автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Проза чешской эмиграции 1980-1990-х годов. Автор. Герой. Повествователь

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза чешской эмиграции 1980-1990-х годов. Автор. Герой. Повествователь"

<

На правах рукописи

004601888

Боярская Анна Андреевна

ПРОЗА ЧЕШСКОЙ ЭМИГРАЦИИ 1980-1990-х ГОДОВ.

АВТОР. ГЕРОЙ. ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ

(На материале творчества Л. Мартинека, И. Пекарковой, В. Тршешняка)

Специальность 10 01 03 -Литература народов стран зарубежья (европейская и американская читература)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 3 \М 2010

Москва-2010

004601888

Работа выполнена на кафедре славянской филологии филологического факультета Московского государственного университета им M В Ломоносова

доктор филологических наук, профессор Ковтун Елена Николаевна

доктор филологических наук Шерлаимова Светлана Александровна, главный научный сотрудник Институт славяноведения РАН

кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Сорокина Вера Владимировна Московский государственный университет им M В Ломоносова, филологический факультет, научно-исследовательская лаборатория «Русская литература в современном мире»

Ведущая организация Российский государственный гуманитарный

университет

Защита состоится «¿ф> ()С 2010 года в_часов на заседании

диссертационного совета Д 501 001 25 при Московском государственном университете им M В Ломоносова

Адрес. 119991, г Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ им MB Ломоносова, 1-ый учебный корпус, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке филологического факультета МГУ им M В Ломоносова

Автореферат разослан «20» оЦ Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

Официальные оппоненты

2010 года

А В Сергеев

Общая характеристика работы

Данное диссертационное исследование имеет целью выявление художественной специфики прозы, созданной в 1980-1990-х гг чешскими писателями-эмигрантами Исследование проводится на материале творчества трех наиболее заметных представителей «младшего поколения» чешской эмиграции этого периода -Любомира Мартинека, Ивы Пекарковой и Впастимила Тршешняка Главным объектом анализа является повествовательная структура избранных художественных произведений Важнейшим аспектом исследования становится анализ формальных и содержательных взаимосвязей автора, повествователя и главного героя

Широкий спектр художественных текстов чешских писателей, оказавшихся за предечами родины в период гитлеровской оккупации и Второй мировой войны (1939-1945 годы), покинувших страну в 1948 - начале 1950-х годов после прихода к власти Коммунистической партии Чехословакии (т н первая «волна» эмиграции), а также в результате общественно-политического кризиса и последующей «эпохи нормализации» с конца 1968 до 1989 года (тн вторая «волна» эмиграции), ныне признан как чешскими, так и зарубежными литературоведами неотъемлемой и значительной частью национальной культуры XX столетия Исследование творчества чешских писателей-эмигрантов, как и вообще эмигрантской литературы в странах бывшего «социалистического лагеря», активно ведется с начала 1990-х годов, когда в связи с общественно-политическими изменениями в восточноевропейском регионе данная литература смогла в полной мере дойти до читателя, а также войти в научный оборот

За два десятилетия в области изучения творчества эмигрантов из ЧСР—ЧССР прежде всего чешскими учеными сделано немало обобщены результаты деятельности чешских эмигрантских издательств и опыт развития периодической печати1, основательно изучено творчество наиболее крупных прозаиков-эмигрантов, таких как Эгон Гостовский (1908-1973), Милан Кундера (р 1929), Йозеф Шкворецкий (р 1924), Павел Когоут (р 1928), подверглись осмыслению

' См напр Рогтапоуа Ь, вгшЛэгас!}, РЬЬай М ЕхЛоуа репо^ка каЫс^ репосЬк СеэкеЬо а 51оуеп5кеЬо ем1и а кга|ап5к~ус11 П5ки уус!ауапус11 ро госе 1945 - РгаЬа, 1999, ¿асЬ А КшЬа а СеБку ех11 1949 - 1990 В1Ык^гаПску гЫтктк1аскйе18№1, уускк^екП1! аеАс -РгаЬа, 1995

региональные традиции эмигрантской литературы (европейские, американские)2, намечены основные этапы ее истории3

В российской богемистике раскрытие аналогичной проблематики связано в первую очередь с исследованиями С А Шерлаимовой, которой принадлежит как весомый обзор развития чешской литературы второй половины XX века с учетом всех ее сфер, в том числе эмиграции и самиздата4, так и ряд работ, осмысляющих различные аспекты творчества 1970-1980-х годов М Кундеры, И Шкворецкого и П Когоута5 Работы о чешской эмигрантской литературе XX в и ее отдельных представителях имеются также в научных изданиях иных славянских6 и неславянских стран7 Все это позволяет признать данную сферу исследования актуальной и развивающейся достаточно активно

И все же в корпусе исследовательских текстов, посвященных чешской эмигрантской литературе второй половины XX века, пока преобладают тематические обзоры и общие работы о творчестве упомянуть« выше «классиков» эмиграции Кроме того, большинство имеющихся на сегодняшний день исследований ограничены периодом до 1989 года, причем эта дата, знаменующая начало демократических преобразований в чешском обществе, рассматривается едва ли не как завершающая для судеб национальной эмиграции

Между тем и ныне более десятка чешских авторов различного возраста постоянно пребывает и работает за пределами родной страны В том числе не прервалась в последние два десяшлетия и творческая активность относительно «поздних» эмигрантов 1980-х годов Их традиционное и безоговорочное отнесение ко второй «волне» литературной эмиграции является, на наш взгляд, не вполне правомерным в связи с резким сокращением в их произведениях спектра общественно-политических проблем, столь важных для прозаиков старших поколений, а также из-за

2 Наиболее полно в работах В Папоушека и Я Чулика Papousek V Troji samota ve velké zemi Ceská literatura v amenckem exilu v letech 1938-1968 - JinoCany, 2001 Culik J Knihy za ohradou teska literatura vexilovych nakladatelstvich 1971-1989 -Pralia 1991

3 См напр Déjiny íeske literatury 1945-1989 ve 4 dilech / P Janouäek [a kol ] - Praha, 2007-2008

4 См История литератур Восточной Европы после Второй Мировой войны в 2-х т-М, 1995-2001

s Напр Шерлаимова С А Литература' Пражской весны до и после -М , 2002

6 В контексте тематики настоящего исследования значимы работы польской исследовательницы И Чаплиньской напр Czaplinska J Toísamosc banity Problematyka autoidentyfikacji w mlodej czeskiej prozie enugracyjnej po 1968 roku - Szczecin, 2006

7 Большой вклад в западную богемистику внесли чешские литературоведы-эмигранты Игор Гаек (Великобритания) Г Коскова (Швеция) С Рихтерова (Италия), А Мнештян и К Хватик (Германия) П Тренский (США) (См напр, в переводе на чешский язык Tiensky Р Josef Skvorecky - JinoCany, 1995, Chvatik К SvétromanuMilanaKundery -Brno 1994)

субъективизации стиля, смены ценностных ориентиров и ряда иных факторов Однако данные факторы и процессы пока не стали предметом серьезных исследований

Таким образом, до си\ пор нельзя говорить о законченном цечостном и многоаспектном научном освещении литературы чешской эмиграции в ее непрерывной истории, не завершившейся и сегодня Особенно досадной, на наш взгляд, является недостаточная изученность творчества прозаиков-эмигрантов, начавших литературную деятельность в 1970-1980-е годы, а потому в последующие два десятилетия находящихся на пике творческой активности В соответствующих обзорных трудах, а также рецензиях на отдельные публикации к числу наиболее интересных по проблематике и художественной манере «молодых» писателей устойчиво относят И Пекаркову (р 1963), JI Мартинека (р 1954) и В Тршешняка (р 1950)8 Основательное изучение их произведений, по нашему мнению, может привести к интересным выводам не только о специфике художественного мира данных авторов, но и о значимой эволюции мировоззрения чешских писатечей-эмигрантов в последней четверти XX века

Итак, актуальность настоящего диссертационного исследования обусловлена важностью изучения чешской эмигрантской прозы XX века как неотъемлемой части национального литературного процесса Новизна работы связана в первую очередь с трактовкой 1980-1990-х годов как отдельного этапа в истории чешской эмигрантской прозы, обладающего достаточно выраженной содержательной и художественной спецификой Целостное рассмотрение данного временного отрезка в исторической перспективе позволяет, с одной стороны, показать преемственность происходящих в нем процессов по отношению к предшествующим периодам существования эмигрантской литературы, с другой стороны - выявить основные тенденции ее эволюции, позволяющие сохранить живую связь с современностью и быть востребованной сегодняшними чешскими читателями

Кроме того, новизна исследования для отечественного литературоведения заключается

- в обзорном обобщении (на основе специальных работ чешских и российских

8 См напр статьи в сборниках Novotny V Mezi modernosti a postmodemosti Uvahy o typologn iesle polistopadove prozy z konce tisicileti - Praha, 2002, Pilaf M Vrabec v hrsti aneb KliSe v literatufe - Praha, 2005, Peñas, J Deset procent nadíje Vjborzpublicistiky 1945-2001 - Praha, 2002

5

исследователей) традиций эмигрантской словесности в Чехии с XVII до конца XX века,

- во включении в данный исторический контекст наряду с крупнейшими прозаиками-эмигрантами (М Кундерой, И Шкворецким, П Когоутом) практически неизвестных российскому читателю писателей - Э Гостовского, А Люстига, 3 Саливаровой, Я Бенеша, Я Вейводы, Л Мониковой, С Рихтеровой - с интерпретацией вклада данных авторов в общий процесс развития эмигрантской литературы,

- в комплексном исследовании творчества писателей, представляющих новейшие тенденции развития литературы чешской эмиграции - Л Мартинека, И Пекарковой, В Тршешняка, относимых в работе к «молодому» поколению авторов-эмигрантов, чей отличный от «классиков» жизненный опыт привел к смене художественных и мировоззренческих ориентиров,

- в развернутом анализе (не имеющем аналога в чешской и российской литературоведческой традиции) повествовательной структуры всех произведений, созданных Л Мартинеком, И Пекарковой и В Тршешняком в 1980-1990-е годы, а также ряда их текстов 2000-х годов

В качестве объекта исследования избраны прозаики, в творчестве которых наиболее ярко отразились свойственные выделенному периоду художественные процессы, происходящие в эмигрантской прозе (деилогизация и деполитизация, субъективизация, установка на аутентичность индивидуального сообщения, обращение к локальным, частным конфликтам, наднациональным темам и проблемам и др)

Специфика художественной манеры данных писателей, заключающаяся, на наш взгляд, прежде всего в повышенном внимании к индивидуальному субъективно-трическому началу и усилении автобиографической составляющей повествования обусловила выбор аспекта исследования - анализ функциональности взаимодействий и взаимных отношений (как содержательных, так и формальных) между автором, повествователем и героем Данный подход, с нашей точки зрения, наилучшим образом позволяет выявить своеобразие поэтики их текстов и писательской концепции в целом, поскольку призмой рассмотрения и оценки мира у данных писателей становится отдельный человек, уникальная личность - как

правило, тождественная по основным характеристикам пронизывающему весь текст авторскому сознанию Важнейшим условием понимания авторского замысла поэтому становится интерпретация героя не только как составной части образной системы произведения, но и как носителя сознания, получающего в тексте максимально активную роль, сопоставимую с ролью повествователя

Методологической основой исследования стала концепция автора и повествовательной структуры текста Б О Кормана (системно-субъектный метод) В рассмотрении проблемы автора мы ориентировались также на соответствующие работы М М Бахтина, В В Виноградова и иных отечественных специалистов (Н Т Рымаря, В П Скобечева), в трактовке проблемы «точки зрения» опирались на исследования Б А Успенского, Н Ф Тамарченко и Е В Падучевой, при анализе общих особенностей повествования нами использованы труды Е В Хализева, В И Тюпы, Н А Кожевниковой, при воссоздании художественной концепции чинности — работы Л А Кочобаевой В ряде случаев также нами приняты во внимание позиции чешских исследователей (Г Косковой, В Папоушека, В Новотного, Я Чулика и др) относительно тех или иных особенностей творческой манеры изучаемых писателей

Значение важнейших используемых в работе теоретических понятий формулируется нами следующим образом

Реальный автор - создатель текста, конкретный человек с собственным именем и биографией

Концепированный автор — носитель концепции (выражением которой является произведение в целом или совокупность всех произведений конкретного автора), рождающийся помимо его воли в момент письма Это с>бъект сознания, находящийся над текстом, обнаруживающий в каждом его элементе, но не входящий в него и не имеющий в нем собственного голоса, опосредованный субъектными или внесубъектными формами выражения авторского сознания

Повествоватечь - посредник между изображаемым и читателем, являющийся в произведении первичным носитечем речи и основным носителем (субъектом) сознания

Отношения между основным с>бъектом сознания и речи в произведении (повествователем) и объектом сознания и речи (героем / героями) внутри текста

рассматриваются нами с помощью понятия «точки зрения», которое раскрывается в четырех аспектах пространственном, временном, оценочном и фразеологическом

Выявление «носителя» точки зрения (анализ содержатечьно-субъектной организации текста) означает определение того, с чьей пространственной и временной позиции изображается происходящее, кому принадлежит его оценка (субъективное видение), чья речь зафиксирована в том или ином фрагменте текста, иными словами - чье сознание отражено в тексте и кто является говорящим в каждый момент повествования

Для адекватной интерпретации мировоззрения и художественных систем исследуемых авторов нами рассматриваются и сопоставляются как отмеченные выше с>бъектные формы выражения авторского сознания, так и внесу бъектные анализируется сюжетно-композиционная организация произведений, выделяются центральные для всех текстов рассматриваемых писателей темы и проблемы, исследуется воплощаемая в их творчестве концепция личности

Таким образом, целью настоящего диссертационного исследования становится обоснование правомерности выделения в рамках второй «волны» чешской послевоенной литературной эмиграции творчества «молодого» поколения писателей9, его рассмотрения как особого этапа (1980-1990-е годы) истории чешской эмигрантской литературы, обладающего достаточно четко выраженной художественной спецификой, выявляемой путем установления общих для произведений Л Мартинека, В Тршешняка и И Пекарковой содержательных и художественных признаков (прежде всего особенностей повествовательной структуры) в сопоставлении с основными характеристиками эмигрантской прозы предыдущих лет

Для достижения намеченной цели были поставлены и решены следующие задачи

- уточнена терминология, связанная как с изучением эмигрантской литературы, так и с исследованием повествовательной структуры художественного текста (категории «автор», «повествователь», «герой», «точка зрения» и т п ),

Говорить о существовании отдельной - третьей - «волны» чешской литературной эмиграции на наш взгляд некорректно, поскольку в эти годы не произошло массового отъезда чешских граждан за рубеж, также по сравнению с предыдущим периодом в значительной мере не увеличилось и количество выехавших из Чехословакии писателей

- на основе специальных работ чешских и российских исследователей простежены основные этапы истории и закономерности развития чешской эмигрантской словесности от ее истоков (XVII век) до конца XX века,

- выделены основные содержатечьные и художественные приоритеты чешской эмигрантской прозы середины и второй половины XX века (на основе обзорной характеристики произведении Э Гостовского, М Кундеры, И Шкворецкого, П Когоута, А Люстига, Я Бенеша, 3 Саливаровой, С Рихтеровой, Л Мониковой, Я Вейводы), обоснована правомерность постановки проблемы смены данных приоритетов в творчестве «молодого» поколения писателей в 1980-1990-е годы,

- проанализированы категории реального и концепированного автора в относящихся к выделенному периоду произведениях Л Мартинека, В Тршешняка и И Пекарковой, для чего установлена роль автобиографических элементов в данных произведениях, рассмотрены внесубъектные планы проявления авторского сознания (композиционно-сюжетная организация, тематика, пробпематика), охарактеризована авторская концепция личности,

- исследована субъектно-объектная структура повествования в текстах Л Мартинека, В Тршешняка и И Пекарковой 1980-1990-х (частично также 1970-х и 2000-х годов), определены роль и место в ней героя и повествователя,

- определены роль и значение творчества Л Мартинека, В Тршешняка и И Пекарковой в истории чешской эмигрантской прозы, высказаны суждения о месте эмигрантской литературы 1980-1990-х годов в чешском литературном процессе второй половины XX в

Практическая значимость проведенного исследования заключается в возможности использования его материалов и выводов в вузовских курсах истории чешской литературы, при разработке спецкурсов, посвященных чешской литературной эмиграции и чешской литературе 1980-1990-х годов, а также при более широких исследованиях эмигрантской прозы XX столетия

Теоретическая значимость диссертации определяется опытом использования на конкретном литературном материале (впервые - чешском) системно-субъектного метода анализа и интерпретации художественных произведений

Апробация основных положений и результатов исследования проходила в форме соответствующих докладов на российских и международных научных конференциях

«Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» (ВолГУ, Волгоград, 2006), «Славянский мир в ментальном измерении стратегии развития — национальные и межнациональные проекты» (ПермГУ, Пермь, 2007), «Взаимодействие литератур в современном литературном процессе Проблемы исторической и теоретической поэтики» (ГрГУ им Я Купалы, Гродно, 2008), конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов 2006» и «Ломоносов 2007» (МГУ им М В Ломоносова, Москва), «Славянские языки и культуры в современном мире» (МГУ им М В Ломоносова, Москва, 2009), они также нашли отражение в работах, список которых приводится в конце автореферата Структура и композиция диссертации обусловлены поставленными задачами и избранной методологией Работа состоит из введения, трех глав, заключения, приложения и библиографии

Основное содержание работы

Во введении раскрывается степень изученности чешской эмигрантской литературы XX века в целом и периода 1980-1990-х годов в частности, объясняется методология работы, формулируется значение основных используемых терминологических понятий, обосновывается выбор темы, объекта и аспекта исследования, актуальность и новизна работы, определяются ее цель и задачи

Первая глава «Основные этапы и тенденции развития литературы чешской эмиграции» начинается с уточнения содержания понятия «эмигрантская литература» — наиболее нейтрального и универсального термина, применяемого при изучении творчества писателей, находящихся за пределами родной страны

Термину «эмигрантская литература» и его производным («проза / поэзия эмиграции», «писатель-эмигрант» и т п) мы отдаем предпочтение перед чаще употребляемыми в чешском литературоведении понятиями «литература изгнания» / «писатель в изгнании» (exilova literatura / exilovy spisovatel), поскольку он не включает в себя оценочных указаний на причины и обстоятельства пребывания того или иного автора за рубежом Это делает данный термин удобным для исследования прежде всего современной европейской литературной ситуации (где пребывание писателя за рубежом редко обусловлено наличием чьей-либо «злой воли») - наряду с

различными описательными конструкциями, такими как «чешская (русская) литература, созданная за рубежом», «авторы, творящие за пределами родины» Представляется вполне оправданным и употребление принятого в отечественной науке и отсутствующего в чешском литературоведении термина «литература (русского) зарубежья», имплицитно содержащего указания на культурную и национальную общность выходцев из какой-либо страны, проживающих длительное время за ее границами

К эмигрантской литературе мы относим произведения, созданные или задуманные писателями, долгое время находящимися за пределами родной страны, но в какой-то мере сохраняющими с ней духовную связь, тем или иным образом апеллирующими к багажу прошлого, повлиявшего на формирование и\ мировоззрения, (опираясь или отталкиваясь от него) даже отходя от национальных литературных образцов и отказываясь в своем творчестве от родного языка

В вопросе о периодизации эмигрантской литературы мы с некоторыми оговорками (прежде всего, относительно чешской эмиграции 1980-1990-х годов) опираемся на принятое большинством отечественных и зар>бежных исследователей деление ее истории на «волны» (т е периоды массового отъезда граждан за рубеж из конкретной страны), имеющие сквозную нумерацию в одну историческую эпоху (например, для чешской эмигрантской литературы второй половины XX века) При этом мы отдаем себе отчет в том, что данный подход подразумевает более или менее обязательное соотнесение каждого из писателей-эмигрантов, а также соответствующих родов и жанров литературы с конкретной «волной» по хронологическому принципу (прозаик «первой» волны» эмиграции, поэзия «второй» волны и т п ) Однако представляется необходимым подчеркнуть, что в ряде случаев подобное хронологическое соотнесение в литературоведческом плане оказывается недостаточным, когда речь идет об авторах, по времени отъезда принадлежащих к определенной «волне», но в своем творчестве формирующих художественные принципы литературы наступающей новой эпохи

Вот почему в данном исследовании мы вводим еще и понятие «поколения писателей», которому соответствуют разграничения «младших» и «старших» прозаиков поэтов или драматургов, т е авторов «старшего» или «молодого» поколений» Данное понятие достаточно устойчиво, хотя и не всегда

последовательно, используется специалистами для внутреннего членения длительных периодов развития эмигрантской литературы10 Поскольку художественная литература неизбежно отражает происходящие в национальном и мировом сообществе социальные и духовные процессы, а писатели вольно или невольно привносят в создаваемые тексты свой жизненный опыт, представляется оправданным говорить о смене писательских поколений в том случае, когда авторы определенной возрастной группы, обладающие значимым общим личным и социальным опытом, становятся носителями отличного от предыдущего поколения мировоззрения и ценностных установок, которые они воплощают в собственном творчестве - что влечет за собой постепенное изменение не только проблематики произведений, но их стилистики и шире, художественной манеры

Постановка проблемы смены поколений в чешской эмигрантской прозе восьмидесятых годов XX столетия предваряются обращением в разделах 1.2. - 1 4 к истории чешской эмигрантской словесности с тем, чтобы на основе работ чешских и российских исследователей" выявить основные тенденции ее развития с эпохи раннего Нового времени до сегодняшнего дня

В разделе 1.2. рассматривается письменность чехов-эмигрантов первой четверти XVII - конца XIX века Раздел содержит общую характеристику творческой деятельности религиозных эмигрантов (покинувших чешские земли после начала Контрреформации), связанной прежде всего с именем выдающегося мыслителя, теолога, философа, педагога Яна Аммоса Коменского (1592-1670), творчества и издательских инициатив политических эмигрантов середины XIX века, в числе которых оказался, в частности, известный поэт Й Фрич, и эмигрантов на американском континенте в конце XIX века, вынужденных покинуть родину в силу экономических причин Материал раздела позволяет сделать вывод, что именно на ранних этапах существования эмигрантской словесности была заложена та традиция, которая стала магистральной в прозе писателей-эмигрантов XX столетия

В числе ее важных характеристик в диссертации выделяются опыт публикации произведений за рубежом (в том числе на родном языке) и создания эмигрантских

10 Чаще всего под «старшим» поколением определенной «волны» литературной эмиграции понимаются авторы, состоявшиеся еще на родине, а под «младшим» эмигранты-дебютанты

"В частности История литератур западных и южных славян вЗт -М, 1997,2001, История литератур Восточной Европы после Второй Мировой войны в2т-М 1997-2001, Panorama £esk£ literatury -Olomouc, 1994и др

периодических изданий, а также формирование особой духовной миссии писателя В моменты наибольшей угрозы национальному самосознанию, культуре, протестантской (в перв>ю очередь гуситской) религии чеков или политическим завоеваниям предшествующих лет интеллектуальная деятельность эмигрантов была направлена на их сохранение, а наряду с этим на передачу знания о них западному миру, и прежде всего - на привлечение внимания к Чехии как самобытной стране с богатыми культурными традициями

Однако XX век стал для чехов эпохой несравнимо более массовой эмиграции В разделе 1.3. дается краткая характеристика деятельности чешских эмигрантов в годы Первой мировой войны, а особое внимание сосредоточено на времени начала интенсивного формирования особого «чешского культурного пространства» за пределами страны 1940-1950-х годах Именно в период Второй мировой войны и после 1948 года, когда приход к власти Коммунистической партии Чехословакии послужил причиной первой массовой «волны» эмиграции, «литература зарубежья» стала самостоятельной и значимой «ветвью» чешской литературы

Особенности эмигрантской прозы военных лет и первой «волны» анализируются в диссертации на примере творчества Э Гостовского (1908-1973) — пожалуй, наиболее успешного и плодотворного работавшего прозаика указанного периода, которому удалось обогатить сформировавшуюся ранее собственную творческую концепцию новым эмигрантским опытом Трагическое мироощущение писателя нашло отражение в образах героев, сюжетах и конфликтах его лучших книг («Иностранец ищет квартиру», 1947, «Полночный пациент», 1954, «Всеобщий заговор», 1961) Экзистенциальная бесприютность и беспомощность человека в чуждом ему окружении усилена в этих текстах ситуацией изгнания Новая заграничная реальность изображается преимущественно негативно, а герои Гостовского, ведомые злым роком, не питают надежд на начало новой жизни за рубежом

Раздел 1.4.1. посвящен рассмотрению исторических предпосычок возникновения и важнейших черт второй «волны» чешской литературной эмиграции, длящейся с конца 1968 года, когда потерпело поражение движение за обновление социалистического строя в ЧССР, до рубежа 1980-1990-х годов Это период возникновения наиболее обширной в количественном отношении и масштабной по

проблематике (прежде всего социально-критической) чешской эмигрантской литературы

Увеличение количества эмигрантских организаций, издательств, периодики, сопровождавшееся относительным снижением степени изоляции от соотечественников, остающихся на родине (вызванным не в последнюю очередь прогрессом техники, развитием средств коммуникации и связи), сделали эмигрантское сообщество «параллельным» и значимым пространством чешской свободной мысли и культуры, не зависящей от официальных идеологических догм (что не исключало, разумеется, порождения собственной «антитоталитарной» догматики) В 1970-1980-е годы в эмиграции смогли не только развиться, но и возникнуть новые чешские литературные таланты

В разделах 1.4.2. и 1.4.3 диссертации проводится анализ творчества крупнейших прозаиков-эмигрантов второй «волны» (М Кундеры, И Шкворецкого, П Когоута), а также лучших произведений других наиболее ярких и самобытных писателей, добившихся творческого успеха (А Люстига, Я Бенеша, 3 Саливаровой, С Рихтеровой, Л Мониковой, Я Вейводы) На наш взгляд, о названных прозаиках (родившихся в 1920-1940-е годы и начавших творческую деятельность соответственно в конце 1940-х — начале 1970-х годов) можно говорить как о более или менее едином «старшем» поколении второй «волны» эмиграции

На основе анализа художественных произведений нами выделены следующие общие черты, присущие мировоззрению данных авторов и во многом определяющие особенности их поэтики (сделанные нами наблюдения в целом совпадают с выводами современных чешских литературоведов - М Пиларжа, В Новотного, а также авторского коллектива академической «Истории чешской литературы 1945— 1989 годов»)

1 Общественно-политические события, свидетелями которых были прозаики «старшего» поколения (Вторая мировая война, кризисные ситуации 1948 и 1968 годов), стали их личной, эмоционально воспринимаемой историей Демократическая «бархатная революция» 1989 года, формально завершившая период изгнания, явилась столь же важной вехой и подверглась такому же интенсивному творческому осмыслению в произведениях большинства данных авторов, созданных в 1990-е годы

2 Прошлое родной страны стало неотъемлемой составляющей самоидентификации прозаиков «старшего» поколения» Они обращаются к осмыслению закономерностей исторического и политического процесса в Чехии, в их творчестве ясно ощущается стремление к всестороннему анализу своего жизненного опыта и сохранению собственных свидетельств о важнейших событиях эпохи Это может быть изображение масштабных исторических картин (например, в романах «Где зарыта собака» П Когоута, «Чудо» Й Шкворецкого, «Ездоки ночи» Я Вейводы) — или «точечное» возвращение к конкретному хронологическому периоду (например, годам Второй мировой войны в творчестве А Люстига и ряде произведений Й Шкворецкого, объединенных образом Дании Смиржицкого, а также в романе «Звездный час убийц» П Когоута — или в 1950-е годы в романе «Гонзчова» 3 Саливаровой), либо совмещение данных приемов в творчестве M Кундеры («Книга смеха и забвения», «Невыносимая чегкость бытия», «Неспешность», «Подлинность») или Я Бенеша (рассказы 1970-х годов, роман «Зеченым вверх») и J1 Мониковой (роман «Дрейфующие льды»)

3 Чеювек, формирование его характера, его судьба понимаются данными писателями как безусловно исторически и социально детерминированные сущности и процессы Подобное понимание находит отражение в большинстве сюжетов их произведений, сказывается на характере конфликта, выборе центральных тем и проблем Один из наиболее ярких примеров - еще доэмигрантский роман M Кундеры «Шутка», где судьба героя оказывается искалеченной благодаря неудачной остроте, в которой бдительные современники усматривают вредный идеологический подтекст

4 Значимым представляется и последовательное обращение обсуждаемых авторов к чешским реалиям, национальным культурным традициям и символам Например, во многих произведениях упоминаются или изображаются эпизоды из биографий известных политических лидеров, деятелей науки, читературы и искусства, в подавляющем большинстве текстов становящихся для главных героев и концепированного автора основой национальной самоидентификации Ярким примерами могут служить роман И Шкворецкого «Scherzo capnccioso», посвященный А Дворжаку, книги С Рихтеровой (трилогия «Возвращение и другие потери», «Топография», «Азбука отцовского языка») и JI Мониковой (например,

роман «Фасад»)

5 Из отмеченных выше особенностей мировоззрения изучаемых авторов вытекает и изображение в их произведениях эмиграции как противоборства оставленного ими привычного мира (национальной и индивидуальной памяти, являющейся залогом цельности личности) с новым, непонятным, нередко агрессивным по отношению к герою и концепированному автору Сама ситуация эмиграции изображается писателями «старшего» поколения как нежелательная, разрушительная или болезненная их героям-эмигрантам сложно начать новую жизнь, интегрироваться, самореализоваться, ощущать факт своего отъезда из родной страны как положительный поворот судьбы Наиболее характерны в этом отношении произведения Я Вейводы (в частности, сборники рассказов «Плывущие ангелы, летучие рыбы», «Птицы», «Замужняя невеста») Реалии новой (эмигрантской) действительности осмысляются данными авторами преимущественно с привычных национальных позиций, в их произведениях преобладает отстраненный «иностранный» взгляд на жизнь приютивших героев стран Часто возникает сопоставление новых впечатлений с чешскими воспоминаниями, порождающее ощущение чуждости наблюдаемых явлений, констатируется принципиальная невозможность их понять, найти общий язык с представителями других народов Подобные эпизоды можно обнаружить во многих произведениях - от «Инженера человеческих душ» Й Шкворецкого до «Паваны на смерть инфанты» Л Мониковой

Творчество авторов «старшего» поколения, в том числе пишущих не на чешском языке (М Кундера, Л Моникова), остается, как показано в диссертации, и в последние десятилетия XX столетия патриотичным, национальным, несущим в себе ощущение социальной и духовной «миссии» эмигрантской литературы прошлых веков Вместе с тем в эмигрантской прозе 1980-1990-х годов постепенно выявляются и совсем иные тенденции, такие как обращение писателей к процессу адаптации героев к новой, заграничной реальности, усиление интереса к частным личностным проблемам современного человека и, соответственно, уменьшение историчности и социального пафоса Подобная смена нравственных и художественных ориентиров связана с началом творческой деятельности писателей, родившихся после 1950-го года, чей личный опыт значительно отличался от опыта представителей «старшего» поколения

В пятом разделе первой главы мы выделяем основные факторы, повчиявшие на формирование личности, определившие основу жизненной философии авторов «молодого» поколения Это обусловленная возрастом невключенность в важнейшие события чешской истории (война и оккупация, политические перемены конца 1940-\ и 1960-х годов), взросление в «апатичные» 1970-е годы (эпоху «нормализации»), повлекшее за собой отсутствие потребности в социальной ангажированности, влияние протестной молодежной культуры (рок-музыка, искусство андеграунда), стремление к адаптации в западном обществе как более комфортном и «прогрессивном», а также благоприятные условия для начала литературной карьеры за рубежом Авторы «молодого» поколения недолго пробыли «в изгнании» В 1990-е годы, то есть еще в начале творческого пути, они были вынуждены искать собственную проблематику и новые формы художественного выражения — не в последнюю очередь для того, чтобы оказаться востребованными современным чешским читательским сообществом

Именно данная новая проблематика и поэтика становится в диссертации основным объектом рассмотрения Анализу произведений 1980-1990-х годов трех наиболее ярких представителей «молодых» прозаиков-эмигрантов — JI Мартинека, И Пекарковой и В Тршешняка посвящены вторая и третья главы работы В некоторых случаях для подтверждения наших тезисов мы обращались и к произведениям трех писателей, созданным в 2000-е годы Объектом исследования стали спедующие сочинения

Любомир Мартинек повести и романы «Представление» (Predstaveni, 1986), «Вторая линия» (Lmka б 2, 1986), «Персона нон грата» (Persona non grata, 1988), «Без места Без времени» (Sine loco Sine anno, 1990), «Квипрокво» (Quiproquo, 1991), «Мыс доброй безнадежности» (Mys dobré beznadëje, 1994), «Опьянение глубиной» (Opilost z hloubky, 2000), «Между полуднем и полуночью» (Mezi polednem a pülnoci, 2001), Долгая игра в бильярд» (DIouhá partie biliáru, 2004) (Также были приняты во внимание эссе автора из сборников «Nomad's Land» (1994) и «Палимпсест» (Palimpsest, 1996))

Властимил Тршешняк рассказы, вошедшие в сборники «Моими глазами» (Jak to vidim ja, 1979), «Вавилон» (Babylon, 1982), «Бермудский треугольник» (Bermudskj trojuhelnik, 1986), повесть «Самое важное о господине Моритце» (То nejdùlezitëjsi о

panu Motitzovi, 1989), романы «Ключ под ковриком» (Klíc je pod rohozkou, 1995), «Местные гости» (Domácí hoste, 2000), в некоторых аспектах также роман «Халтура» (Melouch, 2005)

Ива Пекаркова романы «Перья и крылья» (Pera aperuté, 1989), «Круглый мир» (Kulaty svet, 1993), «Отдай мне бабки» (Dej mi ty prachy, 1996), «Прокаженные гангстеры» (Gang zjizvenych, 1998), «Мой I Q» ( Müj IQ, 1999), «Тридцать два хвана» (Tricet dva chwanü, 2000) (К анализу также частично привлекались беллетризованные путевые заметки «В Индию, куда же еще» (Do Indie kam jinam, 2001), «Найджа - звезды в сердце» (Najdza hvézdy v srdci, 2003), «Шесть миллиардов Америк» (Sest miliard Amerik, 2005))

Во второй главе диссертации «Автор и герой в прозе представителей "молодого поколения" чешской литературной эмиграции» преимущественное внимание уделено, пожалуй, наиболее заметному отличительному признаку «новой» эмигрантской прозы - изменению концепции личности главного героя, вытекающему из смены авторских мировоззренческих установок Раздел 21. содержит комментарий к используемым при анализе терминам, связанным с изучением личности писателя в неразрывной связи с исследованием отражения авторского сознания в различных элементах художественного текста (реальный / концепированный автор)

Обращение к фигуре писателя как реально существующего человека представляется необходимым, так как творчество Мартинека, Пекарковой и Тршешняка пронизано автобиографическими мотивами, психология авторов отчетливо запечатлевается в образах и судьбах главных героев Несмотря на отсутствие сознательной установки на документальность фиксацию собственной жизни во всей ее полноте, писатели проводят персонажей через основные этапы своей биографии, отправляют в те регионы планеты, где побывали сами, помещают в сходные ситуации, наделяют собственными профессиями Рассмотрению основных автобиографических тем и мотивов в произведениях трех писателей посвящен раздел 2.2. диссертации

Если у Тршешняка и Пекарковой достаточно очевидны фактические (имена, события, поступки) пересечения с историей реальных авторов (например, в произведениях со сквозным героем господином Прагом у первого, в книгах

«Круглый мир», «Тридцать два хвана» второй), то персонажи Мартинека повторяют в первую очередь перипетии его духовного пути Они сталкиваются с теми же пробпемами, над которыми размышляет писатечь непосредственно от своего липа в сборниках эссе Опираясь на личный опыт, писатели не точько добиваются психологической достоверности изображаемого, но и намеренно уменьшают дистанцию между концепированым автором и главным героем Явная симпатия к последнему, вызванная сходством с автором, ощущается в художественной ткани всех анализируемых произведений

Разделы 2.3 и 2 4 посвящены анализу внесубъектных форм выражения авторского сознания в текстах писателей «молодого» поколения Для этого нами рассмотрены и сопоставлены сквозные темы и мотивы, устойчивое ядро проблематики, особенности построения сюжета и характер конфликтов всего комплекса произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка

Творчество Мартинека, Пекарковой и Тршешняка неразрывно связано с темой эмиграции, их героев читатель наблюдает чаще всего с момента отъезда за границу до полного вживания в иную культурную среду Эмигранты в книгах писателей живут и наслаждаются настоящим, изучают мир, открывшийся им во всем многообразии, учатся непредвзято воспринимать все новое и не стеснять чужой свободы, тщательно охраняя при этом собственную внутреннюю независимость Пребывание человека вдали от родины не изображается писатетями как бопезненпое оно оценивается исключительно как положительный опыт Бытовым сложностям, типичным эмигрантским проблемам (изучение языка, поиск работы и пр) в произведениях трех писателей уделяется мало внимания Меняя города, круг общения, работу главные герои Тршешняка (например, господин Праг в повести «Самое важное о господине Моритце» и романе «Ключ под ковриком). Мартинека (бесцельно блуждающий по Парижу Йонаш в романе «Вторая линия», путешествующий по миру персонаж трилогии «Без места Без времени», носящий имя Лтд), юная героиня Пекарковой, начинающая новую жизнь в Нью-Йорке (романы «Отдай мне бабки», «Прокаженные гангстеры»), везде чувствуют себя как дома Их судьбы предполагают оптимистическое продолжение творческую самореализацию, обретение жизненной мудрости или настоящей любви

В центре писательского внимания оказываются отнюдь не глобальные процессы, акценты смещаются с общественно-политической и исторической проблематики в плоскость личностных, частных проблем и человеческих отношений Малоактуальным для прозаиков «молодого» поколения становится и этнический аспект они не апеллируют к национальным ценностям и культурным знакам, редко обращаются к чешским реалиям Напротив, переплетающиеся, в романе Мартинека «Опьянение глубиной» эмигрантские истории француженки, полинезийца и двух чехов показывают сходство их характеров и реакций на окружающее отъезд из родной страны помогает им разобраться в себе, осуществить переоценку ценностей, а возвращение — по-новому, объективно взглянуть на ранее привычные вещи Национальность здесь, как и в других рассмотренных в диссертации произведениях трех авторов не является существенной для понимания природы человека

Персонажи прозаиков «молодого» поколения существуют (насколько это возможно) обособленно от «большой» истории, переломные события которой не становятся для них значимыми В большинстве их произведений точные временные координаты не заданы, а «чешское» прошлое героев остается неизвестным Лишь в романе Тршешняка «Ключ под ковриком», точнее, в повествовании о юности господина Прага действие разворачивается в 1950-1970-х годах Однако конкретные исторические события упоминаются здесь лишь мельком, а внимание сосредоточено на универсальных этапах взросления и творческого расцвета «бунтаря», находящего выход своей энергии в занятиях музыкой, живописью и литературой, а не в борьбе с «системой»

Установка на приоритетность индивидуального и субъективного начала, как показал анализ, воплощена и в сюжетно-композиционном устройстве книг Мартинека, Пекарковой и Тршешняка Так, напряженные сюжеты романов Пекарковой сталкивают ее героинь с конкретными жизненными проблемами, которые им удается преодолеть благодаря собственным усилиям Не падает духом героиня романа «Круглый мир» во время многомесячного пребывания в австрийском лагере для беженцев, где ей каждый день приходится бороться за свое скромное имущество и безопасность, пережить насилие, но и найти друзей и любовь Мечтая о жизни в США, она добивается разрешения на выезд, не испугавшись сложностей его получения

Центральные персонажи трех книг Пекарковой, составляющих «нью-йоркскую» трилогию («Отдай мне бабки», «Прокаженные гангстеры», «Мой I О »), в первую очередь пытаются разобраться в своих сложных чюбовных отношениях, переживая измены, разрывы, потери Работающая таксистской главная героиня первого романа попадает в различные приключения, сталкиваясь со странными пассажирами и посещая неблагополучные районы города Гибель ее фиктивного мужа, отсутствие поддержки со стороны казавшегося ей близким человека, не читают ее моральных сил и намерения самостоятельно строить свою жизнь она бросает работу и отправляется в путешествие по Америке

Однако за сюжетными перипетиями каждого из произведений Пекарковой скрывается более важный внутренний конфликт, рождающийся из противопоставления символических образов двух типов означающих ограничение свободы (стена, остров воображаемое «защитное поле» человека) и ее достижение (дорога, даль, земной шар) Данный конфликт остается практически неизменным во всех книгах и заключается в счожном поиске и конечном обретении героями внутренней гармонии, в их самореализации Так, в романе «Отдай мне бабки» закрытое пространство большого города, таящего за каждым углом опасность и помещающим человека в лабиринт ежедневных проблем, сменяется уносящим из него героиню шоссе, обещающим начало нового этапа ее жизни

Во внутренний мир человека погружают читатечей и книги Мартинека, в отличие от Пекарковой отказывающегося от сюжетной динамики и напряженной интриги Герои этого писателя не совершают судьбоносных поступков, а лишь набчюдают окружающее и размышчяют о нем Их характер раскрывается в обычных, будничных делах Повествование в романах Мартинека нередко распадается на отдельные фрагменты (описаний, обрывков диалогов и размышлений), не связанных между собой логически, но объединенных подтекстом и могущих быть истолкованными в сопоставчении с другими эпизодами Квинтэссенцией подобного стиля стача трилогия Мартинека «Без места Без времени»

В диссертации анализируются различные фрагменты ее текста - например, следующие «Он не мог чувствовать себя иначе, чем хорошо Перед отъездом он осознал, что повеситься можно где угодно Где угодно, кроме тюрьмы Не случайно во всем мире перед входом в камеру отбирают ремни и шнурки // Он дал бечке орех

Она проворно схватила его в когтистые лапки и закопала После шестого ореха стало ясно, что она никогда не найдет своих припасов Она была пресыщена пищей Она знала, что все равно в конце концов какой-нибудь благодетель придет Инстинкт заставлял ее продолжать брать»12 - и показывается их внутренняя связь В данном случае первый фрагмент характеризует мировоззрение и личность главного героя (Лтд) ему присущ оптимизм, наблюдательность и ироническое отношение к окружающему Второй - говорит о нем как о ненасытном собирателе впечатлений, одновременно становясь метафорой современного общества потребления, частью которого Лтд сознательно не хочет стать

При отсутствии видимых столкновений персонажей с реалиями внешнего мира сюжетным стержнем романов Мартинека становится накопление героями духовного опыта, осмысление собственного «я» и сущности человека, борьба с собственными слабостями и заблуждениями, реализуемая в бесконечном путешествии Поэтика произведений полностью подчинена замыслу она подчеркивает основную идею несводимости суждений о любых явлениях к единому знаменателю, важность и ценность индивидуального взгляда на мир, не претендующего на обладание истиной Сделанные нами наблюдения подтверждают и высказывания чешских литературоведов, высоко оценивающих аутентичность текстов Мартинека и отмечающих, что стиль прозы писателя выражает желание защититься от «мира, который хочет отнять у человека < > право на личную судьбу и неповторимый жизненный п>ть»13

Сходным образом и в произведениях Тршешняка (рассказы, повесть «Самое важное о господине Моритце», романы «Ключ под ковриком», «Местные гости») отсутствие сюжетной напряженности компенсирует яркая образность и наполненность каждого фрагмента текста значимыми деталями Это могут быть отдельные черты в облике людей, детали интерьера, указания на свойства предметов (материал, цвет, марка)

Статичные картины-описания чередуются в произведениях Тршешняка с динамичными диалогами, занимающими большой объем текста, но не работающими на развитие сюжета Отсутствие внешней динамики компенсируется внутренним напряжением Смысловая глубина рождается из сложной структуры мотивов,

12 Martinet. L Sine loco sine anno -Praha, 1998 -S 27

"GabnelJ RoztnSténostatajemstvi//Literarainoviny — 1994 —С 16 -S 7

22

символов, словосочетаний, трансформирующихся и меняющих свое значение, появляясь и в диалогах, и в повествовательном тексте Их художественная ф\ нкция -раскрытие характеров персонажей, пояснение мотивировок их поступков, создание с ножной системы внутренних конфликтов Это могут быть конкретные предметы (например, крестик на золотой цепочке, к которому прикасается герой в моменты беспокойства, появление этой детали говорит о мучающих его внутренних противоречиях), словосочетания и целые фразы (например, пословица «как сыр в маете кататься» характеризует конфликт героя и государственной системы его представление о хорошей жизни противоположно представлениям работников спецслужб, произносящих эти слова на допросе)

Часто повторяемые фразы призваны обратить внимание на несоответствие видимого его сути за гру бостью может скрываться участие (в общении Моритца и Прага), за оптимизмом - отчаяние («Завтра мы сделаем отбивные», вспоминая слова дедушки, произносимые им в трудные минуты, часто говорит себе герой) Сам Праг наблюдая окружающее, постоянно ищет, сопоставляет скрытые смыслы всех явлений, оставаясь чутким к видению, мнению других людей Романный мир Тршешняка предстает изменчивым, лишенным объективных координат, уютно чувствовать себя в нем может только творческий человек (такой как главный герой), черпающий в нем вдохновение Такая же творческая активность требуется и от читателя

Пятый раздел второй главы диссертации посвящен анализу воплощенной в творчестве Мартинека, Пекарковой и Тршешняка концепции личности, цельность и непротиворечивость которой обусловила верность писателей сходному типу героя, наделенному автобиографическими чертами Каждый из авторов помещает в центр повествования близкого ему по духу героя и концентрируется на определенном человеческом характере, не представляя столь подробно и многогранно никакой другой

Система персонажей во всех произведениях Мартинека неразветвлена, кроме главного все персонажи являются эпизодическими В романах Тршешняка относительно подробного описания наряду с главным героем удостаивается только господин Моритц (в трех книгах, в которых этот персонаж появляется), становясь его своеобразным двойником и отличаясь в первую очередь темпераментом, но не

мировоззрением Сюжеты Пекарковой требуют появления большего количества действующих лиц, однако и у этой писательницы наиболее полно раскрываются образы персонажей, близких по духу главной героине

Достойным творческого осмысления для прозаиков «молодого» поколения оказывается герой, обладающий яркой индивидуальностью, самостоятельно мыслящий и независимый нонконформист, ценящий прежде всего внутреннюю свободу Он пытается самостоятельно выстраивать свою жизнь и создает собственную систему ценностей - не вступая, однако, в открытый конфликт с общепринятыми нормами поведения Это одиночка, часто маргинал, аутсайдер, не стремящийся приобрести высокий социальный статус или добиться материальных благ, однако его жизненная стратегия представлена как положительная и вызывающая симпатию На основе проведенного во второй главе анализа делаются выводы о специфике авторской концепции бытия, воплощенной в произведениях Мартинека, Пекарковой и Тршешняка Отмечается, что ее основу составляет некатегоричный, идеологически неангажированный, толерантный взгляд на мир, а наивысшей ценностью является отдельный человек в многообразии его индивидуальных проявлений в широком поле личных свобод

В третьей главе диссертации «Особенности повествовательной структуры произведений Л. Мартинека, И. Пекарковой, В. Тршешняка» рассматривается субъектная структура текстов трех писателей, анализируются отношения героя и повествователя, что дает ключ к более глубокому пониманию концепированного автора, то есть того «послания», которое несут в себе произведения этих авторов Отличительной чертой творчества прозаиков «молодого» поколения становится усиление индивидуального начала, обусловившего выбор этими писателями особого типа повествования с ограничением возможностей повествователя и проникновением в текст субъективной позиции героя Именно эта художественная особенность обусловила необходимость обращения к такому аспекту анализа повествования, который позволяет выявить и разграничить сферы их компетенции в тексте

В разделе 3.1 уточняется понимание терминов «повествователь», «объект и с) бъект сознания в повествовательном тексте», «точка зрения», анализируются и в целом принимаются соответствующие концепции Б Успенского и Ь Кормана

При проведении анализа в данной главе мы исходим из того, что в чюбом литературном произведении (и в отдечьных его фрагментах) в принципе возможно определение позиции (как пространственно-временной, так и нравственно-философской), с которой изображаются события и предметы, высказываются умозаключения и тп Чаще всего данная позиция закреплена за повествователем, именно он располагается в определенной точке пространства, с которой наблюдает за происходящим Повествователь существует и в определенных временных координатах (процесс рассказывания в той или иной степени отдален во времени от описываемых событий) Наконец, именно повествователь прямо или косвенно оценивает изображаемое, он является первичным носителем речи в произведении и может обчадать собственными языковыми характеристиками (т е его речь может не быть стичистически нейтральной и заметно отличаться от речи отдечьных персонажей)

Однако в текст, формально принадлежащий повествоватечю, может проникать сознание персонажа (нередко нескольких персонажей), корректирующее «точку зрения» повествователя как в пространственном, временном так и в оценочном планах В подобном случае отсчет времени в тексте и координаты положения в пространстве оказываются «привязанными» к этому субъекту сознания что влечет за собой ограничение угла зрения его физическими возможностями и делает невозможным как проникновение во внутренний мир других людей, так и, в частности, предвосхищение событий в повествовании

Подобная «привязка» заметна, например, в следующих фрагментах «Встречный поезд метро был полон футбольных болельщиков Они махачи цветными флагами гудели в дудки и кричали Несмотря на то, что кричали они синхронно, понять их было невозможно»14 (В приведенном фрагменте герой Мартинека находится в вагоне метро, из которого он может видеть другой поезд, его положение ограничивает слуховые возможности) «Она накрыча меня белым покрывалом тем же движением, каким вчера набросила черную накидку на клетку с птицей 'Я бы стеснялась", — сказала она тогда А сейчас утром — ничего» 15 (Несмотря на то, что повествование ведется в прошедшем времени, хронология задана моментом действия)

14 МагМпек Ь 1лпкаб2 -РгаЬа, 1992 -Э 20

15 ТГе5йакУ и_]1с11а5епет1иу1 -Рга1и, 1996 -Б 369

Персонаж может стать также воспринимающей и оценивающей субстанцией, а его субъективность окрасить изображение в определенные тона Выявление таких сл\ чаев требует обращения к широкому контексту — например, для понимания, что в след>ющем отрывке оценка описываемого принадлежит герою «Город был опасно маленьким Лишь с большим трудом Лтд удалось заблудиться в его улочках, разбитых по четкому плану Названия улиц и других ориентиров быстро заняли свои извечные места Он постоянно наталкивался на одни и те же виды» 16 Анализ фрагмента показывает, что место, где находится герой, не представляет объективной опасности, но ему, любящему раствориться в окружении, стать незаметным наблюдателем жизни, не подходит однообразие и линейность, поскольку они угрожают скукой

Кроме того, в речь повествователя может непосредственно проникнуть голос персонажа «Po nezdarenem pokusu nalozit pasazéra (kterehoji jeden zluty hulvat vyfoukl, a jak se ji vestal pred cumákem do jejiho pruhu, jeste si u toho, hajzl, zatroubil') se rozhodla to pro dnesek vzdat»17 Отмеченные нами курсивом экспрессивно окрашенные выражения принадлежат лексикону главной героини-таксистки и отчетливо выделяются на фоне нейтральной речи повествователя Анализ подобных случаев «вмешательства» героя в повествовательный текст и стал основной задачей данной главы диссертационного исследования

Во втором разделе третьей главы исследуется формально-субъектная организация произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка, определяется формальный «носитель» речи и сознания, а также степень его персонификации или, напротив, «растворенности» в тексте В разделах 3.3—3 7. подробно анализируется содержательно-субъектная организация тех же текстов, последовательно выявляется основной «носитель» «точки зрения» (пространственной, временной, оценочной и фразеологической) в наиболее значимых для раскрытия авторской концепции эпизодах

Разнообразие возможных носителей собственной «точки зрения» в текстах авторов «молодого» поколения отсутствует, помимо повествователя подобным носителем может стать только центральный (главный) герой, вокруг которого (и ради

" Martinek L Sine loco sine anno -Pralia, 1998 -S 54

17 «После неудачной попытки посадить пассажира (которого спер у нее один желтый хам, влезший перед самым носом в ее ряд, и при этом еще, скотина просигналивший') она решила на сегодня это бросить» (Pekarkova I Dej mi ty prachy - Pralia, 1996 -S 35)

которого) строится художественный мир Повествователь тесно связан с героем в пространстве и времени, ограничен в возможностях перемещения в этих плоскостях О том, что «точка зрения» в тех или иных случаях принадлежит не повествователю, а герою, позволяют судить выделенные нами разнообразные художественные приемы, важнейшими из которых являются

- ограничение угла зрения и определенная очередность описываемых объектов, соответствующие месту нахождения, действиям, движению взгляда героя, а не повествователя (примечательно, что во всех анализировавшихся произведениях отсутствует описание внешности главных героев), слова-маркеры «здесь / там», «далеко / близко», «слева / справа» и т п, подтверждения возможности-невозможности что-либо видеть и слышать, указывающие на то, что наблюдение за изображаемым ведется с позиции центрального персонажа

- изменение грамматических форм прошедшего времени на настоящее -те время, в котором разворачиваются описываемые события, определение точки отсчета временных координат (при помощи конкретных указателей «вчера» «давно» «скоро», «завтра», «сейчас», «тогда» и т п), соответствующей времени, в котором находится и действует герои

Романная действительность произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка не предстает перед читателем нейтральной уже потому, что сообщение о ней заведомо не может являться полным ограничение «всеприсутствия» повествователя (тесно связанного с героем) влечет за собой и ограничение его «всезнания»

Субъективность главных героев каждой из книг трех писателей проникает в текст и еще более явно именно их оценочная позиция определяет ракурс и особенности изображения, что показывает исследование соответствующего плана проявления «точки зрения»

С привлечением большого количества примеров из анализируемых произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка нами были рассмотрены ситуации с наличием формальных признаков, могущих с большой степенью вероятности свидетельствовать о том, что оценивающей и воспринимающей мир инстанцией является именно герой, выделены слова, обозначающие состояние (эмоциональное ментальное и др) или восприятие при безличном употреблении («ошибаться было

приятно», «было сложно понять», «чувствовалось приближение »), предикаты со значением сходства и подобия, слова с оценочным значением В сферу анализа были включены и вводные слова со значением уверенности / неуверенности («безусловно», «возможно» и др)

Показателен, например, следующий фрагмент «Вид пражских пешеходов не переставал поражать Виктора ощущением потерянности < > Они не жили в своем собственном городе, а лишь в спешке проходили по нему Возможно, поэтому они так не любили его покидать Их нежелание перемен, очевидно, не было вызвано их привязанностью, а скорее, следствием скрытых страхов»18 Суждение о пражанах вводится как принадлежащее Виктору (главному герою), поэтому есть основания утверждать, что и последующая характеристика также принадлежит сознанию героя, что подчеркивают выделенные нами курсивом выражения

Особое внимание в диссертации уделено таким фрагментам текстов, где смена носителя «точки зрения» происходит неявно и ее можно обнаружить, лишь соотнеся те или иные выраженные в тексте оценки и суждения с системой ценностей, психологическим портретом конкретного персонажа Примером этого могут служить многочисленные описания знакомых героя романа Мартинека «Между полуднем и полуночью», которых он встречает во время долгого плавания из Африки на север Европы В каждом преобладают те сведения об их характере, которые важны для него как для моряка их надежность в плавании, уравновешенность, контактность В человеческом плане ему симпатичны любознательные, увлеченные своим делом и молодые душей люди, упоминание об этих качествах (или их отсутствии) в том или ином виде непременно появляется в подобных фрагментах текста

В произведениях каждого из писателей преобладает собственный оригинальный набор признаков, свидетельствующих о том, что в текст проникает сознание главного героя Отличительной чертой стиля Тршешняка становятся различного рода сравнительные конструкции, порожденные фантазией героя, но не вводимые в текст как его мысли или речь Данные конструкции не только ярче высвечивают те явления, которые в определенный момент интересуют героя, но и косвенно свидетельствуют о его отношении к ним, несут в себе информацию о существенных свойствах личности и мировоззрения персонажа

18 МаШпекЬ ОрЦо51 т. ЫоиЬку -Рга1и,2000 -Б 142

28

У Мартинека и Пекарковой оценочная позиция героев не заявляется прямо, но ощущается во всем объеме текста О смене носителя «точки зрения» сигнализируют чаще всего конкретные эпитеты и специфический отбор и подача фактов Описания всего, что окружает главных героев, проникнуты их эмоциями и характеризуют в первую очередь их самих, а не воссоздают объективную картину реальности Такими являются, например, описания Нью-Йорка и впечатлений от прогулок по его улицам в романе «Отдай мне бабки» Пекарковой

Анализ случаев проявления оценочной «точки зрения» повествователя, а также фрагментов, контекст которых не позволяет однозначно судить о том, что носителем оценочной «точки зрения» является герой, позволяет сделать вывод о том. что позиция повествователя в большинстве случаев нейтральна его оценочные суждения не противоречат (или совпадают) с оценкой героя, информированность не превышает познаний персонажа, впечатления не расходятся с интерпретаций последним описываемых явлений и событий, не противоречат склонностям и особенностям характера героя Можно сказать, что повествователь солидаризируется с центральным персонажем и нередко передает ему право создания и осмысления художественной реальности в каждой из книг

В отличие от перечисленных планов (пространственного, временного, оценочного) рассмотрения «точек зрения», во фразеологическом плане основная роль принадлежит повествователю, остающемуся основным носителем речи в произведениях Мартинека, Пекарковой и Тршешняка Как показал анализ, проведенный в разделе 3.7, непосредственно в повествовательный текст может проникать голос главных героев и других персонажей, однако, это не становится закономерностью Подобная ситуация позволяет сохранить видимость объективности повествования и компенсировать преобладание оценочной «точки зрения» главных героев, сделать ее скрытой, ненарочитой

Завершает третью главу обобщение наблюдений над субъектной структурой текстов трех писателей Нами выделяются следующие ее особенности

- ограничение функций повествователя как носителя сознания в тексте,

- усиление роли героя, сознание которого активно проникает в текст,

- отсутствие идейной многополюсности корректировки поступков, поведения, суждений ощущений героя, сюжетных перипетий и тд какой-либо информацией

(оценкой) доступной лишь повествователю и меняющей как образ центрального персонажа, так и смысл произведения

Подобная специфика повествовательной структуры текстов, «подстроенная» под определенного персонажа, полностью соответствует авторской концепции бытия Главный герой является не только ее отражением, но ее носителем, реализатором, а потому ненужным становится активное вмешательство повествователя в текст и явное проявление его субъективности Смысл каждого из текстов рождается не из столкновения различных идейных позиций, а именно из их совпадения, а основной задачей произведений прозаиков «молодого» поколения - не создание широкой объективной картины эпохи, а детальное отображение частного и заведомо одностороннего взгляда на нее

На основании сопоставления повествовательной структуры текстов и выявленных особенностей авторского сознания нами был сделан вывод о том, что в произведениях Мартинека, Тршешняка и Пекарковой наиболее близким к авторскому сознанием оказывается не повествователь, а герой Сближение концепции автора с концепцией героя, а видения мира повествователя с видением центрального персонажа позволяет, на наш взгляд, говорить о частичном нарушении в произведениях трех писателей традиционной иерархической структуры, в которой высшим, стоящим над текстом (и таким образом неявно управляющим им) сознанием является концепированный автор, а подчиненный ему повествователь (основной су бъект сознания в тексте) управляет героем (объектом сознания)

Принимая во внимание сильную автобиографическую составляющую произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка, мы также считаем возможным утверждать, что в их творчестве концепированый автор, насколько это возможно, сближается с автором реальным, а личный поколенческий опыт данных прозаиков в сильной степени обусловливает как писательскую концепция мира и человека, так и ту художественную форму, в которую она облекается Основанная на гуманистических принципах, питающаяся не в последнюю очередь бунтарскими импульсами ниспровержения непререкаемых авторитетов и непреложных истин, на наш взгляд, предельно лаконично она может быть выражена известными словами античного философа Протагора «человек - мера всех вещей»

В заключении еще раз прослеживается логика исследования, обобщаются сделанные на каждом из его этапов выводы, суммируются рассмотренные признаки проявления авторского начала и особенности повествовательной структуры текста произведений Тршешняка, Мартинека и Пекарковой, доказывающие наличие общих черт и сходных явлений в их мировоззрении и поэтике

Главный вывод диссертационного исследования формулируется следующим образом если творчество прозаиков «старшего» поколения второй «волны» чешской эмиграции (М Кундеры, Й Шкворецкого П Когоута, А. Люстига, Я Бенеша, Я. Вейводы, Л Мониковой и других) было в первую очередь связано с устойчивой духовной традицией чешского зарубежья предыдущих веков (нес\щей в себе патриотический пафос и ощущение собственной духовной миссии направленной на сохранение национального культурного достояния, достоверного знания об истории и традициях своего народа), то представители «молодого» поколения (Л Мартинек И Пекаркова, В Тршешняк) трансформируют данною традицию в д)хе потребностей времени (конца XX - начала XXI столетий) Проблематика их творчества становится более универсальной, обращенной к актуальным проблемам существования человека в глобализированном мире, повествование пронизано индивидуализмом, характерным для современной эпохи

Избранный аспект исследования (анализ категорий автор / повествователь / герой с использованием системно-субъектного метода) позволил показать оригинальность художественной манеры прозаиков «молодого» поколения и добиться адекватной интерпретации более или менее общей философской концепции, воплощенной в их творчестве

На основе проведенного исследования мы считаем возможным утверждать, что на протяжении двух-трех последних десятилетий базовые традиции и сущностные характеристики чешской эмигрантской прозы претерпевают хорошо замети) ю и достаточно серьезную эволюцию Главным ее содержанием становится изменение трактовки личности эмигранта (в том числе писателя-эмигранта) и его жизненного предназначения (а тем самым и смысла его творчества) в современном мире

Проведенный в диссертации анализ, на наш взгляд, подтверждает настоятельную необходимость рассмотрения истории чешской литературной эмиграции как единого процесса, продолжающегося и в настоящее время - а периода 1980-1990-х годов как

ее важнейшего и неотъемлемого этапа, на котором закладываются новейшие тенденции ее развития, наиболее отчетливо проявляющиеся в творчестве «молодых» авторов, начавших свою творческую деятельность именно в эти годы

В завершении работы подчеркивается актуальность дальнейших исследований проблематики и поэтики чешской литературы, создаваемой авторами, живущими за пределами своей страны, а также особенностей ее функционирования в современном европейском литературном контексте

В приложении приводятся дополнительные материалы исследования (в основном примеры из произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка, подтверждающие результаты анализа содержательно-субъектной структуры их произведений)

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1 Боярская А А Концепция личности в прозе чешской эмиграции рубежа тысячелетий (JI Мартинек, И Пекаркова) // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах материалы Международной научной конференции, г Волгоград, 12-15 апреля 2006 г / Ин-т рус лит (Пушкинский дом) РАН, ВолГу - Волгоград Изд-во ВолГу, 2006 - С 694-699

2 Боярская А А Специфика повествовательной перспективы в чешской эмигрантской прозе 1990-2000-х годов // Материалы XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» Секция «Филология — M Изд-во Моек Ун-та, 2007 -С 175-178

3 Боярская А А Образ россиян в прозе чешских писателей-эмигрантов 19702000-х годов // Традиционная и современная Россия глазами славянских народов Материалы международного семинара (г Пермь, 25-27 октября, Перм гос ун-т ) -Пермь,2007 -Вып 1 -С 62-69

4 Боярская А А Специфика соотношения реальный — абстрактный автор в чешской эмигрантской прозе 1980-2000-х годов // Автор как проблема теоретической и исторической поэтики сб науч ст / ГрГУ им Я Купалы - Гродно ГрГУ -4 12008 -С 329-335

5 Боярская А А Человек и история в прозе молодого поколения чешских писателей эмигрантов (1980-2000-е гг) // Славянские языки и культуры в современном мире Международный научный симпозиум (Москва, МГУ им М В Ломоносова, филолог ф-т, 24-26 марта 2009 г) труды и материалы - М МАКС Пресс, 2009 - С 378

6 Боярская А А Современная чешская эмигрантская литералура (писатели «третьей» волны - Любомир Мартинек, Ива Пекаркова, Властимил Тршешняк) // Славянский вестник Вып 3 / Под ред В П Гудкова и А Г Машковой - М МАКС Пресс, 2009 -С 196-209

7 Боярская А А Чешская эмигрантская проза 1980-2000-х годов субъектная организация текста // Вестник ЧелГу Филология Искусствоведение - 2009 - Вып 31 -№ 13 -С 30-34

8 Boyarskaya A W miejsce wygnanca — obywatel swiata Nowe otwarcie czeskiej prozy emigracyjnej // Texty drugie / Inst) tut Badan literackich PAN - Warszawa Wydawnictwo IBL PAN, 2009 -Nr 6 - S 191-198

Заказ № 145 Подписано в печать 12 04 2010 Объем 1,5 уел печ л Тираж 50 экз Отпечатано ООО «Копировальные центры «В Печать'» г Москва, ут Трубная, д 21 Телефон 651-64-48 www vp24 ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Боярская, Анна Андреевна

Введение

Глава 1. Основные этапы и тенденции развития литературы чешской эмиграции

1.1. Литература эмиграции: основные термины и понятия

1.2. Чешская эмигрантская словесность ХУ11-Х1Х веков

1.3. Чешская эмиграция в XX веке. Периодизация и характеристика творчества представителей первой «волны» (1948-1968 годы)

1.4. Вторая «волна» чешской эмиграции (1968-1989 годы)

1.4.1. Причины отъезда и основные направления литературной деятельности представителей второй «волны»

1.4.2. Содержательные приоритеты и художественные принципы творчества ведущих представителей второй «волны» (Й. Шкворецкий, М. Кундера,

П. Когоут)

1.4.3. Общие художественные тенденции в произведениях прозаиков 65 «старшего» поколения

1.5. «Молодое» поколение чешских эмигрантов: постановка проблемы

Глава 2. Автор и герой в прозе представителей «молодого поколения» чешской литературной эмиграции

2.1. Категория «автор»: теоретический аспект

2.2. Автобиографизм творчества Л. Мартинека, И. Пекарковой, В. Тршешняка

2.3. Тематика и проблематика в аспекте внесубъектных форм выражения авторского сознания

2.4. Особенности сюжетно-композиционного построения: проявление авторского начала

2.5. Герой: концепция личности

Глава 3. Особенности повествовательной структуры произведений Л. Мартинека, 129 И. Пекарковой, В. Тршешняка

3.1. Субъектная структура повествования: теоретический аспект

3.2. Типы повествователя

3.3. Пространственная «точка зрения»

3.4. Временная «точка зрения»

3.5. Оценочная «точка зрения»: герой

3.6. Оценочная точка зрения: повествователь

3.7. Фразеологическая «точка зрения»

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Боярская, Анна Андреевна

XX век и особенно его вторая половина стали для Восточной Европы временем исторических потрясений и коренных изменений общественно-политического устройства государств, составляющих данный регион. Одновременно ушедший век можно назвать и «столетием эмиграции», прокатившейся своими «волнами» по региону (и шире - по всей планете) и оказавшей значительное влияние на ее интеллектуальную и художественную жизнь. Понимание специфики литературного процесса данного периода невозможно без изучения творчества литераторов-эмигрантов, осуществлявшегося в изоляции - и все же не в полном духовном отрыве — от национальных культурных пространств. Не только огромное число русских, но и немалое количество польских, сербских и иных славянских писателей оказалось в изгнании. Не стала исключением и Чехословакия, где в области «неофициальной» литературы (как эмигрантской, так и самиздатовской) особенно в 1970-1980-е годы не только смогли развиться, но и возникли десятки новых талантов.

Естественный процесс развития чешской литературы нарушила гитлеровская оккупация и Вторая мировая война. Произошедший вскоре после ее окончания, в 1948 году, приход к власти Коммунистической партии Чехословакии, утвердившей свою идеологическую монополию, привел к уничтожению политического плюрализма и сопровождался резким ограничением гражданских свобод, что сделало невозможным нормальное функционирование культуры. Независимое искусство смогло существовать лишь «в подполье» или за рубежом. Недолгие «оттепели» 1956-1958 годов и второй половины 1960-х годов не изменили ситуации радикально; лишь после «бархатной революции» 1989 года чешская литература обрела свободу и получила возможность вновь стать цельной, не разделенной на три «ветви» - официальную, эмигрантскую и самиздатовскую.

Примером наивысших художественных достижений эмиграции военных лет, а позже т. н. первой «волны» (1948-1955) может служить проза Эгона Гостовского (1908-1973). Международного признания добились авторы второй «волны» - Милан Кундера (р. 1929), Йо-зеф Шкворецкий (р. 1924), Павел Когоут (р. 1928). Для чешской литературы важны и такие авторы, как поэты Иван Дивиш (1924-1999) и Антонин Броусек (р. 1924), прозаики Арношт Люстиг (р. 1926), Ян Бенеш (1936-2007), Ярослав Вейвода (р. 1940), Либуше Моникова (1945-1998) и многие другие.

Массовое переиздание бывших долгое время недоступными широкому кругу читателей и исследователей произведений не только вернуло забытые имена, но и открыло ранее неизвестные. «Возвращенное» культурное наследие оказалось огромным. По мнению находившегося в эмиграции чешского литературоведа Антонина Мнештяна, «политическая эмиграция 1948-1989 годов внесла за время своего существования важнейший вклад в развитие чешской литературы»1, авторами-эмигрантами было создано около двухсот пятидесяти значительных произведений [см. Mëst'an, 130]. Этот подсчет, безусловно, неточен, так как и в 1990-е годы история чешской литературной эмиграции отнюдь не завершилась, поскольку многие писатели продолжают жить и плодотворно работать за пределами родины.

Актуальность настоящего диссертационного исследования определяется важностью изучения чешской эмигрантской прозы XX века как неотъемлемой части национального литературного процесса. Представляется также целесообразным и даже насущно необходимым рассмотрение современного развития чешской зарубежной литературы (с 1990-х годов) в неразрывной связи с ее предыдущей традицией.

Выбор хронологических рамок нашего исследования обусловлен пониманием периода 1980-1990-х годов как самостоятельного этапа истории чешской эмигрантской прозы, в течение которого кристаллизуются ее новейшие характеристики, закладываются импульсы ее изменений, последовавшие на рубеже XX-XXI веков.

В качестве объекта исследования нами были избраны «молодые» представители второй «волны» эмиграции, творчество которых наиболее заметно демонстрирует появившиеся в последние десятилетия содержательные и художественные новации. Это Любомир Марти-нек (р. 1954), Ива Пекаркова (р. 1963), Властимил Тршешняк (р. 1950), начавшие литературную карьеру в 1970-1980-х годах и получившие в 1990-2000-х годах признание у чешских читателей, критиков и литературоведов.

Предметом исследования стал комплекс художественных текстов, созданных данными писателями в конце 1970-х - начале 2000-х годов, а именно:

Любомир Мартинек: повести и романы «Представление» (Predstavení, 1986), «Вторая линия» (Linka с. 2., 1986), «Персона нон грата» (Persona non grata, 1988), «Без места. Без времени» (Sine loco. Sine anno, 1990), «Квипрокво» (Quiproquo, 1991), «Мыс доброй безнадежности» (Mys dobré beznadëje, 1994), «Опьянение глубиной» (Opilost z hloubky, 2000), «Между полуднем и полуночью» (Mezi polednem apülnocí, 2001),«Долгая игра в бильярд» (Dlouhá partie biliáru, 2004), также при анализе будут учтены эссе автора из сборников: «Nomad's Land» (1994), «Палимпсест» (Palimpsest, 1996).

Ива Пекаркова: романы: «Перья и крылья» (Péra a perutë, 1989), «Круглый мир» (Kulaty svët, 1993), «Отдай мне бабки» (Dej mi ty prachy, 1996), «Прокаженные гангстеры» (Gang zjizvenych, 1998), «Мой I.Q.» (Muj I.Q., 1999), «Тридцать два хвана» (Tricet dva chwanû,

1 Здесь и далее, если не указано иначе, перевод наш —А. Б.

2000). К анализу также будут привлечены беллетризованные путевые заметки: «В Индию, куда же еще» (Do Indie kam jinam, 2001), «Найджа - звезды в сердце» (Najdza hvezdy v srdci, 2003), «Шесть миллиардов Америк» (Sest miliard Amerik, 2005).

Властимил Тршешняк: рассказы, вошедшие в сборники «Моими глазами» (Jak to vidim ja, 1979), «Вавилон» (Babylon, 1982), «Бермудский треугольник» (Bermudsky trojuhelnik, 1986), повесть «Самое важное о господине Моритце» (То nejdulezitejsi о panu Motitzovi, 1989), романы «Ключ под ковриком» (Klic je pod rohozkou, 1995), «Местные гости» (Domäci hoste, 2000), «Халтура» (Melouch, 2005).

Специфика художественной манеры данных писателей, заключающаяся, на наш взгляд, прежде всего в повышенном внимании к индивидуальному субъективно-лирическому началу и усилении автобиографической составляющей повествования обусловила выбор аспекта исследования - анализ функциональности взаимодействий и взаимных отношений (как содержательных, так и формальных) между автором, повествователем и героем. Данный подход, с нашей точки зрения, наилучшим образом позволяет выявить своеобразие поэтики их текстов и писательской концепции в целом, поскольку призмой рассмотрения и оценки мира у данных писателей становится отдельный человек, уникальная личность - как правило, тождественная по основным характеристикам самому автору. Важнейшим условием понимания авторского замысла становится поэтому интерпретация героя не только как составной части образной системы произведения, но и как носителя сознания, получающего в тексте максимально активную роль, сопоставимую с ролью повествователя.

Для последующей формулировки задач диссертации, необходимо пояснить выбор методологии, на которой мы основываемся и ввести основные теоретические понятия, которыми мы будем оперировать при анализе текстов.

В нашем исследовании мы сознательно не обращаемся к полному научному инструментарию нарратологии, теории повествования, ведущей свое начало от исследований 1950-х годов (П. Лаббока, Ф. Штанцеля и пр.) и вобравшей в себя разработки ученых-структуралистов 1960-х (Л. Долежела, Р. Якобсона, А.-Ж. Греймаса), обобщенной Ж. Женет-том, М. Баль и многими другими. Несмотря на то, что ее представители разработали множество интересных и ценных подходов к анализу текстов, она не располагает цельной, последовательной и унифицированной терминологией, единством трактовки даже важнейших для нее понятий, что отражает, например, претендующий на систематизацию и обобщение нар-ратологических разработок труд «Нарратология» современного немецкого ученого В. Шми-да [Шмид].

Для целей нашей работы нам представляется целесообразным применение традиционный для российского литературоведения трактовки понятий «автор», «повествователь», «рассказчик», «тип повествования». В настоящем исследовании мы будем преимущественно опираться на работы отечественных исследователей, в первую очередь на сформулированную в 1970-х годах Б. Корманом концепцию автора и повествовательной структуры текста (т.н. системно-субъектный метод анализа текстов). В рассмотрении проблемы автора мы в первую очередь будем ориентироваться на работы М.М. Бахтина, В.В. Виноградова и иных отечественных специалистов (Н.Т. Рымаря, В.П. Скобелева); в трактовке проблемы «точки зрения» опираться на исследования Б.А. Успенского, Н.Ф. Тамарченко и Е.В. Падучевой, при анализе общих особенностей повествования использовать труды Е.В. Хализева, В.И. Тюпы, H.A. Кожевниковой; при воссоздании художественной концепции личности — JI.A. Колобаевой. В ряде случаев нами приняты во внимание позиции чешских исследователей (Г. Косковой, В. Папоушека, В. Новотного, Я. Чулика и других) относительно тех или иных особенностей творческой манеры изучаемых писателей.

Под «автором» в нашей работе мы будем в зависимости от контекста понимать как реального автора (конкретного человека с именем и биографией), так и автора концепирован-ного. Последний представляет собой носителя концепции, выражением которой является произведение в целом или совокупность всех произведений конкретного автора. Концепиро-ванный автор не является изображаемой субстанцией, намеренным созданием писателя и рождается помимо его воли в момент письма. Это субъект сознания, «находящийся за границами текста» [Корман, 101], обнаруживающий себя в каждом его элементе, но не имеющий в нем собственного голоса (поскольку «.ни одно слово художественного текста - по отдельности— автору приписано быть не может» [Тюпа, 2002, 18]), опосредованный субъектными или внесубъектными формами выражения авторского сознания.

Под «повествователем» мы будем понимать «посредника между изображенным и читателем» [Хализев, 300], находящегося вне времени и пространства, в которых разворачивается сюжет, являющегося в произведении первичным носителем речи и основным носителем сознания.

Под «рассказчиком» будет подразумеваться персонифицированный повествователь, находящийся целиком внутри изображаемой реальности [Теория литературы., 240].

Поскольку в «отрывке текста любого размера <.> формально принадлежащем одному субъекту <сознания и речи. - А.Б.>, могут сменяться, сочетаться и взаимонакладываться разные сознания» [Корман, 326], необходимым оказывается привлечь к анализу понятие «точка / точки зрения». Суммируя разработки Б. Успенского и Б. Кормана, под «точкой зрения» мы понимаем отношения субъекта и объекта сознания и речи (повествователя и героя / героев) внутри текста, и рассматриваем эти отношения в четырех «планах»: пространственном, временном, оценочном и фразеологическом. Определение «носителя» точки зрения означает определение, соответственно: с чьей позиции в пространстве и времени изображается романный мир, кому принадлежит его оценка (субъективное видение), чья речь воспроизведена в том или ином фрагменте текста. Иными словами, чье сознание отражено в повествовательном тексте, и кто является говорящим.

Целесообразность такого подхода определяется тем, что в произведениях рассматриваемых нами писателей формальное субъектное устройство текста не совпадает с его реальной повествовательной организацией, что, в свою очередь, становится как отличительной чертой стиля данных авторов, так и отражением их особой мировоззренческой позиции.

Новизна нашей работы обусловлена прежде всего недостаточной изученностью литературы чешской эмиграции в целом и творчества ее представителей 1980-1990-х годов в частности.

Поскольку в течение как минимум четырех десятилетий полноценное изучение творчества писателей, находящихся в «подполье» или в эмиграции, в странах «социалистического лагеря» было затруднено, в 1990-2000-е годы перед литературоведами этих стран встала нелегкая задача: необходимо было осмыслить целый период в истории литературы, основываясь преимущественно на исследованиях ученых-эмигрантов, в условиях, когда не все художественные и научные тексты были легко доступны, поскольку печатались в чешских заграничных издательствах по всему свету, чаще всего небольшими тиражами.

В Чехии изучение эмигрантской словесности стало одним из активно развивающихся разделов науки о литературе и продолжает оставаться таковым по сей день. Первым крупным научным центром исследований, а одновременно архивом чешской и словацкой литературы эмиграции и самиздата стала основанная в Праге 1990 году библиотека Libri prohibiti. При поддержке этой организации были опубликованы такие работы обобщающего характера, как «Каталог книг чешской эмиграции 1948-1994» [Katalog knih.], «Периодика эмиграции. Каталог периодики чешской и словацкой эмиграции и земляческих издательств, вышедшей после 1945 года» [Formanova, Gruntorad], библиографический сборник «Чешская литература в изгнании 1948-1989» [Knopp] и «Книга и чешская эмиграция 1949-1990» А. Заха [Zach], не только систематизирующие разрозненную информацию обо всей выпущенной за годы эмиграции печатной продукции, но и содержащие краткие сведения об истории наиболее значительных издательств и периодических изданий.

Продолжением данного направления исследований стала аналитическое осмысление фактического материала. Отметим в этой связи книги Д. Гавличека «Анализ содержания журнала "Листы", издававшегося в 1979-1989 годах в Риме Иржи Пеликаном» [Havlícek] и М. Пршибаня «Первые двадцать лет» [Pfibáñ]. Последняя дает широкую панораму литературной жизни чешской эмиграции 1948-1968 годов через призму деятельности издательств и журналов.

В 1990-е годы статьи о писателях-эмигрантах появились в учебниках чешской литературы (например: [Panorama.; Ceská literatura.] и литературных словарях [например: Slovník ceskych.]. В основном это краткие «медальоны», предлагающие самую общую характеристику их творчества и снабженные библиографией. Основной задачей авторов этих изданий было вернуть прежде запрещенных, часто малоизвестных широкой публике авторов в национальный литературный контекст, обозначить их место в истории чешской литературы.

Большой вклад в развитие данной области исследований внесли литературоведы, сами находившиеся в эмиграции. Не посвящены специально, но в более широком историко-литературном контексте касаются в том числе и эмигрантской проблематики работы А. Мнештяна, К. Хватика [Chvatík, 1991], Г. Косковой [Kosková, 1996] и литературоведческие эссе С. Рихтеровой [Richterová 1991Ь]. Наиболее же полным и всесторонним на сегодняшний день трудом является монография Я. Чулика «Книги за оградой» [Culík, 1991], совмещающая подробный обзор книжной продукции эмигрантских издательств с биографиями и обзором творчества большого количества авторов и затрагивающая как область прозы, так и поэзии, драмы, литературы факта. Особую ценность данному исследованию придает тот факт, что критическому анализу подвергаются не только наиболее крупные авторы, но и те, которые на момент написания книги являлись дебютантами и лишь позднее получили известность.

Наиболее значимые фигуры чешского литературного зарубежья уже удостоились монографий. Э. Гостовскому посвящены работы В. Папоушека, содержащие и историко-литературный обзор творчества писателя [Papousek, 1996], и сопоставления его книг с произведениями других авторов, находившихся в эмиграции в США в 1940-1960-х годах (М. Соучковой, 3. Немечеком) [Papousek, 2001], и анализ романов Гостовского с точки зрения воплощения в них экзистенциальных мотивов, свойственных чешской прозе XX века [Papousek, 2005]. Последнее упомянутое исследование особенно важно для нашей работы. Папоушек осмысляет экзистенциальную ситуацию изгнания и предлагает анализ ее отражения в прозаических произведениях авторов первой «волны» (от тематических особенностей до особой организации повествования), делает общие наблюдения над философией писателя-эмигранта и отражении его психологии в художественном творчестве.

В аспекте той же тематики в последней упомянутой книге появляются имена Й. Шкворецкого и М. Кундеры. Основательное осмысление и интерпретацию творчества данных авторов можно найти также в работах Г. Косковой «Милан Кундера» и «Шкворец-кий» [Kosková, 1998; Kosková, 2004]. Здесь представлена не только их подробная творческая биография, но и анализ философской составляющей их произведений, особенностей повествовательной структуры (прежде всего мотивной), языковой специфики текстов и т.п. Свое видение творчества современного «классика» чешской эмигрантской литературы предлагает и К. Хватик в книге «Мир романов Кундеры» [Chvatík, 1994]. Представляют интерес также работы более узкой теоретической направленности: Я. Чешки «Королевство мотивов: мотив-ный анализ романов Милана Кундеры [Ceska] и Т. Кубичека «Рассказывать историю: нарра-тологические штудии романов Милана Кундеры» [Kubícek], Из работ, посвященных П. Ко-гоуту, отметим созданную П. Косатиком объемную биографию писателя [Kosatík], освещающую и этапы его творческого пути.

Об актуальности изучения чешской эмигрантской литературы свидетельствует ряд проведенных в Чехии научных конференций, на которых обсуждался широкий круг тем, связанных не только с историей чешской эмигрантской литературы, но и с особенностями ее бытования и восприятия в рамках современного литературного процесса. Если большинство вышеупомянутых обзорных исследований сосредоточено прежде всего на периоде до конца 1980-х годов и на творчестве наиболее признанных писателей, то в издаваемых по итогам конференций сборниках докладов и статей хронологические рамки расширяются, включая и 1990-е годы, а количество авторов - как и аспектов их творчества, попадающих в поле зрения ученых, значительно увеличивается [см. напр.: Ceská nezávislá.; Deset let poté., Jak reflektujeme.; Literatura, vëzeni.; Emigrace a exil.; Ceská a polská.].

Обобщил все накопленные за первые пятнадцать лет знания в данной области исследований четырехтомный труд Института чешской литературы Чешской академии наук: «История чешской литературы. 1945-1989» [Dëjiny ceské.]. Помимо осмысления широкого исторического контекста, анализа особенностей функционирования «официальной» и «неофициальной» литературы в указанный период в данной работе намечаются основные тенденции развития эмигрантской словесности. Определяются характерные тематические области, отдельные писатели рассматриваются не изолированно, как в предыдущих работах, а в рамках определенного жанра, направления (например, историческая и экспериментальная проза), в отдельную группу выделяются писатели, дебютировавшие в эмиграции в 1980-х годах. Однако поскольку в данной работе эмигрантская литература, не является центральной темой рассмотрения, внимание уделяется лишь самым общим закономерностям, а творчество отдельных авторов представлено достаточно схематично.

Указанные выше исследования главным образом подводят итог хронологическому этапу, конечной точкой которого стал 1989 год. Изучение же более поздних произведений авторов-эмигрантов ведется, как правило, в едином русле чешской литературы без ее разделения на отдельные «ветви». Об этом, например, свидетельствует, вышедший в 2008 году сборник «В координатах свободы: чешская литература 90-х годов двадцатого века в интерпретациях» [V Боигас1шс{с11.], включающий статьи о произведениях самых разных авторов от Й. Шкворецкого и М. Кундеры до современных чешских постмодернистов М. Айваза и М. Урбана. В сборнике представлен точечный, мозаичный взгляд на литературный процесс заявленного периода и не ставится задача сопоставления творчества авторов, творящих на родине и за рубежом.

Подобным образом, делая обзор всего чешского современного литературного контекста, Л. Махала в своей книге «Литературный лабиринт» [МасЬа1а, 2000], подводит итоги осмысления прозы, созданной в первое десятилетие после «бархатной революции» и касается творчества эмигрантов при анализе значимых для литературы 1990-х годов тем (например, смерти, бессмертия, пути, дороги).

В целом же анализу периода 1990-х годов, оказавшемуся плодотворным как для известных писателей-эмигрантов, так и недавних дебютантов, посвящено пока лишь небольшое количество исследований. Это преимущественно сборники, объединяющие под одной обложкой статьи, ранее опубликованные в периодических изданиях, из которых можно выделить такие, как «Прозаический серфинг» А. Гамана [Натап], где в частности отмечены важнейшие стилевые тенденции прозы последних лет: варианты постмодернистских экспериментов с одной стороны и «кризис эпичности», стремление к аутентичности и субъективиза-ции с другой; «В окружении историй» М. Юнгманна [.Гигщтагт, 1997], предлагающее осмысление произведений 1990-х годов как наиболее известных авторов — Шкворецкого и Кундеры, так и более молодых, например, Я. Пелца; «Между модерном и постмодерном» В. Новотного рМоуоШу, 2002] и его же «Парадоксы и параллели» [ЫоуоШу, 2006]. Особенно ценной представляется попытка последнего выделить тех авторов-эмигрантов, которые не только активно продолжают творческую деятельность, но и живут «в литературном настоящем» [ЫоуоШу, 2006], то есть значимы для современной чешской литературы, обогащают ее своим индивидуальным мировидением.

В ракурсе литературы центра и периферии (в географическом и ценностном плане) затрагивают творчество современных авторов-эмигрантов некоторые статьи из сборника М. Пиларжа «Воробей в руках» [Pilar, 2005]. Исследователь предлагает здесь и собственную трактовку термина «эмигрантская литература», добавляя к географическому признаку (где именно написана или напечатана книга) тематический. Важным аспектом исследования Пи-ларжу представляется анализ взглядов писателя на любые затрагиваемые им проблемы через призму эмигрантского опыта - вне зависимости от того, заявлено ли это в тексте прямо или выражено в смене акцентов в понимании тех или иных явлений действительности.

Таким образом, творчество молодых авторов-эмигрантов, в частности JI. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой, не получило пока основательного осмысления: в отмеченные выше обзорные труды в силу избранных хронологических рамок смогла попасть лишь информация об их первых произведениях. Однако об интересе специалистов к этим писателям свидетельствуют многочисленные рецензии на их книги и статьи, выходящие как в литературных изданиях, так и в различных газетах и журналах более широкого профиля [см. напр.: Bielesz; Gabriel; Novotny, 1993; Schindler, 1998; Slajchrt; Svadbovä]. В критических работах последних лет, в том числе в указанных выше сборниках В. Новотного, М. Пиларжа, эти авторы выделяются как наиболее интересные по творческой манере и проблематике среди своих ровесников-эмигрантов. К той же литературной генерации принадлежат, например, Ян Новак (р. 1953) и Ян Пелц (р. 1957), чье прозаическое творчество, также обладает несомненными художественными достоинствами.

Отметим, что вопрос разграничения отдельных поколений чешских писателей-эмигрантов приобрел актуальность при изучении периода 1970-1990-х годов, когда на литературной сцене стали в равной степени заметны как писатели, получившие известность еще в 1950-х-середине 1960-х годов, так и те, кто вступил в литературу позднее. Однако единый и последовательный подход к его решению выработан не был. Границы поколений нередко даже в рамках одного исследования проводятся недостаточно последовательно. Так, в уже упоминавшейся академической «Истории чешской литературы 1945-1989» отнесение поэтов к «старшим» или «младшим» (молодым) основано на хронологическом принципе: учитывается прежде всего год рождения того или иного автора. При этом как синонимичное употребляется название «поэты среднего / младшего поколения», тогда как среди прозаиков «младшими» называются все те, чей дебют состоялся за границей (в 1970-1990-х годах), вне зависимости от возраста.

Российская богемистика с начала 1990-х годов также обратилась к изучению области чешской «неофициальной литературы». Научным трудом, предлагающим наиболее полную картину развития литературы второй половины XX века является созданная коллективом ученых Института славяноведения РАН двухтомная «История литератур стран Восточной Европы после Второй мировой войны», в которой была поставлена задача «.осветить не только литературу, легально существовавшую в названных странах, но и литературу самиздата и творчество писателей-эмигрантов» [История литератур., 2001,17]. Однако масштаб и концепция издания позволили сосредоточиться лишь на наиболее важных тенденциях, выделить самые значимые события и явления в литературе данного периода, в том числе эмигрантской, не оставив места для ее подробного анализа.

Другие исследования, связанные с областью чешской эмигрантской литературы, носят в основном узкоспециальный характер. Речь идет об относительно немногочисленных статьях и рецензиях в периодических изданиях, целью которых отнюдь не является целостное осмысление данного явления. Так, лишь бегло знакомят российских читателей с неизвестными им (и до настоящего момента практически не переведенными на русский язык) чешскими авторами несколько статей известного российского литературоведа О. М. Малевича. Из них заслуживают упоминания прежде всего «Сага о Данни Смиржицком. Обзор романов Й. Шкворецкого» [Малевич, 1991] и две статьи «Из эмигрантской прозы» [Малевич 1992а; Малевич 1992b], посвященные таким авторам, как Э. Гостовский, Я. Бенеш, 3 Саливарова и

B. Тршешняк.

Преобладают же в российской литературоведческой традиции публикации, посвященные творчеству единственного достаточно полно переведенного чешского (ныне французского) прозаика-эмигранта - М. Кундеры. Интерпретации отдельных произведений писателя посвящены, в частности, интересные работы ученых-небогемистов: американиста A.M. Зверева («Герои Кундеры: между пустотой и кичем» (романы «Шутка» и «Невыносимая легкость бытия») [Зверев]), а также исследователей французской литературы

C.Н. Зенкина («Денон, Бальзак, Кундера: от преромантизма до постмодернизма» (роман «Неспешность») [Зенкин]) и Э.Н Шевяковой («Своеобразие художественного синтеза во "французских" романах Милана Кундеры» («Неспешность, «Подлинность») [Шевякова]).

Более полное и последовательное освящение творческий путь и своеобразие художественной манеры Кундеры получили в работах ведущей российской богемистки С. А. Шерлаимовой. В статьях исследовательницы разных лет (напр. «Миссия романа в эпоху конца литературы. Не левый и не правый М. Кундера»; «Философия жизни по Милану Кун-дере: (французские романы чешского писателя)»; «Для чего роман? (О чешском писателе Милане Кундере» [Шерлаимова, 1997; 1998; 2006]) проводится подробный анализ как романного, так и эссеистического творчества чешского прозаика, а также подчеркивается, что воздействие этого выдающегося писателя <„.> на движение чешской (и не только чешской) литературы конца XX — начала XXI века невозможно подвергнуть сомнению» [Шерлаимова, 2005].

Большую научную ценность представляет и монография «Литература "Пражской весны": до и после» [Шерлаимова, 2002], в которой на фоне широкого историко-литературного контекста 1950-1970-х годов представлено творчество не только Кундеры, но и других заметных представителей чешской эмигрантской литературы: П. Когоута, Й. Шкворецкого. А. Люстига, И. Дивиша (глава «"Пражская весна" в зеркале альтернативной литературы»). Однако исследование неизбежно ограничено указанным периодом и заявленной темой: в центре внимания находится реакция литературы на социально-политические события эпохи; задача представления целостной картины существования чешской литературы за рубежом исследовательницей не ставится.

В работах С.А. Шерлаимовой, посвященных анализу чешской литературной ситуации 1990-х годов [Шерлаимова 2005; Литературы Центральной .], круг изучаемых авторов-эмигрантов не расширяется, предпочтение отдается упоминавшимся «классикам». При подведении итогов XX века чешская эмигрантская литература оценивается исследовательницей как значимая область чешского духовного наследия и явление, обогатившее чешскую словесность «рядом действительно выдающихся произведений» [Литературы Центральной., 91], однако вопрос о специфике существования современной эмигрантской словесности не рассматривается.

Таким образом, степень изученности чешской эмигрантской литературы второй половины XX века в России нельзя считать высокой: она не подверглась комплексному осмыслению как целостное явление, обладающее специфическими содержательными и художественными особенностями; в сферу внимания исследователей попали пока лишь наиболее успешные писатели-эмигранты. Особенно же досадной, на наш взгляд, является недостаточная изученность творчества прозаиков, начавших литературную деятельность в 1970-1980-е годы, а потому в последующие два десятилетия находящихся на пике творческой активности -к которым относятся и писатели, являющиеся объектом рассмотрения в нашей работе (Л. Мартинек, В. Тршешняк, И. Пекаркова).

Завершая обзор чешских и российских научных работ, посвященных эмигрантской литературе, хотелось бы еще раз подчеркнуть их основные достоинства: область чешской эмигрантской литературы осмыслена в них как неотъемлемая и значимая часть чешской литературы XX века; основательно изучено творчество наиболее крупных авторов-эмигрантов (Э. Гостовского, Й. Шкворецкого, М. Кундеры); намечены подходы к разноаспектной классификации произведений, созданных авторами-эмигрантами: проблемно-тематической, жанровой, хронологической (по «волнам», в соответствии с наименованием периодов массового отъезда граждан за рубеж, поколениям) и т.п. Основные положения и выводы данных работ (прежде всего первый из перечисленных) будут использованы нами и лягут в основу настоящего исследования.

Помимо дополнения и уточнения отдельных фактов и процессов, связанных с чешской эмигрантской прозой последних десятилетий, научная новизна нашего диссертационного исследования заключена в трактовке 1980-1990-х годов как отдельного этапа в истории чешской эмигрантской прозы, обладающего собственной содержательной и художественной спецификой. Целостное рассмотрение данного временного отрезка в исторической перспективе позволяет, с одной стороны, показать преемственность происходящих в нем процессов по отношению к предшествующим периодам эмигрантской литературы, с другой стороны -выявить основные тенденции ее эволюции, позволяющие ей сохранить живую связь с современностью и быть востребованной сегодняшними чешскими читателями.

Кроме того, новизна исследования для отечественного литературоведения заключается:

- в обзорном обобщении (на основе специальных работ чешских исследователей) традиций эмигрантской словесности в Чехии с XVII до конца XX века;

- во включении в данный исторический контекст наряду с крупнейшими прозаиками-эмигрантами (М Кундерой, Й. Шкворецким, П. Когоутом) практически неизвестных российскому читательскому сообществу писателей - Э. Гостовского, А. Люстига, 3. Саливаровой, Я. Бенеша, Я. Вейводы, Л. Мониковой, С. Рихтеровой - с интерпретацией места данных авторов в общем процессе развития эмигрантской литературы;

- в комплексном исследовании творчества писателей, представляющих новейшие тенденции развития литературы чешской эмиграции — Л. Мартинека, И. Пекарковой, В. Тршешняка, обозначаемых в работе как «молодое» поколение авторов-эмигрантов, чей отличный от «классиков» поколенческий опыт привел к смене художественных и мировоззренческих ориентиров;

- в развернутом анализе (не имеющем аналога и в чешской литературоведческой традиции) повествовательной структуры всех произведений, созданных Л. Мартинеком, И. Пекарковой и В. Тршешняком в 1980-1990-е годы, а также ряда их текстов 2000-х годов.

Цель исследования состоит в обосновании правомерности выделения «молодого» поколения писателей в рамках второй «волны» чешской послевоенной литературной эмиграции, рассмотрении творчества «молодых» как особого этапа (1980-1990-е годы) развития чешской эмигрантской литературы, обладающего достаточно четкой спецификой, выявляемой путем установления общих для произведений Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой содержательных и художественных признаков (прежде всего особенностей повествовательной структуры) в сопоставлении с основными характеристиками эмигрантской прозы предыдущих лет.

Для достижения намеченной цели были поставлены следующие задачи:

- уточнить терминологию, связанную как с изучением эмигрантской литературы, так и с исследованием повествовательной структуры художественного текста (категории «автор», «повествователь», «герой», «точка зрения» и т.п.);

- на основе специальных работ чешских и российских исследователей проследить основные этапы истории и закономерности развития чешской эмигрантской словесности от ее истоков (XVII век) до конца XX века;

- выделить основные содержательные и художественные приоритеты чешской эмигрантской прозы середины и второй половины XX века (на основе сопоставительной характеристики произведений Э. Гостовского, М. Кундеры, Й. Шкворецкого, П. Когоута, А. Люстига, Я. Бенеша, 3. Саливаровой, С. Рихтеровой, Л. Мониковой, Я. Вейводы); выявить изменение данных приоритетов в творчестве «молодого» поколения писателей в 1980-1990-е годы;

- проанализировать категории реального и концепированного автора в относящихся к выделенному периоду произведениях Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой, для чего установить роль автобиографических элементов в данных произведениях, рассмотреть внесу бъектные планы проявления авторского сознания (композиционно-сюжетная организация, тематика, проблематика), охарактеризовать авторскую концепцию личности;

- исследовать субъектно-объектная структуру повествования в текстах Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой 1970-1990-х (частично и 2000-х годов) и определить роль и место в ней героя и повествователя;

- на основании проведенного анализа охарактеризовать специфику философско-мировоззренческих позиций и художественных принципов данных прозаиков, а также определить значимость этих принципов и позиций для творчества «молодого» поколения чешских литературных эмигрантов в целом;

- определить роль и значение творчества Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой в истории чешской эмигрантской прозы и место эмигрантской литературы 1980-1990-х годов в чешском литературном процессе второй половины XX века.

Структура и композиция работы обусловлена поставленными задачами и избранным методом. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения.

В первой главе «Основные этапы истории и тенденции развития литературы чешской эмиграции» уточняется объем и смысл понятия «эмигрантская литература», необходимого для изучения творчества писателей, творящих за пределами родной страны. Далее прослеживается история чешских эмиграционных процессов и сопутствующих им традиций литературного зарубежья. Особое внимание уделяется историко-культурному и литературному контексту второй половины XX века, дается характеристика произведений первой и второй «волн» чешской эмиграции с обзором творчества наиболее значимых авторов. Выявляются важнейшие художественные особенности чешской эмигрантской литературы данного периода. В контексте тенденций ее эволюции ставится проблема «молодого» поколения прозаиков-эмигрантов.

Во второй главе «Автор и герой в прозе представителей "молодого" поколения чешской литературной эмиграции» рассматривается термин «автор», формулируются принимаемые в работе определения понятий «реальный» и «концепированный» автор; анализируются характер и роль автобиографических элементов в произведениях Тршешняка, Мартинека, Пекарковой, а также внесубъектные планы проявления авторского сознания (композиционно-сюжетная организация, тематика и проблематика) и воплощаемая писателями концепция личности героя. На основании данного анализа дается обобщенная характеристика концепированного автора в творчестве трех писателей как цельной мировоззренческой системы. 1

В третьей главе «Особенности повествовательной структуры произведений Л. Мартинека, В. Тршешняка, И. Пекарковой» уточняются термины «повествователь», «рассказчик», «тип повествования», вводятся понятия субъекта и объекта повествования и характеристики их взаимоотношений («точки зрения»). Исследуется формально-субъектная организация произведений Тршешняка. Мартинека, Пекарковой в сопоставлении с содержательно-субъектной организацией. На основе анализов текстов произведений определяется область компетенции субъекта повествования (повествователя, рассказчика) и центрального героя при помощи последовательного выявления,принадлежности пространственной, временной, оценочной и фразеологической «точки зрения». Анализируется роль и место в структуре повествования сознаний повествователя и героя.

В заключении подводятся итоги исследования: дается краткая характеристика развития чешской эмигрантской литературы 1980-1990-х годов, определяется место в ней писателей «молодого» поколения. Суммируются и обобщаются рассмотренные особенности проявления авторского начала и свойства повествовательной структуры текста произведений Тршешняка, Мартинека и Пекарковой, доказывающие наличие общих черт и сходных явлений в их творчестве. Характеризуется писательская концепция прозаиков «молодого» поколения в современном литературном контексте. Наконец, намечаются наиболее перспективные направления дальнейшего изучения как чешской эмигрантской литературы в целом, так и ее современного этапа в частности.

В приложении приводятся дополнительные материалы (в основном примеры из произведений Мартинека, Пекарковой и Тршешняка, подтверждающие результаты анализа содержательно-субъектной структуры их произведений).

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его материалов и результатов в вузовских курсах истории чешской литературы, при разработке спецкурсов, посвященных чешской литературе эмиграции и чешской литературе 1980-2000-х годов, а также при более широких исследованиях эмигрантской прозы XX столетия.

Теоретическая значимость диссертации определяется опытом использования на'конкретном литературном материале (впервые - чешском) системно-субъектного метода анализа и интерпретации художественных произведений.

Апробация результатов исследования: концепция и основные положения работы были представлены в виде докладов на российских и международных научных конференциях: «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» (ВолГУ, Волгоград, 2006), «Славянский мир в ментальном измерении: стратегии развития — национальные и межнациональные проекты» (ПермГУ, Пермь, 2007), «Взаимодействие литератур в современном литературном процессе. Проблемы исторической и теоретической поэтики» (ГрГУ им. Я. Купалы, Гродно, 2008), конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов 2006» и «Ломоносов 2007» (МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва 2006, 2007), «Славянские языки и культуры в современном мире» (МГУ им. М В. Ломоносова, 2009).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза чешской эмиграции 1980-1990-х годов. Автор. Герой. Повествователь"

Заключение

В нашей работе мы рассмотрели творчество трех современных чешских прозаиков-эмигрантов - Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой, изучив особенности повествовательной структуры их текстов в аспекте анализа формальных и содержательных взаимосвязей автора, повествователя и героя, что позволило, на наш взгляд, достаточно полно охарактеризовать своеобразие художественной манеры данных писателей и присущей им мировоззренческой концепции - ставшей отличительной чертой «молодого» поколения литераторов, которое определило эволюцию чешской эмигрантской литературы 1980-1990-х годов и ее современный облик.

Для выявления закономерностей данной эволюции и определения значения указанного исследуемого периода для чешской эмигрантской словесности в целом мы проследили ее историю (на уровне важнейших процессов и характеристик) с истоков, XVII века, до наших дней, уделив особое внимание второй половине XX века - времени ее наивысших художественных достижений, показав воплощение наиболее значимых тенденций ее развития в произведениях ведущих писателей-эмигрантов (Э. Ростовского, Й. Шкворецкого, М. Кундеры, П. Когоута и других).

Необходимость выработки непротиворечивого подхода и точных критериев к изучению произведений, создаваемых писателями, находящимися за пределами своей родной страны, потребовала обобщения и систематизации терминологии, принятой в отечественном литературоведении и литературоведении славянских стран. Как наиболее нейтральное и универсальное нами было избрано понятие «эмигрантская литература» («литература эмиграции»), в некоторых случаях как синонимичные данному понятию мы использовали обозначения «литература зарубежья» («литературное зарубежье»), «литература изгнания». Для того чтобы выявить собственную традицию словесности, создаваемой за рубежом (в том числе и продолжающуюся в наши дни), мы сформулировали «узкое» значение понятия «эмигрантская литература», включив в него в дополнение к «географическому» художественный аспект: наличие прямого или косвенного влияния инокультурной среды (или самого факта пребывания на чужбине) на то, как именно писатель, покинувший родину, видит и изображает мир.

В периодизации чешской эмигрантской литературы второй половины XX века мы опирались на принятое большинством отечественных и зарубежных исследователей ее деление на имеющие последовательную нумерацию «волны» (т.е. периоды массового отъезда граждан за рубеж), к каждой из которых писателей причисляют в соответствии с датой их отъезда из Чехии (Чехословакии). Учитывая, однако, недостаточную проработанность подобного членения при рассмотрении столь важного периода существования литературы зарубежья, мы дополнили хронологическое разграничение «волн» «поколенческим», выделив, соответственно «старших» и «младших» авторов, или писателей «старшего» и «младшего» поколений. При этом смену литературных поколений в нашем исследовании мы понимали как изменение культурных и мировоззренческих ориентиров, свойственных определенной группе обладающих общим историческим опытом людей, которое находит отражение в их творчестве.

Обратившись в первой главе диссертации к рассмотрению основных этапов существования зарубежной чешской словесности ХУН-Х1Х веков, прежде всего к анализу культурной и издательской деятельности представителей религиозной «побелогорской» эмиграции, политических и экономических эмигрантов второй половины XIX века, мы сформулировали важнейшие характеристики заложенной данным историческим периодом традиций развития чешской эмигрантской литературы.

Как наиболее значимые нами были выделены следующие процессы и тенденции: успешный опыт печати чешских периодических изданий и публикации чешских книг за рубежом; обращенность эмигрантов в собственной творческой деятельности к проблемам сохранения национальной самобытности; их социальная и гражданская активность; установка на контакты с западным обществом (в том числе с иноязычными читателями).

Как показывает проведенный в первой главе анализ, чешская эмигрантская литература XX века, ставшая после 1948 года самостоятельной и значимой «ветвью» национальной культуры и активно формировавшая особое чешское духовное пространство в зарубежье, не только сохранила преемственность данных традиций, но и развивала их в соответствии с потребностями своей эпохи. Вместе с тем последовательное рассмотрение творчества авторов, принадлежащих к первой и второй «волне» эмиграции, позволило выявить и специфические черты, отличающие ее от словесности предыдущих эпох.

Художественная специфика прозы первой «волны» была рассмотрена нами на примере творчества Э. Гостовского, являющегося одновременно и представителем эмиграции военных лет. Наши наблюдения подтвердили выводы чешских исследователей о существенных чертах мировоззрения и творческой манеры и авторов, покинувших Чехословакию в 1948 -начале 1950-х годов: это верность выработанной до отъезда поэтике; преимущественный отказ от изображения конкретной зарубежной реальности; обращение к прошлому родной страны; ощущение изгнания как трагедии, изображение бесприютности и беспомощности человека, пребывающего в чужеродном агрессивном окружении. С точки зрения данных содержательных и художественных принципов прозы первой «волны», мы последовательно проанализировали (с обращением, в том числе, к мнениям и выводам Я. Чулика, Г. Косковой, М. Пиларжа, С. Шерлаимовой и иных исследователей) важнейшие произведения писателей, чей отъезд пришелся на конец 1960-х - 1970-е годы: Й. Шкворецкого, М. Кундеры, П. Когоута, А. Люстига, Я. Бенеша, 3. Саливаровой, С. Рихтеровой, Л. Мониковой, Я. Вейводы. В результате проведенного анализа мы выделили ряд общих свойств, характерных для мировоззрения и поэтики данных представителей второй «волны» эмиграции, позволяющих говорить о них как о более или менее едином «старшем» поколении.

Данные свойства мы определили следующим образом:

- коренящееся в личном опыте данных авторов сознание важности «переломных» дат чешской истории и отдельных событий XX века (Вторая мировая война, приход к власти в 1948 году Коммунистической партии Чехословакии, поражение в 1968 году реформаторского движения «пражской весны» и т.п.); связанная с этим тяга к изображению минувшего, к осмыслению чешского исторического процесса; установка на точную фиксацию и анализ собственных воспоминаний о переломных событиях и эпохах;

- изображение человека, его характера и судьбы в их обусловленности историческими и общественными процессами (что отражается в большинстве сюжетов, сказывается на характере конфликтов, центральных темах и проблемах);

- последовательное обращение к чешским реалиям, национальной культурной традиции и эмблемам (в том числе к судьбам выдающихся деятелей чешской литературы и искусства), становящимся основой национальной самоидентификации героев;

- понимание и изображение эмиграции как противостояния привычного мира (национальной и личной памяти, являющейся залогом цельности личности) и непонятного, чуждого, нередко агрессивного пространства; трактовка самой ситуации эмиграции как нежелательной, разрушительной или болезненной; явления эмигрантской действительности осмысляются преимущественно через чешскую призму; преобладает отстраненный, «иностранный» взгляд на новую среду обитания.

Как показал анализ, даже творчество авторов, ныне пишущих не на чешском языке (М. Кундера, Л. Моникова) остается глубоко национальным, именно чешским, несущим в себе в той или иной степени ощущение «миссии» эмигрантской литературы в соответствии с традициями предыдущих веков.

Отчетливая смена художественных ориентиров и начало поиска чешской эмигрантской литературой новых выразительных средств, как мы попытались показать, связана с вступлением в писательское сообщество нового поколения (родившегося в 1950-1960 годы) с принципиально иным жизненным опытом и нравственными ценностями.

Историко-культурные факторы, повлиявшие на становление данной генерации, были определены нами следующим образом: обусловленная возрастом невключенность «молодых» писателей в важнейшие события чешской истории; взросление в 1970-е годы (эпоху «нормализации»), что повлекло за собой отсутствие социальной и политической ангажированности; влияние на формирование личности протестной молодежной культуры (рок музыка, андерграундное искусство); готовность к адаптации в западном обществе, а также изначально благоприятные условия для начала литературной карьеры; недолгий период жизни «в изгнании» и необходимость в 1990-х годах, то есть еще в начале творческого пути, включиться в чешский литературный процесс, стать конкурентоспособным на национальном литературном рынке.

Влияние, оказанное данными факторами и процессами на формирование поэтики и стилистики «молодых», содержательная и художественная специфика творчества трех их наиболее ярких представителей (Л. Мартинека, И. Пекарковой и В. Тршешняка) определена нами на основе анализа повествовательной структуры их произведений, проведенного во второй и третьей главах диссертации с опорой на концепцию автора и системно-субъектный метод исследования текста Б. О.Кормана, а также теоретические положения других отечественных исследователей (Б. Успенского, Е. В. Хализева, Н. Ф. Тамарченко, В. И. Тюпы). Данный подход позволил нам охарактеризовать взаимоотношения автора (копцепированного автора как носителя высшего по отношению ко всему целому текста сознания), повествователя (основного носителя сознания и первичного носителя речи в тексте) и героя; проследить, как воплощается авторское сознание в различных элементах художественного текста, тем самым выявив суть писательской концепции мира и человека.

Отталкиваясь от анализа формально-субъектной организации произведений исследуемых прозаиков, то есть, определив, кто формально является в них «носителем» речи и сознания, какова степень его персонификации или «растворенности» в различных текстах, мы изучили их содержательно-субъектное устройство. Для этого мы последовательно установили, чья позиция (повествователя или героя) в пространстве и времени зафиксирована в повествовании, кто является оценивающей и воспринимающей инстанцией, чья речь отражена в том или ином фрагменте, то есть выяснили, кто является, соответственно, основным «носителем» пространственной, временной, оценочной и фразеологической «точки зрения».

Анализ содержательно-субъектной организации текстов трех авторов позволил нам выявить следующие ее закономерности. Повествователь во всех произведениях связан с главным героем в пространстве и во времени, ограничен в возможностях перемещения в этих плоскостях и, соответственно, в своем знании о мире. О том, что «точка зрения» в данных случаях (пространственный и временной «план» рассмотрения) преимущественно принадлежит герою, позволяют судить отмеченные нами художественные приемы, важнейшими из которых являются:

- ограничение угла зрения и определенная очередность описываемых объектов, соответствующая месту нахождения, действиям, движению взгляда героя; слова-маркеры («здесь» / «там», «далеко»/ «близко», «слева»/ «справа» и т.п.) и указания на возможность или невозможность видеть, слышать нечто, свидетельствующие о том, что наблюдение за романным миром ведется с позиции центрального персонажа;

- изменение прошедшего времени на настоящее - время, в котором разворачиваются описываемые события; определение точки отсчета временных координат (при помощи таких указаний, как «вчера», «давно», «скоро», «завтра», «сейчас», «тогда» и т.п.), соответствующей времени, в котором находится и действует герой.

При определении «носителя» оценочной «точки зрения» нами были выявлены формальные признаки, с большой степенью вероятности указывающие на то, что оценивающей и воспринимающей мир инстанцией является именно герой: безличные конструкции, обозначающие состояние (эмоциональное, ментальное и др.) или восприятие, предикаты со значением сходства и подобия, слова с оценочным значением; в этот же ряд нами были включены вводные слова со значением уверенности / неуверенности («безусловно», «возможно» и др.) и проведен их анализ с привлечением большого количества фрагментов из каждого конкретного произведения. Наряду с этим были выявлены и такие фрагменты текстов, где сознание центрального персонажа проникает в текст неявно и его присутствие можно обнаружить, лишь соотнеся те или иные выраженные в тексте оценки и суждения с системой ценностей, областью интересов, характером определенного персонажа.

В результате проведенного анализа мы установили, что в произведениях трех исследуемых писателей большинство явлений и образов романного мира преломляется через призму субъективного восприятия главного героя. Рассмотрение таких фрагментов текста, в которых оценочная «точка зрения» принадлежит повествователю (как мы показали, она заведомо ограничена его привязкой к определенному месту и времени), позволило нам заключить, что позиция последнего в большинстве случаев нейтральна: его оценочные суждения не противоречат оценкам героя (или совпадают с ними), не превышают его знаний, не расходятся с пониманием и интерпретаций описываемых явлений и событий героем. Молено утверждать, что повествователь солидаризируется с центральным персонажем, во многом передает ему право осмысления мира и «управления» художественной действительности в каждой из книг.

Анализ речевой структуры текста показал, что носителем речи (точнее, фразеологической «точки зрения») преимущественно остается повествователь. Нами выявлены различные случаи проникновения в текст голоса персонажей (появление в повествовательном тексте элементов разговорной речи, экспрессивно-окрашенной лексики и пр.), однако это не становится закономерностью. Проникновение в текст сознания героя чаще остается незаметным, неявным, что позволяет сохранить видимость объективности повествования.

На основании сделанных наблюдений мы выделили сходные черты повествовательных структур произведений Л. Мартинека, В. Тршешняка и И. Пекарковой:

- уменьшение роли повествователя как носителя сознания в тексте;

- усиление роли героя, сознание которого активно проникает в текст;

- отсутствие идейной многополюсности, то есть корректировки поступков, суждений и ощущений героя, сюжетных перипетий и т.д. какой-либо информацией (оценкой), доступной лишь повествователю и меняющей как образ центрального персонажа, так и смысл произведения.

Как показало рассмотрение внесубъектных форм проявления авторского сознания (сюжетно-композиционного устройства, тематики и проблематики, а также воплощаемой в произведениях концепции личности главного героя), концепированый автор таюке не противопоставлен герою, который становится и выражением, и носителем его концепции.

Суммировав основные тенденции, общие для творчества Мартинека, Пекарковой и Тршешняка, выявленные в результате вышеуказанного анализа, мы отметили как наиболее значимые для понимания сущности концепированного автора следующие характеристики:

1. индивидуализация:

- изображение судьбы конкретного человека вне общественно-политического контекста;

- обращение к личным, локальным конфликтам, не обусловленным историческими факторами;

- сужение тематики и проблематики, преимущественное внимание к актуальным аспектам частной или внутренней жизни современного человека (поиск внутренней свободы, самореализации, гармоничных отношений с окружающими);

- выбор сходного типа личности героя: свободного, самостоятельного, независимо мыслящего, неординарного, нонконформиста, часто аутсайдера или маргинала.

2. связанная с вышеперечисленными факторами <маднациональностьу> кослюполитичность):

- отказ от изображения широкого чешского исторического контекста, обращения к любого рода национальным символам;

- поиск общечеловеческих, универсальных ценностей, моральных установок и нравственных ориентиров;

- осмысление человека вне любого рода коллектива (в том числе этнического),

- отсутствие восприятия «эмигрантской» среды как конфликтного пространства.

На этом основании концепированный автор у всех трех писателей был нами определен как некатегоричное, идеологически нейтральное сознание, в центре картины мира которого находится человек, ценный своей неповторимостью, жизненным поиском, не вписанный в надличностные структуры, интересный прежде всего в своей внутренней жизни. Подобную концепцию в полной мере отражают отмеченные нами особенности повествовательной структуры произведений трех писателей.

Исходя из наблюдений за повествовательным устройством и отмеченных особенностей авторского сознания мы сделали вывод о том, что в текстах Мартинека, Тршешняка и Пекарковой наиболее близким к авторскому сознанием оказывается не повествователь, а герой. Совпадение или сближение концепции автора со взглядами героя, а видения мира повествователя - с видением центрального персонажа позволяет, на наш взгляд, говорить о частичном нарушении в произведениях трех писателей такой нормативной иерархической структуры, в которой высшим, стоящим над текстом (и таким образом неявно управляющим им) сознанием является концепированный автор, а подчиненный ему повествователь (основной субъект сознания в тексте) управляет героем (объектом сознания повествователя).

Соотнеся тот факт, что концепированный автор является отражением автора реального, с выявленной нами на первом этапе анализа (в разделе 2.2.) сильной автобиографичностью прозы Мартинека, Тршешняка, Пекарковой (находящей выражение в сюжетах, выборе места действия, образах главных героев), мы сделали вывод, что в данном случае концепи-рованый автор, насколько это возможно, сближается с автором реальным.

Личный опыт реальных авторов, отмеченные нами свойственные их поколению аполитичность, социальная пассивность, индивидуализм (молодежный бунт под влиянием западных ценностей), отсутствие необходимости сохранять или приумножать чешские духовные ценности в зарубежном пространстве непосредственно сказывается на том, в какую художественную форму облекается и, главное, какой именно становится писательская концепция мира и человека у прозаиков данного поколения.

Основанная на гуманистических принципах, предельно лаконично она может быть выражена известными словами античного философа Протагора: «человек - мера всех вещей», а наиболее существенные отличительные характеристики творчества «молодых» авторов (в сравнении с творчеством прозаиков «старшего» поколения) сформулированы следующим образом:

- установка на аутентичность личной истории, лишенной документальности, историчности;

- отсутствие патриотических импульсов или ориентира на чешскую культурную традицию;

- нейтральная или положительная трактовка эмиграции (исходящая из понимания человека, избранной концепции личности);

- заведомо субъективное повествование, не претендующее на поиск единой правды (обращение к внутреннему миру человека);

- последовательный выбор соответствующий этим задачам повествовательной формы с усилением значения и роли героя, сближением с ним концепированного автора, а с ним, в свою очередь, автора реального.

Указанные факторы, по нашему мнению, и делают творчество «молодого» поколения второй «волны» чешской эмиграции актуальным для современных читателей, а в сочетании с различным художественным воплощением, отличиями в поэтике (проявляющимися, как мы отметили в процессе рассмотрения их текстов, в композиционном устройстве, построении сюжетов и конфликтов, стилистике, особенностях выбора образных средств) - самобытным и оригинальным.

Таким образом, мы считаем возможным утверждать, что на протяжении двух-трех последних десятилетий базовые традиции и сущностные характеристики чешской эмигрантской прозы претерпевают хорошо заметную и достаточно серьезную эволюцию. Главным ее содержанием становится изменение трактовки личности эмигранта (в том числе писателя-эмигранта) и его жизненного предназначения (а тем самым и смысла его творчества) в современном мире. Превратятся ли с течением времени выявленные нами черты мировоззрения и художественной манеры «молодых» авторов 1980-1990-х годов в доминирующие и определяющие собой специфику эмигрантской литературы (не только чешской), покажет будущее.

Проведенный анализ подтвердил, что 1980-1990-х годы в истории чешской литературной эмиграции являются самостоятельным и важным периодом, на протяжении которого, с одной стороны, в творчестве писателей «старшего» поколения продолжает проявляться национально-гражданственная традиция, заложенная предыдущей эпохой, а с другой - «молодые» авторы вносят в эмигрантскую прозу собственные «поколенческие» взгляды, находящие воплощение на всех уровнях художественной структуры их произведений.

Сделанные выводы утверждают нас в необходимости рассмотрения истории литературы чешской эмиграции как единого процесса, продолжающегося и в настоящее время; включения в ее контекст творчества современных чешских прозаиков, живущих за рубежом. Такой подход, по нашему мнению, дает возможность более глубокого понимания и интерпретации произведений, создаваемых писателями вдали от родины.

Проведенное исследование подтвердило важность и продуктивность изучения творчества современных прозаиков-эмигрантов с точки зрения субъектно-объектной организации текста и категории концепированного автора. Разумеется, высказанные в работе гипотезы требуют проверки на более широком литературном материале; может быть дополнен также перечень аспектов исследования. В том числе представляется целесообразным сопоставление авторского сознания, сущности и взаимоотношений повествователя и героев в художественных в текстах прозаиков «старшего» и «младшего» поколений второй «волны» чешской эмиграции.

Таким образом, мы надеемся, что результаты нашей работы смогут стать импульсом для дальнейших более масштабных исследований новейшей литературы, создаваемой авторами-эмигрантами (не только чешскими) с точки зрения закономерностей ее функционирования в современном европейском пространстве.

Список научной литературыБоярская, Анна Андреевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Martinek, 1986 Martinek L. Predstaveni. - Köln: Index, 1986. -110 s.

2. Martinek, 1992 Martinek L. Linka c.2. (Porte Dauphine - Nation). - Praha: Ceskoslovensky spisovatel, 1992. - 161 s.

3. Martinek, 1993 — Martinek L. Persona non grata. Bratislava: Fragment, 1993. - 195 s.

4. Martinek, 1994a Martinek L. Nomad's land. - Praha: Prostor, 1994. - 203 s.

5. Martinek, 1994b Martinek L. Mys dobre beznadeje. - Praha: Cesky spisovatel, 1994. -189 s.

6. Martinek, 1996a Martinek L. Palimpsest. - Praha: Prostor, 1996. - 168 s.

7. Martinek, 1998a Martinek L. Sine loco. Sine anno. - Praha: Torst, 1998. - 326 s.

8. Martinek, 1998b Martinek L. Quiproquo. - Praha: Prostor, 1998. - 142 s.

9. Martinek, 2000a Martinek L. Mimochodem. - Praha; Litomysl: Paseka, - 2000. -230 s.

10. Martinek, 2000b Martinek L. Opilost z hloubky. - Praha: Prostor, 2000. -219 s.

11. Martinek, 2001a Martinek L. Mezi polednem a pülnoci. - Praha; Litomysl: Paseka, 2001.-245 s.

12. Martinek, 2004 Martinek L. Dlouhä partie biliäru. - Praha Litomysl: Paseka, 2004. -222 s.

13. Martinek, 2007a Martinek L. Olej do ohne. - Praha; Litomysl: Paseka, 2007 - 246 s.

14. Pekärkovä, 1998a Pekärkovä I. Gang zjizvenych. - Praha: Mat'a, 1998.-248 s.

15. Pekärkovä, 1998b Pekärkovä I. Pera a perute. - Praha: Mat'a, 1998. - 258 s.

16. Pekärkovä, 2000 Pekärkovä I. Kulaty svet. - Praha: Mat'a, 2000. - 192 s.

17. Pekärkovä, 2001a Pekärkovä I. Dej mi ty prachy. - Praha: Mafa, 2001. - 236 s.

18. Pekärkovä, 2001b Pekärkovä I. Do Indie, kam jinam. - Praha: Mafa, 2001. - 285 s.

19. Pekärkovä, 2002 Pekärkovä I. Muj I.Q. - Praha: Mat'a, 2002. - 120 s.

20. Pekärkovä, 2003 Pekärkovä I. Najdza: hvezdy v srdci. - Praha: Mat'a, 2003. - 300 s.

21. Pekärkovä, 2004 Pekärkovä I. Tricet dva chwanu. - Praha: Mat'a, 2004. - 240 s.

22. Pekärkovä, 2005 Pekärkovä I. Sest miliard Amerik. - Praha: Mafa, 2005. - 309 s.

23. Tresnäk, 1979 Tresnäk V. Jak to vidim ja. - Köln: Index, 1986. -213 s.

24. Tresnäk, 1982 Tresnäk V. Babylon. - Köln: Index, 1982. - 201 s.

25. Tresnäk, 1986-Tresnäk V. Bermudsky trojuhelnik. Köln: Index, 1986. - 229 s.

26. Tresnäk, 1989 Tresnäk V. To nejdulezitejsi о panu Moritzovi. - Köln: Index, 1989. -139 s.

27. Tresnäk, 1995a Tresnäk V. Klic je pod rohozkou. - Praha: Torst, 1995. - 498 s.

28. Tresnäk, 1996- Tresnäk V. U jidla se nemluvi. Praha: Torst, 1996. - 433 s.

29. Tresnäk, 2000 Tresnäk V. Domäci hoste. - Praha: Torst, 2000. -318 s.

30. Tresnäk, 2005 Tresnäk V. Melouch. - Praha: Torst, 2005. - 230 s.

31. Иные художественные тексты

32. Кундера, 2001 — Кундера М. Бессмертие / пер. с чеш. Н. Шульгиной. Спб.: Азбука, 2001.-416 с.

33. Кундера, 2004 Кундера М. Неведение / пер. с фр. Н.Шульгиной. - Спб.: Азбука-классика, 2004. -192 с.

34. Berns-Benes J. Zelenou nahoru: kiss me, I am Bohemian: kriminaloidni sci-fiction pritomne minule budoucnosti. Praha: Knizni klub, 2001. - 319 s.

35. Hostovsky, 1994 Hostovsky E. Nezvestny. - Praha: ERM, 1994. - 277 s.

36. Hostovsky, 1997-Hostovsky E. Pülnocni pacient. Praha: Akropolis, 1997. - 261 s.

37. Hostovsky, 1998a Hostovsky E. Listy z vyhnanstvi; IJkryt. - Praha: Akropolis, 1998. -205 s.

38. Hostovsky, 1998b Hostovsky E. Vseobecne spiknuti. - Praha: Akropolis, 1998. - 437 s.

39. Hostovsky, 2002 Hostovsky E. Cizinec hledä byt; Dobrocinny vecirek. - Praha: Akropolis, 2002. - 341 s.

40. Kohout, 1987 Kohout P. Kde je zakopän pes: memoäromän 1984—1987. - Köln: Index, 1987.-534 s.

41. Kohout, 1989 — Kohout P. Hodina tance a läsky: Nemeckä romance. Köln: Index, 1989. -247 s.

42. Kohout, 1993 Kohout P. Snezim: Zpoved' Stredoevropanky. - Praha: Cesky spisovatel, 1993.-290 s.

43. Kohout, 1995 Kohout P. Hvezdnä hodina vrahu. - Praha: Mladä fronta, 1995. - 422 s.

44. Kohout, 1996 Kohout P. Konec velkych präzdnin. - Praha: Mladä fronta, 1996. - 711 s.

45. Kohout, 1997 — Kohout P. Z deniku kontrarevolucionäre, aneb, Zivoty od tanku k tanku. Praha: Mladä fronta, 1997. - 337 s.

46. Kundera, 1979 Kundera M. Valcik na rozloucenou. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1979.-215 s.

47. Kundera, 1981 — Kundera M. Kniha smichu a zapomneni. Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1981.-239 s.

48. Kundera, 1985 Kundera M. Nesnesitelnä lehkost byti. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1985.-295 s.

49. Lustig, 1979 Lustig A. Z deniku sedmnäctilete Perly Sch. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1979. -153 s.

50. Lustig, 1995 Lustig A. Kamarädi. - Praha: Victoria Publishing, 1995. - 247 s.

51. Monikovä, 1991 Monikovä L. Fasäda / z пёт. prel. Z. Peträcek. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1991.-379 s.

52. Moníková, 2001 Moníková L. Ledová trísf / z ném. prel. R. Tomanová. -Praha: Hynek, 2001.-231 s.

53. Moníková, 2005 ~ Moníková L. Pavana za mrtvou infantku / z ném. prel. R. Charvát. -Praha: Argo, 2005. -134 s.

54. Richterová, 1991a Richterová S. Slabikár otcovského jazyka. - Praha: Arkyr, 1991. -303 s.

55. Salivarová, 1972 Salivarová Z. Honzlová: protestsong. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1972.-298 s.

56. Salivarová, 1976- Salivarová Z. Nebe, peklo, ráj: lovestory. Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1976. - 121 s.

57. Skvorecky, 1972 Skvorecky J. Mirákl: politická detektivka: ve 2 sv. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1972. - Sv. 1. - 297 s.; Sv. 2 - 285 s.

58. Skvorecky, 1975 Skvorecky J. Prima sezóna:Text o nejdülezitéjsích vécech zivota.-Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1975.-261 s.

59. Skvorecky, 1977a Skvorecky J. Príbéh inzenyra lidskych dusí: Entrtejnment na stará témata o zivoté, zenách, osudu, snéní, délnické trídé, fízlech, lásce a smrti: ve 2. sv. -Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1977. - Sv. 1. - 382 s.

60. Skvorecky, 1977b Skvorecky J. Príbéh inzenyra lidskych dusí: Entrtejnment na stará témata o zivoté, zenách, osudu, snéní, délnické trídé, fízlech, lásce a smrti: ve 2. sv. -Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1977. - Sv. 2.-414 s.

61. Skvorecky, 1984 Skvorecky J. Scherzo capriccioso: Vesely sen o Dvorákovi. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1984. - 555 s.

62. Skvorecky, 1990 Skvorecky J. Tankovy prapor: Fragment z doby kultü. - Praha: Galaxie, 1990,-319 s.

63. Skvorecky, 1992 — Skvorecky J. Nevésta z Texasu: Romanticky pfíbéh ze skutecnosti. -Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1992. 636 s.

64. Skvorecky, 1996 Skvorecky J. Dvé vrazdy v mém dvojím zivoté: detektivní román, cástecné autobiografíe. - Praha: Ivo Zelezny, 1996. - 129 s.1. V V

65. Skvorecky, 2004 Skvorecky J. Obycejné zivoty: novela pro stálé ctenáre. - Praha: Ivo Zelezny, 2004. - 158 s.

66. Vejvoda, 1974 Vejvoda J. Plující andélé, letící ryby. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1974.-288 s.

67. Vejvoda, 1977 Vejvoda J. Osel aneb Splynuti. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1977. -269 s.

68. Vejvoda, 1986 Vejvoda J. Zelené vino. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1986. -255 s.

69. Vejvoda, 1991 Vejvoda J. Provdaná nevésta. - Toronto: Sixty-Eight Publishers, 1991. — 221 s.

70. Vejvoda, 2002 Vejvoda J. Jezdci nocí. - Jihlava: Listen, 2002. - 254 s.

71. Weiner Weiner R. Hra doopravdy. - Praha: Mladá fronta, 1967. - 314 s.1. Интервью

72. Bezr Bezr O. To je hezky, ne?: rozhovor s Vlastimilem Tresnâkem - Praha: Galén,2007. 220 s.

73. Martinek, 1994 Nadëje je zdrojem frustrace, rikâ spisovatel Lubomir Martinek / Rozmlouval J. Penâs // Mladä fronta Dnes. - 1994. - c. 215. - S. 11.

74. Martinek, 1995 Martinek L. Po stopâch poutnika / Rozmlouvala N. Macurovd // Tvar. -1995. - c. 16. - S. 8-9.

75. Martinek, 1996b Martinek L. Pocâtek konce Belleville: S parizskym spisovatelem Lubomirem Martinkem o cestovâni, hrûze z volnosti a maniacich cistoty / Rozmlouval J. P. Formânek // Respekt. - 1996. - c. 6. - S. 12.

76. Martinek, 2001b Martinek L. Nâvrat je stretem s neznâmem dûvërnë znâmého / Rozmlouvala Z. Krupickovâ // Host. - 2001. - c. 9. - S. 38-41.

77. Martinek, 2002 Martinek L. Mezi vërnosti a promënlivosti: Rozhovor s Lubomirem Martinkem / Rozmlouvala D. Kaprâlovâ // Literârni noviny. - 2002. - c. 8 . - S. 15.

78. Martinek, 2003 Martinek L. Knedlik v kvarkové polévce / Rozmlouval O. Horâk // Tvar. - 2003. - c. 2.-S. 1,4-5.

79. Martinek, 2007b Martinek L. Nenamlouvejme si, ze se nëco zlepsi / Rozmlouval O. Horâk // Lidové noviny: pril. Kulturni premiéry. - 2007. - c. 98. - S. 5.

80. Martinek, 2008 Martinek L. Mâm râd outsidery / Rozmlouval J. Rauvolf // Instinkt.2008.-c. 18.-S. 59.

81. Pekârkovâ, 1996 Pekârkovâ I. Uz jsem rychlosti New Yorku unavenâ, rikâ Iva Pekârkovâ / Rozmlouval J. Chuchma II Mladâ fronta Dnes. - 1996. - c. 118. - S. 18.

82. Pekârkovâ, 1998c Pekârkovâ I. Mûj zivot patri mnë / Rozmlouval V. Sevela. - Praha: Melantrich, 1998. - 158 s.

83. Pekârkovâ, 1998d Pekârkovâ I. Pioché krysy jako metafora: S Ivou Pekârkovou o jeji prâvë dokoncené knize Gang zjizvenych / Rozmlouvala L.Koubskâ // Literârni noviny. -1998.-c. 6.-S. 10.

84. Pekârkovâ, 2001c Pekârkovâ I. Svobodomyslnâ Iva Pekârkovâ / Rozmlouval L. Verecky // Mladâ Fronta Dnes. - 2001. - c. 146. - S. B5.

85. Pekârkovâ, 2006 Pekârkovâ I. Taxi New York - Praha - Londyn / Rozmlouvala Jana Cimburovâ II Tydenik Rozhlas. - 2006. - c. 14. - S. 1, 5.

86. Treshâk, 1995b Tresnâk V. Zivot je nedobrovolné hobby / Rozmlouval K. Hvizd'ala II Tyden. - 1995. - c. 32. - S. 64-67

87. Tresnâk, 1997a Tresnâk V. Barevné kombinace Vlastimila Tresnâka / Rozmlouvala N. Macurovâ II Tvar. - 1997. - c. 1. - S. 8-9.

88. Tresnâk, 1997b Tresnâk Y. Jsme na cestë od hostince ke hrbitovu / Rozmlouval B. Docekal // Mladâ fronta Dnes: pril. Magazin MF Dnes. - 1997. - c. 112,- S. 39-40.

89. Tresnâk, 2001 Tresnâk V. Karlinskâ verbez / Otâzky kladl P. Placâk II Kâdrovy dotaznik. - Praha: Babylon, 2001. - S. 337-345.

90. Tresnâk, 2005 Tresnâk V. Mâm porâd sbaleno / Rozmlouval O. Horâk II Lidové noviny. — 2005. - c. 101.-S. 13-14.

91. Tresnâk, 2007 Tresnâk V. Titulni rozhovor. Ylastimil Tresnâk, pisnickar a spisovatel / Rozmlouval T. Pilât // Tydenik Rozhlas. - 2007. - с. 18. - S. 12-14.

92. Критическая и научная литература

93. Бахтин Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров; примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.

94. EpaûKoeuh БрайковиЬ Д. Meljy сводима: српска поезща XX века наскцала у избеглиштву, изганству и pacejaiby. - Београд: Београдска К1ьига, 2004. - 332 с.

95. Введение в. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / под. ред. Л. В. Чернец. — М.: Высшая школа, 2000. -556 с.

96. Виноградов, 1961 Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. - М.: Гослитиздат, 1961. - 614 с.

97. Виноградов, 1971 Виноградов В.В. О теории художественной речи: учеб. пособие для студентов филол. специальностей ун-тов и пед. ин-тов. — М.: Высшая школа, 1971.-238 с.

98. Власенко Власенко Т.Л. Литература как форма авторского сознания: Пособие для студентов филол. фак. — М.: Логос, 1995. - 197 с.

99. Гинзбург Гинзбург Л .Я. О психологической прозе. - Л: Худож. лит., 1976. - 448 с.

100. Глотов Глотов М.Б. Поколение как категория социологии // Социологические исследования. - 2004. - № 10. - С. 42-48.

101. Доронченков — Доронченков А.И. Эмиграция «первой волны»: О национальных проблемах и судьбе России. Спб: ДБ, 2001. - 214 с.

102. Дубин Дубин Б.В. Поколение: социологические границы понятия // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. - 2002. - № 2. - С. 11-15.

103. Зверев Зверев A.M. Герои Кундеры: между пустотой и кичем // Иностранная литература. - 1993. -№ 11. - С. 231-237.

104. Зенкин Зенкин С.Н. Денон, Бальзак, Кундера: от преромантизма до постмодернизма//Иностранная литература. - 1997. — № 5. — С. 174—181.

105. Зубарева Зубарева ЕЮ. Проза русского зарубежья (1970-1980-е годы): в помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. - М.: Изд-во МГУ, 2000.-112 с.

106. Изгнаничеството. Изгнаничеството. Драма и мотивация. Завръщането на съвременните славянски емигрантски литератури у дома / състав. М. Карабелова; ред. кол. Т. Жечев и др. - София: Проф. М. Дринов; Карина М, 1996. - 278 с.

107. История литератур., 1995 — История литератур Восточной Европы после Второй мировой войны: в 2 т. / РАН, Ин-т славяноведения и балканистики; редкол.: В. А. Хорев (отв. ред.) и др. М.: Индрик, - 1995. - Т. 1: 1945-1960 гг. - 695 с.

108. История литератур.,. 2001а История литератур Восточной Европы после Второй мировой войны: в 2 т. / РАН, Ин-т славяноведения и балканистики; редкол.: В.А. Хорев (отв.ред.) и др. - М.: Индрик, 2001. - Т.2: 1970-1980 гг. - 760 с.

109. История литератур., 1997а История литератур западных и южных славян: в 3 т. / РАН, Ин-т славяноведения и балканистики; ред. совет: JI.H. Будагова и др. — М.: Индрик, 1997. — Т.1: От истоков до середины XVIII века. - 886 с

110. История литератур., 2001b История литератур западных и южных славян: в 3-х т. / РАН, Ин-т славяноведения и балканистики; ред. совет: JI.H. Будагова и др. - М.: Индрик, 2001. - Т.З: Литература конца XIX - первой половины XX века. - 992 с.

111. История южных., 2001а История южных и западных славян: учебник: в 2 т. / под ред. Г.Ф. Матвеева, З.С. Ненашевой. - М.: Изд-во Московского университета, 2001. — Т.1: Средние века и Новое время. - 686 с.

112. История южных., 2001b История южных и западных славян: учебник: в 2 т. / под ред Г.Ф. Матвеева, З.С. Ненашевой. - М.: Изд-во Московского университета,2001. Т.2: Новейшее время. - 270 с.

113. Кожевникова Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. / РАН, Ин-т рус. яз. - М„ 1994. - 333 с.

114. ИЗ. Колобаева Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе Х1Х-ХХ вв. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 336 с.

115. Корниенко Корниенко A.A. Современная французская новелла в поисках новых форм. - Пятигорск: Изд-во пятигорского ун-та, 2000. - 292 с.

116. Корман Корман Б.О. Избранные труды. Теория литературы / ред.-сост. Е.А. Подшивалова и др.. - Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2006. -552 с.

117. Кузнецов Кузнецов П. Эмиграция, изгнание, Кундера и Достоевский // Звезда. —2002,-№4.-С. 220-223.

118. Культура Российского. — Культура Российского Зарубежья / ответ, ред. A.B. Квакин и Э.А. Шулепова. М.: Российский институт культурологии, 1995. -220 с.

119. Ланин Ланин Б.А. Проза русской эмиграции (третья волна): пособие для преподавателей литературы. - М.: Новая школа. 1997. - 208 с.

120. Литература русского., 1993 Литература русского зарубежья, 1920-1940 / РАН, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; сост. и отв. ред. О. Н. Михайлов. - М.: Наследие: Наука, 1993. - 332 с.

121. Литературная энциклопедия. Литературная энциклопедия терминов и понятий / РАН, Ин-т науч. информ. по обществ, наукам; гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. -М.: Интелвак, 2001. - 1600 стб.

122. Лшпературное зарубежье., 2000 Литературное зарубежье. Вып.1: Проблема национальной идентичности / РАН. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького; редкол.: Ю.А. Барабаш (отв. ред.) и др. - М.: ИМЛИ РАН, 2000. - 211 с.

123. Литературное зарубежье., 2002 Литературное зарубежье. Вып.2: Литературное зарубежье: национальная литература - две или одна? / РАН. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького; редкол.: Ю.А. Барабаш (отв. ред.) и др. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. -246 с.

124. Литературное зарубежье., 2005 — Литературное зарубежье. Вып.З: Лица. Книги. Проблемы / РАН. Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького; редкол.: Ю.Я. Барабаш (отв. ред.) и др. М.: ИМЛИ РАН, 2005. - 191 с.

125. Литературное зарубежье., 2008 — Литературное зарубежье России: Энциклопедический справочник / гл. ред. и сост. Ю.В. Мухачев. — М.; Нью-Йорк: Парад; Северный Крест, 2008. 680 с.

126. Литературные итоги. — Литературные итоги XX века. Центральная и Юго-Восточная Европа / редкол.: В.А. Хорев (отв. ред.) и др. РАН. Ин-т славяноведения. Центр по изуч. соврем, литератур. М.: Индрик, 2003. - 397 с.

127. Литературы Центральной. — Литературы Центральной и Юго-Восточной Европы: 1990-е годы. Прерывность — непрерывность литературного процесса / Отв. ред. H.H. Старикова; РАН. Ин-т славяноведения М.: Ин-т славяноведения РАН, — 2002.-318 с.

128. Малевич, 1991а Малевич О.М. Сага о Данни Смиржицком. Обзор романов И. Шкворецкого // Диапазон: Вестник иностранной литературы. — 1991. - № 4. — С. 132-138.

129. Малевич, 1991b Малевич О.М. Из эмигрантской прозы П // Диапазон: Вестник иностранной литературы. - 1992. - № 2/3. - С. 210-214.

130. Малевич 1992 Малевич О.М. Из эмигрантской прозы I // Диапазон: Вестник иностранной литературы. - 1992. -№ 1. - С. 135-140.

131. Манн — Манн Ю.В. Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания: сб. статей. М.: Наследие, 1994. - С. 431480.

132. Мельничук Мельничук O.A. Повествование от первого лица: Интерпретация текста. - М.: Изд-во Моск.ун-та., 2002. - 206 с.

133. Национальные диаспоры. Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв.: Сб. ст. / РАН Ин-т рос. истории; сост. Г. Я. Тарле. - М.: Ин-т рос. истории РАН, 2001.-330 с.

134. Падучева, 1995 Падучева Е.В. К определению лингвистических параметров несобственно-прямой речи // Лотмановский сборник. - 1995. - №1. - С. 642-655.

135. Падучева, 1996 Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в рус.яз. Семантика нарратива. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-464 с.137138139140141.142.143.144.145.146.147.148.149.150.151.152.153.154.

136. ПреНутане пеаме ПреЬутане песме: савремени српски песници у исел>еништву / приредио С. ВуксановиЬ; предг. П. ЦветковиЬ - Горн>и Милановац: Дсце новине, 1993. -179 с.

137. Проблема автора. Проблема автора и авторской позиции в литературе: сб.науч.тр. / Харьк. гос. пед. ин-т им. Г.С. Сковороды. - Харьков, 1990. - 139 с.

138. Раев Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. - М.: Прогресс - Академия, 1994. - 175 с.

139. Рьшарь Рымарь Н.Т. Поэтика романа / под ред.С.А. Голубкова. - Куйбышев: Изд-во Сарат.ун-та. Куйбыш.фил, 1990.-252 с.

140. Рьшарь, Скобелев Рымарь Н.Т., Скобелев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности / Самарский гос. ун-т. - Воронеж: Логос-Траст, 1994. -262 с.

141. Соколов Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. -М.: Изд. МГУ, 1991.- 180 с.

142. Српска юьижевност. — Српска юьижевност у емигращуи 1941 1991: округли сто одржан у САНУ, 26 априлла 1991 године // Квьижевност. - 1991. - № 9/10. - С. 291-341.

143. Струве Струве Г.П. Русская литература в изгнании. - Paris: YMCA-Press, 1984. -419 с.

144. Тамарченко — Тамарченко Н.Д. Теория литературных родов и жанров. Эпика. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. 72 с.

145. Теория литературы. Теория литературы : учеб. пособие для студентов вузов: в 2 т./ Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман; под ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: Академия, 2004. - Т. 1. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика -509 с.

146. Тюпа, 2001 Тюпа В.И. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий анализ. -М.: Лабиринт: РГТУ, 2001. - 189 с.

147. Тюпа, 2002 Тюпа В.И. Художественный дискурс. (Ведение в теорию литературы). - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. - 80 с.

148. Успенский — Успенский Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.: Изд-во «Искусство», 1970. 225 с.

149. Фрейнкман-Хрусталева, Новиков Фрейнкман-Хрусталева Н.С., Новиков А.И. Эмиграция и эмигранты: История и психология / науч. ред. Г.А. Тишкин. - СПб: СПбГАК, 1995.-153 с.

150. Хализев Хализев В.Е. Теория литературы. Учеб. -М.: Высш. шк., 1999. - 398 с.

151. Чехия и Словакия., 2005а — Чехия и Словакия в XX веке: очерки истории: в 2 кн. / РАН, Ин-т славяноведения; отв. ред. В.В. Марьина. М.: Наука, 2005. - Кн. 1. -453 с.

152. Чехия и Словакия., 2005b — Чехия и Словакия в XX веке: очерки истории: в 2 кн. / РАН, Ин-т славяноведения; отв. ред. В.В. Марьина. М.: Наука, 2005. - Кн. 2. - 558 с.

153. Чудаков Чудаков А.П. Поэтика Чехова / АН СССР, Ин-т мировой лит-ры им А.М. Горького. - М.: Наука, 1971. - 291 с.

154. Шевякова Шевякова Э.Н. Своеобразие художественного синтеза во «французских» романах Милана Кундеры // Филология в системе современного университетского образования. - М. : УРАО, 2002. - Вып. 5. - С. 107-111.

155. Шерлаимова, 1997 Шерлаимова С.А. Миссия романа в эпоху конца литературы. Не левый и не правый М. Кундера // Ex libris HT. - M.: Книжное обозрение, 1997. -21 августа. - С. 3.

156. Шерлаимова, 1998 — Шерлаимова С.А. Философия жизни по Милану Кундере: (французские романы чешского писателя) // Вопросы литературы. — 1998. — №. 1. — С. 243-280.

157. Шерлаимова, 2002 Шерлаимова С. А. Литература «Пражской весны»: до и после / Рос. акад. наук. Ин-т славяноведения. - М.: ИСлРАН, 2002. -195 с.

158. Шерлаимова, 2005 Шерлаимова С.А. Чешский роман в свободном полете // Вопросы литературы. - 2005. - № 1. - С. 22-64.

159. Шерлаимова, 2006 Шерлаимова С. А. Для чего роман? (О чешском писателе Милане Кундере) // Вопросы литературы. - 2006. - №. 6. - С. 339-345.

160. Шмид Шмид В. Нарратология. - М.: Яз. славян, культуры, 2003. - 311 с.

161. Эмиграция и репатриация. Эмиграция и репатриация в России / В. А. Ионцев и др. - М.: Попечительство о нуждах российских репатриантов, 2000. - 485 с.

162. Bielesz Bielesz P. Pñbehy nezakotvené ve velkych vypravënich // Host - 2001. - с. 1. -S. 1-2.

163. Brousek Brousek A. Na druhém brehu. Literatura jako soukromé rozhodnuti // Listy. -1970.-с. 1. — S. 6-7.

164. Cabadaj Cabadaj P. Slovensky literárny exil: 1939-1990 / dosl. T.Winkler. - Martin: Vydavatel'stvo Matice slovenskej, 2002. - 201 s.

165. Capek Capek T. The Cechs (Bohemians) in America: A Study of Their National, Cultural, Political, Social, Economic and Religious Life. - Boston: Houghton Mifflin Company, 1920.-296 p.

166. URL: http://www.archive.Org/stream/cechsbohemiansin00cape#page/n9/mode/2up (дата обращения: 10.04.2009)

167. Chuchma Chuchma J. Pavel Kohout a pouziti literatury // Mladá Fronta Dnes. - 1999. -c. 245.-S. 23.

168. Chvatik, 1991 Chvatik K. Pohledy na ceskou literaturu z ptaci perspektivy. - Praha: Prazská imaginace, 1991. - 176 s.

169. Chvatik, 1994a Chvatik К. O exilové literature a Milanu Kunderovi / Rozmlouval J. Kratochvil // Literární noviny. - 1994. - c. 14. - S. 4.

170. Chvatik, 1994b Chvatik K. Svët románu Milana Kundery. - Brno: Atlantis, 1994. - 159 s.

171. Czapliñska Czapliñska J. Problematyka autoidentyfikacji w mlodej czeskiej prozie emigracyjnej po 1968 roku. - Szczecin: Wydawnictwo naukowe Uniwersytetu Szczeciñskiego, 2006. - 243 s.

172. Ceská apolská. Ceská a polská emigracní literatura: sborník z mezinárodní védecké konference / Slezská univerzita v Opavé, Filozoficko-pfírodovédecká fakulta, Ústav bohemistiky a knihovnictví; red. L. Martinek, M. Tíchy. - Opava, 2002. - 310 s.

173. Ceská a slovenská. — Ceská a slovenská literatura v exilu a samizdatu / L. Machala a kol. Olomouc: Univerzita Palackého, 1991. - 152 s.

174. Ceská literatura. Ceská literatura od pocatku k dnesku / J. Lehaf a kol.. - Praha: Lidové noviny, - 1998. - 1058 s.

175. Ceska Ceska J. Království motivü: Motivická analyza románü Milana Kundery. -Praha: Togga, 2005. - 216 s.

176. Culík, 1991 Culík J. Knihy za ohradou. Ceská literatura v exilovych nakladatelstvích. 1971 - 1989. - Praha: Trizonia, 1991. - 420 s.

177. Culík, 2000 Culík J. .jak Cesi jednají. - Chomutov: Milenium Publishing, 2000. -578 s.

178. Danilewicz-Zieliñska Danilewicz-Zieliñska M. Szkice o literaturze emigracyjnej pólwiecza 1939-1989. - Wroclaw; Warszawa; Kraków: Zakíad narodowy im. Ossoliñskich, 1999. - 464 s.

179. Déjiny ceské., 2007a Déjiny ceské literatury 1945-1989: ve 4 dílech /P. Janousek a kol.; hl. red. P. Janousek. - Praha: Academia, 2007. - Díl 1945-1948. - 431 s.

180. Déjiny ceské., 2007b Déjiny ceské literatury 1945-1989: ve 4 dílech/P. Janousek a kol.; hl. red. P. Janousek. - Praha: Academia, 2007. - Díl 2: 1948-1958. - 549 s.

181. Déjiny ceské., 2008a Déjiny ceské literatury 1945-1989: ve 4 dílech P. Janousek a kol.; hl. red. P. Janousek. - Praha: Academia, 2008. - Díl 3:. 1958-1969.-688 s.

182. Déjiny ceské., 2008b Déjiny ceské literatury 1945-1989: ve 4 dílech /P. Janousek a kol.; hl. red. P. Janousek. - Praha: Academia, 2008. - Díl 4: 1969-1989 - 977 s.

183. Déjiny zemí., 2003a Déjiny zemí Koruny ceské: ve 2 dílech / P. Cornej a kol. -Praha: Paseka, - 2003. - Díl 1: Od príchodú slovanü do roku 1740. - 320 s.

184. Déjiny zemí., 2003b Déjiny zemí Koruny ceské: ve 2 dílech / P. Cornej a kol. -Praha: Paseka, - 2003. - Díl 2: Od nástupu osvícenství po nasi dobu. - 336 s.

185. Deset let. Deset let poté (ceská a slovenská literatura po roce 1989) Sbornik referatü z literární konference 43. Bezrucovy Opavy (13. a 14. zárí 2000) / Ústav pro ceskou literatura AV CR, FPF SU a Slezské zemské muzeum. - Praha; Opava, 2000. - 162 s.

186. Formanová, Gruntoräd Formanová L., Gruntorád J., Pribáñ M. Exilová periodika: katalog periodik ceského a slovenského exilu a krajanskych tisku vydávanych po roce 1945. - Praha: Jezek; Libri prohibiti, 1999. - 503 s.

187. Franczyk Franczyk K. Sebevédomí, nebo lhostejnost Vlastimila Tresñáka // Tvar. -2000. -c. 4. — S. 20.

188. Gabriel Gabriel J. Roztristénost a tajemství // Literární noviny. - 1994. - c. 16. - S. 7.

189. Grubisic Grubisic V. Hrvatska knjizevnost u egzilu / predg. Nikolic V. - München; Barcelona: Hrvatske revije, 1991. - 302 s.

190. Havlícek Havlícek D. Listy v exilu: Obsahová analyza casopisu Listy, ktery v letech 1971 az 1989 vydával v Rimé Jiri Pelikán. - Olomouc: Burian a Tichák, 2008. - 893 s.

191. Haman, 1995 Haman A. Arnost Lustig. - Jinocany: H & H, 1995. - 104 s.

192. Haman, 2000 Haman. A. Trauma odchodü a návratü // Nové knihy. - 2000. - c. 47. -S. 8.

193. Haman, 2001a Haman A. Fikce a imaginace v prózách 90. let // Tvar. - 2001. - c. 17. -S. 6-7.

194. Haman, 2001a Haman A. Prozaické surfování: ceská literatura na konci milénia. -Olomouc: Votobia, 2001. - 289 s.

195. Harvard encyclopedia. Harvard encyclopedia of American ethnic groups / ed. S. Thernstrom. - Cambridge: Belknap Press of Harvard University, 1980. - 1076 s.

196. Horäckovä Horácková K. Ceské osudy v trísti déjin // Literární noviny. - 2002. - c.14. -S. 8.

197. Jungmann, 1996 Jungmann M. Cténí pro rodinu a düm // Literární noviny. - 1996. - c. 44. - S. 5.

198. Jungmann, 1997- Jungmann M. V obklícení pfíbéhü. Brno : Atlantis, 1997. - 243 s.

199. Just Just V. Ke kritickému ohlasu díla pavía Kohouta // Literární noviny. - 1994. - c. 21.-S. 6-7.

200. Katalog knih. Katalog knih ceského exilu 1948 - 1994: Libri prohibiti / sest. J. Gruntorád. - Praha: Primus, 2000. - 394 s.

201. Knopp Knopp F. Ceská literatura v exilu 1948 - 1989: bibliografíe. - Praha: Makropulos, 1996.-631 s.

202. Kosatík- Kosatík, P. Fenomén Kohout. Praha; Litomysl: Paseka, 2001. - 429 s.

203. Koskovú, 1996 Kosková H. Hledání ztracené generace. - Jinocany: H & H, 1996. - 224 s.

204. Kosková, 1998 Kosková H. Milan Kundera. - Jinocany: H & H, 1998. - 189 s.

205. Kosková, 2004 Kosková H. Skvorecky. - Praha: Literární akademie (Soukromá skola Josefa Skvoreckého), 2004. - 226 s.

206. Krajansky historicky. Krajansky historicky kalendár // Ceské listy. - Rocenka casopisu. - 2008. - S. 38-^3.

207. Kubícek Kubícek, T. Vyprávet pribëh: naratologické kapitoly к románúm Milana Kundeiy. - Brno: Host, 2001. - 200 s.

208. La Bohême historique. La Bohême historique, pittoresque et littéraire / J. V. Fric, et al. - Paris: Librairie internationale, 1867. - 472 s.

209. URL: http.7/www.archive.org/stream/labohmehistori00fricuoft#page/n7/mode/2up (дата обращения: 08.05.2009)

210. Machala Machala L. Literární bludistë: Bilance polistopadové prózy. - Praha: Brána; Knizní klub, 2001,-215 s.

211. Mervart Mervart J. Ackoliv jsme chytli byka za rohy: Svaz ceskoslovenskych spisovatelû a jeho reformní sjezdy / Host. - 2007. - с. 6. - S. 12-14.

212. Mëst'an MëSt'an A. Ceská literatura 1785-1985. - Praha: Brána; Knizní klub, 2001. -362 s.

213. Nespor Nespor Z. Reemigranti a sociâlnë sdilené hodnoty. Prolegomena к sociologickému studiu ceskych emigracnich procesu 20. stoleti se zvlástním zretelem к západni reemigrací 90. let. - Praha: Edice Sociologické texty, 2002. - 95 s.

214. Novotny, 1993 Novotny V. Osudy modern! Mari Magdalény: Román jako svëdectvi о exulantskémùdëlu//MladáfrontaDnes. -1993.-е. 141.-S.11.

215. Novotny, 2000 Novotny V. Ceská próza v roce 20001I Cesky jazyk a literatura. - 2000-2001.-с. 7-8.-S. 188-191.

216. Novotny, 2001 Novotny V. Existuji nové alternativy vyvojového románu? // Tvar. -2001.-с. 17.-S. 4.

217. Novotny, 2002 Novotny V. Mezi modernosti a postmoderností. Úvahy o typologii ceské polistopadové prózy z konce tisíciletí. - Praha: Cherm, 2002. - 193 s.

218. Novotny, 2006 Novotny V. Paradoxy a paralely: pnspëvky к ceskému literárnímu dëjepisectvi: od Komenského к Rejchrtovi. - Praha: Cherm, 2006. - 255 s.

219. Panorama ceské. Panorama ceské literatury: Literární dëjiny od pocátkü do soucasnosti / red. L.Machala, E.Petrû. - Olomouc: Rubico, 1994. - 547 s.

220. Papousek, 1996 Papousek V. Egon Hostovsky: Clovëk v uzavreném prostoru. -Jinocany: H & H, 1996. - 188 s.

221. Papousek, 2001 Papousek Y. Trojí samota ve velké zemi: Ceská literatura v americkém exilu v letech 1938-1968. - Jinocany: H&H, 2001. - 214 s.

222. Papousek, 2005 Papousek V. Existencialisté. Existenciální fenomény v ceské próze dvacatého století. - Praha: Torst, 2005. - 468 s.

223. Penas Penas J. Deset procent nadëje. - Praha: Dokorán, 2002. - 228 s.

224. Pilar, 2005 Pilar M. Vrabec v hrsti aneb Klisé v literature. - Praha: Dokorán, 2005. -183 s.

225. Pilar, 2008 Pilar M. Podoby ceského povídkového cyklu ve XX. století // Spisy Filozofické fakulty Ostravské univerzity. — Ostrava: Ostravská univerzita, Filozofícká Multa, 2008. - c. 176. - 163 s.

226. Pftbáñ Pfibáñ M. Prvních dvacet let: Kulturní rada a dalsí kapitoly z déjin literárního exilu 1948-1968. - Brno: Host, 2008.-355 s.

227. Malura Malura J. Príchod milované bytosti: Jan Liberda // A2. - 2007. - c. 21. - s. 7.

228. Richterová, 1991b Richterová S. Slova a ticho. - Praha: Ceskoslovensky spisovatel: Arkyr, 1991.- 155 s.

229. Schindler 1998 Schindler M. Americká jizva Ivy Pekárkové // Tvar. - 1998. - c. 11,-S. 20-21.

230. Schindler 2001 Schindler M. Tresñákova hra s plonkovymi kartami // Tvar. - 2001 -c. 11.-S.21.

231. Slovenska izseljenska. Slovenska izseljenska knjizevnost 3 zv.: / ZRC SAZU; ur. J. Zitnik, H. Glusic. - Ljubljana:, ZRCRokus, 1999. - Zv. 1: Evropa, Azija, Australija -400 s.

232. Slovník ceskych., 1995 Slovník ceskych spisovatelü od roku 1945.: ve 2 dílech / ved. red. Pavel Janousek. - Praha: Brána, 1995. - Dil 1. A - L. - 551 s.

233. Slovník ceskych., 1998 Slovník ceskych spisovatelü od roku 1945: ve 2 dílech / ved. red. Pavel Janousek. - Praha: Brána: Knizní klub, 1998. - Dil 2. M - Z. - 791 s.

234. Svadbová Svadbová B. Téma vzpoury literárních hrdinek II Tvar. - 1996. - c. 18. - S. 9.

235. Sanda Sanda Z. Casová struktura románu V. Tresñáka Klíc je pod rohozkou // Ceská literatura. - 2003. - c. 4. - S. 443^145.

236. Slajchrt Slajchrt V. Tresñákovy inventury svéta // Literární noviny. - 1997. - c. 12. - S. 7.

237. Tigrid- Tigrid P. Politická emigrace v atomovém véku. Praha: Prostor, - 1990. - 144 s.

238. Trensky Trensky P. Josef Skvorecky. - Jinocany: H & H, 1995. - 159 s.

239. Vsouradnicích. V souradnicích volnosti: ceská literatura devadesátych let dvacátého století v interpretacích / red. Petr Hruska a kol. - Praha: Academia, 2008. - 738 s.

240. Zach Zach A. Kniha a cesky exil 1949 - 1990: Bibliograficky slovník nakladatelství, vydavatelství a edic. - Praha: Torst, 1995. - 207 s.