автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.06
диссертация на тему: Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе"

На правах рукописи

БОГУЧАРСКИЙ Андрей Викторович

ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА КАК ФОРМА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ВЛАСТИ В КУЛЬТУРНО - ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ

Специальность 22. 00. 06 - социология культуры, духовной жизни (социологические науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Ростов-на-Дону - 2005

Работа выполнена в Ростовском государственном педагогическом университете на кафедре социологии и политологии

Научный консультант:

доктор социологических наук, профессор Борцов Юрий Сергеевич Официальные оппоненты:

доктор философских наук, член-корреспондент РАН, профессор Дмитриев Анатолий Васильевич

доктор философских наук, профессор Горшков Михаил Константинович доктор социологических наук, профессор Марченко Татьяна Александровна

Ведущая организация: Северо-Кавказская академия государственной службы

Защита состоится «28» сентября 2005 г. в 12.00 ч. на заседании диссертационного совета Д 212.206.03 по социологическим наукам в Ростовском государственном педагогическом университете по адресу: 344082 г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, ауд. 202.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ростовского государственного педагогического университета по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33.

Автореферат разослан «26» августа 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета " ( Л.Я. Хоронько

моо^г 2 2,75154

3 /№

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена той исключительно важной ролью, которую играет в жизни каждого отдельного человека, государства и мирового сообщества феномен публичной политики. Являясь формой репрезентации власти, она осуществляет себя через публичность: реализуется на широком социальном пространстве, вовлекая в общественные процессы социальные группы различного уровня и степени общности в качестве своих субъектов и объектов.

Отметим, что понятие «публичность» более объемно, нежели понятие «публичная политика». Если в сфере публичности могут функционировать и воспроизводиться связи и отношения, не сопряженные с основными направлениями государственной политики, то публичная политика, развертываясь в широком пространстве публичности, является сферой диалога власти и подвластных по вопросам политического, экономического, социального, правового, культурного, межэтнического и иных направлений государственной политики. Публичная политика, на каком бы уровне развития она не находилась в той или иной стране, всегда представляет населению через СМИ образ власти. Нельзя сказать, что в какой-то стране, или в какую-то эпоху публичной политики фактически не было. Потому что даже самая примитивная, не осознанная на государственно-теоретическом уровне, рационально не обоснованная публичная политика функционирует в публичном пространстве постоянно, а значит - репрезентирует государственную власть, конструирует её облик.

В сегодняшней России, переживающей трудный этап изменения общественных форм, обращение к вопросам публичной политики вообще и проблеме репрезентации государства в повседневной жизни имеет большое значение и глубинный практический смысл.

Цели российского социокультурного развития, несомненно, значительные: создание для всех слоев населения жизни, достойной в духовном и материальном отношениях, высшая ценность прав и свобод человека, утверждение демократического, федеративного, правового и социального государства, развитие местного самоуправления и т.д. Однако, в массовом сознании россиян (что подтверждается многочисленными мониторингами общественного мнения) бытует представление о реальных средствах достижения этих целей как весьма проблематичных, зачастую люди воспринимают факты экономической, политической, социальной жизни как чуждые их профессиональным, материальным и приватным интересам. Подобное отношение способно укореняться в общественном мнении и экстраполироваться на все социальные институты общества, включая институт власти. Думается, что такое положение дел в известной мере обусловливается, в числе прочих об-

3

стоятельств, и особенностями российской публичной политики.

Просчеты публичной политики сказываются на социальном самочувствии народа, ценностном наполнении и эффективности его участия в трудовой, политической, культурной жизни. Влияют они и на процессы легитимации в массовом сознании образа власти во всей совокупности властных решений и деятельности политических персон.

Несмотря на глобальность функционального диапазона публичной политики как социокультурного феномена, она остается в России практически неисследованным объектом. В отечественном обществознании отсутствует четкое понимание содержания, предмета и задач публичной политики. Даже созданные в последние годы по всей стране «школы публичной политики» используют свой интеллектуальный потенциал не столько для разработки ее основных направлений и стратегий их реализации, сколько для подготовки людей к работе во властных структурах. А подготовка эта сводится в основном к усвоению мастерства публичного выступления, выстраивания имиджа политика, его позиционирования в системе СМИ.

Н. Шматко справедливо отмечает, что сам термин «публичная политика» в отечественной науке не имеет пока выражения в социологических понятиях и представляет собой рыхлое, смутное представление, задействованное в политическом дискурсе. «Экспрессивная стратегия этого дискурса - скрыть некую совокупность явлений от научного анализа, переведя её в область лишенного основания и спонтанного»1. Что же это за «совокупность явлений», являющихся составляющими публичной политики, которую необходимо выразить в социологических понятиях, которая требует своего специального углубленного исследования?

Обозначая публичную политику как совокупность явлений, мы утверждаем, что она концентрирует в себе такие сложнейшие социокультурные явления и процессы, как: взаимодействие властвующих и подвластных; информация, интерпретация, и иерархизация важнейших вопросов и событий общественной жизни. Публичная политика фокусирует разнообразные политические действия, включающие политическое участие различных слоев населения в политической жизни и профессиональную деятельность политиков; научную и вненаучную рефлексию по поводу политических решений и действий; многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и депер-сонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов; особенности интериоризации населением совокупного образа власти. Перечисленные выше явления в своей совокупности очерчивают «образ» власти. Поэтому публичная политика как

'Шматко НА Феномен публичной политики // Социол исслед 2001 №7 С 108

форма репрезентации власти предстает своеобразным «стержнем» государственной и приватной жизни, «скрепляющим» ши разобщающим общество на его различных уровнях.

И ещё одно, весьма актуализирующее данную тему, обстоятельство. Публичная политика в совокупности (названных выше) сконцентрированных в ней явлений и процессов, является мощным коммуникационным феноменом, в значительной мере конструирующим социальную реальность. Н. Луман отмечает: « В конечном счете, каждая коммуникация - как в том, что она вычленяет, так и в том, что она предает забвению, - способствует конструированию реальности»2.

Выбор темы настоящег о диссертационного исследования обусловлен обстоятельствами и соображениями, обозначенными выше. Но основным определяющим мотивом является необходимость решения кардинального, на наш взгляд, для нынешней российской действительности вопроса: как в условиях нестабильности, хронических межэтнических и иных противоречий, снижающих эффективность управляемости страной, обеспечить более высокий уровень взаимопонимания между властью и народом, центром и регионами, как усилить в стране интеграционные процессы, адаптировать массовое сознание к новым принципам функционирования общества и власти.

По нашему мнению, одним из мощных рычагов названных позитивных изменений может стать теоретически обоснованная практика публичной политики. Непосредственный выход данной проблематики в практику социальной жизни, её недостаточная теоретическая разработанность и дискуссионность обусловливают актуальность избранной темы диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на то, что проблема публичной политики, осуществляющейся в пространстве публичности, была предметом исследовательского внимания у философов на всех этапах общественного развития от античности до современности, она является недостаточно разработанной в российском общест-вознании.

Обращение к проблемам публичной политики в отечественной социологии осуществляется в основном в контексте работ, посвященных исследованию поведения электората, презентациям политических персон, политическому консультированию, популяризации тех или иных решений и событий в жизни с фаны и иных пиар-технологий. Сам же феномен публичной политики, механизм его возникновения, генезис его формальных и содержательных элементов как формы репрезентации власти в социокультурном процессе, а также целый блок вопросов, свя-

2 Луман Н Реальность массмедиа/Пер с нем АЮ Антоновского М,2005 С 160

5

занных с изменениями массового сознания в пространстве публичной политики, затрагиваются в отечественных научных публикациях крайне редко. На это обращают внимание многие российские ученые3.

Вместе с тем в отечественном обществознании отдельные аспекты функционирования публичной политики и проявлений публичной жизни рассматриваются в работах, посвященных исследованию политической культуры и политического языка4, политического сознания и поведения5, а также массовых явлений, массового сознания, массовых коммуникаций6, как было упомянуто, различных пиар-техник и технологий7.

' См Качалов Ю А Политическая топология структурирование политической действительности M 1995 , Касьянов В В Диспозитарные особенности политической социализации молодежи Ростов н/Д 1997 , ШматкоНА Феномен публичной политики//Социол исслед 2001 № 7 С 106-112. Дмитриев А В, Латынов В В Политическая коммуникация Ростов н/Д 1998, Шестопал П Психологический профиль российской политики 1990-х M, 2000, Публичная сфера и государственная публичная политика в современной России (круглый стол) Полит исслед 2000 №10, Демидов А И Учение о политике философские основания M , 2001 Дмитриев А В, Макарова И В Неформальная коммуникация Очерки теории и практики M, 2003 , Зудин А Ю Публичная политика как инструмент российского выбора // Материалы Третьего Всерос конгр политологов M, 2003 , Публичная политика и будущее идеологий Ма1ериалыдискуссии М,2004идр

4 См Политическая культура теория и национальные модели (пол ред В Л Иноземцева) М, 1999

Левадный H П, Ушков A M Политические культуры Запада, Востока и России в историческом сопоставлении M, 1995 , Харитонов F. M Феномен кратического поведения Ростов н/Д 1995 , Пивоваров Ю С Политическая культура пореформенной России M, 1996, Назаров M M. Политическая культура современного российского общества M 1997 , Соловьев А И От трансформации стандартов политической культуры к реформе институтов власти // Власть 1999 №11, Кара-Мурза С Г Краткий курс манипуляции сознанием M, 2002 , Иванов Д В Виртуализация общества СПб 2002 и др s См Каверин С Б Потребности власти M, 1991, Андреев С С Политическое сознание и политическое поведение // Соц полит журнал 1992 № 8 ; Гозман Л Я, Шестопал F Б Политическая психология M , 1996, Волков Ю Г , Лубский А В , Макаренко В П, Харитонов Е M Легитимность политической власти (методологические проблемы и российские реалии) M , 1996 . Лсвчик Д А , Левчик О Г Типы политического повеления населения социол исслед 1997 №!2,СалминА Современная демократия очерки становления M ,1997 , Страхов А П Особенности политического поведения российских избирателей политико-культурный аспект//Вестн МГУ Сер 12 Полит науки 1998 №2, Мадатов А С Проблема политическою участия в демократическом процессе // Соц -гуманит знания 1999 №2 Экономика и социология доверия / Под ред ЮВ Веселова СПб 2004 и др

6 См Борев ВЮ, Коваленко А В Культура и массовая коммуникация М, 1986, Грушин Б А Массовое сознание M , 1987, Дмитриев А В , Латынов В В Массовая коммуникация пределы политического влияния M 1999, Терин В II Массовая коммуникация Социокультурные аспекты политического воздействия Исследование опыта Запада М, 1999, Иванов ДВ Виртуализация общества СПб, 2000, Расторгуев С П Философия информационной войны M, 2001. Диагностика толерантности в средствах массовой информации / Под ред В К Мальковой M, 2003, Науменко ТВ Массовые коммуникации в политической структуре общества//Вестн МГУ Сер 12 Полит науки 2003 № 3 ; Деркач Д А Коммуникативное пространство современной культуры как фактор социализации молодежи Ростов н/Д, 2004, Назаров M M Массовая коммуникация и общество M,2004 и др

7 См Богомолова H H Социальная психология печати, радио и телевидения М, 1991, Стяжкин В Е Региональная и локальная периодика M , 1996, Чумиков А H Связи с общественностью M , 2001, Самые успешные PR-кампании в мировой практике / Под ред. А П Ситникова, И В Крылова M, 2002, Кривоносое А Д PR-текст в системе публичных коммуникаций СПб, 2002 Рубанов В Масс-медиа - Франкенштейн XXI в Влияние СМИ на формирование интеллектуального потенциала общества II Обозреватель 2003 № 4 , Протодьяконов С А Телевидение в системе соотно-

6

В зарубежном обществознании социология публичной политики давно выделилась в отдельную дисциплину. Её задача - ни в коей мере не редуцироваться к отдельным политическим практикам выявлять и изучать возможности практической публичной политики в деле достижения социального согласия по фиксированным проблемам. Иными словами, исследовать государство, действующее в поле публичной политики, и выявлять эффективность этого процесса как в социально-экономическом плане, так и в плане интериоризации образа власти массовым сознанием.

Исследования публичной политики, функционирующей в пространстве публичности, в зарубежной литературе связаны с именами Теодоро Адорно, Ханны Арендт, Пьера Бурдье, Ирвинга Гофмана, Ник-ласа Лумана, Ульриха Саркинелли, Юргена Хабермаса, Ричарда Сенне-та, Макса Хоркхаймера и др.

Рассматривая политику как ядро свободы, находящееся в социальном пространстве, X. Арендт, исследуя античную публичность, обосновывает, что политика может осуществляться лишь в публичном пространстве, входящем в социальное, дифференцирует частную и публичную жизнь8.

Представители франкфуртской школы Теодоро Адорно и Макс Хоркхаймер рассматривали роль массовых коммуникаций в социкуль-турной динамике в аспекте стандартизации и рационализации социокультурного материала9. Позицию, идущую от Ф. Тенниса, относительно публичности как особого поля выработки разумного и рационального мнения подверг сомнению Ю. Хабермас, выявив и обосновав несогласованность её нормативного и эмпирического содержания 10.

Отметив взаимосвязь роста экономики и публичных изданий, Хабермас выводит идеальный тип публичности, выделяет политическое резонерство (идея которого восходит к И. Канту и Г. Гегелю) как форму гражданской публичности, ставит вопрос о соотношении публичного и приватного. Н. Луманн" также сохраняет принцип разделения частной и публичной сфер, но, в отличие от X. Арендт, он имплицировал в разработку публичности собственную концепцию коммуникации, как и Ю.

шения «народ» - «публика» - «масса»//Вестн МГУ Сер 12 Полит науки 2003 Х° 3 , Козырева А СМИ манипуляция или управление общественным мнением'' // Обозреватель 2003 № 5 и др

8 См Arendt H Vita activa oder vom taetigen I.eben, Muonchen, 1993 Arendt H Was ist Politik'' München 1993 и яр

* См Хоркхаймер M, Адорно Т Диалектика просвещения Философские фрагменты M, 1977 и др

10 См Habermas J Strukturwandel der OefiTentlicheit/aufläge Frankfurt a/M Suhrkamp. 1990, Habermas J Theorie des kommunikativen Ilandls В 2 Zur Kritik der Funktionalistiscen Vernunft - Frankfurt a M Suhrkamp, 1981. Хабермас Ю Моральное сознание и коммуникативное действие СПб 2000, и др " См ЛуманН Реальность массмедиа/Пер. с нем АЮ Антоновского М,2005 ЛуманН Власть пер с нем M, 2001, Lumann N Soziale System Grundriss einer allgemeinen Theorie Frankfurt а/M 1987., Lumann N Die Politik der Gesellschaft Frankfurt a /М 2000 и др

7

Хабермас, — коммуникативного действия. X. Аренд, Ю. Хабермас и Н. Луманн внесли большой вклад в разработку политической публичности и публичной политики как макросоциальных явлений.

Однако громоздкий категориальный аппарат, который используют названные исследователи, плохо пригоден для анализа эмпирического материала и функционирования публичной политики на микросоциальном уровне. Этот пробел частично восполняется исследованиями современных представителей различных направлений понимающей социологии, среди которых - теория интерпретаций общественного мнения Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Поля Рикера, а также - драматургическая концепция Ирвинга Гофмана, Ульриха Саркинелли12 и др.

Таким образом, несмотря на значительное количество публикаций по проблемам, связанным с публичной политикой, говорить о сложившейся в отечестветгом обществознании такой области знания, как социология публичной политики, преждевременно. Нет работ, посвященных генезису публичности в историко-культурном контексте (от античности до современности); сравнительному анализу теории и практики публичной политики в России и на Западе и другим, не менее актуальным вопросам. Поэтому неудивительно, что такая важная в научном и практическом отношении проблема, как репрезентация власти в процессе повседневной политики, является неразработанной в отечественной социологии.

Объектом исследования выступают генезис и эволюция публичной политики.

Предметом исследования является система связей и отношений на макро и микросоциальных уровнях, определяющих содержание и состояние публичной политики как формы репрезентации власти.

Гипотеза исследования состоит в предположении об определяющей роли публичной политики в конструировании целостности соци-культурного пространства, которая достигается посредством диалога власти и населения, направленному на достижение взаимопонимания и взаимодействия. Поэтому выраженные в общественном мнении недостаточно высокий рейтинг российской власти, неудовлетворительное социальное настроение, значительный процент недоверия к государственным и властным институтам, субкультурная дезинтеграция населения, - во многом объясняются не только состоянием дел в стране, но и дисфункциями публичной политики, обусловленными её теоретической не раз-

u См Oevermann U Hermeneutik als unverzichtbare methodologische Grundlage für die Analyse von Subjektivat Zugleich eine Kritik der Tiefenhermeneutik Frankfurt, 1993, Scneider W L Objektive Hermeneutik als Forschungsmetode der Systemtheorie // Frankfurt, 1955, Bora A Konstruktion und Rekonstruktion //Frankfurt, 1994, Machura S Die Kontrolle oeffentlicher Unternehmen Wiesbaden 1993 Ри-кер П Герменевтика, этика, политика Московские лекции и интервью М, 1995 и др

8

работанностью и практической неразвитостью. А это, в свою очередь, определяет отсутствие в публичном пространстве адекватной репрезентации власти.

Цель исследования - осуществить социокультурный анализ публичной политики как формы репрезентации власти; обосновать необходимость и возможность создания в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. обосновать выбор методологии исследования, адекватной системному характеру публичной политики, реализующейся на макро- и микросоциалыюм уровнях;

2. выявить и изучить особенности публичности как поля реализации публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса;

3. проследить структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе;

4. проанализировать подходы к публичной политике в России и на Западе, объясняющие трудности констюуирования российской политической культуры,

5. выявить особенности воздействия публичной политики на общественное мнение и исследовать проблему саморазвития и искажения общественного мнения в процессе восприятия информации;

6. изучить и охарактеризовать состояние публичной политики в России как формы репрезентации власти;

7. выявить особенности российского общественного мнения, функционирующего в коммуникативном процессе;

8. установить лидера формирования общественного мнения россиян в системе СМИ;

9. аргументировать необходимость репрезентации государства как задачу повседневной российской публичной политики;

10. осветить значение политической символики и символической политики в коммуникативном процессе;

11. проанализировать влияние экономических интересов основных социальных субъектов на публичную политику и интериоризацию её массовым сознанием;

Эмпирическую базу диссертации составили репрезентативные прикладные социологические исследования лонгитюдного и разового характера, выполненные отечественными и зарубежными социологами. Эмпирическая база включает в себя использование как вторичной ин-

формации из опубликованных источников, так и результатов социологических исследований, руководителем и участником которых является автор.

Теоретико-методологическую основу работы составляют принципы социальной философии изучения явлений и процессов общественной жизни.

В диссертации применялся принцип историзма, позволивший провести анализ генезиса политической публичности, выявить как её устойчивые, так и изменчивые черты в разные культурно-исторические эпохи. Изучение публичной политики как макросоциального явления осуществлялось на базе принципа детерминизма, коммуникативной политической теории Н. Луманна, теории коммуникативного действия ГО. Хабермаса, социокультурной методологии X. Арендт и Р. Сеннета, социетапыюй теории коммуникаций A.B. Дмитриева.

При исследовании общественного мнения и ценностного политического сознания в работе использовались: а) принципы системного анализа социальных явлений с использованием концепций интердисци-тинарности социологии и автопойэзиса Н. Луманна; б) принципы системного анализа социальных явлений в сочетании с герменевтикой. В последнем случае мы исходим из идей, высказанных современными немецкими учеными В.Л. Шнайдером и У. Оверманом (перевод неизвестных в России работ выполнен автором), что герменевтика обогащает пониманием и интерпретацией системный, структурно-функциональный анализ ценностного мира социальных субъектов; что объективная герменевтика заключает в себе эксплицитные понятия «смысл» и «структура».

Достаточно эвристичным для исследования отдельных аспектов политической публичности, (например, репрезентации власти в СМИ) явились теоретико-методологические направления, контрастирующие с основными принципами академической социологии. Среди них особое место занимает «социальная драматургия» и Гофмана, использованы также теории социальных взаимодействий, развитые в русле символического интеракционизма.

Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что диссертация является одной из первых работ, где публичная политика последовательно анализируется как форма репрезентации власти в историко-культурном процессе; обосновывается необходимость и возможность создания специальной социологической теории публичной политики.

В содержательном плане научная новизна работы заключается в следующем:

^ аргументирована необходимость использования интердисциплинарного подхода к анализу публичной политики как сложной коммуникативной системы, функционирующей на макро и микро социальном уровнях; определены теоретико-методологические основы, адекватные публичной политике как предмету социокультурного исследования;

^ проведен сравнительный анализ публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса и показаы их различия по формам, методам и средствам репрезентации государственной власти

^ введены в научный оборот идеи неизвестных в России современных немецких специалистов в области публичной политики (Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Ульриха Саркинелли и др.), на основании которых выявлены и сгруппированы структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе;

^ проанализированы и сгруппированны особенности общественного мнения россиян, конституируемого публичной политикой;

^ впервые исследуется проблема лабильности, искажения и воспроизводства общественного мнения в процессе восприятия информации;

^ на основе обширной переводной и 01ечественн0й научной литературы по проблемам публичной политики в России и на Западе обосновано предметное поле социологии публичной политики как специальной научной дисциплины и показаны ее возможности в конститу-рировании гармоничного социокультурного пространства;

^ концептуализация подхода к исследованию репрезентации государства как задачи повседневной публичной политики позволила выделить этапы развития публичной политики как коммуникационного процесса, и показать особенности репрезентации политических событий и персон;

^ введен в научный оборот эмпирический материал, позволивший выявить лидера формирования общественного мнения россиян и их политических представлений в системе СМИ;

показаны особенности политической символики и символической политики как формы коммуникативного символического действия, направленного на эстетизацию власти и формирование политической идентичности;

^ выявлен социальный смысл публичной политики как компонента

индустрии культуры, что делает публичную политику предметом производства и потребления символической продукции;

показан двойственный характер публичной политики как превращенной формы экономического интереса, что позволило выявить сформированные групповыми интересами особые «пограничной зоны», закрытые для публичной сферы;

^ показана особенности репрезентации государственной власти как специфического коммуникативного процесса производства и потребления знаков, что позволило проанализировать символическую и виртуальную ипостаси информационного пространства.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Сложность публичной политики как социокультурного феномена обусловливает необходимость интердисциплинарного социокультурного подхода к её исследованию: принципов историзма и детерминизма, сис1емного подхода в сочетании с герменевтическим (понимание и интерпретация), теории коммуникативного действия, а также методологии социальной драматургии общественной жизни.

2. Публичная политика - сложная макросоциальная информационная система, реализующаяся в публичном пространстве и осуществляющая взаимодействие властвующих и подвластных; интерпретацию и иерархизацию важнейших направлений государственной политики, вопросов и событий общественной жизни через многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и деперсонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов.

3. В античном обществе были заложены функциональные основы современной публичной политики, которые сводились к оперативному информированию и управлению с гибким применением политической публичности в массовых мероприятиях, искусстве и архитектуре; употреблению политического языка, политизирующего моральные категории; использованию политической театральности; формализации публичной жизни и иным инструментам формирования общественного мнения. В античном обществе публичная политика имела институциональные формы.

4. Основные цели публичной политики Средневековья - легитимация власти и консолидация людей на основе их самоидентификации как единого христианского мира - осуществлялись посредством уникального опыта в области публичной политики (сходного с опытом поздних тоталитарных режимов), который характери-

зовался удалением публичной жизни от решений важных государственных дел, «выходом» частной жизни в публичную сферу (храм), контролем над приватной жизнью, легитимацией государственной власти, презентацией её как богоугодной.

5. Развивающиеся буржуазные отношения кардинально меняют характер публичной сферы, которая становится светской, а реализующаяся в ней публичная политика - отделяет интересы государств и народов от религиозных воззрений. Соответственно, немецкая классическая философия, в отличие от средневековой мысли, наделяя политическую публичность этическим смыслом, исходит не из нравственности норм человеческого поведения, а из успешности реализации максим политического управления.

6. В развитом индустриальном обществе происходят структурно-функциональные изменения публичности, которые проявляются в появлении «пограничной зоны», не являющейся ни публичной, ни приватной. В ней происходят срастание партий и групп интересов с органами законодательной и исполнительной власти, борьба за власть и конкуренция политических акторов. Только «пройдя» пограничную зону, возникшие в ней явления могут стать предметом публичной политики и войти в публичную сферу.

7. Состояние публичной политики в России характеризуется неразвитостью межинституциональных взаимодействий, неясностью и неполнотой функциональных задач, присущих публичной политике развитых индустриальных обществ. Интеллектуальный потенциал российских «школ публичной политики» и «просветительских центров» не используется для решения экономических, политических, социокультурных задач, стоящих перед страной и регионами.

8. Отсутствие в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики объясняет неэффективность следующих коммуникационных технологий:

а) интепретации и понимания общественного мнения как лабильного и автопойэтичного феномена, его оценок различных событий общественной жизни, что не позволяет осуществлять адекватную обратную связь; б) отсутствие репрезентации власти и замена ее фрагментарными актами презентации тех или иных событий и персон; в) проектирования гармонизации средствами публичной политики социальных отношений на различных уровнях: от правового регулирования до взаимодействия людей в приватной сфере - семье.

9. Общественное мнение, конституируемое публичной политикой, является лабильным, не вполне адекватным содержанию коммуникативных актов публичной политики, «артефактом», обладает относительной самостоятельностью и способностью к воспроизводству. Феномен российского общественного мнения является не гомогенным, а многосоставным и раздробленным. Оно воспроизводится в своей раздробленности и расхождениях у отдельных групп населения и в таком качестве функционирует в коммуникативном процессе.

10. В системе СМИ лидерами в формировании общественного мнения в большей степени выступает региональное ТВ, нежели центральные телевидение и пресса. Мнения о деятельности центральной власти респонденты формируют в соответствии с успехами (или неуспехами) той или иной области политики в регионе, причем наличие (или отсутствие) у опрошенных удовлетворительно оплачиваемой работы имеет решающее значение.

11. Репрезентация государства как задача повседневной публичной политики предполагает освещение и разъяснение политического процесса с обязательным учетом жизненных интересов всех слоев населения. Низкая степень доверия к политическим и государственным институтам в современной России детерминируется не только реальным положением дел в стране, но и СМИ, которые с целью интенсификации информационного воздействия драматизируют практически любую информацию. Этот вопрос остается вне сферы внимания интерпретаторов общественного мнения.

12. Практика публичной политики представляет собой коммуникативное взаимовлияние субъектов действия с сильной детерминацией социальной ситуации и её субъективной интерпретации. Политические ценности как компонент публичной политики предстают как система интеракций, задающая ориентиры будущего - специфические структуры ожидания, где взаимодействуют ретроспектива и актуальность в единстве осознанных и неосознаваемых элементов. Политическая символика и символическая политика выражают суть коммуникации как формы символического действия. Политическая символика эстетизирует власть, обладает массово-суггестивным воздействием. Интенсивная эстетизация политики всегда ведет к упадку политической культуры.

13. Публичная политика как компонент индустрии культуры, инте-риоризуя политический интерес, является превращенной формой экономического интереса. Понятие превращенной формы харак-

теризует способ функционирования индивидуального и общественного сознания в структуре социальных отношений.

14. Коммуникационные процессы репрезентации власти суть производство и потребление знаков. В этом процессе необходим учет субкультурных различий в восприятии информации населением. Процесс репрезентации власти конституирует особое информационное пространство общества, образуя, с одной стороны, символическое отображение реальности, а с другой - особую, вполне реальную виртуальность. Драматургия, театральные эффекты присущи практике публичной политики любых государств.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что её логика, структура, содержательная направленность и исследовательский дискурс представляют собой проект такой неразработанной в современном обществознании специальной теории, как социология публичной политики.

Практическая значимость работы связана с тем, что полученные результаты обосновывают необходимость осуществления корректирующих шагов в реформировании российского общества в направлении научно обоснованной, оптимальной публичной политики как формы репрезентации власти. Содержание и результаты диссертации возможность использовать её при подготовке специалистов государственного аппарата управления, в «школах публичной политики» и иных центрах, профессионально занимающихся вопросами публичной политики. Материалы диссертации могут найти применение в научно-педагогической работе при освещении процессов трансформации России, динамики общественною мнения, теорий коммуникативного действия, роли публичной политики в репрезентации власти.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на международных научных и научно-практических конференциях: Второй международной конференции «Реформы в славянском мире» (Киев, 1995); «Политический менталитет» (Ростов-на-Дону, 1996); международной конференции «Российский менталитет: источники и тенденции развития» (Москва, 1998); научной конференции «Технологии власти и управления в современном государстве» (Москва, 1998); на межрегиональных научных конференциях: «Российское общество: осмысление прошлого и настоящего» (Новочеркасск, 1999); «Развитие личности в образовательных системах» (Элиста, 1999); Всероссийской научной конференции «Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России» (Новороссийск, 2000); «Политико-правовая культура и

духовность» (Ростов-на-Дону, 2001); Третьим Всероссийском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 2002); «Правовое и политическое взаимодействие» (Ростов-на-Дону, Таганрог, 2004) и др.

Результаты исследования опубликованы в научных работах, Общим объёмом 36,35 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, состоящих из 16 параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность выбора темы диссертации, формулируется исследовательская гипотеза, показывается степень научной разработанности проблемы, выявляются объект и предмет исследования, характеризу научная новизна работы, излагаются положения, выносимые на защиту, раскрываются практическая значимость диссертационного исследования и основные направления апробации её содержания.

Первая глава «Публичная политика: исследовательский дискурс», включающая четыре параграфа, посвящена уточнению содержания понятий «публичность» и «публичная политика», выявлению концептуальных парадигм и методологических основ изучения публичной политики путем исследования эвристических возможностей ее социокультурного анализа как ипостаси власти, а также системного подхода в сочетании с герменевтическим.

В параграфе 1.1. «О содержании понятий "публичность" и "публичная политика"» показано, что оно функционально и содержательно связано со многими социологическими и общефилософскими категориям.

В общефилософском плане политическая публичность рассматривалась как реализация свободы не только политической, но и человеческой самореализации (Х.Арендт, А. Токвиль). В отличие от X. Арендт, «поместившей» феномен политики в пространство публичного, Н. Лу-манн определяет публичность как элемент функциональной политической системы. Показано, что на основе своей политической коммуникативной теории Н. Луманн рассматривает в качестве проявлений публичности общественное мнение в функциональной системе политики.

Далее, на основе анализа концепций П. Ватцлавика и Д. Беккера раскрывается как публичная политика, развертываясь в публичном пространстве, конституирует общественное мнение, которое обладает относительной самостоятельностью и воспроизводится. Это согласуется с

16

теорией автопойэзиса Н. Луманна. Однако общественное мнение как важнейший компонент публичной политики, согласно П. Бурдье и Н. Луманну предстает «артефактом», лабильным и не вполне адекватным содержанию коммуникативных актов публичной политики. Общественное мнение не гарантирует достоверности, не говоря уже о рациональном выборе.

Показано, что политическая публичность, как поле развертывания публичной политики, охватывающей проблемы развития человеческого сообщества, представляет собой макросоциальное явление.

Но политическая публичность и публичная политика, будучи мак-росоциальными феноменами, имеют и частносоциальный ракурс, который связан с формированием нравственного отношения к власти. Обосновывается, что публичная политика вторгается в частную, приватную сферу, так как затрагивает интересы всех граждан, воздействует на их ценностное сознание и мотивацию. Отечественные ученые (Л. Беляева, А. Дмитриев, Н. Лапин, Н. Покровский и др.) отмечают конфликт между частной моралью и политической практикой, который, несомненно, влияет на публичную политику и воспроизводится ею.

Далее показано, что публичная политика, реализующаяся в публичном пространстве, является сложным и многоуровневым предметом исследования. Лабильность общественного мнения, использование политического языка, функционирование публичной политики на макро-социальном и микросоциальном уровнях - все это требует соответствующей методологии исследования. Системный подход и коммуникативная политическая теория Н. Луманна, теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, социокультурная методология X. Арендт являются необходимым, но не достаточным методологическим «арсеналом». В современной западной социологии возникло направление, контрастирующее с основными принципами академической социологии, например, «социальная драматургия» Гофмана с использованием элементов герменевтики. Но возможно ли сочетание системного подхода и герменевтики?

Этот вопрос рассматривается параграфе 1.2. «Системный подход и герменевтика в исследовании ценностного политического сознания». Лабильность общественного мнения, а значит, и ценностного политического сознания (как части социальной системы и компонента публичной политики) делает в познавательном плане непродуктивными господствующие в отечественной социологии интерпретации общественного мнения, которые фиксируют частоту выборов, когда наиболее выбираемые ценности и мнения предстают как базовые и устойчивые, а менее популярные — как периферийные и менее значимые. Вопросы о

том, какое содержание вкладывают респонденты в ту или иную ценность, служат ли предпочитаемые ценности мотиваторами жизнедеятельности, остаются открытыми. Налицо необходимость процедуры понимания и интерпретации для получения содержательного представления об общественном мнении.

В таком случае исследование общественного мнения как компонента публичной политики требует сочетания системного подхода и герменевтики. Показано, что речь идет о герменевтике как методе системной теории, который, встраиваясь в нее, не конкурирует со структурно-функциональным подходом, а дополняет его. Далее рассматривается вопрос, каким образом герменевтика может обогатить социологические знания ценностей публичной политики.

На основе анализа методологических работ неизвестных в России немецких ученых У. Овермана и В.Л. Шнайдера делается вывод, что объективная герменевтика не только является методом и методологией, но и включает в себя эксплицитные понятия «смысл» и «структура», причем «смысл» является релевантным в общественных науках. Обосновывается, что ценности как смыслы содержат в себе концентрированное знание о различных сторонах приватной и общественной жизни. Аргументируется положение, что система ценностей людей, интегрируя в органичное целое знания, веру, мнения и предрассудки, с неизбежностью продуцирует «темные пятна» ценностного сознания - неосознаваемое.

На основе генерализованной феноменологической трактовки смысла Н. Луманна в работе показано, что ценностное сознание как единство осознанных и неосознанных компонентов следует исследовать в русле вариационного ряда, когда ценности предстают связанными между собой коммуникативными событиями. Сочетание структурно-функционального подхода с герменевтическим, когда ценностные системы исследуются в русле такого ряда, дает основание утверждать, что политические ценности можно представить как систему интеракций, задающую ориентиры будущего - специфические структуры ожидания, где «взаимодействуют» ретроспектива и актуальность Применительно к публичной политике данный вариационный ценностный ряд предстает как «превращенная власть» в единстве ретроспективы, актуальности системы ожиданий, что в свою очередь, требует социокультурного ракурса исследования.

В параграфе 1.3 «Социокультурный анализ публичной политики как ипостаси власти» показано, что, несмотря на отсутствие в современной литературе единства взглядов на содержание понятия «власть», фундаментальные труды X. Арендт, Т. Бола, М. Вебера, А. Гидденса, Ю.

Хабермаса, М. Фуко, Н. Луманна и многих других дают основание представить её как коммуникативную систему. Показано, что тот или иной политический режим создает свою, специфическую коммуникативную систему. Если взять два полярных режима: авторитарный и демократический, то для представителей власти первого руководством к действию становятся конфликтологические теории, а для второго - функционали-стские. Авторитарные режимы, конституируя нормативное мировоззрение подвластных, вызывают к жизни (в самом общем виде) типы личности гражданина, которые с большой долей условности можно назвать «авторитарной» и «демократической». Авторитарная личность (её концепцию разработали теоретики франкфуртской школы) превращает нормативные постулаты в свое личное мировоззрение и убеждение, добровольно подчиняясь системе. Демократическая личность (ее концепцию разработал А. Макинтайр) готова служить властно-управленческим структурам, если соблюдаются её свобода и достоинство, не снижается уровень жизни, не нарушаются исходные принципы отношения к действительности. Показано, что рыночная демократия в России и на Западе не явилась надежным «рецептом» воспроизведения активной демократической личности с соответствующим мировоззрением, культурой, достойным качеством жизни. Далее обосновывается, что ситуация, при которой из сферы внимания политиков уходят общечеловеческие ценности, вытесняемые рыночными приоритетами и частными интересами, представляется опасной для общества. В настоящее время ученых и политиков больше занимает вопрос о возможностях успешного построения рыночных отношений в нашей стране, нежели о его возможных последствиях в области культурной, социальной и духовной жизни общества. Это определяет цели и формы публичной политики в России, в которой нравственный компонент также не является доминирующим.

В диссертации обосновывается, что только социокультурная интерпретация власти как сложного, имеющего опосредствующие звенья, коммуникативного взаимодействия властвующих и подвластных позволяет выделить в качестве неотъемлемого свойства власти - осознание моральной ответственности за формы и методы выполнения регулятивной функции в обществе, координацию деятельности людей, формирование их ценностного мира. Утверждается, что если моральная ответственность не является доминирующим свойством власти на всех её уровнях, то подвластные разобщаются по социокультурным, институциональным, политическим, идеологическим и духовным основаниям. Показано, что система властных коммуникаций «власть - гражданское общество», «власть - бюрократия», «власть - политика» воплощается в публичной политике в качестве стратегии конституирования властных

отношений, направленных на изменение бытия и сознания людей. Таким образом, политическая жизнь осуществляется при посредстве культуры и в социокультурном контексте, у политики и культуры - не только общее пространство, но и ряд общих свойств.

Далее излагается, что политика и культура представляют собой знаковые символические системы, в функционировании которых огромную роль играет язык; политика и культура - иерархичны, включают в себя представления на обыденном и теоретическом уровнях. Эти свойства, реализуясь в реальном политическом процессе, могут предстать как истина, заблуждение, преднамеренная и непреднамеренная ложь. Так мы входим в субъективную сферу, создающую первооснову политических действий и придающую им различные смыслы и значения. Иными словами, мы имеем дело с политической культурой, в изучении которой в настоящее время является господствующей тенденция перехода от функциональной парадигмы к «онтологичности», «экзистенци-альности» политической культуры (Г. Алмонд, С. Верба, Н. Луманн, И. Гердер, А. Демидов, А. Мельвиль, В. Макаренко, О. Александрова, А. Лубский и др.).

Исследование общественного мнения и политических ценностей в герменевтическом ракурсе дает возможность выявить субкультурные дифференциации, понять политическую культуру как смыслообразую-щий момент в развитии культуры. Тогда политическая реальность предстает как совокупность явлений не только реальной общественной жизни, но идеальных, представляющих собой своеобразную систему результатов понятийного мышления Показано, что эти идеальные конструкты, объективируясь в различных СМИ, литературе, функционируя на уровне слухов и мнений, обладают своей самостоятельной жизнью и воплощают в себе индивидуальные и групповые отношения людей к власти. Дапее в диссертации обосновывается, что мотивацией публичных действий могут выступить ценности приватной жизни людей, что человек «выходит» в публичную сферу из своей приватной жизни, что ценности публичной и приватной жизни взаимодействуют.

Однако в современном отечественном обществознании публичная и приватные сферы исследуются обычно вне их взаимосвязи и взаимозависимости. Поэтому представляется целесообразным рассмотрение некоторых аспектов методологии социокультурного исследования публичного и приватного, что и предпринимается в 1.4. «Публичное и приватное: методология социокультурного исследования». Этот ракурс анализа выводит на проблему социальной принадлежности человека, которая дифференцируется на частную (приватную) и публичную, установление различий между которыми также представляет собой социо-

культурную проблему. В диссертации рассматривается концепция «двух пространств» существования человека (X. Арендт). Показано, что эти пространства (публичное и приватное) отличаются друг от друга степенью реализации прав гражданина как свободного человека.

Солидаризуясь с Арендт в том, что публичная жизнь способствует более полному раскрытию способностей и возможностей человека, является непременным условием его существования в обществе, диссертант в то же время показывает, что если в античности публичная жизнь предоставляла индивидууму гораздо больше свободы, нежели приватная, и ценилась необычайно высоко, то с усложнением политической жизни возникают ситуации отчуждения населения от власти, когда его ценностные приоритеты перемещаются в приватную сферу. Ведется полемика со взглядами современной исследовательницы публичности Э. Ноелле-Нойман, которая трактует публичность несколько ограниченно: как презентацию субъектов политических действий и инициатив. Думается, что политические решения в том или ином виде и степени полноты информации неизбежно становятся предметом публичной политики, которая реализуется в публичном пространстве. Обосновывается, что экономический рост, повышение производительности труда, развитие техник и технологий осуществляются не в частной, а в публичной сфере. Поэтому социокультурное рассмотрение общественного прогресса также должно быть связано со степенью «выхода» составляющих прогресса в публичную сферу. Далее, несмотря на солидарность автора со многими положениями Арендт о соотношении публичной и приватной жизни, отмечается ограниченность её подхода, выражающаяся в том, что она не учитывает опыт современной жизни и изменения публичности в процессе развития обществ.

Глава вторая «Публичность в историко-культурном контексте» посвящена исследованию социокультурной динамики публичности от античности до настоящего времени. В параграфе 2.1 «Феномен публичности в античном обществе и античной мысли» разрабатывается мысль о том, что анализ публичности, предпринятый в древнегреческой политической философии, дает представление о культурно-социологическом феномене публичного образа жизни древнегреческих городов-государств. На основе анализа работ Аристотеля, Платона, Фу-кидида, Полибия, а также исследователей античной публичности В. Рее-зе-Шефер, X. Арендт, Т. Хаммер, К. Поппера, Е. Чемоданова, И. Свен-цицкой, Э. Фролова, С. Утченко и др. показано, что в античном мире за основу различий государственного устройства принимается степень участия населения в государственном управлении.

Обосновано, что в конституции Афинского государства публичная

политика впервые принимает институциональные формы. Особенностью афинской представительной демократии явилась «представленность» во власти всех «качественно различных» групп свободного населения.

Далее описываются институциализированные формы публичной политики - народное собрание — «экклесия», система правосудия, работа «совета пятисот», стратегов-военачальников. Стратеги - военачальники, среди которых одним из известных был Перикл, обсуждали на собраниях горожан важные вопросы жизни государства: безопасность, состояние верфей, водоснабжение, налоги, строительство и содержание дорог, состояние рынков и др. В античном мире важную роль играли архитектурные символы публичности государственной власти, например, Парфенон. Далее анализируется утверждение Аристотеля о том, что публичная политика развертывается между ойкосом и полисом, оказывает влияние на публичную и приватную жизнь людей. Публичная политика Афин была направлена на достижение «высшего блага людей» (Аристотель, Платон, Перикл), её морально-этическая составляющая была весьма существенна.

Обосновывается, что публичная политика в античном обществе приобретает парадигмальное выражение: с одной стороны, благоприятствует развитию гражданского самоуправления, углубляет принцип народовластия, интегрирует все слои общества, а с другой - становится орудием власти, манипулирующей общественным мнением. Причем манипулирование общественным мнением было более резко выражено в римском государстве по сравнению с афинской демократией.

Показано, что в римском обществе публичность как принцип политической жизни приобретает характер теоретически обоснованной политической театральности. Но и греки (Платон, Аристотель), и римляне (Саллюстий, Плиний, Цицерон) оставили нам, по существу, своего рода руководство по практике оперативного политического управления с гибким применением политики публичности. Появляется особенный политический язык, политизирующий моральные понятия и категории, реализующий жесткую цензуру, интегрирующий политику в частную жизнь граждан. В заключении параграфа обосновывается, что в итоге интенсивной динамики публичной политики в античном обществе, что она становится в поздней античности инструментом активно используемым для проведения интересов правящей верхушки.

В параграфе 2.2 «Публичность в контексте средневековой культуры» на основе данных о культурной, политической и идеологической жизни того времени доказывается мысль о том, что средневековая власть была властью и использовала для воздействия на подвластных свои, отличные от всех прочих эпох, средства.

В отличие от общепринятых взглядов, согласно которым публичная жизнь Средневековья явилась резкой альтернативой активной публичной жизни античности, в диссертации обосновывается идея преемственности понимания функций публичной политики как стабилизатора и интегратора всех социальных слоев общества. «Театральность» и «формализация» публичной политики поздней античности, её жесткость и морализаторство резко вторгались в приватную сферу жизни людей. В эпоху Средневековья эти процессы углубляются: публичная жизнь становится предметом формальных обязательств, а ценностные приоритеты населения смещаются в приватную сферу. Институционализованная религия, являющаяся мощной идеологией, явление и интимное, и публичное в одно и то же время. В эпоху Средневековья публичная политика была «театрализованной» и формализованной, практикующей жесткую цензуру политического языка, морализирующего политические категории. Средневековый храм являлся центром трансляции событий государственной важности и важнейших эпизодов приватной жизни: браки, крестины, исповедание и отпущение грехов, кормление паломников и пр.

Показано, что достижение Средневековья - провозглашение равенства людей перед Богом - смещает ценностные интересы людей «вглубь души», а разочарованность в идеалах античной демократии, смуты, вторжения, упадок производства девальвируют былые формы политического участия и приводят людей в Церковь, где они получают информацию о государственных делах, решают приватные проблемы и усваивают Слово. Войны, переселения людей, «великое смешение народов» в эпоху раннего феодализма вели к обогащению культур, знаний и умений. Удельность и раздробленность требовали консолидации, которая происходила в контексте удаления публичной жизни средневекового мира от решения дел государственной важности в условиях радикально изменившихся властных отношений.

Далее кратко описываются разнообразные институты власти с их задачами поддержания порядка и объединения раздробленного общества, показывается, что особенности политической публичности в Средние века детерминировались взаимодействием языческой и христианской культур, взаимоотношениями между христианством и обществом, Церковью и государством, организацией правосудия, социальной дифференциацией, степенью развитости коммуникаций и иными социокультурными факторами рассматриваемой эпохи. Обосновано, что в сознании интеллектуальной элиты конституируется новая идея - о тождестве земного порядка вещей с Церковью. Даже у Августина, порицавшего государство и представителей власти за моральное несовершенство, мы

видим своеобразную легитимацию государственной власти, более того, презентацию её как богоугодную.

В диссертации доказывается, что короли были заинтересованы в привлечении на свою сторону социального института религии, как имеющего значительное влияние на население. Институты религии становятся для власти и народа пространством публичной политики. Ее основные цели в эпоху Средневековья - легитимация власти и консолидация людей на основе их самоидентификации как единого христианского мира. Театрализация служб, драматические постановки, средневековая живопись, архитектура и скульптура, развившиеся к XII в. - все «работало», говоря словами П. Бурдье, как «официальная номинация», «легитимное символическое насилие», внушавшие людям идеи смирения и идентичности, укреплявшие государственную власть.

С возникновением купечества облик средневекового общества меняется, жесткая сословная иерархия «дает трещины»: не происхождение, а способности становятся залогом успеха в торговле - этом «неугодном Богу» занятии. Но с возникновением купеческого сословия центр тяжести образования смещается в прикладную сферу, развиваются письмо, деловая корреспонденция, изучаются иностранные языки, а книга перестает быть монополией духовных лиц.

Публичная сфера расширяется, но политическая публичность ввиду сакральности власти, сужена до восприятия политической информации, политическое участие исключено. Наряду с этим продолжаются интенсивные попытки обосновать учение, согласно которому знание и вера представили бы единую интеллектуальную систему. Появляется целый ряд работ политического характера, названия которых говорят сами за себя: «Восемь вопросов о власти верховного понтифика», «Краткое изложение ошибок папы Иоанна XXII», «Диалог о власти императоров и понтификов». Показано, что область поздней средневековой культуры можно назвать западной цивилизацией, которая в качестве устойчивых представлений «пребывает» в современной жизни (Э. Жильсон).

В параграфе 2.3 «Публичность в немецкой классической философии» в центре внимания находится проблема публичности как пространства публичной политики и необходимого условия правового состояния государства. Показано, что идея «частного» права у И. Канта порождает идею «публичного» права. Рассматриваются его идеи об идеальном государстве, политических принципах, «гарантирующих вечный мир», а также об отказе от тайных, непубличных политических действий как гаранте мира и согласия. Подобно Аристотелю, Кант дает этическую оценку публичности, но не как нормы человеческого поведения, а как максимы политического управления. Он полагает, что несправедливы

все максимы, которые не становятся предметом публичной политики, и обосновывает «право народа на выражение публичного намерения восстать против установленного государственного устройства». Кант ставит вопрос о соотношении политики и морали в реализации публичной политики как гаранте против злоупотреблений власти и необходимом условии эффективности внутренней и внешней политики государств.

Далее обосновывается, что инструментально-прагматический характер публичности как поля развертывания публичной политики не был раскрыт ни И. Кантом, ни Г. Фихте. Фихте полагал, что если все члены общества являются высоконравственными людьми, то публичная политика предстанет в виде развитых структур общения. Но к космополитическому «царству разума» следует идти через национальное государство.

В отличие от И. Канта и Г. Фихте, которые, правда, каждый по-своему, помещали мораль и нравственность в центр рассуждений о публичной политике, Г.В.Ф. Гегель считал, что в соответствии природой в соответствии с своего разума, человек в мотивах и действиях не исходит из идеалов добра и пользы. Функции публичной власти он рассматривал в контексте своей теории государства. Публичность и публичная политика у Гегеля являются областью управления государственными делами и гарантом против злоупотреблений властью чиновниками, осуществления контроля над ними со стороны объединений граждан. Государство, по Гегелю, должно обеспечить граждан «наличной возможностью достижения индивидуальных целей» через полицейский надзор и опеку. Далее прослеживаются взгляды Гегеля на публичную политику как основу значимости представительной власти для гражданского общества.

Анализируется инструментализм Гегеля по отношению к общественному мнению, которое он считает большой общественной силой и содержащей «всё истинное и ложное одновременно». В силу релевантности общественного мнения Гегель не считал обязательным его учет на стадии принятия важных государственных решений, но призывал обязательной легитимацию этих решений в общественном мнении. Это положение об амбивалентности, лабильности общественног о мнения в дальнейшем будут развивать многие ученые, в том числе Н. Луманн и П. Бурдье. И ещё один признак публичной политики, на котором не заостряли внимания мыслители Античности и Средневековья, выделяет Гегель — свободу слова. Под ней он понимает свободу публичного сообщения общественного мнения, безопасного для государства. Делается вывод, что впервые к исследованию публичной политики и анализу общественного мнения применен системный подход, а к функциональным обязанностям публичной власти стали относить наряду с легитимацией

власти и контролирующие функции публичности. Но немецкие философы - классики изучали публичность логически, умозрительно. Они не достаточно учитывали современный им опыт, если он вполне соотносился с их весьма ценными в научном плане теоретическим и построениями.

В параграфе 2.4 «Современные модели публичности. Проблема нормативного и эмпирического содержания» поднимается поставленная Ю. Хабермасом проблема несоответствия теоретических построений публичности как сферы развертывания публичной политики и её реальным, фактическим изменениям. Взгляды немецких философов по данным вопросам он считал необычайно ценными и направленными на концептуальные основы возможного опыта, но не на его учет.

В работе «Структурное изменение публичности» на основе обширных фактологических данных из истории Англии, Франции и Германии последних веков Ю. Хабермас показывает связь между публичным пространством (с входящими в него публичной политикой, общественным мнением) и развитием отдельных сфер общественной жизни. Он доказывает, например, взаимосвязь роста экономики и публичных изданий. Хабермас называет обмен информацией «товаром», а политические партии - новой институциализированной формой публичности. Социолог показывает, что в современном обществе без развитой публичной политики невозможна социальная стабильность. Важным признаком идеального типа публичности он считает называет институциализацию общественности, критически оценивающей текущие политические события, а сужение публичности считает предвестником революционных катастроф. Далее в диссертации рассматриваются особенности политической публичности в современном мире (на примере Германии), модель «политического резонерства» Хабермаса, источник которого он видит в буржуазной семье, исследуется выделенный, но не исследованный им аспект публичности в современном обществе - её классовый характер.

В работе обосновывается, что в современном европейском мире возникла новая модель публичности: появилась так называемая «пограничная зона», которая не входит ни в публичную, ни в приватную сферы, но имеет к ним непосредственное отношение. В этой зоне происходят борьба за власть политических акторов, срастание партий и групп интересов с органами законодательной и исполнительной власти. Только «пройдя» пограничную зону, эти явления входят в сферу публичности и становятся предметами публичной политики. Новая модель публичности постепенно приводит к сужению функций публичной сферы и доминированию приватных ценностей. Общественное мнение используется политическими акторами

от случая к случаю. В настоящее время разнообразие эмпирических составляющих настолько велико, что в нормированном виде они имеют индивидуализированный, а не генерализованный характер.

В параграфе 2.5 «Публичность в развитом индустриальном обществе» рассматриваются структурно-функциональные изменения публичности, которые в настоящее время во многом обусловлены различиями между либеральными ценностями капитализма и демократическими ценностями современного индустриального общества, вследствие чего разделяются функции частного лица и гражданина, осуществляемые в публичной сфере. Публичная политика становится амбивалентной, в ней четко выражены две тенденции - собственная самопрезентация и использование в качестве инструмента власти. Публичность становится демонстративной и манипулятивной в контексте медиатизированного общества. По тому, насколько конституция современного социального государства легитимирует формы политической публичности, а государство реализует свой аппарат насилия, можно судить о степени демократизации соответствующего государства. Таким образом, публичная политика концентрирует в себе социально-интегративные силы коммуникативного действия, современное общество включает в себя публичность как необходимый жизненный компонент, а публичная политика становится ежедневной коммуникативной практикой. Как же она осуществляется в современных обще<йаакЯотрению этого вопроса посвящена третья глава «Публичная политика в России и на Западе». В параграфе 3.1 «Публичная политика в России» обосновывается, что этот феномен в нашей стране остается недостаточно исследованным теоретически, имеет серьезные просчеты в практическом плане, что влияет на процесс легитимации власти, решений государственной важности, сказывается на ценностном содержании общественного мнения и политической культуре населения. Само понимание публичной политики в отечественном обществознании не охватывает её многоцелевых функций, рассмотренных в предыдущих главах. Она понимается: как общение публичных политиков с народом, как публичное оппозиционное общение и проведение избирательных кампаний. Л. Радзиховский справедливо отмечает, что «...публичная политика в России - по-прежнему революционная роскошь, а не средство повседневного передвижения государственной машины».

Далее анализируются трудности российской публичной политики. Человек может активно участвовать в политической публичной жизни, лишь когда идентифицирует себя с теми или иными политическими взглядами, которые формируются в коммуникативном процессе, в том числе и через СМИ. На основе обширного конкретного-социологического материала, включающего анализ ведущих телевизи-

онных программ и исследования общественного мнения, выявлено, что, по данным всероссийского мониторинга, около 70% респондентов не имеют представления о сути политических взглядов. В СМИ политические взгляды и течения, а также перспективные направления развития страны и регионов освещаются крайне редко. Эти данные совпадают с резулмагами, полученными диссертантом в ходе опросов населения в г. Сочи и г. Новочеркасск. Общественное мнение, как было показано выше, лабильно и может не отражать истинного положения дел, особенно когда публичная политика в стране теоретически не обоснована и практически нефункциональна как репрезентация власти. Поэтому закономерным является факт, что, по данным всероссийского исследования «Образование и информационная культура», лишь от 3 до 5% населения считают, что ситуацию в стране удалось изменить к лучшему.

Далее, на обширном фактологическом материале показано, что интерес к вопросам публичной политики возрос: в каждом регионе появились «школы публичной политики», в 2002 г. совместно с «Открытой Россией» учрежден Просветительский центр, цель которого - формировать новое поколение политиков. В диссертации рассматриваются цели, задач и особенности функционирования нескольких школ публичной политики в различных регионах России. Их анализ показал, что в этих образованиях не используется имеющий потенциал для решения средствами публичной политики экономических и социальных задач, стоящих перед регионами. Не решаются также задачи исследования общественного мнения, оценок населением различных событий в области политических, экономических, культурных, и иных инициируемых властью событий, а также вовлечения населения в обсуждение государственных проектов, управление страной, регионом.

В отличие от «школ публичной политики» с их «имиджевым» и тренинговым характером в России возникают «фабрики мысли», цель которых - продвижение рационального политического действия в демократическом обществе, исследовательские проекты в этом направлении. Но это пока - молодые организации, не выполнившие ещё ни одного значительного проекта в области публичной политики. Отмечается, что такие крупные исследователи публичной политики, как А. Дегтярев, А. Дмитриев, Н. Шматко, не стремясь дать четкое определение публичной политики, конституируют абстрактно-логические модели публичной власти как регулятивного механизма социального общения. Далее в работе предпринят анализ этих моделей, показано, что в качестве центрального момента они содержат состоятельную в научном и практическом плане идею о публичной политике строящегося на обстоятельном анализе отношений народа и власти, воспроизводящих и поддерживаю-

щих легитимный порядок. Рассматриваются причины недостаточной изученности публичной политики в России.

В заключение делается вывод, что российское государство не стало пока генератором подлинной публичной политики. Отмечается, что в любом государстве власть, в соответствии с своей логикой развития теряет связь с потребностями и нуждами населения (М. Вебер, Д. Масловский, Ю. Хабермас и др.). Это, наряду с дисфункциями социальных институтов, вызванными трансформацией российского общества, способствует воспроизводству коллективных представлений всесильности и несправедливости власти. Налицо конфликт между частной моралью и политической практикой, который (как показано на конкретном материале) глубоко укоренен в массовом сознании. Публичное и государственное в настоящее время в России не дифференцированы ни в плане онтологии, ни восприятия населением политической жизни через СМИ. Можно сказать, что публичная политика в современной России находт -ся, как и общество, в стадии трансформаций и становления.

В параграфе 3.2 «Публичная политика на Западе» показано, что публичная политика на Западе представлена как сфера политической коммуникации, реализующаяся в обществе с эффективно функционирующей институциональной структурой, когда общественный интерес наиболее адекватно представлен в «фокусе» институциональных политик. Различные социальные институты, представляя отдельные аспекты общественного интереса, реализуют их в публичном пространстве в различных направлениях публичной политики. Общественный интерес в данном случае не сводится ни к естественному праву, ни к воле народа, ни к результатам политического процесса. Общественный интерес, выражая потребности развития социальных институтов, которые, в свою очередь, служат удовлетворению общественных запросов, представляет собой сложный многосоставной феномен. Государство в таком случае конституирует важнейшие направления публичной политики, реализуя диалог с населением в пространстве публичности.

Далее на основе исследований публичной политики Р.Штурмом, Б. Фревелем (перевод автора), а также Ж.Маритена, К.О. Аппеля, Б.Скуратова, А.Чумикова и др. выявлены и проанализированы направления развития публичной политики во Франции, Англии, Германии. Сделан вывод, что в этих странах социология публичной политики выделилась в отдельную область знания, тесно связанную с практикой политической жизни.

Различают три фазы развития публичной политики: традиционного политического консультирования, реформ и рассеивания иллюзий. Показано, что вопросы публичной политики на Западе вышли за рамки по-

литического консультирования.

В диссертации анализируются направления исследований в области публичной политики, приводится таблица предпочтений изучения её отдельных областей в Германии (исследование Р.Штурма, перевод автора), дается краткий обзор десяти направлений социологии публичной политики в Германии. Отмечается роль исследований в области публичной политики в интеграции политологического и социологического знания. Раскрывается, что направления публичной политики в целом идентичны французской и англосаксонской моделям публичной политики, имеют крупные научно-исследовательские центры, свои журналы, научные серии. Альтернативные программы развития и дискуссии в области публичной политики тиражируются на аудио- и видеокассетах, доступны любому гражданину страны. Высказывается предположение о том, что при наличии в России науки о публичной политике, реформы могли бы иметь более конструктивный и менее шоковый характер, а доверие населения к власти было бы более высоким. Степень развитости публичной политики определяет уровень политической культуры, особенности политического языка.

В параграфе 3.3 «Язык, ценности и проблема воздействия публичной политики» рассматриваются различия в политических культурах различных обществ, формах и средствах публичной политики. Проведен анализ уровней политического языка (документально-официальный, язык переговоров и язык политической пропаганды) и типов политической культуры, выделенных Г.Алмондом и С. Вербой в качестве идеальных (патриархальная, подданническая и культура участия), характеризуются качества-ценности, которыми должен обладать носитель идеального типа политической культуры. Г.Алмонд и С. Верба на основе собственных эмпирических исследований показали, что ни на Востоке, ни на Западе гражданская активность не является качеством, присущим каждому. Делается вывод, что доля граждан, отличающихся пассивностью, неучастием, также сформирована публичной политикой, её формами, средствами, методом, языком, т.е. всем тем, что репрезентирует власть, конституирует её образ в ценностном мире подвластных.

Далее анализируется положение, что особенности ценностей публичной политики коренятся в специфике культур западного и восточного типов. Традиции политической культуры западного типа восходят к организации полисной власти в Древней Греции, а затем - христианского мира. Политическая культура восточного типа складывалась в контексте арабо-мусульманской, конфуцианской и индо-буддийской культур. Несмотря на синтез западных и восточных политических культур, они имеют свои особенности. В диссертации представлены политиче-

ские ценности Востока и Запада с авторским позиционированием российской политической культуры. Делается вывод, что наличие общих моментов не является признаком унификации политических культур, а особенности развития того или иного государства конституируют различные формы политической культуры, ценностей и политической публичности.

В диссертации утверждается, что политические ценности россиян находятся в стадии формирования. На основе обширного конкретного социологического исследования, проведенного под руководством автора в г. Краснодаре, Сочи и Ростове-на-Дону (общая численность респондентов - 1440 человек), показаны отношение населения к различным профессиональным группам как потенциальным представителям власти, их предпочтения по территориальному признаку и набору личных качеств. Обосновывается, что для установления истинности или ложности общественного мнения полученных результатов необходимы специальные исследования относительно эффективности деятельности политических персон в соотнесении с их прежней профессией. Это также одно из направлений, крайне не развитых в отечественной социологии.

Политические ценности, политический язык и политический выбор - компоненты «диалога» власти и подвластных. В качестве опосредующих звеньев в нем выступают бюрократический аппарат, интересы которого подчас расходятся с интересами подвластных, и институциональная замкнутость и неразвитость межинституциональных связей, о чем писали М. Вебер. Д. Масловский, Р. Сеннет и др. В этом ракурсе политический язык является воплощением нелинейных детерминаций политического пространства и поля публичной политики.

Далее обосновывается мысль о важности семантического анализа политических текстов как средства передачи или искажения смыслов. Рассматривается положение Г. Лассуэлла, который обосновывал невозможность публичной политики вне политического мифа, как комплекса идей, которые массы «готовы рассматривать в качестве истинных независимо от того, истинны они или ложны». Показано, что функция мифа состоит в объективировании индивидуальных и коллективных эмоций и их превращении в подобие социального опыта, систему социальных ценностей. Отмечается, что проблема языковых универсалий политического языка так же, как и проблема политической мифологии, - все ещё нерешенная задача отечественного и зарубежного обществознания. Вместе с тем, на основе идей А.Дмитриева, И.Кравченко, У.Эко и Ч.Осгуда в диссертации выделяются такие всеобщие интерсубъективные основы коммуникации, как механизмы метафоры и синестезии, укорененные в психофизической общности людей. Утверждаются, что метафора явля-

ется важнейшей составляющей в политических языках мира, в том числе и политических мифах. Это положение подкрепляется конкретными примерами.

Далее обосновывается, что сегодня в нашей стране в качестве политического языка функционирует пёстрая смесь антисоветско-демократически-либерально-патриотических языков с примесью понятий и терминов уголовной субкультуры. Рассматриваются языковые стили различных партий современной России и стиль политического языка в тоталитарном государстве (на основе анализа текстов из «Истории ВКП (б)». М., 1938). С опорой на идеи Э. Кассирера, И. Кравченко, Н. Щербининой в диссертации показано, что политический миф является разновидностью символических культурных форм, которые развиваются усвоившим его сознанием, обретая свою логику бытия. Выше была обоснована автопойэтичность общественного мнения. Политический миф, становясь компонентом общественного мнения, обретает автопойэтичность, может стать осознанным или неосознанным коллективным представлением.

Р. Сеннет, Ю.Хабермас, С. Кара-Мурза, говоря о публичной сфере, называют субъектов политической публичности актерами. Это - незначительная часть населения, активно выражающая себя в обществе. Обосновывается, что эмоциональность политического языка Запада менее интенсивна, чем на Востоке или в России. Описываются речевые акты современного российского политического дискурса, показывается, что публичная полтика в переломные эпохи тем успешнее, чем в большей степени воплощает в себе несбывшиеся надежды, симпатии и антипатии населения.

В российской публичной политике социальная сфера, вопросы здравоохранения, труда и заработной платы, проблемы производящих секторов экономики, роста производства и уровня жизни - уходят в «информационную тень», а в публичном пространстве остаются мнения, суждения, комментарии политических и иных публичных персон и крайне редко - программы и конкретные дела определенных политических персон. Получается, что поле публичной политики функционирует, презентируя, но не репрезентируя (пока) государственную власть и направления ее деятельности. Ведь репрезентация - это репрезентативная информация о действиях власти, государства, что является задачей повседневной публичной политики.

Сказанное подводит к необходимости рассмотрения социокультурного контекста публичной политики на уровне её восприятия населением, формирования в общественном мнении политических представлений. Исследованию этих вопросов посвящена четвертая глава — «Репрезентация

государства как проблема повседневной публичной политики».

В параграфе 4.1 «Общественное мнение как компонент публичного пространства. Проблема искажения общественного мнения» рассматриваются вопросы адекватности общественного мнения его предметам неэффективности интериоризации им ценностей, связанных с политикой либерализации экономики, рыночных отношений. Феномен российского общественного мнения является не гомогенным, а многосоставным и раздробленным. Даже в стабильных обществах однородное общественное мнение, унифицирующее все слои общества не встречается. Доказывается, что общественное мнение, интериоризуя информацию, извращает её, а также само подвергается искажению при интерпретации.

На основе конкретных данных делается вывод, что общественное мнение воспроизводится в своей раздробленности и расхождениях у отдельных групп населения и в таком качестве играет определённую роль в коммуникативном процессе. На основе обширного конкретного социологического материала как всероссийских, а также и исследований, проведенных при участии и под руководством автора, доказывается, что в системе СМИ «лидерами мнений» в гораздо большей степени является региональное телевидение, нежели центральное и пресса. Мнения деятельности центральной власти более половины респондентов (52%) формируют в зависимости от успехов той или иной области политики в городе и регионе. Наличие (или отсутствие) удовлетворительно оплачиваемой работы оказывает значительное влияние на конституирование общественного мнения власти. Этот факт подтверждает обоснованное выше положение о взаимосвязи публичной и приватной сфер в процессе формирования общественного мнения. Далее исследуются проблемами идеализации общественного мнения, его «морализации» и ставится вопрос о недостаточной задейство-ванности публичной политики в повседневной публичной жизни России для формирования репрезентативного образа власти и государства.

Далее в соответствии с логикой исследования параграфе 4.2 «Репрезентация государства как проблема повседневной публичной политики» исследуется ее роль в формировании образа власти. Утверждается, что многие феномены российского общественного мнения объясняются не только реальным положением дел в стране, но и отсутствием стратегий в области публичной политики.

На основе обширных конкретных социологических данных показано, что, они основные слои населения не улучшили своего уровня жизни, постольку полагают, что реформы проводятся не в интересах народа. Рассматриваются доверие населения к политическим и государственным институтам, отношение к закону, мнения связи различных профессиональных групп с криминальными элементами. Обосновано, что неудовлетво-

ренность общественного мнения по названным вопросам во многом формируется СМИ, которые зачастую для интенсификации информационного воздействия драматизируют практически любую информацию. Эта проблема также остается вне сферы внимания интерпретаторов общественного мнения. Репрезентация государства как задача повседневной публичной политики предполагает освещение и разъяснение политического процесса с обязательным учетом жизненных интересов всех слоев населения. В связи с этим рассматривается вопрос, каким образом ценностно-политические комплексы презентируются массовому сознанию, какова должна быть практика репрезентаций, обеспечивающая успех инте-риоризации им значимой для жизни общества и государства информации. Обращение к концепции «социальной драматургии» И. Гофмана, разрабатываемой в русле символического интеракционизма с элементами теории игр, позволяет представить практику публичной политики как коммуникативное взаимовлияние субъектов действия, сильно детерминиро-анно социальной ситуацией и её субъективной интерпретацией.

Политическая символика и символическая политика имеют при этом огромное значение, выражая суть коммуникации как формы символического действия. Часто политическая символика эстетизирует власть, производит массово-суггестивное воздействие. Обосновано, что интенсивная эстетизация политики всегда ведет к упадку политической культуры. Однако было бы наивным считать политику номиналом, объективной информацией без драматургического и символического эффектов, которые, помимо публичной жизни, «резонируют» в частной, приватной жизни людей.

Этот вопрос исследуется в параграфе 4.3 «О двойственном характере восприятия политического». На основе идей Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Ю. Хабермаса показано, что публичная политика выполняет задачу распространения среди населения ценностей, связанных с поддержанием существующего порядка. Таким образом, публичная политика как компонент индустрии культуры, интериоризуя политический интерес, является превращенной формой экономического. Понятие превращенной формы характеризует способ функционирования индивидуального и общественного сознания в структуре социальных отношений. Далее рассматриваются такие формы «превращенное™», как искажение информации об объекте, которое может иметь самостоятельный характер, подменяя в массовом сознании сам объект, анализируется феномен политической ошибки, иллюзии рациональности управления.

Показано, что в политическую деятельность входят, как минимум, два компонента: донесение до массового сознания политической информации и инсценировка проблемы. С учетом конкретных социологи-

ческих данных обосновывается, что массовое сознание российского общества, ориентированное на установление правового порядка, не находит поддержки своих интересов в складывающейся политической системе. Вместе с дифференциацией населения по уровню доходов идет размежевание по правовым, духовным, политическим проблемам.

В параграфе 4.4 «Публичная политика и формирование политических представлений» показана опосредованность данного процесса. В этой опосредованности можно выделить в самом общем виде два момента. Во-первых, публичная политика, как было показано, задает определённый способ восприятия социальной действительности. Тем самым государство обеспечивает необходимый уровень «логического и морального конформизма» (по выражению Э. Дюркгейма). Во-вторых, опосредованность формирования политических представлений связана с тем, что публика - не пассивный объект воздействия. Она, как показано в работе, воспринимает информацию, интерпретируя её в соответствии с устойчивыми структурами ценностного сознания, коллективными интересами и представлениями. На основе обширного конкретного материала доказано, что в массовом сознании присутствует значительный массив ценностей, связанных с социалистическими идеалами, вместе с тем имеются в наличии и иные социально-политически ориентированные позиции.

Далее анализируются операциональные когнитивные представления респондентов о политике возрождения России (по 28 показателям). Показано, что ценности «закон», «порядок», «справедливость», «мир», характеризующие общество социальной стабильности, широко включены в общественное мнение. Они будут и в дальнейшем влиять на оценку деятельности власти, ситуации в стране и политический выбор людей. Названные ценности-представления наиболее известны и близки россиянам: о них много писались, читались, дискутировались в разные периоды развития России. Что же касается таких ценностных представлений, как нравственность, народность, братство и др. то они, возможно, непопулярны не потому, что «не нравятся», а потому, что их содержание в сознании россиян недостаточно нечеткое.

Далее выделяются две позиции относительно способа восприятия информации её потребителями. Первая, идущая от Г. Лебона и Г. Тарда, заключается в признании того факта, что газеты, печатное слово ориентированы на публику и поэтому в известной мере зависят в выборе содержания, форм и методов подачи материала от потребителей информации. Другая позиция заключается в обосновании однонаправленности коммуникаций, отсутствии обратной связи между источником информации и её получателем. Так, М. Кастельс выводит деятельность СМИ

из сферы массовой культуры общества и относит их к области новых технологий, причем одно у него исключает другое. Обосновывается, что наиболее адекватной является позиция У. Эко, согласно которой, в зависимое ги от социокультурных обстоятельств, существует разнообразие кодов, или, скорее, правил компетентной интерпретации. Сообщение есть знаковая форма, когда «отправитель» организует телевизуальный образ на базе своих собственных кодов, совпадающих с кодами господствующей идеологии, тогда как «адресаты» наполняют этот образ иными смыслами согласно их собственным культурным кодам.

Делается вывод о том, что коммуникационные процессы репрезентации власти есть производство и потребление знаков, что в этом процессе необходим учет субкультурных различий восприятия информации. Это важнейшее, но, к сожалению, пока нереализованное направление научных исследований. Показано, что процесс репрезентации власти конституирует особое информационное пространство общества, с одной стороны, символически отображая реальность, а с другой образуя, - особую, вполне реальную виртуальность. Далее, согласно логике исследования в центр внимания попадает театральный эффект, присущий публичному действию и известный с незапамятных времен. В итоге анализа современных зарубежных исследований процесса репрезентации власти в диссертации делается вывод, что драматургия, театральный эффект присущи практике публичной политики любых государств. Анализируется мнение Р. Хитцлера о том, что истина политического действия заключена в драматургической видимости, когда на людей производится сильнейшее впечатление политическими ангажементами. Тогда драматургия выступает в качестве характерного вклада в симптоматологию современной политической культуры. Выделяются два аспекта репрезентации власти: а) пьеса, где презентируется политическое действие; б) режиссура самого политического действия. Выявляются общие, свойственные репрезентации власти черты, которые проявляются прежде всего в реконструкции правил и закономерностей, моделей и структур политически изображенного действия.

Используя театральную метафору, можно сказать, что политика содержит в себе нечто «марионеточное», ей свойственны квазиэффекты - заранее известные концовки. Но, помимо этого, политика выступает в качестве способного к импровизации актера на сцене гласности СМИ.

Параграф 4.5 «О логике СМИ в процессе репрезентации власти» рассматривает метафорику и стереотипизацию как речевые технологии, присущие не только презентациям политики и политиков того или иного государства в СМИ, но и процессам обсуждения политических действий малыми социальными группами и принятия политиче-

ских и иных решений, так сказать, в «малом кругу». Метафорика и стереотипизация определяются как речевые технологии замещения семантических полей, специфически публичное использование дивергентного стиля языка, употребление неоднозначной терминологии, контрастных речевых пар, многоплановая адресность коммуникативных действий При этом реальность также конституируется иносказательно, многообразными способами. Так, телевизионные каналы при всей их многочисленности взаимосвязаны и взаимодействуют друг с другом посредством речевого обмена. «Равнодействующая» сил их воздействия является высокозначимой для персонифицированных форм репрезентации государства, которые предполагают презентацию политической персоны или, точнее, многообразных политических персон. Поднимается проблема вербальных и невербальных персонифицированных форм репрезентации государства. Показано, что проблема невербальных персонифицированных презентаций представляет собой круг вопросов, связанных не только с имиджем политиков и производимым им впечатлением но и с особенностями коммуникативного взаимодействия всех СМИ, влияющих на восприятие образа того или иного политика, освещающих его деловую и частную жизнь. Поэтому каждый политик осознанно или интуитивно держит под контролем «свой образ» в СМИ, который подчас не связан с им речами, которые он произносит перед огромной аудиторией.

Телевидение дает населению иллюзию свободы восприятия информации. Анализируются взгляды И. Гофмана, X. Освальда, Р. Хетг-леджа и др., исследующих иллюзию свободы восприятия информации, которая формирует внутренний мир человека. Фиксируется проблема сохранения человеком своей идентичности в условиях современных государств с их развитыми техниками и технологиями политической жизни. Эта проблема, тесно связанная с проблемой человеческой индивидуальности, ставится как названными выше социологами, так и многими другими, среди которых М. Фуко, Р. Сеннет, Л.Я. Гинзбург, A.B. Дмитриев, Н. Луманн, Ж. Лакан, X. Абельс, С. Жижек, Г.С. Кнаббе, и др. Далее рассматриваются взгляды названных ученых на вопросы сохранения современным человеком собственной идентичности, соотношения индивидуальности и унификации людей, живущих в сообществе, государстве.

Обосновано, что в силу особенностей информационного процесса «удельный вес» иллюзий действительности, реальному в массовом сознании может быть неограниченно велик. Приводятся три измерения, выделяемые Ж.Лаканом в реальном, а) грубую, предсимволиче-скую реальность, всегда возвращающуюся на свое место; б) символи-

ческий порядок, структурирующий наше восприятие реальности; в) воображаемое. Причем если Ж.Лакан рассматривает «травматическое событие» как воображаемую сущность, то С. Жижек - как реальную, сопротивляющуюся символизации. И совершенно неважно, имела ли она место, случилась ли она на самом деле в так называемой действительности. Главное, что она влечёт за собой серию структурных эффектов (смещение, повторение и т.д.).

Отмечается, что «серия структурных изменений» в публичной политике влечёт за собой конструируемое «задним числом» средствами массовой информации в ней политическое пространство, представляющее собой - лишь идеальный образ отображаемой реальности. Но '* население имеет дело в основном с этим образом, и подчас действительно совершенно не важно, имел ли отображаемый факт место в так называемой действительности. Телевизионный образ продуцирует представ- • ление о получении информации «из первых рук», причем такой, которую можно увидеть «собственными глазами». Следовательно, телевидение всегда использует в своей деятельности форму инсценировки. В зависимости от политической конъюнктуры или групп интересов предлагаемая зрителю «декорация» будет отдалять или приближать политика либо к народу в целом, либо к какой-то социальной группе. А это значит, что «реальность», сконструированная в сознании людей, наиболее реальна и мотивирует действия и поступки Правда, не следует забывать о том, что чем больше «ножницы» между событиями и их отображением в сознании людей, тем больше вероятность неадекватных массовых, групповых и индивидуальных действий.

Успешная персонифицированная самопрезентация должна способствовать формированию незабываемых впечатчений. Незабываемость впечатления, сопровождающая эмоциональное восприятие информации, должна достигаться путем соблюдения сдержанности, выдержанности и '

осторожности в плане эмоциональности высказываний. Современный действующий стиль подачи информации в СМИ немецкие социологи называют «интеракционным» с привлечением неопровержимых аргументов. А это, как считает Р. Хитцлер, формирует действенную и сильную симпатию зрителей.

Показано, что пока можно говорить о превалировании в современной публичной политике в России эмоциональности высказываний над фактами и аргументами. Яркий, но тяжёлый и горестный пример приводит С. Кара-Мурза. Он пишет о том, как в августе 1991 г. трое юношей погибли при попытке поджога армейских БТР. «И хотя никто на этих юношей или на вождей демократии не нападал, их смерть всколыхнула массу людей. Это было воспринято как зверское преступление режима

коммунистов. В октябре 1993 г. режим «демократов» устраивает несусветное побоище совершенно непропорциональных масштабов, с множеством явных преступлений против морали и элементарных прав гражданина - и практически никакого возмущения «среднего» человека. Очевидно, что речь идет не о рациональных расчётах, а о глубоко уязвлённом чувстве»13.

Ученые, профессионально занимающиеся исследованиями в области публичной политики (Оберройтер, Р. Вассерманн, Г.Г. Сёфер Роджер, Ж. Швартценберг, уже давно подчеркивали близость политического языка к разговорному шоу. Лестницей карьерного продвижения для разнообразных политиков являются СМИ. Поэтому, они вообще и телевидение, в частности, реализуют важную функцию институционально гарантированного шанса продвижения.

Обосновывается, что в нынешний век господства электронных коммуникаций область публичной политики представляет собой не что иное, как перманентную презентацию власти, политических персон и их деятельности. Поэтому как политика, так и её презентация представляют собой профессию, конституирующую «второе лицо» власти, её деятельность, а также роль политических фигур в социальном процессе.

Можно сказать, что область публичной политики есть постоянная мультимедийная инсценировка со своими строго обозначенными функциями. Они также не изучены в современном отечественном общест-вознании, но одну из низ можно обозначить - это осуществление приоритетов в иерархии составляющих политической жизни. На Западе эта функция называется профилирование, когда та или иная область политической жизни, тот или иной политик должны бросаться в глаза'4. В диссертации выявляются существенные функциональные признаки персонифицированной репрезентации власти в логике СМИ:

^ персонализация политики задает логику деятельности СМИ;

> СМИ постоянно связывают большие или малые абстрактные политические события с конкретными лицами;

> и для политика, и для СМИ частые самопрезентации (реализуемые в поле публичной политики) имеют двойной усиливающий эффект, систематизируя определённые события, делая «лицо» и одновременно придавая им определённую ценность и значимость;

> СМИ, реализующие важнейшие аспекты публичной политики, в том числе презентирующие власть, политических персон и со-

" Кара-Мурза С Г Краткий курс манипуляции сознанием М,2002 С 142 " См Schneider W L Objective Hermeneutik als Forschungsmethode der Systemtheoric // Soziale System Zeitchrift ftier sozialjgische Theona 1955 Gg 1 S 129-150

39

бытия, способствуют конституированию в массовом сознании ассоциативных связей, «соединяющих» те или иные процессы и события с определёнными группами лиц, групповыми интересами. причём другие имена и персоны, возможно, имеющие отношение к тому или иному событию, вытесняются из сферы публичного внимания.

Рассматриваются «эффекты сомоскандализации» политических персон. Этот стратегический принцип можно проиллюстрировать на примере Владимира Жириновского. Это тот случай, когда политическая фигура достаточно часто имеет плохую прессу. В СМИ он предстаёт то как словоохотливый человек, не думающий о том, что он говорит, то как «ветреник» в сопровождении непонятного функционального назначения юношей и девушек, то как драматический актёр, и крайне редко -как профессиональный политик. В.В. Жириновский с самого старта своей карьеры в политике постоянно задействован в СМИ. Он кажется интересным, делает политическую карьеру, его самоинсценировки в СМИ бросаются в глаза. Наверное, мало таких телезрителей, которые, увидев В.В. Жириновского на телеэкране, сразу же выключают телевизор. Как видим, он пользуется теми же очевидными рецепторами самопопуляризации, рецепты, что и звезды эстрады, герои СМИ.

Наши российские политические персоны не обладают, как правило, писательским талантом. Имея подчас высокие ученые степени, они не пишут ничего такого, что с интересом читалось бы населением вообще или какой-то его группой: учеными, молодёжью и пр. Публичные выступления и газетные публикации наших политиков также подчас не производят сильного впечатления. Поэтому телевидение, где политик презентуется в контексте «спектакля», где «играют» телеведущие, присутствуют аудио и видео ряды, публика, задающая вопросы, бегущая строка с выражением общественного мнения и т.д., предстает удобным инструментом популяризации, самопрезентации с достижением эффекта непосредственного общения с политиком. Но для населения всегда существуют один, весьма важный вопрос: политическая персона, активно выступающая в пространстве СМИ, действует ли только там или что-то все-таки делает реально? Этот вопрос возникает потому, что СМИ освещают, в основном, мнения политиков и толпы о каком-либо вопросе, но не направленные на его действия решение этого вопроса. Однако именно практическая деятельность, поступки должны быть мерилом ценности политика.

Показано, что исполнение роли, с необходимостью требующей для себя определённой «маски» находится в континууме ритуальной функции репрезентанта, олицетворяет легитимность политической персоны и

политический порядок в обществе. Ритуальная функция осуществляется в контексте совокупности общественных политических ритуалов и является одной из существенных характеристик политической купътуры общества

Население также является составляющей общественного политического дискурса, когда интерпретационные схемы восприятия информации закрепляют ее в сознании людей на достаточно устойчивом уровне коллективных представлений. Обосновывается, что в масках, ролях, которые представлены в репрезентациях политических персон, власти и государства, воплощены приватные и политические диспозиции населения страны.

В Заключение диссертации подводятся её итоги и формулируются направления перспективных исследований в области публичной политики как формы репрезентации власти.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Богучарский А.В Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе. Ростов н/Д, 2005 (И,7 п. л.).

2. Богучарский A.B. О методологии исследования политической публичности // Изв. ВУЗов Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2005. Приложение. № 3 (0,5 п.л.)

3. Богучарский A.B. Социокультурный характер политической жизни // Гуманит. и соц.-экон. науки. 2005. № 3 (0,5 п.л.).

4. Богучарский A.B. Генезис понятия «политическая публичность». Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2003 (2,1 п.л.).

5. Богучарский A.B. Публичная политика в России и на Западе. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2004 (1,8 п.л.).

6. Богучарский А.В Политическая публичность: социально-философский и социологический подходы к её анализу (на примере соответствующих концепций X. Арсндт, Н. Луманна и Ю. Хаберма-са). Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005 (2,6 п. л.).

7. Богучарский А В. Проблема искажения Общественного мнения. Социологический анализ. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005 (1,4 п.л.).

8. Богучарский A.B. О роли сословного сознания в России на рубеже ХГХ-ХХ вв. // Философские и исторические аспекты политического сознания. Новосибирск, 1989 (1,2 п.л.)

9. Богучарский A.B. Российское законодательство XVIII - XIX вв. // Политическая история России в XVIII веке. Минск, 1989 (1,0 п. л.).

Ю.Богучарский A.B. К истории создания Государственного Совета Российской империи: проекты и воплощения II Реформы в самодержавной России. Л., 1990 (0,75 п. л.).

11.Богучарский A.B. Русская историография: Курс лекций. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1995 (8,0 п.л.)

12.Богучарский A.B. Государство и народ в «Истории русского народа H.A. Полевого // Российское источниковедение. Петрозаводск, 2000 (0,75 п. л.).

13.Богучарский A.B. Публичная политика в период античности: историко-философское осмысление // Актуальные проблемы формирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2003. № 2 (0,2 пл.).

14.Богучарский A.B. Проблема идентификации личности в процессе восприятия СМИ // Актуальные проблемы социального функционирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2003. №4 (0,15 пл.).

15.Богучарский A.B. Публичная политика и формирование политических представлений // Актуальные проблемы социального функционирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2004. № 1 (0,25 п. л.).

16.Богучарский A.B. К вопросу о восприятии населением СМИ // Актуальные проблемы формирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2004. № 2 (0,15 п.л.).

17.Богучарский A.B. Персонифицированная форма «репрезентации государства» // Наука и образование (Ростов н/Д). 2004. № 4 (0,5 п.л.).

18.Богучарский A.B., Марченко Т.А. Политическая мысль античности // Акад. веста. РФ РТА (Ростов н/Д). 2004. № 2 (0,5 п.л.).

19.Богучарский А В. Аксеологический анализ политического сознания: системный и герменевтический подходы // Актуальные проблемы формирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2004. № 3 (0,4 пл.).

20.Богучарский A.B. Соотношение публичного и приватного в Средние века // Акад. вестн. РФ РТА (Ростов н/Д). 2004. № 5. - 0,5 пл.

21.Богучарский A.B. Проблема операционализации понятий «публичность» и «публичная политика» в современном исследовательском дискурсе // Актуальные проблемы формирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2004. № 4 (0,4 пл.).

22.Богучарский A.B. Политическая публичность как форма коммуникативного действия // Проблемы современной России. Социокультурный анализ. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005 (0,35 пл.).

23.Богучарский A.B. Социокультурная детерминированность феномена публичной политики // Актуальные проблемы формирования транзитивного общества. Социологические очерки. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005. №1 (0,35 п.л.).

24.Богучарский A.B. Язык, ценности и проблема воздействия публичной политики // Наука и образование (Ростов н/Д). 2005. № 1 (0,3 пл.).

25.Богучарский A.B. Восприятие публичной политики населением: проблема интериоризации политических ценностей // Ценностные аспекты политико-правовых отношений. Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 2005 (0,3 пл.).

РНБ Русский фонд

2006-4 31199

Получено 3 1 ""3 2006

Росс','■"•,

М'

'•к Я

Подписано в печать 20 08 2(Ь'5 Формат 60 " 84/16 Роталринт. Объём '2,0 п л I ираж IЧ) экз ШЗЗ А» 2£0 344082, г Ростов-на-Дону, ул Б Садовая, 33 тел (863)272-67-43.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Богучарский, Андрей Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА:

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ДИСКУРС.

1.1.0 содержании понятий «публичность» и «публичная политика».

1.2. Системный подход и герменевтика в исследовании ценностного политического сознания.

1.3. Социокультурный анализ публичной политики как ипостаси власти.

1. 4. Публичное и приватное: методология социокультурного исследования.

Глава 2. ПУБЛИЧНОСТЬ В ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ

2.1. Феномен публичности в античном обществе и античной мысли.

2.2. Публичность в контексте средневековой культуры.

2.3. Публичность в немецкой классической философии.

2.4. Современные модели публичности. Проблема нормативного и эмпирического содержания.

2.5. Публичность в развитом индустриальном обществе.

Глава 3. ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ.

3.1. Публичная политика в России.

3.2. Публичная политика на Западе.

3.3. Язык, ценности и проблема воздействия публичной политики.

Глава 4. РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ГОСУДАРСТВА КАК ПРОБЛЕМА

ПОВСЕДНЕВНОЙ ПУБЛИЧНОЙ ПОЛИТИКИ.

4.1. Общественное мнение как компонент публичного пространства.

Проблема искажения общественного мнения.

4.2. Репрезентация государства как проблема повседневной публичной политики.

4.3. О двойственном характере восприятия политического.

4.4. Публичная политика и формирование политических представлений.

4.5. О логике СМИ в процессе репрезентации власти.

Введение диссертации2005 год, автореферат по социологии, Богучарский, Андрей Викторович

Ц^Ф Актуальность темы исследования обусловлена той исключительно важной ролью, которую играет в жизни каждого отдельного человека, государства и мирового сообщества феномен публичной политики. Являясь формой репрезентации власти, она осуществляет себя через публичность: реализуется на широком социальном пространстве, вовлекая в общественные процессы социальные группы различного уровня и степени общности в качестве своих субъектов и объектов.

ДО Отметим, что понятие «публичность» более объемно, нежели понятие

Ф «публичная политика». Если в сфере публичности могут функционировать и воспроизводиться связи и отношения, не сопряженные с основными направлениями государственной политики, то публичная политика, развертываясь в широком пространстве публичности, является сферой диалога власти и подвластных по вопросам политического, экономического, социального, правового, культурного, межэтнического и иных направлений государственной политики. Публичная политика, на каком бы уровне развития она не находилась в той или иной стране, всегда представляет населению через СМИ образ власти. Нельзя сказать, что в какой-то стране, или в какую-то эпоху публичной политики фактически не было. Потому что даже самая примитивная, не осознанная на государственно-теоретическом уровне, рационально не обоснованная публичная политика функционирует в публичном пространстве постоянно, а значит - репрезентирует государственную власть, конструирует её облик.

В сегодняшней России, переживающей трудный этап изменения общественных форм, обращение к вопросам публичной политики вообще и проблеме репрезентации государства в повседневной жизни имеет большое значение и глубинный практический смысл.

Цели российского социокультурного развития, несомненно, значительные: создание для всех слоев населения жизни, достойной в духовном и материальном отношениях, высшая ценность прав и свобод человека, утвер4 ждение демократического, федеративного, правового и социального государства, развитие местного самоуправления и т.д. Однако, в массовом сознании россиян (что подтверждается многочисленными мониторингами общественного мнения) бытует представление о реальных средствах достижения этих целей как весьма проблематичных, зачастую люди воспринимают факты экономической, политической, социальной жизни как чуждые их профессиональным, материальным и приватным интересам. Подобное отношение способно укореняться в общественном мнении и экстраполироваться на все социальные институты общества, включая институт власти. Думается, что такое положение дел в известной мере обусловливается, в числе прочих обстоятельств, и особенностями российской публичной политики.

Просчеты публичной политики сказываются на социальном самочувствии народа, ценностном наполнении и эффективности его участия в трудовой, политической, культурной жизни. Влияют они и на процессы легитимации в массовом сознании образа власти во всей совокупности властных решений и деятельности политических персон.

Несмотря на глобальность функционального диапазона публичной политики как социокультурного феномена, она остается в России практически неисследованным объектом. В отечественном обществознании отсутствует четкое понимание содержания, предмета и задач публичной политики. Даже созданные в последние годы по всей стране «школы публичной политики» используют свой интеллектуальный потенциал не столько для разработки ее основных направлений и стратегий их реализации, сколько для подготовки людей к работе во властных структурах. А подготовка эта сводится в основном к усвоению мастерства публичного выступления, выстраивания имиджа политика, его позиционирования в системе СМИ.

Н. Шматко справедливо отмечает, что сам термин «публичная политика» в отечественной науке не имеет пока выражения в социологических понятиях и представляет собой рыхлое, смутное представление, задействованное в политическом дискурсе. «Экспрессивная стратегия этого дискурса 5 скрыть некую совокупность явлений от научного анализа, переведя её в область лишенного основания и спонтанного»1. Что же это за «совокупность явлений», являющихся составляющими публичной политики, которую необходимо выразить в социологических понятиях, которая требует своего специального углубленного исследования?

Обозначая публичную политику как совокупность явлений, мы утверждаем, что она концентрирует в себе такие сложнейшие социокультурные явления и процессы, как: взаимодействие властвующих и подвластных; информация, интерпретация, и иерархизация важнейших вопросов и событий общественной жизни. Публичная политика фокусирует разнообразные политические действия, включающие политическое участие различных слоев населения в политической жизни и профессиональную деятельность политиков; научную и вненаучную рефлексию по поводу политических решений и действий; многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и деперсонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов; особенности ин-териоризации населением совокупного образа власти. Перечисленные выше явления в своей совокупности очерчивают «образ» власти. Поэтому публичная политика как форма репрезентации власти предстает своеобразным «стержнем» государственной и приватной жизни, «скрепляющим» или разобщающим общество на его различных уровнях.

И ещё одно, весьма актуализирующее данную тему, обстоятельство. Публичная политика в совокупности (названных выше) сконцентрированных в ней явлений и процессов, является мощным коммуникационным феноменом, в значительной мере конструирующим социальную реальность. Н. Лу-ман отмечает: « В конечном счете, каждая коммуникация - как в том, что она

1 Шматко Н.А. Феномен публичной политики // Социол. исслед. 2001 № 7. С. 108. 6 вычленяет, так и в том, что она предает забвению, - способствует конструи1 рованию реальности» .

Выбор темы настоящего диссертационного исследования обусловлен обстоятельствами и соображениями, обозначенными выше. Но основным определяющим мотивом является необходимость решения кардинального, на наш взгляд, для нынешней российской действительности вопроса: как в условиях нестабильности, хронических межэтнических и иных противоречий, снижающих эффективность управляемости страной, обеспечить более высокий уровень взаимопонимания между властью и народом, центром и регионами, как усилить в стране интеграционные процессы, адаптировать массовое сознание к новым принципам функционирования общества и власти.

По нашему мнению, одним из мощных рычагов названных позитивных изменений может стать теоретически обоснованная практика публичной политики. Непосредственный выход данной проблематики в практику социальной жизни, её недостаточная теоретическая разработанность и дискуссион-ность обусловливают актуальность избранной темы диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на то, что проблема публичной политики, осуществляющейся в пространстве публичности, была предметом исследовательского внимания у философов на всех этапах общественного развития от античности до современности, она является недостаточно разработанной в российском обществознании.

Обращение к проблемам публичной политики в отечественной социологии осуществляется в основном в контексте работ, посвященных исследованию поведения электората, презентациям политических персон, политическому консультированию, популяризации тех или иных решений и событий в жизни страны и иных пиар-технологий. Сам же феномен публичной политики, механизм его возникновения, генезис его формальных и содержательных

1 Луман Н. Реальность массмедиа / Пер. с нем. А.Ю. Антоновского. М., 2005. С.160. 7 элементов как формы репрезентации власти в социокультурном процессе, а также целый блок вопросов, связанных с изменениями массового сознания в пространстве публичной политики, затрагиваются в отечественных научных публикациях крайне редко. На это обращают внимание многие российские 1 ученые .

Вместе с тем в отечественном обществознании отдельные аспекты функционирования публичной политики и проявлений публичной жизни рассматриваются в работах, посвященных исследованию политической куль

2 3 туры и политического языка , политического сознания и поведения , а также

1 См.: Качанов Ю.А. Политическая топология: структурирование политической действительности. М., 1995.; Касьянов В.В. Диспозитарные особенности политической социализации молодежи. Ростов н/Д, 1997.; Шматко H.A. Феномен публичной политики // Социол. исслед. 2001. № 7. С.106-112; Дмитриев A.B., Латынов В.В. Политическая коммуникация. Ростов н/Д, 1998.; Шестопал Е. Психологический профиль российской политики 1990-х. М., 2000.; Публичная сфера и государственная публичная политика в современной России (круглый стол). Полит, исслед. 2000. № 10.; Демидов А.И. Учение о политике: философские основания. М., 2001.; Дмитриев A.B., Макарова И.В. Неформальная коммуникация. Очерки теории и практики. М., 2003.; Зудин А.Ю. Публичная политика как инструмент российского выбора // Материалы Третьего Всерос. конгр. политологов. М., 2003.; Публичная политика и будущее идеологий: Материалы дискуссии. М., 2004 и др.

2 См.: Политическая культура: теория и национальные модели (под ред. B.JL Иноземцева). М., 1999; Левадный Н.П., Ушков A.M. Политические культуры Запада, Востока и России в историческом сопоставлении. М., 1995.; Харитонов Е.М. Феномен кратиче-ского поведения. Ростов н/Д, 1995.; Пивоваров Ю.С. Политическая культура пореформенной России. М., 1996.; Назаров М.М. Политическая культура современного российского общества. М., 1997.; Соловьев А.И. От трансформации стандартов политической культуры к реформе институтов власти // Власть. 1999. № 11.; Кара-Мурза С.Г. Краткий курс манипуляции сознанием М., 2002.; Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб .2002 и др.

3 См.: Каверин С.Б. Потребности власти. М., 1991; Андреев С.С. Политическое сознание и политическое поведение // Соц. полит, журнал. 1992. № 8.; Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. М., 1996; Волков Ю.Г., Лубский A.B., Макаренко В.П., Харитонов Е.М. Легитимность политической власти (методологические проблемы и российские реалии). М., 1996.; Левчик Д.А., Левчик Э.Г. Типы политического поведения населения, социол.исслед. 1997. № 12.; Салмин А. Современная демократия: очерки становления М.,1997.; Страхов А.П. Особенности политического поведения российских избирателей: политико-культурный аспект // Вестн. МГУ. Сер. 12. Полит, науки. 1998. № 2.; Мадатов A.C. Проблема политического участия в демократическом процессе // Соц.-гуманит. знания. 1999. № 2.; Экономика и социология доверия / Под ред. Ю.В. Веселова. СПб. 2004 и др. массовых явлений, массового сознания, массовых коммуникаций1, как было упомянуто, различных пиар-техник и технологий2.

В зарубежном обществознании социология публичной политики давно выделилась в отдельную дисциплину. Её задача - ни в коей мере не редуцироваться к отдельным политическим практикам выявлять и изучать возможности практической публичной политики в деле достижения социального согласия по фиксированным проблемам. Иными словами, исследовать государство, действующее в поле публичной политики, и выявлять эффективность этого процесса как в социально-экономическом плане, так и в плане инте-риоризации образа власти массовым сознанием.

Исследования публичной политики, функционирующей в пространстве публичности, в зарубежной литературе связаны с именами Теодоро Адорно, Ханны Арендт, Пьера Бурдье, Ирвинга Гофмана, Никласа Лумана, Ульриха Саркинелли, Юргена Хабермаса, Ричарда Сеннета, Макса Хоркхаймера и др.

Рассматривая политику как ядро свободы, находящееся в социальном пространстве, X. Арендт, исследуя античную публичность, обосновывает,

1 См.: Борев В.Ю., Коваленко A.B. Культура и массовая коммуникация. М., 1986; Гру-шин Б.А. Массовое сознание. М., 1987; Дмитриев A.B., Латынов В.В. Массовая коммуникация: пределы политического влияния. М., 1999; Терин В.П. Массовая коммуникация. Социокультурные аспекты политического воздействия. Исследование опыта Запада. М., 1999; Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб, 2000; Расторгуев С.П. Философия информационной войны. М., 2001; Диагностика толерантности в средствах массовой информации / Под ред. В.К. Мальковой. М., 2003; Науменко Т.В. Массовые коммуникации в политической структуре общества // Вестн. МГУ. Сер. 12. Полит, науки. 2003. № 3.; Деркач Д.А. Коммуникативное пространство современной культуры как фактор социализации молодежи. Ростов н/Д, 2004.; Назаров М.М. Массовая коммуникация и общество. М., 2004 и др.

2 См.: Богомолова H.H. Социальная психология печати, радио и телевидения. М., 1991; Стяжкин В.Е. Региональная и локальная периодика. М., 1996; Чумиков А.Н. Связи с общественностью. М., 2001; Самые успешные PR-кампании в мировой практике / Под ред. А.П. Ситникова, И.В. Крылова. М., 2002; Кривоносов А.Д. PR-текст в системе публичных коммуникаций. СПб, 2002; Рубанов В. Масс-медиа - Франкенштейн XXI в. Влияние СМИ на формирование интеллектуального потенциала общества // Обозреватель. 2003. № 4.; Протодьяконов С.А. Телевидение в системе соотношения «народ» -«публика» - «масса» // Вестн. МГУ. Сер. 12. Полит, науки. 2003. № 3.; Козырева А. СМИ: манипуляция или управление общественным мнением? // Обозреватель. 2003. №

5 и др. что политика может осуществляться лишь в публичном пространстве, входящем в социальное, дифференцирует частную и публичную жизнь1.

Представители франкфуртской школы Теодоро Адорно и Макс Хорк-хаймер рассматривали роль массовых коммуникаций в социкультурной динамике в аспекте стандартизации и рационализации социокультурного материала2. Позицию, идущую от Ф. Тенниса, относительно публичности как особого поля выработки разумного и рационального мнения подверг сомнению Ю. Хабермас, выявив и обосновав несогласованность её нормативного и эмпирического содержания 3.

Отметив взаимосвязь роста экономики и публичных изданий, Хабермас выводит идеальный тип публичности, выделяет политическое резонерство (идея которого восходит к И. Канту и Г. Гегелю) как форму гражданской публичности, ставит вопрос о соотношении публичного и приватного. Н. Луманн4 также сохраняет принцип разделения частной и публичной сфер, но, в отличие от X. Арендт, он имплицировал в разработку публичности собственную концепцию коммуникации, как и Ю. Хабермас, - коммуникативного действия. X. Аренд, Ю. Хабермас и Н. Луманн внесли большой вклад в разработку политической публичности и публичной политики как макросоци-альных явлений.

Однако громоздкий категориальный аппарат, который используют названные исследователи, плохо пригоден для анализа эмпирического материала и функционирования публичной политики на микросоциальном уровне.

1 См.: Arendt Н. Vita activa oder vom taetigen Leben; Muonchen, 1993 Arendt H. Was ist Politik? München: 1993 и др.

2 См.: Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. М., 1977 и др.

3 CM.:Habermas J. Strukturwandel der Oeffentlicheit/ auflage. Frankfurt a/ M.: Suhrkamp, 1990; Habermas J. Theorie des kommunikativen Handls. B. 2. Zur. Kritik der Funlctionalistis-cen Vernunft. - Frankfurt а. M.: Suhrkamp, 1981; Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб. 2000; и др.

4 См.: Луман Н. Реальность массмедиа /Пер. с нем. А.Ю. Антоновского. М., 2005. Луман Н. Власть пер. с нем. М., 2001; Lumann N. Soziale System. Grundriss einer allgemeinen Theorie. Frankfurt а./ M. 1987.; Lumann N. Die Politik der Gesellschaft. Frankfurt a./M.: 2000 и др.

Этот пробел частично восполняется исследованиями современных представителей различных направлений понимающей социологии, среди которых -теория интерпретаций общественного мнения Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Поля Рикера, а также - драматургическая концепция Ирвинга Гофмана, Ульриха Саркинелли1 и др.

Таким образом, несмотря на значительное количество публикаций по проблемам, связанным с публичной политикой, говорить о сложившейся в отечественном обществознании такой области знания, как социология публичной политики, преждевременно. Нет работ, посвященных генезису публичности в историко-культурном контексте (от античности до современности); сравнительному анализу теории и практики публичной политики в России и на Западе и другим, не менее актуальным вопросам. Поэтому неудивительно, что такая важная в научном и практическом отношении проблема, как репрезентация власти в процессе повседневной политики, является неразработанной в отечественной социологии.

Объектом исследования выступают генезис и эволюция публичной политики.

Предметом исследования является система связей и отношений на макро и микросоциальных уровнях, определяющих ценностные смыслы публичной политики как формы репрезентации власти.

Гипотеза исследования состоит в предположении об определяющей роли публичной политики в конструировании целостности социкультурного пространства, которая достигается посредством диалога власти и населения, направленному на достижение взаимопонимания и взаимодействия. Поэтому выраженные в общественном мнении недостаточно высокий рейтинг россий

1 См.: Oevermann U. Hermeneutik als unverzichtbare methodologische Grundlage für die Analyse von Subjektivat. Zugleich eine Kritik der Tiefenhermeneutik. Frankfurt, 1993; Scneider W.L. Objektive Hermeneutik als Forschungsmetode der Systemtheorie. // Frankfurt, 1955; Bora A. Konstruktion und Rekonstruktion. // Frankfurt, 1994; Machura S. Die Kontrolle oef-fentlicher Unternehmen. Wiesbaden: 1993; Рикер П. Герменевтика, этика, политика. Московские лекции и интервью. М., 1995 и др. ской власти, неудовлетворительное социальное настроение, значительный процент недоверия к государственным и властным институтам, субкультурная дезинтеграция населения, - во многом объясняются не только состоянием дел в стране, но и дисфункциями публичной политики, обусловленными её теоретической не разработанностью и практической неразвитостью. А это, в свою очередь, определяет отсутствие в публичном пространстве адекватной репрезентации власти.

Цель исследования - осуществить социокультурный анализ публичной политики как формы репрезентации власти; обосновать необходимость и возможность создания в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. обосновать выбор методологии исследования, адекватной системному характеру публичной политики, реализующейся на макро- и микросоциальном уровнях;

2. выявить и изучить особенности публичности как поля реализации публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса;

3. проследить структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе;

4. проанализировать подходы к публичной политике в России и на Западе, объясняющие трудности конституирования российской политической культуры,

5. выявить особенности воздействия публичной политики на общественное мнение и исследовать проблему саморазвития и искажения общественного мнения в процессе восприятия информации;

6. изучить и охарактеризовать состояние публичной политики в России как формы репрезентации власти;

7. выявить особенности российского общественного мнения, функционирующего в коммуникативном процессе;

12

8. установить лидера формирования общественного мнения россиян в системе СМИ;

9. аргументировать необходимость репрезентации государства как задачу повседневной российской публичной политики;

10. осветить значение политической символики и символической политики в коммуникативном процессе;

11. проанализировать влияние экономических интересов основных социальных субъектов на публичную политику и интериоризацию её массовым сознанием.

Эмпирическую базу диссертации составили репрезентативные прикладные социологические исследования лонгитюдного и разового характера, выполненные отечественными и зарубелеными социологами. Эмпирическая база включает в себя использование как вторичной информации из опубликованных источников, так и результатов социологических исследований, руководителем и участником которых является автор.

Теоретико-методологическую основу работы составляют принципы социальной философии изучения явлений и процессов общественной жизни.

В диссертации применялся принцип историзма, позволивший провести анализ генезиса политической публичности, выявить как её устойчивые, так и изменчивые черты в разные культурно-исторические эпохи. Изучение публичной политики как макросоциального явления осуществлялось на базе принципа детерминизма, коммуникативной политической теории Н. Луман-на, теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, социокультурной методологии X. Арендт и Р. Сеннета, социеталъной теории коммуникаций A.B. Дмитриева.

При исследовании общественного мнения и ценностного политического сознания в работе использовались: а) принципы системного анализа социальных явлений с использованием концепций интердисциплинарности социологии и автопойэзиса Н. Луманна; б) принципы системного анализа социальных явлений в сочетании с герменевтикой. В последнем случае мы ис

13 ходим из идей, высказанных современными немецкими учеными В.Л. Шнайдером и У. Оверманом (перевод неизвестных в России работ выполнен автором), что герменевтика обогащает пониманием и интерпретацией системный, структурно-функциональный анализ ценностного мира социальных субъектов; что объективная герменевтика заключает в себе эксплицитные понятия «смысл» и «структура».

Достаточно эвристичным для исследования отдельных аспектов политической публичности, (например, репрезентации власти в СМИ) явились теоретико-методологические направления, контрастирующие с основными принципами академической социологии. Среди них особое место занимает «социальная драматургия» и Гофмана, использованы также теории социальных взаимодействий, развитые в русле символического интеракционизма.

Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что диссертация является одной из первых работ, где публичная политика последовательно анализируется как форма репрезентации власти в историко-культурном процессе; обосновывается необходимость и возможность создания специальной социологической теории публичной политики.

В содержательном плане научная новизна работы заключается в следующем:

- аргументирована необходимость использования интердисциплинарного подхода к анализу публичной политики как сложной коммуникативной системы, функционирующей на макро и микро социальном уровнях; определены теоретико-методологические основы, адекватные публичной политике как предмету социокультурного исследования;

- проведен сравнительный анализ публичной политики на различных этапах историко-культурного процесса и показаны их различия по формам, методам и средствам репрезентации государственной власти;

- введены в научный оборот идеи неизвестных в России современных немецких специалистов в области публичной политики (Вольфганга Людвига Шнайдера, Курта Овермана, Ульриха Саркинелли и др.),

14 на основании которых выявлены и сгруппированы структурно-функциональные изменения публичности в развитом индустриальном обществе; проанализированы и сгруппированны особенности общественного мнения россиян, конституируемого публичной политикой; впервые исследуется проблема стабильности, искажения и воспроизводства общественного мнения в процессе восприятия информации; на основе обширной переводной и отечественной научной литературы по проблемам публичной политики в России и на Западе обосновано предметное поле социологии публичной политики как специальной научной дисциплины и показаны ее возможности в кон-ститурировании гармоничного социокультурного пространства; концептуализация подхода к исследованию репрезентации государства как задачи повседневной публичной политики позволила выделить этапы развития публичной политики как коммуникационного процесса, и показать особенности репрезентации политических событий и персон; введен в научный оборот эмпирический материал, позволивший вы-, явить лидера формирования общественного мнения россиян и их политических представлений в системе СМИ; показаны особенности политической символики и символической политики как формы коммуникативного символического действия, направленного на эстетизацию власти и формирование политической идентичности; выявлен социальный смысл публичной политики как компонента индустрии культуры, что делает публичную политику предметом производства и потребления символической продукции; показан двойственный характер публичной политики как превращенной формы экономического интереса, что позволило выявить сформированные групповыми интересами особые «пограничной зоны», закрытые для публичной сферы; - показана особенности репрезентации государственной власти как специфического коммуникативного процесса производства и потребления знаков, что позволило проанализировать символическую и виртуальную ипостаси информационного пространства. На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Сложность публичной политики как социокультурного феномена обусловливает необходимость интердисциплинарного социокультурного подхода к её исследованию: принципов историзма и детерминизма, системного подхода в сочетании с герменевтическим (понимание и интерпретация), теории коммуникативного действия, а также методологии социальной драматургии общественной жизни.

2. Публичная политика - сложная макросоциальная информационная система, реализующаяся в публичном пространстве и осуществляющая взаимодействие властвующих и подвластных; интерпретацию и иерархизацию важнейших направлений государственной политики, вопросов и событий общественной жизни через многообразные акты масс-медийной коммуникации, включающие персонифицированные и деперсонифицированные формы репрезентации власти с определённым набором ценностей и приоритетов.

3. В античном обществе были заложены функциональные основы современной публичной политики, которые сводились к оперативному информированию и управлению с гибким применением политической публичности в массовых мероприятиях, искусстве и архитектуре; употреблению политического языка, политизирующего моральные категории; использованию политической театральности; формализации публичной жизни и иным инструментам формирования общественного мнения. В античном обществе публичная политика имела институциональные формы.

4. Основные цели публичной политики Средневековья - легитимация власти и консолидация людей на основе их самоидентификации как единого хри

16 стианского мира - осуществлялись посредством уникального опыта в области публичной политики (сходного с опытом поздних тоталитарных режимов), который характеризовался удалением публичной жизни от решений важных государственных дел, «выходом» частной жизни в публичную сферу (храм), контролем над приватной жизнью, легитимацией государственной власти, презентацией её как богоугодной.

5. Развивающиеся буржуазные отношения кардинально меняют характер публичной сферы, которая становится светской, а реализующаяся в ней публичная политика - отделяет интересы государств и народов от религиозных воззрений. Соответственно, немецкая классическая философия, в отличие от средневековой мысли, наделяя политическую публичность этическим смыслом, исходит не из нравственности норм человеческого поведения, а из успешности реализации максим политического управления.

6. В развитом индустриальном обществе происходят структурно-функциональные изменения публичности, которые проявляются в появлении «пограничной зоны», не являющейся ни публичной, ни приватной. В ней происходят срастание партий и групп интересов с органами законодательной и исполнительной власти, борьба за власть и конкуренция политических акторов. Только «пройдя» пограничную зону, возникшие в ней явления могут стать предметом публичной политики и войти в публичную сферу.

7. Состояние публичной политики в России характеризуется неразвитостью межинституциональных взаимодействий, неясностью и неполнотой функциональных задач, присущих публичной политике развитых индустриальных обществ. Интеллектуальный потенциал российских «школ публичной политики» и «просветительских центров» не используется для решения экономических, политических, социокультурных задач, стоящих перед страной и регионами.

8. Отсутствие в отечественной науке специальной социологической теории публичной политики объясняет неэффективность следующих коммуникационных технологий: а) интепретации и понимания общественного мнения как лабильного и ав-топойэтичного феномена, его оценок различных событий общественной жизни, что не позволяет осуществлять адекватную обратную связь; б) отсутствие репрезентации власти и замена ее фрагментарными актами презентации тех или иных событий и персон; в) проектирования гармонизации средствами публичной политики социальных отношений на различных уровнях: от правового регулирования до взаимодействия людей в приватной сфере - семье.

9. Общественное мнение, конституируемое публичной политикой, является лабильным, не вполне адекватным содержанию коммуникативных актов публичной политики, «артефактом», обладает относительной самостоятельностью и способностью к воспроизводству. Феномен российского общественного мнения является не гомогенным, а многосоставным и раздробленным. Оно воспроизводится в своей раздробленности и расхождениях у отдельных групп населения и в таком качестве функционирует в коммуникативном процессе.

10.В системе СМИ лидерами в формировании общественного мнения в большей степени выступает региональное ТВ, нежели центральные телевидение и пресса. Мнения о деятельности центральной власти респонденты формируют в соответствии с успехами (или неуспехами) той или иной области политики в регионе, причем наличие (или отсутствие) у опрошенных удовлетворительно оплачиваемой работы имеет решающее значение.

11 .Репрезентация государства как задача повседневной публичной политики предполагает освещение и разъяснение политического процесса с обязательным учетом жизненных интересов всех слоев населения. Низкая степень доверия к политическим и государственным институтам в современной России детерминируется не только реальным положением дел в стране, но и СМИ, которые с целью интенсификации информационного воздействия драматизируют практически любую информацию. Этот вопрос остается вне сферы внимания интерпретаторов общественного мнения.

18

12.Практика публичной политики представляет собой коммуникативное взаимовлияние субъектов действия с сильной детерминацией социальной ситуации и её субъективной интерпретации. Политические ценности как компонент публичной политики предстают как система интеракций, задающая ориентиры будущего - специфические структуры ожидания, где взаимодействуют ретроспектива и актуальность в единстве осознанных и неосознаваемых элементов. Политическая символика и символическая политика выражают суть коммуникации как формы символического действия. Политическая символика эстетизирует власть, обладает массовосуггестивным воздействием. Интенсивная эстетизация политики всегда ведет к упадку политической культуры.

13.Публичная политика как компонент индустрии культуры, интериоризуя политический интерес, является превращенной формой экономического интереса. Понятие превращенной формы характеризует способ функционирования индивидуального и общественного сознания в структуре социальных отношений.

Н.Коммуникационные процессы репрезентации власти суть производство и потребление знаков. В этом процессе необходим учет субкультурных различий в восприятии информации населением. Процесс репрезентации власти конституирует особое информационное пространство общества, образуя, с одной стороны, символическое отображение реальности, а с другой - особую, вполне реальную виртуальность. Драматургия, театральные эффекты присущи практике публичной политики любых государств.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что её логика, структура, содержательная направленность и исследовательский дискурс представляют собой проект такой неразработанной в современном обществознании специальной теории, как социология публичной политики.

Практическая значимость работы связана с тем, что полученные результаты обосновывают необходимость осуществления корректирующих ша

19 гов в реформировании российского общества в направлении научно обоснованной, оптимальной публичной политики как формы репрезентации власти. Содержание и результаты диссертации возможность использовать её при подготовке специалистов государственного аппарата управления, в «школах публичной политики» и иных центрах, профессионально занимающихся вопросами публичной политики. Материалы диссертации могут найти применение в научно-педагогической работе при освещении процессов трансформации России, динамики общественного мнения, теорий коммуникативного действия, роли публичной политики в репрезентации власти.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на международных научных и научно-практических конференциях: Второй международной конференции «Реформы в славянском мире» (Киев, 1995); «Политический менталитет» (Ростов-на-Дону, 1996); международной конференции «Российский менталитет: источники и тенденции развития» (Москва, 1998); научной конференции «Технологии власти и управления в современном государстве» (Москва, 1998); на межрегиональных научных конференциях: «Российское общество: осмысление прошлого и настоящего» (Новочеркасск, 1999); «Развитие личности в образовательных системах» (Элиста, 1999); Всероссийской научной конференции «Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России» (Новороссийск, 2000); «Политико-правовая культура и духовность» (Ростов-на-Дону, 2001); Третьим Всероссийском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 2002); «Правовое и политическое взаимодействие» (Ростов-на-Дону, Таганрог, 2004) и др.

Результаты исследования опубликованы в научных работах, общим объёмом более 36 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, состоящих из 16 параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Публичная политика как форма репрезентации власти в культурно-историческом процессе"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Центром политической жизни любой страны является государство, реализующее направления политики в различных областях общественной жизни. Публичная сфера, функционирующая в каждом государстве, «работает» на разъяснение политических стратегий с учетом интересов всех слоев населения, формирует образ власти в массовом сознании, обеспечивая её ле-х гитимность и доверие граждан.

Но, как показал предпринятый в работе анализ, в массовом сознании населения России образы власти, политики и государства оцениваются в целом невысоко, а степень доверия к государственным социальным институтам также весьма неудовлетворительна. Основная причина такого отношения к власти - реальное положение дел в стране. Но не последнюю роль играет отсутствие научно обоснованной публичной политики.

Сложность публичной политики как социокультурного феномена обусловливает необходимость интердисциплинарного подхода к её исследованию: использования принципа историзма и детерминизма, системного подхода в сочетании с герменевтическим (понимание и интерпретация), привлечения теории коммуникативного действия, методологии социальной драматургии общественной жизни, что и было реализовано в данном исследовании. Был предпринят также перевод работ, посвященных публичной политике, ученых тех государств (например, Англии, Франции, Германии, США и др.), где она давно выделилась в отдельную область знания.

В данной работе обосновано, что создание специальной социологической теории публичной политики в отечественном обществознании необходимо и возможно, обозначены «узловые» моменты такой теории. Одним из заслуживающих дальнейшего углубленного исследования моментов публичной политики как особого взаимодействия власти и народа являются реализация «прозрачности» различных направлений государственной политики, и?1 адекватная и профессиональная презентация СМИ. Ведь низкая степень до

293 верия к политическим и государственным институтам в современной Росси^ детерминируется не только реальным положением дел в стране, но и спецификой российских СМИ, которые в целях интенсификации информационного воздействия драматизируют практически любую информацию. Этот вопрос остается вне сферы внимания как ученых, так и политиков.

Другой момент, связанный с созданием и практическим применением такой области знания, как социология публичной политики, - это изменение подходов к интерпретации общественного мнения в соответствии с достижениями современной научной мысли. Необходимо учитывать то, что общественное мнение подвержено искажениям восприятия информации в зависимости от субкультурных особенностей социального субъекта, что оно способно к самовоспроизводству. Поэтому публичная политика любой страны должна принимать во внимание интересы всех социальных групп, а также их субI культурные особенности. Как было показано в работе, репрезентация государства как задача повседневной публичной политики предполагает освещение и разъяснение политического процесса с учетом интересов всех слоев населения. Только в свете сказанного можно говорить о целенаправленном^ конституировании политической культуры и политических ценностей населения.

Список научной литературыБогучарский, Андрей Викторович, диссертация по теме "Социология культуры, духовной жизни"

1. Абель Т. Социология. Основы теории // Пер. с польск. В.П. Макаренко. М., 2003.

2. Абелъс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпре-тативную социологию. СПб., 2000.

3. Абеляр П. История моих бедствий (и другие произведения). М., 1959.

4. Александрова О.С. О познавательном статусе мнения: к постановке проблемы // Духовные аспекты бытия. Владимир, 2000. Вып. 2. ^

5. Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура. М., 1963.

6. Алмонд Г., Верба С. Культура гражданина. М., 1956.

7. Андреев С.С. Политическое сознание и политическое поведение // Соц.-полит. журн. 1992. № 8.

8. Античная гражданская община: Проблемы социально-политического развития / Под ред. Е.С. Чемоданова. Л., 1986.

9. Античная культура и современная наука / Под ред. Б. Пиотровского. М., 1995.

10. Антошевский А. Форма правления // Переход к демократии стран Центральной и Восточной Европы в сравнительной перспективе / Под ред. А. Антошевского и Р. Хербута / Пер. с польс. Донецк, 2001.

11. Апелъ К.-О. Априори коммуникативного сообщества и основания этики f Пер. с нем.

12. Апелъ К.-О. Трансформация философии / Пер. с нем. В. Куренной, Б. Скуратов. М., 2001.

13. Басенко H.A. Антиномии института политической свободы: Автореф. дис. . канд. полит, наук. Ростов н/Д, 2003.

14. Басенко H.A. Институт политической свободы в современном обществе // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего рос. филос. конгр. Ростов н/Д, 2002. Т. 4. ^15