автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Прусская керамика V-XIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Прусская керамика V-XIII вв."

004с.

На правах рукой на и

Щ/

Ефремов Леонид Александрович

Прусская керамика У-Х1П вв.

Специальность 07.00. 06 - археология (исторические науки)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

« 4 ОПТ 2010

Воронеж-2010

004610693

Работа выполнена на кафедре специальных исторических дисциплин и региональной истории Российского государственного университета им. И. Канта

Научный руководитель:

кандидат исторических наук,, доцент, ¡Суворов Виктор Сергеевич!

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Винников Анатолий Захарович

Кандидат исторических наук Гусаков Михаил Георгиевич

Ведущая организация: Государственный исторический музей

Защита состоится 25 октября 2010 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 038. 12 при Воронежском государственном университете по адресу: индекс 394068, Воронеж, Московский проспект, 88, аудитория 211а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Акиньшин А. Н.

Общая характеристика работы

В диссертационной работе рассматривает прусская погребальная и поселенческая керамика. «Пруссы» или «прусские племена» - это научное название части западных балтов, племен, которые населяли побережье Балтийского моря от Вислы до Немана. Эта территория известна как Пруссия.

Актуальность темы. В археологическом плане население между Неманом и Вислой представлено группами: самбийско-натангийской, западно-мазурской и восточно-мазурской. История их исследования и характеристика археологических материалов представлены в работах немецких (Tischler 1879, Gaerte 1929, Engel 1935, Crome 1937, Heym 1938), польских (Okulicz 1973, Jaskanis 1977, Nowakowski 1996, 1998) и российских (Гуревич i960, Суворов 1985, Кулаков 1990, 1994, 2003, Седов 1987) ученых. Они достигли неплохих успехов в изучении погребального обряда и инвентаря. Относительно исследованными следует считать и поселения: разработана их классификация, уточнены датировки.

На фоне хорошо разработанных типологий украшений, оружия прусская, орудий труда погребальная и поселенческая керамика не удостоились должного внимания. В настоящее время нет ни одного специального исследования, посвященного ей, не создана общая систематизация поселенческой и погребальной керамики прусского ареала, не проведено сравнительного анализа, специально не исследовалась орнаментация, в то время как новые археологические материалы позволяют провести исследование с современных позиций, что важно для уточнения местной хронологии, активизирует изучении этнических и культурных процессов.

Хронологические рамки. Несмотря на то, что впервые этническое название «пруссы» появляется в исторических источниках в IX в., в научной литературе речь о них ведут с V-VI вв. (Кулаков 1990, Суворов 1985, Седов 1987). Это обусловлено рядом причин. Во-первых, заканчивается культурное влияние Римской империи, наиболее проявившееся во II - III вв., что вызвало изменения в духовной и материальной культуре местных племен (в погребальном обряде и категориях инвентаря). Во-вторых, в данном регионе изменяется этническая ситуация: из Повислинья уходят восточногерманские племена, а на их место устремились славяне, что вылилось в войну за эту территорию. В-третьих, трансформация коснулась социальной и поселенческой структур: выделяются дружины, идет дифференциация общества, появляются укрепленные поселения. Окончательно прусская культура складывается к IX в., период же V - VIII вв. можно обозначить как время генезиса, рождения нового этноса. В XIII в. пруссы были покорены рыцарями Тевтонского ордена, и начинается новый период -германской государственности. Представленный в диссертационной работе керамический материал датирован V-XIII ев.

В культурном плане население между Неманом и Вислой представлено несколькими археологическими группами, которые имеют отличия в материальной культуре и погребальной обрядности. Самбийско-натангийская археологическая группа занимает территорию Калининградского п-ва и южное побережье Вислинского залива: бассейны рек Лыны и Пасленк; район Эльблонга,

- из-за чего на территории Польши ее называют эльблонгской. Западно-мазурская или ольштынская группа (прежнее название «мазуро-германская») (Sturms 1947) расположена на территории Польши в районе Великих озер, а восточно-мазурская или судавская/ятвяжская - в северо-восточной части Польши.

Некоторые из этих групп распадаются на локальные варианты. Однако в настоящее время накоплено недостаточно керамического материала, чтобы проводить исследование в рамках этих отдельных локальных образований. Также нами не рассматривается керамика бывшей мемельской культуры, на территории которой в настоящее время в нижнем и среднем течении Немана выделены племена скальвов, ламатов (Седов 1987; Кулаков 1994), так как у них отсутствовала традиция помещать в погребения керамические сосуды, а поселения не исследованы.

Степень изученности проблемы. При написании диссертации использовались труды немецких, российских и польских ученых, касающиеся прусской керамики. Все их можно разделить следующим образом: исследование керамики конкретных памятников (Tischler 1879, Heym 1938, Kaczyñski 1961); изучение керамики отдельных археологических групп, выделенных в западнобалтской культуре (Dorr 1914, Voigtmann 1941, Кулаков 1990); анализ отдельных категорий керамики (Nowakowski 1989, Bitner-Wróblewska 1994); посвященные общим вопросам (Gaerte 1929, Okulicz 1973, Цимермане 1980, Седов 1987). В них рассматривается в основном погребальная керамика. История исследования керамики поселений еще более скромная. В довоенное время немецкие археологи не создали общих классификаций или типологий поселенческой керамики. Все ограничивалось только общей характеристикой в рамках конкретных памятников. Этот пробел был ликвидирован в послевоенное время в работах отечественных исследователей (Гуревич 1960, Суворов 1985).

В качестве объекта изучения в настоящей диссертации выступает керамика в виде целых изделий и фрагментов сосудов с территории расселения пруссов. Предмет исследования - форма сосудов, материал и техника изготовления, их функциональное назначение, орнаментация.

Целью диссертационной работы является комплексный анализ прусской керамики. Поставленная цель определила и задачи исследования:

- рассмотреть имеющиеся комплексы поселенческой керамики, из погребений и провести систематизацию,

- проследить изменения в технологии изготовления керамики,

- определить признаки форм сосудов, пригодные для датировки памятников,

- исследовать орнаментацию с целью выявления датирующих элементов или композиций,

- провести сравнительный анализ керамики из погребений самбийско-натангийской, западно-мазурской и судавской археологических групп,

- сравнить керамику из погребений с поселенческими материалами,

- провести поиск аналогий керамическим материалам с памятниками, этническая принадлежность которых под вопросом, дать их интерпретацию,

- выявить взаимовлияния археологических групп, существовавших в междуречье Немана и Вислы, друг на друга,

- найти аналогий в керамическом материале соседних территорий.

Методологической основой диссертационной работы явились традиционный типологический метод, а также - общеисторические методы (анализ, синтез), метод аналогии, картографический, естественнонаучные методы (минералогический и петрографический), элементы дискриптивной статистики. Основные приемы и средства: сравнение, измерение, наблюдение, анализ, индукция.

Основными теоретическими понятиями в работе выступают группа, тип, подтип. Это не что шгое, как обозначения уровней структурного рашределения материала.

В соответствии с традицией все керамические сосуды были разделены на группы: миниатюрные сосудики, чаши, миски простых форм (тулово состоит из одного конструктивного элемента), миски сложных форм (тулово состоит из двух конструктивных элементов), горшки и сложнопрофилированные сосуды, которые имеют горло или шейку. В зависимости от формы тулова (округлое, с ребром) и горла (расширяющееся, прямое, сужающееся), мерных характеристик и функционального назначения были выделены типы и подтипы. У них отмечены мерные характеристики, территориальное распространение, орнаментация (анализировались месторасположение, техника исполнения, композиция) и время бытования.

Программа для обработки керамического материала поселений отличается, т. к. он редко бывает представлен целыми экземплярами. Поэтому все обломки сосудов были разделены на несколько категорий: стенки сосудов (у них отмечались цвет, наличие или отсутствие нагара, добавки и их размер, характер обработки поверхности), венчики, описание которых было формализовано. Донные части характеризовались со следующих позиций: цвет, толщина, диаметр дна, угол отклонения стенки, сама стенка описывалась как стенки сосудов. Верхние части сосудов, по которым можно установить контур. Целые керамические сосуды анализировались также как и погребальная керамика. Фрагментированный материал обрабатывался столь тщательно с целью выявить технологические отличия в разные периоды существования поселений, а также датирующие формы венчиков и верхних частей сосудов.

Источниковую базу диссертационной работы составили коллекции керамики прусских поселений, полученные в результате полевых исследований, проведенных Ф. Д. Гуревич (1949-1951 гг.), Е. В. Каменецкой (1979-1980 гг.), В. С. Суворовым (1986), Г. Н. Проннниным и В. С. Суворовым (1990-1991 гг.), М. Е. Смирновой (1991 г.). Они хранятся в Калининградском областном историко-художественном музее и на кафедре специальных исторических дисциплин и региональной истории Российского государственного университета им. И. Канта (материалы с поселений Гусев I, Выборгское, Жаворонково). В дополнение к этому привлечены графические материалы и описания из отчетов об археологических работах, проведенных на территории Калининградской области (Ф. Д. Гуревич (1949, 1950, 1951), Е. В. Каменецкая (1979, 1980), М. Е. Смирнова (1992), В. И. Кулаков (1983, 1986, 1988-1992, 1995), К. Н. Скворцов (1995, 1996, 1998, 2001, 2003), В. С. Суворов (1998, 2000)) и из многочисленных публикаций немецких, польских и российских археологов, представленные в монографиях и различных периодических изданиях.

В диссертационной работе анализируется лепная погребальная керамика с 59 памятников в количестве 716 единиц и 25 прусских поселений (всего 8728

фрагментов керамики), базовыми из которых являются селище Гусев I и городище Грачевка. Отдельно исследуется гончарная керамика, представленная фрагментами (более 100) с поселений Гусев I и Логвино I, а также 62 целыми и верхними частями сосудов с 13 могильников.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

Впервые в отечественной историографии главным объектом исследования становится пруская керамика, систематизация которой разработана на единых принципах.

В научный оборот введен значительный объем археологических источников, некоторые из них, например, материалы селищ Гусев I и Ольховатка II, а также городища Выборгское впервые.

Выделенные в группах керамики типы, подтипы и варианты описаны, локализованы, датированы, выявлены типичные и редкие формы. Подробно рассмотрена гончарная керамика. Проведено сравнение поселенческой и погребальной керамики. Выявлены отличия керамического материала самбийско-натангийской, западно-мазурской и восточно-мазурской археологических групп.

Разработана типология лепной погребальной и поселенческой керамики, построены типолого-хронологические схемы.

Проанализирован орнамент. Установлены техника его исполнения, месторасположение на сосудах, композиция. Выявлены формы орнаментации, которые можно считать датирующими, а также специфика украшения керамики в археологических группах.

Впервые проведены минералогический и петрографический анализы прусской поселенческой керамики.

Научно-практическая значимость. Изучение керамики расширяет источниковедческую базу для исследования проблем истории древних пруссов. Предложенный подход к анализу форм сосудов может содействовать дальнейшему развитию методики в изучении керамики, а созданные типологии, построенные с привлечением новых данных, позволяет по новому подойти к исследованию материала, еще более его детализировать, открывают новые возможности для его интерпретации и определения культурной значимости, содействуют выработке местной хронологии. Использованный метод может быть применен для систематизации керамики соседних территорий, что позволит провести комплексное сравнение керамики. Керамические сосуды, сведенные в единый каталог, облегчат поиск аналогий. Материал диссертации может быть использован в учебных курсах по истории края и источниковедению.

Апробация диссертации. Отдельные аспекты диссертационного исследования изложены в ряде научных публикаций (тезисы и 12 статей), а также в сообщениях и докладах автора на научных конференциях и семинарах: конференции профессорско-преподавательского состава в Калининградском государственном университете, 1999 г.; международной конференции «Западнобалтийская керамика. Новые исследования и интерпретация» в университете в Белостоке (Польша), 2002 и 2004 гг.; трех археологических семинарах в Калининградском государственном университете, 2003-2005 гг. В 2003 г. и 2005 материалы диссертационной работы обсуждались на заседании сектора Славяно-финской археологии Института материальной культуры РАН в г. С-Петербурге.

Диссертация обсуждена и одобрена на заседании кафедры специальных исторических дисциплин и региональной истории в Российском государственном университете им. И. Канта в 2007 г.

Основное защищаемое положение. Исследование керамики пруссов свидетельствует о стабильности заселения региона междуречья Немана и Вислы в V-XIII вв. и о традиционализме местного населения в области керамического производства.

Диссертационная работа состоит из введения, четырех глав и заключения, ее сопровождают списки сокращений, использованных материалов (9 коллекций), источников (28) и литературы (233), восемь приложений, включающих терминологический словарь, карты, схемы, рисунки, каталоги лепной поселенческой, погребальной и гончарной керамики, результаты минералогического и петрографического анализов.

Основное содержание диссертации

Во Введении определены: термин «пруссы», территория их расселения, разделение на археологические группы, хронологические рамки, объект и предмет исследования, научная актуальность темы, формулируются цель и задачи работы, дается характеристика источниковой базы и литературы, указаны новизна и практическая значимость исследования.

Первая глава «История изучения прусских археологических памятников V-XIII вв. и историография проблемы» носит историографический характер и состоит из двух частей. Первая посвящена истории исследования могильников и поселений и накопления керамических материалов.

В изучении прусских древностей выделяется два периода (до Второй мировой войны и после), которые в свою очередь делятся на несколько этапов: а) этап собирательства или антикваризма (до середины XIX в.), когда стали уделять внимание укрепленным поселениям, а находками интересовались с художественной точки зрения; б) этап накопления материалов и становления археологической науки (вторая половина XIX в.). В это время восточно-прусская археология пополнилась материалами больших грунтовых могильников. Результаты раскопок публиковались в ежегодниках Физико-Экономического общества и общества по изучению древностей «Пруссия»; в) этап создания обобщающих трудов (первая половина XX в). В это время немецкие исследователи произвели учет укрепленных поселений, предложили их классификации (Crome 1937). Продолжились исследования и публикация полученных во время раскопок материалов, которые осуществляли Э. Холлак (HoUak 1914), Р. Дорр (Dorr 1914), Б. Эрлих (Ehrlich 1919/20, 1932, 1939), В. Герте (Неуш 1938), В. Нойгебауэр (Neugebauer 1934), В. Грюнерт (Grünert 1944). Интересные находки содержали могильники, исследованные в начале XX в. К. Штади (Stadie 1919). Накопленные материалы позволили создать ряд обобщающих трудов. Особенно ценен каталог, изданный в 1902 г. (Tischler, Кешке 1902). В 1908 г. появилась археологическая карта Восточной Пруссии с пояснениями (Hollack 1908). После Первой мировой войны были опубликованы крупные монографии, которые не утратили своей научной ценности и rio сей день (Aberg 1919, Gaerte 1929, Engel 1935, Engel/La Baume 1937).

После Второй мировой войны начинается новый период в исследовании прусских древностей. В северной части бывшей Восточной Пруссии археологические изыскания проводят российские археологи, в южной - польские.

На первом этапе (1946 - начало 1960-х) на территории Калининградской области в 1947-1959 гг. с перерывами работы вела Ф. Д. Гуревич. В 1949 - 1959 гг. она подвергла археологическим раскопкам городища Грачевка и частично Логвино I, к тому же на ряде поселений были заложены шурфы. После этого активных до начала 1970-х гг. археологических исследований на территории области не велось.

На втором этапе (начало 1970-х - 1990-е годы) в Калининградской области развернула деятельность Балтийская археологическая экспедиция, которая собрала информацию о 325 памятниках археологии различных исторических эпох. На основании этих данных составлен каталог поселений пруссов У1-ХШ вв. Он включает в себя 100 памятников (Кулаков 1990). Но, как и в прежние времена, основной акцент сделан на изучение погребальных памятников.

Помимо Балтийской археологической экспедиции в 1977 г. к исследованию поселений Калининградской области приступили сотрудники Калининградского государственного университета Е. В. Каменецкая и В. С. Суворов. Е. В. Каменецкая производила разведки на ряде городищ Калининградского полуострова и Гвардейского района, осуществив в 1978-1980 гг. небольшие по объему раскопки городищ Выборгское 1 (Каменецкая 1980), Заборье II и Дружное (Каменецкая 1979). В 1986 г. В. С. Суворов заложил небольшой шурф на селище Гусев I, расположенном на северо-западной окраине г. Гусев, а в 1990-1991 гг. студенты-историки Калининградского государственного университета под руководством В. С. Суворова совместно с Г. Н. Прониным, руководителем Западнобалтийской экспедиции, провели раскопки данного памятника. Тогда же было исследовано открытое поселение Ольховатка 2, расположенное южнее г. Гусев.

В 1977-1986 гг. в рамках работы Балтийской экспедиции проводились раскопки грунтового могильника I у пос. Клинцовка (Ирзекапинис), давшие информацию о 163 комплексах VIII - начала XII вв. (Кулаков 1983, 1986, 1990). В 1985, 1987-1993 гг. раскапывался могильник у пос. Доброе (Кулаков 1988-1992, 1994). Результаты работ немецких археологов и новые данные были обобщены в работах Ф. Д. Гуревич (1960), В. В. Седова (1987) и В. И. Кулакова (1990).

В 1990-е годы поселения Калининградской области практически вообще не исследовались. Спад археологических исследований был вызван в основном финансовыми затруднениями. В незначительных масштабах на могильнике Коврово проводила раскопки Балтийская археологическая экспедиция под руководством В. И. Кулакова (Кулаков 1995). Натангийский отряд БАЭ РАН под руководством К. Н. Скворцова исследовал могильник Гурьевск (нем. Кляйнхайде) Гурьевского района (Скворцов 1995,1996,1998).

С 2000 г. начался современный этап, характеризующийся масштабными спасательными археологическими работами в связи с крупным строительством и проведением газопроводов. При Калининградском государственном университете (ныне Российский государственный университет им. И. Канта) на базе исторического факультета действовала «Спасательная археологическая экспедиция», которая проводила спасательные работы на могильнике Большое

Исаково (нем. Лаут) (Суворов 1998, 2000). Небольшие раскопки проводились на городищах Курортное 1 (Зубарев 2006) и Тимофеевка (Калашников 2004, 2006).

На территории Польши могильники самбийско-натангийской группы исследуются не столь активно. Лишь в 70-е г. XX в. частичным раскопкам был подвергнут могильник Новинка (Pietrzak 1977).

После Второй мировой войны польские археологи были заняты спасением уцелевших коллекций и лишь с конца 1940-х г. возобновились археологические работы. Исключительную роль при этом сыграло создание в 1959 г. Комплексной Ятвяжской экспедиции (КЯЭ), которую возглавил Е. Антоневич. В результате на плохо исследованной территории было открыто более 50 археологических памятников, а многие из них были изучены полностью. Исследовались могильники Прудзишки, Бильвиново (Kaczynski 1961), Емелисте и Вулька (Jaskanis 1967), Корклины (Jaskanis 1968, 1979), Воловня (Kaczynski 1966), Кшивулька (Jaskanis 1963) и др.

Прусские поселения на территории Польши в послевоенный период исследовались также активно. Раскопки проводились на городищах VI - IX вв. -Беляны Велке у Эльблонга (М. Хафтка), Богданы у Фромборка (Р. Одой). В процессе работ вскрыты жилища и оборонительные сооружения, вещевой материал сопоставлен с синхронными находками на могильниках. Отличный материал получен в результате раскопок на поселениях Осинки (Okulicz 1961, 1963), Казимерувка (Bitner-Wróblewska 1991), Вышемборк (Nowakowski 1993), Попротки Колонии 41 (Karczewska, Karczewski 2002), Пасым (Odoj 1968). Правда, большая часть керамических материалов с этих памятников датируется временем не позднее VI в., а принадлежность к олыитынской или судавской археологической группе не установлена. В 1990-е годы поселения на территории Польши практически не исследовались.

В результате многочисленных археологических работ удалось сформировать представление о материальной культуре пруссов, собрать керамические коллекции.

Во второй части рассмотрены типологии и классификации прусской керамики. В XIX в. сложилась традиция, основоположником которой был О. Тишлер (1879), деления сосудов из погребений на два класса: погребальные урны (Aschenurnen) и сосуды-приставки (Beigefasse, также иногда встречаются обозначения «Thranenurnen», «Ceremonienurne»), которые в свою очередь распадаются на группы в зависимости от формы, размеров, времени бытования. Часто в качестве эталона использовался каталог Тишлера-Кемке (1902), в котором представлено 93 сосуда, датированных V-VIII вв. Развитие этого направления привело бы к появлению эмпирической типологии. Также были разработаны типологии погребальной керамики для отдельных памятников и археологических групп (Неут 1938, Voigtmann 1941, Кулаков 1990). Имеющиеся систематизации поселенческой керамики носят описательный характер (Гуревич 1960, Суворов 1985). Автором отдельно были рассмотрены имеющиеся систематизации гончарной керамики (Гуревич 1960, Суворов 1985, Кулаков 1990).

Существующие типологии и классификации не утратили своего значения до настоящего времени. Все они имеют право на существование, так как каждый исследователь вносил нечто новое в осмысление материала. Однако они имеют ряд недостатков: нарушение правил логики, расплывчатость определений,

субъективность выделения типов, неполный охват исследуемых форм посуды и т. Д.

Во второй главе «Лепная керамика прусских поселений» приведены результаты анализа керамики с 25 памятников. Глава состоит из трех частей. В первой рассмотрены материалы открытого поселения Гусев I. Описаны местоположение памятника, проведенные на нем археологические работы, сделанные находки. На поселении было обнаружено 4734 фрагмента керамики. Во второй части анализируется керамика (755 фрагментов сосудов) городища Грачевка - второго по степени изученности в Калининградской области прусского поселения. В третьей части охарактеризован материал городищ Выборгское, Заборье II, Логвино I и II, Дружное, Русское I и II, Кумачево, Заозерье, Ленче, Тимофеевка, Курортное 1, Осинки, селищ Янтарный, Заозерье, Кострово, бывшее Дайнен, Ольховатка 2, Осинки, Казимерувка, Вышемборк, Папротки Колония 41, Пасым.

В результате анализа были сделаны следующие выводы. В качестве сырья пруссами использовалась местная глина, которой так богата юго-восточная Прибалтика. Судя по добавкам на всей территории Южной Прибалтики местные глины жирные, поэтому их отощали колотым гранитом и песком, в редких случаях встречены также раковина, органика и шамот. Размер добавок зависит от параметров сосудов и их функционального назначения.

Сосуды крупных размеров, которые служили для хранения припасов и приготовления пищи, имеют добавки крупного и среднего размера. Эти изделия толстостенные, скол черепка черный, доминирующий цвет поверхности -различные оттенки коричневого, что говорит об обжиге при недостатке кислорода, редко красноватый, когда обжиг производился в восстановительной среде. Внешняя сторона изделий грубо заглажена, иногда даже просто травой, или специально «ошершавлена» набросом глины.

Столовая посуда, за редким исключением, более высокого качества. Она тонкостенная, добавки в тесте среднего или мелкого размера, качество обжига более высокое, поверхность тщательно заглажена, часто лощеная.

Интересно отметить, что на протяжении семи с половиной веков на прусских поселениях технология изготовления керамики практически не менялась. Сосуды имеют один и тот же состав теста, характер обработанной поверхности, формы. Отличия видны лишь в сравнении с эпохой римского влияния, когда керамика была более высокого качества, в употреблении было больше лощеных изделий. Особенно ярко это проявилось на поселении Осинки. Упадок, наступивший в У-1Х вв., отразился и на производстве керамических изделий. Они стали более грубыми и небрежно выполненными. Эта тенденция характерна для территорий всего Балтийского бассейна (Слаский 1963). Проведенные минералогический анализ и исследования дюн-шлифов позволяют сделать выводы, что обжиг изделий производился при температуре 550-700°С.

Изготавливались сосуды спирально-жгутовым налепом, а миниатюрные сосудики сделаны из одного комка глины путем выдавливания. Начины были донно-емкостные или емкостные. Изготовлением керамики, судя по маленьким отпечаткам пальцев, занимались женщины.

На поселениях керамика представлена преимущественно фрагментами стенок сосудов. Они имеют толщину от 3 до 20 мм, при этом доминируют фрагменты толщиною 7-9 мм. Их доля от общего количества стенок сосудов

составляет 18-27%. Если сравнивать толщину фрагментов по слоям или фазам существования поселений, которые можно выделить на Грачевке, Гусев I, то оказывается, что в слое, датируемом второй пол. I тыс. или более ранним временем, больше тонкостенных фрагментов, чем в слое нач. II тыс., но отличие это незначительное. Оно составляет всего лишь несколько процентов.

По характеру обработанной поверхности все фрагменты можно разделить на лощеные, подлощенные, хорошо заглаженные, грубо заглаженные и шероховатые. Лощеная керамика на поселениях составляет 5-7%. Если сравнивать по слоям, то отличия очень существенные, например, на поселении Гусев I в слое второй пол. I тыс. ее в три раза больше, чем в слое нач. II тыс. Такая же тенденция прослеживается и на городище Грачевка. Интересно отметить, что чем древнее слой, тем больше в нем фрагментов с лощеной поверхностью. К сожалению, мы имеем очень мало исследованных поселений, относящихся к римскому времени (I-IV вв.), чтобы провести сравнительный анализ. В этом плане лишь только одно поселение - Осинки - предоставляет такую возможность. На нем в раннем слое (II - III вв.) лощеная керамика составляет примерно 1/3, а в позднем (V-VI вв.) - всего лишь 1/10.

Лощеные фрагменты представлены тремя цветами: черным, коричневым и желтым. Если провести сравнение по фазам существования поселений, то получается следующая картина. Чернолощеная керамика доминирует в слоях второй пол. I тыс. Сосуды, которым принадлежат эти фрагменты, имели полифункционалыюе назначение, так как они с нагаром и без него. Желтолощенная керамика наиболее характерна для слоя нач. II тыс., являясь столовой посудой, так как на фрагментах отсутствуют следы нагара. Коричневолощенная керамика одинаково представлена в обоих слоях, возможно, что раньше она была столовой посудой, а позднее стала кухонной, что определяется по количеству фрагментов с нагаром и без него, либо является полифункционалыюй.

Подлощенные фрагменты. Их удельный вес от общего количества стенок -3-5%. В слоях второй пол. I тыс. подлощснная керамика составляет 4-7%, а в слоях нач. II тыс. — 1-2%. Так же как и лощеная керамика, подлощенные фрагменты бывают трех цветов, черного, коричневого и желтого, при этом в обоих слоях доминируют фрагменты коричневого цвета.

Фрагменты керамики с хорошо заглаженной поверхностью в процентном отношении от общего количества составляют 4,4 % на поселении Гусев I и 9,4% на городище Грачевка. Она представлена с перевесом в несколько процентов в слое второй пол. I тыс. на поселении Гусев I и одинаково на городище Грачевка.

Фрагменты со слабо обработанной или грубо заглаженной поверхностью. Их удельный вес от общего количества фрагментов - более 60 %. По слоям они представлены с отличием в 5-10 %.

Фрагменты с шероховатой поверхностью. Их доля от общего количества керамики от 8 до 22%. Репрезентативность количества фрагментов в слоях поселения имеет незначительное отличие.

Если попытаться прокоррелировать толщину черепков и характер обработки их поверхности, то четко видна закономерность, - чем толще фрагмент, тем менее качественно обработана его поверхность. Подобная керамика встречается на всех исследованных поселениях, а также на городищах Занеманья (Куликаускас 1968).

Анализ венчиков показал, что орнаментация сосудов по краю налепным валиком, наиболее характерная черта восточных районов расселения пруссов. Возможно, это является проявлением влияния племенной группировки пруссов, известной под именем ятвягов. Обобщив результаты по всем поселениям, можно говорить о некоторых типах венчиков, которые имеют повсеместное распространение, а некоторые - локальное. Датирующих типов венчиков выделить не удалось. Все они в той или в иной степени представлены в слоях второй пол. I тыс. и нач. II тыс.

Донные части сосудов второй пол. I тыс. были более тонкими, меньшего диаметра, более развалистыми, но в целом эти отличия не очень значительны.

Если говорить о сосудах, профиль которых восстанавливается по фрагментам, то они представлены миниатюрными сосудами, доля которых на отдельных поселениях составляет 2,3%, чашами (5,6%), мисками (из которых простых в 2,5 раза больше, чем сложных) (13,5%), горшками (до 1/5 имеют ребро) (72,6%), фигурными сосудами (до 1/6 с ребром) (57%), крупногабаритными сосудами (17,3%), изделиями с ручками (5,8%) и жаровнями (представлены единично).

Среди верхних частей сосудов и целых экземпляров можно выделить 40 типов, которые были охарактеризованы, датированы. Также им приведены аналогии.

Из 40 типов сосудов одиннадцать являются общими и представлены на поселениях самбийско-натангийской и судавской групп. Девять форм — редкие и встречены на различных поселениях единично, что можно рассматривать как специфику этих памятников.

Если сравнивать керамические материалы поселений, то керамический комплекс селища Гусев I имеет больше аналогий в керамике поселений судавской археологической группы (11 типов), в то время как с самбийско-натангийской - всего лишь 3 общие формы. Керамические материалы памятников б. Дайнен и Ольховатка 2 представляют собой некий синтез. На них встречены сосуды, представленные 6 общими формами, характерными одновременно для самбийско-натангийской, и 3 - с судавской археологических групп, т. е. они находились в контактной зоне.

При определении хронологии типов главными являются материалы трех поселений Гусев I, Грачевка и Осинки, так как большая часть керамики с других поселений точно не датирована. Во внимание принимались формы сосудов, которые не являются редкими, т. е. представленными только на одном поселении. Три типа сосудов, которые датируются I тыс., можно считать хроноиндикаторами. Все остальные типы, за исключением редких, бытовали с середины I тыс. до начала II тыс.

Была проанализирована орнаментация поселенческой керамики, 1/3 которой украшена. Основные способы орнаментации: пальцевые вдавления сверху по венчику или сбоку по краю венчика, пальцевые вдавления по ребру, по всему тулову, налепной валик, на который иногда наносились ногтевые вдавления, защипы, насечки. Представлены сочетания пластических налепов (валик) с прочерченным орнаментом (линии), с пальцевыми вдавлениями, защипом. В композиционном плане лишь только прочерченные линии образуют зигзаг. Однако, как способы орнаментации, так и композиция датируются второй половиной I - началом II тыс. При этом можно отметить две особенности. Во-

первых, орнаментация керамики налепным валиком наиболее характерна для восточных районов расселения пруссов. Во-вторых, там же распространен способ орнаментации сосудов пальцевыми вдавлениями по всему тулову, который А. Битнер-Врублевская (1994) датирует IV-VII вв. Он является признаком судавской группы и может считаться хроноиндикатором. Подобный способ орнаментации представлен и в керамических материалах на памятниках Литвы (Kazakevicius 1999, Lietuvos archeologijos 1961).

Изучение форм сосудов, способов обработки поверхности и орнаментации поселенческой керамики позволяет поднять вопрос об этническом влиянии на население восточных районов ареала расселения пруссов. Оно проявляется в отдельных изделиях. Например, на судавских памятниках встречаются сосуды-ванночки. Фрагмент аналогичного изделия обнаружен на селище Ольховатка 2. Орнаментация сосудов вертикально налепленными валиками характерна для судавской керамики и представлена на селище Гусев I и могильнике Доброе. Покрытие поверхности сосуда пальцевыми и ногтевыми защипами, характерное для судавской керамики, встречено на селище Гусев I и б. Дайнен. Интересна так называема облитая керамика, представленная в незначительном количестве на селище Гусев I, аналогии которой вместе со спиральными бронзовыми бусинами имеются в древностях Литвы (Lietuvos TSR 1975).

Таким образом, мы видим влияние на жителей восточных районов расселения пруссов с двух направлений - из судавской археологической группы, которое было наиболее ощутимым, и из Литвы. Но к какой археологической группе относилось население поселений Гусев I, Ольховатка 2, б. Дайнен в настоящее время дать однозначного ответа без изучения погребальных памятников нельзя. Они были ятвягами либо представителями самбийско-натангийской археологической группы, женатыми на женщинах с приграничных территорий, которые и занимались производством глиняных изделий. Возможно, дальнейшие исследования позволят выделить в этом регионе новую археологическую группу.

Третьи глава «Прусская лепная керамика из погребений» состоит из трех частей в соответствии с выделением трех археологических групп: самбийско-натангийской (материалы 26 могильников, 371 единица), судавской группы (15 памятников, 238 единиц), западно-мазурского поозерья (18 могильников, 107 единиц). В соответствии с вышеизложенной методикой были выделены и охарактеризованы разные формы сосудов, локализованы, датированы. Описана орнаментация.

Выделенние типов керамики из погребений могильников разных археологических групп позволяет произвести сравнение и оценить степень взаимного влияния археологических групп, найти аналогии.

Было установлено, что схожи только некоторые формы, в основном они простые, в остальном - больше отличий, чем сходства. Например, в судавской группе максимальное расширение тулова смещено в верхнюю треть, в то время как в самбийско-натангийской - в нижнюю. Сравнение сосудов ольштынской группы с керамикой соседних территорий возможно, если не принимать во внимание отверстия и краевые вырезы. Таким образом, керамика в погребениях в каждой из археологических групп своеобразна. Общих форм, которые использовались во всех трех группах, определено только 4. Некоторые формы можно выделить попарно в археологических группах, что свидетельствует об их

взаимодействии. Наиболее тесным оно было между самбийско-натангийской и ольштынской группами (6 форм), на втором - месте между ольштынской и судавской (4 формы), а самым «слабым» - у самбийско-натангийской и судавской (2 формы).

Взаимовлияние археологических групп друг на друга проявляется не столько в форме сосудов, сколько в отдельных деталях. Более всего оно характерно для ольштынской группы на самбийско-натангийскую, выразившееся в имитации отверстий. Например, некоторые сосуды с могильника Гоголевское имеют пробитые отверстия; экземпляры с Некрасово и Ленче с округлыми вмятинами, возможно, это имитация отверстия; два сосуда с краевыми вырезами. На могильнике Доброе самбийско-натангийской группы был обнаружен сосуд, имеющий аналогии среди фрагментированного керамического материала судавской группы. На поселении Курортное 1 был найден сосуд, который Н. В. Зубарев (Зубарев 2006) связывает с Ольштынской группой.

Аналогии, которые представлены на соседних с пруссами территориях, не так уж многочисленны. Например, миниатюрные сосудики куршей (Озере 1986) по своей форме напоминают погребальные урны самбийско-натангийской группы. Некоторые сосуды из погребений той же группы схожи с вельбарскими. Они относятся к VI или XVIII группе по Р. Волонгевичу (\Volqgiewicz 1987) и также не бытовали позднее V в. «Бутылковидные» сосуды самбийско-натангийской группы, появившиеся еще в эпоху римского влияния, по мнению В. Новаковского (Ыо\уаколУ5Ы 2000), были распространены и в Скандинавии, как и орнаментация пальцевыми защипами. Там представлены и сосуды-кубки на ножках (Маскергаад 1943).

Сравнение керамики поселений с керамикой из погребений показало, что на поселениях встречаются такие же типы сосудов как и в погребениях: миниатюрные сосудики с округлым дном; сосуды с ребром, смещенным в верхнюю треть и с прямым венчиком; сосуды на ножках, жаровни. Фрагментированный материал с могильника Поваровка, датированный Х1-ХШ вв., во многом идентичен керамике с поселения Гусев I. Более всего параллелей прослежено в материалах судавской археологической группы.

Обращает на себя внимание одинаковый способ орнаментации керамики из погребений и на поселениях. Ярче всего это проявилось на поселении Пасым, где сосуды, как и в погребениях, украшены округлым и ромбовидным штампиком. Необычной формы сосуд, обнаруженный на поселении Курортное 1, украшен оттисками штампа, характерного для орнаментации керамики ольштынской группы. Особенностью судавской керамики как из погребений, так и поселений является защип по всему тулову. Подобного рода орнаментированные сосуды встречены на поселениях б. Дайнен и Гусев I. Некоторые фрагменты керамики с могильника Поваровка орнаментированы также, как сосуды с селища Гусев I - это защипы и вдавления сверху венчика, защипы по максимальному расширению тулова.

Но параллелей не так уж много. При сравнении керамики из погребений с поселенческой бросается в глаза культовое назначение первой, особенно в самбийско-натангийской (в период V-IX вв.) и ольштынской группах. Например, до настоящего времени на поселениях самбийско-натангийской группы не встречены сосуды с длинным горлом или украшенные лоскутным орнаментом. Сосуды зачастую сделаны небрежно, имеют слабый обжиг. Изделия ольштынской

группы снабжены отверстиями, что также лишает их практического использования.

Малоинформативным оказался анализ орнаментации. Ни ее расположение, ни техника исполнения не являются датирующими признаками. Исключением является лишь «лоскутный» орнамент, который характерен только для памятников самбийско-натангийскон группы, и шишковидные налепы, которые не бытовали позднее VIII в.

Четвертая глава «Прусская гончарная керамика» состоит из двух частей. В первой рассмотрена гончарная керамика из погребений, во второй - с поселений. Так как гончарный круг древними пруссами был заимствован с запада, то специально было уделено внимание исследованию гончарной керамики немецкими (Братер 1996, Кемпке 1984, Шульдт 1964, Донат 1987, Шмидт 1994) и польскими (Лосинский/Рогощ 1986, Джидушицкий 1982) исследователями.

Появившаяся на прусских поселениях и могильниках гончарная керамика, одновременно бытовала с лепной, при этом, значительно уступая ей в процентном отношении, так, например, на открытом поселении Гусев I, где она составляет в слое 1 немногим более 3%, а на городище Логвино I ее в 1,5 раза меньше, чем лепной.

Гончарная керамика представлена в основном фрагментами, которые имеют толщину от 4 до 12 мм, при этом доминируют фрагменты толщиною 7 мм.

Целые сосуды, изготовленные на гончарном круге, находят редко. В зависимости от формы изделия и способа его орнаментации можно выделить несколько групп, типов и подтипов - это чаши, горшки, сосуды с горлом. Верхние части сосудов, обнаруженные на поселениях относятся к типам, выявленным в погребениях. Но наряду с этим на поселениях встречены отличные формы сосудов, которые можно выделить в самостоятельные типы.

Выделенные разновидности сосудов сложно сопоставить с типами, выделенными западноевропейскими учеными. Но следует признать, что найти аналогии прусской гончарной керамике можно лишь с очень большими натяжками. В этом плане интересны работы В. Джидушицкого (Dzieduszycki 1982), Б. Лепувны (Lepówna 1968), Л. Тунмарк-Нюлен (Thunmark-Nylén 1998, Thunmark-Nylcn 2006), в которых представлен схожий материал и датирован он XI в. Приведенные аналогии свидетельствуют о контактах пруссов с западными славянами и подтверждают версию заимствования от них гончарного круга. Но круговой керамики найдено мало. Возможно, это связано с недостатком ремесленников. Первоначально это могли быть пленные или странствующие мастера. Данную точку зрения высказывают польские исследователи Е. Антоневич и К. Слаский (Antoniewicz 1958, Слаский 1963). Если это было так, то им приходилось выполнять заказы, ориентируясь на местные традиции керамического производства, иначе как можно объяснить своеобразие прусской гончарной керамики.

Гончарные сосуды имеют простые венчики, такие же, как и у лепных изделий, но иногда и характерные только для гончарных сосудов, например, венчики, обточенные ножом или скребком, с желобком, сложнопрофилированные.

Если говорить о технологических особенностях, то отличий гончарной керамики от лепной практически нет, что подтверждено минералогическим анализом и исследованием дюн-шлифов: тесто отощали с помощью примеси

колотого гранита и песка, термическая обработка черепков разного качества, иногда с доступом кислорода, но чаще без него. Обжиг как лепной, так и гончарной керамики производился при одной и той же температуре.

Орнаментировались сосуды волной, каннелюрами, штампиком, насечками и их сочетаниями. В этом плане интересны фрагменты керамики с поселения Гусев I, которые кроме вышеупомянутых способов, украшались еще и налепными валиками с различного рода вдавлениями на них. Орнамент располагается обычно на плечиках и максимальном расширении тулова, в исключительных случаях он находится и в нижней части тулова. Сосуды, имеющие клейма на донце, встречаются очень редко. Так, например, на могильнике б. Бенкенштайн, было обнаружено два таких экземпляра. Они представляют собой крест в квадрате.

Таким образом, ни технология изготовления, ни форма сосудов, ни способ их орнаментации ничего не дают для уточнения хронологии. Создается впечатление, что сосуды разной формы, украшенные в разном стиле бытовали одновременно с момента заимствования гончарного круга до покорения пруссов рыцарями Тевтонского ордена и даже некоторое время спустя.

Последним вопросом является время появления гончарного круга на территории расселения пруссов, что породило целую дискуссию. Трудности в решении проблемы датирования круговой керамики состоят в отсутствии датирующих материалов в слоях поселений, а также в особенностях стратиграфии местных памятников. Культурный слой всех без исключения поселений Калининградской области не имеет четко выраженных временных горизонтов и изолирующих прослоек. Там же, где горизонты выделяются, они не дают четкого расчленения материала. Все датирующие находки из слоев городищ, известных к настоящему времени, относятся к концу I - началу II тыс. Более достоверные данные можно получить по материалам могильников, но и здесь погребальный инвентарь зачастую имеет «размытые» хронологические рамки. По нему точно о бытовании гончарной керамики мы можем говорить в XI в., а предположить ее появление не ранее рубежа Х/Х1 вв. Это подтверждает схожий материал из Гданьска, который датирован самое раннее 1000 г.

В Заключении подводятся итоги исследования и оценено значение прусской керамики как исторического источника.

По результатам исследования удалось расширить наши знания о производстве керамики у древних пруссов: использование сырья, добавки в глиняное тесто, способы изготовления сосудов, температура обжига, способы обработки поверхности. Оказалось, что для керамического производства пруссов характерен глубокий традиционализм.

Сформировано представление о прусских сосудах в качестве бытовых и ритуальных предметов. Сопоставление керамических серий погребальных и поселенческих памятников позволило отметить их некоторое морфологическое единообразие. Наряду с этим, можно говорить о сосудах явно поселенческих и явно погребальных. Это прослеживается и в форме, и в размерах. Кроме того, если для поселений свойственен более-менее стабильный керамический набор, то для разных хронологических периодов характерны различные по форме и орнаментации группы погребальной керамики. Иная ситуация наблюдается, когда в обиход входит гончарный круг. Верхние части сосудов, обнаруженные на поселениях относятся к тем же типам сосудов, что выявлены в погребениях. Но наряду с этим на поселениях имеются и отличные формы сосудов. Исследование

орнаментации показало, что керамика из погребений богаче орнаментирована, чем с поселений.

Одна из главных задач, которая ставилась при написании диссертационной работы - выявление хроноиндикаторов, диагностических признаков, которые бы позволяли датировать по керамике памятники. В этом отношении более проработанной оказалась керамика из погребений самбийско-натангийской археологической группы, которая не только массово представлена, но в погребениях имеется хорошо датируемый погребальный инвентарь. В погребальной керамике были выделены типы сосудов и определены хронологические рамки их бытования. При этом следует отметить, что вопросы хронологии требуют дальнейших исследований.

Анализ фрагментов керамики с поселений показал, что о древности слоя можно косвенно судить по процентному содержанию в нем лощеной керамики -чем ее больше, тем древнее слой. Чернолощеная керамика доминирует в слоях второй половины I тыс., желтолощеная наиболее характерна для слоя начала II тыс.

Венчики. Обобщив результаты по всем исследованным поселениям, можно говорить о некоторых типах венчиков, которые имеют повсеместное распространение, а некоторые локальное. Однако датирующих типов венчиков выделить не удалось. Все они в той или в иной степени представлены в слоях второй половины I тыс. и начала II тыс.

Донные части сосудов второй половины I тыс. были более тонкими, меньшего диаметра, более развалистыми, но в целом эти отличия не очень значительны.

Из всех представленных форм керамики на поселениях на данный момент лишь три можно рассматривать как хроноиндикаторы.

Были выявлены определенные сочетания разных элементов в орнаментации сосудов, характерные для археологических групп. Однако ни техника исполнения, ни месторасположение, ни композиция не являются признаками диагностического характера для определения времени. В качестве хроноиндикатора можно рассматривать лишь покрытие большей части сосуда пальцевыми защипами, которое не использовалось позднее VII в., шишковидные налепы и так называемый «лоскутный» орнамент, бытование которых не выходит за VIII в.

До сих пор не появилось новых достоверных данных для уточнения времени появления круговой керамики.

Исследование прусской керамики позволяет предположить контакты жителей междуречья Немана и Вислы как внутри ареала их проживания, так и с соседями. В первую очередь необходимо отметить связи, выраженные в керамических материалах, между археологическими группами, существовавшими в междуречье Немана и Вислы. Так в керамическом комплексе поселения Гусев I отразилось влияние из судавской археологической группы (защипы по всему тулову, вертикально налепленные валики). В керамических материалах поселений б. Дайиен и Ольховатка 2 присутствуют характерные черты керамического производства самбийско-натангийской и судавской археологических групп. То есть они представляют собой некий синтез на основе контакта двух традиций. Возможно, по мере дальнейшего проведения исследований и накопления новых материалов здесь будет выделена самостоятельная археологическая группа. Сравнение керамики из погребений разных археологических групп

свидетельствует об их специфике. Если судить о степени взаимодействия между археологическими группами, то наиболее выраженным оно было у западно-мазурской с самбийско-натангийской и судавской. Правда, взаимовлияние это проявляется не в типах сосудов, а в отдельных деталях (имитации отверстий, краевые вырезы, орнаментация).

При установлении внешних связей интересна так называемая облитая керамика, представленная в незначительном количестве на селище Гусев I, аналогии которой вместе со спиральными бронзовыми бусинами имеются в древностях Литвы.

На основании керамики из погребений можно предполагать контакты пруссов с жителям римских провинций (кувшины с могильника Первомайское); с куршами, что нашло свое отражение в распространенных в их погребениях миниатюрных сосудиках, которые по своей форме очень напоминают погребальные урны самбийско-натангийской археологической группы; с готами в форме распространения биконических сосудов; жителями Скандинавии, о чем косвенно свидетельствует бытование схожих по форме так называемых «бутылковидных» сосудов; с западными славянами, от которых заимствовали гончарный круг.

Этнические контакты на керамических материалах пруссов можно объяснить тем, что производством керамики у них занимались женщины. Их покупали или захватывали в воинских набегах. Это и нашло свое отражение в керамике. Гончарная же керамика изготавливалась ремесленниками, попавшими в рабство или перемещавшимися по торговым путям. Этот вывод подтверждают исследования керамики Н. К. Либготтом в Дании (Славяне и скандинавы 1986).

В целом исследование керамики пруссов свидетельствует о стабильности заселения региона междуречья Немана и Вислы в У-ХШ вв. и о традиционализме местного населения в области керамического производства.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Ефремов Л. А. Связи древних пруссов (по керамическим материалам) / Л. А. Ефремов // Вестник РГУ им. И. Канта. - 2007. - №12. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, - 2007. - С. 79-82.

Публикации в других изданиях

2. Ефремов Л. А. Новации в культуре эстиев - результат миграций по янтарному пути / Л. А. Ефремов // XXX научная конференция профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников, аспирантов и студентов. Тезисы докладов. Часть 5. - Калининград: КГУ, 1999. - С. 19

3. Ефремов Л. А. Лепная керамика прусских поселений / Л. А. Ефремов// Проблемы источниковедения и историографии. - Калининград: Изд-во КГУ, 2001. -С. 5-21.

4. Ефремов Л. А. Прусская лепная погребальная керамика / Л. А. Ефремов // Проблемы балтийской археологии: Сб. науч. трудов. I Агентство поддержки культурных инициатив «Транзит» - Калининград: Изд-во КГУ, 2003. - С. 117-128.

5. Ефремов Л. А. Типологии и классификации прусской лепной керамики / Л. А. Ефремов// Проблемы источниковедения и историографии. Вып. 3 / Отв. ред. В.И. Гальцов. - Калининград: Изд-во КГУ, 2004. - С. 95-107.

6. Ефремов Л. А. Анализ керамического материала открытого поселения Гусев I / Л. А. Ефремов//Сегагш'ка гасЬосМоЬаНу^Бка. Йо\уе ¿госМа 1 ииегргйаф. Ма(епа1у г копГегепсП, В{а1у5Юк 23-24 \vrzesnia 2002 гоки. - В1а1у5Юк, 2004. - Б. 257-279.

7. Ефремов Л. А. Прусские городища / Л. А. Ефремов// Оборонительные сооружения Юго-Восточной Прибалтики: Сб. науч. ст. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. - С. 19-30.

8. Ефремов Л. А. Прусская гончарная керамика / Л. А. Ефремов // Археологические исследования в Калининградской области: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Н. Маслов. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006. - С. 47-61.

9. Ефремов Л. А. Основные подходы исследования керамики / Л. А. Ефремов // Археологические исследования в Калининградской области: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Н. Маслов. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006. - С. 113-135.

10. Ефремов Л. А. Деятельность Е. В. Каменецкой в КГУ / Л. А. Ефремов // Археологические исследования в Калининградской области: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Н. Маслов. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006. - С. 94-104.

11. Ефремов Л. А. История исследования прусских поселений / Л. А. Ефремов // Проблемы источниковедения и историографии. Вып. 4 / Отв. ред. В.И. Гальцов. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006. - С. 61-73.

12. Ефремов Л. А. Фрида Давыдовна Гуревич - первый советский исследователь прусских древностей / Л. А. Ефремов // Калининградской области - 60: этапы истории, проблемы развития: Сб. ст. / В. И. Гальцов, В. В. Сергеев, А. В. Золов (и др.); отв. ред. В. Н. Маслов; М-во культуры Капинингр. обл. - Калининград: Янтарная летопись, 2006. - С. 171-181.

13. Ефремов Л. А. Археологические исследования в восточной части Калининградской области /Л. А. Ефремов // Надровия. - 2009. - №6. - С. 11-16.

Подписано в печать 15.09.10. формат 60*84 '/|6. Усл. печ. л. 1,2 Тираж 100 экз. Заказ 1173

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии Издательско-полиграфического центра Воронежского государственного университета. 394000, Воронеж, ул. Пушкинская, 3.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ефремов, Леонид Александрович

Введение.3

Глава I. История изучения прусских археологических памятников V-XIII вв. и историография проблемы.16

§1. История исследования могильников и поселений.16

§ 2. Типологии и классификации прусской керамики XIX-XX вв.35

Глава II. Лепная керамика прусских поселений.52

§1. Керамика открытого поселения Гусев 1.52

§2. Керамика городища Грачевка.84

§3. Керамика других прусских поселений.99

Глава III. Прусская лепная керамика из погребений.126

§1. Керамика самбийско-натангийской группы.127

§ 2. Керамика судавскон группы.157

§ 3. Керамика западно-мазурского поозерья.168

Глава IV. Прусская гончарная керамика.185

§ 1. Гончарная керамика из погребений.185

§ 2. Гончарная керамика поселений.192

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Ефремов, Леонид Александрович

Этноним пруссы впервые появляется в IX в. в сочинении анонимного Баварского Географа [towmianski 1935 : 8]. Пруссы неоднократно упоминаются в древнерусских летописях. В «Повести временных лет» сообщается, что жили они на побережье Варяжского моря. К X в. относится опись земель римско-католической церкви, в которой названа «Pruzzo» — область, граничащая с Польшей и Русью. В 965 г. о пруссах под именем «брус» писал Ибрагим ибн-Якуб, посетивший западнославянские земли. Он сообщает, что с польским государством князя Мешка на востоке соседит Русь, а на севере — брус. Смешение п и б в арабской фонетике — обычное явление. Арабский географ Ибн-эль-Варди называет пруссов бераци, а Идриси отмечает землю Боросия в Прибалтике. Это название встречается и позднее на европейских средневековых картах. Этноним пруссы был известен скандинавам и полякам уже в XI в. В документах Тевтонского ордена пруссами называется местное население завоеванных земель в Южной Прибалтике.

Пруссы» или «прусские племена» - это научное название части западных балтов, племен, которые населяли побережье Балтийского моря от Вислы до Немана [Седов 1987 : 398]. Однако единства в том, какие племена относятся к пруссам, нет. Например, В. И. Кулаков под ними подразумевает сембов, бартов, ятвягов и др. [Кулаков 1992 (б) : 30], в то время как В. В. Седов считает, что ятвяги были самостоятельным племенным образованием [Седов 1987 : 398].

По мнению В. С. Суворова, термин «пруссы» следует рассматривать в трех смыслах: этническом (население Самбии, В армии и Натаигии), социальном (пруссы всадники, т. е. знать) и политическом (жители Пруссии, территории между Неманом и Вислой) [Суворов 1985 (б): 21]. В данной диссертационной работе пруссы

- жители междуречья Немана и Вислы. Эти две реки являются соответственно северной и южной границами территории проживания пруссов. На западе территорию их расселения ограничивало Балтийское море. Восточная граница до сих пор является предметом дискуссии, так как до конца не ясна область расселения ятвягов [Седов 1987 : 411-412].

Следует отметить, что ученые достигли определенных результатов в исследовании у древних пруссов погребального обряда [Hollack 1908 : 146-193; Heym

1938 : 90-106; Гуревич 1960 : 395-406; Кулаков 1994 : 32-40] и инвентаря [Tischler 1879; Tischler О., Kemke 1902; Áberg 1919; Schulze 1977; Kühn 1974; La Baume 1944; Madyda-Legutko 1986; Казакявичус 1988; Kazakevicius 1996]. В обобщенном виде типологии этих вещей с авторскими дополнениями представлены в работах В. И. Кулакова [Кулаков 1990; Кулаков 1994; Кулаков 2003].

Прусские древности явились базовым материалом для разработки европейских археологических периодизаций. Именно прусский археолог О. Тишлер создал хронологическую шкалу, введя периоды, обозначенные буквами A-D (I-V вв.), которые используются и в настоящее время [Godíowski 1970; Lund Hansen 1987]. Позднее к ним добавились периоды E-J (VII - ХШ вв.), хронологические рамки которых были уточнены немецкими, польскими и российскими исследователями [Kemke 1914 : 1-57; Engel 1931 : 313-336; Blume 1912 : 147; Okulicz 1973 : 353; Кулаков 1994 : 63-77; Kowalski 1991 : 67-85; Kowalski 2000: 203-243].

Частично изученными следует считать и поселения: разработаны их классификации, уточнены датировки: исследованы конструкции валов, характер домостроительства [Crome 1937 : 97-125; Crome 1940 : 5-81; Гуревич 1960 : 337-379, Суворов 1984 : 63-69, Суворов 1985 (б) : 15-17; Кулаков 1990 : 9-18; Кулаков 1994 : 90-100; Кулаков 2003 : 116-125; Седов 1975 : 276-300].

Вместе с тем исследованию керамического материала пруссов, который является доминирующей категорией археологических находок, как в погребениях, так и на поселениях, посвящено мало работ, особенно на фоне изученности других категорий инвентаря.

Все работы, в которых анализируется керамика из погребений, можно разделить следующим образом: исследования керамики конкретных памятников [Tischler 1879 : 164-169; Heym 1938 : 82-90; Kaczyñski 1961 : 263-270]; изучение керамики археологических групп, выделенных в западнобалтской культуре [Dorr 1914 : 15-23; Voigtmann 1941 : 36-45; Кулаков 1990 : 34-35; Кулаков 1994 : 40-43]; анализ отдельных категорий керамики [Nowakowski 1989 : 101-147; Bitner-Wróblewska 1994 : 219-241], работы, посвященные общим вопросам [Gaerte 1929 : 262-265, 328; Гуревич I960 : 386-406; Okulicz 445-4451, 462, 472, 475, 477 - 480; Седов 1987 : 398-419; Цимермане 1980 : 70-79].

История исследования керамики поселений более скромная. В довоенное время немецкими археологами не было создано общих классификаций или типологий поселенческой керамики. Все ограничивалось только общей характеристикой в рамках конкретных памятников. Этот пробел был ликвидирован в послевоенное время систематизацией, которую предложила Ф. Д. Гуревич [Гуревич 1960 : 346351]. Она была результатом археологического исследования ряда поселений Калининградской области. Вторая по времени создания классификация представлена в диссертации и автореферате В. С. Суворова [Суворов 1985 (а) : 6983; Суворов 1985 (б) : 13]. Специально орнаментация прусской керамики рассматривалась всего лишь в одной работе [Ки1акоу 1998 : 24-31].

Изучение керамики всегда было актуально. Она представляет собой многоплановое явление и имеет очень много аспектов: активно используется при определении хронологии археологических памятников, изучении этнических и культурных процессов. До настоящего времени не проводилось комплексного исследования керамическою материала разных археологических групп населения, проживавшего в междуречье Немана и Вислы, не выявлено общее и отличия; не проведено сравнение погребальной и поселенческой керамики, не уделено должного внимания орнаментации; в то время как в результате археологических работ накоплены новые материалы, что позволяет провести исследование с новых позиций. Однако, следует отметить, что керамика как источник неисчерпаема по своей информативности, охватить все ее стороны и представить их в одной работе просто не представляется возможным. В данной диссертации предлагается анализ поселенческой керамики и из погребений с привлечением новых материалов.

Хронологические рамки. Несмотря на то, что впервые этническое название «пруссы» появляется в исторических источниках в IX в., в научной литературе речь о них ведут с У-У1 вв. [Кулаков 1990; Кулаков 1992 (б); Кулаков 1994; Кулаков 2003; Суворов 1985 (а); Суворов 1985 (б), Седов 1987]. Это обусловлено рядом причин. Во-первых, заканчивается культурное влияние Римской империи, наиболее проявившееся во II - III вв., что вызвало изменения в духовной и материальной культуре местных племен (в погребальном обряде и категориях инвентаря). Во-вторых, в данном регионе изменяется этническая ситуация: из Повислинья уходят восточногерманские племена, а на их место устремились славяне, что вылилось в войну за эту территорию. В-третьих, трансформация коснулась социальной и поселенческой структур: выделяются дружины, идет дифференциация общества, появляются укрепленные поселения - городища. Окончательно прусская культура складывается к IX в., период же V - VIII вв. можно обозначить как время генезиса, рождения нового этноса [Очерки 2002 : 21-23]. В XIII в. пруссы были покорены рыцарями Тевтонского ордена, и начинается новый период — германской государственности. Представленный в диссертационной работе керамический материал датирован V- XIII вв.

В культурном плане население между Неманом и Вислой представлено несколькими археологическими группами, которые имеют отличия, в материальной культуре и погребальной обрядности [Engel, La Baume 1937 : 168-171, 179-182, 188-198; Гуревич 1960 : 395-406; Okulicz 1973 : 471-491]. Так К. Энгель и В. Ла Бом в западнобалтском ареале выделили группы самбийско-натангийскую, западно- и восточно-мазурскую, а также мемельскую культуру [Engel, La Baume : 937 : 180; Hoffmann 1941], которые, по мнению К. Энгеля, сформировались уже в эпоху римского влияния [Engel 1933 : 285]. Разделение на вышеназванные группы сохранилось в советской [Гуревич 1960], а затем и в российской [Кулаков 1994; Кулаков 2003], а также в польской [Okulicz 1973] историографии.

Самбийско-натангийская археологическая группа занимает территорию Калининградского п-ва и южное побережье Вислинского залива: бассейны рек Лыны и Пасленк; район Эльблонга, - из-за чего на территории Польши ее называют эльблонгской. Западно-мазурская или ольштынская группа (прежнее название «мазуро-германская») [Sturms 1947] расположена на территории Польши в районе Великих озер, а восточно-мазурская или судавская/ятвяжская — в северо-восточной части Польши; северной части Сувалыцины, районы Гольдапа, Венгожево, Эльк и Олецка. (прил. 1, карта 1).

Некоторые из этих групп распадаются на локальные варианты. Однако в настоящее время накоплено недостаточно керамического материала, чтобы проводить исследование в рамках этих отдельных локальных образований. Также нами не рассматривается керамика бывшей мемельской культуры, на территории которой в настоящее время в нижнем и среднем течении Немана выделены племена скальвов, ламатов [Седов 1987 : 409-411; Кулаков 1994 : рис. 1-2], так как у них отсутствовала традиция помещать в погребения керамические сосуды, а поселения не исследованы.

Подробно история исследования и описание выделенных археологических групп представлены в работах К. Энгеля [Engel 1935 (а) : 30-41], X. Хейма [Неуш 1938 : 1-6], К. Бурека [Burek 1977], Ф. Д. Гуревич [Гуревич 1960 : 330-337], В. И. Кулакова [Кулаков 1990 : 5-8; Кулаков 1994 : 6-12], В. Новаковского [Nowakowski 1996 : 6-11; Nowakowski 1998 : 12-13] и др., а обстоятельная библиография по могильникам - в работе Я. Ясканиса [Jaskanis 1977 : 239-349].

При датировании керамических материалов, обнаруженных вместе с другими категориями инвентаря, использовались работы А. Н. Кирпичникова [Кирпичников 1973], В. И. Кулакова [Кулаков 1990; Кулаков 1994], И. А. Бажан и С. Ю. Каргапольцева [Бажан, Каргапольцев 1989 (а) : 28-36], В. П. Левашевой [Левашева 1967 : 207-247], В. А. Мальм [Мальм 1967 : 149-172], Н. Г. Недошивиной [Недошивина 1967 : 253-264], 3. М. Сергеевой [Сергеева 1977 : 34-37], Н. Оберга [Äberg 1919], К. Годловского [Görowski 1970; Godlowski 1981 : 66-130], Ковальского [Kowalski 1991 : 67-85; Kowalski 2000 : 203-243], В. Шименаса [Simenas 1998], В. Новаковского [Nowakowski 1996; Nowakowski 1998], М. Шульце [Schulze 1977], А. Битнер-Врублевской [Bitner-Wröblewska 1986-1990 : 49-89], Р. Мадыда-Легутко [Madyda-Legutko 1986], Э. Бутенаса [Butenas 1999], К. Бекманна [Beckmann 1969 : 5109], Л. Тунмарк-Нюлен [Thunmark-Nylen 1998; Thunmark-Nylen 2006] и др.

Предмет исследования - форма сосудов, материал и техника изготовления, их функциональное назначение, орнаментация.

Целью диссертационной работы является комплексный анализ прусской керамики. Поставленная цель определила и задачи исследования:

- рассмотреть имеющиеся комплексы поселенческой керамики, из погребений и провести систематизацию,

- проследить изменения в технологии изготовления керамики,

- определить признаки форм сосудов, пригодные для датировки памятников,

- исследовать орнаментацию с целью выявления датирующих элементов или композиций,

- провести сравнительный анализ керамики из погребений самбийско-натангийской, западно-мазурской и судавской археологических групп,

- сравнить керамику из погребений с поселенческими материалами,

- провести поиск аналогий керамическим материалам с памятниками, этническая принадлежность которых под вопросом, дать их интерпретацию,

- выявить взаимовлияния археологических групп, существовавших в междуречье Немана и Вислы, друг на друга,

- найти аналогий в керамическом материале соседних территорий.

Методы исследования определяются поставленными задачами и состоянием источниковой базы. Первоначально автором, после анализа подходов исследования керамики [Ефремов 2006 (д) : 113-135], была предпринята попытка обработать материал с использованием формализованного подхода. В его основу были положены разработки В. Ф. Генинга [Генинг 1973 - 114-135.], И. П. Русановой [Русанова 1976 : 31-35], О. И. Горюновой и Н. А. Савельева [Горюнова, Савельев 1981 : 115-125), А. А. Бобринского [Бобринский 1986 : 137-157], Л. Ю. Щаповой [Щапова 1991 : 4-12, Щапова 2000 : 53-64] с авторскими доработками.

В соответствии с этим подходом керамический сосуд разбивается на составляющие его элементы и проводится их изучение (мерные характеристики, пропорции, форма конструктивных элементов). С помощью формализации была создана классификация прусской керамики [Ефремов 2001 : 5-21; Ефремов 2003 : 117128]. Подобного рода систематизация пригодна для упорядочивания материала, но не позволяет перейти к историко-культурным аспектам, когда исследователь сосредотачивается на частностях, а не на общем. «Формально-типологический метод не обеспечивает полной объективности. Выделение реально объективных серий достигается не на всех таксономических уровнях. Объединение типов в таксономические единицы большего объема (группы и т. д.), выполняемое формализованными приемами, не всегда отражает реальную динамику развития изучаемого явления» [Чеснокова 1981 : 146]. Поэтому в диссертации был использован традиционный типологический метод, когда форма сосуда воспринимается не как набор элементов, а нечто целое [Бобринский 1986 : 137], дополненный методами дискриптивной статистики. Помимо типологического метода были использованы общеисторические методы (анализ, синтез), метод аналогии, картографический. Для избежания споров по дефинициям составлен терминологический словарь в виде приложения (прил. 1). Исследование проведено на основе комплексного анализа керамического материала. При этом основополагающим является принцип историзма археологических источников.

Исследуемая керамика была разделена на группы: миниатюрные сосудики, у которых высота и диаметр венчика не более 6 см; чаши (диаметр венчика до 14 см); стаканы; миски (диаметр венчика более 14 см) простой (тулово состоит из одного элемента) и сложной формы (тулово состоит их двух элементов); горшки; фигурные сосуды (с горлом или шейкой), которые могут иметь округлое или реберчатое тулово; сосуды с ручками; крупногабаритные сосуды; жаровни.

В погребальной керамике по функциональному назначению выделены: сосуды-приставки и урны для хранения праха. Среди сосудов-приставок также можно выделить группы сосудов (миниатюрные, горшки, фигурные.).

В зависимости от формы тулова и горла, мерных характеристик и функционального назначения были выделены типы и подтипы. У них, отмечены диаметр венчика и общая высота, территориальное распространение, орнаментация (анализировались местоположение, техника исполнения, композиция) и время бытования.

Погребальная керамика отличается от поселенческой, не только по функциональному назначению, но и сохранностью материала. Как правило, с поселений поступает фрагментированный материал. Поэтому эта керамика и из погребений рассмотрены нами раздельно, так как в нельзя сравнивать часть сосуда и целое изделие.

Программа обработки керамического материала поселений немного отличается, т. к. особое внимание было уделено фрагментам сосудов. Все обломки сосудов были разделены на несколько категорий: стенки (у них отмечались цвет, наличие или отсутствие нагара, добавки и их размер, характер обработки поверхности), венчики, описание которых было формализовано. У донных частей характеризовались цвет, толщина, диаметр дна, угол отклонения стенки, сама стенка описывалась также как первая категория материала. Верхние части сосудов, по которым можно установить контур. Целые керамические сосуды анализировались как и погребальная керамика. Фрагментированный материал обрабатывался с целью выявления технологических отличий в разные периоды существования поселений, а также датирующих форм венчиков и верхних частей сосудов.

Отдельно был рассмотрен вопрос, связанный с круговой керамикой. Так как ряд археологов считает, что гончарный круг древними пруссами был заимствован с запада [Гуревич 1960 : 372; Суворов 1985 (а) : 83; Суворов 1985 (б) : 13; Кулаков 1990 : 35], то специально было уделено внимание исследованию гончарной керамики немецкими [Brather 1996; Kempke 1984; Schuldt 1964; Donat 1987 : 239-254; Schmidt 1994 : 111-141] и польскими [Losinski 1972; Losinski, Rogosz 1986 : 9-61; Dzieduszycki 1982] исследователями с целью подтвердить или опровергнуть данное предположение.

Источниковую базу диссертационной работы составили коллекции керамики прусских поселений (прил. 1, карта 2), хранящиеся в Калининградском областном историко-художественном музее (далее КОИХМ) [коллекция №752 (1-451); коллекция №755 (1-1726); коллекция №1923 (9-254); коллекция №10814 (1-749); коллекция №10993 (1-92); коллекция №10964 (1-559); коллекция 1949-51 г. б/н.; коллекция 1950 г., 1/1, (986-1041)] и на кафедре специальных исторических дисциплин и региональной истории Российского государственного университета им. И. Канта [коллекции с поселений Гусев I, Жаворонково и городища Выборгское].

Основой для исследования поселенческой керамики служат материалы селища Гусев I (6460 единиц), впервые вводимые в научный оборот.

Керамика с других 24 прусских поселений привлекалась как дополнительная (Янтарный [коллекция КОИХМ №10814 (68-75)], Русское I и II [коллекция КОИХМ №10814 (56-67, 76-90); коллекция КОИХМ №10964 (215, 303-320, 424-438)], Логвино I [коллекция КОИХМ №755 (1-1726); коллекция КОИХМ №10814 (149-749); коллекция КОИХМ №10964 (1-155, 233-258, 298-302, 340-357, 422-423, 447-449, 522526, 555-557, 559)], Дружное [коллекция КОИХМ №10993 (1-32)], Кумачево [коллекция КОИХМ №10814 (33-43, 91-92)], Грачевка [коллекция КОИХМ 1949-51 г. б/н; коллекция 1950, 1/1, (986-1041)], Выборгское, Заозерье (селище и городище) [коллекции КОИХМ №752 (1-451); №10814 (1-40); №10964 (386-421)], Заборье II [Каменецкая 1979], - в количестве 2268 фрагментов.

Также использованы рисунки и описание керамики памятников Ольховатка 2 [Смирнова 1991], Логвино II [Гуревич i960 : 436], Кострово [Гуревич 1960 : 436],

Ленче [Dorr 1889 : 144-153], бывшее Дайнен [Grunert 1943 : 6-11], Осинки (селище и городище) [Okulicz 1961 : 82-89, Okulicz 1963 : 193-209], Тимофеевка [Калашников 2006 : 18-38, Калашников 2004 : 233-256], Курортное I [Зубарев 2006 : 7-11], Пасым [Odoj 1968 : 114-149], Казимерувка [Bitner-Wröblewska 1991 (а) : 365-370], Вышемборк [Nowakowski 1993 : 77-113], Папротки колония 41 [Karczewska, Karczewski 2002].

Керамика из погребений исследовалась по отчетам и публикациям. В итоге удалось собрать информацию о 716 лепных сосудах или верхних частей от них с 59 погребальных памятников.

Могильники самбийско-натангийской археологической группы: б. Тенген [Berendt 1873 : 81-90; Klebs 1876 : 51-62], Первомайское (бывшее1 Варникам) [Tischler, Kemke 1902 : 41-45; Кулаков 1997 : 143-171], Елановка (б. Ваккерн) [Tischler, Kemke 1902 : 38-41], Лермонтово (б. Вогау) [Tischler, Kemke 1902 : 45-46], Лазовское (б. Трёмпау) [Tischler, Kemke 1902 : 38], Коврово (б. Доллькайм) [Tischler, Kemke 1902 : 15-25; Кулаков 1990 : 82; Кулаков 1995; Кулаков 2007], Сиренево (б. Айссельбиттен) [Tischler, Kemke 1902 : 26-27], Логвино II (б. Полльвитген) [Tischler, Kemke 1902 : 33-35], б. Грейбау [Tischler, Kemke 1902 : 28-32], Окунево I (б. Гребитен) [Heydeck 1888 : 229-250], б. Ленче [Dorr 1894 : 43-60; Dorr 1889], Гоголевское (б. Детлевсру) [Hollak 1914 (а) : 264-280], б. Зигесдикен [Hollak 1914 (б): 250-263], б. Бенкенштайн [Dorr 1914 : 2-25], б. Зильберберг [Ehrlich 1919/20 : 178-203; Ehrlich 1932 : 399-420], б. Пройсиш Холланд [Ehrlich 1923 : 196- 201], Суворово (б. Цопен) [Gaerte 1931 : 125-133; Heym 1938; Кулаков 1990 : 64-71], б. Конрадсвальде [Neugebauer 1934 : 321-325], Доброе (б. Хюненберг) [Grünert 1944 : 20-27; Кулаков 1988; Кулаков 1989 (а); Кулаков 1990 (а); Кулаков 1991; Кулаков 1992 (а); Кулаков 1994 (б) : 101-147], Гурьевск (б. Кляйнхайде) [Скворцов 1995; Скворцов 1996; Скворцов 1998], Большое Исаково (б. Лаут) [Суворов 1998; Суворов 2000, Скворцов 2007], Новинка [Pietrzak 1977 : 151-157], б. Хохшнакайкен [Ehrlich 1939 : 21-40], Ижевское (б. Видиттен) [Kleemann 1956 : 109-122; Кулаков 1992 (а) : 24-25], Поваровка (б. Кирпенен) [Gaerte 1929 : 264; Могильник Поваровка 2006] и Некрасово (б. Шакаулак) [Gaerte 1929 : 264].

1 Далее просто «б.»

Могильники судавской археологической группы: Бильвиново [Касгупэкл 1961 : 200-275], Прудзишки [Юеешапп 1942 : 21-26; Касгупэк! 1958 : 115-151], Воловня [КасгупвИ 1966 : 168-206], Старый и Новый Бодвишкен ^асНе 1919 : 416-440], Кшивулька [ТаэкашБ 1963 : 280-307], Нетта [ОкиНсг 1955 : 284-303], Осова [ТаБкагш 1958 : 75-97; ^кашв 1961 : 27-47; ^кашв 1961 : 131-190; ^катв 1962 : 233-296], Шурпилы I и II [гик^Ы 1958 : 107-130; гигошзкг 1961 : 58-81; гиголУБЫ 1963 : 250287], Швайцария [А^ошеАУюг 1956 : 308-325; Ап1:оте\Уюг 1961 : 1-25], Корклины I и II [ТаэкашБ 1968 : 301-336; ТавкашБ 1979 : 148-175], Емилистем и Вулка [Таэкатэ 1967 : 134-151].

Могильники ольштынкой группы: б. Пройссенорт [Ьа Ваише 1939 : 226-230; Уо1^шапп 1941], Тумяны [Кулаков 1989 (б) : 186-201], Келлары [Уо1^шапп 1941; ОкиИсг 1973 : Кус 244(1], Мингфен I и II [\^1тап 1941; Кулаков 1989 (б) : 180-184; >кшакоУ8к1 1998 : 116-121], б. Гоншор I и II [8с11гте(1е11е1т 1990 : 7-126; \^1тап 1941], б. Коссево I и III [Уо1§1тап 1941; Кулаков 1989 (б) : 184], б. Рехенберг I и III [Voigtman 1941], Юкнаитшен, Якуновкен, Грунайкен, Шойфельсдорф, Кляйн Пупен [Nowakowski 1998 : 108-116, 123-124], Лелескен [Voigtman 1941] и с неизвестного могильника у Щитно [Юеешапп 1956 : 71-77] (прил. 1, карта 3).

Следует отметить, что часть публикаций немецких авторов, являющихся единственными источниками для характеристики памятников, весьма несовершенна. В них нередко отсутствуют данные о топографии могильников, погребальном обряде, погребальных и поселенческих комплексах. Иногда результаты раскопок больших могильников или поселений приводятся лишь в виде коротких заметок информационного характера, часто это публикации лишь отдельных вещей, многие из раскопанных памятников не опубликованы.

Проанализированы находки круговых сосудов (более 100 фрагментов с поселений Гусев I и Логвино I и 62 сосуда и верхних частей от них с 13 могильников), осуществлено их описание, рассмотрено время появления гончарного круга [Ефремов 2006 (а): 47-61].

В данную работу включены все известные на данный момент формы глиняной посуды, использовавшейся населением междуречья Немана и Вислы. Однородность сосудов позволяет выделить типы - предметы, обладающие устойчивым сочетанием основных признаков.

При написании диссертационной работы автор столкнулся с проблемами, которые хотелось бы оговорить:

- в ходе Второй мировой войны большая часть коллекций, содержащих керамику, была утрачена, поэтому обработка материалов возможна преимущественно по рисункам,

- до сих пор не проведено исследование ни одного комплекса могильник-поселение, что обусловлено сохранением среди археологов специализации на той или иной категории памятников.

- в некоторых археологических группах или на отдельных территориях почти полностью не исследована одна из категорий памятников. Например, базовым для изучения является поселение Гусев I, но могильники на этой территории практически не раскапывались, с другой стороны, в ольштынской группе хорошо изучены погребальные древности, а поселения - крайне слабо, имеющиеся материалы, за редким исключением, датированы не позднее У-У1 вв.

- керамический материал представлен не равнозначно не только для археологических групп, но и по периодам. Например, для самбийско-натангийской группы характерно обилие сосудов для У-У1 вв. и его скудость для УП-Х вв. Керамика в судавской группе после VII в. отсутствует.

- проблемой явилась и датировка керамики. Европейские хронологические схемы доведены только до фазы Б (V в.). Многие вещи из погребений разными исследователями датируются со значительной разницей. Много керамических сосудов, которые были обнаружены в безинвентарных погребениях. Целые могильники судавской группы датированы по материалам нескольких погребений Данные по могильникам ольштынской группы, за редким исключением, не были переопубликованы, поэтому проверить датировку не представляется возможным.

- отнесение керамического материала к той или иной группе иногда вызывает затруднения. Особенно ярко это проявилось на территории западно-мазурской археологической группы. Например, для сосудов ольштынской группы характерны отверстия и краевые вырезы, но в погребениях содержатся сосуды и без них.

- иллюстративный материал, сведенный в каталог, был выполнен в разное время, разными исследователями и с разными требованиями к рисункам, в разном масштабе. Поэтому мы сохраняем оригинальность иллюстративного материала и представляем его в каталоге, как это было в публикациях и отчетах. Более того, так как выявилось расхождение между масштабной шкалой и реальными размерами сосудов в публикациях польских авторов, то приводится не масштаб, а параметры по венчику и высоте сосудов.

Новизна диссертационной работы: впервые систематизирована и комплексно исследована керамика поселений и могильников разных археологических групп, выделенных в междуречье Немана и Вислы; в научный оборот вводятся материалы поселений Гусев I, Выборгское, Ольховатка 2 и могильников Доброе, Гурьевск, Большое Исаково. Типологии разработаны заново с учетом формы сосудов, орнаментации, количественной репрезентативности, параметров и территориального распространения; впервые проведены минералогический и петрографический анализы для образцов поселенческой керамики. Выявлен ряд хроноиндикаторов, который способствует уточнению и развитию хронологии, отмечено общее и отличия между керамическими комплексами как отдельных археологических групп, так и поселений.

Научно-практическая значимость. Изучение керамики расширяет источниковедческую базу для исследования проблем истории древних пруссов. Предложенный подход к анализу форм сосудов может содействовать дальнейшему развитию методики в изучении керамики, а созданные типологии, построенные . с привлечением новых данных, позволяет по новому подойти к исследованию материала, еще более его детализировать, открывают новые возможности для его интерпретации и определения культурной значимости, содействуют выработке местной хронологии. Использованный метод может быть применен для систематизации керамики соседних территорий, что позволит провести комплексное сравнение керамики. Керамические сосуды, сведенные в единый каталог, облегчат поиск аналогий. Материал диссертации может быть использован в учебных курсах по истории края и источниковедению.

Основное защищаемое положение. Исследование керамики пруссов свидетельствует о стабильности заселения региона междуречья Немана и Вислы в V-XIII вв. и о традиционализме местного населения в области керамического производства.

Апробация диссертации. Отдельные аспекты диссертационного исследования изложены в ряде научных публикаций [Ефремов 2001 : 5-21; Ефремов 2003 : 117-128; Ефремов 2004 (а) : 95-107; Ефремов 2004 (б) : 257-279; Ефремов 2005 : 19-30; Ефремов 2006 (а) : 47-61; Ефремов 2006 (б) : 171-181; Ефремов 2006 (в) : 94-104; Ефремов 2006 (г) : 61-73; Ефремов 2006 (д) : 113-135; Ефремов 2007 : 79-82], а также в сообщениях и докладах автора на научных конференциях и семинарах: конференции профессорско-преподавательского состава в Калининградском государственном университете, 1999 г.; международной конференции «Западнобалтийская керамика. Новые исследования и интерпретация» в университете в Белостоке (Польша), 2002 и 2004; трех археологических семинарах в Калининградском государственном университете, 2003-2005 гг. В 2003 г. и 2005 материалы диссертационной работы обсуждались на заседании сектора Славянофинской археологии Института материальной культуры РАН в г. С-Петербурге. Диссертация обсуждена и одобрена на заседании кафедры специальных исторических дисциплин и региональной истории в Российском государственном университете им. И. Канта в 2007 г.

В соответствии с задачами диссертационная работа состоит из введения, четырех глав и заключения, ее сопровождают списки сокращений, использованных материалов, источников и литературы, восемь приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Прусская керамика V-XIII вв."

Выводы. С определенного времени на прусских поселениях и могильниках появилась керамика, изготовленная с использованием гончарного круга. Она одновременно бытовала с лепной, при этом, значительно уступая ей в процентном отношении, так, например, на открытом поселении Гусев I, где она составляет в слое 1 немногим более 3%, а на городище Логвино I ее в 1,5 раза меньше, чем лепной.

Гончарная керамика представлена в основном фрагментами, которые имеют толщину от 4 до 12 мм, при этом доминирую фрагменты толщиною 7 мм.

Целые сосуды, изготовленные на гончарном круге, находят редко. В зависимости от формы изделия и способа его орнаментации можно выделить несколько групп, типов и подтипов. Верхние части сосудов, обнаруженные на поселениях относятся к тем же типам, выявленным в погребениях (1.1, 11.1-11.3, III.1, III.2). Но наряду с этим на поселениях встречены новые формы сосудов, которые можно выделить в самостоятельные типы - 1.2, IV. 1 и IV.2 (прил. 2, рис. 16).

Выделенные разновидности сосудов сложно сопоставить с типами, выделенными западноевропейскими учеными. Например, В. И. Кулаков аналогии приводит из археологических материалов Швеции и Гданьска [Кулаков 1990 : 43]. Но следует признать, что найти аналогии прусской гончарной керамике можно лишь с очень большими натяжками. В этом плане интересны работы В. Джидушицкого [Dzieduszycki 1982], Б. Лепувны [Lepöwna 1968], Л. Тунмарк-Нюлен [Thunmark-Nylen 1998, Thunmark-Nylen 2006], в которых представлен схожий материал и датирован он XI в. Приведенные аналогии свидетельствуют о контактах пруссов с западными славянами и подтверждают версию заимствования от них гончарного круга. Но круговой керамики найдено мало. Возможно, это связано с недостатком ремесленников. Первоначально это могли быть пленные или странствующие мастера. Данную точку зрения высказывают польские исследователи Е. Антоневич и К. Слаский [Antoniewicz 1958 : 224; Слаский 1963 : 75]. Если это было так, то им приходилось выполнять заказы, ориентируясь на местные традиции керамического производства, иначе как можно объяснить своеобразие прусской гончарной керамики.

Возможно, отсутствие прямых аналогий можно объяснить тем, что гончарная посуда изготавливалась в подражание лепной керамике, следуя, вероятно, традиции. Часто сосуды имеют простые венчики, такие же, как и у лепных изделий (например, типы 1а, 2, 2е, 2ж, 3, За), но иногда и характерные только для гончарных сосудов, например, венчики, обточенные ножом или скребком (1.4; 1.3), с желобком (II. 1), сложнопрофилировсшные (III. 1; III.3).

Если говорить о технологических особенностях, то отличий гончарной керамики от лепной практически нет, что подтверждено минералогическим анализом и исследованием дюн-шлифов: тесто отощали с помощью примеси колотого гранита и песка, термическая обработка черепков разного качества, иногда с доступом кислорода, но чаще без него. Обжиг как лепной, так и гончарной керамики производился при одной и той же температуре.

Орнаментировались сосуды волной, каннелюрами, штампиком, насечками и их сочетаниями (прил. 7, табл. XII-XIII). В этом плане интересны фрагменты керамики с поселения Гусев I, которые кроме вышеупомянутых способов, украшались еще и налепными валиками с различного рода вдавлениями на них.

Орнамент располагается обычно на плечиках и максимальном расширении тулова, в исключительных случаях он находится и в нижней части тулова.

Сосуды, имеющие клейма на донце, встречаются очень редко. Так, например, на могильнике б. Бенкенштайн, было обнаружено два таких экземпляра. Они представляют собой крест в квадрате, которые относятся к группе Гус! по В. Джидушицкому [Ог1есШз2уск1 1982] и датируются X - первой пол. XI вв.

Таким образом, ни технология изготовления, ни форма сосудов, ни способ их орнаментации ничего не дают для уточнения хронологии. Создается впечатление, что сосуды разной формы, украшенные в разном стиле бытовали одновременно с момента заимствования гончарного круга до покорения пруссов рыцарями Тевтонского ордена и даже некоторое время спустя.

Последним вопросом является время появления гончарного круга на территории расселения пруссов, что породило целую дискуссию.

Временная граница между лепной и гончарной керамикой Юго-Восточной Прибалтики была определена немецкими археологами, обнаружившими фрагменты круговой керамики, декорированные волной, в могильниках IX века [ваеЛе 1929 : 328]. Эта датировка в дальнейшем была перенесена и на материалы поселений.

Ф.Д. Гуревич омолодила временную границу и датировала погребальные памятники и культурные слои поселений с круговой керамикой X в., что в принципе соответствовало датировкам этого вида керамики на территории Восточной Прибалтики, северо-западных областей РСФСР, а также северопольских земель и территорий вплоть до Эльбы [Гуревич 1960 : 403].

Трудности в решении проблемы датирования круговой керамики состоят в отсутствии датирующих материалов в слоях поселений, а также в особенностях стратиграфии местных памятников. Культурный слой всех без исключения поселений Калининградской области не имеет четко выраженных временных горизонтов и изолирующих прослрек. Там же, где горизонты выделяются, как например, в культурном рлое мчлоД площадки Грачевки, они не дают четкого расчленения материала [Гуревич 1960 : 425].

Все датирующие находки из слоев городищ, известных к настоящему времени, относятся к концу I - началу II тыс. К ним принадлежат перстни с плетеной серединой и раскованными, заходящими друг за друга, концами, датирующиеся началом II тыс. [Гуревич 1960 : рис. 48,1; Недошивина 1967 : рис. 34], пластинчатый бронзовый браслет с несомкнутыми концами, покрытый геометрическим орнаментом, IX - XIII вв. [Гуревич 1960 : рис. 38,3; Левашова 1967 : 207 - 252], гирька с поселения Грачевка XI - XIII вв. [Гуревич 1960 : рис. 48,2], спиральный перстень в три оборота с городища Выборгское конца I — нач. II тыс. [Недошивина 1967 : рис. 34; Каменецкая 1979 : табл. XVII, рис. 3], пряслице из розового шифера XI в. [Гуревич 1960 : рис. 46,8 -10]. Малочисленность указанных датирующих находок не позволила В. С. Суворову поставить вопрос о появления гончарного круга ранее чем в IX веке, а раннегончарную керамику он датировал VIII в. [Суворов 1985 : 13]. X. Хейм [Неуш 1938 : 90Ь] и В. И. Кулаков [Кулаков 1990 : 43] датировали появление гончарной керамики X в.

Однако, следует отметить, что позиция этих авторов не имеет веских аргументов. Совершенно неясно, что послужило основанием так удревнить дату появления гончарной керамики В. С. Суворовым. Предположения же Ф. Д. Гуревич и В. И. Кулакова строятся на параллелях из Польши. Самой обоснованной позицией можно считать точку зрения Р. Дорра [Dorr 1914 : 21], который датирует гончарную керамику по совместным ее находкам с монетами. Как оказалось самая ранняя такая находка датирована 1000 г., все же остальные относятся к XI-XII вв.

Наша позиция заключается в следующем. Гончарная керамика поселений не может быть точно датирована, так как представленный материал слабо выразителен и имеет широкие хронологические рамки. Не помогает в этом случае и стратиграфия, так как культурный слой большинства прусских поселений часто перемешан. Следовательно, более достоверные данные можно получить по материалам могильников, хотя и здесь погребальный инвентарь зачастую имеет «размытые» хронологические рамки. По нему точно о бытовании гончарной керамики мы можем говорить в XI в., а предположить ее появление не ранее рубежа X/XI вв. Это подтверждает схожий материал из Гданьска, который датирован самое раннее 1000 г.

Заключение.

В соответствии с поставленными во введении задачами был обработан весь массив погребальной и поселенческой керамики доступный в настоящее время.

Керамика была типологизирована, охарактеризована, датирована, приведены аналогии. В научный оборот не только вводятся новые материалы, но и произведено их исследование с учетом современных требований. Имеющиеся находки сведены в каталоги, которые на данный момент являются наиболее полными сводами. Впервые получены результаты минералогического анализа керамики, исследованы дюн-шлифы. Отдельно уделено внимание орнаментации сосудов.

Оценим значение прусской керамики в качестве исторического источника.

По результатам исследования удалось расширились наши знания о производстве керамики у древних пруссов. При ее изготовлении использовалась местная глина, которая отощалась колотым гранитом и песком, в единичных случаях раковинами, органикой и шамотом. Чем крупнее был сосуд, тем больше по размерам добавлялись в глиняное тесто, из которого его делали, примеси. Изготавливались сосуды, как правило, спирально-жгутовым налепом, миниатюрные сосудики - путем выдавливания из комка глины. Судя по размерам отпечатков пальцев, имеющихся на глиняных изделиях, делали их женщины. Готовые сосуды обжигались на костре, о чем свидетельствует температура обжига, как правило, без доступа кислорода, о чем говорит цвет поверхности сосудов и скол черепков.

Поверхность сосудов снаружи «ошершавленная» (т. е. ее 1 специально обмазывали глиной), заглаженная, лощеная. Внутренняя поверхность грубо заглаживалась, иногда, судя по расчесам, травой. Единичные экземпляры имели качественно обработанную поверхность изнутри.

Лощеные сосуды подвергались, вероятно, специальной термической обр^бд-уке, в результате чего их внешний слой имеет прослойку из углерода.

Следует отметить глубокий традиционализм в керамическом производстве пруссов. Это подтверждает тот факт, что даже с появлением гончарного круга не изменились ни состав глиняного теста, ни температура обжига изделий. Если сравнивать изделия, датированных первой половиной I тыс. н. э., то они более качественные, в то время как во второй половине I тыс. - начале II тыс. происходит их огрубление. Эта тенденция характерна для территорий всего Балтийского бассейна.

В начале II тыс. на прусских поселениях и могильниках появилась керамика, изготовленная с использованием гончарного круга. Она одновременно бытовала с лепной, при этом, значительно уступая ей в процентном отношении, так, например, на открытом поселении Гусев I в слое датированном Х1-ХШ вв. ее немногим более 3%, а на городище Логвино I - в 1,5 раза меньше, чем лепной. Возможно, это связано с недостатком ремесленников. Первоначально это могли быть пленные или странствующие мастера. При выполнении заказов ремесленники ориентировались на местные традиции керамического производства, иначе как можно объяснить своеобразие прусской гончарной керамики. Выделенные разновидности сосудов сложно приписать к типам, определенным западноевропейскими учеными, или это можно сделать лишь с большими оговорками.

Теперь мы имеем более четкое представление о прусских сосудах в качестве бытовых и ритуальных предметов. Керамические сосуды пруссов можно разделить на две категории: поселенческую и погребальную. Погребальная керамика — это урны для хранения праха и сосуды-приставки, которые являлись загробными дарами, емкостями для еды или напитков, возможно, играли особую роль в погребальных процессиях - использовались для переноса праха от места кремации в могилу. Своеобразие этих изделий наиболее ярко проявилось в самбийско-натангийской и западно-мазурской археологических группах. В первом случае погребальная керамика отличается не только своими формами (преимущественно сосуды с длинным горлом, которые до настоящего времени не представлены в материалах поселений), но и качеством, которое иногда настолько низкое, что явно свидетельствует о вотивном характере изделий. Многие сосуды в западно-мазурской археологической группе имеют отверстия в тулове, что лишает их практического применения. Иная ситуация наблюдается в судавской группе, в погребениях которой представлены фрагменты сосудов схожие с керамическим материалом поселений. Вполне возможно, что они являются остатками тризны. Подобное явление получает распространение, начиная с IX в., и в самбийско-натангийской археологической группе, в погребениях которой появляется фрагментированный материал сопоставимый с керамикой с поселений. Возможно, это свидетельствует об изменениях в погребальной обрядности, либо связано с недостатками публикаций материалов.

Керамика на поселениях представлена кухонной и столовой посудой, а также крупными сосудами, использовавшимися для хранения запасов, и миниатюрными сосудиками, которые служили рюмками или мерками. По форме сосуды можно разделить на чаши, миски (из которых простых в 2,5 раза больше, чем сложных), горшки (до 1/5 имеют ребро), фигурные сосуды (до 1/6 с ребром), крупногабаритные сосуды, изделия с ручками и жаровни (представлены единично).

При этом обращает на себя внимание факт малочисленности сосудов с ручками. Возможно, их заменяли изделия из других материалов, в частности дерева. Крупные сосуды, которые использовались для хранения, по своим размерам и форме близки погребальным урнам, особенно отчетливо это отразилось на материалах судавской группы. Кухонная и столовая посуда отличаются качеством. Первая грубая, с шероховатой поверхностью, вторая - тонкостенная, с тщательно обработанной, вплоть до лощения, поверхностью. Как кухонная, так и столовая посуда часто имеет налепной валик, что, скорее всего, имело практическое назначение - для удержания сосуда в руках. Ранние сосуды, датированные I тыс. были развалистыми, что, возможно, связано с использованием глинобитных печей или печей-каменок, куда они помещались. Поздние изделия более стройные, что предполагает их использование на открытых очагах.

Для прусских сосудов характерно многообразие форм. Это и сосуды с округлым туловом, ребром, сужающимся, прямым или расширяющимся горлом, разной формой венчиков, Поселенческая керамика представлена 40 формами. Их можно разделить на две группы: общие, бытовавшие на большинстве поселений, датированные как правило сер. I тыс. - XIII в., и единичные, встреченные только на конкретных памятниках и подчеркивающие их специфику.

Погребальная керамика по формам более многообразна, чем поселенческая. В самбийско-натангийской группе она представлена - 68 формами, в судавской - 34, в западно-мазурской - 37. Анализ выбывания и появления новых форм глиняных изделий в самбийско-натангийской группе свидетельствует об оскудении и унификации; в западно-мазурском регионе можно выделить этапы, которые требуют своего дальнейшего объяснения с привлечением дополнительных материалов. Керамический материал судавской группы представлен узкими хронологическими рамками, что не дает возможности выделить какие-либо периоды.

Создать единую типологию погребальной и поселенческой керамики не позволяет разный характер материалов. В погребениях сосуды, как правило, целые, а на поселениях - фрагментированные, поэтому нельзя сравнивать часть и целое. Сопоставление керамических серий погребальных и поселенческих памятников позволило отметить их некоторое морфологическое единообразие. Наряду с этим, можно говорить о сосудах явно поселенческих и явно погребальных. Это прослеживается и в форме, и в размерах. Кроме того, если для поселений свойственен более-менее стабильный керамический набор, то для разных хронологических периодов характерны различные по форме и орнаментации группы погребальной керамики.

Иная ситуация наблюдается, когда в обиход входит гончарный круг. Верхние части сосудов, обнаруженные на поселениях относятся к тем же типам сосудов, что, выявлены в погребениях. Но наряду с этим на поселениях имеются и отличные формы сосудов.

Исследование орнаментации показало, что керамика из погребений богаче орнаментирована, чем с поселений. При этом керамика западно-мазурской группы и из погребений и с поселений имеет схожую орнаментику. Было установлено, что орнаментация керамики налепным валиком, способ орнаментации сосудов пальцевыми вдавлениями по всему тулову наиболее характерны для восточных районов расселения пруссов. Орнаментация керамики из погребений в археологических группах имеет специфику, которая заключается в расположении орнамента на сосуде и технике его исполнения. Эти данные можно использовать при исследовании этнических контактов. Композиция орнамента во всех археологических группах простая: параллельные линии, зигзаг, - свои истоки они берут в индоевропейских древностях. Более сложные орнаменты в виде ромбов, заштрихованных треугольников, «елочка» - наследие эпохи римского влияния, которые к середине I тыс. выходят из употребления. Создается впечатление, что керамика украшалась исходя не из эстетических потребностей, а в следствие следования традиции - предки так делали, и мы так делаем. Если в древности орнамент нес смысловую нагрузку, зашифрованную информацию, то в рассматриваемый период данная функция была, скорее всего, утрачена.

Гончарные сосуды орнаментировались волной, каннелюрами, штампиком, насечками и их сочетаниями. Интересны фрагменты керамики с поселения Гусев I, которые кроме вышеупомянутых способов, украшались еще и налепными валиками с различного рода вдавлениями на них, что является продолжением предшествующей традиции. Орнамент располагается обычно на плечиках и максимальном расширении тулова, в исключительных случаях он находится и в нижней части тулова.

Одна из главных задач, которая ставилась при написании диссертационной работы - выявление хроноиндикаторов, диагностических признаков, которые бы позволяли датировать по керамике памятники. В этом отношении более проработанной оказалась керамика из погребений самбийско-натангийской археологической группы, которая не только массово представлена, но в погребениях имеется хорошо датируемый погребальный инвентарь. В погребальной керамике были выделены типы сосудов и определены хронологические рамки их бытования, уточнено время прекращения существования урновых кремаций - V в. При этом следует отметить, что вопросы хронологии требуют дальнейших исследований.

Результаты по выявлению хроноиндикаторов в керамике поселений оказались более скромными. Так анализ фрагментов показал, что о древности слоя можно косвенно судить о процентном содержании в нем лощеной керамики — чем ее больше, тем древнее слой. Чернолощеная керамика доминирует в слоях второй пол. I тыс., желтолощеная наиболее характерна для слоя нач. II тыс.

Венчики. Обобщив результаты по всем поселениям, можно говорить о некоторых типах венчиков, которые имеют повсеместное распространение, а некоторые локальное. Однако датирующих типов венчиков выделить не удалась, Все они в той или в иной степени представлены в слоях второй пол. I тыс. и нач. II jj^q,

Донные части сосудов второй пол. I тыс. были более тонкими, меньшего диаметра, более развалистыми, но в целом эти отличия не очень значительны.

Из всех представленных форм керамики на поселениях на данный момент лишь три можно рассматривать как хроноиндикаторы.

Так же и изучение орнаментации дало незначительные результаты. Были выявлены определенные сочетания разных элементов в орнаментации сосудов, характерные для той или иной археологической группы. Например, венчик или венчик в сочетании с другими частями сосуда орнаментировался только в самбийско-натангийской группе, нижняя часть и максимальное расширение тулова — только в судавской. Самое большое количество сочетаний различных орнаментированных частей сосудов встречается в самбийско-натангийской группе. Однако ни техника исполнения, ни месторасположение, ни композиция не являются признаками диагностического характера для определения времени. В качестве хроноиндикатора можно рассматривать лишь покрытие большей части сосуда пальцевыми защипами, которое не использовалось позднее VII в., шишковидные налепы и так называемый «лоскутный» орнамент, бытование которых не выходит за VIII в.

Таким образом, технология изготовления и способ орнаментации сосудов оказались малоинформативными для уточнения прусской хронологии и выделения датирующих признаков. В то время как по формам лепных сосудов, особенно из погребений, можно судить о временных рамках.

До сих пор не появилось новых достоверных данных для уточнения времени появления круговой керамики. Это обусловлено отсутствием датирующих материалов в слоях поселений, особенностями стратиграфии местных памятников, культурный слой которых не имеет четко выраженных временных горизонтов и изолирующих прослоек. Выделяемые горизонты не дают четкого расчленения материала. Инвентарь погребений, в которых представлена гончарная керамика, зачастую имеет «размытые» хронологические рамки. С учетом этого точно говорить о бытовании гончарной керамики мы можем в XI в., а предположить ее появление не ранее рубежа X/XI вв.

Таким образом, ни технология изготовления гончарных изделий, ни их форма, ни способ орнаментации не позволили уточнить местную хронологию. Создается впечатление, что сосуды разной формы, украшенные в разном стиле бытовали одновременно с момента заимствования гончарного круга до покорения пруссов рыцарями Тевтонского ордена и даже некоторое время спустя.

Исследование прусской керамики позволяет предположить контакты жителей междуречья Немана и Вислы, как внутри ареала их прооттания, так и с соседями.

В первую очередь необходимо отметить связи, выраженные в керамических материалах, между археологическими группами, существовавшими в междуречье Немана и Вислы. Так в керамическом комплексе поселения Гусев I отразилось влияние из судавской археологической группы (защипы по всему тулову, вертикально налепленные валики). В керамических материалах поселений б. Дайнен и Ольховатка 2 присутствуют характерные черты керамического производства самбийско-натангийской и судавской археологических групп. То есть они представляют собой некий синтез на основе контакта двух традиций. Возможно, по мере дальнейшего проведения исследований и накопления новых материалов здесь будет выделена сахмостоятельная археологическая группа.

Сравнение керамики из погребений разных археологических групп свидетельствует об их специфике. Общих форм выделено только четыре и то они простые. Если судить о степени взаимодействия между археологическими группами, то наиболее выраженным оно было у западно-мазурской с самбийско-натангийской и судавской. Правда, взаимовлияние это проявляется не в типах сосудов, а в отдельных деталях (имитации отверстий, краевые вырезы, орнаментация). Например, на судавских памятниках встречаются сосуды-ванночки. Фрагмент аналогичного изделия обнаружен на селище Ольховатка 2. Орнаментация сосудов вертикально налепленными валиками, характерная для судавской керамики, представлена на селище Гусев I и могильнике Доброе, как и , покрытие поверхности сосуда пальцевыми и ногтевыми защипами, встреченные на селище Гусев I и б. Дайнен.

При установлении внешних связей интересна так называема облитая керамика, представленная в незначительном количестве на селище Гусев I, аналогии которой вместе со спиральными бронзовыми бусинами имеются в древностях Литвы.

На основании керамики из погребений можно говорить о контактах с жителям римских провинций (кувшины с могильника Первомайское).

Возможно, культурная трансляция с Самбии нашла свое отражение в миниатюрных сосудиках куршей, которые по своей форме очень напоминают погребальные урны самбийско-натангийской археологической группы.

В керамическом материале отразилось пребывание в Повислинье готов в форме распространения биконических сосудов.

Носители самбийско-натангийской группы контактировали с жителями Скандинавии. Косвенно об этом свидетельствует распространение схожих по форме так называемых «бутылковидных» сосудов.

В керамических материалах пруссов присутствуют сосуды сплошь покрытые сквозными отверстиями, аналогии которым представлены на территории Литвы и Польши.

Пруссы имели связи с западными славянами от которых заимствовали гончарный круг.

Бесспорно, пруссы имели торговые связи с соседними племенами, что подтверждено не только археологическими материалами, но и историческими источниками. Но чем объясняются этнические контакты на керамических материалах. Как было отмечено выше, производством керамики у пруссов занимались женщины. Местные женщины стоили дорого (факт покупки жен зафиксирован в Христбургском договоре [Пашуто 1959 : 501]), поэтому дешевле было купить женщин, захваченных в воинских набегах [Очерки истории 2002 : 24]. Это и нашло свое отражение в керамике. Гончарная же керамика изготавливалась ремесленниками, попавшими в рабство или перемещавшимися по торговым путям. Этот вывод подтверждают исследования керамики Н. К. Либготтом в Дании [Славяне и скандинавы 1986 : 141145].

В целом исследование керамики пруссов свидетельствует о стабильности заселения региона междуречья Немана и Вислы с V-XIII вв., о традиционализме местного населения в области керамического производства.