автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Референционная динамика повествовательного дискурса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Референционная динамика повествовательного дискурса"

На правах рукописи

ДАНИЛОВА Нина Константиновна

РЕФЕРЕНЦИОННАЯ ДИНАМИКА ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОГО ДИСКУРСА

10.02.19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Волгоград — 2005

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Самарский государственный университет».

Научный консультант —

доктор филологических наук, профессор Ефим Григорьевич Вышкин.

Официальные оппоненты:

Ведущая организация —

доктор филологических наук, профессор ОлегАнатольевич Радченко;

доктор филологических наук, профессор НиколайЛеонидович Шамне;

доктор филологических наук, профессор ГалинаГригорьевна Матвеева.

Тверской государственный университет.

Защита состоится 1 июля 2005 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 212.027.01 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, просп. им. В. И. Ленина, 27.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан М: мая 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Н. Н. Остринская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящее исследование посвящено описанию распределения функций субъектных выражений в дискурсе повествования и выполнено в русле лингвистического дискурсивного анализа.

Появление и развитие дискурсивного подхода связано с глобальными изменениями, происходящими в проблемном поле языкознания. Современная наука о языке обращается к сравнительно новому для себя объекту исследования — вербальному поведению индивидуумов в различных коммуникативных практиках, в котором находит проявление активность социальных субъектов, использующих язык в процессах познания и общения. Дискурсивные действия исследуются как органическая часть глобального социального взаимодействия людей, единицей которого является интеракция.

Создаваемые в процессе общения тексты рассматриваются как свидетельства выбора, принятия решения и процессов комбинирования, определяющих отношения между коммуникативными субъектами. В дискурсивной перспективе утверждается понимание в качестве цели языковой деятельности поиска оптимальных путей решения коммуникативных задач в определенных поведенческих контекстах. Одновременно с признанием интерактивной природы языковой деятельности дискурсивный анализ выделяет ее связь с говорящим субъектом, в чем находит отражение свойственное современной науке движение от лингвистики имманентной ориентации к изучению языка в широком антропологическом контексте.

Предпринимаемое нами исследование способов регулирования вербального поведения индивидуумов в практике литературы развивает ряд положений когнитивно-дискурсивной парадигмы, в основе которой располагается идея познания, опосредованного языковым выражением, соотнесенного с действием и выделяющего взаимосвязь повседневной практики и коммуникации. Целенаправленная практика и языковая коммуникация получают в этом случае описание как процесс создания определенных объектов в итоге действий, осуществляемых в языке и повседневной жизни, что позволяет рассматривать дискурс как форму использования языка, отражающую тип социальной активности, создающуюся в целях конструирования особого мира и являющуюся частью процесса коммуникации (Кубрякова 2004).

Особенность настоящего исследования заключается в его лингвистической ориентации, предполагающей поиск системных оснований дискурсии в закономерностях употребления языковых единиц и категорий. Основной целью лингвистического анализа дискурса является изучение системы правил, регулирующих коммуникативно-познавательную деятельность, и роли отдельных языковых структур и категорий в их реализации. Представление о языковой практике как определенной конфигурации синтаксических форм позволяет говорить о наличии определенных способов действия, характерных для определенных контекстов. В этих внутренних, признаваемых всеми участниками конвенциях общения находит отражение систематичность дискурсивных процессов. Наличие во множестве индивидуальных актов элементов абстракции, общих для всех употреблений, грамматикализация и упорядоченность индивидуального языкового поведения ставят вопрос о свойственной дискурсии системной институ-циональности, т.е. связи между коммуникативным и языковым поведением индивидуума.

Лингвистический анализ дискурса, в отличие от активно развивающихся прагмалингвистического, социолингвистического, линг-вокультурологического направлений дискурсивных исследований (М.Л. Макаров, А.Н. Баранов, Т.Н. Астафурова, В.И. Шаховский, Н.Л. Шамне, Г.Г. Слышкин, Е.И. Шейгал, С.Г. Воркачев, Н.А. Кра-савский, О.А. Леонтович, Н.Ф. Алефиренко, В.И. Карасик, М.А. Ку-линич) и имеющих целью исследование ценностных, статусно-ролевых и ситуативно-коммуникативных характеристик вербального поведения, ориентирован на исследование способов реализации категорий адресованности, интерпретируемости, интертекстуальности (Карасик 2004). Содержательность лингвистического анализа определена целями исследования языковых способов управления коммуникативно-познавательной деятельностью индивидуумов в различных дискурсивных практиках.

Основы содержательного и коммуникативно-ориентированного лингвистического анализа комплексных коммуникативных событий в отечественной традиции заложены исследованиями Г.В.Колшан-ского, О.И.Москальской, Е.И.Шендельс, И.Р.Гальперина, О.Л. Каменской. В европейской школе лингвистический анализ дискурса имеет источником социологически- и когнитивно-ориентированную теорию текста (S. J. Schmidt, W. Dressier, T.van Dijk), функциональ-

ную грамматику (М. Halliday, R. Hasan) и «грамматику дискурса» (T.Givon), направленную на выявление потенциальных грамматических структур, предпочтительных для определенных типов дискурсов, и на исследование условий вариативности грамматических структур в различных контекстах.

В Германии истоки лингвистического дискурсивного анализа обнаруживаются в лингвистически ориентированных исследованиях текста (S. J. Schmidt, E. Giilich, W. Raible, К. Heger, D.Viehweger, W. Heinemann) и семантико-прагматической теории (J. Petofi). Исследование комплексных коммуникативных событий получает развитие одновременно в нескольких направлениях и осуществляется в рамках когнитивно-прагматического анализа ван Дейка с его преимущественным вниманием к макропозициональным связям (Т. van Dijk) одновременно с разработкой критериев комплексной текстуальности (R. Beaugrande, W. Dressier), синтаксисом текста (W. Dressier) и коммуникативно-функциональным анализом (К. Brinker).

Сделанный нами выбор области исследования литературной практики обусловлен противоречивостью представлений о ее организации, порождающей проблему «коммуникативности» литературы. В современной науке о языке преобладает понимание литературы как коммуникативно-«неполноценного» общения (Падучева 1996). Признание возможности интерпретации литературной коммуникации как феномена большей степени сложности и гибкости, чем естественная коммуникация, определяет идеологию предпринимаемого нами исследования.

Актуальность изучения вербального поведения индивидуумов в литературной практике определена не только дискуссионным характером изучаемой проблемы, связанным с представлением о «некоммуникативности» литературы, но и спецификой способов языковой репрезентации в литературе. Особенностью предлагаемого подхода является понимание коммуникативно-познавательной деятельности индивидуумов в литературе, исследуемой через акт рассказывания (ее центральное звено) как интеракционального процесса, имеющего целью понимание и взаимопонимание.

Объектом анализа в предлагаемом исследовании являются динамические стратегии дискурса, находящие проявление в корреляциях между типами коммуникативного взаимодействия и способами упо-

требления языковых средств и предпочтительные в условиях коммуникативной практики литературы для достижения ее целей.

Предметом изучения в выбранной перспективе является референ-ционная динамика повествовательного дискурса, обусловленная реализацией в нем иллокутивного потенциала системы ориентации субъекта (hic et nunc речевого акта). Исследование местоименного дейксиса как процессуальной формы, способной гибко реагировать на потребности общения, и анализ ее семантических трансформаций в речевой динамике рассматриваются нами как возможность исследования языковых способов действования в условиях коммуникативной практики литературы.

Научная новизна исследования состоит в исследовании изменения референции субъектов высказывания, выраженных местоименным дейксисом, как отражения протекающего в режиме on-line процесса репрезентации онтологической структуры деятельности речевого субъекта и ее результата, «сцены» высказывания. Трансформации субъектной семантики рассматриваются в когнитивном ракурсе как смена концептуального фокуса изложения, имеющая следствием изменение структуры сообщения, адресованного потенциальному участнику литературной коммуникации.

Теоретическая ценность диссертации заключается в разработке операционального подхода, позволяющего адекватно отразить динамичную природу повествовательного дискурса (акта рассказывания). Создаваемые в ходе исследования динамические модели описания предполагают использование макроаналитических процедур, что обусловлено комплексностью коммуникативного события и является результатом применения многофакторного анализа, отражающего действие когнитивных и прагматических факторов. Разрабатываемое в исследовании новое качество описания предполагает моделирование языковых процессов как операций, служащих реализации интенциональной структуры коммуникативного события.

Практическая ценность работы состоит в разработке приемов исследования повествовательного процесса, дающих представление о способах протекания коммуникативно-познавательной деятельности в условиях литературного общения. Результаты проведенных наблюдений могут быть использованы в практике вузовского преподавания прагматики текста, стилистики, теории и практики перевода и межкультурной коммуникации. Предлагаемая методика анализа мо-

жет быть применима при изучении других видов коммуникативных практик.

Гипотеза исследования содержит предположение о наличии в дискурсивных процессах «принципов упорядоченности», в реализации которых определяющая роль принадлежит системе личных местоимений, служащих целям создания комплексного коммуникативного события, что позволяет рассматривать их в качестве «операторов иллокуции». Роль системы ориентации субъекта, согласно нашей гипотезе, состоит в реализации «порождающего соединения», обеспечивающего единство действия всех факторов, участвующих в процессе конструирования мира повествования.

Целью работы является выявление обусловленных системностью языка принципов упорядоченности, управляющих совместной рефлексивной деятельностью участников общения в коммуникативной практике литературы. Достижение цели предполагает решение следующих конкретных задач:

— выделить общие закономерности организации поведенческого контекста литературной коммуникации, характеризующегося «двойной репрезентативностью», т.е. наличием внешней (социальной) и внутренней (нарративной) коммуникативных систем;

— обозначить специфику коммуникативного взаимодействия в условиях дистанцированной коммуникации, обусловленную ее рефлексивным характером и комплексностью перспективной структуры общения;

— выделить уровень языковой репрезентации повествовательного дискурса (процесса «рассказывания») и определить круг факторов, влияющих на его динамику;

— описать дискурсивные функции системы ориентации субъекта, определяющие ее использование в комплексном речевом действии в качестве «оператора иллокуции»;

— обозначить условия взаимодействия местоименного дейксиса с другими средствами категории индексальности в процессе категориального синтеза, отражающего роль языка в создании объемного феномена дискурсии;

— выделить параметры описания, связывающие функционирование языковых средств в актах контекстуализации с процессами конструирования «сцены» повествования;

— выявить и описать способы определения референции местоименного субъекта высказывания и ее динамику, обусловленную интен-циональной программой изложения и внутренними детерминацион-ными связями контекста;

— обосновать возможность выделения матричных моделей, регулирующих протекание нарративной интеракции, и описать языковые контексты, в которых они реализуются.

Положения, выносимые на защиту

1. Специфика организации литературной коммуникации определена совокупностью признаков, основными из которых являются отсутствие реальных коммуникативных субъектов, итеративность и деконтекстуализация. Обозначенные особенности поведенческого контекста в литературе имеют следствием большую сложность организации коммуникативного процесса, обусловленную использованием в исследуемой коммуникативной практике комплекса коммуникативно-познавательных установок.

2. Межличностные отношения в литературной практике определены рефлексивной ситуацией, созданной перспективой наблюдателя, которая дает возможность субъектам общения использовать в процессах понимания и интерпретации децентрированную (объективную) познавательную установку, обеспечивающую, по сравнению с установкой субъекта речи, более высокую степень «свободы» и вариативности вербального общения.

3. Литературная коммуникация представляет собой интеракци-ональный процесс, в котором успех коммуникативного взаимодействия обеспечивается участием адресанта и адресата в процессе взаимного ориентирования (понимания и взаимопонимания) относительно определенным образом организованного объекта, каким является создаваемая в тексте повествования ментальная модель действительности (образ мира).

4. Процесс «рассказывания» использует для конструирования образа мира и моделирования изменений в способе коммуникативного взаимодействия (структуре понимания) систему перспектив, основными из которых являются коммуникативные (перспектива субъекта речи, адресата или объекта речи и наблюдателя) и когнитивные (перспектива субъекта рефлексии и субъекта восприятия).

5. Изменение в способах перспективизации находит отражение в семантике субъекта высказывания, который представляет собой функцию от языкового контекста повествования. Субъект высказывания содержит в своей семантической формуле ряд субъектных значений, свойственных предшествующим уровням организации (вертикальному измерению), что позволяет рассматривать его как базу детерминации, служащую интеграции структур высказывания и дискурса.

6. Связь повествовательного дискурса с семантико-прагматиче-ским уровнем организации текста повествования позволяет представить дискурсивный уровень в качестве матрицы, в которой ячейки для функций образуют субъекты высказывания, а прагматическими переменными служат местоименные формы, основная их которых — система ориентации субъекта (Origo-System) — выступает как наиболее репрезентативная для описываемых процессов.

7. Изучение референционной динамики местоименных субъектов высказывания дает возможность исследовать процессуальность значения местоименных форм как референциально-перформативных знаков, оптимальным образом служащих целям управления коммуникативным процессом. Зависимость семантики местоименной формы от типа деятельности, в рамках которой она используется, является условием ее взаимодействия с другими средствами выражения индек-сальности (субъектным темпоральным и позиционным типами дейк-сиса) в глобальном процессе, получающем в рамках исследования определение «категориального синтеза».

8. Исследование референционной динамики субъектов высказывания в матрице дискурса позволяет проследить действие глубинных семантических механизмов управления дискурсивными процессами и выделить и обосновать определяющую роль недескриптивных (мо-дусных) значений в оформлении репрезентативного плана комплексного коммуникативного события.

Для решения обозначенных задач и достижения цели исследования использовались методы общенаучные (наблюдение, анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование) и частные лингвистические (функционально-семантический, компонентный, интерпретативный и контекстуальный анализ).

В ходе исследования процесс формирования когнитивного «контура» повествования, составляющий содержание повествовательно-

го дискурса, получает представление как совершающееся в оперативном режиме последовательное заполнение субъектных позиций в прагматической матрице с помощью прагматических переменных (местоименных процессуальных форм). Семантика местоименных форм определена изменяющейся в зависимости от целей общения структурой коммуникативно-познавательной деятельности речевых субъектов, что позволяет видеть в функционировании исследуемых интерактивных языковых структур проявление известного парадокса Бал-ли (способность языка изменяться, оставаясь неизменным).

В качестве исходных постулатов программы исследования выбраны положения анализа дискурса Мишеля Фуко (Фуко 1994,1996), универсальной прагматики Ю.Хабермаса (Habermas 1984; Хабермас 2000), когнитивно-прагматического дискурс-анализа Т. ван Дейка (Дейк 1989). Когнитивная прагматика имеет предшественником французский структурализм (Р.Барт, А.-Ж.Греймас, Ю.Кристева) и развивается в русле интерактивного подхода, теоретиком которого является Ю. Хабермас. Обозначенные концепции, когнитивная прагматика и теория интеракции выступают в качестве теоретической базы настоящего исследования.

Материал исследования — интенсивная форма короткого рассказа — ограничивает исследуемую сферу поведения областью практики, в которой влияние норм естественной коммуникации представляется наиболее заметным. Характеристика жанровой формы короткого рассказа складывается из свойственного ей единства сюжетной линии, непрерывности развития содержания, четкой выделенности предметного плана и единства места, времени и действия. Корпус исследованных рассказов включает 1500 текстов.

Апробация. По теме исследования опубликовано 50 работ. Основные положения работы изложены в монографии «"Знаки субъекта" в дискурсе», учебном пособии по лингвистике текста, статьях и докладах на научных конференциях: международных — «Язык в мульти-культурном мире» (Самара, 1999 г.), «Пространство и время в языке» (Самара, 2001 г.), «Язык в пространстве и времени» (Самара, 2002 г.), «Восприятие, информация, интерпретация» (Москва, 2002 г.), «Язык и транснациональные проблемы» (Москва, РАН, 2004 г.), «Германистика: состояние и перспективы» (Москва, 2004 г.); всероссийских — «Культура. Творчество. Человек» (Самара, 1991), «Текст — 2000»

(Ижевск, 2001 г.); межвузовских и вузовских. Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры немецкой филологии Самарского государственного университета.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка библиографических источников и использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава первая «Структура литературной коммуникации» содержит описание специфики общения в условиях коммуникативной практики литературы.

Возможность систематизации представлений о различных дискурсивных практиках появилась в современной науке о языке благодаря формированию новой традиции исследования, в которой находит отражение ранее не принимавшаяся во внимание «предметность» коммуникативной деятельности, выделяющая в качестве предмета общения воспроизводство социальных взаимоотношений индивидуумов (Hartung 2000). Коммуникативная парадигма современного языкознания предлагает трактовку обозначенных отношений как динамичных образований, воспроизводимых в процессе общения.

Способ, каким в литературной практике воспроизводятся отношения между субъектами общения, существенным образом отличает ее от канонической ситуации естественной коммуникации. Коммуникативная организация литературного общения характеризуется двойным структурированием, т.е. наличием авторской и нарратор-ской коммуникации. Внутри основных коммуникативных систем — внешней (авторской) и внутренней (нарраторской) — современный повествовательный анализ предлагает разграничение отношений «автор — читатель» и «субъект чтения — субъект письма». Система, созданная отношением «автор — читатель», определена принадлежностью абстрактных категорий автора и читателя к «речевым личностям», планирующим и прогнозирующим общение; система отношений «субъект чтения — субъект письма» связана с наличием конкретных участников литературного диалога как «коммуникативных личностей» (Красных 2003). Проводимое разграничение позволяет выделить в литературной коммуникации различающиеся глубиной и

интенсивностью уровни коммуникативного процесса: уровень «чтения — письма», связанный с пониманием, и уровень интерпретации, предполагающий проникновение в стратегическую деятельность речевых субъектов.

В отличие от традиционного представления о процессе рассказывания как о «самопрезентации» автора, лингвистический дискурсивный анализ использует с целью изучения стратегической деятельности речевых субъектов категориальную модель интеракции, позволяющую представить «ситуацию рассказывания» как процесс взаимного ориентирования относительно определенным образом организованных объектов, что предполагает признание значимости для этого процесса способов, какими организовано сообщение. Способы представления онтологических объектов повествовательного дискурса (структуры деятельности и «сцены» повествования) определены перспективной структурой литературной коммуникации.

Возможность интерпретативной деятельности обусловлена рефлексивным и интерактивным характером литературной коммуникации, в которой, в отличие от естественной коммуникации, действует более развитая система коммуникативных перспектив, определенная включением перспективы наблюдателя. Располагаясь на высшем уровне иерархии, перспектива наблюдателя свидетельствует о развитии в литературной коммуникации комплексной перспективной структуры общения, не только предоставляющей в распоряжение участников перспективу субъекта речи, но и создающей условия для выбора де-центрированной (объективной) коммуникативно-познавательной установки, которая позволяет видеть мир в отвлечении от личностно ориентированной установки субъекта речи.

С различием коммуникативно-познавательных установок связано разграничение представляющих их основных типов коммуникативного взаимодействия: стратегического, ориентированного на интуитивное постижение смысла («вчувствование»), и кооперативного, предполагающего совместную рефлексивную деятельность интерпретации. Деятельность субъекта речи определена личными целями и ориентацией на межличностный (Я—Ты) контакт, в то время как для ориентированного на кооперацию действия необходимы общие ценностные ориентиры участников общения, что предполагает поиск условий для согласия. Однонаправленное стратегическое действие (субъект письма—текст, субъект чтения—текст) отличается от взаи-

монаправленной деятельности интерпретации, организованной кооперативным действием и предполагающей подключение системы «автор—наблюдатель—читатель».

Существование глубинного уровня, определенного интенциональ-ной программой изложения, предполагает движение в процессе интерпретации от текста нарратива к замыслу изложения и возвращение к нему с учетом позиции наблюдателя. Перспектива наблюдателя как системная позиция содержит в себе, благодаря своему иерархически более высокому положению, перспективы потенциальных участников общения, автора и читателя, сохраняя способность в случае необходимости представлять любую из них, что создает определенное «пространство свободы» и обеспечивает симметричность общения (т.е. необходимое для успешного взаимодействия равенство участников). Включение в перспективную структуру позиции наблюдателя, связанной с объективной (мировой) установкой, создает основания для объединения перспектив и уровней общения в единую коммуникативную цепь, что создает устойчивость и целостность литературной коммуникации. Определяемые коммуникативно-познавательными установками типы коммуникативного взаимодействия могут получить образное представление в предлагаемом М.Бахтиным разграничении ролей автора и читателя либо как участников «литературной игры», либо как зрителей.

Проблемная область, сформированная представлениями о поведенческом контексте литературной коммуникации, содержит ряд «белых пятен», к которым можно отнести проблему взаимодействия внешней и внутренней систем коммуникации, способы репрезентации повествовательного дискурса и его взаимодействие с нарративной формой повествования. Сложно структурированная социальная система литературной коммуникации, характеризующаяся редукцией прагматического контекста и итеративностью, формирует «внутреннюю» систему коммуникации, созданную повествовательными формами и системой повествовательных перспектив. В структуре внутренней коммуникативной системы (нарраторской коммуникации) представлены две базовые локутивные позиции, формирующие дискурсивную и нарративную формы повествования. Дискурсивная форма повествования (повествовательный дискурс) характеризуется локутивной позицией субъекта речи, нарративная форма повество-

вания («история») отмечена отсутствием источника информации и наличием специальных форм, таких как эпический претерит и местоимение третьего лица («знаков нарративности»). Повествовательный дискурс, включенный в систему повествовательных форм, противопоставлен «истории» как акт высказывания, в структуре которого находит отражение стратегическая деятельность речевого субъекта.

Возможность выделения в повествовательном тексте структур, связанных не с сюжетным развитием («историей»), а с самим ходом повествовательного процесса («актом рассказывания»), получает признание в современных исследованиях по нарратологии, в структурном и семиологическом анализе (К. Бгешопё, А.-Ж. Греймас, Р. Барт, Ж. Женетт). Повествовательный дискурс рассматривается в теории литературы как «модель объекта в процессе коммуникации», что выделяет связь коммуникативной формы повествования с нарративной структурой и социально-коммуникативной ситуацией общения. Общей характеристикой повествовательного дискурса, получающей отражение во всех направлениях исследований, является его представление в качестве «движения смысла», свидетельствующего об изменении модальной рамки изложения и тем самым перспективы мысли.

Рассмотрение повествовательного дискурса как последовательного «изменения» способов представления событий позволяет Р.Барту видеть в нем основополагающий «акт говорящего субъекта», находящий наиболее последовательное отражение в чередовании местоименных форм и модусов изложения, что выделяет динамичность этой «формы», ее глубинную связь с внутренней логикой повествования. Во внутренней коммуникативной системе прослеживается, таким образом, сходство в организации структуры коммуникативно-познавательной деятельности, связанное с коммуникативно-познавательными установками субъекта речи и наблюдателя, что позволяет рассматривать их как основные принципы регулирования дискурсивной деятельности, действующие в обеих (внешней и внутренней) коммуникативных системах и служащие тем самым созданию единства комплексного коммуникативного события.

Повествовательный дискурс получает в предлагаемой нами программе исследования представление как процесс моделирования онтологических объектов, подчиняющийся общим принципам организации литературной коммуникации. Литературная практика харак-

теризуется «замкнутостью» создаваемого «образа мира», что предполагает обязательность присутствия в ней «конструктивных точек», допускающих возможность проникновения в авторский замысел и образующих структуру художественного сообщения. Представление дискурса как обусловленного целями эстетической деятельности и организованного определенным образом сообщения позволяет выделить в его организации прагматические (связанные с условиями общения) и эпистемические (обусловленные опытом участников) факторы.

Во второй главе, носящей название «Референция высказывания и дискурса», получают описание системные связи, свойственные высказыванию как единице дискурса. Выбор высказывания как операциональной единицы анализа и обращение к семантико-прагмати-ческому уровню его организации обусловлено тем, что в исследуемых явлениях проявляется действие факторов, определяющих протекание дискурсивных процессов.

Различные направления исследования семантико-прагматическо-го уровня организации высказывания, развивающая положения теории речевых актов модулярная теория и располагающаяся на другом полюсе исследований теория интеракции выделяют факты системности его организации, обусловленные деятельностью речевого субъекта. Если модулярная теория развивает тезис об определяющей роли грамматической системы в отношениях параметризации между взаимодействующими в акте говорения коммуникативной и когнитивной системами (М. Bierwisch), то интерактивная теория отказывается от признания жестких алгоритмов вербального поведения и предлагает более гибкую и свободную процедуру интерпретации, определенную спецификой индивидуальных моделей ситуации и наличием в тексте структур, регулирующих «игру интенций» (Н. Isenberg; T. van Dijk; R. Beaugrande/ W.DressIer; E. Gulich; D. Viehweger, M. Heinemann, W. Heinemann, S J. Schmidt; U.Quasthoff). В ходе исследования вербального поведения ни в одном из обозначенных направлений не получает решения вопрос об условиях коммуникативного взаимодействия, т. к. ориентированная преимущественно на процесс производства модулярная теория и исследующая процесс восприятия когнитивно-прагматическая модель общения рассматривают обе фазы процесса смыслообразования сквозь призму дескриптивных значений. Пре-

имущественное внимание к пропозициям и иллокуциям как единицам структуры содержания и структуры речевых действий оставляет в тени субъективность как свойство языковой деятельности, определяющее семантику высказывания.

Качественное отличие высказывания от предложения обусловлено «референцией», т.е. отношением между языковыми выражениями и тем, что они обозначают в мире («вселенной дискурса») в каждом конкретном высказывании (Лайонз 2003). Роль контекстных факторов в определении актуальной референции используемых выражений, расширяющей их референциальный диапазон, находит отражение в «значении выказывания», которое определено субъективностью как основным структурным качеством языковой деятельности, заключающимся в принципиальной способности субъекта речи быть субъектом сознания (познания, чувств, ощущений и восприятия) и субъектом действия (агентом). Речь идет о «локутивной» субъективности, связанной с актом говорения. Включение в анализ этого качества высказывания предполагает выделение в е.го структуре, в дополнение к пропозициональному содержанию и иллокутивному типу, «установки» говорящего, которая отражает отношение к репрезентируемому «положению дел». Локутивная субъективность свидетельствует о том, что агент локуции (говорящий или пишущий) выражает свои мысли и чувства в акте высказывания. В терминах формальной семантики значение субъективности означает, что говорящие должны обозначать действительный или возможный мир, который они описывают с точки зрения мира, который находится в них.

Основным фактором, определяющим референцию, в прагматике признается «кон-ситуация», представлению которой служит мыслительный конструкт «дейстический контекст». В этом предлагаемом лингвистической прагматикой конструкте находит отражение языковая системность, обусловленная способностью дейксиса выступать в качестве центра «контекстуального связывания» семантики других средств выражения суперкатегории индексальности, служащей представлению репрезентативного плана высказывания. Системность семантики высказывания, обусловленная наличием «установки говорящего», предполагает возможность выделения параметров, служащих представлению основной для высказывания сферы субъективной (модусной) семантики.

Исследованию зависимости семантики высказывания и дискурса от речевой динамики служат процессуально-динамические модели, представленные в отечественной лингвистике моделями субъектных перспектив (ГА.Золотова, Н.К.Онипенко, М.Ю.Сидорова), «грамматикой говорящего» (Б.Ю.Норман), а в европейской школе — исследованиями по контекстной семантике и функциональной грамматике (М. Halliday) и коммуникативно-ориентированной лингвистике текста (Е. Agricola; К. Brinker). Прагматически ориентированные исследования языковой системности дискурсии представлены моделями прагматической и иллокутивной структур (Е. Giilich/ R. MeyerHermann; W. Mötsch/ M. Reis/I. Rosengren; W. Klein; M. Brandt, I. Rosengren; W. Mötsch), рефлексивной структуры текста и дискурса (H.Weinrich) и др. Особое место в обозначенной проблемной области занимают исследования, выделяющие внутреннюю связь «движения смысла» с интенциями участников общения (Н. Isenberg, W. Klein, R. Stutterheim). Предпринимаемое в них изучение изменения временной, пространственной, обстоятельственной, персональной, предикатной и модальной референции свидетельствует о том, что определенный объем информации должен быть передан в тексте через последовательность высказываний, развертывание которой подчиняется действию определенных коммуникативных принципов, в процессе реализации которых используются различные способы заполнения позиций в прототипической (пропозициональной) структуре.

Предлагаемый нами в качестве исходной позиции исследования выбор недескриптивных значений (модусной семантики) позволяет изменить сложившуюся традицию, обратившись к изучению глубинных семантических механизмов дискурсии, действие которых обусловлено не только контекстными факторами, но отражает способы реализации коммуникативно-познавательных установок речевых субъектов. Исследование модусной семантики предполагает выделение высшего уровня репрезентации структуры действий, получающего обозначение «уровень секвенций». Специфика этого уровня организации коммуникативного события заключается в возможности его описания в качестве матрицы, содержащей ячейки для функции и прагматические переменные, заполняющие эти ячейки. Матричное строение высшего уровня репрезентации структуры действий позволяет ему служить целям представления различных областей референции, связанных с объективным, субъективным и социальным миром.

Исследование процессов перспективизации предполагает выделение в качестве обязательной ячейки матрицы категории субъекта высказывания. Представление субъекта высказывания как функтора (пучка функций) выделяет в его семантике вертикальное измерение, в котором находит отражение феномен полисубъектности, созданный совокупностью субъектных значений синтаксического, семантического и прагматического уровней организации высказывания. Включение позиции субъекта высказывания в матрицу дискурса выделяет горизонтальное измерение субъектной семантики, отражающее характеризующий деятельность субъекта выбор способов представления структуры деятельности.

Исследование процедур заполнения позиции субъекта высказывания, представляющего собой функцию от контекста высказывания, позволяет выделить в специальную область анализа процессы перспективизации, представляющие движение модусов, в итоге которого формируется сообщение. Исследование функционирования в качестве прагматической переменной в позиции субъекта высказывания местоименных процессуальных форм свидетельствует о том, что определение семантики местоименного субъекта совершается в контексте всего высказывания и определяется семантикой предиката и совокупностью грамматических категориальных значений, участвующих в процессах контекстуального связывания. Специальная роль в этих процессах отведена системе ориентации субъекта, знаку субъекта «Я».

Выделение дейктической системы ориентации субъекта («Я») в качестве ядра дейктического контекста, способного служить своего рода концептуальным фокусом изложения, обусловлено исключительными свойствами этого поливалентного и полифункционального языкового знака. Высказывание, содержащее «Я», обладает особым модусом, названным Э.Бенвенистом прагматическим, который включает в процесс использования знака тех, кто им пользуется. Обретая семантическую «полноту» в акте речи, дейктические знаки служат инструментом для осуществления процесса, который Э.Бенвенист назвал обращением языка в речь.

Двойственная референция дейксиса, символическая (экзистенциальная) и индексальная, характеризующая этот класс слов как уникальные референциально-перформативные знаки, активно используется в коммуникативных практиках. Мимолетность референции и

связь с контекстом, в которых находит отражение способность дейк-сиса изменять референцию в соответствии с контекстом, позволяют дейктическим местоимениям выступать механизмом преобразования референции применительно к условиям употребления. Устанавливая референтную соотнесенность с объектами, эгоцентрический субъект высказывания вслед за осуществлением процесса самоидентификации организует общение, завершая построение актуального плана речи.

Выделенные свойства системы ориентации субъекта помещают ее в прототипическую ситуацию речевого акта, связанную с субъектом речи. Современные исследования средств указания (Кравченко 2004) свидетельствуют, однако, о том, что функционирование эгоцентри-ков не всегда позволяет отождествить точку отсчета с говорящим, т. к. семантика высказывания свидетельствует о возможности разделения семантики субъекта высказывания и его представления в качестве субъекта и объекта описания, что связано с выбором точки зрения не говорящего, но наблюдателя.

Универсальность дейксиса делает его уникальным инструментом дискурсии, благодаря сочетанию в нем предназначения вводить когнитивные схемы ориентации и служить в качестве языковых опор для ориентации в потоке речи. В этом процессе обнаруживается исключительная семантическая емкость этого знака, определенная способностью этих знаков транслировать опыт с помощью значений, реализующих определенные концептуальные структуры. Создаваемые с его помощью в тексте «ориентации на Другого» выступают как основа для понимания, в чем находит выражение их приспособленность для реализации не только стратегического, но и кооперативного действия.

Исследование субъектной семантики как определенных эпистеми-ческих обязательств, принимаемых на себя говорящим (в терминологии формальной семантики, установки говорящего), предполагает выделение кроме контекстных связей группы внешних по отношению к языковому контексту факторов, влияющих на характер протекания референционных процессов. Влияние когнитивных факторов (наличие ментального представления ситуации, психологического контекста), факторов коммуникации (связь с интенциями говорящих и социальной ситуацией) и определенным образом организованного языкового контекста определяютреференционную динамику в иссле-

дуемых нами областях семантики, связанных с тремя основными семантическими осями системы ориентации субъекта—пространствен-ной, временной и субъектной (персональной).

Третья глава «Реализация иллокутивного потенциала системы Origo в пространственной и временной динамике повествования» содержит описание дискурсивных функций дейктической системы ориентации субъекта, выполняемых ею в процессе смыслового развертывания повествовательного дискурса.

Исследование процессов перспективизации предполагает выделение двух дискурсивных функций системы ориентации, конститутивной и регулятивной, в которых находит отражение роль этого рефе-ренциально-перформативного знака в создании онтологических объектов повествовательного дискурса, структуры деятельности и сцены повествования. Функционирование системы ориентации в дискурсивных процессах связано с реализацией структурных и функциональных качеств языка, получающих в универсальной прагматике определение в качестве «модальностей существования» (Seinsmodalitaten) (Habermas 1984). Система ориентации участвует в реализации экзистенциальных модусов употребления знаков: субъективного, связанного с отношением субъекта, объективного, определенного положением дел, и интерсубъективного, отражающего отношения между субъектами общения (реальными и потенциальными). Субъективное измерение референции представлено в системе ориентации местоимением Я, интерсубъективное отражает способность «Я» выстраивать проекцию к партнеру (Ты), а отношение «Я — Он» выделяет объектную референцию.

Выбор способа употребления языковых знаков и тем самым областей референции (внутреннего, внешнего или социального миров) рассматривается нами как процедура определения операционного модуса высказывания. Способность системы ориентации «Я» принимать участие в реализации операционного модуса определена ее конститутивной функцией, реализация которой способствует формированию когнитивной сцены повествования. Способность дейктичес-кой семантики служить выполнению операции синтеза-перехода, создающей контур повествования, обусловлена поливалентностью системы ориентации субъекта. Пространственная ось системы ориентации «Здесь» служит разграничению внутреннего и внешнего миров, а временная «Сейчас» обозначает границу между прошлым и

настоящим. «Здесь» находится на линии движения из внутреннего пространства во внешнее, «Теперь» помещается в промежутке между началом и концом события. Участие в процессе синтеза-перехода превращает дейктическую систему ориентации субъекта в концептуальный фокус изложения. В процессе «профилирования» сцены повествования пространственная и временная координаты системы ориентации участвуют в репрезентации аналоговой структуры ситуации, созданной отношениями между предметами, свойствами предметов и лиц, выступая в качестве точек отсчета, необходимых, наряду с про -странственным или временным уровнем, для существования вещей и событий в воображаемом мире.

Исследование функционирования местоименного дейксиса в качестве концептуального фокуса предполагает обращение к сложным онтологическим объектам, получающим представление в процессах языкового отражения действительности. Представление об объектах языковой деятельности как факте и ситуации (Н.Д. Арутюнова), «сцене в покое» и «сцене в движении» (Е.С. Кубрякова), «сцене», «образе», «концепте» и «событии» (В.Я. Шабес), «поле референции», «ситуации восприятия», событийной структуре и дискурсивной ситуации (J. Barwise, J. Perry) свидетельствует о сложности организации когнитивного плана дискурса, что требует определенной систематизации обозначенных понятий, предваряющей описание функционирования местоименного дейксиса в дискурсивных процессах. В предлагаемой нами программе исследования «сцена» повествования получает представление как многокомпонентный теоретический конструкт, включающий в качестве компонентов «поле референции», событийную структуру, ситуацию общения и «ситуацию восприятия», комбинация которых определяет когнитивный «контур» сообщения.

Семантическая емкость определяет роль системы «Origo» в организации концептуального фокуса изложения способом связывания между собой выделенных в ходе исследования компонентов когнитивно-семантической модели «сцены»: «поля референции», «ситуации восприятия», ситуации общения и событийной структуры. В этом процессе дейктическому знаку отведена роль оператора, способного служить определению способов репрезентации. Служа обозначению границы между мирами, дейксис участвует в выражении актуального перцептивного и рефлексивного модусов, различающихся направленностью вектора интенциональности от внешнего мира к внутрен-

нему и от внутреннего в внешнему. Участие в представлении временных планов позволяет дейксису разграничивать связанный с прошлым модус воспоминания и связанный с будущим модус воображения.

Выбор модуса представления «сцены» означает выбор одной из коммуникативных перспектив (говорящего, слушающего или наблюдателя) и одного из способов представления онтологической структуры деятельности отражения рефлексивного (концептуального) и перцептивного. Свойственные процессу отражения когнитивные модусы, рефлексивный и перцептивный, реализуются в языковых контекстах, создаваемых, кроме системы ориентации субъекта, позиционным (пространственным и временным), субъективным временным дейксисом (временными формами глагола) и синтаксической модальностью (средствами индексальности). Представляя, в отличие от коммуникативных модусов, «ситуацию восприятия», когнитивные модусы ограничивают количество компонентов «сцены» и способы их взаимодействия.

Выбор способов пространственного и временного ориентирования означает не только выполнение процедуры «связывания» компонентов «сцены» в единый когнитивный «контур», но и формирование прагматической ситуации общения, так как способы пространственного и временного ориентирования участвуют в процессе «профилирования» ситуации высказывания, определяя тем самым положение адресанта и адресата по отношению к описываемым событиям. В предлагаемой нами программе исследования деятельностнэя перспектива субъекта восприятия, означающая выбор когнитивного перцептивного модуса, отграничивается от перспективы наблюдателя, реализующей коммуникативный модус, что часто неоправданно смешивается. Использование коммуникативного модуса наблюдателя означает отказ от коммуникативно-познавательной установки субъекта речи и принятие нормативной установки, связанной с де-центрированным миропониманием.

Дифференциация субъектных перспектив, в зависимости от выбора перцептивного и рефлексивного модусов, позволяет выделить и описать роль местоименного дейксиса в организации внутренней прагматики художественного сообщения. Роль местоименного субъекта высказывания определена участием свойственных дейксису пространственных и временных значений (точки отсчета в «пространстве говорящего») в реализации комплексных грамматикализован-

ных концептов пространства и времени в тексте повествования. Вы-деленность точки отсчета в перспективе говорящего и ее импликация в перспективе наблюдателя сохраняют значимость для процессов «профилирования» сцены повествования, в которых пространственная и временная оси системы «Оп§о» участвуют в реализации ориен-тационных концептов пространства и времени в процессах перепек-тивизации изложения.

Существование в тексте и дискурсе грамматикализованных концептов пространства и времени обусловлено тем, что референтом средств выражения пространственной и временной семантики является определенным образом организованное множество, представление которого включает совокупность квалитативных и квантитативных характеристик. В способах репрезентации пространственных и временных концептов получает отражение прагматический смысл отношений между участниками в моделируемой «ситуации общения». Системность пространственной и временной референции выделяет прагматическую заданность процессов «профилирования» ситуации изложения, т. к. в том, каким образом представлена сцена, находит отражение связь порядка вещей со способом видеть их. Просвечивающий сквозь изображение образа мира контекст общения и образующая обязательный компонент сцены ситуация восприятия, представленная пропозициональными установками в структуре высказывания, выступают в качестве обязательного условия рождения смысла.

Свойственное семантике субъекта «движение модусов» определено двойственным структурированием высказывания, в котором возможно выделение структуры действия и структуры коммуникации. Разграничение планов организации повествования позволяет проследить условия и возможности реализации другой дискурсивной функции системы ориентации субъекта —регулятивной. Реализация регулятивной функции дейктической системы ориентации связана с организацией высказываний в определенную последовательность, в итоге чего формируется «структура понимания», составляющая, по нашему мнению, основное содержание художественного сообщения.

Выделенные в ходе исследования дискурсивные функции дейкти-ческого знака, конститутивная и регулятивная, обозначают области его функционального определения. Конститутивная функция свидетельствует о роли системы ориентации субъекта в процессе синтеза-перехода, в итоге которого создается когнитивный контур сцены по-

вествования; служа репрезентации когнитивной сцены, регулятивная функция получает реализацию в процессе формирования онтологической структуры деятельности. Дискурсивные процессы позволяют наблюдать избирательность языковой деятельности и способы превращения аффективного использования языка в средство познания. В процессе пользования языком формируется и передается не случайная, а отражающая процесс формирования человеческого опыта информация.

Функционирование системы ориентации в процессе определения когнитивного «контура» повествования определено ее параметрической семантикой, т.е. способностью, оставаясь неизменной, постоянно изменяться, что означает постоянство формы и изменчивость содержания (в чем находит выделенная в парадоксе Балли особенность языка—способность оставаться неизменным, постоянно изменяясь). В процессе конституирования сцены проявляется процессуалыюсть языкового (грамматического) значения, свидетельствующая о его детерминированности контекстом деятельности. Отражение в «прозрачной» и «призматической» местоименной семантике выбора способов представления онтологических объектов позволяет рассматривать их использование в качестве прагматических переменных как процесс определения основных параметров создающейся в повествовании ментальной модели действительности (возможного мира).

Референционная динамика языкового контекста свидетельствует об определяющем дискурсивные процессы явлении, получающем в реализуемой нами программе исследования определение категориального синтеза. Возможность передачи когнитивных и коммуникативных модусных значений с помощью различных средств репрезентации онтологических объектов повествовательного дискурса свидетельствует об исключительной роли отношений компенсации в процессах перспективизации.

Исследованию семантических процессов, определяющих реализацию регулятивной функции системы ориентации субъектов, посвящена четвертая глава под названием «Реализация иллокутивного потенциала системы Origo в субъектной динамике повествования». Реализация персональной координаты знака «Origo» в последовательности высказываний служит определению структуры понимания, что необходимо для адекватной интерпретации смысла сообщения в условиях литературной коммуникации.

В способе связывания между собой обеих структур коммуникативного события — деятельности и коммуникации — осуществляется процесс конструирования мира, не являющийся воспроизводством действительных связей, но преобразующий их. Исследование трансформаций семантической формулы субъекта высказывания как процесса формирования отражательной семантики этого «пустого» знака (Бенвенист) под воздействием контекстных связей отражает адаптивность и процессуальность дейктической семантики, находящие выражение в явлении процессуальной кумуляции (накопление элементарных смыслов в единой форме). Фактором, определяющим изменение семантики местоименного субъекта высказывания, является «игра интенций» речевых субъектов, в динамике модусов находит отражение интенциональная структура сообщения.

Описание трансформаций субъектной семантики с помощью формулы, включающей значения субъекта высказывания, позволяет перейти от описания «вертикальных» субъектных связей к связям горизонтальным, в которых находят отражение мотивационные и рецептивные стратегии речевых субъектов. Чередование деятельностных и коммуникативных перспектив в семантической формуле субъекта высказывания демонстрирует ассонанс и диссонанс модусов, свойственных прагматической «матрице» дискурса. Вариации семантических формул субъекта высказывания отражают изменение условий интеракции для ее участников.

Исследование референционной семантики субъекта высказывания свидетельствует о возможности и необходимости разработки принципов операционального анализа, ориентированного на изучение синтагматических связей высказываний в их последовательности, представляющей дискурс. Особенность операционального анализа заключается в том, что создаваемые в его процессе модели располагаются на среднем уровне абстракции, представляя собой обобщение закономерностей, свойственных актам употребления символических знаков в определенных коммуникативных практиках. Операциональный анализ в предлагаемой нами интерпретации представляет собой исследование семантических трансформаций связанных между собой в последовательности дискурса субъектных форм, в которых находит отражение динамика коммуникативно-познавательных установок (типов коммуникативного взаимодействия).

Исследование процессов перспективизации, связанных с различными коммуникативно-познавательными установками, и роли средств индексальности в их реализации позволило вывести определенные «принципы упорядоченности», управляющие вербальным поведением в литературной практике и получающие представление в качестве моделей интеракции.

Выделенные в итоге исследования матричные модели, в которых получает представление онтологическая структура коммуникативно-познавательной деятельности, целесообразно свести в две основные группы:

а) организованные коммуникативной перспективой субъекта речи и представляющие стратегический способ действования;

б) организованные коммуникативной перспективой наблюдателя и отражающие кооперативный тип коммуникативного взаимодействия.

В первой группе нами выделены комбинации коммуникативной перспективы субъекта речи с перспективами деятеля, субъекта восприятия и субъекта рефлексии: 1) |&р + 8Иапё]; 2) |&р + Srez]; 3) |&р + Srefj. Вторая группа включает комбинации перспективы наблюдателя с перспективами деятеля, субъекта восприятия и рефлексии: 1) ^ЬеоЬ + Shand]; 2) ^ЬеоЬ + Srez]; 3) ^ЬеоЬ + Sref].

Выделенные в ходе анализа матричные модели используют для реализации определенным образом организованные языковые контексты. Модель [Ssp + Shand], в которой перспектива субъекта речи взаимодействует с перспективой деятеля, может рассматриваться как поиск своего рода компромисса между устной и письменной коммуникацией, т. к. именно такая модель положена в основу устной «ситуации рассказывания», однако эта модель обладает ограниченными возможностями в связи с тем, что ее когнитивной базой является индивидуальная ситуационная модель, ограничивающая взаимодействие «пространством говорящего». В нарративной интеракции обозначенная модель реализуется в семантическом отношении «рассказчик-персонаж», оба полюса могут быть либо идентичны, либо различаться, что увеличивает возможности моделировки событий и характеров.

В модели + Shand] преобладает коммуникативная установка, а познавательная установка не получает экспликации, т. к. деятель-ностная перспектива, связанная с субъектом диктума, выдвигает на

передний план событийную структуру, нейтрализуя тем самым «ситуацию восприятия». С последней моделью связаны определенные сложности в ее интерпретации, т. к. нейтрализация когнитивного модуса не сопровождается изменением коммуникативного модуса, и право голоса обретает персонаж (субъект сообщаемого факта), что перемещает процесс «самофикционализации» в плоскость нарратор-ской коммуникации. В реализации этой модели интеракции участвуют средства, получившие определение как «знаки нарративности» — эпический претерит, утрачивающий свое временное значение в подобных контекстах и получающий возможность сочетаться с наречиями с актуальной временной семантикой (что свидетельствует о различии механизмов контекстуализации коммуникативных и деятель-ностных перспектив). Личное местоимение Я в подобных контекстах прочитывается как лишенное субъектной семантики и идентичное местоимению Он.

Субъектная перспектива говорящего предполагает использование настоящего времени и персональной координаты Я, деятель может получить экспликацию через различные семантические типы предикатов. Реализация выделенной модели предполагает ее использование в повествовательном плане «истории», что отвечает канонической «ситуации рассказывания» не только в письменной, но и в устной коммуникации. Переход от одной субъектной перспективы к другой маркируется сменой форм времени и наклонения при неизменности процессуальной формы субъекта Я, что обеспечивает связь событийной структуры и ситуации общения. Специфика модели заключается, как можно видеть, в отсутствии репрезентации «ситуации восприятия».

Модель |&р + Srez] переносит акцент на восприятие событий и их характеризацию. В процессе ее реализации предполагается использование актуального временного и пространственного модусов, в которых время и место событий совпадают с временем и местом их восприятия. Выбор субъекта восприятия предполагает использование эмотивной лексики и глаголов с перцептивной семантикой. Определенная статичность и описательность, свойственные ситуации восприятия, не исключают динамики описания, привносимой движением сознания субъекта, его внутренним взаимодействием с описываемыми событиями, находящими отражение в оценке и коннотациях. Данная модель выделяет связь положения дел, представленного когнитивно-семантическими моделями, полем референции и событий-

ной структурой, с воспринимающим сознанием. Момент сознательности, свойственный этой модели, превращает ее в наиболее частотную в обследованном корпусе текстов. Причиной этого служит, возможно, ее акцентированная субъективность, делающая возможным сопереживание и взаимопонимание. Модель с актуализованной ситуацией восприятия используется как в дискурсе, так и в настоящем персонажа. Актуальный статус обоих субъектов находит выражение в контексте, создаваемом с участием настоящего времени, дейктиче-ских приставок и изъявительного наклонения. Включение «ситуации восприятия» в план «истории» сопровождается использованием «знаков нарративности» (претерита) и нейтрализацией перцептивного модуса. Реализация обозначенной модели связана с преимущественным участием пространственной координаты системы «Origo» в процессах категориального синтеза, имеющих целью реализацию ориен-тационного концепта пространства.

Модель + 8ге1] предполагает использование контекстов, организованных временными формами регистра «обсуждаемого мира»; пространственных контекстов, организованных эгоцентрической пространственной перспективой и эпистемической перспективой. В ней дистанция между «историей» и дискурсом становится непреодолимой. Внешнее по отношению к событиям положение рефлектора отдаляет его от событий и создает ту степень свободы, которая позволяет двигаться внутри событий и предвидеть их. Участие адресата в нарративной интеракции в значительной степени определяется занимаемой им позицией наблюдателя, поэтому позиция рефлектора более других подходит для процессов «самофикционализации». Реализации рефлексивного модуса служат временные формы, система синтаксических наклонений и местоименные формы субъекта.

Отсутствие межличностной интеракции в условиях литературной практики предъявляет определенные требования к целостности сообщения, содержание которого составляет «субъективный образ объективного мира», реакция адресата на него может быть только целостной. Опосредованность взаимоотношений между со-субъектами общения смысловой моделью действительности порождает феномен многомоментности смысла нарратива, получающий наиболее полную репрезентацию в рефлексивных моделях интеракции.

Следующую группу моделей интеракции образуют поведенческие образцы, выработанные специально для дистанцированной комму-

никации, развитие которых открывает новые возможности литературной игры. Выделенная в процессе анализа базовая модель нарративной интеракции создается перспективой наблюдателя, отличающей структуру общения в условиях литературной коммуникации от ситуации непосредственного взаимодействия. Импликация источника коммуникативной перспективы формирует базовую локутивную позицию (повествование), которой свойственна преимущественно когнитивная ориентация, а коммуникативный модус свидетельствует об использовании системной перспективы, основными средствами реализации которой является не система «Origo», а развитая система личных местоимений. В этой группе моделей нейтрализована коммуникативная перспектива субъекта речи, о чем свидетельствует смена эгоцентрического субъекта другими местоименными процессуальными формами.

Роль перспективы наблюдателя заключается в том, что она уравнивает партнеров по коммуникации в их правах, предлагая им вместо противостояния, свойственного естественному общению, где оба участника конкурируют в борьбе за право взять слово, «встречу двух сознаний» (Бахтин). Развитие вербально-логического мышления и появление дискурсивных форм предполагают подобное отождествление, при котором предикаты, пропозициональные установки и языковые категории, подчиняясь стратегиям речевого субъекта, соорга-низуются вокруг «центров кристаллизации», созданных субъектами высказывания как основной системообразующей категорией дискурса. При выборе локутивной позиции наблюдателя утрачивается единый центр ориентации, что заставляет включить в процесс управления коммуникативным взаимодействием дополнительные прагматические и языковые механизмы регулирования дискурсивных процессов.

Спецификой повествования можно считать, основываясь на сделанных наблюдениях, выводимость референциальной системы изложения (диспозиции объектов) непосредственно из моделируемого коммуникативного контекста. Моделируем ость контекста определяет в условиях нарративной интеракции предназначение референтной системы, ориентированной не на истинность в логическом смысле слова, а на то ее понимание, которое предлагает Ю.Хабермас, при котором истина «корреспондируется» участниками общения друг другу в целях достижения согласия. Возможность согласия предпо-

лагает наличие определенной системы отсчета, позволяющей участникам коммуникации прийти к общему мнению. Оптимальная для взаимодействия перспектива наблюдателя связана с децентрирован-ной и тем самым объективированной («мировой») установкой, предполагающей выход на уровень аргументации, приемлемой для обоих участников и отражающей уже не индивидуальный, а социальный опыт и связи действительности.

Модель |^ЬеоЬ + Shand] отвечает основным условиям рефлексивной ситуации общения, в которых выбирается объективированная установка, позволяющая представить события как не зависимые от воли творца. Базисные модели литературной коммуникации — эгоцентрическая (стратегическая) и интерактивная — различаются способами представления источника информации. Эгоцентрическая модель, реализующая стратегическое и ориентированное на понимание действие, в комплексной структуре общения представляет собой более элементарную форму в отличие от интерактивной модели, направленной на организацию кооперативного взаимодействия участников общения. Очевидно, что дискурсивная коммуникативная модель имеет в основе отказ субъекта от собственной позиции в пользу социально значимого и связанного с нормами интеракции системного понимания явлений. Подобное положение дел характерно для литературной дискурсии, что получает косвенное подтверждение в тезисе М.М. Бахтина о том, что эстетическое событие предполагает «конститутивное отношение одного сознания к другому».

Модель |^ЬеоЬ + Shand] свойственна типу интеракции, идеально приспособленному для взаимодействия разделенных пространством и временем участников общения, т. к. при этом обе стороны, участвующие в общении, равноудалены от событий и оценивают их, исходя из ценностных ориентации. Стремление воспроизвести максимально объективированную картину происходящего диктует необходимость избегать оценок и суждений и придерживаться, в первую очередь, детального описания «положения дел». Использование данной модели интеракции связано с заменой эгоцентрического субъекта на обозначение деятеля как объекта описания, благодаря чему на передний план выступает событийная структура с агенсом как центром. Процессуальной формой для субъекта диктума в этом случае становится местоимение третьего лица, основное для информационной структуры повествования. Включение в обозначенную модель модусов, в

первую очередь, коммуникативного, связанного с перспективой наблюдателя, совершается по линии пространственной и временной спецификации преимущественно с помощью дейктических средств или средств с дейктической функцией.

Местоимение третьего лица как условный знак, позволяющий автору представить действительность в соответствии со своими интенциями, превращает повествование в акт человеческого поведения, оно дает участникам коммуникативного диалога, по образному выражению Р.Барта, «чувство безопасности». Придавая особую полноту изложению, местоимение третьего лица, выступающее как «знак нарративности», противостоит знаку «Я», который, по мысли Барта, пытается разрушить условность. Простое прошедшее (эпический претерит) выступает так же, как местоимение третьего лица, как «знак нарративности». Это глагольное время, согласно Барту, служит намерению свести действительность в точку, выделить вербальный акт в чистом виде в его ориентированности на логические связи с другими действиями и процессами и служить поддержанию «иерархии в мире фактов». Выступая как алгебраический знак, имеющий определенную функцию, простое прошедшее способно выдавать временную последовательность явлений за каузальную связь, давая начало развертыванию повествования. Р. Барт приписывает простому прошедшему искусственную природу, сравнивая его со временем мифа. Оно выступает как знак демиурга, придавая событиям устойчивость алгебраической системы, образуя канву, на которой автор «создает интенциональный узор мысли». Являясь свидетельством и опорой порядка, простое прошедшее дает возможность повествователю сводить поступки действующих лиц к выражающим их знакам.

В модели [Sbeob + Srez] определяющим становится пространственный контекст, предполагающий использование средств выражения перспективы субъекта восприятия, не связанной с субъектом речи. «Скрытое» указание содержится в семантике перцептивных глаголов, способах пространственной репрезентации «поля рецепции» и временных характеристиках событийной структуры. В ее организации находит отражение существование специальной повествовательной формы, получившей название «описание». Отсутствие или минимальная представленность оценок придает описанию характер сценического изображения, данного преимущественно в пространственном модусе. Положение наблюдателя в этой модели обозначено системой

отсчета, в которой организация событий подчинена скрытой повествовательной перспективе, направляемой стратегией наблюдателя. Языковыми средствами, чье действие преобладает в процессе реализации данной модели, являются глаголы с перцептивной семантикой и предложно-падежные группы, выступающие в качестве пространственных указаний. Отсутствие выраженной системы отсчета компенсируется большим числом семантических проекций (изоглосс), указывающих на присутствие центра ориентации.

Модель [Sbeob + Sref] реализуется в контексте авторской рефлексии, который предполагает эпистемическую перспективу (ее источник представлен либо в форме коллективного субъекта wir, либо в форме обобщенно-личного субъекта man, охватывающего все возможные типы деятеля). Временной и пространственный контексты в этом случае не ограничены только «полем референции» и событийной структурой повествования и предполагают использование «пространства и времени инобытия». Использование повествования от третьего лица свидетельствует о сужении рефлексивной установки рамками процесса моделирования персонажа, что лишает модель универсальности.

Модель [Sbeob + Sref] представляет собой наиболее «открытую» и обеспечивающую максимальную степень свободы субъектов общения форму интеракции, созданную аргументативной структурой и ориентированную на кооперацию. Использование этой формы общения позволяет приблизиться к основной цели литературной коммуникации, «решению задачи на смысл». Использование перспективы наблюдателя в сочетании с рефлексивной перспективой становится возможным благодаря системе ориентации, в которой точка Origo в этом случае становится «абсолютным» началом. Генерализация процесса рефлексии находит отражение в преобладании в репрезентациях этой модели местоимений с неопределенно-личным или безличным значением («es» или «man»).

Процессуальной формой, дающей возможность обозначенным моделям интеракции стать реальностью, становится система ориентации субъекта, способная, подобно хамелеону, бесконечно менять свой облик, следуя стратегиям автора и логике его вербального поведения, адресованной другому полюсу коммуникации. Не являясь носителем какого-то определенного значения, система ориентации субъекта отражает движение референции, подчиняющееся «игре ин-

тенций» со-субъектов общения. Формальная стабильность местоименной формы и мобильность ее семантики, позволяющие ей оптимальным образом служить выражению «пустой функции», производной от контекста употребления, определяют ее роль в референционной динамике дискурса.

Выбор модели вносит определенные ограничения в условия взаимодействия; так, выбор позиции наблюдателя определяет необходимость воспринимать повествование как целое во всей совокупности составляющих ее элементов, что делает процесс понимания и взаимопонимания наиболее «трудоемким». Перспектива наблюдателя предполагает выход за пределы авторской и читательской позиции и соотнесение мира повествования с определенной системой норм и ценностей (что предпочтительнее, скорее, для критики). Отсутствие непосредственного контакта участников общения и опосредованность отношений развитой системой коммуникативных, когнитивных и нарративных перспектив предполагают владение ими, составляющее основу дискурсивной компетенции.

Созданные чередованием коммуникативных и деятельностных перспектив повествовательные инстанции представляют собой нарративные образцы интеракции, регулирующие коммуникативно-познавательную деятельность в литературной практике. В системе повествовательных форм субъект высказывания выполняет функцию нарративного субъекта, включаясь в другую систему отношений — нарративную структуру и играя в ней роль нарратора (т.е. рассказчика или повествователя). В отличие от собственно дискурсивных, эпистемически определенных ролей, нарративные роли являются частью повествовательных технологий. Повествовательные перспективы находятся с коммуникативными и деятельностными перспективами в генеративных отношениях, свидетельствующих о возникновении нарративных инстанций из определенной комбинации деятель-ностных и коммуникативных перспектив.

Проведенное исследование процессов, определяющих характер референции субъекта высказывания и ее динамики, позволяет объяснить сложности, возникающие при определении типов нарративного субъекта и связанные с тем, что в процессе их выделения объединяются критерии разных уровней, что находит отражение в классификации повествовательных форм (так, говоря о рефлекторе, имеют в виду субъекта восприятия, находящегося в коммуникативной пози-

ции наблюдателя). Дифференциация модусной семантики и исследование процессов категориального синтеза, сопровождающего процедуру «полагания субъекта», позволяют описать отношения порождения, создающие повествовательные перспективы из комбинаций дея-тельностных и коммуникативных перспектив.

Исследование семантических механизмов дискурсии позволяет предложить возможное решение проблемы типологии повествовательных форм, связанной с нарративными субъектами. Существующие в настоящий момент сложности в их определении связаны, по нашему мнению, со смешением в их систематизации характеристик разных уровней (так, говоря, например, о рефлекторе, имеют в виду субъект восприятия в коммуникативной позиции наблюдателя). Возможность рассматривать нарративные инстанции как созданные комбинацией коммуникативных и деятельностных перспектив выделяет их производный характер и позволяет рассматривать их как нарративные образцы интеракции, управляющие вербальным поведением индивидуумов в литературной практике.

Дискурсивная перспектива анализа дает возможность увидеть в определенных категориях грамматики, представляющих универсальные модели языкового поведения, «операторы иллокуции», способные изменять перспективу мысли. Исследованные нами «знаки субъекта» выделяют системность дискурсивных процессов, находящую отражение в процессуальной семантике языковых единиц и категорий, что делает синтаксический и семантический выбор подчиненным системе стратегий, реализуемых через определенный набор и комбинацию языковых единиц и категорий. Предлагаемый подход позволяет выделить и описать избирательность языковой деятельности и способы превращения информации в коммуникацию.

Исследование семантических ситуаций и функций субъекта позволило выявить существование в системе языка языковых структур, предназначенных для осуществления интеракции. Система ориентации представляет собой один из таких операциональных знаков, который благодаря своим семантическим и функциональным особенностям, «пустоте семантики», свободе от референтной соотнесенности и высокой степени синтаксической свободы, позволяющей ему служить обозначению субъектов в различных перспективах, готов для употребления в конкретной ситуации общения. Коммуникативная предназначенность дейктического знака и его внутренняя системность

позволяют ему создавать функциональное единство речи, участвуя в конституировании «сцены» изложения и регулировании процесса понимания.

Исследование системы ориентации обнаруживает область языковой деятельности, в которой отчетливо проявляют себя моменты свободы и подчинения субъекта говорения системным законам, регламентирующим вербальное поведение в определенных дискурсивных практиках. Система ориентации позволяет субъекту говорения выбрать ту степень свободы, которая допускает существование в системе субъектных перспектив дискурса множества «возможных миров» и обусловливает появление новых ментальных моделей действительности.

Итогом исследования является выделение норм организации процесса повествования, создаваемых системными связями между актом высказывания, коммуникативным контекстом и когнитивным «контуром» изложения. «Матрица», образованная субъектными позициями, служит организации коммуникативного диалога, связывающего между собой автора, героя и читателя и создающего возможность рождения смысла в процессе его декодирования. Вне этой подвижной формы организации языковых действий, используемой автором для структурирования сообщения, не существует пути к пониманию прагматики литературного дискурса, которая отражает особое качество поэтического бытия — способность быть языком, «создающим мысль в процессе актуализации» (Гиро 1980: 59).

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих работах:

Монографические издания

1. Данилова, Н.К. «Знаки субъекта» в дискурсе [Текст]: монография / Н.К. Данилова. Самара: Изд-во СамГУ, 2001.- 224 с. (12 п.л.).

Учебно-методические издания

2. Данилова, Н.К. Лингвистика текста [Текст]: учеб. пособие / Н.К. Данилова. — Куйбышев: КГУ, 1983. — 75 с. (4,5 п.л.).

3. Данилова, Н.К. Планы и материалы для семинарских занятий по стилистике [Текст] / Н.К. Данилова. — Самара: Изд-во СамГУ, 1997. —21 с. (1,4п.л.).

Статьи

4. Данилова, Н.К. Некоторые особенности композиции и семантики абсолютного зачина [Текст] / Н.К. Данилова // Системное описание лингвистических явлений германских языков: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1980. — С. 70—85 (0,5 п.л.).

5. Данилова, Н.К. Структурно-семантические типы абсолютных зачинов в жанре короткого рассказа [Текст] / Н.К. Данилова, Г.К. Махмутова // Системное описание лингвистических явлений германских языков: сб. науч.ст. — Куйбышев: КГУ, 1980. — С. 173—180 (0,5 п.л./0,3 п.л.).

6. Данилова, Н.К. Функционально-семантическая характеристика абсолютных зачинов в жанре короткого рассказа [Текст] / Н.К. Данилова // ИНИОН. Новая советская литература по общественным наукам. Языкознание. — М., 1980. — № 3. — 17 с. (1,0 п.л.).

7. Данилова, Н.К. Взаимодействие различных типов коннекторов в художественном тексте [Текст] / Н.К. Данилова // ИНИОН. Новая советская литература по общественным наукам. Языкознание. — М., 1984. — №7. — 34с.(2 п.л.).

8. Данилова, Н.К. Способы введения именной координаты в абсолютных зачинах коротких рассказов [Текст] / Н.К. Данилова // Проблемы сверхфразовых единств: сб. науч. ст.—Уфа: БГУ, 1982. — С. 24—29 (0,5 п.л.).

9. Данилова, Н.К. Пространственная координация художественного текста [Текст] / Н.К. Данилова // Коммуникативно-функциональное исследование языковых явлений: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1983. — С. 73—80(0,5 п.л.).

10. Данилова, Н.К. Номинативная организация в жанре интервью [Текст] / Н.К. Данилова // Лингвистическое исследование разговорной речи (на материале германских языков): сб. науч.ст. — Куйбышев: КГУ, 1984. — С. 62-67 (0,5 п.л.).

11. Данилова, Н.К. Семантические и структурные процессы кон-нексии в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Вопросы семантики и стиля: сб. науч. ст. — Уфа: БГУ, 1985. — С. 77—84 (0,5 п.л.).

12. Данилова, Н.К. О временной координационной системе художественного текста [Текст] / Н.К. Данилова // Системные характеристики лингвистических единиц разных уровней: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1985. — С. 25-35 (0,7 п.л.).

13. Данилова, Н.К. Особенности заполнения инициальной позиции в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Функции языковых единиц в тексте: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1986. — С. 38—44 (0,5 п.л.).

14. Данилова, Н.К. Отношения эквивалентности между заголовком и текстом [Текст] / Н.К. Данилова // Вопросы семантики языковых единиц: сб. науч. ст. — Уфа: БГУ, 1986. — С. 78—85 (0,5 п.л.).

15. Данилова, Н.К. Системная организация номинативного плана текста [Текст] / Н.К. Данилова // Системность реализации языковых единиц различных уровней: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1987. — С. 39—44(0,5 п.л.).

16. Данилова, Н.К. Предметно-пространственная референция текста [Текст] / Н.К. Данилова // Семантика и синтаксис текста: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1988. — С. 41—45 (0,5 п.л.).

17. Данилова, Н.К. Прагматическая функция дейксиса в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Функционально-семантические аспекты языковых явлений: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1989. — С. 16— 21(0,5 п.л.).

18. Данилова, Н.К. Прагматические импликации художественного текста [Текст] / Н.К. Данилова // Коммуникативно-прагматические функции языковых единиц: сб. науч. ст. — Куйбышев: КГУ, 1990. — С. 23-29 (0,5 п.л.).

19. Данилова, Н.К. О нелинейных грамматических связях в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Системные связи в лексике и грамматике: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1991. — С. 119—123 (0,4 п.л.).

20. Данилова, Н.К. Функциональное взаимодействие текстовых начал [Текст] / Н.К. Данилова // Функциональный аспект единиц языка: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1992. — С. 18—21 (0,5 п.л.).

21. Данилова, Н.К. Семантическое пространство текста [Текст] / Н.К. Данилова // Семантические и прагматические аспекты коммуникации: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1993. — С.79—83 (0,5 п.л.).

22. Данилова, Н.К. Изменение стилистической нормы немецкого языка [Текст] / Н.К. Данилова, А.И. Волокитина, СИ. Дубинин // Типы и содержание авторских программ по немецкому языку: материалы науч.-практ.конф.—СПб.: СПГУ, 1994, — С. 77—83(0,5 п.л.).

23. Данилова, Н.К. Прагматика и семантика художественного текста [Текст] / Н.К. Данилова // Языковые процессы в различных типах текста: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1994. — С. 39—42 (0,5 п.л.).

24. Данилова, Н.К. Варианты стратегий в начальных ситуациях коротких рассказов [Текст] / Н.К. Данилова // Проблемы вариативности в германских языках: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1995. — С. 38-42 (0,5 п.л.).

25. Данилова, Н.К. Уровни смысла художественного текста [Текст] / Н.К. Данилова // Тенденции развития в лексике и синтаксисе германских языков: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1997. — С. 108—112 (0,4 п.л.).

26. Данилова, Н.К. Текст в диалоге культур [Текст] / Н.К. Данилова // Семантика и прагматика языка в диалоге культур: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 1998. — С. 67—71 (0,4 п.л.).

27. Данилова, Н.К. Диалогическая природа текстовой семантики [Текст] / Н.К. Данилова // Русско-немецкие культурные связи: история и современность: материалы докл. междунар. науч.-практ. конф. — Самара: СамГПУ, 1998. — С. 79—81 (0,4 п.л.).

28. Данилова, Н.К. Природа художественного знака [Текст] / Н.К. Данилова // Язык и культура: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ,

1999. — С. 97—101 (0,5 п.л.).

29. Данилова, Н.К. Семантические и прагматические стратегии в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Когнитивные аспекты изучения языковых явлений в германских языках: сб. науч. ст. — Самара: СамГУ,

2000. — С. 31—36 (0,5 п.л.).

30. Данилова, Н.К. Операциональный подход к моделированию текста [Текст] / Н.К. Данилова // Вестн. Самар. гос. ун-та. Гуманитарный выпуск. — 2000. — № 3 (17). — С. 135—145 (0,7 п.л.).

31. Данилова, Н.К. Система ориентации в нарративном тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Прагматика форм речевого общения: сб. науч. ст. — Самара, СамГУ, 2001. — С. 114—122 (0,5 п.л.).

32. Данилова, Н.К. Стратегический и операционный подходы в текстовом моделировании [Текст] / Н.К. Данилова // Текст-2000: теория и практика: материалы Всерос. науч. конф. — Ижевск, 2001. — С. 87—89 (0,4 п.л.).

33. Данилова, Н.К. Сфера ориентации в нарративном тексте [Текст]: материалы / Н.К. Данилова // Пространство и время в языке: тез. и материалы междунар. науч. конф. — Самара: СамГПУ, 2001. — Ч. 1. — С.49—52(0,4 п.л.).

34. Данилова, Н.К. Субъектные позиции повествовательного дискурса [Текст] / Н.К. Данилова // Восприятие, информация, интерпрета-

ция: сб. докл. междунар. науч. конф. — М.: РосНОУ, 2002. — С. 124—138 (0,9 п.л.).

35. Данилова, Н.К. Диалогичность и интенциональность дискурса [Текст] / Н.К. Данилова // Коммуникация в диалоге культур. — Самара: СамГУ, 2002. — С. 72—80 (0,6 п.л.).

36. Данилова, Н.К. Регуляторы интенциональности в акте рассказывания (Текст] / Н.К. Данилова // Известия Самарского научного центра РАН. Спец. вып. «Актуальные проблемы гуманитарных наук». — Самара, 2002. — С. 214-224 (0,6 п.л.).

37. Данилова, Н.К. Семантика субъекта повествовательного высказывания [Текст] / Н.К. Данилова // Известия Самарского научного центра РАН. Спец. вып. «Актуальные проблемы гуманитарных наук». — Самара, 2003. — С. 198—212 (0,9 п.л.).

38. Данилова, Н.К. Векторный рисунок смысла [Текст] / Н.К. Да-нилова//Аспекты становления и функционирования германских языков: междунар. сб. науч. ст. — Самара, 2003. — С. 166—175 (0,7 п.л.).

39. Данилова, Н.К. Эффект кумуляции в дискурсивных процессах [Текст] / Н.К. Данилова //Язык и транснациональные проблемы: материалы междунар. конф. — М.—Тамбов: РАН РФ, 2004. — С. 486— 493 (0,6 п.л.).

40. Данилова, Н.К. «Сцена» и «модальности локализации» [Текст] / Н.К. Данилова // Слово, высказывание, дискурс : сб. науч. ст. — Самара: СамГУ, 2004. — С. 42-48 (0,5.п.л.).

41. Данилова, Н.К. Способы «профилирования» ситуации рассказывания [Текст] / Н.К. Данилова // Материалы межвузовской конференции. — Самара: СамГПУ, 2004. — С.27—32 (0,4 п.л.).

42. Данилова, Н.К. Языковые модели нарративной интеракции [Текст]/ Н.К. Данилова // Известия Самарского научного центра РАН. Спец. вып. «Актуальные проблемы гуманитарных наук». — Самара, 2004. — С. 136—146 (0,8 п.л.).

Тезисы

43. Данилова, Н.К. Социокультурный аспект текста [Текст] / Н.К. Данилова, Г.А Серебрякова // Культура. Творчество. Человек: всерос. респ. конф. — Самара: СамАК, 1991. — Ч. 1. — С. 84—85 (0,3 п.л. / 0,2 п.л.).

44. Данилова, Н.К. Семантические стратегии в тексте [Текст] / Н.К. Данилова // Язык в мультикультурном мире: тез. и материалы междунар. конф. — Самара: СамГПУ, 1999. — С. 235—236 (0,2 п.л.).

45. Данилова, Н.К. Системность пространственно-временного указания в дискурсе [Текст] / Н.К. Данилова // Язык в пространстве и времени: тез. междунар. конф. — Самара: СамГПУ, 2002. — С. 137— 141 (0,4 п.л.)-

46. Данилова, Н.К. Субъект высказывания и модусная семантика [Текст] / Н.К. Данилова // Германистика: состояние и перспективы: тез. междунар. конф., посвящ. памяти О.И. Москальской. — М.: МГЛ У, 2004 — С. 31— 33(0,4 п.л.).

ДАНИЛОВА Нина Константиновна

РЕФЕРЕНЦИОННАЯ ДИНАМИКА ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОГО ДИСКУРСА

Автореферат

Подписано к печати 24.05.2005 г. Формат 60x84/16. Печать офс. Бум. офс. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 2,2. Уч.-изд. л. 2,5. Тираж 120 экз. Заказ 334

ВГПУ. Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр. им. В.И.Ленина, 27

390

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Данилова, Нина Константиновна

Введение.

Глава 1. Структура литературной коммуникации и повествовательный дискурс.

1.1. «Ситуация рассказывания» в устной коммуникации.

1.2. Ситуация рассказывания» в письменной коммуникации.

1.3. Перспективная структура литературной коммуникации.

1.4. Дискурсивная форма повествования.

1.5. Формы повествования и «нарративный субъект».

Выводы по главе 1.

Глава 2. Референция высказывания и дискурса.

2.1. «Значение высказывания» и фактор субъекта.

2.2. Модусная семантика и «возможный мир».

2.3. Субъект высказывания и «феномен полисубъектности».

2.4. «Субъектная перспектива» и регистры общения.

2.5. Субъект высказывания и стратегии дискурса.

2.6. Субъект высказывания и «прагматическая матрица» дискурса.

Выводы по главе 2.

Глава 3. Реализация иллокутивного потенциала системы Origo в пространственной и временной динамике повествовательного дискурса.

3.1. «Когнитивная сцена» повествования.

3.2. Вербальное поведение индивидуумов в литературной практике.

3.3. Конститутивная функция системы ориентации субъекта.

3.4. Регулятивная функция системы ориентации субъекта.

3.5. Ментальные и языковые репрезентации пространства.

3.6. Способы пространственного ориентирования в «ситуации рассказывания».

3.7. Ментальные и языковые репрезентации категории времени

3.8. Способы временного ориентирования 223 в «ситуации рассказывания».

3.9. Пространственно-временная спецификация (Raumzeit) «сцены».

Выводы по главе 3.

Глава 4. Реализация иллокутивного потенциала системы Origo в субъектной динамике дискурса.

4.1. Семантическая формула субъекта повествовательного высказывания.

4.2. Взаимоотношение субъектных и повествовательных перспектив в нарративе.

4.3. «Чередование субъектов речи» (Sprecherwechsel) в повествовательном дискурсе.

4.4. Способы организации художественного сообщения («структуры понимания»).

4.5. Матричные модели нарративной интеракции.

Выводы по главе 4.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Данилова, Нина Константиновна

Предлагаемое исследование посвящено изучению распределения функций субъектных выражений, с помощью которого реализуются стратегии развертывания повествовательного дискурса, коммуникативной формы повествования. Используя эту форму повествования, автор вступает в диалог с читателем, а через него с обществом. Идеология исследования определена пониманием дис-курсии как рефлексивной, социально обусловленной (интерактивной) и кооперативной деятельности общения, способы осуществления которой сформированы системой языка.

Современная наука о языке обращается к сравнительно новому для себя объекту исследования - вербальному поведению индивидуумов в различных коммуникативных практиках, в котором находит проявление активность социальных субъектов, использующих язык в процессах познания и общения. Целенаправленная практика и языковая коммуникация получают описание как процесс создания определенных объектов в итоге действий, осуществляемых в языке и повседневной жизни. Понимание процесса общения как познавательной деятельности, в которой участвуют как отдельные индивидуумы, так и все общество в целом, предполагает выполнение ряда ментальных действий, обеспечивающих ее успех. В их число входит представление, воспоминание, рефлексия относительно собственного положения, выбор оптимального решения и способа его экспликации. Создаваемые в процессе общения тексты становятся свидетельством выбора, принятия решения и процессов комбинирования, в ходе которых формируется прагматический смысл отношений между коммуникативными субъектами [Habermas 1984:110].

Признание предметом лингвистики не только автономной системы языка, подчиняющейся своим внутренним законам, но и деятельности индивидуумов, использующих язык, отражается в понимании процесса создания текста как коммуникативного языкового действия, а его восприятия - как прагматического акта [Heinemann М., Heinemann W. 2002:83]. Единство обеих сторон события общения обеспечивается тем, что интегрированная в текст деятельность подчиняется принципам, сохраняющим свою действенность и для адресата. В ходе исследования дискурса как интеракционального действия в фокусе оказывается сложный способ структурирования высказывания, обладающий значимостью для определенного социума. Дискурсивные действия исследуются как органическая часть глобального социального взаимодействия людей, интеракция выступает как основная коммуникативная единица, в составе которой реализуется единство «отражения - коммуникации» [Щедровицкий 1997:465].

Одновременно с признанием интерактивной природы языковой деятельности дискурсивный анализ выделяет ее связь с говорящим субъектом. В растущем интересе к проблемам субъективности находит отражение свойственное современной науке движение от лингвистики имманентной ориентации, целью которой является моделирование языка как самодостаточной системы инвариантных единиц, к изучению языка в широком антропологическом контексте [Арутюнова, Падучева 1985:4-5]. В контексте антропологического направления утверждается новый объект языкознания - говорящий субъект в активной дея-тельностной позиции [Постовалова 1995:367].

Сменяющая логоцентрическую концепцию языка, которая базируется на представлении о существовании правил языковой и прагматической компетенции участников общения, динамическая (деятельностная) концепция отказывается от признания порядка, стоящего за употреблением языка, видя в самой языковой деятельности способ его достижения. Современное понимание языка «возвращает языку права создавать порядок, а не отражать его» [Kramer 2002:109].

Радикальные изменения, происходящие в современном «климате мнений», касаются отношений между практикой языка и его регулятивной инстанцией и затрагивают вопросы влияния языкового употребления на языковые нормы. Признание исключительной роли практики изменяет представление об иерархических отношениях между системой и употреблением языка, на смену которым приходит категориальная модель, предполагающая наличие прототипов и конкретных вербальных реализаций [Heinemann М., HeinemannW. 2002]. В дискурсивной перспективе утверждается понимание в качестве цели языковой деятельности поиск оптимальных путей решения коммуникативных задач в определенных поведенческих контекстах.

Основным принципом, управляющим практической языковой деятельностью, признается принцип кооперации, консенсуса, способствующего пониманию и взаимопониманию участников общения. В современной научной парадигме, развиваемой когнитивной прагматикой, герменевтикой, лингвистикой и поэтикой, эпистемический приоритет приписывается сообществу людей, сотрудничающих и говорящих друг с другом.

Формирующийся в современной научной парадигме комплексный подход к исследованию коммуникативных практик объединяет методы исследования коммуникации, предлагаемые структурной и порождающей лингвистикой, когнитивной психологией, прагматикой и микросоциологией. Глубинные генетические и исторические связи объединяют разные направления исследования языковых практик: от теории речевых актов (Дж.Остин, Дж.Р. Серль, Д.Вундерлих), логико-прагматической теории коммуникации (Г.П. Грайс, С. Левинсон, Дж. Лич), конверсационного анализа (Г. Сакс, Э. Щеглов, И. Шви-талла, У. Квастгофф и др.), критического дискурс-анализа (Р. Фэйрклау, Р. Во-дак, Т. ван Дейк) и интерактивной социолингвистики (Э. Гоффман), до когнитивных и психолингвистических моделей обработки дискурса (Т. ван Дейк, В. Кинч) (см. аналитический обзор дискурсивных исследований в [Макаров 2003:92]). Вследствие этого предметная область дискурсивного анализа становится необозримо широкой, что позволяет определить данное направление исследования как междисциплинарную область знания, в разработке которой участвуют литературоведы, социологи, психологи, этнографы, стилисты и философы [ЛЭС 1991:137].

Сближение лингвистики в гуманитарном развитии с другими филологическими науками расширяет ее границы, формируя современные установки в научном познании, экспансионизм, антропоцентризм, функционализм или неофункционализм, и экспланаторность. В современной лингвистике формируется новая интегральная парадигма знания, функциональная по своей направленности, конструктивная по духу и диктующая выход за пределы жестко формализованной концепции языка в область общественных практик, или дискурсов [Кубрякова 1995:228].

Предпринимаемое нами исследование, ставящее перед собой цель исследования «принципов упорядоченности», управляющих вербальным поведением в практике литературы, вписывается в актуальную парадигму когнитивно-дискурсивного анализа, в рамках которого целенаправленная практика и языковая коммуникация получают описание как процесс создания определенных объектов в итоге действий, осуществляемых в языке и повседневной жизни. В основу когнитивно-дискурсивного подхода положена идея познания, опосредованного языковым выражением, соотнесенного с действием и выделяющего взаимосвязь повседневной практики и коммуникации [Кубрякова 2004:520].

Дискурс исследуется в когнитивно-дискурсивной парадигме не как последовательность речевых актов, а как «сложная иерархия знания, в которой существенную роль играют знания о мире, мнения и установки участников общения» [Караулов, Петров 1989:8]. Творческая деятельность субъекта в этом объемном процессе, т.е. его умение связывать через «сеть референций» личный опыт с опытом социума, становится объектом внимания лингвистов, обращающихся к исследованию способности индивидуума порождать множество высказываний на основе небольшого количества исходных средств, что предполагает исследование отдельных конкретных высказываний (tokens) как репрезентантов образцов поведения (types). В этой перспективе языковые явления получают освещение как способы и модусы репрезентации, используемые в процессе «проникновения языка в мир» и «мира в язык» [Степанов 1995:44].

Особенность настоящего исследования заключается в его лингвистической ориентации, предполагающей поиск системных оснований дискурсии в законах языка. Представление о языковой практике как об определенной конфигурации синтаксических форм или связанных инференциями «актуализован-ных выражений» [Stekeler-Weithofer 2002:192] выделяет обусловленность дискурсивных процессов языком. Существование целого ряда контекстно зависимых значений, развивающихся у одной и той же символической формы, позволяет говорить о наличии определенных способов действия (Handlungsform), характерных для определенных контекстов.

Во внутренних, признаваемых всеми участниками общения конвенциях находит отражение скрытая систематичность дискурсивных процессов, позволяющая видеть в индивидуальных речевых актах необходимое для понимания единообразие. Наличие во множестве индивидуальных актов элементов абстракции, общих для всех употреблений - грамматикализации и упорядоченности индивидуального языкового поведения, ставит вопрос об определяющей дискурсию системной институциональности - связи между коммуникативным и языковым поведением индивидуума [Мауро 2000:139].

Многоаспектность и объемность феномена дискурсии имеет следствием развитие прагмалингвистического, социолингвистического, лингвокультуроло-гического и лингвистического направлений дискурсивного анализа, широко представленных в современной отечественной лингвистике [Баранов 1993; Ас-тафурова 1997; Шаховский 1998; Шамне 1999; Слышкин 2000; Шейгал 2000; Воркачев 2001; Красовский 2001; Леонтович 2001; Алефиренко 2004; Карасик 2004; Кулинич 2005]. Лингвистический анализ дискурса реализует направление исследования, получающее определение в качестве «содержательного», ориентированного на исследование способов реализации категорий адресованности, образа автора, интерпретируемости, интертекстуальной ориентации [Карасик 2004:363]. Лингвистический анализ дискурса, подготовленный развитием логического анализа [Арутюнова 1999; Логический анализ 1997, 2000 и др.], когнитивной [Кубрякова 2004; Языки и транснациональные проблемы 2004] и коммуникативной лингвистики [Золотова, Онипенко, Сидорова 1998; Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста 2002], получает развитие в появившихся в последнее время работах по теории дискурса [Макаров 2003; Карасик 2004]. Свидетельством формирования теоретической базы лингвистического анализа дискурса является фундаментальное исследование Е.С.Кубряковой «Язык и знание», содержащее дискурсивную теорию частей речи [Кубрякова 2004].

Лингвистический анализ дискурса имеет источником социологически и когнитивно ориентированную теорию текста [Petofi 1980; Dressier 1972; Schmidt 1978; Dijk 1972], функциональную грамматику Хэллидея [Halliday and Hasan 1976] и «грамматику дискурса» [Givon 1990], направленную на выявление потенциальных грамматических структур, предпочтительных для определенных типов дискурсов, и на исследование условий вариативности грамматических структур в различных контекстах. В Германии истоки лингвистического дискурсивного анализа обнаруживаются в лингвистически ориентированных исследованиях текста [Schmidt 1978; Giilich, Raible, Heger 1979], источником новых идей становится проект университета Констанцы, в рамках которого Я.Петёфи создает семантико-прагматическую теорию UeSWeST - TextStruktur -WeltSTrukur [Petofi 1988]. Исследование комплексных коммуникативных событий развивается одновременно по ряду направлений и осуществляется в рамках когнитивно-прагматического анализа ван Дейка с его преимущественным вниманием к макропозициональным связям [Dijk 1980], одновременно с разработкой критериев комплексной текстуальности З.Й.Шмидта [Шмидт 1978; Schmidt 2000], синтаксисом текста В.Дресслера [Dressier 1980] и коммуникативно-функциональным анализом К.Бринкера [Brinker 1992] (подробнее в главе 1). В отечественной традиции основы содержательного и коммуникативно ориентированного анализа текстов заложены исследованиями Г.В. Колшанского,

О.И. Москальской, Е.И. Шендельс и И.Р. Гальперина [Шендельс 1985; Мос-кальская 1981; Гальперин 1981; Колшанский 1984; Каменская 1991].

Актуальность предпринимаемого в диссертации исследования вербального поведения индивидуумов в литературной практике определена не только дискуссионным характером изучаемой проблемы, связанным с представлением о «некоммуникативности» литературы, но и спецификой способов языковой репрезентации в литературе. Особенностью предлагаемого нами подхода является понимание коммуникативно-познавательной деятельности индивидуумов в литературе, исследуемой в ее центральном звене - акте рассказывания, как ин-теракционального процесса, имеющего целью понимание и взаимопонимание.

Объектом анализа в предлагаемом исследовании являются динамические стратегии дискурса, находящие проявление в корреляциях между типами коммуникативного взаимодействия и способами употребления языковых средств, предпочтительными в условиях коммуникативной практики литературы для достижения ее целей. В фокусе исследования находится осуществляемый говорящим выбор способов репрезентации ментальной модели действительности («образа мира»), получающий отражение в коммуникативной форме повествования (повествовательном дискурсе).

Предметом изучения в выбранной перспективе является референционная динамика повествовательного дискурса, обусловленная реализацией иллокутивного потенциала системы ориентации субъекта (hie et nunc речевого акта) в дискурсивных процессах. Исследование местоименного дейксиса как процессуальной формы, способной гибко реагировать на потребности общения и анализ ее семантических трансформаций в речевой динамике рассматривается нами как возможность проникновения в логику вербального поведения индивидумов в литературной практике.

Научная новизна исследования состоит в формулировании теоретико-методологических основ лингвистического анализа дискурса, выделяющих действие системных механизмов управления дискурсивными процессами, свойственных самому языку. Новое качество описания предполагает переход от процесса инвентаризации языковых форм к изучению операций, выполняемых на основе языковых структур в соответствии с намерениями коммуникативных субъектов.

Теоретическая ценность диссертации заключает в разработке подхода, позволяющего адекватно отразить динамичную природу исследуемого объекта. Динамическая модель описания создается с использованием макроаналитиче-ских процедур, что обусловлено комплексностью коммуникативного события и является результатом многофакторного анализа, отражающего действие «движущих сил» дискурсии, располагающихся в сфере языковых, коммуникативных и когнитивных процессов.

Практическая ценность исследования заключается в разработке приемов исследования повествовательного процесса, способных обогатить представление о способах протекания коммуникативно-познавательной деятельности в условиях литературного общения. Результаты проведенных наблюдений могут быть использованы в практике вузовского преподавания прагматики текста, стилистики, теории и практики перевода и межкультурной коммуникации. Предлагаемая методика анализа может быть использована для изучения других видов коммуникативных практик.

Гипотеза исследования содержит предположение о наличии в дискурсивных процессах «принципов упорядоченности», в реализации которых определяющая роль принадлежит системе личных местоимений, создающих в своем функционировании целостность коммуникативного события, что позволяет рассматривать их в качестве «операторов иллокуции». Роль системы ориентации субъекта состоит, согласно нашей гипотезе, в реализации «порождающего соединения», обеспечивающего единство действия всех факторов, участвующих в процессе конструирования мира повествования. Осуществлению этого процесса служит явление, определенное нами как категориальный синтез, описание которого составляет одну из целей предлагаемого исследования.

Целью работы является выявление обусловленных системностью языка «принципов упорядоченности», управляющих совместной рефлексивной деятельностью участников общения в коммуникативной практике литературы. Для достижения цели предполагается решить следующие конкретные задачи:

- выделить общие закономерности организации поведенческого контекста литературной коммуникации, характеризующегося «двойной репрезентативностью», т.е. наличием внешней (социальной) и внутренней (нарративной) коммуникативных систем;

- обозначить специфику коммуникативного взаимодействия, обусловленную его рефлексивным характером и сложностью перспективной структуры общения в условиях дистанцированной коммуникации;

- установить возможные «точки интеграции» между уровнями организации коммуникативного процесса в литературной практике;

- выделить уровень языковой репрезентации повествовательного дискурса (процесса «рассказывания») и определить круг факторов, влияющих на его динамику;

- описать дискурсивные функции системы ориентации субъекта, определяющие ее использование в комплексном речевом действии в качестве «оператора иллокуции»;

- обозначить условия взаимодействия местоименного дейксиса с другими средствами категории индексальности в процессе категориального синтеза, отражающего роль языка в создании объемного феномена дискурсии;

- выделить параметры описания, связывающие функционирование языковых средств в актах контекстуализации с процессами конструирования «сцены» повествования;

- выявить и описать способы определения референции местоименного субъекта высказывания и ее динамику, обусловленную интенциональной программой изложения и внутренними детерминационными связями контекста;

- обосновать возможность выделения моделей, свойственных нарративной интеракции, и описать языковые контексты, в которых они реализуются.

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

1. Специфика организации литературной коммуникации может получить представление через совокупность признаков, основными из которых являются отсутствие реальных коммуникативных субъектов, итеративность и деконтек-стуализация. Обозначенные особенности поведенческого контекста, традиционно используемые как доказательства дефектности коммуникативной ситуации литературы, могут служить свидетельствами большей сложности структу-рации коммуникативного процесса в этой дискурсивной практике.

2. Межличностная ситуация общения в литературной практике является рефлексивной ситуацией, для которой определяющей становится перспектива наблюдателя, позволяющая коммуникативному субъекту использовать в процессе понимания и интерпретации децентрированную (объективную) познавательную установку. В отличие от ситуации естественного общения участники литературного диалога используют, кроме коммуникативно-познавательной установки субъекта речи, системную установку наблюдателя, обеспечивающую высокую степень «свободы» вербального общения.

3. Литературная коммуникация представляет собой интеракционнальный процесс, в котором успех коммуникативного взаимодействия обеспечивается участием адресанта и адресата в процессе «взаимного ориентирования» (понимания и взаимопонимания) в отношении определенным образом организованного объекта, каким является конструируемый в процессе рассказывания «образ мира».

4. Процесс «рассказывания» использует для конструирования «образа мира» и отражения изменений в способе коммуникативного взаимодействия («структуре понимания») систему перспектив, основными из которых являются коммуникативные (интерактивные) и когнитивные, получающие последовательную реализацию в операционных модусах, определяющих семантику высказывания.

5. Исследование «движения модусов», характеризующих процессы пер-спективизации, позволяет представить дискурсивный уровень повествования в качестве «матрицы», в которой ячейки для функций образуют субъекты высказывания, а прагматическими переменными служат местоименные формы. Система ориентации субъекта является наиболее репрезентативной для описываемых процессов.

6. Изучение референционной семантики местоименного субъекта высказывания дает возможность продемонстрировать то, что она определяется де-терминационными связями внутри и между высказываниями. Последние свидетельствуют о преимущественно контекстуальном значении этой категории и о роли ее семантических модуляций в смысловом развертывании повествовательного дискурса. В употреблении системы ориентации субъекта находит отражение феномен «полисубъектности», свидетельствующий о способности местоименного субъекта высказывания аккумулировать субъектные значения предшествующих уровней организации.

7. В ходе исследования функций местоименной формы Origo выделяется процессуальность ее значения, позволяющая ей оптимальным образом служить целям коммуникации. Зависимость семантики местоименной формы от типа деятельности, в рамках которой она используется, является условием ее взаимодействия с другими средствами выражения индексальности в процессах категориального синтеза.

8. Исследование референционной динамики местоименных форм в зависимости от занимаемых ими позиций субъекта высказывания выделяет действие глубинных семантических механизмов управления дискурсивными процессами.

Обозначенные перспективы исследования определяют его стадии:

- этап анализа, на котором изучаются функциональные характеристики языковых механизмов дискурсии в выбранном нами интерактивном аспекте;

- этап синтеза, включающий исследование действия этих механизмов в прагматической структуре дискурса рассказывания.

В ходе исследования языковая реализация повествовательного дискурса получает интерпретацию как последовательное заполнение субъектных позиций в прагматической «матрице» с помощью местоименной процессуальной формы, которая, оставаясь внешне неизменной, постоянно (внутренне) изменяется, что позволяет видеть в ее функционировании проявление известного парадокса Балли (выделившего способность языка изменяться, оставаясь неизменным).

Для решения обозначенных задач использовались общенаучные методы: наблюдение, анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование, равно как и частные лингвистические методы: функционально-семантический, компонентный, интерпретативный и контекстуальный анализы.

В качестве постулатов исследования служат положения, разработаные в рамках следующих основных направлений: а) генетически исходный анализ дискурса Мишеля Фуко [Фуко 1994,1996]; б) социально-коммуникативный, связанный с идеями франкфуртской школы и ее основного представителя Ю.Хабермаса [Habermas 1984, Хабермас 2000]; в) когнитивно-прагматический и стратегический дискурс-анализ Т. ван Дейка [Дейк 1989]. Когнитивная прагматика имеет в качестве своего предшественника французский структурализм [Р.Барт, А.-Ж.Греймас, Ю.Кристева] и развивается в русле интерактивного подхода, теоретиком которого является Й.Хабермас. Обозначенные концепции -теория коммуникативного действия, когнитивная прагматика и теория интеракции, выступают в качестве теоретической базы настоящего исследования.

Материал исследования - интенсивная форма короткого рассказа - ограничивает исследуемую сферу поведения областью практики, в которой влияние норм естественной коммуникации представляется наиболее заметным. Характеристика жанровой формы короткого рассказа складывается из свойственного ей единства сюжетной линии, непрерывности развития содержания, четкой выделенное™ предметного плана и почти классического «единства места, времени и действия» [Bechson, Ganz 1961:203]. Умение создателя короткого рассказа отразить через «частное, каковое является объектом его наблюдений и рефлексий, то общее, что возникает на полотнах художников-реалистов», создает особое «напряжение» рассказа, не разрешающееся в рамках сюжета и выходящее заграницы повествования [Doderer 1953:14]. Корпус исследованных рассказов составили 1500 текстов.

Апробация. По теме исследования опубликовано 50 работ. Основные положения работы изложены в монографии «Знаки субъекта» в дискурсе», учебном пособии по лингвистике текста, статьях и докладах на научных конференциях: международных - «Язык в мультикультурном мире» (Самара, 1999), «Пространство и время в языке» (Самара, 2001), «Язык в пространстве и времени» (Самара, 2002), «Восприятие, информация, интерпретация» (Москва, 2002), «Язык и транснациональные проблемы» (Москва РАН, 2004), «Германистика: состояние и перспективы» (Москва, 2004); всероссийских «Культура. Творчество. Человек» (Самара, 1991), «Текст - 2000» (Ижевск, 2001); межвузовских и вузовских. Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры немецкой филологии Самарского государственного университета.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, списка библиографических источников. Программа и ход исследования обуславливают структуру работы, содержащую пять глав, введение и заключение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Референционная динамика повествовательного дискурса"

Выводы по главе 4

1. Исследование распределения функций в повествовательном дискурсе позволило выделить возможности моделирования семантики высказывания, существующие на различных уровнях его организации. Разграничение в семантике субъекта высказывания компонентов, связанных с когнитивными и коммуникативными процессами, свидетельствует о глубинных и дифференцированных механизмах управления совместной рефлексивной деятельностью субъектов, принадлежащих языку.

2. Исследование чередования коммуникативных и когнитивных субъектных перспектив в позиции субъекта высказывания, динамика которых наиболее полно прослеживается в местоименных процессуальных формах, свидетельствует о внутренней системности обозначенных процессов. Реализация субъектной семантики как функции от контекста высказывания и дискурса в целом позволяет видеть в семантических модуляциях субъекта отражение стратегий со-субъектов общения, направленных на создание «образа мира» и формирование условий для коммуникативного взаимодействия.

3. Исследование функционирования системы ориентации субъекта в процедурах определения операционного модуса высказывания в тесном взаимодействии с другими средствами выражения суперкатегории индексальности открывает содержательную сторону этих процессов, заключающуюся в определении когнитивного «контура» изложения путем связывания между собой отдельных компонентов когнитивно-семантической модели «сцены», «поля референции», событийной структуры, ситуации восприятия и ситуации общения.

4. Выделенные в итоге исследования модели интеракции позволяют привести в определенную систему представления о том, как осуществляется коммуникативно-познавательная деятельность индивидуумов в литературной практике. Наличие в этой области деятельности двух определяющих коммуникативно-познавательных установок, связанных с локутивной позицией говорящего и наблюдателя, находит отражение в существовании двух групп моделей, состав которых и способы реализации свидетельствуют о различии «принципов упорядоченности», положенных в их основу. Модели, включающие коммуникативную перспективу наблюдателя, демонстрируют возможности большей свободы вербального поведения, связанной с импликацией системы отсчета, что позволяет ей присутствовать в любом структурном элементе повествования, и большей глубиной процессов перспекгивизации, допускающей, благодаря выбору системной позиции, высокую степень ценностного осмысления.

5. Проведенное исследование позволяет внести определенную ясность в довольно запутанную и основанную на ряде предубеждений систему представлений о роли местоименных форм в типологии повествования. Вывод исследования состоит в исключении однозначных соответствий между используемыми местоименными формами и моделями интеракции. Семантика местоимений свидетельствует о ее связанности с контекстом. Так, местоимение третьего лица способно представлять различные типы референции: при наличии рестрикций - определенный тип, при их отсутствии - неопределенный (если предикат имеет временную локализацию), при отсутствии временной локализации - генерализированный. Выделенные нами компоненты когнитивной «сцены» и способы их связывания в когнитивный «контур» изложения позволяют соотнести выбор местоименных форм с когнитивными и коммуникативными стратегиями. Использование той или иной местоименной формы основано на предпочтениях, а не на строгих соответствиях, что объясняется объемом референции местоимений и их принадлежностью к смысловым исходам [Шведова 1998].

6. Одним из выводов исследования, имеющим прикладное значение, становится представление повествовательных инстанций как комбинации деятельно-стных и коммуникативных перспектив. Субъект рефлексии в сочетании с перспективой субъекта речи представляет нарративную инстанцию рассказчика, в случае, если субъект рефлексии включен в перспективу наблюдателя, следует говорить об инстанции рефлектора. Доминирование перспективы деятеля в коммуникативной перспективе субъекта речи отличает инстанцию персонажа. Итоги исследования дискурсивной организации в той ее области, которая связана с субъектными перспективами, позволяют утверждать первичность дискурсивных процессов и производность правил повествовательной организации от когнитивной и коммуникативной структуры повествования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реализация обозначенной нами цели и программы исследования позволила выделить свойственные литературной практике закономерности языковой и коммуникативной организации, в которых находит проявление «системная ин-ституциональность», получающая представление в повторяющихся семантических ситуациях и функциях субъекта, отражающих факты грамматикализации и упорядоченности вербального поведения.

Исследование корреляций между поведенческим контекстом и способами вербального поведения в литературной практике проводилось по двум основным направлениям, одно из которых предполагало упорядочение представлений о нормах и правилах, регулирующих коммуникативный процесс в практике литературы, а другое имело целью определение закономерностей, свойственных языковой организации высказывания и дискурса. Выбранная для исследования дискурсивная перспектива исследования позволила по-новому взглянуть на перспективную структуру литературной коммуникации, обозначив компм-лексность схемы коммуникативных процессов в этой сфере коммуникативно-познавательной деятельности. Исходя из тезиса о двойственности струюуры литературной коммуникации, включающей авторскую (внешнюю) и нарратор-скую (внутреннюю) формы общения, мы выделили в ней системы отношений, различающиеся объемом и интенсивностью связей. Потенциальные участники литературного диалога получают в создаваемой модели представление как стратегически действующие речевые личности и как конкретные участники процесса «чтения - письма» (коммуникативные личности), а коммуникативный процесс обретает измерения, связанные с процессами понимания и с процессами интерпретации.

Как показало исследование, существование глубинного уровня, определенного интенциональной программой изложения, предполагает движение в процессе интерпретации от текста нарратива к замыслу изложения и возвращение к нему с учетом позиции наблюдателя. Перспектива наблюдателя как системная позиция содержит в себе, благодаря своему иерархически более высокому положению, перспективы потенциальных участников общения - автора и читателя, сохраняя способность, в случае необходимости, представлять любую из них, что создает опредеделенное «пространство свободы» и обеспечивает симметричность общения (т.е. необходимое для успешного взаимодействия равенство участников). Включение в перспективную структуру позиции наблюдателя, связанной с объективной (мировой) установкой, выделяет основания для объединения перспектив и уровней общения в коммуникативную цепь. Перспективная структура литературной коммуникации обретает благодаря ей необходимую устойчивость и целостность. Различие коммуникативно-познавательных установок может получить образное представление в предлагаемом М.Бахтиным понимании автора и читателя либо как участников «литературной игры», либо как зрителей.

В результате анализа стало ясно, что с различием коммуникативно-познавательных установок связано разграничение представляющих их основных типов коммуникативного взаимодействия: стратегического, ориентированного на интуитивное постижение смысла («вчувствование»), и кооперативного, предполагающего совместную рефлексивную деятельность интерпретации. Деятельность субъекта речи определена личными целями и ориентацией на межличностный (Я-Ты) контакт, в то время как для направленного на кооперацию действия необходимы общие ценностные ориентиры участников общения, в последнем случае коммуникативное взаимодействие предполагает поиск условий для согласия.

Модель перспективной структуры литературной коммуникации выделяет интерактивный и интесубъективный характер процесса «рассказывания», что означает замену субъекта речи с его «безответной монологической интенцией» в представлениях о ней «игрой интенций» субъектов общения, поддерживающих своей непрекращающейся коммуникативной активностью дискурсивный круговорот». Создание смысла перестает быть прерогативой автора и становится частью процесса, в котором успех обеспечивают совместные усилия со-субъектов общения.

Представление литературной коммуникации как интеракции, в которой отношения между участниками регулируются триадой перспектив, потребовало проверки приемлемости для внутренней коммуникативной системы обозначенных принципов организации. Выделяемые в структуре повествования формы: повествовательный дискурс, содержанием которого является деятельность речевого субъекта, и нарративная структура - свидетельствуют о наличии двух информационных планов. Выделение в повествовании сообщаемого факта и факта сообщения обозначает в качестве особого содержания деятельность речевого субъекта, представленную в дискурсе повествования. Различие дискурсивной и нарративной форм повествования находит отражение в различии локу-тивных позициий, которое определено наличием или отсутствием источника информации. Позиция «третьей личности», располагающейся вне событий, оказывается решающей для рефлексивного взаимодействия, так как ее присутствие дает возможность «обращенности к истине», способствующей достижению согласия между участниками общения. Разграничение способов «рассказывания» свидетельствует о действенности выделенных принципов организации для внутренней коммуникации, что позволяет признать их общими правилами организации коммуникативного процесса.

Слабая представленность в письменной литературной коммуникации эксплицитных процедур, служащих целям адаптации к «ситуации рассказывания», свидетельствует о том, что в ней действуют глубинные (семантические) механизмы регулирования процесса общения, изучение которых требует разработки специальных приемов исследования. Выделенные в ходе анализа коммуникативные признаки «повествовательного дискурса» в эксплицитной и имплицитных формах обозначают его принадлежность к прагматическому уровню организации повествования, обусловленному целями, мотивами и интенциями речевых субъектов.

Специфика нарративной интеракции потребовала в ходе исследования определенной корректировки аппарата и методов исследования, связанных с изучением «скрытой» прагматики дискурса повествования. В качестве модели описания нами было выбрано представление прагматического уровня в качестве «матрицы», созданной ячейками для функций (позиция субъекта высказывания) и переменными, способными эти ячейки заполнять (система ориентации субъекта). Использование в ходе анализа концепта «матрицы» позволило выявить специфику прагматической организации высказывания и дискурса, обладающей свойствами устойчивости и мобильности одновременно. Матричное строение дает возможность гибко реагировать на потребности общения, отражая изменения в стратегиях участников и способствуя «смене ролей» (Spre-cherwechsel), подобно той, которая совершается в условиях естественной коммуникации.

Образованная позициями субъекта высказывания прагматическая «матрица» служит организации коммуникативного взаимодействия, связывающего между собой участников общения и создающего условиях для рождения смысла в процессах понимания и взаимопонимания. Вне этой подвижной формы, используемой автором для сообщения, не возможно понимание прагматики литературного дискурса, отражающей особое качество поэтического бытия, -способность быть языком, «создающим мысль в процессе актуализации» (Ги-ро). Матричное строение характеризует высший уровень организации структуры действий в нарративе, уровень секвенций, что отличает его от иерархически организованной иллокутивной структуры.

Исследование показало, что, располагаясь на границах секвенций и служа одновременно целям их разграничения и объединения, субъект высказывания представляет собой функцию от языкового контекста, с одной стороны, и концептуальный фокус создающегося «образа мира», с другой. Субъект выоказывания представляет собой «пучок функций» (функтор), содержащий ряд субъектных значений. В его семантике находят отражение оба плана высказывания: структура действия и структура коммуникации, в каждой из которых представлен субъект, субъект действия (диктума) и субъект модуса в двух основных разновидностях: когнитивной, несущей информацию о способе репрезентации действительности, и коммуникативной, свидетельствующей о способе представления межличностных отношений.

Исследование «феномена полисубъектности», свойственного субъектной позиции высказывания, демонстрирует действие рефлексивного принципа, предполагающего изоморфизм строения всех уровней организации этой коммуникативной единицы: пропозиционального, синтаксического и прагматического. В предложенной нами для отражения динамики субъектных значений семантической формуле пропозициональный уровень представлен символом Shand, выбранным для обозначения деятеля (агенса). Прагматический уровень, с которым связана структура коммуникации, получает репрезентацию в символах Ssp и Sbeob, использумых для обозначения перспектив говорящего и наблюдателя. Синтаксический уровень, определяющий структурную целостность коммуникативного события, отражает процесс осуществления акта контекстуа-лизации в каждом отдельном высказывании, основой которой является процедура «полагания субъекта», реализующая выбор говорящего с его целями, мотивами и установками.

Определяющие акт контекстуализации дескриптивные (модусные) значения образуют «дейктический контекст» высказывания, представляющий кон-ситуацию, что выделяет фаю- системности референции и обозначает ведущую роль дейксиса в создании «сети референций» коммуникативного события. Функционирование дейксиса в дискурсивных процессах определено его дискурсивными функциями, системными связями с другими местоимениями, факторами контекста и когнитивными операциями, в реализации которых принимает участие этот операциональный «знак субъекта». Действие обозначенных факторов проявляется в прагматическом, когнитивном и семантическом планах коммуникативного события.

Выделенные в ходе исследования дискурсивные функции дейктического знака - конститутивная и регулятивная - обозначают две области его функционального определения. Конститутивная функция свидетельствует о роли системы ориентации субъекта в процессе синтеза-перехода, в итоге которого создается когнитивный «контур» сцены повествования. Дискурсивные процессы позволяют наблюдать избирательность языковой деятельности и способы превращения аффективного использования языка в средство познания. В процессе пользования языком формируется и передается не случайная информация, а совершается процесс формирования и передача человеческого опыта, в котором употребление языковой формы становится компонентом создания «вещи» или понятия.

В процессе конструирования когнитивной сцены повествования система ориентации участвует в реализации экзистенциальных модусов употребления знаков: субъективного, связанного с отношением субъекта; объективного, определенного «положением дел», и интерсубъективного, отражающего отношения между субъектами общения (реальными и потенциальными). Субъективное измерение референции представлено в системе ориентации местоимением «Я», интерсубъективное - отражает способность «Я» выстраивать проекцию к партнеру (Ты), а отношение «Я - Он» выделяет объектную референцию. Поливалентность и полифункциональность системы ориентации выступает в качестве основного условия, позволяющего знаку служить средством репрезентации онтологической структуры деятельности отражения, представленной перцептивной и рефлексивной формами.

Выяснилось что, семантическая емкость определяет роль системы Origo в организации концептуального фокуса изложения способом связывания между собой выделенных в ходе исследования компонентов когнитивно-семантической модели «сцены»: «поля референции», «ситуации восприятия», ситуации общения и событийной структуры. В этом процессе дейктическому знаку отведена роль оператора, способного служить определению одного из двух способов отражения действительности: рефлексивного и перцептивного. Располагаясь в центре ментальной модели действительности, дейктический знак с помощью пространственной координаты «здесь» обозначает границу между внешним и внутренним миром, его временная координата определяет три измерения: настоящее, прошлое и будущее. Служа обозначению границы межцу мирами, дейксис участвует в выражении актуального перцептивного и рефлексивного модуса, различающихся направленностью вектора интенциональности от внешнего мира к внутреннему и от внутреннего - к внешнему. Участие в представлении временных планов позволяет дейксису разграничивать связанный с прошлым модус воспоминания и связанный с будущим модус воображения.

Функционирование системы ориентации в процессе определения когнитивного «контура» повествования определено ее параметрической семантикой, т.е. способностью, оставаясь неизменной, постоянно изменяться, что означает постоянство формы и изменчивость содержания (здесь находит отражение выделенная в парадоксе Балли особенность языка - способность оставаться неизменным, постоянно изменяясь). В процессе констшуирования «сцены» проявляется процессуальность языкового (грамматического) значения, свидетельствующая о его детерминированности деятельностным контекстом.

Результаты анализа свидетельствуют, что способы реализации конститутивной функции находит наиболее последовательное воплощение в пространственной и временной динамике «сцены». В процессе «профилирования» сцены повествования пространственная и временная координаты системы ориентации участвуют в репрезентации аналоговой структуры ситуации, созданной отношениями между предметами, свойствами предметов и лиц. Пространственная и временная оси координат выступают в качестве точек отсчета, необходимых, наряду с пространственным или временным уровнем, для существования вещей и событий в воображаемом мире.

Референционная динамика языкового контекста указывает на свойственное дискурсии явление, определенное нами как категориальный синтез. Характеризующий объемный феномен языкового употребления синтез категориальных значений обусловлен участием языковых единиц и категорий в выражении не отдельных пространственных или временных характеристик, а целостных ориентационных концептов. Существование в тексте и дискурсе грамматикализованных концептов пространства и времени обусловленно тем, что референтом средств выражения пространственной и временной семантики является определенным образом организованное множество, представление которого включает совокупность квалитативных и квантитативных характеристик.

В ходе исследования стало очевидны, что в способах репрезентации пространственных и временных концептов получает отражение прагматический смысл отношений между участниками в моделируемой «ситуации общения». Системность пространственной и временной референции выделяет прагматическую заданность процессов «профилирования» ситуации изложения, так как в том, каким образом представлена «сцена», находит отражение связь порядка вещей со «способом видеть их». Просвечивающий сквозь изображение «образа мира» контекст общения и образующая обязательный компонент «сцены» «ситуация восприятия», представленная пропозициональными установками в структуре высказывания, выступают в качестве обязательного условия рождения смысла.

Выполняя регулятивную функцию, система ориентации участвует вместе с другими средствами выражения индексальности в «контекстуальном связывании» пропозициональных содержаний, в котором находит отражение «движение интенций» со-субъектов общения. Основная роль в «контекстуальном связывании» принадлежит именно контекстным детерминантам, с помощью которых предикативное отношение получает дальнейшую модификацию в соответствии с условиями актуальной ситуации общения.

Процедура «полагания субъекта» раскрывается в ходе исследования как выбор, осуществляемый говорящим из двух основных парадигм: деятельност-ной и коммуникативной. В семантике субъекта высказывания находит отражение выбор типа деятеля, субъекта рефлексии, субъекта восприятия или субъекта физического действия, в котором находит отражение выбор способа концептуализации действительности и речевых действий, необходимых для реализации этой деятельности, но ведущих к определенному «ограничению» референ-ционного пространства. В случае выбора субъекта восприятия «форма субъекта» устанавливает определенное отношение субъекта к миру, характеризующееся актуальным модусом, вектор которого направлен от мира к сознанию воспринимающего действительность. Выбор субъекта рефлексии значительно увеличивает объем референции, благодаря свойственным рефлексии модусу воспоминания и модусу воображения и вектору, направленному от мира сознания к миру действительности.

Парадигма коммуникативных перспектив, в соответствии с разиваемой нами точкой зрения, включает перспективы говорящего, слушающего и наблюдателя. Если межличностное общение характеризуется способностью говорящего учесть точку зрения партнера, дистанцированная интеракция требует от участников общения способности видеть события и факты с точки зрения аналитика, учитывающего достоинства и недостатки предлагаемых для понимания версий, что требует перспективы наблюдателя, системной позиции, позволяющей находиться вне событий, сохраняя возможность относительной рефлексивной свободы. Реализация обозначенных деятельностных и коммуникативных перспектив оказывается возможной благодаря семантике глаголов, с помощью которых совершается определение модусной рамки высказывания, и типам иллокуций, определяющих низший уровень репрезентации прагматической структуры, иллокутивный.

В последовательности высказываний местоименная процессуальная форма реализует свойство «текущей референции», демонстрируя качество процесса, названное нами «процессуальной кумуляцией». Смысл этого явления заключается в способности местоименной формы аккумулировать различные элементарные значения, что свидетельствует об интенсивности семантических процессов, с одной стороны, и отражает существующую в дискурсии возможность добиваться необходимых для рождения смысла семантических эффектов путем реализации различных возможностей представления «модусной рамки» высказывания, с другой.

Выбранная нами дискурсивная перспектива анализа дает возможность увидеть в определенных категориях грамматики, представляющих универсальные модели языкового поведения, «операторы иллокуции», способные изменять перспективу мысли. Исследованные нами «знаки субъекта» отражают факты функциональной неоднородности и многозначности языковых явлений, но одновременно с этим выделяют моменты системности использования, которые заложены в самой семантике языковых единиц, что делает синтаксический и семантический выбор подчиненным системе стратегий, реализуемых через ограниченный набор языковых операций. Система ориентации позволяет субъекту говорения выбрать ту степень свободы, которая допускает существование в системе субъектных перспектив дискурса множества «возможных миров». «Конструирование» мира повествования предстает в этом процессе не как простое воспроизводство действительных связей, но как способ их преобразования в ходе создания новой ментальной модели действительности.

Анализ показывает, что функционирование знака Origo служит отражением не только процессуальной адаптивности языковой семантики, но и позволяет постичь внутреннюю логику поведения индивидуумов в литературной практике, проявляющуюся в динамике субъектных значений, отражающей смену «референциальных наполнителей» местоименных процессуальных форм в позиции субъекта высказывания. Вариации деятельностных и коммуникативных перспектив и реализующие их в каждой отдельной секвенции дискурса операционные модусы отражают изменение интенционального рисунка сообщения («структуры понимания»), свидетельствующее о смене мотивационных и рецептивных стратегий речевых субъектов. Интенциональная канва изложения проявляется в непрерывном «скольжении» и игре, созданной ассонансом и диссонансом когнитивных и коммуникативных модусов.

В вариациях состава семантических формул субъекта, определенных комбинацией перспектив, находит отражение изменение условий интеракции для ее участников. Создаваемый «движением модусов» ракурс изображения действительности становится определяющим для процессов «самофикционализа-ции», включения субъекта письма в интенсивную рефлексивную деятельность понимания, самопонимания и интерпретации.

Исследование субъекта высказывания потребовало разработки принципов операционального анализа, особенность которого заключается в его эмпирическом характере. Создаваемые в ходе его применения модели описания представляют собой обобщение эмпирического материала и располагаются на среднем уровне абстракции. Операциональный анализ представляет собой исследование синтагматически связанных субъектных форм, в которых находит отражение влияние речевой динамики на семантику и функциональную вариативность языковых структур.

Выделенные в итоге исследования модели нарративной интеракции представляется целесообразным свести в две основные группы: организованные коммуникативной перспективой субъекта речи и организованные коммуникативной перспективой наблюдателя, что выдвигает на передний план деятельно-стные перспективы. В первой группе нами выделены комбинации коммуникативной перспективы с деятельностными перспективами: 1) Ssp + Sref,

2) Ssp + Srez, 3) Ssp + Shand. Вторая группа включает комбинации перспективы наблюдателя с различными типами деятеля: 1) Sbeob + Sref, 2) Sbeob + Srez,

3) Sbeob + Shand. Базисные модели литературной коммуникации, - эгоцентрическая, созданная стратегическим действием, и интерсубъективная, в основу которой положено кооперативное действие, - различаются способами организации сообщения. Эгоцентрическая модель, реализующая ориентированное на понимание действие, в комплексной структуре общения представляет собой наиболее элементарную форму, в отличие от интерактивной модели, направленной на организацию взаимодействия участников общения. Основной для нарративной интеракции является интерактивная модель, определяющей для которой является отказ субъекта от собственной позиции в пользу социально значимого системного понимания явлений. Подобное положение дел характерно для литературной дискурсии, что получает косвенное подтверждение в тезисе М.М.Бахтина о том, что эстетическое событие предполагает «конститутивное отношение одного сознания к другому».

Дифференциация модусных характеристик в ходе проведенного анализа семантических механизмов дискурсии позволила предложить возможное решение проблемы типологии повествовательных форм, связанной с нарративными субъектами. Причина существующих в настоящий момент сложностей в их определении, как нам кажется, в смешении в их систематизации характеристик разных уровней (говоря, например, о рефлекторе, имеют в виду субъект восприятия в коммуникативной позиции наблюдателя). Возможность рассматривать нарративные инстанции как созданные комбинацией коммуникативных и деятельностных перспектив выделяет их производный характер и позволяет рассматривать их как нарративные образцы интеракции, управляющие вербальным поведением индивидуумов в литературной практике. В отличие от собственно дискурсивных, эпистемически определенных ролей, нарративные роли являются частью повествовательных технологий. В системе повествования субъект высказывания играет роль нарратора (рассказчика, рефлектора или повествователя как субъекта факта сообщения) или персонажа (субъекта сообщаемого факта)

Подводя итоги отметим, исследование семантических ситуаций и функций субъекта позволило выявить существование в системе языка языковых структур, предназначенных для осуществления интеракции. Система ориентации представляет собой один их таких операциональных знаков, который благодаря своим семантическим и функциональным особенностям, «пустоте семантики», свободе от референтной соотнесенности и высокой степени синтаксической свободы, позволяющей ему служить обозначению субъектов в различных перспективах, готов для употребления в конкретной ситуации общения. Коммуникативная предназначенность дейктического знака и его внутренняя системность позволяют ему создавать функциональное единство речи, участвуя в консти-туировании «сцены» изложения и регулировании процесса понимания.

Список научной литературыДанилова, Нина Константиновна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абрамов, Б.А. Теоретическая грамматика немецкого языка. Сопоставительная типология немецкого и русского языков Текст.: учеб. пособие / Б.А. Абрамов; под ред. Н.Н. Семенюк, О.А. Радченко, Л.И.Гришаевой. М.:ВЛАДОС, 2001.-288 с.

2. Автономова, Н. Деррида и грамматология Текст. / Н. Автономова // Дер-рида, Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000. - С. 7-107.

3. Алифиренко, Р.Ф. Современные проблемы науки о языке Текст. / Р.Ф. Алифиренко // М.: Изд-во Флинта, 2004. 120 с.

4. Алферов, А.В. Дейксис DE DICTO: функциональный класс ингеракцио-нальных индексалов Текст. / А. В. Алферов // Филологические науки 2001. -№ 1.-С.85-93.

5. Анохин, П.К. Избранные труды: Философские аспекты теории функциональной системы Текст. / П. К. Анохин. М.: Наука, 1978. - 400 с.

6. Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике: наивная модель мира Текст. / Ю.Д. Апреснян // Семиотика и информатика. Вып. 28. - М., 1986. -С. 14-21.

7. Апресян, Ю.Д. Избранные труды. Лексическая семантика (синонимические средства языка). Текст. В 2 т. Т. 1 / Ю.Д. Апресян. 2-е изд., испр. и доп. -М.: Языки русской культуры, 1995.-472 с.

8. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного анализа Текст. / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания 1995. - №1. - С.37-66.

9. Арош, К. Семантика и переворот, произведенный Соссюром: Язык, речевая деятельность, дискурс Текст. / К. Арош, П. Анри, М. Пеше // Квадратура смысла. -М.: Прогресс, 1999-С. 137-157.

10. Арутюнова, Н.Д. Фактор адресата Текст. / Н.Д. Арутюнова // Известия Ан СССР. Сер. «Литература и язык». 1981 - Т.40. - №4. - С.356-367.

11. Арутюнова, Н.Д. Истоки, проблемы и категории прагматики Текст. / Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Bbin.XVI. -М.: Прогресс, 1985. С.3-42.

12. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт Текст. / Н.Д. Арутюнова. М.:Наука, 1988. - 339 С.

13. Арутюнова, Н.Д. Дискурс Текст. / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1991. С. 136-137.

14. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека Текст. / Н.Д. Арутюнова. М.: Языки русской литературы, 1999 - 896 с.

15. Асанова, К.А. Авторские ремарки и фактор адресата в драматургическом тексте Текст. / К.А. Асанова // Индивидуальное и социальное в текстооб-разовании. -М.:МГЛУ, 1991. -Вып.376. С. 15-27.

16. Астафурова, Т.Н. Лингвистические аспекты межкультурной деловой коммуникации Текст. / Т.Н. Астафурова. Волгоград, 1997. - 108с.

17. Афонькин, Ю.Н. Направительные наречия hinein herein в современном немецком языке Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю.Н. Афонькин.-Л., 1972 .-25 с.

18. Балли, Ш. Язык и жизнь Текст. / Ш. Балли. М.: Едиториал УРСС, 2003.-232с.

19. Баранов, А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста Текст. / А.Г. Баранов. -Ростов-н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1993 182с.

20. Барт, Р. Основы семиологии Текст. / Ролан Барт // Структурализм: «За» и «против». -М.: Прогресс, 1975. С. 114-163.

21. Барт, Р. Текстовой анализ Текст. / Ролан Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. - С.307-312.

22. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика Текст. / Ролан Барт. -М.: Универс, 1994.-615с.

23. Барт, Р. Нулевая степень письма Текст. / Ролан Барт // Семиотика. Т. 2. -Б.: БГК им. Бодуэна де Куртенэ, 1998. С.ЗЗЗ- 426.

24. Барт, Р. Миф сегодня Текст. / Ролан Барт // Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. - С.233-286.

25. Барт, Р. Введение в струюурный анализ повествовательных текстов Текст. / Ролан Барт // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.:Прогресс, 2000. - С. 196-238.

26. Барт, Р. Основы семиологии Текст. / Ролан Барт // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.:Прогресс, 2000. - С.247-334.

27. Барт, P. S/Z Текст. / Ролан Барт. М: Едиториал УРСС, 2001. - 232с.

28. Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности Текст. / М.М. Бахтин// Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С.7-180.

29. Бахтин, М.М. К методологии гуманитарных наук Текст. / М.М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С. 361-373.

30. Бенвенист, Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист. Благовещенск: БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 1998.-360 с.

31. Берестнев, Г.Н. Самосознание личности в аспекте языка Текст. /Т.Н. Берестенев // Вопросы языкознания. 2001. -№1. С. 60-83.

32. Бирвиш, М. Насколько линейно упорядоченной является языковая обработка Текст. / М. Бирвиш // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.ХХШ. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 93-152.

33. Бланшо, М. Пространство литературы Текст. / М. Бланшо. М.: ЛОГОС, 2002. - 288 с.

34. Богатырева, Н.А. Роль местоимений в организации художественного текста Текст. / Н.А. Богатырева // Лексикология и стилистика немецкого языка. -М.:МГПИИЯ, 1982. Вып. 190. - С. 163-172.

35. Богданов, В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты Текст. / В.В. Богданов. Л.: Изд-во Ленинг. ун-та, 1990. - 88с.

36. Богданов, В.В. Текст и текстовое общение Текст. / В.В. Богданов. -СПб: Изд-во С.-Петерб.гос.ун-та, 1993. 68с.

37. Болдырев, Н.Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании Текст. / Н.Н. Болдырев // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.212-226.

38. Бондарко, А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики Текст. / А.В. Бондарко. М.: Языки славянской культуры, 2002 - 736 с.

39. Бондарко, А.В. Введение. Аспектуальность. Временная локализован-ностъ Текст. / А.В. Бондарко. Таксис. 3 H3fl.(Studia philologica). - М.: Едитори-алУРСС, 2003.-347с.

40. Борщев, В.Б. Естественный язык наивная математика для описания наивной модели мира Текст. / В.Б. Борщев // Московский лингвистический альманах. Спорное в лингвистике. Вып.1. - М.: Языки русской культуры, 1996. -С.202-233.

41. Брандес, М.П. Стилистика текста Текст. / М.П. Брандес. 3-е изд., пе-работ. и доп. - М.: Прогресс-Традиция; ИНФРА-М, 2004. -416 с.

42. Бремон, К. Структурное изучение повествовательных текстов Текст. / К. Бремон // Семиотика. Том 2. Благовещенск: БГК им. И.А.Бодуэна де Кур-тенэ, 1998. -С.456-463.

43. Бремон, К. Структурный анализ повествовательных текстов после В.Я.Проппа Текст. / К. Бремон // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.:Прогресс, 2000. - С.239-246.

44. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) Текст. / Т.В. Булыгина, А.Д Шмелев. М.: Мастера русской культуры, 1997. -574с.

45. Бубер, М. Я и Ты Текст. /М. Бубер. М: Высшая школа, 1993. - 173с.

46. Бюлер, К. Теория языка. Репрезентативная функция языка Текст. / К. Бюлер. М.: Прогресс, 2000. - 528 с.

47. Вежбицка, А. Семантические универсалии и описание языков Текст. / А Вежбицкая. М.: Языки русской культуры, 1999. - 776с.

48. Величковский, Б.М. Современная когнитивная психология Текст. / Б.М. Величковский. М.: Прогресс, 1987. - 357с.

49. Винокур, Г.О. Филологические исследования. Лингвистика и поэтика Текст. / Г.О. Винокур. М.: Наука, 1990. - 452 с.

50. Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель Текст. М.:Прогресс, 1993-352 с.

51. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат Текст. / Людвиг Витгенштейн // Философские работы. Ч. 1. М.: Гнозис, 1994. - С.5-73.

52. Витгенштейн, Л. Философские исследования Текст. / Людвиг Витгенштейн // Философские работы. Ч 1. М.: Гнозис, 1994. - С.77-319.

53. Витгенштейн, Л. Философские работы Текст. / Людвиг Витгенштейн // Философские работы. Ч. 2. М.: Гнозис, 1994, - 206 с.

54. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании Текст. / С.Г. Воркачев // Филол.науки. 2001.- №1. - С.64-72.

55. Воробьева, О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста Текст.: дис. . канд.филол.наук / О.П. Воробьева. М.,1993. -256 с.

56. Воробьева, О.П. Текстовые категории и фактор адресата Текст. / О.П. Воробьева. Киев:Вища шк., 1993-200с.

57. Вригт, Г.Х. фон. Логико-философские исследования: избр. труды Текст. / Г.Х. фон Вригт. М.: Прогресс, 1986. - 600 с.

58. Выготский, Л.С. Мышление и речь Текст. / Л.С. Выготский. М.: Лабиринт, 1996.-324 с.

59. Выготский, Л.С. Психология развития человека Текст. / Л.С Выготский. М.: Смысл: Эксмо, 2003. - 1134с.

60. Вышкин, Е.Г.Проблемы систематизации лингвистического знания Текст. /Е.Г. Вышкин. Самара: Изд-во Саратов.ун-та, 1992. - 121с.

61. Гадамер, Г.Г. Актуальность прекрасного Текст. / Г.Г. Гадамер. М.: Искусство, 1991.-366с.

62. Гак, В.Г. Языковые преобразования Текст. / В.Г. Гак. М.: Языки русской культуры, 1998. - 768с.

63. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 140с.

64. Гаспаров, Б.М. Язык, память, образ Текст. / Б.М Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

65. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики Текст. Г. Гийом; общ. ред. Л.М.Скрелиной. Изд. 2. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 224 с.

66. Гиро, П. Разделы и направления стилистики и ее проблематика Текст. / П. Гиро // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. - С.35-68.

67. Гришина, О.Н. Уровни коммуникации и информационная структура высказывания Текст. / О.Н Гришина // Коммуникативные единицы языка и принципы их описания / отв. редактор А.Д.Швейцер. М.: МГППИЯ, 1988 -Вып.312. - С.39-50.

68. Городникова, М.Д. Функционирование диалогичных структур в составе художественного текста Текст. / М.Д. Городникова // Лексикон языка и коммуникативная деятельность человека. М.:МГППИЯ, 1990. - Вып.360. - С.66-75.

69. Грайс, П. Логика и речевое общение Текст. / П. Грайс // Лингвистическая прагматика. Новое в зарубежной лингвистике. 1985. - Вьш.ХУГ - С.217-237.

70. Греймас, А.Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка Текст. / А.Ж. Греймас, Ж. Курте // Семиотика. Т. 2. Б.: БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 1998. - С.510-577.

71. Греймас, А.Ж. Размышления об актантных моделях Текст. / А.Ж. Греймас // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: Прогресс, 2000. - С. 153-170.

72. Губарева, Т.Ю. Фактор адресата письменного текста Текст. / Т.Ю. Губарева; под. ред. А.М.Шахнаровича. М.: Изд-во АО «Диалог», 1996. - 136 с.

73. Гуреев, В.А. Языковой эгоцентризм в новых парадигмах знания Текст. / В.А. Гуреев // Вопросы языкознания. 2004. - №2. - С.57-67.

74. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию Текст. / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 2000. - 400 с.

75. Гуссерль, Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии Текст. / Э. гуссерль // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996. - С. 14 - 94.

76. Данилова, Н.К. «Знаки субъекта» в дискурсе Текст. / Н.К. Данилова. -Самара: Изд-во «Самарский университет, 2001. -228с.

77. Дейк, Т.А. ван. Стратегии понимания связного текста Текст. / Т.А. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 153-211.

78. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т.А. ван Дейк. -М.: Прогресс, 1989.-312с.

79. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода Текст. / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. -1994,-№4.-С. 17-38.

80. Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века Текст. / В.З. Демьянков // Язык и наука конца XX века / под ред. Ю.С.Степанова. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С.239-320.

81. Демьянков, В.З. Функционализм в зарубежной лингвистике конца XX в. Текст. / В.З. Демьянков // Дискурс, речь, деятельность. Функциональные и структурные аспекты. М.: ИНИОН, 2000. - С.26-136.

82. Джеймс, У. Введение в философию Текст. / У. Джеймс Введение в философию; Б. Рассел Проблемы философии; обш. ред. А.Ф.Грязнова. М.: Республика, 2000. - С.5-152.

83. Деррида, Ж. О грамматологии Текст. / Ж. Деррида. М : Ad Marginem, 2000.-511 с.

84. Женетт, Ж. Пространство и язык Текст. / Ж.Женетг // Фигуры I. Работы по поэтике. Т. 1. М.: Изд-во Сабашниковых, 1998а. - С. 126-132.

85. Женетт, Ж. Повествовательный дискурс Текст. / Ж.Женетг // Фигуры III. Работы по поэтике. -М.: Изд-во Сабашниковых, 19986. С.60-276.

86. Женетт, Ж. Введение в архитекст Текст. / Ж.Женетг // Фигуры III. Работы по поэтике. Т.2. М.: Изд-во Сабашниковых, 19986. - С.282-340.

87. Женетт, Ж. Вымысел и слог (Fictio et dictio) Текст. / Ж. Женетт // Фигуры III. Работы по поэтике. Т. 2. М.: Изд-во Сабашниковых, 19986. - С.340-451.

88. Жеребков, В.А. Грамматическая категория времени в системе немецкого глагола Текст.: дис. док. филол. наук/В.А. Жеребков. Калинин, 1971. -429с.

89. Жинкин, Н.И. Избранные труды: Язык. Речь. Творчество Текст. / Н.И. Жинкин. М.: Лабиринт, 1998.- 368 с.

90. Жирмунский, В.М. Композиция лирических стихотворений Текст. / В.М.Жирмунский. СПб: ОПОЯЗ, 1921 -95с.

91. Жолковский, А.К. Работы по поэтике выразительности Текст. / А.К. Жоолковский, Ю.К. Щеглов. М.: Прогресс, 1996. - 344с.

92. Залевская, А.А. Текст и его понимание Текст. / А.А. Залевская. Тверь: Изд-во Твер.гос.ун-та, 2001. - 177с.

93. Зенкин, С. Преодоленное головокружение: Ж.Женетг и судьба структурализма Текст. / С. Зенкин // Ж.Женетг. Фигуры. Работы по поэтике. Т. I. -М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1998. С.5-56.

94. Зенкин, С. Ролан Барт теоретик и практик мифологии Текст. / С. Зенкин // Р. Барт. Мифологии. - М.: Изд-во имени Сабашниковых, 2000. - С.5-53.

95. Зенкова, А.Н. Коммуникативные стратегии выражения: принцип парадокса самопрезентации Текст. / А.Н. Зенкова // Смысл «и» выражение: контроверзы современного гуманитарного знания. Самара: Изд-во «Двадцать первый век», 2001. - С.84-87.

96. Зинченко, В. П. Образ и деятельность Текст. / В.П. Зинченко. М.- Воронеж, 1997.-608с.

97. Зинченко, В.П. Методологические проблемы психологического анализа деятельности Текст. / В.П. Зинченко, В.М. Гордон // Системные исследования -1975. М.: Наука, 1976. - С. 82-127.

98. Зинченко, В.П. Методологические вопросы психологии Текст. / В.П. Зинченко, С.Д. Смирнов. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1983. - 164 с.

99. Золотова, Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса Текст. / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1982. - 367 с.

100. Золотова, Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка Текст. / Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. М., 1998. - 528с.

101. Каган, М.С. Пространство и время в искусстве и проблема эстетической науки Текст. / М.С. Каган //Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974.-С. 27-32.

102. Каменская, О.Л. Текст и коммуникация Текст. /О.Л. Каменская. М.: Высшая школа, 1990. - 152с.

103. Кант, И. Критика чистого разума Текст.: В 8 т. Т.З / И. Кант, -М.:ЧОРО, 1994.-741с.

104. Карасик, В.И. Язык социального статуса Текст. / В.И. Карасик. М.: Ин-т языкознания РАН, 1992. - 330с.

105. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Текст. / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004 - 390с.

106. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю.Н. Караулов. М., 1987. - 264с.

107. Караулов, Ю.Н. Концептография языковой картины мира Текст. / Ю,Н, Караулов //Языковое сознание. Теоретические и прикладные аспекты. -М.: Из-во Алтайского ун-та, 2004. С. 70-86.

108. Караулов, Ю.П. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса Текст. / Ю.П. Караулов, В.П. Петров // Дейк ван Т. Язык. Познание. Коммуникация. М.:Прогресс, 1989. - С.5-11.

109. Кибрик, А.Е. Проблема синтаксических отношений в универсальной грамматике Текст. / А.Е Кибрик // Новое в зарубежной лингвистике. Современные синтаксические теории в американской лингвистике. Вып. XI. М.: Прогресс, 1982. -С.5-36.

110. Кибрик, А.А. Когнитивные исследования по дискурсу Текст. / А.А. Кибрик//Вопросы языкознания. 1994. -№ 5. - С. 126-139.

111. Кибрик, А.А. Моделирование многофакторного процесса: выбор ре-ференциального средства в русском дискурсе Текст. / А.А. Кибрик // Вестник Московского университета. Сер.9. Филология. 1997. -№4. - С.94-105.

112. Кибрик, А.А. Референциальные стратегии в тувинском языке: корпусные и экспериментальные данные Текст. / А.А. Кибрик //Теория, история, типология языков. Материалы чтений памяти В.Н.Ярцевой. Вып.1. М.: Ин-т языкознания РАН, 2003. - С.249-259.

113. Кобозева, И.М. Грамматика описания пространства Текст. / И.М. Кобозева // Логический анализ языка. Языки пространств / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 152-162.

114. Колшанский, Г.В. Коммуникативная функция и структура языка Текст. / Г.В. Колшанский. М.: Наука,1984. - 176с.

115. Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста Текст. -М: Эдиториал УРСС, 2002. 512с.

116. Кораблев, А.А. Онтология и структура таинственного Текст. / А.А. Кораблев // Дискурс. М: Изд.-во РГТУ, 2000. - №8/9. - С. 14-18.

117. Косиков, Г.К. «Структура» и/или текст (стратегии современной семиотики) Текст. / Г.К Косиков // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: Изд. группа «Прогресс», 2000. - С.3-48 .

118. Кошелев, А.Д. Референциальный подход к анализу языковых значений Текст. / А.Д. Кошелев // Московский лингвистический альманах. Спорное в лингвистике. Вып.1. -М.: Языки русской культуры, 1996. С. 10-202.

119. Кошелев, А.Д. Наречие «сейчас» (ядро и прототипы) Текст. / А.Д. Кошелев // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. -С.241-252.

120. Кравченко, А.В. Пространственный дейксис в конструкциях с глаголами зрительного восприятия в современном английском языке Текст. / А.В. Кравченко // Лексико-синтаксические связи. Иркутск,1987. - С. 145-154.

121. Кравченко, А.В. К проблеме наблюдателя как системообразующего фактора в языке Текст. / А.В. Кравченко // Изв. АН РФ. Серия языка и литературы. Т.52. 1993.-№ 3. - С.45-56.

122. Кравченко, А.В. Естественнонаучные аспекты семиозиса Текст. /

123. A.В. Кравченко // Вопросы семиозиса. 2000. - №1. - С.3-9.

124. Кравченко, А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка Текст. / А.В. Кравченко. Иркутск: Иркутская областная типография, 2001.-261 с.

125. Кравченко, А.В. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации Текст. / А.В. Кравченко. Из-во Иркутского ун-та. 2004. - 206 с.

126. Красавский, Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лин-гвокультурах Текст. / Н.А. Красавский. Волгоград: Перемена, 2001. - 495с.

127. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? Текст. /

128. B.В. Красных. М.: Гнозис, 2003. - 375с.

129. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог и роман Текст. / Ю. Кристева // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: Прогресс, 2000. - С. 427-457.

130. Крылов, С.А. Дейксис Текст. / С.А. Крылов, Е.В. Падучева // Человеческий фактор в языке: коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. - С. 154-266.

131. Куайн, У. ван О. Слово и объект Текст. / У Ван О Куан. М.: Логос; Праксис, 2000. - 386 с.

132. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) Текст. / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца XX века / под ред. Ю.С.Степанова. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995.-С. 144-238.

133. Кубрякова, Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике Текст. / Е.С. Кубрякова // Дискурс, речь, деятельность. Функциональные и структурные аспекты. М.: ИНИОН, 2000. - С.7-25.

134. Кубрякова, Е.С. О понятиях места, предмета и пространства Текст. / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.84-92.

135. Кубрякова, Е.С. Язык и знание Текст. / Е.С. Кубрякова. М.:Языки славянской культуры. 2004. - 560 с.

136. Кулинич, М.А. Лингвокультурология юмора Текст. / М.А. Кулинич. -Самара: Изд-во СамГПУ, 2004. 364с.

137. Кун, Т. Структура научных революций Текст. / Т Кун. М.: Ермак, 2003.-365с.

138. Куртин, Ж.Ж. Шапка Клементиса (заметки о памяти и забвения в политическом дискурсе) Текст. / Ж.Ж. Куртин // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С.95-104.

139. Лайонз, Дж. Введение в теоретическую лингвистику Текст. / Дж. Лайонз. М.: Прогресс, 1978. - 543 с.

140. Лайонз, Дж. Лингвистическая семантика Текст. /Дж. Лайонз. М.: Языки славянской культуры, 2003 - 400 с.

141. Лангаккер, Р.У. Когнитивная грамматика Текст. / Р.У. Лангаккер. -М.: РАН ИНИОН, 1992. 56с.

142. Лакофф, Дж. Когнитивное моделирование Текст. / Дж. Лакофф // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996. - С.96-101.

143. Леви-Стросс, К. Структура и форма Текст. / К. Леви-Стросс // Семиотика. Т. 2. Б.: БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ,1998. - С.427-455.

144. Леви-Стросс, К. Структура и форма. Размышления об одной работе Владимира Проппа Текст. / К. Леви-Стросс // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.:Прогресс, 2000. - С. 121-152.

145. Леонтович, О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения Текст. / О.А. Леонтович. Волгоград: Перемена, 2002. - 434с.

146. Леонтьев, А.Н. Деятельность, сознание, личность Текст. / А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения. М.: Педагогика, 1983а. -С.94-231.

147. Леонтьев, А.Н. Некоторые проблемы психологии искусства Текст. / А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения. М.: Педагогика, 19836. - С.232-239.

148. Леонтьев, А.Н. О дальнейшем психологическом анализе деятельности Текст. / А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения. М.: Педагогика, 1983в. -С.247-280.

149. Леонтьев, А.Н. Философия психологии: Из научного наследия Текст. / А.Н. Леонтьев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. - 228с.

150. Леонтьев, А.А. Основы психолингвистики Текст. / А.А. Леонтьев. -М.: Смысл, 1999.-287 с.

151. Леонтьев, Д.А. Психология смысла Текст. / Д.А. Леонтьев. М.: Смысл, 1999.-487 с.

152. Лингвистика на рубеже эпох Идеи и топосы Текст. / под ред О.А.Сулеймановой. М.: из-во РГГУ, 2002. - 394 с.

153. Линднер, С. То, что движется вверх (up), не обязательно может следовать вниз (down): сопоставление in и out Текст. / С.Линдер // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000. - С. 55-82.

154. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы Текст. / Д.С. Лихачев. М.:Наука.1979. - 360 с.

155. Логический анализ: Язык и время Текст. М.: Языки русской культуры, 1997.-351с.

156. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек. Текст. Семиосфера. История Текст. / Ю.М. Лотман. М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

157. Лурия, А.Р. Язык и сознание Текст. / А.Р. Лурия. М.:Изд-во Моск. ун-та. 1998.-336 с.

158. Макаров, М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. Тверь: Изд-во ТГУ, 1998. 200с.

159. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.:ИТДГК «Гнозис», 2003.280с.

160. Мамардашвили, М.К. Лекции о Прусте (психологическая топология пути) Текст. / М.К. Мамардашвили. М.: Ad Marginem, 1995. - 547с.

161. Мамардашвили, М.К. Символ и сознание Текст. / М.К. Мамардашвили, А.И. Пятигорский. -М.: Языки русской культуры, 1999. 216 с.

162. Ман, Поль де. Аллегории чтения. Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста Текст. / Поль де Ман. Екатеринбург: Из-во Уральского университета, 1999. - 368 с.

163. Массовая культура на рубежах XX-XXI веков. Человек и его дискурс Текст. / под ред Ю.А.Сорокина, М.Р.Желтухиной; ИЯ РАН М.: Азбуковник, 2003.-368 с.

164. Мату рана, У. Биология познания Текст. / У. Матурана // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996. - С.95-142.

165. Мауро, Т. де. Введение в семантику Текст. / Т. де Мауро. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. - 240 с.

166. Мелетинский, Е. Структурно-типологическое научение сказки Текст. / Е. Мелетинский. // Пропп В.Я. Морфология сказки. -2-е изд. М.: Наука, 1969.-С. 134-166.

167. Мерло-Понти, М. Пространство Текст. / М. Мерло-Понти // Интертекстуальность и текстуальность. Философская мысль Франции: XX век. Воронеж-Томск: Водолей, 1998. - С.27-95.

168. Методы современной коммуникации / под ред В.Н.Переверзева. -Вып. 1.-М.: Из-во МГЛУ, 2003. 207 с.

169. Минский, М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного Текст. / М. Минский // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С.281-309.

170. Моррис, Ч.У. Основания теории знаков Текст. / Ч. У. Моррис // Семиотика. Антология / сост. Ю.С.Степанов. М.: Акад. проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. - С.45-143.

171. Москальская, О.И. Грамматика текста Текст. / О.И. Москальская. -М.: Высшая школа, 1981. 184 с.

172. Мостепаненко, A.M. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства Текст. / A.M. Мостепаненко, Р.А. Зобов // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: 1974. - С. 11-25.

173. Мусхелишвили, Н.А. Значение текста как внутренний образ Текст. / Н.А. Мусхелишвили, Ю. А. Шрейдер // Вопросы языкознания. 1997. - №1. -С.79-91.

174. Набоков, В.В. Чарльз Диккенс Текст. / В.В. Набоков // Лекции по зарубежной литературе. Т. 2. М.: Изд-во «Независимая газета», 1998. - С.101-180.

175. Набоков, В. В. О хороших читателях и о хороших писателях Текст. / В.В. Набоков // Лекции по зарубежной литературе. Т.2. М.: Изд-во «Независимая газета», 1998. - С.23-29.

176. Найссер, У. Познание и реальность Текст. / У. Найссер. М.: Прогресс, 1981.-232с.

177. Николаева, Т.М. Коммуникативно-дискурсивный подход и интерпретация языковой революции Текст. / Т.М. Николаева // Вопросы языкознания. -1984. -№3. С. 111-119.

178. Норманн, Б.Ю. Синтаксис речевой деятельности Текст. / Б.Ю. Норман. -Минск, 1978. 152с.

179. Норманн, Б.Ю. Теория языка. Вводный курс Текст.: учебное пособие / Б. Ю. Норман. М.:Флинта: Наука, 2004. - 296с.

180. Онипенко, Н.К. Грамматические категории в тексте Текст. / Н.К. Они-пенко // Лингвистика на рубеже эпох. Идеи и топосы. М., 2001. - С. 89-116.

181. Отье-Ревю, Ж. Явная и конститутивная неоднородность: к проблеме «другого» в дискурсе Текст. / Ж. Отье-Ревю // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999.-С. 54-94.

182. Павиленис, Р.И. Проблема смысла Текст. / Р.И. Павиленис. М.: Мысль, 1985.-288 с.

183. Павиленис, Р.И. Понимание речи и философия языка Текст. / Р.И. Павиленис // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. -М.: Прогресс, 1986. С.380-388.

184. Падучева, Е.В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания Текст. / Е. В. Падучева // Логический анализ: Культурные концепты. М.: Наука, 1991. -С.164-168.

185. Падучева, Е.В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике Текст. / Е.В. Падучева // Известия РАН. СЛЯ. 1993. - Т. 52. - № 3. - С.ЗЗ - 44.

186. Падучева, Е.В. В.В. Виноградов и наука о языке художественной прозы Текст. / Е.В. Падучева // Известия РАН. СЛЯ. 1995. - Т.54. - № 3. - С.39-48.

187. Падучева, Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива Текст. / Е.В. Падучева. М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

188. Падучева, Е.В. Пространство в обличил времени и наоборот (к типологии метонимических переносов) Текст. / Е.В. Падучева // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.239-254.

189. Падучева, Е.В. К структуре семантического поля «восприятие» (на материале глаголов восприятия в русском языке) Текст. / Е.В. Падучева // ВЯ М.: Наука, 2001. - №4. - С.23-44.

190. Падучева, Е.В. Высказывание в его соотнесенности с действительностью (рефренциальные аспекты семантики местоимений) Текст. / Е.В. Падучева. 3-е изд., стер. - М.:УРСС, 2002. - 288 с.

191. Переверзев, К.А. Высказывание и ситуация: об онтологическом аспекте философии языка Текст. / К. А. Переверзев // Вопросы языкознания. №5. -М., 1998. - С.24-52.

192. Переверзев, К.А. Пространства, ситуации, события, миры: К проблеме лингвистической онтологии Текст. / К. А. Переверзев // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.255-267.

193. Петров, В.В. От философии языка к философии сознания Текст. / В.В. Петров // Философия. Логика. Язык. М.: Прогресс, 1987. - С.5-16.

194. Петровский, М.А. Морфология новеллы Текст. / М.А. Петровский // Ars Poetica. М.:ГАХН, 1927. - С.69-100.

195. Пеше, М. Итоги и перспективы. По поводу автоматического анализа дискурса Текст. / М. Пеше, К. Фукс // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С.105-123.

196. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении Текст. /

197. A. М. Пешковский. М.: Учебно-педагогическое издательство, 1935. - 542 с.

198. Плунгян, В.А. Общая морфология. Введение в проблематику Текст. /

199. B.А. Плунгян. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 383 с.

200. Попова, Е.А. О лингвистике нарратива Текст. / Е.А. Попова // Филол. науки. 2001. - № 4. - С.87-90.

201. Поспелов, Н.С. О двух рядах грамматических значений глагольных форм времени в современном русском языке Текст. / Н.С. Поспелов. Вопросы языкознания. - 1966. -№2. - С. 17-28.

202. Постомодернизм. Энциклопедия Текст. М.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. - 1040 с.

203. Постовалова, В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания Текст. / В.И. Постовалова // Язык и наука конца XX века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С.342-420.

204. Почепцов, Г.Г. Слушатель и его роль в актах речевого общения Текст. / Г.Г. Почепцов // Языковое общение: единицы и регулятивы. Калинин, 1987. -С.26-38.

205. Почепцов, Г.Г. Теория коммуникации Текст. / Г.Г. Почепцов. Из-во Рефл-бук, Ваклер, 2001 - 651с.

206. Прието, А. Из книги «Морфология романа». Нарративное произведение Текст. / А. Прието // Семиотика. Т. 2. Б.: БГК им. И.А.Бодуэна де Курте-нэ, 1998. - С.397-426.

207. Пропп, В.Я. Морфология сказки Текст. / В.Я. Пропп. М.: Наука, 1969.- 168с.

208. Пропп, В.Я. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В.Я. Пропп. М.: Лабиринт, 1998. - 512с.

209. Пятигорский, A.M. Избранные труды Текст. В 2 т. Т.2 / A.M. Пятигорский. Иерусалим, 1996. - 464с.

210. Пульчинелли, Орланди Э. К вопросу о методе и объекте анализа дискурса Текст. / Орланди Э. Пульчинелли // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999.-С. 197-224.

211. Радченко, О.А. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдгианства Текст. / О А. Радченко. М.: Едиториал УРСС, 2005. - 312 с.

212. Рассел, Б. Человеческое познание: его сферы и границы Текст. / Б.Рассел. -М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. 560 с.

213. Рассел, Б. Проблемы философии Текст. / Б.Рассел // У. Джеймс. Введение в философию; Б. Рассел. Проблемы философии / под общ. ред. А.Ф.Грязнова. -М.: Республика, 2000. С. 155-276.

214. Рикер, П. Герменевтика. Этика. Политика Текст. / П. Рикер. М.: АО «KAMI», 1995а. - 159с.

215. Рикер, П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике Текст. / П. Рикер. -М.: Медиум, 19956.-415 с.

216. Риффатер, М. Критерии стилистического анализа Текст. / М. Риффа-тер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. — М.: Прогресс 1980. С.69-97.

217. Робен, Р. Анализ дискурса на смыке лингвистики и гуманитарных наук Текст. / Р. Робен // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С. 184-196.

218. Розеншток-Хюсси, О. Речь и действительность Текст. / О. Розеншток-Хюсси. М.: Лабиринт, 1994. - 214 с.

219. Розеншток-Хюсси, О. Избранное: Язык рода человеческого Текст. / О. Розеншток-Хюсси. М.-СПб: Университетская книга, 2000. - 608 с.

220. Романова, Н.Л. Языковые средства выражения адресованности в научных и художественных текстах Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. — СПб., 1996.-221 с.

221. Руденко, Д.И. Философия языка: путь к новой эпистеме Текст. / Д.И. Руденко, В.В. Прокопенко // Язык и наука конца XX века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С. 118-143.

222. Руднев, В. Морфология реальности Текст. / В Руднев. М.: Гнозис, 1996.-207с.

223. Руднев, В. Прочь от реальности. Исследования по философии текста Текст. / В. Руднев. М.: Аграф. 2000. - 432 с.

224. Рябцева, Н.К. Коммуникативный модус и метаречь Текст. / Н.К. Ряб-цев // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. -С.82-92.

225. Рябцева, Н.К. Ментальный модус: от лексики к грамматике Текст. / Н.К. Рябцев // Логический анализ языка: Язык и время. М.: Индрик, 1997. -С.51-57.

226. Рябцева, Н.К. Размер и количество в языковой картине мира Текст. / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 108-116.

227. Селиверстова, О.Н. Семантическая структура предлога «на» Текст. / О.Н. Силевестрова // Исследования по семантике предлогов. М.'Русские словари, 2000.- С. 189-242.

228. Серио, П. Как читают тексты во Франции Текст. / П. Серио // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С. 12-53.

229. Серль, Дж. Р. Классификация иллокутивных актов Текст. / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов.-М.: Прогресс, 1986. С. 179-185.

230. Слышкин, Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе Текст. / Г. Г. Слышкин. М.: Academia, 2000. - 128с.

231. Соболева, М. К концепции философии языка Й.Хабермаса Текст. / М. Соболева// Логос. Прагматика культуры. М.: Наука, 2002. - С.97-119.

232. Соссюр, Ф. де. Заметки по общей лингвистике Текст. / Ф. де Соссюр. -М.: ACT, 2000.-207с.

233. Степанов, Ю.С. Безличность и неопределенная референция Текст. / Ю. С. Степанов // Язык: система и функционирование. М.: Наука, 1988. -С.226-236.

234. Степанов, Ю.С. Изменчивый «образ языка» в науке XX века Текст. / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца XX века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995.-С.7-34.

235. Степанов, Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип причинности Текст. / Ю.С. Степанов // Язык и наука конца XX века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С.35-73.

236. Степанов, Ю.С. В мире семиотики Текст. / Ю.С. Степанов // Семиотика: Антология. 2-е изд. - М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С.5-44.

237. Столнейкер, Р.С. Прагматика Текст. / Р.С. Столнейкер // Новое в зарубежной лингвистике. Bbin.XVI. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985.-С. 419-438.

238. Суровцев, В.А. Интертекстуальность и практика действия Текст. / В.А. Суворовцев // Интертекстуальность и текстуальность. Философская мысль Франции: XX век. Воронеж-Томск: «Водолей», 1998. - С. 13-26.

239. Талми, Л. Отношение грамматики к познанию Текст. / Л. Талми // Вестник МГУ. Филология. Т. 1. - 1999. - С. 114- 125.

240. Тарасов, Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации Текст. / Е.Ф. Тарасов // Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.-С. 5-47.

241. Тарасов, Е.Ф. Методологические основания исследования (речевого) общения Текст. / Е.Ф. Тарасов // Речевое общение: проблемы и перспективы. -М. ИНИОН, 1983.-С. 5-15.

242. Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования Текст. // Сб. научных трудов / под ред Л. А.Манерко. Рязань, 2002. - 236 с.

243. Тодоров, Ц. Поэтика Текст. / Ц. Тодоров // Структурализм: «За» и «против». М.: 1975. - С. 37-113.

244. Тодоров, Ц. Понятие литературы Текст. / Ц. Тодоров // Семиотика. Т. 2. Б.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. - С.397-426.

245. Топоров, В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С.227-284.

246. Трубецкой, Н.С. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина как литературный памятник Текст. / Н.С. Трубецкой // Семиотика. Т. 2. Б.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. - С.464-481.

247. Тураева, З.Я. Лингвистика текста (текст:структура и семантика) Текст. / З.Я Тураева. М.:Просвещение, 1986. - 127с.

248. Филиппенко, М.В. Проблемы описания предлогов в современных лингвистических теориях Текст. / М.В. Филиппенко // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000. - С. 12-54.

249. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания Текст. / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М.: Прогресс, 1988. С.52-92.

250. Фрумкина, P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология»? Текст. / P.M. Фрумкина // Язык и наука конца XX века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С. 74-117.

251. Фрумкина, P.M. Психолингвистика Текст. /Р.М, Фрумкина. М.: Академия, 2001. - 320 с.

252. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук Текст. /М. Фуко. СПб.: Acad., 1994.-488 с.

253. Фуко, М. Археология знания Текст. / М. Фуко. Киев: Ника-Центр, 1996.-208с.

254. Хабермас, И. Моральное сознание и коммуникативное действие Текст. / Й. Хабермас. СПб: Наука, 2000. - 377 с.

255. Хабермас, И. Философский дискурс о модерне Текст. / И. Хабермас. -М.: Весь Мир, 2003. -416с.

256. Хейзинга, И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня Текст. / И. Хей-зинга. М.: Прогресс-Академия, 1992. - 464 с.

257. Хэллидей, М. Лингвистическая функция и литературный стиль Текст. / М. Хэллидей // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика.-М.: Прогресс, 1980.-С. 116-147.

258. Чейф, У. Значение и структура языка Текст. / У. Чейф. Благовещенск: БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 1990. - 428с.

259. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис Текст. -М.: Наука, 1992.-281 с.

260. Шабес, В.JI. Событие и текст Текст. / В.Л. Шабес. М.: Высшая школа, 1989. - 175с.

261. Шамне, Н.Л. Актуальные проблемы межкультурной коммуникации Текст. / Н.Л. Шамне. Волгоград: Изд-во Вогоград. гос. ун-та, 1999. - 208 с.

262. Шаховский, В.И. Дейксис в сфере эмоциональной речевой деятельности Текст. / В.И. Шаховский, В.В. Жура // Вопросы языкознания. №5. -2002. - С.38-56.

263. Шаховский, В.И. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межукультурное понимание и лингвоэкология) Текст. / В.И. Шаховский, Ю.А. Сорокин, И.В. Томашева. Волгоград: Перемена, 1998. - 149 с.

264. Щедровицкий, Г.П. Философия. Наука. Методология Текст. / Г.П. Щедровицкий. М.: Шк. Культ. Политики, 1997. - 656с.

265. Шейгал, Е.И. Семантика политического дискурса Текст. /Е.И. Шей-гал. М.; Волгоград: Перемена, 2000 - 368 с.

266. Шендельс, Е.И. Грамматика текста и грамматика предложения Текст. / Е.И. Шендельс // Иностранные языки в школе. -№4. 1985. - С. 16-21.

267. Шведова, Н.Ю. Местоимение и смысл Текст. / Н.Ю. Шведова. М.: Азбуковник., 1998. - 176 с.

268. Шмид, В. Нарратология.^исИа philologica) Текст. / В. Шмид. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 312 с.

269. Шмидт, З.Й. «Текст» и «история» как базовые категории Текст. / З.Й. Шмидт// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. -М.: Прогресс, 1978. С. 89-108.

270. Шпербер, Д. Релевантность Текст. / Д. Шпербер, Д. Уилсон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988.-С.212-233.

271. Шрейдер, Ю.А. Сложные системы и космологические принципы Текст. / Ю.А. Шрейдер // Системные исследования 1975. - М.: Наука, 1976. -С.149-171.

272. Цурганова, Е.А. Введение Текст. / Е.А. Цурганов // Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М.: Интрада - ИНИОН, 1996. -С.3-12.

273. Эко, У. Отсутствующая структура. Введете в семиологию Текст. / У. Эко. ТОО ТК: Петрополис, 1998. - 432 с.

274. Эко, У. Открытое произведение. Форма и неопределенность в современной поэтике Текст. / У. Эко. СПб.: Академический проект, 2004. — 379 с.

275. Эко, У. Предисловие к английскому изданию Текст. / У. Эко // Лот-ман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек. Текст. Семиосфера. История. -М.: Языки русской культуры, 1999. С.405-414.

276. Язык и моделирование социального взаимодействия Текст. Благовещенск: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. -464 с.

277. Язык и культура. Факты и ценности. К 700-летию Ю.С. Степанова Текст. / отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. М.: Языки славянской культуры, 2000. - 600 с.

278. Языковое сознание. Теоретические и прикладные аспекты Текст. -М.; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2004 344 с.

279. Языки и транснациональные проблемы. Материалы I международной конференции. T.I / отв. ред. Т.А.Фесенко. М.; Тамбов: Изд-во ТГУ, 2004. -569 с.

280. Языки и транснациональные проблемы. Материалы I международной конференции. T.II / отв. ред. Т.А.Фесенко. М.;Тамбов: Изд-во ТГУ, 2004. -608 с.

281. Якобсон, P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол Текст. / P.O. Якобсон // Принципы типологического анализа языков. — М.: Наука, 1972.-С. 95-113.

282. Якобсон, P.O. Лингвистика и поэтика Текст. / P.O. Якобсон // Структурализм: «За» и «против». М., 1975. - С. 193-230.

283. Якобсон, P.O. Избранные работы по лингвистике Текст. / P.O. Якобсон. Благовещенск: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. - 448 с.

284. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) Текст. М.: Гнозис, 1994. - 344с.

285. Agricola, Е. Textstruktur. Textanalyse. Informationskem. Leipzig: Enzy-klopadie Verlag, 1979. 109 S.

286. Anderegg, J. Fiktion und Kommunikation. Ein Beitrag zur Theorie der Pro-sa. Gottingen: Vandenhoeck&Ruprecht, 1973. 183 s.

287. Anderegg, J. Sprache und Verwandlung. Zur literarischen Asthetik. Gottingen: Vandenhoeck&Ruprecht, 1985. 143 s.

288. Antos, G, Tietz, H. Die Zukunft der Textlinguistik. Traditionen, Transfor-mationen, Trends. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1997. 247 s.

289. Auer, P. Sprachliche Interaktion. Eine Einfuhrung anhand von 22 Klassi-kern. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1999. 282 s.

290. Austin, J. L. Zur Theorie der Sprechakte (How to do things with words). Deutsche Bearbeitung E.v.Savigny. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 1972. - 216 s.

291. Barwise, J., Perry, J. Situationen und Einstellungen. Grundlagen der Situa-tionssemantik. Berlin. New York: Walter de Gruyter, 1987. - 430 s.

292. Baumgartner, K. Der methodische Stand einer linguistischen Poetik. In: Li-teraturwissenschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band II/2, Frankfurt: Suhrkamp 1971, S. 371-402.

293. Bayer, K. Sprechen und Situation. Aspekte einer Theorie der sprachlichen Interaktion. 2.Auflage. Tubingen : Max Niemeyer Verlag, 1984. 190 s.

294. Beaugrande, R. A, de /Dressier, W. U. Einfuhrung in Textlinguistik. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1981. 230 s.

295. Bechson, H., Ganz, A. A Reader Guid to Literary Terms. London: A Dictionary Thames and Hadson, 1961. -244 s.

296. Behrmann, C. G. Handlungstheorie oder Gesellschaftstheorie? // Handeln, Sprechen und Erkennen. Gottingen: Vandenhoeck&Ruprecht, 1978. S. 5 - 72.

297. Brandt, M., Rosengren, I. Zur Illokutionsstruktur von Texten. In: LiLi. Textlinguistik. Jahrgang 22/1992, Heft 86. Siegen:Vandenhoeck&Ruprecht. S.9-51.

298. Bierwisch, M. Grammatik des deutschen Verbs. 6.Auflage. - Studia grammatica IV, Berlin:Akademie Verlag,1971 - 188 S.

299. Bierwisch, M. On the Grammar of Local Prepositions. In: Bierwisch, M., Motsch, W., Zimmermann, I. Syntax, Semantik, Lexikon. Berlin:Akademie Verlag, 1988, S. 1-65.

300. Bierwisch, M. Richtungen der modernen Semantikforschung /Hrsg.von W.Motsch. Berlin:Akademie Verlag, 1983.-425 s.

301. Brinker, K. Linguistische Textanalyse. Eine Einfuhrung in Grundbegriffe und Methoden. Berlin : E.Schmidt, 1992. 206 s.

302. Brinker, K., Sager, F. S. Linguistische Gesprachsanalyse. Eine Einfuhrung. 2. Auflage. Berlin :E.Schmidt, 1996.-208 s.

303. Broich, U. Zur Einzeltextreferenz. In : Intertextualitat : Formen, Funktio-nen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubingen:Max Niemeyer Verlag, 1985. -S.48-52.

304. Broich, U. Intertextualitat in Fieldings Joseph Andrews. In: Intertextualitat: Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und V.Pfister. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1985.-S. 262-278.

305. Biihler, K. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. -2.unverand. Auflage.- Stuttgart: Gustav Fischer Verlag, 1982. 434 s.

306. Coseriu, E. Textlinguistik. Eine Einfuhrung. Tubingen: Francke. 1994. -252 s.

307. Danes, F. Zur semantischen und thematischen Struktur des Kommunikats. In : Danes, F./ Viehweger, D. (eds.). Probleme der Textgrammatik. Berlin:Akademie Verlag. 1976.-S. 29-41.

308. Dijk T.F.van. Neuere Entwicklungen in der literarischen Semantik- In : Li-teraturwissenschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band II/2, Frankfurt: Suhrkamp, 1971. S. 153-176.

309. Djik, T.F.van., Ihwe, J., Petofi, S., Rieser, H. Zur Bestimmung narrativer Strukturen auf der Grundlage von Textgrammatiken. In: Papiere zur Textlinguistik. 2.Auflage. Hamburg, 1974. 134 s.

310. Dijk, T. A. van. Textwissenschafit. Eine interdisziplinare Einfuhrung. Mun-chen: Fink, 1980.-285 s.

311. Diskurstheorien und Literaturwissenschaft. Hrsg. von J.Fohrmann und H.Miller. Frankfurt a: Main:Suhrkamp Verlag, 1988.-437 s.

312. Doderer, K. Die Kurzgeschichte in Deutschland. 4.unverand.Auflage, Darmstadt: Wiss. Buschgesellschafit, 1973. 103 s.

313. Dolezel, L. Die Typologie des Erzahlens : Erzahlsituationen (point of view in der Dichtung). In : Literaturwissenschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspek-tiven, Band III, Frankfurt: Suhrkamp, 1972. S.376- 391.

314. Dressier,W. Einfuhrung in die Textlinguistik. Tubingen:Max Niemeyer Verlag, 1972.- 138S.

315. Ehrich, V. Zur Linguistik und Psychollinguistik der sekundaren Raumdei-xis. In: Sprache und Raum /Hrsg. von H.Schweizer. Stuttgart: Gustav Fischer Verlag, 1985. S.130-161.

316. Feilke, H. Die pragmatische Wende in der Linguistik. In : Brinker, K./ An-tos, G./Heinemann, W./Sager, S. F.(eds). Text- und Gesprachslinguistik. HSK-Bd. 16.1. Berlin/New York, 2000. S.64-82.

317. Fillmore, Ch. Studies in linguistics semantics. New York: Holt, Reinhart and Winston, 1971. VIII, 299 s.

318. Flamig, W. Grammatik des Deutschen. Einfuhrung in Struktur und Wir-kungszusammenhange. Berlin: Akademie Verlag, 1991. - 640 s.

319. Frier,W. Linguistische Aspekte des Textsortenproblems // Grundfragen der Textwissenschaft. Linguistische und literaturwissenschtliche Aspekte /Hrsg. von W.Frier und G.Labroisse. Amsterdam:Rodopi. 1979. S. 7-58.

320. Givon, T. Syntax: A funktional-typological introduction. V.2. Amster-dam:Benjamins, 1990.-466 s.

321. Glinz, H. Textanalyse und Verstehenstheorie I. Studienbucher zur Linguis-tik und Literaturwissenschaft/Hrsg von H.Glinz, H.Sitta, K. Brinker, J. Klein. Band 5. Frankfurt: Athenaum Verlag, 1973. 323 s.

322. Glinz, H. Textanalyse und Verstehenstheorie II. Studienbucher zur Linguis-tik und Literaturwissenschaft/Hrsg von H. Glinz, H. Sitta, K.Brinker, J. Klein. Band 6. Wiesbaden: Verlagsgesellschaft Athenaion, 1978. 325 s.

323. Grice, P. Logic and conversation. In: Cole, P., Morgan. J. (eds) Syntax and Semantics. 3. Speech Acts. New Zork, 1975. -41-58ff.

324. Grice, P. Sprecher-Bedeutung, Satz-Bedeutung, Wortbedeutung. In: Meggle, G. (eds.) Handlung, Kommunikation, Bedeutung. Frankfurt:Suhrkamp, 1979.-S. 85-111.

325. Greimas A.-J. Strukturelle Semantik. Braunschweig: Vieweg, 1971. -241 s.

326. Goffman, Erving. The neglected situation. In American Antropologie 66, 1964. -P.133-136.

327. Grosse, E.U. Text und Kommunikation. Eine linguistische Einfuhrung in die Funktionen der Texte. Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz: Kohlhammer Verlag, 1976. -164 s.

328. Gtilich, E, Raible, W. Linguistische Textmodelle. Miinchen:Fink. 1977. 353 s.

329. Giilich E., Heger K., Raible W. Linguistische Textanalyse. 2.Auflage. Hamburg: Helmut Buske Verlag,. 1979. 157 s.

330. Giilich, E./ Meyer-Hermann, R. Zum Konzept der Illokutionshierarchie . In: Rosengren, I. Sprache und Pragmatik. Lunder Symposium. 1982. Stockholm: Almquist&Wirksell, 1983. S. 245-261.

331. Grofie, E.U. Text und Kommunikation. Eine linguistische Einfuhrung in die Funktionen der Texte. Stuttgart:Kohlhammer, 1976. 161 s.

332. Habermas, J. Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt:Suhrkamp, 1981.-533 s.

333. Habermas, J. Vorstudien und Erganzungen zur Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt: Suhrkamp, 1984. -605 s.

334. Halliday, M. / Hasan, R. Cohesion in English. London:Longman, 1976. 374 p.

335. Hamburger, K. Die Logik der Dichtung. Stuttgart.Ullstein, 1980. 301 s.

336. Hartmann, P. Texte als linguistisches Objekt. In: Stempel, Wolf-Dieter (eds) Beitrage zur Textlinguistik. Miinchen:Fink, 1971. S. 9-30.

337. Hartung, W. D. Sprachliche Kommunikation und Gesellschafi. Ber-lin:Akad.-Verlag. 1974.-636 s.

338. Hartung, W. D.Sprache und Kommunikation. Deutsche Sprache. /Hrsg. von W. Fleischer u.a. Leipzig: Kleine Enzyklopadie, 1981. S.345-381.

339. Hartung, W.D. Kommunikationsorientierte und handlungstheoretisch aus-gerichtete Ansatze. In : Brinker, K./ Antos, G./Heinemann, W./ Sager, S. F. (eds). Text- und Gesprachslinguistik. HSK-Bd. 16.1 Berlin/New York, 2000. S. 83-96.

340. Hartung, W.D. Beobachtung zur Organisation der kommunikativen Ziele. In: Lunder Germanistische Forschungen 50. S. 221-232,

341. Harweg, R. Pronomina und Textkonstitution. Miinchen:Fink, 1968. 392 s.

342. Harweg, R. Presupposition und Rekonstruktion. Zur Erzahlsituation in Thomas Manns „Tristan" aus textlinguistischer Sicht. In: Textgrammatik. Tubin-gen:Max Niemeyer Verlag, 1975a. S. 66-185.

343. Harweg, R. Perfekt und Prateritum im gesprochenen Deutsch. Zugleich ein Beitrag zur Theorie des nichtliterarischen Erzahlens. In: Orbis, t.XXIV, N 11, Lou-vain, 1975b.-S. 135-180.

344. Harweg, R.Inhaltsentwurf, Erzahlung, Inhaltswiedergabe. In: Frier, W. Grundfragen der Textwissenschaft. Amsterdam:Rodopi, 1979. S. 111-130.

345. Hassler, G. Texte in Texten. Untersuchungen zur Textualitat und ihrer sii-rachlichen Formen. Studium Sprachwissenschaft. Beiheft 29. Miinster: Nodus Publi-kationen, 1997-261 s.

346. Hausendorf, H./Quasthoff, U.M. Sprachentwicklung und Interaktion. Eine linguistische Studie zum Erwerb von Diskursfahigkeiten. In: Gesprache: Miteinander reden. Praxis Deutsch 83. Opladen: Westdeutscher Verlag, Linke&Sitta 1996. -S. 14-25.

347. Heinemann, W., Viehweger, D. Textlinguistik. Eine Einfuhrung. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1991. -310 s.

348. Heinemann, W. Textsorte Textmuster - Texttyp. In: Brinker, К./ Antos, G//Heinemann, W./ Sager, S. F. (eds). Text- und Gesprachslinguistik. HSK-Bd. 16.1 Berlin/New York, 2000. - S. 507-523.

349. Heinemann, M, Heinemann W. Grundlagen der Textlinguistik. Tubingen Max Nimeyer Verlag, 2002. 279 s.

350. Herrmann, Th. Vor, hinter, rechts und links, das 6H-Modell. In: LiLi. Spra-che und Raum. Heft 78. Gottingen :Vandenhoeck & Ruprecht, 1990. S.l 17-140.

351. Hymes, D. Die Ethnographie des Sprechens // Sprache und Gesell-schaft/Hrsg. Von Holzer u. Steinbacher. Hamburg: Hoffmann und Campe Verlag. 1972.-S. 296-317.

352. Ingarden, R. Erlebnis, Kunstwerk, Wert. Tubingen: Max Nimeyer Verlag, 1969.-261 s.

353. Isenberg, H. Uberlegungen zur Texttheorie. In: Ihwe J. Literaturqissen-schaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven. Bd. II/l, Frankfurt: Suhrkamp, 1971.-S. 155-172.

354. Isenberg, H. Einige Grundbegriffe fur eine linguistische Texttheorie. In: Daniel, F. / Viehweger, D. (eds). Probleme der Textgrammatik. Studia grammatica XI Berlin. 1976.-S. 47-146.

355. Iser, W. Der Akt des Lesens.4.Auflage, Miinchen:Fink, 1976. -358 s.

356. Jackendoff, R. Semanics and cognition. Cambridge, Mass u.a.: MITPress, 1983.-XIII, 283 s.

357. Jansen, S. Entwurf einer Theotie der dramatischen Form. In: Literaturwis-senschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band III, Frankfurt: Suhrkamp, 1972. S.393- 408.

358. Jauss, H.R. Literaturgeschichte als Provokation der Literaturwissenschaft. Frankfurt:Suhrkamp, 1970. 250 s.

359. Jager, Ludwig. Medialitat und Mentalitat. Die Sprache als Medium des Geistes. In: Gist es eine Sprache hinter dem Sprechen ? /Hrsg. von S.Kramer und E. Konig. Frankfurt: Suhrkamp, 2002. S.45-75.

360. Kallmeyer, W. Lektiirekolleg zur Textlinguistik. Bd.l, Einfuhrung.

361. Auflage, Frankfurt:Athenaum Verlag, 1986.-288 s.

362. Karrer, W. Intertextualitat als Elementen- und Struktur-Reproduktion. In: Intertextualitat: Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubin-gen:Fink, 1985.-S.98-116.

363. Klein W. Uberall und nirgendwo. In: LiLi. Sprache und Raum. Heft 78. Gottingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 1990. S. 9-42.

364. Klein, W., Stutterheim, Ch. von. Textstruktur und referentielle Bewegung. In: LiLi, Textlinguistik. Jahrgang 22/1992, Heft 86. S.67-89.

365. Kristeva, J. Bachtin, das Wort, der Dialog und der Roman. In Literaturwis-senschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band III, Frankfurt: Suhrkamp, 1972. -S.345-375.

366. Kramer, S. Sprache und Sprechen oder: Wie sinnvoll ist die Unterschei-dung zwischen einem Schema und seinem Gebrauch? In: Gibt es eine Sprache hinter dem Sprechen? /Hrsg. von S. Kramer und E. Konig. Frankfurt : Suhrkamp, 2002.5. 97-125.

367. Krusche, D. Alteritat und Methode. Zur kommunikativen Relevanz inter-pretatorischer Verfahren. In: LiLi. Jahrgamg 28, Heft 108, Juni 1998. S. 58-75.

368. Labov, W./ Waletzky, J. Enzahlanalyse: miindliche Versionen personlicher Erfahrung. In: Ihwe, J. (eds.) Literaturwissenschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band III. Frankfurt: Suhrkamp, 1972. S.78-126.

369. Lang, E. Sprachkenntnis, Objektwissen und raumliches SchlieBen. In: LiLi. Sprache und Raum. Heft 78. Gottingen:Vandenhoeck & Ruprecht 1990, S.69-97.

370. Langacker, R.M. Observations and Speculations on Subjektivity: Haiman, 1985.-P. 109-150.

371. Latzel, S. Die deutschen Tempora: Perfekt und Prateritum. In : Heutiges Deutsch. Linguistische und didaktische Beitrage fur den deutschen Unterricht III/2. Miinchen: Verlag Goethe Institut, 1977. S. 23-154.

372. Link, J. Literaturwissenschaftliche GrundbegrifFe. Eine programmierte Einfuhrung auf strukturalistischer Basis. 4 unverand. Auflage, Munchen:Fink, 1993. -400 s.

373. Lotscher, A. Text und Thema. Studien zur thematischen Konstituenz von Texten. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1987. -309 s.

374. Lyons, J. Einfuhrung in die moderne Linguistik. Miinchen: C.H.Beck Verlag 1973.-XX, 538 s.

375. Maingueneau, D. Linguistische Grundbegriffe zur Analyse literarischer Texte. Tubingen:Gunter Narr Verlag, 2000. 208 s.

376. Maturana, H. Erkennen. Die Organisation und die Verkorperung von Wirk-lichkeit. In : Ausgewahlte Arbeiten zur biologischen Epistemologie / Hrsg. von W. K. Kock. Braunschweig, Wiesbaden:Vieweg, 1982. -S.32-80.

377. Meier, G.F. Noematische Analyse als Voraussetzung fur die Ausschaltung der Polysemie. In: „Zeichen und System der Sprache" Bd. III. Вerlin:Akad.Verlag, 2000.-S. 117-145.

378. Metzelin, M., Jaksche, H. Textsemantik. Tubingen: Gunter Narr Verlag, 1983.-207 s.

379. Motsch, W./Reis, M., Rosengren, I., (eds). Zum Verhaltnis von Satz und Text. In: Deutsche Sprache 2., 1990. S. 97-125.

380. Motsh, W. Uberlegungen zut Textkompetenz. In: LiLi. Textlinguistik. Jahrgang 22/1992, Heft 86. Siegen-.Vandenhoeck&Ruprecht, S.52-89.

381. Parsons, T. Aktor, Situation und normative Muster. Frankfurt:Fink, 1986.-246S.

382. Petofi, J. S. Text and discourse constitution. Berlin:de Gruyter, 1988 -VIII, 516S.

383. Pfister, M. Zur Systemreferenz. In : Intertextualitat : Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1985. S. 52- 58.

384. Pike, K. L. Grammatical analysis. In: Summer Institute of Linguistics 53. Dallas, 1977. 505 s.

385. Plett, F. H. Sprachliche Konstituenten einer intertextuellen Poetik. In: Intertextualitat: Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubingen:Max Niemeyer Verlag, 1985. S. 78- 98.

386. Quasthoff, U.M. Erzahlen als interaktive Gesprachsstruktur. In: Brinker, К./ Antos, G./Heinemann, W./ Sager, S. F. (eds). Text- und Gesprachslinguistik. HSK-Bd. 18.2 Berlin/New York, 2001.-S. 1293-1308.

387. Rauh, G. Linguistische Beschreibung deiktischer Komplexitat in narrativen Texten. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1978. 355 s.

388. Reichenbach, H. The philosophy of space&time. New York:Dover, 1958. -XVI, 295 s.

389. Rehbein, J. Komplexes Handeln. Elemente der Handlungstheorie der Spra-che. Stuttgart.-Metzler, 1977.-399 s.

390. Sandig, B. Stilistik der deutschen Sprache. Berlin/New York: De Gruyter. 1986.-368 s.

391. Searle, J.R. Sprechakte. Ein sprachphilosophischer Essay. Frankfurt: Suhr-kamp, 1976.-305 s.

392. Searle, J.R. Indirekt Speech Acts. In: «Syntax and Semantics», P.Cole and J.L.Morgan (eds), vol 3, Speech Acts. New York etc. 1975. P. 59-82.

393. Searle, J.R. Ausdruck und Bedeutung. Untesuchungen zur Sprechakttheorie. Ubersetzt von Andreas Kemmerling. 3.Aufl. Frankfurt: Suhrkamp, 1993. - 212 s.

394. Schiffiin, D. Tense Variation in narrative. In: Language 57/1,1981. P.45-62.

395. Schmid, W. Der Textaufbau in den Erzahlungen Dostojewskijs Mtin-chen:Fink, 1973.-298 s.

396. Schmidt. S.J. Text und Geschichte als Fundierungskategorien. In: Beitrage zur Textlinguistik. Munchen: C.H.Beck Verlag, 1971. -S. 32-51.

397. Schmidt S.J. Text und Bedeutung. In: Textlinguistik /Hrsg. von W.Dressler. Darmstadt: Wiss.Buchgesellschafi, 1978. -S.232-267.

398. Schmidt, S.J. Texttheorie. Probleme einer Linguistik der sprachlichen Kommunikation. Munchen:Fink, 2000. 184 s.

399. Schopp, C. J. «Endmeshed in endtanglements». Intertextualitat in Donald Bathelemes "The Dead Father". In : Intertextualitat: Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1985. S. 332 - 348.

400. Schwitalla, J. Das Illustrieren eine narrative Textsorte mit zwei Varian-ten. In : Dittmann, J. (eds.) Erscheinungsformen der deutschen Sprache. Ber-lin:Schmidt, 1997. - S. 189-204.

401. Schwitalla, J. Gesprochenes Deutsch. Eine Einfuhrung. Berlin: Schmidt, 2000.-240 s.

402. Schutz, Alfred. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt, Wien/Frankfurt:Suhrkamp, 1984.-353 s.

403. Stanzel, K. F. Theorie des Erzahlens. 5. Aufl. Gottingen: Vanden-hoeck&Ruprecht, 1991. 339 s.

404. Steckeler-Westhofer, P. Sind Sprechen und Verstehen ein Regelfolgen ? In: Gist es eine Sprache hinter dem Sprechen ? /Hrsg. von S. Kramer und E. Konig. Frankfurt: Suhrkamp, 2002. S. 199-225.

405. Suerbaum, U. Intertextualitat und Gattung. In: Intertextualitat : Formen, Funktionen. Hrsg. von U.Broich und M. Pfister. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1985.-S. 58-77.

406. Suida, U. Prateritum und Plusquamperfekt im prasentischen Erzahlkontext. In: Studien zur Syntax des heutigen Deutsch. Paul Grebe zum 60. Geburtstag. Diis-seldorf: Padagog.Verlag Schwarr, 1970. S. 118-136.

407. Todorov, Z. Die strukturelle Analyse der Erzahlung. In: Literaturwissenschaft und Linguistik. Ergebnisse und Perspektiven, Band III, 1972. S. 265-275.

408. Textlinguistik. Hrsg. von W.DreBler. Darmstadt: Wissenschaftliche Buch-gesellschaft. 1978 -427 s.

409. Vater, H. Einfuhrung in die Raumlinguistik. Munchen:Gabel Verlag, 1991.-107 s.

410. Vater, H. Einfuhrung in die Sprachwisenschaft. Miinchen: Wilhelm Fink Verlag, 1994. - 303 s.

411. Viehweger, D. Zur semantischen Struktur des Textes. In: Studia grammati-ca XVIII, Probleme der Textlinguistik II. Berlin, 1977. - S. 103-117.

412. Viehweger, D. Sequenzierung von Sprechhandlungen und Prinzipien der Einheitenbildung im Text. In: «Studia grammatica»XXII/Hrsg. R.Ruzicka und W.Motsch, Berlin, 1983. - S. 88-103.

413. Weinrich, H. Besprochene und erzahlte Welt. Stuttgart:Kohlhammer, 1964.-358 s.

414. Weinrich, H. Sprache in Texten. Stuttgart: Klett, 1976. 356 s.

415. Weinrich, H. Textgrammatik der deutschen Grammatik- Mannheim, Leipzig, Wien, Zurich, 1993. 1111 s.

416. Wirth, U. Diskursive Dummheit. Heidelberg: Winter, 1999. 364 s.

417. Wenn die Semantik arbeitet ? Tubingen:Max Niemeyer Verlag, 1996. 378 s.

418. Wunderlich, D. Tempus und Zeitreferenz im Deutschen. Miinchen: Max Hueber Verlag, 1970. 358 s.

419. Wunderlich, D. Pragmatik, Sprechsituation, Deixis. In: LiLi, Jg.l, 1971, Hf.l. S.171-180.

420. Wunderlich, D. Sprechakte. In: Maas U./ Wunderlich D. Pragmatik und sprachliches Handeln. Mit einer Kritik am Funkkolleg «Sprache». Frank-furt:Athenaum Verlag, 1972. - S.69-188.

421. Wunderlich, D. Linguistische Pragmatik. Frankfurt: Athenaum Verlag, 1972. -413S.

422. Wunderlich, D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1976.-416 s.

423. Wunderlich, D. Ort und Ortswechsel In: LiLi. Sprache und Raum. Heft 78. G6ttingen:Vandenhoeck & Ruprecht, 1990. S. 43-58.

424. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА

425. Bettina pfltickt wilde Narzissen. Halle/Saale : Mitteldeutscher Verlag, 1972. -443 s.

426. Bernhard, Th. Ereignisse. Frankfurt a.Main:Suhrkamp, 1991. 69 s.

427. Bernhard, Th. Erzahlungen. Frankfurt a.Main: Suhrkamp Verlag, 2001. 170 s.

428. Bobrowski, H.J. Boelendorf und Mausefest. Erzahlungen. Berlin: Aufbau Verlag, 1966.- 155 s.

429. Brecht, B. Kalendergeschichten. Berlin: Aufbau Verlag, 1954. - 230 s.

430. Brecht, B. Ein gemeiner Kerl. Berlin: Aufbau Verlag, 1978. - 168 s.

431. Brezan, J. Der Mauseturm. Berlin: Verlag Neues Leben, 1970. - 267 s.

432. Braun, G. und J. Ftinf Saulen des Eheglucks. Liebesgeschichten. Berlin: Verlag Neues Leben, 1976. - 192 s.

433. Bruyn, G.de Ein schwarzer abgrundtiefer See. Erzahlungen. Halle/Saale: Mitteldeutscher Verlag, 1963. -316 s.

434. Erzahlte, Zeit. 50 deutsche Kurzgeschichten der Gegenwart. Stuttgart:Philipp Reclam jun., 1980-503 s.

435. Fuhmann, F. Das Judenauto. Vierzehn Tage aus zwei Jahrzehnten. Leipzig: Reclam, 1965.-191 s.

436. Fuhmann, F. Konig Odipus. Gesammelte Erzahlungen. Berlin/Weimar: Neues Leben, 1974.-389 s.

437. Harder, I. Das siebte Buch Mose und andere Geschichten. Berlin: Neues Leben, 1958.- 167 s.

438. Heiteres, Dariiberstehen. Geschichten und Gedichte zum Vergriigen. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 1990.-326 s.

439. Hesse, H. Wanderung. Frankfurt a.Main:Fischer Verlag, 1984. 129 s.

440. In diesen Jahren. Ausgewahlte deutsche Prosa von J. Brezan, K.Claudius, B.Djacenko u.a. Leipzig: Reclam, 1957. -400 s.

441. Jahrhundertchronik. Deutsche Erzahlungen im 20.Jahrhundert. Stuttgart:Philipp Reclam jun., 2000. 635 s.

442. Jendryschik M. Die Fackel und der Bart. Rostock: VEB Hinstoff Verlag, 1971. -206 s.

443. Kaschnitz, M.L.Das dicke Kind und andere Erzahlungen. Frankfurt a.Main:Suhrkamp Verlag, 2002. 248 s.

444. Lenz, S. Spielverderber. Erzahlungen. Hamburg: Hoffmann & Campe, 1963. -243 s.

445. Lenz, S. Stimmungen der See. Erzahlungen. Stuttgart: Reclam, 1966. - 78 s.

446. Lenz S. Der Geist der Mirabelle. Geschichten aus Bolerup. Hamburg: Hoffmann & Campe, 1974. - 126 s.

447. Lenz, S. So war es mit dem Zirkus. Geschichten aus Syleyken. Miinchen: DTV, 1975.-92 s.

448. Nachbar, H. Der Tod des Admirals. Ein paar Geschichten. Berlin: Aufbau Verlag, 1960.-73 s.

449. Neunundzwanzig neue Kurzgeschichten aus der «Zeit». Hamburg: Hoffmann und Campe, 1981.-353 s.

450. Nowotny, J. Ein seltener Fall der Liebe. Halle-Leipzig: Mitteldeutscher Verlag, 1978. 175 s.

451. Seghers, A. Der Bienenstock. Ausgewahlte Erzahlungen. Bd. 1. Berlin: Aufbau Verlag, 1959.-389 s.

452. Seghers, A. Der Bienenstock. Ausgewahlte Erzahlungen. Bd. 2. Berlin: Aufbau Verlag, 1959.-347 s.

453. Schutz, H. Vorgeschichten. NDL, 1971. - № 1-2. - Berlin. - S. 142-154.

454. Strittmatter, E. 3/4hundert Kleingeschichten. Berlin und Weimar: Aufbau Verlag, 1980. 144 s.

455. Uhse B. Die heilige Kunigunde im Schnee. Leipzig: Philipp Reclam Verlag, 1961.-66 s.

456. VierunddreiBig neue Kurzgeschichten aus der «Zeit». Hamburg:Hoffmann und Campe, 1979.-323 s.

457. Wolf F Ausgewahlte Werke. Kurzgeschichten. Bd. VII. Berlin; Aufbau Verlag, 1952.-447 s.