научной литературыПоленова, Галина Тихоновна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аврорин В.А. Грамматика нанайского языка. Том второй. Морфология глагольных и наречных частей речи, междометий, служебных слов и частиц. М.-Л.1961.

2. Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-этнографические очерки. Л., 1967.

3. Алексеенко Е.А. Кеты. Санкт-Петербург, 1999.

4. Алексеенко Е.А. Мифы. Предания. Сказки кетов. РАН. М., 2001.

5. Андронов Н.С. Дравидийские языки. М., 1965.

6. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

7. Башмаков И.Г., Юшкевич А.П. Происхождение систем счисления. В кн.: Энциклопедия элементарной математики, т.1. М.-Л., 1951.

8. Белимов Э.И. Инфинитив в кетском языке. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Томск, 1972.

9. Белимов Э.И. Принципы функционально-ролевого анализа предложений в енисейских языках. — В кн.: Исследования по грамматике и лексике енисейских языков. Новосибирск, 1986.

10. Белимов Э.И. Способы выражения минимального и осложнённого вариантов простого глагольного сказуемого в енисейских языках. — В кн.: Синтаксис алтайских и европейских языков. Новосибирск, 1981.

11. Белимов Э.И. Кетский синтаксис. Ситуация Пропозиция Предложение. Новосибирск, НГУ1991.

12. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

13. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1974.

14. Блок Х.П. Локализм и дейксис в языках банту. — В кн.: Африканское языкознание. М., 1963.

15. Бехерт И. Эргативность как исходный пункт изучения прагматической основы грамматических категорий. В кн.: Новое в зарубежной лингвистике,вып. XI. Современные синтаксические теории в американской лингвистике. М, Прогресс, 1982.

16. Бодров Н. Доисторическое единство симовских и арийских языков и народов (сравнительно-филологический очерк). Воронеж, 1885.

17. П.Бокарев Е.А. Лезгинские языки. — В кн.: Языки народов СССР. Том IV. М., 1967.

18. Бондарко А.В., Буланин JI.JI. Русский глагол. Пособие для студентов и учителей. Л., 1967.

19. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л., 1976.

20. Бондарко А.В. К определению понятия «залоговость». — В кн.: Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. СПб., 1991.

21. Бондарко А.В. Общая характеристика семантической категории и поля персональности. В кн.: Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. СПб., 1991.

22. Бордевич Фергус М. Откуда мы родом? Ридерз дайджест (Reader's Digest), ноябрь 2002.

23. Булыгина Т.В. Грамматические оппозиции В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М., Наука, 1968.

24. Буторин С.С. Описание морфологической структуры финитной глагольной словоформы кетского языка с использованием методики порядкового членения. Автореф. канд. дисс. . канд. филол. наук. Новосибирск, 1995.

25. Быконя В.В. Становление лексического и грамматического числа в селькупском языке. Вестник ТГПУ. Выпуск 4 (12). Томск, 1999.

26. Вайда Э. Актантные спряжения в кетском языке. ВЯ№3, 2000.

27. Балл М.Н. О случаях оформления аффиксами падежей личных форм кетского глагола. В кн.: Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969.

28. Валл М.Н. Обусловленность некоторых глагольных формантов субъектно-объектным падежом в кетском языке. В кн.: Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974.

29. Валл М.Н., Вернер Г.К. Об истоках падежной системы в енисейских языках. -В кн.: Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 14-16 июня 1973 года. ТГУ. Томск, 1973.

30. Валл М.Н., Канакин И.А. Категории глагола в кетском языке. Новосибирск, 1988.

31. Валл М.Н., Канакин И.А. Категории имени в кетском языке. Новосибирск, 1985.

32. Валл М.Н., Канакин И.А. Очерк фонологии и грамматики кетского языка. Новосибирск, 1990.

33. Бахтин Н.Б. Морфологическая структура глагола и ее связь с синтаксической структурой предложения. В кн.: Лингвистические исследования 1975. Исследования по грамматике языков народов СССР. М., 1975.

34. Вернер Г.К. К вопросу о древних енисейско-индоевропейских лексических отношениях. В кн.: Вопросы филологии. Ученые записки. Выпуск 52. Омск, 1969.

35. Вернер Г.К. Вопросы членения енисейской языковой общности. — В кн.: Вопросы немецкой диалектологии и истории немецкого языка. Омск, 1973.

36. Вернер 19731: Вернер Г.К. О некоторых енисейско-дравидийских типологических параллелях. В кн.: Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1973.

37. Вернер Г.К. Реликтовые признаки активного строя в кетском языке. — Вопросы языкознания, 1974.

38. Вернер Г.К. К этимологии числительного "один" в енисейских языках. В кн.: Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1976.

39. Вернер Г.К. Вопросы эволюции общеенисейского языка в свете ностратических реконструкций. Тезисы докладов конференции: Ностратические языки и ностратическое языкознание. М., 1977.

40. Вернер Г.К Енисейские числительные первого десятка. В кн.: Языки народов Сибири. Кемерово, 1980.

41. Вернер Г.К. Картина мира и лексико-грамматические категории в енисейских языках. В кн.: Материалы III городской конференции молодых ученых и специалистов. Таганрог, 1981.

42. Вернер Г.К. Типология элементарного предложения в енисейских языках. — Вопросы языкознания № 3, 1984.

43. Вернер 1984а: Вернер Г.К. К типологической характеристике енисейских языков. Новосибирск, 1984.

44. Вернер Г.К. Именная классификация в коттском языке. В кн.: Лексика и грамматика языков Сибири. Барнаул, 1985.

45. Вернер Г.К. Опыт реконструкции общеенисейской деклинационной модели. -В Я N95, 1988.

46. Вернер Г.К. Две серии енисейских глагольных форм в сравнительно-историческом освещении. В кн.: Актуальные вопросы сравнительного языкознания. "Наука". Л., 1989.

47. Вернер Г.К. Коттский язык. Ростов-на-Дону, 1990.

48. Вернер 19991: Вернер Г.К. К проблеме типологии элементарного предложения в кетском языке. Лексико-морфологический супплетивизм как грамматическое средство в глагольной системе енисейских языков. — Вестник ТГПУ. Выпуск 4(12). Томск, 1999.

49. Вернер, Живова-Поленова 1981: Вернер Г.К, Живова Г.Т. К характеристике классной системы в енисейских языках. — Вопросы языкознания N? 5, 1981.

50. Вернер И.Г. Категория рода в кетском языке. — Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1972.

51. Виноградов В.В. Русский язык. М.-Л., 1947.

52. Виноградов В.В. Русский язык. М., 1972.

53. Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.

54. Виноградова JI.E. Словообразовательные средства кетских имён существительных. В кн.: Языки и топонимия. Томск, 1981.

55. Володин А.П. Персональностъ в агглютинативных языках Евразии. — В кн.: Теория функциональной грамматики. Персональностъ. Залоговость. СПб., 1991.

56. Володин А.П. Рецензия на книгу: Н. Werner. Das Klassensystem in den Jenissej-Sprachen. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden, 1994. — Вопросы языкознания №б, 1996.

57. Володин А.П. Чукотско-камчатские языки. — В кн: Языки мира. Палеоазиатские языки. М., 1997.

58. Володин А.П. Общие принципы развития грамматической системы чукотско-корякских языков. — В кн.: Язык и речевая деятельность. Том 3. Л., 2000.

59. Володин 2ООО1: Володин А.П. О «блуждающей морфеме» ine/ena в чукотско-корякских языках (опыт диахронической интерпретации). Вопросы языкознания №6, 2000.

60. Володин А.П. Мысли о палеоазиатской проблеме. — Вопросы языкознания №4, 2001.

61. Володин А.П., Бахтин Н.Б. Эргативность и механизм глагольного согласования (опыт типологии). — В кн: Палеоазиатские языки. Л., 1986.

62. Володин А.П., Храковский B.C. Типология морфологических категорий глагола (на материале агглютинативных языков). — В кн.: Типология грамматических категорий. Мещаниновские чтения. М., 1975.

63. Вопросы теории частей речи. Л., 1968.

64. Гайер КД: Гайер Р.С. Формы императива простых глаголов кетского языка (имбатский диалект) -Дис. . канд. филол. наук. Томск, 1973.

65. Гайер 1973: Гайер Р.С. Формы императива простых глаголов кетского языка (имбатский диалект). — Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1973.

66. Гайер Р. С. Способы выражения определяющей подосновы глаголов на -бет в кетском языке. В кн.: Языки и топонимия. Выпуск 2. Томск, 1976.

67. Гайер Р.С. Структура и модели простых глаголов кетского языка. В кн.: Вопросы енисейского и самодийского языкознания. Томск, 1983.

68. Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка. В кн.: Проблемы функциональной грамматики. М., 1985.

69. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Всев. Индоевропейский язык и индоевропейцы. I, II. Тбилиси, 1984.

70. Гецадзе И.О. К истории формирования эргативной конструкции в абхазском языке. — В кн.: Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. П., 1967.

71. Гецадзе И.О. К типологии падежных систем. В кн.: Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974.

72. Гецадзе И.О. Очерки по синтаксису абхазского языка. П., 1979.

73. Гецадзе И.О., Гайдарова Ф.А. О выражении субъектно-объектных отношений в иберийско-кавказских языках. — В кн.: Категория субъекта и объекта в языках различных типов. Л., 1982.

74. Грамматика абхазского языка. Фонетика и морфология. Сухуми, 1968.

75. Гранде Б.М. Введение в сравнительное изучение семитских языков. М., 1972.

76. Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960.

77. Гухман М.М. О стадиальности в развитии строя индоевропейских языков. — Известия АН СССР, ОЛЯ, 1947, №2.

78. Гухман М.М. Происхождение строя готского глагола. М.-Л., 1940.

79. Гухман М.М. Грамматическая категория и структура парадигм. В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М., 1968.

80. Дегтярев В. И. Основы общей грамматики. РГУ, 1973.

81. Деннинг Р.Ф. Оприроде гласных ъ°., [ъ°], [ы] в кетском языке. В кн.: Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1973.

82. Десницкая А.В. Вопросы эволюции грамматического строя индоевропейских языков в свете гипотезы Гамкрелидзе Иванова. — В кн.: Вопросы изучения родства индоевропейских языков. M.-J7., 1955.

83. Дульзон А.П. О категории рода в кетском языке. Доклады VII научной конференции. Выпуск 1. Томск, 1957.

84. Дульзон А.П. Словарные материалы XIII века по кетским наречиям. -В кн.: Учёные записки ТПИ, т. 19, выпуск II, 1961.

85. Дульзон А.П. Аффиксация как метод передачи грамматически значений. Томск, 1962.

86. Дульзон А.П. Очерки по грамматике кетского языка. I. Томск, 1964.

87. Дульзон КЯ: Дульзон А.П. Кетский язык. Томск: Издательство ТГУ, 1968.

88. Дульзон 19681: Дульзон А.П. О древней центрально-азиатской языковой общности. В кн.: Вопросы русского языка и его говоров. Томск, 1968.

89. Дульзон А.П. Общность глагольных форм индоевропейских языков с урало-алтайскими. — Учёные записки № 75. Вопросы лингвистики. Выпуск 2. Томск, 1969.

90. Дульзон А.П. Группа енисейских языков. — Филологические науки Мя 5, 1970.

91. Дульзон А.П. О некоторых общностях енисейских языков с индоевропейскими. — В кн.: Вопросы языкознания и сибирской диалектологии. ТГУ. Томск, 1971.

92. Дульзон А.П. Падежные суффиксы в составе глагольных форм кетского языка. В кн.: Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974.

93. Дьяконов И.М. Эргативная конструкция и субъектно-объектные отношения. — В кн.: Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.

94. Дьяконов И.М. Проблема протоафразийской глагольной системы. -Материалы конференции по сравнительно исторической грамматике индоевропейских языков (12-14 декабря). М., 1972.99Дьяконов И.М. Эламский язык. В кн.: Языки Азии и Африки. T.III. М., 1979.

95. Дьяконов И.М. Шумерский язык. — В кн.: Языки Азии и Африки. T.III. М.,1979.

96. Живова-Поленова 1976: Живова Г.Т. Грамматические категории кетских местоимений. В кн.: Языки и топонимия. Выпуск 1. Томск, 1976.

97. Живова-Поленова 1978: Живова Г.Т. Местоимения в кетском языке (сравнительно-типологическое исследование местоимений кетского языка в сопоставлении с местоимениями других языков). — Автореф. канд. due. J1., 1978.

98. Живова-Поленова 1979: Живова Г.Т. Признаки синкретизма имени и глагола в кетском языке. — В кн.: Вопросы строя енисейских языков. Новосибирск, 1979.

99. Живова-Поленова 1980: Живова Г.Т. Сопоставительный анализ кетских личных местоимений 3-го лица. — В кн.: Языки народов Сибири. Кемерово,1980.

100. Живова-Поленова 1982: Живова Г.Т. Грамматическое выражение преликативности в енисейских языках. — В кн.: Исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982.

101. Живова-Поленова 1983: Живова Г.Т. Конструкции с предикатными актантами в кетском языке. — В кн.: Категории глагола и структура предложения. Л., 1983.

102. Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. Л., 1976.

103. Жукова А.Н. Грамматика корякского языка. Л., 1972.

104. Зимек Р. Понимание пассивной перспективы предложения в чешской лингвистике. В кн.: Проблемы теории грамматического залога. Л., 1978.

105. Иванов Вяч. Всев. Общеиндоевропейская праславянская и анатолийская языковые системы. М., 1965.

106. Иванов Вяч. Всев. Славянский, балтийский и раннебалканский глагол. Индоевропейские истоки. М., 1981.

107. Иванов Вяч. Всев. Ю.Курилович. Вопросы языкознания № 5, 1978.

108. Иванов Вяч. Всев., Топоров В.Н. К описанию некоторых кетских семиотических систем. В кн.: Труды по знаковым системам. II. Тарту, 1965.

109. Иванов Вяч. Всев., Топоров В.Н., Успенский Б.А. Предисловие. Кеты, их язык, культура, история. В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М., 1968.

110. Иллич-Свитыч В.М. Опыт сравнения ностратических языков. М., 1971.

111. Иоффе В.В. Происхождение и развитие категории рода в праиндоевропейском языке. Ростов-на-Дону, 1973.

112. Кабанова Т.А. О семантической структуре кетских предикативов.- В кн.: Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. Преподавание национальных языков. Часть III. Томск, 2000.

113. Каргер Н.К. Кетский язык. — Языки и письменность народов Севера. Часть III. М.-Л, 1934.

114. Категория субъекта и объекта в языках различных типов. Конструкции с предикатными актантами. Л., 1982.

115. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

116. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986.

117. Керашева З.И. Аспектуальные аффиксы и их роль в выражении способов действия в адыгских языках. — В кн.: Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Тбилиси, 1988.

118. Климов Г.А. Кавказские языки. "Наука". М., 1965.

119. Климов Г.А. Типология языков активного строя. М., 1977.

120. Климов Г.А. Структурные общности кавказских языков. М., 1978.

121. Климов Г. А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков. М., 1980.

122. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. М., 1983.

123. Климов Г.А., Эдельман Д.И. Язык бурушаски. М., 1970.

124. Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников VI-IX веков. J1., 1980.

125. Кормушин И.В. Системы времён глагола в алтайских языках. М., 1984.

126. Крейнович Е.А. Именные классы и гамматические средства их выражения в кетском языке. ВЯ№2, 1961.

127. Крейнович Е.А. О модели глаголов кетского языка. — В кн.: Проблемы сравнительной филологии. M.-J1., 1964.

128. Крейнович Е.А. О модели кетского глагола. — В кн.: Морфологическая типология и проблемы классификации языков. M.-J1., 1965.

129. Крейнович 19651: Крейнович Е.А. О явлениях развития кетского языка от форм аналитических к формам синтетическим. В кн.: Аналитические конструкции в языках различных типов. M.-JI., 1965.

130. Крейнович KCJJ1: Крейнович Е.А. Способы действия в глаголе кетского языка. В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М., 1968.

131. Крейнович, ГКЯ: Крейнович Е.А. Глагол кетского языка. Л., 1968.

132. Крейнович КСЛ2: Крейнович Е.А. О грамматическом выражении именных классов в глаголе кетского языка. — В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М., 1968.

133. Крейнович Е.А. Медвежий праздник у кетов. В кн.: Кетский сборник. Мифология, этнография. Тексты. М., 1969.

134. Крейнович Е.А. Кетский язык. — В кн.: Языки Азии и Африки. Т.III. М., 1979.

135. Крейнович Е.А. Об изучении актуального членения предложения в кетском языке. В кн.: Лингвистические исследования. Грамматическая и лексическая семантика. М., 1981.

136. ЛайонзДж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.

137. JIeeu-Брюлъ Л. Первобытное мышление. М., 1930.

138. ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь. Главный редактор В.Н.Ярцева. М., 1990.

139. Ломтатидзе К.В. Абхазский язык. — В кн.: Языки народов СССР. Том IV. М, 1967.

140. Магометов А.А. Табасаранский язык. Тбилиси, 1965.

141. Мазаева В.И. Грамматическое значение кетского каузатива. — В кн.: Языки и топонимия Сибири. IV. Издательство Томского госуниверситета. Томск, 1971.

142. Майтинская К.Е. Местоимения в языках разных систем. М., 1969.

143. Малолетко A.M. Древние народы Сибири. Этнический состав по данным топонимики. Том 11. Кеты. Томск, 2000.

144. Малолетко A.M. Древние народы Сибири. Этнический состав по данным топонимики. Том II. Кеты. 2-е издание, исправленное и дополненное. Томск, 2002.

145. Марр Н.И. Родная речь могучийрычаг культурного подъема. Л., 1930.

146. Маслов Ю.С. Роль так называемой перфективации и имперфективации в процессе возникновения славянского глагольного вида. В кн.: Исследования по славянскому языкознанию. М., 1961.

147. Маслов Ю.С. Вопросы глагольного вида в современном зарубежном языкознании. — В кн.: Вопросы глагольного вида. М., 1962.

148. Маслов Ю.С. Система основных понятий и терминов славянской аспектологии. — В кн.: Вопросы общего языкознания. Л., 1965.

149. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.

150. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М., 1938.

151. Мейнгоф К. Африканские языки с именными классами и их значение для истории языка. В кн.: Африканское языкознание. Сборник статей. Издательство иностранной литературы. М., 1963.

152. Меновщиков Г.А. Грамматика азиатских эскимосов. I. M.-JI., 1962.

153. Меновщиков 1967а: Меновщиков Г.А. Об основных конструкциях простого предложения в эскимосскоалеутских языках (в связи с эргативной конструкцией). В кн.: Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.

154. Меновщиков Г.А. Грамматика языка азиатских эскимосов. II. Л., 1967.

155. Меновщиков Г.А. Структурные разновидности основных типов предложения в эскимосском языке. В кн.: Структура предложения в языках различных типов. Л., 1984.

156. Мещанинов И.И. Палеоазиатские языки. Известия отделения литературы и языка АН СССР. Том 7, 1948.

157. Мещанинов И.И. Основные грамматические формы эргативного строя предложения. — В кн.: Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.

158. Мещанинов И.И. Проблемы развития языка. Л., 1975.

159. Мещанинов И.И. Номинативное и эргативное предложения. М., 1984.

160. Морган Льюис Г. Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. Издательство Института народов Севера ЦИК СССР. Л., 1934.

161. Мыркин В.Я. Типология личного местоимения и вопросы реконструкции его в индоевропейском аспекте. ВЯ№5, 1964.

162. Насилов Д.М. К истории вспомогательных глаголов в тюркских языках. — В кн.: Тюркологические исследования. М., 1976.

163. Недялков В.П., Яхонтов С.Е. Типология результативных конструкций. — В кн.: Типология результативных конструкций. Л., 1983.

164. Николаев Р.В. Фольклор и вопросы этнической истории кетов. КГУ. Красноярск, 1985.

165. Николаева Т.М. Теории происхождения языка и его эволюции — новое направление в современном языкознании. — Вопросы языкознания №2, 1996.

166. Одинцова ИЛ. О некоторых способах образования кетских причастий. В кн.: Языки и топонимия. Выпуск 3. Томск, 1976.

167. Осипова О.А. Отражение категории одушевленности/неодушевленности в парадигме склонения в древнегерманских языках (на материале готского языка). Томск, 1980.

168. Осипова О. А. К типологической характеристике выражения одушевленности в системе склонения в енисейских и индоевропейских языках.- В кн.: Языки и топонимика. Томск, 1981.

169. Палмайтис M.JI. Личные местоимения в связи с вопросом реконструкции бореальной грамматической системы. — Конференция по сравнительно-исторической грамматике индоевропейских языков (12-14 декабря). М., 1972.

170. Палмайтис МЛ. Индоевропейская апофония и развитие деклинационных моделей в диахронно-типологическом аспекте. Издательство Тбилисского университета, 1979.

171. Панфилов В.З. Грамматика нивхского языка. Часть 2. М.-Л., 1965.

172. Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. М., 1977.

173. Пирейко Л.А. Основные вопросы эргативности на материале индоиранских языков. М., 1968.

174. Поленова Г.Т. Енисейско-ностратические параллели в области местоименных слов. Тезисы докладов конференции: Ностратические языки и ностратическое языкознание. М., 1977.

175. Поленова Г. Т. Кетскийрезультатив. — В кн.: Исследования по грамматике и лексике енисейских языков. Новосибирск, 1986.

176. Поленова Г.Т. Вопросы генезиса некоторых формантов кетского глагола.

177. Вопросы языкознания № 4, 1987.

178. Поленова Г.Т. Глагол «быть» в кетском языке. — В кн.: Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. ТД Международной конференции. М., 1989.

179. Поротова Т.Н. Категория множественности в енисейских языках. ТГУ. Томск, 1990.

180. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. Выпуск II. Глагол. М, 1977.

181. Решетников К.Ю. Синхрония и диахрония в глагольных системах енисейских языков. Автореф. дисс. . канд.филол. наук. М., 2000.

182. Решетников К.Ю., Старостин Г. С. Структура кетской глагольной словоформы. В кн.: Кетский сборник, лингвистика. М., 1995.

183. Рогава Г.В. К вопросу о переходе классного спряжения в личное спряжение в иберийско-кавказских языках. — Сообщения АН Грузинской ССР, 1953.

184. Розенталь В.Э., Теленкова М.А. Справочник лингвистических терминов. М, 1972.

185. Савченко I9601: Савченко А.Н. Проблема происхождения личных окончаний глагола в индоевропейском языке. РГУ. Ростов-Дон, 1960.

186. Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М., 1974.

187. Савченко I9602: Савченко А.Н. Происхождение среднего залога в индоевропейском языке. Ростов-на-Дону, 1960.

188. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Т. 2. Глагол. М., 1963.

189. Севортян Э.В. Об «Этимологическом словаре тюркских языков». — Вопросы языкознания, 1971, № 6.

190. Сегал Д.М. Фонология кетского языка. — В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М, 1968.

191. Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. М., 1980.

192. Серебренников Б. А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963.

193. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает её знаковым способом. В кн.: Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.

194. Силантьев А.Н. Индоевропейский и адыгский эргатив. Реконструкция и типология. В кн.: Тезисы докладов конференции: Ностратические языки и ностратическое языкознание. М., 1977.

195. Сирк Ю.Х. О выражении субъектно-объектных отношений в индонезийских языках. — В кн.: Эргативная конструкция предлоэ/сения в языках различных типов. Л., 1967.

196. Сова Л.З. Эволюция грамматического строя в языках банту. Л., 1987.

197. СБФ: Современная буржуазная философия. М., 1978.

198. Солнцев В.М. Проблемы слова и корня в китайском языке. — Автореф. канд. дисс. М., 1953.

199. Спенсер Г. Основные начала. СПб. 1897.

200. Ср. гр.: Сравнительная грамматика германских языков. Том IV. Морфология (продолжение). М., 1966.

201. Старостин С.А. Праенисейская реконструкция и внешние связи енисейских языков. — В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. Л., 1982.

202. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предлоэ/сения. М., 1981.

203. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975.

204. Стрельцова М.И. О связи видо-временных и залоговых значений в причастиях на -м-, -//-, -т- в древнерусском языке (по памятникам XI-XIV вв.). В кн.: Проблемы теории грамматического залога. Л., 1978.

205. Терещенко Н.М. Выражение субъектно-объектных отношений в структуре предложения. — В кн.: Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.

206. Терещенко Н.М. Грамматические категории глагола в самодийских языках. В кн.: Типология грамматических категорий. Мещаииновские чтения. М., 1975.

207. Тимонина Л.Г. О некоторых древних енисейско-тюркских параллелях в словообразовании. Советская тюркология № 1, 1982.

208. Топоров В.Н. О некоторых кетско-селькупских типологических параллелях. — В кн.: Вопросы структуры языка. М., 1984.

209. Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Об изучении имени в кетском (Некоторые результаты и перспективы). В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М., 1968.

210. Тройский И.М. Историческая грамматика латинского языка. М., 1960.

211. Тройский И.М. Общеиндоевропейское языковое состояние. Л., 1967.

212. Тэйлор Э. Первобытная культура. М., 1939.

213. Успенский Б.А. Замечания по типологии кетского языка. — В кн.: Вопросы структуры языка. М., 1964.

214. Успенский, КСЛ: Успенский Б.А. О системе кетского глагола. — В кн.: Кетский сборник. Лингвистика. М., 1968.

215. Филимонов М.В. Кето-шумерика: экономика и культура (материалы к этимологическому словарю). -В кн.: Проблемы документации исчезающих языков и культур. Уфа-Томск, 1999.

216. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1980.

217. Холодович А.А. О предельных и непредельных глаголах (по данным корейского и японского языков). В кн.: Филология стран Востока. Л., 1963.

218. Холодович А.А. Залог. — В кн.: Категория залога. Материалы конференции. Л., 1970.

219. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Л., 1986.

220. Чареков С.Л. Эволюционная морфология. Часть I. Функционально-семантическая эволюция суффиксов в алтайских языках. Санкт-Петербург, 1999.

221. Чесноков ИВ. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967.

222. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.

223. Чесноков П.В. Спорные проблемы курса "Общее языкознание". Таганрог, 1996.

224. Чикобава 1960: Чикобава А.С. Основные типы спряжения глаголов и их исторические взаимоотношения в иберийско-кавказских языках. Международный конгресс востоковедов, 25-ый. М., 1960.

225. Чикобава А.С. Основные типы спряжения глаголов и их взаимоотношение в иберийско-кавказских языках. Труды XXV Международного конгресса востоковедов. М., 1963.

226. Чикобава А.С. О некоторых процессах трансформации аналитических образований в синтетические (по данным иберийско-кавказских языков). В кн.: Аналитические конструкции в языках различных типов. M.-J1., 1965.

227. Чикобава А.С. Грузинский язык. — В кн.: Языки народов СССР. Том IV. М., 1967.

228. Чикобава А.С. Об одном принципе классного спряжения в древнегрузинском глаголе. — Вопросы языкознания № 2, 1977.

229. Шабаев В.Г. Способы выражения категории множественности кетского глагола. В кн.: Языки народов Сибири. Выпуск 3, Кемерово, 1980.

230. Шабаев В.Г. Некоторые закономерности использования субъектно-объектных аффиксов в кетском языке. В кн.: Языки и топонимика. Томск, 1981.

231. Шабаев В.Г. Функциональный анализ системы субъектно-объектных показателей кетского глагола. — Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1984.

232. Шабаев В.Г. Характеристика некоторых простых субъектных глаголов кетского языка с личными показателями ряда ДИ-ДУ. В кн.: Исследования языков народов СССР. "Наука". Новосибирск, 1985.

233. Шабаев В.Г. О двойной маркировке субъекта в составе финитных форм кетского глагола. В кн.: Строй самодийских и енисейских языков. Томск, 1987.

234. Шабаев В.Г.Способы реализации категории бытия предикативными средствами кетского языка. — В кн.: Лексика и грамматика агглютинативных языков. Барнаул, 1990.

235. Шеворошкин В. В. К истории европейского генитива. Вопросы языкознания №6, 1957.

236. Шилдз К. Заметки о происхождении основообразующих формантов в индоевропейском. — Вопросы языкознания № 5, 1990.

237. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (глагол). Л., 1981.

238. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В кн.: К.Маркс, Ф.Энгельс. Избранные произведения в двух томах. Том II. Государственное издательство политической литературы. М., 1948.

239. Ярцева В.Н. Сопоставительно-контрастивная лингвистика в СССР: Итоги и перспективы развития. — «Филологические науки», № 5, 1987.

240. Ярцева В.Н. Составное сказуемое и генезис связочных глаголов в английском языке. — В кн.: Труды военного института иностранных языков. №3. 1947.

241. Adrados, F. Die raumliche und zeUliche Differenzierung der Indoeuropaer im Lichte der Vor- und Fruhgeschichte. Hrg. Prof. Dr. Wolfgang Meid. Innsbrucker Beitrage zur Sprachwissenschaft. Innsbruck 1982.

242. Adrados, F. Der Ursprung der grammatischen Kategorien des Indoeuropaischen // Grammatische Kategorien. Funktion und Geschichte. Wiesbaden 1985.

243. Adrados, F. Binary and multiple oppositions in the history of Indo-European // Festschrift for Henry Hoenigswald. Tubingen, 1986.

244. Benveniste, E. Problemes de linguistique generale. Gallimard. Paris, 1966.

245. Bouda, Karl. Die Sprache der Jenissejer, Genealogische und morphologische Untersuchungen. „Anthropos", vol. 52, 1957, № 1-2.

246. Brondal, V. Linguistique strukturale. — Acta Lnguistica, I, 1939.

247. Brugmann, Karl. Die Demonstrativpronomina der indogermanischen Sprachen. Abhandlungen der philologisch-historischert Klasse der koniglich-sachsischen Gesellschaft der Wissenschaften. Bd. XXII, VI. Leipzig, 1904.

248. Caldwell, R. A Comparative Grammar of the Dravidian or South Indian Family of Languages. L.,1913.

249. Cassirer, E. Philosophie der symbolischen Formen. Tl. I. Die Sprache. Berlin, 1923.

250. Castren, M.A. Versuch einer Jenissei-Ostjakischen und kottischen Sprachlehre nebst Wortetverzeichnissen aus den genannten Sprachen. Spb., 1858.

251. Corbett, Greville G. Gender. Cambridge University Press, 1991.

252. Donner, K. Uber die Jenissei-Ostjaken und ihre Sprache. Journal de la Societe finno-ougrienne, 54, 1930.

253. Georgiev, V.I. Die Entstehung der indoeuropaischen Verbalkategorien. -Linguistique balcanique. 1975. V. 13. № 3.

254. Gonda, Jan. Reflectiones on the Indo-European Medium. Lingua 9, 1960.

255. Mathesius V. Vyjadrovani pasivni perspektivy v ceske vete. In: Cestina a obecny jazykozpyt. Praha, 1947.

256. Meillet, A. Introduction a I'etude comparative des langues indo-europeennes. Paris 1922; reissue, University of Alabama Press: 1964; 1969.

257. Neu, Erich. Das fruhindogermanische Diathesensystem. Funktion und Geschichte. In.: Grammatische Kategorien. Funktion und Geschichte. Akten der

258. VII. Fachtagung der Indogermanischen Gesellschaft. Berlin, 20.-25. Februar 1983. Herausgegeben von Bernfried Schlerath. Dr. Ludwig Reichert Verlag. Wiesbaden, 1985.

259. Pedersen, H. Neues und Nachtragliches. Zeitschrift Jiir vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der indogermanischen Sprachen. Bd. XL. 1907.

260. Pedersen, H. Zur Frage nach der Urverwandtschaft des Indoeuropaischen. — Memoires de la Societe finno-ougrienne, 1933.

261. Specht, F. Der Ursprungder indogermanischen Deklination. Gottingen, 1947.

262. Stempel, Reinhard. Die Diathese im Indogermanischen. Formen und Funktionen des Mediums und ihre sprachhistorischen Grundlagen. Innsbrucker Beitrage zur Sprachwissenschaft. Herausgeber: Prof Dr. Wolfgang Me id. Innsbruck 1996.

263. Toporov, V.N. Burushaski and Yeniseian languages: Some parallels. In: t

264. Travaux linguistiques de Prague, 4. Etudes de la phonologie, typologie et de la linguistique ginerale, pp. 107-125. Prague: Academia. 1971.

265. Tschirch, Fritz. Grundlagen der Germanistik. Geschichte der deutschen Sprache. Erster Teil: Die Entfaltung der deutschen Sprachgestalt in der Vor- und Fruhzeit. 2., verbesserte Auflage. Erich Schmidt Verlag. Berlinl971.

266. Vajda 1998b: Vajda, E.I. Ket prosodic phonology. In: Languages of the World. Munchen. 1998.

267. Vajda, E.I. Ket prosodic phonology. // Languages of the world 15. Munich: Lincom. 2000.

268. Vajda, E.I. Morphotactic Rules in Ket finite verb form creation. В кн.: Междисциплинарное изучение этносов Сибири. Томск, 2001.

269. Vajda, E.I. Ket Morphology. In: Morphologies of Africa and Asia, ed. Alan Kaye. 2002.

270. Werner 1994: Werner, Heinrich. Das Klassensystem in den Jenissej-Sprachen. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden in Kommission, 1994.

271. Werner, Heinrich. Zur Typologie der Jenissej-Sprachen. Harrassowitz Verlag-Wiesbaden in Kommission, 1995.

272. Werner, Heinrich. Vergleichende Akzentologie der Jenissej-Sprachen. Harrassowitz Verlag. in Kommission. Wiesbaden, 1996.

273. Werner, Heinrich. Das Jugische (Sym-Ketische). Harrassowitz Verlag. Wiesbaden in Kommission 1997.

274. Werner 19971: Werner, Heinrich. Die ketische Sprache. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden. 1997.

275. Werner 19972: Werner, Heinrich. Das Jugische (Sym-Ketische). Harrassowitz Verlag. Wiesbaden, in Kommission. 1997.

276. Werner 19973: Werner, Heinrich. Abriss der kottischen Grammatik. Harrassowitz Verlag. Wiesbaden, 1997.

277. Werner 1998!: Werner, Heinrich. Probleme der Wortbildung in den Jenissej-Sprachen. Lincom284. Europa. Munchen 1998.

278. Werner, Heinrich. Mogliche Beschreibungsmodelle der Aktanz im Verbalsystem der Jenissej-Sprachen. Bonn 2002. Im Druck.

279. Werner 2002': Werner, Heinrich. Zum Problem der Kausativformen in den Jenissej-Sprachen. Bonn 2002. Im Druck.

280. Werner 20022: Werner, Heinrich. Die Subjektversion im Ketischen. Bonn 2002. Im Druck.