автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пушкин и Хафиз

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пушкин и Хафиз"

На правах рукописи

МОХАММАДИ ЗАХРА

Пушкин и Хафиз (к проблеме "восточного слога" в творчестве Пушкина)

Специальность 10 01 01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

□0344Э2В1

Москва-2008

003449261

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им М В Ломоносова

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Дмитрий Павлович Ивинский

Официальные оппоненты-

- доктор филологических наук, профессор Михайлова Наталья Ивановна

Государственный музей А С Пушкина

- доктор филологических наук, профессор Рейснер Марина Львовна Институт стран Азии и Африки при МГУ им М В Ломоносова

Ведущая организация

Институт мировой литературы им Горького РАН

Защита состоится «30 2008 г. в часов на заседании

диссертационного совета Д501 001 26 при Московском государственном университете по адресу 119991 Москва Лениниские горы, МГУ, 1 учебный корпус, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета

„ г Автореферат разослан"« г

Ученый секретарь Криницын А Б

диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

Предмет исследования. Диссертация посвящена теме "Пушкин и Хафиз" Основной материал - литературные произведения Пушкина и Хафиза, а также научные работы об их творчестве и о рецепции поэзии Востока в России

Актуальность темы обусловлена ее недостаточной изученностью до сих пор не предпринимались попытки выделить, описать и проанализировать всю совокупность явных и скрытых отсылок к Хафизу в произведениях Пушкина Разумеется, есть немало научных работ, в которых рассматривается "восточный колорит" в произведениях Пушкина (Д Д Благой, И С Брагинский, В В Виноградов, Б В Томашевский, Н В Измайлов, Ю М Лотман, Б Мейлах, Ю Н Тынянов, Н И Черняев и др ), но отношение Пушкина к Хафизу и возможные источники сведений о нем специально не рассматривается и даже вопрос о необходимости детального изучения этих источников, в сущности, не поставлен Во всяком случае, не подлежит сомнению, что "Западно - Восточный Диван" Гете был не единственным источником этих сведений Важно и другое сопоставление Пушкина и Хафиза как представителей персидской и русской культур и литератур открывает перспективы для дальнейших разысканий в этой области

В диссертации ставятся следующие задачи

1) Дать обзор литературы вопроса об отношении Пушкина к Востоку и о месте "восточного колорита" в творчестве Пушкина

2) Определить возможные источники информации Пушкина о Хафизе

3) Рассмотреть "общие", сходные или сопоставимые мотивы в поэзии русского и персидского поэтов

Научное значение работы определяется не только тем, что в ней впервые предпринимается опыт сопоставления мотивов Пушкина и Хафиза впервые на русском языке столь обстоятельно излагаются сведения о жизни и творчестве Хафиза, в особенности имеющие прямое или косвенное отношение к теме настоящего исследования Эти сведения вместе с результатами сопоставления творчества Пушкина и Хафиза могут иметь значение как для востоковедов, так и для историков русской литературы и исследователей литературных отношений

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования материалов работы в вузовских курсах сравнительного литературоведения Кроме того, результаты работы могут использоваться в учебных пособиях, научных монографиях, в переводческой практике и т д

Апробация работы. По теме диссертации были прочитаны доклады на Ломоносовских чтениях МГУ в 2006, 2007 и 2008 годах, на III международном конгрессе исследователей русского языка «Русский

язык исторические судьбы и современность» в марте 2007 г (МГУ), на международной конференции "Текст проблемы и перспективы Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного" в ноябре 2007 г (МГУ), на научной конференции "Студенты - А С Пушкину" (Государственный музей А С Пушкина, май 2008 г)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются цели и задачи исследования, дается краткий обзор истории востоковедения в России в ХУП-конце XIX в, после чего мы переходим к описанию русской рецепции восточной поэзии Далее рассматривается история жизни и творчества Хафиза и возможные источники сведений Пушкина о нем, особое внимание уделяется переводам Хафиза на русский язык

В главе I ("Пушкин и культура Востока") рассматривается "восточный колорит" в произведениях Пушкина

Раздел 1-1 посвящен истории знакомства Пушкина с миром Востока и соответственно его постоянному интересу к Востоку

Пушкин познакомился с культурой Востока в лицейские годы В книге профессора И К Кайданова (1782 - 1843) "Руководство к познанию всеобщей политической истории" (СПб, 1821) подробно описывается состояние азиатских народов до времен Кира Великого и основания персидской монархии и рассматривается географическое и внутреннее состояние древней Персии во время царствования Кира и после него Очень вероятно, что из данного издания Пушкин получил сведения о Зороастре, личность которого Кайданов описывает в контексте темы идеального государя, всегда волновавшей Пушкина В частности Кайданов рассуждает о стремлении Зороастра внушить государям любовь к справедливости и человеколюбию, облегчить бедствия народа надеждой на будущее счастье и водворить на земле мир и благоденствие

Труды младшего современника Пушкина, составителя первого персидско-русского словаря ДП Ознобишина (1804-1877) пользовались известностью в литературных кругах и нет оснований полагать, что Пушкин их игнорировал Именно Ознобишин впервые перевел поэзию классических поэтов Ирана, в том числе и Хафиза, с подлинника Ознобишин активно печатался в тех именно журналах и альманахах, которые неизменно вызывали интерес в пушкинском кругу или даже издавались литераторами его представителями («Вестник Европы», «Соревнователь», «Сын Отечества», «Московский вестник», «Русский зритель», «Галатея» «Северные цветы», «Северная лира», «Альбом северных муз» и др) Вместе с тем, и отдельные издания произведений Ознобишина (в особенности «Селам, или Язык

цветов», 1830, «Гинекион», 1830) вызывали не только читательский, но и «цеховой» интерес 1

Но и поэты более близкие к Пушкину, чем Ознобишин, часто обнаруживали интерес к восточной культуре, общение с ними должно было время от времени возвращать Пушкина к размышлениям о ней В первую очередь здесь следует назвать В К Кюхельбекера, который в своей программной статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824) заявил, что изучение восточной поэзии необходимо для развития русской литературы не менее, чем усвоение западной «При основательнейших познаниях и большем, нежели теперь, трудолюбии наших писателей Россия по самому своему географическому положению могла бы присвоить себе все сокровища ума Европы и Азии Фердоуси, Гафис, Саади, Джами ждут русских читателей»2 Эта мысль о необходимости широкого культурного синтеза, в ходе которого должно было раскрыться призвание русской литературы, объединяющей смысловые возможности восточной и западной цивилизаций, не была достоянием одного Кюхельбекера, как мы увидим далее, самый живой интерес к ней проявил и Пушкин

Другим источником его сведений о персидской поэзии был журнал "Вестник Европы", в котором регулярно печатались материалы, посвященные эстетике, литературе и культуре Востока В январе 1811 г "Вестник" опубликовал статью под названием "Мысли о заведении в России Академии Азиатской", где неоднократно повторялось имя Зороастра В статье речь шла и о персидской философии, поэзии и т п 3 В этом же году на страницах "Вестника Европы" появились легенда о Меджнуне и Лейли и арабские изречения4 В 1814 г в Париже опубликовали статью А Журдена (1788—1818) о Фирдоуси, Саади и Хафизе, где приведены три газели Хафиза и "Завещание" Саади Через год "Вестник Европы" напечатал выборочный перевод этой статьи под названием "О языке персидском и словесности"5, отрывки из "Голистана" Саади6, Сатира Фердоуси на Махмуда и отрывки из поэмы «Шахнаме»7, три газели Хафиза, статьи Журдена "О Тегеране, столице персидского Шаха" и "Об Исфагане"8 В 1825 - 1826 гг в разных номерах журнала были опубликованы переводы как с французского,

1 Подробнее см Заславский И Я Три сюжета из ознобишинского архива, Лермонтовский сборник, Л 1985 С 261-266 Гольц ТМ « Поэт и полиглот », Ознобишин ДП Стихотворения, Проза В двух книгах Книга вторая / Изд Подгот Т М Гольц, А Л Гришунин, HH Холмухамедова М Наука 2001 С 315-375, Холмухамедова НН ДП Ознобишин в контексте русской ориентальной поэзии 20-40-х годов XIX века, Там же С 376-434

2 Кюхельбекер В К Путешествие, Дневник, Статьи Л Наука, 1979 С 458

5 Вестник Европы 1811 №1,С 27-53

4 Вестник Европы, 1811 №16, С 58-60

5 Вестник Европы 1815 № 9, С 29-38, № 12, с 37-49, №13, с 33-50, № 15, С 7-13

6 Вестник Европы, 1815 №9, С 28-38

7 Вестник Европы, 1815 № 10, С 2-19

8 Вестник Европы, 1815 № 11, С 1-3

так и с подлинников, см , например, две персидские повести "Спор о красавице" и "Купеческая дочь и Паша", переведенные H Коноплевым с персидского9 В 1825 г в "Вестнике Европы" увидели свет первые переводы на русский язык "Изречений и анекдотов" персидского поэта Джами (с французского)10 В номерах 5, 6 и 8 в 1826 г журнал напечатал "Цветы Востока" с пометкой "Из арабских и персидских писателей" в переводе с подлинников А в 21 и 22-ом номерах журнала за тот же год - "Беседу животных" и отрывки из "Тути-наме" ("Попугаевы сказки") в переводе с персидского H Коноплева Отношение Пушкина к «Вестнику Европы» и его многолетнему издателю M Т Каченовскому было, как известно, в целом негативным, что, впрочем, не мешал Пушкину проявлять интерес и к содержанию издания, и к его восприятию в литературной среде Показательно, что одним из значимых источников оды «Пророк» (1826) считается апокрифическое «Магометово путешествие на небо», опубликованное именно в «Вестнике Европы»"

Существенное влияние на творчество Пушкина оказал сборник "Тысяча и одна ночь", отразивший мифологические представления народов Востока - арабов, персов, индийцев Этот сборник вышел в свет в Париже в 1704 г в переводе А Галлана12 Данная публикация могла повлиять на такие произведения Пушкина как "Руслан и Людмила", "Сказка о золотом петушке", "Бахчисарайский фонтан", во всяком случае в каждом из них обнаруживаются именно те мотивы сказок «Тысячи и одной ночи», которые оказались наиболее устойчивыми и «проходят» через весь сборник, обеспечивая его смысловое и художественное единство

Но Пушкина интересовала не только светская восточная поэзия, но, вместе с тем, и поэтика их произведений, древняя мифология и религия мусульман Цикл "Подражания Корану" в полной мере свидетельствует о хорошем знакомстве Пушкина с культурой мусульманского Востока, впрочем, уже в юношеской поэме «Руслан и Людмила» вполне различима попытка обобщения если не имевшихся у автора достоверных сведений о культуре Востока, то важнейших аспектов тех сильно мифологизированных и потому вполне условных образов Востока, которые получили распространение в России еще в XVIII в

В разделе 1-2 анализируется первая восточная пушкинская поэма "Кавказский пленник", "открывшая" русскому человеку Кавказ как литературную тему Этот аспект культурного значения поэмы в полной мере уловил уже Белинский "С легкой руки Пушкина Кавказ сделался для русских заветною страной Не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни, смелых

9 Вестник Европы, 1826 № 7, с 225-232

10 Вестник Европы, 1826 №21, С 61-67

"ЛобиковаНМ Пушкин и Восток M Наука, 1974 С 9

12 Les Mille et une Nuits, traduits de l'arabe par A Galland, 12 vis, P , 1704 - 1717

мечтаний Муза Пушкина как бы освятила давно уже на деле существовавшее родство России с этим краем И Кавказ - эта колыбель поэзии Пушкина - сделался потом и колыбелью поэзии Лермонтова "|3

Но в "Кавказском пленнике" тема Востока оказалась тесно связанной с западным романтизмом в духе восточных поэм Байрона, в этой поэме звучат мотивы разочарования, отчуждения, одиночества, свободы, а также всевластия судьбы, играющей с человеком так жестоко и так непредсказуемо

Пушкин быстро усвоил технику романтического экзотического пейзажа и принципы изображения «бурных» «восточных» страстей, что особенно пригодилось ему в «Бахчисарайском фонтане» Как известно, найденная Пушкиным при помощи Байрона модель романтической поэмы оказалась необычайно продуктивной "Кавказ, экзотический русский Восток, привлекал к себе внимание русских байронистов начиная с самого Пушкина, который первый, в 1821 г, открыл туда путь "Кавказским пленником" За протекшие со времени издания поэмы 9 лег мотив "пленника" и кавказская экзотика вообще успели потускнеть и износиться под пером многочисленных подражателей" 14 Между тем в «Кавказском пленнике» был создан поэтический образ нового романтического героя, переживания которого имели автобиографическую подоплеку Об этом Пушкин писал В П Горчакову в октябре — ноябре 1822 г "Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века" Итак, восточная экзотика, «восточный слог», сама форма «восточной поэмы» оказались формой обобщения того психологического материала, который приобретал значение именно в европейском культурном контексте.

Раздел 1-3 посвящен "Бахчисарайскому фонтану" и "восточному колориту" в этой поэме

Первоначально поэма была названа "Гарем", но позднее, как считается, под влиянием Саади, Пушкин изменил название и в качестве эпиграфа использовал строки персидского поэта "Многие, так же как и

13 Белинский В Г Полное собрание сочинений, Т VII М, 1955 С 373

14 Измайлов Н В Очерки творчества Пушкина Л 1975 С 205, см также Веселовский А Этюды и характеристики (Этюды о байронизме), изд 4-е М, 1912 T I С 385-436, 514-561, Козмин Н Пушкин в мировой литературе (Пушкин о Байроне) М,1926 С 19-112, Потапова Г Пушкин в прижизненной критике, 1820-1827 (В буре споров, в вихре критик) СПб 1996 С 7, Лотман Ю АС Пушкин Биография писателя (статьи и заметки) 1960-1990 СПб, 1995 С 95192, Кибальник С Пушкин Исследования и материалы (тема изгнания в поэзии Пушкина) Л , 1991 Т 14 С 40, Мейлах Б Пушкин Исследования и материалы (Реалистическая система Пушкина в восприятии его современников) Л, 1969 Т VI С 15, 21, Томашевский Б Пушкин Исследования и материалы (Строфика Пушкина) М, Л, 1958 С 129, Томашевский Б Пушкин Исследования и материалы (Вопросы языка в творчестве Пушкина) М, Л, 1958 С 167-169, Жирмунский В Пушкин Временник Пушкинской комиссии (Пушкин и западные литературы) М-Л, 1937 выпЗ С 75 и др

я, посещали сей фонтан, но иных уже нет, другие странствуют далече" Сочинение Саади "Голестан" (1258), написанное ритмизированной прозой и стихами, состоящее из нравоучительных рассказов-притчей, рассуждений и афоризмов, было известно в России в латинском и немецком переводе с конца XVII в , тогда же появились первые из него переводы на русском языке В XVIII, в начале XIX в появились и французские переводы Большое число рассказов и афоризмов Саади переводилось в XVIII в и печаталось в журналах, литературных сборниках, хрестоматиях и др 15

По утверждению Б JI Модзалевского, в библиотеке Пушкина имелись переводы на французский язык "Панд наме" Саади (издание 1828 г) и "Голестан" (издание 1834 г)16 Источник эпиграфа к «Бахчисарайскому фонтану» - «восточный роман Томаса Мура «Лалла-Рук», в котором упоминается «. .фонтан, на котором некая рука грубо начертала хорошо известные слова из Сади «Многие, как я, созерцали этот фонтан, но они ушли, и глаза их закрыты навеки»"17

Для рассмотрении проблемы "восточного слога" в творчестве Пушкина существенным представляется его неожиданное замечание в письме к Вяземскому от октября 1823 г Пушкин пишегг "Бахчисарайский фонтан, между нами, дрянь, но эпиграф его прелесть"18 Вряд ли данное признание поэта следует принимать за чистую монету, однако оно, во всяком случае, свидетельствует о стремлении привлечь внимание адресата к этому «восточному» эпиграфу, который становится указанием на значимость неявного, «второго» смыслового плана поэмы, и этот «второй» план предлагается разгадывать адресату письма Еще один отзыв Пушкина о "Бахчисарайском фонтане", перекликающийся сданным, находим в его статье "Опровержение на критики" "Бахчисарайский фонтан в рукописи назван был Харемом, но меланхолический эпиграф (который, конечно, лучше всей поэмы) соблазнил меня"19

В другом письме, обращенном также к Вяземскому и написанном в марте—апреле 1825 г читаем "Слог восточный был для меня образцом, сколько возможно нам, благоразумным, холодным европейцам Кстати еще — знаешь, почему я не люблю Мура — потому что он чересчур уже восточен Он подражает ребячески и уродливо — ребячеству и уродливости Саади, Гафиза и Магомета -Европеец, и в упоении восточной роскоши, должен сохранить вкус и взор европейца Вот почему Байрон так и прелестен в Гяуре, в Абидосской невесте и проч"20

15 Рак В Д Пушкин, Исследования и материалы Саади СПб, 2004 С 298-300

16 Модзалевский Б Л Библиотека А С Пушкина СПб , 1910 С 291-292

17См об этом ТомашевкийБ В Пушкин, Книга первая, М , Л 1956 С 506

18 Письмо Пушкина Вяземскому 14 октября 1823 XIII С 377

" Статья "Опровержение на критики" 1830 XI С 165

20 Письмо Пушкина Вяземскому, март—апрель 1825 XIII С 160

Эти отзывы свидетельствуют о парадоксальном, двуплановом отношении Пушкина к "Востоку" с одной стороны, он отмечает «уродливость» и «ребячество» Саади и других восточных поэтов, но при этом «восточный слог» остается для него «образцом», мало того, из «уродливого» Саади он берет эпиграф, который нравится ему больше собственной поэмы, в другом месте он искренне хвалит прелестную эпиграмму, взятую из Саади

Но парадоксальной оказывается и очень своеобразная игра, связанная с противопоставлением Востока и Запада самоотождествление с европейской культурой не мешает Пушкину воспринимать ее иронически, а неприятие вычурного «восточного слога» не означает отсутствия интереса к конкретным авторам и произведениям В дальнейшем эта двойственность отношения к Востоку будет у Пушкина сохраняться, ее ближайшее следствие - постепенное формирование поэтики синтеза элементов культур Востока и Запада

В разделе 1-4 рассматривается цикл "Подражания Корану", его источники и его связь с Востоком Обычно считается, что Пушкин познакомился с Кораном по переводу Михаила Веревкина с французского (СПб, 1790)21 Восточные источники "Подражаний Корану" и комментарии к ним исследовались в работах Д Белкина, Д Благого, С М Бонди, В М Жирмунского, Р В Иезуитовой, Н В Измайлова, Б В Томашевского, С А Фомичева и др

Для нас наиболее существенно то обстоятельство, что в данном цикле углубляется поэтика парадоксального сопоставления элементов культур Востока и Запада космогонические представления мусульман излагаются поэтическим языком, ориентированным на «библеизмы» В результате проницаемой оказывается сама граница между иудео-христианской и мусульманской культурными традициями При этом собственно религиозные проблемы Пушкина не занимают в Коране он видит памятник поэзии

Существенно, что литературная практика многих персидских поэтов, и прежде всего именно Хафиза, по крайней мере сопоставима с пушкинской в лирике Хафиза, например, не только обсуждаются различные аспекты учения Христа, но и предпринимаются попытки сопоставить его с пророком Мохаммедом

Раздел 1-5 посвящен оде «Пророк» (1826) Обычно Пушкин, согласно тогдашней традиции, говоря о поэзии, пользовался метафорическими образами, взятыми из античной мифологии музы, Аполлон, Пегас и т п "Но в данном стихотворении, - писал С М Бонди, - Пушкин обращается к образам библейской мифологии вместо поэта - пророк, вместо Аполлона - библейский бог, вместо

21 Кашталева К С «Подражания Корану» Пушкина и их первоисточники Записки коллегии востоковедов 1930 Т V С 243-270

музы - посланник бога, шестикрылый серафим"22 Важно и другое в читательском восприятии стихотворения произошло любопытное расслоение, обусловленное все той же пушкинской установкой на «синтез», ср «"Пророк" Пушкина принимается < > за действительного, в собственном смысле пророка, причем иные признают его пророком библейским, другие относят его к Корану и видят в нем самого Мухаммеда» 23

В Соловьев полагал, что, как минимум, два мотива в "Пророке" Пушкина могут быть связаны с Мохаммедом "пустыня" и "ангел"24 В стихотворении "Пророк" после стихов

В уста замершие мои Вложил десницею кровавой,

полностью, как вся начальная часть стихотворения, соответсвующих ветхозаветному тексту, следует вариация на тот же мотив, но на этот раз более близкая тексту Корана

И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую выдвинул

94-я сура Корана начинается стихом

Разве мы не раскрыли тебе твою грудь9 -

и далее приводятся новая формула очищения грехов

и не сняли с тебя твою ношу, которая тяготила твою спину9 И возвысили твое поминание9 Ведь, поистине, с тягостью легкость, поистине, с тягостью легкость' И когда ты покончишь, то утруждайся и к своему господу устремляйся'

Отметим еще одно, хотя и менее выразительное, соответствие Согласно легенде, Мохаммед рассказывал "Однажды, когда я играл со

22 Бонди С М О Пушкине статьи и исследования рождение реализма в творчестве Пушкина М, 1978 с 145

23 Соловьев В Пушкин в русской философской критике Конец XIX — первая половина XX вв М 1990 с 55

46 Соловьев В Пушкин в русской философской критике Конец XIX — первая половина XX вв М , 1990 с 56-66

своими ровесниками, подошли ко мне трое мужчин один из них вынул мое сердце вдруг я заметил в его руке перстень, излучающий свет, который ослеплял взирающего до потери сознания Затем этим перстнем опечатал мое сердце, в результате сердце мое наполнилось пророческой зарей и мудростью" Ветхозаветная пророческая книга соотносится с Кораном, и обе книги оказываются включены в литературный контекст (традиция русской духовной оды), так и в автобиографический (как известно, содержание оды «Пророк» Пушкин склонен был проецировать на собственную биографию)

В разделе 1-6 рассматривается стихотворение "В прохладе сладостной фонтанов", найденное в черновой рукописи и впервые опубликованное в 1911 г Стихотворение состоит из двух частей первая, "крымская", посвящена восточным поэтам в Бахчисарае, вторая - изображению неизвестного поэта, который принадлежит другой стране и другой поэтической школе

Этот неизвестный поэт противопоставлен "сынам Саади", восточным поэтам персидской культуры, однако он тесно связан с Крымом, обычно считается, что этот поэт - Мицкевич Пушкин познакомился с ним в Москве, осенью 1826 г Мицкевич присутствовал на чтении Пушкиным "Бориса Годунова", а Пушкин слушал вдохновенные импровизации польского поэта Это знакомство перешло в дружбу Они снова встретились в Петербурге весной 1827 г, а в конце марта 1829 г в Москве они встретились в последний раз перед окончательной разлукой вскоре Пушкин отправился на Кавказ, а Мицкевич 15 мая выехал навсегда из России - не в родную Польшу, но в Западную Европу, где ему пришлось провести эмигрантом остальные 26 лет своей жизни

Общение с Мицкевичем, который был хорошо знаком с иранской и

арабской поэзией25, должно было способствовать пушкинским

занятиям Востоком Вероятно, не случайно именно стихотворение,

посвященное польскому поэту, оказалось наиболее близким к

традиции «восточного слога», ср "Метафорическая система этих

стихов воспроизводит восточный стиль почти документально

Достаточно сопоставить с ними текст, принадлежащий крымскому

поэту и относящийся к 1764 году "Смотри1 Этот увеселительный

дворец, созданный великим умом хана, оправдывает мою хвалебную „26

песнь

В творчестве Хафиза также встречаются стихотворения, где речь идет о поэтах, которые развлекают царей У персидского поэта двойственное отношение к таким поэтам порой он хвалит их

25 Измайлов Н В Мицкевич в стихах Пушкина К интерпретации стихотворения "В прохладе сладостной фонтанов" Измайлов Н В Очерки творчества Пушкина, Л 1975 с 152, см также Ивинский Д П Пушкин и Мицкевич, М , 2003 с 113-124

26 Томашевский Б В Вопросы языка в творчестве Пушкина, Пушкин Исследования и материалы, М, Л, 1956 с 168

мудрость, а порой выражает свое недовольство украшать пир царя поэзией занятие не вполне разумное, ибо царь того не стоит

Раздел 1-7 посвящен самому "восточному" стихотворению Пушкина - "Соловей и роза" Оно было впервые напечатано в "Литературном Музеуме" за 1827 год, а позднее вошло в список стихотворений, предназначаемых для издания, составленного в конце мая - июне 1828 г27 Это стихотворение представляет собой опыт обобщения и, фактически, канонизации ряда устойчивых элементов стиля восточной поэзии, в какой-то мере уже усвоенных русской литературой Мотивы розы и соловья, а также некоторые сопутствующие (в частности, такие детали «восточного пейзажа», как сад, ночь, луна, река и т д) уже привлекали внимание Пушкина ("О дева-роза, я в оковах" [1824]) и вызвали ряд подражаний получили широкое распространение в русской поэзии (см , например, "Персидский вечер" П Г Ободовского (1826), "Вечер в Тавриде" ЕП Зайцевского (1827), "Иран" Л А Якубовича (1831) и тд), сделавшись важным элементом лирического "идеального" пейзажа

Михаил Эпштейн в приложении к своей книге "Природа, мир, тайник веселенной Система пейзажных образов в русской поэзии" (М , 1990) перечисляет основные пейзажные образы в русской поэзии, в том числе и в поэзии Пушкина По его словам, такие поэты как Державин, Фет впервые нашли вдохновляющий урок своей поэзии в пении соловья28 В лирике русских поэтов, как классиков, так и современников, соловей царствует среди певчих птиц При рассмотрении пейзажных образов в поэзии Пушкина исследователь приходит к выводу «Центральное место в пушкинском мире занимают самые поэтические, "царственные" животные, птицы, растения конь, орел, соловей, дуб, роза; впервые именно у Пушкина явственно обозначилась их первенствующая роль в русской поэтической фауне и флоре, закрепилось самое частое употребление соответствующих мотивов (больше, чем у какого-либо другого поэта XVIII - первой половины XIX века)» Однако очевидно, что соловей не только элемент природного пейзажа, но и символ поэта, поэтического творчества или тоскующего влюбленного

В стихотворении "Соловей и роза" соловей - не просто персонификация юноши, влюбленного в холодную красавицу Пушкин вносит философский момент соловей, поющий над розой, - это поэт, поющий для "хладной красоты" Такая трактовка темы соответствует распространенному в в персидской поэзии мотиву самопожертвования соловья ради любимой Роза как у Пушкина, так и у Хафиза, несмотря

27 Бонди С М , Зеигер Т Г, Измайлов Н В , Слонимский А Л, Цявловский М А Примечания, Пушкин А С Полное собрание сочинений В 16 т М , Л, 1937-1959

28 См Приложение к кн Эпштейн М Н Природа, мир, тайник веселенной Система пейзажных образов в русской поэзии М, 1990

на все трели соловья, не спешит откликнуться на его призы, она «не чувствует, не внемлет» Пушкин напоминает соловью-поэту, что его дело - петь со всей страстью, на какую он способен, хотя удел его -безнадежная любовь В этом - необходимость и ценность страдания Для Хафиза, как и для Пушкина, страдания из-за равнодушия хладной красоты к любовным мукам - оправданно 29

Необходимо отметить, что стихотворение "Соловей и роза" -практически единственное у Пушкина, где явно фигурируют общие для русской и персидской поэзии мотивы и образы

Это прежде всего, темы сада, ночи, «восточного соловья», равнодушия розы к возлюбленному соловью, любви и красоты Сад и все связанное с ним - одна из наиболее часто повторяющихся картин в персидской литературе Обычно сад описывается весенним, когда цветут цветы, поют соловьи и все готово для встречи влюбленных Эти образы в высшей степени присущи поэзии Саади и Хафиза В стихотворении Пушкина тоже все готово для встречи влюбленных, и соловей именно в таком саду, именно весной, именно окруженный безмолвием поет для розы и признается в любви

В безмолвии садов, весной, во мгле ночей, Поет над розою восточный соловей

Особое место в этом ряду соответствий принадлежит мотиву ночи, мистическое значение которой подчеркивали не только русские и европейские романтики, но и персидские поэты

Раздел 1-8 посвящен "Путешествию в Арзрум", произведению, которое изучалось обстоятельно и в различных аспектах30, но все еще в полной мере не прокомментировано

В первой главе своей книги Пушкин описывает встречу с персидским поэтом Фазиль-Ханом Шейда31 "Я, с помощью переводчика, начал было высокопарное восточное приветствие, но как же мне стало совестно, когда Фазиль-Хан отвечал на мою неуместную затейливость

29О восточной душе соловья Пушкина и о хладной красоте розы см Благой ДД Творческий путь Пушкина (1826-1830), М, 1967 С 148 см также Иезуитова Р В Пушкин и эволюция романтической лирики в конце 20-х и в 30-е годы Пушкин Исследования и материалы Л, 1969 С 81

30См Аринштейн Л М Английский путешественник о встрече с Пушкиным Временник Пушкинской комиссии, Л, 1979 С 139-140, см также Тынянов Ю Н О "Путешествии в Арзрум", Пушкин Временник Пушкинской комиссии, М , Л , 1936 С 68-72, Левкович Я JI Кавказский дневник Пушкина, Пушкин Исследования и материалы, Л, 1983 С 5, 19-21, Л е в к о в и ч Я Л Из наблюдений над "арзрумской" тетрадью Пушкина, Временник Пушкинской комиссии, Л, 1985, Модэалевский Л Б Примечания, Пушкин А С Письма, М ,Л , 1953 С 557, Рафили М Пушкин и Мирза Фатали Ахундов Пушкин Временник Пушкинской комиссии, М, Л, 1936 С242-250, Чхаидзе Л В К источникам "Путешествия в Арзрум", Временник Пушкинской комиссии, Л, 1979 С 134,138

31 Фазиль-Хан-Шейда (1783-1852), Персидский поэт Присутствовал на подписании Туркманчайского договора в 1828 г

простою, умной учтивостию порядочного человека' Он надеялся увидеть меня в Петербурге, он жалел, что знакомство наше будет непродолжительно и проч Со стыдом принужден я был оставить важно-шутливый тон и съехать на обыкновенные европейские фразы Вот урок нашей русской насмешливости"

Как видим, в ходе беседы пропускается своего рода "перемена" ролей просвещенный европеец старается играть роль восточного краснобая, а представитель культуры Востока выступает в амплуа светского человека, представляющего цивилизацию запада Литература и жизнь дополняют друг друга обыгрывание антитезы Восток-Запад на уровне реального поведения осмысляется как литературный сюжет и фиксируется в письменном и печатном текстах

После этой встречи Пушкин написал стихотворение Фазиль-Хану, где упомянуты имена Саади и Хафиза

Благословен твой подвиг новый, Твой путь на север наш суровый, Где кратко царствует весна, Но где Гафиза и Саади Знакомы имена

Ты посетишь наш край полночный, Оставь же след Цветы фантазии восточной Рассыпь на северных снегах (1829)

Существенно, что и в данном случае Пушкин продолжает свою игру два последних стиха находят соответствие в известном его обращении к Дельвигу

Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы9

Так неожиданно, на уровне поэтической фразеологии, сближаются, казалось бы принципиально несоотносимые контексты персидская и античная литературы

В IV главе поведение носителей восточной культуры характеризуется иначе Так, пушкинский Паша в какой-то мере оправдывает репутацию восточной изысканной любезности, когда обращается к Пушкину "Паша сложил руки на грудь и поклонился мне, сказав через переводчика "Благословен час, когда встречаем поэта Поэт брат дервишу Он не имеет ни отечества, ни благ земных, и между тем как мы, бедные, заботимся о славе, о власти, о сокровищах, он стоит на ровне с властелинами земли и ему поклоняются" Восточное приветствие Паши всем нам очень полюбилось" Но и в данном случае остается возможность сопоставления восточного текста с

европейскими монолог Паши, в особенности параллель царь - поэт, находит соответствие, например, в стихотворении Пушкина «Поэт»

Но пушкинский путешественник выступает и в амплуа иронического комментатора восточных нравов "В войске нашем находились и народы закавказских наших областей и жители земель недавно завоеванных Между ими с любопытством смотрел я на язидов, слывущих на Востоке дьяволопоклонниками < > Я старался узнать от язида правду о их вероисповедании На мои вопросы отвечал он, что молва, будто бы язиды поклоняются сатане, есть пустая басня, что они веруют

в единого бога, что по их закону проклинать дьявола, правда, почитается неприличным и неблагородным, ибо он теперь несчастлив, но со временем может быть прощен, ибо нельзя положить пределов милосердию Аллаха Это объяснение меня успокоило Я очень рад был за язидов, что они сатане не поклоняются, и заблуждения их показались мне уже гораздо простительнее" Иронический тон Пушкина здесь сильно отличается от его серьезного восприятия "Востока", например в "Подражаниях Корану" Здесь Пушкин играет роль благодушного и благонамеренного простака, который действительно переживает за судьбу Иазидов В другом месте на первый план выдвигается амплуа сентиментального путешественника (эпизод со «встречей» с телом Грибоедова), а вместе с тем актуализируется тема политического и военного противостояния России и Востока

Данное сочетание «игрового» и «серьезного», искренней заинтересованности с пониманием того, что культурная и психологическая граница между Западом и Востоком преодолена быть не может, мы склонны рассматривать как некую общую основу пушкинского понимания восточной культуры и восточной поэзии В разделе 1-9 рассматривается стихотворение "Из Гафиза" В заключительном, десятом, разделе первой главы рассматривается еще один казус, связанный с парадоксальным восприятием Востока в творчестве Пушкина система литературных подтекстов «Сказки о золотом петушке» (1834) В данном произведении прямая апелляция к западно-европейским источникам (Ирвинг, Клингер)32 сочетается с обращением к материалу арабских сказок33

32 Ахматова А А Последняя сказка Пушкина, Звезда, 1993, N° 1, Алексеев М П Заметки на полях [6] Пушкин и повесть Ф М Клингера "История о Золотом Петухе", Временник Пушкинской комиссии, Л, 1982 С 67-68

33 Mazon,p 5, со ссылкой на кн Chauvin Bibliographie des ouvrages arabes ou relatifs aux Arabes, vol III, p 3, vol V, p 30, Азадовский M К "Источники сказок Пушкина Временник, вып 1, 1936 С 136-164, Бойко К А "Временник Пушкинской комиссии Об арабском источнике мотива о золотом петушке в сказке Пушкина, JI, 1979 С 113-120

В главе II («К проблеме "текст Хафиза" в поэзии Пушкина»), рассматриваются те аспекты мотивной структуры пушкинской поэзии, которые имеют значение в контексте поэзии персидского поэта

Раздел 2-1 посвящен пушкинской трактовке любовной темы здесь рассматриваются «сквозные» мотивы "разлука в встреча", "очарование", "равнодушие", "разум и безумие", "страдание", "соловей и роза" Каждые из этих мотивов постоянно звучат в любовной лирике Пушкина и Хафиза

Разнообразие любовной лирики доказывает, что у Хафиза, как и у Пушкина, были разные этапы оценки любви

Пушкин с юных лет относился к любви как к приятному ощущению, которым можно наслаждаться Другими словами, в ранний период жизни и творчества любовь для Пушкина не такое высокое понятие, которое духовно обогащает поэта Это отношение заметно в стихотворениях лицейского периода, где Пушкин пишет о наслаждении жизнью, дружеском пире, вине В этот период любовь для него стоит рядом с пиром и вином

Еще в Лицее Пушкин начинает писать в особом жанре любовной лирики - стихах в альбом Но это отношение в юности меняется и превращается в романтическую страсть, которая обычно безответна и несчастна В петербургский период Пушкин пишет любовные стихи, в которых появляется возвышенный идеал ("О, Массон", "Как сладостно' Но боги, как опасно ")

Следующим этапом является переход к южному периоду. В любовной лирике южного периода все грустно и до какой-то степени трагично, например в стихотворении "Все кончено, меж нами связи нет "(1824) Именно этот элемент трагичности является признаком перехода Пушкина к романтизму

В стихотворениях "На холмах Грузии "(1829) и "Я вас любил "(1829) говорится только о чувствах поэта, а не об отношениях, связывающих его с возлюбленными В них отсутствует точный портрет возлюбленной, как будто любимая видна сквозь туман и сон На более ранних этапах творчества, несмотря на безответность любви и страдания, поэт все же стремится к такой печальной любви, например, в стихотворении "Желание"(1816) Мне дорого любви моей мученье -Пускай умру, но пусть умру любя1

Этот мотив несчастной любви в стихотворениях Хафиза тоже довольно часто повторяется Хафиз, так же как и Пушкин, рад даже этой любви и готов страдать от нее

В любовной лирике Хафиза больше присутствует возлюбленная и описание всех ее отличительных черт и достоинств То поэт описывает очарование любимой, ее глаза, лицо и т п, то он в отчаянии от ее равнодушия То радуется соединению с такой прекрасной богиней, то

страдает от разлуки Таким образом, в любовной лирике Хафиза любимая занимает центральное место, но у Пушкина более заметно присутствие самого поэта как главного героя

Мотивы "разума и безумия" как разные подходы к любви играют заметную роль в любовной лирике Пушкина и Хафиза В поэзии Хафиза встречаем вечное столкновение и вечный конфликт между безумием и разумом Хафиз полагает, что у проблемы любви нет разумного решения Человеческая логика и его разум - бессильные средства, чтобы противостоять любви и добиваться соединения с любимой Безумие, так как оно является результатом любви, - самый верный путь к любимой Поднимая вопрос о разуме и безумии, Хафиз отдает предпочтение безумию и считает себя безумным возлюбленным, а если иногда поступает разумно, сразу же упрекает себя (Хафиз 1998 12) и (Хафиз1998 133)

В поэзии Пушкина разум считается высоким понятием и даже за него пьют, например в "Вакхическои иеене"(1825) Л безумие може! имен, разные значения Оно встречается в значении безрассудства ("Фавне и пастушке" 1827), состояния недоумения и безвыходности ("Бахчисарайском фонтане" 1821-1823) Безумные поступки считаются результатами любви и поэт перед любви бессилен ("Нет, нет, не должен я, не смею, не могу" 1832)

Мотив "страдания" также актуален в любовной лирике У Хафиза этот мотив звучит не только в тех любовных стихотворениях, где речь идет о разлуке или равнодушии любимой, но и в отдельных стихах, которые посвящены печали, как результату любви. Хафиза волнует сущность этого чувства, способного причинить огорчение человеку или сделать его счастливым Несмотря на все описания любви, которые знает поэт, любовь для него все еще загадочное, но единственное понятие Единственный верный выход из страдания, по Хафизу -соединение с любимой «Страдание» Пушкина имеет примерно такой же контекст, как и в поэзии Хафиза После несчастной любви остаются одни страдания у поэта

В лирике Хафиза для описания состояния влюбленных неоднократно используются образы соловья и розы В поэтическом мире Хафиза царствует роза, и обычно все стремления соловья важны лишь для удовольствия розы Но в русской поэзии роза не занимает такого почетного места

Воспринятые глазами европейских поэтов, соловей и роза, прежде всего, символизируют Восток, а во второю очередь любовь1

В русской поэзии, в частности, в поэзии Пушкина восточная сказка о соловье и розе теряет свою драматизацию роза отходит на второй план, на первый план выдвигается как главный герой соловей с его удивительным пением

Но в любом случае роза как для Хафиза, так и для Пушкина остается символом гармонии и красоты в любви

Раздел 2-2 посвящен мотиву дружбы в лирике Хафиза и в посланиях друзьям Пушкина Здесь показано, что тема дружбы в стихотворениях Хафиза не так часто повторяется, как у Пушкина В лирике Хафиза дружба, в основном, сочетается с мистическими понятиями Речь обычно идет о жизни, о том, как она быстро проходит и как надо наслаждаться ею, в принципе, возможно сопоставление лирики Хафиза с той школой французской «легкой поэзии», увлечению которой Пушкин принес щедрую дань (особенно в Лицее) Друг для Хафиза больше играет роль спутника жизни, роль того, с кем можно душевно поговорить о своей печали, о себе и о жизни

Во многих стихотворениях Пушкина с мотивом дружбы имеются конкретные адресаты Они были написаны, как правило, в жанре дружеского послания и адресовались самым близким друзьям, таким как И И Пущин, А А Дельвиг, В К Кюхельбекер, П А Вяземский и тд Именно это и является одним из основных различий дружеской лирики Пушкина и Хафиза У Хафиза друг всегда неизвестный персонаж или психологический «двойник» автора

Дружба для Пушкина, как и для Хафиза, равновелика любви, но у Пушкина этот мотив представлен более широко

В разделе 2-3 рассмотрена философская лирика Пушкина и Хафиза Основой многочисленных философских стихотворений Пушкина и Хафиза являются раздумья о смысле жизни, о ее неизбежной конечности, о человеческих ценностях, о страдании и счастье, о воспоминаниях и т п Можно сказать, что любовь и дружба тоже в какой-то мере считаются философскими мотивами как в творчестве Пушкина, так и в лирике Хафиза

Хафиз в своих стихотворениях выражает твердое убеждение в том, что жизнь заканчивается, и больше думает о событиях после смерти, рассматривает такие понятия, как рай, продолжение любви даже после смерти и встреча с Богом, чтобы вернуть ему жизнь, которую он поэту одолжил Очень часто Хафиз сопоставляет смерть с любовью, с разлукой В его посланиях любимой встречаются моменты описания жизни и смерти, описания всего, что происходит после смерти влюбленного поэта

Пушкин постоянно обращается к мотивам жизни, любви и дружбе В его ранних стихах лицейского периода редко звучит мотив смерти Поэт пока полон жизни и весел Но он постепенно задумывается о смерти, и ищет бессмертие Время южной ссылки - время самых серьезных раздумий о скоротечности жизни Именно в это время Пушкин пишет стихотворение "Телега жизни"(1823), в котором

указывает на неизбежную быстротечность жизни и сравнивает жизнь с телегой, едущей с утра до ночи, от яркого начала до темного конца

Как Пушкин, так и Хафиз видят бессмертие не только в продолжении рода, но и в самом творчестве, в поэзии и в любви, которая передается следующему поколению

Основное отличие Пушкина и Хафиза в разработке мотива воспоминаний в философской лирике заключается в том, что Хафиз больше воспоминает о друзьях и о проведенных с ними временах и для него не так уж важно, будут ли друзья вспоминать о нем Для Пушкина же важно создать себе вечный памятник именно поэзией В этом смысле Пушкин более близок к таким эпическим поэтам, как Фирдоуси, который, по его словам, своими стихами создал себе «вечный дворец» Пушкин в известном своем "Памятнике", написанном за год до его смерти, подводит итог своей поэтической жизни В этом стихотворении он говорит о своем историческом бессмертии и пророчески предсказывает будущую широкую известность своей поэзии среди всех народов России

Раздел 2-4 посвящается религиозным мотивам в лирике двух поэтов и, прежде всего, мотиву Христа Следует отметить, что Хафиз был религиозным мистиком, и его представление об Иисусе Христе религиозное Образ Христа в поэзии Хафиза, как и во всей персидской литературе тесно связан с его местом в иранской культуре Такие известные поэты как Низами, Хагани, Саади и Хафиз в своих стихотворениях неоднократно использовали как имя, так и разные описания и рассказы о жизни и личности Иисуса

Ссылаясь на рассказ Корана о свойствах дыхания Христа в оживлении мертвой птицы (5-ая сура, стих 110, 3-ья сура, стих 49), персидские поэты считают это дыхание животворным, и отождествляют его с утренним весенним ветерком, который освежает все и оживляет землю Кроме того в персидской мистической поэзии неоднократно говорится об образе жизни Христа, о его отказе от благ жизни, о его манере просто одеваться и просто жить Для поэтов школы суфизма образ жизни Христа имеет огромное значение и занимает заметное место в их стихотворениях В какой-то степени Иисус считается их учителем

В Коране сказано, что Иисус поднят Богом на небо (4-ая сура, стих 157) согласно некоторым существующим толкованиям, Иисус находится на четвертом небе, где по иранской астрономии находится и солнце На этой же основе в персидской поэзии создавался образ Христа как соседа солнца

В персидской поэзии Иисус Христос даже отождествляется с вином, поскольку он так же, как и вино спасает душу и помогает видеть истину

У Хафиза 18 строк в разных стихотворениях посвящены теме Христа Хафиз пишет с уверенностью в том, что дыхание Христа дает жизнь Христос у Хафиза всегда первый, кто приходит на помощь и на кого можно рассчитывать в горе Другой мотив, связанный с образом Христа, который использует Хафиз, - это способность Иисуса излечить все человеческие болезни и, важнее всего, излечить душу

У Пушкина отношение к религии менялось, и эти изменения были весьма драматичны, вряд ли у нас есть основания утверждать, что он был истово верующим православным христианином, но, вместе с тем, столь же немного у нас оснований настаивать на тезисе о его атеизме или религиозном индифферентизме Но именно в силу сложности и внутренней драматической противоречивости религиозных представлений Пушкина образ Христа в его творчестве претерпевает серьезные изменения от ранних кощунственных стихов («Христос воскрес, моя Ревекка» и т п ) Пушкин переходит к иному, религиозно-благоговейному взгляду на Христа Конечно, Хафиз не знал таких крайностей, своеобразие его видения Христа обусловлено исключительно стремлением к максимальной детализации, ориентацией на зрительное и эмоциональное восприятие

Ангел и дьявол также встречаются в религиозной лирике Пушкина и Хафиза У обоих поэтов разработан мотив ангела и дьявола как в религиозном контексте, так и в других ситуациях Например ангел может употребляться в значении идеала чего-то и лучшего воплощения любимого человека

В разделе 2-5 рассматривается мотив поэта и поэзии в лирике Пушкина и Хафиза Хафиз, как и Пушкин, считает поэзию вечной и у него философский взгляд на поэта и поэзию В стихотворениях Хафиза, посвященных темам поэта и поэзии, самое значительное место занимает сам поэт Пожалуй это единственное место, где Хафиз увлеченно хвалит себя и, в отличие от любовной лирики, основной темой которой является любимая, редко отходит от темы самоописания Он констатирует значимость своего дарования и заявляет о бессмертии своей поэзии, не имеющей прецедентов Пушкин только в оде «Я памятник себе воздвиг нерукотворный », и то лишь отчасти, приблизился к такого рода автохарактеристикам У Пушкина мотив "поэт" и "поэзия" является постоянным мотивом, которому Пушкин всегда уделяет особое внимание В стихотворении "Пророк"(1826), "Поэт"(1827), "Поэт и толпа"(1828) и "Поэту"(1830) читаем о высоком назначения поэта

Раздел 2-6 посвящен мотиву вина в поэзии Пушкина и Хафиза Вино у обоих поэтов считается источником жизни, символом радости и встречи, путем к истине и способом забвения о горе

В персидской поэзии, в частности, в лирических произведениях вино служит как вечное лечение человеческой боли В лирике Хафиза вино

- это святое понятие и обращение к этому понятию всегда почетное Способности вина - вечны и бесконечны

Так как Хафиз является поэтом - мистиком, во многих его стихотворениях звучат мистические мотивы Вино тоже многозначное понятие, которое во многих контекстах употребляется в значении мудрости, знания и т п В этом плане отличается лирика Хафиза от Пушкина Вино в стихотворениях Пушкина - просто вино и винопитие

- это состояние беззаботности и радости от эффекта вина

Вино как источник радости и жизни у Хафиза имеет такое же значение, как и у Пушкина Обычно в состоянии отчаяния Хафиз просит помощи у винодела, который может лечить душу поэта чистым вином и отдать ему новую жизнь

Так как самая большая радость у Хафиза является встречей и соединением с любимой, при описания встречи, поэт всегда находить повод, чтобы выпить Он убежден в взаимосвязи тем вина и радости Где есть вино, радость появится и когда есть счастье и радость, есть и повод для винопития

Тесная связь любовной лирики с мотивом "вина" в стихотворениях Хафиза проявляется и в радости встречи с любимой и в печали от разлуки В обоих случаях Хафиз предлагает пить Винопитие при разлуке помогает забыть о горе

Сложно объяснить различные значения "Вина" в персидской культуре и литературе и еще сложнее найти эквиваленты для разных понятий и словосочетаний, произвенные от вина Например, слово "пьянство" в русской культуре несомненно вызывает негативную реакцию, но в персидской поэзии "пьянство" - это состояние человека, который знает всю истину и тайну жизни, именно эта истина дает ему радость и состояние забвения обо всем, потому что он уже знает самое главное в жизни и больше ничего его не волнует Вера, любовь, природа, вино - мотивы, связанные в поэзии Хафиза с темой познания истины, которая одна дает человеку полноценную свободу

В заключении подводятся итоги исследования

По теме диссертации опубликованы следующие работы

1. A.C. Пушкин и Восток: заметки к теме // Вестник московского университета. Сер. 9. Филология. 2008. № 3

2 Мотивы Соловья и Розы в любовной лирике Пушкина и Хафиза // Ирано- Славика, № 2(16)-2008

3 Образ Иисуса Христа в поэзии Хафиза в контексте персидской литературы // Сборник научных публикаций иностранных и российских аспирантов и докторантов - филологов "Голоса молодых ученых", выпуск 22, М, 2008

Подписано в печать 29 09 08 Формат 60x88 1/16 Объем 1 5 пл Тираж 50 экз Заказ № 742 Отпечатано в ООО «Соцветие красок» 119991 г Москва, Ленинские горы, д 1 Главное здание МГУ, к А-102

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Мохаммади Захра

A. Востоковедение в России.4

Б. Восток в Русской литературе.12

B. Очерк жизни и творчества Хафиза.14

Г. Хафиз - Гете - Пушкин.27

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пушкин и Хафиз"

Заключение

Знакомство русских писателей и поэтов с миром Востока произошло еще в XVIII веке, а в пушкинскую эпоху «восточные» мотивы заняли особенное место в произведениях романтиков, столь ценивших «местный колорит».

Хафиз как самый яркий представитель персидской поэзии вызывал особый интерес, в том * числе у Пушкина. Основными источниками его сведений о Хафизе были «Западно-восточный Диван" Гете и опубликованные русские переводы иранских классиков, в том числе и Хафиза в «Вестнике Европы».

Зантересованное внимание Пушкина к поэзии Хафиза приобретает историко-литературное значение в контексте проблемы «восточного слога», которая заинтересованно обсуждалась русскими романтиками 1820-х гг. не только в силу распространения в России сведений о культуре Востока: многое было воспринято через посредство европейской романтической литературы, в т.ч. поэзии Байрона. Фактически, парадоксальным образом, интерес к Востоку оказался следствием внимания к Западу, и чем прочнее усваивались русскими романтиками художественные открытия романтиков европейских, тем заметнее становился «восточный» элемент в литературной культуре русского романтизма.

Эта своеобразная двупланность русской рецепции восточной культуры и, в частности, персидской поэзии, наиболее очевидна именно в контексте творчества Пушкина, ряд произведений которого обнаруживают многообразные связи с литературными текстами восточных поэтов и даже с легендами народов Востока.

Сама возможность обращения Пушкина к поэзии Хафиза была обусловлена наличием в ней целого ряда мотивов, представленных и в европейской поэтической традиции. Более того, почти все эти мотивы «укладываются» в тематическую парадигму романтической элегии или, по крайней мере, не противоречат ей принципиально.

Так, в любовной лирике обоих поэтов представлены, с теми или иными вариациями, «разлука и встреча», «очарование» любимой, ее «равнодушие», «разум и безумие» по отношению к любви, страдание» от печали разлуки и «соловей и роза» как символы любви. Дружба - другой общий мотив лирики Пушкина и Хафиза, а с темой дружбы связан мотив вина. Вино — это вечная тема персидской поэзии, которая также часто встречается в поэзии других народов мира. В этом плане Пушкин и Хафиз не исключение и мотив вина в разных контекстах их поэзии играет важную роль. В поэзии обоих винопитие - путь к истине и способ забвения боли и печали.

Тема «смерти и вечности души» волновала обоих поэтов на протяжении всего их творчества; с данными мотивами и у Пушкина, и у Хафиза оказалась связана тема «воспоминания».

Религия как в жизни Пушкина, так и в жизни Хафиза имеет важное место. Отношение к религии в их жизни меняется и эти изменения отражаются в их поэзии. Мотив «Иисус Христа» в лирике Пушкина и Хафиза звучит неоднократно. Кроме того, в религиозный план их поэзии включаются мотивы ангела и дьявола.

Наконец, для Пушкина и Хафиза пророческая миссия поэта имеет огромное значение: мотив «поэта и поэзии» неоднократно звучит в их лирике и интерпретируется сходным образом.

Проделанная работа позволяет, как представляется, поставить вопрос и в более общем плане: есть все основания утверждать, что многообразные культурные границы между Россией и Ираном перестали быть непроницаемыми уже в эпоху русского романтизма, когда начался литературный диалог, сохраняющий свое значение до сих пор и, может быть, допускающий возможность развития.

Список научной литературыМохаммади Захра, диссертация по теме "Русская литература"

1. Arberry A., British contributions to Persian studies, L., 1942

2. Gabriel A., Die Efrorschung Persiens, W., 1952.

3. A.C. Пушкин в воспоминаниях современников, в 3-х т. М., 1974

4. А.С. Пушкин в русской философской критике: Конец XIX — первая половина XX в. М., 1990

5. Азадовский М.К. Пушкин: Временник Пушкинской комиссии (Источники сказок Пушкина). М.; Л., 1936

6. Алексеев М.П. Пушкин и мировая литература. Л., 1987

7. Алексеев М.П. Пушкин: Исследования и материалы (Легенда о Пушкине и Вальтере Гете). М.; Л., 1958

8. Алексеев М.П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования (Пушкин и наука его времени). Л., 1972

9. Алексеев 1 982 Алексеев М.П. Заметки на полях 6.: Пушкин и повесть Ф. М. Клингера "История о Золотом Петухе" Временник Пушкинской комиссии 1979 Л., 1982

10. Ю.Алексеев М. П. А. А. Ахматова в кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1964. Л., 1967

11. Аринштейн1979 Аринштейн Л.М. Английский путешественник о встрече с Пушкиным: Временник Пушкинской комиссии, Л., 1979

12. Ахматова А.А. Последняя сказка Пушкина. Звезда, 1933, № 1.

13. Бартольд В.В., История изучения Востока в Европе и в России, 2 изд., Л., 1925

14. Белинский В.Г. Соч. Александра Пушкина М., 1955

15. Белинский 1955 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений, Т.VII. М., 1955. с. 373

16. Белкин Д.И. Мир Востока в творчестве Пушкина. Азия и Африка сегодня, 1974, № 6.

17. Белкин Д.И. От западных морей до самых врат Востока. М., 1987

18. Белкин Д.И. Пушкин в странах зарубежного Востока (пушкинские строки о Персии). М., 1979

19. Белкин Д.И. Пушкин в странах зарубежного Востока (Хроника конференции) Л., 1987

20. Белкин1974 Белкин Д. И. Пушкин и Восток. (Конференция в Москве. Вестн. АН СССР), 1974, № 10

21. Белкин Д. И. Встреча Пушкина с персидским стихотворцем Фазыл-ханом Шейда, Литературные связи и традиции. 1974. Вып. 4.

22. Белкин Д. И. Пушкинские строки о Персии, Пушкин в странах зарубежного Востока. М., 1979.

23. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII—XIX веков. М., 1973

24. Бертельс Е.Э. Персидская поэзия в Бухаре в X веке. М.; Л., 1935

25. Благой 1967 Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830). М., 1967

26. Бойко. В. Об арабском источнике мотива о золотом петушке в сказке Пушкина. Л, 1979

27. Бонди и др.1937-1959 Бонди С.М., Зенгер Т.Г., Измайлов Н.В., Слонимский А.Л., Цявловский М. А. .Примечания, Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. М., Л., 1937-195928.

28. Бонди С.М. Черновики Пушкина. М., 1978

29. Бонди1978 Бонди С.М. О Пушкине: статьи и исследования, рождение реализма в творчестве Пушкина. М., 1978

30. Брагинский И.С. О возникновении газели в таджикской и персидской литературе, "Советское востоковедение", 1958, № 2

31. Брагинский И.С., Из истории иранистики, в сборнике: Иран, М., 1971

32. Брагинский И.С. Раскрепощенные строки: Несколько штрихов к портрету Хафиза // Хафиз. Пятьдесят газелей. Сталинабад, 1955.

33. Брагинский И.С. Заметки о западно-восточном синтезе в лирике Пушкина, Азия и Африка сегодня, 1966

34. Брагинский И. С. Западно -восточный синтез в "Диване" Гете и классическая поэзия на фарси. М., 1963

35. Брагинский 1984 Брагинский И.С. Проблемы востоковедения. М., 1984

36. Вацуро В.Э. Пушкин: Исследования и материалы (Поэтический манифест Пушкина). Л., 1991

37. Вейденбаум Е.Г. Примечания и объяснения к «Путешествию в Арзрум» и хронологическая канва к путешествию А. С. Пушкина на Кавказ в 1829 году // Кавказская поминка о Пушкине. Тифлис," 1899.

38. Веселовский А.Н. Этюды и характеристики, изд. 4-е, М., 1912

39. Ветловская В. Е. Пушкин: Исследования и материалы ("Иных уж нет, а те далече."). Л., 1986

40. Виноградов В.В. . Пушкин: Исследования и материалы (Путь Пушкина к реализму). М., 1934

41. Виноградов В.В. О стиле Пушкина. М., 1941

42. Виноградов В.В. Язык Пушкина. М.,Л., 1935

43. Виноградов1934 Виноградов И. Путь Пушкина к реализму. М., 1934

44. Винокур Г.О. Пушкин: Временник Пушкинской комиссии (Рецензия на ст.: Свирин Н. "Пушкин и Восток"). М.; Л., 1936, вып. 1.

45. Восканян Н.А. Пушкин и литературы народов СССР. Армения, 1975

46. Вяземский П. А. Пушкин в прижизненной критике 1820 1827 ("Кавказском пленнике". Повесть. Соч. А. Пушкина). СП б., 1996

47. Вяземский П. А. Пушкин в прижизненной критике 1820 1827 (Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова: Вместо предисловия к "Бахчисарайскому фонтану"). СПб., 1996

48. Гиллельсон М.И. Пушкин: Исследования и материалы (Письмо А. X. Бенкендорфа к П.А. Вяземскому о "Московском телеграфе"). М.; Л., 1960

49. Городецкий Б.П. Пушкин: Временник Пушкинской комиссии (К истории издания "Кавказского пленника"). М.; Л., 1936, Вып. 2

50. Грассман Л.П. Пушкин: Исследования и материалы (У истоков "Бахчисарайского фонтана"). М.; Л., 1960

51. Грассман Л.П. Ученые записки МГПИ им. В.П. Потемкина (Стиль и жанр поэмы "Руслан и Людмила"). М., 1955, вып. 5

52. Дьяконов М.М., Очерк истории древнего Ирана, М., 1961

53. Ениколопов1979 Ениколопов И.К. Временник Пушкинской комиссии, 1975 /АН СССР. Л., 1979

54. Жамкочян А. Восточные источники "сказки о золотом петушке" Пушинка. Вест. Евр. Ун-та в Москве, 1997, № 1

55. Жирмунский В. М. Гете в русской литературе. Л. 1982

56. Жирмунский В. М., Гете в русской поэзии, Литературное Наследство, № 4-6, 1932. С.557-565

57. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы. М., 1924

58. Жирмунский1937 Жирмунский В.М. Пушкин и западные литературы. М.; Л., 1937, вып. 3

59. Зубков Н. Н. Пушкин: Временник Пушкинской комиссии (О возможных источниках эпиграфа к "Бахчисарайскому фонтану"). 1978

60. Ивинский Д.П. Пушкин и Мицкевич. М., 2003

61. Измайлов1975 Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1975

62. Измайлов1975 Измайлов Н.В. Мицкевич в стихах Пушкина: К интерпретации стихотворения "В прохладе сладостной фонтанов": Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина, Л., 1975

63. Измайлов Н. В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1978

64. К аз ар и н В.П. Проблемы жанра и стиля художественного произведения: "Кавказский пленник" А. С. Пушкина и жанр романтической поэмы. Владивосток, 1988

65. Кашталева1930 Кашталова К.С. «Подражания Корану» Пушкина и их первоисточники. Записки коллегии востоковедов. 1930. T.V.

66. К и б а л ь н и к С.А. Пушкин: Исследования и материалы (Тема изгнания в поэзии Пушкина). Л., 1991

67. Корогли Х.Г. Стихотворение "Пророк" Пушкина и арабская легенда о пророке Мусульман Мухаммеде, Вестн. Моск. Ун-та, сер. 9, филология, 1999, №4.

68. Костин В. М. Проблемы метода и жанра: Кавказский пленник А. С. Пушкина как романтическая общественно-философская поэма, Томск, 1988

69. Кусов Г.И. Кавказские путешествия А. С. Пушкина в трудах отечественных ученых, Научная мысль кавказа, 1996, № 1, стр. 11-20

70. Кусов Г. И. Малоизвестные страницы Кавказского путешествия А. С. Пушкина. 2-е изд., доп. Орджоникидзе, 1987

71. Кюхельбекер1979 Кюхельбекер В.К. Путешествие; Дневник; Статьи .Л, 1979. С. 458

72. Левкович Я. Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. 1988

73. Левкович Я. Л. Кавказский дневник Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1983. Т. 11. — С.5-26.

74. Ливийский Б. Саади в творчестве Пушкина. Простор. 1975. № 6

75. Лобикова 1974 Лобикова Н.М. Пушкин и Восток. М., 1974. С.9

76. Лобикова Н. "Памятник" Пушкина и "Завещание" Саади. Азия и Африка сегодня, 1972, № 10.

77. Лотман JI.M. Пушкин: Исследования и материалы (Проблема «всемирной отзывчивости» Пушкина и библейские реминисценции в его поэзии и «Борисе Годунове»). СПб., 2004

78. Лотман Ю.М. Пушкин: Биография писателя. Статьи и заметки. М., 2005

79. Лотман1995 Лотман Ю. Пушкин: Биография писателя; Статьи и заметки, 1960 1990; "Евгений Онегин": Комментарий. СПб., 1995.

80. Майман Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М.,1981

81. Mazon р. 5, со ссылкой на кн.: Chauvin. Bibliographie des ouvrages arabes ou relatifs aux Arabes, vol. Ill, p. 3; vol. V

82. Маркелов H. "В рассуждении завоевания Индии." (за строками "Кавказского пленника" Пушкина), Новый журнал, 1999, № 1

83. Мейлах Б.С. Пушкин: Исследования и материалы (Реалистическая система Пушкина в восприятии его современников: Конец 20-х—30-е г. XIX в.). Л., 1969

84. Метласова 2006 Метласова Т.М. Об автобиографическом характере романа Н.Г. Чернышевского «Повести в повести» // Вестник Саратовского Государственного Технического Университета. Саратов, 2006. № 4. Вып.1. -С.272-277.

85. Модзалевский1910 Модзалевский Б.Л. Библиотека А. С. Пушкина. СПб., 1910

86. Модзалевский Б.Л. Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1926

87. Непомнящий B.C. Поэзия и 'судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. М., 1987.

88. Ничхадзе А.А. Подражания Корану: источники. Русская речь, 1992, № 1

89. Нольман М. Л. Гипотеза Лахути: Современные выводы из давней дискуссии, Памир. 1974. № 4

90. Нольман М. Л. Пушкин в странах зарубежного Востока. М., 1991

91. Оранский И. М. Введение в иранскую филологию, М., 1960

92. Оранский И. М. Очерки по истории изучения иранских языков, М., 1962

93. Орлов1937 Орлов А.С. Пушкин: Временник Пушкинской комиссии (Пушкин — создатель русского литературного языка). М., Л., 1937, Вып. 3

94. Плетнев П. А. Пушкин в прижизненной критике1820 1827 ("Кавказский пленник". Повесть. Соч. А. Пушкина), СПб., 1996

95. Погодин М.П. Пушкин в прижизненной критике1820 1827 ("О Кавказском пленнике"), СПб., 1996

96. ПоповА.В. Из кавказских встреч А.С.Пушкина: 1. Фазиль-хан Шейда, Пушкинский сборник. Ставрополь, 1949

97. Потапова Г.Е. Пушкин в прижизненной критике1820 1827 ("В буре споров, в вихре критик."), СПб., 1996

98. Р а к В . Д. Пушкин: Исследования и материалы (Байрон), СПб., 2004

99. Рак2004 РакВ.Д. Пушкин: Исследования и материалы (Саади), СПб., 2004

100. Рак2004 Рак В. Пушкин: Исследования и материалы (Байрон). T.XVIII/XIX: Пушкин и мировая литература. СПб., 2004.

101. Розенфельд А. 3. А. С. Пушкин в персидских переводах, Вестник ЛГУ, 1949, № 6

102. Розенфельд А.З. Новые переводы Пушкина на персидский язык (50 70-е годы). Л., 1985

103. Розенфельд А.З. 1)А. С. Пушкин в персидских переводах, Вестник ЛГУ. 1949. № б

104. Розенфельд А.З. Персидский поэт XIX в. Фазиль-хан Шейда: (К встрече Пушкина с миссией Хосров-мирзы и к русско-иранским культурным отношениям), Средневековый Восток: История, культура, источниковедение. М., 1980.

105. Садыков М. За строкой Пушкина. О сборнике «Пушкин в странах зарубежного Востока». Лит. обозрение, 1981, № 1

106. Свирин Н. Пушкин и Восток. Звезда, 1935, № 4

107. Синельников 1993 Синельников М.И. Исламские мотивы в русской поэзии // Ислам в России и Средней Азии, М., 1993

108. Сиповский В.В. Пушкин и его современники: Материалы и исследования (Пушкин и романтизм). Пг., 1916, Вып. 23/24

109. ИЗ. Снесарев Г.П. Об одном среднеазиатском варианте Сюжета пушкинской "Сказки о царе Салтане", Краткие сообщения (Институт этнографии им. Миклухо-Маклая), т.35, 1960

110. Соловей1979 Соловей Н.Я. Особенности использования мотивов Корана в "Подражаниях Корану". М., 1979

111. Соловьев1990 — Соловьев В. Пушкин в русской философской критике: Конец XIX — первая половина XX вв. М., 1990. С.55

112. Старк В.П. Пушкин: Исследования и материалы (Притча о сеятеле и тема поэта-пророка в лирике Пушкина). Л., 1991

113. Стори Ч. А., Персидская литература, библиографический обзор, пер. с англ., ч. 1, М., 1972

114. Султан-Шах М.П. Пушкин: Исследования и материалы (М. Н. Волконская о Пушкине в ее письмах 1830 1832 годов). М.; Л., 1956

115. Тартаковская Л .А. «Мне ум и сердце занимали твой взор'и дикая краса. »: Образ женщины Востока и эволюция творческих принципов Пушкина. Звезда Востока, 1983, № 6

116. Тартаковская Л.А. Третье открытие Востока: О «Путешествии в Арзрум» А. С. Пушкина. Звезда Востока. 1984. № 7

117. Тартаковская Л. А. Пушкин и Восток: Ориентальная проблематика в «Современнике». Звезда Востока, 1981, № 6

118. Тартаковская Л.А. Пушкин и Восток: Ориентальная проблематика в «Современнике». Звезда Востока. 1981. № 6

119. Тартаковский 1975 Тартаковский П.И. Русская поэзия и Восток. М., 1975

120. Темурович А.Д. Восточные мотивы в творчестве Пушкина (автореферат кандидатской диссертации). Душанбе, 2000

121. Томашевский1956 — Томашевский Б.В. Вопросы языка в творчестве Пушкина. М.; Л., 1956

122. Томашевкий1956 Томашевский Б.В. Пушкин, Книга первая, М., Л.1956,

123. Томашевский Б.В. Пушкин. 2. Т. М., 1990

124. Томашевский Б.В. Пушкин: Исследования и материалы (Строфика Пушкина). М., Л., 1958

125. Турчанинов Г.Ф. Временник Пушкинской комиссии( султан Казы Гирей корреспондент пушкинского «Современника» 1967 1968). Л., 1970

126. Тынянов Ю.Н. А. С. Пушкин: Исследования и материалы (Пушкин и Кюхельбекер). М., 1934

127. Тынянов1936 Тынянов Ю.Н. О "Путешествии в Арзрум" Временник Пушкинской комиссии М.; Л., 1936

128. Тынянов Ю.Н." Пушкин и его современники. М., 1968

129. Федоров1996 Федоров Б. Пушкин в прижизненной критике. 1820-1827 (Письма в Тамбов о новостях русской словесности: Письмо 1). СПб., 1996. С.229

130. Фет 1937 Фет. А. Полное собрание стихотворений, библиотека поэта, "Советский писатель", Л., 1937. С. 506

131. Фомичев С.А. Временник Пушкинской комиссии ("Подражания Корану": Генезис, архитектоника и композиция цикла). Л., 1981

132. Франк1990 Франк С.Л. Пушкин и духовный путь России: Из статьи, Пушкин в русской философской критике: Конец Х1Х-первая половина XX в., М., 1990

133. Фридман Н.В. Образ поэта-пророка в лирике Пушкина( Ученые записки МГУ), вып. 118., кн.2., М., 1946

134. Хаджибаева Б., Мирзоюнус М. Пушкин и Восток. Худжанд, 1999

135. Хафиз Ширази ("Диван") М., 1998

136. Хафиз, вино вечности М., 1999

137. Хафиз, Лирика, под ред.: С. Шервинского М., 1963

138. Хафиз, лирика: 67 газелей М., 1956

139. Хафиз, под ред.: Н. Кондыревой, М., 1981

140. Хафиз: 126 газелей Душанбе., 1978

141. Хафиз: Сто семнадцать газелей М., 1981

142. Хижина А.Д. Во славу жизни: заключение баллады пушкинского цикла "Подражания Корану", русская речь, 1979, № 4

143. Хихадзе Лина. Тема Кавказа в творчестве Пушкина, Лит. Грузия, 1975, № 9

144. Ходасевич1990 Ходасевич В.Ф. Жребий Пушкина, статья о. С. Н. Булгакова: Пушкин в русской философской критике: Конец XIX-первая половина XX в. М., 1990.

145. Цявловский М.А. Летопись жизни и творчества А.С. Пушкина. Л., 1991

146. Цявловский М.А. Летопись жизни и творчества А.С. Пушкина. М., 1951

147. Чалисова, Смирнов 2000 Чалисова Н., Смирнов А. Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и арабо-персидской поэтики. М.,2000

148. Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1989

149. Черкасский Л. Е. Русская литература на Востоке: Теория и практика перевода. М., 1987

150. Черняев Н.И. "Пророк" Пушкина в связи с его же "Подражаниями Корану". М., 1898

151. Чхаидзе Л.В. Временник Пушкинской комиссии (К источникам "Путешествия в Арзрум"). Л., 1979

152. Ш а х и д и Мунира. Пушкин и Восток. Памир, 1975, № 8

153. Эберман В. Арабы и персы в русской поэзии. "Восток", кн. 3., М.; Л., 1923

154. Эпштейн1990 Эпштейн М.Н. Приложение кн. "Природа, мир, тайник веселенной. Система пейзажных образов в русской поэзии". М., 1990

155. V^ (j'j^ .Jail»- Jjuil ji Jl—*" -jiiji -tj: I^JjJJLSLJI Лй^

156. N ТЯЛ .(aJLLO 4£yJu) JaiU» JJAjU (jbb islyfl-» i^j-ijLij ^^LJI '

157. TVY (j.3! 4JL1JJI ^JIA^LJJ :iaiL> ^L-i ^—a .(ji^ijb Л^

158. WA* tjLJje. }.» Jj^e <u (jaLSj i^j^i-ol Л fY

159. VPY* (jlj^J .Jail»- <JJjiA ■<>—■»" ЛЯТ3I ^IA j iiib- ojLjji JJ '(^jyl

160. TPA .jujt jb Ai-jl JiiU- -jj^ ijjaI ЛР6

161. VYY (jlj^r .Jiib- QI^ <Sxtbjh JLi- u5Lif .j^1. J c-J M> Ь ЛРУ

162. ТЯ'й ,j!^J .JaiL> оjLj^i .djbl^aj ЛЯАjl^jJl» JaiL>- ^ i^jS'juj ivXjJjj^»- 4лД> .jj^^jlS^ (j—^ Л1. Xkb

163. Jails" JSJ^ 5 (jll—>1^) (jifcij jt* 0J>t~J tj-***^" Л V *

164. TY • ^jl.Jiib- ^jl^i-i jl tj-'jb -j*-01 ls^ ЛУ}

165. TTY ^Ij^J .Jiib- jO «ей JO»- .^ijjj ij^jiil* .WY

166. Tff j^lj^J .aolj Jail» jJlel^j I^L^OJ?- .WT

167. T^ jjlj^; .Jasb- ^bj 3 (jAi .^jJUI^j .^jAli^p" Л Yfleo ja5l>- 4j ^a15o jasl^- 3 .^з^эьо t^la^s" л уйwvr J^jb-i Jaib- 4j ^jftlSj jji Jasb1. Oil1.ji .W?1. TYT ^J .j^jU-Om1. Л YA ЛУЯ ЛАш1. ЛАГ ЛАТ

168. Л Af ЛАй ЛА? Л AY ЛАА ЛА"\ Л^л*и1. Л"\Г 121

169. TYT iisb- jl .^jLJIj-i ib^^iz^b

170. T^A ,jlJisb- 3 -lisb- -jt>—iLaJl^jl ty^lj

171. ТЯР .JisU- jU-il iJLaji .j^j^S-I «^jb-j ^ТАЛ jjl^- .(jUj^ J-oj- ^yk .jljj

172. TYP ^jl. JaeU- ^^ j 3 j*-i> OjUj^ LS1^^8

173. J .iiaL»- JU OjLji 4jLw»lc ^Iaj^L LULJ ^LJ .^ул^а t^j-^VI

174. TPA (jl^J .JasL> jjl^J'i и^Ю-a 'isO^" vkjj

175. TYй (jlj^J i^jjul ^ ^fjjj 0jL:,jljjj A^-^S" jl .jjjj-^sJIjuc ni tfi^jii'i

176. TYY ^jIj^J -(jJ^I J^j :<itb» JjjlS' L .-^Jl-bj tv>jS'(^jjj

177. JosU- .JJb- i^ljj jlfjL) \TA • .(jBjl^j- jis^i) JaiL> jlfjLi

178. TAP jl^-i jZiz) Jiel»- -J^b- jlfjL. ^TAY .(p.:!. *) ^3^ Jasb- .JJJ> lil^j jLf jLj ^ ТАЛ jl;;-- ■((H"i LS^SJi • "S'}J

179. YAf -j^Jt jAb) Jisb- .J-JLy jWjL» Л

180. YY1 jl.(fj— jiio) JisU- .J-l> .^jlfjL. .Hf ^ VYV j^jlj^J -ijuijj^o ^bjl 4uai .p^^SLIIjk^ '(„r'^j—' \ YTY .0^1 j JL-Lmj ji " ^Л

181. YY • Jayj .iisU- Jji з ^ («^aLaa .Juoj>1 i^JLoLi Л ^YoW 'Ov' ^ j') j-*—1 Jjc j—j -o-1}^—1 Л ^Ajl j^J .^jlJca3l>> ^U Jj! ^Jj:OL> .^In.^Lj.^ .^ Я^1. KYT

182. Yf Л jjljfyj .jjlji oU L Jail* oLjI i,jTji j l»il> .(s~ajy> >yul£j~o .Y • •f ^ o'J*e> J'*»-' } j1^' i J^ ■f»-'15 'cs^ ^ * ^

183. YY ♦ j^J .Joib» .Алло .^->15 -Y • Y

184. YAf JajL» —У .•Луи,.a niljjS .Y • Yo'tV -I^b- tflj^-i J^ .s^—q «•sljjs .Y*f,jljtf .JaSl»- jjiAO .Y • &

185. Y ^ A (jl J^i .Jails- -Coli ^jJjLo I fl.f.Y jji .Y * Я1. ГУЛ J# ^ >0iJI J^ .Y•Y

186. YYA j^i^) .jjijjjS" > ^jJUJ" .Y *Л

187. YYY jl.JalL> jjj-iL ^s^JC oVlio дс^эы «^yjh-jjj-j .Y •

188. Yf Y j^J .LiJj JJI у '^ySj-i o'ji'i -Cr® ^3 -Y ^ *1.^je.ii> :JasL>- 0LJ3C .^J^o jLii—» .Y ^ ^

189. Y6Y jl^ .j^*-) (jijj-i iisb- .j^xt .Y N Y

190. VY ^ j^r Jajl>- j ij^LiJl»p .Y^t

191. YYY (jlyjg^^o Jasb»- .Y ^ T

192. YA * OJLWJ) liiL"- Lylai- I ,.> ^jL—J .V ^ Л

193. YYY ,jl.Jaib- (jUpt«j .^jL-J .Y\?

194. J.Jiib- ^U-ijl^" .ob^LSLJ .Y ^ Y

195. XfV (jlj^j -l^ib- cgi^Jjc .YU1. ТЯА J.JisU oVUU .J,;. .Y^jl^ .^Llji. iisls- .(jjjJI jj5"j .^AJ^Ua .YY •

196. Y 6I.iisU jJI J^ .^.UA .Y Y ^

197. VPV (jlj^j .Jail» (jl^i^ jjtf(JJ^u -.iSLjjlo <>! i^yj .YYY