автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Языческая символика в художественном мире трилогии Д.С. Мережковского "Христос и Антихрист"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языческая символика в художественном мире трилогии Д.С. Мережковского "Христос и Антихрист""

X

На правах рукописи

003160"? 18

Ковыршин Михаил Александрович

ЯЗЫЧЕСКАЯ СИМВОЛИКА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ ТРИЛОГИИ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО «ХРИСТОС И АНТИХРИСТ»

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

, Л™ 7

О 6 МАл 2000

Елец - 2008

003168718

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет имени И А Бунина»

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Климова Галина Павловна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Сарычев Владимир Александрович, доктор филологических наук, профессор Черников Анатолий Петрович

Ведущая организация - Московский государственный университет

печати

Защита состоится 3 июня 2008 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212 059 01 в Елецком государственном университете имени И А Бунина по адресу 399770, Липецкая область, г Елец, ул Коммунаров, д 28, аудитория 301

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Елецкого государственного университета имени И А Бунина по адресу Липецкая обл , г Елец, ул Коммунаров, д 28

Автореферат разослан «_» апреля 2008 года

Ученый секретарь диссертационного совета q&J!fcu/c*?— А А Дякина

ДС Мережковский - писатель, критик, религиозный мыслитель, яркий представитель литературы рубежа XIX - XX вв Характерной чертой произведений писателя явилось знаковое противоречие эпохи Серебряного века - потребность в вере и неспособность к ее обретению Созданная художником концепция «Царства Духа» должна была вернуть христианству духовные ценности, утерянные в процессе исторического развития «Религиозный опыт веков и народов может быть понят только сочувственным опытом < > Путь от Вифлеема к Голгофе есть уже путь "язычества", человечества дохристианского < > Это и значит, Христианство есть Откровение, Апокалипсис язычества Слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют Христос язычников - солнце слепых»1 В этих словах раскрывается вектор исканий Д С Мережковского

Изучение, анализ и интерпретация художественного творчества писателя становятся, на наш взгляд, особенно актуальными на современном этапе развития общества В эпоху глобализации мирового сообщества на первый план выходят поиски нравственных ориентиров Это заставляет нас обратиться к уже имеющимся знаниям прошлого Тем более, что такой социально-исторический, духовный и эстетический опыт мы обнаруживаем в феномене литературы Серебряного века В этом аспекте жизнь и творчество Д С Мережковского достаточно полно отразили противоречия того периода и представляют особый научный интерес

В процессе изучения художественных произведений писателя выделяются три этапа дореволюционный, советский и современный Оценки в каждом из этих периодов были неоднозначны Некоторые из современников художника говорили об отсутствии у него художественный дара2, о схематизме и безжизненности его произведений3 Однако А Белый, А Блок, С Венгеров, А Долинин, К Чуковский и другие исследователи в своих взглядах были более объективны4 Советский период углубил неприятие литературоведами религиозно-философских исканий ДС Мережковского5 Современный этап развития ме-режковсковедения обозначился в начале 1970-х годов, когда стали выходить труды различных ученых как в нашей стране, так и за рубежом М Гаспарова, А Меня, О Матич, 3 Минц, А Пайман, Т Пахмусс и других

Близкими теме нашего исследования являются работы литературоведческого, историко-культурного, философского и биографического характера Это обусловлено не только богатым художественным миром Д С Мережковского, но и его необычно разносторонней литературной и философской деятельностью, в которую органично вплелись проза, поэзия, литературная критика, пуб-

1 Мережковский Д С Тайна трех Египет - Вавилон - M Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков Изд-во «Око», 2001 - С 71,76,82

2РудичВ Дмитрий Мережковский (1866-1941)//История русской литературы XX век Серебряный век -М, 1995 - С 214

3 Богданович А Критические заметки Д Мережковский Итальянские новеллы конца XVb Микель Анжело Святой Сатир//Мир Божий -1902 -№Ч -[Отд II] - С 69-71

J ДолининА Дмитрий Мережковский // Русская литература XX века (1890-1910) в 2 кн /Подред проф С А Венгерова - М ИД «XXI век - Согласие», 2000 - С 104 - Кн 1

' Например, Жданов В Мережковский//Лит энциклопедия / Гл ред AB Луначарский -M.I914 -T 7 -Стлб 191-198

лицистика, драматургия, оригинальная историческая романистика Воспоминания, биографические, литературоведческие, философские работы Г Адамовича, А Белого, А Блока, В Брюсова, 3 Гиппиус, В Иванова, И Ильина, В Розанова, П Пердова, К Чуковского, Л Шестова помогают сформировать представления о личности писателя

Литературоведческий анализ творчества художника (его поэзии, исторических романов, критики) представлен в трудах Ю Айхенвальда, С Венгерова, А Долинина и других Среди современных исследователей литературы и философии эпохи рубежа XIX - XX веков, анализирующих символистские взгляды Д С Мережковского, необходимо выделить Е Андрущенко, О Дефье, В Келдыша, Л Колобаеву, О Михайлова, 3 Минц, С Поварцова, В Полонского, Я Сарычева Немалый вклад в данный процесс внесли зарубежные ученые Э Клаус, Б Розенталь, О Матич, Т Пахмусс, А Пайман

Изыскания науки в аспекте языческой символики убедительно доказывают, что обращение к идолопоклонству в литературе Серебряного века стало закономерной тенденцией Над данной проблемой работали С Аверинцев, Ф Буслаев, М Бахтин, Г Гачев, Вяч Иванов, Д Лихачев, А Лосев, Ю Лотман, Е Мелетинский, А Потебня, В Пропп, В Топоров, Д Фрейзер и другие Ученые обозначали различные виды связей мифа и художественных текстов, выявляли эволюцию отдельных мифологических моделей в литературе

На рубеже XX - XXI вв интерес к изучению мифопоэтического мышления в литературоведении не только не угас, но заметно возрос. Достаточно выделить теоретические и историко-литературные исследования Н Борисовой, А Гулыги, Г Климовой, Л Колобаевой, И Минераловой, А Соколова, Л Тру-биной, А Черникова и других Авторы актуализируют проблемы мифотворчества, проявившиеся в русле «неомифологизма», одного из главных направлений литературы начала XX века, и рассматривают мифологизацию и стоящее за ним мировоззрение как художественный прием6

Мифопоэтическая составляющая художественного мира ДС Мережковского в контексте духовной культуры Серебряного века исследуется в работах видных русских философов и богословов Н Бердяева, Б Вышеславцева, В Зеньковского, С Левицкого, Н Лосского, Г. Флоровского На современном этапе данный вопрос рассматривается такими учеными, как П Гайденко, В Ку-вакиным, А Эткиндом

Теме нашего исследования наиболее близки диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук А Ваховской «Проза Д С Мережковского 1890-х - середины 1900-х годов становление и художественное воплощение концепции культуры» (Москва, 1996 год), А Дехтяренок «Античность и христианство в трилогии Д С. Мережковского "Христос и Антихрист"» (Петрозаводск, 2005 год) и А Хромовой «Роман ДС Мережковского "Антихрист (Петр и Алексей) " мир художественных образов и символов» (Смоленск, 2006 год), диссертация на соискание ученой степени доктора филологи-

'ГулыгаАВ Пути мифотворчества и пути искусства//Новый мир - 1969 - № 5 -С 217

ческих наук В Бысгрова «Идея преображения мира у русских символистов Д Мережковский, А Белый, А Блок» (Санкт-Петербург, 2004 год) и книга О Пчелиной «ДС Мережковский цивилизация и культура» (2006 год) Различные точки зрения на художественное наследие писателя отражены в коллективной монографии «ДС Мережковский мысль и слово» (1998 год) Особо стоит отметить монографию Я Сарычева «Религия Дмитрия Мережковского» (Липецк, 2001 год), в которой предпринята первая попытка целостного анализа религиозной концепции писателя

Однако, несмотря на большое количество работ, посвященных определенным аспектам творчества Д С Мережковского, мы можем констатировать, что вопрос функционирования языческой символики в художественном мире писателя в аспекте его концепции Третьего Завета остается недостаточно изученным Языческая символика как универсальная скрепа религиозно-философской доктрины Святого Духа, как главная проекция философско-эстетических представлений писателя о будущем не была предметом специального исследования литературоведов Этим определяется актуальность нашей работы

Цель исследования - изучить функционирование языческой символики в художественном мире трилогии «Христос и Антихрист»

Целью работы определяются следующие задачи:

- определить научно-философскую и духовную основу творческого пути Д С Мережковского,

- выявить систему религиозно-философских представлений писателя, которая приводит к созданию авторского неомифа,

- рассмотреть влияние символизма на художественное воплощение Религии Третьего Завета в творчестве Д С Мережковского,

- исследовать художественный мир трилогии «Христос и Антихрист» для более точного понимания мировоззренческой позиции писателя,

- выявить религиозно-мистическую символику исследуемого произведения, ее смысловую роль, ценностную значимость и особенности биполярного мифологического мышления писателя,

- раскрыть взаимосвязь мифопоэтического мышления Д С Мережковского с многовековыми традициями духовной культуры человечества, определившую эволюцию творчества писателя

Научная новизна исследования заключается в том, что предпринята попытка рассмотреть мифопоэтическое содержание трилогии «Христос и Антихрист», смысловым ядром которого явилась языческая символика Заявленный в работе подход позволяет не только решить частные проблемы мифопоэтики трилогии «Христос и Антихрист», но и проанализировать такое явление в художественном мире писателя, как собственное авторское мифотворчество Данное произведение является весьма важным для понимания творческой эволюции автора, поскольку позволяет рассмотреть его генетическую связь с художественными произведениями последующих лет

Теоретическая значимость исследования состоит в расширении представлений о языческой символике как формальном и содержательном компо-

ненте трилогии Д С Мережковского «Христос и Антихрист» Сделанные в работе выводы позволяют дополнить знания о художественном мире писателя

Объектом исследования является трилогия «Христос и Антихрист» как знаковое произведение Д С Мережковского

Предметом исследования является языческая символика, используемая писателем в художественной системе трилогии «Христос и Антихрист»

В проведенном исследовании мы опирались на достижения сравнительно-исторического, контекстуального, структурно-аналитического, мотивного и герменевтического методов литературоведческого анализа В зависимости от характера исследуемого материала в отдельных главах преобладают те или иные методы исследования

Теоретической и методологической основой исследования послужили труды по поэтике М Бахтина, С Венгерова, М Гаспарова, Л Долгополова, В Жирмунского, Г Климовой, Л Колобаевой, Ю Лотмана, И Минераловой, О Михайлова, Б Михайловского, А Пайман, В Сарычева, Л Смирновой, Л Трубиной, А Черникова и других, сочинения религиозных мыслителей Н Бердяева, С Булгакова, И Ильина, А Лосева, Ф Ницше, В Розанова, В Соловьева, Н Федорова, П Флоренского и других, концепция К Юнга об общих архетипических символах коллективного бессознательного В области теории мифа и символики мы опирались на работы ученых-мифологов, фольклористов А Афанасьева, А Блока, Ф Буслаева, А Веселовского, Я Голосовкера, Вяч Иванова, К Леви-Стросса, М Маковского, Е Мелетинского, В Проппа, В Топорова, Дж Фрейзера В работе учитывался и широкий круг работ исследователей творчества ДС Мережковского1 Н Барковской, Н Богомолова, В Быстрова, М Гаспарова, А Долинина, Б Зайцева, 3 Минц, Н Оцупа, С По-варцова, Я Сарычева, Ю Терапиано и других

В процессе работы осуществлялась опора на такие понятия, как миф, ми-фопоэтика художественного текста, символ, художественный мир, язычество, представленные в работах вышеназванных ученых. Положения, выносимые на защиту

1 Собственная жизнь была для Д С Мережковского одним из способов апробации и реализации Религии Третьего Завета Авторский биографический миф, который создавался художником совместно с 3 Н Гиппиус, стал органичной частью художественного мира писателя Строение авторского биографического мифа как форма эстетического самовыражения и самоанализа соответствует структуре мифотворчества, опирающейся на единство и гармонию разнородных составляющих (социальной, религиозной, научной, философской, символистской)

2 Символизм для Д С Мережковского стал методом раскрытия и познания Религии Третьего Завета, эстетической и философской базой авторского неомифологизма писателя

3 Трилогия «Христос и Антихрист» — это художественное воплощение Религии Третьего Завета, доказательство сошествия Святого Духа в материально-чувственной форме В произведении создан неповторимый мифопоэтический

символ эволюции всемирного исторического процесса, который выразился в идее преображения мира

4 Религия Третьего Завета Д С Мережковского гелиоцентрична Семантическое пространство метатекста трилогии построено по законам мифопоэтики В его основе лежит сакральная крестообразная модель мира Центральное место в ней занимает архетип Солнце, к которому, как мистическому центру, сводятся все мотивы религиозно-философской концепции писателя

5 Языческая символика трилогии «Христос и Антихрист» - ключ к расшифровке мифопоэтики писателя и к пониманию всего творческого наследия ДС Мережковского

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовском курсе истории русской литературы XX века, спецкурсах и семинарах, посвященных творчеству Д С Мережковского, в школьном преподавании литературы

Апробация полученных результатов исследования осуществлялась в виде докладов на научных конференциях и статей в различных изданиях ЕГПИ (1999, 2000), ЕГУ им И А Бунина («Пришвинские чтения», 2003), МПГУ («Шешуковские чтения», Москва, 2004, 2008), СГТУ («5-я Международная конференция молодых ученых», Самара, 2004), СГУ (Самара, 2007), ЕГУ им И А Бунина (сб «Собор», Вып 5, 2004), СПбГУ (Санкт-Петербург, 2006) Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры историко-культурного наследия ЕГУ им И А Бунина (2004,2008)

Структура и объем работы определены спецификой исследуемой проблемы, поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав «Эстетическое воплощение религиозно-философской доктрины "Царства Духа" Д С Мережковского», «Система мифопоэтических образов в трилогии Д С Мережковского "Христос и Антихрист"», заключения и библиографии, насчитывающей 333 источника Материал диссертации изложен на 196 страницах

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении раскрываются степень изученности указанной проблемы, ее научная новизна, определяются цель и задачи работы, методологическая основа и логика исследования, дается обзор научных работ, посвященных творчеству Д С Мережковского, близких избранной теме

В первой главе — «Эстетическое воплощение религиозно-философской доктрины "Царства Духа" Д С. Мережковского» - рассматривается концепция Религии Третьего Завета, которая стала доминантой в художественном мире писателя, в частности, в трилогии «Христос и Антихрист»

В первом параграфе - «Мифологизация автобиографических данных - основополагающее начало Религии Третьего Завета» - нами исследуется жизненный и творческий путь Д С. Мережковского с точки зрения авторской мифологизации биографических данных, создания собственного мифологизированного образа-символа как первого элемента религиозной системы писателя

Неомифологизм «становится одним из фундаментальных принципов творческого восприятия действительности»7 в литературе Серебряного века Д С Мережковский сознательно возводил личные жизненные и философские построения на уровень мифа и соотносил их между собой через систему культурных связей в собственном мифологизированном пространстве В данном случае мы говорим о том, что писатель осмысливал те знания, которые получил через опыт (детские воспоминания, семейные отношения, поездки по стране и за рубежом, углубленное изучение литературных, философских и исторических источников), выстраивал их в сверхчувственное знание, в собственный биографический миф, и уже на этой основе с помощью метода познания формировал собственные философские рассуждения Это было знание о возможности сошествия Святого Духа Создание авторского биографического мифа, таким образом, стало для художника основанием Религии Третьего Завета

Художественное строение авторского биографического мифа как особой формы эстетического самовыражения и самоанализа соответствует структуре мифотворчества При этом художник создает «новое тело, новую душу»8, обобщая свои идеи и биографию Отсюда образ-миф - это «изменение смысла фактов и событий, а не сами факты и события»9. Отличительной чертой авторского биографического мифологизма ДС Мережковского является синтез неоднородных составляющих (религиозной, семейной, социальной, философской, символистской), в каждой из которых писатель выступал как художник, творец и мыслитель, ощущая себя предтечей сошествия Святого Духа Единство многообразных компонентов предназначалось одной цели - показать на собственном примере будущие события «Надо преодолеть в христианстве историческом < > не мыслью мысль, а опытом опыт»10 Литература становится для Д.С Мережковского исключительно средством достижения поставленной цели Поэтому, с нашей точки зрения, яркой чертой в произведениях писателя проявились схематизм и преднамеренная надуманность

В «Старинных октавах» (1905) последовательно реализуется авторский принцип мифологизирования своего внутреннего мира, в основе которого лежит мифологема одиночества, которая раскрывается по нарастающей - от семейных катаклизмов к сознательному отчуждению и субъективизации мира В результате направленного синтеза на первый план выдвигается тема «воспоминания» Последняя делится на ассоциативную, генетическую, глубинную (бессознательное, сновидческое начало) и житейскую, которые, в свою очередь, сливаются в единый мифологический символ авторского одиночества Это еще больше определяет сходство структуры данного произведения с классической моделью мифа на уровне метатекста

Значимую роль в становлении религиозно-философской доктрины писате-

'Приходько И С "Вечные спутники" Мережковского (К проблеме мифологизации культуры) // Д С Мережков-

ский мысль и слово - М , 1999 - С 201

'Мережковский Д С Л Толстой и Достоевский Вечные спутники -М Республика, 1995 - С 153 'Лосев А Ф Диалектика мифа//Философия Мифология Культура - М , 1991 -С 147

'"Мережковский Д С Больная Россия - Л изд во Ленинград ун-та, 1991 - С 94

ля сыграла его супруга 3 Н Гиппиус Мережковские в своем «нерасставании» сознательно подчеркивали объективную состоятельность религиозно-философской доктрины Царства Духа, создавая свой собственный миф Единение происходило на уровне «родства мировоззрения и было похоже на маленькую церковь»1' Семья Мережковских - единое мифотворческое поле, в котором каждый был связан с другим естественными антиномическими отношениями, раскрывая тем самым основную идею исканий писателя (сошествие Святого Духа) в более глубоких ассоциативных рядах с другими культурными именами

Второй параграф — «Русский символизм как художественно-эстетический способ познания Царства Духа Д С Мережковского» - направлен на рассмотрение вопроса влияния на творчество писателя символизма, его структурной роли в концепции Третьего Завета

Возникновение символизма как течения в европейской культуре и его расцвет на русской почве были обусловлены рядом причин общественно-политической ситуацией, кризисом культуры, философскими и литературными веяниями, в основе которых лежало стремление к осмыслению христианства Диффузное состояние культуры Серебряного века (И Минералова12, О Клинг11) приводит к схожести художественных исканий символистского направления

Концептуальным манифестом русского модернизма и символизма, в частности, явилась лекция Д С Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1892) В ней декларируются новые принципы художественного творчества, которые заставляют по-иному увидеть предшествующее развитие литературы и на этой базе поставить цели и задачи на будущее По мнению писателя, поэзия - это культурный двигатель истории Внутренним содержанием поэзии является «гений»14 народа Литература играет роль своего рода церкви, выражающей верования ее создателей Смерть художественного слова означает немоту всего народа, его творческого гения Только следуя по пути, указанному Л Толстым и Ф Достоевским, «вернувшись к Богу, мы вернемся < ж своему великому христианскому народу»1

Для Д С Мережковского символизм явился методом познания Религии Третьего Завета Писателю был необходим «посредник» между двумя мирами, который укажет на скрытые знаки прошлого, чтобы увидеть будущее Для художника, с нашей точки зрения, это был особый способ, схема реализации «новой жизни» В нем символы становятся лишь отблеском, единичным знаком общего неуловимого содержания Литература в этом случае выходит в область создания нового уровня бытия и становится новым искусством, которое

"БердяевНА Самопознание - Париж, 1949 - С 102

13 Минералова И Г Русская литература серебряного века Поэтика символизма-М 2001 - С 15

13 Клинг О А Серебряный век - через сто лет («Диффузное состояние» в русской литературе начала XX века) // Вопр лит - 2000 - № 6 - С 89

14 Мережковский Д С О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Л Толстой и Достоевский -М Республика, 1995 -С 524

" Там же -С 546

вернуло жизни способность творить миф Сверхзадача символизма ДС Мережковского видится нам в глубинном преображении реальной действительности средствами искусства, в возможности достичь поставленную цель - доказательство сошествия Святого Духа в материально-чувственной форме

Третий параграф - «Художественный мир трилогии Д С Мережковского "Христос и Антихрист"» - посвящен исследованию творческого наследия писателя, в котором раскрываются фундаментальные положения Религии Третьего Завета

Трилогия «Христос и Антихрист» - художественное воплощение религиозной доктрины писателя, практическая реализация вновь обретенного знания Современными литературоведами наиболее точным определением историософских романов писателя признается их гностический характер16 Историософия для Д С Мережковского есть процесс создания собственной версии исторического развития сквозь призму религии

Художественный мир трех исследуемых романов выражает одну общую идею, которая осуществляется в каждой из частей цикла отдельно, а на мета-уровне и во всей трилогии — одновременно все компоненты тринитарной концепции исторического развития бытия (Ветхий Завет, Новый Завет, Третий Завет) равноправны и взаимодополняемы, они выражают доктрину Третьего Завета Эта идея - главный герой произведения Мистерия же обеспечивает писателю скрытость замыслов для посторонних и предполагает прохождение определенных этапов до сошествия Святого Духа

Сюжетная канва каждого романа совпадает с историческими событиями и предугадывается читателем заранее Этот уровень организации художественного текста также акцентирует внимание на более глубинных слоях, опирающихся на «эзотерическое ядро»17 За потоком зримого и слышимого открывается мир «внутренней формы»18 — Религия Третьего Завета В этом заключается антиисторичность его символизма «Не случайно < . > с такой щедростью разбросаны реалистические подробности, это - уступка, подачка, может быть, даже хитрость Художнику нужно затушевать основные черты своего замысла, чтобы не так пронзителен был идущий от всего сочинения холодок»19 И читатель, равный по духу писателю, становится соратником художника на пути доказательства сошествия Святого Духа И в конечном эпизоде на краю произведения (с оглядкой на всю трилогию в целом) встает Религия Третьего Завета как вечное Солнце - Грядущий Господь Мифопоэтика ДС Мережковского определяет композиционное построение трилогии Форма художественного времени в произведениях воплощает время мифологическое, которое нерукотворно и вечно Однако у писателя время циклично и эсхатологично

16 Сарычев Я В Религия Дмитрия Мережковского «Неохристианская» доктрина и ее художественное воплощение -Липецк «ГУП «ИГИНФОЛ», 2001 - С 105

17 Гам же - С 107

"ИльевСП Русский символистский роман Аспекты поэтики - Киев Лыбидь, 1991 — С 7

"Адамович Г Мережковский//Одиночество и свобода Литературно-критические статьи - СПб Logos, 1991

-С 29

Внутренняя составляющая образа народа, с нашей точки зрения, кроется в переносе вопроса синтеза на Россию И это не только возникновение темы-оппозиции «Восток-Запад», но и своеобразное понимание писателем мифологического компонента концепции «Москва - Третий Рим» Мысль о значимости России в мировом устройстве особенно актуализируется в наше время

Вторая глава - «Система мифопоэтических образов в трилогии Д С Мережковского "Христос и Антихрист"» - посвящена определению системности и функциональности языческой символики в тексте произведений, выявлению доминанты, которая обнаруживается за метатекстом трилогии, -архетипа Солнце как внутреннего центра доктрины Святого Духа

В первом параграфе - «Своеобразие языческого неомифологизма в художественном мире Д С Мережковского» - исследуется мифопоэтическая составляющая художественных текстов трилогии с точки зрения авторской концепции Третьего Завета, ее функционального своеобразия

Обращение к идолопоклонству - объективная черта Серебряного века Художники слова посредством язычества приобщались к вечности, находили в ней «живые» знаки эпохи, раздвигая границы условности Именно в мифе, который является основной составляющей язычества, «возникает воспоминание, возрождается память веков и обнажается вечность прошедшего, неизбывная, всегдашняя»20 Мифотворчество эпохи рубежа веков приобрело философское и символико-мифологическое значение, ориентированное на неохристианство

Языческая символика, которая сохраняла при этом первоначальное значение своего употребления, является основой авторской картины мира и связывает отдельные произведения трилогии Д С. Мережковского в единое целое, в один процесс - сошествие Святого Духа Мифопоэтическая составляющая выполняет главную свою функцию быть интертекстом произведений, который представляет собой одновременно и схему «текст в тексте» и схему «текст о тексте», то есть обнаруживает себя и как текст, и как претекст, и как метатекст, объединяясь в центральных эпизодах произведения в точку прорыва к другой действительности Все это позволяет писателю не только установить новые отношения с читателем, но и создать свой собственный текст Интертекстуальная функция языческой символики трилогии «Христос и Антихрист» осуществляется также в использовании произведений других авторов, заглавий, сквозных лейтмотивов, архетипических символов21

Интертекстуальная функция цитат обнаруживается при соотнесении последних с непосредственным историческим фактом, за счет включения в контекст другого текста или слов исторического персонажа Вследствие чего выдержки из других авторов и произведений создают особое культурное пространство метатекста, где каждый аспект, момент сопряжен с другими. За счет такого приема писатель сглаживает нарочитый схематизм Царства Духа

При употреблении других текстов (на этот аспект творчества писателя указывали едва ли не все современники писателя, признавая за ним большую

20Лосев А Ф Диалектика мифа//Философия Мифология Культура - М , 1991 -С 147

21 Юнг К Г Человек и его символы / Под общ рсд С Н Сиренко - М Серебряные нити 1997 - С 65 - 79

книжную культуру и энциклопедичность), источников, прежде всего, стоит сказать о том, что Д Мережковский использует многочисленные выдержки, снабженные ссылками на их авторов («Мысленно повторил он стих Илиады, казавшийся ему пророчеством «ЕАЛххре яорсриребс; 9ашо<; yai Мотра %рат ait)" "Очи смежила багровая смерть и могучая Мойра»22, «Это была трагедия Эсхила "Скованный Прометей" < > «В тот страшный день исполнится над ним/ отцовское проклятие, что на сына / Обрушил Кронос, падая с небес»21) ДС Мережковский использовал многочисленные источники с целью придать своим образам, персонажам, эпохам иллюзию достоверности и беспристрастности описания, тем самым стирая налет устоявшихся шаблонов в их восприятии, которым, например, наделены образы главных героев трилогии «Христос и Антихрист» Для нас, современных читателей, очевиден факт их изначальной мифологизированное™ предшествующими поколениями Однако писателю это было необходимо не только для объективности их описания, но и для вмещения в художественные фигуры своих собственных историософских заключений Поэтому историческое лицо, факт становятся символами нового времени

Художник домысливает образы, включая в них мифологические элементы, которые являются у автора не менее историческими доказательствами, чем сами свидетельства современников, ибо важнее восприятие «вечных спутников» самим писателем «Надо же понять раз навсегда язычество, по крайней мере, на своих последних высших пределах, например, в эллинстве не есть нечто навеки противоположное христианству, а лишь дохристианское и, вместе с тем, неизбежно ведущее к христианству, преображенное язычество включается в христианство, как преображенная плоть включается в дух»24

Еще одним свойством интертекста романов, используемым автором, по нашему мнению, неосознанно, является аллюзия Здесь интересен такой аспект, как память (основной механизм порождения интертекстуальности), которая еще более упрочивает связь с мифопоэтической составляющей трилогии Так, названия романов трилогии призваны раскрыть перед читателем круги значений и ассоциаций из прежних контекстов, утверждая дополнительные семантические и эмблематические ряды в создаваемом заново тексте Таким образом происходит вбирание в себя предыдущих и последующих смыслов, их расширение до бесконечности Здесь устанавливается связь с классической мифологией Древней Греции, христианством, творениями искусства, историческими фактами из жизни главных героев Момент припоминания и построения ассоциативных рядов в новом контексте приравнивается к созданию собственного мифа немифологическими средствами Таким образом на глазах читателя творилась новая история, осуществлялся процесс сошествия Святого Духа, который вобрал в себя предшествовавшее и указал на будущее

11 Мережковский Д С Смерть богов Юлиан Отступник // Христос и Антихрист Трилогия И Собр соч в 4-х тт -М, 1990-Т 1 -С 125

2! Мережковский Д С Воскресшие боги Леонардо да Винчи // Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-хтг - M, 1990 - С 109-591 - Т 1 -С 205

24 Мережковский Д С Л Толстой и Достоевский Вечные спутники [Прилож О причинах упадка ] - М Республика, 1995 -С 152

Своеобразие языческой символики в трилогии ДС Мережковского заключается и в тех сквозных мотивах, которые она символизирует Доминирующей становится тема пришествия Святого Духа, которая усиливается к концу произведения Интерес представляет момент реализации данной темы в произведении Мы считаем, что мотив свершения Апокалипсиса находит свое воплощение в художественном приеме воспоминания, припоминания уже свершившегося факта Это своего рода точка прорыва к новому смыслу определенного исторического явления, что в свете историософской концепции писателя достаточно значимо - ибо это есть существенное доказательство реальности сошествия Святого Духа Воспоминания перерастают в пророчества последние страницы каждой части трилогии Мгновенья воспоминания того, что «все это уже когда-то было, все до последней мелочи»25, возникают в самые судьбоносные моменты повествования Например, в конце первого романа трилогии историк Аммиан произносит слова о том, что Платон - предтеча Иисуса Галилеянина26, в конце второго романа «Белые голуби вспорхнули из-под кровельного выступа и зашелестели крыльями Луч проник сквозь окно в мастерскую Евти-хия, упал на икону Иоанна Предтечи, и позлащенные крылья, внутри багряно-золотистые, как пламя, снаружи белые, как снег, широко распростертые в лазурном небе над желтою землей и черным океаном, подобные крыльям исполинского лебедя, вдруг заблестели, заискрились в пурпуре солнца, словно оживившись сверхъестественною жизнью»27, и окончание третьего романа «Не бойся, — ответил Петр с улыбкою — Крепок наш новый корабль выдержит бурю С нами Бог' - И твердою рукою правил Кормчий по железным и кровавым волнам в неизвестную даль»2 , также и в эпилоге трилогии «Вдруг далеко, далеко, в самом конце просеки, на черно-синей туче забелело что-то, зареяло, как освещенный солнцем белый голубь Стало расти, приближаться Тихон вглядывался пристально и, наконец, увидел, что это — старичок беленький идет по просеке шажками быстрыми, легкими, как будто несется по воздуху — прямо к нему Подошел и сел рядом на корни сосны Тихону казалось, что он уже видел его, только не помнит, где и когда»29 На почве пришествия нового религиозного сознания в мировой истории важной для ДС. Мережковского становится тема двойничества, которая реализуется на всех уровнях символизма трилогии персонажи-антогонисты (Петр и Алексей, Леонардо и Чезаре), художественное творчество («Колосс» и «Тайная Вечеря»)

В аспекте интертекстуальности роль языческой символики как внутренней формы трилогии полностью согласуется с герменевтическим подходом к познанию бытия, реализуя способ постижения последнего и сама выступая как

25 Мережковский Д С Смерть богов Юлиан Отступник//Христос и Антихрист Трилогия//Собр соч в4-хтт -М , 1990 -T 1 -С 106

26 Там же - С ТО5

27 Мережковский Д С Воскресшие боги Леонардо да Винчи // Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-хтт - М , 1990 -Т 1 - С Мб

28 Мережковский Д С Антихрист Петр и Алексей // Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-х тт -М , 1990 - Т 2 - С 722

2' Там же - С 756

основная характеристика развития мироздания Поэтому процесс понимания Религии Третьего Завета не отделим от процесса его самопонимания Мы говорим об осмыслении того предметного содержания, которое несет в себе новое религиозное построение писателя и которое не зависит ни от наших трактовок, ни от истолкований самого художника и существует объективно Стоит добавить, что Д С. Мережковский считал познание бытия возможным только через познание Бога, в чем и заключалась Религия Третьего Завета Здесь можно говорить уже о теогерменевтике в творчестве писателя

Своеобразие языческой символики в трилогии Д С Мережковского определяется особенностями эпохи Серебряного века в русской культуре, религиозно-философской концепцией Царства Духа (выстраивая произведения по законам и принципам мифопоэтического мышления, писатель создает свой неомиф как реальную картину мира, которая была в основе своей построена при помощи бинарных оппозиций земное и небесное, жизнь и смерть, сознательное и бессознательное), вневременностью человеческой истории, актуализировавшейся через память героев посредством введения в текст архетипических значений и символов, включением языческой символики в сюжет в качестве самостоятельной и независимой от героев силы, интуитивностью постижения авторского символизма, доминированием интертекстуальной функции языческой символики, эсхатологизмом авторской позиции, имеющим позитивную направленность, выражающуюся в идее вечного круговорота жизни

Обращение к язычеству, построение картины мира по мифопоэтической модели позволяют Д С Мережковскому приобщить Религию Третьего Завета к всемирной истории, вписать ее в современный контекст как цель духовного развития человечества Такое отождествление делает художественный метод писателя глубоко авторским и выводит его за рамки Серебряного века

Во втором параграфе - «Мифологизация языческой культуры в трилогии Д С Мережковского "Христос и Антихрист"» - мы исследуем непосредственное воплощение Религии Третьего Завета в архаических символах

В центре сакральной модели мира выявляется архетип Солнце как проекция Христа на современную действительность Языческая символика не противоречит христианской духовности В основе системы символов многобожия лежит архетип Мировое дерево Гелиоцентризм писателя в трилогии - это не просто переработанный ДС Мережковским солярный миф о Солнце (представление о рождении и умирании- восход-закат) Здесь центром выступает «Солнце слепых (дохристиан)» — Иисус Христос На уровне метатекста трилогии вполне возможно говорить о «взрыве линеарности» текста, когда источник семантического построения кроется в сфере индивидуально сотворенного смысла, уже сделанного в форме претекста В данном случае соотносятся идеи архетипов Солнца и Христа с авторской Религией Святого Духа, где язычество является предтечей христианства Христианские таинства и символы мыслятся писателем как движение язычества к Апокалипсису, к Откровению на пути Второго Пришествия Христа, после которого взойдет Солнце Третьего Завета

Заглавие цикла - «Христос и Антихрист» - концентрирует смысловое содержание во внешней форме, подводит читателя к мистическо-религиозному пониманию трилогии в целом и отражает структуру всего произведения в содержательном плане Соединительный союз «и» говорит о наличии третьей, внутренней части, объединяющей две предыдущие и выступающей в роли не только претекста (соотнесение с героическим фольклором, с античной традицией, национальным эпосом, житийным жанром (таково, например, «Житие Сергия Радонежского»)), но и метатекста (противопоставление архетипических символов христианства и язычества), соединяя отдельные романы в единую смысловую систему - Религию Третьего Завета Название каждой части трилогии состоит из двух равноправных элементов «Смерть богов Юлиан Отступник», «Воскресшие боги Леонардо да Винчи», «Антихрист Петр и Алексей» Первый элемент соотносит текст произведения с трилогией в целом, а второй -подводит к жанру романизированной биографии, еще более углубляя смысловую наполненность языческой символики

В семантике метатекста произведения отчетливо выстраивается вертикальная линия «лес - гора — солнце», которая соотносится с горизонтальной -символом «дороги»10 - через сетку значений «чудо, волшебство», совершаемое в процессе жертвоприношения магическое прохождение душой пути в царство блаженных и обретение ею божественной мудрости Дорога - это один из древнейших символов, обозначающий смерть и уводящий в царство теней Символ дороги ведет нас к идее цикличности (здесь мы вплотную подходим к категории времени - эсхатологии), человек должен пройти свой путь до конца, чтобы произошло обновление В трилогии «Христос и Антихрист» главной становится мысль исправить жизнь невозможно, ее необходимо создать заново Здесь обнаруживается схожесть и перекличка ситуационных моделей в различные эпохи (например, волна язычества, воскресающая с особой периодичностью в современном мире)

Сам текст трилогии возможно рассматривать как процесс сакрального перехода из одного мира (земного) в мир инобытия И если в начале произведения источник выбивается из горы и ведет читателя к нашему миру, то в конце трилогии (и на уровне всего текста) - море выводит к истокам В мифопоэгической традиции за морем находится царство мертвых, но из моря возникает жизнь Кровь же является неизменным атрибутом мистического действа Но она же ассоциируется с кругом (язычество) и с Иисусом Христом (христианство) Это еще больше углубляет связь религиозной концепции ДС Мережковского с язычеством (Мировое дерево, Круг, Солнце) и с христианством (красный цвет крови явился символом Христа, как и Вода) В последнем отрывке трилогии архетип Вода олицетворяет Страшный суд и закольцовывает произведение на уровне метатекста, создавая невидимый символ круга, семантику которого являет архетип Солнце

30 Маковский М М Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках Образ мира и миры образов -М Гуманит изд центр ВЛАДОС, 1996 - С 127, П5, 210

Проекцией горизонтальной структуры мифа является ритуал-действо В трилогии «Христос и Антихрист», по нашему мнению, ритуал, а вместе с ним архетип Мировое дерево, являются в определенном смысле «центром цивилизации» среди природного хаоса, моделью культуры в целом Именно ритуал-действо переводит бытие в сакральную плоскость Мистическая составляющая воспроизводимого с помощью ритуала мира еще больше сближает писателя и читателя, образуя параллель между временем изображаемым и современностью. Говоря о ритуале, стоит отметить, что его композиционный, семантический центр фокусируется на акте жертвоприношения, призванном разбудить глубинные чувства всех его участников (например, сакральное убийство ребенка в эпилоге произведения, «сожжение сует» войском детей-инквизиторов во втором романе трилогии) Ритуал знаменует собой переход от одного состояния мира к другому, которым и было сошествие Святого Духа Таким образом, трилогию можно рассматривать как своего рода ритуал, обряд Святого Духа

С ритуалом согласуется архетип Числа В сакральном значении числовая символика рассматривалась как божественная организующая и составляющая Космоса Стремление показать гармоничное устройство Вселенной через языческий символ числа прослеживается во всех романах трилогии «Христос и Антихрист» от разделения мира на два противостоящих лагеря (язычество и христианство) до обращения к дуалистической мифологии

Эпилог позволяет рассматривать цикличность и законченность трилогии как единого произведения Образ ребенка (появляющийся в самый трагический момент) становится вершиной выражения символа Солнца в произведениях писателя Этот символ - реальность Религии Третьего Завета Он обозначает достижение Креста Голгофского (эпизод сакрального занесения над жертвой орудия ритуала), а не его Тень В архетипе Ребенок сходятся все мотивы трилогии, образуя квадратуру круга11, что указывает на последовательную и сложную организацию архетипа Солнце Ядро и обволакивающие его слои расположены автором в строгой иерархической последовательности и соподчиненности Таким образом читателю становятся очевидными постепенность их раскрытия, мистичность и недосказанность тем и мотивов

Форма художественного времени в произведении трактуется Д С Мережковским как геометрический хронотоп Всемирная история совершается под крестным знамением К вертикальной оси тянется то, что устремлено ввысь, к иному пространству спасения Здесь основными точками являются стволы деревьев, горы, колонны, храмы, дым жертвенников и огненных косгров По вертикали формируется антиномия «земное - небесное» (низ - верх), которая образует не менее важную антиномию «светлое - темное» Мистериальный свет дает писателю возможность оттенить главные части религии Святого Духа

Трилогия «Христос и Антихрист» изобилует большим количеством языческих и христианских символов, часто стоящих в противоположном отношении друг к другу Обращение к бинарным оппозициям составляет прерогативу

31 Юнг К Г Человек и его симвочы / Под общ ред СН Сиренко -М Серебряные нити, 1997 - С 15

мифологического сознания, так как все мифотворчество движимо стремлением не только понять антагонистичность мироздания, но, по возможности, гармонизировать его Бинарные противопоставления полностью определяют пространственные, временные, природные и культурологические аспекты трилогии способ заполнения пространства, размещение предметных доминант, взаимное их существование и, одновременно, композиционный прием контрастной смены пейзажей, видов, крупных планов и мелких деталей Бинарность прослеживается и на уровне архитектуры святых мест И здесь конечным символом самости и достижения искомой гармонии является архетип Солнце «Порой снизу чудились отзвуки органа, как бы молитвенные вздохи из внутренности храма, из глубины его каменного сердца - и тогда казалось, что все великое здание живет, дышит, растет и возносится к небу, как < > радостный гимн всех веков и народов Деве Пречистой, Жене, облеченной в солнце»12 Кульминацией этого лейтмотива трилогии становится момент смерти, а точнее, духовного преображения и воскрешения Алексея «Иоанн держал в руках своих как бы солнце то была чаша с Плотью и Кровью - Во имя Отца и Сына, и Духа Святого Он причастил царевича И солнце вошло в него, и он почувствовал, что нет ни скорби, ни страха, ни боли, ни смерти, а есть только вечная жизнь, вечное солнце -Христос»

Линейное пространство также складывается при помощи бинарных оппозиций север - юг, восток - запад, правое - левое, впереди - сзади Географическая модель вмещает в себя земные, описательные сцены, говорящие о тщетности человеческого бытия Природа у писателя представлена в различных интерпретациях звука (шум и тишина, которые раскрывают читателю неслышимые отзвуки торжествующих созвучий Перво-символа), запахов, цветовой палитры и света

Онтологизм писателя ярко проявил себя в неомифологизации культурных имен Согласно представлениям древних, наречение именем было равнозначно акту творения и давало власть над его носителем (таковы, например, номинации в заговорах, заклинаниях) В символистской среде имя становится предтечей будущего Символизация имени героев раскрывает личность самого писателя, ведущие идеи и мотивы, соотносит с мифологическими и литературными образами Имени-символу присущи следующие черты образ героя, история его личности (отступник, скиталец, антихрист), идеи и автобиография писателя Символизация имени у художника основывается на создании своего, заново сконструированного и индивидуально понятого образа личности

В аспекте мифопоэтики идолопоклонства доминирующей становится линия соотношения языческого и христианского символизма с современной писателю эпохой Так, трилогия начинается со слов «в двадцати стадиях » Что напрямую выводит нас к XX веку, где каждый промежуток времени (век) обо-

Мережковский Д С Воскресшие боги Леонардо да Винчи II Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-хтт -М, 1990 -Т 1 -С 420

53 Мережковский Д С Антихрист Петр и Алексей // Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-х тт -М, 1990 -Т2-С7П

значает определенную стадию развития В заключение последнего романа трилогии кормчий правит по «железным волнам» в неизвестную даль В этом контексте прилагательное «железный» употреблено в значении цветовой палитры бушующего моря Сами символисты, как известно, проводили параллель между цветом серебра и железа (А Блок, поэма «Возмездие») Этот аспект также подчеркивает указание на современную эпоху В исследуемом нами процессе сошествия Святого Духа посредством выявления языческой символики отчетливо видно изображение умирающего бога, в тексте - Солнца, которое садится за море в конце трилогии14, и его воскрешение в эпилоге произведения15 Д С Мережковский, таким образом, создает свой собственный солярный неомиф Серебряного века

В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы, намечаются возможные перспективы дальнейшего исследования творчества Д С Мережковского, которые могут быть связаны с расширением сферы изучения предметом рассмотрения может стать сравнительный анализ произведений Д С Мережковского с художественным дискурсом писателей-символистов как русских, так и зарубежных, другим направлением дальнейшего изучения творчества Д С Мережковского может стать проблема функционирования религиозной символики в творчестве писателя вообще

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1 Ковыршин, М А Соотношение религиозно-философских взглядов М Пришвина и Д Мережковского (к постановке проблемы) [Текст] / М А Ковыршин // Михаил Пришвин Актуальные вопросы изучения творческого наследия Материалы Международной научной конференции, посвященной 130-летию со дня рождения писателя Вып 2 - Елец ЕГУ им И А Бунина, 2003 -С 140-143 (0,2пл)

2 Ковыршин, МА ДС Мережковский в контексте мировой литературы Восток - Запад [Текст] / М А Ковыршин // Русская литература XX века Типологические аспекты изучения сборник научных статей, посвященных 90-летию заслуженного деятеля науки Российской Федерации, проф С И Шешукова, ответ ред Л А Трубина Вып 9 - М МПГУ, 2004 - С 245-250 (0,3 п л )

3 Ковыршин, М А Своеобразие языческой символики в трилогии Д С Мережковского «Христос и Антихрист» религиозно-философский аспект [Текст] / М А Ковыршин // Актуальные проблемы современной науки труды 5-й Международной конференции молодых ученых Социальные и гуманитарные науки Ч 33 Литературоведение, науч ред А Н Суворов, А С Трунин - Самара Изд-во СамГТУ, 2004 - С 16-20 (0,3 п л)

4 Ковыршин, МА. Символы языческой культуры в художественном мире трилогии Д С. Мережковского «Христос и Антихрист» [Текст] / М А Ковыршин // Собор Альманах религиоведения - Вып 5 - Елец ЕГУ им И А Бунина, 2004 - С 201-223 (1,5 п л)

34 Мережковский Д С Антихрист Петр и Алексей // Христос и Антихрист Трилогия // Собр соч в 4-х тт -M, 1990 -Т 2 - С 722 31 Там же - С 759

5 Ковыршин, МА Символика идолопоклонства в художественном мире трилогии Д С Мережковского «Христос и Антихрист» [Электронный ресурс] / М А Ковыршин // Электронный вестник ЦППКФЛ - Электрон дан - СПб СПбГУ, филологический ф-т, 2006 - № 3 - Режим доступа http //evcppk ru -Загл с экрана (0,7 п л )

6 Ковыршин, М А Религия Святого Духа Д С Мережковского символика идолопоклонства [Текст] / М А Ковыршин // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств - № 1 (17) - М МГУКИ, 2007 -С 46-48 (0,3 п л )

7 Ковыршин, М А «Религия Святого Духа» Д С Мережковского символика идолопоклонства (на материале трилогии «Христос и Антихрист») [Текст] / М А Ковыршин // Вестник Самарского государственного университета Гуманитарная серия - № 5 (55) _ Самара СГУ, 2007 - С 42-51 (0,6 п л )

Работа № 7 опубликована в журнале, соответствующему списку изданий, рекомендованных ВАК РФ

Лицензия на издательскую деятельность ИД № 06146 Дата выдачи 26 1001 Формат 60x84/16 Гарнитура Times Печать трафаретная Усл-печл 1,0 Уч-издл 1,2 Тираж 100 экз Заказ 31

Отпечатано с готового оригинал-макета на участке оперативной полиграфии Елецкого государственного университета им И А Бунина

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Елецкий государственный университет им И А Бунина» 399770, г Елец, ул Коммунаров, 28

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ковыршин, Михаил Александрович

Введение.

Глава Эстетическое воплощение религиозно-философской доктрины

I. «Царства Духа» Д.С. Мережковского.

§ 1. Мифологизация автобиографических данных - основополагающее начало Религии Третьего Завета.

§ 2. Символизм Д.С. Мережковского как художественно- эстетический метод познания Царства Духа.

§ 3. Художественный мир трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист».

Глава Система мифопоэтических образов в трилогии Д.С. Мереж

II. ковского «Христос и Антихрист».

§ 1. Языческий неомифологизм в художественном мире Д.С. Мережковского.

§ 2. Мифологизация языческой культуры в трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист».

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Ковыршин, Михаил Александрович

Д.С. Мережковский - религиозный мыслитель, писатель, критик, яркий представитель литературы рубежа XIX — XX вв. Своим творчеством он оказал огромное влияние на всю русскую интеллигенцию, ибо поднял наиболее значимые, «проклятые» для русской культуры вопросы. Религиозно-философские взгляды художника последовательно развивались в направлении поиска и создания универсальной системы христианской культуры. Именно в ней художник стремился соединить в совершенной гармонии языческие и христианские идеалы, пытаясь разрешить «проблемы религиозной соборности и религиозной общественности» [25, 343], возникшие в душах людей и в обществе в период Серебряного века. Обозначенный им в манифесте русского символизма конец великой литературы он почувствовал как наступающий конец мира, как апокалипсис и Откровение истории. Нравственные поиски мыслителя являются одновременно оригинальными, новыми и, вместе с тем, закономерными в культуре конца XIX - начала XX вв.

Характерной чертой произведений писателя явилось знаковое противоречие эпохи рубежа веков - потребность в вере и неспособность к ее обретению. В своих высказываниях Д.С. Мережковский постоянно подчеркивал основополагающее значение религии для духовной и этической жизни общества. Созданная им концепция «Религия Третьего Завета», по мнению писателя, должна была вернуть христианству истинный смысл, возродить в нем высшие духовные ценности, которые были утеряны в процессе исторического развития. «Религиозный опыт веков и народов может быть понят только сочувственным опытом, но его-то нет у безбожных ученых: тут самый предмет изучения уничтожается наукою. <.> Путь от Вифлеема к Голгофе есть уже путь «язычества», человечества дохристианского. <.> Это и значит, Христианство есть Откровение, Апокалипсис язычества. Слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют. Христос язычников — солнце слепых» [25,

71, 76, 82, 85]. Именно такой цитатой можно охарактеризовать вектор исканий Д.С. Мережковского. Эти слова очень точно выражают, на наш взгляд, попытку художника выразить то невыразимое, что волею судьбы и обстоятельств оказалось открытым ему, что определило человеческую и творческую судьбу писателя.

Изучение, анализ и интерпретация художественного наследия религиозного мыслителя становятся, на наш взгляд, особенно актуальными на современном этапе развития общества. В эпоху глобализации мировой экономики, интеграции одних систем в другие и формирования новой идеологии российского государства актуализируются искания нравственных ориентиров исторического бытия. Мы обязаны обратиться к уже имеющимся у нас знаниям прошлых поколений, чтобы избежать ошибок в настоящем и будущем. Такой социально-исторический, духовный и эстетический опыт мы обнаруг' живаем, в частности, в феномене литературы Серебряного века. В этих аспектах жизнь и творчество Д.С. Мережковского достаточно полно отразили противоречия того периода и представляют особый научный интерес, позволяя выявить необходимую системность описания литературного процесса рубежа веков.

В конце XX - начале XXI веков остро встал вопрос о смене подходов в изучении видных представителей Серебряного века. Доступность материала, «возвращение» художников слова русского зарубежья обеспечили стремление литературоведов к объективизации, углубленному анализу и интерпретации литературных текстов. Это определяет актуальность нашей работы.

В процессе постижения творческого наследия писателя условно выделяются три этапа: дореволюционный, советский и современный. Оценки в каждом из этих периодов были неоднозначны. Так, некоторые из современников писателя высказывали мысль об отсутствии у него художественного дара и исторической компетентности [277, 214-215]. Этим они объясняли схематизм и безжизненность его произведений. «Когда г. Мережковский сочинял своего «Юлиана Отступника», он рядился в эллинские наряды, создавая себе искусственную обстановку для эллинского настроения. То же <. .> проделывал он, когда писал «Леонардо да Винчи». А теперь ему надо приступать к третьей части трилогии. <. .> И г. Мережковский, как говорится, «монтирует» себя. <.> Он хочет возбудить в себе религиозный жар, <.> искусственно раздражает себя, возбуждает и взвинчивает .» [29, 69,70]. Однако А.Белый, А. Блок, С. Венгеров, А. Долинин, К. Чуковский и другие исследователи в своих оценках были более объективны. Но и они отмечали свою недоброжелательность. Так, А. Долинин пишет: «Художник ли Мережковский? <. .> В этом одном уже огромное, почти неодолимое затруднение для исследователя. <. .> Когда же наталкиваешься в писаниях Мережковского на сильные патетические места <. .> то, как раз в этот самый возвышенный момент вдруг вас пронзит сомнение: да так ли это, доподлинное ли здесь отражение внутренних переживаний (курсив мой — М. К.), <. .> не позирует ли он? <.> и сомнение невольно сопровождает вас до самого конца и все время мешает подойти к нему ближе» [155, 280]. Таким образом определялась главная линия в изучении творчества мыслителя: отрицательная критика его произведений и позитивистский подход в анализе. Все это указывает, по нашему мнению, лишь на непонимание сути изображаемых писателем явлений. В советский период интерпретация литературного наследия художника только усилилась в сторону неприятия и отрицания [161, 193-198]. Нам близка позиция Я.Сарычева, который считает, что «экскурсы в творчество писателя на протяжении вот уже более ста лет представляют, по сути дела, не анализ, а средство борьбы за философские посылки своего анализа. <.> Критикуют они не Мережковского, а свой субъективный образ Мережковского, неприемлемый для них психологический объект, условно названный «Мережковский» [282, 11].

Современный этап изучения художественного творчества Д.С. Мережковского обозначился в начале 1970-х годов, когда стали выходить труды различных ученых как в нашей стране, так и за рубежом (П. Басинский, В.Васильев, М. Гаспаров, А. Мень, 3. Минц, и другие). Точка зрения на творчество писателя здесь уже несколько иная, хотя и она не лишена некоторого схематизма в оценке творчества Д.С. Мережковского.

Значительное количество работ по рассматриваемой нами теме является трудами литературоведческого, историко-культурного, философского и биографического характера. Это обусловлено не только богатым художественным миром писателя, но и его необычайно разносторонней литературной деятельностью, в которую органично вплелись проза, поэзия, литературная критика, публицистика, драматургия, оригинальная историческая романистика. Биографические заметки, литературоведческие, философские работы современников Д.С. Мережковского помогают сформировать представления о личности писателя (Г. Адамович [33], А.Белый [64], А. Блок [85], В. Брюсов [94], В. Иванов [174], И. Ильин [184], В.Розанов [273], П. Перцов [259], К. Чуковский [320], JI. Шестов [324] другие). Особая роль в этом ряду принадлежит дневникам, статьям, воспоминаниям З.Н. Гиппиус [132].

Литературоведческий анализ художественного наследия Д.С. Мережковского представлен в трудах известных литературоведов Серебряного века: Ю. Айхенвальд [35], С. Венгеров [113], А. Долинин [155] и других. Среди современных ученых, занимающихся данной проблематикой, необходимо выделить Е. Андрущенко [45], О. Дефье [151], В. Келдыша [193], Э. Клюс [198], Л. Колобаеву [202], О. Матич [146], О. Михайлова [249], 3. Минц [242], А.Пайман [256], Т. Пахмусс [257], С. Поварцова [263], В. Полонского [264], Б. Розенталь [146].

Изыскания литературоведов в аспекте языческой символики, мифа и мифопоэтики убедительно доказывают, что обращение к идолопоклонству в период Серебряного века было не частным интересом отдельных писателей, но общей закономерной тенденцией всей культуры. Собственно этому способствовала сама эпоха рубежа XIX - XX веков. Все было в тот момент накалено до предела: «Души раскрывались для всякого рода мистических веяний — и положительных и отрицательных. <.> Наш культурный ренессанс произошел в предреволюционную эпоху, в атмосфере надвигающейся огромной волны и огромной революции. Ничего устойчивого более не было. Исторические тела расплавились» [79, 129,153]. Отличительной особенностью этого времени стала смена представлений о мире, о человеке, об отношениях культуры и жизни. Вера в человеческие потенции в конце ХЕХ столетия сменяется эсхатологизмом в начале XX века. Это приводит к своеобразному возрождению мифологического мышления, перешедшего на новый качественный уровень мифологизма (неомифологизма). Николай Бердяев писал по этому поводу: «В ренессансе начала XX века было слишком много языческого» [79, 164]. Культура Серебряного века находилась в стадии обобщений «вселенского» значения и функционирования вечных образов, архетипов [90, 44]. Миф, язычество стали базой для многих оригинальных концепций как зарубежных писателей, так и отечественных мастеров художественного слова. Среди них можно выделить таких, как Ж. Амаду, Г. Гессе, Дж. Джойс, Ф.Кафка, Т. Манн, Г. Маркес, Л. Андреев, М. Булгаков, С. Есенин, В. Иванов, А. Платонов, М. Пришвин, А. Ремизов, Ф. Сологуб. Собственное понимание идолопоклонства предложили философы, культурологи и психологи: Р. Барт, С. Булгаков, В. Зеньковский, И. Ильин, Э. Кассирер, И. Лапшин,

A. Лосев, Н. Лосский, В. Розанов, В. Соловьев, С. Трубецкой, П. Флоренский, З.Фрейд, К. Юнг, К. Ясперс. В свете этого весьма актуальным для нас становится исследование духовного мира представителей Серебряного века.

Рассмотрению феномена многобожия, мифологического мышления посвящены работы С. Аверинцева [31], Ф. Буслаева [98], М. Бахтина [58], Г.Гачева [127], Вяч. Иванова [174], Д. Лихачева [219], А. Лосева [222], Ю.Лотмана [225], Е. Мелетинского [236], 3. Минц [241], А. Потебни [266],

B.Проппа [268], В. Топорова [298], Б. Успенского [226], Д. Фрейзера [309] и других. В работах этих ученых была соотнесена поэтика жанровых форм с обрядовой культурой архаического периода, обозначены различные виды связей мифа и художественных текстов, выявлена эволюция отдельных мифологических моделей в литературе. Важным оказывается изучение проблемы библейско-христианской мифопоэтики, которая возникла как единство эстетической формы и религиозного содержания (Д. Лихачев, М. Бахтин, Ю. Лотман). Существование мифа в контексте Серебряного века становится высшим проявлением духа, творческим началом «эктропической направленности, как противовес угрозе энтропического погружения в бессловесность, немоту и хаос» [297, 4].

На рубеже XX - XXI веков интерес к изучению мифопоэтического мышления в литературоведении не только не угас, но и заметно возрос. Достаточно выделить теоретические и историко-литературные исследования Г.Климовой [196], Л. Колобаевой [202], Ю. Лотмана [225], И. Минераловой [240], А. Соколова [288], Л. Трубиной [300], А. Черникова [319] и других. Авторы актуализируют вопрос мифотворчества, ярко проявивший себя в русле «неомифологизма» - одного из главных направлений культуры начала XX века. Изыскания, посвященные данной проблеме, рассматривают мифологизацию культуры как «тип художественного мышления» [144, 217], как сознательное «обращение писателей к поэтике мифологизирования» [243, 77], как «художественный прием и стоящее за ним мироощущение» [236, 654]. Мифопоэтическая составляющая религиозно-философских взглядов писателя в контексте духовной культуры Серебряного века исследуется в работах философов и богословов Н. Бердяева [76], Б. Вышеславцева [122], В.Зеньковского [170], Н. Лосского [224], А. Меня [237], Г. Флоровского [305] и других.

Современный этап изучения данного вопроса обозначился работами таких ученых, как П. Гайденко [124], В. Кувакин [213], Я. Сарычев [282], А. Эткинд [330]. Теме нашего исследования наиболее близки диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук A.M. Ваховской

Проза Д.С. Мережковского 1890-х - середины 1900-х гг.: становление и художественное воплощение концепции культуры» (1996) [109], А.В. Дехтяре-нок «Античность и христианство в трилогии Д.С. Мережковского "Христос и Антихрист"» (2005) [153] и А.И. Хромовой «Роман Д.С. Мережковского "Антихрист (Петр и Алексей)": мир художественных образов и символов» (2006) [317], диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук В.Н. Быстрова «Идея преображения мира у русских символистов: Д. Мережковский, А. Белый, А. Блок» (2004) [102], книга О.В. Пчелиной «Д.С. Мережковский: цивилизация и культура» (2006) [269]. Изучение особенностей творческого наследия Д.С. Мережковского передано в монографии «Д.С. Мережковский: мысль и слово» (1998) [146]. Особо стоит отметить монографию Я. Сарычева «Религия Дмитрия Мережковского» (2001) [282], в которой предпринята первая попытка целостного объективного анализа концепции «Третьего Завета». Однако в этих работах обнаруживаются лишь первые шаги в понимании того богатого духовного опыта, который оставил основоположник русского символизма и Религии Третьего Завета. В исследованиях обосновывается перспективность рассмотрения творческого наследия писателя, намечается идейный круг его религиозно-философских исканий.

Отсюда, несмотря на большое количество исследований, посвященных определенным аспектам творчества Д.С. Мережковского, мы можем констатировать, что вопрос функционирования языческой символики в художественном мире произведений писателя остается недостаточно изученным. Языческая символика как универсальная скрепа религиозно-философской доктрины Святого Духа, как главная проекция философско-эстетических представлений писателя не была предметом специального исследования литературоведов. В работе мы предприняли попытку рассмотреть мифопоэтическое содержание наследия художника, смысловым ядром которого явилась языческая символика.

Научная новизна исследования заключается в том, что предпринята попытка рассмотреть мифопоэтическое содержание трилогии «Христос и Антихрист», смысловым ядром которого явилась языческая символика. Заявленный в работе подход позволяет не только решить частные проблемы ми-фопоэтики трилогии «Христос и Антихрист», но и проанализировать такое явление в художественном мире писателя, как собственное авторское мифотворчество. Данное произведение является весьма важным для понимания творческой эволюции автора, поскольку позволяет рассмотреть его генетическую связь с художественными произведениями последующих лет.

В работе исследуется специфика по отношению к художественному творчеству Д.С. Мережковского, емких образов-символов (солнце, крест, дорога и другие), являющихся архетипическими и проходящими сквозь весь литературный процесс эпохи; выявляется их художественно-эстетический потенциал в трилогии «Христос и Антихрист». Особое внимание уделено изучению средств художественной выразительности в творчестве художника. Сделанные выводы позволяют уточнить и дополнить знания о художественном мире писателя.

Для того, чтобы в дальнейшем избежать понятийной путаницы, уточним используемые в работе термины. Для нас язычество — система представлений и морально-нравственных ценностей народа, база его жизнедеятельности и творчества, не прекратившая своего существования до сих пор. На основе таких ориентиров происходило формирование мифов и ритуалов, смысловым ядром которых являлась языческая символика как форма и средство выражения архетипической модели сознания.

В связи с неоднозначным толкованием термина «миф» необходимо особо отметить, что мы будем опираться на определение, сформулированное Е.М. Мелетинским: «Миф есть совокупность <.> сказаний о богах и героях, и, в то же время, система <.> представлений о мире, <.> основной способ понимания мира» [236, 653]. Поэтому к мифу неприменима оценка с позиции истинности или лживости. Подобное понимание данного термина полностью согласуется с трактовкой А.Ф. Лосева, который считает, что «миф <.> не есть выдумка или фикция, но необходимая категория сознания и бытия вообще» [222, 184].

Понятия «мифопоэтика», «мифопоэтическое», возникшие в современном литературоведении, употребляются нами для описания функционирования мифа в литературном произведении. При этом проблему существования мифа в художественном тексте можно трактовать двояко: с одной стороны, «тексты выступают в «пассивной» функции источников», «носителей мифа», но, с другой, «эти же тексты способны выступить и в «активной» функции, и тогда они сами формируют и «разыгрывают» мифологическое» [297, 4]. Таким образом, мифопоэтику можно рассматривать как составную часть поэтики произведения, включающую в себя мифологические образы, мотивы, реализованные в тексте произведения, а также создаваемые автором новые мифологемы, новые мифы (авторское «мифотворчество», «неомифо-логизм»). С одной стороны, мифопоэтика работает со сферой выразительных средств, мотивов, сюжетов. Но, она и демонстрирует способность к глобальным обобщениям на содержательном и проблемном уровнях произведения.

Интерпретация понятия символа у символистов выделяет его в отдельное явление в русской литературе порубежного периода. В данном контексте символ отражает иную, идеальную сущность мира. Для символистов символ становится многослойным знаком ирреальности, посредником между идеей и материей. Но при этом символ не может быть понят простой логичностью, ибо он всего лишь намекает на свое содержание. Только посвященные при помощи интуиции могли постичь сущность символа. Под семантикой термина «символ» (обозначение) символисты видят гармоничное соединения более высокого уровня нежели, чем механический синтез значений. Символ - это эмблема всего опыта человечества. При этом художественная символика есть отражение личного творчества. Символы самостоятельны по своей природе и обнаруживаются в разнообразных областях бытия. Более полноценно символы выражаются в мифе. Отсюда скрытость и недосказанность полисемантических символических конструкций. Символизм как теория, таким образом, не столько предлагает новую систему ценностей, сколько уходит в глубину наработанных культурой парадигм.

Цель исследования - изучить функционирование языческой символики в художественном мире трилогии «Христос и Антихрист».

Целью работы определяются следующие задачи:

- определить научно-философскую и духовную основу творческого пути Д.С. Мережковского;

- выявить систему религиозно-философских представлений писателя, которая приводит к созданию авторского неомифа;

- рассмотреть влияние символизма на художественное воплощение Религии Третьего Завета в творчестве Д.С. Мережковского;

- исследовать художественный мир трилогии «Христос и Антихрист» для более точного понимания мировоззренческой позиции писателя;

- выявить религиозно-мистическую символику исследуемого произведения, ее смысловую роль, ценностную значимость и особенности биполярного мифологического мышления писателя;

- раскрыть взаимосвязь мифопоэтического мышления Д.С. Мережковского с многовековыми традициями духовной культуры человечества, определившую эволюцию творчества писателя.

Теоретическая значимость исследования состоит в расширении представлений о языческой символике как формальном и содержательном компоненте трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист». Сделанные в работе выводы позволяют дополнить знания о художественном мире писателя.

Объектом исследования является трилогия «Христос и Антихрист» как знаковое произведение писателя.

Предметом исследования является языческая символика, используемая Д.С. Мережковским в художественной системе трилогии «Христос и Антихрист».

Методы проведенного исследования опираются на достижения сравнительно-исторического, контекстуального, структурно-аналитического, мо-тивного и герменевтического принципов литературоведческого анализа. В зависимости от характера исследуемого материала в отдельных главах преобладают те или иные методы исследования. Достоверность выводов, сформулированных в работе, обеспечивается разносторонним анализом проблемы, который адекватен целям и задачам исследования.

Теоретической и методологической основой исследования послужили: труды по поэтике М. Бахтина, С. Венгерова, М. Гаспарова, Л. Долгополова, В. Жирмунского, Г. Климовой, Л. Колобаевой, Ю. Лотмана, И. Минераловой, О. Михайлова, Б. Михайловского, А. Пайман, В. Сарычева, Л. Смирновой, Л.Трубиной, А. Черникова и других; сочинения религиозных мыслителей: Н.Бердяева, С. Булгакова, И. Ильина, А. Лосева, Ф. Ницше, В. Розанова, В.Соловьева, Н. Федорова, П. Флоренского и других; концепция К.Юнга об общих архетипических символах коллективного бессознательного. В области теории мифа и символики мы опирались на работы ученых-мифологов, фольклористов: А.Афанасьева, А.Блока, Ф.Буслаева, А.Веселовского, Я.Голосовкера, Вяч. Иванова, К. Леви-Стросса, М. Маковского, Е. Мелетинского, В. Проппа, В.Топорова, Дж. Фрейзер. В работе учитывался и широкий круг работ исследователей творчества Д.С. Мережковского: Н. Барковской, С.Бельчевина, Н. Богомолова, Е. Васильевой, А. Ваховской, М. Гаспарова, А.Горнфельда, М. Гофмана, Б. Грифцова, Н. Дворцовой, О. Дефье, А. Долинина, М. Ермолаева, В. Жданова, Б. Зайцева, А. Измайлова, П. Коган, М.Козьменко, Н. Лосского, Е. Лундберг, С. Лурье, 3. Минц, О. Михайлова, М. Никитиной, Н. Оцупа, С. Поварцова, А. Соболева, В. Спасовича, Г. Струве, Ю. Терапиано и других.

В процессе работы осуществлялась опора на такие понятия, как миф, мифопоэтика, символ, художественный мир, язычество, представленных в работах указанных ученых.

Положения, выносимые на защиту:

1. Собственная жизнь была для Д.С. Мережковского одним из способов апробации и реализации Религии Третьего Завета. Авторский биографический миф, который создавался художником совместно с З.Н. Гиппиус, стал органичной частью художественного мира писателя. Строение авторского биографического мифа как форма эстетического самовыражения и самоанализа соответствует структуре мифотворчества, опирающейся на единство и гармонию разнородных составляющих (социальной, религиозной, научной, философской, символистской).

2. Символизм для Д.С. Мережковского методом раскрытия и познания Религии Третьего Завета, эстетической и философской базой авторского не-омифологизма писателя.

3. Трилогия «Христос и Антихрист» - это художественное воплощение Религии Третьего Завета, доказательство сошествия Святого Духа в материально-чувственной форме. В произведении создан неповторимый мифо-поэтический символ эволюции всемирного исторического процесса, который выразился в идее преображения мира.

4. Религия Третьего Завета Д.С. Мережковского гелиоцентрична. Семантическое пространство метатекста трилогии построено по законам мифо-поэтики. В его основе лежит крестообразная модель мира. Центральное место в ней занимает архетип Солнца, к которому, как мистическому центру, сводятся все мотивы религиозно-философской концепции писателя.

5. Языческая символика трилогии «Христос и Антихрист» - ключ к расшифровке мифопоэтики писателя и к пониманию всего творческого наследия Д.С. Мережковского.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовском курсе истории русской литературы XX века, спецкурсах и семинарах, посвященных творчеству Д.С. Мережковского, в школьном преподавании литературы.

Апробация полученных результатов исследования осуществлялась в виде докладов на научных конференциях и статей в различных изданиях: ЕГПИ (1999, 2000), ЕГУ им. И.А. Бунина («Пришвинские чтения», 2003), МПГУ («Шешуковские чтения», Москва, 2004, 2008), СГТУ («5-я международная конференция молодых ученых», Самара, 2004), СГУ (Самара, 2007), ЕГУ им. И.А. Бунина (сб. «Собор», Вып. 5, 2004), СПбГУ (Санкт-Петербург, 2006). Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры историко-культурного наследия ЕГУ им. И.А. Бунина (2004, 2008).

Структура и объем работы определены спецификой изучаемой проблемы, поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав: «Эстетическое воплощение религиозно-философской доктрины «Царства Духа» Д.С. Мережковского», «Система мифопоэтических образов в трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист», заключения и библиографии, насчитывающей 333 источника. Материал диссертации изложен на 191 странице.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языческая символика в художественном мире трилогии Д.С. Мережковского "Христос и Антихрист""

Заключение

Не исполнилось царство Божие и в христианстве, так же как и в язычестве. <.> А только тогда, когда исполнится тайна Одного и тайна Двух, исполнится и тайна Трех - Общество» [25, 128]. Эти слова, написанные в XX веке Д.С. Мережковским в эмиграции, послужат эпиграфом к тем выводам, которые неизбежно завершают диссертацию.

Анализ языческой символики в художественном мире видного религиозного мыслителя необходим сегодня потому, что общество, на наш взгляд, подошло к черте, за которой заканчивается власть материального мировоззрения. Мы все больше познаем жизнь на интуитивно-духовном уровне и нуждаемся в прочной основе, в знании, которое проверено временем. Этим объясняется жизненная актуальность избранной темы исследования.

Рубеж XIX — XX веков в истории России ярко, на наш взгляд, обозначил духовную борьбу идеальных порывов с мещанской идеологией и хамством. Страна оказалась на пороге бездны безверия. Предчувствуя свое падение и стремясь ослабить последствия социальной болезни, культура выплеснула целую плеяду талантливых молодых ученых и поэтов, которые устремились ввысь. Отсюда, отмечаемое многими исследователями диффузное состояние ведущих тенденций на всех уровнях жизни государства.

Творчество Д.С. Мережковского органично вписывается в контекст культуры рубежа веков как творца полноценной Религии Третьего Завета, которая отвечает на главный вопрос любой философской доктрины — как человеку измениться и стать Богом. В этом аспекте литература становится для писателя лишь средством приобщения к истине, познания Бога действием. Отсюда схематизм концепции, ее фактологизм и «не литературность». И это не недостаток религии мыслителя, но лишь простая необходимость существования последней, степень и способность ее реализации во внешнем бытии.

Осуществляя в процессе исследования поставленную в начале работы цель, мы пришли к следующим выводам.

В ходе изучения биографических фактов основоположника русского символизма нами обнаружено, что в их основе лежит новое мифопоэтиче-ское мышление. При этом неомифологизм писателя заключался в сознательном возведении собственных жизненных и философских построений на уровень мифа. Тем самым художник не просто проживал свою религиозную доктрину, но и доказывал в то же время возможность ее осуществления во внешнем бытии как нового «пути спасения». Д.С. Мережковский пытался увидеть и показать будущее на основе собственного духовного опыта. Понимание этого аспекта в трилогии «Христос и Антихрист» по-новому раскрывает глубинный смысл языческой символики, ее использование в структурных компонентах и, в целом, задачу мыслителя как религиозного пророка и предтечи «Царства Духа». Идеи философа по реализации Религии Третьего Завета нашли свое воплощение в его произведениях и художественной практике русского символизма.

Философская программа символизма исходит из тезиса о том, что подлинная сущность мира скрыта. Символизм стремился напомнить человечеству об истоках жизни, найти пути ее преображения (привести к теургии). Символисты выразили тоску по духовной свободе, признавая значимость иррациональной глубины человека и утверждения личности как самоцели. Отсюда выводится теория о чувственно-воспринимаемом и духовном мирах, в которой символу и символизму отводится роль связующего звена между ними. Из этого же тезиса вытекает принцип двойственности произведений искусства, проявляющийся в таинственных намеках, недосказанности. Символ становится покрывалом для внутренних смыслов, которые были доступны избранным. Символ становится эмблемой эмблем. Гений народа при этом является истинным внутренним содержанием символистского искусства. Символы обладают самостоятельной жизнью, наиболее полное выражение которой происходит в мифе. Поэтому все изображаемое художником оказывается лишь подобием окружающего мира, символом. Главным открытием символизма стало утверждение символического характера любого подлинного искусства. Символизм для Д.С. Мережковского был и формой искусства, которая передает в грядущее неомифологический образ Царства Духа, и «методом» его познания. С помощью символизма художник сознательно мифо-творил жизнь, встраивая в ткань своих произведений свои символы-мифы: биографические данные и религиозное построение «Третьего Завета». Писатель хотел вернуть утраченную искусством и самой жизнью способность творить миф.

Трилогия «Христос и Антихрист» - художественное воплощение Религии Святого Духа и третий компонент (практическая реализация вновь обретенного знания). В современном литературоведении более точным, по нашему мнению, атрибутом историософских романов писателя считается его гностический характер. Мы полагаем, что главный смысл своего творчества художник видел в познании новой формы истины Христианства, а не в новой истине (хотя сама по себе истина и предстает возросшей). Смысл трилогии определяется самим автором как соединение, синтез двух правд в одной истине, в Иисусе Христе.

Художественный мир трех романов, исследуемых нами, выражает одну общую идею, которая осуществляется в каждой из частей цикла отдельно, а на метауровне и во всей трилогии одновременно - все компоненты трини-тарной концепции исторического развития бытия равноправны и взаимодополняемы и выражают гелиоцентрическую теорию развития Религии Третьего Завета. Идея - вот главный герой произведения. Мистерия же обеспечивает писателю скрытость своих замыслов для непосвященных и предполагает прохождение определенных этапов до трансцендентальной, «реальнейшей» внутренней формы. Концептуально произведения Д.С. Мережковского являют собой органическое соединение формы, содержания и внутренней формы. Внутренняя форма подчиняет себе внешнюю форму и содержание, превращая их в проживание Перво-образа, возникшего под влиянием произведения, то есть Символа (Царства Духа) в понимании символистов. В аспекте интертекстуальности внутренняя форма полностью согласуется с герменевтическим подходом к познанию бытия, реализуя и способ постижения последнего, и сама выступая как основная характеристика развития мироздания. Отсюда, процесс понимания Религии Третьего Завета не отделим от процесса его самоопределения. В этом аспекте писатель предвосхитил онтологическое познание бытия Хайдеггера. Однако религиозный мыслитель видел познание бытия через Бога, что свидетельствует уже о теогерменевтике в творчестве художника. Религиозно-философские взгляды раскрываются также на уровне персонажей романов. Каждый из них символизирует свою часть триады: тезис (Юлиан) - антитезис (Леонардо да Винчи) - синтез (Петр и Алексей). Но религиозному мыслителю данные типы героев были бы не интересны, если бы не символизировали собой еще один, не указанный ранее исследователями, уровень. Говоря терминологией математиков, - то, что в геометрической теореме называется «дано», «доказать», «доказательство». Каждый герой, по нашему мнению, обладает набором признаков, позволяющих его отнести к одному из указанных определений. Эти атрибуты проявляют себя не только в форме и содержании романа, но и на мистическом уровне организации историософского гностического произведения. Данный момент становится очевидным и в мелких деталях, и в расстановке главных и второстепенных персонажей по отношению друг к другу.

Постигая Религию Третьего Завета, Д.С. Мережковский использовал тринитарный концептуальный универс. Сущность его составляют три равноправные и взаимопересекающиеся идеи-образы, которые открывались читателю постепенно шаг за шагом, показывая весь путь религиозного мыслителя. — от зарождения религиозной доктрины до ее художественно-эстетической реализации в гностической историософской романистике, чтобы читатель прошел весь путь, предложенный автором, до конца.

Первый этап состоял в осмыслении и приятии для себя знания, которое писатель получил через опыт. (В роли внешней сферы истины для художника выступала автомифологизация биографических данных). И, во-вторых, чтобы постижение Третьего Завета не казалось запутанным и туманным, писатель раскрывает метод познания — символизм. Третьим слагаемым прихода Царства Духа было его материальное воплощение, художественно-эстетическая реализация в трилогии «Христос и Антихрист» как объединение, синтез, доказательство первых двух правд: Духа и Плоти, тезиса и антитезиса, дано и доказать.

Примечательно, что все компоненты концепции Религии Третьего Завета создавались одновременно: сборник стихов «Символы», лекция «О причинах упадка.»,трилогия «Христос и Антихрист», «Старинные октавы» (конец XIX — начало XX веков). И лишь потом она дорабатывалась и углублялась со всех сторон. Может, поэтому к сороковым годам XX столетия его считали архаичным, не представляя, как откликнутся его идеи в мировой истории.

Метафизические построения Д.С. Мережковского искали выход через конкретные воплощения, которыми и явилась мифопоэтическая составляющая. Само язычество как религия по своей структуре приравнивается к космическому началу, где каждая часть реализует природную составляющую и знаменует собой лишь магическую проекцию главного (Космоса). На основе многобожия происходило формирование мифов и ритуалов как содержательной стороны идолопоклонства. Миф - это своеобразная форма истинного мышления древнего человека, которое не есть познание причинно-следственных связей в современном смысле этого слова. Это сама жизнь. Для писателя многобожие было совокупностью представлений и этических ценностей народа. На наш взгляд, в творчестве религиозного мыслителя обнаруживается «новая» волна приятия идолопоклонства, которая впитала в себя предшествующие и вышла на более высокий уровень, вобрав в себя культуру, которая стала для художника частью его «культа».

Языческий неомифологизм символики в трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист» следует определить самой эпохой Серебряного века; религиозно-философской доктриной Царства Духа (писатель создает свой неомиф как реальную картину мира; эсхатологизм авторской позиции). Следующей чертой, определяющей языческую символику в творчестве художника, является ее включение в сюжет как самостоятельной и не зависимой от героев силы. Она полностью соотносится с архетипами природы. Так же отличительным свойством использования идолопоклонства есть интуитивность постижения авторского символизма, доминирование интертекстуальной функции символов многобожия, которая реализуется через поэтику лейтмотивов, использование обширного цитатного материала, первоисточников, заглавий трилогии.

В заглавиях явствует главная мифологема «Христос и Антихрист». Тем самым обозначается не только содержательное ядро, но и выделяется бинарная оппозиция, создающая глубинную структуру метатекста. Заглавие цикла не только аннотирует его смысловое содержание во внешней форме, подводит читающего к мистически-религиозному пониманию трилогии в целом, но и, в содержательном плане, отражает структуру всего произведения. А сочинительно-соединительный союз «и» говорит о наличии третьей, скрытой, части, соединяющей две предыдущие. Внутренняя форма заглавия выступает в роли не только претекста (соотнесение с героическим фольклором, например), но и как метатекст (противопоставление архетипических символов христианства и язычества), объединяя отдельные романы в единую смысловую систему. Названия каждой части трилогии состоят из двух равноправных элементов («Смерть богов. Юлиан Отступник», «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», «Антихрист. Петр и Алексей»). Первый элемент соотносит текст произведения в целом с трилогией, а второй — подводит к жанру романизированной биографии. При рассмотрении всех заглавий трилогии вместе, с точки зрения внешнего содержания, возникает символистское представление о многомерности пространства и времени. Первое измерение - это жизнь обычных людей, их судьбы в исторической перспективе. Второе исследует существование языческих богов, а третье измерение консолидирует два предыдущие и отражает последовательную борьбу Христа и Антихриста в мировой истории. Таким образом, языческая символика выступает и как текст, и как претекст, и как метатекст, объединяясь в центральных эпизодах произведения в точку прорыва к другой действительности, знаменуя собой четвертый аспект концепции мыслителя, который вытекает из третьего как его внутренняя сущность (метатекст), необходимая для завершения полноценного восприятия новой религии, ее законченности и самодостаточности.

Система символов многобожия соответствует сакральной модели мира, в основе которой лежит архетип Мирового дерева. В его центре выявляется архетип Солнца как проекция Христа на современную действительность. Д.С. Мережковский создает гелиоцентрический неомиф, на основе которого и строится Царство Духа. Гелиоцентризм писателя - это не просто переработанный солярной миф о Солнце (представление о рождении и умирании: восход-закат). Здесь центром выступает «солнце слепых» — Иисус Христос.

На уровне метатекста трилогии вполне возможно говорить о «взрыве линеарности» текста, когда источник семантического построения кроется в сфере индивидуально сотворенного смысла, уже сделанного в форме претек-ста. В этом случае мыслитель соотносит идеи архетипов Солнце и Христос с собственной Религией Третьего Завета, в которой язычество является предтечей христианства, и с идеей Вл. Соловьева о святой Софии. Более того, христианские таинства и символы мыслятся писателем как движение идолопоклонства к Апокалипсису.

Пространственно-временные координаты эволюции всемирного исторического процесса в художественном мире трилогии «Христос и Антихрист» выстраиваются писателем в крестообразную модель как проекцию Мирового дерева. Само понятие истории (процесса поступательной эволюции) трактуется основоположником русского символизма как геометрический хронотоп, совершающийся под крестным знамением. К вертикальной оси тянется то, что устремлено ввысь, к иному пространству спасения. Здесь основными точками являются стволы деревьев, горы, колонны, храмы, дым жертвенников и огненных костров. По вертикали формируется очень важная в мифопоэтике Д.С. Мережковского антиномия «земное — небесное (низ — верх)», которая образует не менее главную дилогию «светлое — темное». Именно мистериальный свет дает писателю возможность оттенить главные части религии Третьего Духа. Так, небо и красота ассоциируются со светлыми тонами, огнем и Солнцем.

На уровне метатекста произведения отчетливо выстраивается вертикальная линия Лес - Гора - Солнце, где последний символ соотносится с горизонтальным символом Дороги. Анализ границ каждого романа лишь подтвердил общую динамику построения метатекста трех романов вместе. Текст трилогии можно рассматривать как процесс сакрального перехода из одного мира (земного) в другой (загробный). И если в начале трилогии источник выбивается из горы и ведет читателя к нашему миру (центробежные силы), то во втором и, как следствие, на уровне всего текста море выводит нас к истокам (центростремительные силы). Вода несет в себе семантику двойственности: смерть и рождение. Кровь как неизменный атрибут мистического действа ассоциируется с Кругом и Иисусом Христом. Это еще больше углубляет связь религиозной концепции Д.С. Мережковского с христианством (красный цвет крови был символом Христа, как и Вода, обозначавшая рыбу) и язычеством (Мировое дерево, Круг, Солнце). В последнем отрывке архетип Воды олицетворяет Страшный суд и закольцовывает трилогию на уровне метатекста, создавая невидимый символ Круга, семантику которого являет архетип Солнце. Отсюда ярко просматривается линия Корабль — Вода — Солнце. Таким образом, писатель создает свой собственный солярный неомиф Серебряного века.

В аспекте пространственной характеристики трилогии «Христос и Антихрист» типичной для писателя становится мифологема пути. Это один из древнейших символов, обозначающий смерть и уводящий в царство теней. Путь возвращает нас к идее цикличности (здесь мы вплотную подходим к категории времени - эсхатологии): человек должен пройти свой путь до конца, чтобы произошло обновление. В сфере произведений Д.С. Мережковского персонажи проходят путь в направлении сакрального центра и становятся символом обретения духовной гармонии в этой жизни. Восхождение в историческом процессе происходит по серпантину, кругами. Это обозначает ре-актуализацию первоначального времени, точки отсчета и возвращает писателя ко времени истоков. Но здесь главным является следующее утверждение — исправить жизнь невозможно, ее необходимо создать заново, в новой реальности и по новой модели. Отсюда схожесть и перекличка ситуационных моделей в различные эпохи (например, волна язычества, воскресающая с особой периодичностью в современном мире).

В свете изучения мифопоэтики трилогии необходимо указать на ритуальность трилогии. Ритуал-действо сближает писателя и читателя, тем самым проводя параллель между временем изображаемым и современностью. Композиционный, семантический центр ритуала фокусируется на акте жертвоприношения, призванном разбудить чувства всех его участников. Ритуальное убийство Иванушки в эпилоге произведения знаменовало собой переход от одного состояния мира к другому, которым и было наступление новой религии. Отсюда, все творчество Д.С. Мережковского есть своего рода ритуал Царства Духа.

С ритуалом согласуется архетип числа. В сакральном значении числовая символика рассматривалась как божественная составляющая Космоса. Стремление показать гармоничное устройство Вселенной через языческий символ числа прослеживается во всех романах трилогии «Христос и Антихрист»: от разделения мира на два противостоящих лагеря (язычество и христианство) до обращения к дуалистической мифологии.

В аспекте горизонтального построения Царства Духа интерес представляет эпилог трилогии, который являет собой четвертый символ пространственных координат, позволяющий образовать цикличность и законченность всей трилогии как единого произведения. Образ ребенка (появляющийся в самый трагический момент) становится вершиной выражения символа Солнца в произведениях писателя. Этот символ — уже непосредственная реальность Религии Третьего Завета. Он обозначает достижение Креста Гол-гофского (эпизод сакрального занесения над жертвой орудия ритуала), а не его Тень. Тем самым автор приближает нас к истинному назначению своей религиозной доктрины: «Осанна! Антихриста победит Христос!» Архетип «ребенок» перекидывает мост между современным сознанием и бессознательной целостностью архаики. В нем сходятся все мотивы трилогии, образуя квадратуру круга (мандалу), что указывает на последовательную и сложную организацию архетипа Солнца. Движение времени как вращательная характеристика динамики мандального символизма служит показателем формирования новой религии. В этом случае писатель предлагает читателю вслед за ним пройти весь означенный путь до конца, до Пришествия.

Форма художественного времени в трилогии воплощает время мифологическое, которое является «отцом вещей». У писателя время циклично и эс-хатологично. История представляется Д.С. Мережковскому синтезом разнородных составляющих, обусловленных извечной дисгармонией мира. В этом видна еще одна бинарная пара: линейность и цикличность. Обращение к бинарным оппозициям составляет прерогативу мифологического сознания, так как все мифотворчество движимо стремлением не только понять антиномию мира, но по возможности гармонизировать его. В трилогии эсхатологизм выразился в четкой связи с одноименными мифами, в сути которых заложена идея рождения мира в новом качестве. Теме Апокалипсиса посвящен последний роман «Петр и Алексей». Интересна в данном контексте связь с первыми двумя Заветами - Ветхим и Новым, которые, как считает писатель, исчерпали себя и представляют собой переходный этап к Третьему.

Онтологизм художника ярко проявил себя в неомифологизации культурных имен. Согласно представлениям древних наречение именем было равнозначно акту творения. Отсюда знание имени дает власть над его носителем (номинации в заговорах, заклинаниях). В символистской среде неомифологическое использование имени сакрализуется, становится предтечей будущего. Символизация имени героев писателя ведет к раскрытию личности самого писателя, его ведущих идей и мотивов, проявлению абсолютизации какой-то одной идеи, соотнесенности с мифологическими и литературными образами. Имени-символу присущи следующие основные черты: образ героя, история его личности (отступник, скиталец, антихрист), автомифологизация писателя. Символизация имени у художника основывается на создании своего, заново сконструированного и индивидуально понятого образа личности, что способствует более глубокому выражению авторского сознания.

Таким образом, внешнее и внутреннее значение языческих символов реализуют авторский неомифологизм. Создавая религию Третьего Завета, высвечивая ее сакральным архетипом Солнца и исходящими от него символами, реактуализируя их, писатель апеллирует к вечности, ко времени истоков, переводя смысловую направленность языческой символики на современность, пророчествуя будущему исходу вещей. Художник стремится понять мир в соответствии со всемирным историческим поступательным развитием. И языческая символика в трилогии «Христос и Антихрист» является составной частью религиозно-философской концепции писателя и призвана раскрыть на аксиоматическом уровне обращение к духовной жизни человечества, конечность современного мироустройства, его неизбежный Апокалипсис во имя Третьего Завета.

Языческая символика, мифопоэтическое мышление, неомифологизм воплотили особенности мировоззрения писателя, которые оставались недостаточно изученными. Однако в работе мы лишь наметили круг для более широкого исследования, показали дальнейшие пути развития данной те-мы.Стремление автора к универсализму и масштабности сближает его со многими писателями XX века (А. Белым, И. Буниным, М. Горьким, М. Пришвиным и М.Шолоховым). Д.С. Мережковский имеет свой оригинальный художественный стиль, что дает право считать его уникальным писателем как начала XX века, так и русской культуры вообще.

166

Список научной литературыКовыршин, Михаил Александрович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Мережковский, Д.С. Автобиографическая заметка. Текст. / Д.С. Мережковский // Русская литература XX века (1890 1910). / Под ред. проф. С. А. Венгерова: в 2-х тт. - М., 2000. - С. 273 - 279. - Т. 1.

2. Мережковский, Д.С. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи Текст. / Д.С. Мережковский / Сост., послесл. и коммент. С.Н. Повар-цова./-М.: Кн. палата, 1991.-351 с.

3. Мережковский, Д.С. Антихрист. Петр и Алексей. Текст. / Д.С. Мережковский // Христос и Антихрист. Трилогия. // Собр. соч.: в 4-х тт. М., 1990. -С. 319-759.-Т. 2.

4. Мережковский, Д.С. Атлантида-Европа: Тайна Запада Текст. / Д.С. Мережковский / вступ. ст. В.Д. Цыбина. — М.: Рус. книга, 1992. — 416 с.

5. Мережковский, Д.С. Больная Россия. Текст. / Д.С. Мережковский — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1991. 272 с.

6. Мережковский, Д.С. Было и будет. Дневник. 1910-1914; Невоенный дневник. 1914-1916. Текст. / Д.С. Мережковский / Сост., предисл. Е.Г. Домогацкой, Е.А. Певак; коммент. И.Л. Анастасьевой, Е. А. Певак. -М.: Аграф, 2001.-512 с.

7. Мережковский, Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет Текст. / Д.С. Мережковский / Сост. Е. Я. Данилова. М.: Сов. писатель, 1991.-496 с.

8. Мережковский, Д.С. Вечные спутники: Роман. Стихотворения. Литературные портреты. Дневник Текст. / Д.С. Мережковский / Сост., примеч. Т.Ф. Прокопова; вступ. ст. Н.М. Солнцевой. — М.: Школа-Пресс, 1996. 736 с. - (Серия «Круг чтения: школьная программа»).

9. Мережковский, Д.С. Воскресшие боги. Леонардо да Винчи. Текст. / Д.С. Мережковский // Христос и Антихрист. Трилогия. // Собр.соч.: в 4-х тт. -М., 1990.-С. 309-591.- Т. 1.-С. 7-759.-Т. 2.

10. Мережковский, Д.С. Грядущий Хам. Текст. / Д.С. Мережковский // Больная Россия: Избранное. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. — 267 с.

11. Мережковский, Д.С. Иисус Неизвестный Текст. / Д.С. Мережковский /Редкол.: O.A. Коростелев, А.Н. Николюкин, С.Р. Федякин. -М.: Республика, 1996. 687с.

12. Мережковский, Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. Прилож.: О причинах упадка . [Текст] / Д.С. Мережковский — М.: Республика, 1995. 625 с. - Прошлое и настоящее.

13. Мережковский, Д.С. Лица святых от Иисуса к нам Текст. / Д.С. Мережковский / Редкол. O.A. Коростелев, А.Н. Николюкин, СР. Федякин. М.: Республика, 1997. - 366 с.

14. Мережковский, Д.С. М.Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества Текст. / Д.С. Мережковский // Вопр. лит. М., 1989. - № 10. - С. 88 - 123.

15. Мережковский, Д.С. Наполеон. Текст. / Д.С. Мережковский М.: Тер-ра, 1999.-416 с.

16. Мережковский, Д.С. Не мир, но меч. Текст. / Д.С. Мережковский -Харьков: М.: ACT, 2000. 720 с. - (Б-ка: Р.Х. 2000), Сер.: В силе Духа.

17. Мережковский, Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы Текст. / Д.С. Мережковский // Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. (Приложение). М.: Республика, 1995. - С. 522 -561 с.

18. Мережковский, Д.С. Полн. собр. соч. Текст.: в 24 т. / Д.С. Мережковский М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1914. - Т. I - XXIV.

19. Мережковский, Д.С. Полное энциклопедическое собрание сочинений. Электронный ресурс. — М.: ИДДК, ООО «Бизнессофт», 2005. 1 электрон, опт. диск (CD-ROM). — Загл. с экрана. — электронная библиотека. — http://www.iddk.ru

20. Мережковский, Д.С. Реформаторы: Лютер, Кальвин, Паскаль. Текст. / Д.С. Мережковский Томск: Изд-во Водолей, 1999. — 448 с.

21. Мережковский, Д.С. Смерть богов. Юлиан Отступник. Текст. /Д.С. Мережковский // Христос и Антихрист. Трилогия. // Собр. соч.: в 4-х тт. — М., 1990.-С. 27-308.-Т. 1.

22. Мережковский, Д.С. Собр. соч. Текст.: в 4-х т. / Д.С. Мережковский / Сост. и общ. ред. О.Н. Ми-хайлова. М.: Правда, 1990. - Т. I - IV.

23. Мережковский, Д.С. Собр. соч.: Иисус Неизвестный Текст. / Д.С. Мережковский /Редкол.: О. А. Коростелев, А. Н. Николюкин, С. Р. Федякин. — М.: Республика, 1996. 687 с.

24. Мережковский, Д.С. Старинные октавы. Текст. / Д.С. Мережковский // Соб. соч.: в 4-х тт. М., 1990. - С. 632-658. - Т. 4.

25. Мережковский, Д.С. Тайна трех. Египет — Вавилон. Текст. / Д.С. Мережковский. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во «Око», 2001. — 560 е., илл. (Серия «Антология мудрости»).

26. Мережковский, Д.С. Франциск Ассизский. Текст. / Д.С. Мережковский // Лица святых от Иисуса к нам. М.: ООО «Издательство ACT», 2000. -С. 171-328

27. Мережковский, Д.С. Царство Антихриста: Статьи периода эмиг-рации. Текст. / Д.С. Мережковский. СПб.: РХГИ, 2001.-656 с.1. Тексты других авторов

28. А.Б. Богданович А.. [Критические заметки]. Пророчества г. Мережковского . [Текст] / А. Богданович // Мир Божий. 1901. - № 11. — [Отд. II]. -С. 1-14.

29. А.Б. Богданович А.. [Критические заметки]. Д. Мережковский. Итальянские новеллы конца ХУв. Микель Анжело. Святой Сатир [Текст] / А. Богданович // Мир Божий. 1902. - № 3. - [Отд. II]. - С. 69 - 71.

30. Абашева, Д.В. Фольклор в романе Дм. Мережковского «Антихрист. Петри Алексей»: (Отец и сын в фольклорной традиции и в романе) Текст. / Д.В. Абашева // Из истории русской и зарубежной литературы. Чебоксары, 1995. —С.53 —63.

31. Аверинцев, С.С. Неоплатонизм перед лицом платоновской критики мифопоэтического мышления Текст. / С.С. Аверинцев // Платон и его эпоха.-М., 1979.-С. 82-98.

32. Адамович, Г. Лица и книги Текст. / Г. Адамович // Современные записки. 1933. - Кн. 53. - С. 324 - 335.

33. Адамович, Г. Мережковский Текст. / Г. Адамович // Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи -М., 1996. — С.26-32.

34. Адамович, Г. Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи Текст. / Г. Адамович СПб.: Logos, 1993. - 353 с.

35. Айхенвальд, Ю. Силуэты русских писателей Текст. / Ю. Айхенвальд. М.: Республика, 1994. - 591 с.

36. Александрова, Р.И. Россия: духовность, философия любви Текст. / Р.И. Александрова. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1999. - 176 с.

37. Александрова, Р.И. Социальная демонология в русской философии Текст. / Р.И. Александрова // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Н. Новгород. - 1998. - С. 344 - 347.

38. Алексеев, П.В. Философы России XIX -XX столетий. Биографии, идеи, труды. Текст. / П.В. Алексеев 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Академич. проект, 1999.-945 с.

39. Алексеева, Л.Ф. Русская поэзия 1910-1920-х годов. Поэтический процесс и творческие индивидуальности Текст.: автореф. дис . д-ра филол. наук / Л.Ф. Алексеева. М., 1999. - 41 с.

40. Алпатов, М.В. Художественные проблемы Итальянского Возрождения. Текст. / М.В. Алпатов М.,1976. - 232с.

41. Анастасьева, И.Л. Эволюция религиозно-философской мысли в России рубежа веков (на примере книги Д. С. Мережковского "Иисус Неизвестный") Текст. / И.Л. Анастасьева // htpp:gosha-p.narod.ru/Articles/Anastva. htm

42. Андрущенко, Е.А. «Все предисловия бесполезны.»: (Из наблюдений над предисловиями Мережковского) Текст. / Е.А. Андрущенко // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. -М., 1996.-Т. 55, № 3. С.59 - 65.

43. Андрущенко, Е.А. Взгляд, обращенный назад Текст. / Е.А. Андрущенко // Д.С. Мережковский Тайна Трех. Египет-Вавилон. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во «Око», 2001. - С. 5-52.

44. Андрущенко, Е.А., Фризман Л.Г. Критик, эстетик, художник Текст. / Е.А. Андрущенко, Л.Г. Фризман // Мережковский Д.С. Эстетика и критика: в 2 тт. М.: Харьков, 1994. - С. 7-57. - Т. 1.

45. Андрущенко, Е.А. Письмо в бутылке: (Драма «Павел I» и «Будет радость» в творческом мире Д. С. Мережковского) Текст. / Е.А. Андрущенко // Вопросы литературы. 2000. - № 3. - С. 211 - 235.

46. Анненкова, Н.В. А.С.Пушкин в художественном сознании Д. С. Мережковского Текст. / Н.В. Анненкова // Философия и поэзия. — Рязань, 2000. -С. 55-57.

47. Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология Текст. / Сост., коммент. A.C. Гришина, К.Г. Исупова. -М.: Высш. шк., 1995. — 415 с.

48. Апокрифы древних христиан: Исследование, тексты, комментарии Текст. // Акад. общест. наук при ЦК КПСС. Институт науч. атеизма; Ред-кол.: А.Ф. Окулов (пред.) и др. М.: Мысль, 1989. - 336 с. - (Науч.-атеист. б-ка).

49. Арапов, A.B. Идея священного брака в русской философии Серебряного века Текст. / A.B. Арапов // Вест. Воронеж, гос. ун-та. 1998. - № 2. - С. 223-230.

50. Архимандрит Никифор. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. Текст. / Никифор Архимандрит. — М., 1991. 816 с.

51. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: в 3-х тт. — М., 1995.-Т.1-3.

52. Бабаев, Э.Г. Лев Толстой: итог или проблема? Текст. / Э.Г. Бабаев // Связь времен: Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX — начала XX в. -М., 1992. С. 47 - 76.

53. Барковская, Н.В. Поэтика символистского романа Текст. / Н.В. Бар-ковская. Екатеринбург, 1996. - 287 с.

54. Барт, Г. Избранные работы. Семиотика. Поэтика Текст. / Г. Барт. М.: Издат. группа «Прогресс» - «Универс», 1994. - 616 с.

55. Басинский, П. Хам уходящий: «Грядущий Хам» Д.С. Мережковского в свете нашего опыта Текст. / П. Басинский // Новый мир. 1996. - № 11. — С. 212-228.

56. Бауэр, В. Энциклопедия символов Текст. / В. Бауэр / Пер. с нем. Г. Гаева. М.: КРОН-ПРЕСС, 2000. - 504 с.

57. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи Текст. / М.М. Бахтин. -М., 1986.-445 с.

58. Бахтин, М.М. Эпос и роман. Текст. / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 304 с.

59. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества Текст. / М.М. Бахтин / Сост. С.Г. Бочаров; текст подгот. Г.С. Берштейн и Л.В. Дерюгина; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. М.: Искусство, 1979. - 424 с. - (Из истории сов. эстетики и теории искусства).

60. Бахтина, О.Н. Проблемы поэтики старообрядческой литературы (Агиографические тексты) Текст.: автореф. дис . докт. филол. Наук / О.Н. Бахтина. Томск, 2000. - 50 с.

61. Бацелли, Э. Заметки о романе Мережковского "Воскресшие боги. Леонардо да Винчи" Текст. / Э. Бацелли // Д.С. Мережковский. Мысль и слово. -М., 1999.-С. 51-56.

62. Белоусова, Е.Г. «Генерализирующая поэтика» Д. Мережковского (трилогия «Христос и Антихрист») Текст.: автореф. дисс . канд. филол. наук / Е.Г. Белоусова Екатеринбург, 1998. —21 с.

63. Белоусова, Е.Г. Зеркальность как стилевая примета трилогии Д. Мережковского «Христос и Антихрист» Текст. / Е.Г. Белоусова // Вестн. Челя-бин.ун-та. Сер.2, Филология. Челябинск,1999. — № 2. - С. 33 - 40.

64. Белый, А. Критика. Эстетика. Теория символизма Текст.: в 2 тт. / А. Белый / Вступ. ст., сост. А.Л. Казин, коммент. А.Л. Казин, Н.В. Кудряшева. -М.: Искусство, 1994. — Т.1. 478 е.; Т. 2.-571 с. — (История эстетики в памятниках и документах).

65. Белый, А. Мережковский. Силуэт. Текст. / А. Белый // В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. — М., 1991. — С. 3 — 9.

66. Белый, А. Символизм как миропонимание. Текст. / А. Белый — М.: Республика, 1994. 528 с.

67. Белый, А. Между двух революций Текст. / А. Белый. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934. - 408 с.

68. Бельчевичен, С. П. Гуманизм и христианство в литературно-философском наследии Д. С. Мережковского Текст. / С.П. Бельчевичен // Гуманизм и культура: век XX: Сб. науч. тр. Тверь, 1993. - С.89 - 95.

69. Бельчевичен, С.П. Проблема взаимосвязи культуры и религии в философии Д. С. Мережковского Текст. / С.П. Бельчевичен. Тверь, 1999. - 130с.

70. Бельчевичен, С.П. Россия и Запад в литературно-фиолософской концепции Д.С. Мережковского Текст. / С.П. Бельчевичен // Россия и Запад: Диалог культур. Сб. науч. тр. Тверь, 1994. - С. 158 — 166.

71. Бельчевичен, С.П. Эволюция идеала культурно-религиозного обновления в философии Д.С.Мережковского Текст. / С.П. Бельчевичен // Горизонты культуры накануне XXI века. — Тверь, 1993. — С.89 95.

72. Бенуа, А. Мои воспоминания Текст.: в 5 кн. Изд. 2-е., доп. — М.: Наука, 1990. - Кн. IV, V. - С. 45 - 57, 228 - 296.

73. Берберова, H.H. Курсив мой: Автобиография Текст. / H.H. Берберова / Вступ. ст. Е.В. Витковского; коммент. В.П. Кочетова, Г.И. Мосешвили. — М.: Согласие, 1999.-736 с.

74. Бердяев, H.A. Новое религиозное сознание и общественность Текст. / H.A. Бердяев М.: Канон+, 1999. - 464 с.

75. Бердяев, H.A. Новое христианство (Д.С. Мережковский) Текст. / H.A. Бердяев // О русской философии. Свердловск: изд-во Урал, ун-та, 1991. — С. 127-148,-4.2.

76. Бердяев, H.A. О новом религиозном сознании Текст. / H.A. Бердяев // О русских классиках. М., 1993. - С. 224 - 253.

77. Бердяев, H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХвека. Текст. / H.A. Бердяев // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. Сб.ст. АН СССР. М.,1990. - С.43 - 272.

78. Бердяев, H.A. Самопознание (Опыт философской автобиографии). Текст. / H.A. Бердяев — М.: Междунар. отношения, 1990. 334 с.

79. Бердяев, H.A. Философия свободы: Смысл творчества Текст. / H.A. Бердяев / Вступ.ст., сост., подгот. текста, примеч. JI.B. Полякова. М.: Правда, 1989.-608 с.

80. Берегулева Дмитриева, Т.Г. «Чувство таинственности мира» Текст. / Т.Г. Берегулева-Дмитриева // Сказка серебряного века: Сборник /Сост.и коммент. Т. Берегулевой-Дмитриевой. -М.: ТЕРРА, 1997. - С. 7-31.

81. Бибихин, В. В. Добро, истина и несуществование у Вл. Соловьева Текст. / В. В. Бибихин // http:www.philosophy.nsc.ru/disc/library/lib5.html

82. Бицилли, П.М. Избранные труды по филологии Текст. / П.М. Бицилли. -М.: Наследие, 1999. 709 с.

83. Блиц, Н.Л. Автобиографическая проза A.M. Ремизова (Проблемы мифотворчества) Текст.: автореф. дис . канд. филол. наук/ Н.Л. Блиц Минск, 2000. - 20 с.

84. Блок, A.A. Собр. соч. Текст.: в 8 тт. / A.A. Блок. М.; Л.: ГИХЛ, 19601965. - Т. 5. Проза 1903-1917. - 800 с.

85. Богданович, В. Д.С. Мережковский как религиозный мыслитель Текст. // http:www.russianresources.Lt/archive/Bogdanovich/Bogdan2.html

86. Богомолов, H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм: Исследования и материалы. Текст. / H.A. Богомолов — М.: НЛО, 1999. — 550 с.

87. Богословский, А.И. Мережковский: попытка авторецензии Текст. /

88. A.И. Богословский // Человек. 1999. - №6. - С. 141 - 142.

89. Болотов, В.В. Лекции по истории древней церкви: в 4 тт. Текст. / В.В. Болотов / Посмертн. изд. под ред. проф. А. Бриллиантова. М.: Изд. Спасо-Преображ. Валаамск. Ставропигиальн. монастыря, 1994. - Т. I - IV.

90. Борисова, Н.В. Жизнь мифа в творчестве М.М. Пришвина. Монография. Текст. / Н.В. Борисова Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2001. - 282 с.

91. Борисова, Н.В. Мифологема пути в художественном мире М. Пришвина Текст. / Н.В. Борисова // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Вып. 3.: Филология. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2004. -С. 197-222.

92. Борисова, Н.В. Художественное бытие мифа в творческом наследии М.М. Пришвина Текст.: автореф. дис . д-ра филол. наук / Н.В. Борисова. -Елец, 2002. 37 с.

93. Брюсов, В. Д.С. Мережковский как поэт Текст. / В. Брюсов//Брюсов

94. B. Далекие и близкие. Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней. М.: Скорпион, 1912. - С. 54-64 с.

95. Брюсов, В.Я. .Далекие и близкие. Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней Текст. / В .Я. Брюсов. М.: Скорпион, 1912. — 214 с.

96. Брюсов, В. Далекие и близкие. Текст. / В. Брюсов // Серебряный век. Поэзия. -М.: Олимп, 2000. С. 137-142.

97. Булгаков, С.Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения Текст. / С.Н. Булгаков / Подгот. текста и коммент. В. В. Сапова; послесл. K.M. Долгова. М.: Республика, 1994. - 415 с.

98. Буслаев, Ф.И. Русский богатырский эпос. Русский народный эпос. Текст./Ф.И. Буслаев-Воронеж:Центр.-Чернозем.кн.изд-во,1987 — 225 с.

99. Буслакова, Т.П. Владимир Соловьев и «Эстетическое декадентство». Текст. / Т.П. Буслакова // Серебряный век русской литературы: Проблемы, документы. М., 1996. - С. 12 -23.

100. Быстров, В. «Напрасно в людях спорят дух и плоть.»: (Д. С. Мережковский и «метафизика» любви) Текст. / В. Быстров // Новый журн. 1996. -№4.— С.116 — 123.

101. Быстров, В.Н. Идея обновления мира русских символистов (Д. С. Мережковский и А. Белый) Текст. / В.Н. Быстров // Русская литература. 2003. — № 3. — С. 3-21.

102. Быстров, В.Н. Идея преображения мира у русских символистов: Д. Мережковский, А. Белый, А. Блок Текст.: автореф. дис.канд. филолог, наук / В.Н. Быстров. СПб., 2004 - 25с.

103. Бычков, В.В. Славянский мир, Древняя Русь, Россия. Текст. / В.В. Бычков // Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры. Sub specie aesthetica: в 2 тт. М.: Универ. кн., 1999. - 527 с. - Т.2.

104. Бычков, В.В. Эстетические пророчества русского символизма. Текст. / В.В. Бычков М.: Полигнозис, 1999. - С. 83-104

105. Валери, Поль. Об искусстве. Текст. / Поль Валери / Пер. с франц. изд. подг. В. М. Козовой. Предисл. А. А. Вишневского. М.: Искусство, 1976. — 622 с.

106. Васильев, В.Е. Метаисториософия Д.С. Мережковского Текст. / В.Е.Васильев // http://anthropology.ru/ru/texts/vasiljevve /ruseur09.html

107. Васильева, Е.В. «Второе крещение» как одна из проблем романа Д.С. Мережковского «Антихрист (Петр и Алексей)» Текст. / Е.В. Васильева // Писатель, творчество: современное восприятие. Курск, 1999. С. 109-121.

108. Ваховская, A.M. Исторический роман Д. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей»: Субъективное истолкование или прозрение? Текст. / A.M. Ваховская // Рос. литературовед, журн. — 1994. № 5-6. - С. 90-104.

109. Ваховская, A.M. Проза Д.С. Мережковского 1890-х середины 1900-х гг.: становление и художественное воплощение концепции культуры Текст.: автореф. дис . канд. фил. наук/ A.M. Ваховская. -М., 1996. - 19 с.

110. Введенский, А.И. Очерки по истории русской философии: А.И. Введенский, А.Ф. Лосев, Э.Л. Радлов, Г.Г. Шпет. Текст. / А.И. Ваховская -Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991. — 591 с.

111. Вейс, Г. История культуры: Костюм. Украшения. Предметы быта. Вооружение. Храмы и жилища. Обычаи и нравы. Текст. / Г. Вейс М.: Изд-во ЭКСМО, 2002.-960с.

112. Вейдле, В. О религиозном корне русского искусства Текст. / В. Вейдле 11 Новый журнал. 1953. - № 35. - С. 149-161.

113. Венгеров, С.А. Русская литература XX века (1890-1910): в 2 кн. Текст. / С.А. Венгеров / Под ред. проф. С.А. Венгерова. М.: ИД "XXI век - Согласие", 2000. - Кн. 1. - 512 с; Кн. 2.- 472 с.

114. Венгеров, С.А. Этапы неоромантического движения. Статья первая Текст. / С.А. Венгеров // Русская литература XX века (1890-1910): В 2 кн. / Под ред. проф. С.А. Венгерова. М.: ИД «XXI век - Согласие», 2000. — С. 1973 - Кн. 1. — С. 5 - 32. - Кн. 2.

115. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции Текст. М.: Между-нар. ассоц. деятелей культуры «Новое время» и журнал «Горизонт», 1990. — 606 с.

116. Визгин, В. Ницше глазами Делеза. Текст. / В. Визгин // Вопросы философии. 1993. - № 4. - С. 47-62.

117. Винокурова, И. Мережковский и Муссолини: к истории взаимоотношений Текст. / И. Винокурова // Вопросы литературы. — 2001. № 2. — С. 274.-287.

118. Власова, М. Русские суеверия: Энциклопедический словарь Текст. / М. Власова СПб.: Азбука, 1998. - 672 с.

119. Волкогонова, О.Д. Религиозный анархизм Д.С. Мережковского. Образ России в философии российского зарубежья Текст. / О.Д. Волкогонова —М.: Росс, полит, энцикл., 1998. — 325 с.

120. Волынский, А.Л. Книга великого гнева Текст. / А.Л. Волынский — СПб., 1904.-203 с.

121. Воронцова, Т.В. Мережковский-драматург Текст. / Т.В. Воронцова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9., Филология. М., 1999. -№ 6. - С. 131-134.

122. Вышеславцев, Б.П. Этика преображенного Эроса Текст. / Б.П. Вышеславцев / Вступ. ст., сост. и коммент. В.В. Сапова. М.: Республика, 1994. — 368 с.

123. Габитова, P.M. Философия немецкого романтизма (Фр. Шлегель. Нова-лис) Текст. / P.M. Габитова / АН СССР. Ин-т философии. М.: Наука, 1978. -288 с.

124. Гайденко, П.П. Д.С. Мережковский: апокалипсис «всесокрушающей религиозной революции» Текст. / П.П. Гайденко // Вопр. литературы. -2000. Вып. V. - С. 98-126.

125. Гайденко, П.П. Соблазн "святой плоти" (Сергей Соловьев и русский Серебряный век) Текст. / П.П. Гайденко // Вопр. литературы. 1996. — Вып. IV. - С. 72-127.

126. Гаспаров, M.JI. Антиномичность поэтики русского модернизма Текст. / М.Л. Гаспаров // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995. - С. 286-303.

127. Гачева, A.B. Религиозно-философская ветвь русского космизма (19201930-е гг.). Текст. / A.B. Гачева // Гачева А.Г., Казнина O.A., Семенова С.Г. Философский контекст русской литературы 1920-1930-х годов. — М.: ИМЛИ РАН, 2003.-С. 87- 128.

128. Гинзбург, Л.Я. Литература в поисках реальности Текст. / Л.Я. Гинзбург. Л.: Сов. писатель, 1987. - 397 с.

129. Гиппиус, З.Н. Автобиографическая заметка Текст. / З.Н. Гиппиус // Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. проф. С. А. Венгерова. — М: ИД "XXI век-Согласие", 2000.-С. 171-176.-Кн. 1.

130. Гиппиус, З.Н. Дмитрий Мережковский Текст. / З.Н. Гиппиус // 3. Гиппиус. Живые лица: Стихи; Дневники: в 2 кн. / Сост., вступ.ст. и коммент. Е. Я. Курганова. Тбилиси: Мерани, 1991. - С. 164-352. - Кн. 2.

131. Гиппиус, З.Н. Дневники Текст. / З.Н. Гиппиус / Под общ. ред. А.Н. Николюкина. -М.: ИПК «ИНТЕЛВАК», 1999. -Т.1.-736 е., Т.2.-720 с.

132. Гиппиус, З.Н. Живые лица: Стихи; Дневники: в 2 кн. Текст. / З.Н. Гиппиус / Сост., вступ.ст. и коммент. Е. Я. Курганова. — Тбилиси: Мерани, 1991.-Кн. 1.-397 е.; Кн. 2.-382 с.

133. Гиппиус, З.Н. Избранное: Чертова кукла: Роман. Повесть. Рассказы Текст. / З.Н. Гиппиус / Сост. Т. Прокопов. М.: ТЕРРА, 1997. - 893 с.

134. Гиппиус, З.Н. Новые материалы. Исследования Текст. / З.Н. Гиппиус / Ред. и сост. Н.В. Королева. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 384 с.

135. Гиппиус, З.Н. Опыт свободы Текст. / З.Н. Гиппиус / Подгот. текста, сост., предисл. и примеч. Н.В. Королевой. — М.: Панорама, 1996 522 с. — (Русская литература. XX век).

136. Гиппиус, З.Н. Петербургский дневник Текст. / З.Н. Гиппиус М.: Сов. писатель. - Олимп, 1991. — 128 с.

137. Гиппиус, З.Н. Сочинения: Стихотворения. Проза Текст. / З.Н. Гиппиус / Вступ. ст., сост., подгот. текста и коммент. K.M. Азадовского. -Л.: Худож. лит., 1991.-664 с.

138. Гиппиус, З.Н. Стихотворения Текст. / З.Н. Гиппиус / Сост. Г.Н. Красников М.: «Звонница - МГ», 2000. - 288 с.

139. Гиппиус, З.Н. Черные тетради Текст. / З.Н. Гиппиус / Подгот. текста М.М. Павловой, предисл. и примеч. М.М. Павловой и Д.И. Зубарева // Звенья: истор. альм. М., СПб., 1992. - Вып. 2. - С. 11 -173.

140. Голубков, М.М. Раскол: (Русская историко-культурная ситуация первой трети XX в. и литературный процесс) Текст. / М.М. Голубков // Научные доклады филологического факультета МГУ. -М., 1996.-Вып.1- С. 204-239.

141. Григорьев, А.Л. Символизм Текст. / А.Л. Григорьев // История русской литературы: в 4-х тт. / Ред. К. Д. Муратова Л., 1983. - Литература конца XIX - начала XX века (1881 -1917). - С. 419-471. - Т. 4.

142. Грякалова, Н.Ю. Фольклорные традиции в русской поэзии начала XX века / Н.Ю. Грякалова // Русская литература 1984— № 2.-С.94-115.

143. Гулыга, A.B. Пути мифотворчества и пути искусства Текст. / A.B. Гу-лыга // Новый мир. 1969. - № 5. - С. 212-225.

144. Д.С. Мережковский: pro et contra Текст. / Сост. А. Н. Николюкин. -СПб.: РХГИ,2001. 568 с.

145. Д.С. Мережковский: мысль и слово Текст. / РАН, Ин-т мировой лит. им.A.M. Горького; Редкол.: В.А. Келдыш и др. М.:Наследие, 1999. — 349 с.

146. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка Текст. / В.И. Даль: в 4-х тт. СПб.: ТОО «Диамант», 1998. Т. 4. - 688 с.

147. Дальние берега: Портреты писателей эмиграции Текст./ сост., авт. предисл. и коммент. В.Крейд. -М., 1994. 383 с.

148. Дворцова, Н.П. Пришвин и Мережковский (Диалог о Граде Невидимом) Текст. / Н.П. Дворцова // Вопр. лит. 1993. - Вып. III. - С. 143-170.

149. Дефье, О.В. Духовное всеединство Д.С. Мережковского Текст. / О.В. Дефье // Педагогика. 2002. - № 2. - С. 52-57.

150. Дефье, О.В. Мережковский: преодоление декаданса: (раздумья над романом о Леонардо да Винчи) Текст. / О.В. Дефье М., 1999. - 124 с.

151. Дефье, О.В. Путь к гармонии (Д.С. Мережковский) Текст. / О.В. Дефье // Рус. словесность. 1993. - № 5. - С. 82-85.

152. Дехтяренок, A.B. Античность и христианство в трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист» Текст.: автореф. дис. канд. филолог, наук / A.B. Дехтяренок. Петрозаводск, 2004. — 24 с.

153. Долгополов, Л. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX -начала XX века Текст. / Л. Долгополов. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 352 с.

154. Долинин, А. Дмитрий Мережковский // Русская литература XX века (1890-1910): в 2 кн. Текст. / А. Долинин / Под ред. проф. С.А. Венгерова. -М.: ИД «XXI век Согласие», 2000. - С. 279-339. - Кн.1.

155. Дронова, Т.И. Историософский роман в русской литературе XX века: От Мережковского до Солженицына Текст. / Т.И. Дронова // дронова Т.И. А.И. Солженицын и русская культура. Саратов, 1999. - С. 20-27.

156. Дунаев, М.М. Православие и русская литература: в 6 ч. М.: "Христианская литература", 2000. - 4.1. - 896 с.

157. Евангельский текст в русской литературе XVIII XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сб. науч. трудов. Вып. 2. Текст. — Петрозаводск, 1998. - 552 с.

158. Елисеев, Н. О стихах Д.С. Мережковского Текст. / Н. Елисеев // htpp://azbuka.gif.ru/authops/eliseev/

159. Ермолаев, М. Загадки МережковскогоТекст./М.Ермолаев// Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский.Вечные спутники.-М.,1995.-С.561-566.

160. Жданов, В. Мережковский Текст. / В. Жданов // Лит. энциклопедия / Гл. ред. A.B. Луначарский. М., 1934. - Стлб. 193-198. - Т. 7.

161. Жирмунский, В.М. Поэтика русской поэзии Текст. / В.М. Жирмунский СПб.: Азбука-классика, 2001. - 496 с.

162. Жуков, В.Н. Третий завет Дмитрия Мережковского Текст. / В.Н. Жуков // Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. М., 1996. - С. 676 - 684.

163. Задражилова, М. Символизированное пространство в исторической прозе Мережковского Текст. / М. Задражилова // Д.С. Мережковский. Мысль и слово. -М.:«Наследие», 1999. С. 19-31

164. Зайцев, Б. "Иисус Неизвестный" Текст. / Б. Зайцев / Публ., вступ. ст., коммент. М. Мироновой // Наше наследие. — 1990. № III (15). — С. 91-92

165. Зайцев, Б. Памяти Мережковского: 100 лет Текст. / Б. Зайцев // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. — М., 1991.-С. 483-490.

166. Закон Божий Репринтное издание. [Текст] М.: Даниловский благо-вестник, Московский Свято-Данилов ставропигиальный мужской монастырь, 1995.-728 с.

167. Замятин, Е. Новая русская проза Текст. / Е. Замятин // Замятин Е. Избранные произведения. М., 1990. - С. 429 - 430.

168. Зверев, А. XX век как литературная эпоха Текст. / А. Зверев // Вопросы литературы. 1992. - № 2. — С. 3 - 56.

169. Зеньковский, В.В. История русской философии. Введение Текст. / В.В. Зеньковский // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. Сб.ст. АН СССР. М.: Наука, 1990. — С. 379-398.

170. Злобин, В. 3. Гиппиус. Ее судьба Текст. / В. Злобин // Рос. литературовед. журн. 1994. - № 5-6. - С. 329 -343.

171. Ибрагимов, М.И. Семантика жанра мистерии в русском символистском романе Текст. / М.И. Ибрагимов // Романтизм и его исторические судьбы: Материалы междунар. науч. конф. (7 Гуляевских чтений), 13-17 мая 1998. -Тверь, 1998. Ч. 2. - С. 96-99.

172. Иванов, Вяч. Дионис и прадиониссийство Текст. / Вяч. Иванов -СПб.: Алетея, 1994. 344 с. — (Сер. «Антич. б-ка. Исследования»).

173. Иванов, Вяч. Собр. соч. Текст. в 7 т. / Вяч. Иванов Брюссель, 1974. -Т.2.-С. 532 -604.

174. Иванова, Е.В. Русский модернизм и литературный процесс конца XIX -начала XX века Текст. / Е.В. Иванов // Рос. литературовед, журн. — 1994. -№5-6.-С. 17-38.

175. Иванов-Разумник, Р.В. Мертвое мастерство (Д. Мережковский) Текст. / Р.В. Иванов-Разумник // Иванов-Разумник Р.В. Творчество и критика. М., 1911. — С.110-179.

176. Из архива А.Г. Достоевской: Письма Д.С. Мережковского и С.Н. Булгакова. Переписка с В.В. Розановым Текст. / Публ. Э. Гарэтто // Минувшее: Истор. альм. М., 1992. - Вып. 9. - С. 235 - 293.

177. Из писем Зинаиды Гиппиус (Публ. В. Аллоя) Текст. // Минувшее: Истор. альм. М., 1991. -Вып.4. - С. 327-337.

178. Измайлов, А. Пророк безблагодатных дней (Д. С. Мережковский) Текст. / А. Измайлов // Измайлов А. Пестрые знамена. Литературные портреты безвременья. М., 1913. - С. 123 - 146.

179. Ильев, С.П. Идеология «неохристианства» и русские символисты (1903-1905) Текст. / С.П. Ильев // Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1992. - Вып. I. - С. 25 - 36.

180. Ильев, С.П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики Текст. / С.П. Ильев К.: Лыбидь, 1991. - 172 с.

181. Ильев, С.П. Эволюция мифа о Петербурге в романах Мережковского («Петр и Алексей») и Андрея Белого («Петербург») Текст. / С.П. Ильев // Д.С. Мережковский. Мысль и слово. -М.: «Наследие», 1999. С. 56-71

182. Ильин, И.А. Творчество Мережковского Текст. / И.А. Ильин // Москва. 1990.-№ 8. - С 187-197.

183. Ильин, И.А. Основы Христианской Культуры. Текст. / И. Ильин -Мюнхен, 1990.-215 с.

184. Ильин, И.А. Путь к очевидности Текст. / И.А. Ильин М.: Республика, 1993.-431 с.

185. Интертекстуальность. Функции интертекста. Подходы к изучению / Энциклопедия «КРУГОСВЕТ» Электронный ресурс. Второе изд. - 2005. -(http://www/krugosvet.ru/articles/77/1007707al .htm)

186. Исаев, С. Литературные маски серебряного века (на примере творческих исканий «старших» символистов) Текст. / С. Исаев // Филологические науки. 1997. - № 1. - С. 3-14.

187. Каграманов, Ю. Божье и вражье. Вчитываясь в Мережковского Текст. / Ю. Каграманов // Континент. 1994. - № 81. - С. 308-337.

188. Казаков, B.C. Именослов: Словарь славянских имен и прозвищ, с толкованием их значения и происхождения. Текст. / B.C. Казаков — Калуга: Золотая аллея, 1997. 168 с.

189. Карпов, И.П. Проблемы типологии авторства в русской прозе конца XIX начала XX века (И.Бунин, Л.Андреев, А.Ремизов) Текст.: автореф. дис. . д-ра филол. наук / И.П. Карпов. - М., 1998. - 36 с.

190. Кассу, Ж. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка Текст. / Ж. Кассу / Науч. ред. и авт. послесл. В. М. Толмачев; Пер.с фр. М.: Республика, 1999. - 429 с.

191. Келдыш, В. На рубеже художественных эпох. (О русской литературе конца XIX — начала XX века) Текст. / В. Келдыш // Вопросы литературы. — 1993.-№2.-С. 92-105.

192. Келдыш, В.А. Русский реализм начала XX века Текст. / В. А. Келдыш. -М., 1975.-280 с.

193. Климова, Т.П. Художественный мир И. А. Бунина: Монография Текст. / Г.П. Климова М.: «Прометей» МПГУ им. В. И. Ленина, 1991. - 100 с.

194. Климова, Г.П. Творчество И.А.Бунина и М.М.Пришвина в контексте христианской культуры Текст.: дис. .д-ра филол. наук / Г.П. Климова. -М., 1993.-412 с.

195. Клинг, O.A. Серебряный век через сто лет ("Диффузное состояние" в русской литературе начала XX века) Текст. / O.A. Клинг // Вопр. лит. — 2000. - № 6. - С. 83-113.

196. Клюс, Э. Ницше в России. Революция морального сознания Текст. / Э. Клюс / Гуманитарное агентство «Академический проект» -СПб., 1999// http://www.nietzsche.ru/biograf/bg801 .htm

197. Коган, П. Мережковский Текст. / П. Коган // Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. М., 1911. - Современники. - Вып. III. -Мистики и богоискатели. - С. 7 - 106. - Т. III.

198. Козолупенко, Д. Принцип всевозможности: мифопоэтическое мировосприятие в современном мире Текст. / Д. Козолупенко // http:www.auditoriuш.ru/aud/v/index.pф?a^conf&c=getForm&rИ;hesisDesc&id thesis=2687

199. Козьменко, М.В. Хроника: Международная конференция, посвященная жизни и творчеству Д.С. Мережковского Текст. / М.В. Козьменко // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. - № 4. - С. 380 - 383. - Т. 50.

200. Колобаева, Л.А. Русский символизм Текст. / Л.А. Колобаева М.: изд-во Моск. ун-та, 2000. - 296 с.

201. Колобаева, JI.А. Тотальное единство художественное мира. (Мережковский-романист) Текст. / Л.А. Колобаева // Мережковский Д.С. Мысль и слово. -М.: Наследие, 1999. С. 5-19.

202. Коренева, М. Ю. Д.С. Мережковский и немецкая культура (Ницше и Гете. Притяжение и отталкивание) Текст. / М.Ю. Коренева // На рубеже

203. XIX и XX вв. Л., 1991. - С. 44 - 46.

204. Корецкая, И.В. «Мир искусства»; «Новый путь». «Вопросы жизни» Текст. / И.В. Корецкая // Литературный процесс и русская журналистика конца XIX начала XX века. 1890 - 1904. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. - М., 1982. - С. 129 - 233.

205. Корман, Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы Текст. / Б.О. Корман—Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1992.-236с.

206. Коростелев, О. "Россия без свободы для меня невозможна" (Статьи Мережковского эмигрантского периода) Текст. / О. Коростелев // Д. С. Мережковский Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции. СПб.: РХГИ, 2001.-656 с.

207. Кошарный В.П. Религиозно-революционная теория Д.С. Мережковского: предпосылки и основные идеи Текст. / В.П. Кошарный // Из истории русской философии. М., 1993. - С. 3-33.

208. Крайний, А. Литературные размышления Текст. / А. Крайний // Числа. 1930. 1.-С. 144-149.

209. Крейд, В. Дальние берега: Портреты писателей эмиграции Текст. / В. Крейд М.: Республика, 1994. - 383 с.

210. Крейд, В. Рец. на кн. Дмитрий Мережковский. Тайна русской рево-лю-ции Текст. / В. Крейд / Предисл., прим. А.Н. Богословского. М.: «Российский путь», 1998. — 141 с.

211. Кричевская, Ю.Р. Д.С. Мережковский и русская журналистика начала

212. XX века Текст.: автореф. дисс . канд.филол.наук / Ю.Р. Кричевская. — М., 1996.-26 с.

213. Кувакин, В.А. Религиозная философия в России: Начало XX века Текст. / В.А. Кувакин М.: Мысль, 1980. - 309 с.

214. Лагашина, О. Историософский роман Д. Мережковского и М. Алданова Текст. : дисс . magister atrium (русская литература) / О. Лагашина Тарту, 2004.- 109 с.

215. Левицкий, С.А. Очерки по истории русской философии Текст. / С.А. Левицкий. М.: Канон, 1996. - 496 с.

216. Литературное наследство: в 28-ми тт. — М., 1937.-С.261- 277. Т. 27.

217. Литературно-эстетические концепции в России концаХГХ — начала XX в. Текст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1975.-416 с.

218. Литературный текст: проблемы и методы исследования / «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте: сб. научных трудов Текст. -Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999. — Вып. V. 220 с.

219. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Текст. / Д.С. Лихачев. М.: Наука, 1979.-360 с.

220. Лосев, А. Ф. Из ранних произведений Текст. / А.Ф. Лихачев. — М., 1990.-561 с.

221. Лосев, А.Ф. Владимир Соловьев и его время Текст. / А.Ф. Лосев / По-слесл. А. Тахо-Годи. М.: Прогресс, 1990. - 720 с.

222. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа Текст. / А.Ф. Лосев // А. Ф. Лосев Философия. Мифология. Культура. М., 1991. - С. 127 - 169.

223. Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения Текст. / А.Ф. Лосев М.: «Мысль», 1982.-623 с.

224. Лосский, Н.О. История русской философии Текст. / Н.О. Лосский. — М.: Высшая школа, 1991. 559 с.

225. Лотман, Ю.М., Минц, З.Г. Литература и мифология Текст. / Ю.М. Лотман, З.Г. Минц // Ученые записки Тартуского госуниверситета. Вып. 546. - Тарту, 1981. - С. 45-56.

226. Лотман, Ю.М., Успенский, Б.А. Миф имя - культура Текст. / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Труды по знаковым системам. - Вып. VI. — Тарту, 1973.-С. 278-289.

227. Лотман, Ю.М. Избранные статьи: в 3-х тт. Текст. / Ю.М. Лотман -Таллин: Александра, 1993. Т. 1-3.

228. Любимова, Е. Трилогия «Царство Зверя» Текст. / Е. Любимова // Мережковский Д.С. Собр.соч.: в 4-х тт. М., 1990. - С. 760-764. - Т.4.

229. Магомедова, Д.М. О Д.С.Мережковском и его романе «Юлиан Отступник» Текст. / Д.М. Магомедова // Мережковский Д.С. Смерть богов: Юлиан Отступник. М., 1993. - С. 3-14.

230. Маковский, М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов Текст. / М.М. Маковский. М.: Гуманит.изд.центр ВЛАДОС, 1996. - 416 с.

231. Максимов, Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока Текст. / Д.Е. Максимов Л., 1981.-473 с.

232. Мальцев, Л.А. Христианство и «новое религиозное сознание» (« Апокалипсис нашего времени» В.В. Розанова и «Антихрист» Ф. Ницше) Текст. / Л.А. Мальцев // Проблемы русской философии и культуры. — Калининград, 1997.-С. 47-51.

233. Манн, Ю.В. Диалектика художественного образа Текст. / Ю.В. Манн. — М.: Сов. писатель, 1987. 320 с.

234. Материалы Международной научной конференции, посвященной 850-летию г. Ельца Текст. Елец: ЕГПИ, 1996. — 216 с.

235. Машбиц-Веров, И.М. Русский символизм и путь Александра Блока Текст. / И.М. Машбиц-Веров. Куйбышев, 1969. - 350 с.

236. Мелетинский, Е.М. Общее понятие мифа и мифологии Текст. / Е.М. Мелетинский // Мифологический словарь / Гл.ред. Е.М. Мелетинский. М: Советская энциклопедия, 1991. — С.653-658.

237. Мень, А. Культура, христианство, церковь Текст. / А. Мень. -Н.Новгород: Нижегородская ярмарка, 1995. 671 с.

238. Минералов, Ю.И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность) Текст. / Ю.И. Минералов. М.: Гуманит. Изд. центр ВЛАДОС, 1999.-360 с.

239. Минералова, И.Г. Литература поисков и открытий. Жанровый синтез в русской литературе рубежа XIX XX вв Текст. / И.Г. Минералова. - М., 1991.-С. 322.

240. Минералова, И.Г. Русская литература Серебряного века (поэтика символизма) Текст. / И.Г. Минералова. — М.: Изд-во Литературного ин-та им. А.М. Горького, 1999. 226 с.

241. Минц, З.Г. О трилогии Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист» Текст. / З.Г. Минц // Мережковский Д.С. Христос и Антихрист: Трилогия. — М., 1989.-С. 5-26.-Т.1.

242. Минц, З.Г. О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов Текст. / З.Г. Минц // Творчество A.A. Блока и русская культура. Блоковский сборник, III. — Тарту, 1979. — С.69-85. (Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. - Вып. 459).

243. Минц, З.Г. Блок и русский символизм: Избранные труды: в 3 кн. Текст. / З.Г. Минц. СПб.: Искусство, 1999. - Кн. 1. - 727 с.

244. Мифологический словарь Текст. / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1991. - 736 с.

245. Мифология. Большой энциклопедический словарь Текст. М., 1998. -653 с.

246. Мифы в искусстве: Историко-художественная монография. (По Рене Менару) Текст. М.: Современник, 1996. - 271 с.

247. Мифы народов мира: в 2-х ч. Текст. / Сост. и введ. В .Я. Коровиной и В.И. Коровина. 2-еизд. - М.: РОСТ, Скрин, МИРОСД 996. - Ч. 1. - 256 е.; Ч. 2. - 224 с.

248. Михайлов, О. Венок Мережковскому Текст. / О. Михайлов // Мережковский Д.С. Собр.соч.: в 4-х тт. М., 1990. - С. 662-667. - Т.4.

249. Михайлов, О. Мережковский исторический романист Текст. / О. Михайлов // Мережковский Д.С. Александр Первый. - М., 1994. - С. 5-24.

250. Михайлов, О.Н. Пленник культуры (О Д.С. Мережковском и его романах) Текст. / О.Н. Михайлов // Мережковский Д.С. Собр. соч.: в 4-х тт. — М., 1990.-С. 3-26.-Т. 1.

251. Мосиенко, М.В. Традиции древнерусской агиографии в прозе русского литературного модерна начала XX века: (Л.Андреев, В.Брюсов, Д.Мережковский) Текст.: автореф. дис . канд. филол. наук / М.В. Мосиенко.-Киев, 1991.- 16 с.

252. Некрасова, E.H. Живая истина: Метафизика человеческого бытия в русской религиозной философии XX века Текст. / E.H. Некрасова. — М.: Мартис, 1997. 160 с.

253. Ницше, Фридрих По ту сторону добра и зла: Сочинения Текст. / Ф. Ницше. -М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во «Фолио», 1998. 1056 с.

254. Одоевцева, И. На берегах Сены: Мережковский и Гиппиус Текст. / И. Одоевцева // Звезда. 1988. - №12. - С. 80-95.

255. Оцуп, Н. "Океан времени". Стихотворения. Дневники в стихах. Статьи и воспоминания о писателях Текст. / Н. Оцуп. — СПб.: Logos, 1994. — 565 с.

256. Пайман, А. История русского символизма Текст. / А. Пайман / Авто-риз. пер. с англ. В.В. Исаакович. — М.: Республика, 1998. — 415 с.

257. Пахмусс, Т. «Зеленая лампа» в Париже Текст. / Т. Пахмусс. // Лит. обозрение. 1996. - № 2. - С. 70-72.

258. Пахмусс, Т. Творческий путь Зинаиды Гиппиус Текст. / Т. Пахмусс // З.Н. Гиппиус Новые материалы. Исследования М.:ИМЛИ РАН,2002.-384 с.

259. Перцов, П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902 гг. Текст. / П.П. Перцов. М.: Новое лит. обозрение, 2002. — 496 с.

260. Пильд, Л. Мережковский и Тургенев Текст. / Л. Пильд // Русская литература. 1998. -№ 1.-С. 16-35.

261. Письма Д.С. Мережковского к П.П. Перцову Текст. / Публ. и примеч. М.Ю. Кореневой//Рус. Лит. 1991. -№ 2. - С. 145 -176.

262. Платон Пир Текст. // Мыслители Греции. От мифа к логике: Соч. — М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. 832 с.

263. Поварцов, С.Н. Возвращение Д.С. Мережковского Текст. / С.Н. По-варцов // Д.С. Мережковский. Акрополь. — М.: Книжная палата, 1991. — 352 с.

264. Полонский, В.В. Биографический жанр в творчестве Д.С. Мережковского 1920-1930-х годов Текст.:автореф.дис .канд.фил.наук.-М.,1993—26 с.

265. Потебня, A.A. Теоретическая поэтика Текст. / A.A. Потебня. — М.: Высш. школа, 1990. 344 с.

266. Приходько, И.С. "Вечные спутники" Мережковского (К проблеме мифологизации культуры) Текст. / И.С. Приходько // Д.С. Мережковский. Мысль и слово. -М., 1999. С. 198-207.

267. Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В.Я. Пропп СПб., 1996. - 367с.

268. Пчелина, О.В. Д.С. Мережковский: цивилизация и культура Текст. / О.В. Пчелина. М.: Академия, 2006. - 150 с.

269. Религиозная общественность» и террор: (Письма Д. Мережковского и З.Гиппиус к Борису Савинкову (1908-1909) Текст. / Вступ. ст., публ. Е.И. Гончаровой. // Русская литература. 2003. - № 4. — С. 140-161.

270. Рерих, Н.К. Избранное Текст. / Н.К. Рерих. М., 1979. - 205 с.

271. Розанов, В.В. О писательстве и писателях Текст. / В.В. Розанов. М., 1995. - 563 с.

272. Розанов, В.В. Среди иноязычных (Д.С. Мережковский) Текст. /В.В. Розанов // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2000.-568 с.

273. Розанов, В.В. Люди лунного света: Метафизика христианства Текст. / В.В. Розанов. — М.: Дружба народов, 1990. 304 с.

274. Розанов, В.В. Представители "нового религиозного сознания" Текст. / В.В. Розанов // Человек. 1999. - № 6. - С. 56-61.

275. Розанов В.В.: pro et contra: личность и творчество Василия Васильевича Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология Текст. / Сост., вступ. ст. и примеч. В.А. Фатеева. СПб.: РХГИ,1995. - Кн.1. - 520 е.; Кн.2. - 574 с.

276. Рудич, В. Дмитрий Мережковский (1866-1941) Текст. / В. Рудич // История русской литературы:ХХ век: Серебряный век.-М.,1995.-С. 214-225.

277. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века Текст. / В.П. Руднев. М., 1997.-352 с.

278. Русская литература XX века: итоги и перспективы: Материалы Международной научной конференции, Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 24-25 ноября 2000 Текст. / Ред., сост. С.И. Кормилов. М.: МАКС Пресс, 2000. -288 с.

279. Русская наука о литературе в к. XIX н. XX века Текст. - М.: Наука, 1982.-390 с.

280. Сарычев, В.А. Кубофутуризм кубофутуристы: Эстетика. Творчество. Эволюция Текст. / В.А. Сарычев. Липецк: Липецкое издательство, 2000. — 256 с.

281. Сарычев, Я.В. Религия Дмитрия Мережковского: «Неохристианская» доктрина и ее художественное воплощение Текст. / Я.В. Сарычев. Липецк: «ГУП «ИГ ИНФОЛ», 2001. - 224 с.

282. Сарычев, Я.В. Эрос в творчестве Д.С. Мережковского Текст.: автореф. дис . канд. филолог, наук / Я.В. Сарычев — Воронеж, 1998. — 23с.

283. Семигин, В. Д.С. Мережковский: от литературы к религии Текст. / В. Семигин // Интернет-журнал «Ломоносов» // http:www.nature.ru/db/ sg.html?mid=l 154756&s= 121600000

284. Серебряный век русской литературы: Проблемы, документы Текст. -М.: Изд-во МГУ, 1996. 176 с.

285. Серебряный век. Философско-эстетические и художественные искания Текст. Кемерово, 1996. - 134 с.

286. Собенников, A.C. А.П. Чехов и Д.С. Мережковский: (К проблеме религиозного символа) Текст. / A.C. Собенников // Чеховские чтения в Ялте: взгляд из 1980-х. М, 1990. - С. 87-96.

287. Соколова, А.Г., Михайлова, М.В. Русская литературная критика конца XIX начала XX века Текст. / А.Г. Соколова, М.В. Михайлова. — М., 1982. — 452 с.

288. Солдаткина, Я.В. Мифопоэтика русского романа 20-30-х годов («Чевенгур» А.П. Платонова и «Тихий Дон» М.А. Шолохова) Текст.: автореф. дис . канд. филол. наук / Я.В. Солдаткина. — М., 2002. 16 с.

289. Солнцева, Н.М. Третий Завет Дмитрия Мережковского Текст. / Н.М. Солдаткина // Мережковский Д.С. Вечные спутники: Роман. Стихотворения. Литературные портреты. Дневник. М., 1996. - С. 5-17.

290. Соловьев, B.C. Избр. произв. Текст. / B.C. Соловьев. — Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998. 544 с.

291. Струве, Н. Православие и культура Текст. / Н. Струве. М.: Христианское изд-во, 1992. - 334 с.

292. Субботина, З.А. Русский религиозно-философский ренессанс как социокультурный феномен Текст. / З.А. Субботина // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. — Н. Новгород, 1998. — С. 414 — 418.

293. Телегин, С.М. Восстание мифа Текст. / С.М. Телегина. М., 1997. - С. 14-52.

294. Терапиано, Ю. Д.С. Мережковский Текст. / Ю. Терапиано // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции. — М.: Республика, 1994 — С. 109 — 115.

295. Тиме, Г. Две «Атлантиды»(Г.Гауптман и Д.Мережковский: непреднамеренный диалог) Текст./Г.Тиме//Русская литература.-1999.-№1.-С. 111- 134.

296. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического Текст. / В.Н. Топоров. М., 1995. - 512 с.

297. Топоров, В.Н. Предисловие к книге Евзлин М. Космогония и ритуал Текст. / В.Н. Топоров. М., 1993. - С. 8 - 23.

298. Топоров, В.Н. Числа Текст. / В.Н. Топоров // Мифы народов мира: в 2 тт. М., 1988. - С. 619 - 635. - Т.2.

299. Трубина, JI.A. Историческое сознание в русской литературе первой трети XX века Текст.: типология, поэтика: автореф. дисс . д-ра. филол. наук / Л.А. Трубина. -М., 2000. 40 с.

300. Тюпа В.И. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса («Архиерей» А.П. Чехова) Текст./В.И.Тюпа.-Тверь:Твер.гос.ун-т,2001.-58 с.

301. Тюпа В.И. Художественный дискурс (Введение в теорию литературы) Текст. / В.И. Тюпа. Тверь: Твер.гос.ун-т, 2002. - 80 с.

302. Флоренский, П.А. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодицеи Текст. / П. А. Флоренский. М: ACT, 2003. - 640 с.

303. Флорова, Л.Н. Проблемы творчества Д.С. Мережковского: Статьи Текст. / Л.Н. Флорова. М., 1996. - 115с.

304. Флоровский, Г.В. Метафизические предпосылки утопизма Текст. / Г.В. Флоровский / Предисл. В. В. Сербиненко // Вопр. философии. 1990. -№ 10.-С. 78-98.

305. Флоровский, Г.В. Пути русского богословия Текст. / Г.В. Флоровский // http traditional- Iib.narod.ru/slovo/religio/christ/florovsk03-0.htm

306. Фрадкина, С. Русская литература XX века как единая эстетическая система Текст. / С. Фрадкина//Вопросы литературы. 1993. — № 2. - С. 86-91.

307. Фрейд, 3. Леонардо да Винчи. Этюд по теории психосексуальности Текст. / З.Фрейд // Фрейд 3. Я и Оно: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. - 1040с.

308. Фрейзер, Д.Д. Золотая ветвь: Исследование магии и религии Текст. / Д.Д. Фрейзер / Пер.с англ. М.К. Рыклина. -М.: Политиздат, 1983. 703 с.

309. Фридлендер, Г.М. Д.С. Мережковский и Генрик Ибсен: (У истоков религиозно-философских идей Мережковского) Текст. / Г.М. Фридлендер // Рус. лит.-Л., 1992. -№ 1.-С. 43-57.

310. Хайдеггер, Мартин. Бытие и время Текст. / Мартин Хайдеггер // http://filosof.historic.ru/books/item/fD0/s00/z0000280/st003.shtml

311. Ханзен-Леве, A.A. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм Текст. / A.A. Ханзен-Леве / Пер. с нем. С. Бромерло, А. Ц. Масевича и А. Е. Барзаха. — СПб.: "Академический проект", 1999. — 512 с.

312. Ханзен-Леве, A.A. Русское сектантство и его отражение в литературе русского модернизма Текст. / A.A. Ханзен-Леве // Русская литература и религия. — Новосибирск, 1997. — С. 153 226.

313. Хоружий, С.С. Философский процесс в России как встреча философии и православия Текст./С.С.Хоружий//Вопр.философии—1991.-№5. С. 26-27.

314. Храповицкая, Г. Три Юлиана (Д. Мережковский) Текст. / Г. Храпо-вичцкая // Филологические науки. 1996. - № 5. - С. 15-24.

315. Христианство и русская культура. Сборник научных статей. Текст. — Вып.З. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2002. - 98 с.

316. Хромова, И.А. Роман Д.С. Мережковского «Антихрист (Петр и Алексей)»: Мир художественных образов и символов Текст.: автореф. дис.канд. филолог, наук / И.А. Хромова. Смоленск, 2006. - 25 с.

317. Чернец, Л.В. Литературные жанры: Проблемы типологии и поэтики Текст. / Л.В. Чернец. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

318. Черников, А.П. Серебряный век русской литературы Текст. / А.П. Черников. Калуга: Издательство «Гриф», 1998.-452 с.

319. Чуковский, К.И. Тайновидец вещи Текст. / К.И. Чуковский // Мережковский Д.С: Pro et contra / Сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А. Н. Нико-люкина. Спб.: РХГИ, 2001. — С. 140-151.

320. Чухина, JI.A. Человек и его ценностный мир в религиозной философии. Текст. / JI.A. Чухина.—2-е издание,перераб. и доп.—Рига:3инатне, 1991 —303 с.

321. Чучвага, A.A. Религиозная философия пола в журнале "Мир искусства" Текст. / A.A. Чучвага // Человек культура - общество. — М.: Современные тетради. - 2002. - С. 186 - 187.

322. Швейцер, А. Мистика апостола Павла Текст. / А. Швейцер // Швейцер Альберт Благоговение перед жизнью: сб. работ. — М.: Прогресс, 1992. 572 с.

323. Шестов, JI. Власть идей (Д. Мережковский JI. Толстой и Достоевский.) Текст. / JI. Шестов // Апофеоз беспочвенности: Опыт адогматического мышления. — JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. С. 190 - 209.

324. Щенникова, Л.П. Дмитрий Мережковский: структура сознания философствующего поэта на пороге XX века Текст. / Л.П. Щенникова // Филологические науки. 2002. — № 6. - С.З -11.

325. Щербаков, Р. Серебряный век Текст. / Р. Щербаков // Знание — сила. — 1991.-№2.-С. 88-95.

326. Эйхенбаум, Б.М. Черты летописного стиля в литературе XIX века Текст. / Б.М. Эйхенбаум. О прозе. Л., 1969. - С. 134 - 168.

327. Эллис.Культура и символизм Текст. / Эллис // Весы. 1909. - № 10-11.- С.158-172.

328. Этика. Энциклопедический словарь Текст.-М.:Гардарики,2001.—671 с.

329. Эткинд, А. Хлыст: Секты, литература и революция Текст. / А. Эткинд.- М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 687 с.

330. Юнг, К.Г. Человек и его символы Текст. / К.Г. Юнг / Под общ. ред. С.Н. Сиренко. -М.: Серебряные нити,1997. — 368 с.

331. Ясперс, К. Ницше и христианство Текст. / К. Ницше / Пер. с нем. — М.: Моск. филос. Фонд: Медиум, 1994. 114 с.

332. Ясперс, К. Смысл и назначение истории Текст. / К. Ясперс / Пер. с нем. — М.: Политиздат, 1991. 527 с. — (Мыслители XX в.).