Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства

Желтова, Оксана Викторовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства

Год: 2009
Автор научной работы: Желтова, Оксана Викторовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Ульяновск
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства"

На правах рукописи

ЖЕЛТОВА Оксана Викторовна

РЕГУЛЯТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ДИСКУРСА ЗАЩИТЫ В РАМКАХ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА СУДОПРОИЗВОДСТВА

10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

о.

Краснодар-2009

003461996

Работа выполнена на кафедре английской лингвистики и перевода Ульяновского государственного университета

Научный руководитель- доктор филологических наук, профессор

Романов Алексей Аркадьевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Носкова Светлана Эдуардовна кандидат филологических наук, доцент Баклагова Юлия Викторовна

Ведущая организация - Тверская государственная

сельскохозяйственная академия

Защита состоится « 4 » марта 2009 г. в 9.00 на заседании диссертационного совета Д. 212.101.08 при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Кубанского государственного университета (г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149).

Автореферат разослан « 2у » февраля 2009 г.

Ученый секретарь ,

диссертационного совета Н.М. Новоставская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено анализу регулятивных аспектов речи защитника в суде и рассмотрению коммуникативно-прагматических особенностей выступлений защиты в рамках институционального пространства уголовного судопроизводства.

Актуальность темы исследования объясняется растущим интересом к изучению речевой деятельности обвинителя и защитника как процесса, в котором, с одной стороны, находят свое отражение явления психологического порядка, лежащие в основе воздействия речи на адресата, а с другой - явления, обусловленные деятельностью индивида в той или иной профессиональной сфере. Несмотря на то, что в последнее время появились диссертационные исследования, авторы которых проявили интерес к судебной коммуникации и осветили коммуникативное поведение и речевые приемы обвинителя и защитника (Е.В. Лаврентьева, И.А. Зюбина, P.M. Жамиева, И.М. Васильянова), регулятивная специфика и стратегические особенности распределения регулятивных средств в речи защиты в судебной практике оставались вне зоны интереса исследователей.

Объектом данного исследования являются высказывания адвоката обвиняемого или самого обвиняемого в свою защиту в зале суда.

Предмет исследования - механизмы и средства реализации потенциала регулятивно-воздействующих единиц, функционирующих в дискурсе судебной защиты.

Материалом для исследования послужили корпус текстов, полученных путем магнитофонной записи в зале суда первой инстанции общей продолжительностью 8 часов 40 мин., а также материалы судебных разбирательств, размещенные в средствах массовой информации.

Цель данного исследования - выявление регулятивных действий в коммуникативно-прагматической организации защитительной судебной речи и установление лингвистических средств, при помощи которых они осуществляются. При этом под дискурсом судебной защиты (ДСЗ) мы понимаем все речевые действия, осуществляемые участниками процесса, заинтересованными в выгодном для подзащитного разрешении уголовного дела (т.е. высказывания подсудимого в свою защиту на любом этапе

судебного разбирательства, его адвоката, других участников процесса, свидетельствующих в пользу обвиняемого).

Для достижения поставленной цели в исследовании ставятся следующие задачи:

- выявить институциональные особенности дискурса судебной защиты, а также разграничить виды защиты, функционирующие в судебно-правовой сфере и повседневной речевой практике;

- определить конститутивные параметры и структурно-содержательное своеобразие дискурса судебной защиты;

- описать фреймовую структуру иллокутивного типа наиболее распространенных в рамках дискурса судебной защиты речевых актов;

- описать иллокутивную структуру отдельных этапов дискурса судебной защиты и построить его инвариантную модель;

- выделить регулятивные действия в речи защиты, описать их функции и принцип их стратегического распределения;

- рассмотреть роль языковых (лексико-семантических и грамматических) средств в формировании регулятивных действий в указанном типе дискурса на базе имеющегося фактологического материала реальных судебных процессов.

Многоплановость задач, поставленных в исследовании, определила применение соответствующих методов, основными из которых являются методы наблюдения и сопоставления, метод дефиниции и контекстуального моделирования, метод семантической интерпретации высказывания. При помощи представленных методов были проведены сравнение и оценка коммуникации в разных типах дискурса защиты и представлен анализ вербальных средств выражения интенций участников судебной коммуникации. Это позволило сделать выводы о процессах, имеющих место в институциональной судебной коммуникации, а также о структуре и функциях средств, использованных для её организации.

Теоретической базой исследования являются работы Т.А. ван Дейка, В.И. Демьянкова, В.И. Карасика, М.Л. Макарова, И.П. Сусова, С.А. Сухих, 3.3. Харриса, Дж. Р. Серля, Дж. Л. Остина, Г.Г. Почепцова, К. Баха, В.В. Богданова, И.М. Кобозевой, Е.В. Падучевой, X. Сакса, Э. Щеглова, Г. Джефферсона в области лингвистической теории дискурса, теории речевых актов и конверсационного анализа. В качестве основного

инструмента анализа регулятивной специфики дискурса судебной защиты используется концепция регулятивное™, предложенная A.A. Романовым в рамках динамической модели диалога, а также адаптированные к анализу судебного дискурса теоретико-игровые модели Я. Хинтикки и П. Лоренца.

Согласно A.A. Романову сущность регулятивной деятельности в коммуникации заключается в общественно значимой организации взаимодействия людей, основная задача которого - передача информативного содержания и установление взаимопонимания между партнерами в определенном социальном контексте (A.A. Романов, 1988: 3-7). При этом мы будем рассматривать регулятивную деятельность в рамках институционального пространства судопроизводства, в частности в процессе судебного разбирательства как с участием суда присяжных, так и при его отсутствии.

Новизна подхода, предложенного в работе, заключается в поэтапном представлении сущности процесса судебной защиты как совокупности операций, характеризующихся качественной определенностью, однородностью и закономерной для конкретного типа целевого воздействия последовательностью их осуществления. В результате исследования были выявлены особенности организационной структуры рассматриваемого типа дискурса как особой формы заданного функционального типа и представлена его инвариантная семантическая модель, ранее не рассматривавшаяся в лингвистических исследованиях судебного дискурса.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Дискурс судебной защиты представляет собой интерактивную модель с ярко выраженным состязательным характером, которая отличается высокой степенью регламентированности и обладает сложной коммуникативно-прагматической организацией, ориентированной на реализацию контактно-регулятивной, информативной и убеждающей функций общения.

(Р))/спраишваю тебя (эротетив. блок + директ. блок) по поводу (Р1, 2....п) и побуждаю (каузирую) тебя отреагировать (вербальным) действием в рамках регламентированной модели судебного общения и заданного тематического пространства, при этом утверждаю (информ.-дескрЛ деклар.-экспрессив. блок), что (Р1, 2...п/ РГ, 2'...п'), тем самым совершая действие в пользу третьего лица'.

3. Главным и необходимым условием реализации функции воздействия в ДСЗ является способность интеррогативных реплик, используемых защитой в рамках вопросно-ответного комплекса, к актуализации имплицитных смыслов, посредством чего происходит изменение мотивационно-ценностных установок адресата и, таким образом, достигается требуемый коммуникативно-прагматический эффект.

4. Основная роль в осуществлении коммуникативно-прагматических установок и обеспечении согласованности коммуникативных намерений участников данного типа дискурса принадлежит регулятивным действиям (РД), распределение которых в речи подчиняется принципам гибкого и жесткого выстраивания линии коммуникативного поведения. Жесткую линию отличает использование большого числа косвенных речевых актов в качестве оформляющих и контролирующих регулятивов, что является основой стратегического взаимодействия защиты с участниками процесса, которые выступают в роли оппонентов. Принципу гибкого распределения РД в речи защитника свойственно ограниченное использование контролирующих регулятивных действий, предпочтение отдается речевым актам, предоставляющим большую свободу при выборе ответных действий.

5. На манифестационном уровне регулятивные действия дискурса судебной защиты выражаются посредством речевых штампов и клише, а также косвенных речевых актов в форме вопросительных предложений, перформативных конструкций, парентетических глаголов и предикатов пропозициональной установки (высказывательных глаголов) фактивного и путативного типов, различных средств выражения модальности и оценки для оказания коммуникативного воздействия на участников дискурса.

1 1. (информирую) в скобках, так как этап представления в ДСЗ не является обязательным; 2. спрашиваю тебя по поводу (Р1,2....п ) и побуждаю отреагировать соответствует этапу дознания; 3. утверждаю, что (Р1,2...п / РГ ,2'...п') соответствует этапу прений и указывает на то, что защита либо согласна с установленными фактами (Р1,2...п), либо отрицает их (РГ, 2 '...п'); штрих означает отрицание.

Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном подходе к описанию иллокутивной структуры дискурса судебной защиты и механизмов взаимодействия участников судебной коммуникации, в моделировании регулятивных процессов в данном виде дискурса и возможных эффектов, которые достигаются в результате использования тех или иных приемов воздействия.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы для разработки специальных курсов и семинаров по теории коммуникации, речевых актов, прагматике, а также диалоговедению и, таким образом, быть полезны для подготовки специалистов лингвоактивных профессий и повышения культуры речевого общения.

Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены в докладах на международно-практических конференциях: "Актуальные задачи лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации" (Ульяновск, 2006), "Проблемы прикладной лингвистики" (Пенза, 2006), "Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики" (Тольятти, 2007); всероссийских научных конференциях: "Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии" (Уфа, 2007), " Язык. Культура. Коммуникация" (Ульяновск, 2007), открытых научно-практических конференциях преподавателей и аспирантов УлГУ (Ульяновск, 2005, 2006).

По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объемом 2,2 печатных листа.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения. Список литературы включает 211 наименований, в том числе 43 - зарубежных авторов. Общий объем диссертации составляет 148 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, её актуальность, степень разработанности проблемы, устанавливаются объект, предмет, цель и задачи исследования, кратко описываются используемые методы, определяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы,

формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе "Общие принципы описания дискурса защиты как институционально-коммуникативного образования" осуществляется обзор релевантных для темы диссертационного исследования положений общей теории дискурса и теории речевых актов. В разделе 1.1 "Исходные предпосылки для рассмотрения дискурса судебной защиты в свете коммуникативно-деятельностных теорий" главное внимание уделяется ключевым положениям нескольких научных школ и направлений: когнитивно-прагматической (Т.Ван Дейк - критический дискурс-анализ), английской логико-аналитической (Дж. Остин, Дж. Серль - теория речевых актов), конверсационного анализа (E.Schegloff, G.Jefferson, Н. Sacks, П. Лоренц, Я. Хинтикка, Н. Решер), семантико-прагматической (И.П. Сусов, А.А. Романов, С.А. Сухих) и ряда других.

В рамках лингвопрагматической парадигмы дискурс судебной защиты (ДСЗ) по аналогии с другими видами институционального дискурса объединяет следующие компоненты:

1) коммуникантов (говорящего и адресата - в терминах концепции конверсационного анализа - акторов (Исупова, 2002: 33-35));

2) референта, т.е. фрагмент действительности или некоторый ментальный образ этой действительности;

3) речевое действие, возникающее между коммуникантами по поводу референта.

Эти три базовых компонента составляют основу дискурсной динамической системы, а именно её коммуникативно-социальное поле (Сусов, 1980а: 95; Романов, 2006:17), которое имеет вид иерархически упорядоченной структуры, представляющей собой "эталонные образцы определенных классов ситуаций" (Минский, 1979: 7; Романов, 2006: 16) или фреймы, являющиеся структурой данных для представления стереотипной ситуации. Условно это коммуникативно-социальное поле (КСП) можно представить в виде следующей конфигурации: К(Г,С,Т,Л,Р), где К обозначает четырехакгантный предикат "кто-то говорит кому-то что-то о чем-то" с определенной целью, Г и С репрезентируют коммуникантов, Т символизирует текст и его иллокутивную функцию, а также соответствующий ему референт, JI определяет место действия, а Р указывает на отношения между коммуникантами в момент протекания речевого акта

(Романов, 2006: 17). В целом КСП исследуемого дискурса можно разделить на три блока, первый из которых характеризует социальную форму взаимодействия между его участниками, второй объединяет все основополагающие факторы самого речевого эпизода, а последний дает представление о функциональных условиях, соблюдение которых необходимо для реализации речевого действия.

ДСЗ по характеру социального взаимодействия между участниками относится к институциональному (официальному) типу общения. Отношения между участниками-коммуникантами обусловливаются их социально-ролевым статусом, который сохраняется на протяжении всего процесса судебной коммуникации. Так, условия взаимодействия между ними могут базироваться на принципе: 1) Р1=Р2 процессуальной равноположенности (обвинение - защита); 2) РЗ<Р2, РЗ<Р1 процессуального подчинения (свидетель - защита, свидетель - обвинение и т.д.); 3) Р4>Р1, Р4>Р2 процессуальной доминанты (судья - обвинение, судья - защита и т.д.) Отсюда общая формула взаимодействия между участниками судебного разбирательства будет выглядеть следующим образом Р4>(Р1,Р2)>РЗ, где Р4 - судья (судьи), Р1 - государственный обвинитель, Р2 - защитник, РЗ -остальные участники процесса (ср.: Крысин, 1976: 117-129).

Соотношение указанных социальных функций участников экспонируется в специфическом репертуаре коммуникативно-ролевых проявлений субъектов институциональной деятельности - инициатора-организатора и исполнителей, отражающих динамику их взаимодействия в процессе речевой интеракции.

Важно отметить, что коммуникативные роли в отличие от социально-статусных ролей в процессе заседания неизбежно перераспределяются. Это обусловлено рядом экстралингвистических факторов, среди которых наиболее существенными являются этапность судебного заседания, изменение численного состава участников; в зависимости от стадии рассмотрения дела в рамках судебной ситуации можно выделить следующие типы адресата: конкретно-индивидуальный (свидетель при допросе), конкретно-коллективный (судья, коллегия судей, государственный обвинитель, суд присяжных), неопределенно-индивидуализированный (остальная аудитория). Так, например, распределение коммуникативных ролей в судебной интеракции можно представить в виде следующей схемы:

Схема 1

Судья

Соотнесенность ролевой пары "инициатор — адресат" с конкретными лицами в судебной интеракции является относительно фиксированной в пределах одного функционального эпизода (фрагмента речевой коммуникации, где реализуется конкретная микроцель). Важно учитывать, что судебная интеракция состоит из нескольких функциональных отрезков, характеризующихся определенным сценарием взаимодействия. Так, например, характер взаимодействия между представителем защиты и судьёй имеет реквестивную природу (просьба, прошение), в то время как линия взаимодействия защиты и допрашиваемых (свидетелей, экспертов) как со стороны защиты, так и со стороны обвинения носит характер вынуждения, которое реализуется в рамках вопросно-ответного комплекса. А прямой диалог между государственным обвинителем и стороной защиты вовсе не возможен в соответствии с установленным порядком судебного разбирательства. И если инициатором и организатором очередного этапа

судебного разбирательства является судья (стороны могут начать допрос свидетелей; переходим к прениям и т.д.), то инициатором и организатором общения внутри этого функционального эпизода являются либо защита, либо обвинитель, а адресатом и исполнителем - третье лицо.

Участники, цели вместе с речевым актом образуют ядро речевого эпизода, которое в совокупности с контекстом и условиями применимости речевого акта включено в конфигурацию КСП ДСЗ. Контекстом для реализации дискурса защиты служит судебная ситуация, которую В.В. Конин в своем исследовании тактик юридической защиты определил как "динамичную систему, отображающую совокупность реально существующих условий и обстоятельств, возникающих в ходе судебного разбирательства в результате деятельности его участников, на основании которых ими принимается решение о выборе конкретного тактического приема" (Конин, 2003: 5).

Но несмотря на свою "подвижность", судебная ситуация развивается в заранее предписанных условиях ритуальной модели общения, которая характеризуется соблюдением строго определенного набора действий, реализуемых с учетом некоторых правил и конвенций, целью которых является закрепление и поддержка существующих в обществе норм и отношений.

КСП ДСЗ в самом общем виде можно представить следующим образом (ср.: Романов, 2006:19; Колтунова, 2004:103):

Схема 2

Социальная форма Речевой Контекст речевых

ком эпизод действий

СП .ДСЗ

Официальная Ф-структура

Р>1 иллокутивных действий

Р<

Судебная ситуация

план речевого события

Судья (и)

группа обвинения группа защиты

независимая группа

перспектива

консеквент

Продолжение схемы 2

Судебная ситуация

Ритуализированные формы поведения Конвенциональные нормы и установления

Этикетные ритуалы

Неэтикетные ритуалы

Правила

Ритуалы вежливости

Процедурные (протокольные) ритуалы

Ситуативные и ролевые установки

(разрешения действия,

1 высказывания намерения)

Ч т

- Церемониальные ритуалы

Л-''

- ритуалы порицания (замечания, предупреждения); директивные ритуалы (постановления, распоряжения); - собственно процедурные ритуалы (открытие/закрытие судебного заседания, голосование в совещательной комнате и т.п.)

Итак, любое речевое действие, выполняемое защитой в условиях судебной ситуации, неизбежно выстраивается как поступок, имеющий план своей реализации, перспективу и консеквент, где содержание компонентов "план" и "перспектива" фактически составляют представления коммуниканта(ов) (адвоката и его собеседника) о стратегическом развитии диалога, характере используемых тактических приемов в выстраивании линии речевого поведения с тем, чтобы максимально добиться необходимого результирующего эффекта (консеквента).

Из схемы 2 видно, что основная информация о прагматической направленности и смысловой структуре речевого произведения содержится во фреймовой структуре (Ф-структуре) иллокутивного типа, и описание иллокутивной структуры дискурса судебной зашиты в конечном счете опирается на характеристику компонентов Ф-структуры наиболее типичных для данного типа дискурса речевых актов. С этой целью были выделены основные типы речевых актов, участвующих в формировании ДСЗ.

Коммуникативно-прагматическая организация выступлений защиты. Поставленная участником процесса (защитой) задача определяет способ её

достижения и, таким образом, задает характер взаимодействия коммуникантов (участников судебного разбирательства). Значимым оказывается и то, что говорящий (адвокат), выбирая форму взаимодействия и маркируя её соответствующим образом в виде тех или иных иллокутивных показателей, устанавливает направленность такого воздействия с учетом его фреймового содержания. Другими словами, иллокутивная функция (конститутивная, репрезентативная, интерактивная или когнитивная) задает коммуникативно-прагматический тип фрейма.

Распределение речевых действий, имеющих ту или иную иллокутивную цель, зависит также и от тематической организации выступления защиты. Наиболее ясно это можно увидеть на примере выступления защиты на этапе судебных прений - подобное выступление имеет, как правило, вступление (регламентивы, сатисфактивы), часть, которая посвящена анализу фактических обстоятельств дела и юридической стороны предъявленного обвинения (аргументативы, реквестивы, инструктивы, нарративы, дескриптивы), и заключение (реквистивы, инструктивы, экспозитивы).

Каждое из представленных речевых действий образует ядро Ф-структуры иллокутивнного типа, которое может быть представлено формально в виде перформативной матрицы следующим образом: ДЕЙСТВИЕ: ИГ (Г, С, р), где ИГ - иллокутивный глагол, представляющий акцентуализированный элемент Ф-структуры. Знак ":" читается как «включает». В полном виде данная формула может быть развернута так: ДЕЙСТВИЕ: ИГ (Г, С, р): намереваться (Г, каузировать (становиться (принимать (С, р)))). Атомарный предикат «принимать (С, р)» выражает коммуникативную успешность данного речевого действия, т.е. консеквент (Романов, 2006: 20,21). Важно заметить, что любая Ф-структура характеризуется условиями функционирования иллокутивного типа, среди которых выделяют: А) предварительные условия (принципы коммуникативного сотрудничества и коммуникативной заинтересованности, кодекс доверия между коммуникантами); Б) условия интенционального выражения (условия пропозиционального содержания (УПС), условия иллокутивности (УИ), условия внутреннего состояния говорящего (УГ(С)); В) условия ожидаемого действия (УОД) (см. там же).

Рассмотрим теперь несколько примеров формального представления смысловой организации текстов с конкретной иллокутивной

направленностью.

Текст (5): Я утверждаю, что мой подзащитный не мог находиться в это время в той части города, где было совершено вменяемое ему преступление -относится к прагматическому типу информативно-дескриптивных или «десигнативных» (Ванников, 1984: 48) коммуникативных единиц. Семантическое содержание текста (5) формально может быть представлено также в виде определенных цепочек:

Утверждать (Г, С, р) — УПС—> р - любое;

Утверждать (Г, С, р) —А-1 —> демонстрировать (Г, истинно (р));

Утверждать (Г, С,р)—Л-2—> предполагать (Г, не утверждать (Г, С,р) —> не знать (С, существовать (р)));

Утверждать (Г, С, р) — УГ—> верить (Г, истинно (р));

Утверждать (Г, С, р) —УИ-> ручаться (Г, истинно (р));

Утверждать (Г, С, р) — УОД -> намереваться (Г, каузировать (Г, становиться (знать (С, р)))) (см. Романов, 2006: 20-24).

Иллокутивная функция представленного речевого действия индексирована соответствующим перформативным глаголом, поэтому его (речевого действия) формальное представление не вызывает трудностей. Однако в речи защиты присутствует много эпизодов, где отнесение речевого действия к тому или иному иллокутивному типу не является столь очевидным.

Рассмотрим такой пример (6) (констатация с иллокутивной направленностью приказа):

Защита: Свидетель, Вы не на базаре, закон обязывает Вас говорить правду...

Формула данного высказывания имеет следующий вид:

Утверждать (Г, С, р) — УПС—> р - любое;

Утверждать (Г, С, р) — А-1 —> демонстрировать (Г, истинно (р)Л (р) необходимо);

Утверждать (Г, С, р) — Л-2 —> предполагать (Г, не утверждать (Г, С, р) —> не знать (С, существовать (р), не совершать(С, (р))));

Утверждать (Г, С, р) — УГ—> верить (Г, необходимо (р));

Утверждать (Г, С, р) — УИ -> ручаться (Г, существовать (р)Л(р) необходимо);

Утверждать (Г, С, р) —• УОД -> намереваться (Г, каузировать (Г, становиться (знать (С, р)), становиться (совершать (С, р))))-

На уровне пропозиции данное речевое действие можно отнести к констативу - из формулы видно, что условия пропозиционального содержания у примеров 5 и б схожи, однако на уровне условий иллокутивности и ожидаемого действия очевидны различия. Если при констатации главным для говорящего является передача некоторого знания, то в данном примере ожидаемое действие приравнивается к совершению некоторого поступка, а именно, к даче правдивых показаний. Таким образом, формально принадлежа к информативно-дескриптиЕному типу, данное высказывание имеет признаки директивного иллокутивного типа. Кроме того, коммуниканты различаются по социально-ролевому статусу (Г>С), что делает возможным отнесение данного высказывания к директиву (приказу).

В ДСЗ наблюдаются также эротетивы с иллокутивным потенциалом констатации и субтипов директивного типа (реквестив и приказ). В этих случаях условия интенционального выражения и ожидаемого действия отличаются от аналогичных в вопросе и фактически приравниваются к просьбе/приказу (Вы там были, не так ли?) В этом примере цель, которую ставит перед собой адресант (защита) - не получение новой информации, а её подтверждение, т.е. выполнение определенного действия (Прошу, подтвердите, что Вы там были...).

Дальнейшее представление ДСЗ сводится к описанию его иллокутивной структуры, т.е. комплекса иллокутивных действий, в котором выделяются доминирующие и подчиненные им иллокутивные действия (см.: Романов, 1986:12-14).

Рассматривая представленные в работе иллокутивные структуры, следует отметить, что наличие в них вопросительных предложений в разной степени естественным образом усиливает побудительный характер ответных шагов, т.е. формирует иллокутивную доминанту директивного плана (вынуждение) - во всех примерах наблюдается выполнение условий иллокутивности (УИ) директивного типа (говорящий желает совершения некоторого действия со стороны адресата) с той только разницей, что при преобладании в диалогах вопросов с транспонированными констативными признаками наличествуют также некоторые условия иллокутивности утвердительных предложений

(говорящий желает сообщить некоторую информацию), в результате пропозициональное содержание ответных реплик предопределено. Это, в частности, выражается в том, что вопросы-констатации, вопросы-констатации противоположного положения дел в сочетании с утвердительной интонацией ограничивают адресата в выборе ответа, тем самым контролируя течение коммуникации в заданном русле.

В отличие от иллокутивной структуры интеррогативного комплекса ДСЗ, иллокутивная структура той части дискурса, которая характерна для этапов прений и представления, если таковое имеется, явно выраженной иллокутивной доминанты директива не имеет, что обусловлено той функциональной нагруженностыо, которую этот этап выполняет, а именно -констатацией выясненных фактов и подведением итогов. Отсюда превалирующие иллокутивные акты представлены в основном констативами (дескриптивами и нарративами).

Таким образом, формальное представление смысловой организации текста ДСЗ опирается на семантические составляющие Ф-структуры иллокутивных типов перечисленных речевых актов и представляет собой чередование в различной последовательности директивного (вынуждение) и дескриптивного (констатация) компонентов, где преобладание представленных иллокутивных компонентов обусловливается осуществлением того или иного этапа в ДСЗ (представления, дознания, прений).

Существенный акцент в работе делается па анализ имплицитных смыслов, лежащих в основе вопросно-ответного комплекса ДСЗ.

Пресуппозиции и предпосылки в основе вопроса определяют рамки ответа и его смысловое содержание, поэтому очевиден вывод о том, что инициатор коммуникации во многих случаях может добиться ожидаемого (запланированного) ответа, удачно выбрав формулировку вопроса. В таком случае можно говорить, что предпосылкой для использования интеррогативных реплик является желание "предъявить собственные пресуппозиции и фреймы каузатором" (Костяев, 2003; 100-105).

В целом для комплексов вопросно-ответных реплик, используемых защитой в судебных разбирательствах, свойственно следующее:

- в интеррогативных репликах любого типа присутствуют базовые предпосылки (пресуппозиции), которые могут быть как истинными, так и ложными;

- использование ложных предпосылок в интеррогативных комплексах может быть как осознанным, так и неосознаваемым, и в этом случае служить приемом манипулятивного воздействия;

- интеррогативная реплика является своеобразным императивом, выполнение которого обеспечивает переход от заданного к искомому, таким образом, способствуя формированию нового мнения.

Вторая глава "Построение типологии регулятивных средств и особенности их реализации в условиях состязательного дискурса судебной защиты" посвящена рассмотрению системного качества регулятивности представленного вида дискурса.

Регулятивная деятельность коммуникантов в судебном дискурсе защиты находится под влиянием трех факторов, первые из которых представлены жесткими институциональными нормами и правилами ведения профессиональной коммуникации; вторые характеризуются личностными особенностями коммуникантов, их психологическим портретом, склонностью/несклонностью к конфликтному поведению, а также сложившимися на момент судебного разбирательства профессиональными отношениями; и третью группу факторов образуют уголовно-процессуальные факты и обстоятельства (состояние доказательственной базы), которые определяют поведенческий аспект сторон процесса, т.е. обусловливают выбор сторонами тактик защиты и обвинения.

Специфика используемых в дискурсе защиты регулятивно-воздействующих единиц и их функционирование находятся в прямой зависимости от иерархии целей и задач, реализуемых в рамках конкретного иллокутивного фрейма, в котором всегда присутствует макроцель (глобальная цель), определяющая конечный желаемый результат для некоторого фрагмента общения, и микроцель (тактическая цель), которая представляет собой некоторую промежуточную задачу для решения внутри каждой фазы, из которых состоит фрагмент общения. Так, реализуемые задачи могут сводиться к: а) организации согласованного кооперативного взаимодействия, например на начальном этапе общения, и выработке необходимых общих основ для продолжения интеракции; б) преодолению случайно возникших рассогласований вследствие невнимательности или неосведомленности одной из сторон; в) намеренному противодействию, когда другая сторона продолжает давать (уже после того, как её уличили в

этом) заведомо ложную информацию или пренебрегает соблюдением социально-институциональных правил и норм (открыто проявляет неуважение к партнеру).

При описании регулятивных действий, предназначенных для организации и осуществления взаимодействия в рамках дискурса судебной защиты, за основу была взята классификация подобных действий, предложенная профессором А.А. Романовым. В первую очередь, он выделяет два крупных класса регулятивных действий: 1) регулятивы согласованного общения и 2) регулятивы противодействия (см. классификацию: Романов, 1988: 100).

В качестве основных регулятивов, обеспечивающих процесс рефляции в диалогическом общении и, в конечном итоге, успешность интеракции, выступают организующие и оформляющие регулятивы. Данные регулятивы осуществляются, как правило, на фоне ответных действий и формируют интерактивные ходы, а также связывают репликовые шаги инициатора и адресата; их употребление и указывает на то, кто в данный момент является говорящим, а кто слушающим.

Класс противодействующих регулятивов охватывает такие действия, которые направлены, главным образом, на сдерживание стратегической инициативы партнеров по общению. Эти действия могут быть использованы в любых сферах коммуникативного процесса и при любых социально-ролевых статусах собеседников. По своей сути противодействующие регулятивы представляют в большинстве случаев реактивные действия.

Специфика судебного дискурса заключается в том, что противодействующие регулятивы в нем в явном виде практически не представлены. Исключение составляют реплики-возражения, которые представляют собой самый многочисленный класс противодействующих стимулирующих регулятивов. Другие же случаи осуществления некооперативных речевых действий - использование замечаний личного характера - являются отклонением от профессионально-этических норм и нарушением социальных конвенций, принятых в данном институте.

Рассматриваемые регулятивные действия можно представить в виде следующей схемы (ср.: Романов, 1988: 100; Морозова, 2005: 127; Рожнова, 2004: 6-8):

Схема 3

Регул»! ивные действия

Иниииат

Ответные

Организующие - -Оформляющие

(стимулирующие)

Следует заметить, что отмеченные речевые действия по своей природе полифункционалыш, и иногда отнесение их к той или иной группе

затруднительным. Критерием отнесения к определенной группе в таком случае является та функция, которая актуализируется в конкретный момент времени.

Языковые средства, маркирующие регулятивные действия в приведенном виде институциональной коммуникации, тоже многочисленны. Наиболее распространенными среди них являются перформативные глаголы (расположены по мере увеличения способности усиливать категоричность высказывания): комиссивы, реквистивы, суггестивы, инвитивы-> констативы, экспозитивы, декларативы и т.д.; предикаты пропозициональной установки (высказывательные предикаты) - путативные и эпистемические фактивные предикаты; условные конструкции-клише, условные конструкции-гипотезы и условия-противоречия, а также вводные конструкции и парентетические глаголы. К языковым средствам, которые широко используются защитой в своей речи для активации имплицитных смыслов, можно отнести, в первую очередь, глаголы изменения состояния в сочетании с придаточными предложениями времени, места, образа действия, где механизмом активации тех или иных скрытых значений, приводящих к реализации воздействующей функции регулятивов, служит сочетание семантических и синтаксических элементов - компонентов значения глаголов изменения состояния, союзных слов, субординации, параллелизма или

классификации, приведенной выше, представляется весьма

повтора грамматических конструкций (пропозиций); условные конструкции-гипотезы и условия-противоречия, а также вопросы всех типов, используемые в качестве косвенных речевых актов для констатации фактов, имеющих значение для дальнейшей реализации запланированных речевых действий.

Таковы основные семантико-синтаксические средства, которые участвуют в формировании регулятивных действий диалогического общения, разворачивающегося в рамках дискурса судебной защиты.

ВЫВОДЫ

Представленное исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. Дискурс судебной защиты функционирует в условиях строго регламентированной модели общения, характеризующейся предопределенностью сценарного развития и реализации социально-ролевых позиций, из чего следует вывод о достаточной степени формализации регулятивных действий коммуникантов в условиях судебной ситуации, хотя и не столь жесткой, как в случае религиозных ритуалов, где форма становится приоритетной и приобретает собственную сверхценную значимость.

2. Формализации и стереотипизации подвергаются также тематическое строение дискурса судебной защиты и функции, реализуемые сторонами на разных этапах судебного слушания. Так, характер реализуемой функции определяет коммуникативно-прагматический тип того фрейма, в рамках которого осуществляется конкретный этап судебного разбирательства. На этапе допроса реализуются, как правило, интерактивная и когнитивная функции, что приводит к осуществлению директивного и информативно-дескриптивного типов; реализация подобных иллокутивных типов наблюдается и на заключительном этапе разбирательства - стадии судебных прений, где, кроме прочего, представлены декларативно-экспрессивный (конститутивная функция) и отчасти контактно-регулятивный иллокутивные типы.

3. Подобная коммуникативно-прагматическая организация дискурса защиты свидетельствует о том, что речевые действия с иллокутивными компонентами вынуждения и констатации являются преобладающими в

указанном типе дискурса. Наглядно этот вывод можно продемонстрировать на примере следующей формулы-матрицы, описывающей ядро семантической конфигурации ДСЗ: Я ((информирую) (деклар-экпрессив.+ипформ.-дескр. блок), что (Р))/спраишваю тебя (эротетив. блок + директ. блок) по поводу (Р1, 2....п) и побуждаю (каузирую) тебя отреагировать (вербальным) действием в рамках регламентированной модели судебного общения и заданного тематического пространства, при этом утверждаю (информ.-дескр.+ деклар.-экспрессив. блок), что (Р1, 2...п/ Р1\ 2'...п'), тем самым совершая действие в пользу третьего лица, где трехчастная структура соответствует количеству этапов, выделенных в данном типе дискурса.

4. Этап дознания имеет определяющее значение в процессе судебного разбирательства. Его главной структурной единицей является вопросно-ответный комплекс. Информация, которую необходимо выяснить в ходе судебного следствия, определяет юридическую специфику задаваемых вопросов, среди которых наиболее распространенными являются вопросы процедурного, каузально-антецедентного и инструментального типов. Реплики-стимулы в подобных интеррогативных комплексах, как правило, представлены вопросами контактной формы, вопросами-констатациями данного/противоположного положения дел, вопросами-побуждениями. Ответы, т.е. реплики-реакции, типичные для юридической коммуникации, могут быть исчерпывающими (полностью соответствовать энтропии вопроса), информативно избыточными, внеситуационно-неинформативными (вовсе не быть ответом, не иметь отношения к вопросу), ситуационно-неинформативными (не быть исчерпывающими, т.е. не соответствовать энтропии вопроса).

Другой причиной, по которой этап дознания играет в судебном расследовании столь важную роль, является способность пропозиций интеррогативных реплик служить средством активации имплицитных смыслов, что делает возможным оказание воздействия на других участников процесса. Этим объясняется активное использование сторонами процесса вопросов косвенного или прямого внушения, а также вопросов ложного содержания, главная особенность которых - в их сложном грамматическом строении. Ему свойственно наличие нескольких пропозиций, содержащих разные, иногда ложные и противоречивые, пресуппозиции, которые в силу

своего процессуального статуса допрашиваемый неизбежно принимает, отвечая на поставленный перед ним вопрос.

5. Специфика используемых в дискурсе защиты регулятивно-воздействующих единиц и их функционирование коррелируют с целями и задачами, которые защита ставит перед собой в ходе профессионального общения. Так, реализуемые задачи могут сводиться к:

а) организации согласованного кооперативного взаимодействия, например на начальном этапе общения, и выработке необходимых общих основ для продолжения интеракции;

б) преодолению случайно возникших рассогласований, вследствие невнимательности или неосведомленности одной из сторон;

в) намеренному противодействию, когда другая сторона продолжает давать заведомо ложную информацию или пренебрегает соблюдением социально-институциональных правил и норм.

Так как каждая из сторон заинтересована в продуктивной реализации своей профессиональной деятельности в процессе судебного разбирательства, кооперативные оформляющие (организующие) регулятивы являются наиболее предпочтительными в качестве инициативных действий. Если речь идет об этапе судебного дознания, то в первом случае организующие регулятивные действия нередко оформляются в виде частных (специальных вопросов), что предполагает большую свободу при формулировке ответов, поэтому данный вид регуляции можно назвать флексивным (гибким) в противовес тем ситуациям, когда в качестве подобных регулятивных действий защитой используются вопросы-констатации какого-либо факта, что существенно ограничивает возможность выбора ответного действия и сужает её до подтверждения или негации этого факта. В этом случае речь идет о жесткой линии осуществления регулятивной деятельности.

6. Представленные в работе типы регулятивных действий маркируются определенными лексико-синтаксическими средствами, обладающими разной степенью функциональности, сводимой, главным образом, к их способности выражать категоричность и активировать имплицитные смыслы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. * Желтова О. В. Реализация регулятивных средств в аргументативном дискурсе судебной защиты // Вестник Чувашского университета. Серия

Гуманитарные науки. - Чебоксары: Чувашский гос.ун-т, 2008. - Вып.1. - С. 151-162.

2. Желтова О. В. Что важно знать о коммуникативном подходе и стратегиях речевого воздействия при лингвистическом анализе текста // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия Лингвистика. - Ульяновск: УлГУ, 2005. - Вып. 1(10). - С. 40-42.

3. Желтова О. В. Три типа коммуникативной парадигмы дискурса защиты // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия Лингвистика. - Ульяновск: УлГУ, 2006. - Вып.1 (11). - С. 125-127.

4. Желтова О. В. Специфика взаимодействия участников судебной коммуникации в институциональном пространстве уголовного судопроизводства // Проблемы прикладной лингвистики: Сборник статей Международной научно-практической конференции. - Пенза: Приволжский Дом знаний, 2006. - С. 90-93.

5. Желтова О. В. Дискурс защиты как вид институционального дискурса // Актуальные задачи лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации: Сборник научных статей. - Ульяновск: УлГТУ, 2006. - С. 6670.

6. Желтова О. В. Имплицитные смыслы вопросно-ответных комплексов в дискурсе судебной защиты // "Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики": Материалы Международной научной конференции. Сер. Гуманитарные науки и образование. 4.1. - Тольятти: Волжский университет им. В.Н. Татищева, 2007. - С. 309-320.

7. Желтова О. В. Базовые пресуппозиции в дискурсе защиты в рамках институционального пространства судопроизводства // Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии: Материалы Всероссийской научной конференции. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2007. -С. 104-108.

8. Желтова О. В. Специфика построения вопросно-ответных комплексов в дискурсе судебной защиты // Альманах современной науки и образования. -Тамбов: Грамота, 2007. - Вып. 3(3). - С. 79-81.

9. Желтова О. В. Распределение регулятивных единиц в коммуникативно-прагматических фреймах в тактике атакующей защиты // Язык. Культура. Коммуникация: Материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции. - Ульяновск: УлГУ, 2007. - С. 313-316.

Подписано в печать 19.01.09. Формат 60 х 84/16. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 8 /<¿3

Отпечатано с оригинал-макета в Издательском центре Ульяновского государственного университета 432000, г. Ульяновск, ул. Л. Толстого, 42

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Желтова, Оксана Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОПИСАНИЯ ДИСКУРСА СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ КАК ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО

КОММУНИКАТИВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

1. Исходные предпосылки для рассмотрения дискурса судебной защиты в свете коммуникативно-деятельностных теорий.

2. Категория "социальный институт" и ритуальные акты юридической коммуникации.

3. Коммуникативно-социальное поле дискурса судебной защиты.

4. Конститутивные и содержательные параметры дискурса защиты в судебном процессе

4.1. Типы коммуникативно-прагматических фреймов дискурса судебной защиты.

4.2. Фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов дискурса судебной защиты.

4.3. Иллокутивная структура дискурса судебной защиты.

5. Вопросно-ответный этап дискурса защиты в судебном процессе

5.1. Юридические особенности построения вопросно-ответного комплекса дискурса судебной защиты.

5.2. Имплицитные смыслы вопросно-ответных комплексов в дискурсе судебной защиты.

Выводы по первой главе.

Глава 2. ПОСТРОНИЕ ТИПОЛОГИИ РЕГУЛЯТИВНЫХ СРЕДСТВ И ОСОБЕННОСТИ ИХ РЕАЛИЗАЦИИ В УСЛОВИЯХ СОСТЯЗАТЕЛЬНОГО ДИСКУРСА СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ 1. Регулятивные действия в динамической модели судебного дискурса.

2. Принцип стратегического распределения регулятивновоздействующих единиц в состязательном дискурсе судебной защиты.

3. Роль языковых средств в реализации регулятивных действий в дискурсе судебной защиты.

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Желтова, Оксана Викторовна

В настоящее время в современной лингвистике проявляется большой интерес к юридической речевой практике, отражающей в определенной степени уровень взаимоотношения социальных институтов права и личности. Вот почему очевиден прикладной характер юридической лингвистики (юрислингвистики) как научной дисциплины, трактуемой как определенная деятельность по приложению научных знаний об устройстве и функционировании языка в "нелингвистических" научных дисциплинах и в различных сферах практической деятельности человека.

Данная работа, в частности, посвящена изучению речи защитника в суде, точнее ее регулятивных аспектов, а также рассмотрению коммуникативно-прагматических особенностей выступлений защиты в рамках институционального пространства уголовного судопроизводства. Актуальность работы объясняется растущим интересом к изучению речевой деятельности обвинителя и защитника как процесса, в котором, с одной стороны, находят свое отражение явления психологического порядка, лежащие в основе воздействия речи на адресат, а с другой - явления, обусловленные деятельностью индивида в той или иной профессиональной сфере. Несмотря на то, что в последнее время появились диссертационные исследования, авторы которых проявили интерес к судебной коммуникации и осветили коммуникативное поведение и речевые приемы обвинителя и адвоката (Е.В. Лаврентьева, И.А. Зюбина, P.M. Жамиева, И.М. Васильянова), регулятивная специфика и стратегические особенности распределения регулятивных средств в речи защиты в судебной практике оставались вне зоны интереса исследователей.

Предмет исследования — механизмы и средства реализации потенциала регулятивно-воздействующих единиц, функционирующих в дискурсе судебной защиты.

Материалом для исследования послужили корпус текстов, полученных путем магнитофонной записи в залах Ульяновского областного и Майнского районного судов общей продолжительностью 8 часов 40 мин., а также материалы судебных разбирательств, размещенные в средствах массовой информации.

Для достижения поставленной цели ставятся следующие задачи:

1) выявить институциональные особенности дискурса судебной защиты, а также разграничить виды защиты, функционирующие в судебно-правовой сфере и повседневной речевой практике;

2) определить конститутивные параметры дискурса судебной защиты, специфику его коммуникативно-прагматической организации (т.е. определить структурно-содержательное своеобразие дискурса судебной защиты);

3) описать фреймовую структуру иллокутивного типа наиболее распространенных в рамках дискурса судебной защиты речевых актов;

4) описать иллокутивную структуру отдельных этапов дискурса судебной защиты и построить его инвариантную модель;

5) выделить регулятивные действия в речи защиты, описать их функции и принцип их стратегического распределения;

6) рассмотреть роль языковых (лексико-семантических и грамматических) средств в формировании регулятивных действий в указанном типе дискурса на базе имеющегося фактологического материала реальных судебных процессов.

Задачи, поставленные в исследовании, определили применение соответствующих методов, основными из которых являются методы наблюдения и сопоставления, метод дефиниции и контекстуального моделирования, метод семантической интерпретации высказывания.

Теоретической базой исследования послужили работы Т.А. ван Дейка, В.З. Демьянкова, В.И. Карасика, M.JI. Макарова, И.П. Сусова, С.А. Сухих, 3.3. Харриса, Дж. Р. Серля, Дж. JI. Остина, Г.Г. Почепцова, В.В. Богданова, И.М. Кобозевой, Е.В. Падучевой, X. Сакса, Э. Щеглова, Г. Джефферсона в области лингвистической теории дискурса, теории речевых актов и конверсационного анализа. В качестве основного инструмента анализа регулятивной специфики дискурса судебной защиты используется концепция регулятивности, предложенная А.А. Романовым в рамках динамической модели диалога, а также адаптированные к анализу судебного дискурса теоретико-игровые модели Я. Хинтикки и К. Лоренца.

Согласно А.А. Романову сущность регулятивной деятельности в коммуникации заключается в общественно значимой организации взаимодействия людей и установлении взаимопонимания между партнерами с целью передачи информативного содержания в определенном социальном контексте (А.А. Романов, 1988: 3-7). При этом мы будем рассматривать регулятивную деятельность в рамках институционального пространства судопроизводства, а точнее в процессе судебного заседания, как с участием суда присяжных, так и при его отсутствии.

Новизна подхода, предложенного автором, заключается в поэтапном представлении сущности процесса судебной защиты как совокупности операций, характеризующихся качественной определенностью, однородностью и закономерной для конкретного типа целевого воздействия последовательностью их осуществления.

На защиту выносятся следующие положения:

2. Иллокутивная структура дискурса судебной защиты представляет собой попеременную реализацию двух иллокутивных компонентов -вынуждения и констатации, где акты-констатации (акты-репрезентативы) выполняют роль фиксирующих установок, которые формируют базовый уровень сценария последующих действий. Ядро семантической конфигурации ДСЗ может быть представлено следующим образом: Я ((информирую) (информ.-дескр. блок + деклар.-экспрессив. блок), что (Р))/спраиливаю тебя (эротетив. блок + директ. блок) по поводу (Р1,2.п) и побуждаю (каузирую) тебя отреагировать (вербальным) действием в решках регламентированной модели судебного общения и заданного тематического пространства, при этом утверждаю (деклар.-экспрессив. блок + информ.-дескр. блок), что (Р1,2.п / Р Г, 2' .п!), тем самым совершая действие в пользу третьего лица.

4. Основная роль в осуществлении коммуникативно-прагматических установок и обеспечении согласованности коммуникативных намерений участников данного типа дискурса принадлежит регулятивным действиям (РД), распределение которых в речи подчиняется принципам гибкого и жесткого выстраивания линии коммуникативного поведения. Жесткую линию отличает использование большого числа косвенных речевых актов в качестве оформляющих и контролирующих регулятивов, что является основой стратегического взаимодействия защиты с участниками процесса, которые выступают в роли оппонентов. Принципу гибкого распределения РД в речи защитника свойственны ограниченное использование контролирующих регулятивных действий; предпочтение отдается речевым актам, предоставляющим большую свободу при выборе ответных действий.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы для разработки специальных курсов и семинаров по теории коммуникации, речевых актов, прагматике, а также диалоговедению и, таким образом, быть полезны для повышения культуры речевого общения и подготовки специалистов лингвоактивных профессий.

Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены в докладах на международно-практических конференциях: "Актуальные задачи лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации" (Ульяновск, 2006), "Проблемы прикладной лингвистики" (Пенза, 2006), "Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики" (Тольятти, 2007); всероссийских научных конференциях: "Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии" Уфа, 2007), " Язык. Культура. Коммуникация." (Ульяновск, 2007), открытых научно-практических конференциях преподавателей и аспирантов УлГУ (Ульяновск, 2005, 2006).

По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объемом 2, 2 печатных листа.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения. Первая глава "Общие принципы описания дискурса защиты как институционально-коммуникативного образования" состоит из 5 разделов, где описываются: коммуникативно-социальное поле дискурса судебной защиты, особенности его коммуникативно-прагматической организации, фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов, выводится инвариантная модель данного вида дискурса; вторая глава "Построение типологии регулятивных средств и особенности их реализации в условиях состязательного дискурса судебной защиты" содержит типологию регулятивных средств, описание принципа их стратегического распределения в дискурсе защиты, а также описание языковых средств, участвующих в их формировании.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства"

Выводы по второй главе

Судебная коммуникация как одна из наиболее лингвоактивных сфер деятельности построена на процессе аргументации, конечная цель которой убедить участников судебного разбирательства в чем либо. Достижение поставленной цели невозможно без осуществления процессов регуляции и воздействия на межличностном уровне.

Регулятивная деятельность коммуникантов в судебном дискурсе защиты, как уже было отмечено выше, находится под влиянием трех факторов, первые из которых представлены жесткими институциональными нормами и правилами ведения профессиональной коммуникации; вторые характеризуются личностными особенностями коммуникантов, их психологическим портретом, склонностью/несклонностью к конфликтному поведению, а также сложившимися перед судебным разбирательством профессиональными отношениями, и третью группу факторов образуют уголовно-процессуальные факты и обстоятельства (состояние доказательственной базы), которые определяют поведенческий аспект сторон процесса, т.е. обусловливают выбор той или иной тактики защиты адвокатом и, соответственно, тактики обвинения - прокурором.

Специфика используемых в дискурсе защиты регулятивно-воздействующих единиц и их функционирование находятся в прямой зависимости от иерархии целей и задач, реализуемых в рамках конкретного иллокутивного фрейма, в котором всегда присутствует макроцель (глобальная цель), определяющая конечный желаемый результат для некоторого фрагмента, и микроцель (тактическая цель), которая представляет собой некоторую промежуточную задачу для решения внутри каждой фазы, из которых состоит фрагмент общения. Так, реализуемые задачи могут сводиться к: а) организации согласованного кооперативного взаимодействия, например, на начальном этапе общения и выработке необходимых общих основ для продолжения интеракции; б) преодолению случайно возникших рассогласований, вследствие невнимательности или неосведомленности одной из сторон; в) намеренному противодействию, когда другая сторона продолжает давать (уже после того, как её уличили в этом) заведомо ложную информацию или пренебрегает соблюдением социально-институциональных правил и норм (открыто проявляет неуважение к партнеру).

Так как каждая из сторон заинтересована в получении информации в процессе судебного разбирательства, кооперативные оформляющие (организующие) регулятивы в качестве инициативных действий остаются предпочтительными и наиболее часто используются участниками. Они так же распространены, когда интеракция происходит между коммуникантами, чьи интересы и целевые установки совпадают (допрос защитой своих свидетелей или подсудимого). В этих случаях условия успешности речевых актов реализуются без существенных интерференций. Когда же происходит нарушение условий успешности, как то: несовпадение мотивировки поступков сторон (адресант хочет выполнения просьбы и считает, что адресат может и должен её выполнить, в то время как адресат не склонен её выполнить или не может и т.д.), наблюдается возникновение разногласий. Наиболее распространенным примером этого является использование защитой вопросов с целью косвенной констатации какого-либо факта или дачи оценки этому факту, попытки обвинить адресата в чем-то, если тот не согласен с представленной адресантом интерпретацией событий. Тогда адресат выстраивает свои ответные речевые действия в форме возражения или контробвинения. Интенсивность ответного действия в данном случае задается степенью выраженности обвинительного компонента в речи адресанта: чем очевиднее обвинение, тем более категоричными будут ответные шаги — от корректирующих и исправляющих до шагов, выражающих полное несогласие с представленной оценкой или отрицающих наличие констатируемого факта, либо вовсе игнорирующих реплику адресанта (когда адресат "разрешает" себе не закрывать инициативный шаг партнера по коммуникации).

В коммуникативных стратегиях так же, как и при реализации регулятивных средств, наблюдается два вида отношений — сотрудничества и противодействия. В частности, стратегически обусловленным считается использование в речи проспективных и ретроспективных регулятивных средств. Первые служат средством для организации и контроля дальнейшей коммуникации, что является некоторой гарантией невозникновения неожиданностей во время интеракции. Последние, как правило, используются для указания на несоответствия в изложении фактов, обстоятельств по делу, на уже допущенные ошибки, и таким образом могут инициировать переход от кооперативного способа организации общения к противодействующему.

Языковые средства, маркирующие регулятивные действия в приведенном виде институциональной коммуникации, тоже многочисленны. Среди ключевых и центрообразующих в семантико-прагматическом построении дискурса судебной защиты можно выделить перформативные глаголы: комиссивы, реквистивы, суггестивы, инвитивы-> констативы, экспозитивы, декларативы и т.д.; предикаты пропозициональной установки (высказывательные предикаты) - путативные и эпистемические фактивные предикаты; условные конструкции-клише, условные конструкции-гипотезы и условия-противоречия, а также вводные конструкции и парентетические глаголы. К языковым средствам, которые широко используются защитой в своей речи для активации имплицитных смыслов, можно отнести, в первую очередь, глаголы изменения состояния в сочетании с придаточными предложениями времени, места, образа действия, где механизмом активации тех или иных скрытых значений, приводящих к реализации воздействующей функции регулятивов, служит сочетание семантических и синтаксических элементов - компонентов значения глаголов изменения состояния, союзных слов, субординации, параллелизма или повтора грамматических конструкций (пропозиций); условные конструкции-гипотезы и условия-противоречия, а также вопросы всех типов, используемые в качестве косвенных речевых актов для констатации фактов, имеющих значение для дальнейшей реализации запланированных речевых действий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время все более активной становится деятельность судов как гражданских, так и уголовных, что связано, главным образом, с появлением большого количества дел о нарушении конституционных прав граждан как самими гражданами, так и государством. В связи с этим под пристальное внимание попадает деятельность суда, обвинителя и защитника как основных участников процесса.

Исследования последних лет показывают, что проблематика, связанная с институциональным общением в рамках суда, не исчерпывается анализом языковых знаков и делает необходимым выход за пределы имманентной лингвистической системы с тем, чтобы описать язык с учетом его реального функционирования в рамках конкретного института.

Общение в зале судебных заседаний как обоюдная деятельность участников процесса характеризуется активностью и целенаправленностью таких отношений, которые представляют собой одну из разновидностей речевой деятельности — регулятивную — "специфическую форму организации скоординированного процесса воздействия участников диалога друг на друга, которая может быть представлена в виде функциональной системы в рамках которой её составляющие — регулятивы - используются партнерами для реализации поставленных коммуникативных задач и могут варьироваться сообразно этим задачам" (Романов, 1988: 156).

Представленное исследование позволяет сделать следующие выводы.

1. Регулятивная деятельность коммуникантов в судебном дискурсе защиты испытывает на себе влияние трех факторов: первые представлены жесткими институциональными нормами и правилами ведения профессиональной коммуникации; вторые характеризуются личностными особенностями коммуникантов, а также сложившимися на момент судебного рассмотрения профессиональными отношениями; и третью группу факторов образуют уголовно-процессуальные факты и обстоятельства (состояние доказательственной базы), которые определяют поведенческий аспект сторон процесса, т.е. обусловливают выбор сторонами той или иной тактики ведения дела в суде.

2. Факторы первой и второй групп почти полностью интегрированы в социальный контекст или коммуникативно-социальное поле дискурса судебной защиты, которое специфически преломляется в конститутивных признаках данного типа дискурса (цель, участники, характер коммуникативного взаимодействия между участниками, хронотоп, ценности, стратегии, дискурсивные формулы и т.д.).

Поскольку дискурс судебной защиты функционирует в условиях ритуальной модели общения, характеризующейся предопределенностью сценарного развития и реализации социально-ролевых позиций, то следует вывод о достаточной степени формализации регулятивных действий коммуникантов в условиях судебной ситуации, хотя и не столь жесткой как в случае религиозных ритуалов, где форма становится приоритетной и приобретает собственную сверхценную значимость.

3. Формализации и стереотипизации подвергаются также тематическое строение дискурса судебной защиты и функции, реализуемые сторонами на разных этапах судебного слушания. Так, характер реализуемой функции определяет коммуникативно-прагматический тип того фрейма, в рамках которого осуществляется конкретный этап судебного разбирательства: на этапе допроса реализуются, как правило, интерактивная и когнитивная функции, что приводит к осуществлению директивного и информативно-дескриптивного типов, реализация подобных иллокутивных типов наблюдается и на заключительном этапе разбирательства — стадии судебных прений, где, кроме прочего, представлены декларативно-экспрессивный (конститутивная функция) и отчасти контактно-регулятивный иллокутивные типы

4. Подобная коммуникативно-прагматическая организация дискурса защиты свидетельствует о том, что речевые действия с иллокутивными компонентами вынуждения и констатации являются превалирующими в указанном типе дискурса. Наглядно этот вывод можно продемонстрировать на примере следующей формулы-матрицы, описывающей ядро семантической конфигурации ДСЗ: Я ((информирую) (деклар.-экспрессив.+ииформ.-дескр блок), что (Р))/спрашившо тебя (эротетие. блок + директ. блок) по поводу (Р1,2.п) и побуждаю (каузирую) тебя отреагировать (вербальным) действием в рамках регламентированной модели судебного общения и заданного тематического пространства, при этом утверждаю (информ-дескрЛ деклар-экспрессив блок), что (Р1,2.п/ Р1' ,2* . м'), тем самым совершая действие в пользу третьего лица, где трехчастная структура соответствует количеству этапов, выделенных в данном типе дискурса.

5. Этап дознания имеет определяющее значение в процессе судебного разбирательства. Его главной структурной единицей является вопросно-ответный комплекс. Характер информации, подлежащей выяснению, определяет юридическую специфику задаваемых вопросов, среди которых наиболее распространенными являются вопросы процедурного, каузально-антецедентного и инструментального типов. Реплики-стимулы в подобных интеррогативных комплексах, как правило, представлены вопросами контактной формы, вопросами-констатациями данного положения дел, вопросами-констатациями противоположного положения, вопросами-побуждениями. Ответы, т.е. реплики-реакции, типичные для юридической коммуникации, могут быть исчерпывающими, информативно избыточными, внеситуационно-неинформативными (вовсе не быть ответом, не иметь отношения к вопросу), ситуационно-неинформативными (не быть исчерпывающими, т.е. не соответствовать энтропии вопроса).

Другой причиной, по которой этап дознания играет в судебном расследовании столь важную роль, является способность пропозиций интеррогативных реплик служить средством активации имплицитных смыслов, что делает возможным оказание воздействия на других участников процесса. Этим объясняется активное использование сторонами процесса вопросов косвенного или прямого внушения, а также вопросов ложного содержания, главная особенность которых - в их сложном грамматическом строении; ему свойственно наличие нескольких пропозиций, содержащих разные, иногда ложные и противоречивые, пресуппозиции, которые в силу своего процессуального статуса допрашиваемый неизбежно принимает, отвечая на поставленный перед ним вопрос.

6. Специфика используемых в дискурсе защиты регулятивно-воздействующих единиц и их функционирование коррелируют с целями и задачами, которые защита ставит перед собой в ходе профессионального общения, при этом всегда присутствуют макроцель (глобальная цель), определяющая конечный желаемый результат для некоторого фрагмента общения, и микроцель (тактическая цель), которая представляет собой некоторую промежуточную задачу для решения внутри каждой фазы, из которых состоит фрагмент общения. Так, реализуемые задачи могут сводиться к: а) организации согласованного кооперативного взаимодействия, например на начальном этапе общения, и выработке необходимых общих основ для продолжения интеракции; б) преодолению случайно возникших рассогласований, вследствие невнимательности или неосведомленности одной из сторон; в) намеренному противодействию, когда другая сторона продолжает давать заведомо ложную информацию или пренебрегает соблюдением социально-институциональных правил и норм.

Так как каждая из сторон заинтересована в продуктивной реализации своей профессиональной деятельности в процессе судебного разбирательства, кооперативные оформляющие (организующие) регулятивы являются наиболее предпочтительными в качестве инициативных действий и в тех случаях, когда интеракция происходит между коммуникантами, чьи целевые установки совпадают, и в ситуациях, когда имеет место, например, несовпадение мотивировки поступков сторон. Если речь идет об этапе судебного дознания, то в первом случае организующие регулятивные действия нередко оформляются в виде частных (специальных вопросов), что предполагает большую свободу при формулировке ответов, поэтому данный вид регуляции можно назвать флексивным (гибким) в противовес тем ситуациям, когда в качестве подобных регулятивных действий защитой используются вопросы-констатации какого-либо факта, что существенно ограничивает возможность выбора ответного действия и сужает её до подтверждения или негации этого факта - в этом случае речь идет о жесткой линии осуществления регулятивной деятельности.

Сотрудничество и противодействие — два вида отношений, которые присутствуют и при реализации коммуникативных стратегий защитой в процессе осуществления своих профессиональных задач. Так, стратегически обусловленным считается использование в речи проспективных и ретроспективных регулятивных средств, первые из которых служат для организации и контроля дальнейшей коммуникации, что является некоторой гарантией от возникновения неожиданностей во время интеракции, а последние, как правило, используются для указания на несоответствия в изложении фактов, т.е. на уже допущенные ошибки, и таким образом, могут инициировать переход от кооперативного способа организации общения к противодействующему.

7. Представленные в работе типы регулятивных действий маркируются определенными лексико-синтаксическими средствами, обладающими разной степенью функциональности, сводимой, главным образом, к их способности выражать категоричность и активировать имплицитные смыслы.

Полученные в ходе исследования результаты позволяют создать четкое представление о природе и структуре дискурса судебной защиты, социально-ролевом и коммуникативном амплуа его участников, а также механизмах взаимодействия акторов в институциональном пространстве судопроизводства и средствах реализации воздействующего потенциала в производимых речевых актах. Зная об особенностях судебной коммуникации, её участники могут соответствующим образом корректировать свое речевое поведение и осуществлять профилактические меры с тем, чтобы свести к минимуму возможные коммуникативные сбои. Таким образом, выводы исследования могут способствовать формированию навыков и умений рационального речевого поведения у коммуникантов в условиях судебной ситуации, а также могут быть использованы при разработке теоретических курсов по юрислингвистике, прагматике, общей теории дискурса и коммуникации.

Список научной литературыЖелтова, Оксана Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аверьянов, Л. Я. Искусство задавать вопросы : заметки социолога / Л. Я. Аверьянов. М.: Моск. Рабочий, 1987. - 219 с.

2. Андреев, Ю. П. Категория "социальный институт" / Ю. П. Андреев // Философские науки. 1984. - № 1. - С. 134-137.

3. Арутюнова, Н. Д. Синтаксис / Н. Д. Арутюнова // Общее языкознание : Внутренняя структура языка. — М. : Наука, 1972. С. 259-343.

4. Аувяэрт, Л. Эмоции и речевая деятельность / Л. Аувяэрт // Ученые записки Тартуского гос. ун.-та. Вып. 714 : Теория и модели знаний. Труды по искусственному интеллекту. Тарту : Изд-во ТГУ, 1985. - С. 35-44.

5. Баранов, А. Н. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога / А. Н. Баранов, Г. Е. Крейдлин // Вопросы языкознания. — 1992. № 2. - С. 8499.

6. Баранов, А. Н. Структура диалогического текста : Лексические показатели минимальных диалогов / А. Н. Баранов, Г. Е. Крейдлин // Вопросы языкознания. — 1992. № 3. - С. 84-93.

7. Баранов, А. Г. Формы языковой игры / А. Г. Баранов // Человек играющий : Язык, личность, социум. -М.; Тверь : ИЯРАН, 1998. С. 5-11.

8. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1979.-423 с.

9. Беликов, В. И. Социолингвистика : учебник для вузов / В. И. Беликов, Л. П. Крысин. М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. — 439 с.

10. Белл, Р. Т. Социолингвистика : Цели, методы и проблемы / Р. Т. Белл. — М. : Международные отношения, 1980. 320 с.

11. И. Белнап, Н. Логика вопросов и ответов / Н. Белнап, Т. Стил. М. : Прогресс, 1981.-288 с.

12. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М. : Прогресс, 1974. -447 с.

13. Берков, В. Ф. Вопрос как форма мысли / В. Ф. Берков. Минск : Издво Белорусок, ун-та, 1972. — 136 с.

14. Берн, Э. Игры, в которые играют люди / Э. Берн. СПб. : Университетская Книга; М.: ACT, 1998. - 398 с.

15. Бехтерев, В. М. Объективная психология / В. М. Бехтерев ; изд. подгот. В. А. Кольцова ; коммент. и примеч. В. А. Кольцовой, Е. А. Спиркиной ; АН СССР, Ин-т психологии. М. : Наука, 1991. - 475 с.

16. Богданов, В. В. Молчание как нулевой речевой знак и его роль в вербальной коммуникации / В. В. Богданов // Язьжовое общение и его единицы. — Калинин : Калининск. гос. ун-т., 1986. С. 12-18.

17. Богданов, В. В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты / В. В. Богданов. Л. : ЛГУ, 1990. - 88 с.

18. Бошн, Г. И. Типология понимания текста / Г. И. Богин. — Калинин : Калининск. гос. ун-т, 1986.-86с.

19. Бондарко, А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондарко; отв. ред. В. М. Жирмунский. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1971.-116с.

20. Брокмейер, И. Нарратив : проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы / Й. Брокмейер, Р. Харре // Вопросы философии. — 2000. № 3. - С. 29 -42.

21. Булыгина, Т. В. Оценочные речевые акты извне и изнутри / Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М. : Наука, 1994. - С. 49-59.

22. Бурмистрова, Л. П. Речевая интенция защиты в диалогическом дискурсе : На материале русского и французского языков,: автореф. дис. . канд. филолог. / Л. П. Бурмистрова. — Тверь : ТвГУ, 2005. 22 с.

23. Ванников, Ю. В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русскойречи / Ю.В. Ванников. — М.: Русский язык, 1984. — 206 с.

24. Васильянова, И. М. Особенности аргументации в судебном дискурсе : автореф. дис. . канд. филолог. / И. М. Васильянова. Тверь, 2007. - 17 с.

25. Введенская, JI. А. Риторика для юристов : учеб. пособие / Л. А. Введенская, Л. Г. Павлова. 2-е изд.- Ростов н/Д. : Феникс, 2002. - 576 с.

26. Вежбицкая, А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста / А. Вежбицкая. М.: Прогресс, 1978. - С. 402-421.

27. Вежбицкая, А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика/А. Вежбицкая. М.: Прогресс, 1985. - С. 251-275.

28. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание: пер. с англ. / А. Вежбицкая ; отв. ред. и сост. М. А. Кронгауз ; вступ. ст. Е. В. Падучевой. М.: Русские словари, 1996.-416 с.

29. Вендлер, 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика / 3. Вендлер. М. : Прогресс, 1985. - С. 238250.

30. Вендлер, 3. Факты в языке// Философия, логика, язьж : сб. ст. : пер. с англ. и нем. / сост. и предисл. В. В. Петрова ; общ. ред. Д. П. Горского, В. В. Петрова. М. : М.: Прогресс, 1987. - С. 293-317.

31. Володина, С. И. К вопросу о юридической риторике и стилях судебной речи адвоката / С. И. Володина // Российская юстиция. 2006. - № 4.-С. 61-63.

32. Володина, С. И. Справедливость не может быть косноязычной. К вопросу о возрождении судебной риторики в России / С. И. Володина // Российская юстиция. 2002. - № 9. - С. 68 - 71.

33. Волошинов, В. Н. Слово в жизни и слово в поэзии / В. Л. Волопшнов // Философия и социология гуманитарных наук / под ред. М. М. Бахтина, Н. Л. Васильева. СПб.: Изд-во АСТА-ПРЕСС, 1995. - С. 59-86.

34. Вольф, Е. М Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. — М. : Наука, 1985.-228 с.

35. Вундт, В. Введение в психологию / В. Вундт. М.: Космос, 1913.-152с.

36. Гак, В. Г. Речевые рефлексы с речевыми словами / В. Г. Гак // Логический анализ языка. Язык речевых действий : материалы конф. Москва, май 1993 г.) / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. М.: Наука, 1994. - С. 6-10.

37. Гамкрелидзе, Т. В. Об одной лингвистической парадигме / Т. В. Гамкрелидзе // Вопросы языкознания. 2005. - № 2. - С. 3-6.

38. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики / Г. Гийом. — М. : Прогресс, 1992. 224 с.

39. Голубева-Монаткина, Н. И. Вопросы и ответы диалогической речи : Классификационное исследование / Н. И. Голубева-Монаткина. М. : Едиториал УРСС, 2004. - 200 с.

40. Гордон, Д. Постулаты речевого общения / Д. Гордон, Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М. : Прогресс, 1985. - С. 276302.

41. Городецкий, Б. Ю. Актуальные проблемы прикладной лингвистики / Б. Ю. Городецкий // Новое в зарубежной лингвистике. М. : Радуга, 1983. - Вып. 12. - С. 5-22.

42. Городецкий, Б. Ю. К типологии коммуникативных неудач / Б. Ю. Городецкий, И. М. Кобозева, И. Г. Сабурова // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. Новосибирск : ВЦ СО АН СССР, 1985. - С. 64-78.

43. Грайс, Г. П. Логика и речевое общение / Г. П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. 1985. - Вып. 16. - С. 217-237.

44. Гумбольдт, В. фон. Язык и философия культуры : пер. с нем. яз. / В. фон Гумбольдт ; сост., общ. ред. и вступ. статьи А. В. Гулыш, Г. В. Рамишвили. М. : Прогресс, 1985. - 451 с.

45. Давыдов, Ю. Н. Ритуал социальный / Ю. Н. Давыдов, М. С. Ковалева, А. Ф. Филиппов // Современная западная социология : словарь / сост. Ю. Н. Давыдов и др.. М.: Политиздат, 1990. - С. 299-300.

46. Дейк, Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация : сб. работ / Т. А. ван Дейк ; составление В. В. Петрова ; пер. с англ. яз. под ред. В. И. Герасимова ; вступ. ст. Ю. Н. Караулова, В. В. Петрова. М. : Прогресс, 1989. - 310 с.

47. Демьянков, В. 3. Конвенции, правила и стратегии общения (Интерпретирующий подход к аргументации) / В. 3. Демьянков // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1982. - Т. 41, № 4. - С. 327-337.

48. Демьянков, В. 3. Специальные интерпретации в вычислительной лингвистике / В. 3. Демьянков. М. : Изд-во МГУ, 1988. - 88 с.

49. Дешериева, Ю. Ю. Прагматика межкультурной коммуникации : пресуппозиция в межкультурном дискурсе / Ю. Ю. Дешериева // Вопросы филологии. 2000. - № 3. - С. 29-35.

50. Дмитровская, М. А. Знание и мнение : образ мира, образ человека / М. А. Дмитровская // Логический анализ языка. Знание и мнение : сб. ст. / АН СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М. : Наука, 1988. -С. 6-18

51. Доценко, Е. Л. Психология манипуляции : Феномены, механизмы и защита / Е. Л. Доценко. СПб : Речь, 2003. - 304 с.

52. Дридзе, Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации : Проблемы семисоциопсихологии / Т. М. Дридзе. М. : Наука, 1984.-268 с.

53. Дрюк, М. А. Синергетика: позитивное знание и философский импрессионизм/М. А. Дрюк//Вопросы философии. 2004. - № 10.-С. 102-113.

54. Еникеев, М. И. Юридическая психология: учебник для вузов / М.И. Еникеев. -М., 2000. 294 с.

55. Жамиева, Р. М. Тактика профессиональной защиты по уголовным делам : автореф. дис. канд. юрид. наук / Р. М. Жамиева. Алматы, 1999.—20 с.

56. Земская, Е. А. Категория вежливости в контексте речевых действия / Е. А. Земская // Логический анализ языка. Язык речевых действий : мат-лы конф., май 1993 г. / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. — М. : Наука, 1994.-С. 131-136.

57. Знаков, В. В. Неправда, ложь и обман как проблемы психологии понимания / В. В. Знаков // Вопросы психологии. 1999. - № 2. - С. 67-78.

58. Знаков, В. В. Макиавеллизм, манипулятивное поведение и взаимопонимание в межличностном общении / В. В. Знаков // Вопросыпсихологии. 2002. - № 6. - С. 45-54.

59. Зюбина, И. А. Прагмалиигвистический аспект речевого поведения русскоговорящего и англоговорящего государственного обвинителя : автореф. дис. . канд. филол. наук / И. А. Зюбина. Ростов-на-Дону, 2005. -18 с.

60. Иванова, О. В. Семантико-прагматическая характеристика речевой интенции принуждения в русском языке / О. В. Иванова // Русский язык за рубежом. 1994. - № 3. - С. 70-75.

61. Ивин, А. А. Основы теории аргументации : учебник / А. А. Ивин. — М. : ВЛАДОС, 1997. 352 с.

62. Исаакиду, К.В. Риторический дискурс, его параметры и структура / К.В. Исаакиду. -М., 1997.-С. 125-129.

63. Исупова, О.Г. Конверсационный анализ: представление метода / О .Г. Исупова // Социология. 2002. - № 15. - С. 33-52.

64. Карасик, В. И. Язык социального статуса / В. И. Карасик. М. : ИЯ РАН, 1992.-330 с.

65. Караулов, Ю. Н. От грамматики текста к когнитивной структуре дискурса / Ю. Н. Караулов, В. В. Петров // Язык. Познание. Коммуникация : сб. работ / сост. В. В. Петров ; пер. с англ. яз. В. И. Герасимова. М. : Прогресс, 1989.-С. 5-11.

66. Кобозева, И. М. О первичных и вторичных функциях вопросительных предложений / И. М. Кобозева // Текст в речевой деятельности : перевод и лингвистический анализ. М. : ИЯ АН СССР, 1988. - С. 39-46.

67. Кобозева, И. М. Интерпретирующие речевые акты // Логический анализ языка. Язык речевых действий / И. М. Кобозева, Н. И. Лауфер. -М.: Наука, 1994. -С. 63-71.

68. Кобозева И.М. О двух типах вводных конструкций с парентетическим глаголом // Типология и теория языка: От описания к объяснению : сб. работ / под ред. Я. Г. Тестельца, Е. В. Рахилиной. М.,1999. - С. 539-543.

69. Колтунова, М. В. Конвенции как прагматический фактор диалогического общения / М. В. Колтунова // Вопросы языкознания. — 2004.6.-С. 100-115.

70. Колшанский, Г. В. Контекстная семантика / Г. В. Колiпанский. М. : Наука, 1980. - 147 с.

71. Кон, И.С. Социология личности / И.С. Кон.—М., 1967. — 230 с.

72. Конин, В. В. Тактика профессиональной защиты подсудимого в суде первой инстанции : автореф. дис. . канд. юрид. наук / В. В. Конин. — Калининград, 2003. —17 с.

73. Конрад, Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты / Р. Конрад // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16 : Лингвистическая прагматика. М. : Прогресс, 1985. - С. 349-384.

74. Костяев, А. П. Регулятивная характеристика инвективных реплик в профессиональном общении : дис. . канд. филол. наук / А. П. Костяев. — Ульяновск : УлГУ, 2003. 196 с.

75. Кубрякова, Е. С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике / Е. С. Кубрякова // Дискурс, речь, речевая деятельность : функциональные и структурные аспекты : сб. обзоров. -М.:ИНИОН, 2000. С. 25-38.

76. Лаврентьева, Е. В. Речевые жанры обвинения и оправдания в диалогическом единстве : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. В. Лаврентьева. Новосибирск, 2006. - 22 с.

77. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование социального взаимодействия. Переводы. -М. : Прогресс, 1987. С. 126-170.

78. Леонтьев, А. А. Речь в криминалистике и судебной психологии / А. А. Леонтьев, А. М., Шахнарович, В. И. Батов. — М. : Наука, 1977. — 62 с.

79. Леонтьев, А. А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации / А. А. Леонтьев // Синтаксис текста. М. : Наука, 1979. - С. 18-36.

80. Леонтьев, А. Н. Общее понятие о деятельности / А. Н. Леонтьев // Хрестоматия по психологии. — М. : Просвещение, 1972. С. 206-214.

81. Лозанов, Г. Суггестология / Г. Лозанов. София : Наука и искусство, 1971.- 350 с.

82. Лукин, В. А. Противоречие и согласие : языковые концепты, дискурсные стратегии, текстовые свойства / В. А. Лукин // Вопросы языкознания. — 2003. № 4. -С. 91-109.

83. Лухъенбрурс, Д. Дискурсивный анализ и схематическая структура / Д. Лухъенбрурс //Вопросы языкознания. — 1996. № 2. - С. 141-153.

84. Макаров, М. Л. Основы теории дискурса / М. Л. Макаров. — М. : Гнозис, 2003.-280 с.

85. Макеева, М. Н. Риторическая программа художественного текста как условие использования рациональных герменевтических техник в диалоге «текст читатель» / М. Н. Макеева. — Тамбов : ТТТУ, 1999. - 134 с.

86. Мерченд, X. Об одном вопросе из области вида / X. Мерченд // Вопросы глагольного вида М. : Ин. лит-ра, 1962. - С. 355-364.

87. Минский, М. Фреймы для представления знаний / М. Минский. — М. : Энергия, 1979.-151 с.

88. Морозова, О. Н. Дискурс согласия в диалогическом пространстве / О. Н. Морозова. М. : Ин-т языкознания РАН : ТвГУ : ТГСХА, 2005. - 220 с.

89. Морозова, О. Н. Типология моделей эффективного общения / О. Н. Морозова // Языковое пространство личности. Функционально-семантический и когнитивный аспекты : мат-лы междунар. науч.-практич. конф. — Тверь: ИЯ РАН : ТвГУ : ТГСХА, 2003. С. 83-87.

90. Морозова, О. Н. Реализация аргументативных стратегий в согласованном дискурсе / О. Н. Морозова //Языковая личность в дискурсе : полифония структур и культур. М.; Тверь : ИЯ РАН : ТвГУ, 2005. - С. 33-45.

91. Морозова, О. Н. Директивные адресатные реплики и регулятивная характеристика в диалоге / О. Н. Морозова, Г. Г. Яковлева // Научная мысль Кавказа.-2005.-№7.-С. 170-180.

92. Найссер, У. Познание и реальность / У. Найссер. М.: Прогресс, 1981.- 230с.

93. Налимов, В. В. Спонтанность сознания : вероятностная теория смыслов исмысловая архитектоника личности / В. В. Налимов. М. : Прометей, 1989. - 287 с.

94. Нариньяни, А. С. Языковое взаимодействие и функции речевого акта / А. С. Нариньяни // Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах.-М.: Наука, 1987. С. 17-33.

95. Нугаев, Р. М. Смена базисных парадигм : концепция коммуникативной рациональности / Р. М. Нугаев // Вопросы философии. 2004. - № 1. - С. 114-122.

96. Овсянников, И. Логика доказывания в уголовном производстве / И. Овсянников // Российская юстиция. 1998. - № 9. - С. 5-6.

97. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. -М. : Азъ, 1996. 928 с.

98. Олянич, А. В. Презентационная теория дискурса / А. В. Олянич. — Волгоград: Перемена, 2004. 507 с.

99. Орлова, М. Н. О характере соотношения вопроса и ответа в диалогической речи / М. Н. Орлова // Вопросы синтаксиса русского языка / ред. кол.: И. П. Распопов. Уфа, 1968. - С. 61-87.

100. Остин, Дж. Л. Слово как действие / Дж. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. -М.: Прогресс, 1986. С. 22-129.

101. Остин, Дж. Л. Чужое сознание / Дж. Л. Остин // Философия, логика, язык : пер. с англ. М.: Прогресс, 1987. - С. 48-95.

102. Остин, Дж. Л. Значение слова / Дж. Л. Остин // Аналитическая философия : избр. тексты. М. : Изд-во МГУ, 1993. - С. 105-121.

103. Падучева, Е. В. Актуализация предложения в составе речевого акта / Е. В. Падучева // Формальное представление лингвистической информации. — Новосибисрк : СО "Наука", 1982. С. 38-63.

104. Падучева, Е. В. Высказывание и его соотнесенность сдействительностью : референциальные аспекты семантики местоимений / Е. В. Падучева ; отв. ред. В. А. Успенский. М. : Наука, 1985. - 271 с.

105. Падучева, Е.В. Семантические исследования / Е.В. Падучева. М. : Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

106. Пископпель, А. А. Концептуальные предпосылки организационно-деятельностной модели конфликта / А. А. Пископпель // Вопросы психологии. 2002. - № 6. - С. 55-63.

107. Почепцов, Г. Г. Информационные войны / Г. Г. Почепцов. М. ; Киев: Рефл-бук : Ваклер, 2000. — 576 с.

108. Почепцов, О. Г. Иллокутивные глаголы / О. Г. Почепцов // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. — Киев : КГПИЯ, 1983. -С. 12-20.

109. Ракитов, А. И. Регулятивный мир: знание и общество, основанное на знаниях / А. И. Ракитов // Вопросы философии. — 2005. № 5. — С. 82-94.

110. Резниченко, И. Издержки в защитительной речи / И. Резниченко // Российская юстиция. — 2002. № 11. — С. 66-69.

111. Решер, Н. Границы когнитивного релятивизма / Н. Решер /Вопросы философии. 1995. - № 4. - С. 35-54.

112. Робен, Р. Анализ дискурса на стыке лингвистических и гуманитарных наук: вечное недоразумение / Р. Робен // Квадратура смысла : французская школа анализа дискурса: пер. с франц. и португ. М.: Прогресс, 1999. - С. 184-185.

113. Романов, А. А. О перформативах в речевом акте / А. А. Романов // Содержательный анализ основных языковых единиц. — Барнаул : АТУ, 1981. -С. 140-151.

114. Романов, А. А. Прагматические особенности перформативных высказываний / А. А. Романов // Прагматика и семантика синтаксических единиц. -Калинин: КГУ, 1984. С. 86-93.

115. Романов, А. А. Способы реализации иллокутивного потенциала директивных высказываний / А. А. Романов // Контрастивная и функциональная грамматика.—Калинин : КГУ, 1985. С. 91-96.

116. Романов, А. А. Иллокутивные индикаторы прямых и косвенных речевыхактов / А. А. Романов // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск, 1986.-С. 195-200.

117. Романов, А. А. Описание типологии коммуникативных рассогласований / А. А. Романов // Проблемы функционирования языка. М. : ИЯ АН СССР, 1987. -С. 78-109.

118. Романов, А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения / А. А. Романов. М. : ИЯ АН СССР, 1988. - 183 с.

119. Романов, А. А. Иллокутивная структура диалогического текста как иерархия целевых программ / А. А. Романов // Автоматический анализ, перевод, обучение пониманию текста. -М.; Черновцы : ИЯ АН СССР, 1989. С. 22-24.

120. Романов, А. А. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста / А. А. Романов // Текст в коммуникации.-М., 1991.-С. 82-100.

121. Романов, А. А. Человек, мир и язык в коммуникативной парадигме / А. А. Романов // Язык, познание, культура. — М.; Тверь, 1995. С. 3-15.

122. Романов, А. А. Управленческая коммуникация / А. А. Романов. — Тверь: ЦПП, 1996.-240 с.

123. Романов, А. А. Политическая лингвистика : функциональный подход / А. А. Романов. М.; Тверь : ИЯ РАН : ТвГУ, 2002. - 191 с.

124. Романов, А. А. Лингвистическая мозаика : избранное / А. А. Романов. -М. : ИЯ РАН : ТвГУ : ТГСХА Агросфера, 2006. 436 с.

125. Романов, А.А. Вербальный конфликт в диалогической "игре" //Мир лингвистики и коммуникации Электронный ресурс. — Электрон, журнал. — 2006а. № 4(5). - Режим доступа: http://www.tverlingua.by.ru, свободный. -Загл. с экрана. — Яз. рус.

126. Романов, А.А. Структурно-содержательная характеристика дискурса малых форм в интерактивном пространстве / А.А. Романов, С.Э. Носкова // Образование. Наука. Творчество. — 2007. — № 1.

127. Романова, Е. Г. Игровое пространство актов ритуальной коммуникации // Мир лингвистики и коммуникации Электронный ресурс. — Электрон, журнал. — 2006. № 4(5). — Режим доступа:http://www.tverlingua.by.ru/, свободный. Загл. с экрана. - Яз. рус.

128. Русская грамматика. В 2 т. Т. 2. Синтаксис. М. : Наука, 1980. -707 с.

129. Сепир, Э. Бессознательные стереотипы поведения в обществе / Э. Сепир // Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М. : Прогресс, 1993. С. 594-610.

130. Серль, Дж. Р. Классификация иллокутивных актов / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М. : Прогресс, 1986.-С. 170-194.

131. Серль, Дж. Р. Косвенные речевые акты / Дж. Р. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М. : Прогресс, 1986а.-С. 195-222.

132. Серль, Дж. Р. Основные понятия исчисления речевых актов / Дж. Р. Серль, Д. Вандервекен // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. — М. : Прогресс, 1986. — С. 242-263.

133. Сорокин, Ю. А. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения / Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, А. М. Шахнарович. — М. : Наука, 1979.-327 с.

134. Сорокин, Ю. А. Форматы понимания: истина для себя и ложь для других? / Ю. А. Сорокин // HOMO MEND АХ : Игра с личностью или игра со смыслами. М.; Тверь : ИЯ РАН : ТвГУ. - С. 37-40.

135. Спенсер, Г. Основы социологии. 4.1 / Г. Спенсер. — СПб., 1898.

136. Старикова, Е. Н. Проблемы семантического синтаксиса / Е.Н. Старикова. Киев : Вища школа, 1985. — 124 с.

137. Стернин, И. А. Практическая риторика / И. А. Стернин. — Воронеж : ВГУ, 1993.-158 с.

138. Стенограмма судебного процесса. Дело Трепашкина Электронный ресурс./ Разработка " Ratry Web Solutions". Электрон, дан. - М.,[200-]. -Режим доступа: http://trepashkin.ru/trial/81743.html, свободный.- Загл. с экрана. — Яз. рус., англ.

139. Стенограмма судебного процесса. Дело УРАЛИНВЕСТЭНЕРГО затрагивает интересы десятков тысяч рабочих промышленных предприятий

140. Электронный ресурс. — Электрон, данные. 2006. - Режим доступа: http://www.upmonitor.ru/momtoring/pubncation/2006-06-07/82823/156793, свободный.- Загл. с экрана. — Яз. рус.

141. Стенограмма судебного заседания. Дело Агракова М., Лукьянчикова С., Егорова Д., Дмитриева Р. Электронный ресурс. / Разработка "Articom

142. Company". Электрон. дан. — 2005. — Режим доступа:jhttp://www.narcom.rU/law/system/agarkov/2.htm, свободный.- Загл. с экрана. — Яз. рус.

143. Столнейкер, Р. С. Прагматика / Р. С. Столнейкер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. — М. : Прогресс, 1985.-С. 419-438.

144. Стросон, П. Ф. О референции / П.Ф. Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13: Логика и лингвистика (Проблемы референции). М. : Прогресс, 1982.

145. Сусов, И. П. Семантика и прагматика предложения / И. П. Сусов. — Калинин : КГУ, 1980. 51 с.

146. Сусов, И.П. К предмету прагмалингвистики / И.П. Сусов // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983. - С. 3-15.

147. Сусов, И. П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и её единицы / И. П. Сусов // Прагматика и семантика синтаксических единиц. -Калинин : КГУ, 1984. С. 3-12.

148. Сухих, С. А. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса / С. А. Сухих, В. В. Зеленская. — Краснодар, 1998.-160 с.

149. Сухих, С. А. Личность в коммуникативном процессе / С. А. Сухих. -Краснодар : ЮИМ, 2004. 156 с.

150. Тарасов, Е.Ф. Социолингвистика и психолингвистика / Е.Ф. Тарасов // Теоретические проблемы социальной лингвистики. М. : Наука, 1981.- С. 140-164.

151. Теньер, Л. Основы структурного синтаксиса / Л. Теньер ; пер. с фр. И. М. Богуславского и др. ; вступ. ст., общ. ред. В. Г. Гака. — М. : Прогресс,1988.-653 с.

152. Тернер, В. Символ и ритуал / В. Тернер. — М. : Наука, 1983. — 277 с.

153. Третьякова, B.C. Речевой конфликт и аспекты его изучения / B.C. Третьякова // Юрислингвистика 5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. — Барнаул: АлтГУ, 2004. — С. 112.

154. Фуко, М. Археология знания / М. Фуко. СПб., 2004. - 290 с.

155. Хазагеров, Т. Г. Риторика : учеб. пособие / Т. Г. Хазагеров, И. Б. Лобанов. Ростов н/Д : Феникс, 2004. - 384 с.

156. Хельбиг, Г. Проблемы теории речевого акта / Г. Хельбиг // Иностранные языки в школе. 1978. - № 5. - С. 11-21.

157. Хинтикка, Я. Вопрос о вопросах / Я. Хинтикка // Философия в современном мире : философия и логика. -М. : Наука, 1974. — С. 303-304.

158. Чахоян, Л. П. Синтаксис диалогической речи современного английского языка / Л. П. Чахоян. М. : Высшая школа, 1979. — 168 с.

159. Черепанова, И. Ю. Детектор правды / И. Ю. Черепанова // HOMO MEND АХ : Игра с личностью или игра со смыслами. М.; Тверь : ИЯ РАН : ТвГУ, 2004. - С. 56-60.

160. Чудинов, А. П. Россия в метафорическом зеркале : когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000) // А. П. Чудинов. -Екатеринбург, 2001. — 165 с.

161. Чхетиани, Т. Д. Лингвистические аспекты фатической метакоммуникации: на материале английского языка : автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. Д. Чхетиани Киев, 1987. - 24 с.

162. Шахнарович, А. М. Когнитивные и коммуникативные аспекты речевой деятельности / А. М. Шахнарович, В. И. Голод // Вопросы языкознания. М., 1986, № 2. - С. 52-56.

163. Шейгал, Е. И. Семиотическое пространство политического дискурса / Е. И. Шейгал // Политический дискурс в России-3 : мат. раб. совещ. Ч. 1. — М., 1999.-С. 114- 123.

164. Шиханцов, Г. Г. Юридическая психология / Г. Г. Шиханцов. М. : Зерцало-М, 2003. - 272 с.

165. Шрейдер, Ю.А. Системы и модели / Ю.А. Шрейдер, А.А. Шаров. -М.: Радио и связь, 1986. 152 с.

166. Ыйм, X. Я. Эпизоды в структуре дискурса / X. Я. Ыйм // Представление знаний и моделирование процессов понимания. — Новосибирск : ВЦ СО АН СССР, 1980. С. 76-96.

167. Якобсон, Р. О. Лингвистика и поэтика / P.O. Якобсон // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. - С. 193-230.

168. Янко, Т. Е. Когнитивные стратегии в речи : коммуникативная структура русских интродуктивных предложений / Т. Е. Янко // Вопросы языкознания. 1994. - № 6. - С. 37-59.

169. Andersson, J. S. How to define "Performative" / J. S. Andersson. -Uppsala, 1975.

170. Atkinson, J. Structures of social action / J. Atkinson, J. Heritage. — Cambridge, 1984. 284 p.

171. Austin, J. L. "Performative-Constative" in The Philosophy of Language / J. L. Austin, J. R. Searle. Oxford : Oxford UP, 1971. - P. 13-22.

172. Barth, E. M. From Axiom to Dialogue / E. M. Barth, E. S. W. Krabbe. -N. Y.: Walter De Gruyter Inc., 1981.-337 p.

173. Brown, P. Universals in language usage : politeness phenomena / P. Brown, S. Levinson // Questions and politeness / E. N. Goody. Cambridge, 1978.-P. 56.

174. Carston, R. Implicature, explicature, and truth-theoretic semantics // R. Kempson. Mental representations. Cambridge, 1988.—P. 155-181.

175. Prince, E. F. / E. F. Prince, P. P. Cole. Toward a taxonomy of Given-New Information // Radical pragmatics. N. Y. : Academic Press, 1981. - P. 223-255.

176. Crawshau-Williams, R. Methods and Criteria of Reasoning. An Inquiry into the Structure of Controversy / R. Crawshau-Williams. L., 2001. - 304 p.

177. Davis, S. Pragmatics : A reader / S. Davis. Oxfford, 1991.-608 p.

178. Dijk, T. A. van. Context and Cognition : Knowledge frames and speech comprehension / T. A. van Dijk // Journal of pragmatics. 1977. - № 1. - P. 211232.

179. Eemeren, F. The speech acts of arguing and convincing in externalized discussions / F. H. Eemeren, R. Grootendorst // Journal of pragmatics. 1982. - № 6.-P. 1-24.

180. Eemeren, F. H. Rationale for Pragma-Dialectical Perspective / F. H. Eemeren, R. Grootendorst // Argumentation. 1988. - Vol. 2. - P. 271-291.

181. Ehninger, D. Decision by Debate / D. Ehninger, W. Brockride. N. Y. : International Debate Education Association, 2008. - 420 p.

182. Firth, A. 'Accounts' in negotiation discourse : a single case analysis / A. Firth // Journal of pragmatics. 1995. - № 23. - P. 199-226.

183. Flowers, M. Adversary arguments and the logic of personal attacks / M. Flowers, R. McGuire, L. Birnbaum // Strategies for natural language processing/ ed. by W.G. Lehnert, M. H. Ringle. L. : Erlbaum, 1982. - P. 275294.

184. Fogelin, R. J. Understanding argument : an introduction to informal logic / R. J. Fogelin. N.Y. : Harcourt Brace Jovanovich, 1978. - 270 p.

185. Goffman, T. Replies and responses / T. Goffman // Language and society. 1975.-Vol. 5.-P. 313.

186. Grice, H. P. William James Lectures : logic and conversation / H. P. Grice // Cole P. Syntax and semantics / P. Cole, J. Morgan. N.Y., 1967. - № 3. - P. 41-58.

187. Grundy, P. Doing pragmatics / P. Grundy. L., 2000. - 287 p.

188. Harris, S. Pragmatics and power / S. Harris // Journal of pragmatics. — 1995.-№23.-P. 117-135.

189. Hilton, D. J. A conversational model of causal explanation / D. J. Hilton // Stroebe W. European review of social psychology. Chichester, 1991. - Vol. 2. — P. 51-82.

190. Horn, L. R. Metalinguistic negation and pragmatic ambiguity / L. R. Horn //Language 61/1.-1985.-P. 121-174.

191. Fintel, K. von. What is Presupposition Accommodation? / K. von Fintel // MIT. 2000. - July. - P. 7-15.

192. Kaplan, D. On the logic of demonstratives / D. Kaplan // Journal ofphilosophical Logic. 1978. -№ 8. - P. 81-98.

193. Kasper, G. Linguistic politeness : current research issues / G. Kasper // Journal of pragmatics. 1990. - Vol. 14, № 2. - P. 193-218.

194. Lakoff, R. The logic of politeness, or minding your p's and q's / R. Lakoff // Papers from the 9th Regional Meeting of Chicago Linguistic Society. Chicago, 1973. - P. 292-305.

195. Leech, G.N. Principles of pragmatics / G. N. Leech. Harlow, 1983. - P. 59-72.

196. Levinson, S.C. Activity types and language / S. C. Levinson // P. Drew, J. Heritage. Talk at work. Cambridge, 1995. - P. 90-119.

197. Lyons, W. E. Approaches to intentionality / W. Lyons. Oxford: Clarendon Press, 1995. - P. 67- 69.

198. Maley, Y. The language of the law / Y. Maley. New York : Longman. — 1994.

199. Matsumoto, Y. Politeness and conversational universals: Observations from Japanese / Y. Matsumoto // Multilingua. 1989. - Vol. 8. - P.207-222.

200. Morgan, J.L. Two types of convention in indirect speech acts // J. L. Morgan // P. Cole. Syntax and semantic. -N.Y., 1978. No 9. - P. 261-280.

201. Parret, H. La question et la requite / H. Parret. Main; N.Y., 1987. - 2311. P

202. Peirce, C.S. Pragmatics / C.S. Peirce // C. Hartshorne, P.Weiss. Collected papers of C.S. Peirce. Cambridge, 1932. - Vol.2. - P. 134-155.

203. Sacks, H. A simplest systematics for the organization of turn-taking in conversation /Н. Sacks, E.A. Schegloff, G. Jefferson//Language 50/4 1974. -P. 696-735.

204. Schegloff, E.A. In another context // A. Duranti, C. Goodwin. Rethinking context. Cambridge, 1992.-P. 191-228.

205. Seuren, P.A.M. Western linguistics: An historical introduction / P.A.M. Seuren. Oxford, 1998.

206. Sperber, D. Relevance: Communication and cognition / D. Sperber, D. Wilson. Oxford, 1995.

207. Ullmann, S. The Principles of Semantics / S. Ullmann. Glasgow, 1951.

208. Walsh, R.N. What is a person? // Beyond ego. Transpersonal dimensions in psychology / R.N. Walsh, F. Vaughan. Los Angeles, 1980. - P. 53-62.

209. Zammuner, V.L. Speech production: Strategies in discourse planning: A theoretical and empirical enquiry / V.L. Zammuner. Hamburg: Buske, 1981.

210. Zimmerman, D.H. Talk and social structure: studies in ethnomethodology and conversation analysis / D.H. Zimmerman, D. Boden. — Cambridge, 1991.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Желтова, Оксана Викторовна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Желтова, Оксана Викторовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Регулятивная специфика дискурса защиты в рамках институционального пространства судопроизводства"

Список научной литературыЖелтова, Оксана Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций