автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Разработка и реализация политики Российской империи в отношении национальных окраин в XVI-XVIII вв.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Стольников, Владимир Викторович

Введение.3

Раздел I. Научные основы изучения политики России в отношении национальных окраин в XVI - XVIII вв. Историография и источни-ковая база исследования.8

Раздел II. Становление политики Российского государства в отношении национальных окраин в XVI - XVII вв.50

Раздел III. Реализация государственной политики в отношении народов России в XVIII в.144

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Стольников, Владимир Викторович

Актуальность темы исследования определяется особым значением национальных отношений в современной России. В свете разработки новой национальной политики Российской Федерации необходимо обратиться к историческому опыту разработки стратегии Российской власти в отношении своих национальных окраин в период, когда закладывались основы взаимодействия государства и вновь присоединенных к нему народов во второй половине XVIII в.

Обращение к урокам прошлого, к истокам формирования взаимодействия власти и этносов многонациональной страны представляет, по нашему мнению, интерес не только научный, но и практический. Эти уроки хорошо показывают, что Россия значительно больших успехов в сближении с присоединенными к ней народами добивалась экономическими и дипломатическими мерами, чем применением преимущественно насильственных, военных мер. В данной связи тема исследования представляется актуальной еще и потому, что она составляет неотъемлемую часть двух больших проблем: складывание Российского многонационального государства и национального движения народов обширной Российской империи.

Диссертационная работа представляет собой первое в историографии комплексное исследование политики России в отношении национальных окраин в XVI - XVIII вв., что является актуальным и с историографической точки зрения.

Степень научной разработки проблемы. По истории территориального расширения России в XVI - XVIII вв., в том числе и в регионах, населенных иными этносами и этническими группами, написано огромное количество книг и статей. Однако специального комплексного исследования политики России в отношении национальных окраин в XVI -XVIII вв. до сих пор нет. Чтобы показать политику Российского государства в отношении национальных окраин автору пришлось обратиться к трудам, освещающим особенности российской военной и торгово-промышленной колонизации, важнейшие вопросы становления национального самосознания народов России, динамику этносоциальных процессов в регионах, специфику международных отношений в XVI - XVIII вв. Подробный анализ историографии избранной проблемы проведен в первом разделе диссертации.

Цель диссертации - исследование процесса разработки и реализации основных направлений политики Российского государства в отношении национальных окраин в XVI - XVIII вв.

В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи исследования:

- провести комплексный, научный анализ историографии и источ-никовой базы исследования политики России в отношении национальных окраин в XVI - XVIII в.;

- рассмотреть становление политики России в отношении национальных окраин в XVI - середине XVIII вв.;

- выделить характерные черты и показать особенности государственной политики в отношении народов России в XVIII в.

Хронологические рамки исследования ограниченны XVI - XVIII вв.

В XVI в., с окончанием процесса собирания Русских земель, начинается новая эпоха государственного строительства России. Укрепив свое международное положение и исходя из геополитических и экономических соображений, Россия переходит к решительным, большей частью военным действиям по присоединению обширных и стратегически важных для страны территорий. Активные действия царских властей по расширению границ государства потребовали разработки продуманной и последовательной политики по освоению и удержанию вновь приобретенных земель. Таким образом, эпоха XVI - XVIII вв. представляет собой достаточно целостный, с точки зрения взаимодействия Центра и национальных регионов, период отечественной истории.

Научная новизна исследования состоит в том, что это одна из первых диссертационных работ, в которой проведен комплексный анализ истории взаимоотношений центральной власти и местного населения национальных регионов Российского государства на протяжении непростого, наполненного важнейшими историческими событиями периода отечественной истории XVI - XVIII вв.

В частности, один из выводов работы состоит в том, что среди причин российского активного освоения сопредельных территорий приоритетное место занимали не столько экономические интересы, сколько геополитические и военно-стратегические задачи, выдвигаемые временем. При этом преследовалась цель использовать население национальных регионов в качестве буфера в противостоянии России с державами Востока и Запада.

Автор доказывает, что особенность политики России в отношении национальных окраин состояла в признании частичного или полного сословного равенства национальных элит, являвшихся опорой местной администрации. При этом, как правило, оставались не разрушенными культура, верования, отношения земельной собственности и правовой порядок нерусских народов, входивших в состав империи.

Исследование показало, что административно-политический статус национальных регионов зависел от уровня и интенсивности их социально-экономического развития. Например, западные области Российской империи, за исключением Смоленской и Харьковской губерний, имели собственное отделение в Сенате.

С опорой на архивные материалы автор доказывает, что приоритетом политики России в отношении национальных окраин являлось обеспечение военной и политической безопасности новых территорий, лояльность нерусских подданных, социальная и политическая стабильность. И хотя по отношению к украинцам и белорусам, родственным русскому населению по языку и вере, уже вполне обозначилась политика форсированной интеграции, применительно к исследуемому периоду еще нельзя вести речь о политике русификации, проявившейся позднее.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее выводы могут быть использованы при формировании государственной политики России по отношению к населяющим ее народам. Материалы работы помогут расширить представления о непростых взаимоотношениях центральной российской власти и местной администрации национальных окраин страны.

Собранный и обобщенный материал может быть использован в других диссертациях, посвященных проблемам истории российского освоения сопредельных территорий, в учебном процессе при изучении ис-торико-политологических дисциплин, в лекционных курсах и семинарах по отечественной истории.

Методологическая основа. При выполнении работы основным методологическим принципом явился историзм, предполагающий необходимость изучать любое общественное явление, исторические объекты в становлении, развитии, динамике, во взаимодействии с другими общественными явлениями. В диссертации применялся принцип объективности, предполагающий, что оценки событий, взглядов, позиций, развитие общественного строя должны быть свободны от политической предвзятости, тенденциозности и идеологических пут. Важное значение для диссертанта при выполнении работы имело также использование методов конкретно-исторического и сравнительно-исторического анализа.

Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором спецкурса по истории разработки и реализации политики России в отношении национальных окраин. О результатах своего научного исследования соискатель неоднократно докладывал на кафедре истории МПГУ, принимал участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступал с докладами по проблемам эволюции взаимоотношений России и населяющих ее народов.

Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения и списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Разработка и реализация политики Российской империи в отношении национальных окраин в XVI-XVIII вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации показано становление и эволюция политики России в отношении национальных окраин во второй половине XVIII в.

Автор отмечает, что после того, как в конце XVIII в. перестали существовать Калмыцкое и Крымское ханства, процесс «собирания земель Золотой Орды» пришел к определенному завершению. Степь от Днестра до Яика (Урала) была теперь под российским контролем, а на Востоке Россия достигла границ Монгольской Степи и Китая. Россия стала теперь бесспорной наследницей великой евразийской державы -Золотой Орды.

Эта борьба за наследство протянулась через более чем три века. Первая её фаза находилась в рамках традиционной степной политики С завоеванием Казани она превратилась в имперскую экспансию, которая преследовала цель включения в состав российской державы территории Золотой Орды, подобно тому, как это происходило ранее в процессе собирания русских земель. За немногие десятилетия были завоеваны лесные пространства Сибири вплоть до Тихого океана, причем Москва здесь продолжала средневековую новгородскую традицию экспансии на Север. Третья фаза, борьба за господство над Степью и за выход к Каспийскому и Черному морям, продолжалась много дольше после включения в состав России Астрахани в 1556 г. Россия более чем два века медленно шаг за шагом продвигалась вперед, пока не смогла устранить со своего пути в 1783 г. своего сильнейшего конкурента - Крымское ханство. Этот шаг был особенно трудным потому, что крымских татар поддерживало другое мощное евразийское государство, также претендовавшее на наследство Золотой Орды. С вовлечением в борьбу Османской империи российское собирание земель Золотой Орды стало предметом европейской политики.

Методы, которые использовала Россия при завоевании отдельных областей, варьировались в зависимости от военной и политической силы противника. Типичным было постепенное, шаг за шагом продвижение к цели в духе традиционной степной политики. Первой задачей было, посадив на престол лояльного ставленника, установить относительный, частичный протекторат, который выражался в присяге на верность. С точки зрения России, это означало установление отношений господства и подчинения, которые впоследствии становились все более жесткими, в то время как другая сторона рассматривала такие акты как исключительные личное и ограниченное временными рамками подчинение. В ходе постепенных завоеваний Россия искусно использовала методы политики «Разделяй и властвуй», натравливая нерусских друг на друга и перетягивая на свою сторону часть вражеской элиты. Наконец, в дальнейшем в большинстве случаев следовало и военное насилие: сооружение крепостных линий, отсекавших противников, завоевательные и опустошительные военные походы.

Почти повсюду русские войска встречали яростное сопротивление, которое также вспыхивало вновь и после завоеваний. Если казанские татары, марийцы, сибирские татары, ханты, манси, якуты, буряты и чукчи, а также башкиры выступали с оружием против завоевания и присоединения к России их земель, то калмыки, ногайцы и крымские татары избирали более характерную для кочевников форму протеста -исход с родной земли, переселение. Уже одно только это обстоятельство свидетельствует о ложности принятой в Советском Союзе в течение десятилетий аксиомы о якобы «добровольном присоединении к России» этих народов.

Методы, с помощью которых шло освоение завоеванных земель, восходят к средневековым образцам, особенно характерным для новгородской политики, к практике «собирания русских земель» и к правилам степной политики. Освоение Казанского ханства стало при этом моделью для многих, населенных нерусскими областей, которые вплоть до 1637 г. управлялись из Москвы одним и тем же центральным ведомством. Следует различать две основные линии в политике. Сначала абсолютный приоритет имела безопасность вновь завоеванных земель: сопротивление подавлялось военной силой, шло строительство крепостей, взятие заложников и запрет на ношение оружия должны были обеспечить лояльность нерусского населения. Вторая цель - извлечения хозяйственной прибыли и выгоды - была подчинена задаче обеспечения безопасности и не всюду выявлялась в равной мере. Наиболее явно эта вторая цель проявилась в том буме, который был связан с добычей сибирских мехов, в интересе к рыбным угодьям и к торговым плацдармам волжских ханств и к сокровищам в недрах Урала, а также при усиленной колонизации плодородных земель на границе со Степью.

Когда безопасность завоеванной области была обеспечена, Россия, как правило, переходила к более осторожной и гибкой политике. Существенным элементом этой политики было широкое утверждение и уважение статус-кво. И хотя с аннексией правящая верхушка сменялась или устранялась по воле царя, при этом все же оставались не разрушенными административный и правовой порядок, отношения земельной собственности, верования. Переняв у Золотой Орды систему сбора податей в виде ясака, Россия в то же время гарантировала личную свободу платящим ясак крестьянам, пастухам и охотникам, которые не могли быть закрепощены, как русские крестьяне. Впрочем, в эту осторожную политику правительства люди, сидевшие и правившие на местах, нередко вносили свои контр-поправки.

Вторым основным принципом гибкой и осторожной политики освоения новых земель было сотрудничество с нерусскими элитами. Подтверждались их привилегии, за что те в свою очередь должны были контретировать поведение масс и нести военную службу. Простейшей для России была кооперация с такими элитами, которые по своему социально-политическому положению были подобны русскому дворянству, то есть представляли собой оседлое, владеющее землей, военное сословие. Их кооптировали в состав российского наследственного дворянства. Так происходило с татарскими элитами Казанского и Крымского ханств, которые к тому же были окружены нимбом повелителей Золотой Орды. Сложнее было с признанием кочевнической аристократии, чей образ жизни и чья культура значительно отличались от русского образца. И хотя тесное сотрудничество с башкирской, ногайской и калмыцкой знатью всячески развивалось, но в качестве наследственных дворян они, как правило, не признавались. Еще в меньшей степени существовала такая возможность для предводителей сибирских родов и племен. В русском восприятии в XVIII в. сложилась своеобразная система разных рангов, разделявших оседлое население, степных кочевников (которых ставили ступенью ниже) и охотников (которых ставили на самую низкую ступень). Верхние и средние слои оседлых сообществ подвергались более сильному интеграционному давлению, чем обособленные кочевники.

Постепенному приспособлению новых территорий к русскому образу жизни и русским отношениям способствовало также заселение Среднего Поволжья и Крыма восточнославянскими крестьянами, которое повсюду при этом сопровождалось конфликтами и столкновениями. Еще более глубокие последствия имел вековой конфликт между земледельцами и кочевниками по вопросу о летних пастбищах последних: он значительно ускорил экономический упадок пастухов-кочевников.

Наряду с основной линией прагматично-гибкой политики освоения присоединенных земель, государство в некоторые периоды применяло и прямое насилие. Это имело место уже в 50-х гг. XVI в., когда

Церковь на определенном отрезке времени распространяла агрессивные идеи крестовых походов. Эта репрессивная линия вновь возобладала в первой половине XVIII в., когда абсолютистское государство, построенное по западноевропейскому образцу, отказалось от прагматической московской политики и, стремясь достичь систематизации и унификации всех отношений, попыталось силой обратить в православие многочисленных язычников и мусульман, лишило нерусское оседлое население восточных регионов его особого статуса и включило его в сословный порядок России. Однако Екатерина Вторая затем вновь вернулась к традиционной политике сотрудничества с татарской элитой.

Если мы обратим взгляд на Западную Европу, то очевидно возникнет вопрос, как собирание земель Золотой Орды координируется с процессом европейской колониальной экспансии. Многочисленные параллели в мотивах и методах экспансии и освоения новых земель - от сочетания стратегических и экономических задач посредством политики «разделяй и властвуй» и установления непрямого господства до специфических форм репрессий - несомненны и очевидны. Особенно бросается в глаза сходство и совпадение в характере завоевания Сибири и Канады, и вообще, Сибирь более всего соответствует колониальной модели.

И все же здесь выступают существенные различия. Так, факторы экономической выгоды и христианского миссионерства в ранней российской экспансии на Восток выражены слабее, чем в политике морских держав Западной Европы. Решающее различие образует меньшая дистанция между русскими и нерусскими по сравнению с отношениями между западными европейцами и колониальными народами Америки, Азии и Африки. В первую очередь это географическая дистанция: чужие этносы находились все же не за далекими морями, более того - опять же за исключением этносов Восточной Сибири - они были соседями русских. К этому добавляется различие в «исторической дистанции»: если западные европейцы вновь и впервые открывали свои колонии, то восточные славяне со времен Средневековья находились в тесных контактах с кочевниками и охотниками на Востоке и Юге, более того - в течение столетий даже существовали в рамках той же самой властной, государственной системы. Из уважения к Золотой Орде и ее аристократии проистекало почитание татарской элиты, которая была признана как равная. Длительные контакты и взаимодействие привели также к тому, что культурная дистанция по отношению к альтернативному образу жизни и религиозная дистанция по отношению к мусульманам и язычникам у русских была гораздо меньше, чем в Западной Европе. Постепенное приобщение и приближение России к Западу, ее европеизация в XVIII в., переход государства и правящей элиты на европоцентристские позиции привели, однако, к тому, что эта дистанция - в отношении к кочевникам и к исламу - стала больше, чем она была в Московском государстве. И все же российская экспансия на восток с XVI по XVIII в. - за частным исключением Сибири - не соответствовала модели западноевропейской колониальной экспансии.

С усилением западной ориентации России со второй половины XVII в. значение «собирания земель Золотой Орды» в качестве движущей силы экспансии постепенно отступает на задний план. И все же существует преемственность в русской азиатской экспансии XIX в., что особенно очевидно в случае с казахами, которые уже в XVIII в. находились под частичным российским протекторатом. Однако решающая стадия аннексии казахских степей последовала лишь в XIX в. под влиянием изменившихся условий.

С середины XVII столетия Российская империя продвигалась к Балтийскому морю и Ботническому заливу, к устью Дуная и центру Польши. Если российская экспансия на Восток разворачивалась в рамках традиционной евразийской «степной политики», «собирания земель

Золотой Орды», то экспансия на Запад была составной частью европейской политики, разделов Польши и конфликтов с Османской империей. И хотя те области Речи Посполитой, которые отошли к России в XVII в. и в итоге трех первых разделов, были преимущественно населены православными восточными славянами, однако традиционное «собирание русских земель» уже не представляло собой первичную движущую силу экспансии, а в крайнем случае служило целям ее легитимизации.

Нерусские на Западе оказали против российского господства гораздо меньшее сопротивление, чем народы Востока и Юга. Иногда присоединение к России, по крайней мере отчасти, происходило здесь как добровольный акт, например, в случае с Восточной Украиной. Для большинства нерусских такое присоединение означало только смену господина, но не нарушение прежнего социального и политического порядка, что облегчало восприятие российского владычества и примиряло с ним. Исключением были украинские казаки, которые вплоть до Мазепы, вступая в различные меняющиеся коалиции, готовы были вести борьбу за освобождение от России. Другим исключением были поляки, значительная часть которых не желала примириться с утратой их веками развивавшегося суверенного государства.

Западная экспансия приводила к конфронтации между автократической Россией и сословие-корпоративными формами общественного устройства и региональными традициями. И все же поначалу за образец было взято присоединение такого же типа, как в процессе «собирания» Московским государством земель Золотой Орды. К первейшим приоритетам здесь также относились обеспечение военной и политической безопасности новых территорий, лояльность нерусских подданных, социальная и политическая стабильность. К этому присоединялась выгода, которая ожидалась на Западе, главным образом, в форме людских ресурсов. Если это не противоречило первичным целям, на Западе также пытались увязать российское господство с существующими здесь отношениями (гарантированный статус-кво) и осуществлять сотрудничество с нерусскими элитами.

В противоположность к территориям на Востоке и Юге, которые частично были населены кочевниками и охотниками, здесь, на Западе, повсюду имелись дворянские верхушки, с которыми Россия могла сотрудничать, кооптируя их в ряды имперского российского дворянства. Таковы были прибалтийские немцы, польские дворяне-помещики, а также аристократия украинского казачества, которая в течение XVIII в. вросла в российское дворянство. Имевшая в своем распоряжении небольшой круг специалистов, Россия опиралась на нерусские элиты: именно они должны были контролировать окраины и их население, управлять этими территориями и использовать свои специфические способности, ставя их на службу администрации, армии и культуре Российской империи. За это Россия подтверждала их привилегии, сословные права и владения. Также социальное и правовое положение городского населения и крестьянства поначалу не подвергалось изменениям. Купцы и предприниматели, в том числе из еврейской среды, также должны были свои способности ставить на службу России. К крестьянским массам российское правительство проявляло мало интереса. При этом Россия едва ли различала этнические группы белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, финнов, а также отчасти и украинцев. Практика религиозной терпимости также восходила к традиционной московской политике. Так же, как Россия приняла и допустила в XVII в. ислам татар и башкир или ламаизм бурят и калмыков, гарантировала она теперь признание лютеранского вероисповедания в прибалтийских провинциях и католической и иудаистской веры в Польше и Литве. Только на униатов, как на отступников от истинной веры, толерантность не распространялась. Было гарантировано также функционирование языков, преобладавших в сфере управления и школьного дела: немецкого - в Прибалтике, польского - в присоединенных по разделам Речи Посполитой областях (за исключением восточной Белоруссии). И в Восточной Украине также поначалу был сохранен украинский язык, однако в течение XVIII в. он был вытеснен русским вследствие аккультурации местных элит и мероприятий российского правительства, которое больше не рассматривало «малороссийскую мову» как литературный язык. И хотя по отношению к украинцам и белорусам, родственным русскому населению по языку и вере, уже вполне обозначилась политика форсированной интеграции, мы все же считаем неправильным вести речь о политике русификации, перенося тем самым в обратной проекции на эпоху до середины XIX в. выявившиеся позднее националистические принципы и моменты ассимиляторской политики России. Языковые, этнические и - за исключением непродолжительных периодов - религиозные категории играли в это время все еще подчиненную роль. Решающим моментом наряду с политической лояльностью была социально-сословная принадлежность. Лояльного дворянина российское правительство, как правило, воспринимало как полноправного и полноценного, будь он лютеранином из прибалтийских немцев, поляком-католиком или мусульманином-татарином. Напротив, о рассмотрении православных восточнославянских крестьян в качестве равноправных партнеров не могло быть и речи.

Административно-политический статус-кво западных областей гарантировался в разной мере. Широкая автономия, ограниченная только династическими связями с домом Романовых и вопросами внешней политики, была предоставлена Гетманству днепровских казаков во второй половине XVII в. Эта территория лишь условно значилась составной частью Российской империи. Её особое положение, по крайней мере частично, было предопределено соображениями внешней политики. Прибалтийские провинции в административном плане однозначно принадлежали России, сохраняя однако довольно развитую систему самоуправления. Исключительно в региональной сфере оставался правовой и административный статус-кво в Западной Белоруссии, в Литве и Правобережной Украине, в то время как Восточная Белоруссия, так же, как Левобережная Украина, после 1764 г. сохранили лишь остатки их прежней системы управления. Особое административное положение западных областей российской империи документально подтверждается также тем, что они - за исключением Смоленской и Харьковской губерний, которые рассматривались как интегрированные в состав России, - имели собственное отделение в Сенате. По сравнению с областями на Юге и Востоке присоединение территорий на Западе проводилось более осторожно. И хотя там тоже имел место тип весьма суверенного вассала, например, Калмыцкого ханства или Великой Ногайской орды, все же там области после их окончательной аннексии быстрее включались в общероссийскую систему правления.

Эти различия частично объясняются более интенсивной русской колонизацией на востоке и на юге и внешнеполитическими соображениями, но главным образом характером особой модели, который обретала новая Россия в социально-политическом устройстве отдельных западных областей. Это касается корпоративной организации немецко-балтийских сословий, но никак не украинского Гетманства. Последнее, хотя также включало элементы сословно-корпоративной организации и оказывало влияние на Россию в культурной сфере, но его политическое устройство, основанное на военной демократии казачества, никогда не было примером для российской автократии, а напротив, рассматривалось как некая противоположность, как потенциальная опасность и очаг постоянных беспорядков. Так же мало могло служить образцом для абсолютистской России устройство польской дворянской республики, воспринимаемое как анархическое, продолжавшее еще отчасти функционировать на региональном уровне. В этих областях административная автономия, пусть даже и успешная, была ограничена.

Россия стремилась на Западе так же, как и на Востоке, к постепенной административной и социальной интеграции областей с нерусским населением, однако эту политику в различных регионах и в различные периоды она проводила с разной степенью интенсивности. Традиционное Московское государство, как правило, считалось с правами и порядками на приобретенных территориях, уважало их. Так было и в случае с Гетманством, и с другими областями, находившимися на границе со Степью, которые долгое время оставались лишь в слабой, относительной зависимости от России. Аналогично Москва в середине XVI в. (по завершении краткой агрессивной фазы) фактически приняла и признала порядок, сложившийся в Среднем Поволжье, и до начала XVIII в. законсервировала его. И только позже политика Петра I, определенная влиянием Запада, нацеленная на нивелировку и систематизацию государственного устройства, деклассировала мусульманскую верхушку, ликвидировала особый статус ясачных людей и впервые после 1555 г. возобновила миссионерскую деятельность среди язычников (в Сибири). В 1740-1755 гг. проводилась систематическая насильственная христианизация язычников и новая, агрессивная политика по отношению к исламу. В то же время Петр еще в 1702 г. обеспечил терпимое отношение к неправославным христианским конфессиям и предоставил широкую автономию балтийским провинциям, которая его наследниками была не только подтверждена, но и расширена - распространена на Старо-Финляндию. С другой стороны, он ограничил, - что было отчасти обусловлено изменой Мазепы, - автономию казацкого Гетманства. Ведущую линию его политики составляла ориентация на перенятый с Запада идеал «правильно организованного полицейского государства». Все, что соответствовало этому идеалу, подлежало сохранению, а все, что казалось помехой делу модернизации России, должно было раствориться в общероссийском порядке. Это касалось также традиционной толерантности, которую крупнейший политический мыслитель Посошков заклеймил как элемент отсталости России. Он противопоставил в 1719 г. миссионерскую деятельность католических миссионеров в Америке и Китае бессилию и неспособности русских провозгласить слово Божие в своем собственном государстве: «Глядя на их старания, не должны ли

ЛАЛ мы самих себя стыдиться?» .

Политика Екатерины II, преследовавшая такие же цели, в методах, однако, отличалась от политики Петра I. Под знаком просвещенного абсолютизма она вернулась к традиционной политике толерантности и допустила, признав и поставив под контроль государства и на пользу ему, мусульман-татар и также (вновь) евреев, которые, впрочем, уже вскоре были подвергнуты первым дискриминационным мерам. Но она в то же время хотела заново систематизированное административное и социальное устройство России распространить теперь также и на западные окраины. «Малая Россия, Лифляндия и Финляндия (имелась в виду Старо-Финляндия) - суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями. Сия провинции, также и Смоленскую, надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть как волки к лесу»204, - писала она в 1764 г. В отношении Гетманства, Смоленской области и Калмыцкого ханства она проводила интеграцию сильной рукой, после того как украинские казаки и калмыцкие кочевники-наездники утратили свое военное значение для России; верхние слои общества на Украине и в Смоленской области уже были глубоко интегрированы в российскую систему. Однако после ее смерти уни

203 Посошков И.Т. Завещание отеческое. -СПб., 1893. С.320-328.

204 Сборник Императорского русского исторического общества. Т.7. - СПб., 1867. С.348. фицирующие и гомогенизирующие мероприятия, проводимые в Прибал тике и на землях Польши и Литвы, в значительной степени были приос тановлены.

Список научной литературыСтольников, Владимир Викторович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Российский государственный архив древних актов РГАДА. Ф. Зюнгорские дела. 1595-1735 гг. РГАДА. 1-й департамент Сената, ф.259. РГАДА. Коммерц-коллегия. ф.276. РГАДА. Комиссия о коммерции и о пошлинах, ф.397.

2. Полное собрание русских летописей ПСРЛ. I. 2734. Т.5. ПСРЛ. I. 15396. Т.22. ПСРЛ. I. 13943.Т.19. ПСРЛ. I. 14164. Т.19.1. Документы

3. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической Экспедицией Императорской Академии наук, 1, 241. СПб., 1836.

4. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей Х1У-ХУ1 вв.-М.-Л., 1950.

5. Казахско-русские отношения в ХУЬХУШ веках (сборник документов и материалов). Алма-Ата, 1961.

6. Колониальная политика Московского государства в Якутии XVII в. Сборник архивных документов. Л., 1936.

7. Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. 4.1.-Л., 1932.

8. Международные отношения в Центральной Азии. ХУП-ХУШ вв. Документы и материалы. В 2 кн. -М.: Наука, 1989.

9. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т.5. СПб.,1830.

10. Русско-китайские отношения в XVIII веке. Материалы и документы. Т.1. 1700-1725. М.: Наука, 1978. С.703.1. Литература

11. Абдулатипов Р.Г. Федерализм в истории России, (в 3-х кн.). М., 1997.

12. Авторханов А. Империя Кремля. Минск-Москва, 1991.

13. Акопов А. Октябрь и успехи национального строительства. М., 1932.

14. Александров В.А. Россия на Дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). М., 1969.

15. Алексеев C.B. Идеологические ориентиры России: основы новой общероссийской национальной идеологии (в 2-х томах). М., 1998.

16. Алексеенко Н.В. Из истории присоединения Южного Алтая и верховьев Иртыша к России. Ученые записки Усть-Каменогорского педагогического института. Вып.2. Усть-Каменогорск, 1959.

17. Апишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. XVI -начало XIX в. -М, 1990.

18. Ананичук В.Л. Закавказье и Северный Кавказ: истоки конфликтности и политика России. М., 1997.

19. Ананичук В.Я. Закавказье и Северный Кавказ: истоки конфликтности и политика России. М., 1997.

20. Аполлова Н.Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х годах XVIII века. А.-А., 1948.

21. Аполлова Н.Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII начале XIX в. М., 1960.

22. Асфендиаров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен). Т.1. Алма-Ата Москва, 1935.

23. Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура. М., 1996.

24. Басин В.Я. Россия и казахские ханства в XVI-XVIII вв. Алма-Ата, 1971. С.85-89.

25. Бауэр В.А., Иларионова Т.С. Российские немцы: право на надежду: к истории национального движения народа. М., 1995.

26. Бахрушин C.B. Избранные работы по истории Сибири. XVI-XVII вв. // История народов Сибири XVI-XVI1 вв. М., 1955.

27. Бахрушин C.B. Очерки истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв. М., 1928.

28. Бухарин Н., Преображенский Е. Азбука коммунизма // Звезда и свастика: Большевизм и русский фашизм. М., 1994.

29. Бухарин Н.И. Мы единственная страна, которая воплощает прогрессивные силы истории // Правда. 31 января 1934.

30. Васькин И.А. Национальное возрождение мордовского народа. Саранск, 1955.

31. Вдовин А.И. Особенности этнополитических отношений и формирование новой государственности в России: исторические и концептуальные аспекты. М., 1993.

32. Вельтман М. Революционный Восток. М., 1927.

33. Венюков М.И. О Памире и верховьях Аму-Дарьи // Записки Имп. Русского географического общества. Кн.2. СПб., 1861.

34. Верховцев И.П. Великая дружба народов СССР. М., 1954.

35. Витевский В.Н. И.И.Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г. Вып.1. Казань, 1889.

36. Гейне А.К. Киргизские степи // Военный сборник. 1866, № 6.

37. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч.З. СПб., 1832

38. Голобуцкий В. А. Запорожское казачество. Киев, 1957.

39. Грум-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянханский край. Т.2. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. Л., 1926.

40. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII -первой половине XIX в. М., 1979.

41. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII -первой половине XIX в. М: Наука, 1979. 312 с.

42. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII -первой половине XIX в. 2-е изд., доп. М.: Наука, 1983. 309 с.

43. Джамгерчинов Б.Д. Присоединение Киргизии к России. М., 1959. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. -М., 1960.

44. Доронченков А.И. Межнациональные отношения и национальная политика в России: актуальные проблемы теории, истории и современной практики: этнополитологический очерк. Санкт-Петербург, 1995.

45. Ермолаев И.П. ХУ1-ХУП вв. (Управление Казанским краем). Казань,1982.

46. Зиманов С.З. Политический строй Казахстана конца XVIII и первой половины XIX веков. А.-А., 1960.

47. Ибрагимов С.К. Из истории внешнеторговых связей казахов в XVIII в. // Ученые записки Института востоковедения АН СССР. Т. 19. М., 1958. С.41. Иванов П.П. Очерк истории Средней Азии. М., 1958. История Казахской ССР. Т.1. А.-А., 1957.

48. История национально-государственного строительства в СССР. М.,1989.

49. История российских немцев в документах (1763-1992). /сост. Чеботарева В.Г., Ауман В.А./ М., 1993.

50. История Сибири с древнейших времен до наших дней. Тт. 1-2. Л.,1968.

51. История Сибири. Т.2. Л., 1968.

52. История Татарской АССР (с древнейших времен до наших дней). Казань, 1968. С.68-100.

53. История Украинской ССР. Т. 1-8. Киев, 1977-1979.

54. История Украинской ССР. Т. 1-8. Киев, 1979.

55. Итоги разрешения национального вопроса в СССР. / под ред. С. Ди-манштейна. М., 1936.

56. К истории феодальных отношений в Казахстане в ХУП-ХУШ вв. Известия АН СССР. Серия общественных наук, 1936, № 3.

57. Казахско-русские отношения в XV-XVIII веках (сборник документов и материалов). Алма-Ата, 1961.С.168-169.

58. Каммари М.Д. СССР великое содружество социалистических наций. М, 1950.

59. Кантор Е. Национальный вопрос на XII съезде РКП. М., 1923.

60. Каппелер А. Россия многонациональная империя: Возникновение. История. Распад. М., 1997.

61. Карпенко З.Г. Горная и металлургическая промышленность Сибири в 1700-1860 гг. Новосибирск, 1963. С.47.

62. Kappeler Andreas. Ruslands erste Nationaltaten. Köln. 1982. C. 39-198.

63. Кизилов Ю.А. Земли и народы России в ХШ-ХУ вв. М, 1984.

64. Ключевский В.О. Сочинения. Т.1. -М., 1956.

65. Козлов В.А. О формировании и развитии социалистических наций в СССР. М., 1954.

66. Коммунистическая партия организатор советского многонационального государства (1917-1924). М, 1954.

67. Курц Б.Г. Колониальная политика России и Китая в XVII-XVIII вв. // Новый Восток. 1927, № 19.

68. Левшин А. Описание Киргиз Казачьих или Киргиз-Кайсацких орд и степей. Ч.З. СПб., 1832.

69. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., Т. 24.

70. Мансуров Г. За культурное строительство национальностей. Б.м., 1927.

71. Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. -Л., 1932. С.67.

72. Машезерский В.И. Установление Советской власти в Карелии (19171918). Петрозаводск, 1957.

73. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.2. М.-Л., 1937-1941. С.230-237.

74. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.2. М.-Л., 1937-1941.

75. Миллер Г.Ф. Известия о песошном золоте в Бухарин // Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. 1760, январь.

76. Михаил Худяков. Очерки по истории Казанского ханства. Казань,1923.

77. Модоров Н.С. Из истории официальных отношений сибирских воевод в XVIII в. с алтайскими князьями. Ученые записки Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы. Вып.9. Горно-Алтайск, 1970. С.94-100.

78. Модоров Н.С. Из истории русско-алтайских посольских связей в 40-90 гг. XVII в. // Ученые записки Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы. Вып.8. Барнаул, 1969. С.63-69.

79. Морозов М.А. Национальные традиции народов СССР. М., 1955.

80. Намитоков Н. Национальная политика и задачи советов. М., 1930.

81. Нарочницкий А.Л. Западные державы и государства Восточной Азии в ХУ1-ХУШ вв. Международные отношения на Дальнем Востоке. Т.1. М., 1973.

82. Национальная политика России: история и современность, /под ред. В.А. Михайлова. М., 1997.

83. Нугис А. Против великодержавного шовинизма и местного национализма. Хабаровск, 1933.

84. Оборин А. Национальный вопрос в СССР. М., 1931.

85. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967.1. С. 127.

86. Павлов Я.К. Великая октябрьская социалистическая революция и разрешение национального вопроса в Чувашии (1917-1926). Чебоксары, 1956.

87. Панкратова A.M. Дружба народов СССР основа основ многонационального социалистического государства. М., 1953.

88. Песикина Е.И. Народный комиссариат по делам национальностей и его деятельность в 1917-1918 гг. М., 1950.

89. Попов H.H. Октябрьская революция и национальный вопрос. М., 1927. Потанин Г.Н. О караванной торговле с Джунгарской Бухарией в XVIII столетии // Чтения в Имп. обществе истории и древностей российских при Московском университете. Кн.2. М., 1868.

90. Российский федерализм: опыт становления и стратегии перспектив, /под общей ред. Абдулатипова Р.Г. М., 1998.

91. Сергеев А. Д. Тайны алтайских крепостей. Барнаул, 1975. С.8. Советское социалистическое многонациональное государство. М.,1940.

92. Сталин И.В. Соч., Т. 4. М., 1951. Становление Российской Федерации. М., 1986.

93. ТраЙнин И. Национальный вопрос в капиталистических странах и в СССР. М., 1931.

94. Тюрбеев А. До конца разгромить буржуазный национализм Чапчаева. Элиста, 1935.

95. Уншдихт И. Государственное устройство СССР и национальная политика советской власти. М., 1936.

96. Федоров М.М. Правовое положение народов Восточной Сибири (XVII -начало XX в.). Якутск, 1978.

97. Халфин H.A. Политика России в Средней Азии (1857-1868). М., 1960; История Киргизии. Т.1. Фрунзе, 1963.

98. Цамерян И.П. Великая эпоха формирования и развития социалистических наций в СССР. М., 1951.

99. Чистяков О.И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955.

100. Чугаев Д.А. Образование Союза Советских Социалистических Республик. М., 1951.

101. Чулошников А.П. Очерк по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами других тюркских племен. Ч. 1. Древние времена и средние века. Оренбург, 1925.

102. Шоинбаев Т.Ж. Прогрессивное значение присоединения Казахстана к России. А.-А., 1973.

103. Этническая история народов Севера. М., 1982.

104. Якубовская С.И. Объединительное движение за образование СССР (1917-1922). М., 1947.