Сибирь в российском имперском регионализме

Дамешек, Ирина Львовна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Сибирь в российском имперском регионализме

Год: 2006
Автор научной работы: Дамешек, Ирина Львовна
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Иркутск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Сибирь в российском имперском регионализме'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сибирь в российском имперском регионализме"

НА ПРАВАХ РУКОПИСИ

Дамешек Ирина Львовна

СИБИРЬ В РОССИЙСКОМ ИМПЕРСКОМ РЕГИОНАЛИЗМЕ (1822-1917 ГГ.)

СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

АВТОРЕФЕРАТ

ОМСК-2006

Работа выполнена на кафедре отечественной истории ГОУ ВПО «Иркутский государственный педагогический университет»

Научный консультант — доктор исторических наук,

профессор А.В. Ремнев

Официальные оппоненты: —

доктор исторических наук, профессор Л.Е. Горизонтов

доктор исторических наук, профессор Ю.М. Гончаров

доктор исторических наук, профессор В.А. Зверев

Ведущая организация — Институт истории Объединенного Института истории, филологии и философии СО РАН

Защита состоится «11» октября 2006 г. в 10 часов

На заседании диссертационного совета ДМ.212.177,04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 07.00.02 — Отечественная история — при Омском государственном педагогическом университете (644099, Омск, ул. Партизанская, 4)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан « 8 » сентября 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор исторических наук, профессор

Г.А. Порхунов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Современная Россия в значительной степени унаследовала особенности геополитического строения империи. Ее традиционная география: Европа-Азия, неравномерность в экономическом и социокультурном развитии регионов, сохраняющиеся этническая, религиозная пестрота и имевший в недавнем прошлом место «парад суверенитетов» — все это выдвигает перед теоретиками и практиками государственного строительства весьма непростую и в то же время актуальную задачу выработки концептуальных основ региональной политики новой демократической России. В этом смысле изучение исторического опыта разработки моделей региональной политики в досоветской России является весьма полезным и актуальным. Взгляд на обозначенную проблему через призму политики также правомерен, как через призму философии, религии, культуры и т. д. Предпринимаемое историческое исследование предполагает как комплексный подход с использованием результатов смежных гуманитарных наук, так и компаративный анализ изучаемых процессов. Такой подступ к оценке проблемы становления и развития российской государственности на всех этапах ее истории позволяет в совокупности представить закономерности и особенности ее территориального, этнического устройства, а, в конечном итоге, эволюцию форм государственного управления, политических институтов и структур власти.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1822 по 1917 гг. Впервые регионализм по отношению к краю проявился именно в 1822 г. Этим проявлением стала масштабная сибирская реформа М.М. Сперанского — знаменитое «Учреждение для управления Сибирских губерний», разработанное с учетом всех специфических особенностей края. Оно стало наиболее полным комплексом регионально-территориального законодательства импе-

рии, действовавшего вплоть до начала XX в. Конечная дата исследования — февраль 1917 г. — время крушения монархии и, как следствие, созданных ею политических институтов власти и управления. Такой хронологический период позволяет проследить динамику развития имперских процессов на окраинах государства, выявить их наиболее характерные и специфические черты, определить основные этапы развития политики имперского регионализма.

Территориальные рамки диссертации соответствуют географическим границам Сибири начала XIX в. и охватывают территории бывших Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерний, Забайкальской и Якутской областей. Между тем, со второй половины XIX в. административная конфигурация региона претерпела некоторые изменения, связанные с расширением территории государства на востоке и возникновением в 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства; появляется понятие Дальний Восток. Эти губернии и их население были тесно связаны общностью социально-экономических и политических процессов в составе империи, социокультурными, религиозными и иными традициями.

В то же время идеология компаративизма в исторических исследованиях, исповедуемая автором, повлекла необходимость привлечения и анализа материала, относящегося не только к Сибири, но и другим окраинам империи. В данном случае такими окраинами стали Польша — на западе, Финляндия — на северо-западе и Кавказ — на юге. Выбор данных окраин не случаен. Именно эти территории последовательно вошли в состав империи в начале рассматриваемого хронологического периода и, таким образом, позволяют исследовать в динамике политику имперского регионализма по отношению к окраинным территориям на протяжении всего XIX и начала XX веков.

Объектом исследования является Сибирь в российском имперском регионализме 1822-1917 гг. Предмет исследования — правительственная политика по отношению к окраинам государства на примере Сибири. Приоритетное значение уделяется правительственным поискам путей инкорпорации зауральских территорий в административно-политическое, экономическое и социокультурное пространство империи, с одной стороны, и отражению в этой политике общих для империи региональных особенностей управления окраинами — с другой.

Цель диссертационного исследования — определение роли и места Сибири в имперской региональной политике через комплексное исследование административной политики на окраинах империи и компаративный анализ общих и специфических черт этой политики.

Задачи исследования заключаются в следующем:

-характеристика типов и моделей управления окраинами империи, их компаративный анализ; характеристика влияния этнического и природно-географического факторов в окраинной политике;

— анализ деятельности высших институтов государственной власти в регионе, соотношения в ней общёимперских и региональных черт (на примере исследования государственно-правовой политики в крае и деятельности особых органов управления);

— выявление особенностей деятельности регионального компонента в управлении (на примерах рассмотрения функционирования института генерал-губернаторской власти, управления каторгой и ссылкой как специфической особенности деятельности региональных институтов политической власти и анализа механизма деятельности губернского уровня управления).

Исключение сделано лишь для политики самодержавия в отношении сословия сибирских «инородцев», как проблемы, нашедшей достаточно полное освещение в исторической литературе.

Научная новизна работы заключается, прежде всего, в том, что впервые предпринято комплексное исследование соотношения имперских черт и регионализма в политике самодержавия по отношению к Сибири в сравнении с другими окраинами государства на протяжении почти столетнего периода. Это позволило сформулировать новое перспективное направление исследования внутренней политики самодержавия. В едином комплексе теоретического осмысления и конкретно-исторического анализа решается крупная научная проблема, связанная с изучением политики правительства по отношению к окраинам государства как составной части внутренней политики империи в целом. В диссертации основное внимание уделено Сибири. В то же время на основе компаративного анализа выявляются общие черты разных региональных моделей управления окраинами, их внутреннее содержание, особенности, причины смены вех и направлений во внутренней политике; роль и значение этнического и ресурсного фактора в управлении окраинами; исследован вопрос о месте Сибири в экономических и социальных процессах империи, этапы развития и суть законодательства самодержавия в отношении региона, существенно уточнено понимание деятельности особых высших правительственных комитетов по управлению окраинами, история возникновения и особенности деятельности института генерал-губернаторской и губернаторской власти на окраинах империи, в том числе в Сибири.

Проделанное исследование позволяет во многом по-новому представить процесс и глубину инкорпорации окраинных территорий в систему экономических, административно-политических и иных связей государства, с одной стороны, и причины развития национальной обособленности окраин империи и ее распада в начале XX в. — с другой.

Основные положения, выносимые на защиту:

принципами регионализма, во второй — жестким централизмом, подразумевающим унификацию окраин с остальной территорией государства. Усложнение задач государства толкало правительство к поиску оптимальной модели взаимоотношения с окраинами, созданию универсальной системы управления. Однако именно сложность этой задачи, обусловленная различными геополитическими, международными и иными факторами, порождала поли вариантность управления и административного устройства окраин империи.

2. Важное место в имперской окраинной политике занимала Сибирь: вследствие экономического и стратегического значения территории для России. В российском законодательстве применительно к Сибири на протяжении длительного периода можно наблюдать сочетание импер-

• ских признаков и регионализма. Наиболее ярко региональные мотивы проявились в первой четверти XIX в. и были связаны с преобразованием М.М. Сперанского. В конце XIX и начале XX столетия в законодательстве отчетливо прослеживается преобладание имперских тенденций, что было связано с формированием и реализацией на практике консервативной идеологии поздней империи. В России характерная особенность политики имперского регионализма — высшие территориальные комитеты. Их появление — следствие убежденности правительства в необходимости особых звеньев по управлению тем или иным регионом, признания его особого статуса. В Сибири — это Первый и Второй Сибирские комитеты и Комитет Сибирской железной дороги. При несомненном учете специфики данной территории конечная цель деятельности этих высших территориальных комитетов — теснее увязать Сибирь с Россией.

3. Общий признак окраин империи, управляемых на «особом положении» - наличие в ней генерал-губернаторской власти. К середине XIX в. этот институт приобрел чрезвычайный политический характер. Базируясь на общеимперском законодательстве, организация генерал-губернаторской власти в Сибири основывалась на специально разработанных для данного региона законодательных актах, важнейшим из которых было «Сибирское учреждение» 1822 г. Специфику института генерал-губернаторов в Сибири обусловливали геостратегическое положение края и необходимость закрепления новых территорий в составе России и дальнейшего расширения имперского пространства; управление ссылкой и этнический фактор. Один из основных институтов местной региональной власти - губернаторская власть. Сибирские губернаторы в реализации своих властных полномочий были ограничены наличием генерал-губернатора, с разрешения которого они действовали. Наличие особого сибирского учреждения обусловило ситуацию, в результате которой ряд последующих нормативных актов, определяющих (корректирующих) юрисдикцию губернаторов, не распространялся на их сибирских коллег, о чем в документах особо указывалось.

4. Одна из специфических особенностей деятельности системы сибирской администрации — управление каторгой и ссылкой. Общее руководство пенитенциарными учреждениями края было возложено на генерал-губернатора как главное должностное лицо региона. Наделенный исключительно широкими полномочиями, он через подчиненных чиновников обеспечивал прием, распределение, сопровождение и в конечном итоге надзор за расположенными на подведомственной территории учреждениями пенитенциарной системы. Губернатор должен был следить не только за состоянием тюрем и острогов, но и в целом за всеми ссыльными, находящимися на вверенной ему территории (в том числе политическими). Компетенция генерал-губернатора по установлению и соблюдению режима политической ссылки ограничивалась только распоряжениями самого императора, а впоследствии и шефа жандармов.

Методология и методика исследования вырабатывались, исходя из объекта, предмета, целей и задач диссертационной работы. При этом автор исходит из представления о методологии как совокупности общих правил, принципов и научных подходов к теме, а методов исследования как инструментария и конкретных приемов исторического анализа, научно обоснованного познавательного средства.

Методологическую основу исследования составляет совокупность общенаучных и конкретно-исторических методов. Общенаучные методы направлены на решение задач в познавательско-исследовательской деятельности. Автором был использован ряд подобных методов: исторический и логический; метод восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Любая реальность — это не только данность; прежде всего, она имеет свою историю возникновения, развития и исчезновения. Поэтому, в конкретном случае, окраинная политика Российской империи должна изучаться синхронно и диахронно — то есть в пространственном и временном выражении. В содержательном аспекте исторический метод раскрывает конкретный мир явлений, а логический — их внутреннюю суть.

историей гуманитарных дисциплин: истории и теории государства и права, исторической демографии и географии, политологии и социологии. В постсоветской исторической литературе имеются весьма удачные примеры такого рода. Значительный — около 100 лет — хронологический период исследования при анализе источникового материала предопределил необходимость использования принципов историзма и сопоставления изучаемых явлений и событий. Это позволило не только выявить общие и особенные черты в окраинной политике самодержавия, но и рассматривать сам политический процесс в динамике и во взаимосвязи. Одним из примеров такого подхода может служить проделанный в диссертации и сопоставимый во времени анализ развития законодательства в отношении различных окраин государства — Польши, Финляндии, Кавказа и Сибири. Междисциплинарный подход прослеживается при анализе и характеристике такой социальной группы, как сибирские генерал-губернаторы. Принадлежа к бюрократической элите общества, генерал-губернаторы на местах были основными проводниками политического курса самодержавия во вверенном им регионе. Поэтому при разработке социальной характеристики этого института власти применялся просографический подход, суть которого заключается в рассмотрении индивидуальных характеристик с целью выявления общих черт, присущих данной социальной группе. В данном случае речь идет не только и не столько о создании социологического портрета генерал-губернаторского корпуса, сколько о характеристике, месте и значении этого института власти в политическом механизме империи. Принадлежность лиц к этой социальной группе определялась формально-юридическими критериями.

В основе используемой автором методологии лежит сочетание характеристик понятий «империя», «регион» и «окраина», которые рассматриваются в едином комплексе. Понятие «окраина» давно присутствует в российской административной практике, но внутреннее содержание его менялось.

Советские исследователи не раз пытались определить содержание дефиниции «окраина». Особенно много писал на эту тему известный исследователь истории Сибири Л.М. Горюшкин. Оценивая вклад этого историка в разработку интересующего нас понятийного аппарата, необходимо учитывать, что основные работы Л.М. Горюпгкина были опубликованы в середине 70-х -80-х гг. XX в., когда основы ленинской методологии в СССР казались незыблемыми. Как известно, В.И. Ленин относил к окраинам «незаселенные, или не вполне заселенные, не вполне вовлеченные в земледельческую культуру земли». Основываясь на этом положении, Л.М. Горюшкин отнес Сибирь к окраинам России конца XIX в. В то же время он высказал суждение о том, что «отнесение к окраинам ...уже заселенных и вовлеченных в «земледельческую культуру» ...Царства Польского...начала XIX в. представляется ошибочным». Л.М. Горюшкин признавал, что «окраина» — понятие историческое, однако подчеркивал, что основным критерием для определения окраины является степень заселенности той или иной территории. Однако сомнительно, чтобы степень заселенности и земледельческого освоения являлись основными критериями для определения понятия «окраина». Для современных исследователей имперской региональной политики окраина является, прежде всего, понятием

политико-правовым и управленческим. Если центр традиционно воспринимается как средоточие государственной деятельности, где принимаются стратегические управленческие решения, то окраина — «естественный регион» (по словам A.B. Ремнева), большая территориальная общность, традиционно располагающаяся на границе государства и имеющая национальный характер; место приложения усилий имперских властей по интеграции территории в единое общеимперское политическое, экономическое, социокультурное пространство. Используемый автором диссертации региональный подход к изучению проблемы позволяет утверждать, что история выстраивания отношения различных земель, входивших в состав империи, с центром отнюдь не сводится к земледельческому освоению, заселению и уж, тем более, к колониальной эксплуатации. Это еще и очень длительный и сложный процесс инкорпорации этих территорий в единую административно-политическую, правовую системы и социокультурную жизнь государства. Присоединение новых обширных территорий, достижение естественных границ рассматривалось правительством как необходимое обеспечение гарантий безопасности, сознание того, что с данной окраины России опасность не грозит. Изучение конкретно-исторического материала свидетельствует о том, что вслед за присоединением перед правительством вставала проблема властного освоения этих земель, а решение проблем хозяйственного обустройства отодвигалось на второй план. Но в силу уже отмеченного нами существенного различия новых земель процесс и методы их хозяйственного и властного освоения не могли быть одинаковыми. Так зарождались «особенные правила» взаимоотношения с новыми окраинными территориями, которые в каждом конкретном случае имели как общие, так и индивидуальные особенности. По мере упрочения самодержавия в его политике четко прослеживаются тенденции на унификацию пограничных и окраинных территорий, при этом стремясь интегрировать азиатские окраины в замене традиционных институтов власти общероссийской бюрократической системой. На примере Сибири этот процесс в конечном итоге вылился в эволюции этой колониальной окраины в периферийную часть государства.

Таким образом, отметим, что определение окраин как «незаселенных, или не вполне заселенных, не вполне вовлеченных в земледельческую культуру земель» может быть верным лишь отчасти, поскольку касается только хозяйственной стороны процесса инкорпорации окраинных территорий и совершенно не учитывает административные, правовые, социокульурные аспекты, иными словами — отрывает политику от экономики. Как уже отмечалось, принципиальным подходом автора к изучаемой проблеме является исследование окраинной политики на региональном уровне. При этом под «регионом» подразумевается не административное или политическое образование, а прежде всего исторически сложившаяся социально-территориальная, географическая общность, на территории которой могут существовать свои субъекты с присущим им административным устройством. В этом смысле Сибирь рассматриваемого периода представляла собой единый регион, состоящий из нескольких административно-территориальных единиц — губерний и областей. Административно-территориальное деление любого государства основывается

на узловом принципе районирования — «центр- периферия». В мощном имперском государстве, каковым была Россия рассматриваемого периода, строгость иерархии соблюдалась незыблемо. Имперско-феодальный центр, исходя из стратегической цели экономической и политической консолидации государства, стремился не только извлекать из периферии ресурсы, но и, по словам Ш.Эйзенштадта, «проникнуть в нее, перестроить ее духовно-символические принципы...», а, в конечном итоге, «мобилизовать ...для своих целей» В то же время существовала возможность и для «воздействия хотя бы какой-то части периферии на центр», определенная часть населения которой имела к нему «символический доступ ...». Однако взаимоотношения между центром и периферией и, как следствие, автономность окраин империи, были жестко регламентированы, исходили из постулата политического превосходства центра и подчинены задаче не только сохранения целостности империи, но и системы российской державности. Это стало особенно заметно во второй половине XIX в., когда любые проявления нерусскости «стали рассматривать как признаки раздробленности, слабости и даже предательства». Анализируя проблему региональной политики империи, взаимоотношения между центром и окраинами, целесообразно исходить из характеристики империи не только как сверхгосударства, в центре которого находится могущественная государственная власть, но и как категории «мир-империя», на пространстве которого располагались как центр, так и периферия. Центр выступает несопоставимо сильнее периферии, последняя же имеет свою иерархию по отношению к центру. Иными словами, между периферийными территориями, входящими в состав империи, существует неравенство. Эти «миры-экономики», по мнению Ф. Броделя, образовались в результате «побед политики над экономикой». В России свою реальность «мир-экономика» доказал существованием обширных периферийных областей, в том числе «фантастическими территориями Сибири» (Ф. Бродель называет Сибирь «бескрайней периферией»). Эти «зачаровывающие» земли, «баснословное пространство» были завоеваны «в несколько стихийных продвижений», однако даже к концу XVIII в. «до полного овладения Сибирью было далеко». Вовлечение новых регионов в капиталистическую «мир-экономику», по справедливому замечанию И. Валлерстайна, большей частью выглядело «исторически очень драматично», поскольку сопровождалось ущемлением «прежде существующей суверенности».

Характерными признаками империи являются высокая концентрация власти, распространение ее на обширную территорию, значительный этнический и культурно-разнородный состав населения, мощный бюрократический аппарат. Отмеченные характеристики базируются на определении империи, данном Ф. Броделем как общности. Таким образом, Россия представляла собой классическую империю.

Из специальных методов исторического исследования использовались историко-генетический, историко-сравнительный и историко-системный методы. Историко-генетический метод (по логической природе — индуктивный, по форме выражения информации — описательный) позволил воссоздать модель и внутреннее содержание окраинной политики; историко-системный ме-

тод (один из распространенных методов современного научного познания) позволил провести анализ этой политики, раскрыть ее сущность.

Апробация работы. По теме диссертации автором опубликованы две индивидуальных монографии и две в соавторстве. В академических и университетских изданиях гг. Москвы, Барнаула, Владивостока, Иркутска, Красноярска, Новосибирска, Омска, Томска, Улан-Удэ автором напечатан цикл статей и тезисов, в том числе 6 статей в реферируемых журналах. Диссертационное исследование было поддержано грантами института «Открытое общество» (фонд Сороса, 2002 г.), Межрегионального института общественных наук Иркутского государственного университета (2002 г.), Иркутского государственного педагогического университета (2005 г.). Основные положения диссертации были изложены автором на 25 международных, всероссийских и региональных конференциях: в Москве (2003 г.), Томске (2000 г.), Новосибирске (2002, 2003, 2004 гг.) , Красноярске (2003 г.), Барнауле (2003 г.), Улан-Удэ (2002 г.), Иркутске (1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004 гг.).

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы были использованы при создании коллективных монографий и обобщающих трудов по истории Сибири, учебном пособии (курсе лекций) по истории Сибири для студентов высших учебных заведений, подготовленных при поддержке института «Открытое общество» (фонд Сороса) группой профессоров Иркутского, Новосибирского, Омского, Томского государственных университетов. На основе материалов диссертации автором был разработан ряд спецкурсов, которые читаются на гуманитарном факультете Иркутского государственного педагогического университета. Материалы исследования могут быть полезны теоретикам и практикам государственного строительства для разработки основ и методов современной региональной политики в Российской Федерации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Во введении обосновываются актуальность темы, территориальные и хронологические рамки, дается характеристика объекта, предмета, методологии и методов исследования.

Глава 1. «Историография и источники исследования».

В параграфе 1 «Историография проблемы» дан анализ степени изученности темы. В диссертации Сибирь рассматривается в общеимперском региональном контексте, поэтому исследованию заявленной в диссертации проблемы предпослано исследование имперской политики по отношению к другим окраинам государства. Интерес к вопросам внутренней политики России начала XIX в. в отечественной историографии возник в середине прошлого столетия в связи с проведением буржуазных реформ. Не случайно, что одними из первых к интересующему нас сюжету обратились историки права — А.Д. Гра-довский, Б.Э. Нольде, Э.Н. Берендтс, В.В.Ивановский, Н.М. Коркунов, Н.И. Лазаревский и др.

В это же время издаются работы, авторы которых посвятили свои исследования административной политике самодержавия на Кавказе — С. Эсадзе и В.Н. Иваненко, в Польше — П.Л. Кулаковский, Ш. Аскенази, Вл. Студницкий, в Финляндии — М.М. Бородкин. К сожалению, во многих работах представителей дореволюционной историографии содержится лишь описание системы управления окраинами и даются крайне острожные ее оценки. В исследованиях Н. Корево, Н. Рсйнке и А. Лохвицкого детально излагаются конституции Финляндии и Польши, достаточно подробно описывается созданная в соответствии с этими «основными законами» система управления на западных окраинах России. Эти труды дают нам наиболее полное и подробное представление об управлении указанных западных Российских окраин.

Административная политика российского правительства на окраинах в первые годы советской власти изучались слабо. М.Н. Покровский отметил «русский произвол» в Польше, доходивший до полного «безобразия», В.П. Друнин критиковал польскую конституцию 1815 г. за ее «прошляхетскую» ориентацию. Отличительной чертой подобных работ была их излишняя идео-логизированность.

До 1950-х годов включительно проблема окраинной политики оставалась вне сферы особых интересов исторической науки. Авторы коллективной «Истории Польши» отмечали политическое оживление начала 20-х г., повлекшее за собой реакционные мероприятия самодержавия. Экономические и стратегические мотивы активизации правительственной деятельности на Кавказе были отмечены в исследованиях М.К.Рожковой, А.В.Фадеева и Н.А.Смирнова.

В 1960-е годы появился ряд коллективных трудов, в которых известное отражение нашли проблемы окраинной политики. В «Истории СССР с древнейших времен до 1917 г.» авторы выделили три типа окраин, подчеркнув, что не все окраины России были ее колониями. Тезис о том, что понятия «окраина» и «колония» не являются синонимами, получил развитие в исследовании Н.П. Ерошкина. Л.М. Горюшкин высказал иное суждение о типах окраин и колоний, отметив, что отнесение Царства Польского к окраинам «начала XIX в. является сомнительными.>».

Правительственная политика на западных окраинах (в Финляндии, Польше) исследовалась в монографиях Л.А. Обушенковой, В.В. Похлебкина, на Кавказе — в публикациях Н.С. Киняпиной. В работе Обушенковой рассматривается экономическая политика самодержавия в Польше в период 18151830 гг., которая, по мнению автора, была обоюдно выгодной России и Польше. Монография В.В.Похлебкина представляет собой обобщающий труд по истории русско-финских отношений, в котором достаточно обстоятельно охарактеризовано правовое, политическое и экономическое положение Финляндии в составе Российской империи. Автор подтверждает тезис о том, что присоединение этого края к России и, соответственно, политика в нем самодержавия имели прогрессивное значение. По мнению Киняпиной, в основе политики российского правительства на Кавказе находились экономические мотивы. При некоторых различиях в административной политике по отношению к народам Азербайджана и Грузии автор выделяет ее общую

черту, а именно — подчинение гражданской власти военной, поскольку становление и развитие этой системы управления шло в годы войн — русско-иранской и русско-турецкой.

Существенный вклад в изучение административной системы Великого княжества Финляндского внесли работы Л.В.Суни (в том числе, в соавторстве с Е.Б. Ошеровым) и А.П. Лайдинена. Наиболее подробно имперская политика в административной области в отношении Финляндии на рубеже XIX-XX вв. анализировалась в работах У.В. Тейстре. Немалый вклад в изучение проблемы управления западными окраинами внесли отечественные правоведы — Р.Н. Ду-саев и К.Е. Ливанцев.

В последние годы появился целый ряд исследований, в том числе и диссертационных, рассматривающих отдельные составляющие имперской политики на ее окраинах. Эти работы свободны от устоявшихся штампов в негативной оценке российской окраинной политики, и в них предприняты попытки дать современные оценки имперской окраинной политике. Из работ последних лет отметим коллективную монографию «Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления», предметом исследования которой стала система управления во всех национальных российских окраинах; монографии М.Б. Аверина (вопросы позиционирования западных окраин в имперской системе управления и, соответственно, определения их политического статуса и его эволюции). В частности, автор отмечает, что «особую остроту и значимость вопрос о правовой оценке связей Великого княжества Финляндского с Россией приобретает в конце XIX- начале XX вв. и окончательно переходит из юридической сферы в политическую». Давая оценку унификаторскому курсу этого периода в отношении Польши, М.Б.Аверин справедливо называет его «крайне жестким и порой ничем не оправданным». Следует выделить также монографии А.Ю. Бахтуриной, А.А.Комзоловой и новейшее исследование А.Миллера, в которых, в качестве одного из сюжетов, рассматриваются некоторые аспекты исследуемой в диссертации проблемы. Новые подходы в исследованиях имперской истории — отличительная черта публикаций журнала «Ab Imperio». Этот журнал — одно из первых периодических изданий, организованное не по дисциплинарному, а по проблемному принципу и претендующее на роль своего рода центра исследований, ведущихся в различных областях знания по "теории и истории наций и национализма в постсоветском пространстве". Актуальность и высокий уровень публикаций обеспечивается редакционным советом журнала. В его состав входят признанные специалисты в области изучения истории: Б. В. Ананьич (Санкт-Петербургский Институт российской истории РАН), Mark von Hagen (Columbia University, USA), Andreas Kappeler (University of Vienna, Austria), Kimitaka Matsuzato (Hokkaido University, Japan), Анатолий Ремнев (Омский университет, Россия), Ronald Suny (University of Chicago), Richard Wortman (Columbia University, USA) и др. (всего 23 человека).

Из современной финской и польской историографии, посвященной имперской системе управления на западных окраинах, следует выделить работы О. Юссила, Р. Вильо, Т. Полвинен и Ю. Бардах.

К числу наиболее значимых исследований последних лет, посвященных кавказскому региону, стоит выделить работу Томаса Барретта, которая демонстрирует активизацию интереса западных специалистов к нерусским национальностям Российской Империи и пограничья, наметившуюся в последнее время. Автор статьи делает попытку применить подходы, выработанные исследователями американского Запада, к истории Северного Кавказа. Он надеется, что это поможет преодолеть стереотип изучения истории русской экспансии в регионе как истории завоеваний (на чем концентрировала внимание дореволюционная российская историография), или как истории сближения и дружбы народов (что было идеологическим императивом советской историографии), или исключительно как истории репрессий и сопротивления местного населения угнетателям (на что делается упор в многочисленных западных работах, посвященных истории нерусских окраин империи). Эта статья — одно из многих работ зарубежных историков, посвященных управлению в российской империи. Аналитический обзор современной западной историографии по этой проблеме представлен в монографии О.В. Большаковой.

На сегодняшний день имперский регионализм по-прежнему остается одной из наиболее актуальных исследовательских проблем.

Одной из окраин, которая традиционно обращала на себя внимание как имперских властей, так и исследователей, являлась Сибирь. Современная сибирская историография располагает рядом подробных историографических обзоров по имперской политике в этом регионе. Поэтому обозначим принципиальные моменты этой научной проблематики. Применительно к теме данного исследования, прежде всего следует указать дореволюционные работы М.А.Корфа и В.И. Вагина, посвященные первому проявлению имперского регионализма применительно к данной окраине, которым явилась сибирская реформа М.М.Сперанского. Несомненный интерес представляет статья Вагина «К биографии графа H.H. Муравьева-Амурского», в которой дается достаточно подробная характеристика личности Муравьева и его административных мероприятий. Солидарность с Вагиным в плане оценки воздействия Сперанского на сибиряков высказал представитель демократического направления в историографии А.П. Щапов. Он весьма мрачными красками изобразил состояние сибирского общества в .начале XIX в., отметив, что в основе конфликта чиновничьей и купеческой «партий» лежали торговые интересы.

С позиций областничества правительственную политику на востоке оценил Н.М. Ядринцев. Он дал критическую оценку системы управления краем с XVII в. и до Сперанского включительно, отметив, что основные цели «Сибирского учреждения» оказались не выполненными вследствие недостатков самого «Учреждения».

С.М. Прутченко объяснял неурядицы по управлению Сибирью неспособностью правительства в комплексе учесть своеобразие местных условий, нежеланием опереться на поддержку общества и стремлением добиться желаемого чисто бюрократическим путем. Несомненным достоинством двухтомного труда Прутченко является его источниковая база.

Попытку дальнейшего изучения имперской политики в Сибири через призму конкретной личности осуществил И.П. Барсуков. Он посвятил свой труд другому выдающемуся администратору — H.H. Муравьеву. Вследствие этого имперская политика на восточных окраинах в 1848-1861 гг. рассматривается Барсуковым сквозь призму деятельности (лишь как один из ее эпизодов) этой, безусловно одаренной, личности. Ценность монографии И.П.Барсукова не только в проведенном исследовании, но и, прежде всего, в публикации ценнейшего источника - писем Н.Н.Муравьева.

Таким образом, в дооктябрьский период тема политики российского правительства в Сибири исследуется, в основном, в связи с личностью М.М. Сперанского, в меньшей степени H.H. Муравьева. Сибирь выступает у исследователей полем для приложения реформаторских усилий высокопоставленных администраторов, а не объектом исследования.

В первые послеоктябрьские десятилетия не было издано специальных работ по изучаемому вопросу. В 1950-е годы публикуется исследование Л.И.Светличной, которая рассматривает имперскую политику в Сибири через призму экономических интересов государства в этом регионе. Коренную причину преобразований 1822 г. она ищет в экономической сфере, в сокращении государственных доходов от Сибири. В i960- е годы выходит 5-томная «История Сибири». Коллективная монография продемонстрировала, что интересующая нас тема нуждается в дальнейшем исследовании.

В 70-80-х гг. с появлением крупных государствоведческих работ ученика П.А.Зайончковского — Н.П.Ерошкина — активизируется интерес к истории окраин России. На материалах Сибири В.В. Рабцевич проанализировала совокупность учреждений местного государственного аппарата; И.Б.Маркова предприняла попытку исследовать различные уровни государственного аппарата управления восточными окраинами; очень меткий и тонкий анализ деятельности Второго Сибирского комитета предпринял А.С.Кузнецов. В эти же годы появляется цикл исследований политики самодержавия в отношении коренного населения Сибири и ссылки, в которых были даны интересные общие оценки политического российского правительства на Востоке.

Среди особенностей деятельности сибирской администрации выделялось управление каторгой и ссылкой. М.Н. Гернет первым из советских исследователей начал изучать проблему использования самодержавием карательных мер против зарождавшегося революционного движения. Одними из их последователей стали заслуженный деятель науки РФ Л.П.Рощевская, посвятившая свои труды исследованию политической ссылки в Западной Сибири, и А.Д.Марголис, современные исследования которого отличает высокий уровень обобщений и богатая источниковая база. Специфические функции местных администраторов по управлению каторгой и ссылкой как один из сюжетов рассматриваются в публикациях C.B. Кодана. Система управления Нерчин-ской каторгой стала предметом исследования для J1.C. Клер и З.В. Мошкиной. Комплексный анализ деятельности особых органов управления Сибирью интересующего нас периода предпринял А.В.Комаров. Проблемы организации местного управления и взаимодействия генерал-губернаторской, губернатор-

ский власти с центральными органами управления исследуются в работах М.М. Шумилова, П.И Гаркуши, Ф.Т. Тухтаметова, Л.М. Лысенко. Высшая сибирская бюрократия середины XIX столетия является предметом исследования Н.П. Матхановой. Она впервые в отечественном сибиреведении сумела доказательно определить круг лиц, относящихся к формальной элите сибирского общества и дать их характеристики.

В монографиях.Л. М. Дамешека наряду с анализом политики царизма в отношении народов Сибири освещаются и некоторые общие вопросы сибирской административной политики. В.Г. Тюкавкин, И.В.Островский и В.Н.Худяков являются признанными специалистами в области изучения аграрной политики самодержавия в Сибири. На землеустроительной политике в Сибири в полной мере отразились имперские цели и методы ее реализации. Поэтому монографии вышеназванных авторов представляют для исследования несомненную важность. Существенный вклад в изучение империологии внес А.В.Ремнев. Он предложил свои подходы к изучению имперской проблематики, которые изложил в цикле монографий и статей. Работы А.В.Ремнева, несомненно, остаются наиболее крупным современным историографическим исследованием проблемы политики самодержавия за Уралом. В то же время представляемое исследование, в отличие от работ А.В.Ремнева, носит компаративный характер и исследует политику имперского регионализма в Сибири через призму общеимперской окраинной политики.

Из зарубежных исследований следует выделить работы историка из Вены А. Каппелера, американцев Р. Роббинса, А. Рибера, Д. ЛеДонна, Т. Уикса и Р. Джераси. Из зарубежной литературы, в которой рассматривается административная политика России на восточных окраинах империи, следует выделить, прежде всего, широко известные работы М. Раева и Д. Стефана. Солидная ис-точниковая база, знание литературы, стремление рассматривать вопрос в динамике — вот отличительные черты этих публикаций. М.Раев пытается рассматривать реформу 1822 г. с позиций философии Сперанского, высоко оценивает итоги преобразований, которые без существенных изменений действовали до 1917 г. В монографии Д. Стефана рассматриваются основные вопросы истории Дальнего Востока. Рассматривая расширение границ России на Восток, он отмечает, что главная задача правительства заключалась в создании подходящей административной системы на новых землях. Следует отметить, что вопросы управления дореволюционной России традиционно находились в поле зрения западных русистов. Однако западные историки фокусировали свое внимание на административной компоненте, изучении институтов власти и бюрократии, их взаимоотношениях. В работах последних 15 лет акценты смещаются от центра к периферии, а проблемы управления империей рассматриваются через призму народов, населявших окраины и подвергшихся активной интеграции в единое имперское административное пространство.

Таким образом, в отечественной и зарубежной историографии достигнуты определенные успехи в изучении имперской окраинной политики в отдельных регионах страны. Однако исследовательский интерес традиционно концентрируется либо на анализе нормативной базы, на основе которой

осуществлялась управленческая политика на периферии, либо на изучении национальной политики в полирегиональном и многонациональном государстве. Обобщающие монографии, посвященные имперской политике на окраинах страны, в конечном итоге представляют систематизацию уже известного материала, который нуждается в существенном дополнении новыми источниками. Одной из слабых сторон подобных изданий является их очерковый характер. В дополнительной разработке нуждается вопрос об определении места окраинной политики и ее вариантах в имперских мероприятиях самодержавия. Фактическое отсутствие компаративных исследований крайне затрудняет выяснение общих принципов и факторов, оказывавших на окраинную политику определяющее влияние. Одним из важных вопросов, который фактически не затрагивался исследователями, является определение соотношения имперских и региональных подходов в политике самодержавия по отношению к своим окраинам.

В параграфе 2 даны типология источников и их анализ. Важное значение для изучения проблем имперского регионализма рассматриваемого периода имеют нормативные акты самодержавия, опубликованные в официальных и ряде специальных изданий. Автором удалось выявить несколько сот нормативных актов самодержавия, представляющихся важными источниками для понимания принципов и основ политики империи по отношению к окраинным регионам. Почти все они были использованы при написании диссертации.

Эволюция имперских подходов к организации управления на Кавказе рассматриваемого периода отражена, прежде всего, в манифесте о присоединении Грузии к России и именном указе об учреждении в Грузии внутреннего управления с приложением его штата (1801 г.). Последующие за ними указы и постановления лишь отражали процесс модернизации местного управления региона, который завершился принятием «Учреждения для управления Закавказским краем» (1840 г.). Уникальный документ, сочетавший общероссийские принципы управления с местной спецификой, призван был закрепить положение Закавказья как составной части Российской империи.

Важное значение для исследования имперского регионализма по отношению к Кавказу имеет уникальный комплекс документов, собранный Кавказской археографической комиссией и опубликованный в 12 томах (АКАК). Издание АКАК преследовало цель обоснования правительственной политики в крае. Это нашло свое отражение в характере подбора документов. Среди них — прежде всего Высочайшие указы (продублированы из ПСЗ ) и различного рода делопроизводственные материалы (прошения, донесения и пр.).

Имперские административные мероприятия рассматриваемого периода на западных окраинах нашли отражение в целом комплексе нормативных актов. Положение Финляндии в составе империи характеризуют манифесты 1808 и 1809 гг., по которым Финляндия присоединялась «отныне навсегда к Российской империи», финны призывались быть верными России, под «сильным щитом» которой местное «земледелие, торговля, промыслы, все источники народного богатства и благосостояния воспримут новую жизнь». При этом были подтверждены «коренные Законы, права и преимущества» жителей окраины. Положение

Финляндии в составе империи в первые пореформенные десятилетия характеризует Сеймовый устав 1869 г, который положил начало автономному положению Финляндии. Попытки ограничения автономии этой окраины отражены в законах 1890 г, и в «высочайшем» манифесте Николая II от 22 октября 1905 г.

В отношении организации управления Польши в первой половине XIX в. в Полном Собрании Законов содержится единственный нормативный акт — Венский трактат от 3 мая 1815 г., в соответствии с которым окраина объявлялась владением «императора Всероссийского и наследников его на вечные времена», однако ей гарантировалась конституция и «государственные учреждения, согласные с образом политического существования» поляков. Характерно, что текст конституции, «дарованной» в 1815 г., не был включен в Полное Собрание Законов. Однако в распоряжении автора имеется полный текст Польской конституции 1815, опубликованный известным историком права Н.Д. Сергеевским в 1915 г., т.е. спустя 100 лет после ее подписания Александром I. Среди нормативных актов, отражающих наиболее важные изменения в подходе центра по выстраиванию взаимоотношения с окраинами в пореформенный период, применительно к Польше необходимо прежде , всего отметить серию именных указов Александра II середины 60-х гг. XIX в., регулирующих организацию губернского и уездного управления, указ о подчинении финансовых органов царства Польского министерству финансов России, существенно урезавший польскую финансовую автономию, о введении в Польше судебных уставов 1864 г. и указ об упразднении Комитета по делам Царства Польского от 29 мая 1881г.

В ПСЗ и Своде Законов в полной мере отражена эволюция имперской политики в отношении Сибири. Сплошное обследование автором материалов ПСЗ за период с 1762 по 1852 позволило выявить около 600 законодательных актов, относящихся к этому региону. Свое концентрированное выражение в Сибири политика имперского регионализма нашла в «Учреждении для управления Сибирских губерний» 1822 г. Не менее важен комплекс нормативных актов, отразивший эволюцию правительственного взгляда на Сибирь уже после М.М.Сперанского.

Стремление самодержавия выработать единую унифицированную модель управления окраинами в эпоху контрреформ отражено в законах конца XIX в. Среди них — «Временное положение о крестьянских начальниках» (1898), серия законодательных актов, относящихся к землеустройству и налогообложению крестьян и аборигенов Сибири, в том числе о частном помещичьем землевладении.

«Общий наказ губернаторам» 1837 г. и «Общая инструкция генерал-губернаторам» 1853 г. позволяет более отчетливо представить разницу между существующими на окраинах уровнями управления, политическим характером власти генерал-губернатора и хозяйственными заботами гражданских губернаторов.

Сами по себе нормативные акты не позволяют выявить причины их происхождения, вследствие чего необходимо дополнение этого источника делопроизводственными материалами. Среди этого типа источников выделим «Отчет тайного советника Сперанского в обозрении Сибири», напечатанный С.М.

Прутченко. Им же опубликованы некоторые журналы Сибирского комитета, представляющие материалы официального делопроизводства и содержащие важные подробности о проведении реформ 1822 года. К отмеченному источнику по содержанию примыкают отчеты и обозрения губернаторов и генерал-губернаторов по управлению краем, их «мнения» и «записки». Попытки пересмотра системы сибирского управления во второй четверти XIX в. зафиксированы в проектах преемников Сперанского на посту генерал-губернатора (A.C. Лавинского и С.Б. Броневского). Предложения о коренной реорганизации системы управления этой окраиной, созданной в соответствии с реформой 1822 г., содержались в записках генерал-майора И.А. Мусина-Пушкина и начальника Сибирского жандармского округа Н.Я. Фалькенберга. Между тем, все административные новшества, введенные в сибирское управление М.М. Сперанским, впервые подверглись детальному анализу лишь на рубеже II и III четверти XIX в. в ходе ревизии Западной Сибири генерал-адъютанта Н.Н.Анненкова (18491851). Прекрасным дополнением к отчету об этой ревизии являются выписки из журналов Сибирского Комитета, отражающие мероприятия правительства по устранению выявленных в ходе ее недостатков управления этой окраины.

Для характеристики правительственной политики в Азиатской России важны материалы особых комитетов: I и II Сибирских комитетов, хранящиеся в фондах Российского государственного исторического архива и Государственного архива Российской федерации. К ним примыкают материалы Комитета Сибирской железной дороги, хранящиеся в фондах Российской национальной библиотеки. Но есть и фонд в РГИА, где наиболее полно представлены все материалы.

Первостепенное значение для характеристики генерал-губернаторского и губернаторского корпуса имеют формулярные списки, содержащие сведения о возрасте, сословном происхождении и образовании, вероисповедании, основных этапах служебной карьеры и связанных с ней поощрениях, наградах, подчас и взысканиях, если таковые имели место, семейном и имущественном положении. К делопроизводственным источникам, характеризующим принципиальные подходы самодержавия к региональной политике, относятся документы различного характера (записки, отчеты, мнения и пр.) из коллекции печатных записок библиотеки РГИА. Всего же при написании диссертации были использованы материалы 38 архивных фондов 5 центральных и местных архивов России.

Сведения о демографии и сословном составе населения содержатся в статистических ежегодниках России, материалах ревизий, статистических таблицах империи (ежегодном статистическом издании) и т.д. Для характеристики имперских мероприятий в Сибири привлекались воспоминания местных жителей — современников описываемых событий. В диссертации они представлены рассказами иркутян, записками декабристов и петрашевцев, сослуживцев Н.Н.Муравьева и др. Вторая половина XIX в. отражена в воспоминаниях И.И. Попова — редактора газеты «Восточное обозрение» — и идеолога сибирского областничества Г.Н.Потаиина.

Эпистолярное наследие представлено письмами М.М. Сперанского, Г.Н. Потанина, перепиской великого князя Константина Николаевича с H.H. Муравьевым, С.Ю. Витте с К.П. Победоносцевым и Николая И с П.А. Столыпиным. В сочетании со сведениями, введенными в научный оборот предшествующими исследователями, эти источники дают надежную базу для решения поставленных задач.

В главе 2 — «Окраины во внутренней политике Российской империи» — первый параграф посвящен типологической характеристике и региональным особенностям рассматриваемых в диссертации российских окраин. В политическом отношении Российская империя к началу XIX в. являлась конгломератом множества регионов, как внутренних, так и окраинных. Вырабатывая основы окраинной политики по отношению к конкретной территории, правительство руководствовалось значением региона для государства, которое определяло его в составе империи. В случае признания особого статуса любой из территорий империи правительство вынуждено было фиксировать это в законодательном порядке. Это выражалось в разных степенях распространения на присоединенных территориях общеимперского законодательства: от сочетания общеимперского, местного законодательства и традиционного права (с преобладанием последнего) до полного перехода на унифицированную систему общеимперского законодательства. Существовало несколько типов управления окраинами в составе империи. Первым из них является автономия. Различают два основных типа автономии — политическую и административную. Отличительной чертой политической автономии являлось наличие собственных законодательных органов власти и обладание легитимными прерогативами автономного внутреннего управления. Суверенные права подобных автономий ограничивались общегосударственными институтами (самодержавием). Из российских окраинных территорий к этому типу принадлежали Царство Польское до 1831 г. и Великое княжество Финляндское. Решающими факторами при выборе системы управления данными территориями послужили более высокий (по сравнению с империей) уровень социально-экономического развития Финляндии и Польши, в том числе наличие представительных органов власти. Особый административный статус обеих окраин в составе империи подчеркивался их бюджетной автономией, законодательно оформленной конституциями 1809 и 1815 гг. Финляндия представляла особый образец политической автономии в составе империи, обладая собственным парламентом, монетной, почтовой и таможенной системами. В этом виде она являла собой весьма удачный образец региональной политики. В то же время имперское правительство, расширяя автономный статус окраины, стремилось управлять ею так же, как и рядовыми российскими территориями, не имевшими особого статуса. Столкновение двух различных начал политики — нейтралистского и регионального — было неизбежно.

Самую большую, с юридической точки зрения, автономию в России имело Царство Польское Польша (до восстания 1831 г.). Конституция Царства Польского вместе с автономией окраины провозглашала ее неразрывную политическую и династическую связь с Россией: Александр I стал королем Цар-

ства Польского. Таким образом, Польша, будучи окраинной территорией Российской империи, фактически являлась государством со своей конституцией, парламентом, армией, казной и воеводствами, возглавляемыми самими поляками. Российский император, являвшийся одновременно польским королем, признавался главой исполнительной власти, однако законодательные функции он должен был осуществлять совместно с сеймом. Последствием польского восстания 1831 г.стало упразднение конституции, соответственно, и значительной части политической автономии. В феврале 1832 г. был введен «Органический статут», по которому Царство объявлялось частью России. Основная его идея заключалась в административном слиянии Царства Польского с империей и установлении такого порядка, который бы исключал повторение подобных восстаний. Фактически, Польша перешла на положение территории с административной автономией. Таким образом, польская автономия представляет собой пример трансформации конституционно-монархического устройства в обычную административную автономию.

Наиболее сложной российской окраиной, в плане определения типологии модели управления, является Кавказ. Здесь имели место смешанные формы, точнее, несколько моделей управления. На большей части окраины была распространена административная автономия. Выступая в качестве одного из способов децентрализации государственной власти в унитарном государстве, она предусматривала определенную степень самостоятельности территории. Отличительной чертой административной автономии в составе Российской империи являлось наличие особых прав по устройству своей территории, с верховной администрацией метрополии (империи) и смешанной администрацией среднего и низшего звена. В то же время в мусульманском Азербайджане, после его инкорпорации в Россию, с начала XIX в. до 1840-х гг. в большинстве ханств была введена система военно-народного управления — система косвенного управления, через местную элиту, с использованием традиционных правовых институтов (одна из разновидностей рассматриваемой модели управления окраинами). Характерными чертами военно-народного управления являлись комбинирование военной и гражданской власти; наличие выборных лиц из числа коренного населения во всех уровнях местного управления; сохранение в рамках местного законодательства обычного права.

Третьей моделью окраинного управления является управление с общеимперской государственной администрацией на всех уровнях. Характерным отличием этой модели является наличие имперской (русской) администрации на всех уровнях местного управления: генерал-губернатор (наместник) — губернатор (гражданский или военный) - уездный начальник. Наличие на присоединенной территории исключительно общеимперской административной и законодательной системы означало полную административно-правовую инкорпорацию окраины в империю. Примером такой модели служит азиатская окраина империи (Сибирь, а впоследствии и отделившийся от нее Дальний Восток).

Во втором параграфе «Этнические и геополитические факторы в окраинной политике империи» исследуется влияние ресурсного, националь-

ного, географического и иных факторов на окраинную политику империи, отмечается, что существенное влияние на формирование VI развитие имперских процессов в регионах оказывали не только субъективные, но и объективные факторы - этнические и природно-климатические особенности территорий. Регионы России в силу их исторической специфики (времени и формы вхождения в состав империи, этнического, конфессионального состава населения и др.) представляли собой различные варианты имперских процессов. Все это порождало поливариантность имперской идеологии и практики в региональном измерении. Этнический фактор накладывал несомненный отпечаток на формирование административной инфрастуктуры государства. Она была вынуждена учитывать определенные национальные традиции и особенности вплоть до названия административно-территориальных единиц и должностных лиц, традиционного «национального» законодательства. На национальных окраинах влияние этносоциального фактора особенно рельефно проявилось на начальных этапах инкорпорации территорий. Во всех регионах — Польша, Финляндия, Кавказ, Сибирь — наблюдается стремление царизма опереться на местную элиту. Здесь допускалось «инородческое» самоуправление на низшем уровне, которое в значительной степени было аналогом российского крестьянского самоуправления (за исключением степных дум). Влияние этнического фактора на формирование окраиной политики проявлялось не изолированно, а в сочетании с иными обстоятельствами. Наиболее значимыми из них были естественно-географические особенности региона, удаленность от центра. Географический фактор оказывал непосредственное влияние на административно-территориальное устройство, функции органов власти и управления, полномочия должностных лиц. В империи существовали специальные органы по управлению этими территориями. В исследуемом автором хронологическом отрезке времени это были Кавказский, Польский и Сибирские комитеты в центре и институты наместников, генерал-губернаторов и главных управлений на местах. Зачастую функциональный характер и компетенция главных органов местного управления была тем шире, чем дальше находилась от центра подведомственная территория. Известное значение в данном случае играл и внешнеполитический фактор. Структура местных органов управления и их функциональный характер в известной степени определялись и ресурсными факторами, экономическими потребностями по инкорпорации окраинных территорий в общероссийские экономические процессы. В Сибири, например, были открыты Алтайский и Нерчинский горные округа, в связи с началом активной добычи золота в структурах Главных управлений Западной и Восточной Сибири были учреждены специальные горные отделения, а с началом массового переселения на местах начали действовать специальные переселенческие отделы. Влияние ресурсного фактора находило выражение и в законодательной политике. На протяжении XVIII и XIX вв. был принят ряд законов по охране сибирских лесов, временном прекращении добычи соболей для восстановления популяции этого ценного промыслового зверя и т.д. На характер взаимоотношений центра и окраинных регионов несомненное влияние оказало интенсивное железнодорожное строительство, развитие средств связи, системы

коммуникаций в целом, что открывало перспективу активной экономической эксплуатации окраин империи и повышало эффективность управления.

В конце XIX в. в связи усилившейся интеграцией окраинных земель в общероссийское экономическое и политико-административное пространство значение этнического и географического фактора во внутренней политике трансформируется. Стремление к экономической интеграции, которая стала рассматриваться как важнейшим стимул к политической консолидации империи и изживанию национального сепаратизма, становится преобладающим. Это повлекло изменения в административной и социокультурной политике центра по отношению к периферии и, как следствие, разработке единого законодательства.

В третьем параграфе «Российская империя и имперские окраины: модель управления» дается характеристика различных вариантов окраинной политики самодержавия. Российская модель управления окраинами формировалась и развивалась параллельно с процессом складывания территории государства. Региональные особенности управления отдельными, подчас весьма разнообразными, территориями огромного государства вырабатывались правительством по мере вхождения этих территорий в состав России и упрочения власти и авторитета центрального правительства. Известный отпечаток на этот процесс накладывали и субъективные взгляды государственных деятелей каждой эпохи. При выработке доктрины окраинной политики правительство пыталось руководствоваться тремя принципами: увеличение налоговых поступлений, удобство управления и безопасность границ. Однако реализация только одного из названных принципов — доходности края — применительно к столь различным по уровню экономического развития и другим параметрам территориям, как Польша и Сибирь, Кавказ и Финляндия, со всей очевидностью свидетельствовала о невозможности проведения единых мероприятий.

В первой половине XIX в. правительство не смогло выработать универсальную модель управления окраинами. Политика унификации этой системы наталкивалась на неприятие и явную оппозицию противников такого подхода. На практике самодержавие было вынуждено учитывать различное геополитическое и экономическое значение окраинных территорий для судеб государства. Исходя из этого, понимались и определялись конкретные подходы к организации управления и административного устройства окраин империи.

Дальнейшая модернизация системы управления окраинами была продолжена уже в пореформенную эпоху. Буржуазные преобразования 60-Х-70-х гг. привели не только к изменению экономической основы административно-территориальной политики, но и потребовали существенного обновления всей программы по выстраиванию взаимоотношений центра и периферии. В этой связи остро стали проблемы взаимодействия центральных органов власти (министерства, комитеты и т.д.) с органами управления на местах (наместничества, генерал-губернаторы), определения их компетенции и полномочий, соотношения территориальных и отраслевых функций органов управления. Однако система окраинного управления, разрабатывавшаяся

для условий первой половины XIX в., уже не соответствовала изменившимся внутри- и внешнеполитическим реалиям второй половины столетия. Эта ситуация была в равной степени характерна для всех российских окраин: Кавказа, Финляндии, Польши и Сибири.

Имперское правительство вынуждено было предпринимать активные усилия по поиску оптимальных решений возникающих проблем. Начало 80-х гг. охарактеризовалась изменением имперских подходов к управлению всеми российскими окраинами. Одним из направлений внутриполитической деятельности российского правительства в период конца XIX — начала XX вв. было завершение инкорпорации окраин в империю. Ее осуществление предполагалось посредством постепенной «русификации-унификации» окраин с остальной территорией государства. Единая Россия должна была стать унифицированной не только в административном, но и в культурном, а, значит, языковом, смысле. В остзейских губерниях, в Польше, на Кавказе, даже в Финляндии началась политика русификации.

В отличие от первой половины века, когда в основе окраинной политики лежали принципы регионализма, со второй половины столетия в основе имперских подходов к управлению окраинами преобладающим стал более жесткий централизм, подразумевающий унификацию и стандартизацию форм управления и государственно-административной структуры.

Включение в состав Российской империи территорий с иноязычным населением каждый раз ставило перед правительством проблему включения его в общую правовую и административную систему. Постоянная борьба в правительственных сферах между сторонниками жесткой унификации управления окраинами, с одной стороны, и приверженцами идеи особого статуса окраинных территорий — с другой, порождала непоследовательность и противоречивость этой политики. Тем не менее, на протяжении XIX- начала XX вв., окраинная политика была отражением основных целей и задач, стоявших перед имперским правительством.

В четвертом параграфе «Варианты окраинной политики. Компаративный анализ» подробно исследуются различные модели имперской окраинной политики. Отмечается, что кавказский регион имел для России как экономическое, так и стратегическое значение. Перед российским правительством встала задача интегрировать край в империю, слить его с Россией в одно целое. В конечном итоге, цель была достигнута, но не сразу, а постепенно — в четыре приема: реформами 1801, 1805, 1811 и, наконец, 1840 гг. (реформа барона Гана). Однако «Гановская» система управления не выдержала проверки временем. Потребность завершения инкорпорации окраины обусловила ряд дополнительных мероприятий, основанных на принципах регионализма. Были созданы принципиально новые административные учреждения по делам кавказской окраины: особое Временное VI отделение Собственной Его императорского величества канцелярии, Комитет по делам Закавказского края и Кавказское наместничество. Основным объединяющим фактором должна была выступать «облеченная доверием Верховной власти сильная местная центральная власть». Им должно было стать наместничество. Удаленность Кавка-

за от центра страны, его стратегическая и экономическая значимость для империи обусловили широкие полномочия главы кавказской администрации. Стремясь нивелировать возможные негативные последствия фактически чрезвычайной власти, Петербург позже несколько видоизменяет систему высшего управления окраиной. Произошло упразднение Временного VI отделения Собственной Е.И.В. канцелярии и переименование с февраля 1845 г. Комитета по делам Закавказского края в Кавказский комитет с одновременным существенным расширением функций последнего. Временем тотальной привязки Кавказа к империи стала эпоха «Великих реформ». Изменение имперских подходов к управлению регионом обусловило упразднение в 1882 г. должности наместника и Кавказского комитета. Дела последнего были переданы в компетенцию Комитета министров. Взамен Комитета создавалась особая комиссия по составлению Положения об управлении Кавказским краем. Главное управление в Кавказском и Закавказском крае было возложено на особое должностное лицо — главноначальствующего над гражданской частью и командующего войсками. Созданное таким образом административно-политическое управление краем просуществовало до 1905 г., когда самодержавие вынуждено было восстановить Кавказское наместничество.

Таким образом, если главной целью российской политики на Кавказе была его инкорпорация в империю, то при разработке модели управления в Финляндском княжестве столичные чиновники руководствовались иными соображениями. Финляндия официально рассматривалась как территория, основное назначение которой — прикрывать Россию и особенно ее столицу с запада, служить гигантской оборонительной полосой. Чтобы привлечь бывших шведских подданных на свою сторону, царское правительство пошло на ряд уступок. Русские власти сохранили в княжестве сословное собрание (сейм) и оставили в силе шведскую законодательную систему. Находясь в составе Российской империи, Финляндия была абсолютно автономна — как в политическом, так и в экономическом плане. Она сохранила весь прежний уклад своей жизни, ее бюджет не сливался с общероссийским, общим с империей оставался лишь глава государства — монарх. Вплоть до начала 60-х гг. правовая и административная система Финляндии фактически были обособлены от общеимперских. Толчком к очередному расширению политических привилегий финской окраины послужили польские события 1863 г. В этот период Финляндию нередко сравнивали с Польшей. В целях сохранения благожелательного отношения финнов к империи в целом Александр II делает серьезные политические уступки финской окраине. Ярким их проявлением стал созыв Сейма — главного символа финской автономии — и принятие нового Сеймового Устава 1869 г., имевшего силу основного закона. Политику увеличения автономии княжества продолжил ряд постановлений, расширявших местное самоуправление: воссоздается отдельная финляндская армия, происходит окончательное отделение финской денежной системы от имперской, Финляндия получает атрибуты, свойственные государству. В конечном итоге, в результате реформ Александра II, к началу 80-х гг. XIX в. автономное положение княжества достигает своего пика. С приходом к власти императора Александра III ситуация

кардинально изменилась. Дарованные Финляндии «свободы» стали подвергаться ограничениям.

Важное место в окраинной политике Российского самодержавия рассматриваемого периода занимала Польша. По решению Венского конгресса в 1815 г. к России отошла большая часть бывшего герцогства Варшавского, теперь Россия владела 9/10 частями прежней Польши. Император Александр распорядился составить для нового Царства конституцию, которая была обнародована 24 декабря 1815 г. Конституция являлась наиболее прогрессивной по тем временам конституционной хартией в Европе. Это была уже не Речь По-сполитая, не республика с выборным королем, как в XVII и XVIII вв., раздираемая внутренними противоречиями - это было Царство Польское со своим сеймом, войсками, администрацией, школой, монетой. Как уже отмечалось, после восстания 1830-1831 гг. имперское правительство приняло курс на превращение польской окраины в русскую провинцию. Идея полной унификации Царства Польского с Российской империей являлась доминирующей в государственном законодательстве до середины 50-х гг. XIX в. В 1860 г. начались беспорядки в Варшаве. Стремясь не допустить рецидива 1830-х гг., имперское правительство пошло на ряд компромиссов. Указами 1861-1862 гг. был восстановлен госсовет, учреждались местные выборные советы, учреждения же края, переданные в подчинение имперских министерств, вновь получили самостоятельность, а поляки назначаются на важные административные должности. Восстание 1863-1864 гг. стало причиной повсеместного уничтожения национальных административных учреждений. Правительство Александра II вводит в Польше чрезвычайное положение и военно-полицейское управление. Более того, русификация российских национальных окраин, как официальная линия правительства, начала ярко проявляться именно после второго польского восстания. При этом, как и в кавказском регионе, инкорпорация подразумевалась прежде всего как политико-административная. Для разработки системы структурной идентификации окраины по общеимперскому образцу 25 февраля 1864 г. был учрежден Комитет по делам Царства Польского, 19 мая 1866 г. была создана Собственная Его императорского величества канцелярия по делам Царства Польского. В ней сосредоточивалась вся законодательная деятельность, на канцелярию возлагалось и наблюдение за осуществлением предпринимаемых в Польше преобразований. Идеологом реформ стал Н.А.Милютин — главный начальник канцелярии и инициатор ее создания. Реформы Милютина затронули фактически все сферы государственной жизни окраины, и прежде всего административную. Польские центральные учреждения упразднялись, а подведомственные им отрасли управления переходили в компетенцию соответствующих имперских министерств. Таким образом, к началу 80-х гг. XIX в. Царство Польское было лишено большей части своей автономии. На окраину были распространены общеимперская административная и законодательная системы. Система управления, созданная по проекту H.A. Милютина и его единомышленников, с незначительными изменениями просуществовала в Польше до Первой мировой войны.

Таким образом, в рассматриваемый период происходило дальнейшее увеличение территории Российской империи. К российскому государству отошли почти все Закавказье, Финляндия и Польша. Осуществлялось это различными способами. Один из них — объявление определенной территории, входящей в состав империи, своей государственной территорией (как, например, Закавказье). Другой способ — это сохранение на территории окраины собственной государственной структуры, которая была бы подконтрольна метрополии (Финляндия, Польша). В связи с увеличением территории государства, изменением внешне- и внутриполитической обстановки, самодержавие в начале XIX — начале XX вв. стремилось приспособить административную систему к изменяющимся условиям. С одной стороны, новая административная политика пыталась учитывать некоторые особенности вновь присоединенных земель и их населения. С другой — борьба различных правительственных группировок по вопросам окраинной политики вынуждала правительство к политическому лавированию между сторонниками тех или иных методов управления.

Между тем, если в первой половине столетия при разработке основ окраинной политики правительство руководствовалось принципами регионализма, то вторая половина века прошла под лозунгом усиления централизма, подразумевающего унификацию окраин с остальной территорией государства. Тем самым был взят курс на стандартизацию форм управления и государственно-административной структуры. Немалую роль в этом процессе отводили политике русификации. Усложнение задач государства толкало правительство к поиску оптимальной модели взаимоотношения с окраинами, созданию универсальной системы управления. Однако именно сложность этой задачи, обусловленная различными геополитическими, международными и иными факторами, порождала поливариантность управления и административного устройства окраин империи.

Глава 3 «Высшие имперские институты власти и Сибирь» посвящена изучению взаимоотношений центральных и местных органов власти по управлению регионом. В первом параграфе «Россия и Сибирь: имперское и региональное в процессах социально- экономического развития» анализируется место Сибири в экономических процессах империи. Выяснение вопроса о том, какими ресурсами — трудовыми и экономическими — обладал регион, позволит более отчетливо представить мотивы и параметры деятельности имперского центра, формирование региональных особенностей имперской идеологии и практики.

Расширение империи на восток сопровождалось активной колонизационной политикой на вновь присоединенных землях. За 81 год, с 1816 по 1897 гг., численность пришлого, главным образом русского, населения возросла с 651 тыс. душ м.п. до 2310 тыс. душ м.п., или на 354,8%. За этот же период численность коренного населения увеличилась с 220 тыс. душ м.п. до 413 тыс.душ м.п., или на 87,7%. Темпы прироста пришлого населения в 3,5 раза превышали темпы роста коренных жителей. Удельный вес аборигенов в общей массе народонаселения региона снизился с 25% в 1816 г. до 15% в 1897 г. За-

дача хозяйственного освоения Сибири посредством переселений дополнялась идей интеграции окраин в единое экономическое и социокультурное пространство. Этим решалась стратегическая задача окраинной политики — усиление политического единства империи. Со времени присоединения Сибири к России и до начала XX в. основные отрасли производства региона были слабо развиты, выступая в качестве поставщиков сырья для Европейского центра. Начавшаяся в середине XVIII в. сибирская золотодобыча к середине XIX в. выдвинула Россию в число ведущих золотодобывающих государств мира. Доля сибирской золотодобычи в масштабах государства составляла 78%. Основными районами добычи и выплавки цветных металлов были Алтайский и Нер-чинский горные округа, где к середине XIX в. выплавлялось свыше 95% общероссийского производства серебра, свинца и меди. В пореформенный период производство цветных металлов резко сократилось: свинца — в 4, меди — в 2 раза. Из горнодобывающей отрасли, получившей сравнительно быстрое развитие в начале XX в., отметим соледобывающую и каменноугольную, доля которых в общероссийском производстве составляла соответственно 12 и 14,5%. Остальные отрасли горнодобывающей промышленности развивались слабо.

Переселенцы принесли в Сибирь собственную земледельческую культуру, новые приемы агротехники и массовое кустарное производство. За период с 1901 по 1913 гг. размер посевных площадей в Сибири вырос с 3,6 до 7,1 млн дес., т.е. почти на 170 %. Рост посевных площадей приводил к увеличению валовых сборов зерна. В Акмолинской, Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерниях валовые сборы составили: в 1901-1905 гг. — 158 млн пуд., в 1906-1910 гг. - 204 млн пуд.. 1913- 305 млн пуд. В конце XIX-начале XX вв. на этом фоне развивается обрабатывающая промышленность, особенно те ее отрасли, которые были связаны с обработкой местного сырья. Стремительно растет сибирское маслоделие. Прибыли от производства масла были столь значительными, что в Сибири началась «масляная лихорадка». С 1894 по 1907 гг. выручка от экспорта масла поднялась с 4 тыс. руб. до 44,5 млн руб. Соответственно рос и вывоз самого масла. За период с 1900 по 1907 г. он составил соответственно 16 и 48 тыс. тон. Значительная часть масла шла на внешний рынок. Только в одном 1913 г. за границу было отправлено 74,1 % произведенного в Сибири масла. На протяжении всего имперского периода место Сибири в экономике России, как поставщика сырья, оставалось неизменным. При этом понятие «сырье» менялось. Если на протяжении XVII и первой половины XVIII в. это была пушнина, то затем, в связи с истощением пушных запасов, открытием месторождений золота именно оно стало основной статьей сибирского «экспорта» в Европейскую Россию. Во второй половине XIX и начале XX столетий на первое место по значимости выходит продукция сельского хозяйства. Именно агарное сырье служило основным источником для работы местной перерабатывающей промышленности и основной статьей внутреннего вывоза и экспорта за границу. Правительственная .политика, в том числе и в экономических вопросах, не только слабо учитывала особенности хозяйственного развития региона, но в первую очередь отражала интересы императорского Кабинета, казны и связанных с ними общественных слоев. Не случайно в

начале XX в. именно земельная рента, а не ясак и золото, становятся основными источниками финансовых поступлений от эксплуатации сибирских земель.

Во втором параграфе главы «Российское законодательство и Сибирь. Соотношение имперских принципов и регионализма» отмечается, что на востоке страны процесс имперского строительства сопровождался сменой первоначальных военно-политических методов на политико-административные. В целях усиления влияния во вновь присоединенном, еще плохо обжитом крае, имперское правительство признает приоритет административно-политических методов колонизации Сибири над экономическими. Это убеждение нашло рельефное выражение в законодательной политике и практике самодержавия, которые были призваны закрепить незыблемость интересов и целей империи в регионе. Однако в этой политике с самого начала прослеживается известная двойственность и осторожность. Имперские амбиции толкали сановный Петербург на решительное усиление своего влияния на востоке страны, однако неспособность самодержавия мгновенно реализовать такую программу заставляла его учитывать региональные особенности вновь присоединенных территорий, вырабатывать новую идеологию взаимоотношений «центра» и «периферии».

В России наряду с административно-территориальным делением существовало еще одно деление, связанное не только с империей в целом, но и с ее отдельными территориями — это территориально-законодательное устройство (термин С.В.Кодана) империи. Появление такого законодательства, действовавшего на определенной территории, стало возможным благодаря осознанию . правительством невозможности в полном объеме «подчинить» окраинные территории действию общеимперских юридических норм, а в более широком плане — гибкости, поливариантности окраинной политики империи в целом. Не случайно при анализе территориально-законодательной политики можно отчетливо наблюдать влияние на нее таких факторов, как географический, демографический, национальный, внутриполитический и др.

В первой четвери XIX в. наиболее крупным законодательным актом правительства в отношении Сибири стала Сибирская реформа 1822. г. М.М.Сперанского. «Сибирское учреждение» не только поражает своим объемом — оно состоит из 4019 параграфов, — но и отличается исключительно высоким для того времени качеством проработки правовых актов. Наиболее характерной его чертой стало стремление Сперанского обеспечить в новом законодательстве сочетание основополагающих политических принципов функционирования империи, сибирской специфики с решением общегосударственных задач. Эта система была построена на компромиссе интересов имперской власти с региональными особенностями; при отчетливом понимании невозможности в тот период времени полностью подчинить Сибирь действию общеимперского законодательства.

Вторая четверть XIX в., равно как и последующие пореформенные десятилетия, в плане законодательной практики не принесли Сибири чего-либо принципиально нового. Основное внимание правительство и местная администрация сосредоточили на реализации сибирского законодательства

М.М.Сперанского. Буржуазные преобразования 60-70-х гг. фактически не коснулись Сибири, которая вплоть до конца 70-х гт. продолжала жить по законам 1822 г.

В условиях наметившегося в начале 80-х гг. курса на централизацию и унификацию управления центра и периферии правительству требовался корпус чиновников, которые должны были стать опорой монархии в проведении твердой государственной политики. Большая часть законодательных актов о государственной службе в Сибири пронизана стремлением привлечь и удержать чиновников на окраине. За период 1822 г. по 1891 г. было принято 64 закона, регламентирующих условия службы сибирского чиновничества. В данном случае налицо существенное противоречие в законодательной практике империи: стремление к созданию строгой системы законов, составляющих юридическую основу государственной службы, с одной стороны, и многочисленные изъятия из общих правил — с другой. В Сибири имперские тенденции внутриполитического курса правительства особенно ярко проявились в законах об организации крестьянского управления, «инородческом» вопросе и землепользовании. Один из примеров — закон от 8 июня 1898 г. «Временное положение о крестьянских начальниках». Действие закона распространялось на территории Тобольской, Томской, Иркутской и Енисейской губерний. В апреле 1901 г. он был распространен на Забайкальскую область. Характер проведения закона в жизнь свидетельствовал о провозглашении правительством курса на унификацию организации управления сельским населением Европейской России и Сибири.

Одновременно с этим правительство приняло серию документов, провозгласивших начало земельной и административной реформы у крестьян и аборигенов. Характерной чертой законов «О главных основаниях поземельного устройства крестьян и инородцев...»1896 г., «Правила о порядке определе- . ния земельных наделов ...» и «О замене взимаемых в Сибири подушных сборов государственною оброчною и поземельною податями» 1898 г. является их имперская направленность. Об имперской направленности аграрной политики правительства в Зауралье достаточно красноречиво свидетельствуют многочисленные попытки насадить там частное помещичье землевладение. В условиях постоянно усиливавшейся борьбы российского крестьянства за землю закон 1901 г. разрешал продажу земли с торгов представителям всех сословий, кроме иностранцев и «инородцев» и, таким образом, отражал стремления дво-рянско-бюрократических кругов создать в Сибири опору государственной власти в лице крупных землевладельцев. Таким путем правящая бюрократия еще раз попыталась «приспособить» Сибирь для решения социально-политических проблем империи.

В третьем параграфе — «Особые комитеты как органы управления окраинами Российской империи» — отмечается, что возникновение особых комитетов не было случайным. Это были периоды крупных административных преобразований или революционных выступлений. В XIX в Российской империи были образованы и длительное время существовали высшие территориальные комитеты: Первый и Второй Сибирские— 1821-1838, 1852-1864; Кавказские

комитеты — просуществовавшие под разными названиями с 1837 по 1882 г; Комитет по делам Царства Польского — 1831-1841; Комитет Западных губерний — 1831-1848; Западный комитет- 1862-1865; Комитет по делам Царства Польского- 1864-1881; Комитет Сибирской железной дороги — 1892-1905.

Первый Сибирский комитет был образован в 1821 г. для рассмотрения отчета М.М.Сперанского по обозрению Сибири, обсуждения планов и проектов реформ, проведения их в действие. В первый состав учрежденного комитета вошли: министр внутренних дел граф В.П.Кочубей (председатель комитета), министр финансов граф Д.Л.Гурьев, министр народного просвещения и образования князь А.Н.Голицын, граф Л.А.Аракчеев, государственный контролер барон Б:Б.Кампенгаузен, М.М.Сперанский. Управляющим делами был назначен Г.С.Батеньков. В последующем состав комитета менялся. В период с 1823 по 1826 гг. его возглавлял A.A. Аракчеев, в 1828-1838 гг. - А.Н.Голицын. В разные годы в состав комитета входили: начальник Главного штаба И.И.Дибич, министры внутренних дел В.С.Ланской, А.А.Закревский, Д.Н.Блудов, военный министр А.И.Чернышев, шеф жандармов А.Х. Бенкендорф и др. После ареста Г.С.Батенькова в 1826 г. управляющим делами комитета стал А.П.Величко. Персональный состав комитета, в который на протяжении всего времени существования входили виднейшие сановники империи, свидетельствует о том большом значении, которое придавали его деятельности российские самодержцы — Александр 1 и Николай I. К середине 30-х гг. XIX в. основные законоположения «Сибирского учреждения» М.М.Сперанского были претворены в жизнь, тем самым главная задача Сибирского комитета оказалась выполненной, и он был закрыт в 1838 г.

Образование в 1852 г. Второго Сибирского комитета обусловливалось важными причинами как внутри-, так и внешнеполитического порядка. Основная его задача заключалась в «водворении в Сибири прочного устройства», соответствующего «местным и политическим обстоятельствам... края». В качестве высшего органа империи по управлению Сибири комитет должен был придать «единство и быстроту» правительственным мероприятиям по управлению краем, особенно «в порядке законодательном и исполнительном». В разные годы в состав комитета входили министры: внутренних дел П.А.Валуев, императорского двора и уделов В.Ф. Адлерберг, государственных имуществ А.А.Зеленый, иностранных дел А.М.Горчаков, юстиции Д.Н. Замятин и В.Н. Панин, член Государственного совета H.H. Анненков, начальник III отделения В.А. Долгоруков. Деятельностью комитета руководили, каждый в свое время, военный министр А.И. Чернышев, председатель Комитета министров П.П. Гагарин, председатель департамента законов Государственного совета Д.Н, Блудов. В соответствии с указом, Комитет состоял «из тех же Председателя и членов..., из коих состоит Кавказский комитет». Делопроизводство Сибирского комитета следовало также вести в канцелярии Кавказского комитета.

Среди высших комитетов этого периода выделяются комитеты, созданные для разработки и проведения мероприятий в отношении других окраин империи. К ним, наряду с Сибирскими, относится Кавказский комитет, комитет Западных

губерний, комитет по делам Царства Польского. Их появление было результатом известных компромиссов между централизаторскими устремлениями империи и необходимостью учитывать конкретные реалии окраинных территорий. Именно на этих принципах создавался и Второй Сибирский комитет. Он являлся своеобразным компромиссом между имперскими и региональными тенденциями в управлении Сибири, наметившимися еще во времена М.М. Сперанского. В этом смысле между Первым и Вторым Сибирским комитетами немало общего. Они создавались для проведения в жизнь новой системы управления (следует отметить, что проекты сибирской программы царизма 1852 г. провалились, поэтому Второй Сибирский комитет так и не создал новую систему), разработки регионального законодательства, правительственного надзора за местной администрацией. В начальный период деятельности Второго Сибирского комитета в центре внимания его членов были материалы ревизии Западной Сибири генерал-адъютанта Н.Н.Анненкова. В последующие годы, вплоть до своего закрытия в 1864 г., Комитет занимался преимущественно законодательными проектами и вопросами текущего управления краем.

В отличие от Первого и Второго Сибирских комитетов, которые создавались как территориальные административные учреждения, но с достаточно широкой компетенцией, Комитет Сибирской железной дороги (1892 г.) изначально замышлялся как узкоотраслевое учреждение: основной задачей Комитета было «общее руководство делом осуществления Сибирской железной дорога и связанных с нею вспомогательных предприятий». Именно поэтому в состав нового комитета были определены министры: внутренних дел (И.Н.Дурново), государственных имуществ (Островский М.Н.), финансов (С.Ю.Витте), путей сообщения (А.В.Кривошеин) и государственный контролер (Т.И.Фшштгов). Однако уже несколькими днями позже состав Комитета был расширен за счет военного министра (П.С.Ванновский) и управляющего морским министерством (Н.М.Чихачев). Это обусловливалось военно-стратегическим значением строящейся магистрали, активизацией политики России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Таким образом, в комитет вошли цесаревич Николай Александрович, Н.Х.Бунге (председатель Комитета министров) и указанные выше министры. Заметим, что этот состав не был постоянным, что было связано с кадровыми изменениями в министерском корпусе. В результате в разный период членами Комитета становились В.К. Плеве (госсекретарь с 1894 г.), A.C. Ермолов (министр государственных имуществ с 1893 г.), М.И. Хилков (министр путей сообщения с 1895 г.), ПЛЛобко (государственный контролер с 1899 г.), А.Н. Куропаткин (военный министр с 1897 г.) и др.

В диссертации подчеркивается, что на практике Комитет быстро стал особым центральным учреждением с широкой компетенцией и фактически осуществлял руководство азиатской политикой империи.

В выводах к параграфу отмечается, что возникновение особых органов управления Сибирью являлось одним из выражений политики имперского регионализма в целом. Само их появление отражало изменение общего статуса Сибири в составе империи, ее места в системе экономических, хозяйственных и социокультурных связей государства. В своей деятельности особые комите-

ты учитывали региональную специфику края, что в конечном итоге повышало эффективность принимаемых управленческих решений. Конечная цель этих высших территориальных комитетов заключалась в стремлении теснее увязать Сибирь с Россией.

В главе 4 «Региональный компонент управления» рассматриваются специфические местные составляющие системы управления сибирской окраиной. Первый параграф — «Институт сибирских генерал-губернаторов в имперской территориально-административной системе» - содержит подробный анализ истории становления, развития, правового положения, особенностей деятельности и социологический портрет института генерал-губернаторской власти. Отмечается, что генерал-губернаторская власть возникает в период образования империи и, наряду со столицами, получает прописку на окраинах государства. В диссертации подчеркивается, что в деятельности генерал-губернаторов окраинных территорий уже с самого начала можно наблюдать ряд особенностей, которых не было у их коллег из Европейской России. Дальнейшее конституирование генерал-губернаторского правления происходит во второй половине XVIII -первой половине XIX вв. В диссертации анализируются основные нормативные акты и проекты самодержавия, определяющие характер и особенности деятельности этого института власти, как-то: «Наказ губернаторам» и «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи» Екатерины II, «Введение к уложению государственных законов» М.М.Сперанского, «Общая инструкция генерал-губернаторам» Николая I. Проделанный автором диссертации анализ эволюции генерал-губернаторской власти в империи свидетельствует о том, что, возникнув в период Петровских преобразований преимущественно как административно-хозяйственная, к началу эпохи «великих реформ» генерал-губернаторская власть приобрела чрезвычайный политический характер. Изучение географии генерал-губернаторского правления свидетельствует, что оно не прижилось в Европейской России, но получило развитие на окраинах. Несмотря на существенное различие окраинных земель, общим признаком территорий, управляемых на особом положении, было наличие в них генерал-губернаторской власти. Упразднение последней означало высокую степень интеграции данной территории в систему общероссийских, экономических, политических и социокультурных связей. Именно глубиной интеграции, сменой внешнеполитических ориентиров, возрастающими по временам внутриполитическими осложнениями следует объяснять изменения в географии генерал-губернаторской власти во второй половине XIX в. В начале XX в. в империи действовало 9 постоянных генсрал-губернаторств, при этом 5 из них располагались на территории Азиатской России.

В диссертации приводится анализ социологии генерал-губернаторской власти края. За период существования (1822-1887 гг.) генерал-губернаторства в Восточной Сибири (с 1887 по 1917 гг. — Иркутского) на должности главного начальника края побывало 19 человек; в Западной Сибири (1822-1882 гг.) — 9 человек. Средний срок пребывания на должности генерал-губернатора составлял около 6 лет. Это показатель вполне сопоставим с другими генерал-

губернаторствами Азиатской России. Так, в Приамурском генерал-губернаторстве (1884-1917 гг.) он составлял 5,5 лет, в Степном (1882-1917 гг.) - 6 лет, в Туркестанском (1867-1917 гг.) он был несколько ниже — 4 года. Аналогичная картина прослеживается и в других окраииньгх генерал-губернаторствах. В Варшавском он составлял примерно 4,3 года, на Кавказе — 6 лет, в Финляндии — 7,6 года. Обращают на себя внимание личности, которые возглавляли генерал-губернаторства по 10 и более лет. В Восточной Сибири ими были A.C. Лавинский, В .Я. Руперт, H.H. Муравьев, М.С. Корсаков и А.Д. Горемыкин, в Западной Сибири — Г.Х. Гасфорд и П.Д. Горчаков. Среди «долгожителей» других азиатских генерал-губернаторств отметим первого Туркестанского генерал-губернатора К.П. Кауфмана (1867-1882 гг.), И.И.Воронцова-Дашкова на Кавказе (1905-1916 гг.), Ф.Ф. Штейнгеля (18101823 гг.) и Н.В. Адлерберга (1860-1881 гг.) в Финляндии. Рекорд по продолжительности службы на посту генерал-губернатора принадлежит A.C. Меньшикову, возглавлявшему Великое княжество Финляндское 24 года (1831-1854 гг.) Случаи пребывания в должности генерал-губернатора в течение года или менее были крайне редки. Характерное для правительства стремление менять губернаторов в годы кризисных народных волнений и революционных событий не прослеживается на уровне генерал-губернаторов. Наоборот, в годы острых общественно-политических кризисов, например 1879-1881, 1905-1907, в России учреждаются временные генерал-губернаторства с весьма широкими полномочиями их главных начальников. Генерал-губернаторское правление на окраинах империи выглядело весьма стабильным.

Генерал-губернаторы Сибири не только формально, но и на деле были верхушкой местной правящей бюрократии. Все генерал-губернаторы, за исключением трех, были военными в чине генерал-лейтенанта или полного генерала, что соответствовало 3 и 2 классу Табели о рангах. Таким образом, сибирские генерал-губернаторы на деле принадлежали к правящей элите не только Сибири, но и Росси в целом. По возрасту на момент назначения они распределялись следующим образом: от 35 до 40 лет — двое, от 40 до 50 лет — шестеро, от 50 до 60 — девять и старше 60 лет — трое. Таким образом, больше половины генерал-губернаторов были старше 50 лет. Средний возраст генерал-губернаторов в Восточной Сибири составлял 43 года, в Западной Сибири он был существенно выше — 53 года. Эти цифры вполне корреспондируются с общероссийскими показателями. Для большинства генерал-губернаторов служба в Сибири стала пиком служебной карьеры.

При приоритете военно-политических задач административно-хозяйственная деятельность имела большой удельный вес в повседневных заботах генерал-губернатора. Наличие административно-хозяйственных навыков или отсутствие оных могло оказать существенное влияние на деятельность главных начальников края. Незнание генерал-губернаторами основ управленческой деятельности приводило подчас к принятию весьма спорных решений, граничивших, по отзывам современников, с «совершенным произволом», к вседозволенности любимцев и бумажной волоките.

Четверо из сибирских генерал-губернаторов принадлежали к княжеским (Горчаков), графским (Игнатьев, Кутайсов) и баронским (Фредерике) родам, а пятый, H.H. Муравьев-Амурский, получил титул графа за службу в Сибири. Таким образом, удельный вес титулованной аристократии среди сибирских генерал-губернаторов был достаточно высок и составлял около 23%. Однако с двором были связаны немногие. Лишь Фредерике и Муравьев имели светское звание генерал-адъютанта, а Князев — придворное звание камергера. В остальных генерал-губернаторствах Азиатской России наблюдается примерно такая же картина. В Степных областях и Туркестане владельцев титула среди генерал-губернаторов не было.

Подавляющее большинство генерал-губернаторов получило военное образование. Сохранившиеся формулярные и послужные списки свидетельствуют, что, как правило, они заканчивали кадетские корпуса, реже специальные (артиллерийские, кавалерийские) училища, четыре человека — Вельяминов, Муравьев, Дюгамель, Игнатьев - были выпускниками привилегированного Пажеского корпуса, трое — Лавинский, Сулима, Горчаков — получили домашнее образование. Для большинства генерал-губернаторов единственным источником доходов была служба. Доходы генерал-губернаторов складывались из жалования по должности, столовых сумм и ассигнований на разъезды. Квартирные деньги, обычные для большинства чиновников, генерал-губернаторам не выплачивались, так как законом предусматривалось предоставлением им, как и гражданским и военным губернаторам, служебного помещения. Жалование генерал-губернатора включало не только выплаты по должности и чину, размеры которого четко фиксировались законом, но и так называемое добавочное содержание, размеры которого были сугубо индивидуальны и, как правило, значительно превышали совокупные выплаты «по чину и должности». В рассматриваемый период времени жалование сибирских генерал-губернаторов составляло 10000 руб. в год, 12000 руб. столовых и выплат на разъезды. Таким образом, законом совокупный доход сибирского генерал-губернатора в конце первой четверти XIX в определялся более 22000 тыс. руб. в год. Это была весьма значительная сумма, многократно превышающая жалование подчиненных генерал-губернатора.

В Сибири одной из особенностей генерал-губернаторской системы стало создание советов Главных управлений Западной и Восточной Сибири как совещательных органов при главном начальнике края. Таким образом, в «Сибирском учреждении» 1822 г. содержалось два взаимоисключающих себя положения: идея о единоличном правлении генерал-губернатора и попытка ограничить это правление деятельностью коллегиальных советов. Сопоставление данной особенности генерал-губернаторского правления в Сибири с деятельностью этой системы власти в других районах империи позволяет охарактеризовать ее как совершенно уникальное проявление имперского регионализма, характерное только для данного региона. В диссертации исследуются механизмы деятельности советов, уровень компетентности, реального влияния на принятие решений, персональный состав, взаимоотношения с генерал-губернаторами и борьба последних за упразднение советов.

В диссертации отмечается, что существенное влияние на характер деятельности института генерал-губернаторской власти Азиатской России оказывало геостратегическое положение этих земель, необходимость закрепления новых территорий в составе, России, с одной стороны, и дальнейшего расширения имперского пространства — с другой. В Азиатско-Тихоокеанском регионе и Средней Азии эти вопросы решались при активном участии генерал-губернаторской власти, что предопределило важную особенность, в том числе внешнеполитического ее функционирования, отразившуюся в нормативных документах и практической деятельности. В этой сфере деятельности сибирских властей можно наблюдать противоречия централизаторских и децентрализаторских тенденций, свойственных внутренней политике самодержавия в целом.

Важной предпосылкой формирования особенностей управления Сибири на всех уровнях был этнический фактор. В диссертации подчеркивается, что стратегической задачей государственной национальной политики в отношении коренного населения окраин империи была их инкорпорации в общероссийскую систему политических, экономических и иных связей. В каждом регионе этот процесс имел свои особенности, однако именно стремление к унификации окраинных территорий с национальным населением с великорусским ядром составляло особенность национальной политики империи, отличавшей ее от политики США в отношении индейцев, Европейских государств в отношении колоний. Это был весьма противоречивый процесс, основным содержанием которого в Сибири стали земледельческая колонизация, распространение православия, русской грамотности, традиций и обычаев русского народа среди аборигенов. Эта сторона государственной политики занимала особое место в функциональных обязанностях сибирских генерал-губернаторов.

Своеобразной обязанностью сибирских генерал-губернаторов было управление ссылкой. На протяжении XIX в. высшая местная бюрократия неоднократно отмечала недостатки и пыталась по-новому организовать управление каторгой и ссылкой. Тем не менее, со времени выхода «Устава о ссылке» и «Устава об этапах» в 1822 г., вплоть до 1913 г. эта система управления ссылкой постоянно давала сбои и являлась своеобразной головной болью для сибирской администрации всех уровней.

В параграфе 2 — «Губернская администрация. Компетенция, механизм и особенности функционирования» — подробно анализируется этот институт местной власти и его позиционирование в иерархии органов власти и управления, исследуется влияние политики имперского регионализма на трансформацию функций губернаторов. Отмечается, что институт губернаторства — один из основных институтов имперской системы власти. Возникнув в период военных реформ Петра I, он в течение двухсот лет постепенно превращался из западной (шведской) модели в восточную, предполагающую почти неограниченную власть. Подобная ситуация имела легитимную основу — губернаторы официально объявлялись «царскими наместниками», «непосредственными начальниками вверенных им Высочайшего государя императора губерний», их «хозяевами».

В диссертации анализируются основные нормативные акты, регламентирующие функции губернаторов: «Наказы» 1728 и 1837 г., «Наставление губернаторам» 1764 г., «Губернские учреждения» 1775 и 1857 гт. и др. Отмечается, что этот институт, единообразный в своих началах, имел свои региональные особенности. Связаны они были с зарождением имперского регионализма. Создание специальных «Учреждений» для управления отдельными окраинами (в том числе, Сибирью) обусловило некоторую специфику в реализации «хозяевами губерний» своих властных полномочий. В результате сибирской реформы 1822 г. компетенция сибирского губернатора (в отличие от его европейских коллег) была ограничена существованием генерал-губернатора, с разрешения которого он действовал. При этом в «Сибирском учреждении» не были четко прописаны отношения соподчинения генерал-губернатора и губернатора. Назначаемые верховной властью губернаторы имели обособленное положение в ведомственной административной иерархии и принадлежали к территориальной сфере управления. Закон не предоставлял генерал-губернаторам права рекомендовать кандидатов на губернаторские посты, что порой порождало конфликтные ситуации. Наличие особого «Сибирского учреждения» обусловило ситуацию, в результате которой ряд последующих нормативных актов, корректирующих юрисдикцию губернаторов, не распространялся на их сибирских коллег, о чем в документах особо указывалось.

Одной из специфических черт губернаторской системы управления в Сибири (по аналогии с генерал-губернаторской) было наличие совещательных советов на этом уровне управления. В диссертации исследуются взаимоотношения и разграничения компетенции губернаторов и губернских советов.

Политическое значение губернаторов было несравненно ниже, чем генерал-губернаторов. Если назначение генерал-губернатора традиционно являлось «личным выбором монарха», то кандидатов на губернаторский пост обычно представлял министр внутренних дел. Назначение же производилось высочайшим повелением. В диссертации дается социологический анализ представителей губернаторской власти в Сибири.

Традиционно претендент на должность губернатора был в чине четвертого класса по Табели о рангах, т.е. имел чин действительного статского советника или генерал-майора. В период с 1822 по 1905 г. на посту сибирских губернаторов (в Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерниях, Якутской и Забайкальской областях) побывало 84 человека (в том числе 12 забайкальских военных губернаторов, двое из которых имели чин генерал-лейтенанта, остальные были генерал-майорами). 34 губернатора являлись действительными статскими советниками, 3 имели чин статского (5 класс), 1 — надворного советника (6 класс). Таким образом, в Сибири соотношение военных и гражданских чинов ira губернаторских должностях было примерно равным. Всего за период 1822-1917 гг. ( т.е. за 95 лет) в Сибири было 124 губернатора. Их распределение по губерниям выглядело следующим образом. В Тобольской губернии — 28 человек (средний срок службы 3, 39 года), Томской — 26 человек (средний срок службы 3, 65 года), Енисейской губернии — 20 человек (средний срок службы 4,75). Наиболее стабильная ситуация наблюдалась в

Иркутской губернии — 19 человек (средний срок службы — 5 лет). В Якутской и Забайкальской областях за 65 лет (1852-1917) было соответственно 15 и 16 губернаторов, со средним сроком службы 4,3 и 4 года. Наиболее часто губернаторы сменялись в Тобольске. По словам начальника 8 округа корпуса жандармов Фалькенберга, на конец 1830-х годов Тобольская губерния была «единственной в империи», которая в течение последних «15 лет не имела начальника у себя более трех лет и то только раз было в начале 15-летия, в последующие за тем годы гражданские губернаторы этой губернии переменялись беспрестанно».

Губернаторские должности были не столь престижны (по сравнению с генерал-губернаторскими), поэтому в большинстве случаев кандидатами на эти посты выступали немолодые провинциальные чиновники (председатели палат, вице-губернаторы, губернские прокуроры или армейские генералы из числа тех, кто не надеялся на удачную военную карьеру). Например, иркутский губернатор И.Б. Цейдлер (1821-1835) до назначения служил иркутским комендантом, А.Н. Евсевьев (1835-1837) — «из архангельских вице-губернаторов», А.И. Левшин (1838-1839) был председателем иркутской казенной палаты, К.Б. Венцель (1851-1860) — генерал-лейтенант, П.А. Извольский (1860-1862) - служил председателем иркутского губернского правления, генерал-майор Н.Ф. Щербатский (1862-1864) — Санкт-Петербургским полицмейстером. Один из популярнейших иркутских губернаторов К.Н Шелашников (1864-1880) — из бригадных командиров. Материальное содержание губернаторов было значительно ниже, чем генерал-губернаторов. Если совокупный доход сибирского генерал-губернатора в конце первой четверти XIX в определялся более 22 тыс. руб. в год, то доходы губернаторов составляли в среднем от 3 до 8 тысяч рублей.

В число специфических функций местных губернаторов входил надзор за органами пенитенциарной системы подведомственной территории. Губернатор должен был следить не только за состоянием тюрем и острогов, но и в целом за всеми ссыльными, находящимися на вверенной ему территории (в том числе, политическими). Роль губернатора в местном управлении была очень значительна. Не случайно именно губернатор является часто встречающимся представителем бюрократии в художественных произведениях.

В 3 параграфе диссертации — «Управление каторгой и ссылкой как специфическая функция местных институтов власти» — отмечается, что являлось специфической особенностью деятельности системы сибирской администрации управление каторгой и ссылкой. Уставы о ссыльных и об этапах, являвшиеся составной частью сибирской реформы Сперанского, заложили юридические основы деятельности местной администрации по данному вопросу. С особой тщательностью нормы Устава о ссыльных определяли обязанности местной администрации по отправке, лриему, распределению и содержанию ссыльных.

Генерал-губернатор через подчиненных чиновников обеспечивал прием, распределение, сопровождение и в конечном итоге надзор за расположенными на подведомственной территории учреждениями пенитенциарной системы. По

вопросам политической ссылки генерал-губернаторы подчинялись начальнику III Отделения, а через него — императору. На основе анализа «Сибирского учреждения» и Устава о ссыльных можно сделать вывод о том, что компетенция генерал-губернатора по установлению и соблюдению режима политической ссылки ограничивалась распоряжениями самого императора, а впоследствии и шефа жандармов.

В юрисдикцию губернатора в части управления ссылкой и каторгой входили подготовка необходимых документов прибывающим в его губернию партиям ссыльных, а также административно-полицейские и хозяйственные вопросы, такие как снабжение ссыльных одеждой и продовольствием, распределение ссыльных по заводам и «разным хозяйственным заведениям». Все дела в части управления ссылкой на губернском уровне аккумулировались в экспедиции о • ссыльных, которая являлась одним из отделений губернского правления. Таким образом, на губернаторов было возложено не только управление подчиненными полицейскими учреждениями, но и проверка исходящей и поступающей корреспонденции, регулирование контактов с родственниками и прочее.

В 1826 г., в связи с завершением следствия по делу декабристов, при Нерчинских рудниках создается особое комендантское управление. Именно необходимость надзора за «государственными преступниками» обусловила учреждение специальных органов управления на каторге, которые, в основе своей, были фактически независимы от местных властей. Возглавлял управление комендант, который стоял вне восточносибирской административной иерархии и подчинялся непосредственно начальнику Главного штаба и начальнику III Отделения. Создавалась особая система управления политической ссылкой, подчиненная через III Отделение лично императору. Нерчинский комендант был изъят не только из подчинения восточносибирскому генерал-губернатору, но и Министерству императорского двора, которому до 1830 г. подчинялись Нерчинские горные заводы. Нерчинское комендантское управление просуществовало до июля 1839 г. Его упразднение было обусловлено окончанием срока каторжных работ и переводом ссыльных декабристов на поселение. Со времени декабристов каторга и ссылка становятся основным карательным механизмом имперских властей. В Сибирь отправляли и польских ссыльных, и других «политических». Они отбывали ссылку на иркутских солеваренных и винокуренных заводах. Поэтому управление ими образовывало фактически две независимые друг о друга системы. В последнем случае органы управления политическими ссыльными совпадали с органами управления поселениями. В компетенцию гражданского губернатора входило обеспечение режима каторги, а казенная палата занималась собственно организацией работ. Для осуществления собственно надзора назначались «особые чиновники- ревизоры», действовавшие от имени губернатора. Возглавлял пирамиду управления политическими каторжными генерал-губернатор.

Значительное увеличение в 1860-х гг. числа ссылаемых на каторгу политических и государственных преступников (участников польского восстания 1863 г. и народников) повлекло вторичное учреждение в 1864 г. Нерчинского комендантского управления как чрезвычайного органа для надзора за государ-

ственными преступниками. При этом комендант второго управления подчинялся не только III Отделению, но и генерал-губернатору Восточной Сибири. Это позволяло высшей сибирской администрации в рамках реализации своей функции управления каторгой и ссылкой не только контролировать, но и оказывать определенное давление на коменданта. В 1874 г., вследствие сокращения числа государственных преступников, Нерчинское комендантское управление упраздняется. Оставшихся преступников переводят на Карийские золотые промыслы, где создается должность заведующего Нерчинскими ссыльнокаторжными. Заведующий подчинялся непосредственно военному губернатору Забайкальской области, а через него — генерал-губернатору Восточной Сибири. Таким образом, государственные преступники переходили в систему общеуголовного управления, а генерал-губернатор по-прежнему оставался «главным начальником» пенитенциарной системы в Сибири.

Создание в июле 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства с включением в него Забайкальской области обусловило передачу каторжных учреждений на востоке в ведение приамурского генерал-губернатора. В июне 1895 г. было произведено преобразование управления на самой Нерчинской каторге. Создаваемая система управления пенитенциарными учреждениями соотносилась с общей системой управления края. Нерчинская каторга продолжала существовать вплоть до Октябрьской революции 1917 г.

Таким образом, общее, генеральное руководство системой каторги и ссылки (административной, уголовной и политической, в равной степени) непосредственно в крае осуществлял генерал-губернатор. При этом законы, кодифицирующие сибирскую ссылку (прежде всего, Устав о ссыльных 1822 г.), позиционируя деятельность местной администрации в части организации управления ссылкой, даже не упоминают о генерал-губернаторе. Однако позиционирование генерал-губернатора как главного блюстителя интересов самодержавия в регионе обусловливало его центральное место в управлении учреждениями пенитенциарной системы края.

В заключении диссертации содержатся основные выводы исследования. Российская система окраинного управления имела ряд особенностей. Прежде всего, это существование главы местной администрации в лице наместника или генерал-губернатора. Пользующийся личным доверием императора, он обладал широкой компетенцией и определенной долей автономии для решения на месте большинства возникавших вопросов. Второй особенностью этой системы являлось использование местных обычаев и местных институтов управления, судебной системы, активное привлечение национальной элиты к делам управления окраины. Третьей существенной особенностью было стремление к унификации системы управления всеми окраинами в целях их полной инкорпорации в империю.

Одно из важных мест в окраинной политике самодержавия занимала Сибирь. В российском законодательстве применительно к Сибири на протяжении длительного периода наблюдалось сочетание общеимперских принципов и региональных черт. Наиболее ярко региональные мотивы проявились в первой четверти XIX в. в сибирских преобразованиях М.М.Сперанского. В конце XIX

и начале XX столетия имперские тенденции в законодательстве преобладали над региональными, что нашло выражение в распространении общероссийской (унифицированной) системы управления окраинами. В России характерной особенностью политики имперского регионализма стало образование высших правительственных комитетов по управлению конкретными регионами. Их появление отражало изменение статуса окраины в составе империи, ее места в системе экономических, хозяйственных и социокультурных связей государства. Конечная цель этих высших территориальных комитетов — теснее увязать Сибирь с Россией.

Верхушкой местной сибирской бюрократии являлся генерал-губернатор. Большинство из них до вступления в должность имели опыт военной, а подчас и управленческой деятельности, что в глазах правительства служило залогом успешного выполнения стоящих перед ними задач. Базируясь на общеимперском законодательстве, организация генерал-губернаторской власти в Сибири в то же время основывалась на специально разработанных для данного региона законодательных актах, важнейшим из которых было «Сибирское учреждение» 1822 г. Вторым человеком в иерархии местного сибирского управления являлся губернатор. Сибирские губернаторы в реализации своих властных полномочий были ограничены существованием генерал-губернатора, с разрешения которого они действовали. Политическое значение губернаторов было несравненно ниже, чем генерал-губернаторов. Определенной специфической функцией местной администрации было управление органами каторги и ссылки в крае. Генерал-губернатор через подчиненных чиновников обеспечивал прием, распределение, сопровождение и в конечном итоге надзор за расположенными на подведомственной территории учреждениями пенитенциарной системы. Губернатор должен был следить не только за состоянием тюрем и острогов, но и в целом за всеми ссыльными, находящимися на вверенной ему территории.

Таким образом, при всем стремлении самодержавию так и не удалось выработать унифицированную систему управления российскими окраинами: столь значительна была специфика Кавказа, Польши, Финляндии, Сибири. Именно стремление к унификации порождало поливариантность российской модели управления окраинами и, в конечном итоге, обеспечивало присутствие в политике элементов имперского регионализма.

Основные положения диссертации изложены в следующих: публикациях:

Монографии:

1. Дамешек И.Л. Сибирь в системе имперского регионализма (Компаративное исследование окраинной политики России в первой половине XIX в.). - Иркутск: Оттиск, 2002,- 208 с.1

2. Дамешек И.Л. Российские окраины в имперской стратегии власти (начало XIX - начало XX вв.). - Иркутск: ИГПУ, 2005. - 246 с.2

Коллективные монографии:

3. М.М. Сперанский: сибирский вариант имперского регионализма. — Иркутск: Оттиск, 2003.-С.120-146, 159-161.

4. Иркутск в панораме веков: Очерки истории города. Иркутск: ВосточноСибирская издательская компания, 2003 — С.149-176.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах и изданиях, выпускаемых в Российской Федерации:

5. Дамешек И.Л. Особые комитеты как форма управления окраинами империи. В XVIII — начала XX вв. // Вестник Бурятского университета. Серия 4: История. Вып.8. У лан-Удэ, 2004 г. - С.16-28.

6. Дамешек И.Л. Генерал-губернаторский корпус Азиатской России. Социологический портрет // Известия Иркутской государственной экономической академии 2004 г. - № 2 (39). - С. 100-106.

7. Дамешек И.Л. Высшая сибирская бюрократия и проблема модернизации административной модели региона (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Известия Иркутской государственной экономической академии 2004 г. - № 3 (40)- С.98-104.

8. Дамешек И.Л. Институциональный подход в современном отечественном сибиреведении. (Рецензия на книги Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века. — Новосибирск. Издательство СО РАН, 1998 - 425 с; Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века. — Новосибирск. Сибирский хронограф. 2002. — 255 с.) // Известия Иркутской государственной экономической академии 2004 г. № 4 (41).- С. 100-102.

1 Рецензии на монографию: Шшювский М.В Имперская окраина // Административное и го-су дарственно-правовое развитие Сибири XVII—XXI вв. — Иркутск, 2003. — С. 233-235; Каза-рии В.Н. Реформа управления Сибирью 1819—1822 гг. в исторической и историко-юридической литературе конца XX — начала XXI вв. // Сословное (народное) представительство и самоуправление в России XV — нач. XXI в.: Третьи Щаповские чтения: Материалы Всероссийской научно-практической конференции 8 октября 2003 г. — Иркутск, 2003. — С.26-41.

2 Рецензия на монографию:

Петрушин Ю.А. Российские окраины становятся ближе и понятнее // Педагогический журнал Прибайкалья. -№ 3.- 2006. -С.130-131.

9. Дамешек И.Л. Имперская концепция власти на российских окраинах (вторая половина XIX - начало XX вв.) // Вестник НГУ. Серия: История, филология / Новосиб. Гос. Ун-т. - Новосибирск, 2005. -Т.4. - Вып.2: История. - С.40-44.

Ю.Дамешек ИЛ. Российские окраины: региональные особенности моделей управления (начало XIX- начало XX вв.) // Вестник Бурятского университета. Серия 4: История. Вып.11. Улан-Удэ, 2006 г. - С.69-7 8.

Статьи в журналах и сборниках:

11.Дамешек И.Л. Административные преобразования в Сибири в первой четверти XIX века // Сибирский город XVIII - начала XX веков. Иркутск, 1998. — С.55-66.

12.Дамсшек И.Л. И.Б. Пестель в Иркутске // Дуловские чтения 1997г. (секция истории): Мат.докл. и сообщ.- Иркутск, 1998. - С.22-25.

13.Дамешек И.Л. Материалы фондов ГАИО как источник изучения административной деятельности генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н.Муравьева (1847-1861 гг.) //Архивы — источник истины: Маг.науч.-практ. конф. - Иркутск, 1998.- С.104-107.

14.Дамешек И.Л. Зарубежные исследователи об административном аспекте окраинной политики российского правительства в первой половине XIX в. в Сибири // Сибирь в истории и культуре зарубежных стран: Тезисы докл. и сообщ. Межд. Научн. конф.- Иркутск: ИрГТУ, 1998.-С.21-23.

15.Дамешек И.Л. H.H. Муравьев и организация Забайкальского областного управления в г. Чите // Сибирский город XVIII начала XX веков.- Иркутск, 1998. С.33-39.

16.Дамешек И.Л., Дамешек Л.М. «Кедр», обгоняющий время. (Очерки истории винокуренной промышленности Прибайкалья XVII — XX вв.). -Иркутск, 1998.-C.3-38.

17.Дамешек ИЛ. Окраинная политика в системе внутренних мероприятий самодержавия в первой половине XIX в. // Вестник международного центра азиатских исследований.- Иркутск: ИГПУ, 1999.- С. 166-172.

18.Дамешек И.Л. Место Сибири в общероссийской экономической системе (первая половина Х1Хв) // Иркутский историко-экономический ежегодник 1999. - Иркутск: ИГЭА, 1999,- С.96-104.

19.Дамешек ИЛ. Использование краеведческого материала при изучении темы «Реформы М.М. Сперанского» // Опыт и проблемы преподавания истории и обществоведческих дисциплин в школе и ВУЗе: Мат-лы науч-практ. конф. — Иркутск, 1999. — С.57-62.

20. Дамешек ИЛ. Источники изучения сибирского аспекта окраинной политики России в первой половине XIX в. // Проблемы истории Сибири накануне XXI в.: Мат-лы Дуловских чтений 2000 г. - Иркутск, 2000. - С.24-27.

21.Дамешек ИЛ. Первый период деятельности H.H. Муравьева в Сибири (1847-1851 гг.) // Проблемы истории Сибири накануне XXI в.: Материалы Дуловских чтений 2000 г. - Иркутск, 2000. - С.27-30.

22.Дамешек И.Л. Материалы фондов ГАИО как источник изучения административной политики правительства в Сибири в середине XIX в. // Вторые Романовские чтения. — Иркутск, 2000,- С.81-87.

23.Дамешек И.Л. Книга о власти и обществе (о приложениях к монографии В.И. Вагина «Исторические сведения о деятельности графа Сперанского в Сибири) // Пятые Макушинские чтения: Тез. докл. научн. конф.., 25-26 мая 2000 г., г. Томск,- Новосибирск, 2000. -С.79-81.

24.Дамешек И.Л. Азиатская окраина России во внутренней политике правительства первой половины XIX в. (административный аспект) П Вестник международного центра азиатских исследований. — Иркутск: ИГПУ, 2000.-С. 74-84.

25.Дамешек И.Л. Российские окраины во внутренней политике империи // Вестник международного центра азиатских исследований Иркутск: ИГПУ, 2001.-С. 119-127.

26.Дамешек И.Л. Территория и население Восточной Сибири первой половины XIX в. // Иркутский историко-экономический ежегодник 1999. — Иркутск: ИГЭА, 2001,-С.78-80.

27.Дамешек И.Л. Польский вопрос в российском правительстве первой половины XIX в. // Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы: Сборник материалов международной научной конференции. - Иркутск, 2001.-С.152-157.

28.Дамешек И.Л. Военно-управленческие функции сибирской администрации // Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность: Материалы международной научно-практической конференции.-Иркутск, 2001.-С.190-191.

29.Дамешек И.Л. Проблема модернизации системы государственного управления в Сибири в трудах областников // «История России» А.П.Щапова в истории России: Первые Щаповские чтения: Материалы Всероссийской научн.-практ. конф. — Иркутск, 2002.- С.34-3 5.

30.Дамешек И.Л. Сибирский регионализм М.М.Сперанского в оценке местного общества // Вестник международного центра азиатских исследований. - Иркутск: ИГПУ,2002,- С.192 - 197.

31.Дамешек И.Л., Дамешек Л.М. Народы Сибири в законодательном механизме империи XVIII — XIX вв. // Мир Центральной Азии. История. Социология. Том II. Часть I. Материалы международной научной конференции. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2002.- С.69-73.

32.Дамешек И.Л. Дефиниция «окраина»: история и современное состояние (к постановке проблемы) // Сибирь на этапе становления индустриального общества в России (XIX — начало XX вв.). Материалы международной научной конференции. — Новосибирск, 2002. - С.115-117.

33.Дамешек И.Л. Территориально-демографический фактор и его влияние на имперскую региональную политику XIX в. (Сибирский вариант) // «История России» А.П.Щапова в истории России: Первые Щаповские чтения: Материалы Всероссийской научн.-практ. конф. — Иркутск, 2002.-С.65-72.

34.Дамещек И.JI. Имперская модель управления окраинами // Гуманитарный ежегодник. Выпуск III. Сборник научных трудов аспирантов и соискателей.- Новосибирск, 2002.- С.26-35.

35.Дамешек ИЛ. Соотношение имперских принципов и регионализма в российском законодательстве // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. 2003 г №: 2. Новосибирск: СО РАН, 2003 г. С. 53-55.

36.Дамешек И.Л. Административно-территориальное деление и высшая сибирская администрация в оценке местного общества (XVII- первая половина XIX вв.) (ретроспектива) // Административное и государственно-правовое развитие Сибири XVII- XXI веков. Материалы научно-теоретического семинара (12-13 ноября 2002 г.). Иркутск, 2003. С.44-61.

37.Дамешек ИЛ., Федореева И.А. Административное устройство и чиновничество Азиатской России в 50-70-х гг. XIX в. // Административное и государственно-правовое развитие Сибири XVII-XXI веков. Материалы научно-теоретического семинара (12-13 ноября 2002 г.). Иркутск, 2003. С.127-141.

38.Дамешек И.Л. Управление окраинами в Российской империи (Закавказье и Финляндия в первой половине XIX века) // Вестник Евразии. М., 2003. № 1 (20). С.156-175.

39.Дамешек И.Л. Политика государственной колонизации и этнодемогра-фические процессы в Сибири XIX- начала XX вв. // Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVII-XX вв.). Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции 19-20 июня 2003 г. Новосибирск, 2003. С. 100-104.

40.Дамешек И.Л. Российское законодательство и Сибирь в условиях реформирования административной системы региона (XIX в.) // Государственно-правовое развитие Сибири: Материалы научно-практ. конф. (18-21 авг.,

2003, п. Б.Коты; 20-21 нояб., 2003 г. Иркутск). Иркутск, 2003. С.48-53.

41.Дамешек И.Л. Российские окраины в административной политике империи XVIII- начала XX в. // Население, управление, экономика, культурная жизнь Сибири XVII- начала XX в.: Сборник научных статей. Барнаул, 2003. - С.82-86.

42.Дамешек И.Л. Генерал-губернаторы Азиатской России как институт власти и его особенности // Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XXI вв.: Материалы V Всероссийской научной конференции. Новосибирск, 2003. Ч. 1. - С.З 8-40.

43.Дамешек ИЛ. Российское законодательство и Сибирь. Соотношение имперских принципов и регионализма И Россия и Сибирь: проблемы взаимодействия в региональной политике в исторической ретроспективе: Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 180-летию сибирских реформ М.М.Сперанского. Иркутск, 25-26 февр., 2003 г. Часть I. Пленарное заседание и работа секций. Иркутск,

2004,- С.37-52.

44.Дамешек ИЛ. Этнодемографические процессы как отражение государственной колонизационной политики в Сибири на рубеже XIX- XX вв. // Сохранение и взаимопроникновение национальных культур как фактор устойчивого развития Приенисейского края : материалы научно-практической конференции 4-5 ноября 2003 г. Красноярск, 2004. С.61-65.

45.Дамешек И.Л. Особые комитеты как органы управления окраинами империи // Россия и Восток: взгляд из Сибири. 2004: Материалы и тезисы докладов международной научно-практической конференции, посвященной 60-летию российско-новозеландских отношений и 25-летию Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИГУ. Иркутск, 20-22 мая 2004 г. Иркутск, 2004. - С.226-232.

46. Дамешек И.Л. Управление окраинами в документах Российских архивов: проблема доступа к материалам II Архивы и управление Восточной Сибирью. Теория и практика. Прошлое, настоящее и будущее: Материалы межрегиональной научно-практической конференции 27 сентября 2004 г. Иркутск, 2004. - С.50-55.

47.Дамешек ИЛ. Административно-правовое развитие Сибири в первой половине XIX- начале XX вв. // Правовое развитие Сибири в рамках реализации внутренней и внешней политики РФ: региональное правотворчество и правоприменение: Материалы Всероссийской научно-практической конференции 28-29 ноября 2004 г., Иркутск, 2004. С. 8-15.

48.Дамешек ИЛ. Сибирское общество второй половины XIX — начала XX в.: взгляд на власть и нужды региона // Местное самоуправление в истории Сибири XIX - XX в. Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск, 2004. — С.60-67.

49.Дамешек И.Л. Сибирские реформы М.М.Сперанского как проявление имперского регионализма // Государственные реформы М.М. Сперанского в исторической ретроспективе: Материалы конференции 30 сентября- 1 октября 2004 г. Новосибирск: СибАГС, 2005.- С.41-48.

50.Дамешек И.Л. Высшая сибирская администрация в оценке местного общества (вторая полов'йна XIX-начало XX вв.) // Проблемы социально-экономического и культурного развития Сибири XVII-XX вв. Новосибирск, 2005. - С.205-215.

51.Дамешек И.Л.Роль этнического и природно-географического факторов в окраинной политике Российской империи // Азиатская Россия: люди и структуры империи: сборник научных статей. К 50-летию со Дня рождения профессора A.B.Ремнева. Омск: Изд-во ОмГУ, 2005. — С.155-162.

52.Дамешек И.Л., Скворцова О.В. Сибирь в геополитических интересах России: уроки прошлого // Историко-экономический ежегодник. — Иркутск: БГУЭП, 2006. - С. 110-114.

53.Дамешек И.Л. Российская империя и окраины: типология и региональные особенности // Сборник научных трудов исследователей, аспирантов и соискателей. Серия: история. — Иркутск: ИГПУ, 2006. — С. 67-73.

Отпечатано в типографии "Оттиск": 664025, г. Иркутск, ул. 5-й Армии, 26. Тираж 150 экз. Заказ № 252. Усл. печ. л. 2,6. Уч. изд. л. 3,3.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Дамешек, Ирина Львовна

Введение

Глава 1. ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Историография проблемы

1.2. Источниковый анализ

Глава 2. ОКРАИНЫ В СИСТЕМЕ

ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

2.1. Российские окраины: типологическая характеристика и региональные особенности

2.2. Этнические и геополитические факторы в окраинной политике империи

2.3. Российская империя и имперские окраины: модель управления

2.4. Варианты окраинной политики. Компаративный анализ.

Глава 3. ВЫСШИЕ ИМПЕРСКИЕ

ИНСТИТУТЫ ВЛАСТИ И СИБИРЬ 3.1. Россия и Сибирь: имперское и региональное в процессах социально- экономического развития.

3.2. Российское законодательство и Сибирь: соотношение имперских принципов и регионализма.

3.3. Особые комитеты, как орган управления окраинами Российской империи.

Глава 4. РЕГИОНАЛЬНЫЙ КОМПОНЕНТ УПРАВЛЕНИЯ

4.1. Институт сибирских генерал-губернаторов в имперской территориально-административной системе.

4.2. Губернская администрация. Компетенция, механизм и особенности функционирования.

4.3. Управление каторгой и ссылкой как специфическая функция местных политических институтов власти.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Дамешек, Ирина Львовна

Актуальность темы. Интерес к феномену Российской государственности, активно демонстрируемый в последнее время представителями различных наук: историками, юристами, географами, политологами и др. -позволил вынести на обсуждение общественности сложные комплексные проблемы, решение которых невозможно не только в рамках одного научного направления, но диктуется практическими потребностями разработки парадигмы взаимоотношения регионов и метрополии в масштабах государства. Строго говоря, проблема эта не нова. Она стояла перед самодержавием на протяжении всех трехсот лет существования дома Романовых и, как представляется, существует и сегодня. Объясняется это как особенностями исторического развития, так и геополитического устройства российской государственности - ее расположением в пределах Евразийского континента (Европе и Азии), огромной протяженностью расстояний, этническим и религиозным составом населения, его образом жизни, культурными традициями. Не последнюю роль в этом процессе играли время и способы включения нерусских народов в состав России. Все это побуждало самодержавие к постоянному поиску путей консолидации империи, важнейшей и конечной целью которых было предотвращение угрозы национального сепаратизма. Народы и государства существуют не в безвоздушном пространстве, а в конкретном географическом и историческом измерении. Последнее обстоятельство накладывало существенный отпечаток на выстраивание системы отношений центра и периферии, которые вплоть до начала XX в. отличались известной гибкостью и поливариантностью. Именно поэтому важным средством инкорпорации окраинных территорий в единый общероссийских организм признавались не только административно-правовая унификация, но и земледельческая колонизация.

Современная Россия в значительной степени унаследовала особенности геополитического строения империи. Ее традиционное география: Европа-Азия, неравномерность экономического и социокультурного развития регионов, сохраняющиеся этническая, религиозная пестрота и имевший в недавнем прошлом место «парад суверенитетов» - все это выдвигает перед теоретиками и практиками государственного строительства весьма непростую и в то же время актуальную задачу выработки концептуальных основ региональной политики новой демократической России. В этом смысле изучение исторического опыта разработки моделей региональной политики в досоветской России является весьма полезным и актуальным. Что касается политического подхода к проблеме, то взгляд на нее через призму политики так же правомерен, как через призму философии, религии, культуры и т.д. Предпринимаемое историческое исследование предполагает как комплексный подход с использованием результатов смежных гуманитарных наук, так и компаративный анализ изучаемых процессов. Именно такой подход к оценке проблемы становления и развития российской государственности на всех этапах ее истории позволяет в совокупности представить общие закономерности и особенности ее территориального, этнического устройства, а в конечном итоге - эволюцию форм государственного управления, политических институтов и структур власти.

Хронологически исследование охватывает период с 1822 по 1917 гг. До 1822 г. в политике России отсутствовали значимые элементы имперского регионализма по отношению к Сибири. Впервые регионализм как политическая программа по отношению к краю был зафиксирован именно в 1822 г. Это была масштабная сибирская реформа М.М.Сперанского - знаменитое «Учреждение для управления Сибирских губерний», разработанное с учетом специфических особенностей края (экономических, географических, геополитических и пр.). Оно стало наиболее полным комплексом регионально-территориального законодательства империи, которое действовало вплоть до начала XX в. и опередило общероссийскую кодификацию на десять лет.

Расширение территории государства в первой половине XIX в. и, как следствие, усложнение внутриполитических задач выдвигали перед правительством требование поиска оптимальных путей инкорпорации окраинных территорий в общеимперское пространство. В этом смысле «сибирское учреждение» вполне вписывалось в общероссийское законодательство управления окраинами империи, то есть находилось в русле общегосударственной политики.

Конечная дата исследования - февраль 1917 г., время крушения империи и связанных с ней политических институтов власти и управления. Выделение такого хронологического периода позволяет, как представляется автору, проследить динамику развития имперских процессов на окраинах государства, выявить их наиболее характерные и специфические черты, определить основные этапы развития политики имперского регионализма.

Территориальные рамки диссертации соответствуют географическим границам Сибири начала XIX в. и охватывают территории бывших Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерний, Забайкальской и Якутской областей. Между тем, со второй половины XIX в. административная конфигурация региона претерпела некоторые изменения, связанные с расширением территории государства на востоке и появлением в 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства, происходит изменение регионального пространства Сибири - появляется понятие Дальний Восток, которое имело в себе не только административную, но и географическую составляющую. Эти губернии и их население были тесно связаны общностью социально-экономических и политических процессов в составе империи, социокультурными, религиозными и иными традициями.

Именно эти территории последовательно вошли в состав империи в начале рассматриваемого хронологического периода, и таким образом, позволяют исследовать в динамике политику имперского регионализма по отношению окраинным территориям на протяжении всего XIX и начала XX веков.

Объектом исследования является Сибирь в российском имперском регионализме 1822-1917 гг. Предмет исследования - правительственная политика по отношению к окраинам государства, на примере Сибири. Приоритетное значение уделяется правительственным поискам путей инкорпорации зауральских территорий в административно-политическое, экономическое и социокультурное пространство империи, с одной стороны, и отражению в этой политике общих для империи региональных особенностей управления окраинами - с другой.

Цель диссертационного исследования - определение роли и места Сибири в имперской региональной политике через комплексное исследование административной политики на окраинах империи и компаративный анализ общих и специфических черт этой политики.

Задачи исследования заключаются в следующем:

- характеристика типов и моделей управления окраинами империи, их компаративный анализ; характеристика влияния этнического и природно-географического факторов в окраинной политике;

- исследование деятельности высших институтов государственной власти в регионе, соотношения в ней общеимперских и региональных черт (на примере анализа государственно-правовой политики в крае и деятельности особых органов управления);

- выявление особенностей деятельности регионального компонента в управлении (на примерах рассмотрения функционирования института генерал-губернаторской власти, управления каторгой и ссылкой как специфической особенности деятельности региональных институтов политической власти и анализа механизма деятельности губернского уровня управления).

В диссертационном исследовании используется большой массив опубликованных и неопубликованных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Российские окраины различались по уровню социально-экономического и политического развития, по национальному статусу, стратегическому значению для империи и характеру присоединения (добровольному или насильственному). Следствие этого - существование различных вариантов модели окраинного управления, с различной степенью распространения на присоединенных территориях общеимперского законодательства; разный уровень распространения на окраинах действия учреждений российской администрации. В первой половине столетия при разработке основ окраинной политики правительство руководствовалось принципами регионализма, во второй - жестким централизмом, подразумевающим унификацию окраин с остальной территорией государства. Усложнение задач государства толкало правительство к поиску оптимальной модели взаимоотношения с окраинами, созданию универсальной системы управления. Однако именно сложность этой задачи, обусловленная различными геополитическими, международными и иными факторами, порождала поливариантность управления и административного устройства окраин империи.

2. Важное место в имперской окраинной политике занимала Сибирь. В российском законодательстве применительно к Сибири на протяжении длительного периода можно наблюдать сочетание имперских признаков и регионализма. Наиболее ярко региональные мотивы проявились в первой четверти XIX в. и были связаны с преобразованием М.М. Сперанского. В конце XIX и начале XX столетия в законодательстве отчетливо прослеживается преобладание имперских тенденций, что было связано с формированием и реализацией на практике консервативной идеологии поздней империи. В России характерная особенность политики имперского регионализма - высшие территориальные комитеты. Их появление - следствие убежденности правительства в необходимости особых звеньев по управлению тем или иным регионом, признания его особого статуса. В Сибири - это Первый и Второй Сибирские комитеты и Комитет Сибирской железной дороги. При несомненном учете специфики данной территории конечная цель деятельности этих высших территориальных комитетов - теснее увязать Сибирь с Россией.

3. Общий признак окраин империи, управляемых на «особом положении» - наличие в ней генерал-губернаторской власти. К середине XIX в. этот институт приобрел чрезвычайный политический характер. Базируясь на общеимперском законодательстве, организация генерал-губернаторской власти в Сибири основывалась на специально разработанных для данного региона законодательных актах, важнейшим из которых было «Сибирское учреждение» 1822 г. Специфику института генерал-губернаторов в Сибири обусловливали геостратегическое положение края, необходимость закрепления новых территорий в составе России и дальнейшего расширения имперского пространства; управление ссылкой и этнический фактор. Один из основных институтов местной региональной власти - губернаторская власть. Сибирские губернаторы в реализации своих властных полномочий были ограничены наличием генерал-губернатора, с разрешения которого они действовали. Наличие особого сибирского учреждения обусловило ситуацию, в результате которой ряд последующих нормативных актов, определяющих (корректирующих) юрисдикцию губернаторов, не распространялся на их сибирских коллег, о чем в документах особо указывалось.

4. Одна из специфических особенностей деятельности системы сибирской администрации - управление каторгой и ссылкой. Общее руководство пенитенциарными учреждениями края было возложено на генерал-губернатора как главное должностное лицо региона. Наделенный исключительно широкими полномочиями, он через подчиненных чиновников обеспечивал прием, распределение, сопровождение и в конечном итоге надзор за расположенными на подведомственной территории учреждениями пенитенциарной системы. Губернатор должен был следить не только за состоянием тюрем и острогов, но и в целом за всеми ссыльными, находящимися на вверенной ему территории (в том числе политическими). Компетенция генерал-губернатора по установлению и соблюдению режима политической ссылки ограничивалась только распоряжениями самого императора, а впоследствии и шефа жандармов.

Методология и методика исследования определялись и вырабатывались, исходя из объекта, предмета, целей и задач диссертационной работы. При этом автор исходит из представления о методологии, как совокупности общих правил, принципов и научных подходов к теме, а методов исследования, как инструментария и конкретных приемов исторического анализа, научно обоснованное познавательное средство. В работе над диссертацией автор придерживался ряда методологических принципов - нормативных аспектов методологии. Прежде всего, это принцип историзма, объективности и принцип полидисциплинарности.

Методологическую основу исследования составляет совокупность общенаучных и конкретно-исторических методов. Обще-научные методы направлены на решение задач в познавательско-исследовательской деятельности. Автором были использованы ряд подобных методов: исторический и логический; метод восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Любая реальность- это не только данность, прежде всего, она имеет свою историю возникновения, развития и исчезновения. Поэтому, в конкретном случае, окраинная политика Российской империи должна изучаться синхронно и диахронно - то есть в пространственном и временном выражении. В содержательном аспекте исторический метод раскрывает конкретный мир явлений, а логический - их внутреннюю суть.

Применение метода компаративного анализа (включающего историко-генетический и историко-системный методы) позволило по-новому рассмотреть одну из центральных проблем диссертации - взаимоотношения центра и регионов в императорской России, более зримо представить идеологию и практику империи в таком принципиально важном для нее вопросе, как централизация и деконцентрация власти в центре и на местах. Именно в рамках сочетания конкретного и абстрактного мышления, можно говорить о несомненной связи имперской политики на окраинах с общероссийскими политическими и управленческими процессами, с одной стороны, и о причинно-следственной обусловленности региональных мотивов в управлении с логикой развития окраин империи - с другой. Высказанные соображения находятся в неразрывной связи с принципами междисциплинарного исследования, что позволяет применить к анализу исторического материала подходы из смежных с историей гуманитарных дисциплин: истории и теории государства и права, исторической демографии и географии, политологии и социологии. В постсоветской исторической литературе имеются весьма удачные примеры такого рода.1 Значительный - около 100 лет - хронологический период исследования при анализе источникового материала предопределил необходимость использования принципов историзма и сопоставления изучаемых явлений и событий. Это позволило не только выявить общие и особенные черты в окраинной политике самодержавия, но и рассмотреть сам политический процесс в динамике и во взаимосвязи. Одним из примеров такого подхода может служить проделанный в диссертации и сопоставимый во времени анализ развития законодательства в отношении различных окраин государства - Польши, Финляндии, Кавказа и Сибири. Междисциплинарный подход прослеживается при анализе и характеристике такой социальной группы, как сибирские генерал-губернаторы. Принадлежа к бюрократической элите российского общества, генерал-губернаторы на местах были основными проводниками политического курса самодержавия во вверенном им регионе. Поэтому при разработке социальной характеристики этого института власти применялся просографи-ческий принцип, суть которого заключается в рассмотрении индивидуальных характеристик с целью выявления общих черт, присущих данной социальной группе. Необходимо подчеркнуть, что в данном случае речь идет не только и не столько о создании социологического портрета представителей генерал-губернаторского корпуса, сколько о характеристике, месте и значении этого института власти в политическом механизме империи. Принадлежность лиц к этой социальной группе определялась формально-юридическими критериями.

В основе используемой автором методологии лежит сочетание характеристик понятий «окраина», «регион», «империя» и «регионализм», которые рассматриваются в едином комплексе. Понятие «окраина» давно при

1 Ремнев Л.В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX - начала XX вв. Омск, 2004; Матханова I I.П. Высшая сибирская администрация Восточной Сибири в середине XIX в: Проблемы социальной стратификации. Новосибирск, 2002. сутствует в российской административной практике, но внутреннее содержание его менялось.

Индуктивный и дедуктивный подходы к анализу проблемы и основанные на них конкретные методы исторических демографии и географии, статистического анализа были использованы автором при изучении роли, а также значения этнического и природно-географического фактора в окраиной политике, при определении места Сибири в системе экономических и социальных процессов империи. Однако важной задачей автора стало четкое определение понятийного аппарата, без чего было бы невозможно изучение избранной проблематики. Это замечание касается прежде всего таких дефиниций, как «окраина», «империя» и «регион».

Советские исследователи не раз пытались определить содержание дефиниции «окраина». Особенно много писал на эту тему известный исследователь истории Сибири JI.M. Горюшкин. Оценивая вклад этого историка в разработку интересующего нас понятийного аппарата, необходимо учитывать, что основные работы JI.M. Горюшкина были опубликованы в середине 70-х - 80-х гг. XX в., когда ленинская методология в СССР казалась незыблемой. Как известно, В.И. Ленин относил к окраинам «незаселенные, или не вполне засе

•у ленные, не вполне вовлеченные в земледельческую культуру земли». Основываясь на этом положении, Л.М. Горюшкин отнес Сибирь к окраинам России конца XIX в. В то же время он высказал суждение о том, что «отнесение к окраинам .уже заселенных и вовлеченных в «земледельческую культуру Царства Польского.начала XIX в. представляется ошибочным». Л.М. Горюшкин признавал, что «окраина» - понятие историческое, однако подчеркивал, что основным критерием для определения окраины является степень заселенности той или иной территории. «Территория, которая в 60-70-х гг. XIX в. была слабо заселена, в начале XX в. могла уже не являться таковой».4 Данное за

2 Ленин В.И. Полн.собр.соч.-Т.З. - С.565.

3 Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917). -Новосибирск, 1976.-С.73.

4 Там же. С.73-75. мечание справедливо. Однако сомнительно, чтобы степень заселенности и земледельческое освоение являлись основными критериями для определения понятия «окраина». Для современных исследователей имперской региональной политики окраина является, прежде всего, понятием политико-правовым и управленческим. Если центр традиционно воспринимается как средоточие государственной деятельности, где принимаются стратегические управленческие решения, то окраина - это большая территориальная общность, традиционно располагающаяся на границе государства и имеющая национальный характер; место приложения усилий имперских властей по интеграции территории в единое общеимперское политическое, экономическое, социокультурное пространство. Иными словами, это «пограничье», оппозиция цивилизованному центру, место, которое центр осваивает/присваивает. Используемый автором региональный подход к изучению проблемы позволяет утверждать, что история выстраивания отношения с центром различных земель, входивших в состав империи, отнюдь не сводится к земледельческому освоению, заселению и уж тем более к колониальной эксплуатации. Это еще и очень длительный и сложный процесс инкорпорации этих территорий в единую административно-политическую, правовую системы и социокультурную жизнь государства. Присоединение новых обширных территорий, достижение естественных границ рассматривалось правительством как необходимое обеспечение гарантий безопасности, сознание того, что с данной окраины России опасность не грозит.5 Изучение конкретно-исторического материала свидетельствует о том, что вслед за присоединением перед правительством вставала проблема властного освоения этих земель, а решение проблем хозяйственного обустройства отодвигалось на второй план. Но в силу уже отмеченного нами существенного

5 Подробнее о значении фактора «рубежа» в истории см.: Агеев А.Д. Американский «фроптир» и сибирский «рубеж» как факторы цивилизованного разлома // Американский и Сибирский фронтир: Материалы международной научной конференции. 4-6 септ. 1996.-Томск, 1997. - С. 30-36; Агеев А.Д. Движение России на Восток и США на Запад: сходства и оппозиции (методологический аспект) // Взаимоотношение народов России, Сибири и стран Востока: история и современность: Доклады второй Международной научно-практической конференции 11-14 авг. 1997. - М.; Иркутск; Гэгу, 1997. - Кп.2. - С.18-23. различия новых земель процесс и методы их хозяйственного и властного освоения не могли быть одинаковыми. Так зарождались «особенные правила» взаимоотношения с новыми окраинными территориями, которые в каждом конкретном случае имели как общие, так и индивидуальные особенности. По мере упрочения самодержавия во внутренней политике начинает четко прослеживаться тенденция к ликвидации остатков былой самостоятельности пограничных и окраинных территорий. На примере Сибири можно утверждать, что этот процесс в конечном итоге способствовал превращению колониальной окраины в периферийную часть государства.

Таким образом, определение окраин как «незаселенных, или не вполне заселенных, не вполне вовлеченных в земледельческую культуру земель» может быть верным лишь отчасти, поскольку касается только хозяйственной стороны процесса инкорпорации окраинных территорий и совершенно не учитывает административные, правовые, социокультурные аспекты, иными словами, отрывает политику от экономики. В диссертации основное внимание уделяется изучению окраинной политики империи, которая рассматривается на региональном уровне. Это один из наиболее принципиальных подходов автора к изучаемой проблеме. Не касаясь споров о понятии «регион», подчеркнем, что под «регионом» подразумевается не административное или политическое образование, а, прежде всего, исторически сложившаяся социально-территориальная, географическая общность, на территории которой могут существовать свои субъекты с присущим им административным устройством. В этом смысле Сибирь представляла собой единый регион, состоящий из 4 губерний и 2 областей. Административно-территориальное деление любого государства основывается на узловом принципе районирования - «центр-периферия».6 В унитарном государстве, каким была Россия рассматриваемого периода, строгость иерархии соблюдалась незыблемо. Имперский центр, исходя из стратегической цели экономической и политической консолидации го

6 Колосов В.А., Миронснко Н.С. Геополитика и политическая география. - М., 2002. -С. 413. сударства, стремился не только извлекать из периферии ресурсы, но и «проникнуть в нее, перестроить ее духовно-символические принципы.», а в конечном итоге, «мобилизовать .для своих целей». В то же время существовала возможность и для «воздействия хотя бы какой-то части периферии на центр», определенная часть населения которой имела к нему «символический п доступ .» Однако взаимоотношения между центром и периферией и, как следствие, автономность окраин империи были жестко регламентированы, исходили из постулата политического превосходства центра и подчинены были задаче сохранения не только целостности империи, но и системы российской державности. Это стало особенно заметно во второй половине XIX в., когда любые проявления нерусскости, особенно на периферии, «стали расо сматривать как признаки раздробленности, слабости и даже предательства». Анализируя проблему региональной политики империи, взаимоотношения между центром и окраинами, целесообразно исходить из характеристики империи не только как сверхгосударства, в центре которого находится могущественная государственная власть, но и как категории «мир-империя», на пространстве которого располагались как центр, так и периферия. Центр выступает несопоставимо сильнее периферии, последняя же имеет свою иерархию по отношению к центру.9 Иными словами, между периферийными территориями, входящими в состав империи, существует неравенство. Эти «миры-экономики», по мнению Ф. Броделя, образовались в результате «побед политики над экономикой». В России свою реальность «мир-экономика» доказал существованием обширных периферийных областей, в том числе «фантастическими территориями Сибири».10 (И.Д. - Ф. Бродель называет Сибирь «бескрайней периферией».)11 Эти «зачаровывающие» земли, «баснословное пространство» были завоеваны «в несколько стихийных продвижений», однако

7 Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций.-М., 1999.-С. 134-135.

8 Туомо Полвинен. Держава и окраина,- СПб., 1997. -С. 23.

9 Бродель Ф. Время мира.- Т 3. -М., 1992.- С.17-18,49.

10 Там же. -С.468.

11 Там же.- С.49. даже к концу XVIII в. «до полного овладения Сибирью было далеко».12 Вовлечение новых регионов в капиталистическую мироэкономику, по справедливому замечанию И. Валлерстайна, большей частью выглядело «исторически очень драматично, поскольку . предполагали ущемление.прежде существовавшей суверенности».13

В исторической литературе процесс территориального расширения России обычно рассматривается как создание империи. В данном качестве Российская империя являлась особой евразийской цивилизацией. В этой связи весьма уместным представляется замечание о том, что в культурологическом смысле империя есть ни что иное, как борьба цивилизации с варварским смыслом внутри своей культуры и варварскими окраинами.14 В политологическом смысле термин «империя» также не несет в себе никакого отрицательного смысла. Происходя от латинского «imperio», термин этот означает власть государства Характерными признаками империи являются высокая концентрация власти, распространение ее на обширную территорию, значительный этнический и культурно-разнородный состав населения, мощный бюрократический аппарат. Отмеченные характеристики базируются на определении империи, данном Ф. Броделем, как общности. Таким образом, Россия представляла собой классическую империю.

Одно из центральных понятий исследования является «регионализм» - политика учета региональных (местных) особенностей территорий. Эта политика отнюдь не была проявлением симпатий властей к тому или иному региону. Главная задача этой политики заключалась в консолидации имперского пространства.

Из специальных методов исторического исследования использовались историко-генетический, историко-сравнительный и историко-системный ме

12 Там же. - С.469.

13 Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001. С 70.

14 Кантор Вл. О русской империи к националистической деспотии // Материалы международной конференции «История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании». Москва, 7-9 июня 2003. тод. Историко-генетический метод (по логической природе - индуктивный, по форме выражения информации - описательный) позволил воссоздать модель и внутреннее содержание окраинной политики; историко-системный метод (один из распространенных методов современного научного познания) позволил провести анализ этой политики, раскрыть ее сущность.

Апробация работы. По теме диссертации автором опубликованы две индивидуальные монографии и две - в соавторстве, получившие положительную оценку научной общественности, признание органов власти и управления.15 В академических и университетских изданиях Москвы, Барнаула, Владивостока, Иркутска, Красноярска, Новосибирска, Омска, Улан-Удэ автором напечатан цикл статей и тезисов, в том числе 6 статей в реферируемых журналах: Вестник Бурятского университета. Сер.4: История. Вып.8, Вып. 11. - Улан-Удэ, 2004, 2006; Известия Иркутской государственной экономической академии. - Иркутск, 2004. - № 2 (39), № 3 (40), № 4 (41).; Вестник НГУ. Серия: История, филология.2005. - Вып.2., 2005. Т.4.

Диссертационное исследование было поддержано фантами института «Открытое общество» (фонд Сороса, 2002), Межрегионального института общественных наук Иркутского государственного университета (2002), Иркутского государственного педагогического университета (2005). Основные положения диссертации были изложены автором на международных, всероссийских и региональных конференциях: Научной конференции «Вторые Романовские чтения» (Иркутск, 8-9 октября 1998 г.); Международной научной конференции «Сибирь в истории и культуре зарубежных стран» (Иркутск, 1517 октября 1998 г.); Третьей международной научно-практической конферен

15 Шиловский М.В Имперская окраина // Административное и государственно-правовое развитие Сибири XVII-XXI вв. - Иркутск, 2003.- С. 233-235. Как один из авторов коллективной монографии «Иркутск в панораме веков. Очерки истории города» (Иркутск, 2003) автор был удостоен премии губернатора Иркутской области; Казарин В.Н. Реформа управления Сибирью 1819-1822 гг. в исторической и историко-юридической литературе конца XX - начала XXI вв. // Сословное (народное) представительство и самоуправление в России XV - нач. XXI в.: Третьи Щаповские чтения: Материалы. Всероссийской научно-практической конференции 8 октября 2003 г.- Иркутск, 2003.- С.26-41. ции «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность» (Иркутск, 13-16 сентября 1999 г.); Научной конференции «Пятые Макушинские чтения» (Томск, 25-26 мая 2000 г.); Международной научно-практической конференции «Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия» (Иркутск, 24-27 мая 2000 г.); Международной научной конференции «Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы» (Иркутск, 11-15 сентября 2000 г.); Международной научно-практической конференции «Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность» (Иркутск, 7 мая 2001 г.); Всероссийской научно-практической конференции «История России», А.П. Щапова в истории России: Первые Ща-повские чтения» (Иркутск, 10 октября 2001 г.); Международной научно-практической конференции «Мир центральной Азии. История. Социология» (Улан-Удэ, 9-11 февраля 2002 г.); Научной конференции докторантов, аспирантов, молодых преподавателей и исследователей гуманитарных кафедр «Диалог культур народов России, Сибири и стран Востока» (Иркутск, 25-26 апреля 2002 г.); Научно-теоретическом семинаре «Административное и государственно-правовое развитие Сибири XVII-XXI веков» (Иркутск, 12-13 ноября 2002 г.); Международной научной конференции «Сибирь на этапе становления индустриального общества в России (XIX - начало XX вв.) к 75-летию члена-корреспондента РАН Л.М. Горюшкина» (Новосибирск, 19-21 ноября 2002 г.); Международной научно-практической конференции «Россия и Сибирь: проблемы взаимодействия в региональной политике в исторической ретроспективе» (Иркутск, 25-26 февраля 2003 г.); Международной конференции «История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании» (Москва, 7-9 июня 2003 г.); Международной научной конференции «Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVII-XX вв.)» (Новосибирск, 19-20 июня 2003 г.); Научно-практической конференции «Государственно-правовое развитие Сибири» (п. Б.Коты, 18-21 августа 2003 г., Иркутск, 20-21 ноября 2003 г.); Международной научной конференции «Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Четвертые научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина (1919-1996)» (Барнаул, 3-5 октября 2003 г.); Всероссийской научной конференции «Сословное (народное) представительство и самоуправление в России XV - начала XXI вв. Третьи Щаповские чтения» (Иркутск, 8 октября 2003 г.); Научно-практической конференции «Сохранение и взаимопроникновение национальных культур как фактор устойчивого развития Приенисейского края» (Красноярск, 4-5 ноября 2003 г.), V Всероссийской научной конференции «Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XXI вв.» (Новосибирск, 26-27 ноября 2003 г.); Международной научно-практической конференции «Россия и Восток: взгляд из Сибири» (Иркутск, 20-22 мая 2004 г.); Региональной научной конференции «Проблемы самоуправления в истории Сибири XIX-XX вв.» (Новосибирск, 30 июня 2004 г.); Межрегиональной научно-практической конференции «Архивы и управление Восточной Сибирью. Теория и практика. Прошлое, настоящее и будущее» (Иркутск, 27 сентября 2004 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Правовое развитие Сибири в рамках реализации внутренней и внешней политики РФ: региональное правотворчество и правоприменение» (Иркутск, 28-29 ноября 2004 г.); Конференции «Государственные реформы М.М. Сперанского в исторической ретроспективе» (Новосибирск, 30 сентября-1 октября 2004 г.).

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы были и будут использоваться при создании коллективных монографий16 и обобщающих трудов по истории Сибири17, в учебном пособии (курсе лекций) по истории Сибири для студентов высших учебных заведений, подготовленном при поддержке института «Открытое общество» (фонд Сороса) группой профессоров Новосибирского, Томского, Омского и Иркутского государственных университетов.18 На основе материалов диссертации автором был разработан ряд спецкурсов, которые читаются на гуманитарном

16 М.М. Сперанский: сибиркий вариант имперского регионализма. - Иркутск, 2003.

17 Иркутск в панораме веков: Очерки истории города. - Иркутск, 2002; История Иркутской области. - В 2 т. (в печати).

Сравнительная история империй. Курс лекций, (в печати).

21 факультете Иркутского государственного педагогического университета. Материалы исследования могут быть полезны теоретикам и практикам государственного строительства для разработки основ и методов современной региональной политики в Российской Федерации.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сибирь в российском имперском регионализме"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В рассматриваемый в диссертации период происходило дальнейшее увеличение территории империи. К российскому государству отошли почти все Закавказье, Финляндия и Польша. Осуществлялось это различными способами. Один из них - объявление определенной территории, входящей в состав империи, своей государственной территорией (как, например, Закавказье). Другой способ - это сохранение на территории окраины собственной государственной структуры, которая была бы подконтрольна метрополии (Финляндия, Польша).

В связи с увеличением территории государства, изменением внешне-и внутриполитической обстановки самодержавие в начале XIX - начале XX вв. стремилось приспособить административную систему к изменяющимся условиям. С одной стороны, новая административная политика пыталась учитывать некоторые особенности вновь присоединенных земель и их населения; с другой - борьба различных правительственных группировок по вопросам окраинной политики вынуждала правительство к политическому лавированию между частичными преобразованиями и военно-полицейскими методами управления.

Усложнение задач государства толкало правительство к поиску оптимальной модели взаимоотношения с окраинами, созданию универсальной системы управления. Однако именно сложность этой задачи, обусловленная различными геополитическими, международными и иными факторами, порождала поливариантность управления и административного устройства окраин империи.

Представленные в диссертации основные модели окраинного управления империи отличались вариативностью и стремлением учитывать местную специфику инкорпорируемых территорий. Система окраинного управления имела ряд общих черт. Прежде всего, это наличие главы местной администрации в лице наместника или генерал-губернатора. Пользующийся личным доверием императора, он обладал широкой компетенцией и определенной долей автономии для решения на месте большинства возникавших вопросов. Второй особенностью этой системы являлось использование местных обычаев и местных институтов управления, судебной системы, активное привлечение национальной элиты к делам управления окраины. Третьей существенной особенностью было стремление к унификации системы управления всеми окраинами в целях их полной инкорпорации в империю.

Таким образом, Российская империя начала XIX - начала XX вв. представляла собой континентальное многонациональное государство, раскинувшееся на огромной территории от Балтики до Тихого океана. Характерными чертами российской окраинной политики были ее поливариативность и значительная гибкость, что в конечном итоге обусловливало столь длительное и стабильное существование самой империи.

На окраинную политику самодержавия несомненное влияние оказывали ресурсный и этнический факторы. Влияние ресурсного фактора находило выражение в законодательной политике и практике. В конце XIX в. в связи с усилившейся интеграцией окраинных земель в общероссийское экономическое и политико-административное пространство значение этнического и географического факторов во внутренней политике трансформируется. Стремление к экономической интеграции, которая стала рассматриваться как важнейший стимул к политической консолидации империи и изживанию национального сепаратизма, становится преобладающим. Это повлекло за собой изменения в административной и социокультурной политике центра по отношению к периферии и, как следствие, разработку единого законодательства.

Одним из направлений внутриполитической деятельности российского правительства в период конца XIX - начала XX вв. было завершение инкорпорации окраин в империю. Осуществляться он предполагалась посредством постепенной «русификации-унификации» окраин и остальной территории государства. Единая Россия должна была стать унифицированной не только в административном, но и в культурном, а значит, языковом смысле. Россия стремилась к сплочению державы, и «любые проявления нерусскости стали рассматриваться как признаки раздробленности, слабости и даже предательства».1105

Одно из важных мест во внутренней политике самодержавия занимала Сибирь. В экономике России на протяжении всего рассматриваемого периода Сибирь оставалась неизменным поставщика сырья, но само содержание понятия «сырьё» менялось. Если на протяжении XVII и первой половины XVIII вв. это была пушнина, то затем, в связи с истощением пушных запасов, открытием месторождений золота именно оно стало основной статьей сибирского «экспорта» в Европейскую Россию. Во второй половине XIX и начале XX столетий на первое место по значимости выходит продукция сельского хозяйства, прежде всего, масло. Именно это аграрное сырье служило источником для работы местной перерабатывающей промышленности и основной статьей внутреннего вывоза и экспорта за границу. Правительственная политика в экономических вопросах в первую очередь отражала интересы императорского Кабинета, казны и связанных с ними общественных слоев. Не случайно, в начале XX в. именно земельная рента, а не ясак и золото становятся основными источниками финансовых поступлений от эксплуатации сибирских земель. Это находило отражение в налоговом законодательстве и практике его реализации.

Ко времени крушения монархии население Сибири составляло примерно 7 % от общей численности народонаселения империи. При этом Сибирь давала около шестой части валового производства хлеба и около 2 % стоимости промышленного производства. На долю Сибири приходилось 8,3 % длины железных дорог, 6,5 % от числа перевозок, 5,5 % торговых заведений, 4 % наемных рабочих России. В городах проживало 1,2 % населения.

1105 Туомо Полвинен. Держава и окраина. - С.23.

430

Таким образом, Сибирь имела относительно развитое сельское хозяйство, средний по уровню развития транспорт, но весьма слабую промышленность.

В российском законодательстве применительно к Сибири на протяжении длительного периода можно наблюдать сочетание имперских признаков и регионализма. Наиболее ярко региональные мотивы проявились в первой четверти XIX в. и были связаны с преобразованием М.М. Сперанского. В конце XIX и начале XX столетия в законодательстве отчетливо прослеживается преобладание имперских тенденций, что было связано с формированием и реализацией на практике консервативной идеологии поздней империи.

В России характерной особенностью политики имперского регионализма стало образование высших правительственных комитетов по управлению конкретными регионами. В хронологическом отношении возникновение особых комитетов не было случайным. Это были периоды крупных административных преобразований или революционных выступлений. В XIX веке в Российской империи были образованы и длительное время существовали высшие территориальные комитеты: Первый и Второй Сибирские - 1821-1838 гг., 1852-1864 гг.; Кавказские комитеты, просуществовавшие под разными названиями с 1837 по 1882 гг.; Комитет по делам царства Польского - 1831-1841 гг.; Комитет Западных губерний - 1831-1848 гг.; Западный комитет - 1862-1865 гг.; Комитет по делам царства Польского- 1864-1881 гг.; Комитет Сибирской железной дороги - 1892-1905 гг.

Само их появление отражало изменение общего статуса окраины в составе империи, ее места в системе экономических, хозяйственных и социокультурных связей государства. В своей деятельности особые комитеты учитывали региональную специфику края, что повышало эффективность принимаемых управленческих решений. Процесс развития особых органов управления азиатскими территориями империи имел неравномерный характер, а само их возникновение обусловливались не стратегическими, а тактическими задачами, решаемыми властью на данном историческом отрезке времени. На всех этапах возникновения и деятельности особых комитетов по управлению Сибирью можно наблюдать осторожное, а по временам и достаточно активное вмешательство государства в жизнь данной окраины. Анализ политики имперского регионализма, выполненный на примере изучения деятельности особых комитетов по управлению регионом, позволяет заключить, что при несомненном учете специфики данной территории, конечная цель этих высших территориальных комитетов - теснее увязать Сибирь с Россией. Призрак потенциального сепаратизма неотступно преследовал сановный Петербург на всех этапах и уровнях развития взаимоотношений центра и периферии. Следствием этого стал отказ от политики «показной снисходительности» и переход к политике реальной унификации управления центра и окраин империи в конце XIX в.

Несмотря на существующие различия окраинных земель, общим признаком окраин империи, управляемых на «особом положении», было наличие в ней генерал-губернаторской власти. Возникнув в период Петровских преобразований преимущественно как административно-хозяйственная, к началу эпохи «великих реформ» генерал-губернаторская власть приобрела чрезвычайный политический характер. Она не прижилась в Европейской части страны, но получила дальнейшее развитие на окраинах, в местностях, управляемых на особом положении. Упразднение генерал-губернаторской власти означало высокую степень инкорпорации данной территории в систему общероссийских экономических, политических и социокультурных связей. Именно глубиной интеграции, сменой внешнеполитических ориентиров, возросшими внутриполитическими осложнениями следует объяснять изменения в географии генерал-губернаторской власти во второй половине XIX в. В начале XX в. в России действовало 9 генерал-губернаторств. Характерно, что 5 из них располагались на территории Азиатской части империи, отличавшейся ярко выраженным национальным, конфессиональным колоритом.

Генерал-губернаторы Сибири, равно как и других окраин империи, не только формально, но и на деле принадлежали к верхушке правящей бюрократии. Как правило, это были люди военные в чине генерал-лейтенанта или полного генерала, что соответствовало 3 и 2 классу Табели о рангах. По своим возрастным характеристикам это были вполне работоспособные, а не обремененные старческими недугами люди. Большинство из них до вступления в должность имели значительные опыт военной, а подчас и управленческой деятельности, что в глазах правительства служило залогом успешного решения стоящих перед ними задач. Уровень образования большинства генерал-губернаторов - кадетские корпуса - был типичным для крупных администраторов империи того времени. В Российском законодательстве XVIII в. наметилась, а в XIX в. усилилась тенденция к оформлению специальных норм, формирующих юридические основы государственной службы в Сибири. Базируясь на общеимперском законодательстве, организация генерал-губернаторской власти в Сибири в то же время основывалась на специально разработанных для данного региона законодательных актах, важнейшим из которых было «Сибирское учреждение» 1822 г.

Вторым человеком в иерархии местного сибирского управления был губернатор. В отличие от своих европейских коллег, сибирские губернаторы в реализации своих властных полномочий были ограничены наличием генерал-губернатора, с разрешения которого они действовали. Об этом свидетельствует как их юридическое, так и реальное положение в местной административной иерархии. Подобную специфику функций и полномочий сибирской губернской администрации обусловливала Сибирская реформа 1822 г. Наличие особого сибирского учреждения обусловило ситуацию, в результате которой ряд последующих нормативных актов, определяющих (корректирующих) юрисдикцию губернаторов, не распространялся на их сибирских коллег, о чем в документах особо указывалось.

Политическое значение губернаторов было несравненно ниже, чем политическое значение генерал-губернаторов. Если назначение генерал-губернатора традиционно являлось «личным выбором монарха», то кандидатов на губернаторский пост обычно представлял министр внутренних дел. Назначение же производилось высочайшим повелением. Губернаторские должности были не столь престижны (по сравнению с генерал-губернаторскими), поэтому в большинстве случаев кандидатами на эти посты выступали немолодые провинциальные чиновники (председатели палат, вице-губернаторы, губернские прокуроры или армейские генералы из числа тех, кто не надеялся на удачную военную карьеру). В частности, в период с 1822 по 1905 гг. на посту сибирских губернаторов (в Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской губерниях, Якутской и Забайкальской областях) побывало 84 человека (в том числе 12 забайкальских военных губернаторов, двое из которых имели чин генерал-лейтенанта, остальные были генерал-майорами). 34 губернатора являлись действительными статскими советниками, 3 имели чин статского (5 класс), 1 - надворного советника (6 класс). Можно сделать вывод о том, что в Сибири соотношение военных и гражданских чинов на губернаторских должностях было примерно равным. Всего за период 1822-1917 гг. (т.е. за 95 лет) в Сибири было 124 губернатора.

Характер деятельности губернатора во многом определялся его личными качествами. Именно они являлись важнейшим фактором, обусловливавшим действия губернатора. Роль губернатора в местном управлении была очень значительна. Не случайно именно губернатор - часто встречающийся представитель бюрократии в художественных произведениях.

Определенную специфику функций местной администрации (в том числе, губернаторов) определял состав населения в подведомственной губернии. Поэтому в Сибири, которая с XVII в. являлась местом массовой ссылки, надзор за ссыльными для губернаторов был одним из важнейших дел. Общее руководство пенитенциарными учреждениями края было возложено на генерал-губернатора как главное должностное лицо региона. Наделенный исключительно широкими полномочиями, наместник осуществлял контроль за деятельностью всех подчиненных учреждений в пределах вверенного ему генерал-губернаторства, в том числе за органами управления каторгой и ссылкой. Генерал-губернатор через подчиненных чиновников обеспечивал прием, распределение, сопровождение и в конечном итоге надзор за расположенными на подведомственной территории учреждениями пенитенциарной системы. В частности, на губернаторов (в том числе военных, например, в Забайкальской области) были возложены управление подчиненными полицейскими учреждениями, административно-полицейские, хозяйственные вопросы и проч. Губернатор должен был следить не только за состоянием тюрем и острогов, но и в целом за всеми ссыльными, находящимися на вверенной ему территории (в том числе политическими). Все дела в части управления ссылкой на губернском уровне аккумулировались в экспедиции о ссыльных, которая являлась одним из отделений губернского правления.1106 По вопросам политической ссылки генерал-губернаторы подчинялись начальнику Третьего отделения, а через него - императору. Губернаторы через генерал-губернатора подчинялись министерству внутренних дел, однако, на практике они находились в ведении Третьего отделения и начальника Сибирского жандармского округа, осуществлявшего контроль за функционированием местной администрации и соблюдением режима каторги и ссылки.1107

На основе анализа «Сибирского учреждения» и Устава о ссыльных можно сделать вывод о том, что компетенция генерал-губернатора по установлению и соблюдению режима политической ссылки ограничивалась распоряжениями самого императора, а впоследствии и шефа жандармов. Генерал-губернаторская власть выступала, прежде всего, в качестве органа надзора.1108

1106 ПСЗ-1. № 29125. П. 33,43,44. № 29128. П. 205, 214, 233-237.

1107 Положением 28 апреля 1827 г. вся территория империи была разделена па жандармские округа и отделения. В 1833 г. был создан VII жандармский округ с центром в Тобольске, а с 1839 г. - в Омске - Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. - Омск, 1995. - С. 121.

1108 Дамешек И.Л. Сибирь в системе имперского регионализма. - С.110-111.

Таким образом, при всем стремлении самодержавию так и не удалось выработать унифицированную систему управления российскими окраинами: столь значительна была специфика Кавказа, Польши, Финляндии, Сибири. Именно стремление к унификации, порождало поливариантность российской модели управления окраинами, и в конечном итоге, обеспечивало присутствие в политике элементов имперского регионализма.

Способность российской государственности учитывать региональную специфику территорий в практике административно-территориального устройства, законодательстве, конфессиональной политике обеспечивала не только эффективность и устойчивость имперского механизма управления, но в конечном итоге и само существование империи как таковой.

Список научной литературыДамешек, Ирина Львовна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ А. Законодательные акты

2. Акты, собранные кавказской археографической комиссией. (АКАК). Т. II-XII.

3. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собрание 1, 2, 3 (ПСЗ-1, ПСЗ-Н, ПСЗ-Ш).

4. ПСЗ-1. Т.8. № 5333. Наказ губернаторам.

5. ПСЗ-П. Т.12. 1837. Отд.1. № 10303. Общий наказ гражданским губернаторам.

6. Россия. Законы и постановления. Инструкция сенаторам, назначаемым для обревизования губерний. О первоначальных действиях сенаторов. СПб., 17 марта 1819 г.

7. Свод законов Российской империи. (СЗРИ) 1857 г. Том 2.4.1. Общее губернское учреждение.

8. Свод законов Российской империи. 1857 г. Т.2. Ч.Н. Особенные губернские учреждения. Учреждения управления сибирских губерний и областей.

9. Свод законов Российской империи. 1892 г. Т.2. Учреждение Сибирское.

10. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при правительствующем сенате. СПб., 1901. 1 полугодие 1140 е., II полугодие - 2332 с.

11. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.5. Законодательство периода расцвета периода абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1987. 527с.

12. Б. Делопроизводственные материалы

13. И. Всеподданнейшая записка финляндского генерал-губернатора 1898-1902. Спб., 1902. -65 с.

14. Всеподданнейшее прошение Кахетинских и Карталинских князей и дворян, представленное дворянским собранием 8 февраля 1810г. АКАК. Т.4. Л.21.

15. Всеподданнейший отчет наместника Кавказского по гражданскому управлению Кавказским и Закавказским краем 1861-1871 гг.- б/м., б/г. -43 с.

16. Всеподданнейший рапорт генерала Головина и сенатора Гана от 2 апреля 1841 г. № 246. АКАК. Т.9. Л.33.

17. Всеподданнейший рапорт графа Паскевича от 24 апреля 1830г. № 4. АКАК. Т.7. Л.47.

18. Всеподданнейший рапорт князя Цицианова от 19 февраля 1842г. АКАК. Т.2.Л.65.

19. Высочайшее повеление генералу Головину от 21 марта 1840г. АКАК. Т.9. Л.24.

20. Высочайше утвержденное мнение Госсовета 1 июня 1895 г. О преобразовании губернских установлений ведомства МВД в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской и об утверждении штата означенных установлений. Тобольск, 1895-50 с.

21. Григорьев Г.Г. О существе власти губернатора и его официальном положении среди губернских должностных мест. Записка губернатора Олонецкой губернии Григорьева в Комиссию о преобразовании губернских и уездных учреждений. б/м., 1871 - 66 с.

22. Журнал Комитета об устройстве Закавказского края от 22 января 1840г. № 20. АКАК. Т.9. Л.23.

23. Историческая записка Тифлисского гражданского губернатора д.с.с. Орловского от 6 февраля 1861г. Архив канцелярии Наместника. Дело времен.отд. по делам устройства края 1861 г. № 68, связка 2683.

24. Отчет по главному управлению Наместника Кавказского за первое десятилетие управления Кавказским и Закавказским карем его императорским высочеством великим князем Михаилом Николаевичем 6 декабря 1862-6 декабря 1872 гг. Тифлис, 1973. -414 с.

25. Отчет тайного советника Сперанского в обозрении Сибири с предварительными сведениями и основаниями к образованию ея управления. В кн. Прутченко С. «Сибирские окраины». СПб., 1899. Приложения.1. В. Сборники документов

26. Конституционная Хартия 1815 года и некоторые другие акты бывшего Царства Польского 1815-1881). Библиотека окраин России. № 5. Издание Н.Д. Сергеевского. Заслуженного профессора С.-Петербургского Университета. СПб., 1907.

27. Корево Н.Сеймовый устав для Великого Княжества Финландского высочайше утвержденный 20 июля 1906 года. С приложением и алфавитным указателем. СПб., 1913.

28. Материалы по финляндскому вопросу. Высочайший манифест от 3/5 февраля 1899 г. (Официальные документы, реляции, газетные и журнальные статьи и пр.). Берлин, 1901. - 128 с.

29. Сборник постановлений Великого княжества Финляндского за1890 г. Содержащий № 1-32 с хронологическим реестром. Гельсингфорс, 1891.

30. Сборник постановлений Великого княжества Финляндского за1891 г. Содержащий № 1-47 с хронологическим реестром. Гельсингфорс, 1892.

31. Сеймовый устав для Великого княжества Финляндского высочайше утвержденный 20 июля 1906 г. (Сост. Н.Корево. Председатель Высочайше утвержденной Комиссии для систематизации финляндских законов). СПб., 1913. -390 с.

32. Финляндская окраина России. Сборник статей, очерков, писем, документов и иных материалов для изучения так называемого «финляндского вопроса». Вып.1. -М., 1891.- 636 с.

33. Финляндская окраина России. Сборник статей, очерков, писем, документов и иных материалов для изучения так называемого «финляндского вопроса». Вып.2. - М., 1894.- 607 с.

34. Финляндская окраина России. Сборник статей, очерков, писем, документов и иных материалов для изучения так называемого «финляндского вопроса». -Вып.З. М., 1897. -377 с.

35. Сборник документов и материалов по истории государственного управления в России (XVI1-X1X вв.). Новосибирск, 2000. - 132 с.

36. Шиловский П. Акты, относящиеся к политическому положению Финляндии. СПб., 1903.

37. Г. Сборники статистических сведений и документов

38. Азиатская Россия. СПб., 1914г. - Т.1. - 576с.

39. Арсентьев К. Статистические очерки России. СПб., 1848.

40. Боголюбский И. Историко статистический очерк производительности Нерчинского горного округа с 1703 по 1871г. - Спб.,1872. - 86с.

41. Гагейместер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854.

42. Патканов С. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев. СПб., 1912

43. Писарев. М.Н. Сибирь. Историко-географический очерк. М.Петроград, 1915.- 172 с.

44. Сборник историко статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. СПб., 1875-1876.

45. Список высшим чинам государственного, губернского и епархиального управления. СПб., 1839 - 147 е.; 1894 г. - 223 +XXXIII е.; 1896 г. -230 +XXXVI с.

46. Список гражданским чинам первых III классов. Спб., 1858.

47. Список гражданским чинам IV класса. СПб., 1859 г. 792+24+25 е.; 1860 г.-833 +26 е.; 1870 г.-960+ 29 с.;1876 г.- 1499+41 е.; 1877 г.- 1544+47 с.

48. Список гражданским чинам пятого класса по старшинству. СПб., 1843 529 +XXVII е.; 1844 г. - 603 + XXIX е.; 1845 - 638+XXIX е.; 1846- 678+XXXII е.; 1848 845 +48+43+47 е.; 1851 г. - 856+48 с.

49. Список гражданским чинам пятого и шестого классов по старшинству. СПб., 1842-261 +LXVIII е.; 1845 г. 126+XXXI+235+LIII с.

50. Список гражданским чинам первых шести классов по старшинству. СПб., за 1848 г. 441 +43 е.; 1849 - 470+45 с.

51. Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников. СПб., 1810. -363с.

52. Статистические таблицы Российской империи за 1856г. СПб., 1858.1. Д. Календари

53. Адрес-календарь личного состава служащих в правительственныхи частных учреждениях города Иркутска на 1897-98 гг.- Иркутск, 1897;1901 г. Иркутск, 1901 г.

54. Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочихдолжностных лиц по всем управлениям в Российской империи на 1884 г. 41.-СПб., 1884.

55. Адрес-календарь Тобольской губернии на 1900 год. Тобольск,1899.

56. Восточно-Сибирский календарь на 1885 г. Иркутск, 1884.

57. Русский календарь на 1879 г. СПб., 18791. Е. Воспоминания. Письма

58. Арцимович В.А. Записка о предполагаемом учреждении генерал-губернаторств (1858 г.) в кн.: Лемке М. К. Очерки освободительного движения «шестидесятых годов». СПб., 1908. - С. 458-464.

59. Архив графов Мордвиновых. СПб., 1903. - Т.Ю.- 718 с.

60. В. Б-овъ. Эволюция сибирского областничества. (Доклад В.Е. Во-ложанина) //Сиб. жизнь. -1916. -№ 34. -С.2; № 35. -С.З.

61. Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск, 1988. -543с.

62. Басаргин Н.В. Записки декабриста // Своей судьбой гордимся мы. -Иркутск, 1973.-С. 19-75.

63. Белоголовый Н. Воспоминания сибиряка. Иркутск, 1988. - С. 235 -485.

64. Венюков М.И. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский // Русская старина. 1882. - № 2. - С. 523 - 562.

65. Гончаров И.А. По Восточной Сибири // Русское обозрение. 1891.- № 1.-С.5-29.

66. Граф Михаил Михайлович Сперанский, философские отзывы и афоризмы. // Русская старина. 1872. - Т. V. - С.68-70.

67. Дело об отделении Сибири от России / Публикация А.Т. Топчия, Р.А. Топчия; сост. Н.В. Серебренников. Томск, 2002 - 388 с.

68. Документы, относящиеся к Сибири, 1840-1864 гг. Выдержки из писем различных лиц к Д.И.Завалишину, 1840-1864. // Русская старина.- 1881.- Т. XXXII. С.387-418.

69. Заборинский И.А. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский в 1848 1856гг. // Русская старина. - 1883. - № 6. - С. 623 - 658.

70. Записка императора II о Кавказе, 1860 г. //Русская старина. -1882.- . Т. XXXVI. С.283-285.

71. Записки сенатора Синельникова. //Исторический вестник. 1895. -Т.59

72. Записки Ф.Ф.Вигеля. М., 1892. - 4.1-2.

73. Ив. Непомнящий. Сибирь и сибирские губернаторы. // Сибирские вопросы. № 45-46. СПб., 1911.- С. 71-75.

74. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986. - 752 с.

75. К истории покорения Кавказа: к характеристике кн. А.И. Барятинского. Заметки. Сообщил М.Я. Ольшевский. // Русская старина. 1880. -Т. XXVII. - С.156-158, 605.

76. Кеннан Ж. Сибирь! // Всемирный вестник. 1906. - № 3 (март). -С. 1-30, 1906. - № 5 (май). - С. 167-267.

77. Корнилов А. А. Воспоминания. // Земля Иркутская. 1997.- №8. -С. 42-52.

78. Кропоткин П. А. Дневники разных лет. М., 1992. - 471 с.

79. J1.K. Очерки сибирской жизни. // Сибирские вопросы. № 37-3839. СПб., 1911.- С.83-88.

80. Начало общественной деятельности сибирских областников //Старая Сибирь в воспоминаниях современников. Иркутск, 1939. -С.103-112.

81. Николай Николаевич Сулима, генерал-губернатор Сибири. Биографическая заметка и его письмо к сыну, 1840 г. // Русская старина. -1874. Т.Х. - С. 195-198.

82. Отзыв Аракчеева о Сперанском. // Русская старина. 1872 г. - T.V.- С. 470-472.

83. Очерки сибирской жизни//Сибирские вопросы. №9-10,- СПб., 1912.- С.71-81.

84. Падерин A.M. Записки сибиряка // Земля иркутская. 1995. - № 4.- С. 61 -70.

85. Пестель И.Б. Бумаги // Русский Архив. 1875. - Кн. 1.

86. Письма графа М.М. Сперанского к дочери из Пензы и с дороги в Сибирь//Русский Архив. 1868. - С. 1103 - 1212.

87. Письма М.М. Сперанского к дочери из Сибири // Русский Архив.1868.- С. 1681 1808.

88. Письма М.М. Сперанского к А.А. Столыпину // Русский Архив.1869. С. 1682- 1707., 1966- 1983.

89. Попов И.И. Забытые иркутские страницы: Записки редактора. -Иркутск, 1989.-384 с.

90. Потанин Г. Областническая тенденция в Сибири. -Томск, 1907. -64 с.

91. Потанин Г.Н. Областническая тенденция в Сибири //Отечество. -1995.-С. 84-98.

92. Потанин Г. Областное обозрение //Сибирские записки. -1917. -№3.- С.141-160.

93. Потанин Г. Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири.- Новосибирск, 1983. Т. 6.

94. Потанин Г.Н. Областничество и диктатура пролетариата //Сибирская газета -1991. -ноябрь, № 45. -С.8-9.

95. Потанин Г.Н., Васильева М.Г. «Мне хочется служить Вам, одеть Вас своей любовью»: переписка. / Сост. Н.В. Васенькин, Г.И. Колосова. Томск, 2004. 418 с. (Серия «Сибирский архив» Т.2).

96. Пургин Я. В царстве каторги. //Сибирские вопросы. № 9-10. СПб., 1912. - С.81-88.

97. Пущин И.И. Записки о Пушкине и письма. М.-Л., 1927

98. Рассказы иркутян современников Н.И. Трескина и М.М. Сперанского // Вагин В.И. Исторические сведения. Т.1. Приложения к главе 2. - С. 565 - 582.

99. Романов В. За Урал! Рассказ из воспоминаний о Сибири. // Русский вестник. Июнь 1883 . -Т. 165. - С. 425-492.

100. Секирский С.С. Штрихи к портрету высшей бюрократии: губернаторы и беллетристы. // История России XIX-XX веков: Новые источники понимания. М., 2001. - С.76-82.

101. Сенатор Корнилов. Замечания о Сибири. СПб., 1928. - 106с.

102. Сибирские письма.//Сибирские вопросы. №9-10. - СПб., 1912.- С.65-71.

103. Сидорченко В. «Дедушка Синельников». // Земля Иркутская. -1997. -№8. С. 27-29.

104. Синельников Н. П. Записки сенатора Н. П. Синельникова. // Исторический вестник. 1895. - №6. - С. 693-711.

105. Соколов-Костромской П. Записки колонизатора Сибири. СПб., 1903.- 104 с.

106. Старая Сибирь в воспоминаниях современников. Иркутск, 1939. - 149 с.

107. Струве Б.В. Воспоминания о Сибири // Русский вестник. 1888. -№ 4. - С. 145 - 184.; № 5. - С. 27 - 70.; № 6. - С.87 - 132.

108. Торгашев П. И. Сибирские воспоминания 1883-1903. // Голос минувшего.- 1914.-№10.-С. 110-150.

109. Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Иркутск, 1979. - Т.1. -480с.

110. Фролов А.Ф. Воспоминания по поводу статей Д.И. Завалишина // Русская старина. 1882. -№5.- С. 465 - 482.; № 6. - С. 701-714.

111. Шахеров В. А. М. Падерин «Записки сибиряка». 1995. - №3. - С. 63-66.

112. Шахеров В. А. М. Падерин «Записки сибиряка». 1995. - №4. -С. 60-63.

113. Штейнгейль В. И. Сибирские сатрапы // Дум высокое стремленье. -Иркутск, 1975.- С. 23-38.

114. Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Иркутск. 1985. - Т.1. -607с.

115. Щуцкий М.М. Из воспоминаний иркутских старцев. //Труды иркутской ученой архивной комиссии. Вып.2. - Иркутск, 1914.-С.200-237.1. Д. Летописи

116. Летопись города Иркутска XVII-XIX вв. Иркутск, 1996 - 320 с.

117. Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири: 1032-1882 г. Сургут, 1993-463 с.1. Е. Периодическая печать

118. Вестник Азии . № 2. - октябрь 1909 . - Харбин, 1909.

119. Исторический Вестник. Январь. T.XI. - 1883 г.

120. Русская старина. -Т.23 .- 1878 г., Т.24. 1879 г.

121. Сибирские вопросы. № 45-46. СПб., 1911, 1912. - № 28.

122. Сибирский архив. -1912. -Т.1.- №3.

123. I. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ Государственный Архив Иркутской Области

124. Ф. 24 Главное управление Восточной Сибири.

125. Ф. 25- Канцелярия Иркутского генерал-губернатора.

126. Ф. 32 Иркутское губернское правление.127. Ф. 162-В.И. Вагин.

127. Государственный Архив Новосибирской Области

128. Научно- справочная библиотека № 38/088 б/н.

129. Государственный Архив Омской Области

130. Ф.З. Главное управление Западной Сибири

131. Государственный архив Российской Федерации

132. Ф.109.- Ill отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.

133. Ф. 722 Великий князь Константин Николаевич.132. Ф.815 В.А.Арцимович

134. Российский государственный военно-исторический архив

135. Ф. 1.- Общее командование войсками

136. Ф.1.- Канцелярия военного министерства.

137. Ф.36. Канцелярия дежурного генерала Главного штаба Е.И.В

138. Ф.38. Департамент генерального штаба

139. Ф.408. Списки по старшинству генералов, штаб- и обер-офицеров. 1885-1917 гг.

140. Ф.409. Послужные списки офицеров (рукопись). 1861-1918 гг.

141. Российский государственный исторический архив

142. Ф. 468.- Кабинет его императорского величества.

143. Ф. 1149.- Департамент законов Государственного Совета.

144. Ф.1199 Высочайше учрежденная особая комиссия для выработки проекта законоположений по устройству черноморского побережья Кавказа.

145. Ф. 1218 Особая Комиссия для обсуждения законопроекта о порядке издания касающихся Финляндии законов и постановлений общего государственного значения.

146. Ф. 1251 Бумаги М.М.Сперанского.

147. Ф. 1254. Материалы учреждений Польши.

148. Ф. 1261.- Второе отделение собственной его императорского величества канцелярии.

149. Ф. 1263 Комитет министров.

150. Ф. 1264. Первый Сибирский комитет.

151. Ф. 1265. Второй Сибирский комитет.

152. Ф. 1266 Комитет западных губерний.

153. Ф. 1268. Кавказский комитет.

154. Ф. 1270. Комитет по делам Царства Польского.

155. Ф. 1273. Комитет Сибирской железной дороги.

156. Ф.1274. Совещание о поземельном устройстве Забайкальской области.

157. Ф. 1281 Совет министра внутренних дел.

158. Ф. 1282 Канцелярия министра внутренних дел.

159. Ф. 1284 Департамент общих дел МВД.

160. Ф. 1290 Центральный статистический комитет МВД.

161. Ф. 1315 Комиссия по Амурскому краю.

162. Ф. 1585 Временное присутствие для издания сборников местных законов для царства Польского.

163. Ф. 1586 Особое совещание о ссылке и каторге.

164. Ф. 1589. Пятое отделение собственной его императорского величества канцелярии.

165. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок

166. П.з. № 263. Историческая справка о ходе организации высшего гражданского управления Кавказского края.

167. П.з.№ 264. Материалы по вопросам экономического и политического состояния Кавакзского края.

168. П.з.№ 283. Материалы об устройстве городов и о губернском, уездном и сельском управлении в Царстве Польском, сведения о составе губерний Царства Польского 1859-1898, 1915.

169. П.з.№ 324. Материалы об управлении Финляндией (общие вопросы, исторические справки, 1900, 1907-1910, 1915).

170. П.з.№ 377. Материалы о Финляндских торговых судах. 19091917.

171. П.з. № 380. Материалы по разным вопросам управления Великим Княжеством Финляндским.(1890-1913 гг.)

172. П.з.№ 701. Материалы об управлении, положении, использовании труда ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев в Сибири. 1864-1911 гг.

173. П.з.№ 2483. Об изменении границ Забайкальской области.

174. П.з.№ 2484. Материалы по вопросам управления Кавказским краем 1860-1883.

175. П.з.№ 2524. Об учреждении Приамурского генерал-губернаторства.

176. П.з. № 2768. Материалы по делам Царства Польского

177. П.з.№ 2828. Всеподданнейшие отчеты по Иркутскому военному генерал-губернаторству 1884-1911 гг.

178. П.з.№ 2934. Материалы по вопросам Управления Западным краем и Царством Польским. 1866, 1905, 1909.

179. П.з.№ 2937. Историческая справка о порядке управления сибирскими губерниями и областями. (22 декабря 1903 г.).

180. П.з.№ 2941. Материалы по истории и управлению Кавказским краем.

181. П.з. № 2942. Всеподданнейшие записки главного управления гражданской частью на Кавказе 1882-1890, 1894 гг.1. МОНОГРАФИИ И СТАТЬИ

182. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. М., 1992. - Кн. 1. - 338 с.

183. Аверин М.Б. Государственное управление национальными окраинами Российской империи с середины 60-х годов XIX века до 1914 года ( на примере Великого княжества Финляндского). Дисс. К.и.н. Ульяновск, 1999.- 383 с.

184. Аверин М.Б. Финляндия и Польша в составе Российской империи: становление и развитие буржуазных судебных систем (сер. 60-х гг. XIX в. -1914 г.): Учеб. Пособие. Ульяновск, 2001.

185. Аверин М.Б. Великое княжество Финляндское и Царство Польское в государственном механизме Российской империи (середина 60-х годов XIX века 1881 год). - М., 2003.

186. Агапова Т.И., Изгоев В.Г., Карпенко З.Г., Романов В.В. Сибирская горнометаллургическая промышленность и предприятия Кабинета в XVIII середине XIX вв. // Промышленное развитие Сибири в феодальную эпоху (конец XVIII - середина XIX вв.). -М., 1982.

187. Агеев А.Д. Американский «фронтир» и сибирский «рубеж» как факторы цивилизованного разлома // Американский и Сибирский фронтир. Материалы международной научной конференции 4-6 октября 1996 г. Томск, 1997. - С. 30-36.

188. Административно- территориальное устройство России : История и современность / Общ. ред. Александр Владимирович Пыжиков . Москва : ОЛМА-ПРЕСС (Москва), 2003. - 317 с.

189. Азадовский М. Странички краеведческой деятельности декабристов в Сибири // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. - С.27-57.

190. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI-XX века. /В.В.Алексеев, Е.В.Алексеева, К.И.Зубков, И.В.Побережников. М., 2002.- 600 с.

191. Александров В.А., Покровский Н.Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. -339с.

192. Александрова Н.Н. Общественная жизнь Западной Сибири в середине 50-х начале 60-х гг. XIX века, (по материалам «Тобольских губернских ведомостей»), Дисс. К.и.н. М., 1996. -237 с.

193. Алексеев А.И. Николай Николаевич Муравьев // Первопроходцы. -Л.-М., 1983. С. 162-229.

194. Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки. Москва, 1982. - 151с.

195. Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Императорский период. Антология. Самара, 2000. 32 с.

196. Американские исследования в Сибири: Материалы Всерос. науч. конф. «Американский и сибирский Фронтир», 6-8 февр. 2001 г. -Томск, 2001

197. Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш., Дубенцов Б. Б. и др. Кризис самодержавия в России, 1895-1917. JI., 1984

198. Ананьич Б., Правилова Е. Имперский фактор в экономическом развитии России 1700-1914 гг. // Материалы международной конференции История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании. Москва, 7-9 июня 2003 г. www.empires.ru

199. Андреева В.М. У истоков кодификационных работ М.М.Сперанского//Правоведение. 1982. -№.1. - С.66-73.

200. Андриевич В.К. Сибирь в XIX столетии. СПб., 1889. - 4.1. -441с.

201. Андриевский И.Е. О наместниках, воеводах и губернаторах. -СПб., 1864- 156 с.

202. Анучин Е. Исторический обзор развития административно-полицейских учреждений в России с учреждения о губерниях 1775 г. и до последнего времени. СПб., 1872. - 372 с.

203. Анучин Е.Н.Исследования о проценте сосланных в Сибирь в период 1827-1846 годов. Материалы для уголовной статистики России. СПб., 1873.-246 с.

204. Архипова Т.Г. Высшие комитеты России второй четверти XIX в. (к истории кризиса феодально-крепостнической государственности). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1970.

205. Асалханов И.А. Сельское хозяйства Сибири конца XIX начала XX в. -Новосибирск, 1975.

206. Аскенази Ш. Царство Польское в 1815-1830гг.(перевод с польского). -М.,1915. -168 с.

207. Базалийская О. Иркутские правители в воспоминаниях современника. // Земля Иркутская. 1997.- №8. - С. 30-34.

208. Барсуков А.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. -М., 1891.- Т.1. 672 е.; Т.2. - 321с.

209. Бардах 10. История государства и права Польши. М., 1980.

210. Барретт Т. М. Линии неопределенности // Американская русистика: Вехи историографии последних лет: Императорский период: Антология. Самара, 2000. - С. 163-194.

211. Бахтурина А.Ю. Институты и структуры управления окраинами России XIX начала XX в. // Административно-территориальное устройство России. История и современность. -М., 2003. С. 169-201.

212. Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.) М., 2004.

213. Башарин Н.П. Характер вхождения Сибири XVI -XVII вв. в состав России и его историческое значение // Актуальные проблемы истории Восточной Сибири. Тезисы докладов к региональной конференции 15-17 ноября 1983 г. Иркутск, 1983. -С. 66-67.

214. Бегеулов P.M. Центральный Кавказ в XVII-первой четверти XIX века: очерки этнополитической истории России. Карача-евск, 2005.

215. Беккер С. Россия между Востоком и Западом: интеллигенция, национальное русское самосознание и азиатские окраины. // Ab Imperio: № 1. 2002. - С.443-464.

216. Бердников Л.П. Вся красноярская власть. Очерки истории местного управления и самоуправления (1822-1916) : Факты, события, люди. Красноярск, 1995.

217. Берендтс Э.Н. О прошлом и настоящем русской администрации: (Записка, сост. В дек. 1903 г.). Спб., 1913.

218. Борисов В.И., Ошеров В.Б., Савельев Ю.А. Политика царизма в отношении Финляндии на рубеже XIX-XX веков. М., 2003.

219. Большакова О.В. Российская империя: система управления (Современная зарубежная историография). Аналитический обзор. М.: ИНИОН, 2003.

220. Бородкин М.М. Из новейшей истории Финляндии. Время правления Н.И.Бобрикова. Спб., 1905.

221. Бородкин М.М. Памяти Финляндского генерал-губернатора Н.И. Бобрикова. Харьков, 1905.

222. Бородкин М.М. Финляндская окраина в составе русского государства. Спб., 1906. - 111 с.

223. Бородкин М.М. История Финляндии. Время императора Николая I. СПб., 1907.

224. Бродель Ф. Время мира. М., 1992. - 679с.

225. Бурдье Пьер. Социология политики. М., 1993. - 336 с.

226. Бурдье Пьер. Идентичность и репрезентация. // Ab Imperio. -№3. С.52-64.

227. Бердников Л.П. Вся красноярская власть Очерки истории местного управления и самоуправления (1822-1916) : Факты, события, люди. Красноярск, 1995.

228. Буцинский П.Н. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Сочинение И. Барсукова: Рецензия. СПб., 1895. -78с.

229. Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ея насельников. Харьков, 1889. - 345с.

230. Бычков И.А. М.М. Сперанский генерал-губернатор В Сибири и возвращение его в Петербург // Русская Старина. - 1902. -Январь. - С. 141-174.

231. Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа Сперанского в Сибири с 1819 по1822 гг. СПб., 1872. - Т.1. -808с.;Т.2. - 752 с.

232. Вагин В.И. К биографии графа Н.Н.Муравьева-Амурского. (Рукопись). ГАИО. Ф.162. Оп.1.Д. 81. 24 Л.

233. Вагин В.И. Муравьевское время в Сибири. (Рукопись). ГАИО. Ф. 162. On. 1. Д.47.48 Л.

234. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001.- 416 с.

235. Валлерстайн И. Конец законного мира. Социология XX века. -М., 2004.-368 с.

236. Василенко И.А. Административно государственное управление как наука // Социологические исследования. - 1993. - № 8. - С. 89-94.; №9.- С. 98-107.

237. Ватин В.А. К юбилею областничества//Сиб. архив. -1915. -№ 12. -С.563-570.

238. Велев В. Окраины ли «Западные окраины».// Bulgarian historical review. -София. №3-4. 1999. -С.139-151.

239. Вернадский П.Б. Очерк истории права русского государства XVIII-XIX вв. Прага, 1902.

240. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI начала XVIII в. - Новосибирска, 1990.- 369 с.

241. Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI начала XVIII в. - Новосибирск, 1990. - 369 с.

242. Винокуров М.А., Суходолов А.П. Экономика Сибири. 19001928.- Новосибирск, 1996.

243. Власенко Н.А. Государственно-правовая реформа в регионах России в 90-х гг. XX в. // Иркутская область в панораме веков. Материалы научно-практической конференции. 23 сентября 1997 г. Иркутск, 1997. - С. 9-13.

244. Власть. Губернаторы России: краткий биографический справочник. М., 1996.-271 с.

245. Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI начало XX в.). - М.: Просвещение, 1973.-159с.

246. Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI начало XX в.). - М.: Просвещение, 1973. 159 с.

247. Власть, общество и реформы в России (XVI начало XX века) : материалы Науч.-теорет. конф., 8-10 дек. 2003 г. / Редкол. : Л.А. Вербицкая и др. - СПб., 2004.

248. Вопросы социальной истории России конца XVIII начала XX вв. : Сб. науч. тр. М-во образованияи науки. Российской Федерации, Ом. гос. пед.ун-т, Каф. отеч. Истории./ под ред. В.Н. Худякова. - Омск, 2004 .

249. Выдающиеся губернаторы тобольские и сибирские: XVIII-XX в. -Тюмень, 2000.-486 с.

250. Выдающиеся Тобольские и Сибирские губернаторы / Сост.: С. Пархимович и С. Туров . Тюмень, 2000.

251. Гольдфарб С.И. Газета «Восточное обозрение» 1882-1906. -Иркутск, 1997.- 218 с.

252. Гольдфарб С.И. Газетное дело в Сибири. Первая половина XIX-начало XX века. Иркутск, 2002.

253. Гончаров Юрий Михайлович Городская семья Сибири второй половины XIX начала XX в. - Барнаул, 2002.

254. Гончаров Юрий Михайлович. Мещанское сословие Западной Сибири второй половины XIX начала XX века. Барнаул, 2004.

255. Гончаров Юрий Михайлович. Семейный быт горожан Сибири второй половины XIX начала XX века. Барнаул, 2004.

256. Гончаров Ю.М., Скубневский В.А. Города Западной Сибири во второй половине XIX-начале XX в Барнаул, 2003.

257. Гончаров Ю.М., Скубневский В.А., Старцев А.В. Купечество Алтая второй половины XIX-начала XX в. Барнаул, 2001.

258. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1-3. - М., 19461961.

259. Гессен С.Я. Окраинные государства Польша, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Л., 1925. - 152 с.

260. Герсеванов Н.Б. Замечания о торговых отношениях Сибири к России//Отечественные записки. 1841. - Т. 14. - С.23-34.

261. Герсеванов Н.Б. Ответ на возражения г-на Мордвинова // Отечественные записки. 1842. - Т. 23.- С. 48-56.

262. Гефтер М.Я. Россия в Сибири // Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. М, 1991.- С. 380 -393.

263. Голицын Ю. Генерал-губернатор в истории России. // Наша власть: дела и лица: ежемесячный общественно-политический журнал. № 1.- 2001.- с.54-57.

264. Гольдфарб С.И. Газета "Восточное обозрение" (1882-1906). -Иркутск, 1997.-218с.

265. Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. М., 1999.

266. Горизонтов Л.Е. Выбор носителя "русского начала" в польской политике Российской империи. 1831 1917. / Горизонтов, Леонид Ефремович. // Поляки и русские в глазах друг друга. - М., 2000.-С. 107-116.

267. Горизонтов Л.Е. «Большая русская нация» в имперской и региональной стратегиях самодержавия // Пространство власти: Исторический опыт России и вызовы современности. М., 2001. -С.129-151.

268. Города Сибири XVIII-начала XX в. : Сб. науч. ст. Рос. акад. наук. Сиб. отд-ние. Ин-т истории, М-во образования Рос. Федерации. Алт. гос. ун-т. . Барнаул, 2001.

269. Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков. Конец XIX-начало ХХв. Новосибирск, 1967.

270. Горюшкин Л.М. Место Сибири в составе России в период капитализма // Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1968.- С. 37 - 50.

271. Горюшкин Л.М. Аграрные отношения В Сибири периода империализма (1900 1917). - Новосибирск, 1976.

272. Горюшкин Л.М. Экономическое развитие Сибири в конце XIX-начале- XX веков. Новосибирск. 1990.

273. Горюшкин Л.М., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI начало XX вв.). - Новосибирск, 1984.

274. Государственное управление и местное самоуправление / под ред. Ивановой. СПб., 2000.- 212 с.

275. Государственное управление и местное самоуправление в полиэтнической социокультурной среде. (Материалы к международному симпозиуму в г. Туапсе 7-9 июля 1999 г.). Отв. Ред. В.Г.Игнатов. Ростов/н Дону., 1999. - 228 с.

276. Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Русский Архив. Ноябрь-декабрь. -1868.

277. Градовский А.Д. Начала русского государственного права // Собр. соч. -Спб, 1904. Т.9. - С. 1 -406.

278. Грамота Великого Новгорода и Псков. М.,Л., 1949.

279. Граф Амурский // Колокол. 1863. JI. 175. 15 декабря. С. 1444.

280. Граф Амурский и его поклонники // Колокол. 1861. J1. 109. 15 октября. С. 910-911.

281. Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. М.,1991. - 168 с.

282. Губернаторы Сахалина / Арх. отд. Администрации Сахал. обл. Гос. арх. Сахал. обл. / Гл. ред. А. И. Костанов Южно-Сахалинск, 2000.

283. Давидсон А. Историк в постимерском пространстве. // Материалы международной конференции История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании. Москва, 7-9 июня 2003 r.http: www.empires.ru

284. Дамешек И.Л. Административные преобразования в Сибири в первой четверти XIX века // Сибирский город XVIII начала XX веков. Иркутск, 1998. С.55-66.

285. Дамешек И.Л. И.Б.Пестель в Иркутске // Дуловские чтения 1997г. (секция истории): Мат.докл. и сообщ.- Иркутск, 1998. -С.22-25.

286. Дамешек И.Л. Материалы фондов ГАИО как источник изучения административной деятельности генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н.Муравьева (1847-1861 гг.) // Архивы источник истины: Мат.науч.-практ. конф. - Иркутск, 1998.- С. 104-107.

287. Дамешек И.Л. Н.Н.Муравьев и организация Забайкальского областного управления в г.Чите.// Сибирский город XVIII начала

288. XX веков.-Иркутск, 1998.- С.33-39.

289. Дамещек И.Л., Дамешек Л.М. «Кедр», обгоняющий время. (Очерки истории винокуренной промышленности Прибайкалья XVII -XX вв.) // Монография.-Иркутск, 1998. 151с.

290. Дамешек И.Л. Окраинная политика в системе внутренних мероприятий самодержавия в первой половине XIX в.// Вестник международного центра азиатских исследований,- Иркутск, 1999.- С. 166-172.

291. Дамешек И.Л. Место Сибири в общероссийской экономической системе (первая половина Х1Хв).// Иркутский историко-экономический ежегодник 1999. Иркутск, 1999.- С.96-104.

292. Дамешек И.Л. Использование краеведческого материала при изучении темы «Реформы М.М. Сперанского»// Опыт и проблемы преподавания истории и обществоведческих дисциплин в школе и ВУЗе:Мат науч-практ. конф. Иркутск, 1999. - С.57-62.

293. Дамешек И.Л. Источники изучения сибирского аспекта окраинной политики России в первой половине XIX в.// Проблемы истории Сибири накануне XXI в.: Материалы Дуловских чтений 2000г. Иркутск, 2000. - С.24-27.

294. Дамешек И.Л. Первый период деятельности Н.Н.Муравьева в Сибири (1847-1851 гг.)// Проблемы истории Сибири накануне

295. XXI в.: Материалы Дуловских чтений 2000 г. Иркутск, 2000. -С.27-30.

296. Дамешек И.Л. Материалы фондов ГАИО как источник изучения административной политики правительства в Сибири в середине XIX в.// Вторые Романовские чтения. Иркутск, 2000.- С.81-87.

297. Дамешек И.Л. Азиатская окраина России во внутренней политике правительства первой половины XIX в. (административный аспект) // Вестник международного центра азиатских исследований. Иркутск, 2000.-С. 74-84.

298. Дамешек И.Л. Российские окраины во внутренней политике империи. // Вестник международного центра азиатских исследований. Иркутск, 2001.-С. 119-127.

299. Дамешек И.Л. Территория и население Восточной Сибири первой половины XIX в. // Иркутский историко-экономический ежегодник 1999. Иркутск, 2001.- С.78-80.

300. Дамешек И.Л. Польский вопрос в российском правительстве первой половины XIX в.// Сибирско-польская история и современность: актуальные вопросы: Сборник материалов международной научной конференции. Иркутск,2001.- С. 152-157.

301. Дамешек И.Л. Военно-управленческие функции сибирской администрации. // Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность: Материалы международной научно-практической конференции. Иркутск, 2001.-С.190-191.

302. Дамешек И.Л. Проблема модернизации системы государственного управления в Сибири в трудах областников. // «История России» А.П.Щапова в истории России: Первые Щаповские чтения: Материалы Всероссийской научн.-практ. конф. -Иркутск, 2002,- С.34-35.

303. Дамешек И.Л. Сибирский регионализм М.М.Сперанского в оценке местного общества. // Вестник международного центра азиатских исследований. -Иркутск, 2002.- С. 192 197.

304. Дамешек И.Л., Дамешек Л.М. Народы Сибири в законодательном механизме империи XVIII XIX вв.// Мир Центральной Азии. История.Социология. Том II. Часть I. Материалы международной научной конференции. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2002.- С.69-73.

305. Дамешек И.Л. Имперская модель управления окраинами.// Гуманитарный ежегодник. Выпуск III. Сборник научных трудов аспирантов и соискателей. Новосибирск, 2002.- С.26-35.

306. Дамешек И.Л. Имперская модель управления окраинами // Гуманитарный ежегодник. Выпуск III. Сборник научных трудов аспирантов и соискателей.- Новосибирск, 2002.- С.26-35.

307. Дамешек И.Л. Сибирь в системе имперского регионализма (Компаративное исследование окраинной политики России в первой половине XIX в.). Иркутск, 2002.- 208 С.

308. Дамешек И.Л., Дамешек Л.М., Перцева Т.П., Ремнев А.В. М.М.Сперанский: сибирский вариант имперского регионализма. Иркутск: Оттиск, 2003. 264 С.

309. Дамешек И.Л., Дамешек Л.М. Город в системе губернского управления // Иркутск в панораме веков: Очерки истории города. Иркутск, 2003.-С.149-159.

310. Дамешек И.Л., Гаврилова Н.И. Развитие городского управления и хозяйства. // Иркутск в панораме веков: Очерки истории города. Иркутск, 2003 - С. 159-176.

311. Дамешек И.Л. Соотношение имперских принципов и регионализма в российском законодательстве.// Гуманитарные науки в Сибири. Серия: отечественная история.2003 г №: 2. Новосибирск: СО РАН, 2003 г. - С. 53-55.

312. Дамешек И.Л. Управление окраинами в Российской империи (Закавказье и Финляндия в первой половине XIX века). // Вестник Евразии. 2003 г. № 1 (20). Москва, 2003 г. - С. 156-175.

313. Дамешек И.Л. Российские окраины в административной политике империи XVIII- начала XX в.// Население, управление, экономика, культурная жизнь Сибири XVII- начала XX в.: Сборник научных статей. Барнаул, 2003. - С.82-86.

314. Дамешек И.Л. Генерал-губернаторы Азиатской России как институт власти и его особенности // Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XXI вв. : Материалы V Всероссийской научной конференции. -4.1. Новосибирск, 2003.-С.38-40.

315. Дамешек И.Л. Сибирское общество второй половины XIX -начало XX в.: взгляд на власть и нужды региона. // Местное самоуправление в истории Сибири XIX XX в. Сборник материалов региональной научной конференции. - Новосибирск, 2004. - С.60-67.

316. Дамешек И.Л. Особые комитеты как форма управления окраинами империи. В XVIll-нач. XX вв. // Вестник Бурятского университета. Серия история. Вып.8. Улан-Удэ, 2004 г. - С. 16-28.

317. Дамешек И.Л. Генерал-губернаторский корпус Азиатской России. Социологический портрет. // Известия Иркутской государственной экономической академии 2004 г. №2 (39). - С. 100-106.

318. Дамешек И.Л. Высшая сибирская бюрократия и проблема модернизации административной модели региона (вторая половина XIX начало XX вв.) // Известия Иркутской государственной экономической академии 2004 г. - № 3 (40)- С.98-104.

319. Дамешек И.Л. Сибирское общество второй половины XIX -начала XX вв.: взгляд на власть и нужды региона.// Местное самоуправление в истории Сибири Х1Х-ХХ вв. Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск, 2004. - С.60-68.

320. Дамешек И.Л. Высшая сибирская администрация в оценке местного общества (вторая половина XIX-начало XX вв.) //Проблемы социально-экономического и культурного развития Сибири XVII-XX вв. Новосибирск, 2005. -С.205-215.

321. Дамешек И.Л. Имперская концепция власти на российских окраинах (вторая половина XIX начало XX вв.) // Вестник НГУ. Серия: История, филология / Новосиб. Гос. Ун-т. Новосибирск, 2005. - Т.4 - Вып.2: История. - С.40-44.

322. Дамешек И.Л. Российские окраины в имперской стратегии власти (начало XIX начало XX вв.). - Иркутск, 2005. - 246 с.

323. Дамешек И.Л.Роль этнического и природно-географического факторов в окраинной политике Российской империи. // Азиатекая Россия: люди и структуры империи: сборник научных статей. К 50-летию со дня рождения профессора А.В.Ремнева. Омск,2005. С.155-162.

324. Дамешек И.Л. Российская империя и окраины: типология и региональные особенности. // Сборник научных трудов исследователей, аспирантов и соискателей. Серия: история. Иркутск,2006. С. 67-73.

325. Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX начало XX в.). - Иркутск, 1986. - 168с.

326. Дамешек Л.М. Из истории развития скотоводства у народов Восточной Сибири в первой половине XIX века // Сибирский исторический сборник (Социально экономическое и политическое развитие Сибири). - Вып.2. - Иркутск, 1974.-С.3-14.

327. Дамешек Л.М. Ясачная политика царизма в Сибири в XIX -начале XX в. Иркутск:, 1983.- 136с.

328. Дамешек Л.М., Кузнецов А.С. Сибирская реформа 1822г.// Очерки истории Сибири. Иркутск, 1973. - Вып.З.- С. 116 -146.

329. Даниленко А.В.Сибирское областничество 60-90-х. годов XIX века о странах Востока (по материалам сибирской прессы и публицистики) // Взаимоотношения России с афроазиатскими странами в XIX-начале XX веков, Иркутск, 1987-С. 141-150.

330. Даниленко А.В. Вопросы экономического развития Восточной Сибири во второй половине XIX в. В постановке областников «демократического периода» их истории // Вопросы социально-экономического развития Восточной Сибири (XIX-XX вв.). Чита, 1989- С. 18-34.

331. Дворянов В.Н. В сибирской дальней стороне.Очерки истории царской каторги и ссылки. 60-е годы XVIII в. 1917 г.). -Минск, 1971.

332. Демографическое развитие Сибири периода феодализма: Сб. научн. трудов. Новосибирск, 1991. - 191с.

333. Дерлугьян Г.М. Была ли Российская империя колониальной? // Международная жизнь. 1991. № 2. С. 78 88.

334. Драго Р. Административная наука. М., 1982. - 245с.

335. Друнин В.П. Польша, Россия и СССР. Л., 1928. - 220с.

336. Дубинина Н.И. Приамурский генерал-губернатор Н. Л. Гон-датти Н. Дубинина. Хабаровск, 1997.

337. Дубровский К.В. От идеалов к действительности. (Областническая идея в прошлом и настоящем). -Иркутск, 1917. -20 с.

338. Дусаев Р.Н. Уголовное уложение Великого княжества Финляндского. -Ленинград, 1988. 168 с.

339. Дулов А.В. Петрашевцы в Сибири. Иркутск, 1996. -300с.

340. Дусаев Р.Н. Кодификация уголовного законодательства Финляндии XIX века. Дисс. Докт. Юрид. Наук. СПб., 1992.

341. Дуэль в Иркутске // Колокол. 1860. Л.67. 1 апреля. С. 566.

342. Дьякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (19 в.) // Вопросы истории. 1995. № 9. С. 130 - 142.

343. Единархова Н.Е. Кяхта и кяхтинская торговля (40 60 годы XIX в.) // Взаимоотношения России со странами Востока в середине XIX - начале XX вв. - Иркутск, 1982. - С. 12 - 35.

344. Единархова Н.Е. (Кудрявцев ф.А.) Восточная Сибирь и сопредельные страны в XIX в. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Иркутск, 1996. - С. 3-6.

345. Ермолинский Н.П. Михаил Сперанский. Иркутск, 1997. -400с.

346. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. - 368с.

347. Ефимов И.В. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский перед судом профессора П.Н.Буцинского. СПб., 1896. - 162 с.

348. Завалишин Д.И. Амурское дело и его влияние на Восточную Сибирь и Государство // Русская старина, 1881. Т.32. С. 75 -1 10,387 -418.

349. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. - 288с.

350. Законодательные (представительные) органы власти в Приморском крае. История, современность, тенденции развития. Материалы региональной научно-практической конференции (Владивосток, 26-27 октября 1999г.) Часть 2. Владивосток, 2000.- 100 с.

351. Зарождение сибирского областничества //Старая Сибирь в воспоминаниях современников. -Иркутск, 1939. -С.23-41.

352. Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (Историко-демографический анализ). Новосибирск, 1991.

353. Зверев В.А. Воспроизводство сельского населения Сибири (вторая половина XIX-начало XX вв. ). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук.- Новосибирск, 1992.

354. Зверев В.А. Региональные условия воспроизводства крестьянских поколений в Сибири (1861- 1917 гг.). Новосибирск, 1998.

355. Зиссерман АЛ. Фельдмаршал князь Барятинский. 1815-1879. В 3-х т. -М., 1888-1891.

356. Зиновьев В.П. Рабочее движение в Сибири в мануфактурный период : Автореф. дис. на соиск. учен. степ, д-ра ист. наук : 07.00.02 Гос. ун-т Томск, 1992.

357. Зиновьев В.П. Правовой статус наемных рабочих сибирских мануфактур XVIII XIX вв. // Проблемы истории и исторического познания : Сб. науч. ст., посвящ. 60-летию Э.И. Черняка. Томск, ,2001.-С. 76-84.

358. Зиновьев В.П. Рабочие Сибири 1907-1917 гг. //Рабочие Сибири в период капитализма -Томск, 1979.

359. Зиссерман АЛ. Фельдмаршал князь Барятинский. 1815-1879. В 3-х т. М., 1888-1891.

360. Зырянов Н. П. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861-1914 гг.) // Исторические записки. -М., 1982.-Т. 107.

361. Иванов В. А. Губернское чиновничество 50-60-х гг. XIX в. в России (по материалам Московской и Калужской губерний). Ис-торико-источниковедческие очерки. Калуга, 1994.

362. Иваненко В.Н. Гражданское управление Закавказьем от присоединения Грузии до наместничества Великого князя Михаила Николаевича. Исторический очерк. Тифлис, 1901.

363. Иваненко В. Разлад между уголовным законом и обычаем на Кавказе и его влияние на преступность. // Русская мысль. № 5-6. -1904 г.

364. Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин // Уч.зап. Казанского университета. Т.58. - 1891. № 6, ноябрь - декабрь.

365. Из записок барона (впоследствии графа) М.А. Корфа // Русская старина. -1900. Т. 101.

366. Императорский кабинет и Муравьев-Амурский // Колокол. 1860. № 87 88. 15 декабря. - С. 721 - 742.

367. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. В 2 т. СПб., 2003.

368. Историческая демография Сибири: Сб.научн. трудов. Новосибирск, 1992. 237с.

369. Исторический опыт социально демографического развития Сибири: тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции 12 - 14 декабря 1989г - . Новосибирск, 1988.

370. Вып. 1. Демографическая практика в Сибири в эпоху феодализма и капитализма. 136с.

371. История Бурят-Монгольской АССР. -Т.1. Улан-Удэ, 1954. - 495с.

372. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917г.). - М., 1991.- 471с.

373. История Польши. М., 1954. - Т. 1.- 658с.

374. История России. С начала XVIII до конца XIX века (под ред. А.Н.Сахарова). М.,1996. - 544с.

375. История Сибири. Л., 1968. - Т. 2. - 538 с.;Т.З. - 524 с.

376. История Сибири. (Учебное пособие). Томск, 1987. - 472с.

377. История СССР с древнейших времен до Великой октябрьской революции. -М., 1967. Т. 3. - 748с.; Т. 4. - 744с.

378. Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск, 1959. 256 с.

379. Кабузан В.М., Троицкий С.М. Численность и состав населения Сибири в первой половине XIX в. // Русское население Поморья и Сибири. М., 1973. - С. 23 - 38.

380. Кавказ между Западом и Востоком : межвуз. сб. науч. тр. / Отв. Ред. Магаяева П.И. Карачаевск, 2003.

381. Каменский А.Б. «Средневековье» и «Новое время»: границы понятий в контексте русской истории. // Историк во времени : Третьи Зимин, чтения: Докл. и сообщ., 26-28 янв. 2000 г. / Сост. Е. А. Антонова . Москва, 2000. - С. 43 - 61.

382. Каменский А.Б. Взгляд на историю местного управления. // Политические исследования (Полис) : Научный и культурно-просветительский журнал. Polis (Political Studies). -№ 1. М.1991. -С. 27-31.

383. Каменский А.Б. Элиты российской империи и механизмы административного управления // Материалы международной конференции История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании. Москва, 7-9 июня 2003 г. http: // www.empires.ru

384. Каменский З.А. Методология историко-философского исследования. Ин-т философии РАН . Москва, 2002. - 370 с.

385. Капеллер А. Россия многонациональная империя. - М., 1997. -357 с.

386. Кастельсткая З.Д. Из истории туркестанского края. М., 1980.

387. Кашик О.И. Торговля в Восточной Сибири в XVII начале XVIII вв. (по данным таможенных книг Нерчинска, Иркутска, Илимска) // Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока. -Иркутск, 1960. - С. 41 -44.

388. Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX веке // Вопросы истории. 1983. №4. - С. 35 -48.

389. Киняпина Н.С. Внутренняя политика царизма в первой половине XIX в. (Обзор)//Вопросы истории. 1968. -№9.

390. Клер JI.C. органы управления Нерчинской каторгой (середина XIX- 1917 г.).// Ссыльные революционеры в Сибири. (XIX. В.-1917). Вып.П. Иркутск, 1989.

391. Клер J1.C., Шостакович Б.С. Второе комендантское управление на Нерчинских заводах (1864-1874). // Ссыльные революционеры в Сибири. (XIX в.- февраль 1917 г.). Сборник научных трудов. Вып. 10.- Иркутск, 1987.-С. 47-56.

392. Коваль С.Ф. Декабристы и общественное движение 50-х -начала 60-х годов XIX века // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. - С. 263 -278.

393. Коваль С.В. Сибирское областничество второй половины XIX века и современность //История и общество в панораме веков. ч.1. -Иркутск, 1990. -С. 145-148

394. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. 2-е изд., доп. М., 2003.-486 с.

395. Кодан С.В. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX в. (Учебное пособие). -Иркутск, 1980.

396. Кодан С.В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX в. // Историко- правовые исследования. М., 1982.

397. Кодан С.В. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование). Иркутск, 1983.

398. Кодан С.В. Ссылка в демографических процессах Сибири первой половины XIX в. // Исторический опыт социально демографического развития Сибири. - Вып.1. - С. 70 - 72.

399. Кодан С.В. М.М. Сперанский и кодификация сибирского законодательства // Политика самодержавия в Сибири XIX начала XX века. - Иркутск, 1988. - С. 114 - 123.

400. Кодан С.В., Шостакович Б.С. Сибирская политическая ссылка во внутренней политике самодержавия (1825-1861 гг.) // Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1991. - Вып.12. - С.34-42.

401. Козьмин И. Областничество//Сиб. зап. -1917. -№ 6. -С.70-83.

402. Колесников А.Д. Особенности русской колонизации Сибири // Сибирь в прошлом, настоящем и будущем. Вып. 3. История и культура народов Сибири. Тезисы докладов Всесоюзн. научн. Конференции (13 15 октября 1981г.). - Новосибирск, 1981. -С. 85 - 87.

403. Колониальная политика русскго царизма в Азербайджане в 20-60г. XIX в. M.-JI.,1936. - Т.1. - 463с.; Т. 2. - 478 с.

404. Колосов Е. Два русских областника М.П. Драгоманов и Г.Н. Потанин //Сиб. зап. -1916. -№3. -С. 123-153.

405. Колосов Е. Сибирские областники о прошлой и краевой интеллигенции // Сиб. зап. -1916. -№3. -С.206-220.

406. Колосов Е. Сибирское областничество и русский марксизм // Сиб. зап. -1916. -№ 4. -С. 158-174.

407. Колосов В.А., Мироненко Н.С Геополитика и политическая география. М.,. 2002.

408. Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ А. А. Комзолова. М., 2005.

409. Кондрашева А.С. Кавказское наместничество и его деятельность на Северном Кавказе ( 2-я половина 40-х rr.XIX- начало XX вв.) Автореф. Дисс. Канд. Ист. Наук. Ставрополь, 2003 -26 с.

410. Копылов А. Н. Управление и политика царизма в Сибири в период феодализма // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1971. - С. 102-111.

411. Корево Н. Сеймовый устав для великого княжества Финляндского, Высочайше утвержденный 20 июля 1906 г. Спб, 1913.

412. Корево Н. Н. Алфавитный указатель к постановлениям, относящимся до Великого княжества Финляндского. Т.1. - А-И. 1907,- XIX., 489 е.; Т.2. - К-П. 1907. - XV-XX, 491-1065 с. ; Т.З. -Р-Я.1909. - 1674 с.

413. Корево Н.Н. Об изданиях законов Российской империи 18301899. СПб., 1900.- 163 с.

414. Корево Н.Н. Издания местных законов Российской империи (из «Библиотеки окраин России» № 4). СПб., 1907. - 57 с.

415. Корево Н.Н. Об изданиях законов Российской империи 18301906.- СПб., 1907.-80 с.

416. Корево Н.Н. Об изданиях законов Российской империи 18301911. Второе дополнение к изданию 1900 г. СПб., 1912. - 19 с.

417. Коркунов Н.М. Русское государственное право. Изд. 6-е. -СПб., 1909.

418. Корнилов А.А. Русская политика в Польше со времен разделов до начала XX в. Петроград, 1915.

419. Корнилов В.А. М.М.Сперанский генерал-губернатор Сибири // Политика царизма В Сибири в XIX - начале XX в. - Иркутск, 1987.

420. Корф М.А. Жизнь графа Сперанского. СПб., 1861. -Т.1.-283 е.; Т.2. -388 с.

421. Корф М.А. Жизнь графа Сперанского (из бумаг академика А.Ф.Бфчкова). (ссылка Сперанского в 1812г.). Б.М., Б.Г. -44с.

422. Корф С.А. Очерк исторического развития губернаторской должности в России. //Вестник права. СПб., 1901. - ноябрь. № 9. - С.130-148.

423. Кравцов И.С. Кавказ и его военачальники. Н.Н.Муравьев, кн. А.И.Бартинский и гр. Н.И.Евдокимов.- Б.М., 1886.

424. Краткая история Польши. М., 1993. - 528 с.

425. Кривошапкин М.Ф. Енисейский округ и его жизнь. СПб., 1865.-276с.

426. Крутовский В. Из истории сибирского областничества // Сиб. зап. -1916. -№ 1. -С.50-64; № 2. -С.5-76.

427. Кручковский Т.Т. Проблемы разделов Речи Посполитой в русской историографии второй половины XIX -начале XX вв. // Славяноведение. 1993. - № 5. - С. 76-85.

428. Кубалов Б.Г. Декабристы в Иркутске и на ближайших к нему заводах. Иркутск, 1925.

429. Кубалов Б.Г. Герцен и общественность Сибири. Иркутск, 1958. - 162с.

430. Кудрявцев Ф.А., Вендрих Г.А. Иркутск. Очерки по истории города. Иркутск, 1985.

431. Кузнецов А.С. Сибирская программа царизма 1852г. // Очерки истории Сибири. Иркутск, 1971. - Вып. 2. - С. 3 - 26.

432. Кузнецов А.С. Второй Сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX начале XX в. - Иркутск, 1987. - С. 3 -21.

433. Кузнецов А.С. К истории создания «Статистического обозрения Сибири» // Актуальные проблемы истории Восточной Сибири. Тезисы докладов к региональной конференции 15-17 ноября 1983 г. Иркутск, 1983. - С. 30 - 32.

434. Кузнецова Е.А. Кадровая политика Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля иркутская. 1995. - № 4. - С. 4 - 10.

435. Кузнецова Е.А. Прощальное фото графа Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля иркутская. 1997. -№ 9. - С. 20 - 31.

436. Кузнецова Е.А. Взгляд Н.Н. Муравьева- Амурского на проблемы сибирской ссылки. // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в.- февраль 1917 г.). Сборник научных трудов. Вып. 12. -Иркутск, 1991.

437. Кулаковский П.А. Польский вопрос в прошлом и настоящем // Библиотека окраин России. № 3. СПб., 1907. - 58с.

438. Курилов В.Н. Сибирская промышленность в XVIII в. // Промышленное развитие Сибири в феодальную эпоху (конец XVIII середина XIX в.). М., 1982.

439. Кутузов, М.А. Дело его жизни (Очерк биогр. генерал-губернатора Вост. Сибири Н. Н. Муравьева-Амурского) М. А. Кутузов. Владивосток, 1997.

440. Лайдинен А.П. Социально-экономические реформы 50 70гг. XIX в. в Финляндии. - Л., 1982. - 11с.

441. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т.З.

442. Ливанцев К.Е. Правовой статус населения Королевсства Польского в XIX в. (до реформы 1866 г.) // Правоведение. 1970. - №4.- С.62-67.

443. Лохвицкий А. Губерния и ея земские и правительственные учреждения. 4.1. - СПб., 1864-228 с.

444. Лохвицкий А. Обозрение современных конституции. СПб., 1862.- 4.1. - 268с.

445. Лурье С.В. Русское колониальное сознание и этнополитиче-ская реальность Закавказья//Восток. 1993.- №3. - С. 48

446. Лысенко В.Н. Власть. Губернаторы России (Крат, биогр. справ. : По состоянию на 15.01.96) М., 1996

447. Лысенко Л.М. Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII начало XX века). - М., 2001.

448. Лысенко Любовь Михайловна Губернаторы и генерал-губернаторы в системе власти дореволюционной России : Дис. . д-ра ист. наук : 07.00.02. М., 2001.

449. М.М.Сперанский в истории государства и права России. Уральские историко-юридические чтения. Сессия вторая. 14-15 мая 2002 г. Доклады и сообщения. Екатеринбург, 2002.- 14 с.

450. Маджаров А. Пророки в своем отечестве? //ВосточноСибирская правда. -1991.-21 дек. -С. 10.

451. Максимов К.Н. Калмыкия субъект Российской федерации. -М, 1995.- 319с.

452. Малахова Г.Н. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавакзе в конце XVIII XIX вв. Дисс. Докт. Ист. Н. - М., 2001.- 503 с.

453. Марголис А.Д. Тюрьма и ссылка в императорской России. Исследования и архивные находки. М., 1995. -208 с.

454. Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20 60-е гг. XIX в.: Ав-тореф. дисс. Канд. ист. наук. - Новосибирск, 1985. - 18с.

455. Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20 60-е гг. XIX в.Дисс.к.и.н. - Новосибирск, 1985.-247 с.

456. Маркова И. Б. Вопросы организации управления Сибирью периода позднего феодализма в советской историографии // Вопросы историографии Сибири и Алтая. Барнаул, 1988. - С. 51-63.

457. Материалы VI Советско-Финляндского симпозиума историков. Россия и Финляндия 1700 1917. - Л.,1980. - 199с.

458. Материалы VII Советско-Финляндского симпозиума историков. Россия и Финляндия. Торговля, промыслы, крупная промышленность. Л., 1981. - 160с.

459. Материалы к хронике общественного движения в Сибири в 1895-1917 гг.: Сб.ст. / Томский гос. ун-т. Пробл. н.- и. лаб. истории, археологии и этнографии Сибири / Отв. ред. Валерий Петрович Зиновьев .Вып. 1. Томск, 1994. -143 с.

460. Материалы международной конференции История империй: сравнительные методы в изучении и преподавании. Москва, 7-9 июня 2003 г. http:www.empires.ru

461. Материалы по истории Сибири. Новосибирск, 1965. -Вып.2. Экономика, управление и культура XVI - XIX вв. - 364с.

462. Матханова Н.П. Губернаторский корпус Восточной Сибири в середине XIX в. // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. - № 2.- С. 3-9.

463. Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В. Я. Руперт, Н. Н. Муравьев-Амурский, М. С. Корсаков, Новосибирск, 1998.- 428с.

464. Матханова Н.П. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998. - 412с.

465. Матханова Н.П. Высшая сибирская администрация Восточной Сибири в середине XIX века: Проблемы социальной стратификации. Новосибирск, 2002.

466. Мемуары сибиряков. XIX век / сост. Н. П. Матханова ; отв. ред. Н. Н. Покровский Новосибирск, 2003.

467. Местное самоуправление в России. Сборник статей. / Под. Ред. Д.э.н., проф. В.Б.Зотова. М., 1999. - 234 с.

468. Мечникова В.П. Историческое обозрение Сибири П.А. Слов-цова. Издание И.М. Сибирякова. СПб., 1888. // Вестник Европы. -1886. -№11.

469. Миллер А. «Национализм и империя Романовых». М., 2006.

470. Милютин Б.А. Генерал-губернаторство Н.Н.Муравьева в Сибири. // Исторический вестник 1888. - Т.34.

471. Миненко Н.А. Развитие феодальных отношений и генезис капитализма в Сибири (конец XVI первая половина XIX вв.). Учебное пособие. - Новосибирск, 1988. - 92с.

472. Мирзоев В.Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М., 1970. -391с.

473. Многоликая Финляндия. Образ Финляндии и финнов в России. Великий Новгород, 2004.

474. Мордвинов А.А. Возражения на замечания о торговых отношениях Сибири к России // Отечественные записки. 1842. -Т.23. - С. 25 -48.

475. Морякова О.В. Местное управление в России во второй четверти XIX в.(по материалам сенаторских ревизий) // Вестник Московского ун-та -. Сер.8. История. - 1994. - № 6.

476. Мошкина З.В. Нерчинская политическая каторга. Вторая половина XIX века. -Чита, 1998.

477. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. М., 1997. -591с.

478. Мутагиров Д.З. Особенности российской государственности в сравнительном измерении. / Компаративистика. СПб., 2001. -С. 127-142.

479. Мухин А.А. Рабочие Сибири в эпоху капитализма. М., 1972.

480. Национальная политика в императорской России. (Финляндия, Польша, Прибалтика, Закавказье, Средняя Азия). Сборник документов. М., 1997-413 с.

481. Национальные окраины Российской империи. М., 1997. -415 с.

482. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России в 1849 1855гг. - М., 1947. - 398 с.

483. Некоторые черты и особенности обретения и обустройства Северокавказской окраины России. Р/н Дону , 2005 - 75 с.

484. Новомбергский Н.Я. По Сибири. Сборник статей по крестьянскому праву, народному образованию, экономике и сельскому хозяйству. СПб., 1903. -334с.

485. Новейшие сведения о торговле Европы и Америки с Китаем // Журнал мануфактур и торговли. 1849. - № 2.

486. Новикова И.И. Особое государство или провинция империи: проблема государственно-правового статуса Финляндии в Российско-Финляндских отношениях конца XIX века. //Пространство власти и вызовы современности. . С. 264-288.

487. Носов Н.Б. Курляндское герцогство и российско-польские отношения в 60гг. XVIII в.: к предыстории разделов Речи По-сполитой // Славяноведение. 1993. - № 5. - С. 54-66.

488. Обручев В.А. Григорий Николаевич Потанин: Жизнь и деятельность. -М. Л., 1947. -288 с.

489. Обушенкова Л.А. Королевство Польское в 1815 1830гг. Экономическое и социальное развитие. - М., 1979. -295с.

490. Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII-XX вв.): Сб.научн. ст. Омск, 1996.- 172 с.

491. Окраины России. Сибирь, Туркестан, Кавказ и поморная часть Европейской России. Под. Ред. П.П.Семенева. Спб., 1900.- 287 с.

492. Оржеховский И. В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х гг. XIX в. Горький, 1974.

493. Орлик О.В. Обсуждение вопросов колониальной политики царизма и освободительных движений народов России // История СССР. 1962. - № 5. - С. 243 -245.

494. Освоение Сибири в эпоху феодализма (XVII XIX вв.). - Новосибирск, 1968. - Вып.З.

495. Островский И.В. Аграрная политика царизма в Сибири периода империализма. -Новосибирск, 1991.

496. Очерк экономического развития Сибири. (2-я половина XIX в.). Материалы к лекциям по курсу «Экономическая история Сибири». Иркутск, 1967. - 148с.

497. Очерки истории Алтайского края. Барнаул. 1987.

498. Очерки русской литературы Сибири.Т.1. Новосибирск, 1982. -606с.

499. Павлов П.Н. Пушной промысел в Сибири в XVII в. Красноярск. 1972.

500. Панеях В. М., Анисимов Е. В., Цамутали А. Н. и др.; Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / Отв. Ред. Б. В. Ананьич.- СПб., 1996

501. Памятники русского права. Вып. 2. - М., 1953.

502. Парусов А.И. Ревизия и реформа аппарата управления Сибири в 1819 1822гг. // Уч. Зап. Горьковского ун-та. - Горький, 1964.- Вып. 72. - Т.1. - С. 41 -92.

503. Петряев К.Я. Вопросы методологии исторической науки. -Киев, 1971.

504. Погодин М. Польский вопрос 1831 1867. - М., 1867. - 180с.

505. Погодин A.J1. История Польши. М., 2002.

506. Подвигина H.J1. Очерки социально экономической и политической истории Новгорода Великого в XII - XIII вв. Учебное пособие. -М., 1976. - 152с.

507. Подосенов О.П. Законодательство о каторге и ссылке в России в XVIII веке /Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982.

508. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке. Избранные произведения. -Кн.З.- М., 1967. 576с.

509. Полвинен Туомо. Держава и окраина. Н.И.Бобриков- генерал-губернатор Финляндии, 1898-194 гг. пер. с финск. Спб., 1997.

510. Политическая история: Россия СССР - Российская федерация: В 2 т. - М, 1996.- Т.1. -656с.

511. Постовой Н.В. Местное самоуправление: история, теория, практика. М., 1995. - 189с.

512. Похлебкин В.В. СССР Финляндия. 260 лет отношений 1713 - 1973. -М., 1975.- 408с.

513. Правилова Е. Цена империи: центр и окраины в российском бюджете XIX- начале XX вв. // Ab Imperio № 4. 2002. - С.115-144.

514. Правилова Е.А. Россия и Царство Польское: механизмы бюджетно-финансовых отношений в имперской системе (1815-1866) // Пространство власти. С.236-237.

515. Правилова Е. Имперская политика и финансы: внешние займы Царства Польского. // Исторические записки. Под ред. Б.В.Ананьича. -М.,2001.- С.271-316

516. Правилова Е.А. Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах, 1801-1917. М., 2006-456 с.

517. Право: история. Теория. Практика. Вып.4. Брянск, 2000.258 с.

518. Предприниматели и предпринимательство в Сибири : Сб. науч. ст. Ин-т истории Сиб. отд-ния Рос. акад. наук, Алт. гос. ун-т. Барнаул, 2001

519. Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII-начало XX вв.) Межвуз. сб. науч. ст. Алт. гос. ун-т, Науч.-исслед. ин-т гуманитар, исслед. Баранул, 1995

520. Предтеченский А.В. Очерки общественно политической истории России в первой четверти XIX в. - М., Л., 1957. - 456с.

521. Преображенский А.А. Об исторической роли окраин поздне-феодальной России в свете дореволюционных трудов В.И. Ленина // Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. Сборник статей. М., 1970. - 467с.

522. Проблемы истории местного управления XVII XX веков. Вып.2. - Новосибирск, 1997. 150с.

523. Проблемы экономики и социальных отношений Сибири (вторая половина XVIII-20-е годы XX вв.) Сб. науч. тр. Омский гос. пед. ун-т, Каф. отечеств, истории; [Отв. ред. В. Н. Худяков] -Омск, 1998.

524. Промышленное развитие Сибири в XIX начале XX вв. -Иркутск, 1989. - 110с.

525. Промышленность Сибири в феодальную эпоху (конец XVI -середина XIX вв.). Новосибирск, 1982. 133с.

526. Пространство власти: Исторический опыт России и вызовы современности. -М.,2001.

527. Прутченко С.М. Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822г., в строе управления русского государства. Историко-юридические очерки. -СПб., 1899. -Т.1. 406с., Т.2. - 532с.

528. Пыпин А. Русские географические поиски и иностранная литература о Сибири до конца XVIII в. // Вестник Европы. -1888. № 5. - Сибирь и исследование ее.

529. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. Новосибирск. 1982.

530. Рабочие в Сибири в конце XIX начале XX вв.: Сборник статей./ Ред. В.П. Скубневский. - Томск, 1980.

531. Рабцевич В. В. Местное управление Западной Сибири в 80-х гг. XVIII первой четверти XIX столетия: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Новосибирск, 1973.

532. Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984.

533. Раев М. Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской империи. Лондон, 1990.- 304 с.

534. Расила В. История Финляндии (Пер. с финского). Петрозаводск, 1996.- 294 с.

535. Резун Д.Я. Люди на сибирском фронтире в XVII-XIX вв. // Сибирское общество в контексте модернизации XVIII-XX вв.Сборник материалов конференции /Под. Ред. Чл.-кор. РАН В.А.Ламина. Новосибирск, 2003. - С.15-25.

536. Резун Д.Я., Ламин В.А., Мамсик Т.С., Шиловский М.В. Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII-XX вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2001. - 115 с.

537. Рейнке Н. Очерк законодательства Царства Польского (1807-1881).-СПб, 1902.

538. Ремнев А.В. Комитет по заселению Дальнего Востока (1909 -1915 гг.). // Страницы российской истории. Проблемы, события, люди: Сборник статей в честь Бориса Васильевича Ананьича / Отв. ред. Виктор Моисеевич Панеях . СПб., 2003. С. 140 - 149.

539. Ремнев А.В. Комитет министров в системе высших государственных учреждений царской России (1861-1906 гг.). . Диссс. К.ист.н. Ленинград, 1986.-237 с.

540. Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск,1995. 237 с.

541. Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX нач. XX в. - Омск, 1997. - 253 с.

542. Ремнев А.В. Административная политика самодержавия в Сибири в XIX начале XX веков : Дис. д-ра ист. наук : 07.00.02. - СПб., 1997-47 с.

543. Ремнев А. В. Западные истоки сибирского областничества // Русская эмиграция до 1917 года лаборатория либеральной и революционной мысли. - СПб., 1997. - С. 142-156.

544. Ремнев А.В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX-начала XX веков. Омск. 2004. - 552 с.

545. Ремнев А.В. Имперское управление азиатскими регионами России в XIX- начале XX веков. Некоторые итоги и перспективы изучения, http: //www.zaimka.ru/remnev3.shtml

546. Реформы и власть. СПб., 1995.- 80 с.

547. Римский-Корсаков В.А. Балтика Амур. - Хабаровск, 1980. -448с.

548. Рожкова М.К. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти XIX века и русская буржуазия. М., 1949. -392с.

549. Романов Н.С. «Амур» и Муравьев. Иркутск, 1912. - 32с.

550. Романович-Славатинский А.В. Исторический очерк губернского управления от первых преобразований Петра Великого до учреждения губерний в 1775 г. Киев, 1859. - 156 с.

551. Романович-Славатинский А.В. Генерал-губернатор или губернатор? Киев, 1889. 159 с.

552. Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: Антология. Сост. П. Верт, П.С. Кабытов, А.И. Миллер. М., 2005.-696 с.

553. Российское общество и власть в прошлом и настоящем: материалы научной конференции, посвященной памяти Виктора Григорьевича Тюкавкина 12-15 февраля 2003 г. М., 2004. -324 с.

554. Россия и Финляндия: торговля, промыслы, крупная промышленность Материалы V Сов.-финлянд. симпоз. по соц.-экон. истории, 9-11 окт. 1978 г. Л., 1981.

555. Роспись содержанию Русского Архива за первые 15 лет его издания 1863 1877. Приложение к 12 тетради РА 1877г. - М., 1877. -98с.

556. Российская государственность: История и современность. Сб. статей. СПб., 2003.- 674 с.

557. Российская империя: стратегии стабилизации и опыты обновления. Воронеж, 2004.- 472 с.

558. Россия и Финляндия в XVIII-XX вв. Специфика границы, (сборник). СПб, 1999. - 362 с.

559. Рощевская Л.П. Последний осколок приказной системы // Вопросы истории. 1976. - № 12. -С. 203 - 208.

560. Русское население Поморья и Сибири (период феодализма). -М., 1973.

561. Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. Л.,1988. - 249с.

562. Сахаров A.M. Образование и развитие русского государства в XIV XVII вв. - М., 1969. - 224с.

563. Светличная Л.И. Преобразовательные планы и административная деятельность Сперанского в Сибири (1819 182 г.). Ав-тореф. . дисс. канд. ист. наук. - М., 1952.

564. Сеппянен Э. Финляндия: между западом и востоком (Пер. с фин). Таллинн, 1987.

565. Середонин С.М. Исторический обзор деятельности Комитета министров. СПб., 1902. - Т.1.- 607 с.,Т.2. - 366 е., Т.З. 4.1. -225с., 4.2. - 225 е., 4.3. - 315 с., Т.5 -107 с.

566. Сибирская Советская Энциклопедия. Т.4. (гранки).

567. Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты, документы / Авт. сост.: Т. И. Бакулина и др. - Тюмень, 2000.

568. Сибирский исторический сборник (социально-экономическое и политическое развитие Сибири). Иркутск, 1974. - Вып.2. 230с.; Иркутск, 1975. - Вып.З. - 243с.

569. Сибирский сборник. Под редакцией Профессора Ядринцева Н.М. СПб., 1866. Кн.2. 204с.

570. Сибирское общество в контексте модернизации XVIII-XX вв.- Новосибирск, 2003. 167 с.

571. Сибирь XVII XVIII вв. Новосибирск: Изд-во Сиб.Отд.АН СССР, 1962. -Вып.1. - Сибирь периода феодализма (материалы по истории Сибири). - 256с.

572. Сибирь до и после постройки железной дороги. Экономическое пробуждение Сибири, подъем торговли и промышленности // Сибирский земельный банк. Хабаровск, 1913. - С. 3 - 6.

573. Сибирь как источник продовольствия. Опыт «продовольственной географии» губерний: Омской, Семипалатинской, Енисейской и иркутской. Ново-Николаевск, 1921.

574. Сибирь периода феодализма и капитализма. Новосибирск, 1968.

575. Сибиряков A.M. О путях сообщения Сибири и морских сношениях ея с другими странами. СПб., 1907. - 199с.

576. Силин Е.П. Кяхта в XVIII веке. Из истории русско-китайской торговли. Иркутск, 1947.- 204с.

577. Скандинавский сборник. Вып.21. Таллин, 1976. - 314 с.

578. Скрынников Р.Г. История Российская IX XVIII вв. - М., 1977. -496с.

579. Скубневский В.А. Рабочие обрабатывающей промышленности Сибири : (90-е годы XIX в.-февраль 1917 г.). Томск, 1991.

580. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках.- М., 1958.

581. Соболева Т. Н. Управление Колывано-Воскресенским (Алтайским) горным округом в XIX начале XX вв. К историографии вопроса // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. - Томск, 1985.

582. Современный федерализм: состояние и тенденции развития: Пробл.-темат. Сборник. М., 1999. -240 с.

583. Соколов К. Очерк истории и современного значения генерал-губернатора. // Вестник права. Сентябрь, 1903 г. Кн.7, - С110-179; октябрь, кн. 8, - С.39-76.

584. Социально-экономическое развитие Сибири в XVII XX вв. Сборник статей. Иркутск. 1976. 162с.

585. Спирин Л.М. Теория, методология и методика исследований по истории КПСС. М., 1982.

586. Ссылка в Сибирь. Очерк по истории ее современного положения. Для высочайше утвержденной комиссии о мероприятиях по отмене ссылки. СПб., 1900. 339с.

587. Степанова Н.Г. (Шенмайер). Каторга в системе карательной политики российского самодержавия.// Сибирская ссылка (XIX-XX вв.) Вып. 2 (14). Иркутск, 2003. -С.184-198.

588. Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.) : Междунар. науч. конф., посвящ. 175-летию образования Омской обл.: Тез. докл. и сообщ. / Отв. ред. Анатолий Викторович Ремнев . - Оме , 1998. - 223 с.

589. Студницкий В. Польша в политическом отношении, от разделов до наших дней. СПб., 1907. - 199с.

590. Суни Л.В. Очерк общественно-политического развития Финляндии 50 70 годы XIX в. Л., 1079. 247с.

591. Таганцев Н.С. Уголовное право, http: // www.alIpravo.ru

592. Тальская О.С. Декабристы в крепостях и линейных батальонах Западной Сибири. // Учен. Записки Баранаул. Госпед. Института. -1966.- Т.П. -С.25-30.

593. Тейстре У.В. особое совещание Н. Бунге (1891-1893) и вопрос об автономии Финляндии // Скандинавский сборник. Талин, 1976.-XXI. - С.94-107.

594. Томсинов В.А. Светило российской бюрократии. М. 1991. - 236с.

595. Туомо Полвинен. Держава и окраина. Н.И.Бобриков- генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. Спб., 1997.- 319 с.

596. Туровский Р.Ф. Губернаторы и олигархи: история отношений. // Политая: Анализ. Хроника. Прогноз. № 5. - 2001 . - С. 120139.

597. Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. -Иркутск., 1966.

598. Тюкавкин В.Г. Великорусское крестьянство и Столыпинская аграрная реформа. М., 2001. - 304 с.

599. Утверждение русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1904. -Т.12. - 617с.

600. Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой четверти XIX в. М., 1960. - 398с.

601. Финляндская окраина в составе Русского Государства. СПб., 1910.- 122с.

602. Хилтунен Р. СССР Финляндия: добрые соседи, друзья (Перевод с финск.). - М., 1986.

603. Хроленок С.Ф. Золотопромышленность Сибири (1832 -1917). Историко-экономический очерк. Иркутск, 1990. -309с.

604. Хроленок С.Ф. Открытие и промышленное освоение месторождений золота в Сибири // Историография и источники изучения исторического опыта освоения Сибири. Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции. Новосибирск, 1988. - С. 189- 191.

605. Хроленок С.Ф. Финансово-экономическое значение золотопромышленности Сибири // Промышленное развитие Сибири в XIX начале XX вв. - Иркутск, 1989. - С. 29 - 36.

606. Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период./ Под ред. Jl. М. Горюшкина; Томск, 1986.

607. Хяккинен, Кайса Финляндия вчера и сегодня (Перевод с финск.). Саранск, 1997

608. Цыбулевская О. И., Милушева Т. В.Власть и реформы в России: нравственно-правовой аспект. Саратов, 2003.

609. Чибиряев С.А. Великий Русский реформатор (Жизнь, деятельность, политические взгляды М.М. Сперанского). М., 1989. -213с.

610. Чегланов К.В. История возникновения и развития полиции Финляндии (историко-правовой обзор). // История государства и прва: федеральный журнал: научно-правовое издание. № 1. - 1999. -С.44-47.

611. Чередниченко И.Г. Николай Михайлович Ядринцев публицист, теоретик и организатор провинциальной печати. - Иркутск, 1999.- 180 с.

612. Черкасов А. Сравнительное местное управление: теория и рпактика. М., 1998.- 160 с.

613. Шахеров В.П. Обрабатывающая промышленность Юго-Восточной Сибири в первой половине XIX в. // Промышленное развитие Сибири в XIX начале XX вв. - Иркутск, 1989. - С. 3 -15.

614. Шашков С.С. Сибирское общество в начале XIX в. //Дело. -1897. № 1. - С.65 - 106.

615. Шейнфельд М.Б. Историография Сибири (конец XIX начало XX вв.) (учебное пособие). - Красноярск, 1973. - 339с.

616. Шиловский М.В. Взаимоотношения сибирских областников с политическими ссыльными во второй половине XIX начале XX веков //Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917г.). -Иркутск, 1983. -Вып. VIII. -С. 115-124.

617. Шиловский М.В. Оформление программы сибирских областников в период революции 1905-1907 гг. // Революц. и обществ.движение в Сибири в конце XIX начале XX в. -Новосибирск, 1986. -С. 119-132.

618. Шиловский М.В. Сибирские областники в общественно-политическом движении в конце 50-х 60-х гг. XIX в. - Новосибирск, 1989. - 145с.

619. Шиловский М. Экономические воззрения сибирских областников//Финансы в Сибири. -1997. -№ 7/45. С.38-41.

620. Шиловский М.В. Дело сибирских областников 1865 г. / Известия Омского государственного историко- краеведческого музея / Омский гос. историко-краеведческий музей; Ред.-сост. Петр Петрович Вибе. Омск, 1998. - С. 229-246.

621. Шиловский М.В Имперская окраина // Административное и государственно-правовое развитие Сибири XVII-XXI вв. Материалы научно-теоретического семинара (12-13 ноября 2002 г.). -Иркутск, 2003. С.233-235.

622. Шиловский М.В. «Полнейшая самоотверженная преданность науке»; Г.Н. Потанин. Биографический очерк. Новосибирск, 2004. -244 с.

623. Шишкин В.И. Государственное управление Сибирь в XVII—

624. XIX веках: основные особенности организации и функционирования // Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XX вв. Новосибирск, 1998.

625. Штейн М. Н.Н. Муравьев-Амурский. Историко-биографический очерк. Благовещенск, 1992. - 39с.

626. Щапов А.П. Сибирское общество до Сперанского. Соч. -Т.З. - СПб., 1908.

627. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. - 416 с.

628. Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. -Тифлис,1907. -Т.1.- 616с.

629. Эмар М. Категории «центр» и «периферия» в историографии

630. XX в. В кн.: Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России. М., 1999. - С.67-70.

631. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1900. -Т.23.

632. Энциклопедический словарь Гранат. СПб., 1895. - Т.30.

633. Юссила Осмо Политическая история Финляндии 1809-1995. (Перевод с финск.). М., 1998

634. Юшков С.В. История государства и права СССР. 4.1. М.,1961.

635. Ядринцев Н. Исторические очерки русской ссылки в связи с развитием преступлений. Б. М., Б. Г. -34с.

636. Ядринцев Н.М. Культурное и промышленное состояние Сибири (доклад по случаю торжества 300-летия Сибири). СПб., 1884.40с.

637. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1882. - 720с.

638. Ядринцев Н.М. Экономическое значение Сибири (в связи с потребностью знания). СПб., 1880. - С. 57-84.

639. After empire: Multi-ethnic societies and nation-building: The Soviet Union and theRussian, Ottoman, and Habsburg empires/ Ed. by Barkey K., Hagen M. von. Boulder, 1997. - VII, 200 p.

640. Barrett T.M. At the edge of empire: The Terek Cossacks and the North Caucasus frontier, 1700-1860. Boulder, 1999. - XV, 243 p.

641. Bassin M. Imperial visions: Nationalist imagination and geographical expansion in the Russian Far East. 1840-1865. Cambridge, 1999. - 329 p.

642. Becker S. Russia and the concept of empire // Ab imperio. Казань, 2000. -№3/4. C.329-342.

643. Beyond the limits: The concept of space in Russian history and culture / Ed. Dy Smith J. Helsinki, 1999. - 276 p.

644. Brower D. Imperial Russia anci its Orient: The renown of Nikolai Przhevalsky//Russ. rev. Stanford. 1994. - Vol.53, N 3.- P. 367-381.

645. Burbank i. Revisioning imperial Russia: Conference report // Slavic rev. -Chicago, 1993. Vol.52, N 3. - P.555-567.

646. Bureaucracy and political development / Ed. by LaPalombara J. Princeton, 1963. - XIV.- 487 p.

647. Clay C.B. Russian ethnographers in the service of empire. 1856-1862 // Russ. rev. Stanford. 1995. - Vol.54, N 1.-P.46-61.