автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Репрезентация политической организации Римской империи IV в. в "Res gestae" Аммиана Марцеллина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация политической организации Римской империи IV в. в "Res gestae" Аммиана Марцеллина"

На правах рукописи

Рубцова Мария Викторовна

Репрезентация политической организации Римской империи IV в. в «Res gestae» Аммиана Марцеллина

Специальность 07.00.03 -всеобщая история (Древний мир)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Екатеринбург - 2005

Работа выполнена на кафедре всеобщей истории и международный отношений Алтайского государственного университета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Глушанин Е.П.

доктор исторических наук, профессор Лебедева Г.Е.;

кандидат исторических наук, доцент Козлов А. С.

Ведущая организация:

Тюменский государственный университет

Зашита состоится ч.Х5ъ ¿plSflMJ 2005 года в 0 часов на заседании диссертационного совета Д 212.286.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Уральском государственном университете им. А.М. Горького (620083, г. Екатеринбург, пр. Ленина, 51, комн. 248).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета им. A.M. Горького.

Автореферат разослан 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук профессор

В. А. Кузьмин

Общая характеристика работы

Научнаязначимость и актуальность темы

Любое исследование истории Поздней Римской Империи в 353-378 гг. в той или иной степени основывается на «Res gestae» Аммиана Марцеллина, так как до нас не дошло более детального описания событий этого периода, составленного к тому же их современником, который признан самым крупным нарративным автором IV в. и последним представителем античной историографии. В то же время, современная теория исторического познания значительное внимание уделяет проблеме репрезентации фактов в исторических текстах, подверженности изображения этих фактов сознательным и бессознательным мотивациям. Сам термин «репрезентация» в последние десятилетия активно разрабатывается как в исторической науке, так и в философии и психологии. Несмотря на разницу в трактовках этого термина1, можно выделить общую основу для его понимания, восходящую к первоначальному значению латинского repraesentare - «изображать», «представлять», «воспроизводить». Применительно к историческому исследованию можно согласиться с самым общим определением репрезентации, данным П. Рикером: репрезентация предстает «в виде интенциональности исторического дискурса»2. При этом сфера применения термина, на наш взгляд, не сводится исключительно к литературоведческому

3

анализу, распространенному в постструктуралистских теориях . Изображение исторического факта так или иначе связано реальностью и зависит не только от стилистических особенностей произведения, но и от множества иных факторов (политических, социальных, психологических). Проблему соотношения сообщений историка и исторической реальности можно рассмотреть в рамках трех основных вопросов, сформулированных И. Сидатом в отношении Аммиана: «в какой мере он считается с исторической реальностью,...что он воспроизводит из исторической реальности... и как он в своем труде историческую реальность изображает»4. Несовпадение исторического факта и его представленности в историческом повествовании делают вопрос о верификации источников одним из важнейших в современных исследованиях. Учитывая указанную важность «Res gestae» как источника, изучение особенностей изображения Аммианом исторической реальности представляется актуальным.

1 См.: Тоштендаль Р. Коструктивизм и репрезентативизм в истории // Проблемы источниковедения и историографии, Материалы II Научных чтений памяти И.Д. Ковальченко. М, 2000. С. 63-74.

2 Рикер П. Историописание и репрезентация прошлого // Анналы на рубеже веков - антология. М., 2002. С. 35.

3 См.: Kompass der Geschichtswissenschaft: ein Handbuch / Hrsg. von J. Eibach und G. Lottes. Gottingen, 2002. S. 332 ff.

4 Szidat J. Ammianus und die historische Realitat // Cognitio gestorum. The Historiographic Art of Ammianus Marcellinus. Amsterdam; Oxford, New York; Tokyo, 1992. S. 108; cp. Barnes T.D. Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality. Ithaca, L, 1998. P. 19

Предметом настоящего исследования, таким образом, является репрезентация в «Res gestae» политической организации Римской Империи IV в. как совокупность отдельных фактов, отобранных и изложенных Aммианом в соответствии с его взглядами на задачи историописания и ценностной ориентацией, а также общих представлений о политической власти и государственном управлении. При этом внимание уделяется не столько формальной стороне исследовательской деятельности Aммиана, его методам, сколько содержанию его сообщений, которые отражают политические реалии с различным соотношением субъективности' и объективности.

Степень изученноститемы

Литература, посвященная Aммиану, весьма обширна5, и в ней уже освещены многие аспекты восприятия Aммианом политической реальности. Тем не менее, вопрос о надежности «Res gestae» как источника не исчерпан и в последнее время обнаруживает новые черты, заставляющие пересматривать выводы, утвердившиеся в историографии. Долгое время Aммиан рассматривался как беспристрастный историк и, соответственно, его сообщения о политическом процессе 353-378 гг. считались объективными и заслуживающими практически безоговорочного доверия. Такое отношение прослеживалось как в работах по позднеантичной истории в целом, так и в исследованиях, посвященных специально Aммиану. Э. Гиббон считал Aммиана историком, который, в отличие от его современников, не был подвержен предубеждениям, и в высшей степени объективно излагал исторические факты6. Aббат Ж. Жимазан в монографии, посвященной Aммиану, придерживался мнения о беспристрастности историка, хотя и указывал на некоторые искажения действительности, которые он связывал с «язычеством» Aммиана7. Он же выразил opinio communis на момент написания своей работы: «никогда беспристрастность историка не была более повсеместно признана, чем в отношении Aммиана»8. Такой крупнейший специалист по истории поздней античности, как О. Зеек, написавший статью об Aммиане для энциклопедии Паули-Виссова, так же рассматривал его как по преимуществу беспристрастного автора9. Основное внимание в изучении «Res gestae» как источника в XIX - начале XX в. сводилось по большей части к Queilenforschung, в котором утвердилось

5 См.: Ammiani Marcellini rerum gestarum libri qui supersunt, ed. W. Scyfarth. Vol. I. Leipzig, 1978. P. XXV-XLVII; Rosen K. Ammianus Marcellinus. Darmstadt, 1982. S. 183-221; Matthews J. The Roman Empire of Ammianus. L., 1989. P. 554-571; Каждан A.n. Aммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе // ВДИ. 1972. № 1. С. 223-232.

6 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Т. 2. М, 1997. С. 521; о предшествующих Гиббону исследователях см.: Elliott T.G. Ammianus Marcellinus and Fourth Century History. Toronto, 1983. P. 3-4.

7 Gimazane J. Ammien Marcellin: sa vie et son oeuvrc. Touluose, 1889.

8 Ibid. P. 348.

' Seek 0. Ammianus// RE. 1.1984. Sp. 1851.

4

мнение о зависимости Аммиана от предшествующей литературной традиции10. Однако, даже эта зависимость не служила появлению серьезных сомнений в достоверности сообщений Аммиана. В связи с этим и в первой половине XX в. исследования, посвященные Аммиану, затрагивали в большей степени характерные черты его историописания и мировоззрения, не останавливаясь специально на детальном анализе его сообщений о политической организации с целью верификации11.

Новый этап в изучении «Res gestae» связан с работой Э. Томпсона «Исторический труд Аммиана Марцеллина»12. С одной стороны, английский историк, продолжая указанную историографическую традицию, привел дополнительные аргументы в пользу достоверности Аммиана, доказывая, что тот пользовался по преимуществу собственными наблюдениями и рассказами очевидцев событий. При этом, по мнению Томпсона, источники Аммиана были гораздо шире, чем у Тацита, пользовавшегося только сенаторской традицией, и это делает повествование Аммиана более информативным. В то же время, одной из задач, которые поставил исследователь, было изучение особенностей изображения (presentation) Аммианом исторических событий13. В такой формулировке обращают на себя внимание два аспекта: признание влияния на изображение Аммианом реальности его персональных предпочтений (personal likes and dislikes) и выбор для анализа отдельных политических событий, а не институтов. Томпсон впервые обозначил некоторые искажения Аммианом деталей политического процесса, видя причину этих искажений в «классовой принадлежности», а также в биографии Аммиана. Например, рассматривая Аммиана как антиохийского куриала, английский исследователь считал, что он был предубежден против цезаря Галла, который действовал в интересах «низших классов»; с классовой же принадлежностью связывается и критика отдельных действий Юлиана, который, тем не менее, представлен в «Res gestae» как идеальный правитель. Как солдат Аммиан идеализировал своего командира Урзицина, что также повлияло на искажение отдельных политических событий. Кроме этого, Томпсон указал на зависимость Аммиана от той политической ситуации, в которой он создавал свой труд.

Со времени выхода работы Э. Томпсона появилось множество исследований, посвященных Аммиану и особенностям репрезентации политического процесса в «Res gestae». Можно выделить два основных направления в современной историографии. Во-первых, остается в силе традиционный взгляд на Аммиана как на по преимуществу беспристрастного исследователя. Наиболее последователен в этом отношении Дж. Мэттьюз:

10 См.: Каждан АЛ. Аммиан Марцеллнн в современной зарубежной литературе // ВДИ. 1972. № 1.С. 225.

11 См., напр.: Ensslin W. Zur Geschichtsschreibung und Weltanschauung des Ammianus Marcellinus. Aalen, 1963 (репринт издания 1923 г.).

12 Thompson E A. The Historical Work of Ammianus Marcellinus. Cambridge, 1947.

13 Ibid. P. XII.

«он (Аммиан. - М.Р.) выразительный свидетель почти каждого аспекта жизни и общества его времени»14. Объемная работа Дж. Мэттьюза «Римская империя Аммиана» основана на таком подходе и затрагивает многие аспекты истории позднеантичного общества, в том числе и политическую организацию. По мнению исследователя, «Аммиан был абстрактным теоретиком в вопросах политики не больше, чем в вопросах философских или религиозных. Его взгляды на имперское управление и его деятельность в этом смысле не оригинальны, но откровенны и полезны»15.

Второе направление, объединяющее различные подходы, связано с выявлением искажений Аммианом исторической (политической) реальности и их причин. Среди работ данного направления следует, прежде всего, отметить те, которые посвящены общей исторической концепции Аммиана, его методам изображения исторической действительности. В центре внимания при этом оказывалось «искусство» изображения или историописания Аммиана в передаче исторических событий (Darstellungkunst, historiographic art). Так, К. Розен показал, как законы историописания и литературные приемы повлияли на изображение Аммианом политического процесса. Исследование Розена построено на анализе отдельных сюжетов - войны с персами 359 г., цезарата Юлиана, деятельности Юлиана как августа, которые показывают применение Аммианом отдельных художественных приемов, искажающих историческую действительность. Также немецкий исследователь, ученик школы И. Штрауба, специально проанализировал формы композиции, изображения и исторических суждений в «Res gestae». При этом он затронул лишь наиболее показательные эпизоды, и лишь курсивом обозначил общие взгляды Аммиана на политическую организацию Поздней Империи, сконцентрировав внимание на влиянии, которое оказывала на Аммиана теория идеального правителя16. Но работа Розена указывает на то, что изучение стиля Аммиана и применения им художественных приемов перестали быть самоцелью. Основной задачей исследования стала проверка достоверности (Glaubwilrdigkeit) важнейшего источника для второй половины IV в.

Значительную роль в исследовании Аммиана сыграла работа Г. Сабба «Метод Аммиана Марцеллина. Исследования о конструкции исторического дискурса в Res gestae», в которой французский ученый скрупулезно изучил источники Аммиана и его методы работы с ними17. Рассматривая труд Аммиана как «экзистенциальный проект», Сабба отметил, что «было бы чрезмерным считать, что история Аммиана полемична; но не

14 Matthews J. The Roman Empire... P. 228; Idem. Ammianus on Roman Law and Lawyers // Cognitio gestorum. P. 57.

15 Matthews J. Roman Empire... P. 252.

16 Rosen K. Studien zur Darstellungkunst und Glaubwurdichkeit des Ammianus Marcellinus. Bonn, 1970. S. 215-227.

17 Sabbah G. La methode d'Ammien Marcellin. Recherches sur la construction du discours historique dans les Res Gestae. P., 1978.

6

менее справедливо, что она очень воинственна, и что ее автор не боролся исключительно за знание (science) и за мораль, но так же за или против людей и идей, вокруг которых образовывались «кливажи» более глубокие и более реальные в обществе его времени»18. В связи с этим, как показал Сабба, сообщения Аммиана, при их кажущейся достоверности, содержат значительную долю как бессознательных искажений, так и «демонстративных интенций». Через двадцать лет после появления работы Сабба вышла монография Т. Барнса, специально посвященная репрезентации Аммианом исторической реальности19. В ней заново рассмотрены узловые моменты мировоззрения Аммиана и. методы его исторического повествования, повлиявшие на изображение современного ему общества. Исследование репрезентации исторической реальности у Аммиана Варне не сводит только к анализу стилистических особенностей «Res gestae», которые, по его словам, действуют на бессознательном и полусознательном уровне так же, как и на сознательном. «Систематическое исследование структуры, природы и качества «Res gestae» Аммиана» Варне осуществляет как с литературных, так и с исторических позиций. Тем не менее, его анализ взглядов Аммиана на политические реалии ограничивается лишь наиболее важными «историческими деятелями».

Указанные работы посвящены более широкой проблематике, чем собственно репрезентация политической системы Поздней Империи в «Res gestae», но так как именно политическая сфера была центральной темой античного историописания, то в них неизбежно затрагивался вопрос о верификации сообщений Аммиана относительно данной сферы. Особенностью этих работ является рассмотрение политики в ее динамических, а не институциональных характеристиках, повышенное внимание к оценке Аммианом отдельных персоналий (императоров, прежде всего).

Определенное внимание западные исследователи уделяют анализу изображения отдельных политических реалий в «Res gestae». Хотя проблема верификации сообщений Аммиана решается учеными по-разному, общим является стремление выявить ту основу политических воззрений Аммиана, которая приводила к его особой интерпретации событий и влияла на подбор излагаемых фактов. Так, согласно С. д'Элья, Аммиан был апологетом язычества и поэтому его оценки императоров-христиан негативны. Эту точку зрения поддержал Т. Эллиотт20. А. Демандт рассмотрел «Res gestae» как первый после Тацита образец всеобъемлющей критики римского общества, в том числе и политики21. Но эта критика была направлена не на саму систему управления, а на отдельных индивидов и их действия. Наиболее подробным

" Ibid. P. 596.

"Barnes Т D. Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality. Ithaca, L, 1998. 20 Elliott T.G Op. cit. passim.

21Demandt A. Zeitkritik und Geschichtsbild im Werk Ammians. Bonn, 1965.

исследованием этого направления является монография Р. Блокли «Aммиан Марцеллин: исследование его историографии и политической мысли»22. В этой работе прослежена взаимосвязь политических воззрений Aммиана и его этических взглядов, обусловившая особенности репрезентации политического процесса. По словам исследователя, для Aммиана «люди и их характеры имеют значение в истории, а не политические системы, экономические силы и т.д.». Поэтому, с одной стороны, императоры занимали ведущее место в историческом повествовании и являлись центром «для критики историком политической системы», а с другой - в основе политических оценок Aммиана лежали моральные принципы. Как показывает уже название монографии, для Блокли рассмотрение взглядов Aммиана на политическую организацию было тесно связано с общей оценкой его «искусства историописания», что определило основной метод и организацию материала. Вся работа построена по принципу изучения отдельных моментов, иллюстрирующих подход Aммиана к исследованию политического процесса. При этом Блокли исследовал не политическую организацию в изображении Aммиана (проблема изображения в «Res gestae» структур государственного управления практически не рассматривается), а его оценки отдельных императоров и их политики.

При отсутствии систематического исследования взглядов Aммиана на политическую систему в целом, конкретизации представлений позднеантичного историка служит целый ряд работ, посвященных различным аспектам указанной проблематики. Так, исследуются политическая лексика Aммиана23, изображение в «Res gestae» военной организации24, политической

" л. 25 Г "26

роли женщин императорской фамилии , отдельных политических событий и т.д.27. Данный обзор, ни в коей мере не претендующий на полноту (в библиографическом списке, составленном К. Розеном в 1982 г.,

гг Blockley R.C. Ammianus Marcellinus: A Study of His Historiography and Political Thought Bruxelles, 1975.

23 Seager R. Ammianus Marcelinus. Seven Studies in His Language and Thought Columbia, 1986. Milin M.D. The Imperial Terminology According to Ammianus Marcellinus' Res gestae // The Age of Tetrarchs. Belgrade, 1995. P. 67-74. В определенной мере к этим работам можно отнести монографию A. Брандта, поскольку исследуемые им «моральные ценности» каталогизированы на основе императорских «некрологов», то есть непосредственно отражают лексикон, к которому Aммиан прибегал в оценке политических действий: Brandt A. Moralische Werte in den Res gestae des Ammianus Marcellinus. Gottingen, 1999.

24 Crump G.A. Ammianus Marcellinus as a Military Historian. Wiesbaden, 1975; Austin N. J. E. /Ammianus on Warfare: An Investigation into Ammianus' Military Knowledge. Bruxelles, 1979.

25 Wieber-Scariot A. Zwischen Polemik und Panegyrik: Frauen des Kaiserhauses und Herrscherinnen des Ostens in den Res gestae des Amiianus Marcellinus. Trier, 1999.

г6Один из ярчайших примеров - комментарий И. Сидата к XX-XXI книгам, центральной темой которых является узурпация Юлииана: Szidat J. Historischer Kommentar zu Ammianus Marcellinus Buch XX-XXI. Teil 1-П1. Wiesbaden-Stuttgart, 1977-1996.

27 Изображению Aммианом политических процессов и институтов IV в. посвящена, например, и значительная часть международных сборников: Cognitio gestorum... ; The Late Roman World and Its Historian: Interpreting Ammianus Marcellinus / Ed. by J.W. Drijvers and D. Hunt L, N.Y., 1999. 8

насчитывается более 400 названий), показывает, тем не мене, что в зарубежной историографии не пропадает интерес к труду Aмиана, который в последние десятилетия рассматривается как раз с позиций репрезентации исторической реальности, хотя сам термин используется преимущественно в англоязычной и французской историографии28. В то же время, многочисленные исследования изображения в «Res gestae» отдельных аспектов политической организации позднеримского общества дают обширную, но разрозненную картину, не сводя взгляды Aммиана в данном вопросе в единую систему.

Отечественные исследователи уделяли Aммиану незначительное внимание, о чем свидетельствует, например, отсутствие специальной монографии на русском языке, посвященной историку. В дореволюционный период ЮА Кулаковским и АИ. Сонни был сделан полный перевод «Res gestae», единственный на сегодняшний день. В краткой общей характеристике (копирующей выводы и схемы самого Aммиана), данной во введении к переводу, труд Aммиана оценивается как исключительно правдивый и нетенденциозный, что, в целом, совпадает и с распространенным в то время у зарубежных авторов взглядом29. Появлявшиеся в советский период статьи рассматривали Aммиана как свидетеля кризиса Империи, причем его сообщения признавались в целом объективными, хотя и классово обусловленными30. Кроме того, согласно B.C. Соколову, Aммиан был предан «своей идее восстановления мощного Римского государства с центром в Риме, с главной опорой в лице римского сената, имеющего в своем составе доблестных представителей старинной римской знати»31. Классовая и обусловленная ей идеологическая позиция, по мнению советских исследователей, не позволяла Aммиану «правильно» осознать политический процесс своего времени, хотя его сообщения о нем достоверны. Так, по словам В.Д. Нероновой, в труде Aммиана «раскрывается, независимо от воли автора, величайшая активная роль народных масс в истории».

28 Помимо работы Барнса см., напр.: Sabbah G. Presences feminines dans l'histoire d'Ammien Marcellin. Les roles politiques // Cognitio gestorum...P. 91. В немецкой историографии, как

правило, используется термин «изображение» (Darstellung), подробно разработанный еще в знаменитой работе Э. Луэрбаха «Мимесис». Но современное понимание данного термина близко

к тому, что обозначается и как «репрезентация» исторической реальности. а Aммиан Марцеллин. История. Т. 1. Киев, 1906. С III-XXXII.

31 См.: Холмогоров В.И. Римская стратегия IV в. у Aммиана Марцеллина // ВДИ. 1939. № 3. С. 89-102; Розенталь Н.Н. Социально-политические воззрения языческой интеллигенции поздней Римской империи (Либаний и Aммиан Марцеллин) // Труды Одесского государственного университета. Вып. 49.Т. 2.1947. С. 89-116; Неронова В.Д. Отражение кризиса Римской империи в «Истории» Aммиана Марцеллина // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 20. 1961. С.71-100. Она же. Aммиан Марцеллин о варварах // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 143. С. 65-80. 31 Соколов B.C. Aммиан Марцеллин как последний представитель античной историографии // ВДИ. 1959. №4. С. 61.

Наиболее полно в советской историографии «Res gestae» рассматривается в первой главе монографии З.В. Удальцовой «Идейно-политическая борьба в ранней Византии» . В ней подробно исследуются различные аспекты мировоззрения Аммиана и его изображение различных сфер жизни позднеантичного общества, и безусловно признается его достоверность, основанная на личном опыте и устной традиции. Социально-политические взгляды, общая историко-философская концепция и художественная манера приводили к особой, не совпадающей со взглядами других авторов интерпретации исторических событий, но не к их искажению. Основа воззрений Аммиана на политическую организацию выражена З.В. Удальцовой следующим образом: «В политике Аммиан - сторонник неограниченной законной власти императора. Эта консервативная идея прочно вошла в плоть и кровь старого римского солдата Аммиана»33. В то же время отмечается «обличительная направленность», «политическая оппозиционность» труда Аммиана, которую З.В. Удальцова связывала с влиянием сенаторской идеологии. При этом вопрос о том, как сочетаются защита Аммианом «легитимного принципа государственной власти» и разоблачения «злодеяний» практически всех изображенных в «Res gestae» императоров, остается в работе З.В. Удальцовой нераскрытым. Ценность указанной работы заключается в привлечении максимального числа зарубежной, прежде всего, литературы, что позволяет оценить накопленный к началу 70-х годов прошлого века опыт исследования «Res gestae».

Переосмысление отношения к Аммиану в постсоветской историографии отражается в диссертации Р.У. Ибатуллина, который попытался выявить «связующие линии между биографией Аммиана и историей его времени»34. Помимо выявления собственно биографических фактов в работе рассматриваются воззрения Аммиана на некоторые аспекты позднеантичного общества, в том числе и на относящиеся к нашей теме, а именно на знатность и «этническую структуру» (термин Р.У. Ибатуллина), которая охватывает как внутриимперские народы, так и варваров. Тем не менее, выбранный Р.У. Ибатуллиным метод не представляется эффективным, так как Аммиан не являлся значимой фигурой в политике своего времени. В связи с этим биографические данные (очень скупые, на самом деле) не дают прочной основы для реконструкции всего спектра политических и общественных отношений, очерченных автором35.

32 Удальцова З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII вв.). М, 1974. С. 7-82. Основные положения этой работы воспроизведены автором также в: Удальцова 3 В. Развитие исторической мысли // Культура Византии. IV - первая половина VII в. М., 1984. С. 124-139. 3^ам же. С. 49.

34 Ибатуллин Р.У. Аммиан Марцеллин: проблемы биографии в контексте эпохи. Автореф. дисс.канд. ист. наук. Казань, 2000. К сожалению, у нас не было возможности ознакомиться с полным текстом диссертации, поэтому наши суждения основаны только на автореферате. 365Там же. С. 3. 10

Таким образом, в историографии, особенно отечественной, существуют определенные пробелы в изучении представлений Аммиана о политической сфере современного ему общества. При достаточно полной разработке темы «репрезентация исторической реальности» можно сказать о слабом внимании к проблеме «репрезентация политической организацию) в «Res gestae».

Цель и задачи исследования

Целью исследования является рассмотрение взглядов Аммиана на политическую организацию Римской Империи IV в. и оценка достоверности репрезентации политических реалий - процессов и институтов - в «Res gestae». Античному историописанию было чуждо целостное рассмотрение политической системы, поэтому наши выводы должны основываться на синтезе отдельных сообщений Аммиана.

Указанная цель предполагает решение следующих задач:

выявление факторов, влиявших на изображение Аммианом политической организации, и степени обусловленности его сообщений этими факторами;

систематизация представлений Аммиана о политической власти и ее субъектах как основе осмысления им политического процесса;

определение представлений Аммиана о сущности и принципах функционирования основных политических институтов государственного управления;

изучение «исследовательского интереса», повлиявшего на степень представленности элементов политической системы в «Res gestae»;

отделение реального и идеального в сообщениях Аммиана.

Методология исследования

Очерченные задачи определяют и методологическую базу исследования. Наряду с принципом историзма, позволяющим рассмотреть явление в контексте конкретной исторической среды, и общенаучными и специальными историческими методами логического, хронологического историко-типологического и сравнительно-исторического анализа, в работе применены • политологические (структурно-функциональный анализ) и источниковедческие методы. Так как целью исследования служит синтез разрозненных сообщений Аммиана о политической организации Поздней Империи, то целесообразным представляется применение «когнитивного картирования», который «делинеаризирует текст, обеспечивая его

36

представление в виде картинки» .

Смирнова О П. История в зеркале религиозных представлений «последних язычников» // Сравнительное изучение цивилизаций мира. М.. 2000. С. 310.

Источники

Верификация сообщений Аммиана основывается, с одной стороны, на определении «круга идей», воспринятого Аммианом и ставшего основой для его оценки современного политического процесса, а с другой - на сравнительном анализе сообщений Аммиана и других источников по интересующему периоду. Это определяет источниковую базу исследования, которая помимо собственно «Res gestae» включает ряд источников различного характера. Для понимания теоретических построений, влиявших на Аммиана, потребовалось обращение не только к современным ему авторам, но и к произведениям предшествующих периодов, так как позднеантичная политическая теория и концепции историописания складывались под влиянием длительной традиции, берущей начало в классическую эпоху. Философские произведения Платона, Аристотеля, Цицерона, Диона Хрисостома, а также исторические труды Полибия и Тацита, прежде всего, в значительной мере повлияли на теоретическое осмысление политики и задач историописания Аммианом.

Как своеобразие, так и традиционность взглядов Аммиана на политическую организацию выявляются на основе сопоставления с современной ему политической теорией, представленной в источниках различного характера. Нужно отметить, что в поздней античности обозначилось два основных направления развития политической мысли: «языческое», в большей степени ориентированное на традицию, и христианское. Несмотря на то, что вопрос об отношении Аммиана к христианству решается в современной историографии неоднозначно, совершенно очевидно, что по своим политическим воззрениям он относится к светскому, «языческому» направлению. Поэтому произведения христианских авторов не рассматриваются специально в нашем исследовании, их сведения привлекаются лишь в тех случаях, когда наблюдается очевидное единство представителей обоих направлений в оценке отдельных элементов политической организации общества.

Для выявления «круга идей», современного Аммиану, важны свидетельства историков IV в. - Евтропия, Аврелия Виктора, неизвестных авторов «Эпитомы» и Historia Augusta. Их сопоставление позволяет определить общие черты историко-политических концепций, распространенных в светском, латиноязычном историописании и степень воздействия их на Аммиана. Важнейшим источником в этом отношении служат также панегирики (Panegyrici Latini, некоторые речи Симмаха, Фемистия, Либания, Юлиана), связь которых с позднеантичным историописанием была гораздо теснее, чем может показаться на первый взгляд37. Этот тип речей позволяет выявить «самооценку» императорской

37 См.: Zimmermann M. Enkomion und Historiographie: Entwicklungslinien der kaiserzeilichen Geschichtsschreibung vom 1. Bis zum fruhen 3 Jh. n. Chr. // Geschichtsschreibung und politischcr Wandel im 3. Jh. n. Chr. Stuttgart, 1999. S. 17-56. 12

власти и те элементы позднеантичной политической теории, которые использовались императорской пропагандой, влияние которой на историописание также нельзя игнорировать. Информация панегириков дополняется эпиграфическими и нумизматическими источниками, иллюстрирующими, как императорская власть представляла себя обществу. Сведения современных (или предшествующих) Аммиану авторов в определенной мере дополняются более поздними произведениями, такими как поэмы Клавдиана или речь Синезия «О царстве». Созданные в уже отличавшейся исторической ситуации, они, тем не менее, во многом опираются на тот же «круг идей», и именно в этом отношении могут быть полезны для настоящего исследования.

Многие из указанных источников служат также и для оценки достоверности Аммиана, поскольку содержат описания событий, изображенных в «Res gestae»38. В этом случае сообщения Евтропия, Аврелия Виктора, автора «Эпитомы» дополняются информацией Евнапия и Зосима, для которых, как и для Аммиана, центральным историческим персонажем, воплотившим идеал правителя, был Юлиан. Официальная версия некоторых событий содержится в панегириках Симмаха, Мамертина, Фемистия, Либания, Юлиана, сопоставление которых с повествованием Аммиана выявляет его отношение к пропаганде императорской власти. Особую роль в верификации изображения Аммиаком структур государственного управления Империи и его оценки деятельности отдельных императоров играют законодательные источники - кодексы Феодосия и Юстиниана, прежде всего, поскольку в них отражается реальная политика императорской власти в различных сферах управления.

Новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественной историографии систематически рассматриваются взгляды Аммиана на политическую организацию Римской Империи IV в. и разрабатывается проблема достоверности «Res gestae» как источника. Кроме того, систематизация взглядов Аммиана на политическую организацию с точки зрения институционального подхода заполняет обозначенные в историографическом обзоре пробелы в исследовании взглядов Аммиана не только отечественными, но и зарубежными авторами.

Структураработы

Структура работы определяется задачами и методами исследования. Информация «Res gestae» структурируется исходя из рассмотрения основных институтов позднеантичной политической системы. При этом представляется целесообразным рассмотрение особенностей позденантичной политической теории, чему посвящена первая глава. Во второй главе исследуются взгляды Аммиана на политическую власть как основу античного понимания политики в целом. Третья глава посвящена структурам государственного управления в

38 Полный обзор источников по IV в. см.: Karayannopulos I., Weiss P. Quellenkunde zur Geschichte vonByzanz(324-1453). Wiesbaden, 1982. S.239ff.

изображении Аммиана. Работа содержит также два приложения, в которых представлены схемы системы государственного управления Поздней Империи и ее социальной структуры.

Практическая значимость диссертации

Материал и основные выводы работы могут быть использованы в исследованиях по истории Поздней Римской Империи, источниковедению поздней античности, истории политических учений. Кроме того, материал диссертации может использоваться при подготовке учебных курсов по истории античности, истории политических учений и специальных курсов соответствующей тематики.

Апробацияработы

Некоторые положения данной работы были обсуждены на следующих конференциях: I научно-практическая конференция молодых ученых ИФ АГУ (Барнаул, 2000); II научно-практическая конференция молодых ученых ИФ АГУ (Барнаул, 2001); XXXIX Международная научная студенческая конференция «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2001), а также на семинаре кафедры восточноевропейской истории Рурского университета г. Бохум (Германия) в рамках трехмесячной стажировки (2003 г.).

Основное содержание работы

Введение

Во введении обоснована актуальность темы, сформулированы предмет, цели и задачи исследования, обозначены степень изученности темы, научная новизна и методологическая основа исследования, дана характеристика источников. Также во введении приведены те данные биографии Аммиана, которые способствуют пониманию его взглядов.

Глава I «Состояние позднеантичной политической теории в IV в.» посвящена тем аспектам политической теории, которые могли повлиять на репрезентацию Аммианом современных ему политических реалий. При этом рассматриваются, прежде всего, «языческие» вариации позднеантичной политической теории, поскольку Аммиан относился к кругу авторов, которые подчеркивали традиционность своих политических взглядов, заключающуюся в постоянном обращении к авторитету мыслителей, произведения которых составляли основу риторического и философского образования.

Политическая теория Поздней Империи IV в. своеобразно преломила предшествующие концепции в соответствии с новой политической реальностью. Она строилась уже не на дискуссии о лучшей форме государственного устройства, а на подборе принципов монархической власти, которые соответствовали ожиданиям общества, или, по крайней мере, определенных социальных групп. При этом даже признание божественного

происхождения императорской власти не вытесняло идею ее самоограничения. Напротив, «имитация» божественной власти императором подразумевала не произвольное правление, обозначавшееся как тирания-узурпация и рассматривавшееся как не имеющее божественной санкции, а деятельность, направленную на благо всех подданных Империи. Таким образом, политическая теория IV в. не только отражала реальность, но и предъявляла иммунизировавшейся императорской власти определенные требования, концептуализированные в теории «идеального правителя». Поэтому авторами IV в., как официозными (панегиристы), так и критически настроенными (Либаний, Аммиан, Евнапий), императорская власть рассматривается с позиций именно этой теории, что с неизбежностью влияло и на репрезентацию исторической действительности.

Глава II «Аммиан Марцеллин о политической власти» содержит анализ воззрений Аммиана на источники, сущность и распределение политической власти в позднеримском обществе.

Параграф первый «Субъекты политической власти» посвящен синтезу воззрений Аммиана на группы и индивиды, активно действовавшие на «политическом поле», участвовавшие в принятии государственных решений или влиявшие на их принятие.

Согласно политической теории IV в., в узком смысле единственным субъектом власти был император, обладавший всей ее полнотой, и тем самым противопоставленный «объекту» властвования - подданным (оЬое&ейез, зиЫеСт). Но в то же время даже на уровне государственной идеологии сохранялось представление об императорской власти как следующей не собственному произволу, а «общему благу», содержание которого фактически складывалось из интересов отдельных социальных групп. Также и тенденция к пересмотру в современном антиковедении тезиса об абсолютном характере позднеримской императорской власти расширяет представления о субъектах политической власти, определение которых связано как с традициями, восходящими к периоду принципата, так и с изменившейся социальной ситуацией в Империи.

Сравнивая сообщения Аммиана, с одной стороны, с воззрениями предшествующих авторов (Тацита, прежде всего), а с другой - с содержащимися в современной историографии концепциями, можно выделить следующие особенности его представлений о субъектах политической власти.

Как и для других авторов эпохи, политическая власть для Аммиана -это, прежде всего, императорская власть, которая обозначается ттрепит или ро1ез1а§. При этом Аммиану чужда идея абсолютной власти одного человека. Понимая, что для ограничения власти императора не существовало никаких «конституционных» рамок, историк воспринимает концепцию, согласно которой император, согласуясь с «общим благом» (XXV. 3. 8; XXIX. 2. 18; XXX. 8. 14), сам должен следовать закону, исключая собственный произвол.

Единственным ограничением произвола императорской власти служит, по Аммиану, только воля самого императора, обладающего определенным набором моральных качеств. Но это не снимает проблемы распределения политической власти в изображении Аммиана, поскольку политический процесс не сводится в «Res gestae» лишь к действиям императора, и он не предстает единственным воплощением государства. Последнее обозначается чаще всего термином res publica, но его значение уже не связано со знаменитой формулой Цицерона res publica est res populi, так как «забота» о государстве теперь всецело возлагается на императора.

Применительно к IV в. populus у Аммиана не выступает как носитель государственного суверенитета и предстает чаще как незначительная и пассивная в политическом отношении группа, хотя нельзя говорить о ее абсолютном исключении из политической сферы. Трансформация социальной структуры Империи в III-IV вв. предопределила употребление Аммианом термина populus для обозначения городского плебса (напр. XIV. 7. 10; XXVI. 6. 17; ХХП. 9. 4). Эта группа рассматривается как по преимуществу дестабилизирующий фактор, причина постоянных волнений (populi seditiones). В основном populus, как и provinciales, рассматривается Аммианом как объект властвования. Исключения, в которых они представлены одной из легитимирующих императорскую власть инстанций (XX. 9. 7; XXVI. 6. 8), не связаны с объективным изображением исторической действительности, а подчинены субъективным оценкам Аммиана, который в одном случае старался оправдать узурпацию Юлиана, а в другом - подчеркнуть незаконность притязаний на трон Прокопия.

Более активным и значимым в политическом отношении Аммианом признается сенат, не смотря на то, что роль сената по сравнению со временем принципата изменилась и была принижена. Сенат или «знать» (nobiles) выступает у Аммиана как вполне самостоятельная политическая группа, имеющая определенное влияние на политику, с одной стороны, как обладающая частью своих традиционных полномочий, а с другой - как преследующая свои групповые интересы общность, из которой пополнялось высшее чиновничество. Вторая функция сената, представленная у Аммиана, в большей степени соответствует политическим реалиям, тогда как подчеркивание политического значения сената как института относится скорее к идеалу, существовавшему, в первую очередь, в среде самих сенаторов, составлявших аудиторию Аммиана. Даже в изложении фактов взаимодействия императорской власти и сената превалирует изображение «произвола» императоров и чиновников в отношении этого сословия (напр. XXVIII. 1-2).

Роль одной из важнейших политических групп у Аммиана играет армия, что, в целом, соответствовало соотношению политических сил в IV в. Наряду с признанием за армией склонности к бунту (XIV. 7. 9; 10. 4-5; XVI. 12. 14) и естественного внешнеполитического значения, Аммиан

значительное внимание уделяет аккламации императора войском. При этом как действительный субъект власти представлены высшие офицеры, которые в случае, когда пустовал трон, выдвигали кандидата на принятие императорской власти. Рядовая солдатская масса может выступать в «Res gestae» и как относительно пассивный элемент, одобряющий выбор либо правящего императора при назначении соправителя (XV. 8. 4-16; XXVI. 4. 3; XXVII. 6. 4-13), либо офицерской верхушки (XXVI. 2. 3; XXX. 10. 5), и как активный, побуждающий принять императорский титул (XX. 4. 17-22; ср. XXVI. 2. 3-4).

В наибольшей степени связанными с принятием политических решений выступают чиновничество и императорский двор, которые, с одной стороны, непосредственно влияют на политику, а с другой, являются носителями государственной власти. Если в отношении всех остальных выделенных групп по большей мере применимо понятие «объекта» властвования, поскольку они не были наделены властными полномочиями, то чиновничество имеет непосредственное отношение к распределению власти. В отличие от imperium, которым в поздней античности обладал только император, potestas, делегированная гражданским и военным чиновникам различного уровня, характеризует иерархию власти, ее организацию. Определение указанных групп как субъектов власти основывается и на их роли в политическом процессе. Часто именно приближенные императора рассматриваются Аммианом как инициаторы того или иного политического действия, пользующиеся своим влиянием на императора-для реализации своих политических интересов. В качестве этих групп выступают у Аммиана, прежде всего, консисторий, а также евнухи.

Как и большинство античных авторов, Аммиан не разделяет институциональное и персональное рассмотрение политической власти: большинство политических институтов в «Res gestae» описывается через личностные характеристики носителей властных полномочий. Институционально (хотя тоже не без «морального» измерения) рассматриваются как правило лишь наиболее крупные группы - армия, народ, отчасти сенат, - которые в политическом процессе представлены скорее ведомыми силами.

Во втором параграфе рассматриваются взгляды Аммиана на императорскую власть как центральный элемент политической организации общества. Изложение фактов и суждения об императорской власти являются во многом результатом синтеза представлений Аммиана об идеале императорской власти (ядром которых являлась «теория идеального правителя») и непосредственно наблюдаемых историком политических реалий. Поэтому в сообщениях Аммиана можно выделить как непосредственное отражение реального политического процесса, так и определенное искажение действительности, попытку соотнести идеал императорской власти и реальность.

Особенности репрезентации позднеримской императорской власти в «Res gestae» прослеживаются уже на уровне терминологии, применяемой Аммианом. Как и другие авторы эпохи, Аммиан старается избегать ставшего преобладающим со времени Диоклетиана императорского титула dominus, имевшего в политической теории IV в. негативный оттенок. Хотя Аммиан использует его для передачи исторических реалий (XIX. 2.1; XXI. 3. 5; XXIII. 3. 8; XXIX. 5. 46), в его собственных суждениях об императорской власти и ее носителях в большей степени употребительными являются термины princeps (principatus), imperator (imperium), potestas. Но в данном случае Аммиан не столько игнорирует или искажает политические реалии, сколько выбирает те элементы, которые соответствуют его пониманию сущности императорской власти, поскольку даже государственная идеология и пропаганда, культивируя представление об императоре как защитнике «свободы», не отказались от титулов предшествующей эпохи.

Значительное внимание Аммиан уделяет проблеме преемственности императорской власти, ее источникам, и его сообщения в данном случае представляются основанными на реальных событиях. Изучение взглядов Аммиана на источники власти заключено в рамки достаточно сложной проблемы легитимности императорской власти в поздней античности. В этом отношении «Res gestae» представляет собой уникальный источник, поскольку в нем несколько раз встречается термин legitimus, примененный для обозначения императорской власти. Его употребление у Аммиана имеет несколько вариантов: во-первых, при описании процедуры выборов императора (XXV. 5. 3; XXVI. 4. 3; XXX. 10. 5); во-вторых, для противопоставления законного императора и узурпатора (XXVI. 9. 10; XXVII. 5. 1) или подчеркивания противоправности действий против императорской власти (XXX. 10. 1); в-третьих, в общем рассуждении об императорской власти (XIX. 12. 17); и, наконец, как эпитет (XV. 8. 21). Анализ употребления данного термина в «Res gestae» показывает, что источник императорской власти для Аммиана заключен в «конституционные» рамки, что делает для него несущественными концепции, согласно которым император признавался «одушевленным законом», а императорская власть имеющей божественное происхождение.

Легитимная императорская власть признается Аммианом высшей ценностью в политическом отношении, хотя он не оправдывает всех ее действий, оценивая деятельность императоров исходя из представлений об идеале. Исходным пунктом при рассмотрении императорской власти для Аммиана служил постулат о благе подданных как главной заботе императора. Только в случаях соответствия этому требованию власть императора обозначается iustum imperium, что указывает на ее справедливость и законность.

В вопросе о сущности и источниках императорской власти труд Аммиана может рассматриваться как репрезентативный источник, поскольку

в нем воспроизводятся представления современного историку общества. Соотношение реальности и идеала в оценке деятельности отдельных императоров представляется более сложным, так как здесь Аммиан более субъективен и зачастую выступает как философ-моралист, осуждающий императора за отход от идеала. С одной стороны, эта критика дает представление о реальных действиях императорской власти в период 353-378 гг., а с другой - иногда искажает действительность для более полной и убедительной аргументации изложенного мнения. Выделяя из всех сфер деятельности императора судопроизводство, охрану границ и налогообложение, Аммиан последовательно положительно относится только к действиям Юлиана, тогда как другие императоры в большей степени подвергаются критике.

Особое внимание Аммиан уделяет стабильности императорской власти, что можно рассматривать и как стабильность всей политической системы в целом. Сама императорская власть рассматривается в соответствии с политической теорией IV в., что определило содержание ожиданий Аммиана от конкретных правителей. Несоответствие этим ожиданиям повлияло на репрезентацию не только политических событий, но и личностей самих императоров, так как высшая власть, по канонам античной политической мысли, описывалась по большей мере через персональные характеристики ее носителей. Поэтому мы можем говорить об определенной пристрастности Аммиана, которая во многом основывалась на его представлении об идеале императорской власти. Сам же идеал вырабатывался как из традиции, так и из меняющейся политической ситуации, из критики конкретных действий императорской власти.

Глава III «Аммиан Марцеллин» о структурах государственной власти в IV в.» посвящена воззрениям Аммиана на важнейшие элементы системы государственного управления Поздней Империи.

В первом параграфе «Гражданская администрация и позднеантичное судопроизводство» систематизируются высказывания Аммиана относительно общих принципов управления и его оценки деятельности конкретных представителей аппарата гражданской администрации.

Действия чиновников в «Res gestae» являлись одной из основ для характеристики императора. Поэтому значительное место Аммиан уделяет вопросу о принципах назначения на государственные посты. Представляется, что в основе взглядов Аммиана на чиновничество лежит традиционная греко-римская система ценностей, в которой принадлежность к аппарату государственного управления была эквивалентна высокому социальному престижу и описывалась терминами honos и dignitas, которые часто в поздней античности являлись синонимом potestas. Поэтому в IV в. сохранялось характерное как для республики, так и для принципата мнение, что должности должны предоставляться исходя из знатности и заслуг кандидата. Несмотря на то, что императорская власть в Поздней Империи далеко не

всегда придерживалась такого принципа, он воспроизводится многими авторами этого периода, в том числе и Аммианом. Противоречие между реальной кадровой политикой императоров и представлениями Аммиана раскрывается в несоответствии ее общей характеристики в императорских «некрологах», где все императоры оцениваются Аммианом положительно с точки зрения выбора кандидатур на высшие посты, и конкретными оценками в ходе предшествующего повествования.

Высшее чиновничество (двор) как у Аммиана, так и в позднеантичной политической теории IV в. в целом, представлялось инстанцией, при помощи которой император осуществлял свою власть. В связи с этим, структура гражданского управления представлена у Аммиана в основном приближенными (proximi) императора, в наибольшей степени влиявшими на политику. Понятие proximi у Аммиана включает в себя как консисторий и двор, так и, в большинстве случаев, префектов претория. Но говоря о приближенных, Аммиан в меньшей степени интересуется функционированием институтов гражданского управления, чем действиями отдельных личностей. Рассмотрение Аммианом более низких чинов укладывается в канву его исторического повествования и зависит от конкретных описываемых событий. В наибольшей степени Аммиана интересует деятельность тех персоналий, наделенных, прежде всего, судебными полномочиями, которые играли значительную роль (как правило, неприглядную) в отдельные периоды.

Власть потестариев и их функции в наибольшей степени связаны у Аммиана именно с судопроизводством. Термин iudex, применявшийся в Поздней Империи по отношению к различным гражданским чиновникам, часто употребляется и Аммианом, выражавшим через него противопоставление гражданской и военной администрации (XX 5. 7: civilis iudex - militiae rector). Соответственно, характеристики, даваемые Аммианом действиям отдельных iudices, или общие высказывания относительно системы и принципов судопроизводства служат основой для понимания отношения историка к системе гражданского управления Империи в целом.

В центре внимания Аммиана находятся политические процессы, что объясняется, прежде всего, традициями античного историописания, нацеленного на изображение наиболее важных внешне- и внутриполитических событий. Именно в рамках изображения этих процессов отчетливо проявляется критическая позиция Аммиана по отношению к судебной системе IV в., основанная на его политических воззрениях. Но в подобной критике, как в «Res gestae», так и в других источниках эпохи, отражались не только исторические факты, но и общие воззрения на принципы судопроизводства, ожидания общества (прежде всего, образованной его части). Соответственно, и указанная критика в «Res gestae» сочетает в себе две плоскости: изображение исторической реальности и основанные на политико-правовых концепциях того времени суждения

самого Аммиана. В связи с этим изображения политических процессов Аммианом содержат ряд противоречий и неясностей.

Критика Аммианом методов судопроизводства, как и рассмотрение деятельности гражданской администрации в целом, покоится, по большей мере, не на исследовании государственного управления Империи как системы, а на соображениях морального характера. Аммиан нигде не оценивает структуру управленческого аппарата и не дает каких-либо советов по ее реформированию. Для него не важен вопрос об «эффективности» этой структуры, его больше заботит соблюдение чиновниками и императорами определенных требований этического характера. Такой подход сказался и на репрезентации государственного управления в «Res gestae»: Аммиан специально более подробно останавливается на случаях отклонения от этических норм, драматизируя рассказ об этом, что видно из описания политических процессов. Но издержки такого подхода проявляются скорее в оценках самого Аммиана. В изложении фактов он сознательно или бессознательно отражал действительное положение вещей, что подтверждается другими источниками, в том числе и императорским законодательством. Так же, как и в описании деятельности императоров, общие оценки Аммиана и излагаемый фактологический материал иногда противоречат друг другу, так как «идейный» (идеальный) ракурс повествования, восходящий еще к позднереспубликанской идеологии, поддерживаемой сенаторской знатью, зачастую вынуждал Аммиана не совсем объективно оценивать современные ему институты. Тем самым, выявление «идеального» в сообщениях Аммиана о гражданском управлении IV в. способствует и пониманию политической реальности, отраженной в «Res gestae».

Во втором параграфе рассматриваются воззрения Аммиана на имперские финансы. Ко времени создания «Res gestae» в римском обществе существовала определенная система взглядов на финансовую деятельность государства, были выработаны принципы, которые восприняла не только политическая теория, но и (по крайней мере, на уровне пропаганды) императорская власть. В основе этой системы лежало представление об общем благе, воспроизводимое не только в позднеантичных нарративных источниках, но и в императорском законодательстве (CTh. XI. 7. 3; Nov. Th. 5. 3 etc.). Содержание понятия salus communis обширно, но неизменно включает экономическую составляющую, заключающуюся в справедливом и необременительном налогообложении, а также общественно значимых расходах государства, выражавшихся в период Империи в «щедрости» (liberalitas) императора. Последняя становится одной из добродетелей, формирующих образ идеального правителя. В соответствии с этими представлениями Аммиан оценивает финансовую деятельность императоров и потестариев.

Аммиан выступает за сохранение традиционных источников доходов государства, пример чему он находит, прежде всего, в политике Юлиана. При этом общая положительная оценка финансовой деятельности некоторых императоров (Валентиниана I и Валета) сочетается у Аммиана с указаниями на использование дел об оскорблении величия как специфического источника доходов, не связанного напрямую с законными нормами налогообложения. Кроме того, описание таких случаев дает повод для критики не только (и не столько) финансовой политики императора, но и судопроизводства. Таким образом, общее благосостояние провинциалов выступает у Аммиана самостоятельным результатом налоговой политики, не связанным с другими методами получения доходов.

Значительное внимание в «Res gestae» уделяется и проблеме государственных расходов как одному из аспектов общественного благосостояния. Согласно представлениям о принципах финансовой политики, сложившимся еще во времена принципата, расходование как государственных, так и личных средств императора должно основываться не только на «щедрости», но и «бережливости» (parsimonia). При этом parsimonia принцепсов проявлялась, прежде всего, в отношении к личным средствам, в то время как liberalitas - в публичной сфере, через общественно значимые расходы.

В третьем параграфе рассматриваются воззрения Аммиана на те аспекты позднеримской военной организации, которые относятся к ее функционированию как субъекта политического процесса и не связаны с чисто боевой деятельностью армии.

«Res gestae» является наиболее информативным из нарративных источников второй половины IV в. в отношении военной организации Поздней Империи. Опыт Аммиана позволил ему подробно рассматривать деятельность не только высших военных чинов, по аналогии с гражданской администрацией, но и среднего офицерского состава, и даже рядовой солдатской массы. Поэтому картина участия армии в политике у Аммиана в значительной степени детализирована.

Общие характеристики политического поведения армии, даваемые Аммианом, негативны и основываются на обвинении солдат в жажде наживы. В соотношении ролей гражданского управления и армии в политической жизни Империи Аммиан приоритет отдает первому. Подобные оценки Аммиана созвучны мнению авторов, близких сенаторской идеологии, так же рассматривавших армию как дестабилизирующую силу и схожим образом объяснявших причины поведения солдат.

Некоторые негативные высказывания Аммиана о роли варваров в военной организации связаны с общей проблемой «варваризации» позднеримской армии. Позиция Аммиана в данном вопросе не может быть оценена однозначно, так как содержит определенную двойственность авторских оценок и излагаемых фактов. В повествовании об отдельных

военных операциях варварские отряды нередко получают положительную характеристику Аммиана (XVI. 12.45; XXV. 6. 11-15; 8. 1; XXXI. 13. 9). Тем не менее, негативные оценки роли варваров в римской военной организации у Аммиана превалируют. Такая двойственность, исходящая из следования литературным образцам и идеологии западноримской сенаторской аристократии, с одной стороны, и из собственного опыта историка - с другой, приводит к разделению в «Res gestae» чисто военных и политических функций варваров, находящихся на службе Империи. За варварами признается (открыто или имплицитно) определенная польза в военных действиях, но в целом, Аммиан видит в них (или в неумелом управлении ими) угрозу благополучию римского государства.

Политическое значение отдельных звеньев военной иерархии проявляется в процессе легитимации императорской власти, в котором позднеантичная армия играла ведущую роль. Если при избрании легитимного императора армия действовала в рамках уже закрепившейся процедуры, предполагающей выдвижение кандидатов на престол либо правящим августом, либо, в случае отсутствия такового, высшими чинами, то в случаях узурпации роль войска была более активной. В рамках участия армии в узурпациях выделяется деятельность младшего и среднего офицерства, как результат усиления политической роли этого звена военной организации, связанного с ее трансформацией в IV в. Аммиан выделяет офицерство в качестве первоначального «ядра» узурпации. Но политическая роль младшего и среднего офицерства у Аммиана представлена лишь эпизодически, в противоположность высшим чинам военной иерархии -магистрам войск. В «Res gestae» содержится немало указаний на участие магистров в политическом процессе в различном качестве. При этом такое участие, как правило, направлено на поддержку правящего императора и подчинено давлению со стороны гражданской администрации.

Позднеантичная армия в изображении Аммиана предстает значительной политической силой, хотя отношение к ней у историка неоднозначное. Общие критические оценки, обусловленные, видимо, ориентацией на сенаторскую аудиторию, сочетаются с трезвым взглядом историка на происходящие события, несколько снижающим критический тон при изложении конкретных фактов участия армии в политической жизни Империи. Кроме того, на оценки Аммиана (как и в случае с гражданской администрацией) во многом влияли его собственные политические пристрастия. Соответственно, схожие политические действия, главным субъектом которых являлась армия, по-разному изображаются и интерпретируются Аммианом, как показывает узурпация Юлиана, представленная как законное наделение армией императорской властью.

В заключении формулируются основные выводы исследования.

Создавая свой исторический труд, Аммиан значительной место уделил описанию основных элементов политической организации

позднеантичного общества, что делает «Res gestae» действительно важным источником изучения этой организации как системы. Но, как показывает приведенный в работе материал, подход к выбору этих элементов и их оценка в «Res gestae» были обусловлены несколькими факторами, не дающими рассматривать Аммиана как исключительно достоверного историка. В научной литературе давно замечено, что не только оценка Аммианом многих политических действий, но и само их изображение подчинены представлениям Аммиана, коренящимся, с одной стороны, в его социальной принадлежности (или ориентировании на ценности определенных социальных групп), а с другой - в политических теориях, разработанных предшествующими и современными Аммиану авторами. Такой же подход проявляется и в репрезентации отдельных политических институтов и их роли. В то же время, нельзя полностью отрицать достоверность сообщений Аммиана, который был участником некоторых из описываемых им событий и представлял свой труд аудитории, также знакомой с ними. Повествование Аммиана, тем самым, объединяет два ракурса - идейный (идеальный) и реальный.

Складывание взглядов Аммиана не в последнюю очередь происходило под влиянием традиционных греко-римских политических концепций, переработанных позднеантичной политической теорией. Это обусловило особенности репрезентации политической реальности в «Res gestae», так как во многих случаях Аммиан не следует декларируемому (напр. XXVI. 1. 2) желанию беспристрастно исследовать исторические факты, но старается перенести идеал (основа которого сформировалась в совершенно другую историческую эпоху) на наблюдаемые им события. Р то же время, такой подход не представляет исключения для современной Аммиану эпохи. Даже государственная идеология IV в. включала некоторые элементы данного идеала, которые использовались пропагандой для представления императорской власти обществу. Соответственно, Аммиан не столько игнорирует или искажает политическую реальность, сколько выбирает отдельные ее аспекты и преподносит их в соответствии со своими взглядами и политическими пристрастиями. При этом, в отличие от императорской пропаганды, трактовка Аммианом политического процесса основана на критическом отношении, так как разработанный в политической теории идеал не соответствовал реальным действиям императорской власти и аппарата государственного управления. Даже в наибольшей степени приблизившийся к идеалу Юлиан не избегает критики со стороны историка. Критика Аммиана усиливается литературными приемами, также почерпнутыми из традиций античного историописания. В то же время, эта критика касается в основном не организации системы государственного управления и не императорской власти как центрального института политической системы, а несоответствия действий лиц, облеченных властью, моральным принципам. Сами же моральные ценности зачастую становятся у

Аммиана инструментом в исследовании политических реалий, что также соответствует традиционному для античности рассмотрению политики.

Тем не менее, критика не определяет абсолютно подход Аммиана к выбору фактов. Некоторые действия даже критикуемых императоров или чиновников получают одобрение Аммиана, как это видно, например, по итоговой оценке финансовой политики Валента или военной деятельности Валенитиниана I. В связи с этим историко-политическую концепцию Аммиана сложно признать целостной и непротиворечивой, а его характеристики отдельных политических деятелей (императоров, прежде всего) последовательными. Непоследовательность Аммиана ярче всего проявляется в несоответствиях генерализированных в «некрологах» оценок императоров и изложения их конкретных действий в ходе исторического повествования. Поэтому разделение «идеального» и «реального» в сообщениях Аммиана продолжает оставаться актуальной исследовательской проблемой.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Рубцова М.В. Аммиан Марцеллин о судебной системе Поздней Римской империи // Гуманитарные исследования на пороге нового тысячелетия. Сборник научных трудов молодых ученых ИФ АГУ. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. С. 175-177.

2. Рубцова М.В. Взгляды Аммиана Марцеллина на бюрократическую систему Поздней Римской империи IV в. // Материалы XXXIX международной научной студенческой конференции "Студент и научно-технический прогресс". История. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2001. С. 7-9.

3. Рубцова М.В. Аммиан Марцеллин об узурпации как политическом действии // Античное общество IV: Власть и общество в античности. Материалы конференции антиковедов. СПб: Издательство С-Петербургского ун-та, 2001. С. 264-267.

4. Рубцова М.В. Аммиан Марцеллин и античная географическая традиция о Европе // Европа. Международный альманах. Вып. И. Тюмень: Издательство Тюменского госуниверситета, 2002. С. 5-10.

5. Рубцова М.В. «Res gestae» Аммиана Марцеллина в контексте позднеантичной исторической мысли// Власть, политика, право в античности и средневековье. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. С. 35-44.

Подписано в печать 14.01.2005. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 19,

Типография Алтайского государственного университета: 656049, Барнаул, ул. Димитрова, 66

2440

2 2 L'A? 2305

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Рубцова, Мария Викторовна

Введение.

Глава I. Состояние позднеантичной политической теории в IV в.

Глава II. Аммиан Марцеллин о политической власти.

1. Субъекты политической власти.

2. Императорская власть как реальная и идеальная основа политической организации общества.

Глава III. Аммиан Марцеллин о структурах государственной власти в IV в.

1. Гражданская администрация и позднеантичное судопроизводство.

2. Аммиан об имперских финансах.

3. "Небоевые" аспекты военной организации.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Рубцова, Мария Викторовна

Любое исследование истории Поздней Римской Империи в 353-378 гг. в той или иной степени основывается на «Res gestae» Аммиана Марцеллина, так как до нас-не дошло более детального описания событий этого периода, составленного к тому же их современником, который признан самым крупным нарративным автором IV в. и последним крупным представителем античной историографии. В то же время, современная теория исторического познания значительное внимание уделяет проблеме репрезентации фактов в исторических текстах, подверженности изображения этих фактов сознательным и бессознательным мотивациям. Термин «репрезентация», представляется в наибольшей степени соответствующим современным тенденциям источниковедения, в том числе и антиковедческого. Сам термин в последние десятилетия активно разрабатывается как в исторической науке, так и в философии и психологии1. Несмотря на разницу в трактовках этого термина2, можно выделить общую основу для его понимания, восходящую к первоначальному значению латинского repraesentare - «изображать», «представлять», «воспроизводить». Применительно к историческому исследованию можно согласиться с самым общим определением репрезентации, данным П. Рикером: репрезентация предстает «в виде

1 См., Hanp.:Pitt David, Mental Representation // The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2004 Edition) / Ed. By E. N. Zalta: http://plato.stanford.edu/arhives/fall 2004/entries/mental-representation

2 См.: Тоштендаль P. Коструктивизм и репрезентативизм в истории // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы II Научных чтений памяти И.Д. Ковальченко. М., 2000. С. 63-74. интенциональности исторического дискурса»3. При этом сфера применения термина, на наш взгляд, не сводится исключительно к литературоведческому анализу, распространенному в постструктуралистских теориях4. Изображение исторического факта так или иначе связано реальностью и зависит не только от стилистических особенностей произведения, но и от множества иных факторов (политических, социальных, психологических). Проблему соотношения сообщений историка и исторической реальности можно рассмотреть в рамках трех основных вопросов, сформулированных И. Сидатом: «в какой мере он (Аммиан. - М.Р.) считается с исторической реальностью,. .что он воспроизводит из исторической реальности. и как он в своем труде историческую реальность изображает»5. Несовпадение исторического факта и его представленности в историческом повествовании делают вопрос о верификации источников одним из важнейших в современных исследованиях. Учитывая указанную важность «Res gestae» как источника, изучение особенностей изображения Аммианом исторической реальности представляется актуальным.

Аммиан, как и любой историк, не бездумно воспроизводил первые попавшиеся факты, но отбирал их в соответствии со своими представлениями о задачах историописания, что вполне определенно делает его исследователем позднеантичного общества. При этом, очевидно, что в большей степени Аммиана интересовала политическая сфера общества, так как в античности именно политика, а не экономика или социальные отношения, рассматривалась как «историческая реальность»6. Тем более, если Аммиан следовал традиции Полибия, что признает большинство современных исследователей, то он сам воспринимал свою историю как «политическую»

3 Рикер П. Историописание и репрезентация прошлого // Анналы на рубеже веков - антология. М., 2002. С. 35.

4 См.: Kompass der Geschichtswissenschaft: ein Handbuch / hrsg. von J. Eibach und G. Lottes. Gottingen, 2002. S. 332 ff.

5 Szidat J. Ammianus und die historische RealitSt // Cognitio gestorum. The Historiographic Art of Ammianus Marcellinus. Amsterdam; Oxford; New York; Tokyo, 1992. S. 108; cp. Barnes T.D. Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality. Ithaca, L., 1998. P. 19.

6 Ср.: Szidat J. Ammianus . S. 109. см. Polyb. XII. 25е. 1). Поэтому изображение Аммианом политической организации современной ему Империи (точнее, отдельных ее элементов) составляет основу его исторического труда.

Предметом настоящего исследования, таким образом, является репрезентация в «Res gestae» политической организации Римской Империи IV в. как совокупность отдельных фактов, отобранных и изложенных Аммианом в соответствии с его взглядами на задачи историописания и ценностной ориентацией, а также общих представлений о политической власти и государственном управлении. При этом внимание уделяется не столько формальной стороне исследовательской деятельности Аммиана, его методам, сколько содержанию его сообщений, которые отражают политические реалии с различным соотношением субъективности и объективности.

Литература, посвященная Аммиану весьма обширна, и в ней уже освещены многие аспекты восприятия Аммианом политической реальности. Тем не менее, вопрос о надежности «Res gestae» как источника не исчерпан и в последнее время обнаруживает новые черты, заставляющие пересматривать выводы, утвердившиеся в историографии. Долгое время Аммиан рассматривался как беспристрастный историк и, соответственно, его сообщения о политическом процессе 353-378 гг. считались объективными и заслуживающими практически безоговорочного доверия. Такое отношение прослеживалось как в работах по позднеантичной истории в целом, так и в исследованиях, посвященных специально Аммиану. Э. Гиббон считал Аммиана историком, который, в отличие от его современников, не был подвержен предубеждениям, и в высшей степени объективно излагал исторические факты8. Аббат Ж. Жимазан в монографии, посвященной

7 См.: Ammiani Marcellini rerum gestaram libri qui supersunt, ed. W. Seyfarth. Vol. I. Leipzig, 1978. P. XXV-XLVII; Rosen K. Ammianus Marcellinus. Darmstadt, 1982, S. 183-221; Matthews The Roman Empire of Ammianus, L., 1989. P. 554-571; Каждан А.П. Аммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе // ВДИ. 1972. № 1. С. 223-232.

8 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Т. 2. М., 1997. С. 521; о предшествующих Гиббону исследователях см.: Elliott T.G. Ammianus Marcellinus and Fourth Century History. Toronto, 1983. P. 3-4.

Аммиану, придерживался мнения о беспристрастности историка, хотя и указывал на некоторые искажения действительности, которые он связывал с «язычеством» Аммиана9. Он же выразил opinio communis на момент написания своей работы: «никогда беспристрастность историка не была более повсеместно признана, чем в отношении Аммиана»10. Такой крупнейший специалист по истории поздней античности как О. Зеек, написавший статью об Аммиане для энциклопедии Паули-Виссова, также рассматривал его как по преимуществу беспристрастного автора11. Основное внимание в изучении «Res gestae» как источника в XIX-начале XX в. сводилось по большей части к Quellenforschung, в котором утвердилось мнение о зависимости Аммиана от предшествующей литературной традиции12. Однако, даже эта зависимость не служила появлению серьезных сомнений в достоверности сообщений Аммиана. В связи с этим и в первой половине XX в. исследования, посвященные Аммиану, затрагивали в большей степени характерные черты его историописания и мировоззрения, не останавливаясь специально на детальном анализе его сообщений о политической организации с целью

1 Ч верификации .

Новый этап в изучении «Res gestae» связан с работой Э. Томпсона «Исторический труд Аммиана Марцеллина»14. С одной стороны,1 английский историк, продолжая указанную историографическую традицию, привел дополнительные аргументы в пользу достоверности Аммиана, доказывая, что тот пользовался по преимуществу собственными наблюдениями и рассказами очевидцев событий. При этом, по мнению Томпсона, источники Аммиана были гораздо шире, чем у Тацита, пользовавшегося только сенаторской традицией, и это делает повествование Аммиана более информативным. В то

9 Gimazane J. Ammien Marcellin: sa vie et son oeuvre. Touluose, 1889.

10 Ibid. P. 348.

11 Seek O. Ammianus // RE. I. 1984. Sp. 1851.

12 См.: Каждая А.П. Аммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе //ВДИ. 1972. № 1. С. 225.

13 См., напр.: Ensslin W. Zur Geschichtsschreibung und Weltanschauung des Ammianus Marcellinus. Aalen, 1963 (репринт издания 1923 г.).

Thompson E.A. The Historical Work of Ammianus Marcellinus. Cambridge, 1947. же время, одной из задач, которые поставил исследователь, было изучение особенностей изображения (presentation) Аммианом исторических событий15. В такой формулировке обращают на себя внимание два аспекта: признание влияния на изображение Аммианом реальности его персональных предпочтений (personal likes and dislikes) и выбор для анализа отдельных политических событий, а не институтов. Томпсон впервые обозначил некоторые искажения Аммианом деталей политического процесса, видя причину этих искажений в «классовой принадлежности», а также в биографии Аммиана. Например, рассматривая Аммиана как антиохийского куриала, английский исследователь считал, что он был предубежден против цезаря Галла, который действовал в интересах «низших классов»; с классовой же принадлежностью связывается и критика отдельных действий Юлиана, который, тем не менее, представлен в «Res gestae» как идеальный правитель. Как солдат Аммиан идеализировал своего командира Урзицина, что также повлияло на искажение отдельных политических событий. Кроме этого, Томпсон указал на зависимость Аммиана от той политической ситуации, в которой он создавал свой труд.

Со времени выхода работы Э. Томпсона появилось множество исследований, посвященных Аммиану и особенностям репрезентации политического процесса в «Res gestae». Можно выделить два основных направления в современной историографии. Во-первых, остается в силе традиционный взгляд на Аммиана как на, по преимуществу, беспристрастного исследователя. Наиболее последователен в этом отношении Дж. Мэттьюз: «он (Аммиан. - М.Р.) выразительный свидетель почти каждого аспекта жизни и общества его времени»16. Объемная работа Дж. Мэттьюза «Римская империя Аммиана» основана на таком подходе и затрагивает многие аспекты истории позднеантичного общества, в том числе и политическую организацию. По

15 Ibid. P. XII. мнению исследователя, «Аммиан был абстрактным теоретиком в вопросах политики не больше, чем в вопросах философских или религиозных. Его взгляды на имперское управление и его деятельность в этом смысле не оригинальны, но откровенны и полезны»17.

Второе направление, объединяющее различные подходы, связано с выявлением искажений Аммианом исторической (политической) реальности и их причин. Среди работ данного направления следует, прежде всего, отметить те, которые посвящены общей исторической концепции Аммиана, его методам изображения исторической действительности. В центре внимания при этом оказывалось «искусство» изображения или историописания Аммиана в передаче исторических событий (Darstellungkunst, historiographic art). Так, К. Розен показал, как законы историописания и литературные приемы повлияли на изображение Аммианом политического процесса. Исследование Розена построено на анализе отдельных сюжетов - войны с персами 359 г., цезарата Юлиана, деятельности Юлиана как августа,- которые показывают применение Аммианом отдельных художественных приемов, искажающих историческую действительность. Также немецкий исследователь, ученик школы И. Штрауба, специально проанализировал формы композиции, изображения и исторических суждений в «Res gestae». При этом он затронул лишь наиболее показательные эпизоды, и лишь курсивом обозначил общие взгляды Аммиана на политическую организацию Поздней Империи, сконцентрировав внимание

1R на влиянии, которое оказывала на Аммиана теория идеального правителя . Но работа Розена указывает на то, что изучение стиля Аммиана и применения им художественных приемов перестали быть самоцелью. Основной задачей исследования стала • проверка достоверности (Glaubwiirdigkeit) важнейшего источника для второй половины IV в.

16 Matthews J. Roman Empire. P. 228; Idem Ammianus on Roman Law and Lawyers // Cognitio gestorum. The Historiographic Art of Ammianus Marcellinus. Amsterdam; Oxford; New York; Tokyo, 1992. P. 57.

17 Matthews J. Roman Empire. P. 252.

18 Rosen K. Studien zur Darstellungkunst und Glaubwiirdichkeit des Ammianus Marcellinus. Bonn, 1970. S. 215-227.

Значительную роль в исследовании Аммиана сыграла работа Г. Сабба «Метод Аммиана Марцеллина. Исследования о конструкции исторического дискурса в Res gestae», в которой французский ученый скрупулезно изучил источники Аммиана и его методы работы с ними19. Рассматривая труд Аммиана как «экзистенциальный проект», Сабба отметил, что «было бы чрезмерным считать, что история Аммиана полемична; но не менее справедливо, что она очень воинственна, и что ее автор не боролся исключительно за знание (science) и за мораль, но так же за или против людей и идей, вокруг которых образовывались «кливажи» более глубокие и более реальные в обществе его времени»20. В связи с этим, как показал Сабба, сообщения Аммиана, при их кажущейся достоверности, содержат значительную долю как бессознательных искажений, так и «демонстративных интенций». Через двадцать лет после появления работы Сабба вышла монография Т. Барнса, специально посвященная репрезентации Аммианом исторической реальности21. В ней заново рассмотрены узловые моменты мировоззрения Аммиана и методы его исторического повествования, повлиявшие на изображение современного ему общества. Исследование репрезентации исторической реальности у Аммиана Барнс не сводит только к анализу стилистических особенностей «Res gestae», которые, по его словам, действуют на бессознательном и полусознательном уровне так же, как и на сознательном. «Систематическое исследование структуры, природы и качества «Res gestae» Аммиана» Барнс осуществляет как с литературных, так и с исторических позиций. Тем не менее, его анализ взглядов Аммиана на политические реалии ограничивается лишь наиболее важными «историческими деятелями».

19 Sabbah G. La m6thode d'Ammien Marcellin. Recherches sur la construction du discours historique dans les Res Gestae. P., 1978.

20 Ibid. P. 596.

21 Barnes T.D. Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality. Ithaca, L., 1998.

Указанные работы посвящены более широкой проблематике, чем собственно репрезентация политической системы Поздней Империи в «Res gestae», но так как именно политическая сфера была центральной темой античного историописания, то в них неизбежно затрагивался вопрос о верификации сообщений Аммиана относительно данной сферы. Особенностью этих работ является рассмотрение политики в ее динамических, а не институциональных характеристиках, повышенное внимание к оценке Аммианом отдельных персоналий (императоров, прежде всего).

Определенное внимание западные исследователи уделяют анализу изображения отдельных политических реалий в «Res gestae». Хотя проблема верификации сообщений Аммиана решается учеными по-разному, общим является стремление выявить ту основу политических воззрений Аммиана, которая приводила к его особой интерпретации событий и влияла на подбор излагаемых фактов. Так, согласно С. д'Элья, Аммиан был апологетом язычества, и поэтому его оценки императоров-христиан негативны. Эту точку лл зрения поддержал Т. Эллиотт . А. Демандт рассмотрел «Res gestae» как первый после Тацита образец всеобъемлющей критики римского общества, в том числе и политики23. Но эта критика была направлена не на саму систему управления, а на отдельных индивидов и их действия. Наиболее подробным исследованием этого направления является монография Р. Блокли «Аммиан Марцеллин: исследование его историографии и политической мысли»24. В этой работе прослежена взаимосвязь политических воззрений Аммиана и его этических взглядов, обусловившая особенности репрезентации политического процесса. По словам исследователя, для Аммиана «люди и их характеры имеют значение в истории, а не политические системы, экономические силы и т.д.». Поэтому, с одной стороны, императоры занимали ведущее место в историческом повествовании и являлись центром «для критики историком

22 Elliott T.G. Op. cit. passim.

23 Demandt A. Zeitkritik und Geschichtsbild im Werk Ammians. Bonn, 1965. политической системы», а с другой - в основе политических оценок Аммиана лежали моральные принципы. Как показывает уже название монографии, для Блокли рассмотрение взглядов Аммиана на политическую организацию было тесно связано с общей оценкой его «искусства историописания», что определило основной метод и организацию материала. Вся работа построена по принципу изучения отдельных моментов, иллюстрирующих подход Аммиана к исследованию политического процесса. При этом Блокли исследовал не политическую организацию в изображении Аммиана (проблема изображения в «Res gestae» структур государственного управления практически не рассматривается), а его оценки отдельных императоров и их политики.

При отсутствии систематического исследования взглядов Аммиана на политическую систему в целом, конкретизации представлений позднеантичного историка служит целый ряд работ, посвященных различным аспектам указанной проблематики. Так, исследуются политическая лексика Аммиана , изображение в «Res gestae» военной организации , политической роли женщин императорской фамилии27, отдельных политических событий28 и т.д.29. Данный обзор, ни в коей мере не претендующий на полноту (в библиографическом списке, составленном К. Розеном в 1982 г., насчитывается более 400 названий), показывает, тем не мене, что в зарубежной

24 Blockley R.C. Ammianus Marcellinus: A Study of His Historiography and Political Thought. Bruxelles, 1975.

25 Seager R. Ammianus Marcelinus. Seven Studies in His Language and Thought. Columbia, 1986. Milin M.D. Thtte Imperial Terminology According to Ammianus Marcellinus' Res gestae // The Age of Tetrarchs. Belgrade, 1995. P. 67-74. В определенной мере к этим работам можно отнести монографию А. Брандта, поскольку исследуемые им «моральные ценности» каталогизированы на основе императорских «некрологов», то есть непосредственно отражают лексикон, к которому Аммиан прибегал в оценке политических действий: Brandt A. Moralische Werte in den Res gestae des Ammianus Marcellinus. Gottingen, 1999.

26 Crump G.A. Ammianus Marcfellinus as a Military Historian. Wiesbaden, 1975; Austin N. J. E. Ammianus on Warfare: An Investigation into Ammianus' Military Knowledge, Bruxelles, 1979.

27 Wieber-Scariot A. Zwischen Polemik und Panegyrik: Frauen des Kaiserhauses und Herrscherinnen des Ostens in den Res gestae des Amiianus Marcellinus. Trier, 1999.

28 Один из ярчайших примеров - комментарий И. Сидата к XX-XXI книгам, центральной темой которых является узурпация Юлииана: Szidat J. Historischer Kommentar zu Ammiaims Marcellinus Buch XX-XXI. Teil I-III. Wiesbaden-Stuttgart, 1977-1996.

29 Изображению Аммианом политических процессов и институтов IV в. посвящена, например, и значительная часть международных сборников: Cognitio gestorum.,.; The Late Roman World and Its Historian: Interpreting Ammianus Marcellinus / Ed. by J.W. Drijvers and D. Hunt. L., N.Y., 1999. историографии не пропадает интерес к труду Амиана, который в последние десятилетия рассматривается как раз с позиций репрезентации исторической реальности, хотя сам термин используется преимущественно в англоязычной и французской историографии30. В то же время, многочисленные исследования изображения в «Res gestae» отдельных аспектов политической организации позднеримского общества дают обширную, но разрозненную картину, не сводя взгляды Аммиана в данном вопросе в единую систему.

Отечественные исследователи уделяли Аммиану незначительное внимание, о чем свидетельствует, например, отсутствие специальной монографии на русском языке, посвященной историку. В дореволюционный период Ю.А. Кулаковским и А.И. Сонни был создан перевод «Res gestae», единственный на сегодняшний день. В краткой общей характеристике (копирующей выводы и схемы самого Аммиана), данной во введении к переводу, труд Аммиана оценивается как исключительно правдивый и нетенденциозный, что, в целом, совпадает и с распространенным в то время у з 1 зарубежных авторов взглядом . В появлявшихся в советский период статьях Аммиан рассматривался как свидетель кризиса Империи, причем его сообщения признавались в целом объективными, хотя и классово обусловленными . Кроме того, согласно B.C. Соколову, Аммиан был предан «своей идее восстановления мощного Римского государства с центром в Риме, с главной опорой в лице римского сената, имеющего в своем составе

30 Помимо работы Барнса cM.,Hanp.:Sabbah G. Pr6sences f6minines dans l'hisoire d'Ammien Marcellin. Les roles politiques // Cognitio gestorum. . ,P. 91. В немецкой историографии, как правило, используется термин «изображение» (Darstellung), йодробно разработанный еще в знаменитой работе Э. Ауэрбаха «Мимесис». Но современное понимание данного термина близко к тому, что обозначается и как «репрезентация» исторической реальности.

31 Кулаковский Ю.А. Введение //Аммиан Марцеллин. История. Т. 1. Киев, 1906. С. III-XXXIL

32 См.: Холмогоров В.И. Римская стратегия IV в. у Аммиана Марцеллина // ВДИ. 1939. № 3. С. 89-102; Розенталь Н.Н. Социально-политические воззрения языческой интеллигенции поздней Римской империи (Либаний и Аммиан Марцеллин) // Труды Одесского государственного университета. Вып. 49.Т. 2. 1947. С. 89-116; Неронова В. Д. Отражение кризиса Римской империи в «Истории» Аммиана Марцеллина // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 20. 1961. С.71-100. Она же. Аммиан Марцеллин о варварах // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 143. С. 65-80. доблестных представителей старинной римской знати»33. Классовая и обусловленная ей идеологическая позиция, по мнению советских исследователей, не позволяла Аммиану «правильно» осознать политический процесс своего времени, хотя его сообщения о нем достоверны. Так, по словам

B.Д. Нероновой, в труде Аммиана «раскрывается, независимо от воли автора, величайшая активная роль народных масс в истории».

Наиболее полно в советской историографии «Res gestae» рассматривается в первой главе монографии З.В. Удальцовой «Идейно-политическая борьба в ранней Византии»34. В ней подробно исследуются различные аспекты мировоззрения Аммиана и его изображение различных сфер жизни позднеантичного общества, и безусловно признается его достоверность, основанная на личном опыте и устной традиции. Социально-политические взгляды, общая историко-философская концепция и художественная манера приводили к особой, не совпадающей со взглядами других авторов интерпретации исторических событий, но не к их искажению. Основа воззрений Аммиана на политическую организацию выражена З.В. Удальцовой следующим образом: «В политике Аммиан - сторонник неограниченной законной власти императора. Эта консервативная идея прочно вошла в плоть и кровь старого римского солдата Аммиана»35. В то же время отмечается «обличительная направленность», «политическая оппозиционность» труда Аммиана, которую З.В. Удальцова связывала с влиянием сенаторской идеологии. При этом вопрос о том, как сочетаются защита Аммианом «легитимного принципа государственной власти» и разоблачения «злодеяний» практически всех изображенных в «Res gestae» императоров остается в работе З.В. Удальцовой нераскрытым. Ценность

33 Соколов B.C. Аммиан Марцеллин как последний представитель античной историографии II ВДИ. 1959. № 4.

C. 61.

34 Удальцова З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-YII вв.). М., 1974. С. 7-82. Основные положения этой работы воспроизведены автором также в: Удальцова З.В. Развитие исторической мысли II Культура Византии. IV - первая половина VII в. М., 1984. С. 124-139.

35 Там же. С. 49. указанной работы заключается в привлечении максимального числа зарубежной, прежде всего, литературы, что позволяет оценить накопленный к началу 70-х годов прошлого века опыт исследования «Res gestae».

Переосмысление отношения к Аммиану в постсоветской историографии отражается в диссертации Р.У. Ибатуллина, который попытался выявить «связующие линии между биографией Аммиана и историей его времени»36. Помимо выявления собственно биографических фактов в работе рассматриваются воззрения Аммиана на некоторые аспекты позднеантичного общества, в том числе и на относящиеся к нашей теме, а именно на знатность и «этническую структуру», которая охватывает как внутриимперские народы, так и варваров. Тем не менее, выбранный Р.У. Ибатуллиным метод не представляется эффективным, так как Аммиан не являлся значимой фигурой в политике своего времени. В связи с этим биографические данные (очень скупые, на самом деле) не дают прочной основы для реконструкции всего спектра политических и общественных отношений, очерченных автором .

Таким образом, в историографии, особенно отечественной, существуют определенные пробелы в изучении представлений Аммиана о политической сфере современного ему общества. При достаточно полной разработке темы «репрезентация исторической реальности» можно сказать о слабом внимании к проблеме «репрезентация политической организации» в «Res gestae». В связи с этим, целью исследования является рассмотрение взглядов Аммиана на политическую организацию Римской Империи IV в. и оценка достоверности репрезентации политических реалий - процессов и институтов — в «Res gestae». Античному историописанию было чуждо целостное рассмотрение политической системы, поэтому наши выводы должны основываться на синтезе отдельных сообщений Аммиана.

36 Ибатуллин Р.У. Аммиан Марцеллин: проблемы биографии в контексте эпохи. Автореф. дисс. .канд. ист. наук. Казань, 2000. К сожалению, у нас не было возможности ознакомиться с полным текстом диссертации, поэтому наши суждения основаны только на автореферате.

37 Там же. С. 3.

Указанная цель предполагает решение следующих задач: выявление факторов, влиявших на изображение Аммианом политической организации, и степени обусловленности его сообщений этими факторами; систематизация представлений Аммиана о политической власти и ее субъектах как основе осмысления им политического процесса; определение представлений Аммиана .о сущности и принципах функционирования основных политических институтов государственного управления; изучение «исследовательского интереса», повлиявшего на степень представленности элементов политической системы в «Res gestae»; отделение реального и идеального в сообщениях Аммиана.

Очерченные задачи определяют и методологическую базу исследования. Наряду с принципом историзма, позволяющим рассмотреть явление в контексте конкретной исторической среды, общенаучными и специальными историческими методами логического, хронологического историко-типологического и сравнительно-исторического анализа, в работе применены политологические (структурно-функциональный анализ) и источниковедческие методы. Так как целью исследования служит синтез разрозненных сообщений Аммиана о политической организации Поздней Империи, то целесообразным представляется применение «когнитивного картирования», который «делинеаризирует текст, обеспечивая его

38 представление в виде картинки» .

Новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественной историографии • рассматриваются взгляды Аммиана на политическую организацию Римской Империи IV в. как на систему и разрабатывается проблема достоверности «Res gestae» как источника именно с точки зрения

38 Смирнова О.П. История в зеркале религиозных представлений «последних язычников» // Сравнительное изучение цивилизаций мира. М., 2000. С. 310. институционального подхода и отделения «реального» от «идеального», что заполняет обозначенные в историографическом обзоре пробелы в исследовании труда Аммиана не только отечественными, но и зарубежными авторами.

Верификация сообщений Аммиана основывается, с одной стороны, на определении «круга идей», воспринятого Аммианом и ставшего основой для его оценки современного политического процесса, а с другой - на сравнительном анализе сообщений Аммиана и других источников по интересующему периоду. Это определяет источниковую базу исследования, которая помимо собственно «Res gestae» включает ряд источников различного характера. Для понимания теоретических построений, влиявших на Аммиана, потребовалось обращение не только к современным ему авторам, но и к произведениям предшествующих периодов, так как позднеантичная политическая теория и концепции историописания складывались под влиянием длительной традиции, берущей начало в классическую эпоху. Философские произведения Платона, Аристотеля, Цицерона, Диона Хрисостома а также исторические труды Полибия и Тацита, прежде всего, в значительной мере повлияли на теоретическое осмысление политики и задач историописания Аммианом.

Как своеобразие, так и традиционность взглядов Аммиана на политическую организацию выявляются на основе сопоставления с современной ему политической теорией, представленной в источниках различного характера. Нужно отметить, что в поздней античности обозначилось два основных направления развития политической мысли: «языческое», в большей степени ориентированное на традицию, и христианское. Несмотря на то, что вопрос об отношении Аммиана к христианству решается в современной историографии неоднозначно, совершенно очевидно, что по своим политическим воззрениям он относится к светскому, «языческому» направлению. Поэтому произведения христианских авторов не рассматриваются специально в нашем исследовании, их сведения привлекаются лишь в тех случаях, когда наблюдается очевидное единство представителей обоих направлений в оценке отдельных элементов политической организации позднеантичного общества.

Для выявления «круга идей», современного Аммиану, важны свидетельства историков IV в. - Евтропия, Аврелия Виктора, неизвестных авторов «Эпитомы» и Historia Augusta. Их сопоставление позволяет определить общие черты историко-политических концепций, распространенных в светском латиноязычном историописании и степень воздействия их на Аммиана. Важнейшим источником в этом отношении служат также панегирики (Panegyrici Latini, некоторые речи Симмаха, Фемистия, Либания, Юлиана), связь которых с позднеантичным историописанием была гораздо теснее, чем может показаться на первый взгляд39. Этот тип речей позволяет выявить «самооценку» императорской власти и те элементы позднеантичной политической теории, которые использовались императорской пропагандой, влияние которой на историописание также нельзя игнорировать. Информация панегириков дополняется законодательными, эпиграфическими и нумизматическими источниками, иллюстрирующими, как императорская власть представляла себя обществу. Сведения современных (или предшествующих) Аммиану авторов в определенной мере дополняются более поздними произведениями, такими как поэмы Клавдиана или речь Синезия «О царстве». Созданные в уже отличавшейся исторической ситуации, они, тем не менее, во многом опираются на тот же «круг идей», и именно в этом отношении могут быть полезны для настоящего исследования.

Многие из указанных источников служат также и для оценки достоверности Аммиана, поскольку содержат описания событий, изображенных в «Res gestae»40. В этом случае сообщения Евтропия, Аврелия Виктора, автора «Эпитомы» дополняются информацией Евнапия и Зосима, для которых, как и для Аммиана, центральным историческим персонажем, воплотившим идеал правителя, был Юлиан. Официальная версия некоторых событий содержится в панегириках Симмаха, Мамертина, Фемистия, Либания, Юлиана, сопоставление которых с повествованием Аммиана выявляет его отношение к пропаганде императорской власти. Особую роль в верификации изображения Аммианом структур государственного управления Империи и его оценки деятельности отдельных императоров играют законодательные источники - кодексы Феодосия и Юстиниана, прежде всего, поскольку в них отражается реальная политика императорской власти в различных сферах управления.

Репрезентация исторической реальности зависит от множества факторов, в том числе и от личного опыта. Вполне справедливым в связи с этим представляется то внимание, которое уделяется восстановлению биографии Аммиана41, определению его социального статуса и связанных с ним интересов и ценностей. Поэтому предварительные замечания о наиболее значимых аспектах биографии Аммиана кажутся нам необходимыми. До 90-х гг. XX в. общепринятым было мнение об антиохийском происхождении Аммиана, основывающееся на одном из писем Либания (Lib. Ер. 1063). Статья Ч. Форнары, в которой исследователь привел аргументы в пользу того, что данное письмо адресовано другому Марцеллину42, заставила многих исследователей пересмотреть традиционную точку зрения и искать место

39 См.: Zimmermann М. Enkomionund Historiographie: Entwicklungslinien der kaiserzeilichen Geschichtsschreibung vom 1. Bis zum fruhen 3 Jh. n. Chr. // Geschichtsschreibung und politischer Wandel ira 3. Jh. n. Chr. Stuttgart, 1999. S. 17-56.

40 Полный обзор источников по IV в. см.: Karayannopulos I.,Weiss P. Quellenkunde zur Geschichte vonByzanz (324-1453). Wiesbaden, 1982. S. 239 ff.

41 См.: Seyfarth W. Einfiihrung // Ammianus Marcellinus. Romische Geschichte. Bd. I. Berlin, 1968. S. 3 ff.; Удальцова З.В. Указ. соч. С. 9-20; Ибатуллин Р.У. Указ. соч. С. 3 слл.

42 Fornara Ch. W. Studies in Ammianus Marcellinus I: The Letter of Libanius and Ammianus' Connection with Antioch// Historia. 41. 1992. P. 328-344. рождения Аммиана, помимо Антиохии, в Фессалонике, Тире, Сидоне43. Так или иначе, но текст «Res gestae» показывает тесную связь Аммиана с Антиохией, в которой он провел значительную часть жизни. Проживание в Антиохии делало Аммиана непосредственным наблюдателем событий в этом городе, который был не просто одним из крупнейших на Востоке, но и часто являлся резиденцией императоров. Откуда бы не происходил Аммиан, он идентифицирует себя как Graecus (XXXI. 16. 9), что вполне определенно указывает и на родной язык историка, и, в более широком контексте, на его «культурную принадлежность». Само имя подтверждает греческое происхождение Аммиана44.

Большую важность для нас представляет вопрос о социальном положении Аммиана. На основании симпатий, высказываемых Аммианом по отношению к куриалам (напр. XX. 9. 12; XXV. 4. 21), В. Энсслин высказал предположение о его принадлежности к этому сословию, что было поддержано Э. Томпсоном и другими исследователями45. Однако, такая точка зрения встречает вполне справедливую критику. Служба в качестве protector domesticus заставляет корректировать гипотезу Энсслина, так как доступ к этой должности был закрыт для куриалов46, и, как правило, ее занимали сыновья высших офицеров. Уже Ж. Жимазан предположил, что отцом историка был Марцеллин, занимавший в 349 г. пост comes Orientis47, но эта версия не была принята последующими исследователями. Недавно Р.У. Ибатуллин высказал мнение, что семья Аммиана принадлежала «военно-служилой элите»48, но такой вывод кажется слишком категоричным, так как у

43 О дискуссии см.: Barnes T.D. Op. cit. P. 56 ff.

44 Скорее всего, этот cognomen был эллинизированной формой семитского имени. См.: Barnes T.D. Op. cit. P. 62-63; ср.: Ибатуллин Р.У. Указ. соч. С. 7. Но нам не представляется надежным с методологической точки зрения локализировать место происхождение Аммиана на основании имени, учитывая мобильность населения в Поздней Империи (биография самого Аммиана - яркий тому пример).

45 Ensslin W. Op. cit. S. 5; Thompson E.A. Op. cit. P. 2; Каждан А.П. Указ. соч. С. 228 сл.

46 Р. Франк рассматривал карьеру Аммиана как одно из исключений: Frank R.I. Scholae Palatinae. The Palace Guard in the Later Roman Empire. Rome, 1969. P. 76-79; критику см.: Barnes T.D. Op. cit. P. 59. N. 21.

47 Gimazane J. Op. cit. P. 24-27.

48 Ибатуллин Р.У. Указ. соч. С. 7. нас нет источниковых сведений, подтверждающих это предположение. Определенный компромисс представляет точка зрения Т. Барнса, который, предполагая, что отец или дед Аммиана возвысились над куриальным сословием благодаря имперской службе, считает, что Аммиан «был сыном офицера римской армии, который достиг высокого ранга в первые годы правления Констанция, он имел персональные связи в военной элите и сделал первые шаги в том, что должно было стать отличной карьерой»49. Приведенный спектр мнений свидетельствует о гипотетичности любого утверждения о социальном происхождении Аммиана. С определенностью мы можем лишь заключить, что наследственный правовой статус позволил ему служить в корпусе protectores domestici.

Благодаря военной службе Аммиан представил себя аудитории как miles quondam, что в научной литературе рассматривается как один из основополагающих аспектов его мировоззрения. Но это определение требует ряда уточнений. Прежде всего, служба Аммиана продолжалась около 10 лет: мы знаем, что он в 354 г. уже был protector domesticus (XIX. 9. 1), а в 363 г. вернулся в Антиохию после заключения мира с Персией (XXV. 10. 1). После этого Аммиан нигде не упоминает о продолжении своей военной карьеры. Если определять дату рождения Аммиана около 330 г.50, то ясно, что уже после 30 с небольшим лет историк не был связан с военной службой, и, соответственцо, она не столь отчетливо наложила отпечаток на его систему взглядов, тем более, что создание «Res gestae» относится, скорее всего, к 90-м гг. IV в.51. Кроме того, сам ранг protector domesticus определил опыт Аммиана не как боевого офицера, а как штабиста, выполнявшего различные поручения

ГЛ командования (ср. XVI. 10. 21) . Также образованность выделяла Аммиана из числа простых солдат и многих офицеров. Если признать, что еще в одном

49 Barnes T.D. Op. cit. P. 59, 63.

50 Датировки см.: Thompson Б.A. Op. cit. P. 1; Barnes T.D. Op. cit. P. 1; Ибатуллин Р.У. Указ. соч. С. 7.

51 См.: Syme R. Ammianus and the Historia Augusta. Oxford, 1968. P. 5 If.

52 Crump G.A. Op. cit. P. 4-13; Austin N. J. E. Op. cit. P. 164-165. письме Либаиий (Lib. Ер. 233) упоминает Аммиана53, то данная там характеристика подтверждает такое положение: «внешностью - из воинов, делами - из философов». Таким образом, Аммиан был одно время связан с военной службой, но в то же время не ассоциировал себя с «общеимперской военно-бюрократической машиной», как считает Р.У. Ибатуллин54. Для такой ассоциации нужна была длительная карьерная вовлеченность в военный аппарат управления Империей, но Аммиан ничего не говорит о своей карьере после 363 г. Такое молчание нельзя объяснить «реакцией на предполагаемую критику современников за излишние автобиографические подробности»55, так как античная система ценностей, в которой важнейшую роль играло понятие «чести, почета» (honos)56, предполагала подчеркивание своих заслуг. И достаточно подробные сообщения Аммиана о себе в книгах, посвященных событиям 353-363 гг. подтверждают это. Скорее всего, карьера Аммиана закончилась в 363 г., и выводы о его деятельности в последующий период (до отъезда в Рим) лишь гипотетичны. Нам кажется, что систему взглядов Аммиана нельзя жестко детерминировать интересами узкой социальной группы, как антиохийские куриалы или высшее офицерство. Жизненный опыт Аммиана позволил ему воспроизвести представления различных социальных слоев, принадлежавших к honestiores. Лишь эта принадлежность со всей очевидностью социально обусловливает ценностную ориентацию Аммиана.

В то же время, нельзя забывать, что исторический труд Аммиана был написан в Риме и был рассчитан на определенную аудиторию. Начиная с О. Зеека некоторые исследователи видели в неназванном адресате одного из писем Симмаха (Symm. Ер. IX. 110) Аммиана57, что привело к предположению о принадлежности историка так называемому «кругу Симмаха» и следованию интересам языческой сенаторской аристократии. Однако А. Кэмерон опроверг

53 Вопрос о том, кто является упомянутым в письме Аммианом спорен. См.: Thompson Е.А. Op. cit. P. 11.

54 Ибатуллин Р.У. Указ. соч. С. 8.

55 Там же. С. 10.

56 См.: Lendon J.E. Empire of Honour. The Art of Government in the Roman World. Oxford, 1998. P. 30 ff.

57 Seek O. Ammianus. Sp. 1846.

СО предположение Зеека , что поставило под сомнение взгляд на Аммиана как «идеолога сенаторской аристократии». В частности, А. Демандт указал на то, что Аммиан гораздо сильнее критикует римскую знать, чем плебс59. Но сам по себе такой аргумент не может служить доказательством против следования Аммианом сенаторской идеологии: обличение пороков современной знати -один из топосов, входящих в прославление mores maiorum60, характерное для римской исторической традиции. Даже порицая современные нравы римлян, Аммиан должен был рассчитывать на признание в кругах образованных аристократов, что могло обеспечить ему достойное положение в римском обществе. О том, что провинциалы, занятые литературной деятельностью, искали признания знатных семейств говорит и уже упоминавшееся письмо Либания (Lib. Ер. 1063. 3-4) и пример другого «романизированного» грека -Клавдиана. Но, в отличие от последнего, Аммиан, похоже, не добился искомого положения. Этот факт и возможная высылка из Рима во время перебоев с поставками хлеба в 383 (или 384) г. наложили отпечаток на его изображение римских нравов. Но то, что в ряде мест Аммиан явно находится на стороне сената и рассматривает его как значимый политический институт61, а также повышенное внимание к деятельности префектов города Рима указывают на его ориентацию на сенаторскую аудиторию. Поэтому, даже если сенаторская идеология не определяла позицию Аммиана полностью, то в значительной мере влияла на взгляды историка.

Мы не знаем причин переселения Аммиана в Рим. Высказывалось мнение, что он мог пострадать во время процессов по делам об оскорблении величия62, что заставило его покинуть Антиохию. Но Аммиан сообщает только

58 Cameron A. The Roman Friends of Ammianus 11JRS. 54. 1964. P. 15-18

59 Demandt A. Op. cit. S. 14.

60 См.: Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима. М., 1977.С. 158 слл.

61 Ср.: Alfbldy A. A Conflict of Ideas in the Later Roman Empire. The Clash between the Senate and Valentinian I. Oxford, 1952. P. 41-42.

62 Удальцова З.В. Указ. соч. С. 17. Прим. 52; ИбатуллинР .У. Указ. соч. С. 10. Мнение последнего автора удивляет своей противоречивостью: «можно предположить его (Аммиана. - М.Р.) участие в судебной комиссии 371 г. по делу о заговоре Феодора (в который он, возможно, был вовлечен и как участник)». о том, что наблюдал (вместе с другими - vidimus) за ходом процессов по «делу» Феодора (XXIX. 1. 24), но ничего не говорит о себе или близких ему людях. Кроме того, данный процесс проходил в 371 г., тогда как переезд Аммиана в Рим датируется концом 70-х - началом 80-х гг.63, то есть временем после гибели Валента. Знаменательно, что именно 378 г. и заканчивается повествование Аммиана. Вопрос о причине выбора именно этой даты представляется также немаловажным, поскольку он связан с отношением Аммиана, с одной стороны, к настоящему, а с другой - к принципам историописания. Аммиан заканчивает «Res gestae» пожеланием тем, кто будет продолжать его труд, писать «более высоким стилем» (ad maiores stilos — XXXI. 16. 9). Смысл этой фразы объясняет схожее окончание «Бревиария» Евтропия: «и поскольку мы теперь дошли до славных и достойных почитания императоров, на этом я положу конец своему труду, ибо дальнейшее следует описывать более высоким стилем» (Eutrop. 10. 18. 3). Ясно, что под «высоким стилем» подразумевается панегирик64, так как настоящее должно было описываться только в панегирических тонах. Вероятно, что Аммиан, достаточно критически настроенный по отношению к современности, не хотел смягчать свой критический тон. Тем более, что отдельные похвалы современному состоянию нравов, Феодосию Старшему и будущему императору Феодосию (напр. XXVIII. 1. 2; XXVIII. 3; XXIX. 6. 15; XXX. 8. 1) говорят о неизбежности превращения современной истории в панегирик. Кроме того, негативные высказывания о правящем императоре и его времени хотя и выводились Феодосием из под непосредственного действия lex de maiestate, но подлежали рассмотрению императором, оставлявшим за собой право на наказание- (CHi. IX. 4. 1). Сам Аммиан свидетельствует об опасностях, которым подвергаются «правдивые повествователи» (XXVI. 1.1; ср. Procop. Hist. arc. 1. 2). Но помимо опасений подобного рода на выбор

63 Thompson Е.А. Op. cit. Р. 14; Barnes T.D. Op. cit. P. 2. PLRE. I. Marcellinus 4. P. 547-548.

64 Straub J. Vom Herrscherideal in der Spatantike. Stuttgart, 1964. S. 153. верхней границы повествования могло повлиять отсутствие достаточной информации, особенно в период узурпаций на Западе. Подобным образом Евнапий указывает на отсутствие надежных свидетельств о событиях на Западе в период, когда политику восточного двора определял Евтропий (Eunap. fr. 66. 2 Blockley). Таким образом, биография Аммиана в определенной степени помогает пониманию его отношения к исторической реальности, но недостаточность сведений не позволят говорить о жизненном опыте Аммиана с полной определенностью.

Систематизация взглядов Аммиана на политическую организацию позднеантичного общества определяет и структуру работы. Информация «Res gestae» структурируется исходя из рассмотрения основных институтов позднеантичной политической системы. При этом представляется целесообразным рассмотреть особенности позднеантичной политической теории, чему посвящена первая глава. Во второй главе исследуются взгляды Аммиана на политическую власть как основу античного понимания политики в целом. Третья глава посвящена основным структурам государственного управления в изображении Аммиана.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Репрезентация политической организации Римской империи IV в. в "Res gestae" Аммиана Марцеллина"

Заключение

Создавая свой исторический труд, Аммиан значительной место уделил описанию элементов политической организации позднеантичного общества, что делает «Res gestae» действительно важнейшим источником для изучения политической системы Поздней Римской Империи. Но, как показывает приведенный в работе материал, подход к выбору этих элементов и их оценка в «Res gestae» были обусловлены несколькими факторами, не дающими рассматривать Аммиана как исключительно достоверного историка. В научной литературе давно замечено, что не только оценка Амманом многих политических действий, но и само их изображение подчинены представлением Аммиана, коренящимся, с одной стороны, в его социальной принадлежности (или ориентировании на ценности определенных социальных групп), а с другой - в политических теориях, разработанных предшествующими и современными Аммиану авторами. Такой же подход проявляется и в репрезентации отдельных политических институтов и их роли в политической организации Поздней Римской Империи. В то же время, нельзя полностью отрицать достоверность сообщений Аммиана, который был участником некоторых из описываемых им событий и представлял свой труд аудитории, также знакомой с ними. Повествование Аммиана, тем самым, объединяет два ракурса - идейный (идеальный) и реальный.

Складывание взглядов Аммиана не в последнюю очередь происходило под влиянием традиционных греко-римских политических концепций, переработанных позднеантичной политической теорией. Это обусловило особенности репрезентации политической реальности в «Res gestae», так как во многих случаях Аммиан не следует желанию беспристрастно исследовать исторические факты, но старается перенести идеал (основа которого сформировалась в совершенно другую историческую эпоху) на наблюдаемые им события. В то же время, такой подход не представляет исключения для современной Аммиану эпохи. Даже государственная идеология IV в. включала некоторые элементы данного идеала, которые использовались пропагандой для представления императорской власти обществу. Соответственно, Аммиан не столько игнорирует или искажает политическую реальность, сколько выбирает отдельные ее аспекты и преподносит их в соответствии со своими взглядами и политическими пристрастиями. При этом, в отличие от императорской пропаганды, трактовка Аммиацом политического процесса основана на критическом отношении, так как разработанный в политической теории идеал не соответствовал реальным действиям императорской власти и аппарата государственного управления. Даже в наибольшей степени приблизившийся к идеалу Юлиан не избегает критики со стороны историка. Критика Аммиана усиливается литературными приемами, также почерпнутыми из традиций античного историописания. В то же время, эта критика касается в основном не организации системы государственного управления и не императорской власти как центрального Института политической системы, а несоответствия действий лиц, облеченных властью, моральным принципам. Сами же моральные ценности зачастую становятся у Аммиана инструментом в исследовании политических реалий, что также соответствует традиционному для античности рассмотрению политики.

Тем не менее, критика не определяет абсолютно подход Аммиана к выбору фактов. Некоторые действия даже критикуемых императоров или чиновников получают одобрение Аммиана, как это видно, например, по итоговой оценке финансовой политики Валента или военной деятельности Валенитиниана I. В связи с этим историко-политическую концепцию Аммиана сложно признать целостной и непротиворечивой, а его характеристики отдельных политических деятелей (императоров, прежде всего) последовательными. Непоследовательность Аммиана ярче всего проявляется в несоответствиях генерализированных в «некрологах» оценок императоров и изложения их конкретных действий в ходе исторического повествования. Поэтому разделение «идеального» и «реального» в сообщениях Аммиана продолжает оставаться актуальной исследовательской проблемой.

Как представитель античного историописания, Аммиан не рассматривал политическую сферу общества как систему в современном понимании этого термина, его сообщения затрагивают действия конкретных политических институтов в определенной исторической ситуации. Но систематизация взглядов Аммиана с помощью инструментария, выработанного современной наукой, позволяет углубить и детализировать наши представления о политической организации Поздней Римской Империи и отношении к ней определенных социальных слоев.

Для Аммиана, как и для политической теории его времени в целом, центральным элементом политической организации являлась императорская власть. Даже критикуя действия отдельных императоров, Аммиан видел в легитимной императорской власти высшую политическую ценность, и эта лояльность выделяет его на фоне современных ему историков. Противоречия между критическим настроем и подобной лояльностью, возможно, объясняются попыткой примирить несколько взглядов на политическую реальность. С одной стороны, Аммиан ориентировался на сенаторскую аристократию Рима, уже потерявшую реальную политическую власть, но сохранявшую -определенные притязания на нее. Фактическая «эмансипация» императорской власти от сенаторского сословия приводила к латентному конфликту, по крайней мере на идеологическом уровне, между римскими сенаторами и императорами. С другой стороны, сам Аммиан к сенаторскому сословию, особенно Западной империи, не принадлежал, а как бывший protector domesticus сохранил лояльность к императорской власти.

В то же время, Аммиану чужда идея абсолютной власти одного человека, что созвучно влиятельному направлению позднеантичной политической теории и тенденции к пересмотру тезиса об абсолютном характере позднеримской императорской власти в современной историографии. И хотя Аммиан отчетливо осознает отсутствие каких-либо «конституционных» ограничений власти императора, из его повествования можно выделить несколько групп, которые можно обозначить в качестве субъектов политической власти. В данном вопросе Аммиан в большей степени следовал исторической реальности, чем теоретическим построениям. Для него, в отличие от Тацита, республиканская формула senatus populusque Romanus, сохраняет свое первоначальной значение исключительно в ретроспективном плане, не будучи актуальной в описании современных событий. Сам термин populus теряет значение «римского народа» как носителя государственного суверенитета, и применяется, по преимуществу, к городскому столичному плебсу. И populus (в отдельных случаях — provinciales), и сенат выступают в «Res gestae» действительно значимым политическим институтом только ситуативно, в случаях обусловленных тенденциозностью Аммиана. Наиболее последовательно Аммиан в качестве субъектов политической власти представляет армию (с разной степенью вовлеченности в политику звеньев ее иерархии), чиновничество и императорский двор, что соответствует политической реальности IV в.

Но основным ограничением императорской власти, по Аммиану, должны служить личностные качества носителей этой власти. Набор этих качеств Аммиан черпал из общего источника как для официозных, так и для критически настроенных авторов той эпохи - из теории «идеального правителя». Так как императорская власть и теоретически, и практически была центральным элементом позднеримской политической системы, то взаимопроникновение реальных фактов и идеальных конструкций в повествовании Аммиана наблюдается в ее репрезентации наиболее отчетливо. Аммиан не ограничивается одним морализаторством, но достаточно подробно останавливается на вопросах о преемственности императорской власти и ее источниках. То, что Аммиан не следует концепции богоданности императора, а основывается исключительно на рациональном и светском представлении об источнике императорской власти, и детальность изображения процедур предоставления высшей власти (армией или правящим императором) делают «Res gestae» ценнейшим источником в указанных вопросах. Кроме того, сообщения Аммиана, несмотря на искажение деталей в некоторых случаях (прежде всего - в описаниях провозглашения Юлиана и Иовиана), представляются воспроизводящими в основных чертах политическую реальность. Тенденциозность Аммиана проявляется в большей степени в оценке им деятельности отдельных императоров, когда историк выступает с позиций философа-моралиста. В этих случаях на репрезентацию политического процесса в значительной мере повлияло сравнение императоров второй половины IV в. с Юлианом, который представлен «идеальным правителем» не только у Аммиана, но и у других светских авторов эпохи.

Определяющее значение императорской власти в изображении политической организации проявляется и в том, что Аммиан характеризует отдельных императоров через деятельность гражданских и военных чинов, хотя фактологический материал, приведенный в «Res gestae» зачастую свидетельствует о самостоятельности чиновничества. Моральные ценности, созвучные с сенаторской идеологией, и в этом случае являются основой для изображения деятельности аппарата государственного управления. Лишь в нескольких случаях Аммиан приближается к «институциональному» подходу к структурам государственной власти Поздней Империи, критикуя императоров за отход от традиции. В наибольшей степени это проявляется в отношении префектуры претория и положению гражданской и военной власти в системе управления. Такая критика показывает, что Аммиан не игнорировал трансформацию политической организации империи в IV в., но пытался ее осознать, исходя из своих представлений, основанных на традиционном восприятии основных политических институтов.

Задачу историописания Аммиан видел в изложении наиболее значимых фактов, что предопределило и «исследовательский интерес» к отдельным элементам системы государственного управления Империи. Соответственно, в «Res gestae» представлены только те лица и институты, которые являлись непосредственными участниками важнейших событий или представлялись таковыми Аммиану. Поэтому из всей сложной структуры гражданского управления внимание Аммиана привлекают лишь ее высшие звенья иерархии и те лица, деятельность которых была связана, прежде всего, с политическим процессом. Военная организация, напротив, представлена у Аммиана более детально и на всех уровнях - от магистров войск до рядовых солдат. Это положение объясняется не только опытом Аммиана как военного, но и ролью армии во внутриполитических событиях (не говоря уже о войнах, которые были одним из основных предметов античного историописания), так как именно армия становится «конституционным гарантом» позднеантичной императорской власти.

Список научной литературыРубцова, Мария Викторовна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Авсоний Магн. Стихотворения. М.: Наука, 1993. 338 с.

2. Аммиан Марцеллин. Римская история / Пер. с лат. Ю.А. Кулаковского и А.И. Сонни. СПб.: Алетейя, 2000. 576 с.

3. Анонимный географический трактат «Полное описание вселенной и народов» //ВВ. 1955. Т. 8. С. 277-305.

4. Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т. 4 / Общ. ред. А.И. Доватура. М.: Мысль, 1983. 830 с.

5. Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. М.: Наука, 1992. 384 с.

6. Геродиан. История императорской власти после Марка в восьми книгах. СПб.: Алетейя, 1995, 280 с.

7. Геродот. История. М.: Ладомир, 1999. 739 с.

8. Деяния божественного Августа // Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л.: Наука, 1990. С. 189-199.

9. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов/АН СССР, И-нт философии; Общ.ред. и вступит.статья А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1979. 620 с.

10. Ю.Лактанций. О смертях преследователей. СПб.: Алетейя, 1998. 279 с.

11. Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты. М.: Наука, 1984. 456с

12. Письма Плиния Младшего. М.: Наука, 1984,408 с.

13. Платон. Собрание сочинений. В 4-х т. М.: Мысль, 1990. 860 с; 1993. 528 с; 1994. 654 с; 1994. 832 с.

14. Полибий. Всеобщая история: В 3 т. С-Пб.: Наука, Ювента, 1994, 496 с; 1995, 422 с; 1995,383 с.

15. Римские историки IV в. М.: РОССПЭН, 1997. 414 с.

16. Светоний Г. Т. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Правда, 512 с.

17. Синезий Киренский. О царстве 1 Пер. с греч. М.В. Левченко // ВВ. 1953. Т. 6. С. 337-357.

18. Сократ Схоластик. Церковная история. М.: РОССПЭН, 1996. 368 с.

19. Сопоставление законов Моисеевых и римских / пер. и комм. М.Д. Соломатина// Древнее право. 1997. № 1 (2). С. 164-191.

20. Тацит Корнелий. Сочинения. СПб.: Наука, 1993. 736 с.

21. Цицерон Марк Туллий. О государстве. О законах. О старости. О дружбе. Об обязанностях. Речи. Письма. М.: Мысль, 1999. 782 с.

22. Юлиан Император. Письма / Пер. Д.Е. Фурмана // ВДИ. 1970. № 1-3.

23. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога Historiae Philippicae // ВДИ. 1954. №2- 1955. № 1.

24. Ammiani Marcellini Rerum Gestarum libri qui supersunt / Ed. W. Seyfarth. Vol. I-II. Leipzig: Teubner, 1978.

25. Sexti Aurelii Victoris Liber de Caesaribus / Rec. F. Pichlmayr R. Grundel. Leipzig: Teubner, 1970.

26. Claudian with an English translation by M. Platnauer. Vol. I-II. Cambridge (Mass.), L.: Harvard University press, 1990.

27. Codex Justinianus / Ed. P. Krtiger. В., 1906. • 28.Digesta / Ed. Th. Mommsen. В., 1954.

28. Dio Chrisostom. With an English translation by J.W. Cohoon. Vol. I. L., W. Heinemann,-1961.;

29. Dio's Roman History. With an English Transl. by E. Cary. Vol. I-IX. Cambridge (Mass.) L., 1955.

30. Eutropii breviarium ab Urbe condita / Ed. C. Santini. Leipzig: Teubner, 1979.

31. The Fragmentary Classicising Historians of the Later Roman Empire: Eunapius, Olympiodorus, Priscus and Malchus. Vol. II: Text, translation and historiographical notes / Ed. by R.C. Blockley. Liverpool, 1983.

32. In Praise of Later Roman Emperors: The Panegyrici Latini, with introduction, translation, and historical commentary by C.E.V. Nixon and B.S. Rodgers. Berkely, LosAngeles, Oxford, 1994.

33. Libanius. Opera / Rec. R. Forster. Vol. I-XII. Lipsiae, 1903-1922.

34. Plutarchi Chaeronensis Moralia / Rec. G.N. Bernandakis. Vol. I-VII. Lipsiae, Teubner, 1869-1895.

35. Res Gestae Divi Augusti / Ed. P.A. Brunst and J.M. Moore. L., 1967.

36. Scriptores Historiae Augustae / Ed. E. Hohl. Vol. I-II. Leipzig: Teubner, 1971.

37. Quintus Aurelius Symmachus. Reden / Hrsg. von A. Pabst. Darmstadt, 1989

38. Cornelii Taciti libri qui supersunt /Ed. E. Koestermann. T.I-II Leipzig: Teubner, 1965-1969.

39. Themistii orationes / Ed. G. Downey A.F. Norman. Vol. I-HI. Leipzig: Teubner, 1965-1974.

40. Themistios. Staatsreden / Ubersetzung, Einfuhrung und Erlauterungen von H.Leppinund W. Pormann. Stuttgart: A.Hiersmann, 1998

41. Theodosiani libri XVI cum constitutionibus Sirmondianis et leges novellae ad Theodosianum pertinentes / Ed. Th. Mommsen et P. Meyer. В., 1962.

42. The Works of the Emperor Julian. With an English translation by W.C. Wright. Vol. I-III. L., W.Heinemann, 1962.

43. Zosime. Histoire nouvelle / Texte etabli et traduit par F. Paschoud. Vol. I-III. P., 1973-1989.

44. Zosimus. A New History / Transl. by T. Ridley. Sidney, 1983.1. Литература

45. Абрамзон М.Г. Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи. М., 1995. 656 с.

46. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языка русской культуры», 1996. С. 286-287.

47. Бартошек М. Римское право: понятия, термины, определения. М.: Юридическая литература, 1989. 448 с.

48. Бибиков М.В. Генезис и парадигматика идеи власти в Византии// Репрезентация верховной власти в средневековом обществе (Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа): Тез.докл. М.: ИВИ РАН, 2004. С.11-14.

49. Бикерман Э. Государство Селевкидов. М.: Наука, 1985. 264с.

50. Василенко И.А. Политическая философия. М.: Гардарики, 2004. 240 с.

51. Гаджиев К.С. Понятие политического // Политическая энциклопедия. Т. 2. М., 1999. С. 226-227.

52. Гардин Е.С. Вестготы и Римская империя в IV в. н.э. // Ученые записки Ленинградского педагогического института. 1939. Т. XXII. С. 103-187.

53. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской Империи. T.I-7. М., 1995.

54. Гийан Р. Очерки административной истории Ранневизантийской империи //ВВ. 1964. Т. 24. С. 35-48.

55. Глушанин Е.П. Военная знать ранней Византии. Барнаул: День, 1991.246 с.

56. Глушанин Е.П. Военные реформы Диоклетиана и Константина // ВДИ. 1987 №2. С. 51-73.

57. Глушанин Е.П. О некоторых причинах появления антиварварских настроений в общественно-политической мысли Византии IV-V вв. // АДСВ. 1987. С. 14-25.

58. Глушанин Е.П. Позднеримский военный мятеж и узурпация в первой половине IV в. // Вопросы политологии. Вып. 2. Барнаул, 2001. С. 119 -126

59. Глушанин Е.П. Ранневизантийский военный мятеж и узурпация в IV в. // Актуальные вопросы истории, историографии и международных отношений. Барнаул, 1996. С. 24-36.

60. Глушанин Е.П. Ранневизантийский цезарат // Власть, политика, право в античности и средневековье. Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2003. С. 14-34.

61. Глушанин Е.П. Этнический состав ранневизантийской армии IV в. (варварский вопрос) // АДСВ. 1985. С. 32-42;

62. Глушанин Е.П., Корнева И.В. Представления о легитимности императорской власти в эпоху тетрархий // Исследования по всеобщей истории и международным отношениям. Барнаул, 1997. С. 34-35.

63. Голубцова Н.И. Идеологическая борьба в Риме на рубеже IV-V вв. // Из истории социально-политических идей. Сборник статей к 75-летию академика В.П. Волгина. М: Изд-во АН СССР, 1955. С. 59-75.

64. Доватур А.И. «Политика» и «Политии» Аристотеля. M.-JI.: Наука, 1965. 392 с.

65. Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1997.472 с.

66. Егоров А.Б. Закон о власти Веспасиана и полномочия принцепса // Проблемы античной государственности. Д.: Изд-во ЛГУ, 1982. С. 150-158.

67. Егоров А.Б. Императорская власть в «Бревиарии» Евтропия // Античное общество IV: Власть и общество в античности. СПб., 2001. С. 175.

68. Егоров А.Б. Проблемы титулатуры римских императоров // ВДИ. 1988. № 2. С. 166-167.-70.Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Проблемы рождения и формирования принципата. Л., 1985. С. 15.

69. Ермолова И.Е. Об эпиклезе таврского божества у Аммиана Мареллина // ВДИ. 1998. №2. С. 129-134.

70. Ибатуллин Р.У. Аммиан Марцеллин: проблемы биографии в контексте эпохи. Автореф. дисс.канд. ист. наук. Казань, 2000.24 с.

71. Каждая А.П. Аммиан Марцеллин в современной зарубежной литературе // ВДИ. 1972. № 1. С. 221-232.

72. Категории политической науки / Под ред. А.Ю. Мельвиля М.: РОССПЭН, 2002. 656с.

73. Каустова Г.И. Когнитивные модели в симантической деривации и система производных значений// Вопросы языкознания, 2000. N 4. С. 85-109.

74. Кнабе Г.С. Корнелий Тацит (Время. Жизнь. Книга). М.: Наука, 1981. 208 с.

75. Козлов А.С. Борьба между политической оппозицией и правительством Византии в 395-399 гг. // АДСВ. 1976. С. 68-82.

76. Козлов А.С. К вопросу о месте готов в социальной структуре Византии IV-V вв. //АДСВ. 1973.С. 114-121.

77. Козлов А.С. Основные черты оппозиции правительству Феодосия I восточной части Римской Империи // АДСВ. 12. 1975 С. 66-78.

78. Козлов А.С. Основные черты политической оппозиции правительству Византии в 399-400 гг. // АДСВ. 1979. С. 23-31.

79. Колосова О.Г. Судьба человека и империи в диалоге Тацита «Об ораторах» (К интерпретации текста) //ВДИ. 1998. №3. С. 168-187.

80. Колосовская Ю.К. Некоторые вопросы истории взаимоотношений Римской империи с варварским миром // ВДИ. 1996. № 2. С. 146-166.

81. Корелин С. Падение античного миросозерцания (Культурный кризис в Римской империи). СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1901. 169 с.

82. Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М.: Изд-во МГУ, 1984. 256 с.

83. Крюков А.С. Из истории слова dominus // ВДИ. 1998. № 1. С. 272-281.

84. Кулаковский Ю.А. Введение // Аммиан Марцеллин. История. Т. 1. Киев, 1906. С. III-XXXII.

85. Культура древнего Рима. В 2-х тт. М.: Наука, 1985. 432 е.; 400 с.

86. Курбатов Г.Л. К вопросу о территориальном распространении восстания Прокопия (365-366 гг.) //ВО. 1961. С. 64-92.

87. Курбатов Г.Л. Основные проблемы внутреннего развития византийского города в IV-VII вв. Л., 1971. 220 с.

88. Курбатов Г.Л. Политическая теория в Ранней Византии. Идеология императорской власти и аристократическая оппозиция // Культура Византии. IV- первая половина VII в. М.: Наука, 1984. С. 98-118.

89. Курбатов Г.Л. Ранневизантийские портреты: К истории общественно-политической мысли. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. 270 с.

90. Курбатов Г.Л. Ранневизантийский город (Антиохия в IV в.). Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. 286 с.

91. Курбатов Г.Л. Риторика // Культура Византии. IV- первая половина VII в. М: Наука, 1984. С. 331-357.

92. Курбатов Г.Л. Аецократш в политической жизни византийского общества и города// Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л., 1976. Вып.З. С.173-178.

93. Курбатов Г.Л., Лебедева Г.Е. Город и государство в Византии в эпоху перехода от античности к феодализму // Город и государство в древних обществах. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С, 56-77.

94. Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества (по данным кодексов Феодосия и Юстиниана). Л.: Изд-во ЛГУ 1980. 156 с.

95. Липшиц Е.Э. Право и суд в Византии в IV-VIII вв. Л.: Наука, 1976. 230 с.

96. Люйе М.-К. Стратегия господства и регуляция политики в переходный период: создание образа императора в латинских панегириках // ВДИ. 1993. № 1.С. 168;Прим. 29.

97. Машкин Н.А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949. 686 с.

98. Неронова В.Д. Аммиан Марцеллин о варварах // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 143. С. 65-80.

99. Неронова В.Д. Отражение кризиса Римской империи в «Истории» Аммиана Марцеллина // Ученые записки Пермского государственного университета. Вып. 20. 1961. С.71-100.

100. Неронова В.Д. Речи Либания как источник по истории кризиса Поздней Римской империи // Ученые записки Пермского государственного университета. 1964. Вып. 117. С. 49-71.

101. Нерсесянц B.C. Политические учения Древней Греции. М.: Наука, 1979. 263 с.

102. Новицкая К.И. Отражение социальной структуры позднеримского общества на судопроизводстве // ВДИ. 1968. № 4. С. 137-147.

103. Пелипенко А.А. Субъект и цивилизация: грани исторической когеренции// Сравнительное изучение цивилизаций (междисциплинарный подход). М.: ИВИРАН, 2000. С. 140-151.

104. Покровский М.М. Философские учения о власти их отражение в римской литературе и праве. Житомир, 1907. 227 с.

105. Поляковская М.А. Портреты византийских интеллектуалов. Екатеринбург: УрГУ, 1992. 255 с.

106. Портнягина И.П. Процессы об оскорблении величия в эпоху раннего принципата // Проблемы античной государственности. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С. 128-150.

107. Ранович А.Р. Эдикт Каракаллы о даровании римского гражданства населению империи // ВДИ. 1946. № 2. .66-80.

108. Рикер П. Историописание и репрезентация прошлого // Анналы на рубеже веков антология. М., 2002. С. 23-41.

109. Розенталь Н.Н. Социально-политические воззрения языческой интеллигенции поздней Римской империи (Либаний и Аммиан Марцеллин) // Труды Одесского государственного университета. Вып. 49.Т. 2. 1947. С. 89-116;

110. Серов В.В. «Преторский» фоллис и налоговая политика Констанция II // Актуальные вопросы истории, историографии и международных отношений. Барнаул: Изд-во АГУ, 1996. С.13-20.

111. Серов В.В. «Теория налогов» в Римской империи (I первая половина III в.) // Идеология и политика в античной и средневековой истории. Барнаул, 1995. С. 56-83;

112. Серов В.В. Административная политика ранней Византии I. Антикоррупционные меры // АДСВ. 2000. С. 31-44.

113. Серов В.В. К вопросу о crimen maiestatis в IV в.: «дело нотария Феодора» // Власть, политика, право в античности и средневековье. Барнаул, 2003. С. 46-52.

114. Серов В.В. К вопросу о месте курий в ранневизантийском государстве: финансовый аспект // ВВ. 60. 2001.С. 46-55.

115. Серов В.В. Развитие системы управления императорским фиском в III-VI вв. // АДСВ. 1998. С. 165-175.

116. Серов В.В. Эволюция процедуры сбора налогов в ранней Византии в конце III начале VI вв. // АДСВ. 1999. С. 38-50.

117. Смирнова О.П. История в зеркале религиозных представлений «последних язычников»// Сравнительное изучение цивилизаций мира. М.: ИВИ РАН, 2000.С.301-318.

118. Сюзюмов М.Я. Внутреннее и внешнее положение Византийского государства в IV в. //История Византии. Т. 1. М.: Наук, 1967. С. 164-182.

119. Тоштендаль Р. Коструктивизм и репрезентативизм в истории // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы II Научных чтений памяти И.Д. Ковальченко. М., 2000. С. 63-74.

120. Трохачев С.Ю. «Заговор» цезаря Юлиана // Византия и средневековый Крым. Барнаул: День, 1992. С. 11-23.

121. Удальцова З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII вв.). М., 1974. С. 7-82.

122. Удальцова З.В. Развитие исторической мысли // Культура Византии. IV-первая половина VII в. М.: Наука, 1984. С. 119-271.

123. Уколова В.И. Поздний Рим: пять портретов. М.: Наука, 1992. 152 с.

124. Утченко C.JT. Политические учения Древнего Рима. М., 1977.С. 158 слл.

125. Утченко С.Л. Две шкалы римской системы ценостей// ВДИ 1972. N 4 С. 19-29.

126. Утченко С.Л. Еще раз о римской системе ценностей// ВДИ 1973. N 4. С. 30-47.

127. Философский энциклопедический словарь. М., 1999. С. 649.

128. Фурман Д.Е. Борьба императора Юлиана с коррупцией государственного аппарата // Вестник МГУ. История. 1968. N° 6. С. 65-71.

129. Фурман Д.Е. Император Юлиан и его письма // ВДИ. 1970.№ 1. С. 216228.

130. Холмогоров В.И. Римская стратегия IV в. у Аммиана Марцеллина // ВДИ. 1939. №3. С. 89-102.

131. Чекалова А.А. К вопросу о возникновении сенаторского сословия Константинополя // ВВ. 1989. Т. 50. С. 47-58.

132. Чекалова А.А/ К вопросу о теории монархии в IV в. // ВО. 1991. С. 1330.

133. Шабага И.Ю. Галльские панегирики: искусство лести // ВДИ. 1995. №4. С. 53-57.

134. Шабага И.Ю. Славься, император! Латинские панегирики от Диоклетиана до Феодосия. М.: Изд-во МГУ, 1997. 144 с.

135. Шкуратов В.А. Историческая психология: Пособие. М.: Смысл, 1997. 505 с.

136. Штаерман Е.М. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 512 с.

137. Щеголев А.В. Закон Юлия об оскорблении величия в Кодексе Юстиниана // Древнее право. 1999. № 1 (4). С. 108-115

138. Щеголев А.В. Императорский культ и lex maiestatis (по Дигестам Юстиниана) //Древнее право. 1997. № 1 (2). С. 60-64.

139. Alfoldi A. A Conflict of Ideas in the Late Roman Empire. The Clash between the Senate and Valentinian I. Oxford: Univ.press, 1952. 151 p.

140. Alfoldy G. Die Krise des Romischen Reiches: Geschichte, Geschichtsschreibung und Geschichtsbetrachtung. Stuttgart: Steiner, 1989. 541 S.

141. Asche U. Roms Weltherrschaftsidee und Aussenpolitik in der Spatantike im Spiegel der Panegyrici Latini. Bonn: Steiner, 1983. 211 S.

142. Austin N. J. E. Ammianus on Warfare: An Investigation into Ammianus' Military Knowledge. Bruxelles, 1979. 171 p.

143. Barlow J, Brennan P. Tribuni Scholarum Palatinarum c.AD 353-364: Ammianus Marcellinus and the Notitia Dignitatum // CQ. 51.1. 2001. P. 237254

144. Barnes T.D. Ammianus Marcellinus and the Representation of Historical Reality. Ithaca: Cornell Univ. press, 1998. 290 p.

145. Bleckmann, B. Die Reichskrise des III. Jahrhunderts in der spatantiken und byzantinischen Geschichtsschreibung : Untersuchungen zu den nachdionischen Quellen der Chronik des Johannes Zonaras. Munchen: TDV, 1992.VI, 475 S.

146. Blockley R.C. Ammianus Marcellinus: A Study of His Historiography and Political Thought. Bruxelles: Latomus, 1975. 210 p.

147. Blockley R.C. Constantius Gallus and Julian as Ceasars of Constantius II // Latomus. Vol 31.1972. P. 433-468;

148. Blockley R.C. East Roman Foreign Policy: Formation and Conduct from Diocletian to Anastasius. Leeds: Cairns, 1992. 290p.

149. Bowersock G.W. Julian the Apostate. Cambridge (Mass.), 1978. 136 p.

150. Brandt A. Moralische Werte in den Res gestae des Ammianus Marcellinus. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1999. 447 S

151. Brandt H. Zeitkritik in der Spatantike. Unterschungen zu den Reformvorschlagen des Anonimus De rebus bellicis. Munchen: Vestigia, 1988 . 260 S.

152. Brennecke H.C. Ammianus Marcellinus iiber die Usurpation des Silvanus (Amm. XV.5-6) // Mousopolos Stephanos : Festschrift fur Herwig Gorgemanns / Hrsg. von Manuel Baumbach Heidelberg : Winter, 1998. S. 57-71.

153. Cameron A. The Roman Friends of Ammianus // JRS. 54. 1964. P. 15-28

154. Cameron A., Long J. Barbarians and Politics at the Court of Arcadius. Berkeley, Los Angeles, Oxford: Univ. of California press 1991. 441 p.

155. Cognitio gestorum. The Historiographic Art of Ammianus Marcellinus. Amsterdam; Oxford; New York; Tokyo: Oxford Univ. press, 1992. 130 p.

156. Croke B, Chronicles, Annals and "Consular Annals" in Late Antiquity// Chiron. Bd 32. 2002 S. 291-331

157. Crump G.A. Ammianus Marcellinus as a Military Historian. Wiesbaden: Steiner, 1975. 140 S.

158. Dagron G. L'empire Romain de l'Orient au IVе siecle et les traditions politiques de l'hellenisme. Le temoinage de Th6mistios // Travaux et Memoires. T. 3. 1968. P. 1-142

159. Delmair R. Les usurpateurs du Bas-Empire et le recrutement des fonctionnaires (Essai de r6flexion sur les assises du pouvoir et leurs limites) // Usurpationen in der Spatantike. Stuttgart: Steiner, 1997. P. 111-126.

160. Delmaire R. Les responsables des finances imperiales au Bas-Empire romain (IVе-VIе s.): Etudes prosopographiques. Bruxelles: Latomus, 1989. 321 p.

161. Demandt A. Antike Staatsformen: eine vergleichende Verfassungsgeschichte der Alten Welt. В.: Akademie-Verlag, 1995. 673 S.

162. Demandt A. Die Spatantike: Romische Geschichte von Diocletian bis Justinian. 284-565 n. Chr. Munchen: Beck, 1989. 612 S.

163. Demandt A. Grenzen spatromischer Staatsgewalt // Usurpationen in der Spatantike. Stuttgart: Steiner, 1997 S. 155-164.

164. Demandt A. Zeitkritik und Geschichtsbild im Werk Ammians. Bonn: Habelt , 1965. 204 S.

165. Dvornik F. Early Christian and Byzantine Political Philosophy. Origins and Background. Vol .11. Washington: Dumbarton Oaks press, 1966. 740 p.

166. Eck W. Elite und Leitbilder in der romischen Kaiserzeit // Leitbilder der Spatantike Eliten und Leitbilder / Hrsg. von J. Dummer und M. Vielberg. Stuttgart: Steiner, 1999. S. 31-55.

167. Elliott T.G. Ammianus Marcellinus and Fourth Century History. Toronto: Stevens, 1983. 277 p.

168. Elton H. Warfare in Roman Europe, AD 350-425. Oxford: Clarendon Press, 1997.312 р.

169. Ensslin W. Kaiser Julians Gesetzgebundswerk und Reichsverwaltung // Klio. Bd.18. 1923. S.104-199.

170. Ensslin W. Zur Geschichtsschreibung und Weltanschauung des Ammianus Marcellinus. Aalen: Scientia-Verl., 1963 106 S.

171. Felmy A. Die Romische Republik im Geschichtbild der Spatantike. Zum Ungang lateinischer Autoren des 4. und 5. Jahrhunderts n. Chr. mit den exempla maiorum. В.: Akademie-Verlag, 1999. 338 S.

172. Flaig E. Den Kaiser herausforden. Die Usurpationen im Romischen Reich. Frankfurt/Main, N.Y.: De Groeiter, 1992.

173. Flaig E. Fur eine Konzeptionalisierung der Usurpation im SpStromischen Reich // Usurpationen in der Spatantike. Stuttgart: Steiner, 1997. S. 15-35.

174. Fornara Ch. W. Studies in Ammianus Marcellinus I: The Letter of Libanius and Ammianus' Connection with Antioch // Historia. Bd. 41. 1992. P. 328-344.

175. Frakes, R. M. Audience and meaning in the "Res Gestae" of Ammianus Marcellinus. Santa Barbara, 1991. 297 S

176. Frank R.I. Scholae Palatinae. The Palace Guard in the Later Roman Empire. Rome: American Academy at Rome, 1969. 208 p.

177. Gimazane J. Ammien Marcellin: sa vie et son oeuvre. Touluose, 1889.

178. Gutsfeld A. Pratorianerprafekt und der kaiserliche Hof im 4. Jahrhundert n. Chr. // Comitates. Beitrage zur Erforschung des spatantiken Kaiserhofes / Hrsg. von A. Winterling. В.: Akademie-Verlag, 1998. S. 85-101.

179. Harries J. Law and Empire in Late Antiquity. Cambridge: Cambridge Univ. press, 1999. 235 p.

180. Horstkotte H. Die "Steuerhaftung" im spatromischen "Zwangsstaat". Frankfurt/Main: Lang, 1988.174 S.

181. Jones A.H.M. The Later Roman Empire Empire, 284-602. A Social, Economic and Administrative Survey. Vols. 1-3. Oxford: Oxford Univ.press, 1964.

182. Karayannopulos I Weiss P. Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz (3241453). Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1982.

183. Karayannopulos J. Der fnihbyzantinische Kaiser // BZ. 1956. 49. H. 2. S. 369-384.

184. Kolb F. Herrscherideologie in der Spatantike. В.: Akademie-Verlag, 2001. 263 S.

185. Konig I. Rez.: Pabst A. Comitia imperii. Ideele Grundlagen des romischen Kaisertums. Darmstadt, 1997 // IVRA. Rivista internazionale di dritto Romano e antico. 47. 2001. P. 265-280.

186. L. Jacob. Aufstande und Volkbewegungen in der Darstellung Ammians // Die Rolle der Volkmassen in der Geschichte der vorkapitalistischen Gesellschaftsformationen / Hrsg. von J. Herrmann und I, Sellnow. Berlin: Akademie-Verlag, 1975. S. 147-153.

187. Lendon J.E. Empire of Honour. The Art of Government in the Roman World. Oxford: Clarendon press, 1998. 305 p.

188. Lippold A. Die Historia Augusta : eine Sammlung romischer Kaiserbiographien aus der Zeit Konstantins .Stuttgart: Steiner, 1998.XXVI, 281 S.

189. Lohken H. Ordines dignitatum: Unterschungen zur formalen Konstituierung der spatantiken Fuhrungsschicht. Koln, Wien: Bohlau Verlag, 1982.166 S.

190. Martin J. Das Kaisertum in der Spatantike // Usurpationen in der Spatantike. Stuttrart: Sterner, 1997. S. 57-71.

191. Matthews J.F.The Roman Empire of Ammianus. Baltimore: The John Hopkins University press, 1989. XIV, 608 p.

192. Mause M. Der Kaiser als Fachmann in okonomischen Fragen? Bemerkungen zu wiraschftlichen Aspekten in der lateinischen Panegyrik // Munstersche Beitrage zur antiken Handelsgeschichte. XIII. 1994. H. 1. S. 85-98.

193. Mause M. Die Darstellung des Kaisers in der lateinischen Panegyrik. Stuttgart: Steiner, 1994. 317 S.

194. Meier Ch., Faber K.-G. Macht, Gewalt // Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches-Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland / Hrsg. von O. Brunner, W. Conze, R. Koselleck. Bd. 3. Stuttgart: Steiner, 1982. S. 820-835.

195. Meyer E. Das politische Denken in Rom // MH. 45. 1988. S. 219-247.

196. Migl J. Die Ordung der Amter. Pratorianerprafektur und Vikariat in der Regionalverwaltung des romischen Reiches von Konstantin bis zur Valentinianischen Dynastie, Frankfurt/Main: Lang, 1994.

197. Milin M.D. The Imperial Terminology According to Ammianus Marcellinus' Res gestae // The Age of Tetrarchs / Ed. by D. Srejovic. Belgrade, 1995. P. 6775.

198. Millar F. The Emperor in the Roman World (31 ВС- AD 337). L: Dackworth, 1977. 665 S.

199. Mudd M. Studies in the Reign of Constantius II. N.Y., 1989. 257 p.

200. Neri V. Usurpatore come tiranno nel lessico politico della tarda antichita // Usurpationen in der Spatantike. Stuttgart: Steiner, 1997. S. 71-86.

201. Neumann K.-G. Taciteisches im Werk des Ammianus Marcellinus. Munchen, Univ., Diss., 1987. 229 S.

202. Nicasie M.J. Twilight of Empire: The Roman Army from the Reign of Diocletian until the Battle of Adrianople. Amsterdam: Leiden, 1998. 230 p.

203. Noethlichs K.L. Beamtentum und Dienstvergehen: Zur Staatsverwaltong in der Spatantike. Wiesbaden: Steiner, 1981. 256 S.

204. Pabst A. Das Imperium Romanum im 4. Jh. im Spiegel der orationes des Q. Aurelius Symmachus // Quintus Aurelius Symmachus. Reden / Hrsg. von A. Pabst. Darmstadt: Steiner, 1989. S.208-243.

205. Packman Z.M. Regnal Formulas in Document Date and in the Imperial Oath //ZPE. 91. 1992. P. 62-71

206. Paschoud F. Roma aeterna. Etudes sur le patriotisme romain dans l'occident latin a l'epoque des grandes invasions. Rome: Institute Suisse de Rome, 1967. 390 p.

207. Politische Theorie und Praxis im Altertum / Hrsg. von Wolfgang Schuller Darmstadt: Wiss. Buchges., 1998. X, 310 S.

208. Portmann W. Geschichte in der spatantiken Panegyrik. Frankfurt/Main, Bern, New York, Paris: Lang, 1988. 347 S.

209. Quartisch H. Der Staatsbegriff und die antiken Politik-Theorien // Politische Theorie und Praxis im Altertum / Hrsg. von W. Schuller. Darmstadt: Lang, 1998. S. 277-289.

210. Riedl P. Faktoren des historischen Prozess: eine vergleichende Unterschung zu Tacitus und Ammianus Marcellinus. Tubingen: Narr, 2002. 441 S.

211. Rollinger R. Ammianus Marcellinus' Exkurs zu Alpenrhein und Bodensee.// Chiron. Bd. 32. 2002 S. 129-152.

212. Rosen K. Ammianus Marcellinus. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. 237 S.

213. Rosen. K. Studien zur Darstellungskunst und Glaubwiirdichkeit des Ammianus Marcellinus. Bonn: Habelt, 1970. 249 S.

214. Sabbah G. La methode d'Ammien Marcellin. Recherches sur la construction du discours historique dans les Res Gestae. P.,: PUF, 1978. 619 p.

215. Scharf, R. Comites und comitiva primi ordinis. Mainz : Akad. der Wissenschaften und der Literatur. Mainz : Akad. der Wissenschaften und der Literatur, 1994.71 S.

216. Schlinkert D. Vom Haus zum Hof. Aspekte hofischer Herrschaft in der Spatantike // Klio. Bd. 78. 1996. 454-482.

217. Scholten H. Der Eunuch in Kaisernahe. Zur politischen und sozialen Bedeutung des praepositus sacri cubicuh im 4. und 5. Jahrhundert n. Chr. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien: Lang, 1995. 291S.

218. Schulz R. Die Entwicklung des romischen Volkerrecht im vierten und funften Jahrhundert n. Chr. Stuttgart: Steiner, 1993. 258 S.

219. Seager R. Rec.: Barnes T.D. Ammianus. // BMCR. V.4. 1999.13 S.

220. Seager R. Ammianus Marcelinus. Seven Studies in His Language and Thought. Columbia: Univ. of Missouri press, 1986. 163 p.

221. Seek O. Ammianus//RE. I. 1984. Sp. 1845-1851.

222. Seyfarth W. Einfuhrung // Ammianus Marcellinus. Romische Geschichte. Bd. I. Berlin: Akademie-Verlag, 1968. S. 3-52;

223. Straub J. Regeneratio imperii. Aufsatze iiber Roms Kaisertum und Reich im Spiegel der heidnischen und christlichen Publizistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1972. 496 S.

224. Straub J. Vom Herrscherideal in der Spatantike. Stuttgardt: Kohlhammer , 1964. 264 S.

225. Syme R. Ammianus and the Historia Augusta. Oxford: Clarendon press, 1968. 238 p.

226. Szidat J. Die Usurpation Iulians. Ein Sonderfall? // Usurpationen in der Spatantike. Stuttgart: Steiner, 1997. S. 59-66.

227. Szidat J. Historischer Kommentar zu Ammianus Marcellinus Buch XX-XXI. Bd. I-III. Wiesbaden: Steiner,1977-1996.

228. Szidat J. Imperator legetime declaratus (Ammian 30, 10, 5) // Historia testis: Melanges d'epigraphie, d'histoire ancienne et de philologie offerts a Tadeusz Zawadski / hrsg. von M. PifSrart und O. Curty. Fribourg, 1989. S. 175-188.

229. The Cambridge History of Greek and Roman Political Thought / Ed. by Ch. Rowe and M. Schofield. Cambridge: Cambridge Univ. press, 2000.

230. The Late Roman World and Its Historian: Interpreting Ammianus Marcellinus / Ed. by J.W. Drijvers and D. Hunt. L., N.Y.: Clarendon press, 1999. 246 p.

231. The Propaganda of Power: the Role of Panegyric in Late Antiquity / ed. with an introd. by M. Whitby. Leiden: Brill, 1998. X, 378 p.

232. Themistius:Politics, philosophy, and empire in the fourth century : select orations of Themistius / translated with an introduction by P. Heather and D. Moncur. Liverpool: Liverpool University Press, 2001.XVII, 361 p.

233. Thompson E. The Historical Work of Ammianus Marcellinus. Cambridge: Camridge Univ. press, 1947. 142 p.

234. Trankle H. Der Caesar Gallus bei Ammian // MH. 33. 1976, S. 162-179.

235. Yanderspoel J. Themistius and the imperial court: oratory, civic duty, and Paideia from Constantius to Theodosius. Ann Arbor : Univ. of Michigan Pr., 1995. XII, 280 P.

236. Yogler Ch. Constance II et 1'administration imperiale. Strasbourg: SRDC, 1979. 230 p.

237. Vogler Ch. Les officiers de Parmee romaine dans l'oeuvre d' Ammien Marcellin // La hierarchie (Rangordung) de l'Armee Romaine sous le Haut-Empire. P.: Borsd, 1995. P. 394-397.

238. Waas M. Die Germanen im romischen Dienst im IV. Jhr. N. Chr. Bonn: Habelt, 1971.

239. Walbank F.W. Monarchies and Monarchic Ideas // САН2. VII. 1984. P. 7581.

240. Walter U. Der Begriff des Staates in der griechischen und romischen Geschichte // Althistorisches Kolloquium aus Anlass des 70. Geburtstags von Jochen Bleicken / Hrsg. von Th. Hantos und G. A. Lehmann. Stuttgart: Steiner, 1998. S.9-27.

241. Weiss P.B. Consistorium und comites consistoriani. Unterschungen zur Hofbeamtenschaft des 4. Jahrhunderts n. Chr. auf prosopographischer Grundlage. Wurzburg: Habelt, 1975. 69 S.

242. Wiebe F.G. Kaiser Valens und die heidnische Opposition. Bonn: Habelt, 1995. 325 S.

243. Wieber-Scariot- A. Zwischen Polemik und Panegyrik: Frauen des Kaiserhauses und Herrscherinnen des Ostens in den Res gestae des Amiianus Marcellinus. Trier: WVT, Wiss. Verl. Trier, 1999. 464 S.

244. Wiemer H.-Ulrich Libanios und Julian : Studien zum Verhaltnis von Rhetorik und Politik im vierten Jahrhundert n. Chr. Munchen : Beck, 1995. XII, 408 S.

245. Wittchow, F. Exemplarisches Erzahlen bei Ammanius Marcellinus : Episode, Exemplum, Anekdote Munchen: Saur, 2001. 414 S.

246. Witzmann P. Zum Herrscherbild in der Spatantike: Aurelius Victor und Orosius В.: Freie Univ., Diss., 1999. 152 S.

247. Император (Augustus-imperator-princeps)1. Sacrum consistorium