автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Ранние поэмы М. Цветаевой в контексте лироэпического жанра конца 10-х - начала 20-х годов ("На красном коне", "Поэма горы", "Поэма конца")

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ранние поэмы М. Цветаевой в контексте лироэпического жанра конца 10-х - начала 20-х годов ("На красном коне", "Поэма горы", "Поэма конца")"

ОДЕССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ.И.И.ШЧНИНОВА

РГ6 ОД

• На правах рукописи УДК 929Цветаева + 682-1.091 "191/192"

. СОБОЛЕВСКАЯ Елена Константиновна

РАННИЕ ПОЭМЫ II. ЦВЕТАЕВОЙ В КОНТЕКСТЕ ЛИРОЭПКЧЕСККХ ЖАНРОВ КОНЦА Ю-х - НАЧАЛА 20-х ГОДОВ ("НА КРАСНОМ КОНЕ",. "ПОЭМА ГОРЫ*, "ПОЭМА КОНЦА")

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Одесса - 1994

Работа выполнена на кафедре русской литературы Одесского государственного университета км.И.И.Мечникова.

г

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Ильёв С.П.

Официальные оппоненти . - доктор филологический наук,

профессор Гречнев В.Я. - кандидат филологических наук, доцент Розанова Е.И.

Ведущее учреждение - Симферопольский государственный .университет км. М.В. Фрунзе,

Защита состоится "1<?-" ■ ¡-У-С-^_ 199^г.

в "_" часов на заседании Специализированного совета

К.068.£4.07 в Одесском государственном университете . им.И.М.Моч1Шкова/27005В, г.Одесса, французский бульвар,24/26, ОУД. / •

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Одесского государственного университета им.И.И.Мечникова.

Автореферат разослан " I У" Л^Оур^уу-С- 199 ^ г.

Учений секретарь Специализированного совета, кандвдат филологических наук --- Пашковская Н.Ф.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Ранние поэмы М.Цветаевой (1914 - 1925) составляют значительную часть её творческого наследия и уже в течение нескольких десятилетий привлекают внимание исследователей. Первое обращение М.Цветаевой к лироэпическому жанру относится к 1914 году (поэма "Чародей"), за которым следует семилетний перерыв. В 1920 году Цветаева вновь обращается к жанру поэмы и в перэой половине двадцатых годов создает семь крупных произведений, имеющих различные источники и определенные контексты. Гак, в работе над "Царь-Девицей'Ч 1920), '*Иол6дцем"(1922) и "Переулочками"(1922) проявился "сотворческий" дар Цветаевой,её способности интерпретатора русских народных сказок ("Царь-Девица", "Упырь") и известной народной былины ("Добрыня и Маринка"). Поэма "Крысолов" (1925) так же, как и предыдущие, отсылает нас к ключевому тексту - немецкой средневековой легенде и мировому контексту сё художественных интерпретаций. Три ранние поэмы ("На красном'коне", 1921; "Поэма Горы",1924; "Поэма Конца",1924) не содержат указаний на определенные источники, но ориентируют на миф и мифотворческий контекст, образовавшийся в рамках лироэгшческих жанров конца 10-х - начала 20-х годов.

Возникновение и развитие мифотворческого контекста на рубаке двадцатых годов не означали уход писателей от событий окружающей их действительности, а наоборот - тесную связь с ними. Само понятие "революция" немыслимо без двух других понятий -"конца" и "начала"; отталкиваясь от последних, мы возвращаемся к первоистокам бытия - мифу о первоначальном хаосе и сотворении ¿селенной (космогоническому акту). Смысл "возврата" - в стремлении осмыслить и "революци!." - катастрофу, и её основной исток, выраженный в мифе предельно .ясно: потеря изначальной дв.уприрод-ной сущности человека, сотворенного по образу и подобию Божию мужчиной и женщиной. На эти два мифолоэтически связанных аспекта ориентирована значительная часть русских поэм рубежа 20-х годов. На фоне данного контекста в "мифотворческих" произведениях Цветаевой - "На' красном коне", "Поэме Горы", "Поэме Кг ца" -раскрывается вся сложнооть и уникальность авторского замысла.

Теперь, когда в литературоведении сделаны первые шаги по изучению поэмного творчества М.Цветаевой в целом Д.Б.Коркина/ и отдельных произведений поэта /В.В.Иванов, О.Г.Рввэина,

М.Л.Гаспаров, Г.Смит, Е.Фарыно/, становится актуальной проблема взаимосвязи некоторых поэм Цветаевой с контекстом лироэпических жанров рубеиа 20-х годов и реального вклада М.Цветаевой в искусство русской иоэмьГ. Факт биографии Цветаевой - эмиграция - "вычеркнул" многие произведения позта из литературного контекста начала XX века. Поэтому тем более необходимо проследить развитие вершинных произведений. Цветаевой - поэм - в контексте эпохи и прежде всего в русле развития лироэпических жанров конца 10-х - начала 20-х годов.

Ь течение последних лот творческое наследие М.Цветаевой изучается интенсивно. 1989 год отмечен выходом в свет наиболее полного библиографического указателя литературы о жизни и деятельности поэта /сост.Л.А.Мн.ухин/. Определенных результатов достигли литературоведы в области изучения биографии поэта /А.Саа-кянц, М.Белкина, И.Кудрова, С.Карлинский, В.Швейцер и др./. Сделаны первые попытки научной интерпретации поэзии М.Цветаевой /Л.В.Зубова, Е.Фарыно, С.Ельницкая, О.Г.Ревзина, М.Л.Гаспаров, Е.Б.Коркнна и др./

Уже на начальном этапе развития цветаевоведения обоаш.чи-лась группа исследователей, труды которых состоя? главный образом из пересказа известных по предшествующим работам фактов биографии поэта, цитат произведений Цветаевой и малопонятной "прозы" исследователей, пытающихся говорить о поэзии Цветаевой "языком поэзии" /А.И.Павловский, Г.И.Маневич, Н.Шлемова, З.Ыир-кина, М.Пьяных и др./.

Проблема, поставленная в центре настоящего исследования, научно не разработана. Но стоит учесть пока малочисленный опыт сопоставления поэзии Цветаевой с поззией её современников /В.В.Иванов, И.Ю.Подгаенкая/, а также статьи о взаимоотношениях и творческом содружестве Цветаевой с поэтами-современниками /А.Саакянц, Е.Эткинд, О.Клинг, Р.Д.Б.Томсон и др./. В вспекте избранной проблемы ценен ряд замечаний в монографии С.Ьльницкой о связи творчества М.Цветаевой с творчеством русских символистов,

Роль "Поэмы Горы" и "Поэмы Конца" в искусстве русской поо-мы 1917 - 1941 годов показана в монографии АЛ.Васильковского. В трудах исследователей освещен ряд частных вопросов по изучений русской поэмы начала века /Л.К.Долгополов, А.Н.Лурье, А.М.Микешш, Н.А.Петрова и др./. Обострилось внимание ученых х проблеме смены жанров в литературном процессе конца XIX -

начала XX века /Л.гС.долгополов, Б.Н.Гречнсв, С.П.Ильев/.

Многие из ранних ¡¡оэм М.Цветаевой ориентируют читателя на миф, но далеко не во всех сё поэмах категория мифа является основополагающей. То же самое мочно скапать я о других русских поэмах конца 1и-х - начала ¡¿С-х годов. Поэтому текстовы" материалом настоящего исследования стали поэмы Цветаевой первой половины 20-х годов, в которых категория мифа занимает фундаментальное место, а такте поэмы Есенина, Маяковского, Брюсова, Блока, Клюева, Воловина, имеющие общие с произведениями Цветаевой мифопоэти-ческие подтексты. Прочие поэтические и прозаические произведения привлекаются в тех-случаях, когда это необходимо для частной цели исследования.

Предметом исследования избрана мифолоэгика ранних поэм Цве-таегой и других поэм конца 10-х - начала 20-х годов.

Задача исследования - показать объединянчуи роль мифа в образовании единых мифотворческих контекстов.

Целыд исследования является обобщение конкретных наблюдений над текстами ранних поэм Цветаевой и других поэм конца 1и-х -начала 20-х годов; сведение частнпх наблюдений к чифопоэтпчсскоД типологии, которая позволила бн судить о некоторых закономер- . ностях развития лироэпических ;?.анров на рубеже 2и-х годов, а такке о жанровом своеобразии поэмы :'На красном коне", "Поэмы Гори", "Поэмы Конца" к контексте русских поэм и реальном вкладе М.Цветаевой а истории развития лироопичзских -канров.

В настоящей диссертации впервые- предпринимается попытка уифопоэт-ического анализа поэмы "На красном коне", "Поэмы Гори" и "Поэуы Кониа" в контексте русских поэм конца 10-х - начала годов. Опираясь главном образом на труди К.Лсьи-Строеа, ::освпв;енны(; изучению структуры мифов и сопоставлению CTp.yKT.ypij мифа со структурой музыкального произведения, исследователь ставит и посильно освещает проблему взаимодействия мифа, *\узь'ки и слова в ранних произведениях М.Цветаевой.

Методология исследования. Б ходе исследования автор опирается на теорию мифа А.А.Потебни, учение о мифе и символе Вячеслава Иванова и Андрея Белого, некоторые выводы А.Лосева г, сущности мифа, а таюсо на основные положения структурализма /К.Леви-Строе/ и принцг.'".-! мифопоэтики /С.П.Клъёв, Е.щарк-но, З.С.Еа« «екиа, Лот- -и, 3.1'.Мини, Ч.Л.Гаспаров и др./. Автор так-«- ооиотлчстся на —прии архетипов /Ч.Олияде/ и принципах

интертекстуального анализа Д.Фарыно, Л.К.Жолковский/.

В вопросах, касающихся теории жанров и внутренней типологии жанра поэмы или типологии второго уровня, автор придерживается концепции Р.Уэллека и О.Уоррена,

Практическое значение. Материал диссертационного исследования в целом может быть испольэоЕан в общих лекционных курсах по описательной поэтике русской литературы начала XX века, на семинарских и практических- занятиях педагогических институтов и университетов, а также в спецкурсе по творчеству М.Цветаевой.

Возможно, что некоторые наблпдения и выводы диссертации послужат материалом для теоретических обобщений по проблеме функционирования мифа в художественном произведении и проблеме существования в сфере искусств произведений пограничного с музыкой словесного канра, где миф играет объединяющую роль.

Основные положения и выводы диссертации отражены в докладе, прочитанном на Областной научной конференции "Третьи Вол-ковские чтения"/Сдесса,1993/, и публикациях автора (см. список публикаций). \

Структура диссертационного исследовення. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

В первых двух главах представлена мифопоэгкческая типология доминирующих мотивов - катастрофических и эротических, которые с мифологической точки зрения неразрывно связаны между собой. В процессе анализа устанавливается поэтическое своеобразие ранних произведений 1М.Цветаевой. В третьей главе исследуется структурное соотношение цветаевских мифов посредством проведения аналогии "мифотворческих" произведений Цветаевой с определенной музыкальной формой.

Предложенная интерпретация позволяет судить о своеобразии ранних поэм Цветаевой в контексте русских поэм конца 10-х -начала 20-х годов и реальном вкладе поэта в история развития лироэпических жанров.

Введение вклочает обоснование избранной проблемы и её актуальности; в нём предлагается краткий обзор изучения творчества Цветаевой в целом и ранних произведений поота в частности, рассматривается ряд трудов, представляющих научннй интерес в аспекте избранной проблемы, мотивир.устся выбор текстового материала, ставятся задача и цель исследования, характеризуете}!

методологическая основа диссертации, .указываются методы, определяется структура работы.

В первой главе - "Трансформация катастрофических мотивов" -исследование проводится в русле трех основополагающих мифов: мифа об апокатастасисе, "вечном возвращении" и мифов о "пути", модификации которых свойственны русской поэме рубежа 20-х годов.

В ранних поэмах Цветаевой выявляется и скрытая в них традиционная установка, и единичные в контексте русских поэм случаи реализации тех или иных аспектов заданного мифа, и самобытная - цветаевская - символика (система художественных средств), используемая автором для сотворения новых литературных мифов. В отличие от поэм, объединенных развитием "катастрофических" мифов в произведениях Цветаевой эти мифы тесно связаны с определенными уровнями соответствующей художественной системы.

Так, в контексте лоэмы "На красном коне" реализованы два эсхатологических мифа - о "пожаре" и "потопе"("потоп" в 1;оэме представлен в "зимнем" варианте - "метелью"), которые на основе обнаруженных перекличек с другими индивидуальными модификациями в поэмах МаяковскогоЛОблако в штанах", "Человек"/, Есенина /"Преображение", "Иорданская голубица"/, Блока/"Двенадцать"/ могут быть истолкованы на двух уровнях - микро- и макрокосми-ческом. Настоящие мифы в поэме Цветаевой поддерживает аспект мифоиоэтичесной фабулы - поэтапное "очищение" героини от земных "пут". На сюжетном уровне эти эсхатологические мифы дополняются мифами о "вечном возвращении", которые развиваются в русле древ, них представлнний, связанных с земледелием, что характерно для

поэм Гумилева /"Поэма Начала"/ и Клюева /"Мать-Суббота"/. В про-V изведении Цветаевой миф о "зерне" является необходимой частью

реализованного в тексте ритуала "свадьбы-смерти" и выполняет / '.сюжетную нагрузку. При помощи же его (мифа о "зерне") повторной реализации в финале определенная часть текста отделяется от основного корпуса, тем самым подтверждается функционирование второго мифа о "зерне" на уровне архитектоники поэмы.

В' произведении с "нулевой" фабулой - "Поэме Горы" - синтезированы два "катастрофических" мифа - миф о "вечном возвращении" и "вэрпве'Ч вариант мифа об апокатастаоисе). Первый из них развивается в том же руг."«, что и миф о "зерне" в. поэме "На красном коне", но'пока-«ы в ином варианте - мифом о Персефоне, которая ведет "вертикал ;.ный" образ жизни и в эависимооти от

смены времен года перемещается из одной космической зоны в другую. Цветаевский миф о "взрыве" является разновидностью мифа

0 погибели человечества во всеочищающей стихии огня и интерпретируется в контексте поэм Маяковского /''Облако в штана>!'/ Белого /"Первое свидание"/i Волошина /"Путями Каина"/, объединенных представлением об особой финальной катастрофе - "взрыве". Если цветаевский миф о "вечном возвращении"(Персефоне) связывает воедино десять глав поэмы, а также "Посвящение" и "Послесловие",

и может быть истолкован в качестве фабульной основы "нефабульной" поэмы, то миф о "взрыве" свидетельствует о финале открытой структуры первого (в десятиглавии) и сдужит таким образом для педалирования архитектонической логики произведения.

lío сравнения с контекстом русских поэм конца Ю-х - начала 20-х годов в "Поэме Конца" Цветаевой сочетается наибольшее количество различных "катастрофических" мифов. Предложенный автором в этом произведении вариант мифа о "взрыве" соотносится, главным образом, С художественной интерпретацией финальной катастрофы -"взрыва" в произведении Волошина /"Путями Каина"/. Настоящий миф функционирует на уровне архитектоники "Поэмы Конца". Благодаря его реализации глава 4 обретает тектоническую форму и может быть истолкована как отдельное стихотворение, что важно для проведения общей композиционной аналогии поэмы о определенной кузыкальной формой. Для интерпретации цветаевского мифа о "потопе" в контексте этого произведения необходимо учитывать реализацию подобных представлений в поэмах Есенина /"Пришествие"/ и Маяковского /"Про ато"/, а также то, что обряд крещения, совершаемый протестантами (окропление водой)* католиками (омовение), православными (погружение крещаемого в воду купели), в космическом плане тождествен Потоцу. В.этом смысле троекратное омовение героев Цветаевой ("плач", "дождь", погружение во "мглу") может означать символическую реализацию трех видов христианских крещений, а в космическом плане - Потоп. Цветаевский миф о "потопе" (главы 7 - 14) в первую очередь просматривается не сшетном уровне (до перехода в иной мир( глава 8) герои "очищаются" водой (глава 7)), а во вторую - на архитектоническом: служит для связи разных в сюжетном отношении частей поэмы (глав

1 - 7 с главами 8-14).

В нестоящем произведении предлагается также авторская модификация мифа о "луне" (вариант ми}« о "вечном возвращении").

В "Поэме Конца" И.Цветаевой обыгрьвагатся те же лунные фазы, что и в поэмах С.Есенина /"Преображение", "Сельский часослов"/ (полнолуние - четырнадцатый день и умирающий лунный серп -двадцать восьмой день). Однако есенинские мифы о "лунном" Спасителе функционируот, главным образом, на уровне сюжета произведений, а в "Поэме Конца" художественное развитие древних представлений о луне осуществляется в тесной связи с архитектоникой произведения. Цветаевский миф обрамляет текст поэмы в целом (в главе I зафиксированы мифопоэтические представления о полнолунии, а в главе 14 - об умирающем лунном серпе). Благодаря его реализации в контексте произведения финал - "конец" - может быть рассмотрен в качестве первой ступени "начала".

"Поэма Конца" - единственное произведение среди русских поэм рубежа 20-х годов, в котором совмещаются христианский миф о "крестном пути" Иисуса Христа на Голгофу и приуроченная к нему легенда о Вечном йидь. В этом плане "Поэма Конца" Цветаевой сопоставляется с поэмами Есенина /"Пришествие", "Сельский часослов"/, Белого /"Христос Воскрес"/, Блока /"Двенадцать"/, Волошина /"Путями Каина"/. Если в произведениях Есенина и Белого получили художественное воплощение только некоторые аспекты мифа' о "крестном пути", то в основу авторского замысла "Двенадцати" .• полотен миф о двенадцати этапах (пути). В "Поэме Конца" Цветае-/ ' вой, как и в известной поэме Етока, на протяжении "крестного" пути героев совершается преступление, смысл которого - в раскаянии, в "очищенин" страданиями. Цветаевская реализация легенды о Вечном Жиде - Агасфере - соотносится с реализованным в поэме Волошина ветхозавет -ым преданием о "прообразе" Вечного Жида - Каине. Герой Волошина избирает "путь" Каина и утверждает Каина предвосхитителем учения Ьисуса Христа, а героиня Цветаевой - "путь" Агасфера и считает его продолжателем учения Христа, наместником Бога на земле. Полученное мифотворческое единство -Каин-Христос-Агасфер в контекста Священного писания обретает символический смысл. Эта "троица" о Иисусом Христом и двумя преступниками по одну и другую стороны, из которых один в мировой литературе признан раскаявшимся (Агасфер), соотносится с тремя распятыми на Голгофе - Царем иудейским и двумя "элодеями". На архитектоническом урлгне в "Поэме Конца" миф о. "крестном пути" подчинен мифу о ''сочном возвращении", однако на фабульном, в отличие от последнего. он просматривается в каадой из двенад-

цати глав, а также в главе 13, фиксирующей его финал. В результате чего миф о "пути" бесконечном (глава 12) находится в композиционной зависимости от мифа о "крестном пути". И текст "Поэмы Конца" таким образом становится архитектоническим воспроизведением мифа о "крестном пути" Иисуса Христа на Голгофу и связанной с ним легенды о Вводом Жиде. Этот миф подтверждает топо-логичность пространственных отношений в поэме Цветвевой.

Своеобразие ранних произведений Цветаевой в контексте русских поэм конца 10-х - начала 20-х годов, объединенных художественны" развитием катастрофических мотивов, проявляется, прежде всего, в специфических особенностях мифолоэтики.

Во второй главе диссертации - "Трансформация эротических мотивов" - ранние поэмы Цветаевой анализируются в контексте поэм, отмеченных наличием мифопоэтических представлений о недоступном для человечества Божественном эросе и изначальной дву-природной сущности человека, сотворенного по образу и подобию Божип мужчиной и женщиной. Индивидуальные модификации мифов об эросе привели к образованию цельного мифотворческого контекста в рамках лироэпических жанров. Формирование этого контекста осуществлялось в русле, противоположном "исторической" установи выдвинутой после октябрьского переворота, - утверждение новой "свободной" формы взаимоотношений между мужчиной и женщиной ("биологический инстинкт воспроизводства", "влечение двух половых особей" /A.M.Коллонтай/). В произведениях Цветаевой обнаружена неразрывная связь эротических мотивов с системами мифопоэтических представлений об эросе в традициях древнего язычества и христианства. В отличие от других псэм конца 10-х - нача лв 20-х годов в ранних поэмах Цветаевой основные мифы об эросе функционируют не только на уровне сюжета, но, главным образом, служат для организации отдельных произведений в более обширные мифотворческие системы.

Авторский замысел поэмы "На красном коне" связан с традицией, начатой русскими символистами, - творение мифа о мистической любви к Неземному существу. Благодаря известному мифу В.Соловьёва о "трех свиданиях" с "Подругой гечною", поэма Цветаевой может быть истолкована как миф о "пяти свиданиях" земной героини с Неземным героемМ мистическом сипзс.

В тематическом отношении первые два сна лирической героини (отречение от "друга" и "чрева") представляют собой стдэл*.нн,уп

аналогию "антисемейкым" настроениям, отразивютмся в поэмах Маяковского /"Про это"/ и Асеева /"Лирическое отступление"/. Но, в отличие от последних, "антисемейные" мотивы в поэме Цветаевой развиваются на основе мифопозтических представлений о Божественном -¿poce (AGAPE) и соотносятся с интерпретацией Волошина миссии Каина - "первый мятежник против семьи", упридиваий "слова иных времен": "враги человеку - домашние его'Чсм,:Матф. 10,34 - 38). При толковании одного из эпизодов третьего снь -гибели героини от "конской пяты", важно учитывать, что в погоне за всадником героиня оказывается в сакральном пространстве храма (переход из мирской зоны в сакральную в мифологических текстах означает ритуал инициации) и её смерть ес~ь необходимое духовное перерождение перед эпифанией. В поэмах Есенина /"Мечта"/ и Белого /"Первое свидание"/ так же, как в поэме ЦветаеьоН "На красном коне", утверждается наибольшая реальность" созерцания Божества "мирскими" героями в точке Центра, где сдединягггся ад, землп и небесные врата. В финальном сие героини реализуется древний нврасчленеиный ритуал "свадьбы-смерти". Мистический союз героев подкрепляется двумя обетами героини - целомудрия и бесстрастия, что знаменует достижение земной героиней двадцать девятой ступени духовной Лествицы - последней на пути к Богу. Это дает основание соотнести "союз" героев Цпетаевой с "союзом", заключенном Иисусом Христом с двенадцатью ученика! ¡ (см.: Матф. 12,49 - 50). Союз, в основу которого положен бесстрастный образ жизни, заключает земной герой Брюсова /"Страсть и смерть"/, но, в отличие ст Цветаевой, Брюсов в споем произведении показывает противоестественность и недолговечность зтого союза. Тем не менее и в поэме Цветпевой, и в поэме Брюсова "бесстрастно" утверждается в качестве единственного пути к йечной жизни и Небесной любви.

Цветаевский миф о пяти "свиданиях" и мистическом союзе в контексте поэмы "На красном коне" является фабульной основой. Главный миф с единяет все относительно самостоятельные отрезки текста в определенную последовательность. События, предшествующие "свиданиям" земной героини с Неземным героем, можно рассматривать как "очистительные" этапы ("очищение" огнем, отречение от "друга", отречение от "чрева", "очищение" метелью). Кроме того, миф о мистической любви земной героини к Неземному существу выступает основным "организатором" единой мифотворческой

системы, состоящей из поэмы "На красном коКе" и предшествующего ей цикла "Разлука",

Различные мифологические сюжеты, использованные Цветаевой о "Поэме Горы" и "Поэме Конца", заключены в рамки основного мифа о потерянном и обретенном рае. С одной стороны, этот миф организует две поэмы в одно целое, с другой - предполагает разделение настоящего единства на три относительно самостоятельные части (I часть - "Поэма Горы", 11 часть - главы 1-7 "Поэмы Конца", Ш часть - главы 8-14 "Поэмы Конца") - соответственно трём частям мифа (рай - потерянный рай - обретенный рай).

Для реализации авторской концепции эроса в "Поэме Горы" совмещаются два "несовместимых" мифопоэтических сюжета - миф о Небесной любви Диониса и Персефоны и миф о Грехопадении (нарушение седьмой заповеди - "не прелюбодействуй"). Наличие последнего объясняется посредством первого - основного. Если разграничить основной миф на составляющие его отрезки, то мы увидим, что мотив "грехопадения-прелюбодеяния" заложен в его структуре: ежегодную измену Персефоны своему супругу можно рассматривать как "грехопадение-прелюбодеяние". Небесная лпбовь двух'андроги-нов (Диониса и Персефоны) И их союз в поэме Цветаевой противопоставлены любви двух "простолодиноЕ" (-мука и жены) и их союзу ("семье"Противопоставление двух типов любви и неприятие любви земной - искаженной и опошленной - характерно также для произведений Маяковского /"Облако в итанах", "Война и мир"/.

Интертекстуальный анализ поэм Цветаевой /"Поэмы Горы"/, Маяковского /"Про это"/, Волошина /"Путями Каина"/ показывает, что в этих текстах переосмысливается древняя, разорванная в христианстве, но уцелевшая в язычестве, связь между Крестом и Полом (в язычестве между Секирой и Нолом). Крест, дв.уострая Секира, знаменуют распятого Эроса: "два на одном топорище лезвия, обращенные в разные стороны, - два пола в одном теле Андрогина" /Д.Мережковский/. Героев поэм Цветаевой, Маяковского, Волошина объединяет общее чувство - тоска по утраченному на Земле изначальному совершенству - сгздинению в одном теле двух половин: мужской и женской (в Ветхом Завете - это первый Адам, из которого ещё не извлечена Ева, в Новом - второй Адам - лристос-Ан-дрогин). Финал "Поэмы Горы" Цветаевой соотносится с финалом поэмы Маяковского "Про это", поскольку в обоих произведениях реализованы мифопоотические представления о первоначальном 5йино-

бытии - Священном союзе Неба и Земли.

В той степени, в какой "Поэма Горы" является подтверждением существования "рая", первая часть "Поэма Конца" (главы 1-7) является его (рая) отрицанием, а вторая (глав« 8-14) - новым подтверждением его существования. Повествование о последнем свидании героев (в главах 1-7) строится аналогично принципу, известном^ э теории музыкальной драмы или драматической симфонии как введение "тем-персонажей". В основном всё, что касается темы "Жизни", исходит от героя поэмы} тема "Смерти" в большой бтепени интересует героиню. Эти две темы задают тон другим (темам) - "Дома" и "Любви". Каждая из двух последних развивается шо двум аспектам в зависимости от того, кто из героев рассувдает - "героиня-Смерть" или "герой-Жизнь". Рассуждения героя о любви подтверждают, что у него плотское начала преобладает над духовным. В противовес этому из рассутвдений героини следует, что X неё пуховное нацело сильнее плотского. Герой предпочитает несвободу свободе ("связь"); героиня мыслит любовь только как полную свободу или освобождение ("Любовь - это все дары/В костер..."). Данное героиней определение любви ("любовь - это значит лук") восходит к мифу о первоначальном союзе Земли и Неба - двуполом существе, которое впоследствии разделилось на две половины ("Натянутый лук: разлука" /М.Цветаева/). Конфликт героев "Поэмы Конца" и их "разрыв" можно рассматривать в русле мифопоэтической традиции: конфликт между двумя богами, двумя противоположными принципами (женским и мужским), в результате. чего произошло сотворение мира, а двуполое существо погибло.

В "Поэме Конца" так же, как в-поэме Маяковского "Про это", обнаруживаются "ашипоетельные" мотивы^ Но в развитии этих мотивов Цветаева, в отличие от Маяковского, следует традициям символистской мифопоэтики. Так, "любовь", согласно героине Цветаевой, есть "постель-пропасть" или совместная гибель - единственное, что может приблизить героев поемы к нездешней любви. Совместная же гибель есть "чистый.", не зараженный ложью, мгновенный "разрыв" (отношений) между влюбленными. Созданный Цветаевой миф о "разрыве" Двоих вступает в перекличку с повествованием лирического героя цикла Пастернака /"Разрыв"/ о его прощании о возлюбленной. Начиная с главы 8 "Поэмы Конца", автор реализует элементы мифбв о "союзе" Адама и Евы до их разделения, о слитых воедино, как куриное яйцо, Небе и Земле и их "разрывах",

о "союзе" Диониса и Персефоны, которые считал.ись одновременно И мистическими любовниками, и сыном с матерь». Используемые автором символические обозначения любви ("шрам", "рубец", "лук", "нов") и "конца" любви - "разрыва" ("швам разрыв", "лбам развод") восходят не только к древнему мифу о Священном союзе Земли и Неба и их разделении, но и к христианским представлениям о прошлой вечности и вечности грядущей, положенным в основу Ветхого и Нового заветов.

В финальных главах поэмы раскрывается авторская концепция эроса, которая заключается в мифотворческом синтезе двух союзов: языческого - Диониса и Персефоны и христианского - Жениха-"бра-та" и Невесты-"сестры".

На примере "Поэмы Горы" и "Поэмы Конца" выявлена объединяющая роль основного мифа о потерянном и обретенном рае, В его обрамлении трансформируются и взаимодействуют "катастрофические" мифы и мифы об эросе, сочетающиеся, в единую мифотворческую систему.

Художественная реализация мифов об эросе, имеющих четко, выраженную трехцветную структуру, как в контексте книги. "Разлука" (разлука героини с Неземным героем - пять "свиданий" -заключение союза),'так и в контексте "Поэмы Горы" и "Поэмы Кон-ца'Чрай - потерянный рай - обретенный рай), предполагает условное разделение этих образований на три относительно самостоятельные части, соответствующие трем частям основных мифов. Это ориентирует исследователя на поиски архитектонических и логических аналогий произведений Цветамвой с другими формами искусств.

Третья глава диссертации - "Миф - м.уэыка - жанр" - открывается краткой характеристикой теории Леви-Строса о сходстве структуры мифа со структурой музыкального произведения и освещением проблемы взаимодействия мифа и музыки в связи с идеей синтеза искусств, развитой в теоретических трудах и художественных произведениях русских символистов.

В черновиках М.Цветаевой есть запись, подтверждающая необходимость интерпретации книгЦ "Разлука" в русле тех принципов, по которым строится соната в музыке. Согласно музыкальней теории, сонатная форма соотоит из экспозиции, разработки, репризы и замыкающей произведение коды. Аналогичную мифопоотическую структуру мы наблюдаем в книге Цветаевой. Миф о мистической любви к Неземному существу предполагает её(книги) условное раз-

деление на три основные части: раэдука земной героини с Неземным героем (цикл "Разлука"), пять "свиданий" героини со своим возлюбленным, заключение союза и одну дополнительную - пробуждение героини (поэма "На красном коне"), которые соотносятся е тремя основными разделами сонаты (экспозицией, разработкой, репризой) и четвертым - дополнительны),! (кодой). В "экспозиции" намечет две контрастные темы: "главная" - стремление героини к смерти с целью воссоединения с Неземным возлюбленным; "побочная" - земные привязанности героини. В разделе, соответствующем сонатной разработке, повествование ведется согласно музыкальному принципу сснятности - взаимосвязи исходных тем. Художественное развитие различных мифопоэтических представлений .мифов о Бояьеи суде "огнём" и "водой"("метелью"), мифа о "зерне") и нх взаимодействие на протяжении текста поэмы ("разработки") основано на "соподчинении" структур и сэтетов "суб"-мифов структуре и сюжету главного мифа. В "репризе" земная героиня заключает мистический союз с Неземным героем. На примере этой части поэмы внявляется глубинная взаимосвязь мифа и музыки: в аспекте музыкальной теории экзогамное соединение героев может быть истолковано в качестве необходимого для репризы нового результата, сглаживающего контраст, а в аспекте учения Леви-Строса - в качестве "медиации", предназначенной для нейтрализации мифических противопоставлений. В финальном разделе ("коде") утверздается примат 'главной" темы, заданной в экспозиции: героиня вновь разлучена с возлюбленным и мечтает о реальном полёте в "лазурь'Чв смерть), где её Жених "навеки" "неотъемлем".

Наиболее сложная мифотворческая система представлена "Поэмой Горы" и "Поэмой Конца". В ней родственные формы искусств соединяется в одно целое на основе принципов симфонизма. Две поэмы состоят из трех относительно самостоятельных частей. Крайние части ("Поэма Горы" и главы 8-14 "Поэмы Конца") образуют "рамку" или "кольцо". Последняя «теть является своеобраз-ннч "возвратом" к первой, что соответствует репризной форме со-натно-симфонического цикла. Структуру цветаевского мифа о "вечном возвращении" и его художественную реализацию в контексте "Поэмн Горы* мокно сравнить с надеванием колец (определенных мифопоэтических оютетоп или мотивов) на ось (основной миф). Каждое "кольцо" - определенный участок текста - есть дополнение к ст'ег.у основного мифа. Такая организация мифа в поэме Цветаевой

соотносится с архитектоникой вариационного цикла. Десятиглавие "Поэмы Горы" - текст открытого типа, в котором на мифологическое и музыкальном .уровнях обнаружены приёмы "обрамления" (в этом отношении показательны IX и X главы). В контексте мифа о "вечном возвращении" "Посвящение" и "Послесловие" обеспечивают единую художественную систему с действием принципа "переключения" (к следующей части - главам 1-7 "Поэмы Конца").

Архитектоника первой части "Поэмы Конца" соответствует логическому строению сонатного а^Е-едго, где соблюдается принцип персонификации тем, а архитектоника второй - строению рондо. Введение в текст различных мифов не разрушает музыкальную аналогию на архитектоническом и логическом уровнях. Для мифопоэтики Цветаевой характерны мифические трансформации. Так, в главах 5,6 "Поэмы Конца" параллельно развиваются два мифа. Диалог героев, "разрыв" и его("разрыва") осмысление в контексте мифа о "крестном пути"(главы 1-13) можно рассматривать как преступление ("предательство"), а в контексте цветаевского мифа о "разрыве" Двоих (главы 1-П) - как космогонический акт. Мифологическая концентрация и переплетение мифов на определенно!,' участке текста подтверждают музыкальную аналогию глав 5,6 с центральным разделом сонаты (разработкой). Иифопоэтические представления об "очистительной" силе воды, которые вводятся б текст, начиная с главы 7, служат началом нового мифа о "потопе" и финалом определенного этапа "крестного" пути: до перехода в ¡гноя мир герои "очшцавтер." водой. Это нейтрализует противоречия и сглаживает контраст, что свойственно музыкальной репризе.

В главах 8-14 "Поэмы Конца" автор четыре раза возвращается к истолкованию одной темы (невозможность и противоестественность "разрыва"). Повествование о "крестном" пути на этом участке текста осуществляется по принципу рондообразностн, действующему в финалах сонатно-симфоничгских циклов. В главах 8-14 наблюдаются приемы варьирования ;:о отношению к "рефрену" и реализуются различные мифы - "ровдо-эпизоды". Ь последних главах Цветаева находит такую "среднюю", "медиативную" форму взаимоотношений между героями, какая, в понимании её лирической героини, допустима в средней космической зоне - на Земле. Новое единение героев можно расценивать как обретение и'/и через путь совместных страданий утраченного рал, как ьорторгние "тезиса" о его(рая) возможном существовании посл;> отричанш^нтегая -гость цикла), как "возврат" к прошлому "екгозь огонь диссонансов"

/А.Белый/. В музыке это характерно для репризной организации трехчастного симфонического произведения. Так же, как и книгу Цветаевой "Разлука", цикл, состоящий из "Поэмы Горы" и "Поэ<«ы Конца", завершает "кода", которой аналогичен последний катрен "Поэмы Конца".

• Таким образом, основной миф о потерянном и обретенном рае организует "Поэму Горы" и "Поэму Конца" в одну архитектоническую форму и представляет два произведения как нерасторжимое единство.

Канровое своеобразие ранних поэм Цветаевой, равно как и любого произведения другого автора, необходимо усматривать в их поэтике. Главная ке особенность цветаевской поэти'.и состоит в том, что поэт избирает миф в качестве такой универсальной категории, которая может осветить специфическую структуру её произведений к'ак мифопоэтическуи, а выявление такой структуры есть основание для проведения аналогии ранних поэм Цветаевой с другими формами искусств. Гармоничное взаичосочетание мифа', музыки, слова в произведениях поэта задает им сьоеобразиую жанровую характеристику и выделяет поэмы Цветаевой не только на фоне обширного контекста лироэпических жанров рубежа 20-х годов, но и на фоне более "узкого" контекста - мифотворческого.

Обращаясь к лироэпическому жанру, Цветаева следует законам мифологического и музыкального мышлений и создает "'акой "сакральный" вариант лироопоса, где её героиня изъясняется "речью мифологической"/В.Иванов/ и который вне научного анализа в ключе этой категории есть попвепз - "без сшета", "без последовательности в развитии мнсли'УА.В.Кулинин/.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования.

В критических и литературоведческих трудах многие художественнее произведения, созданные на рубеже 20-х годов, оценивались в русле эстетики реализма или романтизма. Это способствовало тому, что изучение одного' из ведущих лироэпических жанров конпа 10-х - ¡.ачала 20-х годов, - поэмы - сводилось к типологиям содержания, проблематики, метода. В 80-е - 90-е годы в тиски подобного рода типологий попали и ранние поочы Цветаевой. Традиционные подходы к произведениям поэта, как правило, приводят к подмене самого предмета исследования. Показать жанровое своеобразие поэм Цветаевой в русле развития лироэпических жанров конца Ю-х - начала 20-х годов становится возможным только на основе изучения поэтики.

В произведениях Цветаевой ("На красном коне", "Поэме Горы",

"Поэме Конца") наблюдается прочная мифологическая связь с русскими поэмами 10-х - 20-х годов. Выявление частных соотношений между отдельными поэтическими текстами служит основанием для заключения этих текстов в единый мифотворческий контекст и изучения поэм Цветаевой в рамках настоящего контекста в ключе двух основополагающих мотивов - катастрофических и эротических.

■В поэмах Цветаевой проявляются основные свойства универсальной категории мифа - способность объяснять каждый композиционный уровень художественного произведения как мифопоэтический и быть виртуозным "организатором" отдельных поэтических произведений в мифотворческие системы. Струнтура полученных систем соответствует структуре мифов и структуре музыкальных произведений. Синтез двух родственных структур звдает характеристику произведению словесного искусства: синтетическое произведение со специфической формой, восходящее как к логическому построению мифа, так и к логическому строению музыкального произведения.

М.Цветаева предлагает индивидуальную модификацию русской поэмы и тем самым раздвигает жанровые границы, содействуя дальнейшей эволюции лироэпоса 20-х годов.

Основные положения диссертации изложены в публикациях:

¡.Мифологическая основа поэмы-сказки Ч.Цветаевой "Молодец" //'Третьи Волковские чтения: Материалы областной науч. конференции - Одесса,1993. - С.79 - 80.

2.Мифопоэтика "Поэмы Горы" и "Поэмы Конца" М.Цветаевой как основа музыкальной архитектоники цикла//Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. - Иваново, 1993. - С.131 - 139.

3.Мифопоэтическая основа "Поомы Конца" Ч.Цветае:'Ой//Питан-ня л1тературознавства. - Льв1в,1993. - КЗ. - В печати (0,5 п.л.).

4.Мифопоэтическая традиция в ранней лирике М.Цветаевой и А.Ахматовой ("На красном коне" и "Белая стая")//Третьи Ахматов-ские чтения: Материалы областной науч. конференции. - Одесса, 1993. - С.49 - 50.

5.Цветаевский миф о "разрыве" Двоих ("Поэма Конца")//Творчество писателя и литературный процесс. - Иваново,1995, -

В печати (0,5 п.л.).