автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пространственно-временная организация художественного мира поэзии Д.С. Мережковского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространственно-временная организация художественного мира поэзии Д.С. Мережковского"

005001843

КОВАЛЬЧУК Татьяна Юрьевна

ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА ПОЭЗИИ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 4 НОЯ 2011

Магнитогорск - 2011

005001843

Работа выполнена в ФГЪОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» на кафедре современной русской литературы

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Полехина Майя Мударрнсовна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Осипова Нина Осиповна

кандидат филологических наук Мпхин Артем Николаевич

Ведущая организации:

ФГЪОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет»

Защита состоится «14» декабря 2011 года в 12.00 на заседании диссертационного совета Д 212.112.03 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Магнитогорском государственном университете по адресу: 455038, г. Магнитогорск, пр. Ленина, 114, ауд. 211.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет». Текст автореферата опубликован на сайте http://vnk2.ed.gov.ru «11 ноября» 2011 года и на официальном сайте ФГЪОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» 1тр://8аеп1-е.ггши.п1 «11 ноября» 2011 года.

Автореферат разослан «11 ноября» 2011 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, Доцент Т.Б. Зайцева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

За последние два десятилетия творчество Д.С. Мережковского стало объектом пристального внимания литературоведов, историков, философов, культурологов. К разным аспектам его художественного наследия обращались Е. Авдрущенко, А. Бойчук, В. Быстров, А. Ваховская, И. Гречаник, О. Дефье, Л. Колобаева, М.Коренева, О.Кулешова, К. Кумпан, З.Минц, А.Михин, А. Николюкин, А. Петров, В. Полонский, С. Сапожков, Я. Сарычев, С. Слобод-нкж, JI. Флорова, А. Холиков и др.

На сегодняшний день, несмотря на активное изучение творчества Мережковского, до сих пор остается непроясненным вопрос о роли поэтического наследия в становлении художественной системы писателя, о степени художественной и эстетической ценности его текстов, оригинальности поэтики, что объясняется традиционными представлениями о «вторичности» и «факультативности» поэзии художника. Однако уже в юные годы Мережковский обращается к лирике, о чем свидетельствует тот факт, что до нас дошло не менее двухсот детских и отроческих стихотворений поэта, черновые наброски к отдельным текстам и зафиксированные планы будущих литературных произведений. Серьезную трудность для изучения поэзии Мережковского представляет скудность автобиографических документов (писем, мемуаров и т. д.), необходимых для дешифровки поэтических текстов, правильной расстановки акцентов при исследовании формирования его эстетической концепции.

Современные литературоведы (О.В. Дефье, К.А. Кумпан, C.B. Сапожков, Л.П. Щенникова и др.) высоко оценивают историко-литературное значение поэзии Мережковского, без которой представление о художнике и о его вкладе в развитие русской литературы и культуры не может являться целостным и адекватным. Специфика поэтического творчества Мережковского заключается в синтезе эстетических идей постнароднической литературы 1880-х гг. и символистской культуры. В этом плане его поэзия отражает эволюцию русской поэтической мысли, предвосхищает эстетические и художественные искания будущих поэтов-символистов, является предтечей символизма на русской почве. В то же время исследователи оговаривают тот факт, что поэзия Мережковского «в меньшей степени значима как чисто художественное явление» (К.А. Кумпан) и «не принадлежит к лучшей части его творческого наследия» (C.B. Сапожков).

Мережковский неоднократно подчеркивал внутреннее единство своего многогранного творчества, утверждая, что книги его - это одна книга, только для удобства изданная в отдельных томах, тема этой книги - роль христианства в современной жизни. Поэтическое наследие Мережковского можно рассматривать не только как самодостаточный культурно-исторический феномен, но и как «творческую лабораторию» художественных образов, тем и мотивов, развитых им в прозе. Игнорирование этого значительного пласта его художественного наследия сужает наши представления о Мережковском-романисте, философе, религиозном деятеле, публицисте. Системное исследование поэзии Мережковского в пространственно-временном аспекте будет способствовать углублению представлений о целостности и эстетической значимости его худо-

жественного мира, о роли поэта в истории русской литературы конца XIX - начала XX вв., традициях Мережковского в творчестве поэтов-младосимволистов. В этом заключается актуальность предпринятого нами диссертационного исследования.

До 2000 г. серьезным препятствием для изучения поэзии Мережковского являлось отсутствие полного собрания стихотворных текстов. Первым опытом научного издания поэтического наследия художника стала книга «Д.С. Мережковский. Стихотворения и поэмы» (Вступ. ст., сост., подгот. текста и прим. К.А. Кумпан. СПб., 2000). Книга включает в себя все прижизненные сборники и собрания стихов писателя, объемный массив стихотворений и поэм из периодики 1880-1910-х гг. и доступных эмигрантских изданий.

Объем исследовательской литературы, посвященной поэтическому творчеству Мережковского, невелик. В 1990-е гг. этот объем в основном сводился к обзорным статьям в периодических изданиях и предисловиям к сборникам стихотворений.

В последнее десятилетие поэтическое творчество Мережковского стало вызывать более пристальное внимание литературоведов. Серьезному анализу его поэзии посвящена вступительная статья К.А. Кумпан «Мережковский-поэт (У истоков "нового религиозного сознания")» к вышеупомянутому сборнику «Стихотворения и поэмы» (СПб., 2000). Исследователь анализирует поэтические тексты в органичной связи с фактами биографии, романами и публицистикой писателя. Детально поэзия Мережковского рассматривается в статье А.Г. Бойчука «Мережковский - лирик (1880-1890-е гг.)» (Изв. АН Сер. литературы и языка. - 2001. - Т. 60. - № 5. - С. 14-23). От сборника к сборнику автор прослеживает эволюцию поэтической системы художника, выявляет поэтические традиции, которым следует Мережковский, указывает на его новаторство, обозначает жанрово-стилевое своеобразие его произведений.

Поэтическое наследие писателя стало объектом исследования в диссертационных работах C.B. Сапожкова (1999) и Л.П. Щенниковой (2003), где его поэзия рассматривается в контексте литературы «переходной поры», наряду с творчеством Апухтина, Минского, Надсона, Случевского и др. Поэзия Мережковского в работе Л.П. Щенниковой представлена как опыт, предваряющий символистскую поэтическую практику. Основным отличием поэтического ми-ровидения художников «переходного периода», по мнению исследователя, становится «поиск религиозно-этического Центра мира», «стремление найти путь к некатастрофическому "исходу"»1.

Анализу религиозно-философских мотивов в поэзии Мережковского посвящена глава в монографии И.В. Гречаник («Религиозно-философские мотивы русской лирики рубежа XIX- XX столетий». - М„ 2003). Большим достоинством работы является внимание к стилевым особенностям художественных текстов. В то же время ориентация на во многом несовершенное, бессистемное собрание стихотворений поэта (Собр. соч. : в 4 т. - Т. 4. - М., 1990) приводит к тому, что из поля зрения И.В. Гречаник выпадает большой массив произведе-

1 Щенникова Л. П. Русская поэзия 1880-1890-х годов как культурно-исторический феномен : авто-реф. дис— д-ра филол. наук / Л. П. Щенникова. - Екатеринбург, 2003. - С. 38.

ний 1880-х гг. и 1910-х гг. В результате от исследователя ускользает логика художественной эволюции Мережковского, что позволяет ей сделать вывод о «неразборчивой всеядности» поэта, равно проявляющему интерес к «взаимоисключающим вещам».

Несмотря на возрастающий интерес к творчеству Мережковского, его поэтический мир остается не изученным в полной мере. На наш взгляд, исследование поэзии Мережковского с точки зрения пространственно-временной организации его художественного мира, определения места лирического героя в пространственно-временном континууме его поэтических произведений представляется перспективным: обращение к философско-эстетическим категориям пространства и времени, по мнению М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, В.Н. Топорова и др., позволяет оптимизировать интерпретацию художественного текста . Опыт работы с категориями пространства и времени апробирован в работах З.Г. Минц («Структура "художественного пространства" в лирике А. Блока»), Ю.М. Лотмана («Художественное пространство в прозе Гоголя»), В.Д. Днепро-ва («Идеи времени и формы времени») и др. Данный подход к исследованию философско-эстетических категорий пространства и времени определил двухчастную структуру нашей работы: в первой главе мы рассматриваем художественное пространство в поэтическом мире Мережковского, определяем его динамику и ценностную маркировку, во второй главе предметом нашего внимания оказываются особенности временной организации поэтической реальности в произведениях писателя, эволюция мироощущения автора. Заданный аспект исследования в связи с творчеством К. Бальмонта, В. Брюсова, 3. Гиппиус, Б. Пастернака реализован в диссертационных проектах Ю.Ю. Даниловой, И.Б. Кондрашиной, Е.Ю. Котуковой, И.Г. Кулешовой и др. В работах вышеперечисленных авторов образы пространства и времени рассматриваются как основополагающие категории художественного сознания.

В качестве материала диссертационного исследования избраны поэтические произведения Мережковского 1880-1910-х гг., повесть в стихах «Вера»

(1890), поэмы «Смерть» (1890-1891), «Семейная идиллия» (1890), «Конец века»

(1891), «Старинные октавы» (1895-1900). Дополнительным материалом послужили критические статьи, вошедшие в книгу «Вечные спутники», литературно-критическое эссе «Л. Толстой и Достоевский», исторические романы трилогии «Христос и Антихрист».

Объектом исследования стал художественный мир поэзии Мережковского.

Предметом диссертационной работы являются особенности пространственно-временной организации художественного мира поэзии Мережковского.

Цель работы - выявить специфику художественного мира поэзии Мережковского с точки зрения пространственно-временных связей.

Обозначенная цель предполагает решение следующих задач:

1) проследить изменение пространственной организации художественной картины мира в поэзии Мережковского в соответствии с эволюцией мировоззрения автора;

2 Салимова Д. А. Время и пространство как категории текста (на материале поэзии М. И. Цветаевой и

3. Н. Гиппиус) : монография / Д. А. Салимова, Ю. Ю. Данилова. - М.: Флинта, 2009. - 200 с.

2) рассмотреть особенности воплощения соборного пространства в нарративных поэмах «Смерть» и «Вера»;

3) исследовать динамику авторских представлений о времени, выявить модели времени в поэзии Мережковского, способы их художественной реализации;

4) проанализировать своеобразие философско-эстетических представлений автора о надвременных категориях «вечности» и «мгновении» и связанных с ними проблемах памяти и творчества.

Методологическую основу исследования и его теоретическую базу составляют работы историков и теоретиков литературы А.Н. Веселовского, M.JI. Гаспарова, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского и др.; исследования в области художественного пространства и времени М.М. Бахтина, А.Я. Гуреви-ча, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, З.Г.Минц, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Т.В. Цивьян, П.А. Флоренского; работы исследователей литературного творчества Мережковского Е.А. Андру'щенко, И.В. Гречаник, Л.А. Колобаевой, Е.А. Осьмининой, A.B. Петрова, С.Н. Поварцова, В.В. Полонского, C.B. Са-пожкова, Я.В. Сарычева, С.Л. Слободтока, A.A. Холикова и др.; исследования отечественных лингвистов Н.Г. Брашной, Ю.Ю. Даниловой, В.А. Масловой, Л.Г. Пановой, Е.С. Яковлевой и др. Для решения ряда задач диссертации значимым оказалось философское наследие Н. Бердяева, А. Бергсона, Ф. Ницше, Л. Шестова, А. Шопенгауэра. Принят во внимание опыт исследования творчества Мережковского зарубежной критикой (К. Бедфорд, М. Задражилова, Н. Каприольо, П. Карден, О. Матич, Б. Розенталь и др.).

Методы исследования обусловлены его целями и задачами. В работе использовались историко-литературный, сравнительно-типологический, сравнительно-исторический, герменевтический методы, а также элементы мотивного анализа поэтического текста и целостного анализа лирического стихотворения.

Новизна исследования обусловлена тем, что впервые предпринята попытка системного анализа образов пространства и времени в поэзии Мережковского как основы постижения специфики его художественного мира.

Теоретическая значимость диссертации состоит в углублении представлений о поэтике пространственно-временных категорий в поэтических произведениях Мережковского, в развитии принципов интерпретации поэтических текстов в культурно-историческом аспекте.

Практическая значимость диссертационной работы заключается в возможности использования результатов исследования в практике довузовского образования, а также при разработке лекционных курсов по истории русской литературы (разделы «Серебряный век русской поэзии», «Русская литература рубежа XIX - XX вв.»), спецкурсов и спецсеминаров по литературе и культурологии в высших учебных заведениях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Система пространственно-временных связей в поэзии Мережковского -динамичная структура, отражающая этапы художественного осмысления автором действительности: от увлечения позитивизмом, народничеством, философией А. Шопенгауэра через рецепцию идей Ф. Ницше к религиозному мировосприятию.

2. Структура художественного пространства поэзии Мережковского на протяжении 1880-1910-х гг. меняет свои характеристики. Для ранней поэзии актуальным становится горизонтально организованное пространство, специфика которого определяется созерцательным характером восприятия мира лирическим героем. В поэзии 1891-1895 гг. доминирует вертикально направленное пространство, акцентирующее мотивы полета, восхождения, «путешествия» духа героя. Поздние поэтические тексты являют стремление к духовному синтезу лирического героя, к слиянию горизонтальных и вертикальных сфер макрокосма.

3. В поэзии Мережковского реализуется попытка моделирования соборного пространства. В поэзии 1880-х гг. соборное пространство концептуализируется в утопической идее будущего «социального рая», в основе которого -жертвоприношение - собственная жизнь и творчество (песня). В поэмах, вошедших в сборник «Символы», соборное пространство представлено как единство мира и единство человека с миром, основанное на главных христианских ценностях - любви и вере.

4. В русле художественно-эстетических идеи народно-демократической литературы и философии позитивизма в ранней поэзии Мережковского актуализируется линейная модель времени. В поэзии 1890-х гг. линейную модель сменяют циклическая, реализующая представления автора о гармоничном божественном замысле, заложенном в основу бытия, и спиралевидная, фиксирующая отход исторического развития от заданной свыше траектории. В лирических произведениях 1900-1910-х гг. время циклично, круг времени приближен к гармонии вечности.

5. Категория вечности в поэзии Мережковского соотносится с такими понятиями как «мгновение», «память», «красота», «творчество». В ранней поэзии миг рассматривается как единица земного времени, отмеченная семантикой пустоты. Трактовка мгновения в художественных текстах 1890-х гг. близка ми-фопоэтике символизма и воспринимается как позитивная ценность, происходит «размывание» границ между мгновением и вечностью. Проблемы памяти и творчества в поэзии Мережковского взаимосвязаны.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на методологических семинарах кафедры русской литературы XX века, на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов при кафедрах русской литературы XX в. и современной русской литературы Магнитогорского государственного университета (20042006; 2008-2011), в докладах на международной конференции «Русская эмиграция XX века» (Москва, 2005), на всероссийской научно-методической конференции «СЛОВО - ОБРАЗ - ТЕКСТ - КОНТЕКСТ» (Одинцово, 2011), на ежегодных внутривузовских конференциях преподавателей МаГУ (2005-2006; 2008-2011). Материалы исследования отражены в 9 научных статьях, две из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура работы определена последовательностью решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, составляющего 293 наименования. Общий объем работы - 181 страница.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются выбор темы и актуальность диссертационной работы, обозначаются ее объект и предмет, формулируются цель и задачи, указывается методология исследования, его новизна, теоретическая и практическая значимость.

В Главе I «Художественное пространство в поэзии Д.С. Мережковского», состоящей из двух параграфов, определяется позиция лирического субъекта в структуре художественного пространства поэзии Мережковского, рассматривается эволюция мировидения героя, отражающая этапы художественного осмысления автором действительности.

В § 1 «Динамика художественного пространства в поэзии Мережковского 1880-1910-х гг.» в центре внимания оказываются особенности структурирования художественного пространства, выявляется его ценностная маркировка в поэтическом мире художника.

Установка на гражданские идеалы, ориентация Мережковского на народно-демократическую поэзию А.Н. Плещеева, С.Я. Надсона и др. приходят в столкновение с присущими ему созерцательностью, стремлением к одиночеству и творческому уединению. Этот факт обусловил жанрово-стилевое своеобразие его ранней поэзии, которая неоднократно характеризовалась современниками как пронизанная непримиримыми противоречиями.

Двойственность миросозерцания лирического героя Мережковского предопределила двойственную природу его эстетического идеала: стремление «слиться» с народом (с «лоном матери-земли»), стереть разделяющую его с «другими» преграду («Развалины» (1884), «Кораллы» (1884) и др.) и желание отгородиться от людей, мира, жизни, выстроить собственное интимное пространство. Уже с 1884 года появляются произведения «камерного» характера. «Бедная келья», «рабочая комната», «одинокая лампада» - устойчивые определения интерьера, окружающего героя-поэта.

Закрытость, замкнутость внутреннего мира Мережковского определяют созерцательный характер его ранней поэзии, интровертированность лирического субъекта. В произведении «С тобой, моя печаль, мы старые друзья...» (1884) внутреннее пространство героя передается метафорическим образом запертой на ключ комнаты, где чувства обретают способность объективироваться и инспирировать творческий акт: «С тобой, моя печаль, мы старые друзья: /Бывало, дверь на ключ ревниво запирая, /Приходишь ты ко мне, задумчиво немая, / Во взорах темное предчувствие тая...» [ 134] Одиночество для лирического героя Мережковского - импульс к созиданию, необходимое условие и результат творчества.

Эстетизация одиночества, печали находит свое отражение и в поэтике Надсона, творчество которого оказывается созвучным поискам Мережковского: «В вечерних сумерках ко мне слетает / Источник творчества - заветная пе-

Здесь и далее стихотворения Д. С. Мережковского с указанием страницы цитируются по изданию: Мережковский Д. С. Стихотворения и поэмы / Д С. Мережковский ; вступ. ст., сост., подгот. текста и прим. К. А. Кумпан. - СПб.: Академический проект, 2000. - 928 с.

чаль...» [159]4 (Надсон «Сбылося все, о чем за школьными стенами...», 1882). Общим местом в восприятии одиночества для обоих поэтов становится осознание уединения как необходимой компоненты творческого вдохновения, обновляющей духовные силы. В поэзии Мережковского и Надсона уединение зачастую предшествует или завершает выход героя в открытое пространство.

Значимое для поэзии Мережковского и Надсона замкнутое пространство символизирует нетронутый, первозданный локус, отражает идею «некоммуникативности», индивидуальности и тайных помыслов, используется в обрядах инициации5. «Келья», «рабочая комната» превращаются в сакральное пространство, аккумулирующее творческую энергию поэта, отгораживающее его от временного, ненужного, наносного, способствует интуитивному постижению мира и своего места в нем: «Стряхнув угар и хмель промчавшегося дня, /<...>/ Я ухожу в мой мир, мне одному открытый» [222] (Надсон «Стряхнув угар и хмель промчавшегося дня...» (1883)).

Мотив одиночества, развиваемый Мережковским уже в поэтических текстах 1880-х гг., дает основание для сопоставлений его ранней поэзии с произведениями старших символистов, в поэтической практике которых одиночество предстает одним из доминирующих мотивов. Интересно в этом плане соотнести особенности поэтического мироввдения героя Мережковского и З.Н. Гиппиус - одного из наиболее близких писателю представителей символистского движения.

Ю.Ю. Данилова, исследователь поэзии Гиппиус, отмечает: «Зачастую одиночество, уединение - желаемое состояние лирического героя, доведенное иногда до абсолюта.. ,»6: «Уединение - великий храм» [77] (Гиппиус «Соблазн», 1900). Однако подобная изолированность героя Гиппиус закрывает пути во внешнее пространство, разрывает связи с людьми, направляется внутрь личности, приводит к ее саморазрушению: «Я не открою им [людям] дверей сознанья, /И ныне, в гордости моей смиренной, /Даю обет великого молчанья. / В безмолвьи прохожу я милю, мимо...» [75-76] (Гиппиус «Последнее», 1900). Также, как и в поэзии Мережковского, значимым локусом в творчестве поэта оказывается замкнутое пространство, «келья». В отличие от «келейного» пространства лирического героя Мережковского и Надсона, келья героя Гиппиус зачастую превращается в клетку, отражая особенности поэтического восприятия действительности, и определяется рядом негативных устойчивых характеристик: тесная, низкая, темная, неосвещенная.

4 Здесь и далее стихотворения С. Я. Надсона с указанием страницы цитируются по изданию: Надсон С. Я. Аккорд еще рыдает: стихотворения / С. Я. Надсон. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998. - 400 с.

5 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь / Дж. Дж. Фрэзер ; пер. с англ. М. К. Рыклина. - М. : ACT: ACT МОСКВА, 2010.-С.625.

6 Данилова Ю. Ю. Категории пространства и времени в поэтических текстах 3. Н. Гиппиус: лексико-семантический, грамматический, структурный аспекты : автореф. дис. ... канд. филол. наук / Ю. Ю. Данилова. - Тюмень, 2007. - С. 14.

7 Здесь и далее стихотворения 3. Н. Гиппиус с указанием страницы цитируются по изданию: Гиппиус 3. Сочинения : стихотворения ; проза / 3. Гиппиус ; сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. К. Аза-довского, А. Лаврова. - Л.: Художеств, литература, 1991. - 672 с.

В поэзии Мережковского 1880-х гг. бегство от урбанистической культуры, социальных связей обусловило обращение поэта к образам природы, к степному («В полях», 1884, «Степь», 1889), морскому («Даль», 1885), горному («В Альпах», 1885, «На высоте», 1885) пейзажам, где необозримые просторы предстают труднопреодолимой границей между лирическим героем и «толпой», где оказывается возможным творческое уединение.

Предмет авторского внимания в ранних поэтических текстах - дальний план пейзажа, линия горизонта, символизирующая устремленность героя к неосуществимой мечте о синтезе горнего и дольнего миров, к духовным пределам, желание заглянуть за грань видимого мира, постигнуть будущее. Открытое безграничное пространство воспринимается символом творческой свободы. Взгляд лирического субъекта, неограниченный никакими преградами, охватывает мир во всем его многообразии. Эстетически значимым образом становится образ земли, поддерживающий приоритетное для автора горизонтальное направление пространства. Ориентация на реалистическую традицию гражданской лирики 1870-1880-х гг. определила конкретность пейзажных зарисовок, уточняемых осмическими, акустическими и визуальными характеристиками.

В поэтическом мире Мережковского нередко культурный вертикально оформленный мир оставляется героем позади, являет свою второстепенность, уступает место естественному пространству с его ширью и простором: «Зданья, трубы, кресты колоколен - / Все за мной исчезает вдали...» [152] («В полях», 1884). Нивелируется эстетика и вертикально направленного природного локу-са- леса: «Я к берегу сошел: противны мне леса, /Где буйный пир весны томит меня тревогой...» [148] («Даль», 1885),- ограничивающего свободу зрительного восприятия. Лесной топос, где «жизни слишком много» [148], репрезентирует для героя время, его бурное течение. Пустое пространство полей, далей выводит героя из потока времени, позволяет прикоснуться к мистической основе бытия, не заслоненной никакими субъективными факторами. Объектом авторского внимания оказывается южная природа: горы и море, - открывающие перед героем широкие перспективы: «Я никогда пред вечной красотою / Не жил, не чувствовал с такою полнотою. /<...>/Не верю, чтоб мог я видеть пред собой/Такой простор необозримый...» [146] («В Альпах», 1885). В подобном пейзаже видятся отзвуки философско-эстетической теории Шопенгауэра, который связывал эстетическую эмоцшо с созерцанием предмета, превосходящего привычный масштаб «грандиозностью меры». Возвышенное постигается только свободно избранным высвобождением сознания. Созерцание силы, грозящей индивиду гибелью, вызывает состояние, которое Шопенгауэр называл «динамически возвышенным»8. Морской и горный пейзажи, «безлюдные», «безжизненные» пространства, констатируя «возвышенное» положение лирического героя Мережковского, отражают его состояние экзистенциального одиночества и стремление к абсолютной духовной свободе.

В поэзии Мережковского 1880-х гг. наряду с текстами, фиксирующими отчужденность лирического героя от мира людей, появляются произведения,

8 Андреева И. С. Шопенгауэр/И С. Андреева, А. В. Гулыга. - М.: Молодая гвардия, 2003. - С. 167.

10

направленные на постижение противоречий социальной жизни. Герой с интересом вглядывается в окружающее его городское пространство. Нередко урбанистический мир созерцается лирическим героем ранней поэзии Мережковского из окна: «От книги, лампой озаренной...» (1884), «Весна» (1885), «После грозы» (1885) и др. Подобная «пространственная позиция» лирического героя -характерная примета поэтической системы Надсона. Положение героя, находящегося в позиции «над» толпой, возвышающегося над пошлым приземленным социальным бытом и ощущающего себя «под» открытым небом, маркирует посредническую функцию художника в поэзии Надсона и Мережковского. В.Н. Топоров отмечает, что окно - мифопоэтический символ, реализующий такие семантические оппозиции, как внешний / внутренний, открытый / закрытый, опасный / безопасный, видимый / невидимый9. Окно - символ тонкой связи лирического героя с внешним миром. Позиция «у окна» предстает «промежуточным» пространством поэта - стороннего, незримого наблюдателя жизни. Подобное положение иллюстрирует равную сопричастность героя как дольнему, так и горнему миру, как прошлому, так и будущему: «II я могу один и несмущенным взором / Окинуть прошлое и заглядеться в даль» [175] (Надсон «В открытое окно широкими снопами...» (1882)). Пространственная позиция лирического героя - «у окна» - просматривается и в поэтических текстах Гиппиус, в поэзии которой промежуточное пространство приобретает особое значение. «Серединные» образы в ее творческом наследии наиболее частотны. Отличительной особенностью лирического героя поэзии Гиппиус является его отчужденность как от нижнего, так и от верхнего пространства, т. е. позиция, которую можно охарактеризовать как «ни там, ни тут»: «Земле и небу равно далек» [127] (Гиппиус «Между», 1905). Отрешенность героя Гиппиус обусловливается невозможностью реализовать свои духовные устремления в зыбком земном мире {«Мне нужно то, чего нет на свете...» [50]), враждебностью горнего мира: «II небо кажется пустым и бледным, /<...>/Оно не сжалится над сердцем бедным...» [50] (Гиппиус «Песня», 1893).

«Серединное» положение лирического героя Мережковского в поэтических текстах 1880-х гг., проявившееся в позиции «у окна», намечает вертикальную направленность художественного пространства, актуализировавшуюся в поэзии первой половины 1890-х гг. Этот «поэтический» период отмечен увлечением поэта философией Ф. Ницше, в связи с чем меняются акценты в восприятии лирическим героем окружающего мира. Вертикальная направленность художественного пространства проявляется через мотивы полета, восхождения, ученичества. Взгляд лирического героя устремляется ввысь, объектом его пристального внимания оказывается небо, «вечная лазурь».

Приоритетной остается посредническая функция поэта, творчество которого соединяет, синтезирует оппозиции земного и небесного, негативного и позитивного, демонического и божественного, действенного и созерцательного начал. Онтологическая противопоставленность верхнего и нижнего пространств, небесного и земного снимается, когда в образную систему поэзии

5 Мифы народов мира : энциклопедия : в 2 т. / гл. ред. С. А. Токарев ; репринт, воспр. с изд. 19871988 гг. -М.: Большая Рос. энциклопедия, 2003. - Т. 2. - С. 250.

1890-х гг. автором вводится целый ряд «промежуточных» символических существ языческой, христианской, ницшеанской этиологии - обитателей воздушного пространства, призванных акцентировать внимание на роли поэта - посредника между землей и небом. В поэзию 1891-1895 гг. Мережковским вводятся образы-символы - птицы, ангелы, пчелы - носители связи между горним и дольним мирами; образ льва - символизирующий вторую, переходную стадию трансформации человеческого духа в концепции сверхчеловека Ф. Ницше.

Усиливается индивидуальное начало лирического героя, его отстраненность от социального бытия, главным становится внутреннее самосовершенствование, основополагающим заветом - всеобъемлемость. Совершенствуясь, герой способствует позитивному изменению земного мира. Отсюда - установка героя на слушателя, частое использование побудительных конструкций («дерзай», «смотри», «учись»).

Для поэзии конца 1890-х гг. характерна религиозная направленность поэтических текстов. Обращение к теме детства («Старинные октавы», 18951899; «Детское сердце», 1900) связано с эсхатологической проблематикой в произведениях Мережковского, тонко предчувствующего надвигающийся исторический «излом» и призывающего читателя вернуться к своим духовным истокам, вечным ценностям: «...вспомни о завете / Того, кто, детство милое любя, / Учил нас: "Будьте просты вы, как дети"» [554]. Художественное пространство несет семантику круга, что поддерживается ситуацией ожидаемой «встречи» лирического героя с матерью, возвращением утраченного чувства единства бытия («// кажется порой-у всех одна душа...» [525]), тождества индивидуальной, общественной и космической судьбы, неразделимости божественного и личностного начал: «И Бога люблю и себя, как одно» [526].

В поэзии 1900-1910-х гг. в изображении пейзажей, отражающих религиозное мироощущение героя, наблюдается совмещение в одном контексте маркеров горизонтально организованного и вертикально направленного пространств, как отражение изначально заложенного в природе синтеза.

В § 2 «Концепции соборного пространства в нарративных поэмах "Смерть" и "Вера"» на материале поэм 1890-1891 гг., вошедших в сборник «Символы», рассматриваются первые подступы автора к созданию концепции новой Церкви, новой религиозной общественности.

На рубеже 1880-1890-х десятилетий в творчестве Мережковского намечается интерес к религиозной проблематике, к идее соборности, что, на первый взгляд, противоречит логике его духовного развития, так как в последующие 1890-е гг. поэту оказываются ближе эстетические принципы ницшеанской философии. Обращение к религиозной теме в этот краткий период был вызван мировоззренческим переворотом поэта (в связи со смертью матери и тяжелой болезнью жены). «Его, в этот ... год молодости, ждало испытание, которое не сразу, но медленно и верно повлекло на путь, который и стал путем всей его деятельности»10, - писала Гиппиус.

10 Гиппиус 3. Н. Дмитрий Мережковский /3. Н. Гиппиус Н Гиппиус 3. Н. Ничего не боюсь / вступ. ст. М. Михайловой ; сост., прим. Г. Евграфова. - М.: Вагриус, 2004. - С. 40.

На рубеже веков Мережковский приходит к идее вселенской Церкви, способной под своим сводом синтезировать культуры, стать тем соборным пространством, которое соединит все человечество. Именно религиозная вера оказывается принципом единения разобщенного множества в одно синтетическое целое. В статье «Две тайны русской поэзии» Мережковский указал на свое понимание религии, отмечая, что «religio и значит связь»11. Согласно религиозным взглядам писателя, соборное пространство включает в себя единое и неделимое пространство личности («Тайна Одного»), чувственную любовь («Тайна Двух»), в которой сохраняется индивидуальность каждого, и, наконец, общность людей («Тайна Трех»), которая не разрушает интимного союза любящих. В начале 1890-х гг. в нарративных поэмах Мережковского «Смерть» (1890-1891) и «Вера» (1890) просматриваются контуры его религиозной доктрины, стремление способствовать созданию новой соборной религиозной обществешюсти.

Уже в ранних поэтических текстах народнической ориентации идея преображения мира становится одной из приоритетных, дискурсивно намечается краеугольная проблема творчества Мережковского - пути создания духовного соборного пространства. В традициях поэзии 1870-1880-х гг. соборное пространство мыслится в форме футуролошческой, утопической концепции «социального рая». Характерный для гражданской литературы мотив жертвы, страданий оказывается продуктивным для всего дальнейшего творчества Мережковского.

В культуре первобытных обществ идея «первоначальной жертвы» становится центральной для космогонических мифов. Космогонические предания различных народов иллюстрируют связь между сотворением мира и принесением в жертву кого-либо из первоначальных существ (чудовища, великана, первочеловека, бога). Мир «разворачивается» из тела жертвы, которая несет семантику связи между низшим и высшим мирами, выполняет «заместительную» функцию, погибая ради спасения мира12. Космогонические мотивы отразились в представлениях древних людей о необходимости «строительной» жертвы при закладке нового дома, церкви, башни, моста, колодца и т. д.

Жизнь и творчество поэта - певца гражданских идеалов - предстает в поэзии Мережковского 1880-х гг. как «строительная», искупительная жертва, положенная в основу будущего гармоничного мироустройства. Идея созидания нового мира, «нового рая» репрезентируется мотивами страданий, «безвестной гибели» лирического героя, образом «мертвых ступеней», которым уподобляется жизнь героя или его поколения, ощущением поэта себя как погребенного заживо.

Литературоведы отмечают, что вариации на библейские темы с начала XIX века воспринимались читающей аудиторией как иносказательное воспевание борьбы за свободу13. В ранней поэзии Мережковского утопическая идея

11 Мережковский Д. С. Две тайны русской поэзии / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. В тихом омуте: статьи и исследования разных лет. - М.: Сов. писатель. 1991. - С. 454.

12 Мелетинский Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. - 3-е изд. репринт. - М. : Из дат. фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - С. 202-203.

13 Кумпан К. А. Д. С. Мережковский-поэт (У истоков «нового религиозного сознания») / К. А. Кум-пан // Мережковский Д. С. Стихотворения и поэмы / вступ. ст., сост., подгот. текста и прим. К. А. Кумпан. - СПб.: Академический проект, 2000. - С. 23.

создания нового мироздания, объединяющего народы, «Где трапезою - мир, чертогами - пространство/ Земли и неба, и морей» [200] («Предчувствие», 1884), обусловливает обращение к христианским преданиям, апокалипсическим картинам («Страшный суд» (1886), «Пророк Исайя» (1887)). Новое творение невозможно без крушения старого несовершенного мира. В произведении «Страшный суд» (1886), являющемся поэтическим переложением фрагмента из Апокалипсиса, развивается мотив «сворачивания» мира («И небо свернуто в один огромный свиток...» [185]), отражается идея мира как гипертекста, Слова Бога. Апокалипсические откровения трактуются христианскими мыслителями как указание на будущее объединение церквей в один союз. Небо представляет высшие духовные ценности. Свернутое, подобно древним книгам в один свиток, небо символизирует общие духовные истоки, объединяющие людей различных вероисповеданий.

На рубеже 1880-1890-х гг. создается второй поэтический сборник поэта «Символы» (1892), в котором под пристальным вниманием автора оказываются такие философско-эстетические категории, как «смерть», «любовь», «вера», интерес к которым был во многом инспирирован реальными фактами биографии. «Смерть матери, болезнь жены и некоторые другие тяжелые обстоятельства моей личной жизни были причиной того религиозного переворота, который я пережил»14, - писал Мережковский в «Автобиографической заметке» (1913). В этот период в творчестве писателя на первый план выходят эсхатологические мотивы («Смерть» (1890-1891), «Конец века» (1891) и др.), констатация трагической разобщенности людей, назревшая необходимость в идее объединения человечества в одну семью для предотвращения будущих социальных катаклизмов, проблема создания соборного пространства.

Поиск «объединяющего» начала - основной мотив произведения «Будущий Рим» (1891), в котором лирическое «я» уступает место «соборному» «мы»: «О, неужель не найдем веры такой, чтобы вновь / Объединить на земле все племена и народы?» [338]. Образ блуждающего среди древних развалин лирического героя в произведениях итальянской тематики предстает символом «заблудившегося» человечества, попыткой отыскать тот Камень, тот эстетический идеал, который вновь станет основой гармоничного мироздания («Рим» (1891), «Будущий Рим» (1891), «На древнем Форуме в Риме» (1891) и др.).

В поэмах «Смерть», «Вера» вставшие перед писателем метафизические проблемы находят свое решение на материале современной ему жизни. Произведения объединяет сходный жизненный путь главных героев, их религиозное «трехэтапное» становление: 1) осознание узких границ индивидуализма, ощущение «недостачи», нехватки веры; 2) болезненное «расширение» личного пространства через любовь, путем сочетания двух индивидуальных микрокосмов; 3) органичное соединение с миром, с обществом, нахождение «своего» места, осознание своей уникальной роли в пространстве социальных отношений.

14 Мережковский Д. С. Автобиографическая заметка / Д. С. Мережковский // Русская литература XX века (1890- 1910): в 2 т. / под ред. С. А. Венгерова. - М.: Издат. дом «XXI век - согласие», 2000. -Т. 1.-С.277.

На страницах поэм писатель моделирует культурное пространство, синтезируя, «соединяя» литературные традиции предшествующих эпох, восходящие к творчеству Гете, Пушкина, Лермонтова, Тургенева. Сознательная установка Мережковского на «цитатное слово» отмечалась современниками и расценивалась как негативная сторона его писательского дарования. В настоящее время литературоведы указывают на тот факт, что «многослойность» произведений Мережковского, обилие реминисцентных полей, вводимых автором, представляет собой «оригинальный принцип структурной организации текста», «неповторимость его писательской манеры»15. Именно ориентация на традиции предшествующей мировой и отечественной культуры позволила писателю реализовать принцип соборности, отразить идею соборного искусства, воплотить модель соборного пространства.

Мотив жертвы вскрывает одно из наиболее глубоких реминисцентных полей произведений «Смерть» и «Вера». Жертвенный путь главных героинь Ольги («Смерть») и Веры («Вера») содержит аллюзию на христианский миф. Таким образом, за всеми культурными традициями, синтезируемыми автором в тексте поэм, угадываются очертания единого христианского «пра-текста».

Глава II «Художественное время н способы его воплощения в поэзии Д.С. Мережковского», включающая два параграфа, посвящена выявлению моделей времени в поэзии Мережковского, надвременным категориям, особенностям их художественного воплощения.

В § 1 «Художественные модели времени в поэзии 1880-1910-х гг.» исследуется авторское представление о времени, анализируются его модели, отражающие эволюцию мироощущения писателя.

В начале своего творческого пути Мережковский развивает эстетические принципы гражданской поэзии 1870-1980-х гг., базирующейся на философии позитивизма. Этот факт во многом определяет особенности восприятия времени лирическим героем, для которого время вытягивается в дурную бесконечность: «....ряд дней убитых» [122] («Порой, как образ Прометея...», 1884), «Бледных дней немая цепь/Без конца уходит вдаль...» [124] («Тишь и мрак - в душе моей...», 1887), «...тихо ползут бесконечной чредой/ Пустые мгновенья...» [131] («Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть...», 1887). Такие определения времени, как «ряд дней», «цепь дней», «чреда мгновений», формируют устойчивое представление о линейности времени в художественном мире ранней поэзии Мережковского.

Темпоральные номинанты циклической модели времени («вновь», «снова», «опять») активно используются автором при обращении к явлениям, образам природы: «И вот опять проносятся, играя...» (1884) и др. Однако для лирического героя каждый новый виток времени не приносит обновления, а приближает смерть. Жизнь отдельного человека пе оказывается вовлеченной в этот круговорот бытия. Лирический герой ощущает себя выпавшим звеном природ-

15 Петров А. В. «Борис Годунов» А. С. Пушкина и «Дмитрий Самозванец» Д. С. Мережковского (к проблеме «цитатного слова») / А. В. Петров // Пушкин: К 200-летию со дня рождения : альманах. -Магнитогорск: МГПИ, 1999. - Вып. 1. - С. 75.

ной жизни и, вновь вступая «в ряд» духовных обновлений, вынужден «связать», обмануть свой ум. В произведении «Весна» (1885) лирическому герою для того, чтобы разделить весеннее ощущение радости жизни, включиться в жизнь, необходимо оставить реальность и уйти в мир мечты: «Ко мне, мечты, ко мне! В блистательный туман / Окутайте мне взор и дерзкий ум свяжите, / О повторите вновь божественный обман, / И чтоб я счастлив был, про счастье мне солгите!» [135]. Этот же мотив выпадения из круга природных обновлений повторяется в некоторых более поздних текстах: «Увы, что сделал жизни холод...»(1896), «Опять весна» (1899).

На смену линейной модели времени в поэзии 1890-х гг. приходит циклическая, реализующая представления героя об истинном гармоничном раскрытии божественного замысла, заложенного в основу бытия, и спиралевидная, отмечающая отход исторического развития от заданной свыше траектории. Этот факт обусловливает постоянное обращение к прошлому в поэзии Мережковского, к высоким образцам культуры и «проработанным» сюжетам истории, призванным оградить человечество от повторных ошибок, уводящих в сторону от божественного промысла. Лексическими маркерами, репрезентирующими спиралевидную модель времени, становятся лексемы: «ныне», «теперь», «прежде», - акцентирующие выход времени за пределы повторов. Основными поэтическими приемами, направленными на поддержание циклической модели времени в поэзии Мережковского, являются оксюморон, парадокс, алогизм, инверсия. Цикличный характер времени поддерживает прием психологического параллелизма в поэзии 1890-х гг., который актуализируется благодаря аналогиям: жизнь человека и циклы природы - смена дня и ночи, времен года: «Вечерняя песня» (1892), «Осенние листья» (1892), «Март» (1894), «Старость» (1894) и др. Неслучайно приоритетное обращение поэта к пограничному времени суток - сумеркам и ночи. Данные временные отрезки неизменно воспринимались в символистской поэтической практике как призрачная граница феноменального и ноуменального миров.

После 1900-х гг. меняются акценты в восприятии времени лирическим героем в поэзии Мережковского. Для поздних стихотворений характерно отсутствие действия («застывший лес», «недвижимая четкость», «молчанье полей») или его замедленность («медлительное прощанье», «густеющая мгла», «светлотекущая смола»). Так усиливается ощущение вневременности. В своих характеристиках земной мир сближается с миром горним, где категории времени теряют свое значение: «Что это, ночь или день?» [625] (В небе, зеленом как лед...», 1909); «Что это-утро, вечер?» [641] («Сонное», 1928). Появляются образы и настроения с полярными характеристики («осеннее-весеннее» мироощущение лирического героя и т. п.). Время циклично, но этот «застывший» круг времени приближен к гармонии вечности с сакрализацией бытия, нераздельностью горнего и дольнего миров, неизменностью вселенной от начала сотворения: «О, райская, блаженная пустыня, /Где и доднесь, как древле, сходит Бог...» [628]; «Имнится: кончены боренья, /Исчезло время, смерть и зло, -/И видит вновь, как в день творенья, /Господь, что все добро зело» [628]. Характерно обращение автора к образам южной зимы, осенних цветов, вечнозеленой

хвои, сосновых лесов, т. е. картинам, где нет места сезонному увяданию природы, образам в определенной степени неизменным или противоречащим традиционному представлению о неизбежности смерти (осеннее цветение болотных купальниц - «август - май для вас»). Репрезентантами цикличного характера времени становятся гармоничные природные образы: чаши моря, горного кольца, небесных светил, венец болотных цветов, - воплощающие фигуру круга, сферы. Используются лексические средства, поддерживающие авторское представление о времени: «вновь», «снова», «доднесь», «то же», сочетание в одном контексте слов «еще (не)» и «уже». Конец и начало в этом круге времени неразрывно слиты, теряют свое временное значите, соедшыясь и поглощая друг друга, превращаются в «золотой венец» природы: «Весенние, осенние, - /Начало и конец, / Еще мне драгоценнее / Ваш золотой венец» [629] («Купальницы болотные...», 1913). Эмоциональная двойственность мировосприятия лирического героя в поздних произведениях писателя сменяется новыми ценностными ориентирами: на первый план выступает единство бытия природы, человека и Бога.

В § 2 Надвремепные философско-эстетические категории в поэзии Мережковского» рассматриваются такие категории, как «мгновение», «вечность», и тесно связанные с ними проблемы творчества и памяти в художественно-эстетической концепции автора.

Отличительная особенность поэзии Мережковского проявилась в совмещении как раннесимволистской концепции мгновения, так и его мифопоэтиче-ского инварианта. Восприятие мгновения, отмеченного негативным смыслом, характерно для лирического героя 1880-х гг. Печать позитивистского мировосприятия отразилась в ощущении «закованности» героя в границах низшего мира, окруженного пустотой. В этом мире, лишенном божественного начала, мгновение обесценивается, лишается своей функции «прорыва в вечность», теряет свою уникальность и неповторимость. Возникает сниженный образ чреды, ряда «пустых», «ползущих» мгновений на земле («Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть...», 1887), которым соответствует бесконечное, бессмысленное движение «безмолвных светил» («Когда безмолвные светила над землей...» 1886). Смена «бескачественных», «стертых» мгновений обесценивает жизнь лирического субъекта. Герой воспринимает себя обезличенным, вовлеченным в «мгновенную толпу», «толпу сиротливую». Отсюда - острое ощущение бренности и бессмысленности жизни.

В раннесимволистской эстетической концепции мгновение трактуется как высшее проявление жизни, ради которого отвергается вечность и радость иного бытия - так называемый, «миг упоения» (А. Ханзен-Леве): «И лишь одним, одним упиться мигом, / Потом навек безропотно уснуть!..» [335] («Волны», 1891). В ранней поэзии Мережковского этот мотив уникальности мгновения рассматривается в лермонтовских традициях («Мцыри», «Демон») как дерзновение романтического бунтующего героя, бросающего вызов Судьбе и Богу: «"...Отдашь ли вечность и спасенье - /За поцелуй?.. "<...>/... "Отдам, отдам!.."» [203] («Искушение (Отрывок)», 1884). В поэзии 1890-х гг. позитивная ценность мгновения определяется ницшеанским контекстом. Воспринимая

жизнь как материал для творчества, лирический герой стремится постигнуть ее глубину и высоту, раздвинуть границы традиционных представлений, сужающих «эстетический» кругозор. В данный поэтический период характерно стремление героя «к дальнему восходу», взмыть «выше облаков» и взгляд «из глубины», «из бездны», подобно герою Ницше: «В том склон для меня и опасность, что взор мой устремляется в высоту, а рука моя хотела бы держаться и опираться- на глубину!»16. Краткость жизни определяет глубокое насыщение каждого мгновения для героя, стремящегося отразить и слить в своем творчестве все грани жизни. В таком понимании мига жизнь объявляется высшей ценностью и, в отличие от ранней поэзии, наполняется позитивным смыслом, приобретает свою уникальную значимость. Так герой Мережковского 1890-х гг. обособляет себя, выделяет из общей человеческой массы: «Изгнанники» (1893), «Поэт» (1894) и др.

Ценность мгновения как прорыва в вечность связана с возможностями эстетического созерцания. Внимание Мережковского к субъективной стороне понятия «время» проявилось уже в поэзии 1880-х гг. в поэтическом переложении средневековой легенды, повествующей о монахе, который заслушался пением птицы и не заметил, как пролетело три столетия («Монах (Легенда)», 1889). Автора привлекает тот факт, что красота, эстетическое переживание («...чудное пение /Какой-то неведомой птицы» [353]) становятся той силой, которая способна остановить биологические часы личности, извлечь человека из временного потока, максимально обогатив его внутреннюю жизнь. Примечательно, что красота открывается лирическому герою в мельчайших, незначительных на первый взгляд мелочах, скрывающих от невнимательного взгляда частицу вечности: в «благовонных почках», «клейких листочках», «прозрачных лесах», «первых цветочках» и т. д. Умение героя заглянуть вглубь явления, увидеть его не как преходящий факт, а как проявление вечной гармонии космоса, позволяет ему воспринимать окружающий мир как новый, изменяющийся, таинственный: «Как в детстве, все невиданным /Покажется тогда/И снова неожиданным -/И небо, и вода...» [493] («Весеннее чувство», 1893).

В поэзии Мережковского 1890-х гг. мгновение воспринимается лирическим героем как момент единения мира дольнего и горнего, происходит характерное для мифопоэтической картины мира младших символистов «размывание границ» между временем и вечностью (А. Ханзен-Леве). В литературно-критическом эссе «Л. Толстой и Достоевский» Мережковский писал: «.. .мы должны соединять смысл невечного с вечным, мы должны, не унижая преходящего, смертного, созерцать в нем и сквозь него бессмертное, непреходящее; мы не можем иначе достигнуть неземного, как поняв и полюбив земное до конца, до его последних пределов, не презирая, не ужасаясь ничтожеству земного» . Бесконечная череда мгновений в таком понимании не теряет уникальности и непреходящего значения, а накапливается как в индивидуальной душе

16 Ницше Ф. Так говорил Заратустра: пер. с нем. / Ф. Ницше. - М.: ACT: ACT МОСКВА, 2008. - С. 134.

Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. -М.: Республика, 1995. - С. 21.

лирического героя, так и в макрокосме: «И каждый миг, подобно кате в море, / Теряется в бесстрастной тишине» [604] («Родное», 1893); «// все, к чему уж нет возврата, /Душе навек принадлежит» [491] («Вечерняя песня», 1892). Если в ранней поэзии безликий «ползущий» ряд мгновений соответствовал бессмысленному движению светил, то гармоничное течение мгновений в творчестве 1890-х гг. соотносится со «стройным хором» миров, «Что в небе движутся согласно» [609] («Природа», 1894).

Вечность в раннесимволистской концепции нередко пугала художников в своем земном проявлении. Позитивный и негативный аспекты вечности в поэзии Мережковского выражаются через понятия «скука» и «тоска», определяющие во многом содержание ментально-метафизического пространства лирического героя, отражающие специфические особенности его восприятия реальности. В русле традиций раннего символизма поэт активно развивает мотив скуки, которая становится знаком «закованности» героя в пределах низшего мира. Мотив скуки наполняется в поэтическом творчестве Мережковского и положительной семантикой: без нисходящего движения невозможно восхождение, полет духа. Скука- это неотъемлемая преграда на пути к творческому взлету, «нижняя бездна» души креативной личности, которая «углубляет» «верхнюю бездну» («Две бездны», 1895-1899). Тоска в поэтическом мире художника рассматривается как потенциальная возможность выхода героя за границы эмпирического бытия. «Тоскуя», душа лирического субъекта начинает подниматься к высшему миру, увлекая за собой и весь тварный мир («Песня во время грозы», 1893).

Важнейшей философско-эстетической категорией в творчестве Мережковского является категория памяти, тесно связанная с процессом творчества. В этом отношении Мережковский опережает эстетические поиски младших символистов. А. Ханзен-Леве указывает на тот факт, что символика памяти «образует почти немаркированную парадигму» в художественной практике раннего символизма и редко встречается «как позитивная ценность», в отличие от ми-фопоэтического варианта18.

В автобиографической поэме «Старинные октавы» погружение в прошлое, в глубины памяти определяет для героя как возможность спроецировать пути индивидуального будущего, выходящего за рамки земного времени (встреча с матерью), так и предвосхитить судьбу своего творческого наследия. Воспоминание и предвидение, таким образом, взаимообусловлены. Они рассматриваются «как главные слагаемые творческого дара, особенно поэтического творчества»19.

Память не ограничивается узкими рамками человеческой жизни. Она включает в себя далекое прошлое, просветленное и преображенное поэтическим даром героя. Родными и близкими автобиографический герой поэмы «Старинные октавы» воспринимает времена античности, ее архитектурные об-

18 Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм / А. Ханзен-Леве ; пер. с нем. М. Ю. Некрасова. - СПб.: Академический проект, 2003. - С. 262. " Брагина Н. Г. Память в языке и культуре / Н. Г. Братина. - М.: Языки славянских культур, 2007. -

С. 197

разы, исторические и мифологические герои кажутся ему знакомыми. Культурная память не знает национальных рамок, а вмещает всю историю человеческой цивилизации. Представление о синтезе индивидуального и всеобщего, органичной включенности личности в мировой процесс сближает лирического героя Мережковского с рефлексирующим героем Гиппиус. Единая душа мира, единая «мука крестная» в произведении поэта «Почему?» (1917) позволяют герою преодолеть пространственные и временные границы и ощутить родственную близость к никогда «не виденной стране» - Ирландии - на уровне визуальных картин и акустических образов: «Какя помню зори надпенные?/В черной алости чаек стон? / Или памятью мира пленною/ Прохожу я сквозь ткань времен?» [194].

Знаками памяти в поэзии Мережковского периода написания сборника «Символы» становятся римские развалины, памятники культуры - архитектурные и скульптурные образы, погосты ушедших цивилизаций. Скульптуры Венеры Милосской и Марка Аврелия представляются своеобразными временными медиаторами, соединяющими прошлые столетия и будущие поколения, «маяками», сигнализирующими о спасительных для человечества непреходящих духовных ценностях. В этом слиянии культурных традиций и духовного опыта Мережковский видел залог бессмертия человеческой цивилизации.

В Заключении обобщаются результаты диссертационного исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшего изучения поэтического творчества Мережковского, которые видятся нам в последовательной разработке категорий ментально-метафизического пространства его лирического героя, концептуализации надвременных категорий, в выявлении поэтических традиций Мережковского в художественной практике младо-символистов.

Материалы исследования отражены в следующих публикациях автора:

1. Ковальчук, Т. Ю. Опыт художественного осмысления мира природы в ранней поэзии Д. С. Мережковского / Т. Ю. Ковальчук // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. - 2010. — Вып. 40. - С. 97-101. - Реестр ВАК Минобрнауки РФ.

2. Ковальчук, Т. Ю. Структура художественного пространства в лирике Д. С. Мережковского 1880-1890-х гг. / Т. Ю. Ковальчук // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. -2010. - Вып. 49. - С. 55-59. - Реестр ВАК Минобрнауки РФ.

3. Тележкина, Т. Ю. Особенности художественного сознания в лирике Д. С. Мережковского / Т. Ю. Тележкина // НАУКА-ВУЗ-ШКОЛА : сб. науч. тр. молодых исследователей / под ред. 3. М. Уметбаева, А. М. Колобовой. - Магнитогорск : МаГУ, 2005. - Вып. 10. - С. 319-324.

4. Тележкина, Т. Ю. Философия экзистенциализма в лирике Д. С. Мережковского / Т. Ю. Тележкина // «В рассеянии сущие...» : культурологические чтения «Русская эмиграция XX века» (Москва, 15-16 февраля 2005): сб. докл. / отв. ред. И. Ю. Белякова. - М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2006. - С. 203-209.

5. Ковальчук, Т. Ю. Категория времени в поэзии Д. С. Мережковского /

Т. Ю. Ковальчук // Современные проблемы науки и образования : материалы ХЬУН внутривуз. науч. конф. преподавателей МаГУ. - Магнитогорск : МаГУ,

2009.-С. 250-251.

6. Ковальчук, Т. Ю. Философско-эстетические поиски в ранней лирике Д. С. Мережковского / Т. 10. Ковальчук // НАУКА-ВУЗ-ШКОЛА : сб. науч. тр. молодых исследователей / под ред. 3. М. Уметбаева [и др.]. - Магнитогорск : МаГУ, 2009. - Вып. 14. - С. 175-178.

7. Ковальчук, Т. Ю. Концепт «дом» в поэме Д. С. Мережковского «Ста-ршшые октавы» / Т. Ю. Ковальчук // Художественная концептосфера в произведениях русских писателей : сб науч. ст. / ред. и сост. М. М. Полехина. - Магнитогорск : МаГУ, 2010. - Вып. II. - С. 101-105.

8. Ковальчук, Т. Ю. Экзистенциальное восприятие времени в лирике Д.С.Мережковского 1880-1900-х гг./ Т.Ю.Ковальчук// Вестник МаГУ.-

2010. - Вып. 12. - С. 24-27.

9. Ковальчук, Т. Ю. Экзистенциальное пространство в лирике Д. С. Мережковского/ Т. Ю. Ковальчук// Современные проблемы науки и образования : материалы ХГУШ внутривуз. науч. конф. преподавателей МаГУ. - Магнитогорск : МаГУ, 2010. - Ч. II. - С. 29-31.

Издается в авторской редакции

Подписано в печать 11.11.2011 г. Формат 60х841/1б. Усл. печ. л. 1,0. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 514.

Издательство Магнитогорского государственного университета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина, 114 Типография МаГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ковальчук, Татьяна Юрьевна

Введение

Глава 1. Художественное пространство в поэзии Д.С. Мережковского

§ 1. Динамика художественного пространства в поэзии Мережковского 1880 — 1910-х гг.

§ 2. Концепция соборного пространства в нарративных поэмах «Смерть» и «Вера».

Глава 2. Художественное время и способы его воплощения в поэзии Д.С. Мережковского

§ 1. Художественные модели времени в поэзии 1880 - 1910-х гг.

§ 2. Надвременные философско-эстетические категории в поэзии Мережковского.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Ковальчук, Татьяна Юрьевна

За последние два десятилетия творчество Д.С. Мережковского стало объектом пристального внимания литературоведов, историков, философов, культурологов. К разным аспектам его художественного наследия обращались Е. Андрущенко, Ä. Бойчук, В. Быстров, А. Ваховская, И. Гречаник, О. Дефье, JI. Колобаева, М. Коренева, О. Кулешова, К. Кумпан, 3. Минц, А. Михин, А. Николюкин, А. Петров, В. Полонсьсий, С. Сапожков, Я. Сарычев, С. Слободнюк, JI. Флорова, А. Холиков и др.

Внутренняя «закрытость» Мережковского, неоднократно отмечаемая его современниками и литературоведами, явилась причиной скудности автобиографических документов. Сам Мережковский признавался в неумении писать письма, избегал вести дневники, не оставил после своей смерти мемуарных сочинений и развернутой автобиографии. В этом плане несомненной ценностью являются воспоминания современников писателя, легшие в основу мемуаров, статей и книг Г. Адамовича, А. Бахраха, А. Белого, А. Бенуа, Н. Берберовой, В. Брюсова, В. Злобина, Ю. Терапиано и др. Большой интерес для литературоведов представляет то скромное по объему эпистолярное наследие Д.С. Мережковского, которое стало появляться на страницах научных журналов и сопровождаться развернутыми предисловиями и комментариями.- Здесь следует отметить письма Мережковского к С.Я. Надсону (1883 — 1884) (предисл., публ. и примеч. А.В.Лаврова), примечательные тем, что отражают эстетические ориентиры начинающего поэта; письма к П.П. Перцову (публ. и примеч. М.Ю.Кореневой); письма к А. Белому (вступ. ст., публ. и коммент. А. Холикова) и др. Важную роль в формировании целостного представления о личности Д.С. Мережковского и его эпохе играет роман-биография «Дмитрий Мережковский» З.Н. Гиппиус — непосредственного свидетеля жизни и духовного развития писателя.

Изъятие имени Д.С. Мережковского из истории отечественной з литературы и культуры в советскую эпоху обусловил тот факт, что до сегодняшнего момента некоторые аспекты его творчества остаются малоисследованными. В результате исторических потрясений 1910 - 1920-х гг. и изгнаннической судьбы супругов Мережковских были утрачены многие артефакты, ценные свидетельства их человеческой и творческой биографии (письма, дневники, черновые записи), на многие годы стал недоступным или труднодоступным эмигрантский архив писателя. Неудивительно, что первая научная биография Д.С. Мережковского увидела свет на родине лишь в 2008 г. (Зобнин, Ю. В. Дмитрий Мережковский. Жизнь и деяния. — М., 2008). Сведения историко-биографического характера представлены в монографии

B. Хрисанфова и диссертационном исследовании А. Холикова, в которых на основе архивных документов, дневников современников Мережковского, а также эпистолярных свидетельств воссоздается жизненный путь и творческая биография писателя, атмосфера его времени.

Религиозно-философский аспект изучения творчества Мережковского представлен в трудах историков русской философии Н. Бердяева, Б. Вышеславцева, П. Гайденко, В. Зеньковского, С. Левицкого, Н. Лосского, Г. Флоровского, С. Франка, в работах современных исследователей истории литературы П. Басинского, И. Гречаник, Ю. Каграманова, О. Матич, Я. Сарычева, Е. Севрюгиной, В. Федорова и др.

Культурологический аспект изучения, позволяющий рассматривать наследие писателя в контексте отечественной и западно-европейской культуры, реализован в трудах С. Бильчевичена, М. Ермолаева, В. Келдыша, И. Кондакова, М. Кореневой, И. Корецкой, Е. Осьмининой, С. Поварцова, О. Пчелиной, А. Разумовской, В. Стебляк и др. Интертекстуальный подход в анализе драматических и прозаических произведений отразился в исследованиях А. Петрова, Е. Роговера и др. С точки зрения мифологической школы творчество писателя рассматривается в работах М. Задражиловой,

C. Исаева, С. Ильева, 3. Минц, О. Полонского.

В последние годы активно разрабатывается проблема творчества 4 писателя периода эмиграции, ставится вопрос о жанровой ориентации и художественной ценности его произведений в работах О. Кулешовой, Т. Пахмусс, В. Полонского. Не менее плодотворно ведется работа по изучению критической части наследия Д.С. Мережковского, выявляются эстетические приоритеты писателя на разных этапах его творческой эволюции в работах В. Быстрова, Л. Пильд, Л. Фризмана, в диссертационных исследованиях Т. Александровой, А. Журавлевой, В. Шабаршиной и др. Наиболее полно раскрыта проблема «Мережковский-романист» (А. Ваховская, О. Дефье, М. Задражилова, Л. Колобаева, 3. Минц, О. Михайлов, А. Михин, С. Пискунова, Е. Роговер, Е. Севрюгина, С. Слободнюк, Е. Шерман и др.). Намечаются пути исследования эпистолярного наследия Мережковского (А. Холиков), драматургии (Е. Андрущенко, А. Петров) и жанра предисловия.

На сегодняшний день, несмотря на активное изучение творчества Мережковского, до сих пор остается непроясненным вопрос о роли поэтического наследия в становлении художественной системы писателя, о степени художественной и эстетической ценности его текстов, оригинальности поэтики, что объясняется традиционными представлениями о «вторичности» и «факультативности» поэзии художника. Однако уже в юные годы Мережковский обращается к лирике, о чем свидетельствует тот факт, что до нас дошло не менее двухсот детских и отроческих стихотворений поэта, черновые наброски к отдельным текстам и зафиксированные планы будущих литературных произведений. Известно об неоднократных попытках- юного поэта издать свои детские стихотворения. Характерно признание Мережковского Надсону в письме от 11 июля 1883 г.: «.всю свою жизнь <.>, все свои силы <.> посвящу я литературе (хотел бы, но не смею сказать "поэзии") » [171; 184].

Вхождению начинающего поэта в литературные круги способствовал

Надсон, благодаря которому в 1883 г. Д.С. Мережковский знакомится с

А.Н.Плещеевым, с 1872 по 1884 гг. являвшимся секретарем журнала 5

Отечественные записки», где поэт и публикует свои первые стихотворные произведения. К 1884 г. Мережковский входит в литературно-музыкальный салон A.A. Давыдовой (будущего издателя журнала «Мир Божий»), знакомится с A.M. Евреиновой (с 1885 г. издателем журнала «Северный вестник»), В.М. Гарншным, И.А. Гончаровым, В.Г. Короленко,

A.A. Майковым, Н.К. Михайловским, Я.П. Полонским, Г.И. Успенским. К моменту выхода первого сборника в 1888 г. поэт успел обрести немалую известность в литературном мире, чему способствовали регулярный выход его произведений на страницах ведущих журналов, публичные выступления в различных литературных салонах, кружках, на вечерах.

Книга молодого литератора «Стихотворения (1883 — 1887)» вызвала множество сочувственных откликов среди читающей публики и положительных отзывов от ведущих критиков, что объясняется традиционностью развиваемых автором тем и мотивов. С выходом второго сборника «Символы (Песни и поэмы)» (1892) вокруг Мережковского начинает складываться «плотная атмосфера непонимания» [135; 54], которую автор объяснил эстетической неподготовленностью публики и «глухостью» позитивистской критики. Однако книга во многом ознаменовала поворотный момент в становлении русского символизма. Для начинающего поэта

B. Брюсова «Символы» стали «настольной книгой», а Д.С. Мережковский -первым, кто открыл для него литературно-эстетические течения зарубежной литературы и культуры.

С середины 1900-х гг. Д.С. Мережковский отходит от поэзии и сосредотачивает свое внимание на прозе и публицистике, что связано прежде всего со сменой приоритетов писателя. На первый план выходят религиозные и общественные задачи: создание новой религии и новой церкви, организация Религиозно-философских собраний, издание журнала «Новый

Путь» (1903 - 1904). В 1904 г. поэт выпускает свою последнюю книгу стихотворений «Собрание стихов», которая включила в себя лучшее из опубликованного ранее. С 1906 г. Мережковский лишь эпизодически будет 6 обращаться к поэзии. Если в 1890-х гг. для начинающих поэтов-символистов поэзия Мережковского явилась образцом новаторского искусства, примером для подражания, то к 1900-м гг. «популярность стихов писателя могла расцениваться как симптом невзыскательности массового вкуса» [49; 14]. Отношение к его поэзии на фоне достижений следующего поколения символистов становилось все более скептическим, отмечает А.Г. Бойчук. После выхода «Собрания стихов» (1904) А. Волынский писал об «отсталости» Мережковского от других современных поэтов, а В. Брюсов, для которого появление «Символов» стало «событием» в жизни, в 1903 г. в письме Минскому охарактеризовал Мережковского-поэта как «мыслителя», «публициста» и «ритора». Все это определило относительно малый интерес к поэтической части наследия Мережковского со стороны литературоведов.

Однако уже наиболее чуткие современники сумели оценить историко-литературное значение поэтического творчества Мережковского. Высокую оценку его поэзии дает первый ее обозреватель М. Гофман, указывая на то, что значение ее в русской литературе «неизмеримо». Ретроспективно оценивая пройденный Мережковским творческий путь, Г. Адамович пишет, что без него «русский модернизм мог бы оказаться декадентством в полном смысле слова, и именно он с самого начала внес в него строгость, серьезность и чистоту» [15; 55-65].

Современные литературоведы (О.В. Дефье, К. А. Кумпан,

C.B. Сапожков, Л.П. Щенникова и др.) высоко оценивают историколитературное значение поэзии Д.С. Мережковского, без которой представление о художнике и о его вкладе в развитие русской литературы и культуры не может являться целостным и адекватным. Специфика поэтического творчества Мережковского заключается в синтезе эстетических идей постнароднической литературы 1880-х гг. и символистской культуры.

В этом плане его поэзия отражает эволюцию русской поэтической мысли, предвосхищает эстетические и художественные искания будущих поэтовсимволистов, является предтечей символизма на русской почве. Кроме того, 7 в поэзии сконцентрировалась проблематика будущих критических, публицистических статей и прозаических произведений писателя. По мнению О.В. Дефье, в 1890-е гг. Мережковский один из первых осознал потребность литературы в новой художественной образности. Поэт синтезировал эстетические открытия зарубежной и отечественной классики, опыт поэтов-«шестидесятников» и французского символизма. В результате поэзия Мережковского «обнаружила перспективные эстетические возможности, которые были реализованы следующим поколением русских символистов, сделав первый шаг к созданию в русской литературе нового вида художественной образности» [88; 53]. В то же время исследователи оговаривают тот факт, что поэзия Мережковского «в меньшей степени значима как чисто художественное явление» [135; 91] (К.А. Кумпан) и «не принадлежит к лучшей части его творческого наследия» [223; 11] (C.B. Сапожков).

Д.С. Мережковский неоднократно подчеркивал внутреннее единство своего многогранного творчества, утверждая, что книги его — это одна книга, только для удобства изданная в отдельных томах, тема этой книги - роль христианства в современной жизни. Поэтическое творчество Мережковского можно рассматривать не только как самодостаточный историко-культурный феномен, но и как «творческую лабораторию» художественных образов, тем и мотивов, развитых им в прозе. Поэзия помогает понять художественные произведения поэта, «дать некоторые живые ощущения, которые искусно закрыты в утонченной и блестящей его прозе» [80; 86]. А. Долинин писал:

Единственная область, которая выдает Мережковского с головой, — это лирика. В ней именно, в ее мотивах, в ее формах и обнажается его мироощущение, - та самая основа, почва, на которой выросло его многообразное, чрезвычайно осложненное творчество» [91; 282].

Игнорирование значительного пласта художественного наследия писателя сужает наши представления о Мережковском-романисте, философе, религиозном деятеле, публицисте. Системное исследование поэзии 8

Мережковского в пространственно-временном аспекте будет способствовать углублению представлений о целостности и эстетической значимости его художественного мира, о роли поэта в истории русской литературы конца XIX — начала XX вв., традициях Мережковского в творчестве поэтов-младосимволистов. В этом заключается актуальность предпринятого нами диссертационного исследования.

При широкой прижизненной известности произведений Мережковского в России и на Западе его поэтическое творчество, как уже отмечалось, остается недостаточно исследованным. Серьезную трудность для изучения поэзии Мережковского представляет скудность автобиографических документов (писем, мемуаров и т. д.), необходимых для дешифровки поэтических текстов, правильной расстановки акцентов при исследовании формирования его эстетической концепции. До 2000 г. препятствием для изучения поэзии Мережковского являлось отсутствие полного собрания стихотворных текстов. К.А. Кумпан отмечает, что к 1913 г. «сложилась парадоксальная ситуация» при пяти авторских сборниках и «Полном собрании сочинений» значительная часть его поэтических текстов так и не была собрана воедино [13; 756]. Второе «Полное собрание сочинений» (1914) также не справилось с этой задачей. «Собрание» «грешит» нарушением авторской композиции и хронологии, отсутствием обозначающих строфы интервалов и т. д.

Интерес к поэтическому творчеству Мережковского в последнее время возрастает, о чем свидетельствует прежде всего выход «Собраний стихотворений» Мережковского (СПб., 2000), издания, подготовленного Г.Г. Мартыновым и A.B. Успенской. В 2000 г. вышла книга стихов писателя «Ангел одиночества: Стихотворения, песни, легенды» (М., 2000; подборка текстов осуществлена C.B. Сучковым.). В книгу впервые были включены некоторые произведения эмигрантского периода жизни поэта, публиковавшиеся в зарубежной периодике.

Первым опытом научного издания поэтического наследия художника 9 стала книга «Д.С. Мережковский. Стихотворения и поэмы» (Вступительная статья, составление, подготовка текста и примечания К.А. Кумпан. СПб., 2000). Книга включает в себя все прижизненные сборники и собрания стихов писателя, объемный массив стихотворений и поэм из периодики 1880 — 1910-х гг. и доступных эмигрантских изданий. Большим достоинством книги является то, что тексты выверены по рукописям и снабжены обширным текстологическим и историко-литературным комментарием, указываются источники сюжетов произведений, переводов и цитат, дается пояснение имен и малоизвестных реалий. Составитель книги указывает, что поэтическая продукция Мережковского 1920 - 1930-х гг. не может претендовать на полноту «в силу недоступности материалов главного эмигрантского архива» [13; 755-756] писателя, хранящегося в Иллинойском университете.

Объем исследовательской литературы, посвященной поэтическому творчеству Мережковского, невелик. Из специальных работ. зарубежного литературоведения следует назвать статью Bedford, С.Н. Merezhkovsky: The Forgotten Poet // The Slavonic and Fast European Revien. — 1956. — T. 35. — P. 159-180, которая составила первую главу его книги: Bedford, С.Н. The Seeker: D.S. Merezhkovsky. Lawrence (Kansas), 1976. — P. 1-40. Статья является первым знакомством с «забытым поэтом» и сводится к обзору некоторых значимых тем в поэзии Мережковского. Работа итальянского исследователя Н. Каприольо (Capriolio, N. Sulla di Dmitrij Sergeevic Merezhkovskiy // Humanitas: Nuova serie. - 1987. - № 6. - P. 900-911) повторяет главные положения обзора Бедфорда.

В отечественном литературоведении 1990-х гг. объем исследовательской литературы в основном сводится к статьям в периодических изданиях и предисловиям к сборникам стихотворений.

Поэзии Мережковского посвящено пять страниц в статье Г.А. Бялого

Поэты 1880 - 1890-х годов». Бялый отмечает мотивы сомнений, свободы, желания подвига, сближающие Мережковского с другими поэтамию восьмидесятниками, близкими к демократическим кругам. Поэзия художника во многом рассматривается исследователем как подражание С.Я. Надсону, указывается на близость образов, настроений, лексики. Поэтическое творчество Мережковского делится на два периода: гражданский и декадентский. Столь же обзорна статья С. Бавина «Дмитрий Мережковский», предваряющая подборку стихотворений поэта в антологии «Судьбы поэтов Серебряного века» (М., 1993). Автором, кроме биографических сведений, упоминается «единственная сквозная тема, отмеченная известной степенью динамики» [26; 310], - тема отношения человека к Богу.

Глава «Красота непознаваемого (Д.С. Мережковский)» из книги Н.И. Неженца «Русские символисты» (Новое в жизни, науке и технике. - Сер. Литература. - 1992. — № 2. — С. 21-31) содержит конкретный анализ некоторых программных стихотворений поэта («Ноябрь», «Пантеон», «Леонардо да Винчи»), автором прослеживается эволюция его художественного мироощущения. Статья О.В. Дефье «Путь к гармонии (Д.С. Мережковский)» (Русская словесность. — 1993. — № 5. - С. 82-85) раскрывает тему Христа и Антихриста на материале поэмы «Протопоп Аввакум». Данную поэму автор статьи считает логичным началом стихов и романов Мережковского. Статья М.А. Розадеевой «Чистое золото молчания» (Русская словесность. — 1997. — № 3. - С. 24-29) основана на сопоставительном анализе четырех стихотворений Ф.И. Тютчева, Д.С. Мережковского, О.Э. Мандельштама и Ю. Балтрушайтиса, несколько абзацев отводится рассмотрению темы молчания в одноименном произведении Мережковского.

В последнее десятилетие поэтическое творчество художника стало вызывать более пристальное внимание литературоведов. Детальному исследованию поэзия Мережковского подвергается в статье А.Г. Бойчука

Мережковский - лирик (1880 — 1890-е гг.)» (Изв. АН Сер. литературы и языка. - 2001. - Т. 60. — № 5. — С. 14-23). От сборника к сборнику автор прослеживает эволюцию поэтической системы художника, выявляет

11 поэтические традиции, которым следует Мережковский, указывает на его новаторство, обозначает жанрово-стилевое своеобразие его произведений. C.B. Сапожков в статье «Мережковский-поэт» (Литература в школе. — 2000. — № 8. — С. 6-11), обращаясь к динамике поэтических образов Мережковского, говорит о двойственности, характерной для его мироощущения.

Серьезному анализу поэзии художника посвящена вступительная статья к вышеупомянутому сборнику Д.С. Мережковского «Стихотворения и поэмы» (СПб., 2000) К.А. Кумпан. Исследователь анализирует поэтическое творчество в органичной связи с фактами биографии, романами и публицистикой писателя. Высокую оценку проделанной работе дал C.B. Сапожков, отметивший, что «теснейшая взаимосвязь идейно-художественных исканий Мережковского-лирика с формированием его важнейших прозаических произведений», выявленная К.А. Кумпан, дала ей возможность убедительно опровергнуть тезис о вторичности поэзии в обширном арсенале жанров творчества Мережковского [222; 380]. В то же время отмечается недостаток работы: превалирование идейного анализа над стилевым.

Поэтическое наследие писателя стало объектом исследования в диссертационных работах C.B. Сапожкова и Л.П. Щенниковой, где его поэзия рассматривается в контексте литературы «переходной поры», наряду с творчеством Апухтина, Минского, Надсона, Случевского и др. Поэзия Мережковского в работе Л.П. Щенниковой представлена как опыт, предваряющий символистскую поэтическую практику. Основным отличием поэтического мировидения художников «переходного периода», по мнению исследователя, становится «поиск религиозно-этического Центра мира», «стремление найти путь к некатастрофическому "исходу"» [282;38].

Анализу религиозно-философских мотивов в поэзии Мережковского посвящена глава в монографии И.В. Гречаник («Религиозно-философские мотивы русской лирики рубежа XIX - XX столетий». - М., 2003). Большим достоинством работы является внимание к стилевым особенностям

12 художественных текстов. В то же время ориентация на во многом несовершенное, бессистемное собрание стихотворений поэта (Собр. соч.: в 4 т. - Т. 4. - М., 1990) приводит к тому, что из поля зрения И.В. Гречаник выпадает большой массив произведений 1880-х гг. и 1910-х гг. В результате от исследователя ускользает логика художественной эволюции Мережковского, что позволяет ей сделать вывод о «неразборчивой всеядности» поэта, равно проявляющему интерес к «взаимоисключающим вещам».

Значительный вклад в изучение творчества Мережковского внесла антология «Д.С. Мережковский: pro et contra» (Составление, вступительная статья, комментарии, библиография А.Н. Николюкина. - СПб., 2001), где сведены воедино различные точки зрения современников о личности художника, его месте в мировой культуре. В книгу включены три критические статьи, характеризующие его как поэта: А Волынского «Символы (песни и легенды)», В. Буренина «Критические очерки», В. Брюсова «Д. Мережковский как поэт».

Все вышеуказанные работы не являются исчерпывающими в силу их обзорного характера или разработки узкой проблемы.

Таким образом, несмотря на возрастающий интерес к творчеству

Мережковского, его поэтический мир остается не изученным в полной мере.

На наш взгляд, исследование поэзии Мережковского с точки зрения пространственно-временной организации его художественного мира, определения места лирического героя в пространственно-временном континууме его поэтических произведений представляется перспективным: обращение к философско-эстетическим категориям пространства и времени, по мнению М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, В.Н. Топорова и др., позволяет оптимизировать интерпретацию художественного текста [221]. Опыт работы с категориями пространства и времени апробирован в работах З.Г. Минц

Структура "художественного пространства" в лирике А. Блока»),

Ю.М. Лотмана («Художественное пространство в прозе Гоголя»),

13

В.Д. Днепрова («Идеи времени и формы времени») и др. Данный подход к исследованию философско-эстетических категорий пространства и времени определил двухчастную структуру нашей работы: в первой главе мы рассматриваем художественное пространство в поэтическом мире Мережковского, определяем его динамику и ценностную маркировку, во второй главе предметом нашего внимания оказываются особенности временной организации поэтической реальности в произведениях писателя, эволюция мироощущения автора. Заданный аспект исследования в связи с творчеством К. Бальмонта, В. Брюсова, 3. Гиппиус, Б. Пастернака реализован в диссертационных проектах Ю.Ю. Даниловой, И.Б. Кондрашиной, Е.Ю. Котуковой, И.Г. Кулешовой и др. В работах вышеперечисленных авторов образы пространства и времени рассматриваются как основополагающие категории художественного сознания.

В качестве материала диссертационного исследования избраны поэтические произведения Мережковского 1880 — 1910-х гг., повесть в стихах «Вера» (1890), поэмы «Смерть» (1890 - 1891), «Семейная идиллия» (1890), «Конец века» (1891), «Старинные октавы» (1895 - 1900). Дополнительным материалом послужили критические статьи, вошедшие в книгу «Вечные спутники», литературно-критическое эссе «JI. Толстой и Достоевский», исторические романы трилогии «Христос и Антихрист».

Объектом исследования стал художественный мир поэзии Мережковского.

Предметом диссертационной работы являются особенности пространственно-временной организации художественного мира поэзии Мережковского.

Цель работы - выявить специфику художественного мира поэзии Мережковского с точки зрения пространственно-временных связей.

Обозначенная цель предполагает решение следующих задач:

1) проследить изменение пространственной организации художественной картины мира в поэзии Мережковского в соответствии с

14 эволюцией мировоззрения автора;

2) рассмотреть особенности воплощения соборного пространства в нарративных поэмах «Смерть» и «Вера»;

3) исследовать динамику авторских представлений о времени, выявить модели времени в поэзии Мережковского, способы их художественной реализации;

4) проанализировать своеобразие философско-эстетических представлений автора о надвременных категориях «вечности» и «мгновении» и связанных с ними проблемах памяти и творчества.

Методологическую основу исследования и его теоретическую базу составляют работы историков и теоретиков литературы А.Н. Веселовского, М.Л. Гаспарова, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского и др.; исследования в области художественного пространства и времени М.М. Бахтина, -А .Я. Гуревича, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Т.В. Цивьян, П.А. Флоренского; работы исследователей литературного творчества Мережковского Е.А. Андрущенко, И.В. Гречаник, Л.А. Колобаевой, Е.А. Осьмининой, A.B. Петрова, С.Н. Поварцова, В.В. Полонского, C.B. Сапожкова, Я.В. Сарычева, С.Л. Слободнкжа,, A.A. Холикова и др.; исследования отечественных лингвистов Н.Г. Брагиной, Ю.Ю. Даниловой, В.А. Масловой, Л.Г. Пановой, Е.С. Яковлевой и др. Для решения ряда задач диссертации значимым оказалось философское наследие Н. Бердяева, А. Бергсона, Ф. Ницше, Л. Шестова, А. Шопенгауэра. Принят во внимание опыт исследования творчества Мережковского зарубежной критикой (К. Бедфорд, М. Задражилова, Н. Каприольо, П. Карден, О. Матич, Б. Розенталь и др.).

Методы исследования обусловлены его целями и задачами. В работе использовались историко-литературный, сравнительно-типологический, сравнительно-исторический, герменевтический методы, а также элементы мотивного анализа поэтического текста и целостного анализа лирического стихотворения.

Новизна исследования обусловлена тем, что впервые предпринята попытка системного анализа образов пространства и времени в поэзии Мережковского как основы постижения специфики его художественного мира.

Теоретическая значимость диссертации состоит в углублении представлений о поэтике пространственно-временных категорий в поэтических произведениях Мережковского, в развитии принципов интерпретации поэтических текстов в культурно-историческом аспекте.

Практическая значимость диссертационной работы заключается в возможности использования результатов исследования в практике довузовского образования, а также при разработке лекционных курсов по истории русской литературы (разделы «Серебряный век русской поэзии», «Русская литература рубежа XIX — XX вв.»), спецкурсов и спецсеминаров по литературе и культурологии в высших учебных заведениях.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на методологических семинарах кафедры русской литературы XX века, на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов при кафедрах русской литературы XX в. и современной русской литературы Магнитогорского государственного университета (2004-2006; 2008-2011), в докладах на международной конференции «Русская эмиграция XX века» (Москва, 2005), на всероссийской научно-методической конференции «СЛОВО — ОБРАЗ -ТЕКСТ - КОНТЕКСТ» (Одинцово, 2011), на ежегодных внутривузовских конференциях преподавателей МаГУ (2005-2006; 2008-2011). Материалы исследования отражены в 9 печатных работах, две из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура работы определена последовательностью решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, составляющего 293

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространственно-временная организация художественного мира поэзии Д.С. Мережковского"

Заключение

Поэзия Д.С. Мережковского - уникальное явление в истории русской литературы конца XIX - начала XX вв. Впитав в себя эстетические принципы гражданско-демократической поэзии 1870 - 1880-х гг., она во многом определила художественные особенности поэзии старших символистов, предвосхитила искания символистской лирики 1890-х - 1900-х гг.

Ориентация Мережковского на гражданскую литературу 1870 - 1880-х гг., а также присущая ему созерцательность характера обусловили горизонтальную организацию художественного пространства поэтического мира его ранней поэзии, где эстетически значимым образом становится образ земли. Отсюда - вещественность, осязаемость пейзажных зарисовок, конкретизируемых осмическими, акустическими и визуальными характеристиками.

Процесс личностной идентификации героя определяется его нахождением за пределами социальной структуры. Одиночество предстает как необходимое условие творческого вдохновения. Безлюдные морские, горные, степные пейзажи, открывающие перед героем широкие перспективы, становятся постоянной чертой ранней поэзии Д.С. Мережковского. Безграничность и необъятность - главные характеристики художественного пространства в поэзии 1880-х гг. Объект авторского внимания - дальний план пейзажа, линии горизонта. Образ дали, неоднократно воссоздаваемый автором, маркируется как особенность национального пейзажа, изначально ориентированного на реалистическую традицию. В то же время образ дали, инспирирующий влечение героя к одиночеству, небытию, «растворению» в природе, содержит и шопенгауэрский подтекст.

Герой Д.С. Мережковского, находящийся в поиске своего собственного «Я», в процессе инициации, в поэзии 1880-х гг. представлен и в замкнутом пространстве «одинокой кельи». Социальная изоляция аккумулирует творческую энергию поэта, способствует интуитивному постижению мира.

В ранней поэзии посредническая функция художника реализуется через пространственное положение героя, которое четко определено. Герой занимает серединную позицию в структуре художественного пространства -позицию «у окна». Окно - символ тонкой связи героя с социумом.

В соответствии с принципами поэзии XIX в. определяется и жертвенная роль лирического героя - поэта. Жизнь и творчество певца гражданских идеалов предстает как искупительная жертва, положенная в основу будущего гармоничного мироустройства. Так уже в ранней поэзии Мережковского намечаются пути создания соборного пространства, значимого в поэтической концепции младших символистов.

Базирующаяся на принципах философии позитивизма народно-демократическая лирика определила развитие линейной модели: времени В ранней поэзии Д.С. Мережковского. Время предстает в виде «череды мгновений», «ряда дней», вбесконечном потокё которых лирический герои ощущает себя «звенол*» жизненной цепи. Подобная позиция оценивается двойственно. С одной стороны, позитивно, герой - неотъемлемая, частица мировой истории, «ступень» на пути к лучшему миру, «социальному раю»;, с другой стороны, негативно. Изначально сильно развитое личностное начало лирического субъекта заставляет его чувствовать себя затерянным, «стертым» в безграничности мирового пространства и бесконечности временного потока.

Установка на гражданские идеалы и присущие герою созерцательность, стремление к одиночеству и творческому уединению нередко, приходят в столкновение и усиливают мотивы сомнения в выборе жизненного пути, безысходности и пессимизма, характерные для поэзии «переходного» периода. Частая смена приоритетов уже на заре творчества'Мережковского породила недоверие среди критиков к искренности его эстетических «признаний», а произведения уже с этого времени стали восприниматься как* продукт мысли, а не чувства.

На конец 1880-х гг. приходится постепенный отход Мережковского от увлечения гражданской поэзией, ее эстетическими принципами. Усиливаются символистские мотивы одиночества и затерянности героя в огромности мирового Пространства. Мир, не имеющий божественной основы, Предстает пустым и лишенным мистической глубины. Череда однообразных мгновений создает иллюзию вечного повтора одного и того же. Жизненное пространство сжимается до предела, воспринимается тюрьмой, гробом. Однако в отличие от раннесимволистской практики, подобная обреченность героя нередко наполняется позитивный семантикой, как необходимая жертва, предвосхищающая выход в обновленное мироздание.

На рубеже 1880 - 1890-х гг. на смену линейной модели времени приходит циклическая. Мережковский, испытавший в этот период тяжелое духовное потрясение, мировоззренческий переворот, обращается к религиозной проблематике. Циклическая модель времени начинает отражать представления автора о гармонии, положенной в основание вселенной. Созданный свыше мир должен непременно оправдать свое существование и, реализовав божественный замысел, вернуться к своему началу. Исторические «изломы», пренебрежение духовным опытом предшествующих поколений приводят к потере пути, блужданию человечества в поисках новых идеалов. Так появляется спиралевидная модель времени в поэзии Мережковского, отмечающая выход времени за пределы своей божественной траектории. С представлением автора о цикличном характере времени соотносится его идея о соборном духовном пространстве. Показателен «круговой» путь героев повести в стихах «Вера» и поэмы «Смерть», который лежит от изначального существования в замкнутом духовном пространстве атеистических воззрений, позитивистской философии и готовых формул поведения, почерпнутых из «груды книг», к осознанию глубины и непознаваемости, мистической сущности окружающего мира, своего единства с ним.

Начало 1890-х гг. отмечено увлечением Д.С. Мережковского философией Ф. Ницше. Меняются акценты в восприятии мира лирическим героем. В это время в поэзии писателя актуализируется вертикальная направленность художественного пространства. Доминирующим мотивом является мотив пути, разворачивающийся в двух направлениях — по горизонтали и вертикали. Приоритетным для лирического героя является вертикальный путь — «путешествие духа», ученичество. Маркерами вертикально направленного пространства становятся морские волны, взгляд лирического героя, неизменно обращенный ввысь — к летающим птицам, облакам, солнцу.

В центре внимания художника остается посредническая функция поэта, творчество которого соединяет, синтезирует оппозиции земного и небесного, негативного и позитивного, демонического и божественного, действенного и созерцательного начал. В поэзии 1890-х гг. автор обращается к образам птицы, ангела, пчелы, традиционно воспринимающимся в качестве носителей связи, призванных акцентировать внимание на роли поэтического служения.

Усиливается индивидуальное начало лирического героя, отстраненность от социального бытия, главным становится внутреннее самосовершенствование, основополагающим заветом — всеобъемлемость. Совершенствуясь, герой способствует позитивному изменению всего земного мира. Отсюда - установка героя на слушателя, использование побудительных конструкций («дерзай», «смотри», «учись»). В творчестве Мережковского данного периода вновь актуализируется циклическая модель времени, мотивы вечного возвращения.

Поэзия 1900 - 1910-х гг. характеризуется усилением религиозной направленности поэтических текстов. Со стороны художественного пространства наблюдается соединение горизонтальных и вертикальных линий, реализующее представление автора о гармонии, положенной в основу мира, отмечается «близость» земного и небесного миров, их единство.

151

Приоритетной становится циклическая временная модель. В одном контексте автор соединяет лексемы, характеризующие полярные временные отрезки (дневной - ночной, осенний — весенний) и образы, маркирующие горизонталь описываемого локуса (чаша озера) и вертикаль (кольцо гор), причем данные образы своей круговой формой имплицитно поддерживают цикличный характер времени.

В поэзии 1890-х гг. принципиально размывание границ между мгновением и вечностью. Незначительные детали и факты окружающей действительности оказываются в центре внимания поэта, чье мифопоэтическое мировидение наделяет их сакральным смыслом, в крупице земного видится глубина небесного. В мгновении эстетического созерцания лирическим героем предвосхищается неизведанная мистическая основа земного мира, его изначальная и нерасторжимая связь с горним миром. Категория вечности реализует себя и через парадигму памяти, которая воспринимается как позитивная ценность, включающая в себя личный и общечеловеческий духовный опыт. В свете религиозно-философских представлений поэта о цикличности времени погружение в прошлое позволяет лирическому герою предвосхитить пути будущего и выйти на новый уровень осмысления действительности, способствовать ее пересозданию. Цикличность в поэзии Д.С. Мережковского носит искупительный характер, что сближает его творчество с поэтическими исканиями младших символистов.

Исследование пространственно-временной организации художественного мира поэзии Д.С. Мережковского позволяет отразить становление его философско-эстетических взглядов в динамике. Последовательную разработку категорий ментально-метафизического пространства лирического героя Мережковского, концептуализацию надвременных категорий, выявление поэтических традиций Мережковского в художественной практике младосимволистов мы считаем перспективным направлением дальнейшего изучения его поэтического творчества.

152

Список научной литературыКовальчук, Татьяна Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гиппиус, 3. Сочинения : стихотворения ; проза / 3. Гиппиус ; сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. К. Азадовского, А. Лаврова. — Л. : Худож. лит., 1991.-672 с.

2. Надсон, С. Я. Аккорд еще рыдает : стихотворения / С. Я. Надсон. М. : ЗАО «Изд-во ЭКСМО-Пресс», 1998. - 400 с.

3. Мережковский, Д. С. Ангел одиночества : стихотворения, песни, легенды / Д. С. Мережковский. М. : ООО Издат. дом « Л етопись-М», 2000. - 462 с.

4. Мережковский, Д. С. Антихрист (Петр и Алексей) / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. / сост. и общ. ред. О. Н. Михайлова. М. : Правда : Огонек, 1990. - Т. 2. - С. 319-759.

5. Мережковский, Д. С. Было и будет. Дневник. 1910-1914 ; Невоенный дневник. 1914-1916 / Д. С. Мережковкий ; сост., предисл. Е.Г.Домогацкой, Е. А. Певак ; коммент. И., Л. Анастасьевой, Е. Г. Домогацкой, Е. А. Певак. -М. : Аграф, 2001. 512 с.

6. Мережковский, Д. С. В тихом омуте : статьи и исследования разных лет / Д. С. Мережковский. М. : Советский писатель, 1991. - 496 с:

7. Мережковский, Д. С. Вечные спутники: Портреты из всемирной литературы / Д. С. Мережковский. СПб. : Издат. дом «Азбука-классика», 2007.-416 с.

8. Мережковский, Д. С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи). (Книги первая девятая) / Д. С. Мережковский // Мережковский-Д. С. Собр. соч. : в 4 т. / сост. и общ. ред. О. Н. Михайлова. - М. : Правда : Огонек, 1990. -Т. 1.-С. 309-591.

9. Мережковский, Д. С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи). (Книги десятая семнадцатая) / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. / сост. и общ. ред. О. Н. Михайлова. - М. : Правда : Огонек, 1990.-Т. 2.-С. 7-316.

10. Ю.Мережковский, Д. С. JI. Толстой и Достоевский / Д.С. Мережковский // Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. — М. : Республика, 1995. С. 7-352.

11. П.Мережковский, Д. С. Смерть богов (Юлиан Отступник) / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. / сост. и общ. ред. О. Н. Михайлова. М. : Правда : Огонек, 1990. - Т. 1 - С. 27-306.

12. Мережковский, Д. С. Собрание стихотворений / Д. С. Мережковский ; вступ. ст. А. В. Успенской ; сост. и подгот. текста Г. Г. Мартынова ; примеч. Г. Г. Мартынова и А. В. Успенской. СПб. : Фолио-Пресс, 2000. -734 с.

13. Мережковский, Д. С. Стихотворения и поэмы / Д. С. Мережковский ; вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. К. А. Кумпан. СПб. : Академический проект, 2000. - 928 с.

14. Мережковский, Д. С. Тайна трех. Египет Вавилон / Д. С. Мережковский. - М. : Эксмо, 2005. - 560 с. : ил. - (Антология мудрости).1.

15. Адамович, Г. Мережковский / Г. Адамович // Адамович Г. Одиночество и свобода : очерки. СПб. : Азбука-классика, 2006. - С. 52-70.

16. Айхенвальд, Ю. В. Силуэты русских писателей / Ю. В. Айхенвальд. М. : Республика, 1994. - 589 с.

17. П.Александрова, Т. А. Н. В. Гоголь в критической прозе Д. С. Мережковского : дис. . канд. филол. наук / Т. А. Александрова. -Харьков, 2005. 178 с.

18. Андреева, И. С. Шопенгауэр / И. С. Андреева, А. В. Гулыга. М. : Молодая гвардия, 2003. — 367 с.

19. Андреева, О. А. Интерпретация понятия времени в художественной практике русских символистов : дис. . канд. филос. наук / О. А. Андреева. М., 2004. - 173 с.

20. Андрущенко, Е. А. «Все предисловия бесполезны .» / Е. А. Андрущенко // Изв. Рос. АН. Сер. лит и яз. 1996. - Т. 55, № 3. - С. 59-66.

21. Андрущенко, Е. А. Письмо в бутылке. Драмы «Павел I» и «Будет радость» в творческом мире Д. С. Мережковского / Е. А. Андрущенко // Вопросы литературы. 2000. - № 3. - С. 211-235.

22. Андрущенко, Е. А. Пьеса «Будет радость» в творчестве Д. С. Мережковского / Е. А. Андрущенко // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1992. - Т. 51, № 6. - С. 25-36.

23. Анисин, A. JI. Концептуализация соборности из феноменологии соборного единства / A. JI. Анисин // Вестник Тюменского государственного университета. 2007. - № 1. - С. 118-124.

24. Бабенко, JI. Г. Лингвистический анализ художественного текста : теория и практика / Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарина. 2-е изд. - М. : Флинта : Наука, 2004.-496 с.

25. Бабенко, Л. Г. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа : учебник для вузов / Л. Г. Бабенко. М. : Академический проект ; Екатеринбург : Деловая книга, 2004. - 464 с.

26. Бавин, С. Судьбы поэтов Серебряного века : библиографические очерки / С. Бавин, И. Семибратова. М. : Кн. палата, 1993. - 480 с.

27. Баевский, В. С. История русской поэзии. 1730 1980 / В. С. Баевский. -М. : Новая шк., 1996. - 320 с.

28. Базаров, В. Христиане Третьего Завета и строители Башни Вавилонской /

29. B. Базаров // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001.1. C. 197-241.

30. Басинский, П. Хам уходящий: «Грядущий Хам» Д. С. Мережковского в свете нашего опыта / П. Басинский // Новый мир. 1996. - № 11. - С. 212228.

31. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М. : Искусство, 1979.-423 с.

32. Белый А. Мережковский / А. Белый // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. — СПб. : РХГИ, 2001. С. 257-266.

33. Белый, А. Символизм как миропонимание / А. Белый ; сост., вступ. ст. и примеч. Л. А. Сугай. М. : Республика, 1994. - 528 с.

34. Бенуа, А. Мережковские / А. Бенуа // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Д митрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. -СПб. : РХГИ, 2001. С. 448-459.

35. Берберова, Н. Курсив мой: Автобиография / Н. Берберова ; вступ. ст. Е. В. Витковского ; коммент. В. П. Кочеткова, Г. И. Мосешвили. М. : Согласие, 1999. - 736 с.

36. Бергсон, А. Творческая эволюция / А. Бергсон ; пер. с фр., предисл. и примеч. И. И. Блауберг. М. : Канон-пресс : Кучково поле, 1998. - 382 с.

37. Бердяев, Н. А. Новое христианство: Д. С. Мережковский / Н. А. Бердяев // Бердяев Н. А. О русской философии. Свердловск : Изд-во Урал, ун-та, 1991.-Ч. 2.-С. 127-148.

38. Бердяев, Н. А. О назначении человека / Н. А. Бердяев. М. : Республика, 1993.-383 с.

39. Бердяев, H. А. Самопознание / H. А. Бердяев. М. : ACT : ACT МОСКВА : ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - 447 с.

40. Бердяев, Н. А. Смысл , творчества / Н. А. Бердяев. М. : ACT : ACT МОСКВА : ХРАНИТЕЛЬ, 2006. -414 с.

41. Бердяев, Н. А. Философия творчества, культуры и искусства; В 2 т. Т.1 / Н. А. Бердяев. М. : Искусство, 1994. - 542 с.

42. Бердяев, Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии; одиночества и общения / Н. А. Бердяев // Н. А. Бердяев; Философия свободного духа. -М. : Республика, 1994.-С. 230-316. : /

43. Бильчевичен, С. П. Религия и культура в философии Мережковского;Д. С. / С. П. Бильчевичен // Культура и творчество : сб. науч. тр.- Тверь, 1995. -С. 106-111.

44. Богомолов,. Н. А. Эротика и русский модернизм: Две заметки / Н А. Богомолов // Новое литературное обозрение. 1997. - № 28. - С. 188194.

45. Бойчук, А. Г. Дмитрий Мережковский / А. Г. Бойчук // Русская литература рубежа-веков (1890-е начало 1920-х гг.) : в 2 кн. - М. : ИМПИ РАН : Наследие, 2001.-Кн. 1. - С. 779-850. .

46. Бойчук, А. Г. Мережковский-лирик (1880-1900-е гг.) / А. F. Бойчук // Изв. Рос. АН. Сер: лит. и яз.- 2001. Т. 60, № 5. - С. 14-23.50'Большой: психологический словарь / сост. и общ. ред. Б.Мещерякова, В. Зинченко. СПб. : Прайм-ЕВРОЗНАЙ, 2004. - 672 с.

47. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. -СПб. : Норинт, 2000. 1536 с.

48. Борисова, JI. М. Проблема художественного синтеза в теории русских символистов / Л. М. Борисова // Филологические науки. — 1990. — № 5. -С.-12-21.

49. Брагина, Н. Г. Память в языке и культуре / Н. Г. Брагина. — М. : Языки славянских культур, 2007. 520 с.

50. Булгаков, С. Н. Православие. Очерки учения православной Церкви / С. Н. Булгаков. Paris : YMCA-PRESS, 1989. - 406 с.

51. Буренин, В. Критические очерки / В. Буренин // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001. - С. 35-41.

52. Буренин, В. Литературные эпигоны / В. Буренин // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001. - С. 42-52.

53. Быстров, В. Н. Идея обновления мира у русских символистов: (Мережковский Д. С. и Белый А.) / В. Н. Быстров // Русская литература. -2003.-№3.-С. 3-21.

54. Быстров, В. Н. Исповедание красоты и веры: (Творчество Д.Мережковского-критика) / В. Н. Быстров // Русская литература. -2005.-№2.-С. 55-80.

55. Бялый, Г. А. Поэты 1880-1890 годов / Г. А. Бялый. JL : Советский писатель, 1972.-С. 43-49.

56. Ваховская, А. М. Исторический роман Д. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей»: субъективное толкование или прозрение / А. М. Ваховская // Российский литературоведческий журнал. 1994. -№5/6.-С. 91-104.

57. Ведение в литературоведение : учеб. пособие / JI. В. Чернец и др. ; под ред. JI. В. Чернец. 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Высш. шк., 2006.680 с.

58. Веселовский, А. Н. Избранные труды и письма / А. Н. Веселовский. -СПб. : Наука, 1999.-365 с.

59. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский. М. : Высш. шк., 1989.-406 с.

60. Весслинг, Р. Смерть Надсона как гибель Пушкина: «образцовая травма» и канонизация поэта «больного поколения» / Р. Весслинг ; авториз. пер. с англ. П. Барсковой, А. Богдановой, Ю. Заранкиной // Новое литературное обозрение. -2005. -№ 75. С. 122-153.

61. Виноградов, В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. -М. : Высш. шк., 2005. 287 с.

62. Виноградов, В. В. Язык и стиль русских писателей. От Гоголя до Ахматовой : избр. тр. / В. В. Виноградов. М.: Наука, 2003. - 390 с.

63. Волков, И. Ф. Теория литературы / И. Ф. Волков. М. : Просвещение : Владос, 1995.-256 с.

64. Вышеславцев, Б. П. Иисус Неизвестный / Б. П. Вышеславцев // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия159

65. Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001. - С. 370-373.

66. Гайденко, П. П. Время. Длительность. Вечность: проблема времени в европейской философии и науке / П. П. Гайденко. М. : Прогресс-Традиция, 2006. - 464 с.

67. Гаспаров, М. Л. Русские стихи 1890-х 1925-го годов в комментариях / М. Л. Гаспаров. -М. : Высш. шк., 1993. - 217 с.

68. Гиппиус, 3. Дмитрий Мережковский / 3. Гиппиус // Гиппиус 3. Ничего не боюсь / вступ. ст. М. Михайловой ; сост., примеч. Г. Евграфова. М. : Вагриус, 2004.-С. 15-238.

69. Гофман, В. Язык символистов / В. Гофман // Литературное наследство. -1937.-№27-28.-С. 54-105.

70. Гречаник, И. В. Религиозно-философские мотивы русской лирики рубежа Х1Х-ХХ столетий : монография / И. В. Гречаник. М. : Спутник +, 2003. -170 с.

71. Гречаник, И. В. Художественная концепция бытия в русской лирике начала XX века : монография / И. В. Гречаник. М. : Флинта : Наука, 2004. - 175 с.

72. Грифцов, Б. Три мыслителя: В. Розанов, Д. Мережковский, Л. Шестов / Б.Грифцов. -М. : В. М. Саблин, 1911.-С. 85-142.

73. Гудзий, Н. К. Из истории раннего русского символизма. Московские сборники «Русские символисты» / Н. К. Гудзий // Искусство. 1927. -№4.-С. 180-218.

74. Гудзий, Н. К. Тютчев в поэтической культуре русского символизма / Н. К. Гудзий // Изв. по рус. яз. и словесности АН СССР. 1930. - Т. III, кн. 2.-С. 465-549.

75. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. М. : Искусство, 1984. - 350 с.

76. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 4 (Р-У) / В. Даль. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1955. - 684 с.

77. Данилова, Ю. Ю. Категории пространства и времени в поэтических текстах 3. Н. Гиппиус: лексико-семантический, грамматический, структурный аспекты : автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю. Ю. Данилова. Тюмень, 2007. - 27 с.

78. Дворцова, Н. П. М. Пришвин и его «вечные спутники» (Д. Мережковский, В. Розанов, А. Ремизов) : учеб. пособие / Н. П. Дворцова. Тюмень : Изд-во Тюмен. ун-та, 1995. — 126 с.

79. Дефье, О. В. Дмитрий Мережковский: преодоление декаданса (раздумья над романом о Леонардо да Винчи) / О. В. Дефье. М. : Мегатрон, 1999. -125 с.

80. Дефье, О. В. Духовное всеединство Дмитрия Мережковского / О. В. Дефье // Педагогика. 2002. - № 2. - С. 52-57.

81. Дефье, О. В. Путь к гармонии: Д. С. Мережковский / О. В. Дефье // Русская словесность. 1993. - № 5. - С. 82-85.

82. Днепров, В. Д. Идеи времени и формы времени / В. Д. Днепров. Л. : Советский писатель, 1980. - 598 с.

83. Долинин, А. Дмитрий Мережковский / А. Долинин // Русская литература XX века (1890-1910) : в 2 т. / под ред. С. А. Венгерова. М. : Издат. дом «XXI век - согласие», 2000. - Т. 1. - С. 279-332.

84. Ермилова, Е. В. Теория и образный мир русского символизма / Е. В. Ермилова. М. : Наука, 1989. - 176 с.93 .Ермолаев, М. Загадки Мережковского / М. Ермолаев // Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М. : Республика, 1995. -С. 561-568.

85. Есаулов, И. А. Категория соборности в русской литературе / И. А. Есаулов. Петрозаводск : Изд-во ПТУ, 1995. - 288 с.

86. Есин, А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения /

87. A. Б. Есин. М. : Флинта : Наука, 1998. - 248 с.

88. Жирмунский, В. М. Избранные труды. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский. Л. : Наука, 1977. - 408 с.

89. Жирмунский, В. М. Метафора в поэтике русских символистов /

90. B.М.Жирмунский // Новое литературное обозрение. 1999. - № 35.1. C. 222-249.

91. Жирмунский, В. М. Поэтика русской поэзии / В. М. Жирмунский. СПб. : Азбука-классика, 2001. - 485 с.

92. Журавлева, А. А. Эволюция литературно-критической концепции русской классики у Д. С. Мережковского : автореф. дис. . канд. филол. наук / А. А. Журавлева. Магнитогорск, 2009. - 22 с.

93. Зеленин, Д. К. Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов / Д. К. Зеленин // Д. К. Зеленин. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1934-1954. М. : Индрик, 2004. - С. 145-175.

94. Зобнин, Ю. В. Дмитрий Мережковский. Жизнь и деяния / Ю. В. Зобнин. — М. : Молодая гвардия, 2008. 436 с.

95. Иванов, Вяч. Мимо жизни / Вяч. Иванов // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001. - С. 354-361.

96. Иванов-Разумник, Р. В. Мертвое мастерство (Д. Мережковский) / Р. В. Иванов-Разумник // Иванов-Разумник Р. В. Творчество и критика : ст., критика 1908-1922. Петербург : Колосс, 1922. - 259 с.

97. Ю9.Ильев, С. П. Эволюция мифа о Петербурге в романах Дмитрия Мережковского («Петр и Алексей») и Андрея Белого («Петербург») / С.П. Ильев // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. М. : Наследие, 1999. -С. 56-71.

98. Ильин, И. А. Творчество Мережковского / И. А. Ильин // Москва. 1990. -№8. -С. 186-197.

99. Ш.Исаев, С. Г. Литературные маски серебряного века: (на материале творческих исканий старших символистов) / С. Г. Исаев // Филологические науки. 1997. - № 1. - С. 3-13.

100. Каграманов, Ю. Божье и вражье. Вчитываясь в Мережковского / Ю. Каграманов // Континент. 1994. - № 3 (81). - С. 308-336.

101. Карден, П. Мережковский и английский эстетизм (По поводу книги «Л. Толстой и Достоевский») / П. Карден // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. -М. : Наследие, 1999. С. 224-234.

102. Карпинский, С. Новое о эмиграционном периоде Марины Цветаевой (по материалам ее переписки с А. А. Тесковой) / С. Карпинский // Русская литература в эмиграции : сб. ст. / под ред. Н.П. Полтарацкого. -Питтсбург: Питтсбургский ун-т, 1972. С. 209-211.

103. Келдыш, В. А. Достоевский в критике Мережковского / В. А. Келдыш // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. -М. : Наследие, 1999. С. 207-223

104. Пб.Киреев, Р. Дмитрий Мережковский: «Буду ждать вас, как чуда» / Р. Киреев // Наука и религия. 2001. - № 7. - С. 40-43.

105. Кирло, X. Словарь символов. 1000 статей о важнейших понятиях религии литературы, архитектуры, истории / X. Кирло ; пер. с англ. Ф. С. Капицы, Т. Н. Колядич. М. : ЗАО Центрполиграф, 2007. - 525 с.

106. Кожинов, В. В. Книга о русской лирической поэзии XIX века: Развитие стиля и жанра / В. В. Кожинов. М. : Современник, 1978. - 303 с.

107. Козьменко, М. В. Международная конференция, посвященная жизни и творчеству Д. С. Мережковского (Москва, март, 1991) / М. В. Козьменко // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. - Т. 50, № 4. - С. 380-383.

108. Колобаева, Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX вв. / Л. А. Колобаева. М. : Изд-во МГУ, 1990. - 333 с.

109. Колобаева, Л. А. Мережковский-романист / Л. А. Колобаева // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. - Т. 50, № 5. - С. 445-453.

110. Колобаева, Л. А. Русский символизм / Л. А. Колобаева. М. : Изд-во МГУ, 2000.-296 с.

111. Колобаева, Л. А. Тотальное единство художественного мира (Мережковский-романист) / Л. А. Колобаева // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. -М. : Наследие, 1999. С. 5-18.

112. Комолова, Н. П. Италия в русской культуре Серебряного века: времена и судьбы : монография / Н. П. Комолова. М. : Наука, 2005. - 469 с.

113. Кондаков, И. В. К феноменологии «грядущего хамства» / И. В. Кондаков // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. -М. : Наследие, 1999. С. 150-163.

114. Кондраншна, И. Б. Образы пространства и времени в поэзии 3. Н. Гиппиус : автореф. дис. . канд филол. наук / И. Б. Кондрашина. -Волгоград, 2008. 23 с.

115. Коренева, М. Ю. Д. С. Мережковский и немецкая культура (Ницше и Гете. Притяжение и отталкивание) / М. Ю. Коренева // На рубеже XIX и XX веков: Из истории международных связей русской литературы. Л. : Наука, 1991.-С. 44-76.

116. Корецкая, И. В. «Грядущий Хам» Мережковского: текст и контекст / И. В. Корецкая // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. М. : Наследие, 1999.-С. 136-149.

117. Кормилов, С. И. Основные понятия теории литературы. Литературное произведение. Проза и стих / С. И. Кормилов. М. : МГУ, 1999. - 112 с.

118. Королькова, Е. А. Метафизика любви в творчестве Д. Мережковского и 3. Гиппиус : текст лекции / Е. А. Королькова. СПб. : ГУАП, 2006. - 31 с.

119. Ш.Котукова, Е. Ю. Концептосфера творчества в ранней прозе Б. Пастернака: Аксиология художественного пространства : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. Ю. Котукова. Магнитогорск, 2009. - 22 с.

120. Красильникова, М. Б. Проблема соотношения времени и вечности в русской духовной культуре рубежа Х1Х-ХХ вв. : автореф. дис. . канд. филос. наук / М. Б. Красильникова. Барнаул, 2004. - 24 с.

121. Кулешова, И. Г. Художественное бытие в лирике К. Д. Бальмонта и В. Я. Брюсова : автореф. дис. . канд филол. наук / И. Г. Кулешова. -Магнитогорск, 2006. 26 с.

122. Кулешова, О. В. Притчи Дмитрия Мережковского: единство философа и художника / О. В. Кулешова ; ИНИОН РАН. М. : Наука, 2007. - 212 с.165

123. Кумпан, К. А. Д. С. Мережковский-поэт (У истоков «нового религиозного сознания») / К. А. Кумпан // Мережковский Д. С. Стихотворения и поэмы / вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. К. А. Кумпан. СПб. : Академический проект, 2000. — С. 5-114.

124. Левина, Л. От Гете до Блока: Идея «Вечно Женского» в творчестве русских символистов / Л. Левина // Литературная учеба. — 2000. — № 1. — С. 153-170.

125. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX вв. / Б. А. Бялик и др. ; отв. ред. Б. А. Бялик // АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М. : Наука, 1975. - 416 с.

126. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М.Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Советская энцикл., 1987. -752 с.

127. Лихачев, Д. С. Внутренний мир художественного произведения / Д. С. Лихачев // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74-87.

128. Лихачёв, Д. С. Литература реальность - литература / Д. С. Лихачев. - Л. : Советский писатель, 1984. - 221 с.

129. Лихачев, Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев. Л. : Наука, 1967.-372 с.

130. Логический анализ языка: Язык и время / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Т. Е. Янко. М.: Индрик, 1997. - 351 с.

131. Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. М. : Языки рус. культуры, 2000. - 448 с.

132. Лосев, А. Ф. Владимир Соловьев и его время / А. Ф. Лосев. М. : Молодая гвардия, 2000. - 613 с.

133. Лосев, А. Ф. Миф. Число. Сущность / А. Ф. Лосев. М. : Мысль, 1994. -478 с.

134. Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А. Ф. Лосев. -М. : Мысль, 1993.-959 с.

135. Лосев, А. Ф. Философия. Мифология. Культура / А. Ф. Лосев. М. : Политиздат, 1991.-525 с.

136. Лосский, Н. О. Д. С. Мережковский / Н. О. Лосский // Лосский Н. О. История русской философии. М. : Советский писатель, 1991. - С. 429435.

137. Лотман, Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. — Л. : Советский писатель, 1972.-271 с.

138. Лотман, Ю. М. Культура и взрыв / Ю. М. Лотман. М. : Прогресс : Гнозис, 1992.-270 с.

139. Лотман, Ю. М. Об искусстве: структура художественного текста / Ю. М. Лотман. СПб. : Искусство, 1998. - 704 с.

140. Лотман, Ю. М. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. -М. : Просвещение, 1988. С. 251-292.

141. Лукаш, И. Портреты: Мережковский / И. Лукаш // Человек. 1992. -№2.-С. 135-141.

142. Маковский, С. К. На Парнасе Серебряного века / С. К. Маковский. М. : XXI в. - Согласие, 2000. - 557 с.

143. Мандельштам, А. И. Серебряный век: русские судьбы / А. И. Мандельштам. СПб. : Предприниматель Громов А. А., 1996 - 320 с.

144. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика : учеб. пособие / В. А. Маслова. -Минск : ТетраСистемс, 2004. 256 с.

145. Мелетинский, Е. М. О литературных архетипах / Е. М. Мелетинский. -М. :РГУ, 1994.-136 с.

146. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. 3-е изд., репр. -М. : Восточ. лит.: РАН, 2000. - 407 с.

147. Меньшиков, М. Клевета обожания (А. С. Пушкин) / М. Меньшиков // Д. С. Мережковский: pro et contra. Личность и творчество Дмитрия

148. Мережковского в оценке современников : антология / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Николюкина. СПб. : РХГИ, 2001. - С. 53-81.

149. Мережковский, Д. Автобиографическая заметка / Д. Мережковский // Русская литература XX века (1890 1910) : в 2 т. / под ред. С. А. Венгерова. - М. : Издат. дом «XXI век - согласие», 2000. - Т. 1. -С. 273-278.

150. Мережковский, Д. с. «Боря, Боря, мальчик мой любимый, единственный.» : письма Д. С. Мережковского Андрею Белому / Д. С. Мережковский ; вступ. ст., публ. и коммент. А. Холикова // Вопросы литературы.-2006.-№ 1.-С. 135-185.

151. Мережковский, Д. С. Записная книжка 1891 г. / Д. С. Мережковский ; публ. М. Ю. Кореневой // Пути и миражи русской культуры : сб. ин-та рус. лит. (Пушкинский Дом). СПб. : Изд-во ин-та рус. лит. (Пушкинский Дом), 1994.-С. 323-362.

152. Мережковский, Д. С. Записные книжки и письма Д. С. Мережковского (1891-1921) / Д. С. Мережковский ; публ. Е. А. Андрущенко и Л. Г. Фризмана // Русская речь. 1993. - № 4. - С. 30-35; № 5. - С. 25-40.

153. Мережковский, Д. С. «Как бы мне хотелось с Вами много и много поговорить» : письма Д. С. Мережковского М. Н. Ермоловой (1892 г.) / Д. С. Мережковский ; публ. и послесл. Р. Островской // Театр. 1993. -№ 7. - С. 95-97.

154. Мережковский, Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Мережковский Д. С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Версия 2.0 Электронный ресурс. М. : ООО «БИЗНЕССОФТ», 2005. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).

155. Мережковский, Д. С. Письма Д. С. Мережковского А. В. Амфитеатрову (1930-1936 гг.) / Д. С. Мережковский ; публ., вступ. заметка и примеч. М. Толмачева и Ж. Шерона // Звезда. 1995. - № 7. - С. 158-169.

156. Мережковский, Д. С. Письма Д. С. Мережковского к В. В. Розанову Q899 1908) / Д. С. Мережковский ; публ., вступ. заметка и коммент. A.M. Ваховской // Российский литературоведческий; журнал. 1994. -№5/6.-С. 234-251.

157. Мережковский; Д. С. Письма Д. С. Мережковского к П. 11. Перцову (1899 1909) / Д. С. Мережковский ; публ. и примеч., М. Ю. Кореневой // Русская литература. - 1991. - № 2. - С. 156-181.

158. Мережковский, Д1.С. Письма1 Дг С. Мережковского к П. П. Перцову (1899 — 1909) / Д. С. Мережковский ; публ. и примеч. М. Ю. Кореневой // Русская литература. 1991.-№3.-С. . 132-159.

159. Мережковский, Д. С. Письма: Д. С. Мережковского к супругам Пети / Д. С. Мережковский . публ; Р. Нежинской // Новое литературное обозрение. 1995.-Ж.12. - С. 109-117.

160. Мережковский, Д. С. Письма к С. Я. Надсону (1883 1884) / Д. С. Мережковский ; предисл., публ. и примеч. А. В. Лаврова // Новое литературное обозрение. - 1994. - № 8. - С. 174-192.

161. Мескин, В. А. Кризис сознания и русская проза конца XIX начала XX века/ В. А. Мескин // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 7. Литературоведение: реферативный журнал. 1999. - № 4. - С. 31-41.

162. Минц, 3. Г. Динамика поэтических систем : тр. по метрике и ритмике / 3. Г. Минц ; редкол. 3. Г. Минц и др.. Tartu : ТРУ, 1987. - 144 с.

163. Минц, 3. Г. Поэтика русского символизма / 3. F. Минц. СПб. : Искусство-СПБ, 2004. - 478 с. .

164. Мифы народов мира : энциклопедия. В 2 т. Т. 1 : А К / гл. ред. С. А. Токарев ; репр. воспроизв. с изд. 1987-1988 гг. - М. : Большая Рос. энцикл., 2003. - 671 с. : ил.

165. Мифы'народов мира : энциклопедия. В 2 т. Т. 2 : К Я / гл. ред. С. А. Токарев ; репр. воспроизв. с изд. 1987-1988 гг. - М. : Большая Рос. энцикл., 2003.-719 с. : ил.

166. Михайлов, О. Н. Пленник культуры (О Д. С. Мережковском и его романах) / О. Н. Михайлов // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. / сост. и общ. ред. О. Н. Михайлова. М. : Правда : Огонек, 1990. - Т. 1. - С. 322.

167. Михин, А. Н. Роман Д. С. Мережковского «Александр I»: художественная картина мира : дис. . канд. филол. наук / А. Н. Михин. Магнитогорск, 2004. - 225 с.

168. Нартыев, Н. Н. Поэзия 3. Гиппиус: проблематика, мотивы, образы : учеб. пособие / Н. Н. Нартыев. Волгоград : Изд-во ВолГУ, 1999. - 108 с.

169. Нартыев, Н. Н. Человек и природа в поэзии Д. Мережковского / Н. Н. Нартыев // Природа и человек в художественной литературе : материалы Всерос. науч. конф. Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2001. -С. 223-229.

170. Неженец, Н. И. Русские символисты / Н. И. Неженец // Новое в жизни, науке и технике. Сер. Литература. 1992. - № 2. - С. 21-31.

171. Низова, И. И. К проблеме художественной рефлексии Мережковского и Мандельштама / И. И. Низова // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. -М. : Наследие, 1999. С. 280-301.

172. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра : пер. с нем. / Ф. Ницше. М. : ACT : ACT МОСКВА, 2008. - 314 с.

173. Новейший философский словарь. 2-е изд., перераб. и доп. - Минск : Интерпрессервис : Кн. Дом, 2001. — 1280 с.

174. Ожегов, С. И. Словарь русского языка: Ок. 53000 слов / С. И. Ожегов*; под общ. ред. Л. И. Скворцова. 24-е изд., испр. - М. : ООО «Изд-во «Оникс» : ООО «Изд-во «Мир и образование», 2005. — 1200 с.

175. Осьминина, Е. А. Египетские мотивы в творчестве Д. С. Мережковского / Е. А. Осьминина // Русская речь. 2009. - № 2. - С. 21-28.

176. Осьминина, Е. А. Концепция единства культуры в прозе Д. С. Мережковского / Е. А. Осьминина // Вестник Московского государственного лингвистического университета. — 2008. № 543. — С. 142-159.

177. Осьминина, Е. А. Образы мировой культуры в-прозе Д. С. Мережковского / Е. А. Осьминина. М. : Поли-экспресс, 2009: - 304 с.

178. Пайман, А. История русского символизма / А. Пайман ; пер. с англ.<

179. B. В. Исаакович. М. : Республика, 2000. - 41в с.

180. Панова, Л. Г. «Мир», «пространство», «время» в поэзии Осипа Мандельштама / Л. Г. Панова. М. : Языки славянской культуры, 2003. -808 с.

181. Панченко, А. И. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX в. / А. И; Панченко, И. П. Смирнов // ТО ДРЛ (Труды отдела Древнерусской литературы). 1971. - Т. XXVI.1. C. 33-49.

182. Пахмусс, Т. Мережковский в эмиграции: романы-биографии и сценарии / Т. Пахмус // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. М. : Наследие, 1999. -С. 72-81.

183. Петров, А. В. «Борис Годунов» А. С. Пушкина и «Дмитрий Самозванец» Д. С. Мережковского (к проблеме «цитатного слова») / А. В. Петров //

184. Пушкин: К 200-летию со дня рождения : альманах. Магнитогорск : МГГ1И, 1999. -Вып. 1.-С. 58-75.

185. Петров, А. В. Литературная «цитата» в поэтике Д. С. Мережковского (драма «Павел I») / А. В. Петров // «Благословенны первые шаги.» : сб. работ молодых исследователей. — Магнитогорск : Ml 1Ш, 1999! — С. 26-34.

186. Писатели символистского круга: новые материалы / Рос. АН, Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом) ; редкол.: В. Н: Быстров, Н: Ю. Грякалова,

187. A. В. Лавров: СПб. : Дмитрий Буланищ 2003. - 508 с.

188. Пискунова^ С. И: Символистский роман: между мимесисом и аллегорией / С. И. Пискунова // Филологические науки. 2008: -№ 5. - С. 3-15.

189. Поварцов, С. Н. «Люди разных мечтаний»: (Чехов й Мережковский) / С. П. Поварцов // Вопросы ли тературы. 1988. - № 6. - С. 153-183.

190. Поварцов, С. П. Мережковский, Уэллс и красная звезда / С. Н. Поварцов // Вопросы литературы. 2002.- № 6: -С. 168-186.

191. Поварцов, С. Н. Траектория падения: О литературно-эстетических концепциях Д. Мережковского / С. Н. Поварцов // Вопросы литературы. -1986.-№11.-С. 153-191.

192. Подорога, В. А. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии: С. Кьеркегор, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, М. Пруст, Ф. Кафка /

193. B. А. Подорога. М. : Ad Marginem, 1995. - 430 с.

194. Полонский, В; В. Между метафизикой, историей и политикой: религиозная мифология в позднем творчестве Д. С. Мережковского/ В. В. Полонский // Вопросы литературы. 2006. -№ 1. - С. 186-199.

195. Полонский, В. В. Мифопоэтика и динамика жанра в русской литературе конца XIX начала XX века / В. В. Полонский. — М. : Наука, 2008. - 288 с.

196. Полонский, В. В. Мифопоэтические аспекты жанровой эволюции в русской литературе конца XIX — начала XX века : автореф. дис. . д-ра филол. наук / В. В. Полонский. М., 2008. - 43 с.

197. Пономарева, Г. М. «В Европу прорубить окно.»: (Об особенностях художественного стиля произведений Д. С. Мережковского) / Г. М. Пономарева // Русская речь. 1991. - № 4. - С. 18-19.

198. Пчелина, О. В. Д. С. Мережковский: цивилизация и культура / О. В. Пчелина. -М. : Академия, 2006. 150 с.

199. Разова, Е. Л. Дом. Экзистенциальное пространство человека / Е. Л. Разова // Vita Cogitans: Альманах молодых философов. СПб. : С.-Петерб. филос. общество, 2002. — Вып. 1. — С. 206-220.

200. Разумовская, А. Г. Природное пространство в поэме Д. Мережковского «Старинные октавы» и пушкинская романная традиция / А. Г. Разумовская // Вестник НовГУ. 2009. - № 54. - С. 57-60.

201. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве : сб. ст. / редкол.: Б. Ф. Егоров и др.. Л. : Наука, Ленинград, отд-ние, 1974. - 299 с.

202. Розадеева, М. А. Чистое золото молчания / М. А. Розадеева // Русская словесность. 1997. -№ 3. - С. 24-29.

203. Розенталь, Б. Г. Мережковский и Ницше (К истории заимствований) / Б. Г. Розенталь // Д. С. Мережковский: Мысль и слово. М. : Наследие, 1999.-С. 119-135.

204. Роговер, Е. С. Образы и мотивы «Медного всадника» Пушкина в русской прозе / Е. С. Роговер // Русская литература. 2001. -№ 2. - С. 42-55.

205. Ронен, О. Серебряный век как умысел и вымысел : пер. с англ. / О. Ронен. М. : ОГИ, 2000. - 150 с. - (Материалы и исследования по истории русской культуры ; вып. 4).

206. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Кн. 2 / Рос. АН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; ред. В. А. Келдыш. - М. : ИМЛИ РАН «Наследие», 2000. - 765 с.

207. Русский модернизм. Проблемы текстологии : сб. ст. / Рос. АН, Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом) ; отв. ред. О. А. Кузнецова. СПб. : Алетейя, 2001.-264 с.

208. Салимова, Д. А. Время и пространство как категории текста (на материале поэзии М. И. Цветаевой и 3. Н. Гиппиус) : монография / Д. А. Салимова, Ю. Ю. Данилова. -М. : Флинта, 2009. 200 с.

209. Сапожков, С. Возвращение Мережковского-поэта / С. Сапожков // Новое литературное обозрение. — 2002. — № 57. — С. 378-382.

210. Сапожков, С. В. Мережковский-поэт / С. В. Сапожков // Литература в школе. 2000. - № 8. - С. 6-11.

211. Сапожков, С. В. Русская поэзия 1880-1890-х годов в свете системного анализа: от С. Я. Надсона к К. К. Случевскому (течения, кружки, стили) : автореф. дис. . д-ра филол. наук / С. В. Сапожков. М., 1999. - 21 с.

212. Сарычев, В. А. Эстетика русского модернизма. Проблема «жизнетворчества» / В. А. Сарычев. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1991.-316с.

213. Сарычев, Я. В. Религия Дмитрия Мережковского: «Неохристианская» доктрина и ее художественное воплощение / Я. В. Сарычев. — Липецк : ИГ ФОЛ, 2001.-221 с.

214. Свендсен, Л. Философия скуки / Л. Свендсен ; пер. с норв. К. Мурадян. -М.: Прогресс-Традиция, 2003. 256 с.

215. Связь времен: Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX в. - М. : Наследие, 1992. - 574 с.

216. Севрюгина, Е. В. Трилогия Д. С. Мережковского «Христос и Антихрист»: аспекты религиозно-философских исканий / Е. В. Севрюгина // Вестник университета Российской академии образования. 2006. - № 3. — С. 67-75.

217. Семигин, В. Л. Дмитрий Мережковский: от литературы к религии /

218. B. Л. Семигин // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2000. - № 3.1. C. 36-54.

219. Слободнюк, С. Л. Русская литература начала XX века и традиции древнего гностицизма : монография / С. Л. Слободнюк ; Ин-т рус. лит. РАН (Пушкинский Дом), Магнитогорский гос. пед. ин-т. СПб. : Магнитогорск, 1994. - 147 с.

220. Слободнюк, С. Л. «Идущие путями зла.» (древний гностицизм и русская литература 1880-1930-х годов) : монография / С. Л. Слободнюк. СПб. : Алетейя, 1998.-427 с.

221. Словарь русского языка. В 4 т. Т. 4. (С-Я) / РАН, Ин-т лингвистических исследований ; под общ. ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. - М. : Рус. яз. : Полиграфресурсы, 1999. - 800 с.

222. Словарь символов и знаков / авт.-сост. Н. Н. Рогалевич. Минск : Харвест, 2004.-512 с.

223. Смирнов, И. П. Философские очерки по социокультурной начинательности / И. П. Смирнов. СПб. : Алетейя, 2006. - С. 236-250.

224. Смирнова, Л. А. Мережковский / Л. А. Смирнова // Смирнова Л. А. Золотой сон души. О русской поэзии рубежа XIX-XX вв. М. : Водолей, 2009.-С. 133-158.

225. Соловьев, С. Символизм и декадентство / С. Соловьев // Вехи. 1909. -№ 5.-С. 53-56.

226. Сотникова, Н. Н. Платоновские истоки метафизики А. Шопенгауэра / Н. Н. Сотникова // Akademia : материалы и исследования по истории платонизма / отв. ред.: Р. В. Светлов, А. В. Цыб. СПб. : Изд-во СПбГУ, 1997.-Вып. 1.-С. 162-170.

227. Спирина, П. Ю. Онтологические принципы концептуализации времени: от вечности к мгновению : автореф. дис. . канд. филос. наук/ П. Ю. Спирина. СПб., 2009. - 18 с.

228. Стебляк, В. В. Провидческий дар русской художественной культуры конца XIX начала XX века (Д. С. Мережковский, М. А. Врубель) / В. В. Стебляк. - Омск : Изд-во ОмГПУ, 1998. - 115 с.

229. Тиме, Г. А. Две «Атлантиды»: (Г. Гауптман и Д. Мережковский: непреднамеренный диалог) / Г. А. Тиме // Русская литература. 1999. -№ 1.-С. 111-133.

230. Толковый словарь русского языка. В 4 т. Т. 4. (С Ящурный) / под ред. Д. Н. Ушакова. - М. : Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1940. - 1501 с.176

231. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического : избранное / В. Н. Топоров. М. : Издат. группа «Прогресс» - «Культура», 1995 - 624 с.

232. Топоров, В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: Семантика и структура. М. : Наука, 1983. - С. 227-284.

233. Трубецкой, С. Н. О природе человеческого сознания / С. Н. Трубецкой // Вопросы философии и психологии. 1891. - № 2. - С. 132-149.

234. Тынянов, Ю. В. История литературы. Критика / Ю. В. Тынянов. СПб. : Азбука-классика, 2001. — 504 с.

235. Уланов, М. С. Буддийские мотивы в поэзии Д. С. Мережковского / М. С. Уланов // Вестник КИСЭПИ. Элиста : Изд-во КИСЭПИ, 2005. -№ 1. - С. 157-162.

236. Успенский, Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы / Б. А. Успенский. М. : Искусство, 1970.-225 с.

237. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 3 / М. Фасмер ; пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. М. : Прогресс, 1971. -828 с.

238. Федоров, В. С. «Эолова арфа» России. Этапы жизни и религиозно-философского творчества Д. С. Мережковского / В. С. Федоров // Вече: Альманах русской философии и культуры. СПб., 1997. - Вып. 8. - С. 2550.

239. Флоренский, П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях / П. А. Флоренский. М. : Прогресс, 1993.-321 с.

240. Флорова, JI. Н. Проблема творчества Д. С. Мережковского / Л. Н. Флорова. М. : Изд-во МГОПУ, 1996 - 115 с.

241. Флоровский, Г. В. Пути русского богословия / Г. В. Флоровский ; отв. ред. О. А. Платонов. М. : Изд-во «Институт русской цивилизации», 2009. — 848 с.

242. Франк, С. Л. Духовные основы общества / С. Л. Франк. М. : Республика, 1992.-511 с.

243. Фридлендер, Г. М. Д. С. Мережковский и Генрик Ибсен (У истоков религиозно-философских идей Мережковского) / Г. М. Фридлендер // Русская литература. 1992. - № 1. - С. 43-58.

244. Фридлендер, Г. М. Мережковский и Достоевский / Г. М. Фридлендер // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 1992. - № 10. - С. 3-20.

245. Фризман, Л. Г. Пушкин в концепции Мережковского / Л. Г. Фризман // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1991. - № 5. - С. 454-459.

246. Фрэзер, Дж. Дж. Золотая ветвь / Дж. Дж. Фрэзер ; пер с англ. М. К. Рыклина. М. : ACT : ACT МОСКВА, 2010. - 767 с.

247. Хайдеггер, М. Время и бытие : ст. и выступления / М. Хайдеггер ; сост., пер. с нем. и коммент. В. В. Бибихина. М. : Республика, 1993 - 447 с.

248. Хализев, В. Е. Мифология XIX-XX веков и литература / В. Е. Хализев// Вест. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. -2002. № 3. - С. 7-21.

249. Хализев, В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. М. : Высш. шк., 1999.-398 с.

250. Ханзен-Лёве, А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм начала века. Космогоническая символика / А. Ханзен-Лёве ; пер. с нем. М. Ю. Некрасова. СПб. : Академический проект, 2003.-816 с.

251. Ханзен-Лёве, А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм / А. Ханзен-Лёве ; пер. с нем. С. Бромерло, А. Ц. Масевича, А. Е. Барзаха. — СПб. : Академический проект, 1999. — 512 с.

252. Холиков, А. А. Д. С. Мережковский и У. В. Йейтс: (опыт сопоставительной характеристики) / А. А. Холиков // Русская словесность. 2005. - № 8. - С. 28-83.

253. Холиков, А. А. Биография писателя как теоретико-литературная проблема: на материале жизни и творчества Д. С. Мережковского с 1865-1919 год : автореф. дис. . канд. филол. наук/ А. А. Холиков. М., 2009. - 22 с.

254. Холиков, А. А. Дмитрий Мережковский: Из жизни до эмиграции: 1865 —1919 / А. А. Холиков. СПб. : Алетейя, 2010.- 152 с.

255. Хомяков, А. С. Церковь одна / А. С .Хомяков. М. : Даръ, 2005. - 464 с.

256. Хрисанфов, В. И. Д. С. Мережковский и 3. Н. Гиппиус: из жизни в эмиграции / В. И. Хрисанфов. СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2005 - 163 с.

257. Царева, Н. А. Русский символизм: основные принципы и историософия (на материалах творчества Дм. Мережковского, В. Брюсова и А. Белого) : монография / Н. А. Царева. Владивосток : Изд-во ВГУЭС, 2005. - 190 с.

258. Цивьян, Т. В. Движение и путь в балканской модели мира. Исследования по структуре текста / Т. В. Цивьян. М. : Индрик, 1999. — 376 с.

259. Шабаршина, В. В. Своеобразие литературной критики Д. С. Мережковского конца XIX начала XX веков : дис. . канд. филол. наук / В. В. Шабаршина. М., 2005. - 171 с.

260. Шерман, Е. Путеводитель по преисподней, или Петербург в русском историческом романе / Е. Шерман // Нева. 1998. - № 4. - С. 168-180.

261. Шестов, Л. Апофеоз беспочвенности / Л. Шестов М. : ООО «Издательство ACT», 2004. - 221 с.

262. Шопенгауэр, А. О четверояком корне закона достаточного основания. Мир как воля и представление. Т. 1. Критика кантовской философии /

263. A. Шопенгауэр ; Ин-т философии. — М. : Наука, 1993. 672 с.

264. Шулятиков, В. М. Неаристократическая аристократия / В. М. Шулятиков // Шулятиков В. М. Литературно-критические статьи. М. ; Л. : Земля и фабрика, 1929.-С. 152-174.

265. Шулятиков, В. М. Этапы новейшей русской лирики: Надсон, Апухтин, Владимир Соловьев, Мережковский, Голенищев-Кутузов, Бунин /

266. B. М. Шулятиков // Из истории новейшей русской литературы. — М. : Звено, 1910.-С. 199-294.

267. Щенникова, Л. П. Дмитрий Мережковский: структура сознания философствующего поэта на пороге XX века / Л. П. Щенникова // Филологические науки. — 2003. — № 6. — С. 3-11.

268. Щенникова, Л. П. Русская поэзия 1880-1890-х годов как культурночисторический феномен : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Л. П. Щенникова. Екатеринбург, 2003. - 47 с.

269. Щенникова, Л. П. Русская поэзия 1880-1890-х годов как культурно-исторический феномен / Л. П. Щенникова. — Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2002.-456 с.

270. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / авт.-сост. В. Андреева и др.. -М. : ООО «Издательство Астрель» : МИФ : ООО «Издательство ACT», 2001.-576 с.

271. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / авт.-сост. К. Королев. — М. : Эксмо ; СПб. : Мидгард, 2005. 608 с.

272. Эпштейн, M. Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии / M. Н. Эпштейн. -М. : Высш. шк., 1990. 303 с.

273. Яковлева, Е. С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира / Е. С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1993. - № 4. -С. 48-62.

274. Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. М. : Гнозис, 1994.-344 с.

275. Яковлева, Е. С. Языковое отражение циклической модели времени / Е. С. Яковлева // Вопросы языкознания. 1992. - № 4. - С. 73-83.

276. Bedford, С. Н. Merezhkovsky: The Forgotten Poet / С. H. Bedford // The Slavonic and Fast European Revien. 1956. - T. 35. - P. 159-180.

277. Bedford, С. H. The Seeker: D.S. Merezhkovsky / С. H. Bedford. Lawrence (Kansas), 1976.-P. 1-40.

278. Capriolio, N. Sulla di Dmitrij Sergeevic Merezhkovskiy / N. Capriolio // Humanitas: Nuova serie. 1987. -№ 6. - P. 900-911.