автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Религиозное обоснование власти и политического лидерства в Риме

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозное обоснование власти и политического лидерства в Риме"

На правах рукописи

Волкова Ирина Юрьевна

РЕЛИГИОЗНОЕ ОБОСНОВАНИЕ ВЛАСТИ И ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА В РИМЕ (ЦАРСКИЙ И РЕСПУБЛИКАНСКИЙ ПЕРИОДЫ).

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва-2005

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних вехов Московского государственного открытого педагогического университета им М.А. Шолохова.

Научный руководитель:

- доктор исторических наук, профессор Свснцицкая И.С.

Официальные оппоненты:

• доктор исторических наук, профессор Немировский АЛ.

Ведущая организация:

- кандидат исторических наук, доцевгг

. Юдин А.В.

(Московский педагогический государственный университет)

- Московский государственный областной университет

Защита состоится 30 марта 2005 г. в часов на заседании Диссертационного совета Д. 212.136.03 при Московском государственном открытом педагогическом университете имени М.А. Шолохова по адресу: г. Москва, Рязанский проспект, д. 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного открытого педагогического университета имени М.А. Шолохова по адресу: г. Москва, ул. Верхняя Радищевская, д. 16-18.

Автореферат разослан 25 февраля 2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета,

доктор исторических наук Овсянников ВН.

г454вдВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальпость темы исследования. Проблема религиозного обоснования власти представляется одной из важных тем в изучении религиозно-политической традиции Древнего Рима. Однако вопрос о собственно римских истоках традиции сакрализации власти и ее носителей является малоизученным. Тем не менее детальное исследование этого вопроса позволяет не только обогатить наши знания в отношении возникновения императорского культа в Риме I в. до н.э. - наиболее изученного вопроса в рамках указанной проблемы, но пролить больше света и на проблемы взаимосвязи религии и политики в , Древнем Риме, римского понимания сущности государственной власти и восприятия образа правителя, а также на проблему формирования социально-психологических механизмов индивидуального поведения и лидерства в римском обществе, начиная с древнейших времен образования городской общины.

Вместе с этим необходимо отметить, что римская история была насыщена множественными контактами Рима с народами, стоявшими на более высокой ступени исторического развития, чем сам Рим, и сыгравшими в тот или иной исторический период важную роль в формировании многих римских идеологических представлений и практических знаний. Открытость римской культуры для иноземных влияний привела к тому, что развитие религиозной и политической традиции Рима можно охарактеризовать как сложный процесс взаимодействия внешних заимствований с национальным культурным ядром. Поэтому выявление собственно римской основы в массе иноземных культурных напластований различных эпох хотя и представляется довольно сложным, однако именно такой подход к изучению религаозно-политического наследия Древнего Рима, на наш взгляд, интересен и важен. Он позволяет лучше понять сущность римского менталитета и пути адаптации римским обществом внешних культурных заимствований.

Такая постановка проблемы особенно актуальна для отечественной науки, где длительное время уделялось внимание в основном вопросам экономической и политической истории Рима.

Цели и задачи исследования. Целью данной работы является исследование.процесса развития римских форм религиозного почитания людей, начиная с царского периода до I в. до н.э.', а также определение роли указанного почитания в обосновании политического лидерства и власти в римском обществе в указанный исторический период.

Эху цель предполагается реализовать посредством решения следующих

задач:

1. Определить взаимосвязь религиозной и политической сфер в римской идеологии.

2. Выявить круг римских традиционных верований, составлявших основу религиозного почитания отдельных личностей в Риме.

3. Выяснить характер почитания носителей верховной власти и выдающихся деятелей римской сЬйвз в рассматриваемый в диссертации исторический период.

4. Выявить традиционные римские черты в индивидуальных культах военных лидеров I в. до н.э. в Риме.

Хронологические рамки исследования охватывают период римской истории с древнейшей эпохи образования общины до времени заката Республики (I в. до н.э.). Значительность исторического периода, рассматриваемого в диссертации, определяется длительностью процесса развития исследуемого явления. Вместе с этим специфика римской традиции религиозного почитания носителей власти неопределима на коротком отрезке времени, т.к. в этом случае не удается определить истоки, принципы трансформации форм почитания, а значит и степень традиционности этого явления.

Методологические основы исследования. Исследование построено на основе проблемно-хронологического метода. Также был использован принцип комплексного подхода к изучению римской традиции религиозного ббоснова-ния власти, что определило рассмотрение религиозных и политических аспектов указанного явления в совокупности. Также был использован метод изучения исторического явления в его развитии, что позволило проследйть эволюцию форм религиозного почитания носителей власти в Риме в зависимости от этапов политического развития римского общества и создать целостную историческую картину этого процесса.

Степень изученности темы. К сожалению, специальных исследований по теме, заявленной в диссертации, ни в зарубежной, ни в отечественной научной литературе не имеется. Но, безусловно, отдельные вопросы, имеющие отношение к исследуемой проблеме, изучались и ранее. Их можно разделить на три основных тематических блока. В первую очередь это вопросы, связанные с темой возникновения индивидуального императорского культа в Риме I в. до н.э.; во-вторых - вопросы, касающиеся религиозного освящения власти высших магистратов периода Республики; и в третьих - блок вопросов по общим проблемам истории римской религии.

Говоря об отечественной историографии, необходимо отметить, что вопросы истории римской религии основательно изучались уже в первой половине XIX в. В частности, они занимали центральное место в работах Д.Л. Крюково. Собрав и тщательно исследовав свидетельства древних авторов о религиозном быте римлян, он впервые в отечественной науке указал на различия в религиозных представлениях патрициев и плебеев1. Возможность изучения периода становления римской религии и государственности была подтверждена выво-

1 Б. РеНе§шю (псевдоним ДЛ. Крюкова). Апйеи&тееп йЬег <кп шзргйпвНсЬеп ЯеВ^отешиегесЫеЛ с!ег гбппБсЬеп Райкаег ип<1 ИеЪдег. Ьшрл& 1842. (Второе изд. на рус. яз.: «Мысли о первоначальном различие римских патрициев н плебеев в религиозном ошошешш. «Пропилеи» Кн. 4, СПб., 1854. С. 1-80.)

дамя В Л. Модестова, который выступил прошв скептического взгляда на достоверность сведений традиции о ранней римской истории2. Вопросы истории римской религии рассматривались и в ряде общих работ ИВ. Нетушила3. В частности, он обратил внимание на важную роль сакральной организации патрицианских курий в утверждении империя (imperium) высшего правителя римской общины, считая патрицианскую религию основой римской религии вообще4. Его статьи по отдельным вопросам истории римской религии представляют большую научную ценность.5

В дореволюционный период было положено начало и изучению римского императорского культа. Здесь преобладала точка зрения .о решающей роли эллинистического влияния в складывании этой традиции, начиная с I в. до н.э. Так В А Мелихов, рассматривая проблему появления римского императорского культа, пришел к заключению, что культ правителей в римском государстве возник сначала на Востоке. Однако он обнаруживал в императорском культе и отголоски традиционных римских верований в гениев и манов и культа умерших предков6. Это, по его мнению, сделало возможным посмертное обожествление Цезаря в Риме. В.А. Мелихов подчеркивал факт обожествления римских императоров, начиная с Цезаря, стремясь представить императорский культ как связующее звено в переходе римского общества от политеизма к деизму7.

Однако в дальнейшем в отечественных исследованиях по древней истории вообще, и истории Рима в частности, длительное время уделялось внимание в основном вопросам экономического и политического характера. Но, как раз последний круг проблем и заставлял исследователей в той или иной степени касаться темы обоснования политической власти и лидерства в древнем римском обществе. В связи с этим было продолжено изучение вопроса о возникновении императорского культа I в. до н.э.

Идея об эллинистических корнях римского императорского культа была поддержана рядом исследователей. Так Р.Ю. Виппер, говоря об истоках культа Августа, называл римских императоров «наследниками» эллинистических царей . В советской историографии вопрос о происхождении императорского культа был затронут H.A. Машкиным9. В утверждении культов римских диктаторов Суллы и Цезаря он видел стремление последних найти религиозное обоснование собственной власти главным образом под воздействием эллинистиче-

2 Модестов В.И. Римская письменность в период царей. Казань. 1868.; Сочинения Корнелия Тацита. Т. 1-П, СПб, 1886-1887. Вопросах древнейшей римской истории был посвящен его труд «Введение в римскую историю» В 2-х ч. СПб, 1902-1904.

3 Нетуши И.В. Государственное устройство Рима до Августа. В 3-х вып. Харьков, 1894-1902.; Лекции по римской истории. Т. I-Ш. Харьков, 1907-1909, я др.

4 Нетушиа RR Лекции по римской истории. Т. 1. Харьков, 1907-1909. С. 62-63.

3 Рад его статей был опубликован в периодическом издании «Филологическое обозрение». СПб, 18911902.: «Anna АшяНа» (Г. VIH, 1895), «О культе Весты» (Г. Ю, 1896),« Dea Dia, бодай материнского права» СГ. XVI, 1899) и др.

' Мелихов ВА Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества о христианством. Харьков, 1912. С. 13.

1 Указ. соч. С. 24-25.

в Виппер Р. Ю. Очерти истории Риысхой империи. Ростов на/Д, 1995. С. 168. (Первое издание: М., 1908.)

' Мапшш НА. Принципат Августа. М.-Я, 1949.

ских философских теорий и обычаев10. Однако в отношении Цезаря он все же указал на присущее тому желание опереться на римскую традицию в своей религиозной политике, что, по мнению НА Машкина, проявилось в пропаганде «божественной» родословной Юлиев, жреческого достоинства самого Цезаря, а также ассоциации его персоны с обожествленным Ромулом11. Тем не менее обожествление, а ¡НА Машкин именно так интерпретировал культ Цезаря, трактовалось им как результат распространения в Риме восточных верований, чему «способствовало разрушение римской национальной религии в связи с превращением Рима в мировой центр»12.

Особенный интерес для темы диссертации представляют выводы, сделанные Е.М Штаерман. Она впервые в отечественной науке посмотрела на проблему зарождения индивидуального культа политических лидеров в Риме в рамках исследования истории римской религии в целом13. Б.М. Штаерман еще раз указала на значительную роль эллинистического влияния в подготовке идеологической базы для складывающейся в Риме системы единовластия через внедрение эллинистических религиозных представлений в римскую традицию. Последняя, по мнению исследовательницы, разрушалась14 и была уже не способна поддерживать прежние моральные ценности римского общества. Императорский культ рассматривался Е.М. Штаерман как заимствованный и чуждый римской традиции обычай обожествления объекта культа.

Признание обожествления как факта в рассмотренных выше взглядах на сущность императорского культа в Риме, начиная с I в. до н.э., являлось главным основанием для утверждения в отечественной науке мнения об эллинистической природе этого явления. Эха точка зрения высказывается в работах С.Л. Утченко , И.С. СвенцицкоЙ16, Я.Ю. Межерицкого. Последний отмечал «совершенную чуждость» римской традиции обычая обожествления людей и культа правителей17. Но в последнее время наблюдается тенденция к отказу от отождествления культа римских императоров и культа эллинистических царей. И основанием здесь является предположение, что первые римские императоры в большей степени почитались как харизматические военные лидеры эпохи Поздней республики, а не как «спасители» и «благодетели» эллинистических культов. По мнению АБ. Егорова18, сходство двух традиций носило больше типологический, чем заимствующий характер19. Он также обратил внимание на

10 Указ. соч. С. 17,68,70.

11 Указ. соч. С. 72.

12 Указ. сот. С. 130.

" Штаерыая Е.М. Соцкалыше основы роили древнего Рима. М., 1987.

"Указ. соч., С. 119.

15 Утченко СЛ. Юлий Цезарь. М., 1976. С. 321.

15 Свенцицкая И.С. Полно и империя: Эволюция императорского культа в роза «возросших союзов» в городах ыалоазийских провинций I-П ввУ/ ВДИ, 1981, № 4; Восприятие царя и царской власти в эллинистических полисах/ Государство, политика и ццеолопш в античном мире. Л., 1990.

".Межерицкий Я.Ю. Республиканская монархия: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М., Калуга, 1994. С. 212.

18 Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Л., 1985.

"Указ. соч. С. 102.

значительную роль римской армии в выдвижении своих вождей на роль государственных лидеров Рима.25

Такая позиция согласуется и с выводами, сделанными A.B. Игнатенко21 в отношении более раннего периода римской истории. По ее мнению в течение всего периода оформления республиканского аппарата армия активно влияла на процесс становления самого государства. М.Г. Абрамзон22, посвятивший ряд своих исследований проблеме императорского культа в первых веках н.э., также выявляет его военные корни. По мнению исследователя, в основу этого культа легла традиция поклонения легионеров своему полководцу как носителю священного права ауспиций и авгурий, зародившаяся гораздо раньше I в. до н.э. Хотя при этом автор не отрицает наличия эллинистических элементов в культе римских правителей эпохи Империи.

Таким образом, вместе с признанием роли эллинистического влияния на складывание культа римских императоров (особенно в эпоху Империи), в современной науке был поставлен вопрос и о римских корнях этого религиозно-политического явления. Но попытки исследовать их предпринято не было.

В отечественной научной литературе были затронуты и некоторые вопросы сакрализации власти в период Республики в Риме. В частности, в раде исследований последних лет было обращено внимание на проблему сакрального статуса патрициев, сыгравшего определенную роль в утверждении политического господства этого сословия в Риме в первые века Республики.

Так вопрос об исключительном праве патрициев на ауспиции как основы их политического самоутверждения в Риме был поднят О.В. Сидорович23 и В. В. Дементьевой. В частности, В.В. Дементьева рассмотрела сакральные основы властных полномочий патрицианского сената в рамках исследования института интеррегнума. По ее убеждению, право на ауспиции лежало в основе auctoritas патрицианского сената (patres), его права на Interregnum и исключительного права патрициев на обладание империем в начале Республики.24

Проблеме сакральной сущности республиканского империя было уделено внимание в ряде работ Л.Л. Кофанова25 и В.Н. Токмакова26. Рассматривалась также и проблема сакрализации власти народных трибунов, что представляет собой интерес для данной диссертации в связи с вопросом об особом сакральном статусе патрициев в римской общине. По вопросу о природе сакрализации трибунской власти имеются различные мнения. В частности, Н.И. Миницкий27

20Указ.«оч. С.47.

21 Игаатешсо A.B. Древний Рте от военной демократа х военной диктатуре. Свердлове!; 1988.

22 Абраюок М.Г. Римская армия и ее лидер го давним нумизматики. Челябинск, 1994; М.Г. Абрамзон. Р1ша^ишкраторскнЙ1^твп»ытшкюсиушт1а11^

° Сцдоровнч О.В. Днвгапцгос релнтя н политика в архаическом Риме./ Религия иобщинав ДревпемРнме. М, 1994. С. 85.

"^Дементьева ВВ. Римское республиканское меадуцаретвие ш политический институт. М., 1998. С.62-66.

а Кофяюв Л Л. Сакральное право: от человеческих жертвоприлошений г правовым санпцшыУ Релнгяа и община в Древней Рте. М., 1994. С. 22.

24 Токмаков В Л. Воинская присяга и «священные заколы» в военной организации рапне-римской респуб-

лики/ Религия и обпина в Древнем Риме. М, 1994; Военная организация Рила Ранней республики (VI-IV вв. до

кэ.).М, 1998.

27 Миницкий НИ. Особенности форыироьання редкгишной идеология Римского полиса/ Вопросы исто-

высказался о включении трибунской власти в сферу общегосударственной власти, освященной покровительством Юпитера. Одновременно имеет место мнение ФА Михайловского23 об особом характере священности власти народных трибунов, не имеющем отношения к религиозному освящению других римских магистратур.

В рамках исследования проблемы взаимосвязи религии и политики в Древнем Риме довольно глубоко была изучена роль жречества в общественной и политической жизни Рима. В частности, эту.проблему рассматривал AJML Сморчков29.

Рад вопросов, имеющих отношение к ранним истокам сакрального почитания носителей власти в Риме, рассматриваются в общих работах по истории римской религии. К ним можно, в первую очередь, отнести исследования А.И. Немировского по проблемам религии раннего Рима30. В частности, А.И. Неми-ровский подробно .раскрывает религиозную'сущность представлений о доблестях, составлявших основу римской республиканской идеологии. Для данной же диссертации особенно важен вывод А.И. Немировского о политическом значении культа доблестей. Исследователь видит в этом культе характерную черту патрицианской идеологии и основной принцип консолидации патрициев в политической борьбе с плебеями в начальный период Республики.31 Это утверждение вновь возвращает нас к проблеме религиозного обоснования политического господства патрициев в Риме.

Вместе с этим А.И. Немировский затрагивает и проблему более древних верований, которые могли бы иметь отношение к складыванию римской традиции религиозного почитания людей. Это вопрос о наличии в римской религии верований в «мана», под которой в современной науке условно подразумевается вера древнейших народов в обладание отдельными людьми или целыми родами божественной энергии32; а также вопрос о «нуменах» в римской религии. В римских «пшшпа» А.И. Немировский видит отражение древнейших верований в духов-покровителей родов и священных мест, в одухотворенные силы природы, которые в дальнейшем получили облик низших божеств вроде пенатов и ларов, либо стали эпитетами отдельных божеств.33 Исследователь подчеркивает, что изначально в «нуменах» выражались представления о проявлении сверхъестественных сил в объектах материального мира, однако он не связывает понятия «нумен» и «мана»34.

рни. Минск, 1981. Вып. 8. С.104.

28 Михвйяовшй ФА Основание народного тркбулата к lex szaeta. / Лнпннвя трвкцтахвя община. М., 1986. С. 55-56.; Власть Окгвмшв-Ашуша. М., 2000.

29 Сморчков А.М. Роль и значение римской коллегии жрецов священнодействий и эпоху Республика/ Античность и Средневековье Европы. Перш, 1994.; Коллегия понтификов/ Жреческие коллегии в Раннем Риме. М., 2001.

50 Немировский АИ. Идеология и культура раннего Риш. Воронеж, 1964.

31 Указ. «я. С. 154.

м Указ. соч. С. 21-22.

33 Указ. соч. С. 52-54.

м Указ. соч. С. 20.

Проблема римских представлений о доблестях; «мана» и «нуменах» была затронута в некоторых работах Г.С. Кнабе. Он рассматривает культ доблестей как основу идеологии республиканского Рима. Однако он придает этому культу не религиозное, а, прежде всего, гражданское значение;, определяя его особую роль в укреплении идеи гражданского равенства. Вера в «мана» ^ по его мнению, получила свое выражение в ряде древних патрицианских обрядов. Этот вывод учитывается в диссертации при рассмотрении сакральных основ властного положения патрициев в Раннем Риме. Относительно ж<е «нуменов» Г.С. Кнабе делает предположение о том, что под ними в римской религии понимались не просто отдельные проявления божественной энергии, но, своего рода, выражение воли божеств. Здесь он исходит из римских представлений о замкнутости и единстве человеческого и божественного пространства, в котором боги являются защитниками н управителями римской общины в соответствии с «законами» рахс1еогит.

В зарубежной литературе проблематика, связанная с древнейшими истоками традиции почитания людей как носителей сверхъестественной энергии, оказалась в центре внимания уже на рубеже XIX -XX вв. Так, о «мана» впервые было упомянуто в работах Р. Кадршпона, Р. Марела, Л. Леви-Брюля36. Проблема же «нуменов» была поднята еще Г. Виссовой в его капитальном труде, посвященном римской религии, начиная с ее истоков37. Автор сделал ряд предположений о путях формирования этого явления в ранней римской религии. Позже, Г. Вагенворд и А. Гренье38 обозначили определенную связь римской веры в «нуменов» и «мана». По мнению Г. Вагенворта (применительно к римской истории), так .называемой «мана» обладали места и лица, к которым применялся термин «засег», а также магистраты, полководцы, жрецы. К «мана» он возводил и понятие «шрепиш», и возникновение культа Гения. К. Латге высказал мнение о том, что вера в «пшшпа» являлась основой римской религии, характеризуя ее как «полидемонизм»39, что стало причиной отсутствия римской мифологии. В дальнейшем П Бойансе40 считал, что под «пиита» следует понимать проявление божественной воли.

В области изучения традиции религиозного почитания людей в Риме нужно отметить исследования Д.Фрэзера41. Он определяет связь культа древних латинских царей с альтом Юпитера, что может предполагать наличие веры в носигельство ими энергии этого божества. Это предположение учитывается в диссертации при рассмотрении вопроса о возможном почитания римских царей как «нуменов» верховного божества общины.

35 Кявбе Г.С. РимИвга Ливил./Tta Лнвнй. ИеторгаРныа. Т. Ш. М, 2001 С. 683.

36 Codrinton R. The Mélanésiens. Oxfimd, 1891; Marett R.R. Tbc tfaresboJd of Rdigion, 1914; Levy - Bruhl L. La mentaUte primitive. P., 1922.

nWfcsowaG.Reïgicmœtf Kuttasder R6ma.Mûnchen, 1912.

38 Wflgenvooit H. Roman Pynamsm. Oxford, 1947; Giemer A. Les «figions étrusque et romaine. P, 1948.

35 Latter K. Rflnnsche ReEgionsgischjchie. Mûnchen, i960.

* Boyance P. Etudes sut la râgkm romaine. P., 1972.

41 Фрэзер Д. Золотая ветвь. M., 1986.

В зарубежной историографии также подняты вопросы о религиозных традициях патрициев в связи с их политическим авторитетом в Риме как в эпоху царей, так и в период Республики. Э. Гьерстад и Ж. К Ришар42 отмечают выраженное политическое противостояние патрицианской организации римским царям, особенно «этрусской династии», объясняя это рядом религиозных преимуществ патрициев, имевших отношение к управлению государством: в частности, их правом на ауспиции и интеррешум. В свою очередь, П. де Франчиши и Ж. Эргон43 обратили внимание на сакральное значение auctoritas патрицианского сената, определявшей его властные полномочия.

Сакральность основ власти Сената в связи с патрицианским происхождением его членов отмечает и Р. Пальмер44. Он обращает внимание на то, что именно патрицианская община, в лице курий, являлась признанной хранительницей сакральных основ государственной власти. Р. Пальмер также поднимает вопрос о сакрализации военной власти в древнем Риме, основанной на священности военного империя, в чем он видит религиозное наследие древней патрицианской общины и власти древних царей. Как важный аспект, он выделяет здесь веру в посредничество полководца между войском и богами43. Сходное мнение о роли полководца как исполнителя божественной воли высказывается Н. Розенстейном44.

Однако в связи с темой сакрального почитания политических и военных лидеров периода Республики, указанные авторы не рассматривали вопрос о роли в нем культа доблестей. Тем не менее еще Н.Д. Фюстель де Куланж47 отмечал, что у римлян присутствовала вера в то, что общественный долг (а обладание доблестями являлось главным условием его исполнения) им помогают исполнять некие, проникающие в человека и руководящие им божественные силы. На такую сущность доблестей в римском понимании обращал внимание и Дж. Либещуц48.

В отношении определения роли эллинистического влияния в возникновс-- нии культов римских полководцев-императоров I в. до н.э. и религиозной основы этих культов в зарубежной историографии имеются различные точки зрения. Так А. Вордаан и Ч. Прайс 45 выделяют политический аспект эллинистического влияния в связи с указанной проблемой. Вместе с этим, Ч. Прайс сделал вывод о том, что учреждение культов эллинистических правителей в греческих полисах являлось попыткой местного населения объяснить правомерность но-

42 Giereted Е. Innenpolitische und тДйашсЬе Organisation in fiürormscher Zeit ANRW: Geschichte und Kultur Roms in epigel der neurcnFoischung. B.N.Y, 1972, S. 169-171.; Richard J-CL Les origines de la р1еЪе romaine. Rame, 1978. P. 331.

41 De Fienasd P. La oommimita sociale e política romana primitiva. / Relaziom<HXCorig«ssomtemazionale<S sesenze soriche. Firenze, 1955, VoL 2. P. 61-1(56.; Hwagon J. The rise of Rome to 264 B.C. L, Batsford, 1973. P. 114.

44 Palmer R. Hie archaic community of the Romans. L., Cambridge, 1970. P. 198.

1,5 Ibid, P. 198.

" Rosenstein N. Imperatores vicü Military defeat and aristocratic competition in the middle and late Republic. Ber-kdy,1990.

47 Фюсгепь де Кушпк. H.Д. Гражданская община древнего мира. Qrö., 1906. С. 100.

41 Liebeschuetz J.H.W.Q. Continuity and change in Roman religion. Ox£, 1979. P-52.

4' Wardman A. Religion and statecraft among the Romans. London, 1982. P. 50-51.; Prise Ch. Rituals and power. Hie Roman imperial cult in Asia Minor. Cambridge, 1998.

вой власти (не имеющей Никакой гражданско-правовой базы) через ее религиозное обоснование50. Тот же принцип Ч. Прайс обнаруживает и в появлении эллинистических культов римских магистратов, а затем и императоров. Этот вывод важен, для предположения, сделанного в настоящей диссертации, о том, что римские полководцы-императоры могли взять на «вооружение» такую вдею для обоснования собственной единоличной власти в Риме, также не имеющей объективной правовой поддержки. Однако это еще не дает право утверждать, что римские императоры были готовы отказаться от использования римских традиций религиозного почитания людей.

В зарубежной историографии имеется обширная литература, посвященная римским полководцам - императорам I в. до н.э. В этом ряду особое место занимает исследование С. Вайнстока , как посвященное изучению собственно культа Юлия Цезаря, в основе которого были сосредоточены многие составляющие культового почитания предшественников Цезаря и который, одновременно являлся исходной формой для дальнейшего развития императорского культа в Риме. С. Вайнсток, а также Ф. Инар, Р. Эгьен, Дж. Либешуц52 обращают внимание на использование римскими полководцами-императорами (сначала Суллой, а затем Цезарем) в своих культах элементов римской религиозной традиции почитания государственного лидера. Речь идет об ассоциации римских императоров I в. до н.э. с древними римскими царями (прежде всего, с обожествленным Ромулом). Но при этом значение эллинистического влияния на складывание укачанных культов определяется ими как решающее, хотя и указывается на различия в характере культов одних и тек же императоров в Риме и на Востоке.

Однако Э. Биккермон53 обратил внимание на то, что в эллинистической традиции культа присутствовала идея «богочеловека», т;е. идея приравнивания правителя к богам за его деятельность «спасителя» и «благодетеля». Причем, по его мнению, это не означало, что треки считали правителя богом в прямом смысле, а скорее выражало их чувство восторженной благодарности. Для римлян же, как он отмечает, попытка отождествить человека с богом выглядела кощунством. Исходя из этого, он полагает неправильным считать восточным происхождение культа римских магистратов. В этом его поддерживает и М. Чарлеворт*4, утверждая, что в Риме выдавать себя за бога считалось нечестивым, но можно было отождествлять себя с его орудием.

Сакральную природу культа Цезаря рассматривала X. Геше. При его анализе она выделяет как различные такие понятия как «обожествление» и «обоготворение». Последнее она признает как в большей степени соответствующее характеру культа Цезаря, т.е., по ее мнению, он официально был признан бо-

50 Prise Ch. Rituals and power. Hie Roman imperial cult in Asia Kfinor. Cambridge, 1998. P. 27-29. 31 Weinstock S. Divus JuKus. Ox£. 1971.

яИварФ. Сулла. Ростов на/Д., 1997; ЭденР. Цезарь. М.. 2003; LiebeschuetzmW.G. Continuity and change in Roman reïgioa OxC, 1979i>.<S8.

я ИАМТГ.Ш1 В ГЙЛ BflmkriM K««grapottienie / Rflmischg Kajsatadt. Pannstedt. 1978. S.112.

51 Charieswoith M.P. Krage beöbacfatangen яда hensebafaift, besondere in Rom. / Riimsdia: Kaiseriaift. Dann-

ctadt, 1978. S. 165-180.

том. Однако она признала некоторую противоречивость собственных выводов53, т.к. ее определению «обоготворения» соответствует только посмертный апофеоз Цезаря, а не его прижизненное почитание.

В связи с вышеприведенными неоднозначными оценками императорского культа I в. до н.э. обращает на себя внимание вывод, сделанный М. Берд и М. Кровфордом в контексте рассмотрения общих проблем развития римской религии. На основе проведенного ими анализа некоторых особенностей традиционной римской религии и се государственного характера, они пришли к заключению, что ее базовые характеристики были сохранены в I в. до н.э56, а следовательно должны были присутствовать и в римском императорском культе в эпоху его становления.57

Несмотря на значительное количество работ по истории римской религии, особенно в зарубежной историографии, римская традиция религиозного обоснования власти и политического лидерства не рассматривалась ранее в науке в полной мере, о чем говорит отсутствие специальных крупных исследований в этой области. Не ставилась ранее и задача проследить историческое развитие этого явления с архаических времен до образования Империи. Но тот факт, что отдельные вопросы по указанной теме все же попадали в поле зрение исследователей, говорит о правомерности постановки такой задачи и о необходимости дальнейшего изучения, поставленной в данной диссертации проблемы.

Источннковая база исследования. Недостаточная изученность римской традиции религиозного почитания политических лидеров во многом обусловлена состоянием источниковой базы. Описание римской религиозной традиции царского периода в дошедших до нас древних исторических труд ах носит полулегендарный характер, содержит множественные неточности, анахронизмы и авторскую интерпретацию фактов и процессов, чгго в определенной степени искажает достоверную картину эпохи.

Период Республики освещен древними писателями гораздо более полно и достоверно. Хотя и здесь возникают затруднения. В большинстве источников содержится сильный эллинистический акцент в интерпретации римской истории. Греческие авторы были склонны рассматривать римскую религиозную традицию через призму сходных явлений греческой культуры, используя греческую религиозную терминологию, что в известной степени искажает истинный смысл римских верований. Римские же писатели, жившие преимущественно уже в начале нашей эры, когда Рим был фактически включен в эллинистическое культурное пространство, имели склонность «примерять» элементы греческой культуры к римской традиции, пытаться установить единство истоков римской и греческой культур. Но если событийный материал пострадал от этого в меньшей степени, то в отношении религиозной традиции такое положение

53 (ЗеасЬе Н. Ие Уовойипв Саеявв. РАЭ. КвПшйпг Ор£, 1968. & 38-39,48^2.

55 Векй М, СютгёЪк! М. Ноше т Шс КертЬКс. РгоЬктв пймргеШктз. Ь, 1985. Р.36-37.

"1Ы&Р.65.

дел выглядит катастрофично, так как порой невозможно установить культурную принадлежность тех или иных религиозных представлений.

Одним нз основных источников, использованных в данной работе, является труд Тита Ливня «История: Рима от основания Города». Он охватывает ■значительный период римской истории с эпохи царей до П в. до н.э. Так как автору было свойственно типично римское уважение к государственной роли религии, его труд содержит значительный материал о римской традиции религиозного освящения власти. Он, пожалуй, единственный историк, у которого содержится богатый материал, подтверждающий, что исторически римское политическое мышление отличалось высокой степенью религиозности и суеверия.

При написании своей работы Ливнй опирался на труды более ранних авторов, что в определенной степени повышает степень достоверности его изложения. Однако он не был склонен к историческому анализу. Древний царский период римской истории Ливий описывает на основе легендарных преданий, что приводит к допущению анахронизмов. Более подробно и отчетливо изложен у Ливия республиканский период. Именно эта часть его труда и составляет главный источник по восстановлению картины сакрализации власти высших магистратов республиканской эпохи Ш - П вв. до н.э. Наиболее отчетливо эта тенденция показана у Ливия на примере политического облика Сципиона Африканского Старшего.

Источником сведений по религиозно-политической традиции Поздней Республики являются труды Цицерона (трактаты, речи, письма). Цицерон был прежде всего политиком и юристом, поэтому в это работах религиозный опыт Рима рассматривается с точки зрения его практического государственного значения. Как активный политик, Цицерон пытался осмыслить процесс зарождения новой государственной системы, основанной на единовластии, а также теоретически обосновать политическую сущность индивидуального культа правителя, первым идеологом которого он фактически стал.

Но само слово «теоретически» означает, что Цицерон широко привлекал для этого не только свой практический политический опыт (он в большей степени отражен в его публичных речах), но и весь имеющийся у него багаж знаний по греческой философии. Поэтому его теория построена на сложном сплетении греческих и традиционных римских взглядов по этому вопросу. Однако чем больше его размышляли переходят в плоскость практической политики, тем сильнее у него начинает звучать мотив римской религиозной традиции. Государственное значение ре лиши - главный фон его политических и религиозных размышлений. Цицерон пропагандирует веру в божественное покровительство римской civitas и в абсолютную необходимость отправления государственного культа, освященного обычаями предков, видя в этом практическую государственную пользу. В связи с этим он рассматривает в своих трудах множество элементов древней римской религиозно-политической традиции, используя их и в обосновании правомерности индивидуального религиозного почитания государственного лидера, исходя из его заслуг в восстановлении pax

<1еогит. При этом, он не расценивает индивидуальный культ лидера как признак разложения римской религии.

Отдельные данные по культам Суллы, Ю. Цезаря, М. Антония рассмотрены в диссертации на основе сведений Аппиана Александрийского, Плутарха и Светония Транквилла. Общая картина эпохи Поздней Республики представлена по трудам Г. Саллюстия Криспа, Ю. Цезаря, Веллея Патеркула н Диона Касеия. Ряд важных сведений по вопросам, исследуемых в диссертации, содержат также сочинения Полибия, Страбона, Плиния Старшего, Дионисия Галли-карнасского, Диодора Сицилийского, Луция Аннея Флора. Некоторые специфические черты отдельных римских религиозных представлений, имеющих отношение к теме диссертации, интерпретируются на основе сведений Варрона, Авла Геллия, Феста, Сервия, Арнобия.

Тахже в диссертации использованы данные древней эпиграфики.

Научная новизна к теоретическая значимость диссертация. Проблема сакрализации власти в Древнем Риме в большей степени рассматривалась ранее в научной литературе в связи с императорским культом. Особый интерес вызывал период его формирования в I в. до н.э. При этом, учитывая особенности социально-политического и культурного развития Рима той эпохи и включение его в сферу эллинистического культурного пространства, отправной точкой в изучении возникновения римского императорского культа являлось определение степени влияния на него эллинистической традиции почитания правителей. Индивидуальный культ римских политических лидеров I в. до н.э., стремившихся к единовластию, представлялся религиозно-политическим явлением, чуждым традиционной республиканской идеологии и знаменующим ее упадок. Вместе с тем, римская традиция религиозного обоснования власти и политического лидерства не рассматривалась ранее в полной мере. Также не ставилась задача проследить историческое развитие этого явления с архаических времен до образования Империи.

Научная новизна данного диссертационного исследования определяется тем, что впервые была предпринята попытка соединить в одну логическую историческую цепочку известные нам свидетельства римской истории о традиции религиозного почитании носителей власти и военных лидеров в Риме, начиная с периода архаики. В ходе исследования указанное явление было рассмотрено как единый, непрерывный процесс развития римских представлений о сакральной сущности власти и политического лидерства. При этом в работе подчеркивается решающая роль римской традиции в складывании форм религиозного почитания людей в Риме в связи с их политической, государственной деятельностью на протяжении всего рассматриваемого в диссертации исторического периода, в том числе и в период становления императорского культа I в. до н.э.. Тем самым, религиозное обоснование власти и политического лидерства в Риме определяется как одна из составляющих традиционной римской идеологии.

Практическая значимость диссертации. Исследуемая в диссертации проблема представляет собой широкое поле для дальнейших исследований в области религиозно-политической истории Рима, т. к. затрагивает множество сопутствующих вопросов, в т.ч. и выходящих за рамки собственно римской истории. Материалы диссертации могут быть использованы как для дальнейших научных исследований, так и в практике преподавания древней истории в вузах или школах в рамках спецкурсов и факультативных занятий.

Апробации диссертации. Основные положения диссертации изложены в трех научных публикациях, а также в выступлениях на П Межвузовской конференции молодых ученых (Mill У, ноябрь, 2002 г.) и на заседаниях кафедры истории древнего мира и средних веков МГОПУ им. М А. Шолохова.

Структура работы. Работа построена по проблемно-хронологическому принципу и состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

. Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определены цели и задачи, хронологические рамки и методологические основы исследования, его научная новизна и значимость. Здесь же дается характеристика ис-точниковой базы, определяется степень научной разработанности проблемы исследования.

В первой главе «Истоки религиозного почитании носителей власти в Риме» рассматривается роль римских представлений о сакральности civitas в складывании традиции религиозного освящения государственной власти. Также выделяется рад особенностей древней римской религиозной традиции, определивших сущность религиозного почитания носителей власти как в царский, так затем и в республиканский периоды. В начале главы рассматривается религиозно-политическая сущность таких традиционных римских понятий как «рах deorum», «res publica», «templum» в контексте их связи с римскими представлениями о сакралыюсти римской общины - civitas. Со времен архаики римская община понималась как часть единого космического пространства, в котором и люди и боги существовали совместно согласно от века установленному «божественному миропорядку» и в обязательном согласии друг с другом (идея «рах deorum»). Территория римской civitas рассматривалась как священное место, где возможно общение с богами (идея «templum»), целью которого являлось общее дело поддержания благополучия римской общины (идея «res publica»).

Из веры в сакральную значимость общины (государства) вытекала и вера в святость основ верховной власти и сакральную сущность ее носителей. Такое представление о власти было свойственно многим архаичным обществам, но на римской почве оно приобрело особенное значение. Граждане общины вообще и ее руководители тем более ощущали свою ответственность в поддержании не

только собственной общины, но через нее н всего «божественного мироустройства», в связн с чем идея служения отечеству приобретала не только гражданский, но и сакральный характер. Религия постепенно становится определением коллективного общения с богами с целью нспрашивания их воли посредством обряда гадания (ауспиций, авгурий) относительно действий, направленных на поддержание благополучия сгойаз, как своеобразного материального воплощения космоса в пределах границы общнны - померня. Религия начинает приобретать государственный характер. При этой особы, олицетворяющие собой верховную власть, обретают довольно определенный священный статус.

Исследование сущности сакрального почитания руководителей римской общины и религиозного обоснования их власти заставляет нас обратиться к такой составляющей римской религии как вера в «нуменов» - в персонифицированные проявления божественной энергии и воли посредством материальных объектов, выражавшихся якобы в природных явлениях, действиях животных или людей. Возникновение веры в «нуменов» можно отнести к архаическому периоду почитания безликих сил природ ы. В дальнейшем, эта вера не только сохранилась, но, видимо, стала своеобразным объяснением «механизма» вмешательства богов в дела людей. В диссертации рассматривается только политический аспект этих верований. Само понятие «нумсн» в работе используется условно в связн с тем, что как термин - оно сформировалось в римской идеологии довольно поздно, только ко П в. до на.

Вера в заботу богов о римской общине могла подсказать религиозному сознанию идею о возможности воплощения божественных сил в материальном мире с целью руководства общиной и ее защиты, а также с целью выражения недовольства опрометчивыми действиями людей. Как свидетельствует традиция, в отношении «фактов» проявления божественной воли, сыгравших особенно важную роль в жизни общины, имела место практика учреждатьотдельные культы, в которых память о случившемся выражалась либо в эпитете божества (к примеру, культ Юпитера Статоре («Остановителя»), либо в названии произошедшего. Последнее персонифицировалось, ему поклонялись. Но при этом, скорее всего, римляне отдавали себе отчет в том, что предмет их поклонения -это не собственно божество, а отдельный случай выражения его волн.

Учитывая специфику цели таких божественных «проявлений» или «нуменов», можно предположить, что они связывались и с персонами представителей верховной власти - наиболее значимыми фигурами в деле поддержания «божественного миропорядка». Анализ дошедших до нас сведений об индивидуальных культах древних латинских и римских царей (в работе рассматриваются культы Латина, Энея, Ромула и рада других легендарных персонажей римской истории) позволяет говорить о возможности их почитания как божественных «нуменов» Юпитера - божественного покровителя верховной власти, а не исходя из их прямого обожествления. Центральным объектом поклонения было само божество. Однако прижизненное признание за человеком носитель-ства божественной энергии выражалось в предоставлении ему права на управ-

ленив римской общиной и на общение с богами от лица общины, т.е. на осуществление государственного культа.

Далее в работе определяется степень отношения римского культа умерших предков к посмертному культу древних правителей. В связи с этим делается вывод, что хотя культ правителей и имея в себе элемент «обожествления» умерших (хотя природа этого «обожествления» определяется с трудом из-за недостаточности и неясности сведений традиции), его нельзя в полной мере считать продолжением культа предков. Культ предков был коллективным, в отличие от индивидуальных, именных культов царей, и не имел отношения к государственной сфере;, в то время как последние являлись, прямым доказательством признания заслуг объекта культа перед отечеством. Однако культ царей, возможно, имел некую связь с культами т.н. viri fortes, в числе которых, по более поздним свидетельствам римской традиции, якобы почитались древние цари и предки знатных родов. Последнее заставляет обратиться к отдельным патрицианским сакральным традициям. Исходной позицией здесь служит предположение, что за этой частью римских граждан признавалось носительство некой наследственной божественной энергии, аналогичной полинезийской «ма-на». Обладание «мана» связывало человека с божественным миром уже само по себе, указывая на его «богоизбранность». Оно могло быть основой для его посмертного «обожествления», давало право общения с ботами посредством ауспиций, являлось необходимым условием для воплощения в человеке божественного «нумена» и открывало путь к власти в римском обществе.

С точки зрения веры в обладание патрициями наследственной «мана» в работе рассматривается рад моментов, определявших политическое преобладание Патрициев в, Риме как в царский период, так и в начале Республик»: сосредоточение в руках патрициев культа Юпитера - верховного божества и покровителя государственной власти, исключительное право патрициев на ауспиции и империй (в первые веха республики), обладание патрицианским Сенатом права на юперрегнум (на протяжении всей истории Рима) и особой auctoritas при принятии политических решений. Делается предположение, что все это, в свое время, являлось источником сдерживания властных амбиций римских царей, а после их изгнания привело к окончательному сосредоточению власти в руках патрициев в начале Республики.

Анализ религиозной деятельности первых патрицианских консулов и характера их власти как военных руководителей Рима позволяет сделать предположение, что с переходом Рима к республиканскому правлению вера в сакраль-ность высшей государственной власти сохранилась. При этом продолжало присутствовать убеждение о снисхождении божественной энергии на людей, осуществляющих управление общиной, с целью руководства их действиями по поддержанию благополучия общины и «божественного миропорядка». Так как наиболее важной сферой деятельности во имя благополучия общины была война (особенно это было актуально в первые века Республики, когда военная активность Рима была не только высока, но и жизненно необходима), то статус божественного «нумена», как наивысшей формы проявления божественной за-

боты о людях, закреплялся прежде всего за полководцем (консулом), чья власть в армии, в силу проистекавшей на него божественной энергии, была фактически абсолютна и ставилась выше травданского права, действовавшего только в пределах священного поыерия. В связи с этим рассматривается и сакральная сущность империя - символа высшей власти римских консулов, связанного с правом осуществления государственных ауспиций - исключительного права патрициев начала Республики, определявшего их политическое господство в общине в этот период.

В конце главы делается вывод о том, что в Риме с началом Республики в основе определения политического приоритета того или иного кандидата на высшую магистратуру был заложен идущий еще с царского времени принцип религиозной компетенции данного кандидата, определяемой степенью его угодности богам или «богоизбранностью». Т.о. как в царский период, так и с началом Республики, религиозное обоснование было важным элементом политического самоутверждения в Риме. Осознание же священности роли верховного правителя, общающегося с богами и руководимого их волей, было основанием для сакрального почитания его персоны.

Во второй глхве «От культа доблестей к индивидуальному культу» исследуется эволюция римских идей об индивидуальной «богоизбранности» политических и военных лидеров периода расцвета и упадка Республики. В связи с этим определяются и пут трансформации форм религиозного обоснования власти в Риме. В начале главы указывается на то, что социально-политические изменения в римском обществе с установлением Республики повлекли за собой трансформацию форм религиозного почитания политических и военных лидеров (IV в. до н.э.). Жестко контролируемое политическое и религиозное равенство в среде патрициев, унаследовавших власть царя; привело к невозможности почитания отдельных выдающихся людей в форме их индивидуального культа. Одновременно пропаганда гражданского и религиозного равенства затронула и среду плебеев, для которых идея религиозного равенства открывала доступ к политической власти наравне с патрициями.

Наличие в человеке божественных сил, определяющее, по римским верованиям, его право на общение с богами, а значит и на политическую власть, постепенно начинает связываться не с наследственностью, а с личными качествами человека не в зависимости от его происхождения и находит свое выражение в форме обожествления доблестей, обладание которыми признается как за патрициями, так и за плебеями. Возрастающая популярность культов доблестей, о чем свидетельствует увеличите количества посвященных им храмов, отражала укрепление веры в их божественную природу. В практическом политическом смысле это означало, что обладание доблестями, имеющими сакральное происхождение, открывало путь к высшим государственным должностям как патрициям, так и плебеям.

Но здесь налицо идеологическая двойственность рассматриваемого процесса. В обожествлении доблестей я популяризации их культов с одной стороны можно увидеть пик развитая гражданского самосознания и идеологии обще-

сгвешгого равенства, но с другой стороны - начало ее разрушения в связи с развитием идей о личной богоизбранности отдельных граждан, в ком доблесть, а значит и божественное содержание проявлялись в большей степени, чем в других. Возможно, что именно в IV - Щ вв. до н.э., т.е. во время укрепления идеологии общегражданского равенства, нужно искать истоки будущего политического индивидуализма, основанные на возрождающихся представлениях об «особой личной богоизбранности» отдельных лиц.

В Щ-П вв. до н.э. появляются объективные социально-политические предпосылки воссоздания индивидуальных культов выдающихся людей в Риме. К этому времени в Риме складывается новый слой аристократии - нобилитет, включающий в себя определенное количеств наиболее знатных патрицианских и плебейских родов и стремящийся (как когда-то замкнутое сословие патрициев) к установлению относительного политического равенства в своих радах, не допуская, однако, в свой круг «новых людей». Но в обществе, где «богоизбранность» традиционно считалась поводом к претензиям на власть и уже давно определялась как личное качество, поддерживать длительное политическое равновесие в среде честолюбивых и могущественных аристократов Шло невозможно. Для тех, в ком «доблесть блеснула» с большей силой, всегда был повод заявить о своем первенствующем положении.

Начинается жесточайшее соперничество внутри нобилитета, в котором немаловажным является такой психологический фактор, как свойственное римскому обществу неуемное стремление к самовыражению и самореализации на фоне конкуренция за общественное признание. В целом же ощущение нобилями собственной «богоизбранности» постепенно начинает затмевать собой в их глазах уважение к роли всего гражданского коллектива в поддержании могущества государства. Со II в. до н.э. этот процесс находит свое отражение в появлении культа Felicitas - личного военного счастья отдельных полководцев, проистекающего от особого внимания к ним со стороны богов. Религиозное почитание выдающихся людей в Риме вновь начинает приобретать черты индивидуального культа, имеющего отчетливо выраженное государственное значение и основанного на общественном признании заслуг отдельных граждан. Культ Felicitas, заключавший в себе идею зависимости благополучия целого государства от удачи одного человека, определяется в диссертации как предвестник будущих яичных императорских культов.

Во второй главе рассматриваются также некоторые элементы эллинистических культов правителей в связи о возможностью их влияния на сходное явление в Риме. При анализе эллинистической традиции и сравнении ее с римскими элементами религиозного почитания лидеров обращается внимание на различие религиозной сущности рассматриваемого явления в двух культурах. Эллинистические культы основывались, в большей степени, на почитании правителя, исходя из его «богоравности», в то время, как в римской традиции присутствовала идея богоизбранности. Для римского сознания уравнение бога и человека могло восприниматься только как кощунство. Римская идея богоизбранности ставила человека в прямую зависимость от воли божества. Почига-

1Q

iffie «богоизбранности» в любой нз форм, рассмотренных в данном исследовании, относилось не лично к человеку, а к божеству, чьим избранником он был и которое осуществляло через него свою волю, благую для защшы всей общины. Носитель божественной энергии имел право на политическую власть* на особое уважение сограждан, но не на сравнение с богом. В месте с этим в учреждении культов эллинистических правителей, а затем римских магистратов на Востоке прослеживается, прежде всего, стрех перед могущественными властелинами, желание добиться их расположения. В Риме же почитание «богоизбранных» людей через признание сакральной сущности их доблестей выражало веру в помощь богов государству. Эллинистические культы правителей выражали благодарность людям, римские формы религиозного почитания политических лидеров - благодарность богам - покровителям общины, а преклонение перед божественным избранником символизировало уважение воли богов.

В конце главы рассматривается специфика религиозного почитания отдельных политических лидеров Рима П -1 вв. до н.э. (Сципиона Африканского Старшего и Сципиона Африканского Младшего (Эмилиана), Кагона Цензоре, Мария и Суллы). Здесь определяется, что индивидуальное почитание государственных деятелей Пв. до н.э. не могло еще иметь форму личного культа, т. к. в среде нобилитета были еще сильны стремления к поддержанию относительного внутреннего равенства. Кроме этого индивидуальный культ являлся средством религиозного обоснования единовластия, политическая необходимость которого во П в. до н.э. еще не назрела. Однако, в это время впервые начинает прослеживаться тенденция использования в религиозном почитании некоторых государственных лидеров элементов, имеющих отношение к сакральному почитанию древних римских царей (с примеру, размещение их изображений в храмах). Но обращаете себя внимание то, что эта почести в основном инициировались римским плебсом в отношении деятелей, которые заслужили его особенное признание. Здесь явно прослеживается связь с представлениями о царях как защитниках народа

Но уже в начале I в. до н.э. происходит обострение соперничества наиболее могущественных римских политических и военных деятелей. В это время со стороны отдельных полководцев - императоров делаются первые попытки создания собственного индивидуального культа. Он становится одним из средств утверждения личного сакрального и политического превосходства. В связи с этим в диссертации рассматриваются культы Мария и Суллы, где указывается их стремление следовать римской традиции религиозного почитания полиггиче-ских лидеров. При этом деяается вывод о том, что в культах начала I в. до н.э. соблюдаются два наиболее важных принципа, соответствующих римской традиции религиозного почитания политических лидеров и обоснования их власти: во-первых, это почитание отдельной персоны на основе признания присутствия в ней божественной силы, руководящей ее действиями (т.е. ее «богоизбранности»), а не на основе признания ее «богоравности» или прямого обожествления; во-вторых - ноентельство божественной энергии рассматривалось в русле веры в заботу богов о римской civitas, как одной из составляющих «божественного

мироустройства». Поэтому почитание «богоизбранности» той или иной персоны могло осуществляться исключительно в контексте ее деятельности на благо римского государства и было применимо только к гражданам римской спйаэ.

Третья глава «Некоторые релнгяозяо-нолнтвлескяе особенности культов Юляя Цезаря ■ Марка Антошиг (I«. до кз.)» является заключительной. Анализ культов Юлия Цезаря и Марка Антония позволяет заключить, что в складывании и утверждении индивидуальных императорских культов в Риме конца I в. до н.э. довольно четко выделяются две тенденции, основанные на двух сложных комплексах политических, культурных и религиозных факторов: траднциошю римская и эллинистическая. Они определяли не только характер культа, но одновременно и два существовавших в Риме второй половины I в. до н.э. политических курса, два возможных пути дальнейшего политического развития римского государства и формирования облика монархической власти: один - на основе традиционно римских институтов государственной власти, второй - на основе эллинистических моделей. Утверждение того или иного курса во многом зависело от того, насколько идеологическая база каждого из них более соответствовала бы духу римского общества как по форме, так и по содержанию, т. е. в большей степени была бы поддержана основной массой римских граждан.

В первую очередь рассматриваются наиболее значимые элемента культового почитания Цезаря: культ Фортуны и РеКсйая Цезаря, эксплуатация им обреза Венеры как божественной покровительницы рода Юлиев (что можно соотнести с верой в наследственную «мана» патрицианских родов) и образа Ромула (что сравнивало персону Цезаря с сакралнзованными образами римских царей), попытка Цезаря ассоциировать себя с «нуменом» Юпитера через присвоение его сакральных функций Освободителя (¿лЬегаЬм) и Спасителя и учреждение культа 1ирйег 1и1шз и да. В целен«, культ Цезаря характеризуется как опиравшийся на римскую традицию религиозного почитания носителей власти, что соотносилось с главной политической целью Цезаря утвердить свою власть именно в Риме. Но дальнейшие политические шины Цезаря выходили за рамки собственно Рима. Как опытный политик и полководец, Цезарь не мог не осознавать роли восточных провинций и зависимых от Риматерриторий в создании могущества римской державы. Его политическое утверждение здесь также сопровождалось его религиозным почитанием, но уже по образцу эллинистических правителей. Политическое значение римского и эллинистического культов Цезаря рассматривается с точки зрения его попытки объединить эти территории под своей властью если не в рамках единого государства, то через сакральное почитание собственной персоны. Этим объясняется использование в его культе таких элементов, которые могли бы иметь двоякое прочтение в Риме и на эллинистическом Востоке. Однако с появлением перспективы парфянского похода эллинистический вариант культа Цезаря, видимо, становится более актуален. Но облик восточного правителя и с политической, и с религиозной точки зрения был неприемлем в Риме. В диссертации рассматривается возможность наличия религиозного мотива в убийстве Цезаря.

Культ Марка Антония характеризуется в диссертации как основанный на элементах эллинистической традиции религиозного почитания правителей через прямое обожествление или признание «богоравносга» объекта культа. В связи с этим рассматриваются сведения традиции об отождествлении Антония с Дионисом - одним из наиболее популярных богов эллинистической религии. Главным объяснением такого религиозного поведения Антония служит определение его политической деятельности как направленной на утверждение собственной власти, прежде всего, на эллинистическом Востоке и враждебной по отношению к Риму. В этом Антоний противопоставляется Цезарю.

В заключении главы делается вывод о том, что роль эллинистического влияния в формировании культа римских императоров в Риме I в. до н.э. не могла быть определяющей. В его основе лежали традиционно-римские формы религиозного почитания людей, основанные на прижизненном признании «богоизбранности» объекта культа и создании его именного индивидуального посмертного культа как божественного «нумена», по примеру сакрального почитания древних римских царей, чш можно расценить как сознательное воскрешение во многом забытой традиции, древность которой должна была еще более под твердить правомочность прижизненного единовластия объекта культа.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы. Опюшение римлян к своей скйаз как главной религиозной, этической и гражданской ценности определялось пониманием скйаз как олицетворения единого мирового пространства, в котором совместно обитали люди и бога. Тем самым определялась сакральная сущность общины, понятия «государственной пользы» и государственной власти. Священность государства определяла и священность представителей государственной власти как во времена образования римской городской общины, так и в период Республики.

Священность персоны политического и военного лидера определялась верой в обладание им энергией, проистекающей от богов-покровителей римской общины и управляющей им с целью защиты всей сотКав. В этом обнаруживается политический аспект римской веры в «нуменов», под которыми понимались отдельные проявления божественной воли через предметы материального мира, в том числе и через людей. Культы древних римских царей скорее всего носили характер почитания их как «нуменов» верховного божества и покровителя верховной власта - Юпитера. Поэтому здесь не происходило прямого обожествления персоны царя, т.к. основным объектом культа было божество, но статус божественного «нумена» укреплял положение правителя в общине.

Есть основания предположить, что вера в «нуменов» была римским вариантом представлений о «мана» (носвтельсгве людьми энергии сверхъестественного происхождения), имевшихся в той или иной степени у всех древних обществ. Ряд свидетельств римской исторической традиции указывает на связь веры в «мана» с патрицианскими родами. Статус «богоизбранных» определил ведущие политические позиции патрициев в римской общине уже в царский период и стал основой религиозного обоснования их права на верховную власть в Риме в первые века Республики.

Выход плебеев на политическую арену Рима в V-IV вв. до н.э. привел к постепенному переходу от наследственного определения «богоизбранности» к ее пониманию как личного, ненаследственного качества. В период Республики признание «богоизбранности» продолжало быть основой для претензий отдельных лиц на власть. Однако почитание «богоизбранности» выражалось через культ доблестей. Обладание доблестями как сакрального качества, подразумевавшего присутствие в человеке божественной энергии, признавалось за всеми членами римской общины, что делало возможным занятие верховных республиканских магистратур не только патрициями, «о н плебеями. Культ Felicitas, возникший во П в. до н.э..как религиозное освящение личного военного счастья полководца, являлся продолжением традиции обожествления доблестей и религиозного обоснования власти в условиях меняющейся социально-политической ситуации, когда ожесточается борьба отдельных выдающихся личностей за высшие магистратуры и власть в Риме. Культ Felicitas был предвестником индивидуальных культов римских полководцев - императоров I в. до н.э.

Отдельные элементы культов римских полководцев - императоров I в. до н.э. в большей степени указывают на римские корни этого явления, несмотря на присутствующее влияние со стороны эллинистических культов правителей. Как основное, здесь можно выделить характерное для Рима почитание «богоизбранности» объектов культа в отличие от эллинистической идеи об их «божественности» и «богоравности».

На основе проведенного исследования утверждается, что традиция религиозного обоснования власти и религиозного почитания политических лидеров в Древнем Риме имела глубокие исторические корни. Эти представления эволюционировали в соответствии с развитием римского общества. Признание же связи с сакральным миром, будь-то отдельных личностей или целых сословий, всегда являлось основой для утверждения их политического господства в Риме начиная с эпохи царей до установления государственного императорского культа периода Империи.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Религиозное обоснование власти патрициев в раннем Риме. (К вопросу о традиции религиозного почитания политических лидеров в Риме)// Современные гуманитарные исследования. М., 200S, № 1. (0,4 п.л.)

2. Традиционная римская идеология и культ римских полководцев и магистратов I в. до н.э. II Ученые записки кафедры Всеобщей истории МГОПУ. Вып. Ш. М., РИЦ «Альфа» МГОПУ им. М. А. Шолохова, 2001. (0,4 п.л.)

3. Римляне и этруски: период ранних контактов в религиозно-политической сфере (к проблеме сакрализации власти в Древнем Риме). // Проблемы всеобщей истории: события, люди, факты. М., РИЦ «Альфа» МГОПУ им. М. А. Шолохова, 2000. (0,3 п.л.)

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.06.2000 г. Подписано в печать 21.02.2005 Тираж 100 экз. Усл. печ. л. 1,44

Печать авторефератов 730-47-74,778-45-60

РНБ Русский фонд

2007-4 11872

2 2 '

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Волкова, Ирина Юрьевна

Введение.

Глава первая. Истоки религиозного почитания носителей власти в

Риме.

1.1. Римские представления о сакральности civitas.

1.2. Роль представлений о «нуменах» в складывании индивидуальных культов римских царей.

1.3. Культ предков в Риме.

1.4. Патриции и римский вариант представлений о «мана».

1.5. Государственная власть и религиозное почитание ее носителей в период республики.

Глава вторая. От культа доблестей к индивидуальному культу.

2.1. Патрицианская идеология гражданского равенства и разрушение индивидуального царского культа.

2.2. От культа доблестей к культу Felicitas.

2.3.Эллинистический Восток и римский индивидуальный культ. 119 2.4. Появление индивидуального культа в Риме I в. до н.э.

Глава третья. Некоторые религиозно-политические особенности культов Юлия Цезаря и Марка Антония (I в. до н.э.)

3.1. Традиционные основы культа Цезаря.

3.2. Элементы эллинистической традиции в религиозной политике Марка Антония.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Волкова, Ирина Юрьевна

Проблема сакрализации власти в Древнем Риме в большей степени рассматривалась ранее в научной литературе в связи с императорским культом. Особый интерес вызывал период его формирования в I в. до н.э. Довольно большое количество источников по этой эпохе, относительно высокая степень их достоверности, колоритность исторических персонажей и грандиозность их деяний обращали на себя внимание многих исследователей. Учитывая особенности социально-политического и культурного развития Рима той эпохи и включение его в сферу эллинистического культурного пространства, отправной точкой в изучении возникновения императорского культа являлось определение степени влияния на него эллинистической традиции почитания правителей. Индивидуальный культ римских политических лидеров I в. до н.э., стремившихся к единовластию, представлялся религиозно-политическим явлением, чуждым традиционной республиканской идеологии и знаменующим ее упадок.

Однако такая оценка кажется не совсем точной. Прежде всего обращает на себя внимание присутствующее в науке убеждение об извечной склонности римского сознания к освящению, возведению в культ всего, что так или иначе связывалось с традицией как религиозной, так и гражданской и политической. Кроме того, при рассмотрении проблемы внешних культурных влияний на Рим, признается, что приходя в контакт с римским менталитетом, все новое перерабатывалось и усваивалось в той форме, которая отвечала римскому мировоззрению1.

Кроме того, в предыстории любого древнего общества (и римское вряд ли было исключением) можно отыскать древнейшую традицию относиться к людям выдающимся и наделенным властью не только с осо

1 Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969. С. 69; С. И. Ковалев. История Рима. С Л б, 2003. С. 33. бым уважением, но и с известной долей религиозного трепета. Обладание людьми особой силой, бесстрашием, умением руководить или предсказывать будущее объяснялось первобытным сознанием близостью этих людей к миру могущественных и грозных сверхъестественных сил, от воли которых зависело хрупкое благополучие людей. В храбрости вождей и мудрости жрецов виделось некое доказательство заботы сверхъестественных сил о людях, которым эти силы отдавали долю своей энергии.

Поэтому, принимая во внимание масштаб социально-политических изменений в римском обществе I в. до н.э. и не отрицая наличия эллинистического влияния, значительно обогатившего римскую культуру, tee же представляется, что идея индивидуального культа политических лидеров вообще и использование его как средства для обоснования претензлй на политическое господство, в частности, была не нова для римской традиции. Определение степени традиционности указанного явления составляет центральную проблему данного диссертационного исследования.

Изучение этой проблемы требует обращения к ранним пластам римской истории в поисках ответа по меньшей мере на два вопроса. Ео-первых, имела ли традиционная римская религия какие-либо собственные элементы, которые могли бы стать основанием для религиозного почитания людей? И во-вторых, имелся ли в римской истории до I в. до н.э. опыт использования религиозного почитания отдельных персон в целях обоснования их политического господства в римском государстве?

Целью данной работы является исследование процесса развития римских форм религиозного почитания людей, начиная с царского периода до I в. до н.э., а также определение роли указанного почитания в обосновании политического лидерства и власти в римском обществе в указанный исторический период. Тем самым предполагается соединить в одну логическую цепочку известные нам свидетельства римской традиции о религиозном почитании людей и рассмотреть это явление в развитии как одно из направлений традиционной римской идеологии.

Указанную цель предполагается реализовать посредством решения следующих задач:

1. Определить взаимосвязь религиозной и политической сфер в римской идеологии.

2. Выявить круг римских традиционных верований, составлявших основу религиозного почитания отдельных личностей в Риме.

3. Выяснить характер почитания носителей верховной власти и выдающихся деятелей римской civitas в рассматриваемый в диссертации исторический период.

4. Выявить традиционные римские черты в индивидуальных культах военных лидеров I в. до н.э. в Риме.

В связи с последней задачей необходимо отметить, что рассмотрение в диссертации культов Юлия Цезаря и Марка Антония носит обобщающий характер. Ввиду большого количества исследований на эту Teiviy целью здесь является не всеобъемлющее рассмотрение этих культов, а определение степени их опоры на римскую религиозную традицию в условиях имевшего место эллинистического культурного и религиозного влияния на Рим в указанный период.

Диссертационное исследование построено на основе проблемьо-хронологического метода, учитывается принцип комплексного подхода в изучении рассматриваемого явления, а также использован метод изучения исторического явления в развитии.

Историографический обзор.

Как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе специальных работ по теме, заявленной в диссертации, к сожалению, нет. Тем не менее, отдельные проявления римской традиции религиозного обоснования власти, безусловно, попадали в поле внимания исследователей.

Говоря об отечественной историографии, необходимо отметить, что интерес к истории римской религии возник еще в первой половине XIX в. В частности, они занимали центральное место в работах русского историка Д.Л. Крюкова. Собрав и тщательно исследовав свидетельства древних авторов о религиозном быте римлян, он впервые в отечественной науке сделал вывод о различии религиозных представлений патрициев и плебеев, тем самым затронув сферу политической истории Рима в связи с рассмотрением вопросов религии2. В дальнейшем выводы Д.Л. Крюкова стали отправной точкой для теорий об этническом различии патрициев и плебеев, о роли этрусского влияния на религиозную и политическую сферы жизни древнего римского общества (по мнению Д.Л. Крюкова это влияние отразилось в плебейской форме культа) и др . При этом впервые вопросы религии и политической истории стали рассматриваться во взаимосвязи. Одновременно возможность изучения проблем становления римской религии и государственности была подтверждена выводами, сделанными другим русским ученым В.И. Модестовым. В ряде своих работ4 он выступил против скептического взгляда на достоверность ранней римской истории5, доказывая глубокую древность латинской письменности.

Связь религии и политики в Риме рассматривалась и в ряде общих работ И.В. Нетушила6. В частности, он обратил внимание исследователгй на роль сакральной организации патрицианских курий в утверждении им

2 Этой проблеме в целом была посвящена его работа, изданная в Германии под псевдонимом D. Pelle-grino «Andeutungen liber den ursprilnglichen Religionsunterschied der rOmischen Patricier und Plebejer. Leipzig, 1842. (Второе издание на рус. яз. см. «Пропилеи» Кн. 4, СПб., 1854. С. 1-80).

3 Фролов Э.Д. Русская наука об античности. СПб, 1999.

4 Модестов В.И. Римская письменность в период царей. Казань, 1868.; Сочинения Корнелия Тацита. Т. 1-й, СПб, 1886-1887.

5 Вопросам древнейшей римской истории было посвящено его исследование «Введение в римскую историю» в 2-х ч. СПб, 1902-1904.

6 Нетушил И.В. Государственное устройство Рима до Августа. В 3-х вып. Харьков, 1894-1902.; Лекции по римской истории. Т. I-III. Харьков, 1907-1909, и др. перия (imperium) высшего правителя римской общины, считая патрицианскую религию основой для дальнейшего развития римской религии lo-обще . Вместе с этим до сих пор большую научную ценность представляют его статьи по частным вопросам истории римской религии.8

В дореволюционный период было положено и начало изучению римского императорского культа, а также проблемы его возникновения. В частности, В.А. Мелихов9, рассматривая проблему появления римского императорского культа, пришел к заключению, что культ правителей в римском государстве возник сначала на Востоке. Началом этой традиции, по его мнению, были культы римских магистратов, основанные «льстивыми» эллинами по примеру почитания собственных властителей. Но при этом он указал на два принципиальных условия закрепления подобной традиции в Риме. Во-первых, по его мнению, культ императоров все же имел национальную почву в Риме, т. к. в нем можно обнаружить отголоски традиционных верований в гениев и манов, с которыми автор связывал культ умерших предков в Риме10. Именно на это он указывал, говори о возможности посмертного обожествления Цезаря в Риме. Во-вторых — зто политическая необходимость культа в условиях «единодержавия». Однако в том, что автор подчеркивал факт обожествления римских императоров, начиная с Цезаря, прослеживается его стремление представить императорский культ как связующее звено в переходе римского общества от политеизма к деизму11.

Однако в дальнейшем, в отечественных исследованиях по древней истории вообще, и истории Рима в частности, длительное время уделялось

7 Нетушил И.В. Лекции по римской истории. Т. I. Харьков, 1907-1909. С. 62-63.

8 Ряд статей был опубликован в периодическом издании «Филологическое обозрение». СПб., 18911902.: «Arma Ancilia» (Т. VIII, 1895), «О культе Весты» (Т. XI, 1896), « Dea Dia, богиня материнского права» (Т. XVI, 1899) и др.

9 Мелихов В.А. Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Харьков, 1912.

10 Указ. соч. С. 13.

11 Указ. соч. С. 24-25. внимание в основном вопросам экономического и политического характера. Но как раз последний круг проблем и заставлял исследователей в той или иной степени касаться темы обоснования политической власти и лидерства в древнем римском обществе. В связи с этим было продолжено изучение вопроса о возникновении императорского культа I в. до н.э.

Вслед за В.А. Мелиховым идея об эллинистических корнях римского императорского культа была поддержана рядом исследователей. Так Р.Ю. Виппер, говоря об истоках культа Августа, также был склонен рассматривать императорский культ как основанный на эллинистических культурных заимствованиях. В этом смысле он называл римских императоров «наследниками» эллинистических царей12.

В советской историографии вопрос о происхождении императорского культа был затронут Н.А. Машкиным13. Изучение сущности власти Октавиана Августа стало поводом для обращения исследователя к более раннему историческому периоду. Он довольно подробно рассмотрел принципы обоснования власти римских диктаторов Суллы и Цезаря, видя в них предшественников Октавиана в утверждении в Риме монархической власти14. Н.А. Машкин отмечал, что важным аспектом политической деятельности как Суллы, так и Цезаря являлось стремление найти религиозное обоснование собственной власти главным образом под воздействием эллинистических философских теорий и обычаев15. Однако в отношенли Цезаря он все же указал на присущее тому желание опереться на римскую традицию в своей религиозной политике. В связи с этим Н.А. Машклн выделил имевшую место пропаганду «божественной» родословной Юлиев, жреческого достоинства самого Цезаря, а также его ассоциации с обо

12 Виппер Р. Ю. Очерки истории Римской империи. Ростов н/Дону, 1995. С. 168. (Первое издание: М., 1908.)

13 Машкин Н.А. Принципат Августа. М.-Л., 1949.

14 Указ. соч. С. 17.

15 Указ. соч. С. 17,68,70. жествленным Ромулом16. Тем не менее сам факт обожествления Цезаря, а Н.А. Машкин склоняется именно к такой интерпретации культа Цезаря, трактуется как результат распространения в Риме восточных верований, чему «способствовало разрушение римской национальной религии, наступившее в связи превращением Рима в мировой центр»17.

Однако Н.А. Машкин все же обращает внимание (и в этом есть некая противоречивость его выводов) на то, что римский полис был связан со старинной национальной религией и это было одним из объяснений того, что Август, являвшийся политическим последователем Цезаря, ни в

1 ft

Риме, ни в Италии не почитался официально как божество . Тем самым подчеркивалось, что обожествление как форма почитания носителей власти не являлась традиционной для римской идеологии.

Особенный интерес для темы диссертации представляют выводы общетеоретического характера, сделанные в ряде исследований Е.М Шта-ерман. Она впервые в отечественной науке посмотрела на проблему зарождения индивидуального культа политических лидеров в Риме в рамках исследования истории римской религии в целом19. В связи с социально-политическим аспектом своего исследования Е.М. Штаерман еще раз указала на значительную роль эллинистического влияния в подготовке идеологической базы для складывающейся в Риме системы единовластия через внедрение эллинистических религиозных представлений в римскою традицию. Последняя, по мнению исследовательницы, разрушалась20 и была уже не способна поддерживать прежние моральные ценности римского общества. На этом фоне, по ее мнению, и начал формироваться индивидуальный императорский культ как символ крушения традиционной римской идеологии и политической системы. Императорский культ при

16 Указ. соч. С. 72.

17 Указ. соч. С. 130.

18 Указ. соч. 564-565.

19 Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987.

20 Указ. соч., С. 119. этом рассматривался как заимствованное и чуждое римской традицли явление, связанное с обожествлением объекта культа.

В дальнейшем эта точка зрения была поддержана и Я.Ю. Межеркц-ким, который отмечал «совершенную чуждость» римской традиции обыл | чая обожествления людей и культа правителей . Признание обожествления как факта в рассмотренных выше взглядах на сущность императорского культа в Риме начиная с I в. до н.э., являлось главным основанием для утверждения в отечественной науке мнения об эллинистической природе этого явления.

Однако одновременно отмечалась неоднозначность термина «обожествление» в связи с собственно эллинистической традицией почитания правителей. Мы не ставим перед собой задачи осветить огромную историографию по исследованиям культа правителей на эллинистическом Востоке. Но довольно важным для темы диссертации является мнение, высказанное И.С. Свенцицкой22 и поддержанное рядом исследователей, в т.ч. зарубежных, о том, что при характеристике эллинистических культов правителей необходимо учитывать разницу в понятиях «божественности» и «богоравности». Именно последнее определяется ею как в большей степени соответствующее характеру почитания эллинистических правителей. Как отмечает автор, почитание «богоравности» эллинистических царгй основывалось на признании их роли «спасителей» и «благодетелей».

В современных исследованиях довольно отчетливо наблюдается тенденция к отказу от отождествления культа римских императоров и культа эллинистических царей. И основанием здесь является предположение, что первые римские императоры в большей степени почитались как харизматические военные лидеры эпохи Поздней республики, а не «спа

21.Межерицкий Я.Ю. Республиканская монархия: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М., Калуга, 1994. С. 212.

2 Свенцицкая И.С. Восприятие царя и царской власти в эллинистических полисах./ Государство, политика и идеология в античном мире. Л., 1990. С. 29. сители» и «благодетели». Как выразился А.Б. Егоров , эллинистический культ безусловно контактировал с римским религиозным пластом, но последний доминировал. Сходство же двух традиций носило больше типологический, чем заимствующий характер24. А.Б. Егоров обратил внимание на значительную роль армии в выдвижении своих вождей на роль государственных лидеров25.

Такая позиция согласуется и с выводами, сделанными А.В. Игкал/ тенко в отношении более раннего периода римской истории. По ее мнению уже в период оформления республиканского аппарата армия активно влияла на процесс становления самого государства. М.Г. Абрамзон , посвятивший ряд своих исследований проблеме императорского культа в первых веках н.э., также выявляет его военные корни. По мнению исследователя, в основу этого культа легла традиция поклонения легионеров своему полководцу как носителю священного права ауспиций и авгурпй, зародившаяся гораздо раньше I в. до н.э. Хотя при этом автор не отрицает наличия эллинистических элементов в культе римских правителей эпохи Империи. Таким образом, признавая определенную роль эллинистического влияния на складывание культа римских императоров (особенно уже во времена Империи), в современной литературе был поставлен вопрос и о римских корнях этого религиозно-политического явления. Однако попытки исследовать их предпринято не было.

Проблема зарождения римского императорского культа в отечественной историографии затронула и вопрос о взаимоотношении римской и эллинистической культур вообще. Он не имеет прямого отношения к те^е диссертации, но исследование ряда фактов, особенно эпохи II — I вв. до

23 Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Л., 1985.

24 Указ. соч. С. 102.

25 Указ.соч. С.47.

25 Игнатенко А.В. Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре. Свердловск, 1988.

27 Абрамзон М.Г. Римская армия и ее лидер по данным нумизматики. Челябинск, 1994; М.Г. Абрамзон. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993. н.э., косвенно затрагивает его. В связи с этой проблематикой необходимо отметить работы C.JI. Утченко. В ряде своих исследований28 он дал глубокий анализ всесторонних связей римской civitas, сыгравших важною роль в развитии римского общества и отразившихся в складывании социально-политических теорий и этических воззрений римского общества. Также он рассмотрел процесс взаимодействия внешних культурных влияний с самобытной системой традиционных римских ценностей, определив доминирующее положение последних в адаптации иноземных элементов.

29

Эта концепция прослеживается и в его исследовании культа Цезаря , который характеризуется им как слияние эллинистических и римских религиозных элементов. Как наиболее важный, здесь выделяется политический аспект влияния эллинистической традиции.

Следующий круг вопросов, отчасти затронутых в отечественных исследованиях и имеющих прямое отношение к данной диссертации, касается проблемы сакрализации власти в Риме периода Республики. В ряде исследований последних лет было обращено внимание на проблему сакрального статуса патрициев, сыгравшего определенную роль в утверждении политического господства этого сословия в Риме в первые века республики. Так, О.В. Сидорович было обращено внимание на исключительное право патрициев на ауспиции, признававшееся за ними еще в царскую эпоху. Право ауспиций, имеющее прямое отношение к отправлению государственного культа, видимо, и стало основной причиной перехода власти в руки патрициев после изгнания царей30.

11

В. В. Дементьева , изучая функции патрицианского сената, пришла к заключению о решающей роли ряда наследственных религиозных прав

28 Утченко С.Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.; Две шкалы римской системы ценностей. // ВДИ, 1972, № 4.; Цицерон и его время. М., 1972, 1998.; Политические учения Древнего Рима. М., 1977 и др.

29 Утченко С.Л. Юлий Цезарь. М., 1976. С. 321.

30 Сидорович О.В. Дивинация: религия и политика в архаическом Риме./ Религия и община в Древнем Риме. М., 1994. С. 85.

31 Дементьева В.В. Римское республиканское междуцарствие как политический институт. М., 1998. патрициев в утверждении их господствующего политического положения в общине еще с эпохи царей. Прежде всего речь идет о праве патрициев на ауспиции, что подразумевало общение с богами от лица всей общины. Это право как средство и олицетворение верховной политической власти, по убеждению В.В. Дементьевой, лежало в основе auctoritas патрицианского сената (patres), его права на interregnum и определяло статус патрициата как сословия власти, конкурирующего с царями. Право патрициев на ауспиции определило и их исключительное право на обладание импе-рием в первые века Республики. По ее мнению, патрицианская сакральная община, возглавляемая patres, признавалась исходным сувереном и носителем высшей власти на протяжении всей Республики33. Однако, В.В. Дементьева не затрагивает вопроса об источнике исключительного права патрициев на ауспиции, т.к. он выходит за рамки темы ее исследования.

В связи с вопросом об особом сакральном статусе патрициев в римской общине важной для данной диссертации видится проблема религиозного противостояния патрициев и плебеев. В отечественной науке присутствует довольно устойчивая точка зрения о религиозных отличиях этих двух категорий римских граждан. Объединение патрицианского сословия вокруг культа Юпитера - верховного покровителя римской civitas и государственной власти как бы подчеркивало привилегированное положение патрициев в римской общине и освящало власть патрицианских консулов.

В связи с этим Н.И. Миницкий34 высказал предположение, что показателем постепенного приобщения плебеев к патрицианскому культу являлась сакрализация власти плебейских трибунов, которая как - бы включалась в сферу общегосударственной власти, находящуюся под покровительством Юпитера. Священность такой власти основывалась, по

32 Указ соч. С.62-63.

33 Указ. соч. С. 66.

34 Миницкий Н.И. Особенности формирования религиозной идеологии Римского полиса./ Вопросы истории. Минск, 1981. Вып. 8. С. 104. его мнению, на lex sacrata. Однако, Ф.А. Михайловский35 определил священность трибунской власти как совершенно особую, т. к., по его мнению, акцент здесь должен быть сделан не на священность власти, а на священную неприкосновенность личности самого трибуна36.

В рамках исследования проблемы взаимосвязи религии и политихи в Древнем Риме необходимо выделить вопрос о сакральном статусе носителя империя как посредника в общении богов и людей, который был затронут в работах Л.Л. Кофанова и В.Н. Токмакова . Однако, специальных исследований в этой области в отечественной историографии нот. Более глубоко изучена роль жречества в общественной и политической жизни Рима. В частности, эту проблему рассматривал A.M. Сморчков39.

Ряд вопросов об истоках сакрального почитания носителей власти в Риме рассматривается в общих работах по истории римской религии. В первую очередь к ним можно отнести исследования А.И. Немировсксго по проблемам религии раннего Рима40. В частности, он подробно раскрывает религиозную сущность представлений о доблестях, составлявших основу римской республиканской идеологии. Их сакральность определялась связью с обычаями предков, которые считались священны. Для нашей диссертации важен вывод А.И. Немировского о политическом значении культа доблестей. Исследователь видит в этом культе характерною черту патрицианской идеологии и основной принцип консолидации пит

35 Михайловский Ф.А. Основание народного трибуната и lex sacrata. / Античная гражданская общкна. М., 1986.; Власть Октавиана-Августа. М., 2000.

36 Михайловский Ф.А. Основание народного трибуната и lex sacrata. / Античная гражданская общкна. M., 1986. С. 55-56.

37 Кофанов Л.Л. Сакральное право: от человеческих жертвоприношений к правовым санкциям./ Религия и община в Древнем Риме. М., 1994. С. 22.

38 Токмаков В.Н. Воинская присяга и «священные законы» в военной организации ранне-римской республики./ Религия и община в Древнем Риме. M., 1994; Военная организация Рима Ранней республики (VI-IV вв. до н.э.). M., 1998.

39 Сморчков A.M. Роль и значение римской коллегии жрецов священнодействий в эпоху Республики./ Античность и Средневековье Европы. Пермь, 1994.; Коллегия понтификов./ Жреческие коллегии в Бан-нем Риме. M., 2001.

40 Немировский А.И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964. рициев в политической борьбе с плебеями в начале Республики.41 Зто возвращает нас к проблеме религиозного обоснования политического господства патрициев в Риме.

Вместе с этим А.И. Немировский затрагивает и проблему более древних верований, которые могли бы иметь отношение к складыванию римской традиции религиозного почитания людей. Это вопрос о наличии в римской религии верований в «мана», под которой в современной науке условно подразумевается вера древнейших народов в обладание отдельными людьми или целыми родами божественной энергией42; а также ьо-прос о «нуменах» в римской религии. В римских «numina» А.И. Немировский видит отражение древнейших верований в духов-покровителей родов и священных мест, в одухотворенные силы природы и т.п., которые в дальнейшем получили облик различных низших божеств вроде пенатов, ларов и др., либо стали эпитетами отдельных божеств.43 Исследователь подчеркивает, что изначально в «нуменах» выражались представления о проявлении сверхъестественных сил в объектах материального мира, од

44 нако он не склонен связывать понятия «нумен» и «мана» , что могло Оы означать наличие в древнейшем Риме веры в воплощение божественной энергии «нуменов» и в людях.

Тем не менее А.И. Немировский все же признает, что в эпоху царей в Риме, возможно, присутствовала вера в пребывание в правителе божественной силы (прежде всего Юпитера - покровителя верховной власти) 45 Но это положение не рассматривается как доказательство наличия в архаическом Риме культа древних царей. Однако такая постановка пробле

41 Указ. соч. С. 154.

42 Указ. соч. С. 21-22

43 Указ. соч. С. 52-54,

44 Указ. соч. С. 20.

45 Указ. соч. С. 100. мы имеет место в работе А. В. Коптева, где исследуется наличие в ццэ-ском Риме веры в воплощение в правителе главного бога общины.46

В отношении положений, рассмотренных выше, в отечественной науке есть и иная точка зрения, имеющая не менее важное значение для исследования в области римской традиции религиозного почитания людей. Это выводы, сделанные Г.С. Кнабе касательно культа доблестей и римских представлений о «мана» и «нуменах». Г.С. Кнабе рассматривает культ доблестей как основу идеологии республиканского Рима. Но он придает этому культу не религиозное, а гражданское значение, определяя его особую роль в укреплении идеи гражданского равенства.

Вера в «мана» 47, по его мнению, получила свое выражение в древних патрицианских обрядах (в т.ч. в сохранении посмертных масок умерших в патрицианских семьях и обрядах «проклятия памяти» («damnaiio memoriae»). Этот вывод используется в диссертации при рассмотрении сакральных основ властного положения патрициев в Раннем Риме. Относительно же «нуменов» Г.С. Кнабе делает предположение о том, что под ними в римской религии понимались не просто отдельные проявления божественной энергии, но своего рода выражение воли божеств. Здесь он исходит из представления римлян о единстве человеческого и божественного пространства, в котором боги являются защитниками и управителями римской общины в соответствии с «законами» pax deorum.

В зарубежной литературе проблематика, связанная с древнейшими истоками традиции почитания людей как носителей сверхъестественной энергии, оказалась в центре внимания уже на рубеже XIX - XX вв. Так, о «мана» впервые было упомянуто в работах Р. Кадринтона, Р. Маретта, JI. л о

Леви-Брюля . Проблема же «нуменов» была поднята еще Г. Виссовоы в

46Коптев А.В. Об «этрусской династии» архаического Рима. / Античность и средневековье Евролы. ф Пермь, 1994. С. 69.

47 Кнабе Г.С. Рим Тита Ливия. / Тит Ливий. История Рима. Т. III. М„ 2002. С. 683.

48 Codrinton R. The Melanesians. Oxford, 1891; Marett R.R. The threshold of Religion, 1914; Levy - Bruhl L. La mentalite primitive. P., 1922. его капитальном труде, посвященном римской религии, начиная с ее истоков49. Автор сделал ряд предположений о путях формирования этого явления в ранней римской религии. Позже, Г. Вагенворд и А. Греньг50 обозначили определенную связь римской веры в нуменов и «мана». По мнению Г. Вагенворта (применительно к римской истории), так называемой «мана» обладали места и лица, к которым применялся термин «sacer», а также магистраты, полководцы, жрецы. К «мана» он возводил и понятие «imperium», и возникновение культа Гения. К. Латте высказал мнение о том, что вера в «numina» являлась основой римской религии, характеризуя ее как «полидемонизм»51, что стало причиной отсутствия римской мифологии. В дальнейшем П Бойансе52 считал, что под «numina» следует понимать проявление божественной воли.

В области изучения традиции религиозного почитания людей в Риме нужно отметить исследования Д.Фрэзера53. Он определил связь культа древних латинских царей с культом Юпитера, что может предполагать наличие веры в носительство ими энергии этого божества. Это учитьша-ется в диссертации при рассмотрении возможности почитания римских царей как «нуменов» верховного божества общины.

В зарубежной историографии также подняты вопросы о религиозных традициях патрициев в связи с их политическим авторитетом в Риме как в эпоху царей, так и в период республики. Э. Гьерстад и Ж. К. Ришар54 отмечают выраженное политическое противостояние патрицианской организации римским царям, особенно «этрусской династии», объясняя это рядом религиозных преимуществ патрициев, имевших отношение к

49 Wissowa G. Religion und Kultus der Ябшег. Mtinchen, 1912.

50 Wagenvoort H. Roman Dynamism. Oxford, 1947; Grenier A. Les religions etrusque et romaine. P., 1948.

51 Latter K. R6mische Religionsgeschichte. Mtinchen, 1960.

52 Boyance P. Etudes sur la religion romaine. P., 1972.

53 Фрэзер Д. Золотая ветвь. М., 1986.

54 Gierstad Е. Innenpolitische und militarische Organisation in frUromischer Zeit. ANRW: Geschichte und Kul-tur Roms in Spiegel der neuren Forschung. B.N.Y., 1972, S. 169-171.; Richard J-Cl. Les origines de la plebe romaine. Rome, 1978. P. 331. управлению государством: в частности, их право на ауспиции и интеррег-нум. Ж. К. Ришар отмечает наличие попыток царей «этрусской династии» разрушить религиозную патрицианскую организацию с целью избавления от политической конкуренции со стороны патрициев55.

В связи с рассмотрением проблемы сакральной основы политического преобладания патрициев, особенно в первые века республики, необходимо обратить внимание на указания П. де Франчиши, Ж. Эргона56 на сакральное значение auctoritas патрицианского сената, определявшей его властные полномочия в римской общине.

Сакральность основ власти сената в связи с патрицианским пропс

СП хождением последнего отмечает и Р. Пальмер . Он обращает внимание на то, что именно патрицианская община в лице курий являлась признанной хранительницей сакральных основ государственной власти. Р. Пальмгр также поднимает вопрос о сакрализации военной власти в древнем Риме, основанной на священности военного империя, в чем он видит религиозное наследие древней патрицианской общины и власти древних царей. Как важный аспект он выделяет здесь веру в посредничество полководца между войском и богами. По его мнению, эта вера проявлялась в обрядах со священной воинской клятвы и люстраций республиканской эпохи . Сходное мнение о роли полководца, как исполнителя божественной воли, в силу проистечения на него божественной энергии, руководящей его действиями, высказывается Н. Розенстейном59.

Однако в связи с темой сакрального почитания носителей власти и политических, военных лидеров периода республики, указанные авторы

55 Richard J-Cl. La population romaine a l'epoque archaique: sa composition, son evolution, ses structures. In.: Roma arcaica ele recenti scoperte archeologiche. Firenze, 1979. P. 63.

56 De Francisci P. La communita sociale e politica romana primitiva. / Relazioni del X Congresso internazion-ale di scienze soriche. Firenze, 1955, Vol. 2. P. 61-166.; Huergon J. The rise of Rome to 264 B.C. L., Batsfurd, 1973. P. 114.

57 Palmer R. The archaic community of the Romans. L., Cambridge, 1970. P. 198.

58 Ibid., P. 198.

59 Rosenstein N. Imperatores victi: Military defeat and aristocratic competition in the middle and late Republic. Berkely, 1990. P. 27. не рассматривали вопрос о роли в нем культа доблестей. Тем не менее, еще Фюстель де Куланж60 отмечал, что у римлян присутствовала вере, в то, что общественный долг (а обладание доблестями являлось главным условием его исполнения) им помогают исполнять некие, проникающие в человека и руководящие им божественные силы. На такую сущность доблестей в римском понимании обращал внимание и Дж. Либещуц61. Одновременно на то, что в республиканский период культ доблестей стал основой идеологии нового сословия власти — нобилитета, косвенно указал 62

К. Холькескамп . Он считает, что главным ее стержнем являлось постоянное стремление представителей знати к должностям (honores) с целью проявить себя на службе родине и римскому народу.

В отношении определения роли эллинистического влияния в возникновении культов римских полководцев-императоров I в. до н.э. и религиозной основы этих культов в зарубежной историографии имеются различные точки зрения. Так А. Вордман и Ч. Прайс 63 выделяют политический аспект эллинистического влияния в связи с указанной проблемой. Вместе с этим, Ч. Прайс сделал вывод о том, что учреждение культов эллинистических правителей в греческих полисах являлось попыткой местного населения объяснить правомерность новой власти (не имеющей никакой гражданско-правовой базы) через ее религиозное обоснование64. Тот же принцип Ч. Прайс обнаруживает и в появлении эллинистических культов римских магистратов, а затем и императоров.

Этот вывод важен для предположения, сделанного в настоящей диссертации, о том, что римские полководцы-императоры могли взять на «вооружение» такую идею для обоснования собственной единоличной

60 Фюстель де Куланж Н.Д. Гражданская община древнего мира. Спб., 1906. С. 100.

61 Liebeschuetz J.H.W.G. Continuity and change in Roman religion. Oxf., 1979. P.52.

62 Holkeskamp K. Conquest, Competition and Consensus: Roman Expansion in Italy and the Rise of the NoLili-tas// Historia, 42, 1993. P. 12-39.

63 Wardman A. Religion and statecraft among the Romans. London, 1982. P. 50-51.; Prise Ch. Rituals and power. The Roman imperial cult in Asia Minor. Cambridge, 1998.

Prise Ch. Rituals and power. The Roman imperial cult in Asia Minor. Cambridge, 1998. P. 27-29. власти в Риме, также не имеющей объективной правовой поддержки. Однако, это еще не дает право утверждать, что римские императоры были готовы отказаться от римских традиций религиозного человекопочитанкя.

В зарубежной историографии имеется обширная литература, посвященная римским — полководцам императорам I в. до н.э. В этом ряду особе место занимает исследование С. Вейнстока65, как посвященное изучению собственно культа Юлия Цезаря, в основе которого были сосредоточены многие составляющие культового почитания предшественников Цезаря и который, одновременно являлся исходной формой для дальнейшего развития императорского культа в Риме. С. Вейнсток, а также Ф. Инар, Р. Этьен, Дж. Либешуц66 обращают внимание на использование римскими полководцами-императорами (сначала Суллой, а затем Цезарем) в своих культах элементов религиозной римской традиции no4Hva-ния государственного лидера. Речь идет об ассоциации римских императоров I в. до н.э. с древними римскими царями (прежде всего с обожествленным Ромулом). Но при этом значение эллинистического влияния на складывание указанных культов определяется ими как решающее, хотя они и указывают на различия в характере культов одних и тех же императоров в Риме и на эллинистическом Востоке.

Однако Э. Биккерман67 обратил внимание на то, что в эллинистической традиции культа присутствовала идея «богочеловека», т.е. идея приравнивания правителя к богам за его деятельность «спасителя» и «благодетеля». Для римлян же, как он отмечает, отождествление человека с богом выглядело кощунством. Поэтому он считает неправильным говорить о восточном происхождении культа римских императоров. Его поддержи

65 Weinstock S. Divus Julius. Oxf., 1971.

66 Инар Ф. Сулла. Ростов на/ Д., 1997; Этьен Р. Цезарь. М., 2003; Liebeschuetz J.H.W.G. Continuity and change in Roman religion. Oxf., 1979.P. 68.

67 Bickermann E. Die rOmische Kaiserapotheose. / ROmischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978. S.l 12.

АО вает и М. Чарлсворт , утверждая, что в Риме выдавать себя за бога считалось нечестивым, но можно было отождествлять себя с его орудием.

Сакральную природу культа Цезаря рассматривала X. Геше. При его анализе она выделяет как различные такие понятия как «обожествление» и «обоготворение». Последнее она признает как в большей степени соответствующее характеру культа Цезаря, т.е., по ее мнению, он официально был признан богом. Однако она признала некоторую противоречивость собственных выводов69, т.к. ее определению «обоготворения» соответствует только посмертный апофеоз Цезаря, что нельзя сказать о его прижизненном религиозном почитании.

В связи с вышеприведенными неоднозначными оценками императорского культа I в. до н.э. обращает на себя внимание вывод, сделанный М. Берд и М. Кровфордом. На основе проведенного ими анализа общих особенностей традиционной римской религии, прежде всего ее государственного характера, они пришли к заключению, что ее базовые характер и

70 стики были сохранены в I в. до н.э и были отражены в императорском культе того времени.71

Таким образом, несмотря на значительное количество работ по истории римской религии, особенно в зарубежной историографии, римская традиция религиозного обоснования власти не рассматривалась ранее в науке в полной мере, о чем говорит отсутствие специальных крупных исследований в этой области. Также не ставилась ранее задача проследить историческое развитие этого явления с архаических времен до образования Империи. Но тот факт, что отдельные вопросы по указанной теме ьсе же попадали в поле зрение исследователей, говорит о правомерности гю

68 Charlesworth М.Р. Einige Beobachtungen zum Herrscherkult, besonders in Rom. / ROmischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978. S. 163-180.

69 Gesche H. Die Vergottung Caesars. F.A.S. KallmQnz Opf., 1968. S. 38-39, 48,92.

70 Beard M., Crawford M. Rome in the late Republic. Problems and interpretations. L., 1985. P.36-37.

71 Ibid. P.65. становки такой задачи и о необходимости дальнейшего изучения, поставленной в данной диссертации проблемы.

Характеристика источников.

Характеризуя источники по теме данной диссертации, хотелось бы вначале дать их общую характеристику. Прежде всего это недостаточность данных по царскому периоду римской истории, а, следовательно, и материалов для анализа древнейшей религиозной традиции. Вместе с этим та информация, которая имеется в нашем распоряжении, в некоторых случаях недостоверна, так как указанный период являлся историей для самих древних авторов, чьи труды дошли до нас. Уже для них было много непонятного в древних религиозных обрядах. Они затруднялись в объяснении их происхождения и часто прибегали к их интерпретациям с Ф> точки зрения своего времени, что еще более искажало их истинный смысл. Обычаи и традиции царского периода ко времени написания основных для нас источников обрастали легендами и преданиями, в которых друг на друга наслаивались добавления разных эпох, что приводило к допущению множества анахронизмов.

Период республики освещен древними писателями гораздо более полно и достоверно. Хотя и здесь возникают затруднения. В большинстве источников содержится сильный эллинистический акцент в интерпретации римской истории. Прежде всего это касается авторов, которые имели греческое происхождение. Но и римские писатели, жившие преимущественно уже в начале нашей эры, когда Рим фактически был включен в эллинистическое культурное пространство, имели склонность «примерять» элементы греческой культуры к римской традиции, пытаться установить [Ч единство истоков римской и греческой культур и истории. Но если фактический исторический материал пострадал от этого в меньшей степени, то в отношении религиозной традиции такое положение дел, на мой взгляд, ^ выглядит катастрофично, так как порой невозможно установить культурную принадлежность тех или иных религиозных представлений. В этом плане наибольшую ценность все же представляют труды римских авторов. Сочинения же греческих историков требуют большей осторожности и избирательности при извлечении из них сведений о римской религиозной традиции, т.к. ее объяснение здесь дается сквозь призму похожих или аналогичных явлений греческой культуры, что ведет к искажению описываемых явлений.

Одним из основных источников, использованных в данной работе, является труд Тита Ливия (59 г. до н.э. — 17 г. н.э.) «История Рима от основания Города». Он охватывает значительный период римской истории с эпохи царей до II в. до н.э. Как положительное здесь можно отметить то, что Ливий был носителем римской культуры и многих традиционных 'Ф римских идеологических установок, которые сохранялись и в его время.

Он проявляет типично римское серьезное отношение к роли религии в государственной практике. Хотя иногда он позволяет себе критические замечания по поводу римского суеверия и предрассудков, в чем видшся влияние «греческой образованности» Ливия.

Так или иначе, Ливий, пожалуй, единственный историк, у которого содержится богатый материал, подтверждающий, что исторически римское политическое мышление отличалось высокой степенью религиозности и суеверия. Ни в одном из исторических повествований не встретить такого количества упоминаний о религиозных мероприятиях, «божественных» знамениях и т.п. В своей работе Ливий опирался на труды более ранних авторов, что в определенной степени повышает степень достоверности его изложения. Однако он не склонен к историческому анализу их сведений, действует как компилятор.

Древний царский период римской истории Ливий описывает на основе легендарных преданий. Это приводит к допущению анахронизмов, что усложняет понимание принципов развития религиозно-политического мировоззрения римлян и их взглядов на религиозное обоснование верховной власти. Более основательно изложен у Ливия республиканский период. Именно эта часть его труда составляет главный источник для восстановления картины сакрализации власти высших магистратов республиканской эпохи. Особенно выражен момент начала сакрализации личного образа выдающихся людей в политических целях в конце III — II вв. до н.э. Наиболее отчетливо эта тенденция показана на примере политического облика Сципиона Африканского Старшего.

Характерная черта творчества Ливия - его отношение к истории как к учителю человеческих душ72. Следуя за мыслью, характерной для римского патриотизма, что «. и впрямь не было никогда государства более великого, более благочестивого, более богатого добрыми примерами.» , Ливий ставит перед собой задачу обратить внимание на «добрые примеры» «старых добрых нравов». В этом есть положительный момент — особое внимание Ливия к традиции. Но с другой стороны, склонность Ливия идеализировать прошлое74 искажала историческую действительность.

Книги Ливия по эпохе гражданских войн не сохранились, но тем не менее его суждения об этом периоде можно обнаружить. В частности, прослеживается его приверженность к идее порчи нравов, ощутимо его негативное отношение к «черни», стремление подчеркнуть свое уважение и приверженность традиции на контрастирующем фоне демонстрации

72 Сам он так определяет цель своего труда: «В том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамление величестьгн-ного целого; здесь и для себя, и для государства ты найдешь, чему подражать, здесь же - что избегать.» (Введение, 10).

73 Ibid.

74 Это было характерно для римских историков рубежа эр, что связано с их оценкой современного им периода как времени порчи нравов, по сравнению со «старыми добрыми временами» (См. Sail., Cat., IX -X). собственной «греческой образованности». (Например, начало изложения римской истории с мифа о троянце Энее - как основателе римского государства.) В целом же труд Ливия - наиболее полный источник, освещающий римскую историю с царского периода до II в. до н.э.

Период гражданских войн, т.е. время складывания индивидуального императорского культа, отражен в трудах Цицерона, Гая Саллюстия Криспа и Гая Юлия Цезаря — как современников происходящих событий, а также у Веллея Патеркула, более позднего римского автора.

По истории религиозного обоснования политической власти в Риме наиболее интересны работы Цицерона (трактаты, речи, письма). Цицерон не был историком. Он был политиком, юристом и философом. Но в этом состоит особое значение его работ, где религиозная традиция Рима рассматривается с точки зрения ее практического государственного значения. Как активный политик, Цицерон пытался теоретически осмыслить сложные процессы закладки новой государственной системы, основанной на единовластии, а также политическую сущность индивидуального культа правителя.

Но само слово «теоретически» означает, что Цицерон широко привлекал для этого не только свой практический политический опыт (он в большей степени отражен в его публичных речах), но и весь имеющийся у него багаж философских знаний греческого происхождения. Поэтому его теория построена на сложном сплетении греческих и традиционных римских взглядов. Это проявляется и в отношении обоснования правомерности религиозного почитания государственного лидера. В итоге греческие по происхождению идеи бессмертия души и облика идеального правителя у него сочетаются с традиционно римским определением сакральности государства и возможности религиозного почитания людей только в связи с их особыми заслугами перед отечеством. Но чем больше его размышления переходят в плоскость практической политики, тем сильнее у него па* чинает звучать мотив римской религиозной традиции75.

Цицерон пропагандирует веру в божественное покровительство римской civitas, в абсолютную необходимость отправления государственного культа, освященного обычаями предков и видит в этом практическую государственную пользу. Он рассматривает в своих трудах множество элементов древней религиозной римской традиции. У Цицерона можно найти упоминания о божественных «нуменах» в связи с их ролью в поддержании благополучия римской общины, о сакральном значении «Libertas», о священном праве высших магистратов на ауспиции, в чем он видит обоснование их права на власть, о древности веры в сакральную сущность империя, о сущности и назначении жреческих коллегий, о сакральном характере доблестей, об обожествлении предков и т.д.

Все эти представления активно используются им в обоснованли • правомерности индивидуального религиозного почитания государственного лидера, исходя из его заслуг в восстановлении pax deorum. Характерным для Цицерона является то, что он, как знаток политико-религиозных традиций, не расценивает индивидуальный культ как признак разложения римской религии и не связывает его с идеей о порче нравов, которая в его понятиях наиболее опасна в связи с нежеланием исполнять государственные обязанности, в т.ч. и религиозные.

Идея падения нравов как характеристика римского общества периода гражданских войн в Риме наиболее ярко излагается в двух произведениях Гая Саллюстия Криспа «Югуртинская война» и «Заговор Каталины». Однако поглощающая Саллюстия идея приводит к стремлению осветить все происходящее именно с этой точки зрения. Он дает серьезный фактический материал, объясняющий мотивы действий Суллы, Мария,

75 Эти и ниже указанные идеи Цицерона подробно рассматриваются во второй главе диссертации со ссылками на его работы.

Цицерона. Это позволяет определить социально-политические предпосылки зарождения не только единоличной власти (складывание политических группировок вокруг видных деятелей, роль клиентских отношении в поддержании авторитета отдельных лиц в государстве, безудержное стремление римских нобилей к власти и почестям), но и индивидуального культа ее носителей. Однако информации о собственно личном культе императоров I в. до н.э. или его элементах Саллюстий не сообщает.

Записки о Галльской, Гражданской, Александрийской и Африканской войнах» Цезаря также не дают информации по этому вопросу. Однако прослеживается приверженность Цезаря вере в Фортуну, что в определенной степени указывает на значительную роль этих представлений в складывании культа самого Цезаря.

История» Веллея Патеркула в основном содержит выводы и мнения уже знакомые нам по произведениям вышеуказанных авторов, как в связи с древнейшей историей Рима (она освещена в меньшей степени), так и касательно периода заката Республики. Традиционно выглядит здесь объяснение причин порчи нравов в связи с исчезновением объективной внешней угрозы извне (прежде всего со стороны Карфагена), что привело к расслабленности общества, в котором на смену доблестям приходят страсть к роскоши, почестям и власти. Последнее отчетливо выражено в связи с характеристикой персоны Помпея Великого (II, XXXI — XXXIII). Но в отличие от Саллюстия у Патеркула звучит и религиозный мотив в объяснении политических амбиций некоторых государственных деятелей (так, говоря о Юлии Цезаре, он упоминает о знатности его патрицианского рода, происходящего якобы от Венеры (II, XLI)).

Интерес представляет также содержащаяся у Патеркула оценка политической деятельности Октавиана и Антония в период их противостояния. Здесь Октавиан рассматривается как спаситель мира, Антоний же противопоставляется ему как разрушитель мира. Учитывая религиозное содержание римских представлений о pax deorum, такая оценка важна для определения приемлемости форм личных культов этих двух императоров для римского восприятия. На фоне пропаганды приверженности традиционной римской идеологии со стороны Октавиана эллинистические мотивы культа Антония расценивались в Риме, как чуждые и олицетворяющие враждебные римскому обществу силы.

Некоторые факты о религиозном почитании людей в древнем Риме упоминаются у Плиния Старшего (I в. до н.э.). В его работе «Естественная история» есть, к примеру, свидетельство о религиозном почитании римских царей, с культом которых было связано хранение их статуй в Капитолийском храме (XXXIII, 9) или об этрусском происхождении царских и консульских регалий (XXXIII, 11, 111-112). Однако, сведения Плиния довольно отрывочны и не содержат исчерпывающих объяснений.

Отдельно хотелось бы представить труды греческих авторов по истории Рима. Прежде всего это «История» Полибия (И в. до н.э.). Полибьй, будучи современником Сципиона Эмилиана и убежденным сторонником универсальности римского государственного устройства, посвятил римской истории немалую часть своего труда. В целом же Полибий пытался дать изложение греческой и римской истории в их взаимосвязи, находа в этом определенную историческую закономерность. Полибий большое значение уделяет событийной стороне истории двух народов. Он стремится показать объективные причины могущества Рима, находя их не только в универсальности политической системы, но и в особенностях римского характера, специфики римской военной организации, талантливости римских правителей и полководцев.

При этом он в меньшей степени проявляет внимание к исторли культуры и религии; только в отдельных случаях он обращается к этой теме. Религиозность Полибий определяет как черту римского национального характера. «Так, в трудные минуты римляне с величайшей ревкостью прибегают к умилостивлению богов и людей, и в подобные времена нет ничего такого, чего бы ради этого они не сделали, что почитали бы неприличным для себя или недостойным» (III, 1126 8-9). Религиозный мотив прослеживается и в его описании военной и политической деятельности Сципиона Африканского Старшего: в частности, упоминается о пропаганде им своей близости к богам, под чьим руководством он якобы совершал все свои действия (X). Но в основном Полибий не затрагивает темы религиозного почитания людей76.

При этом Полибий характеризует знатных римлян, как «честолюбивых и жаждущих занять первенствующее положение» людей (XXIX, 13). Он подмечает первые признаки «падения нравов», отражавшихся, по его мнению, в растущей любви к роскоши (XXXI, 24). Одновременно он дает описание начала «филэллинства» в среде римской знати, оценивая это явление как негативное (XXXIX, 12).

Для греческих историков рубежа эр и I в. н.э. Дионисия Галликцэ-насского, Плутарха, Диодора Сицилийского характерно частое использование греческой терминологии в описании римских религиозных традиций без поправок на римскую специфику (некоторые исключения из этого есть у Плутарха). Поэтому их труды требуют к себе осторожного отношения. Так у Дионисия («Римские древности») такое отношение к римской традиции объясняется стремлением доказать родство римлян и греков. Диодор («Историческая библиотека») в своем труде прежде всего уделял внимание греческой истории, поэтому по римской истории у него сведений не так много, тем более, что большая часть его труда не сохранилась.

76 На то, что это происходило осознанно (а не по причине отсутствия фактов), могут указывать его собственные слова, в которых отражено скептическое отношение к этой теме. «.Те люди, которые по природной ли ограниченности, или по невежеству, или, наконец, по легкомыслию, не в состоянии постигнуть в каком-либо событии всех случайностей, причин и отношений, почитают богов и судьбу виновниками того, что достигнуто проницательностью, расчетом и предусмотрительностью» (X, 5, 8). Видимо, не желая обвинить римлян, которых он искренне уважал, в «ограниченности, невежества и легкомыслии», он избегал описания подробностей их религиозного поведения, дабы не противоречить собственным убеждениям.

Однако, как отмечал С.И. Ковалев, Диодор пользовался надежными источниками, что повышает степень достоверности его изложения77.

Значительный материал содержится в «сравнительных биографиях» Плутарха. Хотя он был прежде всего моралист и написанные им «биографии» предполагались как исторические примеры воспитательного характера, но это не помешало Плутарху собрать в своем произведении множество ценных исторических фактов. В его «биографиях» можно найти интересные сведения о религиозном почитании политических и военных лидеров в Риме, начиная с легендарного Ромула. Особенно интересны сие-дения о культах Суллы, Цезаря, Антония. Почести, воздаваемые им, Плутарх характеризует как «божественные». В большей степени это относится к посмертным апофеозам Суллы и Цезаря. Плутарх также дает описание прижизненного культа Антония, в котором особо отмечается его эллинистическая (и религиозная, и политическая) направленность.

Важным источником в изучении римской традиции религиозного человекопочитания является сочинение Аппиана Александрийского «Римская история»( II в. н. э.). В частности, Аппиан обращает внимание на политическую выгоду пропаганды «богоизбранности» военных и политических лидеров. С этой точки зрения он объясняет поведение Сципона Африканского Старшего. Особенное внимание Аппиан уделяет периоду гражданских войн. Поэтому его работа содержит значительный материал о прижизненных и посмертных культах Цезаря и Суллы. Аппиан подчеркивает их политическое значение. Определяя единовластие диктаторов, как новое явление в римской истории, с этой же точки зрения он оценивает и их посмертный личный культ. Их посмертные почести он определяет как «сверхчеловеческие», но соотносит их с почитанием римских царей (XIII, 105-106; XIV, 148). У Аппина есть много сведений, которых нет у других авторов. Поэтому его работа заслуживает особого внимания.

77 Ковалев С.И. История Рима. СПб., 2003. С. 48.

Сведения о некоторых аспектах религиозного почитания людей в Риме и сопутствующих этому религиозных представлениях содержатся и у ряда авторов II — III вв. н.э., а также у более поздних писателей. Так, идея руководства Римом со стороны божественного провидения, убеждение в особой судьбе, предначертанной Риму свыше и во вмешательстве богов в дела людей, содержится в труде Луция Аннея Флора «Две книги римских войн». Хотя, в целом, эта работа не содержит каких-либо особенно интересных фактов, которые не были бы известны по другим источникам. Период гражданских войн освещен Дионом Кассием («Римская история»). Сведения о прижизненном и посмертном культе Цезаря содержатся у Светония Транквилла в его сочинении «Жизнь двенадцати цезарей». Здесь уже известные по другим источникам данные дополняются некоторыми интересными деталями, расширяющими представление об эпохе, хотя Светония больше интересовала не достоверность исторических фактов, а их привлекательность для читателя. Некоторые аспекты политической деятельности Антония на Востоке освещены в «Географии» Страбона. Отдельные сведения о характерных особенностях римской религии, имеющих отношение к теме нашего исследования, содержатся в сочинениях Теренция Варрона, Авла Геллия, Феста, Сервия и Арнобця. Работа Арнобия «Семь книг против язычников» заслуживает особого внимания, т.к. затрагивает проблему «нуменов» в римской религии.

В целом, несмотря на определенные трудности при интерпретации источников, о чем говорилось выше, все же общая картина развития представлений о религиозном почитании людей в Риме может быть восстановлена, хотя детальное ее изучение, видимо, невозможно. Некоторые сведения по проблеме представлены нумизматическим материалом (в данной работе он использован со ссылкой на труды других исследователей). Также в диссертации использованы данные древней эпиграфики.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозное обоснование власти и политического лидерства в Риме"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Религиозное почитание людей в древнем Риме имело прочные древние традиции. Оно базировалось на древнейших верованиях, в которых соединялись как религиозные, так и социально-политические, праьо-вые основы римской государственности и представления о государственной власти. Эти древние верования являлись неотъемлемой частью римского менталитета.

Под менталитетом обычно понимают специфику мышления, имеющую ценностную этническую окраску. Для римлян же главной религиозной, этической и гражданской ценностью являлась община — civitas. В римском понимании община олицетворяла собой единое мировое пространство, в котором совместно обитают люди и боги. Эти верования были отражены в представлениях о «templum»- месте прямого общения людей и богов, «pax deorum» - символе божественной природы мирового устройства и взаимосвязи людей и богов, «res publica» - символе единства людей и богов в деле поддержания благополучия римской civitas как неотъемлемой части мирового пространства. Тем самым определялась сакральная сущность общины, понятия «государственной пользы», а также государственной власти как сферы практического воплощения «государственной пользы». Последняя стала главным критерием оценки любого общественного явления. Религия же была поставлена на службу государству как высшей ценности и приобрела общественный, государственный характер.

Определить природу и характер сакрального почитания носителей верховной власти в древнем римском обществе возможно при рассмотрении некоторых особенностей римской религии. В первую очередь это довольно архаичные по происхождению представления о «нуменах» - ьо-площениях божественной энергии и воли в объектах материального мира, в том числе и людях. Эта вера являлась отголоском тех времен, когда бытовали представления о богах как неких аморфных субстанциях, не имеющих собственного материального воплощения, но проявляющихся в различных природных явлениях. Одним из направлений веры в «нуменов» можно считать римское объяснение их действий с точки зрения «государственной пользы». В них виделось выражение божественной воли с целью заботы о благополучии римской civitas посредством вселения божественной энергии в людей ради руководства их действиями.

Исходя из анализа особенностей римских культов древних римских царей, можно прийти к заключению, что они почитались в качестве «нуменов» Юпитера — божественного покровителя верховной власти. Эги культы не предполагали прямого обожествления персоны правителя, а учреждались с целью увековечения памяти о воплощении в нем божественной силы, руководившей его действиями на благо римского народа. Поэтому объектом культа здесь следует считать не человека, а божестио, проявившееся в нем. Такой подход позволяет объяснить сочетание имели легендарного персонажа с именем божества в названиях таких культов, а также их индивидуальный характер. При этом воплощение божественного «нумена» в человеке, по римским представлениям, было возможно только в связи с его деятельностью на благо государства.

Рассмотренные в диссертации свидетельства традиции дают определенное основание считать, что в Риме изначально имелась устойчиьая традиция видеть в представителях верховной власти проводников божественной энергии и воли и почитать их как божественных «нуменов». Вместе с этим государственный характер веры в «нуменов» может рассматриваться как римский вариант представлений о «мана». Термин «мана» применим в данном случае условно, как принятое в науке определение веры в обладание отдельными людьми или целыми родами энергии сверхъестественного происхождения.

По сведениям исторической традиции обладание «мана» в Риме определялось как наследственное качество патрицианских родов и обусловило их политическое преобладание в римской общине в связи с их особой «близостью» к богам. На это указывают: сосредоточение в руках патрициев культа Юпитера (носителями чьей энергии они могли считаться), исключительное право патрициев на ауспиции, интеррегнум и обладание патрицианским сенатом особой auctoritas. Все перечисленное имело прямое отношение к сфере государственной власти и праву представлять общину в диалоге с богами. Обусловленное всем вышеперечисленным авторитетное положение патрициев в общине в силу их «богоизбранности» длительное время являлось источником сдерживания властных амбиций римских царей. Изгнание же последних в к. VI в. до н.э. привело к окончательному сосредоточению политической власти в руках патрициата.

Вера в сакральное преимущество патрициев перед остальными категориями римского населения выразилась в исключительном праве представителей патрицианских родов на обладанием империем в начале Республики. Империй — символ высшей государственной и военной консульской власти имел глубокое сакральное содержание. Рассмотрение ряда традиционных обрядов, связанных с консульской властью, показывает, что обладание империем подразумевало проистечение божественной энергии на его носителя с целью руководства его действиями. Т.о. высший магистрат получал статус божественного «нумена», что и определяло его власть как высшую в государстве. Наследственная «богоизбранность» патрициев делала их наиболее «подходящими» кандидатами на право обладать империем. Таким образом, как в царский период, так и с установлением республики, религиозное обоснование можно считать наиболее важным элементом политического самоутверждения в Риме. Сакрализация государственной власти и религиозное почитание ее носителя были неразделимы в римском сознании.

В развитии этих верований закономерной видится зависимость форм почитания носителей власти и политических лидеров от социально-политических изменений в Римском обществе. Необходимо констатировать, что с приходом к власти патрициев, в кругу которых утверждалось сакральное и политическое равенство, возможность религиозного челоие-копочитания в форме индивидуального культа исключалась. Такая форма почитания выражала явное превосходство одного над остальными, что в новых условиях было недопустимо.

Политические же реалии V- IV вв. до н.э. (периода активной борьбы плебеев за свои политические права) изменяют и характер воззрений на «богоизбранность». Последняя начинает пониматься как личное, но непа-следственное качество. Есть основание предполагать, что опорой нового по форме, но старого по своему религиозному содержанию принципа почитания выдающихся особ становится культ доблестей. Видимо, изначально обладание доблестями признавалось только за патрициями как одно из проявлений их наследственной «мана». Но в дальнейшем, в силу своей гражданской и государственной значимости, это качество стало признаваться за всеми римскими гражданами, что было использовало плебеями для провозглашения религиозного, а значит, и политического равенства всех граждан (и патрициев, и плебеев) римской civitas. В результате к III в. до н.э. складывается новое сословие власти - нобилитет, включивший в себя определенное количество наиболее знатных как патрицианских, так и плебейских родов.

На основе подробного рассмотрения политической деятельности отдельных представителей римского нобилитета и общей картины социально-политической обстановки в римском обществе рубежа III - II в. до н.э. можно заключить следующее. В обществе, где «богоизбранность» традиционно считалась поводом к претензиям на власть и уже давно определялась как личное качество, поддерживать длительное политическое равновесие в среде честолюбивых и могущественных аристократов было невозможно. Для тех, в ком «доблесть блеснула» с большей силой, всегда имелся повод заявить о своем первенствующем положении. Этот мотив активно использовался в борьбе за высшие магистратуры, а фактически, за политическое первенство.

Растущую со II в. до н.э. популярность культа Felicitas в Риме можно рассматривать как религиозное выражение этого процесса. В понятли Felicitas заключалось религиозное обоснование личного военного счастья отдельных полководцев, проистекающего от особого внимания к ним со стороны богов. Можно сделать вывод, что религиозное почитание выдающихся людей в Риме вновь начинает приобретать черты индивидуального культа, имеющего отчетливо выраженное государственное значение и основанного на общенародном признании заслуг отдельных граждан.

В диссертации отмечается, что особенно востребованным указанный культ был в начале I в. до н.э., когда политическое соперничество наиболее могущественных политических и военных деятелей постепенно перерастало в борьбу за единовластие. Именно в это время со стороны отдельных полководцев - императоров делаются первые попытки создания собственного индивидуального культа. Он становится одним из средств утверждения личного сакрального и политического превосходства.

Учитывая растущее влияние эллинистической культуры на Рим того времени и возможность влияния эллинистической традицией почитания правителей на складывание культа римских императоров, собственно, в Риме, в диссертации рассматриваются два варианта римских культов власти. Опора на римскую традицию наблюдается в религиозной политике тех римских лидеров, которые стремились утвердить свою власть именно в Риме. Те же деятели, политическая судьба которых в большей степени зависела от самоутверждения на эллинистических территориях, активно заимствовали эллинистические элементы в организации собственных культов. Т.о. выбор римской или эллинистической традиции религиозного почитания зависел исключительно от политической целесообразности.

При этом, римское почитание политического лидера было связано с признанием руководства его действиями со стороны божественных сил, т.е. в связи с его «богоизбранностью». В отличие от восточной, эллинистической традиции, прямое обожествление объекта культа или признание его «богоравности» в римских культах указанного периода определенно не наблюдается. Кроме того, в Риме обладание божественной энергии рассматривалось в русле веры в заботу богов о римской civitas. В сия-зи с чем можно утверждать, что почитание «богоизбранности» той или иной персоны могло иметь место исключительно в связи с ее деятельностью на благо римского государства и было применимо только к гражданам римской civitas.

Здесь необходимо учитывать, что такая модель индивидуального почитания политического лидера была характерна для начального этапа формирования римского императорского культа I в. до н.э. Но это, как раз, и дает основание утверждать, что рассматриваемое религиозно-политическое явление можно характеризовать скорее как традиционное, а не как полностью заимствованное извне. Религиозное почитание людей в Риме, несмотря на определенные трансформации его форм в зависимости от меняющейся социально-политической ситуации в обществе, всегда являлось основным средством утверждения политического господства в Риме, будь-то целых сословий, или отдельных личностей. При этом оно всегда имело индивидуальные черты: в виде ли индивидуального почитания обладателя империя, или в виде почитания доблестей, которые рассматривались как личное качество каждого конкретного человека в рамках его личного контакта с божественным миром.

В дальнейшем императорский культ в Риме включал в себя ьсе большее количество заимствований из аналогичных явлений других культур. Это происходило по мере превращения подвластных Риму территорий в равноправные составляющие огромной римской империи, а бывших ее граждан и неграждан — в однородную по своему правовому положению массу подданных римского императора. Но и в более поздние периоды истории римское представление о «богоизбранности» (а не «богоравко-сти») правителя, перейдя в христианское учение о правителе как «помазаннике Божием», надолго закрепится за европейскими монархами — наследниками власти римских императоров.

Список научной литературыВолкова, Ирина Юрьевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Аппиан. Римская история./Пер с греч. С.А. Жебелева, О.О. Крюгера, Е.С. Голубцовой, JI.JI. Кофанова. М., 2002.

2. Арнобий. Семь книг против язычников./Пер. Н.М. Дроздова. Киев, 1917.

3. Анней Флор. Две книги римских войн./ Малые римские историки. (Веллей Патеркул. Анней Флор. Луций Ампелий)./ Под ред. А.И. Немировского. Воронеж, 1977.

4. Вергилий, Марон Публий. Собрание сочинений./ Пер. с лат. С. Шервинского, С. Ошерова. Спб. 1994.

5. Веллей Патеркул. Римская история./ Пер. с лат. А.И. Немировского, М.Ф. Дашковой. Воронеж, 1985.

6. Геллий, Авл. Аттические ночи./ Памятники поздней античной научно-художественной литературы II V вв. н.э. М., 1964.

7. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека./ Пер. с греч. И. Алексеева, ч. I-VI. Спб., 1774 1775.

8. Ливий Тит. История Рима от основания города. В 3 т./ Под ред. М.Л. Гаспарова, Г.С. Кнабе. М., 2002.

9. Овидий Назон Публий. Сочинения в 2-х т./ Пер. с лат. С. Шервинского, Ф. Петровского и др. Спб., 1994.

10. О.Саллюстий Крисп Гай. Заговор Катилины. Война с Югуртол./ Историки Рима./ Пер. с лат. С. Маркиша. М., 1969.

11. Саллюстий Крисп Гай. Письма к Цезарю — старцу о государственных делах. / Пер с лат. C.JI. Утченко.// ВДИ, 1950, № 1.

12. Светоний Транквилл Гай. Жизнь двенадцати цезарей./ Пер. с лат. M.JI. Гаспарова. М., 1991.

13. Страбон. География в семнадцати книгах./ Пер. с греч. Г.А. Стрятановского. JI. 1964.

14. Цезарь, Гай Юлий. Записки Юлия Цезаря и его продолжателей о Галльской войне, о Гражданской войне, об Александрийской войне, об Африканской войне./ Пер. с лат. М.М. Покровского. М., 1991.

15. Цицерон, Марк Туллий. Речи в 2-х т./ Пер. с лат. В.О. Горсн-штейна. М., 1993.

16. Цицерон, Марк Туллий. Письма. В 3-х т./ Пер. с лат. В.О. Горен-штейна. М.- Л., 1995.

17. Цицерон, Марк Туллий. О государстве. О законах. О старости. О дружбе. Об обязанностях. Речи. Письма./ Пер. с лат. В.О. Горен-штейна. М. 1999.

18. Цицерон, Марк Туллий. Тускуланские беседы./ Пер. В. О. Го-ренштейна. М., 1993.

19. Цицерон, Марк Туллий. Философские трактаты./Пер. с лат. М.И. Рижского. М., 1985.

20. Appianus. Appian's Roman history. In 4 vol./ With an English translation by H. White. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1970 1979.

21. Caesar, Caius Julius. C. Julii Caesaris commentarii de bello civili. Прил.: С. Julii Caesaris commentarii de bello Gallico. СПб, 1876.

22. Cicero, Marcus Tullius. Collected works. In 20 vol./ With an English translation by H. Caplan, H.M. Hubbell, E.W. Sutton, H. Rackham, J.H. Freese, L. H. G. Greenwood, H. G. Hodge, W. G. Williams. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1967 1989.

23. Dio Cassius. Dio's roman history. In 9 vol./ With an English translation by E. Cary. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1969 1987.

24. Diodorus of Sicily. Library of history. In 12 vol./ With an English translation by C.H. Oldfather, C.L. Sherman, C.B. Welles, R.M. Greer, F.R. Walton. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1963-1984.

25. Dionysius of Halicarnassus. The Roman antiquities of Dionysius of Halicarnassus. In 7 vol./ With an English translation by E. Cary. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1943-1945.

26. Festus, S. Pompeius. De verborum significatu./ Ed. W.M. Lindsay. Lipsiae, 1913.

27. Gellius, Aulus. The Attic nights of Aulus Gellius. In 3 vol./ With an English translation by J. C. Rolfe. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1974-1984.

28. Plutarchus. Plutarch's lives. In 11 vol./ With an English translation by B. Perrin. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1968-1968.

29. Sallustius, Crispus Caius. Selected works./ With an English translation by J.C. Rolfe. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1985.

30. Servius Honoratus, Maurus. Grammatici qui feruntur in Vergilii car-mina commentarii. Vol. 1-2. Lipsia: Teubner, 1881-1884.

31. Strabo. The geography of Strabo. In 8 vol./ With an English translation by H. L. Jones. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1967-1983.

32. Suetonius, Tranquillus Cams. Collected works. In 2 vol./ With an English translation by J.C. Rolfe. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1979.

33. Titus Livius. Roman history. In 14 vol./ With an English translation by E. S. Forster, F.G. Moore, E.T. Sage, A.C. Schlesinger. Cambridge (Mass.), L., Heinemann, 1963-1988.

34. Varro, Marcus Terentius. M. Terentii Varronis Saturarum Menippea-rum fragmenta. Leipsig: Teubner, 1985.

35. Varro, Marcus Terentius. Varro de lingua Latina./ Scriptorum latina-rum. Nova colecto. Curante A.E. Egger. V. 1. P. 1937.

36. Remains of old Latin newly edited and translated./ Ed. E. H. Warm-ington. Vol. I-IV. Cambridge-L., 1979.

37. Historicorum romanorum reliquae./ Ed. H. Peter. Leipzig, 1870.

38. Corpus inscriptionum latinarum. Vol. I XVI. Leipzig - Berlin, 1862 - 1943.1. НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

39. Абрамзон М.Г. Римская армия и ее лидер по данным нумизматики. Челябинск, 1994.

40. Абрамзон М.Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993.

41. Бобровникова Т. А. Сципион Африканский. М., 1996.

42. Брейкин О.В. Мораль древнего Рима. Саранск, 1992.

43. Буасье Г. Цицерон и его друзья. Очерк о римском обществе времен Цезаря. // Гастон Буасье. Собр. соч. Т. 1./ Пер. с фр. Н.Н. Спиридонова. СПб., 1993.

44. Виппер Р.Ю. Очерки истории Римской империи. Ростов н/Д., 1995.

45. Воген А.Г. Этруски./ Пер с англ. А. Блейз. М., 1988.

46. Гаринзанов И.Х. О характере ментальности римского общества периода Ранней Республики./ Ученые записки Казанского государственного университета. Том 134. Казань., 1998.

47. Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. / Пер. с фр. под ред. С.П. Моравского. СПб., 1995.

48. Глухов А.С. Зарождение и развитие представлений о посмертном существовании у племен Центральной Италии./ Античный мир и мы. Вып. 3. Саратов, 1997.

49. Голуб Г.Б. Общественно-политическая жизнь civitas глазами Марка Туллия Цицерона (религиозный аспект). Автореферат на соискание ученой степени кандидата наук. Самара, 1996.

50. Грант М. Цивилизация Древнего Рима./ Пер. с англ. И.Ю. Мартьянова. М., 2003.

51. Грималь П. Цицерон./ Пер. с фр. Г.С. Кнабе, Р.Б. Сашиной. М., 1991.

52. Дементьева В.В. Римская магистратура военных трибунов с консульской властью. М., 2000.

53. Дементьева В.В. Римское республиканское междуцарствие как политический институт. М., 1998.

54. Дмитриев С.В. Пенаты и Диоскуры в истории раннего Лация./ Религия и община в древнем Риме. М., 1994.

55. Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Л., 1985.

56. Жреческие коллегии в Раннем Риме. М., 2001.

57. Ильинская Л.С. Находки в древнем Лации и их место в понимании традиции об Энее на Западе. // ВДИ, 1983 № 3.

58. Игнатенко А.В. Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре. Свердловск, 1988.

59. Инар Ф. Сулла./ Пер с фр. В.И. Сидоренко. Ростов н/Д., 1997.

60. Кагаров Е.Г. О царской власти в древнем Риме. Воронеж, 1910.

61. Кнабе Г.С. Историческое пространство и историческое время в культуре древнего Рима / Культура Древнего Рима. Т.П. М., 1985.

62. Кнабе Г.С. Рим Тита Ливия / Тит Ливий. История Рима. Т. III. М., 2002.

63. Ковалев С.И. История Рима. СПб., 2003.

64. Коптев А.В. Об «этрусской династии» архаического Рима. / Античность и средневековье Европы. Пермь, 1994.

65. Корнилова Е.Н. «Миф о Юлии Цезаре» и идея диктатуры. М., 1999.

66. Кофанов Л.Л. Обязательственное право в архаическом Риме (VI-IV вв . до н.э.). М., 1994.

67. Кофанов Л.Л. Сакральное право: от человеческих жертвоприношений к правовым санкциям./ Религия и община в Древнем Риме. М., 1994.

68. Крюков Д.Л. Мысли о первоначальном различие римских патрициев и плебеев в религиозном отношении. //«Пропилеи» Кн. 4, СПб., 1854. С. 1-80.

69. Кудрявцева Е.И. Чрезвычайная власть в последний век римской республики.// Герценовские чтения 1997 г. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 1998.

70. Махлаюк А.В. Римские войны. Под знаком Марса. М., 2003.

71. Машкин Н.А. История Древнего Рима., М., 1956.

72. Машкин Н.А. Принципат Августа. М.-Л., 1949.

73. Маяк И.Л. Рим первых царей. М., 1983.

74. Маяк И.Л. Римляне в быту и на общественном поприще. / Человек и общество в античном мире. М., 1998.

75. Маяк И.Л. Римляне ранней республики. М., 1993.

76. Маяк И.JI. Populus, cives, plebs начала республики. // ВДИ, 1989, № 1.

77. Межерицкий Я.Ю. «Республиканская монархия»: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М., Калуга, 1994.

78. Мелихов В.А. Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Харьков, 1912.

79. Миницкий Н.И. Религиозный аспект сословно-классовэй борьбы патрициев и плебеев в Древнем Риме. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Минск, 1977.

80. Миницкий Н.И. Особенности формирования идеологии римского полиса / Вопросы истории. Минск, 1981, Вып. 8.

81. Михайловский Ф.А. Власть Октавиана-Августа. М., 2000.

82. Модестов В.И. Введение в римскую историю. Ч. I-II. СПб. 1902-1904.

83. Моммзен Т. История Рима. Т. 1-3, 5./ Пер с нем. под ред. С.И. Ковалева и Н.А. Машкина. М.-Л., 1936.

84. Немировский А.И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964.

85. Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Воронеж, 1969.

86. Немировский А.И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.

87. Нетушил И.В. Государственное устройство Рима до Августа. В 3-х вып. Харьков, 1894-1902.

88. Нетушил И.В. Лекции по римской истории. Т. I III. Харьков, 1907- 1909.

89. Панченко Д.В. Римские моралисты и имморалисты на исходе республики. / Человек и культура. М., 1990.

90. Проблемы происхождения и социально-политического разьи-тия раннего Рима. Современная зарубежная историография. М., 1984.

91. Свенцицкая И.С. Восприятие царя и царской власти в эллинистических полисах./ Государство, политика и идеология в античном мире. Л., 1990.

92. Свенцицкая И.С. Марк Антоний и малоазийские полисы. / Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982.

93. Свенцицкая И.С. Полис и империя: Эволюция императорского культа и роль «возрастных союзов» в городах малоазийских провинций I II вв.// ВДИ, 1981, № 4.

94. Сидорович О.В. Дивинация: религия и политика в архаическом Риме./ Религия и община в Древнем Риме. М., 1994.

95. Сидорович О.В. Этнический состав римского патрициата ранней республики./ Проблемы истории античности и средних веков. М., 1980.

96. Сморчков A.M. Коллегия понтификов и гражданская община (IV-II вв. до н.э.)./ Религия и община в Древнем Риме. М., 1994.

97. Сморчков A.M. Положение жречества в эпоху Ранней Республики./ Ius antiquum. Вып. I, М., 1996.

98. Сморчков A.M. Роль и значение коллегии жрецов священнодействий в эпоху Республики./ Античность и Средневековье Европы. Пермь, 1994. Вып. 1.

99. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1986.

100. Токмаков В.Н. Военная организация Рима Ранней республики (VI-IV вв. до н.э.). М., 1998.

101. Токмаков В.Н. Воинская присяга и «священные законы» в lo-енной организации раннеримской республики. / Религия и община в Древнем Риме. М., 1994.

102. Токмаков В.Н. Некоторые аспекты генезиса консульской власти в конституции Рима ранней Республики. / Ius antiquum. Вып. I, М., 1996.

103. Трухина Н.Н. Политика и политики «золотого века» римской республики. М., 1986.

104. Утченко C.JI. Две шкалы римской системы ценностей. // ВДИ,1972, №4.

105. Утченко C.JI. Еще раз о римской системе ценностей. // ВДИ,1973, №4.

106. Утченко C.JI. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.

107. Утченко С.Л. Цицерон и его время. М.,1998.

108. Утченко С.Л. Юлий Цезарь. М., 1976.

109. Федорова Е.В. Латинская эпиграфика. М., 1969

110. Федорова Е.В. Латинские надписи. М.,1976

111. Ферреро Г. Величие и падение Рима. Т. I V./ Пер. с фр. Ф.Ф. Захарова. СПб., 1997.

112. Ферреро Г. Юлий Цезарь./ Пер. с ит. А. Захарова. Ростов н/Д., 1996.

113. Фролов Э.Д. Русская наука об античности. СПб, 1999.

114. Фрэзер Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии М., 1986.

115. Фюстель де Куланж. Н.Д. Гражданская община древнего мира./ Пер. с фр. Н.Н. Спиридонова. СПб. 1906.

116. Шифман И.Ш. Цезарь Август. Л.,1990.

117. Штаерман Е.М. От религии общины к мировой религии./ Культура древнего Рима. Т. I. М., 1985.

118. Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987.

119. Штаерман Е.М. Эволюция идеи свободы в древнем мире.// ВДИ, 1972, №2.

120. Элиаде М. Космос и история. М., 1987.

121. Этьен Р. Цезарь./ Пер. с фр.Э.М. Драйтовой. М., 2003.

122. Alfoldi A. Der Friihromische Reiteradel und seine Ehrenabzei-chen. Baden-Baden, 1952.

123. Balsdon J.P.V.D. Sulla Felix.// J. H. S., 1951, Vol. 41.

124. Bayet J. Histoire politique et psychologique de la religion Romaine. P., 1969.

125. Beard M., Crawford M. Rome in the late Republic. Problems and Interpretations. L., 1985.

126. Bickermann E. Die romische Kaiserapotheose./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

127. В loch R. The origin of Rome. N.Y., 1960.

128. Bowersock C.W. Augustus und Kaiserkult im Osten./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

129. Boyancee P. Etudes sur la religion romaine. P., 1972.

130. Charlesworth M. P. Einige Beobachtungen zum Herrscherkult, be-sonders in Rom./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

131. Cornell T.J. The beginnings of Rome. Italy and Rome from the Bronze age to the Runic wars (1000 264 B.C.). N.Y., 1995.

132. Crawford M. Sources for ancient history. Cambridge, 1983.

133. Dobesh G. Caesars Apotheose zu Leibzeiten und sein Ringen um der Konigstitel. Wien, 1966.

134. Dumezil G. Jupiter, Mars, Quirinus. P., 1941.

135. Flory M. B. Pearls for Venus // Historia Stuttgart, 1988, № 4.

136. De Francisci P. La comunita sociale e politica romana primitiva./ Relazioni del X Congresso Internazionale di scienze soriche. Firenze, 1955, Vol. 2. P. 61 166.

137. Gelzer M. The Roman nobility. Oxford, 1969.

138. Geshe H. Die Vergottung Caesars. F.A.S. Kalmunz. Opf. 1968.

139. Gjerstad E. Innenpolitische und militarische Organisation in fruhromischer Zeit./ A.N.R.W.: Geschichte und Kultur Roms in Spiegel der neuren Forschung. Berlin-N.Y., 1972.S. 136-188.

140. Goldsworthy A. K. The Roman army at war 100 ВС-AD 200. Oxford, 1998.

141. Greenhalgh P. Pompey: The republican prince. London, 1981.

142. Greenhalgh P. Pompey: The Roman Alexander. London, 1981.

143. Gruen E.S. Culture and national identity in Republican Rome. N.Y., 1992.

144. Gruen E.S. Popular politics at Rome in the Late Republic. Leaders and masses in the Roman world. Leiden, N.Y., Koln, 1995.

145. Habicht C. Die Bedeutung des stadtischen Kults./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

146. Heurgon J. The rise of Rome to 264 B.C. L., Batsford, 1973.

147. Huzar E.G. Mark Antony: A Biography. Minneapolis, 1978.

148. Immisch O. Zum antiken Herrscherkult./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

149. Joar R. Cicero and the state religion. Amsterdam, 1972.

150. Latte K. Romische Religionsgeschichte. Mtinchen, 1960.

151. Liebeschuetz J.H.W.G. Continuity and change in Roman religion. Oxf., 1979.

152. Nock A.D. Die Einrichtung des Herrscherkultes./ Romischer Kaiserkult. Darmstadt, 1978.

153. Ogilvie R.M. The commentary on Livy's Books I-V. London,1969.

154. Ogilvie R. M. Early Rome and Etruscans. Oxf., 1976.

155. Palmer R. The Archaic community of the Romans. L., Cambridge,1970.

156. Prise Ch. Rituals and power. The Roman imperial cult in Asia Minor. Cambridge, 1998.

157. Richard J-Cl. Les origines de la plebe romaine. Rome, 1978.

158. Richard J-Cl. La population romaine a l'epoque archaique: sa composition, son evolution, ses structures.// Roma arcaica e le recenti scoperte archeologiche. Firenze, 1979.

159. Rives J. Venus Genetrix outside Rome.// Phoenix.- Toronto, 1994. Vol. 48, № 4.

160. Rosenstein N. Imperatores victi: Military defeat and aristocratic competition in the middle and late Republic. Berkely, 1990.

161. Seagar R. Pompey: A political biography. Oxford, 1979.

162. Salmond A. Mana makes the man./ Political language and Oratory in Traditional Society. L., N.Y., 1975.

163. Scullard H.H. A history of the Roman world 753-146 B.C. London, N.Y.,1980.

164. Scullard H.H. Festivals and ceremonies of the Roman Republic. N.Y., 1982.

165. Scullard H.H. Scipio Africanus: Soldier and Politician. London, 1970.

166. Schumacher L. Die imperatorischen Akklimationen der Triumvlrn und die Auspicia des Augustus.// Historia.- Wiesbaden, 1985, № 2.

167. Smith C.J. Early Rome and Latium: Economy and Society. Oxford, 1996.

168. Sumner G.V. Legion and the Centuriate Organisation.// J.R.S. 1970. Vol. 60, P. 67-75.

169. Syme R. Roman Revolution. Oxf., 1939.

170. Taylor L.R. Party Politics in the age of Caesar. Los Ang., 1949.

171. Wagenwoort H. Roman Dynamism. Oxf., 1947.

172. Wardman A. Religion and statecraft among the Romans. London, 1982.

173. WeinstockS. Divus Julius. Oxf., 1971.

174. Wissowa G. Religion und Kultus der R6mer. Munchen, 1912

175. Wistrand E. Felicitas imperatoria. Goterborg, 1987.