автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Развитие фразеологического состава белорусского языка

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Аксамитов, Анатолий Степанович

Введение.X . • • • • •

Глава I. Проблемы исторической фразеологии белорусского языка.

Фразеологическая система белорусского языка. . 37 О некоторых аспектах диахронической /исторической/ фразеологии.

Образование фразеологических единиц белорусского языка.

Глава П. Ресурсы белорусской фразеологии.

Развитие фразеологического состава старобелорусского языка.

Развитие фразеологического состава нового белорусского языка.

Глава Ш. Типология и ареалы белорусско-иноязычных изофразем.

Белорусско-русские изофраземы.

Белорусско-украинские изофраземы.

Восточнославянские изофраземы.

Белорусско-польские изофраземы.

Белорусско-литовские изофраземы.

Введение диссертации1983 год, автореферат по филологии, Аксамитов, Анатолий Степанович

Среди проблем современной фразеологии как лингвистической дисциплины важное место занимает установление генетических источников фразеологических единиц (далее — ФЕ) в процессе развития познавательной деятельности человека и социально-исторической и национальной обусловленности становления фразеологического состава отдельного языка, а также групп родственных и неродственных языков. Тем не менее работ, связанных с изучением роли экстралингвистических факторов в формировании и развитии фразеологического состава в историческом аспекте, все ещё очень мало. Это в полной мере относится и к белорусской фразеологии, исследования которой в диахронической перспективе заметно отстает от русской фразеологии.

Степень развития фразеологического состава языка в данную историческую эпоху в первую очередь зависит от потребностей говорящих на данном языке в обозначении необходимых- понятий, наличия фразеологических ресурсов и активизации соответствующих семантических процессов. Эти факторы в свою очередь находятся в непосредственной связи с состоянием развития общества и мышления людей в каждый исторический период*.

Переход от конкретного восприятия денотата к его обобщению и абстрагированию, т.е. выделению одного для данной ситуации характерного из числа его многочисленных признаков, является важнейшим при образовании ФЕ. В результате абстракции происходит превращение поступающей извне информации в образ, который Будагов P.A. Что такое развитие и совершенствование языка?

М., 1977, с. 234. не совпадает непосредственно с самим предметом, а является его отражением. "Обобщение и абстрагирование от бесконечного числа свойств вещи и фиксирование ее только наиболее устойчивых и постоянных черт превращает образ в некий идеальный объект, инвариант класса предметов"*. Активизация его в определенных условиях способствует образованию ФЕ, основанных на нестандартной сочетаемости лексем в результате возбуждения соответствующих сем последних.

Развитие фразеологического состава белорусского языка на разных исторических этапах происходило во всех сферах его функционирования, а также в ходе взаимодействия с соседними языками. Процесс этот никогда не прекращался, хотя в разные отрезки времени он протекал неравномерно: периоды активного фразообра-зования чередовались временными спадами. Наибольшего развития фразеологический состав белорусского языка достигает в определенные периоды формирования и функционирования языка белорусской народности и языка белорусской нации, когда возникали и закреплялись в их структуре живые тенденции в семантике, лексике и синтаксисе.

Основными этапами развития белорусской фразеологии, качественно отличающимися друг от друга, являются следующие. Первый, связанный с возникновением и функционированием старобелорусского языка, охватывает ХШ—ХУЛ вв. Второй этап включает период зароадения и функционирования национального языка ХУШ—XIX вв. Третий — от начала XX в. до наших дней. Эти периоды не совпадают с периодизацией истории белорусского

1 Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М., 1983, с. 90. языка**"» Первый период совпадает с древнерусским и старобелорусским языком, второй включает последний этап развития старобелорусского языка (ХУШ в.) и начальный этап нового белорусского языка (XIX в.), третий период связан с современным белорусским языком (XX в.). Эта периодизация подтверждает отмеченную выше неравномерность развития фразеологического состава белорусского языка в целом.

В старобелорусском языке фразеологический состав представлен в основном устойчивыми словесными комплексами (далее — УСК) народно-разговорного (диалектного), делового и книжного (старославянского) характера. В своем большинстве это были образования аналитического типа, составлявшие синонимические фразеологические ряды (гезр. гнёзда) с широким инвариантным значением и высокой продуктивностью. Напр.: дворъ господарский, дворъ (домь) гостинный, дворъ (домь) шинковый, домь постоялый, домь корчемный — все в значении 'заезжее заведение с продажей вина, пива, меда» (КИЗ); брати закладъ, браги потъребу, брати заемь 'получать, принимать' (Вельск. 30, 46); брати прикладъ, брати причину 'перенимать' (ГСБМ П 201); дати знати (Ст. 1566, 72), дати ведати (Сб. 752 , 506), дати ведомо (КОД 7), дати ведомость (РПП 216) »сообщить' и т.п. В процессе развития фразеологического состава такого рода дублетность УСК нивелируется.

Большинство УСК старобелорусского языка являются однотипными составными терминами социально-правового или бытового характера, лишённые какой-либо коннотации. Включение этих безобразных языковых единиц в фразеологический состав обосновывается такши характерными для ФЕ чертами, как многокомпонентность и воспроиз

I Шакун Л.М. Нарысы г1сторы1 беларускай л1таратурнай мовы. Мн., 1960, с. 6—10. водимость*. В ряде случаев подобные УСК развили переносное значение и (в противоположность УСК с ограниченной сферой функционирования) "стали употребительны в этом значении в общем литера-р турном языке . Ср. напр.: куница свадебная 'дань жениха за невесту» (КЗ 546; АЗР Д 35),' куница вдовья 'дань за вдову при выходе ее замуж' (АЗР I 362) и куницы вывозные »дань жениха, вывозящего невесту в другую местность» (АЗР П 35). Словосочетания терминологического характера развивают своё фразеологическое значение на основе процесса семантического переразложения, когда "смысл отдельного слова в той или иной степени бледнеет, убывает до полного исчезновения, смысл же словосочетания как целого при я этом выигрывает, приобретая новые семантические качества" .

Однако только часть УСК старобелорусского языка представляла такие номинативно-экспрессивные образования, которые по своей семантической структуре близко стоят к ФЕ или совпадают с ними. Они отличаются разной степенью невыводимости их значения из значений составляющих их компонентов. Наибольшей степенью цциоматич-ности характеризуются те из них, которые содержат в своей основе метафорически переосмысленный образ. Последний составляет основу сигнификативного значения ФЕ. Напр.: лопатки надворные 'пошлина за право продажи мяса» (АВК 1У 94), лицомь вын^ти »конфисковать, забрать» (АВК XXI 256), упадывати въ рэчы 'остаться в Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М., 1969, с. 27. Бабкин A.M. Лексикографическая разработка русской фразеологии.

М.-Л., 1964, с. 14. ^ Бабкин A.M. Русская фразеология, ее развитие и источники. Л., 1970, с. 9. проигрыше» (Ст. 1566, 47), въ ояи колоти »стыдить» (Апокр. 178), водити за носъ 'вводить в заблуждение* (Сб. 752, 486—4866) и т.п.

Большинство старобелорусских ФЕ характеризовалось недостаточной степенью спаянности их семантической структуры, что во многом объясняется слабостью отрыва обобщающе-переносного значения ФЕ от значений составляющих их компонентов'17*. Такая незавершенность в формщювании семантической структуры ФЕ старобелорусского языка объясняется реальными возможностями последнего, а также потребностями коллектива в обозначении определенных понятий в данную историческую эпоху^.

В этот период формируются фразеологические структурно-типологические модели типа "имя прилагательное + имя существительное" и "глагол + имя существительное", которые остаются ведущими и в современном белорусском языке.На развитие их семантической структуры решающее влияние оказывает система языка в целом, особенно изменения семантики его лексических единиц, которые на предыдущем этапе исторического развития имели более широкий понятийный охват и иную семантическую нагрузку. Движущей силой фразообразовательного процесса в старобелорусскда языке являлись также "активные лексические заимствования, употребление слов в различных значениях и семантическое преобразование многих древнерусских слов" . Смирнов В.Л. К вопросу о структуре фразеологических единиц в древнерусском языке. — Вопросы языка и литературы, ч. I, вып. I, Новосибирск, 1966, с. 87. Будагов P.A. Что такое развитие и совершенствование языка,с.233.

3 1стор1я украГнськоГ мови. Лексика i фразеолог!я. К., 1983, с. 273.

Продуктом длительного исторического развития выступает белорусская фольклорная фразеология, которая своими корнями уходит в праславянский период. Формирование семантической структуры многих фразеологических фольклоризмов связано с антропонимиче-ским и анимистическим восприятием окружающей действительности, напр.: ясны месяц 'жених', 'молодой человек' (БВП I 265) и т.п. Многие фольклорные ФЕ качественно представляют "тот же обобщенный образ предмета, который существовал у людей доязыкового периода"1.

Фразеологические фолыслоризмы, обозначающие предметы и явления природы, отличаются конкретностью значения и близки по своей семантической структуре к ФЕ терминологического характера. Напр.: шчыры бор 'чистый лес', 'сосновый лес'(БВП I 344), бита (чорна) сцежачка 'хоженная, утоптанная дорога' (БВП Ш 217) и др. Такие ФЕ характеризуются номинативно-дифференциальной функцией, состоящей в опознании предмета по минимуму его дифференциальных признаков. Обобщенный образ предмета, характерный и для предыдущего типа фольклорных ФЕ (ясны месяц 'жених'), типичен для более низкой ступени познания — представления.

Процесс фразообразования на основе ассоциативного восцрия-тия 01фужающей действительности в ходе метафорического и метонимического переосмысления словосочетаний и отдельных слов наблюдается на последнем этапе развития старобелорусского языка 17 —18 вв.; Наибольшей активностью он отмечен в конце ХУШ — начале XIX в., периода консолидации белорусов в нацию, что проявилось в формировании общенародной белорусской разговорной речи, Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка, с. 92. производственных и социальных арго и диалектов, особенно в интенсификации процесса взаимодействия территориальных диалектов.

XIX век мозга о считать периодом складывания ядра белорусской национальной фразеологии, в которую вошли ФЕ отмеченных выше ресурсов. Фразеологический состав белорусского языка вобрал в себя также некоторое число сохранившихся (полностью или частично) ФЕ старобелорусского языка с их категориями и формами. Живые тенденции в этот период взаимодействуют с архаическими чертами старобелорусской фразеологии, что приводит к образованию новых ФЕ по старым моделям, а старые ФЕ приобретают новые значения, утверждаются также некоторые ФЕ, закрепившиеся в предыдущий период.

В этот период наибольшего развития достигают ФЕ, отражающие различные стороны психической деятельности людей, их межличностные и социально-правовые отношения. В результате процесса фразо-образования количественно возрастают ФЕ идеографических группировок "состояния" и "взаимодействия". Подтверждением этого является богатая вариантность и синонимичность ФЕ, наблюдаемая в произведениях белорусской художественной литературы, развившейся на народной основе, а также в различных жанрах белорусского народного творчества, достигшего в этот период своего наибольшего расцвета.

В новое время (XX в.) фразеологический состав белорусского языка обогатился, кроме единиц, обозначающих состояние и взаимодействие объектов, ФЕ макросистем "отношения", "движения", "качества" и "количества", которые в старобелорусском языке составляли лишь незначительную часть. Их возникновение связано с расширением субъективно-оценочного, эмоционально-экспрессивного и чувственно-аффективного восприятия окружающей действительности в связи с усложнением психической и социальной жизни народа данного периода.

Поскольку ФЕ обозначают в основном предметы и явления, вызывающие максимальное внутреннее участие, личную заинтересованность и эмоциональные переживания субъекта, степень фразеологичности идеографических микросистем оказывается неодинаковой. В связи с этим возникает проблема асимметричности фразеологического состава, возможно, представляющая фразеологическую универсалию*, а также характера избирательности ФЕ в отношении к различным ситуациям^, решаемые, пока в общем плане. Разграничение фразеологического состава по более мелким и KOR'S хфетным идеографическим группам, разрядам, классам и их сравнение на различных синхронных срезах помогает глубже раскрыть процесс его формирования и характер исторического развития.

В связи с проблемой асимметричности фразеологического состава и избирательности его единиц в отношении к различным ситуациям находится до конца еще не решенный вопрос о роли экст Райхштейн А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии. М., 1980, с. 59. р

Палевская М.Ф. Основные модели фразеологических единиц со структурой словосочетания в русском языке ХУШ в. Кишинев, 1972, с. 6. о

Мокиенко В.М. 0 тематико-идеографической классификации фразеологизмов. — Словари и лингвострановедение. М., 1982, с. III—114; Балясников A.B. К изучению конъюкционных фразе-мо-семантических полей. — ВФ УЛ. Труды СамГУ, новая серия, вып. 277. Самарканд, 1976, с. 13—18. ралингвистических факторов* (ситуативной базы) в процессе фразо-образования, особенно в тех случаях, когда мотивирующая база оказывается затемненной. Требует также уточнения роль обобщающего смысла и отвлеченности^ деривационной базы и сокращения диапазона сочетаемости образованной на ее основе ФЕ при установлении степени ее определенности^.

Как правило, ФЕ стремится к сужению своей семантики, что приводит к ее большей определенности. На этом фоне ее окказиональные варианты выступают как речевые индивидуальные образования, которые в нормированном языке преимущественно блокируются, хотя "между этими областями происходит непрестанное взаимодействие"^. В результате возникает противоречие между фразеологической системой, которая стремится к однозначности входящих в нее ФЕ, и фразеологической нормой и узусом, которые допускают разноплановость ФЕ, постоянно осложняют и даже расшатывают систему . Однако, вместе с тем возникающая в результате диффузность значе Бунин A.B. Пути образования фразеологических единиц. — ИЯШ, 1971, № I, с. 20; Гепнер Ю.Р. Фразеология в системе русского литературного языка. — ВФ. Ташкент, 1965, с. 30. о

Бабкин A.M. Русская фразеология, ее развитие и источники, с. 105. Федоров А.И. Развитие русской фразеологии в конце ХУШ — начале XIX в. Новосибирск, 1973, с. 80. ^ Виноградов В.В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины. — Труды юбилейной научной сессии Ленингр. ун-та, серия филолог. Л., 1946, с. 46. ® Будагов P.A. Что такое развитие и совершенствование языка, с. 232. ний ФЕ обеспечивает мобильность и динамизм их развития и в свою очередь подготавливает почву для выработки стабильности их лексико-семантической структуры. Широкий понятийный охват ФЕ, их "многоплановость" не постоянны, а представляют всего лишь определённый этап в их развитии Таким образом, противоречие между системой и узусом стимулирует дальнейшее развитие первой.

Период конца XIX — начала XX в. характеризовался оживлением этих процессов, ускорявших темпы развития белорусской фразеологии. Этому, с одной стороны, способствовал приток большого количества диалектных ФЕ в общенародный язык, а с другой, их стабилизация в ходе перемалывания и нивелирования в составе расширившего в этот период свои функции белорусского национального литературного языка . В результате семантическая диффузность значительной части ФЕ начинает приобретать черты все более строгой дифйеренцированности, т.е. каждая из них стремится к более о полному общему и частному соответствию мира слов миру понятий" . Отсюда можно заключить, что процесс дифференциации ФЕ связан с выработкой их типовых значений, что диктуется целями номинации. На современном этапе развития фразеологического состава белорусского языка, как показывают факты, тенденция в сторону дифференциации значения и степени определённости большинства его единиц ещё больше увеличивается. 1Усейнов Ф.Г. Русская фразеология (основные тенденции развития в XIX в.). Баку, 1977, с. 16. 2 Шакун Л.М. Нарысы г1сторы1 беларускай л1таратурнай мовы, с. 177. Крушевский Н.В. Очерки науки о языке. Казань, 1883, с. 149.

Полное представление о характере исторического развития фразеологического состава белорусского языка можно получить, раскрыв не только его внутрисистемные связи, но связи ареальные с фразеологическим корпусом соседних языков и их диалектов в плане сопоставительно-типологическом.

Типологический аспект исследования, приводящий к выявлению белорусско-иноязычных изофразем (межъязыковых фразеологических эквивалентов) различного типа (абсолютных, эквивалентных, тождественных и адекватных), дает проекцию в прошлое, что позволяет глубже вскрыть механизм развития белорусской фразеологической системы на ее различных этапах.

Фразеологический состав белорусского языка, сформировавшийся на основе единого массива центральной части позднедревнерус-ской диалектной зоны, между Двиной, Днепром и Припятью1, характеризуется по сравнению с его периферийными зонами большей ком2 пактностью, ибо менее подвергался другим влияниям .

Абсолютное (полное) сходство большинства белорусско-псков-ско-смоленско-брянских изофразем сменилось рядом структурно-семантических различий, вызванных стщшием их общих черт в связи с перераспределением прежних диалектных зон в результате формирования языков белорусской и русской народностей. Вторичное сближение северо-восточных белорусских говоров с псковскими и смоленскими и щ)радиацией в белорусский языковой ареал из соседних русских диалектных центров привело к образованию белорусско Хабургаев Г.А. Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского этногенеза. М., 1979, с. 26, 51.

2 Взаимодействие лингвистических ареалов. Л., 1980, с. 28-30. псковско-смоленско-брянских вариантных (эквивалентных) изофразем.

Источником белорусско-украинских изофразем, большинство из которых являются абсолютными, послужила общность названий реалий быта, обычаев, социально-экономических и культурных условий жизни предков белорусов и украинцев в едином Древнерусском государстве (X—ХШ вв.), а затем в Великом княжестве Литовском (Х1У— ХУ1 вв.), где оба народа в границах этих государств, кроме близости разговорного языка, пользовались единым литературно-письменным языком.

Образование в белорусском языке фразеологических калек и полукалек из литовского (а в более ранний период — из белорусского в литовский) явилось результатом лексической интерференции этих двух языков в зоне белорусско-литовского этнического погра-ничья и выработкой единого способа выражения схожих понятий в условиях единого языкового союза*.

Давние языковые контакты белорусов и украинцев с поляками, их культурные и эконом!?ческие связи, объединение земель Великого княжества Литовского с Польшей послужили в ХУ1—ХУЛ вв. образованию белорусско-польско-украинских изофразем. В связи с обособленностью западных частей Белоруссии и ростом экономических, социальных и этнических отношений мевду некоторыми территориальными группами белорусов и поляков расширили и укрепили свои сферы и ареалы функционирования фразеологические инновации западных белорусских диалектов. Последние, пройдя через живую народную речь, образовали белорусско-польские эксклюзивные изофраземы. Трубачев О.Н. Реплика по балто-славянскому вопросу. — Балто-славянские исследования 1980. М., 1981, с. 3.

Таким образом, если древнерусский и старобелорусский периоды характеризовались преимущественно иррадиацией фразеологического состава от центра древнерусской и старобелорусской диалектной зон радиально на ее периферию, то фразеологический состав языка белорусской нации испытывал обратное влияние — от периферии к центру. Эти процессы следует рассматривать как взаимодействие контактирующих ареальных общностей с белорусским языковым ареалом, что привело к образованию белорусско-русских, белорусско-украинских, белорусско-польских и белорусско-литовских изофразем.

На развитие фразеологического состава белорусского национального языка более всего оказал влияние русский язык, в меньшей степени — литовский. Что касается генетического источника белорусско-украинских изофразем, то установление его представляет значительные трудности в силу принадлежности их большинства к абсолютным (полным) межъязыковым фразеологическим эквивалентам, что объясняется значительным сходствсм лексических составов этих языков и отсутствием между ними "собственно языковых границ"*.

Выявленные источники фразеологического состава белорусского языка (разговорная речь, язык фольклора и книжный язык, контактный язык) актуальны и для его современного состояния. Однако в разные периоды их вклад в развитие и совершенствование фразеологического состава белорусского языка был не равноценен и зависел от наличия у этих источников соответствующих выразитель

1 Бромлей С.В. Лингвогеографическое изучение восточнославянской языковой области. — Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка. М., 1979, с. 74. ных средств, необходимых для удовлетворения потребностей коллектива в более адекватном выражении мыслей в данную историческую эпоху-'". Главнейшим ресурсом фразеологического состава белорусского языка на всех этапах его развития остается живая разговорная речь, в которую глубоко уходят корни белорусской национальной фразеологии.

Динамика её развития, опирающаяся на ряд структурно-семантических средств (сигнификативное значение, компонентный состав, образность, синтаксическая модель), представляет собой системный процесс взаимодействия лингвистического и экстралингвистического о материала с учётом генетических и типологических фактов .

Актуальность исследования. Фразеологический состав белорусского языка до сих пор рассматривался преимущественно синхронно в семантическом, грамматическом и стилистическом аспектах , которые и на данном этапе остаются глав Будагов Р.А. Что такое развитие и совершенствование языка, с. 234.

2 Мокиенко В.М. Противоречие фразеологии и её динамика. Автореф. дис. . докт. филол. наук. Л., 1976, с. 2. о

Янковский Ф.М. Белорусская народная фразеология. Автореф. дис. . докт. филол. наук. Мн., 1969; Моложай Г.М. Перифразы в белорусском литературном языке (структурно-семантическая и стилистическая характеристика). Дис. . канд. филол. наук. Мн., 1971; Лепешау 1.Я. Фразеалог1я у творах К.Крап1вы (стыл1стыч-нае выкарыстанне фразеалаг1змау). Мн., 1976; Мордкович Э.М. Белорусская соматическая фразеология. Дис. . канд. филол. наук. Мн., 1976; Параскев 1ч Г.В. Семантычная характарыстыка прыказкавых назоун1кавых фразеалаг1змау. — Вопросы романо-германской и славянской филологии. Мн., 1977 и др. ными. Историко-социологический аспект его исследования в диахронической перспективе носил в основном фрагментарный характер1. В данном исследовании фразеологический состав рассматривается как продукт длительного исторического развития, истоки которого восходят к праславянскому и древнерусскому периодам, а формирование его ядра относится к завершающему этапу истории языка белорусской народности и начальному этапу формирования языка белорусской нации. В работе проводится не только широкий анализ исторического развития белорусской фразеологии от Х1У в. до наших дней, но впервые устанавливается периодизация с конкретным описанием основных особенностей ее различных этапов.

Раскрывается преемственность между фразеологическими составами белорусского национального языка и языка белорусской народности путем сравнения микросистем каждой из фразеологических систем с учетом двойственной семантической природы ФЕ, со

1 Янкоуск! Ф.М. Да праблемы паходжання фразеалаг1змау. — Лшг-в1стычны зборн1к. Мн., 1968; Янкоуск! Ф.М. 3 наз1ранняу за змбнам! у народных фразеалаг1змах. — Тэзгсы дакладау на кан-ферэнцьп, црысвечанай вышкам даследаванняу беларускай народ-най творчасщ. Мн., 1969; Аксам1тау A.C. Беларуская фразеало-rin. — Пстарычная лекс1калог1я беларускай мовы. Мн., 1970; Козырев И.С. К сравнительно-историческому изучению фразеологии русского и белорусского языков. — Филологические исследования. Сб. научн. трудов. Мн., 1978; Томашевич Ф.И. Фразеология белорусского языка ХУ1—ХУЛ вв. Автореф. . дис. канд. филол. наук. Мн., 1980; Олехнович H.H. Фразеология белорусского литературного языка конца XIX — начала XX вв. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Мн., 1983. держащих одновременно элементы синхронии и диахронии*.

Исходя из данных ассоциативного восприятия экстралингвистических фактов, относящихся к различным сторонам жизни народа, фразеологический состав в работе распределяется по идеографическим микросистемам, каждая из которых характеризуется соответствующей архисемой. В комплексе такого рода фразео-идеографиче-ские объединения составляют систему, которая в разные периоды своего развития отличается своими структурно-семантическими особенностями. Характер изменения фразеологического состава определяется на основе качественной и количественной соотнесённости входящих в данную микросистему ФЕ на разных синхронных срезах. Однако, вся сложность исторического изучения фразеологического состава состоит в том, чтобы различать ФЕ, восходящие к начальному этапу образования новой языковой формации, от тех, которые восприняты ею от более ранней поры2. В этом аспекте характерен период ХУШ века, когда наблюдается столкновение старого с бурно вторгающимся новым, состоящим в значительной концентрации с ярко выраженной образностью народно-разговорных ФЕ. Знание экстралингвистических фактов поможет установить их относительную хронологию.

Проблема"соотнесённости фразеологической системы с языко Жуков В.П. Фразеологизм и слово. Автореф. . дис. докт, фи-лол. наук. Л., 1967, с. 5; Федоров А.И. Развитие русской фразеологии в конце ХУШ — начале XIX в., с. 8—9; Мокиенко В.М. Славянская фразеология. Л., 1980, с. 165—166.

2 Селиванов Г.А. Проблема функционирования фразеологических единиц русского языка в разные исторические периоды. — Проблемы русской фразеологии. Тула, 1976, с. 5. вой нормой связана с развитием последней и установлением границ её возможного нарушения в связи с давлением системы*, а также в р результате расширения понятийного охвата и увеличения диффузии о значения ФЕ°. Остаётся до конца не решённым вопрос о допустимости введения тех или иных диалектных и просторечных ФЕ в общелитературный язык4. Рассматриваемый в работе разнообразный фразеологический материал, встречающийся в художественных произведениях,свидетельствует об активной роли белорусских писателей в обогащении и совершенствовании фразеологического состава белорусского языка.

Не был ещё предметом специального исследования вопрос о центре и периферии восточнославянского фразеологического ареала и о их временных и территориальных смещениях. Ареальное описание белорусско-иноязычных фразеологических идеогрупп даёт основание рассматривать современный диалектный ландшафт^ в виде "развёрну Шварцкопф Б.С. Единица фразеологического состава языка и норма, — Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970, с. 160 и след.; его же. Морфологическая норма фразеологической единицы и вариантность. — Литературная норма в лексике и фразеологии. М., 1983, с. 160.

2 Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. На материале французского и русского языков. M.t 1977, с. 76.

3 1Усейнов Ф.Г. Русская фразеология (основные тенденции развития в ПХ в.), с. 16.

4 Паулини Е. Кодификация литературного языка и употребление нелитературных средств.— Проблема нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах.М.,1976, с.44 и след. Мокиенко В.М. Проблемы ареального описания восточнославянской фразеологии. — Сравнительно-типологические исследования славянских языков и литератур. Л., 1983, с. 41. той в пространстве диахронии, в которой временная последовательность развития систем или их фрагментов манифестируется в территориальной проекции"*.

Изучение контактирования языков вообще и их фразеологических составов в частности является одной из важнейших задач лингвистической науки, ибо представляет собой реальный, объективный факт действительности особенно там, где речь идёт о длительных и глубоких межъязыковых контактах2. Именно таким является белорусско-русское, белорусско-украинское, белорусско-польское и белорусско-литовское фразеологическое взаимодействие, приводящее к образованию двух- и многоязычных изофразем (межъязыковых фразеологических эквивалентов) различных типов.

Их анализ показывает, что фразеологический состав белорусского языка на раннем этапе своего развития (Х1У—ХУ1 вв.), занимая серединное положение в рамках восточнославянского языкового ареала, распространялся радиально в северном, восточном и западном направлениях, оставаясь открытым (размытым) в южном направлении в контактной зоне с украинским языком. В последующий период (ХУЛ—XX вв.) он испытывал большое влияние русского и польского языков, в меньшей — литовского и украинского.

Сравнение ФЕ белорусского языка с их эквивалентами в кон-контактных" с ним диалектных зонах соседних языков в лингвогео

1 Толстой Н.И. Опыт семантического анализа славянской географической терминологии. Дис. . докт. филол. наук. Л., 1972, с. 76-77.

2 Серебренников Б.А. Проблема субстрата. — Доклады и сообщения Ин-та языкознания АН СССР, IX. М.-Л., 1956, с. 34 , 56; Ткачен-ко О.Б. Проблемы сопоставительно-исторического изучения славянских языков. — ВЯ, 1981, № I, с. 54. графическом аспекте позволило выявить следующие изофраземные ареалы различных конфигураций: белорусско-псковский — клинообразный, полесско-брянско-смоленско-витебско-псковский — подковообразный, западнобелорусско-польский — боковой и другие. Эти данные могут быть использованы при установлении генезиса ряда ФЕ белорусского языка, характера белорусско-иноязычной интерференции в различные периоды истории белорусского языка на фразеологическом и других уровнях.

Таким образом, актуальность данного исследования состоит в получении конкретных результатов качественного изменения фразеологического состава белорусского языка на разных этапах его исторического развития в ономасиологическом, типологическом и аре-альном аспектах, фразеологические процессы, происходящие в самой системе белорусского языка, отличаются от аналогичных процессов, цроисходящих в результате белорусско-иноязычного контактирования. Их неоднородность проявляется в преимущественной модели-руемости первого (внутрисистемного), обусловленного лексико-грамматическими элементами и структурно-семантическими моделями белорусского языка, и немоделхфуемостью второго (межъязыкового) процесса, выражающегося в нерегулярном калькировании ФЕ или заимствовании отдельных лексем для актуализации уже известных ФЕ из контактных с белорусским языком.

Изучение процессов белорусско-иноязычного фразеологического взаимодействия в контактных дву- и многоязычных зонах или аре-альных общностях иного порядка актуально как для решения поставленных выше проблем, так и для определения функциональной роли и качественного изменения ФЕ белорусского языка.

Дели и задачи исследования . Основной целью работы является раскрытие общих и частных закономерностей образования, функционирования и развития фразеологического состава белорусского языка на разных этапах его эволюции. Главная задача исследования — проследить процесс становления и развития фразеологического состава белорусского языка от древнего его периода до наших дней. Исходя из структурной и ареальной общности последнего, проявляющейся и в общности выделенных из него ряда структурно-семантических типов ФЕ, к числу важнейших задач исследования отнесено раскрытие механизма и процессов* образования ФЕ (от переменных сочетаний слов к устойчивому словесному комплексу, от архетипа к инновации, от мотивированности к о идиоматичности) , установление причин и характера изменения плана содержания и плана выражения (от инвариантности ФЕ к вариантному ряду, от единичной ФЕ к синонимическому ряду) фразеологического состава белорусского языка в ходе взаимодействия его пластов, связанных с различными языковыми сферами. При сопоставлении фразеологической структуры разных синхронных срезов (Х1У—ХУЛ и ХУШ—XX вв.) ставится задача определить сходство и различие процессов фразообразования и развития фразеологического состава белорусского языка, выявить внутриязыковые и внеязыковые факторы, которые их обуславливают.

Анализ развития фразеологического состава белорусского языка тесно смыкается с проблемой его стабилизации на основе разрешения противоречивых тенденций мевду фразеологической системой и Коваль В.И. Образование фразеологических единиц и фравемообра-зовательный анализ. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Мн., 1982, с. 7—12. Гвоздарёв Ю.А. Основы русского фразообразования. Ростов-на-Дону, 1977, с. 40—59. нормой в широком смысле (дифференциацией и обобщенностью, актуализацией и автоматизацией его единиц).

Большое значение в раскрытии процесса эволюции фразеологического состава белорусского языка имеет . сопоставительно-типологическое сравнение его единиц с эквивалентными ФЕ в других языках. Одной из важнейших задач типологического изучения фразеологического состава белорусского языка является обнаружение совпадающих и отличающихся по значению, компонентному составу и образной основе ФЕ в контактирующих с ним русском, украинском, польском и литовском языках. Среди других важных задач исследования является установление генетического источника абсолютных и эквивалентных изофразем, выявление фразеологических калек, полукалек и заимствованных иноязычных лексем в составе ФЕ белорусского языка. На основе структурно-типологического сравнения фразеологических составов рассматриваемых языков решается задача определения специфических черт фразеологического состава белорусского языка.

Поскольку белорусский диалектный язык с его фразеологическим континуумом покрывает в значительной степени центр ареала позднедревнерусской диалектной зоны, сосредоточенной в границах древнерусских поселений, ставится задача определить роль фразеологических инноваций данного региона в формировании фразеологического фонда языка белорусской народности, а также воздействие на него других инновационных центров в последующие периоды. Изучение взаимодействия этих центров, входивших ранее в единый культурно-этнический регион древнерусской эпохи, а затем выделившихся в различные социально-политические образования с их территориальными диалектами, будет содействовать решению проблемы формщювания восточнославянского фразеологического фонда.

Принципы и методы исследования. Работа строится на основе следующих трех методологических принципов. Одним из них является учёт связи белорусской фразеологии с процессами, протекающими в сфере материальной и духовной культуры. Являясь незамкнутой подсистемой языка, регулируемой в значительной степени психо- и этнолингвистическими факторами и связанной в основном с эмоциональными переживаниями субъекта, фразеологический состав испытывает различного рода влияния, источник которых находится вне данной подсистемы. Наконец, важным методологическим принципом исследования фразеологического состава, как и всякого научного объекта, является полнота охвата, предполагающая всестороннее рассмотрение сфер его использования (разговоры о-бытовой, литературной, диалектной, фольклорной и других) и аспектов изучения, которые ошфаются на различные методы и приёмы исследования.

Поскольку фразеологический состав представляет собой сложное и многоаспектное явление, покрывающее лексический и синтаксический уровни, то изучение его должно вестись в разных направлениях в зависимости от поставленных задач. Современное лингвистическое исследование обязательно предполагает сопоставление изучаемых объектов, установление смысловых и формальных связей между ними и конституирование объединяющих их систем, макро- и микросистем. Основной принцип лингвистического сопоставления — выявление тождественных (интегративных) и различающихся (дифференциальных) признаков сравниваемых структур. В результате формального и смыслового сопоставления и противопоставления выделяются члены языковых систем любого масштаба — фразеологические структурно-семантические модели, фразеологические синонимические ряды, фразеологические серии, идеографические группы. Последние используются в исследовании при диахроническом сопоставлении ФЕ различных пластов и диалектных группировок как в белорусском языке, так и в сравниваемых с ним языках, что способствует установлению степени их исторической общности, проявляющейся в структурной, семантической и материальной близости этих единиц. При этом анализ ФЕ проводится как в семасиологическом аспекте (от языковой формы к содержанию), так и в ономасиологическом (от содержания к форме), которые взаимодействуют и дополняют друг друга.

Фразеологический состав белорусского языка ещё не рассматривался исследователями с ономасиологической точки зрения, предполагающей решение следующих задач: I) какие предметы и понятия окружающего мира обозначаются ФЕ, 2) какие функции и в каких сферах языковой деятельности они выполняют. Разработанная в настоящем исследовании методика связана с классификацией ФЕ, построенной на структурно-семантических принципах цри ведущей роли семантических признаков. Благодаря этому как бы снимается структурно-грамматический фон и представляется возможность сгруппировать ФЕ по определенным семантическим инвариантам, которые в зависимости от характера обобщения, степени абстракции и внеязыко-вой соотнесённости объединяются в соответствующие идеографические группы, связанные с выражением проявления человеком чувств, состояний, отношений. Ввделенные группы объединяются в разряды, разряды —■ в классы, классы — в микросистемы, микросистемы — в макросистемы ФЕ. Последние имеют субкатегориальный (предметность, качество, количество, состояние, отношение, взаимодействие, движение) и категориальный характер (субстантивность, адъек-тивность, адвербиальность, вербальность), чем и определяют данную систему. Её составные части структурно взаимосвязаны, отличаются существенными признаками, характеризуются полнотой деления, смысловой независимостью, что исключает с достаточной степенью вероятности попадание одного и того же фразеологизма в разные микросистемы. Таким образом снимается внутренняя противоречивость данной системы1.

Упор на семантический фактор как основной критерий при выделении идеографических групп характерен для работ В.В.Вино-р градова и В.М.Мокиенко при разработке метода определения единой фразеологической модели3. Классификация ФЕ по идеографическим макросистемам на семантической основе в отвлечении от их структурно-синтаксических характеристик, служащих на первом этапе своеобразным каркасом фразеологической модели, позволяет четче ввделить идеографические группы и на их основе вскрыть существенные семантические и категориальные признаки входящих в их состав ФЕ. Ономасиологический (идеографический) подход предполагает существование особого универсального кода, порождающего ФЕ Аксамитов A.C. Структура фразеологического словаря и установление опорного слова. — Вопросы фразеологии и составления фразеологических словарей (Материалы IX Всесоюзного координационного совещания по фразеологии Научного совета по лексикологии и лексикографии при ОЛЯ АН СССР,. .Баку, октябрь 1964 г.). Баку, 1968, с. 39—46; он же. Географический словарь и сопоставительная фразеология. — РЯНШ. М., 1975, №4, с. 73—76.

2 Виноградов В.В. О взаимодействии лексико-семантических уровней с грамматическими в структуре языка. — Мысли о современном русском языке. М., 1969, с. 10—17 и след.

3 Мокиенко В.М. Противоречив фразеологии и ее динамика. Автореф. дис. . докт. филол. наук. Л., 1976, с. II, 14; его же. 0 те-матико-вдеографической классификации фразеологизмов, с. 110. разных языковых сфер (пластов) в разные периоды развития фразеологического состава.

Изменение взгляда на ФЕ как на застывщую в своем развитии единицу языка стимулировало обращение пристального внимания исследователей к рассмотрению исторического развития фразеологического состава языка*. Диахронический подход при таком исследовании все чаще заменяет статические методы, которые противоречат самой динамической природе ФЕ. Динамика фразеологического состава вообще характерна для любого этапа его развития, в тем числе и современного, ибо в самой структуре ФЕ в большей или меньшей степени просматривается ее прототип — словосочетание в прямом значении. Однако методика диахронического исследования в области фразеологии остается пока далекой от совершенства. На данном этапе развития фразеологии как лингвистической дисциплины ее главный исторический принцип сформулирован в самых общих чертах — фразеологический состав, как и язык в целом, находится в постоянном движении.

Для исследования процесса развития фразеологического состава языка в первую очередь необходимо проанализировать ряд Бабкин A.M. Русская фразеология, её развитие и источники. Л., 1970, с. 9; Гвоздарёв Ю.А. Основы русского фразообразования, с. 5; Мокиенко В.М. Славянская фразеология, с. 173; Назарян А.Г. История развития французской фразеологии. М., 1981, с. 10; Селиванов Г.А. К общей характеристике активных процессов в области фразеологии. — Активные процессы в области русской фразеологии. Иваново, 1980, с. 8—9; Фёдоров А.И. Развитие русской фразеологии в конце ХУШ — начале XX в., с. 113 и след. его изменяемых состояний (синхронных срезов), ибо каждое данное состояние "может быть понято только тогда, когда известна вся совокупность предшествующих его состояний"*. Другим требованием в выяснении характера исторического развития фразеологического состава является "историческая разработка фразеологических матер риалов по всем доступным источникам" . В связи с этим в работе используются белорусские диалектные и фольклорные фразеологические материалы, ФЕ из произведений художественной литературы XIX и XX вв., которые сравниваются со старобелорусскими. Сложность решения проблемы состоит ещё в том, что количество древних текстов ограничено. Но даже и там, где имеются более или менее развёрнутые тексты, невозможно установить степень идиоматич-ности сочетаний слов ввиду трудности определения их диахронического тождества. Иначе говоря, "для того чтобы. была возможность сказать, что данная единица сохранилась тождественной самой себе, или же, продолжая быть той же особой единицей, она шесте с тем переменилась в отношении формы и смысла (возможны все эти случаи), — .необходимо знать., что выхваченный из какой-либо эпохи элемент. есть тот же самый, что и взятый из более ранней эпохи элемент. Ахманова О.С. Отличительные черты советского языкознания. —

Проблемы современной лингвистики. М., 1968, с. 10. ^ Ларин Б.А. Очерки по фразеологии (о систематизации и методах исследования фразеологических материалов). — Очерки по фразеологии, лексикологии и стилистике. Уч. зап. Ленинград. ун-та, 193. Серия филол. наук, вып. 29. Л., 1956, с. 212. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1933, с. 167.

Рассмотрение ФЕ в составе древних текстов ещё не является само по себе историческим подходом к этому явлению. Диахроническое исследование имеет в виду анализ синхронных состояний фра-зео-идеографических макросистем, степень наполненности которых меняется на всём протяжении исторического развития языка. Причём ФЕ каждой макро- и микросистемы в процессе их развития претерпевают неадекватные изменения, что отражается на их синхронных срезах. Так, если на одном из срезов процесс складывания определённого типа ФЕ только начался, то на другом он может прекратиться или ещё более утвердиться, перейдя в более близкое к современному языку состояние. Поэтому рассмотрение составляющих определённую идеографическую микросистему ФЕ нельзя ограничить каким-нибудь одним синхронным срезом, так как она, проходя различные этапы своего развития, меняется и в промежутках от одного синхронного среза к другому. На этом пути она входит в различные временные и функциональные слои белорусского языка. В связи с этим изучение фразеологической системы белорусского языка распадается, с одной стороны, на анализ микросистем отдельных синхронных срезов, а с другой, на рассмотрение различных явлений и фактов, связывающих различные временные интервалы и языковые пласты.

Таким образсм, система фразеологического состава конкретного синхронного состояния определяется на основе типологического сравнения набора ФЕ, входящих в каждую из его макро-и микросистем на данном этапе его развития. Понятие этой сио-темы во многих отношениях является ретроспективным, так как некоторые черты её настоящего состояния сформировались и функционировали на различных предыдущих синхронных срезах. Поэтому на данном синхронном срезе представлена в основном вся совокупность его предшествующих состояний, так как многие из входящих в него ФЕ возникли на основе моделей предыдущих этапов развития языка.

Поскольку историческая фразеология непосредственно связана с фразеологией диалектной в ее территориальном варьировании, то при ареальном исследовании применяется типологическое сравнение. Данный метод имеет огромное значение для раскрытия диахронических фактов, так как письменная фиксация ФЕ в старобелорусских памятниках охватывает далеко не полностью народно-разговорный пласт белорусской фразеологии. Выявление мевдиалектных внутриязыковых и белорусско-иноязычных изофразем объясняет развитие фразеологического состава белорусского языка. Тем самым устанавливается степень генетического родства и типологического сходства и различия фразеологических систем сравниваемых в работе языков, характер, направление и причины влияния одного языка на другой, ареалы распространения изофразем и их социальная обусловленность.

На основе важнейших черт ФЕ (компонентный состав, внутренний образ, сигнификативное и прагматическое значение, синтаксическая модель) ввделяются следующие типы изофразем: абсолютные (или полные), эквивалентные (или вариантные), товдественные (или синонимические) и адекватные (с национально-культурным компонентом). Они положены в основу типологического сравнения. Использование диалектных ареальных данных в изучении исторического развития фразеологического состава чрезвычайно важно. Полнота территориального охвата и сопоставимость ФЕ компенсирует "точечный" (во временном и территориальном аспектах) характер языковых данных в памятниках старобелорусской письменности. Для раскрытия динамики инновационного процесса и направления его развития рассматривается как центр инновационного ареала, так и его периферия. Для установления центра иррадиации и отличия его от периферии принимаются во внимание такие черты первого: большая компактность и устойчивость, подверженность другим влияниям, большая архаичность. Направление иррадиации фразеологических явлений устанавливается путем сравнения конфигураций сопоставляемых ареалов.

Типологический подход при изучении фразеологического состава белорусского языка в его отношении к фразеологии смежных с ним языков с учётом степени их генетической и ареальной близости позволит определить роль и характер их взаимовлияния, природу возникших в результате изофразем. Применение сопоставительно-типологического метода можно использовать при анализе материала смежных с белорусским языков, также других, неконтактных от-далённородственных и неродственных языков, что будет иметь значение при решении вопроса о величине вклада в белорусскую фразеологию других славянских и неславянских языков^.

Материал исследования. Поскольку в работе ставятся и решаются проблемы исторического развития фразеологического состава белорусского языка, его системности, а также ареально-типологического исследования,то материалом исследования являются диалектные, общенародные разговорные, просторечные, фольклорные и литературные ФЕ, включая их различные модификации разных временных этапов. Такая всеобъемлемость материала способствует более глубокому изучению исторического развития фразеологического состава белорусского языка. Поскольку Ткаченко О.Б. Проблемы сопоставительно-исторического изучения славянских языков, с. 57. -----для исторической фразеологии большое значение приобретает варьирование ФЕ, то, кроме письменных фиксаций в старобелорусских памятниках Х1У—ХУШ вв. и белорусском литературном языке нового времени, особое внимание привлекают белорусские диалектные и фольклорные материалы. Использование их в процессе изучения исторического развития фразеологического состава оказывается весьма важным в современном языкознании, ибо они дают широкую по территориальному охвату и глубокую по своей содержательности информацию о синхронном срезе фразеологической системы в её территориальном варьировании. Составленная автором картотека, насчитывающая свыше 150 ООО единиц (карточек-фразеологизмов), включает материалы картотеки Исторического словаря белорусского языка сектора истории белорусского языка, картотеки сектора диалектологии, фундаментальной картотеки современного белорусского языка Института языкознания АН БССР, материалы, почерпнутые из различных редких изданий ИХ — начала XX в. и рукописных фондов, хранящихся в библиотеках и архивах Вильнюса, Киева, Ленинграда, Минска и Москвы, из изданных в последнее время различного типа словарей белорусского языка, многотомного издания белорусского народного творчества, произведений белорусских писателей и периодической печати. Кроме того, в исследовании использован фразеологический материал из картотеки Псковского областного словаря (Ленингр. ун-т) и Картотеки брянских говоров (Ленингр. пед. ин-т), а также из фразеологических, диалектных, толковых, двуязычных и других типов словарей русского, украинского, польского и литовского языков.

X X X

Таким образом, в работе впервые ставится и решается проблема развития и стабилизации фразеологического состава белорусского языка на всех этапах его истории* Раскрываются процессы фра-зообразования в зависимости от степени развития общества, характера его мыслительной и психической деятельности, потребностей общества в обозначении соответствующих явлений и наличия необходимых языковых ресурсов. Развитость фразеологического состава белорусского языка впервые определяется степенью концентрации ФЕ в идеографических макро- и микросистемах. Проблема развития фразеологического состава белорусского языка в процессе контактирования с соседними языками решается в работе в типологическом и ареаль-ном аспектах, что даёт возможность установить типы межъязыковых фразеологических эквивалентов (изофразем) в пределах восточнославянского и других смежных с ним ареалов. До сих пор рассматривались только некоторые аспекты данной проблемы*. Установление центров инновации, характера и направления межъязыкового и междиалектного фразеологического взаимодействия будет иметь значение как для белорусистики, так и для славистики.

На защиту выносятся следующие положения, имеющие принципиальный характер:

I. Фразеологический состав белорусского языка представляет собой асимметричную систему, структурными компонентами которой являются идеографические макро- и микросистемы с неодинаковой степенью полноты и идиоматичности входящих в них ФЕ в разные периоды его развития. Ивашко Л.А. Очерки русской диалектной фразеологии. Л., 1981; Мокиенко В.М. Проблемы ареального описания восточнославянской фразеологии, с. 40—53 и нек. др.

2. В своём развитии фразеологическая система стремится к семантической одноплановости её единиц и противостоит расшатывающему её узусу, нивелируя окказиональные фразеосочетания и закрепляя в ФЕ их вещественные значения, возникающие в результате сужения последних. Процесс стабилизации ФЕ связан с обобщением и дифференциацией их значений. Последняя, служащая целям номинации, доминирует над тенденцией к обобщению.

3. Фразеологический состав белорусского языка характеризуется неравномерностью (ускоренностью на отдельных этапах) его развития, не совпадающего с основными периодами истории белорусского языка. Национальная фразеология зароздается в недрах старобелорусского языка и характеризуется по сравнению с фразеологией предыдущего периода большей усложнённостью денотативно-сигнификативной и экспрессивно-оценочной номинации и количественным ростом входящих в идеографические макросистемы ФЕ.

4. Основным ресурсом фразеологического состава белорусского языка является, в первую очередь, общенародная образная разговорная речь, а также территориальные диалекты, литературно-книжные и фольклорные УСК и выражения, которые, пройдя все этапы фраземо-образования— свободное словосочетание (слово), его метафорическое переосмысление, потенциальный фразеологизм, — приобретают черты ФЕ.

5. Фразеологический состав белорусского языка развивается также в процессе взаимодействия с другими славянскими и неславянскими языками, особенно контактными с ним. Результатом этого явилось образование белорусско-русских, белорусско-украинских, белорусско-польских и белорусско-литовских изофразем, обогащение фразеологического состава белорусского языка за счёт фразеологических калек или субституции отдельных компонентов белорусских

ФЕ иноязычными лексемами. Этот процесс определяется исторически обусловленной генетической и типологической близостью взаимодействующих языков и культурной общностью их носителей и проявляется в структурной, семантической и материальной близости их фразеологических фондов.

7. Исходя из того, что язык белорусской народности, сфорли-ровавшийся на территории поздних древнерусских поселений, был менее подвержен другим влияниям, занимал по отношению к контактным с ним языкам и диалектам (псковским, смоленским, брянским, польскому и литовскому) центральное положение и иррадиировал в эти языковые области, выдвигается положение о большей архаичности ФЕ центрального ареала по отношению к ФЕ ареалов иной конфигурации. Период нового белорусского языка характеризуется процессом обратного воздействия на его фразеологический состав, в первую очередь, со стороны языковых центров русского, а также польского, литовского и украинского языков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Развитие фразеологического состава белорусского языка"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении подведём некоторые итоги и отметим ряд проблем, возникших при изучении путей формирования и развития фразеологического состава белорусского языка.

Фразеологический состав современного белорусского языка является продуктом длительного и непрерывного исторического развития, начиная с праславянского периода до наших дней. Развитие его, как и белорусского языка в целом, протекало неравномерно: периоды подъёма сменялись периодами спада. Среди этапов развития фразеологического состава белорусского языка, качественно отличающихся друг от друга, выделяются следующие. Первый этап охватывает период древнерусского и древнебелорусского языков (XI—ХУЛ вв.), в котором наибольшее развитие получили аналитические ФЕ с десемантизированным глагольным компонентом при ведущей роли именного компонента, выступающего в качестве семантического стимулятора ФЕ и наполняющего их общее глагольное значение конкретным содержанием. Второй этап включает заключительный период старобелорусского языка и эпоху белорусского национального языка (конец ХУЛ — начало XX вв.), в котором широкое развитие получает народно-разговорная фразеология в результате оживления разнообразных процессов фразообразования (мета-форизации, экспликации, редукции, субституции и т.д.). Третий этап представляет фразеологию современного белорусского языка (от первых десятилетий XX века до наших дней), когда фразеологическая система одновременно с процессом обобщения значения ФЕ развивается в сторону их дифференциации и стабилизации. Как видим, в ряде моментов этапы развития фразеологического состава белорусского языка не совпадают с периодизацией истории белорусского языка*, что свидетельствует о структурном своеобразии фразеологической системы и характере её развития.

Ключевой тенденцией первого этапа развития фразеологического состава белорусского языка является вхождение в него большого числа аналитических структур и субстантивных УСК со слабой семантической спаянностью компонентов. Образование ФЕ подобного типа стимулировало следующие структурно-семантические модели: I) "дати + имя сущ." микросистем с инвариантными значениями: ♦действие, направленное на объект или взаимодействие двух объектов *, 'действие, приводящее объект к какому-нибудь состоянию*, »действие, приводящее к наделению объекта свойством, признаком, качеством*; 2) "брати + имя сущ." с инвариантными значениями: 'воздействовать на объект с целью его подчинения*, 'воздействовать на объект с целью достижения взаимопонимания'; 3) "брати (взяти) + предл. + имя сущ.", "впасти (войти) + предл. + имя сущ." с инвариантными значениями: 'думать о чём-нибудь', 'воспринимать'; 4) "имя сущ. + имя прилаг.", обозначавшие социально-экономические, административно-правовые, бытовые и религиозно-обрядовые понятия; 5) "имя прилаг. + имя сущ." (с компонентом-эпитетом) и "имя сущ. + имя сущ." (сопряжённые пары) с инвариантным значением 'лица (коллектива)', возникшие на более низкой ступени познания —"представлении, характерном для людей доязыкового периода"2. Эти структурно-семантические модели играли активную роль в процессе образования ФЕ, выражавших важ Шакун Л.М. Нарысы г1сторьп беларускай Л1таратурнай мовы, с. 6—10.

2 Серебренников Б.А. 0 материалистическом подходе к явлениям языка, с. 92. нейшие понятия окружающей действительности той эпохи. Они входили в макросистемы "взаимодействие", "состояние", "предметность" и получили в этот период наибольшее развитие. В основном фразеологический состав старобелорусского языка сформировался в ХУ1в., хотя многие ФЕ аналитического типа, лишённые экспрессивности, представляли "лишь структурные "заготовки" фразеологизмов"I. ФЕ старобелорусского языка характеризовались узостью сферы их употребления, некодифицированностью вариантных норм, выражавшейся в аморфности их семантико-грамматических структур, ограниченностью фразообразовательных процессов. Всё это сдерживало рост фразеологического состава старобелорусского языка как в количественном, так и качественном отношении, что, в частности, выражалось в малочисленности ФЕ таких макросистем, как "отношение", "качество", "количество".

Заключительный этап развития фразеологического состава старобелорусского языка, несмотря на сильное польское влияние, характеризовался образованием большого количества народно-разговорных и просторечных ФЕ на основе ассоциативного восприятия различных сторон психической деятельности людей, их межличностных и социально-правовых отношений. Такого рода толчок в развитии белорусской фразеологии на данном этапе явился своеобразным "стихийным проявлением стремления языка к самосохранению"2, ибо именно во фразеологии более всего проявляются его национальные черты. Процесс ускоренного развития фразеологического состава белорусского языка был уже заметен в ХУШ веке, когда последний начинает приобретать общенародные черты, что особенно отра

1 Мокиенко В.М. Славянская фразеология, с. 146.

2 Журауск! А.1. Псторыя беларускай мовы, с. 356. жено в устно-поэтическом творчестве белорусского народа и популярных в ХУЛ—ХУШвв. интермедиях и интерлюдиях.

С фразеологическим составом национального белорусского языка его сближает общность ресурсов, сходство фразеологических рядов, моделируемость ФЕ, стимулировавшая образование подобных ФЕ в плане содержания и плане выражения.Фразеологию последнего этапа истории старобелорусского языка (ХУЛ—ХУШ вв.) и начального этапа белорусского национального языка (XIX в.) связывает процесс закрепления в языке значительной части ФЕ предыдущего периода развития и образование на народно-разговорной основе новых ФЕ по моделям старых. Интенсивность роста фразеологического состава белорусского языка XIX в. (увеличение числа ФЕ макросистем "качества", "количества", "отношения" и др.) особенно заметна на фоне замедленного роста белорусской лексики, обогащавшейся в этот период за счёт других языков, особенно русского и польского в силу близости культурных, экономических и политических связей белорусского народа с русским и польским*. Ускоренное развитие фразеологического состава белорусского языка ХУШ—XIX в. объясняется также наблюдаемой в этот период тенденцией к образной передаче мысли, что нашло своё яркое выражение в творчестве ряда белорусских писателей этого времени (напр., В.Дунин-Марцинкевич). Этот процесс набирает особую силу во второй половине XIX века в связи с образованием и утверждением во фразеологическом составе большого количества ФЕ, ис

1 Булахау М.Г. Разв!ццё беларускай лттаратурнай мовы у XIX—

XX стст. ва узаемаадносхнах з хншымг славянск1М1 народам!.

1У М!жнародны з'езд славтстау. Мн., 1958, с. 8—16 , 26—38. точником которых явились различные пласты национального языка, активно взаимодействовавшие с литературным языком и обогащавшие последний. В результате многие ФЕ белорусского языка ХСХ в. приобретают широкое диалектное варьирование, что, с одной стороны, приводило к диффузности их значений и мобильности их функционирования, а с другой, — к изменению значения от конкретного, характерного для более раннего этапа их развития, к абстрактному. Этому во многом способствовали также активизировавшиеся в этот период фразообразовательные процессы редукции, контаминации, субституции и экспликации. В результате создавались условия качественной перестройки фразеологической системы, связанной с образованием ФЕ макросистем "отношение", "движение", "качество", "количество", которые в старобелорусском языке составляли незначительное число, и усилением их дциоматичности. В этот же период происходит развитие ФЕ в сторону их обобщения и дифференциации, что связано с расширением субъективно-оценочного, эмоционально-экспрессивного и чувственно-аффективного восприятия окружающей действительности в связи с усложнением психической и социальной жизни народа. Таким образом, широта семантической амплитуды ФЕ белорусского языка XIX в., возникшая "под влиянием расширения диапазона их сочетаемости и увеличения конТекстов употребления"^*, что приводит к диффузности их значений, в XX в. сменяется процессом их дифференциации. Такие явления на данном этапе развития касаются, естественно, хотя и значительной, но только какой-то (не всех без исключения) части фразеологического состава. Другие ФЕ в этот период могут проходить иные стадии развития. Вообще, следует отметить, что процеосы Бабкин А.М. Русская фразеология, её развитие и источники, с. 105. диффузности и дифференциации ФЕ настолько сложны и взаимосвязаны, что "нужно продумать общую программу исследований, которые т позволят установить цельную картину их развития. Так, в период развития фразеологического состава белорусского языка конца XII — начала XX в. одновременно наблюдается постоянство дифференциации значений ФЕ и их изменчивость, сосуществование неподвижности и подвижности их структуры. Вообще, поскольку эти процессы являются во фразеологии одновременно и разнонаправленными и взаимосвязанными , каждый язык, в целях сохранения коммуникативной способности, "развиваясь в сторону обобщения и одновременно в сторону дифференциации, оказывает в равной мере естественное сопротивление чрезмерному обобщению и чрезмерной дета2 лизации средств выражения" .

В ходе исторического развития семантическая диффузность ФЕ, как правило, сменяется чертами более строгой дифференциации, т.е. каждая ФЕ стремится к более "полному общему и частному соответствию миру понятий" . Дифференциация ФЕ связана с выработкой их типовых значений, что диктуется целями номинации, поэтому доминирует над тенденцией к обобщению. Норма, таким образом, выступает в качестве коррелята фразеологической системы. Во фразеологическом составе конца XIX — начала XX в. усиливается тенденция к регулярности фразеологических явлений и типовому Филин Ф.П. О языковой норме. — Проблемы нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах, с.14.

2 Бартошевич А. К постановке вопроса об общих тенденциях развития современного русского языка. — z polskich studiów slawi-stycznych, seria VI. Warszawa, 1983» s. 12.

3 Крушевский H.B. Очерки науки о языке, с. 149. однообразию ФЕ. Так, массовый характер приобретает, например, процесс редуцирования формы ФЕ, что приводит к образованию ФЕ с новым категориальным значением и семантике. Стандартизация их структуры особенно активизируется в современном белорусском языке. Ср.: да тла (прамяк) 'глубоко» (Нос. сл. 143) и да тла (згарэу) 'полностью' (РБС I 228). На современном этапе развития фразеологического состава белорусского языка тенденция в сторону дифференциации его единиц ещё больше увеличивается.

Одним из способов совершенствования белорусской национальной фразеологии является лексико-грамматическая вариативность её структуры. Отличаясь особой подвижностью на данном этапе развития, она нередко подвергается лексической субституции, что придаёт ФЕ новые дополнительные коннотации и функциональную направленность, не меняя существа её инвариантного значения. Такого рода изменения приводят к обновлению ФЕ, способствуют повышению их экспрессивности и образности, возникающей на основе подбора экспрессивно окрашенных лексем и возбуждения в них соответствующих сем. Трансформированная ФЕ, теряя ряд своих старых качеств, приобретает гораздо больше новых, расширяет свою валентность. В результате многие ФЕ белорусского языка приобретают в современном белорусском языке такие коннотатив-ные черты, которые разграничивают их с близкими по значению эквивалентными ФЕ.

Важным ресурсом обогащения и совершенствования белорусской фразеологии являются разнообразные (отдельные слова-компоненты) и семантические (кальки) заимствования, возникшие на основе межъязыковых контактов белорусского языка преимущественно с соседними языками. В связи с такого рода белорусско-иноязычным взаимодействием и взаимовлиянием в работе решается проблема установления генетического источника белорусско-русских, белорусско-украинских, белорусско-польских и белорусско-литовских фразеологических эквивалентов (изофразем), среди которых общие (абсолютные) и с неодинаковой степенью сходства и различия (эквивалентные, тождественные, адекватные) изофраземы, восходящие к различным временным срезам. Кроме предлагаемых типологических критериев установления исконности—заимствованности ФЕ, в работе используются также данные ареального распространения изофразем, картина современного состояния которых даёт проекцию в прошлое, вскрывает механизм их возникновения и развития.

Наиболее древним в славянском языковом ареале является восточнославянский фразеологический фонд, сложившийся в результате взаимодействия диалектов центральной зоны древнерусского периода и тесных экономических, политических и культурных связей трёх близкородственных славянских народов. Этот фонд явился основой белорусско-русско-украинских изофразем. В работе анализируется ареальное распространение и причины образования различных типов белорусско-русских и белорусско-украинских изофразем, возникших на основе вхождения каждого из этих народов в различные территориально-политические объединения. Так, сравнение ФЕ северо-восточных и других белорусских говоров с соседними русскими (псковскими, смоленскими и брянскими) обнаруживает их значительное сходство, что свидетельствует об их едином источнике, находив-шеся в центре позднедревнерусской диалектной зоны, расположенной между Западной Двиной, Днепром и Припятью1. Возникновение белорусско-русских эквивалентных изофразем (с одним вариантным Хабургаев Г.А. Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского этногенеза, с. 26. компонентом) в пределах данного ареала связано с формированием двух фразеологических фондов языков белорусской и русской народностей, перераспределением прежних диалектных зон и образованием новых языковых центров (полоцко-витебского, новгородского, ростово-суздальского и др.). На периферии этих зон "происходила борьба новгородского влияния с влиянием Литовско-русского т государства" , что выражалось в трансформации прежних абсолютных изофразем в эквивалентные (вариантные) и тождественные (синонимические) двух (белорусского и русского) языков. Процесс воздействия русской фразеологии на белорусскую, выражавшийся в калькировании ФЕ русского языка, наблюдался на протяжении всего периода развития белорусского национального языка. Он был достаточно интенсивен в первой половине XIX века, когда "более активно начала проявляться тенденция к распространению в Белоруссии русского языка"2. Особенно сильно влияние русской фразеологии на белорусскую и украинскую наблюдается в XX веке, когда языки-рецепторы в большинстве случаев в процессе калькирования полностью сохраняют компонентный состав, образную основу, синтаксическую модель и значение ФЕ русского языка, что объясняется близостью лексического состава и грамматического строя восточнославянских языков, общностью духовной культуры этих народов.

Воссоздание истории белорусско-украинских изофразем в плане их генетического свойства (исконность—заимствованность) в значительной степени затруднено сходством белорусско-украинских межъязыковых фразеологических эквивалентов по всем структурно-семантическим параметрам, а также размытостью их территориаль Виноградов В.В. История русского литературного языка, с. 27. 2 Журауск! А.1. Лвухмоуе I шматмоуе у г1сторьн Беларуси с. 40. ных гранщ. Как показывает сравнение белорусско-украинских фразеологических эквивалентов при таком преобладающем лексико-семантическом сходстве и активней контактировании, элемент заимствования из украинского в белорусский, и наоборот, был незначителен и ареально распространялся не далее зоны смешанных говоров и лишь отчасти в литературных языках.

Не меньшую сложность вызывает установление исторической иерархии многих белорусско-польских изофразем, также очень схожих по своему компонентному составу. Однако в отличие от белорусско-украинских фразеологических эквивалентов, они в большей степени разнятся своим морфемным составом. Среди прочих критериев в выделении генетического источника изофразем следует отметить эксплицитный характер исконной ФЕ и её по сравнению с ФЕ языка-рецептора большей вариантностью и ареалом распространения, хотя и их, видимо, не вполне достаточно для объяснения того, как они возникли? Большинство белорусских фразеологических калек и полукалек с польского языка распространены преимущественно на белорусской языковой маргинальной территории в непосредственном контакте с польскими говорами и отражают результат хозяйственно-политической обособленности восточной и западной частей Белоруссии на разных этапах её истории. С течением времени в связи с увеличением роста экономических, социальных и этнических отношений между различными территориальными группами белорусов и поляков многие ареально ограниченные белорусско-польские изофраземы расширяют сферу своего функционирования. На сложность этой проблемы указывает О.Б.Ткаченко. См. Тка-ченко О.Б. Проблемы сопоставительно-исторического изучения славянских языков, с. 49.

Типологическое сходство белорусско-литовских межъязыковых фразеологических эквивалентов обусловлено длительными межъязыковыми контактами двух соседних народов, связанными с продолжительным периодом совместной жизни в пределах одного государственного объединения. Наличие большого количества белорусско-литовских изофразем и устойчивость их функционирования свидетельствует о древности их происхождения. Несомненно, что небольшая часть литовских ФЕ была калькирована белорусским языком. Но как показывает анализ, большая часть белорусско-литовских межъязыковых фразеологических эквивалентов принадлежит древнему пласту восточнославянской фразеологии, распространённых на значительной части восточнославянской территории. На основании этого можно предположить о их восточнославянском или только белорусском происхождении. Такая направленность этого процесса подтверждается многочисленными фактами калькирования литовским языком различных штампов, клише и даже целых блоков фольклорных произведений с белорусского. Ареально они охватывают почти всю белорусскую этно-языковую территорию, в то время как часть эквивалентных литовских в первую очередь фольклорных ФЕ охватывают только ареал, примыкающий к белорусской этнической территории. Период их возникновения относится к ХУ веку, когда белорусский язык распространил своё влияние далеко на север-Великого княжества Литовского. К более позднему периоду относится процесс субституции ("обновления") лексических компонентов ФЕ белорусского языка литовским, которое происходило в зоне довольно обширного литовско-белорусского этнического пограничья. Часть белорусских ФЕ с компонентом-литуанизмом в их составе в ходе таких диалектных смещений перешла в другие белорусские говоры, а некоторые в общенародный язык.

Сопоставительно-типологическое и ареальное исследование белорусско-иноязычных фразеологических эквивалентов на основе выделенных в исследовании их типов позволило во многих случаях вскрыть характер их развития как в лингвогеографическом, так и во временном аспектах, установить причины возникновения их типологического сходства и различия и выделить ряд критериев в определении языка-источника сопоставляемых эквивалентных ФЕ. Как показывают диалектные данные, на которые делается основной упор в данном исследовании в раскрытии фактов истории развития фразеологического состава белорусского языка, первоначальная локализация которого совпадает с центральной диалектной зоной позднего древнерусского периода, отличался компактностью и устойчивостью, иррадиировал в зоны контагепфовавших с ним диалектов других языков ("Звезда", по А.Вайнеру). На последующих этапах это взаимодействие приобрело обратное направление — от периферии к центру, что проявилось в сжатии ареала распространения ФЕ с формировавшимися белорусскими чертами под воздействием других позднейших культурно-этнографических и языковых центров. Такого рода новообразования, оформившиеся в НУ—ОТ вв., в период новых социально-исторических условий языкового развития, отодвигают на запад русско-белорусские изоглоссы, однако не выходят за его пределы*. Влияние русской фразеологии на белорусскую постоянно росло одновременно с ростом духовной и материальной близости этих народов. Сильное влияние русская фразеология оказывает на фразеологические составы белорусского и украинского языков в настоящее время, когда их языковой союз и дру

1 Орлова В.Г. Классификация южновеликорусских говоров в свете современных диалектных данных. — ВЯ, 1955, № 6, с. 16—18. гих социалистических наций СССР образует теснейшее единство. Общим направлением в развитии и укреплении общевосточнославянского фразеологического фонда является устойчивая метафоризация слов*, в результате которой образуются различной степени устойчивости фразеологические сочетания, фразеологические выражения и перифразы, связанные со сферой идеологии, производственной, экономической и другими областями общественной жизни.

Периоды ХУЛ—ХУШ вв. и частично XX, связанные с вхождением различных частей Белоруссии в состав Польши, характеризуются влиянием польского языка на развитие белорусской лексики и в меньшей степени фразеологии, что в первую очередь отразилось на фразеологическом составе западных говоров Белоруссии. Белорусско-литовское фразеологическое взаимодействие, наблюдавшееся в период Великого княжества Литовского, в ХУ—ХУ1 вв. особенно проявилось в зоне непосредственного контактирования этих языков в виде калькирования белорусских ФЕ диалектного и фольклорного характера литовским языком, а позднее сменилось заимствованием лексических единиц литовского языка в компонентный состав ФЕ белорусских периферийных говоров. Как видим, внелингви-с т и ч е ские (экстралингвистические), "находящиеся за пределами лингвистики, но так или иначе влияющие на структуру языка в целом или на отдельные его части", и внешнелингвистические (экстерно-лингвистические) факты , "вызванные к действию столкновением или смешением различных языковых (диа Дмитриев П#А., Крылов Г.В., Лишич Г.А., Мащзсович Я.В. Новые явления в языках славянских социалистических стран (к постановке вопроса), с. 63. лектных) структур в результате языкового (диалектного) смешения, влияния, взаимодействия"*, приводят к изменению внутренней структуры белорусской фразеологии.

Рассмотренные особенности белорусско-иноязычного фразеологического взаимодействия позволили выявить не только иноязычные семантические (кальки и полукальки) и материальные заимствования, но и вскрыли ряд специфических типологических черт фразеологического состава белорусского языка, а также его общность со сравниваемыми фразеологическими составами контактных языков. Последняя обнаруживается не только в структурно-семантической, но и материальной близости ФЕ белорусского и соседних с ним языков, определяющейся большей или меньшей степенью генетической и культурной близости этих языков и народов. Из фразеологического состава белорусского языка со сравниваемыми совпадают те ФЕ, которые характеризуются такими типологическими свойствами, как простота семантики и синтаксиса, общеизвестность лексем-компонентов и прозрачность (общедоступность) внутреннего образа.

Среди специфических особенностей фразеологического состава белорусского языка (в сравнении с соседними) наблюдается большая частотность словообразовательных аффиксов и вариантность компонентов-существительных ФЕ. В компонентном составе белорусских. ФЕ почти отсутствуют некротизмы и другие лексемы с ограниченной сочетаемостью, сравнительно часто встречаемые, например, в составе ФЕ русского языка. Благодаря этим свойствам белорусская фразеология более подвижна, семантически членима и Толстой Н.И. Некоторые вопросы соотношения лингво- и этнографических исследований. — Проблемы картографирования в языкознании и этнографии, с. 18. изменчива по сравнению с ФЕ других языков, характеризующихся большей степенью идиоматичности. Вообще нарастание сходных типологических черт ФЕ белорусского языка в сравнении с русским, украинским, польским и литовским протекает в направлении от уникальных адекватных ФЕ с национально-культурным компонентом и тождественных (синонимичных) к эквивалентным (отличающимся одним вариантным компонентом) и абсолютным (полным) образованиям с простой семантикой, компонентным составом и прозрачным внутренним образ см. Причал абсолютные (полные) изофраземы в большей степени характерны для языков близкородственных, какими для белорусского являются русский и украинский, в меньшей — родственных (польский язык) и ещё меньше ареально сродственных (литовский язык). В такой же последовательности возрастает число адекватных изофразем (с национально культурным компонентом).

Список научной литературыАксамитов, Анатолий Степанович, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. АЖ — Акты, издаваемые Виленскою археографическою комиссиею для разбора древних актов, т. I—XXXIX. — Вильна, 1865—1915.

2. АЗР — Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные археографическою комиссиею, т. I—У. — СПб, 18461853.

3. АИИЭФ АН БССР — Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора АН БССР.

4. Алекс. — Александрия, нач. ХУЛ в. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. F.XVII.

5. АЛМ — Акты Литовской метрики, собраны Ф.И.Леонтовичем, т. I, вып. 1—2. — Варшава, 1896—1897.

6. Апокр. — Апокрисисъ албо отповедь на книжкы о съборе бере-стейскомъ. — Вильна, 1598.

7. АСД — Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси, т. I—ХЕ. — Вильна, 1867—1890.

8. Ат. — История об Аттиле, ок. 1580 г. — В кн.: Веселов-ский А.Н. Из истории романа и повести. Сб. Отд. рус. яз. и словесности, т. 44, № 3. — СПб, 1888, с. 173—235.

9. АЮЗР — Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные археографическою комиссиею, т. I—ХУ. — СПб, 1863—1892.

10. Багуш. — Багушэв1ч Ф. Творы. — Мн.: Беларусь, 1967.

11. Барк. — Баркалабауск1 летап1с. — В кн.: Н.Т.Войтович. Баркалабауск1 леташс. — Мн.: Навука i тэхшка, 1977, с.159— 203; Барколабовская летопись конца ХУ1 — нач. ХУЛ в. — Рук.

12. Гос. историч. музея СССР. — Сб. Синод. 790.

13. БВП — Вяселле. Песнь У шасщ KHirax. — Мн.: Навука i TSXHiKa; кн. I, 1980; кн. П, 1981; кн. Ш, 1983; кн. 1У, У, У1 — рукашс.

14. БДП — Беларуская дакастрычнiцкая проза. — Мн.: Наука и техника, 1965.

15. Бельск. — Летописецъ то есть кроншса, з розных многих а досветчоных авторов и историков диялектом руским есть зложона ("Хроника" М.Бельского начала ХУЛ ст.). — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — Р.1У. 688.

16. Бер. — Лексиконъ славеноросскШ именъ толъкован1е. Все-честным отцемъ Kip Памвою Берындою. згромаженый. — Кутейн, 1653.

17. Библ. — Библейские книги начала ХУЛ в. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — F.I.2.

18. БЛ — Беларуская Л1нгв1стыка, вып. 2. — Мн.: Навука i тэх-HiKa, 1972.

19. БЛХ — Беларуская л1таратура XIX ст. Хрэстаматыя. — Мн.: Выш. школа, 1971.

20. БНП — HmtoycKi Ф. Беларуси я народныя параунашп. KapoTKi слоун1к. — Мн.: Выш. школа, 1973.

21. БП — Малажай Г.М. Беларуская перыфраза (KapoTKi слоун1к). — Мн.: Выш. школа, 1974.

22. БПП — Беларусия прыказк1, прымаук1, фразеалаг1змы. Скл. Ф.Янкоуск1. — Мн.: Ввд. АН БССР, 1962.

23. БРПС — Большой русско-польский словарь в двух книгах. — М.-Варшава: СЭ, Вед за Повш., 1970.

24. БРС — Белорусско-русский словарь. — М#: Изд. иностр. и нац. словарей, 1962.

25. БРФС — Болгарско-русский фразеологический словарь. Сост.: А.Кошелев, М.Леонидова. — Москва-София, Русский язык, Наука и искусство, 1974.

26. Буд. — КатихшИсъ для детокъ хр!стианских языка руского коротко выложена. — Клецк, 1562.

27. БФ — HHKoycKi Ф. Беларуская фразеалог1я. Фразеалаг!змы, ix значэнне, ужыванне. — Мн.: Быш. шк., 1968.

28. В — Выслоу1. — Мн.: Навука i тэхн!ка, 1979.

29. Варл. — Гистор£я албо правдивое выписан1е ст. 1оанна Да-маскина, о жит1и святых преподобных отещ» Варлаама i Осафа и о наверненю imiaHb. — Кутейн, 1637.

30. Висл. — ВИСЛИЦКИЙ статут ХУ в. — В кн.: Roman Stanislaw i Vetutulani Adam. Ruski przeklad polskich. statutow ziemskich. z rqkopisu moskiewskiego. Wroclaw—Krakow, 1959»

31. Волх. — Повесть о трёх королях-волхвах конца ХУ в. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — Q. 391, лл. 39—966.

32. ВП — Вес!лып nicHi у двох книгах. — Кизв: Наукова думка,1982.

33. Гарм. — Гармония Восточной церкви с костелом Римским. — Русская историческая библиотека, т. УП. — СПб, 1882.

34. ГСБМ — Пстарычны слоунгк беларускай мовы. Вып. I. — Мн.: Навука i тэхн!ка, 1982; вып. 2, 3, Мн.: Навука i тэхн1ка, 1983.

35. Диар. — Äiapiyrab албо список деевъ правдивых в справе по-множеня и объясненя веры православное голошеный ("Диариуш" А.Филипповича 1638—1648 гг.). — Рук. Гос. историч. музея СССР. — Сб. Синод. 856.

36. Д.-Марц. — Душн-Марцынкев1Ч B.I. Збор творау. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1958.

37. Евл. — "Дневник" Ф.Евлашевского нач. ХУЛ ст. — Рук.

38. Главы, арх. древн. актов в Варшаве.

39. ЕСУМ — Етимолог1чний словник украГнськоГ мови. Том перший. — КиГв: Наукова думка, 1982.

40. Жыц. Ал. — Жыц1е Аляксея, чалавека божага, конец ХУ в. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — Р. 391, лл.97—996.

41. ЗП — 31мовыя песн1. Калядк1 1 шчадроуки — Мн.: Навука 1 тэхн^а, 1975.1УМ — 1стор1Я украГнськоГ мови. Лексика I фразеолог1Я. — КиГв: Наукова думка, 1983. — 743 с.

42. ИЮМ — Историко-юридические материалы, извлеченные из архивных книг губернии Витебской и Могилевской, вып. I—ХХХП. — Витебск, 1871—1906.

43. Калйст. — Евангел1е учителное, албо казаня на кождую неделю и свята урочистыи през святого отца нашего Калиста. —Евье, 1616.

44. Карп. — "Казанье двое" Л.Карповича. — Евье, 1615.

45. КВЗС — Книга Витебского земского суда 1533—1540 гг. — Рук. Центр, гос. архива древних актов. — Ф. 389,кн. 228.

46. КДСГ — Картотека диалектного словаря Гомелыцины в Гомельском университете.

47. КЗ — Литовская метрика. Книга записей. — В кн.: Русская историч, б-ка, т. ХХУП. — СПб, 1910.

48. КИС — Картотека исторического словаря белорусского языка Института языкознания им. Якуба Коласа АН БССР.

49. КЛС — Книга канцлера Льва Сапеги 1596—1598. — Рук. Центр, гос. архива древн. актов. — Ф. 389, кн. 286.

50. КЛЯ — Картотека толкового словаря литовского языка в Институте литовского языка и литературы АН Лит. ССР.

51. Колас — Якуб Колас. Збор творау у 12 тамах, тт. I—П, У. —

52. Мн,: Дзяржвыд. БССР, Мает. Л1Т., т. I, 1961; т. П, У, 1962.

53. КПД — Литовская метрика. Книга публичных дел. — В кн.: Русская историч. б-ка, т. XXX. — Юрьев, 1914.

54. КПОС — Картотека Псковского областного словаря в Ленинградском университете.

55. КСА — Янкоуск1 Ф. Крылатыя словы 1 афарызмы. — Мн.: Выд. АН БССР, 1960.

56. КСБГ — Картотека Словаря брянских говоров в Ленинградском педагогическом институте им. А.И.Герцена.

57. КСБЯ — Картотека сектора белорусского языка Института славяноведения ПАН в Варшаве.

58. КСД — Литовская метрика. Книга судных дел. — В кн.: Русская историческая библиотека, т. XX. — СПб, 1903.

59. КСМ — Бялькев1ч 1.К. Краёвы слоунхк усходняй Магхлёупгчы-ны. — Мн.: Навука I тэхн!ка, 1970.

60. КССГ — Картотека Словаря смоленских говоров в Смоленском педагогическом институте.

61. КТО — Картотека Туровского словаря Института языкознания им. Якуба Коласа АН БССР.

62. КФС — Картотека фразеологического словаря белорусского языка.

63. КЩ — Колядки та щедр1вки. Зимова обрядова позз1я трудового року. — КиГв: Наукова думка, 1965.

64. ЛС — Янкова Т.С. Дыялектны слоун1к Лоеупгчыны. — Мн.: Навука I тэхшка, 1982.

65. Лям. — Ляментъ у света оубогихь. — Вгльня, 1620.

66. Ляцк. — Ляцкий Е.А. Материалы для изучения творчества и быта белорусов. — М., 1898.

67. Мак. — Духовный беседы святого отца нашего Макар!а пустелника египетского. — Вильна, 1627.

68. Мам. — Сказание о Мамаевом побоище нач. ХУЛ в. — В кн.: Шамбинаго С.К. Повести о Мамаевом побоище. — Сб. отд. рус. яз. и словесности, т. 81. — СПб, 1906, с. 169—190.

69. М.Г. — Гарэцк! M.I. Выбраныя творы, т. I. — Мн.: Мает. Л1Т., 1973.

70. ММГ — Матэрыялы для слоун!ка мiнска-маладзечанскix гаво-рак. Пад рэд. М.А.Жыдов1ч. — Мн.: Выд. БДУ, 1974.

71. МСГ — Сцяшков!ч Т.Ф. Матэрыялы да слоДОка Гродзенскай вобласщ. — Мн.: Навука i тэхнша, 1972.меда — Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка, т. Ш. — СПб, 1905.

72. Мял. — Прамова 1вана Мядеппи канца ХУТ ст. — В кн.: Хрэс-таматыя па ricTopni беларускай мовы, ч. I. — Мн., 1961, с. 316—319.

73. Наука — Наука о седми тайнахъ церковныхъ. — Вильна, 1620.

74. Ник. I—1У — Никифоровский H.H. Полупословицы и полупоговорки, употребляемые в Витебской Белоруссии. — Зап. Северо-Зап. отд. Имп. Русск. Географ, общ-ва. — Вильна: кн. I, 1910; кн. 2, I9II; кн. 3, 1912; кн. 4, 1914.

75. Нос. сл. — Насов1ч I.I. CnoyHiK беларускай мовы. — Мн.: БелСЭ, 1983.

76. Олехн. — Олехнович H.H. Фразеология белорусского литературного языка XIX — начала XX вв. — Дис. . канд. филолог, наук. — Мн., 1982.

77. Пак. Хр. — Паку ты Хрыста ХУ в. — Рук» Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — F. I. 391, лл. 1—386.

78. ПОС — Псковский областной словарь с историческими данными. — Л.: Изд-во Лен. ун-та, вып. I, 1967; вып. 2, 1973;вш. 3, 1976; вып. 4, 1979.

79. РБС — Русско-белорусский словарь; Изд. 2-е, доп. и перераб., т. 1—2. — Мн.: БелСЭ, 1982.

80. Пролог — Пролог ХУЛ в. — Рук. Всесогоз. гос. биб-ки СССР им. В .И. Ленина. — 09/276К, лл. 484—6856.

81. Пс. ХУЛ — Псалтырь ХУЛ в. — Рук. Всесоюз. гос. б-ки СССР им. В.И.Ленина. — # 1017.

82. Раст. — Расторгуев П.А. Словарь народных говоров Западной Брянщины (материалы для истории словарного состава говоров). — Мн.: Наука и техника, 1973.

83. Рач. — Летопись по списку Рачинских ок. 1580 г. — В кн.: ПСРЛ, т. ХУП. — СПб, 1907, с. 297—355.

84. РПП — Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем Великом княжестве Литовском. — Вильна, 1867.

85. РС — Янкоуск! Ф. Роднае олова. — 2-е выд., дапрац. ! дал. — Мн.: Выш. школа, 1972.

86. РУС — Рос 1 йсько-украIнський словник. — КиГв: Наукова думка, т. I—Ш, 1970.

87. Сб. 82 — Сборник поучений серед. ХУП в. — Рук. Центр, науч. б-ки АН Лит. ССР. — — 82.

88. Сб. 107 — Сборник поучительных новелл религиозного содержания серед. ХУП в. — Рук. Центр, науч. б-ки АН Лит. ССР. — ЖЕ 107.

89. Сб. 255 — Сборник поучений серед. ХУП в. — Рук. Центр, науч. б-ки АН Лит. ССР. — екр 255.

90. Сб. 259 — Сборник поучений серед. ХУП в. — Рук. Центр, б-ки АН Лит. ССР. Ш? — 259.

91. Сб. 261 — Сборник поучений нач. ХУП в. — Рук. Центр, науч. б-ки АН Лит. ССР. — екр 261.

92. Сб. 752 — Сборник житий святых второй полов. ХУЛ в. — Рук. Гос. истор. музея СССР. — Сб. Синад. 752.

93. СБГ — Слоушк беларусшх гаворак пауночна- заходняй Белару-ci i яе паграшчча. — Мн.: Навука i тэхшка, т. I, 1979; т. 2, 1980; т. 3. 1982.

94. СБЛХ — Хрэстаматыя па старажытнай беларускай л!таратуры. Вуч. дап. для ф1лал. фак-тау ВЕУ. Уклад. А.Ф.Коршунау. — Мн.: Выд. АН БССР, 1959.

95. СБНФ — Мяцельская Е.С., KaMapoycKi Я.М. Слоушк беларускай народнай фразеалогН. — Мн.: Вьщ. БДУ, 1972.

96. СБП— Носович И.И. Сборник белорусских пословиц. — СПб,1874.

97. СБрГ — Словарь брянских говоров. — Л*, вып. I, 1976; вып. 2, 1980.

98. СГВ — Сцяшков1ч Т.Ф. Слоушк Гродзенскай вобласщ. — Мн.: Навука i тэхн!ка, 1983,

99. Скар. — Слоушк мовы Скарыны, т. I. — Мн.: Выш. школа, 1977; Библия руска, изд. Ф.Скарины 1516—1519: ЛЗ — Другозако-ние; КБ — Книга Бытия; ПБ — Книга премудрости божьей; ПС — Притчи Соломона.

100. Смотр. — Казанье на честный погребъ пречестного и преве-лебного мужа господина и отца Леонт1я Карповича. презъ Мелет¡я Смотрицкого. —Енье, 1619.

101. СРЯ — Словарь русского языка в четырех томах. 2-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, т. I, 1981; т. П, 1982; т. Ш, 1983.

102. ССГ — Словарь смоленских говоров. — Смоленск, вып. I, 1974; вып. 2, 1980.

103. ССУМ — Словник староукраГнськоГ мови НУ—ХУ ст. у двохтомах. — КиГв: Наукова думка, т. I, 1977; т. 2, 1978.

104. Ст. 1529 — Статут Великого княжества Литовского 1529 г. — В кн.: Временник ими. общ. любителей древностей российских. — М., 1854.

105. Ст. 1566 — Статут Великого княжества Литовского 1566 г. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — П. 34.

106. Ст. 1566 I — Статут Великого княжества Литовского 1566 г. — Рук. Львов, фил. Центр, науч. б-ки АН УССР. — № 15/59.

107. Ст. 1588 — Статут Великого княжества Литовского. — Вильна,1588.

108. Стрыйк. — Кроиника словяновь руская о панствах руских, пол-ских и литовских ("Хронйка" М.Стрыйковского начала ХУЛ в.). — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — F. 1У.688.

109. СУ1 — Словник украГнських 1д1ом. Укл. Удовиченко Г.М. — КиГв: Радян. nicbM., 1968.

110. СУМ — Словарь украГнськоГ мови. Упоряд., з додатком Б.Грш-ченко, том I—IУ. — Кийз, 1907—1909.

111. СУМ I—XI — Словник украГнськоГ мови, т. I—XI. — КиГв: Наукова думка, 1970—1980.

112. СХРС — Толстой И.И. Сербскохорватско-русский словарь. — М.: Русский язык, 1976.

113. СЭС Ш — Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник, ч. Ш. Пословицы. — Зап. имп. Рус. Геогр. общ-ва по отд. этногр., т. 23, вып. 2. — СПб, 1894. Триб. — Трибуналъ. — Вильна, 1586.

114. Трист. — Повесть о Тристане ок. 1580 г. — В кн.: Веселов-ский A.A. Из истории романа и повести. Сб. Отд. рус. яз. и словесности, т. 44, № 3. — СПб, 1888, с. I—127.

115. Троя — Повесть о Трое, нач. ХУ1 в. — Рук. Центр, науч.б-ки АН УССР. — ДА/п 157.

116. ТС — Турауск! слоушк, т. 1—2. — Мн.: Навука I тэзопка,1982.

117. ТСЕМ — Тлумачальны слоунгк беларускай мовы. — Мн.: БелСЭ, т. I, 1977; т. П, 1978; т. Ш. 1979; т. 1У, 1981; т. У, 1983.

118. ТСВЯ — Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 1У. — М., 1955.

119. УБС — Лемщгова В.П. Украшска-беларуск! слоушк. — Мн.: Выш. школа, 1980.

120. Уния — Уния алъбо выкладъ преднейшыхъ арътыкуловъ ку зъод-ноченыо грековъ с костеломъ рымскимь. — Вильна, 1595.

121. УРРУФС — Олейник И.С., Сидоренко М.М. Украинско-русский и русско-украинский фразеологический словарь. — КиГв: Радянська школа, 1971,

122. УФ — Медведев Ф.П. УкраГнська фразеолог1я. Чому ми так говоримо. — Харк!в: Вища школа, 1978.

123. ФЗ — Фольклорн1 записи Марка Вовчка та Опанаса Марковича. -КиГв: Наукова думка, 1983.

124. ФК — фундаментальная картотека толкового словаря современного белорусского языка Института языкознания им. Якуба К о ласа АН БССР.

125. ФС — Гаурош Н.В, ! ¡нш. Фразеалаг1чны слоун!к. — Мн.: Народная асвета, 1973.

126. ФСРЯ — Фразеологический словарь русского языка. Под ред. А.И.Молоткова. — М.: СЭ, 1967.

127. ХБМ I— Хрэстаматыя па г!сторы! беларускай мовы, т. I. — Мн.: Выд. АН БССР, 1961.

128. Хрон. — Книга, глаголемая кроникъ, сиречь собран!е от мно-гихъ летописецъ ("Хронограф" ХУП в.). — Рук. Всесоюз. гос. б-киим. В.ИДенина. — № 2405.

129. Хр. польск. —"Короткое описание кройники полской" начала ХУЛ в. — Рук. Гос. публ. б-ки им. М.Е.С.-Щедрина. — Р.1У.152.

130. Царств. — "О царствах, краинах и розных землях" конца ХУТ — нач. ОТ в. — Рук. Гос. историч. музея СССР. — Сб. Синод. 790, лл.68—81.

131. Цяп. — Первая часть нового завета або тастаменту ("Еван-гелле" в переводе В.Цяпинского ок. 1580 г.).

132. Цётка — Цётка. Творы. — Мн.: Мает. л!т., 1976.

133. Чет. — Четья 1489 г. — Рук. Центр, науч. б-ки АН УССР. — ДА/415 д.

134. Шырма 17 — Беларуск1я народныя песн!, т. 4. Вяселле. Зап. Р.Шырмы. — Мн.: Беларусь, 1976.

135. ЭСБМ — Этымалагхчны олоун1к беларускай мовы. — Мн.: Навука I тэхн!ка, т. I, 1978; т. 2, 1980.

136. ЭСРЯ — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка.— М.: Прогресс, т. I, 1964; т. П, 1967; т. Ш, 1971; т. 17, 1973.

137. ЭСФ — Лепешау 1.Я. Этымалаг1чны слоун!к фразеалагГзмау.— Мн.: Народная асвета, 1981.

138. Ю I — Юрчанка Г.Ф. I ко^цца I валщца. Устойлгвыя слова-злучэшп у гаворцы Мсц1сяаушчыны. — Мн.: Навука ! тэхн!ка, 1972.

139. Ю П — Юрчанка Г.Ф. I сячэ I пал1ць. Устойл!выя словазлу-чэшп у гаворцы Мсц1слаушчыны. — Мн.: Навука 1 тэхнЬса, 1974.

140. Ю Ш — Юрчанка Г.Ф. Слова за слова. Устойл!выя словазлучэн-н1 у гаворцы Мсщ слаушчыны. — Мн.: Навука ! тэхшка, 1977.

141. Я.Ш — Ддв!г1н Ш. Выбраныя творы. — Мн.: Мает. л!т., 1976.

142. С г. — СгесгоЪ ¿Г. РхоБпк! тяйеаМасге ъ пай. Метпа 1 Бгтпу, гиекЪоге ргаув1<ж1а 1 И&оЬугту яг то\?1е в1ауйапо-кгёляаск1ез и ров-Ьггегегаат. пай. исгуп1опет1. 1Й.1по, 1846.

143. FP — Buttler D. Frazeologia polska. — Warszawa: Wyd. UW,

144. IV — Federowski M. Lud Bialoruski na Rusi IAtewskiej, t. IV. ~ Warszawa: TNW, 1935.1.p. — Lipskiene J. Lietuviuj kalbos somatiniai posakiai. — Vilnius: Mokslas, 1979.

145. MFS — Smieskova E. Maly frazeologicky slovnik. — Bratislava: ' Sloven, pedag. nakl., 1974.

146. Mosz, — Moszynski K. Polesie wschodnie. Materialy etnograficzne z wschodniej cz§sci b. powiatu mozyrskiego. — Warzszawa, 1928.

147. MSF — Iglikowska T., Kurkowska H. Maly slownik frazeologiczny (zeszyt pierwszy). — Warszawa: Wyd. UW, 1966.

148. MSF^ — Iglikowska T., Kurkowska H. Maly slownik frazeologiczny (zeszyt probny). — Warzsawa: Wyd. UW, 1963»

149. NKPP — Nowa ksi§ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. — Warszawa: PIW, t. I, 1969; t. 2, 1970; t. 3, 1972; t. 4, 1978.

150. Paul. — Paulauskas J.LLetuviu, kalbos frazeologijos zodynas.— Kaunas: 5viesa, 1977*

151. RÖSF — Martinkova M. Rusko-cesky slovnik frazeologicky. — Praha: Stat, pedag. nakl., 1953*

152. SF — Skorupka St. Slownik frazeologiczny j^zyka polskiego. — Warszawa: Wiedza Powszechna, t. 1, 1967; t. 2, 1968.

153. Siel. — Sielicki F. Biatoruskie obrzedy i piesni weselne ze wsi Mikulino b. gminy Dolhinow, pow. Wilejskiego. — Acta Univ. Wratislaviensis, 1979, N 472. Slavica Wrat. XVIII.

154. SPR — Hessen D., Stypula.R. Wielki slownik polsko-rosyjski. — Warszawa—Moskwa: PW, WP,C3, 1967.

155. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ*

156. Аксаштау A.C. Беларуская фразеалошя. — Мн.: Выш. школа, 1978. — 223 с.

157. Аксам^тау A.C. Беларуская фразеалог!я. — В кн.: Пстарыч-ная лекс!калог1я беларускай мовы. Мн., 1970, с. 293—336.

158. АксаШтау A.C. Псторыка-этымала^чныя нататки Бел. за даром гарохам, рус. при царе горохе. — Беларуская лшгв1стыка, 1972, вш. 2, с. 69—71.

159. Аксамитов A.C. Идеографический словарь и сопоставительная фразеология (на материале белорусского и русского языков). — Русский язык в нац. школе, 1975, 4, с. 73—76.

160. Аксам1тау A.C. Лешпка беларуск1х прыказак у сувяз! з агуль-най праблемай фразеалогП. — Мн.: Ввд-ва АН БССР, 1958. — 81 с.

161. Аксамитов A.C. Структура идеологического словаря белорусской фразеологии. — В кн.: Вопросы фразеологии. Ташкент, 1965, с. 5—15.

162. Аксамитов A.C. Структура фразеологического словаря и установление опорного слова. — В кн.: Вопросы фразеологии и составления фразеологических словарей (Матер. IX Всесоюз. коорд. совещ. ОЛЯ АН СССР. Баку, октябрь 1964 г.). Баку, 1968, с. 39—49.

163. Алехина А.И. Проблема исследования системной организации фразеологии. — Весшк БДУ, 1983, № I, с. 46—50.

164. Андреев Н.Д. Пути и трудности познания. — М.: Моск. рабочий, 1968. — 312 с.

165. Цитируемые работы, включённые в список источников (см. Источники и сокращения), вторично в списке использованной литературы не приводятся.

166. Ашчэнка У.В. Да пытання аб беларуска-укра îhckîx моуных узае-мадзеяннях старажытнай пары. —siavia, 1963, roc. xxxii, ses. 1, s. 36—46.

167. Аристотель. О стиле ораторской речи. — В кн.: Об ораторском искусстве. M., 1963, с. 21—33.

168. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. — М. : Наука, 1976. — 383 с.

169. Архангельский В.М. Семантика фраземного знака. — В кн.: Проблемы русской фразеологии. Тула, 1978, с. 9—18.

170. Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов, ун-та, 1964. — 315 с.

171. Ахманова О.С. Отличительные черты советского языкознания. — В кн.: Проблемы современной лингвистики. M., 1968, с. 3—18.

172. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. — М.: СЭ, 1966. — 607 с.

173. Бабкин A.M. Лексикографическая разработка русской фразеологии. — М.-Л.: Наука, 1964. — 76 с.

174. Бабк1н A.M. Мова nicbMeHHiKa як крьшца узбагачэння нацыя-нальнай фразеалоги. — В кн.: Беларускае i славянскае мовазнау-ства. Мн., 1972, с. 57—64.

175. Бабкин A.M. Русская фразеология, её развитие и источники. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1970. — 263 с.

176. Бабкин A.M. Фразеология и лексикография. — В кн.: Проблемы фразеологии. Исслед. и матер. М.-Л., 1964, с. 7—36.

177. Багушэв1ч Ф. Дудка беларуская. Прадмова. — В кн.: Белару-ская л1таратура XIX стагодцзя. Хрэстаматыя. Мн., 197I, с.219-221.

178. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М.: Иностр. лит-ра, 1955. — 416 с.

179. Баяли Ш. Французская стилистика. — М.: Иностр. лит-ра, 196I. ~ 394 с.

180. Балясников A.B. К изучению конъюнкционных фраземо-семанти-ческих полей. — В кн.: Вопросы фразеологии УП: Труды СамГУ, новая серия, вып. 277. Самарканд, 1976, с. 13—18.

181. Бараг Л.Г. Беларуская казка. — Мн.: Выш. школа, 1969. — 256 с.

182. Бараускене В. Общие моменты в литовских и латышских трудовых песнях. — В кн.: Фольклор балтских народов. Рига, 1968, с. 27—52.

183. Барнет В. Методологические проблемы синхронного среза в диахронии. — В кн.: У14 Mezinárodní sjezd slavistu v Praze 1968. Resume prednásek, prísplvkü a sd&leni. Praha, 1968, s.34.

184. Бартошевич А. К постановке вопроса об общих тенденциях развития современного русского языка. — В кн.: z polskich studiów slawistycznych, seria V. Warszawa, 1983» s. 5—14.

185. Безлай Ф. Немецкое Himmel (reich) и славянское *iriáb, vyrijb. — Советское славяноведение, 1976, 5, с. 62—68.

186. Беларуска-рускíя 1залексы (Матэрыялы для абмеркавання). — Мн.: АН БССР, 1973. — 133 с.

187. Блумфильд. Язык. — М.: Прогресс, 1968. — 607 с.

188. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию, т. I. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 383 с.

189. Брендаль В. Структурная лингвистика. — В кн.: В.А.Звегин-цев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, Ч. П. М., I960, с. 40—46.

190. Брицин М.Я. Ctíííkí словосполучення в юридичшй терм^ологН' ехдаих слов'ян давнъого nepiojiy (XI—ХУ ст.). — В кн.: Питания фразеологП* сх1Днослов»янських мов: Тези респуб. наук, конфер.1. КиГв, 1972, с. 96—97.

191. Брсмлей C.B. Лингвогеографическое изучение восточнославянской языковой области. — В кн.: Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тез. докл. и сообщ. M., 1979, с.73-76.

192. Бромлей C.B. Русский диалектологический атлас как источник изучения истории языка. — В кн.: Диалектология и лингвогеогра-фия русского языка. M., 1981, с. 3—13.

193. Будагов P.A. Что такое развитие и совершенствование языка? — М.: Наука, 1977. — 264 с.

194. Будагов P.A. Язык — реальность — язык. — М.: Наука, 1983. — 262 с.

195. Бузук П. Взаимов1дносини mis украГнсысою та б1лоруською мо-вами. — В кн.: Зап. 1ст.-ф1лод. bîâ. Укр. Акад. наук, кн. УП— УШ. КиГв, 1926, с. 421—426.

196. Булахау М.Г. Разв1ццё беларускай л Марату рнай мовы у XIX— XX стст. ва узаемаадшхПнах з iHiUHMi славянск!м1 мовам1. 1У М!ж-нар. з'езд слав1стау: Даклады. — Мн.: Выд-ва АН БССР, 1958. — 44 с.

197. Бурмистрович Ю.Я. О семантических взаимоотношениях фразеологизмов близкородственных языков (на материале восточнославянских языков). — В кн.: Сопоставительно-семантические исследования русского языка. Воронеж, 1980, с. 99—102.

198. Веселовский А.Н. Поэтика. Собр. соч., т. I. — СПб, 1913. — 622 с.

199. Взаимодействие лингвистических ареалов. Теория, методика и источники исследования. —Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1980. — 272 с.

200. Виноградов В.А. Всегда ли система системна? — В кн.: Система и уровни языка. М., 1969, с. 249—259.

201. Виноградов В.В. История русского литературного языка. Избр. тр. — М.: Наука, 1978. — 320 с.

202. Виноградов В.В. Лексикология и лексикография. Избр. тр. — М.: Наука, 1977. — 312 с.

203. Виноградов В.В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке. — В кн.: А.АЛахматов. Сб. статей и матер.: Тр. комиссии по истории АН СССР, вып. 3. М.-Л., 1947, с. 339—364.

204. Виноградов В.В. О взаимодействии лексико-семантических уровней с грамматическими в структуре языка. — В кн.: Мысли о современном русском языке: Сб. статей. М., 1969, с. 5—23.

205. Виноградов В.В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины. — В кн.: Тр. юбил. науч. сессии Ленингр. ун-та, секция филолог, наук. Л., 1946, с. 45—69.

206. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка Ш1—НХ вв.: Пособие для высш. педагог, учеб. завед. — М.: Учпедгиз, 1934. — 288 с.

207. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов. -- М.-Л.: Учпедгиз, 1947. — 784 с.

208. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для студ. филол. спец. ун-тов. — 2-е изд. — М.: Высшая школа, 1972. — 614 с.

209. Виноградов В.В. Современный русский язык. Введение в грамматическое учение о слове, вып. I: Пособие для лит.-лингв, фак-тов. — М.: Учпедгиз, 1938. — 159 с.

210. Винокур Г.О. О задачах истории языка. — В кн.: Винокур Г.О. Избр. работы по рус. яз. М., 1959, с. 207—226.

211. Вопросы теории и лингвистической географии./ Под ред. чл.-кор. АН СССР Р.И.Аванесова. — М.: Наука, 1962. — 254 с.

212. Вяселле. Абрад. Уклад., уст. арт. I камент. К.А.Цв1рк1. — Мн.: Навука I тэхшка, 1978. — 636 с.

213. Гаврин С.Г. Терминологическая фразеология как лингвистическая категория. — В кн.: Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии: Матер. IX зональн. конф. кафедр рус. яз. вузов Урала. Пермь, 1972, с. 117—120.

214. Гаврин С.Г. Фразеологический перифраз русского языка и его развитие в советскую эпоху. — В кн.: Вопросы теории и методики русского языка, т. 87. Пермь, 1971, с. 59—72.

215. Гак В.Г. К проблеме общих семантических законов. — В кн.: Общее и романское языкознание. М., 1972, с. 144—157.

216. Гак В.г. Сопоставительная лексикология. На материале французского и русского языков. — М.: Междунар. отношения, 1977. — 263 с.

217. Гак В.Г. Фразеологические единицы в свете асимметрии языкового знака. — В кн.: Вопросы фразеологии УП: Тр. СамГУ, новая серия, вып. 277. Самарканд, 1976, с. 5—13.

218. Гвоздарёв Ю.А. Основы русского фразообразования: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. — Л., 1978. — 35 с.

219. Гвоздарёв Ю.А. Основы русского фразообразования. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовск. ун-та, 1977. — 184 с.

220. Гвоздарёв Ю.А. Пусть связь речений далека. Очерки по русской фразеологии. — Ростов-на-Дону: Ростов, книж. изд-во, 1982. — 206 с.

221. Гвоздарёв Ю.А. Слова-символы в русской фразеологии. — В кн.:

222. Проблемы лексики и фразеологии: Сб. науч. работ. Л., 1975, с. 37—44.

223. Гвоздарёв Ю.А. Фразеологические сочетания современного русского языка. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов, ун-та, 1973. — 103 с.

224. Гепнер Ю.Р. Фразеология в системе, русского литературного языка. — В кн.: Вопросы фразеологии. Ташкент, 1965, с. 28—40.

225. Гоголь Н.В. Статьи. Полн. собр. соч., т. 8. —М.: Изд-во АН СССР, 1952. — 8X5 с.

226. Горшкова К.В. Историческая диалектология русского языка: Пособие для студ. — М. : Просвещение, 1972. — 160 с.

227. Горшкова К.В. Теоретические вопросы описания диалектного языка в синхронии и диахронии. — В кн.: Совещание по общим вопросам диалект, и истории языка: Тез. докл. и сообщ. M., 1979, с. 26.

228. Гринавецкене Е.Й. Некоторые явления контактирования литовских и славянских говоров (на материале языковых контактов в юго-восточной Литве). — В кн.: Балто-славянский сборник. М., 1972, с. 394—408.

229. Гумецька Л.Л. Уваги до укра1нсько-б1лоруських мовних зв'яз-kîb пер i оду Х1У—ХУШ ст. — В кн.: Досл1Дження з украГнськоГ та pocifîcbKoi* mob. КиГв, 1964, с. 252—258.

230. Гусейнов Ф.Г. О некоторых вопросах диахронического изученияфразеологии. — Уч. зап. Азерб. гос. ун-та,№ 5—6. Серия языка и лит. Баку, 1970, с. 90—94.

231. Гусейнов Ф.Г. Развитие русской фразеологии в XIX веке: Ав-тореф. Дис. . докт. филол. наук. — Ташкент, 1977. — 45 с.

232. Гусейнов Ф.Г. Русская фразеология (основные тенденции развития в XIX в.): Учеб. пособие. — Баку: АГУ, 1977. — 119 с.

233. Гюлумянц K.M. Фольклорные элементы во фразеологии современных славянских языков. УШ Междунар. съезд славистов: Доклады. — Мн.: Изд-во Б1У, 1978. — 27 с.

234. Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов, ун-та, 1979. — 192 с.

235. Дмитриев П.А., Крылова Г.В., Лилич Г.А., Мащюович Я.В. Новые явления в языках славянских социалистических стран (к постановке вопроса). — Вестник Ленингр. ун-та, 1979, с. 20. История, язык, литература, вып. 4, с. 61—71.

236. Дризуле Р. Сходные образы и мотивы сиротских свадебных песен в латышском и литовском фольклоре. — В кн.: Фольклор балт-ских народов. Рига, 1968, с. 69—104.

237. Евгеньева А.П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях ХУП—XX вв. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963. — 348 с.

238. Звегинцев В.А. Семасиология. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1957. — 321 с.

239. Жирмунский В.М. Об аналитических конструкциях. — В кн.:

240. Аналитические конструкции в языках различных типов. М.-Л., 1965, с. 5—57.

241. Жуков В.П. К вопросу о многозначности фразеологизмов. — В кн.: Вопросы фразеологии. Ташкент, 1965, с. 41—52.

242. Жуков В.П. О знаковости компонентов фразеологизмов. — Вопросы языкознания, 1975, 6, с. 36—45.

243. Жуков В.П. Роль образности (метафоричности) в формировании целостного значения фразеологизма.— В кн.: Проблемы фразеологии и задачи её изучения в высшей и средней школе. Вологда, 1967, с. 103—112.

244. Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов: Учеб. пособие для студ. — М.: Просвещение, 1978. — 160 с.

245. Жуков В.П. Фразеологизм и слово: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. — Л., 1967. — 55 с.

246. Журауск1 A.I. Г!сторыя беларускай л1таратурнай мовы, т. I. — Мн.: Навука i тэхшка, 1967. — 371 с.

247. Журауск1 A.I. Двухмоуе i шматмоуе у ricTopbii Беларусь — В кн.: Пытанн1 бШнгв1зму i узаемадзеяння моу. Мн., 1982, с. 18—49.

248. SypaycKi A.I. Некаторыя пытанн! беларуска-украiнскiх моуных сувязей старажытнага перыяду. — Весщ АН БССР, серыя грамад. навук, 1966, № 2, с. 79—87.

249. Иванов В.В., Топоров В.Н. К семиотическсму анализу мифа и ритуала (на белорусском материале). — Sign. Language. Culture. The Hague—Paris, 1970, s. 321—371.

250. Ивашко Л.А. Очерки русской диалектной фразеологии. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1981. — III с.

251. Ицкович В.А., Шварцкопф B.C. К типологии формальных отклонений от фразеологической нормы. — В кн.: Литературная норма влексике и фразеологии. М., 1983, с. 182—205.

252. Калайдович К. 0 белорусском наречии. — Труды общества любителей российской словесности. М., 1822, ч. I, с. 67—80.

253. Капанадзе Л.А. Фразеологизация в терминологиях. — В кн.: Проблемы фразеологии и задачи её изучения в высшей и средней школе: Тез. докл. межвуз. конф. Вологда, 1965, с. 54—55.

254. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М.: Паука, 1976.355 с.

255. Карский Е.Ф. Белорусы, т. Ш. Очерки словесности белорусского племени. 2. Старая западнорусская письменность. — Пг., 1921.248 с.

256. Касарес X. Введение в современную лексикографию. — М.: Иностр. лит-ра, 1958. — 354 с.

257. Климчук Ф.Д. К истории распространения белорусских говоров в юго-восточной Литве. — В кн.: Балто-славянские исследования 1980. М., 1981, с. 214—221.

258. Коваль В.И. Образование фразеологических единиц и фразооб-разовательный анализ: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — Мн., 1982. — 17 с.

259. Коваль А.П., Копт1лов В.В. 1000 крилатих вираз1в украГнськоГ л1тературноГ мови. Афоризми. Л1терат. цитати. Образш вирази. — КиГв: Наукова думка, 1964. — 671 с.

260. Кожин А.Н. Перифрастические построения в языке советской эпохи. — Рус. яз. в школе, 1977, № 4, с. 89—94.

261. Кожин А.Н. Термины-слова и термины-"фразеологизмы". — В кн.: Вопросы фразеологии Ш. Тр. СамГУ им. А.Навои. Новая серия, вып. № 179. Самарканд, 1970, с. 69—80.

262. Козырев В.А. Словарные параллели к лексике "Слова о полку Игореве" в современных брянских и других народных говорах. —

263. В кн.: Брянские говоры, вып. Ш: Сб. науч. статей. Л., 1975, с. 56—148.

264. Козырев И.С. К сравнительно-историческому изучению фразеологии русского и белорусского языков. — В кн.: Филологические исследования: Сб. науч. тр. Мн., 1976, с. 3—9.

265. Коломиец Л.И. Фразеология украинского языка второй половины ХУ1 — первой половины ХУП вв. (генезис и стилистическое использование). — Автореф. Дис. . докт. филол. наук. —Киев, 1978. — 48 с.

266. Колпакова Н.П. Восточнославянская лирическая песня. — В кн.: Русский фольклор, IX, Исторические связи в славянском фольклоре. М.-Л., 1968, с. 102—117.

267. Копыленко М.М. Исследования в области славянской фразеологии древнейшей поры: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. — Л., 1967. — 47 с.

268. Копыленко М.М. Сочетаемость лексем в русском языке: Пособие для студ. — М.: Просвещение, 1973. — 119 с.

269. Котелова Н.З. Типология лексической и синтаксической сочетаемости слов и систематизация приёмов её характеристики в толковом словаре. — В кн.: Современность и словари. М., 1978, с. 81—100.

270. Крушевский Н.В. Очерки науки о языке. — Казань, 1883. — 149 с.

271. Крывiцкi A.A. Традыцыйны сельск1 моуны ландшафт Беларуси — В KH.:Poset>na izdanja, kn. XXXIV. Odeljerge drustvenih nauka. Knjiga 6. Sarajevo, 1977, s. 185—197.

272. Кунин A.B. Пути образования фразеологических единиц (На материале английского языка). — Иностр. яз. в школе, 1971, I, с. 8—21.

273. Кунин А. Устойчивые адъективные сравнения в русском и английском языках. (Опыт сопоставительного анализа). —- Рус. яз. за рубежом, 1969, № 3, с. 80—86.

274. Кунин A.B. Фразеологизация и источники фразеологических единиц. — В кн.: Словообразование и фразообразование: Тез. докл. науч. конф. М., 1979, с. 146—149.

275. Kynpiemco В.А. Б¡лорсько-украГнсыа лексичн1 зв'язки (На MaTepiani лексики рибальства, бдж1льництва i мисливства). — В кн.: ХП Респ. д!алектолог!чна нарада: Тези доп. КиГв, 1965, с. 149—150.

276. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание = (Избранные работы): Пособие для студ. фак-тов рус. яз. и лит. пед. ин-тов. — М.: Просвещение, 1977. — 224 с.

277. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии (0 систематизации и методах исследования фразеологических материалов). — В кн.: Очерки по фразеологии, лексикологии и стилистике. Учён. зап. Ленингр. ун-та, №198. Серия филол. наук, вып. 24. Л., 1956, с. 200—224.

278. Лар1н Б.О. Про народну фразеолог1ю. — УкраГнська мова в школ!. КиГв, 1959, 5, с. 30—36; то же: В кн.: Hpani X республ. д1алектолог1ЧноГ наради. КиГв, 1961, с. 52—64.

279. Лекант П.А. К вопросу о минимальной единице фразеологии. — В кн.: Проблемы фразеологии и задачи её изучения в высшей и средней школе. Вологда, 1967, с. 153—160.

280. Лепешау 1.Я. Фразеалошя у творах К.Крашвы. Стыл1стычнае выкарыстанне фразеалаг1змау. — Мн.: Навука i тэхн!ка, 1976. — 152 с.

281. Ломов А.Г. К вопросу об устойчивых словесных комплексах в древнейших русских летописях. — В кн.: Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968, с. 300—303.

282. Малажай Г.М. Сучасная беларуская мова. Перифраза. — Мн.:

283. Вышэйшая школа, 1980. — 95 с.

284. Мальдз1с А. Творчае пабрац1мотва. Беларуска-польскiя л1та-ратурныя сувязi у ИХ ст. — Мн.: Навука i тэхнгаа, 1966. — 158 с.

285. Мальцев Г. И. Традиционные формулы необрядовой лирики. — В кн.: Русский фольклор, т. XXI. Поэтика русского фольклора. Л., 1981, с. 13—37.

286. Мартине А. О книге "Основы лингвистической теории" Луи Епьмслева. — В кн.: Новое в лингвистике, вып. I. М., I960, с. 437—462.

287. Мартынов В.В. Балтийский лексический ингредиент праславян-ского языка. — в КН.: Acta Baltico-slavicа, XIV. Wroclaw—War-szawa—Krakow—Gdansk—bodz, 1982, s. 175—187.

288. Мартынов B.B. Балто-славян о-италийские изоглоссы. Лексическая синонимия. УШ Мевдунар. съезд славистов: Доклады. — Мн.: Наука и техника, 1978. — 48 с.

289. Мартынау В.У. Псторыка-этымалаг1чныя нататк1. Белар. вырай. — Беларуская Л1нгв1стыка, 1975, вып. 7, с. 69—70.

290. Мартынов В.В. Проблема славянского этногенеза и методы линг-воге©графического изучения Припятского Полесья. — Советское славяноведение, 1965, 4, с. 69—81.

291. Марузо 1. Словарь лингвистических терминов. — М.: Иностр. лит-ра, I960. — 436 с.

292. Мейе А. Сравнительный метод и историческое языкознание. — М.: Иностр. лит-ра, 1954. — 99 с.

293. Мелехина В.И., Попова З.Д. Перифразы как тип фразеосочета-ний (на материале русского и немецкого языков). — В кн.: Образование и функционирование фразеологических единиц. Ростов-на-Дону, 1981, с. 38—44.

294. Мисявичене В. Общность литовских и белорусских народных трудовых песен. — В кн.: Этногенез белорусов: Тез. докл. на конф. по проблеме "Этногенез белорусов". Мн., 1973, с. 214—215.

295. Мисявичене В.Я. Соотношение функции и тематики литовских и белорусских жатвенных песен. — В кн.: Славянские культуры и мировой культурный процесс: Тез. докл. и сообщ. Междунар. науч. конф. Мн., 1982, с. 38—39.

296. Мокиенко В.М. Диалектология и историческая фразеология. — В кн.: Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка: Тез. докл. и сообщ. М., 1979, с. 48.

297. Мокиенко В.М. К разграничению генетических и типологических связей славянской поговорки. — В кн.: Современные славянские культуры: развитие, взаимодействие, международный контекст. Тез. докл. и сообщ. Междунар. конф. ЮНЕСКО. Киев, 1979, с.71—72.

298. Мокиенко В.М. Образование фразеологических единиц в результате семантического "расщепления" глагольных лексем русского языка. — В кн.: Системные отношения лексических и фразеологических единиц. Курск, 1981, с. 17—26.

299. Мокиенко В.М. О тематико-идеографической классификации фразеологизмов. — В кн.: Словари и лингвострановедение. М., 1982, с. 108—121.

300. Мокиенко В.М. Проблемы ареального описания восточнославянской фразеологии. — В кн.: Сравнительно-типологические исследования славянских языков и литератур к IX Междунар. съезду славистов: Сб. статей. Л., 1983, с. 40—66.

301. Мокиенко В.М. Противоречие фразеологии и её динамика: Авто-реф. Дис. . докт. филол. наук. — Л., 1976. — 32 с.

302. Мокиенко В.М. Славянская фразеология: Учеб. пособие для студ. филол. спец. ун-тов. — М.: Высш. школа, 1980. — 207 с.

303. Мокиенко В.М. Фразообразование и семантика фразеологизмов. — В кн.: Словообразование и фразообразование: Тез. докл. науч. конф. М., 1979, с. 149—151.

304. Мокиенко В.М. Фразеология как объект ареального описания. -В кн.: Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Краткие сообщения. JI., 1978, с. 91—92.

305. Молдатаев Е.А. Слово и термин; фразеосочетание и терминосо-четание. — В кн.: Вопросы фразеологии. У, ч. I: Тр. СамГУ, нов. серия, вып. 219. Самарканд, 1972, с. 115—118.

306. Моложай Г.М. Перифразы в белорусском литературном языке (структурно-семантическая и стилистическая характеристика). Дис. . канд. филол. наук. — Мн., 1971. — 294 с.

307. Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1977. — 283 с.

308. Мордкович Э.М. Белорусская соматическая фразеология. Дис. . канд. филол. наук. — Мн., 1976. — 174 с.

309. Морковкин В.В. Опыт идеографического описания лексики (анализ слов со значением времени в русском языке). — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. — 166 с.

310. Мочульский В.Ф. "Слово о полку Игореве" и белорусское уст-нопоэтическое творчество. — Вестник Моск. ун-та. Серия филол., журн., 1962, №2, с. 17—33; 1965, №1, с. 74—84; серия филол., 1967, Я 6, с. 67—68.

311. Назарян А.Г. История развития французской фразеологии: Для ин-тов и фак-тов иностр. языков. — М.: Высш. школа, 1981. — 189 с.

312. Назарян А.Г. О взаимосвязи компаративной фразеологической единицы и словесной метафоры во французском языке. — В кн.: Вопросы общей лексикологии и стилистики иностранных языков. М.,1973, с. 29—39.

313. Небера K.M. Говоры Клинцовского района Брянской области: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — M., 1967. — 20 с.

314. Овруцкий Н.О. Крылатые латинские изречения в литературе. — Киев: Изд. АН УССР, 1962. — 220 с.

315. Ожегов С.И. Лексикология. Лексикография. Культура речи: Учеб. пособие для студ. филол. фак-тов пед. ин-тов. — М.: Высшая школа, 1974. — 352 с.

316. Олехнович H.H. Фразеология белорусского литературного языка XIX — начала XX вв.: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — Мн., 1983. — 19 с.

317. Орлова В.Г. Классификация шновеликорусских говоров в свете современных диалектных данных. — Вопросы языкознания, 1955, № 6, с. 3—18.

318. Оссовецкий И.А. Лексика современных русских народных говоров. — М.: Наука, 1982. — 198 с.

319. Палевская М.Ф. Основные модели фразеологических единиц со структурой словосочетания в русском языке ХУШ в. — Кишинёв: Картя Молдовеняскэ, 1972. —' 307 с.

320. Параскев 1ч Г.В. Семантычная характарыстыка прыказкавых на-зоушкавых фразеалаг1змау. — В кн.: Вопросы романо-германской и славянской филологии: Сб. науч. статей. Мн., 1977, с. 95—107.

321. Паулини Е. Кодификация литературного языка и употребление нелитературных средств. — В кн.: Проблема нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах. — Докл. на 1У засед. Межд. комиссии по слав. лит. языкам. M., 1976, с. 40—46.

322. Пеньковский А.Б. Фонетика говоров Западной Брянщины: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — M., 1967. — 35 с.

323. Попов P.H. Слово в лексической системе языка и в структуре фразеологической единицы (К вопросу о типологии устойчивых словосочетаний русского языка). — В кн.: Системные отношения лексических и фразеологических единиц. Курск, 1981, с. 4—16.

324. Попов Р.Н. Фразеологические единицы русского литературного языка с историзмами и лексическими архаизмами. — Вологда: Северо-западное книжн. изд-во, 1967. — 168 с.

325. Потебня A.A. Из записок по теории словесности. — Харьков, 1905. — 652 с.

326. Потебня A.A. 0 некоторых символах в славянской народной поэзии. 0 связи некоторых представлений о языке. — 2-е изд. — Харьков: Изд. М.В.Потебни, 1914. — 243 с.

327. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. — М.: Искусство, 1976. — 614 с.

328. Прокудина Т.А. 0 понятии перифразы в русском языке. — В кн.: Образование и функционирование фразеологических единиц. Ростов-на-Дону, 1981, с. 35—38.

329. Райхштейн А.Д. 0 межъязыковом сопоставлении фразеологических единиц. — Иностр. яз. в школе, 1979 , 4, с. 3—8.

330. Райхштейн А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии (для ин-тов и фак-тов иностр. языков): Учеб. пособие для студ. пед. ин-тов по спец. "Иностр. яз." — М„: Высш. школа, 1980. — 143 с.

331. Реформатский A.A. Что такое структурализм. — Вопросы языкознания, 1957, № 6, с. 25—37.

332. Ройзензон Л.И., Авалиани Ю.Ю. Современные аспекты изучения фразеологии. — В кн.: Проблемы фразеологии и задачи её изучения в высшей и средней школе. Вологда, 1967, с. 68—81.

333. Ройзензон Л.И. К изучению диалектной фразеологии. — В кн.:

334. Общеславянский лингвистический атлас. Матер, и исслед. 1970. М., 1972, с. 306—322.

335. Ройзензон Л.И. Лекции по общей и русской фразеологии: Учеб. пособие. — Самарканд, 1973. — 223 с.

336. Ройзензон Л.И. Некоторые вопросы изучения устойчивых словесных комплексов славянских языков и восточнославянско-поль-ские фразеологические параллели. — В кн. : Питания фразеолог! Г сх!днослов*янських мов. Тези ресцубл. наук. конф. КиГв, 1972, Св 38—40.

337. Ройзензон Л.И. Синтаксис и фразеология (Некоторые вопросы взаимоотношений и взаимосвязей). — В кн.: Проблемы синтаксису. Льв1в, 1963, с. 48—54.

338. Ройзензон Л.И. Фразеология и страноведение. — В кн.: Бюллетень по фразеологии, № I. Самарканд, 1972, с. 12—19.

339. Рубцов Ф.А. Интонационные связи в песенном творчестве славянских народов. —Л.: Сов. композитор, 1962. — 115 с.

340. Салавей Л.М. Беларуская бал ада у м!жэтн1чных сувязях. — В кн.: Этногенез белорусов: Тез. докл. на конф. по проблеме "Этногенез белорусов". Мн., 1973, с. 209—211.

341. Селиванов Г.А. К общей характеристике активных процессов в области фразеологии. — В кн.: Активные процессы в области русской фразеологии: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1980, с. 3—13.

342. Селиванов Г.А. Место составных терминов в классификационных схемах фразеологических единиц. — Исследования и статьи по русскому языку. Волгоград, 1969, с. 193—222.

343. Селиванов Г.А. Проблема функционирования фразеологических единиц русского языка в разные исторические периоды. — В кн.: Проблемы русской фразеологии. Тула, 1976, с. 3—13.

344. Селиванов Г.А. Фразеология русской деловой письменности

345. ХУ1—ХУП вв.: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. —М., 1973. — 50 с.

346. Семенюк H.H. Норма. — В кн.: Общее языкознание. Формы существования функции, история языка. М., 1970, с. 549—598.

347. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи. — М.-Л.: Соцэк-гиз, 1934. — 229 с.

348. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора. — В кн.: Языковая номинация (общие вопросы). М., 1977, с. 147—187.

349. Серебренников Б.А. 0 материалистическом подходе к явлениям языка. — М.: Наука, 1983. — 319 с.

350. Серебренников Б.А. Проблема субстрата. — Докл. и сообщ. Ин-та языкознания АН СССР, 1956, IX, с. 33—56.

351. Скрипник Л.Г. Фразеоло1чя украГнськоГ мови. — КиГв: Наукова д/мка, 1973. — 279 с.

352. Слауек1 Ф. Аб некаторых словах, уведзеных А.М1цкев1чам у польскую л Маратурную мову. — В кн.: Беларускае i славянскае мовазнауства. Мн., 1972, с. 256—258.

353. Смирницкий А.И. Значение слова. — Вопросы языкознания, 1955, № 2, с. 79—89.

354. Смирнов В.Л. К вопросу о структуре фразеологических единиц в древнерусском языке (на материале Сибирских летописей). — В кн.: Вопросы языка и литературы, вып. I, ч. I. Новосибирск, 1966, с. 86—99.

355. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. — 2-е изд., доп. — М.: Наука, 1977. — 341 с.

356. Соловей Л.М. Белорусская народная баллада в межэтнических связях.—В кн. Славянские культуры и мировой культурный процесс: Тез. докл. и сообщ. Междунар. науч. конф. Мн., 1982, с.106—107.

357. Солодуб Ю.П. К вопросу о совпадении фразеологических оборотов в различных языках. — Вопросы языкознания, 1982, № 2, с. 106—114.

358. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. — М., 1933. — 272 с.

359. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1977. — 695 с.

360. Старинная севская свадьба. Зап. и свод О.А.Славяниной. Подг. текстов к печати и редакция Ф.М.Селиванова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — 183 с.

361. Сташайтене В. Абстрактная лексика на материале старобелорусских письменных памятников ХУ—ХУЛ веков. — Вильнюс: Периодика, 1973. — 184 с.

362. Сташевски С. Сопоставительно-типологическое исследование фразеологических единиц (на материале польского и русского языков). — В кн.: Z polskich studiow slawistycznych., seria V. War-szav/a, 197Q, s. 429—435.

363. Степанов Ю.С. Семиотика. — M.: Наука, 1971. — 166 с.

364. Степанов Ю.С. Современные языковые союзы и методы их изучения. — В кн.: Типология сходств и различий близкородственных языков. Кишинёв, 1976, с. 38—51.

365. Талстой МД. Адказы на анкету. — В кн.: Беларуска-руск1Я iзалексы (Матэрыялы для абмеркавання). Мн., 1973, с. 82—87.

366. Талстой M.I. Rutheno-serbica. — В кн.: Беларускае i сла-вянскае мовазнауства. Мн., 1972, с. 270—274.

367. Тезисы Пражского лингвистического кружка. — В кн.: В.А.Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. П. М., 1960, с. 69—85.

368. Телия В.Н. Вариантность лексического состава идиом как структурных единиц языка: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — М., 1968. — 21 с.

369. Телия В.Н. Вторичная номинация и её виды. — В кн.: Языковая номинация. (Виды наименований). М., 1977, с. 129—221.

370. Телия В.Н. О вариантах протяжённости идиом. — В кн.: Система и уровни языка. М., 1969, с. 198—211.

371. Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. — М.: Наука, 1981. — 269 с.

372. Ткаченко О.Б. Проблемы сопоставительно-исторического изучения славянских языков. — Вопросы языкознания, 1981, & I, с. 48—59.

373. Ткаченко О.Б. Сопоставительно-историческая фразеология славянских и финно-угорских языков. — Киев: Наукова думка, 1979.— 298 с.

374. Толстой Н.И. Некоторые вопросы соотношения лингво- и этнографических исследований. — В кн.: Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. Л., 1974, с. 16—33.

375. Толстой Н.И. Опыт семантического анализа славянской географической терминологии: Дис. . докт. филол. наук. — Л., 1972.

376. Толстой Н.И. О реконструкции праславянской фразеологии. — В кн.: Славянское языкознание. УП Междунар. съезд славистов. Варшава, август 1973. Доклады совет.делегации. М., 1973, с.272—293.

377. Томашевич Ф.И. Фразеология белорусского языка ХУТ—ХУЛ вв.: Автореф. Дис. . канд. филол. наук. — Мн., 1980. — 22 с.

378. Торопцев И.О. К вопросу о возникновении фразеологизмов и способе их отграничения от сходных с ними единиц. — В кн.: Учён, зап. МОПИ им. Н.К.Крупской, т. 160. Русский язык. Вопросы фразеологии, вып. II. М., 1966, с. 8—25.

379. Трубачёв О.Н. Реплика по балто-славянскому вопросу. — В кн.: Балто-славянские исследования 1980. М., 1981, с. 3—6.

380. Успенский Б.А. Структурная типология языков. — М.: Наука, 1965. — 286 с.

381. Уфимцева A.A. Слово в лексико-семантической системе языка. — М.: Наука, 1968. — 272 с.

382. Фёдоров А.И. Развитие русской фразеологии в конце ХУШ — начале XIX в, — Новосибирск: Наука, Сибирск. отд-ние, 1973. — 171 с.

383. Филин Ф.П. О языковой норме. — В кн.: Проблемы нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах. — Докл. на ТУ засед. Мезвдунар. комиссии по слав. лит. языкам. М., 1976, с. 6—14.

384. Филин Ф.П. Происхоздение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1972. — 655 с.

385. Филин Ф.П. Что такое литературный язык? — Вопросы языкознания, 1979, № 3, с. 3—19.

386. Хабургаев Г.А. Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогеиеза. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. — 231 с.

387. Харлампович К. Западнобелорусские православные школы ХУ1 иначала ХУЛ века, отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви. — Казань, 1898. — 524 + ХП с.

388. Хаготин А.Д. Термин, терминология, номенклатура. — Самарканд, 1982. — 129 с.

389. Хроленко А.Т. Поэтическая фразеология русской народной лирической песни. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1981. — 162 с.

390. Хроленко А.Т. Сеялки-веялки. — Русская речь, 1972, № 4, с. 31—35.

391. Чаквгн 1.У. Этнаутваральныя фактары у фармграваннг белару-скай народнасщ. — Весщ АН БССР. Серыя грам. навук, 1982, № 4, с. 89—95.

392. Чейф У. Значение и структура языка. — М.: Прогресс, 1975. — 432 с.

393. Чепасова A.M. Семантико-грамматические классы русских фразеологизмов: Учеб. пособие. — Челябинск, 1974. — 99 с.

394. Черданцева Т.З. Язык и его образы (Очерки по итальянской фразеологии). — М.: Междунар. отношения, 1977. — 167 с.

395. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов (Метафора). — Вопросы языкознания, 1968, № 2, с. 28—38.

396. Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря ХУ1—XIX веков. (Очерки по истории народных верований). — Тр. Ин-та этногр. им. Н.Н.Миклухо-Маклая. Новая серия, т. XI.1. М., 1957. — 236 с.

397. Чюрлионите Я. Литовское народное песенное творчество. — М.-Л.: Музыка, 1966. — 328 с.

398. Шакун Л.М. Псторыя беларускай л!таратурнай мовы: Вуч. дал. для ВНУ. — Мн.: Выд. Мш-ва выш., сяр. спец. адук. БССР, 1963.339 с.

399. Шакун Л.М. Нарысы г1сторьп беларускай л1таратурнай мовы: Дал. для студ. ф!лал. фак-тау ВНУ. — Мн.: ВучпедгЧз БССР, 1960.223 с.

400. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка: Учеб. пособие для студ. филол. фак-тов. 2-е изд., исправл. и доп. — М.: Высшая школа, 1969. — 231 с.

401. Шарадзенидзе Т.С. Типология языков в синхроническом и диахроническом плане. — Тбилиси: Мецниереба, 1982. — 181 с.

402. Шварцкопф Б.С. Единица фразеологического состава языка и норма. — В кн.: Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970, с. 153—177.

403. Шварцкопф Б.С. Морфологическая норма фразеологической единицы и вариантность. — В кн.: Литературная норма в лексике и фразеологии. М., 1983, с. 158—173.

404. Шмелёв Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. — М.: Просвещение, 1964. — 244 с.

405. Шмелёв Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). — М.: Наука, 1973. — 280 с.

406. Шмелёв Д.Н. Современный русский язык. Лексика: Учеб. пособие для студ. пед. ин-тов. — М.: Просвещение, 1977. — 333 с.

407. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании. — В кн.: В.А.Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. П. М., 1960,с. 301—312.

408. Щерба Л.В. Преподавание иностранных языков в средней школе. Общие вопросы методики. — М.-Л.: АПН РСФСР, 1947. — 95 с.

409. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. — М.: Наука, 1974. — 255 с.

410. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика. — В кн.: Структурализм: "за" и "против". М., 1975, с. 193—230.

411. Якобсон Р. Типологические исследования и их вклад в сравнительно-историческое языкознание. — В кн.: Новое в лингвистике, Ш. М., 1963, с. 95—105.

412. Янкоуск! Ф. Беларуская мова. — Мн.: Вышэйшая школа, 1978.— 336 с.

413. Янкоуск1 Ф.М. Беларуская народная Фразеалог1я: Автореф. Дис. . докт. филол. наук. — Мн., 1969. — 35 с.

414. HfficoycKi Ф.М. Да праблемы паходжання фразеалаг1змау. — В кн.: Л!нгв1стычны зборшк. Мн., 1968, с. 89—92.

415. HHKoycKi Ф.М. 3 наз1ранняу за зменамг у народных фразеала-ri3Max. — В кн.: Тэз. дакл. на канф., прысвеч. вышкам даслед. белар. нар. творчасщ. Мн., 1969, с. 18—20.

416. Яшк1н 1.Я. Семантыка назвау рыбалоуства у гаворках пяшчаэ-цау Слаугарадскага раёна. — В кн.: 3 жыцця роднага слова. Мн., 1968, с. 119—132.

417. Adalberg S. Przyslowia polskie i krytyka. — Upominek: Ksi^zka zbiorowa na czesc Elizy OrzeszkoweJ. Krakow—Pbrg, 1883.

418. Bartminski J. Strukture j^zykowa incipitu piesni ludowej.— В КН.: Semiotyka i struktura tekstu: Studia posw. VII MS. War-szawa 1973. — Warszawa—Krakow—Gdansk, 1973, s. 81—101.

419. Bartminski J. Swoiste formy orzeczen w j^zyku ustnym (orzeczenie onomatopeiczne, kompozycjonalne, zaimkowe, podwojone). — B KH. : Studia nad skiadnia^ polszczyzny mowionej. Warszawa, 1973, s. 159—175.

420. Czeczot J. Piosnki wiesniacze z nad Niemna, Dniepra i Dnie-stra. — Wilno, 1845. — 108 + XII s.

421. Dornseiff P. Der deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. — Berlin: Walter & Gruyter & Co, 1959. — 922 s.

422. Dzieje folklorystyki polskiej 1800—1863.-Wrociaw—Warszawa' -Krakow: Wyd. PAN, 1970. — 528 s.

423. Gazeta Warszawska, 1857, nr. 16.

424. Hall E.T. The Silent Language. — New York, 1959« — 24o p.

425. Hallig R. und Wartburg W. Begriffssystem als Grundlage für die Lexikographie. — Berlin: Akad. Verl., 1952. — 316 s.

426. Horalek K. Jazyk jako system a norma. — Nase fee, 1972, roc. 55, c. 2—3, s. 65—68.

427. Jakubowski J. Studia nad stosunkami narodowosciowymi na Litwieprzed unie^ lubelska,. — Warszawa, 1912. — 104 s.

428. Kasjan I.M. Przysiowia i metaforyka potoczna w tworczosci Sïrowackiego. — Torun: Tow. nauk. — 172 s.

429. Katz I. and Fodor I. The Structure of Semantic Theory. — B KB> : The Structure of Language. Reading in the Philosophy of Language. Prentice-Hale, 1964.

430. Martel A. La langue polonaise dans les pays ruthènes, Ukraine et Russie Blanche. — Lille, 1938. — ¿18 p.

431. Milewski Т. Предпосылки типологического языкознания. — В KH.s Milewski Т. Z zagadnien jezykoznawstwa ogólnego i histo-rycznego. Warszawa: PAN, 1969, s. 103—155»

432. Miodunka W. Teoria pól jezykowych. Spoieczne i indywidualne ich. uwarunkowaniaí Zeszyty naukowe UJ DLEX. Prace jqzykozn., z. 67. — Warszawa—Krakow: ОТ, 1980. — 179 s»

433. Mlacek J. 0 norme v frazeologii. —В KH .: Z teorii spisov-ného jazyka. Bratislava, 1979

434. Mlacek J. Slovenska frazeológia. — Bratislava: Slovenské pedag. nakl., 1977. — 149 s.

435. Monach W. Jeszcze raz o kwestii: Mickiewicz a folklor biaio-ruski. — В кн.: Studia Polono—Slavica—Orientalia. Acta Literaria. VII. Wrociaw—Warszawa—Krakow—Gdansk—Lodz, 1981, s. 35— 58.

436. Nowaczynski A. Wiosna narodów. — Warszawa, 1929.

437. Riegler R. Das Tier im Spiegel der Sprache. Bin Beitrage zur vergleichenden Bedeutungslehre. — В КН.: Neusprachliche Abhandlungen aus den Gebieten der Phraseologie, Realien, Stilistik und Sinonymik. Heft XV—XVI. Shade, 1976.

438. Roget P.M. Thesaurus of English words and phrases. — London: Penguin books, 1957. — 575 p.

439. Safarevri.cz J. Studia j^zykoznawcze. — Warszawa: PWN. (Druk UJ, IX), 1967. — 368 s.

440. Stankiewicz St. Pierwiastki bialoruskie w polskiej poezji romantycznej. Cz. 1 (do r. 1830). — Wilno: W^d. TPN, 1936. — 303 s.

441. Stepanova M.D., Öernyseva I.I. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. — M.: Hochschule, 1975. — 272 s.- 391

442. Trubetzkoy N. Gedanken über die slovakische Deklination. — Sbornik Matice Slovenskej, c. prvâ. Jazykoveda, 1937» XV.

443. T.X.L. fl.LubomirskiJ . Rolnicza ludnosc w Polsce od XVI do XVIII w. — Warszawa, 1862. — 84 s.

444. Vendiyes J. La comparasionen linguistique. — BSLP, 1946, t. 42, f 1.

445. Weinreich U. On the problem of idiom. — B KH. : Substance and Structure of Language. Am. Univ. of Calif. Los Angeles, 1969«

446. Whorf R.L. Some verbal categories in Hopi. — Language, 1938, vol. 14, nr. 4, p. 273—286.