автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Репрезентация гендерных отношений в прозе Ю. Трифонова, В. Маканина, Л. Петрушевской 70 - 90 - х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация гендерных отношений в прозе Ю. Трифонова, В. Маканина, Л. Петрушевской 70 - 90 - х годов"

На правах рукописи

Шабанова Анна Михайловна

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТЕНДЕРНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ПРОЗЕ

Ю. ТРИФОНОВА, В. МАКАНИНА, Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ 70-90-Х ГОДОВ

10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара — 2015

005568258

005568258

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Самарский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Саморукова Ирина Владимировна

Официальные оппоненты:

Черняк Мария Александровна, доктор филологических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена», кафедра русской литературы, профессор

Поздняков Константин Сергеевич, кандидат филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Поволжская государственная социально-

гуманитарная академия», кафедра русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы, старший научный сотрудник

Ведущая организация: ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина».

Защита состоится «24» марта 2015 года в 15.30 часов на заседании диссертационного совета Д 212.218.07 на базе Самарского государственного университета по адресу: 443011, Самара, ул. Академика Павлова, 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета и на сайте http://sovet.samsu.ru.

Автореферат разослан « ^^ёф^^угр 2015 года. Ученый секретарь <77/ /

диссертационного совета * ^^¡-еМ^^ карПенк0 Геннадий Юрьевич

Общая характеристика работы

Литература как опосредованная, «вторичная реальность» фиксирует тендерные трансформации. Межполовые отношения, их особенности, изменения всегда были одним из основных объектов изучения и изображения литературы. Вкупе с социологическими, антропологическими и историческими исследованиями литературный текст дает богатый материал для изучения культурных переломов и футурологических прогнозов. Русская литература, в том числе и советского периода, не является прецедентом. Несмотря на явные отличия официальной советской литературы от мировой и обладание такими признаками как формульность, идеологическая ангажированность, канонизация жанров, тексты советского периода также репрезентируют тендерные порядки, положения мужчин и женщин в обществе, специфику взаимоотношений, особенности института семьи.

Первый всесоюзный съезд советских писателей, задавший литературно-идеологический вектор развития, не мог не повлиять на всю вновь создающуюся в рамках Советского Союза литературу. Но в позднесоветские годы, тем более в постсоветский период творчество писателей стало носить индивидуалистский характер, изобилуя разнообразием тем, героев, сюжетов. В то время появлялись и развивались новые литературные направления («исповедальная проза», «городская проза», «деревенская проза», «другая литература» и т.д.), все больше затрагивающие вопросы частной жизни. При этом жизнь публичная, производственная уходила на второй план. Так, в произведениях писателей позднесоветского периода Юрия Трифонова и Владимира Маханина внешняя, внесемейная жизнь становится фоном повествования, а в текстах постсоветской Людмилы Петрушевской нивелируется до отсутствия конкретных знаков исторического времени.

В указанные периоды проблематика повседневности, частного, повествующая чаще не о драматизме, но о трагизме существования обычного человека, транслирует легитимацию интимного в различных сферах жизни. Исследовать легитимацию интимного в позднесоветской и постсоветской прозе позволяют тендерные исследования. Кроме наук, составляющих фундамент тендерных исследований: социологии, культурологии, антропологии, философии - в последние годы всё активнее привлекаются такие науки, как лингвистика и литературоведение.

Тендерные исследования в контексте литературного историко-сравгоггельного анализа позволяют выявить особенности межличностных отношений, а также описанные в тексте трансформации тендерных ролей. Для изучения репрезентации тендерных отношений в рамках описанного выше подхода мы решили исследовать прозу Юрия Трифонова, Владимира Маканина и Людмилы Петрушевской 70-90-х гг. Творчество данных писателей представляет некоторые грани историко-литературного процесса - «городскую прозу» в рамках позднесоветской литературы и «женскую прозу» в рамках постсоветской. Творчество выбранных писателей позволяет проследить

легитимацию интимного в отечественной прозе, начиная с эпохи Брежнева и заканчивая периодом распада Советского Союза и образованием нового государства. Под интимным в данном случае подразумеваются не регламентированные законом отношения - добрачные и внебрачные связи, а также возникает само понятие «отношений» - целого комплекса психологических, социальных и сексуальных взаимодействий. Кроме того, репрезентацией интимного как непубличного, до того скрытого пространства, иного взгляда выступает женщина: в произведениях указанных авторов женщина становится субъектом высказывания, обретает «голос» - получает возможность реализации не только в общественном, но и в символическом пространстве.

Актуальность нашего исследования заключается в том, что гендерная специфика текстов 70-90-х годов мало изучена, особенно в плане сопоставления текстов, написанных мужчинами и женщинами.

Теоретико-методологическую основу составили материалы смежных наук по теме работы:

- лингвистики (Е. Горошко, Е.Земская, А. Кирилина, Г. Брандт);

- социологии (Е. Здравомыслова, А. Темкина, М. Михайлова, И. Тартаковская, Б.Дубин, Ю. Левада);

- культурологии (И. Кон, И. Жеребкина);

- философии (С. де Бовуар, Ф. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида);

- истории (П Пушкарева);

- литературоведения в рамках гендерных вопросов (Г. Пушкарь, Т. Мелешко, Т. Ровенская, Н. Габриэлян, И. Савкина, И. Саморукова) и теоретических вопросов (М. Бахтин, Ю. Кристева, Б. Корман, В. Скобелев, П. Рикер).

Объектом исследования явились тексты последней трети советского, а также постсоветского периода - прозаические произведения 70-Х-90-Х, частично 2000-х годов, в которых наиболее ярко выражена трансформация гендерных стереотипов, освещены вопросы экзистенциального бытия мужчины и женщины и их социального взаимодействия.

Предметом исследования стала репрезентация гендерных отношений в прозе Ю. Трифонова, В. Маканина, Л. Петрушевской. Репрезентация позволяет осмыслить в литературоведческом аспекте художественную реализацию гендера как социокультурного феномена.

Цель работы - исследовать репрезентацию гендерных отношений в текстах Ю. Трифонова, В. Маканина, Л. Петрушевской 70-90-х гг. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) выявить социальные и историко-культурные позднесоветские предпосылки гендерных изменений в литературе исследуемого периода (70-е-90-е гг.);

2) интерпретировать сюжеты и социально-психологические конфликты в прозе указанных авторов как репрезентацию гендерных отношений;

3) раскрыть своеобразие внутреннего мира героев, их психологию и модели поведения, выражающие специфику его/ее пола;

4) исследовать тендерные особенности субъекта повествования в произведениях, созданных авторами-мужчинами и авторами-женщинами.

Материалом исследования послужили «городские повести» Ю.Трифонова «Дом на набережной» (1976), «Обмен» (1969), «Долгое прощание» (1971), «Другая жизнь» (1973), «Предварительные итога» (1970), повести В. Макашша «Отдушина» (1979), «Река с быстрым течением» (1979), «Полоса обменов» (1979), «Человек свиты» (1982), «Сюр в пролетарском районе» (1991), рассказа «Ключарев и Алимушкин» и романа «Один и одна» (1987), повести Л. Петрушевской «Время ночь» (1991), «Свой круг» (1988), «Маленькая грозная» (1998) и рассказов из сборников "Бессмертная любовь: Рассказы" (1988), "По дороге бога Эроса: Проза" (1993), «Тайны дома: Повести и рассказы» (1995), "Дом девушек: Рассказы и повести" (1998), «Богиня парка» (2004), а также эссе и интервью упомянутых авторов, литературно-крипгческие и литературоведческие статьи, посвященные их творчеству. Также художественные тексты и литературно-критические статьи, посвященные «женской прозе» как литературно-социальному феномену 90-х гг. в русле русской литературы.

Методы исследования. В работе использован комплекс тендерных методов, заимствованных из социологии, культурологии, философ™ и т.д., а также традиционные методы анализа художественной формы: структурно-семиотический и нарратологический.

Научная новизна работы состоит в применении тендерных методов к исследованию позднесоветской и постсоветской прозы. Если творчество Петрушевской неоднократно рассматривалось в тендерных исследованиях, то произведения Ю. Трифонова и В. Макашша рассматриваются значительно реже. Новым является и сопоставление гендерной проблематики, а также плана выражения в текстах, написанных женщинами и мужчинами.

Теоретическая значимость исследования заключается в возможности определения параметров нового аспекта литературоведческих исследований -тендерного - с учетом междисциплинарных связей, в расширении научных представлений о разрабатываемой проблеме и интеграции гендерного анализа в общий перечень литературоведческих подходов при исследовании и интерпретации текста.

Практическая зпачимость результатов исследования состоит в том, что они могут стать основой для созданий методических и учебных пособий, рабочих программ, спецкурсов и спецсеминаров, ориентирующихся на тендерное исследование проблемы. Необходимо отметить, что контакты с «Самарским гендерным центром» и исследования гендерной проблематики уже стали одним из направлении работы кафедры русской и зарубежной литературы Самарского государственного университета.

Апробация работы. Материалы исследования прошли широкую апробацию на международных и всероссийских научно-практических

конференциях, в частности «Литературный текст XX века (проблемы поэтики)» (Челябинск, 2012); «Российская государственность от истоков до современности» (Самара, 2012); «Филология и журналистика в XXI веке» (Саратов, 2013), «Актуальные проблемы социально-экономического развития» (Самара, 2013), «Язык и репрезентация культурных кодов» (Самара, 2014). Диссертация также обсуждалась на аспирантских семинарах и на заседании кафедры русской и зарубежной литературы. По теме диссертации опубликовано 9 работ, в том числе 3 статьи в журналах, входящих в перечень ВАК.

Положения, выносимые на защиту:

1. Смена гендерных порядков в позднесоветский и постсоветский период привела к изменению парадигмы гендерных отношений и восприятия гендерной субъективности, что сказалось на репрезентации гендерных отношений в литературе. Значительное место в художественном мире произведений стало уделяться частной жизни: семье, межличностным отношениям вне семьи, женской субъективности, проблематизации «фемининности» и «маскулинности».

2. В прозе изучаемых авторов 70-90-х годов (Ю.Трифонов, В.Маканин, ЛЛетрушевская) наблюдается поэтапная легитимация интимного. Первым этапом оказывается проза рубежа 60-70-х (Ю. Трифонов, В. Маканин), где наиболее репрезентативно транслируется отход от соцреалистических традиций. Вторым этапом оказывается проза 80-90-х гг., в частности «женская проза», которая осуществляет прорыв в выражении женского взгляда и становится социокультурным явлением (Л. Петрушевская).

3. Легитимация интимного в прозе Ю. Трифонова и В. Маканина проявляется через художественный анализ «незаконных» отношений - не регламентированных законом и обществом добрачных и внебрачных связей. Эти отношения рефлексируются как ситуация этического выбора.

4. В произведениях Ю. Трифонова и Л. Петрушевской женщина получает «голос»: возможность выражения на символическом (вербальном) уровне. Некоторые тексты автора-мужчины Ю. Трифонова и большинство текстов автора-женщины Л.Петрушевской описывают изменяющийся во времени женский дискурс. При этом репрезентируемый разнополыми авторами женский мир не является разноликим: сходной является тематика, проблематика и способы письма -выражения особенностей женского субъекта повествования.

5. Легитимация интимного в прозе Л. Петрушевской проявляется через выбранную тематику и способ повествования. В текстах затрагиваются до того табуированные и считающиеся маргинальными темы женской телесности, физиологии, трансляция происходящего осуществляется через «оголенный» женский взгляд.

6. Репрезентация гендерных отношений в прозе Ю.Трифонова, В.Маканина и Л.Петрушевской 70-90-х годов транслирует традиционные для русской культуры образы «слабого» мужчины и «сильной» женщины, где под «силой»

подразумевается социальная активность, а под «слабостью» нереализованность в общественном пространстве. В текстах Ю. Трифонова, В.Маканина, Л. Петрушевской образы «слабого» мужчины и «сильной» женщины трансформируются в дисбаланс тендерных ролей. Превращение героя Ю.Трифонова — «слабого» мужчины, ориентированного на напряженную интеллектуальную и этическую рефлексию, — в инфантильного объекта в прозе Л.Петрушевской позволяет проследить формирование кризиса маскулинности.

7. В произведениях указанных авторов женщина реализует двойную тендерную идентичность (объектно-субъектную самоидентификацию) и выполняет двойной тендерный контракт (реализованность в общественной и семейной сферах). Гипертрофия «силы» и одновременно отсутствие бинарной оппозиции - мужчины - превращает повествование в поздних текстах рассматриваемого периода (в текстах Л. Петрушевской 80-90-х гг.) в феминноцентрический мир. Женщина является центрообразующим началом, совмещая в себе изначально «фемининные» и «маскулинные» функции.

Структура работы определяется поставленными целью и задачами. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, приложения и списка использованных источников и литературы, включающего 323 источника на русском и английском языках. Объем основной части работы -185 страниц.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели, задачи и методы исследования, обсуждаются теоретическая и практическая значимость исследования, раскрывается научная новизна диссертации, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Легитимация интнмного в прозе 70-90-х годов XX века» рассматривается процесс смены общественных настроений, а вместе с тем общегосударственного и семейного уклада, что отразилось на репрезентации тендерных отношений в текстах. Подобные изменения - иначе тендерные порядки, основанные на смене партийно-государственных установок в отношении сексуальности и женщин в обществе - стали предметом исследования работ Игоря Кона, Гейл Лапидус и Анны Роткрих. Ученые выделяют четыре этапа тендерных отношений в СССР, среди которых нашим интересам соответствует третий: начало датируется XX съездом КПСС, а конец варьируется в пределах 1960-х - конца 1980-х годов.

Параграф 1.1 «Историко-социологические предпосылки легитимации прозы 70-х. Новый взгляд на "незаконность"» посвящен рассмотрению изменений в обществе, культуре, в частности, литературе — изменений, транслирующих деформацию былого тендерного порядка. Так, наряду с экономической и политической стабильностью в советском обществе размываются представления о необходимой доминанте служения, о долге -государственном или семейном. Более либеральным становится отношение к незаконным отношениям - внебрачным и добрачным связям, что находит

отражение в литературе того времени. Знаком интимизации художественного текста становится также презентация в текстах мужчин-авторов женского взгляда и появление корпуса женской литературы, предваряющей феномен конца 80-х — начала 90-х - «женскую прозу».

В параграфе 1.2. «Женская литература — нейтральный текст или продукт специфического женского письма?» предлагается классификация женской литературы как пространства символического узаконивания женского. Многозначное понятие «женская литература» можно дифференцировать по формально-содержательным критериям.

1. «Женская литература» - литература, написанная женщинами.

Предлагаемая дефиниция характеризует не отдельный вид литературного

творчества, обладающий специфическими нарративными свойствами и тематикой, но представляет собой набор текстов, написанных женщинами в разные эпохи. Основная часть этой литературы никогда не ставила перед собой задачи быть оппозицией властному «мужскому» слову. Такая литература транслирует половую принадлежность автора без каких-либо негативных или «позитивных» коннотаций. Этот вид женской литературы включает в себя широкий спектр текстов, различающихся по хронологическим, географическим, национальным и жанровым критериям. К ним относятся и античные тексты, например, поэзия Сафо; тексты, относящиеся к политическим и юридическим аспектам государственной деятельности (деятельность Аспазии), средневековые тексты и т.д., вплоть до новейшего времени. Таким образом, жанровая принадлежность «женской литературы», выделяемая по половой принадлежности автора разнообразна, включает в себя «женскую прозу», массовую «женскую литературу», поэзию и эссеистику.

2. «Женская литература» - феномен развития западной и отечественной постсоветской массовой культуры, продукт, ориентированный на определенную целевую аудиторию - женщин. Это в большинстве своём квазипсихологическая литература, транслирующая стереотипы массового сознания о типах поведения, мышления, от природы присущих женщинам (в отличие от мужчин). Такая литература, как правило, формульна, навязывает шаблонное восприятие жизненных коллизий. В силу стереотипности она находит отклик у многомиллионной аудитории читательниц и занимает определённую жанровую нишу: женские детективы (в том числе и иронические), женские любовные романы, а также журналы и книги о здоровье, кулинарии, психологии, медицине, то есть жанры, первично (детективы) или вторично (например, романы) относящиеся к массовой литературе. Женскими массовые жанры делают стереотипы обыденного сознания о распределении и балансе тендерных ролей, в которых женщине предписывается реализация преимущественно в частной жизни - семье и любви. Успех такой литературы строится на репрезентации подчёркнуто перформативных образов, то есть не имеющих под собой «первоначального основания», не отвечающих действительности, но реализующих готовые и желанные стереотипы: текст неизменно строится на репрезентации

симулятивного женского, что и вызывает непременный читательский успех у аудитории.

Как и любая другая массовая литература, женская массовая литература строится по формульным канонам, но каноны представляют собой специфический сплав из материализации женских грёз: от невероятно появившейся финансовой независимости до исполнения различных матримониальных желаний и желаний «большой любви».

3. «Женская проза». Этот вид женской литературы», в свою очередь, подразделяется на:

а) литературу, репрезентирующую специфически жепские дискурсивпые стратегии;

б) течение в русском литературном процессе конца 80-х-пачала 90-х годов.

«Женская проза» - это понятие, противоположное «дамской литературе» (в нашей работе полярное п.2), которой свойственна трансляция объявляемых природными женских качеств и представлений. В данном случае «женская проза» - это, прежде всего, культурно-социальный феномен второй половины XX века, хотя его истоки можно найти и в творчестве писательниц конца XIX -первой половины XX века, например, у Гертруды Стайн, Вирджинии Вульф, Виты Сэквилл-Уэсг, Развитие подобного рода женской литературы связано со значимым ростом в конце 60-х годов общественного интереса к «женской теме». Но акцент в новом роде женской литературы по-новому идентифицирующих себя женщин, ментально переживших вековой опыт маргинализации и создающих собственный женский дискурс, ставится не на равенство полов, а на «инаковость». Большую часть данной литературы отличает политическая ангажированность, манифестарность (например, отречение от привязанных к женщине культурных установок-обязательств и провозглашение сексуальной свободы), сознательная маркированность тендерной принадлежности и идейная взаимосвязь с исследованиями феминисток-теоретиков и с популярными философскими учениями 3. Фрейда, Ж. Лакана, Ж. Делёза, М. Фуко. Среди основных представителей можно назвать С. Де Бовуар, Ф. Саган, Ю. Кристева, Э. Сиксу, А. Нин, К. Экер и т.д.

Появление «женской прозы» на позднесоветском и постсоветском пространстве было обусловлено рядом социально-исторических факторов: сменой политического режима и сформировавшегося советским социумом ментального уклада. Основными чертами этого направления являются повествование от лица женщины и раскрытие детерминированных тендерным

различием проблем.

Параграф 1.3. «Фепомен «женской прозы» в русской литературе 90-х годов XX века» более подробно рассматривает итог интимизации прозы 70-х— 80-х годов - «женскую прозу». «Женская проза» представляла собой, во-первых, альтернативу господствующему мужскому письму, выявляя иной взгляд на конструирование мужских и женских образов в литературе. Во-вторых, «женская проза» позиционировала себя как оппозиция

существовавшее более полувека тендерному порядку, во время которого личные проблемы женщины, связанные с физиологией, тривиальные бытовые проблемы и «низовые» жизненные сценарии публично не артикулировались. Язык, пестрящий алогизмами, жаргонизмами, дискретность описания представляется живым языком «говорящей» женщины, воссоздающим на письме жизнь женского тела. Однако «женская проза» как повествовательная литература, созданная женщинами и рефлексирующая роль женщины в культуре самом широком смысле слова явление более широкое, чем творчество активисток позднесоветского и раннего постсоветского времени. Думается, что речь идёт об исследовании культурного конструкта, а точнее мифа о женском письме как особом письме, присущем женщинам (и не только). Этот миф и создается, и репрезентируется литературой.

Выводом к первой главе стало утверждение, что в позднесоветской прозе происходит легитимация интимного, то есть индивидуальная жизнь, судьба обретает самостоятельный смысл и ценность, которые не только отличаются, но иногда и открыто противостоят официальным установкам. Важным пространством репрезентации индивидуального оказывается сфера личного, то есть отношения между мужчиной и женщиной, которые развёртываются не только и не столько в пространстве семьи, сколько за её пределами. Отражение подобных изменений в литературе, а также последовательное расширение тематики и ослабление цензуры можно назвать легитимацией интимного. Последняя происходила в 2 этапа: первым оказалась проза семидесятников, вторым - «женская проза». Яркими примерами художественной «легитимации» интимного являются «городские» повести Ю.Трифонова и повести и рассказы начала 70-х гг. В.Маканина, а также прозаические тексты Л. Петрушевской.

Во второй главе «Другая жизнь» Юрия Трифонова» рассматривается творчество писателя 70-х годов, а именно цикл «московских повестей», давших начало целому литературному явлению - «городской прозе». Юрий Трифонов в своем творчестве отходит от бытующего в советскую эпоху изображения повседневности как показателя ценностной ориентации героя. Повседневность им позиционируется как нечто временное и второстепенное, литература же строится на развёртывании героического и вневременного. В этом отношении проза Трифонова кажется безусловной новацией, а его «городские» повести стремятся преодолеть эстетику соцреализма. Поиск «другого» в ракурсе жизни одного рефлексирующего героя-интеллигента становится главным лейтмотивом повестей 70-х. Выбор Трифоновым интеллигента в качестве главного героя продолжает традиции русской литературной классики: наряду с обращением к быту, переходящим в бьггийность, психологизмом, вниманием к деталям и частной жизни, автор внедряет в текст особую систему персонажей: образ «слабого», не способного на действие, но высокой степени рефлексивности мужчины и «сильной», волевой, самоотверженной женщины. Тем самым ориентация русской литературы на доминанту духовного формирует и типизацию героев. Словосочетанием «Другая жизнь» можно обозначить всё творчество Юрия Трифонова — с одной стороны, ломающего

каноны соцреализма, с другой стороны, продолжающего традиции русской классической литературы.

В параграфе 2.1. «Репрезентация тендерных отношений в «городских повестях» исследуется специфика тендерных отношений героев «городской прозы». Традиционная для русской литературы тендерная дихотомии -«сильная», активная, волевая женщина и нерешительный мужчина(Обломов и Ольга, Рудин и Наталья, Бельтов и Круциферская, Печорин и Вера, Онегин и Татьяна) - в творчестве Трифонова обретает новые черты. «Слабый» герой, который не реализует во внешней сфере «мужских» бытовых функций — решать, действовать, властвовать — выполняет в экзистенциальном значении более значимые функции: творца, демиурга, подобия Бога на земле. Такой мужчина осуществляет не-мирское существование в миру, становится деятелем символического (творчество, борьба с безнравственностью, поиск «нити времен» - «другой», внеземной жизни), в нем отсутствует стремление к материальному, стремление к обогащению, к утверждению общественно значимого «я». Однако при наличии у героя «женских», по Трифонову, качеств: собирательства, стремления к накоплениям, к преходящему - мужчина нивелируется как личность, а в некоторых случаях приобретает женские черты (характер, внешность в повестях «Дом на набережной», «Обмен», «Предварительные итога»). Женщина же, кроме обладания положительными морально-нравственными качествами, обретает и «общественную» силу -выполняет двойной тендерный контракт: имеет занятость как семейной и социальной сферах.

Параграф 2.2. «Женский» прецедепт: особенности субъекта повествования в прозе Ю. Трифонова» показывает, что повести Трифонова являются глубоко новаторскими в репрезентации женского. Женщина в текстах Трифонова получает голос, сюжет повестей «Другая жизнь» и «Долгое прощание» представляется развернутым в перспективе женского взгляда. Частым авторским приёмом в репрезентации такого взгляда становится несобственно-прямая речь. Несобственно-прямая речь от лица женщины в трифоновском тексте обладает специфическими нарративными свойствами, в культурном контексте считающимися имманентно женскими — алогичность, эмоциональность (выражающаяся и графически через обилие восклицательных знаков). Трифонов также показал способ женского мышления, в сублимации невыраженных в социальной сфере сил - «женском письме» - ассоциативной речи с синтаксической несостоятельностью. «Скачущие» воспоминания, апелляция к собственному «я» конструирует «оголённый» женский дискурс, в котором женщина с любым уровнем образования и культуры — будь то доктор наук или столичная актриса - видит события и людей через специфическую тендерную призму.

В параграфе 2.3. «Опасная матрифокальность «трифоновских» семей» более подробно рассматривается тема доминанты женского в позднесоветской семье, затронутая в творчестве Трифонова. Рассматриваются семьи, которые без сомнения можно назвать матрифокальными.

Художническая прозорливость предсказывает галерею несчастных, лишенных мужского начала семейств, наиболее полно описанных в творчестве Петрушевской.

Предпринятый анализ позволяет сделать выводы, что взгляд Трифонова на роль женщины гармонично вплетается в советскую повседневность: узаконенная в правах и обязанностях, получившая юридическую и экономическую свободы, женщина обретает голос и на символическом уровне - уровне художественного высказывания. Она так же образованна, как и мужчина, обладает высоким интеллектом, зачастую относится к творческой профессии или создаёт («творит») что-то новое в своей области. В советском государстве женская «активность» трансформируется в двойную гендерную идентичность (объектно-субъектная самопрезентация). Несмотря на то, что героиня обладает субъектными свойствами, она в большей степени живёт любовью, как бы иллюстрируя мысль А.Герцена о том, что женщина в русской культуре «загнана в любовь». Женский субъект повествования становится новым типом презентации уже не опосредованного мужским сознанием женского «я», но экспликацией иного, до того маргинального взгляда.

В третьей главе «В. Макапип. «Отдушина» как новый опыт восприятия повседневности» «незаконность» отношений предстаёт в эксплицитной форме: в текстах свободно транслируются внебрачные отношения. В отличие от Трифонова, женщина Маканина в процессе повествования не обретает голоса (несобственно-прямой речи, выражающей мысли и особенности речи героини). Повествование ведётся от таща «вездесущего» автора-повествователя, который знает, что происходит внутри каждого из героев и «объективно» описывает события. Женщина во многом предстаёт как объект, хотя внешне является субъектом (творческая профессия, самостоятельная в финансовом плане жизнь, разведённая, незамужняя или вдова).

Параграф 3.1. «Серийный» мужчина в андроцентрическом маре»

выявляет, что мир Маканина андроцентричен. Повествование сосредоточено вокруг мужских желаний, чаяний и страхов. Мужчина выступает мерой всех вещей в аристотелевском понимании. Женщина воспринимается как неотъемлемая часть этого мира. Помимо того, что маканинский мир андроцентричен, к нему можно отнести такое понятие как «серийность». Мир не просто сосредоточен на одних мужчинах, он сосредоточен на одних и тех же мужчинах. Творчество Маканина, несмотря на метафоричность и притчевосгь, представляется описывающим судьбу двух-трех разных по типажам персонажей поколения «семидесятых».

Параграф 3.2. называется «Литературная эмансипация женщины. «Отдушина», или патриархальный извод 70-х годов». В нем рассматривается конструкция женского в мужском сознании (повествователя и героя). С одной стороны, женщина — объект восхищения и вожделения, «отдушина» в рутине (любовница) — красивая, интересная, с привлекательной наружностью и необычным именем, душевная и понимающая («Отдушина»,

наружностью и необычным именем, душевная и понимающая («Отдушина», «Полоса обменов», «Один и одна»), С другой стороны, женщина — это жена. Внешность жены либо вовсе не описывается, либо подчеркиваются её скромные внешние данные («Человек свиты», «Полоса обменов», «Ключарев и Алимушкин»). Женщина предстает либо как помощница в жизни, опекающий субъекта объект (жена), либо как манящая телесность (любовница). Между тем. описание незаконных отношений, где свободно фигурирует женщина, представленная безотносительно к мужскому восприятию субъектом -самостоятельная, финансово независимая, вступающая в интимные отношения лишь по своему желанию (без брака, без преследования каких-либо целей), не задумываясь, а чтобы просто «иметь друга» говорит о некоторой степени «литературной» эмансипации женщины.

Параграф 3.3. «Человек свиты»: процесс «феминизации» героев Маканина» показывает, как изменяется тендерная субъективность мужского героя в текстах В. Маканина. Названием рассказа «Человек свиты» можно обозначить целую плеяду героев в творчестве писателя. К ним относятся несостоявшиеся, нетипичные для образцовой маскулинности мужчины. Эти герои не только не могут реализоваться в общественном пространстве, как до того не способны были это сделать герои Ю. Трифонова, но новая формация мужчин не обладает также и демиургическими, внеземными функциями, теряет цельность характера и некоторую «нить» с иным, которую описывал в изображении своих «слабых» героев Ю. Трифонова. Представители нового поколения перенимают культурно ангажированные - «женские», или «феминные» качества, такие как собирательство, суету, стремление к материальному. У подобных героев зачастую отсутствуют положительные человеческие качества (верность, порядочность, чистосердечность).

Параграф 3.4. «Имманентная незаконность: трансформация института семьи, или легитимный адюльтер» транслирует мысль о том, что в текстах В. Маканина изображается отсутствие новых духовных ориентиров и девальвация старых в ситуации благоденствия, материального благополучия, где адюльтер становится чуть не имманентной составляющей жизни, неким маркером статусности и успешности мужчины. Но на незаконные отношения готова и одинокая женщина. Интимные контакты легитимируются и поддерживаются обществом на уровне знания и сводничества. Герой инфантилизируется - слабеет - превращается в ребенка, образ, который мы впоследствии встретим в прозе Л.Петрушевской - повествующей о мужчине конца 80-х - начала 90-х годов.

Исходя из выше сказанного, можно сделать следующие выводы. Новым в творчестве В. Маканина становится рефлексия сексуальности. В. Маканин включает в повествование женщину только как горизонт мужских желаний (хотя и наделяет субъектностью), остается важным привлекательное тело (большая грудь, загорелое тело, пухлые губы). Женщина также не может отойти от веками транслируемого культурой и ориентированного на мужской взгляд восприятия. Таким образом, женщина проецирует, с одной стороны.

нонконформную, с другой стороны традиционную модель: она уже субъект говорящий, но при этом остается объектом восхищения, желания, потребления. Если в прозе Трифонова появляется нарратив в женской перспективе, у Маканина субъектом повествования остаётся мужчина.

В четвертой главе «Творчество Петрушевской как симптом краха тендерных идентичностей» описывается творчество Л.Петрушевской, номинально причисляемое к «женской прозе» как итог деформации основанных на патриархальных приоритетах образов мужчины и женщины. Тендерная субъективность героев растворяется, тендерные отношения перестают транслировать межполовые контакты, обращаясь, скорее, в отношения родитель-ребенок, где недееспособным ребенком выступает мужчина, женщина же выполняет роль кормильца и опекуна. Героями писательницы оказываются городские жители, конфликт и хронотоп ограничены городским пространством. Поэтому Л.Петрушевскую в тематическом плане можно назвать последовательницей «городской прозы», только прозы сообразно времени деформированной. Герои Л.Петрушевской вступают в гипертрофированный мукой, насыщенный болезнями, психическим нездоровьем, социальным дисбалансом ад.

В параграфе 4.1. «Конструирование женского: тендерная асимметрия, или ситуация агонии советского мира» повествуется о том, что в прозе Петрушевской происходит травестирование позднесоветской прозы, а также всей русской литературы. В её творчестве представлен образ «сильной» женщины в условиях распада советского тендерного контракта. Ужас, мрак и безысходность — константы новой реальности бытия героини, шокирующей своим правдоподобием. Женщина Петрушевской обладает двойной тендерной идентичностью. Так как, с одной стороны, женщина открыто заявляет о своей субъектности — об этом говорит как профессия героини, так и её способ жизни — самофинансирование и одинокое воспитание детей. Но также у героинь Петрушевской наблюдается память о симулятивном женском и желание ему соответствовать. Героиня инстинктивно хочет опять стать горизонтом видения мужчины, былым недосягаемым идеалом. Но подобная ситуация в жизни невозможна, так как изменения произошли и в мужчине.

Параграф 4.2. «Я научила женщин говорить»: особенности субъекта повествования в прозе Л.Петрушевской». Большинство текстов Людмилы Петрушевской позднесоветского и начала постсоветского периода предстают как развёртывающиеся в перспективе женского субъекта. Женщине дан голос -мир воспринимается не со стороны женщины, но изнутри ее. Проза оказывается гендерно маркирована не только по содержанию и форме, но и по источнику проецирования. И если женщина Трифонова получила голос из уст мужчины, писателя-автора, то героиня Петрушевской стала продуктом «женской литературы», «женской прозы», безотносительно к употреблению определения в описании социального феномена. Героиня прозы «описывающей трагедию и быт» - это покинутая Алевтина Владимира Маканина и лишённая главной роли и былой красоты Ляля - Юрия Трифонова. Женщина Петрушевской - это

феминноцентрической системе, это женщина, доведенная до абсурда существования в рамках двойного тендерного контракта: одинокая, потерявшая опору как в муже, так и в государстве. Она выполняет необходимую репродуктивную функцию теперь с открыто описываемыми сложностями, обеспечивает многоликое семейство и пытается выжить в условиях кошмарного быта и нестабильной действительности.

Параграф 4.3. «Мужчина в творчестве Петрушевской — кризис маскулинности, доведенный до абсурда» представляет анализ мужского образа в прозе Л. Петрушевской. Образ мужчины Л. Петрушевской напоминает ребенка, личность нивелируется до незрелого инфантила. Самодостаточная маскулинность, подвергнутая сомнению Ю. Трифоновым, трансформируется в мужскую увечность - физическую или психическую Петрушевская фиксирует кризис маскулинности, однако мир, основанный на власти женщины — спокойствия, счастья и независимости автоматически не дает. Можно сказать, что в прозе Петрушевской мы наблюдаем «деградацию» образа мужчины, «маскулинности» в целом, а также своеобразную травестию тендерного распределения ролей и интимной сферы, изображенной в прозе Ю. Трифонова и В. Маканина 70-90-х гг.

Параграф 4.4. «Проклятье семейных уз: опасная жизнеспособность «феминнон» семьи» перекликается с мотивом матрпфокальности как замкнутого круга, который в творчестве Л.Петрушевской перерастает в ужасающий гибельный мотив нескончаемых женских династий, калечащих как детей, так и самих женщин.

Обозначая выводы по главе, следует- указать, что Л.Петрушевская «вскрывает» до того табуированные темы, касающиеся физиологии женщин. При этом проза Л.Петрушевской богата литературными аллюзиями и требует их учета и более тщательного осмысления репрезентации в ней женского. Повествование в текстах Л.Петрушевской ведется не абстрактно о женщине от автора-повествователя, как у В.Маканина, и не с вкраплением несобственно-прямой речи женщины как субъекта говорения, как у Ю.Трифонова, но повествование именно от лица женщины и непосредственно о женщине. Героиня заявляет двойную тендерную идентичность - она теперь является субъектом не только повествования, но и субъектом действия. Мир Л. Петрушевской раскрывается через женский дискурс: начиная от субъекта повествования и до «женского письма». В прозе Л.Петрушевской создается образ женского субъекта письма как восставшего объекта при наличии слабого мужчины. Но, как показывают тексты, женщина оказывается не в состоянии быть успешной в обеих сферах. Социальная незащищённость одинокой матери, кормилицы семьи в постсоветские годы рождает образы Л. Петрушевской несчастных одиноких сумасшедших. Жизнь женщины с мужским грузом на плечах в условиях постсоветского пространства представляется как реалистический хоррор.

В заключении подводятся итоги исследования и делается вывод, что

репрезентация гендерных отношений в позднесоветекой и постсоветской прозе связана с изображением и легитимацией интимного в литературе. Этот процесс начинается в творчестве писателей-мужчин: шестидесятника Ю. Трифонова и семидесятника В. Маканина — и принимает радикальные формы выражения в творчестве Л. Петрушевской.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях.

Статьи, опубликованные в рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендуемых ВАК:

1. Феномен «женской прозы» в русской литературе 90-х годов XX века // Вектор науки ТГУ. - № 2 (24), 2013. - С. 374-376 (0,4 пл.).

2. Женская литература - нейтральный текст или продукт специфического женского письма? Попытки тендерного осмысления культурно ангажированных понятий // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). - 2013. - Т.2. № 12. - С. 197-204 (0,4 п.л.).

3. Легитимация интимного: историко-социологические предпосылки интимизации прозы 70-х // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). - 2014. - Т.4. № 4. - С. 391-398 (0,4 пл.).

Публикации в других изданиях.

1. Особенности женского субъекта повествования в городских повестях Юрия Трифонова // IV Международная научная конференция молодых ученых «Язык и репрезентация культурных кодов» (Самара, 16 мая 2014 г.) Материалы и доклады)/ сост. А.Ю. Кубайдулова; под общ. ред.: O.A. Усачевой, В.Д. Шевченко, И.Б. Кравченко, С.И. Дубинина, Л.Г. Тготеловой. - Самара: изд-во «Инсома-пресс», 2014. - С. 215-218. (0,4 пл.).

2. Тендерный подход в литературоведении (на примерах текстов Л.Петрушевской) // Литературный текст XX века: проблемы поэтики: материалы V Международной научно-практической конференции. — Челябинск: Цицеро, 2012. - С.420-425. (0, 3 пл.).

3. Проза В. Маканина: «незаконность» в законе (тезисы)//Актуальные проблемы современного социально-экономического развития: тезисы докладов VII Международной научно-практической конференции. - Выпуск 7. - Самара, Международный институт рынка, 2013. - С. 277-278 (0, 3 пл.).

4. Репрезентация гендерных отношений в прозе В. Маканина: «незаконность» в законе // Материалы студенческой научно-практической конференции «МИР-2013». Вьшуск12. НОУ ВПО «Международный институт рынка». — Самара, 2013. - С.141-142 (0,06 пл.).

5. Реализация краха гендерных идентичностей в позднесоветекой прозе: «слабый» мужчина в рассказах Л. Петрушевской Прикладные технологии в науке и образовании: научно-технический сборник / Самарский гос. аэрокосм, ун-т., ин-т печати.- Вып. 2.- Самара: Изд-во Самарский Гос.

Аэрокосм, ун-та, 2012. - С.60-64 (0,2 п.л.).

6. «Другая жизнь» в прозе Ю. Трифонова Филологические этюды: сб. науч. ст. молодых ученых. - Саратов, 2014. Вып. 17: в 2 кн. Кн. 1. - С.88-93 (0, 3 п.л.).

Подписано в печать 19.01.2015 Формат 60 х 84/16. Бумага ксероксная. Печать оперативная. Объем - 1,25 усл. п. л. Тираж 100 экз. Заказ №58.

Отпечатано в типографии ООО «Инсома-пресс» 443080, г. Самара, ул.Санфировой, 110 А; тел.: 222-92-40