автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пути воплощения религиозно-философских переживаний в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пути воплощения религиозно-философских переживаний в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского"

На правах рукописи

РОМАН СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

ПУТИ ВОПЛОЩЕНИЯ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИХ ПЕРЕЖИВАНИЙ В ПОЭЗИИ АНДРЕЯ БЕЛОГО И Б Ю. ПОПЛАВСКОГО

10 01 01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ооз163^ си

Москва 2007

003163270

Работа выполнена на кафедре литературы Московского государственного областного педагогического института

Научный руководитель кандидат филологических наук, доцент

Михаил Владимирович Яковлев Московский государственный областной педагогический институт

Официальные оппоненты доктор филологических наук, доцент

Александр Николаевич Николюкин Институт научной информации по общественным наукам Российской Академии Наук кандидат филологических наук, доцент Светлана Владимировна Овсянникова Российский государственный социальный университет

Ведущая организация Московский городской педагогический

университет

Защита состоится 7 февраля 2008 года в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212155.01 по литературоведению при Московском государственном областном университете по адресу 105005, г Москва, ул Ф Энгельса, 21-а

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета 105005, г.Москва, ул Радио, д 10-а

Автореферат разослан "Д-/ " /X./ 200$ года

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, ^^

профессор ^ ¿7 ¿'с - т К Батурова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество писателей «серебряного века» и литература Русского зарубежья в последнее время привлекают пристальное внимание исследователей В этой связи следует отметить повышенный интерес читателей и литературоведов к именам Андрея Белого и Бориса Юлиановича Поплавского Показательным является уже выход в свет незаконченного многотомного собрания сочинений Белого, начатый в 1995 году издательством «Республика», шеститомного собрания сочинений этого автора, осуществленный «Терра - Книжный клуб» в 2003-2005 годах, появление трехтомника Б Ю. Поплавского, выпущенного в 2000 году издательством «Согласие», а также целый ряд отдельно изданных сочинений этих писателей

В рамках нашего исследования оказывается особенно важным то, что в 1922 году, во время короткого пребывания Б Поплавского в Берлине, произошло знакомство писателей, оказавшее значительное влияние на творческую судьбу Б Ю Поплавского Уже Д Мережковский, Г Адамович, Н Бердяев отмечали возможность сопоставления этих двух имен - причем не только (и даже не столько) на основе особенностей их творчества, но и с учетом особенностей их личностей и жизненных позиций Действительно, как Белый, так и Поплавский, ощущая крайнюю расколотость мира, остро переживая исторические события первой четверти XX века, долгие годы испытывали серьезный кризис мировоззрения В данной связи показательно, что уже в 1908 году А Блок пишет в статье «Ирония» о наличии подобного кризиса в обществе, находя его причины в чрезмерном индивидуализме, лишающем людей духовных опор

Белый и Поплавский пытались найти выход из кризиса при помощи творчества, носящего у обоих писателей интуитивный, гностический характер и нацеленного на постижение религиозных тайн Именно поэтому попытки создать собственные трактовки образа Христа и осмыслить идею Вечной Женственности оказываются определяющими для развития их художественных миров, а также вписываются в общую картину литературной жизни России и Русского зарубежья, связанную с религиозно-философскими исканиями

Очевидная для современников связь творчества Поплавского и Белого оказывается практически не раскрыта в современной научной литературе Даже в шестисотстраничных «Воспоминаниях об Андрее Белом», собранных и изданных в 1995 году и включивших большое количество текстов, освещающих берлинский период творчества, имя Б Поплавского не упоминается ни разу В то же время подчеркивание определенной близости их произведений оказывается весьма распространено в статьях, посвященных творчеству Бориса Юлиановича Поплавского (С А Иванова «Время Поплавского», М, 1999, Е Менегальдо «Борис Поплавский от футуризма к сюрреализму», М, 1999) Это сближение определяет направление нашего поиска

Ситуация в данном случае осложняется тем, что при всем обилии возникающих справочных, библиографических работ и вузовских учебников, посвященных литературе Русского зарубежья, творчество младшего поколения первой волны эмиграции, в том числе и Б Ю Поплавского, по-прежнему мало изучено. Следовательно, существенно важно проследить эволюцию ключевых образов в его творчестве, отойти от интерпретации произведений поэта как догматически отражающих философские взгляды автора, выраженные в его дневниках, статьях и письмах К этому уже в 1990 году призывает A. Gibson в работе «Russian poetry and criticism in Paris from 1920 to 1940» (Leuxenhoff, 1990), справедливо полагая, что углубление в индивидуальный мифологизм со ссылками на разных западных философов затеняет типологические особенности лирики поэта По близкому пути идет в освоении литературного наследия Б Поплавского А И Чагин, отталкивающийся при интерпретации образов, возникающих в творчестве поэта, от того, насколько целостен его художественный мир - при всей изменчивости и фантасмагоричности Чагину удается полноценно исследовать механизм создания поэтических образов Б Поплавским, причем в работе «Орфей русского Монпарнаса» (1996) литературовед делает это, по сути, на основе многостороннего анализа образного мира одного стихотворения писателя -«Возвращение в ад» (1933) В данной связи вспомним, что Белый пытался осмыслить свое творчество как единое целое, независимо от идей, сторонником которых он был в тот или иной период своей жизни, и заметим, что в отношении Белого, несмотря на принципиально большую ориентацию его творчества на художественное осмысление достижений мировой философии, попытки литературоведческого анализа всегда оказывались продуктивными

Таким образом, актуальность исследования обусловлена тем, что при всем обилии научных работ, посвященных творчеству А Белого (труды В Гусева, 10 Лотмана, М Гаспарова, В Скрипкиной, А Крюковой, Н Богомолова, С Субботина, М Пьяных, Н Скатова, С. и В. Пискуновых) и Б Поплавского (труды Н Богословского, Е Менегальдо, Ю Линника, О Латышко, И Васильева, Э. Райе), практически отсутствуют фундаментальные работы, направленные на целостное, многостороннее исследование религиозно-философских мотивов, доминирующих в их творчестве, — и прежде всего мотива Вечной Женственности и мотивов, связанных с образом Иисуса Христа, которые и стали объектом нашего исследования

Материалом исследования становятся поэтические произведения Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского, их проза, статьи, дневники, письма, научные труды и мемуары Белого, а также воспоминания о писателях и исследовательские работы, посвященные их творчеству

Целью исследования является сопоставительное изучение развития и трансформации религиозно-философских переживаний, связанных с интуицией Вечной Женственности в поэзии Андрея Белого и

Б Ю. Поплавского, а также с трактовкой образа Иисуса Христа, художественно воплощенной в их поэтических произведениях Отсюда вытекают следующие задачи 1) раскрыть специфику воплощения образа Христа в поэтическом творчестве Андрея Белого и БЮ Поплавского, 2) показать близость символики образа Христа в лирике обоих поэтов, 3) раскрыть эволюцию символа Вечной Женственности и близость его трактовки в поэзии Андрея Белого и Б Ю Поплавского, 4) установить связь символа Вечной Женственности с образом «души» в творчестве Б Ю Поплавского, 5) раскрыть своеобразие стилевого решения религиозно-философских мотивов в поэзии А Белого и Б Ю Поплавского

Положения, выносимые на защиту:

1. А. Белый и Б Поплавский, несмотря на смелые эксперименты в области художественной формы, не считали свои эстетические открытия самоценными. Прежде всего, их интересовал аксиологический поиск, попытка выразить в своих произведениях скрытую сущность бытия и реализовать идею подлинно теургического творчества Но каждому из них удалось создать свою оригинальную художественную систему, по-особому отображающую религиозно-философские переживания авторов — и прежде всего переживания, связанные с идеей Мировой души и восприятием образа Иисуса Христа, причем трактовки этих мотивов у поэтов часто оказывались сходными

2 Трагический характер восприятия земного мира, повышенное внимание к проблеме доминирования в нем телесного начала, вера в близость апокалиптических, преображающих перемен - все эти признаки характерны как для поэзии Андрея Белого, так и для стихотворений Б Поплавского Можно утверждать, что оба автора не стремились к законченному словесному оформлению своих философских систем первый, как подчеркивается в целом ряде его философских статей, пытался уловить ритмы времени, считая, что интересна лишь созидаемая культура, не обретшая еще форм, не ограниченная их пределами и слитая с жизнью Второй полагал, что осознание истин, связанных с небесным миром, в основе своей носит интуитивный характер

3 Белый воспринимает развитие мира как обусловленное явлениями «мессий», способных изменить весь ход жизни, привести человечество к новым формам культуры и способам жизни в целом Однако характерной чертой его «мессий» оказывается их соответствие ожиданиям толпы, масс, вписанность в общую атмосферу событий Нами реализован следующий подход к этой особенности творчества поэта Белого интересует то, в какой степени в человеке могут быть выражены черты Богочеловека, - и в зависимости от этого определяются и черты «мессии», являющегося к людям, способным воспринять его

4 Для Поплавского религиозное спасение носит глубоко индивидуальный характер, в его философских работах оно оказывается неразрывно связано с понятием «жалость» к окружающему миру В этой связи Христос Поплавского нераздельно сосуществует с окружающими Его

предметами и людьми, наделяя, тем самым, гармонией любую картину мира, но теряя возможность его преображения

5. Оба автора, вслед за Владимиром Соловьевым, усматривали причину несовершенства Вселенной в распадении Единого, то есть отделении Мировой души от Бога Реализуя идеи Вечной Женственности в своем творчестве, Белый постепенно переходит от предельно обобщенного образа «Вечности», «Души», разлитой в природе, к описанию конкретных женских образов («королевна», «Ася») Однако фактически в поздних произведениях Белого индивидуальное восприятие лирическим героем объектов природы начинает играть все большую роль Следовательно, исчезает необходимость в описании конкретных свойств объекта душевных и духовных порывов персонажа, стремящегося постичь Вечную Женственность, - и эта черта прослеживается в поэтических произведениях Белого Так лирика, способная охарактеризоваться как интимная по биографическим причинам, вызвавшим ее появление, не становится таковой, а образ Мировой души приобретает предельно обобщенное воплощение - даже по сравнению с ранними сборниками поэта

6 Эстетический характер восприятия мира, стремление к живописности иногда заставляет Белого соединить в своем творчестве мотив Мировой души и мотив земной любви, в некоторых случаях передаваемый довольно отчетливо и раскованно особенно наглядно эта тенденция выражается в сборнике «Пепел» («Свидание», 1908, «Поповна», 1906) В ранних произведениях Поплавского соединение мотивов телесной любви и Мировой души также присутствует, не являясь, по нашему мнению, определяющим

7 Для Поплавского причиной постепенного уменьшения внимания к собственно женским образам Мировой души становится примирение автора с несовершенством телесных форм, стремление оценить красоту повседневной реальности, постичь ее священный смысл Именно поэтому в его творчестве все большее место занимают поэтические произведения, в которых ключевым образом оказывается «душа» - человеческая, природная и Божественная одновременно Необходимость показать объединение этих «душ» в одном феномене мира (или личности), а также стремление все предметы рассмотреть как частное преломление этого феномена приводит обоих авторов к проведению многочисленных стилистических экспериментов, связанных с игрой ассоциациями и символическрй полифонией, с использованием возможностей усложненного, «рваного синтаксиса»

Научная новизна работы, а также положений, выдвигаемых на защиту, обусловлена прежде всего слабой изученностью произведений Бориса Поплавского, а также отсутствием работ, сопоставляющих развитие в творчестве обоих поэтов общих религиозно-философских мотивов Впервые в настоящей диссертации символы Вечной Женственности и образ Христа в творчестве Андрея Белого и Б Поплавского рассмотрены во взаимном сопоставлении, системно, многоаспектно, в тесной связи с

другими видами творчества (прозой, публицистикой, теоретическими статьями). Подобный подход позволяет углубленно осмыслить развитие религиозно-философских идей, волновавших писателей «серебряного века» и Русского зарубежья Особое внимание уделяется своеобразию системы образов и композиционного построения стихотворных текстов в творчестве Б Поплавского и Андрея Белого По-новому, в соответствии с внутренними тенденциями, заложенными в текстах произведений, раскрыт образ Христа в творчестве обоих поэтов - отличный как от образа бунтаря-сверхчеловека, заявленного в философских статьях Белого, так и от нищего скитальца, исполненного жалости к миру, появляющегося в философских статьях Поплавского и его романе «Аполлон Безобразов»

Методологической основой работы являются религиозно-философские концепции Я Беме, В Соловьева, Р Штейнера, философские идеи Ф Ницше, В Шеллинга, А Ф. Лосева Также в диссертации учтены достижения литературоведения по вопросам наследия А Белого и Б Ю Поплавского Многогранность предмета изучения диктует разные подходы к материалу проблемно-структурный, сравнительно-типологический, историко-функциональный, мифологический

Научно-практическое значение работы видится в возможности использования ее положений при изучении наследия Андрея Белого и Б Поплавского, шире - изучении взаимосвязей между литературой первой волны эмиграции и произведений, созданных в России в 20-30-ые годы XX века, их связей с литературой «серебряного века» Материал исследования может быть применен в практике вузовского преподавания при построении курсов по истории русской литературы XX века, литературы Русского зарубежья, а также для разработки спецкурсов, спецсеминаров, посвященных литературе этого периода или творчеству анализируемых авторов

Апробация работы осуществлялась на конференциях «Восьмые Виноградовские чтения» (МГЛУ, 2004), межвузовская научно-методическая конференция, посвященная 60-летию Победы в Великой Отечественной войне и 100-летию В С Гроссмана (МГПУ, 2005), научно-методическая конференция «Актуальные проблемы литературы» (МГОПИ, 2005), научно-практическая конференция «Язык художественной литературы как феномен национального самосознания» (МГОПИ, 2005) Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы Московского государственного областного педагогического института

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.

Во «Введении» описываются особенности художественных подходов к религиозно-философским проблемам, характерным для эпохи, к которой принадлежат оба автора, обосновывается актуальность избранной темы, дается краткая история изучения вопроса, выдвигаются цель и задачи

исследования, характеризуется его методология и методика, освещается степень новизны предпринятой работы

Глава первая «Образ Христа в поэзии Андрея Белого и Бориса Поплавского» посвящена философскому подходу к образу Богочеловека, реализованному в поэтическом творчестве авторов.

В § 1 - «Философские принципы восприятия образа Христа Андреем Белым и Б. Поплавскнм» - устанавливается, что образы Богочеловека -ницшеанского бунтаря и Христа, неизменно страдающего из-за несовершенства мира, возникающие в дневниках, письмах, статьях и тд Белым и Б Поплавским соответственно, имеют весьма опосредованное отношение к образам мессий, возникающим в их поэзии

В § 2 - «Образ Христа в поэзии Андрея Белого 1900-х годов» -отмечается, что для символизма вообще, ь. для поэзии Андрея Белого в особенности, характерна идея активного преобразования мира, и искусство в этом акте играет важнейшую роль Образ Христа как Богочеловека-бунтаря, ломающего старые нормы, в связи с этим, эстетизируется автором, что, однако, зачастую влечет ощущение чрезмерности, а следовательно, преломления Божественной сущности в свою противоположность или сущность, воспринимаемую обывателями как юродство или безумие («Вечный зов», 1903, «Не тот», 1903, «Безумец», 1904) Особенности эстетического восприятия мира Андреем Белым, естественным образом, влияют на степень выраженности проблемы и на характер ее художественного воплощения, что и показано в диссертации

В «Воспоминаниях о Блоке» Андрей Белый отмечает, что философские труды В Соловьева вызвали у него желание отобразить в поэзии женственное начало Божественности и показать образ человечества как «Ипостась лика Божия»1 В то же время Белый часто подчеркивает в своих философских и биографических произведениях (например, «Почему я стал символистом .», «На рубеже двух столетий»), что символистское восприятие жизни пришло к нему в детстве - в период, характеризующийся высокой степенью неразделения духовного и материального, телесного «В песнях, в сказках и в звуках музыки дан мне выход из безотрадной жизни; мир мне теперь - эстетический феномен из сказки начинается моя игра в жизнь, но игра - чистейший символизм»2.

Возрождение христианского духа в новых формах не обозначает, однако, неизбежности восприятия миром его глубинной сущности Так, в стихотворении «Закаты» (1903), когда человечество, а шире - весь мир -обращается к Богу («мир славословит Отца»), возникает общение человека с силами природы - и неизвестно, достигается ли при этом пантеистическое слияние двух сущностей или данное положение ярко демонстрирует их антагонизм «а ветер ласкает, целует // Целует меня без конца»3

1 Белый Андрей Воспоминания о Блоке Собрание сочинений -М , 1995 -С 25

2 Белый Андрей На рубеже двух столетий -М, 1989 -С 186

3 Белый Андрей Стихотворения и поэмы Собрание сочинений - М ,! 994 - С 27

В этой связи нами доказывается следующая трактовка возникновения принципиально различных образов Мессии в поэзии Белого автор реализует идею соответствия художественного лика явившегося мессии ожиданиям людей, воспринимающих Его Христос в поэзии Белого часто явлен лишь визуально или через внутренний монолог, фиксирующий происходящее в окружающем мире («Мания», 1903, «Безумец», 1904) Так, например, в «Вечном зове» внешность героя оказывается определяющей в установлении его связи с Богочеловеком - но именно поэтому действие, на наш взгляд, приобретает карнавальный характер, а само произведение несет отпечаток декадентского акцентирования внимания на несколько утрированных внешних деталях В стихотворении «Не тот» (1903) Бог называется как «священное дитя», «не тот» Христос также ведет себя «как ребенок» «стал он гладить меня, как ребенок»4 Библейский призыв обратиться и быть как дети созвучен и воспоминаниям Белого о своем детстве, и представлениям Ф Ницше «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, начальное движение, святое слово утверждения»3 Однако «Не тот», отказываясь от борьбы с хаосом, становится воплощением неизбежности всего, что происходит на земле

Атмосфера, окружающая его и людей, находящихся рядом с ним, напоминает атмосферу «Баллады Реддингской тюрьмы» (1898) О Уайльда - писателя, любимого Белым в юности В поэме английского автора преступник неизменно называется «Он», причем употребление местоимения с заглавной буквы вызывает у читателя ассоциации с образом Христа, людские страхи и чувства постоянно олицетворяются Люди у Уайльда живут, окружённые туманом, который из-за своей наполненности силами зла, напоминает мировой туман - хаос в поэзии Белого Уайльдовский «Он» обречен походить на тех, кто рядом с ним, и быть их пленником, что подчеркивается в третьей главе, где О Уайльд сравнивает всех обитателей тюрьмы с тюремными сторожами Эти свойства, присущие «Ему» Уайльда, неприемлемы для Андрея Белого Если библейский Христос создает «героев» (по терминологии Белого, используемой в статье «Пророк безличия»), способных распространять веру и страдать за нее, то вокруг персонажа стихотворения «Не тот» собираются «солдаты», охраняющие культурные нормы и прежние верования, но не готовые к переменам, не способные вести «за ограду» Его образ в конце стихотворения передается с почти ностальгической грустью, обусловленной тем, что он носитель «новой» культуры - но это культура, несмотря ни на что, светская

Представляется, что подлинный Христос у Белого пантеистичен в стихотворении «Вестники» (1903) известие о Его приходе закономерно передается голосами природы, характеризуемыми следующим образом

4 Там же, с 33

5 Ницше Ф Так говорил Заратустра. - СПб, 2003 - С 24

«безумно», «исступленный», и только люди способны осуществить соединение «в себе музыки жизни и картины ее»6 («Пророк безличия»)

Андрей Белый, создавая в своем творчестве разные облики Христа, стремится показать различные аспекты того, по каким причинам человеку трудно перевоплотиться в подлинное подобие Богочеловека, жить по его законам. В одном из писем А Блоку Белый сам отмечает своеобразие собственного художественного мира и жизненных позиций, сводя целый ряд слабо сочетаемых ролей в единое целое и подчеркивая сакральность этих ролей - юродивого, анархиста, декадента, шута Христос в поэзии Белого часто принимает эти роли на себя, и несочетаемость восприятия людьми его слов с их подлинным содержанием превращает их действия в мистерию, лишенную смысла Так, утверждение «Холодною ночью приду я »7 («Забота», 1903) воспринимается персонажами как «зов», а не как призыв готовиться к его приходу, к видению Христа «здесь, теперь» Параллелизм «Христос - пророки» в максимальной степени проявляется в цикле «Блоку» (1901-1903), в котором могущество Христа подчеркивается при помощи сопоставления Его с образа пророком «. он стоял, как пророк // в багрянице, свободный, могучий»8 Отметим, что по христианской традиции Христос воспринимается как Богочеловек, выполняющий роли пророка, первосвященника и Царя

Следовательно, можно сделать вывод, что образ Христа в поэзии Белого напрямую связан с проблемой духовного очищения людей, с визуализацией их несовершенной мечты о мессии, отсутствием готовности перевоплотиться в подлинное подобие Богочеловека и жить по его законам

В § 3 - «Образ Христа в поэзии Белого 10-х - 30-х годов XX века» -доказывается, что в поздних произведениях внимание Белого переносится на активность воодушевленных масс и индивидуальностей, преобразующих мир Прежний образ Христа корректируется представлениями Штейнера о Богочеловеке как внеземном существе высшего порядка, воплотившемся в человеке и давшем в результате акта распятия новый духовный импульс для человечества Земная жизнь, таким образом, после таинства Голгофы качественно преобразилась, поскольку изменила свою ауру существо Христа произошло из духовных высей и соединилось с земной эволюцией Следовательно, поведение каждого корректируется импульсом Христа, и Богочеловек в результате смерти оказывается воплощен в каждом человеке («Христос воскрес», 1918», «Первое мая», 1918, «Трус городов», 1931)

Показательно, что тема России начинает толковаться Белым в аспекте, связанном с грядущим достижением русским народом вершин духовного развития, обусловленных переходом от эпохи западноевропейской культуры к культуре послеатлантической. В связи с этим' в первом стихотворении, посвященном АМ Поццо, написанном еще в Дорнахе (1916), поэт одновременно выражает желание принятия родной страной

4 Белый Андрей Симвопизм как миропонимание - М, 1994 -С 151

7 Ьелый Андрей Стихотворения и поэмы Собрание сочинений -М.1994 _с 103

8 Там же, с 105

(«Прими меня, рыдая И не зная'»), и осознание единства личной судьбы поэта и судьбы России («Пусть мы - в ночи'»), и желание скорейшего явления Христа («Зови Его, - гуди1»)9 Призыв Родины, обращенный к поэту, и зов Христа звучат одновременно, соединяются в сознании лирического героя Белый предельно точно в работе «Почему я стал символистом » (1928) оценивает свое стихотворение «Безумец», отмечая то, что в нем говорится не о жизненной судьбе Бориса Бугаева, а о том, что «Христос во мне, в нас»10 Таким образом, вопрос о том, человек или Бог действует в тексте, автоматически снимается речь идет лишь о том, в какой степени выражена личность Христа в личности человека, следовательно - о зависимости выражения образа Христа от конкретной личности

Гипертрофированное тело Богочеловека в поэме «Христос Воскрес» (1918) возникает уже после написания стихотворения «Я» (1917), в котором тело лирического героя разрастается до фантастических размеров - в соответствии с антропософскими взглядами Р Штейнера на степень в таяния отдельного человека на все мироздание «В огромном темном мире // Моя рука растет, // В бессолнечные шири // Я солнечно простерт11

Выражение «Я - это Ты», обозначающее растворенность личности во Христе, имеет и обратную связь Христос Грядущий, согласно одному из возможных толкований строк, должен соединиться с духовной сущностью героя Кроме того, духовный образ героя определяет духовный образ Христа, воздействующего на всех людей «Я - это Ты, Грядущий // Из дней во мне - ко мне — II ь раскидистые кущи »'2 Поэма «Христос воскрес» начинается с описания крещения Христа, в котором нет отдельных сущностей - «Духа, сходящего с неба, как голубя» (Иоанн 1 32) и Иисуса Божественность персонажа подчеркивается следующим образом «Толпы народа // На Иордани // Увидели явственно два // Крыла»13 Этого не происходит в Священном тексте только Иоанн подтверждает схождение с неба голубя Исчезает необходимость в пророках, призванных провозглашать благую весть — возникают многочисленные люди, уверовавшие в начало нового времени Массовость преображений подчеркивается в тексте «световою атмосферою», спускающейся «в местности», а не снисходящей на единственного, уникального человека В поэме, большая часть которой посвящена видениям гибели Богочеловека, фактически не раскрыт Его жизненный путь здесь делается акцент на духовном перерождении, потенциальной возможности обретения людьми Лика, освобождения от масок при выходе из «пещеры безверия»14 и достижения Всеединства с Христом

Представляется, что обретение себя лирическим героем в более поздних произведениях Белого связано с иллюзией независимости от Бога,

9 Там же, с 295

10 Бетый Андрей Симвопизм как миропонимание -М, 1994 — С 437

11 Белый Андрей Стихотворения и поэмы Собрание сочинений -М.1994 -С 306

12 Там же

13 Там же, с 433

н Там же, с 444

обладания своей собственной силой - но этот путь оказывается продуктивен и священен Тенденция к подчеркиванию самостоятельности творчества людей в деле божественного переустройства мира постепенно усиливается («Я», 1922, «Пещерный житель», 1931, «Трус городов», 1931) В последнем произведении Богочеловек фактически утрачивает человеческий облик и становится «громом, гулом»15 - исходным стимулом к деятельности, степень выраженности которого, однако, напрямую зависит от активности человечества, при этом Его собственное выражение «Я -мировой // Слом» делает Его присутствие в мире наиболее важным в период отказа от прежней культуры, в деле ее преображения люди оказываются главными действующими лицами Однако заметим, что у Белого, прошедшего антропософскую школу, акт воскресения Христа в поэме «Христос воскрес» стилистически не отличается от описания духовной деятельности самого человека в поэме «Первое свидание» (1921) «Я - сын эфира, Человек, - // Свиваю со стези надмирной // Своей породою эфирной // За миром мир, за веком век 16

Обобщая наши наблюдения, можно утверждать, что принципиального расхождения образа Христа с образами ранних мессий в поздней поэзии Белого не наблюдается Христос по-прежнему напрямую связан с царящей атмосферой, хотя и приобретает, наконец, за счет деятельности людей подлинно мессианские черты

В § 4 — «Образ Христа в поэзии Б. Поплавского» - утверждается, что образ Христа в произведениях Б Поплавского напрямую связан с состоянием окружающего мира, соответствует общей атмосфере, в которой возникает Уже в стихотворении «Мы молока не знаем молокане » (1925) Христос в описании «молоканина» являет себя таким, каким мир готов Его воспринять, каково представление о Богочеловеке людей, общающихся с Ним Подобного рода ограничения в восприятии Богочеловека закономерно приводят не к индивидуализации и раскрытию духовного потенциала личности, а к стиранию различий между людьми.

Несмотря на присутствие в романе «Аполлон Безобразов» конкретных указаний на то, как должен выглядеть Христос, Его внешность в поэзии Поплавского практически не описывается автор подчеркивает лишь гармоничность соединения Богочеловека и мира Это может достигаться при помощи цветового решения так, в стихотворении «Дух воздуха» (19271930) заяц, находясь в желтом лесу, греет лапу о «желтый нимб»17 Христа Для этого используются также указания на общий характер действий персонажей так, в стихотворении «Римское утро» (1928) Христос днем подвержен всеобщему движению («Христос на аэроплане вдаль летит»), вечером Он оказывается достигшим покоя и «спит в воздухе»18 В этом тексте важно формальное построение фрагментов, описывающих действия

15 Там же, с 381

16 Там же, с 453

17 Лоплавский Б Стихотворения - Томск, 1997 - С 57

18 Там же, с 35

Христа о Нем говорится в конце строфы, когда уже передана атмосфера происходящего. Таким образом, Его поведение строго предопределено

Возникающие в поэзии Б Ю Поплавского сопоставления Христа с Солнцем («Тише души », 1930-1933; «На железной цепи », 1930-1933), опираются на традиционную христианскую символику Наличие же деталей, намекающих на сходство положения Христа с положением Антихриста (например, Христос, скованный цепью под землей - «Улицы мокры », 1930-1933), вызывает отчетливые ассоциации с творчеством Белого, мессии которого, как уже отмечено, также часто имеют демонические черты Фактически Поплавский затрагивает проблему, близкую Андрею Белому и исследуемую последним уже в ранних произведениях

Если в «Дионисе на Южном полюсе» (1930-1933) перед читателем предстает «Христос еще не родившийся», Христос как представитель античного мира, как «денди», к которому стремится многоликая богиня, и в ее плотской любви усматривается возможность для ее духовного спасения, ухода из «ледяного пространства», то в стихотворении «Улицы мокры » возникает Христос «спящий», дарящий покой слабым людям и становящийся самим собой (пробуждающийся) только в момент прихода к нему тех, кто способен «вспомнить» об истинном мире Так происходит сближение евангельских мотивов с символистским мифом о спящей красавице - мифом, особенно близким Андрею Белому Б Ю Поплавский, используя подобный образ, возможно, указывает на неразличение Христа и Антихриста в условиях земного «сна» Только соединение Божественной и человеческой активности позволяет узреть людям подлинную картину бытия В отличие от образа Богочеловека, описанного в философских статьях Поплавского (Христа, исполненного жалости к страдающим), в его поэтическом творчестве Христос не имеет постоянного облика, а широкое варьирование Его образов позволяет соотнести проблему, волнующую Бориса Поплавского и связанную с проявлением сущности Христа в условиях «сонного мира», с проблемой, актуальной для Андрея Белого на протяжении всего поэтического творчества — взаимосвязью теургического действия и карнавала, отсутствием грани, отделяющей мнимых пророков и мессий от носителей подлинной Божественной сущности

Глава вторая «Эволюция символ Вечной Женственности в поэтическом творчестве Андрея Белого и Б. Поплавского» устанавливает близость трактовки данного мотива в произведениях обоих писателей и перекличку датой трактовки с их пониманием философской сути образа Иисуса Христа

В § 1 анализируется «Символ Вечной Женственности в сборнике «Золото в лазури» Андрея Белого»

Уже в первом стихотворении сборника («Бальмонту», 1903) взаимодействие «поэта» с Вечностью-весной показано как любовное влечение Мистериальный характер слияния с одушевленной природой подчеркивается при введении в лирику Белого мотива театра Это же в

сочетании с теорией эманации и заставляет иногда поэта при описании проявлений Мировой души в каждом явлении бытия акцентировать внимание читателя на слове «образ»

Трагедия пророков Белого определяется тем, что, откликаясь на гедонистический зов природы, они реализуют свой порыв в рамках христианского учения с его линейным временем и апокалиптическим концом Священный экстаз, не имеющий традиционных форм выражения и не характеризуемый словами, показан в раннем творчестве как путь преображения мира. Любовь также является состоянием, приобретающим вселенские черты и наделяющим человека ясновидением, изменяя его восприятие мира Отсутствие недоверия к «вечному зову» природы, независимо от уверенности в его происхождении, преобразует картину мира в радостную и превращает человека в пророка («Раздумье», 1901) В этом отношении чувство «любви» не является постоянным, окрашивающим всю жизнь, а становится озарением Отсюда указание в текстах на его способность возрождаться и угасать («Мои слова», 1901)

«Образ Вечности», в одноименном стихотворении (1903) обладающей женской улыбкой, является неопределенным, неуловимым, здесь для автора важно, скорее, ощущение человека, воспринимающего этот образ Этот образ принципиально отличается от самой «Вечности», приобретающей в одноименном стихотворении (1903) черты вселенской печали Неподвижность, оцепенение делает «Вечность» не принадлежащей сфере духовной полноты, насыщенности, слияния со светлым и жизнетворческим природным началом, а сущностью, связанной с земным, утомительным сном Поэтому личность в сборнике не существует сама по себе, а является представителем человеческого рода, во все времена стремящегося к истине Автор часто пытается художественно устранить грани между женскими персонажами, образом «Души» и природы В творчестве Белого земная форма, которую принимает образ Мировой Души, напрямую зависит от состояния душ человеческих

В § 2 - «Эволюция символа Венной Женственности в сборниках «Пепел», «Урна» и «Королевна и рыцари» Андрея Белого» -доказывается, что уже в «Пепле» (1908) физиологические отношения как проявление стихийного начала находят оправдание в пантеистическом слиянии с природой Чем более герои раздела «Деревня» далеки от подобного слияния, тем более образ «девки» утрачивает связь с Вечной Женственностью «Паук», символ Зла, в стихотворении «Паук» (1908) перестает казаться лирическому герою таковым при переходе к единственно верному, радостному восприятию и принятию жизни во всех формах «Там, где ветвей скрестились дуги, // Смотри, - крестовик в вышине // Повис на серебристом круге »'

Белый подчеркивает близость Души мира и «души» отдельной женщины и сознательно пытается расстаться с тяготением к небесному идеалу,

19 Белый Андрей Стихотворения и поэмы Собрание сочинений - М, 1994 - С 157

14

замкнутому на себе сближение с женщиной оказывается тождественно мощному порыву, соединяющему героя со всем окружающим («Обручальное кольцо», 1907)

В сборнике «Урна» (1909) автор связывает образ женщины с символикой огня и льда, причем многозначность этих образов оказывается определяющей Исчезновение любви к земному, попытка свести суть жизни к восприятию небесного зова порождает полное исчезновение свободы людей и личной свободы лирического героя Общение с Мировой душой, по Белому, оказывается возможным только в результате обретения ею телесных форм, что, однако, связывается автором с ее эманацией, упрощением В сборнике все более утверждается идея человека-творца, преображающего реальность, в том числе и небесную Усиливается интерес автора к действующему субъекту, независимо от того, человек это или Мировая душа («Просветление», 1907)

В цикле «Королевна и рыцари» (1919) эта тенденция выражена в максимальной степени, и основное внимание уделяется «рыцарям», противостоящим хаосу мира, а не «королевне», в образе которой реализуются все противоречия образа Мировой души («Вы - зори, зори' », 1909, «Близкая», 1911), излагаемые уже в философских трудах В Соловьева (например, «Россия и Вселенская церковь») Мировая душа осознается этим философом и как небесное существо, освобожденное от давления земной материи, и как создатель внебожественного хаоса

В § 3 - «Трансформация символа Вечной Женственности в поздних поэтических сборниках А. Белого» - отмечается, что, по Белому, в восприятии людей вселенские преобразования, описания которых крайне важны для антропософии, стремящейся выделить космические эпохи в развитии мира и человека, должны гармонизироваться, упрощаться - и женское начало (Венера) позволяет формировать картину более приемлемую для земного восприятия, чем видения Штейнера «Ася» в сборнике «Звезда» (1912-1914) идеально воспринимает мир в антропософском духе и становится не только символом антропософии, но и антропософией как таковой Лирика, посвященная «Асе», характеризуется значительно большей степенью умиротворенности, любования одухотворенной природой, нежели собственно философская лирика Белого («А М. Поццо», 1916, «Тела», 1918, «Современникам», 1918)

Героиня тесно связана с ритмами природы и в связи с этим часто видится лирическим героем как замкнутая в собственном бытии, в то же время символизируя целостность мира, реализованную через многообразие окружающих героя объектов Однако речь здесь идет прежде всего о восприятии ее лирическим героем, улавливающим ритмы мироздания Так процесс слияния Души мира и конкретной женщины, чаемый героями ранних сборников, достигает логического завершения

В цикле «После разлуки» (1922) эти идеи развиваются, и - даже при наличии драматического сюжета - на идейном уровне грань между ней и лирическим героем окончательно исчезает Поиск единых ритмов жизни

снимает все противоречия, наблюдавшиеся прежде в различных ипостасях Мировой души Однако можно утверждать, что отказ «Аси» от духовной общности с лирическим героем лишает ее образ божественного статуса, окончательно смещая акценты на внутренний мир героя («Маленький балаган на маленькой планете «Земля», 1922, «Опять гитара», 1922)

В § 4 - «Символика женских образов в поэтическом сборнике Б.Ю. Поплавского «Флаги» - исследуются поиски Б Поплавским спасительных возможностей любви, исследование ее потенциала, художественно воплощенные в этой книге Отказывая «близости» и «счастью» («Как холодны общественные воды», 1923, «Орлы, 1923) в наличии этих возможностей, автор постепенно - через идею индивидуального освобождения женщины с помощью «сна», ухода в видения иных миров («Розовый час ..», 1927), через идею любви двоих, позволяющей не замечать мировых катастроф и воспринимать собственную гибель как сон («Рукопись, найденная в бутылке», 1928), через описание Мореллы, ушедшей в инобытие и взирающей на мир свысока («Мистическое рондо», 1928), - приводит читателя сборника «Флаги» (1931) к картине идеальной (Божественной) любви «Серафиты» (1930), не замыкающейся в рамках простого созерцания форм и готовой спроецироваться на все человечество, пострадать за него и озарить жалостью. Наличие подобных чувств в героине и дает надежду на возможные перемены в устройстве бытия, что согласуется с восприятием Белого образа Мировой души в книге «Золото в лазури»

В § 5 - «Образ <<души мирозданья» в «Автоматических стихах» Б.Ю. Поплавского» - анализируется символика образа «души мироздания» и ее связь с образом «камня», которую можно воспринимать и как контакт с Богом - создателем мира, возникающий в результате созидательной деятельности людей, и как призыв к людям, отцам-созидателям холодного «каменного» мира («Фиалки играли в подвалах ..», 1930-1933) Не только Мировая душа, относящаяся к метафизическому миру, является средством объединения всего распавшегося Камень как материальная первооснова всего Сущего также выполняет функцию соединения в земном мире Происходит формирование нераздельной триады «Бог - София - человек», выделение отдельных членов из которой невозможно Женское, мировое начало мира связывается здесь с музыкой, понимаемой автором как начало, в котором заложен потенциал к бесконечному становлению и изменению («Небо арктических цилиндров », 1930-1933) Следовательно, как и Белый, Поплавский пытается осуществить поиск Всеединства мира, преодолеть конфликт между земным и небесным

В § 6 - «Эволюция символа Вечной Женственности в поздней лирике Б.Ю. Поплавского» — отмечается, что в сборнике «Снежный час» (1936) характеристика всеобщей «души» как немой вызывает необходимость в собственно человеческой, творческой речи, в которой реализуется поиск Общего, проявлений действия единой «души» в

различных, «распавшихся» объектах материального мира («Трава рождается », 1931) Образ героини, приходящей «из снов», становится менее значимым, отдаленным от «жизни» как таковой - жизни, также обладающей собственной ценностью. Автором подчеркивается равноценный статус личности и Души Он стремится к описанию достижения гармонии между материей и духом Так зарождается нежелание Поплавского говорить о сущности вселенских процессов

Жизнь начинает восприниматься предельно телесно, представать в поэзии как бесконечная череда рождений и смертей — причем рождаться может «трава», «дальний снег» («Прежде за снежной пургою », 1932), «дым» («Был высокий пожар облаков . », 1932) и даже «снежный час» Примирение с конечностью собственного бытия (по Поплавскому, согласие с музыкой, принятие целесообразности всеобщего становления, движения и исчезновения) и позволяет воспринимать душу как биологический организм, проходящий неизбежный цикл, схожий с циклами развития всего, что может быть обозначено словом Этот организм не исчезает окончательно после смерти, а возрождается, вызывая некое иное, незримое движение

Неразличение духовного и телесного достигает в сборнике предела Здесь люди, тела часто называются «душами» («В молчанье души лампы зажигают .», 1931, «Еле дышит слабость летних дней », 1931) Таким образом, земной мир становится неотличим от небесного, превращается в обиталище душ Небо и земля воспринимаются поэтом как почти полные двойники, Мировая душа существует как отражение состояния «душ», Судьба наделяется способностью к движению, музыкальности Цикл «Над солнечною музыкой воды» (1932-1935) целиком посвящен описанию гармонии, царящей в природе Следовательно, лирический герой изначально занимает позицию наблюдателя, стремящегося не только описать мир, но и представить его в высших проявлениях, делающего это, скорее, не как житель Земли, а обитатель Вселенной Лирический герой наблюдает цельную, динамичную картину «музыки» природы Отсюда черты его сходства с Мировой душой («Холодное, румяное от сна », 1934)

В сборнике «В венке из воска» (1936) автор почти отказывается напрямую описывать Мировую душу подобно тому, как он делал это в образе Серафиты или Мореллы Вместо этого происходит употребление многочисленных сравнений, которые в силу взаимной несочетаемости, с одной стороны, мало говорят об облике самой героини, а с другой -позволяют передать многочисленные образы мира, каждый из которых оказывается Ее проявлением Здесь устанавливается теснейшая взаимосвязь между художественным творчеством и деятельностью Мировой души, в то время как в сборнике «Флаги» (1931) искусство оценивалось как деятельность, неспособная передать «живую жизнь» и намеренно удаляющаяся от нее («Покушение с негодными средствами», 1924, «Целый день в холодном грязном саване . », 1930) Итак, в последние годы жизни

Поплавский сам начинает ценить именно святость земного бытия, почти отождествляя небесную героиню с животворной силой природы

Таким образом, в поздних сборниках Б Поплавский приближается к концепции Мировой души, воплощенной Андреем Белым в книгах 19101920-х годов Можно утверждать, что в них также исчезает грань между конкретной женщиной, Мировой душой и душой лирического героя

Художественные образы Христа и Мировой души становятся у обоих авторов символами, характеризующими состояния душ людей, воспринимающих их. Именно творческая деятельность позволяет осуществлять поиск проявлений единой Души в различных объектах материального мира, эстетически являть мир в его высших формах Однако Белый, в отличие от Поплавского, тяготеет к описанию вселенских процессов Поплавский же воспринимает реальность более камерно, ищет гармонию в конкретных картинах природы, и поэтому воплощение Души в женском образе, символически связанном с небесным миром, оказывается для него неактуальным

В заключении излагаются основные результаты исследования Содержание работы отражено в следующих публикациях автора:

1 Роман С Н Астральный мир Бориса Поплавского // Труды молодых ученых Сборник материалов и докладов научной конференции - Орехово-Зуево, 2000 - С. 54-58 (0,25 п л)

2 Роман С Н Образ Христа и некоторые языковые аспекты его выражения в поэзии Андрея Белого // Язык художественной литературы как феномен национального самосознания Материалы научно-практической конференции - Орехово-Зуево, 2005 - С 245-253 (0, 66 п л.)

3 Роман С Н Тема войны в поэзии Б10 Поплавского // Война, мир, победа в литературе, культуре и языке Материалы межвузовской научно-методической конференции 14-15 апреля 2005 г - М, 2006 - С 36-41 (0,25 п л)

4 Роман СН Символика женских образов в поэтическом сборнике Б Ю Поплавского «Флаги» // Утренняя заря Молодежный литературоведческий альманах - М, 2006 - С 155-162 (0,5 п л )

5. Роман С Н Феномен детства в поэтическом сборнике Б Поплавского «Флаги» // История и культура Сборник научных и методических статей по гуманитарным дисциплинам - Орехово-Зуево, 2007 - С. 53-59 (0,5 п л)

6 Роман С Н Мироздание и его «душа» в поэтическом сборнике Б Ю. Поплавского «Автоматические стихи» // Вестник Московского государственного областного университета Серия «Русская филология» -№3 -С 149-153 (0, 5 п л)

Заказ Л» 547 Объем 1 п л 1 нраж 100 экз

Отпечатано в ООО «Пегроруш» I Москва, ул. Палиха-2а, тел. 250-92-06 «\ул\.ро$1а!ог.1 и

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Роман, Сергей Николаевич

Введение.

Глава первая. Эволюция образа Христа в поэзии Андрея Белого и

Бориса Поплавского.

§ 1. Философские принципы восприятия образа Христа Андреем Белым и Б. Поплавским.

§ 2. Образ Христа в поэзии Андрея Белого 1900-х годов.

§ 3. Образ Христа в поэзии Белого 10-х - 30-х годов XX века.

§ 4. Образ Христа в поэзии Б. Поплавского.

Глава 2. Эволюция символа Вечной Женственности в поэтическом творчестве Андрея Белого и Б. Поплавского.

§ 1. Символ Вечной Женственности в сборнике «Золото в лазури»

Андрея Белого.

§ 2. Эволюция символа Вечной Женственности в сборниках «Пепел», «Урна» и «Королевна и рыцари» Андрея

Белого.

§ 3. Трансформация символа Вечной Женственности в поздних поэтических сборниках А. Белого.

§ 4. Символика женских образов в поэтическом сборнике

Б.Ю. Поплавского «Флаги».

§ 5. Образ «души мирозданья» в «Автоматических стихах»

Б.Ю. Поплавского.

§ 6. Эволюция символа Вечной Женственности в поздней лирике

Б.Ю. Поплавского.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Роман, Сергей Николаевич

Творчество писателей «серебряного века» и литература Русского зарубежья в последнее время привлекают пристальное внимание исследователей. В этой связи следует отметить повышенный интерес читателей и литературоведов к именам Андрея Белого и Бориса Поплавского. Показательным является уже выход в свет незаконченного многотомного собрания сочинений Белого, начатый в 1995 году издательством «Республика», шеститомного собрания сочинений этого автора, осуществленный «Терра - Книжный клуб» в 2003-2005 годах, появление трехтомника Б.Ю. Поплавского, выпущенного в 2000 году издательством «Согласие», а также целый ряд отдельно изданных сочинений этих писателей.

В рамках нашего исследования оказывается особенно важным то, что в 1922 году, во время короткого пребывания Б. Поплавского в Берлине, произошло знакомство писателей, оказавшее значительное влияние на творческую судьбу Б.Ю. Поплавского. Уже Д. Мережковский, Г. Адамович, Н. Бердяев отмечали возможность сопоставления этих двух имен - причем не только (и даже не столько) на основе особенностей их творчества, но и с учетом особенностей их личностей и жизненных позиций. Особенно любопытными в данном случае оказываются следующие мнения: «У Бориса Поплавского есть некоторое сходство с Андреем Белым, от которого всегда можно было ожидать измен, у которого была яркая индивидуальность, с проблесками гениальности, но не было личности» - Н. Бердяев, «По поводу «Дневников» Б. Поплавского» (35, 489); «Сила нездешней радости (от сборника «Флаги» сопоставима - С. Р.) <.> с впечатлениями от симфоний Белого» - Г. Иванов, «Борис Поплавский. «Флаги» (30, 15).

Показательно также, что массовый интерес к творчеству обоих авторов зарождается на Западе практически одновременно, в 70-е годы XX века. Виктор Ерофеев в статье «Споры об Андрее Белом» (1989; 75, 482-501) объясняет причину стремительного развития «беловедения» в этот период ошеломляющим новаторством его поэтики, оказавшейся актуальной и в условиях постмодернистских художественных поисков. В основу первых научных работ о творчестве Б. Поплавского - A. Olcott. «Boris Poplavsky: а forgotten poet» (1973; 212), «Poplavskij's life» (1980; 212); S. Karlinsky. «The alien comet» (1980; 211) - также заложено стремление раскрыть якобы не свойственное русской литературе сюрреалистическое начало его произведений. Е. Менегальдо в своей докторской диссертации «L'univers imaginaire de Boris Poplavsky» (Париж, 1981; 206) пытается отойти от-этой точки зрения, однако истоки дарования поэта автор пытается найти прежде всего в его приверженности достижениям французского символизма. Заметим, что в литературоведении к этому времени уже сложилось целое направление, стремящееся найти параллели между творчеством Андрея Белого и произведениями западноевропейской школы символизма, прежде всего творчеством Ш. Бодлера и П. Верлена. Так, для В. Александрова в работе «Andrey Bely. The major symbolist fiction» (Harvard, 1985; 207) общее между этим пластом произведений наблюдается в стремлении преодолеть в акте восприятия различие между субъектом и объектом. К настоящему времени количество авторов, творчество которых сопоставляется с творчеством Андрея Белого и Б. Поплавского - в первом случае, как правило, более доказательно и фактологически достоверно, - оказывается почти необозримым: так, для Поплавского это А. Блок, Ш. Бодлер, И. Бунин, Н. Гоголь, Н. Гумилев, Д. Джойс, А. Жарри, Н. Заболоцкий, Е. Замятин, О. Мандельштам, Б. Пастернак, М. Пруст, А. Рембо, Д. Стивенсон, Ф. Тютчев, В. Хлебников, П. Элюар; для Белого - А. Блок, М. Волошин, М. Цветаева, Д. Хармс, Б. Пастернак, X. Моргенштерн, М. Булгаков, М. Горький, В. Маяковский, С. Есенин, Н. Гоголь, J1. Андреев и многие другие писатели. Заметим, что в таком калейдоскопе сравнений зачастую теряется подлинная индивидуальность авторов. Однако близость подходов, применяемых к творчеству обоих писателей, причем уже на самых ранних стадиях научного исследования их произведений, становится показательной.

Очевидная для современников связь творчества Поплавского и Белого оказывается практически не раскрыта в современной научной литературе. Ситуация в данном случае осложняется тем, что при всем обилии возникающих справочных, библиографических работ и вузовских учебников, посвященных литературе Русского зарубежья - «Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920-1940. Франция» (М., Париж, т. 1-4, 1995-1997; 184), Д.Я. Северюхин, O.JT. Лейкинд «Художники русской эмиграции (1917-1941). Библиографический словарь» (СПб., 1994; 186), «Словарь поэтов русского зарубежья (под общей редакцией В. Крейда) (СПб., 1999; 188), М.И. Раев «Россия за рубежом. История культуры российской эмиграции. 1918-1939» (М., 1994; 181), Т.П. Буслакова «Литература русского зарубежья» (М., 2003; 142) и многие другие издания, -творчество младшего поколения первой волны эмиграции, в том числе и Б.Ю. Поплавского, по-прежнему мало изучено. Несмотря на то, что общие подходы к комплексному освоению этого пласта литературы намечены уже в работах Г. Струве «Русская литература в эмиграции» (Нью-Йорк, 1956; 191) и В. Варшавского «Незамеченное поколение» (1956; 146), Поплавский до сих пор, пожалуй, воспринимается как «самый эмигрантский из эмигрантских писателей» - В. Варшавский (146, 189). В сферу внимания исследователей прежде всего попадает его проза, в чем проявляется традиция, заложенная Г. Адамовичем («Одиночество и свобода», Нью-Йорк, 1955; 132) и Г. Струве, считавших, что именно в этом жанре особенно проявился талант молодого автора. В этом отношении интересны работы Ю. Линника «Эстетика небытия» (Новый журнал, 1997; 165), Н.В. Барковской «Поэтика символистского романа» (Екатеринбург, 1996; 138), Л. Аллена «Домой с небес. О судьбе и прозе Бориса Поплавского» (СПб., Дюссельдорф, 1993; 134).

Для нас в рамках данной работы важна задача комплексно рассмотреть творчество Б. Поплавского, проследить эволюцию ключевых образов в его поэзии, отойти от интерпретации его произведений как догматически отражающих философские взгляды художника, выраженные в его дневниках, статьях и письмах. К этому уже в 1990 году призывает A. Gibson в работе «Russian poetry and criticism in Paris from 1920 to 1940» (Leuxenhoff, 1990; 210), справедливо полагая, что углубление в индивидуальный мифологизм со ссылками на разных западных философов затеняет типологические особенности лирики поэта. Заметим, что в отношении Белого, несмотря на принципиально большую ориентацию его творчества на художественное осмысление достижений мировой философии, попытки литературоведческого анализа всегда оказывались продуктивными. По близкому пути идет в освоении творчества Поплавского и А.И. Чагин в работах «Орфей русского Монпарнаса» (М., 1997; 196), «Расколотая лира» (М., 2002; 197). Этот исследователь при интерпретации образов поэта отталкивается от того, «насколько целостен этот художественный мир - при всей его изменчивости и фантасмагоричности, при всей зыбкости его границ, отделяющих (здесь, скорее, подошло бы слово - «соединяющих») поэтическое творчество от его прозы, критики, дневников» (196, № 8, 172). В данной связи вспомним, что Белый в статье «Почему я стал символистом и почему я не перестал им быть во всех фазах моего идейного и художественного развития» (1928; 16) пытается осмыслить свое творчество как единое целое, независимо от идей, сторонником которых он был в тот или иной период своей жизни, хотя и делает это за счет выявления в произведениях концепции, предвещающей его приход к антропософским взглядам на природу мироздания и творчества. Чагину удается полноценно исследовать механизм создания поэтических образов Б. Поплавским, причем в первой названной работе он делает это, по сути, на основе многостороннего анализа образного мира одного стихотворения писателя - «Возвращение в ад» (1933).

Данный путь литературоведческого анализа текстов обоих авторов кажется нам наиболее соответствующим природе их творчества. Андрей Белый неоднократно в своих трудах наделяет искусство бытийной, теургической силой, стремится воплотить идею художественного творчества как мистерии, преображающей мир. О.В. Латышко в статье «Язык жалости в творчестве Б.Ю. Поплавского» (2005; 162, 147) отмечает, что у Поплавского «талант лирика и романиста был отдан жреческому служению светлой цели -оживлению связей с Богом. Поплавский, как многие, полностью отстранился от чистого эстетизма во имя высоких религиозных устремлений». Данные взгляды на природу творчества поэта русского зарубежья О.В. Латышко высказывает и в своей кандидатской диссертации «Модель мира в романе «Аполлон Безобразов» (М., 1998; 202). В рамках нашей работы особо значимым кажется то, что исследователь не только анализирует прозу Бориса Поплавского, но и рассматривает проявление во всем его творчестве влияния теософских доктрин, идей стоицизма и буддизма, стремится акцентировать внимание на понимании писателем сущности искусства. В этом научном труде многогранно исследована символика образа «музыки», выражающего мотив противостояния злу и являющегося одним из ключевых не только в творчестве Поплавского, но и в сочинениях Андрея Белого. Там же, анализируя образ Терезы, литературовед находит прямые параллели между ним и образами Матрены из «Серебряного голубя» (1909) Белого и. Катерины из «Страшной мести» Н.В. Гоголя. Для нас важно то, что последнее произведение является знаковым в формировании историософских концепций Белого и понимании характера его восприятия идеи Вечной Женственности.

Следует отметить и то, что если основной массив текстов Андрея Белого был издан уже при его жизни, хотя в советское время практически не переиздавался, то возможность для формирования более или менее целостного представления о произведениях Б.Ю. Поплавского впервые возникает только в 90-е годы XX века: в 1992 году в «Новом журнале» (№ о

187-189, Нью-Йорк) в полном объеме публикуется текст романа «Аполлон Безобразов» (1934); в 1993 году выходит в свет роман «Домой с небес» (1935; 22). До этого времени отдельными изданиями выходило лишь четыре сборника поэзии: «Флаги» (1931), «Снежный час» (1936), «В венке из воска» (1938), «Дирижабль неизвестного направления» (1965; 31). В 1998 году в Москве выходит объемное издание «Борис Поплавский. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма» (25), включающее также подробный комментарий к публикуемым работам и снабженное библиографией. В 1998 году в парижском архиве Д. и Н. Татищевых обнаруживается полностью подготовленный самим поэтом к печати сборник «Автоматические стихи», изданный в 1999 году издательством «Согласие» (21). Там же находились многочисленные рукописи и черновики (юношеские стихи, футуристические поэмы, константинопольские сонеты, дневник 1921 года, списки стихотворений в хронологическом порядке, план шеститомного издания стихотворений). Таким образом, материалы данной диссертации могут стать, скорее, основой для дальнейшего изучения ранее неизвестных текстов Б. Поплавского, нежели претендовать на формулирование «итоговых постулатов».

Отметим, что ключевым моментом в развитии «беловедения» в России становится конец 80-х годов. Это выход в 1988 году монографии Л.К. Долгополова «Андрей Белый и его роман «Петербург» (JL, Сов. писатель; 86) и сборника «Андрей Белый: Проблемы творчества» (М., Сов. писатель; 75). В первой книге, несмотря на то, что автор уже во вводных замечаниях подчеркивает отсутствие «задачи обрисовать творчество Андрея Белого, как и его личность, в полном объеме» (86, 5), большое внимание уделяется анализу первых сборников поэта («Золото в лазури», «Пепел»), и особенно их взаимосвязи с онтологическими и историософскими взглядами. Во второй при анализе поэзии акцент делается на теоретических и практических достижениях писателя в области художественной формы (статьи Ю. Лотмана, В. Гусева, М. Гаспарова); исследуется влияние его поэзии на литературу 20-х годов, прежде всего - на творчество писателей, живших в СССР (статьи А. Крюковой, Н. Богомолова, С. Субботина). Гораздо менее внимания уделено анализу конкретных поэтических сборников Белого: в чистом виде этому вопросу посвящены только две работы - Н.Н. Скатов «Некрасовская книга Андрея Белого» (75, 161-192), М. Пьяных «Певец огневой стихии» (75, 241-268), причем следует заметить, что обе они направлены прежде всего на изображение поэта как обличителя социальной действительности, сторонника революционных преобразований.

В дальнейшем тенденции, выраженные в этом сборнике, оказываются развиты: Белый становится интересен исследователям как носитель новаторских культурологических взглядов - Пискунова С., Пискунов В. «Культурологическая утопия Андрея Белого» (111), как продолжатель антропософских идей - Богомолов Н.А. «Русская литература начала XX века и оккультизм» (64), как стиховед и новатор в поэзии - Кац Б.А. «О контрапунктической технике в «Первом свидании» (95), Гервер JLJL «Контрапунктическая техника Андрея Белого» (83). Исследуются и многие другие аспекты его наследия. Однако практически отсутствуют фундаментальные работы, направленные на целостное, многостороннее исследование религиозно-философских мотивов, доминирующих в его творчестве и осознаваемых таковыми им самим: «.можно рассматривать все искусство с точки зрения искания в нем Той, о Которой Соловьев говорит:

Знайте же - Вечная Женственность ныне В теле нетленном на землю идет.

София, Премудрость Божия, - это врата, через которые шествует Господь Наш, Иисус Христос» («О религиозных переживаниях»; 11,4).

В большей степени освещается связь Белого с литературой Русского зарубежья: заметим, что в трехтомном справочном издании «Писатели Русского зарубежья (1918-1940)», изданном под редакцией А.Н. Николюкина (М., 1993-1995; 187), пребывание Белого в Берлине рассматривается как сознательная эмиграция. Так, сборник «Стихотворения» (1923), композиционный строй которого отражает идейно-эстетические взгляды автора в этот период, репринтно переиздан уже в 1988 году со значительными комментариями и интересными фотодокументами (М., 1988; 18). Наблюдения В.А. Скрипкиной, связанные с «Жизненной и творческой позицией Андрея Белого в берлинский период (1921-1923)» (М., 1997; 117), прежде всего касаются именно этой книги Белого. А.В. Зеленин исследует подходы к творчеству писателя, выраженные в эмигрантской публицистике (М., 1999; 90). Всестороннему анализу подвергается книга «Воспоминания о Блоке» (1921-1922; 1), изданная в журнале «Эпопея» - Беккет В. «Двойники и маски. Исповедальные мотивы в «Воспоминаниях об А.А. Блоке» (М., 1993; 77); С. Пискунова «О Блоке, о времени и - о себе» (М., 1995; 112).

Однако тема творческой взаимосвязи Андрея Белого и Б. Поплавского в литературоведческих работах последних лет фактически не поднимается: даже в шестисотстраничных «Воспоминаниях об Андрее Белом», собранных и изданных в 1995 году (М.; 82), включивших большое количество текстов, освещающих берлинский период творчества, имя Б. Поплавского не упоминается ни разу. В то же время подчеркивание определенной близости их произведений, равно как и самих создателей, оказывается весьма распространено в статьях, посвященных творчеству Бориса Юлиановича -С.А. Иванова «Время Поплавского» (М., 1999; 158), Е. Менегальдо «Борис Поплавский: от футуризма к сюрреализму» (М., 1999; 167). Это сближение определяет направление нашего поиска.

Материалом исследования становятся поэтические произведения Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского, их проза, статьи, дневники, письма; научные труды и мемуары Белого, а также воспоминания о писателях и исследовательские работы, посвященные их творчеству.

Целью исследования является сопоставительное изучение развития и трансформации религиозно-философских переживаний, связанных с интуицией Вечной Женственности в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского, а также с трактовкой образа Иисуса Христа, художественно воплощенной в их поэтических произведениях. Отсюда вытекают следующие задачи: 1) раскрыть специфику воплощения образа

Христа в поэтическом творчестве Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского; 2) показать близость символики образа Христа в лирике обоих поэтов; 3) раскрыть эволюцию символа Вечной Женственности и близость его трактовки в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского; 4) установить связь символа Вечной Женственности с образом «души» в творчестве Б.Ю. Поплавского; 5) раскрыть своеобразие стилевого решения религиозно-философских мотивов в поэзии А. Белого и Б.Ю. Поплавского.

Научная новизна работы, а также положений, выдвигаемых на защиту, обусловлена прежде всего слабой изученностью произведений Бориса Поплавского, а также отсутствием работ, сопоставляющих развитие в творчестве обоих поэтов общих религиозно-философских мотивов. Впервые в настоящей диссертации символы Вечной Женственности и образ Христа в творчестве Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского рассмотрены во взаимном сопоставлении, системно, многоаспектно, в тесной связи с другими видами творчества (прозой, публицистикой, теоретическими статьями). Подобный подход позволяет углубленно осмыслить развитие религиозно-философских идей, волновавших писателей «серебряного века» и Русского зарубежья. Особое внимание уделяется своеобразию системы образов и композиционного построения стихотворных текстов в творчестве Андрея Белого и Б.Поплавского. По-новому, в соответствии с внутренними тенденциями, заложенными в текстах произведений, раскрыт образ Христа в творчестве обоих поэтов - отличный как от образа бунтаря-сверхчеловека, заявленного в философских трудах Белого, так и от нищего скитальца, непрерывно исполненного жалости к миру, появляющегося в философских статьях Поплавского и его романе «Аполлон Безобразов».

Методологической основой диссертации являются теоретически близкие Андрею Белого и Б. Поплавскому религиозно-философские концепции Я. Беме, Р. Штайнера, В. Соловьева, философские идеи В. Шеллинга, Ф. Ницше, А.Ф. Лосева. Также в диссертации учтены достижения литературоведения по вопросам наследия данных писателей - от их современников до наших дней. Многогранность предмета изучения диктует разные подходы к материалу: проблемно-структурный, сравнительно-типологический, историко-функциональный, мифологический.

Научно-практическое значение работы видится в возможности использования ее положений при изучении наследия Б. Поплавского и Андрея Белого, шире - изучении взаимосвязей между литературой первой волны эмиграции и произведений, созданных в России в 20-30-ые годы XX века, их связей с литературой «серебряного века». Материал исследования может быть применен в практике вузовского преподавания при построении курсов «История русской литературы конца XIX - начала XX века», «Русская литература 20 - 30-ых годов XX века», «Литература Русского зарубежья», а также для разработки цикла лекций спецкурсов, спецсеминаров, посвященных литературе этого периода.

Апробация работы осуществлялась на межвузовских и международных конференциях: Москва (2004, 2005), Орехово-Зуево (май, октябрь 2005). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы Московского государственного областного педагогического института. По теме диссертации опубликовано 6 статей.

Структура и содержание работы определены выше указанными целью и задачами. Диссертация состоит из «Введения», двух глав, «Заключения» и «Библиографии».

Во «Введении» обосновывается актуальность избранной темы, дается краткая история изучения вопроса, выдвигаются цель и задачи исследования, характеризуется его методология и методика, освещается степень новизны предпринятой работы.

Первая глава - «Эволюция образа Христа в поэзии Андрея Белого и Бориса Поплавского» состоит из четырех разделов: «Философские принципы образа Христа Андреем Белым и Б. Поплавским», «Образ Христа в поэзии Андрея Белого 1900-х годов», «Образ Христа в поэзии Белого 10-х - 30-х годов XX века», «Образ Христа в поэзии Б. Поплавского».

Вторая глава - «Эволюция символа Вечной Женственности в поэтическом творчестве Андрея Белого и Б. Поплавского» - состоит из шести разделов: «Символ Вечной Женственности в сборнике «Золото в лазури» Андрея Белого», «Эволюция символа Вечной Женственности в сборниках «Пепел», «Урна» и «Королевна и рыцари» Андрея Белого», «Трансформация символа Вечной Женственности в поздних поэтических сборниках А. Белого», «Символика женских образов в поэтическом сборнике Б.Ю. Поплавского «Флаги», «Образ «души мирозданья» в «Автоматических стихах» Б.Ю. Поплавского», «Эволюция символа Вечной Женственности в поздней лирике Б.Ю. Поплавского».

В «Заключении» подводятся итоги исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пути воплощения религиозно-философских переживаний в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Поэтические произведения Андрея Белого и Бориса Поплавского, бесспорно, характеризуются как выражающие активный поиск их создателей в области художественной формы: не случайно при анализе творчества писателя русского зарубежья исследователями часто делается акцент на его сюрреалистическую, якобы не свойственную русской литературе природу, а теоретические достижения и поэтические эксперименты Андрея Белого навсегда вошли в историю мировой культуры. Однако, несмотря на это, оба автора не считали свои открытия самоценными. Прежде всего, их интересовал религиозно-философский поиск, осуществляемый при помощи искусства; попытка выразить в своих произведениях скрытую сущность бытия и реализовать идею подлинно теургического творчества. Наследие этих писателей формировалось под влиянием различных концепций мироздания: православие, стоицизм, буддизм, гностицизм стали ориентирами в осмыслении жизни для Поплавского; ницшеанство, учение А. Шопенгауэра и В. Соловьева, антропософия - для Белого. Но каждому из них удалось создать свою оригинальную художественную систему, по-особому отображающую религиозно-философские переживания авторов - и прежде всего переживания, связанные с идеей Мировой души и восприятием образа Иисуса Христа, причем трактовки этих мотивов у поэтов часто оказывались сходными. Осмысление сущностной стороны произведений Поплавского и Белого привело нас к изучению не только их собственных критических и философских работ, но также и к рассмотрению трудов мыслителей, чьи идеи оказались близки поэтам.

Трагический характер восприятия земного мира, повышенное внимание к проблеме доминирования в нем телесного начала, вера в близость апокалиптических, преображающих перемен - все эти признаки характерны как для поэзии Андрея Белого, так и для стихотворений Б. Поплавского. Оба автора усматривали, вслед за Владимиром Соловьевым, причину несовершенства Вселенной в распадении Единого, то есть отделении

Мировой души от Бога. В нашей работе проанализирована эволюция способов образного отражения идеи Вечной Женственности в их произведениях, причем необходимо особо подчеркнуть следующие выводы, сделанные нами: формально, Белый постепенно переходит от предельно обобщенного образа «Вечности», «Души», разлитой в природе, к описанию конкретных женских образов («королевна», «Ася»). Однако фактически в поздних произведениях Белого индивидуальное восприятие лирическим героем объектов природы начинает играть все большую роль. Следовательно, исчезает необходимость в описании конкретных свойств субъекта душевных и духовных порывов персонажа, стремящегося постичь Вечную Женственность, - и эта черта прослеживается в поэтических произведениях Белого. Так лирика, способная охарактеризоваться как интимная по биографическим причинам, вызвавшим ее появление, не становится таковой, а образ Мировой души приобретает предельно обобщенное воплощение - даже по сравнению с ранними сборниками поэта. Для Поплавского же причиной постепенного уменьшения внимания к собственно женским образам Мировой души становится примирение автора с несовершенством телесных форм, стремление оценить красоту повседневной реальности, постичь ее священный смысл. Именно поэтому в творчестве Бориса Юлиановича все большее место занимают поэтические произведения, в которых ключевым образом оказывается «душа» - человеческая, природная и Божественная одновременно.

Необходимость показать объединение этих «душ» в одном феномене мира (или личности), а также стремление все предметы рассмотреть как частное преломление этого феномена приводит обоих авторов к проведению многочисленных стилистических экспериментов, часто связанных с игрой ассоциациями и символической полифонией, использованием возможностей усложненного, «рваного синтаксиса». Эти художественные пути постижения религиозно-философской Истины в ходе нашей работы были последовательно рассмотрены на конкретных примерах.

Теоретически Белый отвергает попытки слияния воедино телесного и небесного, а его критика произведений Блока, как правило, связана именно с этим аспектом творчества соратника по символизму. Но при этом Андрей Белый вводит в свои стихотворения образы «шутов», «лжехриста», демонстрируя с их помощью условность любых устоявшихся представлений о мире, соединяя карнавал с ницшеанскими идеями о культуре «сверхчеловека». Эстетический характер восприятия мира, стремление к живописности иногда заставляет Белого соединить в своем творчестве символ Мировой души и мотив плотской любви, в некоторых случаях передаваемый довольно отчетливо и раскованно: особенно наглядно эта тенденция выражается в сборнике «Пепел». В нашем исследовании этот аспект его поэзии раскрыт достаточно подробно. Так, по-новому рассмотрено своеобразие раздела «Деревня»: противостояние «паренек - купчина» рассматривается нами не через развитие сюжетной линии повествования, а как противодействие двух начал - доброго и злого, - происходящее в душе человеческой. Поплавским же мир видится как неизбежная и непрерывная «война», не дающая возможности реализоваться человеческой личности. Отсюда проявляющееся в первом сборнике поэта «Флаги» отчетливое стремление к утрированности, карнавализации, сюрреалистичности событий, но также и попытка в плотской атмосфере земных «праздников» усмотреть признаки возможности очищения, примирения, пресуществления масс. В ранних произведениях Поплавского соединение мотивов телесной любви и Мировой души также присутствует, не являясь, по нашему мнению, определяющим, и в рамках данной работы этому аспекту творчества Бориса Юлиановича - в соответствии с его ролью в творчестве писателя - отводится лишь незначительное внимание.

Белый воспринимает развитие мира как обусловленное явлениями «мессий», способных изменить весь ход жизни, привести человечество к новым формам культуры и способам жизни в целом. Однако его также волнует проблема невосприятия «мессий» массами. Поэт, как изначально принадлежащий «поколению рубежа» и способный лишь предчувствовать грядущие перемены, ощущает невозможность полноценно выразить идеи, которые окажутся присущи будущей эпохе. Отсюда отсутствие четко прописанного образа нового «мессии» в его ранних произведениях, отсюда уход в цветовую символику, акцентирование внимания на внешности и поведении описываемого персонажа, часто осуществляемое без попыток раскрыть его глубинную суть. Характерной чертой его «мессий» оказывается их соответствие ожиданиям толпы, масс, вписанность в общую атмосферу событий. Однако, как показано в тексте нашей работы, возможен и следующий подход к этой особенности творчества поэта: Белого интересует то, в какой степени в человеке могут быть выражены черты Богочеловека, - и в зависимости от этого определяются и черты «мессии», являющегося к людям, способным воспринять его. Для Поплавского религиозное спасение носит глубоко индивидуальный характер; в его поэтическом мире оно оказывается неразрывно связано с понятием «жалость» к окружающему миру. В этой связи Христос Поплавского нераздельно сосуществует с окружающими Его предметами и людьми, наделяя, тем самым, гармонией любую картину мира. Отметим также и то, что Белый и Поплавский не стремились к законченному словесному оформлению своих философских систем: первый, как подчеркивается в целом ряде его философских статей, пытался уловить ритмы времени, считая, что интересна лишь созидаемая культура, не обретшая еще форм, не ограниченная их пределами и слитая с жизнью. Второй полагал, что религиозность не может полностью проявиться в рамках строго сформулированной системы норм и правил, а осознание истин, связанных с небесным миром, в основе своей носит интуитивный характер. В связи с этим большое значение в нашей работе занимает исследование символико-мифологической основы конкретных текстов авторов, связанное с выявлением функции используемых средств художественной выразительности.

В нашей работе показана тесная связь поэзии Б.Ю. Поплавского с литературой «серебряного века», прежде всего - с поэзией Андрея Белого, прослежена эволюция ключевых религиозно-философских мотивов в творчестве обоих авторов, установлена близость, возникающая в поэтической трактовке мира, а также указаны причины ее возникновения. Это прежде всего близость понимания природы творчества, попытки формирования нового цельного религиозного мировоззрения, символический художественный язык, эксперименты с синтаксисом и ритмом.

Разработка Андреем Белым концепции символизма как метода самопознания и тяготение Б. Поплавского к сюрреализму определили стилевое своеобразие путей художественного воплощения их религиозно-философских переживаний, связанных с тайной Духовного Всеединства мира.

Список научной литературыРоман, Сергей Николаевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Белый Андрей. Воспоминания о Блоке. Собрание сочинений. - М.: Республика, 1995.-510 с.

2. Белый Андрей. Душа самосознающая. М.: Канон+, 1999. - 560 с.

3. Белый Андрей. Котик Летаев. Крещенный китаец. Записки чудака. Собрание сочинений. М.: Республика, 1997. - 483 с.

4. Белый Андрей. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. Т. 1. -М.: Искусство, 1994. -478 с.

5. Белый Андрей. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. Т. 2. -М.: Искусство, 1994.-571 с.

6. Белый Андрей. Мастерство Гоголя. М.: МАЛП, 1996. - 352 с.

7. Белый Андрей. Между двух революций. М.: Худож. лит., 1990.669 с.

8. Белый Андрей. Москва. М.: Сов. Россия, 1989. - 767 с.

9. Белый Андрей. На рубеже двух столетий. М.: Худож. лит., 1989.542 с.

10. Белый Андрей. Начало века. М.: Худож. лит., 1990. - 768 с.

11. Белый Андрей. О религиозных переживаниях // Литературное обозрение. М., 1995, № 4-5. - с. 4-9.

12. Белый Андрей. Офейра. Путевые заметки. М.: К-во писателей в Москве, 1921.-198,2 с.

13. Белый Андрей, Блок А. Переписка. М.: Гослитмузей, 1940. - 370с.

14. Белый Андрей. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. Собрание сочинений. М.: Республика, 2000. - 453 с.

15. Белый Андрей. Серебряный голубь. Рассказы. Собрание сочинений. М.: Республика, 1995. - 335 с.

16. Белый Андрей. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.-528 с.

17. Белый Андрей. Старый Арбат. Повести. М.: Моск. рабочий, 1989. -588 с.

18. Белый Андрей. Стихотворения. Репринтное воспроизведение сборника 1923 года. Фотодокументы. О книге Андрея Белого «Стихотворения». -М.: Книга, 1988. 573 с.

19. Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. Собрание сочинений. М.: Республика, 1994. - 559 с.

20. Путешествие на Восток. Письма Андрея Белого. // Восток Запад. Исследования. Перевод. Публикации. - М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988.-291 с.2

21. Поплавский Б.Ю. Автоматические стихи. М.: Согласие, 1999.228 с.

22. Поплавский Б.Ю. Аполлон Безобразов. Домой с небес. СПб.: Logos, Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - 352 с.

23. Поплавский Б.Ю. В поисках собственного достоинства // Человек. М., 1993, № 2. - с. 163-174; № 3. - с. 159-176.

24. Поплавский Б.Ю. Из дневников (1928-1935). Париж, 1938. - 68 с.

25. Поплавский Б.Ю. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. -М.: Христианское издательство, 1996. 512 с.

26. Поплавский Б.Ю. По поводу. // Числа. - Париж, 1931, № 4. - с. 161-175.

27. Поплавский Б.Ю. Покушение с негодными средствами. Неизвестные стихотворения, письма к И.М. Зданевичу. М.: Христианское издательство, Дюссельдорф: Голубой всадник, 1997. - 158 с.

28. Поплавский Б.Ю. Собрание сочинений: В 3 т.; Berkeley, 1980. Т.1 -105 е.; Т. 2- 114 е.; Т.3-124 с.

29. Поплавский Б.Ю. Собрание сочинений: В 3 тт. М.: Согласие, 2000. Т. 1 - 346 е., т. 2 - 464 е., т. 3 - 441 с.

30. Поплавский Б.Ю. Сочинения. СПб.: Летний сад, журнал «Нева», 1999.-448 с.

31. Поплавский Б.Ю. Стихотворения. -Томск: Водолей, 1997. 192 с.3.

32. Асмус В.Ф. Владимир Сергеевич Соловьев. II Соловьев B.C. Сочинения в 2 томах. Том 1.-М.: Правда, 1989.-е. 3-12.

33. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1990. - 543 с.

34. Беме Я. Аврора, или Утренняя звезда в восхождении. Репринтное издание 1914 года. -М.: Политиздат, 1990.-415 с.

35. Бердяев Н.А. По поводу «Дневников» Бориса Поплавского. // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры, искусства. В 2-х тт., т.2. -М.: Искусство, 1994. с. 487-493.

36. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994.-368 с.

37. Лапшин И. Беме. // Беме Я. Christosophia, или Путь ко Христу. -СПб.: А-са, 1994.-е. 208-214.

38. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993.-959 с.

39. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Просвещение, 1991.-525 с.

40. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994. - 432 с.

41. Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М.: Республика, 1995. - 400 с.

42. Мифологический словарь. -М.: Сов. энциклопедия, 1991. 736 с.

43. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.: Худож. лит., 1993. - с. 130-249.

44. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. -СПб.: Азбука, 2003.-336 с.

45. Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. От романтизма до наших дней. СПб.: ТОО ТК Петрополис, 1997.- 880 с.

46. Розанов В.В. О сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира. // Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. М.: Искусство, 1990. - с. 418-428.

47. Розанов В.В. Религия и культура. // Розанов В.В. Сочинения. Том 1.- М.: Правда, 1990. с. 17-3 26.

48. Розанов В.В. Темный лик. Метаморфоза христианства. // Розанов В.В. Сочинения. Том 1. М.: Правда, 1990. - с. 372-582.

49. Соловьев B.C. «Неподвижно лишь солнце любви.». Стихи, проза, письма, воспоминания современников. М.: Моск. рабочий, 1990. - 445 с.

50. Соловьев B.C. Идея сверхчеловека // Соловьев B.C. Сочинения в 2 томах. Том 2. М.: Правда, 1989. - с. 610-618.

51. Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Сочинения в 2 томах. Том 2. М.: Правда, 1989. - с. 5-170.

52. Сон семиотическое окно. 26-е Випперовские чтения. - М.: ГМИИ имени А.С. Пушкина, Институт сновидений и виртуальных реальностей, Фонд Антонио Мадзотта, 1994. - 148 с.

53. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Том 1. М.: Правда, 1990.-490 с.

54. Христианство: Словарь. М.: Республика, 1994. - 559 с.

55. Цвет и свет в художественном произведении. Межвуз. сб. науч. тр.- Сыктывкар: СГУ, 1990. 125 с.

56. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992.-479 с.

57. Штейнер Р. Очерк теории познания Гетевского мировоззрения -составленный, принимая во внимание Шиллера. -М.: Парсифаль, 1993. 142 с.

58. Штайнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни нового времени. Философия свободы. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб. : Terra Fantastica, 2000. - 688 с.

59. Штейнер Р. У врат посвящения // Литературное обозрение. М., 1995,№4-5.-с. 69-73.

60. Энциклопедия мистицизма. СПб.: Литера, 1996. - 480 с.

61. Юнг К. Г. Психологические типы. Мн.: ООО «Попурри», 1998.656 с.4

62. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 480 с.

63. Балухатый С. Д. Вопросы поэтики. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. - 320 с.

64. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. -М.: Новое литературное обозрение, 2000. 560 с.

65. Гаспаров М. Статьи о русской поэзии: Анализы. Интерпретации. Характеристики. СПб.: Азбука-классика, 2003. - 394 с.

66. Гинзбург Л .Я. Литература в поисках реальности: Статьи, эссе, заметки. Л.: Советский писатель, 1987. - 399 с.

67. Жирмунский В.М. Избранные труды. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. - 408 с.

68. Иванчикова Е.А. Язык художественной литературы: Синтаксическая изобразительность. Красноярск: Издательство Красноярского университета, 1992. - 160 с.

69. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма. Проблема «жизнетворчества». Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. - 316 2. с.

70. Тынянов Ю. История литературы. Критика. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 502 с.

71. Теория литературы. В 4 тт. Т. 4. Литературный процесс. / Главный редактор Ю.Б. Борев; Институт мировой литературы имени A.M. Горького. -М.: Наследие, 2001. 624 с.

72. Успенский Б. Поэтика композиции. Статьи о поэзии. СПб.: Азбука-классика, 2002. - 502 с.5

73. Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М.: Высшая школа, 1990. - 687 с.

74. Амфитеатров А.В. Андрей Белый. // Амфитеатров А.В. Собр. соч. -Спб.: Просвещение, 1912.-Т. 15. С. 211-261.

75. Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. М.: Сов. писатель, 1988. - 832 с.

76. Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 366 с.

77. Беккет В. Двойники и маски. Исповедальные мотивы в «Воспоминаниях о Блоке» Андрея Белого. // Литературное обозрение. М., 1993,№7-8.-с. 37-41.

78. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л.: Гослитиздат, Ленингр. отд-е. -1962.-Т. 5.-799 с.

79. Блок А.А. Стихотворения. Книга 3. 1907-1916. СПб.: Северо-Запад, 1994.-511 с.

80. Блок А.А. Стихотворения. Поэмы. Театр. М.: Худож. лит., 1968.840 с.

81. Брюсов В. Сочинения. В 2 тт. Т. 2. М.: Худож. лит., 1987. - 575 с.

82. Воспоминания об Андрее Белом. М.: Республика, 1995. - 589 с.

83. Гервер Л.Л. Контрапунктическая техника Андрея Белого. // Литературное обозрение. М., 1995, № 4-5. - с. 192-196.

84. Городецкий С. Идолотворчество. И Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М.: Высшая школа, 1990. - с. 531537.

85. Гуль Р. Пол в творчестве: Разбор произведений Андрея Белого. -Берлин: Манфред, 1923. 45 с.

86. Долгополов JI.K. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л.: Сов. писатель, 1988.-416 с.

87. Долгополов Л.К. На рубеже веков: о русской литературе литературы конца 19 начала 20 века. - Л.: Сов. писатель, 1977. - 367 с.

88. Запись лекций М.М. Бахтина об А. Белом и Ф. Сологубе. Публикация С. Бочарова. 7/ Studia slavica. Bdpst., 1983. - Т. 29. - С. 221-243.

89. Зеленин А.В. Андрей Белый в русской эмигрантской публицистике. // Русская речь. М., 1999, № 4. - с. 76-80.

90. Иванов В. Андрей Белый. Пепел. // Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М.: Высшая школа, 1990. - с. 525528.

91. Иванов В. О русской идее. // Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М.: Высшая школа, 1990. - с. 528531.

92. Иванов-Разумник. Александр Блок. Андрей Белый. Пб: Алконост, 1919.-179 с.

93. Казин А.Л. Андрей Белый: начало русского модернизма // Белый Андрей. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. Т. 1. М.: Искусство, 1994. - с. 6-41.

94. Кац Б.А. О контрапунктической технике в «Первом свидании». // Литературное обозрение. М., 1995, № 4-5. - с. 189-191.

95. Кацис Л.Ф. И. В. Гете и Р. Штейнер в поэтическом диалоге А. Белый - О. Мандельштам. // Литературное обозрение. - М., 1995, № 4-5. - с. 168-178.

96. Клюев Н., Клычков С., Орешин П. Избранное. М.: Просвещение, 1990.-352 с.

97. Кулешова Е. О Белом. // Кулешова Е. Полифония идей и символов. -Торонто, 1981.-С. 7-60.

98. Лавров А.В. Андрей Белый и Кристиан Моргенштерн. // Сравнительное изучение литератур. Л.: Советский писатель, 1976. - с. 466472.

99. Лавров А.В. Русские символисты: этюды и размышления. М.: Прогресс-Плеяда, 2007. - 632 с.

100. Литературное наследство: Бугаева К., Петровский А. Литературное наследство Андрея Белого: Обзор. М.: Журн.-газ. об-ние, 1937. Т. 27-28.-С. 575-638.

101. Литературное наследство: Александр Блок: Новые исследования и материалы. М.: Наука, 1980. Т. 92. - Кн. 1. - 567 с.

102. Мочульский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов.- М.: Республика, 1997. 479 с.

103. Неизданная переписка А. Блока и Э.К. Метнера. // Российский литературоведческий журнал. М., 1997, № 9. - с. 90-118.

104. Новикова Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого.- АН СССР, Ин-т рус. яз. М: Наука, 1990. - 180 с.

105. Новикова Л.А. Андрей Белый как теоретик поэтического языка // Русская речь. М., 1990, № 5. - с. 35-42.

106. Одоевцева И. На берегах Невы. М.: Худож. лит., 1988. - 334 с.

107. Павлова JI.B. Parodia sacra: «Симфония (2-я, драматическая) Андрея Белого. // Известия АН. Серия литературы и языка- М., 1998, № 1. -с. 28-35.

108. Пискунов В.М. Лики поэзии Андрея Белого. // Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. Собрание сочинений. М.: Республика, 1994. - с. 519.

109. Пискунов В.М. Наваждение над Россией. // Белый Андрей. Серебряный голубь. Рассказы. Собрание сочинений. М.: Республика, 1995. -с. 5-13.

110. Пискунова С.В., Пискунов В.М. Культурологическая утопия Андрея Белого // Вопросы литературы. М., 1995, № 3. - с. 217-246.

111. Пискунова С.В. О Блоке, о времени и о себе // Белый Андрей. Воспоминания о Блоке. Собрание сочинений. - М.: Республика, 1995. - 510 с.

112. Полушин В.Л. В лабиринтах Серебряного века. Книга о судьбах и творчестве. Кишинев: Hyperion, 1991.-255 2. с.

113. Пьяных М.В. Россия и революция в поэзии Александра Блока и Андрея Белого // Александр Блок, Андрей Белый: Диалог поэтов о России и революции. М.: Высшая школа, 1990. - с. 5-30.

114. Русская литература XX века: Учеб. пособие для студ. высш. пед. Учеб. заведений: В 2 т. Т. 1.: 1920-1930-е годы. - М.: Издательский центр «Академия», 2002. - 496 с.

115. Секе К. Элементы стиля модерн в эссеистике А. Белого. «Луг зеленый». // Литературное обозрение. М., 1995, № 4-5. - с. 196-200.

116. Скрипкина В.А. Жизненная и творческая позиция Андрея Белого в берлинский период (1921-1923). // Очерки литературы русского зарубежья. -Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 1. М.: МПУ, 1997. с. 2938.

117. Смирнова Л.А. Единство духовных устремлений в литературе серебряного века. // Российский литературоведческий журнал. М., 1994, № 5-6.-с. 3-16.

118. Спивак M.JI. Андрей Белый Рудольф Штейнер - Мария Сивере // Литературное обозрение. - М., 1995, № 4-5. - с. 44-68.

119. Степун Ф. Памяти А. Белого // Совр. записки. 1934. - № 56. - с. 160-186.

120. Стрельцова И.Д. Андрей Белый. Цикл стихотворений «Звезда» (лингвопоэтика текста). // Филологические науки. М., 1998, № 3. - с. 98105.

121. Фаулз Д. Червь. М.: ACT, 2005. - 604 4. с.

122. Ходасевич В.Ф. Некрополь. Воспоминания. М.: Сов. писатель, Олимп, 1991.-192 с.

123. Ходасевич В.Ф. Стихотворения. Л.: Сов. писатель, 1989. - 464 с.

124. Чернавская К.Л. Белый в архиве Е.И. Шамурина. // Литературное обозрение. М., 1995, № 4-5. - с. 38-40.

125. Чистякова Э.И. Жизнь по законам вечности. // Белый Андрей. Душа самосознающая. М.: Канон+, 1999. - с. 539-557.

126. Чистякова Э.И. «Эстетическое христианство» Андрея Белого // Вопросы философии. М., 1990, № 11. - с. 85-90.

127. Чурсина Л.К. К проблеме «жизнетворчества» в литературно-эстетических исканиях начала 20 века. // Русская литература. СПб., 1988, № 4.-е. 186-199.

128. Чурсина Л.К. О художественной структуре поэмы «Первое свидание». // Русская литература. СПб., 1992, № 4. - с. 39-58.

129. Юрьева З.О. Андрей Белый: преображение жизни и теургия. // Русская литература. СПб., 1992, № 1.-е. 58-84.

130. Адамович Г. Одиночество и свобода: Литературно-критические статьи. СПб.: Издательство «Logos», 1993. - 224 с.

131. Азов А.В. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция «первой волны»: Монография. -Ярославль: ЯГУ им. К.Д. Ушинского, 1996. 224 с.

132. Аллен Л. Домой с небес. О судьбе и прозе Бориса Поплавского. // Поплавский Б.Ю. Аполлон Безобразов. Домой с небес. СПб.: Logos, Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - с. 3-18

133. Алексеева Л.Ф. Время, безвременье и вечность в поэзии русского зарубежья 20-х годов. // Очерки литературы русского зарубежья. -Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 1. М.: МПУ, 1997. - с. 5765.

134. Байетт Антония С. Лед, снег, стекло. // Иностранная литература. -М., 2006, № 1. — с. 247-255.

135. Берберова Н.Н. Курсив мой: Автобиография. М.: Согласие, 1996.- 736 с.

136. Барковская Н.В. Поэтика символистского романа. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. - 286 с.

137. Богословский Н.А. Легенда Бориса Поплавского // Русская мысль.- Париж, 1992, № 3945 /11 сент/. с. 11; № 3946 /18 сент/. - с. 11; № 3947 /18 сент/. - с. 11; № 3948 / 2 окт/. - с. 11.

138. Борис Поплавский в оценках и воспоминаниях современников. -СПб.: Logos, Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. 186 с.

139. Буслакова Т.П. Поплавский литературный критик. // Филологические науки. - М., 1998, № 2. - с. 33-42.

140. Буслакова Т.П. Литература русского зарубежья. Курс лекций. -М.: Высшая школа, 2003. 365 с.

141. Буслакова Т.П. Парижская «нота» в русской литературе: взгляд критики // Русская культура на родине и в эмиграции. Имена. Проблемы. Тексты. Выпуск 1. М., 2000. - с. 90-102.

142. Буслакова Т.П. Русские и французские ориентиры в историко-литературной концепции Б.Ю. Поплавского. // Русская культура на родине и в эмиграции. Имена. Проблемы. Тексты. Выпуск 2. М., 2002. - с. 65-76.

143. Васильев Б. Дальняя скрипка (О русском поэте-сюрреалисте Борисе Поплавском). // Октябрь. М., 1989, № 9. - с. 153-156.

144. Варшавский B.C. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1956. - 387 с.

145. Варшавский B.C. Ожидание. Париж, 1972. - 303 с.

146. Великая Н.Н. Воскреснуть, вернуться в Россию. Проза русского зарубежья. Владивосток, 1996. - 3, 95 усл. п. л.

147. Верлен П. Стихотворения // Иностранная литература. М., 1986, №2.-с. 134-144.

148. Волошин М. «Средоточье всех путей.». Избранные стихотворения и поэмы. Проза. Критика. Дневники. М.: Моск. рабочий, 1989.-605 с.

149. ГаздановГ. О Поплавском.//Юность.-М., 1991, № 10.-с. 56-75.

150. Гете И. В. Фауст. // Хрестоматия по зарубежной литературе. М.: Просвещение, 1975. - с. 265-425.

151. Гессе Г. Игра в бисер. // Гессе Г. Избранное. Сборник. М.: Радуга, 1984.-592 с.

152. Грановская Л.И. Стихи Бориса Поплавского. // Русская речь. М., 1993,№6.-с. 22-24.

153. Ермилова Е.В. Поплавский. // Литература русского зарубежья. 1920-1940. Выпуск 2. //-М .: ИМЛИ, Наследие, 1999. 328 с.

154. Ибсен Г. Драмы. Стихотворения. М.: Худож.лит, 1972. - 803 с.

155. Иванов Г. Петербургские зимы. Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1952.-240 с.

156. Иванова СЛ. Время Поплавского // Поплавский Б.Ю. Сочинения. СПб.: Летний сад, журнал «Нева», 1999. - с. 5-24.

157. Костиков В. Не будем проклинать изгнанье.Пути и судьбы русской эмиграции. М.: Международные отношения, 1990. - 464 с.

158. Крейд В. Борис Поплавский и его проза. // Юность. М., 1991, № 1. — с. 2-6.

159. Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции Ростов-на-Дону: Амфора, 1998.-302 с.

160. Латышко О.В. В поисках идеала. Философско-эстетические взгляды Б.Ю. Поплавского. // Очерки литературы русского зарубежья. -Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 1. М.: МПУ, 1997. с. 5765.

161. Латышко О.В. «Роман в сюртуке» Бориса Поплавского. // Русская культура на родине и в эмиграции. Имена. Проблемы. Тексты. Выпуск 2. -М., 2002.-с. 35-45.

162. Латышко О.В. Язык жалости в творчестве Б.Ю. Поплавского. // Язык художественной литературы как феномен национального самосознания. Материалы научно-практической конференции. Орехово-Зуево: Изд., 2005. - с. 145-156.

163. Линник Ю. Эстетика небытия / Борис Поплавский / // Новый журнал. Нью-Йорк, 1997, № 207. -с. 233-247.

164. Мандельштам О.Э. «И ты, Москва, сестра моя, легка.»: Стихи, проза, воспоминания, материалы к биографии; венок Мандельштаму. М.: Моск. рабочий, 1990. - 560 с.

165. Менегальдо Е. Борис Поплавский: от футуризма к сюрреализму. // Поплавский Б.Ю. Автоматические стихи. М.: Согласие, 1999. - с. 5-30.

166. Менегальдо Е. «Воображаемая вселенная» Бориса Поплавского (1903-1935). //Литературное обозрение. М., 1996, № 2. - с. 16-28.

167. Менегальдо Е. Линия жизни. Биографический очерк. // Поплавский Б.Ю. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. М.: Христианское издательство, 1996. - с. 26-52.

168. Менегальдо Е. Русские в Париже. 1919-1939. М.: Общество друзей Алексея Ремизова. - 2001. - 247 с.

169. Менегальдо Е. «Частное письмо» Бориса Поплавского // Поплавский Б.Ю. Неизданное: Дневники, статьи, стихи, письма. М.: Христианское издательство, 1996. - с. 7-24.

170. Миллес. Галерея. De Agostini, 2005, № 47. - 32 с.

171. Михайлов О.Н. В рассеяньи целостная. // Российский литературоведческий журнал. - М., 1993, № 1.-е. 184-250.

172. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. Б.Ю. Поплавский. // Литература в школе. М., 1991, № 4. - с. 22-24.

173. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. М.: Просвещение, 1995.-431 с.

174. Михайлов О.Н. Поэт потерянного поколения. // Волга. Саратов, 1989, №7.-с. 71-73.

175. Мочульский К.В. Молодые поэты // Последние новости, 1929. 13 июля. № 3004.

176. Набоков В.В. Другие берега. Набоков В.В. Собр. соч. в 4х т. Т. 4. -М.: Худож. лит., 1990. - с. 133-304.

177. Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. - 333 с.

178. По Э. Рассказы.-М.: Худож. лит., 1980.-351 с.

179. Раев М.И. Россия за рубежом. История культуры российской эмиграции. 1918-1939. Пер с англ. -М.: Прогресс- Академия, 1994.-296 с.

180. Русское зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни. 1920-1940. Франция. М. - Париж, 1995-1997, т. 1-4.

181. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический библиографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. - 742 с.

182. Северюхин Д.Я, Лейкинд О.Л. Художники русской эмиграции (1917-1941).// Библиографический словарь. СПб.: Logos, 1994. - 392 с.

183. Семенова С. Экзистенциальное сознание в прозе русского зарубежья (Гайто Газданов и Борис Поплавский) // Вопросы литературы. -М., 2000, № З.-с. 67-108.

184. Словарь поэтов русского зарубежья (под общей редакцией В. Крейда). СПб.: Худож. литература, 1999. - 553 с.

185. Случевский К.К. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: Современник, 1988. - 504 с.

186. Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. -М.: Изд-во МГУ, 1991. 180 2. с.

187. Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж: YMKA -PRESS; М.: Русский путь, 1996. - 448 с.

188. Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. -Париж Нью-Йорк, 1987. - 350 с.

189. Толстой Л.Н. Собр. соч. в 23 тт. Т. 14. М.: Худож. лит., 1983.430 с.

190. Уайльд О. Избранные сочинения. В 2-х т. Т. 1. М.: Республика, 1993.-559 с.

191. Уайльд О. Полное собрание стихотворений и поэм. СПб.: Евразия, 2000.-384 с.

192. Чагин А.И. Орфей русского Монпарнаса / О поэзии Бориса Поплавского/ // Российский литературоведческий журнал. М., 1996, № 8. -с. 169-195, №9.-с. 284-313.

193. Чагин А.И. Расколотая лира. М.: Просвещение, 2005. - 340 с.

194. Шаховская З.А. Отражения: Русский Монпарнас. // Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения. -М.: Книга, 1991. с. 141-161.

195. Яновский B.C. Поля Елисейские. Книга памяти. СПб: Пушкинский дом, 1993. - 278 с.7

196. Жердева В.М. Экзистенциальные мотивы в творчестве писателей «незамеченного поколения» русской эмиграции (Б. Поплавский, Г. Газданов). Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1999.-213 с.

197. Кожевникова Н. Язык Андрея Белого. Дисс.докт. филол. наук: 10.01.02.-М., 1993.-446 с.

198. Латышко О.В. Модель мира в романе Б.Ю. Поплавского «Аполлон Безобразов». Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1998.-235 с.

199. Сизов В.Н. Поэзия Андрея Белого. 1917-1934. Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1990.-213 с.

200. Симачева И.Ю. Сатирическая традиция Н.В. Гоголя в прозе символистов (А. Белый, Ф. Сологуб). Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01. -М., 1989.-225 с.

201. Шалыгина О.В. Время в художественных системах А.П. Чехова и А. Белого. Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1997.-203 с.

202. Menegaldo Н. L'univers imaginaire de Boris Poplavsky. Doctorat d'etat. -Paris X-Nanterre ,1981. 628 c.8

203. Aleksandrov V. Andrey Bely. The major symbolist fiction. Harvard, univers. press, 1985. - 224 p.

204. Andrey Bely: spirit of symbolizm. Ithaca, London: Cornell, univ. press, 1987.-375 p.

205. Elsworth J. D. Andrey Bely. Letchworth: Bradda books, 1972. - 122стр.

206. Gibson A. Russian poetry and criticism in Paris from 1920 to 1940. -The Hague: Leuxenhoff, 1990. 198 c.

207. Karlinsky S. The alien comet 11 Поплавский Б. Собр. соч. В 3-х тт. Т. 1. Беркли, 1980. - с. 9-12.

208. Olcott A. Boris Poplavsky: a forgotten poet // Stanford University, 1973.-78 с.

209. Olcott A. Poplavskij's life. // Поплавский Б. Собр. соч. В 3-х тт. Т. 1. Беркли, 1980. - с. 13-15.