Религиозная тема в Русской художественной культуре XIX века

Малеева, Екатерина Николаевна

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Религиозная тема в Русской художественной культуре XIX века

Год: 2008
Автор научной работы: Малеева, Екатерина Николаевна
Ученая cтепень: кандидата культурологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

Диссертация по культурологии на тему 'Религиозная тема в Русской художественной культуре XIX века'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозная тема в Русской художественной культуре XIX века"

На правах рукописи УДК 2-582

Малеева Екатерина Николаевна

РЕЛИГИОЗНАЯ ТЕМА В РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ XIX ВЕКА

Специальность 24 00. 01 — теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Санкт-Петербург 2008

003453320

Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры ГОУ ВПО «Российского государственного педагогического университета

имени А.И. Герцена»

Научный руководитель:

Доктор культурологии, доцент НИКИФОРОВА Лариса Викторовна

Официальные оппоненты:

Доктор культурологии, профессор МАНЯХИНА Марина Ревовна

Кандидат искусствоведения, доцент КУЗЬМИЧЕВА Мария Владимировна

Ведущая организация:

Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия им. А.Л. Штиглица

Защита диссертации состоится 24 ноября 2008 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 199. 23 Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена по адресу: 197101, г. Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д. 26

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена по адресу: г. Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, д. 48, корп. 5.

Автореферат разослан 23 октября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного сов< кандидат культурологии

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена проблеме трансформации религиозности как типологической характеристики культуры посттрадиционного периода, раскрытой в анализе религиозных сюжетов, мотивов, образов на широком круге памятников художественной культуры XIX века.

Актуальность темы вызвана необходимостью научного переосмысления типологической характеристики посттрадиционной культуры в аспекте места и роли в ней религиозности. Примечательно, что именно в период активной модернизации культуры, важный этап которой пришелся на XIX век, творческая интеллигенция, будучи носителем нового сознания, с неподдельным интересом стала обращаться к христианской тематике, проявлять участие к проблемам религиозного характера. Особенно значимо это явление для культуры России.

Долгое время было принято считать, что в посттрадиционный период религия уходит на второй план, уступая место безверию и, тем самым, проблема религиозности практически не обсуждалась как существенная черта данного типа культуры. В постсоветской науке, напротив, религиозность XIX столетия получила гипертрофированную оценку, так, словно ни о чем кроме веры и не помышляли деятели художественной культуры. Между тем, изучение религиозной темы в художественной культуре XIX века, уяснение значений и коннотаций религиозных сюжетов и мотивов, позволяет делать выводы об особом —■ трансформированном состоянии религиозности в культуре посттрадиционного типа, а также о самом характере такой трансформации, связанной, прежде всего, не с упадком или, напротив, ростом веры, а со сменой религиозных приоритетов внутри одной конфессии

Принято считать, что в культуре посттрадиционного периода выделяются два основных типа религиозности: церковный (или институциональный), опирающийся на вероучение церкви, и внецерковный (внеинституциональный), возникший как форма индивидуального религиозного опыта. Это позволяет рассмотреть религиозную тему в двух плоскостях, тем самым, раскрывая проблему с необходимой полнотой.

Объектом настоящего исследования является феномен религиозности в русской культуре XIX века.

Предмет исследования — воплощение религиозного опыта русской интеллигенции в художественной культуре.

Цель исследования — показать значимость религиозной темы в русской художественной культуре XIX века, проанализировать способы воплощения в художественных памятниках институциональной и внеинституциональной религиозности.

В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:

1) Определить место церкви и характер религиозной жизни в посттрадиционном типе культуры, обозначить характер трансформации религиозности;

2) выявить особенности институционального (церковного) и внеин-ституционального (внецерковного) типов религиозности в русской посттрадиционной культуре;

3) показать круг мотивов, сюжетов, образов в трактовке религиозной темы, значимых для выявления религиозной проблематики, волновавшей художественную интеллигенцию;

4) проанализировать характер официального заказа на произведения искусства, предназначенные для церкви и церковных ритуалов;

5) выявить специфику понимания религиозного канона в произведениях русской художественной культуры XIX века;

6) проанализировать особенности выбора тем и трактовки событий евангельской истории в произведениях, созданных по личной инициативе мастеров художественной культуры.

Степень научной разработанности

Исследованию религиозной проблематики посвящен большой корпус работ в области богословия, философии, социологии, истории искусства, литературы. Основой для выявления типологической характеристики культуры периода модернизации и определения в ней места и характера религиозности стали исследования H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, У. Бека, М.М. Бахтина, А. Ве-бера, М. Вебера, Р. Гвардини, К. Гирца, Н.Я. Данилевского, М.С. Кагана, Т. Парсонса.

Изучению церковности и религиозности в русской культуре посвящены исследования Н. Бердяева, В.А. Гура, И.М. Гревса, O.A. Добиаш-Рождественской, Л.П. Карсавина, И.В. Кондакова, Г.Л. Левиной, И.О. Лосско-го, Г.П. Федотова, И.В. Цукановой. Вопросами государственной идеологии в России и, связанной с ними проблемой взаимодействия церкви и государства занимались В.М. Живов, А.Л. Зорин, В.А. Карташев, Ю.М. Лотман, Н. Никольский, Б.А. Успенский, Р. Уортман, А. Шмеман.

Проблеме религиозности русской интеллигенции уделено внимание в трудах и монографиях ученых прошлых столетий и современности: Ю. Арнаутовой, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, С.М. Климовой, A.C. Лаврова, A.M. Панченко, B.C. Ткачева, Б.А. Успенского, Г. Флоровского, Т. Щепанской. Феномену старчества — в исследования О.Н. Ординой, О.Ю. Пузриной, в работе Н.П. Рузановой.

Большой пласт исследований посвящен изучению религиозной проблематики в различных видах искусства. В литературоведении тема религиозного поиска писателей XIX века освещена в монографиях П.Е. Бухаркина, В. Воропаева, А. Гачевой, С.А. Гончарова, A.A. Звозникова, И. Золотусско-го, Е Н. Лебедева, A.M. Любомудрова, Ю.В. Манна, К.В. Мочульского, A.B. Моторина, С. Сальверстони. Религиозная тема, воплощенная в произведениях пластических искусств, рассматривается в фундаментальных трудах М.М. Алленова, И.Э. Грабаря, П.П. Гнедича, в монографиях М.В. Алпатова, Б.В. Асафьева, Н.В. Будур, И. Бусевой-Давыдовой, С. Дурылина, С.П. Домогацкой, П.Е. Бухаркина, Г.К. Вагнера, A.B. Верещагина, М.М. Дунаева, В.М. Зуммера, A.B. Ремезова, Г.Ю. Стернина, М.Н. Цветаевой, A.B. Шило, H.A. Яковлевой.

Методология исследования

Характер исследования предполагает опору на историко-типояогический подход, применяемый в культурологии в качестве одного из основных методов исследования. В данном случае он используется для выявления типологических черт посттрадиционного типа культуры и помогает раскрыть специфику религиозности XIX века. Герменсвтико-феноменологический метод дал возможность интерпретации религиозной темы в русской художественной культуре XIX века, он используется при исследовании феномена религиозности. Биографический метод позволил обосновать индивидуальную позицию творческой интеллигенции, отраженную в художественных произведениях. Также использованы методы стилистического анализа произведений архитектуры, литературы, изобразительного искусства.

Источниковой базой исследования послужили: художественные произведения русской культуры XIX века, мемуары, воспоминания современников, письма, дневники, исторические документы и материалы, официальные документы XIX века.

Научная новизна исследования

1. Поставлена проблема существенной роли религиозности в русской культуре посттрадиционного типа, одним из этапов которой выступает XIX столетие.

2. Показан особый трансформированный характер религиозности в культуре России, проявившийся в двух основных пластах религиозной темы — институциональном (церковном) и внеинституциональном, (внецерков-ном).

3. Раскрыто специфическое понимание церковного канона в художественных произведениях, созданных для церкви.

4. Показана значимость религиозной темы для поисков национальной художественной формы, национального языка искусства.

5. Выявлен круг сюжетов, мотивов, образов, характеризующих трансформацию религиозности во внеинституциональной сфере: мотив чуда, образы странничества, старчества, образ Христа, сюжеты страстей Христовых. В них раскрыты попытки поиска компромисса между верой и наукой, поиска нового идеала верующего, открытие и актуализация в догматических заветах нравственно-этических ценностей.

Гипотеза. Религиозная тема является существенной составляющей русской художественной культуры XIX века, воплощает в себе сложную проблематику религиозности и тем самым дает возможность представить с наибольшей полнотой типологическую характеристику культуры посттрадиционного типа. Рассмотрение того, как представлена религиозная тема в двух основных типах религиозности, дает возможность выявить важные особенности индивидуального религиозного опыта представителей мыслящей прослойки общества, а также проследить характер влияния государственной идеологии на художественную культуру.

Положения, выносимые на защиту:

- Трансформация религиозности является важной типологической чертой культуры в процессах модернизации; религиозность в русской культуре XIX века существовала в двух основных своих вариантах институциональном (церковном) и внеинституциональном (внецерковном);

- Институциональная религиозность означает принятие церковных догматов, соблюдение принципов и правил церковной жизни, участие в обрядах и таинствах церкви. В художественной культуре России XIX века институциональная религиозность нашла отражение в памятниках, созданных по заказу государства и церкви. Ее трансформация заключалась в активизации обрядовой, церемониальной стороны церковной жизни. Творческая полемика представителей художественной культуры в рамках институционального церковного заказа сосредотачивалась преимущественно вокруг художественных, а не собственно религиозных проблем.

- Религиозный канон, которым руководствовались мастера, создававшие произведения для церкви, и священнослужители, его контролировавшие, охватывал, прежде всего, иконографию, т. е. сюжет, набор персонажей, жестов, атрибутов, изображаемых на иконе, структуру храмового пространства, вмещающего все необходимые для выполнения обрядов элементы. Вопросы художественной формы канонические правила обходили стороной, что позволило к XIX веку воспринимать европейский язык художественного творчества (прямую перспективу, светотеневую моделировку, пластику и жестикуляцию фигур; архитектурный ордер, скульптурное оформление, классический европейский декор) как соответствующий канону.

- Основной проблемой XIX столетия, поставленной в рамках соответствия/ несоответствия канону, была проблема национальной художественной формы. Поиск национальной формы церковной живописи стимулировал изучение неклассического художественного наследия, послужил одной из важных причин «открытия» русской средневековой иконы. Поиск национальной архитектурной образности был важной причиной переосмысления ордерной античной архитектуры как универсальной художественной формы и обогащения языка русской архитектуры.

- В трактовке религиозной темы в русле индивидуального религиозного опыта определяется круг важных для творческой интеллигенции мотивов, образов: мотив чуда, странничество, старчество, образ Христа.

- Индивидуальное осмысление Евангелия определило динамику религиозных сюжетов в художественной культуре XIX века, связанных с образом Христа: от явления Христа народу, изображения Христа-мыслителя, духовного борца, до сюжетов страстей Христовых.

уклонными поисками идеала, сочетающего в себе божественную святость и высшие нравственные качества, стремлениями постичь истину путем личной выстраданности трагедийных сюжетов из жизни Христа, с актуализацией, прежде всего, нравственной стороны христианского учения.

Теоретическая значимость: Теоретическая значимость исследования состоит в обобщении и культурологическом осмыслении,.накопленной в результате различных исследований информации о месте и роли религиозной темы в русской культуре XIX столетия и в русской художественной культуре; обусловлена концептуальным решением проблемы типологической характеристики русской художественной культуры XIX века. В диссертации предложена характеристика трансформированной религиозности как типологической черты русской художественной культуры постградиционного типа. Показаны пути осмысления этой проблемы, которые могут формировать стратегию исследования религиозной темы в художественной культуре других исторических эпох, отдельных регионов.

Практическая значимость: полученные в результате исследования выводы и предложенный аналитический материал могут быть использованы при разработке учебных курсов и составлении учебных пособий по истории культуры России, по истории художественной культуры, истории искусства, в музей-но-педагогической и экскурсионной работе.

Апробация исследования: основные положения диссертации были представлены в ходе тематических научных конференций: на Международной конференции ЧГПУ им. И. Я. Яковлева г. Чебоксары, 2007 г. ; в IX Всероссийской конференции-семинаре молодых ученых «Науки о культуре в XXI веке» (РИК г. Москва, 2007 г.), на Международной конференции в рамках IX Кирил-ло-Мефодиевских чтений «Два града культуры. Метаисторическое и конкрег-ноисторическое в культурном развитии» (СПбГУКИ, Санкт-Петербург, 2008). Обсуждались на теоретических семинарах аспирантов кафедры теории и истории культуры РГПУ им. А. И. Герцена. Изложены в сборниках научных трудов. Всего по теме диссертации подготовлено 6 статей.

Структура диссертации: Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Общий объем диссертационного исследования составляет 173 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются предмет, объект, цель и задачи исследования, определяются степень научной разработанности, новизна, теоретическая и практическая значимость, методологические основания работы.

Первая глава «Религиозность в поеттрадиционной культуре» посвящена выявлению статуса религии и специфики религиозности в культуре посттрадиционного периода.

В первом параграфе «Место религии и церкви в процессах модернизации культуры» дается общая характеристика культуры посттрадиционного типа, в которой определяется значимость религии и выявляется важная типологическая черта — трансформация религиозности.

В исторической макротипологии культуры принято выделять два основных типа культуры: традиционный и посттрадиционный, или «креативно-личностный» (М.С. Каган). Под посттрадиционной понимается культура, где традиции воспринимаются как предмет сознательного сохранения и трансляции (Э. Гидденс, Э. Хоббсбаум, К. Гирц). Переход от традиционного к посттрадиционному типу культуры получил название процесса модернизации культуры. Он начался в Западной Европе и постепенно распространялся вширь, охватывая новые государства и континенты.

В становлении посттрадиционного типа культуры большую роль сыграли культурно-исторические процессы: религиозное движение Реформации, научные, технические открытия, войны за национальную независимость, революционно-демократические движения. Для XIX века характерно не только продолжение экономической, военной, политической модернизации, но и проблематизация христианского учения, активное обсуждение вопросов религиозного характера, решение вопроса о вере и неверии как глубоко личного и чрезвычайно ответственного. Постановка такой проблемы связана с тем, что, с одной стороны, вера в Бога утратила характер всеобщности и незыблемости, с другой — сосредоточилась во внутренней жизни личности (Н. Бердяев).

Новое положение религии определено значительными изменениями в духовной жизни общества в XIX веке. Среди них важность представляет культ позитивного научно-экспериментального знания. Наука стала специфической областью знания, определила научный, рациональный тип мышления как основополагающий и универсальный. Позитивное (научное) отношение к миру вкупе с активными процессами урбанизации обусловило отрыв человека от традиционной ритуально-организованной жизни со сложной системой внутренних взаимодействий с семьей, предками, Богом и природой.

Девятнадцатый век выдвинул новый тип личности — выделенную персо-нальность (Г. П. Федотова), уникальную, творческую, с богатым внутренним миром, духовно свободную. Личность с ее переживаниями стала важным объектом научного и художественного исследования. В посттрадиционной культуре человек, занимая центральное положение в системе бытия, стал воспринимать себя творцом своей судьбы, а окружающую действительность средством, инструментом достижения жизненных целей. Утрата восприимчивости к сакральному и мистическому выработала потребительское отношение к природе и к религии.

Свойством личности XIX века стала свобода познания и самовыражения. Идеи свободомыслия эволюционировали от разумного постижения действительности, сопровождавшегося критикой традиции, нравственных норм и ценностей, установленных и закрепленных религией (Г.В.Ф. Гегель и Л.А. Фейербах), до самых радикальных форм атеизма, нигилизма и смерти Бога (Ф. Ниц-

ше). Разрастание идей свободомыслия поставило религию в условия конкуренции с ними.

С одной стороны в XIX веке религия и церковь утрачивали монополию на истину, уступив се науке, с другой ■— этому периоду культуры свойственна тенденция к компромиссу между религией, философией и наукой.

Религиозность в посттрадиционной культуре не утрачивается, а трансформируется. Даже в носителе нового сознания присутствует религиозное чувство, хотя оно уже не так ярко выражено (Р. Гвардини). Под религиозностью понимается форма мировосприятия (Л.П. Карсавин), отражающая присутствие веры, веры человека в божественные силы. В XIX веке наиболее выраженный характер приобрело противопоставление церковной и повседневной (внецерковной) религиозности. Внецерковная религиозность отходит от официальной формы религиозной жизни (церкви), характеризуется как яичный религиозный опыт.

Трансформация религиозности обусловлена изменением статуса церкви в обществе: церковь сосредоточилась лишь на жизни религиозной и светскими вопросами не занималась, в светской жизни на первый план вышли интересы экономические, политические, научные, художественные. Изменился статус официальной религиозности в сознании человека: утратился священный, таинственный смысл церковной жизни, потеряло значимость сакральное, мистическое в мире, религиозные постулаты подверглись критическому осмыслению и историческому обоснованию.

Однако вера в идеал не теряла своей значимости и стимулировала новые религиозные поиски. Христианство при этом уходило в жизнь внутреннюю, становилось личным, «выстраданным» (Н. Бердяев), выступая своего рода протестом против позитивизма и продолжая романтическую духовную традицию выходом в мистические, эзотерические практики, околорелигиозному аскетизму, околоцерковному опыту старчества, странничества, практикам русских религиозных сект и т.д. Такой тип трансформации религиозности характерен, главным образом, для российского типа культуры.

Второй параграф «Религия как государственная идеология в России XIX века» основной своей целью ставит выявление особенностей идеологической системы в культуре России периода активной модернизации и ее взаимодействию с православной церковью.

Взаимоотношения православной церкви и государственной власти имеют особое значение для характеристики культуры России в сравнении с западноевропейской культурой. В становлении русского самодержавия важную роль играл православный характер государственности, сакральная природа власти и мессианская традиция, тогда как европейские государства стремились к разделению функций церкви и монархии.

Церковь в российском государстве обладала значительным авторитетом в формировании самодержавного мироустройства. В процессе формирования Московского государства большую роль играла ориентированная на Византийскую традицию модель «симфонии властей». XVII столетие ознаменовалось ситуацией «спора» между царем и патриархом, так называемым спором между

священством и царством, который приводил, то к возвышению патриарха над царем (Михаил Романов и Филарет) то царя над патриархом (Алексей Михайлович и Никон). При Петре I этот «спор» разрешился отменой патриаршества и введением духовного коллегиума — священного Синода, деятельность которого полностью контролировалась императором. Тем самым с петровских времен церковь обрела статус «орудия» государственной власти. Сама возможность такой перемены была обусловлена статусом государя — «христианской сакрализацией монаршей власти, которая идет crescendo на протяжении всего XVIII века» (Живов В.М., Успенский Б.А.).

Происходившее в XVIII столетии освоение европейского культурного опыта и овладение европейским (античным) языком императорской власти, не отменяло религиозных форм репрезентации, между тем периодическая активизация православного облика монарха и монаршей жизни несла в себе не только естественный (само собой разумеющийся), но и идеологический компонент, имевший значение в «сценарии власти» того или иного монарха (P.C. Уортман).

Так, строгое соблюдение постов и «русские обычаи» (В.О. Ключевский) при дворе Елизаветы Петровны были «ответом» на возвышение «курляндского двора» и бироновщину. При Елизавете Петровне регулярные паломничества к Троице (в Троице-Сергиеву Лавру) стали важнейшим государственным ритуалом. В сценарии власти Екатерины II существенную роль играло акцентирование верности православию как стратегии утверждения в династии Романовых и оправдания событий 1762 года (смерть Петра III). Так, при Екатерине становятся обязательными и регулярными поездки членов императорской семьи в Костромской Ипатьевский монастырь — колыбель дома Романовых. Кроме того, большое идеологическое значение имело регулярное посещение церковных служб, публичная молитва, строительство православных церквей.

Наиболее методично и целенаправленно эта тенденция проявилась в царствование Николая I, когда религия была провозглашена частью государственной идеологии. В этот период православный компонент идеологии государственной власти принял наиболее ярко выраженные черты. Эта идеология возникла в период нестабильности внутриполитической системы, вызванной нарастанием свободомыслия и расшатыванием традиционного монархического порядка (восстание декабристов) и выстроилась в стройную «матрицу поведенческих стратегий» (A. JI. Зорин). Ее средоточием стал образ вечного духовного единения государственной власти с народом: «православие, самодержавие, народность».

Новая государственная программа стала альтернативой свободомыслию и в то же время утверждала «национальный сценарий» власти (Р. Уортман), национальную самобытность государства. Основной мыслью теории являлось усиление значимости и внедрение в образование религиозных, нравственных, политических идеалов, будто бы сохранивших силу в народном сознании, а также культивирование идеи веками формировавшейся всеобщей преданности православию и монарху, единению государя и народа через православие. Религия, церковь в этой формуле власти являлись важным идеологическим инструментом, а религиозный образ монарха подчеркивался строго выстроенной сис-

темой церемоний с участием церкви и публичной демонстрацией церковного образа жизни императорской семьи.

Церковь в свою очередь, оставаясь важным государственным департаментом, испытывала кризис в своей внутренней жизни В русле государственной идеологии в ней развивалась внешняя, формальная сторона: регулярное совершение продолжительных обрядов и церемоний, в рамки которых не укладывался человек со своими проблемами и душевными переживаниями. Кроме того, была недостаточно грамотной подготовка квалифицированных, отвечающих требованиям времени священников, которые интересовались бы внутренними делами прихожан и способны были на оказание духовной помощи. Наконец, церковь не обладала полномочиями самостоятельно решать свои внутренние проблемы, поскольку ею руководил светский чиновник — обер-прокурор Синода, который не вникал в ее дела.

Тем самым религия и церковь, замыкаясь на обрядоверии и формализме, утрачивали свой авторитет перед носителями нового типа сознания. Потребность в духовном наставничестве устремила верующих, и в особенности художественную интеллигенцию, в монастырские скиты — в средоточие православной веры, направленной, прежде всего, на лечение человеческой души.

Третий параграф «Внеинституциональные религиозные практики и феномен русской интеллигенции» Выявляются причины обращения русской интеллигенции к внеинституциональным религиозным практикам.

Интеллигенция как особый феномен российской культуры сформировалась в период ее активной модернизации, в XIX веке, и представляла собой группу носителей нового, научного сознания, просвещенных, мыслящих, творческих людей, характеризующихся восприимчивостью к культурным изменениям и культурным заимствованиям, формирующим основной костяк новых идей, творческих замыслов — это так называемая духовная элита общества. Интеллигенцию принято считать внесословной, основную ее массу составляли разночинцы. К специфическим чертам русской интеллигенции относят ее оппозиционность власти, государственной системе, идеологии; «пограничность» (Б.А. Успенский), проявляющуюся положением между социальной элитой (аристократией) и народом.

Важным признаком русской интеллигенции является наличие в ней особого религиозного чувства. В эпоху активной модернизаций интеллигенция заметно отстранилась от церковного образа жизни и устремилась в сферу внеин-ституциональной религиозности, сформировавшейся, с одной стороны, вследствие утраты интеллигенцией доверия к церкви, которая в русле государственной идеологии поддерживала религиозный формализм и обрядоверие; с другой — в результате активизации позитивного знания, научного мировосприятия, выстроивших барьер между сознанием новой уникальной личности и традиционной религиозной системой.

Поиск духовной опоры русской интеллигенции в связи с утратой ею традиционной формы религиозности вывел ее к внецерковным религиозным практикам: более радикальным формам — мистицизму, эзотерическим учениям, русскому сектантству, и т.д., а также к исповедованию повседневного христи-

анства, обращению к аскетическому опыту пустынников, странничеству, старчеству и т.д. Эти формы духовных метаний объяснялись сосредоточенностью интеллигенции на поиске истины и смысла жизни, неудовлетворенностью нравственно-этическим состоянием общества, драматическим, в традициях романтизма, восприятием действительности, стремлением спасти человечество от страданий, «неотмирностью», поисками абсолютного добра, «эсхатологической мечтой о Граде Божьем, о грядущем царстве правды» (С.Н. Булгаков) и «религиозной тоской» (Г. Флоровский).

Примером такого рода духовных исканий за пределами церкви было общение со старцами Оптиной Пустыни, живших в Оптинском скиту при монастыре, которые вызывали в XIX веке наибольший интерес. С одной стороны старчество было институционально, так как находилось в монастыре, с другой — его религиозный образ не вполне соответствовал требования церкви, к тому же отмечались расхождения христианского опыта в монастырских скитах с собственно церковным, прежде всего, в отношении к строгости соблюдения церковных обрядов, в общении с прихожанами и форме их исповедования. Старчество подвергалось гонениям православной церковью, критиковалось высшими духовными иерархами, обвинялось ими в отступничестве и ереси, особенно в период своего формирования в первой половине XIX века. Были случаи, когда старцам запрещали носить схиму. Многие из ярких представителей оптинского старчества (о. Феодор, о. Леонид, преп. Серафим, блаженный Иоанн Кронштадтский и др.) были «неканонизированными схимниками» (И.М. Концевич).

Русское старчество берет свои истоки в традиции византийских монахов и египетских пустынников, жизнь которых отличалась глубоким аскетизмом. Оно специфично тем, что является не иерархическим рангом, а особого рода святостью, тем самым старцем мог стать монах без духовных степеней. Помимо христианской идеи жизни во Христе, целью старчества было достижение нравственно-религиозного совершенства, очищение души от страстей путем безграничного послушания, через аскезу — сознательное, добровольное усилие, направленное на достижение совершенства, сильное стремление к праведности, деятельная любовь и сострадание (А.И. Сидоров), усвоение добродетелей (приобретение духовных знаний), познание психологических законов (О.Н. Орди-

на). Старческий подвиг заключался в учительском отношении к человеку, его духовном окормлении, однако требующим от послушника полного и ежедневного духовного откровения, так называемого умного делания и послушания. Старцы обладали особым даром «различения помыслов», позволяющим бороться с беспокойными мыслями, тем самым они могли постоянно открыто и плодотворно общаться с народом, помогая ему не наставлениями, а примерами из жизни и утешениями. Церковь порицала такое «служение», поскольку в традиционном представлении схимник должен был проводить все время в молитве в затворничестве. Так, к примеру, запрещали общаться с народом о. Леониду Оптинскому. Между тем, опыт общения с народом и духовного наставничества стал возможностью преодоления разрыва между светским человеком (интеллигентом) и религией, к тому же старцы XIX века были достойными собеседниками, сочетавшими в себе «святость и ученость» (Г. Флоровский). Они вели активную работу по духовному воспитанию, собирали и распространяли труды Отцов церкви, на которых основывались в своей подвижнической жизни. Издательская деятельность сближала старцев с русской интеллигенцией и объединила вокруг себя интеллектуальные силы, в которые входили С.П. Шевырев, М.П. Погодин, К.И. Максимович, Н.В. Гоголь, братья Киреевские и др. Постижение святоотеческого учения через опыт старчества и приобщение к подвижнической жизни творческой интеллигенцией отразилось на проблематике их художественных произведений. Примером может послужить появление духовной прозы Н.В. Гоголя, который искал совета у старца Макария, о. Матфея. Под пером Ф.М. Достоевского родился образ старца Зосимы и послушника Алеши, в чем сказалось влияние старчества.

Вторая глава «Церковная художественная культура в России XIX века: нормы и правила официального заказа» посвящена анализу произведений, выполненных по официальному заказу, в рамках которого ставились как религиозные, так и художественные проблемы.

В первом параграфе «Церковный заказ в русской художественной культуре середины XIX века. (Исаакиевский Собор в Санкт-Петербурге, храм Христа Спасителя в Москве)» выявляется характер государственного архитектурного заказа, предназначенного для церковного обряда, сопоставляются два основных собора, воплотивших в себе государственную идеологию.

Возведение церковных памятников государственного значения в российской империи являлось важным религиозно-политическим актом. Соборы, созданные по государственному заказу, занимали высокий статус в иерархии храмов и были неотъемлемой частью пространства официального церемониала российской монархии в XIX веке, выражая идеологию власти.

В XIX веке совершался переход от универсальной (европейской) концепции монархии к концепции национального самодержавия, опирающегося на программу официальной народности. При этом с одной стороны русское самодержавие стремилось самоутвердиться, выискивая опору в самобытных русских средневековых истоках и в православии. С другой стороны авторитет европейской традиции еще был весьма силен. Две концепции монархической власти: русская и европейская нашли выражение в программных храмах XIX века.

Архитектурное воплощение государственной идеологии выражали два основных храма: Исаакия Далматского и храм Христа Спасителя. Исаакиевский собор был исполнен в традициях классической ордерной системы, храм Христа Спасителя стал воплощением формы национальной. Они строились практически в одно время, Исаакиевский собор с 1818 по 1858 годы по проекту О. Мон-феррана, храм Христа Спасителя с 1838 по1883 годы по проекту К. Тона.

Являясь официальными религиозными сооружениями, строительство которых контролировалось и государством, и церковнослужителями, оба храма отвечали каноническому требованию и демонстрировали гибкий характер церковного архитектурного канона, который обходил стороной многие вопросы художественной формы.

Между тем сосуществование на равных двух внешне различных соборов выражало главную особенность государственной политики России XIX века — балансирование между универсальной европейской традицией и поиском национального пути. Таким образом, два типа программных храмов отразили две концепции монархической власти: универсальную европейскую и национальную самобытную. Идеологическая программа оказалась воплощена в самой художественной форме этих соборов.

Значим был монументальный характер соборов: важной целью их создания было желание удивить публику и превзойти прежние мировые и национальные святыни. Так Исаакиевский собор подражал художественным образам Древнего Рима: собору св. Петра и Пантеону, соперничая с ними своим художественным богатством, благородством и высотой. В облике храма Христа Спасителя символически были совмещены черты главных церквей Московского Кремля XV-XVII веков: Архангельского, Успенского собора, тем самым он должен был восприниматься истинной православной святыней и наследием национальной истории. Важный в этом отношении является расположение храма в историческом центре Москвы в визуальной близости с Кремлевским ансамблем на освященной земле Алексеевского монастыря. В сравнении с самым высоким сооружением Москвы — колокольней Ивана Великого, храм имел гигантские размеры, он должен был не просто стать вровень ансамблю Московского Кремля, но и превзойти всем своим видом его главные храмы, символически совместив в себе их характерные элементы, и стать, таким образом, главным храмом государства, стать своего рода новым Успенским кафедральный собором.

Архитектурные формы выражали основные идеи государственности. Строгие ампирные черты Исаакиевского собора: регулярность коринфского ордера, симметричность портиков, строгость в распределении архитектурных объемов в виде равностороннего креста выражали незыблемость самодержавия и его триумфальный характер. Идеологическая программа храма заключалась в увековечении памяти всех монархов-участников строительства Исаакиевского собора: от Петра до Александра I. В их честь были названы приделы храма, что в свою очередь акцентировало внимание на важности соблюдения исторической преемственности монархической власти.

Храм Христа Спасителя своим «византийско-русским» образом призван был возбуждать патриотические чувства, национальный дух, отражать идею

народности, а также глубокие внутренние связи России с византийской культурой, подчеркивая актуальность мессианской концепции русского самодержавия. Решение государственной программы осуществилось через четко выстроенную систему сюжетов и образов, связанных с историей христианства, с почитаемыми православной церковью святыми, православными сюжетами и историческими событиями войны 1812 года. В убранстве храма проявился синтез национальной и священной истории, его живописное убранство и исторические артефакты внутри собора отражали историческую значимость народа и силу народного духа. Историческое содержание передавалось сопоставлением образа святого с событием Отечественной войны (специально было написано 14 икон, посвященных праздникам святых, на дни которых приходились решающие события войны, например, освобождение Смоленска и др.).

Оба собора, как писал современник, «демонстрировали особое усердие русских в православной вере». Исаакиевский собор воплощал идею христианского характера абсолютной монархической власти и актуализировал православную веру государя, что подчеркивалось рельефным изображением венценосной четы во фронтоне собора, которая представлена как образец религиозности, демонстрирующей народу православный облик государя. Храм Христа Спасителя воплощал народную преданность православию как части государственной идеологии.

Тем самым один собор, выраженный классицистической, ампирной архитектурой, непосредственно продолжал и завершал общеевропейский образ абсолютной монархии. Другой открывал образ власти, укорененной в национальной истории, в национальной культуре.

Во втором параграфе «Проблема канона в русской православной церковной живописи XIX века» определяется восприятие канона в художественных произведениях, освещается проблема соответствия/ несоответствия иконописи XIX века канонической традиции, выявляется основное направление развития церковной живописи XIX века.

Православная церковная живопись XIX века претерпела значительные изменения в плане своего художественного языка и своей художественной значимости, что сделало важным к середине XIX столетия обсуждение вопроса ее каноничности.

Четкого определения понятия канона ни один из официальных исторических документов не дает. Упоминание о нем встречается в правилах шестого Вселенского собора, Стоглавого собора 1551 года и Московских соборов 16661667 годов. Однако эти правила указывали лишь на регламентацию иконографической стороны иконы и на следование древним образцам, тогда как художественная форма, ее стилевая особенность, не обсуждались. Между тем в синодальных указах XVIII века и в письменных обсуждениях высшими духовными иерархами церковной живописи XIX века существенное значение отводилось искусности и наличию художественного мастерства у иконописца. Таким образом, канон являлся довольно гибким установлением. Он представлял собой систему неписаных правил, охватывал, прежде всего, иконографию, зафиксированную в иконописных подлинниках: сюжет, набор персонажей, их типов, жес-

тов, атрибутов, изображаемых на иконе, обходя стороной вопросы художественной формы. Понятие искусность в свою очередь вмещало в себя художественные требования эпохи. В XIX веке — это были образцы европейской живописи, академическая манера письма.

Религиозная живопись в европейском стиле считалась иконописью уже потому, что находилась в храме и по установленному Синодом порядку писалась под надзором высших духовных иерархов. В связи с этим к XIX веку европейский художественный язык (прямая перспектива, светотеневая моделировка, пластика и жестикуляция фигур) воспринимался как соответствующий канону, в его манере поновлялись старинные иконы, потемневшие под слоями олифы и обладавшие лишь культовой, а не художественной ценностью. Росписи государственных соборов (Казанский собор, Исаакиевский собор) создавались на основе итальянских образцов религиозной живописи (Рафаэль Санти, Гверчино).

С середины XIX века в русле внедрения программы «официальной народности» и проявления интереса к национальной истории встала проблема поиска национальной формы. Началась активная работа по изданию иконописных лицевых подлинников (в 1869 г. — Строгановский подлинник конца XVI — начала XVII столетия, в 1876 году — Иконописный подлинник сводной редакции XVIII века). В 40-е годы активизировалась деятельность в области церковной археологии при духовных академиях, возникали общества любителей древнерусского искусства (Императорское общество Истории и Древностей Российских при Московском университете, Общество любителей древнерусского искусства при Московском музее). Значимым являлось осознание того, что итальянская манера живописи не являлась национальной. Академик Ф.Г. Солнцев и Г.Г. Гагарин отметили ценность содержательной и стилевой стороны византийской церковной живописи. Осуществлялись попытки овладения византийской манерой иконописи, исторически связанной с еще не открытым художественным языком русской иконы. В 1856 году правительством был учрежден класс православного иконо-писания при Академии художеств, где воспитанников обучали на древних византийских и русских образцах, привезенных с разных уголков России, где велись поиски памятников старины. Все эти достижения стимулировали попытку создания нового, современного иконописного подлинника Г. Г. Гагариным, способного оказать практическую помощь живописцам. Искусность по-прежнему ассоциировалась с академическим мастерством, однако важным художественным достижением стала стилизация иконы под старину.

Во многом способствовало осознанию художественной ценности средневековой иконы развитие реставраторского мастерства. В 50-е годы XIX столетия Н. И. Подключников изобрел технологию освобождения картин от пожелтевшего лака, так что постепенно средневековая икона раскрывалась во всем великолепии своих красок. Поиски национальной формы стимулировали «открытие» русской средневековой иконы, которое состоялось накануне первой мировой войны, в начале XX века.

Важным этапом развития русской иконописи XIX века стало появление в конце столетия новой манеры письма, которая решала новую художественную

задачу — соединение национальной формы иконописи (приближение к иконной условности, достигнутой с помощью плоскости, линии, цвета) с языком академической живописи. Примерами так называемой программной эклектики стали росписи Владимирского собора в Киеве, созданные В. М. Васнецовым, М. В. Нестеровым.

Третья глава «Религиозная тема как постановка предельных вопросов: феномен внеинституциональной религиозности в культуре России XIX века» посвящена выявлению религиозной проблематики в художественных произведениях, отразивших индивидуальный религиозный опыт.

В художественной культуре XIX века можно выделить ряд мотивов, сюжетов и образов в трактовке религиозной темы, в которых сконцентрированы основные проблемы религиозного характера. Наибольшее значение для индивидуального религиозного переживания имели мотив чуда, странничество, старчество, образ Христа, страсти Христовы.

В первом параграфе «Мотив чуда в художественном произведении как постановка проблемы веры и неверия» анализируется мотив чуда в художественном произведении, выявляется его значимость для типологической характеристики внеинституциональной религиозности в культуре XIX века.

Появление мотива чудесного (чуда религиозного) в художественном произведении является одним из распространенных способов выражения индивидуального религиозного опыта в художественном творчестве. Мотив чуда помогает раскрыть особенности понимания религиозной истины новым творческим сознанием, поскольку отношение к нему расходится с традиционным церковным восприятием.

Чудеса в религии — явление естественное и неотъемлемое. На ее основе построена вся догматическая система христианства: вера в непорочное зачатие Богородицы, в воскресение Христа из мертвых, в загробную жизнь, в благодатное действие святых таинств церкви. Что сформировало строгую каноническую символику чудес в церковном искусстве (знаки свечения, окружение святых нимбами). Смысл чудес в каноническом православном пониманиив их святости и в свидетельстве особого божественного благодеяния. В русле институциональной религиозности чудо не подвергалось сомнению.

Обсуждение чудесных явлений христианской истории возникло в XIX веке, поскольку чудо противоречило новому научному сознанию. Свою лепту в осмысление чуда новым научным сознанием внесла художественная интеллигенция XIX века — в произведениях, затрагивающих сверхъестественные события из жизни и смерти Христа, из жизни старцев, монахов, наделенных народом особой святостью и чудесной силой. Осмысление значимости таинственного связывалось также с образом священнослужителя, который человеком верующим, воцерковленным воспринимался как лицо не только соприкасающееся с чудом, но и творящее его.

Хорошо описано в исследовательской литературе разоблачение чудес церкви и церковного клира: их таинственная роль «снималась» реалистическими изображениями пьяных и предающихся греху чревоугодия попов, дьячков,

священников высшего сана («Сельский крестный ход на пасхе» (1861 г.), «Монастырская трапеза» (1865-1875), «Чаепитие в Мытищах» В. Г. Перова).

В другом случае своеобразной художественной задачей становится «уклонение от чуда». Тем самым чудо осмысливается как необходимость в утверждении религиозной истины, однако оно не изображается и не описывается, а лишь подразумевается, возбуждая воображение («Вестники Воскресения» 1867 г., Н. Н. Ге). В драме К. Р. «Царь Иудейский» мотив чуда также являлся лишь предметом разговора, но не показывался читателю. Христос в произведении творил чудеса «за кадром», о чем узнавалось лишь со слов героев-очевидцев.

Мотив чуда в художественном произведении XIX века вскрывал противоречия между верой и научным знанием, которое испытывал и сам автор, и его герои. Выходом из этого противоречия предлагалось достижение синтеза между религией и наукой (К. Р. «Царь Иудейский»). Важным художественным решением являлась попытка помыслить независимое сосуществование и религиозного чуда, и научного явления. Чудо могло изображаться как научно обоснованный, но не противоречащий Евангелию факт. К примеру, восприятие воскрешения Христа как пробуждение от летаргического сна («Воскресение Христа» 1884 г., В. Верещагин).

Мотив чуда, разговор о чуде, ожидание чуда персонажами возникает как способ испытания веры на зависимость от сверхъестественного, проверка «како веруеши» (Ф. М. Достоевский), выявление истинности и ложности веры. Истинной определяется вера, основанная на любви, искренности.

Наконец, восприятие творческим сознанием XIX века образа святости не требует его формального выражения через «венчик», видимое свечение, так как понимает под этим, прежде всего, нравственное совершенство, внутреннюю красот}' человека, его духовную возвышенность. Так, А. Иванов убрал в окончательном варианте «Явления Мессии» нимб над головой Христа.

Во втором параграфе «Старчество в художественной культуре XIX века» раскрывается значимость образа старчества для русской интеллигенции, воплощение его в художественных произведениях и концептуальная роль в решении проблемы поиска идеала.

Тема старчества в художественных произведениях наибольшее развитие получила во второй половине XIX века и возникла, главным образом, в противовес развитию демократических, позитивистских настроений интеллигенции. Образ старчества воплощал идеал земной святости, нравственного совершенства и потому был особо популярен в среде верующих, ищущих Бога, потерявших почву под ногами. Обращение к нему связанно с поиском идеала святости на земле.

Старчество осмысливалось как носитель особого рода мировосприятия. Светлый, излучающий небесную радость образ старца, усвоенный мастерами художественной культуры, напрямую и косвенно отражался на их творчестве. Среди тех, кто испытал на себе воздействие старцев, были Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, М.В. Нестеров и др. Так, представления о смысле человеческого существования как жизни с Богом и на пути к добру, к которым пришел в конце произведения Константин Левин — герой романа Л. Н. Толсто-

го «Анна Каренина», несомненно, в определенной степени находит параллель с мироощущением старцев, которых Л.Н. Толстой впервые посетил в год окончания этого произведения 1877.

Непосредственное обращение к теме старчества в художественном произведении встречается в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», в образе инока-старца Зосимы. Он, по мнению писателя, составлял «русский положительный тип», в противовес образам нигилистов, революционеров. Особенностью художественного образа старцев у Достоевского является их идеализация, универсальность и внецерковность. Мастера художественного творчества пытались совместить реальные черты старцев с собственными индивидуальными представлениями о них как людях исключительных. В связи с этим образ Зосимы у Достоевского получился умилительно добрым, что отличало его от реальных прототипов. Принципом его веры была искренняя деятельная любовь к человечеству. Он был тонким психологом и умел успокаивать любого потерявшегося в жизни. Образ старца в произведении решал главные вопросы способности/ неспособности уверовать, достичь воплощенного в старчестве идеала.

Важный для русской художественной культуры образ старца воплощен в творчестве М. В. Нестерова. Ключевыми особенностями его старцев являлись душевная святость, умиротворение, единение с природой, скромность, аскетизм, им чужды холодный догматизм, стремление к почету, всеобщему уважению, которого добиваются монахи высокого ранга. Интерес для художника представляла тихая обитель души праведника, которая способна открыть глубокую тайну святой жизни — в угодливости богу. Вселяющий покой и радость в душу, простой старец представлялся тем идеалом, о сближении с которым мечтала душа художника, страстного и эмоционального по натуре.

Предельно заострен аскетический образ жизни старчества в волжском рассказе Л.Н. Толстого «Три старца». В нем представлены типы народных полусказочных героев — богомольцев, которые подкупают своей душевной чистотой, наивностью и искренностью в общении с людьми и воспринимаются святыми, невзирая на то, что пришли к Богу своим путем и со своей молитвой.

Интерес художественной интеллигенции проявлялся, прежде всего, к богатству внутреннего мира старчества и идеальным душевным качествам. Старцы М.В. Нестерова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого отличались от иконописных старцев, монахов XIX века, которых исследователь С. Дурылин назвал «холодно-официальными, благолепно-трафаретными».

В третьем параграфе «Путь к страданию и страсти Христовы в светских произведениях XIX века: поиски идеала» раскрывается специфика интерпретации евангельских сюжетов, выявляется их динамика в художественном творчестве русской интеллигенции, значимость и трактовка образа Христа как нравственно-религиозного идеала.

Проблематизация евангельской темы в XIX веке связана с возросшим интересом к личности Христа на фоне активизации нравственно-христианских поисков абсолютного добра, идеала истины, вследствие утраты значимости «сверхъестественного» Бога и необходимости восполнения образовавшейся ду-

ховной пустоты. В художественный произведениях XIX века Христос представлен, прежде всего, человеком, способным испытывать человеческие чувства. Его образ раскрывается либо через новую трактовку известных евангельских сюжетов, либо через обращение к ранее не затрагивавшимся темам. В образе Богочеловека обнаружено сложное взаимодействие божественного и человеческого. XIX век раскрыл нетипичный для русской культуры тип Христа страдающего и духовно, и физически. В своей трактовке авторы опирались на личные религиозные переживания, опыт самостоятельного постижения христианства через приобщение и к историческим произведениям, святоотеческим трудам, и Библейским преданиям.

Цикл сюжетов из жизни Христа в русской художественной культуре XIX века выстраивается в особый динамический ряд. Он раскрывает нарастание Христовых страданий, доходящих до наивысшей степени — казни на кресте. Открывает его сюжет явления Христа народу, представленный в двух вариантах: первое появление («Явление Христа народу» A.A. Иванова) и второе пришествие («Идиот», «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского, стихотворение в прозе «Христос» И.С. Тургенева). В этой теме отразились и размышления об идеале, и личные переживания авторов по поводу веры и неверия.

Одним из первых дан новый сюжет в картине A.A. Иванова: Христос показывается перед множеством людей, которые испытывают самые разные чувства: от скептического недоверия до искренней веры. Сам художник, работая долгие годы над картиной и опираясь в осмыслении Евангелия на исторический труд Д.Ф. Штрауса, испытал эволюцию своего религиозного чувства от глубокой и сильной веры до ощущения ее полной утраты. В образе Христа Иванова впервые показана человеческая природа сына Божьего, актуализированная в большей степени в романе «Идиот», где подобие Христа принял нравственно совершенный и исполненный духовной чистоты князь Лев Мышкин. Если у Иванова Христос трактуется через восприятие человечеством, едва вступающим на путь христианства, то Достоевский проверяет, насколько необходима нравственно сильная личность, подобная Христу, обществу, отдалившемуся от божественной истины. В романе «Идиот» встреча с «народом» заканчивается трагедией и для общества, не готового к постижению абсолютного добра, и для носителя этого добра. В поэме о Великом Инквизиторе Христос, явившийся людям, доказывает свою востребованность и утверждает «молчаливую» правду своего учения. В «Христе» И.С. Тургенева воплотился народный образ иконного, православного Христа, всегда узнаваемого и сливающегося с народом в единой духовной молитве. Автор своего рода материализовал идею жизни со Христом и во Христе.

Новым, не имеющие иконографических прецедентов является появление в произведениях XIX века образов Христа-мыслителя, Христа-«революционера». Они создавались на пересечении мечты об идеале христианской нравственности, проблемы выбора истинного пути, с актуальными идеями народничества и осмыслением значимости демократической свободы. Наиболее яркими образцами стали картина И.Н. Крамского «Христос в пустыне» (1872 г. ), скульптура М.М. Антокольского «Христос перед судом народа»

(1874 г. ). Это новая форма восприятия Христа навеяна религиозными и философскими размышлениями авторов. Как представители своего времени авторы ориентировались на земной образа Христа и решали проблему выражения стойкости перед лицом будущих страданий сильной, совершенной, но одинокой в своем подвиге личности. При этом внешняя беззащитность образа Христа, связанная с его глубоким погружением в себя или ощущением тотального одиночества компенсировалась отражением внутренней силы Бога. В образах Христа воплотилась идея пытливого ума. Эти образы создавались, главным образом, большой работой мысли творцов, однако и глубоко скрытыми за видимым планом личными религиозными переживаниями, о чем свидетельствуют личные письма (например, И.Н. Крамского к Ф.А. Васильеву), в которых, порой, завуалировано, поднимались вопросы веры/неверня. Отсюда — во-первых, воплощение идеала в многоплановом образе, демонстрирующем синтез сильных качеств нового человека-реформатора с простотой и искренностью всепрощающего Бога. Во-вторых, более акцентированный выход произведений на нравственную, а не религиозную проблематику.

От изображения внутренней сосредоточенности и стойкости богочеловека художественная интеллигенция обратилась к постижению его сильных душевных мук, переживаний («Тайная вечеря» H.H. Ге), достигнувших пика в сцене отчаянной мольбы Христа к Господу с просьбой избавить его от страданий («Гефсиманская ночь» H.H. Ге, «Христос в Гефсиманском саду», 1878 г., В.Г. Перов). Тем самым, творческая интеллигенция будоражила сознание общества, пробуждая в нем христианскую нравственность, желая вызвать в зрителе чувство сопереживания Христу, заставить пережить со Христом предательство и горести расставания, подобно Иисусу, потерявшему в своем последователе (Иуде) светлую праведную душу, и предвидевшему свое отвержение горячо любимым им народом. Важным моментом являлось проецирование на личность Христа страдания человеческого, а не условно выраженного страдания Бога.

Отражением наивысшей степени страдания стали произведения на тему казни Христа, которые открыли так называемый «период распинания» (JI. Толстой) Христа (эссе «Иисус Христос на кресте» (1878) Н.О. Линовский-Трофимов, «Распятие» H.H. Ге). Значимой целью мастеров, обращавшихся к этой теме, являлось стремление домыслить скудно описанный евангельский сюжет, уловить предел страдания, а также прочувствовать его на себе, желая, тем самым, достигнуть истинной, выстраданной веры, духовного просветления, постичь момент истины. Христос, испытывающий телесные муки, но способный прощать, духовно исцеляя, воплощал собою идеал христианской святости. При этом сила его страдания умножалась ужасающим, натуралистично переданным образом.

В заключении сформулированы основные выводы, намечены перспективы дальнейшей разработки поставленной проблемы. Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.

Важной типологической чертой культуры посттрадиционного периода, одним из значимых этапов которой был век XIX, является трансформация религиозности. Ее изменение осуществлялось в двух направлениях: институцио-

нальном (церковном) и внеинституциональном (внецерковном), связанном с обращением к мистицизму, эзотерическим учениям, русскому сектантству, а также к менее радикальным формам — к исповедованию повседневного христианства, обращению к аскетическому опыту пустынников, странничеству, старчеству и т. д. Результатом трансформации церковной религиозности стала активизация обрядовой, церемониальной стороны церковной жизни, что вело к утрате духовной связи между церковным клиром и ищущими духовной помощи прихожанами, развитию обрядоверия.

В рамках институционального заказа творческая полемика художественной интеллигенции разворачивалась вокруг художественных, а не собственно религиозных проблем, и сосредоточивала внимание на характере воплощения в церковной художественной форме, прежде всего принципов государственного правления, идеологии власти.

Значимым вопросом в плане художественного решения формы государственного заказа являлась проблема церковного канона, которым руководствовались мастера и священнослужители, контролировавшие создание произведений для церкви. Религиозный канон представлял собой гибкую систему, охватывавшую лишь иконографию (сюжет, набор персонажей, их типов, жестов, атрибутов. структуру храмового пространства, вмещающего все необходимые для выполнения обрядов элементы), обходя при этом вопросы художественного языка. Это позволило русской культуре к XIX веку воспринять европейскую манеру художественного творчества (прямую перспективу, светотеневую моделировку, пластику и жестикуляцию фигур; архитектурный ордер, скульптурное оформление, классический европейский декор) как соответствующую канону.

Внецерковная религиозность в русской культуре XIX века сосредоточилась, прежде всего, в кругу творческой интеллигенции, художественной элиты. Ее трансформация отразилась в трактовке религиозной темы, обращение к которой было вызвано личностной духовной потребностью авторов. Поиск индивидуального христианского пути, вызванный утратой доверия к церкви и церковному клиру, ощущением духовной опустошенности и потерей нравственного идеала, вывел русскую художественную интеллигенцию на проблематику, касающуюся вопросов веры/неверия, поиска абсолютного добра, истины, нравственного идеала, на круг тем, мотивов, сюжетов, позволяющих ее раскрыть. Наиболее значимыми из них являются мотив чуда, странничество, старчество, образ Христа, евангельские сюжеты, отражающие страсти Христовы.

Индивидуальное осмысление Евангелия определило динамику религиозных сюжетов в художественной культуре XIX века, связанных с образом Хри-

ста: от явления Христа народу, изображения Христа-мыслителя, духовного борца, до сюжетов страстей Христовых, отражающих нарастание сильных духовных страданий и завершающихся изображением наивысшего физического страдания в теме казни на кресте.

Решение через художественные произведения поставленных русской интеллигенцией проблем, отразило основной характер трансформации внеинсти-туциональной религиозности, представленной как индивидуальный, личностный религиозный опыт. Трансформация внеинституциональной религиозности выражается в отказе от веры в церковные догматы, главным образом, в божественную природу Христа, в чудеса, о ней свидетельствующие; в стремлении самостоятельно переосмыслить учение Христа как религию свободной, самоценной личности, найти компромисс между христианской верой и научным знанием, постичь идеал, характеризующийся сочетанием христианской святости и нравственно совершенной земной сущности, путем личной выстраданности и переживания трагедийных сюжетов из жизни Христа; в актуализации, прежде всего, нравственной стороны христианского учения.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Малеева E.H. (Ефимова E.H.) Методология исследования проблемы лика и лица в истории русской культуры XVII — XX веков // Культурологические исследования 06: Сборник научных трудов. — СПб.: Изд-во «Астерион»,

2006. С. 104-107.

2. Малеева E.H. Оптина Пустынь: особенности религиозного опыта в культуре России XIX века // Образ России в современном мире (Культурологические исследования 07): Сборник научных трудов. —■ СПб.: Изд-во «Астерион»,

2007. С. 63-71.

3. Малеева E.H. Религия как государственная идеология в культуре России XIX века // Проблемы культуры в современном образовании: глобальные, национальные, регионально-этнические: Сборник научных статей: В 3 ч. Ч. 3. — Чебоксары: Чувашгоспедуниверситет им. И.Я. Яковлева, 2007. С. 81-85.

4. Малеева E.H. Образ храма как образ власти: государственный заказ в русской художественной культуре XIX века // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. №27 (61): Научный журнал. — СПб., 2008. (Апрель) С. 165-169.

5. Малеева Е. Н. Религиозная тема в русской художественной культуре XIX века как отражение институциональной и внецерковной религиозности // Гуманитарное знание: сб. науч. ст. / Под общ. ред. В.Г. Егоркина. — Вып. 8. — СПб.: Астерион, 2008. (Май) С. 37-41.

6. Малеева Е. Н. Русская православная церковная живопись XIX века: проблема канона // Гуманитарное знание: сб. науч. ст. / Под общ. ред. В.Г. Егоркина. — Вып. 9. — СПб.: Астерион, 2008. С. 138-147.

Отпечатано с готового оригинал-макета в ЦНИТ «АСТЕРИОН» Заказ № 288. Подписано в печать 14.10 2008 г. Бумага офсетная. Формат 60х84'/|6 Объем 1,5 п. л. Тираж 100 экз Санкт-Петербург, 191015, а/я тел /факс (812) 275-73-00,275-53-92, тел. 970-35-70

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологических наук Малеева, Екатерина Николаевна

Введение.

Глава 1. Религиозность в посттрадиционной культуре.

1.1 Место религии и церкви в процессах модернизации культуры.

1.2 Религия как государственная идеология в России XIX века.

1.3 Внеинституциональные религиозные практики XIX века и феномен русской интеллигенции.

Глава 2. Церковная художественная культура в России XIX века: нормы и правила официального заказа.

2.1 Образ храма как образ власти: Исаакиевский Собор в Санкт-Петербурге, храм Христа Спасителя в Москве.

2.2 Проблема канона в православной церковной живописи XIX века.

Глава 3. Религиозная тема как постановка предельных вопросов: феномен внеинституциональной религиозности в культуре России XIX века.

3.1 Мотив чуда в художественном произведении как постановка проблемы веры и неверия.

3.2 Образ старчества в художественной культуре XIX века.

3.3 Путь к страданию и страсти Христовы в светских произведениях XIX века: поиски идеала.

Введение диссертации2008 год, автореферат по культурологии, Малеева, Екатерина Николаевна

Диссертация посвящена проблеме трансформации религиозности как типологической характеристике культуры посттрадиционного периода, раскрытой в анализе религиозных сюжетов, мотивов, образов на широком круге памятников художественной культуры XIX века.

Долгое время было принято считать, что в посттрадиционный период религия уходит на второй план, уступая место безверию и, тем самым, проблема религиозности практически не обсуждалась как существенная черта данного типа культуры. В постсоветской науке, напротив, религиозность XIX столетия получила гипертрофированную оценку, так, словно ни о чем кроме веры и не помышляли деятели художественной культуры. Между тем, изучение религиозной темы в художественной культуре XIX века, уяснение значений и коннотаций религиозных сюжетов и мотивов, позволяет делать выводы об особом — трансформированном состоянии религиозности в культуре посттрадиционного типа, а также о самом характере такой трансформации, связанной, прежде всего не с упадком или, напротив, ростом веры, а со сменой религиозных приоритетов внутри одной конфессии.

Объектом настоящего исследования является феномен религиозности в русской культуре XIX века.

Предмет — воплощение религиозного опыта русской интеллигенции в художественной культуре.

В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:

1) Определить место церкви и характер религиозной жизни в посттрадиционном типе культуры, обозначить характер трансформации, религиозности;

2) выявить особенности институционального (церковного) и внеинституционального (внецерковного) типов религиозности в русской посттрадиционной культуре;

5) выявить специфику понимания религиозного канона в произведениях русской художественной культуры XIX века;

Степень научной разработанности

Исследованию религиозной проблематики посвящен большой корпус работ в области богословия, философии, социологии, истории искусства, литературы. Основой для выявления типологической характеристики культуры периода модернизации и определения в ней места и характера религиозности стали исследования Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, У. Бека, М.М. Бахтина, А. Вебера, М. Вебера, Р. Гвардини, К. Гирца, Н.Я. Данилевского, М.С. Кагана, Т. Парсонса.

Изучению церковности и религиозности в русской культуре посвящены исследования Н.Бердяева, В. А. Гура, И.М. Гревса, О. А. Добиаш-Рождественской, Л.П. Карсавина, И.В. Кондакова, Г.Л. Левиной, Н.О. Лосского, В.Г. Федотова, И.В. Цукановой. Вопросами государственной идеологии в России и, связанной с ними проблемой взаимодействия церкви и государства занимались В.М. Живов, А.Л. Зорин, В.А. Карташев, Ю.М. Лотман, Н. Никольский, Б.А.Успенский, Р. Уортман, А.Шмеман.

Проблеме религиозности русской интеллигенции уделено внимание в трудах и монографиях ученых прошлых столетий и современности: Ю. Арнаутовой, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, С.М. Климовой, А.С. Лаврова, A.M. Панченко, В.С.Ткачева, Б.А. Успенского, Г. Флоровского, Т. Щепанской. Феномену старчества — в исследования О.Н. Ординой, О.Ю. Пузриной, работа Н.П. Рузановой.

Большой пласт исследований посвящен изучению религиозной проблематики в различных видах искусства. В литературоведении тема религиозного поиска писателей XIX века освещена в монографиях П.Е. Бухаркина, В. Воропаева, А. Гачевой, С.А. Гончарова, А.А. Звозникова, И. Золотусского, Е.Н.Лебедева, A.M. Любомудрова, Ю.В. Манна, К.В. Мочульского, А.В. Моторина, С. Сальвестрони. Религиозная тема, воплощенная в произведениях пластических искусств, рассматривается в фундаментальных трудах Аленова М.М., И.Э. Грабаря, П.П. Гнедича, в монографиях М.В. Алпатова, Б.В. Асафьева, Н.В. Будур, И. Бусевой-Давыдовой, С. Дурылина, С.П. Домогацкой, П.Е. Бухаркина, Г.К. Вагнера,

А.В. Верещагина, М.М. Дунаева, В.М. Зуммера, А.В. Ремезова, Г.Ю. Стернина, М.Н. Цветаевой, А.В. Шило, Н.А. Яковлевой.

Методология исследования

Характер исследования предполагает опору на историко-типологический подход, применяемый в культурологии в качестве одного из основных методов исследования. В данном случае он используется для выявления типологических черт посттрадиционного типа культуры и помогает раскрыть специфику религиозности XIX века. Герменевтико-феноменологический метод дал возможность интерпретации религиозной темы в русской художественной культуре XIX века, используется при исследовании феномена религиозности. Биографический метод позволил обосновать индивидуальную позицию творческой интеллигенции, отраженную в художественных произведениях. Также использованы методы стилистического анализа произведений архитектуры, литературы, изобразительного искусства.

Научная новизна исследования

3. Раскрыто специфическое понимание церковного канона в художественных произведениях, созданных для церкви.

4. Показана значимость религиозной темы для поисков национальной художественной формы, национального языка искусства;

5. Выявлен круг сюжетов, мотивов, образов, характеризующих трансформацию религиозности во внеинституциональной сфере: мотив чуда, образы странничества старчества, образ Христа, сюжеты страстей Христовых. В них раскрыты попытки поиска компромисса между верой и наукой, поиска нового идеала верующего, открытие и актуализация в догматических заветах нравственно-этических ценностей.

- Институциональная религиозность означает принятие церковных догматов, соблюдение принципов и правил церковной жизни, участие в обрядах и таинствах церкви. В художественной культуре России XIX века институциональная религиозность нашла отражение в памятниках, созданных по заказу государства и церкви. Ее трансформация заключалась в активизации обрядовой, церемониальной стороны церковной жизни, приводящей к обрядоверию, утрате духовной связи между священнослужителями и прихожанами. Творческая полемика представителей художественной культуры в рамках институционального церковного заказа сосредотачивалась преимущественно вокруг художественных, а не собственно религиозных проблем.

- Религиозный канон, которым руководствовались мастера, создававшие произведения для церкви, и священнослужители, его контролировавшие, охватывал, прежде всего, иконографию, т.е. сюжет, набор персонажей, жестов, атрибутов, изображаемых на иконе, структуру храмового пространства, вмещающего все необходимые для выполнения обрядов элементы. Вопросы художественной формы канонические правила обходили стороной, что позволило к XIX веку воспринимать европейский язык художественного творчества (прямую перспективу, светотеневую моделировку, пластику и жестикуляцию фигур; архитектурный ордер, скульптурное оформление, классический европейский декор) как соответствующий канону.

- Индивидуальное осмысление Евангелия определило динамику религиозных сюжетов в художественной культуре XIX века, связанных с образом Христа: от явления Христа народу; изображения Христа-мыслителя, духовного борца, до сюжетов страстей Христовых.

- Внеинституциональный тип религиозности в XIX веке представлен личным религиозным опытом художественной интеллигенции. Трансформация индивидуального религиозного опыта русской интеллигенции, связана с недоверием к церкви и церковным догматам, главным образом, к Божественной природе Христа, к чудесам, о ней свидетельствовавшим. Изменения внеинституциональной религиозности связаны с желанием примирить науку и веру, неуклонными поисками идеала, сочетающего в себе божественную святость и высшие нравственные качества, стремлениями постичь истину путем личной выстраданности трагедийных сюжетов из жизни Христа, с актуализацией, прежде всего, нравственной стороны христианского учения.

Теоретическая значимость: Теоретическая значимость исследования состоит в обобщении и культурологическом осмыслении, накопленной в результате различных исследований информации о месте и роли религиозной темы в русской культуре XIX столетия и в русской художественной культуре. Обусловлена концептуальным решением проблемы типологической характеристики русской художественной культуры XIX века. В диссертации предложена характеристика трансформированной религиозности как типологической черты русской художественной культуры посттрадиционного типа. Показаны пути осмысления этой проблемы, которые могут формировать стратегию исследования религиозной темы в художественной культуре других исторических эпох, отдельных регионов.

Практическая значимость: полученные в результате исследования выводы и предложенный аналитический материал могут быть использованы при разработке учебных курсов и составлении учебных пособий по истории культуры России, по истории художественной культуры, истории искусства, в музейно-педагогической и экскурсионной работе.

Апробация исследования: основные положения диссертации были представлены в ходе участия в научных конференциях: в Международной конференции ЧГПУ им. И.Я. Яковлева г. Чебоксары, 2007 г.; в IX Всероссийской конференции-семинаре молодых ученых «Науки о культуре в XXI векЪ> (РИК г. Москва, 2007 г.), в Международной конференции в рамках IX Кирилло-мефодиевских чтений «Два града культуры. Метаисторическое и конкретноисторическое в культурном развитии» (СПбГУКИ, Санкт-Петербург, 2008). Обсуждались на теоретических семинарах аспирантов кафедры теории и истории культуры РГПУ им. А.И. Герцена. Изложены в сборниках научных трудов. Всего по теме диссертации подготовлено 6 статей.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозная тема в Русской художественной культуре XIX века"

Заключение

Первая глава посвящена общей характеристике культуры XIX века как важного этапа периода активной модернизации. Определено место религии и церкви в данном типе культуры. Выявлена специфика религиозности посттрадиционного типа культуры.

Важной типологической чертой культуры посттрадиционного периода, выдвинувшей в качестве абсолютной истины научное, атеистическое мировоззрение, является трансформация религиозности. Ее изменение осуществлялось в двух направлениях: институциональном (церковном) и внеинституциональном (внецерковном), связанном с личным религиозным опытом художественной интеллигенции, выходом в мистицизм, эзотерические учения, русское сектантство, а также обращение к менее радикальным формам — к аскетическому опыту пустынников, странников, старцев. Церковная религиозность, главным образом, в России трансформировалась вследствие активизации обрядовой, церемониальной стороны церковной жизни, усиления догматизма, что привело к утрате духовной связи между церковным клиром и ищущими духовной помощи прихожанами, развитию обрядоверия.

Вера в идеал не потеряла своей значимости, она стимулировала процесс религиозных поисков истины, идеала. Христианство, главным образом, в России сосредоточилось в жизни внутренней, стало глубоко личным, индивидуальным, выступая своего рода протестом против позитивизма и, тем самым, продолжая романтическую духовную традицию.

Доминантными чертами русской творческой интеллигенции как феномена русской культуры XIX века выступали склонность к рефлексии, к осмыслению бытия человека в мире, неудовлетворенность нравственноэтическим состоянием общества, к поискам «абсолютного добра», нравственного идеала, поискам истины, смысла жизни. Поиск духовной опоры русской интеллигенции в связи с утратой ею традиционной формы религиозности вывел ее к внецерковным религиозным практикам: более радикальным формам — с начала XIX века к мистицизму, эзотерическим учениям, русскому сектантству, а также к обращению к аскетическому опыту пустынников, странничеству, старчеству. Обращение к религиозным темам являлось одним из путей решения нравственных вопросов, вопросов о смысле жизни.

В поиске идеала православной святости и нравственно-религиозного идеала русская интеллигенция устремилась в места паломничества, к христианским святыням. Важное место в духовной жизни художественной интеллигенции занимал христианский опыт старчества. Большим авторитетом у художественной интеллигенции пользовалась подвижническая жизнь старчества в монастырских скитах Оптиной Пустыни. Опыт старчества в русской культуре XIX века представлял собой пограничную форму православного религиозного верования, совмещая в себе признаки церковной жизни (жизнь в монастыре, хождение на церковную службу, следование церковным обрядам) и личный религиозный опыт (связан с личным пониманием христианского пути: наставничеством как духовным окормлением молодых послушников, достижением идеала нравственности через очищение собственных помыслов, индивидуальным подходом к молящим о помощи, выдвижением ценности духовной беседы с ними превыше церковных обрядов). Оптина Пустынь была своего рода духовным центром подвижнической жизни, местом . паломничества русской интеллигенции, вступившей на личный религиозный путь в поиске совершенства.

Вторая глава выявляет характер отражения институциональной религиозности в художественных произведениях русской культуры XIX века, посвящена анализу произведений, выполненных по официальному заказу, в рамках которого ставились как религиозные, так и художественные проблемы, определяет характер восприятия религиозного канона в художественных произведениях, освещает проблему соответствия / несоответствия церковного произведения XIX века канонической традиции, выявляет основное направление развития художественного языка произведений, созданных по государственному заказу.

Образы двух главных храмов XIX века, построенных по государственному заказу — Исаакиевский собор в Петербурге и храм Христа Спасителя в Москве — демонстрировали особое «усердие русских» и, главным образом, государя в православной вере, утверждая, тем самым, государственный официальный характер институциональной религиозности. Вместе с тем их художественные формы представляли два пласта государственной идеологии. Один, выраженный классицистической, ампирной архитектурой, непосредственно продолжал и завершал общеевропейский образ абсолютной монархии. Другой открывал образ г власти, укорененной в национальной истории, в национальной культуре,

I отражая, тем самым, направление государственной идеологии на национальную самобытность. Оба храма своими формами воплощали незыблемость российского самодержавия, соперничая по красоте и величию со значимыми памятниками европейской и русской культуры, а также обладали необходимыми атрибутами, декором, скульптурным и живописным оформлением, славящими царя, православную веру и народ. Если в художественном образе Исаакиевского собора больший акцент уделялся поддержке православного облика государя, то в образе храма Христа Спасителя значимость придавалась православной силе народа и национальному облику самодержавия.

Сосуществование в одном историческом промежутке двух различных по художественному оформлению религиозных памятников указывает на индифферентность церковного архитектурного канона к художественной форме, поскольку до середины XIX века классический язык архитектуры воспринимался как универсальный и, соответственно, каноничный. Важностью для русского церковного канона обладала обрядовая сторона и организация церковного пространства.

Религиозный канон представлял собой гибкую систему, охватывавшую лишь, так называемую, структуру, схему художественного произведения, которая включала в себя: иконографию (сюжет, набор персонажей, их типов, жестов, атрибутов, структуру храмового пространства, вмещающего все необходимые для выполнения обрядов элементы), обходя при этом вопросы художественного языка: стиля, манеры художественной обработки материала. Это позволило русской культуре к XIX веку воспринять европейскую манеру художественного творчества (прямую перспективу, светотеневую моделировку, пластику и жестикуляцию фигур; архитектурный ордер, скульптурное оформление, классический европейский декор) как соответствующую канону.

В русле институциональной религиозности в рамках соответствия / несоответствия канону в русской культуре ставилась проблема национальной художественной формы, поиски которой стимулировались государственной программой официальной народности и послужили одной из важных причин изучения неклассического художественного наследия русской культуры, переосмысления языка европейской культуры как универсального и обогащения русского художественного языка национальными мотивами. Также поиски национальной формы послужили одной из важных причин постепенного «открытия» художественной значимости русской средневековой иконы, окончательно осуществившегося в начале XX века. Своеобразным этапом осознания ценности древнего русского иконописного мастерства стало появление так называемой программной эклектики — новой манеры письма, сочетающей национальный художественный язык с классическим академическим (росписи М.В. Нестерова и В.М. Васнецова во Владимирском соборе в Киеве).

Третья глава посвящена выявлению религиозной проблематики в художественных произведениях, отразивших индивидуальный религиозный опыт художественной интеллигенции.

Одной из проблем, поставленных в произведениях художественной культуры XIX века, напрямую связанной с трансформацией религиозности, было отношение к чуду. В художественных произведениях чудо могло отсутствовать там, где оно должно было быть, по причине нежелания художника его изображать. В иных случаях автор уклонялся от чуда, не отрицая, но и не утверждая его существования. Наконец, важным проявлением отношения к чуду было его рациональное переосмысление.

Такое отношение к чуду можно связать с утверждением истинности и возможности веры без чудес, а также формированием так называемой религиозности, не нуждающейся в сверхъестественном проявлении божественного, не требующей чудес в силу выхода на нравственную проблематику через религиозную тему. Это в свою очередь приводило русскую интеллигенцию к неортодоксальным религиозным выводам, которые относительно веры церковной имели характер «безрелигиозного 286 христианства» и связывались с попытками увязать в сознании веру и науку, выйти на более демократичный, рациональный характер религиозного учения, что в свою очередь могло привести к своему собственному религиозному учению, подобному «толстовству».

Образ старчества в русской художественной культуре XIX века являлось воплощением так называемого идеала подвижнической жизни, созданного на основании авторского воображения, представления об идеале святости и реально существовавших в XIX веке святых странников. Главным достижением художественной культуры XIX века в изображении религиозной подвижнической жизни было создание образа «светлого» инока-старца, проповедовавшего веру в Бога через любовь к нему, тогда как в

286 Дунаев М.М. Своеобразие русской религиозной живописи: Очерки русской культуры XII — XX веков. — М., 1997. реальной жизни духовные отцы основывали свою веру на страхе перед Богом. Обращение к образу старцев видится попыткой поиска идеала на земле и земной христианской святости.

Индивидуальное осмысление Евангелия определило динамику религиозных сюжетов в художественной культуре XIX века, связанных с образом Христа: от явления Христа народу; изображения Христа-мыслителя, духовного борца, до сюжетов страстей Христовых, отражающих нарастание сильных духовных страданий, и завершающихся изображением наивысшего физического страдания в теме казни на кресте. Таким, образом, творческая интеллигенция актуализировала, прежде всего, человеческую природу Христа, проявляющуюся в сомнениях, поиске правильного выбора, душевных переживаниях, муках, физических страданиях. Такая трактовка евангельского образа позволила глубоко прочувствовать его в моменты сопереживания и страдания вместе с ним.

Обращение к теме страдающего Богочеловека объясняется попытками спроецировать евангельский сюжет на собственные душевные переживания, общую тенденцию к сомнениям, внутренней борьбе между верой и знанием.

Решение через художественные произведения поставленных русской интеллигенцией проблем, отразило основной характер трансформации внеинституциональной религиозности, представленной как индивидуальный, личностный религиозный опыт. Трансформация внеинституциональной религиозности выражается в отказе от веры в церковные догматы, главным образом, в Божественную природу Христа, в чудеса, о ней свидетельствующие; в стремлении самостоятельно переосмыслить учение Христа как религию свободной, самоценной личности, найти компромисс между христианской верой и научным знанием, постичь идеал, характеризующийся сочетанием христианской святости и нравственно совершенной земной сущности путем личной выстраданности и переживания трагедийных сюжетов из жизни Христа; в актуализации, прежде всего, нравственной стороны христианского учения.

Исключение чудес из жизни Христа позволяло относиться к религиозному пути, главным образом, как к нравственному самосовершенствованию, базирующемуся на соблюдении Христовых заповедей и не противоречившему сознанию личности XIX века. Русская культура XIX века породила личные «христианские концепции», которые могли перерасти в самостоятельное учение, подобное толстовству.

Список научной литературыМалеева, Екатерина Николаевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Агеев П.Я. Старинные руководства по технике живописи // Вестник изящных искусств. Т.5. - СПб., 1887. — С. 5 — 25

2. Академия художеств и православная церковь: Сб. научн. Статей. — СПб.: Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры, 2004. — 79 с.

3. Александр Иванов в письмах, документах, воспоминаниях / И.А. Виноградов. М.: XXI Век-Согласие, 2001. - 774 с.

4. Аленов М.М. А.А. Иванов. М.: Изобразительное искусство, 1980. — 260 с.

5. Анатолий (Мартыновский), епископ. О иконописании. М.: Унив. Тип., 1845.- 136 с.

6. Антокольский М.М.: Его жизнь, творения, письма и статьи / Под. ред. В.В. Стасова. СПб.; М.: т-во М.О. Вольф, 1905. - 1047 с.

7. Артемов В.В. Чудеса в Православии и будущее России. М.: Вече, 2006.-320 с.

8. Архитектура в истории русской культуры. Вып.5. Стиль ампир. — М.: Рохос, 2003.- 152 с.

9. Архитектура в истории русской культуры. Вып.5. Стиль ампир. М.: УРСС, 2003.-152 с.

10. Бакушннский А.В. Палехская иконопись // Исследования и статьи. Избранные искусствоведческие труды. — М.: Советский художник, 1981. -351 с.-С. 235-249.

11. Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. — М.: Мысль, 1987. -348 с.

12. Безносов В.Г. «Смогу ли уверовать»?: Ф.М. Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца XIX нач. XX века. - СПб.: Изд-во РНИИ «Электростандарт», 1993. - 200с.

13. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну/Пер, с нем. В. Седельника и Н. Федоровой; Послесл. А. Филиппова. М.: Прогресс-Традиция, 2000. — 384 с.

14. Беккер И.И. Академия художеств. Исторический очерк. — JI.-M.: «Искусство», 1940. — 160 с.

15. Велик А.П. Художественные образы Ф.М. Достоевского. Эстетич. очерки. М.: «Наука», 1974. 224 с.

16. Белый А. Лев Толстой и культура // О религии Льва Толстого. — М.: Путь, 1912. —С. 142—171.

17. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. - 173 с.

18. Бердяев Н.А. Человек и машина. // Вопросы философии. — 1989. №2. — С. 143- 162.

19. Бернштейн Б.А. Иванов и славянофильство // Искусство. — 1959. № 3. -С. 58-66.

20. Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М. Достоевского и прил. СПб.: тип. А.С. Суворина, 1883. - 839 с.

21. Бобров Ю.Г. История реставрации древнерусской живописи. Л.: Художник РСФСР, 1987. - 162 с.

22. Божерянов И.Н. Памятник Петру Великому и Исаакиевский собор: Исторические очерки И.Н. Божерянова. СПб.: Ред. журн. «Вестник учителей рисования», 1909. — 30 с.

23. Борисова Е.А. Русская архитектура в эпоху романтизма. — СПб.: ГИИС, 1997.-314 с.

24. Боткин М. Александр Андреевич Иванов. Его жизнь и переписка 1806 — 1858 гг. СПб.: Изд. М. Боткина, 1880. - 478 с.

25. Бродский И.А. Новое о Репине. Статьи и письма художника. Воспоминания учеников и друзей. Публикации. — Л.: «Художник РСФСР», 1969.-435 с.

26. Брюллов К.П. В письмах, документах и воспоминаниях современников. Сост. книги и авт. Предисл. Проф. Н.Г. Машковцев, Изд 2-е, доп. М.: Издво Акад. художеств СССР, 1961. — 318 с.

27. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. — М.: Терра: Ассоц. Совмест. Предприятий междунар. об-ний и орг., 1991. — 413, 2. с.

28. Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. / Журн. «Вопросы философии». Том 2: Избранные статьи М.: Наука, 1993. — (Серия «Из истории отечественно философской мысли»). — 750, 1. с.

29. Булгаков Ф.И. Альбом русской скульптуры. Произведения профессора М.М. Антокольского. Фототип. изд. СПб.: тип А.С. Суворина, 1893. - 8 с.

30. Булгаков Ф.И. В.В. Верещагин и его произведения. — СПб.: тип. А.С. Суворина, 1905.- 198с.

31. Булгаков. С.Н. Героизм и подвижничество. М.: «Русская книга», 1992. -528 с.

32. Бурдье П. Практический смысл: Пер. с фр. / Пьер Бурдье. СПб.: Алетейя; М.: Ин-т эксперим. социологии, 2001. - 562 с.

33. Бусева-Давыдова И. К проблеме канона в православном искусстве // Искусствознание №2. М., 2002. - С. 269 - 277.

34. Буслаев Ф.И. Общие понятия о русской иконописи. — М.: тип Глачева, 1866.- 106 с.

35. Бутиков Г.П. Государственный музей «Исаакиевский собор». — СПб., 1998.- 137 с.

36. Бутиков Г.П. Неповторимый памятник архитектуры Исаакиевский собор. // Музеи России. 1992. - № 1. С. 3-7.

37. Буторов А.В. Храм Христа Спасителя: История стр-ва и разрушения. — М.: Юн. художник, 1992. 48 с.

38. Бухарев A.M. О картине Иванова «Явление Христа миру». — СПб.: тип. М.О. Вольфа, 1859. 29 с.

39. Бычков В. Религиозно-эстетическое сознание в России XIX XX веков: Пролегомены к Тексту о современном этапе поисков духовного в искусстве // Вопросы искусствознания X. - № 1. - 1997. - С.317 - 340.

40. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. М., 1995. -200 с.

41. В раздумьях о России (XIX век). Сборник статей. М.: Археографический центр, 1996. - 441с.

42. Вагнер Г.К. В поисках истины = In search of Truth: Религиозно-философские искания русских художников, середина XIX -нач. XX в. -М.: Искусство: Рос. фонд культуры, 1993. — 175 с.

43. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Издательство «Университетская книга», 2001. - 416 с.

44. Васнецов В.М. О русской иконописи. Доклад Б.м., 1904. - 19 с.

45. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры. СПб.: Университетская книга, 1998. — 585 с.

46. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

47. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. // Вебер М. Избранные труды. М.: Прогресс, 1990. — С. 61—415.

48. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира. // Вебер М. Избранное: Образ общества. М.: Юрист, 1994. - С. 7 - 42.

49. Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох: Воспоминания. — М.: Отчий дом, 1994. 448 с.

50. Верещагина А. Евангельские сюжеты и темы в русской живописи второй половины XIX века // Вопросы искусствознания X. 1997 № 1. -С. 291-304.

51. Верещагина А.Г. Историческая картина в русском искусстве: Шестидесятые годы XIX века. М.: Искусство, 1990. - 229с.

52. Вздорнов Г.И. История открытия и изучения русской средневековой живописи, XIX век. — М.: Искусство, 1986. 382с.

53. Вигель Ф.Ф. Записки: в 2-х т. Т.2. — М.: артель писателей Круг, 1-я Образцовая тип. Госиздата, 1928. 355, 1. с.

54. Виктор Васнецов: Письма. Новые материалы. СПб.: АРС, 2004. -317с.

55. Виктор Михайлович Васнецов: Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников. — М.: Искусство, 1987. 496 с. — (Мир художника)

56. Властитель дум: Ф.М. Достоевский в русской критике конца XIX нач. XX в.: Сб. избр. Ст.. - СПб., 1997.

57. Волынский А. Достоевский. — СПб.: Академический проект Издательство ДНК, 2007. 464 с.

58. Воробьев Т.А. К истории мастерской религиозной живописи в Академии художеств // Наследие и современность (Искусство России). Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. СПб., 1992.-С. 32-39.

59. Выскочков JI.B. Николай I. 2-е изд.,доп.- М.: Молодая гвардия, 2006. -694 с.

60. Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры: Марксизм.с

61. Неосоциализм. Неолиберализм. — Нью-Йорк: Chalidze, 1982. 350 с.

62. Гаврюшин Н.К. Русская философия и религиозное сознание // Вопросы философии 1994 -№1. С. 65-68.

63. Гагарин Г.Г. Краткая хронологическая таблица в пособие истории византийского искусства. Тифлис, 1856. - С IV — V.

64. Гагарин Г.Г. Строителям русских церквей. — СПб.: тип А. Бенке, 1892. -30 с.

65. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. -М.: Политиздат, 1991. 366, 1. с.

66. Гачева А.Г. Вера от разума или вера от любви? // Литературная учеба. — 1994.-кн. 4.-С. 129-142.

67. Гвардини Р. Конец нового времени. // Вопросы философии. 1990. -№4.-С. 127-137.

68. Ге Н.Н. Письма, статьи, критика, воспоминания современников / Вступит. Статья, сост. И примеч. Н.Ю. Зограф. М.: «Искусство», 1978. -399 с.

69. Глаголь С. М.В. Нестеров. Жизнь и творчество. М., 19. - 126 с.

70. Гоголь Н.В. Духовная проза: Сб. / Н.В. Гоголь. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. — 476 с.

71. Гоголь Н.В. и Православие. М.: «Отчий дом», 2004. - 527 с.

72. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. Том 14. письма. 1848 1852. Ред. А.Н. Михайлова. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1940. - 487 с.

73. Гончаров С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте.- СПб.: Изд-во РГПУ, 1997. 338 с.

74. Григорьев А.А. Гоголь и его последняя книга // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982.

75. Гура В.А. Сакральное и секулярное в судьбах европейской цивилизации. -СПб., 2005.- 182 с.

76. Дамиан иеромонах. Недостатки русской иконописи и средства к их устранению. Историко-критич. очерк. СПб.: кн. маг. «Вера и знание», 1905.-60 с.

77. Дедлов В. Киевский Владимирский собор и его художественные творцы.- М.: кн. маг. Гроссман и Кнебель (И. Кнебель), 1901. 86 с.

78. Денисов Л.И. каким требованиям должна удовлетворять православная икона? Реферат, читанный 12 декабря 1900 года в заседании Церковно-археологического отделения при Обществе любителей духовного просвещения. М., 1901.- 15с.

79. Державин Н. Карл Павлович Брюллов (Биогр. очерк). Пенза, 1900.

80. Деяния Вселенских соборов Т.4: VI собор, VII собор: Собор Константинопольский 3-й, Вселенский шестой, Собор Никейский 2-й Вселенский седьмой. СПб.: Воскресение и др., 1996. — 645 с.

81. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта: Пер. с англ. / Послесл. П.С. Гуревича.; Рос. АН, Ин-т философии. -М.: Наука, 1993.-431, 1. с.

82. Династия Романовых в письмах митрополита Филарета: (Архивные находки). М.: Б.и., 1999. - 92, 2. с.

83. Дитерихс JI.K. В.Г. Перов, его жизнь и художественная деятельность: Биографический очерк. JI.K. Дитерихса: С портр. Перова и 8-ю снимками с его произведений — СПб.: тип Ю.Н. Эрлих, 1893. 80 с.

84. Доклады министра народного просвещения С.С. Уварова императору Николаю I. Публикация М.М. Шевченко // Река времен. Вып. 1. М.: Эллис Лак; Река времен, 1995. С. 67 - 78.

85. Домогацкая С.П. Религиозная живопись Николая Ге // Истина и жизнь. №5. - 2000. - С.52-63.

86. Достоевский и мировая культура: Альманах №13. — СПб.: «Серебряный век», 1999.

87. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30-ти т. Л.: Издательство «Наука». - Т. 6. - 1973; Т. 8. - 1973;Т.9 - 1974; Т. 14. -1976; Т.29.-1986.

88. Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература в XVII — XX веках. — М.: Изд. Совет Русской Православной церкви, 2002.- 1055с.

89. Дунаев М.М. Православие и русская литература в XVII XX веках. В 644.3. М.: Храм св. Мученицы Татианы при МГУ, 2002. - 726с.

90. Дунаев М.М. Своеобразие русской религиозной живописи: Очерки русской культуры XII XX веков. - М.: Филология, 1997. - 221с.

91. Дунаев М.М.Православие и русская литература в XVII XX веках. В 644.4. -М.: Храм св. Мученицы Татианы при МГУ, 2003. 778с.

92. Дурылин С. Нестеров в жизни и творчестве. М.: Молодая гвардия, 2004. - 464 с.

93. Дыои Д. Реконструкция в философии. Проблемы человека. — М.: Республика, 2003. 494 с.

94. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1994.

95. Егорова Н.В. Камень преткновения: (Ф.М. Достоевский и Православие) // Начало: Журнал ин-та богословия и философии. — 1999. № 7. - С. 71 -91.

96. Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М.: Языки славянской культуры (Кошелев), 2002. - 758 с.

97. Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Льва репринтное воспроизведение изд. 1876 г.. — Тула: Приок. кн. изд-во, Б.г., 1991. — 216 с.

98. За что Лев Толстой был отлучен от Церкви. Сборник исторических документов. -М.: Издательство ДАРЪ, 2006. — 592 с.

99. Звозников А.А. «Гуманизм» и «христианство» в русской литературе XIX века. Минск: ЕГУ, 2001.-212 с.

100. Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. ч.1 Париж: YMCA-PRESS, 1948; Л.: «ЭГО», 1991. - 222 с.

101. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. — М.: Республика, 1997. 367, 1. с. - (Мыслители XX века).

102. Зеньковский В.В. Христианство как церковь. Ч.Ш. // Зеньковский В.В. Основы христианской философии. — М.: Изд-во Свято-Владим. Братства, 1992. 268с.

103. Знаменский Ф.А. Исаакиевский кафедральный собор в Санкт-Петербурге. (Ко дню 50-летия его) / Прот. Ф. Знаменский. — СПб.: типо-лит М.П. Фроловой, 1908. 16 с.

104. Золотусский И. Гоголь. — М.: Молодая гвардия, 2005. — 485 с.

105. Зорин А. Идеология «православия самодержавия - народности»: Опыт реконструкции (Неизвестный автограф меморандума С.С. Уварова Николаю I) // Новое литературное обозрение. - М., 1997 - № 26. - С.71-104.

106. Зорин А. Кормя двуглавого орла.: Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII — первой трети XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 416 с.

107. Зуммер В.М. О вере и храме Александра Иванова. Киев: Журн. «христиан, мысль», 1918. — 4., 60 с.

108. Из истории русской культуры, том IV (XVIII-начало XIX века). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 831 с.

109. Из истории русской культуры: Сб.: В 5 т. 2-е изд.. Том V: XIX век. -М.: «Языки русской культуры», 1996. — 844 с.

110. Иконописный сборник. Вып. II-СПб., 1908.

111. Интеллигенция и церковь: прошлое, настоящее и будущее: Материалы XV Международной научно-теоретической конференции. Иваново: «Ивановский государственный университет», 2004. - 322 с.

112. Исаакиевский собор // Воскресный досуг. 1863. - № 19. - С. 291-294.

113. История иконописи: Истоки. Традиции. Современность: VI XX века -М.: АРТ-БМБ, 2002. - 287 с.

114. Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Ст. по философии рус. истории и культуры / Сост., вступ. ст. В.К. Кантора. — М.: Правда, 1989. 653, 1. с.

115. Каган М.С. Ведение в историю мировой культуры. Книга вторая. — СПб.: ООО «Издательство "Петрополис"», 2003. 320 с.

116. Кант И. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т.5. — М.: «Мысль», 1968. — 564 с.

117. Кантор В.К. «Братья Карамазовы» Ф.Достоевского. — М.: Худож. лит., 1983. 192 с. - (Массовая историко-литературная библиотека).

118. Карсавин Л.П. Сочинения. Т 2.: Основы средневековой религиозности в XII XIII вв. - СПб.: Алетейя, 1997. - 420 с.

119. Касаткина Т.А. Характерология Достоевского: Типология эмоцион.-ценност. ориентаций. -М.: Наследие, 1996. — 335 с.

120. Кириченко Е.И. Запечатленная история России. Кн. 1.: Архитектурные памятники. М.: Жираф, 2001. - 352 с.

121. Кириченко Е.И. Русская архитектура в 1830-1910-х годов. М.: «Искусство», 1982. - 399 с.

122. Колотое М.Г. Исаакиевский собор. Изд. 2-е JI.-M.: Стройиздат Ленингр. отд-ние., 1966. - 87 с.

123. Кондаков И.В. Культурология: История культуры России. М.: Омега -Л.: Высшая школа, 2003. - 615 с.

124. Концевич И.М. Оптина Пустынь и ее время. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. — 667, 1. с.

125. Крамской И.Н. Переписка с художниками / подгот. к печати и примеч. Е.Г. Левенфиш и др. — М.: Искусство, 1954. — 668с.

126. Крамской И.Н. Письма, статьи. В 2-х т. Т.1 / подгот. к печати и примеч. С.Н. Гольдштейн. М.: Искусство, 1965. - 627с.

127. Крамской И.Н. Письма, статьи. В 2-х т. Т.2 / подгот. к печати и примеч. С.Н. Гольдштейн. — М.: Искусство, 1966. — 531с.

128. Кузин Н.Г. Плещеев. М.: Молодая гвардия, 1988. - 314, 2. с.

129. Кузьмина Л.И. Августейший поэт. К.Р.: Личность. Творчество. — СПб.: «Лики России», 1995. — 256 с.

130. Лавров А.С. Религиозность в отечественной историографии // Русская религиозность: проблемы изучения. СПб.: Журнал «Нева», 2000. — 269с.

131. Ливотов Е. Русский инок в романе Достоевского «Братья Карамазовы» // Странник. 1893. - Т.2., авг. - С.426 - 449

132. Линовский Н.О. Брызги моря житейского: повести, рассказы и эскизы. СПб.: тип. Муллер. Богельман, 1887.

133. Литература и культура в контексте Христианства: материалы IV Международной научной конференции. — Ульяновск, 2005. 319 с.

134. Литература и религия: проблемы взаимодействия в общекультурном контексте: Сб. науч. ст. / М-во общ. и проф. образования Рос. Федерации, Бурят, гос. ун-т. Улан-Уде: Изд-во Бурят, гос. ун-та 1999. -167 с.

135. Литература и религия: Шестые Крым. Пушк. Междунар. чтения. Материалы, Мыс Фиолент, Георгиев, монастырь. Симферополь: Крым, архив, 1996. - 167 с.

136. Литературные мемуары. Гоголь в воспоминаниях современников. — М., 1952.

137. Лифшиц М.А. Очерки русской культуры: из неизданного. — М.: Наследие: ТОО «Фабула», 1995. 244 с.

138. Лихачев Д.С. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию // Новый мир.- 1993. No2.- С. 3- 9.: http://www.libclab.info/libpage107619.html (08105.2005)

139. Лосский Н.О. Религиозность русского народа // Православие: pro et contra. -СПб.: РХГИ, 2001. С. 434 - 450.

140. Малый энциклопедический словарь. М., 2002.

141. Марков Е.Л., В храме св. Владимира в Киеве (путевые заметки)// Русский вестник. 1897, март. - С. 122-136.

142. Меликов М.Е. Заметки и воспоминания художника-живописца (18181853 гг.) //Русская старина. 1896; Июнь. - С.643-647.

143. Мир филологии. М.: «Наследие», 2000. — 384'с.

144. Мозаические образа-в Исаакиевском соборе // Странник. Том IV. 1869. Декабрь.

145. Монахиня Игнатия (Петровская). Слово о старчестве // Альфа и Омега. Ученые записки Общества для распространения Священного Писания в России. М., 1996. - №2/3 (9/10). - С. 165 - 208.

146. Монферран О. Соборная церковь Исаакия Далматского в Санкт-Петербурге, по Высочайшему повелению возобновленная и увеличенная Его Императорского Величества Архитектором Августом Монферраном,

147. Королевско-Французского Почетного Легиона Кавалером. Перевел с французского и сост. предисл. В. Анастасевич. — СПб.: В типографии В. Плавилыцикова, 1820. — 19 с.

148. Мостовский М. Историческое описание храма во имя Христа Спасителя в Москве. М.: тип. С. Орлова, 1883. - 336 с.

149. Мочульский К. Духовный путь Гоголя / Сост. И.Ф. Владимиров. М.: Издательский дом «Наш дом - L'Age d'Homme», 2004. - 160 с.

150. Муратов А.Б. Великий князь Константин Константинович // К.Р. Времена года: Избранное. СПб., 1994. - С.5-28.

151. Мусин А. Богословие образа и эволюция стиля. К вопросу о догматической и канонической оценке русского церковного искусства XVIII-XIX веков // Искусствознание. 2002. - № 2. - С. 279 - 302.

152. Нестеров М.В. Воспоминания / Подгот. текста, вступ. ст. и коммент. А.А. Русаковой. — М.: Советский художник, 1989. 412с.

153. Нестеров М.В. Давние дни. Встречи и воспоминания. М.: «Искусство», 1959. - 399 с.

154. Нестеров М.В. Из писем. Л.: «Искусство», Ленингр. отделение, 1968. -451 с.

155. Нестеров М.В. О Пережитом. 1862 1917 гг. Воспоминания/ Вступ. статья, коммент. А.А. Русаковой и др. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 589 с.

156. Никитин Н.Н. Огюст Монферран. Проектирование и строительств Исаакиевского собора и Александровской колонны. Л., 1939. - 200 с.

157. Николаева Е. Духовный облик Гоголя // Возрождение. 1969. № 206 (февраль). - С. 81-93.

158. Никольский Н.М. История русской церкви. М.: ООО «Издательство ACT», 2004.158.0диноков В.Г. Религиозно-этические проблемы в творчестве Ф.М. Достоевского и Л.Н.Толстого // Русская литература и религия. — Новосиборск: "Наука", 1997. С.95 - 152.

159. Описание Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, составленное по официальным документам. СПб., 1867. - 52 с.

160. Описание общаго собрашя Императорской Академии художеств, бывшаго 17-го марта 1857 года, и Отчет Академии с 4-го октября 1855 по 17-е Марта 1857 года. СПб., 1857. - 52 с.

161. Описание общаго собрашя Императорской Академии художеств, бывшего 6-го апреля 1858 года. и Академический Отчет 1858 года. -СПб., 1858.-51 с.

162. Очерк царствования императора Николая I. — СПб., 1870. 54 с.

163. Очерки русской культуры XIX века. Т.6. Художественная культура. — М.: Изд-во Московского университета, 2002. 496 с.

164. Павленко Ю.В. История мировой цивилизации. Философский анализ. — К.: Феникс, 2002. 760 с.

165. Памятники истории и культуры Санкт-Петербурга: Исследования и материалы. СПб.: Белое и черное, 1997. - Вып.6. - 2002. - 357 с.

166. Панарин А. С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. Москва: Русскш м1ръ: Московские учебники, 2005. - 430 с.

167. Панченко А.А. Религиозные практики и религиозный фольклор. // Русская религиозность: Проблемы изучения. СПб.: Фонд по изучениюистории Русской Православной церкви во имя Святителя Дмитрия Ростовского, 2000. С. 14 - 25.

168. Пастырство монастырское, или старчество // Альфа и Омега. М., 1999. -№2 (20).-С. 173- 184.

169. Петров Н.П. Профессор Т.А. Нефф // Северное сияние. 1862. Вып. 10. -С.607-618.

170. Петров П.Н. Сборник материалов для истории Императорской Санкт-Петербургской Академии художеств за сто лет ея существования. Часть III. СПб. В типографии В.Спиридонова, 1866. — 450 с.

171. Петроченко В.В. Драма страстей Христовых: К.Р. "Царь Иудейский". — СПб.: Журн. "Нева", 2002. 287 с.

172. Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских. — СПб.: тип. Деп. уделов. -1892.-496 с.

173. Покровский Н.В. Лицевой иконописный подлинник и его значение для современнаго церковнаго искусства. СПб.: Столичн. Скоропеч., 1899. — 23 с.

174. Понкин И.В. Секулярные религии в светском государстве. М.: Ин-т гос.-конфес. отношений и права, 2003. — 81 с.

175. Порудоминский В.И. Иван Крамской. М.: Терра-Кн. клуб, 2001. — 364с.

176. Порудоминский В.И. Николай Ге. М.: «Искусство», 1970. - 270 с.

177. Поспелов Г.Г. О концепциях артистизма и подвижничества в русском искусстве XIX начала XX века // Советское искусствознание (1981). -М., 1982. — Вып.1. — С.141-159.

178. Православие, самодержавие, народность. -М.: тип. Филатова, 1905. 4 с.

179. Предтеченский А.И. Что разумнее: вера или неверие? Публичные чтения о неверии, преимущественно современном, с присовокуплениемстатьи: «О чудесах их месте и значении в системе христианства». — СПб.: тип. Деп. Уделов, 1864.

180. Прохоров Г. «Христос, величайший из атеистов.» Евангельский цикл И.Н. Крамского // Вопросы искусствознания. — 1997. № 4. - С. 122 — 164.

181. Пустильник JI.C. Жизнь и творчество А.Н. Плещеева. М.: Наука, 1988.-188, 2. с.

182. Рамазанов Н.А. Воспоминания о К.П. Брюллове. — М., 1852.

183. Ревзин Г.И. Очерки по философии архитектурной формы. М.: ОГИ, 2002. - 141 с.

184. Ремезов А.В. Жизнь Христа в трактации современного русского художника. К выставке картин академика В.Д. Поленова «Из жизни Христа». — Сергиев Посад: тип. Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1915. — 31 с. "

185. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: «Издательство политической литературы», 1991. — 398 с.

186. Репин И.Е. Иван Николаевич Крамской: памяти учителя. СПб.: тип. B.C. Балашова, 1888. - 56 с.

187. Репин И.Е. Избранные, письма в 2-х т. 1867-1930. Т. 1-2. М., 1969. -918с.

188. Репин И.Е. Письма к писателям и литературным деятелям. 1880-1929. — М.: Искусство, 1950. 268с.

189. Репин И.Е., Толстой Л.Н. Переписка: В 2 т. Т.1 Переписка с Львом Толстым и его семьей. -М.-Л.: «Искусство», 1949. 146 с.

190. Романов К.К. Избранное: Стихотворения, пер., драма. М.: Сов. Россия, 1991.-334 с.

191. Руководственные для православного духовенства указы Святейшего правительствующего синода. 1721-1878 г. — М., 1879. — 1., III, 504 с.

192. Рункевич С.Г. Русская церковь в XIX веке. Исторические наброски.-СПб.: тип. А.П. Лопухина, 1901. 232 с.

193. Русская литература и религиозная живопись. (XIX век). Вып.1. 2002. -271с.

194. Русская религиозность: Проблемы изучения / Сост. А.И. Алексеев, А.С. Лавров. СПб.: Журнал «Нева», 2000.-269с.

195. Русский инок и его важное значение (по роману Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы») // Воскресный день. 1888. - № 22. - С. 252 - 255.

196. Русское подвижничество: Сб. ст.: Посвящ. 90-летию со дня рождения Д.С. Лихачева. М.: Наука, 1996. - 571 с.

197. Русское церковное искусство нового времени = Russian ecclesiastical art modern times / Рос. акад. художеств. НИИ теории и истории изобраз. искусств. М.: Индрик, 2004. - 320 с.

198. Савельев Ю.Р. «Византийский стиль» в архитектуре России: вторая половина XIX начало XX века: альбом. - СПб.: Лики России - Проект-2003,2005.-271 с.

199. Салтыков-Щедрин М.Е. Об искусстве. Избр. статья, рецензии и высказывания. — Л. М.: «Искусство», тип. им. Володарского в Лгр., 1949.-400 с.

200. Сальвестрони С. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского/ пер. с итальянского. СПб.: Академический проект, 2001. - 187 с.

201. Сарабьянов Д.В. История русского искусства конца XIX нач. XX века. -М.: АСТ-пресс: Галарт, 2001.- 301с.

202. Сахаров И.П. Исследования о русском иконописании: Кн. 1-2. СПб.: тип. Я. Трея, 1849. - 150 с.

203. Сводный иконописный подлинник XVIII века по списку Г. Филимонова. -М.: О-во древнерус. искусства, 1874 (обл.1876). — 435 с.

204. Сергиевский Н.Н. Августейший поэт. К.Р. Пг., 1915. - 49 с.

205. Сидоров А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. -М.: Православный паломник: журнал «Глаголы жизни», 1998. 525 с.

206. Слотердайк П. Критика цинического разума./ Пер. А.Перцева. -Екатеринбур: «Издательство Уральского университета», 2001. - 584с.

207. Снегирев Н.М. Взгляд на православное иконописание. Ст. 2. М., 1863. -44 с.

208. Собко Н.П. В.Г.Перов. СПб., 1914.

209. Собко Н.П. Василий Григорьевич Перов, его жизнь и произведения: Ст. Н.П. Собко. СПб.: Д.А. Ровинский, 1892. - 4., 84 с.

210. Соболев А.К. Евангельская эпоха в картине В.Д. Поленова «Христос и грешница». Опыт художественной критики и пояснение картины. — М.: Тип. А.К. Мамонтова и К°, 1887. 60с.

211. Соколов Б.В. Расшифрованный Достоевский. Тайны романов о Христе. Преступление и наказаниею. Идиот. Бесы. Братья Карамазовы. — М.: «Эксмо», «Яуза», 2007. 509, 2. с.

212. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исслед. изм. в больших системах искусства, истины, этики, права и обществ, отношений. СПб: «Издательство Русского Христианского гуманитарного Института», 2000.-1054 с.

213. Социоанализ Пьера Бурдье.-М.; СПб., 2001.

214. Сперанский А. Путеводитель по Исаакиевскому кафедральному собору. СПб.: С.-Петерб. Исаакиев. правосл. братство, 1898. — 31 с.

215. Стантон JI. Письма Оптинского старца Макария: таинство исповеди, откровение помыслов и прозорливость // Оптина Пустынь: монастырь и русская культура. М.: Помовский и партнеры, 1993. - С. 153-161.

216. Стасов В.В. Иван Николаевич Крамской. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1887.-23с.

217. Стасов В.В. Н.Н. Ге, его жизнь и произведения. М.: Кушнерев И.Н. и К°, 1904.-411с.

218. Стернин Г. Религиозное сознание в поэтике русской культуры второй половины XIX века // Вопросы искусствознания XI. — 1997. № 2. - С. 457-464.

219. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России второй половины XIX века: 70 80-е гг. - М.: Наука, 1997. - 223 с.222. Стоглав. Казань, 1911.

220. Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. М., 1950 // http://az.lib.ni/s/suhotinatolstaia t 1/text 0020.shtml (12.05.2008)

221. Тарасов Ф.Б. Поэма «Великий инквизитор»в истолковании русских философов конца XIX XX вв. // Лепта. - 1994. - № 23. - С. 161 -185.

222. Ткачев B.C. Идеалы русской интеллигенции. Сравнительный анализ общественной мысли России XVIII — нач. XX веков. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1998.-232с.

223. Толстой Л. и Стасов В.В. Переписка. 1878-1906. Л., 1929.

224. Толстой Л. Три старца. Великие Луки: Издательство «Ясная Поляна», 2001.

225. Толстой Л. Христианское учение. — М.: Посредник, 1908. 104 с.

226. Толстой Л.Н. и Н.Н. Ге Переписка / Вступ. ст. и примеч. С.П. Яремича -М.-Л.: «Academia», 1930. 218 с.

227. Толстой Л.Н. Исповедь. В чём моя вера? / Вступ. ст. А. Меня, с. 5 31; Послесл. А. Панченко, с. 346 - 360; Подгот. текста и коммент. Г. Галаган. - Л.: Худож. лит. Ленингр. отд-ние, 1991.-410, [2] с.

228. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90-та т. Т.63. Письма 1880 -1886 -М.: Гос изд. худож. лит,1950. 328 с.

229. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в 22-х т. Т. 9. Анна Каренина. М.: «Художественная литература», 1982.

230. Тоффлер Э. Третья волна: перевод с английского. М.: ACT, 2004. -781 с.

231. Тренев Д.К. О русской иконописи по поводу вопроса о ней в государственной думе. — М., 1910.

232. Трофимова З.П. Гуманизм, религия, свободомыслие. М.: Изд-во МГУ, 1992.- 128 с.

233. Трубецкой Е. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе. — М.: ИнфоАрт, 1991.-112 с.

234. Тупеев М.А. Идея почвы и образ Христа в русской литературе XIX века (Ап. Григорьев, Ф.И. Тютчев, Ф.М. Достоевский). Автореферат диссертации на соискание уч. степени к. филологических наук. -Магнитогорск, 2004. — 18 с.

235. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем, в 28-ми томах. Том 13.-М.-Л., 1967.

236. Турчин B.C. Эпоха романтизма в России: К истории рус. искусства первой трети XIX столетия: Очерки. М.: Искусство, 1981. - 550 с.

237. Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. В 2 т. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I / Р.С. Уортман; Пер. с англ. С.В. Житомирской. М.: ОГИ, 2004. - 605 с.

238. Успенкий А. Значение иконописного подлинника в современной церковной живописи. Читано 12 декабря 1900 года в заседании Церковно-Археологического Отдела при Обществе Любителей Духовного Просвещения. М., 1901. - 8 с.

239. Успенский Б.А. Избранные труды. В 3-х томах. М., 1996.

240. Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. - 480 с.

241. Успенский Л.А. Богословие иконы Православной Церкви. Изд-во братства во имя святого князя Александра Невского. 1997. — 474 с. электронный ресурс. // режим доступа. — http://nesusvet.narod.ru/ico/books/ouspensky//

242. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы М., 1997. электронный ресурс. // режим доступа. -http://www.philosophy.ru/iphras/library/fedot mod.html (15.11.2006)

243. Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. № 4. - С. 3-15.

244. Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1937., Вильнюс, 1991.-600 с.

245. Фудель С.Н. Наследство Достоевского: Явление Христа в современности // Вести. РХД. 1988. - № 1 - С.258-270.

246. Фуре В.Н. «Критическая теория» позднего модерна Энтони Гидденса электронный ресурс. // режим доступа. http://www.nir.ru/si/si/sj 1-01furs.html#

247. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Пер. с нем. — М.: Издательство «Весь Мир», 2003. — 416 с.

248. Хейзинга Й. Homo Ludens. / Человек играющий. Статьи по истории культуры. М.: Айрис-пресс, 2003. - 496 с.

249. Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. Минск: Белорусская грамота, 1997. — 207 с.

250. Храм Христа Спасителя в Москве: История проектирования и создания собора. Страницы жизни и гибели, 1813 — 1931. — М.: «Планета» ТОО «Кузнецкий мост», 1992. — 279 с.

251. Храм Христа Спасителя: Сборник / Сост. Л.Д. Полиновская. М.: Моск. рабочий, 1996.-225, 1. с.

252. Христианство: Энциклопедический словарь: в 2 т.: Т.1. А-К. -М., 1993.

253. Художественный язык средневековья: Сб. ст. / АН СССР, Науч. совет по истории мировой культуры. М.: Наука, 1982. - 272 с.

254. Цветаева М.Н. Икона и авангард. К проблеме духовности в русском искусстве // Вестник РХГИ Вып. 4. СПб., 2001. - С. 57- 68.

255. Цветаева М.Н. К вопросу о христианских традициях в русском искусстве. Философия авангарда // ИНИОН РАН. 2000, № 21. 19 с.

256. Цомакион А.И. А.А. Иванов. Его жизнь и худож. деятельность. Биогр. очерк А.И. Цомакион. СПб.: тип Контрагентства ж.д., 1894. - 86 с.

257. Чеканова О.А. Опост Монферран. — СПб.: Стройиздат, 1994. 189, 2. с.

258. Четвериков С.И. Оптина Пустынь. 2-е изд., доп. Paris: YMCA-PRESS, 1988.-251 с.

259. Четвериков С.И. Правда христианства: Молдав. Старец Паисий Величковский: Его жизнь, учение и влияние на правосл. монашество. -М.: Крутиц. Патриаршее Подворье: О-во любителей церков. истории, 1998. — 419, 1. с.

260. Швейцер А. Культура и этика. М., 1973.

261. Шило А.В. Загадки Репина. Очерки о творческой лаборатории художника. Харьков: Новое слово, 2004. — 278с.

262. Шингарев В. Священник. Основные идеи Православия в изложении Ф.М.Достоевского // Вера и разум. 1904. - № 20 (окт., кн. 2). - С. 391 -415.

263. Шкляревский А.С. «Великое и возвышенное» в художественных изображениях. «Спаситель в пустыне», картина И.Н. Крамского. Киев: лито-тип. т-ва И.Н. Кушнерев и К, 1901. — 10 с.

264. Шкуринов П.С. Позитивизм в России XIX века. — М.: Издательство Московского университета, 1980. 416с.

265. Шмеман А. Исторический путь Православия. Глава 7. Русское Православие электронный ресурс. // режим доступа http://pstbi.pagez.ru/item.php?id=304&cid=6 (2007)

266. Шмитт Ж.-К. Понятие сакрального и его применение в истории средневекового христианства. // Мировое Древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. Вып. 4. М., 1996. — С. 75-83.

267. Штраус Д.Ф. Жизнь Иисуса. -М.: Республика, 1992. 528с.

268. Шуйский В.К. Опост Монферран: История жизни и творчества. — М. -СПб., 2005.-413 с.

269. Щипанов И .Я. Философия и социология русского народничества. М.: Изд-во Московского университета, 1983.- 279с.

270. Юденкова Т. Еще раз о картине И.Н. Крамского «Христос в пустыне» // Вопросы искусствознания XI. 1997. - № 2. — С. 465- 475.

271. Яковлева Н.А. Иван Николаевич Крамской 1837-1887. Д.: Художник РСФСР, 1990.- 110с.

272. Якушкин И.Г. Общественная жизнь и культура в России XVIII-XIX веков. М.: Центр «Социальное партнерство», 2001. — 96с.

273. Ярославцева Н. Москва Виктора Васнецова: (История души художника). -М.: Фонд "Мир. рус. Души": ОАО «Тип. "Новости", 1998. 159 с.