автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пространство и время в художественном мире В.В. Маяковского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространство и время в художественном мире В.В. Маяковского"

На правах рукописи

Юрасова Надежда Геннадьевна

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

Специальность 10.01.01 — Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ии3455118

Нижний Новгород — 2008

003455118

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Сухих Станислав Иванович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Кулагин Анатолий Валентинович

кандидат филологических наук, доцент Александрова Марии Александровна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Курганский государственный университет»

Защита диссертации состоится 18 декабря 2008 г. в 15 часов па заседании диссертационного совета Д М 212.166.02 в Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского (603000, Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, д. 37, ауд. 312).

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского (603950, Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23).

Текст автореферата размещен на сайте ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского» \vww.unn ш

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Юхкова И.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Проблема художественного пространства и времени, на наш взгляд, является одной из важнейших проблем маяковедепия. Прежде всего, исследование художественного пространства и времени позволяет увидеть внутреннее единство художественного мира Маяковского, выявить ряд основополагающих, устойчивых, образов и мотивов его творчества. Кроме того, пространство и время для Маяковского — ценностные категории: пространственно-временное положение того или иного предмета, явления лежит в основе оценки этого предмета: вес, что имеет отношение к настоящему, обычно оценивается отрицательно, с будущим связано представление Маяковского об абсолютном идеале. Именно поэтому можно сказать, что обращение практически к любому аспекту творчества Маяковского выводит нас на проблему, которая стала предметом данной работы.

Степень изученности проблемы. Несмотря на значительное количество научных работ о художественном пространстве и времени (как теоретических, так и посвященных творчеству конкретных писателей), проблема пространственно-временной организации художественного мира Маяковского остается малоизученной. Ряд суждений, связанных с этой проблемой, можно найти в работах общего характера (В. Альфопсова, М. Вайскопфа, Ф. Пицкель). Отдельные главы, посвященные художественному пространству и времени, имеются в книге P.C. Спивак «Дооктябрьская лирика Маяковского»1 и диссертации О.В. Чернышевой «Творчество раннего В. Маяковского в контексте русского авангарда»". Е.Г. Эткинд в своей книге «Там, внутри» анализирует внутреннее и внешнее пространство в мире Маяковского3. Отношение Маяковского ко времени, истории становится одним из объектов рассмотрения в диссертации И.Ю. Ивашоши-ной «Творчество Маяковского как феномен утопического сознания»4. Нельзя не отметить также монографию Л.Н. Никольской «Человек и время в художественной концепции Маяковского»5.

Однако в данных работах чаще рассматривается только пространство (у Е.Г. Эткинда) или только время (у Л.Н. Никольской). Нередко проблема пространства и времени является лишь одним из аспектов какой-либо более широкой проблемы: главным объектом исследования для P.C. Спивак является раннее

1 Спивак-Р.С Дооктябрьская лирика Маяковского. Пермь, 1980.

" Чернышева ОН Творчество раннего Маяковского в контекст русского авангарда Авюреф. лис ... каид филол па>к. Магшпогорск, 2003

3 Э1КИПД12 Г. Там, внутри О русской поэзии XX века. СПб, 1997. Иваиюшииа И.Ю Творчеаво Маяковского как феномен утопического сознания. Лвгорсф дне.

.. капд филол наук. II. Новгород, 1992.

Никольская Л II Человек и время в художественной концепции Маяковского Львов, 1983

творчество Маяковского как «цельная, закопченная система философской лирики»6; для О.В. Чернышевой — «становление авангардной картины мира в ранней лирике Маяковского»7.

Объектом данного исследования становится творчество Маяковского (в первую очередь стихотворения, поэмы, пьесы как раннего, так и зрелого периодов) как единая целостная система. Предметом исследования является художественное пространство и время, их эволюция в мире Маяковского.

Научная новизна данной работы заключается в том, что впервые предпринимается попытка развернутого системного анализа художественного пространства и времени в творчестве Маяковского на разных этапах его развития.

Теоретическое значимость работы состоит в том, что к творчеству Маяковского впервые применяется методология исследования, основанная на взаимодополняющих методах, что позволяет достичь более полных и глубоких результатов анализа.

Теоретические источники и методология. Теоретическую основу диссертации составили труды A.A. Потсбни, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лот-мана. Важную роль в разработке темы сыграли работы, в которых рассматриваются мифологическая, иудео-христианская, карнавальная концепции пространства и времени (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, A.M. Гуревич, Е.М. Мелетинский, О.М. Фрейденберг, М. Элиаде).

Специфика темы предопределила необходимость применения в работе различных методов исследования. Поскольку нас интересуют преимущественно устойчивые, инвариантные черты творчества Маяковского, главным методом данного исследования является метод системно-типологический. Однако эволюционный аспект при этом также учитывается, поскольку, «знакомство с эволюцией, — по словам Б.О. Кормана, — позволяет отделить инварианты творчества от меняющихся его признаков»8. Кроме того, в работе используется сравнительно-типологический метод.

Практическая значимость работы. Материалы данного исследования могут быть использованы при разработке новых программ и учебных пособий по истории русской литературы XX века, а также теории литературы, спецкурсах и спецсеминарах по проблемам художественного пространства и времени и творчества Маяковского.

Апробация работы. Основные положения диссертации в форме научных докладов были представлены на 11-й Нижегородской сессии молодых ученых (Татинсц, 2006), всероссийских в межвузовских конференциях: «Маяковский в современном мире» (Москва, 2003), «Грехнёвские чтения» (Н. Новгород, 20042008), «Художественный текст и культура» (Владимир, 2005, 2007). Материалы исследования отражены в 9 публикациях.

6 Спнвак P.C. Дооктябрьская лирика Маяковского. С. 119.

7 Чернышева О В. Творчество раннего Маяковского в контсксте русского авангарда. Авю-реф. дне. С. 4.

Кормам Б.О. Лирическая система Некрасова// Некрасов и русская литература М., 1971. С. 83

Цель данной работы — изучение прострапствеппо-времеппой организации

художественного мира Маяковского. Эта цель предполагает решение следующих

задач:

1. Проанализировать основные теории художественного пространства и времени, существующие в литературоведении.

2. На основании этого анализа сформулировать свое понимание этих категорий, наметить методологические подходы к их анализу.

3. Применить эти подходы к творчеству Маяковского. Выявить устойчивые и изменчивые особенности пространственно-временной организации его художественного мира.

Положения, вынесенные на защиту.

♦ Произведения Маяковского образуют единую систему, отличающуюся чрезвычайной устойчивостью своих основных элементов. Основу нрострапст-венпо-временной организации художественного мира Маяковского состап-ляют три связанных друг с другом хронотопа: старый мир, революция и будущее.

♦ Главные черты хронотопа старого мира: конфликтность, выражающаяся в пространственных оппозициях, и непродуктивность времени (то есть отсутствие значимых событий, и, как следствие, неизменность мира в его основных чертах) и его губительное воздействие на человека.

♦ Особенности хронотопа будущего: однородность пространства, связанная с представлениями о просторе и свободе, а также преодоление губительного воздействия времени на человека, выражающееся в отсутствии старости и смерти. Будущее идеально, и поэтому неизменно.

♦ Революция — переходный, пороговый хронотоп, обеспечивающий переход от старого мира к будущему. Его черты: разрушение пространственных границ и быстрота времени, его насыщенность событиями (малый временной отрезок — большое количество событий и существенные перемены в мире).

♦ Данные хронотопы сохраняют свою значимость как у раннего, так и у зрелого Маяковского. Однако с 1922 года наблюдаются некоторые изменения в их структуре: постепенное размывание границ между старым миром и революционным хронотопом и большая временная отдаленность будущего. В конечном счете Маяковский приходит к отказу от самой идеи мировой революции и признает возможность непосредственного перехода к будущему. Однако проблема быстрого преодоления этого временного расстояния так и не находит абсолютно убедительного решения.

♦ Пространство и время художественного мира Маяковского имеет черты сходства с архаическими моделями: мифологической (в частности — иудео-христианской), и карнавальной. Революция нссет в себе карнавальное, разрушающе-созидательное начало; в рамках хронотопа старого мира очень устойчивой оказывается мифологическая антитеза сакрального и профаиного пространства; хронотоп будущего сходен с христианским образом Нового Иерусалима.

з

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Общий объем работы составляет 228 с. Список цитируемой и используемой литературы содержит 217 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность и научная новизна исследования, определяется степень изученности проблемы, методология, формулируются цели и задачи работы, положения, вынесенные па защиту.

Глава 1. Пространство н время как объект исследования.

§1 Основные концепции пространства и времени. В этом параграфе рассматривается развитие представлений человечества и пространстве и времени.

Первобытное мировоззрение антиисторично. События человеческой жизни значимы лишь тогда, когда повторяют сакральный образец — действия богов и героев в мифическом времени. Исторические же события нерегулярны, не имеют сакрального образца.

Архаическое время измеряется событиями коллективной жизни, поэтому смерть для первобытного сознания является рождающим началом. Время воспринимается как умерщвляющая и рождающая сила.

Архаические представления о пространстве строятся, исходя из дихотомии «сакралыюе/профанное», выражающейся в оппозициях «верх — низ», «центр — периферия», «север — юг».

Подобные представления о пространстве характерны и для христианства: «Путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу» (Прит. 15:24). Но христианство (а до пего — иудаизм) привносят новые черты в понимание времени. Во-первых, иудаизм открывает концепцию истории как богоявления. Откровение, данное Богом Моисею, отнесено не к мифическому правре-мени, а к определенному историческому моменту. Во-вторых, христианство воспринимает время как линейное и необратимое. В-третьих, движение времени мыслится как конечный процесс: после достижения человечеством Царствия Божия история должна прекратить свое существование.

Специфика карнавального восприятия времени и пространства определяется тем, что карнавал наследует ряд черт архаического мировоззрения, и в то же время он полемически направлен против средневекового христианства.

Карнавальное время так же коллективно, как и архаическое, так же соединяет в себе умерщвляющее и рождающее начала, по сменяемость событий — это уже не возвращение к сакральному правремени, а прогресс, подъем человечества на более высокую ступень развития. Эта линейность и направленность вперед сближает карнавальное восприятие времени с христианским. Но, и от-

личие от христианства, карнавал мыслит процесс смсны старого новым как бесконечный: «все впереди и всегда будет впереди» (М. Бахтин)9.

Карнавал разрушает вертикальную (христианскую) картину мира. Пространство утрачивает дифференциацию по степени сакралыюстн («децентрализация вселенной», по М.М. Бахтину).

В современной науке пространство и время определяются как «формы существования материи, выражающие порядок сосуществования и смены состояний всевозможных материальных объектов и явлений»10. Время реального макромира обладает такими свойствами, как универсальность, непрерывность, одномерность, однонаправленность (необратимость). Свойства пространства: универсальность, непрерывность, многонаправленпость, трехмерность. Время и пространство связаны друг с другом: всякое движение имеет пространственную и временную стороны.

§2 История изучения художественного пространства п времени. В этом параграфе рассматриваются концепции литературоведов, внесших наиболее ценный вклад в изучение художественного пространства и времени.

A.A. Потебня определяет место художественного пространства и времени в структуре произведения (они являются элементами внутренней формы, т.е. формально-содержательными категориями). Литература — временное искусство, в котором статические пространственные объекты разлагаются на отдельные элементы и превращаются во временную последовательность восприятий. Это осуществляется посредством повествования.

М.М. Бахтин вводит в литературоведение термин «хронотоп». Это — «существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе»". Бахтин, как и Потебня, считает хронотоп формально-содержательной категорией.

Теория автора и героя Бахтина позволила ему внести новые (по сравнению с Потебпей) моменты в понимание художественного пространства и времени. Он выделяет хронотоп автора и читателя и хронотоп изображенного мира, и это позволяет ему разграничить внутреннюю и внешнюю точки зрения на изображенный мир. Хроногон автора и читателя — «единый реальный и незавершенный исторический мир». Автор и читатель — носители завершающего вг/дения по отношению к герою, то есть хронотоп изображенного мира представляется им как некое ограниченное (в том числе во времени и в пространстве) целое. Герою такая точка зрения не доступна.

Ю.М. Лотман уделяет внимание преимущественно художественному пространству, которое он называет особым «языком» для выражения непространственных (временных, социальных, этических) отношений. Ряд положений Лотмана имеет сходство с идеями Бахтина. Так, оба ученых говорят об образе

9 Бамии М М. Проблемы поэшкп Достоевского II Бахтин М М. Собрание сочинений в 7 т. Т6 М ,2002. С 187.

10 Мостенанепко Л М. Пространство н время в макро-, мега- и микромире. М , 1974. С. 211.

11 Бахтин N4.N1 Формы времени и .хронотопа в романе II Бахтин М.М. Эпос н роман. СПб, 2000 С. 9.

дороги как о материализации времени в пространстве. Но сходные наблюдения приводят их к противоположным выводам: Бахтин считает ведущим началом в хронотопе время, Лотмап — пространство.

Д.С. Лихачев стремится определить границы понятий «художественное время» и «художественное пространство». Он отграничивает художественное время от времени грамматического и от концепции времени того или иного писателя. Кроме того, Лихачев выделяет разных типы времени в литературном произведении: сюжетное (время изображенных событий), повествовательное, авторское, исполнительское. Это позволяет ему сформулировать проблему восприятия сюжетного времени как быстрого или медленного в зависимости от его насыщенности событиями, а также проблему остановки времени в произведении при описании статических объектов.

§3 Проблемы методологии анализа художественного пространства и времени. Анализ указанных выше литературоведческих концепций позволяет выделить спорпые аспекты проблемы художественного пространства и времени.

Прежде всего, это проблема границ применения терминов «художественное время» и «художественное пространство». Очевидно, что под художественным пространством и временем мы должны понимать в первую очередь пространство и время, в котором разворачиваются события, изображенные в произведении. Следует ли включать в понятие «художественное время» время повествования, рассказа о событиях? Событийное и повествовательное время разграничиваются во многих работах (у Б.В. Томашевского12, Д.С. Лихачева'3, Н.И. Джохадзс14), однако проблема соотношения «художественного» и «повествовательного времени» в большинстве работ даже не поставлена. Четкий ответ па этот вопрос пытается дать только В.И. Чередниченко. Он считает, что повествовательное время не может быть разновидностью художественного времени, поскольку смена актов слов (или актов восприятия слов) «осуществляется не в литературной, а в физической действительности»15.

Решение данной проблемы предполагает определение места повествователя в структуре произведения. В.В. Федоров выделяет в произведении «фабульную» и «сюжетную» действительности16. Фабульная действительность — это мир героев, она соотносится с понятием изображенного события. В сюжетной действительности героев нет, а есть только повествователь, его речь обращена непосредственно к слушателю-читателю (даже реплики персонажей, по мнению Федорова, даны нам в исполнении повествователя).

Классификацию форм повествования (и позиций повествователя по отношению к изображенному миру) предлагает Ф. Штанцсль. В аукториапыюм романе повествователь индивидуализирован, он проявляет себя в отборе событий,

12 Томашевскпп Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 2002. С. 190.

13 Лихачев Д С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971. С. 235.

14 Джохадзс Н.И. К методологии исследования времени в искусстве и эстетике // Вопросы философии, 1983. №1. С. 135

'" Чередниченко В.И. Типология временных отношений в лирике. Тбилиси, 1986. С. 19.

16 Федоров В.В. О природе поэтической реальности. М., 1984. С, 145. 6

комментирует их, дает им оценку. При этом сам повествователь не включен в изображенный мир. В «Л»-романе повествонатель является частью изображенного мира: он или сам участвует в описываемых событиях, или наблюдает их, или узнает о них от других героев. В персонажном романе создастся иллюзия отсутствия повествователя, поскольку события увидены глазами одного из героев.

Таким образом, мы можем предположить, что как наблюдатель изображенных событий или как их участник повествователь может пребывать внутри изображенного мира (в «фабульной действительности»). Сложнее обстоит дело с повествователем как изображающим субъектом. Скорее всего, в этом своем качестве он все же находится вне изображенного мира. Рассказ о событиях, выражение в слове всего увиденного и пережитого предполагает особую позицию повествователя по отношению к событиям фабульной действительности (и к себе самому, если он участвует в них). Поэтому выделение сюжетной действительности в структуре произведения, сделанное Федоровым, представляется нам правомерным. Рассказ о событиях может разворачиваться и внутри изображенного мира (рассказ Максима Максимыча о Печорине и Бэле в «Герое нашего времени»), но в этом случае он включен в сферу сознания иного повествователя (в данном случае — «странствующего офицера»).

Таким образом, повествовательное время может быть частью времени художественного лишь в тех (все же достаточно редких) случаях, когда повествование о событиях является частью изображенного мира.

С соотношением событийного и повествовательного времени связан еще ряд теоретико-методологических проблем. Так, Д.С. Лихачев утверждает, что описание статических объектов останавливает событийное время. По Потебне, описание — это фиксация последовательности восприятий какого-либо субъекта. Поэтому, если этот процесс восприятия осуществляется внутри изображенного мира17, об остановке времени, на наш взгляд, говорить нельзя. Перемещение взора и мысли от одной детали статического объекта к другой будут теми событиями, которыми заполнено время изображенного мира. В лирике воспринимающий субъект также является частью фабульной действительности.

Для выявления специфики художественного пространства и времени важно также сопоставить его с пространством и временем перцентуальным (психическим) и концептуальным. Очевидно, что художественное время и пространство не просто отражают реальное, физическое время и пространство, но всегда представлено в произведении в чьем-либо восприятии, как сфера чьего-либо сознания (повествователя, героя), поэтому они нерцептуальны.

Термины «концептуальное пространство и время» чаще используются как синоним «концепции пространства и времени», т.е. совокупности неких устойчивых представлений об этих категориях в ту или иную эпоху, у того или иного автора и т.п. Концепция пространства и времени может существовать до и вис

17 Так происходит в «Я»-ромаис (субъектом восприятия является повествователь, находящийся внутри изображенного мира) и в персонажном романс (статический объект воспринимает герой)

произведения. Однако она может отражаться, реализовываться в произведении. Художественное время и пространство опять же не сводится к простому воспроизведению характеристик реального мира; на него накладывает отпечаток мировоззрение автора, в том числе и его представления о пространстве и времени. В этом смысле художественное время и пространство концептуальны.

Наконец, важен и вопрос о главном начале в хронотопе. Потебня и Бах-тип считают таким началом время; Лотман — пространство. Потебня (опираясь на Лессинга) обосновывает свою точку зрения тем, что пространство в литературном произведении может быть выражено только через время, т.е. через разложение пространственных объектов на элементы и превращение их во временною последовательность восприятий. Это суждение представляется нам справедливым, но здесь речь идет о произведении, увиденном с внешней точки зрения (автором и читателем). Бахтин, который обосновал возможность внутренней точки зрения на изображенный мир, также называет время главным началом в литературном хронотопе. На наш взгляд, при взгляде изнутри художественного мира значительно труднее обосновать главную роль в хронотопе того или иного начала: герой воспринимает свой мир и в пространстве, и во времени. Возможно, эти два начала будут равнозначными или же значимость того или другого будет индивидуальной для каждого писателя.

Таким образом, под художественным пространством и временем мы будем понимать время и пространство изображенных в произведении событий. Художественное пространство — это место, в котором разворачиваются события. Особенности художественного времени могут быть выявлены, прежде всего, путем анализа заполняющих его событий (их расположения, связи друг с другом, количества, характера). Кроме того, для характеристики художественного времени имеют значение и его «образные характеристики», а также словесные обозначения временных интервалов.

Глава 2 «Художественное пространство и время в произведениях Маяковского 1912-1921 гг.». Основополагающей для творчества Маяковского является антитеза двух миров: старого (несовершенного) и будущего (идеального). Каждый из них имеет особую пространственно-временную организацию, т.е. их можно рассматривать как два хронотопа. Революция, посредством которой осуществляется переход от старого мира к будущему, также связана с особым типом пространства и времени, то есть является третьим основным для Маяковского хронотопом.

§1 Хронотоп старого мира. Наиболее полно данный хронотоп представлен в раннем творчестве Маяковского. Одна из главных его черт — конфликтность. Борьба лирического героя с его противниками (Богом и Буржуем) выражается в пространственных оппозициях «земля — небо» и «центр — периферия». Противники героя обладают рядом сходных черт: неподвижностью, слепотой и глухотой; места их обитания отдалены в пространстве, замкнуты, труднодоступны. По сути, здесь реализуется мифологическая антитеза сакрального и профапного пространства (роль профанпого пространства играет город, улица).

Лирический герой занимает в старом мире особое пространственное положение. Он также может приобретать черты кумира, святыни. Однако подобные ситуации являются скорее желаемыми, возможными, они описаны в будущем времени («А все-таки», «Мрак»), В настоящем же претензии героя па сакральный статус не получают поддержки со стороны толны — обитателя профаниого уличного пространства (наиболее явно это выражено в поэме «Человек»).

Таким образом, положение лирического героя в старом мире неустойчиво: сакральная сфера оказывается закрытой для него, контакт с толпой также затруднен.

Важную роль в старом мире играет также антитеза «дом — улица», оба члена которой получают у Маяковского сложную оценку. Дом может становиться метафорой души лирического героя; в доме происходят его встречи с любимой женщиной. Но разочарование в любви или же просто тоска по «настоящим людям» приводят к сошествию героя на улицу («Ко всему», «Облако в штанах», «Надоело», «Вот так я сделался собакой»), где он сталкивается с враждебной толпой. Поэтому в раннем творчестве город часто получает отрицательную оценку («Ночь», «Адтце города», «Ко всему», «По мостовой моей души изъезженной...»). Однако долгожданная революция также связывается с уличным пространством («Революция. Поэтохроника», «Приказ по армии искусства»). В этом случае улица оценивается положительно, она становится местом «вольного фамильярного контакта» (М.М. Бахтин), смерти старого и рождения нового.

Один из спорных вопросов маяковедения — вопрос о внутреннем и внешнем пространстве в мире Маяковского. Сам термин «внутреннее пространство» не имеет в литературоведении четкого значения. Е.Г. Эткипд в своей работе «Там, внутри» говорит о том, что почти все эпизоды поэмы «Облако в штанах» разыгрываются во «внутреннем пространстве», но этот термин обозначает у пего принципиально различные явления. На наш взгляд, необходимо разграничить ряд понятий. Во-первых, это непосредственное изображение душевного состояния человека (его мыслей, чувств, представлений); иногда душевное состояние может выражаться через трансформацию внешнего мира (в I главе «Облака в штанах» это «декабрый вечер», хохочущие канделябры, полночь-убийца и т.д.). Во-вторых, образ души; как правило, душа у Маяковского материализуется, отождествляясь с сердцем, она может находиться как внутри, так и вне тела. И лишь в-трегьих, это внутреннее пространство как таковое, то есть тот случай, когда внутренний мир человека приобретает явно выраженные пространственные характеристики. В описании скачущих нервов тело предстает как дом или комната; эпизод «пожара сердца» реализует метафору «сердце — дом». Еще один пример — «душа-мостовая» в первом стихотворении цикла «Я!». Как видим, внутреннее пространство так же дисгармонично, как и внешний по отношению к герою мир. Исключением является лишь «сад души» («Ко всему»), иротивопосктлеппый враждебному окружающему миру.

Каждая из выделенных нами пространственных сфер старого мира связана с особым типом времени. Сакральная сфера, как правило, не подвержена изменениям во времени: «Утро, / вечер ли? / Ровен белесый свет небес» («Человек»).

Образ улицы, города появляется уже в первых произведениях Маяковского, но первоначально поэт тяготеет к описательности, временное начало выражено слабо. Внимание акцентируется на постоянных, устойчивых чертах городского пространства, здесь нет или почти нет смены событий. Грамматически это выражается глаголами несовершенного вида настоящего или прошедшего времени («Порт», «Уличное», «Кое-что про Петербург», «Еще Петербург»). Динамику в этот «застывший» мир вносит лирический герой («А вы могли бы?» — попытка преображения мира и, как следствие, наличие временной динамики).

В тех произведениях, где временная динамика, смена событий более выражены, время все равно не вносит в мир принципиальных изменений. Так, в стихотворении «Надоело» герой каждую неделю отправляется на поиски настоящих людей, и каждый раз поиски оказываются безрезультатными.

Итак, динамичность городского мира непродуктивна, так как движение времени не вносит в мир существенных изменений, не делает его счастливее. По замечанию М. Вайскопфа, время даже может быть агрессивным по отношению к человеку: «секиры зари», «дневное иго», «дни, жуткие, как штыков острия»18. Такое время ненавистно лирическому герою.

Все эти особенности изображения пространства и времени проявляются и в крупных произведениях Маяковского — ранних поэмах (прежде всего, «Облаке в штанах», и «Человеке») и трагедии «Владимир Маяковский». Основное действие в них происходит на улице, в городе. Содержание их (при всех их индивидуальных особенностях) в общем виде можно свести к следующему: лирический герой пытается изменить наличный — несовершенный — миропорядок, но это ему не удается; далее, как правило, герой ожидает, что мир изменится сам, без его участия, но и этого не происходит. В «Трагедии» герой несколько раз готов принести жертву ради объединения с людьми и преображения мира: он мечтает о том, что люди получат «новые души, гудящие, как фонарные дуги», «губы для огромных поцелуев» и т.д. Сначала жертвой становится его душа («Душу па блюде несу...»), затем — «знакомая». Но желаемого преображения мира не происходит. Восстание вещей, которое начинается независимо от воли героя, также не сделало мир счастливее. Неблагополучие преодолевается чисто внешне: из мира искусственно изымаются слезы, по не причина этих слез: «Пустяки. / Сын умирает. / Не тяжко». В мире по-прежпему господствует материально-вещное начало, а главный герой здесь оказывается лишним: «Ты поговори еще там! / Мы из тебя сделаем рагу, / как из кролика!».

В поэмах «Облако в штанах» и «Человек» герой также пытается изменить мир к лучшему. В «Облаке в штанах» это проповедь «крикогубого Заратустры». В «Человеке» обновление, преображение, действительно, совершается (глава «Рождество Маяковского»), но оказывается недолгим. Затем следует конфликт с толпой и надежда на самостоятельное изменение мира к лучшему (грядущий

Вайскопф М. Во весь Логос. Религия Маяковского. М.-Иерусалим, 1997. С. 55.

«шестнадцатый год» в «Облаке в штанах», уход на небо героя «Человека») и осознание несбыточности этих надежд.

§2 Хронотоп революции. Данный хронотоп наиболее полно представлен в произведениях 1917-1920 гг. и связан с изображением Октябрьской революции, хотя попытки изображения революционных событий предпринимались Маяковским и в раннем творчестве.

Революция у Маяковского, как правило, совершается в несколько этапов.

Первый этап — всеобщее смешение. Революция у Маяковского — это всегда стихия (потоп, пожар, лава), она разрушает все пространственные границы и смешивает то, что прежде этими границами разделялось («Мистерия-буфф»).

Второй этап — поляризация сил. Он включает в себя следующие моменты:

а) Усовершенствование людей: физическое (закалка, обретение неслыханных сил) и идеологическое (обретение знания, способности отличать друзей от врагов). В последнем случае необходим некий наставник, руководитель (Человек просто, Ленин).

б) Собственно поляризация, четкое разделение людей на две враждебные группы: «старье» (обреченное на гибель) и тех, кто достоин будущего.

в) Объединение в коллектив тех, кто продолжит движение к будущему.

Третий этап — движение коллективного героя к будущему. Это движение

сопровождается тем, что условно можно назвать «второй революцией». Как правило, «первая» революция — Октябрьская, «вторая» разворачивается на более широком — мировом — пространстве. Только в «Мистерии-буфф» революция сразу же охватывает весь мир, а затем продолжается «в вертикальной плоскости»: герои разрушают ад и рай. «Вторая» революция проходит через тс же этапы, с той лишь разницей, что она не приходит неизвестно откуда, а творится организованным коллективом, который знает свои цели и задачи.

Революционное пространство характеризуется предельной расширенностью, оно не разделено на какие-либо локусы (в этом — его важное отличие от пространства старого мира). Точнее, в начале революции географические границы еще могут сохраняться, но в идеале они должны быть разрушены. Пространственная иерархия сохраняется в одном: будущее приобретает признаки сакрального пространства — отдаленность и труднодоступность.

Главная черта революционного времени — насыщенность событиями. Если старый мир не знал существенных изменений во времени, то революция происходит быстро, и за несколько дней мир коренным образом меняется. В «Мистс-рии-буфф» путешествие героев в ковчеге длится три дня (это следует из авторских ремарок, указывающих границы суток). Каждый день меняет расстановку сил среди героев. Революционное время не оказывает губительного воздействия на людей: если, например, идя к Буржую, человек старится («коль пешком пойдешь — иди молодой, да и то дойдешь ли старым» — «150 ООО ООО»), то в будущее приходят люди молодые, физически и морально совершенные.

Революция песет в себе ярко выраженное карнавальное, разрушающс-созидатсльное начало. В стихотворении «Той стороне» развенчанию подвергается отец, который должен быть облит керосином и запущен «в улицы... для

иллюминаций». Смерть, таким образом, становится началом жизни в новом качестве — в качестве источника света. Совершенно раблезианским выглядит образ «пьяной в кровавом пунше земли», из которой «выходят юноши». Правда, карнавальное начало начинает преодолеваться уже в рамках революционного хронотопа: поляризация — не карнавальный мотив. Старая пространственная иерархия разрушается, но тут же выстраивается новая: в роли «сакрального центра» выступает теперь идеальный мир будущего.

В ранних произведениях («Трагедия», «Облако в штанах») Маяковский также предпринимает попытки изображения революционных событий. Очевидно сходство отдельных мотивов: обращение главного героя к людям в ранних произведениях и речь Человека просто в «Мистерии-буфф»; мотив усовершенствования человека; восстание вещей в поэме «150 ООО ООО» и в «Трагедии». Но в ранних произведениях отношение героя к миру и к людям еще очень неопределенно: герой имеет дело с толпой, в которой только предполагается наличие-черт «новых людей». Поэтому в ранних произведениях мы видим только начальный этап революции: разрушение, всеобщее смешение. Дальше этого стихийного бунта с неясными целями и задачами революционные события не развиваются: пет четко осознанных «своих», с которыми можно объединиться, и «чужих», которых нужно уничтожать. Иначе говоря, в ранних произведениях революционный хронотоп представлен лишь в зачаточном состоянии.

§3 Хронотоп будущего. В мире Маяковского возможны два пути достижения будущего. Во-первых, будущее может быть показано как некий замкнутый, отдаленный «локус», который уже сугцествуепг, для его достижения необходимо перемещение в пространстве. Во-вторых, старый мир и будущее могут составлять одно и то же — изменившееся — пространство. В этом случае будущее ожидают или же активно созидают (это — временные процессы). Чаще всего Маяковский пытается объединить оба эти варианта в одном произведении.

Будущее бесконфликтно, здесь объединяется все самое лучшее, что есть в мире. Будущее связано с понятием простора: «Все / из квартир / на площади / вон!» («Война и мир»), В этом мире нет места ночи («Необычайное приключение»). Источником такого представления, возможно, является библейский текст — описание Нового Иерусалима: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его... Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет» (Отк. 21;23-25). Отсутствие ночи означает, видимо, и отсутствие временных изменений в этом мире. Особенно явно это выражено в поэме «150 ООО ООО»: «Как нами написано, — / мир будет таков / и в среду, /ив прошлом, / и ныне, / и присно...».

Глава 3 Художественное пространство и время в произведениях Маяковского 1922-1930 гг. В этой главе рассматривается эволюция хронотопов, описанных в предыдущей главе.

§1 Изменения в пространственно-временной организации мира Маяковского. Начиная с 1922 года в пространственно-временной организации художественного мира Маяковского наблюдаются существенные изменения. Увеличивается временное расстояние между Октябрьской и мировой революциями, а также между мировой революцией и окончательным установлением будущего. Временные рамки изображаемого расширяются и в сторону прошлого: это может быть как недавнее прошлое, так и чуть ли не доисторические времена. То есть объектом изображения становятся крупные временные отрезки. Кроме того, поэт стремится показать не просто временную, но причинно-следственную связь прошлых, современных и будущих событий.

Пространственная картина мира в произведениях Маяковского также претерпевает ряд изменений. Пространство становится более конкретным, актуализируются географические границы. Здесь можно наметить две линии: изображение внутренней жизни СССР и его отношений с другими странами.

Всё это является причиной существенных изменений трех выделенных нами ранее хронотопов художественного мира Маяковского.

§2 Советский хронотоп. Основным в творчестве Маяковского рассматриваемого периода является советский хронотоп. Одна из его главных черт — продуктивность, прогрессивность времени. СССР изображается Маяковским как страна, четко и последовательно идущая к будущему. Подтверждением прогресса становится наглядное сопоставление прошлого и настоящего. Во-первых, они могут быть резко противопоставлены друг другу (раньше жилось плохо, теперь — хорошо). Примеры — стихотворения «О патриархе Тихоне», «Строки охальные про вакханалии пасхальные», «Итог», «Автобусом по Москве», «Было — есть», «Две культуры» и др. Во-вторых, между прошлым и настоящим может устанавливаться преемственная связь (настоящее — развитие, умножение достижений прошлого). К этой группе относятся стихотворения «17 апреля» и «Крестьянин, помни о 17-м апреля!», в которых забастовка рабочих Лены осмысляется как «искра», от которой впоследствии разгорелось «зарево» Октябрьской революции. И сегодняшний день — это продолжение, даже усиление революционной борьбы: «Бей и разруху, / как бил по барам, — / двойным, / воедино слитым ударом!». Другие примеры — стихотворения «Первые коммунары», «Май». Во всех этих случаях налицо явный прогресс, количественный рост революционных сил.

Однако в СССР еще сохраняются остатки «старья» — буржуи, нэпманы, попы, бюрократы и т.д.; они стремятся замедлить время, остановить прогрессивное развитие страны и даже вернуть ее в прошлое («Плюшкин», «Любовь», «Стабилизация быта», «Фабрика бюрократов», «Товарищ Иванов», «Про это»). Иногда обе отмеченные нами тенденции (прогресс и попытки его остановить) соединяются в одном произведении («О патриархе Тихоне», «Не для пас поповские праздники», «Строки охальные про вакханалии пасхальные»).

Каково пространственное положение врагов в советском хронотопе? В некоторых случаях Маяковский возвращается к уже знакомой нам пространственной оппозиции: черты сакрального центра (отдаленность и труднодоступ-ность) переходят к канцелярии («Прозаседавшиеся», «Тресты», «Товарищи! Разрешите мне поделиться впечатлениями о Париже и о Мопе», «Анчар»). В других случаях враги, напротив, вытесняются на периферию — окраины («Ху-лиганщина», характеристика «буржуя-нуво» в стихотворении «Лицо классового врага»). Это, видимо, свидетельствует об успешности борьбы с ними.

Итак, в изображении советской действительности у Маяковского соединяются две тенденции: прогрессивное развитие положительных явлений и статичность явлений отрицательных, их существование словно вне времени.

Время советского хронотопа, несмотря на свою продуктивность, остается губительным для человека («Марш комсомольца», «Протестую!»). Преодоление времени-убийцы может осуществляться несколькими способами. Один из них — обретение бессмертия через дело (Ленин в стихотворении «Комсомольская»), Празднование годовщины Октябрьской революции также помогает повернуть время вспять, и в данном случае это оценивается положительно, ведь речь идет о прекрасном, героическом прошлом («Октябрь. 1917-1926», «Дачный случай»).

Советский хронотоп соединяет в себе черты старого мира и революции. Очевидно, что перед нами состояние страны между двумя революциями — «первой» и «второй», как мы обозначили их в предыдущей главе, то есть между уже свершившейся Октябрьской и мировой, которая должна произойти через какое-то время. В более ранних произведениях Маяковского это состояние мира описывалось в рамках революционного хронотопа — как быстро преходящее; в произведениях 1922-1930 гг. оно растягивается во времени и становится самостоятельным объектом изображения.

Советский хронотоп имеет черты сходства и со старым миром: несовершенство, разделенпость пространства на неравноценные локусы, умерщвляющее время. Но есть и отличия советского хронотопа от старого мира. Первое — более широкий временной охват событий. В более ранних произведениях, описывая старый мир, Маяковский не акцентировал внимание на его прошлом, так как важна была мысль о неизменности этого мира. В произведениях 1922-1930 гг. Маяковский порой обращается к прошлому очень далекому. Второе — идея прогрессивного развития СССР (старому миру прогресс не был свойственен), мотив усовершенствования человека, реализуемый ранее именно в рамках революционного хронотопа («Это те же», «Протестую!», «Крым», «Стих как бы шофера»). И, наконец, третье — включение в состав событий советского хронотопа Октябрьской революции. Раньше Октябрьская революция изображалась как часть единого революционного хронотопа; она начиналась неожиданно, затем быстро переходила в революцию мировую. Этот единый хронотоп был резко противопоставлен предшествующим и последующим событиям. Теперь же Октябрьские события оторваны во времени от мировой революции и практически никак не выделены с точки зрения пространственно-временных характери-

стик. Напротив, подчеркивается временная и причинно-следственная связь Октябрьской революции с прошлыми и будущими событиями.

Особую значимость в мире Маяковского в рассматриваемый период приобретает пространственная антитеза «СССР (Россия) — «заграница». Примеры: «Выждем», «Сволочи!», «Это значит вот что!», «Будь готов», «Посмеемся», «Готовься! Стой! Строй!» и др. «Заграница» является носителем разрушительного начала, она враждебна по отношению к СССР.

Оценка обоих членов этой оппозиции может быть и более сложной. В СССР пока еще сохраняются остатки «старья», за границей же можно найти рабочих-союзников. «Внутренние» и «внешние» враги явно связаны друг с другом. Кулаки, «совбюрократы» —- «дети» Антанты, результат ее вредоносной деятельности («Рабочий корреспондент»). Сходной оказывается деятельность советских и международных «хулиганов» («В мировом масштабе»). Преемственная связь есть и в развитии положительных явлений в СССР и за границей. Парижская коммуна —■ предшественник Октябрьской революции. И в настоящем некоторые страны идут по тому же революционному пути, что и СССР («Два Берлина», «Уже», «Нордерпей»),

Антитеза «СССР — заграница» должна быть снята мировой революцией.

§3 Хронотоп революции. В произведениях 1922-1930 гг. революционный хронотоп претерпевает ряд существенных изменений. Можно даже сказать, что само выделение революции как самостоятельного хронотопа связано с определенными сложностями, так как противопоставленность революции старому миру с точки зрения пространственно-временных характеристик ослабевает или исчезает совсем. Да и сам этот вопрос об обособленности мы, по сути, должны решать отдельно для каждой из двух революций (Октябрьской и мировой), ведь их отделяет друг от друга значительный временной промежуток.

Относительная выделенность Октябрьской революции с точки зрения ее пространственно-временных характеристик сохраняется только в поэме «IV интернационал». Начало поэмы — описания состояния мира до Октября. Противопоставление «сытых» и первых революционеров выражается в пространственной антитезе верха и низа (подполья). Мир неизменен, и это также напоминает хронотоп старого мира: «в креслах времен незыблем капитализма зад». Изображение Октябрьской революции мало отличается от произведений предыдущего периода: та же стихийность («огневой галоп»), затем упорядочивание революционных сил, смена пространственных оппозиций образом дороги в будущее, созидательные усилия («битюг трудовой»). Лирический герой является частью революционного коллектива. После Октября мир вновь возвращается в исходное состояние. В этом мире герою места пет, он становится «эмигрантом», обитателем некоей пространственной периферии, что вновь заставляет вспомнить хронотоп старого мира (ср. мотив ухода в «Трагедии», «Облаке в штанах», «Человеке»). Получается, что Октябрьская революция противопоставлена предшествующему и последующему состояниям мира. Однако это противопоставление все же несколько сглаживается тем, что истоки революции

можно найти в старом мире. Уже в начале поэмы «незыблемость» капитализма не мешает продуктивности времени («атакующие дни революций»),

В других крупных произведениях рассматриваемого периода Октябрьская революция все теснее связывается с прошлым, все более ослабляется ее противопоставленность старому миру. Так, в поэме «Владимир Ильич Ленин» первые «вести» о Ленине появляются «годов за двести» до его рождения.

Мировая революция может осуществляться двумя способами. Во-первых, это расширение пространства СССР во все стороны («На цепь!», «Флаг», «Пятый интернационал»). Во-вторых, это устремление всего значимого в мире к СССР («Париж (Разговорчики с Эйфелевой башней)», «Кемп «Нит гедайге»). В обоих случаях налицо разрушение пространственных границ и переход пространственной антитезы в классовую (буржуи — рабочие). Однако важно отметить, что особый тип времени мировой революции ие свойственен: как до, так и по ходу ее свершения время остается линейным и продуктивным.

Мировая революция может изображаться и как последовательность революций в отдельно взятых странах. В поэме «Летающий пролетарий» изображается заключительная стадия этого процесса: Европа и Азия уже являются союзниками СССР; военные действия буржуазной Америки против СССР и его союзников переходят в революцию на американской территории: «совсем как в Москве / столетья назад / Октябрьская / разрасталась гроза».

На наш взгляд, изображение мировой революции как серии революций в отдельных странах приводит к тому, что теряется ощущение масштабности, грандиозности этих событий. В «Пятом интернационале» мировая революция представляла собой событие явно больших масштабов по сравнению с Октябрьской, умножение ее достижений; в «Летающем пролетарии» мы видим практически повторение Октябрьской революции па другой (и достаточно ограниченной, локальной) территории. Да и осуществляет ее не весь мировой союз пролетариев, а сами американские рабочие и «эскадра москвичей». То есть нет явного количественного роста, умножения революционных сил.

§4 Хронотоп будущего. Это — единственный из выделенных нами хронотопов, который сохраняет свои основные черты в произведениях 1922-1930 гг.

В рассматриваемый период в мире Маяковского преобладает временной, а не пространственный переход к будущему, причем между мировой революцией и наступлением будущего чаще всего проходит много времени, а о событиях, заполняющих этот временной отрезок, Маяковский предпочитает умалчивать. Так происходит, например, в «Пятом интернационале»: герой наблюдает только мировую революцию, затем (через неопределенное время) оказывается гражданином социалистического государства ЗЕФЕКА.

Поскольку переход к будущему долог, Маяковскому приходится искать способы преодоления времени, чтобы его герой мог попасть в этот мир. В поэме «Про это» будущее отнесено к XXX веку, и это делает его недостижимым для героя. В ранних революционных произведениях Маяковского («Мистерия-буфф», «150 ООО ООО») этой проблемы не было: будущее наступало быстро. В «Про это» герой верит в возможность воскрешения людей в будущем, однако

это нс гарантирует ему самому места в этом мире. В «Пятом интернационале» выходом из положения становится пребывание Людогуся на небе. Затянувшись облаками, он нс подвержен воздействию времени, поэтому он оказывается в XXI веке не изменившимся. Но такой путь вряд ли доступен для каждого. В «Клопе» сама возможность преодоления времени, воскрешения мертвых нс решает всех проблем, так как не исключен неправильный выбор «кандидатов» па воскрешение. В «Бане» решением проблемы становится машина времени, позволяющая «перебросить» в 2030 год наиболее достойных. Однако ряд моментов, как нам представляется, ослабляют оптимистичность финала пьесы. Во-первых, нс раскрыт подробно механизм отбора нужных для будущего людей. Во вторых, враги, по словам М. Вайскопфа, «уничтожаются только морально». В-третьих, здесь нет описания самого будущего: финал пьесы рисует судьбу оставшихся в настоящем — Победоносикова и его приближенных. Наконец, Маяковский отказывается от идеи мировой революции: главной предпосылкой окончательного установления будущего является теперь плодотворный труд людей в настоящем.

Главными чертами хронотопа будущего в рассматриваемый период остаются однородность и предельная расширенность пространства, а также отсутствие губительного воздействия времени на человека. Мотив вечного солнца предстает теперь как мотив управления временем; это становится возможным благодаря развитию техники.

Необычен образ будущего во II части пьесы «Клоп». Он сохраняет типичную для хронотопа будущего пространственную организацию («Федерация Земли» — единое социалистическое государство). Однако события I и II части «Клопа» отделяют друг от друга всего лишь 50 лет, а пс 100 и более, как в других произведениях этого периода. Кроме того, будущее у Маяковского — всегда мир вечной молодости. Мир II части «Клопа», напротив, перенасыщен стариками: старый механик, старый профессор, пожилая Зоя Берсзкина, старики и старухи в последней картине пьесы. Возможно, это указывает па особый характер времени, которое привело мир к будущему: это — губительное для человека время. Не меняет дела и наличие в будущем «Института воскрешений». На наших глазах воскресает только Присыпкин, да и он, по сути, был не мертв, а заморожен.

Кроме того, необходимой предпосылкой перехода к будущему является способность человека отличать «своих» от «чужих», однако люди 1979 года нс могут отличить рабочего от опасного «паразита» и тем самым создают угрозу для своего мира. Всё это дискредитирует даже любимую Маяковским идею воскрешения мертвых, ведь нс может быть никакой гарантии, что таким же образом не воскреснут другие враги нового мира.

Исходя из всего вышесказанного, можно допустить, что в «Клопе» мы имеем дело не с будущим, а с неким этапом на пути к нему. Однако это не снимает проблемы, поставленной в пьесе: возможно, Маяковский действительно, опасался, что человечество может пойти по неправильному пути. Ведь если через 50 лет

мир становится предельно рационализированным, трудно надеяться, что в дальнейшем положение улучшится.

В Заключении излагаются основные выводы исследования, формулируются итоги диссертационной работы. Переход от старого мира посредством революции к будущему — основной для Маяковского сюжет, проходящий через все его творчество. Развитие этого сюжета идет в направлении размывания границ между старым миром и революцией и увеличения количества времени, необходимого для перехода к будущему. Предложенный в диссертации подход дает возможность осмыслить творчество Маяковского как единую систему, характеризующуюся чрезвычайной устойчивостью основных своих элементов. Рассмотренные хронотопы различаются не только пространственной структурой и типом времени, по и предметной заполненностью (соотношением индивидуального и коллективного начала, образами человеческого тела и т.д.). Именно поэтому анализ пространственно-временной структуры художественного мира, безусловно, имеет значение для изучения самых разных проблем, связанных с творчеством Маяковского.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Юрасова Н.Г. Проблемы методологии анализа художественного времени [Текст] / Н.Г. Юрасова // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2008. №3. С. 253-258 (0,63 п.л.)

2. Юрасова Н.Г. Понятия художественного пространства и времени в теориях А.А. Потебни, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана [Текст] / Н.Г. Юрасова // Филологические исследования. Сборник научных трудов, посвященный 75-легию М.А. Михайлова. Н. Новгород, 2005. С. 89-94 (0,28 п.л.).

3. Юрасова Н.Г. Проблема внутреннего и внешнего пространства в поэме В. Маяковского «Облако в штанах» [Текст] / Н.Г. Юрасова // Грехпёвские чтения. Сборник научных трудов. Н. Новгород, 2005. С. 175-177 (0,17 п.л.).

4. Юрасова Н.Г. Образ разъятого тела в художественном мире В. Маяковского [Текст] / Н.Г. Юрасова // Грехпёвские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 3. Н. Новгород, 2006. С. 61-64 (0,21 п.л.).

5. Юрасова Н.Г. Хронотоп революции в художественном мире В. Маяковского [Текст] / Н.Г. Юрасова // Художественный текст и культура. Материалы международной научной конференции. Владимир, 2006. С. 117-122 (0,26 п.л.).

6. Юрасова Н.Г. Образ будущего в пьесе В. Маяковского «Клоп» [Текст] / Н.Г. Юрасова // Грехпёвские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 4. Н. Новгород, 2007. С. 194-198 (0,25 пл.).

7. Юрасова Н.Г. Некоторые особенности пространственной организации художественного мира В. Маяковского [Текст] / Н.Г. Юрасова // Вестник

Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2007. №5. С. 207211 (0,47 пл.).

8. Юрасова Н.Г. Художественное пространство и время в стихотворении В. Маяковского «Необычайное приключение» [Текст] / Н.Г. Юрасова // Грехпевские чтения. Сборник научных трудов. Вып. 5. Н. Новгород, 2008. С. 209-212 (0,18 пл.).

9. Юрасова Н.Г. Статические и динамические персонажи в художественном мире В.В. Маяковского [Текст] / Н.Г. Юрасова // Литературно-художественный авангард в социокультурном пространстве российской провинции: история и современность. Саратов, 2008. С. 58-65 (0,42).

Подписано в печать 07.11.2008. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1. Тир. 100. Зак. 783.

Типография Нижегородского госуниверситета Лицензия № 18-0099 603000, Н. Новгород, ул. Б. Покровская, 37.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Юрасова, Надежда Геннадьевна

Введение

Пространство и время как объект исследования

1. Основные концепции пространства и времени

Архаическая концепция

Иудео-христианская концепция

Карнавал

Современная научная концепция

2. История изучения художественного пространства и времени

Г.Э. Лессинг

А. А. Потебня

ММ Бахтин

Ю.М. Лотман

Д. С. Лихачев

3. Проблемы методологии анализа художественного пространства и времени

Глава

Художественное пространство и время в произведениях Маяковского 1912-1921 гг.

Хронотоп настоящего («старого мира»)

Хронотоп революции

Хронотоп будущего

Выводы

Глава

Художественное пространство и время в произведениях Маяковского 19221930 гг.

Изменения в пространственно-временной организации мира Маяковского

Советский хронотоп

Хронотоп революции

Хронотоп будущего

Выводы

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Юрасова, Надежда Геннадьевна

Актуальность исследования. Проблема художественного пространства и времени, на наш взгляд, является одной из важнейших проблем маяковедения. Прежде всего, исследование художественного пространства и времени позволяет увидеть внутреннее единство художественного мира Маяковского, выявить ряд основополагающих, устойчивых, образов и мотивов его творчества. Кроме того, пространство и время для Маяковского — ценностные категории: пространственно-временное положение того или иного предмета, явления лежит в основе оценки этого предмета: все, что имеет отношение к настоящему, обычно оценивается отрицательно, с будущим связано представление Маяковского об абсолютном идеале. Именно поэтому можно сказать, что обращение практически к любому аспекту творчества Маяковского выводит нас на проблему, которая стала предметом данной работы.

Степень изученности проблемы. Несмотря на значительное количество научных работ о художественном пространстве и времени (как теоретических, так и посвященных творчеству конкретных писателей), проблема пространственно-временной организации художественного мира Маяковского остается малоизученной. Ряд суждений, связанных с этой проблемой, можно найти в работах общего характера (В. Альфонсова, М. Вайскопфа, Ф. Пицкель). Отдельные главы, посвященные художественному пространству и времени, имеются в книге Р.С. Спивак «Дооктябрьская лирика Маяковского»1 и диссертации О.В. Чернышевой «Творчество раннего В. Маяковского в контексте русского авангарда» . Е.Г. Эткинд в своей книге «Там, внутри» анализирует внутреннее и внешнее пространство в мире Маяковского . Отношение Маяковского ко времени, истории становится одним из объектов рассмотрения в диссертации И.Ю. Иванюшиной «Творчество Маяковского как феномен

1 Спивак Р.С. Дооктябрьская лирика Маяковского. Пермь, 1980.

2 Чернышева О.В. Творчество раннего Маяковского в контексте русского авангарда. Автореф. дне. . канд. филол. наук. Магнитогорск, 2003. утопического сознания»4. Нельзя не отметить также монографию JI.H. Никольской «Человек и время в художественной концепции Маяковского»5.

Однако в данных работах чаще рассматривается только пространство (у Е.Г. Эткинда) или только время (у JI.H. Никольской). Нередко проблема пространства и времени является лишь одним из аспектов какой-либо более широкой проблемы: главным объектом исследования для Р.С. Спивак является раннее творчество Маяковского как «цельная, законченная система философской лирики»6; для О.В. Чернышевой — «становление авангардной картины мира в п ранней лирике Маяковского» .

Объектом данного исследования становится творчество Маяковского (в первую очередь стихотворения, поэмы, пьесы как раннего, так и зрелого периодов) как единая целостная система. Предметом исследования является художественное пространство и время, их эволюция в мире Маяковского.

Научная новизна данной работы заключается в том, что впервые предпринимается попытка развернутого системного анализа художественного пространства и времени в творчестве Маяковского на разных этапах его развития.

Теоретическое значимость работы состоит в том, что к творчеству Маяковского впервые применяется методология исследования, основанная на взаимодополняющих методах, что позволяет достичь более полных и глубоких результатов анализа.

Теоретические источники и методология. Теоретическую основу диссертации составили труды А.А. Потебни, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана. Важную роль в разработке темы сыграли работы, в которых рассматриваются мифологическая, иудео-христианская, карнавальная концепции

3 Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб, 1997.

4 Иванюшина ИЛО. Творчество Маяковского как феномен утопического сознания. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 1992.

5 Никольская Л.Н. Человек и время в художественной концепции Маяковского. Львов, 1983.

6 Спивак Р.С. Дооктябрьская лирика Маяковского. С. 119.

7 Чернышева О.В. Творчество раннего Маяковского в контексте русского авангарда. Автореф. дис. С. 4. 3 пространства и времени (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, A.M. Гуревич Е.М. Мелетинский, О.М. Фрейденберг, М. Элиаде).

Специфика темы предопределила необходимость применения в работе различных методов исследования. Поскольку нас интересуют преимущественно устойчивые, инвариантные черты творчества Маяковского, главным методом данного исследования является метод системно-типологический. Однако эволюционный аспект при этом также учитывается, поскольку, «знакомство с эволюцией, — по словам Б.О. Кормана, — позволяет отделить инварианты о творчества от меняющихся его признаков» . Кроме того, в работе используется сравнительно-типологический метод.

Практическая значимость работы. Материалы данного исследования могут быть использованы при разработке новых программ и учебных пособий по истории русской литературы XX века, а также теории литературы, спецкурсах и спецсеминарах по проблемам художественного пространства и времени и творчества Маяковского.

Апробация работы. Основные положения диссертации в форме научных докладов были представлены на 11-й Нижегородской сессии молодых ученых (Татинец, 2006), всероссийских в межвузовских конференциях: «Маяковский в современном мире» (Москва, 2003), «Грехнёвские чтения» (Н. Новгород, 20042008), «Художественный текст и культура» (Владимир, 2005, 2007). Материалы исследования отражены в 9 публикациях.

Цель данной работы — изучение пространственно-временной организации художественного мира Маяковского. Эта цель предполагает решение следующих задач:

1. Проанализировать основные теории художественного пространства и времени, существующие в литературоведении.

8 Корман Б.О. Лирическая система Некрасова // Некрасов и русская литература. М., 1971. С. 83.

2. На основании этого анализа сформулировать свое понимание этих категорий, наметить методологические подходы к их анализу.

3. Применить эти подходы к творчеству Маяковского. Выявить устойчивые и изменчивые особенности пространственно-временной организации его художественного мира.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Первая глава — теоретико-методологическая. В ней дается краткий анализ развития представлений человечества о пространстве и времени (архаическая, христианская, карнавальная и современная научная концепции). Сопоставление указанных концепций с творчеством Маяковского не является основной нашей задачей, однако категории карнавального времени, сакрального и профанного пространства и т.п. имеют важное значение для мира Маяковского. В этой же главе на основе анализа концепций А.А. Потебни, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачева выделяются спорные, на наш взгляд, методологические проблемы анализа художественного пространства и времени и предпринимается попытка их решения. Вторая глава посвящена анализу произведений Маяковского 1912-1921 гг. В этот период оформляются основные хронотопы мира Маяковского. Третья глава рассматривает эволюцию этих хронотопов в произведениях Маяковского 1922-1930 гг. Положения, вынесенные на защиту.

Произведения Маяковского образуют единую систему, отличающуюся чрезвычайной устойчивостью своих основных элементов. Основу пространственно-временной организации художественного мира Маяковского составляют три связанных друг с другом хронотопа: старый мир, революция и будущее.

Главные черты хронотопа старого мира: конфликтность, выражающаяся в пространственных оппозициях, и непродуктивность времени (то есть отсутствие значимых событий, и, как следствие, неизменность мира в его основных чертах) и его губительное воздействие на человека.

Особенности хронотопа будущего: однородность пространства, связанная с представлениями о просторе и свободе, а также преодоление губительного воздействия времени на человека, выражающееся в отсутствии старости и смерти. Будущее идеально, и поэтому неизменно.

Революция — переходный, пороговый хронотоп, обеспечивающий переход от старого мира к будущему. Его черты: разрушение пространственных границ и быстрота времени, его насыщенность событиями (малый временной отрезок — большое количество событий и существенные перемены в мире).

Данные хронотопы сохраняют свою значимость как у раннего, так и у зрелого Маяковского. Однако с 1922 года наблюдаются некоторые изменения в их структуре: постепенное размывание границ между старым миром и революционным хронотопом и большая временная отдаленность будущего. В конечном счете Маяковский приходит к отказу от самой идеи мировой революции и признает возможность непосредственного перехода к будущему. Однако проблема быстрого преодоления этого временного расстояния так и не находит абсолютно убедительного решения.

Пространство и время художественного мира Маяковского имеет черты сходства с архаическими моделями: мифологической (в частности — иудео-христианской), и карнавальной. Революция несет в себе карнавальное, разрушающе-созидательное начало; в рамках хронотопа старого мира очень устойчивой оказывается мифологическая антитеза сакрального и профанного пространства; хронотоп будущего сходен с христианским образом Нового Иерусалима.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространство и время в художественном мире В.В. Маяковского"

Выводы

Итак, анализ творчества Маяковского 1922-1930 гг. показывает, что три хронотопа, являющихся основными для его художественного мира, сохраняются и здесь, хотя и подвергаются существенной перестройке. Старый мир в этот период включает в себя ряд черт революционного хронотопа. Путь в будущее в этот период чаще связывается не с перемещением в пространстве, а с временным развитием страны. Это создает целый ряд проблем, главная из которых — временная отдаленность будущего и невозможность попасть в него для самого лирического героя. Проблема преодоления губительного времени, на наш взгляд, так и не нашла у Маяковского своего решения. Признав временной характер будущего, он не указал путь преодоления времени для каждого. Постепенно изживает себя и идея мировой революции: сначала она распадается на ряд отстоящих друг от друга во времени революций в отдельно взятых странах, затем и вовсе перестает быть необходимой для построения будущего.

Заключение

Итак, мы проанализировали пространственно-временную организацию художественного мира Маяковского. Обобщая все вышеизложенное, можно выделить следующие ее главные черты.

В художественном мире Маяковского можно выделить три главных хронотопа: старый мир, революцию и будущее. Старый мир наиболее полное воплощение получает в раннем творчестве Маяковского. Этот хронотоп характеризуется острой конфликтностью; отсюда — многочисленные пространственно-временные оппозиции. Большинство персонажей Маяковского — «герои своего места», они закреплены за определенными хронотопами, следствием чего является единообразие характеристики хронотопа и его обитателей (например, пространственная, временная и телесная замкнутость «Жирного»). Время в этом мире либо не ощущается вовсе, либо является непродуктивным, то есть не вносит в мир существенных изменений. Именно поэтому оно воспринимается лирическим героем как враг, которого необходимо уничтожить. I

Будущее у Маяковского связано с представлением об абсолютном идеале. Отсюда — идея завершения времени, остановки в развитии мира (вечное солнце, вечный май и т.п.), а также мечты о воскрешении умерших. Будущее — мир бесконфликтный, отсюда — однородность пространства.

Революция несет в себе карнавальное, разрушающе-созидательное начало. Ее главная функция состоит в том, что она уничтожает старый мир, старого человека и помогает родиться новому. Революция разрушает прежние пространственные границы и уничтожается старое, враждебное человеку время: новое же, революционное время характеризуется быстротой и продуктивностью: это — время интенсивного развития, усовершенствования человека и мира.

Переход от старого мира посредством революции к будущему — основной для Маяковского сюжет, проходящий через все его творчество. Развитие этого сюжета идет в направлении объединения черт старого мира и революции в одном хронотопе, а также значительного увеличения количества времени, необходимого для окончательного установления будущего. В конечном счете Маяковский приходит к отказу от идеи революции и признает возможности непосредственного перехода в будущее. Однако проблема быстрого преодоления этого временного расстояния так и не находит у Маяковского абсолютно убедительного решения.

Пространство и время Маяковского имеют черты сходства с архаическими моделями. Значимыми в мире Маяковского являются карнавальные категории «увенчания-развенчания», «вольного фамильярного контакта», христианская идея завершения времени, а также мифологическая оппозиция сакрального и профанного пространства, реализующаяся в многочисленных вариантах: небо — земля, центр — периферия, канцелярия — опять же периферийное пространство, будущее — старый мир, СССР — заграница.

Предложенный в диссертации подход дает возможность осмыслить творчество Маяковского как единую систему, характеризующуюся чрезвычайной устойчивостью основных своих элементов. Дальнейшее исследование пространства и времени в художественном мире Маяковского может идти по пути выявления специфики пространственно-временной организации в произведениях, принадлежащих к разным литературным родам и жанрам.

Выделенные нами хронотопы различаются не только пространственной структурой и типом времени, но и предметной заполненностью, например, соотношением индивидуального и коллективного начала, образами человеческого тела и т.д. Именно поэтому анализ пространственновременной структуры художественного мира, безусловно, имеет существенное значение для изучения самых разных проблем, связанных с творчеством Маяковского.

Предложенная в диссертации методика анализа художественного пространства и времени, на наш взгляд, может быть применена в исследованиях произведений (как поэтических, так и прозаических) других авторов.

Список научной литературыЮрасова, Надежда Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в 13 т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955-1961. * * *

2. Аверинцев С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе. Сб. работ в честь 75-летия Е. Мелетинского. М.: Рос. ун-т, 1993. 341-346.

3. Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М.: Coda, 1997. 342 с.

4. Аверинцев С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. — М.: Языки русской культуры, 1996. 340 с.

5. Альфонсов В.Н. Нам слово нужно для жизни... В поэтическом мире Маяковского. Л.: Советский писатель, 1984. 302 с.

6. Альфонсов В.Н. «Чтобы слово смело пошло за живописью» (В. Хлебников и живопись») // Литература и живопись. Л.: Наука, 1982. 205-226.

7. Амелин Г.Г. «Из улицы в улицу» В. Маяковского // Амелин Г.Г. Лекции по философии литературы. М.: Языки рус. культуры, 2005. 113-148.

8. Амелин Г.Г., Мордерер В.Я. «Я люблю смотреть, как умирают дети...» // Амелин Г.Г., Мордерер В.Я. Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М.: Языки русской культуры, 2001. 247-277.

9. Бахтин М.М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. 233-286.

10. Бахтин М.М. К вопросам теории романа. К вопросам теории смеха. < 0 Маяковском> // Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 томах. Т. 5. М.: Русские словари, 1997. 48-62.

11. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Работы 20-х годов. Киев, 1994. 257-318.

12. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 т. Т. 6. М.: Русские словари, 2002. 5-300.

13. Бахтин М.М. Рабле и Гоголь (искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. литература, 1975. 484-495.

14. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Худ. литература, 1965. 526 с.

15. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб: Азбука, 2000. 11-193.

16. Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы. 1992. №3. 115- 125.

17. Берковский Н. Заметки о драматургах. Маяковский // Октябрь, 1929. №12. 180-184.

18. Бескин О. «Клоп» Маяковского // Красная новь, 1929, №5 (май). 241-246.

19. Бирюков СЕ. Поэзия русского авангарда. М. 2001. — 280 с.

20. Болыпухин Л.Ю. Дихотомия «лирический герой — адресат» в ранней лирике В. Маяковского // Преподавание и изучение русского языка и литературы в контексте современной языковой политики России. Н. Новгород, 2002. 34-37.

21. Болынухин Л.Ю. Лирический герой поэзии В. Маяковского в контексте литературной ситуации XX века // Язык, литература, культура: традиции и инновации (материалы конференции молодых ученых). М. 1993. 81-82.

22. Бочаров Г. Загадка «Носа» и тайна лица // Бочаров Г. О художественных мирах. М.: Советская Россия, 1985. 124-159.

23. Бражникова Н.С. Имя собственное в стиле В.В. Маяковского // Поэтика реализма. Куйбышев, 1982. 36-54.

24. Бражникова Н.С., Макар Н.Р. Жанрово-стилевое своеобразие поэмы В. Маяковского «Облако в штанах» // Вопросы русской литературы. Вып. 1 (43). Львов, 1984. 11-18.

25. Брик Л.Ю. Пристрастные рассказы. / Брик Л.Ю. — Н. Новгород: Деком, 2003. 328 с.

26. Вайскопф М. Гоголь и Сковорода: проблема «внешнего человека» // Советское славяноведение. 1990. №4. 36-45. ЗО.Вайскопф М. Во весь Логос. Религия Маяковского. М.-Иерусалим, 1997. 170 с.

27. Волков Н.Д. «Клоп» в театре Мейерхольда в Москве // Красная панорама, 1929, №12. 12.

28. Воропаев В.А. «Кругом тонула Россия Блока». О евангельской параллели в поэме Маяковского «Хорошо!» // Русская речь. 2003. №1. 7-8.

29. Гаспаров М.Л. Композиция пейзажа у Тютчева // Тютчевский сборник. Таллин, 1990. Зб.Гаспаров М.Л. О русской поэзии. Анализы, интерпретации, характеристики. СПб: Азбука, 2001. 480 с.

30. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст. Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1975. 213-228.

31. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. 416 с.

32. Голосова Т.А. Отношения одновременности и последовательности в структуре художественного времени текста // Русский язык в школе. 2001. №5. 62-65.

33. Гончаров Б.П. Поэтика Маяковского. Лирический герой послеоктябрьской поэзии и пути его художественного утверждения. М., Наука, 1983. 352 с.

34. Гончаров С , Гончарова О. Маяковский и утопическое сознание (тезисы) // Wlodzimierz Majakowski i jego czasy. Warszava, 1995. С 114-121.

35. Гончарова О. Гностическая мотивика футуризма: Владимир Маяковский // Эстетика. Культура. Образование. Материалы международной конференции. СПб, 1997. 251-259.

36. Грехнев В.А. Время в композиции стихотворений Тютчева // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1973. Т. 32, №6. 481-493.

37. Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Н. Новгород, 1997. 464 с.

38. Гречнев В.Я. Категория времени в литературном произведении // Анализ литературного произведения. Л.: Наука, 1976. 126-145.

39. Гуковский Г.А. О стиле Маяковского // Звезда, 1940. №7. 164-171.

40. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. №3.

41. Гуревич А.Я. Индивид (статья для возможного в будущем «Толкового словаря средневековой культуры») // От мифа к литературе. Сб. работ в честь 75-летия Е. Мелетинского. М.: Рос. ун-т, 1993. 297-312.

42. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 350 с.

43. Гуревич А.Я. К истории гротеска. «Верх» и «низ» в средневековой латинской литературе // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1975. Т. 34, № 4. 317-328.

44. Гуревич М.Е. Анимация вещи и овеществление маски: о некоторых чертах кинопоэтики Маяковского // Киноведческие записки. 1997. №33. 172-182.

45. Джохадзе Н.И. К методологии исследования проблемы времени в искусстве и эстетике //Вопросы философии, 1983, №1. 130-138.

46. Дрейден Веселая публицистическая арена // Искусство и жизнь, 1940, №5. 10-11.

47. Есаулов И.А. Генеалогия авангарда // Вопросы литературы. 1992. №3. 176- 192.

48. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. 296 с.

49. Есаулов И.А. Человек-вещь и христианское сознание // Грани. 1994. №171. 259-275.

50. Зайцев В.А. Об изучении творчества Маяковского на современном этапе // Филологические науки. 2004. №3. 3-11.

51. Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. М., 2004.

52. Заславский И. Удар по мещанству (комсомольцы о пьесе Маяковского) // Молодая гвардия, 1929. №2. 86-87. 62.3еньковский В.В. Основы христианской философии. М.: Канон+, 1996. 560 с.

53. Золотарева Е.Д. Душа у В.В. Маяковского // Русская речь. 1986. №3. 82-87.

54. Зыкова Г.В. О некоторых эстетических основах русской авангардной поэзии (футуризм — формализм — концептуализм) // Вестник Московского ун-та. Серия 9. Филология. 2000. №5. 7-15.

55. Иванов Вяч. Вс. Маяковский, Ницше, Аполлинер // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 2. М.: Языки русской культуры, 2000.

56. Иванов Вяч. Be. Об одной параллели к гоголевскому «Вию» // Ученые записки Тартуского университета. Труды по знаковым системам. T.V. Тарту, 1971. 133-141.

57. Иванова И.С. Восприятие времени поэтами Серебряного века // Русская речь. 2005. №4, 5.

58. Иванов-Разумник Р.В. «Мистерия» или «Буфф»? (О футуризме) // Критика Начала XX века. М.: АСТ-Олимп, 2002. 115-158.

59. Иванюшина И.Ю. Творчество Маяковского как феномен утопического сознания. Автореф. дис.канд. филол. наук: 10.01.01. Н. Новгород, 1992. 16 с.

60. Иньшакова Е.Ю. Опыт символизма в драматургии В. Маяковского // Символизм в авангарде. М.: Наука, 2003. 370-379.

61. Искржицкая И.Ю. К проблеме становления творческого метода В. Маяковского (соотношение романтизма и реализма в раннем творчестве поэта) // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. 1982, №1. 11-16.

62. Искржицкая И.Ю. Возвращение Маяковского (актуальные проблемы изучения творчества поэта) // Вестник Московского университета. Сер. 9 Филология. 1991. №4. 3-12.

63. История русской литературы: XX век: Серебряный век. Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды, Е. Эткинда. М.: Прогресс-Литера, 1995. 580 с.

64. Йованович М. Об одном источнике «Облака в штанах» В. Маяковского // Русская литература. 1991. №4. 119-123.

65. Каменский В.В. Путь энтузиаста // Каменский В.В. Сочинения. М.: Книга, 1990. 385-525.

66. Карабчиевский Ю.А. Воскресение Маяковского. М.: Сов. писатель, 1990. 224 с.

67. Катанян В.А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М.: Советский писатель, 1985. 647 с.

68. Катанян В.А. Распечатанная бутылка. Н. Новгород: Деком, 1999. 352 с.

69. Касаткина Т.А. Категория пространства в восприятии личности трагической мироориентации (Раскольников) // Достоевский: материалы и исследования. Т.

70. СПб.: Наука, 1994. 81-84.

71. Кацис Л.Ф. Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи. М.: Языки русской культуры, 2000. 775 с.

72. Киселев Н.Н. Образ будущего в пьесах В. Маяковского «Клоп» и «Баня» // Ученые записки Томского государственного ун-та. 1975. №94. 3-11.

73. Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель». Влияние символизма на поэтику раннего русского футуризма // Вопросы литературы. 1996. №5. 56-92.

74. Ковтун Е.В. Русская футуристическая книга. М.: Книга, 1989. 248 с.

75. Копылова Н.И. О многозначности термина «сюжет» в современных работах о лирике (к историографии вопроса) // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. Воронеж, 1981. 107-121.

76. Кори Основы идеи М.М. Бахтина о «хронотопе» в романе // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2002. №1. 21-37.

77. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения М.: Просвещение, 1972. ПО с.

78. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск: Удмуртия, 1978. 299 с.

79. Корман Б.О. Лирическая система Некрасова // Некрасов и русская литература. М.: Наука, 1971. 81-129.

80. Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1973. Т. 32, № 3. 209-222.

81. Кормачев В. Художественное время в лирике Тютчева и Пушкина // Литературная учеба. 1980. №1. 151-156.

82. Краснова В. Особые средства поэтики В. Маяковского // Русская речь. 1983. №5. 27-32.

83. Краткая литературная энциклопедия. В 9 т. М.: Советская энциклопедия, 1962- 1978.

84. Краткий словарь литературоведческих терминов. Под ред. Л.И. Тимофеева, СВ. Тураева. М.: Просвещение, 1985. 208 с.

85. Крученых А.Е. К истории русского футуризма. Воспоминания и документы. М.: Гилея, 2006.458 с.

86. Левидов М. Литература в театре // Жизнь искусства. 1929. №19. 2-3.

87. Лейдерман Н.Л. Логика бунта: к характеристике художественной системы раннего Маяковского // Проблемы взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1990. 3-17.

88. Лекманов О.А. Карта будня // Русская речь. 2001. №5. 54-55.

89. Лессинг Г.Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии // Лессинг Г.Э. Избранное. М.: Худ. литература, 1980. 379-498.

90. Лившиц Б.К. Полутораглазый стрелец: Воспоминания. М.: Худ. литература, 1991.350 с.

91. Литературное наследство. Т. 65. Новое о Маяковском. М.: Изд. АН СССР, 1958. 632 с.

92. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов. Словарь. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 448 с.

93. Литературный энциклопедический словарь. Под ред. Кожевникова, Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. 752 с.

94. Литературоведческие термины. Материалы к словарю. Вып. 2. Коломна, 1999.

95. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Худ. литература, 1971.414 с.

96. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. 295 с.

97. Ломинадзе Небеса Маяковского и Лермонтова // Вопросы литературы, 1993. №5. 149-169.

98. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство СПБ, 2001. 18-254.

99. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство СПб, 2001. 150-392.

100. Лотман Ю.М. Гоголь и соотнесение «смеховой культуры» с комическим и серьезным в русской национальной традиции // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство СПб, 2002. 683-685.

101. Лотман Ю.М. Литература и мифология // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство СПб, 2002. 727-744.

102. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство СПб, 1998. 14-285.

103. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М.: Просвещение, 1988. 251-293.

104. Луначарский А.В. Вл. Маяковский - новатор // Луначарский А.В. Русская литература. Избранные статьи. М.: ОГИЗ, 1947. 409-425.

105. Макарова И.А. Христианские мотивы в творчестве Маяковского // Русская литература. 1993. №3. 154-171.

106. Манн Ю.В. О гротеске в литературе. М.: Советский писатель, 1961. 180 с.

107. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Coda, 1996. 474 с.

108. Марков В.Ф. История русского футуризма. СПб.: Алетейя, 2000. 438 с.

109. Маяковский в воспоминаниях современников. М., 1963.

110. Маяковский и современность. М., 1985. 192 с.

111. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 407 с. 121.; Мильдон В. Маяковский как Хома Брут // Независимая газета. 1996. 25 июля. 8.

112. Минц З.Г. Структура художественного пространства в лирике Блока // Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб.: Искусство, 1999. 444-531.

113. Михайлов А.А. Жизнь Маяковского. М.: Центрполиграф, 2001. 556 с.

114. Михайлов А.А. Маяковский. М.: Молодая гвардия, 1988. 558 с.

115. Михайлов А.А. Мир Маяковского: взгляд из 80-х. М.: Современник, 1990.

116. Мокульский Еще о «Клопе» // Жизнь искусства. 1929. №13. 10.

117. Молчанов Ю.Б. Проблема времени в современной науке. М.: Наука, 1990. 132 с.

118. Морыганов А.Ю. Стилевые процессы в русской поэзии второй половины 1920-х годов (проблема стилевой рефлексии). Автореф. дис.канд. филол. наук: 10.01.01. Иваново, 1993.16 с.

119. Мостепаненко A.M. Пространство и время в макро-, мега- и микромире. М.: Политиздат, 1974. 240 с.

120. Мусатов В.В. О логике поэтической судьбы Маяковского // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 1993. Т. 52. №5. 26-31.

121. Никольская Л.Н. Человек и время в художественной концепции Маяковского. Львов, 1983. 150 с.

122. Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. 320 с.

123. Новикова М.Л. Хронотоп как остраненное единство художественного времени и пространства в языке литературного произведения // Филологические науки. 2003. №2. 60-69.

124. Панкевич Г.И. Пространственно-временные отношения в искусстве // Актуальные вопросы методологии современного искусствознания. М.: Наука, 1983. 299-315.

125. Панченко А.М., Смирнов И.П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX века // АН СССР. Труды отдела древнерусской литературы. Т. 26. Л.: Наука, 1971. 33-49.

126. Панченко A.M. Юродивые на Руси // Панченко А.М. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000. 337-355.

127. Паперный З.С. К вопросу о Присыпкине // Вопросы литературы, 1959, №5. 25-42.

128. Паперный З.С. «Поворачивание памятника» (Пушкин и Маяковский) // Пушкин и литература народов Советского Союза. Ереван, 1975. 193-205.

129. Паперный З.С. Поэтический образ у Маяковского. М.: Изд. АН СССР, 1961. 444 с.

130. Петрова Н.А. Мотив «флейты». Маяковский и Мандельштам // Литературное обозрение. 1993. №9/10. 51-56.

131. Петрова Н.А. Поэмы Маяковского: эволюция художественной системы // Этические принципы русской литературы и их художественное воплощение. Пермь, 1989. 115-128.

132. Петросов К.Г. Земля и небо в поэме Маяковского «Человек» // Вопросы литературы. 1987. №8. 121-145.

133. Петросов К.Г. Маяковский: биография поэта и его творчество // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 1993, Т. 52. №3. 3-15.

134. Петросов К.Г. О творческом методе и лирическом герое раннего Маяковского // Русская советская поэзия и стиховедение. М., 1969. 136-150.

135. Пицкель Ф.Н. Маяковский: художественное постижение мира. Эпос. Лирика. Творческое своеобразие. Эволюция метода и стиля М.: Наука. 1979. 406 с.

136. Подгаецкая И.М. Символика в поэзии В. Маяковского // Русская речь. 1972. №2. 35-41.

137. Полехина М.М. Композиционные особенности поэмы В. Маяковского «Про это» //Вопросы русской литературы. Вып. 1 (45). Львов, 1985. 9-15.

138. Полехина М.М. Русская поэзия первой трети XX века: художественная космогония (М. Цветаева и В. Маяковский). Автореф. дис... д.ф.н. М., 2001. 32 с.

139. Поляков В.В. Книги русского кубофутуризма. М.: Гилея, 2007. 551 с.

140. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 614 с.

141. Поэт и социализм. К эстетике В.В. Маяковского. М.: Наука, 1971. 422 с.

142. Пьяных М. «Я пророк будущего человечества». Трагедия «Владимир Маяковский»//Нева. 1993. №7. 237-253.

143. Ржевская Н.Ф. Изучение проблемы времени в зарубежном литературоведении // Вестник Московского ун-та. Серия X. Филология. 1969. \ №5. 42-54.

144. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. 300 с.

145. Сарычев В.А. Маяковский: нравственные искания. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1984. 203 с.

146. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма. Проблема жизнетворчества. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. 416 с.

147. Семенова «Новый разгромим по миру миф» (Владимир Маяковский в философском ракурсе) // Молодая гвардия, 1997. №9. 228-246; №10, с. 221-238.

148. Сидорова Т. А. Культурно-исторические компоненты структуры художественного времени // Русский язык в школе. 2004. №1. 71-77.

149. Сидорова Т.А. Функциональная амбивалентность видо-временных форм в поэтическом тексте // Вестник Московского ун-та. Серия 9. Филология. 2001. №1.

150. Слепухов Г.Н. Пространственно-временная организация художественного произведения // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1984, №1. 64-70.

151. Смирнов И.П. О месте мифопоэтического подхода к литературному произведению (о стихотворении В. Маяковского «Вот так я сделался собакой») //Миф - фольклор - литература. Л.: Наука, 1978. 186-202.

152. Соколова (Мавлина) Т.А. Синтез искусств в творчестве В.В. Маяковского: проблемы эстетики и поэтики: автореф. дис.канд. филол. наук. Саратов, 1992. 18 с.

153. Спивак Р.С. Дооктябрьская лирика В.В. Маяковского. Социально- философская проблематика, поэтика. Пермь, 1980. 128 с.

154. Старкина СВ. Велимир Хлебников. М.: Молодая гвардия, 2007. 339 с.

155. Субботин А.С. Маяковский: Сквозь призму жанра. М.: Советский писатель, 1986. 352 с.

156. Сухих С И . Максим Горький и другие. Избранные статьи. Н. Новгород: Поволжье, 2007. 242 с.

157. Сухих С И . Теоретическая поэтика А.А. Потебни. Н. Новгород: КиТиздат, 2001.288 с.

158. Сухих СИ. «Технологическая поэтика» формальной школы. Н. Новгород: КиТиздат, 2001. 160 с.

159. Таиров А. Маяковский на сцене // Театр, 1940, №12. С 60-63.

160. Тальников Д. «Клоп» в театре им. Мейерхольда // Жизнь искусства. 1929. №11. 10.

161. Тамарченко Н.Д. «Эстетика словесного творчества» М.М. Бахтина и русская религиозная философия. Пособие по спецкурсу. М.: РГГУ, 2001. 162 с.

162. Тарановский К. Поэма Маяковского «Про это». Литературные реминисценции и ритмическая структура // Тарановский К. О поэзии и поэтике. М.: Языки русской культуры, 2000. С 221-234.

163. Терёхина В.Н. «Я знаю силу слов...». О пьесах Маяковского «Клоп» и «Баня» // Литература в школе. 2004. №5. 15-18.

164. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 2002. 334 с.

165. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс, 1994. 621 с.

166. Тренин В.В. В «мастерской стиха» Маяковского. М.: Сов. писатель, 1937. 210 с.

167. Туранина Н.А. «Способы выделки образа бесконечны»: метафора у Маяковского //Русский язык в школе, 1997. №5. 67-70.

168. Туранина Н.А. Из наблюдений над метафорой в поэзии Маяковского // Русский язык в школе, 1996. №3. 66-70.

169. Турбин В. Маяковский: революция — любовь — бутафория // Дружба народов, 1993. №7. 206-220.

170. Туркельтауб И. «Клоп» в театре им. Мейерхольда // Жизнь искусства. 1929. №12. 7.

171. Тынянов Ю.Н. Промежуток // Тынянов Ю.Н. История литературы. Критика. СПб.: Азбука, 2001. 399-435.

172. Уитроу Дж. Структура и природа времени. М.: Знание, 1964. 64 с.

173. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. 342 с.

174. Федоров В.В. О природе поэтической реальности. М.: Советский писатель, 1984.184 с.

175. Федоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988.430 с.

176. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. 448 с.

177. Фрейденберг О.М. Происхождение пародии // Ученые записки Тартуского университета. Труды по знаковым системам 6. Тарту, 1973.

178. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе // Зарубежная эстетика и теория литературы ХГХ-ХХ вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ, 1987. 196-213.

179. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002. 437 с.

180. Ханпира Э.И. Об одной группе гротескных слов у В. Маяковского // Русская литература, 1983, №4. 175-179.

181. Харджиев Н.И. Комментарий к поэме «Облако в штанах» // Русская речь, 1991. №5. 7-9.

182. Харджиев Н.И. Необычайные приключения поэмы Маяковского // Русская речь, 1992, №4. 26-30.

183. Харджиев Н.И. От Маяковского до Крученых. Избранные работы о русском футуризме. М.: Гилея, 2006. 557 с.

184. Харджиев Н.И. Статьи об авангарде в 2 т. М., 1997.

185. Харджиев Н.И., Тренин В.В. Поэтическая культура Маяковского. М.: Искусство, 1970. 328 с.

186. Хольтхузен И. Модели мира в литературе русского авангарда // Вопросы литературы. 1992. №3. 150-161.

187. Хоц А.Н. Структурные особенности пространства в прозе Достоевского // Достоевский: материалы и исследования. Т. 11. СПб.: Наука, 1994. 51-80.

188. Цветаева М.И. Эпос и лирика современной России (Владимир Маяковский и Борис Пастернак) // Цветаева М.И. Об искусстве. М.: Искусство, 1991. 294-318.

189. Чередниченко В.И. Художественная специфика временных отношений в литературном произведении//Контекст. 1987. М.: Наука, 1988. 140-174.

190. Чередниченко В.И. Типология временных отношений в лирике. Тбилиси, 1986. 136 с.

191. Черемин Г.С. Путь Маяковского к Октябрю. М.: Наука, 1975. 248 с.

192. Чернейко Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. №2. 58-70.

193. Чернышева О.В. Творчество раннего В. Маяковского в контексте русского авангарда: автореф. дисс... канд. филол. наук. Магнитогорск, 2003. 18 с.

194. Чуковский К.И. Маяковский // Чуковский К.И. Современники. М.: Молодая гвардия, 1962. 493-516.

195. Шкловский В.Б. О Маяковском // Шкловский В.Б. Собрание сочинений в 3 т. Т. 3. М.: Художественная литература, 1974. 7-142.

196. Шкловский В.Б. Проблема времени в искусстве // Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Художественная литература, 1983. 302 с.

197. Шкловский В.Б. Тетива. О несходстве сходного // Шкловский В.Б. Собрание сочинений в 3 томах. Т. 3. М.: Художественная литература, 1974. 465-786.

198. Эйхенбаум Б.М. О Маяковском // Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. 301-307.

199. Эйхенбаум Б.М. Трубный глас // Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. 293-296.

200. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2000. 210 с.

201. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М.: Ладомир, 2000. 414 с.

202. Эткинд Е.Г. Проза о стихах. СПб.: Знание, 2001. 448 с.

203. Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб, 1997. 568 с.

204. Якобсон Р. О поколении, растратившем своих поэтов // Маяковский В.В. Стихотворения. Поэмы. Статьи. М.: АСТ-Олимп, 1996. 476-487.

205. Янковский М. «Клоп» Маяковского на сцене // Рабочий и театр, 1929. №48. 8-9.

206. Ясперс К. Ницше и христианство. — М.: Московский философский фонд, 1994.113 с.

207. Faryno J. Семиотические аспекты поэзии Маяковского // Umjetnost rijeci, 1981, god. XXV, izvanredni sv. Zagred, 1982. s. 225-259.