автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Религиозная лексика в лирике Н.С. Гумилева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозная лексика в лирике Н.С. Гумилева"

На правах рукописи

ИВАНОВА Наталья Михайловна

РЕЛИГИОЗНАЯ ЛЕКСИКА В ЛИРИКЕ Н.С. ГУМИЛЕВА

10.02.01. - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тверь 2008

003455112

Работа выполнена на кафедре русского языка в ГОУ ВПО «Тверской государственный университет».

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Волков Валерий Вячеславович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Миловидов Виктор Александрович

кандидат филологических наук, доцент Белова Антонина Васильевна

Ведущая организация ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский

государственный университет»

Защита состоится « "О) » йЛК-СШиА- 2008 г. в 14 час. 30 мин. на заседании диссертационного совета Д.212.263.03 в Тверском государственном университете по адресу: Россия, 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: г. Тверь, ул. Володарского, 42.

Отзывы можно направлять по адресу: Россия, 170000, ул. Желябова, 33, Тверской государственный университет, ученому секретарю.

Автореферат разослан « {3 ъИ-ОЛ^^иЯ 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Д.212.263.03 кандидат филологических наук, доцент

В.Н. Маскадыня

Данная работа посвящена исследованию религиозной фасеты лирической концептосферы Н.С. Гумилева. Объект исследования - религиозные концепты как часть художественной философии поэта, предмет - религиозная лексика как основное средство вербализации этих концептов.

Религиозная лексика рассматривается как органическая часть поэтического идиолекта Гумилева в двух противонаправленных аспектах - семасиологическом и ономасиологическом (идеографическом):

1) «от словоупотреблений - к репрезентируемым концептам»;

2) «от концептов - к репрезентирующим их словоупотреблениям».

Первый аспект основывается на теоретическом фундаменте лексикологии и лексикографии, второй .— на лингвокультурологическом понятии «концепт».

Конечный объект исследования - концептосфера лирики Гумилева как система художественных концептов, - будучи лингвокультурологически интерпретирована, осмысляется как «художественная философия» поэта, которая, с одной стороны, носит явный, открытый, даже декларативный характер и обнаруживается прежде всего в сквозных темах и мотивах, с другой стороны - характер скрытый, явно в поэтическом слове неотреф-лексированный и потому малодоступный непосредственному читательскому восприятию.

Поэтически неотрефлексированная, «глубинная» проблематика, связанная с религиозными составляющими поэтической философии Гумилева, обусловлена двумя противонаправленными тенденциями развития духовной жизни общества, внутреннего мира человека и языка как средства их вербализации. Эти тенденции - десакрализация (секуляризация) и реса-крализация - находят яркое выражение и в общенародном языке как целом, и в поэтическом идиолекте.

Актуальность данной работы определяется тремя обстоятельствами: 1) внелингвистическими, связанными с тем, что десакрализации сознания и языка, характерной для эпохи Гумилева и последующих десятилетий нашей истории, пришла на смену ресакрализация, а чтобы понять существо современной ситуации, необходимо изучить процессы, к ней приведшие; 2) динамикой развития отечественной лексикологии и лексикографии, лингвопоэтики и лингвокультурологии, в центре внимания которых оказываются концепты как лингвоментальные образования сложной образно-понятийно-эмоциональной природы; 3) отсутствием лингвистических исследований, посвященных системному рассмотрению религиозной составляющей поэтической картины мира Гумилева как одной из знаковых фигур Серебряного века.

Научная новизна работы состоит в определении состава частотно-семантических и морфосемантических констант словоупотребления религиозной лексики в лирике Гумилева, выявлении наиболее значимых для

его художественной философии религиозных концептов, в сопоставлении мирского и сакрального элементов в содержательности данных концептов.

Цель работы - реконструкция состава религиозной составляющей лирической концептосферы Гумилева как части его художественной философии.

Задачи работы, обусловленные названной общей целью:

• охарактеризовать специфику религиозных концептов поэтической речи Гумилева как феноменов, совмещающих свойства сакрального и мирского типов сознания;

■ рассматривая религиозную лексику как основное средство вербализации концептов религиозного сознания, выявить и систематизировать контексты ее употребления в лирике Гумилева;

■ построить типологию религиозных концептов лирики Гумилева, охарактеризовать специфику их содержательности в контексте художественной философии поэта;

■ разработать варианты классификации религиозных концептов, пригодные для решения задач поэтической лексикографии в ее структурно-семасиологическом и идеографическом аспектах.

Материал исследования составляют полученные методом сплошной выборки фрагменты лирических произведений Гумилева, включающие 363 лексемы с религиозной семантикой; толкования найденных лексем, извлеченные из словарей общеупотребительной лексики, фиксирующих обиходные представления носителей русского языка, из богословских словарей филологического и энциклопедического характера, которые фиксируют церковно-релишозные компоненты содержания рассматриваемых лексем, связанные с их представленностью в текстах Священного Писания, Священного Предания и в церковной традиции.

Теоретической базой диссертационного исследования, в соответствии с его многоаспектным характером, послужили труды по семасиологии и лексикологии, по проблематике языковой картины мира и языкового сознания (Ю.Д. Апресян, Ю.Н. Караулов, Б.А. Серебренников, С.Е. Никитина, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова и др.), по лингвоконцептологии и лин-гвокультурологии (Ю.С. Степанов, Д.С. Лихачев, А.А. Залевская, В.И. Ка-расик, С.Г. Воркачев). Специфика объекта исследования потребовала обращения к трудам отцов Церкви, религиозных философов и богословов, а также к литературоведческим исследованиям, посвященным Серебряному веку русской поэзии.

Методы исследования, обусловленные поставленными задачами и использованной теоретической основой, включают: семантико-стилистический анализ; методика компонентного анализа, заключающаяся в выделении набора семантических признаков сакрального и мирского характера у исследуемых лексических единиц; описательный метод, включающий в себя наблюдение, обобщение, интерпретацию и классификацию

религиозных констант и концептов; дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном и обыденном сознании; описательно-аналитический и контекстологический методы анализа, составляющие комплексную методику интерпретации текста.

На защиту выносятся следующие положения.

■ Фундаментальное свойство религиозных концептов в лирике Гумилева - антиномичность мирского и сакрального, что обусловливает необходимость в ходе исследования поэтической концептосферы характеризовать индивидуально-поэтические смыслы на фоне, с одной стороны, общеупотребительных значений лексем, с другой -церковно-религиозных компонентов их содержания.

■ Своеобразие религиозной подсистемы поэтического языка Гумилева в том, что исходной точкой семиозиса (порождения новых смыслов) оказывается не отношение двух знаков, а семантический конфликт светского и сакрального внутри одного знака.

■ Концепты как устойчивые лингвокультурные и лингвоментальные феномены находят регулярное выражение в столь же устойчивых -глубинных уровнях лексической организации поэтического идиолекта; методы определения состава глубинного уровня идиолекси-кона - лексикостатистика и морфостатистика.

■ В идиостилистике Гумилева для выявления ядерной части лексикона достаточно двух поддающихся формализации «критериев ядер-ности»: 1) относительно высокая частота употребления лексемы в рамках идиолексикона; 2) относительно высокая словообразовательная валентность.

■ Два уровня рассмотрения поэтического лексикона фиксируются в парах терминов морфосемантические гнезда —> морфосемантические константы и (высоко)частотные лексемы —* частотно-семантические константы.

■ Наиболее частотные морфосемантические константы в лирике Н.С. Гумилева - Бог, Душа, Небо', частотно-семантические константы -Дуги а, Мир, Бог.

■ В целях систематизации религиозных концептов лирики Н.С. Гумилева используются три классификации: по сфере бытования, семан-тико-аксиологическая, ассоциативно-тематическая.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке методики лингвоконцептуального анализа лирики на основе реконструкции естественных классификаций словоупотреблений религиозной лексики.

Практическая ценность работы связана с совершенствованием преподавания русской филологии в различных типах учебных заведений. Современная культурная ситуация на постсоветском пространстве связана с обращением к традиционным духовным ценностям, и прежде всего — цен-

ностям Православия, которые в рамках школьного и вузовского филологического образования отражены в текстах художественной литературы. Однако понимание религиозных мотивов лирики оказывается серьезно затрудненным, поскольку современные школьники и студенты находятся вне традиционного для России контекста православного мировосприятия. Для того чтобы религиозные мотивы Пушкина или Ахматовой, Тютчева или Гумилева были осмыслены, необходимо ввести современную молодежь в этот контекст, соотнеся его с задачами духовного возрождения как отдельной личности, так и народа в целом.

Апробация результатов исследования осуществлялась на Межрегиональной научной конференции «Жанрово-стилевое многообразие русской литературы ХХ-начала XXI вв.» (Тверь, 2006); на конференции-семинаре «Лингвистика и поэтика» (Тверь, 2006); на научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь, 2006); на Всероссийской научно-практической конференции «Коммуникативная структура современника: проблемы и перспективы исследования» (Новокузнецк, 2007); на Всероссийской научно-методической конференции «Языковое образование XXI века: проблемы и перспективы» (Хабаровск, 2007); на заседаниях кафедры русского языка Тверского госуниверситета.

По теме диссертации опубликовано 11 работ общим объемом 4,2 п.л., одна из них опубликована в рецензируемом издании.

Цели и задачи проведенного исследования определили объем и структуру работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения («Словарь религиозной лексики в лирике Н.С. Гумилева»).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы исследования; определены объект, предмет, цели, задачи, методы, методологическая основа исследования. Обозначены научная новизна и теоретическая значимость работы, охарактеризована практическая значимость работы, сформулированы положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Религиозная лексика как средство вербализации концептов религиозного сознания» рассмотрены специфика религиозных концептов как предмета лингвоконцептологии, антиномичность мирского и сакрального как их фундаментальное свойство, охарактеризованы аспекты интерпретации религиозных концептов как части художественной философии Гумилева.

В разделе 1.1. «Религиозные концепты как предмет лингвоконцептологии» обсуждается проблема исследования религиозных концептов, анализируются основные положения теории концепта.

Концепт, по устоявшимся в лингвоконцептологии представлениям (Ю.С. Степанов, A.A. Залевская, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик и др.), -

это некий «лингво-мысле-ббразный» феномен культуры, устойчиво аккумулирующий в себе как лингво-ассоциативные, так и понятийные, и образные, и эмоциональные связи. Абстрактно-понятийная составляющая концепта «овнешняется» в образную, и наоборот - образно-наглядная абстрагируется в понятийно-отвлеченном семантическом представлении. В результате концепт как явление лингвокультурного сознания оказывается трудноуловимым для одномерной аналитики - лингвистической или искусствоведческой, этнологической, политологической или иной.

Концепты религиозного сознания трудноуловимы вдвойне: во-первых, именно как концепты в охарактеризованном выше смысле; во-вторых, как составляющие того типа сознания, о котором современное поколение имеет представление скорее по книгам, чем по личному опыту, - к примеру, скорее по «Лету Господню» Ивана Шмелева, чем по собственному опыту проживания православных праздников.

Механическое «обобщение», «сведение воедино» тех мирских составляющих семантики религиозных концептов, которые фиксированы в общеупотребительной лексике, ведет к их деструкции, к нарушению «рели-гиокорректного» подхода к материалу, который по самой своей сути освящен ореолом сакральности. Только выявление, с одной стороны, традиционного, завещанного отцами Церкви смыслового ядра религиозных концептов, в сочетании, с другой стороны, с уважительно-трепетным прочтением индивидуально-проникновенных поэтических смыслов тех лексем, на которые эти концепты в культурном сознании русского народа «завязаны», позволит православной филологической лингвоконцептологии органично совместить научную лингвистическую строгость с нормами филологической этики.

Лингвоконцептология - бурно развивающаяся область филологического знания. Углубленному (прежде всего диссертационному) исследованию подвергаются чаще всего «эмоциональные концепты» (В.И. Шаховский), вероятно, потому, что обоснованность их существования в языковом сознании в качестве непосредственных регуляторов человеческого поведения интуитивно очевидна, а систематика и характеристика языковых средств охарактеризованы не только с психологических, но и с лингвистических позиций. Исследованию подвергаются как отдельные эмоциональные концепты (Н.В. Дорофеева, С.А. Голубцов, Н.В. Кириллова), так и целые «блоки» эмоциональных концептов, составляющих органическое единство (например, A.A. Гагарин). Системный интерес исследователей вызывают также концепты общественно-политического характера (Г.В. Токарев, В.Г. Туркина, В.Б. Крячко, Л.Н. Бенедиктова, В.В. Судакова), концепты, связанные с речевым взаимодействием и речевым этикетом (типа «оскорбление», «спор», «обман»), концепты, выстраивающиеся на основе абстрактных понятий (типа «свобода», «движение», «судьба») и др.

На этом фоне весьма показательно небольшое количество работ (исключая профессионально-богословские труды), специально посвященных концептам религиозного сознания. Как правило, в таких работах светская и религиозная ментальность специально не различаются как два онтологически разных объекта (Л. Буянова, Ю.Р. Егорова, А.Л. Анисин). Думается, причина в том, что в художественной литературе как основном средстве выражения ментальности народа, в том числе и религиозной составляющей этой ментальности, крайне трудно выразить то состояние сознания, которое характерно для глубоко верующего.

Лексика, вербализующая эмоциональные концепты, может рассматриваться как актуальное средство репрезентации концептов именно религиозного сознания лишь в том случае, когда оказывается в контексте оппозиции «грех - добродетель», в рамках других оппозиций она оказывается лишь потенциальным репрезентантом таких концептов. Тогда мы получаем, с одной стороны, именования эмоций и черт характера, которые в православии традиционно рассматриваются как греховные (азартность, безжалостность, безнадежие, безответственность, безразличие, властолюбие, высокомерие и мн. др.), с другой - как ведущие к духовному «трезве-нию» (благоговение, благодарность, благородство, благочестие, безмолвие, бережливость, бескорыстие, вера, воздержание и др.).

Гиперболизируя, можно сказать, что в поэтическом тексте едва ли не любое слово может оказаться знаком богообщения - при наличии соответствующего контекста. Внеконтекстными носителями концептов религиозного сознания могут выступать лишь языковые единицы терминологического (собственно церковно-богословского) или терминологизированного характера (например, богопознание, богооткровение, богослужение, молитва, таинство, исповедь, причащение, елеосвящение, священство и др.).

В разделе 1.2. «Антиномичность религиозных концептов: мирское и сакральное» исследуется антиномичный характер соотношения религиозного сознания и религиозной лексики.

Для исследования религиозной компоненты языкового сознания поэта наиболее существенны следующие антиномии: 1) сакрального и мирского, «светского»; 2) социального и индивидуального; 3) кода и текста; 4) «поверхностного» и «глубинного» (текста и подтекста); 5) информационного и экспрессивного; 6) когниции и коммуникации (авторского сознания и читательского восприятия). Религиозное сознание строится на первой паре названных фундаментальных антиномий: мирского и сакрального, индивидуального и узуального, которые лежат в основе и богословия - как проблема божественного и человеческого в мире, человеке и личности Самого Христа, и психологии религии - как проблема живой иррациональной веры и ее рационального осмысления, и других гуманитарных наук, имеющих дело с феноменом религиозного, включая филологию - в аспекте отображения религиозного сознания средствами естественного языка.

Религиозная лексика, в соответствии с принципом асимметрического дуализма языкового знака, за исключением некоторых совершенно очевидных для «рядового» носителя языка библеизмов (типа Новый Завет, скрижаль) или церковно-богословских терминов (типа успение), строится на основе антиномии светского и сакрального сознания, на конфликте мирских и сакральных содержаний в пределах одной лексемы. Иначе говоря, семиотическое своеобразие религиозной подсистемы поэтического языка Серебряного века в том, что исходной точкой семиозиса (порождения новых смьгслов) оказывается не отношение двух знаков, а семантический конфликт светского и сакрального внутри одного знака. Этот семантический конфликт внутри слова как микрокосма культуры оказывается изоморфным такому же конфликту внутри человеческого «я» как микрокосма, изоморфного бытию в целом.

Два полюса, фиксирующих крайние случаи взаимодействия этих содержаний в поэтическом слове, - полное совпадение или, соответственно, полное несовпадение: 1) светское и религиозное содержания могут внекон-фликтны, поскольку сакральное содержание поэтического слова близко обиходному и вполне внятно читателю; 2) светское и религиозное сознание конфликтны, поскольку содержание поэтического слова основывается на его сакральном смысле, который мирскому сознанию может быть невнятен.

Религиозная лексика в ее поэтическом словоупотреблении располагается не столько на полюсах, сколько в континуальном пространстве «между», тяготея либо к одной, либо к другой крайности.

Полярность, «энантиосемичность» мировосприятия и поэтической философии Гумилёва хорошо просматривается даже в отдельно взятых текстах, где открыто переживается как внутренняя драма — и поэта, и культуры в целом («Отрывок», 1910):

Христос сказал: «Убогие блаженны, / Завиден рок слепцов, калек и нищих, / Я их возьму в надзвездные селенья, /Я сделаю их рыцарями неба / И назову славнейшими из славных...» / Пусть! Я приму! Но как же те, другие, / Чьей мыслью мы теперь живем и дышим, / Чьи имена звучат нам как призывы? /Искупят чем они свое величье, /Как им заплатит воля равновесья? / Иль Беатриче стала проституткой, / Глухонемым -великий Вольфганг Гете / И Байрон - площадным шутом... О ужас!

Стихотворение совершенно явственно делится на две части, противопоставленные по ключевым именованиям лиц (антропонимам) - нарицательным и собственным. С одной стороны, Христос и те, кто рядом с ним в «надзвездных селеньях», с другой - те, кто составляет гордость культуры не религиозной, а светской. С одной стороны - слепцы, калеки и нищие («славнейшие из славных»), с другой - Беатриче (а вместе с ней и неназванный Данте), Гете, Байрон... Строго говоря, оба эти ряда ключевых для данного текста лексем не относятся к «религиозной лексике», но именно их противопоставление отражает трагическую двойственность гумилев-ского мироощущения. «Пусть! Я приму!» - восклицает поэт, как человек, взросший в лоне Православия. «Но как же те, другие...» - риторически

вопрошает другая сторона его «я», сложившаяся на базе европейской образованности. Разрешения этой дилеммы нет ни в этом раннем отрывке, ни во всем последующем творчестве Гумилева. Говорить о его неприятии завета Христа, разумеется, нельзя, но нельзя не признать его стремления поставить художественное творчество в один ряд с творчеством Создателя -стремление, кощунственное с точки зрения религиозной, но органичное для Серебряного века.

Один из способов объективного исследования данного противоречия -на основе анализа религиозной лексики реконструировать методами тезау-русостроения религиозную фасету картины мира Гумилева в единстве ее конкретных контекстов («план выражения») и контекстно обусловленных внутритекстовых смыслов ключевых лексем («план содержания»).

Основной полученный в ходе этой работы результат формулируется так: религиозная фасета резко оппозитивна «мирской» составляющей культуры; семантика лексем, насыщенных религиозными смыслами, может быть прочитана лишь в условиях осознания базовых оппозиций в гу-милёвской картине мира как целом. Иными словами, нельзя рассматривать «религиозное» у Гумилёва вне его соотношения со «светским».

Этот вывод несколько противоречит подходу составителей словаря «Религиозная лексика в стихах русских поэтов Серебряного века», которые сочли возможным говорить о «религиозной» лексике, не входя в обсуждение вопроса о её своеобразной светско-религиозной «энантиосемичности». Нужно признать, что «религиозной лексикой» следовало бы считать всё, что отражает внутренний «светско-религиозный» дуализм мироощущения поэта. Но такое решение, верное с точки зрения культурологической и литературоведческой, едва ли может стать методологической основой лин-гвопоэтического исследования. Поэтому в основу методики реконструкции религиозной фасеты гумилёвской картины мира приходится полагать внятную исследователям интуитивно принадлежность той или иной лексемы сфере «Религиозное» (метод «экспертной оценки»).

Во второй главе «Константы религиозного идиолексикона в контексте лингвоконцептологии» исследуются средства вербализации как элементы плана выражения религиозной составляющей концептосферы Гумилева, дается характеристика религиозных концептов и констант как части целостной художественной философии поэта, а также их интерпретация и классификация.

В разделе 2.1. «Религиозная фасета общеязыковой и поэтической картины мира» обсуждается проблема соотношения религиозной составляющей общеязыковой и индивидуально-поэтической картины мира.

Поскольку концепты - устойчивые лингвокультурные и лингвомен-тальные феномены, они находят регулярное выражение в столь же устойчивых - глубинных уровнях лексической организации, которые соотносятся как с общеязыковой картиной мира, находящей выражение в общена-

циональном лексическом фонде, так и с индивидуально-поэтической картиной мира, имплицируемой поэтическим идиолектом.

Художник слова обогащает национальную картину мира «субъективной самонаполненностыо», но в этой субъективности отражается целое. Можно говорить, таким образом, о языковой картине мира отдельного «внутреннего человека», как она явлена в продуцируемых им текстах - в соотнесенности с общеязыковой «каталогизацией» концептуального универсума.

Основополагающая задача лингвокультурологического исследования картины мира - реконструкция естественных классификаций того языкового материала, который связан с той или иной фасетой языкового сознания. Под «естественными классификациями» понимаются такие, которые выявляются в ходе анализа «живого» языкового материала, а не навязываются этому материалу извне, не переносятся механически из других наук (например, философии или религиоведения).

В разделе 2.2. «Глубинный уровень идиолексикона как отображение религиозно-поэтической картины мира» дается представление о глубинном уровне семантической организации лексикона, об активном ядре лексикона; репрезентируются результаты проведенной реконструкции состава частотно-семантических и морфосемантических констант словоупотребления религиозной лексики в лирике Гумилева.

В аспектной идиостилистике художественной речи для выявления ядерной части индивидуального поэтического лексикона, по нашим данным, достаточно лишь двух легко формализуемых «критериев ядерности»: 1) относительно высокая частота употребления лексемы в рамках рассматриваемого идиолексикона; 2) относительно высокая словообразовательная валентность.

Общее количество языковых единиц с религиозной компонентой значения в лирике Гумилева - 363. Количество словоупотреблений некоторых лексем превышает число рассмотренных контекстов по причине наличия лексических повторов (в пределах одного предложения лексема встречается два и даже три раза). В таких случаях (как правило, у высокочастотных лексем, типа душа, мир, жизнь и т.д.) первая цифра указывает общее количество употреблений, а следующая за ней (в скобках) - количество контекстов (предложений), в которых данная лексема представлена.

Словообразовательные варианты (типа .мечта / мечтанье), ввиду совпадения их лексического значения, рассматриваются нами как одна лексема, стилистически модифицируемая словообразовательными средствами. Такое же решение принимается и по отношению к дериватам с модифика-ционным словообразовательным значением (типа жрец - жрица). Количество словоупотреблений таких языковых единиц мы указываем через косую черту.

Наиболее частотные лексемы с религиозной компонентой значения, фиксированные в лирике Гумилева: душа 115 (110); мир 81 (74); бог 65; жизнь 61 (59); смерть 54; рай 49 (48); небо 44; мечта / мечтанье 30/11; тоска 38; святой (прил.) 33; судьба 32 (31); храм 31 (30); небеса 29; ангел 27; священный 24 (23); белый 23 (22); молиться 21; дух! («душа разумная», сознание) 20 (18); бездна, боги, божий 19 (18) и т.д.

В соответствии с критерием словообразовательной валентности, лексемы с религиозной компонентой значения были объединены в индивидуально-поэтические морфосемантические гнезда, включающие два или более однокоренных слова с внутренней формой, обусловленной значением заголовочного слова; при этом выяснилось, что значительная часть лексем с религиозной компонентой выступают в идиолекте Гумилева как единичные (не имеют однокоренных). На следующем шаге исследования найденные морфосемантические гнезда были упорядочены по частоте, в каждом из гнезд выделены заголовочные единицы - наиболее простые по' морфно-му составу лексемы (как правило, непроизводные).

Наиболее частотные морфосемантические гнезда с религиозной компонентой значения (первая цифра - общее количество единиц в морфосеман-тическом гнезде, заглавными буквами выделены лексемы - доминанты морфосемантических гнезд):

• 145 БОГ 65, боги 19, богиня 9, безбожник 1, Богом прокляты 1, богомольный 1, богородица 1, богослужение 1, богохульный 1, боже 16 (14) , божественной 1, божественный 4, божество 2, Божий 19 (18), набожный 4

• 117 ДУША 115 (110), душевный 2

• 88 НЕБО 44, НЕБЕСА 29, небесный 15

• 77 СВЯТОЙ (прил.) 33, СВЯЩЕННЫЙ 24 (23), освящаться 1, освященный 1, свята 2, свято 1, святой Пантелеймон / Пантелеймон 2/ 2, святотатец 4, святотатство 1, святыня 6, священник 1

• 56 РАЙ 49 (48), райский 7

• 53 МЕЧТА / МЕЧТАНЬЕ 30/11, мечтать 12

• 44 МОЛИТЬСЯ 21, МОЛИТВА 8 (7), вымолить 1, молебен 1, молитвенно 1, молить 6, мольба 5, помолиться 1

• 35 АНГЕЛ 27, ангельские трубы 1, ангельский 7

Полученный фактический материал можно рассматривать как перечень «ядерных», высокочастотных, выделенных по объективным критериям лексических средств вербализации религиозных концептов - в их отграничении от средств периферийных, низкочастотных.

В разделе 2.3. «Лингвопоэтические константы религиозного идиолек-сикона» осуществлен следующий исследовательский шаг, связанный с переходом от средств вербализации как элементов плана выражения религиозной составляющей концептосферы Гумилева - к характеристике религиозных концептов как части целостной художественной философии поэта.

Лексемы с высокой совокупной словообразовательной валентностью (входящие в состав индивидуально-поэтических морфосемаптических гнезд, включающих две и более лексемы) и/или высокой частотой употребления (единичные лексемы, не входящие в состав морфосемаптических гнезд) именуются соответственно морфосемантическими и частотно-семантическими константами.

Пары терминов морфосемантические гнезда -* морфосемантические константы и (высоко)частотные лексемы —>■ частотно-семантические константы отражают соответственно два уровня рассмотрения поэтического лексикона. Первые члены терминологических пар с опорными сущ. гнезда и лексемы акцентируют внимание на плане выражения, вторые - на плане содержания соответствующих феноменов идиолексикона. В контексте данного исследования термин константа используется для фиксации «предконцептуального» уровня организации лексического пространства идиолекта, для характеристики некоторых относительно частотных и в этом статистическом смысле «постоянных» языковых феноменов. Некоторые из таким образом понимаемых и выделяемых на статистических основаниях морфосемантических и частотно-семантических констант могут выполнять роль базовых средств выражения концептов поэтического сознания. Сведения о десяти наиболее частотных лингвопоэтических константах религиозного идиолексикона Гумилева суммированы в таблице:

ЛИНГВОПОЭТИЧЕСКИЕ КОНСТАНТЫ религиозного идиолексикона Н.С. Гумилева

Морфосемантические константы' Частотно-семантические константы

Бог 65 /145 Душа 115 (110)

Душа 115/117 Мир 8 ¡(74)

Небо 44 / 88 Бог 65

Святой (прил.) 33/77 Жизнь 61 (59)

Рай 49/56 Смерть 54

Мечта30/мечтанье 11: 41 /53 Рай 49 (48)

Молиться 21/44 Небо 44

Ангел 27 / 35 Мечта / мечтанье 30/11

Господь 15 / 30 Тоска 38

Дух («душаразумная», сознание) 20 / 22 Святой {прил.) 33

'Первая цифра указывает частоту заголовочного слова морфосемашического гнезда, вторая - общее количество словоупотреблений единиц, составляющих гнездо, косая черта в указании заголовочной единицы разделяет словообразовательные варианты (мечта/мечтанье, верить ' веровать)

1 Цифра рядом с названием лексемы-константы указывает общее количество словоупотреблений, следующая за ней цифра в скобках (в случае наличия в одном контексте лексических повторов) указывает количество контекстов, в которых представлена заголовочная единица, курсивом выделены слова, не входящие в состав морфосемантических гнезд

В разделе 2.4. «Константы религиозного идиолексикона как средство вербализации концептов религиозного сознания» обосновывается выбор констант религиозного идиолексикона для анализа специфики их содержательности в контексте художественной философии поэта.

Частотность, безусловно, важный показатель принадлежности лексемы ядру индивидуального лексикона, и подавляющее большинство названных в предыдущем параграфе морфосемантических и частотно-семантических лингвопоэтических констант составляют основу языковых средств репрезентации соотносительных с ними концептов. Однако есть и «обратные» случаи, а именно: 1) ряд высокочастотных лексем, выступающий как лин-гвопозтическая константа, не соотносится с ментальным образованием, имеющим статус концепта; 2) низкочастотная лексема может репрезентировать концепт, чрезвычайно важный и в контексте индивидуально-авторского поэтического мировоззрения, и в контексте религиозного сознания в целом. Показательными примерами такого рода могут служить, с одной стороны, морфосемантическое гнездо Бог - наиболее частотная из констант религиозного идиолексикона Гумилева, а с другой стороны, лексема бесстрастие, представленная в его творчестве единичным словоупотреблением.

В третьей главе «Религиозная лексика Гумилева как объект поэтической лексикографии» представлены варианты классификации религиозных концептов и приемы словотолкования религиозной лексики, пригодные для решения задач поэтической лексикографии в ее структурно-семасиологическом и идеографическом аспектах.

В разделе 3.1. «Семасиологический и идеографический аспекты авторской поэтической лексикографии» рассматриваются пути исследования поэтического сознания как объекта лексикографического описания.

Слово как феномен языка писателя (идиолекта) является объектом структурно-семасиологической лексикографии. Задача исследования авторского сознания требует иного подхода к отбору и систематизации лексикографического материала, а именно - когнитивного, отражающего своеобразие мировоззрения автора, его индивидуально-специфической картины мира. Объект лексикографического описания в этом случае - индивидуально-авторские смыслы.

В ходе исследования религиозной составляющей индивидуального поэтического сознания Н. Гумилева необходимо последовательное лексикографическое сопоставление, с одной стороны, тех значений лексем религиозного характера, которые фиксированы в словарях общеупотребительной лексики и в традиции Православия, с другой стороны - тех индивидуально-авторских смыслов, которые выявляются у данных лексем в лирике поэта.

В разделе 3.2. «Религиозная лексика и библеизмы как объекты семасиологической лексикографии: проблема словника и семантизации» делается вывод о том, что в качестве религиозной в общем случае целесообраз-

но рассматривать лишь лексику, связанную с авраамическими религиями (иудаизм, христианство, ислам), а применительно к творчеству русских поэтов - лексику, отражающую христианское миросозерцание.

Словник религиозной лексики как исходная задача аспектной писательской лексикографии оказывается сформированным по неизбежно субъективным критериям, где основанием включения лексем в словарь является не столько их специфическая семантика, сколько фиксация в текстах Священного Писания и Священного Предания, а также стилистическая окраска церковно-религиозной книжности.

Проблема семантизации заголовочных лексикографических единиц в случае писательской лексикографии обретает особую сложность, поскольку лексемы, признаваемые как (потенциальные) носители религиозных содержаний, могут быть трактованы минимум в трех разных аспектах:

1) «для самого текста»;

2) «для автора»;

3) «для читателя».

Суть проблемы конструирования словарных толкований религиозной лексики в авторской лексикографии мы видим в отображении «четырех субъективностей»:

1) узуального, «традиционного» восприятия носителями языка лексем, выражающих религиозные содержания;

2) богословского профессионально-терминологического восприятия;

3) индивидуально-авторского прочтения значений и смыслов лексем, отображающих религиозное сознание;

4) индивидуального и корпоративно-коллективного прочтения значений смыслов различными группами читателей.

В разделе 3.3 «Концепты религиозного сознания как объекты идеографической лексикографии: проблема систематики» предлагаются и обосновываются критерии отбора принципов классификации религиозной лексики.

Поскольку лексическая система в любой ее части многомерна, классифицировать ее составляющие по какому-либо одному основанию - значит уйти от реального семантического богатства. В работе рассмотрены три классификационных принципа:

• по сфере бытования;

• по семантико-аксиологическим свойствам;

• по ассоциативно-тематическим свойствам.

Классификация по сфере бытования (параграф 3.3.1) строится на основе иерархизации «от общего к частному» и выявления ясных бинарных и тернарных оппозиций.

На первом шаге классификации разграничивается общерелигиозная и христианская лексика; общерелигиозная включает слова, обозначающие понятия, свойственные всем монотеистическим религиям {Бог, душа, праведность, молитва и др.); христианскую составляют слова, обозначаю-

щие понятия, свойственные только христианству (Святая Троица, Святой Дух, Спаситель, апостол, Евангелие, Церковь, исповедь и др.). На втором шаге классификации христианская лексика (то есть не считая лексики ислама, языческих верований, мистических учений и т.п.) членится на общехристианскую (ср.: алтарь, безбожник, богохульный, божественный, догмат, епископ, крещен, мольба, монастырь, набожный, припасть, причастье, Рождество, святотатство и т.п.) и конфессиональную, которую образуют слова, свойственные отдельным христианским конфессиям (ср., например, конфессионально-специфические именования священнослужителей: батюшка, пастор, ксёндз, кюре, аббат, кардинал; богослужений: обедня, утреня, всенощная, месса, лития, литания-, частей храма: иконостас, притвор, паперть и др.). Наконец, на третьем шаге классификации внутри разграничиваются типы конфессионально-специфической лексики: православная (Афон, благовест, звонить во все колокола, икона, инок, кадило, Казанский собор, клирос, лампадка, обедня, образ, поп, скит, схима и т.п.); католическая (аббатство, капелла, святая Цецилия, инквизитор, исповедальня, орган, кардинал и т.п.) и «иная» — условное именование, связанная, в частности, со старообрядчеством (ср. двоеперстие) и протестантизмом (ср., например, названия различных протестантских течений и именования их приверженцев: баптизм, анабаптизм, пиетизм, кальвинизм, пуритане, пресвитериане, квакеры и т.д.).

Особое место в систематике по сфере бытования занимают фрагменты Священного Писания, молитв (например, молитвенные обращения: «Боже, спаси!», «Господи, благослови», «Господь, помилуй наши души», «Прости, Господь, прости меня» и т.п.), поскольку их функционирование в речевой практике обусловлено по преимуществу спецификой речевых ситуаций и индивидуально-личностными особенностями верующих.

Наложение представленной теоретической систематики на конкретный материал творчества Гумилева (словоупотребление и контексты, включающие соответствующую лексику) ставит специфическую задачу выбора стратегии и способов интерпретации. Стратегия интерпретации конкретного материала должна строиться на основе, с одной стороны, существующих в филологической традиции взглядов на идейно-художественное своеобразие творчества Гумилева, с другой стороны — святоотеческой традиции восприятия ключевых концептов Православия.

Этот выбор осложняется тем, что в последние годы в филологических исследованиях фиксируются самые различные взгляды на соотношение русской литературы и Православия - от утверждений, что вся русская литература на протяжении последних десяти веков была христианской, а точнее - православной, и даже оставалась ею и в советские времена, до мнения, что русская классическая литература рождалась именно как антитеза церковной жизни.

Семантико-аксиологическая классификация (параграф 3.3.2) строится на разграничении типов религиозной лексики по их назначению, по их слбвной интенциональности. Различаются лексемы номинативные (де-нотативхше), ориентированные на отображение чувственно воспринимаемых, «зримых» феноменов вещного, материального мира; сигнификативные (понятийные), отражающие реальности мысли; коннотативные (ценностно-эмоциональные), отражающие реальности мира ценностных установок и обусловленных ими эмоциональных реакций.

Наиболее очевидные примеры религиозной лексики с денотативным (номинативным) компонентом значения как ведущим - алтарь, ангел, апостол, архангел, Афон, ладан, Лазарь, лампада, Мария, Медина, Мекка, мечеть, минарет и т.п.; с сигнификативным компонентом - бесноватый, благоволение, благословение, блаженный, блаженство, бытие, вера, священный, скорбеть, скорбь, слава и т.п.; с коннотативным компонентом -величать, воззвать, Всевышний, льстивый, присносущный и т.п.

В фундаменте ассоциативно-тематической классификации (параграф 3.3.3) - представления о полевой организации лексической системы.

Результат упорядочения исходного лексического массива (и массива контекстов) именуется ассоциативно-тематическим полем (ассоциативно-тематическим пространством). Ассоциативно-тематические поля представляют собой множества, включающие лексемы (словоупотребления) с однородным контекстуально-ассоциативным смыслом.

При реконструкции религиозной фасеты картины мира Н.С. Гумилева выявляются множества лексем разного объема, для разграничения которых могут использоваться следующие таксономические термины: «Фасета» —> «Пространство» —» «Поле» -» «Группа: тематическая, синонимическая, антонимическая, ассоциативная, гипонимическая, словообразовательная» —»■ «Пара: синонимическая, антонимическая и др.».

Из этой максимализированной таксономии в данной работе последовательно применяются только три элемента: «Пространство» «Группа» -> «Пара». Рассматриваемая фасета идиолексиона Гумилева - «Религиозная лексика»; понятие «Поле» используется в случаях пересечения различных лексических пространств и групп.

Полученный результат в обобщенном виде выглядит так:

1. Ассоциативно-тематическое пространство «Высшее существо»

1.1. Синонимическая группа «Бог (Боже) - Господь (Господи) - Зиждитель»;

1.2. Словообразовательная группа «Божий - Бог (Боже) - Божество»;

1.3. Тематическая группа «Слуга (Раб) Бога»;

1.4. Ассоциативная группа «Бог - Вера - Милость Божья - Благодать»;

1.5. Словообразовательная группа «Святой - святиться - святыня».

2. Ассоциативно-тематическое пространство «Инобытие»

2.1. Ассоциативно-тематическое поле «Рай»

2.1.1. Синонимическая группа «Рай»

2.1.2. Тематическая группа «Существа (Рай)»

2.2. Ассоциативно-тематическое поле «Ад».

2.3. Пограничная ассоциативная группа «Черт (Антихрист) - Душа -Ангел (Бог)» и т.д.

Предложенная ассоциативно-тематическая систематика может использоваться для формулировки последующих задач исследования религиозной лексики в лирике Н.С. Гумилева, в частности: 1) выявление, с одной стороны, высокообъемных и высокочастотных лексических множеств из данного списка, с другой - множеств маломощных и низкочастотных; 2) выявление множеств с семантическими макродоминантами «собственно-религиозное» - «светско-религиозное» - «светское».

В заключении подводятся итоги проведенного исследования; намечаются перспективы его дальнейшего развития.

В списке литературы приводится 250 источников.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

А. В рецензируемом издании.

1. Иванова Н. М. «Слово» Н. С. Гумилева: поэтические и библейские смыслы // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова: Научно-методический журнал. - 2008. - №2 (апрель-июнь).-С. 106-110.

Б. Другие публикации.

2. Иванова Н.М. Стихотворение Н.С. Гумилева «Слово»: опыт сопоставления лексико-семантического и богословского прочтений // Межкультурная коммуникация в современном мире: Материалы первой между-народн. науч. конф. - Тверь, 2005. - С. 218-222.

3. Иванова Н.М. Духовная основа поэтической философии // Кафедра: Психолого-педагогический журнал. - Тверь, 2006. - № 2 (6). - С. 29-32.

4. Иванова Н.М. «Конфликт сознаний» в поэтическом слове // Кафедра: Психолого-педагогический журнал. - Тверь, 2006. - № 6 (10). - С. 68-71.

5. Иванова Н.М. Лингвометодическая интерпретация религиозных мотивов лирики (на материале творчества Н. С. Гумилева) // Филологический сборник. - Тверь; Велико Тырново, 2006. - Вып. 1. - С. 40^3. -(В соавторстве с В.В. Волковым).

6. Иванова Н.М. Религиозная фасета картины мира Н. С. Гумилева (методика реконструкции) // Стратегии исследования языковых единиц: Материалы Тверской межвуз. науч.-практич. конф. (12-14 апреля 2006 г.). -Тверь, 2006.-С. 126-131.

7. Иванова Н.М. Лингвокогнитивная типология библеизмов в контексте поэтической коммуникации // Коммуникативная культура современника: проблемы и перспективы исследования: Мат-лы I Всероссийской науч.-практич. конф. (10-11 апреля 2007 г.). - Новокузнецк, 2007. -Вып. 1.-С. 69-75.

8. Иванова Н.М. Православный компонент поэтического сознания в аспекте педагогической аксиологии // Языковое образование XXI века: проблемы и перспективы: Мат-лы международн. науч.-методич. конф. 15 апреля 2007 г. - Хабаровск, 2007. - С. 70-75.

9. Иванова Н.М. Религиозное сознание поэта в свете авторской когнитивной лексикографии (на материале лирики Н. Гумилева) // Вестник Тверского государственного университета. - 2007. - № 14 (42). - Серия «Филология». - Вып. 8. - С. 152-156.

Ю.Иванова Н.М. Религиозная лексика Н. С. Гумилева: Опыт типологии лингвокультурных концептов // Русский язык и литература в современном культурном, информационном и образовательном пространстве: Материалы научно-практической конференции, 14-15 декабря 2007 года, г. Тверь. - Тверь, 2008. - С. 83-89.

П.Иванова Н.М. Небо и небеса в лирике Н.С. Гумилева как антиномич-ный концепт // Вестник Тверского государственного университета. -2008.-№9(69).-Серия «Филология».-Вып. 11.-С. 111-116.

Технический редактор A.B. Жильцов Подписано в печать 11.11.2008. Формат 60 х 84 ]/16. Усл. печ. л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ № 345. Тверской государственный университет Редакционно-издательское управление Адрес: Россия, 170100, г. Тверь, ул. Желябова, 33. Тел. РИУ: (4822) 35-60-63.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Иванова, Наталья Михайловна

Введение.

Глава 1. РЕЛИГИОЗНАЯ ЛЕКСИКА КАК СРЕДСТВО ВЕРБАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТОВ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ

1.1. Религиозные концепты как предмет лингвоконцептологии.

1.2. Антиномичность религиозных концептов: мирское и сакральное.

1.3. Аспекты интерпретации религиозных концептов как части художественной философии поэта.

Глава 2. КОНСТАНТЫ РЕЛИГИОЗНОГО ИДИОЛЕКСИКОНА В КОНТЕКСТЕ ЛИНГВОКОНЦЕПТОЛОГИИ

2.1. Религиозная фасета общеязыковой и поэтической картины мира: постановка проблемы.

2.2. Глубинный уровень идиолексикона как отображение религиозно-поэтической картины мира.

2.3. Лингвопоэтические константы религиозного идиолексикона

2.4. Константы религиозного идиолексикона как средство вербализации концептов религиозного сознания.

2.4.1. Морфосемантическая константа Бог и проблема соотносительного с ней концепта.

2.4.2. «Бесстрастие» Гумилева в контексте православной аскетики.

2.4.3. Концепт «Уныние».

2.5 .Дух и Душа: лексемы и концепты.

2.6. Небо и небеса как антиномичный концепт.

Глава 3. РЕЛИГИОЗНАЯ ЛЕКСИКА ГУМИЛЁВА КАК ОБЪЕКТ ПОЭТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ

3.1. Семасиологический и идеографический аспекты авторской поэтической лексикографии.

3.2. Религиозная лексика и библеизмы как объекты семасиологической лексикографии: проблема словника и семантизации.

3.3. Концепты религиозного сознания как объекты идеографической лексикографии: проблема систематики

3.3.1. Классификация по сфере бытования.

3.3.2. Семантико-аксиологическая классификация.

3.3.3. Ассоциативно-тематическая классификация.

3.4. Вопрос о содержании и структуре словарных статей.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Иванова, Наталья Михайловна

Данная работа посвящена исследованию религиозной фасеты1 лирической концептосферы Гумилева. Объект исследования - религиозные концепты как часть художественной философии поэта, предмет — религиозная лексика как основное средство вербализации этих концептов.

Методологическая сложность исследования связана с антиномичной природой его объекта: религиозное сознание принадлежит сфере сакрального, поэтическая философия - сфере мирского. Поэтому словосочетание религиозный концепт оказывается внутренне противоречивым — в отличие от словосочетаний религиозная лексика (ср.: [Тимофеев 2001]) или лексика христианства (ср.: [Горюшина 2002]), которые внутренней антиномично-сти лишены. С аналогичными трудностями сталкиваются и в других гуманитарных науках, когда решают задачи, связанные с научным исследованием феномена веры, находящегося за пределами обиходного опыта, по самой своей сути трансцендентального (Ср. в философии религии: «Словосочетание метафизика веры принадлежит к разряду ускользающих от дефиниции умозрительных концептов. Вместе с тем, при все его непривычности, оно отвечает потребности философии запечатлеть новый духовный феномен [Нижников 2002: 6]), и соответствующие междисциплинарные исследования трактуют метафорически - как «встречу» научного и религиозного мировоззрений.

Религиозная лексика в данной работе рассматривается нами как органическая часть поэтического идиолекта Гумилева в двух противонаправ

1 Сущ. фасета мы используем (в соответствии с французским этимоном facette 'грань'), во-первых, в общем значении «органичная, но относительно автономная часть стройного целого», во-вторых, в производном от него — по ассоциации с фасетой 'фрагментом сложного глаза членистоногих (например, стрекозы)' - терминологическом значении «фрагмент лексической системы как отображение одного из аспектов языкового сознания». ленных аспектах - семасиологическом и ономасиологическом (идеографическом):

1) «от словоупотреблений - к репрезентируемым концептам»;

2) «от концептов - к репрезентирующим их словоупотреблениям». Первый аспект основывается на теоретическом фундаменте лексикологии и лексикографии, второй — на лингвокультурологическом понятии «концепт». Выстроим последовательность филологических дисциплин, связанных с темой работы, и соответствующих объектов исследования в виде нисходящей цепочки, элементы которой соотносятся между собой как «целое - часть»: лингвокультурология —> лингвоконцептология —» —> концепты религиозного сознания —> —» религиозная лексика и лексикография —> —> религиозная составляющая поэтического идиолекта и художественной философии Гумилева Конечный объект исследования - концептосфера лирики Гумилева как система художественных концептов, — будучи лингвокультурологиче-ски интерпретирована, осмысляется как «художественная философия» поэта - не в философско-эстетическом, а в мировоззренческом смысле, как «система воззрений писателя на жизнь», которая, с одной стороны, носит явный, открытый, даже декларативный характер и обнаруживается прежде всего «в топике, то есть в сквозных темах и мотивах, обнаруживающих дорогие, заветные мысли поэта» [Кибальник 2001: 14], с другой стороны -характер скрытый, явно в поэтическом слове неотрефлексированный и потому малодоступный непосредственному читательскому восприятию.

Поэтически неотрефлексированная, «глубинная» проблематика, связанная с религиозными составляющими поэтической философии Гумилева, обусловлена двумя противонаправленными тенденциями, которые на протяжении последних столетий образовывали (и образуют поныне) гордиев узел противоречий как в духовной жизни общества, так и во внутреннем мире каждого человека. Эти тенденции - десакрализация (секуляризация) и ресакрализация - находят яркое выражение и в общенародном языке как целом, и в поэтическом идиолекте.

Оппозиция мирского и сакрального органична для русского языка и ярче всего проявляется в наличии трех форм его бытования - как кодифицированного литературного языка, разговорной речи, языка и речи церковной. Для конкретного индивидуально-поэтического словоупотребления различие этих форм неактуально, поскольку элементы, специфические для каждой из них, в творчестве поэта образуют качественно иную языковую субстанцию - поэтический идиолект как основу для выражения не социально-типического, а индивидуально-своеобразного.

В поэтическом идиолекте Гумилева, как индивидуально-специфическом сплаве сакрально-религиозной и «светской», мирской форм сознания, нашли выражение, с одной стороны, концепты, связанные с каноническим представлением о религии как совокупности способов достижения человеком Бога, смертным — бессмертного, временным - вечного, с другой стороны — художественное видение мира, взрастающее на его восприятии как сущего вне божественного опосредования и промысла. Эти разные грани поэтического мира Гумилева мы обозначаем соответственно терминами сакральное и мирское.

Сакральное (нетерминологизированный синоним — священное) «выделяет области бытия и состояния сущего, воспринимаемые сознанием как принципиально отличные от обыденной реальности и исключительно ценные», «задает вертикаль ценностных ориентаций» [Забияко 1998: 186], и «сакральным» в этом смысле может оказаться, как показал М. Элиаде, едва ли не любой феномен человеческого существования [Элиаде 2002]. Следовательно, сфере сакрального могут принадлежать как религиозные, так и нерелигиозные феномены, например, эстетические или идеологические.

Термин сакральное и производные от него в данной работе используются не в широком оценочном смысле «необычайно возвышенный, как бы мистический; дорогой, заветный»), а в узком значении — как принадлежащий сфере христианского сознания.

Священное и мирское - два разных способа бытия в мире, две стороны ценностной вертикали. Поскольку именно сакральное выполняет роль вершинного, структурообразующего начала культуры, оно определяет и существо двух основополагающих для эволюции сознания макрокуль-турных процессов — десакрализацию и ресакралызацию, протекающих по принципу маятника: от сакрального - через десакрализацию к мирскому и обратно - через ресакрализацию.

Актуальность данной работы определяется тремя обстоятельствами: во-первых, внелингвистическими, связанными с тем, что десакрализа-ции сознания и языка, характерной для эпохи Гумилева и последующих десятилетий нашей истории, пришла на смену ресакрализация, а чтобы понять существо современной ситуации, необходимо изучить процессы, к ней приведшие; во-вторых, динамикой развития отечественной лексикологии и лексикографии, лингвопоэтики и лингвокультурологии, в центре внимания которых оказываются концепты как лингвоментальные образования сложной образно-понятийно-эмоциональной природы; в-третьих, отсутствием лингвистических исследований, посвященных системному рассмотрению религиозной составляющей поэтической картины мира Гумилева как одной из знаковых фигур Серебряного века.

Гумилев-поэт — «явление многогранное, его поэзия сложна, как вся создавшая ее эпоха, когда многое начиналось в России и многое навсегда закончилось» [Маковский 1990: 73]. Время становления Гумилева как поэта - «между двух революций», время кризиса русской духовности, время радикальных перемен в языковом сознании. Десакрализация языка - одно из проявлений общего кризиса европейской цивилизации, не завершившегося и в наши дни. Главная причина - в утрате живого ощущения основы бытия, как бы эту основу ни называть — Создателем, Абсолютом, Атманом, Христом или иначе. Неизбежное следствие утраты - раздробленность, мо-заичность картины мира.

В середине прошлого века Б.П. Вышеславцев провидчески писал: «Преодоление индустриализма есть задание будущей истории; "Закат Европы", предсказанный Шпенглером, есть несомненный закат индустриальной цивилизации. Но социально-психологический и философский анализ индустриализма еще не выполнен и творческий выход не указан. Больше того, проблема еще не осознана и не выстрадана. . Одно можно сказать сейчас: спасение заключается в восстановлении иерархии ценностей, в полном изменении духовной установки, в постоянной духовной революции.» [Вышеславцев 1995: 171].

Реакцией современного гуманитарного знания на антропологический кризис стала его последовательно растущая «антропологизация» и «теоло-гизация».

Становление неоантропоцентрической2 парадигмы в русском языкознании обычно связывают с выходом в свет монографии Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность» [1987], в которой было возрождено и развито некогда введенное в научный обиход В.В. Виноградовым (См. его программную работу «О художественной прозе» (1930) в кн.: [Виноградов 1980]), а затем на долгие годы забытое понятие языковой личности. Дальнейшим шагом в развитии лингвоантропоцентрической парадигмы стала разработка понятия «концепт» и выход в свет фундаментального труда Ю.С. Степанова «Константы: Словарь русской культуры» [Степанов 2001], появление значительного числа теоретических статей, монографических и

Мы пользуемся здесь определением неоантропоцентрическая (парадигма), поскольку антропоцентризм как явление гуманитарного знания изначально был декларирован и развит эпохой Возрождения. диссертационных исследований различных лингвокультурных концептов -как на материале русского, так и других языков (ср.: [Залевская 2005; Попова 2001; Карасик 2001; Воркачев 2002, 2003, 2007; Слышкин 2000; По-линиченко 2004; Дорофеева 2002] и др.).

На очереди - разработка «теоцентрической» (точнее, «неотеоцено трической» ) парадигмы. Первые серьезные шаги, сделанные в этом направлении литературоведами, связываются прежде всего с понятием «духовный реализм» (см.: [Любомудров 2003]) и исследованием религиозных мотивов русской поэзии (см.: [Кошемчук 2006]); в лингвистике продвижение в этом направлении связано прежде всего с созданием в Институте русского языка словаря «Религиозная лексика в стихах русских поэтов Серебряного века» [2001-2006], исследованиями религиозной лексики и биб-леизмов (см.: [Тимофеев 2001; Боллигер 2005; Семенова 2003; Туркова-Зарайская 2002] и др.).

Логика дальнейшего развития этих парадигм отечественного языкознания определяется необходимостью синтеза лексиколого-лексикографического и лингвокультурологического аспектов лингвистических исследований с достижениями литературоведов, философов и культурологов, а применительно к парадигме «неотеоцентризма» — и с богословским знанием.

Цель работы - реконструкция состава религиозной составляющей лирической концептосферы Гумилева как части его художественной философии. л ^

Пользуемся определением неотеоцентрическая (парадигма), поскольку на протяжении многих столетий языкознание развивалось именно в силу

Задачи работы, обусловленные названной общей целью:

1) охарактеризовать специфику религиозных концептов поэтической речи Гумилева как феноменов, совмещающих свойства сакрального и мирского типов сознания;

2) рассматривая религиозную лексику как основное средство вербализации концептов религиозного сознания, выявить и систематизировать контексты ее употребления в лирике Гумилева;

3) построить типологию религиозных концептов лирики Гумилева, охарактеризовать специфику их содержательности в контексте художественной философии поэта;

4) разработать варианты классификации религиозных концептов, пригодные для решения задач поэтической лексикографии в ее структурно-семасиологическом и идеографическом аспектах.

Материал исследования составляют, во-первых, полученные методом сплошной выборки фрагменты лирических произведений Гумилева, включающие лексемы с религиозной семантикой4; во-вторых, толкования найденных лексем с религиозной семантикой, извлеченные, с одной стороны, из словарей общеупотребительной лексики, фиксирующих обиходные представления носителей русского языка о семантике рассматриваемых лексем, с другой стороны, из богословских словарей филологического и энциклопедического характера, которые фиксируют церковно-религиозные компоненты содержания рассматриваемых лексем, связанные с их представленностью в текстах Священного Писания, Священного Предания и в церковной традиции. необходимости сохранения традиций богословского прочтения текстов Священного Писания и Священного Предания.

4 Источниковедческую основу для филологического изучения религиозной лексики заложил Словарь, созданный в Институте русского языка им. В.В. Виноградова Российской Академии Наук [Религиозная лексика в стихах русских поэтов Серебряного века. 2000-2006].

Теоретической базой данного диссертационного исследования, в соответствии с его многоаспектным характером, обусловленным ориентацией как на мирское, так и на религиозное сознание, как на лексикологические, так и на лингвокультурологические задачи, послужили, с одной стороны, труды по семасиологии и лексикологии, по проблематике языковой картины мира и языкового сознания (Ю.Д. Апресян, Ю.Н. Караулов, Б.А. Серебренников, С.Е. Никитина, Г.В. Колшанский, Е.С. Кубрякова и др.), с другой стороны - по лингвоконцептологии и лингвокультурологии (Ю.С. Степанов, Д.С. Лихачев, А.А. Залевская, В.И. Карасик, С.Г. Ворка-чев). Кроме того, специфика объекта исследования потребовала обращения к трудам отцов Церкви, религиозных философов и богословов, а также к литературоведческим исследованиям, посвященным Серебряному веку русской поэзии. Выявление религиозных концептов лирики Гумилева основывается на методе естественных классификаций языкового материала (религиозной лексики включающих ее контекстов употребления). Противопоставление классификационных совокупностей как искусственных, разделительных и реальных (естественных, собирательных) совокупностей единиц языка, в частности, лежит в основе концепции «коммуникативно-тематических полей» [Мартинович 1994].

Теоретический фундамент исследования строится на представлении об антиномической5 природе языковых явлений: с одной стороны, они социальны, с другой — строго индивидуальны, статичны и вместе с тем динамичны, системны и асистемны.

Основополагающей, безусловно, является антиномия языка и речи, или, в других формулировках - антиномия когнитивного и коммуникативного, системы и ее реализации, языковой компетенции и живого дискурса. э Термин антиномия (из древнегр. antinomia 'противоречие в законах') в работе используется в общенаучном значении — «противоречие между

Характеристикой именно этой антиномии открывает одну из своих фундаментальных работ Н.Д. Арутюнова: «Духовный опыт человечества отливается в языке. "Язык - это дом бытия" (М. Хайдеггер), но он еще и орудие общения. Как "дом бытия" язык прежде всего отрабатывает нормативные концепты; как орудие общения он больше устремлен к аномалиям. <.> У языка много предназначений и каждое из них предъявляет свои права. Язык формирует концепты и суждения, осуществляет коммуникацию — повседневную и "долгосрочную", обслуживает социальные акции, участвует в свершении ритуалов, регулирует человеческие и социальные отношения, хранит историческую и культурную память народов, выражает и сохраняет знания о мире и человеке. <. .> Язык может изучаться двояко — в отвлечении от жизни и в своей в нее погруженности. В синхронной системе языка противоречия возникают вследствие неравномерности развития разных его уровней и сохранности фрагментов прежних систем. В языке, взятом в контексте жизни, противоречия возникают вследствие его полифункциональности» [Арутюнова 1988: 3-4].

Основополагающее понятие лингвокультурологического аспекта данной работы - «концепт». Н.Д. Арутюнова охарактеризовала концепт как элемент «обыденной философии», которая «есть результат взаимодействия ряда факторов, таких, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей», - как «понятия практической философии», которые «образуют своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова 1993: 3]. Ю.С. Степанов разработал операциональную модель концепта, дающую ответ не только на вопрос, из чего складывается содержание концепта, но и как это содержание выявить. В соответствии с акцентировкой на что, структуре концепта «принадлежит все, что принаддвумя взаимоисключающими положениями, каждое из которых логически доказуемо, но существует в отдельности». лежит строению понятия», а в соответствии с акцентировкой как, «в структуру концепта входит все то, что и делает его фактом культуры — исходная форма (этимология); сжатая до основных признаков содержания история; современные ассоциации; оценки и т.д.» [Степанов 2001: 43].

Этимологический, исторический и актуальный слои содержания концепта могут по-разному преломляться в индивидуальной художественной системе.

Если концепт рассматривается на фоне эмоционального, сюжетно-композиционного, тематического и иных уровней текста, то можно трактовать его как «прототипическую модель поведения или сценария, которая задает последовательность мыслей, желаний и чувств» [Вежбицкая 1996: 326]. Так оказываются взаимосвязанными понятия «концепт» и «мотив».

В концепте всегда есть составляющие, которыми он и определяется. Следовательно, в нем имеется шифр. Концепт - это множественность, хотя не всякая множественность концептуальна. Не бывает концепта с одной лишь составляющей. Всякий концепт является как минимум двойственным, тройственным и т.д.» [Делез 1998: 26].

Мотивы находят языковое выражение прежде всего в «ключевых словах» (см.: [Ерохин 2004]), лексических константах, и метод мотивной интерпретации поэтических «мыслечувств», «мотивный анализ смысловой плазмы» [Гаспаров 1996: 335-347], связанной с использованием религиозной лексики, выступает как средство характеристики художественной философии Гумилева - в той ее части, которая связана с религиозной составляющей его мировосприятия.

Невозможно объяснить религиозные аспекты поэтического творчества только из душевного опыта, из «страданий сердца»: в нем отразилась иная, духовная реальность. Отсюда необходимость трактовать ту часть лирики Гумилева, в которой доминируют религиозные мотивы, как духовный реализм. По A.M. Любомудрову, духовный реализм — это художественное освоение духовной реальности, т.е. реальности духовного уровня мироздания и духовной сферы бытия человека <. .> . .термин «духовный» подразумевает здесь строго христианскую духовность как качество той сферы личности, которая устремляет ее к Богу, отвечает за ее связь с трансцендентным началом» [Любомудров 2003: 38-39].

Методы исследования, обусловленные поставленными задачами и использованной теоретической основой:

• семантико-стилистический анализ;

• методика компонентного анализа, заключающаяся в выделении набора семантических признаков сакрального и мирского характера у исследуемых лексических единиц;

• описательный метод, включающий в себя наблюдение, обобщение, интерпретацию и классификацию религиозных констант и концептов;

• дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном и обыденном сознании;

• описательно-аналитический и контекстологический методы анализа, составляющие комплексную методику интерпретации текста.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Фундаментальное свойство религиозных концептов в лирике Гумилева — антиномичность мирского и сакрального, что обусловливает необходимость в ходе исследования поэтической концептосферы характеризовать индивидуально-поэтические смыслы на фоне, с одной стороны, общеупотребительных значений лексем, с другой -церковно-религиозных компонентов их содержания.

2. Своеобразие религиозной подсистемы поэтического языка Гумилева в том, что исходной точкой семиозиса (порождения новых смыслов) оказывается не отношение двух знаков, а семантический конфликт мирского и сакрального внутри одного знака. I

3. Концепты как устойчивые лингвокультурные и лингвоментальные феномены находят регулярное выражение в столь же устойчивых — глубинных уровнях лексической организации поэтического идиолекта; методы определения состава глубинного уровня идиолекси-кона - лексикостатистика и морфостатистика.

4. В идиостилистике Гумилева для выявления ядерной части лексикона достаточно двух поддающихся формализации «критериев ядер-ности»: 1) относительно высокая частота употребления лексемы в рамках идиолексикона; 2) относительно высокая словообразовательная валентность.

5. Два уровня рассмотрения поэтического лексикона фиксируются в парах терминов морфосемантические гнезда —» морфосемантиче-ские константы и (высоко)частотные лексемы —> частотно-семантические константы.

6. Наиболее частотные морфосемантические константы в лирике Н.С. Гумилева — Бог, Душа, Небо; частотно-семантические константы - Душа, Мир, Бог.

7. В целях систематизации религиозных концептов лирики Н.С. Гумилева используются три классификации: по сфере бытования, семан-тико-аксиологическая, ассоциативно-тематическая.

Научная новизна работы состоит в определении состава частотно-семантических и морфосемантических констант словоупотребления религиозной лексики в лирике Гумилева, выявлении наиболее значимых для его художественной философии религиозных концептов, в сопоставлении мирского и сакрального элементов в содержательности данных концептов.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке методики лингвоконцептуального анализа лирики на основе реконструкции естественных классификаций словоупотреблений религиозной лексики.

Практическая ценность работы связана с совершенствованием преподавания русской литературы в различных типах учебных заведений, прежде всего в общеобразовательной школе. Современная культурная ситуация на постсоветском пространстве связана с обращением к традиционным духовным ценностям, и прежде всего — ценностям Православия, которые в рамках школьного и вузовского филологического образования отражены в текстах художественной литературы. Однако понимание религиозных мотивов лирики оказывается серьезно затрудненным, поскольку современные школьники и студенты находятся вне традиционного для России контекста православного мировосприятия. Для того чтобы религиозные мотивы Пушкина или Ахматовой, Тютчева или Гумилева' были осмыслены, необходимо ввести современную молодежь в этот контекст, соотнеся его с задачами духовного возрождения как отдельной личности, так и народа в целом.

Структура работы определяется целью и задачами исследования, а также необходимостью систематизированного представления полученных результатов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозная лексика в лирике Н.С. Гумилева"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для традиций русской культуры Серебряного века, к которым мы вернулись в исходе прошедшего столетия, которые связаны с именами таких философов, как B.C. Соловьев, и таких поэтов, как Н.С. Гумилев, характерно противопоставление рационализму и эгоистическому утилитаризму западной культуры - русской мистической устремленности к трансцендентному и к соборному всеединству.

Русская культура в ее высших проявлениях всегда отличалась живой связью с миром иным, горним — ощущением, что корни человеческого «я» не на земле, а в мирах иных.

Ключевые слова, связанные с поэтическим отображением духовной реальности, - это прежде всего так называемая «религиозная лексика». Основной вывод, связанный с нашими наблюдениями за употреблением религиозной лексики в творчестве поэтов Серебряного века, прежде всего Н.С. Гумилева, следующий: в ней оказываются совмещенными два плана — мирской и православный, даже если речь идет об очевидных библеизмах.

Противоречия между мирской и христианской составляющими культуры в эпоху Серебряного века стали критическими, и разрешение их было не за горами - в «терновом венке революций» 1917 года, в том числе революции атеистической. Ныне наша страна — в сходной ситуации: с одной стороны, углубляется кризис «светской», мирской составляющей, что нагляднее всего проявляется в массовой культуре, с другой стороны, всё явственнее черты религиозного возрождения. В этих условиях совершенно необходим пересмотр установившихся взглядов на классиков отечественной литературы, в том числе на творчество Н.С. Гумилева.

Традиционно его творчество рассматривалось в контексте акмеизма как одного из основных литературных направлений Серебряного века; его художественная философия подвергалась либо сугубо субъективной трактовке, либо как колебания между оккультизмом и масонством, язычеством и христианством.

Мы считаем, что в творчестве поэта прежде всего отразился духовный кризис русской интеллигенции рубежа XIX - XX веков. Для Гумилева, получившего характерное для той эпохи воспитание, основанное на христианских ценностях, религиозность составляла необходимый элемент мировосприятия в силу его принадлежности тому этапу культурно-исторического бытия России, когда интеллигенция, с одной стороны, в типичном случае не мыслила своего существования вне Церкви, а с другой стороны, находилась в ситуации духовного кризиса, «обезбожения», в ницшеанском ощущении, что «Бог умер».

Творчество Гумилева, сохранившего в горниле соблазнов культурного декадентства основы христианского мироощущения, — великий нравственный урок, а вернее, школа духовного благородства. Но, чтобы прочитать его стихи как «учебник духовности», нужно заново овладеть полузабытым ныне христианским словарём в его личностно-индивидуальной (гумилёвской) реализации.

В основе предпринятого в данной работе исследования религиозной фасеты гумилёвской картины мира — реконструкция естественных классификаций лексем, связанных с прямым или косвенным отображением православного миросозерцания.

В аспектной идиостилистике художественной речи для выявления ядерной части индивидуального поэтического лексикона и ее последующего упорядочения, по нашим данным, достаточно лишь двух легко формализуемых критериев: 1) относительно высокая частота употребления лексемы в рамках рассматриваемого идиолексикона; 2) относительно высокая словообразовательная валентность.

Лексемы с высокой совокупной словообразовательной валентностью (входящие в состав индивидуально-поэтических морфосемантических гнезд, включающих две и более лексемы) и/или высокой частотой употребления (единичные лексемы, не входящие в состав морфосемантических гнезд) именуются соответственно морфосемантическими и частотно-семантическими константами.

Этот лексикологический результат, полученный средствами лекси-костатистики и морфостатистики, дает возможность получить объективный список лингвокультурных концептов, составляющих ядро «художественной философии» Гумилева.

В основе последующей интерпретации найденных лингвопоэтиче-ских концептов, равно как и в фундаменте предлагаемых в контексте авторской лексикографии решений, лежит представление об антиномичности поэтического сознания Гумилева.

Проблема семантизации заголовочных лексикографических единиц в случае писательской лексикографии обретает особую сложность, поскольку лексемы, признаваемые как (потенциальные) носители религиозных содержаний, могут быть трактованы минимум в трех разных аспектах: «для самого текста», «для автора», «для читателя».

Следовательно, в ходе конструирования словарных толкований религиозной лексики в авторской лексикографии было бы целесообразно решать задачу отображения «четырех субъективностей»: мирской, богословской, индивидуально-авторской и читательской. Решение этой проблемы в будущем, безусловно, будет содействовать восстановлению преемственности русской культуры.

Список научной литературыИванова, Наталья Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абушенко В.Л., Кацук Н.Л. Концепт // Новейший философский словарь: 2-е изд. / Сост. и гл. науч. ред. A.A. Грицанов. - М.: Интерпрес-сервис; Книжный Дом, 2001. - С. 503-504.

2. Авва Дорофей, преп. Душеполезные поучения. Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1994. - 290 с.

3. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.: Республика, 1994. -589 с.

4. Анисин А.Л. Основания и пути становления идеи соборности в русской духовной жизни: Дис. . канд. филос. н. Тюмень: Тюменский гос. ун-т, 1997. - 125 с.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. - 367 с.

6. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка: Ментальные действия. -М.: Наука, 1993. С. 3-6.

7. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт: Монография. М.: Наука, 1988. - 341 с.

8. Ахматова A.A. «Самый непрочитанный поэт». Заметки А. Ахматовой о Н. Гумилеве / Подгот. текста К.Н. Суворовой, вступ. Заметка, сост. и примеч. В.А. Черных // Новый мир. 1990. - № 5. - С. 219-223.

9. Бабенко И.И. Коммуникативный потенциал слова и его отражение в лирике М. Цветаевой: Автореф. дис. . канд. филол. н. Томск: Том. гос. пед. ун-т, 2001. - 25 с.

10. Бабенко Л.Г. Концептуальное пространство текста // Бабенко Л.Г., Ка-зарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста: Теория и практика. М: Наука, 2003. - С. 55-85.

11. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. — Свердловск: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1989. 182 с.

12. Бабенко Н.Г. Эволюция антонимической парадигмы свет тьма (окказиональные плюрали в поэтическом языке) // Семантические единицы и категории русского языка в диахронии: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1997. - С. 46-51.

13. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике: Монография. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос ун-та, 1996. - 104 с.

14. Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века. — М.: Книжная палата, 1993. — 475 с.

15. Балашова Е.Ю. Концепты любовь и ненависть в русском и американском языковом сознаниях: Автореф. дис. . канд. филол. н. Саратов: Изд-во Сарат. гос. ун-та, 2004. - 24 с.

16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худ. лит., 1975. - 502 с.

17. Белова А. Осиянное слово (лингвопоэтический анализ стихотворения «Слово») // Балтийская академия информатизации. Научные труды: Лингвистика / БАИ; Под ред. В. Суркова, И. Диманте. Рига: БАИ, 2004.-99 с.-С. 85-90.

18. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста: Монография. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1988. - 120 с.

19. Бердяев H.A. Смысл творчества. М.: ACT, 2006. - 414 с.

20. Бердяев H.A. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. -480 с.

21. Бердяев H.A. Царство Духа и Царство Кесаря. М.: Республика, 1995. -382 с.

22. Богатырев A.A. Схемы и форматы индивидуации интенционального начала беллетристического текста. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2001. -197 с.

23. Богомолов H.A. Гумилев и оккультизм: продолжение темы // Новое литературное обозрение. 1997. - № 26. - С. 181-201.

24. Богослов Григорий. Собрание творений: В 2 т. Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. - 688 с.

25. Боллигер Е.И. Сопоставление использования библеизмов в институциональном дискурсе разных культур: Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Тверь: ТвГУ, 2005. 15 с.

26. Брянчанинов И. Творения: В 7 т. М.: Издание Донского монастыря и изд-ва «Правила веры», 1993.

27. Будагов P.A. Система и антисистема в науке о языке // Вопросы языкознания. 1978. -№ 4. - С. 3-17.

28. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество. — М.: Рус. кн, 1992. 525 с.

29. Булгаков С.Н. Православие. -М.: ACT, 2003. 365 с.

30. Бурцева Е.А. Проблема духовного бытия: Экзистенциально-феноменологический подход: Автореф. дис. . канд. филос. н. — Иваново: Иван. гос. ун-т, 2007. 22 с.

31. Буянова JI. Концепт «душа» как основа русской ментальности: особенности речевой реализации // Культура. 2002. - № 2 (80). -С. 87-94.

32. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. - 412 с.

33. Бенедиктова JI.H. Концепт «Война» в языковой картине мира Сопоставительное исследование на материале английского и русского языков): Автореф. дис. . канд. филол. н. Тюмень: Тюмен. гос. ун-т, 2004.- 19 с.

34. Верещагин Е.М. В поисках новых путей развития лингвострановеде-ния: Концепция речеповеденческих тактик / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Гос. ин-т рус. яз. им. A.C. Пушкина, 1999. - 84 с.

35. Верещагин Е.М. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Рус. яз., 1980. - 320 с.

36. Ветхий Завет в русской поэзии XVII-XX вв. / Сост. вступ. ст. и примеч. Б. Н. Романова. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002. -384 с.

37. Виноградов В.В. О художественной прозе // Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. -М.: Наука, 1980. С. 56-176.

38. Виноградов В.В. Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка // Виноградов В.В. Избранные труды: Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977. 312 с.

39. Волков В.В. Внутренний лексикон и идеографические словари. . Тверь: Твер. гос. ун-т, 1997. - 116 с.

40. Волков В.В. Деадъективное словообразование в русском языке. — Ужгород: Ужгородск. госун-т, 1993. 300 с.V

41. Волков В.В. Прагмастилистика текста. Коэюе: ишуегека P.J.Safarika, 1991.-208 с.

42. Волков В.В. Пушкин и Снегова (диалог поэтов в зеркале психолингвистического эксперимента) // Проблемы современной филологии: Межвузовский сборник научных трудов, посвященный памяти профессора Р.Д. Кузнецовой. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999. -С. 39-49.

43. Волков В.В. С. Дрожжин и С. Есенин: диалог поэтов в зеркале психолингвистического эксперимента // Творчество С.Д. Дрожжина в контексте русской литературы XX века. — Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999.-С. 46-57.

44. Воркачев С.Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. Вып. 24. - М.: МАКС Пресс, 2003. -С. 5-12.

45. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: Опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар: Куб. тех ун-т, 2002. - 140 с.

46. Воркачев С.Г. Любовь как лингвокультурный концепт: Монография. -М.: Гнозис, 2007.-284 с.

47. Вышеславцев Б.П. Сочинения / Сост. и прим. В.В. Сапова; Вступ. ст. С.А. Левицкого. М.: Раритет, 1995. - 459 с.

48. Гагарин A.A. Экзистенциалы человеческого бытия: одиночество, смерть, страх (От античности до Нового времени). Историко-философский аспект: Автореф. дис. . докт. филос. н. — Екатеринбург, 2002. 46 с.

49. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М.: Наука, 1981.- 140 с.

50. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования. — М.: Новое литературное обозрение, 1996. 351 с.

51. Гоголь Н.В. Правило жития в мире // Гоголь Н.В. Духовная проза. -М.: Рус. кн., 1992. С. 390-395.

52. Голубцов С.А. Семантика и прагматика показателей безразличия: сопоставительный аспект (на материале русского и английского языков): Автореф. дис. . филол. наук. — Краснодар, 1999. -21 с.

53. Горюшина Р.И. Лексика христианства в русском языке (системные отношения прямых конфессиональных и производных светских значений слов): Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград: Вологр. гос. пед. ун-т, 2002.-20 с.

54. Григорьев В.П. Поэтика слова: На материале русской советской поэзии. М.: Наука, 1979. - 343 с.

55. Григорьев В.П. Принципы построения «Словаря экспрессем»: Слова в контекстах русской поэзии XX века (Избранные экспрессемы) // Материалы к «Словарю экспрессем» / В.П. Григорьев, H.A. Фатеева, Л.Л. Шестакова, Л.И. Колодяжная. М., 2002.

56. Григорьев В.П. Словарь языка русской советской поэзии: Проспект. Образцы словарных статей. Инструктивные материалы. М., 1965. -324 с.

57. Гумилев Н.С. Сочинения: В 3 т. Т. 1. Стихотворения; Поэмы / Вступ. ст, сост., примеч. Н. Богомолова. М.: Худож. лит., 1991. 590 с.

58. Гусейнов A.A. Этика: Учебник / A.A. Гусейнов, Р.Г. Апресян. М.: Гар-дарики. - 472 с.

59. Дамаскин Иоанн. Точное изложение православной веры. — М.: Братство святителя Алексия. — Ростов-на—Дону: Изд—во «Приазовский край», 1992.-446 с.

60. Данькова Т.Н. Концепт «любовь» и его словесное воплощение в индивидуальном стиле А. Ахматовой. Автореф. дис. . канд. филол. н. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2000. - 22 с.

61. Делез Ж. Что такое философия / Пер. с фр. и послесл. С.Н. Зенкина. -М.; СПб.: Алетейя, 1998. 290 с.

62. Десятов В.В. «Блудный сын», проводник в интегральном мире Н. Гумилева // Образ блудного сына в русской литературе. — Томск: Томск, гос.ун-т, 1998.-С. 121-122.

63. Десятов В.В. Фридрих Ницше в художественном и экзистенциальном мире Н. Гумилева: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1995. — 18 с.

64. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993. -432 с.

65. Димитрова С. Фразеологизмы с опорным словом Бог в русском и болгарском языках // Съпоставительно езикознание. 1997. - № 1. -С. 16-24.

66. Дионисий Ареопагит, св. Божественные имена // Мистическое богословие. К.: Путь к истине, 1991. С. 13-93.

67. Добротолюбие: В 5 т. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

68. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на материале русского и английского языков): Автореф. дис. . канд. филол. н. — Волгоград: Волгогр. гос. пед. ун-т, 2002. — 19 с.

69. Дунаев М.М. Православие и русская литература: Уч. пособие для студентов духовных академий и семинарий: В 5-ти частях. Ч.П. - М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1997. - 380 с.

70. Евлампиев И.И. История русской философии: Уч. пособие для вузов. — М: Высшая школа, 2002. — 584 с.

71. Егорова Ю.Р. Духовность как социально-философская проблема: Ав-тореф. дис. . канд. филос. н. Уфа: Башкир, гос. ун-т, 2001. - 19 с.

72. Ерохин В.Н. Ключевое слово в художественном тексте: Монография. Тверь: Тверской госун-т, 2004. - 100 с.

73. Ерохин В.Н. Фрагмент функционального тезауруса М.Е. Салтыкова-Щедрина (фрейм «Государство») // Тверской языковой регион в исто-рико-функциональном и лингвогеографическом аспектах. Тверь: Тверской госун-т, 1995. - С. 26-34.

74. Забияко А.П. Сакральное // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2-х т. Т. 2. - СПб.: Университетская книга; 000 «Алетейя», 1998. -С. 186.

75. Закон Божий, составленный по Священному писанию и изречениям Святых Отцов, как практическое руководство к духовной жизни / Под ред. М. Козлова. М.: Издательский дом «Новая книга», 2004. - 702 с.

76. Залевская A.A. Концепт как достояние индивида // Залевская A.A. Психолингвистические исследования слова и текста. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001.-С. 5-18.

77. Залевская A.A. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. М.: Гнозис, 2005. - 543 с.

78. Залевская A.A. Психолингвистические проблемы семантики слова: Учеб. пособие. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1982. - С. 28-44.

79. Зарин С. Аскетизм по православно-христианскому учению: Этико-богословское исследование. -М.: Паломник, 1996. — 693 с.

80. Захаров В.Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XV1II-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Вып. 1. - Петрозаводск, 1994. - С. 112-134.

81. Зеньковский В. История русской философии. М.: Академический проект, Раритет, 2001. - 876 с.

82. Зобнин Ю. В. Гумилев поэт православия: Монография. - СПб.: СПбГУП, 2000. — 382 с. — Сер. «Новое в гуманитарных науках». — Вып. 7.

83. Зусман В. Концепт в системе гуманитарного знания // Вопросы литературы. 2003. - № 2. - С. 3-29.

84. Иванов Вяч. Звездная вспышка (Поэтический мир Н.С. Гумилева) // Н. Гумилев. Стихи. Письма о русской поэзии. М.: Худож. лит., 1989. - С. 3-35.

85. Изард К. Эмоции человека. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - 439 с.

86. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. — М.: ACT, 2004. 586 с.

87. Ильин И.А. О грядущей России: Избранные статьи. М.: Воениздат, 1993.-368 с.

88. Ильин И.А. Путь духовного обновления. СПб.: Изд-во «Библиопо-лис». - 448 с.

89. Иоанн, преп. Лествица. М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2004. - 446 с.

90. Исаак Сириянин, преп. Слова подвижнические. М.: Изд-е Донского монастыря и изд-ва « Правила веры», 1992. — 435 с.

91. Исаева В.В. Византийская традиция понимания человека в русской религиозной философии: Автореф. дис. . канд. филос. н. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2006. - 23 с.

92. Йованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Николай Гумилев и русский Парнас: Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 года. СПб., 1992. - С. 22-30.

93. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты: Сб. науч. тр. Волгоград; Астрахань: Перемена, 1996. - С. 3-16.

94. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. тр. — Волгоград: Перемена, 2001. — С. 21—26.

95. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. -Волгоград: Перемена, 1999. С. 7-19.

96. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Сб. науч. тр. / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: ВГУ, 2001. -С. 75-80.

97. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981. - 368 с.

98. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М.: Наука, 1976. 356 с.

99. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. - 264 с.

100. Караулов Ю.Н., Гинзбург Е.Л. Язык и мысль Достоевского в словарном отображении // Словарь языка Достоевского: Лексический строй идиолекта / Гл. ред. Ю.Н. Караулов. М.: Азбуковник, 2001. С. IX-XLII.

101. Карпенко С.М. Ассоциативные связи в узусе и поэтическом тексте (на материале творчества Н.С. Гумилева): Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Томск: Томский гос. ун-т, 2000. — 26 с.

102. Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. Т. 1. / Сост. и вступ. ст. С.С. Хоружего. -М.: «Ренессанс», 1992. - 325 с.

103. Кибальник С.А. Художественная философия A.C. Пушкина: Автореф. дис. . докт. филол. н. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2001. - 39 с.

104. Кириллова Н.В. Концептуализация эмоции страха в разноструктурных языках (на материале русского, английского и чувашского языков): Автореф. дис. . канд. филол. н. Чебоксары: Чуваш, гос. ун-т, 2007. - 24 с.

105. Колесова И.С. Соборность русского православного искусства: Автореф. дис. . канд. филос. н. Екатеринбург: Ур. гос. ун-т им. A.M. Горького, 2002. - 26 с.

106. Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. -2-е изд. М.: Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова, 1999.-341 с.

107. Котова А.Г. Прагмасемантические аспекты идиостиля Н.С. Гумилева (на материале поэтических произведений): Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук. Волгоград: Волгогр. гос. пед. ун-т, 2000. - 24 с.

108. Кошемчук Т.А. Русская поэзия в контексте православной культуры. — СПб.: Наука, 2006. 638 с.

109. Крячко В.Б. Концептосфера «Война» в английской и русской лингво-культурах: Автореф. дис. . канд. филол. н. Волгоград: Волгогр. гос. пед. ун-т, 2007. - 24 с.

110. Кубрякова Е.С. Концепт // Краткий словарь когнитивных терминов / Под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. - С. 89-90.

111. Кулешова И.Г. Художественное бытие в лирике К.Д. Бальмонта и

112. B.Я. Брюсова: Автореф. дис. . канд. филол. н. Магнитогорск: Маг-нитог. гос. ун-т, 2006. - 23 с.

113. Кураев А. Сатанизм для интеллигенции. Т. 1. Религия без Бога. - М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1997. - 283 с.

114. Кураев А., диакон. Почему православные такие?. М.: Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2006. - 528 с.

115. Леонтьев A.A. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. — М.: Ин-т языкознания РАН, 1993.1. C. 16-21.

116. Листрова-Правда Ю.Т. Концепт Бог в языковом сознании русского народа // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: Воронежск госун-т, 2001. - С. 213-217.

117. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Сер. лит. и яз. - 1993. Т. 52. - № 1. - С. 3-9.

118. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.-480 с.

119. Лосский В.Н. Боговидение. М.: ACT, 2003. - 759 с.

120. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви // Мистическое богословие. — Киев: Путь к истине, 1991. — С. 95—259.

121. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики. Характер русского народа. М.: Политиздат, 1991. - 368 с.

122. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992. - 272 с.

123. Лукницкая В. Николай Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л.: Лениздат, 1990. - 302 с.

124. Лурье C.B. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1997. - 448 с.

125. Лущик Н.В. Эволюция лирического мира Н. Гумилёва (1914-1921): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1994.-22 с.

126. Любомудров A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б.К.Зайцев, И.С.Шмелев. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2003. - 272 с.

127. Макарий Египетский, преп. Духовные беседы. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1994. - 467 с.

128. Макарий, преп. Православно-догматическое богословие: В 2 т. М.: Изд-во Свято—Троицкого Ново-Голутвина монастыря, 1993.

129. Маковский M. М. Системность и асистемность в языке: Опыт исследования антиномий в лексике и семантике. М.: Наука, 1980. — 212 с.

130. Мартинович Г.А. Текст и эксперимент (исследование коммуникативно-тематического поля в русском языке): Автореф. дис. . докт. филол. н. СПб: С.-Петерб. гос. ун-т, 1994. - 48 с.

131. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики. СПб.: Евразия, 1999. - 432 с.

132. Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 1997. -300 с.

133. Мейендорф И. История Церкви и восточно-христианская мистика / Сост. и общ. Ред. И.В. Мамаладзе. М. ДИ-ДИК, Православный Свято—Тихоновский Богословский институт, 2003. — 576 с.

134. Мечковская Н.Б. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий. М.: Агентство «ФАИР», 1998. - 368 с.

135. Миголатьев A.A. О человеческих потребностях // Социально-политический журнал (социально-гуманитарные знания). 1998. -№6.-С. 32—41.

136. Миллер JI.B. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. СПб., 2000. - № 4. - 54-57.

137. Миловидов В.А. От семиотики текста к семиотике дискурса: Пособ. по спецкурсу. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. — 98 с.

138. Минералова И.Г. Русская литература Серебряного века: Поэтика символизма. М: Флинта: Наука, 2008. - 268 с.

139. Митрофанова О.И. Базовые концепты русской ментальности в поэтическом языке П.А. Вяземского: Автореф. дис. . канд. филол. н. Казань: Казан, гос. ун-т, 2006. - 22 с.

140. Морамарко М. Масонство в прошлом и настоящем: Пер. с ит. М.: Прогресс, 1989. - 304 с.

141. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова: Монография. Курск: Курск, госпедун-т, 2000. — 112 с.

142. Нижников С.А. Метафизика веры в русской философии: Автореф. дис. . докт. филос. н. М.: Рос. ун-т дружбы народов, 2002. - 42 с.

143. Никодим Святогорец, преп. Невидимая брань. М.: Изд-е Сретенского монастыря, 2005. - 239 с.

144. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в современной лингвистике: Лингвистика текста. — М., 1978. Вып. 8. - С. 5-39.

145. Николай Гумилев в воспоминаниях современников / Ред., сост., пре-дисл. и коммент. В. Крейда. М: Вся Москва, 1990. - 334 с.

146. Николай Гумилев: Исследования и материалы. Библиография: По-свящ. Памяти Льва Николаевича Гумилева / Сост. М.Д. Эльзон, H.A. Грознова // АН Ин-т рус. лит. СПб: Наука, 1994. - 678 с.

147. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. — Т. 2 / Пер. с нем., сост. и примеч. К.А. Свасьяна. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1998. - 864 с.

148. Норман Б.Ю. Когнитивные аспекты паремиологии и национальная картина мира в славянских языках // Славянский вестник. Вып. 2. — М.: МАКС Пресс, 2004. <http://www.mthenia.ru/fest/cts/gudkov.htm>

149. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М.: Издание Сретенского монастыря, 2003. - 432 с.

150. Осипов А.И. Православное понимание смысла жизни. — Киев: Общество любителей православной литературы. Изд-во им. свт. Льва, папы Римского, 2001.-239 с.

151. Остапенко М.А. Образ совершенного человека в православной антропологии: Автореф. дис. . канд. филос. н. — Екатеринбург: Ур. гос. ун-т им. A.M. Горького, 2002. 22 с.

152. Острецов В.М. Великая ложь романтизма // Слово. 1991. - № 6. — С. 10-16.

153. Панкеев И.А. Николай Гумилев: Учебное пособие. М.: Просвещение, 1995.-160 с.

154. Панченко А. М. «Серебряный век» и гибель России // Гумилевские чтения: Мат-лы междунар. конф. филологов-славистов. СПбГУП и музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме 15—17 апр. 1996 г. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гуманит. ун-та профсоюзов, 1996. - 285 с.

155. Перфильева С. Ю. Теоретико-экспериментальное исследование слов-названий эмоций и их функционирование. Автореф. дис. . канд. фи-лол. н. М.: Ин-т языкознания РАН, 2001. - 26 с.

156. Пестов Н.Е. Основы православной веры. М: Изд-во «Артос-Медиа», 2005. - 220 с.

157. Пестов Н.Е. Свет совершенной радости. М: Сибирская благозвонни-ца, 2007.-447 с.

158. ПирсЧ. Избранные философские произведения. — М.: Логос, 2000. — 448 с.

159. Полина A.B. Языковая объективация концепта Бог в английском дискурсе XIV XX вв. Дис. . канд. филол. н. - Харьков, 2004. - 205 с.

160. Полная симфония на канонические книги Священного Писания. -СПб: «Библия для всех», 2000. 1520 с.

161. Полная симфония на неканонические книги Священного Писания. СПб: «Библия для всех», 2000. 493 с.

162. Полушин B.JI. Николай Гумилев: Жизнь расстрелянного поэта. М.: Молодая гвардия, 2006. — 751 с. - (Жизнь замечат людей: Сер. биогр.; Вып. 1017).

163. Полушин B.JI. Гумилевы. 1720-2000: Семейная хроника. Летопись жизни и творчества Н.С. Гумилева: XX столетие. Родословное древо. М: ТЕРРА-Книжный клуб, 2004. - 528 с.

164. Попова З.Д. Концептуальная природа абстрактных понятий // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. «Гуманитарные науки». -2003. -№ 1. С. 132-141.

165. Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд. Воронежск. госун-та, 2001. - 192 с.

166. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.- С. 8-69.

167. Потебня A.A. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 624 с.

168. Православный катехизис. М: Изд-е Моск. патриархии, 1990. - 128 с.

169. Пресняков О.П. Поэтика познания и творчества: Теория словесности A.A. Потебни. -М.: Худ. лит., 1980.

170. Римлянин Иоанн Кассиан. Писания. М.: ACT, 2000. - 800 с.

171. Розанов В.В. Религия и культура // Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М.: Республика, 1992. - С. 11-241.

172. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. Ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. - 216 с.

173. Русский язык и советское общество (социолого-лингвистическое исследование): Лексика современного русского литературного языка / Под ред. М.В. Панова. М.: Наука, 1968. - 188 с.

174. Русский язык и советское общество (социолого-лингвистическое исследование): Словообразование современного русского литературного языка / Под ред. М.В. Панова. М.: Наука, 1968. - 300 с.

175. Руткевич A.M. Архетип // Культурология. XX век. Энциклопедия: В 2 т. Т. 1. - СПб.: Университетская книга; ООО «Алетейя», 1998. - С. 37-38.

176. Сабекия Р.Б. Философия любви: Основания самореализации человека: Автореф. дис. . докт. филос. н. Уфа: Башкир, гос. ун-т, 2007.- 43 с.

177. Сапогова Е.Е. Psychocadabra: субъективная «картина мира» как гипертекст // Известия ТулГУ. Сер. «Психология» / Под ред. Е.Е.Сапоговой. -Вып. 4. Тула: ТулГУ, 2004. - С. 56-63.

178. Семенова Е.С. Библеизм как средство речевого воздействия: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. - 21 с.

179. Серебреников Б.А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. — М.: Наука, 1968. — 128 с.

180. Симеон Новый Богослов, преп. Творения: В 3 т. — Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1993.

181. Симонов П.В. Происхождение духовности / П.В. Симонов, П.М. Ершов, Ю.П. Вяземский. М.: Политиздат, 1989. - 216 с.

182. Синянский Д.А. Картина мира и кризис современной культуры: Дис. . канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2002. - 179 с.

183. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. — М.: Academia, 2000. — 292 с.

184. Смелова М.В. Роль христианства в картине мира Н.С. Гумилева // Ах-матовские чтения: А. Ахматова, Н. Гумилев и русская поэзия начала XX века: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1995. - С. 27-25.

185. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Сочинения: В 2 . Т. 1. -М.: Мысль, 1990. С. 47-548.

186. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. — 696 с.

187. Судакова В.В. Концептуализация «чужого» в языковой картине мира: Автореф. дис. . канд. филол. н. — М: Моск. гор. пед. ун—т, 2005. — 16 с.

188. Суран Т.И. Языковая личность автора и персонажа художественной прозы (на материале прозы М.А. Булгакова): Автореф. дис. . канд. филол. н. Одесса: Одесский гос. ун-т, 1994. - 17 с.

189. Тананина A.B. От любви до ненависти (опыт концептуального анализа) // Язык. Сознание. Коммуникация. Вып. 24. — М.: Макс-пресс, 2003.-С. 54-60.

190. Тейяр де Шарден П. Феномен человека / Пер. с фр. H.A. Садовского; Предисл., примеч. A.C. Раутмана. — М.: Устойчивый мир, 2001. -231 с.

191. Тимофеев К.А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения. Новосибирск, 2001. — 88 с. <http://www.philology.ru/linguistics2/timofeev-01.htm>

192. Титов В.Т. Общая квантитативная лексикология романских языков. -Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 2002. 240 с.

193. Тишунина Н.В. Западноевропейский символизм и русская литература последней трети XIX начала XX века (Драма, поэзия, проза). - СПб: С.-Петерб. гос. ун-т, 1994. - 109 с.

194. Токарев Г.В. Теоретические проблемы вербализации концепта «труд» в русском языке: Дис. д-ра филол. наук. Волгоград, 2003. - 471 с.

195. Тураева З.Я. Лингвистика текста. — М.: Просвещение, 1986. — 128 с.

196. Туркина В.Г. Мифологема героя и массовое сознание: Автореф. дис. . канд. филос. н. Саратов, 2001. - 18 с.

197. Туркова-Зарайская М.О. Особенности понимания библеизмов современными носителями языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь: Твер. гос. ун—т, 2002. — 18 с.

198. Уфимцева A.A. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988, - С. 108-140.

199. Флоренский. П.А. Вопросы религиозного самосознания. М.: ACT, 2004. - 235 с.

200. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодицеи. М.: ACT, 2003. 640 с.

201. Франк C.JI. Сочинения. -М.: ACT, Харвест, 2000. 800 с.

202. Фуре В.Н. Архетип // Новейший философский словарь: 2-е изд. / Сост. и гл. науч. ред. A.A. Грицанов. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом,2001.-С. 66.

203. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 447 с.

204. Ходасевич В.Ф. Поэт милостию божьей (О Н. Гумилеве) // Российская газета. 1991. - 11 сент. - С. 17.

205. Хоружий С.С. Православная аскеза — ключ к новому видению человека: Сб. статей М.: Вэб-Центр «Омега» 2000.

206. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М.: Наука, 1990. - 207 с.

207. Черепанова O.A. Путь и дорога в русской ментальности и в древних текстах // Мастер и народная художественная традиция русского Севера: Сб. науч. докл. Петрозаводск, 2000. - С. 98-104.

208. Черкезова М.В. Библейские мотивы в произведениях Н. Гумилева и А. Ахматовой // Русский язык за рубежом. 1994. - №3. - С. 102-107.

209. Черных Н.В. Семантическая емкость слова в рамках теории семантического поля (на материале поэзии М.И. Цветаевой): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону: Рост.гос. ун-т, 2003. - 24 с.

210. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград: Волг. гос. пед. ун-т, 1996. - С. 89-95.

211. Шевченко И.С. Об историческом развитии когнитивного и прагматического аспектов дискурса // Вестник Харьковского нац. ун-та. 2000. -№471.-С. 300-307.

212. Шевченко И.С. Историческая перспектива когнитивной лингвистики: концепт Бог в английском дискурсе XIV—XX вв. // Историческая перспектива в когнитивной лингвистике // Вюник Харк. нац. ун. îm. В.Н. Каразша. 2005. - № 649. - С. 3-8.

213. Шелковников А.Ю. Интегральная поэтика Н.С. Гумилева. Семиотика акмеизма: Монография. Барнаул: Барнаул.гос. пед. ун-т, 2002 .-137с.

214. Шестакова JI.JI. Авторский словарь в аспекте лексикографической типологии // Русистика сегодня. 1998. - № 1-2. - с. 50-53.

215. Шеховцова Л.Ф. Элементы православной психологии / Л.Ф. Шехов-цева, Ю.М. Зенько. — СПб.: ООО Издательство «Речь», 2005. 252 с.

216. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.,: Наука, 1973.-280 с.

217. Шмеман А. Литургия и жизнь: христианское образование через литературный опыт. М: Паломник, 2002. - 157 с.

218. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М.: Республика, 1992.-448 с.

219. Щербинин А.И. «С картинки в твоем букваре», или Аз, Веди, Глагол, Мыслете и Живете тоталитарной индоктринации // Полис (Политические исследования). 1999. - № 1. — С. 116-136.

220. Элиаде М. История веры и религиозных идей: В 3 т. — М.: Критерион, 2002.

221. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Архетип и символ. — M.: Renaissance, 1991. С. 95-128.1. Словари, энциклопедии

222. Александрова З.А. Словарь синонимов русского языка. 13-е изд., стер. — М.: Русский язык Медиа, 2005. — 564 с.

223. Библейская энциклопедия: В 2 т. М.: NB-press; Центурион; АПС, 1991.

224. Богословско-литургический словарь // Настольная книга священнослужителя. Т. 4. - М: Изд-е Моск. патриархии, 2001. — 814 с.

225. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. — СПб: Рус. яз., 1989.

226. Дворецкий И.Х Латинско-русский словарь. М.: Русский язык Медиа, 2003. - 846 с.

227. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М: Изд-е Моск. патриархии, 1993. — 1120 с.

228. Живов В.М. Святость: Краткий словарь агиографических терминов. — М.: Гнозис, 1994.- 110 с.

229. Краткий церковнославянский словарь // Настольная книга священнослужителя. Т. 4. — М: Изд-е Моск. патриархии, 2001. - 814 с.

230. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. -М.: Рус. яз., 1998. 848 с.

231. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь / Под ред. В.В. Морковкина. М.: Рус. яз., 1984. - 1168 с.

232. Львов М.Р. Словарь антонимов русского языка. — М.: Рус. яз., 1984. — 382 с.

233. Новейший философский словарь: 2-е изд. / Сост. и гл. науч. ред. A.A. Грицанов. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. 1280 с.

234. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 2004. - 955 с.

235. Полная симфония на канонические книги Священного Писания. -СПб: «Библия для всех», 2000. 1520 с.

236. Полная симфония на неканонические книги Священного Писания. СПб: «Библия для всех», 2000. 493 с.

237. Полный православный богословский энциклопедический словарь: В 2 т. М: Изд-е Моск. патриархии, 1992.

238. Православная энциклопедия / Под ред. Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II. — Т. I-VII. М: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001-2004.

239. Религиозная лексика в стихах русских поэтов Серебряного века: По материалам «Словаря языка русской поэзии XX века» / Под ред. В.П.Григорьева. М.: Интернет-издание Вэб-Центра «Омега», 20012006. <http://wu4v.ipmce.su/-tsvet/WrN/stovar/poetryAG/Main.htm>

240. Русский ассоциативный словарь. В 2 т. Т. 1. От стимула к реакции / Ю.Н. Караулов, Г.А. Черкасова и др. - М.: Астрель: ACT, 2002. - 784 с.

241. Скляревская Г.Н. Словарь Православной церковной культуры. М.: Астрель: ACT, 2008. - 447 с.

242. Словарь русского языка: В 4 т. / РАН, Ин—т лингвистических исследований; Под ред. А.П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз, 19811984.

243. Словарь языка Достоевского. Лексический строй идиолекта. Вып. 1 / РАН, Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; Гл. ред. Ю.Н.Караулов. -М.: Азбуковник, 2002. - 448 с.

244. Словарь языка Пушкина: В 4 т. / Отв. ред. Акад. АН СССР В.В. Виноградов. 2-е изд., доп. - М., 1956-1961.

245. Словарь языка русской поэзии XX века. Т. 1: А - В / Сост. Григорьев В .П., Шестакова Л. Л. и др. - М., 2001.

246. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 2-е изд. М.: Академический Проект, 2001. - 990 с.

247. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. — М.: Прогресс: 1986-1987.

248. Энциклопедия для детей. Т. 6. — Ч. 2. Религии мира. 5-е изд. / Гл. ред. М.Д. Аксенова. - М.: Аванта+, 2000. - 688 с.