автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Рефлексивность в языке современной русской поэзии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Рефлексивность в языке современной русской поэзии"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

СУСЛОВА Евгения Валерьевна

РЕФЛЕКСИВНОСТЬ В ЯЗЫКЕ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ПОЭЗИИ (СУБЪЕКТИВАЦИЯ И ТАВТОЛОГИЗАЦИЯ)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

10 ОКТ ЛИЗ

Санкт-Петербург 2013

005534659

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Зубова Людмила Владимировна (Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург)

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Азарова Наталия Михайловна (Московский педагогический государственный университет, Москва)

доктор филологических наук, профессор Шмелева Татьяна Викторовна (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Новгород Великий)

Ведущая организация Институт русского языка РАН

им. В.В. Виноградова

Защита диссертации состоится 10 октября 2013 г. в 16.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 212.232.18 при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, факультет филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета, ■

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб, д. 7/9).

Автореферат разослан « » сентября 2013 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент -C.B. Вяткина

ОБЩАЯ ХАРКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Современная поэзия чрезвычайно сложна для чтения и понимания и все больше стремится к тому, чтобы иметь дело с неуловимыми областями языкового и ментального опыта человека. В то же время современная поэзия специфическим образом, в формах самой поэтической практики, рефлексивно обращена на достижения поэзии первой половины XX века. Через поиск взаимосвязей между лингвостилистическими явлениями, принадлежащими разным эпохам, можно нащупать вектор движения поэтического языка и мышления и искать средства для обобщения эстетического опыта. Многие явления в языке современной русской поэзии не выделены и не названы. В связи с этим нам представляется чрезвычайно важным выбирать для исследования поэтического языка вопросы, собирающие на себе несколько проблем, ранее казавшихся не связанными друг с другом. Именно таким фокусом является рефлексивность, рассматриваемая в диссертации как текстовая категория1.

Рефлексивность поэтического текста (его свойство символизации, имплицирования, свертывания смыслов), характерная для поэзии второй половины XX в. - начала XXI в., рассматривается в диссертации как средство обновления поэтического языка, фактор формирования различных типов субъ-ективации в поэтическом тексте, а также особых текстовых единиц, где ведущим конструктивным припципом становится механизм тавтологизации. Субъект поэтического текста рассматривается как базовая моделирующая функция, а процесс моделирования - как субъективация. Под тавтологией понимается контактное или дистантное повторение корня, слова, словосочетания или предложения в тексте. Использование в поэтическом тексте повторяющихся слов и словоформ, корневых повторов и структур тождества называется здесь тавтологизацией.

1 Текстовая категория - «один из взаимосвязанных существенных признаков текста, представляющий собой

отражение определенной части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и собственно текстовыми (композитивными) средствами» (Стилистический словарь).

3

Современная русская авангардная поэзия ориентирована на подсознание, имеет ярко выраженный экспериментальный характер, работает с порождающими механизмами разговорной и внутренней речи, обнажает структурообразующие элементы языка; сообщение развертывается не только на уровне высказывания, но и в метаязыке, язык поэзии обнаруживает близость к языку философии; в поэтических текстах названного периода большую роль играет интертекстуальная составляющая; значения слов обусловлены контекстуально. Эти свойства современной поэзии описаны в работах И.И. Ковтуновой, В.П. Григорьева, JI.B. Зубовой, H.A. Фатеевой, Н.М. Азаровой, Д.В. Кузьмина, И.В. Кукулина, В.И. Новикова, A.B. Скидана, H.A. Николиной, О.И. Северской, Ю.С. Степанова, А.Г. Степанова, A.A. Жи-тенева, и др.

Для русской поэзии второй половины XX века характерно явление «тавтологического взрыва» (ср. термин В.П. Григорьева «паронимический взрыв»). Среди авторов, использующих тавтологические конструкции как системообразующее средство поэтического текста, можно назвать Г. Айги, В. Соснору, И. Холина, Я. Сатуновского, Г. Сапгира, В. Некрасова, А. Монастырского, Д.А. Пригова, JI. Рубинштейна, Ры Никонову, Е. Мнаца-канову, А. Альчук и др. Поиски корреляции между типами субъективации и типами тавтологизации мы рассматриваем как ключ к исследованию динамики языка современной поэзии.

Научную и теоретическую базу диссертации составляют работы по лингвопоэтике и истории поэтического языка (В.Б. Шкловский, Ю.М. Тынянов, P.O. Якобсон, В.М. Жирмунский, Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, Л.В. Зубова, В.П. Григорьев, H.A. Фатеева, Н.М. Азарова, О.Г. Ревзина, H.A. Кожевникова, И.И. Ковтунова), семиотике (Ю.М. Лотман, Е. Фарыно, Б.А. Успенский и другие авторы «Трудов по знаковым системам»), теории референции в художественном тексте (Т.Б. Радбиль), лингвистике текста (И.Р. Гальперин, Е. С. Кубрякова), функционально-семантическому анализу (A.B. Бондарко), исторической поэтике (С.Н. Бройтман, И.П. Смирнов,

4

T.B. Цвигун), психолингвистике и теории концепта (JI.C. Выготский, А.Р. Лурия, Т.В. Ахутина, Дж. Лакофф, Ю.С. Степанов, A.A. Залевская, Е.С. Кубрякова и др.), истории авангарда (С;Е. Бирюков, К. Кедров, Ю. Вали-ева, Дж. Яначек, A.A. Кобринский) и др.

В исследовании применяется несколько лингвистических методов. Основу составляет метод лингвопоэтики в его типологической ипостаси, так как «вне соотнесенности литературных явлений и не бывает их рассмотрения» (Ю.Н. Тынянов). Мы исходим из наблюдения над отдельными явлениями в поэтических текстах в перспективе динамики поэтического языка. При работе с источниками используется метод структурно-семантического анализа текста, выявляются отдельные приемы и средства выражения смыслов в поэтическом тексте. Герменевтический инструментарий привлекается для комментирования отдельных стихотворений. Мы стремимся обобщить факты, ранее накопленные в разных областях филологической науки, и - по возможности - унифицировать язык описания явлений, оказавшихся в поле нашего внимания. В работе не ставится задача полного историко-литературного анализа того или иного текста, мы стремимся к тому, чтобы увидеть лингвос-тилистические закономерности в поэзии отдельного автора, основные механизмы изменения стиля в произведениях разных периодов с точки зрения реализации механизмов субъективации и тавтологизации.

Основный материал нашего исследования - поэтические тексты второй половины XX в. - начала XXI в. В работе рассматривается язык стихотворений Е. Кирсанова, В. Аристова, О. Юрьева, В. Павловой, П. Барсковой, О. Зондберг, М. Галиной, Я. Сатуновского, Е. Хорвата, В. Бородина, А. Го-ренко, И. Жданова, А. Волохонского, Д. Строцева, А. Скидана, Л. Аронзона, Н. Азаровой, А. Альчук, Д. Давыдова, Г. Сапгира, А. Драгомощенко, Н. Скандиаки и др. Более подробно исследуется рефлексивность в поэзии трех авторов: В. Сосноры, В. Некрасова и Г. Айги, так как в их творчестве нашли продолжение различные векторы авангардной поэзии первой трети

XX в. (см. диссертацию О.В. Соколовой о традициях авангарда в поэтическом языке Г. Айги и В. Сосноры).

Дополнительный материал - тексты поэзии авангарда первой половины XX века, позволяющие проследить истоки тех или иных особенностей субъектной организации в поэзии второй половины XX века, а также исследования по поэзии авангарда. При лингвистическом анализе используются идеи философов, помогающие углубить понятия субъективации и тавтологи-зации (Ж. Делез, Ж.-Л.Нанси, А. Пятигорский, М. Мамардашвили, Л. Витгенштейн, К. Россэ и др.). В работе также используются результаты выборочного опроса авторов с «непрозрачной» поэтикой и их комментарии, касающиеся толкования тех или иных фактов поэтического языка.

Объект исследования - языковые средства выражения рефлексивности в русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в.

Предмет исследования - тексты современной русской поэзии, в которых специфическим образом реализуется рефлексивность.

Цель исследования - установить, как в поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. рефлексивность поэтического текста становится оператором динамики поэтического языка и реализуется в механизмах субъективации и тавтологизации.

Задачи исследования:

1. Рассмотреть рефлексивность поэтического текста как ключевую для русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в, категорию текста и показать ее связь с механизмами субъективации и тавтологизации.

2. Классифицировать механизмы субъективации и разработать модель их описания для поэзии второй половины XX в. - начала XXI в., зафиксировав их соотношение с уровнями языка (лексики, грамматики) и текста в целом.

3. Показать в языке русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. смещение центра внимания от вопросов взаимоотношений мира и

языка, характерных для поэзии исторического авангарда, к когнитивным аспектам языковой и речевой деятельности.

4. Показать, как тавтология становится организующим фактором поэтического текста в русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в.

5. Выделить типы тавтологизации в их отношении к уровням языка (лексика, грамматика) и тексту в целом.

6. Выявить особенности коррелирования механизмов субъектива-ции с типами тавтологизации и показать его функциональную значимость.

Новизна исследования. В исследовании впервые дано системное описание языковых средств выражения рефлексивности, а также предложено системное описание механизмов субъективации на материале русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. Посредством введения модели разработана четырехчастная классификация, включающая репрезентирующий, ре-ференцирующий, модализирующий и концептуализирующий типы субъективации.

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке проблемы рефлексивности поэтического текста в поэзии второй половины XX века - начала XXI в.; в исследовании функционального и динамического аспектов рефлексивности, в исследовании соотношения рефлексивности с механизмами субъективации и тавтологизации; в классификации типов субъективации, характерных для поэзии второй половины XX в. - начала XXI века; в исследовании корреляций между механизмами субъективации и тавтологизации поэтического текста в их отношении к уровням языка (лексика, грамматика) и тексту в целом.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования результатов исследования при чтении лекций и проведении семинаров по языку русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. как самостоятельного курса или в рамках курса по истории искусств, в преподавании литературы и русского языка (стилистики) в высших учебных заведе-

7

ниях и в гимназиях с углубленным изучением гуманитарных дисциплин. Материал диссертации может стать подспорьем в работе литературных объединений, быть полезным при составлении комментариев к изданиям поэтических текстов и для литературной критики. Достигнутые результаты могут использоваться в научных работах по лингвопоэтике, дальнейших исследованиях по теории и истории поэтического языка. На основе исследования механизмов субъективации делается шаг в сторону построения способов лин-гвостилистического описания идиостиля поэта.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В языке русской поэзии второй половины XX в. — начала XXI в. заметную роль играет рефлексивность поэтического текста, понимаемая как категория текста.

2. В современной русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. можно выделить четыре базовых типа субъективации, каждому из которых присущ свой набор языковых характеристик и тенденций языковых реализаций на разных уровнях языка (лексики, грамматики) и текста в целом: репрезентирующий, референцирующий, модализирующий и концептуализирующий.

3. Вектор динамики поэтического языка в период второй половины

XX в. - начала XXI в. можно описать как смещение центра внимания от вопросов взаимоотношений мира и языка, характерных для поэзии исторического авангарда, к когнитивным аспектам языковой и речевой деятельности, что приводит к распространению концептуализирующего типа субъективации в конце XX в. - начале XXI в.

4. Наблюдаемый в русской поэзии второй половины XX в. «тавтологический взрыв» представлен в исследовании как типологическое явление, связанное с нарастанием рефлексивности поэтического текста.

5. В современной русской поэзии второй половины XX в. - начала

XXI в. можно выделить четыре базовых типа тавтологизации: лексический,

лексико-грамматический, грамматический и кощептный.

8

6. В поэтических текстах рассматриваемого периода наблюдается устойчивая корреляция между типами субъекгивации и типами тавтологиза-ции.

Апробация результатов исследования проводилась на следующих российских и международных конференциях: Санкт-Петербургская Х1Ь Международная филологическая конференция 2010, 2011, 2012, 2013 (СПбГУ, Санкт-Петербург); «Грехневские чтения-8: Словесный образ и литературное произведение» 2010 (ННГУ, Нижний Новгород); «Грехневские чтения-9: Литературное произведение в системе контекстов» 2012 (ННГУ, Нижний Новгород); «Поэтический текст: Структура, Интерпретация, Смысл» 2011 (Тверской гос. ун., Тверь); Сапгировские чтения-2010: «Генрих Сапгир: Детское и взрослое» (РГТУ, Москва); Сапгировские чтения-2011: «Двадцать лет без Генриха Сапгира (русская поэзия последнего десятилетия)» (РГГУ, Москва); «Числовой код в разных языках и культурах» 2012 (ИЯз РАН, Москва); «Актуальная Цветаева 2012» (Культурный центр «Дом-музей Марины Цветаевой»); Конференция в рамках 20 фестиваля верлибра-2013; Проблемы поэтической семантики: К 75-летию Игоря Владимировича Фоменко-2013 (Тверской гос. ун., Тверь); на круглых столах и семинарах: «Современная литература: мифы культуризации» (Самара, 2010); «Современная поэзия: философское измерение» в рамках Биеннале поэтов Москва, 2011); на спецсеминаре Г.Н. Акимовой «Синтаксис и стилистика» (СПб, СПбГУ, 2010), на научно-практическом семинаре «Литература и проблема интеграции искусств» (ННГУ, Нижний Новгород, 2010, 2012, 2013); в работе со студентами «Московской Международной Киношколы» в формах работы литературной мастерской и на занятиях по литературе (Москва, 2011-2012), в работе семинара «Мастерская чтения» (Нижний Новгород, ННГУ, 2009-2013).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Во введении сформулированы предпосылки диссертационного исследования и основные цели и задачи.

В первой главе рассматривается рефлексивность как оператор динамики поэтического языка, затрагивается вопрос об отношении рефлексивности и субъективации поэтического текста. В этой же главе мы исследуем связь рефлексивности и тавтологизации в языке русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в.

Вторая глава посвящена рассмотрению репрезентирующего, референ-цирующего, модализирующего, концептуализирующего типов субъективации в языке современной русской поэзии и их отношение к уровням языка (лексике, грамматике) и тексту в целом. Дается очерк описания этих типов субъективации и свойственных им языковых особенностей в функционально-стилистическом аспекте.

В третьей главе представлены опыты описания рефлексивности в авторских поэтиках (В. Сосноры, В. Некрасова, Г. Айги).

В заключении обобщаются полученные результаты, формулируются основные выводы диссертационного исследования и перспективы дальнейшего исследования.

Библиография включает 381 наименование.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе диссертации рассматриваются понятия поэтический язык, поэтическая речь, поэтический текст (В.Б. Шкловский, Ю.Н. Тынянов, И.И. Ковтунова, Р.О.Якобсон, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Ю.М. Лотман, Ю. Кристева, Я. Мукаржовский, О.Г. Ревзина и др.). Динамика поэтического языка в современной русской поэзии связана с нарастанием ре-ференциальной неопределенности и усилением косвенного соответствия в соотношении знак /значение vs. смысл, измеряемого «количеством связующих звеньев между обозначающим и обозначаемым» (Б.А. Успенский).

Во второй половине XX века в русской поэзии возникает особый тип поэтики, который мы называем рефлексивной поэтикой. Термин рефлексивность (reflection - отражение) используется в различных областях знания: в математике, логике, философии, психологии, литературоведении, лингвистике. Рефлексия формирует «двухслойную организацию деятельности» и характеризуется как «деятельность, вырастающая из какой-то другой деятельности и существующая первоначально только за ее счет», как «целостность, охватывающая исходную деятельность и превращающая ее в свою часть и в свой функциональный элемент» и как «часть целого, примыкающая к первой части и всегда способная отделиться, оторваться от нее и образовать самостоятельную и независимую деятельность» (Т.П. Щедровицкий). В науке о языке рефлексивность рассматривается в аспекте грамматики, поэтической грамматики и лингвистики текста. С точки зрения поэтической грамматики, с рефлексивностью связана проблематика залоговости, дейксиса, местоимен-ности, возвратности. С точки зрения лингвистики текста, существует разделение на поверхностную рефлексивность, которая связывается, прежде всего, с метаязыковыми явлениями, реализованными на уровне содержания, и глубинную рефлексивность, связанную со структурой текста. В диссертации рефлексивность определяется как структурное усложнение (интериориза-

ция), выражающееся в особенностях субъективации и тавтологизации2. Мы понимаем интериоризацию как смещение по референциальной оси мир —> знак —>■ сознание (Э. Гуссерль), влияющее на лексико-грамматическую организацию текста, а также сказывающееся на внутренней архитектуре поэтического текста3.

В первой главе диссертации концептуализируются два перехода в эволюции поэтического языка: от поэтики модерна (символизм и акмеизм) к поэтике авангарда и от поэтики авангарда к рефлексивной поэтике (см. схему 1).

Чтобы описать процесс перехода от одной поэтики к другой, нужно обозначить ключевые понятия, с помощью которых будет произведено описание. И.П. Смирнов выделяет в качестве методологического каркаса семиотические константы мир, знак, референция. Первый рассматриваемый в диссертации переход символизм —» семиотический авангард связан с процедурой семиотизации, при котором характерное для поэзии модернизма четкое разграничение языка и мира перестает быть релевантным (Е. Фарыно). В ряде работ отмечаются микроэволюции авангардных поэтик. Наиболее интересными нам представляются концепция Т.В. Цвигун, которая, используя риторическую оппозицию P.O. Якобсона, показывает, как происходит смещение метонимический авангард —* метафорический авангард, и идеи Ю.С. Степанова, исследовавшего переход символизм —* динамический авангард —* абстракция. Символизм и акмеизм оказались в свернутом виде включены в авангард.

В переходные периоды возрастает конструктивность материала. Это означает, что то, что ранее осмыслялось как материал, в это время начинает осмысляться как структура (О.И. Буренина-Петрова).

1 Часто понятия рефлексивность и метарефпексивностъ разводятся недостаточно строго (М.В. Димитрен-

ко). Метаязыковая рефлексия направлена вовне, в сторону формирования наблюдателя, и имеет противоположный вектор.

3 Подробнее об интериоризации в работах Э. Гуссерля, Л.С. Выготского, Т.В. Ахутиной.

12

В пресуппозиции первого перехода находится схема моделирования, демонстрирующая операциональный каркас семиотической процедуры (см. схему 1). Если двигателем первого перехода была процедура семиотиза-ции («предмет : отношение»), то в основе второго перехода семиотический авангард —»рефлексивный авангард лежит процедура тавтологизации («отношение : отношение»). Период рефлексивного авангарда - это период проявления границ семиотического авангарда, располагающего новыми операциональными средствами. Одним из наиболее важных операторов поэтического текста становится рефлексивность, благодаря которой возникают вложенные друг в друга смысловые структуры.

Схема 1.

Рсфхекспный авангард

Гаетсяеявсгчия как обнажение структуры

Семиотически* »жглрз

Свмиотизация как опредмпшанил

Пютни художмтамшой ИВДШВОСП

Чем больше звеньев таких структур нужно пройти для «развертывания» смысла, тем более рефлексивным можно считать текст. Сам процесс развертывания рассматривается как градуированный переход от парадигматически (схемно) ориентированной к синтагматически (линейно) ориентирован-

ной структуре. Соответственно, свертывание можно описать как переход от синтагматической ориентации к парадигматической (11."/. Ьап§асксг).

В языке русской поэзии второй половины XX в., и особенно в языке поэзии начала XXI века, прослеживается несколько тенденций, связанных с усилением рефлексивности текста, которые мы рассматриваем как осевые. В качестве трех базовых референтных областей мы выделяем мир, знак, сознание: Одной из важнейших тенденций в динамике поэтического языка мы считаем интериоризацию субъекта, которая связана с увеличивающейся рефлексивностью поэтического текста (см. схему 2).

Схема 2.

Рефлексивность

Чем менее рефлексивен текст (чем ближе к левому краю), тем более расчлененным будет его референт, структурирующийся по модели «знак-значение», в то время как чем ближе мы продвигаемся к правому краю, тем менее расчлененной будет референция, проявляющаяся не на уровне слова или высказывания, а на уровне контекста или текста. Следовательно, сонаправленной осью оси рефлексивности будет ось лексика грамматика —> текст. Усиление рефлексивности прямо пропорционально усилению парадигматично-сти поэтического текста: чем ближе к левому краю, тем более линейной будет организация поэтического текста, задаваемая структурой субъекта. Верно и обратное: чем ближе к правому краю, тем ближе построение будет сходиться с «пространственной формой», которую исследователи связывают с «принципом рефлективной референции» (Д. Фрэнк). Ось синтагматическая ориентация - парадигматическая ориентация также будет сонаправленной оси рефлексивности.

Вопросы субъективации рассматриваются в поэтике, поэтической грамматике, прагматике, теории языковой личности, семантике, лингвистике текста, коммуникативной грамматике, исследованиях дейксиса, функциональной лингвистике, семиотике (И.И. Ковтунова, С.Н. Бройтман, Б.О. Кор-ман, Л .Я. Гинзбург, Э. Бенвенист, Г.А. Золотова, Е.В. Падучева, Т.В. Ахути-на, К. Бюлер, А. Вежбицкая, В.В. Виноградов, Л. Витгенштейн, О. Есперсон, А.А. Кибрик, А.М. Пешковский, Ч.С. Пирс, Ю.С. Степанов, Б.А. Успенский, Л.В. Щерба и др.). При разработке категории субъекта как категории текста мы, опираясь на рассмотренные работы, полагаем, что важно учитывать несколько признаков: степень эксплицированносги / имплицированности субъекта, степень расчлененности / нерасчлененности референции, уровень реализации субъекта (лексика, грамматика, текст), интенциональность, проявляющуюся как установка на предметность / установка на отношение, тяготение к синтагматической реализации / тяготение к парадигматической реализации, доминантную референтную область (мир, знак, сознание). На основе этих признаков мы выделяем четыре типа субъективации в поэтическом тексте: репрезентирующий, референцирующий, модализирующий и концептуализирующий (см. схему З)4.

4 Первый тип субъекта, актуализирующего отношение ЗНАК (МИР), мы называем РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИМ (1). Он связан с нулевой степенью рефлексивности, так как для этого типа субъективации сохраняется релевантным отношение в —> О, Общая установка на линейное развертывание повествования и синтагматическая ориентация, экплицированность субъекта посредством центра поля персональности и доминантная референтная область МИР характерны для этого типа субъективации. Языковым уровнем, на котором репрезентирующий тип субъективации проявляется в большей степени, выступает лексика, в то время как синтаксис остается нейтральным. Поэтическим текстам, в которых структурообразующим фактором является репрезентирующий тип субъективации, свойственна расчлененная референция и ориентация на предмет. Второй тип субъективации, задающий диапазон ЗНАК (МИР <-» ЗНАК), мы обозначили как РЕФЕРЕНЦИРУЮЩИЙ (2). Субъект, близкий к этому типу, появляется в эпоху авангарда, когда ставится вопрос о соотношении мира и знака. Для референцирующего типа характерна общая ориентация на отношение (предмет —► процесс), наблюдается движение к парадигмизации текста и имплицированию субъекта посредством движения к периферии поля персональности, а также «скачки» от центра к периферии - и обратно. Субъект реализуется на уровне ограниченного контекста (высказывания). Доминантные референтные области - МИР и ЗНАК (по отдельности и в их взаимоотношении). Такой тип субъективации активно реализуется и в аспекте лексики, и в аспекте грамматики, актуализируя отношения между этими двумя ярусами языка. Чрезвычайно активна фразеология. Референция преимущественно расчлененная, а тенденция к нерасчлененной референции проявляется на уровне негации, когда референт отрицается или для него не существует прототипа в мире привычных предметов. Степень рефлексивности начинает постепенно возрастать. Третий тип субъективации фокусируется на нашей шкале в точке ЗНАК (ЗНАК) и связан уже с гораздо большей степенью имплицированности субъекта (он близок к тому, что в поэтике называется лирический субъект, и находится между говорящим и Наблюдателем в семантике). Такой тип субъективации связан, прежде всего, с коннотативным полем и реализуется как задающий специфическую модальность (процесс -»коннотация),

Схема 3.

СлмиотичеашВ авангард

Понятие тавтологии рассматривается в науке о языке в связи со смежными явлениями (плеоназм, синоним, повтор, тождесловие, корневой повтор, лексический повтор, тождество и др.) в работах Ю.Д. Апресяна, О. Зайц, Т.С. Остапенко, А.П. Евгеньевой, JI.B. Зубовой, Т.С. Коготковой, Е.В. Клюева, Г.Н.Акимовой, В.П. Летучевой, Т.Г. Крапотиной, А.П. Боровковой, В.М. Бурмако, А.М. Бушуя, Ю.С.Степанова, Н.Д.Арутюновой, А.Д. Шме-

поэтому мы назвали его МОДАЛИЗИРУЮЩИМ. Субъект этого типа задает семиотический предел, поэтому реализуется чаще всего на уровне грамматики (дейксис, синтаксис и т.д.), при этом внимание от лексики смещается в сторону фразеологии, а лексический уровень становится пассивным. Доминантная референтная область - ЗНАК и, ках частный случай проявления, наблюдается смещение от зоны языка к зоне мышления, понимаемого как способность оперирования со знаками. Увеличивается нерасчлененность референции, в результате чего для выявления субъекта требуется больший по объему контекст. В случае модализирующего типа субъективации мы видим еще более сильное тяготение к парадигматической организации, в то время как синтагматика перестает имел, определяющее значение. КОНЦЕПТУАЛИЗИРУЮЩИЙ (4) - четвертый тип субъективации, где рефлексивность максимальна. Фокусировка происходит на отрезке ЗНАК (ЗНАК СОЗНАНИЕ). Тексты такого типа как раз и относятся к таким поэтическим текстам, в которых не всегда понятно, «о чем собственно идет речь». Это связано с нерасчлененностью референции, проявляющейся на уровне текста, а не на уровне отдельных высказываний (референция на уровне отдельных высказываний не совпадает с референцией на уровне целого текста). Основная ориентация этого типа субъективации - на отношение, которое проявляется в установлении связи между областью сознания и ее знаковыми реализациями. Так как сознание не схватывается знаковыми конфигурациями, авторы используют аппарат предьязыкового уровня. Текстов такого типа можно назвать концептным письмом, то есть письма концептами или письма, направленного на формирование сингулярного концепта отдельно взятой единицы опыта. Концептуализирующий субъект может задавать организацию поэтического текста по принципу поля (коннотация -> пространство), когда семантически размывается оппозиция между синтагматикой и парадигматикой.

П

МИР

лева, Н.Д.Гусаровой, Ю.М.Лотмана, О.И.Богословской, Н.М.Азаровой, Ж. Делеза, Е. Фарыно и др. Тавтология в поэтическом тексте определяется в диссертации не как стилистическая ошибка (Ж. Марузо, P.M. Гайсина, О.С. Ахманова, Б.Ю. Норман), а как элемент поэтического текста с «вертикальной» организацией, выполняющий, прежде всего, текстопорождаю-щую, изолирующую и компрессивную функции. Тавтология понимается как оператор рефлексивности, а процедура тавтологизации служит оператором перехода с уровня содержания на уровень структуры и создает «единицы некоего другого порядка» (Е.Фарыно), тем самым повышая степень рефлексивности поэтического текста. Мы выделяем четыре типа тавтологизации: лексический, лексико-грамматический, грамматический и концептный. Важно подчеркнуть, что между типами субъективации и типами тавтологизации наблюдаются корреляции.

Во второй главе рассматриваются механизмы субъективации и тавтологизации и их соотношение на примере поэтических текстов второй половины XX - начала XXI в.

Перечислим авторов второй половины XX в. — начала XXI в., у которых можно найти стихотворения с репрезентирующим типом субъективации: Е. Шварц, В. Кривулин, О. Седакова, О. Юрьев, В. Аристов, А. Афанасьева, П. Барскова, В. Гандельсман, Л. Аронзон, К. Капович, А. Левин, Т. Кибиров, В, Павлова, А. Порвин, М. Степанова, И. Жданов и др. В поэтических текстах с репрезентирующим типом субъективации тавтологизации не выполняет текстопорождающую функцию, а используется в риторическом и стилистическом аспектах выразительности поэтического текста: «Так висят во тьме человечки, за рядом ряд, /' Молчаливый парад, блуждающий вертоград, /' Сотня душ, не отличающих ночь от дня. // ....по воде плывёт замороженная вода...» (М. Галина). Если тавтологизация носит текстообразующий характер, то она, как правило, связана с заимствованием фольклорных принципов развертывания текста: «Этот город лежит, этот город сидит, / Этот город дрожит, этот город смердит, / Ядовитая нежная жаба»

17

(П. Барскова). Наиболее распространенным типом тавтологизации первого типа субъективации можно считать повтор слова или грамматической конструкции, анафорические построения. При этом «изнутри» слово не модифицируется, так как границы слова как целостного компонента высказывания мыслятся как нечто непроницаемое. Тавтология, как правило, имеет лексико-семантическую мотивировку: «зайцы улица прочая толчея / спрыгни девочка /раздели меня на меня / такого квадратного / шарящего руками наоборот / когда мы идем за медом при свете дня» (Е. Кирсанов). Такой тип тавтологизации мы определяем как лексический.

Среди поэтов второй половины XX в. - начала XXI в., у которых встречается референцирующий тип субъекта, можно назвать Е. Хорвата, В. Соснору, Т. Дунченко, В.Бородина, А.Горенко и др. Для поэтических текстов с референцирующим субъектом характерна диффузность первого лица ед. ч. и третьего лица ед. ч.: «Я отвернусь, как латинское Я, / к стенке пустой. Не ищи идеала / в жизни. Ты сам для кого-то пример, / так завернувшись в свое одеяло, / как завернулся. А, впрочем, к чему / здесь обращенье? К кому обращаться - /уж не к себе ли? И вправду, ему/нечего кем-то еще обольщаться» (Е. Хорват). В этом случае предпочтение отдается метонимическим моделям текстопорождения, связанным с активным участием лексико-семантического поля «тело и части тела»: «кости глоток костей водная голова / вычертит струн гостей вора и на лаваш /лестница упадёт улица пережмёт / яблоком голубым яблоком голубым / имя зверей звенит воздуха головной/мозг через тридцать лет яблочный нитяной / вышедший из-под рук утреннего луча / вымерший изумруд головы без ключа» (В. Бородин). Большую роль играет прием нарушения возвратности и залоговых отношений и синтаксическая компрессия: «Небце синее косое / дурно глянется в меня / поделись-ка ты со мною / полстраною и коня» (А. Горенко). Механизмы такого типа тавтологизации связаны с этимологизацией и повтором корня как инвариантной основы для формирования лекси-

ко-семантической микропарадигматики в тексте. Деривационный потенциал

18

слова мыслится уже не как статичный, а как процесс, который может быть включен в текст как его часть: «мы и сами не успеваем за временем общим / пока нас еще щупают ощупью говорить ничего /разноцветный коршун летит подбирает то время /где выкажет свою мощь» (Т. Дунченко). Усиливается референциальная неопределенность поэтического текста. Вышеописанный тип тавтологизации мы называем лексико-грамматическим.

Модализирующий тип субъективации можно обнаружить в поэтических текстах А. Альчук, А. Монастырского, Л. Рубинштейна, П. Андрукович, Я. Сатуновского, Н. Азаровой, Д. Гатиной, Д. Давыдова, А. Скидана, В. Некрасова и др. Для модализирующего типа субъективации характерно выражение не на уровне слова или предложения, а на уровне контекста: «одна мать меня рожала / две матери меня рожали / три матери меня рожали / четыре матери меня рожали / пять матерей меня рожали / шесть матерей меня рожали / семь матерей меня рожали / шесть матерей меня рожали / пять матерей меня рожали / четыре матери меня рожали / три матери меня рожали / две матери меня рожали / одна мать меня рожала // сидят-ламыиграютгаммы» (Л. Аронзон). Субъект выражается преимущественно не на денотативном, а на коннотативном уровне. Если для двух предыдущих типов наблюдалось тяготение к словному и корневому повтору, то здесь происходит переход к предикативным формам тавтологизации: «возьми неведомый предмет/ вот видишь он а видишь нет /лежит кусается трепещет / так что правит разной вещью // а говоришь предмет предмет / а говоришь привет привет / лежишь кусаешься трепещешь / но все же те. все те же вещи» (Д. Давыдов). Процедура тавтологизации усиливает рефлексивность текста, задавая его возможности схематизации и трансформации тропов: «Человек похожий на корень / Раскопал корень-человека / Корень в земле увидал человека / Который похож на корень / Корень раскопал человека в земле / Увидал человека земли / Землю увидел в корне / Корень земли увидал» (Г. Сапгир). Мы называем такой тип тавтологизации грамматическим.

К концептуализирующему типу тавтологизации относятся некоторые тексты Г. Айги, А. Драгомощенко, Т. Дунченко, Н. Сафонова, Н. Скандиаки и др. Тексты с концептуализирующим типом субъективации вбирают в себя все типы тавтологизации: с репрезентирующим типом сближение происходит в том, что повторяется, как правило, отдельно взятое слово или синтаксическая конструкция. С референцирующим типом общее возникает на уровне построения сети повторяющихся компонентов и в том, что неповторяющиеся компоненты включаются в формирование семантического поля. С мо-дализирующим типом его объединяет конструктивный и трансформационный потенциал тавтологии, а также тенденция к свертыванию тавтологического высказывания: «[...] я своему сознанию, зять и тесть и зять. / откуда им полмозга землю взять. / откуда бы подмога и обмереть, //дай тело по-терзать тень / потерять! [дай тело потерять колени / полвремя / протереть. ] уже полмозга есть продёрнутые в сеть / куда / бы гору остальные деть» (Н. Скандиака). В поэтических текстах с концептуализирующим субъектом большую роль играет пространственная организация семантического плана, которая приводит к тому, что повторяющиеся элементы по организации значения приближаются к значению концептов: «где есмь как золотую пыль -//какобрамленье красное приснившееся книги: /«néant de voix»—//от сердца высоко во сне над ним висящее - // о так сжигают есмь: // и жизнь -как некою его: умершею! - // она - разрозненною красною / как в таче перерывы /мои теперь со сна! - // и лишь сознанье где-то сплавом ангельским / над тенью здесь затерянной-// иное / далеко» (Г. Айги).

Тавтологический уровень образует самостоятельный план текста, на котором возможно тропообразование: «Имя, что есть (теперь) среди // Решения перейти мост поперек, другое название для воды // Имя, что есть теперь (среди) //Имя, которое, - ... дальше начало становится промежутком /Пропущено в хронологии (имя, которое) гючти все, о чем не зашла бы речь. / Речь об обратном: / «После того, как все было сожжено: люди, оставшиеся внутри» / «Перемещению воздуха»; «оставшиеся внутри, чере-

20

дой движений» (Н. Сафонов). Такой тип тавтологизации мы называем кон-цептным.

Третья глава нашего исследования, посвящена рассмотрению трех принципиально различных поэтик эпохи рефлексивного авангарда - поэтик В. Сосноры, В. Некрасова и Г. Айги, которые выбраны нами как примеры референцирующего, модализирующего и концептуализирующего типов субьективации, соответственно5.

Исследование показало, что референцирующий тип субьективации характерен для поздних текстов В. Сосноры, где наблюдается синтаксическая компрессия и неразличение первого и третьего лиц: «И вот мне снится и снится одно и то ж. /Как бегут по смерзшемуся глинозему эн-эн тысяч детей, /русскихпольскихеврейскихцыганскихвенгерских и пр. / «освобожденных от фашизма стран», / в шинелях не по росту снятых с убитых в трофейных башмаках / гигантских, те вылетают с ног, и бегут босиком, / шинели слетают и бегут в одних трусах, / вьются снега, ливни стоят столбом, / бьют пулеметы и мины а мы бежим и бежим». Базовый механизм субьективации - это тотальная метонимизация, вследствие которой деформируются отношения часть-целое: «Дерево пилят на книги. Пусть пилят. / И кто-то в костер, по-ихнему угли, /уж мою голову / подкладывают и подкладывают, /и подкидывают». На уровне лексики для поэтики В. Сосноры характерны фигуры псевдоэтимологизации, этимологизации, использование скрытых корневых повторов: «Пооскорблялись. Поскорбели. / Никто не знал. / Никто не знал: / Он, не доживший до апреля, / Апрелей ваших не желал...». Лексические деформации влекут за собой сдвиги на уровне грамматики - и наоборот. Одной из основных тенденций можно считать ин-териоризацию субъекта: «Мой дом стоял, как пять столбов, на холме с зеркалами. / Топилась печь, холод хорош, а стекла-ртуть зачем-то запотевали. / Как говорится, грусть моя не светла, направо дверь-дурь белела. / Да в

5 Репрезентирующий тип не рассматривается из-за его наименьшего деформационного потенциала для поэтического языка.

жилах кровь, как мыльный конь, к пункту Б бежала./«Конь-кровь», - думал я, - какие в сущности рифмы смысла? /«Грусть в горсть», - как в воду из водопада! - иссякла сила».

Поэтические тексты В. Некрасова, по большей части, относятся к модализирующему типу субъективации. фразеологизированный компонент ведет себя так же, как отдельно взятое слово в текстах с репрезентирующим типом субъективации: «Полезенрусский холод /Брат Пушкин /Но вреден Север // Так/Нет // Ты ты ты ты ты ты ты ты ты / Ты ты ты тытыты»6. Референция становится «плавающей» и неопределенной в отношении референтных областей МИР и ЗНАК: «Утро // Утро есть утро / Это ясно». Одновременно нарастает десемантизация и многозначность речевых единиц: «верю / верю что верю / верю». Набирает вес коннотативный план высказывания по сравнению с денотативным планом, который зачастую отсылает к фатическим формам коммуникации. Одна из основных функций модализирующего субъекта - схематизация разговорной речи: «обязательно // и не позабыть бы / сказать // спасибо/ спасибо / большое / большое //не надо».

Далее в диссертации рассматриваются языковые особенности поэтического языка Г. Айги, для которого характерен концептуализирующий тип субъективации, где нарастает парадигматическая организация, а тавтологи-зация связана с комбинаторными процедурами, при которых тавтологический компонент понимается как сгусток смысла, в силу чего он, как правило, не меняет объема значения от контекста к контексту и по структуре приближается скорее к концептному образованию, чем к словоформе: «грустно - и будто так слабо / и это понятно / даже и не объяснить / и только (вдруг вспомнив что очень уж издавна) / не прерывая как некое дело молчать / это не стоны ломания двери не крик/из безкостного дна человечьего! друг/ (или еле-движение друга) / грустное-просто - сильнее беды: / ибо нет оставле-

6 Несмотря на то что тавтологюация может пониматься как средство связности (С.Ю. Бочавер), на наш взгляд, она также служит средством усиления бессвязности текста, понимаемой как усиление изоляционного потенциала, а значит и потенциала конструктивного, что свойственно поэзии В. Некрасова.

22

нья! -/и так без забвенья понятно /точно как то что «живем-поживаем»! - и это /лишь ветр за окном: постоянно - / как брошенный дух - слабосильный / и очень уж даже / простой». Для Айги характерны два основных типа тавтологий: дистантная тавтология (на уровне отдельно взятого слова, словосочетания или даже целого предложения) и контактная тавтология во фразеологически связанных пропозициях. Мы выделяем ключевые комбинаторные правила, действующие в поэзии Г. Айги: 1) повторяющееся слово обыг-рывается за счет слов из того же семантического поля, что и повтор, или с помощью однокоренных образований; 2) слова в пределах одного стихотворения часто повторяются в одинаковых грамматических формах и с одними и теми же предлогами; 3) если в стихотворении встречается дефисный комплекс (типа «Рана-Глагол»), то одно из слов, входящих в него, обязательно повторяется в стихотворении, но уже вне дефисного комплекса. В текстах такого «полевого» типа повторы являются определяющим компонентом и задают принцип внутренней иерархизации не на уровне сюжета, а на уровне формирующейся семантики, которая и является смысловым центром стихотворения. В тексте выделяются тавтологические микросистемы, обладающие структурной самостоятельностью.

В заключении приводятся основные выводы исследования. Переход от риторико-стилистического к текстопорождающему типу тавтологизации, тенденция к блокированию линейного развертывания текста, актуализация механизмов этимологизации, нарушение залоговых отношений и деформации категории возвратности можно считать маркерами перехода от репрезентирующего типа субъективации к рефренцирующему типу (1 —> 2); переход от непредикативной тавтологизации к предикативной тавтологизации, постепенное имплицирование прямого выражения субъекта («я» получает неоднозначную референцию), ориентация на «вертикальный контекст», смещение акцента с денотативного типа значения к коннотативному, усиление опера-циональности, обеспечивают переход от референцирующего типа субъективации к модализирующему (2 3); переход от парадигматических к «поле-

23

вым» контекстам, движение от языкового к концептуальному значению, наличие самостоятельных микротекстовых структур, возникающих в результате системной тавтологизации, являются показателями перехода от модализи-рующего к концептуализирующему типу субъективации (3 —► 4). Мы выделяем лексический, лексико-грамматический, грамматический и концептный типы тавтологизации, первые два из которых преимущественно непредикативные, третий - преимущественно предикативный, а четвертый совмещает оба типа.

Корреляции типов субъективации и типов тавтологизации могут быть представлены на графике, где видно, что максимум уровня тавтологизации соответствует модализирующему типу субъективации:

Подчеркнем также, что в русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в. отчетливо наблюдается смещение интереса от вопросов взаимоотношений мира и языка к когнитивным аспектам языковой и речевой деятельности. Особенно ярко эта тенденция начинает проявляться с 70-х гг. XX в. после того, как тавтологизация поэтического текста достигает максимума. Так как глубинные пласты когнитивной системы, связанные с процессами порождения речи, структурированы нелинейно (Е.С. Кубрякова, Н.И. Жинкин,

A.A. Леонтьев, A.A. Залевская), то и в поэтических текстах усиливается рефлексивность, которая ведет к парадигматизации текста.

Перспективы исследования мы видим в дальнейшей разработке механизмов субъективации и тавтологизации, рассмотрении этих механизмов в более широком историческом контексте и выявлении потенциала анализа рефлексивности для понимания тропеической системы в авангардном поэтическом тексте.

Основные положения диссертации отражены в 16 научных и критических публикациях, предисловиях и послесловиях к поэтическим книгам, 3 опубликованы в изданиях ВАК (одна из них - в печати):

1. Суслова, Е.В. Геннадий Айги: Тавтологические поля с вариациями / Е.В.Суслова // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013 /1(2). - Нижний Новгород, 2013. - С.286-289.

2. Суслова, Е.В. Помехи в пейзаже [О книге стихов К. Корчагина] / Е.В.Суслова // Новое литературное обозрение. - 1/2012. -№ 113. - С.290-294.

3. Суслова, E.B. Corpus Виктора Сосноры / Е.В.Суслова // Новое литературное обозрение. В печати.

4. Суслова, Е.В. Близкий мир Иова [О книге стихов Игоря Жукова «Министерство морских чудачеств»] /Е.В.Суслова // Жуков И. Министерство морских чудачеств. - М.: Новое литературное обозрение, 2013 //. В печати.

5. Суслова, Е.В. «Всё как есть наизусть»: О «Двух стихотворениях» Олега Юрьева / Е.В.Суслова // Воздух. - 3-4/12. - С.225-229.

6. Суслова, Е.В. «Эхо целовать»: Взгляд и память в книге стихов Евгения Туренко «Предисловие к снегопаду» / Е.В.Суслова /'/ Туренко, Е.В. Предисловие к снегопаду. - М.: Русский Гулливер, 2011. - С.11-13.

7. Суслова, Е.В. Александр Введенский и Людвиг Витгенштейн: проблема тождества и лингвистический императив / Е.В.Суслова // Грехнев-ские чтения. Словесный образ и литературное произведение. Сборник научных трудов. - Нижний Новгород, 2010. - С.308-317.

25

8. Суслова, Е.В. Интериоризация и детерриториализация субъекта в поэзии и кинематографе («Попытка комнаты» М. Цветаевой и «Страсти Жанны д'Арк» К.Т. Дрейера) / Е.В.Суслова // Бюллетень научных студенческих обществ Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Гуманитарные и социальные науки. № 1. - Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2012. - С.174-178.

9. Суслова, Е.В. Кадрирование: Сумма присутствий [О книге Александра Уланова «Способы видеть»] / Е.В.Суслова // Homo legens. В печати.

10. Суслова, Е.В. Образы коммуникации в поэзии Виктора Сосноры [Электронный ресурс] / Е.В.Суслова // Электронный журнал РЕЦ. - 2009. -№ 58. - С.67-71. - Режим доступа: http://polutona.ru/rets/rets58.pdf.

11. Суслова, Е.В. Обратная жизнь памяти, или Бешеной повести свидетель [О книге стихов Дмитрия Строцева «Газета»] / Е.В.Суслова // Homo legens. - 4/2012. - С.136-140.

12. Суслова, Е.В. По дыхательной паутине [О книге стихов Анны Глазовой «Для землеройки»] / Е.В.Суслова // Глазова, А. Для землеройки. -М.: Новое литературное обозрение, 2013. - С.129-134.

13. Суслова, Е.В. Проницаемость как принцип поэтического мирови-дения [О книге стихов Е. Кирсанова «22 несчастья»] [Электронный ресурс] / Е.В.Суслова // TextOnly. - 2/2007. - № 22. - Режим доступа: http://textonly.ru/-case/?issue=22&article=23097.

14. Суслова, Е.В. Рефлексивная поэтика Роберта Крили: между языком и мышлением // Транслит. - 2013. - № 13. - С.16-21.

15. Суслова, Е.В. Рецензии / Е.В.Суслова // Современная уральская поэзия 2004-2011. - Челябинск: Издательская группа «Десять тысяч слов», 2011. - С. 298-299,350-351.

16. Суслова, Е.В. Тавтология как метод дефразеологизации клише в поэзии Всеволода Некрасова / Е.В.Суслова // Транслит. - 2012. - № 12. -С.74-77.

Суслова Евгения Валерьевна

Рефлексивность в языке современной русской поэзии (субьективация и тавтологизации)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать ¿Г Тираж 100 экз.

Отдел новых учебных технологий СПбГУ 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11

Текст диссертации на тему "Рефлексивность в языке современной русской поэзии"

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет»

На правах рукописи

СУСЛОВА Евгения Валерьевна

РЕФЛЕКСИВНОСТЬ В ЯЗЫКЕ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ПОЭЗИИ (СУБЪЕКТИВАЦИЯ И ТАВТОЛОГИЗАЦИЯ)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

СО

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель д.ф.н. Л. В. Зубова

N

СО 04 СО СО

со

о см

СМ см

ТГ

Санкт-Петербург 2013

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................................................4

ГЛАВА I. РЕФЛЕКСИВНОСТЬ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX В. - НАЧАЛА XXI В.: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ В ЛИНГВОПОЭТИКЕ..............................................................................................17

1. РЕФЛЕКСИВНОСТЬ КАК ОПЕРАТОР ДИНАМИКИ ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА....................................................................................................................17

1.1. Понятие поэтического языка и его динамики. Рефлексивная поэтика как новый тип поэтики......................................................................................17

1.2. Рефлексивное движение по референциальной оси МИР —» ЗНАК —► СОЗНАНИЕ как тенденция поэтического языка в русской поэзии второй половины XX в. - начала XXI в........................................................................25

1.3. Субъективация и тавтологизация поэтического текста как показатели рефлексивности..................................................................................................29

2. РЕФЛЕКСИВНОСТЬ И ТИПЫ СУБЪЕКТИВАЦИИ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ..................................................................................................................30

2.1. Неопределенность статуса субъекта поэтического текста в лингвопоэтике.....................................................................................................31

2.2. ПРЕДМЕТ -> ПРОЦЕСС КОННОТАЦИЯ ПРОСТРАНСТВО. Типы субъективации в поэтическом тексте: лексика, грамматика, текст....38

3. РЕФЛЕКСИВНОСТЬ И ТИПЫ ТАВТОЛОГИЗАЦИИ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ..................................................................................................................41

3.1. Тавтология и смежные с ней явления в языке и речи.............................41

3.2. Тавтология в философском, фольклорном и поэтическом текстах.......45

3.3. Тавтологизация как средство усиления рефлексивности поэтического текста...................................................................................................................47

ВЫВОДЫ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ.........................................................................48

ГЛАВА II. МЕХАНИЗМЫ СУБЪЕКТИВАЦИИ И ТАВТОЛОГИЗАЦИИ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ЛЕКСИКЕ, ГРАММАТИКЕ, ТЕКСТУ В РУССКОЙ

ПОЭЗИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX В. - НАЧАЛА XXIВ...........................51

2

1. РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ КАК РЕАЛИЗАЦИЯ СУБЪЕКТНО-

ОБЪЕКТНОЙ СХЕМЫ.........................................................................................51

1.1. Механизмы субъективации в лексике, грамматике, тексте....................51

1.2. Механизмы тавтологизации в лексике, грамматике, тексте...................56

2. РЕФЕРЕНЦИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ КАК ГРАНИЦА МЕЖДУ МИРОМ И ЯЗЫКОМ................................................................................................................62

2.1. Механизмы субъективации в лексике, грамматике, тексте....................62

2.2. Механизмы тавтологизации в лексике, грамматике, тексте...................67

2. МОДАЛИЗИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ: РЕФЛЕКСИВНОЕ ДВИЖЕНИЕ К ГРАНИЦЕ ЯЗЫКА................................................................................................73

3.1. Механизмы субъективации в лексике, грамматике, тексте....................73

3.2. Механизмы тавтологизации в лексике, грамматике, тексте...................79

4. КОНЦЕПТУАЛИЗИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ: МЕЖДУ СОЗНАНИЕМ И ЯЗЫКОМ................................................................................................................84

4.1. Механизмы субъективации в лексике, грамматике, тексте....................84

4.2. Механизмы тавтологизации в лексике, грамматике, тексте...................90

ВЫВОДЫ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ......................................................................95

ГЛАВА III. ОПЫТ ОПИСАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ РЕФЛЕКСИВНОСТИ В АВТОРСКИХ ПОЭТИКАХ..................................................................................98

1. РЕФЕРЕНЦИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ В ПОЭЗИИ ВИКТОРА СОСНОРЫ: Я МЕЖДУ МИРОМ И ЯЗЫКОМ........................................................................98

2. МОДАЛИЗИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ: ТАВТОЛОГИЯ КАК СРЕДСТВО СУБЪЕКТИВАЦИИ В ПОЭЗИИ ВСЕВОЛОДА НЕКРАСОВА....................118

3. КОНЦЕПТУАЛИЗИРУЮЩИЙ СУБЪЕКТ: ТАВТОЛОГИЗМ КАК

КОМБИНАТОРИКА КОНЦЕПТОВ В ПОЭЗИИ ГЕННАДИЯ АЙГИ..........146

ВЫВОДЫ К ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ......................................................................160

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................................160

БИБЛИОГРАФИЯ............................................................................................165

ВВЕДЕНИЕ

«Авангард — это наиболее полное осуществление ментального мира»

(Ю.С. Степанов)

Текстовая категория1 рефлексивность поэтического текста (его свойство символизации, имплицирования, свертывания смыслов), характерная для поэзии второй половины XX в. - начала XXI в., рассматривается в диссертации как средство обновления поэтического языка, фактор формирования различных типов субъективации в поэтическом тексте, а также особых текстовых единиц, где ведущим конструктивным принципом становится механизм тавтологизации. Субъект поэтического текста рассматривается как базовая моделирующая функция, а процесс моделирования - как субъекти-вация2. Под тавтологией понимается контактное или дистантное повторение корня, слова, словосочетания или предложения в тексте. Использование в поэтическом тексте повторяющихся слов и словоформ, корневых повторов и структур тождества называется здесь тавтологизацией.

Будучи связана с эпохой исторического авангарда, где доминируют «кажущаяся семантика»3 и «непрямые способы выражения» 4, русская поэзия

1 Текстовая категория - «один из взаимосвязанных существенных признаков текста, представляющий собой отражение определенной части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и собственно текстовыми (композитивными) средствами» [Стилистический словарь 2003: 533-534]. Исследование механизмов субъективации «невозможно только в опоре на элементарные единицы анализа - слова и речевые приемы» [Стилистический словарь 2003: 534]. Под текстом понимается «произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» [Гальперин 1981: 18]. A.B. Лукин выделяет следующие аспекты в изучении текста: знаковая последовательность текста, связность, цельность, текстовый код, семантическая структура текста, композиция текста, интерпретация текста, произведение, авторский замысел, референтная область текста, функция текста, которые наряду со схемой АВТОР<->ТЕКСТ<-»ПОЛУЧАТЕЛЬ образуют «рабочее определение текста» [Лукин 2011: 18].

2 В исследованиях, посвященных этой проблеме, субъектность понимается как «глобальная интегрирующая категория текста» [Стилистический словарь 2003: 517-518]. Как синонимы в «Словаре» используются термины субъектность речи, субъектность текста, авторизация, субъектная организация текста. Мы полагаем, что следует различать субъект речи и субъект текста.

3 Ю.Н. Тынянов подчеркивает, что для того, чтобы возникла кажущаяся семантика, «в словах должен отчасти сохраняться основной признак, но уже как затемненный» [Тынянов 2002: 109]. Тогда «при почти полном исчезновении основного признака <...> "колеблющиеся признаки" дают некоторый слитный групповой "смысл", вне семантической связи членов предложения» [Тынянов 2002: 111].

второй половины XX в. - начала XXI в. возводит выделение приема и оперирование с ним в систематику метода5.

Однако уже в поэзии обэриутов намечается тенденция к освобождению от языка и стремлению прорваться сквозь язык6. Особое устройство поэтического языка связано с тенденцией смены доминирующей референтной области в поэзии авангарда: «В поисках "звездного языка" Хлебников (но не Крученых) в известной мере предвосхитил современные эксперименты по выявлению того "подъязыка", который соответствовал бы подсознанию» [Григорьев 1983: 26]. А. Рымарь в статье об А. Введенском выделяет два типа символизации: в первом случае «сознание <...> оказывается неизбежным побочным продуктом» [Рымарь 2005: 194]. Во втором случае «поэта интересует сознание как таковое, а не то, что посредством него можно понять о мире», где «семантическое мышление приходит к своему пределу» [Рымарь 2005: 194].

Во второй половине XX века эта тенденция получает развитие. В. Кулаков отмечает, что в этот период в центре внимания оказывается «феноменология самого сознания» [Кулаков 2007а]. H.A. Фатеева подчеркивает, что «литература все решительнее порывает с жизненной реальностью, углубляется в самопознание и ищет источники развития уже внутри себя» [Фатеева 2001], а также исследует «динамику самого поэтического мышления» [Фатеева 2006: 38]. Событие в русской поэзии второй половины XX в. все чаще осмысляется как ментальное событие - «ментатив», референтом которого становится «ментальная ситуация» [Корчинский 2009: 117]. Авангардный автор - «оператор дескрипции» и «существует одновременно в двух мирах -

4 «Характер текста в ряде случаев определен характером тропа. Стихотворение как бы микромир, в котором отражаются особенности макромира» [Кожевникова 1986: 106]. H.A. Кожевникова отмечает, что «перестановка составных частей устойчивого тропа используется как один из способов обновления тропа» [Кожевникова 1986: 85], то есть подчеркивает значение операциональности для смыслообразования в поэтическом тексте.

5 H.A. Фатеева отмечает, что «стремление сказать новое слово заставляло поэтов искать необычные формы выражения, максимально использовать возможности, потенциально заложенные в структурах с вертикальным контекстом (когда текст получает не только линейное развертывание, но и членится на отрезки, не обусловленные синтаксическим делением)» [Фатеева 2001].

6 «Если мы предполагаем, что реальность мира дается нам языком, и язык в свою очередь контролирует образ реальности, то, естественно, как только он перестает быть инстанцией контроля, время мира начинает «останавливаться». С реальным миром же ничего подобного произойти не может. Все, что происходит, происходит лишь с нами, языковыми существами. Открывается новая близость с миром, язык больше не препятствует ему захватывать нас» [Подорога 2011:473].

ментальном (только лишь представимом, мысленном) и материальном (зримом)» [Степанов 2002]. Поэтический мир оказался «вывернут наизнанку»: если сначала «я» было в мире («лирический герой»), потом с ним сравнялось («неосинкретический», или «мифопоэтический», субъект В. Маяковского, В. Хлебникова), затем мир оказался в «я» (субъект Д. Хармса) и - наконец -на последней стадии - возникает «операциональный» субъект (А. Введенский). Схематизируя сказанное, получаем:

[«Я» в МИРЕ] -> [«Я»=МИР] [МИР в «Я»] [(МИР В «Я») в «Я»].

Так как меняются типы субъективации, связанные с обнажением конструктивного текстового остова, возникают корреляции типов субъективации и типов тавтологизации. Применительно ко второй половине XX века с уверенностью можно говорить о «тавтологическом взрыве» (ср. термин

п

В.П. Григорьева «паронимический взрыв») . Среди авторов, использующих

7 Тавтологизация в новейшей русской поэзии связана с рядом ключевых особенностей поэтического языка. Поэзия имеет установку на эксперимент, работает с порождающими механизмами разговорной и внутренней речи, обнажает структурообразующие элементы, развертывается не только на уровне высказывания, но и в метаязыковом плане, обнаруживает близость к языку философии, несет в себе существенную интертекстуальную составляющую, значения слов обусловлены контекстуально, актуализируются коммуникативное, автокоммуникативное и прагматическое измерения [Фещенко 2009], [Бабенко 2008], [Зубова 2000], [Фатеева 2006], [Фатеева 2001], [Фатеева 2010], [Фатеева 1995], [Фатеева 2012], [Азарова 2010а], [Азарова 20106], [Николина 2010], [Степанов 2002], [Скоропанова 2002] и др. Сближение языка современной поэзии и языка философии происходит по причине «эвристического момента называния "живым" словом, свойств авторе-ферентивности и авторефлексивности, антиавтоматизма восприятия, предопределяющего критерий длительности и многократности прочтения непрозрачного и суггестивного текста» [Азарова 2010: 11]. Языковой эксперимент связан с нарушением нормы и возможностью ошибки. «Стилистический» сдвиг в поэзии становится «смысловым» [Айзенберг 1997]. В современной поэзии наблюдается «стремление не просто излагать результат познания и восприятия мира, но образно представлять мысль, чувство и восприятие как процесс» [Очерки 1990: 16]. На современную поэзию чрезвычайно сильно влияет разговорная речь [Очерки 1990: 16]. Поэзия все больше вторгается в «сферу метаязыковой рефлексии», порождая таким образом «обширное поле метапоэтики» [Фатеева 2001]. Поэты проявляют «усиленное внимание» «к грамматике текста и лингвистическим категориям и терминам, которые часто переосмысляются ими метафорически» [Фатеева 2001]. Можно говорить о коммуникативной деконструкции текста, что в большей степени свойственно поэзии авангарда: «существенными остаются прежде всего акты общения героев с помощью слова, предназначенного для использования в иной, по сравнению с данной, речевой ситуации. Это - неуместное, непонятное, запретное, неправильно употребленное, умершее, цитатное и вообще чужое слово». [Смирнов 2000: 106]. Это актуально для новейшей поэзии, все больше переходящей к молчанию там, где в эпоху авангарда был парадокс, нонсенс, абсурд, бессмыслица. Все чаще теперь происходит интериоризация диалога. Это может быть связано с явлением, которое кажется векторально противоположным: происходит «проекция рефлексии на словесный текст», что ведет к «автодиалогичности поэтической речи» [Фатеева 1995: 53]. Так как языковая оптика становится микроскопической, возникает развертывание микросюжета, основой которого является драматургия языкового значения или процесса мышления. Такой акт осмысляется новейшей поэзией как событие. В.З. Демьянков определяет событие как «включающее понятие изменения, которое в свою очередь включает в себя понятие отрицания» [Демьянков 1983: 320-329]. Из-за такой

тавтологические конструкции того или иного типа как системообразующее средство поэтического текста, можно назвать Г. Айги; В. Соснору, В. Некрасова; поэтов лианозовской школы И. Холина, Г. Сапгира; концептуалистов А. Монастырского, Д.А. Пригова, JL Рубинштейна; Ры Никонову, Е. Мнацаканову, А. Альчук и др. Многие из этих авторов не связаны общностью эстетических и стилевых установок. Тавтологические конструкции как системообразующее средство возникают там, где проблематизируется вопрос о структуре субъекта поэтического высказывания и языковых сред-

о

ствах его выражения . Мы рассматриваем вопрос о корреляциях механизмов субъективации и механизмов тавтологизации как один из ключевых для исследования динамики поэтического языка современной поэзии, развивая мысль ЮН. Тынянова: «эволюция есть изменение соотношения членов системы, т.е. изменение функций и формальных элементов, - эволюция оказывается «сменой» систем» [Тынянов 1977: 281].

Научную и теоретическую базу диссертации составляют работы по лингвопоэтике и истории поэтического языка (В.Б. Шкловский, Ю.М. Тынянов, P.O. Якобсон, В.М. Жирмунский, Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, JI.B. Зубова, В.П. Григорьев, H.A. Фатеева, Н.М. Азарова, О.Г. Ревзина, H.A. Кожевникова, И.И. Ковтунова), семиотике (Ю.М. Лотман, Е. Фарыно, Б.А. Успенский и другие авторы «Трудов по знаковым системам»), теории референции в художественном тексте (Т.Б. Радбиль), лингвистике текста (И.Р. Гальперин, Е. С. Кубрякова), функционально-семантическому анализу (A.B. Бондарко), исторической поэтике (С.Н. Бройтман, И.П. Смирнов, Т.В. Цвигун), психолингвистике и теории концепта (JI.C. Выготский, А.Р. Лурия, Т.В. Ахутина, Дж. Лакофф, Ю.С. Степанов, A.A. Залевская,

смысловой сверхплотности поэтического высказывания зачастую мы можем сравнить тексты новейшей русской поэзии с текстами, написанными на языке семантических примитивов [Вежбицкая 1993: 185-206].

8 В связи с перемещением центра тяжести на категорию рефлексивности в поэтическом тексте мы не можем согласиться с теми исследователями, которые полагают, что авангард второй половины XX в. - начала XX в. - это упадок с точки зрения поэтического языка и поэтической речи по сравнению с тем, что было наработано в эпоху исторического авангарда [Шапир 1995], [Тырышкина 2002]. Скорее, следовало бы говорить о смещении акцента со знаковых средств выражения и приемов, линейных по своей природе, к символическим (в широком понимании), нелинейным, что ведет к изменению общей структуры поэтического текста и возникновению новых тропеических констелляций.

Е.С. Кубрякова и др.), истории авангарда (С.Е. Бирюков, К. Кедров, Ю. Валиева, Дж. Яначек, A.A. Кобринский) и др.

В исследовании применяется несколько лингвистических методов. Основу составляет метод лингвопоэтики в его типологической ипостаси, так как «вне соотнесенност