автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Речевые стратегии конфликта и факторы, влияющие на их выбор

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речевые стратегии конфликта и факторы, влияющие на их выбор"

На правах рукописи

УДК: 800.86

'чГ"

МУЛЬКЕЕВА Валерия Олеговна

РЕЧЕВЫЕ СТРАТЕГИИ КОНФЛИКТА И ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИХ ВЫБОР

Специальность: 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре английской филологии государственного образовательного учереждения высшего профессионального образования Российского государственного педагогического университета имени Л.И. Герцена

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Вера Михайловна Аринштейн

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Ольга Евгеньевна Филимонова

кандидат филологических наук, доцент Нина Анатольевна Митусова

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет

Защита состоится "1" марта 2006 г. в 11.30 на заседании Диссертационного Совета Д 212.199.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д.48, корп. 14, ауд314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена

Автореферат разослан «-^>> ¿¿¿"¿^/Йц? ЮО^тода

Ученый секретарь у / /У

диссертационного совета А.Г. Гурочкина

AA63 з

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению прагмалингвистических особенностей речевого конфликта. В рамках данной работы речевой конфликт понимается как непоощряемый обществом тип речевого взаимодействия, при котором коммуниканты отклоняются от линии кооперативного поведения, выходят за рамки норм вежливого общения и действуют в ущерб друг другу.

Актуальность исследования продиктована, прежде всего, тем, что объективное присутствие конфликта в различных сферах жизнедеятельности человека и нетолерантное состояние общества в целом являются одной из примет нашего времени, что не может не оказывать определенного влияния и на организацию дискурсивной деятельности человека. Так, по мнению Е.Ю. Булыгиной и Т.Н. Стексовой «одной из черт, характеризующих функционирование современного языка, является усиление отношений враждебности и агрессивности между участниками общения» [Булыгина, Стексова, 1988, 2000:105]. Данное положение вещей находит свое подтверждение в ряде исследований таких авторов как P.Brown, S. Levinson, Р.Ратмайр, Н.Д. Арутюнова, Е.Ю. Булыгина, Т.И.Стексова, Н.В. Готлиб, С.В.Доронина, В.И. Жельвис, В.С.Третьякова, Б.А. Шарифуллин.

Об актуальности настоящего диссертационного исследования свидетельствует также его связь с приоритетными направлениями научного знания, а именно с прагмалингвистикой, когнитивной лингвистикой, теорией речевых актов и теорией лингвистической вежливости.

Объектом исследования является конфликтный тип речевого взаимодействия (речевой конфликт) во всем многообразии собственно лингвистических и экстралингвистических составляющих.

Предметом исследования являются речевые стратегии и тактики, используемые коммуникантами на разных стадиях протекания речевого конфликта. Особое внимание уделяется также факторам власти, дистанции и степени импозиции [Brown, Levinson, 1994], оказывающим влияние на выбор и представление в речи той или иной стратегии и тактики общения.

Теоретической основой данного исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области прагмалингвистики и теории речевых актов (3. Вендлер, Г. Грайс, Дж. Остин, Дж. Серль, П.Стросон, Н.Д.Арутюнова, Н.В. Готлиб, А.Г. Гурочкина, М.В, Лисенко, М.В.Никитин, Е.В.Падучева, И.П.Сусов, В.С.Храковский. А.П.Володин); теории лингвистической вежливости (Р. Brown, S. Levinson, S. Blum-Kulka, F. Coulmas, B. Fraser, E. Goffman, J. Gumperz, D. Hymes, G. Kasper, R. Lakoff, G. Leech, J.Richards, R. Schmidt, R. Scollon, S. Scollon, В.М.Аринштейн, A. Вежбицкая, Т.ван Дейк, E.B. Карпова, E.B. Попова, Р.Ратмайр, Н.И.Формановская); когнитивной лингвистики (Н.Н.Болдырев, Дж. Лакофф, H.A. Кобрина, Е.С.Кубрякова, М.Минский, М.В. Никитин, Е.А. Шингарева, Т.А. ван Дейк); а также конфликтологии (А.Я. Анцупов, А.И.Шипилов, Д. Болинджер, Ф.М.Бородкин, Н.М. Коряк, Е.Ю.Булыгина, Т.И.Стексова; Т.А.Гридина, В.С.Третьякова, Х.Даньковский, В.З.Демьянков, C.B. Доронина, В.И. Жельвис, A.B. Морозов, У. Юри, Р. Фишер).

Цель настоящего исследования заключается в выявлении и рассмотрении специфики «речевого конфликта», а также в описании и систематизации характерных для такого типа речевого взаимодействуя Jimi малингвистических средств. J Eut'i""(

Достижение указанной цели требует решения следующих задач:

1. уточнения понятия «речевой конфликт» с позиции актуальных направлений лингвистики, а именно теории лингвистической вежливости, теории речевых актов, когнитивной лингвистики;

2. выявления набора речевых стратегий и реализующих их тактик, используемых коммуникантами на разных стадиях протекания конфликта;

3. описания и систематизации лингвистических средств репрезентации стратегий и тактик конфликта;

4. анализа совокупности экстралингвистических факторов, а именно власти, дистанции и степени импозиции, и определения их роли в выборе коммуникантами той или иной стратегии и тактики, и способа представления их в речи.

Решение поставленных задач предполагает использование определенных методов исследования, базирующихся на комплексном подходе к лингвистическому анализу и включающих в себя оценку параметров коммуникативной ситуации, контекстуальный анализ и лингвистическое описание примеров, анализ словарных дефиниций, а также метод коммуникативного моделирования ситуаций.

Материалом исследования послужили фрагменты текстов произведений английской и американской литературы второй половины XX - начала XXI веков (в общей сложности 19 произведений (около 4000 страниц)), в основном драматургические произведения английских авторов, принадлежащих литературному течению «Сердитых молодых людей», - Дж. Ардена, Р. Болта, Дж. Осборна, Дж. Уайтинга, У. Холла, К.Эмиса и других.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Речевой конфликт может быть квалифицирован как коммуникативное событие, локализованное в человеческой сфере, времени, пространстве, и представляющее собой единство лингвистических и экстралингвистических составляющих. По сравнению с являющейся общественной нормой линией кооперативного, вежливого поведения, он (речевой конфликт) является маркированным членом оппозиции, для которого характерна динамичность, процессуальность, кульминативность, вершинная позиция в регулировании хода дальнейшего межличностного взаимодействия, а также его социокультурная обусловленность.

2. С когнитивной точки зрения речевой конфликт может быть представлен в виде типовой структуры, фрейма, отраженного в сознании индивида. Фрейм «конфликт» включает в себя обязательные инвариантные (вершинные) слоты, а также вариативные, дополнительные компоненты, зависящие от конкретной ситуации общения. Помимо фрейма, конфликт, как коммуникативное событие, протекающее во времени, может быть представлен и в динамике, в виде различных сценариев с прописанными «основными сюжетами».

3. Прагматический аспект описания «речевого конфликта» заключается в выявлении, описании и систематизации характерных для данного типа речевого взаимодействия стратегий и тактик. На основании наличия или отсутствия у коммуникантов установки на сотрудничество и сохранение гармонии отношений, все стратегии и тактики могут быть разделены на кооперативные (гармоничные) и некооперативные (дисгармонизирующие или конфронтационные). Последние представляют основной прагматический материал конфликта. Для них характерно расхождение партнеров в понимании

и оценке ситуации, возникновение антипатии друг к другу и переживание отрицательных эмоций.

4. Речевые стратегии конфликта представляется возможным разделить на две группы в зависимости от того, какому типу лица адресата наносится ущерб. Так группа стратегий, наносящих ущерб позитивному лицу адресата, представлена инвективной стратегией и стратегией дискредитации. Первая представляет собой макроинтенцию речи, направленную на оказание деструктивного воздействия на личность адресата, его оскорбление, осмеяние, унижение. Вторая заключается в снижении положительного образа адресата, его авторитета, подрыве доверия к нему, изменении мнения о* нем путем отрицательной оценки его действий, поступков, качеств.

Помимо стратегии дискредитации и инвективной стратегии можно выделить стратегию вербального насилия, направленную на причинение ущерба негативному лицу адресата и заключающуюся в оказании агрессивного давления на него с целью принуждения его против собственной воли совершить необходимые для говорящего действия.

5. Речевые стратегии (в том числе конфронтационные, дисгармонизирующие) могут быть представлены в виде поля, где в качестве ядра выступают закрепленные тактики, реализующие ту или иную стратегию в любом контексте. На граничащем с ядром участке располагаются тактики, реализующие определенную стратегию в типичных ситуациях. На периферии поля находятся те тактики, которые передают значение стратегии лишь в определенном контексте. Конфронтационные тактики, реализующие перечисленные типы стратегии, могут бьггь как прямо, так и косвенно выраженными.

6. Социальный аспект изучения речевых конфликтов направлен на выявление и анализ социальных факторов, определяющих выбор той или иной стратегии или тактики коммуниканта, а именно факторов власти (Р), дистанции (О) и степени импозиции (Ях). В зависимости от показателя параметра власти все ситуации конфликта могут быть разделены на три группы: а) симметричные, для которых характерно наличие равной степени обладания властью коммуникантами; б) асимметричные, когда роль одного партнера по общению более значима по сравнению с оппонентом; в) «перевернутые», которым свойственно нарушение ожиданий партнера по коммуникации, связанных с той или иной ролью собеседника. Каждый из вышеперечисленных случаев может быть представлен различными вариантами в зависимости от показателя дистанции между собеседниками (близкой, либо дальней) и степени импозиции речевых действий (высокой, либо низкой). Вероятность возникновения конфликта находится в определенной зависимости от вышеперечисленных показателей и с их ростом увеличивается, что не может не оказывать влияние на решение коммуникантов в пользу той или иной речевой стратегии и тактики, а также способа представления их в речи.

Научная новизна работы заключается в проведении широкого комплексного описания стратегического потенциала речевого конфликта, в попытке создания классификации дисгармонизирующих стратегий и тактик на англоязычном материале, а также в анализе тех факторов контекста, которые ранее не рассматривались в связи с проблемами выделения и описания стратегий и тактик конфликта.

Теоретическая значимость заключается в том, что предлагается и подробно анализируется классификация стратегий и тактики конфликта, описываются механизмы представления их в речи, уточняется понятие

«конфликт» с позиции современных направлений лингвистики. Решение намеченных в работе задач вносит определенный вклад в разработку проблем исследования речевого конфликта в прагмалингвистике, теории лингвистической вежливости, а также конфликтологии.

Практическая ценность диссертации состоит в возможности ее использования для выявления и описания дополнительных стратегий и тактик речевого конфликта, и расширения предложенной классификации. Использованные в диссертационном исследовании методы могут оказаться полезными, при исследовании влияния факторов психологического и культурологического характера на осуществление говорящим выбора в пользу тех или иных прагматических средств и способов их репрезентации в речи.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования. Основные выводы и положения, а также анализ и материалы диссертационного исследования могут использоваться в лекционных курсах и на семинарских занятиях по теории речевых актов, теории лингвистической вежливости, социо-, психо-, и культурологической лингвистике, межкультурной коммуникации. Собранный и систематизированный теоретический материал может быть полезен в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов, направленной на изучение механизмов речевого общения и его когнитивно-прагматических особенностей. Результаты исследования могут быть также использованы при составлении практических рекомендаций и теоретических пособий, а также в процессе преподавания английского языка на разных этапах обучения.

Апробация работы. Основные положения исследования были представлены на семинаре аспирантов кафедры английской филологии РГПУ им. А.И. Герцена (март 2004, апрель 2005), на конференции «Герценовские чтения» (май 2005), а также отражены в 5 публикациях.

Объем и структура диссертации. Содержание диссертации изложено на 174 стр. машинописного текста и включает введение, две главы, сопровождающиеся выводами и заключение. К работе прилагается библиографический список (176 наименований, из них 41 - на иностранном языке), а также список использованных словарей и источников иллюстративного материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется предмет исследования, обосновывается его актуальность и новизна, формулируется основная цель и конкретные задачи, описываются методы исследования, излагаются положения, выносимые на защиту, определяется теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся сведения об апробации результатов.

В первой главе «Проблемы исследования конфликтного типа общения в лингвистике» представлены общие проблемы и положения, раскрывающие теоретические предпосылки и концепцию исследования. Предпринимается попытка определения места и роли конфликтного типа общения в лингвистике и прагмалингвистике в частности.

В переводе с греческого слово «конфликт» (сопЯюиБ) означает столкновение. Однако при всей кажущейся ясности и прозрачности этого концепта, его единой универсальной трактовки не существует. Будучи широким комплексным понятием, «концептуальным монстром» в

терминологии М. Агара [Agar, 1994:109], конфликт является предметом исследования целого ряда научных дисциплин: психологии, педагогики, социологии, исторической науки, военной науки, лингвистики и других. Поэтому каждый исследователь, или научная область стремится вложить в этот термин свой смысл при попытке его определения.

В лингвистике, несмотря на то, что долгое время проблемы, связанные с конфликтной линией поведения оставались на периферии, а приоритетными считались вопросы, связанные с гармоничной моделью межличностного взаимодействия, принципами кооперации и вежливости, некоторые шаги в изучении конфликта были предприняты как отечественными, так и зарубежными лингвистами.

В частности, центральным понятием основополагающей теории лингвистической вежливости П.Браун и С.Левинсона является Ликоущемляющий Акт, а вежливость понимается как глобальная стратегия, направленная на предотвращение конфликтов в общении. Общение же, в свою очередь, рассматривается авторами как процесс, антагонистический в сшей основе, связанный с угрозой лицу говорящего, нанесению ему ущерба, и ведущий к конфликту.

Опираясь на трактовку «вежливости» этими авторами, и понимая «речевой конфликт» как явление прямо противоположное гармоничному типу речевого взаимодействия, представляется возможным трактовать его как не поощряемый обществом способ речевого взаимодействия, в ходе которого коммуниканты сознательно отклоняются от линии кооперативного поведения, целенаправленно выходят за рамки закрепившихся норм общения, эксплицируя свои действия вербальными и прагматическими средствами. Целью такого способа общения является нарушение гармонии через провоцирование партнера, нанесение ему ущерба путем совершения ликоущемляющего акта.

В теории речевых актов «речевой конфликт» также изучается в связи с анализом таких явлений как Конфликтный Речевой Акт (КРА), Конфликтный Коммуникативный Акт (ККА), перформатизация высказывания.

Согласно результатам исследований, основным материалом коммуникативного конфликта можно считать речевые акты, объединенные Дж.Личем в особый класс «коифликтивов», для которых характерно столкновение прагматической (иллокутивной) цели высказывания с ценносто-нормативной (социальной), заключающейся в стремлении коммуникантов избегать всяческих столкновений [Leech, 1983:104].

Одной из характерных черт коифликтивов является невозможность «помещения» ядерного глагола речевых актов данной группы в перформативную формулу первого лица, единственного числа, настоящего времени, изъявительного наклонения.

Причины этого кроются как в семантике, так и в контексте их употребления. Характер и импликации намерения, выраженные подобными глаголами, нагруженными отрицательными разрушительными эмоциями, представляются коммуникантам самоочевидными. В случае их обнаружения (помещения глагола в перформативную формулу) эффект воздействия такого высказывания разрушается, оно переводится в эмоционально-нейтральный регистр, сохраняя за собой лишь информационную функцию сообщения об интенции (Никитин, 1996).

Будучи минимальной единицей сообщения, КРА является составной частью «конфликтного коммуникативного акта» (ККА) или «конфликтного

интерактивного блока» [Сусов, 1984:6; Третьякова, 2000:23], представляющего процесс общения с позиций двух субъектов.

ККА представляет собой двусторонний коммуникативный акт, для которого характерно состояние противоборства, столкновения двух сторон: одна сознательно и активно действует в ущерб другой (физически или информационно), а вторая сторона, осознавая, что указанные действия направлены против ее интересов, предпринимает ответные действия против первой стороны (зачинщика конфликта).

В рамках настоящего исследования выдвигается гипотеза о том, что речевой конфликт может быть рассмотрен как протекающее во времени коммуникативное (речевое) событие - ограниченный в пространстве и времени, мотивированный, целостный, регламентированный, социально-обусловленный процесс речевого взаимодействия коммуникантов (Н.Д.Арутюнова, И.Н. Борисова, В.Г. Гольдин, О.Н. Дубровская, Т. ван Дейк).

Квалифицируя конфликт как коммуникативное событие, мы считаем, что для него характерны следующие признаки последнего: троякая локализация в человеческой сфере, времени и пространстве, из чего следует, что для коммуникативного события характерно наличие как лингвистических, так и экстралингвистических составляющих; маркированность, по сравнению с являющейся общественной нормой линией кооперативного поведения; динамичность, процессуапьность и кульминативность, что соответствует психологическому делению конфликта на этапы зарождения, развития и угасания - латентный период, открытый период, послеконфликтный период (назревание, созревание, пик, спад и разрешение; невозможность полного контроля и прогноза хода, результатов и последствий; вершинная позиция в ходе регулирования дальнейшего межличностного взаимодействия; социальная и культурная обусловленность.

В сознании индивида речевой конфликт существует как некая типовая структура данных, предназначенная для представления стереотипной ситуации - фрейм (Минский, 1978). В рамках настоящего исследования фрейм понимается как «фрагмент знания о мире, организованный вокруг некоего понятия или типовой для данного социума ситуации и содержащий связанную с ними основную, типическую или потенциально возможную информацию» [Долинин, 1999:9].

Фрейм "конфликт" включает в себя обязательные слоты, отражающие компоненты объекта-ситуации (верхний уровень фрейма "конфликт"): участники конфликтной ситуации; столкновение (целей, взглядов, позиций, точек зрения); речевые действия участников конфликтной ситуации, направленные на изменение поведения или состояния собеседника; ущерб, который наносится речевыми действиями одного участника и который испытывает другой в результате указанных речевых действий.

Дополнительные компоненты фрейма "конфликт" (нижний уровень) могут быть представлены следующими слотами: временная протяженность, отражающая нарушения нормальной временной последовательности; пространственная протяженность, связанная с нарушением пространственного представления о речевой ситуации и вносящая обман в коммуникативные ожидания одного из участников ситуации общения; третье лицо, которое может не быть непосредственным участником конфликта, но быть его виновником, подстрекателем или "третейским судьей" и существенно влиять на исход коммуникативной ситуации, индивидуальные характеристики оппонентов.

Поскольку речевой конфликт как коммуникативное событие протекает во времени, его фрейм может быть представлен и в динамике в виде различных сценариев с прописанными "основными сюжетами". Сценарий, в свою очередь, позволяет проследить основные стадии развития речевого события и закрепляет стандартный набор действий и их последовательность.

В основе сценариев лежат разные прагматические цели говорящего, которые, как правило, не эксплицируются, но именно они определяют выбор говорящим тех или иных стратегий и тактик общения и направляют коммуникацию в гармонию или конфликт. Поэтому несмотря на стереотипность и предсказуемость развития события, заданного фреймом и сценарием, конкретная речевая деятельность и действия не являются однотипными, так как носитель языка, языковая личность, имеет собственный репертуар средств и способов достижения цели.

В современной прагмалингвистике понятие коммуникативных стратегий обнаруживает весьма широкую вариативность в работах различных ученых. В рамках настоящего исследования под стратегиями мы будем понимать сверхзадачу речи, представляющую единство прагматического и когнитивного планов общения, которая продиктована «практической целью продуцента», и посредством которой планируется речевое взаимодействие и контролируется оптимальное решение коммуникативных задач говорящего. Так как стратегии составляют когнитивно-прагматический план общения, они определяют выбор приемов его реализации, при помощи которых партнер по общению (адресат) мог бы расшифровать интенцию говорящего и соответственно строить свою линию поведения. Эти средства получили названия тактик.

Как известно типология стратегий и тактик общения может строиться на разных основаниях. Так на основе существующих установок у участников общения (установка на гармонию, сотрудничество или конфронтацию, конфликт), и типа диалогического взаимодействия по результату (исходу, последствиям) коммуникативного события (гармония, конфликт) в рамках данного исследования было принято деление стратегий на кооперативные (гармонизирующие) и конфронтационные (дисгармонизирующие, конфликтные).

Для первого типа стратегий характерно сохранение баланса отношений, подтверждение взаимных ролевых ожиданий, формирование общей картины ситуации, эмпатия. Для второй группы - одностороннее или обоюдное неподтверждение ролевых ожиданий, антипатия, расхождение в оценке ситуации.

Как известно, значение дискурсивных единиц формируется не в вакууме, а в коммуникативном контексте и зависит от многих его факторов. Одними из таких факторов являются факторы «власти, дистанции, степени импозиции» (Brown, Levinson, 1994).

По мнению исследователей, три этих параметра представляют большой интерес в связи с исчислением риска возникновения конфликта и могут быть представлены в виде формулы Wx=D(S,H)+P(H,S)+Rx [Brown, Levinson, 1987:76], где Wx (weightiness) обозначает степень данного ликоущемляющего акта (ЛУА) и связанную с ней вероятность возникновения конфликта, в результате его свершения; D(S,H) (distance between speaker and hearer) -социальную дистанцию между говорящим и слушающим, горизонтальное измерение социального контекста, включающее в себя различного рода противопоставления типов горизонтальных отношений: знакомый незнакомый, близкие друзья - приятели, принадлежность - не принадлежность

к одной социальной общности и так далее; P(H,S) (power of hearer over speaker) - власть, отражающая вертикальное, асимметричное измерение отношений между коммуникантами, и представляющая собой степень, с которой слушающий может навязывать свои волю и оценку говорящему; и Rx (ranked degree of imposition) - степень импозиции, которая приписывается данному ЛУА в данной культуре и обозначает глубину вмешательства говорящего в права слушающего, его лицо.

Вероятность возникновения конфликта исчисляется через суммирование значений этих параметров и находится в прямой зависимости от значения каждого входящего в формулу элемента. Риск возникновения конфликта возрастает с увеличение дистанции, ростом власти, и увеличением степени импозиции ЛУА, а при уменьшении этих параметров риск конфликта сводится на нет.

Во второй главе «Стратегии и тактики речевого конфликта. Факторы, определяющие их выбор» проводится описание и систематизация характерных типов стратегий и тактик, лежащих в основе речевого поведения участников конфликта на разных стадиях его протекания, а также анализ влияния факторов контекста на планирование речевого поведения коммуникантов.

Приняв деление стратегий и тактик общения на кооперативные и конфронгационные, и опираясь на отобранный иллюстративный материал, представляется возможным выделить наиболее типичные и частотные стратегии, принадлежащие конфликтному типу общения. Что касается реализующих их тактик, то все они могут быть представлены в виде поля -совокупности единиц, «объединенных общностью содержания и отражающих понятийное, предметное и функциональное сходство обозначаемых явлений» [Ярцева, 2000:380].

Проводя параллель с типами стратегий вежливости Браун и Левинсона, представляется целесообразным разделить стратегии конфликта на две группы, в зависимости от типа лица собеседника, которому наносится ущерб. Так к стратегиям, угрожающим позитивному лицу адресата, его стремлению в принятии и поддержке целесообразно отнести Стратегию дискредитации и Инвективную стратегию.

Стратегия дискредитации является одной из самых часто встречаемых конфликтных стратегий речевого поведения. В зарубежной литературе она обозначена через термин «downplay», что в переводе означает «игру на понижение» (Larson, 1995). В общем смысле она представляет собой макроинтенцию речи, которая направлена на снижение «положительного образа» адресата, подрыве доверия к нему, умалении авторитета и значения собеседника, изменения мнения о нем и т.д. Характерными чертами данной стратегии являются:

1. рассчитаность на публичность речевых действий, и, как следствие,

2. двуадресатность - с одной стороны направленность на дискредитируемое лицо, с другой - на стороннего наблюдателя, чье представление об этом лице корректируется;

3. ретроспективная направленность.

Так, например, в романе Дж. Слейда «Children of the sun» происходит конфликт между главной героиней, жительницей одного из островов Карибского бассейна и офицером ВМС США. В его лице она обвиняет США в намерении создать на территории этого острова военную базу, и тем самым нарушить мирную жизнь его жителей: «"Excuse me, miss," barked the officer, glowering at her. "You are defacing U.S. Naval property." She lifted and folded the

strencil; the gathering crowd of sailors and Crucians could now read her simple message. Then she stood and asked the officer, her voice loud enough for everyone to hear, "What right yo' got to make our island a target? The First World War wasn't supposed to happen, but it did. The Second World War wasn't supposed to happen but it did." Turning to the Crucians gathered behind her, she warned them, "The next war will be the Third World War." To the officer, she shouted defiantly, "And the Third World doesn't want it!"» [Slade, 15].

Публичность речевых действий не вызывает сомнений и эксплицитно выражена автором. Более того, говорящий больше рассчитывает на реакцию присутствующих, чем на реакцию офицера, что доказывает прямое обращение (Turning to the Crucians gathered behind her, she warned them). Косвенное обвинение с параллельным сравнением "The First World War wasn't supposed to

happen, but it did. The Second World War wasn't supposed to happen but it did...The next war will be the Third World War" несет в себе резко отрицательную оценку деятельности военно-морских сил США, и создает образ ' врага, опасного, способного уничтожить все живое.

' Говоря о тактиках стратегии дискредитации на основании анализа

иллюстративного материала можно утверждать, что ядерную позицию ее поля будут занимать тактики обвинение и осуждение. Оскорбление, издевка, насмешка будут размещаться в области близкой к ядру, как тактики, способные передавать значение дискредитации в типичных ситуациях. А на периферии будет располагаться тактика шутки, реализующая конфронтационные стратегии, в том числе и стратегию дискредитации того или иного лица лишь в соответствующих условиях.

Несмотря на наличие у ядерных тактик обвинения и осуждения одинакового набора сем (говорить, нести ответственность, считать плохо), между ними есть существенное различие. В отличие от обвинения, направленного на то, чтобы подчеркнуть ответственность личности за порицаемое действие, коммуникативной целью осуждения является негативная оценка собеседника и его поступков. Для «осуждения» важно то, что поступки являются плохими, и то, что такая отрицательная оценка дается автором на основании собственных представлений о норме, морально-этических установках и так далее. В то время как для «обвинения» необходимость связать

плохие поступки с совершившим их лицом, призвать его к ответственности и « предъявить факты. Поэтому не случайно некоторые исследователи относят

! «обвинение» к социально-правовой, а «осуждение» к морально-этической

г сфере оценки поведения.

Так следующий пример из пьесы английского драматурга Уиллиса Хола » «The long and the short and the tall» наглядно иллюстрирует использование

тактики обвинения. В результате отступления небольшая группа солдат оказывается в кольце неприятеля. Оставив за старшего капрала Маклиша, сержант Митчем отправляется на разведку. По возвращению он обнаруживает, что в лагере беспорядок и устраивает солдатам выговор:

Mitchem: Shower! Useless shower! That's all you are. The lot of you. I could have been a regiment of ruddy Nips and I walked through the door. I walked straight in!... Corporal Macleish!

Macleish [steps one pace forward smartly]: Samt!

Mitchem: I left you in charge... So what happened?

Macleish: I ...I had an occasion to reprimand ... I'm sorry, Sergeant. I forgot myself for the moment.

Mitchem: So you're sorry. You forgot yourself. I leave you in charge of the section for ten minutes and the whole organisation goes to pot. Ten minutes, Corporal, and you're running a monkey house! [Hall, 34].

Общая стратегия дискредитации реализуется в представленном фрагменте текста как обвинение. Дискредитирующая оценка действий подопечных присутствует в сравнениях: useless shower, monkey house. Публичность выговора, присутствие третьих лиц усугубляет эффект. В результате ответ капрала: «I'm sorry, Sergeant. I forgot myself for the moment» свидетельствуют о раскаянии говорящего, признании им вины.

Тактика осуждения, в свою очередь, может быть представлена следующими примерами:

- "I don't like you should do what you done then" [Burgess, 44]

- "I don't like what you said back in the jail yard" [Burgess, 67]

Анализ иллюстративного материала дает нам возможность утверждать, что косвенное выражение стратегии дискредитации обеспечивается '

использованием в речи определенных тактических приемов - ходов, представленных следующими вариантами:

а) приемом генерализации, или заменой конкретной референции на неопределенную: «I mean I don't understand how people can tell lies for long at a « time» [Wilder, 135];

б) приемом указания на образец: «I am going to Sheila's. That's what. Her mum doesn't treat her like a, like a daisy flower!» [Arden, 169];

в) приемом смягчения: «Michael said reasonably, "Your casino has been loosing money against all the odds. There's something wrong with the way you operate. Maybe we can do it better" [Puzo, 332];

г) приемом «навешивания ярлыков»:

"What ship is that?"

"One of yours... An American destroyer."

"But why do you say it's my ship?"

"You're an American taxpayer, yes?"

He counted, "And so are you, yes?"

She shook her head. "My taxes stay here in the Virgin Islands. Not one penny of my salary goes to your Pentagon."

"My Pentagon? I wouldn't say the Pentagon and 1 are any great friends."

Stunned and a little annoyed, he asked, "Any special reasons why suddenly I'm ■

the bad guy?" [Slade, 89].

Второй выделенной нами стратегией группы, несущей ущерб позитивному лицу адресата является Инвективная стратегия.

В рамках настоящего исследования она понимается как макроинтенция *

речи, направленная на оказание психического деструктивного воздействия на личность адресата, его оскорбление, осмеяние и унижение.

Ядром поля данной стратегии является на наш взгляд тактика оскорбления. Все примеры эксплицитного представления данной тактики в речи можно классифицировать на основании того, какие именно характеристики субъекта оцениваются говорящим крайне негативно. Так представляется возможным выделить группу оскорблений, направленных на биологические, природные качества собеседника и группу оскорблений, имеющих своей мишенью социальные характеристики оппонента, а именно:

а) эксплицитные оскорбления расовой и национальной принадлежности собеседника:

"you Welsh trash" [Osborn, 49]

"you Scotch haggis" [Hall, 18]

"you ugly foreigner... you Gardiff creep." [Hall, 18]

б) оскорбления по половому признаку:

Mitchem: Just what do you think this is? Just what? All girls together and no telling tales? You think I'm running a Sunday School outing? 'Please, Miss, it was Jimmy Smith who sat on the tomato sandwiches, but I promise not to tell.' [Hall, 34]

В данном примере сравнение солдат подчиненных с girls, а военных действий с Sunday School outing, использование тактики шутки (Please, Miss, it was Jimmy Smith who sat on the tomato sandwiches, but I promise not to tell) служат выражению отрицательной оценки, являются оскорбительными, уничижающими честь и достоинство адресатов.

в) субъективная отрицательная оценка физических и физиологических характеристик адресата, его внешности или возраста:

"your damn face" [Wilder, 10]

г) эксплицитные оскорбления, направленные на умаление интеллектуальных качеств оппонента:

"Just get it straight in your so-called mind...." [Amis, 237].

д) субъективная негативная оценка статуса, социального положения адресата: "You don't think she'd have you, do you? A shabby little provincial bore like you" [Amis, 183].

Сила отрицательной эмоциональной заряженности и степень инвективности как правило возрастает, если высказывание направлено не на одно качество личности, а на комбинацию биологических и социальных качеств оппонента:

"You are getting a bit too old for that to work any more, Welch... You think just because you are tall and can put paint on canvas you're a sort of demigog. But you are not: you are a twister and a snob and a bully and a fool. You think you are sensitive, but you are not: your sensitivity only works for things that people do to you. Touchy and vain, yes, but not sensitive...You've got the idea that you're a great lover, but that's wrong too ..." [Amis, 236-237].

Помимо эксплицитного выражения, тактика оскорбления может бьггь выражена косвенно при помощи ряда приемов, например приема изменения субъекта оценки, когда говорящий устраняет себя как лицо, производящее оценку и приписывает оценочную деятельность другому - "Everybody hates you, Dixon! And, my God, I understand why!" [Amis, 127]; или приема генерализации, описанной выше: "She's not used to having individuals abducting her from dances and inviting her to off-the-record tea-parties in hotels and all the rest of it."[Amis, 236], где под словом individuals скрывается намек на оппонента, и многих других.

К типу стратегий несущих ущерб негативному лицу собеседника, его стремлению к независимости, неприкосновенности территории принадлежит на наш взгляд стратегия, которую можно условно назвать Стратегией вербального насилия.

Она представляет собой форму оказания деструктивного воздействия, давления на личность оппонента при помощи совершения вербальных действий. Опираясь на иллюстративный материал можно утверждать, что стратегия насилия реализуется при помощи таких продуктивных тактик, как тактика угрозы, запрета и приказа (агрессивного настаивания).

Тактика угрозы, по мнению многих исследователей в области социальной психологии, представляет собой попытку воздействия,

направленную на то, чтобы изменить контекст (decisional context), в котором предполагаемый адресат принимает решение» [Milburn, 1997:127].

Это намерение говорящего изменить «контекст» подтверждается и определенной 2-х компонентной моделью соответствующего речевого акта, где первая часть является побуждением адресата совершить какое-либо действие в пользу собеседника, а вторая представляет собой гипотетическую ситуацию, которая предлагается адресату в качестве альтернативы к первому компоненту. Как правило, обе эти части связаны друг с другом либо отношениями условия «если - то»: "If you ever tell this Christine, I'll break your neck ..." [Amis, 238], либо отношением дизъюнкции «или-или»: "Don't be funny, Dixon. Just tell me what was going on, will you? Or I shall have to try something a little more forcible" [Amis, 210].

Все примеры прямого выражения тактики угрозы, на наш взгляд, можно классифицировать в зависимости от того, какие именно последствия говорящий обещает слушающему в случае его неподчинения. •

Так к первой группе отнесем угрозы с объявлением «абстрактных последствий», не уточняющих их характер и серьезность опасности для адресата: «Just tell me what was going on, will you? Or I shall have to try something a little more forcible» [Amis, 210]; One more peep of that stuff and I'll do something you'll be sorry for [Wilder, 10].

Наиболее частотными и многочисленными являются примеры, где говорящий, угрожая оппоненту, обещает применить физическую силу, оказать агрессивное, деструктивное физическое воздействие на него:

- Don't talk to me like that or I'll beat that kid out of your belly [Puzo, 203]

- Clean that up right now or I'll kick the shit out of you [Puzo, 224]

- One word to me and I'll put your teeth down your throat. I mean that [Hall,

32]

- "Queenie," said Herb, "you get outa here or we'll break every bone in your body." [Wilder, 96].

Помимо физического воздействия, некоторые угрозы могут быть направлены на социальные характеристики лица оппонента, на лишение его статуса, положения или места работы:

- Well, if I find you playing this sort of trick again, or any sort of bloody clever trick, I'll break your horrible neck for you and get you dismissed from your job as

well. Understand? [Amis,238] »

Еще одним действенным способом угрозы является обещание информировать третье лицо о каких-либо действиях адресата:

"Can I have my change, please?"

"Changer

"Yes, change. Can I have it, please?"

"Five shillings you gave me."

"Yes. The bill was four shillings. 1 want a shilling back... If you don't give me my change in the next five seconds I shall call the Manager" [Amis, 233].

Помимо случаев прямого выражения угрозы, данная тактика может быть представлена и косвенно:

а) приемом демонстрации говорящим своего физического, морального превосходства над противником с целью его устрашения:

"I could knock you against the roof of this car. I could swing you around here by one leg. Brother, I'm the strongest man that was ever tested in our gym, back at college. But I won't touch you...It's lucky for you I'm a pacifist... If I were a different kind of person I'd break every bone in your body" [Wilder 11,96].

б) приемом изменения субъекта речевого действия: "Look here, Dixon, you're talking as if you want a bloody good punch on the nose, are you?" [Amis, 64]

в) приемом генерализации (замены конкретной референции на неопределенную): « Just get this straight in your so-called mind. When I see something I want, I go for it. I don't allow people of your sort to stand in my way» [Amis, 237].

Что касается тактик приказа и запрета, реализующих общую стратегию вербального насилия, они могут быть представлены в виде оппозиции, где первый ее член (тактика приказа) представляет собой напористое атакующее речевое поведение говорящего с целью принуждения адресата совершить определенные действия, а второй (тактика запрета) -обратный процесс, заключающийся в выражении намерения лишить адресата права совершать что-либо.

На близкое сходство тактик и на минимальное отличие между ними указывает и тот факт, что тактики приказа и запрета могут употребляться в паре, попеременно, с целью оказания воздействия на собеседника любыми средствами, а в ситуациях повышенной конфликтности вместе с ними можно наблюдать и употребление тактики угрозы:

"How do you do, Little Gentleman!"

"Marjorie," Penrod was very angry. "Don't you call me that again!"

"Why not, Little Gentleman?"

He stamped his foot. "You had better stop!"

She laughed in his face. "Little Gentleman, Little Gentleman!"

Penrod was furious. "Dry up!" he howled. "Dry up!" [Tarkington, 59]

Выделив основные стратегические единицы конфликтного типа общения необходимо рассмотреть те факторы контекста, которые оказывают влияние на выбор коммуникантами тех или иных средств. На основании параметров формулы Браун и Левинсона, приведенной выше, все рассмотренные ситуации конфронтации представляется возможным разделить на симметричные, асимметричные и перевернутые.

Первая из групп характеризуется наличием равной степени обладания властью у коммуникантов. В зависимости от показателя дистанции, степени интимности отношений между говорящим и слушающим, а также степени импозиции речевых действий варианты симметричных отношений могут быть следующими:

51 Рх = Ру, Dx = Dy, Rx I равный -равному при близкой дистанции и низкой степени импозиции. j

52 Рх = Ру, Dx = Dy, Rx Травный - равному при близкой дистанции и высокой степени импозиции. I

53 Рх = Ру, Dx Ф Dy, Rx I равный - равному при дальней дистанции и низкой степени импозиции |.

54 Рх = Ру, Dx Ф Dy, Rx Травный - равному при дальней дистанции и высокой степени импозиции. '

Подобными формулами могут быть представлены асимметричные ситуации, с характерной для них разной степенью обладания властью собеседниками, а также перевернутые, когда нижестоящий коммуникант пытается завладеть инициативой, установить свое господство и контроль над процессом общения.

Согласно формуле Wx=P(H,S)+D(S,H)+Rx, с ростом показателей параметров увеличивается вероятность возникновения конфликта. Для подтверждения данного положения обратимся к иллюстративному материалу.

Наиболее наглядно и ярко данный тезис иллюстрирует следующий фрагмент. В сцене из романа «А clockwork orange» четверо друзей Алекс, лидер «банды», Дим, Джордж и Пит сидят в местном баре. Играет любимая музыкальная композиция Алекса, в это же время Дим вульгарно шутит в адрес ее исполнителя и провоцирует агрессивные действия со стороны Алекса: «I leaned across Georgie, who was between me and horrible Dim, and fisted Dim skorry on the rot»[Burgess,42].

Незамедлительно следует реакция всех присутствующих:

Dim said, "I don't like you should do what you done then."

"If you don't like this and you wouldn't want that, then you know what to do, little brother."

Georgie said, in a sharp way that made me look: "All right. Let's not be starting."

"That's clean up to Dim," I said. "Dim can't go on all his jeezny being as a child."

Pete said: "If the truth is known, Alex, you shouldn't have given old Dim that uncalled-for tolchock. I say it with all my respect."

I could feel myself getting all razdraz inside, but I tried to cover it, saying calm: "There has to be a leader. Discipline there has to be. Right?"

None of them skazatted a word or nodded even.

I got more razdraz inside, calmer out. "I" I said "have been in charge long now. We are all droogs, but someody has to be in charge. Right?" They all like nodded...

"Right. A bit tired, maybe, everybody is. Best not to say more. Bedways is rightways now, so best we go homeways. Right?" I was surprised to hear Dim talking that wise. The other two nodded.

I said, "You understand about that tolchock on the rot, Dim. It was the music, see. I get all bezoomrty when any veck interferes..." [Burgess, 45].

На протяжении всего фрагмента можно проследить развитие следующего сценария: асимметричные отношения (Рх > Ру), симметричные отношения (Рх = Ру), перевернутые отношения (Рх < Ру). Где Рх > Ру означает наличие типичной ситуации власти, ярко выраженных отношений вышестоящий -нижестоящий в стандартной ситуации, что в примере соответствует начальной стадии конфликта, применению говорящим (Алексом) физической силы.

Рх = Ру иллюстрирует развитие конфликта, ситуацию противоборства, когда Джордж, Пит и Дим стремятся завладеть преимуществом и оказать воздействие на лидера своей группы. Для этих целей они используют тактику осуждения, реализующую общую стратегию дискредитации- "I don't like you should do what you done then" и "If the truth is known, Alex, you shouldn't have given old Dim that uncalled-for tolchock. I say it with all my respect". Данные реплики направлены на снижение положительного образа адресата, его авторитета и умаления его достоинств. Однако, последняя фраза "I say it with all my respect" свидетельствует о стремлении сохранить близкие отношения и минимизировать ущерб, наносимый лицу адресата. Цели дискредитации служит и авторский комментарий слов Джорджа (Georgie said, in a sharp way that made me look), свидетельствующий о раздражении говорящего и крайней напряженности ситуации, опасности срыва в конфликт. Поэтому, вербальная и невербальная реакция адресата вполне закономерна: I could feel myself getting all razdraz inside, but I tried to cover it, saying calm. I got more razdraz inside, calmer out.

О смене власти и о наличии перевернутой ситуации Рх < Ру свидетельствует окончание диалога. Дистанция осталась прежней, однако,

инициатива перешла к нижестоящему лицу (Диму). В своей речи он использует тактику соглашения и косвенного приказа (Right. Best not to say more. Bedways is rightways now, so best we go homeways) и восстанавливает гармонию отношений. Более того, все присутствующие признают лидерство Дима, что выражено в невербальной реакции - The other two nodded. И даже Алекс, лицо, обладавшее большей властью в начале сцены, оказывается в ситуации подчинения и вынужден приносить извинения

Однако восстановление гармонии отношений не всегда возможно, а в случае с возрастанием дистанции и степени импозиции вообще сводится на нет, что подтверждает следующий пример. В пьесе «The long and the short and the tall» между капралом Джонстоном и подчиненным Бэмфортом происходит диалог:

Johnstone: (he no/ices Bamford -who is now fully stretched out) Bamforth!

Bamforth: (raises himself with studied unconcern): You wanted me, Corp?

Johnstone: Get on your feet, lad!

Bamforth: What's up?

Johnstone: I said "move"! (Bamforth pulls himself slowly to his feet). You think you're on holidays? Get your pack on!

Bamforth: You going to inspect us, Corp?

Johnstone: Don't give me any of your mouth. Get your pack on! Next time you keep it on till you hear different!

Bamforth: (Heaves his pack on to one shoulder) Alright! O.K. Alright!

Johnstone: Right on!

Bamforth: (Speaks under his breath) Nit!

Johnstone: What was that?

Bamforth: Me. I only coughed.

Johnstone: Watch it careful.

Bamforth: You threatening me, Corb?

Johnstone: I am warning you! [Hall, 14].

Для данного примера характерно наличие перевернутых отношений власти Рх < Ру, а также далекая дистанция между собеседниками и достаточно высокая степень импозиции речевых действий. С самых первых реплик происходит нарушение ожиданий капрала, лица обладающего большей властью в типичных ситуациях. Его социальная роль и статус предполагают полное подчинение со стороны нижестоящих собеседников. Однако данный диалог иллюстрирует обратное. Демонстрируя свою неприязнь, антипатию к Джонстону, рядовой Бэмфорт вместо стандартной реакции на приказ отвечает непривычными и нетипичными для данной ситуации репликами (What's up? You going to inspect us, Corp?), реализуя при этом инвективную стратегию, тактику насмешки. Более того, далее он использует в адрес капрала тактику прямого оскорбления Nit - придурок, и косвенной угрозы (I got witnesses), демонстрируя свою враждебность. Также важно обратить внимание на авторский комментарий, описывающий невербальное поведение героя как пренебрежительное, нарочито вызывающее и провоцирующее последнего на репрессивные действия.

В свою очередь, Джонстон борется за лидерство и отстаивает свою позицию, используя стратегию насилия и тактику приказа, а также тактики прямой (Next time you keep it on till you hear different! Watch it careful!) и косвенной (I am warning you!) угрозы.

Крайне конфликтную ситуацию описывает следующий фрагмент, представляющий собой развитие предыдущего. В лагерь отряда, где находятся

Джонстон и Бэмфорт приводят пленного японца. Бэмфорг проникается к нему сочувствием и предлагает сигарету, не смотря на то, что любые контакты с пленными строжайше запрещены командующим составом: (Johnstone knocks the sigarelte from the prisorter's mouth)

Bamforth: What's that in aid of!

Johnstone: Не gets permissions fïrst.

Bamforth: I gave him it. I don't ask you before 1 give a bloke a fag!

Johnstone: Ibis one you do!

Bamforth: Who says!

Johnstone: I do, lad!

Bamforth: (Clutches Johnstone by his jacket lapels...and cracks his forehead across the bridge of Johnstone 's nose): Then have that! [Hall, 54]

Самоуправство Бэмфорта возмущает вышестоящего по службе и обладающего большей властью Джонстона. Используя стратегию насилия и тактику косвенного приказа он пытается заставить рядового подчиниться. Однако его попытки наталкиваются на решительное сопротивление? Что свидетельствует о перевернутом характере отношений власти. Более того, Бэмфорт пытается достичь не только вербального превосходства над оппонентом, но и физического, провоцируя драку. ♦

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование, посвященное изучению когнитивно-прагматического и стратегического потенциала речевых конфликтов, позволило сделать следующие выводы:

1. Речевой конфликт может быть квалифицирован как коммуникативное событие, отраженное в сознании индивида в виде фрейма, типовой структуры, включающей в себя обязательные, вершинные, инвариантные слоты и вариативные дополнительные компоненты. В динамике фрейм «конфликт» может быть представлен в виде различных сценариев с прописанными «основными сюжетами», для реализации которых в ситуации общения коммуниканты используют специальные средства (стратегии и тактики).

2. Фактор наличия или отсутствия у коммуникантов установки на сотрудничество может лечь в основу деления речевых стратегий и тактик на кооперативные (гармоничные) и некооперативные (дисгармоничные или • конфронтационные). Последние представляют собой прагматический аспект описания конфликта и представлены инвективной стратегией, стратегией вербального насилия и дискредитации. Каждая из перечисленных стратегий

имеет полевую структуру с ядром и набором периферийных элементов, куда •

входят все примеры тактик ее реализации в речи.

3. Анализ факторов, оказывающих влияние на выбор той или иной стратегии или тактики коммуниканта в ситуации конфликта, показал, что на основании показателей параметров власти (Р), дистанции (D) и степени импозиции (Rx), все конфликтные ситуации можно разделить на симметричные, асимметричные и перевернутые. Каждая из них, в свою очередь, делится на подтипы в зависимости от показателей параметров дистанции и степени импозиции.

4. Если расположить все примеры случаев симметричных, асимметричных и перевернутых ситуаций конфликта на шкале по мере увеличения конфликтогенности общения, то можно утверждать, что наибольшую опасность для гармоничного взаимодействия представляют

случаи перевернутых ситуаций с дальней дистанцией менаду коммуникантами и высоким показателем степени импозиции. А наименее конфликтными являются симметричные ситуации при низком показателе Rx. С ростом власти, дистанции и степени импозиции действительно возрастает конфликтный потенциал речи, что оказывает влияние на выбор участниками общения определенных стратегий и тактик.

Проведенное исследование имело своей целью дать описание наиболее частотных стратегий и тактик конфликта и рассмотреть их особенности структурной и композиционной организации с опорой на приоритеты современного научного знания. Преемственность по отношению к уже существующим трудам по смежной проблематике при этом не игнорировалась. В ходе дальнейшего изучения проблемы может быть подвержен уточнению конфликтный фрейм и его сценарии, расширен список возможных стратегий и тактик, уточнена их классификация, а также изучен перечень других факторов контекста, влияющих на выбор коммуникантами прагмалингвистичееких средств в соответствии с целями общения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Мулькеева В.О. К вопросу о конфликтных ситуациях общения. // Вопросы теории и практики преподавания иностранных языков в вузе. Сборник / Отв. ред. М.Р. Очкасова. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2003. - с.51-54 (0.25 пл.)

2. Мулькеева В.О. К вопросу о конфликтных ситуациях общения. // STUDIA LINGÜISTICA XII. Перспективные направления современной лингвистики: Сборник. / Отв. ред. В. М. Аринштейн, И. А. Щирова. - СПб.: Изд-во РГПУ им.

A.И. Герцена, 2003. - с.472-476 (0.25 пл.)

3. Мулькеева В.О. Методики и речевые стратегии разрешения конфликтов путем переговоров в деловой сфере. // STUDIA LINGÜISTICA XIII. Когнитивные и коммуникативные функции языка: Сборник. / Отв. ред.

B.М. Аринштейн, И.А. Щирова. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. -с.352-356 (0.28 пл.)

4. Мулькеева В.О. Конфликтная ситуация общения. Лингвистическая трактовка термина. // Вопросы современной филологи. Мат. науч-практ. конф. / Отв. ред. А.Е. Резанцев - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КГПУ, 2004. -с.121-128 (0.3 п.л.)

5. Мулькеева В.О. Когнитивный аспект описания речевых конфликтов. Фрейм и сценарий конфликта// Иностр. языки: Мат. конф. (10-11 мая 2005) / Отв. ред. Н.А. Абиева. - СПб.: Изд-во РГПУ им А.И, Герцена, 2005. [Герценовские чтения].-с. 123-125 (0.125)

>-22 6!

Подписано в печать 26.01.06 г. Печать ротапринт. Бумага офсет. Формат 60x84 1/16. Объем 1,25 пл. Тираж 100 экз. Заказ № 32

Отпечатано в типографии ИОВ РАО 1911890, Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки,78

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мулькеева, Валерия Олеговна

Введение

Глава 1. ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТНОГО

ТИПА ОБЩЕНИЯ В ЛИНГВИСТИКЕ

1.1. Исследование конфликта с позиции принципов речевого общения. ^

1.2. Конфликт и Теория речевых актов.

1.2.1. Конфликтный речевой акт и проблема «иллокутивного ^ самоубийства».

1.2.2. Конфликтный речевой акт и косвенное выражение интенции говорящего.

1.3. Конфликт как коммуникативное событие.

1.4. Когнитивный аспект в исследовании речевого конфликта. Понятие «фрейма» и «сценария» конфликта.

1.5. Прагматический аспект изучения речевого конфликта. ^ Стратегии и тактики конфликтной ситуации общения.

1.5.1. Основные параметры речевых стратегий.

1.5.2. Стратегии общения в аспекте Теории деятельности.

1.5.3. Понятие «тактики» речевого общения.

1.6. Факторы власти, дистанции, степени импозиции и 67 стратегии конфликта.

Выводы по Главе I

Глава 2. СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ РЕЧЕВОГО КОНФЛИКТА.

ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ИХ ВЫБОР.

2.1. Стратегия дискредитации.

2.1.1. Тактики, реализующие стратегию дискредитации.

2.1.1.1. Тактика обвинения. Случаи эксплицитного выражения.

2.1.1.2. Случаи косвенного выражения тактики обвинения.

2.1.1.3. Тактика осуждения.

2.1.1.4. Периферийные тактики стратегии дискредитации.

2.2. Инвективная стратегия и вербальная агрессия.

2.2.1. Способы эксплицитного выражения ядерной тактики 105 оскорбления.

2.2.2. Случаи косвенного выражения тактики оскорбления.

2.2.3. Другие случаи реализации инвективной стратегии. jjg

2.3. Стратегия насилия. Проблема определения.

2.3.1. Тактика угрозы.

2.3.2. Косвенное выражение тактики угрозы.

2.3.3. Тактики запрета и приказа.

2.4. Факторы контекста, влияющие на выбор конфронтационных стратегий и тактик в ситуации ^ конфликта.

2.4.1. Параметры контекста в симметричных ситуациях ^ конфликта.

2.4.2. Параметры контекста и асимметричные ситуации 152 конфликта.

2.4.3. «Перевернутые» ситуации конфликта.

Выводы по Главе II

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Мулькеева, Валерия Олеговна

Настоящее диссертационное исследование посвящено всестороннему рассмотрению конфликтных ситуаций общения в рамках англоязычной культуры.

Социокультурные изменения, произошедшие в мире, начиная со второй половины 20 века, нашли свое отражение и в языке. В частности «одной из черт, характеризующих функционирование современного языка, является усиление отношений враждебности, агрессивности между участниками общения» [Булыгина, Стексова, 1988:150]. Нетолерантное состояние общества в целом и его влияние на языковую и речевую сферу остро ощущается его членами и естественным образом попадает в область интересов не только лингвистики, но и других наук.

В связи с этим политические и общественные движения второй половины 20 века (движение за Политическую Корректность в странах Западной Европы и США) выдвинули на первый план ряд вопросов, связанных с защитой личности, а основным требованием к обществу стало уважение ее прав, признание достоинств, потребностей, и бережное к ней отношение.

В лингвистике эти установки стали одной из предпосылок смены научной парадигмы. Господствующей на данном этапе стала антропоцентрическая парадигма, ориентированная на личность носителя языка (языковую личность по Ю. Н. Караулову) и выдвигающая на передний план проблемы, связанные с «человеческим фактором», взаимоотношением языка и культуры, языка и национального характера. В результате, лингвистика сблизилась со многими гуманитарными науками и науками о человеке (психологией, антропологией, этнографией), что позволило интерпретировать языковые явления не только как элементы изолированной знаковой системы, но и как факторы активно участвующие и в то же время отражающие различные стороны жизни человека и общества [В. М. Аринштейн, 1998:5].

Исследования социологов и социопсихологов показали, что нормой поведения и социальной деятельности при таких общественных и лингвистических установках является кооперативное поведение, ориентированное на развитие сотрудничества и направленное против насилия и агрессии. Такой способ речевого общения принято называть эффективным, успешным и гармоничным. При его изучении рассматриваются пути создания речевого комфорта для участников коммуникации, средства, способы и постулаты, используемые коммуникантами для обеспечения гармоничного общения. В современной лингвистике эти средства получили название принципов кооперации (сотрудничества) и вежливости, и принадлежат области изучения прагматики, одного из ведущих направлений новой парадигмы, в рамках которой и проводится данное исследование.

Однако невозможно описать гармоничное общение без выявления его качеств и свойств, которые вносят дисгармонию в речевые действия собеседников, препятствуют адекватному пониманию и вызывают негативные эмоциональные переживания. Отсутствие установки на сотрудничество, несоблюдение принципа вежливости, обусловленное, как правило, наличием у коммуникантов разных, несовместимых друг с другом целей и способов их достижения ведет к конфликтной ситуации в широком смысле слова, где принципы кооперации уступают место принципам конфронтации.

История любого общества, как и любого человека, не знает примеров бесконфликтного развития, столкновения в нашей жизни и в повседневном общении, так или иначе, неизбежны. «Добрососедские» отношения в межличностном взаимодействии, предполагающие взаимную доброжелательность, представляют собой скорее идеальный образ поведенческого стереотипа, к которому следует стремиться. Невозможно отрицать тот факт, что наряду с моделью сотрудничества, которое мы можем рассматривать как универсальное, существует и другой тип поведения — конфликтный, когда непосредственные цели отдельных лиц не совпадают и интересы их сталкиваются. Именно данный тип речевого взаимодействия во всем многообразии собственно лингвистических и экстралингвистических составляющих является объектом настоящего диссертационного исследования. Предметом изучения работы являются речевые стратегии и тактики, используемые коммуникантами в ситуациях речевого конфликта на разных стадиях его протекания. Особое внимание уделяется также факторам власти, дистанции и степени импозиции, оказывающим влияние на выбор и представление в речи той или иной стратегии и тактики общения.

Актуальность исследования продиктована, прежде всего, тем, что объективное присутствие конфликта в различных сферах жизнедеятельности человека является одной из примет нашего времени, что не может не оказывать определенное влияние и на организацию дискурсивной деятельности человека. Данное положение вещей находит свое подтверждение в ряде исследований таких авторов как P. Brown, S. Levinson, Р. Ратмайр, Н.Д. Арутюнова, ЕЛО. Булыгина, Т.И. Стексова, Н.В. Готлиб, С.В. Доронина, В.И. Жельвис, B.C. Третьякова, Б.А. Шарифуллин.

Об актуальности настоящего диссертационного исследования свидетельствует также его связь с приоритетными направлениями научного знания, которые послужили теоретической основой исследования. Среди них:

- работы по вопросам прагмалингвистики и теории речевых актов 3. Вендлера, Г. Грайса, Дж. Остина, Дж. Серля, П. Стросона, Н.Д. Арутюновой, Н.В. Готлиб, А.Г. Гурочкиной, М.В. Лисенко, М.В. Никитина, Е.В. Падучевой, И.П. Сусова, B.C. Храковского, А.П. Володина;

- работы по теории лингвистической вежливости P. Brown, S. Levinson, S. Blum-Kulka, F. Coulmas, B. Fraser, E. Goffman, J. Gumperz, D.

Hymes, G. Kasper, R. Lakoff, G. Leech, J. Richards, R. Schmidt, R. Scollon, S. Scollon, В.М. Аринштейн, А. Вежбицкой, Т. ван Дейка, Е.В. Карповой, Е.В. Поповой, Р. Ратмайр, Н.И. Формановской;

- работы по когнитивной лингвистике Н.Н. Болдырева, Дж. Лакоффа, Н.А. Кобриной, Е.С. Кубряковой, М.Минского, М.В. Никитина, Е.А. Шингаревой, Т.А. Dijk van;

- работы по конфликтологии и проблемам речевого конфликта А.Я. Анцупова, А.И. Шипилова, Н.Д. Арутюновой, Д. Болинджера, Ф.М. Бородкина, Н.М. Коряк, Е.Ю. Булыгиной, Т.И. Стексовой, А. Вежбицкой, Т.А. Гридиной, B.C. Третьяковой, X. Даньковского, В.З. Демьянкова, С.В. Дорониной, В.И. Жельвиса, А.В. Морозова, У. Юри, Р. Фишера.

Цель настоящего исследования заключается в выявлении и рассмотрении прагмалингвистической специфики «речевого конфликта», а также в описании и систематизации характерных для него прагмалингвистических средств.

Достижение указанной цели требует решения следующих задач:

1. уточнить понятие «речевой конфликт» с позиции актуальных направлений лингвистики, а именно Теории лингвистической вежливости, Теории речевых актов, когнитивной лингвистики;

2. выявить набор речевых стратегий и реализующих их тактик, используемых коммуникантами на разных стадиях протекания конфликта;

3. описать и систематизировать лингвистические средства репрезентации стратегий и тактик конфликта;

4. проанализировать совокупность экстралингвистических факторов, а именно власти, дистанции и степени импозиции, а также определить их роль в выборе коммуникантами той или иной стратегии и тактики, и способа представления их в речи.

Решение поставленных задач предполагает использование определенных методов исследования, базирующихся на комплексном подходе к лингвистическому анализу и включающих в себя оценку параметров коммуникативной ситуации, контекстуальный анализ и лингвистическое описание примеров, анализ словарных дефиниций, а также метод коммуникативного моделирования ситуаций.

Материалом исследования послужили фрагменты текстов произведений английской и американской литературы второй половины XX - начала XXI веков (в общей сложности 19 произведений (около 4000 страниц)). Среди них драматические произведения английских авторов, принадлежащих литературному течению «Сердитых молодых людей», Дж. Ардена, Р. Болта, Дж. Осборна, Дж. Уайтинга, У. Холла, К. Эмиса, а также прозаические произведения современных английских и американских авторов: Э. Берджиса, Дж. М. Кейна, Г. Пинтера, М. Пьюзо, Дж. Слейда, Б. Таркингтона, Т. Уайлдера.

Выбор такого материала в качестве иллюстративного представляется не случайным и обоснованным, поскольку характерной чертой произведений представителей вышеупомянутого литературного движения является максимальная приближенность произведений к реальности, отсутствие вымысла, романтического налета, изображение взаимоотношений героев и жизни такой, какая она есть. К тому же идеологической основой таких произведений является протест, критика, недовольство существующей действительностью, яростное неприятие всяческих авторитетов, что в полной мере отражено в характерах сами персонажей. Пьесы вышеперечисленных авторов изобилуют конфликтами, полно, ярко, правдиво воссоздают процесс естественной человеческой коммуникации, и, следовательно, могут служить надежным источником информации для любого исследования, и в частности для исследования конфликтного типа речевого взаимодействия.

Новизна работы заключается в проведении широкого комплексного описания стратегического потенциала речевого конфликта, в попытке создания классификации дисгармонизирующих стратегий и тактик на англоязычном материале, а также в анализе тех факторов контекста, которые ранее не рассматривались в связи с проблемами выделения и описания стратегий и тактик конфликта.

Теоретическая значимость заключается в том, что настоящее исследование вносит определенный вклад в разработку проблем исследования речевого конфликта как в прагмалингвистике, теории лингвистической вежливости, так и в общей теории конфликта.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования результатов и материалов исследования в преподавании спецкурсов по межкультурной коммуникации, теории речевых актов, теории лингвистической вежливости, социо-, психо-, и культурологической лингвистике, и практике английского языка при обучении диалогической речи, правилам общения и речевым стратегиям, а также при написании курсовых, дипломных работ и диссертаций.

Объем диссертации составил 174 стр. машинописного текста и включает введение, две главы, сопровождающиеся выводами и заключение. К работе прилагается библиографический список (176 наименований, из них 41 - на иностранном языке), а также список использованных словарей и источников иллюстративного материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речевые стратегии конфликта и факторы, влияющие на их выбор"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ II.

В заключение второй главы данного исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Все стратегии конфронтационного типа могут быть представлены двумя группами, в зависимости от типа лица собеседника, которому наносится ущерб. С одной стороны - это стратегия дискредитации, инвективная стратегия, наносящие ущерб позитивному лицу собеседника, с другой - стратегия насилия, несущая угрозу негативному лицу.

2. Тактические средства реализации стратегий конфликта могут быть представлены в виде полевой структуры, содержащей ядро и периферийные элементы. На основании проведенного анализа иллюстративного материала можно утверждать, что ядром стратегии дискредитации являются тактики обвинения и осуждении, на периферии находятся ирония, издевка, оскорбление, насмешка, намек. Инвективная стратегия представлена помимо основной тактики оскорбления, имеющей вид исходной семантической модели «С есть X», тактиками сорванного раздражения, ироничного уточнения слов говорящего (или ироничного перефраза), насмешки, пренебрежения. Стратегия насилия представлена ядерной тактикой угрозы, а также запрета и приказа (агрессивного настаивания).

3. Все тактики конфликтного типа могут быть как прямо, так и косвенно выраженными. Говоря о косвенных способах представления тактик конфликта в речи, представляется возможным выделить наиболее универсальные, свойственные им всем приемы: изменение субъекта оценки; употребление нейтральной лексики, не несущей негативной или пейоративной оценки; замена конкретной референции на неопределенную.

4. Все случаи прямого выражения вышеперечисленных стратегий и тактик можно также классифицировать по содержательно-смысловому принципу.

К примеру, тактики инвективной стратегии можно группировать на основании того, какие именно характеристики субъекта оцениваются говорящим крайне негативно, биологические, либо социальные.

Говоря о стратегии насилия, можно выделить такие способы прямой угрозы, как: объявление «абстрактных последствий»; обещание применить физическую силу; обещание ущерба социальным характеристикам лица оппонента; намерение информировать третье лицо о каких-либо действиях адресата.

5. Говоря о факторах контекста, определяющих речевое поведение говорящего и выбор средств выражения интенции, необходимо обратиться к формуле Браун и Левинсона Wx=P(H,S)+D(S,H)+Rx.

На основании показателей параметров власти (Р), дистанции (D) и степени импозиции (Rx), все конфликтные ситуации можно разделить на симметричные, асимметричные и перевернутые. Каждый из вышеперечисленных случаев может быть представлен различными вариантами в зависимости от показателя дистанции между собеседниками и степени импозиции речевых действий.

6. Анализ иллюстративного материала показал, что:

• увеличение показателя дистанции и степени импозиции при равном обладании властью действительно способствует развитию конфликта между коммуникантами и оказывает влияние на выбор тех или иных средств собеседниками. В частности, можно выделить группу косвенного и прямого оформления речевых тактик при дальней дистанции, причем во втором случае степень конфликтности ситуации возрастает. В отличие от гармоничной линии взаимодействия, где косвенное выражение интенции говорящего служило сохранению лица собеседника, адресата сообщения, косвенность в случае конфликта зачастую обусловлена желанием говорящего сохранить свое лицо, снять с себя ответственность за сказанное, либо присутствием сторонних наблюдателей;

• в симметричной ситуации с близкой дистанцией между коммуникантами конфликты возможны, однако даже не смотря на использование в речи прямых тактик и стратегий конфликта, гармония отношений все же может быть сохранена;

• использование конфронтационных стратегий и тактик в ситуации Рх > Ру при наличии далекой дистанции между коммуникантами, является как правило губительным, способствующим разрыву отношений и сводящим их возобновление на нет, что ярко представлено в широком использовании прямых и косвенных тактик. Однако при наличии близкой дистанции в ситуации Рх > Ру возможно возобновление контакта и урегулирование конфликта;

• перевернутые отношения власти Рх < Ру при наличии дальней дистанции между коммуникантами обладают самым большим инвектогенным потенциалом, высокой степенью конфликтности и являются разрушительными для социального взаимодействия;

• все случаи симметричных, асимметричных и перевернутых ситуаций конфликта можно расположить на шкале по мере увеличения конфликтогенности: tWx

ONS4 Рх = Ру, Dx Ф Dy, Ib| ONS3 Рх > Ру, Dx ф Dy, Rxj. ONS2 Рх > Ру, Dx = Dy, Rx| ONS1 Рх > Ру, Dx = Dy, Rx

NS4 Рх = Ру, Dx ф Dy, Rxt NS3 Рх > Ру, Dx Ф Dy, Rxj NS2 Рх > Ру, Dx = Dy, Rxj NS1 Px > Py, Dx = Dy, Rxj

S4 Px = Py, Dx Ф Dy, Rxj S3 Px = Py, Dx Ф Dy, Rxj S2 Px = Py, Dx = Dy, Rx \ SI Px = Py, Dx = Dy, Rxj , где наибольшую опасность представляют случаи перевернутых ситуаций, с дальней дистанцией между коммуникантами и высоким показателем степени импозиции. А наименее конфликтными являются симметричные ситуации при низком показателе Rx. С ростом власти, дистанции и степени импозиции действительно возрастает конфликтный потенциал речи, что оказывает влияние на выбор определенных тактик общения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Объектом настоящего исследования послужил конфликтный тип речевого взаимодействия во всем своем многообразии лингвистических и экстралингвистических составляющих.

В лингвистике, несмотря на то, что долгое время проблемы, связанные с изучением такой линией поведения оставались на периферии, а приоритетными считались вопросы, относящиеся к гармоничной модели межличностного взаимодействия, принципам кооперации и вежливости, некоторые шаги в исследовании конфликта были предприняты как отечественными, так и зарубежными лингвистами.

В частности, центральным понятием основополагающей теории Лингвистической Вежливости П.Браун и С.Левинсона является Ликоущемляющий Акт (ЛУА), а вежливость понимается как глобальная стратегия, направленная на предотвращение конфликтов в общении. Общение же, в свою очередь, рассматривается авторами как процесс, антагонистический в своей основе, связанный с угрозой лицу говорящего, нанесению ему ущерба, и ведущий к конфликту.

В одной из первых работ, посвященных проблемам успешности общения, Дж. Лич выделяет типы конфликтных ситуаций, поместив их на шкале по мере уменьшения серьезности и опасности:

1. Actual conflict - явный конфликт;

2. Disobedience - непослушание;

3. Will Flouting - игнорирование желания собеседника;

4. Will incompatibility - несовместимость желаний собеседников.

Р. Лакофф (1989), в свою очередь, пользуется термином «грубое поведение» и выделяет его наряду с вежливым поведением и невежливым поведением (несоблюдение правил вежливости, где это не ожидается). Грубость определяется Лакофф как отклонение от линии вежливого поведения в данном социальном контексте и являющееся ингерентно конфронтационной и разрушительной для социального взаимодействия.

Г. Каспер в своих исследованиях также использует понятие «грубость», выделяя различные ее виды: мотивированную и немотивированную, инициированную (self-initiated) и ответную, как форму защиты от агрессии (reactive); санкционированную и несанкционированную социально; стратегическую и результат прагматической ошибки; ироническую, при передаче невежливого содержания вежливой формой.

В работах отечественных лингвистов также делаются попытки выделить типы коммуникативных конфликтов (конфликт в сфере кода, контакта, контекста у Муравьевой); исследовать обсценную лексику (Доронина, Гридина, Третьякова), конфликтогенность текстов, проблемы инвективности (новое направление юрислингвистика), проблемы «языковой агрессии и насилия» (Даньковский, Шариффулин, Быкова, Булыгина, Стексова).

Что касается самого определения термина «конфликт», то оно многомерно, так как обозначаемое им явление входит в научную парадигму целого множества наук. Так одни из первых определений «конфликта» появились в психологии и социологии, и были приведены в данной работе в качестве опорных.

Что касается лингвистики, то единой трактовки данного понятия нет.

В Теории речевых актов конфликт отождествляется с термином «конфликтный коммуникативный акт» и рассматривается с позиции участников — отправителя речи (адресанта) и получателя (адресата), а также противоречий, которые между ними существуют.

С позиции Принципов общения конфликт может рассматриваться как явление, противоположное «вежливому поведению», «кооперации».

В рамках данной работы конфликт рассматривается нами как коммуникативное событие, локализованное в человеческой сфере, времени и пространстве, маркированное, по сравнению с являющейся общественной нормой линией кооперативного поведения.

Целостное представление конфликта как коммуникативного события становится возможным при последовательном рассмотрении данного явления в разных аспектах: когнитивном, прагматическом, социокультурном.

Когнитивный аспект описания речевого конфликта представлен в данной работе выявлением фрейма и сценария конфликта. В работе утверждается тезис о том, что в сознании индивида речевой конфликт (вся информация, представления о нем) существует как некая типовая структура (фрейм), представляющая особую стереотипную ситуацию и включающая в себя обязательные слоты (верхний уровень фрейма "конфликт") и дополнительные компоненты (нижний уровень). Поскольку коммуникативное событие динамично и процессуально, фрейм «конфликт» может быть представлен в виде различных сценариев с прописанными «основными сюжетами».

Прагматический аспект описания конфликта сконцентрирован вокруг выявления и анализа типов стратегий и тактик, характерных для анализируемого типа речевого взаимодействия на всех этапах его протекания.

На основании наличия, либо отсутствия у коммуникантов установки на сотрудничество, речевые стратегии в рамках данной работы были разделены на два типа: кооперативных (гармоничных) и некооперативных (дисгармоничных или конфронтационных).

В ходе проведения нашего исследования с опорой на иллюстративный материал нами были выделены три основных стратегии конфликтного общения: стратегия насилия, стратегия дискредитации и инвективная стратегия.

Стратегия насилия представляет собой оказание психического деструктивного воздействия на личность адресата при помощи вербальных средств, и принуждение собеседника против его воли совершить необходимые для говорящего действия.

В свою очередь, стратегия дискредитации является макроинтенцией речи, направленной на снижение «положительного образа» адресата, подрыв доверия к кому-либо, умаление авторитета и значения собеседника, изменение мнения о нем, вызывание сомнения в его положительных качествах и т.д.

Инвективная стратегия направлена на оказание психического деструктивного воздействия на личность адресата, его оскорбление, осмеяние и унижение.

Проводя параллель с Теорией лингвистической вежливости, одним из центральных понятий которой является понятие «лица» коммуниканта, нами была установлена зависимость между типом лица, которому наносится ущерб, с одной стороны, и стратегиями и тактиками конфликта с другой. Так стратегия дискредитации и инвективная стратегия призваны причинить ущерб позитивному лицу партнера по общению, его желанию в одобрении, принятии в кругу себе подобных. Напротив, стратегия насилия несет ущерб негативному лицу адресата, его потребности в автономности, неприкосновенности территории и свободе от принуждения.

Средствами реализации стратегий являются единицы более низкого уровня, «речевые тактики», представленные в виде полевой структуры с ядерным и периферийными элементами. В связи с таким представлением, можно наблюдать случаи реализации одной и той же тактикой двух типов стратегий.

Все тактики конфликта имеют различные особенности оформления, в зависимости от прямого или косвенного выражения интенции говорящего. На основании анализа ряда примеров, нами были выделены как индивидуальные, так и общие закономерности реализации тактик в речи оппонентов. Например, говоря о способах косвенного выражения, для всех вышеперечисленных тактик можно выделить следующие приемы:

• изменение субъекта оценки;

• употребление нейтральной лексики, не несущей негативной или пейоративной оценки, облачение высказывания в вежливую форму;

• замена конкретной референции на неопределенную.

Выбор той или иной тактики и способа ее представления в речи зависит от целого ряда факторов как лингвистического, так и экстралингвистического характера. Ограниченные рамками работы, мы сконцентрировали внимание на рассмотрении влияния факторов контекста, выделенных Браун и Левинсоном и описывающих социальный аспект речевого взаимодействия коммуникантов, а именно факторах власти, дистанции и степени импозиции.

Обратившись к равенству Wx=P(H,S)+D(S,H)+Rx, на основе анализа иллюстративного материала, мы установили прямую зависимость между увеличением значений параметров формулы и опасностью возникновения конфликта с одной стороны, и выбором тех или иных стратегий и тактик коммуникантами с другой стороны.

Действительно с ростом дистанции, увеличением степени импозиции речевых действий сторон, а также при наличии явно выраженных вертикальных отношений конфликтность общения возрастает, что получает свое отражение в языке и обуславливает выбор наиболее подходящих тактик. В частности, от этого зависит и способ прямого, либо косвенного выражения интенций говорящего. Так, косвенность действительно свидетельствует о наличии вертикальных отношений власти и далекой дистанции между собеседниками, о желании коммуникантов сохранить свое лицо при нанесении ущерба собеседнику.

Однако чем выше вероятность возникновения конфликта, чем сильнее накал эмоций, тем чаще коммуниканты прибегают к открытому выражению своих интенций. Это характерно как для общения между близкими людьми, так и при вертикальных отношениях и дальней дистанции. Если в первом случае гармония отношений может быть восстановлена, то во втором — это, как правило, не возможно и ведет к разрыву контакта.

Несомненно, вышеперечисленные факторы не являются абсолютными и единственными, на выбор стратегий могут влиять психологические, культурные особенности собеседников. Однако в рамках данной работы их рассмотрение не представляется возможным. Более того, список стратегий и тактик, предложенных в работе, не претендует на универсальность и законченность и, безусловно, может быть продолжен.

Проведенное исследование имело своей целью дать описание наиболее частотных стратегий и тактик конфликта и рассмотреть их особенности структурной и композиционной организации с опорой на приоритеты современного научного знания. Преемственность по отношению к уже существующим трудам по смежной проблематике при этом не игнорировалась. В ходе дальнейшего изучения проблемы может быть подвержен уточнению конфликтный фрейм и его сценарии, расширен список возможных стратегий и тактик, уточнена их классификация, а также изучен перечень других факторов контекста, влияющих на выбор коммуникантами прагмалингвистических средств в соответствии с целями общения.

175

Список научной литературыМулькеева, Валерия Олеговна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Азнабаева JT.А., Васильева О.А. Некатегоричность и имплицитность как способы реализации Принципа Вежливости. // Давлетшинские чтения. Язык. Культура. Традиции. Новаторство. Мат. межвуз. науч. конф. - Бирск, 1997. - с. 152-158.

2. Анцупов А. Я., Шипилов А. И. Конфликтология: Учебник для вузов. -М.: ЮНИТИ, 1999.-551с.

3. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Изв. АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1986. Т. 45. № 6. с. 56-61

4. Аринштейн В.М. Почему man звучит гордо, a woman пренебрежительно? // Studia Linguistica, Вып. 2 СПб.: Образование, 1996. - с. 29-37

5. Аринштейн В.М. Правосознание общества и «Публичные директивы» Вып. 1 Спб.: Образование, 1995. -с.75-83

6. Арутюнова Н.Д. Речеповеденческие акты и диалог.//Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998. - с. 643-660

7. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-338с.

8. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.-895с.

9. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. АН. Серия лит-ры и языка. Т. 56. №1. М.: 1997. - с. 50-67

10. Белл Р. Социолингвистика: Цели, методы, проблемы. М.: Международн. отношения, 1980.-318с.

11. Берн Э. Игры, в которые играют люди: Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры: Психология человеческой судьбы: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1998. - 399с.

12. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987.- 462с.

13. Блох М.Я., Суслова М.М. Аффект в речевом поведении. // Актуальные проблемы лингвистики. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2003. - 255с.

14. Богдасарян Т.О. Тональность как компонент модели речевого жанра (на материале речевого жанра «угроза») // Непрямая коммуникация и ее жанры. -Саратов: Изд-во Сарат. гос. пед. ун-та, 2000. с.57-64

15. Болинджер Д. Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987.-462с.

16. Болдырев Н.Н., Фирсова JI.A. Репрезентация языковых и неязыковых знаний синтаксическими средствами. // Филологические науки. № 2. М.: 2004. -с. 68-74

17. Борисова И.Н. и др. Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург: АРГО, 1996. - 193с.

18. Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. -Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2001. 315с.

19. Бородкин Ф. М., Коряк Н.М. Внимание: конфликт! 2-е изд., перераб. и доп. - Новосибирск: Наука, 1989. - 141с.

20. Брайт У. Введение: параметры социолингвистики. // Новое в зарубежной лингвистике. Социолингвистика. Вып VII. М.: Прогресс, 1975. - с.34-41

21. Булыгина Е.Ю., Стексова Т.И. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. 181с.

22. Вежбицка А. Речевые акты. // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Вып. XVI. М.: Прогресс, 1985. - с. 251-275

23. Вежбицка А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус. // Язык и структура знания. / Отв. Ред. P.M. Фрумкина. М.: Наука, 1990.-с. 63-85.

24. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М.: Рус. слов., 1996. - 411с.

25. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство. // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Вып. XVI. М.: Прогресс, 1985. -с.238-250

26. Вепрева И.Т. Говори думая (о некоторых очагах коммуникативного напряжения в СМИ) // Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных и информационных спорах: Сборник статей. М.: Издательство НОРМА, 2003. - с.47-53

27. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. -М.: Наука, 1993.-171с.

28. Танеев Б.Т. Ортофония и аллофония в языке и речи. // Филологические науки. № 2. М.: 2004. - с. 57-65.

29. Герасимов В.И. Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. — М.: Наука, 1984. 214с.

30. Герасимов В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. Вып. XXIII. -М.: Прогресс, 1988-с.112-125

31. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Основы речевой коммуникации: Учебник для вузов. М.: Изд. дом «Инфра-М», 1997. - 269с.

32. Гольдин В.Е. Имена речевых событий, поступков и жанры русской речи. // Жанры речи. Вып.1. Саратов: Колледж, 1997. - с. 10-17

33. Гольдин В.Е., Дубровская О.Н. Жанровая организация речи в аспекте социального взаимодействия. // Жанры речи. Вып. 3. Саратов: Колледж, 2002 , с. 5-17.

34. Гончаренко В.В., Шингарева Е.А. Фреймы для распознавания смысла текста. Кишинев: Штиница, 1984. - 198с.

35. Городецкий Б.Ю., Кобозева И.М., Сабурова И.Г. К типологии коммуникативных неудач. // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. Новосибирск: ВЦ СО АН СССР, 1985. - 189с.

36. Готлиб Н.В. Семантико-прагматические особенности высказываний, не допускающих экспликации перформатива. / Автореф. дисс. на соиск. уч. степ, канд. филол. наук. JL: Изд-во ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1989. - 16с.

37. Готлиб Н.В. Семантико-прагматические особенности высказываний, не допускающих экспликации перформатива. / Дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. Наук. Л., 1989. - 197с.

38. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXVI. М.: Прогресс, 1985. - с. 218-236

39. Граудина Л.К., Ширяев Е.Н. Культура русской речи: Учебник для вузов.-М.: Издательство НОРМА, 2001. 560с.

40. Гридина Т.А., Третьякова B.C. Принципы лингвокультурного анализа конфликтного высказывания. // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - с. 42-56

41. Гурочкина А.Г. Когнитивный и прагмасемантический аспекты функционирования языковых единиц в дискурсе. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005.- 102с.

42. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика: Учебник. М., 1998. - 246с.

43. Даньковский X. Словесная агрессия. // Наука и жизнь. № 6. М.: 1995 - с. 72-86

44. Дейк Т.А. ван. Язык, познание, коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312с.

45. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста. // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. Вып. XXIII. М.: Прогресс, 1988. - с. 153-211.

46. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов: Колледж, 2000. - 236с.

47. Демьянков В.З. Событие в семантике, прагматике и в координатах интерпретации текста. // ИАНСССР, серия Литературы и Языка, Том 42, №4. -М.: Наука, 1983. с. 320-329.

48. Демьянков В.З. Стратегии достижения взаимопонимания в неконфронтирующем диалоге // Возможности и перспективы развитиямеждународного общения, углубления взаимопонимания: Вып.2. Пути к пониманию. М.: Внешторгизат, 1989. - с.7-10.

49. Доронина С.В. Инвективная функция насмешки и проблема ее экспертной оценки // Юрислингвистика-3. Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002.- с. 23-32

50. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. М.: Высшая школа, 1980. -224с.

51. Дубровская О.Н. Сложные речевые события и речевые жанры. //Жанры речи: Сб. науч. ст. Саратов: Колледж, 1999. - с. 97-102

52. Дубровская Т.В., Кормилицина М.А. некоторые прагматические характеристики речевых жанров «осуждение» и «обвинение». // Жанры речи: Сб. науч. ст. Саратов: Колледж, 1999. - с. 103-112

53. Елизарова Г.В. Культура и обучение иностранным языкам. СПб.: Изд-во «СОЮЗ», 2001.-291с.

54. Ермакова О.П., Земская Е.А. Слова, с которыми мы встречались: Толковый словарь русского общего жаргона. М.: Азбуковник, 1999. - 273с.

55. Жельвис В.И. Инвективная стратегия как национально-специфическая характеристика // Этнопсихолингвистика. М.: Прогресс, 1998. - с. 72-86

56. Жельвис В.И. Психолингвистическая интерпретация инвективного воздействия. / Автореф. дис. на соиск. учен. степ, д-ра филол. наук. М.: Рос. АН, Ин-т языкознания, 1992. - 51с.

57. Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М.: Ладомир, 1997. - 330с.

58. Жельвис В.И. Вербальная дуэль: история и игровой компонент. // Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов: Изд-во Сарат. гос. пед. ун-та, 2000. - с.46-53

59. Жельвис В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия. // Юрислингвистика-2. Русский язык в его естественном и юридическом бытии. -Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. с. 194-206

60. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: УРСС, 2003.-284с.

61. Капленко В.Н., Инвективность открытая и скрытая // Юрислингвистика-3. Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002.- с. 62-79

62. Карасик В.И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. гос. пед. ун-та, 2000. - с. 2533.

63. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Гнозис, 2002. - 333с.

64. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -198с.

65. Карпова Е.В. Стратегии вежливости в современном английском языке. / Дисс. на соиск. уч. степени канд. филол. наук. СПб., 1999. - 194с.

66. Кобрина Н.А. Культура и ее роль в лингвокреативной деятельности человека. // Studia Linguistica XII. Перспективные направления современной лингвистики. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. - 557с.

67. Конрад В. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты. // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Вып. XVI. -М.: Прогресс, 1985. с. 349-383.

68. Кочкин М.Ю. национально-культурная специфика реакции на политический скандал в российской и американской лингвокультурах. // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности. -Воронеж: ВГУ, 2002. с. 111-115

69. Клюев Е.В. Речевая коммуникация. Успешность речевого взаимодействия: Учебное пособие для университетов и вузов. М.: РИПОЛ классик, 2002. - 317с.

70. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Наука, 2002.- 135с.

71. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. - 188с.

72. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Наука, 1996. — 315с.

73. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте. // Новое в зарубежной лингвистике. Социолингвистика. Вып. VII. М.: Прогресс, 1975. -с.96-181.

74. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 792с.

75. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. -462с.

76. Левкович В.П. Обычай и ритуал как способы социальной регуляции поведения. // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. -М.: Наука, 1976.-368с.

77. Леонтьев А.А. Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. — с. 366

78. Лефевр В.А., Смолян Г.Л. Алгебра конфликта. М.: Знание, 1968. - 63с.

79. Лингвистическая прагматика. Сб. статей. // сост. Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева. М.: Прогресс, 1985. - 501с.

80. Лисенко М.В. Дуэль как экстремальная форма компенсации ущерба в ситуации ликоущемляющего действия. //Studia Linguistica, вып. 7 СПб.: Тригон, 1998. -с.125-132.

81. Лисенко М.В. Использвание извинения в непрототипической ситуации. // Studia Linguistica, вып. 8 СПб.: Тригон, 1999. - с.139-145.

82. Логический анализ языка. Проблема интенсиональных и прагматических контекстов. Сб. статей. -М.: Наука, 1989. 164с.

83. Льюис Р. Д. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию: Пер. с англ. — М.: Дело, 2001. 446с.

84. Макаров М.П. Анализ дискурса в малой группе. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1995.-82с.

85. Макаров М.П. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. -280с.

86. Маслова А.Ю. Специфика коммуникативных неудач в речевой ситуации угрозы. // Филологические науки. № 2 М.: 2004. - с. 75-84

87. Минский М. Структура для представления знания. // Психология машинного зрения. М.: Мир, 1978. - с. 250-338

88. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979. -151с.

89. Милосердова Е.В. Специфика коммуникативных неудач в ситуации угрозы. // Филологические науки. №2. М.: 2004. - с.75-84

90. Морозов А.В. Социальная конфликтология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2002. - 336с

91. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Научный центр проблем диалога, 1996. - 760с.

92. Никитин М.В. Основания когнитивной семантики: Учебное пособие. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2003. 277с.

93. Ничипович Е.А. Кооперативная языковая личность в ситуации конфликта. // Актуальные проблемы современной лингвистики. М.: Прогресс, 1999.-с. 50-58.

94. Остин Дж. Слово как действие. // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. Вып XVII. -М.: Прогресс, 1986. -с.22-131.

95. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. -М.: Наука, 1985.-270с.

96. Паршина О.Н. Концепт «чужой» в реализации тактики дистанцирования. // Филологические науки. № 2 М.: 2004. - с. 128

97. Поварнин С.И. Искусство спора: о теории и практике спора.- М.: Память, 1993.-97с.

98. Попова Е.В. Перлокутивный эффект в высказываниях, нарушающих принцип вежливости // Проблемы филологии и методики обучения иностранным языкам. СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та экономики и финансов, 1998.- 188с.

99. Попова Т.И. Телеинтервью в коммуникативно-прагматическом аспекте. -СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2002. 220с.

100. Прикладная конфликтология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. -Минск: Харвест, 1999. 621с.

101. Психология: Словарь / Под общ. Ред. А.В. Петровского, М.Б. Ярошевского. 2-е изд., испр. и доп. - М.: 1990. - 617с.

102. Радзиевская Т.В. Текстовая коммуникация. Текстообразование. // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. / Отв. ред. Т.В. Булыгина. -М.: Наука, 1992.-е. 79-101.

103. Ратмайр Р. Прагматика извинения. М.: Языки славянской культуры, 2003.-272 с.

104. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности. -Саратов: Изд-во Сарат. пед. ун-та, 1999. 120с.

105. Седов К.Ф. Структура устного дискурса и становление языковой личности: Грамматические и прагмалингвистические аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ун-та, 1998. - 112с.

106. Седов К.Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (о риторике бытового конфликта) // Вопросы стилистики. Язык и человек. Вып. 26. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ун-та, 1996. - с.57-69

107. Седов К.Ф. Типы языковых личностей по способности к кооперации в речевом поведении // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ун-та, 2000. - с. 6-12

108. Седых А.П. Языковое поведение, конвенциональная семантика и национальные архетипы. // Филологические науки. № 2. М.: 2004. - с.51-56

109. Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. Вып. XVII. М.: Прогресс, 1986. - с.151-170

110. Серль Дж. Классификация иллокутивных актов. // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. Вып. XVII. М.: Прогресс, 1986. - с.151-170.

111. Сперанская A.H. Оскорбление словом в обыденном и правовом сознании носителей русского языка. // Юрислингвистика-3. Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. сб. науч. тр. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - с. 76-87

112. Степанов Ю.С. В поисках прагматики. Изв. АН СССР. сер. Ли Я, № 4. -М.: Изд-во АН СССР, 1995. с.79-93

113. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах. // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. Вып. XVII. М.: Прогресс, 1986. — с.130-150.

114. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы. // Прагматика и семантика синтаксических единиц: Сб. науч. трудов. — Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1984.-е. 3-12

115. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. ун-та, 1998. -159с.

116. Третьякова B.C. Конфликт глазами лингвиста. // Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000.-е. 127-140

117. Третьякова B.C. Конфликт как феномен языка и речи. Екатеринбург: Слово, 2003.- 145с.

118. Третьякова B.C. Речевой конфликт и гармонизация общения. -Екатеринбург: Слово, 2002. 112с.

119. Третьякова B.C. Сценарии речевого поведения и речевой жанр. // Русский язык: история, диалекты, современность. М.: Наука, 1999.- с. 46-52

120. Фирсова Н.М. О национальных характерах испаноязычных и англоязычных народов в сопоставительном плане. // Филологические науки. № 2.-М.: 2004.-е. 128

121. Фишер Р., Юри У. Путь к согласию или переговоры без поражения.' М.: Наука, 1992.- 155с.

122. Формановская Н.И. Русский этикет: лингвистические и методические аспекты. -М.: Русский язык, 1982. 126с.

123. Формановская Н.И. Русский этикет: нормативный социокультурный контекст. М.: Русский язык, 2002. - 160с.

124. Хаймс Д.Х. Этнография речи.// Новое в зарубежной лингвистике. Социолингвистика. Вып. VII. М.: Прогресс, 1975. - с. 42-95.

125. Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л.: Наука, 1986. - 272с.

126. Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. — М.: Галерия, 2002. 423с.

127. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. Сб. статей. // Ред. Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, А.А.Кибрик. М.: Наука, 1992. -280с.

128. Чернышова Т.В. Стилистический анализ как основа лингвистической экспертизы конфликтного текста // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. - с.56-68

129. Шарифуллин Б.Я. Языковая экспансия, языковая агрессия и языковая демагогия // Проблемы развития речевой культуры педагога: Материалы регион, научно-практич. семинара. Томск: ТГПУ, 1997. - 109с.

130. Шарифуллин Б.Я. Инвектива: лингвистика vs. юриспруденция, или лингвистика atque юриспруденция // Вестник Красноярского ун-та. Гуманитарная серия. Вып. 2. Красноярск: Изд-во Краен, ун-та, 2000.- 48-60с.

131. Шингарева Е.А. Фреймы для распознавания смысла текста. Кишинев: Штиница, 1984.-198с.

132. Юри У. Преодолевая «нет», или Переговоры с трудными людьми: Пер. с англ. М.: Наука, 1993. -126с.

133. Юри У., Фишер Р. Путь к согласию или переговоры без поражения. М.: Наука, 1990.- 155с.

134. Юрислингвистика-1: проблемы и перспективы: Межвуз. сб. науч. тр. Отв. ред. Н.Д. Го л ев. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - 181с.

135. Ярцева В.Н. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. 688с.

136. Agar М. Language Shock: Understanding the culture of conversation. New York: William Morrow and Company, Inc., 1994. - 184p.

137. Anderson L., Trudgill P. Bad Language. London: Basil Blackwell Ltd., 1990. — 203p.

138. Bach K., Harnish M. Linguistics Communication and Speech Acts. -Cambridge: MA., 1979. 254p.

139. Ballmer Т., Brennenstuhl I.W. Speech Act Classification: A Study in the Lexical Analysis of English Speech Activity Verbs. Berlin: 1981. - 267p.

140. Blum-Kulka S. Interpreting and Perfoming Speech Acts in a Second Language. // TESOL and Sociolinguistics Research. / eds. N.Wolfson and J. Eliot. Mass.: Rowley, 1983.-p. 57-98.

141. Blum-Kulka S., Olshtain E. Requests and Apologies: CCSARP.// Applied Linguistics, 5/3, 1984. p. 196-212.

142. Bonoma Th.V., Milburn Th.W. Social Conflicts: Another Look. // Journal of Social Issues. / Eds. Th.V. Bonoma, Th.W. Milburn. vol. 33. Social Conflict — № 1. 1977.-p. 1-8.

143. Boulding K.E. The Power of Nonconflict // Journal of Social Issues. / Eds. Th.V. Bonoma, Th.W. Milburn. vol. 33. Social Conflict-№ 1. 1977. p. 22-24.

144. Brown P., Levinson S. Politeness: Some Universals in Language Usage. -Cambridge: CUP, 1994. 345 p.

145. Burke L. The routledge language and cultural theory reader. London, N.Y.,: 2000. -316p.

146. Coulmas Fl. Introduction: Conversational Routine.// Conversational Routine. / ed. Fl. Coulmas. The Hague: Mouton, 1981.-p. 1-17.

147. Fraser B. The domain of pragmatics. // Richards J.C. and Schmidt R.W. Language and Communication. London, N.Y: Longman, 1983. - p. 38-39

148. Goffman E. Relations in Public: Microstudies of the Public Order. -Harmondworth: Penguin, 1971. 240p.

149. Goffman E. The presentation of self in everyday life. N.J., Garden City: Doubleday and со., 1959. - 259p.

150. Giglioli P.P. Language and social context. London: Penguin, 1977. - 245p.

151. Gumperz J.J. Discourse Stratagies: Studies in interactional sociolinguistics. -London: Cambridge University Press, 1982. 226p.

152. Gumperz J.J. Language and social identity. London: Cambridge University Press, 1982. -314p.

153. Hodulik P. Racist speech on campus. Wayne Law Review, 1991. — p. 37, 14331449.

154. Hymes D.H. Essays in the history of linguistic antropology. Amsterdam, Philodelphia: Benjamins publ. со, 1983. -460p.

155. Hymes D.H. Foundations in sociolinguistics. London: Tavistock, 1977. -248p.

156. Hymes D.H. Sociolinguistics and the Ethnography of Speaking. // Social Antropology and language. 1971. p. 142-157

157. Infante, D. & Wigley, C. Verbal aggressiveness: An interpersonal model and measure. // Communication Monographs, v.53, 1986. 316p.

158. International Journal of American Linguistics, v. 61. Chicago: 1995. - 285p.

159. Jahr E.H. Language Conflicts and Language Planning. // Berlin, NY: Mouton de Gruyter, 1993. -256p.

160. Kasper G. Linguistic Politeness: Current Research Issues.// Journal of Pragmatics, 1990.-p. 193-218

161. Kasper G., Blum-Kulka S. Interlanguage Pragmatics. NY, Oxford: Oxford University Press, 1993. - 257p.

162. Lakoff R. The language war. California: University of California Press, 2001. -322p.

163. Leech G.N. Explorations in semantics and pragmatics. Amsterdam: 1980. -317p.

164. Leech G.N. Principles of Pragmatics. NY, London: Longman, 1983 - 250p.

165. Leets, L. & Giles, H. Words as weapons when do they wound? // Human Communication Research, v.24, №2, 1997. - p. 117-128

166. Levinson S. Pragmatics. Cambridge: CUP, 1991. - 244p.

167. Nowak, J., Rotunda, R. & Young, J. Constitutional law. St.Paul, MN: West, 1986.-248p.

168. Richards J.C. and Schmidt R.W. Conversational analysis / Richards J.C. and Schmidt R.W. Language and Communication. London, N.Y: Longman, 1983. - p. 117-154

169. Richards J.C. and Schmidt R.W. Language and Communication. London, N.Y: Longman, 1983. - 327p.

170. Saad, H. The case for prohibitions of racial epithets in the university classroom. //Wayne Law Review, 1991.-p. 37, 1351-1362.

171. Scollon R. and Scollon S. Face in interethnic communication / Richards J.C. and Schmidt R.W. Language and Communication. London, N.Y: Longman, 1983. -p. 156-189

172. Taylor T.J. Analysing conversation. Oxford: 1987. - 31 Op.

173. Thorson E. Interrelation of Damage and Face. // Psychology and Convention in Language Interaction. Chicago: Bright Publishers, 1995. - p.67-85.

174. Quirk R. Acceptability in language. Newcastle upon Tyne: 1966. - 80p.

175. Wolfson N. Rules of Speaking. // Language and Communication. / eds. J.C.Richards and R.W.Schmidt. NY: Longman, 1993.-p.61-88.

176. Wunderlich D. Studien zur Sprechacttheorie. Frankfurt: Hueber, 1976. - 314 P

177. Список использованных словарей

178. The American Heritage Desk Dictionary. Boston: Houghton Mifflin Company, 1981.(3)

179. Collins Cobuild English Dictionary. London, Glasgo: Collins, 1987. (2)

180. Longman New Universal Dictionary. Oxford: Longman Group LTD, 1982.5)

181. Macmillan English Dictionary for Advanced Learners. Oxford: Macmillan Publishers Limited, 2002. (1)

182. Webster's New World Dictionary of American English. 3rd college ed.-Cleveland, NY.: Webster's New World, 1992. (4)

183. Список источников иллюстративного материала

184. Amis К. Lucky Jim. М.: TSITADEL, 2002. - 303р.

185. Arden J. Live like pigs. // New English Dramatists 3. - London: Penguin Books, 1972.-p. 93-185

186. Bolt R. The man for all seasons. // New English Dramatists 6. — London: Penguin Books, 1974.-p.l 1-102

187. Burgess A. A clockwork orange. СПб.: КОРОНА принт, 2004. - 288c.

188. Cain J.M. The Root of his Evil. СПб.: Антология, 2003. - 192c.

189. Hall W. The long and the short and the tall. // New English Dramatists 3. -London: Penguin Books, 1972. - p.l 1-93

190. Hailey A. The Final Diagnosis. Д.: Просвещение, 1978. - 162c.

191. Modern English Plays. M.: Progress Publishers, 1966. - 381p.

192. О'Neil. Long Day Journey into the Night. // Three American Plays. M.: Progress Publishers, 1972. - p. 9-127

193. O.Osborne J. Look back in Anger. London: Faber and Faber, 1983. - 96p.

194. Osborne J. A Subject of Scandal and Concern. London.: Faber and Faber, 1961.-206p.

195. Pinter H. The Dumb Waiter. // New English Dramatists 3. - London: Penguin Books, 1972.-p. 196-251

196. Puzo M. The God father. London: Penguin Books, 1971. - 447p

197. Slade J. A Journey out of Darkness. NY.: Woodgate, 1999. - 230p.

198. Slade J. Children of the Sun. NY.: Woodgate, 1999. -368p.

199. Slade J. Herbert's Mountains. Twenty-one tales of Transformation. NY.: Woodgate, 1999.-216p.

200. Tarkington B. Penrod, his friends and enemies. M.: Высшая школа, 1998. -112c.

201. Whiting J. The Devils. // New English Dramatists -6. London: Penguin Books, 1974.-p.103-198

202. Wilder Th. Heaven is my Destination.- M.: Raduga Publishers, 2001. 256p.