автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Провинциальная культура: природа, типология, феномены

Полный текст автореферата диссертации по теме "Провинциальная культура: природа, типология, феномены"

На правах рукописи

ИНЮШКИН Николай Михайлович

ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА: ПРИРОДА, ТИПОЛОГИЯ, ФЕНОМЕНЫ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Саранск 2005

Работа выполнена на кафедре мировой и отечественной культуры Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г.Белинского

НАУЧНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ доктор философских наук,

профессор Н.И.Воронина

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ. доктор философских наук,

профессор В.М .Петров

доктор философских наук, профессор О.С.Пугачев

доктор философских наук, профессор ИЛ.Сиротнна

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ Краснодарский государственный университет

культуры и искусств

Защита состоится «14» января 2005 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Мордовском государственном университете им. Н.П.Огарева по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Б.Хмельницкого, 39*, 3* этаж, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета.

Автореферат разослан « Ц »2004г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доценгт

В.М.Сидоркина

*сп£п<)

1зШ~ №

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Аюуальность темы исследования. «В России центр на периферии». Это утверждение В.О.Ключевского является не только констатацией парадокса. Логика развития тезиса историка-философа направляет вектор общественного и научного внимания на безусловную практическую и духовно-нравственную значимость происходящего в регионах огромной страны. Учет этой объективной черты российской реальности делает актуальным и социально важным анализ и осмысление закономерно особенного, свойственного именно периферии, диалектики отношений провинции, Центра и внешнего мира.

Сфера своеобразного фокусирования феноменов деятельности и сознания, порождаемых провинцией, - ее культура. Именно культурное время-пространство региона наиболее зримо отражает особенные черты провинциального, закономерность их возникновения, существования и трансформации, характер и возможности влияния на эффективность общенациональных процессов.

Провинциальная культура, ее творцы и носители являются индикатором конструктивности взаимодействия традиционного и инновационного, местного и привнесенного, полем поиска наиболее продуктивных форм компромисса, отвечающих реальным потребностям большей - периферийной - части российского общества.

Актуальность темы, избранной для предлагаемого исследования, может быть аргументирована рядом конкретизирующих обстоятельств. В их числе:

1) Ситуация, характерная для России начала XXI века, когда провинциальная культура пытается вписаться в стремительно и не всегда позитивно меняющуюся национальную и глобальную социокультурную панораму и вместе с тем не потерять себя. Осознание именно обоих этих обстоятельств актуально и принципиально важно не из-за того, что типологические особенности провинции и ее культуры исключительно хороши и привлекательны. Понимание объективно существующих переплетенных плюсов и минусов должно учитываться, чтобы не погрязнуть в том, что тормозит развитие, и, вместе с тем. трезво оценивать социально-экономические, ментальные, коммуникационные возможности регионального пространства с учетом присущих ему особенностей.

2) В условиях, которые не регионом определяются, - специфика постсоветского жизнеустройства, глобализация, «информационный взрыв» -продуктивны те усилия, которые направлены на определенную гармонизацию сознания провинциалов на личностном уровне. В значительной мере достижению этого могут способствовать разнообразные формы и направления культуротворческой деятельности, помогающие особенно молодому поколению не порвать связь времен и пространств. Пользование каналами виртуализации мира, полем глобализованных СМИ не должно исключать из реального мира провинции чувства исторической

1РОС. НАЦИОНАЛЬНА* |

библиотека !

причастности к нему, личной ответственности за происходящее в нем. Значение триады - самоидентификация, самосознание и самоизменение - в современных российских условиях не уменьшается, а возрастает, обретая новые грани и смыслы.

3) Противоречивость и неопределенность духовно-нравственной и этико-культурной ситуации, фактическое отсутствие искомой национальной идеи и национально-государственной идеологии в масштабах страны и, вместе с тем, очевидное стремление Центра к консолидации регионов. В таких условиях акцентирование в публичных культурных акциях особенностей, уникальностей провинциального требует деликатной интерпретации. Отсюда необходимость продуманной просветительской и воспитательной системы, трактующей тезис о «единстве в многообразии», соединяющей активное познание, освоение и сохранение культуры края с интересом и духовно-познавательной устремленностью к культуре общенациональной и мировой.

4) Конструктивное решение актуальных социокультурных проблем в регионах в немалой степени связано с научным осмыслением константных и трансформирующихся компонентов провинциальной культуры, специфики ее бытия и развития. Обращение к этому многообразному информационному полю ученых разных профилей не снимает необходимости культурологического обобщения, строящегося на соединении теоретического и эмпирического уровней исследования в контексте конкретного провинциального хронотопа.

Изученность представляемой проблемы. Степень изученности и культурологического осмысления типологии отечественной провинциальной культуры своеобразно отражает характерную и традиционную для российского общественного сознания и научной мысли определенную недооценку важности теоретического анализа данного явления.

В течение первых двух веков осознанного наличия в России провинциального в разных воплощениях рассмотрение и оценка этой характеристики, так или иначе касавшейся большинства населения страны, не обрели формы специальных научных исследований. Присутствуя повседневно в бытии и сознании, обнаруживаясь главным образом в ситуациях сопоставления с иным, обычно столичным, этот феномен находил публичную оценку в основном в художественно-творческой сфере. Русская художественная и мемуарная литература, критика и публицистика наполнены выражениями эмоциональных оценок провинциальности, начиная с мелочей быта и кончая приданием ее носителям статуса критерия жизненных ценностей. Образы и суждения, которые содержатся в произведениях И.С.Аксакова, В.Г.Белинского, Ф.Ф.Вигеля, Н.В.Гоголя, И.М.Долгорукого, Н.М.Загоскина, В.Г.Короленко, Н.С.Лескова, А.С.Пушкина, М.Е.Салтыкова-Щедрина, И.С.Тургенева, Г.И.Успенского, АЛ.Чехова были не только стимулом рефлексии пробуждающейся российской общественности. Они стали формой фиксации недостатков и

достоинств провинциального культурного пространства, осознания его не только топосом, но и хронотопом, выявления типичного и важного в сосуществовании и противостоянии провинциального и столичного, традиционного и инновационного.

Пространство художественно выраженной информации помогло научному осмыслению в конце XIX - начале XX века специфики российского провинциального сознания и отражающей ее культуры. ">га тема присутствует в трудах Н.Н.Бердяева, Л.П.Карсавина, В.О.Ключевского, Н.И.Костомарова, Н.О.Лосского, П.Н.Милюкова, М.П.Погодина, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, Г.П.Федотова, П.А.Флоренского, Г.Г.Шпета.

В 1920-х годах интерес к изучению духовных потенций регионов, возможностей практического использования периферийных «культурных гнезд», «локальных культурных организмов» отразился в работах НЛ.Анциферова, И.М.Гревса, Н.К.Пиксанова.

В последующий период идеологическая тенденция к унификации культурного пространства страны на время фактически закрыла для исследования и публичного научного анализа тему специфики провинции. Тем не менее содержащееся в трудах М.М.Бахтина и А.ФЛосева, а позднее Д.СЛихачева, Ю.МЛотмана, М.С.Кагана, В.С.Библера, В.Н.Торопова, Б.А.Успенского, толкование культурных процессов является методологически и фактологически ценным для осмысления типологии провинциального.

Радикальные изменения в России после 1991 года, связанные с демократизацией и активизацией общественного сознания в регионах, несомненно явились стимулом всплеска в последнем десятилетии XX века продуктивного научного интереса к культуре, в специфическом хронотопе которой пребывает большинство россиян. Характерно, что это время объединения усилий ученых разных профилей: философов, культурологов, историков, социологов, искусствоведов, этнографов, психологов, религиоведов. Результаты фактологических исследований и теоретических разработок, проведенных специалистами как из столицы, так и из регионов, фокусировались, проходили обсуждение в ходе целой серии международных и всероссийских конференций и симпозиумов, общественное и научное значение которых весьма велико. Первая конференция, научным руководителем которой был С.О.Шмидт, состоялась в Москве в 1991 году и обогатила отечественное региональное культуроведение сборником материалов «Русская провинция. Культура XVIII - XX веков». Теоретико-постановочные проблемы были предметом научных докладов и дискуссий на международном методологическом симпозиуме «Мифы провинциальной культуры» (Самара, 1992). Симптоматично, что с этого времени местом многоаспектного публичного обсуждения проблем провинциальной культуры становятся провинциальные же города. Так в Ярославле прошла конференция «Русская провинция и мировая культура» (1993). В Пензе - две Всероссийские конференции: «Российская провинция XVIII - XX вв.: реалии

культурной жизни» (1995) и «Отечественная культура и развитие краеведения» (2000). Новороссийск принял участников международной встречи ученых, обсуждавших региональные аспекты информационно-культурологической деятельности (1998) В 1999 году в Самаре состоялась Всероссийская конференция, посвященная провинциальной ментальное™ России в прошлом, настоящем и будущем. В Калуге Всероссийская конференция рассматривала тему «Культура Российской провинции: век XX -веку XXI» (2000).

В докладах, статьях, монографических изданиях, диссертационных работах, появившихся именно в 1990-е годы, содержался как анализ разностороннего фактологического материала, так и теоретико-методологическая проблематика. Методология изучения провинциальной культуры является предметом рассмотрения в трудах В.Ю.Афиани, ИЛ.Беленького. Е.Я.Бурлиной, Н.И.Ворониной, М.С.Кагана, Л.Н.Когана, Т.Н.Кандауровой, Т.А.Чичкановой.

Важным направлением исследований рассматриваемой проблемы стало концептуальное осмысление роли культурного пространства. (С.Н.Иконникова, В.Н.Каганский, С.Я.Сущий). Русская провинциальность в плане ее историко-культурных истоков проанализирована И.В.Чвановым. Провинциальной ментальности как фактору специфики региональной культуры в России посвящены исследования Н.В.Букреевой, Э.Я.Дмитриевой, С.А.Голубкова, А.Ф.Еремеева, С.А.Исупова, А.М.Карпеева, И.ВЛевитской, М.В.Строганова. Российская провинция как социокультурный феномен явилась предметом работы Е.А.Сайко. Научному анализу подвергнуты проблемы стратегии региональной культурной политики в России конца XX века (И.И.Горлова, В.М.Петров), материалы социолого-искусствоведческих исследований стали основой трудов Ю.У.Фохт-Бабушкина, посвященных сопоставлению культурных индексов столицы и провинции. Специфика историко-культурной среды периферии отражается в исследованиях конкретных ее составляющих в историческом и актуальном планах (В.А.Глазычев, В.Ю.Дукельский, О.С.Евангулова, Т.С.Злотникова, О.Г.Ласунский, Т.О.Расмустова, А.А.Севастьянова, Г.Ю.Стернин, А.А.Сундиева, Э.А.Шулепова).

Перечисленные работы отечественных исследователей наряду с трудами зарубежных ученых, содержащими различные подходы к осознанию и истолкованию сущности, структуры и феноменов культуры, ментальности, отношений личности и общества (Р.Барт, Ж.Бодрийяр, М.Бубер, Ж.Деррида, В.Дильтей, Х.Гадамер, Э.Гуссерль, Э.Кассирер, К.Леви-Стросс, Х.Ортега-и-Гассет, А.Тойнби, Л.Февр, М.Хайдеггер) учитываются, анализируются и используются при построении концепции и раскрытии заявленной темы диссертации.

Объектом диссертационного исследования является провинциальная культура как часть национального социокультурного пространства.

Предметом исследования выступает природа, типология, феномены провинциальной культуры в контексте российского хронотопа.

Основной целью исследования является рассмотрение и обоснование типологических характеристик, определяющих специфику провинциальной культуры и ее роли в общенациональном социокультурном развитии.

Реализации указанной цели подчинены конкретные исследовательские задачи:

- обосновать методологические подходы к толкованию культуры и ее провинциального воплощения, рассмотреть комплекс философско-культурологических проблем, связанных с пониманием специфических характеристик объекта исследования как части саморазвивающейся и саморегулирующейся системы;

- рассмотреть статус провинции как особой характеристики культурного ландшафта страны/системы, выявить основные факторы хронотопического и социально-психологического характера, которые способствовали появлению феномена российской провинциальности, специфики провинциального мироощущения и провинциальной культуры;

- обнаружить, теоретически обосновать и исследовать на эмпирическом уровне систему взаимосвязанных устойчивых характеристик, типологически свойственных российской провинциальной культуре;

- осмыслить теоретически и подтвердить фактологически гносеологическую продуктивность идеи срединности провинциальной культуры как воплощения диалога/противостояния региона и Центра;

- построить модель провинциальных «культурных гнезд» и аналитически представить многообразие и динамику их существования как феноменов срединности на хронотопическом материале типичного российского региона;

- проанализировать характерные процессы в современном провинциальном культурном пространстве, рассмотрев тенденции и феномены, которые помогают конструктивной реализации идеи срединности, способствуют эффективности общенациональных социокультурных процессов в XXI веке.

Методология и источники исследования. В качестве философско-методологнческих оснований исследования выступают:

- Принцип интеграции философского, культурологического, исторического, социологического, этнологического, психологического аспектов исследования, позволяющий приблизиться к целостному восприятию многогранного предмета исследования.

- Осмысление культуры как системы высшей сложности, саморазвивающейся и саморегулирующейся, органически связанной с человеком, социальной и природной средой.

- Диалектическая логика, трактуемая как метод творчески познающего мышления.

- Метод анализа и синтеза, используемый в связи с диалектико-логическим представлением о становлении конкретного.

- Синергетические подходы к пониманию процессов самоорганизации, выражающиеся, в частности, в принципах незамкнутости, неустойчивости, интерактивности.

- Принципы диалогики, бытия как «диалогической жизни» (М.Бубер). Понимание диалога культур в единстве с их субъектами как экзистенциального взаимообмена не просто информацией, но и смыслами мировосприятия и понимания себя и других в различных обличиях цивилизации.

- Философская теория интерпретации как «искусства понимания», дающего возможность трансляции и восприятия культурного опыта путем его переосмысления, формирования нового смысла на старом основании.

- Современные культурологические подходы и методология исследования исторического процесса.

- Использование принципа внутреннего описания объекта исследования, предполагающего укоренение субъекта высказываний в анализируемом пространстве.

Источники исследования могут быть поделены на теоретический и фактологический блоки. К первому можно отнести:

- Философское наследие русских мыслителей: М.М.Бахтина, В.Г.Белинского, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, Н.Я.Данилевского, И.А.Ильина, И.В.Киреевского, В.О.Ключевского, К.Д.Кавелина, К.Н.Леонтьева, Д.С.Лихачева, А.Ф.Лосева, Н.О.Лосского, Ю.М.Лотмана, Н.П.Огарева, Н.К Пиксанова, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, П Б.Струве, Г.П.Федотова, Н.Ф.Федорова, П.А.Флоренского, А.С.Хомякова, П.Я.Чаадаева и др.

- Идеи, содержащиеся в трудах зарубежных представителей науки: Р.Барта, Ж.Бодрийяра. М.Бубера, М.Вебера, Ж.Дерриды, В.Дильтея, Х.Гадамера, Э.Гуссерля, Э.Кассирера, К.Леви-Стросса, Л.Леви-Брюля, Х.Ортеги-и-Гассета, А.Тойнби, А.Фаржа, Л.Февра, З.Фрейда, Э.Фромма, Ю.Хабермаса, М.Хайдеггера, К.Юнга.

- Работы современных ученых, имеющие методологическую значимость для данного исследования: А.С.Ахиезера, В.С.Библера, ИЛ .Беленького. Е.Я.Бурлиной, Н.И.Ворониной, Г.Д.Гачева, В.А.Глазычева, М.Я.Гефтера, ПС.Гуревича, Н.Я.Гуревича. Н.В.Гулыги, Ю.М.Давыдова,

A.В.Дахина, Б.Ф Егорова, А.Ф.Еремеева, Н Б.Зиновьевой, С.Н.Иконниковой. М.С.Кагана, В.Л.Каганского, Г.С.Кнабе, А.П.Маркова, Н.Н.Моисеева,

B.М.Петрова, В.Н.Сагатовского, Ю.С.Степанова, С.Я.Сущего, Б.А.Успенского, Ю.У.Фохт-Бабушкина, Т.А.Чичкановой, С.О.Шмидта.

Второй блок источников образуют:

- художественная, публицистическая, мемуарная литература (П.В.Анненков, В.П.Астафьев, В.Г.Белинский, А.А.Богданов, А.Т.Болотов, В.Л.Быстренин, Ф.Ф.Вигель, Н.Д.Волков, П.А.Вяземский, В.А.Гиляровский,

Ф.В.Гладков, Р.Б.Гуль, Д.В.Давыдов, Г.Р.Державин, И.М.Долгорукий, Л.М.Жемчужников, М.Н.Загоскин, П.И.Замойский, И.П.Захарьин-Якунин, М.И.Иванисов, В.А.Инсарский, В.О.Юпочевский, И.А.Крьшов, Н.В.Кузьмин,

A.И.Куприн, В.НЛадыженский, Н.С.Лесков, М.Ю.Лермонтов, Ф.П.Лубяновский, А.В.Луначарский, А.Б.Мариенгоф, В.В.Маяковский,

B.Э.Мейерхольд, Г.И.Мешков, П.Ф.Нилин, П.А.Оболенский, Н.П.Огарев,

A.С.Пушкин, А.Н.Радищев, И.А.Салов, М.Е.Салтыков-Щедрин, А.К.Толстой, И.С.Тургенев, Н.А.Тучкова-Огарева, Ф.И.Тютчев, А.А.Фет, Е.Ю.Хвощинская, Д.Н.Цертелев, Н.П.Шан-Гирей, С.К.Цеге, И.Е.Эренбург);

- историко-краеведческие, литературоведческие, искусствоведческие, музееведческие, лингвистические, этнографические публикации, связанные с провинциальной культурой (Н.П.Анциферов, В.П.Арзамасцев,

B.Ю.Армани, А.В.Блюм, Е.Я.Бурлина, П.Г.Васильев, К.Д.Вишневский, И.Д.Воронин, Н.И.Воронина, А.Ф.Головина, Г.Е.Горланов,

A.И.Дворжанский, Д.Н.Димаков, Е.Я.Дмитрук, В.А.Дьяконов, О.С.Евангулова, И.К.Ежова, В.Н.Козляков, Т.М.Мельникова, М.П.Молебнов, Г.В.Мясников. И.Петровская, М.С.Полубояров, С.Б.Рождественская, О.М.Савин, А.А.Севастьянова, Г.Ю.Стернин, П.А.Фролова, А.А.Хвощев и

др);

- дневники, письма (П.А.Вяземский, Д.ВДавыдов, А.И.Герцен,

B.Э.Мейерхольд, Г.В.Мясников, Н.П.Огарев, А.С.Пушкин, К.А.Савицкий, М.М.Сперанский и др.);

- материалы провинциальной прессы («Губерния», «Доброе утро», «Земство», «Краеведение», «Наша Пенза», «Пензенские губернские ведомости», «Пензенские епархиальные ведомости», «Пензенская правда», «Пензенский временник любителей старины», «Под знаменем ленинизма», «Просвещение: проблемы и перспективы», «Сталинское знамя», «Сура»);

архивные документы, статистические материалы, справочные издания, в том числе статьи и фонды «Пензенской энциклопедии»;

- материалы научных конференций по проблемам культуры, менталитета и краеведения;

- личные наблюдения, впечатления автора диссертации.

Научная новизна исследования состоит в обосновании типологических характеристик российской провинциальной культуры, в результате чего:

определены и обоснованы методологические основы и гносеологический инструментарий для рассмотрения в философско-культурологическом аспекте провинциальной культуры как части саморазвивающейся и саморегулирующейся системы;

- выявлены основные константы хронотопического и ментального свойства, сыгравшие определяющую роль в становлении феномена российской провинциальности, специфики провинциального мироощущения и провинциальной культуры;

- обнаружена и аргументирована теоретически и фактологически система взаимосвязанных факторов, определяющих типологические черты провинциальной культуры, представлен и проанализирован комплекс устойчивых характеристик, воплощенный в объекте исследования;

- предложена и обоснована идея срединности как качественной характеристики провинциальной культуры, диалектически воплощающей диалог/противостояние регионов и Центра, конструктивный компромисс между внутренним традиционным и внешним инновационным;

- выстроена модель существования провинциальных «культурных гнезд» как феноменов срединности, рассмотрено на фактологической базе Пензенского края многообразие форм их культуротворческой деятельности;

- даны- культурологический анализ процессов в современном провинциальном культурном пространстве; оценка и прогноз тенденций, способствующих развитию духа срединности в позитивном плане, поиску творчески и нравственно продуктивного ответа на «вызовы времени», конструктивной диалогике.

Обозначенные новации содержательно выражены в основных положениях, выносимых на защиту. К ним можно отнести следующие:

- Исследование и выделение особенного в российской провинциальной культуре методологически продуктивно, если опираться на гносеологическую парадигму, которая включает в себя понимание культуры как объекта познания, обнаруживающегося в ряде «тонких и проницаемых пограничностей», в ситуациях перетекания, зыбкости, изменчивости, способствующих взаимодействию и взаимопониманию субъектов культуры, а также само культуротворчество в хронотопе.

- Подобный подход использован при анализе сложных, не всегда уловимых особенностей диалектического взаимодействия культуры как большой саморазвивающейся и саморегулирующейся системы и ее подсистем. Автор показывает, что при всей реальной значимости влияния извне, развитие провинциальной подсистемы, также являющейся системным объектом, есть процесс детерминированный изнутри, стимулируемый многогранным средовым контекстом.

- Понятие «провинция» рассматривается в плане исторического расширения его семантического поля, что порождается сложностью архитектоники центро-периферийных «содержаний» в масштабном российском пространстве, необходимо требующем развития опор, системы провинциальных центров. Пространственная мощь российской земли диалектически соединяет определенную региональную самодостаточность, уникальность и вместе с тем комплекс черт, в которых наглядно и типично проявляется особая «метафизика жизни» (И.А.Бердяев), находящая свое воплощение как в национальном менталитете, так и в феномене менталитета провинциального, где коренятся нравственные начала общественного сознания и личностного самосознания.

- Возможность типологизирующего анализа благодаря усредненности политико-экономических, национально-этнических, социокультурных и административных факторов дает обоснованное обращение к исторической и актуальной фактологии Пензенского края.

- Провинциальность в типичном российском регионе формируется под воздействием константных факторов: пространства, властной регламентации, материальной недостаточности.

- При анализе констант, способствовавших формированию особого провинциального мироощущения, обнаружено постоянное наличие своеобразной контр-константы, отражающей определенные социокультурные закономерности. Их рассмотрение дает основание характеризовать культуру провинции изначально как культуру компромисса. Конструктивность компромисса в немалой степени зависит от осознанности провинциалами особенных черт хронотопа, в котором они пребывают. Научную новизну содержит аргументированное теоретически и фактологически утверждение того, что способность к рефлексии, восприятию себя в среде, которой свойственно именно ею порождаемое и ей присущее, весьма важна для культурного самоопределения обитателей провинции.

Впервые в систематизированном виде выделены типологические черты объекта исследования, среди которых наиболее значимы: ограниченность и обозримость культурного пространства; единство культурного и природного пространств; многообразие связей с этническими традициями; включенность культуротворчества в повседневность провинциальной жизни; приближенность культурных процессов к человеку; ощутимость личного участия в культурной жизни; недостаточность культурной информации; вторичность культурной информации.

- Новым является дискрипция и анализ характерных модификаций обозначенных типологических черт: консерватизм вкусов, настороженность к новациям; неадекватность оценок, выражающаяся как в преувеличении значения местных культурно-исторических феноменов, так и в недооценке талантов и акций, еще не получивших признания вне региона; несинхронность столичной и провинциальной «моды» в мире культуры, замедленность ее прихода и ухода, порождаемые этим эффекты; эффект провинциальной трансформации явлений культуры, специфики их прочтения и бытования.

- Утверждается типологический смысл культурных тенденций и феноменов, возникающих и развивающихся благодаря своеобразному синтезу местного и привнесенного. Инновационно и концептуально объединение их понятием, определяющим особое свойство провинциальной культуры, - срединность. Срединность рассматривается как своеобразный индикатор роста духовных потребностей людей, ощущающих необходимость самоприспособления к пограничному культурному пространству, в том числе

в ситуации преодоления разного рода недостаточностей, свойственных провинциальной среде.

- В условиях разреженности культурного пространства, реальностей культурной энтропии конструктивным воплощением срединности выступают «культурные гнезда». Концепт «культурных гнезд» инновационно трактуется как своеобразный синергетический феномен, порождаемый сложным взаимодействием культурных подсистем и отражающий на «микроуровне» своеобразные формы диффузии, встраивания приходящего извне в провинциальное сознание. Анализ моделей воплощения срединности на фактологической базе края, обладающего широким спектром «культурных гнезд», обретает не только историко-познавательную, но и актуально-прогностическую ценность.

- Новым является анализ форм и феноменов культуротворческой деятельности, в которых конструктивно воплощается триада, способствующая развитию духа срединности в позитивном плане. Ее составляют самоидентификация, самопознание и самоизменение. Атрибутом массового сознания обозначенной триаде в провинциальной реальности стать сложно, но обнаружение и общественная поддержка имеющихся тенденций и процессов, которые этому способствуют, являются проблемой, актуальной и важной для плодотворного развития российской провинциальной культуры XXI века.

Научно-практическая значимость диссертации. Идеи, материалы и результаты представленного исследования существенно расширяют базу комплексного теоретического и фактологического изучения проблем российской провинциальной культуры. Работа имеет междисциплинарный характер и представляет интерес для культурологов, философов, историков, литературоведов, искусствоведов, социологов, этнологов, музееведов, психологов, педагогов. Нацеленная на выявление и осмысление положительных и негативных опытов, диссертация помимо научно-теоретического потенциала обладает ценностью для практики организации, развития, моделирования, прогнозирования различных эффективных форм культуротворческой деятельности в регионах. Диссертационный материал может найти отражение в курсах культурологии, философии культуры, отечественной истории, литературоведения, этнологии, педагогики, читаемых в вузах и средних специальных учебных заведениях.

Апробация работы. Проблематика диссертации прямо и опосредованно нашла отражение в многолетней научно-исследовательской, теоретической, популяризаторской, педагогической, литературной деятельности ее автора. В числе культуротворческих акций, инициированных диссертантом, связанных с темой исследования и нашедших значительный общественный резонанс: комплексная программа «От культуры края - к культуре мира», осуществляемая в регионе с 1991 года; подготовка и издание «Пензенской энциклопедии» (1992-2001гг.), создание «Пензенской видеоэнциклопедии» (1995-2000гг.); организация, разработка концепции и

научное руководство деятельностью федеральной экспериментальной площадки в Воскресеновской средней школе им. В.О.Ключевского (с 1992г.). Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в 9 монографиях, статьях, сборниках, журналах, тезисах докладов на научных конференциях. вынесенных в библиографию. Диссертационная проблематика докладывалась и обсуждалась на Международных, Всероссийских, межрегиональных научных конференциях и симпозиумах, проходивших в 1990-2004гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Новороссийске, Пензе. Материалы диссертации на разных стадиях ее подготовки использовались в преподавании общих и специальных курсов в Пензенском государственном педагогическом университете им В.Г.Белинского. Представляемая работа выполнена на кафедре мировой и отечественной культуры Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г.Белинского, обсуждена и рекомендована к защите

Структура диссертации подчинена логике исследования и включает введение, 4 главы (16 параграфов), заключение и библиографический список.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность и значение основных проблем, которые рассматриваются в исследовании, показана степень их разработанности, формулируются цель и задачи диссертации, характеризуются ее методологические основания и источники, формулируются основные моменты научной новизны и практической значимости работы, результаты ее апробации.

Первая глава «Провинциальная культура: методологические аспекты» посвящена рассмотрению и анализу взаимосвязанных философско-культурологических структур, в контексте которых возможно понимание специфических качеств объекта диссертационного исследования, объяснение исторических закономерностей их возникновения и развития.

В первом параграфе «Культура: многообразие подходов» автор выделяет в отечественных и зарубежных культурологических концепциях те гносеологические установки при рассмотрении общего, присущего всей культуре, которые способствуют корректному познанию особенностей частного, воплощенного в типологических реалиях российской провинциальной культуры. Методологически важной и продуктивной является трактовка культуры как объекта познания, обнаруживающегося в ряде «тонких и проницаемых пограничностей» (В.С.Библер), в ситуациях перетекания, зыбкости, изменчивости, способствующих взаимодействию и взаимопониманию субъектов культуры, а также самому культуротворчеству в хронотопе. Имея в виду разнообразные философские толкования таких характеристик, отраженных в суждениях А.Бергсона, М.Хайдеггера, Э.Гуссерля, «русских» вариантах феноменологии. символизма,

экзистенциализма, персонализма, учениях о диалогичности бытия и интерсубъективности личности (П.А.Флоренский, А.Ф.Лосев, Г.Г.Шпет), диссертант особо выделяет точку зрения М.М.Бахтина. Бахтинская парадигма, согласно которой «систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни. ... каждый культурный акт существенно живет на границах»,' содержательно многозначна и продуктивна для понимания отмеченного атрибута, гносеологически значима для трактовки объекта диссертационного исследования. Пограничное взаимодействие «атомов культурной жизни» с подобными или отличительными элементами бытия выявляет их сущность и особенность, порождает эффект перетекания, отталкивания, интерпретации, изменения.

Акцентирование этой гносеологической установки предполагает обращение к ней при анализе сложных, не всегда уловимых особенностей взаимодействия культуры как большой саморазвивающейся и саморегулирующейся системы и ее подсистем.

На провинциальную подсистему постоянно действуют как разнообразные социально-экономические, политические, религиозные, этнические факторы, так и механизмы собственно культурные, связанные с функционированием мобилизующих «механизмов» большой системы. Но и этого мало - при всей реальной значимости воздействий извне развитие подсистемы, также являющейся системным объектом, есть саморазвитие, то есть процесс, детерминированный изнутри. Следовательно, подход к пониманию феноменов, порожденных, к примеру, восприятием столичных новаций в провинциальном культурном мире, будет корректен лишь при учете того, как и чем внутри этого мира мотивируется их восприятие и трансформация. Философско-культурологическому анализу комплекса проблем, которые отражаются «в каждом атоме культурной жизни», способствует обращение к таким взаимосвязанным понятиям, как «дуальная оппозиция» (А.С.Ахиезер), инверсия, медиация, экстраполяция, интерпретация. Методологически значимо рассмотрение роли и возможностей диалога как конструктивного процесса внутреннего соотнесения человеком различий или полюсов единой культуры или разных культур. Вместе с тем отмечается, что анализируемые оценки диалогу, данные М.Бубером, М М Бахтиным. В.С.Библером, М.С.Каганом, как всеохватывающему, универсальному способу существования культуры и человека в культуре характеризуют оптимальную тенденцию, не снимающую необходимости видеть реальные сложности ее развития в противоречивом историческом пространстве. Отсюда методологическое для диссертационной работы следствие - попытаться увидеть в контексте провинциальной культуры многообразие и динамику существования диалогических и

' Бахтин М М Вопросы литературы и эстетки - М. 1975 - С 25

монологических аспектов, которые являются своеобразными полюсами дуальной оппозиции, стремление автора показать те ростки конструктивной «диалогики», которые не всегда заметны, но могут и должны развиваться.

Второй параграф «Провинция: понятие, смысл, проблемы» содержит методологический анализ одной из важных символических и социокультурных универсалий как историко-культурного пространства, так и исторического процесса. Отмечается, что расширение семантического поля слова «провинция» отражает многоликую специфику самого феномена в > системе, которая его порождает. Дуальная оппозиция Центра и провинции

являет собой типичные отношения подсистем единого и целостного образования. Как бы ни менялся конкретно-исторический облик этого образования, его территориальные, социально-культурные, этно-1 региональные свойства, согласно современному уровню теории систем

отношения между этими подсистемами, будут воплощать некие взаимонеобходимые для развития целого характеристики.

Анализируя отношения Москвы, Петербурга и провинции, М.С.Каган подчеркивает, что «сложным функциональным и развивающимся системам необходимы два противоположно направленных «механизма» -мобилизующий и стабилизирующий, т.е. обеспечивающий, с одной стороны, развитие системы в соответствии с изменениями среды и ростом ее собственных потребностей, а с другой - освоение, сохранение и упрочение отраженного».2

Однако при этом провинциальный механизм стабилизации, особенно очевидный при сопоставлении с креативным, мобилизующим началом центра, не является, да и не может бьггь все определяющим, так как притормаживающую функцию, роль хранительницы традиционного, провинция выполняет в рамках большой системы. В меньшем масштабе и провинция - система, в которой должно присутствовать собственно мобилизующее, по-своему креативное, оригинально воплощаемое начало. Во , времени-пространстве провинциального бытия существует внутренняя

иерархия, своя дуальная оппозиция города и деревни, области и района, города и городка, села и деревушки, а, следовательно, жизнеспособность и баланс при развитии региона будут обеспечиваться своими инициаторами ' новаций, возбудителями творческого начала и своими традиционалистами,

консерваторами. Учет этого важного обстоятельства помогает уяснить статус провинции как особого феномена, особой характеристики культурного ландшафта страны-системы. В пространстве, которое не делится диахронически на «центр - не-центр», а включает в себя центр - провинцию - периферию - границу, именно провинция видится как зона определенной гармонизации, балансировки центробежного и центростремительного в большой системе. В условиях России такая роль усиливается благодаря ряду

2 Каган М Москва - Петербург - провинция двустоличность России - ее историческая судьба и уникальный шанс //Российская провинция - 1993 -№1 -С 16

специфических обстоятельств. В первую очередь, это пространственный фактор, который, объективно существуя как географический, в большой степени порождает целый спектр явлений, субъективно оцениваемых весьма различно (Н.А.Бердяев, Н.К.Пиксанов). Именно пространственная мощь российской земли формирует сложную архитектонику центро-периферийных отношений и их «содержаний», диктует, необходимо требует развития опор, системы провинциальных центров. Пространство разъединяет единую периферию, порождает неизбежность определенной региональной самодостаточности, самоценности, своеобразия, самобытности, уникальности. Но с той же неизбежностью оно объединяет провинциальное бытие и сознание целым комплексом родовых черт, которые не зависят от местного говора, обычаев или климата. Самосознание провинции творит город. От имени российской провинции именно ее города вступают в диалогические отношения с Общероссийским Центром / Столицей. Именно формат провинциального города делает его уникальной площадкой, может быть, и не гармонизированного, но пропорционального взаимодействия того, что идет сверху, из Центра, и того, что менее ярко, заметно, но традиционно, исконно - от земли, от народной жизни. Именно российские города, разбросанные по необъятным пространствам страны, обираемые и попираемые, все более осваивающие провинциальный комплекс неполноценности, становятся зоной сосуществования и взаимопроникновения конфликтов и взаимодействий разорвавшихся «складов жизни» (В.О.Ключевский).

Третий параграф «Менталитет: общее и национальное» содержит рассмотрение сферы, связанной с диалектикой сознательного и бессознательного, гносеологически важной для понимания специфических качеств национального своеобразия, роли культурных архетипов. Общие теоретические установки имеют отношение как к национальному русскому менталитету, так и к возможности выделения и осмысления феномена провинциального менталитета. Они используются диссертантом как стартовые и для рассуждений об обладающих своей спецификой менталитетах - русской культуры и культуры российской провинции. Понимание истоков общего в русской душе, русском характере необходимо для осознания форм бытия этого общего в особенном - будь то жизнь в столице, провинциальном центре, заштатном городке или в деревенской глуши. Рассматривается взаимосвязанная вереница суждений русских мыслителей по поводу особенностей национального характера, начатых еще П.Я.Чаадаевым, развитых Н.Я.Данилевским, К.Д.Кавелиным. В.О.Ключевским, нашедших отчетливую форму выражения в трудах Н.А.Бердяева, Г.П.Федотова, И.А.Ильина. Исторически сложившаяся российская «биполярность». диалектически сочетающая в себе внутренне единство и противоположность «центров», «ядер», «полюсов», находит свое воплощение как в национальном менталитете, так и в феномене менталитета провинциального.

Четвертый параграф «Провинциальное в менталитете и культуре» посвящен гносеологически важному сопряжению особенного в национальном характере и провинциального менталитета вне зависимости от этнической принадлежности его носителей. Анализируя определения, даваемые собственно провинциальной ментальности современными исследователями, автор подчеркивает, что формирование особых провинциальных черт ментальности, особого провинциального сознания становится зримым, воспринимаемым, оцениваемым реальностью в сложной саморегулирующейся системе, какой является жизнь страны, государства, • национальной культуры, где требуется действие/взаимодействие

противоположно направленных механизмов - мобилизующего и стабилизирующего. Логично перенести эти диалектически связанные понятия и на процесс формирования ментальностей, характерных, типичных 1 для столичного и провинциального сознания/подсознания. Рассмотрев часто

взаимоисключающие оценки социально-нравственной роли и ценности этих различных мироощущений, диссертант показывает, что научно корректным может быть отказ от крайностей, от взаимоисключающих «мифов». Тяготение русского искусства, особенно русского романа к воссозданию полифонии "равноправных героев жизни" (М.М.Бахтин) тому яркий пример. Бахтинская же идея диалога во всех вариациях познания/самопознания меитальносгей разного наполнения - конструктивный путь.

Феномен российской провинциальной культуры станет более или менее освещённым и понятым лишь при учёте множественности факторов, в том числе ментального характера. Последние существуют объективно и рассматриваются как результат сложного взаимодействия традиционного и инновационного в сознании социальных групп, проживающих в отдалении от столичных центров. При этом имеется в виду практически утрачиваемая "чистота" провинциального менталитета. Эффект перетекания, пограничного взаимодействия "атомов культурной жизни", маргинальное™ сложен и неоднозначен. Он способен порождать как ситуации, достойные пера сатирика, так и синтезировать новые социально-психологические и культурные качества, способствующие общественному развитию страны, нации, народа.

Возникновение и развитие специфического, особенного в ' провинциальной культуре не внеисторично. Оно возникает, формируется,

отражается по-разному в разных формах провинциальной духовной жизни, в сознании людей, принадлежащих к разным социальным группам. Но оно -особенное - все равно существует и в XVIII веке, и в XX, и в постсоветское время, если иметь в виду Россию. Методологически важно, что выявление и систематизация объективно существующего особенного в культуре российской провинции не исключает ее из процесса развития общего в национальной культуре как части культуры мировой. Более того, качество общего невозможно без особенного. Это и провинциальное, и столичное, и всякое другое особенное, обеспечивающее диалектическое единство через

многообразие, через оппозицию и диалог. Система есть нечто большее, чем сумма ее составляющих. В этом смысле культура тем более культура, чем в большем числе диалогов она соучаствует (В.С.Библер).

Общие подходы к рассмотрению провинциального культурного времени / пространства, выявленные при обозначении и обосновании теоретико-методологических аспектов диссертации, конкретизируются во второй главе - «Феномен российской провинциальности: факторы формирования». Предваряя анализ имеющих константную значимость факторов, автор обосновывает корректность выбора информационного поля исследования. Им может стать историко-культурный хронотоп одной, но I

типичной российской провинции. Главное достоинство обращения к такому фактологическому источнику видится в возможности рассмотрения процессов и явлений более «крупным планом», но не вырванным из природного, этнического, социального контекста. Общее типичное может быть увидено в богатстве и уникальности конкретного. Фактологическая база, на которую опирается диссертант, в основном пензенская. Приводятся обоснования того, почему в свете рассматриваемых проблем Пензенский край является весьма удобной «наблюдательной площадкой» именно с типологической точки зрения.

В первом параграфе «Провинциальное пространство: пути формирования и диалектика восприятия» опора на документальные исторические и этнографические источники позволяет показать диалектику воздействия пространственного фактора на особенности ментально-психологической атмосферы, порождавшейся спецификой положения края в пору его русской колонизации. Это особое пространство, ставшее пространством-временем, хронотопом, во многом определило характер отношений его обитателей к земле, к соседям, к власти, к себе, к ими созидаемому, к "своим", к тому, что приходит из иных, не похожих на привычный, "миров"; пространство, манившее и обманывавшее, влиявшее на ритм и весь уклад жизни Диссертант акцентирует внимание на своеобразном эффекте «плавильного котла», характерного для периода формирования феноменов провинциальности. Это эффект взаимообогащения, диффузии, перетекания в фундаментальной культурно-этнической сфере Именно пространство, отрывавшее от привычного бытия разных по географии своего происхождения новопоселенцев, подталкивавшее к объединению в первую очередь единоверцев - православных, русскоязычных, должно было порождать интегративные процессы и в общении как с аборигенами, так и с иноязычными новопоселенцами - татарами и чувашами. Пространство несло в себе не только административно-территориальные характеристики, но и особую диалектику восприятия его теми, кто в нём обитал на новом этапе исторического освоения Она проявлялась в том, что оторванность и удалённость объединяли, порождали центростремительность и центробежность, завистливое самоуничижение и конструктивную самодостаточность. Последнее подчеркивается особо, т.к по мере ухода от

пограничья Пензенский край становился самодостаточной внутренне связанной средней зоной, собственно провинцией, со своим духом, ментальностью, культурой.

В период формирования специфики провинциального бытия проявляет себя еше один значимый фактор, влекущий за собой целый комплекс проблем во всех сферах жизни, и в культурной едва ли не в первую очередь. Его анализу посвящен параграф «Материальная недостаточность как многофункциональная константа». Аргументируя такое утверждение, автор показывает, что с начальных этапов существования пензенской провинции ее экономические возможности реализовывались столичными хозяевами большей части земель главным образом вне региона. Именно поэтому природный потенциал здешних мест и их волевое заселение людьми, по статусу своему лишёнными свободы инициативы, уже с первых десятилетий русской колонизации просто не могли обеспечить того уровня и той массы достатка, которые необходимы для нормального материального и духовного развития. Бедность, недостаточность, убогость существования оказывались тем состоянием, которое по преимуществу не только не преодолевалось, но и подпитывалось сложностью возникавших жизненных ситуаций, из которых выходили без помощи извне, лишь затягивая пояса.

Не давая оценки формам эксплуатации крепостных, унижению их человеческого достоинства, автор обращает внимание именно на предельность той бедности, которая определяла не только материальную разреженность в провинции, но и предельно низкий уровень повседневного бытия. Уровень унижающей и униженной бедности, становясь привычным, определял очень многое в сознании и самосознании, оценке и самооценке жителей провинции.

Опираясь на документальные, мемуарные и литературные источники, диссертант утверждает, что повседневная бедность малых человеческих сообществ, не имеющих контактов с иным укладом бытия, губительна в культурном смысле. Традиции, которые особенно неколебимы извне в условиях провинциального пространства, обеспечивая минимальные условия выживания, становятся в данном случае тормозом развития. Традиция приспособления подавляет новацию, сулящую неведомые, не опробованные, не проверенные поколениями преимущества. Этот тормозящий эффект совершенно очевиден, когда работает "формула Овидия", когда бедность, приспособляемость к убогому существованию оборачивается невежеством как нежеланием знать и осваивать иное. Новое, необычное быстрее приживается, применяется, развивается там, где сама среда обитания приучает к их опробыванию, к соревнованию, движению. В разорванном пространстве провинциальной бедности традиции доминировали, снова и снова эту скудность-невежество порождая.

Третьим фактором, который присутствует на протяжении всей истории пензенского края в его провинциальном статусе, является многоканальная и многоликая, властная в первую очередь, зависимость от Центра. Анализу

этой константы посвящен параграф «Властная регламентация в жизни провинции».

По сути, административная иерархия в государственной системе нормальна и призвана способствовать эффективному существованию и развитию последней. Поэтому в данном случае речь идёт не об оценке такого положения, а о констатации множественности прямых и косвенных его последствий для общественного сознания провинциалов, для формирования типологических черт культуры на этом пространстве. Роль непосредственного или опосредованного воздействия Центра и созданных им региональных структур на жизнь, сознание, культуру провинции, значение властной трансляции ценностных приоритетов противоречивы. Эта трансляция в разных формах так или иначе фактически содействовала выработке настороженной, как правило негативной оценке того, что исходило не сверху. Каждая местная особенность жизни, в том числе и культурной, получала право на существование лишь при соответствии должному. Всеведение центральной власти о процессах в глубинке огромной России было иллюзорным, но достаточно чётко действовавшая система обязательных разрешений на в провинции происходившее укрепляла и на правовом, и на психологическом уровне эффективность этой иллюзии. Далеко не всегда могли быть выполнены в конкретных условиях провинциальной жизни лучшие побуждения высочайших предписаний, форма их воплощения порой становилась карикатурой. И всё же именно властные требования из столицы как динамической части системы были началом инноваций, средством побуждения к их реализации; наследники пензенских первопоселенцев XVII века, жители новообразованной провинции в петровскую пору на себе испытали эффект "неусыпности" и "вездесущности" центральной власти.

Диссертант отмечает, что важно иметь в виду не только формы восприятия непосредственных властных указаний центра по каким-то конкретным поводам. Более значительны по широте охвата и распространённости воздействия опосредованные, вытекающие из осознания провинциальным обществом роли всего того, что прямо или косвенно признаётся властью, Центром как должное.

В пору крайне несовершенных информационных коммуникаций, знание о ценностных социокультурных приоритетах властной сферы было и фрагментарным, и доходившим в первую очередь до губернского или местного верхнего слоя общества. Роль его двойственна. С одной стороны, лица, уполномоченные представлять Центр в провинции, должны были чутко реагировать и по мере сил адекватно воплощать столичное должное во всех его выражениях. С другой стороны, задача первых лиц не только отражать в себе - стиле поведения, манерах, предпочтениях и т.д. - сопричастность ценностям высших эшелонов, но и быть одновременно примером для подражания у подчинённых, нижестоящих.

Далее - своеобразная "цепная реакция", развивающаяся не только по

нисходящей, но и по угасающей. Угасанию способствуют пространство, неизбежно гасящее и трансформирующее импульсы из властного далека, и всё та же провинциальная российская бедность и скудность бытия. Уровень нисхождения ограничен слоем людей, чей социальный статус так или иначе зависит от образа жизни, мыслей, поведения, определённых как должное.

Слой этот на российской территории, обретавшей свою административную и экономическую определённость и значимость, тонок. Но именно ои и стал социальным пространством, в котором фокусировались культурные процессы, возникавшие, развивавшиеся, отражавшие в себе российскую провинциальную типологию. Именно в этом социальном слое, становившемся, по мере развития общественной жизни, сословно неоднородным, происходил и процесс чрезвычайно важный для культурного самоопределения обитателей провинции. Суть его в способности к рефлексии, к осознанию себя в особом пространстве, в среде, которая является иной, несущей именно ею порождаемое и ей присущее.

Тема последнего параграфа второй главы - «Феномен провинциальной рефлексии».

Автор отмечает, что спектр воплощений способности рефлексировать достаточно широк. В период сложных перемен в системе ценностей, когда новизна, идущая из прозападной столицы, вступала в противоречие с возможностями её реализации в территориальном отдалении, преобладало осознанное стремление не отстать от времени. Осознанность не исключала копирования принятой новизны, точнее попыток се воспроизведения с поправкой на местные условия и возможности. Но она же предполагала, что провинциальный инноватор видит себя мыслящим проводником идей просвещения и прогресса, конечно, в меру своего понимания того и другого. В начальный период становления провинциального самосознания, сфера эта чрезвычайно ограничена, и сами воплощения просвещенности совершаются больше для себя, чем для других.

Фактологическая база для рассмотрения феноменов провинциальной рефлексии связана с пензенскими страницами жизни А.Б.Куракина, И.М.Долгорукого, Н.Е.Струйского, Ф.Ф.Вигеля, М.Н.Загоскина, их суждениями по анализируемой проблеме. Вместе с тем диссертант подчеркивает, что приводимый материал не дает основания для преувеличения степени конструктивного самосознания жителей провинции. Умение сформировать достойный образ своей жизни, опираясь в первую очередь на особенное, естественное, присущее именно провинциальной частице российского пространства, было свойственно далеко не всем представителям верхнего общественного слоя.

Пространство, материальная недостаточность, власть. Переплетаясь, они совместными усилиями не только способствовали появлению на свет феномена провинциального сознания, но и не отпускают его до наших дней, влияют на характер, оценки, предпочтения. Связи эти можно уподобить генетическим, имея ввиду генезис культурно-исторический. Ведь при

естественной предрасположенности к формированию со своей точки зрения относительно удобной модели жизнеустройства, соответствующей особенностям местобытия, провинция просто не может избежать влияния системы, в которой исторически находится.

Отсюда целый комплекс типологических черт, стимулируемых взаимодействием уровней и ветвей системы, способствующих существованию особой провинциальной картины мира. Выявление и рассмотрение такого комплекса порождаемых им феноменов имеет не только историческое, системно-теоретическое, но и вполне практическое значение, актуальное для понимания процессов, которые происходят в культурном пространстве российской провинции. Раскрытию обозначенной проблематики посвящена третья глава диссертации «Провинциальная культура: типологические черты».

Первый ее параграф «Специфика культурного пространства» начинается с анализа такой характерной черты, как ограниченность и вместе с тем обозримость культурного пространства и происходящих в нем процессов Выстраивая разновременные свидетельства обозначенной особенности, диссертант показывает, что они не обязательно являют собой знак ущербности, неполноценности, недоразвитости. Это просто иное, особое качество хронотопа, несущее в себе как плюсы, так и минусы для субъекта провинциальной культуры.

Радикально ломая эффекты пространственной удалённости жителей провинциальных территорий от национальных и мировых центров, современные средства информатизации, которые наращивают своё присутствие в повседневности, отнюдь не устраняют эффекта ограниченности культурной среды. При всём техническом прогрессе не теряют свою константность факторы, которые с начала собственно провинциального жизнеустройства играли принципиальную роль и позволяют увидеть следствия ограниченности и обозримости не только в филогенезе, но и в онтогенезе.

Малолетний житель провинции, потенциальный субъект специфической культуры, получает извне впечатления о масштабах её пространства буквально с первых сознательных шагов. Они не одинаковы в сельской глубинке, барской усадьбе, уездном, районном городке и губернском, областном центре. И всё же во всех случаях соразмерны человеку, не подавляют его, позволяют воспринять культурное пространство как целое, образуемое видимыми, обозримыми элементами.

Исследователь обращает внимание на эффект онтогенетически, личностно испытанный сознательно или бессознательно каждым и называет его культурным импринтингом, имея в виду особую, очень раннюю, но глубоко воздействующую, остающуюся надолго, реакцию запечатления. Запёчатлённое оказывается масштабом, мерилом, архетипическим зовом к родному, исконному, своему.

Яркий художественный пример тому стихотворение М.ЮЛермонтова "1 января". "В минуту жизни трудную" "вольной, вольной птицей" памятью своей летит поэт к первозапечатлённому тарханскому пространству.

Эффект импринтинга может вызывать неоднозначные реакции. Небогатая разнообразием, обозримая культурная среда, встречи с эстетическими феноменами одного масштаба способны порождать устойчивое представление о том, что именно это и есть культура. Развитие такого стартового первозапечатлённого мнения может быть различным. Чаще всего, не имея возможности сравнения с иными масштабами, формами, качеством культурных воплощений в оригинале, провинциал пребывает всю жизнь свою в плену обозначенного самодовольного мнения. Отсюда душевная лень, нежелание увидеть и принять на себя труд понять иное, находящееся за привычными границами, неспособность увидеть себя со стороны.

Отмеченное порождение нерефлектирующей самодостаточности - не единственный отклик на ограниченность и обозримость культурного пространства провинции. В спектре восприятия и оценок данных характеристик имеет место подчёркнуто негативная реакция провинциала, будто вдруг увидевшего неполноценность и убогость окружающей среды, где всё только плохо, неприемлемо и откуда по возможности следует сбежать в иные, лучшие края. Было исторически, есть до сей поры и третье - трезвое, критичное, видящее диалектику объективных противоречий, но конструктивное и продуктивное по сути восприятие.

При таком отношении может найти реализацию открытость вовнутрь, свойственная типологически провинциальному бытию. В данном случае местные масштабы перестают быть синонимом ограниченности в отрицательном смысле. Они позволяют фокусировать внимание на не увиденном беглым взглядом, но достойном внимания и уважения.

Формирование своеобразного символического ресурса в ограниченном, не всегда имеющем общепринятые достоинства провинциальном пространстве играет конструктивную роль для самосознания его обитателей. Это фактор самоидентификации, т.е объединения субъектом себя с другими индивидами на основании установившейся эмоциональной связи, а также включения в свой внутренний мир и принятие как собственных норм, ценностей, образцов. Её продуктивности помогает придание объектам в культурном пространстве провинции личностных смыслов, ценностей, осознание собственной активной роли в умножении этих ценностей. Видя определенные достоинства самоидентификации, диссертант обращает внимание и на исторически сложившуюся опасность самоограниченности, которая проецируется на сознание провинциала, его отношение к жизни, к иному, к собственной позиции в пределах регионального мирка. В связи с этим не теряют актуальности приводимые суждения М.Е.Салтыкова-Щедрина, много почерпнувшего для своих произведений именно в пензенской действительности. «Провинция представляет собой совершенно

тесный и замкнутый круг, в котором мысль теряет свою смелость и энергию <...> мысль, со всех сторон стесненная, ничем не питаемая, невольно бросается на мелочи и погрязает в них. Вместе с нею погрязает и сам человек».' Принимая справедливые и поныне замечания писателя, стараясь по мере возможностей на них конструктивно отреагировать, носители провинциальной культуры вынуждены искать пути оптимального приспособления к среде своего обитания. Искать, чтобы найти и сохранить себя, не отгораживаясь "запертой дверью в тот безграничный мир умственной спекуляции, в котором каждый новый шаг даёт новое открытие или новую спекуляцию",4 умножая вместе с тем то культурно и нравственно ценное в архетипическом образе родной земли как «дома-очага». Именно диалектический по сути подход обосновывается диссертантом как предпочтительный вектор развития в объективных условиях ограниченности и обозримости провинциального культурного пространства.

Пространство "дома-очага" обогащается достоинствами "дома как любви", когда оно органически связано, перетекает в пространство живой, естественной природы. В этом перетекании дома в природу, в неразрывной связи культурного и природного пространства, в восприятии и освоении этих пространств как единства заключается ещё одна типологическая черта провинциальной культурной жизни.

Особо выделяя взаимодействие природного и культурного в провинции, автор исследования имеет в виду ряд особых объективных моментов, отражающихся в субъективном мире её обитателей. Какую бы социальную нишу ни занимал провинциал, он неизбежно ближе физически к природному естеству по самому жизнеустройству. Провинциальные города любого статуса исторически не противостояли природе, и жизнь горожан была вписанной в природную среду.

Открытость природе, а точнее практически-материальная и духовно-творческая слиянность с нею у жителей провинции, относящихся к различным социальным слоям, конечно, воплощаются в их сознании по-разному Но во всех случаях, какой бы ни была реакция на образы природы, она порождена прямым, непосредственным живым контактом с нею.

«Специфика этнокультурных связей» - главная тема третьего параграфа, раскрывающего еще одну типологическую особенность провинциальной культуры. Констатируя многообразие ее связей с этническими традициями, диссертант обращает внимание на своеобразие этого процесса, изменчивость его содержания и смысла. Социально-культурная неоднородность провинциального хронотопа приводит к необходимости учёта разницы субъективного восприятия и отношения к этническим традициям, синхронности сосуществования целого спектра разных мнений и личностных реакций на сей счет.

3 М Е Салтыков-Щедрин Письма из провинции // Собр соч в20т - Т7 - М , 1969 - С 199

' Тан ж«

Тем ценнее наблюдения именно за той сферой российской национальной культуры, где наиболее зримо происходит на уровне повседневности постоянное пересечение, переплетение, перетекание народного, этнически особенного с привнесённым, считающимся престижным, должным, прогрессивным, культурным "по-настоящему". Исторически и актуально это процесс, который некорректно оценивать однозначно; далеко не всегда безболезненный, могущий быть продуктивным, нравственно-эстетическим, порождающим феномены творческого синтеза, нового качества, и, вместе с тем, искусственные, спекулятивные, тупиковые проявления. Люди, рождённые в провинции, живущие в ней постоянно, имеющие здесь некие родовые, житейские корни, неизбежно отражают, сознательно или подсознательно, то исконно этническое, что несёт в себе большинство населения края, народная масса, человеческая среда, частью которой они сами являются.

Органичность непосредственного или опосредованного присутствия этнического элемента в контексте провинциальной культуры и сознания провинциалов объясняется и тем, что этническая традиция исконно связана с самыми важными этапами жизненного круга, в частности, с цикличностью сельскохозяйственных работ. Трудовой ритм русской деревни, который с начала собственно провинциальной истории ощущали и те, кто обитали в городе и, казалось бы, прямо не участвовали в сельском хозяйстве, определял и определяет в регионе многое.

Понимая значение этой стороны жизни, люди, кормившиеся работой на земле, стремились к приданию наиболее важным этапам трудовых циклов не только прагматического, но и сакрального смысла. Отсюда традиционная обрядовость, подчёркивание из века в век важности личного участия в обрядовых действиях членов общины как социального организма. Обряжающаяся традиция, жизненность которой наиболее очевидна в провинции, выражает собой стремление закрепить когда-то осознанный полезный, ценный опыт ещё и как нечто необычное, красивое, привлекающее эстетически. Публичная демонстрация практической готовности к работе, символическая ритуальность, выразительность формы действия сплетаются в единый культурный феномен. На территории Пензенского края феномены эти, имея определённые различия у русских, мордвы, татар, чувашей, тем не менее несли в себе много общего по существу. Этнически исконное, обрядовое, праздничное, могущее принимать и какие-то другие формы, воспринималось большинством провинциального населения как естественная часть собственного бытия. Оно не рефлексировало по поводу того, правильно это или нет, архаично или современно. Однако время рефлексии для части провинциального общества приходит и порождает помимо обозначенного восприятия как стремление отряхнуть прах отстало-архаического, так и осознание стремления изучить, понять, сберечь, творчески использовать, распространить и воссоздать этнически традиционное, понимаемое как культура, как ценность, как атрибут народной жизни. Диссертант

рассматривает разнообразные формы и социокультурные стимулы воплощения такого интереса в провинции.

В третьем параграфе «Специфика культуротворческих процессов» анализируются природа, особенности и взаимосвязь ряда типологических характеристик, свойственных провинциальной культуре в обозначенном аспекте. Это включенность культуротворчества в повседневность, приближенность культурных процессов к человеку, большая ощутимость личного участия в культурной жизни

В попытках хотя бы каким-то образом противостоять эмоциональной, эстетической, художественной, духовной недостаточности и следует искать объяснение включённости культуротворчества в повседневность провинциальной жизни в качестве особенной её черты. Противостояние это не обязательно способно порождать творческие феномены общепризнанного качества, хотя такое возможно и подтверждено на примерах Пензенского края. Смысл процесса глубже и важнее для всей национальной и мировой культуры.

Ведь и выбросы на общественную сцену гениальных личностей, уникальных профессионалов происходят не из пустоты, они результат количественных накоплений, переработки, трансформации культурной массы, формируемой повседневностью провинции. Специфика такой массы в том, что она наполняет собой самые разнообразные слои бытия, одухотворяя сферу материальную, на первый взгляд приземлённую, соединяя индивидуальное и коллективное начала, традиции и новации.

Особенность анализируемой черты провинциальной культуры в том, что её воплощения в истоке своём не претендуют на самоценность, на общественную значимость, порой даже не осознаются как наделённые духовным смыслом, эстетической привлекательностью. Лишь спустя время, может возникнуть эффект понимания. любования, творческого удовлетворения создаваемым в контексте повседневности как особенным, ценным, значимым Если это вещь, то она в таком случае перестаёт быть просто вещью, она становится неравной себе, становится произведением искусства. Изначально культуротворчество такого рода есть воспроизведение в разных формах того, что непреходяще и помогает жить, не подтачивает жизненные силы, а утверждает и множит. Это своеобразная попытка к бегству из скучного, обыденного в радующее глаз и душу, невероятное, яркое, эмоциональное.

Психологическим стимулом поиска форм самореализации в культурной сфере являются приближенность культурных процессов к человеку и большая ощутимость личного участия в культурной жизни.

При анализе обозначенных примет преимущественное внимание обращается не столько на их материально-эстетические воплощения, сколько на нравственно-психологическую, общественно-культурную атмосферу самого процесса воплощения. Атмосфера эта исторически испытывает влияние факторов, во многом обусловленных ограниченностью и

обозримостью провинциального культурного пространства. В данном случае особенно важно увидеть в приближенности как пространственной характеристике соединённые для большинства провинциалов малоформатность, камерность, сомасштабность, соразмерность культурного процесса и своей личности.

Провинция не обладает запасом такой яркости, такого высокого уровня культурного качества, возможности строгого отбора, как Центр. Но в тех самых "дробностях" своего пространства именно она даёт шанс проявить себя тем, кто был бы аутсайдером при "крупном формате", частицей воспринимающего, но не творящего, молчаливого, или, в лучшем случае, аплодирующего большинства. Можно утверждать, что провинция оказывается средой, которая представляет большую возможность культурной самореализации при меньшем уровне требовательности. Это явление неоднородное, противоречивое, но существующее исторически и, несомненно, заслуживающее внимания как культурологов, так и практиков, фактологически иллюстрируется и анализируется диссертантом. Неразвитость и отсутствие состязательности, возможности живого сравнения с тем уровнем, на который реально можно равняться, привычка к скудному, упрощённому, но близкому, своему, некритическое отношение к тому, что становится в таких условиях традиционным способом породить, порождали и порождают некий эффект "культурной энтропии".

Избавиться от него, избежать полностью в объективных условиях российского провинциального бытия вряд ли возможно. Но есть субъективный фактор, способный в определённом месте и времени противостоять процессам, которые можно условно обозначить как энтропийные. Он воплощается в типологической провинциальной черте, обозначаемой нами как большая ощутимость личного участия активных членов сообщества в культурной жизни. В параграфе рассматриваются наиболее распространённые модели воплощения этой особенности, подтверждаемые пензенской фактологией.

В параграфе «Специфика информационного поля» показана необходимость учёта факторов, обеспечивающих наполненность, эффективность, многообразие культурной среды, её интеллектуальный и духовно-нравственный потенциал. Позитивная значимость характеризующего провинциальную культуру как носителя и хранителя народных традиций, как среду, созданную культурой предков человека и им самим, несомненна. Однако сохранение культурных традиций, где отражаются особенности самосознания народа, его быта, уклада жизни, этические нормы поведения и художественно-эстетические взгляды, не могут быть самоцелью, они должны вписываться в более широкую систему культурных ценностей, отношений, соединяться с современными общественно-культурными процессами.

Следовательно, критерием эффективности культурной среды является именно её системность, по мере возможностей гармонизирующая отношения

традиционного и инновационного, помогающая провинциалу ослабить комплекс неполноценности за границей региона, адекватно реагировать на явления мирового информационного пространства, вписываться в него.

Важный системообразующий фактор культурной среды - наличие разветвлённого механизма распространения культуры, который исторически изменяется и обогащается, не имея, одного, одинакового для всех регионов коэффициента полезного действия. Диссертант рассматривает типологические обстоятельства, которые обеспечивают или мешают эффективности этого механизма в российской провинции. Используя при анализе понятия «некомплектность», «недостаточность», «вторичность информационного пространства», исследователь показывает неисчезающие следствия их проявлений в жйзни регионов. Провинциал, до которого с замедлением и искажением, с пространственно-коммуникационными и иными препонами доходит знание о том, кто есть кто и что есть что, оказывается зримым воплощением противоречий внерегионального и регионального информационных пространств.

Так характерна коллизия, которая имеет целый комплекс последствий для сознания и самосознания провинциала, порождаемых вторичностью культурной информации Понятие это достаточно многозначно, и диссертант рассматривает заключающееся в нем содержание, формы, способы их реализации, характер и условия ее восприятия реципиентами.

Вторичность внешней культурной информации для провинциального большинства - это путь к сознательному выбору второсортного и уверенность в том, что оно и есть подлинная ценность. Этот выбор, не требующего труда ума и сердца, оказывается моделью, которая на рубеже тысячелетий обрела мощные технологии распространения, но мало изменилась содержательно.

Перекличка приводимых в диссертации фактов из прошлого с тем, что тиражируется, транслируется и избирается для пользования в наши дни, очевидна, что также свидетельствует именно о типологичности выделяемых черт провинциальной культуры, перечень которых не ограничивается рассмотренными. Он включает в себя также: ограниченность контактов с культурой иных регионов и стран, консерватизм вкусов, настороженность к новациям, неадекватность оценок, выражающихся как в преувеличении значения местных культурно-исторических феноменов, так и недооценке талантов, ещё не получивших признания вне региона; несинхронность столичной и провинциальной «моды» в мире культуры, замедленность её прихода и ухода, порождаемые этим эффектом; эффект провинциальной трансформации явлений культуры, специфики их прочтения и бытования.

Все данные характеристики взаимосвязаны и между собою, и с теми чертами, о которых уже шла речь, но их рассмотрение, а также выявление ещё ряда социокультурных особенностей провинции на материале Пензенского края дается в контексте четвертой главы «Срединность провинциальной культуры».

В первом параграфе «Культурные гнезда как феномен срединности. Понятие, схема действия» отмечается, что следующим этапом исследования должно стать обращение к культурным феноменам, также имеющим типологический смысл, но образующимся, развивающимся в значительной мере благодаря соединению, своеобразному синтезу местного и привнесённого. Социокультурное значение этих феноменов, их взаимосвязь, историческая трансформация, своеобразие прямого и опосредованного культурного влияния на бытие и сознание жителей региона таковы, что позволяют ввести в контекст исследования провинциальной культуры понятие, которое призвано характеризовать её особое качество.

Это качество - срединность Провинциальная культура суть срединная культура

Понятие срединности использовалось Н.А.Бердяевым и А.С.Ахиезером. Оба философа проецируют его на большие масштабы, рассматривая скорее в плане гипотетическом, как некую вероятность. Так. Бердяев, относясь к самой идее срединности позитивно, полагал, что к антиномичной по своему духу русской культуре такое понятие вообще неприменимо. Ахиезер более оптимистичен и видит именно срединность культуры как показатель преодоления ограниченности, сложившейся ранее. Рефлексия участников социокультурного процесса, осознание ими путей преодоления противоречий, диалог и сближение полюсов отношений - это условия формирования срединной культуры.

Учитывая такие точки зрения, их методологический характер, тем не менее представляется возможным фактологически обосновать уместность применения с некоторыми коррективами понятия срединности именно к российской провинциальной культуре как определённому состоянию и результату взаимодействия традиционного и инновационного, носителю качеств, которых прежде не было. Упоминание о коррективах не случайно, потому что реальность сложнее, противоречивее и вместе с тем проще теоретических моделей, и требуются определённые аналитические усилия, чтобы выявить качественную новизну интересующих параметров провинциальной духовной жизни.

Процесс формирования срединной культуры, самой способности к появлению первых заметных его реализаций осуществляется на уровне исторической практики не всегда осознанно. Понимание оригинальной инаковости того, что атомарно возникает в контексте провинциальной культуры, постепенно накапливается количественно и создаёт новое качество, приходит по прошествии времени обычно при взгляде со стороны.

Включение обсуждаемого понятия в структуру исследования провинциальной культуры совсем не означает идеализации качеств срединности и преувеличения её роли. Качественно оригинальное, результативно ценное, обогащающее культуру в большом масштабе, является достаточно редким плодом на поле многочисленных компромиссов между местным традиционным и привнесённым, желаемьм и возможным в

повседневности провинциальной жизни.

Утверждая срединность как специфическое качество провинциальной культуры, диссертант имеет в виду идею М.М.Бахтина о том, что культура не является неким пространственным целым. Она проявляется в конкретных феноменах, творческом поиске их создателей, мироощущении определённой части жителей региона. Срединность возникает как своеобразный индикатор роста духовных потребностей людей, ощущающих необходимость самоприспособления к пограничному культурному пространству, чувствующих важность для себя соединения очень различного. Многое и зачастую самое заметное в культуротворческом плане становилось и становится носителем нового качества, вынужденно приспосабливаясь к обстоятельствам, исподволь, в ситуации преодоления разного рода недостаточностей, свойственных провинциальной среде. Анализируя факторы, которые способствуют обретению провинциальной культурой черт срединности, действие медиационных механизмов, диссертант рассматривает историческую роль «творческого меньшинства» (А.Тойнби), способного противостоять «вызовам времени», противостоять разреженности, культурной глухомани. Внутри такой сложной самоорганизующейся системы как российская культура обнаружился и начал действовать в провинции своеобразный феномен, который помогал частичному преодолению культурной энтропии.

Имя столь важному для местных воплощений национальной культуры явлению дал Н.К.Пиксанов в книге, которую так и назвал «Областные культурные гнёзда».5 «Культурным гнездом» он назвал не механическую совокупность культурных явлений и деятелей, но тесное соединение их между собою, некое органическое слияние. «Культурное гнездо» в собственном, точном смысле должно обладать тремя постоянными признаками: определенный круг деятелей, постоянная деятельность и выдвижение питомцев.

Отметив научно-историческую значимость суждений Пиксанова, диссертант развивает его идеи, используя современный культурологический инструментарий, предлагает свою схему возникновения, развития, действия и затухания «культурных гнезд» в провинции «Сюжетная» схема бытия «культурных гнезд» дополняется характеристиками, важными при рассмотрении исторических реалий.

«Культурные гнезда» можно рассматривать как своеобразный синергетический феномен, порождаемый сложным взаимодействием, взаимоперетеканием элементов культурных подсистем, испытывающих воздействие множественных неустойчивых факторов, и способствующий не только более динамическому развитию провинциальной жизни, но и формированию в ней особых качеств срединной культуры. Закономерная случайность рассматриваемого явления - одна из типологических

5 Пиксанов Н К Областные культурные гнезда М - Л, ! 928

особенностей провинциальной культуры.

Второй параграф «Культурные гнезда: исторические модели воплощения и развития» В нем обосновывается целесообразность отнесения к числу анализируемых явлений тех очагов формирования феноменов срединности, которые вмещают в себя, соединяют разные формы культуротворческой деятельности. Диссертант видит возможным рассмотрение именно в этом качестве некоторых неформализованных объединений жителей провинции, которые в региональном пространстве объективно выполняли культуротворческую миссию. Это позволяет, в частности, увидеть значимость процессов информационной диффузии, многообразие форм распространения в провинции культуры, которая соединяет местное, традиционное и инновационное, привнесенное извне.

Фактологическое рассмотрение подобных моделей «культурных гнезд» начинается с характеристик происходившего в имениях князей Голицыных и Куракиных - Зубрилово и Надеждино. Они являют крупномасштабные попытки переноса в провинциальное усадебное пространство столичной модели жизнеустройства во многих ее характеристиках и вместе с тем сходные деформации задуманного, диктуемые спецификой провинциальной среды. Аналитический обзор моделей «культурных гнезд» на базе дворянских усадеб включает в себя знаменательный феномен духовной жизни пензенской провинции XIX века, в котором сочетаются и яркие, самобытные фигуры и характерный эффект их взаимопритяжения, особенно заметный в разреженном культурном пространстве. Более того - представители «культурного гнезда» (Н П.Огарев, А-А.Тучков, Н.М.Сатин, И.В.Селиванов, И.А.Горсткин, Г.А.Римский-Корсаков) являли собой пример весьма динамичных связей жизнеустройства провинциальных поселений с губернским, столичным и заграничным европейским. Содержательная особенность этих связей определенным образом воплощала принципиальные мировоззренческие и бытийные установки их организаторов и участников.

Автор обращает особое внимание на те «культурные гнезда», которые помогают увидеть некоторые типичные эффекты, порождаемые ими и определенным образом влияющие на провинциальную жизнь.

Один из этих эффектов можно назвать тепличным, эффектом некоего духовного парника. Здесь проще, научившись азам, раскрыться способностям, может быть, даже талантам, получить поддержку единомышленников, их понимание, уверенность в своих силах. Подлинное «культурное гнездо» не эгоистично, оно по мере возможностей не гонит от себя, но и не привязывает Уход, освоение нового уровня культурной жизни, включение провинциала в национальные и даже мировые масштабы, воспринимается не как разрыв, а как возможность иных, обогащающих связей.

Пензенские реалии в большом историческом времени подтверждают благотворность воздействия «культурных гнезд» на духовную сферу там, где

они существуют. Их воспитанники, оставаясь жителями провинции, становятся активными носителями той срединной культуры, которая соединяет в себе традиционное, местное и привнесенное извне, новаторское, отвечающее духу времени.

В процессе активизации взаимодействия указанных элементов особую роль играет своеобразный эффект встречного движения Его воплощают личности творческие, сознательно приехавшие в провинцию из центра, понимая, что от их труда зависит успех не только лучшей, особо талантливой молодежи, но и того большинства, которое останется в глубинке.

Впечатляющим подтверждением важности такого встречного движения является работа группы столичных художников-педагогов во главе с К.А.Савицким, которая в конце XIX - начале XX века дала мощный творческий и нравственный импульс Пензенскому художественному училищу как подлинному «культурному гнезду».

Долговременность и эффективность бытия «культурных гнезд» в различных модификациях является проблемой, существенной не только в научно-теоретическом плане. Анализ и осознание факторов, которые способствуют процессу, соединяющему познавательные, нравственно-эстетические и воспитательные компоненты, имеют и практическую социальную значимость. Решению этой задачи помогает рассмотрение функций и деятельности особых зон активной духовной жизни, которые обладают долговременным и даже нарастающим культуротворческим потенциалом. В российской провинции подобными зонами являются расширенные комплексы литературных музеев-усадеб. Таковы Михайловское, Ясная Поляна, Абрамцево, Спасское-Лутовиново, Карабиха и др. Именно здесь наиболее очевидно могут проявляться конструктивные тенденции, способствующие развитию духа срединности в позитивном плане. В этом ключе диссертант анализирует историю и деятельность Лермонтовского музея-заповедника «Тарханы».

Следующий параграф посвящен теме «Модификация и специфика культурных контактов в провинции». В нем отмечается, что при всем разнообразии форм существования, множественности прямых и косвенных воздействий, «культурные гнезда» не могут покрыть все провинциальное пространство. Они наиболее ярки; они - реализованная возможность; своеобразные испытательные площадки культуротворчества в духе своего времени.

Поле, на котором так или иначе происходят контакты исконного, привычного, традиционного и многообразного «иного» гораздо шире. Данный процесс и его результаты растекаются, не всегда обретают удобные для анализа формы, погружаясь в повседневность, порой прячась в ней. Значит и рассмотрение происходящего в этом поле должно идти вне жестких разграничений, а выделение «крупным планом» фактов в процессе анализа приниматься как элемент исследовательской технологии. Поэтому помимо «культурных гнезд» обращается внимание на некоторые феномены,

воплощающиеся параллельно в широком региональном пространстве, в широком контексте провинциального культурного сознания.

Одновременно с «культурными гнездами», при всей своей привлекательности немногочисленными, привязанными по природе своей к определенному месту, исторически существовали и другие формы перенесения, перетекания, привнесения «иного» в жизнь провинциалов. Привнесение происходило в полном смысле слова, так как было связано с движением, перемещением (глядя со стороны - хаотичным) носителей этого качества. Так или иначе, но все формы такого вольного и невольного перемещения влияли на провинциальную культуру и ее носителей.

При рассмотрении некоторых, наиболее характерных и заметных стимулов движения отдельных личностей и значительных групп подчеркивается двусторонний характер воздействия этого процесса. Влияние на провинцию шло параллельно с влиянием провинции. Эффект срединности, эффект компромисса, переработки, приспособления, эффект плодотворного синтеза, как правило, присутствует, воплощаясь в разных формах. Компромисс достигается не всегда просто и безболезненно, он не всегда продуктивнее, чем каждая из оппозиционных сторон до их контактов, но обстоятельства места и времени диктуют именно такие, подчас вынужденные формы феноменов срединности. Встраивание приходящего извне в сознание, систему оценок, культуру более конструктивно, когда это происходит по схеме диффузии, постепенно пронизывая разные области жизнеустройства.

Последний параграф главы - «Эволюция форм культуропгворческого сознания в провинции». Рассмотрение, типологизация и фактологическое подтверждение особенного в провинциальной культуре как закономерном порождении сложных и зыбких взаимодействий местного, общенационального и межнационального в социокультурном пространстве требуют еще одного аспекта, касающегося процессов, событий и явлений совсем недавних, современных или, возможно, плодотворных в будущем. В параграфе анализируется противоречивая ситуация, характерная для культуры постсоветской российской провинции, выявляются парадоксальные особенности восприятия и воздействия на жителей регионов глобализированного информационного пространства. Особое внимание обращается на принципы и пути поиска конструктивных компромиссов, своеобразных ответов на «вызовы времени», помогающих провинции вписаться в изменившуюся социокультурную панораму, не потеряв себя. Разнообразные формы и направления культуротворческой деятельности призваны: 1) помочь провинциалу увидеть то, что объединяет живущих рядом с ним, испытать удовлетворение своей причастностью к этому сообществу, к тому, что достойно гордости, удивления, особенному, уникальному; 2) содействовать желанию лучше узнать, понять, пережить увиденное, оценить его, выделяя не только достоинства, но и недостатки; 3) способствовать пониманию того, как, не теряя самобытности, освободиться

33

\

от отжившего, перенимая лучшее извне; 4) увидеть, как дорогое провинциалу и сам он меняется, благодаря собственным усилиям, не переставая быть собой, органически вписываясь в развивающийся мир.

На фактологическом материале анализируется сложность реализации этих тезисов, комментируются процессы, феномены, тенденции, направленные на самоутверждение жителей российского региона, способствующие развитию срединности провинциальной культуры в позитивном плане, диалектически соединяющие в себе край и мир.

В заключении отмечается, что рассмотрение типологических аспектов природы, бытия и развития российской провинциальной культуры существенно важно не только как теоретическая проблема. Для определенной части провинциального большинства огромной России это одновременно и фрагмент процесса рефлектирующего самопознания. Такое утверждение в значительной мере касается и диссертанта, всей своей жизнью, научной, преподавательской, литературной деятельностью связанного с провинцией. Своеобразная культурно- и духовно-генетическая укорененность исследователя в хронотопе, подвергаемом анализу, отнюдь не обозначает субъективизма, противопоказанного научности. Напротив, сама природа многомерного, не всегда уловимого, противоречивого социокультурного феномена, каким является провинциальная культура, такова, что научная достоверность и корректность выводов становятся выше при методологическом подходе, реализованном в контексте работы. Внутреннее описание объекта исследования, укорененность субъекта высказываний в анализируемом пространстве имеют в виду и характер привлечения материалов в фактологическую базу. Он проявляется в отказе от случайного, малозначительного, нетипичного, благодаря трезвому, но небезразличному взгляду провинциолога, анализирующего объект не со стороны, а изнутри. Способность исследователя-провинциала к рефлексии дает возможность как нелицеприятной критики/самокритики, так и реальной, более глубокой оценки тех, на себе апробированных исторически сложившихся свойств «местного», без которых русская культура, да и сама Россия будет не той. Не исключая, естественно, возможности иных позиций аналитического рассмотрения, утверждаемая и реализованная в данной диссертации видится базисным конструктом, продуктивным для исторического, актуального и прогностического рассмотрения региональной проблематики культурологами и специалистами смежных научных дисциплин Теоретические построения и выводы/итоги исследования, касающегося природы, типологии, феноменов провинциальной культуры, могут быть спроецированы на более широкое проблемное пространство, требующее осознания множественности факторов, которые влияют на социокультурное развитие России в XXI веке.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии

1. Провинциальная культура: взгляд изнутри / Министерство культуры Пензенской области. - Пенза, 2004. - 450 е., илл.

2. Провинциальная культура: природа, типология, феномены. - Саранск: Изд-во Мордовского университета, 2003. - 470 с.

3. «Ты и есть моя Отчизна». Пензенский край на рубеже тысячелетий / Министерство культуры Пензенской области. - Пенза, 2001. - 120 е., илл.

4. Пензенской истории причасгны. Историко-биографические очерки. -Пенза, ИПК «Пензенская правда», 2001. - 172 с.

5. Край Пензенский: люди и судьбы. В 2-х ч. / Лермонтовский гуманитарный фонд «Тарханы». - 4.1. - Пенза, 1996. - 64 е.; Ч.П. - Пенза, 1997. - 56 с.

6. Наследие. Культура Пензенского края в документах эпохи, письмах и мемуарах современников, исследованиях, статьях и художественных произведениях. - Пенза: Изд-во ИПКиПРО, 1994,- 438 с. (в соавторстве)

7. Пенза. Фоторассказ о старинном русском городе. - М: Планета, 1989. -192 с., илл.

8. Отчизна в сердце нашем. -М.: Плакат, 1985.-208 е., илл. (в соавторстве)

9. Отчизна в сердце нашем. - 2-ое изд., перераб. и доп. - М.: Плакат, 1986.208 е., илл. (в соавторстве)

Концепции и программы

10. От культуры края - к культуре мира. Комплексная программа / Советский фонд культуры. Пензенский государственный педагогический институт им. В.Г.Белинского. - Пенза, 1991. - 48 с. (в соавторстве)

11. Пензенская энциклопедия. Концепция издания / Департамент культуры. Администрация Пензенской области. - Пенза, 199190 с. (в соавторстве)

12. Системное использование культурно-исторической среды в педагогическом процессе. Теоретическая разработка и практическая апробация. - Пенза, 1993. - 42 с.

13. Этнология. Культура Пензенского края. Программа курса, планы семинаров, темы зачетных работ, практикум / Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г.Белинского. - Пенза, 1998. - 46 с.

Статьи

14. Провинциальная культура: специфика и проблемы востребования Н Российская провинция XVIII - XX веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш-ей Всероссийской научной конференции. - Кн. 1.. - Пенза, 1996.-С. 82-91.

15. Провинциальная культура: специфика информационного поля // Проблемы информационной культуры. Сб. статей. - Вып.8. - Краснодар: КГУКИ, 1999.-С. 116-124.

16. Региональный компонент в культурологическом образовании И Источниковедение и краеведение в культуре России. Сб к 50-летию служения С.О.Шмидта Историко-архивному институту. - М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. - С. 299-302.

17. Культурное пространство провинции // Регионология - 2003. - № 3. -С. 316-324.

18. В Лермонтовских Тарханах. Статья 1. // Мир музея. - 2003.-№ 5.-С.25-30.

19. В Лермонтовских Тарханах. Статья 2. // Мир музея. - 2003. - № 6. -С.22-28.

20. Школа им. В.О.Клточевского: уроки самопознания // Интеграция образования. - 2003. - № 1. - С.94 - 99.

21 Культура провинции? Провинциальная культура? Провинция культуры? // Мир культуры: теория и феномены. Межвузовский сборник научных статей. - Вып.2. / Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г.Белинского. - Пенза, 2002. - С.3-6.

22. Срединность - качество провинциальной культуры // Мир культуры: теория и феномены. Межвузовский сборник научных статей. - Вып.З. / Пензенский государственный педагогический университет им.

B.Г.Белинского. - Пенза, 2003. - С.22-35.

23. Культурная жизнь Пензенской области в 1990-е годы // История Пензенского края со второй половины XIX века до наших дней. 2 часть. / Управление образования правительства Пензенской области. - Пенза, 2000. -

C.247-258.

24. Провинциальная культурно-историческая среда как источник информации // Проблемы информационной культуры. Сб. статей. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1994. - С. 188-201.

25. Иван Сабуров - «злой гений» гусарской элегии? // Сура. - 1994. - № 3. -С.131-152.

26. Музей - пространство диалога П Сура. - 2004. - № 3.- С. 121-140.

27. На пути к школе В.О.Ключевского. Концепция именной школы в контексте регионального образования // Просвещение. Проблемы и перспективы. - 1997. - № 3. - С. 18-22.

28. «Очень интересно...» Очерк о В.А.Мануйлове // Тарханский вестник. -2003.-X» 16.-С.185-192.

29. Историко-культурная среда села в педагогическом процессе // Регионализация образования: проблемы, поиски, перспективы. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Пенза, 1997. - С. 6468. (в соавторстве).

30. Лермонтовские Тарханы: многоаспектность информационной культуры // Парадигмы XXI века: информационное общество, информационное мировоззрение, информационная культура. Материалы международной научной конференции. - Краснодар: КГУКИ, 2002. - С. 183-185.

31. Статьи о проблемах и персонажах провинциальной истории и культуры. Всего 17 статей // Пензенская энциклопедия. - М: БРЭ, 2001.

Тезисы

32. «От культуры края - к культуре мира» (Комплексная программа земляков В.О.Ключевского) // В.О.Ключевский и современность. Тезисы докладов на Всесоюзных научных чтениях, посвященных 150-летию со дня рождения выдающегося историка / Ин-т истории АН СССР. Сов. фонд культуры. - Пенза, 1991. - С.76-77.

33. Провинциальная культурно-историческая среда как источник информации // Информационная культура специалиста: гуманитарные проблемы: Межвузовская научная конференция. Тезисы докладов. -Краснодар: КГУКИ, 1993.-С.125-127.

34. Культурно-экологическая тропа: новые возможности информатизации в педагогическом процессе // Человек в мире искусства: информационные аспекты. Международная научная конференция. Тезисы докладов. -Краснодар: КГУКИ, 1994. - С.193-195.

35. Региональный компонент образования: информационные проблемы Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы. Международная научная конференция. Тезисы докладов. - Краснодар: КГУКИ, 1997.-С.397-398.

36. Культурологическая информация как система // Региональные аспекты информационно-культурологической деятельности. Международная научная конференция. Тезисы докладов. - Краснодар: КГУКИ, 1998. С.78-79.

37. Информационный взрыв и самопознание провинции // Человек в информационном пространстве цивилизации: культура, религия, образование. Международная научная конференция. Тезисы докладов. -Краснодар: КГУКИ, 2000. - С.69-71.

38. Лермонтовские Тарханы: пространство культуротворческого диалога // Культура и образование в информационном обществе. Международная научная конференция. Тезисы докладов. - Краснодар: КГУКИ, 2003. -С .404 -406.

39. Региональная энциклопедия в глобальном информационном пространстве // Единое информационное пространство России: федеральный и региональный компоненты. Международная научная конференция. Тезисы докладов. - Краснодар: КГУКИ, 2004. - С.48-51.

Подписано к печати 18 11 2004 г Формат 60x84 '/)6 Бумага ксероксная 1 [ечать трафаретная Уел печ л 2,37 Тираж 100 Заказ 18/11

Отпечатано в частной типографии Тугушева 440400 г Пенза, ул Московская, 74, к 220, тел 56-37-16

•24805

РНБ Русский фонд

2005-4 33972

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Инюшкин, Николай Михайлович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Провинциальная культура: методологические аспекты.

1.1. Культура: многообразие подходов.

1.2. Провинция: понятие, смысл, проблемы.

1.3. Менталитет: общее и национальное.

1.4. Провинциальное в менталитете и культуре.

ГЛАВА II. Феномен российской провинциальности: факторы формирования.

2.1. Провинциальное пространство: пути формирования и диалектика восприятия.

2.2. Материальная недостаточность как многофункциональная константа.

2.3. Властная регламентация в жизни провинции.

2.4. Феномены провинциальной рефлексии.

ГЛАВА III. Провинциальная культура: типологические черты.

3.1. Специфика культурного пространства.

3.2. Специфика этнокультурных связей.

3.3. Специфика культуротворческих процессов.

3.4. Специфика информационного поля.

ГЛАВА IV. Срединность провинциальной культуры.

4.1. «Культурные гнезда» как феномен срединности. Понятие, схема действия.

4.2. «Культурные гнезда»: исторические модели воплощения и развития.

4.3. Модификации и специфика культурных контактов в провинции.

4.4. Эволюция форм культуротворческого самопознания в провинции.

Введение диссертации2005 год, автореферат по культурологии, Инюшкин, Николай Михайлович

Актуальность темы исследования. «В России центр на периферии». Это утверждение В.О.Ключевского является не только констатацией парадокса. Логика развития тезиса историка-философа направляет вектор общественного и научного внимания на безусловную практическую и духовно-нравственную значимость происходящего в регионах огромной страны. Учет этой объективной черты российской реальности делает актуальным и социально важным анализ и осмысление закономерно особенного, свойственного именно периферии, диалектики отношений провинции, Центра и внешнего мира.

Сфера своеобразного фокусирования феноменов деятельности и сознания, порождаемых провинцией, — ее культура. Именно культурное время-пространство региона наиболее зримо отражает особенные черты провинциального, закономерность их возникновения, существования и трансформации, характер и возможности влияния на эффективность общенациональных процессов.

Провинциальная культура, ее творцы и носители являются индикатором конструктивности взаимодействия традиционного и инновационного, местного и привнесенного, полем поиска наиболее продуктивных форм компромисса, отвечающих реальным потребностям большей — периферийной — части российского общества.

Актуальность темы, избранной для предлагаемого исследования, может быть аргументирована и рядом конкретизирующих обстоятельств. В их числе:

1) Ситуация, характерная для России начала XXI века, когда провинциальная культура пытается вписаться в стремительно и не всегда позитивно меняющуюся национальную и глобальную социокультурную панораму и вместе с тем не потерять себя. Осознание именно обоих этих обстоятельств актуально и принципиально важно не из-за того, что типологические особенности провинции и ее культуры исключительно хороши и привлекательны. Понимание объективно существующих переплетенных плюсов и минусов должно учитываться, чтобы не погрязнуть в том, что тормозит развитие, и, вместе с тем, трезво оценивать социально-экономические, ментальные, коммуникационные возможности регионального пространства с учетом присущих ему особенностей.

2) В условиях, которые не регионом определяются, - специфика постсоветского жизнеустройства, глобализация, «информационный взрыв» -продуктивны те усилия, которые осознанно направлены на определенную гармонизацию сознания провинциалов на личностном уровне. В значительной мере достижению этого могут способствовать разнообразные формы и направления культуротворческой деятельности, помогающие особенно молодому поколению не порвать связь времен и пространств. Пользование каналами виртуализации мира, полем глобализованных СМИ не должно исключать из реального мира провинции чувства исторической причастности к нему, личной ответственности за происходящее в нем. Значение триады -самоидентификацш, самосознание и самоизменение — в современных российских условиях не уменьшается, а возрастает, обретая новые грани и смыслы.

3) Противоречивость и неопределенность духовно-нравственной и этико-культурной ситуации, фактическое отсутствие искомой национальной идеи и национально-государственной идеологии в масштабах страны и, вместе с тем, очевидное стремление Центра к консолидации регионов. В таких условиях акцентирование в публичных культурных акциях особенностей, уникальностей провинциального требует деликатной интерпретации. Отсюда необходимость продуманной просветительской и воспитательной системы, трактующей тезис о «единстве в многообразии», соединяющей активное познание, освоение и сохранение культуры края с интересом и духовно-познавательной устремленностью к культуре общенациональной и мировой.

4) Конструктивное решение актуальных социокультурных проблем в регионах в немалой степени связано с научным осмыслением константных и трансформирующихся компонентов провинциальной культуры, специфики ее бытия и развития. Обращение к этому многообразному информационному полю ученых разных профилей не снимает необходимости культурологического обобщения, строящегося на соединении теоретического и эмпирического уровней исследования в контексте конкретного провинциального хронотопа.

Изученность представляемой проблемы. Степень изученности и культурологического осмысления типологии отечественной провинциальной культуры своеобразно отражает характерную и традиционную для российского общественного сознания и научной мысли определенную недооценку важности систематизирующего теоретического анализа данного явления.

В течение первых двух веков осознанного наличия в России провинциального в разных воплощениях рассмотрение и оценка этой характеристики, так или иначе касавшейся большинства населения страны, не обрела формы специальных научных исследований. Присутствуя повседневно в бытии и сознании, обнаруживаясь главным образом в ситуациях сопоставления с иным, обычно столичным, этот феномен находил публичную оценку в основном в художественно-творческой сфере. Русская художественная и мемуарная литература, критика и публицистика наполнены выражениями эмоциональных оценок провинциальности, начиная с мелочей быта и кончая приданием ее носителям статуса критерия жизненных ценностей. Образы и суждения, которые содержатся в произведениях И.С.Аксакова, В.Г.Белинского, Ф.Ф.Вигеля, Н.В.Гоголя, И.М.Долгорукого, Н.М.Загоскина, В.Г.Короленко, Н.С.Лескова, А.С.Пушкина, М.Е.Салтыкова-Щедрина, И.С.Тургенева, Г.И.Успенского, А.С.Хомякова, А.П.Чехова были не только стимулом рефлексии пробуждающейся российской общественности. Они стали формой фиксации недостатков и достоинств провинциального культурного пространства, осознания его не только топосом, но и хронотопом, выявления типичного и важного в сосуществовании и противостоянии провинциального и столичного, традиционного и инновационного.

Пространство художественно выраженной информации явилось стимулом научного осмысления в конце XIX - начале XX века специфики российского провинциального сознания и отражающей ее культуры. Эта тема присутствует в трудах Н.Н.Бердяева, Л.П.Карсавина, В.О.Ключевского, Н.И.Костомарова, Н.О.Лосского, П.Н.Милюкова, М.П.Погодина, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, Г.П.Федотова, П.А.Флоренского, Г.Г.Шпета.

В 1920-х годах интерес к изучению духовных потенций регионов, возможностей практического использования периферийных «культурных гнезд», «локальных культурных организмов» отразился в работах Н.П.Анциферова, И.М.Гревса, Н.К.Пиксанова.

В последующий период идеологическая тенденция к унификации и прозрачности культурного пространства страны на время фактически закрыла для исследования и публичного научного анализа тему специфики провинции. Тем не менее содержащееся в трудах М.М.Бахтина и А.Ф.Лосева, а позднее Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, М.С.Кагана, В.С.Библера, В.Н.Торопова, Б.А.Успенского, толкование культурных процессов является методологически и фактологически ценным для осмысления типологии провинциального.

Радикальные изменения в России после 1991 года, связанные с демократизацией и активизацией общественного сознания в регионах, несомненно явились стимулом всплеска в последнем десятилетии XX века продуктивного научного интереса к культуре, в специфическом хронотопе которой пребывает большинство россиян. Характерно, что это время объединения усилий ученых разных профилей: философов, культурологов, историков, социологов, искусствоведов, этнографов, психологов, религиоведов. Результаты фактологических исследований и теоретических разработок, проведенных специалистами как из столицы, так и из регионов, фокусировались, проходили обсуждение в ходе целой серии международных и всероссийских конференций и симпозиумов, общественное и научное значение которых весьма велико. Первая конференция, научным руководителем которой был С.О.Шмидт, состоялась в Москве в 1991 году и обогатила отечественное региональное культуроведение сборником материалов «Русская провинция. Культура XVIII - XX веков». Теоретико-постановочные проблемы были предметом научных докладов и дискуссий на международном методологическом симпозиуме «Мифы провинциальной культуры» (Самара, 1992). Симптоматично, что с этого времени местами многоаспектного публичного обсуждения проблем провинциальной культуры становятся провинциальные же города. Так в Ярославле прошла конференция «Русская провинция и мировая культура» (1993). В Пензе — две Всероссийские конференции: «Российская провинция XVIII — XX вв.: реалии культурной жизни» (1995) и «Отечественная культура и развитие краеведения» (2000). Новороссийск принял участников международной встречи ученых, обсуждавших региональные аспекты информационно-культурологической деятельности (1998). В 1999 году в Самаре состоялась Всероссийская конференция, посвященная провинциальной ментальности России в прошлом, настоящем и будущем. В Калуге Всероссийская конференция рассматривала тему «Культура Российской провинции: век XX — веку XXI» (2000).

В докладах, статьях, монографических изданиях, диссертационных работах, появившихся именно в 1990-е годы, содержался как анализ разностороннего фактологического материала, так и теоретико-методологическая проблематика. Методология изучения провинциальной культуры является предметом рассмотрения в трудах В.Ю.Афиани, И.Л.Беленького, Е.Я.Бурлиной, Н.И.Ворониной, М.С.Кагана, Л.Н.Когана, Т.Н.Кандауровой, Т.А.Чичкановой.

Важным направлением исследований рассматриваемой проблемы стало концептуальное осмысление роли культурного пространства. (С.Н.Иконникова, В.Н.Каганский, С.Я.Сущий). Русская провинциальность в плане ее историко-культурных истоков проанализирована И.В.Чвановым. Провинциальной ментальности как фактору специфики региональной культуры в России посвящены исследования Н.В.Букреевой, Э.Я.Дмитриевой, С.А.Голубкова, А.Ф.Еремеева, С.А.Исупова, А.М.Карпеева, И.В.Левитской, М.В.Строганова.

Российская провинция как социокультурный феномен явилась предметом работы Е.А.Сайко. Научному анализу подвергнуты проблемы стратегии региональной культурной политики в России конца XX века (И.И.Горлова, В.М.Петров), материалы социолого-искусствоведческих исследований стали основой трудов Ю.У.Фохт-Бабушкина, посвященных сопоставлению культурных индексов столицы и провинции. Специфика историко-культурной среды периферии отражается в исследованиях конкретных ее составляющих в историческом и актуальном планах (В.А.Глазычев, В.Ю.Дукельский, О.С.Евангулова, Т.С.Злотникова, О.Г.Ласунский, Т.О.Расмустова,

A.А.Севастьянова, Г.Ю.Стернин, А.А.Сундиева, Э.А.Шулепова).

Перечисленные работы отечественных исследователей наряду с трудами зарубежных ученых, содержащими различные подходы к осознанию и истолкованию сущности, структуры и феноменов культуры, ментальности, отношений личности и общества (Р.Барт, Ж.Бодрийяр, М.Бубер, Ж.Деррида,

B.Дильтей, Х.Гадамер, Э.Гуссерль, Э.Кассирер, К.Леви-Стросс, Х.Ортега-и-Гассет, А.Тойнби, Л.Февр, М.Хайдеггер) учитываются, анализируются и используются при построении концепции и раскрытии заявленной темы диссетрации.

Объектом диссертационного исследования является провинциальная культура как часть национального социокультурного пространства.

Предметом исследования выступает природа, типология, феномены провинциальной культуры в контексте российского хронотопа.

Основной целью исследования является рассмотрение и обоснование типологических характеристик, определяющих специфику провинциальной культуры и ее роли в общенациональном социокультурном развитии.

Реализации указанной цели подчинены конкретные исследовательские задачи:

- обосновать методологические подходы к толкованию культуры и ее провинциального воплощения, рассмотреть комплекс философско-культурологических проблем, связанных с пониманием специфических характеристик объекта исследования как части саморазвивающейся и саморегулирующейся системы; рассмотреть статус провинции как особой характеристики культурного ландшафта страны/системы, выявить основные факторы хронотопического и социально-психологического характера, которые способствовали появлению феномена российской провинциальности, специфики провинциального мироощущения и провинциальной культуры; обнаружить, теоретически обосновать и исследовать на эмпирическом уровне систему взаимосвязанных устойчивых характеристик, типологически свойственных российской провинциальной культуре; осмыслить теоретически и подтвердить фактологически гносеологическую продуктивность идеи срединности провинциальной культуры как воплощения диалога/противостояния региона и Центра; построить модель провинциальных «культурных гнезд» и аналитически представить многообразие и динамику их существования как феноменов срединности на хронотопическом материале типичного российского региона; проанализировать характерные процессы в современном провинциальном культурном пространстве, рассмотрев тенденции и феномены, которые помогают конструктивной реализации идеи срединности, способствуют эффективности общенациональных социокультурных процессов в XXI веке.

Методология и источники исследования. В качестве философско-методологических оснований исследования выступают:

- Принцип интеграции философского, культурологического, исторического, социологического, этнологического, психологического аспектов исследования, позволяющий приблизиться к целостному восприятию многогранного предмета исследования.

- Осмысление культуры как системы высшей сложности, саморазвивающейся и саморегулирующейся, органически связанной с человеком, социальной и природной средой.

- Диалектическая логика, трактуемая как метод творчески познающего мышления.

- Метод анализа и синтеза, используемый в связи с диалектико-логическим представлением о становлении конкретного.

- Синергетические подходы к пониманию процессов самоорганизации, выражающиеся, в частности, в принципах незамкнутости, неустойчивости, интерактивности.

- Принципы диалогики, бытия как «диалогической жизни» (М.Бубер). Понимание диалога культур в единстве с их субъектами как экзистенциального взаимообмена не просто информацией, но и смыслами мировосприятия и понимания себя и других в различных обличиях цивилизации.

- Философская теория интерпретации как «искусства понимания», дающего возможность трансляции и восприятия культурного опыта путем его переосмысления, формирования нового смысла на старом основании.

- Современные культурологические подходы и методология исследования исторического процесса.

- Использование принципа внутреннего описания объекта исследования, предполагающего укоренение субъекта высказываний в анализируемом пространстве.

Источники исследования могут быть поделены на теоретический и фактологический блоки. К первому блоку можно отнести:

- Философское наследие русских мыслителей: М.М.Бахтина, В.Г.Белинского, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, Н.Я.Данилевского, И.А.Ильина, И.В.Киреевского, В.О.Ключевского, К.Д.Кавелина, К.Н.Леонтьева, Д.С.Лихачева, А.Ф.Лосева, Н.О.Лосского, Ю.М.Лотмана, Н.П.Огарева, Н.К.Пиксанова, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, П.Б.Струве, Г.П.Федотова, Н.Ф.Федорова, П.А.Флоренского, А.С.Хомякова, П.Я.Чаадаева и др.

- Идеи, содержащиеся в трудах зарубежных представителей науки: Р.Барта, Ж.Бодрийяра, М.Бубера, М.Вебера, Ж.Деррида, В.Дильтея, Х.Гадамера, Э.Гуссерля, Э.Кассирера, К.Леви-Стросса, Л.Леви-Брюля, Х.Ортеги-и-Гассета, А.Тойнби, А.Фаржа, Л.Февра, З.Фрейда, Э.Фромма, Ю.Хабермаса, М.Хайдеггера, К.Юнга.

- Работы современных ученых, имеющие методологическую значимость для данного исследования: А.С.Ахиезера, В.С.Библера, И.Л.Беленького, ЕЛ.Бурлиной, Н.И.Ворониной, Г.Д.Гачева, В.А.Глазычева, М.Я.Гефтера, П.С.Гуревича, Н.Я.Гуревича, Н.В.Гулыги, Ю.М.Давыдова,

A.В.Дахина, Б.Ф.Егорова, А.Ф.Еремеева, Н.Б.Зиновьевой, С.Н.Иконниковой, М.С.Кагана, В.Л.Каганского, Г.С.Кнабе, А.П.Маркова, Н.Н.Моисеева,

B.М.Петрова, В.Н.Сагатовского, Ю.С.Степанова, С.Я.Сущего, Б.А.Успенского, Ю.У.Фохт-Бабушкина, Т.А.Чичкановой, С.О.Шмидта.

Второй блок источников образуют:

- художественная, публицистическая, мемуарная литература (П.В.Анненков, В.П.Астафьев, В.Г.Белинский, А.А.Богданов, А.Т.Болотов, В.Л.Быстренин, Ф.Ф.Вигель, Н.Д.Волков, П.А.Вяземский, В.А.Гиляровский, Ф.В.Гладков, Р.Б.Гуль, Д.В.Давыдов, Г.Р.Державин, И.М.Долгорукий, Л.М.Жемчужников, М.Н.Загоскин, П.И.Замойский, И.П.Захарьин-Якунин, М.И.Иванисов, В.А.Инсарский, В.О.Ключевский, И.А.Крылов, Н.В.Кузьмин,

A.И.Куприн, В.Н.Ладыженский, Н.С.Лесков, М.Ю.Лермонтов, Ф.П.Лубяновский, А.В.Луначарский, А.Б.Мариенгоф, В.В.Маяковский,

B.Э.Мейерхольд, Г.И.Мешков, П.Ф.Нилин, П.А.Оболенский, Н.П.Огарев, А.С.Пушкин, А.Н.Радищев, И.А.Салов, М.Е.Салтыков-Щедрин, А.К.Толстой, И.С.Тургенев, Н.А.Тучкова-Огарева, Ф.И.Тютчев, А.А.Фет, Е.Ю.Хвощинская, Д.Н.Цертелев, Н.П.Шан-Гирей, С.К.Цеге, И.Е.Эренбург);

- историко-краеведческие, литературоведческие, искусствоведческие, музееведческие, лингвистические, этнографические публикации, связанные с провинциальной культурой (Н.П.Анциферов, В.П.Арзамасцев, В.Ю.Армани, А.В.Блюм, Е.Я.Бурлина, П.Г.Васильев, К.Д.Вишневский, И.Д.Воронин,

Н.И.Воронина, А.Ф.Головина, Г.Е.Горланов, А.И.Дворжанский, Д.Н.Димаков, Е.Я.Дмитрук, В.А.Дьяконов, О.С.Евангулова, И.К.Ежова, В.Н.Козляков, Т.М.Мельникова, М.П.Молебнов, Г.В.Мясников, И.Петровская, М.С.Полубояров, С.Б.Рождественская, О.М.Савин, А.А.Севастьянова, Г.Ю.Стернин, П.А.Фролова, А.А.Хвощев и др);

- дневники, письма (П.А.Вяземский, Д.В.Давыдов, А.И.Герцен, В.Э.Мейерхольд, Г.В.Мясников, Н.П.Огарев, А.С.Пушкин, К.А.Савицкий, М.М.Сперанский и др.);

- материалы провинциальной прессы («Губерния», «Доброе утро», «Земство», «Краеведение», «Наша Пенза», «Пензенские губернские ведомости», «Пензенские епархиальные ведомости», «Пензенская правда», «Пензенский временник любителей старины», «Под знаменем ленинизма», «Просвещение: проблемы и перспективы», «Сталинское знамя», «Сура»);

- архивные документы, статистические материалы, справочные издания, в том числе статьи и фонды «Пензенской энциклопедии»;

- материалы научных конференций по проблемам культуры, менталитета и краеведения;

- личные наблюдения, впечатления автора диссертации.

Научная новизна исследования состоит в обосновании типологических характеристик российской провинциальной культуры, в результате чего: определены и обоснованы методологические основы и гносеологический инструментарий для рассмотрения в философско-культурологическом аспекте провинциальной культуры как части саморазвивающейся и саморегулирующейся системы; выявлены основные константы хронотопического и ментального свойства, сыгравшие определяющую роль в становлении феномена российской провинциальности, специфики провинциального мироощущения и провинциальной культуры;

- обнаружена и аргументирована теоретически и фактологически система взаимосвязанных факторов, определяющих типологические черты провинциальной культуры, представлен и проанализирован комплекс устойчивых характеристик, воплощенный в объекте исследования;

- предложена и обоснована идея срединности как качественной характеристики провинциальной культуры, диалектически воплощающей диалог/противостояние регионов и Центра, конструктивный компромисс между внутренним традиционным и внешним инновационным;

- выстроена модель существования провинциальных «культурных гнезд» как феноменов срединности, рассмотрено на фактологической базе Пензенского края многообразие форм их культуротворческой деятельности; даны: культурологический анализ процессов в современном провинциальном культурном пространстве; оценка и прогноз тенденций, способствующих развитию духа срединности в позитивном плане, поиску творчески и нравственно продуктивного ответа на «вызовы времени», конструктивной диалогике.

Обозначенные новации содержательно выражены в основных положениях, выносимых на защиту. К ним можно отнести следующие:

Автор утверждает, что исследование и выделение особенного в российской провинциальной культуре методологически продуктивно, если опираться на гносеологическую парадигму, которая включает в себя понимание культуры как объекта познания, обнаруживающегося в ряде «тонких и проницаемых пограничностей», в ситуациях перетекания, зыбкости, изменчивости, способствующих взаимодействию и взаимопониманию субъектов культуры, а также само культуротворчество в хронотопе.

Подобный подход использован при анализе сложных, не всегда уловимых особенностей диалектического взаимодействия культуры как большой саморазвивающейся и саморегулирующейся системы и ее подсистем. Автор показывает, что при всей реальной значимости влияния извне, развитие провинциальной подсистемы, также являющейся системным объектом, есть процесс детерминированный изнутри, стимулируемый многогранным средовым контекстом.

- Историческое расширение семантического поля понятия «провинция» имеет особую значимость в российском пространстве, масштабность которого непосредственно и опосредованно порождает сложность архитектоники центро-периферийных отношений и их «содержаний», диктует, необходимо требует развития опор, системы провинциальных центров. Пространственная мощь российской земли диалектически соединяет определенную региональную самодостаточность, уникальность и вместе с тем комплекс черт, в которых наглядно и типично проявляется особая «метафизика жизни» (Н.А.Бердяев).

- Российская биполярность, сопряжение «центров», «ядер», «полюсов», мерцающее, непрерывно меняющееся, сочетающее в себе внутреннее единство и в то же время не снимающее их противоположности, находят свое человеческое воплощение как в национальном менталитете, так и в феномене менталитета провинциального. В нем коренятся нравственные начала общественного сознания и личностного самосознания.

- Редкую возможность типологизирующего анализа, результаты которого корректно применимы к большинству российских регионов дает обоснованное автором обращение к исторической и актуальной фактологии Пензенского края. Это объясняется равноудаленностью от столиц и окраин, средним возрастом нахождения в административно-государственной структуре, национально-этническими пропорциями его населения, проявлением без крайностей разнохарактерных эволюционных и революционных политико-экономических и социально-культурных процессов. Усредненность не исключает обозначенных диссертантом взаимосвязанных факторов, влияющих на своеобразие культурных потенций края. Это древность заселения исконными жителями; расположенность на стратегическом перепутье; роль передовой укрепленной территории России; участие ссыльных, беглых и разных «вольных» людей в заселении края; живописность местоположения; сохранившиеся памятники старины, культурные и этнические традиции; обширные родственные и дружеские связи с жителями столичных городов; использование губернии как места для высылки инакомыслящих, военнопленных, прибытие эвакуированных из других регионов России во время войн.

- Специфичное для российской провинции, усредненно воплощенное в хронотопе края, территория которого исторически менялась, и делает происходившее на ней достоянием истории и культуры ряда пограничных республик и областей, позволяет автору представить и рассмотреть константные факторы формирования провинциальности в типичном регионе уже в пору его русской колонизации и на первых этапах послепетровского государственного устройства. Это пространство, которое, обладая особыми объективно-субъективными свойствами, несло в себе не только административно-территориальные характеристики, но и особую диалектику его восприятия теми, кто обитал в нем на новом этапе исторического освоения. Это бедность, материальная недостаточность, влекущая за собой комплекс проблем во всех сферах жизни, в первую очередь — в культурной. Это властная регламентация, своеобразно трансформирующаяся в жизни провинции.

- При рассмотрении констант, способствовавших формированию особого провинциального мироощущения, обнаруживается постоянное наличие своеобразной контр-константы. Выявлено отражение в ней определенной социокультурной закономерности: чем больше давление, воздействие отмеченных факторов, тем явственнее эффект приспособления к ситуации. Его можно назвать компенсационным, хотя далеко не всегда безболезненным для жителя провинции. Приспособление человека к обстоятельствам, их давлению перерабатывало личность, подвигая ее или к потере себя, или к компромиссу, трансформации, обретению нового качества. Культура провинции изначально — культура компромисса.

- Конструктивность компромисса в немалой степени зависит от осознанности провинциалами особенных черт хронотопа, в котором они пребывают. Научную новизну содержит аргументированное теоретически и фактологически утверждение того, что способность к рефлексии, восприятию себя в среде, которой свойственно именно ею порождаемое и ей присущее, весьма важна для культурного самоопределения обитателей провинции. Исторически, особенно на ранних этапах, такое качество присуще узкому кругу людей просвещенных, но не исключает и более распространенных, порой подсознательных форм субъективности. Это восприятие провинциального времени/пространства как своего, исконного; это небезразличие, способное порождать как активную неприязнь, так и чувство ответственности, стремление придать ему желаемые черты.

- Диалектика объективного и субъективного, являясь фундаментальным фактором формирования особенностей провинциальной культуры, воплощается в ряде выявленных диссертантом типологических черт объекта исследования. Наиболее значимыми являются: ограниченность и обозримость культурного пространства; единство культурного и природного пространств; многообразие связей с этническими традициями; включенность культуротворчества в повседневность провинциальной жизни; приближенность культурных процессов к человеку; ощутимость личного участия в культурной жизни; недостаточность культурной информации; вторичность культурной информации.

В числе характерных модификаций обозначенных типологических черт: консерватизм вкусов, настороженность к новациям; неадекватность оценок, выражающаяся как в преувеличении значения местных культурно-исторических феноменов, так и в недооценке талантов и акций, еще не получивших признания вне региона; несинхронность столичной и провинциальной «моды» в мире культуры, замедленность ее прихода и ухода, порождаемые этим эффекты; эффект провинциальной трансформации явлений культуры, специфики их прочтения и бытования.

- Типологический смысл имеют культурные тенденции и феномены, возникающие и развивающиеся благодаря своеобразному синтезу местного и привнесенного. Инновационно объединение их понятием, определяющим особое свойство провинциальной культуры, — срединность. Срединность рассматривается как своеобразный индикатор роста духовных потребностей людей, ощущающих необходимость самоприспособления к пограничному культурному пространству, в том числе в ситуации преодоления разного рода недостаточностей, свойственных провинциальной среде.

В условиях разреженности культурного пространства, реальностей культурной энтропии конструктивным воплощением срединности выступают «культурные гнезда». Новым в работе может быть признано рассмотрение их как своеобразного синергетического феномена, порождаемого сложным взаимодействием, взаимоперетеканием элементов культурных подсистем, испытывающих воздействие множественных неустойчивых факторов, и способствующий не только более динамичному развитию провинциальной жизни, но и формированию в ней особых качеств срединной культуры. Анализ моделей воплощения срединности на фактологической базе края, обладающего широким спектром «культурных гнезд», обретает не только историко-познавательную, но и актуально-прогностическую ценность.

- Процесс реализации примет срединности, наиболее зримый на примере «культурных гнезд», не столь очевидно, порой на «атомарном» уровне проявляется в модификации и специфике выявленных автором многообразных культурных контактов в провинции, своеобразных формах диффузии, встраивания приходящего извне в сознание провинциалов, его переработки и приспособления новаций к традициям.

- Рассмотрение, типологизация и фактологическое подтверждение особенного в провинциальной культуре как закономерном порождении сложных и зыбких взаимодействий местного, общенационального и межнационального в социокультурном пространстве, логически требуют еще одного инновационного аспекта. Это анализ форм и феноменов культуротворческой деятельности, в которых конструктивно воплощается триада, способствующая развитию духа срединности в позитивном плане. Ее составляют самоидентификация, самопознание и самоизменение. Атрибутом массового сознания обозначенной триаде в провинциальной реальности стать сложно, но обнаружение и общественная поддержка имеющихся тенденций и процессов, которые этому способствуют, являются проблемой, актуальной и важной для плодотворного развития российской провинциальной культуры XXI века.

Научно-практическая значимость диссертации. Идеи, материалы и результаты представленного исследования существенно расширяют базу комплексного теоретического и фактологического изучения проблем российской провинциальной культуры. Работа имеет междисциплинарный характер и представляет интерес для культурологов, философов, историков, литературоведов, искусствоведов, социологов, этнологов, музееведов, психологов, педагогов. Нацеленная на выявление и осмысление положительных и негативных опытов, диссертация помимо научно-теоретического потенциала обладает ценностью для практики организации, развития, моделирования, прогнозирования различных эффективных форм культуротворческой деятельности в регионах. Диссертационный материал может найти отражение в курсах культурологии, философии культуры, отечественной истории, литературоведения, этнологии, педагогики, читаемых в вузах и средних специальных учебных заведениях.

Апробация работы. Проблематика диссертации прямо и опосредованно нашла отражение в многолетней научно-исследовательской, теоретической, популяризаторской, педагогической, литературной деятельности ее автора. В числе культуротворческих акций, инициированных диссертантом, связанных с темой исследования и нашедших значительный общественный резонанс: комплексная программа «От культуры края — к культуре мира», осуществляемая в регионе с 1991 года; подготовка и издание «Пензенской энциклопедии» (1992-2001гг.), создание «Пензенской видеоэнциклопедии» (1995-2000гг.); организация, разработка концепции и научное руководство деятельностью федеральной экспериментальной площадки в Воскресеновской средней школе им. В.О.Ключевского (с 1992г.).

Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в 6 монографиях, статьях, сборниках, журналах, тезисах докладов на научных конференциях, вынесенных в библиографию. Диссертационная проблематика докладывалась и обсуждалась на Международных, Всероссийских, межрегиональных научных конференциях и симпозиумах, проходивших в 1990-2004гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Новороссийске, Пензе. Материалы диссертации на разных стадиях ее подготовки использовались в преподавании общих и специальных курсов в Пензенском государственном педагогическом университете им. В.Г.Белинского. Представленная работа выполнена на кафедре мировой и отечественной культуры Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г.Белинского, обсуждена и рекомендована к защите.

Структура диссертации подчинена логике исследования и включает введение, 4 главы (16 параграфов), заключение и библиографический список.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Провинциальная культура: природа, типология, феномены"

Выводы, сделанные в конце каждой главы диссертации, позволяют утверждать их значимость как для собственно культурологического поля, так и для использования при выстраивании эффективных стратегических концепций национального развития. Такой концепцией российское общество и его научная мысль пока не обладают, хотя провинция, в том числе и ее пензенский вариант, за столетия своего существования проходила немало многообещающих «прожектов», которое при всем своем благомыслии не обретали достаточного укоренения. Причин тому много, и главные из них все в том же наборе неизбывных обстоятельств, вырваться из круга которых никак не удается. Не складывается гармония между желаемым и возможным, замыслом и воплощением, даже если не только "творческое меньшинство", а и власть, опираясь на рычаги своего влияния, пытается насадить нечто по ее убеждению обязательное.

Не зря из XIX века саркастически усмехаются причастные к пензенской провинции создатели Козьмы Пруткова, поигрывая проектом закона о введении единомыслия в России. И это было и прошло, отозвавшись негаданно горькой растерянной шуточкой постсоветского чиновника: "хотели как лучше, а получилось как всегда".

Жизнь каждый раз оказывается сложнее и проще. Российская провинциальная культура отражает это достаточно убедительно. Отражает, будучи носителем тех взаимосвязанных обстоятельств, что образуют проблемный круг, в котором переплетаются недостаточность материальных и духовных возможностей, специфика пространственного местоположения и ментальные черты.

И все же, не имея возможности в полной мере воспринять действительно благие и полезные инновационные идеи, провинциальная культура на массовом уровне все равно впитывает их. Впитывает то, что достижимо реально, и то, что соответствует глубинным архетипическим установкам. Это происходит, иной раз до неузнаваемости отступая от начального замысла, трансформируясь в духе возможного и наиболее соответствующего ментальному полю участников процесса, но происходит. Происходящее — модифицированное, порой умудренное опытом традиции, все равно накапливается. Оно обретает феноменальность "культурных гнезд", очагов просвещения и культуротворчества, растекаясь по провинциальному пространству и одновременно впитываясь, углубляясь в него там, где оказывается востребованным.

Развитие в хронотопе провинциальной культуры своеобразно и диалектично. Специфика оппозиции традиций и новаций, местного и привнесенного, желаемого и возможного не всегда укладывается в механику "прогрессизма". Помимо объективных причин неспособности провинции зеркально реагировать на приходящее извне, есть и такие, что можно охарактеризовать как объективно-субъективные. Это способность или желание не потерять мудрости специфического опыта "самостояния", его практическую и духовную ценность. Такая позиция, занимаемая осознанно или бессознательно, не означает приверженности косному застою. Она способствует движению особого рода - изнутри, из глубины.

Типологические черты, выведенные автором на основании культурологической фактографии «усредненной» провинции, при наличии в их содержании ощущения разноплановых недостаточностей не является тем, что безусловно требует их непременного изживания. Недостаточность и вторичность культурной информации, ограниченность контактов с другими странами и регионами, обделяющие жителей провинции, формирующие комплекс неполноценности, могут быть в значительной мере компенсированы за счет стимулирования потенций, скрытых и реализуемых в других типологических особенностях провинциальной культуры.

Это проанализированные в диссертации ограниченность и обозримость культурного пространства, единство культурного и природного пространств, многообразие связей с этническими традициями, включенность культуротворчества в повседневность провинциальной жизни, приближенность культурных процессов к человеку, ощутимость личного участия в культурной жизни. Автор исследования показал противоречивое единство названных переплетающихся в реальности черт со всеми их недостатками и достоинствами, которые порождаются особенно в российских условиях стремлением приспособиться к неистребимым многоликим недостаточностям и вместе с тем не потерять и выразить себя, в том числе в феноменах срединности, в новом качестве соединяющих проверенную временем традицию с привлекательным в новациях, приходящих извне. Осознание социокультурной роли данных, казалось бы, мелкомасштабных, спрятанных в глубине незаметной региональной повседневности характеристик, становится вполне актуальным и востребованным в масштабе глобальном. Ведь провинция и ее культура в широком смысле парадоксально оказываются той особенной сферой/схемой жизнеустройства и межличностных связей, которая в соответствии с законом отрицания отрицания все очевиднее вырисовывается в качестве предпочтительного варианта в высокоразвитых странах, прошедших пик мегаполисной урбанизации, глобализации и т.д. Образ мира-дома, дома-очага, несущего в себе глубинные нравственные архетипы, оказывается пространством желаемого, в котором при наличии всех достоинств цивилизации не внешнее, а внутреннее, личностное, гуманистическое способно раскрыться ярче и полнее.

Эта тенденция не является доминирующей практически и означающей отказ постиндустриального общества от атрибутов, обеспечивающих «качество жизни», от многообразия форм жизнеорганизации. Но она существует, осознанно или подсознательно воплощая в себе стратегически нравственную идею первостепенной значимости среды, максимально облегчающей самовыражение для наибольшего числа людей, осознания каждым из них своей духовной значимости в «доме-очаге» и в собственных глазах.

При современном уровне российского, особенного регионального жизнеустройства обращение к подобным изыскам может показаться не совсем уместным. И все же в обозначенной ситуации, отнюдь не случайно возникшей в социально благополучной постиндустриальной среде, можно и нужно заметить отсветы, преломления тех типологических характеристик российской провинциальной культуры, которым посвящена эта работа. Заметить, чтобы в ходе многодисциплинарных научных исследований проанализировать и, осмыслив, подсказать практикам, как в нашей стране, пытающейся вписаться в мировое экономическое сообщество, глобальное информационное пространство, не потерять того, о чем придется досадовать будущим поколениям; как найти формы культуротворческой деятельности, оптимально использующие ментально-психологические, нравственно-коммуникативные потенции глубинки, помогающие личности осознанно найти свою доминанту, свой тип пространственности, который ей наилучшим образом соответствует, помогая раскрытию индивидуального. Культурологическая провинциология может стать базой, выполняющей не только научно-исследовательскую, но и социально-организующую функцию.

Подводя общий итог, можно сказать, что провинция, ее культура оказываются своеобразным контрольным пространством, той ареной, где история, время наиболее трезво и реально, по "гамбургскому счету" проверяют ценность, устойчивость и плодотворность того, что пробует человечество для своего наилучшего жизнеустройства и духовного воплощения. Рассматривая суть происходившего, происходящего и того, что грядет в национальной культуре, не будем забывать слова В.О. Ключевского, которыми начато это исследование: "В России центр на периферии".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Суммируя изложенное в настоящем исследовании, можно утверждать, что рассмотрение типологических аспектов природы, бытия и развития российской провинциальной культуры существенно важно не только как теоретическая проблема. Для определенной части провинциального большинства огромной России это одновременно и фрагмент процесса рефлектирующего самопознания.

Такое утверждение в значительной мере касается и диссертанта, всей своей жизнью, научной, преподавательской, журналистской деятельностью связанного с провинцией. Своеобразная культурно- и духовно-генетическая укорененность исследователя в хронотопе, подвергаемом анализу, отнюдь не обозначает субъективизма, противопоказанного научности. Напротив, сама природа многомерного, не всегда уловимого, противоречивого социокультурного феномена, каким является провинциальная культура, такова, что научная достоверность и корректность выводов становятся выше при методологическом подходе, обозначенном во Введении и реализовавшемся в контексте работы. Внутреннее описание объекта исследования, укорененность субъекта высказываний в анализируемом пространстве имеют в виду и характер привлечения материалов в фактологическую базу. Он проявляется в отказе от случайного, малозначительного, нетипичного, благодаря трезвому, но небезразличному взгляду провинциолога, анализирующего объект не со стороны, а изнутри. Способность исследователя-провинциала к рефлексии дает возможность как нелицеприятной критики/самокритики, так и реальной, более глубокой оценки тех, на себе апробированных исторически сложившихся свойств «местного», без которых русская культура, да и сама Россия будет не той. Не исключая, естественно, возможности иных позиций аналитического рассмотрения, утверждаемая и реализованная в данной диссертации парадигма видится базисным конструктом, продуктивным для исторического, актуального и прогностического рассмотрения региональной проблематики культурологами и специалистами смежных научных дисциплин. Теоретические построения и выводы/итоги исследования, касающегося природы, типологии, феноменов провинциальной культуры, могут быть спроецированы на более широкое проблемное пространство, требующее осознания множественности факторов, которые влияют на социокультурное развитие России в XXI веке.

При всей значимости глобальных и внутринациональных «вызовов времени», изменившегося положения страны в мировом политическом и экономическом пространстве, специфики процессов, порождаемых сменой поколений в эпоху информационного взрыва, воздействия этих множественных факторов на сознание россиян нового столетия, необходимо особое внимание к объективной составляющей российского бытия — провинциальному во всех формах его воплощения.

Провинциальная культура в каждой грани своего особенного содержит отражение того общего, что исторически заложено в региональном хронотопе, и при всех трансформациях и реформаторских устремлениях остающегося, требующего понимания и конструктивного учета/компромисса в различных формах социокультурного диалога.

Список научной литературыИнюшкин, Николай Михайлович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абашеев В.В. Пермь как текст: Пермь в русской культуре и литературе

2. XX в. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2000. - 403 с.

3. Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации: Диалектика прогрессивной линии развития как гуманная общечеловеческая философия для

4. XXI в. М.: ВЛАДОС, 1994. - 335 с.

5. Алякина К.В. Культурное гнездо как способ сосуществования «коллективного» и «личностного» в творчестве // Бытие творческой личности: Материалы IX Всерос. научн.-практ. конф. «Человек в культуре России».— Ульяновск, 2001. Ч. 1. - С. 40-42

6. Ананьев Ю.В. Культура как интегратор социума. — Н. Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 1997. 174 с.

7. Андреев-Кривич С.А. Тарханская пора. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1976.-254 с.

8. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М.: Правда, 1928. - 685 с.

9. Анциферов Н.П. «Непостижимый город.»: Сборник. СПб.: Лениздат, 1991.-335 с.

10. Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма: Опыт комплексного подхода. Л., 1926. - 234 с.

11. Аристотель Поэтика. Риторика. — СПб.: Азбука, 2000. — 348 с.

12. Аронсон М. Литературные кружки и салоны / М. Аронсон, С. Райснер. -Л., 1929.

13. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. — М.: Наука, 1989.-243 с.

14. Архив Ф.А. Куракина: В 10 т. Саратов, 1890-1902. - Т. 1-10.

15. Асоян Ю. Открытие идеи культуры: Опыт русской культурологии середины XIX — начала XX в. / Ю. Асоян, А. Малафеев. М.: Объединенное гуманитарное изд-во, 2000. - 342 с.

16. Астафьев В. Письмо из Красноярска // Русская провинция. 1995. - № 6. -С. 6-7.

17. Афиани В.Ю. Мир русской провинциальной культуры // Русская провинция. Культура XVIII-XX веков. М.: Рос. ин-т культуры (РИК), 1993. -С. 15-22.

18. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: В 3 т. — М.: Философское общество СССР, 1991.

19. Ахиезер А.С. Философские основы социокультурной теории и методологии // Вопросы философии. 2000. - № 9. - С. 29-45.

20. Баранова Н.Б. Портрет на фоне эпохи: страницы из биографии Г.Д. Смагина // Страницы истории Отечества: Межвуз. сборник научных трудов / Мво образования РФ, Пенз. гос. пед. ун-т им. В.Г. Белинского. Пенза, 1996. -С. 58-64.

21. Барсова И.В. Преобразование городского ландшафта во времени // Город и ландшафт: Материалы совещания. М., 1983. - 91 с.

22. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. -615 с.

23. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. -502 с.

24. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М.: Наука, 1986. - С. 80-160.

25. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1990. — 541 с.

26. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. -423 с.

27. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1953-1959.

28. Белинский В.Г. в воспоминаниях современников. М.: Гослитиздат, 1948. - 480 с.

29. Белов В.И. Лад: Очерки о народной эстетике. — М.: Мол. гвардия, 1989. -420 с.

30. Белова Т.В. Культура и власть. — М.: Философское общество СССР, 1991. -211 с.

31. Бергсон А. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Московский клуб, 1992. -Т. 1-4.

32. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. -222 с.

33. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. - С. 40-44.

34. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. - 173 с.

35. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990. - 346 с.

36. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. — М.: Искусство: ИЧП «Лига», 1994. Т. 1-2.

37. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. — М.: Политиздат, 1991. -413 с.

38. Блехер Л. Такая страна провинция // Знание-сила. - 1995. - № 2. - С. 144-145.

39. Блюм А.В. Издательская деятельность в русской провинции конца XVIII- начала XX в.: (Основные тематические направления и цензурно-правовое положение)// Книга. Исследования и материалы. Сборник 12. М.: Книга, 1966. -С. 136-159.

40. Богданов А.А. В старой Пензе. Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1958. - 102 с.

41. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1995. — 172 с.

42. Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. М.: Терра, 1993. - Т. 1-3.

43. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. — 463 с.

44. Бубер М. Я и Ты. — М.: Высшая школа, 1993. 175 с.

45. Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. М.: Наука, 1993. Т. 1-2.

46. Бумборамбия. Международный фестиваль уличных театров СНГ и стран Балтии (20-27 августа 2000 г.) / Союз театральных деятелей России, Департамент культуры Пенз. обл., Кузнецкая гор. администрация, Молодежная театр-студия «БУМ». Пенза, 2000. - 82 с.

47. Бурлина Е.Я. Мифы о провинциальной культуре // Российская провинция.- 1994. -№ 1.-С. 48-51.

48. Бурлина Е.Я. Человеческое в культуре, культурное в человеке. — М.: О-во «Знание» РСФСР, 1991. 45 с.

49. Буслаев Ф.И. Мои воспоминания // Пензенский временник любителей старины. 1992. - № 7. - С. 8-22.

50. Быстренин В.П. Уходящее//Голос минувшего. 1922. -№ 1. - С. 31-50.

51. Балерин С. Почин старейшего театра // Колхозный театр. 1934. - № 7. -С. 23-27.

52. Васильев П.П. Старейший в России. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1970. - 104 с.

53. Верещагин В. Разоренное гнездо // Старые годы. — 1908. январь-март.

54. Вигель Ф.Ф. Записки.: В 4 т. М.: Изд-во «Русского архива», 1891-1893.

55. Вишневский К.Д. Провинциальная культурно-историческая среда как источник информации / К.Д. Вишневский, Н.М. Инюшкин // Проблемы информационной культуры: Сборник статей. Вып. 1. М.: МГУК, 1994. - С. 188-201.

56. Волков Н.Д. В.Э. Мейерхольд. Т. 1,2. М. - JL: Academia, 1929.

57. Вол ков Н.Д. Театральные вечера. М.: Искусство, 1966. - 478 с.

58. Вольпе JI.M. М.Е. Салтыков-Щедрин в Пензе. Пенза: Обл. изд., 1951. -52 с.

59. Воронин И.Д. Литературные деятели и литературные места в Мордовии. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1976. - 336 с.

60. Воронина Н.И. Духовная миссия губернатора Пензы // Регионология. -1998.-№2.-С. 252-260.

61. Воронина Н.И. К проблеме национального и этнического менталитета // Феникс-2000. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2000. - С. 32-36.

62. Воронина Н.И. Культура: выход из провинциализма // Феникс-2001. -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2001. С. 48-50.

63. Воронина Н.И. Н.П. Огарев и музыка. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981.- 176 с.

64. Встречи с Мейерхольдом: Сборник воспоминаний. М.: Всерос. театр, о-во, 1967.-622 с.

65. Вырыпаев П.А. Лермонтов. Новые материалы к биографии. 2-е изд. -Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1976. - 160 с.

66. Вяземский П.А. Полное собрание сочинений: В 9 т. Т. 9. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1884. - 320 с.

67. Вяземский П. А. Записные книжки // Пензенский временник любителей старины. 1992. -№. 5. - С. 4-12

68. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. - 699 с.

69. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Советский писатель, 1988. -447 с.

70. Гачев Г.Д. Национальный космо психо - логос // Вопросы философии. -1994.-№ 12.-С. 59-78.

71. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. -703 с.

72. Гиллельсон М.И. П.А. Вяземский. Жизнь и творчество. Л. Наука. Ленингр. отд-ние, 1969.— 391 с.

73. Гиляровский В.А. Сочинения: В 4 т. Т. 1: Мои скитания; Люди захолустья. М.: Правда, 1989.-479 с.

74. Гладков А.К. Мейерхольд: В 2 т. М.: Союз театр, деятелей РСФСР, 1990.-Т. 1-2.

75. Гладков Ф.В. Вольница. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1983.-431 с.

76. Гладков Ф.В. Повесть о детстве. М.: Худож. лит, 1971. - 414 с.

77. Глазычев B.JI. Глубинная Россия: 2000-2002. М.: Новое изд-во, 2003. -323 с.

78. Глазычев В.Л. Культурный потенциал городской среды: Автореф. дис. на соискание учен, степени доктора наук / АН СССР, НИИ культуры. М., 1991. -44 с.

79. Глазычев В.Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды. -М.: Наука, 1984.-180 с.

80. Глинский Б.Б. Русская периодическая печать в провинции // Исторический вестник. — 1898. январь. - С. 292-333.

81. Голомбиевский А. Покинутая усадьба // Старые годы. — 1911. январь-март.

82. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. - 218 с.

83. Горланов Г.Е. Дороги в мир знаний. / М-во РФ, Администрация гор. Пензы, Пенз. гос. пед. ун-т им. В.Г. Белинского. Пенза, 1995. - 306 с.

84. Горлова И.И. Культурная политика в современной России: региональный аспект. Краснодар: КГУКИ, 1998. - 320 с.

85. Горлова И.И. Региональная культура и культурная политика // Региональные факторы развития культуры: информационный аспект.-Краснодар: КГУКИ, 1999. С. 30-44.

86. Город и ландшафт: Материалы совещания. М., 1983. - 91 с.

87. Громыко М.М. Мир русской деревни. М.: Молодая гвардия, 1991. -447 с.

88. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX века. М.: Наука, 1986. - 278 с.

89. Гулыга А.В. Искусство истории. М.: Современник, 1980. — 288 с.

90. Гуль Р.Б. «Прощай, моя Пенза.»: (Фрагменты из романа «Конь Рыжий») //Земство. 1994.-№ 1. - С. 156-196.

91. Гуревич А.Я. Средневековой мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990. - 396 с.

92. Гуревич П.С. Философия культуры. М.: Аспект пресс, 1995. - 286 с.

93. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества // Культурология. XX век: Антология: Кризис культуры.-М.: ИНИОН, 1994.-С. 123-142.

94. Гацисский JI.C. Смерть провинции или нет?: (Открытое письмо Д.Л. Мордовцева. Письмо 1). -Н. Новгород, 1876.

95. Давыдов Д.В. Письма поэта-партизана Д.В. Давыдова к князю П.А. Вяземскому. Петроград, 1917.

96. Давыдов Ю.Н. Культура природа - традиция // Традиция в истории культуры. - М.: Наука, 1978. - С. 41-60.

97. Давыдович В.Е. Сущность культуры / В.Е. Давыдович, А.Ю. Жданов. -Ростов-на-До ну: Изд-во Ростов, ун-та, 1979. 263 с.

98. Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. — 6-е изд. — СПб.: Глаголь: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. — 515 с.

99. Дахин А.В. Архетипические корни провинциальной культуры // Провинциальная ментальность России в прошлом и будущем. Самара: Изд-во Самар. гос. пед. ун-та, 1994. - С. 10-12.

100. Дахин А.В. Социология универсума: Автореф. дис. на соискание ученой степени доктора наук / Нижегор. гос. архит.-строит. акад. Н. Новгород, 1996.-25 с.

101. Дворжанский А.И. История Пензенской епархии. Кн. 1: Исторический очерк. Пенза, 1999. - 512 с.

102. Дворжанский А.И. Улица Московская // Пензенский временник любителей старины. 2000. - № 12. - С. 3-72.

103. Державин Г.Р. Стихотворения. M.-JL: Сов. писатель, 1963.-455 с.

104. Деррида Ж. Московские лекции. Свердловск, 1991. - 154 с.

105. Димаков Д.Н. Все обошлось без скандальчиков // Пензенский временник любителей старины. 1991. - № 2. — С. 2-7.

106. Димаков Д.Н. "Умные звезды" // Пензенский временник любителей старины. 1992. - № 6. - С. 3-10.

107. Дмитриев М.А. Князь И.М. Долгорукий и его сочинения. М., 1863. -165 с.

108. Дмитриева Э.Я. Провинциальная ментальность и культурная самобытность // Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем. Самара: Изд-во Самар. гос. пед. ун-та, 1994. - С. 38-39.

109. Дмитрук Е.Я. В памяти народной / Е.Я. Дмитрук, С.Г. Кузнецов // Краеведческие заметки. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1970. - С. 164-171.

110. Дмитрук Е.Я. Н.П. Огарев и Пензенский край. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1981.- 102 с.

111. Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. М.: Наука, 1975. - 523 с.

112. Долгорукий И.М. Изборник. М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1919. -222 с.

113. Долгорукий И.М. Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. М.: Наука, 1997. -392с.

114. Долгорукий И.М. Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни. Петроград, 1916. - 186 с.

115. Дынник Т.А. Крепостной театр. M.-JT.:Academia, 1933. - 278 с.

116. Дьяконов В. Лицедеи, певчие, музыканты. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1991.-224 с.

117. Евангулова О.С. Город и усадьба второй половины XVIII века в сознании современников // Русский город. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — С. 172-188.

118. Евин И.А. Синергетика искусства. М., 1993. — 171 с.

119. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX века // Из истории русской культуры: Сборник: В 5 т. Т. 5: XIX век. М.: Языки рус. культуры, 2000. - 844 с.

120. Ежова И.К. Зубриловка. Надеждино. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1979.- 119 с.

121. Еремеев А.Ф. Границы искусства: Социальная сущность художественного творчества. -М.: Искусство, 1987. -319 с.

122. Жаткин Д.Н. История средств массовой информации Пензенского края: Учеб. пособие / Д.Н. Жаткин, Б.А. Дорошин; М-во общ. и сред, образования России, Пенз. гос. пед. ун-т им. В.Г. Белинского. Пенза, 1998. - 340 с.

123. Жданов М.П. Путевые записки по России в 22-х губерниях. — СПб., 1843.-216 с.

124. Жемчужников Л.М. Мои воспоминания из прошлого. — Л.: Искусство, 1971.-446 с.

125. Загоскин М.Н. Избранное. М.: Советская Россия, 1991.-335 с.

126. Замойский П.И. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. М.: Молодая гвардия, 1959.-591 с.

127. Заринская И.З. Эстетические ценности в «деревенской», «городской» и «полугородской» культуре // Ценности образа жизни и городская среда. М.: Искусство, 1987. - С. 32-38.

128. Захарьин-Якунин И.П. Встречи и воспоминания. СПб., 1903. - 210 с.

129. Зеленецкий П.Н. Исторический очерк Пензенской 1-й гимназии с 1804 по 1871 г.-Пенза, 1889.-324 с.

130. Зиммель Г. Философия культуры. М.: Юрист, 1996. - 232 с.

131. Иванисов М.И. Пенза. Поэтическое описание города в 60-70 гг. XIX века и сатирические очерки купеческого быта: Книга-альбом / Авт.-сост. А.Н. Филимонов. — Пенза, 1997. 95 с.

132. Иванченко Г.В. Принцип необходимого разнообразия в культуре и искусстве: Автореф. дис. на соискание ученой степени доктора наук. М., 1999. -54 с.

133. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. JL: Лениздат, 1987. - 205 с.

134. Иконникова С.Н. История культурологии: Идеи и судьбы. — СПб.: СПбГАК, 1996.-262 с.

135. Иконникова С.Н. Культурное пространство России как ценность и национальное достояние II Региональные факторы развития культуры: информационный аспект. Краснодар: КГУКИ, 1999. - С. 44-55

136. Ильин В. Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997. -464 с.

137. Ильин И.А. О России. М.: Студия «ТРИТЭ»-«Рос. Архив», 1991. -32 с.

138. Иннокентий, епископ Пензенский и Саратовский. Очерк жизни его и деятельности / Сост. Д. Троицкий. Пенза, 1882. - 183с.

139. Инсарский В.А. Половодье. СПб., 1875. - 493 с.

140. Ионин Л. Театр культурных форм // Социодинамика культуры. Вып. 1. -М: Ин-тсоциологии РАН, 1991.-С. 23-36.

141. История ментальностей, историческая антропология. — М., 1996. -254 с.

142. История Отечества: люди, идеи, решения. М.: Политиздат, 1991. -365 с.

143. Источниковедение и краеведение в культуре России: Сборник к 50-летию служения С.О. Шмидта Историко-архивному институту. М.: РГГУ, 2000.-519 с.

144. Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. - 653 с.

145. Каган М.С. Москва — Петербург провинция: "двустоличность" России- ее историческая судьба и уникальный шанс // Российская провинция. 1993. -№ 1.-С. 16-18.

146. Каган М.С. Проблемы провинциальной культуры // Мифы провинциальной культуры: Тезисы докладов конференции. Самара, 1992.-С.70-72.

147. Каган М.С. Синергетика и культурология // Синергетика и метод науки.- СПб.: Наука: С.- Петербург, изд. фирма, 1998. -С. 282-297 с.

148. Каган М.С. Системный подход и гуманитарное знание. JL: Изд-во ЛГУ, 1991.-384 с.

149. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996.-415 с.

150. Каган М.С. Человеческая деятельность: (Опыт системного анализа). -М.: Политиздат, 1974. 328 с.

151. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 572 с.

152. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука, 1991. - 125 с.

153. Кармин А.С. Основы культурологии. Морфология культуры. — СПб.: Лань, 1997.-509 с.

154. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в историю человеческой культуры // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. — 552 с.

155. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ин-т национальной модели экономики, 1994. - 367 с.

156. Катанян В. Маяковский. Литературная хроника. 4-е изд. - М.: Гослитиздат, 1961. - 535 с.

157. Клименкова Т.А. От феномена к структуре. М.: Наука, 1991. — 87 с.

158. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. М.: Мысль, 1987-1990. - Т. 1-9

159. Ключевский В.О. Захолустные мелодии // Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М.: Наука, 1983. - С. 339-342.

160. Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М.: Индрик, 1993. - 527 с.

161. Кожевников В. Памяти Н.Ф. Федорова. Т.1. Верный, 1906.

162. Козляков В.Н. Культурная среда провинциального города / В.Н. Козляков, А.А. Севастьянова // Очерки русской культуры XIX века: В 2 ч. Ч. 1. М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 125-202.

163. Кондаков И.В. Культура России. М.: Университет, 1999. - 357 с.

164. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. -М.: Экономика, 1993. 397 с.

165. Костомаров Н.И. Об отношении русской истории к географии и этнографии // Тайны истории: Сборник. М.: Высшая школа, 1994. — С. 85-100.

166. Костомаров Н.И. Тайна истории // Тайны истории: Сборник. — М.: Высш. шк., 1994. С. 76-85.

167. Крылов И.А. Полное собрание сочинений: В 3 т. Т.З. — М.: Гослитиздат, 1946. 619 с.

168. Кузьмин И. Пензенская губерния. 2-е изд. - Пенза: Паровая типография В.Н. Умнова, 1902. - 73 с.

169. Кузьмин Н. Круг царя Соломона. М.: Книга, 1990. — 382 с.

170. Культура в ландшафте и ландшафт в культуре. — М.: НИО «Информкультура», 1995.- 132 с.

171. Культура города: Проблемы инноваций: Сборник научных трудов / НИИ культуры. М.: НИИК, 1987. - 200 с

172. Культура города: Проблемы развития: Сборник научых трудов / Акад наук СССР; НИИ культуры. М.: НИИК, 1988. - 187 с.

173. Культура и образование в информационном обществе: Материалы международной научной конференции. Краснодар: КГУКИ, 2003. -434 с.

174. Культурология. XX век: Антология: Кризис культуры. М.: ИНИОН, 1994.-203 с.

175. Культурное строительство в Пензенском крае: Документы и материалы: В 2 вып. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1986. -Вып. 1-2.

176. Куприн А.И. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6. М.: Гослитиздат, 1958. -830 с.

177. Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров. Н. Новгород: Изд-во «Нижний Новгород», 1994. - 199 с.

178. Ладыженский В.Н. «. В последние годы крепостного права и первые годы воли.»: Неоконченные воспоминания // Земство. Архив провинциальной истории России. 1995. - № 1. - С. 6-66.

179. Ласунский О.Г. Литературно-общественное движение в русской провинции: (Воронежский край в эпоху Чернышевского). — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985.-211 с.

180. Левенфиш Е.Г. К.А. Савицкий. 1844-1905 гг. -М.-Л.: Искусство, 1959. 176 с.

181. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-пресс, 1999. -603 с.

182. Левикова С.И. Типология культуры. Вып. 3 // Мир через культуру / Под ред. Н.Г. Багдасарьян. М.: Изд-во МГТУ, 1995. - С. 28-60.

183. Леви-Строс К. Структура мифа // Вопросы философии. 1970. - № 7. -С. 152-164.

184. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1985. - 535 с.

185. Легенды и предания мордвы / Сост. Л.В. Седова. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1982. - 119 с.

186. Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре. — СПб., 2002.-303 с.

187. Лелеко В.Д. Статус повседневности в современной культуре // Векторы развития культуры на грани тысячелетий. СПб., 2001. - С. 207-217.

188. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М.: Республика, 1996. - 799 с.

189. Леонтьев К.Н. Цветущая сложность: Избранные статьи. М.: Молодая гвардия, 1992. -320 с.

190. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Правда, 1986. -Т. 1-4.

191. Лермонтов М.Ю. в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1989.-672 с.

192. Лермонтовская энциклопедия / Гл. ред. В.А.Мануйлов. М.: БРЭ, 1999.- 784 с.

193. Лермонтовский заповедник "Тарханы": Документы и материалы. 17011924 / Сост., подгот. текста и коммент. П.А. Фролова; Под ред. Л.В. Полукаровой. Пенза, 2001. - 224 с.

194. Лесков Н.С. Собрание сочинений: В 11 т. Т. 10. М.: Гослитиздат, 1958.-598 с.

195. Лихачев Д.С.Заметки о русском. М.: Советская Россия, 1984. - 62 с.

196. Лихачев Д.С. Культура как целостная среда // Новый мир. 1994. - № 8.-С. 3-8.

197. Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном. М.: Дет. лит., 1989. -238 с.

198. Лихачев Д.С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей: Сад как текст. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1982. - 343 с.

199. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. - 655 с.

200. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 270 с.

201. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.- 524 с.

202. Лосский Н.О. Характер русского народа: В 2 кн. М.: Ключ, 1990. -Кн. 1-2.

203. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб.: Искусство-СПб, 1994.-399 с.

204. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Прогресс: Гнозис, 1992.-271 с.

205. Лотман Ю.М. Типология культуры. Взаимное воздействие культуры. — Тарту: ТГУ, 1982.-160 с.

206. Лубяновский Ф.П. Воспоминания // Русский архив. 1872. - Кн.1. Вып.З. - С. 73-86.

207. Луначарский А.В. Месяц по Сибири и Среднему Поволжью. Л., 1929. -52 с.

208. Лурье Л. Рождение и гибель Петербургской идеи / Л. Лурье, А. Кобак // Музей и город. СПб., 1993. - С. 23-31.

209. Лучанкин А. Поэтика провинции: Этюды / А. Лучанкин, А. Сияцкий // Лабиринт-Экс-центр. 1991. - № 2. - С. 12-18.

210. Максяшев П.Ф. В.Г. Белинский в Чембаре и Пензе. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1980. - 191 с.

211. Мариенгоф А.Б. Мой век, мои друзья и подруги. М.: Московский рабочий, 1990.-735 с.

212. Маркарян Э.С. Теория культуры и современной науки. М.: Мысль, 1983.-284 с.

213. Марков А.П. Отечественная культура как предмет культурологии. — СПб.: СПбГУП, 1996.-285 с.

214. Мартыненко О.П. Фольклор Пензенской области / М-во просвещения РСФСР, Рязан. гос. пед. ин-т; Под ред. И.П. Щеблыкина. Рязань, 1977. - 92 с.

215. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Ч. 1-2: Пензенская губерния. СПб.: Типография Бургеля, 1867.

216. Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР: Пензенская область. М.: НИИК, 1985. - 182 с. - (Сборник научных трудов / НИИ культуры; № 135).

217. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 т. — М.: Гослитиздат, 1955-1961.-Т. 1-13.

218. Мейерхольд В.Э. Статьи, письма, речи, беседы: В 2 ч. 4.1.: 1891-1917. — М.: Искусство, 1968. 350 с.

219. Мельникова Т.М. "И дышит непонятная святая прелесть в них.": Рассказы о реликвиях Лермонтовского музея-заповедника "Тарханы". — Пенза, 2002.- 176 с.

220. Мельникова Т.М. К вопросу о мемориализации ландшафтов мемориальных музеев // Тарханский вестник. 1996. - № 6. - С. 8-17.

221. Мельникова Т.М. Обзор книг отзывов Лермонтовского музея-заповедника "Тарханы" // Тарханский вестник. 1995. - № 6. - С. 6.

222. Мельникова Т.М. Реставрационные работы в музее-заповеднике "Тарханы" в последние годы // Тарханский вестник. 1998. - № 8. - С. 9-28.

223. Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.): Материалы международной конференции 14-15 июня 1994 г. М.: РОССПЭН, 1996. — 440 с.

224. Мешков Г.И. Из воспоминаний // Русская старина. — 1903. июль. — С. 230-236.

225. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М.: Изд-во МГТУ, 1992.- 159 с.

226. Мир русской провинции и провинциальная культура. Спб.: ГИИС: Дмитрий Буланин, 1997. - 141 с.

227. Мифы провинциальной культуры: Тезисы международ, симп. 11 мая 1992г. / Самар.гос.ун-т; Самар.гос.пед.ин-т; Международ. Центр культуры «Волга». Самара: Самар.ун-т, 1992.- 198 с.

228. Михельсон М.И. Русская мысль и речь: Свое и чужое: Опыт русской фразеологии: В 2 т. Т.2. М.: Терра, 1994. - 580 с.

229. Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М.: Наука, 1987. — 304 с.

230. Моисеев Н.Н. Человек, среда, общество. М.: Наука, 1982. — 240 с.

231. Мокшин Н.Ф. Мордовский этнос. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1989. -159 с.

232. Мокшин Н.Ф. Этнокультурные связи мордвы: Дооктябрьский период: Межвуз. сборник научных трудов / Мордов. гос. ун-т им. Н.П. Огарева. — Саранск: МГУ, 1988. 114 с.

233. Молебнов М.П. Пензенский крепостной театр Гладковых. Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1955. - 55 с.

234. Моль А. Социодинамика культуры. М.: Прогресс, 1973. - 406 с.

235. Мордва: Историко-этнографические очерки. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981.-334 с.

236. Мордовцев Д.Л. Печать в провинции // Дело. 1875. - № 10. - С. 86-92

237. Мурина Е.Б. Аристарх Лентулов / Е.Б. Мурина, С.Г. Джафарова. М: Советский художник, 1990. - 268 с.

238. Мясников Г.В. Город-крепость Пенза. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1989. - 230 с.

239. Мясников Г.В. "Душа моя спокойна.": Из дневников ранних лет // Наше наследие. 2001. - № 59/60. - С. 63-81.

240. Мясников Г.В. Отчизна в сердце нашем. М: Плакат, 1985. - 208 с.

241. Назарова Н. Таланты народные / Н. Назарова, О. Савин. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1978. - 128 с.

242. Наследие. Культура Пензенского края в документах эпохи, письмах и мемуарах современников, исследованиях, статьях и художественныхпроизведениях / Авт.-сост. К. Д. Вишневский, Н. М. Инюшкин. Пенза: Изд-во ИПКиПРО, 1994.- 136 с.

243. Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. — М.: Наука, 1974. — 638 с.

244. Николай II Дневники императора Николая II. М.: Польско-сов. изд.-полигр. О-во «Орбита». Моск. фил., Б. г. - 736 с.

245. Никулин В.И. Пензенское земство: Уроки культурно-просветительской деятельности. 1865-1917 гг. / Упр. образования администрации Пенз. обл. — Пенза, 1996.- 190 с.

246. Нилин П.Ф. Интересная жизнь. Эпизоды из жизни Бурденко Н.Н., хирурга. М.: Современник, 1982. - 462 с.

247. Новикова М. Маргиналы // Новый мир. 1994. - № 1. - С. 226-239.

248. Оболенский П. Из воспоминаний о В. Андрееве. Советская музыка. — 1959.-№7.-С. 8-13.

249. Огарев Н.П. в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит, 1981. — 543 с.

250. Огарев Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения: В 2 т. М.: Госполитиздат, 1952. - Т. 1-2.

251. Огарев Н.П. Стихотворения и поэмы. М.: Советская Россия, 1980. — 256 с.

252. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991.-586 с.

253. От культуры края к культуре мира (Комплексная программа): Проект / Авт.-сост. К.Д. Вишневский, Н.М. Инюшкин; Пенз. гос. пед. ин-т им. В.Г. Белинского. - Пенза, 1991. - 48 с.

254. Очерки истории народного образования Пензенского края / Под ред. В.И. Никулина. Пенза: Изд-во ИПКиПРО, 1997. - 399 с.

255. Очерки истории Пензенского края. — Пенза: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1973. — 328 с.

256. Очерки русской культуры XIX века: В 2 т. Т.1. Общественно-культурная среда. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - 383 с.

257. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. 4.1.-СПб, 1773.

258. Парсонс Т. Система современных обществ. — М.: Аспект Пресс, 1997. — 270 с.

259. Пензенская область в годы Великой Отечественной войны. — Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние. 189 с.

260. Пензенская энциклопедия / Гл. ред. К.Д.Вишневский. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2001. - 759 с.

261. Пензенский край, XVII в. 1917 г.: Документы и материалы. - Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1980. - 304 с.

262. Песни и сказки Пензенской области / Сост. А.П. Анисимова.- Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1953. 280 с.

263. Петерсон Г.П. Странички старины. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.-285 с.

264. Петров В.М. Прогнозирование художественной культуры: Вопросы методологии и методики. — М.: Наука, 1991. — 152 с.

265. Петров В.М. Прямое и непрямое взаимодействие искусства: Проблемы методологии и методики исследования. — М.: Рус. мир, 1997. 175 с.

266. Петров В.М. Социокультурная динамика и функции интеллигенции // Русская интеллигенция: История и судьба / Сост. Т.Б. Князевская. М.: Наука, 1999.-С. 90-108.

267. Петров С.П. Пугачев в Пензенском крае. — Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1956.- 140 с.

268. Петровская И. Театр и зритель провинциальной России. Вторая половина XIX века. JI.: Искусство. Ленингр. отд-ние, 1975. - 247 с.

269. Петрусевич А. Провинциальность как экзистенциональная проблема / А. Петрусевич, И. Чванов // Феникс-2001. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2001.-С. 87-89.

270. Пигалев А.И. Культурология: Учебное пособие. Волгоград: Изд-во Волгоградского университета, 1999. - 420 с.

271. Пиксанов Н.К. Областные культурные гнезда. М.-Л., 1928. - С.256.

272. Повседневность российской провинции: история, язык и пространство. Материалы III Всероссийской летней школы: Провинциальная культура России: подходы и методы изучения. Казань: ЗАО «Новое знание», 2002. — 330 с.

273. Полесских М.Р. Памятники материальной культуры Пензенской области. Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1960. - 55 с.

274. Политика и культура в российской провинции. Новгородская, Воронежская, Саратовская, Свердловская области. М.-СПб.: ИГПИ: Летний сад, 2001.-267 с.

275. Полубояров М.С. Драгунские горы. Саратов: Изд-во Саратов. Гос. акад. Права. - 2000. - 306 с.

276. Полубояров М.С. Мокша, Сура и другие.: Материалы к историко-топонимическому словарю Пензенской области. М., 1992. - 198 с.

277. Пригожин И. Порядок из хаоса / И. Пригожин, И. Стенгерс. М.: Прогресс, 1986. - 431 с.

278. Проблемы информационной культуры: Сборник статей. Вып. 1 М.: МГУК, 1994.-218 с.

279. Прозин Н. Выдержки из моего дорожного портфеля. Село Тарханы // Пензенские губернские ведомости. 1867. - № 50.

280. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. 3-е изд. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962-1966. - Т. 1-10.290. 50/50. Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. Ю. Афанасьева, М. Ферро. М.: Прогресс: Пайо, 1989. - 557 с.

281. Радищев А.Н. Полное собрание сочинений: В 3 т. M.-JL: Изд-во Акад. наук СССР, 1938-1952. — Т. 1-3.

282. Развлекательная культура России XVIII-XIX веков: Очерки истории и теории. СПб.: Дмитрий Буланин: ГИИС, 2000. - 522 с.

283. Рассказова JI.B. Усадебное устройство в Пензенской губернии // Русская усадьба: Сборник ОИРУ. Вып. 7 (23). -М.: Жираф, 2001. С. 72-83.

284. Региональные факторы развития культуры: информационный аспект: Сборник статей. Краснодар: КГУКИ, 1999. - 256 с.

285. Рождественская С.Б. Русская народная художественная традиция в современном обществе. М.: Наука, 1981. - 207 с.

286. Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М.: Республика, 1992. -399 с.

287. Росницкий Н. Лицо деревни. М.-Л.: Гос. изд-во, 1926. - 126 с.

288. Российская провинция: история, культура, наука. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 1998. - 665 с.

289. Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике: Факты, цифры и наблюдения. — СПб.: Кн. магазин Н.П. Карбасникова, 1895. 245 с.

290. Русская идея: Сборник / Сост. и авт. вступ. ст. Н.А. Маслин. М.: Республика, 1992. - 496 с.

291. Русская история: проблемы менталитета. — М.: ИРИ, 1994. 154 с.

292. Русская провинция и мировая культура. — Ярославль: ЯГПУ, 1998. — 103 с.

293. Русская провинция. Культура XVIII-XX вв.: реалии культурной жизни. -М.:РИК, 1993.- 133 с.

294. Русская усадьба: Сборник ОИРУ. Вып. 7 (23). М.: Жираф, 2001. —638 с.

295. Русская усадьба: Сборник ОИРУ. Вып. 9 (25). М.: Жираф, 2001.639 с.

296. Савин О.М. "Жизнь, как молния сверкнула" // Сура. 1993. - № 2. — С. 111-126

297. Савин О.М. Пенза литературная. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1984. -352 с.

298. Савин О.М. Пенза музыкальная. Пенза, 1994. - 349 с.

299. Савин О.М. Родник воды живой. Пенза: Информ.-издат. фирма «Поволжье», 1992.-271 с.

300. Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? — СПб., 1994.- 198 с.

301. Сайко Е.А. Российская провинция как социокультурный феномен: Автореф. дис. на соискание учен, степени кандидата наук / Рос. акад. гос. службы при Президенте РФ. М., 1997. - 23 с.

302. Салов И. Умчавшиеся годы. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1990. -363 с.

303. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М.: Худож. лит., 1965-1976.-Т. 1-20.

304. Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. -366с.

305. Самойлов Е.Г. Звучат инструменты народные. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1972. - 52 с.

306. Свод памятников истории и культуры Пензенской области: Рукопись. Часть 1 / М-во культуры РСФСР. М., 1988. - 462 с.

307. Семенова С.Г. Николай Федоров. Творчество жизни. — М.: Сов. писатель, 1990. — 383 с.

308. Семенова Т.С. Народное искусство и его проблемы: Очерки. — М.: Сов. художник, 1977. 246 с.

309. Семибратова Т.В. Заметки о пензенской родне // Земство. Архив провинциальной истории России. 1995. - № 1. - С. 67-99.

310. Семченко А.Д. Мгновения и вечность. К истокам творчества Лермонтова / А.Д. Семченко, П.А. Фролов. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1982.- 183 с.

311. Сикевич З.В. Национальное самосознание русских: (социологический очерк). М.: АОЗТ «Механик», 1996. - 204 с.

312. Сикевич З.В. Русские: «образ» народа: (Социол. очерк). СПб.: Изд-во С-Петербург. ун-та, 1996. - 152 с.

313. Сиротина И.Л. Взаимопроникновение столичной и провинциальной культур на примере жизни и творчества Н.П. Огарева // Мифы провинциальной культуры: Тезисы докладов конференции. Самара, 1992. - С. 154-157.

314. Сиротина И.Л. Отечественный тип философствования в мемуарах русской интеллигенции от XIX к XXI веку. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2002.-112 с.

315. Смагин Г.М. Впереди огни. // Народный учитель. 1918. - март.

316. Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. 2-е изд. - М.: Мысль, 1990. - Т. 1-2

317. Солоухин В. Цивилизация и пейзаж // Солоухин В. Время собирать камни. М.: Современник, 1989. -С. 235-247

318. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: (Главы из книги). -М.: МФК, 1999.-77 с.

319. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.-543 с.

320. Социодинамика культуры. М.: Ин-т социологии РАН, 1992-1993. -Вып. 1-2.

321. Сперанский М.М. Письма Сперанского к А. Столыпину // Русский архив. 1870. - № 6. - С. 1682-1708.

322. Спиркин А.Г. Человек, традиция, культура // Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. - С. 5-14.

323. Спрыгина Л.И. Иван Иванович Спрыгин. М.: Наука, 1982. - 176 с.

324. Станюкович Вл. В.Э. Борисов-Мусатов. СПб., 1906. - 152 с.

325. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

326. Строельная книга города Пензы. М.: Университетская типография, 1898.-59 с.

327. Струве П.Б. Дух и быт // Струве П.Б. Избранные сочинения. М.: РОССПЭН, 1999. - С. 385-411.

328. Сумароков П.И. Прогулка по 12-ти губерниям с историческими статистическими замечаниями в 1838 году. СПб., 1839. - 132 с.

329. Суртаев В.Я. Социокультурное творчество молодежи: методология, теория, практика. СПб.: Санкт-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств, 2000. - 208 с.

330. Суханов И.В. Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. — 186 с.

331. Сущий С.Я. Атлас русской культуры XIX начала XX века / Ростов-на-Дону гос. ун-т. — Ростов-на-Дону, 2000. - 178 с.

332. Сущий С.Я. Атлас русской культуры XVI-XVIII веков / Ростов-на-Дону гос. ун-т. Ростов-на-Дону, 2000. - 176 с.

333. Сущий С.Я. Пространство российской культуры: (Центры и ареалы): Автореф. дис. на соискание учен, степени доктора наук (24.00.01) / Ростов-на-Дону гос. ун-т. — Ростов-на-Дону, 1997. 40 с.

334. Сущий С.Я. Хронотоп российской культуры: Автореф. дис. на соискание учен, степени доктора наук / Ростов-на-Дону гос. ун-т. Ростов-на-Дону, 1995.-39 с.

335. Тарханский вестник: Научный сборник / Гос. Лермонтовский музей-заповедник «Тарханы». Пенза, 1993-2004. - Вып. 1-17.

336. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987. - 479 с.

337. Тиллих П. Избранное: Теология культуры. М.: Юрист, 1995. — 479 с.

338. Тойнби А.Дж. Постижение истории: Сборник. М.: Прогресс: Культура, 1996. - 607 с.

339. Томсинов В.А. Светило российской бюрократии. Исторический портрет М.М. Сперанского. М.: Мол. гвардия, 1991. - 336 с.

340. Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. - 279 с.

341. Труды пензенской ученой архивной комиссии: В 3 кн. Пенза: Тип. губерн. правления, 1903-1905. - Кн. 1-3

342. Труды тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 41. Тамбов. — 1888.-С. 101-105.

343. Тучкова-Огарева Н.А. Воспоминания. М.: Гослитиздат, 1959. - 382 с.

344. Успенский Б.А. Избранные труды: В 3 т. Т.1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 607 с.

345. Факты, события, свершения. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1988. -183 с.

346. Фарж А. Маргиналы // 50/50. Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. Ю. Афанасьева, М. Ферро. М.: Прогресс: Пайо, 1989. - С. 523-534

347. Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. - 630 с.

348. Федоров И.С. Выдающиеся учителя и просветители Пензенской губернии. Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1958. - 61 с.

349. Федоров Н.Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982. - 711 с.

350. Федотов Г.П. Судьба и греки России: В 2 т. СПб.: София, 1992. -Т. 1-2.

351. Федотова В.Г. Типология культур // Культура: теории и проблемы. — М.: Наука, 1995.-С. 152-161.

352. Фет А.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1. М.: Худож. лит, 1982. — 575 с.

353. Филиппов А.И. Принципы организации местных музеев // На новых путях краеведческой работы. — Л., 1926.

354. Философия культуры. Становление и развитие. — СПб.: Лань, 1998. -445 с.

355. Флиер А.Я. Структура и динамика культурогенетических процессов: Автореф. дис. на соискание ученой степени доктора наук / Рос. АН, Рос. ин-т культурологии. М., 1995. - 34 с.

356. Флоренский П. А. Сочинения: В 4-х т. М.: Мысль, 1994-1999. - Т. 1-4

357. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. — М.: Прогресс, 1993. — 324 с.

358. Фохт-Бабушкин Ю.У. Художественная культура: проблемы изучения и управления. — М.: Наука, 1986. 237 с.

359. Франк С.Л. Реальность и человек. СПб.: Республика, 1997. - 479 с.

360. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. — М.: Ренессанс, 1992. — 291 с.

361. Фролов П.А. А.И. Куприн и Пензенский край. — Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1984. 152 с.

362. Фролов П.А. Лермонтовские Тарханы. Саратов: Приволж. кн. изд-во. Пенз. отд-ние, 1987. - 280 с.

363. Фромм Э. Иметь или быть? 2-е изд. - М.: Прогресс, 1990. — 331 с.

364. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Лекции и интервью. -М.: Наука, 1992.- 175 с.

365. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Изд. фирма «Ad Marginem», 1997. -451 с.

366. Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание европейской культуры XX века. М.: Политиздат, 1991. - С. 95-102.

367. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. — М.: Высшая школа, 1991. 192 с.

368. Хайченко Г.А. Русский народный театр конца XIX начала XX века. — М.: Наука, 1975.-367 с.

369. Хвощев А.А. Краткий исторический очерк Пензы // Вся Пенза. -Самара: Полиграфпром, 1925. С. 5-16

370. Хвощев А.А. Очерки по истории Пензенского края. Пенза: Гос. изд-во. Пенз. отд-ние, 1922. - 150 с.

371. Хейзинга Й. Homo ludens; В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992.-459 с.

372. Хомяков А.С. О старом и новом: Статьи и очерки. СПб.: Алетейя, 2000. - 476 с.

373. Храбровицкий А.В. Русские писатели в Пензенской области / Под ред. и с предисл.Д.Д. Благова Пенза: Изд-во газ. «Сталинское знамя», 1946. — 135 с.

374. Церетели Н. Русская крестьянская игрушка. -М.: ГИЗ, 1933. 198 с.

375. Чаадаев П.Я. Философские письма // Чаадаев П.Я. Статьи и письма. -М.: Современник, 1989. С. 38-146.

376. Частушки Пензенской области / Сост. В.К. Застрожный. — Пенза: Пенз. кн. изд-во, 1958. 176 с.

377. Чванов И.В. Российская провинция как социокультурный феномен: Автореф. дис. на соискание учен, степени кандидата наук / Мордов. гос. ун-т им. Н.П. Огарева. Саранск: МГУ, 1995. - 18 с.

378. Человек и социокультурная среда. М.: ИНИОН, 1989. - 50 с.

379. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М.: Рус. язык, 1993. - Т. 1-2.

380. Чичканова Т.А. Развитие российской провинции: культурологический подход в исследовании: Методические рекомендации в рамках проекта региональной Программы развития российской провинции. Самара: Поволж. отд-ние РАО: СамГПУ, 1997. - 45 с.

381. Шелгунов Н.В. Очерки русской жизни. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1895.- 109 с.

382. Шеллинг Ф. Философия искусства. СПб.: Алетейя, 1996. — 496 с.

383. Школа диалога культур: Идеи, опыт, перспективы: Сборник статей / Под общ. ред. и с предисл. B.C. Библера. Кемерово: АЛЕФ, 1993. -415 с.

384. Шмидт С.О. Изучение культуры российской провинции (XVIII-начало XX вв.) и задачи краеведения // Русская провинция. Культура XVIII-XX вв.: реалии культурной жизни. М.: РИК, 1993. - С. 7-14.

385. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: ВО «Наука», 1993. - 592 с.

386. Шпет Г.Г. Сочинения. М.: Правда, 1989. - 601 с.

387. Эренбург И. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 9: Люди, годы, жизнь. — М.: Гослитиздат, 1967. 798 с.

388. Эстетические основы народного искусства и художественных промыслов: Сборник научных трудов. М.: НИИХП, 1992. - 227 с.405. "Этот край. моя отчизна!": Лермонтовский музей-заповедник "Тарханы". М.: Воскресение, 2002. - 156 с.

389. Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. — М.: Наука, 1987. 557 с.

390. Юнг К.Г. Архетип и символ. — М.: Ренессанс, 1991. 299 с.

391. Юрьев Ю.М. Записки: В 2 т. Т. 2. М.-Л.: Искусство, 1963. - 510 с.

392. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. -527 с.

393. Baudrillard, Jean. La societe de consommation. Paris, S.G.P.P.,1970.— 298 p.

394. Braudel, Fernand. Ecrits sur Tistoire. -Paris, Flammarion. 1969.-314 p.

395. Cassirer, Ernst. The philosophy of simbolic forms.- New Haven, Yale University Press, 1953.-4v.

396. Golitsyn, G.A. Informartion and creation/ German A. Golitsyn, Vladimir M. Petrov.-Basel; Boston : Birkhauser Verlag, 1995.-186 p.

397. Kroeber , A. The Nature of Culture.-Chicago: The University of Chicago Press, 1952.-438 p.

398. Malinowski, Bronislaw. A scientific theory of culture and other essays.-Chapel Hill, The University of North Carolina press, 1944- 288 p.

399. Newlin, Thomas. The voice in the garden: Andrei Bolotov and the anxieties of Russian pastoral, 1738-1833.- Evanston: Northwestern University Press, 2001.273 p.

400. Raeff, Marc. Understanding imperial Russia: state and society in the old regime.- New York: Colambia University Press, 1984.-248 p.

401. Raeff, Marc. Plans for political reform in Imperial Russia, 1730-1905. -Englewood Cliffs, N.J., Prentice-Hall, 1966.-159 p.

402. Spiegelberg, Herbert. The phenomenological movement, a historical introduction. —Hague, Nijhoff,I960.- 2 v.

403. Stonequist, Everett V. The marginal man; a study in personality and cultural conflict.- New York: Russel & Russel, 1961.- 228 p.