автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проза А.П. Хейдока в контексте литературы дальневосточного зарубежья: виды и образы пространства

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза А.П. Хейдока в контексте литературы дальневосточного зарубежья: виды и образы пространства"

003472328

На правах рукописи

БЕЛОЗУБОВА Наталья Иннокентьевна

ПРОЗА А.П. ХЕЙДОКА В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО ЗАРУБЕЖЬЯ: ВИДЫ И ОБРАЗЫ ПРОСТРАНСТВА

Специальность 10.01.01 - русская литература

'-и

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 1 И ЮН 2009

Улан-Удэ - 2009

003472328

Работа выполнена на кафедре русской филологии Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Амурский государственный университет»

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Сваровская Анна Сергеевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Хатямова Марина Альбертовна

кандидат филологических наук Колмакова Оксана Анатольевна

Ведущая организация Государственное образовательное

учреждение высшего профессионального образования «Иркутский государственный университет»

Защита состоится 30 июня 2009 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а, ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет», конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета.

Электронная версия автореферата размещена на сайте www.bsu.ru ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет» 29 мая 2009 г.

Автореферат разослан 29 мая 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета __

канд. филол. наук, доцент — Бадмаев Б.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В попытках восстановить общую картину литературного процесса XX в. современное литературоведение продолжает вводить в научный оборот наследие литературной эмиграции. Литература дальневосточного зарубежья по сравнению с западной ветвью эмиграции изучена меньше, вот почему обращение исследователей к ее представителям - поэтам и прозаикам Харбина - будет способствовать формированию полного и целостного представления о литературе русского зарубежья как историко-культурном явлении.

Авторами первых статей и монографий об этой ветви литературного зарубежья были А.И. Букреев, Е.В. Витковский, Ю. Иванов, A.B. Колесов, В.П. Крейд, Г.В. Мелихов, О.Н. Михайлов, К. Рехо, Е. П. Таскина, A.A. Хисамутдинов, Э.А. Штейн, В.А. Юдин, С.И. Якимова, O.A. Бузуев. К изучению литературного Харбина 1920-1940-х гг. обращаются исследователи как в России, так и за ее пределами (О.М. Бакич, Н.И. Великая, Ди-ао Шаохуа, Жао Лянглун, Б. Кодзис, Ли Мен, В.Ф. Печерица). Первыми выдвинули и обосновали проблему изучения литературной жизни Харбина Цзяо Чень (1994), Сюй Гохун (1996). Этому литературному феномену посвящены исследования И.С. Трусовой (2000), Е.А. Неживой (2000).

Имя Альфреда Петровича Хейдока (1892-1990) стало известно российским читателям и исследователям литературы русского зарубежья в 1980-е гг. А.П. Хейдок родился в Латвии в дворянской семье, в шестнадцать лет с родителями переехал в Тверскую губернию. Во время Первой мировой войны ушел на фронт добровольцем. В 1917 г. уехал на Дальний Восток ив 1921 г. эмигрировал в Китай. Преподавал русский язык в Харбинском медицинском колледже и Гиринском университете. Был активным участником литературной и культурной жизни дальневосточного русского зарубежья, литературно-художественного объединения «Чураевка», в 1929-1934 гг. сотрудничал с литературно-художественным журналом «Рубеж». В 1934 г. познакомился с Н.К. Рерихом и стал последователем его идей. В том же году при непосредственной поддержке Н.К. Рериха вышел сборник рассказов писателя «Звезды Маньчжурии», который сделал прозу А. Хейдока известной и популярной в эмигрантских кругах. В середине 1930-х гг., после оккупации

Харбина Японией, А. Хейдок переехал в Шанхай, где возглавил секцию русских писателей, занимавших просоветские патриотические позиции. В 1947 г. писатель возвратился в Россию, жил в Се-вероуральске Свердловской области. Продолжал переписываться с Н.К. Рерихом. В 1950 г. А. Хейдока обвинили в шпионаже и осудили на десять лет исправительно-трудовых лагерей. После освобождения в 1956 г. он поселился в Балхаше, а затем в Змеиногорске, на Алтае. Писал повести и рассказы, переводил труды Е.П. Блаватской, вел философские записки «Моя концепция». Свои произведения писал только на русском языке. Как писатель А. Хейдок сложился в рамках русской литературной традиции, под влиянием русской классической литературы.

Впервые в России о нем написал в 1983 г. В. Бондаренко (статья «Истина слова», опубликованная в газете «Советская Россия»), а в 1989 г. появляется публикация о А.П. Хейдоке Е.П. Таскиной «Душа Востока» (издание общества по культурным связям с соотечественниками за рубежом «Голос Родины»). Вслед за этим читатели смогли познакомиться с творчеством самого писателя: латвийский журнал «Даугава» (№ 12, 1989 и № 1, 1990) напечатал семь рассказов А. Хейдока из сборника «Звезды Маньчжурии» и «Автобиографические заметки», присланные писателем незадолго до смерти.

Значительный вклад в популяризацию литературного наследия писателя внес главный редактор альманаха «Рубеж» A.B. Колесов, возобновивший в 1992 г. во Владивостоке издание харбинского журнала «Рубеж», выходившего в 1926-1945 гг.

В 1994-2005 гг. литературное наследие А. Хейдока актуализировалось в научном сознании филологов и историков (работы O.A. Москвиной, H.A. Лебедевой, A.A. Забияко, A.A. Хисамутди-нова, O.A. Кочубея, В.Ф. Печерицы).

Однако, несмотря на серьезные достижения отечественного и зарубежного литературоведения в сфере харбинистики, до настоящего времени творческое наследие А. Хейдока остается неизученным. Часто в поле зрения исследователей попадало ограниченное количество рассказов из сборника «Звезды Маньчжурии», порой они рассматривались изолированно, вне контекста всего творчества писателя, без учета его мировоззрения и философских взглядов. Наиболее продуктивный аспект изучения творчества А. Хейдока -рассмотрение категории художественного пространства как одной

из важнейших составляющих поэтики его прозы - пока остается вне поля зрения исследователей.

Цель работы - выявление особенностей художественного пространства эмигрантской прозы А. Хейдока в контексте литературы дальневосточного русского зарубежья.

Задачи исследования:

1. Обозначить тенденции развития малой прозы дальневосточного русского зарубежья (Н. Веселовский, Вс. Иванов, А. Несмелое, Я. Лович) как культурно-исторического " контекста прозы А. Хейдока. Определить место прозы А. Хейдока в литературном процессе XX в.

2. Описать виды художественного пространства в эмигрантской прозе, выявить их специфические черты.

3. Выявить устойчивые для эмигрантской прозы А. Хейдока образы художественного пространства в рассказах сборника «Звезды Маньчжурии».

4. Рассмотреть образы России и Китая в художественном мире А. Хейдока.

5. Раскрыть принципы взаимодействия художественного пространства и сюжетно-композиционной организации рассказов А. Хейдока на примере образа-лейтмотива передвижения героев в пространстве.

Научная новизна настоящей работы обусловлена необходимостью определения места наследия А. Хейдока в историко-литературном контексте русского Харбина. Системный анализ эмигрантской прозы А. Хейдока, впервые предпринятый в работе, дает возможность проникнуть в художественную систему автора, понять особенности его мировидения. С позиции художественной целостности уточнены виды пространства, всесторонне проанализированы основные образы бытового, географического, природного, онирического пространства в рассказах А. Хейдока, опубликованных в периодике Харбина. В результате такого подхода литературное наследие А. Хейдока получило новое истолкование. Историко-литературные факты, художественные тексты, рассматриваемые в работе, опираются на впервые задействованные архивные материалы (публикации рассказов, статьи харбинских авторов), малоизвестные и не известные тексты, созданные в эмиграции и не переиздававшиеся в России.

Достоверность материалов диссертационной работы, полученных выводов и результатов основывается на использовании апробированных методов и средств, позволивших исследовать пространственную структуру рассказов А. Хейдока.

Положения, выносимые на защиту:

1. Литературный процесс в дальневосточном русском зарубежье имел ряд особенностей, определивших своеобразие прозы Харбина. Они проявились, прежде всего, в поэтике художественного пространства. Проза дальневосточного зарубежья моделирует трагическое мироощущение: горизонтальное и вертикальное движение героев в пространстве означает попытку преодоления социального и экзистенциального хаоса. Поиски человеком «своего» пространства не разрешают внешних противоречий, не помогают обрести чувство укорененности в пространстве быта и бытия.

2. Художественное пространство сборника «Звезды Маньчжурии» открывается как перекресток разных культур, прежде всего -русской и китайской. Как внесубъектный способ выражения авторского сознания в прозе А. Хейдока оно демонстрирует сложное взаимодействие двух ментальностей: русской (приобретенной в России) и восточной (воспринятой в эмиграции).

3. Значимыми образами художественного пространства харбинской прозы являются Россия, дом, Китай, город (Москва), а в прозе А. Хейдока - Россия, Китай, город (Харбин), пустыня, тайга, небо, вода. Главные топосы художественного мира Хейдока - Россия и Китай. Китай предстает в творчестве писателя в целостности прошлого и современности, оказываясь вместилищем личной и исторической памяти. Россия выступает как источник этических ценностей, духовный ориентир, поднимающий над суетой и обыденностью, пространство-посредник, объединяющий героев.

4. Образы художественного пространства в рассказах А. Хейдока характеризуются амбивалентностью: они одновременно жизнетворны и смертоносны, способны гармонизировать сознание человека и бессильны перед трагизмом жизни, угрозой смерти.

5. А. Хейдок представляет тип «героя пути», находящегося в поисках гармонии. Гармония как предмет человеческих устремлений недостижима в ситуации исторической катастрофы, но, по А. Хейдоку, семья, любовь, вера, национальная культура, мир природы способны стать гармонизирующими факторами человеческого существования.

Методологическая и теоретическая база исследования - труды А.Н. Веселовского, М.М. Бахтина, О.М. Фрейндерберг, Д.С. Лихачева, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, И.А. Виноградова, Г.Д. Гачева, В.В. Кожинова, М.Н. Эпштейна, В.И. Тюпы.

В исследовании использовались биографический, структурно-семантический и сравнительно-исторический способы изучения художественных текстов.

Объектом исследования является творчество А.П. Хейдока в контексте литературы дальневосточной эмиграции.

Предмет исследования - поэтика пространства в рассказах А. Хейдока, опубликованных в периодике Харбина.

Материалом исследования, наряду с опубликованными в России произведениями А. Хейдока, стали тексты из архива A.B. Колесова, публикации, хранящиеся в редких и прежде закрытых фондах.

В качестве сравнительного материала привлечены рассказы прозаиков дальневосточного зарубежья (Вс. Иванова, Я. Ловича, А. Несмелова и др.), хранящиеся в ГАХК (Государственном архиве Хабаровского края) и опубликованные в антологиях.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что исследование художественного пространства в литературе дальневосточной эмиграции ставит вопрос о ее самоценной художественной значимости и расширении подходов в ее изучении. Основные положения и выводы работы могут быть использованы при дальнейшем уточнении вклада писателей русского зарубежья в развитие русской литературы XX в., при подготовке общих и специальных курсов по истории русского литературного зарубежья в вузовском и школьном преподавании.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на международных научных конференциях «Россия и Китай на дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2002-2003), межвузовской конференции «Проблема гедонизма в литературе XX века» (Томск, 2002), областном научно-методическом семинаре «Региональный компонент в преподавании русского языка и литературы» (Благовещенск, 2003), ежегодном межвузовском научном семинаре «Набоковские чтения» (Благовещенск, 2004-2006), международной научной конференции «Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших; времен до

начала XX века)» (Благовещенск, 2004), Международной научной конференции «Россия - Азия: становление и развитие национального самосознания» (Улан-Удэ, 2005), научном семинаре по литературоведению «Русский Харбин: тенденции культурного и литературного процесса» (Благовещенск, 2007).

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего библиографический указатель произведений А. Хейдока. Общий объем работы составляет 170 е., из них основного текста -151 с. Список использованной литературы включает 327 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации и ее научная новизна; излагается основная цель и задачи работы; определяется материал, теоретические основы и методологические принципы исследования, раскрывается его практическая значимость.

В первой главе «Виды художественного пространства в эмигрантской прозе» рассматривается бытовая, социальная, природная, культурная семантика категории художественного пространства, исследуются особенности художественного пространства в литературе дальневосточного зарубежья.

В первом разделе первой главы «Литература дальневосточного зарубежья: особенности литературного процесса» уточняется содержание понятия «литература дальневосточного зарубежья». Развитию русской литературы в китайском городе Харбине в 20-40-е гг. XX в. - признанном центре литературной жизни на Дальнем Востоке - способствовал приток новых литературных сил из России (А. Хейдок, А. Ачаир, Н. Байков, Вс. Иванов, Я. Лович, В. Логинов, А. Несмелое).

Литературный процесс в Харбине имел ряд особенностей. Если в Европу эмигрировали состоявшиеся художники слова (И. Бунин, Б. Зайцев, А. Куприн, М. Осоргин, А. Толстой, И. Шмелев и др.), то в Харбин уехали начинающие авторы. До эмиграции в Китай писательские репутации были только у Н. Байкова, Вс. Иванова, В. Логинова и А. Несмелова. Я. Лович и А. Хейдок до эмиграции не публиковались. Литературный процесс дальневосточного зару-

бежья структурировался вдоль традиционной вертикальной оси, актуализирующей оппозиции «отцы-дети», «старшие-младшие» (классификация В.П. Крейда). К старшему поколению принадлежали Н. Байков, Вс. Иванов, А. Несмелов, В. Логинов. Молодое поколение было представлено авторами, приехавшими в Китай детьми и заявившими о себе не ранее середины 1930-х гг. (Б. Юльский, В. Рамбаев, Н. Веселовский). Имя А. Хейдока одновременно включается в один ряд с А. Ачаиром, Н. Байковым, Вс. Ивановым, А. Несмеловым (О. Бузуев) и в перечень молодых чураевских беллетристов - Б. Юльского и В. Рамбаева (В. Слободчиков). Это можно объяснить отсутствием у беллетриста доэмигрантского писательского опыта и поздним вступлением в литературу.

Прозаики русского Харбина обнаружили восприимчивость к поэтике литературы европейской эмиграции — к творчеству Бунина, Набокова, Шмелева. Литераторы дальневосточного зарубежья вслед парижскому «Союзу молодых писателей и поэтов» (1924-1925) организовали культурно-национальный центр «Чураевка» (1926), ритуально актуализирующий принадлежность к пушкинской традиции: открытые вторники, где обсуждалось творчество писателей метрополии и эмиграции, получили название «У зеленой лампы».

С другой стороны, писатели дальневосточного зарубежья, пребывая в особом культурном пространстве, открывали древнейшие восточные традиции, заимствовали из китайской литературы сюжеты, мотивы, художественные приемы постижения бытия, исследовали ментальность Востока (Вс. Иванов, А. Хейдок, Б. Юльский). Происходило о-своение и при-своение «чужой» культурной сферы: пространство Китая, оставаясь «чужим» в реальности наличного бытия, осознавалось как «свое».

Во втором разделе первой главы «Виртуально-ностальгическое пространство: Восток - Запад» на материале рассказов Н. Веселовского, Вс. Иванова, А. Несмелова и А. Хейдока представлен духовный локус эмигрантов - Россия, существовавший как образ, идея, эйдос, а в индивидуальном переживании приобретавший различные формы: хлебосольной Москвы, русской провинции. Ни один из перечисленных писателей не мог избежать эстетизации прошлого как способа ухода от трагических противоречий современного бытия. Эмиграция всегда сопряжена с утратой дома, родственных связей, Родины, и преобладающим настроением

в среде дальневосточного литературного эмигрантского сообщества была тоска по России.

Для прозаика Вс. Иванова в рассказе «Мать» («Рубеж», № 19, 1935) олицетворением родины стал образ матери. Сквозь воспоминания об утраченном доме воспринимается российская провинция, которая осознается им как «потерянный рай». Для Н. Веселовского ностальгически воспринимаемое пространство - Москва. В «московском тексте» Н. Веселовского топос Москвы противопоставлен топосу Петербурга как «свое», «родное», «теплое» пространство -«чужому» и «холодному». Пространство Москвы сохраняет русскую душу в ее православной ориентации. Названия православных праздников: Вербное воскресенье, Страстная неделя, Пасха - становятся не только приметами ностальгии, но и оформляют эпический образ Родины (Н. Веселовский, Вс. Иванов, А. Хейдок).

Рассказ Н. Веселовского «Московские звоны» рассматривается в контексте русского пасхального рассказа; пасхальная встреча матери и ребенка отсылает к рассказу Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке». Из внешней гармонии (номинальное обретение матери) рождается гармония внутренняя: юный герой ощущает свое родство с миром людей, зверей, природы.

В рассказе А. Хейдока «Пурга» Россия ассоциируется с главным зимним праздником христиан - святками. По логике святочного сюжета в финале совершается чудо - спасение от физической и духовной гибели героя, его прозрение христианской заповеди «Не убий!». Прощение врага приближает героя к Богу: ему видится образ Христа. Воспоминание о Сочельнике примиряет героев, изымает их из враждебного пространства братоубийственной войны и возвращает в мир христианской любви и прощения. Природное пространство с его красотой, соразмерностью, вечностью, мудростью мыслится воплощением божественной воли.

В дальневосточном русском зарубежье мир детства и юности как тема ностальгической памяти об утраченной Родине обретает воплощение в автобиографической прозе А. Несмелова, типологически связанной с романом А. Куприна «Юнкера» (1928), в котором идеализируется социально-психологический мир юнкеров царской России. Социальное пространство в рассказах («Второй Московский», «Терр Тицнер») дано в его географических координатах и сюжетных мотивах-отношениях. Оно представлено художественным локусом - Второй Московский Императора Николая I кадет-

ский корпус. Пространство этого учебного заведения можно назвать идиллическим. Кадетский корпус является для воспитанников Домом, местом гармоничного со-бытия воспитателей и воспитанников.

В третьем разделе первой главы «Бытовое пространство» исследуются устойчивые образы бытового континуума. Быт как неотъемлемая составляющая деятельностного аспекта культуры, «обычное протекание жизни в ее реально-практических формах» (Ю.М. Лотман), не занимал сознание беллетристов. Исключение -рассказы А.Хейдока. В пространственной модели художественного мира Хейдока быт и бытие неразделимы. Центральными образами бытового пространства являются у него город («На краю бездны»), станционный поселок («Сильнее судьбы»), комната или дом, которые воссоздают многоуровневое существование человека. Город и станционный поселок - элементы и социального пространства, поскольку быт у Хейдока социализирован.

Город (Харбин) реконструируется через горизонтальное расширение его границ: через перемещение в его пространстве персонажей, через конкретизацию городских топосов, связанных с бытовой жизнью героев. Бытовое существование персонажей обусловлено необходимостью снимать жилье, ходить на работу, посещать больницу, магазин, пользоваться услугами ломбарда. Выделяются топо-сы, определяющие бытовую повседневную жизнь: магазины, ломбард, больница. Другой ряд - места работы персонажей. Эти топосы дополняют бытовой образ города и уточняют положение героя в социуме. Героиня рассказа «На краю бездны» до эмиграции работала машинисткой в казенных учреждениях, ,в Фузане - стирала белье, теперь - обслуживает швейные мастерские. Отсутствие упоминаний о социальных институтах (за исключением больницы) создает образ города, в котором человек не защищен и находится наедине с бытовой неустроенностью, безработицей, нищетой.

Конкретизуется образ города и на сюжетном уровне. Встречи героев происходят «на людной улице Харбина». Происходит перемещение по горизонтали, из открытого пространства фабулы к замкнутому (персональному) пространству: улица, лестница, дверь, меблированная комната - как точечное пространство. Пространственная граница - лестница, по которой поднимаются персонажи, -определяет вертикаль, оппозицию «верха» и «низа». Путь вверх ведет персонажей к взаимному узнаванию, а самостоятельное пре-

одоление высоты реализует мифологему преодоления препятствий. Город открывается как жизненное пространство персонажей, необходимое, но неуютное и неродное, в котором одиноко и дискомфортно. Преодоление дисгармонии бытия для героев возможно во взаимной моральной и материальной поддержке.

Бытовое пространство становится катализатором внутренних ресурсов героя. Бытовая дисгармония выступает критерием проверки героев на порядочность. Хейдок утверждает, что отзывчивость, доброта, сострадание, любовь как национальные качества русского народа в годы эмиграции не утрачены их носителями. Экзистенциальные ситуации - болезнь ребенка («На краю бездны»), потеря обеих ног близким человеком («Сильнее судьбы») - только способствуют их проявлению.

Бытовое пространство у Хейдока явилось отражением авторской картины мира, где главными ценностями выступают семья и дом. В силу латышских корней и опыта жизни в России ко времени эмиграции мироощущение Хейдока отличает особое чувство дома и семьи; по мнению диссертанта, именно этот фактор мог способствовать обращению писателя к теме эмигрантского быта.

В четвертом разделе первой главы «Художественное пространство в "рассказах о войне"» на материале произведений писателей-участников Первой мировой войны: А. Несмелова, Вс. Иванова, Я. Ловича, А. Хейдока - определяются основные пространственные образы прозы о войне. Тема войны в литературе восточной ветви эмиграции - одна из ведущих. В рассказах о войне, принадлежащих перу писателей дальневосточного зарубежья, можно выделить следующие топосы: пространство плена с «новыми» законами существования («Язык цифр» А. Хейдока); оставленное пространство, в котором действует «новый порядок» («Леди Годива из деревни Павловки» Я. Ловича); пространство сражающейся армии, распадающееся на локальные топосы: пространство боя («Рассказ о первом бое» Вс. Иванова, «Полевая сумка» А. Несмелова, «Язык цифр» А. Хейдока), пространство землянки («Тяжелый снаряд», «Богоискатель» А. Несмелова).

Литераторы обратились и к исследованию разных форм и типов внутреннего существования человека, включенного в разные топосы. Воссоздается работа сознания в бою («Язык цифр» А. Хейдока, «Рассказ о первом бое» Вс. Иванова, «Короткий удар» А. Несмелова), в оккупации («Леди Годива из деревни Павловки»

Я. Ловима), в быту («Богоискатель», «Тяжелый снаряд» А. Несмелова), в плену («Язык цифр» А. Хейдока); сознание разных участников: рядового («Тяжелый снаряд», «Богоискатель» А. Несмелова), офицера («Язык цифр» А. Хейдока, «Полевая сумка», «Тяжелый снаряд», «Богоискатель» А. Несмелова, «Рассказ о первом бое» Вс. Иванова), генерала («Короткий удар» А. Несмелова).

В совокупности эти топосы и типы сознаний формируют образ мира в ситуации войны. Пространство боя - основное на войне. В рассказе А. Хейдока «Язык цифр» язык пространства воплощает динамику внутреннего состояния. Изначально война воспринимается героем как игра на музыкальном инструменте, приносящая моральное удовлетворение и доставляющая удовольствие. Ликование героя по поводу успешного обстрела сменяется страхом за будущее и горечью поражения в связи с отступлением батареи ополченцев и их бегством с поля боя. Пространство боя в жизни героя сменяет пространство концентрационного лагеря в германском плену. Замкнутое пространство лагеря (ад) способствует прозрению героя, становится для него чистилищем. Происходит переоценка ценностей: смысл жизни может быть не только в блестящей карьере военного, но и в обретении семьи. Рождается разграничение пространства на «свое» (русское, «родное») и «чужое» («чуждое»), «Родное» пространство ассоциируется с Россией, где находятся семья и дом. Мысли о России, доме, жене в пространстве плена на короткое время гармонизируют душевное состояние персонажа. В дальнейшем оппозиция «свое» - «чужое» снимается. Утрата семьи, «своего» дома приводит к тому, что Россия перестает быть домом.

История, Первая мировая война пропускается через призму судьбы отдельного человека, от решений которого почти ничего не зависит. Война превращает человека в «живой труп». Главным действующим лицом истории, по Хейдоку, является не человек, не случай, а язык цифр.

Художественное пространство в «Рассказе о первом бое» Вс. Иванова предстает одновременно как пространство географическое, пространство боя, природное пространство - все они дают представление о божьем мире. Вс. Иванов точно указывает пространственные координаты дислокации русских войск - деревня Заболотце. Пространство разомкнуто в прошлое и будущее, как разомкнута жизнь самих участников войны. Природное пространство

идеализировано, наделено чистотой, светом, святостью. Метафизическое присутствие Христа служит символом неоставленности воинов Богом, сулящим спасение и вечную жизнь. Бой, взятие рубежа трансформируют сознание героя. Ландшафтная преграда переходит в категорию этическую и означает смену приоритетов. Единственной и главной ценностью становится «радость жизни». В пространстве боя выделяются антиномии: «верх» - «низ» (небо - поле (земля)); «свет» - «тьма» (солнце - дым разрывов); «свой» - «чужой» (русский - немец); «сзади» - «впереди»; «тишина» - «шум».

Бытовая сторона окопной жизни открывается в рассказах А. Не-смелова «Богоискатель» и «Тяжелый снаряд». Художественное пространство представлено топосом землянки. Временное жилище, не приспособленное для постоянного проживания, приобретает статус постоянного. Сквозными мотивами в изображении окопного существования становятся мотивы сырости, воды как потопа, наказания человечества за грехи, смерти. Пространству землянки соответствует особый тип героя - мученика и страдальца. С другой стороны, пространство землянки - место встреч, трапезы, чтения книг («Тяжелый снаряд») и даже диспутов на религиозно-философские темы («Богоискатель»), Топос землянки замещает не только дом, но и приобретает статус центра духовной жизни солдат, окультуренного пространства, хотя усилия отдельных людей не способны превратить мир как хаос в «гармонизированный хаос».

Одним из ведущих мотивов в рассказах о войне А. Несмелова становится мотив еды и пития. А мотив опьянения в рассказах позволяет реализовать оппозиции: «радость - горе», «тепло - холод», «тяжесть — легкость».

Оставленное пространство, заполняемое «новым порядком», представлено в рассказе Я. Ловича «Леди Годива из деревни Павловки». Ситуация социальной несвободы и унижения становится проявлением скрытых потенций человека, его готовности к самопожертвованию. Война воскрешает язьгческие законы (насилие, предательство, убийство), но обнаруживает и силу органической нравственной связи человека с человеком.

Обращение писателей к событиям Первой мировой войны продиктовано поиском гармонизирующего начала в ситуации крушения целостности мира, служением России. Рассказы о войне А. Хейдока и других писателей дальневосточного зарубежья самим фактом своего появления свидетельствовали, что память о войне не

утрачена, а значит, возможно восстановление единства и возвращение целостности бытия и сознания.

Существование эмиграции в условиях взаимоналожения двух культур имело результатом сосуществование в пространстве эмигрантской культуры двух типов значимых локусов: связанных с российским и эмигрантским существованием. Прозаики дальневосточного зарубежья, как и писатели западной ветви, поэтизировали составляющие образа Россия: локус дома - малый космос, вмещающий в себя весь мир, но утерянный во внешнем мире; столицу России - Москву как локус, моделирующий русскую ментальность.

Вторая глава «Образы художественного пространства в сборнике А. Хейдока "Звезды Маньчжурии"» посвящена исследованию картины мира и эмигрантского мироощущения писателя, воплощенных в системе трех уровней художественного пространства: географического, природного, онирического.

Сборник А. Хейдока «Звезды Маньчжурии» - единственная книга писателя, изданная при его жизни (Харбин, 1934). В его составе шестнадцать рассказов, все они с 1929 по 1933 г. были опубликованы в периодических изданиях Китая: газетах «Рупор» и «Шанхайская Заря», журнале «Рубеж».

Сборник представляет собой межтекстовое единство. Топонимическое заглавие, обозначающее конкретное место действия и моделирующее пространство художественного мира по горизонтали (Маньчжурия) и вертикали (звезды), является своеобразной скрепой, объединяющей новеллы и рассказы А. Хейдока в единый авторский ансамбль.

В первом разделе второй главы «Образы географического пространства» анализируются образы, находящиеся в оппозиции друг к другу как два типа культуры, ментальности, цивилизации: Россия и Китай.

Образ Китая выведен в рассказах сборника, представляющих китайскую картину мира в ее историко-культурных координатах.

Уже в 20-е гг. XX в. А. Хейдок обращается к Востоку в силу близких контактов с коренным населением и всеобщего интереса в среде русских эмигрантов ко всему восточному. Потребность проникновения в другую культуру оказалась созвучной характеру писателя, постоянно стремящегося познать другие земли, испытать себя в новых координатах существования.

Писателя интересует и прошлое с культом предков, кумирнями и статуями Будды, и настоящее - с хунхузами и борющимися за власть генералами. Китай как топос создается такими эмблемами, как маньчжурские сопки, пади Хингана, горы, холмы, маралы, тигры, змеи. В урбанистическом пейзаже Китая выделяются не здания крупного портового города, а дальневосточный базар - самое многолюдное место, центр торговли, общения и ярких событий. Мир дальневосточного базара моделирует идею многоликости Китая.

В рассказах обильно представлены китайские обозначения бытовых реалий, имеющих национальную специфику. Эти наименования репрезентируют не только бытовые реалии, но и исторический уклад жизни китайцев: канн и фанза ассоциируются с китайской деревней, хунхуз - с нестабильностью в обществе, чумиза и гаолян - с крестьянским трудом. Все вместе они создают образ Китая начала XX в. - аграрной страны, раздираемой внутренними противоречиями.

Имена собственные, используемые для обозначения коренного населения Китая, «обладают большим количеством культурно-социальных признаков и в рамках китайской культуры являются коннотативно окрашенными» (Л. Шипановская). Имя китайца Хоу («Шествие мертвых») дает представление не только о возрасте героя, но и о его личностных ценностях и поступках. Хоу буквально означает «древний». В китайской литературе это слово употребляется в сочетании с определением-приложением «старик Хоу», что актуализирует жизненный опыт, мудрость героя. Семантика имени Хоу вводит в рассказ и мотив обратимости жизни как вечного возвращения к первоначалу, так как словом «хоу» называется одна из трех степеней перерождения в людей: маркиз {хоу), затем граф (гун), а еще канцлер (сян) и военноначальник (цзян).

Религиозные воззрения китайского народа, его мифология, сам тип мышления проникают в сознание русских; многие китайские сентенции становягся для эмигрантов «своими». Рационалистическое сознание героев-эмигрантов, первоначально внутренне сопротивлявшееся эзотерическому, постепенно приходит к вере в тайное знание и существование иной реальности. Возможно, именно в способности человека европейской культуры, рационального типа мышления воспринять природу и раствориться в ней, почувствовать мудрую простоту восточных народов А. Хейдок видит путь к спасению от трагизма истории.

В разделе, посвященном образу России, рассматривается предметно-вещное наполнение центрального образа художественного пространства прозы А. Хейдока.

Пространственная протяженность России обозначена гидронимами «Амур», «Олекма» («Таежная сказка»). В контексте сборника пространственная оппозиция Маньчжурия - Россия нередко оказывается мнимой. «Родное» и «чужое» пространства находятся в ситуации взаимного дополнения и объединяются по принципу равной враждебности к человеку, оказавшемуся в их плену.

Несмотря на то что «свое» пространство по отношению к потенциальным эмигрантам еще на Родине становится враждебным и большинство героев считает себя «изгнанниками», на чужбине о России они говорят с ностальгией и сожалением. По духу и мен-тальности они остаются русскими, не ассимилируясь с коренным населением Поднебесной. Россия = «мать сыра земля» у них в подсознании: ее образ является им в снах-грезах («Храм снов»); земля становится последним пристанищем для тех, кто скончался на чужбине, «сила земная» говорит в тех, кто родился, вырос и нашел применение себе на земле («На путях извилистых»). Связь героев с Россией задается в фамилиях: Рязанцев (из Рязани), Звенигородцев (из Звенигорода), Кузьмин (сын Кузьмы).

Россия предстает в фольклоре: русских песнях, пословицах и поговорках («На путях извилистых», «Тропа»), Обращение русских в Китае к песне продиктовано не только ностальгией, но и потребностью жить в гармонии с миром и с собой.

Национальные черты русского народа: хлебосольство и готовность поделиться последним с нуждающимся - воплощены в рассказах «На путях извилистых», «Таежная сказка». Стремление русских к созданию семьи, гармонизирующей бытие, - в рассказах «На путях извилистых», «Миами», «Храм снов», «Призрак Алексея Вельского». Из открытого пространства города, тайги, пустыни, моря герои устремлены к замкнутому пространству дома, где хотят соединиться с прошлым, вновь обрасти родственными связями. Дом мыслится как традиционный образ духовного единения людей, сохранения национальных традиций. Утрата дома, его разрушение влечет распад частной жизни, родственных отношений, одиночество человека, пространственную незакрепленность, внутреннюю дисгармонию, что отражает социально-историческое состояние мира 20-30-х гг. XX в.

Можно говорить об иерархии различных типов домов. Ценность отдельного дома зависит от его способности исполнять свою главную функцию: защищать человека, отгораживая внутреннее пространство его жизни от внешнего мира. Разновидности жилища в порядке возрастания ценности выстраиваются следующим образом: больничная палата в пансионе («Миами»), казарма («Три осечки»), глиняная мазанка («Храм снов»), землянка («Таежная сказка»), палатка («Черная палатка»), юрта («Собаки воют»), хижина (Миами»), жилище на хуторе («На путях извилистых»). Но все разновидности жилища противопоставлены по разным основаниям деревенской избе («своему» пространству) и являются для героев-эмигрантов «чужим» пространством.

Создают авторскую картину мира предметы, наполняющие пространство дома: стол - «величайшая "святыня", "святая святых", "престол"» и лежащие на столе «хлеб и вино - тело и кровь божества» (О. Фрейденберг). Стол выполняет функции соединения персонажей в пространстве, что определяет частно-интимное общение героев в жизни («Таежная сказка», «На путях извилистых»). Он выводит персонажей за пределы быта, поскольку, сидя за столом, персонажи оказываются в рамках культурной традиции. Культурной традиции русского народа соответствуют и блюда: пирог с кетой и щи. Еда для них - это не просто бытовое «подкрепление сил», это способ спасения от смерти.

Русская традиция употребления спиртного запечатлена в рассказах «Таежная сказка», «Собаки воют». Водка соединяет героев разных национальностей, культурных традиций и судеб, является лекарством («Таежная сказка»). Функция мотива опьянения в творчестве А. Хейдока не сводится только к повторению национальных стереотипов, благодаря ему реализуются многие универсальные оппозиции («память - забвение» («Призрак Алексея Вельского»), «реальность - мечта», «здоровье - болезнь». Россия с ее хлебосольством, изобилием на столе противопоставляется Китаю, где герои рассказов постоянно испытывают материальные трудности, нужду и голод («На путях извилистых», «Храм снов», «Миами»), Наличие или отсутствие еды превращается в оппозицию «там» (в России) -«здесь» (в Китае).

Во втором разделе второй главы «Образы природного пространства» рассматривается природная среда как стихия материальной жизни и как проявление метафизической реальности. При-

родное пространство в сборнике «Звезды Маньчжурии» определяется как общее пространство жизни, в которое включены все герои рассказов, независимо от того, какое место они занимают в социальной иерархии.

Элементы природного пространства - тайга («Таежная сказка», «Кабан», «Песнь Валгунты», «Тропа»), пустыня («Нечто»), степь («Безумие желтых пустынь»), тундра («Песнь Валгунты»), водные артерии и модификации водных топосов («Миами», «Три осечки», «Кабан», «Тропа», «Призрак Алексея Вельского»), горы («На путях извилистых»), небо («Шествие мертвых», «Безумие желтых пустынь», «Три осечки», «Маньчжурская принцесса») - образуют горизонталь и вертикаль пространственной и духовной ориентации героев. Природный мир у А. Хейдока одушевлен. Прикосновение к природе открывает уверенность в устойчивости мира. Это в свою очередь рождает уверенность в бессмертии души и существовании нескольких жизней. Устойчивы ситуации духовного контакта с природным космосом («гармонизированным хаосом»), который не страшит бесконечностью, а предстает в своей устроенности и соразмерности. Ситуация духовного контакта со Вселенной происходит в большинстве случаев в одиночестве, либо на берегу реки (у границы текучести, неустойчивости), как в «Шествии' мертвых», либо на кладбище, как в «Маньчжурской принцессе».

Природа - не уравновешенная гармония, а суровая стихия. И хотя человек ищет в ней укрытия, бежит в нее от социума, бытовой неустроенности и голода, мир природы - это пространство, в котором герои проходят через новые испытания и обретают новые знания о жизни и смерти («Призрак Алексея Вельского», «Нечто»). Взаимодействие с природой может быть разным: как созерцанием ее первозданности, так и поединком. Природа наказывает героев, преподает им уроки нравственности («Миами», «Нечто»). Природное пространство амбивалентно: оно жизнетворное, но и смертоносное, не всегда оно оказывается способным упорядочить, гармонизировать сознание человека, помочь ему в обретении пути выхода из трагически противоречивого мира.

Главное место в сборнике «Звезды Маньчжурии» отведено при-родно-географическим топосам, среди которых - отроги Хингана, пустыня Гоби («Нечто») и анонимная степь («Безумие желтых пустынь»), нередко контаминирующаяся с пустыней как единый, суверенно существующий природный мир. Топос пустыни (степи) ха-

растеризуется одновременно бесконечностью и замкнутостью, динамикой и неподвижностью, светом и тьмой. Эта сила, способная без остатка растворить в себе время, губительна для человека. Вертикальное измерение (горы, небо) не способно противостоять «мертвой» горизонтали.

Сочетание трех цветов: желтого, красного, серого - актуализирует семантику мертвенности и агрессивного воздействия пустыни на психику человека. Желтая пустыня будоражит в человеке атавистические инстинкты, саморазрушительные в своей основе. Пыльные бури Гоби порождают лихорадочное, граничащее с сумасшествием возбуждение героя рассказа «Нечто»; поединок человека и стихии предопределен: пески не оставляют ему шанса выжить. Пустыня предстает как неориентированное пространство смерти и забвения.

С амбивалентным образом тайги связаны важнейшие темы, определяющие мировидение автора: тема жизни и смерти, судьбы и случая, движения и статики, цикличности рождений и умираний. Тайга - это пространство, где можно добыть средства к существованию и обрести душевное равновесие. В то же время тайга враждебна по отношению к человеку-хищнику («Призрак Алексея Вельского»). Тайга будоражит в героях фантазию и физиологию, определяет предназначение как человека вообще, так мужчины и женщины в отдельности. Она предстает как живой организм, где все взаимосвязано. Тайга - сокровищница различных историй, способных вдохновить людей на отчаянные, смелые поступки-подвиги. Она вселяет в души русских эмигрантов, потерявших по воле внешних обстоятельств смысл жизни, надежду на исполнение сокровенных желаний, но душевного равновесия не дает.

Двойной семантикой наделен образ воды. Вода для героев -ценность, недостаток пресной воды ощущают многие персонажи («Три осечки», «Миами»). Море для героев становится чаемым пределом, открывающим волшебные перспективы. Образ корабля, готового отправиться в плавание, остров в океане компенсируют трагизм реальности («Таежная сказка»). Одновременно море-океан не только обитель Свободы, но и Смерть (Миами», «Призрак Алексея Вельского»), В трех рассказах вода предстает в ипостаси ливня («Тропа», «Призрак Алексея Вельского», «Кабан»), символическое значение которого - очищение, «омовение», преобразование и перерождение («Шествие мертвых»).

Символика огня как стихии, несущей свет и тепло, воплощает творческое, активное начало. Огонь созидательный соединяется с образом домашнего очага. Огонь - символ коллектива, семьи, объединения людей («Песнь Валгунты», «Собаки воют», «Тропа»), Огонь костра выступает источником тепла и света, на нем готовят пищу и тем самым спасаются от голодной смерти, обретают гармонию в ее восточном понимании («Неоцененная добродетель», «Призрак Алексея Вельского»). Понятие «гармония» в Китае занимает особое место. Центральная графема, моделирующая смысл понятия в целом, имеет значение «злак», «хлеб на корню», то есть гармония достигается тогда, когда народ сыт. Второе значение понятия «гармония» - «мир, не-война». Но состояние, когда человек и среда находятся в гармонии, непостоянно.

С огнем теснейшим образом связаны такие оппозиции, как «тепло — холод», «свет - тьма». Антонимическая пара «свет - тьма» становится метафорой сил «добра - зла». Огонь активизирует фантазию героя, которая обнаруживает его причастность к инфернальной сфере («Призрак Алексея Вельского»).

Небо - иконический знак пространства, обязательный элемент авторской картины мира А. Хейдока, которая антропоцентрична и отражает китайскую модель мира: земля - небо, а посередине - человек. С небом герои соотносят свою жизнь, оно дает им знамение, отражает их настоящее, предсказывает будущее. Небесному духу народ приносит свои молитвы. Небо - врата в вечность, тот мир, где «находится царство мертвых, куда отлетает дух после смерти человека» (Хейдок). Постоянными характеристиками его выступают космическое спокойствие, «невыразимая даль». Нередко небо сопровождается эпитетами: «ясное», «синие», но для русских героев оно остается «холодным» и «далеким».

В природном пространстве «Звезд Маньчжурии» реализуется семантика гор как вертикальной ориентированности пространства, границы между пространствами природного мира: тайгой и пустыней, жизнью и смертью, связи земного мира с иномирием. Горы амбивалентны: они являются местом, где возможно проникновение внечеловеческого в человеческое, потустороннего в земное. Характеристики гор Маньчжурии акцентируют семантику иного мира: покой, вечность, нежизненность, призрачность, красоту. Влечение персонажей к горам объясняется не только жаждой встречи с чудом, но и влечением к смерти, желанием покоя, встречи с умерши-

ми родными, стремлением к живительному источнику («Нечто»). Горы выступают как идеал бытия («На путях извилистых», «Нечто», «Кабан», «Маньчжурская принцесса»).

Семантика трех цветов: светло-зеленого, белого и огненного -означает, что горный пейзаж Маньчжурии - пересечение двух ми-рообразов в восприятии героями природного мира (русского и китайского).

Пространство гор мифогенно: на холмах (а всякий холм и возвышенность - это репрезентанты неба) происходит встреча с прошлым, пробуждается генетическая память («Маньчжурская принцесса»). Репрезентируют положение горы в природном пространстве мифологемы гора - небо, гора - нижний мир, гора - вход в верхний мир.

В третьем разделе второй главы «Онирическое пространство» исследуется поэтика снов. Сон рассматривается как моделирование иной (идеальной) реальности, способ уклонения сознания от подчинения новым координатам существования. Онирическое пространство воссоздает иную, идеальную для героев реальность («Храм снов», «Таежная сказка»). Сон материализует мечты («Таежная сказка»), являет порой единственную возможность выхода из враждебного посюстороннего пространства в трансцендентное, космическое, устроенное по законам гармонии («Храм снов»), Онирическое пространство дает свободу и освобождает героя от страхов за свое семейное счастье («Черная палатка»). В рассказе «Песнь Валгунты» фабула сна реализует потенциальную энергию героя, компенсирует его неудовлетворенность статусом маленького человека «машинного века». Сновиденная реальность в рассказе «Призрак Алексея Вельского» реализует подавленное греховное желание человека. Исторические трагедии, которые рождают сомнения в существовании реальности, приводят к тому, что человек живет во сне, где он испытывает позитивные эмоции и чувства. Такой смысл отсылает к буддийским мифологемам: «жизнь есть сон» и «сон есть жизнь».

В четвертом разделе второй главы «Образ-лейтмотив перемещения в пространстве» рассматриваются варианты сюжетного взаимодействия героев с различными топосами. По А. Хейдоку, жизнь - это вечное движение, перемещение в пространстве. С точки зрения отношения к пространству выделяется несколько типов героев: 1) коренное население Поднебесной, для которого Китай -дом; 2) русские эмигранты, укоренившиеся в новом пространстве,

построившие дом и ведущие оседлый образ жизни; 3) странники, находящиеся в поисках своего места; 4) путешественники, избегающие всякой оседлости.

Проблема активного самоопределения человека в разных типах пространства сюжетно реализуется в мотивах скитания, путешествия, встреч, разлук: такие мотивы, как встреча-расставание (разлука), потеря-обретение, поиски-нахождение по природе своей хро-нотопичны (М.М. Бахтин). Героев А. Хейдока можно определить по преимуществу как «героев пути». Утрата социального и личного дома вынуждает их либо искать временное пристанище (избушка, палатка, место у костра и пр.), либо избрать перемещение в пространстве как наиболее приемлемый способ освоения новых жизненных ситуаций.

Жизнь как скитание приводит к замене топоса дома одним из топосов, либо не характерным для русской ментальности, либо не предназначенным для постоянного проживания (зимовье, юрта, палатка, кумирня). Преодолеть бездомность возможно, только соединившись с кем-либо (женщиной, соратниками) («На путях извилистых», «Собаки воют», «Миами»).

Путешествия в пространстве соотнесены с путешествиями во времени: из мира жизни в мир смерти (в потустороннюю реальность), из настоящего в прошлое и будущее (герои постоянно подходят к границе жизни-смерти). Нередко будущее героев связано не с земным бытием, не с объективным временем с его линейностью и необратимостью, а с памятью и вечностью.

Жизненный путь героев - это череда путешествий, встреч и расставаний на этом пути. Мотив встречи-расставания не только хро-нотопичен, но и означает соединение, примирение человека с социальным миром. Встреча является центральным и устойчивым событием. Архаический смысл ситуации встречи открывается в обряде прощания, во время которого восстанавливаются утраченные ценности.

Эмоционально-ценностный диапазон встреч широк. Можно выделить два типа по их значению в жизни персонажей: а) «радостная» встреча, в которой реализуются некоторые этапы обряда и тем самым достигается понимание между людьми, соединение в еде и питии; б) «нерадостная» встреча, которая не достигает своей цели: неприятие героями друг друга приводит к отторжению («Три осечки») или повышенному нервному возбуждению («Черная палатка»).

По характеру связей между персонажами многие их случайные встречи судьбоносны («На путях извилистых»). Они продиктованы вынужденным движением героев в пространстве (бегством, странствием, бродяжничеством). Железная дорога - граница между цивилизацией и естественным миром, городским и крестьянским мирообразом - становится точкой пересечения судеб людей, «разъединенных пространственной далью». Перрон - порог, где происходит прозрение, совершается выбор, принимается решение, определяющее всю /кизнь героя. Идея вечного пути (как духовного процесса) метафоризируется образом трансазиатского экспресса, символа неустанного движения, преодоления и покорения пространства.

География России и Маньчжурии фиксирует ситуацию экзистенциального одиночества человека перед лицом «своего» прошлого и «чужого» настоящего, необходимости личного выбора судьбы.

Пространственные отношения в рассказах воплощают авторские представления о возможности или невозможности, способности или неспособности современного человека постичь идеи и ценности другой земли, культуры, философии, а также сохранить в чужом пространстве собственные (национальные) ценности.

Пространство Маньчжурии, Китая по отношению к русским героям выступает в качестве катализатора их внутренних устремлений. Вступая в чужое пространство, герои вынуждены подчиниться его законам и сыграть роль, предписываемую тем или иным локу-сом.

Рассказам присуща асимметричная модель пространства, в которой не все его признаки являются парными и могут составлять оппозицию: «виртуальное» (воображаемое) - «реальное» (видимое персонажем); Россия - Китай. Отсутствует антонимичная пара у «чужого» пространства, т.к. для героев сборника этот признак избыточен.

Сборник «Звезды Маньчжурии» обнаруживает нахождение писателя в культурном пространстве двух стран - России и Китая. Из культуры страны, приютившей его, прозаик черпает новые семантические ресурсы. Рассказы А. Хейдока отличает семантическая открытость, оригинальная концепция времени с характерным для ментальности Востока образом «кругового (спирального)» времени и включением образа не своей памяти. Приемам моделирования писателя характерен особый тип системности, соотносимый с даосско-

буддийской концепцией природы. Понятие «жизнь» А. Хейдок трактует двояко: как «перемещение по спирали» и как фрагмент вечности, что отражает восточный взгляд на мир. Писатель осваивает даосско-буддийскую образность, но в семиотике цвета придерживается значений и символов, характерных для русской ментальное™. Таким образом, в сборнике очевидна ситуация скрещивания национальных образов мира. Картина мира в «Звездах Маньчжурии» имеет архаическую основу. Выявление авторского образа мира возможно через обнаружение элементов, принадлежащих картинам мира из различных культур: архаической, мифологической картины мира коренного населения Китая и культуры русского народа, русской картины мира.

В заключении подводятся итоги наблюдений, делаются выводы, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Художественное пространство в сборнике рассказов А. Хейдока «Звезды Маньчжурии» представляет многоуровневую структуру. Каждое из пространств имеет специфические черты, но ни одно из них не способно помочь герою противостоять трагизму обстоятельств, разрешить противоречия жизни. Поэтому наиболее оптимальным вариантом существования героя А. Хейдока в «чужом» пространстве является реализация одного из смыслов понятия «гармония» - связь, объединение героев друг с другом в семье, в дружбе, в сотрудничестве.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Белозубова, Н.И. К вопросу о жанрово-тематическом своеобразии литературы русского Харбина [Текст] / Н.И. Белозубова // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Этнические контакты. -Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2001,- Вып. 4. - С. 267-271.

2. Белозубова, Н.И. К вопросу о своеобразии и роли в жизни эмигрантов литературно-художественных кружков г. Харбина конца 30-х -начала 40-х гг. XX в. [Текст] / Н.И. Белозубова // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2001. -Вып. 2.-С. 182-188.

3. Белозубова, Н.И. Опыт рецепции восточной философии в прозе А. Хейдока (на материале сборника рассказов «Звезды Маньчжурии» [Текст] / Н.И. Белозубова // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: сб. материалов III Междунар. науч. конф. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2003. -Вып. 5. - С. 325-329.

4. Белозубова, Н.И. Малая проза дальневосточного русского зарубежья (на материале рассказов А. Хейдока) [Текст] / Н.И. Белозубова // Язык и литература русского восточного зарубежья: материалы областного на-уч.-метод. семинара «Региональный компонент в преподавании русского языка и литературы» / под общей ред. Е.А. Оглезневой. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2003. - С. 57-65.

5. Белозубова, Н.И. Художественное пространство в рассказах А. Хейдока (сборник «Звезды Маньчжурии») [Текст] / Н.И. Белозубова // Проблемы литератур Дальнего Востока: сб. материалов междунар. науч. конф. - СПб., 2004. - С. 191-201.

6. Белозубова, Н.И. Человек на перекрестке культур в прозе русской харбинской эмиграции (сборник рассказов А. Хейдока «Звезды Маньчжурии») [Текст] / Н.И. Белозубова // Европейские исследования в Сибири: материалы всерос. науч. конф. «Мир и общество в ситуации фронтира: проблемы идентичности». - Томск: Изд-во Томск, гос. ун-та, 2004. - Вып. 4. - С. 172-179.

7. Белозубова, Н.И. Образ Китая в сборнике А. Хейдока «Звезды Маньчжурии» [Текст] / Н.И. Белозубова // Вестник Амурского государственного университета. - Благовещенск, 2007. - Вып. 38. - С. 98-100.

8. Белозубова, Н.И, Сюжетные способы воплощения изменяющегося положения в пространстве (на материале сборника рассказов А. Хейдока «Звезды Маньчжурии») [Текст] / Н.И. Белозубова // Памяти учителя: сб. ст. по филологии: к 75-летию Л.В. Лебедевой. -Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2008. - С. 57-65.

Статья в реферируемом издании

9. Белозубова, Н.И. Фрагменты китайского мира в прозе А. Хейдока (на материале сборника «Звезды Маньчжурии») [Текст] / Н.И. Белозубова // Вестник Бурятского государственного университета. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2007. - Вып. 7. - С. 196201.

Подписано в печать 29.05.09. Формат 60 х 84 1/16. Усл. печ. л. 1,51. Тираж 100. Заказ № 460.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Белозубова, Наталья Иннокентьевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ВИДЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЕ

1.1. Литература дальневосточного зарубежья: особенности литературного процесс^.

1.2. Виртуально-ностальгическое пространство: Восток —Запад

1.3. Бытовое пространство.

1.4. Художественное пространство в «рассказах о войне»

ГЛАВА II. ОБРАЗЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В СБОРНИКЕ А. ХЕЙДОКА «ЗВЁЗДЫ МАНЬЧЖУРИИ».

2.1. Образы географического пространства

2.1.1. Китай

2.1.2. Россия.

2.2. Образы природного пространства.

2.3. Онирическое пространство

2.4. Образ-лейтмотив перемещения в пространстве

2.4.1. Скитание.

2.4.2. Путешествие

2.4.3. Встреча-расставание

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Белозубова, Наталья Иннокентьевна

Актуальность исследования. В попытках восстановить целостную картину литературного процесса XX в. современное литературоведение продолжает вводить в научный оборот наследие литературной эмиграции. Литература дальневосточного зарубежья по сравнению с западной ветвью эмиграции изучена меньше, вот почему обращение исследователей к её представителям - поэтам и прозаикам Харбина — способствует формированию полного и целостного представления о литературе русского зарубежья как историко-культурном явлении. Если изучение литературного наследия европейской российской эмиграции началось ещё в 1960-е гг., то дальневосточное русское зарубежье стало предметом систематического исследования лишь в начале 1990-х гг. Авторами первых статей были Ю. Букреев, Е.В. Витковский, Ю. Иванов, A.B. Колесов, В.П. Крейд, Г.В. Мелихов, О.Н. Михайлов, К. Рехо, Е.П. Таскина, A.A. Хисамутдинов, Э.А. Штейн, В.А.Юдин, С.И.Якимова1. Тогда же в России вышли первые книги писателей-эмигрантов: Вс.Н. Иванова, А.И. Несмелова, А.П. Хейдока. В 1992 г. во Владивостоке A.B. Колесовым возобновлено издание харбинского журнала «Рубеж», выходившего в 1926-1945 гг.

В своей работе мы исходим, прежде всего, из того, что литература дальневосточного русского зарубежья (литература восточной ветви эмиграции) является неотъемлемой частью общекультурного процесса XX в.

Относительно позднее обращение исследователей к литературе дальневосточного русского зарубежья имеет объективные причины. Личные дела писателей и поэтов-эмигрантов, как и их художественные произведения, долгое время были малодоступны для изучения.

1 Первый вклад в изучение литературы дальневосточного русского зарубежья внесли писатели-эмигранты, участники литературного процесса: Л. Андерсен, М. Волин, Ю. Крузенштерн-Петерец, В. Перелешин, Н.Резникова, В. Слободчиков. Их воспоминания представляют многоплановый исторический документ, служат важной источниковедческой базой для научных исследований.

С середины 1990-х гг. литературоведение (В.П. Крейд, В.В. Агеносов) заговорило о дальневосточной литературе как о важной составляющей истории русской литературы XX в., отдельной ветви богатейшей словесности

1 О зарубежья . В.В. Агеносов впервые в разделе своей книги" - «Литературный Харбин» привёл краткую историю дальневосточной ветви русской литературы и обзорно представил творчество поэтов русского Харбина: A.A. Ачаира, В.Ф. Перелешина, А.И. Несмелова.

Современные исследователи констатируют, что «некоторые самобытные авторы созрели и "вышли на поверхность" именно в дальневосточной эмиграции»3.

К изучению литературного наследия поэтов и прозаиков Харбина обращается всё больше исследователей, как в России, так и за её пределами. Среди них: О.М. Бакич, Н.И. Великая, Диао Шаохуа, Жао Лянглун, Б. Кодзис, Ли Мэн, В.Ф. Печерица. Первые кандидатские диссертации Цзяо Чень (1994), Сюй Гохун (1996), И.С. Трусовой (2000), Е.А. Неживой (2000), посвященные феномену литературной жизни Харбина, свидетельствуют о научном интересе молодых учёных к харбинистике. Новизна диссертационных работ, в частности китайских исследователей, заключается в том, что они первыми выдвинули и обосновали проблему изучения русского литературного Харбина 1920-1940-х гг.

В начале XXI в. освоение литературного наследия русского зарубежья вышло на качественно новый уровень. Наблюдается тенденция перехода от статей обзорного, описательного плана к исследованиям монографическим, к рассмотрению философских, культурных, историко-литературных и литературоведческих аспектов. В диссертационных исследованиях Лю Хао

2001), Т.И. Царегородцевой (2002), H.H. Плостины (2002), О.Н. Романовой

2002), Е.А. Тарлышевой (2004) рассматриваются вопросы проблематики и

1 См.: Крейд В. Все звёзды повидав чужие II Русская поэзия Китая: Антология / сост. В.П. Крейд, О.М. Бакич.-М.: Время, 2001.-С. 5.

2 Агеносов, В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996). - М.: Терра. Спорт, 1998.

3 Плостина H.H. Творчество H.A. Байкова: проблематика, художественное своеобразие: дис. . канд. филол. наук. - Владивосток. 2002. - С. 3. поэтики литературного наследия отдельных авторов: А.И. Несмелова, H.A. Байкова, А.Н. Вертинского. В 2001 г. состоялась защита докторской диссертации O.A. Бузуева «Литература русского зарубежья Дальнего Востока: проблематика и художественное своеобразие (1917-1945 гг.)». Это сравнительно-типологическое исследование истории русской литературы дальневосточного зарубежья, в котором прослеживается влияние на литературный процесс политических, философских, социально-экономических, религиозных и других тенденций времени. Автор определил основные направления и тенденции развития литературы дальневосточного русского зарубежья в рамках эмигрантской литературы «первой волны», обозначил её роль в общенациональном культурном процессе XX в., проследил развитие традиций русской литературы конца XIX - начала XX вв. в творчестве А.И. Несмелова и В.Ф. Перелешина и выделил основные темы, проблемы, идеи их произведений1. В 2002 г. С.И. Якимовой была защищена докторская диссертация: «Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века». Автор анализирует произведения Вс.Н. Иванова эмигрантского и послеэмигрантского периодов, прослеживает его личностную и творческую эволюцию, исследует «феномен Вс.Н. Иванова», определяет место и роль писателя в историко-литературном пространстве XX в." В 2007 г. была защищена докторская диссертация A.A. Забияко на тему: «Лирика "харбинской ноты": культурное пространство, художественные концепты, версификационная поэтика». Автор рассматривает литературную деятельность трёх поколений русских поэтов-эмигрантов в соотнесённости с творчеством поэтов западного зарубежья и метрополии. Автор осуществляет образно-тематический и версификационный анализ лирики A.A. Ачаира, М.И. Колосовой, А.И. Несмелова, исследует ремифологические основания художественного

1 Бузуев O.A. Литература русского зарубежья Дальнего Востока: проблематика и художественное своеобразие (1917- 1945 гг.): дис. . докт. филол. наук. M. 2001. Якимова С.И. Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века: монография. - Хабаровск: ХГПУ, 2001. сознания лириков восточного крыла русской эмиграции, пересматривает устоявшееся в критике русского зарубежья суждение о литературной «столице» и «провинции», утверждает, что лирика «харбинской ноты» характеризуется особой художественной спецификой, позволяющей говорить о феномене литературы «русского Китая».

За последние пять лет (2003-2008) история литературы дальневосточного русского зарубежья стала предметом изучения ряда новых отечественных исследователей \ Вышло три сборника научных работ — «Язык и литература русского восточного зарубежья» (2003)", «Русский Харбин, запёчатлённый в Л слове» (2006, 2008) . Всё это свидетельствует об устойчивом росте интереса к восточной ветви русского зарубежья в научной среде.

Значительным событием для отечественных и китайских учёных в 2005 г. стал выход в свет десятитомной антологии - «Литература русских эмигрантов в Китае»4. Это издание может облегчить исследователям поиск текстов, находящихся за пределами России.

Одним из авторов, чьё творчество, оставаясь практически не изученным, отражает особенности развития литературы в эмиграции, а значит, представляет несомненный интерес для науки, является Альфред Петрович Хейдок (1892-1990).

Его имя стало известно российским читателям и исследователям литературы русского зарубежья в 1980-е гг. Впервые в России о нём написал в 1983 г. В. Бондаренко в статье «Истина слова», опубликованной в газете

1 См.: Иващенко Е.Г. «Утраченные иллюзии» Бориса Юльского // Русский Харбин, запечатленный в слове: сб. ст. / под ред. A.A. Забияко, Е.А. Оглезневой. - Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2006. - С. 102-124; Ястребов А.Л., Мурзак И.И. Картина мира в слове изгнанников: цитирование и создание нового философского пространства в произведенииях писателей-эмигрантов (А. Хейдок, Б. ЮльскиП, Я. Лович и др.) // Русский Харбин, запёчатлённый в слове: сб. ст. С. 123-137; Ястребов А.Л., Мурзак И.И. Русская эмиграция в Китае: композиция вживания в чужой мир // Русский Харбин, запёчатлённый в слове. Вып 2: Литературоведческая россика: сб. науч. ст. / под ред. A.A. Забияко, Г.В. Эфендиевой. - Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2008. - С. 29-36; Эфендиева Г.В. Художественное своеобразие женской лирики восточной ветви русской эмиграции: дис. . канд. филол. наук. - М. 2006.

2 Язык и литература русского восточного зарубежья: материалы области, науч.-методич. семинара «Региональный компонент в преподавании русского языка и литературы» / под ред. Е.А. Оглезневой. -Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2003. - 135 с.

3 Русский Харбин, запёчатлённый в слове: сб. ст. / под ред. A.A. Забияко, Е.А. Оглезневой. - Благовещенск-Амурский гос. ун-т, 2006; Русский Харбин, запёчатлённый в слове. Вып 2: Литературоведческая россика: сб. науч. ст. / под ред. A.A. Забияко, Г.В. Эфендиевой. - Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2008. - 197 с.

4 Литература русских эмигрантов в Китае: В Ют. / сост. Ли Янлен. - Пекин: Китайская молодёжь, 2005.

Советская Россия». В июле 1989 г. «Литературная Россия» напечатала его вторую статью о Хейдоке. Материал назывался «Устремление к свету» и был посвящён жизненному и творческому пути писателя. Это периодическое издание первым в России опубликовало два рассказа А. Хейдока периода эмиграции - «Шествие мёртвых» и «Безумие жёлтых пустынь». Одновременно с этим в издании советского общества по культурным связям с соотечественниками за рубежом «Голос Родины» (июль, 1989) появляется новая публикация об А. Хейдоке: «Душа Востока»1. Её автор, Е.П. Таскина, знакомит с новым именем в литературе дальневосточного зарубежья, акцентируя внимание на проникновении в тексты писателя философии и реалий Востока2.

В 1989-1990 гг. латвийский журнал «Даугава» напечатал семь рассказов А. Хейдока из сборника «Звёзды Маньчжурии» и «Автобиографические о заметки», присланные писателем незадолго до смерти . Публикация предварялась предисловием Роальда Добровенского «Быль и тайна». В нём, кроме биографических сведений, перечислены некоторые черты поэтики рассказов писателя: «Проза Хейдока нравственно требовательна и не чужда назидательности, что не мешает ей оставаться увлекательной. В определённом смысле Хейдок реалист, и порой верности его глаза мог бы позавидовать самый дотошный бытописатель»4.

Даже разрозненные публикации позволяют прежде всего реконструировать биографию писателя-эмигранта, которая столь же необычна, как его творческий путь. А. Хейдок родился в 1892 г. в Латвии в семье дворянина. В шестнадцать лет с родителями переехал в Тверскую губернию. С детства мечтал стать писателем. Уже в начальной школе зачитывался русскими народными сказками, произведениями Н.В. Гоголя,

1 Название статьи заимствовано у Хейдока: в литературном наследии писателя есть эссе «Душа Востока», опубликованное в 1930 г. в Харбине.

2 Подробнее об этом: Таскина Е. Душа Востока // Голос Родины. - 1989. - № 28. - С. 2.

3 Хейдок А.П. Три осечки, Маньчжурская принцесса, Призрак Алексея Вельского // Даугава. - 1989. - № 12. - С. 3-21; Хейдок А.П. Храм снов, Песнь Валгунты, Миами, Чёрная палатка // Даугава. - 1990. - № 1. -С. 24-31, 34-53; Хейдок А.П. Автобиографические заметки // Даугава. - 1990. -№ 1. - С. 53-56.

4 Добровенский Р. Быль и тайна // Даугава. -1989. - № 12. - С. 3-4.

A.C. Пушкина. Во время Первой мировой войны ушёл на фронт добровольцем. После заключения Брестского мира вернулся в Тверскую губернию, а затем уехал на Дальний Восток. С 1917 по 1921 гг. жил в Благовещенске. В 1921 г. эмигрировал в Китай. Осел в Харбине. Преподавал русский язык в Харбинском медицинском колледже и Гиринском университете, был свидетелем судеб людей, оторванных от родного дома, изучал и переводил труды восточных философов. Был активным участником литературной и культурной жизни дальневосточного русского зарубежья, литературно-художественного объединения «Чураевка»1. В 1929-1934 гг. сотрудничал с литературно-художественным журналом «Рубеж». В 1934 г. познакомился с Н.К. Рерихом и стал последователем его идей. В том же году при непосредственной поддержке Н.К. Рериха вышел сборник рассказов писателя «Звёзды Маньчжурии», который сделал прозу А. Хейдока известной и популярной в эмигрантских кругах. В середине 1930-х после оккупации Харбина Японией А. Хейдок переехал в Шанхай, где возглавил секцию русских писателей, занимавших просоветские патриотические позиции. В 1947 г. писатель возвратился в Россию. Первоначально жил в Североуральске Свердловской области. Преподавал английский язык, работал юрисконсультом. Продолжал переписываться с Н.К. Рерихом. В 1950 г. А. Хейдока обвинили в шпионаже и осудили на десять лет исправительно-трудовых лагерей. После освобождения в 1956 г. он поселился в Балхаше, а затем в Змеиногорске, на Алтае. Писал повести и рассказы, переводил труды Е.П. Блаватской, вёл философские записки «Моя концепция». Не стало А. Хейдока в июне 1990 г. Как мы видим, формирование сознания писателя происходит в России. Как писатель он сложился в рамках русской литературной традиции, под влиянием русской классической литературы. Свои произведения А. Хейдок писал только на русском языке.

1 Подробнее об этом: Слободчиков В.А. О судьбе изгнанников печальной. Харбин, Шанхай. - М.: ЗЛО Центрполиграф, 2005; Слободчиков В.А. Чураевка // Русский Харбин / сост., прсдисл. и коммент. Е.П. Таскиной. - М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 65-84.

Значительный вклад в популяризацию литературного наследия беллетриста внёс главный редактор альманаха «Рубеж» A.B. Колесов. В 1990 г. он подготовил к публикации в газете «Тихоокеанский комсомолец» рассказы писателя, написанные в Харбине: «Три осечки» и «Шествие мёртвых». Тексты A.B. Колесов сопроводил вступительной статьёй «Много нас рассеяно по свету.»1. Спустя полгода в «Тихоокеанском комсомольце» он же напечатал очередную статью о писателе-эмигранте: «Лучшие цветы радости растут у трудных дорог» и эссе «Вера», написанное А. Хейдоком в 1980-е гг.2 В 2006 г. А. Колесов дал интервью «Литературной газете»3, в котором сказал, что в ближайших его планах - издание собраний сочинений самых значительных писателей Китая, в том числе и однотомника А. Хейдока. Названные статьи познакомили широкий круг читателей с фактами биографии писателя, его мировоззрением, кругом интересов. В 1990-1992 гг. в журнале «Дальний Восток» и тихоокеанском альманахе «Рубеж» A.B. Колесов опубликовал избранные рассказы писателя из сборника «Звёзды Маньчжурии»4 и повесть «Грешница»5, а затем — впервые в России издал сборник в харбинском варианте 1934 г. В 1994 г. одновременно два издательства выпустили книги А. Хейдока. В сборники

7 8

Огонь у порога» , вышедший в Магнитогорске, и «Радуга чудес» , опубликованный в Риге, вошли рассказы, эссе и повести писателя, как уже известные читателю, так и новые.

К исследованию творчества А. Хейдока в своих статьях обращались: A.B. Колесов9, Е.П. Таскина1, O.A. Москвина2, H.A. Лебедева3,

1 Колесов A.B. Много нас рассеяно по свету. // Тихоокеанский комсомолец. —1990. — 27 янв. — С. 6-7. Колесов A.B. «Лучшие цветы радости растут у трудных дорог» // Тихоокеанский комсомолец. — 1990. — 10 нояб. - С. 6-7. Дальневосточная литература: мифы и реальность // Литературная газета. - 2006. - № 50. — С. 7.

4 Хейдок А.П. Звёзды Маньчжурии // Рубеж. - 1992. - № 1. - С. 106-133.

5 Хейдок А.П. Звёзды Маньчжурии («Миами», «Таёжная сказка») // Дальний Восток. - 1990. - № 9; Хейдок А.П. Грешница (О чём умолчало Евангелие от Иоанна) // Дальний Восток. - 1991. - № 2. - С. 71-99.

6 Хейдок А.П. Звёзды Маньчжурии: Рассказы. - Владивосток: Уссури, 1992.

7 Хейдок А.П. Огонь у порога. — Магнитогорск: Изд-во Амрита-Урал, 1994.

8 Хейдок А.П. Радуга чудес. - Рига: Виеда, 1994.

9 Колесов A.B. Быль и тайна Альфреда Хейдока // Хейдок А.П. Звёзды Маньчжурии: рассказы. -Владивосток: Уссури, 1992. - С. 129-136.

Л.И. Мартемьянова4, A.JI. Ястребов и И.И. Мурзак. Имеющееся в научном обороте небольшое количество статей о А. Хейдоке можно расположить в соответствии с разными принципами. Одним из оснований может быть литературно-краеведческий принцип — определение места А. Хейдока в журнальном процессе; вторым - культурологический - уточнение эстетического сознания на пересечении русской и восточной культур. Третье основание - проблемно-тематическое, четвёртое - с точки зрения поэтики жанра. Этих оснований можно выделить сколь угодно много. Однако, поскольку большинство статей носит эмпирический характер, не представляется возможным выстроить их оптимальную парадигму, хотя некоторая динамика в публикациях прослеживается: от статей литературно-краеведческого характера к осмыслению эстетических доминант сознания писателя.

A.B. Колесов и Е.П. Таскина, не ставя перед собой цели проанализировать произведения писателя, сходятся в одном: А. Хейдок — один из немногих, кто имел в Харбине «писательскую репутацию прозаика». Его рассказы «привлекали к себе внимание читателя тех лет необычными сюжетами, навеянными философией и реалиями Востока, судьбами людей, оторванных от родного дома. <.> Действие их почти всегда происходило где-то в "необъятном и непостижимом" Китае, во многих случаях - на грани фантастики и реальности»5. Ещё ранее А.И. Несмелов — современник А. Хейдока, подводя итоги своим размышлениям над сборником «Звёзды Маньчжурии», писал: «творчество А. Хейдока совершенно на высоте

1 Таскина Е.П. Литературное наследие русского Харбина // Харбин. Ветка русского дерева. — Новосибирск: Новосибирск, кн. изд-во, 1991.

2 Москвина O.A. Творчество Альфреда Хейдока // Вс.Н. Иванов и культура России (к 105-летию со дня рождения Be. Н. Иванова): тезисы всерос. науч. конф. — Хабаровск: Изд-во ХГПИ, 1993. — С.52-53.

3 Лебедева H.A. Свет далёкой звезды (о рассказах Хейдока) // Россия и АТР. - 1994. - № 1 (5). - С. 166.

4 Мартемьянова Л.И. Тема потерянной Родины в рассказах А.П. Хейдока, писателя-харбинца // Россияне в азиатско-тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков: сб. материалов Первой междунар. науч.-практич. конф. - Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1999. - С. 275-281.

5 Таскина Е.П. Литературное наследие русского Харбина // Харбин. Ветка русского дерева. — Новосибирск: Новосибирск, кн. изд-во, 1991. - С. 33. запросов времени . <.> автор являет себя художником подлинно больших возможностей»1.

O.A. Москвина в статье «Творчество Альфреда Хейдока» (1993) рассматривает рассказы беллетриста в контексте литературы метрополии (М. Булгакова), литературы, так или иначе затрагивающей вопрос «о судьбе изгнанников печальной»2. Судьба белой гвардии - это не единственная тема рассказов сборника «Звёзды Маньчжурии». «Через трагедию своего поколения, трагедию собственной судьбы писатель осмысляет судьбу человечества. .»3.

H.A. Лебедева в публикации «Свет далёкой звезды. О творчестве А. Хейдока» (1994) обращается к поэтике сна как литературному приёму, предлагает свою типологию героев, выделяя два типа персонажей — «искатели приключений, становящиеся аскетами», и «пираты, с окровавленными руками, стремящиеся любить всё человечество»4. Исследователь акцентирует внимание на автобиографичности творчества писателя, его связи с русской классикой. Вопрос типологии героев рассказов А. Хейдока становится предметом освещения и в статье литературного критика харбинского журнала «Рубеж» Н.С. Резниковой. Герои А. Хейдока определяются ею как странники, бродяги, которые «любят и понимают природу, но не чужды им и зовы из мира потустороннего. <.> Все они, великодушны, храбры, мужественны»5.

Отмечают явление этнокультурного синтеза в рассказах А. Хейдока

6 7

A.B. Колесов, H.A. Лебедева, Н.И. Белозубова , Е.Г. Иващенко . «Одна из эстетических доминант творчества Хейдока - органическое слияние в его

1 Несмелое A.A. Хейдок. «Звёзды Маньчжурии» (Харбин, 1934) // Врата (Шанхай). - 1935- Кн. 2.

2 Москвина O.A. Творчество Альфреда Хейдока. С. 52.

3 Там же.

4 Лебедева H.A. Свет далёкой звезды (о рассказах Хейдока). С. 166.

5 Н.Р. Альфред Хейдок. «Звёзды Маньчжурии» // Рубеж. - Харбин. - 1934. - № 39. - С. 19.

6 Белозубова Н.И. Человек на перекрёстке культур в прозе русской харбинской эмиграции (сборник рассказов А.П. Хейдока «Звёзды Маньчжурии») // Европейские исследования в Сибири: материалы всероссийск. науч. конф. «Мир и общество в ситуации фронтира: проблемы идентичности». Вып. 4. -Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2004. - С. 172-179.

7 Иващенко Е.Г. Пересечение культурных традиций в сборнике А. Хейдока «Звёзды Маньчжурии» // Русский Харбин, запёчатлённый в слове. Вып 2: Литературоведческая россика. - С. 104-108. произведениях даосского представления о таких категориях, как «красота», «естественность», «любовь», и буддийской идеи о перерождении, перевоплощении жизней и христианской заповеди о любви ко всему человечеству»1. А.И. Несмелов (писатель и критик русского Харбина), констатируя в сборнике Хейдока пересечение культурных традиций, одновременно с этим отказывает беллетристу в христианской вере в Бога2.

А. Л. Ястребов и И.И. Мурзак3 на материале рассказов А. Хейдока изучают интертекстуальные связи писателей эмигрантов с текстами русской культуры XIX века. Рассмотрев концепции времени, категории памяти и образ пространства, исследователи пришли к выводу, что «линия русской литературы предстаёт в творчестве Хейдока в виде цитаты и интерпретации. Китайский контекст в произведениях Хейдока нередко блокирует русскую литературу, лишает её абсолютности влияния на мышление писателя, в результате русская словесность, как искомый первоисточник, объект 4 цитирования, — делается не прямой, а вероятностной точкой отсчета» .

Некоторые положения названных статей достаточно спорны. В поле зрения исследователей попало ограниченное количество рассказов из сборника «Звёзды Маньчжурии», которые рассматривались изолированно, вне контекста всего творчества; при анализе не все исследователи учитывали и философские взгляды писателя. В оценке творчества А. Хейдока позиции критиков-современников писателя и авторов критических работ, написанных в 1990-е гг., не совпадают. Об этом свидетельствует многообразие противоречивых отзывов. Спорными являются вопросы типологии героев и этнокультурного взаимодействия. Причина этого в том, что, во-первых, существует временная и пространственная дистанция между критиками, а во-вторых, не найден ключ к поэтике А. Хейдока.

1 Лебедева Н.А. Указ. соч. С. 168.

2 Несмелов Л. А. Хейдок. «Звёзды Маньчжурии» (Харбин, 1934) // Врага (Шанхай). - 1935. - Кн. 2.

1 Ястребов А.Л., Мурзак И.И. Картина мира в слове изгнанников: цитирование и создание нового философского пространства в произведениях писателей-эмигрантов (А. Хейдок, Б. Юльский, Я. Лович и др.) // Русский Харбин, запёчатлённый в слове: сб. науч. ст. — Благовещенск, 2006.

4 Там же. - С. 135.

В диссертационном исследовании Цзяо Чень рассказы А. Хейдока прочитываются сквозь призму китайско-восточной тематики, которая «носит ярко выраженный • психологический характер, не без налёта восточной экзотики и философии»1. Интересны и попытки исследователя выявить аспекты поэтики: «Сюжеты рассказов, не лишённые детективной остроты (особенно «Три осечки»), построены так, что фантастика в них переплетается с реальностью. Включённый в повествование пейзаж, как правило, усиливает впечатление таинственности, взывает к категориям вечности, провидения, сочетающихся с мотивами смерти»". Однако выводы об опоре А. Хейдока «на восточный эзотеризм, китайские поверья и приметы» ничем не мотивированы.

Светлана Го Хун Сюй посвящает А. Хейдоку в своём диссертационном исследовании всего два абзаца , ограничиваясь биографической справкой, в которой допускает, к сожалению, ряд неточностей.

Среди наиболее серьёзных работ — монография O.A. Бузуева4, в которой А. Хейдок предстаёт как активный участник культурной и литературной жизни Харбина, один из постоянных авторов журнала «Рубеж».

С.И. Якимова в диссертационном исследовании, посвящённом жизни и творчеству Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX в., рассуждая о евразийстве на Дальнем Востоке, отмечает близость А. Хейдока к евразийству, уточняя, что «духовной опорой евразийцев на Дальнем Востоке был Н.К. Рерих»5. Мысль о близости А. Хейдока к евразийству - это смелое и небесспорное утверждение исследователя. В работе оно не обосновывается6. Анализируя литературный контекст Вс. Н. Иванова, автор

1 Цзяо Чень. Русский литературный Харбин 1920-1930-х годов: дис. . канд. филол. наук. — Иваново, 1994. -С. 190.

2 Цзяо Чень. Указ. соч. С. 192.

3 См.: Сюй Гохун (Светлана). Литературная жизнь русской эмиграции в Китае (1920-1940-е гг.): дис. . канд. филол. наук. - М., 1996.

4 Бузуев O.A. Очерки по истории литературы русского зарубежья Дальнего Востока (1917-1945): монография. - М.: Прометей, 2000.

5 Якимова С.И. Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века: дис. . докт. филол. наук. - Хабаровск. 2002. - С. 138. fi Об этом было написано несколько ранее. См.: Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Исход и возвращение (Русская эмиграция в Китае в 20-40-е годы). - Владивосток, 1998. - С. 149. даёт и краткие сведения из биографии А.П. Хейдока, перечисляет названия текстов, опубликованных за 1929 г. в журнале «Рубеж». Обзор завершает обобщение, затрагивающее вопросы поэтики писателя: «Для своих рассказов

A. Хейдок брал интригующие романтические сюжеты, используя при этом реалии узнаваемой жизни в Китае. Герой Хейдока часто оказывается в экстремальных, критических ситуациях, проявляя при этом своё изначальное тяготение к природной сущности человека с её здоровым началом»1.

В монографии «Тропа судьбы Алексея Ачаира» (2005)" A.A. Забияко, исследуя процессы этнокультурного взаимодействия в харбинской литературе, стремится доказать, что самобытность харбинской литературы складывается на стыке русской литературной классики и рецепции восточной культурной традиции. Имя А. Хейдока в работе стоит в одном ряду с Я.И. Аракиным, Н.Ф. Светловым, П.В. Шкуркиным, H.A. Байковым, Б.М. Юльским, Вс.Н. Ивановым. А. П. Хейдок видится исследователю одним из тех, кто тяготел к восточной культуре и философии, писателем, в творчестве которого Китай отозвался мифологическими сюжетами. Отмечено, что творчество писателя по-настоящему не исследовано.

Дальневосточное литературное зарубежье интересует не только литературоведов, но и историков3. Учёные ДВГУ О.И. Кочубей и

B.Ф. Печерица в монографии «Исход и возвращение . (Русская эмиграция в Китае в 20-40-е годы)» (1998) рассуждают о развитии общественно-политической мысли эмиграции; им важно отношение писателей к тем или иным течениям, движениям, партиям. В их работе можно найти и информацию о А. Хейдоке. Писатель представлен как симпатизирующий евразийству4. Однако авторы ограничиваются только данным тезисом, аргументы, подтверждающие его, не приведены.

1 Якимова С.И. Указ. соч. Забияко A.A. Тропа судьбы Алексея Ачаира: науч. издание. - Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2005.

3 Хисамутдинов A.A. Российская эмиграция в Азиатско-тихоокеанском регионе' и Южной Америке: Библиографический словарь. - Владивосток, 2000; Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Исход и возвращение (Русская эмиграция в Китае в 20-40-е годы). - Владивосток, 1998.

4 Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч. - С. 149.

В библиографическом словаре A.A. Хисамутдинова1 А. Хейдоку посвящена одна из статей. Она содержит краткую биографию писателя и неполный список его сочинений.

Неоценимую помощь в изучении и сборе разрозненных рассказов Хейдока оказал труд китайского учёного Диао Шаохуа «Литература русского зарубежья в Китае (в г. Харбине и Шанхае). Библиография» (2001). В периодических изданиях Харбина и Шанхая учёный обнаружил 41 текст, принадлежащий перу А. Хейдока. После работы в архивах и библиотеках России эта библиография нами была дополнена. Теперь она включает 50 источников2.

Авторы материалов, которые выходят в свет в 1990 — 2000-х гг., объектом исследования выбирают опубликованный в России в 1990-е гг. сборник «Звёзды Маньчжурии». Рассказы, рассыпанные в периодике Харбина и Шанхая, остаются вне поля зрения исследователей3. Художественный материал, взятый для анализа, явно не полон. Сборник «Звёзды Маньчжурии» - лишь часть литературного наследия А. Хейдока. Игнорирование в силу недоступности рассказов из журнала «Рубеж», раскрывающих эстетические и мировоззренческие позиции Хейдока, его эволюцию, оборачивается допущением в работах ряда неточностей.

До настоящего времени не предпринималось попыток изучения творческого наследия писателя в аспекте художественного пространства. В то же время анализ диссертационных исследований последних лет, посвящённых изучению европейского хронотопа, показал актуальность такого подхода для литературы русского зарубежья. Из ряда работ следует выделить диссертации Т.С. Криволуцкой «"Городской текст" русских

1 Хисамутдинов A.A. Российская эмиграция в Азиатско-тихоокеанском регионе и Южной Америке. — С. 325.

2 В журнале «Рубеж» (Харбин, 1929-1934) нами обнаружено ещё 9 рассказов, принадлежащих А. Хейдоку, ¡эанее не значившихся ни в одной библиографии. В качестве исключения можно привести статью: Ястребов А.Л., Мурзак.И.И. Картина мира в слове изгнанников: цитирование и создание нового философского пространства в произведенииях писателей-эмигрантов (А. Хейдок, Б. Юльский, Я. Лович и др.) // Русский Харбин, запёчатлённый в слове. -Благовещенск, 2006. - С. 123-137. романов В.Набокова 1920-1930-х годов» (М., 2008) и Н.Н.Никитиной «Поэзия русского Берлина 1920-х годов» (М., 2005), где выявляются компоненты «городского текста», отражающего уникальность европейского топоса, средоточия европейской цивилизации.

При определении художественной модели мира А. Хейдока и её семантики мы опираемся на работы Ю.М. Лотмана, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачёва, В.Н. Топорова, Г.Д. Гачева. Анализ художественного пространства в них дается в различных аспектах.

Ю.М. Лотман исследовал пространство в семиологическом аспекте: «Пространство в художественном произведении моделирует разные связи картины мира: временные, социальные, этические и т.п. <.> Художественное пространство представляет собой модель мира данного автора, выраженную на языке его пространственных представлений»1.

Учёный утверждает, что «язык пространственных отношений оказывается одним из средств осмысления действительности», становится «организующей основой для построения «картины мира» — целостной идеологической модели, присущей данному типу культуры»2.

Ю.М. Лотман выделяет четыре вида художественного пространства: точечное, линеарное, плоскостное и объёмное. Точечное пространство — это замкнутое пространство, которое может быть представлено в тексте образом дома, города и интерпретировано как «тёплое», «родное», «близкое», «своё». Линеарное и плоскостное пространство — это пространство открытое, горизонтальной и вертикальной направленности, locus разомкнутый интерпретируется как «чужой», «враждебный». Каждому из этих видов пространств соответствует определённый тип героя. Герои неподвижного «замкнутого» locusa: «герои своего места (своего круга), герои пространственной и этической неподвижности»3. Герои «открытого»

1 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. — СПб.: «Искусство-СПб», 1997,- С. 622.

2 Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. - СПб, 1998. - С. 212.

3 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. С. 625. пространства: герои «пути» («перемещаются по определённой пространственно-этической траектории в линеарном зра^иш'е»1) и герои «степи» (не имеют запрета на движение в любом направлении, их перемещение - реализация внутренних потенций личности). Значительную роль в пространстве играет граница (образ порога, окна, двери, забора). Она разделяет всё художественное пространство на подпространства: «представление о границе является существенным дифференциальным признаком элементов "пространственного языка", которые в значительной степени определяются наличием или отсутствием этого признака как в модели в целом, так и в тех или иных её структурных позициях»2. При этом, как замечает автор, «понятие границы свойственно не всем типам восприятия пространства, а только тем, которые выработали уже свой абстрактный язык и отделяют пространство как определённый континуум от конкретного его заполнения»3. 1

В тексте художественное пространство задаёт бинарные оппозиции: «замкнутое - разомкнутое», «верх - низ», «направленное — ненаправленное», «внешнее - внутреннее», «своё - чужое», «центр — периферия», «далёкое -близкое», «ограниченное — неограниченное», «волшебное — бытовое». «Понятия «высокий — низкий», «правый - левый», «близкий - далёкий», «открытый — закрытый», «отграниченный — неотграниченный», «дискретный - непрерывный» оказываются материалом для построения культурных моделей с совсем не пространственным содержанием и получают значение: «ценный - неценный», «хороший — плохой», «свой — чужой», «доступный -недоступный», «смертный - бессмертный»4.

Ю.М. Лотман пишет: «Художественное пространство в литературном произведении - это континуум, в котором размещаются персонажи и совершается действие. <. .> Перечисление того, где те или иные эпизоды не

1 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. С. 626.

2 Там же. С. 623.

3 Там же.

4 Лотман Ю.М. Структура художественного текста. С. 212. могут происходить, очертит границы мира моделируемого текста, а мест, в которые они могут быть перенесены, даст вариант некоторой инвариантной модели»1.

Согласно точке зрения учёного, «каждому пространству соответствует особый тип отношений функционирующих в нём персонажей»2, а «функция этих героев в том, чтобы переходить границы, непреодолимые для других, но не существующие в их пространстве»3, «<.> причём, переходя из одного в другое, человек деформируется по законам этого пространства»4.

Рассматривая проблему соотношения героя и окружающего его пространства, исследователь разграничивает понятия «дорога» и «путь». «"Дорога" — некоторый тип художественного пространства, "путь" — движение литературного персонажа в этом пространстве»5.

У Ю.М. Лотмана понятие сюжетности связано с пространством. Условием сюжетности он считает выход за пределы семантического поля: «Пребывание в каждой точке пространства (и эквивалентное ему моральное состояние) мыслится переход в другое, за ним последующее»6. Некоторые произведения в принципе построены на передвижении персонажа в пространстве.

До Ю.М. Лотмана связь художественного пространства с сюжетом констатировал М.М. Бахтин в своей теории хронотопа. Он писал: «В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается временем». «В хронотопе развязываются и

1 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. С. 627.

2 Там же. С. 634.

3 Там же. С. 626.

4 Там же. С. 645.

5 Там же. С. 657.

6 Там же. С. 626. завязываются сюжетные узлы. Им принадлежит основное сюжетообразующее значение» 1.

М.М. Бахтин акцентировал внимание на том, что хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение: «Жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом». Хронотопичен и образ человека в литературе. Значение хронотопов в том, что «сюжетные события в хронотопе конкретизируются, обрастают плотью, наполняются кровью». Характер взаимоотношений хронотопов (дороги, встречи, порога) диалогический. Они «могут включаться друг в друга, сосуществовать, переплетаться, сменяться, противопоставляться»2.

В.Н. Топоров выделяет универсальные модусы пространства: «мифопоэтическое, символическое, архетипическое» - и утверждает, что пространство образует рамку, где «эти модусы обнаруживают себя», <.> «задаёт условия их реализации»3: «В самом общем виде модель мира определяется как сокращённое и упрощённое отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции в их системном и операционном аспектах»4.

В.Н. Топоров расширяет объект исследования художественного пространства, соотнося единичный авторский текст или ряд текстов, объединённых структурной тождественностью, с универсальной структурой мифологического текста. «В архаичной модели мира пространство оживотворено, не является идеальным, абстрактным, пустым, не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конституируется ими»5.

Данный подход позволяет выявить целостные мифологемы — представления автора о пространстве как космосе, позволяющие вычленить устойчивые культурные топосы в его художественном мире, поскольку

1 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики // Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. - М., 1975. - С. 10, 184.

2 Там же. С. 10,184,186.

3 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтпческого: Избранное. - М. 1995. - С. 4.

4 Топоров В.Н. Модель мира// Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2-х т. - М., 1988. Т. 2. - С. 161-163.

5 Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. Т. 2. - С. 340-342. мифопоэтическая вселенная не просто широкое, развёртывающееся вовне, свободное пространство. Это пространство к тому же расчленено, состоит из частей и, следовательно, предполагает две противоположные по смыслу операции, удостоверяющие, однако, единое содержание — составность пространства». Это пространство заполняют «мифологизированные объекты», которые «выстраивают в пределах общего пространства некое семантическое поле определённой структуры»1. Формирование художественного пространства и наполнение его бытовыми предметами является авторским способом конструирования мира.

Д.С. Лихачёв называет в качестве одной из функций художественного пространства сюжетную (возможность «организовывать» действие произведения). Художественное пространство «создаёт среду для движения, и оно само меняется, движется»2. Д.С. Лихачёв оформил представление об образе пространства как среды, воплощающей состояние мира: «Любое действие в художественном пространстве может встречать большое или меньшее сопротивление среды. В связи с этим действия в произведении могут быть быстрыми или заторможенными, медленными. Они могут захватить большое или меньшее пространство. Сопротивление среды может быть равномерным и неравномерным. В связи с этим действие, наталкиваясь на неожиданные препятствия или не встречая препятствий, может быть то неровным, то ровным и спокойным (спокойно-быстрым или спокойно-медленным). В зависимости от сопротивления среды, действия могут быть весьма разнообразными по своему характеру. Такие явления, как «турбулентность», «кризис сопротивления», «текучесть», «кинематическая вязкость», «диффузия», «энтропия» и пр., могут составлять существенные особенности динамической структуры внутреннего мира словесного произведения, его художественного пространства, среды»3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. С. 341. Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литерату ры. — Л., 1979. — С. 335.

3 Там же. С. 336.

Не менее важно в прозе А. Хейдока определить предметное наполнение пространственной модели, поскольку оно косвенно характеризует авторское отношение к изображаемому миру.

В.Н. Топоров в исследованиях мифопоэтики указывает на актуальность, насущность и злободневность вещи. «Творение вещей -хронологически последняя волна космогенеза и антропогенеза, актуально развёртывающийся этап творения. Человек не только видит и переживает его, но и, находясь внутри этого этапа, свидетельствует о нём тем, что выступает как демиург, как "делатель", как homo faber. В этом смысле "вещетворение " и "вещепользование " конкретно и наглядно определяют весьма важный аспект жизни и деятельности человека и через них самого человека, ибо вещь несёт на себе печать человека, которому она не только открыта, но и без которого она не может существовать. Явно или тайно, часто недвусмысленно и с большой доказательной силой она говорит и о потребностях человека, и о его целях, и о его умениях <.>»1. И далее: «Конкретный, данный человек - мера всех вещей. Но и обратно: конкретная, данная вещь - мера всех людей, и только в этом своём качестве вещь приближает нам мир, правда, при участии человека». «Более того, вещь хранит в себе и тайну Божию, свидетельствуя тем самым и о Боге и одновременно задавая человеку путь всё возрастающей любви и всё углубляющегося познания»2.

По мнению А.П. Чудакова, «окружение персонажа, его мебель, одежда, еда», а также «способы обращения персонажа с этими вещами, его поведение внутри этого мира, его внешний облик, жесты, движения» составляют художественную систему писателя3.

М. Фуко считает, что «система вещей раскрывает способы бытия порядка, может рассматриваться как наиболее основополагающая, т. е. как предшествующая словам, восприятиям и жестам, предназначенным в этом

1 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. С. 8.

2 Там же. С. 17,29-30.

3 Чудаков А.П. Поэтика Чехова. - М., 1971. - С. 138. случае для её выражения с большей или меньшей точностью или успехом <.>; как более прочная, более архаичная, менее сомнительная и всегда более "истинная", чем теории, пытающиеся дать им ясную форму, всестороннее применение или философскую мотивировку»1.

Категория пространства относится к доминантным характеристикам художественного мира А. Хейдока. Выявление типов художественного пространства (природно-географического, онирического, бытового), особенностей их предметного наполнения позволяет уточнить координаты картины мира писателя.

Предмет исследования - поэтика пространства в рассказах А. Хейдока в контексте литературы дальневосточной эмиграции.

Объектом исследования являются рассказы А. Хейдока, опубликованные в периодике Харбина.

Материалом исследования, наряду с опубликованными в России произведениями А. Хейдока, стали тексты из архива A.B. Колесова, публикации, хранящиеся в редких и прежде закрытых фондах.

В качестве сравнительного материала привлечены рассказы прозаиков дальневосточного зарубежья (Вс.Н. Иванова, Я.Л. Ловича, А.И. Несмелова и др.), хранящиеся в ГАХК (Государственном архиве Хабаровского края) и опубликованные в антологиях.

Цель работы — выявление особенностей художественного пространства эмигрантской прозы А. Хейдока в контексте литературы дальневосточного русского зарубежья.

Задачи исследования:

1. Обозначить тенденции развития малой прозы дальневосточного русского зарубежья (Н.П. Веселовский, Вс.Н. Иванов, А.И. Несмелов, Я.Л. Лович) как культурно-исторического контекста прозы А.П. Хейдока. Определить место прозы А. Хейдока в литературном процессе XX в.

1 Фуко М Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. — М., 1977. — С 38.

2. Описать виды художественного пространства в эмигрантской прозе, выявить их специфические черты.

3. Выявить устойчивые для эмигрантской прозы А. Хейдока образы художественного пространства в рассказах сборника «Звёзды Маньчжурии».

4. Рассмотреть образы России и Китая в художественном мире А. Хейдока.

5. Раскрыть принципы взаимодействия художественного пространства и сюжетно-композиционной организации рассказов А. Хейдока на примере образа-лейтмотива передвижения героев в пространстве.

Методологическая и теоретическая база исследования — труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачёва, В.Н. Топорова по теории художественного пространства; Л.Я. Гинзбург, Г.Д. Гачева, В.В. Кожинова, И.А. Виноградова, М.Н. Эпштейна - о художественном образе; А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, В.И. Тюпы - о мотиве и сюжете.

Методологическую основу исследования составили биографический, структурно-семантический и сравнительно-исторический способы изучения художественных текстов.

Исследование особенностей литературного процесса в дальневосточном русском зарубежье опиралось на работы отечественных и зарубежных учёных: В.В. Агеносова, O.A. Бузуева, E.H. Витковского, O.P. Демидовой, A.A. Забияко, В.П. Крейда, A.A. Хисамутдинова, Д. Шаохуа, С.И. Якимовой. Историко-культурная ситуация дальневосточного зарубежья реконструировалась при помощи работ Г.В.Мелихова, Е.П. Таскиной, Н.П. Крадина и др. В работе использовались материалы критических статей и мемуары харбинских авторов: А.И. Несмелова, Н.С. Резниковой, Ю.В. Крузенштерн-Петерец, В.А. Слободчикова.

Научная новизна настоящей работы обусловлена необходимостью определения места наследия А. Хейдока в историко-литературном контексте русского Харбина. Системный анализ эмигрантской прозы А. Хейдока, впервые предпринятый в работе, даёт возможность проникнуть одновременно и в художественную систему автора, и особенности его мировидения. С позиции художественной целостности уточнены виды пространства, всесторонне проанализированы основные образы бытового, географического, природного, онирического пространства в рассказах А. Хейдока, опубликованных в периодике Харбина. В результате такого подхода литературное наследие А. Хейдока получило новое истолкование. Историко-литературные факты, художественные тексты, рассматриваемые в работе, опираются на впервые задействованные архивные материалы (публикации рассказов, статьи харбинских авторов), малоизвестные и неизвестные тексты, созданные в эмиграции и не переиздававшиеся в России.

Достоверность материалов диссертационной работы, полученных выводов и результатов основывается на использовании апробированных методов и средств, позволивших исследовать пространственную структуру рассказов А. Хейдока.

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что исследование художественного пространства в литературе дальневосточной эмиграции ставит вопрос о её самоценной художественной значимости и расширении подходов в её изучении. Основные положения и выводы работы могут быть использованы при дальнейшем уточнении вклада писателей русского зарубежья в развитие русской литературы XX в., при подготовке общих и специальных курсов по истории русского литературного зарубежья в вузовском и школьном преподавании.

Положения, выносимые на защиту:

1. Литературный процесс в дальневосточном русском зарубежье имел ряд особенностей, определивших своеобразие прозы Харбина. Они проявились, прежде всего, в поэтике художественного пространства. Проза дальневосточного зарубежья моделирует трагическое мироощущение: горизонтальное и вертикальное движение героев в пространстве означает попытку преодоления социального и экзистенциального хаоса. Поиски человеком «своего» пространства не разрешают внутренних противоречий, не помогают обрести чувство укоренённости в пространстве быта и бытия.

2. Художественное пространство сборника «Звёзды Маньчжурии» открывается как перекрёсток разных культур, прежде всего - русской и китайской. Как внесубъектный способ выражения авторского сознания в прозе А. Хейдока оно демонстрирует сложное взаимодействие двух ментальностей: русской (приобретённой в России) и восточной (воспринятой в эмиграции).

3. Значимыми образами художественного пространства харбинской прозы являются Россия, Дом, Китай, город (Москва), а в прозе А. Хейдока -Россия, Китай, город (Харбин), пустыня, тайга, небо, вода. Главные топосы художественного мира писателя - Россия и Китай. Китай предстаёт в его творчестве в целостности прошлого и современности, оказываясь вместилищем личной и исторической памяти. Россия выступает как источник этических ценностей, духовный ориентир, поднимающий над суетой и обыденностью; пространство-посредник, объединяющий героев.

4. Образы художественного пространства в рассказах А. Хейдока характеризуются амбивалентностью: они одновременно жизнетворны и смертоносны, способны гармонизировать сознание человека и бессильны перед трагизмом жизни, угрозой смерти.

5. А. Хейдок представляет тип «героя пути», находящегося в поисках гармонии. Гармония как предмет человеческих устремлений недостижима в ситуации исторической катастрофы, но, по А. Хейдоку, семья, любовь, вера, национальная культура, мир природы способны стать гармонизирующими факторами человеческого существования.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на международных научных конференциях «Россия и Китай на дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2002-2003), межвузовскохЧ конференции «Проблема гедонизма в литературе XX века» (Томск, 2002), областном научнометодическом семинаре «Региональный компонент в преподавании русского языка и литературы» (Благовещенск, 2003), ежегодном межвузовском научном семинаре «Набоковские чтения» (Благовещенск, 2004-2006), Международной научной конференции «Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времён до начала XX в.)» (Благовещенск, 2004), Международной научной конференции «Россия - Азия: становление и развитие национального самосознания» (Улан-Удэ, 2005), научном семинаре по литературоведению «Русский Харбин: тенденции культурного и литературного процесса» (Благовещенск, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического указателя произведений А. Хейдока и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза А.П. Хейдока в контексте литературы дальневосточного зарубежья: виды и образы пространства"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Литература дальневосточного зарубежья развивалась по своей траектории, отличной как от литературы метрополии, так и от литературы европейской эмиграции. Проза дальневосточного зарубежья воплощала трагическое сознание человека в эмиграции, его попытки преодоления социально-исторического хаоса. В творчестве А. Несмелова, Вс.Н. Иванова, Я. Ловича, А. Хейдока наряду с традиционными для литературы русского зарубежья темами России, тоски по родине нашли отражение такие ситуации, как Первая мировая война, быт русских в эмиграции, мир Востока. Проблематика прозы Харбина была связана с социальным опытом писателей-эмигрантов и особым геополитическим положением города, где представители литературного сообщества оказались на перекрёстке нескольких культур: русской классической, культуры метрополии, европейского зарубежья (Шмелёв, Куприн, Набоков) и восточной культуры (китайская мифология, буддизм, даосизм).

В поэтике прозы дальневосточного зарубежья художественное пространство обретает особую значимость, формируя внутреннее единство различных текстов. Типология пространства обнаруживает такие составляющие, как бытовое, виртуально-ностальгическое и представленное различными локусами пространство «рассказов о войне».

Бытовое пространство репрезентирует один из основных топосов — Харбин - как социальное и культурное пространство в его сюжетообразующей функции.

Виртуально-ностальгическое пространство представлено топосами дома, города (Москва), кадетского корпуса, хронотопами православных праздников. Идеализация прошлого сознанием героя оформляет миф о России.

Художественное осмысление опыта Первой мировой войны привело к появлению пространственных образов, связанных с войной как особым состоянием мира. Выделяются топосы землянки, мотив границы, рубежа, порога, которые метафоризируют внутреннее состояние человека на войне. Пространству войны соответствует определённый тип героя - скитальца, мученика. Ситуация социальной несвободы и унижения становится проявлением скрытых потенций человека, его готовности к самопожертвованию. Хотя война воскрешает языческие принципы (насилие, предательство, убийство), но обнаруживается сила органической нравственной связи человека с человеком.

Особое место в прозе дальневосточного зарубежья занимает фигура А. Хейдока, в эстетическом сознании которого взаимодействовали классическая традиция и философия Востока. Сборник рассказов «Звёзды Маньчжурии» - важная часть его литературного наследия.

Художественное пространство в его типологических характеристиках и семантическом многообразии является одной из структурообразующих, миромоделирующих поэтических доминант.

Типология пространства представлена природно-географическими (пустыня, тайга), онирическими, архаическими топосами.

Индикатором пространственной насыщенности рассказов является содержательное наполнение географических реалий. Географическая информация носит экстенсивный характер; упоминаются названия, фиксирующие новую среду обитания героев: центры русской эмиграции в Китае — Харбин, Шанхай, Гонконг; провинция Цинь-ань-фу, китайский городок Чен-бо-шань; Урга, куда устремился один из вождей белого движения барон Унгерн фон Штернберг; провинция Гуйчжоу; анонимный беженский хутор.

Природное пространство Китая создаётся такими атрибутами, как маньчжурские сопки, пади Хингана, горы, холмы. Урбанистический пейзаж Китая представлен дальневосточным базаром — эмблемой многоликости Китая. Китай не поддаётся скорому освоению инонациональным сознанием.

Познание другой культуры сопряжено с открытостью человека миру, с сохранением им способности постигать чужое культурное пространство.

Центральные образы художественного мира А. Хейдока - Россия и Китай. Китай у писателя выступает как органическое единство рукотворного и природного, реального и надмирного, торжественного и житейски обыденного. Китай предстаёт в целостности прошлого и современности, оказываясь вместилищем личной и исторической памяти. Для русских Китай стал жизненной практикой, во многом определив их повседневное и духовное существование.

Россия в прозе А. Хейдока выступает как источник этических ценностей, хранительница вековых традиций, она на уровне подсознания является для русских эмигрантов духовным ориентиром, возвышающим их над мирской суетой и обыденностью, пространством-посредником, объединяющим их.

В сборнике представлен тип «героя-пути», находящегося в поисках гармонии. Смысл понятия «гармония» у А. Хейдока формируется на стыке нескольких картин мира: античной, европейской, китайской, русской.

Под гармонией А. Хейдок понимает организованность Вселенной, противостоящую хаосу, а по отношению к «маленькому человеку» — вступление его во связи «семейные», «социальные»; согласованность между рассудком и чувственностью; мир (отсутствие войны), сытость (не голод), соразмерность между материальным и духовным. Достичь полной внутренней и внешней гармонии, согласно А. Хейдоку, невозможно. Мир, раздираемый внутренними противоречиями, междоусобными войнами, позволяет почувствовать внутреннюю соразмерность только как кратковременное состояние.

Вариантом существования в «чужом» пространстве является реализация одного из смыслов понятия гармония — «связь», объединение героев друг с другом в семье, в дружбе, в сотрудничестве.

Образы пространства, обусловленные культурными, региональными, национальными, геоландшафтными факторами, творческой судьбой писателя, становятся способами воплощения авторского сознания, взаимопересечением русских и восточных представлений о человеке и мире.

149

Список научной литературыБелозубова, Наталья Иннокентьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Произведения А.П. Хейдока и тексты других авторов

2. Хейдок, А.П. Человек с собакой Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1929.-№2.-С. 11-14.

3. Хейдок, А.П. Шествие мёртвых Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. — 1929. № 4. - С. 10-11.

4. Хейдок, А.П. Приключение Анатоля Гайнау Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. - № 6. - С. 1,2,4-6.

5. Хейдок, А.П. Дэрби Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. - № 9. -С. 6-7.

6. Хейдок, А.П. Кошмар степи Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 12. - С. 1-2.

7. Хейдок, А.П. Дикарь Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. - № 18. -С. 1, 2, 4, 6.

8. Хейдок, А.П. Призрак Алексея Вельского Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929 - № 24. - С. 1-3.

9. Хейдок, А.П. Собаки воют Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 27. - С. 4-6.

10. Хейдок, А.П. Игра с роком Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. Харбин. -1929.-№30.-С. 1-4, 6.

11. Хейдок, А.П. Зов пустыни Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 36. - С. 1-3.

12. Хейдок, А.П. Чудо севера Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 38. - С. 6-9.

13. Хейдок, А.П. Двойной след Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 44. - С.-1-4.

14. Хейдок, А.П. Туз пик Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. - № 48. -С. 14, 16, 17.

15. Хейдок, А.П. Язык цифр Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1929. -№ 50. - С. 1-5.

16. Хейдок, А.П. Гордый мужчина Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж.1929.-№52.-С. 1,2, 4.

17. Хейдок, А.П. Раненый скиф Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. Харбин. -1929.- 17 марта.-С. 4.

18. Хейдок, А.П. Новогоднее происшествие Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№ 3. - С. 8-10.

19. Хейдок, А.П. Странствующий рыцарь Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. - № 5. - С. 10,12-14.

20. Хейдок, А.П. Душа Востока Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№ 6. - С. 4.

21. Хейдок, А.П. Опыт Брайда Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№7.-С. 1-4, 6.

22. Хейдок, А.П. Таёжная сказка Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№ 10. - С. 1-4

23. Хейдок, А.П. На краю бездны Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№15.-С. 14-16.

24. Хейдок, А.П. Безумие жёлтых пустынь Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1930. № 18. - С. 1, 2, 4, 5, 7, 8, 9-11.

25. Хейдок, А.П. Сильнее судьбы Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№ 25. - С. 1,2,4,5, 8.

26. Хейдок, А.П. Воспитанник пирата Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж.1930.-№27.-С. 1,2, 4,5.

27. Хейдок, А.П. Контрабандисты Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№32.-С. 1,2,4, 6.

28. Хейдок, А.П. Маньчжурская принцесса Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1930. -№ 39. - С. 1-6, 8-15.

29. Хейдок, А.П. Дом Берта Лея Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. — 1930. -№ 44. С. 5, 6, 8, 10, 11; № 45. - С. 3, 4, 6, 8-11.

30. Хейдок, А.П. Коновая Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. 1931. - 13 февраля. - С. 4.

31. Хейдок, А.П. Левая сторона Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№7.-С. 1, 2, 6-8.

32. Хейдок, А.П. Нечто Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. - № 12. -С. 1, 2, 4-6, 8-10.

33. Хейдок, А.П. Миами Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. - № 15. -С. 1,2, 4,5,7, 8, 9-11.

34. Хейдок, А.П. Завещание Гунара Пильса Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№ 18. - С. 1-3, 5.

35. Хейдок, А.П. Песнь Валгунты Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№21.-С. 1,2,4, 6-9.

36. Хейдок, А.П. Неоценённая добродетель Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№ 26. - С. 3-5.

37. Хейдок, А.П. Улыбка города Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№35.-С. 1-4, 6.

38. Хейдок, А.П. Чёрная палатка Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№ 38. - С. 1-5.

39. Хейдок, А.П. Длиннорукий бог Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1931. № 43. - С. 1-4, 6, 7, 10,11.

40. Хейдок, А.П. Хэльга Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. - № 48. -С. 1-6, 8, 9.

41. Хейдок, А.П. Немного лжи Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1931. -№52.-С. 1,2, 4, 6, 7.

42. Хейдок, А.П. На путях извилистых Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. -1931.-1 ноября.-С. 3-4.

43. Хейдок, А.П. Тропа Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. 1931. - 1 января. — С. 3-4.

44. Хейдок, А.П. Драма на хуторе. Маньчжурская быль Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. 1932. - 17 апреля. - С. 4.

45. Хейдок, А.П. Три осечки. Рассказ волонтёра из русского отряда Чжан Цзучана Текст. / А.П. Хейдок // Рупор. 1932. - 14 августа. - С. 3-4.

46. Хейдок, А.П. Один день его жизни Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1932,-№7.-С. 4, 6, 8,10.

47. Хейдок, А.П. Русалка Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1932. - № 12. -С. 1,2, 4, 6, 8,10,11.

48. Хейдок, А.П. Жиголо Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1932. - № 19. -С. 1, 2, 4, 6, 8.

49. Хейдок, А.П. Голубая страна Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1932. -№27. - С. 1, 2, 4-6,8.

50. Хейдок, А.П. Храм снов (Из найденного дневника прапорщика Рязанцева) Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1932. - № 32. - С. 1, 2, 4-6, 8,10.

51. Хейдок, А.П. Кабан Текст. / А.П. Хейдок // Шанхайская заря. — 1933.29 октября. — С. 4.

52. Хейдок, А.П. Пока двигается караван Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1933.-№4.-С. 1-6.

53. Хейдок, А.П. Искупление Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1933. -№ 34. - С. 1, 2-4, 6, 8.

54. Хейдок, А.П. Память Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1933. - № 41.- С. 1, 2, 4, 6, 8.

55. Хейдок, А.П. Закон мужчины Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1933. -№51. -С. 1,4, 6, 8.

56. Хейдок, А.П. Пурга Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1934. - № 2. -С. 1-4.

57. Хейдок, А.П. Любовная мистерия Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1934. № 9. - С. 1, 2, 4, 5, 6, 8.

58. Хейдок, А.П. Знамя взревающее. (Мысли о хорошей книге) Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. 1934. - № 30. - С. 4, 5.

59. Хейдок, А.П. Ночной поезд Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. — 1934. -№34.-С. 1, 2, 4,8.

60. Хейдок, А.П. Звёзды Маньчжурии Текст. : рассказы с предисловием академика Н. Рериха / А.П. Хейдок. New York : New-Sendicate, 1934.

61. Хейдок, А.П. Две песни Текст. / А.П. Хейдок // Эпоха. 1946. -№ 124. - С. 1-4.

62. Хейдок, А.П. «Сан-Рафаэль» Текст. / А.П. Хейдок // Сегодня. 1947.- № 3 (92). С. 3-4.

63. Хейдок, А.П. Кабан Текст. / А.П. Хейдок // Голос Родины. 1989. -№ 28. - С. 2.

64. Хейдок, А.П. Безумие жёлтых пустынь Текст. / А.П. Хейдок // Литературная Россия. 1989. - № 28. - С. 18.

65. Хейдок, А.П. Шествие мёртвых Текст. / А.П. Хейдок // Литературная Россия. 1989. - № 28. - С. 19.

66. Хейдок, А.П. Духовность Текст. / А.П. Хейдок // Мелиоратор Дона.- 1989. № 68-69. - С. 6.

67. Хейдок, А.П. Три осечки, Маньчжурская принцесса, Призрак Алексея Вельского Текст. / А.П. Хейдок // Даугава. 1989. - № 12. — С. 321.

68. Хейдок, А. П. Храм снов, Песнь Валгунты, Миами, Чёрная палатка Текст. / А.П. Хейдок // Даугава. 1990. - № 1. - С. 24-31, 34-53.

69. Хейдок, А.П. Автобиографические заметки Текст. / А.П. Хейдок // Даугава. 1990. - № 1. - С. 53-56.

70. Хейдок, А.П. Учитель жизни Текст. / А.П. Хейдок // Боевая вахта. -1990.-21 января.-С. 4.

71. Хейдок, А.П. Три осечки, Шествие мёртвых Текст. / А.П. Хейдок // Тихоокеанский комсомолец. — 1990. — 27 января. — С. 6-7.

72. Хейдок, А.П. Вера Текст. / А.П. Хейдок // Тихоокеанский комсомолец. — 1990. 10 ноября. — С. 6-7.

73. Хейдок, А.П. Звёзды Маньчжурии («Безумие жёлтых пустынь», «На путях извилистых», «Нечто», «Маньчжурская принцесса») Текст. / А.П. Хейдок // Дальний Восток. 1990. - № 8. - С. 71-96.

74. Хейдок, А.П. Звёзды Маньчжурии («Миами», «Таёжная сказка», «Храм снов») Текст. / А.П. Хейдок // Дальний Восток. 1990. - № 9. - С. 5472.

75. Хейдок, А.П. Грешница (О чём умолчало Евангелие от Иоанна) Текст. / А.П. Хейдок // Дальний Восток. 1991. - № 2. - С. 71-99.

76. Хейдок, А.П. Звёзды Маньчжурии Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. -1992. -№ 1.-С. 106-133.

77. Хейдок, А.П. Звёзды Маньчжурии Текст.: рассказы / А.П. Хейдок. -Владивосток: Уссури, 1992. 144 с.

78. Хейдок, А.П. Храм снов Текст. / А.П. Хейдок // Храм снов: сб. рассказов / ред., сост. М. Латышев. — М., 1993.

79. Хейдок, А.П. Память сердца Текст. / А.П. Хейдок // Держава Рериха / сост. Д.Н. Попов. М.: Изобр. искусство, 1993. - С. 354-361.

80. Хейдок, А.П. Огонь у порога Текст. / А.П. Хейдок. Магнитогорск: Изд-во Амрита-Урал, 1994. - 797 с.

81. Хейдок, А.П. Радуга чудес Текст. / А.П. Хейдок. Рига: Виеда, 1994. 440 с.

82. Хейдок, А.П. Переодетое счастье Текст. / А.П. Хейдок. Рубцовск: ООО Выбор, 2004. - 88 с.

83. Хейдок, А.П. Неоконченная симфония Текст. / А.П. Хейдок. — Рубцовск: ООО Выбор, 2004. 112 с.

84. Хейдок, А.П. Ангел последний Текст. / А.П. Хейдок. Рубцовск: ООО Выбор, 2005. - 117 с.

85. Хейдок, А.П. Маньчжурские рассказы (Хэльга, Сильнее судьбы, Человек с собакой, Кошмар в степи, Опыт Брайда) Текст. / А.П. Хейдок // Рубеж. Владивосток, 2006. -№ 6. - С. 97-120.

86. Веселовский, Н.П. Московские звоны Текст. / Н.П. Веселовский // Литература русских эмигрантов в Китае: В 10 т. Т. 3: Соната над Хинганом. -Пекин: Китайская молодёжь, 2005. С. 315-327.

87. Достоевский, Ф.М. Мальчик у Христа на ёлке Текст. / Ф.М. Достоевский // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 12 т. Т XII. М. : Правда, 1982. - С. 457-462.

88. Иванов, Вс.Н. Белый дым Текст. / Вс.Н. Иванов // Рубеж. — 1933. — № 19. С. 1-4.

89. Иванов, Вс.Н. На масляной неделе Текст. / Вс.Н. Иванов // Рубеж. -1935.-№11.-С. 3-12.

90. Иванов, Вс. Н. Маруся Чурай Текст. / Вс.Н. Иванов // Рубеж. 1932. - № 6. - С. 1, 2, 4.

91. Иванов, Вс.Н. Мать Текст. / Вс.Н. Иванов // Рубеж. 1935. - № 18. -С. 4-16.

92. Иванов, Вс.Н. Огни в тумане. Рерих художник-мыслитель Текст. / Вс.Н. Иванов. - М.: Сов. писатель, 1991. - 383 с.

93. Иванов, Вс.Н. Рассказ о первом бое Текст. / Вс.Н. Иванов // Рубеж. — 1934. № 31. - С. 6-8,10,12-14,16.

94. Куприн, А. На переломе (Кадеты) Текст. / А. Куприн // Куприн А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М.: Художественная литература, 1971. - С. 7-72.

95. Литература русских эмигрантов в Китае Текст.: В Ют. / собиратель оригиналов, гл. сост., шеф-ред. Ли Янлен. Пекин: Китайская молодёжь, 2005.

96. Лович, Я. Леди Годива из деревни Павловки Текст. / Я. Лович // Рубеж. 1929. - № 51. - С. 8-10,14.

97. Лович, Я. Страстная суббота Текст. / Я. Лович // Лович Я., Мурашов Г. Белая Голгофа. Харбин, 1936.

98. Набоков, В.В. Машенька Текст. / В.В.Набоков // Набоков, В.В. Собр. соч.: В. 4. Т. 1.-М.: Правда, 1990.-С. 35-115.

99. Несмелов, А.И. Без Москвы, без России: стихотворения, поэмы, рассказы Текст. / А.И. Несмелов / сост., коммент. Е.В. Витковского, A.B. Ревоненко. М.: Московский рабочий, 1990. — 462 с.

100. Несмелов, А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2: Рассказы и повести. Мемуары Текст. / А.И. Несмелов. Владивосток: Рубеж, 2006. - 732 с.

101. Пу Сунн-лин. Рассказы Ляо Чжая о чудесах Текст. / Сунн-лин Пу / пер. с китайск. акад. В.М.Алексеева. — М.: Художественная литература, 1973.-576 с.

102. Харбин. Ветка русского дерева Текст.: проза, стихи / сост. Д.Г. Селькина, Е.П. Таскина. — Новосибирск: Новосибирск. кН. изд-во, 1991.- 397 с.

103. Шмелёв, И. Лето Господне Текст.: автобиогр. повесть / И. Шмелёв.- М.: Олимп ООО Издательство ACT-ЛТД, 1997.

104. И. Работы о творчестве Хейдока, о литературе и истории русского зарубежья

105. Аблова, Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX в.) Текст. / Н.Е. Аблова. М.: НП ИД Русская панорама, 2004. - 432 с.

106. Агеносов, В.В. Культура русской эмиграции Текст. /В.В. Агеносов // Культурология сегодня. Теория и история культуры. — М.: Знание, 1998. — С. 257-267.

107. Азаров, Ю.А. Диалог поверх барьеров. Литературная жизнь русского зарубежья: центры эмиграции, периодические издания, взаимосвязи (1918-1940) Текст. / Ю.А. Азаров. М.: Совпадение, 2005. - 235 с.

108. Аникина, Г.П. Китайская «энциклопедия» Вс.Н. Иванова Текст. /I

109. Г.П. Аникина // Россия и Китай на дальневосточных рубежах: сб. материалов междунар. конф. Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. — Вып. 3. — С. 529-532.

110. Аурилене, С.Е. Российская диаспора в Китае: Маньчжурия. Северный Китай. Шанхай (1920-1950-е гг.): монография Текст. / С.Е. Аурилене. Хабаровск, 2003. - 214 с.

111. Балакшин, П.П. Финал в Китае: Возникновение, развитие и исчезновение Белой эмиграции на Дал. Востоке Текст.: В 2 т. / П.П. Балакшин. Сан-Франциско; Париж; Нью-Йорк: Сириус, 1958-1959. -Т. 1.-1958.-430 с.

112. Балакшин, П.П. Финал в Китае: Возникновение, развитие и исчезновение Белой эмиграции на Дал. Востоке Текст.: В 2-т. / П.П. Балакшин. Сан-Франциско; Париж; Нью-Йорк: Сириус, 1958-1959. -Т.2.-1959.-374 с.

113. Белоконь, А. Под звёздами Маньчжурии Текст. / А. Белоконь // Личный архив A.B. Колесова.

114. Бем, A.J1. «Столица» и «провинция» Текст. / A.JI. Бем // Критика русского зарубежья: В 2 ч. Ч. 1 / сост., предисл., преамбулы, примеч. O.A. Коростелев, Н.Г. Мельников. М.: Олимп: ACT, 2002. - С. 306-312.

115. Берберова H.H. Курсив мой: Автобиография Текст. / H.H. Берберова. -М.: Согласие, 1996. 736 с.

116. Богдан, Г.Т. Памяти Альфреда Хейдока Текст. / Г.Т.Богдан. -Челябинск, 1998.

117. Бузуев, O.A. Очерки по истории литературы русского зарубежья Дальнего Востока (1917-1945): монография Текст. / O.A. Бузуев. М.: Прометей, 2000. - 125 с.

118. Бузуев, O.A. Поэзия Арсения Несмелова: монография Текст. / O.A. Бузуев. — Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольск.-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2004. 113 с.

119. Бузуев, O.A. Творчество Валерия Перелешина: монография Текст. / O.A. Бузуев. — Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольск.-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2003. 145 с.

120. Бузуев, O.A. Литература русского зарубежья Дальнего Востока: проблематика и художественное своеобразие (1917-1945 гг.): автореф. дис. . докт. филол. наук. Текст. / O.A. Бузуев. — М.: Изд-во МПГУ, 2001. 39 с.

121. Бузуев, O.A. Литература русского зарубежья Дальнего Востока: проблематика и художественное своеобразие (1917-1945 гг.): дис. . докт. филол. наук Текст. / O.A. Бузуев. М.: МГПУ, 2001.

122. Букреев, Ю. Всеволод Никанорович Иванов (1888-1971) и его литературное наследие Текст. / Ю. Букреев // Иванов Вс.Н. Огни в тумане. Рерих — художник-мыслитель. — М.: Сов. писатель, 1991. — С. 304-318.

123. Великая маньчжурская империя. К десятилетнему юбилею Текст. -Харбин, 1942.-С. 366.

124. Великая, Н.И. Воскреснуть, вернуться в Россию: Проза русского зарубежья Текст. / Н.И. Великая. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1996. - 68 с.

125. Витковский, Е.В. «На сопках Маньчжурии»: Предисловие Текст. / Е.В. Витковский // Несмелов А.И. Без Москвы, без России: стихотворения, поэмы, рассказы. -М.: Моск. Рабочий, 1990. С. 3-22.

126. Витковский, Е.В. Формула бессмертия Текст. / Е.В. Витковский // Несмелов А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1 : Стихотворения и поэмы. Владивосток: Рубеж, 2006. - С. 3-34.

127. Волин, М. Гибель молодой Чураевки (Воспоминания) Текст. / М. Волин // Новый журнал. Нью-Йорк, 1997. - № 209. - С. 216-240.128. «Воспоминания» Вадима Морковина (публикация Д.В. Базановой) Текст. // Русская литература. 1993. - №. 1. - С. 190-239.

128. Вс.Н. Иванов и культура России (к 105-летию со дня рождения Вс.Н. Иванова): сб. материалов всерос. науч.-практич. конф. Текст. -Хабаровск: ХГПУ, 1993. 89 с.

129. Голенищев-Кутузов, И.Н. Русская литература на Дальнем Востоке Текст. / И.Н. Голенищев-Кутузов // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 106-109.

130. Годы, Люди, Судьбы. История российской эмиграции в Китае: материалы междунар. науч. конф., 19-21 мая 1998 г., посвящ. 100-летию г. Харбина и КВЖД Текст. М., 1998. - 94 с.

131. Дальневосточная литература: мифы и реальность Текст. // Литературная газета. 2006. — № 50. - С. 7.

132. Демидова, O.P. Метаморфозы в изгнании: литературный быт русского зарубежья Текст. / O.P. Демидова. СПб.: Гиперион, 2003. - 296 с.

133. Дземешкевич, Л.К. Харбинцы Текст. / Л.К. Дземешкевич. Омск, 1998.

134. Диао Шаохуа. Харбинская «Чураевка» Текст. / Диао Шаохуа // Рубеж. 2003. - № 4. - С. 219-228.

135. Диао Шаохуа. Художественная литература русского зарубежья в городе Харбине за первые 20 лет (1905-1925) Текст. / Диао Шаохуа // Россияне в Азии. 1996. - № 3. - С. 57-109.

136. Добровенский, Р. Быль и тайна Текст. / Р. Добровенский // Даугава. -1989.-№12.-С. 3-4.

137. Дубинина, Н.И., Цыпкин, Ю.Н. Об особенностях дальневосточной ветви российской эмиграции (на материале Харбинского комитета помощирусским беженцам) Текст. / Н.И. Дубинина, Ю.Н. Цыпкин // Отечественная история. 1996. - № 1. - С. 70-84.

138. Епишкина, Н.В. Традиции серебряного века в поэзии Арсения Несмелова: дис. . канд. филол. наук Текст. / Н.В. Епишкина. -М., 2000.

139. Жун Цзе Литературная деятельность русских харбинцев Текст. / Жун Цзе // Русский язык за рубежом. 2001. - № 2. - С. 88-94.

140. Забияко, A.A. Тропа судьбы Алексея Ачаира: науч. издание Текст. / A.A. Забияко. Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2005. - 276 с.

141. Забияко, A.A. Лирика «харбинской ноты»: культурное пространство, художественные концепты, версификационная поэтика: автореф. дисс. . докт. филол. наук Текст. / A.A. Забияко. М.: Изд-во РУДН, 2007. - С. 32.

142. Иванов-Ардашев, В.В. Эхо русского зарубежья. Очерки и переписка с писателями-эмигрантами Текст. / В.В. Иванов-Ардашев. — Хабаровск: Хабаровский краевой краеведческий музей им. Н.И. Гродеково, 2007. 124 с.

143. Иванов, Вс.Н. Об эмигрантской литературе Текст. / Вс.Н. Иванов // Гун-Бао. 1929. - 20 сентября. - С. 4.

144. Иванов, Вс.Н. Усиление русской жизни Текст. / Вс.Н. Иванов //День русской культуры. 1930. - 15 июня. - С. 13-15.

145. Иванов, Ю. Близость к человеку: художественная проза А. Несмелова Текст. / Ю. Иванов // Дальний Восток. — 1992. № 1. - С. 153160.

146. Иващенко, Л .Я. Литературное творчество писателей-дальневосточников в оценке зарубежной критики (20-70-е годы XX века) Текст. / Л.Я. Иващенко. — Владивосток, 1988. 33 с.

147. Ильин, И.А. О тьме и просветлении. Книга художественной критики: Бунин. Ремизов. Шмелёв Текст. / И.А. Ильин. M : Скифы, 1991. -С. 178.

148. И.Ф. Эмигрантские писатели на Дальнем Востоке Текст. / И.Ф. // Русские записки. Общественно-политический и литературный журнал. -1937.-№ 1.-С. 322-330.

149. Казак, В. Зарубежные публикации русской литературы Текст. /

150. B. Казак // Вопросы литературы. 1998. - Вып. 3. - С. 110.

151. Ким Рехо. Байков Текст. / Рехо Ким // Литература русского зарубежья: 1920-1940. М.: ИМЛИ: Наследие, 1999. - Вып. 2. - С. 270-297.

152. Кодзис, Б. Литературная жизнь русской эмиграции в Харбине (19171945) Текст. / Б. Кодзис // Вопросы литературы. 1998. - Вып. 2. - С. 366373.

153. Колесов, A.B. Быль и тайна Альфреда Хейдока Текст. / A.B. Колесов // Хейдок А.П. Звёзды Маньчжурии: рассказы. Владивосток: Уссури, 1992. - С. 129-136.

154. Колесов, A.B. «Лучшие цветы радости растут у трудных дорог» Текст. / A.B. Колесов // Тихоокеанский комсомолец. 1990. - 10 ноября. —1. C. 6-7.

155. Колесов, A.B. Много нас рассеяно по свету. Текст. / A.B. Колесов // Тихоокеанский комсомолец. 1990. - 27 января. — С. 6-7.

156. Колесов, А. О творчестве А. Хейдока Текст. / A.B. Колесов // Рубеж. 1992. -№ 1. - С. 106.

157. Колесов, A.B. Поэты и прозаики Харбина: Русская журналистика и художественная литература в 20-х гг. XX века Текст. / A.B. Колесов // Россия и АТР. 2002. - № 2. - С. 90-101.

158. Колесов, A.B. Слово о писателе Текст. / A.B. Колесов // Дальний Восток. -1990. № 8. - С. 72-77.

159. Костиков, В. Не будем проклинать изгнанье . (Пути и судьбы русской эмиграции) Текст. / В. Костиков. М.: Международные отношения, 1990. - 464 с.

160. Кочубей, О.И., Печерица, В.Ф. Исход и возвращение (Русская эмиграция в Китае в 20-40-е годы) Текст. / О.И. Кочубей, В.Ф. Печерица. -Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. 225 с.

161. Краткая автобиографическая справка А. Хейдока // Личный архив1. A.B. Колесова.

162. Крейд, В. Все звёзды повидав чужие Текст. / В. Крейд // Русская поэзия Китая: антология / сост. В.П. Крейд, О.М. Бакич. М.: Время, 2001. -С. 5-38.

163. Крейд, В. О духовном опыте эмигрантской поэзии Текст. /

164. B. Крейд // Вернуться в Россию стихами: антология / предисл. В. Крейда. -М., 1995.

165. Крузенштерн-Петерец, Ю. Воспоминания Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Россиане в Азии. 1997. - № 4. - С. 124-210.

166. Крузенштерн-Петерец, Ю. Воспоминания Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Россиане в Азии. 1998. - № 5. - С. 25-83.

167. Крузенштерн-Петерец, Ю. Воспоминания Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Россиане в Азии. 1999. - № 6. - С. 29-104.

168. Крузенштерн-Петерец, Ю. Воспоминания Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Россиане в Азии. 2000. - № 7. - С. 93-149.

169. Крузенштерн-Петерец, Ю. О «Рубеже» Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 94-97.

170. Крузенштерн-Петерец Ю. «У каждого человека есть своя I родина.». Воспоминания Текст. / Ю. Крузенштерн-Петерец // Россиане в

171. Азии. 1994. - № 1. - С. 17-132.

172. Кузнецова, T.B. Центры русского книжного дела в Китае в 19171949 гг. Текст.: автореф. дис. . канд. ист. наук / Т.В.Кузнецова. — Новосибирск, 1999. 23 с.

173. Лебедева, H.A. Свет далёкой звезды (о рассказах Хейдока) Текст. / H.A. Лебедева // Россия и АТР. 1994. - № 1 (5). - С. 161-168.

174. Лидин, Н. Русская эмиграция на Дальнем Востоке Текст. / Н. Лидин // Русские записки. Париж-Шанхай. —1937. - № 1. — С. 311-321.

175. Ли Мен. Харбинская «Чураевка» Текст. / Ли Мен // Новый журнал. 2001. - № 224. - С. 207-227.

176. Ли Мэн. Харбин продукт колониализма Текст. / Ли Мэн // Проблемы Дальнего Востока. - 1999. - № 1. - С. 96-103.

177. Литература русского зарубежья: 1920-1940 гг. Текст. / сост. и отв. ред. О.Н. Михайлов. М.: Наследие, 1993. - С. 38-40.

178. Луганов, К. Семь лет Чураевке Текст. / К. Луганов // Рубеж. 1933. -№.12.-С. 15.

179. Мелихов, Г.В. Белый Харбин: середина 20-х гг. Текст. / Г.В. Мелихов. М.: Русский путь, 2003. - 440 с.

180. Мелихов, Г.В. Международная научная конференция «Годы. Люди. Судьбы. История российской эмиграции в Китае (К 100-летию Харбина и КВЖД)» Текст. / Г.В. Мелихов // Проблемы Дальнего Востока. 1998. -№4.-С. 123-127.

181. Мелихов, Г.В. Международная роль культуры «Восточной ветви» в русском зарубежье (к постановке проблемы) Текст. / Г.В. Мелихов // Проблемы изучения истории Рос. Зарубежья: сб. ст. / РАН. Институт рос. истории. М., 1993. - С. 3-7.

182. Мелихов, Г.В. Российская диаспора и западная цивилизация в Китае Текст. / Г.В. Мелихов // Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы: тезисы докл. IV междунар. науч. конф.: В 2 ч. Ч.2.-М., 1993.-С. 3-5.

183. Мелихов, Г.В. Российская эмиграция в Китае (1917-1924 гг.) Текст. / О.Н. Михайлов. М., 1995.

184. Михайлов, О.Н. Гнёзда рассеяния Текст. / О.Н. Михайлов // Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. М., 1995. - С. 14-25.

185. Москвина, O.A. Творчество Альфреда Хейдока Текст. / О.А.Москвина // Вс.Н. Иванов и культура России (к 105-летию со дня рождения Вс.Н. Иванова): тезисы всерос. науч.-практич. конф. 17-19 ноября 1993 г. Хабаровск: Изд-во ХГПИ, 1993. - С. 52-53.

186. Мышлова, Д. Очерки по литературе русского зарубежья Текст. / Д. Мышлова. — Новосибирск, 1995.

187. На докладе Н.К. и Ю.Н. Рерих о Гималаях Текст. // Рубеж. 1934. -№ 26. - С. 3.

188. Неживая, Е.А. Художественный мир H.A. Байкова Текст.: дис. . канд. филол. наук / Е.А. Неживая. — Владивосток: ДВГУ, 2000. — 170 с.

189. Несмелов, А. А. Хейдок. «Звёзды Маньчжурии» (Харбин, 1934) Текст. / А. Несмелов // Врата. Шанхай, 1935. - Кн.2.

190. Нона В. Райан. Уникальное положение русской диаспоры Маньчжурии в первой половине XX века Текст. / В. Райан Нона // Русский язык за рубежом. 2002.- № 2.- С. 77-82.

191. Н.Р. Книжные новинки Текст. / Н.Р. // Рубеж. 1936. - 8 авг. -С. 19.

192. Н.Р. Альфред Хейдок. «Звёзды Маньчжурии» Текст. / Н.Р. // Рубеж. -1934.-№39.-С. 19.

193. Н.Р. Елена Архангельская «Жизнь» Текст. / Н.Р. // Рубеж. 1934. -№ 18. - С. 19.

194. Н.Р. Ф.Ф. Даниленко «Роман студента Володи» Текст. / Н.Р. // Рубеж. 1934. - № 14. - С. 19.

195. Перелешин, В. Два полустанка (фрагменты) Текст. / В. Перелешин // Литературная учёба. 1989. - № 6. - С. 110-124.

196. Перелешин, В. Фрагменты из книги «Два полустанка» Текст. / В. Перелешин // Рубеж. Владивосток. - 2004. - № 5. - С. 151-152.

197. Петров, В. Литературная жизнь в Харбине и Шанхае Текст. / В. Петров. Вопросы литературы. - 1989. - № 8. — С. 277-278.

198. Печерица, В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции Текст. /

199. B.Ф. Печерица. Владивосток : Изд-во ДВГУ, 1994. - 186 с.

200. Печерица, В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае Текст. / В.Ф. Печерица. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1999. - 276 с.

201. Плостина, H.H. Творчество H.A. Байкова: проблематика, художественное своеобразие: дис. . канд. филол. наук Текст. / H.H. Плостина. Владивосток: ДВГУ, 2002. - 197 с.

202. Пчелинцева, К.Ф. Образы Китая в русской поэзии и философии XX века. В связи с проблемой Россия — Запад Восток Текст. / К.Ф. Пчелинцева // Русский язык за рубежом. - 2003. - № 3. - С. 106-112.

203. Резвый, В. Судьба легионера. Литературная реабилитация Б. Юльского Текст. / В. Резвый // Рубеж. Владивосток. - 2004. — № 5.1. C. 152-153.

204. Романова, О.Н. Лирика А. Несмелова: проблематика, мифопоэтика, поэтический язык: автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / О.Н. Романова. Комсомольск-на-Амуре, 2002. - 25 с.

205. Романова, О.Н. Лирика Несмелова: проблематика и мифопоэтика, поэтический язык: дис. . канд. филол. наук Текст. / О.Н. Романова. -Комсомольск-на-Амуре, 2002.

206. Россияне в АТР. Сотрудничество на рубеже веков: материалы Первой науч.-практич. Конф., 24-26 сент. 1997 г. Текст. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1999.

207. Русский Харбин Текст. / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. -Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Изд-во МГУ; Наука, 2005. - 352 с.

208. Русский Харбин, запёчатлённый в слове Текст.: сб. ст. / под ред. A.A. Забияко, Е.А. Оглезневой. Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2006. — 232 с.

209. Русский Харбин, запёчатлённый в слове Текст.: сб. науч. ст. / под ред. A.A. Забияко, Г.В. Эфендиевой. Вып. 2: Литературоведческая россика.- Благовещенск: Амурск, гос. ун-т, 2008. 197 с.

210. Светлана Г.Х.Сюй Литературная жизнь русской эмиграции в Китае (1920-1940-е годы) Текст. / Светлана Г.Х.Сюй. М.: Икар, 2003. - 184 с.

211. Слободчиков, В.А. О судьбе изгнанников печальной. Харбин, Шанхай Текст. / В.А. Слободчиков. М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. — 431 с.

212. Слободчиков, В.А. Чураевка Текст. / В.А. Слободчиков // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. М.: Изд-во МГУ, 1998.- С. 65-84.

213. Струве, Г. Русская литература в изгнании Текст. / Г. Струве. — М.: Русский путь, 1997.

214. Сюй Гохун (Светлана). Литературная жизнь русской эмиграции в Китае (1920-1940-е гг.) Текст.: дис. . канд. филол. наук / Сюй Гохун (Светлана). М., 1996. - 181 с.

215. Таскина, Е. Душа Востока Текст. / Е. Таскина // Голос Родины. — 1989.-№28.-С. 2.

216. Таскина, Е.П. Литературное наследие русского Харбина Текст. / Е.П. Таскина // Харбин. Ветка русского дерева. Новосибирск: Новосибирск, кн. изд-во, 1991. - С. 3-36.

217. Таскина, Е.П. На перекрёстке эпох и культур Текст. / Е.П. Таскина // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. — М.: Изд-во МГУ, 2005. С. 35-49.

218. Таскина, Е.П. Неизвестный Харбин Текст. / Е.П. Таскина. М., 1994. -192 с.

219. Таскина, Е.П. Поэты русского Харбина Текст. / Е.П. Таскина // Проблемы Дальнего Востока. -1989. — № 3. С. 120-131.

220. Таскина, Е.П. Поэты русского Харбина Текст. / Е.П. Таскина // Проблемы Дальнего Востока. 1989. -№ 4. - С. 118-127.

221. Таскина, Е. Рубеж Текст. / Е. Таскина // Новый мир. 1999. - № 9. - С. 207.

222. Таскина, Е. Харбин продукт контактов стран-соседей Текст. / Е. Таскина // Проблемы Дальнего Востока. - 1999. - № 4. - С. 132-137.

223. Трубина, JI.A. «С глазами на Россию». Тема памяти в литературе русского зарубежья Текст. / JI.A. Трубина // Литература в школе. — 1996. — № 6. С. 26-42.

224. Трусова, И.С. Арсений Несмелов: поэтическая биография Текст.: дис. . канд. филол. наук / И.С. Трусова. Владивосток ДВГУ, 2000. - 145 с.

225. Хисамутдинов, А. Писатель в изгнании Текст. / А. Хисамутдинов // Новый журнал. 1995. - № 201. - С. 280-284.

226. Хисамутдинов, A.A. По странам рассеяния Текст.: В 2 ч. Ч. 1: Русские в Китае / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2000. -360 с.

227. Царегородцева, Т.И. Арсений Несмелов: Поэтическая судьба в контексте переломной исторической эпохи Текст.: дис. . канд. филол. наук / Т.И. Царегородцева. Екатеринбург, 2002.

228. Цзяо Чень. Русский литературный Харбин 1920-1930-х годов Текст.: дис. . канд. филол. наук / Цзяо Чень. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1994. - С. 242.

229. Чен Лей. Творчество Арсения Несмелова Текст.: дис. . канд. филол. наук / Чен Лей. М.: МГПУ, 2002.

230. Штейн, Э. Журналы русского Китая Текст. / Э. Штейн // Знамя. -1990.-№5.-С. 231-236.

231. Штейн, Э. Предисловие Текст. / Э. Штейн // Арсений Несмелов. Избранная проза / под ред. Э. Штейна. США: Антиквариат, 1987. - С. 5-7.

232. Юзефович, Л. Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга Текст. / Л. Юзефович. М.: Эллис Лак, 1993. -237 с.

233. Якимова, С.И. Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века Текст.: дис. . докт. филол. наук / С.И. Якимова. Хабаровск: ХГПУ, 2002. - 506 с.

234. Якимова, С.И. Жизнь и творчество Вс.Н. Иванова в историко-литературном контексте XX века: монография Текст. / С.И. Якимова. — Хабаровск: ХГПУ, 2001. 258 с.

235. Якимова, С.И. О духовно-нравственном предтечье дальневосточной эмиграции Текст. / С.И. Якимова // Белая армия. Белое дело. — 1997. — № 3. — С. 126-144.

236. Якимова, С. По путям всего света: Традиции русской классики в поэзии дальневосточной эмиграции Текст. / С. Якимова // Дальний Восток. — 2004.- №2. -С. 179-186.

237. Якимова, С. Русская дальневосточная эмиграция и её вклад в сближение культур Запада и Востока Текст. / С. Якимова // Проблемы Дальнего Востока. 2001. - № 1. - С. 160-164.

238. Яновский, B.C. Поля Елисейские Текст. / В.С.Яновский // В. Яновский Соч.: В 2т. Т. 2: Поля Елисейские. По ту сторону времени. М.: Гудьял-Пресс, 2000. - С. 187-432.

239. I. Работы по теории литературы и истории русской литературы XX в.

240. Антонов, С.П. Я читаю рассказ (Из бесед с молодыми писателями) Текст. / С.П. Антонов // Антонов С.П. Собр. соч.: В 3 т. М. : Художественная литература, 1984. — Т. 3. — С. 7-234.

241. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М.М. Бахтин. М.: Сов. Россия, 1979. - 318 с.

242. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе в романе. Очерки по исторической поэтике Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - С. 9-193.

243. Бахтин, М. Эстетика словесного творчества Текст. / М. Бахтин. -М.: Художественная литература, 1979. — 386 с.

244. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания Текст. / А.Н. Веселовский. — М., 1994.

245. Волков, A.A. Творчество А.И. Куприна Текст. / A.A. Волков. -М.: Художественная литература, 1981. 360 с.

246. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира Текст.: Курс лекций / Г.Д. Гачев. М.: Издат. центр Академия, 1998. — 431 с.

247. Гачев, Г.Д. Ментальности народов мира Текст. / Г.Д. Гачев. — М. : Алгоритм: Эксмо, 2008. 544 с.

248. Есаулов, И. А. Пасхальность русской словесности Текст. / И.А. Есаулов. М.: Кругь, 2004. - 560 с.

249. Кандинский, В. В. О духовном в искусстве Текст. / В.В. Кандинский. М.: Изд-во Архимед, 1992. - 109 с.

250. Корман, Б.О. Изучение текста художественного произведения Текст. / Б.О. Корман. — М.: Просвещение, 1972. 110 с.

251. Кулешов, Ф.И. Творческий путь А.И.Куприна, 1907-1938 Текст. / Ф.И. Кулешов. Минск: Изд-во Университетское, 1987. — 317 с.

252. Лаврентьева, Л.С. и Смирнов, Ю.И. Культура русского народа. Обычаи, обряды, занятия, фольклор Текст. / Л.С. Лаврентьева, Ю.И. Смирнов. СПб.: Паритет, 2004. - 447 с.

253. Лихачёв, Д.С. Поэтика художественного пространства Текст. / Д.С. Лихачёв // Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М: Наука, 1979.-С. 335-351.

254. Лосев, А.Ф. Философия. Мифология. Культура Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1991. - 525 с.

255. Лосев, А.Ф. и Шестаков, В.П. История эстетических категорий Текст. / А.Ф. Лосев и В.П. Шестаков. -М.: Искусство, 1965. С. 36-84.

256. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII нач. XIX в.) Текст. / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство-СПб., 1994.-398 с.

257. Лотман, Ю.М. Заметки о художественном пространстве Текст. / Ю.М. Лотман // Учёные записки Тарт. ун-та. 1986. - Вып. 720. — С. 25-43.

258. Лотман, Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя Текст. / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб.: Искусство-СПб, 1997.

259. Лотман Ю.М. Структура художественного текста Текст. / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб, 1998.

260. Русский советский рассказ: Очерки истории жанра Текст. Л.: Наука, 1970.-736 с.

261. Сливицкая, О.В. Повышенное чувство жизни: Мир Ивана Бунина Текст. / О.В. Сливицкая. М.: РГГУ, 2004. - 270 с.

262. Солнцева, Н.М. Иван Шмелёв. Жизнь и творчество. Жизнеописание Текст. / Н.М. Солнцева. М.: Эллис Лак, 2007. - 512 с.

263. Суровова, Л.Ю. Живая страница Ивана Шмелёва: Из истории создания «Лета Господня» Текст. / Л.Ю. Суровова. — М.: Совпадение, 2006. 304 с.

264. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического: Избранное Текст. / В.Н. Топоров. М., 1995. - 624 с.

265. Топоров, В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Текст: Семантика структура. - М.: Наука, 1983. - С. 227-285.

266. Тюпа, В.И. Аналитика художественного. Введение в литературоведческий анализ Текст. / В.И. Тюпа. — М.: Лабиринт РГГУ, 2001. -192 с.

267. Тюпа, В.И. Художественность литературного произведения Текст. / В.И. Тюпа. Красноярск, 1987.

268. Фёдоров, Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время Текст. / Ф.П. Фёдоров. Рига, 1988. - 431 с.

269. Флоренский, П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях Текст. / П.А. Флоренский. — М., 1993.

270. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О.М. Фрейденберг. М.: Лабиринт, 1997 - 448 с.

271. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / пер. с франц. Текст. / М. Фуко. М.: Прогресс, 1977. - 148 с.

272. Хализев, В.Е Теория литературы Текст. / В.Е. Хализев. М.: Высшая школа. - 2000. - 389 с.

273. Холопов, Ю.Н. Гармония: теоретический курс Текст. /Ю.Н. Холопов. СПб.: Изд-во Музыка, 1988. - 510 с.

274. Чудаков, А.П. Поэтика Чехова Текст. / А.П. Чудаков. — М.: Наука, 1971.-291 с.

275. Шпенглер, О. Закат Европы Текст. / О. Шпенглер // Самосознание европейской культуры XX века: мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. - С. 23-54.

276. V. Работы о литературе и философии Китая

277. Алексеев, В.М. Китайская литература: Избр. труды Текст. / В.М. Алексеев. М. : Наука, 1978. - 596 с.

278. Алексеев, В.М. Труды по китайской литературе: В 2 кн. Текст. / В.М. Алексеев. М.: Изд. вост. лит., 2002. - Кн. 1. - 576 с.

279. Баранов, И.Г. Верования и обычаи китайцев Текст. / И.Г. Баранов. М.: Изд. дом Муравей-гайд, 1999. - 304 с.

280. Бог человек - общество в традиционных культурах Востока Текст. -М.: Наука: Изд. вост. лит., 1993. - 224 с.

281. Васильев, JI.C. Культы, религии, традиции в Китае Текст. / JI.C. Васильев. М.: Изд. вост. лит. РАН, 2001. - 488 с.

282. Голыгина, К.И. Великий предел: Китайская модель мира в литературе и культуре (I-XIII вв.) Текст. / К.И. Голыгина. М.: Изд. вост. лит. РАН, 1995.-365 с.

283. Голыгина, К.И Китайская проза на пороге средневековья: (Мифологический рассказ 3-6 вв. и проблема генезиса сюжетного повествования) Текст. / К.И. Голыгина. М.: Наука, 1983. - 240 с.

284. Дао: гармония мира Текст. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 2000. - 864 с.

285. Ежов, В.В. Мифы древнего Китая Текст. / В.В. Ежов. — М. : Астрель : ACT, 2003. 496 с.

286. Кирсанова, Е. Много жён, но семья одна! Из книги доктора Жерве -«Эскулап в Китае» Текст. / Е. Кирсанова // Рубеж. 1934. - № 24. - С. 4-5.

287. Книга дракона (Серия «Страны и народы мира») Текст. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 448 с.

288. Кравцова, М.Е. История культуры Китая Текст. / М.Е. Кравцова. -СПб.: Лань, 1999.-416 с.

289. Лукьянов, А.Е. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао Текст. /

290. A.Е. Лукьянов. М. : Издательская фирма Восточная литература РАН, 2001. - 384 с.

291. Малявин, В.В. Китайская цивилизация Текст. / В.В. Малявин. М. : Дизайн: Информация: Картография: Астрель: ACT, 2001. - 632 с.

292. Малявин, В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени Текст. / В.В. Малявин. — М. : Дизайн: Информация: Картография: Астрель: ACT, 2000. 448 с.

293. Мяло, К.Г. Космогонические образы мира: между Западом и Востоком Текст. / К.Г. Мяло // Культура, человек и картина мира. — М. : Наука, 1987. С. 227-262.

294. Сидихменов, В.Я. Китай: страницы прошлого Текст. /

295. B.Я. Сидихменов. Смоленск : Русич, 2003. - 464 с.

296. Фёдорова, Е. Китайский иероглиф и учение Дао Синолога Текст. / Е. Фёдорова // Рубеж. 1934. - № 19. - С. 6-7.

297. Эйдлин, Л. Василий Михайлович Алексеев и его Ляо Чжай Текст. / Л. Эйдлин // Пу Сунн-лин. Рассказы Ляо Чжая о чудесах / пер. с китайск.; предисл. и коммент. В.М. Алексеева. М. : Художественная литература, 1973. - С. 3-9.1. VI. Справочные издания

298. Агеносов, В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996) Текст. / В.В. Агеносов. М.: Терра: Спорт, 1998. - 543 с.

299. Алексеев, А.Д. Литература русского зарубежья: Книги, 1917-1940 Текст.: материалы к библиографии / А.Д. Алексеев. СПб.: Наука, 1993. -202 с.

300. Библейская энциклопедия Текст.: В 2 т. Т. 1: М. NB-press: Центурион АПС, 1991. - 496 с.

301. Библиография русской зарубежной литературы 1918-1968 гг. Текст. / сост. Л.А. Фостер. — Boston, 1970.

302. Большая Советская Энциклопедия Текст.: В 30 т. Т. 6 / гл. ред. A.M. Прохоров. Изд. 3-е. - М.: Советская Энциклопедия, 1971. — 624 с.

303. Газеты русской эмиграции в фондах отдела литературы русского зарубежья РГБ Текст.: библиографический каталог. — М., 1994.

304. Диао Шаохуа. Литература русского зарубежья в Китае (в г. Харбине и Шанхае) Текст.: библиография / Диао Шаохуа. Харбин: Изд-во Бейфан Вен-и, 2001.-С. 173.

305. Казак, В. Лексикон русской литературы XX века Текст. / пер. с нем] / В. Казак. М.: РИК Культура, 1996.

306. Книга Русского Зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки, 1918-1991 Текст.: библиограф, указ. Ч. 1 (А-К). СПб.: РХГИ, 1997. - 612 с.

307. Литература русского зарубежья возвращается на родину Текст.: выборочный указатель публикаций (1986 1990). Вып. 1.4. 1-2. -М., 1993.

308. Литература русского зарубежья возвращается на родину Текст.: выборочный указатель публикаций (1986 1990). Вып. 2. Ч. 1-2. — М., 1996.

309. Литературная энциклопедия терминов и понятий Текст. / под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК Интелвак, 2001. - 1600 стб.

310. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940) Текст.: В 3 т. Т.1: Писатели русского зарубежья. М.: РОССПЭН, 1997. -512 с.

311. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940) Текст.: В 3 т. Т.2: Периодика и литературные центры. М.: РОССПЭН, 2000. - 640 с.

312. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940) Текст.: В 3 т. Т.З: Книги. -М.: РОССПЭН, 2002. 712 с.

313. Материалы к сводному каталогу периодических и продолжающихся изданий русского зарубежья в библиотеках Москвы (1920-1971 гг.) Текст. -М., 1991.

314. Мифы народов мира Текст.: В 2 т. Т. 1. А — К / гл. ред. Токарев С.А. М.: Советская энциклопедия, 1988. - 671 с.

315. Мифы народов мира Текст.: В 2т. Т.2. К Я / гл. ред. Токарев С.А. - М.: Советская энциклопедия, 1988. - 719 с.

316. Полански, П. Русская печать в Китае, Японии и Кореи Текст.: каталог собрания библиотеки им. Гамильтон Гавайского университета / предисл., пер. с англ. и науч. ред. А. Хисамутдинова / П. Полански. М.: Пашков Дом (Рос. гос. б-ка). - 204 с.

317. Руднев В.П. Энциклопедический словарь культуры XX века: ключевые понятия и тексты Текст. / В.П. Руднев. — М.: Аграф, 2003. 608 с.

318. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века Текст.: энциклопед. биогр. словарь. М.: РОССПЭН, 1997. — 742 с.

319. Русское зарубежье Текст.: указ. лит. / сост. Л.И. Филиппова. -Якутск: Изд-воЯГУ, 1992. 131 с.

320. Сводный каталог русских зарубежных периодических и продолжающихся изданий в библиотеках Санкт-Петербурга (1917-1995 гг.) Текст. СПб.: Изд-во РНБ, 1996.

321. Сводный каталог русских зарубежных периодических и продолжающихся изданий в библиотеках Санкт-Петербурга (1917-1995 гг.). Дополнения и новые поступления за 1996-1999 гг. Текст. СПб.: Изд-во РНБ, 2001.-96 с.о , ,

322. Славянская мифология Текст.: Слов.-справ. / сост. JIM. Вагурина. -М.: Линор: Совершенство, 1998. -318 с.

323. Словарь поэтов русского зарубежья Текст. / под общей ред.

324. B. Крейда. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. - 472 с.

325. Хисамутдинов A.A. Российская эмиграция в Азиатско-тихоокеанском регионе и Южной Америке Текст.: библиографический словарь / A.A. Хисамутдинов. Владивосток: ДВГУ, 2000. — 359 с.

326. Хроника литературной жизни русского зарубежья Текст. // Литературоведческий журнал. М., 2001. - № 15. — С.293-323.

327. Хроника основных событий культурной жизни русского Харбина (1900-1945) Текст. // Русский Харбин / сост., предисл. и коммент. Е.П. Таскиной. -Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Изд-во МГУ; Наука, 2005.1. C. 300-332.